Лис с серым хвостом

Полина Стефан

САГА ПЕРВАЯ

Глава 1

В преддверии беды

Где-то на северо-востоке Канады раскинулась огромная зеленая долина. В самом центре этой долины есть озеро. В тихие летние дни слабый ветерок покрывает его гладь слабой рябью. А воды свои озеро берет из быстрины лесной реки. Над всей этой панорамой возвышается небо, величественное, бесконечное, не прерываемое даже горизонтом. Где-то там, за холмами и скалистыми горами, продолжает свое царствование это небо, пожалуй, самое властное и преисполненное терпения в нашем безумном мире.

Зеленая Долина. Здесь, в эпицентре небесной красоты, среди райских кущ и божественных озер, произошел особый лисий род с темно-бурыми шубками и большими умными глазами. Предки великих прародителей живут в Зеленой Долине и по сей день, но вы не сможете увидеть их. Долина эта тщательно укрыта от наших глаз, подобно чистилищу, которое открывается избранным только после смерти. Говорят даже, что это удивительное место, напоенное водами из волшебного источника, существует лишь в чьем-то воображении. Но это не так.

Даже самое райское место на земле мгновенно способно обернуться в юдоль слез и горя, коли так захотелось шальной судьбе. Итак здесь, именно здесь, случилась одна лисья история, о которой рассказывал мне Блудный Ветерок.

***

Лучи утреннего cолнца обдали мягкой, приятной теплотой весь древний лес, который с радостью купал в них свои юные весенние деревца. Маленькие дубки и березки радовались концу злой зимы, однако более старые деревья, длившие в этом лесу не один век, стояли хмурые и унылые. Все они чувствовали, как надвигается что-то зловещее и страшное, и они ждали этой неизвестности.

Затейливые птички, которые каждое утро беззаботно порхали над полянами, сегодня молчали. Лес пребывал в напряженном молчании. Темную чащу его обвил густой туман, охватив ели и сосны почти до самых верхушек. Казалось, что новый день, с его сладостными обещаниями, не приветствует никто, кроме молодных дубков и березок. А ветер в тревоге кружил от лощины к лощине, словно пытаясь докричаться в безвестность.

И вот, наконец, случилось то, чего обоюдно ждали природа и все живые существа. Из самой отдаленной чащи леса послышался глухой собачий лай. Затем он повторился снова, и снова. И вскоре перерос в непрерывный гул рычания и человеческих голосов, безудержного буйства ярости и ненависти.

Неразборчивый гам рассекло более значимым звуком. Громоподобный выстрел человеческого ружья возвестил о трагичных событиях, произошедших там, где даже геенна может показаться раем. Всего на мгновение воцарилась тишина. А затем ее нарушил новый грохот смертоносного оружия. На этом все было кончено. Только напоследок старый пес, в приступе злорадства, испустил предательское гавканье.

По солнечной полянке, окруженной частоколом, далеко от места трагедии, пробежало маленькое серо-бурое существо. Его тонкий, маленький хвост был покрыт сплошь темно-серым мехом. И если бы кончик хвоста имел на конце светлую кисточку, то можно было бы с уверенностью сказать, что бегущее существо - лисенок. Но, поскольку хвост блистал лишь серыми тонами, то малыша можно было бы назвать и волчонком. Однако это был лисенок.

Сбежавший от беды в поисках покоя и безопасности, лисенок остановился у каких-то нелепых раскидистых кустов боярышника, почти на окраине того леса, в котором был рожден.

Противный холод пробирал лисенка до костей. Шубка, его реденькая невзрачная шубка, была пропитана влагой, а тело судорожно дрожало. Лапки, эти слабые тощие лапки, расползлись в стороны на скользкой слякотной почве. Лес зеленел и уже пел весенние песни о юности и девственности мира, однако остатки снега все еще лежали на полянах, смешиваясь с землей и превращая ее в кашу.

Лисенка звали Серохвостый. Так назвал его отец. Теперь отец был далеко. И он был не в чаще леса, он был намного дальше. Где-то там, куда сознание маленького, дрожащего лисенка не способно было проникнуть. Огромными от ужаса глазами Серохвостый смотрел в глубину леса, из под покрова которого он только что выбежал. Оттуда все еще доносился свирепый лай охотничьего пса, но звучал он все тише и слабее.

Лисенок, переводя дыхание, попытался собрать мысли воедино. Он силился понять, что же сегодня произошло. Но воспоминания сбились в комок неясных обрывков, которые кричали в маленькой головке лисенка лишь об одном: Ужас. Ужас впервые посетил его сегодня, Ужас всепожирающий, и Ужас ворующий всякую отвагу в сердце. Кроме Ужаса Серохвостый помнил лишь, как в храм покоя и уюта, в родную нору его ворвался нис чем не сравнимый шум и гвалт. Кругом царила ужасная неразбериха, ушные перепонки лопались от громового лая.

А что стало с родителями? Этого несчастный лисенок не помнил. В сознании мелькала картина: кто-то хватает его за шиворот, и последнее, что он увидел перед тем, как шлепнуться в прошлогодние листья, была кучка его братьев и сестер, с ужасом прижимающихся к стене норы, будто пытаясь просочиться сквозь нее. Вот и все.

В памяти все еще кружился звук, самый ужасный и кошмарный звук в его жизни, заставляющий сердце трепетать от страха - выстрел человеческого ружья. Стараясь заглушить в ушах это эхо, что оставил выстрел после себя, Серохвостый пустился наутек. Он помчался вдаль, преисполненный Ужасом, который шептал о любимых родителях, но кричал о сохранении собственной жизни несчастного существа.

Но все теперь было позади. А что дальше? Решать что-то у Серохвостого совершенно не было сил. В изнеможении он рухнул на землю, которую так быстро иссушило поднимающееся солнце. Лисенок тяжело и громко дышал. Все-таки быстрый бег сказался на его легких.

Маленький ребенок был быстро убаюкан теплыми лучами весеннего солнца. Трава щекотала ему нос, но он этого и не заметил. Потрясения травмировали трезвый ум этого маленького, но смышленого создания природы.

• Чуть позже солнце уже настолько поднялось, что грязь вокруг и на шкурке Серохвостого засохла, а шерсть почти полыхала огнем. Сквозь сон зверек сделал попытку отодрать крошечными зубками от себя комочки земли, но потом сдался, и забылся тревожным сном. Ему снилось, что он стоит в замкнутой норе. Нигде не было спасения от зловещей громадной псины, противно дышащей прямо на макушку лисенка. Монстр - пес дико залаял. При этом его слюни разлетались в разные стороны. Дыхание было все тяжелее, через мгновение пасть собаки уже вплотную была к несчастному лисенку...

Серохвостый открыл глаза. Все вокруг ему виделось мутным. Но... постойте, жар чужого дыхания до сих пор висел над ним. Лисенок вскочил, как ужаленный. Прямо перед ним с наглым видом сидел толстый барсук, пристально разглядывая его. Пару секунд они смотрели друг на друга. Но, видимо, барсук понял, что за трусишка сидит перед ним, потому что, издавая непонятный Серохвостому звук, он вдруг сбил малыша с ног крепкой мордой. Лисенок, не дожидаясь следующего толчка, побежал к лесу. Но потом что -то остановило его. - "А вдруг та страшная собака еще там?" - промелькнула мысль у него в голове. Однако все опасения затмились более реальной угрозой - барсук, растрясая свои жиры, уже мчался к Серохвостому. И малыш, пересиля страх, припустил в чащу.

Лисенок ступал так тихо, как только он мог. Настолько, насколько его успели научить родители. Рядом с норой сердце бешено заколотилось в груди Серохвостого, но он, сглотнув застрявший комок в горле, пополз ко входу. Страх перешел в ужас, а ужас в гордость - в душе лисенок сильно собой гордился. Ведь, совсем один, он, такой крошечный, смело идет на опасность. Ну... на счет "смело"... Малыш не хотел признавать самому себе что сейчас от страха у него болел живот. А может, и от голода. Но Серохвостый этого не осознавал. Он, едва передвигая дрожащие лапки, шел по темному тоннелю в ожидании самого худшего. Сердечко уже просто выпрыгивало из груди, разрываясь на части.

Вот зверек уже совсем близко к окончанию норы, а может, и своей жизни...

Но в логовище никого не было. Лишь кучка куриных костей и перьев говорили о том, что всего полдня назад здесь процветала жизнь. В стене была странная большая дыра. - "Но где же все?" - спрашивал себя Серохвостый. То, на что он сейчас смотрел, никак не напоминало его родной дом - потолок был обвален. Все завалено землей. Из сохранившихся стен торчали кривые корни, будто чьи - то костлявые руки. В этой норе не было никаких признаков жизни.

Серохвостый порыскал по углам. И в одном из них лежал комок шерсти его матери. Лисенок зарыл головку в него - так хорошо было в родном запахе! Так хорошо лежать и представлять себя снова в кругу семьи! Он зажмурил глаза и попытался снова вспомнить, что произошло, но у него ничего не получилось.

Целый день малыш лежал в развалинах норы. Когда первые красные краски коснулись неба, а это означало, что наступает вечер, Серохвостый поднял, наконец, сонную голову. Во рту все пересохло, а в животе урчало так же, как раскаты грома шумят в осенний дождь. Лисенок побрел к озеру, расположенному почти у самых развалин. Лишь надо было скатиться с холма и пересечь крохотный луг. Серохвостый жадно глотнул первую порцию воды, а потом пил и пил без остановки, пока живот не раздулся от воды. С мордашки полилась вода и измочила всю грудку лисенка. Он развалился прямо на берегу и отдыхал. Вдруг рядом кто - то зашумел. Из травы вальяжно вышел огромный селезень. Он медленно и гордо вошел в воду, и так же гордо уплыл на середину озера. Но Серохвостый и не думал его ловить. Его живот был слишком переполнен водой чтобы хоть лапой пошевелить. К тому же, птица была больше его в два раза. Поэтому маленький хищник просто проводил селезня взглядом.

Небо почернело, и в нем зажглись звезды. Жалкие попытки Серохвостого поймать на берегу озера мышей не увенчались успехом. Но он смог заморить червячка парой кузнечиков.

И всю оставшуюся ночь он пролежал, вытянув лапы вперед и глядя в необьятное небо. Что зверь искал там? Может, ответы на свои вопросы?.. Его обдувал легкий свежий ветерок. Несколько раз рядом пролетали светлячки, и лисенок щелкал зубами. Но, скорее, больше для забавы, чем для еды. Он оставался так, измученный грустью и тоской.

Глава 2

Волчий закон

Кто - то живо толкал Серохвостого в бок. Лисенок взвился в воздух от испуга. Он приземлился на все четыре лапы, и, растопырив их, ошарашенно смотрел на огромного волка перед собой. Он почувствовал, как шерсть на загривке встает дыбом.

- А я уж думал, совсем покойник! - непринужденно произнес волк. Его серая шерсть клоками свисала вниз. Кое-где были даже залысины. Видно, что волк уже стар. Серохвостый все стоял, бросая удивленный и испуганный одновременно взгляд на незнакомца.

- Ну, чего стоишь? Пошли домой! Или решил, что я весь день тебя ждать буду? - волк нервно взмахнул хвостом. Но лисенок продолжал тупо смотреть на него. А потом пискнул:

- Вы мня препутали...с кем... - у него снова заболел живот от волнения. В ответ на это послышался сдавленный смешок.

- А я и не думал, что ты кто - то из моей стаи. Просто брожу по холму, и вижу - ты валяешься. А с чего бы мне не приютить тебя?

- Но ведь... но ведь... я же лиса! - голос предательски дрожал. На этот раз волк просто взорвался смехом.

- Не говори глупости. Это смешно. Если ты...

- Это не глупости! - у лисенка рвался поток слов, а потом его вдруг осенило: сам он не выживет, тогда к чему пререкаться. Может, под видом волченка он обретет защиту и еду? И как можно уверенней сказал: - Хотя, да. Это смешно.

Серохвостый, для большей убедительности, распрямился и выпятил грудь.

Волк, еще раз усмехнувшись, развернулся и направился куда-то.

- Ты что, думаешь я тебя еще и в зубах понесу? А ну, работай лапами! - угрожающе бросил через плечо волк. Быстро семеня за новым попечителем, Серохвостый только сейчас заметил, что тот весь в рубцах и боевых шрамах. Они все шли и шли. Малыш уже начал задыхаться, как вдруг врезался в остановившегося волка. Тот напряженно смотрел куда-то. Лисенок тоже пытался что нибудь увидеть, но тщетно. Он вопросительно глянул на волка. Однако спутник не обратил внимания на его недоумение. Тишина становилась невыносимой. Когда Серохвостый начал терять терпение, волк вдруг твердым, не терпящим возражения тоном, приказал: - Немедленно прячься в те кусты! - он едва уловимо махнул мордой в сторону. Лисенок решил не спорить на этот раз и быстро выполнил приказ. Сквозь листву малыш увидел, как волк быстро удалялся к полю. Зелень щекотала ему нос, но Серохвостый старался не шевелиться. Он повернул голову против ветра, чтобы учуять и услышать чье - либо приближение, как учил его отец. Отец... увидится ли он с ним еще хоть раз? Или... Серохвостый попытался отвлечься цепочкой муравьев, снующих без перерыва туда - сюда, но тяжелые воспоминания вчерашнего дня будто напирали со всех сторон.

После невыносимо долгого одиночества волк, наконец, вернулся.

- Паршивая тварь! Как заяц какой или лиса - он ничего. А вот покажи я ему свои клыки - сразу струсил! Мерзавец! - бормотал он. Глаза сверкали злобой. Не успел Серохвостый спросить, что случилось, как он уже болтался над землей в пасти волка. - Мерзавец! - повторил волк и двинулся вперед. Лисенок пытался не шевелиться, но его так трясло, что он перекатывался из стороны в строну. Волк все пересекал какие - то полянки, мелькал между деревьев, сьезжал в овраги. Серохвостый пытался запомнить путь, но потом бросил это глупое занятие, потому что волк все бежал и бежал, да еще и делая замысловатые круги и загогулины. Лисенок подумал, что, возможно, тот запутывает след.

Наконец волк остановился возле хвойной чащи и разжал челюсти. Серохвостый свалился на землю, усыпанную иголками елей. Но он быстро поднялся на лапки и осмотрелся. В нос ему ударил прелый запах прошлогодней сырой листвы вперемешку с гнилой хвоей. Вокруг было темно, холодно. Лучи солнца не могли попасть сюда.

- Как здесь плохо! - воскликнул лисенок, но сразу сжался под укоризненным взглядом волка. Где - то совсем рядом вдруг громко завыли. Серохвостый замер в страхе - что это такое было?

Волк на это нервно махнул хвостом и продрался сквозь дыру в колючем кустарнике. Лисенок за ним. Взору его еще по - детски голубых глаз предстала небольшая лощина, окруженная колючим кустарником, как будто живая изгородь. По середине было такое крохотное озеро, что смахивало на большую лужу после сильного ливня. В отдалении расположен гладкий белый большой камень. А повсюду в лощине были волки. Громадные и маленькие, тощие и лысые, их было безобразно много. Кто грыз старую почерневшую кость, кто лениво валялся после обеда, кто - то играл с щенятами.

Все посмотрели в сторону вошедших.

- Гром, ты что, теперь вежливо просишь добычу самой прийти к нам в логово? - крикнул какой - то рыже - бурый тощий волк.

- О чем ты? Это волченок, и я хочу принять его в стаю, Плут. - спокойно и с достоинством ответил спутник лисенка.

- От него странно пахнет. И потом ты, видимо, решил лишнего нахлебника притащить! - в гневе орал второй волк. Из пасти медленно потекла слюна, глаза метали бешеным огнем.

- Искупнись в воде. Может, остынешь. А решения здесь пока что принимаю я! - холодно заметил Гром. Он с достоинством прошел мимо Плута и взапрыгнул наверх белого булыжника, расположенного невысоко над озерцем. Плут с отвращением глянул на Серохвостого. Тому стало не по себе, и он отвел взгляд в сторону.

Никто из стаи не воспринимал Серохвостого всерьез, кроме Грома. Волчата то и дело пытались затеять с ним драку. А взрослые грозно рычали, если тот подойдет слишком близко. Особенно Нанна, жена Грома. Тот слишком полюбил лисенка, и она из - за этого злилась. Он предпочел чужака его собственным детям! Волчица, если ей что не нравилось, больно кусала его за спину и хвост. Например, если Серохвостый слишком долго сидит на одном месте, слишком долго " играет " с ее волчатами. Хотя как раз волчата им и играли. Они были сильнее, больше, долго гоняли малыша кругами и кусали его. Особенно зверски с лисенком обращались, когда Гром уходил на охоту, и заступиться за него было некому.

Однако лисенок злорадно заметил, что мяса с охоты ему достается больше других. Гром всегда отрывал ему большой кусок и лежал рядом, а другие только бросали злобные взгляды. Серохвостый любил полежать с вожаком на булыжнике и смотреть то в воду, то, по вечерам, в звездное небо. Гром научил малыша совсем новым волчьим охотничьим хитростям. Такого лисенок никогда не видел. Дома его учили совсем другому стилю охоты. Конечно, он почти всем отличался от волков. Другие члены стаи давно заметили, что Серохвостый сильно уступал волчатам в росте, а хвост его непростительно нарастал пушистым мехом изо дня в день. Он был не в состоянии выть, и ему не в тягость было полное одиночество. Ведь еще никто никогда не видел стаю лисиц. Они одиночки.

Проходило время, и, под защитой Грома, молодой семимесячный лис (чье телосложение уже настолько отличалось, что все уже давно поняли, с кем имеют дело) уже ничего не боялся, и частенько сам по ночам выбирался из Воющей Лощины и уходил охотиться на тех зверей, что ему самому были по зубам. Он не мог, конечно, как несколько волков, завалить лося. И испытывал большое облегчение, глотая, вместо прелости, свежий воздух. Лисенку до сих пор так и не понравился темный мокрый приют. Волки были для него слишком скрытными, слишком загадочными, а порой даже мистически не понятными.

Сейчас Серохвостый, когда на него дико ненавистным взглядом смотрели Нанна, Плут или еще кто из стаи, не отводил взгляд, а смотрел прямо в глаза, распрямившись и выпятив грудь. К наступлению осени Серохвостый, или, как его называли в стае, Хвост (названию способствовал неумолимо распушившийся хвост), стал похож на серую меховую подушку - его первый зимний мех. Волчата, бывшие когда-то почти с него ростом, теперь гордо возвышались над ним. Угроза наступала со всех сторон. Гром был уже очень стар. Зиму Серохвостому, как волкам, без норы не выжить. И вот теперь он решился, пока не выпал снег, или хотя бы сильные заморозки не застали врасплох, каждую ночь искать место для норы, где нибудь рядом с его родной, а когда найдет, упорно рыть и утеплять ее. Вход лисенок решил сделать очень узкий, чтобы самому едва можно было пролезать. Кто знает этих волков? И он принялся за дело.

Лисенок сделал себе очень уютную и одновременно просторную нору, утеплил ее кучами палых листьев, клочками сена и прочим материалом. Теперь он проводил здесь большую часть своего времени. Серохвостый любил сонно валяться тут, наблюдая за бушующей стихией снаружи, весело замечая про себя, что волки сейчас на улице мокрые и им негде укрыться. Лишь только Грому он не злорадствовал. Он был бесконечно благодарен волку.

Однажды, в один из дождливых холодных дней Серохвостый снова спал в своем убежище, и ему снился тот день, когда он потерял родителей. Этот сон часто посещал его, но в этот раз в нем было действительно что-то новое. То, чего лис не видел и не помнил. Это был его отец, отлетающий в груду затхлой листвы, брызнув кровавый фонтан. А затем толстенькая крепкая собака на кривых коротких ножках подбежала к бездыханно лежащему лису. Она разверзла слюнявую пасть над горлом жертвы... Серохвостый в ужасе открыл глаза и сел. Сердце его колотилось от вновь пережитого страха. Видимо, это была картина из прошлого, которую он вспомнил впервые. Значит, все - таки, его отец мертв. Но что случилось с лисицей, его матерью? Лисенок ее даже не помнил. В глазах застряли слезинки, он сделал мощный глоток, подавив вставший в горле ком. Было уже поздно. За пределами норы был настоящий потоп. Самое лучшее сейчас, это остаться здесь, в тепле. Но что-то начало сильно тревожить Серохвостого. Он внушал себе, что это из - за сна, и скоро беспокойство пройдет. Он сжался калачиком, погрузив черный влажный нос в мех. Тревога нарастала. Вскоре она достигла пика и заставила зверя покинуть покой и ворваться в бурю ночи. Она гнала лисенка в Воющюю Лощину. Он не знал, зачем ему туда. Он прыгал по лужам, стал весь мокрый и грязный. Ему пришлось почти плыть через лес. Такой сильной бури он еще не видел.

Серохвостый проник в хвойные покои волков. У них и раньше всегда было сыро, но теперь их озерце вышло из берегов, и обитатели лощины залезли на все возвышения, которые только могли найти над водой. На большом белом камне вожака почему - то сидела кучка волчат вместе с парой волчиц. Среди них была и Нанна. Лис, едва отдышавшись, выпалил:

- Где Гром? - все волки привстали, и на мордах у них появилась подозрительная неприятная ухмылка. Нанна с нескрываемой злобной радостью глядела на Серохвостого в упор.

- А зачем тебе, Хвостик? - ехидно поинтересовалась она.

- Не твое дело. - огрызнулся лис, - Так, где?

Нанна прямо таки наслаждалась упорством ненавистного приемыша. Серохвостый ждал. Терпение у него было на исходе, но он гордо стоял и все ждал. Это было забавное зрелище - мокрый насквозь тощий лисенок с достоинством смотрящий на целую стаю волков.

- Его нет. И не будет более. - Нанна безразлично соскочила с камня в жидкое месиво и подошла к лисенку.

- Почему? - Серохвостый растерянно окинул взглядом волков.

- Мы не могли терпеть больше такого вожака, который покрывает за собой никчемное создание. - Плут тоже спрыгнул с холмика в лужу, медленно подполз к лисенку и так глянул на него, что стало ясно - никчемное создание - это Серохвостый. - Мы изгнали его, искусали до полусмерти. А волк без стаи, раненый в такой буран - это уже считай покойник.

Серохвостый стоял, словно громом пораженный, в луже и как бы пытался понять все выше сказанное. Лучше бы он остался в норе! Волки окружили его, облизывая губы и роняя слюни. Лисенок вернулся в реальность и резко отпрыгнул в сторону. Затем он продрался сквозь колючие кусты и что есть духу побежал из Лощины. Это было очень трудно - лапы увязали в густой слякоти, шерсть потяжелела, а хвост теперь был будто из свинца - он тянул хозяина к земле.

Волки, что были на более длинных ногах, с легкостью нагоняли Серохвостого. Казалось, спасения не будет. Вот кто - то схватил его за заднюю лапу и потянул. Конечно, это Нанна.

Лисенок упал в грязь и барахтался там. Он чувствовал жгучую боль от клыков, впивающихся ему в бока. Решив бросить последний раз взгляд на небо, Серохвостый приоткрыл один глаз. И тут он увидел необыкновенное чудо - нечто большое и серебрянное перепрыгнуло его. Этот призрачный свет был прекрасен. Он будто согрел лисенка. Боль отступила, лисенок не замечал ничего - ему только хотелось любоваться этой прозрачной тенью. Она напоминала кого - то. На морде призрака проступила нежная улыбка, и он исчез. Зверек с сожалением замахал лапами, тщетно пытаясь достать его. И только теперь заметил, что волки отступили. Он привстал на дрожащие лапки, оглядываясь. Что случилось? В глазах еще стоял нежный серебряный свет в ночи, спасший лисенка. Внезапно ливень прекратился, тучи разошлись и полная луна бросила свет на Серохвостого. Он глубоко вдохнул свежий воздух, глянув в синее звездное небо. Ему показалось, что какая - то молочно - белая точка бежит прямо к луне, но потом пропала. Лисенка переполнило счастье, хотя он и не знал, отчего. Ну конечно! Он жив, и волки больше не тронут его. Теперь он ни от кого не зависит. Он зашагал по лужам, не обращая внимания на раны, глотая воздух и наслаждаясь. Еще одно событие наполнило прекрасным этот и без того прекрасный вечер - неожиданно на нос Серохвостого мягко опустилась крохотная снежинка. А за ней и другие. Лисенок впервые видел снег, ведь, когда тот был в последний раз, он был слепой и беспомощной крошкой. Лисенок весело улыбнулся и направился к теплой норе.

Глава 3

Еще одна неразрешенная загадка

Мягко ступая, по лесной тропке крался взрослый Серохвостый. На его серо - бурую шкурку нежно опадали белые лепестки цветущих диких яблонь. В многозвучный хор сливались голоса птиц, тихий ветер обдувал свежестью. Лис встречал свою вторую весну. Ему выдалась тяжелая холодная зима, но ее стоило перетерпеть. Только пение влюбленных птиц слегка раздражало его. Он считал, что это глупо, но на самом деле ему просто не хватало заботы и компании прекрасной половины. Однако что-то его всегда смущало. Когда порой он столкнется с лисицей в одном из уголков леса, та кокетливо махала хвостом и чего - то от него ждала. А лис только проходил мимо, чувствуя, что кончик его носа краснеет. Только сейчас он заметил, как же много в лесу лисиц! Они будто подкарауливали его, вдруг выпрыгивая из кустов. Правда, Серохвостый нехотя признавал, что иногда он сам искал таких встечь.

Сейчас он фыркнул на поющие пары птиц, и выбежал на полянку перед озером. Лис любил свой край. Он знал каждый закоулок и наслаждался всеми его красотами. Пора было начинать охоту. Серохвостый некоторое время поводил носом по земле. Он узнал там запах зайца и побрел по следу. Он отлично понимал все запахи, чутко слышал любой шорох, видел каждое движение в траве даже вдалеке.

Кое - что снова разозлило Серохвостого. Прямо из - под носа в небо взлетела пара уток. Лис злился на себя - неужели он так отвлекся, что не заметил даже такую легкую добычу у себя возле морды? Он сокрушенно опустил нос обратно к земле. Не успел он пройти пару шагов, как появился новый запах - такой странный, волнующий. Он принадлежал лисице. Но только было непонятное ощущение от него. Заинтригованный, лис припустил по следу, позабыв о чем - либо другом. След провел его насквозь через лес, приведя к фиалковой поляне. Там - то Серохвостый и нашел его обладателя. Лиса, старше него, но все - же довольно молодая, сидела посередине поляны, окруженная цветами.

Лисом овладело непонятное чувство. Взволнованно, он подошел к лисе и встал, не в силах сказать или совершить что нибудь. Он уставился на ее желто - рыжую пушистую шубку. Лисица озадаченно глянула на незнакомца.

- Кто ты? - выдавил первый попавшийся вопрос Серохвостый, оторвав взгляд от шерсти и переведя его в глаза лисе.

- Лиса. - хихикнула лиса.

- А как тебя зовут? - поправился лис.

- Очень просто - Лисичка.

- А я Серохвостый кстати. Ведь не будет никакого риска, если мы прогуляемся? - спросил Серохвостый, чувствуя, что голос дрожит.

- Совершенно никакого, особенно если учесть, что за спиной у тебя кое - кто стоит! - заметила Лисичка.

- Я просто... - внезапно лис осмыслил сказанные ею слова и круто развернулся. Перед ним стоял красавец - лис, явно излучая свое превосходство перед всеми другими лисами. Он окинул чужака оценивающим взглядом, а потом коротко, командным тоном выкрикнул:

- Пошел вон!

Серохвостый подпрыгнул от неожиданности.

- Мне просто нужно... - да он и сам не знал, что ему надо было от этой лисицы. Рядом с ней его охватывало чувство беспокойства, и ему казалось, что он забыл что-то очень важное.

- Оставь его, Йомен! Ты же видишь, он еще маленький. - Лисичка нахмурилась. Серохвостый хотел возразить - он совсем не маленький! Но мощный Йомен захватил соперника за холку и отшвырнул в сторону. Серохвостый не успел опомниться, а Йомен уже тащил его за хост, изо всех сил трепя. Серый лис вцепился когтями в землю. И тут вослышался спасительный голос Лисички. Она вскрикнула оттолкнула Йомена в сторону. Серохвостый не стал напрашиваться, и, сгорая от стыда, припустил к норе. Лисичка печально глядела ему вслед.

Это был день, полный неожиданностей. Лис пробежал через березовую рощицу, пересек извилистую гряду, и все думал о Лисичке. Что так волновало его в ней? С этой мыслью Серохвостый оказался на другом конце леса. Не успел он отдышаться, как в его ноздри ворвался ужасающий запах, так хорошо знакомый еще с детства. Это был охотничий пес, разоривший семью лиса. Судя по запаху, враг был около Ежевичной тропинки, ведущей в деревню. А Серохвостый находился как раз рядом...

Рархур, старый охотничий пес, болтался в лесу недалеко от деревни в поисках добычи. Как ему хотелось похвалиться перед хозяином, ведь тот не брал его уже на охоту, не расчитывал на старого друга. Рархура это сильно задевало. И вдруг встречный ветерок принес с собой радостную новость - совсем недалеко находится лиса! Радостный вопль вырвался из груди собаки, и она помчалась по запаху.

Серохвостый кружился вокруг деревьев со скоростью пушечного ядра, а затем, не сбавляя скорость, припустил к озеру. У него созрела неплохая идея, как обхитрить псину. Он притаился в высокой траве у воды и стал ждать. Ждал долго. У лиса лопалось терпение, что происходило с ним довольно часто и сулило всяким неприятностям в будущем. Хвост его то и дело нервно подрагивал. Наконец долгожданный миг пришел - сбитый с толку Рархур (так казалось Серохвостому) пробежал мимо. Подождав еще немного, лис вылез из укрытия, и похолодел от носа до кончика хвоста - он стоял на расстоянии одного прыжка от пса! Оба стояли неподвижно от неожиданности. И когда Рархур задрожал от радости, готовясь к прыжку, Серохвостый вдруг понял, что к чему. Он побежал было к норе, но пес оказался проворней - он прыгнул сзади, и звери скатились с холма, образуя немыслимый ком с торчащими во все стороны лапами и хвостами. У подножия холма Серохвостый впился на секунду зубами в лапу Рархура, и снова побежал в сторону спасительной норы. Наконец лис влетел туда, а пес, как и должен был, застрял в тоннеле. Он извивался там, рыл короткими лапками землю, и, к ужасу лиса, продвигался все ближе. Собака была будто создана для лисьих нор - приземистая, прыткая и крепкая. Через некоторое время в логове стало душно, поднялась пыль, и Серохвостый, ища спасения, тоже начал рыть с другой стороны. Приемущество, конечно, было у Рархура. Но лис не собирался сдаваться. Он прыгнул к выходу, но его встретила собачья морда. Он задыхался, ему нужен воздух, и он собрался сделать последнюю попытку. Серохвостый, как бешеный, накинулся на морду пса и начал кусать и царапать его. Нору потряс отчаянный скулеж, Рархур отступил, и выход был свободен. Лис не стал терять время, и проскочил мимо. Он заметил только, что пес лежит на земле и сжимает лапой глаз, из которого сочится кровь и что-то еще, желтое.

Этой ночью Серохвостому лису пришлось вырыть новую нору, на другой стороне озера.

Глава 4

Первое происшествие

Лис с серым хвостом быстро нюхал землю, надеясь наткнуться на след добычи. Он был сильно голоден, а все запахи заглушали цветы. Он уже подумывал было пробраться в деревню к людям и позаимствовать у них курицу или утку, но не знал, как. Волки его этому не научили, и Серохвостый был совершенно без понятия и навыков в этой области. И неожиданно он наткнулся на странный запах - он такого никогда раньше не встречал. Запах и волновал, и пугал одновременно. Однако любопытство взяло верх над лисом, и он побрел по следу. К запаху страха примешался еще и самый лучший запах в мире - свежей курицы! Лис возбужденно побежал дальше, дразнимый вкуснятиной. И долгожданный обед предстал перед ним. -"Странно. Не может без причины валяться еда и ждать меня."- пронеслось у Серохвостого в голове, но инстинкт отступил, а новая мысль не заставила ждать: -"Какая мне, собственно, разница? Скорей бы уничтожить голод. Вот она, свежая курочка, так и манит к себе... Скорее зарыться в нее по самые уши!"- и лис набросился на еду. После пары жадных кусков что-то звякнуло в старых палых листьях. Все произошло так внезапно, что даже мощный прыжок в сторону не спас Серохвостого. Переднюю лапу пронзила острая боль. Холод прошел по телу, тяжелый дух железа пронзил ноздри. Лис недоуменно уставился вниз - на ноге висел капкан, зажав ее так сильно, что освободиться было невозможно. Еще один поток невыносимой боли прокатился по всему существу Серохвостого и остановился в лапе. Серохвостому теперь было наплевать на курицу - он метался из стороны в сторону, но причинял себе лишь еще большую боль. Лис грыз железную цепь, от боли темнело в глазах. Затем он сдался, повалившись на бок и облизывая рану вокруг. Кожа там слезла, болтаясь ошметками. Серохвостый бесцельным взглядом окинул это зрелище, и отключился.

Лис открыл глаза - вокруг сгустилась тьма, а лапа словно одеревенела. Кровь запеклась, пальцы растопырились. Серохвостый попытался привстать, но не смог. Он снова услышал тот звук, что разбудил его - какое - то большое существо, продираясь сквозь кусты, двигалось в сторону несчастного Серохвостого. Лис ощетинился, оскалил зубы, хотя, конечно, понимал - ему это уже не поможет. Через минуту существо показалось. Это оказался человек. Сначала он блуждающим взглядом прошелся по земле, затем достал из кармана фонарь и включил. Лицо охотника озарила улыбка при виде успешно пойманной жертвы. Серохвостый был обессилен, только выдавил из себя жалкое ворчание и оказался в мешке. Он был счастлив, что нога одеревела - лис болтался в мешке в скорченной позе, и рана могла сейчас принести адскую боль. Пару раз он даже врезался в стволы деревьев и запутывался в ветвях кустов. Снаружи человек что-то напевал, вроде бы веселое, но с ноткой грусти. Казалось бы, вечность лис трясся в мешке, но вот наконец его вытряхнули, он скатился в траву и беззвучно пискнул. Мужчина взял жертву за загривок и впихнул в ржавую клетку на заднем дворе. Сам зашел в дом. Серохвостый безмолвно лежал на деревянном полу своей тесной западни и разглядывал дом. Тот был из старинного кирпича, обветшалый, поросший плющом и с запыленными окнами, в которых едва теплился свет. Лис закрыл здоровой лапой морду - из глаз покатились две слезинки. Да, ведь животные тоже могут плакать. Он забылся тревожной дремотой.

Знойные лучи полуденного солнца пробились через решетку и пробудили Серохвостого. Он сладко зевнул во всю пасть и хотел потянуться, но лапа помешала. Она безвольно согнулась в неестественной позе. Наверное, пострадала кость. Зверь снова зевнул и посмотрел на лазурное небо, едва видное сквозь неухоженные яблони и вишни, разросшиеся во всем саду.

- Проснулся, наконец? - произнес кто - то сбоку. Серохвостый вздрогнул и повернулся. Рядом оказался еще небольшой ряд пустых клеток. Только в ближайшей из них сидела еще одна лиса. Она глядела на Серохвостого с неподдельным интересом, и добавила: - У тебя был такой измученный вид. Не хотела тебя будить. Серохвостый, верно?

- Лисичка?!! - удивился лис. Он уткнулся носом в решетку и потянул воздух. Да, этот запах! Этот загадочный волнующий запах! Мордочка Лисички расплылась в лисьей улыбке.

- Бедняга ты. В капкан... Меня - то собака загнала... - взгляд лисы наполнился нежностью и как будто материнской заботой, очень сильно напоминающий что-то. Она снова улыбнулась. Серохвостому стало легче. Лисичка тоже оперлась о прутья своей клетки и резко стала очень серьезной. - Надо спасаться. Из наших шкурок хотят... Понимаешь? Надо удирать! Мне страшно. В прошлом году этот старый пень (-"охотник, наверное"- подумал Серохвостый) разорил всю мою семью. Такие славные были лисята! - почему - то Лисичка подозрительно покосилась на собеседника, и продолжила: - Я спаслась. И вот снова оказалась загнанной этим омерзительным существом!!!

Серохвостый задумался. Что из сказанного Лисичкой должно было навести его на какую - то мысль? Нет, то что их хотят убить, конечно, ужасно. Но это не то. Неожиданно доски в заборе заскрипели, и показался охотничий пес человека. Это оказался не кто иной, как Рархур. Пес гордо прошествовал по двору и остановился у клетки с серохвостым лисом.

- Ты? Ничего, теперь получишь по заслугам! - пес фыркнул и пошел в дом. Как успел заметить Серохвостый, Рархур теперь остался только с одним зрячим глазом. На месте другого осталась какая - то скорченная розовая масса и поверх нее остатки белка.

- Неужели ты сделал ЭТО? - восхитилась Лисичка. - Молодец!

Лис надулся от гордости. А потом вдруг вспомнил кое - что. Стоит ли спрашивать лису об этом? Он терзался сомнениями. Лисичка это почувствовала и, улыбнувшись, поинтересовалась:

- Ты что-то хочешь спросить? - ее улыбка придала Серохвостому уверенности.

- А где Йомен? Он тебе не помог? - выпалил лис.

- А - а... Он где - то там спрятался, не выручил меня. - Лисичка хотела придать голосу безразличность, но это плохо у нее вышло. Она нахмурилась и вдруг строго спросила: - Как же ты попал в капкан? Тебя что, глупого, родители не научили остерегаться всяких подозрительно пахнущих предметов?

- Я сирота. Очень давно это было... Больно, не хочу вспоминать. - Серохвостый понурил голову.

- Вот как? - протянула лиса и о чем - то снова напоряженно задумалась. Вдруг ее будто осенило, она хотела было что-то сообщить, но передумала. - Нет это глупо... Скорее, невозможно.

- Что? - оживился лис, но, увидев нежелание подруги продолжать разговор, замолчал. Похоже, что-то тревожило их обоих...

Глава 5

Избранник судьбы

Несколько дней спустя клетки заселила еще пара незнакомых лис. Серохвостый не разговаривал с ними. Соседи были слишком агрессивными. Но все узники одинаково, с замиранием сердца ждали своей участи. Скоро их пустят на меха...

А однажды, в конце весны, одну из клеток заселил кое - кто знакомый. Йомен, сразу после попадания в заключение, бешено кружился по клетке, ломая зубы о железную решетку, скребя пол и злобно рыча. Пена потоками стекала из его рта, а глаза наполнились кровью. Все лисы с удивлением глазели на новичка. Только во взгляде Лисичке был явный укор. По прошествии часа Йомен, наконец, успокоился. Он уставился на двор ненавидящими глазами. Тогда Лисичка специально громко и выразительно откашлялась. Йомен повернулся в ее сторону и злость сменилась испугом. Под укоризненным взглядом лисы он опустился на пол и сделал умильную улыбку.

- Как я посмотрю, ты теперь тоже здесь? Бежал, бежал, и ПРИБЕЖАЛ?!!! - с тихого и плавного голос Лисички сорвался на крик. - А ведь бросил меня! Крутой, да? Это было ОЧЕНЬ СМЕЛО!

Она задрожала от обиды и злости. Йомен беспомощно заерзал, а потом зарычал и пролепетал:

- Это все он! - красавец - лис бросил взгляд на Серохвостого.

- Я?! - изумился в свою очередь лис с серым хвостом. - Ты что, спятил?

- Ты... ты... - Йомен подбирал слова для описания преступления врага, а потом начал кидаться на решетку, выпаливая всякие язвительные фразы.

- Ну хватит! - осадила его Лисичка. - С чего это я тебе должна верить? Твоему поступку нет оправдания.

Ему и правда не было, потому что лис уставился в пол и замолчал. Серохвостый удовлетворенно и одобрительно глянул на подругу. Она выдавила некое подобие улыбки в ответ.

То, чего лисы боялись больше всего, произошло в тот же вечер. Их по - очереди вытаскивал охотник в кожаных перчатках из клеток и относил в сарай. Лисичка и Серохвостый жались через прутья друг к другу, Лисичка приговаривала, что все будет хорошо. Это звучало глупо. Какие у бедных зверей шансы? Очередь дошла до Серохвостого. Его схватили за морду и лапы. Лис не сопротивлялся. Что это даст? Через минуту все его страхи и чувства уйдут навсегда. Интересно, а больно это? Дверь сарая со скрипом отварилась перед ним. В нос сразу ударил запах крови и... В общем, пахло кошмарно. Но еще кошмарней был вид - на стене, повсюду, были свежие шкурки. Серохвостый почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Человек прижал лиса к деревянному столу и занес над ним топор. Но что-то случилось. Мужчина вскрикнул, ослабив руку. Топор упал ему прямо на ногу. Лис ощутил свободу...

Лисичка вся извелась. Она тревожно вглядывалась в окна сарая и пыталась хоть что - нибудь услышать, надеясь на лучшее, напрягая и обостряя все чувства.

- Как считаешь, он выжил? - дрожащим голосом спросила она у Йомена.

- А откуда я знаю? Надеюсь, нет... - буркнул рыжий лис и уткнулся в решетку.

- Что? Да как ты можешь? И, если хочешь знать, тебя не минует та - же участь. - Лисичка разозлилась.

- Я обо всем позабочусь. - безразлично бросил Йомен.

- Конечно. Позаботишься. Ха! Смешно. - лиса скорчила рожицу. Но, конечно, время сейчас было вовсе не для смеха.

- Ты даже когда злишься - сшибаешь с лап одним взглядом! - Йомен растянул морду в широкой неприятной ухмылке.

Лисичка прижала уши и зарычала. Все ее начало раздражать в этом высокомерном лисе.

А тем временем на землю опустились мягкие сумерки. Повеяло вечерней прохладой. На далеком поле закатили концерт сверчки и лягушки. Одинокая ночная птичка медленно запела печальную песенку на ветке груши. Что-то долго не выходил охотник за следующей лисой.

Лисичка озадаченно вглядывалась во тьму. Недавно человек вскрикнул, но больше ничего не произошло. Это ввело ее в полное замешательство. И вдруг из сарая пулей выскочил сам Серохвостый! Он молнией пересек двор, хотя немного хромал из - за раны от капкана, не до конца зажившей, и прошмыгнул в дыру в заборе. Лисичка удивленно вскинула брови. Затем оттуда вышел охотник и устало вернулся в дом. Он даже не посмотрел на двух оставшихся узников. Лисичка счастливо глянула на Йомена. Но встретила лишь холодный и суровый взгляд. Сейчас лиса не обратила на это внимания, и, чуть не плача от счастья, продолжила смотреть на дыру в заборе. Там показался пес Рархур. Он вразвалочку поплелся к крыльцу, сопя и похрюкивая. Лисы проводили его злым взглядом. Они завидовали его свободе. А пес развалился у порога дома и закрыл один оставшийся глаз. Заключенные последовали его примеру и погрузились в сон.

Было уже очень поздно. В доме человека давно не горел свет. Полная луна ярко выделялась на ядовито - черном небе. Подозрительный звук разбудил Лисичку. Она вскинула голову и принюхалась. По двору задвигалась пара зеленых огоньков. Она направилась к клетке лисы. Тут же ей в нос проник знакомый запах.

- Серохвостый! Я знала что ты вернешься. Только на крыльце собака - она ведь сейчас проснется. - зашептала Лисичка.

- С выцарапанным глазом, плохим нюхом от старости и глухотой - вряд ли он меня обнаружит. - Серохвостый подмигнул подруге.

- Но что случилось? Как ты выжил? Почему охотник не убил нас? - казалось, поток вопросов лисицы было невозможно остановить.

- Это... Просто повезло. - отмахнулся Серохвостый. Ему правда не хотелось все пересказывать. К тому - же, то что случилось было довольно странным. Опять таинственная серебристая тень спасла его. Та, что прогнала волков прошлой осенью. Затем эта тень улыбнулась лису, и бежала вместе с ним по двору до забора. - А ты ничего странного не видела, когда я убегал?

- Нет. Что могло быть странного? Хотя, да. Странно, что ты вообще убежал!

Может, этого призрака видел один Серохвостый? Но тогда как тот отгонял всех врагов? Серохвостый выбросил мысли подальше и прошелся вокруг клеток.

- Пол деревянный. Если постараемся...

- Нам твоей помощи не надо! Брысь! - перебил вдруг Серохвостого проснувшийся Йомен. - Я сам все устрою. Пошел, я сказал!!!

- Как же это? Раньше же ты не мог выбраться. - поинтересовался лис с серым хвостом. Перепалку прервала Лисичка:

- Если ты не нуждаешься в его помощи, Йомен, то я нуждаюсь! Давай копать, Серенький. Только тише.

" Серенький " очень прельстило Серохвостому, а рыжего лиса привело в откровенное бешенство. Он бросался на прутья клетки, дико рыча. К счастью, Рархур был слишком глух даже для этого. Поэтому свободный лис не обращал на это внимания. Он подрывал землю под клеткой Лисички, а она скребла деревянный пол.

Битый час они работали. Скоро рассветет. Серохвостый по уши забрался в яму. В нос и глаза забилась земля. Лисичка, от волнения, с силой царапнула деревяшку, и та отскочила с большим шумом в траву. Пес Рархур встрепенулся и прищурил глаз. Серохвостый притаился в своей яме. Рархур зевнул и снова задремал, положив голову на лапы. Еще час работы, и вот она - долгожданная свобода! В чудесный ораньжевый рассвет Лисичка выкарабкалась на прохладную мягкую почву. Облегченно вздохнув, она потрусила к выходу со двора. Серохвостый задержался у клетки Йомена.

- Может, еще не поздно? Я понял устройство клеток. С тобой будет быстрее. Дав.. - не успел лис закончить, как двор заполнил леденящий душу скрип. Йомен изо всей силы скребнул по железной решетке когтями. Серохвостый замер. Сердце бешено колотилось. К нему, с таким знакомым лаем и обнажив клыки, мчался Рархур. Лис рванул к дырке в заборе и столкнулся с возвратившейся Лисичкой, хотевшей предложить свою помощь. Кое - как распутавшись, они вместе помчались к лесу. Собака за ними по пятам. Тем временем хитрый Йомен просочился сквозь давно подготовленную дырку в своей тюрьме. Вот что он имел ввиду, сказав, что обо всем позаботится. Он припустил следом за всеми. Четверка животных встретилась на склоне, возвышающимся над бурлящей рекой. Йомен без труда жестоко впился в собачью спину и с легкостью вышвырнул с обрыва прямо в воду. Конечно, старой собаке уже не выжить.

- Видел, Красноносый? Это я сделаю и с тобой!!! - заорал Йомен.

- Меня не Красноносый зовут. - ехидно заметил Серохвостый. Ему до смерти надоели выходки этого наглого лиса. Серого уже ничего не пугало. К сердцу прилилась храбрость, по жилам пробежал азарт.

- Повтори - ка? Эта особа моя и только Моя! - вскипел Йомен и кивнул на онемевшую Лисичку. Она просто не знала, что делать.

- Она никому не принадлежит. Она сама св... - Серохвостый не смог договорить. Йомен так же, как и пса, схватил соперника за спину и отшвырнул его. Однако этот соперник смог вцепиться в край обрыва. Ненадолго, конечно. Рыжий огромный красавец - лис навис над ним. Злобно ухмыльнувшись, он прокусил лапу Серохвостого насквозь. И лис с серым хвостом упал в реку. Его поглотила ледяная вода. Но... не его одного! Серый умудрился зацепиться за Йомена зубами, заставив тем самым упасть вместе с собой.

Глава 6

Невольница

Серохвостый почувствовал, как отступают силы. Лапы онемели. Причем две из них были ранены. Лис отчаянно брыкался, пытался зацепиться за дно реки, но течение было слишком велико. Оно все швыряло и швыряло несчастного вперед. Воздуха уже не хватало. Борьба за жизнь продолжалась, пока сильный поток воды вдруг не вытолкнул лиса на поверхность. Едва глотнув воздуха, его опять засосало. Снова и снова вертя свою жертву в вихре потока, вода отнесла его к маленьким водопадикам. Там Серохвостого, как и следовало, хорошенько побило об острые камни. И вот (наконец - то!) волна выбросила его на скользкую почву, сплошь покрытую водорослями. Сил уже не оставалось, чтобы двигаться, поэтому лис просто валялся и тяжело дышал. Иногда поток воды выхлестывал из пасти и ушей. Совершенно жалкое зрелище! Так прошел весь день.

В вечерней темноте Серохвостый сделал над собой усилие и открыл глаза. И тут же вздрогнул. Прямо над ним сидел огромный волк! Но, конечно, лис его знает.

- Гром? - спросил Серохвостый ослабшим голосом. Секундочку - ведь Гром погиб? Или нет?

Волк неотрывно смотрел на лиса и скривил брови, хмурясь.

- Ты жив? - сделал еще одну попытку заговорить лис. Но Гром снова предпочел молчать. Серохвостый, по обычаю, стал терять терпение. И неожиданно волк спросил:

- Кто - то идет сюда. Ты ничего не чувствуешь и не слышишь?

Серохвостый огляделся вокруг. Никого. Он снова повернулся и хотел посмотреть на Грома. Но того уже не было! И никаких следов. Будто только сейчас здесь вообще никто не сидел.

Лис недоуменно уставился на место, где секунду назад был волк. Но ближние кусты затрещали, и отвлекли его. К нему подскочила Лисичка. Она вся завелась, начала его вылизывать и согревать. - "Ну, теперь я могу расслабиться. Уж она - то за мной поухаживает!" - пронеслось у Серохвостого в голове. и он действительно расслабился, уже позабыв о Громе. На противоположном берегу, вдалеке от серого лиса и его подруги, сделал чудовищную попытку встать на ноги еще один мокрый лис, вылезая из мелководья...

По краю поля, лежащего между деревней и лесом, подпрыгивая и смеясь, рысцой бежала Лисичка. Она часто поглядывала назад, на спешившего за ней Серохвостого, который тяжело улыбался ей в ответ. Тогда лиса восклицала:

- Ты не настолько болен, чтобы быть таким измученным! Догоняй! - и она начинала кружиться вокруг себя, паря, как перышко.

Но внезапно из Лисички выпалило все веселое настроение. Она шикнула на друга, и взглядом дала понять, чтобы он сидел тихо в траве. Сама она, насторожившись, медленно покралась к тому, что вызвало ее подозрения, сквозь желтое выгоревшее на солнце поле. Кстати сказать, такой цвет очень хорошо скрывал лису. Она приблизилась к первым деревьям и очень тихо заглянула за сухой кустарник. Прямо за ним стоял Йомен, жадно поглощающий ягоды с другого куста. Лисичка подалась было вперед, поприветствовать его. Но через мнгновение вспомнила, что позади сидит беспомощный раненый Серохвостый. Лиса замерла, а потом с предельной осторожностью попятилась назад. Ведь, если бы она начала разворачиваться, то непременно бы затрещала сухими ветвями. Шаг за шагом, и Лисичка почти преодолела опасную зону. Но, конечно, она занервничала, захотела скорее увести подальше Серохвостого, и, поспешив, задела сухой сучок. Он отскочил прямо в Йомена. Тот вздрогнул и ощерился. А разглядев старую знакомую, запутавшуюся в ветках, лис успокоился и расплылся в своей обычной злобной улыбке.

- Какая встреча! Я давно тебя разыскивал. С тех пор как вылез из реки, в которую угодил благодаря этому... ИДИОТУ! - гаркнул Йомен. Серохвостый это услышал и еще плотнее прижался к земле - он узнал голос врага. Лисичка нервно сглотнула и заерзала в кустарнике, еще больше запутываясь. Лис не обратил на ее попытки внимания. - Почему же ты сразу не вышла ко мне, а скрывалась? Ты что, кого - то прячешь?

Лисичку будто громом поразило. Однако она собралась духом и выдавила:

- С какой стати?

Йомен заглянул за куст на поле. Он бы обязательно увидел серого лиса среди желтой травы, да тот был, к счастью, далеко. Рыжий лис снова повернулся к Лисичке и с силой оттащил ее из кустов за шкирку. Лисе это показалось очень грубым, но не время для нежностей.

