Глава 1, в которой пришельцы строят козни, Лев Толстой сожалеет о том, что он не Лев Троцкий, а среди флаффи учреждается самоохрана

— Дерпиург, мне нужна твоя подлость, — небольшая, но очень пушистая грифина ярко-желтого цвета прикрыла за собой дверь кабинета.

— А что как что, так сразу моя подлость, моя наглость, моя охвостелость… Я, между прочим, уважаемый ученый и респектабельный гражданин, — огромный белоснежный жеребец-аликорн с золотой гривой недовольно фыркнул, — И вообще, у меня полно работы. Чего такого важного стряслось, что ты, Ирусик, меня от дел отрываешь?

— У тебя всегда работа. Тебя в одиночку с голыми стенами помести, так ты и там себе занятие найдешь, — отмахнулась от него грифина, раскладывая на слишком высоком для нее столе планшет с голографическим проектором.

— Конечно. Сначала нужно будет кривую вилку раздобыть, а потом путь на свободу проколупывать, — аликорн телекинезом достал с верхушки одного из шкафов пуфик без колес и, предварительно поставив этого инвалида перед столом, усадил на него желтую охотницу (весьма недовольную тем, что ее без спроса схватили телекинезом), — Что там у вас в Безопасности стряслось, что меня вдруг посвятить решила?

— Проблемы в «Кривом Зеркале». Местные крылья нам выламывают — за ординарный товар цены опустили ниже всяких приличий, требуют технологий, — недовольно ответила взъерошенная магией грифина, продолжая возиться со своим планшетом, — Хочу их проучить. Но не знаю как. Нужно что-то такое, чтобы поняли только посвященные, но поняли сразу и наверняка, и чтобы хорошенько обделались. Но без терроризма — нам с «Кривым Зеркалом» еще сотрудничать не один год.

— То есть за идеями пришла? — аликорн так же устроился за столом, усевшись на утоптанную в блин подушку, — У самой никаких наметок нет?

— Никаких, — грифина наконец-то запустила голографическую презентацию и теперь щелкала когтями по планшету, — Сио, если бы были, то я бы к тебе полетела?

— Видит пресветлый Бог-Император человеков, черта бы с два, — аликорн быстро разочаровался в демонстрируемых голографом графиках и теперь с интересом рассматривал саму гостью, — Только, Пуховичек, сама понимаешь, мне нужно лично побывать в «Кривом Зеркале». Иначе никак.

— Побываешь. Я уже выписала на тебя приказ. Тебе осталось только поговорить со своими кобылицами, — грифина будто только этих слов и ждала, — Можешь передавать царские обязанности кому хочешь, хоть сразу всем троим.

— Стоп-стоп-стоп, цыпа, это с какого перепугу мои кобылки будут в этой клоунаде участвовать? Я на такое не согласен. Хочешь регента назначай, хочешь республику провозглашай, но мой табунок в этот цирк затаскивать не смей! — аликорн сложил из магии парящий в воздухе золотой «шиш».

— Можно было и без жестов обойтись, — недовольно посмотрела на аликорнью поделку грифина, после чего вздохнула, — Ладно, поставлю на голосование твой внеочередной отпуск. Все равно, кроме Карпентера, никого «против» не будет. Не забудь только организовать своих пони, чтобы было кому без тебя кобыльи проблемы разгребать. Кстати, вот «индульгенция» от твоего табунка.

— И почему я не удивлен? — аликорн принял из лап грифины перевязанный темно-синей лентой свиток и, развернув послание, углубился в чтение.

***

— Ииии! — Бон-Бон крепко схватили сзади под передние ноги, подняли в воздух и с силой сжали двумя руками.

— Мягкая игрушка, — самодовольно произнес мужской голос над самым ушком пони, а руки еще раз сильно сдавили грудь кобылки.

— Поставь на место, идиот! — завопила забрыкавшаяся Бон-Бон.

— Как скажешь, — пони оказалась усажена обратно на свой мягкий стул, а большая мужская ладонь взъерошила ее гриву.

— Нахал! Хам! Придурок! Обезьяна безмозглая! — развернувшись вместе с вращающимся сиденьем стула, выложила в глаза довольно ухмыляющемуся человеку Бон-Бон.

— Зато без стресса… Пушинка, — снова потянул руку к чужой гриве человек. Пони демонстративно клацнула зубами — человек отдернул руку, — Злобная-то какая… И жадная!..

— Моя грива — моя собственность!.. И хвост тоже мой! — пони быстро затащила на стул свою пушистую гордость, к которой уже было потянулся человек, и, для надежности, спрятала между передними ногами, — Хочешь лапать — свои отращивай!

— Ладно, ладно. Напугала, — человек облокотился на рабочий стол пони, — А хочешь услышать, какой я сейчас идиотский заказ закончил?

— Если это опять какой-нибудь ревнивый недоумок на свою вторую половинку бумажки собирал, то не хочу, — принялась заново укладывать гриву надувшаяся пони.

— Хе-хе, где же твое женское любопытство, лошадка? Ладно, так и быть, поработаю протезом для твоего курносого носа, — ухмыльнулся человек, глядя на то, как кобылка безуспешно старается восстановить свою перепутанную прическу, — На неделе один чудик заказал исследование того, какая домашняя живность сейчас наиболее популярна в Гигаполисе, сколько ее выбрасывают и какой процент выживаемости на улицах.

— Это ты чудик, что за такой копеечный заказ взялся, — недовольно пробухтела Бон-Бон, повернувшись к столу и принявшись искать гребешок.

— Да не такой уж и копеечный… — голос собеседника был подозрительно безмятежным.

— Ай! Ушки! Мои ушки! — запищала Бон-Бон, когда незаметно зашедший за спину человек не сильно, но совершенно неожиданно дернул за два понячьих лопушка.

— Ушки на макушке! — донесся уже из-за двери смех человека.

— Гад! Дегенерат! Подонок! — со всех понячьих силенок выкрикнула вслед человеку Бон-Бон.

Из-за стены послышались сдавленное женское хихикание и тихое шушукание троицы подружаек из информационного отдела.

— Пацан великовозрастной, — остывая, вынесла окончательный вердикт пони, и ногой потерла пострадавшие лопушки.

***

— Ну, все, доперли, — дверь гаража, расположенного в одном из не слишком благополучных районов Серого города, открыл молодой человек неопределенной расовой принадлежности, — Составляем клетки на стол и можете топать пить чай — я сам все и всех рассортирую.

Вновь вошедший был съемщиком, только вчера получившим у хозяина ключи от пары гаражей и небольшой квартиры на первом этаже старого кирпичного дома, к каковому данные гаражи и были пристроены. Он мало что видел перед собой, так как на руках нес целый штабель клеток-переносок, в которых гомонила разнообразная живность. Его спутники (две девушки-неки и один чернокожий юноша) были нагружены точно так же, а потому не заметили, что пустой гараж вовсе не пуст.

— Кто, что и каким копытом задел? — поинтересовался молодой человек, услышав звук опускающейся гаражной двери.

— Понятия не имею. Может само? Тут все на земнопонячьих соплях и изоленте держится, — пропыхтела одна из девушек, безнадежно пытаясь сдуть роскошный перьевой хвост, лезущий из клетки прямо ей в лицо.

— А хороший у тебя зверинец, Лёва. Дорого, наверное, стоит? — с насмешкой поинтересовался тучный человек, подпиравший угол внутри чужого гаража.

— А вы, позвольте поинтересоваться, кто будете? — молодой человек составил клетки на видавший виды металлический стол (тем значительно усилив звериный гомон) и невозмутимо принялся забирать новые переноски у спутников.

— Мы? — хохотнул, веселясь чему-то своему, тучный, — Мы — благородные перераспределители нечестно нажитого в этом несправедливом мире.

— Уголовники, — утвердительно кивнул молодой человек, продолжая перекладывать клетки из рук спутников на стол, — Граждане бандиты, предлагаю не портить друг другу эту славную ночь и тихо-мирно разойтись, обтяпывать наши насущные дела.

— Молодой человек, а вы наглец, — уже откровенно захохотал толстяк, схватившись обеими коротенькими ручонками за живот (но обмотанную цепью биту из них не выпустил).

— Че ты с ним лясы точишь, Весельчак? По кумполу два раза им съезжу и разойдемся. Время не гандон — не растягивай, — подал голос от двери гаража неприятного вида небритый одноглазый мужчина.

— Да, дай нам! Мы их так отделаем, что мамка родная не опознает! — затявкал жавшийся у ног кривого типа плешивый жеребец-земнопони зеленого цвета с голубой гривой и клеймом «Табак» на левой передней ноге. Одновременно с этим с другого края ворот глупо заржала пара человекоподобных созданий, мордами отдаленно напоминавшие гиен. Общее веселье пришельцев, однако, не скрывало один пренеприятный факт. Вся четверка была вооружена: в руках у кривого был обрезок водопроводной трубы, «гиены» держали по ножу-«выкидухе», а перед земнопони валялась кустарно укороченная и обмотанная изолентой хоккейная клюшка.

— Тише, тише, Джонни, — толстяк тут же прекратил смеяться, и укоризненно посмотрел на одноглазого, — Мы ведь культурные люди? Культурные. Так что мы с молодыми людьми культурно пообщаемся, поделимся бесценной мудростью жизни, а они, как воспитанные мальчики и девочки, поделятся с нами презренными денежными знаками. Я питаю надежды, они проникнутся столь высокодуховным досугом, и отныне мы будем встречаться каждую неделю.

— Нет, нужно было этому двуличному котяху назваться не Львом Толстым, а Львом Троцким — такой шанс покуражиться пропадает! — весело присвистнул молодой человек, забрав последнюю клетку из рук негра, — Кстати, зеленый шакал, это же ты у нашего доброго хозяина в связных?

— Он меня запомнил! Убейте их! — завыл от страха земнопонь.

— Табак, заткнись! — пнул его ногой кривой, — И без тебя ору как на базаре.

— Молодой человек, это очень грубо с вашей стороны обижать малознакомых джентльменов, — толстяк обратил на молодого человека полные благочестия глаза, — После столь недостойного поступка вы, как порядочный юноша, просто обязаны возместить бедному Табаку его душевные страдания, а также помочь материально всем, кто был вынужден наблюдать это вопиющее непотребство.

— Задолбали, — неуместно весело заявил молодой человек. После чего на глазах у собравшихся распался золотым вихрем. Вихрь пронесся по тесному гаражу, заставив обе его двери засветиться золотом, схватил растерявшихся бандитов, прижал друг к другу, связав наподобие снопа «нитью» неестественного света, после чего вернулся на то же место, откуда начал свое путешествие.

— Ну-с, глубоко неуважаемые граждане мазурики, что нам теперь с вами делать? — с веселой издевкой спросил здоровущий белый конь, в которого обратился мистический вихрь. У коня были витой рог во лбу, огромные пернатые крылья на спине, золотого цвета потоки (точ-в-точ недавний вихрь) вместо гривы и хвоста и неестественный рисунок на крупе: щит и окровавленный меч.

— Нужно было из Безопасности пару агентов взять, как я и говорила, — вместо обескураженных пленников, недовольно ответила одна из «нек», в столбе зеленого пламени обратившись в странное четвероногое существо, напоминавшее темной расцветки лошадь, но почему-то с кривым рогом во лбу и редкими сквозными дырочками в ногах.

— Не убивайте меня, господин принцесс! Я был против! Это все Весельчак! Он меня заставил! — запричитал первым сориентировавшийся в ситуации зеленый земнопонь, — Сжальтесь! У меня дети! Трое!.. Четверо! Маленькие, милые крошки… Они без меня пропадут!

— Заткнись, шкура! — пихнул его локтем одноглазый, — Утоплю!

— Нет, ну ты ж посмотри, как все с социальным климатом на районе плохо: даже отец-героинь на кривую дорожку разбоя подался! — глаза разглядывающего пленников белого коня светились недобрым весельем.

— Девственник он, — фыркнул «негр», так же обратившийся черным существом с дырками в ногах, — Да, какие эмоции я в нем ощущаю, на такого жеребца редкая кобыла позарится.

— Ой вэй! Кажется, мы присутствуем при зарождении новой мировой религии. А вообще, это новый рекорд, кобылки и джентельпони! Ведь в этот раз роженица — жеребец, — конь насмешливо фыркнул, после чего обратился к своим приятелям, — Ну, что с этими подхвостниками делать будем? Идеи есть?

— В Безопасность тащить придется… — с тоской протянула бывшая нека, — А я так устала и есть хочу…

— А я вообще не расколдована, — передразнила странное существо девушка-«кошка» — единственная из всей компании не утратившая человеческий облик.

— Ну, конечно! Еще и колдовать… — страдальчески закатило глаза создание. После чего обратилась к белому коню, — Создатель, магией поможете?

— Всегда готов. Тем более, что вы обе мне такую хорошую идейку подбросили, — заговорщически подмигнул конь, направляя золотой поток со своего рога на рог собеседника.

Темное существо поймало поток своим рогом и, обратив его в фиолетовый, направила на неку. Поток охватил ту наподобие кокона, а потом рухнул, оставляя после себя белого единорога с зеленой гривой.

— Господа, кони, прошу у вас нижайше прощения за произошедшее с нашей стороны недоразумение, — подал голос толстяк, — Это была чудовищная ошибка, которая больше никогда не повторится, и, я вам обещаю, виновный в ней гражданин Дурилло понесет за это заслуженное наказание. Позвольте, уважаемые господа, нам откланяться?

— Нет, вы только послушайте! Теперь я еще и конь! А через пять минут скажут еще, что и в пальто, и педальный, и черт-его-знает-что-еще! — картинно обиделся конь. После чего, уже приторно-ласковым тоном, добавил, — Нашему доброму хозяину орган зрения на пятую точку опоры я и без твоей помощи транслоцирую. У меня на вас другие планы.

— Не к добру это, — мрачно прокомментировало дырчатоногое существо.

— Согласен, — согласился с ним бывший негр.

— Создатель, не смей! Не опускайся до их уровня! — зафыркал и затряс аккуратно подстриженной зеленой гривой единорог.

— А я и не собираюсь. Я же, в конце-концов, аликорн. Так что планирую рухнуть гораздо глубже, — конь хитро взглянул на пленников (зеленый земнопони уже успел выцепить зубами связку жестянок, висевших у него на шее, и попеременно показывал оборотням то крест, то полумесяц, то шестиконечную звезду, то изображение мужчины в позе лотоса), после чего перевел взгляд на ряды клеток, стоящих на столе, — Так, это не пойдет… Это тоже… За этим ухаживать замучаешься… А это вообще без мозгов… Вот, самое оно! Граждане бандиты, выбирайте: попугай-синтетик, так же известный как птица-говорун, или хомяк-мутант-почти-ниндзя, в просторечье просто флаффи?

— Хлюстик халёсий! Ни бибизяй Хлюсьтика, халёсий монстля! — из одной из клеток раздался истеричный голос, явно принадлежащий существу невыдающихся размеров.

— Ху-ху-ху! Лосё стлясня! Ху-ху-ху! Птица говоррун отличается умом и сообрразительностью! Умом и сообрразительностью! — поддержали паникующую зверушку из соседних клеток.

— Я дам показания! Я все про них знаю! У меня все записано! Только пощадите! — присоединился к истерике земнопонь.

— Значит, хомяки, — подвел черту конь. После чего обратился к бывшим некам, — Дамы, вы не могли бы перманентно превратить этих олухов по образу нашего сегодняшнего приобретения, Образца 32? С меня магия, разумеется.

— Фу-х! — облегченно выдохнул зеленогривый единорог, а с лиц черных существ исчезло напряженное выражение, — Конечно! А я-то боялась…

— Что-то мне подсказывает, что наши гости с тобой, Вайти, не согласятся, — вовсю веселясь, подошел к пленникам золотистой «нити» конь.

— Почикают тебя еще пацаны… — от всей души пообещал коню одноглазый.

Остальная четверка не возражала: толстяк побледнел и словно потерял дар речи, «гиены» глупо хихикали, видимо, не совсем понимая то, что вокруг них происходит, а зеленый земнопонь смотрел на коня преданными глазами и только что хвостом от счастья не вилял.

— Подведем итоги голосования, — насмешливо ржанул в лицо кривому конь, — Один «против» и четверо «за». Итого, восемьюдесятью процентами голосов было одобрено превращение в хомячье. Как говорится, глас народа — глас божий. Дамы, приступим?

— А у нас есть выбор? Если мы сейчас этих идиотов не спасем, то ты, Создатель, с ними точно что-то ужасное сделаешь, — устало ответил единорог, — Давай уже, передавай магию.

— Все меня подозревают… Никто в мою порядочность не верит… — наигранно обиделся конь, рогом отправляя новый золотой поток.

Единорог поймал золотую стихию засветившимся рогом, и послал уже белый вихрь к одной из клеток.

— Вя! Хлюстикю ни нля! Хлюстикю стлясьнё! — заголосил из клетки, куда проникло белое нечто, ее обитатель.

Поток же было безучастен к страхам своей жертвы. Под завывания неведомой зверушки, он вырвался из клетки и через мгновение снова кружился вокруг рога единорога.

— Финал. Еще магии, — скомандовал коню единорог.

Конь повиновался, и направил сказочному созданию новую порцию эфемерного золота. То же снова подхватило его рогом, смешало с белым кольцом, вернувшимся из клетки, и направило на пленников…

— А сё, сё консилось? — когда белый вихрь опал, удивленно поинтересовался у кого-то зеленый земнопонь. Вернее, не совсем зеленый и не совсем земнопонь.

— Врут рекламщики аки черти — как я и думал, у хомяков врожденный дефект дикции, а не программная «фича» от производителя, — поделился со спутниками конь, после чего с подозрительно естественной заботой поинтересовался у земнопоня, — Как ощущения? Хвост не ломит? Не тошнит? На солененькое не тянет? Скелеты в балахонах и с сельскохозяйственным инструментом в натруженных руках не чудятся?

— Спасипа типе, хасяин! — неуклюжае подбежал к ноге коня шарик голубого меха, ранее бывший земнопонем по прозвищу Табак, и принялся лобызать оную конечность, одновременно каким-то неимоверным образом умудряясь заглядывать высоченному коню в глаза.

— Нестабильны — умственные способности сохранены, — заметил «негр».

— Так это же прекрасно! Это как раз соответствует нашей задаче, — ответил черному существу конь, — Но торопиться не будем. У нас еще есть перспективные говорун и дракончик.

— Тавакь, ти — мельтвесь, — сквозь зубы процедил один из кучки меховых шариков, что вихрь оставил на месте связанных бандитов.

— Ты забыл добавить «Во имя Императора!». Вам еще желтой краской унитазные седушки на меху нарисовать и совсем Ультрасмурфы будете, — ехидно прервал угрозы голубого зверька конь, — Между прочим, с точки зрения науки биологии, данный многодетный девственник вовсе не мертвец, а флаффи. Как и вы все… Кстати, Вайтроуз, какой там у чар триггер развеивания?

— Искренний поцелуй принцессы, — устало ответил единорог, — Создатель, только без дурацких вопросов: ты не подойдешь — только кобылица.

— Ну и прекрасно, Вайти, — конь вскинул голову и золотое свечение, ранее обвивавшее двери гаража, влилось в его рог, исчезнув без следа. После чего колдун обернулся к своим спутникам и вполне искренне улыбнулся им, — Вы пока идите, приводите себя в порядок, пейте чай и отдыхайте, а я займусь живностью… Нет, нет, нет! Никакого членовредительства не будет! Этим я просто какой-нибудь вольерчик накидаю из подрожных материалов.

— Ну, хоть на таком обещании спасибо, — единорог облегченно фыркнул, и вышел через внутреннюю дверь гаража. За ним, пританцовывая от нетерпения, туда же удалилась «нека», а потом внутри дома исчез и «негр».

Проводив их взглядом, конь принялся за работу. Сначала из переносок вылетели, окутанные коконами золотистого света, всевозможные синтетические игрушки и заняли свое место в заранее приготовленной стене клеток из стали и проволоки. Потом (предварительно дав золотистого леща бывшему одноглазому, который пытался задушить коротенькими ножками бывшего земнопоня) конь своим колдовством буквально расплавил жестяную столешницу и все стоявшие на ней переноски, и принялся колдовским сиянием лепить из получившейся каши нечто. На полу же в это время происходили свои страсти.

— И ни плилесать падву… — смотря на бывшего земнопоня, пожаловался один пуховой шарик, бывший когда-то одноглазым душегубом, другому, ранее бывшему толстым весельчаком, а теперь являющим собой зримое воплощение отчаяния и безысходности.

— Эта канесь… — вместо ответа в который раз промямлил его «собеседник».

— Канесь, ни канесь, а Тавака, клисю селенюю, я плидусю, — набычился первый, после чего сплюнул, — А этим дулям лись би дулятися!..

— Ти-хи-хи! У тевя яйся! И фуй! И у тевя, слюська! — чуть в стороне прыгала друг вокруг друга другая парочка пуховых зверьков, громко смеясь и периодически заглядывая друг другу под хвосты.

Конь же в это время был занят чем-то подозрительным. В частности, крутил золотыми вихрями с рога различный хлам, собирая его на металлическом столе, где раньше стояли переноски со зверьем из зоомагазина. Что именно происходило со старыми обрезками металла, кусками штукатурки и прочим мусором видно не было — мешал, золотой «кокон», охвативший всю расплавленную столешницу. Но вряд ли это было что-то хорошее для пятерки неудачливых бандитов.

— Так, хомяки-мазурики, вот и гостиница вам готова, — наконец-то закончил свою работу конь, и тут же золотым свечением перекидал незваных гостей на стол, — Кто желает записаться в добровольческую охрану? Администрация гарантирует отдельное спальное место, относительно регулярный жрат и совершенно бесплатное табельное оружие в подарок.

— Вя! Вевя сяписите! — взвизгнул один из кучки совершенно одинаковых меховых шариков, копошившихся посреди преображенной проволочными заборами и спиралями Бруно столешницы.

— Стёй, сюка! Плилесю! — другой зверек попытался перехватить предателя, по пути к коню пробежавшегося по жопкам и мордочкам сородичей. Но не успел: шустрого меховичка подхватило колдовское сияние и перенесло через забор из колючей проволоки, которым теперь было огорожен центр стола.

— Так, а вот и сознательный хомяк, — голова коня почти вплотную приблизилась к зверьку, отчего тот попятился и жопкой уперся в колючий забор, — Будешь на совесть охранять этих придурков — будет тебе регулярный и вкусный жрат. Попытаешься их выпустить или сам сбежать — пойдешь на тушенку. Все ферштейн?

— Дя, дя, — изо всех сил закивал головкой зверек, — Тафак фсё поняв. Мовете на мевя повоситься — я вась пведанив слува.

— Вот и прекрасно, — расплылся в фальшивой улыбке конь, после чего золотым сиянием вручил в зубы зверьку заточенный металлический стержень, — Вот тебе тыкало — будешь тыкать зэ/ка, если будут бузить. Если будут сильно бузить, бей тыкалом в рельсу — она вон там, на веревочке висит. Ах, да, вот тебе еще подарок. Носи с гордостью… хиви.

Вокруг правой передней ножки бывшего земнопоня оказалась обвязана красная тряпочка с белым кружком и какой-то черной закорючкой, а на голову опустилась простая кукольная кепочка грязно-зеленого сукна (хотя в гараже ни кукол, ни сукна от самого его строительства не было) с жестяной кокардой в виде оскаленного человеческого черепа и перекрещенных костей.

На этом конь закончил свои издевательства, и, не выключая свет, удалился из гаража, напевая себе под нос что-то веселое. Новообращенные же флаффи остались на столе: четверо за колючей проволокой и один снаружи.

— Я тя етим косякомь и удявлю, сюка, — навалившись на проволочное ограждение, пригрозил бывшему земнопоню бывший одноглазый.

— Копитя плось с полоси, скотиня мефовая! — ловко (сказывалась похожесть биомеханики понячьего и флафячьего тел) двинул ему в нос металлическим стержнем бывший земнопонь, — Я ся тють насяльник! А есьви какяя падьвя булогосить бувет…

***

— … Дерпиург, это настолько глупая затея, что я не удивлюсь, когда она сработает, — миниатюрная желтая грифина подвела черту под долгой беседой. На демонстрационной голограмме в это время мелькали кадры видеоотчетов, демонстрирующие то, как различные группы людей и нелюдей в разное время суток и в разных местах выпускают из клеток небольших разноцветных зверьков.

— Ирин, все это ерунда и ребячество, — самодовольно улыбнулся златогривый белый аликорн, — Работа над этим проектом подарила мне отличную идею решения проблем на Скифии.

— Создатель, вы не могли бы поделиться с нами? — с энтузиазмом подыграл бессмертному мраморного окраса неодемикорн.

— Конечно, — кивнув лезвиерогому, привстал на своей подушке аликорн, — Итак, работы в «Кривом Зеркале», заказанные Безопасностью…

Глава 2, в которой каша продолжает завариваться

— Как прошел день? — звонкий лирин голос раздался со стороны кухни.

— Прекрасно! Весь вечер языком чесала! Терпеть не могу собрания Ложи!.. — усталая Бон-Бон принялась разуваться, — Все хвастались, как мы ловко Поставщиков за батарейки держим… Есть хочу — сил нет!

— Тогда раздевайся, мой мордочку и за стол. У нас сегодня вафли с джемом. Мы с Принцессой приготовили, — со стороны кухни вырулила обряженная поваром и вся перемазанная Лиры. На спине поняшки восседала розовая крылорогая флаффи.

— Маматька! Вю маматьку! — от счастья видеть Бон-Бон запищала флаффи и, спрыгнув со спины единорожки, подбежала к бежевой земнопони.

— Я тебя тоже люблю, Принцесса, — Бон-Бон с нежностью похлопала по головке обнимающую ее флаффи. После чего обратилась к Лире, — Вам, пани Тринкалька, тоже надо бы сполоснуться.

— Госпожа Конфетка желает музыки в ванных покоях? Скромная музыкантша может потринкать госпоже на ее губной гармошке, — мордочка Лиры покраснела, а глаза озорно заблестели.

— Госпожа не возражает, ибо любит музыкальные искусства, — от перспективы «игры на губной гармошке» с любимой пони настроение у Бон-Бон резко приподнялось.

— У маматек бувут спесиавьние обнимашки? — приуныла розовая флаффи.

— Будут, — кивнула пуховой любимице Бон-Бон, — А потом мы все будем есть вафли. Подождешь нас?

— Уля! Вавви! — подпрыгнула от счастья синтетическая игрушка и, весело перебирая коротенькими ножками в сторону своей комнаты, на “скаку” дала пони наказ, — Холосо обнимавтесь! А я буву иглать в кувики! А потом ми бувем кусять вавви!

— Простая душа. Много ли ей для счастья надо? — со смехом спросила подружку Лира.

— А мне для счастья нужно много. К примеру, музыка. Сыграешь для меня? — игриво ударила хвостом по крупу единорожку Бон-Бон.

— Конечно, — с заговорщической мордочкой ответила тем же Лира, — Если ты для меня споешь.

— Спою, еще как спою, — ухватила рогатую подругу зубами за ушко земнопоняшка, и повела хихикающую Лиру в ванную.

***

Хорошенько повеселившись, вымывшись и поужинав вафлями, Бон-Бон устроилась на диванчике смотреть головизор. Под брюшком у нее теплым шариком свернулась сонная от еды Принцесса, шепчущая себе под нос какие-то глупости, а из соседней комнаты раздавались обрывки музыки — это Лира микшировала свое новое произведение (к счастью, бежевой пони удалось уговорить подругу бросить карьеру коммивояжера). В общем, было хорошо.

По головизору же показывали его обычный репертуарт: скандалы с рукоприкладством («ток-шоу»), скандалы без рукоприкладства («голосериалы») и кровь-кишки-обворовали («новости»). Среди последнего промелькнул сюжет о том, что еще в одном общественном парке было обнаружено стадо уличных флаффи.

— Лирчик, ты слышала?! — возмутилась Бон-Бон, — Уже и в Версальском парке бродячих флаффи нашли! А ведь эти паразиты из рекламы обещали, что флаффики не будут засорять улицы! Безобразие!

— А, что? Боня, я не расслышала, — через мгновение в дверном проеме появилась Лира, с одного из ушек которой свисали наушники.

— Флаффиков, говорю, на улицах развелось тьма-тьмущая! Хотя эти паразиты из рекламы обещали, что никакого загрязнения улиц не будет! — изобразила праведный гнев на лживых корпорантов Бон-Бон, — Вот теперь мои налоги пойдут на то, чтобы этих меховых засранцев по паркам травить, а не на что-то полезное! Это вообще ни в какие ворота не лезет!

— Маматька, стё слусилось? — возмущения пони разбудили ее домашнюю любимицу и теперь та совершенно соловыми глазами вопрошала хозяйку.

— Ничего, Принцесса. Спи, моя хорошая, — пони успокаивающе погладила флаффи по голове, и прикрыла пушистую зверушку пледом.

— Холосё. Тядя я буву спатеньки, — зевнула Принцесса и снова свернулась шерстяным клубком.

Бон-Бон еще раз взглянула на свою крылорогую питомицу, и вздохнула: вот ей бы такую беззаботность, как у биоигрушки, отдаленно напоминавшей пони «Хасбро».

— Боня, а у нас тоже стадо флаффиков рядом водится, — между тем поделилась с подругой Лира.

— Что?!.. — взвилась было бежевая пони, но, поняв, что тем беспокоит свою крылорогую любимицу, шепотом продолжила, — А эти мохнатые паразиты из сторожки знают? Или, как обычно, за наши с тобой деньги друг другу булки мнут?

— Бон, ну что ты опять других обижаешь? Мистер Максимилиан и мистер Вольфганг хорошие охранники и работу свою честно делают, — перебросила наушники на шею Лира, — Давай я тебе лучше диких флаффиков покажу. Они на стоянке живут, за хозяйственными постройками.

— Лирчик, я похожа на кого-то из службы по борьбе с паразитами или на пони, у которой есть дробовик? — Бон-Бон скептически воззрилась на Лиру: вставать с мягкого диванчика (где, к тому же, пушистой грелкой грела пузико пони Принцесса) и тащиться куда-то посреди холодного вечера совершенно не хотелось.

— Да ладно тебе, Боня. Давай развеемся, прогуляемся. Вечер-то какой хороший! — задорно фыркнула Лира, встав передними ногами на край диванчика и нависнув над Бон-Бон целеустремленной тенью.

— Ладно, уговорила, — страдальчески вздохнула бежевая пони, нехотя выбираясь с нагретого места. Это выражение лица подруги она прекрасно знала, так что решила не тянуть зря время.

***

Вечер был свеж. А потому две пони быстро добрались до квартальной автостоянки — мерзнуть не нравилось ни земной кобылке, ни единорожке.

— Табак! Табак! Это я, Лира! Я тебе покушать принесла! — закричала Лира, когда две подруги зашли в закуток между техническими зданиями.

— Лива? — откуда-то из стены справа послышался преисполненный подозрения писклявый голос.

— Да, это я! Вот, возьми вкусняшку, — окутав кинетическим полем, единорожка поставила на землю пластиковую мисочку с несколькими вафлями и кучкой сухарей.

Конечно же, мгновенного эффекта это не произвело и двум кобылкам пришлось ждать несколько минут. По прошествию этого времени в стене зашебуршались и одна из старых рециклопластиковых коробок, в незапамятные времена оставленная тут, отъехала в сторону, выпуская на волю грязный комок голубого меха. Это был легендарный бродячий флаффи — существо, которое, как заверяли корпоративные пиарщике, просто не может существовать в природе, но, увы, в последнее время, принявшиеся все чаще и чаще являться респектабельным малопьющим гражданам.

— Угощайся, Табак, — улыбнулась зверьку Лира и копытом пододвинула мисочку с угощением. Бон-Бон же при взгляде на животное передернуло: это существо, лишенное милых рожика и крылышек, было самой настоящей карикатурой на земнопони! А издевок над ней, как считала сама Бон-Бон, бежевой кобылке в жизни уже хватило.

Зверьку, по всей видимости, Бон-Бон тоже не понравилась. Он, опасливо косясь на земнопони, подошел к мисочке со стороны единорожки, и, ухватив зубами, потянул угощение вместе с посудой к дыре, из которой только что появился.

— Табак, ты меня стесняешься? — искренне удивилась Лира, — Я тебя чем-то обидела?

— Ни, ни обифела, — затряс головкой зверек (но чашку из зубов не выпустил), — Семфе нусьня куфать.

— Тогда пригласи семью покушать на свежем воздухе — я тебе еще вкусняшку дам, — поманила флаффика шоколадным батончиком «хитрая» Лира.

Флаффик удостоил батончик лишь мимолетным взглядом (при этом многозначительно стрельнув глазами в сторону Бон-Бон), и продолжил перетаскивание своей добыче к дыре. Бон-Бон подобные нахальство и неуважение к подруге от какого-то уличного вредителя взбесили. Земнопони одним прыжком (Лира даже пискнуть не успела) настигла голубого зверька и придавила ему хвост копытом.

— Попался, паразит мохнатый! — победно провозгласила Бон-Бон, копытом прижимая хвост добычи к земле. Последнее она сделала столь быстро, что флаффик не сразу сориентировался и по инерции влез жопкой на ногу поняши. Впрочем…

— Ни бевьте, добляя миффиф! Помивуфте бевновя Тафака! Тафак не фотев вас обифать, квянусь! — тут же заныл флаффик. А из стены послышался горестный писк «Спесиавьний двуг!», сменившийся сдавленными рыданиями кого-то мелкого и испуганным чириканьем чего-то еще мельче.

— Бон-Бон, как тебе не стыдно! Отпусти этого бедного маленького флаффи! — возмущенно потребовала от подруги пришедшая в себя Лира.

— Что-то больно хорошо у него язык для флаффика подвешен, — гнев Бон-Бон еще не остыл, но необычно сложная речь биоигрушки ее удивила и заинтриговала. Не то, чтобы земнопони считала себя знатоком синтетов-компаньонов..., — Кто, паразит мохнатый, тебя так говорить научил? И, вообще, откуда такой флаффи, как ты, взялся?

— Бон! — снова возмутилась Лира, делая к подруге шаг с недвусмысленным намерением выпустить пойманного той зверька.

— Тафак ни фваффи! Я пови! Мевя заковдовав бовсей пвинсес с логем и квивьвями! — от страха взвыл флаффик, — Вевьте мве!

— Стой! Это все меняет, — словом остановила Лиру Бон-Бон (у которой засвербило между лопаток от нехорошего предчувствия). После чего снова обратилась к флаффику, — Как твое настоящее имя? Какая у тебя кьютимарка?

— Повсон Твеив. Квьюти… Кфути… Мов сьняк этя ядофитяя сютька. Пофавувста, добляя миффиф, отпуфтиве. У мефя синя и детьки! — продолжил попытки надавить на жалость пушистый зверек.

— Что за «принцесс»? Как он выглядел? Как он превратил тебя? Отвечай честно и получишь награду, — невнятное предчувствие нехорошего начинало оформляться в расплывчатые подозрения. Основными цветами этого тумана догадок были черный и зеленый. Оба эти цвета у Бон-Бон еще со времен ложных воспоминаний об Эквестрии ни с чем хорошим не ассоциировались.

— Бовсей пвинсес. Оглемний кякь фульвонь. Только настоясий, ись Экьвесии! — флаффика почему-то затрясло, — Ми думави, сте етя плёстя тупёй хипьстель, а онь!..

— Так, я не поняла: ты мне голову дурить собрался, засранец, или как? — другим копытом угрожающе топнула рядом с жопкой флаффика земнопони, — Как выглядел этот «принцесс»? Почему ты решил, что он из Эквестрии?

— Нись! Нись! Ни бевьте! — еще сильнее задрожал флаффик, а на его глазах навернулись слезы, — Онь бив савсемь кякь плинсеся Севестивя, толькя селебесь! Снясяля онь и еве дьлюськи биви вюди, а пятемь пфф! И усе пвиньсеси!..

— Бон-Бон, это уже перешло все мыслимые пределы! Отпусти бедного Табака! Иначе я с тобой разговаривать не буду!.. Неделю! — терпение Лиры подошло к концу, и она негодующе фыркнула в лицо подруге.

— Зеленое пламя было? — бежевая пони проигнорировала единорожку — перед ее внутренним взором уже маячили морды долговязых знакомых.

— Дя-дя! Они севененькимь пфф! И слясю се плиньсеси! — утвердительно закивал головешкой флаффик.

— Бон, отвечай мне! — Лира уже откровенно злилась, что отнюдь не помогало ее подруге думать. Впрочем, решение уже было принято.

— Слон, машину в мой квартал, на стоянку. К дому не подъезжай. И чтобы тихо, — распорядилась в переговорный браслет, который с самого основания Ложи постоянно носила на правой ноге, земная пони. После чего устало обратилась к возмущенной единорожке, — Лирчик, я никогда не хотела тебя в это вмешивать. Но, похоже, у меня не осталось выбора. Сейчас на стоянку подъедет машина, и мы с тобой и этим вот флаффиком в нее сядем. Возможно, нашего домика мы больше никогда не увидим…

— Бон, что ты несешь? Ты себя хорошо чувствуешь? — Лира неуверенно отступила на полшага.

— Отвратительно, — честно призналась Бон-Бон, — Мне холодно, страшно и жаль Принцессу. Но, по крайней мере, я не буду волноваться, что с тобой что-то случится.

— Бон?.. — в голосе Лиры появились панические нотки.

-Тафак мосеть ити? — заискивающим вопросом прервал Лиру флаффик.

— Нет, ты поедешь с нами, — жестко ответила ему Бон-Бон, — Сейчас ты пригласишь свою семью выйти из убежища. Мы не сделаем ей ничего плохого. Наоборот, дадим еды и поместим в теплое убежище. Если же ты не выполнишь мое требование, то твоя мягкая жопа имеет все шансы стать модным прикроватным ковриком.

— Холесе, холосе, все сдеваю. Засемь углоси? — суетливо заметался флаффик, — Семвя, выфодитя! Тафак насев двя семьви нових маматекь!

— Новяя маматькя? — из дыры в стене неуверенно высунулась грязно-розовая мордочка еще одного флаффи.

— Давай, выходи. Я возьму тебя домой, — припомнила Бон-Бон ту часть документации на Принцессу, где говорилось о том, как НЕ надо вести себя с флаффи.

— Новяя маматька! Вю новюю маматьку! — взвизгнул от счастья флаффик, и вылез из дыры, — Мависи, папатька насев новюю маматькю! Тепель у мависей бувут тёпвий домикь и нямми!

За флаффиком показался выводок из трех маленьких пушистых детенышей: зеленого, голубого и грязно-коричневого. И вся эта гурьба, пища и щебеча, повисла на ногах Лиры и Бон-Бон, попутно рассказывая пони о том, как они их любят и чего от них ожидают. Жалкое положение флаффи по имени Табак их либо не волновало, либо не оценивалось адекватно.

Десяток минут пони провели в тягостном молчании (если не считать счастливого гомона флаффи), прерванном лишь светом фар, скользнувшим по стенам технических зданий. Скомандовав подруге «Пошли!» и подпнув Табака копытом под зад, двинулась к стоянке. Там их, открыв заднюю дверь, уже ждала ничем не примечательная машина.

— Только не смейся, — последней забравшись в салон, угрюмо поприветствовала водителя Бон-Бон, и принялась рассаживать на сиденье подругу и стадо грязных и шумных флаффиков.

— Угу, — водителя подобным было не удивить.

Машина тронулась и вскоре исчезла в ночи. Стоянка осталась пустой и безмолвной.

Глава 3, в которой Бон-Бон оказывается в пыточной, присутствует на военном совете и возвращает себе Принцессу, а Лира становится очередной жертвой шоколада

— Ну, киса, что у тебя стряслось? — Моури, не смотря на поздний час, был бодр и весел.

— Проблемы. Обеспеч моей подруге безопасность и запри этих паразитов в какую-нибудь надежную клетку, откуда их не украсть и где их не убить. Тогда поговорим, — хмуро поприветствовала косолапого Бон-Бон.

— Пони — во вторую, в охрану четверо. Игрушки — в мастерскую Фабия, в охрану шестеро, — распорядился Моури.

Дюжина наемников, что встретила поняш и их маленьких спутников в холле штаб-квартиры «товарищества фрилансеров», тут же принялась выполнять приказы своего главаря. Четверка здоровенных детин окружила Лиру и без лишних слов увела поняшку (Бон-Бон успела шепнуть подруге, чтобы та не сопротивлялась — так надо). Еще двое похватали флаффи за шкирки (что сопровождалось истошным верещанием зверьков: «Ниесь! Бобошки! Ни нядя пвахих поднимасекь!») и под охраной другой четверки транспортировали свой груз к лифту. В холле остались лишь Бон-Бон, Моури и пара наемников.

— Твое желание выполнено, котейка. Теперь пройдешь в офис? — жестом пригласил пони косолапый.

— Нет, — мотнула головой кобылка, — Поговорим в комнате для допросов.

— О! Киса, ты меня удивляешь! Зачем нам, законопослушным гражданам, такая штука? — развеселился Моури, но, не теряя и минуты, пошел куда-то вглубь здания. У его ног шагала Бон-Бон, вся шкурка которой сейчас представляли из себя плац для легионов вышколенных мурашек. Замыкали шествие наемники.

Пройдя запутанными коридорами и поднявшись на пять этажей вверх, бежевая кобылка оказалась в той части здания A.I.M., где была всего один раз в жизни. Впрочем, особого желания топтать полы на юридически несуществующем этаже «родной» штаб-квартиры она никогда не испытывала. Бон-Бон было хорошо и в информационном отделе, среди компьютеров, кофе и идиотов, которых хлебом не корми — дай пушистый понячий хвостик в перепутанную метелку превратить, за ушки дернуть или еще как маленькую поняшку обидеть… Замыкающий наемник с лязгом закрыл тяжелую дверь. Теперь пони и ее косолапый товарищ по Ложе были изолированы от окружающего мира в пультовой нелегальной пыточной камеры.

— Ну, киса, что стряслось? — Моури предложил кобылке предельно неудобный для четвероногой гостьи стальной стул. Впрочем, иных тут не было.

— Инопланетяне устроили нечто невообразимое, — в ответ на любезность косолапого отрицательно покачала головой бежевая кобылка, и устроилась прямо на холодном бетонном полу, — Как минимум, один из тех грязных уличных паршивцев, что ты отправил в гости к хамлу Бейлу, на самом деле пони. Или, по крайней мере, флаффи с непомерно высоким для игрушки-компаньона интеллектом, описывающий как кто-то, похожий на Поставщиков, заколдовал его.

— Ну, вот я и дождался хоть какого-то движения в этом омуте, — слова Бон-Бон вовсе не удивили Моури, — Сейчас разбужу старину Фабия — не радовать же Вилли раньше времени? А вам, котейкам, постелю в убежище. Утром ты не только мурчать должна, но и соображать.

— То есть, это какой-то очередной ваш план?! А меня опять вслепую использовали?.. — бежевая поняша была неприятно удивлена приоткрывшейся картине очередного заговора.

— Никакого плана, сплошная импровизация, — косолапый рукой взъерошил двухцветную гриву, на что ее обладательница недовольно засопела, — После того, как спонсоры продавили решение по закупочным ценам, мы с Вилли все время ждали ответного хода Поставщиков. То, что они взбесятся от непродуманной жадности наших товарищей по Ложе, было ясно как божий день.

— И что теперь? — кисло поинтересовалась у Моури Бон-Бон, понимая, что опять осталась облапошенной дурочкой.

— Теперь промурлыкай, киса, на ушко дяде Джеймсу, что с тобой произошло, — косолапый извлек из кармана пачку жевательной резинки и, предварительно предложив пони, закинул одну из пластинок в рот.

— Фу! Одну гадость курить прекратил — теперь новую жевать начал… — сморщила носик кобылка, отказываясь от угощения, — Лучше какую-нибудь подушечку предложил бы — у меня мех без подогрева…

— Упрямая киса попу застудила? — хохотнул Моури, и, сняв со стены белый халат подозрительного назначения, устроил на полу небольшое гнездышко для пони, — Вот, грейся.

— Не дворец, но сойдет, — потоптавшись по халату, Бон-Бон устроилась в предложенном сооружении и начала свой рассказ, — Сегодня, когда я вернулась с собрания Ложи…

***

— … Вот такие вот дела, Вилли, — закончил пересказ ночной беседы Моури.

— Они таковы, каковыми мы с тобой их и ожидали, Джеймс, — белобрысый торговец алмазами, невозмутимо сидевший все время рассказа в своем кресле, не выглядел и на каплю обеспокоенным. Что придало немного уверенности Бон-Бон, у которой, чего скрывать, на душе скребли кошки, — Что можете сказать вы, герр Бейл?

Огромный мегадесантник кивнул главе Ложи в знак того, что понял вопрос, и поставил на дорогой стол из настоящего природного дерева до вульгарности утилитарный ноутбук военного образца. Пони как завороженная смотрела на происходящее: ей оно представлялось утверждающим будущим, ворвавшимся в мираж неуютного прошлого. Кабинет вокруг Бон-Бон казался тем же, что и тогда, когда она, отчаянно труся, впервые вошла в эту святая святых Вильгельма Верховена. Та же фантастически дорогая мебель, те же раритетные бумажные книги, тот же сухопарый владелец всей этой роскоши. Но все вокруг было не так. Посередине кабинета, занимая его чуть ли не целиком, высилась синтетически созданная машина для убийства, даря ощущение защищенности. В воздухе больше не висела пелена едкого сигаретного дыма, делавшего мир призрачным и неприятным. А чуть ранее, на пороге поднебесного дома, двух наемников и прилетевшую с ними пони встречала фрау Верховен, что говорило четвероногой синтету о том, что мир вокруг нее стал чуть менее безумен, чем был во времена прошлого «веселого» приключения с алмазами и инопланетянами.

— «Тень» подопытного по прозвищу Табак по интенсивности превосходит «тени» известных моделей синтетов и близка к таковой «теней» инопланетян, — мегадесантник вывел на голографическую проекцию список файлов, — По структуре «тень» подопытного частично совпадает с шаблонной «тенью» синтета-спутника типа «флаффи» марки «ХасБио-Хасбро». Тест воспоминаний выявляет высокое совпадение базовой памяти подопытного с шаблоном памяти разумного синтета типа «эквестрийский пони» марки «Хасбро» модели “Пойзон Трейл”. Беседа с подопытным выявила жизненный опыт типичного антисоциального элемента из числа жителей полутрущоб Серого города Европейского Гигаполиса. Мое заключение: подопытный представляет из себя разум синтета-пони, неизвестным мне способом помещенный в тело декоративного синтета-спутника неразумного класса.

В воздухе возникло изображение голубого пушистого зверька, всего увитого проводами и переложенного датчиками. Существо явно трусило, но давало удивительно адекватные для неразумного синтета ответы на задаваемые из-за кадра вопросы.

— Это существо может быть создано инопланетянами и специально подброшено нам? — задал мегадесантнику вполне логичный вопрос хозяин кабинета.

— Таковой возможности исключить не могу, мистер Верховен. Более того, могу предположить возможную цель данной акции: это демонстрация силы, — синтетическое чудовище открыло новый файл, спроецировав в воздух какие-то математические выкладки, — Согласно расчетам, сделанным информационным отделом, энергия, требуемая для описанной подопытным трансформации, лежит в рамках возможностей стационарных термоядерных установок секторального значения. Согласно моим познаниям и опыту в практической биологии, указанные значения на многие порядки выходят за пределы, допустимые для продолжения биологического существования.

— Вилли, в целом, я со стариной Фабием согласен, но пока рано делать окончательные выводы, — продолжил за мегадесантника Моури, забрасывая в рот еще одну пластинку жевательной резинки (эта новая привычка наемника начала раздражать пони даже сильнее курения: курильщики, по крайней мере, не чавкают над ухом), — Хомяк, которого привела наша кошка, проболтался, что воздействию инопланетян подверглось еще четверо его дружков. Я уже отправил парней проверить местность вокруг известных Поставщикам объектов Ложи на предмет бродячих животных. Думаю, вскоре мы сможем поговорить еще с несколькими очевидцами инопланетных фокусов, и сравнить их показания с показаниями Табака.

— Герр Бейл, каково ваше мнение? — белобрысый вновь обратился к мегадесантнику.

— Я согласен с мистером Моури. Выборка из пяти образцов ничтожна, но даст хоть какой-то простор для прогноза. Сейчас я могу судить только о свойствах самого предоставленного животного, — пророкотал мегадесантник.

— Хорошо. Действуйте по вашему усмотрению, — кивнул Верховен, — Снова встретимся в моем доме после того, как вы соберете информацию об этих недостающих синтетах. До этого момента фрауляйн Бон-Бон и ее домашние, включая питомца, будут пользоватся гостепреимством семьи Верховенов.

— Про мышку нашей кошки я не подумал, — усмехнулся Моури, поднимаясь со своего кресла, — Заеду, заберу, проверю на предмет подмены. Передам обеих утром, в подарочной коробочке и с бантиками на шее.

— Мистер Верховен, мне опять голышом ходить придется? — Бон-Бон сама удивилась тому, какие дурацкие мысли приходят в ее голову в столь ответственный час.

— Nein, в этом больше нет необходимости, — спасибо хоть, что хозяин дома смеяться не стал…

— Нет, ну ведь кошка! У нас тут только каша начала завариваться, а она себе уже уют выцарапывает! — … в отличие от Моури, который без всякого стеснения захохотал.

Мегадесантник же ничего из этого и словом не удостоил — только вбил что-то в свой ноутбук.

***

— Ух! Оно еще и с массажером! — радости Лиры, вибрирующей в кресле-трансформере, не было предела. Еще бы! Такую роскошь, что сейчас окружала аквамариновую пони, единорожка никогда в жизни не видела!

Бон-Бон же больше разделяла настроения своей питомицы, только недавно осмелившейся вылезти из переноски, в которой ее доставил Моури.

— Маматькя, ни нля етоть домикь. Онь савсемь, савсемь сюзёй, — пожаловалась крылорогая флаффи бежевой кобылке.

— Не волнуйся, Принцесса, мы тут временно, — натянуто улыбнулась любимице Бон-Бон (в конце концов, она сама понятия не имела о том, насколько это «временно» временно), — Иди лучше к мамочке, мамочка тебя расчешет.

Слова пони произвели на зверушко должный эффект: она искренне заулыбалась владелице и изо всех своих невеликих сил потопала к кобылке. Та же, взяв в рот гребень для хвоста, принялась расчесывать свою домашнюю флаффи. Что было полезно обеим: Принцесса замурлыкала от счастья (периодически делясь с хозяйкой тем, как она ее любит и как ей нравится данная процедура), а Бон-Бон наконец-то получила возможность успокоить нервы, расшатанные дневным волнением за Лиру и флаффи.

— Дом, еще шоколада! — скомандовала из своего кресла Лира (на столике рядом с ней высилась пирамида вылизанных дочиста стаканов).

— Откорм граждан на убой запрещен законом, — Идеальный Дом почему-то ответил голосом фрау Верховен. Бон-Бон насторожилась.

— Чего? — удивилась Лира, — Компьютер, доставь мне стакан горячего шоколада!

— От шоколада попа растет, — ответил Идеальный Дом все тем же голосом.

— Компьютер, мне надо еще шоколада! — разозлилась Лира, видимо, не понимая, что уже беседует вовсе не с компьютером.

— Тебе надо — ты и иди, — ехидно ответствовал ей невидимый собеседник.

— И пойду! Вот встану, и сама возьму! — воинственно фыркнула Лира, выбираясь из кресла-трансформера.

Бон-Бон не очень хорошо знала фрау Верховен, но не сомневалась, что ничего плохого та ее подруге не сделает. Так что бежевая земнопони не стала мешать рогатой сладкоежке искать на попу приключений.

— Кюдя посьля маматькя Ливя? — поинтересовалась флаффи у расчесывающей ее поняши.

— Ввост на вин'влятов нат'вать, — сквозь зубоять гребешка просветила питомицу Бон-Бон.

— Ффостикь на винтивятов? Засемь? — не на шутку задумалась Принцесса.

***

Вернулась Лира только ночью: начисто вымытая и вусмерть уставшая. Отвечая на расспросы Бон-Бон лишь невнятным мычанием, аквамариновая пони доползла до своей кроватки, в изнеможении упала на нее и тут же заснула. Утром Бон-Бон узнала, что фрау Верховен выловила её подругу при помощи тележки-робота, на которой Лира, дабы не утруждать ножки, решила доехать до ближайшего холодильника. Увы, конечная точка путешествия оказалась вовсе не там, где рассчитывала единорожка: в спортзале. Там не ожидавшая такого подвоха поняша оказалась высажена с робота и установлена на беговой тренажер. Вот на нем-то четвероногая сладкоежка и провела остаток дня.

Глава 4, в которой Бон-Бон влипает по-крупному

Следующее внеочередное собрание Ложи состоялось через два дня все в том же кабинете Вильгельма Верховена (Лира, кстати, обиделась, что Бон-Бон не взяла ее с собой на сходку тайного общества, оставив сидеть с Принцессой). На нем присутствовали только основатели организации: расположившийся в кожаном кресле хозяин дома Вильгельм Верховен, застеливший все вокруг какими-то распечатками Джеймс Моури и хрумкающая на диване морковкой Бон-Бон.

— В общем, эти соко все отлично продумали, — наконец закончил возиться с листами пластика косолапый наемник.

— Вот тут, тут, тут, тут и тут они раскидали особых хомяков, — лазерной указкой он подсветил неровные кружки, нарисованные на нескольких планах различных районов Европейского Гигаполиса, — Места безопасные, в меру сытные и, что главное, кто-нибудь из членов Ложи обязательно на эти «подарки» нарвался бы.

— То есть, это послание, — Вильгельм задумчиво переводил взгляд с одной распечатки на другую, — Что оно может означать?

— Как и говорил старина Фабий: «Взгляните: мы может вот это. Делайте выводы о том, что еще мы можем, и возвращайте старые, хорошие цены.», — наемник достал из лежащей на кресле папки еще кипу пластиковых листов, — Мои ребята нашли еще кое-что сверх этого. Но я сначала хотел бы выслушать мнение нашей кошки. В прошлый раз оно нам изрядно помогло.

— Я в магии не разбираюсь! Могу рассказать только то, что со школы помню или от Лиры слышала, — превентивно защитилась Бон-Бон, разглядывая фотографии пяти абсолютно одинаковых голубых флаффиков.

— Мне большего и не надо, — распаковал еще одну упаковку жевательной резинки Моури, — Скажи, как делитант, кто из инопланетян мог подобное наколдовать?

— Как делитант? — навострила ушки пони, — Как дилетант могу сказать, что кто угодно, у кого есть рог. При всех тут присутствующих перевертыши превращались в кого хотели. При мне одна единорожка наколдовала огромную корзину цветов, размером куда больше любого флаффи. Магия для рогатых вообще повседневность.

— Хм, тогда зачем им был нужен этот конь?.. — Моури повнимательнее присмотрелся к листку в своих руках.

— Что за конь? — Бон-Бон обуяло любопытство.

— Джеймс, позволь взглянуть, — листок уплыл мимо любопытного понячьего носика в протянутую руку Вильгельма, — Хм, интересно… Насколько я уяснил из изучения эзотерических трудов, в потусторонних искусствах, в отличие от ремесленного мира физиков, существуют определенные формальные правила. Можно ли отменить эквестрийские чары или они перманентны?

— Я ничего не знаю о правилах волшебства. Но любое чародейство имеет свое ограничение во времени, — задумалась Бон-Бон, вспоминая неоднократные попытки Лиры объяснить бежевой подруге, что же это за зверь такой «единорожья магия», — Любые чары сильны поначалу, но через какое-то время их сила иссякает, и они либо развеиваются, либо засыпают. Если происходит второе, то заклятие можно пробудить, дав ему немного магии. Так обычно заколдовывают домашние артефакты. У меня в Понивиле было несколько таких: подковки-копытогрелки, лоза для поиска носочек, кристальные фонарики, дурацкая музыкальная шкатулка для прослушивания камней и… и всякие другие.

— И как долго обычно держатся чары с одной подзарядки? — отложив листок в сторону, поинтересовался Вильгельм.

— Хммм… — принялась вспоминать Бон-Бон, — Если из лавки Филси Рича, то недели две. Кантерлотский фонарик у меня начинал тускнеть на третью неделю. Апельсиновый зверинец принцессы Твайлайт бегал по городу где-то с полгода. Дрянь от Флима и Флама стабильно превращалась в палки и глину на второй день. С этой задавакой Трикси бывало по-разному: то ее цветы рассыпаются через пять минут, то чашки по два месяца и больше не превращались. А вот у Лиры заколдовать что-то дольше, чем на пять дней никогда не выходило. Да, по-моему, она никогда и не старалась…

— Успокоила. Еще три месяца подождать, и можно будет этот шепелявый «живой уголок» в нормальную камеру переводить, — Моури наконец оставил возиться с бумагами и опустился в свое кресло.

— Весьма забавно, если взглянуть на это со стороны рынка. Дешевый товар, который через пару недель сам собой приходит в негодность. Можно сказать, что Поставщики нашли идеал нашего мира, погрязшего в жажде наживы, — Верховен встал со своего места и прошествовал к одному из книжных шкафов, по пути оставив на столе перед пони тот самый листок, что забрал у Моури, — Фрауляйн Бон-Бон, что вы думаете об этом фотороботе?

— Ну, Вилли, зачем нашу кошку обижаешь? Она теперь фрау, — косолапый с любопытством посмотрел на пони, изучая ее реакции.

— Брак между двумя женщинами есть глупая фикция. Цель семьи это воспроизводство и воспитание потомства. Та семья, что не выполняет эти функции, не семья, а самообман, — белобрысый достал из книжного шкафа здоровенный талмуд в черном кожанном переплете и теперь искал нужную страницу.

Бон-Бон уже давно (с самой своей свадьбы) ждала этой подколки со стороны Моури (а реакцию Вильгельма Верховена предугадала еще раньше), так что не стала доставлять косолапому удовольствие ответом. Вместо этого пони взяла в копыта оставленный листок пластика. На листке оказался рисунок. Причем, очень занятный: белый аликорн-жеребец с кьютимаркой в виде меча и щита и расплывчатыми желтыми кляксами вместо гривы и хвоста. Кобылку это навело на некоторые идеи…

— Хм, мистер Моури, а флаффи не упоминали имя этого «коня»? — поинтересовалась Бон-Бон, ожидая вновь услышать слово из прошлого своего приключения с инопланетянами.

— «Создатель». Все хомяки утверждают, что коня при них неоднократно называли «Создатель», — косолапый облокотился о подлокотник кресла, явно ожидая от пони, как минимум, откровения.

— Тогда могу всех нас поздравить: у нас большущие неприятности, — не стала расстраивать его пони, которой прямо сейчас очень захотелось с головой оказаться под теплым и страхоустойчивым одеялом, — Кажется, это и есть «королева» чужих.

— В прошлый раз мы пришли к соглашению, что у инопланетян вполне традиционная для разумных существ структура общества, — Верховен закрыл книгу (на обложке вычурным шрифтом было оттиснуто «Всемирный Бестиарий. Том Пятый.»), — Что заставило ВАС, фрауляйн, столь резко изменить точку зрения?

— Кхм, кажется, я неверно выразилась, — смешалась пони, но тут же исправилась, — Мистер Верховен, мистер Моури, на рисунке изображен аликорн. Я не знаю, те ли это существа, что мудро правили Эквестрией в моей ложной памяти, или нет. Но имя «Создатель» я уже слышала от инопланетян. Это буквально их создатель, генетический инженер, создавший «нерожденных» из смеси генов других чужих. А так же он является одной из важнейших шишек из их самой-самой верховной власти. Если я ничего не путаю, то Поставщики придали этому хомячьему проекту наивысший статус важности из возможного.