- Ну, что молчишь? Не рада меня видеть? - Йомен пронзительно посмотрел подруге прямо в глаза. Этот взгляд вызвал на ее шкуре дрожь.

- Рада... - только и пролепетала лиса.

- Я так и знал! - торжествующе вдруг вскрикнул Йомен.

- Что? - Лисичка буквально подпрыгнула от неожиданности. Сердце забилось еще сильнее. Такая резкая реакция, безусловно, выдала ее.

- Где этот серый лис? Если его вообще лисом назвать можно. - Йомен презрительно фыркнул.

- Умер. Ты же сам видел... Наверное, видел. - без промедления выдала Лисичка. - Пойдем прогуляемся, поохотимся. Я тебе помогу. - лиса кивнула на зияющую рану на плече Йомена, и поттолкнула его в лес. А в голове вертелось только одно - скорей бы увести его подальше от Серохвостого! Но ведь этим она почти не защитит друга - в поле могут быть собаки, охотники... Да мало ли кто еще! Йомен тоже не был глуп. Он знал о том, о чем думала Лисичка. Лис не верил в смерть Серохвостого, и его главной задачей было как можно дольше держать Лисичку возле себя.

Когда небо затянула черная пелена, лесной путь осветила половинчатая луна и зажглись звезды, Лисичка притворилась, что устала, и сообщила, что идет в свою нору. Йомен тайком последовал за ней, надеясь выйти на Серохвостого, но лиса на самом деле пошла домой. Однако Йомен не сдался. Он посчитал, что, видимо, они вдвоем в Лисичкиной норе, и остался поблизости.

На самом деле лис с серым хвостом до сих пор сидел в поле, не осмеливаясь двигаться. Он еще надеялся, что его подруга придет. Лисичка в свою очередь тоже тихо сидела, только в норе. Ей жутко хотелось проверить, как там Серохвостый, но она чувствовала Йомена. Час проходил за часом, а ничего не менялось. Месяц скрылся за синим облаком. Началось предрассветное время. Лисичка не выдержала и выпрыгнула из норы. Ей показалось, вокруг никого, но почти сразу - же наскочила на что-то мягкое и упала. Мягким оказался Йомен.

- Куда собралась? - рыкнул он.

- Тебе какое дело? Это ты что здесь делаешь? - отряхиваясь, огрызнулась Лисичка.

- Решил проведать тебя. Мы раньше вообще в одной норе жили, забыла? - отговорился Йомен и увидел злость на мордашке лисы.

- Я на охоту. - отрезала Лисичка.

- Отлично! Я с тобой! - рыжий лис приготовился бежать вместе с лисой, и злорадно ухмыльнулся. У Лисички внутри бушевал ураган, но что сказано - то сделано. Пара лис побежала во мрак самой гущи леса.

Глава 7

Свершение предназначенного

В ласкающих утренних лучах солнца Йомен и Лисичка напивались из кристального гладкого озера после долгой охоты. Порой лисица искоса поглядывала на спутника, но когда он это замечал, она снова опускала морду к воде. Утренний покой нарушил отдаленный лай целой собачьей своры. Лисичка тревожно повернулась в сторону лая. Потом в сторону Йомена. Лис только безразлично пожал плечами.

- Псы далеко, а я все еще хочу пить.

Лисичка села и беспокойно ждала, пока лис утолит жажду. Вскоре, не выдержав, она воскликнула:

- Да сколько же можно пить? Лай приближается... - только она сказала эти слова, как стало необычайно тихо. Гавкания не стало. - Они что, передумали? Не разбираюсь в логике собак, честное слово.

Йомен, однако, не посчитал, что собаки так просто взяли и успокоились. Он почему - то уставился за спину Лисички, неотрывно смотрев на что-то. Она сама развернулась, и пришла в ужас. Прямо здесь, на расстоянии двух прыжков от нее, прижались к земле как минимум десяток собак, готовые к прыжку. Все десять ощерились и злобно рычали. Через секунду все, как один, помчались на лису. Она побежала от них. Еще она заметила, что Йомен уже давно убежал, бросив ее, и мелькал впереди. Лисичке сначало удалось оторваться от преследователей, укрывшись под вывернутым с корнем деревом. Свора собак погналась за Йоменом. Но, когда Лисичка увидела направление его бега, ей стало дурно - лис выводил свору прямо к полю, где, возможно, до сих пор сидит Серохвостый. Собрав все свое мужество, лисица сама погналась за сворой. Ей было почему - то наплевать на себя. Главное отвлечь, увести... Собаки увидели Лисичку и остановились. Йомен этим воспользовался и прошмыгнул под разросшийся кустарник. Он был, конечно, удивлен таким поворотом событий. А помочь так и не подумал. Решил, что Лисичка так поступила ради него.

Псы преследовали лисицу по холмам, залитыми солнцем. Они гнали жертву дальше, а лиса выбивалась из сил. И вдруг случилось самое ужасное, что каждая лисица только может представить - собаки пригнали Лисичку прямо к охотникам! Очень много людей на лошадях окружили несчастное животное. Лиса металась из стороны в сторону. Она рисковала попасть под тяжелые копыта коней... Да что там - для нее уже все решилось. Пасти собак начали разрывать Лисичку, но выстрел из ружья остановил их. Один из мужчин соскочил со своей лошади, направил свое ружье прямо на лисицу, и так уже почти бездыханную, но его остановил другой охотник:

- Это нечестно. У зверюги даже шансов не было. Давайте поступим, как всегда в такие моменты - отпустим ее, дадим некоторое время, и уж тогда поскачим и застрелим. Это будет честно. - охотник ждал реакции товарищей, указывая на лежащую у ног Лисичку. Собаки нетерпеливо скакали вокруг, пуская слюни и неистово лая.

- Она же полудохлая и так. Думаешь, сможет еще бежать? - первый охотник недоверчиво глянул под ноги второго. Лисичка еле дышала. Каждый вдох причинял дикую боль. Голова отяжелела, в глазах наступала темнота, хотя вокруг было светло. Сердце лисы билось настолько быстро, что должно было выскочить из груди, но в то же время очень тяжело. Ей не хватало воздуха, а ушные перепонки лопались от лая собак.

- Стоит попробовать. Хотя я вижу, далеко ей не убежать. - отозвался второй охотник.

Собак взяли за ошейники и отошли подальше. Лисичка продолжала лежать. У нее просто не было сил. Она была тяжело ранена.

- Я же сказал - даже встать не может! - воскликнул первый охотник. Один из мужчин выстрелил в воздух. Тут уж лисица заставила себя встать. Ее не тревожил вопрос, почему они дают ей убежать. Главное - уйти, пока можешь. Лисичка побежала. Только ноги несли ее. Она не видела, куда. Она не понимала, где она. Подступила тошнота, так, как будто лиса очень долго кружилась на одном месте.

- Чего это она? Совсем с ориентацией плохо?! - удивился еще один из охотников, глядя на лисицу, которая кругами мерила поле. Она совсем косила и спотыкалась, иногда падая.

- Ну все. Видеть больше не могу! - не выдержал тот охотник, который с самого начала был против. Он поднял ружье, и прекратил страдания Лисички.

Лисица отчаялась. Глаза затянула плотная пелена. Ей казалось, что все вокруг - препятствия, боль с удвоенной силой накатывала. Лиса вот - вот умрет от страха и напряжения. Она ведь и сама не знала, что бежит с большой рваной раной на животе, из которой вытекают потоки крови. Вдруг что-то прогремело. Казалось, где - то далеко, что все это не сней, не с Лисичкой, происходит, а с кем - то другим. Вмиг боль улетучелась, лапы подкосились, и лиса упала в мягкую траву. Приятный холодок прошел по телу, и она забылась вечным сном...

Псы вырвались и отчаянно помчались к тушке лисы. Охотники не успели их остановить, и через секунды на месте лисицы осталась груда косточек...

Серохвостый обессиленно лежал в поле, среди все той - же выгоревшей желтой травы. Он был ужасно голоден, но не находил в себе сил охотиться. Голова раскалилась под палящими лучами солнца. Лису, однако, не было суждено умереть в этот же день, что и его подруге. Резкий треск ветвей ближних кустов оповестил его о том, что надвигаеться что-то довольно крупное. Серохвостый прижался к земле, глаза расширились, сердце учащенно забилось. Ветви куста раздвинулись, и на поле выполз бурый, не слишком большой, медведь. Но все - же он был чем - то разьярен, и поэтому опасен. Он был готов сорвать ярость на каждом, кто встанет у него на пути. Медведь остановил взор маленьких злых глазок на Серохвостом, пытающемся отползти. Зверь издал громоподобный рык и размахнулся большой когтистой лапой. Удар пришелся на лиса, и тот отлетел далеко в сторону. Серохвостый поднял голову и увидел снова готовую к нападению лапу, занесенную над ним. Снова надо выживать! Плюнув на всякую слабость, лис за мнгновение поднялся на лапы и отпрыгнул. Удар пришелся мимо, но Серохвостому пришлось снова и снова избегать град следующих атак. Наконец, он собрался с силами, проскочил между лап медведя и убежал.

Лис бежал, быстрей и дальше, как пружинка. Прилив силы и энергии подступил внезапно, и ему не хотелось останавливаться. Но, конечно, Серохвостый остановился. Не бежать же так вечно! Куда сейчас? Ну конечно, к Лисичке! И не волнует его никакой Йомен! Ему надо увидеть подругу, надо услышать! Из горла Серохвостого вырвались зовущие крики, он звал Лисичку. Но она не отзывалась. Пробежав лес насквозь, лис не выдержал и остановился, переводя дыхание. Серохвостый пытался устоять, но не смог, и рухнул на землю. Ведь после долгого отдыха он так напряг лапы! Он закрыл глаза. Но не прошло и минуты, как совсем рядом кто - то рыкнул:

- А - а, Сепро - хвостый! - Йомен (а это был он), прищурившись, презренно смотрел на Серохвостого. Но впервые в его взгляде была какая - то подавленность.

- Чего тебе? - сонно протянул в ответ серый лис.

- Как ты заговорил! Осмелел, да? - Йомен угрожающе возвышался над Серохвостым.

- Чего тебе? - повторил Серохвостый.

- Думаю, ты искал Лисичку? - Йомен сказал это как-то ехидно. Другой лис утвердительно махнул головой, и ждал продолжения. - Так вот, она там, на холмах, на охотничьей зоне. Хочешь посмотреть на нее?

- Что она там делает? - испугался Серохвостый. Йомен не ответил, и лис с серым хвостом встал и снова побежал. Сначала радость встречи с Лисичкой переполняла его, но потом в душу прокралось страшное подозрение... Да нет, ничего плохого не случилось. Серохвостый поднялся на первый холм. За ним простиралось необьятное зеленое холмистое пространство, но нигде не было рыжего пятна. Лис хотел позвать подругу, но не решился. Это была самая опасная зона для всех обитателей леса, и лисиц в частности. Поэтому Серохвостый тихо покрался дальше. И тут его осенило: -"С какой стати Йомен послал меня к Лисичке, может это была злая шутка? Он загнал меня в самое страшное место в лесу!"- Но сомнения развеял непонятно как оказавшийся здесь же Йомен:

- Что, никак не найдешь ее?

- А тебе только злорадствовать! Зачем ты меня сюда отправил? - вскипел Серохвостый.

- За Лисичкой. Ты не видишь ее? - не похоже, чтобы Йомен говорил это злорадно. Скорее, как-то печально.

- Это что, розыгрыш? - Серохвостый недоуменно огляделся по сторонам. Нет, вокруг только зеленые поля и холмы.

- Не туда смотришь. Посмотри вниз, перед лапами.

Серохвостый сначала не понял, но осмелился и медленно опустил взгляд на траву перед собой. Там была лужица запекшейся крови. Много таких лужиц были дальше, лежали они большими кругами. А в отдалении покоилась кучка костей. Черная ворона степенно ходила вокруг и разглядывала ее. Серохвостый с силой сглотнул застрявший комок, и повернулся к Йомену. Тот сохранил прискорбное выражение морды.

- По... почему я должен тебе верить? Это не она! - голос Серохвостого дрожал, да и сам он судорожно дрожал.

- Поридеться поверить. Мы ее больше не увидим. У нее была трудная жизнь - сначала мы с ней потеряли лисят. Нашу нору разорили. А потом...

Серохвостый дальше не слушал. Догадка сверкнула у него в мыслях. Видимо, это была та самая догадка, что беспокоила его все время с момента встречи с Лисичкой. Что если она... она его мать? Она всегда себя вела слишком благородно к нему. Ее нору разорили год назад, как раз тогда, когда Серохвостый лишился родителей. Неужели он был совсем рядом с матерью, и даже не воспользовался этим! Сколько вопросов он бы задал! Секундочку... Если она - мать Серохвостого, тогда Йомен...

- Лисичка была моей мамой! - неожиданно для самого себя выпалил Серохвостый.

- Что?!! Не хочешь ли ты сказать, что ты - мой сын? Издеваешься? У меня бы никогда не было такого хлипкого уродливого сына!

- Как тогда обьяснить... - но Йомен не дал Серохвостому договорить:

- Она тоже мне говорила о своей догадке. Но мы с ней выяснили, что ты ей приходишься не сыном... А братом!

- Но она же вдвое старше меня! - Серохвостый удивился. Все в его голове перепуталось.

- Лисичка - твоя старшая сестра, - пояснил Йомен. - она была в предыдущем помете. А разорившаяся нора - простое совпадение. В том году для лисьих нор была самая бедственная пора. Мы с ней очень горевали...

- Конечно! Ты при любой опасности убегаешь, бросаешь ее! Вот ты и добегался! - ярость целиком поглотила Серохвостого.

- Заткнись! - Йомен взвился и угрожающе щелкнул зубами перед самой мордой Серохвостого. Лис не стал ждать следующих нападок, и помчался подальше от опасной зоны. Почему, почему он все узнал от своего врага? Лис забился поглубже в свою нору и стал размышлять. Почему, кстати, Йомен ревновал Серохвостого к собственной сестре? Пустота теперь была у него в сердце. Он до сих пор не знает, что с его родителями, а единственная родная сестра погибла. Серохвостый очень хорошо относился к Лисичке и не зная, кто она такая. Он по - дружески любил ее, она сделала очень многое для лиса. И вот теперь даже ее нет рядом. Почему из жизни уходят самые нужные, самые дорогие тебе существа? Может, лучше бы Серохвостый умер еще тогда, в детстве, от зубов разьяренной собаки..? Лис еще плотнее прижался к стене своего логова и пытался уснуть, освободив голову от всего пережитого.

Глава 8

Вместе навсегда

Серохвостый сидел на холме перед своим любимым озером в долине и любовался закатом. Прошел месяц с тех пор, когда погибла Лисичка, и лис уже смирился с этим. Было очень тихо, только стайка птиц летала над озером и мелодично посвистывала. Солнце уже почти скрылось за холмами, и небо там было ярко - красным, лишь одна тонкая золотая полоска света осталась на нем. Серохвостый блаженно вздохнул, потянулся и зевнул. Пора скоро идти на охоту. Но тут он услышал низкий хрипловатый голос. Лис узнал этот голос.

- Прекрасно, правда? - волк Гром неожиданно появился на пустом месте рядом. Серохвостый сначало вздрогнул, но потом успокоился. Гром часто посещал его в последнее время, появляясь неожиданно. Лис уже привык к его странностям, и коротко ответил:

- Привет. Да, я часто любуюсь закатом. - Серохвостый еще раз зевнул во всю пасть.

- И вот снова ты в опасности. - спокойно, даже слишком спокойно прошептал волк.

- Какая еще опасность? Сколько можно? - Серохвостый слегка разозлился. Но Гром не спешил отвечать. Он медленно повернул морду к лису и посмотрел прямо в глаза. Лис не мог выносить этого взгляда. Он как будто проходил его насквозь. Серохвостый не выдержал и снова устремил взор на гладкую воду озера. А потом задал тот вопрос, что тревожил его уже очень, очень долгое время, только раньше он не решался его задавать:

- Гром, ты меня извини... Но ты вообще еще жив? - Серохвостый нервно сглотнул и опять попытался посмотреть собоседнику в глаза, но снова не выдержал и отвернулся. Гром не спешил с ответом. Он неподвижно и долго сидел, смотря на лиса.

- Разве это имеет значение? - вопросом на вопрос ответил волк. Он буравил взглядом лиса, и тому стало жутко, хотя сам он даже не смотрел на Грома. Серохвостый не понял, что имел ввиду волк. Как это, не имеет значения?!

- Но я вижу тебя, только... Ммм - м... Немного странно ты всегда... Это... Появляешься. - замялся лис. Он пожалел, что задал этот вопрос.

- Главное, я с тобой, я тебе помогаю, а жив или нет - тебе этого не понять. Солнца совсем уже не видать. Но небо этой ночью останется красным. - волк грустно склонил седую голову и закрыл глаза.

- Почему? - Серохвостый еще раз отважился посмотреть на Грома, но того уже не было. И, как всегда, ничем не пахло на том месте, где он только что был.

- Ты сегодня встретишь кое - кого, кто тебе станет дороже всех на свете. Не буду заранее открывать тебе правду. Но одно я тебе сообщу - скорее посмотри на север и уноси отсюда ноги! - голос принадлежал Грому, но самого его до сих пор не было видно. Впервые он так сделал! Серохвостый посмотрел, как сказано, на север. И понял, наконец, все намеки волка. Небо, хоть солнца и уже и не было, и впрямь было кроваво - красным. Да в лесу пожар! Как это лис не почувствовал сразу?! Он понял, что ветер надувает огонь в его сторону, и побежал в безопасное место. Оно было на выходе из леса, рядом с людской деревней. Сегодня Серохвостому повезло. Без особых приключений он уже почти выбрался из леса.

- Вроде бы пронесло! - вздохнул он. Только он так сказал, откуда-то справа донеслись отчаянные крики. Лис замешкался, и пошел было дальше, но крики становились все громче и жалобнее. Серохвостый не мог не помочь! Он должен! Все - же, ему всегда кто - то помогал! Лис повернул обратно, в пылающий лес, и последовал за криками. Все вокруг трещало от огня, столбы дыма взвились в небо, от едкого смога слезились глаза, но Серохвостый не струсил. Он был уже совсем близко к кричавшему... Но оказалось тот, кто в опасности, окружен огнем и не может выбраться. Лис увидел поваленное дерево и взобрался на него. Наконец, он увидел обладателя голоса... Точнее, обладательницу. Это была красивая лисица возраста Серохвостого. Она в страхе металась между пылающих деревьев, и была страшно напугана, и глаза наполнились слезами.

- Эй! Сюда! - крикнул Серохвостый, привлекая ее внимание. Лисица заметила его и метнулась в его сторону. Она выжидающе посмотрела на спасителя.

- Я не смогу вскарабкаться на это дерево... - отчаянно всхлипнула лиса.

- Попробуй. Это единственная дорога. Я тебе помогу. - как можно более успокаивающе проговорил Серохвостый.

Лисица перепрыгнула горящую листву и еле - еле залезла на ствол. Серохвостый схватил ее за шерсть и вытащил из пылающей засады. Сейчас он смог поближе разглядеть прекрасную незнакомку. Он словно утонул в озерах ее синих глаз. Лис был пленен ее изумительной красотой. Огненно - рыжий мех был еще прекрасней в отблесках огня. И ему почему - то очень нравилась ее беззащитность.

- Даже не знаю, что мне сделать в благодарность. Просто... Скажу спасибо. Ты спас мне жизнь! И даже не знаешь, как я тебе благодарна! - восклицала лисица.

- Для меня награда уже то, что ты спасена... Но пошли скорее, а то сгорим! - Серохвостый встрепенулся. Вот он снова чуть не утонул в ее взгляде, а сейчас уж никак нельзя терять голову!

Парочка побежала к выходу из леса. Однако Серохвостый настолько задержался, что выход завалило пылающими стволами деревьев, и ни перелезть, ни перепрыгнуть было нельзя. Снова их окружило зверски голодное пламя! Лисица опять отчаялась, и заметалась в разные стороны:

- Что нам теперь делать? Ааа... МЫ СГОРИМ?!! - дрожала от страха лиса.

- Тихо. Все будет хорошо! Просто держись рядом. - Серохвостый наслаждался тем, что может спасать и защищать свою новую знакомую. Серохвостый с необычайно странной для самого себя гордостью побежал впереди. И вдруг, со скоростью молнии он прошмыгнул между горящих стволов и оказался в безопасности. Лисица с ужасом ахнула, широко раскрыв рот и оставаясь на месте.

- Не бойся. У меня же получилось - только действуй как можно быстрее! Давай же! - звал Серохвостый. Но, конечно, если лиса не решится, он никогда ее не оставит! Он лучше погибнет вместе с ней! А почему? Ведь они знакомы всего несколько минут...

Лисица все - же решилась, и, закрыв глаза, пулей выскочила из щели между деревьев. Она, правда, врезалась в своего спасителя, и они упали. Но оба разрядили напряжение веселым смехом и побежали к полю у озера. Там они начали знакомство.

- А как тебя... - начал было Серохвостый, но лисица уже дала ответ на его вопрос:

- Флай. Я - Флай. - она пронзила лиса озорным, может, даже лукавым, взглядом.

- Это чудесное... - начал лепетать лис, но быстро очнулся: - А меня ты можешь звать Серохвостым. Это из - за моего хвоста меня все так прозвали.

Флай хихикнула, и кончик носа у нее, прямо как и у Серохвостого когда-то, покраснел от смущения.

- Когда огонь затушат люди, может... Поохотимся вместе? - лису стало жарко, нос тоже стал краснеть. Но, к его удивлению, Флай с радостью согласилась и воскликнула:

- Это было бы замечательно!

Эта чудесная лисица снова и снова наносила сокрушительные удары - она поражала Серохвостого буквально всем, что делала. И вот теперь, на охоте, она вновь проявила себя с лучшей стороны. Флай все делала с таким азартом, что, казалось, никто другой ей не нужен, и Серохвостый почувствовал себя лишним. Поскольку все лесные звери сбежались сюда, поймать кого - либо было очень легко. Но Флай делала это как-то... Зачаровывая. Впервые в жизни Серохвостый испытывал много странных переплетенных чувств. Лисы вдвоем наловили столько еды, что и сьесть все не смогли. Они просто помчались по полю, увлеченные странной игрой. Казалось, Серохвостый эту игру знал очень давно, даже до того, как родился. Задолго до того, как родились его предки. В эту игру вовлекались в самом древнем мире, когда впервые две лисы соединились душой.

Позже, совсем выбившись из сил, они легли на траву среди ночных цветов синего и фиолетового оттенков, и начали непринужденную беседу. Серохвостый рассказал печальную историю с Лисичкой, не упомянув однако, что она была его сестрой. Он печально уставился в небо. Немного подумав, Флай прошептала:

- Если хочешь, можешь звать меня Лисичкой.

Серохвостый оторвал взгляд от неба и с глубочайшим восторгом и благодарностью посмотрел на нее. Флай кротко улыбнулась и опустила глаза.

- Ни за что! Лисичка - это совсем другое. - воскликнул лис. Он теперь точно не жалел, что выжил, пройдя все трудности. Ему хотелось быть все время с Флай. И никто, ничто ему не помешает! Он с наслаждением снова начал тонуть в ее взгляде. Но она вернула его в реальность:

- Уже почти рассвет! Пора в нору... - Флай вдруг замолчала, заметив горькое разочарование в глазах друга, и поспешила продолжить: - Но я забыла, что норы - то сгорели. Придеться спать прямо здесь. А одной мне страшно...

Реакция Серохвостого не заставила себя ждать. Он расплылся в блаженной улыбке. До утра еще целых несколько часов. И все это время они будут вместе! Они легли бок о бок в высокой траве, а вокруг кружили желтые светлячки. Кое - что еще прекрасно завершило эту ночь - на землю упали теплые капли дождя, смывая все признаки жаркого страшного огня, и принося с собою прохладную свежесть.

Глава 9

Открытие

Стая ворон кружила над чем - то в лесу, крича во все горло. Они опустились пониже и продолжили каркать на большую охотничью овчарку. Собака разозлилась, и гавкнула на приставучих птиц. Но вороны не обратили на это внимания и продолжали донимать овчарку. Тогда она, улучшив момент, быстро схватила одну из ворон за хвост и стала трясти изо всех сил. Птица заорала, и вся стая поднялась в воздух, улетая далее, продолжая кричать:

- Какая наглость! Чужак! Не свой!

Собака посмотрела им в след, выпустив птицу, которую лишил половины перьев, и фыркнула. Она опустила морду к земле и понюхала. Да, овчарка не потеряла его, такой свежий волнующий след двух лисиц...

Стая черных ворон продолжала с голдением облетать лес, будя всех его обитателей в предрассветных сумерках. Птицы на миг замолчали и опустились на полянку перед деревней. Но, едва коснувшись земли, они снова закричали. Серохвостый и Флай одновременно вскинули головы и сонно посмотрели на ворон. Лис вскочил на ноги и задумался.

- Кажется, что-то не так. - медленно проговорил он.

- Что не так? - зевнула Флай и уставилась на друга.

- Я не знаю. Может, мне повезет, и я смогу поговорить с этими глупыми птицами? - спрашивая скорее себя, Серохвостый неотрывно смотрел на ворон.

- Ерунда. Ты только сейчас сам сказал, что они глупые. - Флай тоже встала.

Серохвостый не отреагировал. Он в нерешении постоял пару секунд, а потом все - же двинулся по краю поля к стае птиц. Только лис подошел к воронам, как они, все разом посмотрев на него, испуганно и с еще более громким криком снова взлетели.

- Вам повезло, что вы не куры! - крикнул им в след Серохвостый.

- И что теперь? - поинтересовалась подошедшая Флай.

- Я думал об этом ночью... Может... Нам ведь придется вырыть себе новую нору. Так почему бы нам не сделать общую нору... На двоих? - лис с надеждой посмотрел в синие глаза подруги. Они светились счастьем, и уже показывали ответ.

- Конечно! Я сама хотела предложить это. Но не решалась. - Флай смущенно улыбнулась.

Серохвостый улыбнулся в ответ, и они побрели в поисках места для норы.

Овчарка вышла на поляну и старательно понюхала землю вокруг. Здесь лисий запах был еще сильней. Собака коварно улыбнулась сама себе, развернулась, и вприпрыжку помчалась обратно в деревню. Там, у одного старого дома из белого кирпича, но ухоженного, пес остановился и громко гавкнул. Из под аккуратного, с узорами и выкрашенного тоже белым, забора лениво выполз огромный лохматый пес. Он был уже слегка седым, и выглядел очень устрашающе. Лохматый сдвинул седые брови и неодобрительно посмотрел на овчарку.

- След, я наконец - то нашел след! Да не просто какой - то там, а лисий! - Овчарка лопалась от гордости, и с возбуждением ждала реакции большого пса.

- Отлично. Ну, это наверное опять какой нибудь старый дырявый ботинок, или еще хуже... Ты ведь помнишь, что было в прошлый раз? - издевательски напомнил лохматый пес.

- Да честно, Рекс, это был след двух лисиц. СВЕЖИЙ след! - пытался убедить пес лохматого.

- Неприлично будить меня так рано! Ну ладно. Я позову ребят. А ты, Шеп, не умри от радости. Ведь если это вновь ложная тревога, мы сами тебя с радостью порвем на части! - и лохматый Рекс начал втискиваться назад, во двор, сквозь дыру под забором.

Флай избирательно бегала от одной земляной кучи к другой. Похоже, она очень серьезно отнеслась к выбору нового жилья. То одно ей не подходит, то другое. А Серохвостый терпеливо бегал за ней, не веря своему счастью. Наконец лисица остановила свой выбор на маленьком земляном холмике, покрытом мхом, и со всех сторон окруженном поваленными деревьями и хорошо скрытом. Она начала рыть первая.

- К чему такие предосторожности? - удивился Серохвостый. Но Флай лишь окинула его суровым взглядом, и продолжала углубляться в нору. Вскоре она вылезла, и Серохвостый сменил ее. Было уже довольно жарко, солнце полностью вышло из - за горизонта и возвысилось над лесом, когда нора была готова. Пара лисиц несколько часов рыла ее, и оба устало теперь сидели неподалеку на солнышке и очищали шерсть от комков земли.

Вдруг Флай насторожилась. Она явно что-то услышала. Серохвостый тоже прислушался. Вдалеке слышался хор собачьих голосов. - "Неужели опять?" - пронеслось у него в голове.

- Скорее, пойдем отсюда! - воскликнула Флай. Она сорвалась с места и уже скрылась за кустами. Серохвостый прыгнул за ней, но в кустах он наткнулся на морду огромной лохматой собаки - Рекса. Пес щелкнул зубами, лис повернул назад и побежал от своры. Ему хотелось кричать - "Флай, Флай!" - но он не мог. Потоки встречного воздуха заполонили весь рот и нос Серохвостого. Он бежал так быстро, что со всей дури столкнулся с Флай, внезапно появившейся рядом. Лисицы за секунду распутались и побежали вместе. Серохвостый увидел, что его подруга резко сменила направление, и он решил следовать за ней. Она пробежала огромное колличество лугов, полян, и прошла весь лес насквозь. Стая собак сильно отстала. Флай затормозила у высокого обрыва прямо над пропастью. Она, задыхаясь, но совершенно уверенно выкрикнула:

- За мной! - и лисица бросилась прямо вниз, в обрыв!

- Ты что?!! - Серохвостый был в шоке. А сзади приближался свирепый лай. Лис тяжело вздохнул, закрыл глаза и шагнул с обрыва. Три секунды он падал, чувствуя, как щекочет в страхе у него в животе. И шмякнулся обо что-то так неожиданно, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди в воздух. Серохвостый осмелился открыть глаза, тяжело дыша. Он лежал на маленьком скалистом уступе, а рядом сидела Флай. Она не улыбалась, как обычно, а была слишком уж серьезной. Она нервно усмехнулась и дрогнувшим голосом пискнула:

- Тихо!

Серохвостый слегка обиделся. Ему и не надо было даже намекать на тишину. Он ведь хотел избавиться от собак. И потом, он испытывал потрясение, все его тело дрожало, он даже не мог встать. Как он может сейчас болтать? Лис прислушался. Наверху, уже совсем близко, он отчетливо различал тяжелое дыхание собак.

- Куда они делись? - удивился один пес.

- Может, спрыгнули? - предположил второй.

- Они не настолько тупые. Обхитрили, злодеи! - пробасил Рекс.

- Прыгнем - узнаем. - высказал Шеп. И тут же пожалел об этом.

- Вот ты первый и прыгай! - крикнул Рекс, и спихнул овчарку в пропасть.

Шеп приземлился передними лапами на уступ, а задние остались болтаться в воздухе. Флай со скоростью молнии прокусила псу лапы, и он с визгом упал в пропасть. Серохвостый изумился всей злобе, с которой его подруга это сделала. Но это, наверное, закон выживания. Какой же глупец даст выжить своему смертельному, в прямом смысле, врагу?

- Он это заслужил. Нечего предлагать глупости! - воскликнул Рекс, нагнулся и посмотрел вниз. Серохвостый и Флай прижались к стенке, чтобы их не заметили. Через некоторое время собаки ушли ни с чем, а Серохвостый вдруг задумался:

- А как же обратно?

- Проще простого! - Флай прыгнула еще ниже. На этот раз ее друг не испугался, и спокойно последовал за ней. Они оказались еще на одном уступе. А там была странная нора, в которую Флай без промедления нырнула. Серохвостый снова шмыгнул за ней.

- Что бы я без тебя делал? - обрадовался лис.

- Уверена, когда - нибудь я скажу тебе эти же слова! - Флай явно на что-то намекала. Но Серохвостый так и не понял, на что.

Они очень долго ползли по темному тоннелю, и наконец увидели свет. Лисы оказались... Прямо на месте норы детства Серохвостого! Там уже ничто не напоминало нору. Последние кучки земли валялись то там, то здесь. Серохвостый зачарованно смотрел вокруг.

- Что с тобой? - поинтересовалась Флай.

- Но... Ведь это же нора моих родителей. Тоннель привел прямо сюда!

- Правда? И что? - немного безразлично бросила Флай.

- Получается, что они могли спастись! А почему я раньше не замечал этого выхода? Или замечал... - тараторил Серохвостый. Он снова всколыхнул старые воспоминания. И опять в голове была путаница. Значит, у его родителей всегда был потайной лаз. Ему необходимо срочно узнать, что же случилсь тем утром прошлого года!..

Глава 10

Странник из прошлого

- Уже обзавелся подружкой? - прохрипел кто - то за спиной Серохвостого. Он с Флай сидел у реки в жаркий августовский день. Лис обернулся и увидел Йомена. Тот, как и полгода назад, когда лисы впервые встретились, вел себя высокомерно и возвышенно.

- Вы знакомы? - шепнула Флай другу на ухо. Серохвостый едва заметно утвердительно кивнул головой и не сводил глаз с Йомена.

- Чего тебе на этот раз надо? - рыкнул лис с серым хвостом.

- Я в лесу главный. Все самое лучшее достается мне! - издевательски хмыкнул Йомен.

На Серохвостого нахлынула волна ярости. Да как он может так говорить? Теперь лис понял, что имел ввиду его враг, когда говорил о том, что Лисичка принадлежит ему. Серохвостый считал, что прав на Флай у него больше, чем у любого другого лиса. Нет, она была его, и никто ее у него не отнимет!

- И что молчишь? Что стоишь? Что смотришь? Отойди - ка с дороги! - Йомен направился к Флай с достойным видом. Теперь Серохвостый понял, как Йомен себя чувствовал тогда, когда он сам подошел к Лисичке. Но у него - то не было подобных намерений. Новая волна гнева накатила на Серохвостого. Он не знал, что повлияло на него в эту секунду - то ли постоянное "что?" и наглость Йомена, а может, что-то другое. Он рванул с места и напрыгнул лису на спину. Йомен, конечно, был старше, больше и сильнее. Но Серохвостый не посмотрел на это. Он грыз и царапал морду врага, пока тот не скинул его. Йомен придавил серого лиса к земле, не давая вздохнуть. Серохвостый вдруг увидел взгляд Флай. Ее красивые синие глаза с ужасом взирали на него. Неожиданный прилив сил - и лис скинул Йомена с себя. Серохвостый, ослепленный злобой, начал кусать лапы соперника. А потом, неожиданно даже для себя, протащил Йомена по земле и выкинул прямо в реку. Рыжего лиса понесло сильным течением, а Серохвостый мог оттышаться. Он знал, что Йомен выживет, но это надолго его успокоит. Флай восхищенно посмотрела на своего друга.

- И что бы я без тебя делала? - улыбнулась она, и добавила: - Я тебе это сказала!

Серохвостый улыбнулся в ответ, а Флай лизнула его в нос. Лис спрятал улыбку и растерялся. Но Флай уже шагала к норе, а Серхвостый пошел рядом. Он почувтвовал, наконец, себя совсем взрослым. Он все мог! И, видимо, все его мечты сбылись. Если бы только узнать, что с его родителями, и что это за призрачная тень, которая всегда его спасает...

Серохвостый стал замечать, что погода изменилась. Часто шел дождь, лужи покрывались тонкой корочкой льда, желтые листья все чаще падали с деревьев на землю. Трава все больше и больше в инее, а сильные порывы ледяного ветра иногда чуть не сметали с ног. Серохвостый уже пару месяцев жил в одной норе с Флай, и ему это нравилось. Но сейчас ему хотелось побыть одному. Он сидел на развалинах норы своего детства, и смотрел на родную красивую долину. Она была красивее всего летом, но и сейчас выглядела потрясающе. Лис глубоко вздохнул. Уже начало темнеть. Осенью ночь наступала раньше, чем летом. Это было хорошо, так как меньше охотников будут браться за свои ружья и выпускать собак.

Серохвостый второй раз вздохнул, когда стало совсем темно, и хотел возвращаться к Флай, как вдруг он увидел этого призрака, который его неоднократно спасал. Молочно - белый, с серебристым отблеском, он сидел на куче заледеневшей земли и широко улыбался Серохвостому. Лис опешил, а потом очнулся и подполз ближе. Он всмотрелся в морду призрака, и она ему показалась знакомой. Серохвостый сел как можно ближе и принялся разглядывать серебристую тень. Точно, все в ней знакомо лису. Призрак вдруг приподнялся и медленно подлетел к нему. Он уткнулся носом в шерсть Серохвостого. Лис почувствовал неловкость. И тут понял, что вместо призрачного холодка он ощущает опору! Серохвостый принухался, но ничего не учуял. Тогда он протянул лапу к спине призрака, и ощутил жесткий, густой мех! Лис хорошенько встряхнул голову и несколько раз открывал и закрывал глаза. Нет, это был не сон!

- Кто ты? - выдавил Серохвостый, едва не срываясь на крик. Призрак молчал. Тогда лис снова потрогал его шерсть. Да, она снова была ощутима. И тут серого лиса осенило. Пришла совершенно сумасшедшая догадка!

- Отец? - попробовал угадать Серохвостый. Призрак улыбнулся еще шире, и казалось, будто его улыбка на самом деле до ушей! - А мама где?

Но призрак его отца так не вымолвил ни слова, подпрыгнул и собрался бежать. Серохвостый попытался поймать его, но прошел насквозь и упал в кучу опавших листьев. Призрак бежал все выше и выше, навстречу полной луне, отбрасывающей такой же яркий серебристый свет на черно - синем небе, как и он сам. А когда призрак поравнялся с луной, он исчез. Серохвостый долго смотрел ему вслед, до сих пор ничего не понимая.

***

По рыхлому мокрому снегу тяжело ступал Серохвостый, еле - еле тащя тяжелую курицу. Он проваливался в сугробы, а шерсть стала мокрой и тяжелой, вместе с курятиной тащя лиса еще ниже к земле. Но Серохвостый рыцарски пробивался вперед. Был конец ноября, начало декабря. Снег в этом году выпал рано, и слишком уж был глубокий. Флай лежала в последнее время только в норе, и была очень раздражительной. Серохвостому приходилось ее кормить, что оказалось весьма нелегко. Она сьедала больше обычного, как будто за троих.

Лис из последних сил пробивался к норе. Наконец, вот он - узенький проход в нору. Из глубины ударяла струя теплого воздуха, щекоча Серохвостому ноздри. Секунду, там пахнет еще чем - то. Слишком странно! Он стал побираться по тоннелю вглубь жилища. Послышались отдаленные писки. Лис занервничал. Наконец, он внутри. Вот Флай - она выглядит наредкость утомленной, но одновременно счастливой. А у ее живота что-то копошилось. Серохвостый положил ей курицу под нос, а сам присмотрелся к ее животу. Там шевелилось пять полуголых комочков. Он понял, что у него появились первые лисята! Он был очень счастлив, и мысленно тут же поклялся, что будет о них так же хорошо заботиться, как и его отец. И постарается дать им все, чего не было у него самого. Отец даже после смерти заботился о Серохвостом. А его мама... все - таки, она наверняка где - то рядом. Спаслась, наверное, в том тоннеле. Только либо не хочет показываться, либо сама не знает, что Серохвостый жив. Во всяком случае, она ему ведь больше не нужна. И он ей не нужен. А призрак отца больше никогда не являлся лису. Наверное посчитал, что теперь Серохвостый стоит твердо на всех своих четырех лапах.

От мыслей его оторвала Флай.

- Как тебе? Нравятся? - она устало улыбнулась.

- Они просто замечательные! - воскликнул Серохвостый, и лизнул одного из малышей. У того на хвостике был серый пушок. Лис снова его лизнул и усмехнулся, когда лисенок чихнул. Серохвостый лег рядом с Флай и помог ей согревать малышей. Он уткнулся носом в лисенка с серым пушком и прошептал: - Ты - мой маленький Серохвостый...

САГА ВТОРАЯ

В главах, посвященных Сан-Франциско, вы будете иногда встречать такие отметки - *. Это означает, что слово или фраза имеют обьяснение в самом конце рассказа.

Глава 11

- Это когда-нибудь кончится? - отчаянно вскрикнул серохвостый лис, когда один из его пяти лисят снова начал тянуть отца за ухо.

- Папа, ты нам принес чего-нибудь? - набросился на Серохвостого малыш с большим черным пятном на мордашке.

- Терпение! - воскликнул лис. Пятнышко сел и озадаченно глянул на отца. Серохвостый смягчился и поднял переднюю лапу. Из-под нее с воплями выскочила мышь. Все пятеро лисят с еще большими, чем у мыши, воплями побежали за добычей. Они тянули друг друга за хвосты и уши, пытаясь сбить противника и первыми завладеть жертвой.

- Это хорошая практика для малышей. - усмехнулся Серохвостый, обращаясь к сидящей рядом Флай. Она только улыбнулась. В последнее время она была неразговорчива и малоподвижна. Но сейчас лисица все-же произнесла:

- Смотри, они снова разбегаются.

- О, нет!

Серохвостый бросился собирать лисят вместе. Мышь уже куда-то пропала, и малыши продолжили беззаботные игры. Им было целых четыре месяца. У каждого из них были свои особенности: уже упомянутый Пятнышко с черной мордашкой, копия Серохвостого - малыш Серохвостый, похожий на маму Огонек. Шубка была рыжей, и напоминала пламя. Четвертый, тоже серый, но с бурым хвостом - Гром. Он был слегка угрюмым, молчаливым, и напоминал Серохвостому волка Грома, который воспитал его самого. И, конечно, пятая, единственная девочка во всем помете - Нелли. Ее особенность была в том, что она была девочкой, самой обычной окраски. -"Такое вот цветное у меня потомство!"- любил пошутить Серохвостый.

Настал конец марта. Лисята с радостью ждали свое первое лето. Бедняги тряслись от холода в зимние ночи.

Солнце необыкновенно быстро закатилось за зеленеющие холмы. Вы бы удивились, когда увидели бы, как Долине быстро наступала темнота!

- Ну все, пора в нору! - позвала Флай.

- Еще немного! Пожалуйста! - хором отозвались все пятеро малышей. Они нашли неподалеку земляную яму и по очереди скатывались туда.

- Никаких! Есть еще завтра, и послезавтра. Вы же знаете, пора папе снова идти охотиться! А одна я с вами не справлюсь. - Флай уже стояла у входа в нору. Лисята неохотно поплелись за ней. Серохвостый улыбнулся. Потом развернулся и побежал к озеру. Там он всегда начинал удачную охоту. Его поглотила сумеречная тьма.

Нелли проводила отца глазами. -"Какова настоящая охота? - шепнула она себе в усы, - Уверенна, если поймаю что-нибудь, папа будет страшно гордиться!" Она внимательно осмотрелась - мама занята другими лисятами. Ничто не помешает ей пойти погулять еще! Маленькая лисичка поспешила за отцом. Он, правда, давно уже скрылся. Но у Нелли был на редкость хороший нюх. Она проследила за Серохвостым до самого озера. Она скатилась с холма и увидела его. Лис притаился на мелководье в камышах. Свежая весенняя травка не скрыла бы его. Нелли с восторгом следила за отцом. Серохвостый стрелой выскочил из укрытия и помчался за зайцем, которого Нелли сначала даже не заметила. Охотник и жертва скрылись в темном лесу, которого не мог достать ясный свет луны. Нелли теперь осталась одна. Она грустно подползла к воде и залюбовалась сверкающей водой. Иногда то там, то здесь, подпрыгивали рыбки. Лисичка посмотрела на свое отражение.

- Я буду такой же хорошей, сильной, смелой, как папа! - сказала она отражению. Первое же испытание на правдивость этих слов не заставило себя ждать! До ее ушей донесся странный шум. Она прижалась к земле и всмотрелась в камыши. Там послышался сильный всплеск, не похожий на рыбу. Нелли нервно сглотнула. Внезапно перед ее носом появился странный зверь. Это был маленький енот, но лисичка этого не знала. Она не знала, бояться ей или он должен бояться ее. Енотик взвизгнул. Нелли испугалась еще сильнее и рванула с места, визжа от страха. Но она споткнулась о камень и, перекувырнувшись два раза через себя, упала. Подняв головку маленькая лиса обернулась посмотреть, не гонится ли за ней тот зверь. Детеныш енота все еще стоял на месте, по живот в воде. Он широко раскрытыми глазами смотрел на Нелли.

- Эй! Я дочь великого охотника, лиса Серохвостого. И если ты что-то мне сделаешь, он разорвет и тебя, и всю твою семью! - крикнула через всю полянку лисичка. Енотик не ответил. Он задрожал, и Нелли поняла, бояться нечего. Он смело встала и прямиком направилась к маленькому еноту. Тот попятился и провалился в воду. Там кончалось мелководье и был большой водный овраг. Еноты, естественно, плавают, но малыш делал это еще очень неуверенно. Он жалобно пискнул, беспомощно барахтаясь. Нелли не знала, что ей делать. С одной стороны, она хищник, и не должна помогать зверям не своего рода. Енотик вполне мог оказаться одним из тех животных, которых ее отец приносил в качестве еды. Нелли живьем видела только мышей и ящериц. Между тем, силы у малыша иссякали. До мелководья было всего ничего. Но он обезумел от страха и оставался на месте, хотя способен был сам вылезти. Нелли стояла и смотрела. -"Что сделал бы отец?"- размышляла она. Вдруг енотик сильно кашлянул, и вода потянула его вниз. Лисичка не выдержала и залезла в воду. Ей было холодно и ужасно противно, но она медленно продвигалась вперед, нащупывая дно. Она сразу поняла, где дно кончается. Головка енота еще виднелась над водой. Но он продолжал чихать и отплевываться от воды. Нелли сильно нагнулась вперед и дотянулась до енота. Она схватила его за шкирку своими зубками и потянула на себя. Песочное дно медленно разрушалось под ее лапками. Она продолжала вытаскивать детеныша. Он был настолько маленький, что лисичке это хорошо удавалось. Еноту был от силы месяц.

- Уф-ф! Наконец-то! - обрадовалась Нелли, выбравшись на мелководье. Енотик не двигался. Тогда лисичка вытащила его наберег и отпустила. Она отряхнулась, кое-где вылизала шкурку. Затем глянула на енотика. Тот не двигался, а из ушей еще стекала вода. Нелли испугалась и забегала вокруг него.

- Что же делать?! - крикнула она в пустоту. Никто, в общем-то, не откликнулся. Тогда малышка принялась старательно вылизывать детеныша. Тело у него было маленькое, и она быстро справилась с работой. Наконец, крошка - енот откашлялся, изо-рта потекли потоки воды. Он вскочил и отряхнул голову. Затем глянул на свою спасительницу. Нелли улыбнулась.

- Спасибо. Но тебе лучше уйти отсюда. - дрожащим голосом промолвил малыш.

- Почему? Давай поиграем! - воскликнула Нелли.

- Нет-нет! Мы, еноты, особенно мама, не любят вас, лис. Но ты меня спасла, и я не хочу, чтобы мама что-нибудь сделала тебе. - енотик начал подталкивать лисичку вперед.

- Хорошо. Но можем мы еще встретиться? Поиграем!

Енотик открыл рот, чтобы ответить, еще один всплеск в камышах заставил его замолчать. Разьяренная енотиха, его мать видимо, вылезла на берег и побежала на бедняжку Нелли. Лисичка припустила со всех ног от нее. Енотиха не стала ее преследовать. Она лишь взяла в зубы своего детеныша и полезла в камыши. Лисичка тем временем оказалась в темном лесу. Она пыталась оттышаться.

- Ну и что, что мама у него такая злая. Зато я спасла его! - сказала лисичка самой себе. Вдруг над головой что-то прошелестело. Она посмотрела вверх и...

- Помогииите! - вырвалось у нее. Нелли чуть не схватил филин. Его острые когти, толстая кожа на сильных лапах - все это чуть не обрушилось на несмышленого малыша. И теперь охотник возвращался! Маленькая лиса припустила через чащу. Птица несколько раз зацепляла малышку когтями, поранив ей спину. Ей стало так страшно, как еще никогда не было. Все свои месяцы лисичка жила в покое и любви, а теперь в ее сознании появилось чувство предсмертного страха...

Вдруг сзади она услышала еще чей-то бег. Потом отчаянный крик филина. На лисичку посыпались перья. Нелли обернулась и увидела своего смелого отца. Серохвостый трепал филина изо-всех сил. Птица упала замертво. Серохвостый тяжело дышал. Когда он отплевался от перьев, заполонивших его рот, он произнес:

- Что ты вытворяешь? Мы с твоей мамой чуть с ума не сошли! Какой пример ты подаешь братьям?

- Но папочка, я только хотела посмотреть, как ты замечательно охотишься! Ты у меня очень смелый! И я не подлизываюсь, если хочешь, накажи меня, я заслужила!

Серохвостый только молча взял дочь в зубы и отнес в логово. Там Нелли поджидал вкусный заяц. Ее братья уже жевали. Лисичка бросилась в гущу событий и сразу отхватила себе лучший кусок. Когда ужин закончился, лисята легли друг на друга в кучку, а Флай нежно их облизывала. Она особенно тщательно вылизала раненую спинку Нелли, и та почувствовала себя очень счастливой. Только один вопрос она задала отцу перед тем, как забыться глубоким сном.

- А мы едим енотов?

Серохвостый удивленно глянул на дочь, а потом ответил:

- Очень редко.

Нелли в ответ промычала, зевнула во всю пасть и уснула.

Глава 12

С тех пор прошло два месяца. Кончалась весна, а лисята Серохвостого стали подростками, вот-вот готовыми начать самостоятельную жизнь. Нелли стала уходить из дома еще чаще, чем в детстве. Она совершенно никого не слушала, и уходила при первой же возможности. Она либо оттачивала охотничьи навыки, либо просто бежала и наслаждалась бегом. Иногда она теряла голову, бежала в деревню, чтобы подразнить собак. Псины обычно бежали за ней, а она с легкостью их обманывала и развлекалась с ними, загнав то в капкан, то сбросив в реку, иногда они даже попадали в силки. Нелли делала все, чтобы развлечься, а Флай и Серохвостый пытались всячески препятствовать этому. Но у них это плохо выходило. Что до братьев Нелли, то они были более степенными, и, конечно, убегали из норы, но не так часто и не для таких рискованных целей. Самым послушным был Гром. Он вообще лишний раз не отходил от родителей. Нелли считала его скучным и не совсем нормальным.

В этот вечер Серохвостый повел Нелли, Пятнышко, Грома, Огонька и младшего Серохвостого на охоту к реке. Нелли это показалось страшно занудным.

- Я и так уже все знаю, папа! Неужели ты никак не можешь понять, что я могу уже жить одна!

- Ну знаешь, не все столько бегают по ночам неизвестно с какими собаками! - разозлился Гром.

- А ты вообще молчи! Тебе до меня расти и расти! - оскалилась Нелли, вот-вот готовая наброситься на брата.

Серохвостый тяжело вздохнул и начал что-то обьяснять и показывать, хотя Нелли совершенно не обращала на это внимания. Она задумчиво смотрела на гладь озера, как вдруг в камышах послышался всплеск. Она пригляделась и увидела своего давнего знакомого - енота. Нелли несказанно обрадовалась и подбежала поближе.

- Привет! Помнишь меня? - шепнула она и обернулась назад проверить отца. Тот до сих пор болтал, и вокруг него полулежа устроились сыновья. Нелли успокоилась и развернулась обратно к еноту. Тот стеклянными глазами смотрел на лисицу. Нелли воскликнула:

- Да что ты? Я же спасла тебя вначале весны, помнишь?

Енотик посмотрел на нее новым взглядом и выполз на траву. Он отряхнулся от воды и улыбнулся:

- А ты уже совсем как взрослая!

- Только отец этого не видит. - фыркнула Нелли.

- А вот моя мама хочет как можно скорее ввести меня в самостоятельную жизнь. - рассказал енот.

- Повезло! - шепнула себе в усы Нелли. Вдруг она услышала крик Серохвостого: "Молодец Нелл! Давайте, помогите ей схватить енота!" Лисица выпучила глаза от страха. Она совсем не хотела, чтобы ее друга порвали на куски! Не долго думая, она схватила енота за шкирку и швырнула подальше в озеро.

- Плыви! - выкрикнула она. Еноту не надо было повторять дважды, и он загреб лапками. Он уже подучился плаванию.

- Что ты сделала? - тяжело дыша пролепетал Огонек.

- Его нельзя убивать! - крикнула на брата Нелли.