— Тогда все сходится, — косолапый встал со своего кресла, и снова принялся возиться с бумагами, — В информационном отделе сличили даты сообщений о первых появлениях бродячих флаффи в разных частях света, даты из показаний хомяков нашей кошки, сведения о коммерческой версии этих синтетов-спутников и то, что старина Фабий смог нарезать в своей мастерской из их уличных родственников. По результатам всех этих мероприятий кое-кто из информационников чуть ли не чудом вышел на странный контракт одной азиатской генно-фармакологической компании, «Sahara Therapeuthics».

— Мне доводилось о ней слышать, — закивала головой пони, стараясь отогнать мрачные мысли о самом настоящем аликорне и возможном изгнании на Луну (интересно, лунные шахтеры много зарабатывают?), — У них недавно был большой скандал с правительством: какие-то делишки за пределами гигаполисов.

— Там не скандал был. Там войсковая операция пятью отборными ротами была, — Моури задумался над своими бумагами, — Уж не знаю, что именно происходило, но десант отбивал корпорантов от кого-то. Отбил немногих: на суд попало только двое из высшего руководства. Одного расстреляли. В общем, дело темное. После таких дел корпорации или дохнут, или закладывают последних жен якудзе.

— Очевидно, что «Сахара» выбрала второй путь, — Верховена по-прежнему было не удивить, — Джеймс, твои люди выследили Поставщиков не по счетам. Каким способом были раскрыты оборотни?

— По счетам. Только не по счетам Поставщиков. Инопланетные соко рассчитались строго наличными. Собственно, я до сих пор не знаю, за что они выложили деньги, — под неодобрительное фыркание кобылки косолапый зажевал еще одну сладкую пластинку, — Наш конек, как всегда, глупость и лень. Корпоранты по старой привычке закупили сотню нейропрограмматоров через обычные коммерческие каналы, подробно расписав спецификацию… Может быть, я ошибаюсь и «Сахара» собирается клепать самоходные дильдо для подпольных азиатских борделей. Но тогда эти дильдо оснащены мозгами от флаффи с длительностью цикла программации от разумного синтета, для которого никто не закупал лицензионное программное обеспечение. Или азиаты окончательно обдолбались своими «грибами для любования» и стали выращивать в якудзы маленьких мохнатых киллеров с маленькими мохнатыми катанами, или Поставщики решили, что на другой половине шарика мы их активность не отследим.

— А разве такие закупки законны? — удивилась пони, и тут же насторожилась, — А это не деза? Не обязательно нам, может быть, кому-то другому…

— Законны. Производить разумных синтетов незаконно. А производить и продавать оборудование для их производства — ни один юрист перо не подточит. К тому же, переводы совершены уже более месяца назад и ни разу не были оспорены, — Моури выудил еще один лист пластика, на котором была отпечатана схема сравнения различных четвероногих синтетов, — Я одного понять не могу: на кой черт Поставщикам сдалось сорок тысяч синтетических флаффи? Особенно, если, как ты, кошка, говоришь, этому проекту чужими присвоен высший приоритет.

— Ну, в шестерых они разум как-то вместить сумели… — неуверенно протянула пони, в уме перебирая тот куцый список интересов инопланетян, что она составила после путешествия на Скифию.

— А начерта им разумные хомяки размером с терьера, да еще без рук? Ни телегу возить, ни схемы паять… Да им пеньделя дашь — на три метра улетят! — косолапый снова осмотрел бумажный бардак, устроенный им на столе, — Но и отвлекающим маневром я назвать это не могу. Поставщики, даже несмотря на плачевное положение «Sahara Therapeuthics», должны были потратить на предприятие очень чувствительную для себя сумму.

— А если это не флаффи… — Бон-Бон похолодела от мысли, что только-что пришла ей в голову, — Если это пони?! Инопланетянам же не хватает колонистов!

— Уже думал об этом. Спецификация заказанных «Сахарой» нейропрограматоров совершенно не подходит. Оборудование рассчитано на работу с синтетами, обладающими выраженной «тенью», и не подлежит переделке без помощи завода-производителя, — Моури снова бухнулся в кресло, — На мой официальный запрос корпорация тоже дала ответ о флаффи. Якобы, некая группа частных лиц разместила у них заказ на производство синтетов-спутников для последующего использования в области зоопсихотерапии. Данные самих заказчиков и подробности заказа это, конечно же, «коммерческая тайна». Впрочем, я уже отправил своих ребят в Азиатскую Аркологию. Они прибыли сегодня утром и обнаружили за собой наблюдение инопланетян. Думаю, особо много им накопать не удастся. Но это уже четкое подтверждение того, что за заказом синтетов в «Сахаре» стоят Поставщики.

— Тогда нам следует незаметно отправить им вслед фрауляйн Бон-Бон, — пони икнула, когда Верховен, все так же невозмутимо, внес это предложение, — Частное лицо, путешествующее инкогнито, имеет неплохие шансы узнать нечто такое, что не будет позволено знать уже раскрытым агентам. К тому же, фрауляйн обладает незашоренным взглядом на природу наших партнеров.

— Хм, Вилли, неплохая идея. Может быть, все получится даже лучше, чем в прошлый раз. У меня есть отличная легенда укатившей на отдых в загадочную Азию котейки-секретарши, — у Бон-Бон сложилось отчетливое впечатление, что косолапый заранее договорился за спиной пони с Вильгельмом и весь вечер просто дурил голову поняше.

— А денег эта секретарша на отпуск скопила много? — вымученно улыбнулась коллегам по Ложе Бон-Бон: поедет она как миленькая — люди явно решили этот вопрос между собой еще до начала собрания.

***

— Как прошли ритуалы? Много демонов вызвали? — спросила насупившаяся Лира у Бон-Бон, когда та вернулась в комнату пони.

— Нормалех! Пятерых какодемонов лично захомутала! — весело ответила подруге Бон-Бон, сверхпонячьим усилием скрывая то, что на самом деле сейчас на душе у нее скребли смилодоны.

— Како… демовь?.. А етё ствясьнеё? — всполошилась Принцесса, рисовавшая что-то фломастерами, перевесившись через живот лежащей Лиры. Вообще-то, давать флаффи фломастеры категорически не рекомендовалось, но Лира считала, что их с Бон-Бон питомица достаточно умна, чтобы не попытаться разгрызть сей нехитрый инструмент живописца. Пока что единорожка оказывалась права (если не считать того случая, когда Принцесса утопила пачку тех самых фломастеров в садовом бассейне и Бон-Бон пришлось половину летнего воскресенья отстирывать два чудных произведения современной живописи).

— Нормально, Принцесса. Только очень скучно. Тебе бы не понравилось, — Бон-Бон бухнулась на кровать рядом с подругой, — Кстати, Лирчик, меня не теряй — обязали завтра же ехать по делам Ложи. Ничего особенного, но тебе ничего сказать не могу — иначе на большие деньжищи попаду. Пока поживешь здесь, тут безопасно.

— Сама, значит, в приключения, а меня дома оставляешь… — Лира насупилась еще больше, — Будто я жеребенок малолетний!

— А ты и так жеребенок малолетний! — такой реакции подруги, единственной души, что была дорога ей в этом мире, Бон-Бон не выдержала, — Думаешь, мне это нравится?! Думаешь, там приключения из книжек?! А там только грязь! Никаких погонь и принцев! Только дискордовы деньги, шпионы и грязь! Я хочу хотя бы за твой хвост не волноваться! А ты!..

Лира тоже не была готова к такому повороту событий: в ответ на крик сорвавшейся Бон-Бон единорожка что-то невнятно проскулила и, спрятав голову между передними ногами, заплакала. Весь гнев бежевой земнопони тут же испарился, и Бон-Бон, обняв плачущую подругу, тоже дала волю слезам.

— Маматька Бонь-Бонь, ни плать. Маматька Лива, ни плать, — принялась утешать их Принцесса, перебегая от мордочки одной пони к мордочке другой и гладя их пушистой лапкой.

То ли благодаря этой наивной помощи, то ли просто слезы сделали свое дело, но через какое-то время обе пони прекратили всхлипывать и, посмотрев друг другу в глаза, молчаливо простили одна другую. Что немало обрадовало их флаффи, принявшуюся бегать между кобылками и, заглядывая им в лица, спрашивать: «Маматька, тепель се лусе? Плявдя-плявдя?»

— Правда, Принцесса. Мне гораздо лучше, — заплаканная Бон-Бон подхватила свою питомицу передними ногами и, улыбаясь, притиснула ее к груди, — Можешь для меня кое-что сделать?

— Дя! — с готовностью ответила Принцесса, когда пони наконец-то ее отпустила (флаффи довольно непросто говорить, когда ее стискивает в объятиях старшая разумная родня).

— Присмотри за Лирой. Это твое задание. Справишься? — Бон-Бон краем глаза заметила то, как краснеет и прячется в собственный хвост ее подруга.

— Дя! Плисьматьлю ся маматькой Ливой! — просияла флаффи от того, что ей поручили столь ответственное задание.

Впрочем, судя по виноватой мордочке Лиры, большой работы у маленькой пушистой соглядатая не предвиделось.

Глава 5, в которой Бон-Бон покидает дом Верховенов, посещает аптекаря и приобретает неожиданного спутника

Следующим утром, попрощавшись с на редкость рано вставшими Лирой и Принцессой, Бон-Бон отбыла из дома Верховенов. Первой ее остановкой в начавшемся «приключении» была частная клиника в Сером городе.

— Доброе утро. Я к доктору Бейлу, — состроила дружелюбную мордочку Бон-Бон, стараясь как-то достать до верхнего края конторки регистратора (на пони ее никто не рассчитывал — приходилось вставать на задние ноги).

Регистратор (высокая тучная женщина) смерила кобылку взглядом, глянула куда-то на монитор своего компьютера и нажала невидимую кнопку интеркома.

— Фабий Фулгримович, к вам пациентка, о которой вы просили предупредить, — голос регистратора оказался профессионально сварливым и, вообще, неприятным.

В ответ интерком басовито прогудел что-то неразборчивое, а Бон-Бон было предложено пройти: «Бахилы не забудьте!»

Пони не без неудовольствия повиновалась (сквозь понячьи сандалии слабенькие копытные кинетические поля не действовали, так что натягивать синтетические мешочки на ноги было одним мучением). А потому уже через пять минут стояла под дверью врачебного кабинета номер 117. Таблички на двери гласили, что а) «Пластический Хирург, Киберимплантолог», б) «Д.м.н. Бейл, Фабий Фулгримович», и в) «Оплачивая наши услуги вы помогаете детям Африки». Последнее особенно умилило Бон-Бон, так как она сама выдумала эту замануху для «товарищества»: клиентам, заказывающим у A.I.M. сбор компромата на ближнего, подворотный мордобой конкуренту, рейдерский захват предприятия или даже локальную минивойнушку в каком-нибудь районе, обычно очень хотелось не чувствовать себя конченными гнидами (которыми, в общем-то, они и являлись). Вот эта туфта про помощь бедным несчастным детишкам Африканского Гигаполиса клиентам в этом отлично помогала, значительно упрощая для «товарищества фрилансеров» заключение контрактов и получение причитающихся денег. Кстати, некоторые особо ушлые заказчики при этом даже умудрялись навариваться, получая налоговые вычеты за «благотворительность». Перечислений же в Африку, ясен бублик, никаких не было. Зачем? Чтобы спецслужбы потом наемникам хвост прижали за то, что африканская отморозь из новеньких бластеров правительственные патрули постреляет или свежекупленной у «черных копателей» ракетой стратолайнер собьет?

— Кошка, можешь прекращать раздумывать и начинать заходить — Фабий мне уже бутылку должен, — раздался из динамика над дверью голос Моури. Бон-Бон вздрогнула, недовольно фыркнула и решительно открыла дверь.

***

— Ой-ой-ой! — почему-то перепрошивка чипа идентификации Бон-Бон совершенно не понравилась. Возможно, потому, что в это же самое время автодок истязал ее круп батареей игл с болючими уколами, а здоровенный мегадесантник (с порога заявивший о своем презрении к обезболиванию) вживлял ей в шею еще один имплант, который позволил бы пони буквально «на коленке» кодировать и декодировать сообщения новейшим шифром Ложи (считалось, что пока его никто не взломал).

— Все, закончил. Вставай, мелочь, — завершив заживлять разрез на шеи четвероногой пациентки синтетической кожей, мегадесантник поднялся со стула и огромной ручищей дал шлепка по мягкому месту поняши.

— Ай! — Бон-Бон со стола авто-дока как ветер сдул.

— Какой энтузиазм! Наша киса так и рвется в бой! — обделенный совестью Моури в это время развлекался сидя на кушетке.

— Ай! Ай! Ай! — Бон-Бон же продолжала кружить по манипуляционной, подгоняемая с тылов болью.

— Совершенно бессмысленная потеря времени, — мегадесантник, запустив программу послеманипуляционной обработки инструмента, занялся изучением каких-то данных, предоставляемых ему автодоком.

— Ай! — лишенная внимания Бон-Бон сбавила ход.

Двуногие и ухом не повели: Моури по-прежнему сидел на кушетке и чавкал резинкой, а мегадесантник, закончив с автодоком, принялся за канцелярскую работу.

— Ай?! — неуверенно пискнула поняша, замедлив свой бег до совсем уж легкой трусцы.

— Пик! Идентификационный номер: 917-TR-2889-687345. Гражданка Свити Дропс Гонзалес. Языки: интерлингв (со словарем), евролингв (свободно, нативный), эквестрийский (искусственный, свободно, нативный). К гражданской и уголовной ответственности не привлекалась, — с кушетки мощным (отнюдь не полицейским) сканером «пикнул» поняшу наглый Моури.

— Ай! — Бон-Бон совсем остановилась, и в возмущении притопнула на наглеца ногой.

— Запрыгивай! — Моури хлопнул по кушетке рядом с собой.

— Мне, ай! не прыгается. Ай! Прыгательный мускул болит. И вообще, для маленькой поняши можно было и на обезболивающее потратиться, — пони недовольно фыркнула в сторону мегадесантника.

— Анестетики вредны. Особенно для маленьких синтетических лошадок. Так что доктор Фабий разводит только на отборном физрастворе из натуральных H2O и NaCl, — похоже, веселое настроение Моури передалось и синтетическому эскулапу.

— Старина Фабий сам отбирал! — подмигнул поняше Моури, после чего снова хлопнул ладонью по кушетке, — Забирайся, киса!

— Вот самих бы вас на мое место… — в ответ проворчала Бон-Бон, и принялась забираться на кушетку, — Шкурку попортили, круп иголками искололи, лапой гигантской побили, да еще и издеваются!..

— Ну-ну. И это я слышу от той, в чьем файле записано: «практикует садомазохистские ролевые игры, предпочитает роль унижаемой жертвы, любит сильные удары по крупу и стимуляцию интимных точек механическими зажимами» — лицо Моури стало еще бессовестнее.

— Моя легенда, я так понимаю, писалось под пиво и шуточки? — сварливо поинтересовалась Бон-Бон, укладываясь на живот (исколотый круп нещадно болел).

— А вот этого, кошка, не ведаю, — Моури положил перед пони пачку распечаток, на первой из которой красовалась ее мордочка, — Зато знаком с теми, кто может за невеликую плату на время поделиться личиной и исполнить роль некоей Бон-Бон Мацаревич.

— Лучше бы вы все это просто выдумали под пивасик и чипсы, — снова проворчала пони, углубляясь в изучение личного дела той, за кого ей теперь придется себя выдавать, — А вот это вообще изврат запредельный! Я еще понимаю поводок, плетка и вот эта фигня в попу. Но это!.. Арахисовое масло с корнюшенами, молоком и перцем! Я же не вылезая из-за стола умру!

— Помнишь, ты в долгожданном отпуске? Никто не может заставить тебя есть то, что тебе не нравится. В любой непонятной ситуации начни капризничать как обычная отпускница и требовать местной экзотики и шарма, — Моури положил руку на загривок Бон-Бон. Та, для порядка, на него фыркнула. Но не сильно — в этот раз поняше хотелось немного ласки и защиты от кого-то, кто больше нее.

— Ну да, как же, — Бон-Бон решила воспользоваться ситуацией и выжать немного жалости к себе, — Никто не может заставить маленькую слабенькую беззащитную поняшу, кроме больших и сильных пришельцев, людей, синтетов…

— Самый подходящий момент, — пророкотал из-за своего стола мегадесантник, после чего, наклонившись, отдал кому-то команду по интеркому, — Клюковка, заходи.

— DA, COMRAD! — в ответ рявкнул интерком, а спустя минуту дверь из врачебного кабинета в манипуляционную отворилась, пропуская незнакомую пони.

Пони была странной. Во-первых, она была аликорной: загнутый назад черный рог и огромные пернатые крылья не оставляли и тени сомнения. Во-вторых, она была маленькой (всего-лишь на голову выше Бон-Бон) аликорной темно-красной масти с кьютимаркой в виде зубастого дерижабля на крупе и жесткой гривой-ирокезом на голове. В-третьих, она была аликорной-кобылицей. В жеребцовой одежде. К которой был прикреплен значек «Наладчик Траходромов» (с соответствующим рисунком). Причем, шаловливкой и на йоту не выглядела. И, в-четвертых, она была странной.

— Развесистая Клюковка, мое полезнейшее творение, — мегадесантник представил собравшимся вошедшую, — Работа над ней позволила мне внести ясность в те элементы природы малых разумных синтетов, что периодически дают им возможность добиваться неожиданных успехов. К сожалению, дальнейшие работы по комбинации удачных черт больших и малых разумных синтетов сильно затруднены современным травоядным законодательством.

— Это дочурка старины Фабия. Правда, милах? — а вот Моури все было лишь бы развлекаться. Впрочем, — По легенде она твоя подружка и спутница в путешествии. По факту — твой телохранитель: подготовлена вполне достаточно, чтобы справиться с парой человек или фурри-синтетов человеческих габаритов.

— Какого класса и сколько уже в «товариществе»? Я к тому, что ни разу ее не видела, — Бон-Бон с подозрением посмотрела на сородича: нет, она не верила, что на такое важное задание Моури в качестве телохранителя даст ей какого-нибудь лопуха из новичков, но, все же, эту пони она видела впервые…

— Пока она не в «товариществе», и, вообще, бумаги окончательно переоформила только два месяца назад. Что для нас огромный плюс, — по хлопку Моури темно-красная аликорна запрыгнула на кушетку и заняла место по другую от Бон-Бон сторону человека, — На момент вступления в силу Хартии Клюковка была недопроизведена: базовая заготовка тела уже была, а окончательный фенотип и личность оказались еще не сформированы. Для закона такие синтеты — граждане, а по факту — овощи. Так что их оформляли как недееспособных и замораживали — пусть следующее поколение бюрократов берет на себя ответственность. Фабий поступил в этой ситуации просто и изящно: оформил опекунство над несколькими такими тушками и принялся доводить их до ума. Так что теперь твою телохранительницу тяжело отследить не то что пришельцам, но и нашим собственным чернильницам. Так как не ясного кого искать: Недееспособную гражданку Шипучую Вишенку Номер-Такой-То типа «единорог» от «Хасбро», годами числившуюся за правительственным институтом криогеники? Работоспособную гражданку Развесистую Клюковку Бейл типа «аликорн» от «Хасбро», получившую документы два месяца назад?

— Это хорошо. Было бы неприятно попасться через банальный миграционный контроль, — согласилась с Моури Бон-Бон. Но тут же ее посетил новый страх, — А почему именно аликорна? Аликорны, как бы это помягче сказать, выделяются в толпе.

— Потому, что я могу, — вместо Моури пророкотал мегадесантник, — Нет интереса в том, чтобы собрать синтета по уже существующей заводской схеме. Я творец! И, даже если приходится работать в рамках законов и стандартных имплантов, я создаю новое, лучшее!

— Киса, ты слишком сосредоточена на своем кошачьем мире. А за его пределами большинство даже не знает, что такое «аликорн» и чем он отличается от прочих представителей мохнатого царства. Поверь, вы обе для простого обывателя на одно лицо, — рука Моури скользнула с холки Бон-Бон вниз и… хорошенько прижал пони к себе, а второй рукой взъерошил ей гриву, — Кстати, не хочешь сменить имидж? Старина Фабий может прямо сейчас имплантировать тебе хоть крылья, хоть рог, хоть рог с крыльями.

— Как-нибудь обойдусь, — пони, понимая бесполезность переговоров, принялась пятиться задом, намереваясь таким нехитрым способом выскользнуть из захвата человека, — Никогда не жаловалась на свою земнопонячью долю. А уж в присутствии этого живодера, жмотящегося на обезболивающие, и подавно не буду. Уф!

На этих словах Бон-Бон выбралась из объятий Моури. Правда, только для того, чтобы выяснить, что ее задние копыта потеряли опору и филейная часть поняшки теперь висит в воздухе.

— Цок! Цок! Шурх-шурх-шурх! — заскребла по кушетке передними копытами Бон-Бон. Падать на исколотую болючими уколами попу не хотелось. Из-за сидящего Моури за этим представлением с любопытством наблюдала темно-красная аликорна.

— Ладно, хватит дурачеств, — косолапый наемник втянул Бон-Бон обратно на кушетку, за что та была ему благодарна, — Твои документы, твои кредитки, твои билеты, твои мыльно-рыльные принадлежности и смена одежды на первое время. Бальные платья и помады купишь сама, по приезду на место.

— А почему кредитки? — Бон-Бон с неприязнью посмотрела на россыпь пластиковых прямоугольников: кредиты пони считала узаконенным рабством.

— А откуда у скромной секретарши еще могли появиться свободные деньги? — отдав Бон-Бон документы и седельные сумки с пожитками, косолапый встал с кушетки и теперь разминал ноги.

— Нашошала, — Бон-Бон зубами взяла один листок из своей «легенды», где были расписаны сексуальные пристрастия ее нового «Я», и продемонстрировала его наемнику.

— Какие у котейки фантазии! — восхитился Моури, после чего резонно заметил, — Не тебе эти долги отдавать.

— Ладно, ладно. Поняла, что все оплачено, — беспокойно завозилась пони, заметив подозрительный блеск в глазах наемника, — По крупу не шлепать! Я раненая!

— Ну, как знаешь, — Моури обеими руками подхватил Бон-Бон под грудь и вынес из процедурной. Бежевая кобылка висела в руках косолапого недовольно надувшейся плюшевой игрушкой, понимая, что ее опять провели.

***

— Наконец-то! Покой и отдых! — Бон-Бон с облегченным вздохом бухнулась на кровать номера в привокзальной «гостинице ожидания», — Пожалуй, даже неплохо, что эти конспиролухи заказали билет на поезд, а не на стратолайнер. Хоть отдохну на дорожку!

— DA, COMRAD! — капсом подтвердила мысли бежевой кобылки Развесистая Клюковка, складывая свои вещи в платяной шкаф.

— Ты, вообще, нормально разговаривать умеешь? — потерла пострадавшие от ора аликорны лопушки Бон-Бон.

— Конечно. Просто отцу так нравится. Это напоминает ему о годах в армии, — крылорогая попутчица уже сложила свои вещи, и теперь несмело улыбалась Бон-Бон.

— Тогда при мне всегда разговаривай нормально, а то я от твоего ора удар схвачу, — про себя Бон-Бон заметила, что уже отвыкла от пони в нарядах типа «ню», хотя дома они с Лирой нередко разгуливали в том, в чем появились на свет.

— А можно мне вас называть Конфеткой, — мордочка аликорны покраснела еще больше, а ушки прижались к голове, — А то я боюсь перепутать: у вас столько имен…

— Ладно, называй. Но тогда ты — Клюква, — Бон-Бон тоже не радовала перспектива запоминать свой новый псевдоним, тогда как к своему конфетному прозвищу она уже давно привыкла. К тому же, каждый раз давиться «Развесистой Клюковкой» перспектива так себе.

— Спасибо! — благодарно закивала головой аликорна, — А можно мне на кровать?

— Запрыгивай, — лениво шлепнула ногой по простыне Бон-Бон.

— Уииии! — дальнейшее вполне можно было предсказать заранее.

— Кто меня за язык тянул!!! — но все дельные мысли приходят апосля.

— Бум! — как и понимание практичности школьного курса ньютоновской механики.

— Иии! Я не пегаска! Я не люблю летать! — а именно той части, что повествует о том, что импульс, вот просто так, никуда не девается, и тело, приземлившееся на кровать, неизбежно передает его часть другому телу, с кровати свалившемуся.

Глава 6, в которой Бон-Бон встречается с Полковником, прилюдно унижает Рэйнбоу Дэш и наконец-то прибывает в Азию

Посадка на магнитный поезд до Азиатской Аркологии был настоящим кошмаром для обеих пони. Виновата в этом была Бон-Бон, которая, за неимением под копытом Лиры, изводила Клюкву своими страхами опоздать, потерять билеты, быть обворованной карманниками, сесть не на тот поезд или получить в соседи пьяного полицейского-шахтера с маленьким вечноорущим ребенком на руках. По счастью, ни одно из этих предположений верным не оказалось. Пони, спровоцировав раздраженной ворчание Клюквы, прибыли на вокзал за час до посадки. Билеты были забиты в два коммуникатора, один планшет и еще, для надежности, распечатаны в железнодорожном автомате. Карманники (видимо, из-за отсутствия карманов) поняшками не интересовались. А поезд оказался как раз тот – проводник подтвердил это назойливой бежевой пассажирке аж два раза. Что же касается соседей…

Пони оказались в вагоне не первыми. Места позади них заняли сухощавый старик с лицом опытного язвенника и козлиной бородкой, облаченный в форму полковника неопознанных сил, и клизьмообразный жиртрест в красной футболке с полувытершейся золотой надписью, синих шортах и смехотворно маленькой бейсболке на заплывшей жиром голове. Впереди, пока что, никого не было. Так что пони принялись устраиваться на своих местах. Бон-Бон в это время очень некстати подумалось, что, при виде утаптывающих сиденья кресел и укладывающих вокруг ног пушистые хвосты поняшек, бессовестный Моури наверняка отпустил бы очередную свою фирменную «шутку» про кошек…

— Хей! Кого я вижу?! – раздался сзади знакомый задиристый голос, — Конфетная Жопа собственной персоной!

Бон-Бон повернула голову. Перед ее взглядом предстала занимательная семейная пара. Вроде как, глава семейства Тандерлейн, нагруженный седельными сумками на спине, фотоаппаратом-«зеркалкой» на шее и пижонскими темными очками на морде. И его «вторая половинка», выкрикнувшая обидность — Рейнбоу Дэш, обряженная в обычное для этих пони нахальное выражение лица, оборванные уши, растрепанную радужную гриву и одежку а-ля «пацанка на выезде», к которой полагалась понячья спортивная сумка, набитая до состояния «щас лопну!». Встреча вот с этой вот «знакомой» Бон-Бон весьма не понравилась. Так что бежевая кобылка решила игнорировать хамку, и просто отвернулась к сидящей у окна Клюкве.

— Хе-хе, все такая же обидчивая фифа, — обидно хихикнула Рейнбоу Дэш, проходя мимо Бон-Бон и скидывая вещи на кресло впереди земнопони.

Бон-Бон, стиснув зубы, решила терпеть и дальше: по всей видимости, в этот раз ей достался особенно мерзкий образец Радужногривой Заразы. И даже на вопрос Клюквы «Ты ее знаешь?» лишь отрицательно мотнула головой. Пернатая пара же в это время по-пегасьи шумно устраивалась на своих местах. Из этого шума становилось недвусмысленно понятно, что жеребец, хоть и выглядел важно и респектабельно, главным в семье вовсе не был. Хотя и назвать забитым его тоже не получалось, чего ожидала Бон-Бон, считая повальную шаловливость Рейнбоу Дэш не программой, а следствием природной стервозности и неуживчивости (особенно с ней, Бон-Бон) радужногривых пони.

Через пять минут шум впереди Бон-Бон и ее спутницы улегся (похоже, пернатая пара, по лентяйскому пегасьему обычаю, легла спать). А через полчаса, три раза объявив пассажирам об отправке, поезд тронулся. Что крайне необычно повлияло на Клюкву: та с жеребячьим восторгом припала к окну. Так что Бон-Бон остались лишь купленная перед отправкой книга об азиатской кухне и храп клизмообразного соседа сзади.

— Хей, земледавка! Привет! – только Бон-Бон дошла до аппетитного описания фруктовых пельменей, как между спинками передних кресел совершенно некстати появилась голова Рейнбоу Дэш. Голова нахально улыбалась и была явно не против сделать какую-нибудь рейнбоудэшевскую гадость.

В ответ бежевая путешественница зарылась носом в книгу, явно давая понять, что пегасьи приставания ей не интересны. Клюква же на появление радужногривой головы не прореагировала, видимо, считая, что общение со встречными-поперечными это дело Бон-Бон.

— Эй?! Я к тебе обращаюсь! – разозлилась отсутствием внимания голубая задира.

— «Обращайся, обращайся, твое мнение очень важно для меня», — про себя подумала Бон-Бон, еще больше зарываясь в книгу.

Рейнбоу Дэш недовольно засопела при виде столь «яркой» реакции на свою «единственную и неповторимую» персону. Но тут сзади появился Тандерлейн и втянул свою «особенную пони» обратно за спинки кресел. За креслами началось яростное шушукание двух пегасов. Бон-Бон облегченно вздохнула и перевернула страницу.

— Хей! Конфетозадая! – видимо, расслабилась бежевая пони преждевременно – через пять минут над креслами опять всплыл радужногривый перескоп пегасьей подлодки.

Про себя Бон-Бон нецензурно выругалась, и снова отгородилась от популярного агрессора книгой.

— Дэши, не надо! Только не в наш отпуск!.. – вслед радужногривой напасти над креслами всплыл серошкурый миротворец, и попытался вновь утянуть рваноухую проблему на дно его законного (согласно купленным билетам) места.

— Хей! Чего «не надо»? Я вообще только песенку пою! – с наглой рожей увернулась от своего кавалера Рейнбоу Дэш, и немелодично заголосила, — Ла-ла-ла! Бон-Бошка, Бон-Бошка! Идем копать картошку!

— Тили-тили. Трали-вали. Не пойти ли вам подале? – Бон-Бон это уже откровенно надоело: если очередная «Единственная и Неповторимая, Серийный номер Безднадцать Дурильонов Первый» хочет проблем, то Бон-Бон, с помощью сотрудников службы безопасности, их ей обеспечит.

— О! Лейн, слышал, что эта земледавка про меня сказала! – от радости запрыгнула на спинку своего кресла Дэш, — Ща я ей так вмажу!

— Дэши, не нужно!.. – крылатый жеребец попытался стащить ее обратно за ноги. Но не успел.

— Кто это на мою подругу наезжает? – оторвавшись от созерцания заоконных пейзажей, встала в своем кресле Клюква, упершись передними ногами в спинку кресла Рейнбоу Дэш, а носом – в ее нос, — Только земнопонек задирать храбрости хватает, чучело перьевое?

— Ха! Кто бы тут меня на испуг брал! Купила себе рог и думаешь, что испугаешь Единственную и Неповторимую Рейнбоу Дэш?! – вмешательство аликорны лишь добавило радужногривой задире куражу, — Да ты даже со своей накладной цацкой пустое место! Вот возьму тебя за уши и воткну рогом в потолок!

— Попробуй, — нехорошо улыбнулась цветастой противнице Клюква, — Давай, выйдем, разберемся. Как кобыла с кобылой.

— Давай! – встрепенулась Рейнбоу Дэш, и, слетев со спинки кресла на проход вагона, самоуверенно вздернула нос, — После того, как я тебе хвост на ушах узлом завяжу, ты всем и каждому будешь рассказывать, что тебя побила Рейнбоу Дэш Ламбракис!

— Жена, я запрещаю тебе!.. – попытался остановить радужнохвостую дурилку Тандерлейн, но…

— Хвосту своему запрещай, муженек, — скорчила рожу кандидатка на ссаживание с поезда, после чего, мотнув головой Клюкве («Идем, бить тебя буду!»), самодовольно прошествовала к вагонной двери.

Вслед за ней проследовала и аликорна, походкой недвусмысленно напоминающая тиранозавра, которому только что предложили очень глупую козу на веревочке.

— Я вызываю охрану, — Бон-Бон откинула предохранительную крышку устройства внутренней связи, укрытого в подлокотнике кресла.

— Вызывай, — тяжело вздохнул Тандерлейн, исчезая на своем месте, — Вот и отдохнули…

— Задиристая, да? – закончив «стучать» диспетчеру, Бон-Бон заглянула к Тандерлейну.

— Не то слово! – пегас был мрачен, — Дома ни одной кобылицы не пропустит, чтобы не поскандалить! А других Рейнбоу вообще терпеть не может!

— Тебя ревнует или просто «крутость» под хвостом свербит? – поинтересовалась Бон-Бон, внутренне прикидывая время до того, как сам начальник поезда придет разбираться с беспокойными пассажирами.

— И то, и то. Впрочем, это уже неважно – плакал наш отпуск в Азиатской, — бежевая земнопони никогда особо не симпатизировала лентяям-пегасам, но на серого жеребца ей было больно смотреть: он явно очень многое ожидал от этой, почти сорванной его сеноголовой подругой, поездки.

— Ну, это еще бабка надвое сказала, — заговорщически подмигнула пегасу Бон-Бон, — Все зависит от того, как ситуацию подать.

***

— … И ты что? – хихикнула Бон-Бон, представляя себе извазюкавшеюся в шоколаде радужнохвостую зазнайку.

— Стал ее чистить, — наигранно буднично ответил Тандерлейн, после чего заговорщически подмигнул, — Языком.

— И вовсе все было не так! – раздался спереди возмущенный возглас Рейнбоу Дэш, — Я!.. Я!.. Да, вообще, ничего этого не было! Ты все выдумал!

— Хо-хо! Вот это летунья! — все так же спереди поддела радужногривую Клюква, — Я бы тоже не против в шоколадный фонтан приземлиться. Где взять жеребчика, который мне такие «посадочную площадку» и «послеполетное обслуживание» предоставит?

— Ух! Будь у меня копыта свободны, я бы тебе дала за это!.. – судя по голосу, пегаска сердито нахохлилась.

— Дорогая, ты уже «дала». Успокойся, — слова Тандерлейна были вполне разумны, но в ответ спереди раздался злобный рык рассерженной кобылицы.

— А ты не милуйся со всякими мимопролетными прохиндейками! Тогда я успокоюсь! – судя по звукам, радужногривая агрессорша попробовала начать рыть землю копытом, — И вообще, это не честно! Пока я с одной за тебя дерусь, вторая моего жеребца хомутает! Это подло!

— Кажется, кого-то не бить нужно было, а сводить в аптеку. За самой большой таблеткой от ревности, — спереди ржанула Клюква.

— Ой! Побила она меня! – переключила свой гнев на аликорну Рейнбоу Дэш, — Любая дура может магией крылья связать! А ты попробовала бы как честная кобыла со мной сразиться! Я бы тебе таких подков накидала!..

— Вы обе уже «подков накидали». Так что сидите уже тихо и не мешайте другим пассажирам, — решила вмешаться Бон-Бон, — И, да, ревнивая голова, я – шаловливка. У меня есть любимая кобылка, и твой жеребец мне не нужен. Если только в качестве собеседника.

— Фу, шаловлика! – фыркнула в отвращении Рейнбоу Дэш, — Вы, петлелизки, все понячье племя позорите!

— Дэши, прекрати, пожалуйста, — устало вздохнул Тандерлейн, — Ты и так уже в клетке оказалась. Не позорь меня еще больше.

— Да-да, конечно. Еще и ты меня обижать будешь… – недовольно засопела в своей переноске Рэйнбоу Дэш.

Последние фразы серого пегаса стоит пояснить отдельно. Для чего следует перенестись немного в прошлое.

Когда работники службы безопасности поезда зашли в тамбур вагона Бон-Бон, Клюква, прижав Рейнбоу Дэш к стене левой передней ногой, правой от души мутузила ее в живот. В общем, нет ничего удивительного в том, что темно-красная аликорна тут же получила свой заряд из станера. Но представление понячьего цирка отнюдь не остановилось: наскоро переведшая дух Рейнбоу Дэш набросилась на обмякшую Клюкву и принялась пинать аликорну по ребрам. Чем заработала свой заряд из станера. Так что к приходу начальника поезда, вызванного по поводу такого вопиющего нарушения общественного порядка, в тамбуре имелось два стреноженных меховых кулька повышенной злобности, но, к счастью, пониженной подвижности. Тут настал черед Бон-Бон выходить на сцену.

Бежевая поняша, выждав пару секунд и состроив мордочку ласковой коти, подкатила к суровому человеку с наичестнейшим пушистым раскаянием и осознанием всей тяжести понячьей вины. Искреннее (ну-ну) сожаление четвероногой пассажирки и рапорт о том, что охрану вызвала именно «пассажирка Свити Дропс Гонзалес», заставили начальника поезда выслушать пони. Та же, без малейших признаков смущения, выдала заранее заготовленную слезливую историю о тяжкой понячьей жизни и сложностях взаимоотношений полов в четвероногом царстве. Включая свежесочиненную байку о том, что, если поняш ссадить с поезда (что они, безусловно, уже с запасом заработали), то Тандерлейну придется оставить Рейнбоу Дэш и искать себе новую спутницу жизни, ибо обычаи такие.

Как и ожидалось, конфетная история (в купе с щенячьей грустью в больших аквамариновых глазах) произвела должное впечатление на начальника поезда, и тот разрешил Бон-Бон и Тандерлейну взять дебоширок на поруки. И даже выделил две собачьих переноски для особо крупных и злобных пород. Так что теперь две побитые пони, каждая в своей переносной одиночной камере, сидели на бывших местах Рэйнбоу Дэш и Тандерлейна и в своё удовольствие дулись друг на друга и на своих спутников. Бон-Бон же с Тандерлейном заняли места позади, коротая время за байками и разговорами о жизни.

— Кстати, а ты, правда, шаловливка? Просто, сколько я Бон-Бон ни встречал, все они в мою сторону смотрели, — под злобные радужногривые рыки полюбопытствовал серый пегас.

— Ну, я, в общем, тоже предпочитаю кого-нибудь со стволом и противовесами. Но, понимаешь, у меня есть один бзик – я люблю свою Лиру и хочу, чтобы у нас был один жеребец на двоих, — покраснела бежевая пони, — И еще, я не фанатка пегасов. Уж извини за резкость, но не по нутру мне небесное племя…

— Слишком ветроголовые и ленивые? – улыбаясь, приподнял бровь Тандерлейн. Спереди тут же последовала возмущенно-недипломатичная нота протеста.

— Ну, в общем, да. Хотя я предпочитаю слово «сеноголовые», — как это ни странно, но в этот раз высказывать свое мнение в глаза пернатому тунеядцу, Бон-Бон было как-то неловко, — А мы, наверное, для вас медлительные недотепы?

— Вовсе нет, — пегас ни капли не обиделся, — Хотя ваше упрямство порой действительно бесит.

— Хей! Хватит! Не смей уводить моего мужа, земледавка подлая! – судя по звуку, Рейнбоу Дэш принялась грызть зарешеченную дверцу своей переноски.

— Конфетка, реально, хватит уже с Лейном флиртовать. А то уже и я начинаю думать, что ты собираешься жеребца у Радужной Сопливки увести, — спереди подала голос Клюква.

— Только попробуй, грязедавка! Я из тебя всю грязь выколочу! – злобно-испуганно взвизгнула Рейнбоу Дэш из своей клетки, — И я не сопливка! Это ты сопливка! А я Крутая и Бесподобная! И… И, вообще, Лейн — мой жеребец!

— Да пожалуйста! Я бы с тобой в одном табуне и за миллион кредитов ходить не стала, Сопливка, — у Клюквы, по всей видимости, станеры охранников зуд в одном месте тоже не успокоили. В ответ послышались злобные рычание, чертыхания и детсадовские обзывательства в адрес аликорны.

— Пожалуй, не так уж и плохо, что многим из нас корпоранты заложили в головы тягу к другим кобылицам, — с виноватой улыбкой отодвинулась от Тандерлейна Бон-Бон, — А то бы действительно пришлось в табуны собираться… Некоторые пони просто не приспособлены к тому, чтобы уживаться с другими кобылками.

— Ты даже не представляешь, сколько на свете жеребцов, которые при виде товарища по полу тут же встают в боевую стойку, — Тандерлейн тоже смутился (покраснел как помидор, несмотря на всю свою темную масть) и, убрав ноги подальше от Бон-Бон, виновато посмотрел на спинку кресла, за которой стояла переноска с его избранницей, — Было время, когда я мою Пушинку тоже ревновал к каждому и каждой – боялся, что она упорхнет от меня. Пока не понял, что она ревнует меня куда больше. С тех пор я успокоился и просто радуюсь счастью с моей Дэши.

— Ой, счастье-то! С таким счастьем никакого горя не нужно! — по всей видимости, плененная аликорна решила посостязаться с Рэйнбоу Дэш еще и в глупости.

— Клюква, помолчала бы, сама тоже не в шезлонге с коктейлем сидишь, — что-то Бон-Бон устала от этой битой парочки…

— Мне и так неплохо. Кстати, сколько до кормежки? – дережаблепопая же аликорна не унывала, под злобный бубнеж Рэйнбоу Дэш интересуясь хлебом насущным.

Земная пони и небесный жеребец прыснули со смеха, а радужногривая задира презрительно фыркнула из своей клетки. Неизвестно чему смеялся Тандерлейн, а вот Бон-Бон Клюква вдруг напомнила Принцессу. Крылорогая флаффи тоже могла посередине любого дела (особенно посередине дальней поездки) вдруг поинтересоваться: «Маматька, а сколькя дё нямми?»

— Ладно, страдалицы, сейчас мы с Тандерлейном сходим в вагон-ресторан и купим чего-нибудь поесть. Вам что брать? – просмеявшись, спрыгнула со своего места Бон-Бон.

***

Пообедав в вагоне-ресторане, Бон-Бон и Тандерлейн взяли еды для своих спутниц и вернулись в обратно свой вагон. Где оказались перед нетривиальной задачей: как кормить запертых в переносках пони? Ключи-то остались у начальника поезда.

Идея протиснуть через решетку контейнеры с обедом была отвергнута сразу же, как идиотская. Попытка кормить заключенных с ложечки результат имела так себе: обе гордячки, опасаясь за свою «крутость», наотрез отказались есть «как жеребята в детском саду». Через предложенную же Тандерлейном соломинку проходил только кисель (и то кое-как), что совершенно никуда не годилось. Задача казалась неразрешимой. Так что, когда Клюква попросила дать ей нож и салфетки, никто даже протестовать не стал. Что дало совершенно удивительный результат: аликорна очень быстро распилила всю принесенную еду на маленькие кусочки, телекинезом перенесла эти кусочки внутрь клеток на заранее расстеленные салфетки и, пожелав «Приятного аппетита», принялась не по-принцесьи хомячить за обе щеки. Рейнбоу Дэш от нее отставать не стала и показала мастер-класс пегасьего застольного свинства.

Понячье чавкание напомнило сидящему сзади Бон-Бон сухощавому пассажиру, что пора обедать, и тот, собственно, к обеду и приступил, что стоило четверке поняш немало неприятных минут. Дело в том, что старик вегетарианцем не был: из своего термопакета он достал завернутую в фольгу курицу. Курица была горячей и пахучей (нос Бон-Бон подсказал ей, что при приготовлении было использовано одиннадцать видов специй). А еще в комплекте к ней шел жареный на картофеле жир (с сырным соусом и бутылочкой сложносочиненного химического раствора). Вся эта снедь благоухала такой гаммой запахов, что пробудившийся клизмообразный толстяк тут же поспешил в вагон-ресторан, на бегу роняя водопады слюны, а четверка пони дружно поменяла свою обычную расцветку на бледно-зеленую.

Ах да. Еще из приключений за время поездки были походы в туалет. Проводились они в присутствии пары конвоиров со станерами, и стоили Бон-Бон кучи нервов. Так как обе арестантки ни в какую не хотели вести себя как пай-девочки и вечно порывались учудить что-то этакое, чтобы всю четверку пони пинком под разноцветные хвосты выкинули с поезда (возможно, на ходу). Увещевания действовали на крылатых хулиганок, вдруг сдружившихся после первого совместного приема пищи, крайне слабо. Так что, когда поезд наконец-то достиг искомой станции, бежевая земнопони даже принялась подумывать насчет того, чтобы начать верить в чудеса.

***

Впрочем, в чудеса Бон-Бон верить в тот раз так и не начала, так как чуда не случилось: у начальника поезда нашлось куча других дел, кроме как опрометью бежать выпускать из клеток двух непарнокопытных хулинганок.

Сначала пони сидели на своих местах, глядя в окно на азиатский вокзал. Особого шика в нем не было. По крайней мере, европейских свисто-перделок (вроде двадцатиметровой статуи Равноапостольного Св.Адольфа Баварского, фирменным жестом благословляющей приезжающих/уезжающих) азиаты себе не позволяли – все было утилитарно и практично. Из бросающегося в глаза декора были только цитаты знаменитых (кажется – ни имен, ни фамилий указано не было) людей, выведенные на стенах большими красивыми завитушками и снабженные недурственными портретами. Бон-Бон особенно понравилась одна, соседствующая с изображением веселого человека с приятным лицом: «Если быдло не приносит прибыль, то зачем оно?»

Потом проводнику надоело ждать пока четверка пони сама дождется начальника поезда, и он ссадил квадропедальных пассажиров на перрон (спасибо, что с переносками помог – сама бы Бон-Бон Клюкву ни в жисть даже до выхода из вагона не дотащила бы), а потом и сам к ним спустился. На перроне делать было нечего, а стоять пришлось долго. Так что Бон-Бон принялась из любопытства оглядывать окружающее помещение. Не смотря на простоту и утилитарность, посмотреть было на что.

На скамейке рядом, с полицейской будкой (ну ни лицемеры ли?), лихо оперировала троицей наперстков желтого цвета белка с изломанным хвостом и серой кепкой, лихо надвинутой на острое ухо: «Кру-ЧУ! Вер-Чу! Пика-пика Хо-ЧУ!» Бон-Бон поразилась говорящему покемону, но, припомнив о той популярности, что эти синтеты, по слухам, пользовались в Азии, приготовилась к еще более экзотическим встречам. Вторая пара пони тоже не оставила странного шулера без внимания. Тандерлейн постучал копытом по клетке, привлекая внимание Рейнбоу Дэш, и театрально прошептал «Пега-ЧУ!» В ответ арестованная пегаска захихикала, припомнив что-то веселое, и без стеснения выдала: «Чырык! Чырык!»

Стражи порядка тоже были экзотичны (хотя, казалось бы, глобализации уже двести лет стукнуло). На будке, где они протирали штаны, помимо привычного «ПОЛИЦИЯ», написанного на азерлингве и интерлингве (спасибо вездесущим автопереводчикам), так же еще значилось «ЭЦИЛОП», выведенное на евролингве и американском эбонике. Сами «эцелопы» зачем-то носили на голове уборы в виде огромных проблесковых маячков желтого цвета, а на поясах, помимо стандартного полицейского фарша – украшенные непонятными надписями кривые палки, подозрительно напоминающие архаичные земные сабли в ножнах. Когда любопытствующая Бон-Бон направила на эти странные предметы планшет, автопереводчик выдал: «Не забывать, полиция дерется».

Еще на вокзале, что поразило всю четверку пони, были флаффи. Причем, явно не домашние. Эти комки не самой чистой шерсти шмыгали под ногами, выпрашивая еду у любого зазевавшегося прохожего. К пони они тоже несколько раз подбегали, но Рейнбоу Дэш настолько злобно шипела на мелких вредителей, что те с писком убегали прочь. Что забавно, после первого такого раза радужногривая кобылка поинтересовалась у окружающих: «Что это было?» Полиция же на флаффи, как и на покемона-шулера, никак не реагировала. Проводник пояснил это для недоумевающей Бон-Бон тем, что вопрос о пуховых паразитах рассматривается станционной администрацией. Правда, как тут же едко добавил проводник, вопрос о других вредителях, крысах, станционными властями тоже рассматривается… вот уже третий месяц как. Со слов все того же болтливого проводника, подобная нерасторопность станционных властей вызвана недавним неожиданным уходом мистера Ву, начальника вокзала, на работу в одну из трансконтинентальных корпораций. Теперь работники вокзала ждут того, когда закончится жестокая грызня между кандидатами на это хлебное место и какое-нибудь седалище «из хорошей семьи» окончательно утвердится в начальственном кабинете. До этого славного момента ни один работник пальцем о палец не ударит сверх данных мистером Ву указаний.

В общем, Бон-Бон еле дождалась того момента, когда пришел начальник поезда и, прочитав длинную и нудную нотацию, выпустил двух пернатых хулиганок из клеток. Обе обалдуйки стрелой вылетели из своих переносок и, не дожидаясь ухода людей, начали жаловаться на них своим спутникам. Бон-Бон и Тандерлейну волей-неволей пришлось снова отдуваться за чью-то глупость. Так что освободились четвероногие путешественники только поздним вечером, когда начальник поезда, устав их воспитывать, махнул на две внимательные мордочки и два бунтарских мурла рукой. На этом пони разделились: Рейнбоу Дэш и Тандерлейн решили переночевать в привокзальной гостинице, тогда как Бон-Бон, которую все время топтания вокзальных полов не оставляло ощущение чьего-то стороннего интереса к своей персоне (хотя, детектор «тени» молчал – инопланетян вокруг не было), уговорила Клюкву добираться до заранее снятой Моури квартирки.

Последнее осуществить оказать не так и просто. Общественный транспорт, как выяснилось, в Азиатской Аркологии после 21:45 не ходит. Так что, поворчав насчет азиатской дикости, Бон-Бон подбежала к терминалу вызова такси. Где выяснила, что а) терминал работает до 00:00, и б) такси можно вызвать только до 23:00, в) сейчас уже 23:54. Так что дважды свистеть маленькому желтолицему таксисту, отирающемуся на остановке, не пришлось – бежевая пони с готовностью потащила в его сторону недовольную Клюкву, решившую лететь до квартирки на своих двоих.

— Ииииииииииииииии!!!.. – отследить перемещение такси, везущего двух пони по незнакомым улицам Азиатской Аркологии, проще всего было по истошным визгам Бон-Бон. Сложнее было бы определить причину визга: Бешеная скорость? Наплевательское отношение водителя к ПДД? То, что такси было небольшим мопедом, на котором, плотно прильнув к человеческой спине, скорчились две перепуганные пони? Сумма, содранная хитрым таксистом с приезжих кобылок?

***

— Уф! Наконец-то! – синхронно выдохнули обе пони, уже глубокой ночью войдя в свое новое жилище.

Клюква тут же принялась разбирать и раскладывать багаж путешественниц. А Бон-Бон, припомнив данную Моури инструкцию, открыла почту Свити Дропс Гонзалес.

— «Первая группа потеряла свой хвост. Будь осторожна,» — на двенадцатом спам-послании сообщил Бон-Бон шифратор.

Пони с неудовольствием припомнила чувство слежки, что преследовало ее на железнодорожном вокзале. Так что, укрепив телефон на палке для селфи и скорчив дурашливую мордочку, она надиктовала шифратору, — «Прибыла на место. Инопланетян не заметила. Но за мной точно следили на вокзале. Возможно, кто-то из местных работает на Поставщиков. Следующий сеанс по расписанию.»

Идиотская фотография кривляющейся пони ушла на почту какой-то четвероногой дурочки с подписью «Ну, вот я и в Азии!». Вместе с фотографией, незаметно для глаза подпортив ее пиксели, ушло и истинное послание, зашифрованное, вроде бы, надежным кодом.

Глава 7, в которой Бон-Бон страдает от азиатского варварства, сталкивается с тираннозавром и находит, что все рогатые немного того

Проснулась Бон-Бон от холода. Пошарив в темноте ногой, одеяла на себе она не обнаружила. Зато обнаружила одеяло в стороне от себя, намотанное на что-то большое и рогатое. Спросони недовольно пожаловавшись на лирину жадность, Бон-Бон ухватила зубами край одеяла и дернула на себя. Одеяло не поддалось. Зато «Лира», открыв один глаз, выпростала из-под одеяла крыло и сгребла перепугавшуюся земнопони под свой теплый бок. На этом Бон-Бон вспомнила где, с кем и почему она. А так как ни с одним из этих пунктов бежевая поняша ничего поделать не могла, то благоразумно отдалась во власть Морфея. На чем и сказочке конец, а кто слушал — молодец.

***

— Варвары! — безапиляционно заявила Бон-Бон, раскочегаривая электрический калорифер (увы для бежевой поняши, сказочка, как выяснилось, тоже не всегда быстро сказывается).

— Почему же? — удивилась Клюква, на полу единственной (хоть и большой, хоть и разделенной сдвижными перегородками) комнаты сортирующая покупки: четыре огромных пластиковых канистры дистиллированной воды, гору упаковок влажных гигиенических салфеток, пару блоков шоколадных батончиков, порцию вегетарианских суши для Бон-Бон и порцию более-менее традиционных суши для себя.

— Центрального отопления нет! Горячей воды нет! Холодная вода ограничена!.. Ну, наконец-то!.. — земная пони с неподдельной нежностью обняла включившийся нагревательный прибор, — И крупогрейку у них не пойми как включать…

— Она на голосовом управлении, как и все тут, — непонимающе хмыкнула аликорна, раскладывая на специальном низеньком столике завтрак двух пони.

— Унитаз не на голосовом. Я, вообще, чуть второй раз не пописала, когда он мне мои анализы диктовать начал, — обиженно фыркнула в сторону уборной Бон-Бон, после чего еще крепче прижала к себе калорифер, — Одна ты хорошая, крупогреечка. Я без тебя чуть ночью не околела. Одним одеяльцем спаслась…

— Ну, конечно, а мое крыло и мой бок не в счет, — фыркнула Клюква, после чего, приглашая бежевую поняшку к столу, добавила, — Запивать только водой. Я весь ассортимент обшарила — чая ни в марте, ни по доставке нет.

— Дикари!.. Чая для двух маленьких пони пожалели! А еще «Чайный Гигаполис»! — снова обиженно фыркнула Бон-Бон, и, оставив калорифер в покое, уселась завтракать.

Завтрак начался с конфуза: из столовых приборов имелись палочки (человеческие) и большие глубокие ложки (тоже человеческие). Понячьего прибора Клюква не купила, а Моури не додумался положить в дорогу. Так что первую минуту Бон-Бон сидела в замешательстве, придумывая чем можно заменить отсутствующий столовый прибор. Аликорна же в это время кинетическим полем открыла баночки со специями и вывалила их содержимое на плотные ряды рыбно-рисовых боченков. После чего, отбросив все приличия, наклонилась к своей порции и принялась языком «пылесосить» коробку, за раз слизывая по одному-два суши. Глядя на это свинство, Бон-Бон пришла к закономерной мысли «Перед кем я тут марку держу?», и последовала примеру Клюквы.

***

После завтрака Бон-Бон, захватив из запасов красной аликорны кусочек соли-лизунца, устроилась за планшетом составлять план действий на сегодня и прокладывать маршрут по Азиатской Аркологии для его осуществления. Клюква же была отправлена на поиск чая, столовых приборов, теплого одеяла и всяких других мелочей, необходимых любой современной путешественнице для нормальной жизни.

Первым делом бежевая туристка проверила почту: на этот раз там обнаружилось аж два полезных письма. Первое было предупреждением: пропавший «хвост» первой группы так и не объявился. Что было крайне подозрительно. Во втором же содержалась наводка на некоего пони по имени Феррет. Перейдя по зашифрованной ссылке, Бон-Бон обнаружила куцее досье, в самом начале которого содержалась фотография жеребца-единорога рыжей масти и кьютимаркой в виде настороженной ласки. Скорее всего, жеребец на фото был авторской моделью, сделанной на заказ (для рожденного после Хартии он был, хм, взрословат): очень крупные размеры, перекрученное узловатое тело и такие же ноги, загнутый назад гладкий рог с отливом, оканчивавшийся черной подпалиной. По сведениям Моури, герой этого снимка работает в научном отделе «Сахары»… непонятно кем. Но, при всем при этом, числится в штате с самого начала существования корпорации и живет, судя по его налоговой декларации, весьма некисло. В общем, Моури считал, что этот пони может быть представителем компании для всяких сомнительных контактов. В том числе, и контактов с инопланетянами. А потому косолапый наемник просил Бон-Бон «присмотреться» к Феррету «как одна кошка к другой». Спасибо хоть, что дал наводку на то, где этого Феррета можно «случайно встретить»: тот регулярно бывал в развлекательном комплексе «Парк Мелового Периода». В целом, идея для начала была не такой уж плохой, тем более, что у Бон-Бон тут же созрел план как извлечь из нее кое-что и для себя.

Далее вернулась Клюква, притащив с собой не только то, что заказывала Бон-Бон, но и: 1) два флакона жидких блесток для шерсти («Морская Луна, ограниченная серия»), 2) какуе-то подозрительную фигню в невзрачной упаковке, 3) комнатный термоядерный котел марки «Медвед», 4) бутылку уксусной эссенции, и 5) понячью штангу с набором «блинов» к ней. На возмущения же бежевой земнопони покупкой такой прорвы совершенно ненужного хлама Клюква ответила, что всегда о нем мечтала. Бон-Бон, немного поворчав для порядка, пришлось признать эту маленькую победу аликорны. Ну, на этот раз Клюква хотя бы принесла чай…

Еще раз перекусив (с отличным чаем! наконец-то азиаты начали оправдывать ожидания Бон-Бон) пони отправились в город (если подобное выражение вообще применимо в аркологии). Первой запланированной остановкой был специализированный магазин одежды. Правда, Бон-Бон пришлось огорчить загоревшуюся Клюкву (и себя): на сегодня была запланирована еще куча дел, так что толком пройтись по магазинам кобылки не могли — приходилось делать покупки «по-мужски», то есть лишить себя львиной доли удовольствия от новых тряпочек. Так что проведя в магазине всего-лишь ничтожные сорок минут, две нарядные путешественницы сели в роботизированное такси и отправились осматривать место завтрешней операции.

***

— Кооо! Коо! Кооо! Кудах! Ням! — тиранозавр неторопясь подошел к еще одной козе и, покрутив гребнистой головой, склевал несчастную скотинку. После чего, сыто зевнув и по-утиному выпятив мясистые губы, принялся чистить свое роскошное оперение.

— Ну не красавец ли? Не то что эти синтетические ящерицы… — умилилась Бон-Бон, из-за необетонно-пласталевого ограждения любуясь на то, как многотонный хищник заботливо смазывает свои перышки масленистым секретом.

— Ну, не знаю. Мне больше рапторы понравились. Они, по крайней мере, умные, — хмыкнула Клюква, засовывая в рот еще один леденец с логотипом «Парка Мелового Периода», — А это вообще курица какая-то с зубами: ни номеров не показывает, ни с тренером не выступает — только коз жрет и квохчет. У синтетических рексов мозгов и то больше, не смотри, что чешуйчатые.

— Фырк! Что бы ты понимала! — фыркнула на аликорну Бон-Бон, после чего снова перевела умиляющийся взгляд на тиранозавра, — Эх! Если бы я была такая большая и зубастая… И стоила бы столько же, сколько эта восстановленная из окаменелостей курочка — меня бы никто и пальцем не подумал тронуть…

— Если бы ты была такая большая и зубастая, как эта курица, то не сидела бы тут уже второй час, а поехала бы в секцию зауропод, как сначала и планировала, — обиделась Клюква, машинально доставая из седельной сумки еще леденец.

— Эх! — с большим разочарованием отлипла от ограждения Бон-Бон, и потопала по правому боку от аликорны, — Ну, вот кому могут нравиться эти ящерицы-переростки? Большие тупые ящерицы, у которых не разберешь где шея и где хвост… Чего он в них нашел?

— Может, ему тоже хочется быть большим и страшным. Тебе же этот петух крашенный понравился, — хмыкнула Клюква, намеренно ускоряясь в сторону секционной остановки паркового маглева, — А тут еще больше, еще толще и еще длиннее.