- Ты вообще обнаглела! - рыкнул Гром и прижался к земле, готовый к прыжку.

- Давай, нападай! - оскалилась Нелли, которая, похоже, была рада подраться.

Гром прыгнул вперед, и они завозились в траве, кусая друг друга. Серохвостый поспешил к ним. Лис быстро разнял детей и возмутился:

- Да что это с вами? Неужели нельзя жить в терпимости хотя бы ради того, чтобы мне и вашей маме не было обидно? Нелл - а ты совсем меня не слушаешь! Сколько еще мне с тобой мучиться?

- А ты не мучься! Оставь меня, посмотрим, как классно я буду жить одна! - предложила лисица.

- Ну нет! Пока ты так безрассудна, ты будешь под нашей опекой! - вышел из себя Серохвостый. Потом он рыкнул на всех, - Пошли домой!

Цепочка лис засеменила по холму. Нелли шла сзади всех и кипела от злости.

Темной ночью Серохвостый и Флай сидели на пригорке рядом с норой и говорили. Нелли незаметно подползла к ним, спряталась на пригорком и вслушалась.

- Она просто не понимает, как ей повезло. Если бы у нее было такое детство, как у меня... - сокрушался Серохвостый.

- Но ей повезло больше. - мягко сказала Флай.

Нелли заметила, как ее родители сидят совсем рядом, бок о бок, и как любят друг друга. "Интересно, как они нашли друг друга?" - промелькнуло у нее в мыслях.

- Нелл училась всему практически сама. Может, она и не так хорошо все знает, как говорит. - размышлял лис с серым хвостом.

- А может ей действительно надо дать шанс. Ты начал жить самостоятельно в ее возрасте. - Предложила Флай. Нелли еще сильнее напрягла слух. Такой поворот ее радовал.

- Нет! Ее судьба ничем не должна напоминать мою! - Воскликнул Серохвостый.

"Неужели она была настолько плоха? Но ведь сейчас он счастлив!" - Подумала Нелли.

- Как хочешь. Она - твой лисенок. - сказала Флай и, лизнув Серохвостого в нос, пошла к норе. Нелли затаилась в траве, не смея дышать. Серохвостый тоже пополз в нору. Через пару секунд оттуда послышалось приглушенное: "О, нет! Снова!"

Молодая лисичка не стала дожидаться накала страстей и убежала в лес. Она неслась со скоростью света. Перед глазами все мелькало, но Нелли не думала останавливаться. Она хочет гулять, и она будет гулять! Из ее молодой головы давно выветрились страшные воспоминания о филине, она считала, что со всем на свете справится. Внезапно лиса на всех парах врезалась во что-то мягкое. Лисица отлетела в сторону и упала на спину. Несколько секунд она приходила в себя, а потом резко вскочила и оскалилась. Посреди ежевичной тропинки стоял молодой лис в странной позе и ошалело смотрел на Нелли.

- Куда ты так бежала? - крикнул он, - Мне и без того больно!

Нелли отряхнулась от земли и сухих листьев и присмотрелась к передней лапе молодого лиса. Та была в крови и прижата к земле железными челюстями.

- Ты что, глупый? Как ты попал в капкан?! - воскликнула Нелли.

- Вот не твое дело! - огрызнулся незнакомец.

Нелли, которая росла с братьями, ничуть не смутилась, наоборот. Ей понравилась задиристость и уверенность этого лиса. Она радостно подскочила к нему и запрыгала вокруг.

- Издевайся дальше! Вот выберусь отсюда... - угрюмо промычал лис. Нелли на это только фыркнула. Она самодовольно села перед незнакомцем и начала смотреть на его жалкие попытки освободиться. А потом нагло выдала:

- Ты не огрызайся, не старше и не младше меня! Без меня ты пропадешь, так что признай свое поражение!

Лис зло покосился на Нелли, продолжая дергать лапой. Лисица победно улыбалась.

- Никогда не сдамся самке! - рыкнул лис.

Нелли это понравилось еще больше, хотя она не знала, почему. Она продолжала гордо ходить кругами, все больше зля лиса. Но вдруг из деревни, которая, кстати, находилась сразу за ежевичной тропинкой, послышался лай разьяренных собак. Нелли молниеносно прыгнула на капкан, попала лапой на клапан, и железные челюсти отпустили лиса.

- Быстрей, за мной! - почти приказала Нелл. Незнакомец недоверчиво глянул на нее. Тогда лисица со всей дури толкнула его вперед и крикнула: - За мной говорю! Верь мне, я отлично знаю, что делаю!

Лисы побежали по темному лесу. Оставалось гадать, почему собаки в это время не спали в уютной конуре.

Нелли перебегала с одной тропки на другую, то взбиралась на холм, то скатывалась в овраг, а новый знакомый послушно хромал за ней. Вскоре они выбежали на скалистую местность, полную пропастей. Свора однако их почти догнала. Вдруг Нелли остановилась и выпалила:

- Собаки гонятся не за нами! Они сами убегают от кого-то!

- Что ты говоришь?! - прохрипел лис, едва дыша.

- Только они выбегут сюда, расходимся в разные стороны. Уверена, они на нас и внимания не обратят! - продолжала Нелл, игнорируя слова своего спасенного. Тот хотел возразить, но псы уже были на месте. Делать нечего, лис послушно выполнил указание Нелли. Псы и вправду не посмотрели на лисиц, они ошалело бежали вперед, а потом, обезумев от страха, прыгнули один за другим в пропасть.

- Боже, что это с ними? И откуда ты знала?

- Мастеры не выдают своих секретов! - задорно воскликнула Нелли, а потом добавила: - Как тебя хоть зовут?

- Пушистик. - быстро выдал лис. Нелли удивленно и недоверчиво посмотрела на него. Они провели в молчании несколько мнгновений, а потом лис хохотнул: - Да шутка! Меня зовут Демон.

Нелли вздрогнула:

- Пугающе! Какой же родитель дал тебе такое имя? Или это снова шутка?!

- Это не шутка. Мой отец, Йомен, дал мне это имя. Он сказал, что я буду горд таким клевым именем. И я горд. - Демон выпятил грудь вперед. - Ну а тебя, прекрасная леди, как зовут?

Последние слова немного смутили Нелли. Она опустила глаза и пролепетала:

- Нелли.

- Красивое имя. Хоть жутко не хотел этого говорить, но... Спасибо.

- Ну что ты, разве я могла поступить иначе? - хмыкнула Нелли.

Вдруг новый громовой лай оповестил лес о приближении злой собаки.

- Видимо, это бежит тот, кто так напугал свору. Но целая стая собак не может испугаться одного только пса! Если только у него не... Бешенство!

Нелли испуганно уставилась в одну точку, обдумывая какое-то решение.

- Бешеная собака - это серьезно. - нервно сглотнул Демон.

Через секунду из кустов выпрыгнул большой коричневый пес, вокруг рта и на боках у него была пена, кровь и слюни. Лисы с ужасом застыли. Вдруг Нелли наскочила на пса и прокусила ему кожу на боку. Он взревел и помчался на лисицу. А потом из соседних кустов вылез брат Нелли, Гром! Он пробежал перед носом пса, увлекая за собой.

- Нет, не надо! - крикнула Нелли, но было поздно. Все происходящее потом она вспоминала как ужас в замедленной сьемке. Гром прыгал и прыгал вперед. Бешеный пес все же был проворней. Он нагнал лиса и схватил за спину. Они слились в комок визжащей шерсти, Гром отчаянно пытался уворачиваться от смертоносных зараженных укусов. А потом они скатились вниз, в ущелье, где густая темнота проглотила их очертания.

Нелли с застывшими на глазах слезами быстро спустилась по выступающим камням в ущелье. Демон семенил за ней. А за ними бежал непонятно откуда взявшийся здесь Пятнышко. Внизу они обнаружили лежащего Грома. Лисица легла рядом, не скрывая горьких слез. Она хоть и ссорилась с ним больше всех, но он все-же был ей братом, и он пожертвовал собой ради нее.

Пятнышко и Демон растерянно стояли и не знали, что делать. Траурное настроение охватило всех, он понурил голову и закрыл глаза. А Нелли все плакала и плакала. Немного успокоившись, она начинала снова, и так очень долгое время. Наконец у нее не осталось сил, и Нелли прижалась к Пятнышку, ища защиты. Тот тихо сказал:

- Пошли домой. Мы искали тебя, ты же наша сестренка, мы тебя любим.

- Я не оставлю его! - Заикаясь всхлипнула Нелл.

- Не глупи, ты не можешь спасти всех на свете. - очнулся вдруг Демон. Нелли зло на него посмотрела:

- Нет, могу!

- А ты-то кто? - огрызнулся Пятнышко, обращаясь к Демону.

- Я тот, кому она сегодня спасла жизнь. Я буду ей всегда обязан. Нелли, иди с братом.

Лисица сквозь слезы посмотрела на Демона и кивнула.

- Пятныш, иди, я прямо за тобой. - сказала она брату. Тот тоже кивнул и побрел из ущелья.

Нелли повернулась к Демону. Она долго на него смотрела, а потом шепнула:

- Найди меня когда-нибудь.

И она побежала вслед за братом. Демон остался в ущелье один.

Глава 13

Через несколько дней Серохвостый со всей семьей сидели на пригорке рядом с ущельем в предрассветных сумерках и прощались с Громом. Нелли теперь не плакала, а молча смотрела вдаль. Ее взгляд был в другом мире, она и сама не была там, где было ее тело. Прорвало на этот раз Флай. А Серохвостый и сыновья старались ее успокоить. Но Нелл не принимала в этом никакого участия. Она была как в трансе.

- Он был достойным лисенком. Пусть немного угрюмым, но все мы любили его... - монотонно тянул Серохвостый, Нелли не выдержала и, сорвавшись с места, побежала в лес.

- О, нет! Неужели она не может успокоиться даже в такой момент? Я за ней... - воскликнул Огонек.

- Стой. На этот раз я не буду ее удерживать. Пусть попробует на вкус свою мечту. - все так-же монотонно сказал Серохвостый.

Лапы Огонька готовы были бежать, но он смиренно опустился на землю и только удивленно бросал взгляды на отца.

Нелл нервно оборачивалась на любой шорох и скалила зубы на любой зашуршавший листик или травинку. Она подпрыгивала при стрекотании кузнечика и шипела на светлячков. А потом она вскарабкалась на нижнюю ветку дерева и издала собакоподобный лай. После этого лисица потерянно взвизгнула. Рядом кто-то крался. Нелл это услышала и ощетинилась. Из кустов вылез отощавший волк. Он зарычал, но лисица была настолько зла, что совсем не испугалась. Она бесстрашно набросилась на волка и начала рвать шерсть, потом дико кусать его бока, а потом сильно изранила его морду. Волк поспешно вырвался и пополз от нее. Однако лисица не оставила его и снова напала. Волк отшвырнул ее лапой. Нелли ударилась о ствол дерева, но через пол секунды вскочила и разорвала волку горло.

Лисица еще не выплеснула всю свою злость и начала носиться кругами по месту, где прикончила волка, метаясь вокруг деревьев, сбивая все кусты на своем пути. Иногда она останавливалась и нервно покусывала кончик хвоста.

Вконец истощавшаяся на силах и эмоциях, Нелл легла в углублении между корней деревьев и опустошенно опустила голову. У нее было отвратительное ощущение внутри. А через несколько минут она обнаружила рядом с собой странные фиолетово-синие ягоды. Лисица начала из грызть, не думая о последствиях. Она медленно жевала их и глотала их терпкий сок. Вскоре Нелл почувствовала горячую волну в теле, которое обмякло. Голова закружилась и зрачки не сходились в одной точке. Нелли продержалась еще несколько секунд, а потом потеряла сознание.

Нелли кто-то тянул за ухо и касался ее морды холодным носом. Она не придавала этому значения. Потом она почувствовала внезапную боль в хвосте и не могла не открыть глаза. Сначало все было расплывчато, но предметы постепенно преобрели свои правильные очертания. На Нелл испуганно смотрели Огонек и Пятнышко.

- Что с тобой? - не своим голосом спросил Огонек.

- А... Что? - не поняла лисица.

Пятнышко широкими от ужаса глазами показал на горку не доетых ядовито-фиолетовых ягод.

- Ты что, это ела?!

- Ну? - безразлично бросила Нелл и отвернулась. Тут ее взгляд приковался к трупу волка, которого она убила вчера. Она застыла и здесь ее братья тоже это увидели.

- Это ты сделала? - поинтересовался Огонек.

- Я. - гордо сказала Нелл, ожидая восторженных восклицаний. Но их так и не послышалось.

- Зачем? - тихо спросил Пятнышко.

- Просто, ни за что. Ну, может он на меня немного порычал. Как я его уложила! Это подогрело мою кровь! Я почувствовала себя НАСТОЯЩЕЙ хищницей! - возбужденно кричала лисица.

После этого наступила минута напряженной тишины. Братья смотрели друг на друга. Казалось, у них шел беззвучный диалог одними глазами. Пятнышко собрался с силами и медленно и очень тихо начал:

- А ты сама поняла, что сделала?

Нелл презрительно хмыкнула. Тогда Огонек продолжил за брата:

- Ты убила. Но не из-за еды. Понимаешь, ты убила!!!

Сестра посмотрела на него, как на сумасшедшего.

- А знаешь, мне плевать. - отрезала Нелли и, не сказав больше ни слова, встала и ушла.

Огонек и Пятнышко растерянно и испуганно продолжали смотреть друг на друга.

Когда Нелли проболталась по лесу полдня, не преследуя никакой цели, братья, уже вместе с Серохвостым-младшим, нашли ее снова, начав уговаривать пойти домой.

- Пошли с нами! - умолял Пятнышко.

- Ни за что. - На бегу выдохнула лисица, которая пыталась оторваться от своих братьев.

- Тебе нужна помощь. Знаешь, ты ведь не такая...

- Откуда тебе знать, какая я? - огрызнулась Нелли на Серохвостого-мл.

- Ну, знаешь... Тебе не стоит так запираться от нас... - неуверенным голосом сказал Огонек.

- Предупреждаю, вы мне надоели! - зарычала лисица.

Пятнышко нервно сглотнул.

- Но... - попытался произнести Огонек, сестра его опять перебила:

- Никаких "но"!

- Из-за тебя погиб волк. Мы не дорожим ими, но ты убила... Все равно у тебя в душе останется противный осадок. - опять начал Огонек.

Нелли почувствовала, что новая волна слез вот-вот выльется. Она напряглась, чтобы этого не произошло, а потом резко развернулась и набросилась на ни в чем неповинного младшего Серохвостого. Она сильно укусила его за спину, а потом отпрыгнула.

Братья глядели на нее с ужасом.

- Прочь! - бешено крикнула Нелл. Братья неохотно отступили.

Лисица спустилась к большому синему озеру и залезла на мелководье. Измочив всю грудь, лапы и морду, Нелл вылезла. Она не знала причину всего происходящего. Она пыталась найти ее. Тщетно пыталась. Она не понимала что она делает и зачем. Она не знала, что будет дальше, и зачем ей идти вперед...

- Она совсем запуталась...

- ...Да, замкнулась в себе...

- ...Мы пытались помочь...

- ...Но она укусила малыша Серохвостого! - наперебой обьясняли братья своему отцу и матери.

Флай очень тяжело и глубоко вздохнула.

- Я думаю, что она просто переживает потерю Грома тяжелее нас всех вместе взятых. Представляете ее груз, который слился с ее независимым характером? - как можно спокойнее пытался говорить Серохвостый.

- Я почувствовал это вчера... - буркнул младший серохвостый лис.

- Она опасна, как бешеный скунс! - воскликнул Огонек.

- Она меня пугает. О! Мы не говорили о том, что наша милая сестричка убила волка? Как сказала она сама: "Просто так, ни за что. Мне это понравилось".

Серохвостый о чем-то глубоко задумался. Единственное, что он сказал этим вечером:

- Ей поможет либо она сама, либо кто-то не из круга нашей семьи.

Долина окуталась мягкими сумерками, и Флай начала облизывать детей.

- Ну зачем, мам?! - засмущался Огонек. Но потом поймал на себе осудительный взгляд Пятнышка и замолчал.

- Не задевай ее сейчас. - шепнул Пятныш брату.

Несколько тяжелых дней провела семейка лис, беспокоясь за Нелли, впервые столько не бывшую дома. Но еще более тяжелые и бессмысленные дни вела Нелл, ночуя где попало и поедая что попадется. С любым врагом она разбиралась на месте. И ее постоянно бросало из одной крайности в другую. От простейших вещей ее бросало в бешенство. Это привело к потери самой себя. А прекрасная шелковая и пушистая шубка потускнела и немного, совсем чуть-чуть, облезла. Так прошло три мучительных недели, в которых Нелли не жила, а существовала. Однако каждую ночь, перед каждым рассветом лисица чувствовала что-то неземное, словно конец всего, начало всего. Только животные могут так чувствовать. Так воспринимать мир. И так хорошо его знать и любить, и одновременно так ненавидеть его несправедливость...

Нелли:

Судьба, прости меня!

Я слишком много натворила,

Судьба, послушай плачь дитя,

Что наказала ты. А я

Прошу лишь одного - увидеть солнца яркое сиянье,

Луны туманный свет.

Сказать мне что-то на прощанье?

Мне нечего сказать. Я лишь хочу, чтоб ветер

Шелестел зеленою листвой.

Чтоб день был так же светел мой

Как в тот день, когда мы встретились с тобой.

О, Судьба! К чему ты так жестока?

Я ненавижу смерть, но я - дитя порока...

Не скажу тебе всего я,

Ведь времени уйдет так много!

Вот рассвет, мой плачь стал затихать.

Последний теплый выдох, и луч

Что грел меня так долго

Закончил маленькую нить,

Нить Жизни и Свободы!...

Глава 14

Одним ослепительным от солнца, знойным утром Нелли сидела в траве перед озером, напуганная пятью лошадьми и одним пони, которые вдруг решили там искупаться. Они ржали и плескались. Брызги попадали на Нелл, и ей это не нравилось, но она боялась пошевелиться. Она впервые в жизни видела таких больших животных, которые еще и купались в том месте, где их никогда не было. Вообще-то, Нелл видела медведя, но тот был спокоен, и мирно поедал ягоды с куста. А эти существа вели себя вовсе не смирно! Один раз конь так ударил копытом по воде, что целая волна обрушилась на бедную лисицу. Этого она не стала терпеть и, вскочив, понеслась от озера. Только маленький пони засеменил за лисичкой. Нелли это заметила и прибавила скорость. Но она забыла про земляной откос впереди, который нельзя было преодолеть. Лиса сделала мощную попытку взобраться наверх, хотя потом сползла вниз, вся в земле. Тогда она прижалась к земле, распушилась и оскалила зубы. Однако пони не собирался ничего ей делать. Он только стоял и с интересом разглядывал маленькое воинственное существо. Нелли не поняла, что ему от нее нужно. Она спрятала зубы и тоже стала смотреть в огромную добрую лошадиную морду. Прошло довольно много времени перед тем, как пони вдруг сделал один шаг по направлению к Нелли. Та снова ощерилась. Пони продолжал медленно подходить к лисичке. Та плотно прижалась к земляной стене и зашипела. Малыш пони затормозил на несколько секунд, а потом снова начал подходить. Вскоре его морда была уже рядом с готовой к бою лисицей. Пони медленно опустил морду к тельцу Нелли и с интересом понюхал. Лиса готова была укусить пони, но почему-то не хотела. Ей тоже захотелось понюхать это странное животное. Она привстала на задние лапы и начала вдыхать его запах. Они долго нюхали друг друга. Потом пони лег на землю и начал наблюдать за лисой. Нелли несколько раз обежала его вокруг, немного погрызла его гриву и лизнула в нос. Пони довольно фыркнул, чем напугал Нелл. Но она быстро успокоилась и продолжила изучать нового знакомого. Они провели несколько забавных и интересных часов вместе. А потом пони встал и заржал. Он ожидал ответа от своих сородичей. Того не последовало. Пони занервничал и продолжал растерянно ржать. Нелли поняла, что происходит и, как бы ее не пугал большой размер нового друга, она была полна решимости помочь. Лисица начала прыгать перед мордой пони, чтобы привлечь его внимание. Когда ей это удалось, она побежала легкой рысцой в сторону деревни. Пони сначало замешкался, но потом поскакал за ней. Нелли страшно боялась его копыт, и все прибавляла скорость. Когда они на большой скорости прибежали в деревню, они привлекли внимание собаки, находящейся рядом. Собака залаяла при виде Нелли. Лиса собиралась бежать, но остановилась, когда увидела, что пони злобно заржал и забил копытами по земле. Собака затормозила, а Нелли не стала дожидаться, пока она решится на вторую попытку поймать ее, и убежала в лес.

Но долго она не бежала. На огромной скорости она врезалась в кого-то и отлетела. Мнгновенно встав на лапы, лисица посмотрела, кто остановил ее. Отряхивая голову и шатаясь, с земли поднялся Демон. Он проморгался и поднял глаза на Нелл. Увидев ее, сразу расплылся в улыбке:

- И это уже второй раз.

Нелли молчала и даже не моргала.

- Не можешь поспокойнее бегать по лесу? - снова начал Демон.

Нелли прижала уши, но промолчала.

- Уже успокоилась?... В смысле своего брата... - не оставлял попыток разговорить лисицу Демон. Но это он сказал зря.

Нелли почувствовала новый накат гнева и слез. Она издала рыкоподобный звук, сама не зная зачем. Лапы затряслись, а кончик хвоста нервно задергался. Демон заметил это и быстро вставил:

- Извини, я не хотел...

Нелли сорвалась с места и засеменила рысью прочь. Но лис не хотел оставлять ее и молча побежал за ней. Лисица не стала возражать, а только пересекала холмы и рощи. Ближе к охотничей зоне, раскинутой на большом зеленом и слегка холмистом поле, чтобы было легче скакать на лошадях, Демон занервничал, но не отстал. Нелли напролом перебежала через опасную зону, не встретив ни одного охотника.

Вскоре они оказались в Долине. Там гулял Огонек. Он увидел приближающуюся сестрицу и напрягся.

- Домой ты, конечно, не собираешься?

- Нет. - Отрезала Нелли.

Демон с интересом прислушивался.

- Ты представляешь, как нервничает мама?

- Как же она собирается себя вести, когда все мы начнем самостоятельную жизнь?! - ехидно проговорила лисица.

- Ну и заноза же ты!!! - воскликнул Огонек.

Нелли высоко подняла хвост и вскинула морду, прошествовав мимо брата. Она побежала дальше, и Демон снова поскакал за ней.

- Почему не хочешь возвращаться? - поинтересовался лис.

- Отстань.

- Ты что, живешь, где попало?

- И мне это нравится.

- Хочешь пожить у меня?

Нелли выпучила глаза и остановилась так резко, что Демон при тормажении чуть не упал.

- А ты живешь один?

- Вообще-то... Нет. С отцом и сестрой Тенью.

Нелли разочарованно выдохнула. Тогда лис поспешил добавить:

- Они будут рады тебе, я уверен.

Нелли продолжала молча стоять и смотреть на друга. Он тоже выжидательно смотрел.

- Ну веди меня уже! Считаешь, я знаю, где твоя нора?! - воскликнула лисица.

Демон улыбнулся и побежал в гущу леса.

- Если честно, у меня не нора. Даже лучше. Целая комфортабельная площадь с "бассейном"!

Нелли недоуменно уставилась на бегущего рядом лиса, но потом позволила себе даже улыбнуться (!!!).

Через длительное время они прибежали в сосновую рощу и остановились у колючих кустов.

Демон продрался сквозь них, и Нелл сделала то-же самое.

Перед лисами оказалась просторная лощина с малюсеньким озерцем посередине и большим белым камнем где-то в отдалении. Лощину окружали густые ели и сосны. На белом камне сидел рыжий стареющий лис, а внизу сидела красивая лисица с черной мордочкой и лапками, примерно возраста Нелли и Демона.

- Мрачновато тут... Но как здорово! - выдохнула Нелли.

- Мдааа... Это из-за того, что когда-то тут обитали волки. Целая стая. - ответил Демон.

- Правда? Ух-ты!!! - глаза лисицы заблестели.

- Ну, об этом повествует лесная легенда, которую особенно любят рассказывать белки и птицы. - пояснял Демон по мере приближения к родичам.

- Расскажи! - потребовала Нелл.

Лис заколебался, но потом начал:

"- В Воющей Лощине процветала семья волков. Во главе стоял великий и мудрый волк Гром (на этом месте Нелли невольно вздрогнула, вспомнив брата), и его супруга Нанна. Они рождали на свет здоровых щенков, которые могли с гордостью продолжить свой род. Волки жили там много поколений, но на Громе и Нанне все кончилось. Почему?

В один весенний день волк гулял по Долине, и нашел сироту-волченка. Он приютил малыша, но в стае сироту возненавидели. Долгих пять месяцев жил приемыш в Лощине волков. Из-за этого стая решила восстать против вожака, и растерзала его. Волченок, который на самом деле оказался лисенком, чудом остался в живых. А все из-за таинственного свечения, появившееся в тот пасмурный день на звездном небе, где правила полная луна. Свечение напугало волков. Лисенок остался жить, хотя неизвестно теперь, что с ним. Никто не видел его с тех пор. Некоторые считают, что его забрало с собой свечение. А некоторые считают, что он живет и сейчас. Только никто не знает, что это за лис.

Однако Гром появляется в своем лесу. Когда захочет. В холодной темноте раздается глухой и громкий вой, наполняющий тоскливую ночь разочарований, и напоминает всем живым, что хозяином все еще является Гром.

Роковая судьба упала на стаю Нанны. Все волчата по разным причинам погибли, а родившиеся на свет новые были слабыми и больными, и тоже долго не жили. Тогда эта стая навсегда покинула наш лес, надеясь уйти от проклятия свечения... -"

Нелли не заметила, что ее рот широко открылся, а глаза округлились до размера лошадиной подковы.

- Ничего себе! Никогда не слышала такой интересной легенды!

- Да. Но ведь все это чушь. Многого не может быть в принципе. Никакого свечения или проклятия. - фыркнул Демон, пожав плечами. - Сказочки для любителей.

- Мне нравится! - запротестовала Нелл.

Они уже дошли до старого Йомена и Тени. Тень улыбнулась Нелли, и та ответила ей тем-же. Но Йомен с оскалом и подозрительным взглядом подошел к незнакомке.

- Здравствуйте. - кротко сказала Нелл.

- Пап, сестренка - это Нелли. Она моя подруга, и нигде не живет. Можно пожить ей с нами?

Йомен начал обнюхивать лисицу и морщиться. Нелли смутилась.

- Урра! Демон нашел себе подружку! - завизжала, запрыгав, Тень.

- Брось... - теперь смутился Демон.

- Да ладно тебе! Привет Нелли! - поздоровалась сестрица.

- Привет. - снова улыбнулась Нелл, но все еще чувствовала себя некомфортно, потому что Йомен продолжал обнюхивать ее.

- Странно ты пахнешь. - наконец прохрипел лис.

Нелли навострила уши.

- Где-то я уже нюхал такой. Хммм... Ты случайно не дочь Ветра? Нет, не то. Так чья ты дочь? - продолжал хрипеть лис.

Нелли вздохнула, вспомнив отца, и произнесла:

- Серохвостого и Флай.

Тут же Йомена передернуло от отвращения. - "Прочь! Не приближайся, пока жива!"

Нелли удивилась и осталась стоять.

- Папа, что ты делаешь?! - воскликнула Тень.

- Убирраааайся!!!! - рыкнул Йомен.

Нелли неуверенно отступила к выходу из Лощины. Демон и Тень решили побежать за ней, укоризненно и удивленно посмотрев на отца.

В лесу Нелли остановилась и едва сдержала слезинку.

- Ну что ты, не надо. - нежно сказала Тень.

- Я уговорю его... - предложил Демон.

- Нет, - дрожащим голосом сказала Нелл, - Я решила... В общем... Я возвращаюсь.

- Куда? - не поняла Тень.

- Домой. Я хочу к папе, маме и братьям.

Демон улыбнулся и воскликнул:

- Молодец! Так и надо было с самого начала! - и он лизнул Нелли ухо. Та удивилась, но не воспротивилась.

- Только проводите меня домой, пожалуйста. - попросила лисица.

- Конечно. - ответила Тень.

Нелли очень понравилась сестра Демона. Она была такая добрая, красивая. А голос был мягким и густым, как сметана (Нелли однажды ела сметану, забравшись в кладовую человека. Она была такая вкусная!).

Лисы побежали в Долину. Когда они прибыли к норе Нелл, она сразу залезла туда и бросилась к маме.

- Прости меня! Прости! - кричала она, и не сдерживала больше слез. Флай счастливо облизывала дочь - от мордочки до спины. Их окружили братья и улыбались друг другу. А Серохвостый крепко прижался к Нелли и наслаждался ее запахом. В шерсти чувствовался сосновый запах, который он так не любил, потому что это напоминало ему о детстве с волками, но Серохвостый не обратил сейчас на это внимания...

- Как здорово! - улыбалась Тень.

- Думаю, на пора. Мы больше не нужны. - шепнул сестре Демон.

- Конечно, конечно. Но как же здорово! - восклицала лисица.

Демон аккуратно взял сестру за шерсть и потянул от семьи Серохвостого.

Нелли облизнула всех членов семьи и радостно кричала. Когда чувства немного отхлынули, Флай спросила:

- Что заставило тебя передумать?

- Мои новые друзья - Демон и Тень! - Нелли указала мордой на выход из норы, но там уже никого не было.

Глава 15

В середине лета, в июле, все вошло в обычное русло. Каждый охотился для себя, но жила семейка лис в одной норе. Нелли давно видела, как лисы ее возраста и даже младше имели собственные норы, вдали от родителей. Это видели и ее братья. Но никто не хотел заводить разговор на больную тему.

В полдень того дня было очень жарко, настолько жарко, что некоторые из лис не выдержали и побежали к озеру, насколько бы это ни было опасно. Нелли и Огонек лежали на мелководье, где вода совсем немного мочила им живот, а суетливый Пятнышко вовсю плескался в камышах, иногда брызгая брата и сестру. Те в такие моменты нервно отряхивались, вздрагивая от непривычного холодка.

Серохвостый младший скитался по лесу один. Он любил это. Нелли иногда говорила, что после гибели Грома, он перенял это у брата. Когда семья озабоченно на нее смотрела, лисица успокаивала их: -"Я давно пережила это."-

Серохвостый старший и Флай были в темной норе, отдыхая друг с другом в таком непривычном уединении, что могли вспомнить спокойные времена, когда они только познакомились. Лисы иногда облизывались, увлажняя друг другу высохшие от жары носы.

Тем временем на озере Огонек грустно вздохнул:

- А знаешь, я ведь понимаю тебя все больше и больше.

- О чем ты? - удивилась Нелл.

- Твое желание начать личную жизнь теперь кусает меня, как блоха. И мне хочется почесаться, очень хочется...

Нелли улыбнулась на это:

- Так резко и захотелось?

- Видишь-ли, у меня уже подруга появилась... - Очень скованно пробурчал Огонек.

Нелли торжественно вскрикнула по-лисьему, и потом, более спокойно, сказала:

- Когда-нибудь ты осмелишься сказать это маме и папе. Думаю, это даже скоро произойдет. Но только не я...

- Почему? Ты так этого хотела!

- Не думаю, что так скоро смогу забыть все те жуткие вещи, которые я натворила.

- Они в прошлом, и ты понимаешь, что они были ужасны. Сестренка, это уже что-то означает!

- Да. Но мне надо время, чтобы забыть и исправить эти вещи.

- Как? Воскресить волка?

- Нет. Кстати, неудачная шутка.

Огонек ждал ответа, и не обратил внимания на замечание. Нелли вздохнула и обьяснила:

- Мне надо быть шелковой с родителями, делать все, чтобы им было приятней. Даже если мне придеться долго у них жить... А на счет моего убийства... Не знаю, прощу ли я его себе.

- Ты сейчас другая, и это самое главное. Ты очень, очень хорошая!

Огонек лизнул сестру в щеку и поднялся из воды. С его живота потекли потоки воды, и лис хотел отряхнуться.

- Не надо! - Крикнула в отчаянии Нелли, которая не хотела быть обрызганной.

Ее брат понимающе кивнул и отошел подальше.

Изнывая от жары, Нелли отправилась в нору вместе с Огоньком. Когда они пришли туда, то нарушили мирный отдых родителей.

- Мы хотели спрятаться от жары, но здесь тоже душно... - Улыбнулась Нелли.

- Да-уж. Похоже, здесь стало СЛИШКОМ тесно. - Процедил Огонек, изображая, что он еле-еле движется. Нелли округлила глазки и открыла рот - неужели ее брат прямо сейчас намекнул на то, что ему пора уходить?!

- Ну... Э... - Серохвостый растерялся, так как понял намек. Он отчаянно посмотрел на Флай, ищя помощи.

- Ты можешь идти, мой милый. Я доверяю тебе заботу о себе. Но будь осторожнее, сынок. - Нежно сказала Флай.

- Спасибо. Все так просто вышло, даже не верится!- Выдохнул Огонек, а потом попрощался: - Я люблю вас, папа, мама, и Нелли, конечно. Прощайте!

- Пока, братик! - воскликнула Нелли, махнув хвостом.

После минуты напряженного молчания, Огонек вздохнул, развернулся, и пополз по тоннелю во внешний мир, навсегда покидая стены норы детства, чтобы строить свою нору, для своих детей, или хотя-бы для себя. Когда он исчез из прохода, жгучие солнечные лучи продолжили пробиваться в темную крепость. Нелли не выдержала и тоже вылезла, чтобы взглядом проводить брата. Он был уже внизу, в Долине. Бежал сквозь густую зеленую траву, а его золотая, как огонь, шкурка сверкала на палящем солнце. Ближе к земляному откосу к нему присоединилась еще одна блестящая и сверкающая лиса, и они вместе исчезли с глаз Нелли. Она знала, что на лесном пути они еще обязательно встретятся, а может, она увидит его лисят. Лисица при этой мысли тепло улыбнулась, и вдруг услышала разговор родителей, глухо и не отчетливо плывущий из глубины норы:

- Я не знал, что сказать. Ты ведь знаешь, я так и не испытал этого сам - уйти из родной семьи...

Нелли навострила уши и как можно ближе прижалась к норе, заинтригованная.

- Я сам сбежал, когда это было необходимо. Ведь меня могли убить волки.

Нелли еще плотнее вжалась в стену норы.

- Я так рада, что ты спасся.

- Да. Знаешь, я никому и никогда не говорил этого, но меня всегда спасал призрак, видение отца. И в тот слякотный день тоже.

- Милый, что же случилось с твоим отцом?

- Не помню точно. Этот день был ужасен, а моя щенячья память была так мала... Но все годы меня мучил вопрос, как это случилось. Хоть бы кто-нибудь сказал мне... Я всю жизнь живу без ответа. Я только благодарен волку, что воспитал меня, Грому.

Нелли словно поразило. Та красивая легенда, которую ей рассказал Демон, о ее отце?! Нелли надо было снова к воде, освежиться и подумать.

Блудный Ветерок:

Прошел так день,

И время подошло к закату.

Зверей безоблачная лень

Рассеялась. Пора вести расплату...

Людей лишать того, что им дороже

За то, что люди убивали тоже.

Нелли неспеша брела по Ежевичной тропке, ведущей в деревню. Она опустила голову и думала об отце. Ей стало жаль его, и от этого еще более стыдно за свои поступки.

Однако ей было пора подумать и о еде. Ешь, пока можешь! А не то зимой будешь голодать, и лежа посреди снежной неизвестности, будешь жалеть о каждом упущенном обеде.

Лисица нехотя опустила прекрасный чуткий нос к земле и стала вдыхать ароматы земли. Каждый тонкий или сильный запах тянулся тропинкой в свою сторону. Животным, конечно, повезло, что они могут так хорошо чувствовать и понимать эти лабиринты запахов. Это так интересно! Иногда от разнообразия запахов у Нелли кружилась голова. Но она быстро сосредотачивалась, выбирала нужную струйку и следовала ей, уже не сбиваясь с тропы.

Вдруг на земле она уловила знакомый дух своих братьев. Она насторожилась, ведь они, судя по всему, были совсем близко. И было еще кое-что совсем не утешительное - там пробивалась вонь железа. Ржавого, старого, скорченного металла, и от этого еще более опасного. Нелли возбужденно закружилась по тропинке, стараясь найти родных. От нервов каждый ее волосок на прекрасной шубе подергивался. Наконец она почувствовала эти запахи очень, очень близко. Видимо, это прямо перед мордой... Нелли подняла голову. Меньше, чем в тридцати прыжках от нее стояла клетка. Как и предполагалось, ржавая и кривая. Но от этого ничуть не послабевшая в своих обьятиях заточения. Нелли помчалась к тюрьме, в которой испуганно сидели Пятнышко и Серохвостый-младший.

- Как это произошло? - выкрикнула, едва подбежав, лисица.

- Не знаю! - нервно ответил Серохвостый-мл.

- Я просто увидел незапрятанный кусочек курочки, взял его... И тут как шарахнет! И мы в клетке. - Поведал Пятнышко.

Нелли задумчиво пробежала глазами по длинной веревке, поднимающейся в вышину ветвей деревьев. Она покачала головой и вздохнула:

- Все ясно. Попались в самую простейшую ловушку.

- Ну откуда я знал?!!

- Молчи, это все ты... - рыкнул Серохвостый.

Пятнышко обиженно хмыкнул:

- Если бы был умный, не позволил бы мне поднимать эту вкусняшку!

- Хватит! Я пытаюсь понять, как вас вытащить. От вашего голдежа у меня уши вянут! - Недовольно прикрикнула лисица на братьев, - Ах, если бы это был капкан...

- Тогда бы нам было в два раза больнее и страшне! Да? Ты это хотела сказать?

- Какой ты глупый! Просто с капканами я умею обращаться! Все было бы проще.

- Да. И, может быть, мы и не переломали бы себе кости. Если бы повезло. - Саркастично заметил Пятнышко.

- Так, я побежала за отцом. А вы сидите и не пикайте! - бросила Нелли перед тем, как скрыться из виду в тени кустов и деревьев.

- Ха! Тоже мне! ..."И не пикайте!" Нашлась супер-лисица! - завозмущался Серохвостый-мл.

Пятнышко надкусил ухо брата и слегка толкнул его:

- Благодари небеса, что она нашла нас!

Но Серохвостый-мл. все-таки еще раз хмыкнул для выражения возмущения.

Старший Серохвостый в это время сидел на холме перед озером и призывал волка Грома. Но дух все не отзывался.

- Выходи-же, старая седая развалюха! - Он немного переборщил, но ведь он снова потерял терпение. Это было его ужасное свойство, противоречащее дикому зверю.

В конце-концов подул прохладный ветер, рядом с лисом сгустился комок тумана, и появился волк.

- Что, новый способ появляться? - язвительно спросил Серохвостый.

Волк промолчал, что, естественно, не удивило лиса.

- Я хотел тебя спросить об одной вещи. Раньше мне не приходило это в голову, но сейчас я вдруг понял, что ты мог знать... Мог... Что случилось... С моими родителями?

Гром отрицательно покачал головой.

- Что? Ты не знаешь или не хочешь мне сказать?

Но Серохвостый должен был остаться без ответа, и его прервала запыхавшаяся Нелли, примчавшаяся из леса. Лис испуганно посмотрел на Грома - никто из его семьи раньше не видел волка! Тот оставался невозмутим, молчалив и грустен. Нелли встала прямо в то место, где сидел волк!

- Дочь, ты... Ты что, не видишь?... - Ошарашенно залепетал лис.

- Ничего я не вижу! Быстро, братья в опасности! - воскликнула лиса.

- Кто - Огонек?

- Да нет! Помнишь их, невидимых сыновей! А-у! У тебя еще есть дети, помимо Огонька! Забыл?! - Закричала прямо в ухо отцу Нелли.

- Да, да. Что с ними?

- Они в ловушке. Прямо посреди Ежевичной Тропки!

- О, я уже бегу!

Серохвостый бросил последний разочарованный взгляд на волка. Тот тоже смотрел на него, ничего не выражая на морде. И лис побежал спасать детей.

Но случилась беда - их уже забрал человек, когда Нелли и Серохвостый прибежали на место.

- В толк не возьму... Они несколько минут назад были тут! - сокрушенно выдохнула лисица.

- Бывает. Нам не надо раскисать. Ты - иди на северную сторону поселка. Проверь там все дворы, но прошу, будь осторожна. А я - отправляюсь на южную. Если мы, не дайте небеса, не найдем их, то нам потребуется план. Не будем о плохом. Улыбки на всю морду, и искать! - Скомандовал Серохвостый и помчался в деревню. Нелли еще пару секунд постояла, и тоже бросилась в деревню, в противоположную сторону. Ах, как ей надоели эти люди, их собаки, ловушки!

В сумерках вечера Нелли и Серохвостый пробирались от одного двора к другому. Исследовав один и разочаровавшись, они втискивались сквозь какую-нибудь дырку в заборе или под забором, и попадали на следующий двор.

Порой надо было быть осторожными с собаками, которых хозяева немилосердно выгоняли на улицу на ночь. Иногда, заметив лису во дворе, начинали орать курицы. В такие моменты лисы очень злились, особенно Нелли. Она хотела всех их порвать, но сдерживалась, вспоминая, зачем она здесь.

К полуночи или даже позже, отец и дочь встретились в одном дворе, едва дыша и с грустным выражением на морде. Они видели по глазам друг друга, что поиски не дали результата. Только во взгляде отца Нелли заметила тревогу и тяжелую задумчивость.

- Тебя тревожит что-то помимо пустых поисков, папа? - спросила она.

- Просто... Я был на этом дворе однажды.

Нелли не поняла, про что он.

- Конечно был. Здесь есть курятник и...

- Да нет. Я был здесь заперт в клетке со своей сестрой!

- Правда? Как ты выбрался?

- Ну... - Серохвостый обреченно вздохнул. Вот уж не думал он, что снова придется говорить о призраке. - Меня спас отец.

- Он ведь погиб. Или я ошиблась?

- Нет. Ты не ошиблась. Но я не хочу развивать дальше эту тему.

- Ладно. Расскажи о своей сестре.

- Ох! Она тоже погибла.

- У тебя все погибают, что-ли? Ладно-ладно. Прости.

- А еще здесь был ее дружок, Йомен.

- Правда? А я видела его! Он чуть не порвал меня на кусочки!

Серохвостый провел по дочери полный испуга взгляд.

- Он был не подарочек. Сейчас, наверное, уже старик. Он был старше меня во много, это я помню.

- Да, сварливый, подозрительный и мерзкий старикашка с прелестными детьми.

- Детьми? Почему прелестными?

- Да потому что Демон - такой классный! - мечтательно воскликнула Нелли, но увидев озабоченность на морде отца, быстро добавила: - Ну, и Тень - потрясающая лиса. Такая добрая и нежная! И красивая!

- Ты тоже хороша! - вставил Серохвостый.

Нелли смутилась, и решила сменить тему:

- Не знаешь, почему этот Йомен такой... Нервный, что-ли?

- Не знаю. Тяжелое детство, деревянные игрушки... - отшутился лис. Он не хотел пересказывать историю странных отношений его, Йомена и Лисички в юности.

Нелли глянула на него каким-то странным взглядом и вздохнула:

- Пойдем, мама будет волноваться, что никого нет рядом.

Нелли встала и начала прокладывать дорогу сквозь заросли неухоженной травы, которая была теперь еще более разросшаяся, чем раньше. Серохвостый пошел за ней, прощаясь с каменными стенами разваливающегося дома, разваливающимся забором и погнувшимися яблонями, черными силуетами глумящмися над грязным двором. Он так же незаметно махнул хвостом деревяшке, торчащей из разрыхленной земли. Нелли ни за что бы не глянула на нее, но Серохвостый-то знал, что это остатки клетки, в которой были заточены он или его сестренка.

Блудный Ветерок:

Сквозь годы и мечтанья

Забытые впыхнут ожиданья

И тот, кто другом был тогда

Вернется и побежит с тобою рядом

Оставшись в сердце навсегда...

Глава 16

Как и сказала Нелли, Флай очень волновалась. А когда узнала, что двое ее сыновей теперь неизвестно где, чуть не свалилась на землю от испуга.

- Не беспокойся. Мы найдем их. - мягко сказала Нелли, сев рядом с мамой и нежно облизнув ее ухо. Та всхлипнула. Серохвостый тоже сел рядом для поддержки.

- Так значит, "мы"? - Поинтересовался он.

- Конечно. Неужели ты подумал, что я буду спокойно сидеть и смотреть на ворон? - будто бы с удивлением спросила Нелл.

- А о маме ты подумала? - вопросом на вопрос ответил Серохвостый.

- Я справлюсь. Я побуду здесь одна. - тихо сказала Флай, вытерев лапой слезы.

- Видишь, папочка?

Серохвостый покачал головой:

- Что у меня за девочка!

- Что? Какая?

- Ммм... Вредная, резвая, своенравная и...

- Такая, как я! - решила-таки снять с себя напряжение Флай.

Нелли заулыбалась во весь рот:

- Признай, папусик, я ведь тебе нравлюсь! Куда бы ты без меня!

- Нет. Ты ужасна! - Серохвостый при этом не скрыл своей улыбки.

- Да? Поэтому ты не мог оторвать от меня глаз при нашей первой встрече? - начала натиск Флай.

- О, нет! Все, так нечестно! Вы, девченки! Двое против меня, бедного! - заскулил Серохвостый, и Флай с Нелли засмеялись, обменявшись поразительно одинаковыми взглядами.

- Мы выиграли! - в один голос воскликнули лисицы.

- Так-так. У нас серьезное дело. Всем сосредоточиться! - командным тоном высказал лис. Но Нелли и Флай еще больше засмеялись. - Да хватит! Я серьезно!

Наконец все успокоились, и мнгновенно приняли прискорбное выражение морды, так как вспомнили о братьях.

- Наверное, это нервы. - шепнула Флай.

- Итак. Пятныш и Серохвостый-младший были пойманы где-то на закате. Сейчас... Да - солнце было как раз на уровне нижнего холма. Выяснив, что в ближайшем поселении их нет, я и Нелли отправляемся на поиски. Точное время поисков неизвестно. Они могут растянуться от пары дней до месяца... И мы либо приведем их живыми, либо, если опоздаем, обещаем отомстить сполна тем людям, что убили их!

Флай вскрикнула, и Нелл снова начала ее успокаивать:

- Спокойно, мы вернем их. Я тоже обещаю, мам. А к тебе будет иногда заходить Огонек. Будет проверять тебя.

Но Флай снова почувствовала, как горькая слезинка пробивает себе путь по ее пушистой щеке. Нелли прижалась к ней и закрыла глаза.

- Итак, на рассвете, с первыми криками петухов, мы отправляемся. - решил Серохвостый.

- Нет! - Тут же запротестовала Нелл, - Это неразумно. Мы должны идти ночью. Либо прямо сейчас, либо придется ждать следующей.

- Почему?

- Да потому что днем опасно идти мимо деревни. Там же людей целые стаи! Мы должны пройти мимо них ночью, а когда встанет солнце, мы будем далеко.

Флай кивнула в знак согласия.

- Эх, папа. Неужели ты сам не мог додуматься?

- Я просто... Не напрягся как следует... Волнуюсь.

- Да-да. А вот мои скитания во многом помогли мне.

- Я скитался раньше и больше тебя!

- Все! Идите! Вы оба - один ничуть не лучше другого. - поторопила Флай.

Они все облизнули друг-друга, и отец с дочерью отправились на поиски, скрывшись в тени ночного леса. Никто из них не подозревал, какие это будут долгие поиски, как изменят их отношение друг к другу за их время, и что им предстоит увидеть...

Золотая с красным акварели начали расползаться по утреннему небу. Такое бывает, если на еще не высохшие красные краски на бумаге капнуть немного мокрой золотистой краски, она растечется по листу, создавая необычайные узоры.

То там, то здесь загорланили петухи. Их крик был слышен даже далеко за холмами, скрывающими Зеленую Долину.

Нелли и Серохвостый давно перескли их и оказались в зоне огромнейших полей. Поля, поля, поля. Больше ничего. Две лисы со страхом и поджатыми ушами бежали по ним как можно быстрее. Если бы они встретили людей, то скрыться здесь негде. Люди часто обьезжали своих лошадей на этих полях. Но час был очень ранним для этого.

Лисы никогда еще здесь не были. Во-первых, это было опасно. Во-вторых здесь нычего было делать для лесного хищника.

- О, папа! Смотри, полям нет конца! Вдруг им правда нет конца? - тяжело дыша, простонала Нелл.

- Не забывай о братьях! Мы обследовали всю нашу деревню. Чтобы попасть в чужие деревни, придеться пересечь эти поля. А может быть и горы... Я не знаю. - ответил отец.

- Ух! Ты посмотри назад, влево, вправо! Везде только трава и небо. Мне даже страшно!

Их положение было подобно потерянным в океане, на маленьком плоту. Везде вода...

- Так, главное, пока не проснулись охотники или конюхи... Или еще кто-то там, нам надо уйти от деревни дальше, быстрее.

И они снова побежали. Стремительно, быстро, уверенно. Вдыхая встречный ветер, отталкиваясь от мягкой росистой травы, над ними летели поющие синие птицы, будто желая им удачи. Их прекрасная шерсть, бакенбарды на щеках и пушистые хвосты развевались на ветру.

Им повезло, они не встретили ни одного человека или вражеского зверя. Однако им не повезло в другом - к концу дня они так и не преодолели поля. Так что им пришлось спать прямо на месте. Они решили отдыхать ночью, чтобы их никто не тревожил. Это было немного необычно для лис. Но без норы быть начеку лучше днем.

На следующий день они встали, еле разлепив глаза, и неохотно зевнули. Они не успели как следует отдохнуть. Но надо было спешить. Никто не знал, где братья, что с ними сделают и когда.

С новыми отблесками рассвета Серохвостый и Нелли тронулись в путь. Они расчитывали хоть сегодня преодолеть поля.

- Я хочу пить, пап. - тихо сказала Нелли. Был жаркий полдень. Пить и вправду очень хотелось.

- Я тоже. Ты же сама видишь. Мы бежим второй день, и воды нет.

- Но мне очень хочеться!

- Эх, если бы здесь были сочные ягоды, или лужа. Ну хоть что- то!

Серохвостый огляделся. Нет, ничего, кроме травы встречающей небо на горизонте он не увидел. Он вздохнул, и, не сказав ни слова, побежал дальше. Нелли разочарованно повесила уши и побежала за ним.

Блудный Ветерок:

В пустыне, жаждя влаги

Не бросает зверь отваги.

Тяжелый путь сегодня предстоит,

Зверь в даль посмотрит и спешит

Как можно дальше он пройти,

Чтобы поиск завершить и цель найти.

День прошел, прошел другой,

Но не теряет он надежды встретиться с тобой.

В конце третьего дня Нелл и Серохвостый пришли к высоким горам. Не мягким холмам, к которым они привыкли, а к черным, острым крутым породам. Дочь отчаянно повернулась к отцу:

- Мы что, обязательно должны их пересечь?

- Да. Но уже не сегодня. Мы выспемся этой ночью, а утром полезем в скалы. - твердо сказал лис.

Было еще рано. Чернота ночи только-только начала накидывать вуаль на небо. Поэтому Нелли и Серохвостый просто легли у подножия гор и стали смотреть на окружающую природу перед тем, как заснуть.

- Здесь не совсем так, как дома.

- Да. Холоднее, трава не такая хорошая. И самое главное - почти нет признаков жизни. Ты встречала хоть одного зверя или человека?

- Нет. Только мы. Наверное, это из-за того, что здесь совсем нет воды. - предположила Нелл.

Серохвостый зевнул и начал облизывать уставшие лапы, быстро несшие его три долгих дня без передышки. Нелли грустно продолжала смотреть на серый пейзаж впереди: высохшая трава и мрачные обездвиженные камни.

- Па?

- Что, Нелл?

- А как ты познакомился с мамой?

- Я просто спас ее от пожара. И полюбил с первого взгляда.

- И как вы стали жить вместе?

- Ну... Это получилось как-то само собой.

- А твои родители? Ты помнишь их?

- Нет. Только папу... Немного. Но я даже не знаю, как их зовут.

Нелли стало снова очень жаль отца. Она начала понимать, как ей повезло. Она решила немного развеселиться:

- Какой красивый вид отсюда!

- Да. Цветочки, зайцы прыгают, чистое озеро и зеленые холмы.

- Я скучаю по дому.

- Я тоже. Там было так хорошо. Как, интересно, Флай?

- Надеюсь, хорошо. Но папа - ты подумал, сможем ли мы найти дорогу домой?

Серохвостый немного помолчал, а потом тихо сказал:

- Обязательно найдем. Иначе нельзя.

Потом он положил отяжелевшую голову на облизанные лапы и закрыл глаза, снова вздохнув перед сном.

Нелл решила еще немного полежать с открытыми глазами. Она увидела, как стайка каких-то птиц с тихими писками летит в сторону их родной Долины. -"Да. Мы обязательно сможем вернуться." - сказала она сама себе и тоже заснула.

- Мне тяжело! Эти острые глыбы мне лапы царапают! - Пожаловалась Нелл.

- Продолжай ползти! При первой же возможности спускаемся со скал на противоположную сторону! Ай! - Серохвостый поранил лапу на одном из острых мелких камушек, валяющихся здесь повсюду.

До сих пор не выпив ни капли и не сьев ни кусочка лисы упорно двигались вперед.

- Я чувствую, что больше не могу! - Нелли сказала, почти плача.

Серохвостый промолчал на это. Он продолжал карабкаться ввысь. Гора была больше горизонтальной, чем вертикальной, поэтому это хоть немного облегчило путь.

Они несколько часов находились в скалах, и были уже довольно высоко над землей. Холод тоже начал мешать лисам. Эти животные совсем не приспособлены к горным условиям.

- Папа! Смотри, мы добрались до маленькой плоской площадки!

Лисица напряглась и выбралась на небольшое ровное место, так редко поподавшееся в скалах. Серохвостый тоже вылез. И они увидели самое желанное чудо, которое можно было сейчас пожелать - маленькую чистую струйку воды, которая била из породы ключом. Этот райский уголочек был закрыт со всех сторон скалами, и у ключа росло маленькое деревце, привыкшее к холоду.

- Ух-ты! - От радости взвизгнула Нелли и бросилась к воде. Она открыла пасть и с наслаждением дала струе течь туда. Лиса чуть не захлебнулась, и решила лучше пить с помощью языка. Ее отец терпеливо дождался и стал пить после нее.

- Вода просто ледяная! - Нелли стала отряхиваться от капель, попавших на ее шубку.

- Главное, что мы попили. Теперь освежились.

Только успел Серохвостый закончить слова, как сздади него кто-то бешено то-ли замычал, то-ли заблеял. Лис со страхом обернулся и увидел удивительное существо - коричневое, большое и с сильными рогами, явно готовые к приминению! Это был горный баран, разьяренный и, самое ужасное, чувствующий в скалах себя в сто раз лучше, чем лисы.

Нелли и Серохвостый бросились по скалам вверх. Они были сильно напуганы и ошарашены таким удивительным зверем.

- Что это такое? - вскрикнула лисица.

- Откуда мне знать! - крикнул в ответ лис.

Баран стремительно подбирался к ним, стуча острыми копытами по камням.

- Папа! Там есть узенькая щель в скале, смотри!

Без лишних слов лисы нырнули туда. Тут же они потеряли опору под лапами и скатились куда-то вниз. Вокруг их окутывала темнота, они чувствовали, что скатываются по ледяному скату.

Дальше Нелл и ее отец покатились по земляному склону, избиваемые камнями. Перекатываясь и пыхтя в пыли. Дневной свет снова опустился на них. Наконец они с сильным ударом о землю свалились в траву. Очень долго лисы не двигались. Серохвостый первый поднял голову и осмотрелся. Они снова лежали внизу, у подножия горы. Но по всему было видно, что они оказались на другой стороне скал. Впереди были небольшие желтые поля, кучки малюсеньких лесов и холмов. Закоченевшая земля выдавала различные отпечатки лап. Где-то в далеке была искуственная насыпь гравия. Там проходила железная дорога, чего ни Серохвостый, ни Нелли у себя в Долине не видели ни разу.

Вовсю светило негреющее, но яркое солнце.

- Уфф. По-моему, мы выбрались.

- Признай - это было круто! - воскликнула Нелл.

- Самое хорошее, это то, что мы так легко отделались и быстро пересекли скалы! - возразил Серохвостый. А потом громко подогнал дочь, - Пошли, неизвестно, какой путь нас ожидает впереди!

Серохвостый встал и решительно отправился вперед. Нелли увидела это и поспешила за ним. Они бежали рысцой по полянкам и холмам.

Через некоторое время солнце скрыли свинцовые тучи. Задул холодный ветер и небо затянулось толстой серой пеленой, обещающей остаться здесь надолго. К этому времени они добежали до железной дороги. Рельсы простирались широко по полю, проложенные специально для множества поездов и маршрутов. Здесь все пахло железом и чем-то еще. Нелли без колебания наступила на первую шпалу.

- Стой! Как знать, что это за штука! - остановил Серохвостый.

- Не преувеличивай, здесь ничего такого нет!

Нелли прыгнула на голые камни, рассыпаные по всей железной дороге, и уверенно вскинула голову. Ее отец недоверчиво покачал головой и неуверенно шагнул за ней. Они неспеша продвигались вперед, пока под их лапами не почувствовалось непонятное вибрирование. Лисы замешкались. Они посмотрели в сторону удаленного свиста, и в ужасе обнаружили, что сюда двигается огромное железное сооружение, шипящее и гремящее, испускающее пар, угрожающе стучащее колесами.

- Скорее, пересечем это место прежде, чем ТОТ нас настигнет! - скомандовал Серохвостый и кинулся через железную дорогу, резво перепрыгивая железяки. Нелл не отставала, подгоняя саму себя.

Конец рельсов был близок настолько же, насколько приближался к лисам поезд.

- Скорее! - пропыхтел лис.

- Ну все, мы перебежали! - выкрикнула Нелл на последних рельсах. Но как только эти слова вылетели из нее, лисица почувствовала огромную, сильную боль. В глазах потемнело на несколько секунд, а потом она смогла посмотреть на лапу, от которой шла боль. Она застряла в одной из шпал, зажатая с огромной силой.

- О, нет! Нелли!

- Папа, мне больно!

Поезд был слишком близко, и теперь казался еще ужаснее, чем вдалеке. Серохвостый в ужасе метался, не зная, что делать.

Нелли тоже прыгала на одном месте, скуля и плача.

И вот, железная конструкция, грохоча со всей мочи, настигла Нелл. На многие мнгновения поез закрыл собой несчастную лисицу. Серохвостый уже не знал, что чувствует. Все страхи перемешались - он смертно боялся поезда, но так же сильно он боялся за дочь.

Каждая секунда доставляла боль и страх. Наконец поезд и весь состав проехал, оставив в воздухе лишь ужас, свист и вихрь пыли. Лис отважился открыть зажмуренные глаза. Из-за клубов дыма долго ничего не было видно. Тогда Серохвостый немедля подбежал к тому месту, где должна была быть Нелл. Она и вправду там была. Недвижимая, запыленная лежала лиса. Ее лапа была неестественно вывернута, но уже не зажата.

Еле сдерживаясь, Серохвостый нежно лизнул дочь и начал шептать:

- Очнись, очнись!

Прошло много времени, и надежда стала отступать. Но именно в этот момент тело Нелли сильно задрожало. Лиса заморгала и открыла пропитанные ужасом глаза.

- О, Нелл! - крикнул Серохвостый, начав ее облизывать, - Как ты?

Нелли пролепетала что-то невнятное. А когда ее отец случайно лизнул пострадавшую лапу, она отчаяно вскричала.

- Попробуй встать и уйти с путей. - Попросил Серохвостый.

Нелли обреченно вздохнула и приподняла заднюю часть тела, а передняя осталась на земле. Лисица аккуратно привстала на первую лапу, начала опираться на вторую...

- Ай! - она снова рухнула.

Серохвостый остался в растерянности. Он поежился от нового порыва холодного ветра, и посмотрел в небо - оно потихоньку затягивалось серой пеленой. Лис вздохнул и аккуратно опустился рядом с дочерью, положив морду на рельсу.

Нелли тихо плакала от боли, но потом успокоилась и закрыла глаза. Ее поврежденная лапа беспомощно лежала на камешках гравия.

Вскоре закапал мелкий противный дождик. А лисы продолжали лежать. Прошло очень много часов, прежде чем Серохвостый почувствовал легкую дрожь земли. Он открыл глаза и медленно поднял голову. Он понюхал воздух. Откуда-то издалека почувствовался запах железа, смолы и угля. Человек бы этого не заметил, но чувствительный лисий нос очень хорошо это уловил даже среди всех поднявшихся от дождя запахов. Лис быстро встал и посмотрел на дочь. Она не шевелилась. Серохвостый начал тревожно смотреть вдаль, на запах. Дрожь земли стала сильнее, и до его мягких ушей стал доноситься гул железного монстра.

- Нелл, проснись. - Стал он толкать лисицу. Нелли открыла сонные глаза и тут же простонала, опять почувствовав боль. Серохвостый с сожалением посмотрел на нее, но добавил: - Тебе надо встать. Придеться.

- Почему? Я не могу.

- Надо. Новый железный зверь уже мчится сюда со скоростью бешеной собаки.

Нелли снова, в который раз простонала.

Серохвостый стал нервничать, так как где-то в дали он заметил маленькую точку, ознаменовывающую, что поезд совсем близко.

Лис попробовал подталкивать ее, но Нелл было больно.

- Вставай! Тебе надо! - повторял Серохвостый.

Он потянул дочь за шерсть, сдвигая с путей. Поезд был совсем рядом, и даже оглушенная болью Нелли могла слышать его грозный гул, чувствовать вонючие пары и видеть его злобную громаду. В ужасе она вскочила на ноги, затем снова упала. Потом она поджала к грудке раненую лапу и, на трех ногах, проползла вперед. За рельсами был сразу скат с искуственного холма в траву, Нелл поскользнулась и скатилась вниз. Серхвостый поспешил к ней и начал облизывать, в то время как совсем рядом промчался чуть не погубивший их поезд...

Через несколько дней после происшествия с поездом Нелли и Серохвостый неспеша продвигались по маленькому лесу, которых здесь хватало сполна. Если точно описать природу, в которой лисы оказались - гряды скал, бесконечные леса, неровные поля, водопады и бушующие реки, а так же множество странных животных. Нет, попадались и такие звери, что были в их родных лесах - медведи, от которых приходилось убегать, еноты, которых не удавалось поймать, зайцы и другие. Но им не разу не удалось повстречать ни ланей, ни волков. Вместо них лисы обнаружили здесь дикобразов и даже горного льва... Тогда им пришлось тщательно скрыться за одним из камней, а потом смываться. Все это было вдвое труднее, если считать больную ногу Нелли.

Тот день был довольно жарким, но ничего необычного не случилось, что очень обрадовало парочку. Они были измотаны, и очень скучали по дому, отсутствуя там больше двух недель.

- Скажу я пару ласковых Пятнышку и малышу Серохвостому, когда мы до них, наконец, доберемся! - недовольно воскликнула Нелл.

- Терпи, пожалуйста. Я тебя не насильно взял с собой. - уравновешенно ответил ее отец.

- Но кто же думал, что до следующего поселения людей ТАК далеко?

- Никто, мы должны только надеяться. Надежда даст нам сил.

- Пап? Ты считаешь, они еще живы?

- Не хочу ничего слышать!

- Просто, я вот все иду и думаю... Никакой гарантии нет, что они будут в другом поселении, и что их не пришили воротником к шубе еще у нас на родине...

Серохвостый угрюмо промолчал. Нелли вздохнула. Ей надо было что-то говорить, иначе она умрет от скуки. Про страх, испытанный ею несколько дней назад с поездом, она уже забыла. Осталась только сильная хромота. -"Теперь я понимаю, на кого был похож мой брат Гром. Такой же молчаливый и серьезный!"- подумала лисица, взбираясь на очередную кочку, пролезая под очередной упавшей сосной.

- Я есть хочу. - Решила пристать Нелли к отцу, хотя на самом деле не очень хотела есть.

- Позже, мы должны проходить как можно больше в день.

- Где-то я это уже слышала! - сьязвила Нелл, так как Серохвостый повторял это раз десять.

Затем они молча продвигались вперед, петляя между деревьев, пересекая речки, где было мелководье, и встречая впереди один и тот же пейзаж.

Вечерело. Темнота медленно охватывала стволы деревьев, и начиналась опасность наступить на змей, с успехом пользующихся тенями для маскировки. Именно поэтому лисы прекращали путь по ночам в этой местности, хоть это и "их" время. В их Долине не было ядовитых змей.

Когда мгла почти совсем расстелилась, Нелли не вытерпела, чтобы опять что-нибудь не сказать:

- Мы идем много часов. Может, передохнем?

- Позже, мы должны...

- Да знаю я! Должны проходить как можно больше и все такое!

Нелли скорчила смешную рожицу. Серохвостый не засмеялся, и тогда Нелли закатила глаза и покачала головой.

Они прошли еще немного, пока совсем не стемнело, и только тогда, наконец, улеглись между корней большого дерева.

- Па! Я скучаю по родной Долине!

- Я знаю. Спи.

- Но папа!

- Спи, ты ведь этого ждала.

Нелли закрыла глаза. Однако сон никак не хотел забрать ее в свои обьятия, и лисица завертелась. Серохвостый терпеливо это сносил, хотя начинал злиться. И вдруг Нелли, резко подняв голову, тревожно всмотрелась в темноту. Она начала принюхиваться, округлив большие блестящие глаза.

- Ну теперь что? - недовольно пробурчал сонным голосом Серохвостый.

- Я чувствую... Ты не чувствуешь?

- Нет. Ложись, в конце концов. Твоя лапа никогда не заживет.

- Но папочка, там есть что-то такое... Странное.

- О, это просто Рархур, наверное.

- Рархур? А что такое Рархур? - спросила Нелл, потому что никогда не видела этого пса и не знала его.

- Это такой большой зверь, с большими зубами и крепкой кожей, которую нельзя прокусить. Обычно он нападает на маленьких болтливых лисиц по ночам.

- Мама! - проскулила Нелли и придвинулась поближе к отцу.

- Да, а теперь спи. Иначе он придет за тобой.

Хотя сна у Нелл не было ни в одном глазу, она все-же решила молчать и лежать смирно. Но она по-прежнему чуяла странный запах, который очень теребил ей душу...

Следующие несколько дней ничего не изменилось - лисы все шли и шли по бесконечной дикой земле, не видя конца. Воздух не приносил с собой ни единой весточки, что, может быть впереди, есть хоть один жалкий домик человека.

Лапа у Нелл почти зажила, рана затянулась, нога немного расходилась. Поэтому теперь они двигались еще быстрее.

У лисицы не проходило ощущение тревоги. Она постоянно что-то чуяла у себя за спиной, за соседним деревом, в ближнем овраге.

И вот пришел день, когда случилось самое большое чудо, что увидела за всю свою жизнь Нелли...

В тот день лисы впервые увидели что-то человеческое, чего не видели уже отвратительно долго - они увидели дорогу. Обычную дорогу, для машин. Хотя они никогда не видели машин. В деревушке в их краях передвигались только на лошадях.

Эта дорога разделяла одну часть леса от другой, и в ней не было ничего примечательного, но она принесла огромную радость Нелли и Серохвостому. Значит, надежда еще не умерла!

Однако тот день приподнес им не только это.

Кое-что действительно замечательное случилось в сосновой рощице, которую достигли путники.

- Слушай, мы что, кругами ходим? - внезапно спросила у отца Нелли.

- Почему? По-моему, все правильно.

- Да? Это дерево пахнет как-то знакомо.

- Ну естественно, это же сосна.

Нелли замолчала, поняв, что снова задала от скуки дурацкий вопрос. Но вдруг все ее тело передернуло. Тот загадочный запах, что тревожил ее, был совсем, совсем рядом! Она невольно замерла.

- Пошли! - поторопил Серохвостый.

- Нет, я больше не могу не обращать внимания на свои чувства. За нами кто-то, и уже давно, следит!

- Ох, глупость.

Но Нелли была настроена серьезно в этом разобраться. Она опустила нос к земле и начала быстро кружить между соснами. Она отошла довольно далеко, и Серохвостый решил пойти за ней. Она еще не пропала из виду.

Нелли возбужденно шла по чьему-то следу, и заметила любопытный факт, что этот след был свежим, и вел мелкими кругами, идя по пути, по которому шли Нелли и ее отец. Наконец она, нервно сглотнув, поняла, что пришла. Обладатель непонятного запаха стоял прямо здесь, рядом! Нелли со страхом подняла голову и замерла. А потом даже подпрыгнула! Нет, никогда она такого не ожидала!..

- Нелл? Где ты? - подал голос Серохвостый. Однако дочь ему не ответила. Вместо этого он услышал за кустами вдали удивленные возгласы и смех. Он заинтригованно направился туда. Заглянув за кусты, он замер, у него отвисла челюсть!

Там весело болтали Нелли и... Его погибший сын Гром!!! У Нелли выступили слезы, она крепко прижималась к брату. Серохвостый тоже очнулся и вырвался из кустов к сыну.

Он, с криком -"Гром"-, тоже начал его облизывать.

Нелл тут же начала спрашивать:

- Как ты сюда попал? Как ты оказался жив? Как ты вообще? Почему не вернулся домой?...

- Тихо! Успокойся! - прикрикнул Серохвостый.

Нелли и не собиралась успокаиваться, и с горящими глазами уставилась на Грома, ожидая всех ответов.

- Это долгая история. Лучше для начала обьясните, как ВЫ сюда попали? - проговорил Гром.

- Хех, это тоже долгая история! - хихикнула Нелл. Она удивилась, какой взрослый стал ее брат. И ей даже показалось, что с возрастом он стал не такой нудный и необщительный, и что ДАЖЕ улыбается!!!

- Папа! Я так скучал. А с мамой все хорошо?

- Нам всем тоже было плохо без тебя. Особенно некоторым особам... - Серохвостый выразительно пробежал глазами по Нелли, и она смутилась. Затем лис продолжил: - И мама тоже впорядке, по крайней мере, пока мы были там... Дома.

- О, Нелл! Ты так повзрослела! - восхищенно сказал Гром.

- Ммм, да, ты тоже!

Вопросов было много, и на них находились длинные ответы, так что лисы проболтали до заката. Вот что услышали Нелли и Серохвостый:

-"Когда я пытался спасти тебя, Нелл, я упал в пропасть... Но так вышло, что я упал не сразу на дно, а меня тормозили какие-нибудь ветки, торчащие из скал и тому подобное. Когда я упал, то только потерял сознание и очень сильно повредил кости. Но я не умер!

Единственное, что я помню, так это как я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь совсем один, было темно и страшно. Холод ночи сковал движения. И все болело. Я подумал, что умру от голода и боли. Но утром пришел какой-то странный человек на лошади. Он удивился, увидев меня, а я испугался и зарычал. Но человек осторожно взял меня в руки и положил в кожаный мешочек, прикрепленный к седлу лошади. Мне было невыносимо больно, и уже больше хотелось, чтобы я погиб, чем оставаться с такой болью..."

Нелли в этот момент подумала:-"Бедняга. Мне его очень жаль, но он опять начинает все растягивать!"

- Что же было дальше?! - не сдержалась и перебила Нелл. Серохвостый на нее сурово посмотрел. А Гром продолжил:

-"Человек принес меня в свой дом, и начал лечить. Он чем-то протер меня, чем-то намазал, потом прикрепил какую-то палку, туго всего меня перевязал и где-то нажал пальцами. Ох, на миг мне показалось, что из глаз метают молнии, и все снова почернело от боли. Но вот уже через несколько секунд боль прошла! Представляете? Человек совершил чудо! Он полностью излечил меня от ран и увечий, а потом..."-

Тут Гром печально вздохнул и немного помолчал. Лишь затем продолжил:

-"А потом он положил меня в корзину, сел на лошадь и куда-то поскакал. Позже я почувствовал, что корзину со мной передвигают. Меня положили в так называемую людьми машину, это произошло уже далеко от родного дома, а затем эта машина тряслась много часов, очень много. Сквозь щели я видел, как меняется природа, как день сменил ночь, потом наступил новый день, и только потом мы остановились. Новый человек отворил дверь машины, взял корзину со мной и открыл крышку, собираясь взять на руки и отнести куда-то, но я успел вырваться! Ведь я сразу понял, что меня хотят заточить в новую клетку, а мне нужна была свобода. Я пропал в ближнем лесу, то-есть здесь, вот и все. Я решил жить здесь, потому что не знал, где искать дом. Людей я больше не встречал, ну хотя-бы именно ТЕХ. А если говорить в общем, то у них тут недалеко есть огромное поселение.-"

Серохвостый и Нелли была очень интересна вся эта история, но их особенно заинтересовали последние слова Грома.

- Говоришь, недалеко поселение? - немедленно насторожилась Нелли.

- Да, я когда-то ходил туда. В смысле, на холм, с которого видно это поселение. Оно слишком большое, и я не решился спускаться туда. Ведь в этом лесу я единственный лис, поэтому еды хватает сполна. Мне незачем рисковать.

- Это хорошо, потому что мы проделали огромный путь лишь для того, чтобы найти другую деревню. Понимаешь? - начал Серохвостый, но Нелл опять его перебила:

- Твоих братьев поймали! И у меня такое подозрение, что это сделали те-же люди, что отвезли тебя сюда. Все сходится! Значит, Пятнышко и младший Серохвост в этом поселении! Ура, мы не зря столько бегали!

- Успокойся, еще не все доказано. - прервал ее Серохвостый.

- Значит, вы думаете, что братья где-то в этих краях? - поинтересовался Гром.

- Ну да, и в нашем поселении их нигде не было.

- Как бы там ни было, это настоящее чудо! Я никогда даже не смел думать, что увижу вас вновь! - дрожащим от радости голосом воскликнул Гром.

- А мы - тебя! - хихикнула Нелли.

Эту ночь они, как и в старые добрые времена, спали вместе, сжавшись в теплый комок и радуясь друг другу.

Глава 17

- Вот, за этой горой должно быть поселение людей. Так сказал Гром.

Серохвостый взбирался на скалистый холм, полный уверенности. За ним плелась недовольная Нелли. А Гром захотел остаться в лесу. Он обьяснил это "слишком близким контактом с людьми, которые с ним плохо обошлись."

- Поскорей бы. Я чувствую себя ужасно. - протянула Нелли.

- Не ной. Осталось чуть-чуть. Хм, не думал, что когда-нибудь буду так рад увидеть жилище людей! - усмехнулся Серохвостый.

- О-о-о! У меня болит лапа, сломана половина когтей, моя шерсть стала похожа на репейник, я хочу пить, я устала...

- Прошу, Нелл. Перестань!

- Но ради братьев я стерплю. Уффф... Ай! Я накололась на камень!

Лисы бежали несколько часов, лес остался далеко позади, им оставалось незначительное расстояние. И вот теперь они преодолели и его, готовые встретиться лицом к лицу с людьми.

- Сейчас, сейчас. Когда будем в деревне, там наверняка будет хорошая дорога. Но предупреждаю, мы не знаем там ни одного охотника или собаки. - Серохвостый пыхтел не хуже паровоза. И вот, наконец, он взобрался на вершину! В связи с этим он хотел сказать: -Будь осторожн.... - но не смог договорить. Он выпучил глаза и открыл пасть так, что она свисала до земли. Нелли, взобравшаяся следом, громко вскрикнула, в этом крике был страх, восторг, бесконечное удивление и недоумение. Лисы стояли на вершине горы, не в состоянии вымолвить ни слова. Они стояли долго, не веря глазам, так долго служившим им верой и правдой.

- Чт.. Чт.. Что этттто тт... а.. такое? - не управляя словами, процедила Нелл.

Внизу, вдалеке, с этой горы отлично было видно "поселение" людей. Это поселение раскинулось далеко-далеко, прячась за горизонтом, простираясь на многие киллометры, слитое с небом, к которому тянулись огромные бетонные здания. Вся "деревня" была поглощена серовато-голубой дымкой. Солнце отражалось в каждом из окон. Оттуда доносился шум тысяч и тысяч голосов, гудение миллиона машин, воздух здесь был пропитан противным запахом. Все "поселение" было растянуто на два берега, их соединял гигантский красный мост. И имя этому поселению было Сан-Франциско. Лисы попали туда из границы Канады, преодолев чуть больше 1000 км гор и лесов, бесконечной дикой природы Северной Америки, не подозревая, какое чудо они совершили...

- Может, нам не стоит идти... в таком большом поселении должно быть и охотников много...

Серхвостый до сих пор не мог вымолвить ни слова. Но теперь он сделал над собой усилие:

- Мы обязаны спасти детей...

- Знаешь, папочка, мы зашли слишком далеко... Неужели у тебя еще есть надежда найти их... То-есть, мы же всего лишь хотели попасть в следующую деревушку...

- Нет. Отступить нельзя. Мы спускаемся вниз.

- Что?! Там нас ждет верная смерть!

- Ты зря пошла со мной. Я говорил, не надо.

- Ничего подобного. Я готова, спускаемся! - быстро изменилась Нелли, и выразила полную готовность.

Серохвостый вздохнул и начал быстро сползать с холма.

Первое что они увидели, оказавшись внизу - железную дорогу со стоявшими на ней неработающими составами.

- Ой нет! - сердце Нелл опустилось.

- На этот раз мы будем очень, очень осторожны, милая. - шепнул Серохвостый, хорошо скрыв свой собственный страх. Это единственное, что разделяло лис от города, и они должны были пересечь рельсы.

Глубоко вздохнув и помотав головой, Нелли мужественно сказала:

- Я готова.

Серохвостый и Нелл осторожно двинулись вперед. Они, с бешено колотящимся сердцем, проползли под давно заглохшим вагоном, затем под следующим, пропустили проезжающий поезд... и благополучно дошли до конца! После этого они прошли по устрашающе скрипящим доскам и миновали, наконец, железную дорогу.

Дальше вроде ничего страшного не было - они просто шли вдоль дороги по неосновной части Сан-Франциско. Звери надеялись с этой дорогой выйти к большому мосту, который отведет их уже в сам город. А рядом проезжали машины... Машины, которых впервые видели лисы.

- Просто не обращай внимания. - сказал Серохвостый.

- Ха! Как я могу не оращать внимания на ЭТИХ монстров?!

Но несмотря ни на что, они продолжили движение. Впереди высветился тоннель.

Серохвостый и Нелли нервно сглотнули и осторожно двинулись вперед. Там было темно, а шум машин отражался в его стенах, гулом разносясь во все стороны. Благо, тоннель оказался небольшой.

Преодолев и его, лисы увидели тот самый громадный мост, который кончался далеко впереди, конец его утопал в дымке тумана. Ужасающий мост был покрыт красноватой охрой, а ввысь, прямо в голубое небо поднимались необычайные конструкции. Golden Gate Bridge, или Мост Золотые Ворота* во всей красе стоял над Калифорнийским заливом, приглашая лис пересечь его. Вдали показывались верхушки высоченных и бесчисленных домов.

- Надо же, что бывает на свете! - выдохнул Серохвостый.

- А посмотри вниз! Сколько воды! В жизни столько не видела. - Нелл не могла оторвать глаз от морского простора. - Как мы собираемся пересчь все это?

Нелл огляделась, заметила, что сбоку была дорожка для пешеходов (хотя людей там почти не было). Она облегченно вздохнула, и звери двинулись по самому длинному и высокому опорному мосту в мире, растянувшемуся больше чем на 3 километра, навстречу большому городу.

Рядом гудели машины, вверху кричали чайки, внизу шумела вода, а впереди... Нужели? Пара лис увидела просвет - мост кончался, показалась зелень рядом с продолжавшейся дорогой.

- Уфф! Это была утомительная прогулочка! - выдохнула Нелли, счастливо выпрыгивая на траву.

- Ты видела, как люди на нас смотрели? У меня мурашки бегали по шкуре!

- О, да.

Лисы, изредко вздрагивая от расшалившихся нервов, начали продвигаться вниз по холму. Это было чуть подальше от дороги.

- Дочь, обещай мне, что если что-то случится... - начал Серохвостый.

- А что может случиться? - усмехнулась Нелл.

- Что угодно! Обещай, что найдешь братьев и вернешься домой, в Долину! И не трать время на меня...

- Это глупо... Но... я постараюсь.

- Нет, обещай!

- Хорошо, обещаю. - бросила Нелли, не придав особого значения словам. Звери молча покрались дальше.

Серохвостый немного успокоился. Они крались по разным переулкам с круглыми глазами и, наконец, вышли на Park Presidio BL. От этого "милого" зрелища у них обоих раскрылись рты и повисли до земли.

Множество, огромное множество железных монстров (машин, по-нашему) быстро мчались в разные стороны по бетонной дороге. А дома! Какие это были дома! Совсем не те, что привыкли видеть лисы на родных фермах. Эти здания высоко возвышались на несколько этажей. Некоторые были слегка обшарпаны, некоторые выглядели совсем новыми. Дома стояли вряд и создавали стены по обе стороны улицы, не давая никуда прохода. Некоторые здания были похожи одно на другое, некоторые были причудливыми и разными. Серохвостому и Нелл показалось, что людей здесь было столько, сколько они никогда не видели за всю жизнь!

Они прижали уши, поджали хвосты и поползли вверх по тротуару.*

- Спасите нас, Небеса! - дрожа всем телом повторяла Нелли.

- Нелл, просто иди молча. - попросил Серохвостый.

И они шли. Некоторые встречающиеся люди на них косо смотрели, некоторые даже останавливались и с любопытством разглядывали до смерти испуганных зверей.

- Мама, смотри, лисички! - какая-то маленькая девочка, вышедшая с мамой из магазина, счастливо завизжала.

- Дорогая, откуда в городе могут быть лисички? Это собачки! - сказала мама, которая сама немного сомнительно смотрела на "собачек". Женщина потянула дочку за руку, куда-то торопясь. Как все-же повезло Серохвостому, что он был плохо похож на лиса! Нелли повезло меньше. Именно на нее больше обращали внимания.

А улица была очень, очень длинной, с домами, закрывшими доступ куда-то еще. Серохвостый и Нелл еще никогда в своей жизни не были на глазах у людей столь открытыми, беззащитными. Они привыкли скрываться в кустах и траве, а не ползти в десяти сантиметрах от них. Что-ж, здесь им другого выбора не предоставлялось.

- Дьявол, когда кончится эта дорога и будет выход? - нервы у Серохвостого уже явно сдавали.

- Меня спрашиваешь? - огрызнулась Нелли.

Внезапно какой-то мужчина, поняв, что никакие это не собаки а дикие звери, с ремнем в руках хотел налететь на Нелл. Она громко взвизгнула и подпрыгнула, отчего человек промахнулся и упал. Некоторые люди засмеялись, некоторые бросились его поднимать. К тому времени, как мужчина поднялся на ноги и отряхнулся, лисы удрали далеко вверх.

- Грр, люди здесь почти ничем не отличаются от наших, из села! - злобно зарычала Нелл.

- Но одеты они совсем не так, и пахнет от них странно, будто цветочными ароматами. А от наших пахнет конюшней и грязью. По-моему, намного приятней! - на бегу сказал Серохвостый.

Наконец, лисы добрались до небольшого перекрестка и затормозили.

- Куда - влево или вперед?! - глотая ртом воздух, растерялась Нелл.

- Откуда я знаю? Мммм... перебегаем дорогу. Значит, влево!

- Ты выбрал самый страшный путь! - в панике крикнула Нелли.

- Просто мне кажется, что если мы продолжим идти вперед, то ничего не произойдет. - обьяснил Серохвостый.

- Ну что-же... - лисица бросилась на дорогу, полную разворачивающихся машин, конечно же не представляя, что такое светофор. Серохвостый с ужасом кинулся следом. Улица наполнилась гудением и скрипом тормозов.

А в это время лисы были уже на другой стороне и быстро пересекали эту улицу. Дома здесь уже изменились - они были построенны в старом, викторианском стиле. Каждый был выкрашен в разный цвет, но в основном, в желтый, красноватый или зеленый. И почти все дома были из дерева. К каждому из них вела отдельная дорожка, отдельтная лестница, так как дома были на возвышениях. Единственное, что понравилось лисам - так это то, что здесь было много красивых деревьев возле домов.

Серохвостый и Нелл вскоре пересекли новый перекресток и увидели самое желанное - трава, деревья и кусты! Они прибежали к Парку Золотые Ворота, сразу же бросаясь в тень зелени.

- Ох, как приятно! - во весь рот улыбаясь, воскликнула Нелли.

- Дааа! - выдохнул в ответ ее отец, щупая шерстяной лапой землю. Настоящую землю!

- Знаешь, до этого момента я и не думала, что в этой ужасной деревушке есть хоть кусочек природы!

- Как видишь, есть. И этого нам будет достаточно, чтобы отдохнуть и успокоиться.

- Успокоиться?

- Ну да. Ведь сегодня мы пережили такое... Такое...

- Я поняла.

Они нашли большой куст, под которым было очень удобно прятаться и спать.

Очень утомленные, лисы погрузились в сон сразу же, как только опустили головы на лапы. Последнее, что успела подумать Нелл перед сном, было: - "А все не так уж и плохо."-

На них ласково налетел ветерок. Он приносил с собой что-то новое. Не считая, конечно, машинных отходов и прочей людской деятельности. Этот ветер приносил с собой эвкалиптовое масло и свежесть соленого океана. Но с ним зверям из леса предстояло еще познакомиться, так же, как и с другими удивительными вещами...

Нелли открыла глаза и в панике подпрыгнула. Где-то за гранью парка пронеслась полицейская машина, надрывая свою сирену с мигающими огнями, которые на несколько секунд осветили мрак в парке. Была глубокая ночь, но Сан-Франциско - город, который никогда не спит. Машин на дороге вовсе не стало меньше. Вокруг горели яркие фонарные столбы, все дома сияли в огнях и улицы так же были поглощены в городских звуках, раздававшихся буквально отовсюду.

Лисица посмотрела на отца - тот тоже был резко разбужен и стоял, вглядываясь в темноту парка. Он ответил Нелл глазами, говоря, что надо еще спать, и снова опустился в траву, закрыв блестящие глаза.

Но Нелли теперь совсем не хотелось спать, и она легла мордой в сторону улицы. Ее внимание привлек сломанный фонарь, свет которого неравномерно расстилался по дороге и моргал, то давая свет, то нет. Вскоре, однако, ей это зрелище надоело, и она переключилась на веселенькие огни светофора, который переодически сменял цвета. Лисице стало любопытна реакция на это машин, и она взяла себе на заметку, что когда горит нижний, зеленый, свет - машины срываются с места, а когда верхний, красный - они вдруг тормозят. Правда, Нелл еще не разобралась с действием желтого, среднего, света. Но она поняла, что это уже кое-что.

Через некоторое время Нелли почувствовала новый поток усталости и решила продолжить прерванный сон. Тем временем тяжелое черное небо все сгущало свой мрак, и тени в темном парке скрывали все больше и больше очертаний. А в смыкающихся глазах Нелли плясали красивые огни большого города...

Нелли и Серохвостый продолжали свой тяжелый путь по огромному городу в поисках хоть маленького намека на то, что где-то есть Пятнышко и его брат.

Они начали движение с первыми лучами солнца, разлившимися на город и бежали довольно долго, переходя от одной улицы к другой. При этом лисы чувствовали, что скоро сойдут с ума от нескончаемых человеческих строений. Здания теперь снова изменили форму - они выросли еще на множество этажей, почти касаясь крышами неба. Половина из них была белого цвета, а другая половина серого или еще темнее. Своей громадой они заставляли лис, привыкших к неограниченному пространству, впадать почти в панику.

- Смотри, в этой деревне столько пыли, что моя шерсть погрубела и испортилась. - сказала вдруг Нелли.

- Внимание, после следующего железного зверя - перебегаем дорогу! - скомандовал Серохвостый, никак не отреогировав на жалобу Нелл.

Синий джип рванул за поворот, и лисы помчались через дорогу на следующий тротуар.

- А знаешь, папа - необязательно так рисковать. Видишь ли, у них есть определенный ритм движения... Я сама наблюдала за этими огоньками.

- У людей не может быть ни ритма, ни чувств, ничего!

- Отчего ты так их ненавидишь?

- Отчего? - Серохвостый чуть не захлебнулся в возмущении. - Они убили маму и папу, прикончили мою сестру, много раз хотели закончить мою и твою жизнь... Похитили твоих братьев, наконец! Из-за чего мы и попали в это сумасшедшее место.

Они минули очередную табличку с надписью "Двухчасовая парковка", и надвигались к следующему перекрестку, где белела вывеска "One Way".

Странно, но за один день они уже отлично знали, когда и куда стоит идти, а где машины никогда не останавливаются. На этом месте была табличка ярко красного цвета с надписью "NO stopping any time". Ну, конечно, надписи лисы не понимали, зато могли различать яркие оттенки цветов. Они даже привыкли ко множеству людей, странными глазами смотрящими на лис.

Была самая середина дня, и Серохвостый с Нелл успели пройти довольно большое расстояние. Все было бы хорошо, если бы они не вышли на небольшой перекресток, который, тем не менее, был необычайно забит машинами. Они остановились в тени деревца и отчаянным, туманным взглядом окинули перекресток.

- Что будем делать? - нервно усмехнувшись, покосилась на отца Нелл.

- Должен же быть какой-то безопасный путь...

Пронесшаяся рядом со скоростью пули машина заглушила его последнее слово, и Серохвостый ужаснулся, подумав, что это конец пути. Вдруг сменился свет на светофоре и автомобили остановились, уступая милую, чистенькую дорогу.

- На счет три? - шепотом спросила Нелл.

- Без счета, побежали! - как всегда серьезно ответил ей лис.

Звери пустились вперед, в неизвестную для них даль, дрожа всем телом, когда проползали между тарахтящих машин.

Когда они оказались посередине дороги, где были странные полоски, машины вокруг снова помчались в разные стороны, и Нелл с отцом остались стоять на трамвайных путях, удивляясь, почему "железные звери" не езят здесь.

- Круто, мы - герои! Скажи хоть одного лиса, который смел, как мы! - воинственно восклицала Нелл. - Пора научиться писать автографы...

- Что ты сейчас сказала?

- Ничего... Короче, нам повезло. Здесь мы в безопасности. - веселеньким тоном сказала Нелли.

Она посмотрела на неответившего ей отца - у него было на морде такое выражение, будто он снова увидел поезд.

- Все в порядке, па! - ласково сказала Нелли.

Но Серохвостый напрягся всем телом, готовый броситься в любую сторону, лишь бы уйти отсюда. Нелли уже перестала понимать, что с ним, как вдруг услышала странные звуки за спиной, куда и смотрел страшными глазами Серохвостый. Нелли начала смутно понимать, что там что-то страшное... Она повернула взор назад и выпучила глаза - классический "прямоугольный" Сан-Францисовский трамвай* мчался на них, спускаясь с холма.

- Так, это уже что-то новенькое! - успела взвизгнуть Нелли перед тем, как они с отцом бросились в разные стороны с путей трамвая прямо на забитую машинами дорогу.

Серохвостый прыгнул назад, откуда пришел с дочерью, извиваясь всем телом чтобы не попасть под колеса. Он прыгал и суетился подобно мотыльку над полыхающим огнем. В конце концов ему чудом удалось попасть обратно на тротуар, и он стал отчаянно искать глазами Нелли, прыгнувшую в другую сторону.

Сама лисица тоже боролась с потоком машин, уворачиваясь как только могла. Но у нее все складывалось гораздо хуже! В роковом броске, неуспев уследить за желтым такси*, все дело могло обернуться трагедией...

Нелли крепко зажала глаза, готовая к столкновению... Но вдруг почувствовала резкий толчок совсем с другой стороны и отлетела прямо на тротуар. Она встряхнула головой и быстро поднялась на лапы, пытаясь понять, что произошло. С дороги к ней бежала большущая белая собака. Нелл ощерилась, потому что не ожидала увидеть в этом городе хоть что-то кроме человеческого. Странно, собака всем видом давала понять, что не собирается разрывать лису на куски. Она мило улыбалась и присела рядом, под деревом.

- Привет! - безобидно бросила собака.

-"Какая-то сумасшедшая, ненормальная ситуация! Собака! Собака говорит мне ПРИВЕТ!"- веретелось в голове у Нелл, и она не ответила.

- Наверное, до сих пор не поняла, как спаслась? Это я тебя оттолкнула. Не благодари. - прозвучало несколько самодовольно.

Но Нелл продолжала с глупым видом смотреть на свою спасительницу.

- Хорошо. Начнем сначала! Меня зовут Челси, и я породы большой шпиц. А... ты?

- Я Нелли. И я... породы дикая лиса... Вроде. - заикаясь, тихо пролепетала Нелл.

- Правда? Никогда не слышала о такой. Ну и ладно. Ты что, новенькая в Сан-Франциско? - непринужденно продолжила Челси.

- Сан... Чего?

- Сан-Франциско. Понимаешь? Город такой.

- Город? Я думала, это деревня... Очень странная деревня.

Собака покатилась с неудержным смехом по тротуару. Нелли непонимающе наклонила голову. Что она такого сказала?

- Ну ты и сказала!!! Самая смешная вещь, что я слышала!

- А что?

- Ведь это самый отвязный город после Нью-Йорка!

- После чего?

- Так я ничего не добьюсь. С какой луны ты прилетела?

- Из леса... За много, много дней пути отсюда. И хватит надо мной смеяться! Я впервые вижу такие жуткие вещи, как здесь! - обьяснила Нелли.

- Ладно, я поняла. Ты дикий зверь! И зачем ты пришла сюда?

- Моих братьев похитили, и, скорее всего, привезли сюда. Я с моим папой Серохвостым отправилась искать их... Но несколько минут назад железный зверь разделил нас. - рассказала Нелли и начала тревожно всматриваться на дорогу, ища отца.

- Железный зверь? Хочешь сказать, трамвай? - переспросила Челси.

- Не знаю, что я хотела сказать, но я не вижу папу!

- В чем проблема! Я сейчас сгоняю и проверю. - с этими словами Челси лихо прыгнула на дорогу, заставила несколько автомобилей затормозить, прыгнула на несколько крыш других машин и в полминуты была уже на другой стороне.

Нелли потеряла собаку из виду из-за непрерывного потока транспорта. Лиса начала нервничать, но вот Челси уже мчится назад с развевающейся ослепительной шерстью.

- Там нет никого похожего на тебя. - изрекла собака.

- Вообще? - отчаянно вскрикнула Нелли.

- Да там даже ни одной жалкой кошки нет!

- Кошки? - Нелли напрягла память. Что-то знакомое! Ах, ну да! В ее родной местности тоже были кошки, принадлежащие людям. Но это встречалось так редко!

Лиса повесила нос, с грустью думая, что же случилось. Вдруг она вспомнила про обещание, данное отцу в самом начале их пути по городу.

- О чем ты думаешь? - поинтересовалась Челси.

- Уже не о чем! Слушай, мне теперь предстоит делать все самой - спасти братьев, себя, найти отца... А без твоей помощи мне никак не справиться! Ты поможешь мне? - Нелли умоляющим взглядом посмотрела на того, кто в ее родном крае должен был быть врагом. Если здесь все было не так, почему бы не принять любую помощь?

- О чем разговор! Я сделаю, скажу, научу всему, что умею!

- Правда?!

- Ну конечно, дорогуша! В конце концов, жить стало скучновато!

Нелли не поняла этого, особенно если вспомнить, как Челси вертелась на дороге с машинами. Но она с большой благодарностью улыбнулась собаке.

- Итак, какие идеи?

Серохвостый сновал по улицам никак не понимая, где оказался. Он был очень напуган громадной белой собакой, помчавшейся вдруг в его сторону на той дороге. Лис чувствовал себя отвратительно - потерялся сам и не знал, что с его дочерью!

В этом городе никакие чувства направления не работали. Вообще, инстинкт тянул его назад, в лес. Но сейчас он об этом и не собирался думать.

Лис стал собирать всю свою смелость, решимость и опыт воедино и решать, что делать дальше. А решил он продолжать поиски одному:

- Пора понять, что твоя дочь уже не маленькая, а ты сам справлялся с трудностями и помладше! - громко сказал сам себе Серохвостый, хотя и был зол на себя и на всю эту ситуацию. Он бесстрашно прыгнул на дорогу и смелым шагом направился на другую сторону, не обращая внимания на гудки автомобилей. Он был твердо намерен вернуть домой всех своих детей, чего бы это ему не стоило!

Серохвостый пробежал много кварталов и несколько успокоился, но когда он завернул за очередной угол, новый сюрприз заставил его замереть. Впереди были непонятной формы ворота, гостеприимно открывающие вход на странную улицу, а вверху был большущий плакат со смеющимися и счастливыми людьми. Таких людей Серохвостый видел впервые - у них были удивительные глаза и черные волосы. Лис всмотрелся в улицу за воротами - действительно, что-то было не так. И вывески с чудными иероглифами только подтверждали это.*

- Куда мы направляемся? - спросила Нелли.

- В один из самых крутых баров Сан-Франциско! - ответила Челси, явно обрадованная, что знание города теперь пригодилось и она может похвастаться.

- Зачем нам туда? - непоняла лисица.

- Малышка, тебе надо расслабиться!

- Но... но...

- "Но" что? Пошли. Меня там все охранники знают.

- Ладно. Прости за глупость... А что такое бар?

- Догадайся. - бросила Челси, снова забыв, что Нелли впервые в городе.

- Я понятия не имею. И вообще, ты обещала, что поможешь мне в ПОИСКАХ, а не протащишь по... барам.

- Спокойно! Я выполяю обещание - вдруг твои дружки оказались там?

- Они мои братья. - поправила Нелли и вдруг почувствовала в себе строгость и скучность отца. Выходит, ты не видишь своего поведения пока тебе не встретится еще более отвязная и вредная штучка, чем ты?

- Пришли! - Челси театральным жестом лапы указала на небольшой входик в какое-то обшарпанное заведение. По бокам горела неоновая надпись "Лайн"*. Возле входа скопилось огромное колличество людей, и Нелл стало дурно. Рядом промчался громоздкий мужик на мотоцикле, одетый в кожаную куртку и бренча бесчисленными цепями и другими железяками.

- О, Небеса! - вскрикнула Нелл.

- Что с тобой? - удивилась Челси, - Это лишь байкер!

Нелли не ответила. У нее свело челюсть от страха и удивления. Из бара доносилась громоподобная музыка и заглушала все вокруг, от ее басов дрожала земля.

- Привет Челс! - вскрикнул, заглушая музыку, какой-то верзила, потрепав собаку по голове.

Челси подмигнула Нелл и вошла в толпу людей. Лисица хотела не входить, а убежать отсюда далеко-далеко. Но людские ноги стали проталкивать Нелли в заведение. Боясь, что ее сейчас задавят, лиса быстро вскочила внутрь. Ей в нос ударил тяжелый непривычный запах спиртного и сигарет. На небольшой сценке грохотала рок-группа.

Нелли стала искать глазами Челси. Белая собака, будто хозяйка бара, была за стойкой и аккуратно положила на нее пушистые лапы. Она лаем подбадривала музыкантов.

- Психушка какая-то! - вертелось у Нелл в голове. Она в отчаянии стала искать выход отсюда. Но тут к ней подбежала Челси и начала толкать к стойке:

- Ты пропустишь все веселье!

- Не вижу ничего веселого!

- Что?!! - переспросила, не расслышав, собака.

- Я говорю...

- Неважно! Музон слишком громкий!

- Я хочу домой... - заскулила Нелл.

И тут лиса увидела, как специально для Челси открыли бутылку чего-то ужасно пахнущего и "угостили" ее.

Затем музыка стихла, девушка, которая пела, взяла в руки громкоговоритель и выкрикнула в него:

- Сегодня мы веселимся!!! Почему так тихо?!!

Весь бар поднял визги и крики. Нелли забралась под какой-то столик и решила просидеть там, пока не выпадет возможность смыться.

Серохвостый посмотрел на несколько первых звездочек. Это было одно из самых красивых времен дня во Фриско - розоватое небо только начинает обволакивать себя в синеватые одеяла, а дома начинают включать огоньки, сплошь покрывающие их контуры. Вскоре на небе будет сверкать луна, отражаясь в ночной воде по мостом, и тогда все везде будет в свете огней. Лис начал подумывать об укрытии. Он давно запутался и бродил по улице, думая, где сейчас Нелл. Лис обратил внимание на небольшую церковь неподалеку и на уютный участок зелени вокруг. Серохвостый аккуратно прополз под воротами и устроился в мягкой траве. Здесь было спокойно и умиротворенно. Поэтому лис мог серьезно подумать о том, что будет дальше...

Нелли заставила себя разлепить глаза. Вокруг было тихо и пусто. Сквозь одно зарешетчатое окно пробивался дневной свет. Бар давно закрылся, а Челси стояла рядом и, улыбаясь во всю морду, смотрела на Нелли.

- Где я? - пробурчала лисица.

- В баре, милочка, в баре. - ответила Челси.

- Ох... моя голова...

- Хватит раскисать. Пора двигать в город. На поиски твоих дружков.

Тут Нелл словно сразу все вспомнила и подскочила.

- Нет!!! Я с тобой больше никуда не пойду! - крикнула Нелл.

- Почему? - расстроенно повесила уши собака-шпиц.

- Потому... Потому... С меня хватит твоих баров и прочей ерунды! Я отправляюсь одна!

- И куда же ты пойдешь? - раздраженно бросила Челси.

Нелли молча направилась к выходу. Но он был заперт.

- Хорошо. Покажи, как выйти. Пожалуйста.

Собака самодовольно хмыкнула и лапой приоткрыла небольшую дверь в погреб.

- Там запасной выход. Для персонала. Он открыт и днем.

Нелли спустилась вниз, а затем выбралась на улицу. Уже там она услышала заглушенное:

- Благодарности не надо!!!

Нелли фыркнула и огляделась по сторонам. Вокруг снова кипящая жизнью улица. Но... откуда же она пришла? В какую сторону теперь? Лисица встала в нерешительности. И тут сзади услышала несколько издевательский тон:

- Ну, куда же ты направляешься?

- Ммм... Туда! - Нелл пошла в первую попавшуюся сторону.

- Тогда ты сделаешь большой крюк, попадешь в Чайна-Таун, а после - вернешся туда, откуда пришла. - всезнающе бросила собака.

- Хорошо!!! Я не знаю, куда идти. И до сих пор нуждаюсь в твоей помощи. Достаточно? - промычала лисица.

- Более чем! Кстати, хочешь есть?

- Чем вы тут питаетесь? - спросила Нелли, у которой от голода уже живот болел.

Челси усмехнулась под нос, и подбежала к мусорному бачку. Она ловким и быстрым движением пушистой лапы перевернула его, да так, что с него слетела крышка, и кучи отбросов покатились по мокрому асфальту.

Лиса поморщилась и, нервно смеясь, воскликнула:

- Ты решила, что я буду есть ЭТО?!

- Ну конечно! А что ты еще хотела?

- А где же зайцы, куры... Лягушки, в конце концов?!

Челси залилась смехом. Но Нелл продолжала на нее вопросительно смотреть, едва сдерживая рычание.

- Ох, милочка! Я даже не знаю, что это все такое!

- То-есть, ты никогда не видела животных из леса или деревни? - переспросила Нелл.

Собака покачала красивой белой головой.

Тогда лисица осторожно подошла и с отвращением понюхала мусор. Ее всю перекосило.

- Боюсь, мы этим не наедимся. - вздохнула она, взяв в рот какой-то замороженный испорченный полуфабрикат. Через секунду лиса его выплюнула. - Какая гадость!

- Не нравится? Тогда придется поворовать.

- И как ты собираешься это делать?

- Не я, а мы.

- Считаешь, я смогу здесь что-то украсть?

- Еще как. Это ведь легко.

Челси побежала легкой рысцой по улице, а Нелли ничего не оставалось, как последовать за ней. При этом лиса обреченно вздохнула.