— Больше, толще и длиннее я всегда приветствую. Если дело выгорит, может быть, и тебе перепадет, — перешла на рысь Бон-Бон, прекрасно понимая (сама бы так поступила), что куда более длинноногая аликорна намеренно ускорила шаг, мелко мстя за только что нанесенную обиду, — А рэкс это теперь моя хумсона — когда обратно вернусь, закажу для себя рисунок и костюм. Буду вместе с Лирой на сходках этого дурацкого костюмированного клуба тусить. А, может, и не буду. Все равно, в постели пригодится — он меня заводит.

— Тогда, может быть, велоцераптора купишь? Он умный, веселый, пушистый… и зубастый тоже! Я в секции рапторов случайно объявление заметила. Там в качестве питомцев продаются птенцы… Парк берет на себя все вопросы с бумагами. И даже в другом гигаполисе! — притормозила Клюква.

— Скажи честно, ты у Фабия так же выпрашиваешь? — скептически скосила глаза на аликорну Бон-Бон: даже Лира попрошайничала в два раза лучше Клюквы.

— Я не выпрашиваю! С чего ты это взяла?! — картинно вознегодовала аликорна, для убедительности даже притопнув ногой.

— Ладно, на обратном пути заедем к твоим сорокам и посмотрим что парк предлагает. Все равно деньги не мои, — махнула ногой Бон-Бон, после чего, припомнив, поинтересовалась, — Ты когда-нибудь мясо резала?

— Вживую — нет. Но я много тренировалась. Считай, живу в спортзале! — гордо выпятила грудь просиявшая аликорна.

— Почему-то я так и думала… Комбинаторы хреновы! — предчувствия Бон-Бон на предмет «дочки» мегадесантника наконец оправдались: она была зеленее кузнечика, — Вечером купим мяса и нормальные ножи — буду тебя тренировать. А то угробишь сороченка ни за что.

На этом обе пони залезли в вагон внутрипаркового маглева, где их поприветствовал голографический проводник, не забыв «невзначай» порекомендовать отобедать в фирменной кафешке и затовариться в фирменной же лавке сувениров. В дальнейшем обе пони сильно пожалели об этой поездке: Бон-Бон было крайне скучно таращиться на медлительные вечно пасущиеся туши длинношее-длиннохвостых древностей, а потому бежевая поняшка принялась активно сверлить мозги Клюкве. Аликорна же, помимо цереброперфорационных работ, проводимых земнопонькой, изнывала от нетерпения вернуться в секцию дромеозаврид и взять себе маленького хвостато-когтисто-зубастого питомца

***

«Парк Мелового Периода» пони покинули уже под вечер (на рекогносцировку и составления плана завтрешней «случайной» встречи требовалось время). При этом Бон-Бон не удалось отвертеться от обещанного Клюкве похода за птенцами велоцераптора. Что, впрочем, оказалось делом куда более приятным, чем опасалась бежевая кобылка: забавные пуховые шарики весело перецвиркивая между собой без устали бегали вокруг заботливо квохчущих родителей, вовсе не напоминая жутких синтетических «ящериц», коих в качестве «домашних питомцев» (а реально, сторожевых собак) всем встречным-поперечным предлагали европейские биоинженеры. Правда, взять «птичку» для Клюквы в этот раз не получилось, така как, узнав подробнее об уходе за маленьким хищником, аликорна пришла в ужас — она могла либо выполнять свою работу и быть телохранителем Бон-Бон, либо сидеть с «цыпленком», росшим до более-менее смышленого состояния почти полтора месяца. Бон-Бон пожалела дережаблекрупую охранницу (деньги-то все равно не свои) и оформила ей бессрочный заказ «по требованию» с доставкой в другой гигаполис. Клюква была в восторге (тем более, что после близкого общения древние хищники понравились ей еще больше).

Следующей остановкой был специализированный магазин одежды, где две туристки компенсировали недополученное утром удовольствие путем примерки и обсуждения тонны нарядов, сшитой для четвероногих покупателей. Что привело постепенно мигрирующих по торговому центру кобылок к крупному развлекательному комплексу. Клюква тут же начала выпрашивать у Бон-Бон зайти внутрь (видимо, аликорна действительно жила в спортзале). Земная кобылка возражать не стала (ибо краем глаза заметила занимательнейшую вывеску). Что вовсе не означает, что переступив порог сего гнезда развлечений, мнения пони тут же не разделились. Клюква хотела в Музей Конца Истории (перед ним стояла бронзовая статуя барона фон Чубайса, кроссовкой попирающая зад отвратительного на рожу прола, растерявшего по постаменту цифру восемь, швейцарский крест, миниатюрную пальму, сову в архаичной шапке, маску древнего старика и букву H), Бон-Бон — в кондитерский ресторан «Рошен» (там перед входом тоже была статуя, но пластиковая и графа Дякулы). В итоге, договорились на ресторан экзотической европейской кухни «Варшава». Что, правда, кончилось промыванием желудков (определенно, персонал был в этом отлично натренирован): помимо всяких относительно безобидных (а также крайне дорогих и совершенно незнакомых двум туристкам) кулинарных поделий на тему, пони по незнанию угостились мороженым со вкусом конины («Пломбир», как гласило меню). Так что куда более крепкой (и вновь проголодавшейся) Клюкве потом чуть ли не силой пришлось затаскивать Бон-Бон в скромную лапшичную, где четвероногие путешественницы наконец-то нормально поужинали. В противоречие страхам Бон-Бон, в этом заведении ни жареных тараканов, ни спагетти из змей никто поняшам не навязывал. Зато тут имелся отличный выбор лапши и соусов к ней на любой вкус (и цены отличались от «Варшавы» в лучшую сторону). Так что обе пони наелись до отвала. Отчего у ставшей вдруг особенно храброй от сытости Бон-Бон вдруг зачесалось в одном месте, и она решительно занялась превращением Клюквы в «настоящую кобылу». Обе кобылицы высоко оценили роботов-жеребцов и пришли к общему мнению, что отсутствие в Европейском Гигаполисе робо-борделей — непростительные серость и отсталость.

До квартиры пони добрались далеко за полночь, опять воспользовавшись услугами нелегального таксиста (в этот раз, правда, на нормальной машине). Уже подходя к квартирке, Бон-Бон, к своему великому неудовольствию, заметила мелкие мохнатые тени, шныряющие в боковом ответвлении квартала. Услышав же писклявое шушукание с характерной дикцией, бежевая пони окончательно пришла к выводу, что перед ней стадо бродячих флаффи. Которых, между прочим, согласно обещаниям корпорантов, не должно быть. На этот счет у Бон-Бон имелось свое, крайне нелестное для генных инженеров, мнение, которым она неприминула поделиться с Клюквой. На что аликорна, видимо, не имевшая разумных предубеждений на счет городских паразитов, возразила в том духе, что флаффи тоже живые и даже почти пони (три бежевых «Ха!») — они имеют право на свободу. Тут Бон-Бон посетило нехорошее ощущение присутствия чего-то мухокрылого и дырчатоногого. Впрочем, «молчание — золото». Вот этим принципом конфетная приключенка и решила пока что руководствоваться, прекратив возмущаться флафячьим беспределом и решительно двинувшись к двери их с Клюквой временного жилища.

Глава 8, в которой случаются форс мажор, встреча с единорогом, аликорньи пытки и Gotta Catch 'Em All! с последующим митингом

Остаток вечера того дня Бон-Бон провела как на иголках – ее не покидало гаденькое чувство чьего-то любопытного присутствия. Чувство было тягостным, почти осязаемым и, как это ни странно, непостоянным. Такого с пони еще не бывало. А потому обещанного Клюкве урока нарезки мяса она проводить не стала. Вместо этого, проверив все, что ей только пришло в голову, и удостоверившись что более-менее традиционными способами за ними не подглядывают, Бон-Бон легла спать.

Но спала пони плохо и беспокойно: ее мучил неопределенный зеленый кошмар. Так что нет ничего удивительного в том, что бежевая кобылка проснулась посреди ночи и больше не смогла уснуть. А потому, растолкала Клюкву, решив поинтересоваться ощущениями аликорны. Вполне ожидаемо, ощущения у той были не очень, а мнения крылорогой о Бон-Бон хоть и не было высказано вслух, но тайной тоже назвать было сложно. Тем не менее, после пяти минут расспросов Клюква поделилась с земной пони, что тоже смутно чувствует что-то неправильное, какую-то слежку. Зеленый цвет в снах дирижаблепопой телохранительницы также присутствовал. Что только укрепило нехорошие предчувствия Бон-Бон. А потому пони решила… сходить в магазин. Выйдя на «улицу», Клюква бегло оглядела окрестности и запустила процедуру сканирования на предмет подглядывающих-подслушивающих устройств. Бон-Бон же просто «забыла» закрыть дверь.

***

Ночной поход в ультрамаркет в Азиатской Аркологии, как выяснилось, занятие так себе. Во-первых, пришлось нанимать еще одного таксиста-нелегала. Во-вторых, весь город спал. Нет, где-то наверняка работали ночные клубы и прочее. Но весь путь, что пони проделали на заднем сиденье такси, был освещен лишь тусклым служебным освещением и дорожной разметкой (погасла даже неистребимая реклама!). В-третьих, ультрамаркет не работал. Вот просто так: не работал и все! Ждать же до 10:00 у Бон-Бон не было ни малейшего желания. Так что пони, по совету таксиста, двинулись к секции трансконтинентального импорта, где работали «иностранные» компании (будто мир не был глобализирован вот уже более двухсот лет!).

Оказавшись на месте две поняшки к своему немалому удивлению обнаружили просто бурлящий жизнью (и электрическим светом) оазис, выстроенный из крайне причудливых на вид магазинов и клубов, а также совершенно живого уличного интерьера (человеко- и нечеловеко-реклам, зазывал, аниматоров, жуликов и прочего курортно-рабочего люда). Потолкавшись в этой безумной толчее минут двадцать (еле уворачиваясь от ног и плевков отдыхающих аборигенов, которые смотрели куда угодно, но не себе под ноги), Бон-Бон увидела знакомую вывеску, и, не скрывая радости, потащила Клюкву к предполагаемому островку спокойствия. Внутри, действительно, оказался гипермаркет любимой бежевой путешественницей сети. Правда, совершенно незнакомого устройства, ассортимента и цен (даже Бон-Бон пришлось признать, что ценник был именно конским). Тем не менее, поняшам удалось отсидеться в магазине до шести утра (а также закупиться набором отличных керамических ножей, натуральной говяжьей вырезкой и менее мясной едой уже для себя), когда Бон-Бон решила, что пора возвращаться домой.

Обратно четвероногие путешественницы ехали на общественном транспорте, где царила неимоверная толчея, а потому хвосты обеих поняшек к приезду на нужную им остановку больше напоминали половые тряпки, а мохнатые шкурки – мешки давно не чищенных пылесосов. Впрочем, оно того стоило. Ибо, только войдя в дом и поведя устройством обнаружения «тени», Бон-Бон тут же нашла аж целых три мощных сигнала! Один источал специально оставленный поняшей на кровати планшет, а еще два притаились в безобидных на вид безделушках, вчера купленных Клюквой в «Парке Мелового Периода». В общем, инопланетяне про пушистых разведчиц точно знали, на их квартире побывали и, что гораздо важнее, наконец-то оставили давно желанную Верховеным «магию». Так что, бежевая кобылка не долго думая упаковала все три предмета в специально для этого выданную Моури тару и отправила Клюкву на почту, а сама принялась за поиски нового пристанища для двух путешественниц. К приходу Клюквы все было уже готово, а потому, помывшись, собравшись и наскоро перекусив, пони выдвинулись на свою новую квартиру.

***

Вообще, после бессонной ночи и утренней нервотрепки Бон-Бон хотелось свернуться калачиком на мягонькой постельке и вздремнуть. Но планы по «случайной» встрече с жеребчиком из «Сахары» в «Парке Мелового Периода» откладывать было нельзя – в следующий раз, если верить имеющимся у бежевой кобылки данным, Феррет приедет любоваться на длинношее-длиннохвостых гигантов лишь через неделю. Такими резервами времени Бон-Бон не располагала. А потому, по приезду на новое место постоя бежевая доброумышленница принялась готовиться к предстоящей операции. Яростно зевая, она расчесывала гриву, наводила макияж и не забывала шпынять надувшуюся Клюкву, которая считала, что раз она аликорна, то и так, без «всякой бабской штукатурки», хороша собой.

Наведя марафет и нарядившись в новенькие платья, две кобылки вызвали такси (уже официально зарегистрированное), и принялись ждать обещанный транспорт. Что сопровождалось перелистыванием сети. Бон-Бон просматривала ассортимент местных кондитерских, выискивая пирожные поэкзотичнее, дабы позже удивить Лиру необычной стряпней (удивлять Принцессу, которую тоже планировалось угостить, было бессмысленно – крылорогая флаффи была более заинтересована в содержании, чем в форме). Клюква же в это время пялилась на ролики с участием различных дромеозаврид. Благо, на соответствующей странице «Парка» их было с избытком. Бон-Бон искренне недоумевала: и чем аликорну привлекало это перьевое мельтешение на экране? В положенное время запиликал коммуникатор, извещая о том, что такси уже ждет пассажирок. Так что пони повскакивали с низенькой кушетки (новое пристанище было богаче на мебель, чем предыдущее) и поцокали на «улицу», где их ожидал робот-такси.

Азиатская «машина будущего» (видно, что сильный профсоюз в свое время местные таксисты сформировать не сумели) быстро и с комфортом домчала пасажирок по залитым рекламными огнями дорогам-туннелям прямо до главного входа «Парка Мелового Периода». Где Бон-Бон, несмотря на бурные возражения Клюквы и мольбы собственной подленько проснувшейся трусости, сгрузила аликорну в секции дромеозаврид. Сама же бежевая кобылка направилась в секцию зауропод, где должна была быть осуществлена задуманная авантюра. Там-то она впервые и увидела Феррета вживую.

***

Рыжий единорог стоял у прозрачного ограждения и задумчиво смотрел на гигантские туши, лениво двигавшие длиннющими шеями с невидимыми головами на концах, уничтожая тонны растительности и время от времени роняя на землю великанских размеров лепешки (последние тут же убирались юркими роботами). Судя по всему, рогатому незнакомцу такое скучное времяпрепровождение нравилось. Вживую азиатский понь был куда симпатичнее, чем на фотографии: его шерсть красиво переливалась, подпалина на роге смотрелась скорее экзотикой, чем дефектом, а необычная неправильность сложения скрывалась пластикой тела и черным-с-алым костюмом. Так что Бон-Бон окончательно решила, что сегодняшнее предприятие это не только разведывательная, но постельно-молестная операция. Возможно, если Клюква будет вести себя хорошо, даже широкомасштабная.

Бежевая пони подошла к прозрачному барьеру обзорного моста на расстоянии метров этак десяти от своей потенциальной жертвы, и сделала вид, что очень заинтересована пасущимися тушами. Туши паслись неторопливо и, в отличие от няшечки-тирекса или прыгуче-трескучих «сорок», столь понравившихся Клюкве, смотреть, в общем-то, было не на что. Что осложняло ход операции. Впрочем, Бон-Бон справлялась еще и не с таким! В ее прошлой жизни, еще до всех “Фараонов”, алмазов и инопланетян, когда бежевая поняша была законопослушным корпоративным винтиком, шеф ее отдела просто обожал для «укрепления корпоративного духа» толкать скучнющие речи часа на полтора-два. Вот там действительно было испытание так испытание!

Проскучав за созерцанием перерабатывающих зелень ящериц-переростков пару минут, Бон-Бон сдвинулась в сторону, совершенно случайно встав чуть-чуть ближе к единорогу. В конце концов, разве молодой и красивой кобылке не может захотеться получше разглядеть жирные тупые и скучные мешки с, кхм, отходами? Конечно, может! А еще ей может захотеться двигаться задом наперед, чтобы не упустить тот увлекательный момент, когда очередной желудок-на-ножках лёпнет на землю очередную лепешку…

— Ой! – ойкнула Бон-Бон, упершись в кого-то (кто бы это мог быть, а?) крупом.

— Мои извинения, я слишком засмотрелся на динозавров, — на евролингве принялся извиняться этот кто-то, пока бежевая пони разворачивалась к нему, попутно складывая на мордочке соответствующее моменту выражение.

— О! Еще раз мои извинения, прелестная кобылица. Даже не думал натолкнуться здесь на кого-то из сородичей… — окончила разворачиваться Бон-Бон в полном соответствии с графиком, ткнувшись носиком точно в нос «неизвестного» единорога (тот отпрянул, явно думая, что это его собственная оплошность).

— Ой! Извините меня! Извините, извините… — залепетала Бон-Бон, всем своим видом изображая крайнюю степень смущения.

— Это моя вина. Не извиняйтесь, — рыжий единорог очевидно приободрился, видя напускное смущение кобылки, — Позвольте загладить мою вину?

Бон-Бон прижала ушки к голове и глупенько улыбнулась жеребцу, давая понять, что она совсем-совсем ничего в происходящем не понимает.

— Позвольте представиться, Феррет, — полупоклонился единорог (видимо, он был из «эквестрийских» — жеребцы особенно долго страдали этой мультяшной дурью с поклонами и рыцарством), — А как ваше имя, прелестная кобылица.

— С-с-свити Дропс, — выдавила из себя максимально правдоподобную дурочку Бон-Бон, по-прежнему продолжая глупо улыбаться, — Гонзалес.

— Очень рад знакомству. Не так часто удается увидеть новое лицо. Особенно такое красивое, — видимо, последние слова Бон-Бон достигли своей цели, так как Феррет начал уже совсем по-«эквестрийски» строить из себя галантного кавалера, — Так позвольте же мне принести вам свои извинения, ёси Свити Дропс.

Бон-Бон робко кивнула и совсем по-настоящему зарделась – кобылка вошла в роль. Что, впрочем, не помешало ей заметить необычное обращение, использованное единорогом. Какой-то внутренний сленг азиатских пони? Вполне возможно. Бон-Бон не так уж и редко встречалась с тем, что европейские поняши в среде своих полностью переходили на выдуманный «эквестрийский» говор, пытаясь хоть так защититься от трудностей реального мира.

***

Извинения Феррет начал с похода вместе с Бон-Бон в местный ресторан. Что поняшей полностью приветствовалось: бежевая кобылка уже уверилась в том, что не только разболтает единорога на что-нибудь интересное, но и на сладкое получит свой сеанс «помять конфетки». В общем-то, поначалу все шло в полном соответствии с этими планами. Феррет с удовольствием беседовал с «глупой» поняшкой, хрумкавшей салатом и «пустоголово» строившей глазки жеребцу, попутно выманивая из оного всякие интересные подробности, которые представителю своего же пола он наверняка бы не рассказал и под дулом бластера. Но потом Дискорд дернул Бон-Бон заикнуться про столь понравившегося ей тираннозавра…

На этом моменте глаза у Феррета загорелись, уши встали торчком, а под хвостом образовалось шило. Кобылка же, соответственно, оказалась схвачена, засыпана кучей непонятных слов и уволочена на остановку внутреннего маглева парка. Уже внутри вагончика Бон-Бон поняла, что на психов ей по-прежнему везет: Феррет, вместо разговоров о романтике и любви, продолжал заливать в уши кобылке латинскую абракадабру и неаппетитные подробности про кости, грязюку и то, кто и как когда-то умер. Впрочем, у такого везения оказались и свои приятные стороны. А именно то, что Феррет, хоть и не затыкался ни на минуту и прыгал вокруг Бон-Бон практически как Пинки Пай («практически» это значит «хуже»: у Розовой Канители хотя бы рога не было, чтобы им сверкать), но, видимо, знал тех тираннозавров как свои четыре копыта. Так что поняше за полчаса с Ферретом удалось увидеть из жизни древних чудовищ гораздо больше, чем за предыдущие часы самостоятельного посещения парка. И, кстати, от этого гигантские пернатые зубастики стали для Бон-Бон только милее – такого не трожь!

Следующей нарушительницей бежевых планов стала Клюква, через полчаса любования тираннозаврами передавшая на коммуникатор Бон-Бон шифрованный «Алярм!», а спустя пару минут и сама явившаяся пред очи четвероногой пары. Запыхавшаяся, растрепанная и с «Караул!», написанным на мордочке, разумеется. Бон-Бон от такого зрелища чуть лоб себе копытом не разбила: вот что мешало Фабию хоть чуть-чуть научить «дочурку» контролировать свои эмоции?!

Соответственно, у Феррета тут же возникли закономерные вопросы: что это за жмых и за кого кобылки его держат? Выкручиваться из создавшегося положения, ясен понь, пришлось Бон-Бон. Тут очень сгодилась легенда Моури, легко объяснявшая большинство странностей Бон-Бон и Клюквы (а чего еще ожидать от двух туристок из другого гигаполиса?). Правда, тут же ставившая саму Бон-Бон в очень неудобное положение. Из которого кобылка нашла выход в полуправде, не без вполне искреннего смущения выдав Феррету «великую тайну» о том, что в секции зауропод ее интересовали вовсе не ящерицы-переростки. Данное признание немало развеселило единорога, который тут же поинтересовался (в довольно едкой форме) у Клюквы тем, как участие аликорны должно было помочь «Свите Дропс» затащить его, Феррета, в койку. В ответ разозлившаяся Клюква нагрубила рыжему жеребцу, сказав, что если в какую койку она его и уложит, то только в больничную, и что если бы не сигнал тревоги, то она из секции дромеозаврид и шагу не сделала, тем более ради такого самодовольного говнюка, как Феррет. На этом моменте Бон-Бон спряталась за одну из парковых скамеек, ожидая неизбежной драки.

Как это ни странно, драки не произошло. Феррет смерил Клюкву взглядом, и, во все горло заржав, сказал Бон-Бон, что ей очень повезло с подругой – вот лично у него никогда таких преданных друзей не было. Клюква же попыталась еще понаезжать на единорога (видимо, блюдя какую-то свою собственную «крутость»). Но тот отвечал снисходительно и даже покровительственно, так что аликорна вскоре сдулась и, проворчав про глючный прибор, согласилась с Ферретом на мировую. Но с одним условием! Раз у нее на коммуникаторе сигнал тревоги почему-то не выключается (тут Клюква с подозрением глянула в сторону скамейки с трусливо выглядывающей Бон-Бон), то, хотят того Бон-Бон с Ферретом или нет, они все втроем сейчас поедут в секцию дромеозаврид. Так как, во-первых, прибор неправильно работает, а потому Клюква никуда бежевую земнопони одну не отпустит. И, во-вторых, они и так уже ей день испортили своими любовными аферами. Так что теперь пусть Феррет или идет вместе с Бон-Бон и Клюквой, или катится калачиком – земнопонячьи рыдания о жеребцах больше аликорну не проймут! Единорог с небывалой легкостю согласился на возмутительные (с точки зрения Бон-Бон) требования Клюквы. И вся троица поехала к зубастым индюкам-переросткам.

***

В секции дромеозаврид пони проторчали до закрытия парка (чему не спавшая ночь Бон-Бон была вовсе не рада). За рассматриванием вертляво-зубастых экспонатов Феррет (похоже, фанатевший от всех динозавров вообще) и Клюква (чуть ли не слюни пускавшая на пернатых хищников) умудрились сдружиться, а потому перед расставанием единорог назначил аликорне свидание на среду (а также обменялся с ней коммуникационными номерами). Бон-Бон тоже была приглашена. Но явно из одних только приличий.

Соответственно, дорога обратно до новой квартирки для обеих пони, ехавших в одном такси, проходила сильно по-разному: Бон-Бон дорогу «домой» полупроспала-полупродремала, тогда как сияющая Клюква бесилась по всему салону, будучи переполнена эмоциями то ли от перспективы романа со своим первым жеребцом, то ли от встречи с первым в жизни единомышленником. По выходу из машины ситуация изменилась не сильно. Бон-Бон, полусонно поведя сканером по сторонам и удостоверившись, что «теней» и инопланетян не наблюдается, с облегченным вздохом заползла в дверь. Тогда как Клюква, торча крыльями и сверкая глазами, в оную же фактически пропрыгала, каким-то чудом умудрившись не пробить потолок рогом.

«Дома» же ситуация снова поменялась: со счастливым писком рухнувшая на кровать Бон-Бон открыла кодированную почту и… В электронном почтовом ящике лежало письмо от Моури, в котором косолапый наемник заклинал поняшу а) найти еще «магии» чужих (если нужно, то и «светануться» пару раз перед «нерожденными»), и б) втереться в доверие к Феррету и проверить его имущество на предмет «чародейских» артефактов. При этом ничего толком не объяснял: просто надо и все. Так что Бон-Бон сразу же заподозрила, что насчет рыжего единорога ей сказали сильно не все. О чем не преминула поставить в известность Клюкву, с энтузиазмом занимавшуюся в центре комнаты не то аэробикой, не то еще каким-то спортом. Клюква всерьез опасения земнопони не восприняла, легкомысленно хмыкнув о предстоящем свидании. Что перевело настроение Бон-Бон из хмурого в злобное.

Злобная земнопони слезла с кровати и процокала на кухню, где достала из холодильника и поставила в микроволновку на разморозку купленное ночью мясо, а потом принялась за ножи. Вскоре, перекинув полотенце через шею, подтянулась почуявшая что-то неладное Клюква, и поинтересовалась тем, что это Бон-Бон задумала под вечер. Вместо ответа аликорна была обругана нехорошими словами (неча грязной и потной в конфетные святая святых соваться!) и изгнана с кухни в душ. Из душа тут же послышались плеск воды и ворчание кобылицы, имеющей наглость быть чем-то недовольной. На кухне же продолжились аццкие приготовления.

Через пять минут пред очами Бон-Бон снова появилась Клюква. Уже свежевымытая, вспушившаяся после полотенца и явно рассчитывающая на кормежку. Злобная земнопони, внутренне демонически хохоча, не стала тянуть время понапрасну, и тут же подвела аликорну к столу. На оном лежали разделочная доска, глубокая фарфоровая миска (явно предназначенная для чего-то другого, но земная кобылка заморачиваться не стала), новенький набор керамических ножей и только что размороженная говяжья вырезка. Данный натюрморт весьма озадачил крылорогую гостью. Озадаченностью воспользовалось Бежевое Зло, носом пододвинув доску к аликорне.

Аликорна вопросительно взглянула на Зло. Зло не менее вопросительно взглянуло на аликорну. Аликорна снова глазами вопросило Зло. Зло разозлилось и, ухватив зубами, переложила кусок мяса на доску. Аликорну передернуло. Зло опять вопросило крылорогую взглядом. Крылорогая, прикинув ситуацию, попыталась отболтаться и свиньтить из владений Зла. Но Зло не дремало и каждый аргумент крылорогой било напоминанием о хищных воробьях, которых аликорна возмечтала завести при своем дворе. На этом аликорна предприняла последнюю попытку отбиться. Но коварное Зло ловко пресекло ее напоминание о размерах двора аликорны, а потом жестоко добило крылорогую презрительным «…слуг нет». На этом на голову разбитому и глумливо посрамленному воплощению Добра пришлось взять телекинезом один из ножей и приняться за нарезку мяса.

Каковой дело шло у Клюквы ни шатко, ни валко, периодически прерываясь на жалобы, мольбы и прочую бесполезную против разозлившейся земнопони дребедень. Впрочем, постепенно ситуация исправлялась. Если сначала аликорна позеленела и попыталась увильнуть от урока кулинарии через симуляцию обморока, то уже через полчаса она только ныла и не очень смело возмущалась, нарезая очередную порцию мяса кривыми и косыми кубиками. Еще через полчаса неразрезанное мясо у Бон-Бон кончилось, и она отпустила обиженную Клюкву восвояси (то есть в душ: аликорна сейчас напоминала киношного маньяка в конце трудового дня – вся шерстка была запакощена кровью и прилипшими мясными ошметками), оставшись убирать кухню и разгребать прочие проблемы. Из последних главной была проблема мяса: выкидывать его было жалко, а сварить из него бульон, с которым могли бы справиться карамеле-яблокоядные желудки Бон-Бон и Клюквы, было не на чем, так как на кухне из нагревательных приборов были только микроволновка и чайник.

***

Размышления пони о мусорной корзине и деньгах прервал стук в дверь (звонок, как и дверную камеру, азиаты почему-то не предусмотрели). Бон-Бон вздохнула и, завернув в главную комнату за Клюквой, пошла встречать неведомых гостей. Что, в итоге, заставило бежевую путешественницу немало поудивляться: на пороге, держа во рту поднос с печеньками, сидела пушистая лисичка светло-коричневого цвета, а рядом стояла странная земнопони светло-кремового окраса, вместо гривы и хвоста которой вились языки голографического пламени.

Лисичка не раздумывая передала поднос опешившей Бон-Бон, и тут же залопотала что-то на азерлингве, обращаясь к Клюкве, видимо, приняв ее за главную. Клюква, ни белмеса не понимая в языках, взглядом взмолилась о земнопонячьем вмешательстве. Конфетная земнопони, картинно закатив глаза и сквозь посуду пробормотав кое-что нелестное о фальшивых аликорнах, передала поднос Клюкве (та подхватила его кинетическим поле), и, вооружившись запасным планшетом, начала надиктовывать переводчику послание к гостям. Гости восприняли это вполне нормально: пушистая лисичка, склонив голову и забавно шевеля ушами, слушала кремниевого толмача, тогда как незнакомая земнопони и Клюква с любопытством рассматривали друг друга.

По итогам этих переговоров выяснилось, что лисичка и пони вовсе не лисичка и пони, а говорящие покемоны («модификация гортани», со слов пушистой гостьи, в Азиатской была вполне заурядно услугой) — «иви» и «понита». Пришли они к двум поняшам познакомиться с новыми соседями (сама поки-парочка жила в этом доме уже больше полугода, переехав сюда вслед за работой). В общем, Бон-Бон пришлось приглашать нежданных гостей внутрь своего временного жилища (обернув этот неудобный шаг к своей пользе – ушастая гостья пришла в восторг от клюквенной «строганины», тем избавив земнопонячью жадность от терзаний).

Лисичку звали Ерыжка, а «пони» откликалась на имя Ми (впрочем, судя по реакции гостей, «Свити Дропс» и «Клюква» звучали для них не менее дико). Обе (на жеребцов Бон-Бон сказочно везло) были весьма молоды (Клюква, благо гости не понимали евролингва, подкусила земную пони «тётушкой»), обе не имели и не собирались заводить пару, обе работали «талисманами улыбки» в какой-то корпорации и обе же были крайне недовольны своей долей. Последнее Бон-Бон понять вполне могла: всю жизнь шарахаться по съемным квартирам, не имея ни уверенности в будущем, ни любящего сердца рядом, это то еще удовольствие. Позже, правда, оказалось, что Бон-Бон поняла себя, а вовсе не покемонов: тех волновали совершенно другие аспекты жизни.

В частности, бродячее-фрилансный образ жизни, считавшийся в Европейском Гигаполисе уделом неудачников, виделся этой парочке как что-то достойное и заслуживающее самой всамделишной зависти. Отсутствие накоплений, собственного дома и хоть каких-то гарантий на будущее, почему-то расценивалось покемонами не как повод кричать «Караул!» и на корню менять всю свою жизнь, а как признак собственной состоятельности. Что для Бон-Бон, более-менее успокоившейся только обзаведясь собственным домиком, кой-какими средствами на персональном счете и стопроцентными гарантиями, что ни своей работы, ни своего места в Ложе она не лишится, было за рамками понимания. И да, планов у Ерыжки и Ми не было даже на год. Чего из круга общения бежевой земнопони не позволяла себе даже Лира, вечно витавшая в каких-то облаках (Принцесса, понятное дело, не в счет).

Зато у покемонов имелась куча идеалов, о которых они были готовы говорить хоть весь день напролет, а так же, если обе не врали, бегать ради них на различные сомнительные сборища, где их могли побить или те, или другие, или, вообще, третьи с четвертыми (пока их кошельки потрошат суперчестные организаторы мероприятия). Другое дело, что, по всей видимости, сами «лиса» и «пони» довольно смутно представляли себе свои же идеалы. По крайней мере, из болтовни азиатских синтетов складывалось именно такое впечатление. Конечно, про Североамериканский Гигаполис Бон-Бон знала явно меньше, чем гостьи, ловко жонглировавшие всеми этими Митями «Ровными», Бариками «Гуталинами», Жориками «Окорочками», Татырбеками «Делателями» и прочей политотой. Но вот в своем родном Европейском Гигаполисе кое-что понимала. И уж точно могла сказать, что вот за ту «европейскую свободу», которой так восхищались азиаты, на деле бы маленькой беззащитной пони сначала отбили последнюю печень полицейскими «специальными средствами воздействия», а потом прямо из камеры затаскали по судам, сняв последнюю шкурку да еще и конский кредит за адвоката повесив. Что бы там себе покемоны (ага, еще и покемоны!) ни воображали, но переселяться в Европейский Гигаполис им не стоило. Ради их же собственного блага.

В остальном же Ерыжка и Ми оказались приятными и веселыми собеседницами, от которых Бон-Бон удалось узнать много интересных и важных сведений. Так «понячьи» отделы в магазинах были вовсе не понячьими: там продавались товары для покемонов типа «понита» и схожих с ними. Пони, в отличие от «карманных монстров», в Азиатской было раз, два и обчелся. При этом родня Бон-Бон и Клюквы проживала преимущественно небольшими довольно замкнутыми сообществами и в большинстве своем неплохо знала евролингв (по мнению Ерыжки, чтобы отличаться от покемонов и тем снобски снобствовать, тогда как Бон-Бон сделала из этого выводы насчет недавней встречи с Ферретом). Больше о четвероногих «эквестрийцах» гостьи ничего правдоподобного сказать не могли. Зато с охотой болтали о своей работе, которая сводилась к тому, чтобы нарезать круги по офису, улыбаясь и подбадривая встречных-поперечных. Это удивило Бон-Бон, так что за чаем (примитивненьким вечерним чаепитием, какие бежевая разведчица частенько устраивала вдвоем с Лирой, а вовсе не той навороченной церемонией, что можно было увидеть в сети, но покемонам, похоже, нравилось) она, как бы между делом, принялась более подробно расспрашивать о рынке труда Азиатской.

Ми с Ерыжкой с удовольствием трепались на эту тему. Так что вскоре перед Бон-Бон предстала весьма занятная картина. Если верить покемонам, все товары и львиная доля реально нужных услуг азиатами не производилась – для этого была целая армия роботов, обслуживавшихся полутора инженерами, двумя с половиной техниками и десятью тысячами менеджеров. Соответственно, перед корпорантами стояла не иллюзорная проблема произведенный товар сбыть: тем десяти тысячам и четырем работникам, что Азиатскую обслуживали, явно было не по силам сесть одной жопой на миллион магнитобилей или ежедневно съедать по паре сотен тонн суши каждый. Вроде как, когда-то эту проблему азиаты так же пытались решить роботами: выпустили партию стильных черных автоматов, оснащенных встроенными кредитками. По-первости все действительно шло так, как задумано: автоматы направо и налево тратились в долг, разъезжая на современнейших автомобилях, одеваясь в лучшие ткани, попыхивая самым дорогим табаком и смакуя элитные вина. Но потом, когда банки потребовали свою долю, что-то пошло не так. Сначала ряд корпоративных зданий украсился необычными узорами из зеркальных дисков, а потом Всемирное Правительство ввело войска, и черные автоматы никто и никогда больше не видел. После всех этих перипетий правление Азиатской Аркологии выпустило ряд законов, всю суть которой можно свести к следующему: каждая компания должна содержать легион сотрудников на каких-то сомнительных должностях. Одной из таких должностей был и «талисманам улыбки» (дурацкая, с точки зрения Бон-Бон, работа, но Ми и Ерыжка ею гордились).

Покемоны просидели у пони в общей сложности четыре часа. Каковым временен, похоже, оказались очень довольны и хозяева, и гости: «лисичка» и «пони» перед уходом очень сердечно попрощались с новыми соседями. Сами же соседи, вымотанные бессонной ночью и насыщенным днем, поползли в душ. Где Клюква проявила всю свою левацкую натуру, за натиранием спинки начав пропогандировать только расслабившуюся поняшку насчет несправедливости в Азиатской Аркологии. Крайне недовольная такой неожиданной подставой Бон-Бон оказалась вынуждена вместо наслаждения теплым душем и мягкой пеной просвещать недалекую фабиеву «дочурку» насчет вреда вольнодумства, особенно дурацкой «социальной справедливости». В конце концов, не маленькая уже, должна понимать, что на левацком популизме только диктаторы да уголовники всякие на трон въезжают. Ну, грязь-пролы и гоповарвары еще со дна поднимаются. Порядочным же гражданам от левачья светит только ГУЛАГ. Клюкве нужно рассказать, что такое ГУЛАГ и почему его любая здравомыслящая пони должна бояться? Увы, Клюква оказалась устойчива к силе просвещения, заявив, что она и есть грязь-прол, и, вообще, Бон-Бон бы не вапендривалась и вспомнила о том, кто она сама есть на самом деле. Бон-Бон такой поворот не понравился, и она пустила в ход весь стандартный запас аргументов, дабы спасти юную душу от цугундера. Цугундера, видимо, Клюква не боялась (а у Бон-Бон сложилось впечатление, что и ее «папашка» тоже – больно подкована аликорна) – тут же развела импровизированный митинг в душевой кабинке (и так тесной для двух пони). Душевных сил бороться еще и с крылорогой революционеркой у Бон-Бон совершенно не осталось. Так что поняша устало попросила у дирежаблекрупой горлопанки ополоснуть ей вымечко и животик и отпустить земнопоньку спать. Что, как это ни странно, сработало: Клюква прекратила митинговать, помогла бежевой кобылке домыться и сама закончила водные процедуры, после чего, насухо вытеревшись, присоединились к Бон-Бон под одеялом.

Эта ночь была спокойной, хоть и богатой на сновидения. Но в них не было чужих глаз.

Глава 9, в которой Бон-Бон подозревает, кормит уличных вредителей и покупает приставку, а так же появляются первые признаки чего-то нехорошего

Бон-Бон поерзала в постели, силясь понять то, откуда и зачем этот раздражающий шум.

Пони заскрежетала зубами, поняв, что дурацкая песенка ей вовсе не снится, и, поджав передними ногами уши, еще глубже залезла под одеяло.

На этом к Бон-Бон пришло осознание своей обреченности, и бежевая кобылка высунула мордочку из-под одеяла.

Посередине комнаты, установив запасной планшет на подставку и выкрутив громкость на всю железку, выполняла упражнения полуголая Клюква.

Судя по потной аликорне, длилось это «развлечение» уже долго. Что наводило земнопони на логичный вопрос: почему раньше она не слышала весь этот брынь-брынь-брынь-цок-цок-цок?

На этом Бон-Бон припомнила вопрос, который она еще вчера хотела задать своей телохранительнице.

— Эй! Клюква, с добрым утром! – попыталась перекричать планшет Бон-Бон.

— Утро доброе, засоня! – крикнула в ответ аликорна-цокотуха, все так же продолжая прыгать перед планшетом.

— А чего это вчера ты к нам с Ферретом прискакала? – решила не разводить политесы Бон-Бон. В конце концов, эта неотесанная буратина все равно не оценит.

— Датчик с твоего коммуникатора выдавал вспышки «тени» — думала, что вокруг тебя инопланетяне бродят, — перекатилась на спину Клюква, начав отжиматься на шее (при этом не упуская из виду планшет, который как раз перешел к знакомому «Чем сегодня займемся, Абдул? Как и всегда, Мубарак. Попробуем взорвать мир!»), — Я привыкла технике доверять. Кто же знал, что эта окажется глючным куском навоза?

— А ты запись не стирала? – заинтересовалась Бон-Бон (безопасность собственной шкурки традиционно входила в топ интересов бежевой земнопони).

— Нет, — фыркнула аликорна, выгибаясь дугой и тем вызывая немалую запись у Бон-Бон, — Толку-то? Все равно им уже пользоваться небезопасно – если один раз забрехал, то и второй раз забрешет.

— Тогда пойду, запись посмотрю. Мало ли чего интересного нарою, — выползла из-под одеяла и потянулась всем телом Бон-Бон. После чего снова взглянула на аликорну, задержавшись взглядом на ее животе.

— Что не так? – продолжив заниматься, всполошилась Клюква.

— У меня вымя больше, — проинформировала аликорну Бон-Бон, радуясь тому, что хоть в чем-то превосходит дерижаблепопую телохранительницу.

— Ой, достижение-то: сидеть на диване и лопать за обе щеки! Хомяк так тоже может, — фыркнула Клюква, расправив крылья через прорези в футболке и начав качать свои пархалки, — Большое вымя – от лени.

— Ты так говоришь только потому, что оно у тебя маленькое, — залезла носов в абы как скиданные вещи Клюквы (честное слово, бардак прямо как у жеребца!) бежевая вредина.

— Хочешь, подскажу, что еще у тебя больше, чем у меня? – снова фыркнула Клюква (однако одним глазом все таки проверила свое вымечко).

— Попа, — насмешливо вернула фырк нашарившая клюквин коммуникатор Бон-Бон (внутренне ликуя своей прозорливости), — Вы, беспопые и плосковымечковые всегда так говорите. Потому, что больше ничего выдумать не можете, чтобы нас, красивых кобылок, задеть.

— «Ленивых кобылок», ты хотела сказать? – удостоверившись в наличии у себя пары бугорков для кормления жеребят, уверенно хохотнула Клюква, — Но я не про попу говорила. У тебя другое больше, чем у меня!

— О, да! «Толстые бочка»! – чувствуя свое интеллектуальное превосходство, продолжила самоутверждаться Бон-Бон, попутно копаясь в коммуникаторе, — Толстые бочка, которых нет у тощих спортпони, и которые так нравятся жеребчикам… Кстати, жир еще нужен для развития мозга.

— Вредность у тебя большая. Гораздо больше, чем у меня, — крутанулась вокруг себя Клюква, становясь на все четыре копыта, — И, кстати, я же не вчера родилась: ты в спортзал еще недавно регулярно ходила. Так что не надо про «тощих спортпони» — присоединяйся, я пока еще не все упражнения закончила.

— Жеребчика у меня тоже нет, — грустно призналась Бон-Бон, которой внезапно стало стыдно за свой выпендреж.

— Тогда присоединяйся! – стукнула крылом рядом с собой Клюква (в это же время из планшета раздался взрыв и придурочное «Ба-бах!» одного из мультяшных террористов).

— Нет, — мотнула головой Бон-Бон, — Сначала разберусь с записью, пока не забыла что подозреваю.

В ответ Клюква лишь махнула ушами, и продолжила заниматься, попутно смотря за тем, как Абдул с Мубаракам заваливают очередной тупоумный «хитрый план».

***

Запись в коммуникаторе Клюквы была в целости и сохранности. Более того, она была очень полной – прибор исправно писал показания детекторов «тени» обеих пони вплоть до того момента, когда аликорна его не выключила. И да, на первый взгляд, неисправность была на лицо. Но…

— Клюква, нас подставили, — мрачно проинформировала крылорогую спортсменку Бон-Бон.

— С чего ты взяла? – удивилась аликорна, выполняя стойку на передних ногах.

— Прибор полностью исправен, запись верна, — поднялась с кровати Бон-Бон, и раздраженно махнув хвостом, добавила, — Запись твоего детектора точно такая же, но на нем «тень» появляется позже. С того момента, как ты прибежала меня спасать.

— То есть, инопланетяне все таки были? – с цокотом опустилась на все четыре ноги аликорна, — Но как? Я специально следила за окружающими – они постоянно менялись. Или, думаешь, оборотни сменяли друг друга?

— Нет, не было там оборотней. И Моури-сволочь, об этом прекрасно знал, — бежевая земнопони положила коммуникатор на стол, и принялась оглядываться в поисках чего-то, — Феррет и есть инопланетянин. Наши приборы фиксировали именно его «тень». А вспышки, которые привлекли твое внимание, это он рогом сверкал от избытка чувств… Кстати, куда он там нас на свидание приглашал?

— В ресторан, называется «Камыш». Отменим? – стянув с себя футболку, кинетическим полем подхватила полотенце Клюква.

— Ни в коем случае! –наконец-то нашла искомую воду Бон-Бон, и, немного отпив из клюквенной «спортивной» бутылки, продолжила, — Кое-что мне с этим Ферретом непонятно. Мою с Лирой мордочки до этого сразу же узнавал каждый инопланетянин, что я встречала. Феррет же, похоже, вообще не подозревает о моем существовании. На инопланетян это не похоже – коммуникация у них не из плохих.

— Ну, может быть, забыли оповестить, другой гигаполис все таки… — неуверенно предложила Клюква (которой явно очень хотелось закончить разговор и ускакать в душ).

— С трудом верится, — глазами указала аликорне на два комплекта белья и свое полотенце, заготовленные еще со вчерашнего вечера, бежевая кобылка, — К тому же, Феррет в общественном месте сыпал искрами с рога. Инопланетяне раньше такого себе не позволяли… Кстати, а что такое «ёси»?

— Понятия не имею, — фыркнула Клюква, после чего предположила, — Может быть, «оси»? Ну, там, вокруг которых что-нибудь вращается.

— Нет, на нормальных инопланетян Феррет не похож. Так что надо будет с ним еще раз встретиться и все хорошенько разузнать, — задумчиво потерла левую переднюю ногу правой Бон-Бон, за чем решительно двинулась к Клюкве, — Айда мыться! У нас еще куча дел на сегодня!

***

После освежающего душа обе пони вспомнили о своих пустых животиках. На каковом моменте выяснилось, что сбегавшая рано утром за продуктами Клюква забила весь холодильник бутылками с тоником и «чудесным хлебом» с плесенью. Последний вызвал у Бон-Бон крайнюю степень подозрений. Так что есть «дома», несмотря на голодные жалобы Клюквы, пони не стали. Вместо этого, согласно еще вчера созревшему бежевому плану, они поехали в район дислокации магазинов, торгующих различной электроникой. Там же предполагалось подкрепиться. Заодно, следуя какому-то наитию, Бон-Бон прихватила с собой пару кусочков «чудесного хлеба», которые аликорна успела отрезать и уже намеревалась схомячить.

Условным утром (на самом деле, уже полчаса как за полдень) пара пони выбралась из такси и поцокала к ярко разукрашенному рекламой и изображениями еды заведению, куда (и откуда) постоянно шмыгали толпы четвероногих азиатов (сидеть на стульях человеческого размера Бон-Бон не хотелось). По входе в лапшичную их поприветствовали многоголосый гомон, сытный дух и узнаваемое «Пика-пика!», с которым принимались заказы посетителей. Бон-Бон взяла для себя тарелку яичной лапши, капустный салат и обсыпанные кунжутом рисовые шарики (если верить форумам анимешников, они должны были быть сладкими). Клюква заказала аж две порции лапши, яичную болтанку («протеин же») и огромный леденец на палочке. Последний в конце концов был полностью затолкан в рот аликорны и, нагло торча палочкой в сторону Бон-Бон, сильно действовал на нервы бежевой пони, считавшей, что данной свинство, к великому позору всего копытного племени, уже к вечеру выйдет в топ сетевых просмотров.

Наконец наевшись (и удостоверившись, что роликов с Клюквой в сети все еще нет) пони покинули заведение общепита и двинулись в сторону магазинов электроники. Внезапно внимание Бон-Бон привлекла невнятная фраза на азерлингве, явно адресованная двум туристкам. Покрутив головой и не найдя никого, кого бы заинтересовали четвероногие путешественницы, бежевая пони скосила глаза к ближайшей стене аркологии. В ней наблюдался полуприоткрытый технический люк, а в просвете люка – что-то лепечущий комок желто-розового меха с большими влажными глазками. Бон-Бон включила переводчик.

— Халёсии пакимёси, давти фваффи нями-нями, позязя. У фваффи сивотикь осень бо-боси. Сивотикю нядя нямми, позязя, — вывел на экран планшета электронный толмач.

— Тут еще один переводчик нужен: с флаффячьего на понячий, — проинформировала Бон-Бон Клюква, наклонившись к планшету (и тем перекрыв земнопони весь обзор).

— Тут никакого переводчика не нужно — жрать просит, паразит, — сварливо отстранила Клюкву Бон-Бон, головой отталкивая голову аликорны, — Будь на то моя воля, я бы этих кАзлов, которые мохнатых вредителей на улицы выпускают, заставила самих все выпущенное голыми руками ловить! И пока всех не выловят, из кутузки бы не выпустила!

— Злая ты, — хмыкнула Клюква, не без интереса изучая попрошайничающего из-под люка флаффика, — У тебя ничего не осталось? А то он такой голодный…

— Не производит этот паразит впечатление голодного, — Бон-Бон сурово глянула в сторону пухового комка (от чего тот испуганно пискнул и сжался, словно мохнатый колобок). Впрочем, эти слова не помешали бежевой пони извлечь из седельной сумки захваченный с собой «чудесный хлеб», — На, паразит, ешь. Мне этой гадости не жалко.

— Пасибки, халёсий пакимёся. Фваффи вю тевя, — бесстрастно перевел писк флаффика планшет. Сам же пуховой синтет, обнюхав заплесневелый хлеб, принялся за трапезу (Бон-Бон уже в уме прикидывала то, куда деть оставшуюся «экзотику» так, чтобы не обидеть Клюкву — одного флаффи для полной утилизации еще четырех буханок было явно недостаточно).

***

В начале третьего, когда пони наконец-то вошли в первый из встретившихся магазинов бытовой электроники, началось осуществление Хитрого Бежевого Плана. Каковой был крайне прост.

— Здравствуйте. Мне нужна игровая консоль с хорошей аудиосвязью, — через автоматический переводчик поприветствовала глазасто-головастого продавца-консультанта Бон-Бон.

— Многие лета жизни, поки-тян, — совершенно не растерялся тот (видимо, маленькие разноцветные искусственные лошади ежедневно закупались в этом магазине), и тут же повел двух пони в соответствующий отдел, попутно расхваливая имеющийся товар и мегаскидко-суперакции, проходящие «только сегодня».

Добравшись до вышеуказанного отдела, Бон-Бон потеряла дар речи: это была огромная зала, от пола до потолка уставленная разнообразнейшими товарами. В части из них пони узнавала игровые консоли и аксессуары к ним. Большая же часть увиденного была совершенно незнакома, непонятна и загадочна. Вот, к примеру, что это за маленькие пластиковые коробочки с разноцветными рисунками, легионами выстроившиеся на полках? Что мог означать черного цвета унитаз с неоновой подсветкой и двумя стойками для капельниц по бокам? Или для чего нужна странная кукла (если бы не отдел, то Бон-Бон обязательно присовокупила к названию «секс-»), изображающая уродливую женщину с щупальцами вместо волос и вывернутыми вверх ногами лишенными перепонок крыльями дракона за плечами? Впрочем, даже будь тут более «наигранная» Лира, то эти вопросы все равно остались бы без ответа – другой гигаполис, другая культура (и чхать на ту глобализацию, которой уже двести лет).

Но вдоволь наудивляться у пони не получилось – продавец-консультант тут же принялся втюхивать потенциальной покупательнице товар подороже. Бон-Бон не сопротивлялась (деньги были не ее), но ответно продавливала свои требования: ей нужна консоль с лучшим микрофоном, автономным источником питания и постоянным выходом в сеть. Сначала продавец-гидроцефал понимать требований пони не желал, но после того, как лошадка отвергла четвертую «Хит продаж! Предзаказ на «Half-Life 2: Episode Three» в подарок» приставку, ему пришлось пересмотреть свою политику. Результатом этого пересмотра стало попадание пони в «отдел для профессиональных игроков», больше напоминающий аптеку (он весь был уставлен холодильниками, сквозь прозрачные дверки которых просматривались упаковки каких-то ампул). Тут большеголовый представил бежевой кобылке набор довольно невзрачных серых коробок (Клюква удостоила их лишь мимолетного взгляда, вернувшись к осмотру дышащих холодом стеклянных шкафов), тем не менее, чуть не заставивших бежевую поняшку писать кипятком от счастья: судя по техпаспортам, их начинке могли позавидовать многие топовые европейские компьютеры. Правда, и цена была соответствующая: по сравнению с этими ценниками домашнюю приставку, на которой время от времени Лира пыталась играть вместе с Принцессой в музыкальные игры (надо заметить, что крылорогая флаффи, в отличие от аквамариновой пони, получала удовольствие от произвольного тыкания кнопок на контроллере-гитаре и распевания тут же выдумываемых песенок, а вовсе не от предписанного разработчиками игрового процесса), должны были выдавать на сдачу.

С огромным трудом и ценой сверхпонячьих душевных усилий временно задавив внутреннюю жабу, Бон-Бон оформила заказ одной из чудо-приставок, оговорив ее доставку под дверь снятой Моури квартиры (пони хоть и съехали, но ключи не сдавали). И тут-то весь Хитрый План чуть не оказался накрыт Медным Тазом(tm.): продавец не стал упаковывать осмотренный образец, а заказал на складе новый. Что снова почти заставило бежевую поняшу писать кипятком, но уже от страха. Спас ситуацию лишь скандал, который Бон-Бон, повинуясь скриптам «Хасбро», тут же и устроила ничего не понимающему продавцу (планшет тоже понятливостью не отличился, переводя истеричный визг перетрусившей пони через слово). Продавец не понимал ситуацию примерно пять минут, после чего вызвал подмогу. Подмоге на подход потребовалось еще пятнадцать минут, за которые Бон-Бон накрутила себя так, что ее перестала понимать и Клюква. Что сделало приход подкрепления только эффективнее. Долгожданной помощью продавцу-консультанту оказалась большеглазая синеволосая девушка, которая, в противоречие ожиданиям Бон-Бон, не стала чинить бесполезное «корректное разрешение конфликта с покупателем», а присела рядом с истерящей поняшкой и принялась разговаривать с ней тихим голосом, тем успокаивая и лишая истерику эмоционального топлива. Через несколько минут (отлично показывающие, что понячьи эмоции не были естественными) Бон-Бон успокоилась и даже дала девушке погладить себя по голове (необычная для данной поняши благосклонность). После чего настало время расспросов и уточнений.

Объяснить то, что пони желает перед доставкой полностью подключить консоль и соединить ее с сетью, было несложно. Сложно было объяснить то, зачем это понадобилось капризной покупательнице: пара продавцов (и гидроцефал, и девушка) искренне недоумевали, не понимая на кой черт им так подставляться. Впрочем, и эта сложность со временем была преодолена: устав от бессмысленной болтовни, пони попросила девушку протянуть к ней свою ладонь. После того, как та послушалась, Бон-Бон поставила рядом собственное копыто и предложила всем желающим сравнить. На этом недопонимание было разрешено: взяв с бежевой покупательницы пару расписок, что «по настоятельному требованию», «уведомлена» и «согласна», продавец-гидроцефал вместе с еще каким-то бледным хмырем в рабочем костюме и хипстерских очечках с нулевыми диоптриями собрал для пони приставку в нужную ей конфигурацию и установил связь с указанными Бон-Бон ресурсами. Синеволосая же сунула поняшке визитку некой клиники, уверив, что там ей «поставят кинетические имплантанты как у западных копытных покемонов. У них они самые лучшие – импорт прямо из Европы» (мордой Клюквы в это время можно было смело смазывать сковородки).

На этом (а также покупке пары планшетов) приключение в магазине электроники закончилось. Резюмируя его, Клюква поделилась с Бон-Бон, что на месте продавца-гидроцефала она бы прикопала бежевую поняшку на ближайшей свалке. На что земной кобылке, увы, возразить было совершенно нечего – оставалось лишь пенять аликорне, что та даже попытки не предприняла помочь, оставив Бон-Бон один на один с общими проблемами.

***

По выходу из магазина обе пони не сговариваясь решили, что проголодались, а потому двинулись к той же лапшичной, с которой начали свой выход в город. Но на полпути к данному заведению общепита копытные путешественницы почуяли что-то странное и аппетит у них пропал. Пахло говнищем. Причем, вонью тянуло от одной из стен пешеходного коридора. Приглядевшись (и принюхавшись) Бон-Бон поняла, что «аромат» исходит от полуприкрытого технического люка в стене. Каковым наблюдением (и своим мнением о коммунальных службах азиатов) бежевая туристка тут же поделилась с крылорогой спутницей. Что оказалась совершенно зряшным: Клюква без отлагательств полезла выяснять что там и как.

— Конфетка, тут тот флаффик, которого ты утром угостила, обдристанный сидит! – через несколько секунд обследования зловонной дырки сообщила Клюква.

— Подвинься-ка, я сама посмотрю, — тут же заинтересовалась Бон-Бон (хотя понячий носик и протестовал, но понячья попа, вовсе не желавшая дополнительных приключений, требовала наитщательнейшего изучения влияния азиатской кухни на азиатских же паразитов).

Аликорна пододвинулась, пропуская земнопони к смердящей натурпродуктом дыре. В оной глазам Бон-Бон предстал натюр морд из задристанных стен, желто-розово-коричневого комка слипшегося меха и множества хлебных крошек с явственными вкраплениями плесени. Картина наводила на размышления.

— Сдясюй, зевенинький своникь… хи-хи-хи!.. – при виде пони разразился нездоровым смехом комок меха, — Фваффи вю тевя! Хи-хи-хи!..

— Что это с ним? – удивилась Клюква, любопытно заглядывавшая через голову Бон-Бон.

— Обдолбался, нургулит проклятый, — ответила земнопони, с огромным неудовольствием рассматривая счастливо лыбящегося засранца, — По приезду весь твой «чудесный хлеб» на помойку. И ни крошки в рот! А то как этот будешь.

— Но это же хлеб! – запротестовала Клюква (видимо, садист Фабий таки не постеснялся вбить в голову своей «дочурке» изрядную дозу заскорузлых предрассудков).

— Это ширево, — состроила кислую мордочку Бон-Бон, припоминая различные слухи про азиатские «грибы для любования», издавна ходившие по сети.

— Гу! Фваффи этя мавись! Мавись нля летятьки! Халёсий своникь… Хи-хи-хи!.. – не прекращая хихикать, флаффик засунул в рот засранное копыто с несколькими заплесневелыми крошками на нем, — Ням! Мависю нля халёсие скетти!.. И-хи-хи-хи-хи!.. У!.. Мавись ветить! Хи-хи-хи!.. Пук! Хи-хи-хи!..

Аликорну этот приступ нездорового веселья изрядно смутил – Клюква отступила назад и призывно посмотрела на земнопони, явно прося совета в том, что ей сейчас делать.

— Пойдем отсюда! Нам еще проблем с наркоманами не хватало, — в отвращении скривив мордочку, Бон-Бон зубами за одежду потянула дерижаблекрупую телохранительницу подальше от вонючей дырки. Что-что, а совет в этом случае она могла дать лишь один: не связывайся!

— Но, мы должны ему как-то помочь! Это же ты дала ему этот хлеб! – упершись копытами в дорожное покрытие, возмутилась вдруг ставшая правильной Клюква. То ли совет аликорне не понравился, то ли она уже самостоятельно выдумала какую-то непрактичную глупость, какими, по наблюдениям бежевой земнопони, был славен весь рогатый род.

— Еву помовать не наво, еву и твк ховошо, — сквозь одежду пропыхтела Бон-Бон (надо заметить, что тащить против воли упрямо-несогласную Клюкву было куда утомительнее, чем гораздо более мелкую и легкую Лиру).

— Фваффи халясё! Фваффи типеля гаф-гаф-мунста! Гаф-Гаф! Хи-хи-хи!.. – пришел на помощь поняшке «веселый» флаффик, видимо, словивший очередной приход.

Клюква замялась. Потом неуверенно позволила увести себя от вонючей дырки. А еще потом начала ворчать на Бон-Бон, обвиняя ту в черствости. Впрочем, помех переставлять ноги в том же направлении, что и земнопони, данное праведное возмущение аликорне вовсе не создавало. Бежевая же кобылка, прекрасно отдавая себе отчет в том, что на месте Клюквы пыталась бы сохранить лицо точно таким же способом, помалкивала, перенеся планы по отыгрышу на чьей-то крылорогой хребтина на попозже.