Два животных вышли на улицу, где стояли разные торговые палатки, и прямо на улице продавали еду - от овощей и фруктов до мяса и рыбы. Пока Нелли соображала, что тут надо делать, Челси молниеносно подскочила к ящику с мясом и, быстро схватив кусок в зубы, помчалась со всех ног прочь.

- Эй, стой! - крикнула Нелли, - Подожди меня!

В этот же момент она оглянулась назад и увидела разьяренного продавца, размахивающего большущими руками.

- Звери! Попадитесь мне еще раз! Живо отправитесь на бойню!

Нелл в страхе вскочила и припустила за собакой. Они быстро мчались по холмистым улицам, извиваясь между машин и трамваев, пока наконец не выбежали в тихий квартал, недалеко от "места преступления".

- Ну как? Весело? А самое главное - легко. - сияла Челси.

- Мммда. Давай скорее есть! Я так голодна, что могу слопать всю лань целиком! - отдышалась лисица.

- Лань? Неважно. Если хочешь есть - добудь себе свой кусок сама.

-Хочешь сказать, ты не поделишься? - в голосе Нелл звучало отчаяние.

- Я ведь тоже голодна. Но... в первый раз я дам тебе кусочек. - Челси быстро откусила небольшой кусочек и положила к лапам своей "подопечной".

Лиса в две секунды поглотила еду и в ее глазах читалось разочарование. Собака-шпиц это увидела, и, одновременно жуя свою долю от мяса, проговорила:

- Ты должна сама попробовать. И когда ты это сделаешь, я обязуюсь не брать ни кусочка!

Нелли это, однако, не утешило. Она вдруг почувствовала серьезность ситуации. Вся веселость выпорхнула куда-то в небеса. И ужасное чувство, что она становится от всего этого такой-же скучной и серьезной, как отец, не давало покоя.

- Что я творю! - вдруг вскрикнула лиса.

Челси чуть не подавилась от неожиданности и круглыми глазами уставилась на Нелл.

- Действительно, что ты творишь?!

- Ты пойдешь со мной? Для моего первого городского воровства нужна поддержка.

- Да, да. - с набитым ртом пробурчала Челси.

Нелли от нетерпения затряслась, предвкушая веселье. Она снова решила от всего получать удовольствие. -"А не то я превращусь в того монстра, которым я была, когда Гром погиб... Якобы."- У лисицы стало тепло на душе, когда она вспомнила, что ее брат жив!

Через длительное время, когда последний кусочек мяса исчез в пасти Челси, два зверя, наконец, отправились за второй добычей. Надо сказать, что Нелл до сих пор была страшно голодна.

Они снова исполнили головокружительный трюк на дороге, спасаясь от колес, и оказались на той улице, с уличной продажей продуктов. Нелли порхнула к палатке с мясом. Она выбрала кусок пожирнее, но не побольше. Бежать с большим кусмяном было бы неразумно.

Однако не тут то было! Продавец был готов к налету голодных ртов на свою лавку. Он незаметно подкрался сзади с веревкой в руках и собрался накинуть ее на шею ничего не подозревающей лисы.

И вдруг бравая Челси бросилась на спасение, передними пушистыми лапами толкнув торговца вперед, и он плюхнулся лицом в кучу мороженой рыбы! Нелли в это время успела ухватить мясо, и они снова скрылись за поворотом.

- Ну надо же! Это было... Круто! - веселилась Нелл.

- Да, потрясно! Но в следующий раз будь осторожна.

- Конечно! Спасибо тебе, Челси. - Нелл вдруг опустила глаза и тихо продолжила: - Знаешь, ты мне сначала совсем не понравилась. Просто там, откуда я пришла, принято ненавидеть собак, враждовать с ними. Мы, лисы, ведем кровавую войну с такими, как вы. Но ты совсем не такая... Мне кажется, я могу считать тебя своим другом.

Челси прослезилась. Но при этом на ее красивой морде начала растягиваться длинная улыбка.

- Что такое? - удивилась Нелл.

- У меня еще никогда не было друга. - дрожащим в счастье голосом гавкнула собака.

- Правда? Теперь будет. Но я разозлюсь, если ты не поможешь мне в деле, из-за которого я оказалась здесь.

- Да! Конечно! Мы продолжаем поиски твоих дружков!

- Братьев.

- Неважно. Мы отправляемся к Тихому океану!

Глава 18

Серохвостый бежал по улице. Опять. Ему так надоел город, что сейчас он бы отдал многое, лишь бы снова прогуливаться по мягким лугам, в тишине, на свободе и на свежем воздухе.

Лис кисло уставился на асфальт под своими лапами.

- Здесь все такое ужасное. - вздохнул лис, с грустью разглядывая подушечки своей лапы. Она привыкла ступать по мягкой земле, ощущать каждый камешек. А теперь она сильно повредилась об асфальт, и оттуда медленно просачивалась струйка крови. Лис с серым хвостом поморщился от боли, но продолжил идти. Он безразлично осматривал прохожих. Они все куда-то спешили, им не было дела друг до друга.

- Теперь мне их даже жаль. Какая ужасная у них жизнь, должно быть. - Серохвостый остановился посередине тротуара, сел и стал разглядывать людей. Он смешно склонил голову на бок, и, похоже, стал кое-что понимать.

Лис заметил, что люди тоже разные, и не все на одно лицо. Где-то промчались парни на скейтбордах*, где-то медленно шли влюбленные пары, а малыши всегда шли с родителями, которые зорко следили за своими чадами.

- "Прямо как я за своими." - промелькнула мысль у Серохвостого. Но вдруг внимание лиса привлек еще один ребенок. Совсем маленький, он, пошатываясь, топал к дороге, и никто явно ничего не собирался предпринимать. Серохвостый быстро поднялся и тревожно огляделся.

- Где его родители?! - нервно спросил он неизвестно у кого.

Прохожие будто ничего не видели, они были чересчур заняты своими делами. А малыш был слишком близко к дороге и слишком далеко от лиса... Но Серохвостый не хотел и не мог больше ждать и кинулся в другой конец улицы. Успеет ли он? Теперь ему пришлось использовать всю природную ловкость и скорость, благодаря которой он прошел столько испытаний.

Люди испуганно отпрыгивали с дороги бегущего лиса, и буквально вся улица уставилась на него. Сначала никто не понимал, куда зверь так несется, но затем они увидели ребенка, который аккуратно сползал с тротуара и добровольно лез под колеса. Все разом ахнули и замерли. И только Серохвостый продолжал бежать, преследуя одну цель - малыша. Он даже забыл о боли в натертых лапах. Еще немного...

Из магазина вышла мама того ребенка и с ужасом вскрикнула. Она как раз успела увидеть, как какой-то зверь с огромной скоростью подскочил к ее мальчику и преградил ему путь.

- Бака! - пискнул малыш от счастья и начал трепать ручонками шерсть лиса. А сам Серохвостый бешено пытался не задохнуться. Наверное, так быстро он не бежал за всю свою жизнь. Улица погрузилась в непривычную тишину. Шумели только машины, все так же проносясь мимо на большой скорости. Потом женщина подбежала к своему ребенку со слезами на глазах и начала его обнимать.

- Я тебя обыскалась! Слава Богу, все хорошо!

Люди на улицах засвистели и заапладировали Серохвостому! Лис не понял этого, но потом он тревожно посмотрел на малыша. С ним все было хорошо, и он тоже стал неуклюже хлопать в ладошки. Его мама склонилась к лису и хотела его погладить. Однако Серохвостого никогда в жизни не гладили, и он в испуге отстранился.

- Ладно, тогда я просто скажу тебе спасибо. Как мне тебя отблагодарить? - наклонившись, спросила женщина у лиса.

- Главное, что этот несмышленыш жив! Ух, мои лапы... - буркнул Серохвостый. Его очень смутил такой интерес вокруг, все глазели на лиса и хотели погладить. - Ну, нет!

Серохвостый сорвался с места и побежал оттуда подальше.

- Куда же ты? - спросила женщина у убегающего лиса.

- Подальше от людей. - ответил сам себе Серохвостый.

Он был растерян - ведь он привык ненавидеть людей, и чем больше вреда он им приносил, тем было лучше. И вот сегодня с ним что-то случилось, Серохвостый спас двуногого ребенка. Зачем? Может, он слишком волновался за свою пропавшую Нелли, и вылил беспокойство, спасши чужого малыша? Он не знал, и готов был впасть в панику из-за боязни будущего. Что будет дальше?

А тем временем Серохвостый приблизился к Telegraph Hill...*

В мягкий влажный нос Нелли еще сильнее стал влетать нежный запах свежести, озона и йода. В воздухе было что-то непередаваемое. И впервые за все дни в городе Нелл почувствовала необычайное счастье и будто свободу.

- Все хорошо? - поинтересовалась стоящая рядом Челси.

- Да. А что такое?

- У тебя странный вид.

- Просто здесь так сказочно хорошо пахнет.

- Океанской водой, должно быть. - пожала плечами собака.

- Океанской?

Челси вместо ответа махнула лапой, указав, чтобы лисица следовала за ней. Они перебежали дорогу и вильнули за ворота пирса № 39. Нелли была заинтригована, и быстро следовала за своим "гидом" сквозь толпу людей. Вот этот загадочный запах стал совсем близко... Челси умело прыгнула на прогнившие ящики и уставилась куда-то вниз, опустив морду за ограду. Нелли в нетерпении залезла на ящики за собакой и тоже посмотрела вниз. Да, это был большой сюрприз для нее!

- Ну надо же! Какие собаки! - Нелл завороженно глядела на морских котиков, облюбовавших себе небольшой деревянный мостик над водой.

- Они совсем лысые! Наверное, от воды. - пошутила Челси.

Тут один из котиков издал странный звук и плюхнулся в воду.

- Какие необычные. - лиса вздохнула и вопросительно посмотрела на Челси - ее все таки продолжало тревожить странное чувство.

- Хочешь увидеть кое-что потрясающее? - спросила собака.

Увидев ответ в загоревшихся глазах лисицы, Челси побежала через пирс куда-то в сторону. Они долго преодолевали толпу людей, а затем вышли за грань пирса и попали назад, в природу. Тут дул сильный ветер и был слышен интересный шум. Над головами двух животных кричали чайки, а собака и лиса неспеша шли по какому-то холму прямо к обрыву. Еще немного и...

- Ничего себе! - только и смогла взвизгнуть Нелли, когда перед ее взором распростерся чуть ли не весь Тихий Океан!

Она стояла на краю скалы, внизу виднелся крохотный песчаный пляж, прямо у подножия горы. И впереди - такая волнующая и прекрасная мраморная вода! Тот воздух, который волновал ноздри Нелл, теперь обдувал ветром все ее существо, и она не смогла не закрыть в блаженстве глаз.

- Вижу, тебе нравится. - напомнила о себе Челси.

- Это потрясающе.

- А хочешь, мы спустимся вниз, к воде?

- Еще бы!

Тогда Челси повела свою подружку к крутому спуску вниз. Все это выглядело довольно опасно и ужасающе. Но для зверей тут не было ничего особо страшного. Они начали сползать к берегу. Один раз Нелл поскользнулась на мокрой почве, но удержалась и не упала.

- Наконец-то. Не люблю этот спуск. - облегченно вздохнула белая собака, оказавшись внизу.

А Нелл ничего не сказала и бросилась к воде. Челси хотела ее остановить, но не успела. Лиса начала бешено лакать соленую воду, и только через несколько секунд, когда она заполнила весь ее рот, лиса остановилась с кривым выражением на морде. Через пару мнгновений она с отвращением выплюнула воду.

Челси, смеясь, подошла к Нелл.

- Что смешного? - зло зарычала лиса, продолжая отплевываться.

- Ты смешная. Я хотела сказать, что морская вода совсем не пригодна для питья. Но ты уже нахлебалась ею.

- Фу... Мерзость. Ну почему, почему столько воды, и она такая отвратительная?

- Не знаю. А вот люди в Майами приспособили такую воду для купания.*

- До этого момента я вообще не представляла, что люди плавают!

Челси усмехнулась и пригласила лисицу выйти из воды. Нелли ахнула и выскочила с мелководья.

- Ну вот, теперь я даже вылизаться не смогу. Противно...

В это самое время неподалеку от дочери был Серохвостый, не подозревая об этом. Он увидел красивую башню, возвышающуюся на холме и окруженную деревьями. Ему почему-то захотелось забраться туда и посмотреть на город оттуда. Так же лис обратил внимание на потрясающие деревья, которых он никогда раньше за всю жизнь не видел - пальмы. Но он уже привык удивляться.

Серохвостый в свою очередь тоже поимел возможность полюбоваться океаном и Сан-Франциско. Он сидел под этой самой башней и разглядывал красивый вид океана, откуда был виден остров и Алькатрас*. Вокруг него лениво покачивались на волнах баржи и лодки, и все казалось таким умиротворенным...

Однако все хорошее когда-то кончается. Серохвостому снова не повезло. Его заметил стоящий рядом мужчина. Он с самого начала выглядел странно. Его маленькие глазки на тощем небритом лице нервно бегали по городу, и сам он весь был неспокоен. А когда увидел сидящего неподалеку лиса, его глаза округлились, сердцебиение участилось, и он быстро полез в свою походную сумку в поисках чего-то.

Когда Серохвостый обернулся, заслышав сзади подкрадывающиеся шаги, успел заметить большую петлю, которая была намеренно направлена на его шею! Но не зря же Серохвостый был хитрым, диким зверем. Лис с легкостью вывернулся и хотел убежать. Однако что-то успело зацепить его за лапу, и зверь резко отдернулся в сторону. А затем он увидел темноту вокруг, когда бедного лиса запихнули в сумку, наполненную веревками и другими похожими приспособлениями. "Кто это, и зачем я ему нужен?" - вертелся единственный тревожный вопрос в голове Серохвостого.

В этот день, когда, казалось, Нелли никогда уже не найдет ни отца, ни тем более братьев, лиса со своей подругой-собакой бежали вдоль Down Town и мимо многочисленных пирсов. На другой стороне улицы красовались всяческие дорогущие магазины, сверкающие витрины которых достойны обложек журналов. Здесь делают свои покупки самые богатые санфранцисчаны, из районов типа "Maria".

Лиса и собака до отвала наелись свежей рыбы и уже успели отдохнуть возле башенки с горящей по ночам надписью "The Port of San-Francisco". Но это не имело значения - где что написано. Вся ситуация с поисками казалась безнадежной. Ведь Пятнышко и Серохвостый-мл. могли оказаться в любом из сотен домов города.

Потихоньку темная дымка спускалась на город, повсюду стали загораться огни. Небо было необычайного сиренево-голубого-синего-розового цветов. В это время Челси с Нелли вышли в район с низкими, частными домами. У каждого дома даже имелся небольшой участок. Но сами дома были страшными - расписанные психоделическими граффити, с обшарпаными стенами они были разбросаны по всей улице. Этот район славился множеством разных баров.*

- Заглянем в бар? - оживилась Челси и с загоревшимися глазами уставилась на манящий светом вход в одно из таких заведений.

- Нет! Нет! Никаких баров! - закричала Нелл в ответ. Лиса вовремя потянула собаку в сторону. Они стали пробираться по растресканному тротуару, а Нелли была полна решимости побыстрее выбраться из этого ужасного района.

Они шли мимо двориков, не уделяя им внимания. Было темно, мгла поглощала все, что там было. И они начали идти мимо него. В смысле, очередного двора. Что там может быть примечательного? Ничего. Но Нелли ударил, ворвался в ноздри теплый, знакомый запах. Где она уже чуяла такой? Лиса остановилась и стала заглядывать за забор. Темно. Хотя там и слышалось шуршание. Нелли не смогла совладать с собой и покралась во двор.

- Куда ты? - удивленно вскрикнула Челси.

- Тихо. - рыкнула лисица.

Ее глаза зеленого цвета (они не так давно сменились с детского, голубовато-синего цвета), ярко горели огоньками в темноте, работая маленьким маячком. Она увидела перед собой белую стену дома, и вокруг тоже ничего. Но потом с ужасом разглядела рядом чье-то сопящее во сне тело. Здесь спал домашний пес породы бассет. Нелли побелела от страха (если такое вообще возможно с лисами) и попятилась назад. Но она не заметила сзади бак с мусором и сбила его. Консервные банки с шумом покатились по каменной дорожке.

- Берите все что угодно! Не убивайте меня! - во все горло заорал в испуге пес, мнгновенно вскочив на ноги. Нелли тоже взвизгнула и закрыла лапами морду. Потом она все-же отважилась посмотреть вокруг. Напротив стоял сьежившийся бассет, а его маленький хвостик забавно трясся от страха.

- Я не хотела... - заскулила Нелл.

- А, это всего лишь ты.

- Я..?

- Да. - перебил пес. - Хватит мне зоопарка из десятка зверей, тут еще одна притащилась.

- Извините?

- Да. И не перебивай. Пошла зверюга нынче.

- Это ошибка. Можно я пойду? - попросила лиса.

- Куда? Никуда ты не пойдешь. Чтобы хозяева снова ловили тебя по всему городу?

- Меня никто не ловил... И не поймает!

- Да, да. А я Папа Римский.

Нелл растерянно покачала головой. Тут ей на помощь пришла Челси.

- Отстань от нее. Мы пошли. У нас совсем нет времени, чтоб его отнимал блохастый старикашка, как ты!

- Посмотрела бы на себя, девочка. Твоя шерсть наверняка не была вымыта ни разочка.

- Что, переходишь к личным оскарблениям?! - ощерилась Челси. Бассет для большого шпица был не соперником. Но их остановила Нелли.

- Хватит, мы уходим. Боже, Челси, я с тобой никогда не найду ни Пятнышка, ни Серохвостого!

- Пятнышка и Серохвостого? Подружка, так себя постоянно называют два парня! - изменился бассет.

- Ага, значит, теперь она подружка? - гавкнула Челси.

- Молчи, пожалуйста. - попросила Нелли, а потом обратилась к бассету, - Ты знал таких?

- Я знаю. Они одни из наших питомцев. - прошамкал старый пес.

- Правда? Где, где они?!

- В гараже. Но тебе необязательно об этом знать, чужестранка!

- Я не чужестранка, там мои братья! - заволновалась Нелли и вплотную подскочила к псу.

- Ты хоть знаешь, что такое чужестранка? - шепнула на ухо лисе Челси.

- Это не важно! Прошу, помогите мне! - Нелли вертелась вокруг бассета как подвижный волчок, как маленький юркий мотылек.

- Скажи тайный пароль. - захрипел пес, изображая таинственную злобу.

- Но я не знаю никакого тайного пароля.

- Ха. - пес хрюкнул и гордо сел, подняв огромный нос к звездному небу.

- Слушай, жирная морда! Пропусти мою подругу, или будешь иметь дело со мной!!! - Челси свирепо зарычала и уткнулась носом прямо в морду бассета.

- Хорошо, хорошо! Что за народ пошел. Все выясняет силой...

Пришел черед Челси украсить белоснежную морду самодовольной счастливой улыбкой.

Бассет развернулся и вперевалочку пошел к двери гаража. Там он тяжело поднялся на задние кривые лапки и носом дотянулся до большой кнопки. Что-то громко затрещало и зашумело. Железные ворота начали медленно подниматься, а лампочка наверху зажглась. Хотя, видимо, она была плохой, и стала беспрерывно моргать. А за воротами гаража открылся отдельный, поразительный мир.

Нелли и Челси зашли за черту и стали с интересом разглядывать все вокруг. На стенах красовались фотографии и картинки разношерстных лис. На задней стенке, на большом гвозде, висело большущее блестящее ружье. Нелли нервно сглотнула. Но рядом было кое-что более ужасное. На стенке растянулась длинная шкура рыжей лисы...

А по бокам гаража, друг напротив друга, стояли клетки. Нет, они были совсем не такие, как на родине Нелл. Там были ржавые прутья, гнилая древесина. А здесь... Здесь клетки были из странного крепкого и гладкого материала, похожего на толстую пластмассу. А вместо толстых ржавых, там были тонкие, но от этого не менее прочные блестящие прутья.

Все эти клетки были заполнены лисами.

- Кое-что не меняется нигде... - иронично заметила Нелли.

Она побежала по рядам клеток, надеясь... А потом она услышала зов.

- Нелл, милая!

Это оказался Серохвостый! Лисица прыгнула к нему.

- Как ты сюда попал?

- Это неважно. Посмотри, кто здесь!

Нелли посмотрела на клетки рядом. Там были ее братья! Она с большим счастьем осмотрела их. Они выглядели не так уж и плохо. А еще ей показалось, что они изменились - подросли, окрепли... Или ей просто показалось из-за почти месячной разлуки?

Ах, какое это было счастье! Благодаря этому большому путешествию Серохвостый и Нелл нашли лиса Грома, и Пятнышка, и Серохвостого-мл.! Все вроде было потрясающе, она САМА достигла всех целей! Но стоп... Радоваться было рано. Как же их вызволить из этих новомодных клеток? Ни о каком подрытии земли, старом способе, и речи быть не могло. Как это сделать с бетонным полом гаража?

- Я придумаю выход. Я обещаю! - шепнула Нелли, растерянно бегая глазами по хламу, разбросанному по всему помещению.

- Кстати, Нелл! Ты знаешь, что это за человек? Ну, который похитил нас? - спросил Серохвостый младший.

- Конечно, знаю! А так же я знаю, что он предпочитает на завтрак, и какой у него любимый цвет! - сьязвила лисица.

- В общем... Это псих! Самый настоящий! - не обратил внимания Пятнышко.

К нему тут же присоединился какой-то незнакомый лис:

- Он коллекционирует абсолютно все, что связано с лисами!

- Этот мужик просто больной!

- А если ему не удаеться поймать лису живой, он делает из них украшения и декорации для комнаты...

- Что это значит? - Нелли прижала уши к пушистой рыжей голове, ожидая только худшее.

- Пятнышко грустно кивнул головой куда-то в сторону. Лисица повернулась и увидела аккуратную полочку, на которой стояли в банках и пробирках зубы, когти и другие похожие части тела разных лис. А над полкой висел, прикрепленный к деревяшке, коллекционный трофей - голова лиса с открытой пастью. И, пожалуй, самое возмутительное - внизу стояло чучело красивой лисы. Она была искусстно обработана, сохранилась почти каждая шерстинка, показывающая, какое это было великолепное животное при жизни. Если не присмотреться повнимательнее, подумаешь, что эта лиса просто увидела что-то интересное, и замерла в напряжении. Но стоило взглянуть в ее стеклянные глаза, лишенные жизни и никуда не смотрящие, становилось больно и беспомощно.

Нелли отвернулась крепко закрыв глаза и попыталась сдержать слезы. Но когда она открыла их, то увидела еще одно большое фото на другой стене - улыбающийся старик, обнажая немногочисленные зубы, держит за хвост умершую лису, а другой рукой опирается на ружье, очень похожее на то, что висело на стене рядом.

- Этот старикашка был большим охотником в старые годы. Кажется, он приходится прапрадедушкой тому психу, что сейчас коллекционирует нас. Вся семья по мужской линии была двинута на нас. Все они были охотниками. А это ружье, что держит дедуля - сейчас, должно быть, реликвия.

- Вы уже столько знаете! - воскликнула Нелли.

- Конечно, ведь мы провели здесь уже много времени. - вздохнув, ответил Пятнышко.

- Раз для вашего коллекционера все это очень важно, почему он держит вас в гараже, стоящим рядом с полуразваленным домом в этом ужасном районе?

- Видишь ли, в лесах рядом с Сан-Франциско осталось мало животных. И поэтому, отлов лис является нелегальным.

- Полегче! Я не такая умная!

- Ну, ловить лис поблизости города нельзя. В итоге, нас надо запрятать куда-то подальше от глаз здешней полиции.

- И зачем все это надо?

- Одержимость такая. Люди вообще часто фанатеют по чему-то, и от этого страдают такие, как мы.

Нелли хотела еще о чем-то спросить, но услышала шум подьезжающей машины. Она замерла от страха.

- Надо смываться! - Челси завертелась вокруг своей оси в поисках убежища.

- Можете залезть в ящики со всяким барахлом. - предложил бассет.

- Спасибо. - ответила Нелл и побежала в укрытие.

- А откуда мы узнаем, что ты нас не отправишь в лапы этому мерзкому коллекционеру?! - недоверчиво зарычала Челси, устремив угрожающий взгляд прямо в глаза бассету.

- Ниоткуда. Просто прячься.

- Если ты наврал, я устрою так, чтобы ты пожалел о рождении на свет! И не думай, что это просто угроза! У меня есть друзья из бара - здоровые ребята!

- Челси! Прекрати и прячься! - крикнула Нелл.

Собака хмыкнула и начала втискиваться в деревянный ящик за клетками, в самом углу гаража. Там было несколько таких больших ящиков, и в одном из них уже притаилась лиса.

Мужчина, глотая на ходу спиртное, приплелся к гаражу и заорал:

- Никчемная псина! Я тебя здесь на что оставляю? Чтоб ты охранял! А ты, паршивец, на все обозрение улицы открыл гараж!

Человек нажал на кнопку на панели, ворота гаража опустились, и внутри погас свет. Бассет был во дворе, а Челси с Нелли остались в гараже, в полной темноте.

- Что делать? - взволнованно спросила лисица в сторону клеток.

- Гараж примыкает к дому! Так что из него можно выбраться прямо внутрь! - громко шепнул Пятнышко.

- Как это сделать? - Нелли вылезла из ящика, полностью готовая к выполнению миссии.

- Видишь дверь - в самом углу, рядом с холодильником?

- Что такое холодильник?

- Белая большая штуковина. Там человек хранит свое пиво.

- Большое и белое, вроде, вижу. Да, и дверь! - торжественно сообщила Нелли.

- Там, наверху, есть маленькая штучка - опустишь ее вниз, и гаражная дверь поднимется, но затем снова опустится. Это не выход, мы только поднимем шум. Так что придется тебе дотянуться до ручки и открыть дверь в дом. - обьяснял Пятнышко.

- Что потом?

- Ты идешь мимо человека в кухню...

- Знаешь, братик, я напрягаю все силы, чтобы понять, о чем ты говоришь, но НЕ ПОНИМАЮ! - Нелли почти упала духом.

- Эй, все будет хорошо. Я-то на что? Я выросла в городе, и знаю все о людях. Почти... - успокаивающе шепнула Челси. И этими словами она так хорошо успокоила "подопечную" лису, что та снова воспрянула духом.

- Итак, вы идете на кухню. Только не попадитесь коллекционеру! Он будет сидеть у телевизора в гостинной со своим пивом, пока не отрубится. Вам надо либо дождаться этого, либо пройти очень, очень осторожно.

- Хорошо. Надеюсь на знания Челси. - Нелли произнесла эти слова, и Челси растянула на своей морде широченную улыбку, выпятив грудь. Нелли продолжила, - Что надо будет делать на... кухне?

- Там ничего не будет, кроме очередного холодильника с бутылками, кухонными столами и маленьким шкафчиком для специй наверху. Там будеть малюсенький прибор - нажимаешь лапой на самую большую кнопку, и все наши клетки откроются.

- Запомнила?! - быстро спросила Нелл у Челси.

- Да чего тут запоминать? Кухня, шкафчик, кнопка... - жизнерадостно бросила Челси.

- Не перепутайте кнопки!!! Нажмете красную, и врубится сирена! - предупредил младший Серохвостый.

- Поняли. А... что такое сирена? - Нелли недоуменно склонила голову на бок.

- Это громкая, плохая штука! Нажмете не ту кнопку - и нашему плану придет конец!

- Как все серьезно. - шутя вставила Челси.

- Откуда вы все это знаете? - удивленно спросила Нелл.

- Просто мы просидели здесь долго, и нам было нечего делать... Мы составляли планы побега. Нашлись лисы, которые здесь уже несколько лет, и даже были в доме! Они-то и знают его строение досконально. - пояснил Пятнышко и указал мордой на клетки напротив. Там Нелли улыбнулись пара грустных лисьих морд.

- Итак, мы начинаем операцию "Побег из Дьявольского особняка"! - Провозгласила Челси. Нелли на нее странно посмотрела, и тогда собака добавила, - Всегда хотела это сказать с тех пор, как увидела "101 Далматинец".

Нелли подарила Челси еще более странный взгляд, и тогда собака решила больше ничего не говорить.

Внезапно за дверью послышались шаги. Нелл и Челси поспешили укрыться в ящиках. Мужчина вошел в гараж. Было по-прежнему темно, и ему пришлось открыть дверь гаража, чтобы свет включился. Коллекционер пошел к холодильнику и начал набирать себе пива.

- Что, выпил весь запас с кухни?! - крикнул Пятнышко со злостью. Естественно, человек не поймет лисьих звуков. Зато он услышал их.

Мужчина повернулся к клеткам с лисами, и улыбнулся.

- О, нет. Что ты сделал! - Процедил Серохвостый.

Их заключитель подошел к клеткам и начал с фанатской любовью осматривать лис. Когда мужчина, наконец, ушел, Нелл и шпиц вылезли снова и подошли к двери.

- Удачи, дочь! - пожелал Серохвостый.

- Мы все желаем вам удачи! - сказал какой-то незнакомый лис.

- Вот именно. Сколько я еще могу терпеть эту морду, пялящуюся на нас каждый вечер? - простонал Пятнышко.

- Мы не подведем. - пообещала Нелл.

- Да! И не забывайте - собаки самые клевые! - добавила Челси.

- Давай, самая "клевая". Открывай дверь. Я не дотянусь до ручки. - сказала Нелл, скорчив рожицу.

Челси встала на задние лапы, передней нажала на ручку, щелкнул замок, дверь с незначительным скрипом открылась. Звери выбрались из гаража в небольшой холл. Там была лестница, ведущая на второй этаж. А впереди был корридор, открывающий несколько комнат.

- Куда? Где у людей кухня? - занервничала Нелл.

- Ммм... Вперед. Найдем. - шпиц уверенно зажагал по корридору к самой дальней двери. Нелли вздохнула от новой необходимости в этой легкомысленной собаке.

Весь вид дома показывал, что он нежилой. На голых стенах только иногда попадались куски обоев, весь корридор освещали моргающие лампочки. Двери были старые и обшарпанные.

- Если бы кто-то занялся этим домом, он бы стал большим, красивым и уютным. - вдруг произнесла Челси.

Затем она осторожно открыла носом ближнюю дверь. Та страшно заскрипела, открывая вид на голую комнату.

- Тише нельзя? - нервно шепнула Нелл.

- Нет. Двери никто давно не смазывал.

- Чем?

- Маслом.

- Что за глупость!

Челси без предупреждения кинулась к следующей комнате, только она была без двери. Это оказалась гостинная, такая же пустая, как и другие комнаты, но со старым камином внутри.

- Здорово! Вдруг там будет хохочущий старик с подарками? - обрадовалась Челси.

- Челси! Прекрати!

Нелли осмотрелась повнимательнее. Перед камином стоял старенький диванчик, на нем храпел коллекционер. Рядом располагался телевизор. Канал давно сбился, и на экране выдавалось шипение. Единственное, что еще было в гостинной - так это дырявый коврик, контрастирующий с полуоблезлыми обоями.

- Осторожнее, идем вперед. - шепнула лиса собаке.

Впереди корридора их ожидала только дверь в чулан.

- Это означает, что мы обязаны пройти на кухню мимо спящего фаната лис, через гостинную! - прикрикнула Челси. Для человека это послышалось бы полувизжащим лаем. Но человек заснул так крепко, что ничего не услышал.

Лиса и шпиц вернулись к гостинной. Они осторожно поползли к дальнему проходу, скорее всего, на кухню. Сначала все было хорошо. Но вдруг под лапой Нелл скрипнул деревянный пол. Человек перестал храпеть на секунду или две, и продолжил спать. Нелл с облегчением вздохнула.

Наконец-то кухня! Там все было именно так, как описывали братья.

- Где шкафчик для спе... специй? - с трудом выговорила лиса.

- Там! Надо запрыгнуть на плиту... А теперь... Готово!

Челси спрыгнула с маленьким круглым черным приборчиком в зубах.

- Надо отнести к клеткам?

- Нет. Это дистанционное управление. Сработает и здесь.

- Какое управление?

- Ох, деревенщина! Это означает, что можно пользоваться им вдалеке от обьекта. Просекаешь? - Челси с великим восторгом рассматривала три кнопочки на приборе. Большая серая, серая поменьше и красная, самая маленькая.

- Какую нажимать? - нетерпеливо шепнула Нелл.

- Эту. - Челси показала на красную.

- Ты уверена?

- Сказали же, что надо нажать самую маленькую.

- По-моему, нет...

- Я помню! И вообще, профессионала такие, как ты, не учат!

- Давай лучше отнесем эту штуку в гараж, и нам обьяснят.

- Мне надоел твой пессимизм! - погорячилась Челси и с силой надавила пушистой лапой на красную кнопку.

Весь дом мнгновенно заполонил звук сигнализации, которая надрывалась, будто была умирающей курицей.

- Я тебя больше не слушаю! - закричала Нелли.

- Обычно в таком положении используют план Б.

- Какой план?! Хотя секунду... У меня шикарная идея! Ты все испортила - теперь иди и отвлекай коллекционера лис! - со злой улыбкой приказала Нелл.

- Кто - я? Да с удовольствием! - обиженно ответила Челси, перекрикивая сирену.

Нелл взяла в зубы прибор и направилась к гаражу. Челси побежала за ней.

На месте назначения уже стоял ошарашенный человек, непонимающим взглядом меряя комнату.

Челси использовала свой коронный номер - толкнула его передними лапами. Коллекционер упал и потер ушибленный лоб. Нелли воспользовалась этим, перескочила его и встала на середину гаража. Положив приборчик перед лапами, она нажала на большую кнопку, и двери всех клеток одновременно рапахнулись. Счастливые звери выпрыгивали на свободу, скапливаясь во всем гараже. Серохвостый, братья принялись прижиматься к Нелл - герою дня. Но Челси было не до этого - она храбро боролась с человеком. Вертясь вокруг него, как волчок, собака привела его в недоумение и злобу.

Нелли стала скребсти лапой по гаражной двери. Это услышал старый бассет, он открыл им выход на свободу. Это было невиданное зрелище - куча лис потоком высыпала на улицу. Семья Серохвостого тоже вышла. В гараже только продолжали бороться Челси и коллекционер лис. Наконец, он взял стул, валявшийся рядом, и ударил собаку. Бедная Челси упала на бетонный пол без сознания.

Нелли разозлилась и бросилась к человеку. Она высоко подпрыгнула и укусила его прямо в руку. Тот закричал, удерживая другой рукой текущую кровь.

- Вставай, Челси! - начала толкать носом Нелл.

Собака кашлянула и приподнялась.

- Это и вправду больно...

- Пошли отсюда! - позвала лиса.

Челси поднялась на лапы, прихрамывая выбежала. На улице их ждала стая лис, не знавшие, как попасть в лес.

- Как же коллекционер? Ведь он будет продолжать ловить нас! - сказал какой-то лис.

Будто посланник с неба, откуда ни возьмись прикатил полицейский на мотоцикле. Он увидел необычайное зрелище диких лис.

- Все, нам здесь делать нечего! - позвала Челси, - Этот парень разберется с психом по всем статьям!

И стая, возглавляемая Нелли и Челси, побежала по улице.

- Впереди вся ночь - надо только успеть добраться до Золотого Моста, пока газеты не затрубили: "По городу бродит стая диких животных." - на бегу крикнула Челси.

- Но ведь... придеться идти через весь город! Мы не успеем! - отчаянно воскликнула лиса.

- Эй, а человечий транспорт на что? - лукаво улыбнулась Челси и жестом лапы указала на фургон для перевозки товара, - это долго, зато он провезет вас через весь город! Я часто встречаю этот фургон - он круглыми сутками развозит свои ящики! К полуночи успеете!

- Спасибо, Челси. - нежно сказала Нелли и лизнула собаку в нос. Это, похоже, был самый странный поступок, что она совершила за всю жизнь!

- Да ладно. Было весело. Прямо как в классическом фильме о животных! - пошутила Челси.

- Не хочешь с нами, в лес?

- Спасибо за приглашение, но мой дом - Сан-Франциско, и сердце навсегда остается здесь. Боюсь, через неделю в лесу от меня косточек не останется! Но спешите! Фургон уже трогается!

Нелли снова лизнула Челси и помчалась к транспорту. Все лисы успели туда прыгнуть, с комфортом устроившись. Нелли и Челси прощались глазами до тех пор, пока не скрылись из виду друг друга.

Фургончик, подскакивая и тарахтя, мчался по улицам. Это было такое потрясающее ощущение! Все ночные огни расплывались в большое месиво, растягивались в одну большую стену света. А ветер теребил шерсть и усы, как никогда!

Казалось, они в одно мнгновение преодолели улицу перед причалами, в глазах мелькали машины. Они проехали мимо Чайна Тауна, а потом самые большие и самые маленькие улицы мнгновенно проплывали перед глазами. Все, что лисы изучали так долго, расстелилось перед ними, как ковер!

Не успел Серохвостый и глазом моргнуть, как они проехали мимо парка Золотых Ворот, за ним длиннющая улица до самого моста.

Ехать на фургоне по Золотому Мосту оказалось еще более сказочно! Морской бриз очаровывал свежестью, и большие красные арки моста в свете сотни фонарей казались могучими и прекрасными.

Меньше, чем за час, фургон с лисами покинул город, и животные попращались с ним навсегда... Машина затормозила у автозаправки неосновной части Сан-Франциско. Лисы выскочили оттуда и припустили на холмы. За холмами начинался лес. Наконец-то, их родная стихия!

Серохвостый и его дети стали разыскивать лиса Грома. Остальные разбежались по всему лесу. При первых разлившихся по макушкам елей лучах солнца наши герои нашли последнего из своей семьи.

- Пошли домой, Гром. - позвала Нелли.

- Я так не думаю... - ответил Гром, отводя глаза.

- Что ты говоришь? Разве ты не хотел домой, в теплую Долину?

- Хотел. Но я привык жить здесь. К тому же, у меня появились соседи...

Лис не успел договорить, потому что кто-то позвал его.

- Ясно. - грустно протянул Серохвостый.

- Быстро же ты знакомишься! - язвительно бросила Нелли.

- Простите. Я больше не могу принадлежать вашей семье. Но я всегда буду твоим сыном, папа! - очень мягко сказал Гром.

- Ты взрослый. Ты выбрал свой путь. И я рад. Живи счастливо! - ответил Серохвостый.

- Пока, брат! - хором воскликнули Нелли, Пятныш и Серохвостый-младший.

Гром побежал к своей новой семье.

- Ну вот. Осталось найти путь домой. - прервала затянувшееся молчание Нелл.

- Обязательно найдем. Наш нюх и сердце отведут нас! - отогнал тоску Серохвостый, улыбнувшись.

- Кстати, Нелл! Что это была за собака? - вспомнил Пятнышко.

- Такая большая и белая? Это была не просто собака. Она была моим Ангелом! Челси спасала меня не раз. - ответила Нелли.

- Мне этого не понять. Собака... - Пятнышко засмотрелся на свои лапы и о чем-то задумался.

И тут Нелли присмотрелась к нему повнимательнее.

- Пятнышко! Твоя морда!

- Что с ней?!

- На ней почти нет пятен!

- Ох, похоже, моя шерсть сменилась. Боюсь, теперь мне не совсем подходит мое имя. - усмехнулся лис.

- В этом нет ничего страшного. - успокоила Нелли.

- А ты, Нелл! Ты стала красивой лисой! - добавил к их разговору младший Серохвостый.

- Мы все изменились... - немного смущенно пролепетала лисица.

- Нам надо спешить. Ваша бедная мама очень волнуется! - напомнил о себе Серохвостый.

- Конечно, папа! - хором отозвались лисы.

И семья двинулась вперед, покидая не родной им мир, навстречу долгому пути на родину.

Их ждала новая дорога, сотни километров по диким просторам, лесам, рекам, горам, но они были вместе. У них все должно получиться!

Глава 19

Флай лежала на холме перед озером, с тоской глядя на рябь, бегущую по прозрачной воде. Она время от времени грустно вздыхала. Ей было страшно одиноко с тех пор, как ее любимый Серохвостый и Нелли ушли. А прошло уже больше месяца.

Лисица следила за тем, как ее сын Огонек гуляет уже со своей парой внизу у озера.

Первые листья, погибшие в самом начале теплой осени, плавно кружились и опускались на воду. Ах, если бы Флай любовалась на это не одна!

Огонек с подругой пробыл там несколько часов, а затем ушел еще куда-то. Флай снова вздохнула. Потом за спиной послышался шорох. Она вскочила на ноги и осмотрела всю поляну - никого, кроме вспорхнувшей птицы. А лиса так надеялась...

Флай снова легла и опустила голову на землю, так что из травы виднелся лишь маленький рыжий холмик. Лисицу терзали страшные мысли о Серохвостом, тревожные воспоминания о Нелл.

- Сколько я еще смогу это терпеть, о Небо? - крикнула Флай в огненные предзакатные облака.

Сзади снова послышался шелест травы. Лисица с надеждой обернулась. Снова никого не было. Но в густой зелени она увидела шевеление нескольких травинок. Лиса не двигалась и ждала. Горящий круг заходящего солнца отбрасывал последние желтые огни в сверкающие глаза Флай. Она поняла, что ее любимый лис вернулся. Это должен быть он. Только он!

- Серохвостый? Вылезай, я поняла, что это ты! - засмеялась она.

Никто не ответил. Только ветер прошелся по полю, устроив волну на травах. Лисица не знала как поступить. Разочарование стало заполнять ее с головой. Но тут загадочная тень стала подниматься из травы, и сформировываться в силуэт какого-то животного.

Флай в испуге отпрянула назад, к краю холма.

- Не бойся. Я хочу показать тебе кое-что. - нежный голос, льющийся от тени, буквально обласкал Флай с первыми же нотами.

- Кто ты? - спросила лиса.

- Я твой друг. Пойдем со мной.

- Откуда мне знать, что это безопасно?

- Ниоткуда. Просто верь мне. Все будет хорошо. - затем тень вылила свет - самый прекрасный свет, который когда-либо видела Флай в жизни.

Лисице показалось, что все будет действительно хорошо. Она ощутила приятное тепло, охватившее ее. Будто в детстве, когда она была еще слепой, и лежала в теплых обьятиях матери. Перед глазами встал белый туман, медленно плывущий по холму. Флай доверчиво ступила вперед, не упуская из виду это светящееся существо, служившее ей маячком. Она как во сне стала пересекать пространство, пока великий страх не прокатился огромной волной по ее существу, и лапы вдруг охладели от ужаса. Лиса оставалась в молочном тумане, и клубы облаков продолжали нежно ласкать ее, но ей было страшно. Флай начала испуганно мотать головой, в поисках помощи, которую, в прочем, не получила бы.

- Оставайся здесь. Никуда не уходи. - донесся нежный голос.

- А где я?

- Не вздумай ступать ни шагу. Скоро ты увидишь своего Серохвостого.

- Он идет сюда?!

- Не шевелись. Иначе ты можешь убить его.

- Как? Почему?

- Просто смотри! - голос прогремел со злостью, и Флай с усилием сдержала поток вопросов.

Сначала ничего не было. Потом начала проявляться картина Большого Охотничьего поля. Казалось, будто бы лиса смотрела на эту картинку откуда-то сверху, будто в экран телевизора. Если вообще можно сказать такое по отношению к лисе.

Пусто. Поле находилось в задумчивой тишине. Трава, еще такая зеленая, тихонько колыхалась от редкого дуновения ветра. Солнце улыбнулось красным лучом на прощание дальним холмам. Начинало темнеть. И наконец начало происходить что-то. Большое колличество людей на лошадях! Они все в предательской красной форме, лошади задористо пофыркивают, и несколько собак начинают разбегаться по полю, нюхая кусты.

Флай сглотнула. Самая страшная и долгая смерть, которую можно придумать для лисы - здесь предоставляется в разных позах - под копытами возбужденных потных коней, разрываясь в пастях псов, или же получив жаркую пулю в тело.

Пока охотники стояли и обсуждали что-то. Но... С другого края поля появились Серохвостый, Нелли, Пятнышко и младший Серохвостый!

Сердце у лисы бешено заколотилось в груди. Зрачки глаз расширились, она неотрываясь и боясь упустить что либо, вглядывалась в туманное изображение.

Один из людей свистнул, затрубил охотничий рог, и все охотники погнали лошадей прямо на несчастных жертв. Серохвостый и дети рассыпались и устремились в разные стороны.

Но и охотников было много. Притом с ними были собаки...

Картинка центрировалась на Серохвостом. Он решил использовать один из старых трюков - побежать к озеру. Но этот трюк спасал лишь от горстки деревенских собак. Одновременно было видно, как у озера носились в ярости разномастные собаки - от йоркширских терьеров и такс до больших гончих и борзых. Где-то бегал лабладор-ретривер, счастливо прыгая в воду за подстреленными хозяином утками. Но когда Серохвостый заметил их, было слишком поздно. Весь лесь, всю их их Долину, все было заполонено охотниками и собаками.

Свора собак с визгами побежала лису навстречу. Сзади на Серохвостого напирали егери. Тогда лис смело бросилася в борьбу со сворой. Было очевидно, в этом бою ему не выжить. Но он мечтал в тот момент передушить как можно больше собак, за жизни, которые он только что привел домой, за все жизни, которые уже уничтожены вездесущими псами.

Сердце Флай будто замерло. Она как в трансе наблюдала за каждым движением любимого, и видела, как с каждым его шагом его жизнь отдалялась. На один укус, который применял он, лис получал десятки таких укусов...

Ах, как Флай могла забыть, что начинается Большая охота, в последний раз перед сезоном дождей? Люди и звери называют эту охоту Великой, так как она совершается в Адскую сентябрьскую ночь, и неважно, какая погода. Эта Великая охота стала традицией края. Она проводилась каждые пять лет. Почему не чаще? Люди получают очень много от такой облавы, но и теряют умопомрачительно много. За пять лет охотники могут восстановить большой запас оружия, натаскать множество собак и лошадей. Но кровавая ночь, вся ночь напролет, в этих краях назначилась самой страшной ночью в пять лет для всех участников - и жертв, и для охотников. Когда кто-то предложил прекратить такие облавы, все местное население запротестовало, мол, это традиция многих лет.

Флай вынуждена была смотреть на судорожные попытки в борьбе за жизнь в стороне, она боялась зашевелиться. И Серохвостый, который охранял ее так долго, и которого она любила так сильно, вел битву внизу один, без нее, проигрывая ее.

Лиса со слезами на глазах уловила даже последний вздох Серохвостого.

И тут Флай поняла - ей надо уйти отсюда. Любым способом. Неважно, чего ей это будет стоить - она хотела быть рядом с Серохвостым. Всегда. И умереть с ним. Лисица глубоко вдохнула и прыгнула в нагромождение тумана. Все чувства, которые она испытала там - счастье и страх - улетучелись, и Флай долго падала, пока не рухнула на холм перед озером. Она немедленно открыла глаза и осмотрелась. Странно, но снова был закат, и горящий круг солнца только что коснулся кончика дальнего холма. Ни одного признака охоты не было заметно. Вот здесь, на полянке перед озером, должен был умирать ее любимый лис. Но здесь никого не было. Значит, Серохвостый с детьми еще только бежит сюда. Эта мысль внезапно осенила Флай, она точно знала, что должна делать!

Рыжий метеор, маленький быстый зверь помчался сквозь траву, вперед на охотничью зону, чтобы предотвратить трагедию. Она успеет, обязательно успеет!

Вот впереди подлесок - она с легкостью провиляет между деревьев, как делала это тысячу раз! А вот Ежевичная тропинка. Здесь стоит быть осторожней. Ах, у нее нет на осторожность время! Секунды уходят... Теперь еще преодолеть деревню. Как долго!

Когда Флай мчалась по сельской дороге, люди, которые были там, даже не поняли, кто пробежал мимо. Настолько быстро бежала она.

Да! Впереди кукурузное поле. А за ним - большие, охотничьи поля! Близко, совсем близко... В голове у лисы звенел маленький звоночек, не позволяющий думать ни о чем другом.

Вот и все. Она на зоне. Пока на горизонте никого не было. Флай тяжело дышала, а ее лапы горели от быстроты. Сзади послышался звук железа, фыркания и человеческого голоса. Лиса насторожилась. Охотники вышли из-за пригорка, медленно двигаясь и смотря по сторонам в поисках жертвы. Лошади нетерпеливо, в предверии погони, топали копытами.

А сейчас должны были бежать Серохвостый и дети... Флай не собиралась этого допускать, снова пустившись в бегство. На сей раз она пошла к охотникам.

- Эй! Лиса бежит прямо к нам! - люди засмеялись и засвистели.

- Готовься, сынок! - сказал какой-то старый мужчина десятилетнему мальчику на пони.

- Я не подведу, папа! - мальчик пожал отцу руку и вместе со всеми поскакал лисе навстречу.

Флай остановилась в некотором расстоянии от людей и стала смотреть. Краем глаза она заметила, как ее семья уже была здесь - вдалеке они смотрели на нее испуганным и удивленным взглядом. Вдруг кто-то выстрелил, но промахнулся, и пуля врезалась в землю у самых лап Флай, вздымив столбик пыли. Это был мальчик, но он не собирался сдаваться. Только сейчас лиса осознала всю остроту положения, и бросилась наутек, в горы. Лучшего места и придумать было нельзя! Громоздкие лошади не проберутся туда! Флай, упиваясь своей сообразительностью, прибавила ходу. Сзади раздавалось посвистывание, фыркание напрягшихся коней и их тяжелый топот, от которого сотрясалась земля.

Наконец-то горы! Флай прошмыгнула в расщелину и стала недосягаемой. Но кто знал, что Большая охота принесет с собой большие сюрпризы? Откуда ни возьмись вылезли охотничьи собаки. Они выползали из всех трещин в скалах и потоком стекались к лисе...

Нет, не для того она вышла на поле боя!

- Ну давайте, давайте! Мамочка мне много рассказывала о Великой кровавой ночи. Но чьей крови на скалах сегодня бутет больше - так это собачьей! - зарычала Флай, не трогаясь с места. Псы взбесились. Белки их глаз окрасились красным, и они поспешили к лисе.

Флай с яростью встретила их. Первые же получили от нее смертельные раны в горло, грудь и позвоночник. Последние собаки немного остепенились. Флай без жалости вспарывала еще живым собакам животы, молниеносно реагируя на каждое движение острым клыком.

Оставшиеся собаки бездумно продолжили свой натиск. Увиденная картина теперь не пугала их, а подзадоривала попробовать свои силы в борьбе с этой дикой лисой.

Но Флай отнють не подобрела. Просто она была измождена. Теперь уже она стала получать обжигающие укусы. Лиса приняла решение прорваться сквозь кольцо собак и побежать к уступу, как она делала это с ее Серохвостым. Флай подмяла под себя своих убийц, напоследок оставив глубокие отметины на их шкурах, и направилась глубже в скалы.

Серохвостый разделился со своими детьми, и теперь бежал к озеру. Там он хотел испробовать свой любимый трюк, даже не вспомнив, что эта ночь не простая.

Темные тона опустились на лес, но охотники, заполонившие обитель зверей, зажгли костры и факелы, подавая сигналы друг другу.

Это удивило лиса, а у озера никого не оказалось. Если бы только знал он, что здесь было суждено ему встретить смерть. Но Флай, его любимая Флай, изменив в этом дне всего несколько секунд, спасла его.

Серохвостый нерешительно смотрел по сторонам. Пока со всех сторон леса не повалили разные животные. Здесь, в одной куче прыгали маленькие зайцы, мчались большие волки, скакали лани, а в воздухе с криками летели самые разные птицы. И вдруг на глазах лиса некоторые птицы начали падать на землю. Их будто выбивали, по очереди.

Прогремел выстрел, маленькая черноглазая лань споткнулась и покатилась с земляного откоса в озерную воду. Еще один, и прекрасный большой волк растянулся на земле.

Один выстрел прогремел почти под носом у Серохвостого. Какой-то молодой волк, пробегавший мимо, крикнул ему:

- Почему ты стоишь? Беги, Серый Хвост!

Серохвостый успел присмотреться к нему - это же был тот волк, с которым он вырос в Воющей Лощине!

Но через мнгновение прогремел новый выстрел, и подбил волку лапу. Зверь издал скулящий звук и упал. Но затем он поднялся и хромая продолжил бег.

Только теперь Серохвостый понял настоящую опасность! Он еще никогда не видел Большой Охоты, так как был моложе пяти лет. Но он часто слышал страшные предания от старых волков об этой охоте еще в детстве.

Лис тоже стал бежать среди большого стада паникующих животных. Его могли убить, как и каждого из тех, кто бежал рядом. Он знал это. Он боялся. Но он бежал.

Маленькая белочка, которая поразительно быстро бежала перед ним, не смогла выдержать темпа больших животных, и оступилась. Наверное, ее затоптали...

Многие, очень многие окончили свою жизнь в этом потоке.

С боку всплестнула вода - упал с большой раной дикий гусь. Тут же в толпу ворвалася большой ретривер. Он собирался прыгнуть в воду за этим гусем. Звери разбежались, и теперь они не были вместе.

Земля перед лапами Серохвостого словно ожила - там бежали все малютки - и мыши, и белки, и зайчата. Теперь они все, все составляли единое целое, и это целое разбирали по кусочкам.

Неужели - впереди замаячили приятные глазу тени деревьев. Уж в лесу наверняка нет такой охоты! Но лис сразу понял, что неправ. В лесу кишели собаки. Их глаза горели. Одна стайка уже грызла кого-то. Серохвостый не стал на это долго смотреть и продолжил бег. Лишь бы дожить до утра...

Нелли уже преследовали. Правда, не собаки, а мальчик на пони. Поэтому она была уверена в своих силах. Но... Впереди предательски высветился большой земляной откос. Он уже завел однажды лису в тупик. Теперь этот тупик говорил о смерти.

Нелли отчаянно начала карабкаться на земляной откос, как утопающий ухватывается за травинку. Вскоре она поняла, что выхода нет. Она развернулась и посмотрела сначало на ухмыляющееся лицо мальчишки, а потом в глаза пони, на котором он сидел. Глубокие и большие глаза маленькой лошадки показались лисице такими знакомыми! Пони тоже узнал Нелли, которая вывела его домой когда-то. Он заржал и хотел поиграть с ней. Но потом умная лошадка поняла, что лиса в панике, и какая-то страшная опасность угрожает ей. Нелли неотрывно смотрела на хозяина пони, и он смекнул, что именно мальчик - угроза. Пони не хотел, чтобы его подружке причинили вред, он заржал и встал на дыбы.

- Что ты творишь, несчастный глупец? - заорал юный охотник, крепко хватаясь за узду.

Тогда пони стал прыгать, как настоящий ковбойский конь. Даже если он не сбросит хозяина, он даст время Нелли убежать.

Лиса так и поступила, оставив последний благодарный взгляд, она растворилась вдалеке.

Нелл мчалась к безопасному месту, ждать конца большой облавы. Но тут она снова врезалась в Демона с его сестрой Тенью.

- Не вздумай сейчас говорить, чтобы я была осторожной! - крикнула лиса.

- Я и не думал... - растерялся Демон.

- Надо бежать, мы теряем время! - воскликнула Тень.

Лисы побежали втроем. Их цель была Воющая лощина. Она находилась в глубоком лесу, и вряд ли люди даже добрались бы туда. Волки очень хорошо выбирают себе места уединения.

На месте лисы остановились и перевели дыхание. Вокруг никого не было. Лощина была в напряженной темноте. Маленькое озерце, которое раньше поило волков, почти исчезло. Среди молчаливых сосен будто слышался вой бывших жильцов.

Здесь, однако, чего-то или кого-то не хватало.

- Где наш папа? - первым делом с тревогой спросила Тень.

- Не знаю. Он должен был быть здесь! - ответил Демон.

- Кто-то должен пойти найти его! - Тень явно предлагала себя.

- Нет, сестренка. Вы должны с Нелли остаться здесь. Я пойду.

- Почему? Потому что ты - лис, а мы лисицы? - обиженно бросила Тень.

- Ну... да.

- Ха! Ни за что. Я иду. Он должен быть неподалеку. - Тень вздымила и без того пушистый хвост, и гордо, смело направилась в темноту сосен.

Нелли и Демон остались одни. Они не знали, что сказать друг другу, поэтому сквозь тишину иногда прорезались отдаленные звуки выстрелов. Не выдержала, как обычно, Нелли.

- Нам ничего не остается, как надеяться на то, что мы и наши родные выживут.

- А может, это наша последняя ночь. - тускло ответил Демон, смотря на цветы под лапами.

С тех пор, как волки ушли отсюда, никто больше не топтал землю. Поэтому почва стала плодородить. Вся Лощина превратилась в красивое место, полное фиолетовых цветов и "волчьих ягод".

- Я не хочу погибать сегодня. Ведь я только что вернулась из дальних краев. - изрекла Нелли, вдыхая нежный, волшебный аромат цветов.

- Где ты была? - Демон заинтересовался, и, готовый слушать, подполз поближе.

- Если я расскажу, ты все равно не поверишь. - улыбнулась лиса.

- Я поверю каждому твоему слову. - пообещал Демон.

- Хорошо. Я была в Сан-Франциско. Это самое большое поселение людей, которое я только видела в своей жизни.

- Там наверняка много охотников! - предположил лис.

- Не обошлось и без них, - Нелли лукаво заулыбалась, вспоминая пережитые похождения, - А еще я познакомилась с прекрасной собакой.

- Собакой?! - переспросил Демон.

- Да. Я видела Тихий Океан, каталась на машине, ночевала в баре и спасла целый клан лис! - перечислила лисица.

- Это наверняка было увлекательно. - тихо сказал Демон, улыбаясь во всю морду и глядя глубоко в глаза Нелл.

- Эй, ты, по-моему, совсем не слушаешь меня! - заметила Нелли.

- Потому что мой слух заглушен тем, что я вижу.

- Что ты хочешь сказать? - лиса склонила голову на бок.

- То, что ты выглядишь очень хорошо в этих цветах.

- Тааак... Теперь я покраснею, и уже не буду так гармонировать с ними. - смущенно усмехнулась Нелли.

Наступила новая тишина, где две лисы неотрывно смотрели друг на друга. Затем Демон встал и подошел к Нелли, чтобы сказать что-то еще. Но вдруг в Лощину ворвалась озлобленная собака. Нелли вскрикнула, Демон же бесстрашно прыгнул вперед. Пес набросился на него, но лис с легкостью искусал его, и вторгшийся со скулением убежал.

Демон повернулся с гордым видом к Нелли, что заставило ее рассмеяться.

- Что?

- Ты ждешь от меня восторга? - хихикнула лиса.

- Я же расправился с ним!

- Ох, как ты мог подумать, что я сама с ним не справлюсь?! Я заваливала и волков.

- Тогда почему ты...

- Хотелось почувствовать себя беззащитной леди. Но все равно, спасибо. - улыбаясь, Нелл подошла к Демону и благодарно лизнула его нос.

Лис решился лизнуть ее в ответ. От этого им почему-то стало весело. Они забыли, что идет самая страшная ночь в пять лет, они забыли, что кругом люди. Лисы просто бегали по лугу цветов, смеялись и играли, как щенки. Они кружились подобно маленьким бабочкам, они кувыркались и падали в траву, они снова и снова облизывали друг другу морды, и весь жестокий мир провалился под ними обоими. Лисы весело смеялись, пока не упали в мягкую траву, чтобы отдохнуть. Они крепко прижались друг к другу, и смотрели на красивую луну, окруженную звездами. Затем Демон снова лизнул Нелли, но как-то по-другому. Лиса почувствовала разницу, которую нельзя обьяснить, и ответила взаимностью, разделив с ним ночь любви...

Флай по-очереди сбрасывала псов со скалы. Они ей легко потдавались. Остался только последний. Ирландский сеттер - беспощадная, резвая и сильная собака. Флай успела порвать его морду, так что он ослеп на один глаз. Но его мускулы и острые зубы оставались при нем. Для Флай предстояла решающая схватка. В темноте ночи она почувствовала его зловонное дыхание, и сверкнула зубами по его стальному телу. Лиса немедленно получила страшный укус в лопатку. В глазах расплывались огни костров. Все, чего она хотела - рвать, рвать до конца. Ее рана вызвала у лисы небывалую ярость. Она стала гулять клыками по телу врага. Наверное, эта собака еще никогда не встречала столь яростной борьбы. Она заскулила, но продолжала отвечать укусами. Сеттер был сильнее лисы, но лиса была хитрее. Она научилась использовать отвлекающие маневры, и после этого обрушивала шквал атак на пса.

В конце концов на землю упали первые капли дождя. Сначала мелкие и редкие, они перешли в ливень. Мокрые животные начали скользить в грязи. Кто-то из них упадет с обрыва...

Флай с частым биением сердца почувствовала подушечками лап, как конец уступа постепенно надвигается на нее. Она не хочет этого! Лиса еще быстрее стала кусать сеттера, кромсая его рыжую шерсть, пока не вцепилась в горло. Наконец-то! Нет, она не стала дожидаться, пока теплая струйка заполонит ее горло и ее рассудок, поэтому с силой спихнула пса вниз. Флай осталась одна на спасительном уступе. Полумертвая, она не находила в себе уже никаких сил. Если бы пришла еще одна собака, она не приняла бы бой. Теперь ей хотелось лишь лежать. Только лежать и чувствовать на израненой шкуре чистый непорочный дождь.

Серохвостый мелькал среди стволов деревьев. Все реже слышались выстрелы, все дальше кто-то вскрикивал от боли. Он уже подумал, что оторвался, но тут же при этой мысли лис наткнулся на группу охотников, сидевших у костра. Страх заполонил нюх и осторожность Серохвостого. Лис немедленно отпрыгнул в противоположную сторону. Он спрыгивал в овраги, как комета бежал по поваленным стволам, почти успокоившись. Но перед носом возник неожиданный спуск, внизу шумела небольшая лесная река, которую надо было преодолеть, чтобы забраться на другой берег. Серохвостый на секунду задумался...

Звук выстрела послышался так ясно, так хорошо, как никогда. В боку что-то заболело. Очень сильно заболело, и эта боль разлилась по телу Серохвостого. Его лапы быстро ослабели, голова закружилась, и он скатился вниз по откосу, плюхнувшись на мелководье реки. Лис зажал глаза от боли, которая парализировала все его мельчайшие клеточки. Серохвостый дышал, но от дыхания болели бока. Тихое журчание воды немного успокоило его. Но боль!

В муке боли пролежал Серохвостый всю кровавую ночь.

Глава 20

Большая ветка молнии очертила пасмурное небо, возвещая о конце беспощадной битвы, и говоря, что Большая охота на этот год завершена. Крупные капли дождя в последний раз свалились на землю, смывая останки погибших в ужасную ночь. Люди стали звать собак. Не все их питомцы пришли к концу, охотники поспешили уйти по домам и подсчитать утраты и добычу.

Да, великое множество погибло сегодня! По всему лесу осталось лежать столько раненых и уже умерших, что создавалось впечатление, будто попадаешь в Долину Смерти.

Вода окрасилась в красный цвет, который еще долго не сойдет с глади озера.

Первые радостные лучи солнца открыли самую ужасную картину. Если бы солнце могло видеть то, что освещает, оно ни за что бы не стало опускать своих лучей на эту землю.

Как бы то ни было, но новый день наступил. Когда смерть покинула мирные долины, леса, лощины, гряды и сени лесов, жизнь стала просыпаться заново.

Волки затянули рассветную песнь. Они выли не ночью только в тех случаях, когда было то, что сейчас - много живого было сравнено с землей. Тяжелая, громкая, глубокая песнь древности затронула души всех. Ее слушал раненый Серохвостый, и от горечи этой древней песни рана болела еще больше.

Ее слышала и Флай, тяжело искусанная, но живая. Она закрыла глаза, и в ее памяти предстала картина иного мира, где еще не было так всемогуще владение человека, где общие предки и лис, и собак, и волков бежали по молодой земле и будо улыбались ей.

Нелли, Демон и Тень, сидевшие в Лощине, с задержанным дыханием, очарованно слушали самую глубокую, грустную и прекрасную песнь волка.

Даже Пятнышко, который лежал в мокрой траве посреди кукурузного поля, слышал эту песню. Она была так далеко!

Нет, никогда не передать словами эту песню волков, где сплетались десятки их мощных голосов, создавая настолько редкий момент единства всех жителей леса!

Что бы вы поняли, заслышав этот вой? Наверняка мурашки медленно поползли бы по вашему телу, но даже вы почувствовали бы в этом вое что-то древнее и необычайное.

Волчья братия:

Мы все едины, нет целее нас!

Едины мы, как капля из большой реки,

Едины, словно мы одно большое небо!

Мы сверкающие звезды в нем,

Мы вдвоем, вдвоем поем!

Мы родились с тобою здесь,

И мы живем так долго тоже здесь!

Весь мир не может быть роднее нас!

Ты - мой брат, и я твой брат.

Как будто ты, вкушая древний сказ

Любому лишь предлогу рад...

Нет, не может быть целее нас!

Мой брат, ты чувствуешь любовь?

А чувствуешь ли ты ее, как кровь?

Кровь, что в нас обоих!

Кровь, которая течет из раны?

Ты чувствуешь теперь и боль?

Боль всемогуща и сильна,

Боль огромна и страшна!

О, Боль! Она сражает...

Она все наши семьи разрушает!

Но боль мы чувствуем вдвоем.

Да! Боль этой ночью дикой нас застала,

И нашими телами боль сполна уж поиграла!

Я здесь, беспомощный, лежу,

А боль бесстыдно мною управляет потому

Что боль настолько всемогуща

Как ветер, гнущий на горе сосну.

Но Боль забыла,

Что я еще люблю!

Люблю тебя, мой брат,

И брата я люблю того,

Что боль сегодня ночью не стерпел

И песнь свою последнюю пропел...

А мы споем ему, споем себе,

Споем всем жившим на земле

И живущим ныне.

Пусть слушают нас братия отныне,

Пока и эта песнь не стала нашей смертной...

***

- Я нашла его. - так коротко сказала Тень, когда вернулась на рассвете в Воющую Лощину. Потом она увидела, как хорошо вместе лежат Нелли и Демон. В другой раз она бы улыбнулась, но только не сейчас. Парочка проснулась и непонимающими глазами осмотрелась вокруг. Потом Демон, наконец, очнулся.

- Где наш отец?

- Он лежит далеко за лесом, у озера.

- Лежит?! Он ранен?!

- Нет. Боюсь, он погиб. - тоном ничего не выражающим прошептала Тень.

Наступило долгое молчание. Потом Нелли произнесла:

- Мне очень жаль.

- Спасибо. Охота закончилась, мы остались живы, и это самое главное. - ответила Тень.

- Нет, не самое главное! Мои родные! Я должна найти их! - тут уже Нелли окончательно проснулась и направилась к кустам, выводящим из Лощины.

- Мы с тобой. - сказал Демон, кивая сестре, чтобы она не отставала. Но она не двигалась.

- Идите вдвоем. Я останусь здесь. Мне очень плохо. И потом, брат, тебе пора уходить за новой семьей. А я найду свою семью.

Демону не хотелось сейчас расставаться с сестрой, но Нелли выжидательно на него смотрела, поэтому лис лизнул Тень на прощание и побежал с Нелл искать ее семью.

Нелли помогала своей маме, Флай, добраться до норы, Демон тоже семенил рядом. Лисы медленно шли среди кучи мертвых животных, только благодаря небеса за то, что они не валялись среди них.

- Полежи, а я должна найти папу и братьев. - сказала Нелли уже дома.

- Вот так всегда. Сначала ты заботишься о детях, а потом они начинают заботиться о тебе. - произнесла Флай, измученно улыбаясь.

- Тихо, мама! А то твои раны никогда не заживут! - шикнула Нелли. Затем она носом порыскала по углам. В одном из них она откопала остатки гуся и положила их у носа Флай. А потом Нелли выскочила из норы и продолжила поиски. По пути она столкнулась с Пятнышком, и буквально приказала ему идти к Флай и последить за ней.

Дальше были долгие поиски, затянувшиеся до вечера. Когда парочка нашла Серохвостого, то обнаружила, что лис находится в довольно плачевном состоянии. Они потратили всю ночь чтобы довести Серохвостого до норы. Бояться сейчас было нечего - люди покинули лес по крайней мере до первого снега.

В те дни, когда Нелли с братом заботилась о родителях, а Демон о своей сестре, все было очень мрачно. Все эти дни были заполнены туманом и мелким дождем. Но самое ужасное, что Серохвостый мог не пережить свою рану...

- Ты не забыла, сегодня все провожаем меня! - крикнула Нелли в первую же секунду, как вошла в логово и запустив с собой холод.

- Эй, стучать надо! - с ноткой недовольства пошутила Флай. С тех пор, как она наслушалась историй про большой город, такие шутки часто вылетали из ее рта.

- Мам, о чем ты вообще думаешь? Сегодня первый день моей семейной жизни! - зло поправила Нелли, отряхивая с пушистой шубы белый снег.

- Прости, милая. Это так непривычно... - опустила морду лисица.

- Нет, ты меня извини. Я слишком нервничаю! - нежно сказала Нелл.

Мама и дочь лизнули друг друга. А потом Нелл вернула себе свою нервозность:

- Черт, где же они?! - вырвалось у молодой лисы.

- Нелл! - строго начала Флай, - Во-первых, про своих братьев так не говорят, будь ты хоть пять раз замужем! А во-вторых...

Однако Флай так и не сказала, что будет "во-вторых", потому что лисье уединение прервал еще один вошедший - Огонек. Он тоже хорошенько отряхнулся. Флай, от вида ее уже слякотной норы, сдавленно промычала. А Нелл сразу набросилась на брата:

- Они придут? Не опоздают?!!!

- Успокойся, придут.

- А твоя?! Как ее... Делайла?

- Она уже здесь. Сидит снаружи. - с беспокойством сказал Огонек. Затем немного нервно посмотрел на улицу.

- Смотри, как бы она хвост себе не отморозила! - сьязвила Нелл.

- Ты просто не можешь без этого! Даже в день своей Настоящей Самостоятельной Жизни! - пожав плечами, бросил Огонек.

Чуть позже, когда Нелли основательно занялась своей шубкой и старательно облизывала ее, вошел Пятнышко. Скучающие уже лисы вздрогнули от неожиданности.

- Скоро и младший Серохвостый подойдет. - сообщил вошедший.

- Что он так долго там копается? - рыкнула Нелл.

- Ну вообще-то, у него есть свои дела!

Нелли фыркнула, и снова занялась своей шубой. Огонек воскликнул:

- Нелл, с твоей шерстью давно все впорядке! А если ты продолжишь ее вылизывать, она облезет!

- Ну ладно вам, вы же все пришли ее поддержать! - укоризненно сказала Флай.

- Странно, когда я с Делайлой начинал совместную жизнь, мне ничего подобного не устраивали! - не унимался Огонек.

- Нелли у нас особенная. - Флай улыбнулась дочери.

Надо было как-то заполнить тишину, и Нелли задала самый наболевший вопрос о той ночи, когда прошла Большая Охота. Хоть и прошел уже месяц, и выпали первые снега с морозами, никто так и не спрашивал у Флай об этом.

- Как ты узнала, что мы идем сюда настолько вовремя? - без лишних церемоний выпалила Нелл.

- Скажем так... Иногда у меня тоже бывают видения! - ответила Флай и хитро улыбнулась, вспомнив странные рассказы своего Серохвостого. Но потом грустно вздохнула.

Больше она ничего не сказала, так как через секунду в нору вошел младший Серохвостый. Белесое облачко пара вылетело из его открытой пасти, и он был уже четвертым, кто сбросил очередную кучу снега с себя в уютную нору Флай. Лиса стиснула зубы, но сдержалась.

Лис был взволнован, и сразу подошел к Нелли.

- Прекрасно выглядишь.

- Спасибо. Но мне еще далеко до прекрасного - не вылизаны передние лапы и грудь!

Братья, качая головами, переглянулись. А потом младший Серохвостый, улыбнувшись, произнес:

- Угадай, кто тебя ждет снаружи?

Нелли мнгновенно остановила свое вылизывание.

- Он уже там?!

- Да. Ждет только тебя!

Нелли занервничала еще больше. Но Флай успокоила ее, нежно проведя лапой по ее голове. Лиса потребовала, чтобы все вышли и оставили ее с дочерью наедине. Братья неохотно вышли из теплого логовища на мороз.

- Мне так хотелось бы, чтобы и Гром был сейчас здесь! - шепнула Нелли.

- Ты должна пожелать ему счастья, а сейчас думать о себе - мы наконец-то отпускаем тебя! - ответила Флай.

- Мы ведь будем очень редко пересекаться?

- Да. Ты становишься совсем свободной. С тех пор, как я ушла из моего дома, я даже не встречала своих родителей. - Флай опустила свою лапу на плечо Нелли, и смотрела ей глубоко в глаза.

- Надо-же, никогда не думала, что расставание с вами принесет мне такую грусть! - усмехнулась Нелли.

- Тебе пора идти, милая. Все заждались.

Нелли и Флай еще минуту посидели вместе, а потом начали выползать из норы. Им в глаза блестнул яркий зимний свет. Вообще-то, была только осень, но разве числа в календаре имеют значение для погоды?

Нелли увидела неподалеку Огонька с Делайлой, они сидели, прижавшись друг к другу. Нелл услышала - может, ей просто показалось - она услышала от Огонька: "И это моя сестра". Эта гордая фраза принесла в ее сердце много счастья, весь страх улетучился, и лиса легко пошла по снегу вперед. Яркое солнце отражалось в снежинках, и от этого слепило глаза, но этот золотистый свет был очарователен!

Сбоку примостились пока еще холостые Пятнышко и Серохвостый-младший. Нелли шла дальше, чувствуя под лапами мягкий снег.

Наконец-то она, сквозь лучи солнца и всего этого блеска, разглядела своего Демона. Ей меньше всего хотелось сейчас назвать его "Демоном", скорее Ангелом. Улыбка начала медленно заползать на мордашку Нелли.

Рядом с ее избранным стояли родители. Флай и Серохвостый. Они тоже прижимались друг к другу, хотя Серохвостый немного шатался. Остатки раны сковали его движения, и лис не мог сейчас вести очень подвижную жизнь.

Нелли кротко улыбнулась, когда вплотную подошла к Демону. Сейчас настал переломный момент, когда Нелл получила то, что хотела, и ушла из дома. Все счастливо улыбались, только Флай чуть не обронила слезу, но она не хотела портить их расставания.

- Прощайте. - сказала Нелли.

- Ощущение, будто мы не будем жить в одном лесу. - немного усмехнулась Флай.

Нелли улыбнулась в ответ и двинулась со своей половинкой в лес. Их еще долго было видно, потому что голые стволы деревьев мало что скроют. Пара растворилась в блеске снега далеко от родного логова Нелл.

После этого Флай и Серохвостый наблюдали, как исчезают другие их дети. Затем они остались на опушке перед норой. Как и раньше, одни.

- Надо было бы порадоваться, что мы с тобой снова принадлежим друг другу. - шепнула Флай.

- Но не знал, что станет так тоскливо без них. - засмеялся Серохвостый.

- Мы всегда можем завести себе новых лисят! - ответила Флай и прижалась к своему лису. Они остались на снегу, любуясь его искринками, и наслаждаясь одиночеством. До чего же это был хороший день!

Серохвостый мог, действительно мог гордиться собою. Вместе с любимой лисой, он вырастил и сохранил весь свой первый выводок. Лис невольно вздрогнул, вспомнив прошедший год - сколько всего они пережили! А теперь ему и Флай предстояло вырастить новое потомство, где каждый новый лисенок доставит им новых проблем и новых радостей... Но самое главное, именно здесь все кончилось настолько хорошо, что я вполне могу поставить сейчас слово "Конец". Это я и сделаю!..

САГА ТРЕТЬЯ

Глава 21

Чинк:

Мой мир прекрасен,

Огонь слегка лишь опасен.

Иди, иди в Мой мир, мой край!

Каждый угол полон тайн.

Здесь ночь - храницельница страсти,

Здесь все в моей власти...

Мне нравится жить,

Мне нравится любить,

Мне нравится, что запахи роз

Щекочат мой нос,

Мне нравится видеть

Грациозных ланей - и жаль их обидеть.

Мне нравится слышать

Крик петухов, что на сельских крышах.

Меня радует то, что все мы дышим.

Я мчусь стрелою сквозь равнины,

Мои порывы столь неутолимы -

Я хватаю воздух ртом.

Неважно, что произойдет потом!

Но лишь людское зло

Может опустить меня на дно.

Их глупость убивает

Мой любимый мир,

Мои чувства забирает

И устраивает пир...

Крупный лис серого с бурым цвета лакал воду из озера в Зеленой Долине. Иногда он поднимал мокрую морду и прислушивался, а потом снова начинал пить. Утолив жажду, лис лег на берегу отдыхать, любуясь закатом. Летом в Долине всегда были теплые вечера, даже не смотря на дождь. Сегодня был красивый золотой закат, и лис прищурил глаза от его яркого света. На нос ему прыгнул жук, но лис не тронул его, а просто смахнул оттуда. Ему было сейчас хорошо, и он любил так полениться.

Когда последние золотые краски начали тускнеть на небе у холмов, лис заставил себя встать, сладко потянулся и медленно пошел по полянке до откоса. Там он капнул землю лапой, понюхал, и вот он уже бежит по следу какого-то зверя.

Очень быстро настигнув добычу и успешно поймав ее, лис сытно поужинал. Теперь можно дальше продолжать лениться в ночной прохладе, не боясь остаться голодным.

Устроившись на холме перед своей прекрасной норой, хищник начал любоваться на звезды и сияющий месяц. Он любил в своем лесу все - овраги, поляны, озера, реки, чащи. Он любил утро, день, вечер и особенно ночь. Он обожал лето и весну. Хотя это было только его второе лето, он все равно его любил. Он был счастлив жить и дышать, пить и бегать. И за это его любил его лес, всегда скрывавший его своими густыми ветвями от опасностей.

Лис еще не имел подруги-лисицы, но с каждым прожитым днем он хотел этого все больше и больше. Только чудесной семьи не хватало ему. Он мечтал о любви, мечтал ее испытать. Все больше и больше...

Серый лис вздрогнул от раздавшегося загробного воя, доносившегося откуда-то из глубины темного леса, из Воющей Лощины. Лис никогда там не был, и не хотел бы там оказаться. Там ведь жили волки, большие враги лис.

Еще один душераздирающий вой, в котором соединило голоса уже несколько волков, заставил лиса встать и побежать куда-нибудь подальше. В бегу его остановила маленькая ночная птичка необычного сине-фиолетового цвета.

- Не знаешь, что там такое? Они, конечно, воют часто, что ужасно для меня. Но сегодня нотка их воя стала немного другой. Уж я-то в этом разбираюсь. Всю жизнь это слушаю, - недовольно протянул лис.

- А у них смена лидера. Новый вожак встанет сегодня на большой валун. Если конечно пройдет испытание, Чинк... - мягко просвистела птичка.

- Ну что у них за обычаи?! Какие-то испытания, вожаки... Зачем это надо? - хмыкнул лис Чинк.

Эта птичка когда-то вытащила большую острую щепку из лапы лиса, и за это он обещал не есть ее. И даже поддерживать мирные отношения. Настолько, насколько возможно это между лисой и птицей.

- Ладно. Пока, лис с собачьим именем! - ядовито свистнула птичка на прощание, пользуясь своей безопасностью.

Чинк злобно зарычал. Он терпеть не мог, когда ему напоминали, что родители почему-то дали ему собачье имя. Он уважал их, и не хотел обращать на это внимание. Но просто бесился, если его задевали его именем.

- Клянусь, если бы ты не помогла мне когда-то, я давно разорвал бы тебя на мелкие кусочки с большим удовольствием на морде!!! - прокричал лис.

Птичка рассмеялась в ответ и полетела прочь.

Еще долго Чинк не мог успокоиться, пока не зашел на Ежевичную Тропинку и не скушал пару ягод с куста. Часто туда заходить он себе не позволял. Тропинка была совсем рядом с деревней людей, и там было полно капканов.

Лис побрел на ближнюю поляну и решил полежать там. Он опустил морду на лапы и прикрыл глаза. Трава защекотала его, и он недовольно зафыркал. Ночь была испорчена, и поэтому сегодня он остался в плохом настроении.

Внезапно совсем рядом послышался сильный хруст сухих веток и скулеж. Чинк прислушался и определил, что он принадлежит волку. Лис очень испугался и хотел быстро удрать отсюда. Но из кустов выскочила лань и тяжелыми прыжками убегала оттуда. Чинк заметил, что копыта ее покрыты кровью.

Лис не мог перебороть любопытство и медленно покрался в кусты, из которых выскочило травоядное. Тихо посмотрев сквозь ветви, лис увидел там гигантского серого волка, который неподвижно лежал закрыв глаза, а бока его, в крови, еле вздымались. Лис сразу подумал, что это и есть претендент на вожака стаи, неудачно выдержавший испытание.

Он хотел уйти. Какое ему дело до волка, лютого врага? Вдруг волк жалобно заскулил. Он выкатил язык, который страшно побледнел, и хотел поднять голову, но не смог и страшно завизжал от боли.

Сердце у Чинка екнуло от жалости. Он был необычайно добрым для зверя. Но все-же лис начал уходить. Вдруг он вспомнил, как ему помогла птичка. Ведь для нее лис - тоже смертельный враг. Чинк замешкался еще больше. Из кустов снова послышался тихий полуплачь волка. Все, лис не мог больше удержаться и побежал обратно. Он осторожно подкрался к волку. Волк открыл глаза и стеклянным взглядом, полным слез, глянул на Чинка. Слюна вытекла изо-рта по высунутому языку, и лис немного поморщился. Он бросил взор больших карьих глаз на рану. Там было все ужасно разворочено, и Чинк еще больше начал жалеть врага. Он знал, что надо сделать. Он вылез из кустов и побежал в одно тайное местечко в лесу, где росла липкая, плохо пахнущая, с фиолетовыми ядовитыми ягодами, но все-таки лечебная, трава. Он аккуратно, чтобы ни в коем случае не раздавить во рту ягод, взял траву в зубы и кинулся обратно к волку. На месте Чинк медленно опустил растение на рану волка, которой было много, и которая покрыла всю поверхнось повреждения. Волк дернул задней лапой от боли. Лис улыбнулся. Он вспомнил, как ужасно щиплет эта трава на ране.

- Потерпи! Это поможет, - шепнул Чинк прямо в ухо волку, подумав, что от боли у того притупился слух.

Волк заскулил еще больше, но через некоторое время боль вообще испарилась, и он провалился в глубокий, отрешенный сон.

Все это время Чинк сидел рядом. Он решил воспринять этого громадину как заболевшего лисенка. Это помогало в заботе о нем. Когда волк уснул, лис быстро запрыгал к озеру и взял в рот воды. На рассвете он прибежал к болевшему. Чинк все еще держал воду во рту. Ее там становилось все меньше и меньше, потому что она стекала сквозь зубы. Вскоре ее там не осталась. Лис задумался - как же ее сохранить? Он пробовал тащить ее на листе, в маленькой ракушке, которая была такой маленькой, что туда не влезало и пяти капель воды. Чинк тяжело дышал, а идей все не приходило в голову. -"Так не пойдет. Солнце уже поднимается высоко. В пекло волку будет очень плохо без воды."-

Наконец лис использовал последний, не слишком приятный план. Он опустил густой серо-бурый хвост в воду и подождал, пока там не наберется воды в шерсти. Он как можно быстрее, волоча тяжелый хвост по земле, добежал до волка. Большой зверь открыл глаза от звука прибежавшего лиса. Чинк подставил ему хвост, с которого стекали капли прямо на разгоряченную голову и сухой язык волка.

Целебные растения уже высохли, надо было притащить новые.

Целых две недели бился Чинк за жизнь своего врага. Он отгонял или отвлекал врагов от куста, таскал воду и траву, слизывал грязь с раны. Иногда, выбившись из сил, Чинк раздраженно спрашивал себя и спящего волка рядом с собой: -"Зачем я это делаю?"

Но вот волк снова заскулил от боли, и это значило, что пора отправляться за новой порцией травы.

На шестнадцатый день Чинк и волк сидели возле куста и, как это у них превратилось в привычку, смотрели на очередной закат. Волк любил молчать. Зараставшая рана причиняла боль от любого лишнего движения. Еще и природа волка не позволяла быть ему многословным.

- Когда, Гром, ты встанешь на ноги наконец?! - раздраженно, но без злобы, спросил Чинк у волка.

- Сам бы хотел это знать. Я смотрю на звезды, но они ничего хорошего не предвещают, - хрипло протянул Гром.

- Умоляю! Что могут сказать звезды? - невольно вскрикнул Чинк. - Хочешь дольше издеваться надо мной?

- Про рану там ничего нет. Но про будущее твоего рода довольно разнобойкие сообщения.

Лис презрительно фыркнул. Он просто не мог поверить, что звезды действительно что-то сообщают.

- Ну, и что там?

- Не жди, чтобы я сказал правду, лучше жди, когда я проговорюсь. - заметил волк.

- Уж ты-то проговоришься! Лучше объясни, что ты теперь будешь делать? В смысле, ты ведь не прошел тест. Что скажешь стае?

- Я поймаю им лань. Один. Когда до конца поправлюсь, - все так-же хрипло и грустно тянул Гром.

- Ты издеваешься? - с нервным смехом спросил Чинк, - Не расчитывай на то, что я с тобой опять так мучиться буду!

- На этот раз я буду аккуратен. Я уверен...

Еще через неделю волк и лис прощались.

- Прощай, лесной брат. С этих пор ты будешь под моей защитой всегда, когда я смогу помочь! - пробасил Гром.

- Кто кому еще придет на помощь... - буркнул себе в усы Чинк.

Волк не обратил внимания и, дотронувшись теперь уже влажным и здоровым языком до щеки лиса, убежал. Чинк не признавал этого никому, даже себе, что с горечью прощается с теперь уже другом.

Через пару дней из Воющей Лощины были слышны разноголосые взвытия, по которым Чинк прочитал, что Гром поймал-таки лань. Он мысленно поздравил его и продолжил свою размеренную обычную жизнь. Вот уж он никогда не думал, что так обрадуется ее возвращению!

Глава 22

Наступил июль. Второй июль Чинка. А он все больше хотел иметь подругу. Лис грустно слонялся по лесу. Он не видел смысла существования без семьи.

Иногда Чинк встречался с Громом, они кивали друг другу в знак уважения и расходились. Иногда, правда очень редко, лис и волк сидели вместе, как раньше, на закате или рассвете, и даже иногда говорили. Гром был молчаливым всегда.

"Слишком много знает, и не хочет делиться."- про себя язвил Чинк.

От скуки Чинк испытывал судьбу и пробирался в деревню, гуляя там и крадя кур. Лису нравилось бегать и испытывать сладостное ощущение, дикий порыв, от которого он дрожал яростью и возбуждением.

Иногда лис встречал самок, но почему-то ничего к ним не испытывал.

В один из дней жаркого лета Чинк прохаживался у подножия скал, нагроможденных на краю поля, бок о бок с ежевичной тропинкой, и кончающиеся лишь у разбитых переулков поселка людей. Сами люди ничего не имели против этих скал, так как здесь почти никто не обитал, за исключением старого кузнеца с трясущимися костлявыми руками, "управлявшего" видавшей виды кузницей. На ее гнилую крышу уже сваливалось несколько глыб с вершины скал, но старик оптимистично махал конвульсивно трясущейся рукой и сообщал, что если его "помойку" вместе с ним не придавит в скором времени глыба, то это сделает он сам. Каким образом - старик не сообщал, но и главе деревни до этой развалюхи на окраине поселка не было дела.

Так вот, Чинк прогуливался днем рядом с той половиной скал, которая раскинулась в дикой части местности. Ничего любопытного он не замечал. Лису было абсолютно нечего делать - сытый желудок, прилив сил, нежелание опуститься в нору на дневной сон. Такое нежелание посещало его часто, и чем чаще, тем опаснее было для него. Днем свободно бродили собаки, могли появиться даже люди, хотя их почему-то не привлекала Долина. Чинк не понимал, почему - их должна привлекать вода в озере, а они использовали свои колодцы. Они должны были любоваться местностью, такой прекрасной и обширной, слепящей красотой в любое время, а люди приходят сюда только поохотиться. Но потом Чинк ловил себя на мысли, что он сокрушается по этому поводу - разве не хорошо, что люди бывают здесь редко? Хорошо, конечно!

Лис на какое-то мнгновение оторвался от рассуждений, приходивших всегда, когда в знойный день было нечего делать, и глянул куда-то вглубь навала глыб в скалах, и заметил лиса, затем еще одного... Они смотрели на Чинка горящими ненавистью глазами, потом, насколько он понял, стоя далеко от них, они презренно фыркнули и удалились в трещину между камнями. Чинк совсем не знал этих лис, и их поведение не подавало повода для знакомства. Чинк хотел было уйти прочь, но заметил, как вдали скал прорисовывается еще один рыже-золотистый силуэт. Какая-то до невозможности аккуратная, и даже компактная, маленькая лисица смотрела на местность. Чинк издал звук наподобие хрюканья - он твердо решил для себя, что с этими дикими лисами лучше не иметь дел, что они все наглые и возвышенные в собственных глазах. Значит, и эта лисица такая-же. В дали было очень трудно разглядеть даже ее силуэт, но Чинку показалось, что у нее печальная морда. На какое-то мнгновение лис забылся, пытаясь разглядеть ее, а потом очнулся, словно бы от глубокого сна и вздрогнул. Та, маленькая лисичка, заметила его, и проявляла нескрываемое любопытство. Чинк уже забыл, что хотел уйти, и начал отвечать незнакомке взглядом. Его оценивающе-неприязненный стальной взгляд постепенно сменялся на завороженность, напряженные мышцы ослабевали, лис прищурился, в надежде увидеть больше. Лисичка, кажется, улыбнулась, и даже наклонилась над большой пропастью внизу, разглядывая Чинка. Его это смутило - с какой это стати его так пристально разглядывают? Он вздернул голову высоко вверх, и распушил коричневатый хвост. Правда, из-за этого маленькая лисичка рассмеялась, и до него донесся этот звонкий, искренний смешок, отразившийся в сводах скал. Он подумал, что она его этим обидела, но не осознавал, что этот смех отпечатался глубоко внутри и доставлял наслаждения.

Через секунду лисичка одарила его задорным взмахом рыжего хвоста, что его просто возмутило снаружи, и взволновало глубоко внутри... И тут какое-то синее мелкое тело выросло у него перед самой мордой.

- Как ты собираешься, лис с собачьим именем, создавать семью, если ни одна лиса тебя не интересует? - пропищала ночная птичка, неизвестно почему не спавшая этим днем.

- У-у-у! Мое терпение когда-нибудь лопнет!!! - рычал лис, получив очередной удар по слабому месту, - Что тебе здесь надо, дурочка?

Вместо ответа птичка гнустно засмеялась на прощание и снова улетела прочь. Чинк просто кипел от негодования и злости. Может, ему пора придумать себе псевдоним?

Лис дышал полной грудью, стараясь успокоится, но затем вспомнил о той странной лисичке. Ее уже не было, словно она испарилась подобно призраку и превратилась в беленький пенистый сгусток тумана где-то внизу пропасти. Чинк в недоумении простоял несколько минут, пока не понял, что наступает вечер, и не вспомнил, как же его сейчас оскорбили! Теперь он решил сделать центром мыслей и негодований это событие.

Чинк твердыми шагами пошел по полю, намереваясь зарыться поглубже в нору и постараться успокоиться, размышляя о том, какая все-таки эта птица тупая...

В тот же вечер молодая рыжая лисичка с коричневыми лапками сидела в глуби скал, скучая. Чем ей было занятся, когда всю ее жизнь уже расписали по минутам? Она знала, что ее ждет - всю жизнь вот и сидеть, ухаживать за очередным потомством, быть женой за "многообещающим" лисом, по словам ее родителей. И когда ей больше нечем заниматься, ей очень захотелось все нарушить, все планы - сорвать, ход событий - изменить.

И вот тогда эта маленькая лисица, которая как можно дольше ограждала себя от семейной жизни по приказу родичей, тогда она захотела прийти к людям и поиграть с их собакой. Ей было все равно - выживет, значит все будет так, как задумано родителями, не выживет - может, так будет и лучше.

И пошла лисица, придав себе вид важной барышни, к подножию скал. Она бросала сухие "здравствуйте" и "как поживаете" своим соседям - самым надменным лисам в лесу. Именно эти лисы считали себя коренной семьей в этих местах, именно им перепадала лучшая добыча с охоты. Именно они считали себя "чистой кровью" Долины. А всех остальных лис, не из круга их семейства в скалах, не видели в упор. Молодая лисичка тоже была из этого семейства. Но как ей надоела их ядовитая надменность, их чуть ли не аристократическое поведение, их лозунг "мы высшие слои лисьего населения"! Лисичка хотела смотаться отсюда и провести хоть часок среди "обычных" жителей леса.

В общем, отвесив поклоны всем встречным леди-лисицам и джентельменам-лисам, маленькая лисичка смогла избежать родителей и оказалась у подножия скал. Теперь она могла уйти куда угодно! Но ее окликнул кто-то. Сердце у лисички опустилось, когда она узнала этот голос.

- Что ты здесь делаешь?

- Я лишь гуляла, Данг. Это что - запретно? - лисица повернулась и увидела ничуть не менее напыщенного лиса, чем в ее скалах.

- Я надеялся увидеть твои чудные лапки у себя в норе сегодня.

- На что надеялся? Что мне делать у тебя?

- Поскольку скоро мы будем одной семьей, я хочу видеть тебя чаще.

- Меня сейчас стошнит... - тихо выдавила лисица.

- Прости, что?

- А ты не слышал? - лисица на секунду обрадовалась, а потом снова приняла холодный вид, - Я погуляю тут вокруг, а ты не смел бы мне мешать!

- Разумеется, дорогая моя Сабрина!

- Попрошу заметить, что я еще не твоя.

- Прости меня. Я удаляюсь.

Лисичка облегченно вздохнула. Через несколько секунд после того, как Данг скрылся, лисица обрадованно побежала навстречу деревни...

- Добрый вечер. - улыбнулся Данг матери Сабрины, проходившей мимо в скалах.

- Добрый, добрый! - улыбнулась та в ответ.

- Я бы хотел обсудить с вами кое-что.

- Да? Это насчет Сабрины?

- Мне кажется, что она не любит меня, - Данг покачал головой.

- Что за глупость, право? Если бы все союзы заключались в любви, что случилось бы с нашим народом? Не волнуйтесь, она привыкнет к вам, и полюбит со временем.

- Привыкнет? - с сомнительной туманностью повторил лис.

- Дорогой Данг, вы не видите, что она готова к семейной жизни? Она способна полюбить кого угодно, потому что она готова.

- Надеюсь на ваш опыт.

- Согласна с вами. У меня есть опыт, так что говорю вам, что любовь ничего не значит, что эту самую любовь в решении проблем надо ставить на самое последнее место! Ох, ну мне пора, я обещалась лисе в западной норе прибыть к ним на закате.

- Удачи, - пожелал Данг.

- О, и не забывайте, что вы обязаны вести себя с Сабриной как глава и хозяин. Иначе она совсем распустится. Надеюсь на вас! - снова улыбнулась мать Сабрины уже издалека.

Чинк несколько успокоился от своей обиды на "собачье имя". И как раз в этот момент увидел, как бедная лисица (которую он, кажется где-то видел, но уже не помнил, где) бежит от злобной собаки на крепких коротких ногах. Лис уже видел этого пса, это был Рархур. Старый но удивительно везучий в охоте. Его жертва была очень уставшей и хромала.

Чинк без промедления решил помочь. Он прыгнул между Рархуром и лисицей и дико зарычал. Пес затормозил. Чинк этим воспользовался и ранил морду пса.

- Лежи здесь! - задыхаясь, крикнул лис через плечо, и заманил за собой разьяренного пса.

Чинк с легкостью запутал Рархура в глубине леса, и относительно быстро вернулся к спасенной. Когда он посмотрел ее поближе, то почувствовал, как его лапы задрожали, земля ушла из-под ног, а голова закружилась. Ее зеленые глаза сверкали красотой. Они выражали небольшой страх, но они были прекраснее изумрудов.

- Спасибо. Я поранила лапу о проволоку, которая была вделана в живой изгороди. Вы спасли меня, - ее голос был так же прекрасен, как она сама. Чинк смотрел на лисицу, улыбаясь как умолишенный. Это рассмешило лисицу.

- Не за что, - как во сне проговорил Чинк, и представился, - Я Чинк.

Он как-то виновато посмотрел на новую знакомую.

- Очень мило, - сдерживая льющийся из нее смех сказала лисица, - А я тебя помню!

- По-моему, я тоже тебя видел...

- Только вот, глупая, не помню где! - все еще делая над собой усилие не смеятся над именем лиса, усмехнулась лиса.

- Тебе смешно? - вспомнил себя Чинк, - Ничего смешного!

- Да-да. Я и не... Боже, самое смешное имя... Которое..!!! Прошу простить меня!

Чинк молча злился, и готов был даже укусить только что спасенную им, но не стал, конечно, этого делать.

- Зачем ты издеваешься? Я уважаю выбор родителей! - процедил сквозь зубы лис.

Сабрина смекнула, что может звать его на "ты", и сказала:

- Ты сам смешной! В этом нет ничего плохого. И у тебя милое имя. - Уже почти успокоившись, сказала новая знакомая.

Чинк позволил себе расслабиться.

- А давай, я провожу тебя до дома? - предложил лис.

Улыбка мнгновенно сдулась ветерком с губ лисицы. Она закрыла глаза и твердо сказала:

- Нет.

- Почему? - сильно удивился Чинк.

- Мне пора, - лисица развернулась и спешно начала удаляться.

- Стой! - кричал Чинк, - Я хочу пойти с тобой!

- Не надо, - ответила издали лиса.

- Скажи хотя-бы свое имя!

Лисица остановилась, развернулась к догнавшему ее Чинку, и, опустив глаза, тихо сказала:

- Сабрина.

- Это самое прекрасное имя, которое я слышал!

Но Сабрина продолжала кротко смотреть на землю, как будто стесняясь чего-то.

- Мне пора, - наконец, повторила она.

- Давай погуляем вместе, - предложил Чинк.

- Ты милый, правда, но мне нельзя, - улыбнулась Сабрина.

Лис не хотел так просто прощаться. Он не мог отпустить ее, самую прекрасную лису в мире.

- Можно я все-таки провожу тебя? - вновь попросил лис.

- Ладно, - Сабрина глубоко вздохнула, - Но только не до самой норы.

Чинк был рад и такому предложению. Он воодушевленно пошел рядом, распушив хвост, высоко поднимая лапы вперед и подняв нос к небу. Сабрина снова рассмеялась. Чинк был доволен тем, что может ее развеселить.

По дороге он все время смотрел на Сабрину, что очень смущало ее, но и веселило. Они остановились у скал.

- Итак... - намекнула лиса.

- Что?

- Тебе пора уходить, глупенький! Благодарю за то, что проводил.

- Ах, ты не можешь на все махнуть лапкой!

- Могу. Что с тобой? - удивилась Сабрина.

- Я не в силах отпустить тебя! Не в силах оторвать глаз, не в силах больше оставаться один!

- Мне жаль тебя. Если бы я могла, то удалила твои страдания.

- Почему не можешь? - внутри у Чинка бушевало сердце. Создалось впечатление, что оно растет и растет, задавливая разум и закрывая дыхание.

- Потому что... Потому... Я живу не одна, - с горечью, рассеянно пролепетала Сабрина.

В миг все оборвалось. Будто он бежал, чтобы перепрыгнуть овраг, и кто-то его резко тормознул, ударив в грязь мордой. Но появилась одна неимоверная, большая надежда:

- С родителями? Ты с ними живешь? - в голосе Чинка кричал предварительный ответ "да", и нотка того, что если ответ будет иным, он умрет на месте.

- Нет, - жалостливо ответила Сабрина.

Чинк замолчал, рассматривая большого жука, ползущего по его лапе. Хотя ему было не до жуков, да и вообще ни до чего, его дух упал.

- Значит, ты уже имеешь свою семью? - тихо прохрипел лис.

- Не совсем. Я имею ввиду, что мои родители хотят заставить меня... Ой, я слишком много говорю! - Сабрина очаровательно закусила нижнюю губу и сдвинула брови, раскаиваясь.

- Что? Ты можешь мне сказать!

- С чего бы это? Мы с тобой не знакомы.

- А мне кажеться, я знаю тебя всю жизнь, - Чинк подошел ближе. Сабрина усмехнулась на сказанное, но тут же замолчала, потому что Чинк в это время не устоял перед ее очарованием и подарил ей горячий лисий поцелуй. Он длился долго, по крайней мере, им так показалось. И если считать, что для обоих это был самый первый поцелуй, то он оказался самым странным, волнующим, сладким событием. Чинк хотел этого с первой секунды знакомства с Сабриной, и теперь упивался ее теплом и нежностью, страстью, вожделением, близким биением ее сердца, неуверенностью и одновременным желанием. Сабрина была сбита с толку от такого резкого нападка, но мнгновенно почувствовала столь большое наслаждение от его поступка, что готова была упасть, провалиться в голубые облака, этот поцелуй поражал напористостью, но он сводил ее с ума. Он изводил ее своим жаром, она горела пламенем чувств. И пока она не помешалась от восторга, Сабрина резко отпрянула, набирая кислород, ведь она чуть не задохнулась.

На самом деле этот звериный поцелуйчик длился не более шести секунд, а стольких чувств никто из молодых лис еще не испытывал. Чинк с восторгом смотрел на НЕЕ, изучал каждое движение ее прекрасной головы, взмах хвоста, шелест усов. Сабрина же лишь отвела испуганный и изумленный взгляд, и, если бы могла, то покрылась бы пунцом. В глазах все еще плыл туман, сердце билось со скоростью тысячи ударов в секунду. Пара долго молчала. Сабрина осмелилась поднять глаза на лиса, но сгорала от смущения. Они глядели друг на друга, как не глядели раньше. На губах Чинка до сих пор горели следы губ Сабрины, и он не смог бы ничего сказать, даже если бы хотел.

- Зачем ты это сделал? - не своим голосом все так же изумленно спросила Сабрина.

- Я очень хотел.

- Не все, что хочешь - получаешь. Ты даже не соизволил спросить меня!

- Мне не хотелось спрашивать, я был не в силах устоять!

- Ты просто грубиян, нахал и... и... - Сабрина верно хотела выпустить на Чинка еще кучу оскорблений, но больше ничего не пришло ей на ум, кроме как "красавец".

- Почему ты так прекрасна?! Я не мог, не мог устоять, и никто бы не смог. Как можно держать себя в лапах, когда рядом, вот здесь, стоит такое чудное создание, как ты?! Как можно не хотеть прикоснуться к тебе, не хотеть услышать твой голос, не хотеть увидеть блеск глаз?! Знают Великие небеса, ты самое прекрасное, что есть на земле! Ты чудо, ты слишком нежна, чтобы быть правдой! И чем больше проходит времени, когда я не чувствую тебя, тем мне больше хочеться повторить свой поступок!

- Мне еще никто не говорил такого. Мне даже стыдно, - Сабрина закрыла мордочку хвостом.

- О, это глупо. Тебе нечего стыдиться! Не скрывай от меня своих глаз, прошу, не скрывай!

За их знакомством вечерний закат исчез, оставив последний золотистый блеск во вновь открытых глазах Сабрины, а затем небо мнгновенно почернело, посинело, обнажая звезды, которые в свою очередь добавили блеска на лису.

- Мне правда пора, - шепнула она.

- Скажи только, как мне прожить без твоего сияния и тепла?! Что мне теперь делать, когда я попробовал твои губы?

- Тебе не стоило их пробовать. Может, было бы легче?

- Но я уже попробовал.

- Тогда я не знаю, что нам делать.

- Я хочу быть с тобой.

- Нельзя!!! Данг разорвет тебя!

- Нет! Я первым разорву его!

- Ах, Чинк. Мои родители уже все решили. Тебе нельзя ничего поделать.

- Если этот Данг хоть что-то сделает тебе!... - свирепо начал Чинк.