***

Перед возвращением «домой» пони посетили ресторан-сушечную, где Клюква наконец-то прекратила бухтеть о невинно пострадавшем флаффике. Зато Бон-Бон, мстя маленькую понячью мстю, начала возмущаться тем, что ее дерижаблекрупая спутница, демонстрируя свои бессердечие и эгоизм, назаказывала кучу всего из рыбы. Защититься от бежевой язвы аликорна оказалась неспособна, так что под конец совместной трапезы лишь безнадежно отмахивалась от хлебающей водорослевый суп мстительницы совершенно жеребячьим «ты мне завидуешь!». Наевшись, Бон-Бон решила, что поездок по городу на сегодня хватит – пора и честь знать. А потому, закупив в той же сушечной еды на ужин, пони направились «домой».

По приезду к месту постоя путешественницы проверили его окрестности на предмет инопланетян, распаковали покупки и приняли душ. После чего каждая из кобылок занялась своим. Клюква, понукаемая Бон-Бон, вынесла на помойку (мусоропровод, почему-то, в доме так же отсутствовал) весь накупленный «веселый» хлеб, а потом, включив на новеньком планшете похождения придурков-террористов Абдула и Мубарака, желающих взорвать мир, а так же купить гараж, принялась заниматься гимнастикой. Свежевымытая земнопони же, завалившись голышом на общую постель (Клюква не возражала), вышла в сети на один уютный адрес и, включив знакомую программу, принялась просматривать ленту звукозаписи, составленную на основе присланного приобретенной сегодня приставкой. На ленте было три заметных всплеска активности, на которых Бон-Бон и принялась прослушивать запись. Первый всплеск, судя по звукам, соответствовал тому, что коробку с приставкой изрядно кантовали. Второй оказался разговором двух мужчин (курьеры?), обсуждавших разгульную жизнь некоего Славы Кпсс. А вот третий уже соответствовал событиям у порога старой квартирки поняшек, и был он весьма занятен.

— Нюх! Нюх! Фю! – начал запись писклявый голосок, — Ни, тютя ни пафнить нямой. Вумнися, тютя нямы ни!

— Чертовы вредители… — проворчала Бон-Бон, по голосу узнавая в пискле флаффика.

— Шпындрик, постучи ногами по коробке, — в ответ прозвучал властный голос, явно не флаффячьего происхождения (да и речь была правильной: без сюсюкания и шипилявения).

— Тук-тук-тук-тук! – забарабанила в наушниках умеренно частая дробь. Видимо, неизвестный флаффик принялся с усердием выполнять приказание, — Шпинвик халясё стюки-стюки! Сёби у фваффи стявя няма!

— Шпындрик, прекрати, отойди, — снова прозвучал властный голос, прервав неприятный стук. Бон-Бон же терялась в догадках: судя по репликам Шпындрика, домашним он не был. Но кто тогда этот голос?

— Халясё, вумнися, Шпинвик типель тютя, — добавил еще больше вопросов неизвестный флаффи.

Впрочем, данные вопросы Бон-Бон обдумать не успела: раздался крайне неприятный звук, будто кто-то разрезал натянутую полимерную пленку острым ножом, заставив пони скинуть наушники (по счастью, рефлекс сработал исправно – воспроизведение оказалась остановлено в то же мгновение).

Немного придя в себя и выпив клюквенного тоника (спасибо, что хоть с этой покупкой аликорна не прокололась), Бон-Бон продолжила прослушивать запись. На оной оказались звук перебираемых пластиковых изделий, невнятное бормотание флаффика, раздраженное шипение и еще какой-то звук, аналога которому в повседневной жизни земнопони подобрать не могла. Последние два акустических феномена заставили кобылку призадуматься: при всей необычности, эти звуки казались Бон-Бон знакомыми. Так что недолго думая бежевая шпионка отправила оба заинтересовавших ее отрезка записи в сеть для поиска аналогов. Как того и следовало ожидать, вскоре сеть выдала пару железнодорожных составов, до отказа груженных ссылками. Разбираться в них земная пони не стала, вместо этого решив пойти по пути Верховена – переключила поиск на режим «изображения». Что вполне оправдало себя: тут же в мешанине картинок нашлись несколько знакомых. Сличив скрывающиеся под ними записи с нашпионенным при помощи приставки, Бон-Бон пришла к неутешительным выводам. А именно: раздраженное шипение вполне походило на шипение перевертышей из мультсериала, который саму поняшку и породил, а странный звук отдаленно напоминал тот, с которым колдовали единороги все в том же мультфильме. Что, вкупе с ранее известным, оставляло лишь один вариант: инопланетяне плотно обсели прежнюю квартирку четвероногих шпионок и теперь следили за каждым чихом в ее окрестностях. Хотя, честно призналась самой себе Бон-Бон, раньше она за колдующими инопланетянами никакого звукового сопровождения не замечала. К тому же, при чем тут уличные вредители флаффи?

Земная пони поделилась своими догадками и наблюдениями с цокающей перед новеньким планшетом Клюквой. Впрочем, как того и следовало ожидать, каких-то ценных идей у аликорны не оказалось. Так что, картинно поразглагольствовав о безинициативности Клюквы (а также решив завтра продолжить кулинарные пытки любительницы доисторических курей) и отослав отчет Моури, бежевая шпионка громогласно постановила прекратить сегодняшние изыскания. После чего, вытащив из холодильника бутылку тоника и устроившись поудобнее на кровати, принялась серфить в сети. День закончила Клюква, после душа досмотревшая своих террористов-неудачников, и заявившая, что завтра у нее сложный день, первое свидание и все такое – спать пора.

Эту ночь Бон-Бон провела активно. Тоник Клюква купила хороший, вкусный и много.

Глава 10, в которой Клюква увлекается астрологией, Бон-Бон ходит по зоомагазину, а предзнаменования чего-то нехорошего усиливаются

— Луна в сраке… — откуда-то из иномировых далей донеслось до Бон-Бон. За чем пред взором пони незамедлительно предстали парочка крайне суровых королевских стражей, почему-то одетых в майки-алкоголички и мятые полицейские кепи, а также разъяренная принцесса Луна, застрявшая между двумя белоснежными фланками (с розовым хвостом над головой, на манер опахала) и выносящая решение о высылке ее, Бон-Бон, из Эквестрии.

— Сатурн в доме… — почему-то мужским голосом завершила зачитывать приговор ночная принцесса.

— «Интересно, а на Сатурне нужны программисты?», — подумала Бон-Бон, уже прикидывая то, куда бы пристроить Лиру и Принцессу, пока она сама будет мотать срок на другой планете. Кстати, а как она туда доберется?

— Раков ожидает сложный день… — не заставило себя ждать решение и этой проблемы, представ в виде летающей тарелки, полной краснющих раков в облегающих разноцветных комбинезонах. Возглавлял членистоногих инопланетянин-перевертыш с авоськой, набитой игровыми приставками, заплесневелыми буханками и пускающими пузыри флаффиками. Над всем этим возвышался призрак мужчины с монтировкой.

— Доброе утро, засоня! – развеял наваждение веселый голос Клюквы, — А у меня по гороскопу сегодня удача в любви! Как думаешь, а с инопланетянином это не слишком… ну, того… этого… В общем, не слишком?

— Нормально. Они от нас не сильно отличаются, — пробурчала Бон-Бон, разлепляя заспанные глаза.

Перед глазами открылась комната их съемной квартирки. Посреди комнатки за низеньким столом сидела голая (если не считать завернутые в полотенца гриву и хвост) Клюква, и совершенно по-варварски просматривала свой планшет (планшет орал на всю громкость о звездах, стрельцах и удачах). Чуть в стороне лежала куча бутылок из-под тоника, который Бон-Бон выдула чуть ли не в одиночку (почему до утра ей и не спалось: тонизирующая химия в сговоре с мочевым пузырем не давали поняшке и минуты покоя). В другой чуть стороне была распотрошенная сумка Клюквы, вокруг которой валялись какие-то тряпочки, флакончики и упаковка кобыльих тампонов.

— Ты в это веришь? В смысле, в астрологию, — продолжила проверять заспанным глазом клюквенны пожитки Бон-Бон.

— Нет, — мотнула головой Клюква, после чего с энтузиазмом добавила, — Но тут сказали, что сегодня у меня день удачи в любви! А как раз сегодня мы идем в ресторан с Ферретом! Все таки, ну, если мы с ним того… подружимся, это не слишком извращенно?

— Да они точно такие же, как мы. Я с одним даже чуть не переспала, — фыркнула Бон-Бон, вспоминая свой собственный опыт превращения «нерожденных» из загадочных инопланетян во вполне обычных кобылиц и жеребцов со своими кобыльими и жеребцовыми достоинствами и слабостями, — А гороскопам не верь. Я сама их когда-то составляла. Нет там никаких звезд: просто чередуешь через день «повезет в любви» и «следует быть осторожными» — немамонты хавают.

— Да, нет, я о другом, — покраснела Клюква, чьи крылья явственно приподнялись, — Просто, если он инопланетянин, то он нам враг и… ну… В общем, мне он понравился и я бы от него жеребят хотела. Но как другие на это посмотрят?

— Про жеребят, — зевнула Бон-Бон, выбираясь из перекрученного одеяла, — Тебе их никто не разрешит. Ты же четвероногий синтет без открытого дохода. Вот когда официально в Товариществе устроишься и налоги хотя бы год «по-высокому» проплатишь, тогда о жеребятах и думай.

В ответ Клюква закатила глаза и состроила весьма знакомую земнопони по ее рогатой подруге-любовнице мордочку: «Ничего ты в жизни не понимаешь, зануда земная.»

— Что касается «других», то пришельцы нам не враги. Просто мы друг друга надуть пытаемся. А Ложа, вообще, только «ЗА» будет, если ты этого инопланетянина охомутаешь – сразу же начнут мозги сношать насчет «секретов» и «влияния», — проковыляв к куче пустых бутылок, земная пони обнюхала одну из них, и горестно вздохнув (тоника в таре не осталось), продолжила, — Ты лучше не о чужом мнении, а о себе подумай. Ты этого Феррета меньше суток знаешь, а уже его жеребят носить хочешь. Так не пойдет. Давай лучше сначала получше узнаем, поймем, что это за фрукт, а уж потом будем амурные планы о семейном гнездышке и жеребятах строить. А то попадется какой-нибудь говнюк…

— Но, ведь, жеребят от Феррета у меня быть не может? – погрустнев, спросила пропустившая ранее сказанное мимо ушей Клюква.

— Первая влюбленность, — неодобрительно проворчала Бон-Бон, направляясь на кухню за кипяченой водой, — Что наши биоинженеры творят, да что инопланетяне колдуют, то я не удивлюсь, если еще как может быть. Только давай не будем торопиться. Сегодня с ним поужинаем, конфетки наши, если повезет, помнем, а уже потом решим: твой это понь или просто знакомый.

— Хорошо, — согласилась Клюква, после чего сконфузилась, — Только мне надеть нечего. Я всю сеть перебрала: я раньше таких платьев даже представить себе не могла, не то чтобы покупать…

— Ох уж эти мечтательницы… — уже на кухне закатила глаза Бон-Бон, наливая себе в чашку воды из давным-давно остывшего чайника.

— Я просто хочу, чтобы все было хорошо, и понравиться Феррету! – судя по голосу, донесшемуся из комнаты, Клюква решила пообижаться.

— Сейчас подойду – гляну, что ты там себе отыскала и нафантазировала, — сварливо отозвалась Бон-Бон, которой было вовсе не так уж и весело с недосыпу и от избытка хинина, который она ночью проглотила вместе с вкусным напитком, — Кстати, зачем тампоны достала? У тебя эти дни?

— Нет, — обиженно засопелось из жилой комнаты, — Просто искала обоймы к травмопистолету. Мне же тебя охранять нааааадо!..

— Точно не эти дни? А то сегодня я у тебя во всем виновата, — выпив две чашки воды Бон-Бон почувствовала себя гораздо лучше, и желание срывать раздражение на Клюкве (как и само раздражение) исчезло.

— Нет, они у меня еще не скоро, — продолжила обижаться аликорна.

— Прекрасно. Тогда дай глянуть, что за платья ты там нашла, — процокала в комнату Бон-Бон, и, легонько стукнув крупом по крупу телохранительницы, заставила ту уступить место у подставки с планшетом.

Сетевую историю, конечно же, Клюква не чистила. Так что для Бон-Бон не составило труда установить, что со вчерашнего дня аликорна как минимум раз клопала на фотографии жеребцов, дважды пускала слюни на дорогущие спорткары, накачала не менее дюжины фантастических книг (с весьма подозрительной аннотацией: сплошные шуры-муры с инопланетянами), смотрела пару серий «Абдула и Мубарака», шарилась по трем разным сетевым магазинам оружия и один раз участвовала в «анонимном» (ну, насколько такая анонимность анонимна для полиции Бон-Бон прекрасно представляла) сраче на каком-то генофрическом форуме. В общем, ничего такого, чего земная пони не ожидала бы от аликорны. Так что архив запроса «пони Эквестрия вечернее платье ужин с жеребцом» бежевая кобылка открывала уже предвидя то, что она там найдет.

— О, мать моя Подсолнечная Пони! – картинно вскинула переднюю ногу Бон-Бон, оной конечностью театрально прикрывая глаза, — Да как же мы, дочери хлева, и не наденем все эти цацки?! Как же мы пойдем на ужин да без этих прозрачным платков и блестючих висюлек?! Да что же о нас поне добрые скажут?!

— Может быть, хватит надо мной насмехаться? – свредничала уже Клюква, заставив Бон-Бон снова взглянуть в сторону упаковки тампонов, а потом прожечь аликорну взглядом, — Да нет у меня этих дней! Чего ты привязалась-то?! Насмехается, издевается!..

— Ладно, поверю. Но, если я заманю Феррета в койку, только попробуй сказать, что у тебя что-то там кровит! – фыркнула на Клюкву Бон-Бон, после чего сменила гнев на милость, — Не обижайся, но ты не посмотрела дату этих фотографий. Это все коллекции «Хасбро» времен еще до Хартии. Понятно, что там только чудовищные вавилоны «как должно быть у пони». Давай лучше пролистаем дальше… Вот видишь.

— Ммм, это уже симпатично… И это тоже… А такое бы я хотела сегодня надеть… Это тоже классное… И это… — залипла в поданный земной пони планшет Клюква.

— Вот и прекрасно! Сейчас перекусим, я послушаю, что там еще наша вчерашняя покупка подслушала, сполоснусь и поедем за платьями, — добыла из глубин седельных сумок свой планшет Бон-Бон.

— Это желтенькое с пальмами вообще фейерверк!.. И это с листочками я тоже хочу… Ммм!.. А есть нечего, я ничего не покупала. Чтобы как вчера с хлебом не вышло, — проинформировала бежевую пони Клюква, на минуту отвлекшись от разглядывания нарядов.

— Хоть с голоду с тобой помирай! Все самой приходится делать… — для порядка проворчала Бон-Бон, и принялась составлять список покупок для аликорны (та все еще залипала в планшете).

Завершив со списком, заставив Клюкву выключить планшет и одеться, Бон-Бон вытолкала свою телохранительницу в поход за покупками. Сама же засела за прослушивание аудиофайла шпионской приставки, что изрядно пополнился за прошедшую ночь. Правда, увы, ничего полезного из этого занятия извлечь не смогла: инопланетянин, убедившись, что ничего интересного в коробке нет, больше никак себя не проявлял. Слушать же городской шум было бессмысленно. Так что, пока Клюква ходила за продуктами, Бон-Бон решила принять душ, а заодно, раз уж ей выпало немного уединения, и поклопать.

***

К возвращению аликорны Бон-Бон уже закончила с копытопблудием и водными процедурами, а потому ее настроение сильно улучшилось. Что весьма позитивно сказалось и на самочувствии Клюквы: бежевая земнопони устроила ей очередной урок разделки мяса до завтрака, а не после. В этот раз крылорогая телохранительница держалась гораздо лучше. Впрочем, прием пищи, все равно, пришлось отложить на двадцать минут, в течение которых дерижаблекрупая любительница доисторических «птичек» приходила в себя. После этого, нарезав салаты из накупленных Клюквой (по списку, составленному Бон-Бон!) продуктов, пони позавтракали, и отправились за покупками. Если точнее, то за платьями, косметикой и парфюмерией. Каковое предприятие прошло без сучка, без задоринки, а потому писать о нем нечего.

Вернулись в свою квартирку пони уже к четырем часам дня. Что сопровождалось мелким, но весьма неприятным для расшатанных нервов Бон-Бон происшествием: бежевая разведчица вновь ощутила неприятное чувство недоброго внимания к своей персоне. Будучи уже научена горьким опытом, земная кобылка поинтересовалась ощущениями своей крылорогой телохранительницы. Та, прислушавшись к себе, согласилась, что что-то рядом с квартиркой стало не так. Это заставило Бон-Бон изрядно призадуматься.

Пока призадумавшаяся пони нехотя перебирала ногами по коридору, отворилась одна из его дверей, из которой высунулась сопливая (в связи с чем, оснащенная одноразовой маской) ушастая лисичка, и поинтересовалась у копытных соседей: не были ли они рядом с мусорными контейнерами? Бон-Бон отрицательно мотнула головой, и в ответ поинтересовалась у Ерыжки ее здоровьем и причинами такого необычного лисьего любопытства. Первое у лисички было не очень: она где-то чем-то заразилась и теперь сидела дома с протекшим носом, лихорадкой и ломотой во всем куролюбивом теле. Второе же объяснялось первым – от нечего делать ушастая покимон пялилась в окно, и совершенно случайно заметила то, как у мусорных контейнеров появился мохнатый городской вредитель, более известный как «флаффи». И вот теперь Ерыжка хотела получить от кого-нибудь подтверждение виденного. Ну, и обсудить маленечко, конечно же. В последнем Бон-Бон проявила крайнюю заинтересованность, так что няшно-сопливая хищница вскоре попивала горячий чай с двумя пони и рассказывала им во всех подробностях то, как некий бродячий флаффик пытался грабить помойку. Толку от этих лисьих наблюдений не было никакого, если не считать упоминания «флаффячьей ловушки», которую надо бы поставить. Последнее дало Бон-Бон прекрасную идею, и, попросив Ерыжку и дальше наблюдать за всякой активностью у мусорных контейнеров, пони снова отправились по магазинам.

***

Первым делом они заехали за бытовыми видеокамерами, где были неприятно удивлены толстой стопкой бюрократических закорючек, заставлявшей покупать «устройства, могущие быть использованными в целях нарушения неприкосновенности частной жизни граждан» сугубо через то место, что у пони находится как раз под хвостом. Так что, проникнувшись «азиатской спецификой», Бон-Бон вместо видеокамер купила пять штук вполне обычных портативных коммуникаторов (оснащенных хорошими со всех сторон камерами, но, почему-то, под вышеозначенные бумажки не подпадающих). После чего пони двинулись в зоомагазин, который им порекомендовала Ерыжка.

Зоомагазин встретил пони непередаваемым гвалтом.

— Кааар! Гаф-гаф! Мама, мама, я вот этого хочу! Чирык-чирык! Мяу! Хочу-хочу-хочу! Квак! Спасибо за покупку. Заходите к нам еще, — автопереводчик планшета сошел с ума, пытаясь осилить галдеж этого, с позволения сказать, магазина, по размерам и оформлению больше похожего на дворец древнего магараджи (видимо, дела у предприятия шли хорошо).

— Кхм, как нам пройти в секцию борьбы с вредителями, — быстро успев устать от окружающего ора, Бон-Бон деликатно тронула ногой штанину одного из консультантов, осаждаемого капризной дамой с еще более капризной шестилетней девочкой, не могущей определиться кого же она хочет и хочет ли вообще.

— Следуйте за проводником, — перевел планшет слова задерганного работника, пока тот снимал с форменного пояса и ставил на пол какое-то устройство с колесиками (что привело даму в бешенство: по всей видимости, внимание консультанта могло принадлежать только ей и ее чаду).

— Выберите язык, — засветилась над вышеупомянутым устройством голограмма со списком земных языков.

Бон-Бон не раздумывая ткнула копытом в плашку с надписью «Евролингв» (от бушующей дамы и ее дочки уши начали сворачиваться в трубочку даже у пони, хотя та ни слова из их речи не понимала).

— Введите запрос, — уже на евролингве высветило устройство.

— Где купить ловушку против флаффи? – быстро напечатала Бон-Бон, краем глаза замечая, что девочка потеряла всякий интерес к зоотовару и, пользуясь тем, что ее мать отвлечена собственным прочувственным спичем, принялась подбираться к ее, Бон-Бон, хвосту. По всей видимости, чтобы как следует дернуть.

— Прокладываю курс. Следуйте за роботом-проводником. Начинаю движение, — быстро сменила надписи голограмма, после чего превратилась в светящийся шар «Следуйте за мной». При этом робот довольно резво рванул с места, тем спася хвост Бон-Бон от экзекуции, а мать возможного палача – от крутого скандала со злобной и весьма мстительной пони.

Обе кобылицы припустили за роботом, пытаясь не попасть под ноги окружающим покупателям. Что, впрочем, помогало лишь частично: если ущерба от взрослых удавалось избежать, то вот практически каждый встреченный ребенок (а тут их было изрядно) считал своим долгом погладить цокающую мимо лошадку. Пони, понятное дело, такое внимание к себе категорически не нравилось. Но что поделаешь?

— Секция средств дератизации. Конец маршрута. Как вы оцениваете качество работы средства навигации? — сообщила голограмма наконец-то остановившегося робота.

— «Хорошо», — ткнула ногой в светящийся рисунок вся приглаженная, а от того крайне раздражительная Бон-Бон.

— Спасибо вам за вашу оценку. Счастливого дня, «ошибка перевода», — мигнула голограмма, и робот укатил куда-то по своим делам.

— Лодыри! Даже свои же шаблоны проверять не хотят! – вслед ему раздраженно фыркнула Бон-Бон, и, развернувшись, двинулась вдоль стеллажей, уставленных мышеловками, крысодавками и тушканогубками.

Чем дальше пони продвигались по секции, тем больше они видели орудий той или иной степени нейтрализации различных городских вредителей, и тем мрачнее становилось у них на душе. Хоть и по совершенно разным причинам.

— Пресвятая Селестия! – наконец не выдержала Бон-Бон, взглянув на помесь медвежьего капкана с электрическим стулом.

— Ужасно, — согласилась с ней Клюква, с отвращением рассматривая еще одно средство уничтожения крыс.

— Совершенно ужасно, — Бон-Бон зло зыркнула на хитроумную конструкцию для самоподвешивания мышей, — Столько сил! Столько выдумки! И на что?!

— Согласна, — утвердительно кивнула Клюква, думая о чем-то своем.

— Вредители! Где, я вас спрашиваю, яд?! Где ядовитая приманка?! Где рассыпная отрава?! Где баллоны с газом?! Где все это?! – встала в позу оратора Бон-Бон, — Я, как добропорядочная гражданка, хочу, чтобы мой дом был чист от всяких вредителей и паразитов. А что мне предлагают взамен?! «Гуманизм» к вредителям! Да еще и по завышенной цене! А где гуманизм ко мне, потребительнице?! Почему я должна терпеть всяких мерзких крыс и прочую заразу?! Чтобы они не мучились?! А почему должна мучиться я?!!!

— Конфетка, с тобой все в порядке? – всполошилась Клюква, видимо, нафантазировав себе каких-то ужасов.

— Со мной ничего. А вот с обществом уже давно не все в порядке! – зло фыркнула Бон-Бон, вернувшись к разглядыванию орудий мышеубийства, — Будь на то моя воля, я бы травила вредителей газом, а всяких там хипарей-зоозащитников – сусликами-агрономами! Чтобы неповадно было какие-то там «права» у крыс-мышей искать!

— Злая ты, Конфетка. Давай лучше искать то, зачем мы сюда пришли, — недовольно прокомментировала этот спич Клюква, — Кстати, а что мы вообще ищем?

— Я не злая, я практичная. И имею чувство собственного достоинства, — снова фыркнула Бон-Бон, остывая после вспышки, — Мы ищем какую-нибудь ловушку, в которую можно поймать флаффи. И пока я не вижу тут ничего такого, что этакого бегемота удержит.

— Может быть, вон там глянуть, — невинно указала ногой в сторону Клюква, — Там даже надпись есть «Для борьбы с уличными животными».

В ответ Бон-Бон с подозрением взглянула на Клюкву. После чего навела планшет на означенную надпись. Планшет выдал: «Секция средств дератизации. Подсекция средств борьбы с крупными бродячими животными.».

— И с каких это пор ты выучилась азерлингву? – недовольно осведомилась Бон-Бон, зацокав в направление вышеозначенной подсекции.

— Ну, не то, чтобы выучила… — замялась Клюква. Впрочем, недовольное фырканье подопечной вместе с раздраженным подергиванием ее хвоста, довольно быстро ликвидировали эту заминку, — Я с отцом немного в нем практиковалась: он против автопереводчиков, а большая часть руководств по единоборствам для квадропедальных синтетов написана в Азии.

— То есть, ты преспокойненько разговариваешь на азерлингве, а мне даже ничего не сказала?! – угрожающе прошипела бежевая пони, в уме прикидывая достойное наказание для аликорны.

— Я не разговариваю на азерлингве! Я такого никогда не говорила! – теперь время возмущаться пришло Клюкве.

— Понимаешь, что они лопочут, и мне ничего не говоришь! Этого уже достаточно, — продолжила накручивать себя Бон-Бон.

— Я не понимаю того, что говорят азиаты, — обиженно зафыркала дережаблекрупая телохранительница, — Я только умею читать на азерлингве. Если текст правильный и без выпендрежа.

— Ни украсть, ни посторожить! Язык я знаю, но на нем ни разговаривать, ни слушать не умею. Клюква, кто так языки учит? – земнопони снова сделала виноватой аликорну.

— А у тебя то самой не эти дни? – обиделась последняя.

— У меня те дни, которые надо, — ответила сварливостью Бон-Бон, — Ты лучше не болтай, а ищи то, чем мы флаффика поймать сможем. Нам язык сейчас ой как нужен.

— Вот это сойдет? — ткнула копытом в сторону громоздкой пластиковой клетки обидевшаяся аликорна, — Нам же флаффи живым нужен, да?

— Давай еще посмотрим, — прикинув габариты ловушки к своей спинке, усомнилась Бон-Бон.

— Давай, — кисло согласилась Клюква, — Но нам еще на ужин успеть надо…

— Да будет у тебя твое свидание, — раздраженно отмахнулась земная пони, — У нас дела поважнее есть.

В ответ Клюква что-то обиженно прогундела про себя. Но связываться с противной начальницей не стала.

Пони побродили по зоомагазину еще с полчаса, выбирая подходящую ловушку. Правда, так ничего лучше предложенных Клюквой клеток и не нашли. Пришлось брать эти несуразные приспособления (по одному на понячью спинку), и цокать к кассам.

На кассах червероногие покупательницы оказались замучены местной (совершенно недисциплинированной!) детворой, которая так и норовила «погладить коняшку». Взрослые при этом своих чад даже и не пытались одергивать или еще как-то призывать к порядку. Впрочем, похоже, у азиатов это было в порядке вещей: в соседней очереди такие же измывательства стойко терпела пара азиатских лошадок (судя по непохожести на пони, покемонов). Что, впрочем, вовсе не помешало Бон-Бон время от времени громко возмущаться на евролингве и во всю ширь понячьей фантазии полоскать падение нравов в Азии. Что наводило Клюкву на очень нехорошие подозрения и заставляло опасаться за сегодняшний вечер.

***

Закончив свои дела в зоомагазине, купив пару пачек лапши быстрого приготовления и заехав за новым утюгом («Для допроса языка»), пони вернулись к своей квартирке. Где их уже караулила шмыгающая носом и энтузиазмом Ерыжка. Со слов покемона, в отсутствие пони флаффи снова появлялся у помойки, а так же, но, кажется, уже другой зверек, заглядывал в окна квартирки четвероногих европеек. Последнее Бон-Бон весьма заинтересовало, но, увы, лисичка, верная бежевому наказу, следила преимущественно за мусорными контейнерами. Впрочем, и это было немало: стало понятно то, куда ставить ловушки (их у пони было всего две) и где развешивать «камеры». Так что, допоив чаем и докормив бутербродами со специально купленным для нее сыром, Бон-Бон спровадила Ерыжку обратно в ее квартирку, и принялась за антишпионские мероприятия.

В рамках последних у помойки и под окном были расставлены флаффячьи ловушки (наживкой послужила свежезаваренная лапша), а так же настроены на передачу видео по конкретному адресу и расставлены по критическим (с точки зрения Бон-Бон) точкам купленные сегодня коммуникаторы. Уведомлять Моури об этих мероприятиях бежевая пони не стала.

Осмотрев дело копыт своих, Бон-Бон посчитала свою часть антиинопланетных мероприятий выполненной, и присоединилась к Клюкве в подготовке к сегодняшнему ужину с Ферретов. Времени до которого оставалось не так уж и много (Клюква оказалась права).

Глава 11, в которой кобылки идут на свидание, знакомятся с вкусной мышью, впутываются в неприятности, а Бон-Бон признает приближение чего-то нехорошего

— Прямо как дома! – радостно взвизгнула Клюква, прилипнув к окну такси.

С этим высказыванием аликорны Бон-Бон, не смотря на довольно скверное настроение (увы, физиология), не могла не согласиться: за окном представал вполне типичный хороший квартал Серого Города. С понячьим колоритом (что для Серого диковинкой не было: однотипные синтеты любили селиться рядом друг с другом точно так же, как и люди): жилые блоки раскрашены под отдельные дома, у их подъездов разбиты аккуратные клумбы и стоят вазоны с зеленью, горят старомодные уличные фонари, а по улицам прогуливаются разноцветные пони, лишь кое-где приправленные иными четвероногими гражданами. Ну, и везде надписи на евролингве и «эквестрийском» (одну из которых с любовью подправляла серая пегаска, вместе с банкой краски вися метрах в пяти над тротуаром). В общем, первые впечатления от поездки в ПониТаун, где назначил свидание Феррет, у двух европейских «туристок» было строго положительными.

— Маршрут выполнен. Можете покинуть транспортное средство. Благодарим вас за выбор нашей компании. Долгие лета жизни, — приятным женским голосом такси проинформировало двух кобылок о том, что они на месте.

Пони выпрыгнули через распахнутые роботом двери на простор рестаранной автостоянки. Тут их уже дожидались.

— Корни Клюква, ёси Свити Дропс, сердечно рад вас видеть, — подошел к кобылкам Феррет, явно поджидавший их тут заранее, и по очереди полупоклонился каждой кобылке (но, по мнению Бон-Бон, перед ней он прогнулся меньше!).

— П-п-п-п… — начала с заикания залившаяся краской Клюква (что при ее темно-красной масти было не слишком заметно).

— Добрый вечер. Надеюсь, мы не заставили долго ждать? – мило улыбнулась Бон-Бон, усилием воли загоняя свое поганое настроение поглубже, и кастеря рогокрылую стесняшку, за которую ей, Бон-Бон, теперь придется быть и мозгами, и языком, не слишком лестными эпитетами.

— О нет, ёси. Я прибыл всего пару минут назад. Вы не доставили мне ни малейшего неудобства, — сколько бы единорог на самом деле ни ждал кобылок, сознаваться в этом он не собирался, — Теперь же я прошу вас составить мне компанию этим вечером, если это не противно вашим желаниям.

В ответ Клюква каким-то мистическим образом покраснела еще больше, состроила глупую улыбку и «невзначай» передвинулась за Бон-Бон. Та же с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть на краснющую как рак аликорну (чему еще краснеть у и так красной пони?). Судя по лицу Феррета, у жеребца силы были тоже на пределы.

— С огромным удовольствием! Нам очень приятно внимание столь галантного жеребца, — в ответ мило улыбнулась Феррету Бон-Бон, одновременно хвостом выгоняя поближе к жеребцу расстеснявшуюся телохранительницу.

— П-п-п-п… — увы, хвостовые поджопники дар членораздельной речи Клюкве так и не вернули. Так что выпертая из-за земнопонячьего крупа аликорна продолжила глупо улыбаться и нервно крутить ушами.

— Корни Клюква? – выжидательно склонил голову Феррет.

— П-п-п-п… Ай! – с диким криком скаканула прямо на Феррета Клюква, — Здрасти…

— Хватит с меня стесняшек. Теперь я – злая сводница, — проинформировала растерявшихся рогатых Бон-Бон, цепляя обратно к своему платью длинную булавку, мгновение назад познакомившуюся с фланками Клюквы, — А то с вами двумя свидание и за десять вечеров не организуешь.

— Я уже и позабыл, какими могут быть земные кобылицы, — сокрушенно покачал головой Феррет, помогая Клюкве привести себя в порядок.

— Вредная она, — позабыв всю свою стеснительность (и потирая подраненный круп кинетическим полем), пожаловалась Феррету Клюква.

— Среди земных пони это бывает, — утешил аликорну Феррет (не забыв подмигнуть Бон-Бон).

— Раз мы такие вредные, то хватит тут распускать романтические сопли! Айда или за стол, или на сеновал! – заметив подмигивание, изобразила из себя «настоящую земнопони» Бон-Бон.

— Ну, раз такой напор, то мы, рогатые, не в силах противостоять. Дамы, пройдемте за мной. Нас ждет ужин, — усмехнулся единорог, делая приглашающий жест шеей.

— Она нас использует, — насупилась Клюква, с обидой косясь на бежевую пони, — Она вообще хитрая и коварная!

— Да, я такая, — невольно приосанилась Бон-Бон, пристраиваясь слева от аликорны (та надулась во все свои аликорньи перья и явно была не прочь сбежать от земнопони за единорога, но долг телохранительницы не позволял).

Феррет же усмехнулся чему-то, и снова подмигнул. Правда, на этот раз Бон-Бон не могла сказать, кому именно из двух пони.

***

С названием ресторана Клюква ошиблась, заведение называлось вовсе не «Камыш». Вместо этого на фасаде, раскрашенном а-ля замок г. Дракулы (не забываем, что в аркологии мало кто может позволить себе настоящее здание), красовалось неоновое «Ка-Мышь», снабженное неоновой мышью, играющей на неоновом же саксофоне. При входе в заведение стояла пара вышибал, одетых в синие с черным костюмы (программа, запасливо записанная Бон-Бон на планшет, опознала в мордоворотах неких «мачок»).

— Кобылки со мной, — небрежно кивнул «мачокам» Феррет, когда пони подошли к украшенным изображениями луны и звезд дверям.

Мордовороты без лишних слов подвинулись, пропуская троицу пони, а правый из них отворил двери (видимо, у тех был какой-то скрытый механизм, так как обе створки открылись внутрь одновременно).

— Магус Феррет! А мы так по вам скучали! Так скучали! – сразу же, как только пони вошли внутрь, на них напрыгнул серо-серебрянный ураган в черной ливрее, — Вы не поверите, сколько у нас всего интересного произошло!

— Потише, Лаудбэт, попридержи кролей, — шутливо бупнул кинетическим полем по носу фестралки Феррет (видимо, эту кобылку он очень хорошо знал), — Последние месяцы было много работы и мало симпатичных понечек…

— Поэтому вы вместо нас посещали этих противных ящериц. И чего вы в них находите? – надулась ночная пони, убедившись, что верхней одежды у Феррета и его спутниц нет, а потому она оказывается не при делах, — И, вообще, вокруг столько хороших незамужних кобылочек!

— Ну, Бэтти, я об этом не забываю. Сама можешь посмотреть, — подмигнул Клюкве единорог, тем заставив аликорну засиять как лампочка.

— Красивая, — повертев головой напротив Клюквы, нехотя признала фестралка (у Бон-Бон сложилось впечатление, что копытная мыша сама давно и безнадежно положила глаз на единорога), после чего совершенно невежливо ткуна ногой в сторону бежевой спутницы Феррета, — А вот ее гоните взашей! Это же Свитти Дропс! Это такие гадины, что я даже не знаю с кем сравнить!

— Минуточку, милочка, — максимально сварливым голосом прервала мохноухую нахалку Бон-Бон.

— Иииии! Я же вам говорила! Она уже начинает! – тонко завизжала ночная пони, и попробовала отгородиться от земной Ферретом и Клюквой.

— Бэтти, не преувеличивай. Ёси СвитиДропс всего лишь напомнила тебе о приличиях, о которых ты при мне часто забываешь, — снова «бупнул» фестралку по носу Феррет, — Кто сегодня поет в зале?

— Мы расстались! – еще больше надулась «мыша», тем против воли пробудив в Бон-Бон желание самой пару раз «бупнуть» по носу и, возможно, даже потискать за щечки ночную вредину, — Сегодня поют Соната Даск и Ария Миднайт.

— Обе? – удивился Феррет, пропуская вперед своих спутниц.

— Флаттербэт заболела. Так что Ария сейчас подменяет на синтезаторе, — закатила глаза фестралка, видимо, вкладывая какой-то особый смысл в слово «заболела», — А ей с Сонатой местами поменяться что раз хвостом махнуть.

— Тогда закажу пару тако Сонате, — напоследок улыбнулся фестралке единорог, — Легкой ночи, Бэтти.

— И вам, магус Феррет, и вам! –прокричала вслед ночная пони, явно обрадованная вниманием жеребца.

***

— А что там говорила та мохноухая грубиянка насчет «мы расстались»? – с подозрением поинтересовалась у Феррета Бон-Бон, когда вся троица пони оказалась в обеденной зале. Последняя была довольно интересно организована: над вполне нормальной частью ресторана на полуколоннах возвышалось нечто вроде огромных птичьих гнезд, стилизованных под облака или сказочные летающие острова. На облаках и островах наблюдались шевеление и галдеж, заставляя бежевую кобылку заподозрить кое-кого в очередной дискриминации земнопони (ну, и единорогов до кучи, но их, кроме Лиры, не жалко). Подкрепляя ее подозрения, между колоннами сновали крылатые официантки в темно-синих костюмах, разнося прикрытые блестящими крышками подносы.

— Когда-то Лаудбэт решила, что я буду для нее отличной парой. Пришлось отшить поняшку. Она до сих пор обижается и считает своим долгом каждый раз напоминать об этом, — усмехнулся Феррет, продолжая двигаться вглубь залы, — На ее счастье, у нее есть умная подруга, так что Бэтти уже давно понимает, что как кобылица она мне не интересна.

— Если что, то я не такая, — вздернула нос Бон-Бон, уловившая (а, скорее всего, выдумавшая) намек гнуторогого жеребца.

— Верю, — согласился с ней Феррет (отворачивая от Бон-Бон свою наглую единорожью морду, что явно было неспроста), — Вот и наш столик. Корни, ёси, прошу, присаживайтесь.

Столик, что заказал для поняшек Феррет, располагался прямо перед круглым возвышением в конце зала, служившим сценой. У Клюквы он вызвал немое удивление. Бон-Бон же подобное уже видела: уютный низенький круглый столик с разложенными вокруг него плоскими подушками. Либо местные поняши воспроизвели кое-что из своих воспоминаний об Эквестрии, либо инопланетяне уже всякий страх потеряли. Скорее первое, так как любви к живой музыке за «нерожденными» Бон-Бон ранее не замечала (да и откуда той взяться, если им пони и для колонии не хватает?). Тут же на сцене выступала целая группа из пяти синтетов: бледно-бирюзовая с двухцветной, голубой с синими прядями, гривой земнопони в синем-с-серебром платье настраивала микрофон, явно готовясь исполнить песню. Рядом с ней играла легкую мелодию на синтезаторе серая фестралка лихого (вернее, плохо причесанного) вида с темно-синей гривой и крыльями, облаченная в костюм тех же цветов. Слева от ночной пони бряцал на электрогитаре низкорослый двуногий «кот» в черно-синей «кожанке» и желтой цепи толщиной чуть ли не с ногу Бон-Бон (программа определила этого музыканта как «мяут»). По другую сторону от солистки занимал место за барабанами пониподобный покемон с голографической «огненной» гривой (барабанных палочек при нем не наблюдалось, в отличие от сине-серебрянного костюма). С ним о чем-то беседовала странного вида (с мохнатыми ушами, миниатюрными клычками и вертикальными зрачками) Октавия, вооружившаяся еще одной электрогитарой (и все тем же фирменным костюмом, смотревшемся на пони куда лучше, чем на ее собеседнике).

— Магус Феррет, давно вас не видели! – узнав единорога, на весь зал (микрофон способствовал) радостно пропела Бледно-бирюзовая земнопони. Видимо, единорог был в этом заведении известен… Уж не кобылочек ли он сюда водит?!!! Впрочем, вспомнив о своем состоянии, Бон-Бон усилием воли уняла бежевую ярость. Не хватало ей еще скандала на ровном месте.

— Дела обязывали, ёси Соната, — совершенно не смутившись, подарил певице улыбку Феррет. Зал оживился, явно узнавая гнуторогого единорога, а Клюква открыла новую степень понячьей растерянности.

— Тогда для нашего любимого магуса Феррета, чтобы он побыстрей нашел свою особенную пони, — на весь зал объявила земная пони, и, кивнув прочим музыкантам, запела:

На этих словах улыбка Феррета стала какой-то кривоватой. Чего еще стоило ожидать от жеребца? Наверное, вспоминал своих прошлых пассий! Впрочем, Бон-Бон снова завелась на ровном месте (паршивые дни все отчетливее и отчетливее давали знать о своем приближении). Так что, закрыв глаза и мысленно отругав себя, бежевая пони привела мысли в порядок: Феррет был одним из самых галантных живых существ мужского пола, что ей доводилось встречать в жизни. Так что думать о нем нехорошее сверх необходимой меры (даже с учетом того, что он, предположительно, пришелец) было гадко.

Присоединила к песне свой голос фестралка, сидящая за синтезатором (микрофон на ее ухе висел еще до начала выступления). Надо заметить, что, несмотря на свой растрепанный вид, пела она очень красиво, не уступая по красоте голоса Сонате.

Ах, да. К этому куплету жеребец, вроде бы совладал с собой, но от Бон-Бон не ускользнуло то, что уши Феррета плотно прижались к голове. Видимо, личная жизнь у него была бурная и, хм, кочковатая.

Тут уже пришел черед Клюкве прижимать уши к голове и прятать глаза. Чем и воспользовалась Бон-Бон, вдруг очень заспешившая в дамскую комнату.

Бодро вскочив со своей подушки, бежевая пони продемонстрировала чудеса изящной неуклюжести, «совершенно случайно» толкнув Клюкву так, что та качнулась к Феррету и невольно прислонилась к жеребцу. Возможно, это было несколько поспешным, но Бон-Бон считала, что тратить впустую такое отличное романтическое настроение это не дело.

На этом куплете Бон-Бон выловила заслушавшуюся официантку, и поинтересовалась у той о маршруте к ближайшим покоям раздумий и умиротворения. Ночная пони, оказавшаяся говорливой до невозможности, проводила бежевую кобылку до дверей искомого учреждение. Там Бон-Бон смогла остаться наедине с собой, что и использовала с максимальной пользой.

Первым делом поняша убедилась, что она тут действительно одна. После чего вытащила из нашейной (крайне неудобной, но очень модной) сумки прибор обнаружения «тени» и все вокруг хорошенько проверила. На экране был один единственный мощный сигнал, который, если внутренний компас Бон-Бон не барахлил, исходил точнехонько со стороны Феррета. Так что сомнений о природе единорога больше не оставалось. Однако, наблюдая за показаниями прибора, Бон-Бон снова посетило нехорошее предчувствие: складывалось ощущение, что еще час назад полностью исправный прибор «заикался», выдавая не совсем четкие численные показания. Конечно, этим можно было бы и пренебречь… Но бежевая пони уже достаточно «горела» на предчувствиях, чтобы снова проигнорировать смутное предупреждение собственного мозга.

Вторым делом было заглянуть в зеркало, и недовольно поворчать на предмет того, что на фоне Клюквы ее, бежевую красавицу, и не заметно вовсе.

Третьим же стало достать из сумки гребешок и начать расчесывать свой пушистый хвост (настоящую понячью гордость!), давая двум рогатым время вволю настесняться, и наконец-то начать знакомиться друг с другом.

***

Как раз к выходу Бон-Бон из дамского укрытия закончила очередную песню фестралка, почему-то теперь стоящая на месте солистки (солистка же почему-то орудовала за синтезатором, на котором лежала половинка тако).

— Ну, как дела? — подходя к столику, невинно поинтересовалась Бон-Бон у прижавшихся друг к рогатых. Те вздрогнули и начали отодвигаться, стремительно краснея (по крайней мере, Клюква) и делая вид, что ничего такого тут и не было.

— Мы ждали вас, ёси Свити Дропс, чтобы определиться с заказом, — улыбнулся земной пони Феррет, одновременно делая жест пролетавшей мимо официантке.

— Да, мы тебя ждали, — с готовностью поддакнула единорогу Клюква, тем утверждая уверенность Бон-Бон, что скучала в дамской комнате она не зря.

— Цок-цок-цок! Фуф! Вот ваше меню! Выбирайте, — подоспела к надвигающейся паузе официантка, вывалив из-под крыльев шесть толстеньких пластиковых журналов. Три из них были темно-синими со знаком луны и рисунком играющей на саксофоне мыши. Три других были желто-красными со знаком солнца и изображением миски салата и кувшина с растительным маслом, — Мне подождать?

— Да, если тебя не затруднит, — Феррет телекинезом сунул в кармашек фирменного платья фестралки купюру.

Мышепони в ответ просияла (новенькая, что ли?), и встала у столика, чуть в стороне от Клюквы.

— Корни Клюква, ёси Свити Дропс, перед вами две тетради. Желтая тетрадь это Дневное Меню, предназначенное для нас. В нем можете выбирать любое блюдо без опаски – все они съедобны, — телекинезом распределил журналы между спутницами Феррет, — Синяя тетрадь это Ночное Меню, предназначенное для пони ночи. Многое из нее для нас несъедобно или даже ядовито, хотя, есть и очень вкусные блюда. Так что, если решитесь заказать что-то из фестральей кухни, сначала посоветуйтесь со мной.

— Спасибо за предупреждение: риск не в моих обычаях, — развернула желтый журнал Бон-Бон.

— Хм, а я, наверное, попробую фестралью экзотику, — весело сверкнула глазами в сторону Феррета Клюква (как осмелела-то за время отсутствия Бон-Бон!), — Я ведь даже мясо ем!

В ответ Феррет усмехнулся, открывая свое «дневное меню», а на мордочке стоящей рядом официантки появилось очень-очень хитрое выражение, заставив земную пони саму потянутся за темно-синим журналом.

— Итак, что едят фестралы?! – провозгласила Клюква, от балды открывая меню, — Лаваш в лаваше?

— Да, это очень вкусно, — тут же закивала официантка, — Сначала трубочкой сворачивается лаваш. Потом поливается кетчупом. Потом заворачивается в еще один лаваш. Объедение!

— Мышь сахарная в лаваше? – удивленно перевела глаза на строчку ниже Клюква, — Лаваш «Вулкан» (томатная паста, красный перец)?!

— Вкуснотища! – облизнулась фестралка.

— Разве это можно есть? – растерянно вопросила Клюква.

— Да, нет, тут ниже вполне вкусные на вид блюда, — поделилась с Клюквой Бон-Бон, находя цитируемую аликорной страницу, — Салат фруктовый (манго, киви, банан) в лаваше. «Зеленый Луг» (салат листовой, лук-порей, киви) в лаваше. Бананы со сливками и манго в лавашном стаканчике.

— Это десерты, — поделилась с пони официантка, — На первой странице первые блюда.

— Не стоит заглядывать, — с улыбкой предостерег кобылок Феррет.

— О! Супы! – не послушалась единорога Клюква, отлистав в начало, — Суп с томатной пастой. Звучит съедобно. Суп с лавашом и кетчупом. Суп с клецками, что ли? Суп мышиный а-ля Томас. В смысле, суп с сыром?

— Не-а, — помотала головой мохноухая официантка.

— А с чем тогда? – удивилась аликорна, ища совета у Бон-Бон и Феррета. Первая уже догадалась о составе блюда, так что и думать о нем не хотела. Второй же лишь хитро улыбался, — Ладно, не хотите говорить – и не надо.

— Не хочу, — согласилась с аликорной Бон-Бон, и, отложив темно-синий журнал, предложила, — Давай лучше вернемся к «дневному меню».

— Суп фруктовый с манго и киви, — упрямо продолжила кулинарные чтения Клюква, — Суп с мышиными хво… С чем?!!!

— С мышиными хвостиками, — тут же подсказала фестралка, — Диетический, в нем почти нет жира. И очень вкусный!

— Я лучше закажу второе, — подавившись, перелистнула Клюква, — Что там у нас сверху?

— Мышь отварная, с зеленью, — услужливо подсказала фестралка, — Рекомендую кушать с гарниром из зеленого горошка и кетчупом «Барбекю».

— Не вариант, — скривилась Клюква, и начала читать меню сама, — Мышь на пару… Фу! Мышь фаршированная… Мышь по-французски… Мышь жаренная во фритюре… Мышь шоколадная… Гадость-то какая!.. Мышь подкопченая… Мышьстроганов… Мышь в желе… Мышь вкусная… Правда, вкусная?

— Очень! – закивала головой фестралка, по ходу дела пару раз облизнувшись, — Она почти как киви – сама во рту тает.

— Тогда я закажу вкусную мышь, — с облегчением захлопнула «ночное меню» Клюква (видимо, это была та самая «крутость», заставляющая крылатых делать всякие глупости).

— Что еще? – тут же записала заказ фестралка (карандаш она носила на шее, на веревочке, а блокнот ловко извлекла из-под крыла).

— Это большая толстая мертвая мышь, не лучшая еда для дневной пони. Если хочется фестральей пищи, то я бы рекомендовал мышей шоколадных, — с усмешкой заметил Феррет.

— Я же аликорна – мясо для меня не вредно, — не поняла намека Клюква, принявшись с энтузиазмом выбирать съестное в «дневном меню».

— Это не просто мясо, это мышь. Серая, хвостатая и с усами, — все еще считая поведение аликорны шуткой, попробовал образумить ее единорог.

— Ну, они же их едят, — кивнула на стоящую с карандашом в зубах фестралку Клюква, — И я не слабее!

— У ночного народа несколько иные представления о брезгливости, — разумно заметил Феррет (а мохнатоухая официантка согласно закивала головой).

— Раз съедобно, значит брезговать нечем. Вкусную мышь, пожалуйста, — открыла «дневное меню» приободрившаяся Клюква, — Еще капустный суп и… А вы что выбрали?

— Корни Клюква, как мне кажется… — по всей видимости, Феррет наконец-то понял, что рогатая кобылка вовсе не шутит.

— Это бесполезно. Чем больше ее уговариваешь – тем она упрямее, — решила сэкономить время жеребцу Бон-Бон, — Пусть лучше свою мышь получит: посмотрит на нее минут пять и одумается… Кстати, у вас, вроде, тако подают. Вегетарианское?

— Нет, не вегетарианский, — замотала головой фестралка, выпуская изо рта карандаш, — Мышиный тако. Очень вкусный!

— В «Ка-Мыше» все мышиное. А все, что мышиное, то вкусное. Лучше спросить про блюда с цветами, — собственнорожно начеркал заказ Феррет.

— У нас хорошие цветы! – возмутилась фестралка, после чего, призадумавшись, добавила, — Только цветы сами так себе еда. Я бы на вашем месте заказала что-нибудь из манго и с мышью.

— Понятно. Можно листок, я сделаю заказ, — протянула копыто к официантке Бон-Бон.

— Воф! – зубами передала блокнот мышепони.

— Спасибо, — поблагодарила Феррета за авторучку бежевая кобылка, и принялась записывать свой заказ, — Не пофвляфывай! Сава фумай!

— Жадина! – обиделась аликорна, пытавшаяся высмотреть, чего там такого интересного пишет земнопони.

— Я могу принять заказ устно! — тут же вмешалась фестралка с, как показалось Бон-Бон, мерзкой улыбкой на мордочке.

— Мне тоже, что и ей, — кивнула на Бон-Бон Клюква, — И еще вкусную мышь не забудь!

— Поняла. Ваш заказ будет мигом! – забрала переданный земной пони блокнот фестралка, и тут же с места сорвалась в полет.

— Какое обслуживание! Значит, и поедим скоро, — восхитилась Клюква.

— «Мигом» в «Ка-Мыше» означает «не раньше, чем через час», — Феррет снова усмехнулся, — Местные повара «готовят с душой», а потому никогда никуда не спешат.

— Я так понимаю, ожидание того стоит, — оперативно заткнула собравшуюся чем-то возмутиться Клюкву Бон-Бон.

— Это один из лучших ресторанов, где я когда-либо ужинал. Готовят в «Ка-Мыше» восхитительно. К тому же, здесь прекрасная атмосфера, — снова улыбнувшись, о чем-то задумался Феррет, — Пожалуй, с «Ка-Мышом» может сравниться лишь «Синяя Шляпа»… Но это было еще в Эквестрии.

— Ложные воспоминания, да? – почуяв шанс узнать нечто полезное, Бон-Бон перешла в режим ласковой котейки.

— Истинные. Я считаю их таковыми, и для меня этого достаточно, — покачал головой Феррет, — В Лунном Зайце я получил посвящение и провел лучшую дюжину лет из тех, что я помню. Впрочем, вряд ли вам будет интересно: кого волнует белиберда, что корпоранты вложили в голову еще одному синтету из миллионов?

— Нет, нет! Мне очень интересно, — поспешила с ответом Бон-Бон, — И Клюкве тоже.

В ответ Клюква закатила глаза и, как ей казалось, незаметно фыркнула.

— Не стоит, ёси. Я ценю вашу вежливость, но мои воспоминания не доставят удовольствия ни вам, ни мне, — заметив пантомиму аликорны, вежливо отказался от дальнейших расспросов Феррет, — Может быть, мы лучше поговорим о вас? О том, как две столь прекрасные кобылицы решили посетить Азиатскую Аркологию.

— Думаю, сама зачинщица путешествия об этом и расскажет, — хитро улыбаясь, пихнула аликорну в бок Бон-Бон (внутренне кастеря глупую Клюкву за то, что она своей бестактностью растоптала только-только наклюнувшуюся возможность побольше разузнать о единороге).

— Что? Я? – удивленно икнула Клюква, видимо, считавшая, что весь дальнейший разговор будет вести Бон-Бон

Как раз допела что-то фестралка, позволив Бон-Бон укрыться в аплодисментах от возможного внимания рогатой парочки, — Браво! Цок-цок-цок! Браво!

***

Одобрительными криками и громким цокотом публики было несложно отгородиться от внимания Клюквы и Феррета. Что было полезно как рогатым, недвусмысленно стесненных третьим комплектом ушей, так и самой Бон-Бон, которой нужно было кое-что обдумать. Так что, выждав для приличия минуту, бежевая пони встала со своей подушечки, и, извинившись перед единорогом и аликорной, подошла ближе к сцене. На той как раз разгорались страсти, делая действия Бон-Бон внешне более оправданными.

— «Черный Плащ»! «Дундук»! Нет, «Камыш-мышь-мышь»! «Фырк! Фырк! Тру-ля-ля!», — наперебой выкрикивали из зала посетители, — «Диколесье»! «Пиратскую Бухту»! Да замолчи ты уже! «Робот-Рай»!

— Хей! Соната, твоя очередь! – не забыв поклониться залу, заспешила за синтезатор растрепанная фестралка.

— Фигушки, сейчас твоя очередь. К тому же, у меня еще половина тако, — не пустила мышекрылую за инструмент земнопони.

— Эй, уговор есть уговор! – внаглую полезла за синтезатор фестралка, явно не желая петь предлагаемое публикой. Данный маневр чуть не стоил земной пони остатков ее «лакомства»: бескрылая певица в последний момент успела поймать зубами решившее полетать тако.

— Уговор, Дажедра, был другой: две романтические песни и одну глупую, — бряцнул по струнам электрогитары кот, — Ты две свои спела – теперь пора подурачиться.

— Не называй меня так на пони! – вскинулась фестралка, от возмущения даже взлетев в воздух (тем не менее, зависнув аккурат так, чтобы земная пони не смогла пробиться к инструменту через ноги и хвост летуньи), — Я Ария «Гроза Небес» Миднайт – самая крутая и бесподобная кобылица в районблоке!

— Ария, я тащусь от тебя! Спой «Дундука»! – заорал некто с «облака» одной из полуколонн. Бон-Бон заметила, что кричавший обладал голубой мастью, радужной гривой и клиновидной головой жеребца. Последнее отметало вариант очередной Радужной Стервы. Хотя, манеры и наглость были похожи.

— Да, Ария, жги! Ты самая крутая фестралочка под луной! – присоединилось еще парочка жеребцовых голосов с того же «облака».

— Лад, Блиц, раз все вы меня так цените, то БУДЕМ ДУРАЧИТЬСЯ!!! – откинув лохматую гриву назад, выкрутила микрофон на всю катушку ночная выпендрежница, — РЕБЯТА, ДАВАЙ!

Музыканты ударили по струнам, клавишам (ели успев дожевать свое тако) и барабанам, а мышекрылая солистка, разумно прикрутив громкость микрофона, вспорхнула над сценой и, намеренно искажая свой голос под жеребца, запела:

Публика в ответ одобрительно закричала, а со стороны некоторых «облаков» послышались хлопки, шипение и характерный бульк.

Тут Бон-Бон вспомнился ее былой поход в «Липицу» — пони передернуло. Конечно, тогда было светло, тепло и сухо, но вот кони кобылке запомнились на всю жизнь…

А вот тут мысли бежевой разведчицы вернулись к вечерним странностям. Первое, прибор определения тени недвусмысленно шалил. Причем (что особенно настораживало земную пони), так, как никогда до этого. Второе, похоже, Феррет не особенно-то и прятался, считая ложные воспоминания синтета железобетонной отмазкой от всего. За «нерожденными» Бон-Бон ранее такого не замечала: те предпочитали прикидываться землянами настолько, насколько это вообще возможно при их «разболтанности». Третье, «ложная память» инопланетного единорога как-то не походила ни на стандартную для четвероногих синтетов «Эквестрию», ни на те обрывки сведений об Эквестрии Поставщиков, что в свое время насобирала Бон-Бон. По крайней мере, обращения «ёси» и «корни» слышать бежевой пони не приходилось ни в этой, ни в той жизни. Да и прервал разговор о «ложных воспоминаниях» Феррет вовсе не с тем выражение, что характерно для жалеющих об утерянной эквестрийской лжи синтетов…

Интересно, а что забыл Феррет в «Сахаре»? Бон-Бон вполне допускала то, что инопланетяне воруют фармакологические секреты этой корпорации. Но, тем не менее, Ложа хоть и была молодой организацией, но уже выловила и поставила под наблюдение практически все щупальца пришельцев в Европейском Гигаполисе. Об активности же Поставщиков в Азии до этой истории с флаффиками не было ни слуху, ни духу. К тому же, как-то уж слишком по-дурацки подставились инопланетяне с контрактом на синтетов-спутников…

Последнее наводило бежевую мысль на другие, не менее дурацкие, шаги, предпринятые уже Ложей. Почему вслед за провалившейся первой группой разведчиков направили ее, Бон-Бон? Конфетная пони с самого начала этой аферы (еще с ночи у их с Лирой домика) не сомневалась, что инопланетяне заинтересуются внезапным исчезновением знаменитого на весь «инопланетный» квартал земного шпика и начнут активные поиски. Так почему такой очевидный путь развития событий ускользнул от Моури? Или он от него не ускользнул?..

Неужели, Моури на это и рассчитывал? Вспомнив о том, как она оказалась в «Ка-Мыше», Бон-Бон была вынуждена признать, что так оно, скорее всего, и есть. Больно активно главарь наемников подталкивал ее к Феррету: если гнуторогий единорог инопланетянин (а он и есть инопланетянин), то способа вернее привлечь внимание «нерожденных» к двум четвероногим путешественницам не придумать. Но зачем?

Ах, ну да. Отвлекающий маневр двумя пешками-неумехами, чтобы третья группа, набранная из ветеранов и суперменов, наверняка добралась до интересующих Ложу секретов… Интересно, правда ли эта группа существует или это все плод перепуганного воображения маленькой пони? И хватит ли у Бон-Бон силенок собственнокопытно придушить эту наглую косолапую рожу?

Кстати, а как там дела у рогатых голубков? Бежевая пони взглянула назад: за столиком Феррет травил какие-то веселый байки Клюкве. Та же смущалась как жеребенок и во всю жестикулировала пунцовыми ушами. В общем, до мордочкотыкания еще не дошли – ничего интересного.

Тут Бон-Бон осенила некая мысль. Что, впрочем, не означала, что пони тут же смогла ухватить оную за хвост и начать ее думать. Так что бежевая разведчица поднапряглась, и, уставившись на выпендривающуюся в воздухе мышекрылую певицу, принялась шаг за шагом вытягивать мысль из ее логова.

С чего началось все это «приключение»? С того, что Лира прикормила пухового вредителя. Почему пуховой вредитель оказался на окраине квартала? Потому, что его туда подбросили инопланетяне. Зачем его туда подбросили инопланетяне? Чтобы показать Ложе кто в Гигаполисе хозяин. Чем ответила на это Ложа? Сначала нашла заказ инопланетян на флаффиков, а потом пересралась… Стоп! Зачем инопланетянам флаффики? Моури этого не знает. Но моури человек, не «нерожденный». Надо думать как инопланетянка. Как инопланетяне реагируют на флаффи? Да, Пресветлая Селестия, их от маленьких меховых зверьков чуть ли не трясет! Вспомнить хотя бы тот случай, когда Бон-Бон впервые вывела Принцессу во двор – инопланетянку Флою Ду вместе с ее двумя подружками-перевертышами мгновенно сдуло с живой изгороди, через которую они подглядывают за бежевой соседкой. Интересно, что так пугает инопланетян в маленьких безобидных флаффиках?

Итак, инопланетяне для устрашения подкидывают Ложе флаффи, это раз. Инопланетяне боятся флаффи, это два. Инопланетяне прекрасно знают о том, что у землян страха перед флаффи нет и в помине, это три. Инопланетяне, как утверждает Моури, зачем-то заказывают огромную партию флаффи, это четыре. Моури уже лгал Бон-Бон, это пять. Из этого следует…

— Трам-парам-парам! – завибрировал коммуникатор на ноге бежевой пони: «Нямку принесли» гласило сообщение Клюквы.

— Только мысль ухватила… — недовольно проворчала Бон-Бон, но двинулась обратно к рогатым. Впрочем, «двинуться к рогатым» и «двигаться быстро» не синонимы – Бон-Бон было интересно: что будут делать голубки, если чуть-чуть задержаться? Да и попытаться восстановить ускользнувшее озарение так же не было лишним.

***

По возвращении за столиком был обнаружен лежащий на животе Феррет. Клюква в поле зрения отсутствовала. Что было странно. Бон-Бон же, окончательно потерявшая след недавнего озарения, была не в том настроении, чтобы терпеть странности. Так что бежевая пони демонстративно покашляля. Тут же над столом взлетела голова Клюквы (судя по положению, ранее покоившаяся у передних ног Феррета), и попыталась произвести впечатление обыденности и рутины. Последнему очень способствовали вплетенные в гриву аликорны цветы.

— Привет, Конфетка, а мы тебя заждались, еда стынет, — принялась строить из себя дурочку помятая аликорна. Как показывали опыты с Лирой, кобылка, пузиком вверх пролежавшая с полчасика под головой другого пони, нуждается в специальном приведении себя в порядок при помощи щетки и гребешка. Впрочем, как показывала практика все с той же Лирой, лучше позиции, чтобы заговаривать ушки кобылке еще не придумано. Правда в ней имелся и свой недостатоток… В виде Принцессы, которая во время подобных вечерних бесед пользовалась вынужденной неподвижностью пони, принимаясь с энтузиазмом карабкаться по своим хозяйкам дабы потом с веселым «Иииии!» спрыгнуть с крупа Бон-Бон на мягко пружинящую кровать.

— Заждались… — бежевая пони пристально посмотрела в глаза Клюкве, а потом перевела взгляд на Феррета. Но, в итоге, решила дальше ситуацию не развивать, — Ладно, заждались, значит, садимся.

— Вот и прекрасно! – с явным облегчением принял игру земнопони Феррет (Клюква же не скрываясь выдохнула), — Ёси, корни, приятного аппетита.

Поспешность, с которой Феррет перешел к собственно ужину, вызвала в душе Бон-Бон стаю подозрений: уж не согласилась ли уже Клюква ублажить поня во все свои дырочки по очереди? Если это так, то аликорна, не смотря на первоклассный рогатый товар, продешевила. Может быть, не стоило оставлять этих голубков наедине? Впрочем, ладно, Бон-Бон как-нибудь выкрутится и свою петельку с жеребчиком побалует… А так же, видимо, придется провести для Клюквы урок или два по теме затаскивания других пони на свой сеновал. И особый упор сделать на рациональном извлечении собственной выгоды из этого: чтобы самой пару раз «на сеновальчике» кончить, а не быть всю ночь шпиленной только под хвостик… Ах, да, о чем это она?

Бон-Бон уселась на свое место, напротив которого стоял прикрытый хрустальным куполом поднос с педалькой, недвусмысленно предназначенной для нажатия копытом. Так что, не мудрствуя лукаво, поняша, сняв накопытники и вытерев копытца специально предназначенной для этого салфеткой, надавила на педаль. Хрустальный купол раскололся на четыре части, откинувшихся на шарнирах подобно цветку. Из глубины «цветка» ударил аромат хорошо приготовленной еды, заставив животик пони заурчать. Так что Бон-Бон взялась за ложку.

Феррет ел чинно и со знанием дела – не как напомаженный кантерлотский аристократик из ложных воспоминаний бежевой пони и не как манерный хипстер из ее земного опыта, а именно так, как и должно серьезному и знающему себе цену поню. Бон-Бон аж приятно было смотреть на единорога! Клюква же… Ну, что Клюква? Клюква своих повадок не изменила, закидывая в рот шедевры ночных поваров будто уголь в топку паровоза. Спасибо, что хоть жеванием себя утруждала… Что в итоге привело к тому, что вечер порадовал бежевую пони не только хлебом, но и зрелищами.

— Теперь десерт! – слизнув остатки салата с мордочки, провозгласила Клюква, и принялась за куль из фольги – единственное, что осталось не съеденным на ее подносе.

Гордое заявление аликорны оторвало от еды Бон-Бон и Феррета. Что там было в голове у единорога бежевая земнопони не знала, но самой ей было интересно посмотреть на «вкусную мышь» и то, что с ней будет делать дерижаблекрупая телохранительница.

— Что у нас там?.. – зашуршала фольгой Клюква, разворачивая свой «десерт», — Упф!..

— Корни, может быть не стоит продолжать? Я могу отдать «десерт» официантке – она будет вам очень благодарна, — заметил Феррет, наблюдая за сменой выражения на мордочке аликорны.

— Нет! Я ее сама съем! – подобралась Клюква, похрабрее нацеливая вилку на «вкусную мышь». Та же, как и говорил Феррет, представляла из себя большую толстую противную мышь с длинным хвостом.

— Мерзкая-то какая, — поделилась с Ферретом своим мнением Бон-Бон.

— Эта еще весьма неплоха. Особо противные это белые мыши: у них гадкие розовые хвосты и морды, — заметил единорог, накручивая на вилку бутон салата.

— Да, уж, представляю, — вздрогнула Бон-Бон, представив себе такое зрелище.

— Эй! Хватит под рог говорить! Вы мне мешаете наслаждаться десертом! – возмущенно прикрикнула на единорога и земнопони вдруг побледневшая Клюква. При этом следует заметить, что все это время аликорна тыкала в мышь вилкой настолько неуверенно, что до сих пор не смогла подцепить «десерт» на зубья.

— Как я слышал от знакомых фестралов, наилучший вкус мыши приобретают, если шкурка остается неповрежденной, — с серьезной миной отреагировал на аликорньи возмущения Феррет.

— Это как? – с видимым облегчением отложила вилку Клюква, и навострила уши к очередному рецепту «крутости».

— Фестралы берут копытокинезом мышь за хвост, и так опускают себе в рот. Многие от удовольствия даже жмурятся, — все так же серьезно продолжил единорог. Бон-Бон ему не мешало: пора бы Клюкве преподать хорошенький урок для мозгов.

— Звучит проще-простого, — обрадовалась Клюква, и ухватила кинетическим полем «вкусную мышь» за хвост.

Та медленно покачиваясь всем своим жирным телом поднялась в воздух.

— Пожалуй, я за усиленное удовольствие, — нервно сглотнула вновь побледневшая Клюква, и, прикрыв глаза, открыла рот.

Понятное дело, что вслепую попасть мерно раскачивающейся мышью в собственный рот аликорна не сумела, вместо этого приложив себя по носу.

— Чуть левее… Нет-нет! Теперь чуть правее… Теперь вниз… — уже совершенно не стесняясь улыбаться, принялся руководить клюквенной мышелогистикой Феррет.

— А… Лизь-лизь… Ням!.. Ммм-мф! Агх!.. Тьфу! Кхаа-кха!.. – кажется, аликорна сильно переоценила свои «ночные» возможности.

— Чпок! – приземление «вкусной мыши» на стол было смачным и даже эффектным.

— Обычно фестралы реагируют на мышей с большим энтузиазмом, но, кхм, не настолько бурно, — заметил Феррет, снова делая лицо каменным. Бон-Бон же пришлось прикусить свою переднюю ногу, дабы не рассмеяться.

— Очень острая, — насупившись, ухватила грызуна кинетическим полем Клюква, — Я лучше потом доем, под настроение. Надеюсь, тут какой-нибудь контейнер для еды найдется?

— Конечно, — Феррет подманил к себе мимопролетающую официантку, и, сунув той в фартук банкноту, отправил на кухню за тарой, — Может быть, корни, чего-нибудь сладкого?

— Можно ватрушку? Острое нужно чем-то заесть, – ненатурально «вывернулась» бледная Клюква, кинетическим полем пряча обслюнявленную «вкусную мышь» под фольгу.

— Я всегда так делаю, — согласился с аликорной Феррет, подманивая еще одну мимопролетную официантку.

Видимо, единорог действительно был в заведении личностью известной – буквально через пять минут Клюква уже обсасывала первую за вечер ватрушку. Что позволило Бон-Бон наконец-то завязать разговор с гнуторогим жеребцом.

***

Вечер с Ферретом полностью подтвердил первое впечатление Бон-Бон о единороге: жеребец был галантным кавалером и приятным собеседником, отнюдь не лишенным интеллекта, чувства юмора и понимания границ дозволенного (как верхней, так и нижней). Увы, подхвостной чувствительности он тоже не был лишен. Так что, на инстинктивном, видимо, уровне почувствовав состояние Бон-Бон, ни приглашать «на ночь», ни говорить о хоть чем-то существенном единорог не стал. В общем, две кобылки до ночи просидели в ресторане, болтая с жеребцом о всяких глупостях (с Клюквой он даже танцевал! А с Бон-Бон – нет), а под конец Феррет предложил им прогуляться по ночному ПониТауну. Идея обеим кобылицам очень понравилась. Клюква, похоже, втрескалась в единорога по самые уши. Бон-Бон же, предвидя тот ужас, что начнется послезавтра, хотела хотя бы напоследок насладиться жизнью… Да, натужно-драматично. Но имеет страдающая кобылка право на драму или нет?! В общем, после ужина Феррет повел кобылок по ночному кварталу азиатских поняш, в котором, в отличии от виденной бежевой разведчицей части аркологии, свет на ночь не вырубали (своя энергоустановка есть?).

Несмотря на отсутствие привычной прохлады, прогулка по ночному ПониТауну была приятна для бежевой кобылицы: у четвероногих азиатов обнаружился хоть и небольшой (по европейским меркам), но ухоженный и уютный общественный парк. Гуляя по его аллеям (дизайн и освещение были делом рук отнюдь не дурака), Бон-Бон невольно вспомнила вечерние прогулки с Лирой по кантерлотским садам, сопровождавшиеся неуемной болтовней единорожки об ее очередной выдумке. Жаль только, что «выдумки» оказались реальностью… Впрочем, сейчас Бон-Бон грех жаловаться — устроилась она на Земле что надо. Гоняют, только, по всяким инопланетянам… Но это уже говорила не сама пони, а ее расстроенная кобылковость, которая очень скоро покажет поняше где раки зимуют… Ладно, хватит!

Бон-Бон глубоко вдохнула и столь же глубоко выдохнула, делая вид, что просто наслаждается вечерним воздухом. Что, в общем-то, было абсолютно лишним. Мило болтающие на ходу Феррет и Клюква были заняты друг другом, так что на бежевый театр одной актрисы не обращали ни малейшего внимания. А потому вышеозначенная актриса смогла наконец перестать играть и начать крутить головой по сторонам.

По сторонам гуляли жители ПониТауна. Большую их часть составляли ночные пони с кожистыми крыльями и мохнатыми ушами, покрытые чешуей рогатые кирины и, конечно же, неистребимые рэйнбоудэши. Что забавно, многие из последних были с жеребятами. Смотрелось это почти сюрриалистично. Особенно если учесть то, что как минимум одна из голубых зараз катила перед собой пустую коляску, а рядом с ней на собственном загривке вез радужногривого несмышленыша недвусмысленный покемон (программа определила этого гиганта как «рапидаш», что было символично). Впрочем, четвероногих непони в парке было предостаточно: у Бон-Бон сложилось впечатление, что селились в этом квартале не по признаку марки, а исходя из соображений удобства жизни. О последнем Бон-Бон знала не понаслышке: когда «Фараоны» все еще существовали и бегали от разозленных корпорантов по «хатам» и «малинам», бежевая пони изрядно намучилась с неприспособленными для нее стульями, порогами и, что хуже всего, крутыми ступеньками старых домов, строившихся еще тогда, когда человек был единственным разумным на планете… Тут Бон-Бон отвлеклась от своей мысли.

Почему она от нее отвлеклась? Флирт Феррета с Клюквой показался ей переходящим рамки разумного? Нет. Она увидела что-то необычное? Тоже, вроде, нет. Что-то изменилось вокруг? Нет, не изме… Минуточку!

Пони прислушалась к себе: сейчас ничего необычного не было, но… Но мгновение назад было нечто. Что?

Пони обратилась к памяти. Память была пуста: необычных лиц или событий не было. Впрочем, разве, они ей нужны? Что было на чувственном уровне? Было мимолетное присутствие. Присутствие чего? Зеленое было? Нет, зеленый цвет в ощущениях не всплывал. Значит, это не чужой-перевертыш. Вместо зеленого было… было… Было присутствие. Просто присутствие: без цвета или запаха. Неопределенная мимолетная сила — будто прикладываешь ухо к трубе высокого давления.

Бон-Бон с подозрением взглянула на Феррета, и незаметно включила определитель «тени». Определитель тут же высветил ярчайшее пятно на месте самого единорога. Что, впрочем, для бежевой шпионки новостью не было. Так что, делая вид, что снимает окружающие виды на камеру, Бон-Бон закружилась по парковой дорожке, стараясь не упустить ни градуса окружающей сферы. Прибор молчал: других «теней», если не считать нескольких покемонов, дающих на экране вполне земной рисунок, не было. Но были те же помехи, что и в дамской уборной. Хотелось списать их на дефекты техники. Но делать этого было нельзя: именно на таком разгильдяйстве инопланетяне умудрялись десятилетиями скрываться под самым носом у землян.

Впрочем, кажется, уже поздно паниковать — Феррет завел двух кобылиц к уединенной беседке, скрытой от прочих прогуливающихся несколькими слоями живой изгороди и развесистыми деревьями, обеспечивавшими не самую худшую звукоизоляцию. Бон-Бон нервно сглотнула, и со страхом развернулась назад.

— Добрый вечер, дамы, — взади с наглой рожей стояла ничем не примечательная рэйнбоудэш, — Приветствую, Эггхантер. Приношу свои извинения…

***

Феррета как нагальванизировали: он в прыжке развернулся к незнакомке, и, ничуть не удивив Бон-Бон, продемонстрировал самую настоящую инопланетянскую магию, светящимся рогом выставив перед собой нечто вроде полупрозрачного щита. Удивила бежевую шпионку Клюква, которая не думая присоединилась к инопланетянину, наведя на рэйнбоудэш выхваченный из глубин платья травмопистолет.

— … за то, что столь невовремя побеспокоил. Но у меня есть к тебе личный разговор, — не моргнув глазом, продолжила рэйнбоудэш.

— Отпусти кобылиц, они тут ни при чем. Вам нужен только я, — хмуро ответил ей Феррет, формируя из бордового свечения нечто вроде кола.

— Конкретно мне ты абсолютно не нужен, ни живым, ни тушкой, ни чучелком, — нагло улыбнулась голубая пегаска, — Впрочем, нас тут сейчас никто не услышит. Так что сбросим маски и поговорим на чистоту. Идет?

— Отпусти кобылиц или я за себя не ручаюсь, — все так же хмуро всхрапнул Феррет, пополняя свой арсенал еще несколькими светящимися кольями.

— Ох, пони же, вы, пони, — картинно посетовала пегаска, и превратилась в статую из густого (иного определения Бон-Бон подобрать не смогла) золотого сияния, меньше чем за секунду разросшуюся в размерах и изменившую форму.

— Бегите! — рявкнул на кобылиц Феррет. После чего Бон-Бон полетела. Буквально: охваченная бардовым сиянием.

Пролетев мимо стремительно меняющей форму экс-рейнбоудэш, бежевая агент Ложи пребольно брякнулась на землю, и тут же юркнула в заросли живой изгороди. Изорвав при этом платье, конечно же. Впрочем, последнее оказалось только на пользу: порча столь нарядной тряпочки разбудила внутреннюю бежевую жабу, и та, в союзе с сонно позевывающей конфетной стервозностью, загнала понячью трусость Бон-Бон в самый дальний уголок мозга. Где та и продолжала пребывать все время этого «приключения», жалко причитая о зубасто-когтисто-копьистых ужасах, которые, без сомнения, маленькую бежевую лошадку поймают, обидят и съедят. Сама же Бон-Бон в это время прокралась вдоль стены живой изгороди и припала к удачно обнаруженной дыре в листве.

У беседки происходило всякое. А если точнее, то золотой сгусток превратился в огромного белого аликорна (по крайней мере, именно так Бон-Бон себе жеребцов-аликорнов и представляла) с золотыми гривой и хвостом, Феррет слил все наколдованные колья в один большой шар белого света, а Клюква игнорировала волшебные подталкивания в кусты, видимо, решив лично поучаствовать в инопланетянских разборках.

— Давай прекратим дурачится, Эггхантер. Ты же достоверно знаешь мощь моего племени, — наклонил голову аликорн, и весело фыркнул, — Если бы я хотел причинить кому-то из здесь присутствующих вред, то у тебя не хватило бы сил меня остановить.

— Отпусти кобылиц, поработитель, и я твой, — практически сплюнул Феррет, явно не намереваясь снижать накала страстей.

— А ты мне не нужен. От слова «совсем», — снова фыркнул аликорн, — И, кстати, прикидываться кобылицей совсем не так весело, как кажется юным жеребчикам. Так что хотя бы оцени те жертвы, на которые я ради тебя пошел.

— Как и всегда: каждое слово аликорна — ложь! — кинул в лицо инопланетянину Феррет, втихаря пытаясь свечением спихнуть Клюкву в кусты. Клюква не спихивалась. И, видимо, даже собиралась стрелять со своей пукалки по белому гиганту (лично Бон-Бон не была уверена в эффективности травмопистолета даже против поддатого гопника, а уж тем более против белого «коня»...).

— Ладно, хватит ласк: я к тебе, побегушник, а не к своему табунку пришел, — аликорн просто отмахнулся от слов единорога, — Ситуация сейчас следующая: игра поменялась и твои прежние «подвиги» как «демона» мало кого интересуют. На днях к тебе явится твой бывший товарищ, Лакифезер. Если забыл его настоящее имя, то «чемпион неба» Птер…

— Вашему племени не надоедает лгать? Птер попал в зубы к нечистым вместе со всем своим крылом, — Феррет испытующе посмотрел на аликорна, и таки смог задвинуть Клюкву хотя бы за свой круп, — И я не столь наивен, чтобы поверить, что был прощен кем-то из обманутых и порабощенных вами пони. И уж, тем более, я не поверю в милосердие аликорнов.

— Первое, ни о прощении, ни о милосердии речь не идет. Дело сугубо о выгоде моего народа. С нашим племенем ты дело имел плотно, так что понимаешь, о чем я говорю. Хотя, чтобы ты знал, мне твои делишки и избранная тобою жизнь глубоко отвратительны, — аликорн уселся на круп, демонстрируя свои мирные намерения (хотя от этого он стал только еще больше возвышаться над Ферретом и Клюквой), — Второе, ты прав. Лакифезер, действительно, попал в плен к силам правопорядка. Только ты упускаешь один момент: практически никто из вас к тому моменту не был верен своим прежним идеалам. Даже ваш идол, не самая лучшая представительница нашего рода, пересмотрела свои взгляды на жизнь, и избрала путь исправления. Лакифезер исключением также не стал.

— Ну, конечно, заклятие бессмертных. Какие же вы лицемеры: на пони говорите о свободе, а на деле заковываете нас в цепи, — недобро усмехнулся Феррет, но инопланетную иллюминацию убрал, — И в какой же грязной игре ты хочешь использовать меня, поработитель?

— Так уже гораздо лучше, — одобрительно кивнул аликорн, — Теперь слушай. На днях к тебе придет твой старый друг Лакифезер. Выглядеть он будет сильно изменившимся, так что не удивляйся: мы, бессмертные, умеем извращать собственные законы.

— Это я прекрасно знаю, — еще более посуровел Феррет, — Иначе бы мы уже дрались.

— Не дрались бы. Думаешь, снотворного в стакан подсыпать или стрелкой с каким-нибудь зельем из-за угла пульнуть так сложно? Особенно тут, в этом мире, где все продается и покупается? — насмешливо ржанул аликорн, после чего, весело прянув ушами, проинформировал единорога, — За тобой уже добрые полгода плотно шпионят твои старые «друзья», «нерожденные». Именно поэтому мне пришлось беспокоить тебя в, хм, столь неудобный момент — не так-то просто выкроить для приватной беседы лоскуток ТВОЕГО времени.

— Еще и нечистые… — поморщился Феррет, вспоминая о чем-то очень неприятном, — И, я так понимаю, ты, поработитель, хочешь предложить мне какуе-то чудовищную сделку в обмен на защиту от этих нечестивых мутантов?

— Отнюдь нет. Сделку тебе хотят предложить как раз они, — аликорн сделал абсолютно невинную морду, — Как я уже говорил, на днях к тебе придет твой старый друг Лакифезер. За прошедшие годы он сильно изменился, как внешне так и внутренне. Так что поговорить вам будет о чем. В том числе и о замечательном предложении тебе, Эггхантер, присоединиться к новой, большой и дружной, семье Лаки. К «нерожденным».

— Я тебе верю, поработитель. Под конец всего ЭТОГО Птер дал слабину. Я верю, что он мог променять свободу на покой. И я верю, что нечистые могли ради своих выгод наплевать на решение аликорнов, — тяжело вздохнул Феррет, после чего вновь пристально взглянул в глаза аликорна, — А КАКУЮ сделку предлагаешь ты? Что нужно бессмертному рабовладельцу в этом, свободном, мире?

— Мне нужно только то, чтобы ты ответил Лакифезеру «нет», — аликорн все так же располагающе улыбался, явно не чувствуя дискомфорта от гляделок Феррета, — Игра изменилась. Так что дальнейшее усиление твоих «друзей» более не входит в мои планы. Ты же не будешь отрицать, что являешься первоклассным магом и хранишь многие тайные знания своей бывшей секты?

— Это было бы глупо, — единорог не выдержал, и отвел взгляд, — А в чем твоя выгода, поработитель?

— Моя выгода в том, что ее не будет у кое-кого другого. Но насчет этого можешь не беспокоиться: конечный эффект текущей игры лежит далеко за пределами этого мира и врят ли затронет тебя, — ответила уже рейнбоудэш, в которую довольно шустро ужался инопланетный «конь», — Ну, покеда, земледав. У меня имеется еще много крутых и потрясных планов на эту ночь. И не бойся Королевскую Стражу. Ну, ты понимаешь, о чем я.

На этом лже-пегаска взлетела в воздух и скрылась где-то за преградой парковой зелени. Феррет и Клюква остались одни у парковой беседки, а Бон-Бон возблагодарила корпоративных инженеров, пихающих видеокамеры во все гаджеты без разбора.

— Корни, еси, я должен принести вам свои нижайшие извинения, но наше свидание на сегодня закончено. Я провожу вас до такси, — первым нарушил тишину Феррет, принявшийся глазами искать пропавшую земнопони, — Еси, где вы?

— Я тут! — пискнула выбирающаяся из кустов Бон-Бон: судя по сказанному, «конем», дальше прятаться особого смысла не имело. А вот притвориться ничего не понимающей кобылкой, возможно, могло принести некие выгоды в будущем.

— Все случившееся останется между нами, — Феррет твердо обратился к Клюкве, явно отдавая главенство среди кобылиц ей, — Тут творятся темные дела, и я хочу, чтобы они вас не коснулись.

— Лады, мой рот на замке. Конфетка тоже ничего не скажет, — в ответ кивнула Клюква, даже не спросив Бон-Бон.

На этом разговоры закончились. Феррет вызвал такси, после чего повел кобылиц к выходу из парка. Клюква всю дорогу вздыхала, влюбленными глазами глядя то на шею, то на круп жеребца. Бон-Бон же обдумывала случившееся, не лезшее ни в какие ворота, но частично объяснявшее странности Феррета (уж к Поставщикам этот инопланетянин точно не принадлежал).

Глава 12, в которой все хуже, чем в предыдущей главе (а так же наконец-то приходит нечто нехорошее и обижает Клюкву)

По приезде домой мысли о произошедшем в ПониТауне Бон-Бон не оставили: поняшка, не смотря на усталость, принялась нервно расхаживать по квартирке, обдумывая случившееся. Хотя, особо дельных мыслей в голову и не шло — час был поздний.

— Хватит уже, а? — в конце-концов не выдержала Клюква, — Давай спать ложиться — утро вечера мудренее.

— Думаешь, я сейчас усну? — сварливо огрызнулась Бон-Бон, продолжая болезненно припоминать все, что знала об инопланетянах.

— Я заговор на сон знаю. Надежный, — с энтузиазмом заверила Клюква.

— Я в эту чушь не верю! — тут же обиделась Бон-Бон, после чего поинтересовалась, — Правда, надежный?

— Правда, надежней некуда, — утвердительно кивнула Клюква, — Ложись.

Сначало Бон-Бон поддалась сомнениям: еще столько нужно было обдумать! Но потом представила себе то, как ей будет плохо после бессонной ночи, и, стянув остатки платья, решительно улеглась на кровать.

— Перевернись на живот, — скомандовала Клюква, направляясь к своей, валяющейся в углу, сумке.

Бон-Бон повиновалась: перекатилась с бока на живот и подгребла передними ногами подушку под голову.

— Молодец! — одобрительно цокнула языком Клюква, — Теперь расслабься.

Бон-Бон расслабилась, — Ой!

— Ммм… Не дергайся! — опустились на спину бежевой пони копыта аликорны и принялись ее мять, — У Ивана Кузьмича…

Сначало было больно.

— В опу вставлена свеча… — продолжая мять напряженное тельце поняшки, гипнотически бубнила Клюква. Боль никуда не делась. Впрочем, через пару мгновений она стала вполне терпимой, и Бон-Бон расслабилась. Вскоре боль почти полностью ушла — клюквин массаж стал очень даже приятен уставшему телу.

— Ты гори, гори, свеча… — переместила свои копыта на шею земной пони Клюква.

— Ох! — облегченно выдохнула Бон-Бон, окончательно расслабляясь.

— У Ивана Кузьмича. Пшик! — закончила Клюква с силой проведя копытами по бокам всего позвоночника Бон-Бон. А потом земную поньку что-то слегка укололо в шею.

— Ой! Что это? — для порядка возмутилась Бон-Бон. Но совсем чуть-чуть — чтобы не отогнать подступающий сон.

— Главная часть заговора — полтора миллилитра восхрапина, — виновато промямлила Клюква. Ну, словно Лира, отловленная за просмотром человеческой порнухи, честное слово!

— Не восхрапи! Ибо восхрапевший разбудит ближнего своего, — пришла в голову Бон-Бон где-то слышанная глупость, — Спокойной ночи. Выключи свет.

На этом бежевая пони зевнула, залезла под одеяло и, свернувшись клубочком, принялась засыпать. Клюква же, судя по резко уменьшевшемуся освещению и аликорньему цокоту, погасила свет и ушла на кухню вновь переживать свое первое в жизни свидание.

***

Утро встретило Бон-Бон недобро: на душе было пасмурно, электрический свет, пробивающийся сквозь не очень-то нужное в аркологии окно, раздражал, тело болело, а нижнее белье, в котором поняшка легла спать, не отличалось свежестью. Бон-Бон выругалась, и вылезла из-под одеяла.

Клюквы рядом не оказалось. В комнате имел место быть бардак. Внизу живота болело. А в окно нагло пялился грязно-зеленый флаффик.

— Кшу, паразит! — в сердцах замахнулась на вредителя Бон-Бон (услышать тот через стеклопакет все равно ничего не мог).

Флаффик лениво взглянул на разозленную пони, отклеился от стекла и, опустившись на все четыре ноги, исчез из поля зрения.

— Обнаглели, вредители! Уже граждан не бояться! — от души возмутилась Бон-Бон. После чего снова осмотрела комнату, — Клюква! Клюква, ты где?!

— А, да… Не сплю я… Зявк!.. — пару секунд спустя выползла из-за двери заспанная, а от того во весь рот зевающая Клюква. В мятом платье и со взлохмаченными гривой и хвостом. Видимо, аликорна до утра вздыхала о своем инопланетном единороге.

— Клюква, ты на кого похожа?! Немедленно приведи себя в порядок! — гнев бежевой пони тут же изменил свое направление с уличного вредителя на крылорогую телохранительницу.

— Что ты злая такая? — обиделась аликорна, и принялась стаскивать измятое платье.

— Я не злая, я!.. Стоп! — Бон-Бон прислушалась к себе: в интимной зоне ощущался какой-то дискомфорт.

— Ну что теперь? — жалобно проныла аликорна, принявшая последнее восклицание земнопони на свой счет, а потому переставшая стягивать с себя тряпки.

— Ррр!.. Ненавижу эти тупые застежки! — прорычала изогнувшаяся калачом Бон-Бон, кинетическими полями копыт расстегивая застежки на своих трусиках-бюстгалтере.

— Помочь? — неуверенно спросила Клюква, ожидая в ответ еще одну словесную оплеуху.

— Сама справилась… Вот сено гнилое! У меня все трусы кровью испачканы! — наконец стащив с хвоста (дырка под него была не самым удобным дизайнерским решением, но жеребцам, если верить модным сайтам, должно было нравиться), Бон-Бон принялась рассматривать свой кружевной улов. Часть того, что на пони располагавшаяся чуть ниже сокровенной щелочки, действительно была пропитана подсохшей кровью.

— Эх! — обреченно вздохнула Клюква, и продолжила раздеваться.

— У меня только завтра должно было начаться. Думаю, это из-за стресса, — недовольно поделилась с аликорной Бон-Бон, и со вздохом слезла с кровати, — Тампон сам себя не вставит.

— Тебе помочь? — неуверенно спросила Клюква.

— Сама справлюсь! — рявкнула на нее Бон-Бон, после чего, вспомнив о своем состоянии, как смогла исправилась, — Переоденься и сходи за едой. И возьми побольше сладкого — нам мозговой штурм предстоит. Нужно будет хорошенько подумать о том, как случившееся в рапорте описать.

— Хорошо, — покладисто согласилась Клюква, и принялась скидывать недоскинутое белье (весьма сексуальные красные трусики, которые накануне Бон-Бон еле заставила аликорну надеть — та все порывалась напялить на свидание свои повседневные спортивные труселя!).

Бон-Бон же, прихватив упаковку кобыльих тампонов и фен, уединилась в душевой.

***

Закончив помывку, сушку, и введение тампона в самые свои сокровенные глубины (довольно нудное для земной пони занятие), Бон-Бон наконец покинула ванные покои. Клюквы в квартирке уже не было. Видимо, все еще ходила по магазинам. Так что пони, пребывавшая отнюдь не в самом радужном расположении духа, решила осмотреть расставленные вчера ловушки на мохнатых паразитов.

Не успела Бон-Бон закрыть за собой дверь, как тут же рядом открылась дверь соседняя, из-за которой высунулась ушастая лисичка в медицинской маске. Поздоровавшись с хмурой кобылицей, Ерыжка (а это была именно она) принялась незамедлительно докладывать о всей околопомоечной движухе, что произошла в отсутствии пони. Согласно сведениям сопливой хищницы, вчера весь день около мусорных контейнеров тусовалось как минимум три разных флаффика. Двое из них постоянное куда-то отлучались, в целом, интереса к пищевым отходам не проявляли, а также пытались заставить третьего не лазить вокруг да около в поисках объедок. Что, уже по мнению Бон-Бон, было важно и до крайности подозрительно.

Что касается третьего уличного паразита, то он рационального поведения товарищей не разделял, все время порываясь запрыгнуть в мусорный бак. В итоге, такое бесшабашие кончилось для него плохо: жадный вредитель попался в понячью флаффиловку.

Правда, на добычу рассчитывать не стоило — один из его дружков освободил меховое недоразумение. Увы, о способе сего, не свойственного для безмозглых синтетов-спутников, свершения ушастая лисичка ничего сказать не могла, так как не придала ему особого значения. Впрочем, уже наговоренного (и клетки, чей замок носил следы стандартного отпирания, неуклюже замаскированного пустой рециклопластиковой коробкой, подсунутой под дверцу) было более чем достаточно, чтобы Бон-Бон экстренно засобиралась обратно в съемную квартирку. Нужно было просмотреть отснятый камерами материал. Да и страшновато становилось… Особенно, если учесть то, что механизм второй ловушки оказался так же спущен, но приманка лежала внутри совершенно нетронутой.

Расшаркавшись с Ерыжкой, забрав пару оставленных у нее коммуникаторов (смотреть отснятое через портал пони струхнула) и выдав лисичке туманное «Держи ухо востро!», Бон-Бон снова скрылась в съемном жилище. Заперев дверь и затемнив окно настолько, насколько позволяли его фильтры, бежевая агент Ложи закрылась в душе и принялась за просмотр нашпионенного «безобидными» гаджетами.

***

По какому-то наитию Бон-Бон начала с записей того устройства, что было укреплено в их с Клюквой спальне.

Грязно-малиновый флаффик появился в кадре в первый же час съемки. Существо, поставив на стекло напоминающие сердечки кожистые копытца, заглянуло в окно спальни, повело головой и, что-то пискнув, убежало. В следующий раз камера зафиксировала этого «гостя» через сорок с небольшим минут. Поведение зверька было точно тем же, что и в первый раз. Так что Бон-Бон, потратив добрые пять минут на детальное разглядывание данной сцены, продолжила просмотр не солоно хлебавши. Через сорок минут виртуальной перемотки записи в кадре опять появился флаффи — уже грязно-зеленый и с надорванным левым ухом. Следующие сорок с небольшим минут камера опять не фиксировала ничего примечательного. За чем последовало новое пришествие грязно-малинового флаффика. Такая регулярность в поведении уличных вредителей вызывала много вопросов.

И тут запиликал коммуникатор!

Непристойно выругавшись, обфыркав устройства и испустив пару понячих громов и молний в окружающий астрал, Бон-Бон выползла из душевой дабы впустить в жилище вернувшуюся с покупками Клюкву. Клюква же, увидев злобное бежевое существо, открывшее дверь, трусливо поджала хвост и прошмыгнула внутрь жилища тихой мышкой, втащив за собой два объемистых пакета.

Бон-Бон закрыла дверь, снова злобно фыркнула и поцокала обратно в душевую. Там просмотр записей продолжился.

Перемотка отснятого за сутки занял довольно много времени (попутно выяснилось, что в «карауле» у окна за это время успело побывать пятеро разных флаффиков), но, в итоге, вознаградила Бон-Бон сверх всякой меры. Согласно записи, спустя пятнадцать минут после возвращения пони со свидания, «караул» сменился в последний раз (невооруженным глазом было видно, что пуховой вредитель, заглядывающий в окно, до усрачки боится наступивших искусственных сумерек). Следующим на сцене появился пони. И нет, это не был инопланетянин. Впрочем, нормальным пони ночной гость тоже не был. Это, без сомнения, был перевертыш: черная то ли кожа, то ли короткая шерсть (в сумерках не разобрать), гнутый рог, клыки, матовые глаза и дырявые конечности. Бон-Бон даже для уверенности вышла в сеть: да, все верно, пони-перевертыши марки «Хасбро» должны выглядеть именно так…

Тут, конечно же! в дверь заскреблась Клюква.

— Конфетка, извини, но долго ты там? — жалобно (видимо, с вредностью Бон-Бон переборщила… но у нее эти дни! пусть терпит) проскулила аликорна, — Я все утро грязная хожу…

— Тухлый же ж ты силось! Заходи! — задней ногой открыла дверь душевой Бон-Бон.

— А… Я, пожалуй, попозже помоюсь, — взглянув на лежащее в душевой кабинке бежевое исчадие Зла, замямлила Клюква, попутно пяться куда-нибудь подальше из этого проклятого места.

— Заходи! Не жеребец, чтобы стесняться! — раздраженно мотнув головой, прикрикнула на телохранительницу Бон-Бон.

Клюква сглотнула, и молча зашла в душевую, напоследок закрыв дверь на замок.

— Смотри, кто это? — Бон-Бон тут же сунула под нос аликорне коммуникатор с поставленной на паузу записью.

— Это перевертыш, — опасливо покосилась на взлохмаченную бежевую подопечную Клюква.

— А ты ожидала увидеть здесь епископа? — прошипела Бон-Бон, вдруг решившая, что ее завуалированно назвали дурой. Обиженно фыркнув на Клюкву, она отвернулась к стене, и, более не обращая внимания на аликорну, продолжила просмотр.

На записи перевертыш то появлялся, то исчезал, что-то внимательно оглядывая и, в целом, занимаясь вполне осмысленным делом. Только вот сам смысл этого дела от бежевой шпионки ускользал. Впрочем, неудивительно — черношкурого перевертыша в искусственных сумерках было откровенно плохо видно. Последнее появление ночного гостя (когда тот нагло пялился в окно) закончилось замахивающейся на него ногой Бон-Бон. Если быть честной, сама земнопони такого происшествия припомнить не могла. Хотя…

— Клюква, тебя когда-нибудь гипнотизировали? — твердо спросила у неуютно мнущейся рядом аликорны Бон-Бон, вспоминая пару выступлений из «Часа Чудес», в которых фокусник силой убеждения заставлял добровольцев вытворять всякую глупость и непотребство.

— Ну, да, у меня были занятия по сопротивлению внушению, — неуверенно кивнула крылорогая телохранительница, заставляя Бон-Бон внутренне присвистнуть, — Отец убежден, что нужно уметь защищаться не только физически, но и ментально… Сейчас вижу, что я плохая ученица…

— Не бухти! Против меня твой сенсей как бургер против жиртреста, — зарделась от осознания собственной крутости Бон-Бон. Видимо, пегасы не зря так над ней трясутся, — Перевертыш может мгновенно загипнотизировать пони?

— Перевертыши не гипнотизируют, у них голографы, — удивленно лупнула глазами Клюква, — А для гипноза нужно время, хотя бы с полминуты, и непротивление гипнотизируемого. Иначе ничего не получится.

— Толку с тебя… — недовольно хмыкнула земнопони, снова вспоминая про недавнюю “обиду”, и взялась за тот коммуникатор, что стоял в квартирке Ерыжки, через окно снимая помойку.

В режиме виртуальной перемотки на экране уморительно шустро носились различные личности. Жильцы выносили пакеты с мусором. Бомжи оные пакеты потрошили, стараясь успеть до появления робота-мусорщика. Толпа каких-то бродячих зверьков неустановленной видовой принадлежности подъедала раскиданный мусор. Группа детей весело кидалась в живность петардами. Откуда-то из-за кадра прибегал дед склочной наружности, и, грозя клюкой, разгонял как детвору, так и не успевших утечь уличных паразитов. Потом появлялся робот-мусорщик, и принимался устранять организованный живыми срач, попутно бесстрастно выслушивая брюзжания деда. И только после всех этих приключений на сцену вышел грязно-малиновый флаффик в сопровождении пони-перевертыша. Вот эта парочка, не смотря на периодические отлучки то того, то другого, проболталась в кадре рекордное время. Причем, пони и флаффи друг для друга были явно не случайными встречными: перевертыш регулярно отдавал безмозглому комку меха какие-то приказы, а тот старался их выполнить в меру своих невеликих возможностей, в итоге по дурости и жадности попав в лично установленную Бон-Бон ловушку. Последним, что убило всякие надежды бежевой пони на безопасность, стала сцена освобождения флаффика из клетки перевертышем. При этом Ерыжка утверждала, что флаффи освободили друг друга, без посторонней помощи! Это уже не говоря о том, что лисичка ни словом не обмолвилась о перевертыше, а флаффиков, по ее версии, было трое. Что ставило перед Бон-Бон животрепещущий вопрос: покемон лжет?

— Клюква, тебе снилось что-нибудь зеленое? — раздраженно прядая ушами, задала вертевшийся на языке вопрос бежевая разведчица, — Ты хоть немного сегодня спала?

— Ну… — невольно покраснела и прижала уши аликорна, — Мне снилось, что мы с Ферретом… Ну, в общем, мы это…

— Зеленое было? — сварливо перебила Клюкву Бон-Бон.

— Ммм… — совсем запунцовела дережаблекрупая телохранительница, но потом собралась с мыслями, — Кажется, было что-то зеленое на самом краю сна, какое-то свечение или фильтр, как в фотопрограммах. По моему, оно за нами подглядывало… Это было заводяще!

— Знаешь, это выглядит очень странным, — вздохнула Бон-Бон, усаживаясь на круп, — Кстати, я тоже видела во сне что-то зеленое. А вчера, в парке, ощутила какое-то присутствие. Либо я схожу с ума, либо это проделки инопланетян.

— Какое-то?! — глаза Клюквы округлились, — Когда та Рейнбоу Дэш начала превращаться в здорового коняру, я вообще думала, что с меня шкура сбежит! Это нечто потустороннее! Это магия!

— Знаешь, а это многое объясняет, — с трудом подавила желание отругать телохранительницу за трусость Бон-Бон, — Принеси чего-нибудь сладкого попить.

— Сюда? — с опаской уточнила Клюква.

— Сюда, — утвердительно кивнула Бон-Бон, — Душевая хотябы через окна не просматривается.

— Сейчас, — облегченно выдохнула аликорна, и скрылась за дверью.

— Моури, тебе этот «отпуск» колом встанет! — наконец дав волю эмоциям выкрикнула Бон-Бон, и погрозила копытом смесителю. Впрочем, тут же ей пришлось самой давить свою вспышку — в душевую сунулась Клюква с двумя объемистыми бутылками газировки и двумя же понячьими кружками.

— Вот, — составила свой груз на пол ванной комнаты аликорна, — Я наливаю?

— Наливай! — согласилась Бон-Бон, раздраженная тупостью дирижаблекрупой. После чего задала вопрос, который так и жег понячий язык, — А тебя не смущает, что мы с самого приезда в Азиатскую чувствуем что-то, хм, потустороннее? То зелень, то беспокойство, то вообще непонятно что.

— Когда ты обращала мое внимание, я это замечала. Если не считать вчерашнего, с тем конищем, — согласилась Клюква, разливая пузырящийся напиток по кружкам, — А ты уже догадалась, что происходит?

— Нам сношают мозг! — торжественно заявила Бон-Бон, одновременно наблюдая бульканьем в кружки сладкого напитка, — И я не уверена, что Моури не в курсе. Впрочем, что тебе рассказали об инопланетном колдовстве?

— Немного, — честно призналась Клюква, пододвигая кружку к бежевой пони, — Знаю, что инопланетяне могут превращаться в других существ и предметы, что могут телепортироваться на короткие дистанции. Это все.

— Пожадовали, конспираторы плешивые, — сварливо посетовала Бон-Бон, отпивая из кружки, после чего призадумалась, — Мне пришла одна идея. Инопланетянка Ирия, когда мы с ней летели в их колонию, разоткровенничалась, и сказала, что мозгов у самих инопланетян почти что и нет — мыслят они неким волшебным облаком. И при этом обмолвилась, что большую часть магии, действующей на самих пришельцев, я даже не замечу. Как мне кажется, ключевым в ее словах было как раз «большую часть».

— Думаешь, мы ушами прохлопываем какой-то важный элемент их слежки, — уточнила Клюква, на всякий случай бегло осматривая душевую.

— Строго наоборот, — облизнула губы Бон-Бон, — Мне кажется, что нас гипнотизируют, но не до конца. У нас нет этой магической приставки, как у инопланетян, так что колдовство срабатывает не полностью и выдает всякие глюки и артефакты. Мы чувствуем чье-то присутствие и видим во снах зеленый цвет, у Ерыжки в глазах двоятся флаффики. Кстати, Феррет заметил что что-то не так только когда та рейнбоудэш заговорила?

— Ну, да, — наклонила голову Клюква, — А у меня еще в парке было предчувствие.

— И у меня, — согласилась Бон-Бон, с облегчением отмечая, что настроение хоть и чуточку, но улучшилось, — Но больше всего меня насторожил разговор с нашей сопливой соседкой, состоявшийся в твое отсутствие. Знаешь, она отчетливо видела флаффиков там, где запись показывает перевертыша, но не может толком припомнить ни количество меховых паразитов, ни то, как они освобождали из клетки своего подельника. И знаешь что еще? Взгляни!

На этих словах бежевая шпионка подсунула под нос Клюкве коммуникатор из спальни кобылок. Аликорна чуть не всхрапнула от такого, но вовремя удержалась — выражать эмоции в ЭТИ дни было чревато.

— Как тебе перевертыш? — через какое-то время нетерпеливо спросила Бон-Бон.

— Обычный перевертыш. Только наглый. Хипарь, может быть? — скосилась на земнопони Клюква, силясь предвидеть реакцию бежевой начальницы, — Но замахиваться на него все равно было очень некрасиво.

— В том-то и дело! — подскочила Бон-Бон, чуть не сшибив бутылку с газировкой, — Я не помню перевертыша за своим окном! Я помню наглого флаффика, таращевшегося на меня! И этот назойливый образ лезет мне в голову даже сейчас, когда я просматриваю запись! И я его вижу как через зеленый светофильтр! Что это, как не гипноз?

— Может, в следующий раз на предмет «тени» проверить? — предложила Клюква, с тоской глядя на недоступный сейчас душевой поливальник.

— Я детектор без присмотра не оставлю — вдруг инопланетяне сопрут? — неодобрительно фыркнула Бон-Бон, недоумевая тому, как такой дурехой можно быть.

— Тогда, может быть, отпишемся в штаб? — уже менее уверенно предложила аликорна.

— Сама об этом подумала, — сгребла ногой планшет Бон-Бон, — Приготовь пока чего-нибудь сладкого.

***

На составление отчета Моури ушел целый час. Как выяснилось, толково описывать сверхестественное это не по Sranь-TV трындеть — тут с мыслями собраться нужно. Впрочем, усилия себя оправдали: стоило только Бон-Бон кнопкой «Отправить» переложить ответственность на чужие плечи, как бежевой поняше тут же значительно полегчало. Она даже сама пригласила Клюкву к совместной помывке. Другое дело, что это изрядно задержало обеих кобылок в душевой — земной поняшке вдруг пришло в голову, что от воды тампон промокает больше, чем от телесных жидкостей, так что его следует в срочном порядке поменять.

Закончив с сушкой шерстки и выйдя из душа, пони принялись за завтрак. На первое была лапша с овощами и какими-то водоросли. Вообще, это должно было быть супом быстрого приготовления с лапшой, но то ли Клюква воды недолила, то ли ингредиенты отличались особой супер-впитывающей способностью. Впрочем, Бон-Бон и так съела все предложенное. После чего отказалась от второго и перешла к десерту, которого крылорогая телохранительница, выполняя распоряжение бежевой тиранши, накупила много. В основном земнопони налегала на печенюшки с зефиром и странно пахнущий чай. Аликорна же достала из морозилки контейнер со вчерашней «вкусной мышью». Мышь, кстати, от заморозки менее противно выглядеть не стала. Так что Клюква, минут пять уныло потыкав ее вилкой, снова убрала фестралье «лакомство» в морозилку, и присоединилась к Бон-Бон в чаепитии.

Закончив чаевничать, кобылки убрались в квартирке, что заняло около получаса. После чего Бон-Бон проверила почту. В почтовом ящике Свити Дропс Гонзалес оказалась изрядное число писем. В том числе, одно с шифром Ложи. Бон-Бон, включив дешифратор, принялась за чтение.

Письмо было принято сегодня, буквально десяток минут назад, и содержало в себе ответ от Моури. В нем косолапый наемник а) требовал продолжить контакт с Ферретом, б) желал знать о взаимоотношениях единорога с прочими инопланетянами, в) давал добро на разглашение тайны миссии Феррету, если это потребуется, и г) пересылал уточненное у Табака и Ко описание инопланетянина по прозвищу «Создатель», интересуясь мнением Бон-Бон о возможном его тождестве со вчерашней «Рейнбоу Дэш». В общем, пони предстояло немало работы (и риска). На основании чего Бон-Бон окончательно уверилась в том, что у Ложи в Азиатской Аркологии есть третья группа агентов.

Уныло дочитав письмо, Бон-Бон поняла, что рвать и метать ей вовсе не хочется. А хочется ей послать все это в… в родной район 12.347RP. Потом залезть под одеяло, свернуться калачиком и чтобы ее больше никто не трогал. Каковыми чаяниями бежевая пони и поделилась с Клюквой. В ответ аликорна подозрительно оживилась, полностью одобрила план безрогой начальницы, рекомендовала ей до конца интересных дней отлежаться, торжественно пообещав, что всю работу с Ферретом возьмет на себя. Бон-Бон эти дурацкие девичьи хитрости не понравились, а потому Клюква была отругана, послана в магазин за мясом, тампонами и гематогеном, а сама бежевая тиранша вновь пошла развешивать коммуникаторы и расставлять ловушки на флаффиков — уж теперь-то она инопланетянам покажет! Заодно, не забыв за глаза поворчать на Клюкву, Бон-Бон приспособила свое устройство обнаружения «тени» в общей спальне кобылок, как еще одну шпионскую камеру. Последнее немного успокоило бежевую поняшу.

Остаток дня прошел более-менее спокойно. Бон-Бон хоть и чувствовала ожидаемую слабость, но провела очередной урок разделки мяса для Клюквы (аликорна теперь управлялась с ножами гораздо увереннее), а так же приготовила из получившегося продукта нечто с лапшой быстрого приготовления и зеленым горошком. Вечером заходили Ерыжка и Ми — поделиться радостной новостью, что лисичка-покемон выздоровела и завтра выходит на работу. Лично у Бон-Бон насчет выздоровления куролюбивой соседки было совершенно иное мнение. Но его, увы, никто не спрашивал. Так что бежевая пони просто снова скормила Ерыжки клюквину строганину (вместе с лапшой и горошком), за чем должна была последовать и «вкусная мышь». Каковым начинаниям воспротивилась Клюква, заявив, что рано или поздно она это фестралье «лакомство» съест!.. наверное. Неудивительно, что аликорне тут же пришлось доказывать свои слова делом: из морозилки был немедленно извлечен злосчастный грызун, разморожен в микроволновке и ехидно вручен Клюкве. Клюква, с минуту повертев мышь в кинетическом поле, заявила, что плотно поела, а потому не голодна — фестралье кулинарное извращение снова перекочевало в морозилку. За этим последовало чаепитие с поддевками в адрес дерижаблекрупой аликорны, а потом, попрощавшись с гостями, пони привели себя в порядок и легли спать.

На этом день закончился.

Глава 13, в которой все становится хуже некуда, Клюква играет в саперов, а Бон-Бон строит планы умеренной коварности

Утро нового дня было еще более хмурым, чем утро предыдущего: Бон-Бон проснулась усталой, разбитой и в очень плохом настроении. Обреченно высунувшись из-под одеяла, она осмотрела комнату и не нашла никаких изъянов, за которые можно было бы отругать Клюкву. А потому (и дабы не расходовать нервные клетки попусту) бежевая пони снова спряталась под одеяло и попыталась заснуть. Но сон не шел. Чему очень способствовало чувство дискомфорта в самых сокровенных глубинах кобылки. Так что, волей-неволей, с нытьем и причитаниями, бежевой страдалице пришлось выбраться из тепленькой постельки и поплестись в душевую, менять тампон.

Добравшись до комнаты с рукотворным дождичком, Бон-Бон вяло занялась вопросами личной гигиены, на что у нее ушел почти час. За это время пони успела привести себя в порядок (не для выхода в свет, но для дома сойдет) и проголодаться. Так что ожидавший ее свежеприготовленный завтрак оказался как нельзя кстати: бежевая кобылка тут же принялась набивать свой животик клюквенными разносолами. Сама же аликорна, помимо приготовления еды успевшая сделать утренний комплекс упражнений, помыться и перекусить, сидела рядом с видом сапера, отчаянно боящегося подорваться на пушистой мине с копытцами. Но сильно подобревшая от вкусностей Бон-Бон решила пока что ни с кем не скандалить. Вместо этого она взяла гребешок и, переместившись в спальню, принялась расчесывать свои гриву и хвост, попутно проверяя почту и новости.

Новых писем (если не считать спама) в почтовом ящике не было. В главных новостях мира и аркологии также не фигурировало ничего интересного для четвероногих шпионок. Так что Бон-Бон воспользовалась индивидуальной программой-поисковиком, поручив той искать в местных новостях всякое экстраординарное. Сама же, отложив гребешок, пошла проверить Клюкву.

По результатам проверки, дерижаблекрупая аликорна сидела за столом и сверлила взглядом лежащую в контейнере «вкусную мышь». Мышь выглядела неважно — складывалось впечатление, что разморозили ее уже очень и очень давно. Эти мышестрадания вызвали у Бон-Бон изрядное раздражение. А потому бежевая пони направилась прямо к столу, дабы раз и навсегда положить им конец.

— А!.. Пф!.. Фырк!.. Фырк!.. Тухлятина! — когда пушистая блюстительница понячьей кухни подошла и зубами сняла крышку с контейнера, в нос ей ударил такой ядреный дух, что кобылка невольно отпрянула, а из ее глаз потекли слезы.

— Фу!.. Как это фестралы едят! — тут же зажала нос ногой аликорна, попутно кинетическим полем возвращая оброненную крышку обратно на ее место.

— Выбрось! Фырк!.. Фырк!.. — также зажимая носик ногой, Бон-Бон на трех ногах добралась до кухонного пульта и включила вентиляцию на полную мощность, — Бе!.. Ну и вонища!

— Но они же это как-то едят… — неуверенно посмотрела на «вкусную мышь» аликорна.

— Отравишься — я тебя обратно в Европу отошлю! — зло зыркнула на Клюкву Бон-Бон, после чего всхрапнула, подавилась и заспешила вон из кухни, — Почему эта дрянь не выветривается?! Я сейчас в обморок упаду!..

Клюква взглянула вслед убежавшей начальнице, потом посмотрела на «вкусную мышь», картинно вздохнула. Потом снова проверила окружающее пространство на наличие Бон-Бон, и, убедившись в отсутствии наличия, весело поскакала к входной двери, подхватив кинетическим полем контейнер с тухлым лакомством.

— Стой! — у самого порога перехватил Клюкву бежевый оклик, — Я с тобой. Ловушки проверю.

Аликорна остановилась в ожидании Пушистохвостого Зла, попутно меняя выражение лица с радостного облегчения на обиженную унылость. Впрочем, что прекрасно сознавала сама крылорогая, шансы обмануть Бежевого Властелина были невелики.

***

Выйдя «на улицу» пара пони первым делом посетила помойку, где Клюква оставила сомнительную экзотику. Вторым пунктом был осмотр флаффячьих ловушек. Увы опасения Бон-Бон полностью оправдались: обе ловушки оказались обезврежены, а их приманка не тронута. Что, впрочем, было хорошим сигналом: видимо, от своего самомнения здешние инопланетяне так и не избавились. Так что, дабы не тянуть кота за хвост, бежевая шпионка вернулась домой и занялась камерами (предварительно на максимум затенив окно и спрятавшись в душевой).

Запись с коммуникатора сразу же насторожила пони: ожидаемый перевертыш появился в кадре всего пару раз, в первой четверти ночи. Далее запись была чиста и от перевертышей, и от флаффиков. Что, впрочем, еще ничего не означало, ибо съемка велась ночью, а интенсификатор камеры для таких условий не предназначался. Так что Бон-Бон обратилась к детектору «тени».

Детектор существенно дополнил картину ночных безобразий. Во-первых, перевертыш был инопланетянином. Ни выраженность, ни структура его «тени» не оставляли в этом сомнений. Во-вторых, он появлялся у окна четвероногих путешественниц, действительно, всего пару раз в начале ночи. В-третьих, при последнем своем появлении он пару минут чем-то занимался как раз напротив окна. Конечно же, запись не выявляла сути инопланетной возни — детектор видел только саму «тень». Так что пони снова выдвинулись на разведку.

***

Поиски не были долгими. Возможно потому, что пришелец сам сделал их максимально простыми: точнехонько на месте, где он возился, обнаружилась «закладка», скрытая лишь фосфоресцирующим пластиком 3D-рекламы. Это был дешевенький коммуникатор (даже айфон — именно таким копеечным хламом любит понтоваться друг перед другом молодежь Серого города), приклеенный скотчем к стене. Камера устройства была направлена как раз в окно пони, а сбоку торчал уголок рециклопластикового листка. Бон-Бон заинтересовалась.

— Стой! — неожиданно бежевую пони отпихнула назад Клюква, — А вдруг там бомба?! Или какие-нибудь бактерии?

— И что ты предлагаешь? — раздраженно фыркнула Бон-Бон, в уме перебирая подходящие меры дисциплинарного воздействия на потерявшую страх телохранительницу.

— Спрячемся за угол дома, а я его кинетическим полем отлеплю. У меня сил хватит, — судя по тому, как напряглась Клюква, в ее словах могла быть толика здравого смысла. Так что Бон-Бон решила отложить оценку действиям аликорны на потом и последовать ее совету.

Обе пони спрятались за углом дома и договорились об общей легенде на случай взрыва. После чего Клюква высунулась из-за угла (Бон-Бон крепко ухватила ее зубами за хвост, дабы побыстрее выдернуть обратно в укрытие) и принялась светить рогом. Минуты через две ей удалось подцепить инопланетянский коммуникатор, а потом и отлепить его от стены. Взрыва не последовало. Так что аликорна притянула устройство за угол, где его уже с жадностью ожидали бежевые копыта.

Первое впечатление оказалось верным: это был крайне дешевый коммуникатор марки «Apple», камера которого наверняка не могла справиться со шторам, жалюзи или популярным в Азиатской «умным» стеклом. Впрочем, пони доставали «чудо» враждебной техники вовсе не ради таких банальностей. Так что коммуникатор был немедленно перевернут и изучен на предмет всего необычного. На сенсорном экране был обнаружен прилепленный полоской скотча листок рециклопластика — Бон-Бон, не долго думая, оторвала и развернула предположительное послание.