- Не беспокойся. Прощай, со мной все будет хорошо.

- Как это - "прощай"??? Я еще не утолил свои глаза твоими глазами, свой нос твоим запахом, свой рот - твоим вкусом.

- Тогда наслаждайся побыстрее, мне уже давно надо быть дома. - Сабрина улыбнулась.

- Свет мой! Что мне сделать, чтобы видеть эту улыбку вечно?

- Наверное, ничего, - вздохнула Сабрина.

Чинк снова подошел к ней вплотную, и, смотря глубоко в морские пучины ее глаз, сказал:

- Я хочу хорошенько запомнить этот момент.

Сабрина знала, что он собирался сделать, и ответила ему с пылкой страстью, которую уже прочувствовала. Они снова слились в поцелуе, который был чуточку похуже первого лишь тем, что они уже знали, каково это. Но на этот раз они не тратили время на удивление, а на наслаждение. Каждый хотел запомнить это как можно дольше. Чинк аккуратно опустил свою лапу на ее плечо, они сплелись в один горящий смерч, для которого ничего не существовало, кроме этого сладостного слияния. Чинк чувствовал ее снова! Ее теплое, невинное дыхание заставляло терять остатки разума, он боялся, что если поцелуй кончится, то он умрет. Но он кончился.

- Невероятно. Просто невероятно, - ошарашенно лепетал Чинк.

- Пока, - отрезала Сабрина и упорхнула.

- Стой! Мы еще увидимся?

- Не думаю, - через плечо выкрикнула лиса.

- Давай встретимся! Мой Ангел, прошу!

- Если получиться, ты увидишь меня завтра, на том же поле, в то-же время! - Сабрина подбежала обратно к Чинку, одарила его коротеньким поцелуем, и исчезла в скалах.

Чинк долго стоял на месте, согревая надежду. Но лисица больше не возвращалась, а тем временем стало совсем поздно.

- Она слаще самой сладкой ягоды, свежее ветра, невинней девственной реки, ярче солнца и таинственней луны! Она недоступна, как все самое лучшее, она прекрасна, как сама жизнь! - выкрикнул в черное небо Чинк, сидя у озера.

- О, ты уже влюбился? - послышалось сзади.

Лис обернулся и увидел Грома.

- Никогда еще я не испытывал ничего подобного. Никогда!

- Понимаю. Тебя тянет, как ничто, ее невинность, правда?

- Сущая!

- Ты сходишь с ума от ее взглядов, ее неумолимых, выразительных глаз?

- Откуда ты все это знаешь?

- Брат, все мы испытываем подобное, - улыбнулся Гром.

- Ну нет, никто не испытывал то, что я! Мне кажется порой, что она сущее зло, раз так поступает со мной! В невинном взгляде я уже вижу стервозность... Почему она не может быть со мной?! - бился в сумасшествии Чинк, и тут затормозил, - Стоп, а почему это ты такой разговорчивый сегодня?!

- Просто сегодня ночь любви. У меня появилась спутница жизни, волчица Нанна. Она тоже скрывает в себе некое зло. Все самки уничтожают нас своим пьянением.

- Я опьянел впервые. Как она неумолима! Похмелье будет долгим, если оно вообще наступит!

- Понимаю. Но я слышал, ты говорил о том, как прекрасна жизнь. Так не боишься ли ты умереть?

- О, Гром, ты всегда был странным. Когда я вне себя от чар любви, ты начинаешь говорить о смерти!

- Очень кстати. Ты не должен бояться смерти. Она - прекрасное продолжение жизни.

- Да? Но в следующей жизни у меня уже не будет Сабрины. Вдруг я ее больше не встречу?

- Сабрина, да? Она и вправду должна быть прекрасна. Но ты должен понять, пока ты убегаешь от смерти, ты не сможешь жить и любить с полным наслаждением.

- Эй, с чего ты набрасываешься на меня? С чего ты решил, что я вообще боюсь смерти?

- От тебя это исходит, жутким лучом. С тех пор, как ты встретил свою Сабрину, ты стал панически бояться больше не увидеть ее.

- Отстал бы ты лучше!

- Но ты прав, Чинк. Если ты умер насильственным путем, твоя душа уже никогда не сможет вновь вкусить жизнь.

- Ну вот...

- Не умирай от насилия, и ты вечно будешь счастлив!

- А если не получиться?!

- Твой дух торжественно погибнет, но останется на земле таким, каким был ты при этой жизни. Однако просто не бойся умереть, и все будет хорошо.

Может быть, Чинк не принял это в серьез, может, не понял, или не хотел понимать, но это сказалось на его будущем. Тем временем Гром ушел, Чинк снова остался один.

Этой ночью Чинк не стал охотиться. Он лег на холме перед озером, животом вверх, и смотрел на звезды. Он не мог успокоиться, он вспоминал те поцелуи, что вдохнули в него новый мир, новые ощущения, новый смысл. Он вспоминал ее обаяние, ее аромат, ее близость, неприступность. Он чувствовал, что кружится голова, но как ему успокоиться, как? Он хотел снова целовать ее, везде, каждую шерстинку, хотел чувствовать ее дыхание рядом со своим. Что же делать? Как дожить до завтра? Как не умереть, не глянув в ее глаза?

- Это мучение! Это кошмар! - то и дело кричал Чинк.

ЕЕ пребывание рядом делало его вечер радостнее, что же делать? Как избавиться от мучения, тоски, ужаса? Он закрывал глаза, и видел ее. Он открывал глаза, и терялся в одиночестве звезд. Он прокручивал в голове их первый поцелуй, снова и снова. Эмоции заглатывали его беспощадно. Он сходил с ума...

- Сабрина, раздели с нами трапезу, - подошла к дочери в нору ее мать. Сзади шел Данг. Сабрина отдала бы все, лишь бы как можно меньше видеть его морду.

- Я утомилась сегодня. Моя лапа болит. К тому же, я не голодна.

- Сабрина, пожалуйста. Неприлично жаловаться на боль. Пойдем с нами.

- Матушка, я же сказала...

- Не стоит перечить матери, дорогая. - вмешался Данг.

Сабрина остановилась и посмотрела сначала на Данга, затем на мать, и кивнула.

- Хорошо. Извини.

- Вот и отлично. Мы будем есть всей семьей в одной из самых больших наших нор. - улыбнулась мама Сабрины. Она неспешно вышла из норы дочери.

- Пошли, дорогая, - Данг хотел встать рядом с Сабриной и положить на нее лапу, но лисица вывернулась.

- Я могу идти собственными лапами, спасибо.

- Прошу простить, однако я вижу рану на одной из твоих очаровательных лап. Я желал бы впреть гулять с тобой вместе.

- "Не дождешься, пока мы не муж и жена!" - вертелось на языке у Сабрины. Но на нее смотрела мать, и лисица не посмела сказать такое.

- Дорогой, - старалась говорить спокойно лиса, - Я бы предпочла уединятся во время прогулок и охоты.

- Ох, ну что ты говоришь! Сабрина, если ты не перестанешь быть эгоисткой, к тебе перестанут хорошо относится в обществе! - по мере ходьбы воскликнула мать лисы.

- Какое общество? Какое общество?! Зачем мне общатся с этими снобами, считающими себя королями мира?

Мать Сабрины с ужасом ахнула, а Данг провел по ней недовольный взгляд.

- Да что это с тобой? - сдерживая гнев спросила мать.

- Прости. Пошли есть, - отрезала Сабрина.

Глава 23

- Не надо на меня так смотреть, а то ни о чем больше тебя не попрошу! - вечером следующего дня Чинк столкнулся с Ночной Птицей и попросил об одолжении, от которого та пришла в восторг. Видимо, у нее появился лишний повод скрытно поиздеваться над лисом, - И перестань так отвратительно хохотать!

- По крайней мере, у меня для тебя хорошая новость - я просто спец в ухаживании за самками! Ты правильно обратился!

- Значит, ты мне поможешь? - с надеждой произнес, глотая куски слов от нетерпения, Чинк.

- Оооо! Я знаю в этом толк! У меня было много-много самок!

- Меня не интересуют другие, мне нужна одна!

- Ты, видно, дошел до точки, если просишь ПТИЦУ помочь тебе в обращении с самками!

- В любом случае я дойду до точки, если не прекратишь смеяться, пернатая! Синяя курица!

Ночная птичка замолчала и бросила на Чинка полный презрения и обиды взгляд. Впервые ОН ее обозвал, а не наоборот. Но тотчас же она снова гнусно заулыбалась, скрывая за этой улыбкой что-то нехорошее.

- Отлично! Превосходно! Потрясающе! Хочешь совет - получай!

Чинк уселся в траве поудобнее, обратившись в слух. Птичка надула грудь, перья растопырились, придав ей напыщенный вид, и она начала:

- Самки любят знаки внимания! Если ты еще не свил для нее гнездо, - желательно из качественных прутьев, - то сделай это...

- Я - лис, и нам не нужны гнезда! - раздраженно кинул Чинк.

- Я разве разрешала меня перебивать?

- Просто...

- Я что, снова, по-твоему, разрешила меня перебивать?! - свирепствовала птичка. Чинк больше ничего не говорил, и готов был провалиться сквозь землю, если бы его сородичи увидели, что он подчиняется приказам какой-то мелкой птицы.

- Не гнездо, так червяки! - продолжила после долгого и сосредоточенного раздумия птичка. Чинка передернуло со страшной силой - он стал бы есть насекомых только под прицелом страшного железного человеческого оружия, а его "учитель" продолжил:

- Возьми в клюв наловленных червей и жуков...

- Прости, в КЛЮВ?

- Да-да, в клюв, глухой зверь!

- Если я глухой, то ты - слепая, потому что, если еще никогда не замечала, у лис НЕТ КЛЮВА! - хвост Чинка беспрерывно мельтишил из стороны в сторону, подняв пыль.

Ночная птичка окинула его оценивающим взглядом, выражающим еще большее презрение, чем раньше, и, создавая вид, что она этого не слышала, она продолжила.

- ...Подари их ей... - Птичка снова прошлась по "ученику" тем-же расценивающим взглядом, и, словно для полоумного, добавила, - Своей самке, а не кому-то еще.

- На этом твой бесценный опыт исчерпан? - состраивая безразличие, спросил Чинк.

Птица выглядела крайне оскорбленной, ее длинный переливчатый синий хвостик стал подрагивать.

- Конечно нет, глупое четырехлапое создание! У меня еще много секретов, которых ты, к сожалению, лишаешься!

- Ты же обещала! - возмущенно вскрикнул Чинк.

- У меня не хватает терпения унижаться перед куском воротника, пожирающим слабых зверей... - Птичка на миг затормозила и, заговорщески нагнувшись к самому уху лиса, шепнула, - Да и к тому же слабаку!

- Что??? - Чинк так резко взмотнул головой, что птичка отлетела далеко в траву. Однако, мнгновенно поднявшись в воздух, она дико расхохоталась и крикнула:

- Глупый, кровожадный меховой воротник!..

- А ты мелкая синяя курица!..

- ...Блохастая собака!..

- ...Как ты выдерживаешь на весу такое жирное тело, а? Поделись секретом!

- Ааа! Страдаешь ожирением так-же?

- Нет, передам бесценный совет твоим друзьям!

Птица шумно вдохнула от возмущения воздух глубоко в свои маленькие легкие, и, издав громкое "ХА!", упорхнула.

Хоть Чинк и не получил своих уроков, но он остался доволен - последнее слово было за ним, и, по крайней мере, этим вечером не он один казался пристыженным. К тому-же, он решил положиться на своей влюбленное сердце, которое обязательно помогло бы ему. Правда, вряд-ли мелкая птица простит ему свою обиду и еще хоть когда-нибудь заговорить с ним...

За холмы и горы полностью скрылось солнце, снова сделавшее круг. Жуки попрятались в коре деревьев, муравьи поспешили замуроваться в своих дворцах, а дневные птицы уходили на покой глубоко в кроны деревьев. Вместо них появлялись ночные существа, такие как лисы, филины, и волки... Страшные черные тени поползли по остывающей земле, теней стало больше, чернота заставляла сердца ночных биться быстрее, толкая на риск и вперед, к привиденческому пару, лениво двигающемуся сквозь лес. Огни глаз хищных вольных полуночников теперь выглядывали то из кустов, то откуда-то издали. А с их превосходящим черно-белым зрением в темноте все казалось еще более зловещим. Чинк не боялся ночи, потому что он был частью ее - такой-же пугающей тенью, мягко и бесшумно скользящей меж деревьев, тем-же страшным призрачным огнем горели его глаза, и из его пасти вылетал белесый пар от быстрых перебежек. В предвкушении близкого появления Сабрины Чинк дрожал. Он хотел ворваться в ее нору и забрать с собой, но не стал. Он просто ждал в назначенном месте. Время шло, мимо него сотни раз порхали совы и филины, от мощных взмахов крыльев которых на лиса налетал поток ветра. Он снова и снова видел, как зловещие птицы безжалостно вцепляются кинжалоподными когтями в визжащую мышь или дрыгающегося кролика. Они с невозмутимым видом холодных убийц взлетали обратно на деревья, чтобы разделить трапезу с детенышами либо с собственной сгорбившейся тенью на стволе. Лис с тревого вглядывался в темную, непреодолимую глушь ночи, чуя там каких-то еще существ. Но, к сожалению, это была не Сабрина. Что, если она не придет? Что будет с ним? Нет, об этом просто невозможно думать!

Но проходила ночь. Чинк прилег на траву, стараясь не заснуть, ведь весь день он бодорствовал. Он будет ждать до последнего!

Один полуослепший от тьмы кролик прошел совсем рядом и, сооброзив наконец, что здесь лежит лиса, с визгом подпрыгнув на метр в высоту, бросился прочь, но Чинку не нужен был этот кролик...

Сабрина была в скрытой норе в скалах. Там не было так, как в лесах, зловеще потому, что все семейство лис привыкло быть здесь хозяевами, и никого постороннего здесь не было, не падали тени деревьев подобные корявым лапам, не плыл призрачный пар.

Лисица упорствовала уйти на охоту, не смотря на еще не зажившую лапу. Родители Сабрины подозрительно на нее смотрели.

- Не смей убегать, твоя судьба решена! - строго сказал отец.

- Не ищи других лис, этот самый лучший! - вторила ему мать.

- Да дело не в Данге, я просто хочу поохотиться! - попросила Сабрина, и вылетела из норы. Что, если Чинк не пришел? Вдруг он устал ждать ее всю ночь, ведь близок рассвет! Сабрина скатывалась со скал, в сладком и невыносимом ожидании.

Сабрина:

Ночь дыхания полна

Я бегу, во мне нет сна,

Жду когда духом воспряну

И со страхом иду на поляну.

Так мучительна ночь!

Так нерешительна я!

Но сомнения - прочь!

Смущалась я зря.

Мне трудно дышать,

Но надо сказать:

-"Люблю!"-

Да, люблю!

Люблю я чисто, непорочно,

Люблю я сильно, это точно!

Мое тело дрожит,

А сердце бьется.

Как мне это пережить?

Скоро ведь заря проснется...

Нет, нельзя предавать свои чувства!

В жизни моей все слишком грустно...

Хочу я быть в тепле твоем,

Хочу я быть с тобой вдвоем.

Так сказать мне о любви?

Мать сказала бы: "Молчи!"

И вижу, как ты спишь.

Милый, шепот мой услышь!

Все спишь ты - как же мил!

Могу я прикоснуться к телу твоему.

Ах, за ночь ты остыл!

Ты дышишь ровно,

дыхание твое я приближу к своему...

И - негодяй! Ведь ты все знал!

Ты все прикидывался, а не спал!

Но - странно - не в обиде я.

Застынем с поцелуем нежным,

Скажу я, как тебя люблю

С предрассветным ветром свежим...

Чинк:

Я - твой сон, твоя мечта.

Ты можешь взять всего меня...

Но почему-то нравиться мне мучать так тебя.

И нет у тебя иного пути,

Мимо меня тебе не пройти!

Не думая, крадусь к тебе неспешно,

Улыбаясь кротко и небрежно.

Ты столь прекрасна в утренней росе!

Сама не понимаешь, Радость, сидя здесь, в траве.

Стекает девственная шаль

С прелестных твоих плечь.

Мне даже стало жаль

Что смог тебя увлечь...

Сабрина и Чинк:

Разделяет нас бесконечность звезд!

Я найду тебя в тумане грез,

И проведем мы утро после ночи вместе

В этом чудном месте!

Мы чувствуем волну и вдохновенье,

Как будет гнусно пробужденье -

Ведь это сон, что видим оба мы,

В порывах тихих кутерьмы

Нас двое, но целым стали мы,

И сердце замерло от счастья

Что испытали тоже мы...

Лисы лежали рядом, наблюдая за звездами и просыпающимся солнцем. Чинк согревал Сабрину от утреннего холода, и она была не против.

- Видишь ту звезду? Она похожа на тебя. Такая же прекрасная и ясная, - шепнул Чинк.

- Да нет, я не похожа на звезду!

- О, уже рассвет. А я лишь только начал!

- Начал что?

- Я начал любоваться твоим взглядом!

- Дорогой, что же делал ты тогда?

- Любовался я твоей улыбкой!

Сабрина рассмеялась. Затем она поднялась, сев у кристального озера и наблюдая за своим отражением. Чинк и сам не мог на нее налюбоваться. И тут Сабрина начала что-то напевать. Ее необычайный, уталяющий голос выплескивался в душу Чинка, он никогда еще не чувствовал себя таким счастливым.

- Я правда тебе нравлюсь? - повернулась к Чинку Сабрина, прекратив пение.

- Это нельзя описать столь жалким словом! Я не знаю, как сказать, что сказать...

Сабрина неспеша подошла к нему, чтобы заново почувствовать его вкус у себя на губах. Но она не спешила, она растягивала и растягивала время, приближаясь к нему мордчкой, каждую секунду предвкушая слитие с ним, но она не спешила. И, наконец, почувствовав это снова, прикрыв веки, они застыли в новом поцелуе. Спустя секунды Сабрина так же медленно отпрянула от него, и шепотом, от которого ее дыхание плыло и сплеталось с его дыханием, попросила:

- Скажи ЭТО, пожалуйста.

- Что?

"Неужели он не понял? Не догадался? Пусть он скажет, что ЛЮБИТ меня! Пожалуйста, скажи это! О, Чинк, ты мучаешь меня!" - захлебывалась мыслями лисица.

- Ну-же, скажи!

- Я...

Тут оба услышали тяжелое дыхание. Кто-то бежал к ним.

- Данг?! - удивилась Сабрина.

- Что ты здесь делаешь?! - в свою очередь спросил Данг, не отрывая взгляда черных глаз от Чинка.

- Мы гуляли с другом, - приглушенно пролепетала лиса.

- С другом?! А вы с этим другом случайно не...

- Не кричи на нее! - наконец, заступился Чинк.

- Заткнись, мы с ней семейная пара, и что я хочу, то и буду с ней делать! - мощно зарычал Данг.

- Нет, ты не смеешь столь сурово с ней обращаться! - тоже ощерился Чинк.

- Прошу, не надо. Я ухожу, - вмешалась Сабрина.

- Ты не можешь жить с этим жестоким лисом!

- Эй, парень, это называется естественный отбор! Я достойнейший лис, мне и достаются самые лучшие самки. Так было всегда! - ухмыльнулся Данг, затем толкнул Сабрину вперед, - Твои родители с ума сходят от переживания!

- Скорее за себя, чем за меня, - позволила себе огрызнуться лиса.

- Стой! Не смей трогать ее! - крикнул Чинк.

- А то что? - подняв черную бровь, издевательски поинтересовался Данг.

- Хватит. Прощай, Чинк, мне надо идти. Неужели ты не понимаешь? - Сабрина, казалось, вот-вот заплачет, но она держалась.

Внутри у Чинка взорвался вулкан, он был в отчаянии. Что он будет делать, раз уже все решено? Но если Сабрина подаст хоть малюсенький знак того, что она не хочет такой судьбы, то он поборется с врагом!

- Ты любишь его? - неожиданно спросил Чинк.

- Что? Как ты можешь такое спрашивать? - удивилась Сабрина. Но Данг тоже бросил на нее любопытный и одновременно угрожающий взгляд, - Да.

- "Да"? Мне почему-то не вериться.

- Ты убиваешь меня! Я люблю его, и точка! Я не могу больше выдерживать этого, - Сабрина опустила голову вниз, чтобы никто не увидел беспощадно наворачивающиеся слезы в ее глазах.

- Ну что-ж, желаю удачи, - выдавил Чинк, не отрывая глаз, полных страдания, от лисицы.

- Пошли уже! - рыкнул Данг, сильно подтолкнув Сабрину вперед.

Пара удалилась, и Чинк снова остался в невыносимом одиночестве.

- Что ты творишь, глупая? - набросился на Сабрину ее отец, когда она вернулась домой.

- Я нашел ее, когда она была с неким Чинком, - с легкостью бросил Данг.

- Что? Как ты можешь, паршивка?

- Не надо на меня кричать! Он просто мой знакомый.

- Не смей перебивать меня! - бешено взвился отец, затем посмотрел на Данга, - Попрошу вас удалиться, мне надо поговорить с дочерью.

- Конечно, - Данг кивнул и вышел из норы.

Подождав и убедившись, что лис не слышит, отец злобно зашептал:

- Этот лис обещает за тебя очень многое! Ты будешь его женой, иначе я тебя пришибу!

- Папа, он всего лишь обещает носить вам лучшую еду из деревни, да чтобы вас не травили собаки. Вот и все.

- Все?!! Закрой свой глупый ротик, Сабрина, я в гневе! Если хоть еще раз увижу тебя вне компании Данга за пределами норы, за себя не ручаюсь!

- Но папочка, Чинк очень хороший. Он спас меня от собаки.

- Хоть от всей кавалерии, я прикажу его убить, если увижу рядом с тобой! Ты понимаешь весь абсурд - моя Сабрина и паршивый лис-никто, он не наш, не из наших скал! А теперь убирайся в свою нору!

Сабрина не стала ждать, и помчалась по крутым склонам гор к своему отростку в скалах. У этой семьи лис был словно дворец, состоящий из множества норок по всей гряде скал. И у каждого члена семьи была своя "комната". Можно сказать, это был город лис.

Сабрина залилась слезами, пробежала мимо Данга, и забралась поглубже в свою нору, тихо плача. Это было так несправедливо! Ради каких-то обещанных подарков ее родители готовы убить ее, если она не согласиться в ближайшие дни дать обещание провести всю жизнь с Дангом. Но он был ей омерзителен! Он силен, но высокомерен и нагл.

У входа норы меркнул свет. Сабрина обернулась и увидела свою подругу-лису Киван. Она тоже жила в скалах.

- Что с тобой, милая? Я услышала твой плач, - заботливо лисица положила лапу на плечо Сабрины.

- Родители обещали устроить мне "веселенькую" жизнь, если я не дам согласие на общую жизнь с Дангом, - сквозь слезы заскулила Сабрина.

- Бедняга. Этот Данг тебя не достоин!

- Ты еще не все знаешь. Пару дней назад я встретила Чинка.

- Кто же это? - Киван казалась заинтригованной.

- Ну, он ужасно красив, у него нежные карие глаза, мужественное и доброе сердце, и... Он поцеловал меня, - Слезы высохли со щек Сабрины, а глаза стали мечтательными и искристыми.

- Так ты влюбилась! - воскликнула Киван.

- Тихо!!! - прошипела Сабрина, зажав лапой рот подруги, - Если об этом узнают мои родичи, можешь меня хоронить.

- Значит, это правда.

- Что?

- Ты по уши влюблена!

- Ну... - Сабрина прикрыла глаза, чувствуя жар во всем теле.

- Милая, это чудесно.

- Нет, нет! Я люблю, но не могу любить. Я вижу, но не могу прикоснуться. Это ужасно!

- А поцелуй? Каким он был? - Киван задрожала в предвкушении чудесной истории.

- Я не буду говорить. Это слишком... личное.

- Да брось!

- Нет. Я не могу этого описать.

- А у вас было что-то большее?

- О чем ты говоришь? - недоумевала Сабрина.

- Ну... Обо всем. Понимаешь?

- Ты плохая, раз допускаешь столь корыстные мысли! Мы всего-лишь лежали и смотрели на предрассветные звезды.

- Как романтично, - вздохнула Киван.

- О, мой Чинк, я никогда не увижу тебя! - в пустоту простонала Сабрина.

- Увидишь! Я помогу тебе! - вызвалась подруга.

- Каким образом?

- Я найду твоего Чинка, передам твое послание о встрече, и вы встретитесь!

- Нет, подружка, нельзя! Ты вечно забываешь о маменьке и других моих немилосердных родителях!

- Мы все предусмотрим! Я буду стоять на страже, буду отвлекать их, и это даст вам время с Чинком побыть вместе.

- Спасибо! Спасибо! А вдруг он уже забыл меня?

- Не говори глупости! Что ты сама думаешь?

- Мне кажеться, он любит меня.

- Вот видишь! Опиши мне своего Чинка, и я прямо сейчас отправлюсь к нему.

- Ну... Он буровато-серого цвета, с карьими глазами, темными лапами и ушами, большой, приветливый...

- Я поняла - самый лучший лис в мире. Жди меня, и скажи, что ему передать.

- Скажи... Чтобы он ждал меня у скал во время заката. Все мои родственники уходят на охоту, и я смогу увидется с ним.

- Отлично, жди меня! - Киван лизнула подругу в щеку и скрылась за пределами норы. Сабрина вновь мечтательно вздохнула и легла на холодный каменный пол.

-"Где же этот Чинк?" - размышляла Киван, прочесывая местность. Он мог быть где угодно! У озера она заметила крупного рыжего лиса. Но ведь Сабрина сказала, что Чинк бурый? Киван вздохнула и побежала дальше. Это занятие уже не казалось ей таким привлекательным как двадцать минут назад. Внезапно она посмотрела наверх, на холм, и увидела грустного коричневатого лиса.

- Попытка - не пытка, - вслух произнесла Киван и начала заползать на травяной холм. Она встала рядом и принялась разглядывать лиса. Он поднял на нее глаза, выражая недоумение.

- Чем могу помочь? - спросил лис.

- Вы - Чинк?

- Смотря для кого...

- Для Сабрины, - без промедления ответила Киван. Его ответ мог ответить на все вопросы.

- Для Сабрины??? Да, я Чинк!!! Как она? Где она? Что она сказала?

- Успокойтесь, Чинк. Она просила вас ждать ее на закате, завтра, у наших скал.

- Я буду там! Я буду там даже под угрозой смерти!!!

- Вот и хорошо, влюбленный лис. Сообщение было послано подругой Сабрины, Киван, - искусственным голосом отчеканила Киван, засмеявшись.

- Прости, Киван. Просто я не мог справиться с собой, когда ты произнесла "Сабрина".

- Мне пора. Пока лис... с каким-то собачьим именем, - Киван махнула лапкой и устремилась в скалы.

Но Чинк на этот раз не обратил внимания на свое имя, он думал о волнующей встрече с НЕЙ...

Сабрина воровато оглядывалась по сторонам когда пересекала скалистую гряду. Все было безмолвно, тихо. Только белоголовые орлы, которые стали редкостью в последние годы, кричали где-то далеко, высоко, расправляя могучие крылья над пропастью.

Лиса дрожала, боясь наткнуться на кого-то из семьи. Ее братья, которые давно имели свои семьи, не отличались особым благородством, и могли без промедления выдать ее.

Но страшные скалы остались позади. У подножия Сабрина огляделась - Чинка нигде не было! Она хотела сразу впасть в панику, но у сухого кустарника кто-то закопошился, и вылез Чинк.

- О, я так испугалась! - Сабрина бросилась ему на встречу и прижалась, как будто делала так уже сотни раз.

- Я просто подстраховался от твоих родственников.

- У нас так мало времени!

- Я знаю. Так что я хочу показать тебе одно чудное место, - Чинк улыбнулся, и Сабрина с радостью последовала за ним.

Сначала они просто шли по лесу, слушая стуки дятлов и скрежет белок. Затем они попали в не знакомое для Сабрины место - здесь было совсем глухо, сыро и темно. Кругом торчали голые стволы сосен, а рядом завывали волки. Чинк заметил ее тревогу и прошептал:

- Не волнуйся, нам не сюда. Нужно пройти еще дальше.

- Мне страшновато. Я никогда не была так далеко от дома.

- Я ведь рядом. Не бойся, это будет самым прекрасным, что ты увидишь. Но надо идти дальше.

Лисы опасливо крались вперед. Они увидели лесную речушку в овраге, спустились к ней по скользому спуску, попили немного и продолжили путь.

В конце концов они пришли к густо заросшим кустам и остановились.

- Закрой глаза, - попросил Чинк.

- Мне... Я не уверена...

- Доверься мне, и все будет прекрасно.

Сабрина решилась и закрыла глаза.

- А теперь пойдем вперед, - послышался голос Чинка.

Сабрина неуверенно двинулась, но вместо колючих и непроходимых кустов она ощутила приятную прохладу и сочные большие листья. Лиса открыла глаза и ахнула - она очутилась в месте, о котором никогда не подозревала! Чудесные красивые джунгли с растительностью и листьями исполинских размеров, красивейший блестящий водопадик шумел совсем рядом, а небеса, видневшиеся сквозь пальмы, были розовато-голубыми. А ведь секунду назад наступала ночь! Сабрина была поражена, но ее отвлек Чинк:

- Ответь лишь на единственный вопрос - ты действительно любишь Данга?

- Не имеет значения. Я ему принадлежу с рождения, он предложил быть моим мужем сразу, когда вырасту, - Сабрина сдвинула брови, и у нее появилось жалобное выражение, от которого у Чинка сжалось сердце.

- Напротив, ты никому не принадлежишь. И я так хочу изменить твою судьбу! Если бы ты позволила мне... - Чинк всмотрелся в изумруды ее глаз, ища ответ, что порадовал бы его. Но Сабрина промолчала и отвела взгляд к водопаду. Она хотела казаться сильной, и не желала слез. Лисица лишь спросила, не отводя взора от водопада:

- Как ты нашел это прекрасное место? О нем никто не знает! Да и растительность здесь такая странная!

- Просто это Мой Мир, - улыбнулся Чинк.

- Как это? - Сабрина оживилась и снова повернулась к лису.

- Это Мир моих фантазий, моих идеалов, моих желаний, моих иллюзий.

- Как сотворить такой мир?

- Всего-лишь представь! Закрой глаза, вспомни самое прекрасное, что ты знаешь!

Сабрина закрыла глаза, улыбаясь в удивлении и ожидании. Чинк завороженно смотрел на нее и тоже ждал. Когда лисица распахнула глаза, она застыла в изумлении: из загадочных прохладных джунглей с водопадом лисы очутились на вершине высочайшей скалы с невообразимым видом до горизонта. Далеко внизу, слева, простирались скалистые равнины. Причудливых форм гигантские камни отбрасывали еще более причудливые тени, ползущие к могучей реке справа. Река казалась океаном, окруженным полем сверкающих цветов.

- Невероятно, сработало! - Сабрина открыла рот. Она стояла на скале и видела закатные блики из своих мыслей!

- Тебе страшно упасть отсюда? - в ухо ей шепнул Чинк.

- Это же Мой Мир! Я не смогу его боятся.

- Просто неземное зрелище! Как ты смогла придумать такое?

Сабрина загадочно посмотрела в глубь карьих глаз Чинка, улыбаясь, и поделилась секретом:

- Однажды мне приснился сон, где я стою прямо здесь, обдуваемая ветром! Я была поражена красотой, которую я могла увидеть на высоте птичьего полета, и старалась никогда не забывать этого зрелища. Дух захватывает, да?!

- Верно, - Чинк глубоко вдохнул теплый воздух.

- Давай спустимся, внизу тоже есть сюрпризы!

Лисы легко запрыгали по выступам вниз, и вскоре оказались у реки-моря с растущими цветами.

- Какие прекрасные цветы! - пораженно воскликнул Чинк.

Тогда Сабрина медленно и аккуратно прикоснулась лапой к одному из цветов. Он вздрогнул, расправил бриллиантовые крылья и взмыл ввысь, к небесам, в виде бабочки.

Чинк только и смог сделать, что открыть рот и следить за бабочкой. Сабрина дунула на поле, и от ее дыхания вся поляна всколыхнулась, тысячи бабочек устремились к прозрачным небесам, отражая закатные лучи желтого солнца и создавая ковер блеска над землей.

Сабрина снова закрыла глаза. Когда она открыла их, пейзаж снова сменился, появилась бархатная ночь, большая гора с белой заснеженной верхушкой и немыслимо красивым синим озером у ее подножия. По воде плыли белые лебеди, на глади озера отражались, блистали серебряные звезды, в ряби колыхалось отражение горы. От этого зрелища перекрывалось дыхание, сердце трепетало и билось чаще, голова начинала кружиться. Да что там слова, такое надо видеть только своими глазами.

- Ну вот, теперь ты веришь в магию? - произнес Чинк.

- Не имею права не верить! А что мы еще можем сделать?

- Все, что пожелаешь! - Чинк разогнался и прыгнул прямо в холодящую воду. Кристаллические брызги полетели во все стороны. Через секунду Сабрина увидела, как лис скользит прямо на сверкающей глади озера и весело смеется. Лисица доверчиво прыгнула к нему, подняла поток воды, отражающейся неоновым светом, и взмыла вверх. Чинк последовал за ней, и они оба плыли в воздухе среди застывших капель, не смевших шевельнуться.

- Если бы в моих силах было вернуть время вспять, я бы не позволила Дангу ворваться в мою судьбу!

- Не переживай и не думай об этом сейчас, - попросил Чинк, - Скажи, у тебя есть еще мечты?

- Множество!

Сабрина прикрыла веки, лисы почувствовали, как все вокруг словно растворяется. Чинк всмотрелся вниз, где сгущались облака. Еще ниже был мир! Все - реки, озера, моря, леса, пустыни, горы, снега, поля и дюны!

Им стало просто жаль тех, кто не лицезрел всего этого. И это был ИХ мир, лисий мир. Мир, о котором не подозревал человек, зажатый в своем доме, волшебство, что не познали мы, но в котором ласкались души и сердца трепетных, лисьих фантазий! Всегда его знали они, но не всегда его находим мы. Они просто вырвались, вырвались, вырвались! Позволили фантазиям ожить и вылиться!

Рядом вращалась бледная луна. Сабрина с новым, нарастающим трепетом коснулась ее, и луна рассыпалась в миллиарды светящихся пылинок, осыпав лис. Они, счастливо смеясь, отряхнулись от лунной пыли.

- Чудесно, просто чудесно! - выкрикнула Сабрина.

- А ты еще чудесней, когда счастлива, - улыбнулся Чинк, - Хочешь историю?

- Какую?

- Давным-давно, когда лесное зверье только зародилось на земле, они были не такими, как сейчас.

- А какими они были?

- Лисы обладали восемью ногами, двумя хвостами, двумя головами, они были словно соединены.

- А что случилось?

- Почему ты решила, что что-то случилось? - прозвучало, будто намек. Потом Чинк все-же продолжил, - Затем небо прогневилось на них, метнуло золотые молнии в них, и теперь лисы раздвоились. Каждый из них обречен всю жизнь искать свою половинку. Но мне кажется, что я ее уже нашел... (*На самом деле Чинк рассказывал легенду, придуманную еще древними греками)

- Я не люблю легенды. Они слишком красивы, чтобы быть правдой, - покачала головой Сабрина.

- Как мне изменить твое неверие? Ты сотворила свой собственный Мир, но все еще не веришь в прекрасное?

- Чинк - ты тоже слишком хороший, чтобы быть настоящим!

- Хочешь меня почувствовать? Тебя это убедит? - лис мнгновенно перенес их обоих в густую и высокую траву. Наверху все горели звезды и луна освещала их уголок. Чинк прижался к ней, положив голову на ее спину. Сабрина почувствовала себя немного неуютно. Она не знала - ответить ему или оттолкнуть. Приятный холодок пробежался по Сабрине от носа до кончика хвоста. Он был так близко, как никогда. За нее отвечали сердце и внутренний инстинкт, что сидит в каждом, в каждом из нас! Они чувствовали, как становятся тем целым, которым были давным-давно. Они чувствовали, что их души слиты воедино. И они испытывали тот верх блаженства, к которому взывал их врожденный инстинкт. Порою Сабрине становилось страшно. Почему - она не знала. Ей просто нравилось любить Чинка, и то, что он любит ее. Два существа просто были счастливы, они были рядом, они были вместе, ведь они любили...

Блудный Ветерок:

Любовью дышит вечный лес,

От свежих рек до низкого утеса

Дыханье чудное заполнило край весь.

И не уйти тебе от сладкого вопроса -

Ты любишь ли меня

Так как я люблю тебя?

Подарим мы друг другу

Кусочек утренней зари.

Пробежимся мы по лугу

Как в детстве, где вместе мы росли.

Ты чувствуешь дыхание любви?...

- Эй, какого дьявола?!! - грозно донеслось откуда-то из далека.

- Как ты сказал? - переспросила лисица, уставившись на Чинка.

- Это... Это не я! - растерялся лис.

- Ты оглохла? - внешний голос стал более злобным и мощным.

Чинк и Сабрина почувствовали, что падают вниз на большой скорости. А потом оба грохнулись посреди знакомого им леса. Они увидели рядом Данга, свирепого вида, с горящими глазами и оскалом.

Сабрина испуганно огляделась - ничего прекрасного не осталось, они были в опустошенной долинке с засохшим руслом от реки, голыми, хрупкими кустиками и лысыми горами. Сзади были кусты, те самые, сквозь которые прошли лисы и даже не почувствовали их. От мыслей лисицу оторвал громовой крик Данга:

- Ты сейчас же отправляешься домой, бродяжка!

- Эй, не смей ее так называть! - зарычал Чинк, приняв готовую к бою стойку.

- Нет, не надо. Я пойду с ним, - Сабрина опустила голову.

- Почему? Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе?

- Потому что мои родители так решили.

Лисица показалась Чинку слишком покорной. Но он услышал что Данг шепнул ей:

- Дома тебя ждет немыслимый скандал! А теперь иди вперед, я сейчас подбегу.

- Но я не хочу идти одна - там темно и страшно! - затормозила Сабрина.

- Я сказал - иди!!! Я сейчас догоню!!!

Сабрина неохотно пошла прочь. В это время Данг повернул гневный взгляд на Чинка.

- Я знаю, чем вы тут занимались! И, помяни мое слово, ты пожалеешь об этом! Советую в последний раз взглянуть на звезды, подонок!

- Ты мне не угрожай! Я бы с радостью посоветовал тебе тоже самое, если с Сабриной что-то случится.

Данг расхохотался, как помешаный, и ушел. Чинк не воспринял угрозу всерьез. Он лишь вспоминал те чудесные моменты, проведенные с Сабриной, и наслаждался каждым воспоминанием. А так же думал, что он будет делать дальше.

- Где ты была? - разбрызгивая слюну орал отец Сабрины.

- Успокойтесь, она была со мной, - мирно и непринужденно произнес Данг. На его губах играла опасная усмешка.

- Это точно?

Данг выразительно посмотрел прямо внутрь глаз Сабрины. Она замешкалась, а потом ответила:

- Да, я была с ним.

- Тогда марш к себе! - взревел отец.

Сабрина не стала ждать нового наката злобы и удалилась. Между тем Данг повернулся к ее отцу:

- На самом деле она была с тем Чинком.

- Что???!!!

- Тихо, успокойтесь, у меня есть план.

- Какой там план? Она шлялась неизвестно с кем!!!

- Прошу, дайте мне объяснить, - попросил Данг. Отец нехотя замолчал, хотя в голове у него кипело свирепство.

- Итак, скоро она сама поймет, что у нее ничего не выйдет. Она сама не захочет видется со своим Чинком, и тогда сама согласится быть моей женой.

- Да? И как ты это устроишь?

- Значит так: Помните, я обещал вам за Сабрину пожизненную еду и защиту от собак?

- Ну?

- Ну и то, что я не смог бы это пообещать, если бы у меня не было приятеля в деревне - большого бернского зенненхунда. Он поклялся меня не трогать, и даже позволяет мне воровать птиц из хозяйского птичника. У них большая птице-ферма.

- И?

- И то, что я могу устроить Чинку засаду, договорится с тем псом, рассказать ему кое-что. Когда ее любимый лис не придет на их следующую встречу, эта дурочка поймет, что Чинку она не нужна.

- Значит, ты хочешь ее отпустить и на следующую вечернюю прогулку? - протянул в задумчивости, нахмурившись, отец.

- Да, более того, я ее не побеспокою. Пусть сама поймет.

- А если с ней что-то случится?

- Не беспокойтесь, я обо всем договорюсь с другом-псом.

- Эх, ладно. Я надеюсь на тебя. Обуздай, наконец, эту глупую девчонку!

Лисы кивнули друг другу и расстались. В воздухе до сих пор дрожал этот тревожный разговор...

Глава 24

Чинк брел по лесу, без интереса распутывая цепочку следов на земле. Ему было грустно каждый раз, когда рядом не было Сабрины. Его не беспокоили тревожные вскрики орлов, которые всегда предостерегали его. Он инстинктивно направился в деревню. С лесной добычей ему никак не везло.

Чинк решил наведаться в большой птичник на ферме. Что будет хозяевам, если он стащит одну птичку? Ведь у них там целый амбар кур. Лис добрался до фермы, занимающей обширную площадь - фермерский досчатый кремового цвета дом, большой амбар, красный с белыми "Z" на дверях, двор, окаймляющий все здания и доходящий чуть ли не до самого леса. Рядом приютился кусочек поля с высокими стогами сена. На дальнем поле паслась отара овец, вокруг которой сновали овчарки и бордер-колли.

Чинк направился именно к амбару, доносящему тяжелый дух курятины. Он не очень хорошо знал план фермы, потому что привык ходить в простые дворы простых домов. Сначала лис прошелся вокруг в поисках какой-то дырки, но, не найдя ее, стал сам покапывать землю. Почва оказалась мягкая и сухая, вот и копать стало легко. Он нервничал, ведь он пришел на незнакомую ферму посреди дня. Он сам не знал, почему решился на такую глупость. Когда копать оставалось немного, а щекочащий куриный запах ударил в самые ноздри, сзади послышалось шуршание сена. Кто-то приближался. У Чинка упало сердце...

- Привет, Чинк.

Лис быстро вылез из прорытой дыры и увидел Данга.

- Что ты здесь делаешь? - удивился Чинк.

- Точно не занимаюсь столь преступными делами, коими занимаешься ты, - холодно заметил лис.

- Слушай, я всего-лишь хотел есть... Ты сам-то будто никогда не воровал кур!

- Забудем про это. Забудем про все обиды, - сладко улыбнулся Данг.

- С тобой что-то не так! - решил Чинк, - Как насчет Сабрины? Ты простишь и это?

- А она ждет тебя у водонапорной башни, здесь, недалеко.

- Что-то я тебе не верю, - с подозрением покосился Чинк.

- Я прислушался к ней - она не хочет быть со мной, но хочет быть с тобой, - Данг прищурил глаза, а едкая улыбка потянулась еще шире.

- Правда? Она так сказала?

- Само собой, голубок! Так беги же к ней, беги! Это за полем с овцами. Ты знаешь, как выглядит эта башня?

- Разумеется, я знаю! Но... там собаки!

- Эй, приятель - ты трус?

- Нет!!!

Чинк пулей полетел к овцам, все слилось в одно месиво, он без труда преодолел поле и увидел водонапорную башню, о которой говорил Данг. Она стояла на высоких шестах с длинной лестницей, ведущей на самую вершину. Но Сабрины нигде не было. Чинк, не отдышавшись, пробежался кругом но вдруг... Он перестал ощущать опору под лапами. Лис рухнул куда-то вниз. Земля посыпалась на него сверху. Через несколько секунд, оправившись от боли ушибов, лис поднял голову. Было темно, сверху пробивался свет ямы, в которую он угодил. Как он мог? Был одурманен мыслями о Сабрине?

Чинк поднялся с земли и осмотрелся - вокруг были навалены мешки, кирпичи, веревки, раздолбанные бочки. Путей к спасению не было.

Сверху послышался шерох, в дыре показалась удивленная голова Данга. Он прищурился, не привыкнув к тьме. Но когда он заметил Чинка, улыбнулся во всю ширь своей морды.

- Данг! Помоги мне! - крикнул Чинк.

- Я уже помог. Правда, я расчитывал натравить на тебя собак... Но так даже лучше - ты умрешь от голода! - мерзко, полухохоча послышалось сверху.

- Как ты мог? - Чинк разозлился, но только сейчас понял, как ужасно болит его спина от падения.

- Меня удивляет, сколь ты наивен, Чинк!

Данг махнул хвостом, осыпав Чинка слоем земли свеху, и удалился. Чинк не выдержал и чихнул. Он был в таком странном состоянии, что простоял посреди своей западни несколько долгих минут, осознавая, в какую переделку попал. Когда до него дошла, наконец, вся опасность ситуации, Чинк заметался кругами в поисках выхода. Нет, он же был под землей. Возможно даже, в заброшенной шахте, погребенной здесь со времен Золотой Лихорадки. Везде было сыро, ужасно пахло, темнота поглощала силуэты, покрытые зловещими тенями. Чинк дрожал от ужаса. Неужели правда, он погибнет здесь? Нет! Он будет искать выход до последнего вздоха!...

Сабрина остановилась посреди поляны перед озером, прибежала к ежевичной тропинке, пересекла кукурузное поле. В конце концов она вернулась к озеру, месту, где Чинк был чаще всего. Она надеялась, лис будет там. Но его там не было. Она всматривалась в каждый шевелящийся куст. Рядом изредка проходили чужие лисы, она искала в их глазах огонек волшебства, который был в глазах Чинка. Она искала в их глазах помощи, но находила лишь пустоту. Сабрина кричала имя Чинка, но никто не отзывался. Лисица пробыла там всю ночь, весь день, и всю следующую ночь. Она тихо, безмолвно плакала, затем просто тихо лежала, затем снова плакала.

Но почему Данг так долго не приходит к ней? Почему он не выискивает ее по всему лесу, как раньше? Этот вопрос не тревожил лису, хотя следовало бы серьезно над этим подумать. Данг следил за ней с высоких скал. Он ухмылялся и ждал, когда Сабрина успокоится и поймет, что больше никто к ней не придет. Он ждал этого момента и знал, Сабрина будет сломлена, и тогда она точно будет ЕГО лисой...

Прошло два дня и две ночи, и тогда Данг решил воспользоваться положением. Он поймал жирного кролика и, неся его в зубах, подошел к недвижимой Сабрине. Он помолчал несколько минут, смотря на нее, а потом опустил кролика на землю.

- Я принес тебе поесть. Ты долго не ела, - приторным голосом сказал Данг, подталкивая кролика все ближе к ее носу.

- Я не хочу, - хрипло промычала Сабрина.

- Нет, ты поешь. Посмотри на себя - ужасное зрелище!

Сабрина все еще молчала, но обратила на себя внимание.

- Пошли домой. Ты вылижешь себя, поешь, поспишь, и снова станешь красивой!

- Я не хочу быть красивой.

- Брось, приведи себя в порядок. Я обещаю о тебе заботиться всю жизнь, - слова выглядели очень убедительно. Они заставили Сабрину задуматься. Она решила, что Чинк больше не хочет ее видеть. Или с ним что-то случилось... Это было подло, несправедливо! Но Данг все еще был тут, и уже не казался столь отвратительным.

- Я не хочу видеть родителей, - наконец шепнула она.

- И не надо! Мы пойдем в мою крепость. Там мы будем вдвоем, никто не будет нам мешать.

Сабрина отшатнулась от Данга после таких слов. Что он имел ввиду?

- Не волнуйся, я просто не дам тебя обидеть твоим родителям, - успокоил лис, - Теперь ты свободна, девочка. Ты со мной, ты свободна!

Сабрине пришлось поверить. Какой у нее был выбор? Его слова выглядели так убедительно... В отличае от поступка Чинка. Какую волшебную ночь они провели, а теперь он просто исчез!

- Хорошо. Я пойду с тобой. Но я еще не согласилась быть тебе женой!

Лисы пошли в скалы, в лисье королевство. У Сабрины было невероятно тяжело и гадко в душе.

С этих пор Сабрина постоянно жила в норе Данга, чтобы только не общаться ни с кем. Она не хотела никого видеть. Каждый вечер она бегала по местам, в которых хоть однажды была с Чинком. Но его не было. Со временем она стала лишь выходить на холм перед озером, с тоской в зеленых глазах оглядывая Долину. А по прошествии двух недель она потеряла надежду. Она перестала выходить из норы. Ее кормил Данг, и больше ей ничего не нужно было. Правда, ее живот время от времени начинал болеть, голова кружится, но она даже не осознавала этого. Данг пытался заговорить с ней, но она становилась немой в такие моменты. Лишь один раз она ответила ему...

- Когда моя лиса изволит ответить на вопрос? - спросил Данг.

- Я не дала тебе ответ, так и ты не называй меня пока своей! - Сабрина поджала губы, скрывая какое-то негативное чувство, напирающее на нее.

- Согласен, дорогая. Но не могу терпеть я вечно.

- Я дам ответ, дам!

- Я буду ждать, моя прекрасная Сабрина! - Данг поклонился лисе и успел поцеловать ее переднюю лапу. Затем он удалился.

Сабрина вспыхнула от омерзения и встряхнула лапой.

- Кошмар, ты видишь, что он со мной делает! - закричала лиса стоящей рядом Киван, которой позволила проведать себя.

- Милая, если бы я не знала его, то посчитала, что ведет он себя достаточно прилично! - ответила Киван, - Но, дорогая! Твой Чинк исчез. Может, ему хотелось только...

- Замолчи! Он не мог быть таким!

- Суди сама, ты уже говоришь о нем в прошедшем времени!

- Как мне плохо! - Сабрина опустилась на пол своей норы.

- Я понимаю, душевные муки...

- Нет! Мне вправду плохо!

- Что ты имеешь ввиду?

- Имею ввиду, что мне плохо! Голова кружится.

- Тогда тебе лучше поспать, - заботливо произнесла Киван, - Понадоблюсь - позови!

Подруга исчезла в выходе из норы. Сабрина снова осталась одна, свернувшись в кольцо и закрыв морду хвостом. И это был один из редких случаев, когда Сабрина общалась.

Однако лиса чувствовала себя все хуже и хуже. Что с ней происходит? Почему постоянно болит живот и хочется есть? Почему она стала такой нервной?

Спустя несколько дней, когда Данг принес очередного жирного кролика и хотел разделить с ней трапезу, лисица злобно вырвала добычу из его зубов и принялась есть одна, в темном углу. После этого Сабрина легла спать. Она уже не грустила. Она только спала и ела, спала и ела...

В один из последних дней августа, светлого лета, когда солнце ложилось за холмы спать, когда зелень деревьев шелестела от теплого дуновения свежего ветра, и серебрилась вода в озере от невнятных последних лучей, Киван вновь зашла к своей подруге. Они почти не общались. Сегодня лисица хотела это исправить.

- Привет, - тихо произнесла Киван, входя в пещерку-нору Сабрины. Та лежала, как обычно, прикрыв лапой нос, забывшись тревожными снами и мечтами, тяжкими воспоминаниями, терзающими мыслями. Услышав подругу, Сабрина ответила осипшим голосом: "Привет".

- Ах, что ты с собой делаешь? С кадым днем ты выглядешь на долю хуже, чем в предыдущий день! Где моя веселая, замечательная подруга? Где та лиса, которую я знала? Готовую резвиться, шутить, бегать?

- Ты ошиблась адресом. Такой лисы здесь больше не живет.

- Сабрина! Твой голос! Твой прекрасный голос, которому я завидовала! Он так испортился. Я не помню, когды ты в последний раз звонко смеялась.

- Что голос? Что он значит?

- Дорогая, поговори со мной. Пожалуйста!

- Уходи. Если бы я знала как, я бы давно умерла.

- Не смей так говорить, не смей!!! - Киван вскочила на лапы и подошла вплотную к Сабрине, обняв ее.

- Зачем ты еще общаешься со мной? Что тебе надо от меня?

- О Небеса, Сабрина! Я же тебя люблю! Мы же подруги с самого раннего детства! Я скучаю!