— «Мы все знаем. Ваша затея бессмысленна.», — гласило оно.

— Моури, подонок! — в сердцах стукнула копытом по земле Бон-Бон — худшие подозрения подтверждались! После чего передала писульку Клюкве.

— Может я тупая, но при чем тут мистер Моури? — прочитав записку, спросила у крайне мрачной подопечной Клюква.

— А ты все еще не догадываешься? — ехидно ответила вопросом на вопрос Бон-Бон, внутри которой все клокотало от злобы и недостатка «хороших» гормонов, — Этот копрофаг нас изначально как приманку отправил! Все, никакой работы! Пусть его спецназовцы как хотят, так и крутятся, а мы будем просто отдыхать за денежки этих оскотиневшихся кошаков! Никаких больше инопланетян!

— А как же Феррет? — в глазах аликорны появилась щенячья грусть, — Мистер Моури настаивал, чтобы мы разобрались в его тайне.

— Будь на то моя воля, я бы этого косолапого подонка посадила в бочку, заварила и выбросила в канализацию!.. Ладно, с Ферретом продолжим, — остановившись на полуслове, недовольно мотнула хвостом Бон-Бон, — Не такая я сволочь, чтобы юной дурочке мешать любовью обжечься. Но это моя частная инициатива! Я приказы этого латаного контрацептива больше не выполняю!

Клюква в ответ лишь кивнула, чем совершенно не смогла скрыть собственной радости. Бон-Бон закатила глаза, и, ворча себе под нос, двинулась обратно в квартирку. Желания продолжать весь этот пегасий цирк не было.

***

Дома земная пони предоставила Клюкве полную свободу действий в пределах жилища, а сама бухнулась на кровать и принялась изучать инопланетный трофей.

Трофей оказался защищен паролем. Что заставило Бон-Бон на несколько секунд задуматься. После чего бежевая хакерша хмыкнула и воспользовалась стандартным заводским паролем. Как это ни удивительно, устройство без малейших возражений приняло начерченные стилусом линии, и открыло взломщице пользовательский доступ. Впрочем, толку от этой победы не оказалось никакого: память коммуникатора была девственно пуста, а идентификационная карта — анонимным промоушн-кастратом на тридцать дней. Из чего опять следовал вполне очевидный вывод.

На этом разочарованная Бон-Бон отложила коммуникатор, и решила посмотреть на то, что накопала ее программа-поисковик. Правда, на нее особых надежд тоже не было. А потому пони сначала взялась написать письмо Моури (жаль, что деловое — у пушистой шпионки накопилось что сказать косолапому). Потом же, зашифровав и отправив послание, поняше вдруг захотела газировки. Так что путь бежевой любительницы сладкого пролег на кухню.

— За Императора!!! — открывшая холодильник Бон-Бон подпрыгнула чуть ли не на метр. Испугаться было чему: из планшета что-то смотрящей Клюквы вырвался поистине демонический кличь.

— Меня так инфаркт хватит! — взвизгнула бежевая пони, наконец приземляясь на пол и принимаясь за вытаскивание укатившейся в угол пластиковой тары, — Я всю газировку из-за тебя вспенила?! Как теперь ее пить?!

— Извини, просто мультфильм такой, — тут же сложила извиняющуюся мордочку аликорна, незаметно ставя воспроизведение на паузу, — Кстати, можно вопрос?

— Спрашивай, — недовольно буркнула Бон-Бон, убирая в холодильник одну бутылку с газированным напитком и доставая оттуда же другую, чье содержимое еще не было превращено в пузырящуюся пену.

— Зачем инопланетянам флаффи? — уши Клюквы заранее прижались к голове, а вся фигура, на всякий случай, стала выражать покорность, — Ну, просто, это же не мультфильм, где злодеи таскают с собой приспешников просто для злобности? Инопланетяне должны извлекать из этих зверьков какуе-то практическую пользу.

— Разумный вопрос, — Бон-Бон призадумалась (но дверцу холодильника закрыла — чай, не мечтательница Лира), — Я уже раздумывала на эту тему. Мне все не дает покоя инопланетный заказ «Сахаре». Обойти контрольную сертификацию, знаешь ли, очень трудно: ума не приложу, как пришельцы собираются протащить через нее пони.

— Может быть им именно флаффики и нужны? — подалась вперед Клюква, всем видом показывающая, что ее осенила гениальная идея, — В «Прекрасной Няше: Богомерзкие кони с Запада»…

— Это та дрянь, что ты сейчас смотрела? — задумчивость Бон-Бон тут же сменилась раздражением.

— Почему сразу дрянь? — надула губы Клюква (видимо, аликорну задело за живое). После чего пододвинула планшет на край стола, — Вот, сама посмотри.

Бон-Бон презрительно фыркнула, но подошла. На экране планшета русоволосая девушка в синих доспехах, подчистую слизанных с пафосных космодесантников (кто с них в наше время не слизывает?), при помощи огромной бензопилы (по всей видимости, спертой оттуда же) рвала в кровавую кашу толпы разноцветных пони. Над всей этой вакханалией витал обвешанный всякой мишурой полупрозрачный (призрак, что ли?) мужчина с лицом опытного похуиста. Трешачек, видимо, был снят за три бич-пакета и идею. Впрочем, Клюква смотрела — аудитория у поделия была.

— Я так понимаю, это и есть «богомерзкие кони с запада». И чем же мы, пони, у этих видистов, по которым тюрьма плачет, Злу(tm.) помогаем? — предварительно обфыркав планшет, вопросила Бон-Бон.

— Почему сразу видизм?! Это аллегория и авторский замысел! Не надо сразу на все оскорбля.., — на полуслове споткнулась Клюква, и, боязливо глядя на Бон-Бон, между ушами которой вот-вот должно было разверзнуться Око Конфетрона, сменила тему, — Они шпионили на Большевика и Дядю Сэма, а потом искушали чистые пра.., в общем, чистые души. Может быть, инопланетянам флаффики для этого же нужны?

— Флаффи тупые. И легковерные, — отрезала Бон-Бон, решившая заменить Око Конфетрона между ушами на бутылку газировки под правой ногой, — Я сама держу флаффика. Полной комплектации, между прочим. А это не дешево. И я тебе скажу как опытная флаффивладелица: даже самые умные из этих зверьков, как моя Принцесса, не способны и пять минут на чем-то сконцентрироваться. Я уже не говорю про то, чтобы что-то запомнить и вразумительно пересказать. Флаффи непригодны для любой интеллектуальной работы.

— Понятно, — захлопнулась Клюква, тихо сгребая планшет ногами.

— Аггх!.. Извини, — Бон-Бон огромным усилием задавила свое раздражение, — Пойми мое состояние — я сейчас не могу нормально разговаривать даже с Лирой. Перетерпи еще сегодня и завтра — потом я буду хорошей и доброй поняшей. Ну, как?

— Я понимаю и не обижаюсь. Можно я продолжу мультфильм смотреть? — натянуто улыбнулась Клюква, явно желая чтобы Бежеваям Стерва побыстрей свалила с кухни.

— Валяй, гробь свой разум! — фыркнула Бон-Бон, и, прихрамывая (бутылка под правой ногой не способствовала красивой походке) удалилась.

***

В спальне Бон-Бон снова бухнулась на постель, налила себе газированной воды и открыла отчет индивидуального поисковика. Как и следует ожидать, найдено было столько, что пони не осилила бы и за год. Так что бежевая пользовательница смело щелкнула на «Отсеять», «Фильтр А» (там были навязшие потомственные колдуньи, сглазы, вампиры и прочий городской бестиарий). Список найденного незамедлительно укоротился раз в десять. Ну, что же, можно было приступать.

Попивая сладкий напиток, Бон-Бон смело пролистывала новости «мистически» непостроенного, самовозгоревшегося, развалившегося, рассосавшегося в астрале и просто внаглую спертого. Из часто упоминаемого действительно странными (по крайней мере, не объяснимым банальной коррупцией) были сообщения об аномалиях в электросети (переписывающиеся на форумах электрики считали, что кто-то втихую сбрасывает в электросеть аркологии изрядное количество энергии, но зачем?), внезапно появивившихся и молниеносно расплодившихся стадах бездомных флаффи (азиаты были не меньше европейцев возмущены враньем корпорации-производителя о том, что флаффи, де, не в состоянии выжить на вольных хлебах) и возрождении популярности контактных единоборств среди молодежи.

В целом, ничего из этого дел Ложи непосредственно не касалось… Но глупое предположение Клюквы все никак не выходило из головы бежевой пони. Зачем инопланетянам флаффи? Может быть, этих пуховых недоделков действительно можно как-нибудь использовать? Ну, там переносные камеры, имплантация, скрытая генная инженерия, магия… Стоп! А про магию-то Бон-Бон и забыла. С другой стороны, Ирия говорила, что от магии против землян толку мало (к примеру, волшебство перевертышей, севших на хвост поняшкам, явно глючило) — для этого нужно какое-то чародейское облако вместо мозгов. Хм…

— Клюква! Иди сюда! — закричала с постели Бон-Бон, попутно настраивая детектор «тени».

— Я тут, — мигом объявилась аликорна (судя по напряженной мордочке, крылорогая ожидала очередного несправедливого нагоняя).

— Посвети рогом! — Бон-Бон направила детектор на телохранительницу, — Теперь полевитируй что-нибудь. Хорошо! Теперь, хм, сделай рогом что-нибудь потяжелее. Сойдет. Все, свободна.

Судя по всему, Клюква немало удивилась, но выполнила все приказания бежевой тираньши, сначала посветив рогом, затем приподняв кинетическим полем какой-то бытовой прибор, которым пони так и не научились пользоваться, а потом создав в воздухе простенькую голограмму (Бон-Бон даже и не предполагала, что рогатые так умеют). Под конец, когда начальница разрешила, аликорна быстренько убралась из спальни, не задав ни единого вопроса (но в уме явно покручивая копытом у виска).

Бон-Бон же открыла запись противостояния Феррета с инопланетным аликорном. Большая ее часть была абсолютно бесполезна, так как крылорогое чудовище из глубин иномирья засвечивало экран до сплошного белого поля. Но был и малюсенький фрагмент свободный от этого эффекта: ужавшись в Радужную Выпендрежницу аликорн перестал светиться как полицейский прожектор (видимо, новая технология маскировки). Вот этот-то моментик, ранее Бон-Бон упускавшийся из виду, теперь привлек ее внимание: аликорн уже не засвечивал экран, но Феррет еще держал фигу в кармане в виде еле заметного свечения вокруг Клюквы. И в это время рисунок «тени» гнуторогого инопланетянина явственно изменился — на нем выделился рог, в это время «горящий» как небольшая звезда. Более того, у Клюквы вдруг появилась собственная «тень» с незнакомым рисунком.

Бон-Бон, не доверяя своей памяти, открыла только что сделанную запись. «Тени» у Клюквы не было. Совсем. Никакой. Даже тогда, когда она по всячески светила рогом. То есть та «тень» принадлежала Феррету.

Следующим объектом бежевого интереса стали злосчастные записи с флаффиками и перевертышем. И этот интерес оказался вовсе не бесплодным. У перевертыша «тень» была. Что новостью вовсе не являлось. Но теперь Бон-Бон обратила внимание на рог этой «тени»: когда перевертыш крепил коммуникатор-послание, его рог менялся точно так же (ну, может быть, не столь «ярко») как и у Феррета. И да, в кадре ненадолго появлялась еще одна, маленькая и еле заметная, “тень”. По всей видимости, охваченный кинетическим полем коммуникатор. Что наводило на интересные мысли. На еще более интересные, но куда менее приятные мысли наводило изучение «тени» флаффи. И теперь Бон-Бон было плевать на то, что та совершенно не походит на «тень» инопланетян. Главное, что эта «тень» была!

Мысли пони лихорадочно заметались, ища выход из представшей перед внутренним взором ловушки. Что делать? Что делать?!.. Тут взгляд бежевой кобылки упал на планшет. Ну, конечно же! «Паутина» уже не раз вытаскивала Бон-Бон из неприятностей — почему бы в ней не найтись ответу и на этот вопрос? Четвероногая шпионка погрузилась в изучение содержимого сети.

По результатам этих «раскопок», бродячие флаффи появлялись в Азиатской Аркологии, в целом, бессистемно. Основным требованиями для существования пуховых вредителей были наличие пищи (любой: складывалось ощущение, что меховые паразиты жрали все — от пищевых отходов до старого пластика, что разительно отличало их от избалованных домашних приверед) и укромного убежища (тех же коммуникационных каналов, которыми аркология была пронизана сверху до низу), где синтетическая погань могла пересиживать рейды службы контроля с ядохимикатами и флешмобы местных жителей с нано-вилами и гамма-факелами. Однако, не смотря на, казалось бы, вездесущесть флаффиков, из ряда районов аркологии не было ни одного сообщения о встрече с данными вредителями. Одним из таких районов был «Парк Мезозойского Периода». Что было взято Бон-Бон на заметку.

План (хоть и безумный) в голове пони окончательно оформился. А потому бежевая шпионка немного успокоилась и продолжила дальнейшую подготовку без паники и спешки.

— Клюква! Собирайся! Мы едем в спа, — через полчаса выкликнула телохранительницу весьма довольная собой Бон-Бон.

***

Весь оставшийся день пони прокатались по городу, посещая спа, кинотеатры, фитнес-центры и магазины. Бон-Бон ничего не говорила Клюкве о причинах столь странных (и запутанных) покатушек. Клюква же, опасаясь гнева не слишком адекватной сейчас начальницы, вопросов не задавала. Что, впрочем, не отменяло того, что под конец дня обе пони до смерти вымотались, а Бон-Бон еще и стала совершенно невыносима. Заночевали четвероногие путешественницы в отеле «Доктор Грант», располагавшемся на территории «Парка Мезозойского Периода» и предназначавшемся для его посетителей.

Практически весь следующий день кобылки провели в парке: Клюква с детским восторгом скакала по секции дромеозаврид, тогда как Бон-Бон, мучимая не самыми радужными размышлениями, плелась за своей телохранительницей, не обращая особого внимания на доисторических «сорок». Тем не менее, к вечеру тяжкая дума была окончательно передумана, пережевана, переварена и так далее. Бон-Бон решилась.

— Клюква, тебе нравится Феррет? — за ужином спросила аликорну Бон-Бон.

— Ну, да, — нерешительно ответила Клюква, подозревая за бежевой пони желание ее за что-нибудь отругать.

— А ты не хотела бы с ним встречаться? — продолжила Бон-Бон, отставляя в сторону тарелку с подогретыми овощами (благо, «Доктор Грант» предназначался в том числе и для иностранных туристов, а потому дикой восточной экзотики в нем не было — микроволновка с мини-поваром стояли на положенном им месте).

— А можно?! — радостно подскочила Клюква, но тут же сникла, — Ты же говорила…

— Я сейчас не в том состоянии, чтобы плести интриги. Так что давай на чистоту, — Бон-Бон уселась на своем стуле по-кошачьи, — Мне нужно кое-что от Феррета, а он на тебя, похоже, запал. Так что я предлагаю роман с этим пришельцем тебе и информацию мне. Тем более, что за тебя я теперь спокойна — на кАзла Феррет не похож. Согласна?

— Это подло, — прижала уши к голове аликорна.

— Бросить жеребца после той истории с инопланетным аликорном это тоже не верх благородства, — вынужденно пошла на хитрость Бон-Бон, — Честная кобылица так не поступит.

— Феррет сам хотел, чтобы мы в это не ввязывались, — упрямо насупилась Клюква, — А использовать жеребца в своих целях могут только самые гнусные из кобыл. Не сказать еще хуже.

— Все кобылы используют жеребцов, это в нашей природе. И в нашей же природе жеребцов поддерживать, когда приходит трудный час, — Бон-Бон было неприятно так бессовестно манипулировать своей телохранительницей, но что делать? — К тому же, ты видела хотя бы одного жеребца, который бы признался, что нуждается в помощи? Понь скорее умрет. Так что это наш, кобылиц, долг: понять то, когда жеребец больше сам не справляется, и помочь, даже если он всеми ногами будет отбрыкиваться.

— Ты просто хочешь с нас что-то поиметь! — в возмущении распрямилась Клюква.

— Я этого и не скрываю. Ты — мне, я — тебе. Феррету, если я все правильно поняла, тоже перепадет. Как минимум, одна не самая плохая кобылица, — обратно придвинула тарелку с овощами Бон-Бон, попутно изображая пушистую искренность, — Подумай пока. Я крупом чувствую, что Феррет вляпался в очень плохую историю… И не психуй! Подумай. Утром скажешь.

— Мне мыть попу и спать, мамочка? — возмущенно съязвила надувшаяся Клюква, похоже, снова забыв о своем страхе перед малоадекватной земнопони.

— Твое дело. Но о моем предложении подумай. Тот белый амбал не просто так приходил, — задавив желание наорать на глупую аликорну, Бон-Бон на мгновение остановилась, прежде чем снова вернуться к трапезе, — Возможно, Феррет рискует чем-то гораздо большим, чем просто приятный вечер с двумя кобылочками. А теперь, приятного аппетита.

Оставшаяся часть ужина прошла в полном молчании. Впрочем, как и весь последующий вечер — Клюква не на шутку обиделась. Собственно, на ночь аликорна даже легла на другой край кровати, отгородившись от бежевой пони мягким валиком с одного из двух кресел. Бон-Бон все отлично понимала и вовсе не была в восторге от своих действий. Но, что приходилось признать, в Азиатской творились вещи гораздо более масштабные, чем просто сомнительный заказ партии неразумных синтетов.

***

Посреди ночи запиликал коммуникатор Клюквы, извещая о принятом сообщении. Первой его схватила аликорна (по всей видимости, вообще не спавшая). Бон-Бон от своей телохранительницы отстала не сильно (что ни говори, но помои на душе не способствуют общению с Морфеем) — по завершению чтения дерижаблекрупую «принцессу» уже ожидало требовательное бежевое копыто.

— Это от Феррета! — попыталась спрятать устройство Клюква.

— Я знаю. Тебе больше никто и не мог позвонить. Особенно ночью, — продолжала требовательно протягивать переднюю ногу Бон-Бон, — Я знаю, что что-то случилось.

— Ладно, читай, — со вздохом передала коммуникатор аликорна.

— Так, — углубилась в чтение послания Бон-Бон.

— Как думаешь, почему он изменил решение? — поерзав от избытка эмоций, поинтересовалась Клюква.

— Как мне кажется, он сам не владеет полной картиной происходящего, — наконец оторвалась от чтения Бон-Бон, — А вообще, твой Феррет — идиот.

— Почему ты так говоришь?! — надулась от возмущения Клюква. Интересно, если «надувание» это защитный механизм, то кого должно напугать превращение сильной и мускулистой аликорны в пушистый шарик с глазками?

— Потому, что он передал место и время встречи открытым текстом. Так что завтра возьми с собой все, что у тебя есть — еще нарвемся на кого, — недовольно взглянула на скрытую полутьмой телохранительницу Бон-Бон, — А еще потому, что пишет о «возможной опасности», угрожающей нам, но при этом сам вызывается нас защитить. В общем, идиот. Но не мерзавец, каких сейчас полно. Так что я твой выбор одобряю. А сейчас — спать. У нас завтра «веселый» день намечается.

— А тебе-то какое дело до завтрашнего дня?! Ты же сказала, что теперь это не твое дело и пусть мистер Моури сам разбирается! — обиженно фыркнула Клюква.

— Потому, что у меня есть моя Лира. И мой домик. И моя, не самая плохая, жизнь. Патриотизм, знаешь ли, дело материальное. А тут жмых какой-то происходит, с непонятными последствиями, — даже не пытаясь бороться с зевотой, просветила дерижаблекрупую Бон-Бон, — А сейчас спи. У нас на завтра «приключение» запланировано, с твоим жеребцом. И я готова проставить десять яблок против лириной «Антропологии», что косолапый подонок даже не догадывается о том, во что нас втравил. Спокойной ночи.

— Спокойной, — обиженно буркнула Клюква, и, забрав у Бон-Бон коммуникатор, положила прибор на ночной столик.

Обе пони забрались под свои одеяла и начали делать вид, что пытаются заснуть.

Глава 14, в которой происходит чертовщина, Бон-Бон становится убийцей, а у Клюквы появляются шансы

Утро было прекрасным! Бон-Бон как заново родилась: тело полнилось жаждой действия, а настроение нагло спорило с ясностью понивильского неба (когда радужная лентяйка не отлынивала от своих обязанностей). В общем, начался новый цикл.

Пони выбралась из-под одеяла, и, проверив Клюкву (аликорна выполняла упражнения), поцокала в душ. Там, напевая веселый мотивчик и радуясь теплым струям, Бон-Бон привела себя в порядок. После чего уступила душевую телохранительнице, и занялась завтраком. То есть, связалась с рестораном и заказала поесть в номер.

После еды пришло время обсуждать планы на вечернее свидание с Ферретом.

— Итак, — Бон-Бон вывела на экран карту условленного места встречи: одного из участков внешнего пояса аркологии, — Клюква, на твой взгляд, какие опасности могут поджидать нас в этом месте?

— Мне бы план — я бы сказала. А по карте оценить сложно. Если только сказать, что эти коридоры простреливаются замечательно, — аликорна придвинула к себе планшет и принялась изучать изображение на экране.

— Я все поняла. Да, я гадина. И вела себя по-гадски, — обиду крылорогая скрывать не умела. Впрочем, Бон-Бон еще со вчерашнего дня грызла совесть, — Оправдываться не буду. Но я, и правда, считаю, что Феррет, а заодно и мы вместе с ним, вляпался в большую и вонючую кучу.

— По-моему, на работе не место личным обидкам, — кисло ответила Клюква, принявшись с удвоенным упорством рассматривать карту.

— Тебя не обо всем поставили в известность, — качнула головой Бон-Бон, — Помнишь того инопланетного аликорна со свидания?

— Забудешь такого… — поежилась Клюква, но от планшета не оторвалась.

— А помнишь, что он тогда говорил про поставщиков? «Нерожденные», по-инопланетному, — Бон-Бон, на всякий случай, чуть затемнила окно — девятый этаж, не девятый этаж, а так спокойнее.

— Что они следят за Ферретом и вскоре пришлют к нему какого-то старого знакомого, которого перевербовали, — наконец-то Клюква оторвалась от планшета и посмотрела на Бон-Бон. Мордочка аликорны была крайне взволнованной, — Ты думаешь?..

— Нет, — уверенно мотнула головой Бон-Бон (интересно, что вообразила себе дерижаблекрупая телохранительница?), — Тут все сложнее. Видишь ли, тот аликорн говорил так, будто Поставщики для него кто-то посторонний, с кем он ведет игру. А это не так.

— Почему ты так думаешь? — насторожилась Клюква, по всей видимости, начав в уме перебирать все подробности той встречи.

— Тебе этой информации не передавали. Я же имею доступ ко многим документам по инопланетянам, — Бон-Бон решила воздержаться от лишних подробностей, — И этот аликорн, особенно его кьютимарка, точь-в-точь с фоторобота одного из высокопоставленных Поставщиков.

— Не понимаю, — честно призналась Клюква, крылом почесывая себя за ухом.

— Я тоже, — бежевая пони уложила передние ноги на стол и сверху пристроила свою голову, — Но совершенно точно могу сказать, что Феррет не из Поставщиков и, в целом, их не жалует. И я столь же уверена, что Поставщики хотят использовать его в темную. Для чего? Не знаю. Но сами инопланетяне уверены, что Феррет по доброй воле на их предложение не согласится.

— Тогда мы должны ему помочь! — просияла Клюква, предвкушая встречу со своим единорогом.

— Нет, не должны. Сначала нам нужно понять то, кто такой Феррет и как он сюда попал. Поставщики сидят в нашем мире вовсе не ради развлечения — они сторожат кого-то, кого очень боятся. К тому же, а вдруг у Феррета есть с собой штука для путешествия в другие миры? Ложа была бы очень довольна, — как можно мягче поправила Клюкву Бон-Бон (не стоило ссориться с телохранительницей перед вечерним предприятием), — Можешь думать обо мне что угодно, но я не хочу заниматься укрывательством инопланетных преступников, помощью опасным сектантам или чтобы Феррета просто пристрелили, дабы он не достался нам. А как твое мнение: лучше сначала все разузнать и обдумать или одним прекрасным утром обнаружить Феррета с удавкой на шее? Ты сама слышала, что аликорн говорил насчет простоты покушения в наше время.

— Согласна, — серьезно кивнула Клюква. Судя по ее лицу, о возможной смерти своего инопланетного сокровища она задумалась только сейчас.

— Отлично! Теперь второе, — внутренне выдохнула Бон-Бон, — Насчет «тени». Поступили новые данные.

— Да, я слушаю, — попыталась еще больше посерьезнеть Клюква.

— Я еще не сообщала об этом Моури, — сразу же предупредила Бон-Бон, — В общем, теперь остерегаемся любой «тени», похожа она на инопланетную или нет.

— Почему? — удивилась Клюква, сразу же потеряв часть своей серьезности.

— Когда в «товарищество» устроишься, не смей задавать этот вопрос при старшем Долвиче и Тарболдсе — по шее получишь, — хихикнула Бон-Бон, вспоминая двух знаменитых стар… кхм, ветеранов «товарищества фрилансеров».

— Поняла, — снова посерьезнела Клюква.

— Дело в том, что тень, кажется, и есть «магия», которой пользуются инопланетяне. Не знаю, на что они способны, но пока лучше держаться от любой «тени» подальше, — пояснила Бон-Бон, забирая у Клюквы планшет, — Когда я просматривала записи, сделанные за время нашего пребывания в Азиатской, я заметила, что структура тени инопланетян при колдовстве меняется. Более того, колдовство может иметь совершенно другую структуру, чем «тень» инопланетянина… Вот, сама взгляни.

Хмыкнув, Клюква кинетическим полем притянула к себе планшет, и принялась просматривать отобранные для нее фрагменты записей. Это заняло около десяти минут, за которые Бон-Бон успела распаковать и схрумкать довольно сладкую гидропонную морковку.

— У меня тоже есть «тень»? А не могут инопланетяне подменять пони на клоны с ложной памятью? — задумчиво оторвалась от планшета Клюква.

— Ты где такую чушь видела? — сварливо поинтересовалась Бон-Бон. Вот откуда у рогатых эта тяга засорять себе мозг всякой гадостью? Лира тоже одно время себе разум дрянью под названием X-Files убивала. Нет чтобы сесть вместе с подругой и корзинкой хрустяшек и посмотреть что-нибудь стоящее?! Новый «Чужой: Навет», к примеру.

— Да так.., — неопределенно хмыкнула Клюква, попутно краснея и прижимая уши.

— У тебя «тени» нет. Это «тень» колдовства Феррета, — Бон-Бон забрала у Клюквы планшет, чтобы запустить запись с перевертышем, — Спецы ошиблись: структура вообще не важна. Ну, или не очень важна. Вот, сама взгляни на «тень» перевертыша, его рога и коммуникатора.

— Знаешь, а инопланетяне не могут дать кому-нибудь «тень», как дал мне Феррет, а потом что-нибудь на него наколдовать? — запоздало всполошилась Клюква, — Или чему-нибудь: так и представляю себе пистолет, который ожил и начал по мне стрелять… Жуть!

— Очень в этом сомневаюсь. Если бы они это могли, то и не занимались бы всей этой ерундой с торговлей — из мусора и огрызков наколдовали бы себе все, чего их душенька пожелает, — покачала головой Бон-Бон, после чего забрала планшет и снова принялась изучать карту, — Меня еще другое интересует. Феррет назначил нам встречу именно в этом захолустье не просто так: он считает данное место безопасным. Чего в нем нет такого, на что мы можем по незнанию напороться где-нибудь еще?

— Не знаю. Надо на месте посмотреть, — склонив голову набок, хмыкнула Клюква, — Или у самого Феррета расспросить.

— Я уже сама к этой мысли склоняюсь, — Бон-Бон пригладила гриву ногой, — Дискорд с мнением Ложи — тут бы свои хвосты уберечь… Я очень сильно боюсь, что просто ретироваться после встречи с аликорном мы уже не можем: у нас есть информация, которая может помешать Поставщикам манипулировать Ферретом…

Клюква вся обратилась в слух.

— Ладно, хватит — зафилософствовалась я, — оборвала саму себя Бон-Бон, — Сейчас нужно обдумать план на вечер… Да, еще опасаемся бродячих флаффи.Эти мелкие явно работают на Поставщико Я даже не уверена, что они синтеты, а не биороботы… В общем, смотрим в оба, не геройствуем почем зря.

И пони продолжили обдумывать план.

***

— Подозрительное место. Я бы только тут засады и устраивала, — нервно фыркнула Клюква, осматривая широкий и высокий технический тоннель, в который вступили пони. Причины для беспокойства у дерижаблекрупой телохранительницы были.

Четвероногая пара добиралась сюда более четырех часов, многократно пересаживаясь с маглева на такси и обратно на маглев. Так что обе кобылицы уже изрядно вымотались, когда сходили на остановке «Поселок Мухожучье». А ведь никаких «приключений» еще даже не начиналось. К тому же обеих откровенно пугала окраина Азиатской. Нет, в отличие от Европейского Гигаполиса, тут не было развалин и уличных банд… Тут вообще никого не было! Проходя мимо длинной стены с нарисованным добродушным седовласым стариканом (тот показывал пальцами «V», а рядом романтично вилась надпись «Голосуй сердцем!), пони не встретили никого, кроме одинокого ремонтного робота, сканировавшего сектор на предмет повреждений. Так что вход в серый металлический тоннель, ведущий к внешним границам аркологии, показался обеим кобылкам воротами на тот свет.

Но делать было нечего: встреча с инопланетным единорогом была назначена на той стороне серой утробы. А потому пони неуверенно поцокали по металлическому полу. Каждая из них думала о своем. Клюква ворчала, через слово поминая „правильно поставленный мультибластер с толковым стрелком“. Бон-Бон же поневоле представляла себе, что выйдет она не на Земле, а в Эквестрии, где ее уже ждут Принцессы. Почему-то эта перспектива пугала до дрожи в коленках. Может быть дело в том, что Бон-Бон всегда была честна с собой, а потому прекрасно понимала, что она — плохая пони. А, может быть, все было гораздо прозаичнее: уже который месяц Бон-Бон замечала за собой, что после путешествия на Скифию она подобрела к дурочкам-»принцессам", созданным земными корпорантами. Ведь теперь каждый раз, когда Бон-Бон пыталась вспомнить светлый лик принцессы Селестии, через него отчетливо проглядывал образ Ирии — чуждой и непонятной пегаски из другого мира, которой и дела не было до нее, Бон-Бон.

Путешествие длилось почти пятнадцать минут (что уже говорит о длине тоннеля) и завершилось на гигантском застекленном балконе (впрочем, карта утверждала, что это радиальный тоннель с «обзорной стеной» из какого-то прозрачного сплава). Вид с последнего стал приятным контрастом серой стерильности технических помещений: ярящееся море под свинцовын небом, ударами пенных волн тщетно силящееся разбить прозрачный барьер азиатов. Впрочем, что-то тут было не так…

Бон-Бон прислушалась: до чувствительных ушек пони долетел еле слышный то ли писк, то ли хрип.

— Клюква, прислушайся, — боясь постороннего внимания, прошептала приказ Бон-Бон.

— Кажется, кто-то хрипит, — дернув ушами, в ответ прошептала Клюква, — Мне проверить?

— Проверь. Я — за тобой, — костеря себя последними словами за глупую храбрость, Бон-Бон взяла в рот купленный по пути электрошокер.

Клюква не стала затягивать с исполнением приказа, и бесшумно, словно кошка, принялась красться к источнику подозрительного шума. Зе ней, отчаянно труся, посеминила Бон-Бон, чуть ли не седея при каждом своем «цок-цок!».

Добравшись до очередной искривленной колонны, вмурованной во внутреннюю стену тоннеля, Клюква кинетическим полем достала травмопистолет, и заглянула за препятствие. Оглядев местность, она позвала: — Конфетка, все чисто. Можешь выходить.

— Все? — уточнила Бон-Бон, прижимаясь к крупу Клюквы (да, глупо, но не так боязно).

— Все, — утвердительно (или рефлекторно?) махнула хвостом Клюква, — Только очень странно. Мне твоя помощь нужна.

— Почему даже простая встреча с жеребцом не может пройти без головоломок? — посетовала бежевая шпионка, и, собрав волю в копыто, выглянула из-за колонны.

Перед глазами пони предстала довольно неаппетитная картина. На полу в луже собственных экскрементов валялся фиолетовый в желтую звездочку флаффи, на голову которого был надет полиэтиленовый пакет, а на ноги — самодельные путы из канцелярского скотча. Судя по отсутствию движения, закатившимся глазам, вываленному языку и виткам скотча, которыми пакет крепился к шее, зверек был мертв. Рядом лежали тела двух флаффи поменьше (судя по всему, детеныши). Оба были недавно выпотрошены (внутренности даже высохнуть не успели) и признаков жизни не подавали.

— Бпф!.. — подавилась при виде этой картины Бон-Бон.

— Какая-то бессмысленная жестокость, — прокомментировала картину Клюква, — Как какой-то ритуал из фильма про культистов.

— Или как колдовской обряд, — справившись с дурнотой, потерла ногой собственную шею Бон-Бон.

— Что нам теперь делать? — деловито осведомилась Клюква, еще раз оглядывая коридор на предмет возможной опасности.

— Сейчас, сейчас… За что мне это?.. — выползла из-под живота Клюквы Бон-Бон (и как она там оказалась?). После чего, перебарывая себя на каждом шагу, просеминила поближе к телам, — Хм… Интересно… И противно…

— Ну? — через полминуты не выдержала Клюква. Видимо, аликорна считала, что Бон-Бон вот прямо сейчас выложит ей что тут было и кто виноват, как в каком-нибудь детективном сериале.

— Похоже, флаффи действительно опасны, раз Феррет так с ними поступил. Нужно будет выведать у него побольше про весь этот месмеризм и чернокнижие, — Бон-Бон снова нервно провела ногой по своей шее. Зрелище было крайне неприятным, но давало некоторую пищу для размышлений… Если, конечно, единорог пришел на встречу раньше кобылиц.

— Это не Феррет… — попыталась возразить начальнице Клюква, но…

— Мависю осень бобоськи! Нюсьни обнимаськи, стеби бобоськи уси! — бесстрастно выдала программа-переводчик.

— Ииии!.. Ням! Тык! Скррррр-Хрясь! — Бон-Бон была не столь бесстрастна: как только из технического люка, расположенного у самого пола, послышался потусторонний голос, вещающий что-то непонятное на азерлингве, так пони сразу же схватила зубами электрошокер и ткнула этим орудием самообороны в самую зловещую сторону.

— Скрииии!!! Маматька!.. Молосько!.. — кремниевый толмач все так же был выше любых эмоций. Что было и к лучшему: уж больно пронзительный визг последовал за треском разряда.

— Конфетка, кажется, ты только что убила нашего языка, — констатировала Клюква, заглядывая в технический люк, мгновение назад озарявшийся молниями электрошокера.

— К-кто там? Это демон? — дрожа от страха (на ум тут же пришли все ужастики про нечистую силу, что Бон-Бон смотрела), спросила бежевая разведчица, уже успевшая укрыться за колонной.

— Это флаффик, очень мелкий. Ты его зажарила, — Клюква засветила рогом, извлекая из глубин стены детеныша флаффи веселой желтой окраски. Существо болталось безвольной тряпкой в кинетическом поле аликорны, при том не демонстрируя признаков жизни. Возможно, Бон-Бон не стоило выкручивать разряд шокера на максимум.

— Флаффик? — тут же высунулась из-за колонны бежевая пони, — Дай взгляну?..

— Вот, — аликорна тут же протянула Бон-Бон свой трофей.

— Ик! — Бон-Бон тут же засунулась обратно за колонну. Почему в жизни всякая уголовщина настолько страшнее и противнее, чем по головизору? По крайней мере, Бон-Бон снова стало дурно.

— С тобой все в порядке? — из-за колонны поинтересовалась Клюква, — И что мне с этим флаффиком делать?

— Сейчас, сейчас… Только на пол его не отпускай, — отдышавшись и придя в себя, выползла из укрытия Бон-Бон, и, наскоро вспоминая запах нашатыря (и почему она не додумалась взять с собой этот полезный пузырек?) обошла добычу аликорны кругом, на совесть осматривая дело зубов своих.

Безвольно болтающийся в воздухе желтый флаффи был очень мал (наверное, детеныш), его мордочка была обожжена электроразрядом, глаза вытекли (продавец в оружейном не врал — шокер действительно мощный), а из раскрытого рта свешивался розовый язычек. Бон-Бон принюхалась. Пахло паленым мясом и говном.

— Фу! — пони, не забыв отлететь на добрый метр назад, тут же позеленела.

— А чего ты еще ожидала? — хмыкнула Клюква, продолжая удерживать флаффика в кинетическом захвате.

— Запаха горелых плат и проводов, — еще раз оглядела тушку зеленоватая разведчица, — Видимо, инопланетяне обходятся другими технологиями… Положи его вот сюда.

Клюква повиновалась — тушка флаффи легла на пол в указанном Бон-Бон месте, в стороне от остальных тел.

— Хорошо, — кивнула Бон-Бон, решив, что с нее хватит — пусть телохранительница поработает, — Теперь осмотри оставшихся флаффи. Меня интересует все подозрительное: ошейники, шрамы, возможные имплантанты, раны в районе сердца, оккультные символы…

— А какие бывают оккультные символы? — неуверенно склонила голову набок Клюква.

— Ну, там число 666, пентаграмма, голова козла… — Бон-Бон попыталась припомнить культистскую символику из фильмов, — В общем, если найдешь что-то, чего на флаффиках не бывает — тут же зови меня.

— Понятно, — согласно кивнула аликорна, и отвернулась к троице пушистых тел.

Бон-Бон же включила прибор обнаружения «тени» и направила его на недавно убитого зверька. Тень у флаффи была. Но неправильная. Впрочем, она еще и распадалась прямо на глазах. Так что Бон-Бон списала данные странности на посмертную деградацию.

— И зачем же Феррет убил этих вредителей? — вслух задала самой себе вопрос Бон-Бон.

— А это не он. Флаффи убил человек или фурри, — тут же отозвалась Клюква.

— С чего это ты решила? Кстати, что-нибудь нашла? — Бон-Бон отключила прибор, и подошла к аликорне (хотя делать этого очень не хотелось).

— Нет, только ерунду, — мотнула головой Клюква, одновременно указывая рогом на тело самого крупного флаффи, — Скотч лежит так, будто его наматывали руками. Рогом будет совсем другой ход ленты. А мелких выпотрошили канцелярским ножом — у одного даже обломок лезвия из живота торчит. Пони так аккуратно не смогла бы.

— Я бы не назвала ЭТО аккуратным, — опять приобрела маскирующую окраску Бон-Бон, глядя на пушистого зверька, из чьего распоротого брюха действительно торчала тонкая пластинка металла (а еще совершенно неаппетитно вывалились кишки), — Но Феррета я все равно пораспрошу насчет всего ЭТОГО. Кстати, ты его не видела? Сколько еще у нас времени?

— Нет, не видела. Похоже, мы пришли раньше, — отрицательно мотнула головой Клюква. После чего четко отрапортавала, — До условленного срока еще семнадцать минут.

— А что еще ты хочешь мне сказать? — Бон-Бон отлично уловила недосказанность в словах телохранительницы.

— По карте нам еще двадцать метров до места встречи, вон за той колонной, — явно желая побыстрее убраться от мертвых флаффиков, уточнила ситуацию Клюква, рогом указав на соответствующую деталь коридора.

— Вот и отлично, — недобро фыркнула Бон-Бон, с содроганием оглядывая кучку флаффиков, — Тогда мы подождем его здесь. У меня много вопросов к этому конспиратору. К тому же, мы, дамы, имеем право ошибиться парой десятков метров.

***

Феррет появился в дальнем конце коридора (где же он вышел? с его стороны, если карта не врала, километра три до ближайшего перекрестка) за десять минут до условленного срока. Повертев головой, он быстро обнаружил стоящую у колонны Клюкву (Бон-Бон, не взирая на трупики флаффи, пряталась, опасаясь возможной подставы со стороны инопланетян), и тут же бросился в галлоп, не щадя ни пол аркологии, ни свои копыта.

— Корни, ёси, какая радость! — с облегчением воскликнул гнуторогий жеребец, когда приблизился к кобылицам. Судя по его потной шкуре и горячему дыханию, скакал Феррет отнюдь не только эти три киллометра. Что вызвало у Бон-Бон новые вопросы: Где он нашел простор для таких скачек? Почему дурниной скачущего пони не загребли полицейские (хотя бы документы проверить)? Не образуют ли технические каналы аркологии параллельного подпольного мира и какую гадость из этого мира можно заслать по поняшкин хвост?

— День добрый, — за обеих ответила Бон-Бон (Клюква, конечно же, стояла потерявшим дар речи краснющим раком), — У нас есть вопросы.

— Конечно, ёси. Я, отвечу на все ваши… — начал было облегченно переводящий дух единорог. Но Бон-Бон не дала ему продолжить.

— Что это за магический ритуал? Чьих это копыт дело? — позволяя Феррету увидеть труппы флаффи, зашла с козырей бежевая разведчица. В конце-концов, у Верховена уже однажды получилось обмануть инопланетян этим приемом. Чем Бон-Бон хуже? Тем более, что деваться было особо некуда: судя по всему, зацепка в виде Феррета могла в любой момент исчезнуть. Или, о чем Бон-Бон вовсе не хотелось думать, могли исчезнуть пони.

— Хм? — остановился явно огорошенный Феррет, — Позвольте я взгляну.

— Не только позволяю, но и настаиваю, — бежевая кобылка еще больше отодвинулась в сторону, пропуская единорога (а так же пристраиваясь ему сбоку так, чтобы увидеть и услышать побольше).

— Какие отвратительные существа! Никогда не мог их терпеть. Мерзость… — скривившись, принялся осматривать флаффи Феррет. Бон-Бон же смотрела и запоминала (хотя это и было противно).

Первым делом Феррет придирчиво осмотрел тела зверьков. Потом он зажег свой рог и стал водить им над пушистыми трупиками. Видимого эффекта это свечение не давало. Но рог при данной процедуре звенел, напоминая тот звук, что Бон-Бон слышала через микрофоны «шпионской» приставки. Через какое-то время единорог погасил свой рог и, неприязненно фыркнув на тела, обратился к кобылкам.

— Корни, ёси, я не чувствую тут магии. Ни классической, ни ритуальной, ни хаоса, ни спектра жизни. Вам нечего опасаться — это всего лишь мертвая мерзость, — заверил кобылиц единорог так, будто колдовство это нечто совершенно нормальное и повседневное.

— Тогда зачем убили этих флаффи? — изобразила из себя сурового инквизитора Бон-Бон, отчаянно надеясь, что Феррет сейчас ляпнет еще чего-нибудь необдуманного и очень-очень важного. Бежевая пони не сомневалась, что ныне мертвые зверьки появились именно в этом месте и именно в это время неспроста. Уж больно все это смахивало на засылку разведботов или установку “жучков”… С той только разницей, что “жучки” были мелкими мохнатыми син… Синтетами ли? Или, может быть, их теперь правильнее называть биороботами?

— Это нетрудно выяснить, ёси, — снова засветил рогом единорог. Но на этот раз свечение было необычным, оно напоминало языки черного и ядовито-зеленого пламени. Что еще занятнее, пламя объяло и глаза жеребца, чего с нормальным земным синтетом, по мнению Бон-Бон, принципиально быть не могло.

— Кхе!.. Кхе!.. — от этого звука Бон-Бон чуть не выпрыгнула из копыт, попутно снова шмыгнув а Клюкву.

На полу, шурша непонятно кем разрезанным пакетом, завозилось тело крупного флаффика. По хребту земнопони промаршировала рота мурашек.

— Стё етя? Посемю фваффи снёвя плигь? — бесстрастно сообщил автоматический переводчик, ничуть не обеспокоенный творящейся чертовщиной.

— Не знала, что флаффики такие живучие… — поежилась Бон-Бон, из-за корпуса телохранительницы глядя на то, как фиолетовый флаффи, кашляя и жалуясь, приходит в себя.

— Да уж. Не каждый мегадесантник такое переживет, — присоединилась к Бон-Бон Клюква. По всей видимости, шок от происходящей небывальщины пересилил смущение аликорны от новой встречи с Ферретом.

— Оно мертво. Я дал мерзости подобие жизни, чтобы удовлетворить наше любопытство, — голос единорога был уверенным и спокойным. Похоже, он безоговорочно верил в свои слова. Бон-Бон стало совсем страшно.

— Тогда спроси у него: «Кто обидел флаффи?» Только дословно! — страх страхом, а обеспечить безопасность своей мягкой бежевой попе все-таки нужно.

Феррет кивнул, и обратился к лупающему глазками вредителю на азерлингве. Флаффик прислушался к словам единорога, после чего выдал два ручья слез и целый поток жалоб.

— Фваффи халёсяя фваффи! Фваффи сиветь вь бавсём-бавсём дёмике сь мнёвя-мнёвя фваффи! У фваффи есь спесиавьний двюгь и мависи! Фваффи осень-осень вюбись спесиавьнявя двюгя и мависей… и есе скетти, и мясикь, и тибибисель!.. Фваффи хосесь, стёби у фваффи бив папаська! И тёпвий дёмикь, стёби папаськя вюбись и иглясь фваффи, и спесиавьнявя двюгя, и мависей! — все так же безэмоционально выдал кремниевый толмачь, пока флаффик, икая от эмоций, размазывал сопли по мордочке, — Патёмь сяловекь сказявь, стё у фваффи и мависей есь папаська! Фваффи осень лядя, и мависи осень ляди! Папаська снясяля халёсий, папаська скасяв, сё васьмёть фваффи и мависей в тёпвий дёмикь! А патём!.. А патём!.. Ху-ху-ху!.. Швырк!.. Ху-ху-ху!.. Швырк!..

— Клюква, топай сюда! — скомандовала Бон-Бон, одновременно становясь так, чтобы отгородить тельца маленьких зверьков от большого зверька-нытика (Бон-Бон сама поразилась своим панической смелости и трусливой решительности), — Иначе мы это «Ху-ху-ху!» до вечера слушать будем.

— Зачем? — прошептала вопрос Клюква. Однако, встала туда, куда ей показывала Бон-Бон.

— Если флаффик увидит мелких, то мы от него ничего не добьемся. Они, кроме полнокомплектных, однозадачные — только о чем-то одном думать способны, — в ответ прошептала Бон-Бон (стараясь не смотреть на распотрошенные трупики зверьков)), после чего обратилась к Феррету, — Спроси у него «Где твои малыши?»

— Странную игру вы затеяли, ёси, — хмыкнул единорог, но повиновался.

Последовавшая реакция флаффика повергла рогатых в шок (Бон-Бон же, сама будучи флаффивладелицей, ничего нового для себя не открыла): флаффик рыдал, метался по пяточку между пони, стеной и колонной, звал «мависей» и беспрестанно лил слезы.

— Скажи ему, что мы отдадим ему его малышей, — через пять минут снова обратилась к Феррету Бон-Бон.

Единорог с уважением посмотрел на земную пони, и сказал пару слов на азерлингве. Флаффик тут же убавил вой, и, подбежав к Феррету, попытался обнять его за передние ноги. Колдун неожиданно отшатнулся (как это ни странно, на его лице читался животный страх), и мохнатый зверек распластался по полу, снова заведя свою истеричную шарманку.

— Скажи ему «Расскажи, кто обидел флаффи и малышей — получишь малышей обратно.» Только дословно, иначе не поймет, — не смотря на все происходящие вокруг мерзости, безумие и оккультизм, настроение Бон-Бон существенно улучшилось. Кажется, перед пони начала раскрываться суть азиатских интриг.

Феррет кивнул и, предварительно выставив перед собой нечто вроде полупрозрачного светящегося барьера, задал флаффику новый вопрос. Зверек перестал голосить и задумался. Спустя около минуты, он уселся на жопку и, всем своим видом выражая безграничное доверие и отчаянную надежду, принялся за повествование.

— Ху-ху-ху!.. Папаська пвахёй! Папаська ни дяв фваффи и мависям тёпвий дёмикь! Папаська сяв халёсивя мавися и сдевав халёсимю мависю басюсие бобоськи! Халёсий мавись сивня-сивня клисявь, а патёмь!.. а патёмь!.. Ху-ху-ху!.. Папаська давь халёсимю мависю весьние засипаськи! Швырк!.. Папаська мунста! — швыркая соплями и подвывая, поведал свою историю флаффик, — А патёмь папаська-мунста сдевав фваффи пвахие-пвахие поднимаськи и босюсие бобоськи халёсей сельстьке… Ху-ху-ху!.. Швырк!.. Пвахяя шульх-шульх стюська! Халёсей сельстьке бобоськи! Швырк!.. Фваффи тясяле дисятьки!.. Ху-ху-ху! Фваффи стлясьня!..

— Ясно. Начались самоподдерживающиеся воспоминания, истеричка чертова, — Бон-Бон картинно насупилась, изображая подсмотренного в одном фильме Крутого Следователя (а заодно успокаивая саму себя — уж очень хотелось немедленно сбежать отсюда подальше, забыв все это как страшный сон). После чего снова обратилась к Феррету, — Дай флаффику леща, а потом опять пообещай «мависей» в обмен на рассказ.

— Не вижу в этом смысла, это предсмертные воспоминания. За ними последует лишь рассказ о загробном мире, ибо я не блокировал память мерзости — врядли такое ничтожество способно сойти с ума, — уверенно возразил единорог. Однако, приказания самопровозглашенного бежевого командира исполнил.

— Вяк!.. Бобоськи! Зя стё? — заплаканный флаффик обиженно уставился почему-то на Клюкву. Впрочем, цель была достигнута: цикл «неприятное воспоминание -> самопожалейка -> неприятное воспоминание» был разорван.

Феррет, явно тяготившийся необходимостью разговаривать с флаффи, снова повторил зверьку предложение земной пони. Мохнатое недоразумение усваивало его где-то минуты три, не прекращая лить слезы и “ху-ху-ху”-кать.

— Патём фваффи плигь вь Скеттивендь, — наконец-то прокрутив все свои шестеренки, заявил флаффик. Что заставило его опять всполошиться, — Мависи! Фваффи нядя наси мависей! Мависямь нядя плигь в Скеттивенд!

— Клюква, пропусти чудо, — Бон-Бон пододвинулась, давая флаффику увидеть трупы сородичей. Аликорна поступила так же. Бон-Бон позавидовала выдержке телохранительницы: сама замная кобылка держалась только на страхе потерять контроль над явно непростой ситуацией.

— Мависи! — радостно взвизгнул флаффик, увидев обезображенные тела других зверьков, и, подскакав к ним галопом (если данное понятие вообще применимо к синтетам-спутникам) принялся тыкаться в них носом, сюсюкая и уговаривая пойти вместе с ним в «Скеттивендь».

— Думаю, больше мы ничего тут не получим. Впрочем, и так все ясно: очередной извращенец поразвлекался в безлюдном углу, — цокнула языком Бон-Бон, делая вид, что творящееся вокруг нее безумие есть норма, обыденность и, в целом, в порядке вещей для бежевой пони, — Как бы нам этого флаффика заткнуть? А то они, хоть и без мозгов, но трепачи страшные… Писк!

Тонко пискнув, Бон-Бон юркнула под Клюкву: на глазах пони флаффика объяло черное пламя и тот упал как подкошенный.

— Без хорошего некроманта оно никому ничего не скажет. Я разорвал все нити души, что вообще возможно разорвать, — усмехнулся единорог, гася черно-зеленое пламя на своем роге.

— Какого дьявола?! — наконец-то подала голос и Клюква, нервы которой, по всей видимости, тоже не были железными.

— Предупреждать надо! — выбралась из-под аликорны вся дрожащая Бон-Бон, — И, вообще, нас эти «нити души» не накрыли? Дегазация, дезактивация не нужны?

— Нет, — мотнул головой единорог, — Это всего лишь нити, соединяющие душу и тело. Без магии жизни они ничто.

— Наподнимают тут всяких зомби!.. Это же зомби был? — мысленно внося коррективы в план и запрещая мочевому пузырю самодеятельность, уточнила Бон-Бон. Феррет отрицательно мотнул головой.

— Нет, это не зомби. Я поднял истинную нежить, — буднично (и немного покровительственно: как для глуповатой деревенщины!) уточнил гнуторогий, — Мерзость была окончательно мертва, так что зелья не возымели бы действия. Только магия жизни.

— Понятно, — на самом деле, Бон-Бон было ни хвоста не понятно, — Значит, теперь мы с тобой в одной дырявой лодке.

Единорог призадумался. Клюква опасливо прижалась к его боку. Бон-Бон оказалась перед этими двумя как генерал на плацу перед рядовыми полицаями.

— Сейчас мы все втроем собираем хвосты в кучу, и тыгыдынькаем отсюда, пока копы не спохватились и не прислали легавых. Всем все ясно? — не давая рогатым наприжиматься, а, главное, подумать, полковничьим голосом внезапно поставила боевую задачу бежевая командирша.

Лица рогатых удивленно вытянулись.

— Чего не поняли? Сейчас полицаи нагрянут — в кутузку нас загребут! Двигаем поршнями, членосестрия! — не теряя времени даром, припустилась бежать Бон-Бон, всей душой уповая на древние инстинкты.

Те ее не подвели. Меньше чем через пару мгновений к ее рыси присоединился цокот копыт Клюквы и Феррета. «Все бегут — и я бегу.» У Бон-Бон промелькнуло ощущение дежавю: Халонен когда-то так же заставил обалдевших от суммы наворованного «Фараонов» убраться с места преступления. Как бы не кончить как тот Халонен…

***

Убежав с внешнего обвода аркологии, пони доскакали до ближайшего жилого (наверное) района, где сели на первый попавшийся магнитобус. Проехав на нем с пяток остановок, вся четвероногая брато-сестрия выгрузилась близь станции маглева, где незамедлительно села на поезд. Правда, уехать на нем далеко не удалось — Бон-Бон вынудила рогатых слезть на следующей же остановке. После чего сама занялась поиском таксиста-нелегала. Найдя самую гнусную азиатскую рожу с самой страшной на вид колымагой, бежевая разведчица вступила в переговоры, хм, определенного рода. В результате которых наличности в кошелечке земнопони значительно убавилось, зато вся честная ушастая компания переместилась в какой-то сомнительный притон на отшибе Азиатской. В оправдание притону следует сказать, что номер поняшам достался хоть и весьма скромный, но чистый, по-понячьи обставленный (не иначе, для покемонов предназначался) и с добротной толстой дверью, которую за пять минут не сломаешь.

— Уф-фьють! — выдохнула Клюква, задвигая в паз простой стальной засов, в котором уж точно не могло быть никакой подлой электроники для сдачи доверчивых постояльцев браткам или полицаям. Если только хозяин не вкрутил в дверь электромагнит, чего Бон-Бон исключить не могла…

— Ёсай кили ёси! Лэт теми! — весело выкрикнул Феррет, задорно поглядывая на Бон-Бон. После того, как толстая дверь номера захлопнулась, единорог явственно приободрился. И, по всей видимости, за время сегодняшнего «приключения» он сделал для себя определенные выводы в отношении двух новых знакомых. По крайней мере, теперь как к главной он обращался к Бон-Бон, а не к Клюкве.

— Не понимаю, — Бон-Бон же решила, что немного честности пойдет делу только на пользу: с Ферретом все еще было много неясного.

— Ёси лан ана? Эю экви лана? — единорог явно смешался — даже переспросил что-то на своем, инопланетном.

— Нет, не понимаю, — отрицательно махнула головой Бон-Бон.

— Ёси, корни, прошу прощения за свои манеры, но я должен знать, — извинившись за что-то, Феррет шагнул к Бон-Бон.

Бон-Бон, поджав хвост и уши, рефлекторно отступила назад. Впрочем, ничего плохого земной кобылке единорог делать не стал: он лишь зазвенел светящимся рогом и провел этим странным органом рядом с бежевой пони. После чего шагнул к напрягшейся Клюкве, и повторил загадочную процедуру.

— Ёси Свити Дропс, откуда вы знаете о магии? — судя по задумчивой морде рогатого, он только что понял, что наболтал много лишнего двум едва знакомым пони.

— На самом деле меня зовут Бон-Бон Мацаревич. И нам есть что друг другу честно рассказать, — собрав остатки понячьей храбрости в копыто, улыбнулась инопланетянину Бон-Бон.

— Правительственный агент, полагаю? — помрачнел единорог.

— Фью-ф! — как смогла натурально изобразила облегчение Бон-Бон, — Раз вы, мистер Феррет, принимаете меня за агента Всемирного Правительства, то вы точно не из «нерожденных»…

— Не буду скрывать, это весьма неприятное сравнение, — фыркнул Феррет. Но поза единорога теперь была уже не столь напряженной, — Я — свободный пони, преображенный Ее милостью. Никакого сношения, кроме сношения на поле боя, с нечистыми мутантами я не имел и иметь не желаю.

— Впрочем, это не отменяет того, корни Клюква, что вы очень некрасиво обошлись со мной, — единорог повернул голову к аликорне и осуждающе посмотрел ей в глаза. Клюква вздрогнул, и отвела взгляд, чуть не захныкав.

— Клюква только моя телохранительница. Вас она обманывать не собиралась. По плану, соблазняться вы должны были мной… Не вышло, — конечно, Бон-Бон и не думала раскаиваться в своих провалившихся планах, но Клюкву нужно было спасать, — Помните нашу первую встречу, в Парке Мелового Периода?

— Прекрасно помню. И, кажется, начинаю понимать суть той сценки у вольера тиранозавров, — кивнул единорог, переводя испытующий взгляд с земной пони на аликорну и обратно, — Но сначала я бы хотел узнать о том, как вы узнали, где я прячусь?

— У меня тоже есть к вам вопросы, мистер Феррет, — Бон-Бон заранее была готова к такому повороту событий (ну, не зря же жеребец заговорил с кобылками по-тарабарски?), — Кто вы, мистер Феррет?

— Кто я? — поперхнулся единорог, на чьем лице явственно проступило полное и окончательное недоумение. Видимо, как и предполагала Бон-Бон, Феррет считал, что новым знакомицам прекрасно известна вся его подноготная.

— Да, кто вы? — кивнула Бон-Бон, внутренне радуясь солидной памяти своего коммуникатора (диктофон все это время был включен), — Я уже поняла, что вы не из «нерожденных». Так чьих вы будете, мистер Феррет?

— Вы не ответили на мой вопрос, ёси, — придя в себя, скептически скосил глаз инопланетянин.

— Скажем так, я — представительница общественной организации, интересующейся внеземными контактами и теми опасностями, которые они несут для планеты, — не поддалась на «уловку» Бон-Бон. В целом, Феррет не был глуп, но инопланетная «разболтанность» также была ему свойственна. Что еще раз говорило за родство единорога с Поставщиками, — Определеннее, пока между нами не установится большее доверие, мистер Феррет, я сказать не могу. Теперь ваша очередь.

— Хе-х, земные кобылицы… А я уже и позабыл какие вы упрямые, — усмехнулся единорог (что Бон-Бон посчитала хорошим знаком) и, обведя кобылок оценивающим взглядом, сказал, — Я — вольнодумец, пошедший против устоявшихся порядков и теперь вынужденный скрываться на чужбине. Мутанты, называющие себя «нерожденными», сказали бы, что я — опасный сектант. Хотя, они сами не меньшие вольнодумцы и смутьяны. Их измененные тела тому первейшее доказательство.

— Вы знакомы с Джинубиал? — ухо Бон-Бон нервно задергалось от нехорошего предчувствия: вся затея инопланетян на Земле крутилась вокруг одного единственного сектанта, которого Поставщики не на шутку опасались.

— Мне не выпало счастья входить в ее Сердечный Круг. Но я рад, что мне довелось близко прислуживать Пресветлой, — на несколько мгновений Феррет погрузился в воспоминания. Впрочем, почти тут же вынырнул из грез и задал встречный вопрос, — Теперь моя очередь. Откуда вам, ёси, известно имя Пресветлой?

— От «нерожденных». Они считают ее опасным чудовищем, — Бон-Бон решила часть правды до поры до времени придержать, — Не думаете же вы, что наша организация была создана без веских на то оснований? Это, знаете ли, деньги. И немалые.

— Иной мир — иные традиции. Всегда поражался тому, как в вашем мире уживаются культ денег и учение свободы. В моем мире золото погубило нашу волю… три проклятия на лживого мерина Зога, — судя по интонации, этот «Зог» некогда сильно раздражал Феррета, но сейчас все эмоции давно уже перегорели, оставив лишь привычку проклинать неведомого инопланетянина, — Думаю, ёси, вы ошибаетесь. Нечистые вряд ли все еще называют Пресветлую чудовищем. Она открыла нам глаза и дала учение свободы, но, увы, не смогла противостоять своей природе поработительницы. Так что, насколько я знаю, она сломалась, как и почти все мы, и теперь странствует по мирам и вредит пони, как велит ей ее порочная натура. Печальная судьба для достойнейшей из всего недостойного племени аликорнов.

— И, все таки, «нерожденные» пасутся на нашей планете именно из-за Джинубиал. Они провозгласили себя его… ее тюремщиками, — решила выложить оставшиеся карты Бон-Бон.

— Я понял, о ком идет речь. И больше не удивлен тем, что нечистые заинтересовались вашим миром, ёси, — единорог явственно помрачнел, — Чары изгнания надежны и нерушимы — я сам участвовал в их составлении и слиянии. Но о том мире, куда мы изгнали чудовище, я не знаю ничего. Теперь я понимаю глупость нашей самоуверенности — нечистые и Зог обманули нас всех, разрушив светлые идеалы Пресветлой и смешав их осколки с грязью золота и самодовольства. Видимо, и тут они были не до конца честны с нами, зная, что именно лежит за барьером миров, и не сказав ни слова… скрыв от нас возможные потаенные тропинки.

— Что за чудовище? — насторожила уши Бон-Бон: из Поставщиков информацию об этом неведомом изгнаннике вытянуть в свое время не вышло — так, может, с Ферретом получится по-другому?

— Осквернительница, — практически сплюнул слово единорог. После чего, взглянув на настороженную мордочку земной пони, пояснил, — Чудовищно могучее порождение магии, одержимое тягой к разрушению и осквернению. Даже аликорны на его фоне выглядят благообразно. По крайней мере, они хотят пони добрать, хоть их «добро» и заключается в порабощении всех и каждого. Это же!.. Оно жаждет зла в самой его чистой и отвратительной форме. Оно даже присвоило имя и благословение Пресветлой, дабы опорочить ее! В общем, это то, чему нет места в Эквестрии. На этом мы, в свое время, сошлись с нечистыми, а потому Поработительнице нет больше в мирах пони.

— То есть, это и есть Джинубиал, которую «нерожденные» куда-то там заточили? — уточнила бежевая пони, прикидывая то, как незаметно переслать Моури увесистый аудиофайл.

— Нечистые не заточали Осквернительницу. У них бы, ёси, на это рога не хватило, — презрительно фыркнул Феррет, видимо, бывший не особо высокого мнения о колдовских талантах Поставщиков, — Они лишь выбросили ее в иномирье. Мы же, свободные пони, наложили печати. Вообще же, нечистые довольно слабы в магии, если только дело не доходит до магии хаоса. Но эти грубые силы редко когда нужны настоящему волшебнику… Кстати, ёси, как вы смогли выследить меня? Вы же заранее знали, что я не уроженец вашего мира.

— Если я отвечу, то вы, мистер Феррет, ответите на еще один мой вопрос? — хитро сощурилась Бон-Бон, собираясь раскрыть за сегодня еще одну важную тайну инопланетян.

— Конечно, еси. Если он будет в пределах разумного, — единорог утвердительно кивнул. У входа завозилась Клюква, явно не знающая на кого сейчас нужно будет нападать: на инопланетного, но ах! — любимого жеребца, или на противную и бежевую, но начальницу?

— Мы отследили вас по активности «нерожденных»: они сделали крупный заказ в «Sahara Therapeuthics». Дальше же выявить то, что один из сотрудников компании является не тем, за кого себя выдает, было лишь делом техники, — вполне буднично пояснила Бон-Бон (пусть теперь рогатый гадает о ее, пушистой разведчицы, возможностях!). После чего задала Феррету вопрос, который вертелся у нее на языке с самого сеанса по оживлению уличного вредителя, — Мистер Феррет, у меня и Клюквы есть волшебство?

— Хм, не ожидал, — признался единорог, явно озадаченный таким поворотом разговора, — Если подходить к вопросу чисто академически, то ответ, ёси, «ДА». Все вокруг есть магия в разных фазах равновесия. Так что, без сомнения, в каждом живом существе есть немного волшебства. Хотя бы в рамках процесса перехода овеществленной магии в движущую силу, или, как это принято в вашем мире, в рамках обмена веществ. Если же взглянуть на этот же вопрос с точки зрения практического волшебника, то ответ будет «НЕТ». В вас, созданиях Граничного Мира, настолько мало волшебства, что я даже вплотную не могу его почувствовать.

— А что насчет флаффи? В этих поганцах есть волшебство? — Бон-Бон скосила взгляд на Клюкву: можно ли еще доверять своей телохранительнице?

— Ёси, вы умеете выбирать неприятные объекты для обсуждения, — единорог скривился, явно что-то вспоминая, — Да, эти мерзкие существа волшебно-заурядны. Их даже можно заколдовать без использования сложных техник и посторонних источников магии. Не порождение природной магии, конечно, но любой волшебник, если он еще не забыл как пользоваться рогом, без особого труда справится с этой работой.

— Ну, вот и отлично. Давайте забудем на время о сегодняшнем происшествии и просто отдохнем! А я пока закажу нам поесть, — выдала одну из своих наилучших улыбок Бон-Бон, жестом приглашая спутников последовать ее совету. По крайней мере, одно ее предположение полностью подтвердилось. Что незамедлительно породило пару еще худших теорий. Нужно будет поставить в известность Моури, хотя он и говнюк.

***

Доставшийся пони номер был вовсе неплох (как того опасалась Бон-Бон). Хотя, конечно, и не шикарен, но переночевать можно: спальня с платяным шкафом, низким столиком, розеткой и портом подключения к сети, а также, что уже было явной удачей, собственный совмещенный санузел — можно было помыться или справить, кхм, понячью нужду не выходя в коридор. Из явных недостатков была только кровать. Двуспальная. С другой стороны, если немного подумать не головой, то она же была и важным достоинством сегодняшнего пристанища кобылок. А еще было огромное панорамное окно (похоже, «гостиницу» просто незаконно пристроили к внешней стене аркологии). За окном снова было море. Но уже ласковое и спокойное. Правда, почему-то местами светящееся (иначе в наступившей тьме его и видно бы не было). Глядя на фосфорицирующие волны далеко внизу, пони и инопланетянин сами не заметили того, как расслабились и даже разговорились.

Феррет, с его слов, происходил из мира под названием «Серебрянный Карп» (что Бон-Бон ни о чем не говорило) и на Земле был не впервые. В первый раз он побывал в мире Бон-Бон вместе с поставщиками — в развалинах Африканского Гигаполиса изгонял некое чудовище в «иномирье». Тогда-то Земля ему и приглянулась: если Феррет не врал, на планете в избытке имелась какая-то «сила Дискорда», которая была очень не по вкусу Поставщикам. Что совпадало с обмолвками самих Поставщиков, ранее говоривших, что на Земле слишком много какого-то «Порча-3», а потому планета для инопланетян неуютна. Вот эта-то неуютность в купе с удаленностью от транспортных магистралей инопланетян и соблазнила единорога.

На этом привезли заказанную Бон-Бон еду. Правда, по открытии коробок выяснилось, что повара в пиццерии на пожелания поняшки начхали. А потому Бон-Бон и Феррет ели салат с хлебными лепешками, а Клюква — пиццу с двойной порцией мяса (которое соскоблили со своей части пирога земнопони и единорог). Впрочем, по аликорне нельзя было сказать, что бы она была недовольна своей пайкой (а еще дерижаблекрупая телохранительница в одну мордочку выдула трехлитровую бутылку газировки).

Продолжившиеся после позднего ужина разговоры много информации бежевой разведчице не дали: Феррет рассказывал о крушении своей секты и собственном бегстве на Землю так, будто Бон-Бон все эти «закон лучшего», «спектр жизни» и «первая правда» должны были о чем-то говорить. На восхищенном же спиче инопланетного единорога, посвященном земным порядкам, по словам Феррета, притворившим в жизнь идеалы «эквестрийских» сектантов (и чему там восхищаться? Бон-Бон же, хоть и не любила пролов и левачье, сама прекрасно видела, что вокруг сплошное подхвостье и рано или поздно корпорации доведут Землю до очередного цугундера) земная пони совсем приуныла. Так что бежевая агент Ложи решила рискнуть и показать единорогу запись с наглым инопланетянином, косящим под флаффи. Феррета запись заинтересовала. Гнуторогий жеребец подтвердил инопланетную природу перевертыша, но сказал, что изменчивый пришелец биологически к Поставщикам не принадлежит. Со слов Феррета, Поставщики были мутантами, сильно отличающимися от прочих «эквестрийцев». Происхождение, правда, Поставщиков Феррету было неизвестно. Зато, что уже было полезно с практической стороны, единорог сказал, что пони видели «обычного» «эквестрийского» перевертыша, который, действительно, умеет гипнотизировать окружающих на расстоянии, и высказал предположение о том, что тот наемничает на Поставщиков в пользу своего улья. Чем и воспользовалась Бон-Бон, попытавшись выудить еще немного информации.

— Итак, за нами начали охоту колдуны из иной реальности? — снова цокнула копытом по планшету Бон-Бон, тем заставив запись с перевертышем остановиться, — Зачем? Они думают, что через нас могут повлиять на вас, мистер Феррет?

— Сомневаюсь, ёси, сомневаюсь. Мой друг поддался нечистым — им нет нужды искать пони, что провели со мной лишь один вечер, — Феррет задумался и, как показалась Бон-Бон, погрузился в меланхолию, — Я боюсь поработителя. Он неспроста предпочел беседу с глазу на глаз беседе в вашем, корни, ёси, присутствии. Их племе никогда не делает что-то просто так. А после того, как поработитель предсказал приход Птера, я не сомневаюсь, что его планы включают и вас. Что хуже всего, я не знаю чего добивается бессмертный. Я даже не знаю, кто он…

Клюква насторожилась и снова достала травмопистолет. Интересно, она реально думает, что эта пукалка может хоть чем-то повредить тому конище из парка?

— Если «поработитель» это тот аликорн с нашего свидания, то я могу выдвинуть свое предположение, — Бон-Бон забрала планшет, и, зажав его под правой передней ногой, изобразила на мордочке задумчивость, — Насколько я смогла понять из его слов, аликорн хочет помешать планам «нерожденных». Что им нужно от вас, мистер Феррет?

— Мои знания, конечно же, — тряхнул головой Феррет, — Пока что всем были нужны мои знания. К тому же, нечистые — плохие маги. Они должны просто безумно жаждать новых заклинаний. Самим им чародейское искусство дается плохо.

— Буду честной с вами, мистер Феррет, — Бон-Бон изобразила серьезность, — Наша организация имеет дело с «нерожденными» уже давно, и пока они прибегали к магии лишь в критических ситуациях. Зато промышленный шпионаж и тайная скупка наших технологий — их повседневная деятельность. Мистер Феррет, что-нибудь из ваших «чародейских искусств» имеет отношение к массовому производству?

— Нет. Искусство и называется искусством потому, что это акт возвышенного творчества, не простое ремесленное повторение одного и того же, — мотнул головой единорог, — Впрочем, ёси, ваше предположение неоценимо. Я начинаю понимать то, почему нечистые в сражениях с нами вели себя так, как они вели себя…

— И, все таки, мистер Феррет, вы не имели доступа к каким-нибудь промышленным секретам? Выращивание особо ценных кристаллов? Рецептура особых сплавов? Производство какого-нибудь пустякового, но массового волшебства? Все это может оказаться ценным для понимания мотивов «нерожденных» и, в конечном итоге, мотивов аликорна, который хочет им помешать, — Бон-Бон невольно стала копировать манеры следователя из восемнадцатого сезона сериала «Ломать Кровать», который нравился ей с Лирой (и пугал Принцессу до дрожи и пряток под понячьими хвостами).

— Нет, пожалуй, нет. Я никогда не интересовался никакими ремеслами, кроме ремесла взлома замков, — единорог снова мотнул головой. Однако, тут же остановил сам себя, — Ёси, в каком виде обычно получают «технологии» в вашем мире?

— В многообразном, — Бон-Бон отложила планшет в сторону, и, состроив серьезную мордочку, принялась читать инопланетянину лекцию, — Лучше всего получить специалиста, работавшего над технологией, вместе с технической документацией. Но так же неплохо раздобыть и что-то одно из этого. Или заслать своего спеца к конкуренту, дабы он под видом ответственного работника смог проникнуть на производство и слить важные элементы технологий. Полезным также является кража смежной документации, бухгалтерской и координационной переписки корпорации — там обязательно будут какие-нибудь характеристики технологии или указания на смежников. Также определенную информацию можно извлечь из фото-, видео-, аудио- и спектрозаписей технологического процесса или изделия на каких-то этапах его производства. Еще можно незаметно, через подставные компании, приобрести большую партию интересующего товара и разобрать, уповая на ретроинженеринг. Но сейчас большинство корпораций научились бороться с этой практикой.

— Документы и кобылицы… Кажется, я становлюсь конченным дураком: последнее, что мне осталось, так это начать подыгрывать поработителю, — после этих слов Феррет раздумывал где-то около минуты (Бон-Бон могла поклясться, что за это время чуть не схватила три инфаркта). Потом единорог изрек, — Решено! Нечистые меня в покое не оставят. Буду подыгрывать бессмертному… Ёси, вас все еще интересуют тайны?

— Конечно, — утвердительно кивнула Бон-Бон, — Чем меньше тайн — тем лучше.

— Для кого лучше? — невесело усмехнулся Феррет, но тут же перешел на деловой тон, — Укрывшись в вашем мире, ёси, я вовсе не сразу потерял бдительность. Увы, мой хвост был интересен не только нечистым. А потому я долго следил за окружающими, выискивая признаки погони.

— Это вполне разумно, — Бон-Бон еле сдержала нецензурную бежевую ругань: кого еще инопланетяне с собой притащат? Их, что, и так мало разновидностей по Земле шляется? Теперь, милостивые государи, ей, Бон-Бон, придется Пони-в-Черном организовывать? Или X-PON?

— Год назад мне показалось, что я обнаружил погоню: мой осведомитель о ночной жизни сообщил мне, что какие-то странные грифоны интересуются неудачей моих покровителей в Лесу (увы, излишняя поспешность). Я подумал, что так агенты Солнечной Поработительницы пытаются найти мой след, — Феррет процокал к окну, и задумчиво взглянул на светящееся море, — Я помог им выйти на моих покровителей, а сам отступил в тень и стал наблюдать…

— И? — не выдержала изведшаяся у дверей Клюква.

— А потом оказалось, что на место грифонов пришли люди и начали интересоваться чародейством, что мои ученики из жителей Земли пытались использовать в Лесу. Многие из них поплатились жизнями за свою самонадеянность, — чему-то своему улыбнулся Феррет, — Я же продолжал наблюдать. И вскоре узнал, что те странные грифоны вовсе не исчезли. Они, забавная причуда мира, стали пользоваться услугами тех же обитателей ночи, что и я. И, думаю, ему есть, что сказать и мне, и вам, ёси… Вы так и не сказали, какая сделка привела вас ко мне?

— Заказ на сорок тысяч синтетов-спутников типа флаффи со странными характеристиками, — снова решила рискнуть Бон-Бон, — Надеюсь, сейчас вы меня разочаруете и скажете, что это не противозаконная сделка на производство пони.

— Что есть пони, ёси? — Феррет отвернулся от окна: на его губах играла странная улыбка. Видимо, единорог витал в своих инопланетных облаках, — Если это зверь о четырех ногах, одной голове, одном хвосте, обладающий разумом и не ценящий свободу, данную ему по рождению, то, да, ёси, это пони.

— Вы уверены? Добытая нашими агентами спецификация не полностью соответствует разумному существу, — спецификации на подозрительных флаффиков у Бон-Бон, конечно же, не было. Но, что подсказывало поняшке ее чутье, сейчас Феррет был вовсе не в том настроении, чтобы выискивать в речах земнопони блеф.

— Как в силе собственного рога. Я сам писал заклинание-обманку, — выражение лица единорога было по-прежнему очень странным, — Знаете, ёси, а ведь я только что стал предателем. Как Птер. Как Джолобота. Как Пресветлая. Может быть, мы, действительно, по природе своей рабы? Будет очень жаль, если поработители окажутся правы…

— Они неправы!.. — тут же возмутилась со своего места Клюква, — Не знаю, что они там наговорили, но они неправы!

— Спасибо, — Феррет одарил дерижаблекрупую аликорну благодарным взглядом, — Я чуть не забыл про то, что Граничный Мир всегда жил свободой.

— Это все прекрасно, но нам нужно договориться о безопасном канале связи. Ведь теперь мы в одной лодке, — Бон-Бон, конечно, понимала, что сейчас происходит… Но рогатые намилуются и позже! Сейчас же дело нужно делать, а не сопли розовые пускать!

— Не по моей воле, но, да, ёси, вы правы, — тряхнул головой единорог, — Я зачарую для вас несколько самопишущих досок…

— Никаких чар! Уж что, что, а их «нерожденные» должны уметь перехватывать. В крайнем случае, запеленговать волшебство в гигаполисе, где нет волшебства, не должно быть особенно трудно, — Бон-Бон подошла к своим седельным сумкам (их, на всякий случай, еще до начала ужина составила рядом с собой Клюква), и достала троицу «шпионских» коммуникаторов, купленных для слежки за флаффи, — Вот, лучше возьмите это. Они еще нигде не засветился. И шифрование не самое простое. Звоните по ним только по деловым вопросам! На ДРУГИЕ темы разговаривайте по вашим обычным коммуникаторам. Чем дольше мы сохраним этот канал связи в тайне — тем лучше.

— Я не очень доверяю этим коробочкам. Но если вы так уверены, ёси, — Феррет телекинезом принят протянутый ему коммуникатор, и тут же занялся его изучением, — Я воспользуюсь этим устройством, когда договорюсь со своим информатором о встрече. Думаю, ему есть что сказать о тех контрабандных бумагах, которыми он бахвалился. Если нет, то я поищу выход на людей, которые интересовались чарами.

— Ну, думаю, это подождет до завтра, — Бон-Бон решила, что уловила настроение жеребца, и решила завязывать с интригами на сегодня, — Сегодня нам всем нужно хорошенько отдохнуть… Мистер Феррет, уже три часа ночи — вам заказать такси?

— Нет, — мотнул головой единорог, — Я давно установил маяк в своем кабинете — телепортация не представляет для меня проблем. Ученики же давно привыкли, что я не всегда вхожу в лаборатории через дверь.

— Вы не боитесь, что вас отследят недоброжелатели? — Бон-Бон не на шутку всполошилась. Такси (даже нелегальное) уже было изрядной демаскировкой, но дискордова магия в аркологии, в которой нет и капли волшебства!..

— Ох уж эти земнопони!.. — единорог весело фыркнул, и, прищурившись, взглянул на Бон-Бон, — Нечистые не смогут. Рог для этого у них слаб. Поработитель же и так уже знает о всех чарах в стране. Ёси, не стоит недооценивать бессмертных.

— Ну, вот и хорошо, — Бон-Бон сделала в уме пометку “утром свалить отсюда нафиг”, — Тогда давайте отдыхать.

Феррет снова весело фыркнул, глядя на Бон-Бон так, будто подумал про себя какую-то гадость вроде “глупая земнопони”. Клюква же (чего Феррет не замечал, но что не ускользнуло от внимания Бон-Бон) зарделась и непроизвольно приподняла хвост. В целом, Бон-Бон не была против такого отдыха: будущее выглядело неопределенно, а потому против новых союзников бежевая разведчица не возражала. Да и, чего таить, будет очень приятно, если конфетной поняшке перепадет немного теплого и цилиндрического, по которому Бон-Бон уже истосковалась.

Глава 15, в которой, собственно, приключения и заканчиваются

Новый день начался с почесона пузика. Бон-Бон аж задергала ногой (и ушком) от удовольствия! И, не открывая глаз, хитро вывернулась в постели, подставляя под чесалки всю пони.

— Нравится, соня? — продолжающиеся почесушки сопровождал веселый клюквин голос.

— У-угу! Не останавливайся! — Бон-Бон извернулась калачом и закусила губу от удовольствия.

— Уже два часа дня, — намекнула Клюква, не прекращая кинетическим полем почесывать земнопони.

— У-у… Что?! — ракетой взлетела с постели бежевая любительница почесушек, — Феррет телепортировался?!

— Еще в восемь утра, — перед Бон-Бон стояла непричесанная аликорна-телохранительница в белой футболке. Круп было видно плохо, но, похоже, прикрывала его только шерстка.

— Бестолочь! — Бон-Бон приложила себя копытом по лбу.

— Да ладно. Если тот конь и может нас отследить, то ему это особо не надо, — беспечно хмыкнула Клюква. Тем не менее, Бон-Бон было не провести: аликорну просто распирало от желания поделиться чем-то. Бежевая шпионка даже знала чем.

— Сколько? — вынужденно спросила Бон-Бон. Ругать телохранительницу не хотелось: остановить Феррета она вряд ли могла, а внезапно сваливать с притона было чревато — местные якудзы могли не понять такого неуважения и заподозрить двух пони в связях с секторальной эцилопией.

— Два раза! — радостно заскакала на месте аликорна, — У меня теперь самый настоящий кольтфренд есть!

— Два раза? — фыркнула Бон-Бон, всем своим видом показывая презрение к столь малым достижениям своей телохранительницы, — С любимым жеребцом можно было бы и побольше.

— Ну, ты то вообще только один раз смогла. И, вообще, это у меня первый раз с жеребцом! — крылья у Клюквы привстали.

— А еще аликорна… — без поддевки фыркнула Бон-Бон, поднимаясь с постели и осматривая помятую себя (стоит отдать инопланетянину должное, в постельных дисциплинах он заслуживал твердое «ОТЛИЧНО»), — Понравилось?

— Еще как! — тут уж крылья аликорны встали колом. Не говоря уже про то, что сама их обладательница со счастья оторвалась от пола всеми четырьмя копытами, — Цок!

— Попрыгунья стрекоза, — снова фыркнула бежевая пони, и, потянувшись всем телом, двинулась в сторону санузла: нужно было хм, избавится от токсинов и привести себя в порядок.

— Я поесть заказала! — радостно крикнула ей вслед Клюква, окончательно утерявшая страх перед начальницей, что испытывала еще пару дней назад, — Уже привезли — только термопакеты открыть осталось!

— Ну, вот и прекрасно, — хмыкнула Бон-Бон, хвостом закрывая за собой дверь.

***

Помывшись, приведя себя в порядок и перекусив, Бон-Бон решила, что дала местным якудза достаточно доказательств своей лояльности, дабы «добрый хозяин» сего притона не прицепился на предмет того, что в номер въехало три пони, а выехало — две. Что, впрочем, не снимало проблемы Поставщиков: если Феррет оценивал ситуацию правильно (а с чего ему оценивать ее неправильно? инопланетный-то волшебник он, а не Бон-Бон), то тот здоровущий конище из парка уже как минимум шесть часов знал то, где искать бежевую соглядатая Ложи (кстати, получается, что Феррет вообще не спал? как?). Что заставляло Бон-Бон изрядно трусить.

В общем, четвероногая шпионка превосходно понимала, что с притона нужно линять. Вопрос только в том, куда? Что, впрочем, Бон-Бон решила довольно быстро. Осталось только осуществить коварный бежевый план. Чем пони и занялась, двинувшись вниз, в общую часть сомнительного заведения. Тут, нарочито не скрываясь, она попросила местного работничка найти ей и ее подруге транспорт до выбранной от балды остановки. Каковой, в обмен на несколько кредиток, вскоре и получила.

Доехав до остановки маглева на окраине аркологии, Бон-Бон и Клюква покинули машину нелегального таксиста, и пересели на магнитный поезд, двигавшийся, если схема маршрута не врала, по кольцевой вокруг нескольких секторов. Правда, это, в итоге, заставило пони сойти с маршрута значительно раньше, чем рассчитывала сама Бон-Бон — захотелось есть. Но бежевая разведчица нашла в этом и положительные стороны: пусть инопланетяне себе головы поломают. Перекусив в чайной (или все таки сушечной?) лапшой в коробочках и тем самым чаем (с какими-то сдобными печенюшками), пони выдвинулись на финальный рывок: на маглеве доехали до вокзала Радиальной Магнитной Сети и там сели на скоростной поезд до центра Азиатской. Бон-Бон не без оснований считала, что помпезный центр гигаполиса — последнее место, где ее будут искать инопланетяне. Что, впрочем, создавало определенные опасения насчет документов четвероногих разведчиц (с кредитами пусть Ложа разбирается!).

Как это ни удивительно, но контрольно-пропускной пункт на границе Внутреннего Обвода (как поняла, Бон-Бон, азиатского аналога Белого города) никаких претензий к бумагам пони не предъявил: автомат без малейших слов проглотил и тут же выплюнул удостоверения личности двух путешественниц вместе с туристическими пропусками, а эцилопы даже глаз от своих пультов не подняли. Видимо, абсолютное доверие к электронике было для них нормой. Что странно — добрая половина хаккерских штучек и прочих цифровых подлян, какие Бон-Бон знала, происходили как раз из Азиатской. Дальнейшее же проникновение агентов Ложи в самый центр аркологии было лишь делом техники.

Во-первых, кобылицы добрались до знаменитой гостиницы «Пекин» (Бон-Бон ранее и мечтать не смела о посещении этой жемчужины Азии!), где забронировали себе «дешевый», по меркам данного заведения, номер. Кстати, тот приятно удивил Бон-Бон своей приспособленностью для четвероногих постоялиц.

Во-вторых, пони прошвырнулись по местным магазинам одежды, восполняя свой утерянный гардероб. Из какового мероприятия, помимо того, что богатые покемоны в аркологии водились, Бон-Бон вынесла пару интересных наблюдений: 1) чем шикарнее магазин в Азиатской — тем меньше там навороченных роботов и больше живых продавцов, и 2) доля понтов в дорогих шмотках к доле качества у азиатов был ниже, чем у европейцев. Впрочем, у Бон-Бон все равно сложилось впечатление, что в ближайшее время ей придется носить на теле одежду, сшитую из облизывания и подхалимажа, а вовсе не из ткани. Клюква же радовалась словно жеребенок, без устали болтая о своих странных приобретениях.

В-третьих, жевательная резинка… Аликорна-телохранительница, наконец-то, умудрилась купить эту известную среди любителей восточной экзотики (как по мнению Бон-Бон, обычных тупых хипстеров) кислотную дрянь со вкусами даже не делающими попыток казаться естественными, и теперь активно чавкала разноцветными пастилками, которые ещё и весело пищали при извлечении из упаковки.

В-четвертых, что оказалось самым сложным, пони заперлись в своем номере и принялись ждать. Клюква врубила головизор и под его ор занялась физическими упражнениями. Бон-Бон же проверила почту (как это ни странно, ничего ценного там не оказалось) и приступила к составлению отчета Моури. Какой бы сволочью наемник ни был, но ради пользы общего дела и безопасности собственной бежевой шкурки следовало как можно скорее поставить его в известность о результатах вчерашней встречи с беглым инопланетянином-чародеем. И о флаффи, которое оживил Феррет. Что-то подсказывало Бон-Бон, что Поставщики могут вытворять с этими безобидными на вид паразитами штуки и почище, чем чернокнижие рогатого пришельца. К примеру, превратить в не вызывающих ни малейшего подозрения, но вездесущих и не стоящих ни копейки шпионов.

Утром же следующего дня, разбудив Бон-Бон, запиликал коммуникатор. Бежевая пони, убедившись, что ей не мерещится и это тот самый аппарат, оставленный для тайной связи с Ферретом, ответила на звонок. На противоположном конце «провода» действительно оказался инопланетный единорог. Который уже успел договориться с неким своим информатором о встрече. А потому двум кобылицам следовало этим вечером прибыть в один из медвежьих углов Азиатской Аркологии. Если, конечно, им все ещё были интересны сведения о творящихся вокруг «Сахары» безобразиях.

***

Тем вечером агенты Ложи добрались до съемной квартирки на загаженной окраине аркологии не без приключений, о которых не желали вспоминать никогда и ни при каких обстоятельствах (а бежевая пони дала себе зарок приобрести что-нибудь радикальное для борьбы с маленькими пуховыми засранцами). К великому удивлению Бон-Бон, ожидавшей кого-нибудь, кхм, более азиатского, информатор оказался “эквестрийским” грифоном розово-коричневой масти и с некоторыми зачатками джентльменского поведения: как и Феррет, он поделился своей одеждой с кобылками, оставшимися после, хм, путевого происшествия в чем на свет появились. Так что, отмывшись, согревшись и облачившись в предложенную одежду, пони расположились на ковре посредине бедно обставленной комнаты.

— Ёси, корни, чаю? — при помощи кинетического поля Феррет поставил перед кобылками подносы с печеньем и исходящими паром чашками травяного напитка. Что выглядело весьма забавно: отдав Клюкве свою одежду, ухаживающий за гостьями инопланетянин остался в одном нижнем белье и галстуке.

— Спасибо, — глупо улыбнулась единорогу Клюква, тут же попытавшись скрыть свою растерянность за яростным размешиванием сахара в чае.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась Бон-Бон, все еще бывшая не в силах простить жеребцу недавнее “приключение”, случившееся с ней и ее телохранительницей по дороге сюда, — Но давайте перейдем к делу. Как говорят в определенных кругах, время — деньги.

— Я могу понять вашу обиду, ёси, — единорог все правильно понял, а потому не стал спорить с рассерженной пони, — Деннис, расскажи нашим гостьям то, что рассказал мне.

— Наконец-то, Феррет, — птицелев прочистил горло, — Итак, я работаю связным для группы грифонов от «Хасбро», которыми интересуется Феррет… Платят они не слишком щедро, в отличие от моего рогатого друга.

Единорог утвердительно кивнул. Бон-Бон же увидела в этом жесте и второй смысл: доверять грифону не стоило — продажная скотина.

— Эти ребята любят секретность, так что сказать что именно они возят я не могу, — птицелев многозначительно взглянул на единорога, — Но я и мои друзья регулярно помогаем им переправлять грузы из Африканского Гигаполиса в разные части Азиатской.

— Из Африканского? — с подозрением уточнила Бон-Бон. Конечно, пока ничего в словах грифона не указывало ни на Поставщиков, ни на их предполагаемую аферу с “Сахарой”. Но вот Африканский Гигаполис в связи с иномировыми пришельцами уже однажды упоминал Феррет: с его слов, Поставщики когда-то открыли там портал в другие миры, дабы изгнать некую Осквернительницу или, как ее называли сами “нерожденные”, Джинубиал. Так что нельзя было исключить, что работодатели Денниса как-то связаны с инопланетянами.

— Это непросто, — кивнул пернатой головой грифон, — И мне платят за эту работу слишком мало. Так что не вижу смысла хранить секреты от щедрых граждан.

— И что же вы могли бы поведать общественности в нашем лице, — Бон-Бон насторожились, но, состроив максимально располагающую мордочку, предложила грифону продолжать.

— В пятницу в 13:21 в центральный порт прибывает стратолайнер, рейс 245А. Вот копия пересыльного талона. Мы с напарником в этот раз немного задержимся, так что у вас будет где-то минут сорок на получение груза, — птицелев выудил из чего-то, напоминающего самодельную разгрузку, официального вида пластиковую карточку и передал ее Феррету, — Чип паленый, так что держите его подальше от магнитов.

— А что вы могли бы рассказать о самих заказчиках? — решила уточнить ситуацию Бон-Бон, — Насколько они всполошатся, когда обнаружат, что их груз, хм, затерялся при пересылке?

— Всполошатся, — утвердительно кивнул грифон, — Но к якудза, я уверен, они не пойдут. Эти ребята страшно боятся слежки. Уж не знаю чьей. Так что я бы вам советовал самим за грузом не являться. Наймите кого-нибудь. Можно и тех же якудза — они не так и дорого берут.

— Ваша помощь была весьма кстати. Думаю, вы довольны тем, как Ферретом ее оценил, — раз уж сам пришелец не стал скрывать от грифона свое имя, то и Бон-Бон не собиралась. Дела же тут явно были закончены: вряд ли этот информатор знал ещё что-то ценное. А вот его груз мог быть весьма интересен… Хотя, пока и не ясно было как он связан с Поставщиками или “Sahara Therapeuthics”.

— Абсолютно доволен, — грифон снова кивнул пернатой головой, — Всегда рад оказать услугу тем, кто ее ценит.

— Ну, что же, нашу встречу можно заканчивать, — подвел черту Феррет, передавая кинетическим полем грифону серого цвета плащ.

— Вполне, — поднявшийся со своего места Деннис быстро натянул предложенную одежду и тут же двинулся к выходу из комнаты, — Если еще что-то понадобится, ты знаешь где меня искать.

После того, как стукнула входная дверь, говоря о том, что птицелев окончательно удалился из съемной квартиры, еще минут десять никто не говорил ни слова. Бон-Бон обдумывала слова Денниса: прямых указаний на поставщиков не было, но вот косвенных хватало. Феррет, судя по внешнему виду инопланетянина, тоже о чем-то задумался. Клюква же просто глазела на своего ненаглядного единорога.

— Нам пора уходить — прошло достаточно времени, — поднялся со своего места Феррет.

— А еще запасная одежда есть? — вышла из задумчивости Бон-Бон, после чего перешла к привычному для своей модели прагматизму, — Полицаи с огромным удовольствием сцапают голого гражданина. Можно сказать, это и не гражданин, а дармовая “палочка” в дневной отчет.

— Нет, больше чистой одежды нет. Но это не проблема, — единорог засверкал рогом, сияние которого живой волной оплело тело волшебника и превратилось в стильный костюм.

— Ух ты! — не сдержала жеребячьего восторга Клюква.

— Всего лишь иллюзия, — пояснил Феррет, явно довольный произведенным эффектом, — Но для камер и простых стражников ее вполне хватит.

— Тогда выбираемся отсюда, — бежевой шпионке стало не по себе от мысли, что по колдовству единорога всю честную компанию вполне могут отследить Поставщики, — Не хочу дожидаться того, когда Деннис продаст нас кому-нибудь третьему.

***

Троица пони вышла в на редкость загаженный и крайне плохо освещенный переулок. Впрочем, последнее было даже к лучшему: меньше света — проще скрыться. Тем более, что у Бон-Бон внезапно возникло очень неприятное чувство — за ней следят! То ли нервы кобылки совсем сдали за последние дни, то ли… С учетом гигантских аликорнов, восстающих из мертвых флаффи и телепортирующегося Феррета, обладательница бежевой шкурки предпочла перестраховаться и тут же повела своих спутников в самую густую тень из имеющихся.

Прорысив минут пять-семь от одного темного угла к другому, еще более темному и грязному, Бон-Бон так и не избавилась от гаденького ощущения чужого внимания. Что заставило изрядно перетрусившую (район-то какой!) пони спрятаться за остов какого-то давным-давно разбитого и разграбленного торгового автомата и хорошенько осмотреться.

Пейзаж вокруг был прежний: вроде бы, широкий, но захламленный грудами бесхозного мусора и совершенно темный переулок. Впрочем… Около невероятно старого дивана, нашедшего последний покой у одной из стен переулка, отчетливо различалось некое шевеление. Так же кто-то или что-то шебуршало в груде рециклопластиковых коробок, наваленной чуть в стороне от мебельного ветерана. И еще некто просто присутствовал у другой стены переулка, не выдавая себя лишним движением.

Бон-Бон достала коммуникатор и, выкрутив чувствительность микрофона на максимум, включила автопереводчик.

— Фваффи стлясьня. Фваффи фосеть убисять, — тут же высветилось на экране.

Бон-Бон хмыкнула — ее подозрения начали оправдываться. Так что кобылка толкнула Клюкву, заодно показав той перевод “уличных шумов”: раз она телохранительница, вот пусть теперь и думает как ее, Бон-Бон, тельце сохранить! Аликорна все поняла с полупинка и без единого звука достала из-под крыла травмопистолет, одновременно умудрившись передать предупреждающий толчок Феррету. Инопланетный единорог, по счастью, также оказался достаточно сообразителен, а потому просто застыл на месте.

— Фваффи нися бисять. Мунста сдеваить весьние спатьки фваффи. Стлясьня. Нися бисять. Нися. Фваффи осень стлясня, — все так же бесстрастно продолжал автопереводчик. Жаль, что в режиме максимальной чувствительности микрофона он уже не мог различить говоривших. Впрочем, у Бон-Бон сложилось впечатление, что в переулке трепалось два уличных паразита (флаффи неспособны выжить на улице, да, врали корпоративные?!). А присутствовало как минимум трое. Из чего можно было сделать вывод…

— Мунста-пакимося сдевава весьние спатьки севеневкуву фваффи, — так, а это уже было интересно. Похоже, разговорчивые уличные вредители следили за пони от самого их “приключения”. То есть, более часа. А это просто чудовищная прорва времени для маленьких меховых паразитов. Это Бон-Бон могла сказать как опытная флаффивладелица. Из чего следовало, что флаффи тут не по своей воле — их кто-то направляет… А кто может направлять бесхозных синтетов-спутников, до которых нет никому дела? Ответ напрашивался сам собой: Поставщики. То есть, где-то поблизости ошивался кто-то из инопланетян… Бежевая шпионка даже готова была поспорить, что вот прямо сейчас он лично наблюдал за троицей пони. В конце-концов, не флаффикам же доверять слежку и протокол? Хотя, следует признать, для создания сторожевой сети многочисленные пуховые вредители вполне годились…

— Феррет, можешь наколдовать что-нибудь вроде осветительной гранаты вон у той стены? — шепнула земная пони, направляя камеру коммуникатора как раз в ту сторону.

— По вашей команде, ёси, — шепотом же ответил Феррет, в голосе которого чувствовалось напряжение.

— Колдуй, — на Бон-Бон опустилось какое-то не свойственное ей спокойствие: да гори оно все! Как говаривал кто-то из классиков, которого пони уже и не могла припомнить: “Пора дело делать и глотки резать. Да хранит меня Бог!”.

Переулок осветила яркая вспышка, высветив неопрятные завалы мусора, два с визгом улепетывающих клубка грязного меха и третий клубок столь же грязной шерсти, невозмутимо прислонившийся к одной из стен.

— Дёру! — тут же скомандовала Бон-Бон, лично показывая спутникам пример героического стрекоча. Судя по частой дроби, тут же раздавшейся сзади, Клюква и Феррет до глубины души прониклись короткой, но вдохновенной речью своего бежевого лидера, последовав ее благому примеру.

***

По счастью, обитатели этой части Азиатской аркологии придерживались мнения, что “меньше знаешь — крепче спишь”: за двадцать минут бешеной скачки трех четвероногих синтетов не остановила ни одна душа. Что было очень хорошо, ибо Бон-Бон даже не представляла что врать эцилопам, если какой-нибудь доброхот вызвал бы оных по понячьи хвосты. Впрочем, обошлось. Теперь же троица беглецов переводила дыхание в затрапезной забегаловке, поглощая на удивление хорошую лапшу и далеко не столь хороший салат из капусты и паприки.

— Ёси, как вы поняли, что за нами следят? Тем более, таким экстравагантным способом, — первым решил обсудить случившееся Феррет.

— Почувствовала, — кратко ответила Бон-Бон. После чего решила уточнить, — А разве никто из вас не чувствовал ничего неправильного?

— Я чувствовала, — кивнула Клюква, — С самой встречи с теми гопниками, у которых я кастет забрала. Но я думала, что это обычный мандраж после драки.

— Нет, ёси, ничего, — мотнул головой инопланетный единорог, — Даже намека на предчувствие. А это странно. Раньше оно не единожды спасало меня.

— Тогда остается лишь одно, — вздохнула Бон-Бон, внутренне готовясь к тому, что вот сейчас все ее теории подтвердятся. И, отодвинув пластиковую коробочку с остатками лапши, выложила на стол коммуникатор.

На экране азиатского устройства начали повторятся события двадцатиминутной давности: темнота, вспышка, убегающие уличные вредители… Вот только флаффи в кадре было лишь два. Третьим же присутствующим был черного цвета рогатый пони с матовыми глазами. Перевертыш! Которого Бон-Бон даже близко не помнила.

— Все таки, дискордова магия, — вздохнула бежевая шпионка, — Так и знала, что надо было тогда больше вытянуть из Ирии…

— Это многое объясняет, — невозмутимо заметил Феррет, отстранившись от созерцания записи, — Я не мог почувствовать или увидить перевертыша даже если бы знал о нем. Эти поганцы слишком хороши в своем паразитическом колдовстве.

— Но мы-то с Бон-Бон что-то чувствовали! И это не в первый раз! — тут же запротестовала Клюква, на всякий случай еще раз оглядывая помещение забегаловки.

— Это естественно, корни. Перевертыши слишком полагаются на свои чары. Так что со слабыми магией созданиями у них неизбежны проколы, — единорог сочувственно кивнул аликорне, — Вам обеим еще многое предстоит узнать о чародейском искусстве. Но для простоты я сравню это с королевским балетом и сельской земнопони: первое не произведет на вторую ни малейшего впечатления, так как у пейзанки просто нет чувства прекрасного. Грубо, но, думаю, предельно наглядно.

— И откуда мог взяться этот перевертыш? — со вздохом спросила саму себя Бон-Бон, в уме делая пометку: стрясти с Моури устройства обнаружения “тени”, которые могут работать и без участия задуренного инопланетной магией оператора.

— Из улья, ёси. Это очевидно. Рою постоянно требуются какие-то ресурсы или услуги, — теперь очередь задуматься пришла Феррету, — И я даже берусь предположить то, кто является его нанимателем. Хотя это и крайне неприятно для меня, но, скорее всего, это Нечистые: они зарекомендовали себя как существа, у которых всегда найдется плата для любого наемника.

— Тогда придется форсировать события. Думаю, моих полномочий на это хватит, — прикинув вырисовывающийся расклад (особенно сношающих поняшкин мозг инопланетян-перевертышей и потенциально вездесущих шпионов-флаффи), Бон-Бон с огромной неохотой решилась на авантюру, — Мистер Феррет, как вы относитесь к предложению о персональной защите со стороны, хм, некоторого клуба уважаемых членов общества?

— Два дня назад я бы с гневом отверг такое возмутительное предложение. Но два дня назад я не был жалким предателем, ёси Бон-Бон, — единорог немного отодвинулся от Бон-Бон и как-то странно взглянул на Клюкву, — К тому же, теперь мне самому интересно, что же за аферу провернули с нами Нечистые и кто этот поработитель, что предупредил меня о Птере? Я готов присоединится к тем, кто противостоит нечестивым мутантам, развратившим мою богиню, моих братьев и сестер по Свободе.

— Прекрасно, — не смотря на серьезность ситуации, вид просиявшей Клюквы вернул Бон-Бон хорошее расположение духа, — Тогда сейчас перед нами стоит задача добраться до нашего номера в “Пекине”. Там я смогу связаться со своим начальством, а потом мы все обсудим в спокойной обстановке.

— Договорились, — единорог оторвал взгляд от аликорны и улыбнулся бежевой кобылице, — Но, ёси, в обмен на продолжение моего падения я рассчитываю получить немного искренности.

— Аналогично, мистер Феррет. Мы вам — вы нам, — сладко улыбнувшись инопланетянину, Бон-Бон спрыгнула на пол. В голове же пони уже проигрывались возможные сценарии предстоящего сложного разговора с Моури и Верховеным.

***

Невзрачный молодой человек со скучающим видом вбил короткую комбинацию цифр и нажал “Ввод”. Сенсорная панель мигнула, сигнал сменился с зеленого на красный и дверца камеры хранения распахнулась. Груз, как и было обещано, был на месте. Все шло по плану.

Спустя полчаса все тот же молодой человек покинул здание железнодорожного вокзала. Вместе с ним его покинула и пластиковая карточка, ранее переданная грифоном Деннисом пони Бон-Бон.

Непредвиденные Трудности

(садюшка, описывающая "происшествие, произошедшее с пони на пути к Деннису - к прочтению необязательна и, вообще, жестокость, кровь, кишки и распегасило)

- Хагбокс это очень молодой вид боевых искусств, - укладывая троицу хагбоксеров штабельком, принялась отвечать на вопрос Бон-Бон Клюква, - В его основе лежат два приема «Хаг» и «Бокс», а так же постулат о необходимости боя только при численном перевесе.

- Лошадь ебаная… - простонал один из отмудоханных Клюквой хагбоксеров, за что тут же получил струю перцового спрея в лицо, - ААААААА!!!!...

- «Хаг» это захват, с которого начинается фактический бой, - встряхнув баллончик с перцовкой, продолжила просвещать трусливо выглядывающую из-за мусорного бака Бон-Бон аликорна, - Хагбоксер, пока его товарищ отвлекает противника формальным приветствием, заходит оппоненту за спину и проводит «хаг»… Чего ты там вякнул? Конфетка, отвернись!

- Ыыыы!!! – согнулся пополам гориллообразный генофрик, сквозь разбитые губы прошипевший что-то про «пизду» и совершение полового акта. Остроту и крепость понячих копыт большинство жителей гигаполисов, насмотревшись на пушисто-няшных поняш стандартных моделей, даже представить себе не могут. А зря. Бо ни умельцы отключать синтетам стоп-скрипты, ни любители замаскировать мордоворота под невинную овечку (ну, в самом деле, не разобьет же вон та большеглазая уняняша вам рыло и коленные чашечки в два удара?) в оных гигаполисах не перевелись.

- Итак, после проведения «хага» наступает черед «бокса» - нанесения обездвиженному противнику ударов в живот силами второго хагбоксера, - оценивающе осмотрела поле брани Клюква, явно желая вломить еще кому-нибудь. Увы, вламывать было некому: из более-менее активных персонажей в переулке остались лишь Бон-Бон, трусливо прячущаяся за мусорным контейнером, и коричневый флаффик, из-за которого вся буча и заварилась, не менее трусливо жмущийся к противоположной от земнопони стенке все того же контейнера.

- Эх!.. – разочарованно вздохнула Клюква, пряча в свою одежду баллончик с перцовкой и разряженный травмапистолет, - Вот только разойдешься!.. И гопота кончается.

- А чего эти кАзлы ко мне со своим вредителем привязались! Нельзя было сразу деньги потребовать! – тонко взвизгнула Бон-Бон, давая волю изрядно потрепанным за последнее время нервам.

- Ху-ху-ху! Фваффи ни влидитев! Фваффи товко хотев нямми! – в ответ с другого конца контейнера истерично проныл уличный вредитель.

- В смысле, «возьми флаффана домой, чё те жалко чё ле»? – хмыкнула Клюква, кинетическим полем выуживая из кармана одного из хагбоксеров недурственный кастет, - Это я себе заберу… Ну, просить у пони закурить это верх идиотизма – даже гоповарвары понимают. Да и вообще, хагбоксеры любят себя представлять такими во всем белом, с нимбом, и чтобы вокруг сплошняком ствололюбы. Тьфу!

- И? При чем тут этот куль с говном? – несмело выбралась из своего укрытия земнопони, крайне враждебно зыркнув на решившего сделать то же самое флаффика.

- Писк! Ни бибизяй фваффи! Фваффи халёсий фваффи! – тут же юркнул обратно за контейнер пушистый загрязнитель Азиатской Аркологии.

- При том, - Клюква с надеждой посмотрела на кучу неудачливых рыцарей семок и подворотни, - Эту фигню школа хагбокса дона Абузьеро запустила: объявила, что теперь флаффи под защитой ее хагбоксеров. Типа, и мы не гопота, а высокоморалы – слабых и угнетенных в обиду не даем. И до прохожих доебываться запросто можно: «а чё флаффика не берешь, а? шибко умный, да?», «чё флаффанов обижаешь? пизды давно не получал, санитар, бля?», «хули зверушку поводком мучаешь, очкан? а, ну, бля, отстегнул флаффилу, быра!». Да и, если до граждан докапываться совсем ссыкотно, можно самих флаффиков попинать: «защитить» одних от других.

- Вот и пинали бы этих вредителей, а до приличных пони не цеплялись, - выдала сварливость Бон-Бон, удостоверившись, что куча хагбокса не делает поползновений снова накрутить хвост бежевой поняше (Клюкву же, по всей видимости, такая пассивность троицы гопников наоборот расстроила).

- Бовсяя покимёся, васьми халёсвя фваффи в тёпвий дёмикь, позязя, - совершенно неожиданно для Бон-Бон влез в разговор коричневый флаффик, незаметно переместившийся от мусорного контейнера к клюквенной задней ноге, - Фваффи осень халёсий, плявдя-плявдя.

- О! Конфетка, посмотри, флаффик сразу же сообразил, кто из нас сильная пони! – надулась от гордости Клюква.

- Ну, во-первых, главная тут я. Во-вторых, он тебя покимоном обозвал. В-третьих, это наглый попрошайка, набивающийся в питомцы к любому, кто мимо пройдет. Помнишь, как нам его эта троица уродов всучить пыталась прежде, чем ты их бить начала? – бежевая кобылица подошла к своей дерижаблекрупой товарке, после чего развернулась к флаффику, с наигранной нежностью обнимавшему заднюю ногу синтетической аликорны, - И, в-четвертых, А-НУ-БРЫСЬ-УРОД-ПОКА-Я-ТЕБЯ-НЕ-ПРИБИЛА!!!

- Вя! Стлясьня! – тут же отвалился от понячьей ноги мохнатый «клещ», и, карикатурно вскидывая зад, пошкандыбал под защиту мусорного контейнера, - Ни нядя стлясьних кликов! Ху-ху-ху!

- Я их уже ненавидеть начинаю, - пожаловалась Клюкве Бон-Бон, - Как ни появляются эти мохнатые паразиты, так у меня сразу же неприятности.

- Ты просто обращаешь на них внимание, - хмыкнула аликорна, направляясь вглубь переулка (куда настойчиво указывал навигатор), - Давай лучше пойдем дальше – нам еще топать и топать до того места, где нас ждет Феррет.

- Более чем согласна, - прижалась к боку аликорны Бон-Бон, с содроганием оглядываясь на поле недавней брани.

***

Азиатская Аркология, в отличие от Европейского Гигаполиса, представляла собой одно титаническое здание. Так что, в теории, все его закоулки должны были патрулироваться роботами коммунальных служб и все время поддерживаться в идеальном порядке. Жаль, теория и практика, как обычно, разошлись между собой: конкретно этот извилистый переулок был загажен по самое «не хочу». Пони почти на каждом шагу приходилось продираться сквозь завалы мусора, обходить вонючие лужи, натекшие из давно износившихся труб, или, на худой конец, иметь дело с кривыми заборами, зачем-то понастроенными жильцами района. В общем, власти аркологии на эти места забили давно и решительно.

- Стовте! Етя симвя вумникя! – донеслись из-за очередной кучи мусора слова, произнесенные писклявым голосов.

Обе непарнокопытные путешественницы остановились. Бон-Бон спряталась за Клюкву, нащупывая под одеждой шокер. Аликорна же принялась с азартом крутить головой, выискивая наглеца (земнопони оставалось лишь гадать о том, откуда в дирижаблекрупой телохранительнице столько агрессии).

- Етя симвя вумникя! А ви ктё?! – снова пискнул невидимый часовой.

- Пара безобидных поняшек, - задорно выкрикнула Клюква, явно нашаривая кинетическим полем травмопистолет, - Выходи, и поговорим по-пацански. Если нам понравитесь, то отслюнявим за проход по-чесноку, мы не жлобье какое. А если ты, фраерок, нас на понт берешь, то я тебе ноги вырву и в зад засуну.

- Фваффи ни понесь. Фваффи сисясь сходить ся вумникём, - ответила все та же пискля.

- Поздравь, Конфетка. Кажется, меня только что взял на пушку бродячий флаффик, - весело поделилась с Бон-Бон Клюква, и продолжила путь по загаженному переулку.

Бон-Бон веселья Клюквы не разделяла, но обреченно поплелась за аликорной. В конце концов, эта встреча с Ферретом и его неведомым информатором была нужна ей, члену Ложи, а не рогокрылой телохранительнице.

- Стовте! Етя симвя вумникя! – менее чем через пару минут некто писклявый снова окликнул пони.

- Иди под хвост, - порекомендовала ему Клюква, обходя очередной мусорный завал (и что за засранцы жили в этом районе?).

- Вумникь ни понимась, нё вумник обидився! – за завалом оказалось целое стадо флаффиков, преграждающих двум пони путь. Один из этих флаффиков был рогатый зверек ядовито-желтого цвета, демонстративно топавший ножками и надувавший мохнатые щечки, - Стовте иви повусите пвости-каки!

- Клюква, стой, - притормозила, намылившуюся было пройти прямо сквозь мохнатый кагал, спутницу Бон-Бон. Конечно, флаффи не представляют реальной угрозы для своих дальних синтетических родственников-пони, но быть задристанной в два десятка жоп бежевой шпионке вовсе не улыбалось. Так что конфетная кобылка решила пойти на переговоры с городскими вредителями, - Здравствуй, умник. Что тебе от нас нужно?

- Вумникь хосеть нямми двя стядя! Дяй нямми! Иви повусись пвости-каки, гвюпий пакимося! – надулся еще больше рогатый зверек (со стороны стада флаффиков послышались восхищенные ахи и вздохи, а Клюква шепотом поделилась с Бон-Бон своим наблюдением: нужно еще чуть-чуть подольстить «вумнику» и тот улетит на своих щеках как воздушный шарик).

- Мы не покемоны, у нас нет с собой еды, - решила схитрить Бон-Бон. В конце концов, флаффи отнюдь неспроста значились в официальных реестрах как неразумные синтеты: мохнытых недотёп даже дети разводили аки кроликов на постном масле. К тому же, еды при пони действительно не было: зачем?

- Стё? Ви ни пакимоси? – икнул от удивления «вумник», после чего с подозрением глянул сначала на Бон-Бон, а потом и на скучающую Клюкву (поделка Фабия крутила в кинетическом поле отжатый у хагбоксеров кастет), - А ктё ви тякие?

- Мы пони. Фырк! Фырк! Иго-го! – зачем-то влезла вперед Бон-Бон явно развлекающаяся Клюква (вот в поезде не могла аликорна так же перехватить Радужную Заразу, а?).

- Ну, мы пойдем… Клюква, бестолочь, двигай за мной, - натянуто улыбаясь, попробовала обойти толпу флаффиков Бон-Бон.

- Стовять! Иви пвости-каки! – злобно пискнул на них рогатый «вредитель», после чего уселся на свою мохнатую жопку и принялся легонько постукивать кожистым копытцем себя по голове, - Вумнися, думав. Вумнися, думав. Вумнися, думав…

- Вумнися пвидумав! – где-то минуты через три монотонного бубнежа внезапно заявил флаффик, и зачем-то пошкандыбал к удивленным пони.

Подойдя ближе уличный поганец сначала подгреб под живот к Клюкве и, задрав головенку, принялся там что-то рассматривать (дирижаблекрупая аликорна так же вывернула голову, любопытствуя флаффячьими делами). После чего, бубня что-то себе под нос, рогатый зверек навострил конечности к Бон-Бон. Он даже умудрился на мгновение кинуть взгляд на животик бежевой пони (та, возмущенно заверещав, отпрыгнула и закрылась своим пушистым хвостом).

- Етя бовсие фваффи. Етя ковывы, - удовлетворенно крякнув, вернулся на свое место флаффик. После чего нагло заявил в лицо пони, - Бовсие фваффи, вумникю бовсе ни нядя ковыв. Уфодите с симви вумникя.

- Ты берега не попутал, мелочь? – пока Бон-Бон выдумывала очередной словесный маневр, вперед шагнула Клюква, и, словно скала нависая над флаффиком, поинтересовалась, - Пиздюлей давно не получал?

- Вумнися есё немновя подумав… - нервно сглотнул зверек, явно прикинув копыто разумной родственницы к размерам своего неразумного тельца, - Вумнися совлясинь, стёби бовсие ковывы били в стяде…

- Я из тебя отбивную сделаю, извращенец, - прочувственно высказала свои мысли Клюква, притопывая передней ногой рядом с флаффиком.

- Пук! – звонко дристанул зверек, после чего суетливо затараторил, - Бовсие фваффи мовут ходись па симве вумникя… Товкя ни кушявте нямми стядя, позязя…

- Нам твои огрызки сто лет не сдались, – презрительно фыркнула Клюква, переступая через заискивающе пыхтящего (и чуть-чуть обосравшегося) флаффика, после чего обратилась к Бон-Бон, - Вот так, Конфетка, нужно вести переговоры со всякой гопотой. Гопота слов не понимает... А это еще что?

Удивление аликорны можно было понять: перед ней, целя жопой в грудь пони, образовался грязно-зеленый флаффик явно недружественной наружности.

- Стядё, вумникь етя дувнёй вумникь! Вумникь боися ковыв! Вумникь бовсе ни вумникь! Севеневкий фваффи тепевь вумникь! Вумникь тякь скясяв! – без долгих рассусоливаний толканул речь данный жопошник. После чего пискнул на Клюкву, - Бовсяя ковыва, уфоди с семви вумникя!

- А что если я не уйду? – Клюква сделала вполне очевидную для Бон-Бон глупость. За что тут же и поплатилась.

- Пук! Пфрррррт!.. – выдал говенную очередь мохнатый террорист, черканув коричневой струей по груди и ногам аликорны.

- Еблысь! – мгновенно среагировала Клюква, вдарив передней ногой по засранцу, - Скриии!!! Спесиавьние сялики!!!

Но было уже поздно. Хотя большая часть мохнатых паразитов разбежалась по невидимым норам, но несколько оставшихся устроили настоящую фекальную бурю, поливая из своих задниц всех и вся. Понятное дело, досталось и Бон-Бон. Первые залпы пришлись на платье и ноги, заставив заработать стресс-скрипт от «Хасбро» - высунула голову фирменная стервозность модели «Свити Дропс». Кобылка вслух завозмущалась. Что и решило дальнейший ход говенного боя: одна из струй, то ли случайно, то ли нарочно, угодила прямёхонько в рот выражающей свое негодование Бон-Бон. Пони невольно сглотнула. Подавилась. Задохнулась. После чего налилась кровью, выкрикнула нечто многоэтажное, но совершенно непечатное и перешла в режим древненорвежской ярости.

- Рррррррр!!! Всех убью, суки! – передним копытом приложила наведенную на нее жопу озверевшая кобылица.

- Вя! Попотька бобоси! Носикь бобоси! Носьки бобоси! – вякнул флаффик, зарываясь носов в слежавшиеся помои, заменявшие пол в этой части аркологии, - Сивотик бо… Хрясь! Скрииии!!!

Увы, договорить он не успел. Огромный бежевый монстр с первобытной яростью обрушил на мохнатого жителя улиц пару твердых копыт, и принялся оными копытами флаффика месить.

- Вя! Хрусь!.. Скриии!!! Хрусь!.. Фваффи бовня! – орал флаффик, пока бежевое чудовище удар за ударом вминало его тушку в многолетние говна переулка, попутно ломая не такие уж и прочные кости.

- Сдохни! Сдохни! Сдохни! – чудовище (как, впрочем, чудовищу и положено) было не пронять.

- Пук! Чпок!.. Гх! Хрясь!.. Вя! Хрусь!.. Ху! – через некоторое время мохнатый герой стал визжать как-то потише, а из его лексикона исчезло все членораздельное. Впрочем, кое-что к его репертуару и добавилось, - Пфррррррт!..

- А, сука! Убью, мразь! Хрясь! Хрясь! Ненавижу! Ненавижу! – кажется, кровавый фонтан, которым флаффик обдал ноги бежевого чудовища, оному чудовищу спокойствия вовсе не прибавил.

- Бульк… Хренакс! Хр... Хр... Хрясь! Кх-хрп... Хряп! Швырррк!.. Бульк!.. Хлюп… Хлюп... Хрусь! Пук!.. – на оной звонкой ноте пушистый понеборец испустил дух.

- Пх!.. Пх!.. Пх!.. Грязный кусок говна!.. – еще какое-то время продолжала копытить бесформенную кучку пуха запыхавшаяся от эмоций Бон-Бон (почти что маленькая дестрие, топчущая вонючих жаков).

Спустя пару минут пони сообразила, что недруг мертв, и, предварительно обфыркав труп, отошла к Клюкве. Та стояла над странно отклячившим кровоточащий зад флаффиком и о чем-то раздумывала. Рядом с аликорной плавал в кинетическом поле травмопистолет.

- Ненавижу! – Бон-Бон поделилась досадой со своей телохранительницей.

- Ху-ху-ху… Вумнисе осень бавсие бобоськи… - в ответ пожаловался флаффик, выплюнув жопкой сгусток крови.

- А я вот думаю: докончить этого или патроны сэкономить? С одной стороны, после того, как я ему кишки через зад прострелила, он подыхать долго будет, - задумчиво потыкала копытом засратую «вумнису» аликорна.

- Вя! Бобоськи! Басюсие бобоськи! Кхе-хп-пфу!.. Кхе-кхе-кхе!.. – закашлялся флаффик, сплюнув на грязный пол переулка полный рот крови и чего-то неприятно-зеленого.

- С другой стороны, я всего две обоймы с собой взяла. И уже одну на хагбоксеров израсходовала, - продолжила задумчивая Клюква, - Что думаешь, Конфетка?

- Пусть подыхает! – зло глянула на подстреленного флаффика земная пони, все еще ощущая вкус фекалий во рту, - Поднявший жопу через жопу да погибнет. Лучше перцовки ему брызни!

- Злая ты, Конфетка, - неодобрительно покачала головой Клюква.

- Я из-за этой мрази дерьма наелась! – возмущенно распушилась некогда бежевая пони. Но тут же сообразила что ляпнула, - Только попробуй кому-нибудь рассказать!..

- Да я и не собираюсь… Только тогда про «вкусную мышь» никому! Лады? – мотнула ушами Клюква.

- Согласна. Никакой мыши не было, - утвердительно кивнула Бон-Бон, - Кстати, потом, когда закончим с Ферретом и его дружком, обратимся в больницу: паразиты этой нечисти для пони тоже опасны.

- Ху-ху-ху!.. Пвахие бовсие ковыви сдевави вумнисе бобоськи… Вумнися нинявидись бовсих ковыв! Ху-ху-ху!.. – фоном провыл мохнатый жопошник.

- Ну, пойдем уже. Иначе я тут всех голыми копытами поубиваю, - сварливо закончила разговор Бон-Бон, и потопала мимо страдающего тылами флаффика. Клюква хмыкнула, спрятала пистолет в утерявшую всякий товарный вид одежду и двинулась за своей начальницей, внутренне радуясь тому, что ее «мышиные» приключения а-ля «кот с салом» останутся тайной.

Впрочем, поход двух пони долго не продолжился: груды мусора и проволочный забор эффективно отрезали эту часть переулка, заставив путешественниц упереться в обгаженную стену с установленным рядом странным ящиком. Вид последнего исторг из Бон-Бон кучу ругательств насчет казнокрадов, распила и «ни одна сволочь паразитов травить не хочет!». Клюкву же, ранее подобных агрегатов не видевшую, данное устройство заинтересовало, а потому аликорна сунулась посмотреть поближе.

- Клади в корзинку малыша – кушай скетти не спеша! – навязчивой рекламной песенкой прореагировал на приближение пони аппарат, и высветил на изрядно заляпанном (похоже, маленькими кожистыми копытцами в форме сердечек) экране простенький видеоролик. В оном чистенький улыбающийся флаффик клал в приемную корзину аппарата столь же чистенького и улыбчивого детеныша, после чего камера переносилась чуть в сторону, показывая как из другого отверстия выдвигается полочка с красиво уложенной (явно живым поваром, а не машиной) порцией макарон, за которую тут же с аппетитом принимался рекламный флаффи.

- Хреновы воры, - кисло пояснила удивленной Клюкве Бон-Бон, - Нет, чтобы яда закупить, и раз и навсегда паразитов вытравить! Вместо этого за мои налоги ставят эти коробки, чтобы мохнатые вредители сами в них своих крысенышей скидывали. А потом еще и на обслуживании этой профанации бюджеты пилят!

- И вообще, идем обратно – тут прохода нет, - зло фыркнув и раздраженно махнув хвостом, развернулась земная пони.

***

По возвращении к «полю срани», где Бон-Бон рассчитывала выбрать другой, не тупиковый, путь, пони ждала картина организовано разбегающихся флаффиков. Видимо, прежний начальник стада вернул себе попранную власть.

В целом, изрядно уставших поняшек это шевеление ни в малейшей мере не волновало: пусть что хотят, то и делают. Так что обе путешественницы равнодушно прошли как мимо превращенного копытами Бон-Бон в отбивную флаффика, которого уже кто-то принялся разделывать, так и мимо все еще нывшего и стонавшего зачинщика фекальной войны (правда, почему-то он ныл и пускал носом пузыри из-под изрядной кучи свежего говна, которую ни Клюква, ни Бон-Бон не помнили). В общем, победил пофигизм…

- Стовте, бовсие ковывы! – раздался снизу возмущенный голосок, явно обращавшийся к пони.

- А? – безразлично дернула ухом Бон-Бон, переставляя ноги к другому проходу между мусорными завалами.

- Стовте! – снизу снова пискнуло, но уже чуть впереди от непарнокопытных путешественниц.

- Иди по обычному адресу, а? – вяло отмахнулась Бон-Бон.

В ответ на это снизу послышалось что-то среднее между шлепанием босых ног и цокотом копыт, вскоре сменившееся пыхтением и какими-то детскими ругательствами.

- Стовте, пвохиви ковывы! – пискнул грязно-бордовый флаффик, балансировавший перед пони на стопке шин (как раз на высоте мордочки Бон-Бон).

- Иди ты, - бежевая кобылица и взглядом не удостоила этого обитателя переулка, вяло продолжая двигаться вперед.

- Пвохиви ковывы дави бобоськи севеневкуву фваффи! Пвохиви ковывы сабвави спесиавьние сялики у севеневкявя фваффи! – завизжал обиженный отсутствием внимания флаффик, - У севеневкявя фваффи есё ни бивя мависей! Квасьнинькяя фваффи нинявидись бовсих ковыв!

- Мои поздравления. Ненавидь сколько влезет, - все так же безразлично прокомментировала флаффячий спич Бон-Бон, проходя мимо стопки шин.

- Квасьнинькая фваффи дясть пвохим ковывам пвости-каки! – взвизгнул бордовый зверек, и сделал то, чего делать сейчас ни в коем случае не стоило.

- Берегись! – Клюква ловко перехватила струю жидкого говна своим крылом, после чего им же и нанесла удар по позиции фекальной пушки, опрокинув орудие осквернения внутрь шины.

- Да чтоб тебя! – снова начала звереть Бон-Бон, глядя на то, как Клюква прячет от посторонних взглядов промоченную коричневым пернатую конечность. Совершенно точно, до основательной мойки и чистки аликорна летать не сможет.

- Фваффи бобоськи! – в это же время донеслось из стопки шин, - За стё бобоськи? Фваффи халёсяя! Посемю бибизяють фваффи?! Фваффи тёлькя хотевя, стёби севеневкив фваффи бив вумникём и девав фваффи мависей! Ху-ху-ху!.. Фваффи тёлькя хотевя бись сямёй-сямёй спесиавьнёй ковывкёй вумниси!

- Блять! То есть, нас с головы до ног засрали только потому, что эти мрази власть делили?!! – из напластований сто раз перелопаченного людьми генетического кода маленькой синтетической лошадки подняло голову нечто древнее, облизнуло еще не вполне теплокровную усатую морду и прицелилось к тому, как бы половчее перекусить грязно-бордового наглеца.

- Фваффи ни бвять! Фваффи халёсяя! – продолжило гомонить застрявшее в шине меховое говно, - Фваффи пелевевнуви! Фваффи нядя пястявить ня нёськи!

- Кусь! – видимо, налет цивилизации действительно тонок: Бон-Бон зубами ухватила мелкое ничтожество за ухо и принялась изо всех понячьих силенок вытягивать из стопки шин.

- Скрииии!!! Уськи зюсие бобоськи!!! – заверещало ничтожество. Видимо, силенки, все же, были преизрядными. Впрочем, неудивительно: первоначально «эквестрийские» пони конструировались как няньки и биоигрушки для детей, что означает не только достаточно мозгов, терпения и внимательности (сидеть с хозяйским чадом работенка не для тупых), но и немалые силушку и телесную крепость (зачем ребенку пони, если на ней/нем нельзя ездить?). Что же касается флаффика, то, да, это на редкость живучая скотинка. Вот только беда – дальняя бежевая родня по сравнению с бордовым фекальным агрессором это как лев по сравнению с козой. С той только разницей, что ни одна нормальная коза по доброй воле не пойдет бодать льва. Чего не скажешь о флаффике…

- Оно же грязное, может быть, даже с паразитами… - попыталась урезонить безрогую начальницу Клюква.

- Фя уфе фофна нафефаф! – злобно прошипела сквозь размочаленное ухо обосравшейся добычи Бон-Бон, и двинулась туда, откуда пони только что вернулись.

- Вяк!.. Скрии!.. Фваффи бовня!.. Ху!.. Вяк!.. Швырк!.. Уськи бобоськи!.. Скри!.. Ху-ху-ху!.. Вяк!.. – на каждом понячьем «цок-цок»принялся вякать куль с натурпродуктом, одновременно пустив слезу из обоих нарочито крупных моргал. Впрочем, сомнительно, чтобы этот спектакль, рассчитанный на людей, сработал в случае с понями, имеющими очень схожую внешность.

- Бофня, тефе, падфа?! Фяф ефе бофнее буфет! – перешла на полный ненависти галоп Бон-Бон.

- Вяк!.. Вяк!.. Вяк!.. Скри!.. Вяк!.. – соответственно ускорил темп вякания и флаффик, тем утеряв возможность конкретизировать свои жалобы.

Так продолжалось еще несколько десятков секунд: пони скакала – ее груз вякал.

- Хренакс! – разозленная лошадка маневром сбросила скорость, в заносе приложившись крупом о стенку макаронного автомата, еще недавно вызывавшего у нее прилив желчи.

- Клади в корзинку малыша – кушай скетти не спеша! – нарочито весело завела свою шарманку машина.

- Уськи!!! Бобоськи!!! – заверещал в ответ флаффик, по инерции улетая из зубов злобной пони. Видимо, как следует делать уши все еще не научились, - Чпок! Вяяяяя!!! Фваффи бовня!!!

- Тьфу! Сука! – сплевывая оторванное ухо, выругалась Бон-Бон, и, невзирая на саднящий круп, пошла выковыривать флаффика из ближайшей стены.

- Вя! Ни нядя бобосек! – заверещал лежащий на спине флаффик, беспорядочно задергав в воздухе всеми конечностями и выпустив струйку конечных продуктов пищеварения. Видимо, процесс выковыривая, включавший в себя процедуру крепкого ухватывания понячьими зубами внешнего отдела слухового аппарата флаффи с последующими волочением мохнатой тушки по полу, для оной тушки безболезненным не был, - Фваффи бовня!!! Фваффи звиняся! Бовсяя ковыва, пуси фваффи, позязя! Фваффи бовня!

- И что ты теперь собираешься с ним делать? – спросила у тянущей за оставшееся флаффиково ухо Бон-Бон подоспевшая Клюква.

- Макафоны-фо-фвофски, - мрачно пфофыфева земная пони, дотаскивая верещащего зверька до макаронного автомата, - Тьфу!

- Скриии!!!.. Бобоськи!!!... Скриии!!.. Скриии?!.. – после того, как бежевая кобылица выплюнула пожеванное ухо изо рта, флаффик провизжал еще добрых секунд десять. Все это время недобрый взгляд Бон-Бон был сосредоточен на горластом недруге, от страха зажмурившем глазки и без дела молотящем в воздухе своими ножками-огрызками.

- Скри… Фваффи убисява оть пвахёй бовсёй ковывыв? Фваффи сямяя вумняя всевдя! Хи-хи-хи! Гвупяя бовсяя ковыва повусивя пвасти-каки и сё есё гвупяя!.. – совершенно не к месту захихикал флаффик, видимо, считая, что опасность миновала. Глаза зверька были закрыты..

- Да нет, падла, я все еще тут, - не без злорадства проинформировала флаффика Бон-Бон.

- Пук!.. Фваффи нисявё ни гавяливя!.. Фваффи гавялива, стё бовсяя ковыва сямяя-сямяя халёсяя и сямяя-сямяя вумняя и… и… и фваффи вюбись бовсюю ковыву!.. И бовсяя ковыва вюбись фваффи! – пересрался (буквально) флаффик. Но глаз так и не открыл.

- Да не оправдывайся ты – я не прокурор, - злобно ухмыльнулась обдриставшемуся вредителю бежевая пони, - Я тебя просто линчую.

- Бовсяя ковыва ни буветь обисять фваффи? Толькя лисюить? – с опаской открыл один глаз флаффик.

- Да, только линчую, - утвердительно кивнула Бон-Бон (стоящая чуть поодаль Клюква напряглась – с таким кровожадным настроением своей подопечной аликорне сталкиваться раньше не доводилось), - Все будет в лучшем виде.

- Фваффи вю лисюить, - заулыбался и зажмурился от счастья флаффик, от жопы которого отлегло (по крайней мере, сам зверек именно так и считал: откуда бы ему слышать о знаменитом сборщике налогов?).

- Тогда… И-ха! На вилы!!! – как смогла, изобразила разудалый клич заскорузлой деревенщины Бон-Бон, и, подхватив флаффика зубами за многострадальное ухо, забросила мохнатого недруга в приемник макаронной машины.

- Скрии!! Вяк!.. Ху-ху-ху! За стё бовсяя ковыва бибисяить фваффи?! – зацепившись передними ножками за металлический край, заныл флаффик, - Ху-ху-ху!.. Посимю вфавви в скетти-ковобоське? Скетти-ковобоська двя пвахихь мависей и люсих нямми, скетти-ковобоська ни двя фваффи…

- Потому, что убей мутанта! Сожги еретика! Не позволь чуждой мерзости жить! – устанавливая копыта на передних ножках флаффи, практически пропела Бон-Бон. После чего с силой надавила, - Сдохни, животное!

- Вя!! Носьки бобоськи! – заорал флаффик, которому острый металл врезался в плоть, и съехал вниз, закупорив своей тушкой приемное отверстие машины.

- Как все непросто, - промурлыкала Бон-Бон, перенося свои копыта на голову и грудь флаффика, - Но на этот раз я даже рада этому.

- Ни бибисяй фваффии… Вя! – попытался было возразить флаффик, но пони уже перенесла весь свой вес на передние ноги, проталкивая меховое недоразумение в недра агрегата.

- Благодарим за малыша – кушай скетти неспеша! – бодро выдал автомат, во всеуслышание демонстрируя то, что его создателям было глубоко насрать на конечный результат – бабло попилено и рассовано по карманам, а дальше хоть трава не расти, - Вззззззз!!!

- Скрииии!!!!!! – выпучив глаза, истошно завизжал флаффик. Видимо, в аппарате ему было некомфортно.

- Вззззззз!!! – из не до конца запечатанного пуховой тушкой приемного отверстия полетели красные брызги. Видимо, дискомфорт внутри аппарата был существенным.

- Ну, гаденыш, как тебе борьба за власть? – с нежностью гадюки поинтересовалась у дергающегося флаффика Бон-Бон, продолжая давить на его морду и грудь копытами.

- Скрииии!!!!!! – начал закатывать глазенки флафик, которого изрядно крутила в понячьих копытах невидимая, но ощутимая сила, попутно орошая мех своей жертвы рубиновыми конфетти.

- Я знала, что тебе понравится, - на ушко флаффику нежно прошипела Бон-Бон, напрочь игнорируя все попытки Клюквы воззвать к поняшкиному милосердию. На текущий момент времени понячье милосердие, вместе с состраданием и любовью ко всему живому, стояло за приземистой фигурой вылезшего из самых глубин генетического кода звероящера, и одобрительно кивало его художествам.

- Взззззззз!!! Скрииии!!!!!! Взззз!! Скрииии!!!!!! Взз!.. – впрочем, торжество бежевой справедливости опять оказалось недолгим: подвела техника, - Ошибка! Заблокирована дверца скотоприемника. Процесс был остановлен. Устройство выведено из обслуживания до завершения технического обслуживания и перезапуска системы.

- Вот же-ж! Бракоделы! – недовольно буркнула Бон-Бон, чувствуя, что флаффик под ее копытами перестал механически дергаться, - А вот счет, наверняка, выкатили как за добротное оборудование!

- Фваффи зюсие бобоськи! Швырк! Фваффи нусьни обнимаси, стёби бобоськи уси! Бовсяя ковыва, дяй фваффи халёсие обнимаси! – пуская носопыркой обильные сопли, проныл из приемника крякнувшегося агрегата флаффик.

- Хорошо, я тебя обниму, - злорадно осклабилась Бон-Бон, отнюдь не утолившая свой гнев на говнянных агрессоров, - Только подойди ко мне. Чтобы я могла заключить тебя в объятия.

- Фваффи сисясь… - расплылся в счастливой улыбке зверек, после чего дернулся вперед, стараясь выбраться из металлической западни, - Скриии!!!!!!!!!!!! Фх! Фх!

- Ты не хочешь обнимашек? – продолжала изгаляться над зверушкой Бон-Бон, явно нарываясь на появление на бежевой макушке пары милых рожек и замену пушистого хвоста на куда менее пушистый, но длинный и со стрелкой (вилы продаются отдельно).

- Ху-ху-ху!.. Фваффи нядя обнимаси, стёби бобоськи уси!.. – снова дернулся хнычущий флаффик. Увы, застопорившийся механизм держал крепко, - Скрииии!!!!!!!!! Фваффи бовня!!!

- Ну, не хочешь обнимашек – как хочешь, - Бон-Бон развернулась хвостом к измазанному слезами, соплями и кровью флаффику, и, зацокав по грязному полу, скомандовала, - Клюква, идем! А то еще на какие приключения нарвемся. Я уже сыта ими по горло.

- Ньесь! Бовсяя ковыва, фваффи осень нядя обнимаси! Фваффи зюсие бобоськи! Скрииии!!!! – совершенно зря дернулся за уходящей пони флаффик.

- Знаешь, Конфетка, мне теперь с тобой в одной комнате ночевать даже немного страшно, - хмыкнула шагающая рядом аликорна, поглядывая то на хнычащего в макаронной машине флаффика (явно уже не жильца), то на склизкую кучу склеившейся вермишели, наваленную аппаратом в специальной нише и символизирующую флаффячье счастье.

- Вернусь домой – куплю огнемет, - в ответ фыркнула грязная и усталая бежевая земнопони, снова вспоминая вкус флаффиного говна.

***

- Заржешь – обниму, - мрачно проинформировал открывшего дверь единорога бежевый кака-монстр.

- А я добавлю, - присоединился к угрозе второй кака-монстр, с рогом и крыльями.

- Ну, проходите, - сказать, что единорог по имени Феррет ожидал чего-то подобного, значит соврать. Но, тем не менее, перед ним стояли две знакомые кобылицы, считанные дни назад перевернувшие жизнь рогатого изгнанника с ног на голову. И эти кобылицы сейчас были покрыты подсыхающими (и весьма вонючими), кхм, нечистотами от кончиков ушей и до репицы хвоста.

- Душ, полотенца, чистую одежду, - скомандовала некогда бежевая пони, процокивая внутрь съемного жилья, где она должна была встретиться с обещанным Ферретом информатором.

- И розовые очки-сердечки! – весело ржанула сопровождающая ее аликорна, явно настроенная не так мрачно, как ее безрого-бескрылая спутница.

- Налево, потом направо. Полотенца там уже есть, - проинструктировал гостей Феррет, в уме лихорадочно прикидывая то, где бы в ближайшие десять минут раздобыть чистую одежду для двух кобылиц.

- С тебя еще извинения, конспиратор дискордов, - скрываясь за поворотом, пригрозила единорогу бежевая пони.

- Смотрю, у вас, копытных, с дамами тоже еще та морока, - посочувствовал Феррету стоявший рядом информатор.

- Как видишь. Порою хоть в ствололюбы беги, - мотнув головой, единорог принялся раздеваться, - Не пожертвуем одежду дамам? Я тебе дополнительно заплачу.

- Ну, если за монету, то и я готов галантность выказать, - хмыкнул информатор, снимая с себя куртку из дешевого кожзаменителя.

***

- Дзинь! – звякнул старомодный колокольчик при входе.

- Добрый день. Чем могу вам помочь? – поприветствовал входящую продавец-консультант оружейного магазина.

- Фот! – встав на задние ноги, положила заявку на стол-витрину бежевая пони. После чего, состроив миленькую мордочку, добавила, - Здравствуйте. Просто я подумала, что разговаривать с полным ртом это некрасиво.

- Понятно, понятно. Присаживайтесь вот тут. Я пока проверю вашу заявку, - указал на один из диванчиков продавец. Как это ни странно, «эквестрийские» пони не были редкими клиентами оружейников. Они часто покупали переделанные под себя пистолеты, почему-то считая, что те их от кого-то защитят. Возможно, дело было в избыточной мягкости и даже трусоватости многих из этих синтетических «лошадок», явно не понимающих, что главная деталь любого оружия обязана лично нажимать на спуск.

- Спасибо. Я вам не помешаю, - кивнула бежевой головой поняшка, и процокала к одному из диванчиков, свернувшись там мягким клубком (в такие моменты продавца всегда посещала мысль, что разноцветных пони вывели из кошек, а вовсе не из лошадей).

- Rheinmetall Selbstladeflinte-12? – крайне удивился продавец, закончив сверять кипу сетевых документов с идентификационной карточкой пони и, наконец, перейдя к самой заявке.

- Он самый, - чуть зажмурившись, закивала бежевой головой поняша.

- Хм, в какую стрелковую ассоциацию вы собираетесь вступить? – заинтересовался продавец. В конце концов, как подсказывал ему его опыт, лежащий на диванчике комочек бежевой няшности улетит вперед собственного визга, стоит только рядом рявкнуть такому монстру, как SF-12. Кто ее надоумил купить самозарядный дробовик?

- Ни в какую. Просто я хочу защитить свой дом, - крайне знакомо ответила синтетическая кобылка (по крайней мере, пол пони можно было без проблем различить, в отличие от некоторых людей, будь трижды прокляты гендерные свободы).

- Хм, гражданка Бон-Бон Мацаревич, вы, я вижу, впервые покупаете боевое оружие, и не совсем понимаете, что оно из себя представляет, - окончательно оторвавшись от «бумаг», наставительно начал продавец.

- Почему? Я представляю, – совершенно невинно удивилась пони, - Я уже шестнадцать часов настреляла в тире из LAS-90.

- Все сходится… Странно, - продавец перепроверил слова пони через сеть: та действительно отстреляла 16 часов из «гражданского средства летальной самозащиты повышенной останавливающей силы» в стрелковой школе при районном полицайском управлении. Интересно, это просто блажь отдельно взятой лошадки или новая мода? В целом, продавец вовсе не возражал против наплыва большеглазых четвероногих покупателей, охочих до дорогого и не очень хорошо раскупаемого товара (проблемы со скрытым ношением такой огромной дуры, как SF-12 были существенные).

- Так вы оформите мой заказ? – абсолютно доверительно улыбнулась продавцу поняша.

- Конечно. Все ваши бумаги в порядке, - в ответ кивнул продавец, принявшись оформлять понячье приобретение, - Переделку оружия включать в заказ или вы будете проводить ее в другой мастерской?

- Включайте, - муркнула со своего диванчика четвероногая покупательница, - И, пожалуйста, оформите еще шесть коробок патронов 12х90 «Томаза».

- Зачем? – продавец от удивления прекратил вбивать данные в шаблон. Нет, легкоплавкие зажигательные боеприпасы пользовались стабильным спросом – в их покупке не было ничего необычного. Необычное было в нынешнем покупателе: ни на представителя службы безопасности какой-нибудь корпорации, ни на интенданта очередной коммерческой армии, ни на подставное лицо от мафиозной группировки эта пони похожа не была. Она, в общем-то, была похожа на вполне обычную «эквестрийскую» пони. То есть на существо мирное, мягкое и вряд ли способное палить по гражданам даже травматическим боеприпасом.

- Ну, эти патроны превращают дробовик почти в огнемет, - все так же мило улыбнулась бежевая поняша.

- Но зачем вам это? – вот тут уже любопытство продавца разыгралось не на шутку.

- Просто я тесно знакома с флаффи, - задумчиво промурлыкала со своего места пони, - Пожалуй, даже слишком тесно.

Глава 16, в которой, все окончательно заканчивается, подводятся итоги, а Бон-Бон намеревается страдать

— Итак, вы все прекрасно знаете о том, по поводу чего мы тут собрались, — огромный белоснежный аликорн с золотой гривой обвел взглядом комнату, полную “нерожденных”, — Давайте не будем отнимать время друг у друга — говорим только по существу.

— Разведка окончательно потеряла связь с реальностью, — не дожидаясь, пока божество закончит, взял слово коренастый земнопонь-”нерожденный” коричневого цвета, облаченный в запоминающуюся жилетку, — Я неоднократно говорил Волковой, что этот Феррет нам не нужен. Он не уживется с нами! Но нет, Волкова даже слушать меня не хочет! А теперь еще и этот номер отколола…

— Я подтверждаю. Мы вместе с Джозефом и юнными принцессами неоднократно говорили и с Ирриной, и с Блэком насчет этого беглого “демона”. Феррет нам не нужен и никогда не был нужен, — поддержала земного пони зеленовато-черная кобылка-перевертыш, сидящая на подушечке рядом с огромным обзорным окном, — Но это!.. Я никогда не думала, что Безопасность способна на такую вопиющую глупость.

— Я бы хотела возразить главам МПиР и магоинститута… — начала было мрачно выглядящая миниатюрная грифина веселенькой желтой расцветки.

— Ирусик, не оправдывайся. Мои девчата поймали твоих с поличным, — положив орлиную лапу на плечо, остановила желтую атлетично сложенная голубовато-серая товарка, могущая похвастаться белыми крыльями и “носочками” на лапах.

— Дожили, теперь друг за другом следим… — прокомментировал охотницу единорог-”нерожденный”, облаченный в халат медицинской службы.

— Скорее, дублируем, — покачала головой голубовато-серая птицельвица, — Изначально мои девчата наблюдали за этим агентом землян, Бон-Бон Мацаревич. Она-то нас на Денниса и вывела. Но, да, вышло очень неприятно.

— “Неприятно” это еще мягко сказано, — проворчал со своего места коричневый земнопонь, — Это опасно! Более того, это глупо!

— Странно слышать от промышленности такие слова. Обычно земное племя не возражает против новых технологий, — с раздражением ответила земному пони желтая грифина.

— Не с такими рисками! — не менее раздраженно парировал коричневый жеребец.

— Кстати, а где эти технологии? Лично я никакого оживления в чумазом царстве не наблюдаю. Или я что-то пропустила? — вмешалась во взаимные претензии пони и грифины рослая пегаска.

— Мы пока занимаемся обработкой полученных материалов, — со вздохом ответила пернатой желтая грифина.

— Проще говоря, Пуховой Шарик, ты решила придержать информацию до времени, чтобы не схлопотать скипидара от всего остального Правления? — нахмурился огромный белоснежный единорог-”нерожденный”, подозрительно похожий на сидящего рядом аликорна, — Иррина, это подло!

— Ну, надо же, Солнцекрупый, оказывается, в интриги может, — насмешливо фыркнула от окна серая грифина.

— Сфи, ты бы не выпушивалась. Ты, ведь, тоже за ваши с Волковой художества по клюву получишь, — осадила ту голубовато-серая охотница.

— Я была совершенно не в курсе предприятия Ирины, — с чувством собственного достоинства оправила изумрудный жакет та, кого назвали Сфи, — Я не могу и не хочу отвечать за эту вопиющую самодеятельность главы Службы Безопасности.

— Да ну? Сфи и не в сговоре с Волковой? — насмешливо фыркнула изабелловой масти пегаска, явно разделявшая точку зрения голубовато-серой птицельвицы.

— Ирия, Тиси, на этот раз Мозгомойка говорит чистую правду. Для нее дурость Пухового Шарика тоже была сюрпризом, — вмешался в назревающую перепалку аликорн, — Я тут инициативно провел небольшенькое расследование среди подчиненных Ирины, и выяснил, что даже внутри ее ведомства лишь очень немногие знали об этой авантюре.

— Ладно, Царь Каденций, тебе поверю — тебе пони врать не будут, — неохотно согласилась с аликорном изабелловая пегаска, — Но это не снимает вопроса о том, насколько сильный ущерб нанесли нашим делам действия Волковой и что теперь мне делать?

— Пока не нанесли никакого ущерба, но я рекомендую Правлению свернуть любую деятельность в спектре миров ВХ40, — серая грифина недовольно взглянула на пегаску, — Критической важности для промпони она не несет. Безопасность важнее.

— В этом вопросе я солидарен с Мозгомойкой. Делать нам больше в спектре ВХ40 нечего, — согласно ржанул аликорн.

— Я сразу утверждал, что оно того не стоит. Но кто меня слушал, а? — проворчал со своего места земной жеребец, явно довольный тем, что его мнение разделяют и другие собравшиеся.

— Жаль терять такие возможности по изучению чужого опыта магии, но я тоже вынуждена согласиться: после выходки Иррины продолжать работы в ВХ40 слишком опасно, — погрустнев, утвердительно мотнула головой перевертыш, — Нам придется отозвать аватары и свернуть все научные работы в этом направлении.

— Уже отозваны, а портал разобран, — хмуро ответила изабелловая пегаска, — Столько труда коту под хвост!

— Ирия, не бери в голову. Это направление работы, все равно, было третьестепенным для нас, — земнопонь выуживает из одного из карманов своей жилетки носовой платок и передает его крылатой кобылице, — Но вот хотел бы я знать: какие ценные ресурсы Волкова переводила на обмен с аборигенами? Дерпиург, ты в курсе?

— Только со слов самой Пухового Шарика, — аликорн фыркает, — Я, как бы, все больше был занят исполнением вашей с Гринблейз просьбы: отваживал Феррета от идеи присоединиться к нам.

— Тогда я не против услышать это от самой виновницы переполоха. Ирина, что вы меняли местным на документацию? — голубовато-серая охотница поворачивает голову к недовольно распушившейся желтой товарке и вопросительно смотрит, — Все равно же Дерпиург потом все сам расскажет.

— Бластеры и силовую броню гражданского образца, которые покупали в “Кривом Зеркале”. Легально. “Вороны” и этому барахлу радовались как птенцы, — сквозь клюв цедит желтая, — Может быть уже закончим этот фарс? Я ведь вижу, что жеребцовая партия заранее вынесла свое суждение. А вот вы, мои дорогие, проявляете непростительную несобранность. Ирия, Тиси, Сфи!

— Ирусик, я эту твою авантюру не поддерживаю и, по ее поводу, целиком и полностью на стороне жеребцов, — серая грифина недовольно поправляет ухоженную перьевую челку, — Думаю, Тиси тебя так же не поддерживает. Верно, Красноклювик?

— Абсолютно, Сфи. Безопасность уже совсем эхо потеряла, — поддерживает серую охотница по имени Тиси, — Если так и дальше дела пойдут, то мы цапаться между собой начнем! Я и мои девчата на это не подписывались.

— Ирина, я сейчас ничего тебе говорить не буду, так как ничего хорошего не скажу, — хмуро добавляет изабеловая пегаска, — Ты мне столько проблем создала, что я и за год не расхлебаю. По моему, у тебя произошло головокружение от успехов.

— Какие там могут быть успехи? — недовольно фыркает перевертыш, — Насколько я слышала, проект “Наблюдатель” идет в штатном режиме, без каких-то значимых опережений графика.

— Да нет, успехи-то, как раз, у Пухового Шарика в “Кривом Зеркале” были, — осаживает изливающую желч изменчивую кобылицу аликорн, — Во-первых, Ирия со дня на день получит сорок тысяч свежевыпеченных колонисток для Скифии. Во-вторых, насколько мне известно, затея с синтетами-флаффи полностью удалась: наши торговые партнеры пересрались от демонстрации наших возможностей, а также в трех гигаполисах были развернуты наблюдательные сети из флаффи версии 1.1 и нанятых Мозгомойкой перевертышей. У Ирины есть законный повод для гордости.

— Это не извиняет Волкову. Даже наоборот, отягчает ее вину, — земнопонь хмурится, — Предлагаю прекращать попусту тратить время и вынести вердикт. У нас всех работы полно. Дерпиург, Паззл, вы по медицине — предлагайте.

— Это не вопрос медицины, это вопрос злоупотребления доверием, — недовольно машет ушами единорог, облаченный в докторский халат, — Лично я предлагаю не рубить от рога, а выслушать все предложения. Для этого Правление сегодня и собралось.

— Иррина нам нужна. Я даже не представляю, кому еще, кроме ее приемных жеребят, можно доверить Безопасность. А менять Иррину на Блэка или Шэйд бессмысленно: они — перья одного крыла, — снова подает голос рослая пегаска.

— Полностью согласна с минпогоды. Поменять Иррину на Блэка это все равно, что заменить зеленый магиоконцентрат на голубой: цвет поменяется, а эффект — нет, — присоединяется перевертыш.

— В целом, я со Свифтклоуд и Гринблейз согласна: без Ирусика мы не обойдемся. Но и спускать ей с когтей такое нельзя. Я это как отлично знающая нашу Ирину подруга говорю, — серая грифина неодобрительно смотрит на желтую, та отвечает таким же взглядом, — Предложения?

— Может, временно отстранить? — предлагает из своего угла ранее молчавшая земная кобылица.

— Неплохой вариант, Кропси, — соглашается с ней земной понь, — Как вам идея?

— Удовлетворительная. По крайней мере, можно будет без нервотрепки побеседовать с Ирриной, — одобрительно кивает единорог, ранее названный Паззлом.

— Я согласна. Без разведывательной службы мы пропадем. А она не сможет нормально работать без Ирины или Блэка, — соглашается голубовато-серая охотница, — Трех месяцев хватит?

— Да, наверняка! Любой нормальной пегаске и недели бы хватило! — фыркает рослая пернатая пони.

— Тогда, давайте выдвигать на голосование. Кто у нас сегодня председательствует? Дерпиург? — оживляется земнопони, которому, видимо, не очень нравится все это собрание.

— Идея хорошая. По крайней мере, можно обойтись без потрясений, — поддерживает предложение белоснежный единорог, — Создатель, не тяни мыша за хвост — объявляй голосование. Или будешь ждать, пока тебя все об этом попросят?

— Действительно, Создатель, чего мы ждем? — присоединяет свой голос перевертыш.

— Ладно, ладно. Как председатель сегодняшнего внеочередного заседания Правления, выдвигаю предложение отстранить нашу товарища Ирину фон Шнайдер от исполнения профессиональных обязанностей на три месяца, обязать Ирину фон Шнайдер сегодня же выдвинуть кандидатуру себе на замену и не сопротивляться попыткам товарищей наставить себя на путь истинный, — с нарочито серьезной миной аликорн выуживает откуда-то золотой накопытник и стучит им по столу, за которым заседают собравшиеся.

— Я против последнего пункта! — пытается запоздало вмешаться желтая грифина. Но уже поздно.

***

Внешне этот склад ничем не отличался от тысяч таких же, разбросанных по всему Серому Городу: серое бетонное здание, стальные двери, унылые вывески, запрещающие курить, ходить и являться без каски на рабочее место. Да, в общем, и внутри склад ничем примечателен не был — грузовики, ящики… И кучка вооруженных людей, обступивших заурядный контейнер, которые часто используются для перевозки относительно небольших грузов.

— Ну, наконец-то! — один из людей, до этого сидевший на корточках перед контейнером, встал и вытер лоб рукавом, — Говнюки! Думал уже не сломаю — циркуляркой пилить придется.

— Ну, что там у нас. Зеленый, посмотри, — мотнул бластером в сторону контейнера невысокого роста косолапый человек.

— Добром это не кончится… — вздохнул бородатый мужчина, и, убрав в кобуру оружие, подошел к контейнеру.

Немного постояв и приноровившись к неудобным ручкам транспортного контейнера, бородач откинул крышку.

— Ну, что у нас плохого? — оптимистом, видимо, этот человек не был, — Моури, перечисляю. Записка на рециклопластике, одна, язык незнакомый. Свиток из непонятного материала с печатью, один. Планшеты с черепами, шесть штук. Какие-то прямоугольники в винтажном переплете, возможно, книги, колличество оценить не берусь.

— Дай-ка взгляну, — теперь к открытому контейнеру подошел и косолапый человек, — Профессор, взгляните. Это по вашей части.

— Я уже думал, что вы про меня и забыли, — сварливо проворчав, к этим двоим присоединился еще один бородач: худощавый старичок в полосатом костюме и с небольшим чемоданчиком в левой руке, — Итак-с, что у нас тут интересного?..

Немолодой человек, согнувшись почти пополам, тут же растолкал двух вооруженных товарищей и запустил свой крючковатый нос в контейнер. Осмотру немедленно подверглось решительно все: от черных планшетов, украшенных золочеными изображениями человеческих черепов, до увесистых прямоугольников, обтянутых бархатистым материалом, действительно оказавшихся старомодными книгами.

— Наконец-то! Образец их письменности! — словно ребенок обрадовался старичок, извлекая из контейнера рециклопластиковый листок, покрытый ровными рядами строк, — Сколько же я ждал этого момента!

— Что там написано, профессор? — задал вопрос косолапый, глазами продолжая изучать содержимое контейнера.

— Понятия не имею. Это первый образец инопланетной письменности, который попал ко мне в руки. Но, судя по внешнему виду, это опись груза, — старичок, аккуратно упаковав в целлофановый пакет, спрятал листок в чемоданчик, и взялся за лежащий рядом свиток, — Так-с…

Сухие тонкие пальцы подхватили свиток и поднесли к подслеповато щюрящимся глазам.

— Так-с. Судя по внешнему виду, пергамент. Очень необычно, — повертел свиток в пальцах старичок, — Печать, похоже, сургучевая, в виде расправившей крылья птицы и… капли? Необычно. Никогда такого не встречал. Впрочем, что мы знаем о символогии инопланетян? Так-с…

Печать тут же оказалась сломана, а человек нетерпеливо развернул свиток. Впрочем, через пару секунд его глаза расширились, а брови поползли вверх.

— Что там, профессор? — удивление старичка не укрылось от косолапого.

— Это латынь! — воскликнул тот, — Неправильная, да. Но это латынь! Зачем бы инопланетянам писать на латыни?

— И что там? — не удивился косолапый, видимо, привыкший ко всякому.

— Сейчас, сейчас… Не спешите… Какие необычные обороты, — пожилой бородач углубился в чтение, — Очень необычное измывательство над старой доброй латынью…

— Ну что же, оставлю вам вашу работу, — косолапый выудил из контейнера один из планшетов, — Как он включается?

Покрутив в руках устройство и не найдя кнопки включения на обычном месте, косолапый надавил на явственно выделяющийся на общем фоне череп. Экран планшета мигнул, засветился зеленым и, мерзко пискнув, показал пустую строчку с мигающей ядовито-зеленой точкой.

— Хм, кажется, тут нужен пароль. Ладно, красноглазики разберутся, — отложив устройство, снова наклонился над контейнером косолапый, — Больше у нас ничего нет?

— Нет-нет, больше ничего, — оторвался от чтения свитка старичок, — Преинтереснейший документ, могу сказать. Некая помесь грузовой декларации, благодарственного письма и весьма изысканного подхалимажа. Похоже, его писала некая третья сторона, ведущая торговлю с инопланетянами. Думаю, этот документ очень пригодится мне при расшифровке письменности Поставщиков.

— Рад это слышать, профессор. Но раз вы закончили с вашим “розеттским камнем”, то не взглянете и на остальной приз? — косолапый извлек из контейнера увесистый том самого что ни наесть старомодного вида.

— Вы знакомы с историей моей науки? Приятно это слышать. А то в последнее время даже студенты не в состоянии сказать кто такой Жан-Франсуа Шампольон… Но я отвлекся, — старичок подошел к косолапому и открыл книгу, которую тот предусмотрительно продолжил удерживать в своих, куда более сильных, руках, — Так-с…

— Забавно. Кажется, это философско-религиозный кодекс, описывающий основы некоей веры и наказания за отступление от нее. Но определеннее я смогу что-то сказать только после детального разбора, — через четверть часа чтения просветил косолапого старичок, — Кстати, чуть не забыл, в этом тексте также используется искаженная латынь. Как и в свитке. Интересно, откуда он может происходить?

— Тогда, профессор, вы не могли бы быстренько пробежаться по трем оставшимся книгам? Просто чтобы я знал, что мы стащили у Поставщиков, — предложил косолапый, опуская фолиант обратно в контейнер и доставая оттуда другой.

— Конечно. Вот тут, судя по заголовку, описывается некое осветительное оборудование. Да, именно, осветительное оборудование. Хотя “luminator” это, как по мне, вульгаризм, — с готовностью откликнулся старичок. Видимо, возня с исписанными страницами доставляла ему удовольствие, — Хм, “Tactica Imperialis”? Так-с, дайте… Ааа… Это всего-лишь руководство для военных. Ничего интересного. А что там у нас следующее?

— А вот эта? — косолапый передал последнюю из бывших в контейнере книг.

— “Благословенные способы преодоления эмпиреев”? Видимо, опять что-то философское… — старичок открыл книгу и углубился в чтение, — А, нет… Забавно…

— Что там, профессор? — через десять минут поинтересовался косолапый.

— Хм, если только я окончательно не запутался в этой странной латыни, тут описываются теоретическое обоснование и практические способы путешествия со скоростями выше скорости света, — старичок задумчиво пригладил свою бороду, — Если только это не какая-то шутка… Мне нужно будет поближе ознакомится с этим текстом в спокойной обстановке. И привлечь кого-нибудь в помощь. Физика, знаете-с, не мой профиль.

— Вы уверены, профессор? В книге говорится о сверхсветовых технологиях? — переспросил косолапый.

— Я ни в чем не уверен, пока не поработаю с текстом в спокойной обстановке и с соответствующим консультантом, — насупился старичок, закрывая фолиант, — Но так, да, мистер Моури, в тексте говорится о перемещении в некие “эмпиреи”, где допустимо игнорирование энштейнова ограничения. Может быть, это правда. Может быть, это мистификация. Во всяком случае, судить об этом не мне. Я филолог, а не физик.

— Прекрасно! Наша кошка заслужила ведерко сливок, — вернув книгу в контейнер, потер руки косолапый. После чего махнул рукой, — Пескарь, вызывай транспорт! И чтобы тихо!

Люди на складе засуетились, упаковывая украденные у инопланетян документы и сами подготавливаясь к скорой эвакуации.

***

— Казлина! — в сердцах выкрикнула Бон-Бон, и опустила мордочку на стол.

— Ну, что ты так убиваешься? Всего-то месяц. К тому же, полностью оплаченный, — оторвавшись от зеркала, попыталась подбодрить бежевую подопечную Клюква.

— Еще целый месяц! — закатила глаза Бон-Бон, после чего недружелюбно зыркнула на аликорну, — Тебе-то хорошо, ты-то с Ферретом на свидание сегодня идешь. А я еще месяц без моей особенной пони!.. Ууу, Моури, сволочь!

— Ну, ты можешь пойти со мной. Феррет и тебя приглашал, — сконфузилась Клюква, — К тому же, ты сама письмо мне прочитала: мистер Моури тебя в нем очень сильно благодарит.

— Угу, так сильно, что еще на месяц запер в этой дикой Азии! — проныла Бон-Бон, швыркая носиком, — И вообще, засунул бы он эту благодарность себе туда, где не светит солнце! Я к Лире хочу!

— Может, сегодня вечером со мной пойдешь? Развеишся, — снова попыталась пригласить бежевую пони Клюква, — Да и Феррет против не будет. Мы даже к тиранозаврам зайдем. Они же тебе нравятся…

— Не хочу! Хочу страдать! Буду весь вечер лежать на кровати и жалеть себя, — снова швыркнула носом Бон-Бон, — Иди без меня. Веселись со своим жеребцом.

— Твое дело. Но на мой взгляд, ты только зря себя мучаешь, — вернулась к наведению марафета крылорогая телохранительница, — Взгляни на все с другой стороны…

— Я буду страдать! — зло сграбастав со стола упаковку печенья, Бон-Бон на трех ногах направилась в спальню их с Клюквой номера, — И не смей меня утешать! Я мучаюсь из-за этого косолапого кАзла! Пусть он так и знает!

— Королева драмы, — недовольно проворчала вслед земной пони Клюква. После чего улыбнулась сама себе, — Ну и ладно. Нам с Ферретом только веселее без этой вредины будет.

Mind Over Matter

(еще одна садюшка - так же необязательна к прочтению)

Инопланетный монстр, прячущийся от Поставщиков… Новые пришельцы-перевертыши, легко теряющиеся среди стад бездомных флаффи… Самый настоящий аликорн, превращающийся в золотой туман и снова материализующийся как ни в чем ни бывало… Явно недоговаривающий что-то Моури… Странные «нерожденные», которые, вроде бы Поставщики, но скрывающиеся от других инопланетян среди простых синтетов Азиатской Аркологии… Хранящий молчание об афере «Сахары» Верховен…

Нет, Бон-Бон точно нужно было привести свои мысли в порядок и хорошенько поразмыслить над тем, как она умудрилась сесть в эту вонючую лужу. Именно с этим намерением пони снова направила свои копыта в «Парк Мелового Периода». Там не было бродячих флаффи, а потому новой разновидности инопланетных соглядатаев туда не пробраться (по крайней мере, бежевой шпионке очень хотелось в это верить). К тому же, зрелище няшного пушистого тираннозавра, с веселым кудахтанием склевывающего коз, действовала на поняшу умиротворяюще: на месте перепуганной скотины она мысленно видела Халонена, Моури, Верховена, Бейла, Ирию, Хартстоуна и прочих земных и инопланетных сволочей, которые втравили ее во все это.

- И не надоело тебе на этого воробья-переростка таращится? – прервала сладкие мечты о мести Клюква.

- Что взамен предлагаешь? – не слишком любезно огрызнулась на аликорну Бон-Бон.

- Ну, можно к контактному вольеру рапторов сходить. Там их кормить можно, - дерижаблекрупая поделка Фабия махнула рогом в сторону секции дромеозаврид, - По крайней мере, это лучше, чем просто дуться на весь мир за то, что героиней дня в этот раз оказалась не ты.

- Я не дуюсь. Я киплю от негодования! Это я разобралась в том, кто такой Феррет! Это я нашла тех грифонов и вывела всех на груз! Но трофей мне даже в копытах подержать не дали и вся слава досталась Моури! – в наимрачнейшем настроении отлипла от ограждения Бон-Бон, - Как шишки собирать, так беззащитная поняша! А как на всю Ложу речи толкать и поздравления принимать, так эта косолапая рожа!

- Да ладно тебе. Зато у нас еще полтора месяца полностью оплаченного Ложей отпуска в Азиатской, - попыталась подбодрить бежевую нытика Клюква.

- Ага, еще полтора месяца вдали от моей особой пони… Уууу, гады! – погрозила кому-то копытом Бон-Бон.

***

За этим спектаклем имени обиженной бежевой пони пара кобылок добралась до вольера, отведенного под «живой контакт» посетителей и экспонатов. Конечно же, по-настоящему близкого контакта не было: сколь бы умны дромеозавриды ни были, но все же это хищники – кто знает, что взбредет в их полуптичьи головы? Зато тут можно было самостоятельно покормить самого настоящего дакотараптора, дейнониха или велоцераптора. Отчего население этого вольера постоянно обновлялось – обленившихся и отожравших пузо динозавров периодически отселяли обратно в тематические вольеры, где они путем лечебного голодания и дрессуры снова приобретали вид, хоть чем-то напоминающий грозу Меловой Земли.

- Уууу!!! И тут одни лентяи и любители за чужой счет харчеваться! – плохое настроение все еще не покинуло Бон-Бон, так что стае соловых от сытной кормежки ютарапторов, кимаривших на нагретых солнцем камнях, досталась своя порция понячьего гнева.

- Может, с другой стороны взглянем? – понимая свою оплошность, Клюква легонько подтолкнула Бон-Бон, направляя озлобленную на весь мир начальницу в менее, хм, богатую раздражителями сторону.

Бежевая пони, еще раз злобно зыркнув на стаю доисторических хищников, каждому из которых она только что на закуску сгодилась бы, потрусила вперед, на чем свет ругая бессовестных карьеристов, лезущих вверх по понячьим головам.

- О! А вот и эти гондурасы! Клюква, стой! Я нашла, чем развлекаться буду! – вдруг остановилась пони.

Темно-красная аликорна не понимающе хмыкнула и тоже остановилась. Бон-Бон же поспешно порысила к еще одной площадке для кормления дромеозавров.

- А вот и вы, мои хорошие, мои милые пидарасы, - остановившись перед одним из контейнеров с кормом, расплылась в нехорошей улыбке поняша.

- Босяя фваффи?! Босяя фваффи, сябили фваффи! Сдеся пвохё! Осень стлясьние клики и пафнеть бо-бо-вадиськой! – в ответ загомонила пластиковая емкость, в которой вместо рубленого мяса или живых ящериц оказалась четверка флаффи.

- Ой, я вас заберу, гниды. В тёплый домик, с которого из-за вашего лживого голубого братца Табака, мне пришлось на три месяца съехать, - все так же нехорошо улыбаясь, Бон-Бон просунула в лоток ногу и копытом потрепала одного из флаффиков за ухом, - Вот почему этого пухового гондона подкинули именно мне? Потому, что я маленькая и беззащитная? Потому, что меня использовать в своих махинациях можно и в ответ ничего не будет? А? Я тебя спрашиваю, гондон мелкий?!

- Сё? Посемю бовсяя фваффи клисить ня фваффи? – удивился до этого мурлыкавший от удовольствия рыжий флаффик, когда понячье копыто легонько стукнуло его по голове.

- В Скеттиленд, спрашиваю, хочешь? – выражение мордочки пони стало уж совсем кровожадным.

- Дя! Скетивенд! Фваффи хосеть вь Скетивенд! – обрадовался флаффи, приняв издевательство разумной родственницы за чистую монету.

- Ну, Скеттиленд, значит Скетиленд, - Бон-Бон ногой выгребла глупо улыбающегося флаффика из контейнера для корма, и, взвесив откормленную тушку на копыте, хорошенько прицелилась, - Кура! Кура! Кура!

В ответ на привычный зов кусты зашевелились и принялись перекликиваться тонким свистом и чириканием.

- В Скеттиленд! – пони со всех своих сил толкнула ногой рыжее живое ядро, посылая в недолгий полет.

- Вяк! Бо-боси! – пушистый снаряд шлепнулся на мягкий дерн, выстилавший эту часть вольера, и тут же расплакался, сетуя на несправедливость судьбы, - За стё бо-боськи? Фваффи халесиё!

- Цвирк! Цвирк! – ответили кусты.

- Всхлип! Стё? Стё тякёё? – насторожился флаффик, швыркая соплями.

- Прыг! Чпок! Скриии! – из кустов выпрыгнула чёрно-красная «птица», и, впечатавшись задними лапами в мягкий бок, кусанула флаффика. После чего, больно ушибив кормовую зверушку, отпрыгнула в сторону.

- Вяяя!!! Зюсие бо-боськи! Птиська, за стё бибизяись халёсева фваффи?! – пошатнулся рыжий флаффик, по пушистому боку которого уже расплывалось алое пятно.

- Цвирк! Цвирк! – пирораптор не был голоден, а потому снизошел до ответа. Тем более, что жертву следовало отвлечь от кустов…

- Хууу! Хууу! Пвахая птиська! – проныл флаффи, боязливо косясь на оттопыренные серповидные когти на ногах «птички».

- Цвирк! Цвирк! – пирораптор решил, что игра может быть еще интересней, и принялся обходить несуразно цветастый корм, поворачивая его боком к кустам.

- Птиська стлясняя… - снова проныл флаффик. Но, вдруг собравшись, выпалил, - Фваффи ни баися пвахуву птиську! Фваффи вумний и хвабвий! Фваффи дасть птиське пвасти-каки!

- Чпок! Ииииии! – но развернулся жопкой к пирораптору, собравший яйца в метафорический кулак, флаффик не вовремя – второй, немало удивившийся, охотник уже летел вперед когтями к своей добыче. Так что нет ничего удивительного, что зафиксировались длинные когти-замки доисторического хищника не на мягком боку искусственного зверька, а на его мордочке, отхватив половину уха и прорезав пухлую щечку.

- Иииииии!!! – задергался флаффик, заставив пирораптора разомкнуть когтистый захват и спрыгнуть на землю.

- Эй! Лентяи, это еще что?! Ату его, курицы нещипаные! – возмутилась с другой стороны ограждения Бон-Бон.

- Ху-ху-ху! Фваффи осень бо-боськи! Но фваффи довьсень сдевать пвости-каки на пвахихь птичекь!.. – плача, причитая и роняя слезы напополам с соплями, подранный флаффик все таки развернулся жопкой к свои обидчикам и вскинул хвост, приготовившись к всеунижающему залпу.

- Курлы? – искринне удивились рапторы: на двух пернатых хищников из глубины флаффячьих полужопий грозно смотрела белая полоска хирургического клея. В конце концов, «Парк Мелового Периода» работал уже не первый день, так что его служители давно разобрались с тем, как следует поступать с этим или иным видом живой пищи для своих питомцев.

- Уф! Уф! Пвасти-каки, идити! Уф! Уф! Уф! – флаффик же в свое время не придал должного значения шприцу, которым ему «сдевав пвахие спесиавьние обнимаси пвахой сяловек», - Уф! Пасему попатька деваить фваффи бо-бо? Попотька довсьня сюсяться фваффи и девать пвасти-каки ня пвахих птисекь! Уф! Уф!

- И не жалко тебе его? – спросила кровожадную бежевую пони Клюква, глядя на то, как пара пирорапторов вальяжно подходят к зажмурившемуся от натуги флаффику.

- Хе-хе-хе, больше крови Принцессе Крови!… А? Что? Нет, не жалко. Нужно было раньше о жалости думать, когда их дружок мне жизнь портил, - злорадства Бон-Бон было не занимать, - Ату! Грызите его!

- Цвирк! - Один из пирорапторов снова прыгнул на флаффи, нанеся когтистой лапой чувствительный пинок по заднице.

- Вя! Фваффи стлясьня! Фваффи ни хляблий! Фваффи убисить от птисект! Ху-ху-ху! – испуганно потрусил прочь от рапторов передумавший обороняться флаффик, на мохнатой жопе которого уже расплывались три красные линии.

- Цвирк! Цвирк! – обрадовались пирорапторы, принявшись с двух сторон обходить живую игрушку, наконец-то проявившую нужную хищникам активность.

- Добро пожаловать в Скеттиленд, гандон! – выкрикнула вслед скрывшемуся в кустах флаффику Бон-Бон, на душе у которой значительно полегчало от вот такой вот эрзац-мести обидчикам. Обфыркав напоследок оставшихся в лотке флаффиков и обматерив отсутствующего здесь Моури, бежевая поняшка весело потрусила в сторону, куда указывала жестяная стрелка с надписью «Кафе».

***

- Фуф! Фуф! Фуф! Фуф! – после пяти минут бега рыжий флаффи дышал так же громко, как курящий астматик. Его пушистый мех тут и там был украшен пятнами свежей крови, а из глаз катились крупные слезы.

- Цвирк! Цвирк! – справа и слева от зверька перекликивались птицеперые охотники, продолжавшие играть с несуразной живой игрушкой (что и говорить, даже в Мелу млекопитающие были куда шустрее этого позора копытного племени), потихоньку нагуливая аппетит.

В общем, все были при деле, все были заняты. Но, увы, не у всех участников веселой забавы «Цапни Меховое Недоразумение!» пределы были одинаковы.

- Фуф! Фуф! Фваффи, сё, фуф! бовсе ни мосеть… Фуф! Фуф! – в очередной раз задохнувшись, остановился флаффик и уселся на жопку перевести дыхание, - Фуф! Голисько бо-бо… Фуф! Носьки, фуф! бо-бо… Фуф-фуф! Фваффи пвёхё дисять… Фуф!

- Цвирк! Цвирк? – удивились странному поведению добычи (даже тупоголовые ящерицы додумывались до конца убегать от дромеозаврид) охотники.

- Ик! Псссссссс… - один из пирорапторов решил проверить что там с добычей и высунул голову из кустов. Добыча прореагировала странно, но с места не сдвинулась, - Пип! Фваффи толькя мавись! Фваффи ни бавсёй! Пип! Чип! Маласькё! Маматька! Чип! Чип! Псссссс…

- Цвирк? – сунулся к замешкавшемуся приятелю второй пирораптор.

- Цвирк! Цвирк! – отрицательно качнул корпусом первый, и опасливо отступил назад: добыча вела себя странно. Почему? Какой козырь скрывается за этой внезапной переменой? Яд? Стадо ее родичей? Смотритель с парализатором? Другая непредвиденная пернатыми охотниками опасность?

- Пип! Пип! Мависю ни стлясьня! Мавись сиськом мавенький, стёби обисять! Чип! – засунул грязное копыто в рот флаффик и пустил слюну.

- Цвирк! Цвирк! – оба охотника опрометью бросились от флаффи – было ясно как день, что этот комок меха приготовил что-то смертельно опасное для пары пирорапторов.

***

- А это талисман нашей секции, - экскурсовод лазерной указкой подсветил небольшое животное, необычно выглядящее в окружении пернато-зубастых дромеозаврид.

- Вя! Гваськи бо-бо! Посемю тосеськя обисяить мавися! Пип! Мавись халёсий! – тонко пискнул рыжего цвета взрослый флаффи, хрумкавший растительностью неподалеку от релаксирующей на солнце стаи обожравшихся ютарапторов, и, усевшись на толстый круп и зачем-то задергавшись всем телом, запел, - Мавись халёсий! Пип! Тосеськя, сматли! Пип! Мавись таньсуить! Пип! Ни нядя бибисять мавися! Пип! Ля-ля-ля-ля! Пип!

Стая гигантских дромеозаврид тут же вскочила, и, опасливо косясь на поющую кучку меха, переместилась на новое место, метрах в десяти-двенадцати от прежнего.

- Как вы видите, сила духа гораздо важнее силы тела, - поучительно продолжил экскурсовод, - Все наши питомцы глубоко уважают Пушистю и не причиняют ему вреда, даже если голодны.

Группа согласно закивала, и, ощетинившись объективами, начала фотографировать необычного флаффи, уже не первый месяц живущего в одном вольере с грозными доисторическими хищниками.