- Я тоже скучаю... И волнуюсь... - Сабрина вдруг вздрогнула, - Положи лапу мне на живот.

- Что??? Зачем?

- Просто положи.

Киван протянула свою лапу к животу подруги и охнула.

- Как ты научилась так шевелить животом?

- Это не я. Вот поэтому я и волнуюсь. Мне страшно.

- По-моему это... - Киван отпрянула, задумавшись над чем-то, напряженно рассматривая Сабрину. Вскоре ее губы осветила улыбка, ее глаза наполнились каким-то иным, теплым огоньком, - А по-моему, у тебя будут лисята!

- ???.... Чего?

- Это малыши так шевелятся, у тебя внутри!

- Как? Откуда? Как это произошло? Я не понимаю... - растерянно бормотала Сабрина.

- Все очень просто - это плод твоей любви к Чинку.

- Я стану мамой? - теперь уже счастливо, понимая ситуацию, шепнула лисица.

- Да, дорогая! У тебя будут малыши! - повторила Киван.

- И это будут лисята Чинка! - в глазах Сабрины впервые за все время появился яркий огонь счастья...

***

Если вы задавались вопросом, что произошло с Чинком, то сейчас найдете ответ. Дело в том, что лис несколько суток пролежал в ловушке, в которую угодил. Он не мог найти выхода. Когда сверху слышались говор и шаги людей, его сердце начинало учащенно биться, но, к его счастью, никто не подходил к водонапорной башне и не замечал дырки в земле. Порой пробегали собаки. В этом случае Чинк пригинался к земле, прячась за мешками или раздолбанными тачками. Собаки замирали, впуская в черные глубокие ноздри разные запахи, а затем с тревогой начинали лаять на дырку. Но они не могли привлечь хозяев, так как в остальное время лаяли точно так же - неистово, яростно, бесконечно.

Чинк начинал слабеть от голода. Его лапы слегка дрожали, а голова соображала плохо, отказываясь служить своему хозяину. Но хуже всего было ему без воды. Лис собирал на язык любую каплю, просачивающуюся сквозь землю и сырые доски раз в два часа.

Его уши, подушечки лап и нос, некогда бывший чувствительным и влажным, все это стало сухим и горячим. Ему было очень плохо. однако и тогда зверь искал выход. Он скреб лапой землю, но натыкался только на твердую почву. Он подкапывал разрыхленную землю на стенках шахты, где давным-давно искали, но не обнаружили, люди золота. Никто знает, что случилось с золотодобытчиками тогда. Но, возможно, если бы они еще чуть-чуть поупорствовали, как Чинк искал свободы, они бы нашли вожделенное. На коричневые лапы лиса так и сыпался соскребенный когтями золотой песок...

Но это было вовсе не то, что искал он. Тем не менее от его раскопок тоже была своя польза, лис находил насекомых, которыми мог прокормится. Он не морщился и не брезговал, потому что ему необходима была энергия. Более того, в глуби рыхлых стен шахты их оказалось так много, что Чинку хватало и поесть, и впитать их влагу. Воодушевленный вновь, лис искал и искал путь к спасению, теперь с новым, хоть и маленьким, приливом сил.

Теперь до его головы дошла мысль о том, чтобы стремится вверх, раз уж он оказался внизу. Чинк нашел для своего стремления множество вещей - сотни досок, мешков, наполненных неизвестно чем, и кучи земли. Для мозгов лиса оказалось очень разумным навалить все эти вещи друг на друга. Этим он и занимался целыми днями - тащил в зубах разные предметы, складывая друг на друга. До дырки в потолке его тюрьмы оставалось не так уж много. Но все-таки до цели оставалось еще достаточное расстояние, до которого у лиса не хватило материала.

Чинк в отчаянии бегал вокруг, но больше ничего не находил. Тогда он решился на следующий этап. Зверь вскарабкался на свои навалы, мощно оттолкнулся задними лапами от верхушки и вспрыгнул вверх, навстречу теплому предосеннему солнцу...

Но лисы не славятся отличными прыжками с места, да еще и вертикально. Почти коснувшись ноздрями воздуха свободы, Чинк рухнул обратно. Не успев приземлиться на верхушку нагромождений, он покатился в самый низ. Сокрушенно подняв голову к небесам, лис вдохнул воздух полной грудью и снова начал карабкаться ввысь. Но и на этот раз ничего не вышло. Его бока болели от ушибов и падений, да и силы, вновь взращенные на насекомых, начали отступать. Чинк, в который раз оказавшийся на земле, начал осознавать страшное чувство того, что сдается. Он замотал головой, не позволяя себе даже думать об этом, и вдруг подумал, что его слишком долго не было рядом с Сабриной, слишком долго не было там, и все могло измениться...

Чинк со страшным рычанием взвился на свои нагромождения, как белка по стволу дерева, и на вершине, не ожидая ни секунды, сделал свежий мощный прыжок, балансируя длинным хвостом в воздухе. Все его тело превратилось в длинную изящную струйку, напряженную, состоящую из одних мускул - и вот она, удача! Лис ощутил под передними лапами землю, такую прекрасную и теплую после длинного горячего дня. Ему нельзя было упускать этот миг, и Чинк что есть сил вошел черными когтями в почву. Задние лапы еще трепыхались без опоры, он напряг все мыщцы передних лап и груди, и подтянул заднюю часть тела. Когда Чинк, наконец, обрел вожделенную свободу наверху, он почувствовал ужасную слабость от напряжения, и пролежал несколько минут, тяжело дыша. Но он знал, что долго здесь оставаться нельзя, и, быстро но тяжело поднявшись, побежал через поле с отарой овец туда, конечно туда, куда звало его сердце и его половинка!..

Сабрина долго лежала на выступе перед крепостью Данга, смотрела в пропасть, или на другую сторону скал, на которой никто не был из этой части леса, и чувствовала спокойствие. Она часто вылизывала живот и слышала, как ее лисята там, внутри, ползают и копошаться. От этого лисица становилась еще более счастливой. У нее появился новый, заботливый и умиротворенный взгляд. Иногда она думала о Чинке. Нет, она всегда думала о нем, но уже не с тревогой или глубокими вздохами, но с болью. Через секунды она вспоминала о своих будущих лисятах, и на ее морде заново отпечатывалось умиротворение.

Когда солнце почти покинуло раскрасневшееся небо, оставив ненадолго золотистые прорези, Сабрина спустилась со скал к их подножию, чтобы погулять. Она давно не делала этого просто, для удовольствия, и решила попробовать повторить.

В одном из ближних кустов она заслышала шуршание. Она, как и положено зверю, насторожилась, готовая к защите или же бегу. Но сквозь ветви она услышала едва слышимый шепот, и в этом шепоте она узнала свое имя.

- Кто здесь? - нерешительно окликнула она.

В ответ стояло молчание. Ее любопытство начало нарастать, и Сабрина не спеша, коротенькими шажочками, приблизилась к кусту. Из его недр на нее смотрела пара карьих глаз, до исступляющей боли знакомые.

- ЧИНК??? - в неистовой злобе, ошарашенности, страхе и крайнем недоумении взвизгнула она.

- Тише! Не кричи, - Чинк опомнился и сменил повелительный тон на нежный шепот, - Я вернулся!

- Откуда? Что произошло? Что... - Сабрина резко остановила поток несвязных, недоумевающих вопросов, и в ее взгляде прочиталась злоба, - Убирайся отсюда!

- Почему? - в огорчении изумился Чинк.

- Потому что нельзя вот так пропадать на несколько недель, а потом возвращатся и говорить с такой же, как у тебя, довольной физиономией! - Сабрина сама не поняла, откуда она взяла свое последнее слово, но это тревожило ее меньше всего.

- Ты не понимаешь! Меня подставил Данг - он подстроил мне ловушку и...

- Нет! Я не хочу ничего слышать! Ты - несносный лгун! Ты не представляешь, как я мерзко себя чувствовала, как... как... - у Сабрины закружилась голова по понятной ей, но не Чинку, причине. Легкая, но неприятная тошнота подступила к самому горлу. Лисица приостановила поток эмоций и опустилась на землю.

- С тобой все впорядке? - участливо поинтересовался Чинк, вылезая из кустов с желанием обнять лисицу, но она отпрянула от него, как от капкана.

- Впорядке??? - лисица почувствовала нехватку воздуха, - Со мной не может ничего быть впорядке! Ты поступил ужасно!

- Но я же не дорассказал... В этом нет моей вины... - уже не так уверенно, обрывками, заикаясь изрекал Чинк.

- Молчи! И уходи... Мой муж - Данг, - соврала Сабрина.

Трудно простыми словами описать, что нахлынуло на Чинка - не то невообразимый гнев и ярость, не то - отчаяние, с дикой болью покалывающее в груди, не то - страх, черным смерчем поднимающийся выше и всасывающий все остальные чувства, а так же необъяснимая и невыносимая пустота... И среди всего этого блокирующее нежелание верить. Такого просто не может быть!

Лис в отчаянии искал в ее взгляде то тепло, доброту, которые увлекли его, словно свет в конце темного тоннеля. Но ничего из этого в ее глазах не было - какая-то жестокая холодность и безразличность. Чинк открывал и закрывал рот много раз, ему на ум то приходили, то отхлынивали слова. В конце концов, почувствовав себя абсолютным идиотом, Чинк направился прочь, с непроходящими и терзающими негативными чувствами. Если бы ему не было так плохо и он обернулся бы, то увидел прорвавшиеся и застывшие на глазах Сабрины слезы. Она молчала, пока лис полностью не скрылся в тенях лесных деревьев, находившихся на другом конце Долины, а потом выпустила из себя поток безудержных, даже истеричных, рыданий. К ней тихо, не шурша травинками, подкрался Данг, видевший все это, и хотел взять лисицу под свое крыло, снова доказав тем самым, что он всегда рядом с ней в трудную минуту. Однако на этот раз ему это не удалось - Сабрина вскрикнула, побежав к своей расщелине-норе, прорыдав там всю ночь, пока не забылась каким-то избитым, неспокойным сном...

Сабрину окружала кромешная тьма, только откуда-то издалека долетали голоса. На больную голову она едва различала слова, да и не хотела их различать, если бы не...

- Когда лисята родятся... - слышалось ей голосом Данга, - ...я убью их...

Сабрина подскочила, обнаружив, что слышала эти фразы сквозь сон. Теперь вокруг царила прохладная ночь, а на том кусочке неба, что виднелось из ее укрытия, свисали яркие звезды.

- ...Ведь это лисята от Чинка. Я знаю, - долетела снаружи концовка предложения.

Сабрина почувствовала, как кружится ее голова. Ее лисят убьет Данг?! Ее единственное сокровище, которое осталось от Чинка? Все, что он оставил ей? В конце концов лисята просто невинные существа! Сабрина ощутила подкатившую тошноту. Голова заболела еще сильнее, но как раз в этот момент сверкнула мысль - она будет умнее! Хватит ждать, хватит мучится! Она сбежит к Чинку прямо сейчас! Она даст ему сделать то, что он хотел сделать давно! Он сразится с Дангом, и наконец-то все будет кончено!

Прождав несколько мучительных минут, когда Данг завершит свою омерзительную беседу с кем-то, Сабрина, как пушечный заряд, выскочила из своей "комнаты", и понеслась, сломя голову, вон из скал. По пути она столкнулась со своей матерью, сбив ее с ног. Та была поражена настолько, что минуту не могла остановить прерывистое дыхание, как будто задыхаясь от бессилия выразить гнев и недоумение. Через минуту старая лисица, наконец, выкрикнула:

- Как ты смеешь? Что ты себе позволяешь? Что... Что ты делаешь??? Я немедленно жалуюсь твоему отцу и Дангу! Пусть они проучат тебя, пусть от тебя ни кусочка не останется, мне не жалко! Ты такая бессердечная, эгоистичная, неблагодарная дочь! Мне противно даже говорить, что ты моя дочь! Сколько недель ты не говорила с нами? Сколько ты проявила неуважения? Ты ничтожна! Теперь ты несешься, не думая ни о каких приличиях, ты...

Но Сабрина решила прервать этот густой и содержательный поток истеричных воплей, видимо, накопившихся у ее матери давно и готовящихся выплестнуться за то время, когда она задыхалась, несколькими простыми словами:

- Если ты горишь таким желанием, то я с радостью соглашусь - раз я больше не твоя дочь, то я с превеликим удовольствием оставлю тебя, мама, с твоим Дангом, и ты больше не сможешь заставлять меня быть его женой! Прощай, и будь здорова, - Сабрина могла наблюдать, как морда ее матери, не зависимо от шерсти, становилась то ядовито красной, то немыслимо багровой, то болезненно зеленой, пока не остановилась на смеси желтого и бледного, будто месяц не видела солнечного света. Старая лиса затряслась в глубоком и всенарастающем гневе, в то время как Сабрина побежала дальше, оставив позади себя ее безнадежные крики.

Чинк вернулся в нору, не изменившуюся с тех пор, как он исчез. Странно, но ее никто не заселил. Лис расчитывал прогнать того или иного зверя, решившего, что жилище покинули. Но это даже лучше - у него и так на душе скребли рыси...

Чинк, осмотревшись вокруг собственной норы, стал ходить кругами, злобно рыча и тем самым выражая негодование. Он не мог остановиться ни на минуту. В его мыслях побывали тысячи и тысячи версий того, что могло бы произойти, если бы он не ушел вот так, ничего не сказав. Лис придумал десятки диалогов, которые, может быть, изменили бы отношение Сабрины. Но почему он ничего не сказал? Почему так быстро сдался? Он был зол на весь мир, и готов был утопиться в озере - какая разница, если это все равно никого не волнует? А затем еще одна мысль - лучше бы он так и не смог выбраться из того подземелья. Если бы знал, ради чего старался! Чинк лег, беспрерывно и нервно дергая задними лапами, его хвост переодически отрывался от земли, после дрожа в злобе опускаясь обратно. Его темно-коричневые уши, густо обросшие мягким мехом, удивительно быстро и беспокойно вращались в разные стороны. Сам он то открывал, то закрывал глаза, не находя покоя. Он не знал, что делать дальше - сделать вторую попытку и прийти к Сабрине слишко унизительно, тяжело и больно.

Как же она могла подумать, как могла допустить мысль, что он проживет без нее? Как он будет дышать без нее? Как он будет есть, если рядом не будет есть она, как будет спать, если не будет уверен, что она мирно дышит во сне рядом с ним? И куда же делся этот идеальный, прекрасный мир, который его всегда окружал, или который он всегда искал в любви?

- "А может, и нет никакого "идеального" мира, который мы все так жадно ищем? Может, нет никакого Рая, о котором мы бредим до самой смерти?" - подумал он. Его терзал ужас, потому что он не представлял, что будет делать дальше, потеряв свой Мир.

Но, словно чистый Небесный Ангел, порхающий среди перистых облаков и посылающий свет на темную землю, Чинку явилась безликая тень, закрывшая своим существом бледные отблески луны, дотрагивающиеся до входа в нору. Чинк повернул слегка опухшие глаза в сторону силуэта, не совсем понимая, что его тревожит. Он не волновался, что это может быть опасный нарушитель, его волновало что-то совсем иное, пока в его горячий нос не попал запах. Почти одновременно с тем, что он сообразил, тени отступились, и силуэтом оказалась Сабрина. Чинк подскочил на дрожащие лапы, не зная, что сказать, не зная, как отреагировать правильно, а внутри все стонало от боящейся разрушиться радости. От невыраженной реакции его спасло то, что Сабрина, мягко подступившись, тепло, как прежде, поцеловала его в нос.

- Как ты нашла меня? - наконец хрипло спросил Чинк.

- Я тебя почувствовала, - коротко ответила Сабрина тоном, выражающим, что она не хочет больше ничего говорить. Однако ей нужно было рассказать все, и она рассказала, быстро, с редкими остановками, чтобы набрать воздуха в легкие.

- У нас будут лисята??? - изумленно подскочил Чинк.

- Да-да. Но...

- О, Сабрина, как я счастлив!

- Глупый, не время для счастья! Данг обнаружит мою пропажу уже скоро. И... О, нет!

- Все в порядке, дорогая, я справлюсь с ним! Я ведь крупнее его...

- Нет, Чинк! Лисята уже готовы родиться! - в панике закричала Сабрина, присев на задние лапки.

- А... Они не могут подождать?

- Мне больно.

- Что мне делать? - отчаянная растерянность преобладала в голосе Чинка. Он рассеянно озирался по сторонам, будто ища помощи у вывернутых наружу корней и высохших листьев своей норы.

- Главное... Ай! Расправься с этим мерзавцем, Дангом!

- Хорошо. Ты уверена?

- Черт! Действуй уже! Мне ужасно БОЛЬНО! - взорвалась, дрожа всем телом, Сабрина.

- Я пошел, за Дангом... - вслух повторил, будто диктуя самому себе, Чинк, и развернулся к выходу.

- Стой! Мне старшно.

- Не бойся, я скоро вернусь.

- А вдруг нет? Вдруг он поступит с тобой, как в прошлый раз?

- Все будет хорошо.

- Я не справлюсь! Я боюсь!

- Послушай, Сабрина! - Чинк сел так близко, что их прозрачные тонкие усы касались друг друга, - Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты слишком хрупкое и нежное создание для этого жестокого мира. Но теперь я понял, что это не так! Ты очень сильная, ты справишься. Только не сдавайся!

- Ну хорошо, иди... - шепнула Сабрина. Ее дыхание прерывисто сбивалось. Она без сил легла на подстилку в норе Чинка и закрыла глаза. Чинк же выскочил из норы, внюхиваясь в воздух, стараясь унюхать ядовитый запах опасности, терпкий запах Данга. Он несся по всей Долине, от злости и нервов глубоко врывая в землю когти. Сегодня все кончится - либо для Сабрины и Чинка, либо для Данга...

Глава 25

Сабрина лежала в тиши. Ее бока высоко вздымались, позволяя вдыхать глубоко и часто. За пределами норы шумели капли дождя, ударяющиеся о листья и траву. Тревожно, чуть слышно, кто-то приближался к норе. Сабрина открыла глаза, которые сразу сверкнули зеленым огоньком в темноте. Лисица напряглась подняла голову. Она сразу почувствовала, как голова закружилась, заболела, а в глазах встали черные пятна. Но этот кто-то был уже на входе в нору, тяжело дыша. Вот ОН перекрыл свет и пополз по тоннелю.

- Чинк? - ослабшим голосом спросила Сабрина.

- Опять этот Чинк. Дорогая, неужто ты никогда не произнесешь мое имя?

- Данг? - захлебнувшимся в ужасе голосом вскрикнула Сабрина.

- Наконец-то, ты угадала.

- Что тебе нужно? - полуплача спросила Сабрина.

- Твои детки мне нужны.

- О Небо! Ты самое гадкое и низкое существо, родившееся в этом мире!

Данг не обратил внимания. Его темный силуэт оказался совсем рядом. Его мохнатая лапа с силой прошлась по земле, оставив глубокий, рыхлый след его больших когтей.

- Вот так, одного за другим, я буду убивать твоих лисяток. А после этого, предательница, мы заведем новых, - ехидно, спокойно протягивал Данг.

- Никогда!!! - рычала Сабрина.

- Успокойся. Ты слишком нервная, а порождать и так больно, - Данг прилег рядом и стал ждать появления первого лисенка. Сабрина с отвращением отодвинулась. Ах, как бы ей хотелось разорвать его собственными клыками! Но ей было действительно плохо.

И тут появился... Сабрина не успела ничего сделать, даже рассмотреть его. Данг молниеносно схватил слепого и мокрого, беззащитного ребенка и задушил его. Сабрина была в шоке и в бешенстве. Она попыталась встать и задушить уже самого Данга, но с криком упала обратно, так как лис хладнокровно ударил ее лапой. При этом он сказал:

- Не покалечь себя. Я хочу здоровое потомство в будущем! - громовым голосом заорал Данг, а затем добавил, более спокойно, - Первый вышел. Дальше будет легче, поверь мне. Вот уже и второй вылез...

- Не смей! Не смей... - дрожа и не управляя голосом прошептала Сабрина.

- Я тебя не спрашивал. Не надо было мне изменять!

- Я не принадлежала тебе, когда была с Чинком, - выдавила с трудом Сабрина, но Данг не слушал, он принялся за следующего лисенка.

Лисица закрыла глаза. Она теперь не хотела рождения этих лисят. Они погибали. А Данг оказался самым чудовищным существом на свете! Она почувствовала, как крохотное существо, третий лисенок, выползал на свет. Она думала, что сама умрет, если Данг продолжит убивать ее малышей. А лис уже разверз отвратительную пасть и хотел схватить новорожденного.

- Остановись, монстр! - раздалось в темноте норы. Сабрина знала этот голос. Она узнала бы его среди миллиона других! И теперь она позволила себе расслабиться. Все будет хорошо. В любом случае она была истощена болью и переживаниями, и теперь хотела просто отдохнуть. Кроме того, лисят больше не рождалось. Она и не обратила внимания...

Чинк устремился к Дангу и с бешенством впился в его спину. Лис заскулил. Но Чинк на этом не остановился, он с силой оттащил злодея от своего лисенка и стал его буквально грызть. Данг все скулил и скулил, потом вырвался из норы в слякотный лес. Чинк не мог успокоиться и выскочил за ним, как пробка из бутылки. На этот раз раненый Данг был более уверен в себе. Он развернулся и кинулся навстречу Чинку. Два лиса сцепились в жестокой схватке. Приемущество было на стороне Чинка, потому что он был сильнее и озлобленнее. Данг не выдержал такого напора и бросился бежать к скалам. Он-то знал их намного лучше Чинка, и хотел уморить соперника бегом по грязи.

Лисы остановились у скалы Эхо. Местные звери дали ей такое имя из-за того, что тут постоянно раздавались странные звуки летучих мышей, эхом отражающиеся в стенах скалы. А еще здесь царил туман. Эта скала находилась на самом краю перед пропастью, разделяющей два мира - знакомый им и неизвестный никому, потому что никто еще не добирался до другой стороны. Внизу была пустота. Страшно было даже рядом стоять. Но соперникам было не до этого, они кусали и царапали друг друга. Чинк был уверен в победе. Он просто не мог проиграть! Что будет с его прекрасной Сабриной? Что будет с их лисенком, если он сейчас проиграет?

И тут Чинк почувствовал, что наступил во время схватки не туда, куда надо - он не ощутил опоры! Задняя часть тела начала падать вниз. Лис лихорадочно схватился за Данга, и они оба начали падение. Через несколько секунд ужаса Чинк здорово ударился о выступ. Она открыл испуганные глаза и успел заметить, как в глубине пропасти исчезает Данг. Лис понял, что теперь он спас Сабрину от этого чудовища, но не понял, как сам выжил. Он посмотрел под лапы - да, верно, здесь был уступ. Но он был слишком далеко от вершины скалы. Как же теперь вернуться? Чинк с ужасом смотрел по сторонам и увидел внизу еще один уступ. Что ему терять? Все равно спасения нет. Лис, дрожа от ужаса, соскользнул вниз. Колкое, противное ощущение прокатилось по нему, но он снова почувствовал опору. К своей радости Чинк обнаружил дыру в скале и облегченно вздохнул - наконец-то, какой-то просвет! Лис без промедления нырнул в дыру и пополз по длинному тоннелю. Тоннель был настолько длинным, что, казалось, ему не будет конца. Однако вскоре лис нашел его конец... Тупик.

- Нет! Я не сдамся! - закричал Чинк и стал яростно копать землю. Как оказалось, земли был тоненький слой, и он с легкостью проломился из тоннеля...

- ААА!!! - завизжала Сабрина. Она смотрела на Чинка обезумевшими глазами.

- Надо же! Этот тоннель ведет прямо в мою нору! Я всю жизнь жил здесь, и не знал этого! - Чинк был поражен. А затем с любовью посмотрел на Сабрину и единственного оставшегося лисенка.

- Ничего не понимаю!

- Не важно, дорогая Сабрина. Я вернулся.

- А как же Данг? Что с ним?

- Все хорошо. Он уже никогда не будет причинять тебе боль, - прошептал Чинк. Он лег рядом с самой любимой, дорогой, смелой и сильной, прекрасной лисицей на свете и был счастлив. Только Сабрина чувствовала себя ужасно - она видела смерть своих первых лисят. Чтобы ее успокоить, Чинк начал ее облизывать.

Последний лисенок почему-то не дышал. Он не пищал, не двигался, и вообще не подавал признаков жизни.

- Что с ним??? - удивилась лиса.

- Не знаю...

- О, нет!!! Данг уже начинал душить этого малыша!

- Все хорошо, милая Сабрина, - прижался Чинк к дрожащей, подобно глади воды на ветру, лисе. - Я спасу тебя. Я буду всегда спасать тебя, пока способен дышать и видеть.

- Но они не смогут этого делать, - закричала Сабрина, трогая лапой своих остывших лисят. Они были безмолвны и обездвижены. Мокрая от безудержных слез морда Сабрины показывала бездну отчаяния. И тут кто-то пискнул. Пискнул сдавленно, неуверенно. Это была малютка лисичка, последняя. Сабрина удивленно, счастливо выдохнула и вытащила живого детеныша из кучи. Она положила его меж лап с погрубевшей шерстью и стала вылизывать. Чинк тоже был счастлив, но молчал. Он был удивлен, и просто смотрел на жену, которая хваталась за последнее чудо этого дня.

Малышка лисичка погружена в ужас. Она только что родилась, и сразу почувствовала страх, боль, холод, истину кровавой войны. Почему мир так ненасытен в смерти, когда сам страдает от ее цепких, холодных змееподобных лап?

Маленькая новорожденная лисичка задыхалась, ее горло все еще болело от удушения, почти сделавшего свое ледяное дело...

Сабрина не могла выдержать столько ужасов за один день и, вылизав выжившее дитя, крепко заснула с застывшими слезами. Чинк прижался к ней и положил морду рядом с малышкой. Он не мог спать, но он хотел быть рядом с самыми родными существами...

Потерянное существо:

Я много лет назад

Потеряла свою душу

Увидев славный свой закат

Меня продали, я улетела

В облака, как этого хотела...

По прошествии нескольких дней страсти вокруг семьи молодых лис улеглись. Они стали жить друг ради друга, ради своего малыша, и постепенно успокаивались.

- Как мы назовем нашу малышку? - спросил однажды Чинк.

- Я... не знаю, - растерянно ответила Сабрина.

- У нее должно быть удивительное и прекрасное имя, как у тебя.

- Нет, лисицы с такими "удивительными и прекрасными" именами могут быть несчастны.

- Ты несчастна???

- Нет, я не это имела ввиду. Просто я не хочу, чтобы она много страдала. Я хочу, чтобы у нее было самое простое имя, чтобы у нее все было просто.

- Милая Сабрина, в нашем мире ничего не может быть просто... Но, если ты хочешь, мы можем звать ее Лисичкой. Более простого имени не придумать.

- Хорошо, Лисичка... - Сабрина начала любоваться малышкой. Та слегка задрожала от осеннего холода, ее тоненькая розовая кожа была очень чувствительной. Сабрина поспешила накрыть ее своим шикарным пушистым хвостом, и начала облизывать ее своим нежным теплым языком. Лисичка, чья еще реденькая шубка так легко пропускала сырость и холод, блаженно заурчала, перекатываясь с боку на бок и подставляя свой забавный тольстенький животик под заботливый мамин язык.

- Я пойду за едой, - сообщил Чинк и улыбнулся.

- Принеси пожирнее и питательнее. Теперь голодных ртов стало побольше! - усмехнулась Сабрина. Чинк потерся с ней носами, лизнул лисенка и вышел в сырость сезона дождей.

Хлюпая по лужам и мокрый до ниточки, Чинк решил, что в лесу ему не найти никакой еды. Он отважился отправиться в деревню. Если повезет, то можно утащить крупного гуся или, хотя бы, курицу.

Лис соскользнул с холма в долину, пробежал по зеленой сырой траве, шурша упавшими листьями, залетевшими сюда из леса. На всякий случай он нюхал землю. У озера всегда обычно были звери. Но ничего, кроме жаб и лягушек, счастливо оравших в такую чудную для них погоду, Чинк не учуял. Он фыркнул, когда очередная капля воды забилась ему в ноздрю. Как он не любил осень! Ну, конечно, свой родной дом он продолжал обожать. Вот только изменения в нем, наступающие осенью и зимой, он не любил. А особенно Чинк начал сожалеть, что его первый лисенок появился в это время года. Затем он вспомнил, что ни о чем сожалеть нельзя, и знал, что он счастлив. У него есть любовь всей его жизни, и у него есть плод этой любви. А для чего еще жить? Такое заложено в каждое существо, и они следуют своим инстинктам.

Чинк улыбнулся сам себе, и продолжил охоту.

Сабрина, аккуратно сдвинув с себя Лисичку, вышла на осенний воздух, чтобы порадоваться солнцу и небу, видных сквозь поредевшие кроны голых деревьев. Погода была довольно приятной, если не считать редких порывов влажного морозящего ветра.

Сабрина тревожно прислушивалась, не проснулась ли ее дочь, и, убеждаясь, что все впорядке, возвращалась к любованию на окружающий лес. Однако умиротворение не длилось долго, потому что где-то за гранью деревьев, где проглядывалась Долина и озеро, Сабрина заметила свою мать. Лисица почувствовала острую необходимость поговорить с ней. Ее неуспокаивающийся взор пал на вход в теплую нору, ее нынешний дом, в котором дремал ее малыш, но она далжна отлучиться, хоть на минуту!

Сабрина поспешила к озеру, пока ее мать не исчезла, и пока лисенок не проснулся. Лисица приближалась все ближе и ближе, разбрасывая по пути шершавые опавшие листья. Настигнув старую лису, Сабрина остановилась в нерешительности. Она уже не была в том нервном и пугающем настроении, в котором рассталась с матерью тогда, летом. Для начала Сабрина сказала: "Привет" робко и тихо, тогда как ее мать смотрела на нее дикими и испуганными глазами. Она продолжала молчать.

- Почему ты здесь? - попробовала снова заговорить лисица. Ее мать окинула ее таким взглядом, словно она совершила сейчас преступление или, в крайнем случае, сошла с ума. Тем не менее она ответила конкретным, твердым голосом:

- Какой-то сумасшедший старый человек хотел столкнуть со скал большой валун и... Обнаружил наше царство, - мать не смотрела на дочь, ее больше увлекали собственные, растрепанные лапы. Промолчав после сказанного секунду, она неохотно продолжила, - Ну и, конечно, не сюрпризом оказалось то, что на его мерзкий созыв явилась вся деревня, будто никогда за свою жалкую и ничтожную жизнь не видела кучку лис!

Мать передернуло в отвращении, и она больше ничего не говорила.

- И вы ушли оттуда, верно? Где же отец? А Киван? - снова спросила Сабрина, но на ее вопрос мать ответила истеричным тоном:

- Киван убежала, как и я, но... Отец убит! Убит этими двухлапыми ничтожествами! Я проклинаю их презренный род навсегда за смерть твоего отца!

Сабрина понурилась. Она не почувствовала глубокой скорби, потому что ничего, кроме криков раз в месяц, не слышала от старого лиса, и не знала другой, не брюзжащей стороны его сущности. Но она подождала, когда ее матери станет лучше, и заметила:

- Ты признаешь, что он все-таки был моим отцом? - на ее губах прорезалась несмелая улыбка, - Значит, ты все-таки считаешь себя моей матерью?

Старая лисица резко подняла голову, оторвавшись от своих лап. Увидев легкую улыбку Сабрины, она будто смягчилась, но это особо не было заметно.

- Раз мне было предначертано судьбой быть твоей матерью, то уж никуда не денешься... - лиса сказала это строго, но Сабрина смогла заметить слабую нотку шутки, и заулыбалась более уверенно. Ее мать решила продолжить, - А как тебе, хорошо живется с этим... Как его? Чангом?

Сабрина была совершенно счастлива от этого вопроса, и, задорно усмехнувшись, ответила:

- Жить с Чинком - это самое прекрасное, что могло бы случиться со мной за всю жизнь!

- Что-ж, я рада за тебя, - мать по-прежнему не смела улыбнуться. После напряженного затянувшегося молчания, она неуверенно прибавила, - Знаешь, меня ведь тоже насильно заставили быть женой твоему отцу...

- И ты... Была счастлива? - запинаясь, спросила Сабрина. Она увидела, как мать смотрит на нее неуверенным и одновременно сражающимся с собой взглядом. Через секунду она перевела этот взгляд вдаль, на холмы, от которых начиналась Охотничья зона. Поборов себя, она ответила как-то рассеянно:

- Я привыкла.

- И все привыкали? Поэтому ты решила, что я привыкну тоже?

- Но ведь это в порядке вещей! - возмущенно воскликнула старая лиса, по-прежнему не удостаивая взглядом дочь, но она совершила признание, которого Сабрина никак не ожидала услышать, - А все из-за того, что мне не посчастливилось любить... По-настоящему...

Сабрина впервые, наверное, за всю жизнь могла пожалеть свою мать, и они впервые в жизни говорили так спокойно, на равном, впервые держали беседу как истинные мать и дочь. Согревшись этой мыслью, она снова улыбнулась. Внезапно Сабрина поняла, что ее собственная дочь уже довольно долго лежит без присмотра, и ее потянуло назад, в нору. Но просто так она не могла уйти, и, улыбнувшись еще шире и теплее, чем прежде, она шепнула:

- Прости меня, мама, - сделав особое выделение на последнем слове, лисица быстро лизнула свою мать и поспешила домой. Старая лиса изумленно уставилась ей вслед, но теперь скрывать свою радость было не перед кем, и тогда он осмелилась показать свою улыбку, подпорченную кое-где шрамами и рубцами, но от этого не менее прекрасную...

Сквозь глухую тишину маленькая Лисичка услышала вскрики ворон, долетавшие снаружи. Она заворочилась во сне, потом подняла маленькую головку, так слабо еще державшуюся на весу. Ее детские невинные глазки голубого цвета уставились на свет, исходящий от выхода из ее теплой норы. В нем были видны кружащиеся летающие пылинки. Все снова стихло. Малышка поднялась на неустойчивые лапки и вперевалочку пошла к дыре. Она почувствовала дуновение легкого и свежего ветерка. В глазках пока еще все было расплывчато, а свет слепил ее еще больше. Лисичка посмотрела назад - ее матери почему-то не было. Похоже, никто не помешает маленькой лисичке узнать правду, что там, где свет. Тогда она начала неуверенно ползти вверх. Земля под ее лапками скатывалась вниз. Но она хотела увидеть новый мир, возможно, большой и прекрасный. Почему оттуда исходит столь яркий свет, и столь чистый воздух? Почему отец уходит туда налегке, а возвращается уже со вкусной едой?

Еще чуть-чуть, и Лисичка, покрытая землей, вылезла из корридора на улицу! Вначале ее ослепил внезапный свет. Она поморгала немного, и увидела необыкновенное зрелище - кругом был ковер из цветных листьев, в воздухе они тоже кружились, делая этот ковер еще гуще. Все окружали голые деревья с черными стволами. И вдруг... Маленькая Лисичка чихнула и вздрогнула - как непривычно! Противная холодная капля, оставшаяся на деревьях после дождя, свалилась на малышку. Она впервые испытала мокрый холод. Все ее маленькое тельце задрожало, а на малюсеньких усиках появились мельчайшие капельки воды. Лисичка стала отряхиваться, правда, ее слабые лапки этого не выдержали, и она упала в мокрые листья, так что стало еще хуже. В отчаянии, малышка вскочила обратно на ноги, беспрестанно чихая. Внезапно рядом свистнула какая-то птичка, и маленькая лиса снова испугалась. Она неожиданно обнаружила, что все вокруг - живое! Под листьями кто-то копошится, в воздухе кто-то летает, серые белки снуют по стволам. Лисичка так и стояла бы, завороженно наблюдая, но ее резко взял кто-то в зубы и потащил обратно в нору. Там ее окружил теплый воздух. Она упала на свое привычное темное место внутри, и получила больной укус от вернувшейся Сабрины в качестве наказания. Но что ей этот укус! Она уже знала, что там, за стеной света, находится такой необычайный, неизвестный мир! Маленькой хищнице хотелось все там посмотреть, понюхать, потрогать! Ах, ну ничего страшного. У нее еще столько времени! А сейчас надо согреться о мамин бок! Лисичка прижалась к ней, начиная будто мурлыкать, блаженно и спокойно, ведь в ее мире царила любовь. И это - последнее воспоминание о детстве маленькой Лисички...

Когда оковы льда сползали с реки, большие льдины устремлялись по течению, а вода выходила из берегов, когда птицы начинали петь влюбленные трели жизни, а сосульки и тающий снег исполняли музыку капели, Лисичка ушла из норы родителей. Она пробыла с ними всю зиму и начало весны, и теперь подросла, чтобы жить самостоятельно.

С ужасом вспоминая собственный опыт, Сабрина не стала мешать дочери ни в чем, ни в ее выборе партнера, ни во времени ухода из стен родного дома.

- Пока, мамочка! Я буду достойной лисой.

- Молодец, я горжусь тобой. - Сабрина лизнула дочь на прощание и в последний раз взглянула на нее. Ее терзали вопросы - что будет с Лисичкой в будущем? Как она справиться со сложностями? Но Сабрина была спокойна, потому что была уверена в дочери. Она вспомнила тот мрачный и мучительный день, когда Лисичка родилась и сразу чуть не погибла. Она вспомнила Данга, и от всей души пожелала дочери не встретить такого же гнусного типа.

Лисичка вздохнула полной грудью, и пустилась на поиски своей судьбы. Родители научили ее тому, что каждое существо на земле рождено не напрасно, что каждое существо влияет на судьбы других существ, и так угодно Небесам. Ее научили, что никто не может полностью контролировать свою судьбу. Но все мы нужны кому-то, чтобы приносить горе или радость, и что бы ни произошло, все к лучшему. Так что Лисичке нетерпелось узнать, что ее ждет, она хотела не терять ни одного дня, начиная с этой минуты, и, как ее и учили, готова была идти своей судьбой...

Весна - время пробуждения, время для новых жизней. Зима прошлась по лесу словно пылесосом, забрав все старое, и открыв дорогу новому. Весной мир обновлялся, и Чинк с Сабриной были не исключением. Их, да и любого другого животного, главная задача - давать жизнь для этой весны. Они снова любили, как в первый раз, они забыли удрученные заботы о Лисичке, могли заново любоваться друг другом, и давать жизнь новому потомству.

Прошло совсем немного времени, у Сабрины снова появились лисята. На этот раз они были сохранены, все. Большего счастья и придумать было нельзя!

Но Чинка все-же что-то терзало. Он, смотря на новых детей, порою нервно крутился на месте, уходил в глубокие мысли, и в огнях счастья отражалась льдинка беспокойства.

В тот вечер Чинк проснулся от дневного сна, чтобы отправиться на охоту. Он зевнул во всю пасть, и посмотрел на жену и детей. Внутри нарастал некий свинцовый шарик, который мешал его счастью. И он знал, из-за чего это. Сабрина открыла глаза, и, увидев Чинка, улыбнулась.

- Я рада, что ты еще не ушел.

- Я уже ухожу, - шепотом сказал Чинк.

Лисица продолжала улыбаться. Однако Чинк и Сабрина были настолько родными существами, что понимали малейший оттенок настроения в душах друг друга. И Сабрина почувствовала беспокойство у него внутри.

- Что случилось?

- Мне снова снился сон...

- Где наших лисят убивают? Данг?

- Не Данг. Но они погибают...

- Нельзя же снам позволять управлять своей жизнью!

- Если бы это казалось мне возможным, дорогая Сабрина. Этот сон посещает меня на закате и рассвете, сегодня и вчера, в дождь и в солнце.

- Расскажи мне, - Сабрина медленно, чтобы не побеспокоить лисят, поднялась и подошла к Чинку.

- Я и лисята находимся посреди черного пространства. Сначало все хорошо. Но затем они начинают стонать. Я пытаюсь понять, что с ними, но они продолжают стонать от боли, исчезая один за другим, кроме малыша с серым хвостом... Он все видит... - Чинк закрыл глаза, сдерживая чувства, и через секунду продолжил, - А затем я покрываюсь кровью. Кровь! Она везде! Она перекрывает мое дыханье, я остаюсь один, в потоке смерти... И просыпаюсь.

Сабрина молчала, ее брови были напряженно сведены, глаза с беспокойством, страхом, участием окидывали глаза Чинка.

- А меня там не было? - серьезно спросила Сабрина. Она уловила во взгляде супруга сверкнувший страх и нерешительность, - Скажи, я должна знать.

- Ты ведешь себя так же, как и лисята... А на прощание кричишь о том, что любишь меня...

- Это плохой сон. Он мне не нравится.

- Но я вижу его! Вижу каждый раз, как сплю! И мне плохо, действительно плохо!

Сабрина ничего не сказала. Она знала, что сейчас лучше сделать. Лисица нежно прижалась к его груди, положив лапу на его лапу, и закрыла глаза. Прошло некоторое время. В тишине отчетливо слышалось тяжелое, прерывистое дыхание Чинка. Сабрина посмотрела в его глаза, как любила это делать, и на прощание подарила ему мягкий поцелуй за ухом. Она знала, что это успокоит его, хоть немного. И это было правдой.

Их необыкновенный контакт, их неземное понимание друг друга делало их настоящим, единым целым. Они по-настоящему любили, отдавая большую часть себя друг другу, ничего не требуя взамен, зная, что означает каждое движение шерстинки на их мордах. Они разделяли общую радость и общую печаль. Но как можно быть столь счастливыми и столь несчастными одновременно? Они были несчастны от того, что счастливы. Они боялись, что с этим придет что-то плохое.

- Я все-же пойду на охоту, - хрипловато произнес Чинк.

- Я буду с тобой каждый раз, как ты услышишь прекрасную песнь весенней птицы, при каждом шорохе новорожденной травы, при каждом порыве теплого воздуха. Так что не печалься! - улыбнулась Сабрина.

- Я пошел, - повторил Чинк, и действительно ощутил прилив сил. Как бы ни были тесны их чувства, но лис не смог уловить в голосе Сабрины ноту Страха. Она хорошо это скрыла, она хотела, чтобы он успокоился. Лис вышел из норы, а лисица вернулась к детям, крепко обняв их лапами и прижавшись к ним мордой, проникаясь в их детский запах. Она прижала нос к серому хвосту одного из лисят. Для нее он был так же прекрасен и мил, как и остальные дети. Она утешалась их детскими сердцами. Вытирала об их невинность свои слезы...

Чинк возвращался с охоты. Он провел в холодном лесу всю ночь, и тащил в зубах неплохой улов. Лис оказался рядом с норой, и тут встретил Грома. Они давно не виделись, и лис остановился, чтобы посидеть с ним. Они молчали. И теперь Чинку нравилось это чувство - их мысли тянулись невидимой нитью сквозь пространство, и они общались, не говоря ни слова. Но вдруг Чинк сказал то, чего мыслями не смел передать:

- Гром? - прорезал тишину лис.

- Что, брат?

- Я защитил свою семью один раз. Но потерпел большую утрату. И теперь не уверен, что удачно сохраню второй выводок. Мог бы ты дать мне слово, что если со мной что-то случится... Ты... возьмешь ответственность за жизнь моих лисят?

Гром поднял седые брови и промолчал, обдумывая просьбу.

- Ты спас меня однажды, брат, - вспомнил волк.

- Я прошу, сохрани хотя бы одного малыша. С сереньким хвостом и шкуркой. Я назвал его Серохвостый. Только в нем я чувствую сохранность своего рода, - попросил Чинк и серьезно посмотрел на волка.

- Я обещаю сохранить жизнь Серохвостому, сыну Чинка и Сабрины. Если ты не сможешь больше заботиться о нем, когда будешь сильно поврежден или дух твой воспарит к звездам.

Гром дотронулся большой когтистой лапой до лба Чинка и закрыл глаза, а потом вставил: -"Чтобы братья мои в стае не выгнали его, я скажу, что привел волченка."-

Чинк задумался, а потом усмехнулся:

- Что-ж, он и вправду чертовски похож на волченка. Спасибо, Гром. Я рад, что спас тебя два лета назад!

Лис встал и побежал, скользя по слякотному снегу, в нору, к любимой прекрасной Сабрине и дорогим детям, потому что солнце должно было скоро встать. Волк проводил его тревожным взглядом и посмотрел в небо, изучая последние звезды в предрассветной синеве. Его закружили листья прошлой осени и прошлых утрат. Волк верил, - что сухие листья весной - это небросские воспоминания об умерших в сезон смерти, в осень. Это были их засохшие частички тел, которые впитывались в листья. Он верил, что растения - это продолжение нас самих. Они так же рождаются, живут, и гибнут. И волк продолжил с глубокой задумчивостью смотреть на розовые акварели неба.

Гром:

Мой сон сегодня страшен -

Кровью песий клык окрашен...

А может, это и не сон?

Так ясно слышен этот стон!

Я видел четкий образ столь,

Я слышал искреннюю боль,

Я нюхал страх,

Страх испуганных птах.

Чинк:

Я смотрю как спит она.

Что будет, если завтра не наступит никогда?

Я вспомню, как она пела

Усевшись у воды.

Я вспомню как блестела

Ее шерсть, отражая упавшие лучи.

Нет, не скажу я ей о страхе

Что завтра может не прийти...

Глава 26

Когда зверь, подняв черный влажный нос, принюхиваясь в воздух и распознав там запах близкой смерти - тот зверь провоет в пустоту, не ждя ответа...

В то мрачное весеннее утро, которое затянуло пеленой серого тумана, сырые деревья тяжело скрипели черными стволами от сильного ветра, а ручейки тающего снега весело бежали по оврагам, семья Чинка готовилось к дневному отдыху. Лис любовался лисятами, играющим в старых осенних листьях, но скоро лучи начали падать на тревожно шуршаший листьями лес. Чинк и Сабрина заметили тревогу в поведении леса, но ничего угрожающего не чувствовали и не слышали.

- Все домой! - мягко позвала Сабрина.

Лисенок с серым пушком забавно чихнул, что заставило родителей усмехнуться. Сестренка потянула малыша за ухо, и тот пискнул.

- Так-так. Что сказала мама?! Марш домой! Днем в лесу опасно, притом еще и жарко.

Лисята, все шестеро, неохотно поползли в нору.

- Ты убаюкай малышей, а я посижу наверху. Мне не нравится воздух, которым сегодня дышит лес... - шепнул Чинк Сабрине.

Лисица улыбнулась и шепнула в ответ:

- Я заметила тревогу в шелесте листьев. Но думаю, ничего серьезного.

Чинк посмотрел в ее прекрасные зеленые глаза и снова почувствовал, как же сильно он ее любит.

Лис вскарабкался на "крышу" жилища и, слегка дрожа от утренней прохлады, начал слушать и читать то, что ему пытается сказать лес.

Чинк последний раз увидел прекрасное солнце, которое только-только показалось за холмами. Он радостно вдохнул свежий прохладный воздух, с удовольствием почесался и продолжал вслушиваться, что принесут ему ветер, птицы или шорох зелени, которая только начала появляться, просыпаясь после зимы. Когда туман начал постепенно рассеиваться, Чинк решил, что его любимая права, и волноваться нечего. Он хотел уже заползти обратно в нору, как вдруг со стороны ближнего поля с истошными перепуганными криками вылетели вороны. Вдали послышался глухой тоскливый и короткий вой волка, ветер тревожнее задул и принес с собой самый ненавистный и страшный запах, который Чинк своим потрясающим чувствительным носом учуял - запах собаки и людей с их железом. Деревья зашелестели ветвями еще сильнее. Лис сразу понял, что это значит, и пулей влетел в нору.

- Сабрина! - вскрикнул он. Лисица шикнула на него, и тогда лис нервно зашептал: - Охота рано началась в этом году! Охотники в лесу! Вороны летят сюда! Они идут к нам!!!

Красивые глаза Сабрины начали расширяться от страха, и сердце со страшной силой забилось в ее груди.

- Ты уверен? - дрожащим шепотом спросила она.

- Нас спасет только чудо, и они пройдут мимо...

- Как, как они узнали?

- Я без понятия.

- Чинк, я еще хочу жить!

- Знаю. Я тоже.

Серенький лисенок заворочился и открыл сонные глазки.

- Тихо малыш. Спи, - ласково сказала Сабрина, мнгновенно стерев с мордочки ужас, лизнула его спинку и легла рядом с детьми. Когда Серохвостый снова погрузился в сон, ужас вернулся в глаза матери.

Лисы притаились в норе и стали ждать.

- Давай попробуем вынести детей подальше! - предложила лисица.

- Нет, слишком опасно. Мы можем столкнуться с охотниками!

Напряженно проходили минуты. Минута - для жертв час, минута - час...

Снаружи послышался приглушенный голос человека:

- Смотри!

Ему ответил другой голос:

- Вижу.

- Где эта чертова псина?!

- Рархур!!!

- Эта скотина никогда тебя не услышит. Она ведь старая, глухая, - с отвращением пробасил первый охотник.

- Тогда зачем мы ее взяли, а не молодую собаку? - неуверенным тоном спросил второй.

- Ты глуп, как мои старые сапоги. Сколько повторять, что лисы - злобные твари. Я не хочу рисковать молодой собакой.

Снаружи послышалось обиженное хмыкание.

Две лисы прижались друг к другу. Чинк был смел, и сейчас был готов к бою. Ко всему, чтобы спасти детей и любимую. Он дрожал от гнева. Сабрина тоже была храбра. Она не отдала бы своих лисят, пока может дышать. Лисица нежно облизывала своих драгоценных детей.

- Клянусь ухом старого медведя, где эта тварь?!

- Так пойди и найди его!

- А нора?

- Нет, ты и правда тупее сапога. Я же останусь здесь!!!

- Клянусь хвостом ободранного волка, скоро я поймаю зверя, и ты не так со мной будешь говорить!

- Прекрати клясться органами животных, и ищи пса!

- Рархур!

- Он глухоооой!

- Ах, ну да... Я пошел...

Прошло много времени, но охотник не собирался отходить от норы. Он зажег сигару и пустил ядовитый смог. Человек начал мычать, видимо, изображая мелодию. Потом он пропел словами: -"Ненавижу всех лисиц, убью их всех, чтоб не крали наших птиц..."

Долго, ужасно долго лисы сидели там, накапливая зло и страх.

- Начинай очищать выход в скалы, - шепнул Чинк Сабрине.

Лисица молча кивнула и дрожа стала расчищать выход в скалы.

Нервозность родителей разбудила всех лисят, и все они с любопытством смотрели на странное поведение родителей. Все, кроме Серохвостого. Он не был в веселом настроении. Он, как никто их братьев и сестер, чувствовал тревогу родителей. Этот лисенок проникся в их страх и сам боялся. Его маленький блестящий нос подергивался, глазки блестели. Он прижался к братьям и сестрам, так как хотел к кому-то прижаться. Однако легче ему не стало.

- Я нашел его! - торжественно сообщил второй охотник.

- Дай ему понюхать запах норы, и отпусти, - тихо, напряженно приказал первый...

- Это старый пес совсем, развалина, представляешь? Рархур! Который гнал тебя, когда ты была ранена! - стал успокаивать скорее себя, чем Сабрину, Чинк.

- Еще немного, и мы можем выйти хотя-бы на уступ в скалах. Если все выйдет удачно... Что я говорю! Это всего лишь один старый пес! Мы ведь справимся! - сказала, покрытая грязью, Сабрина. Чинк кивнул и хотел взять в зубы лисенка, но тут замер.

- О, Всемогущее Небо!

Прошло несколько напряженных секунд, и внору, как пушечный заряд, влетел длинный пес на коротких ногах. Он с возбуждением напал на первого лиса - Чинка. Тот оскалился и со всей жестокостью укусил собаку, не метясь в определенное место. Укус пришелся в сгусток шерсти, и не повредил псу. Рархур откинул лиса и набросился на Сабрину. Мать не промазала, и разорвала одновременно ухо и ранила морду пса. Она яростно пыталась порвать пса на кусочки. Он не выдержал и скуля вылез из норы. Сабрина скорее начала успокаивать малышей, которые ужасно перепугались и дрожали, словно сухой осиновый лист.

- Расчищай выход!!! - крикнул Чинк. Лисица опомнилась и продолжила раскапывать дырку в стене.

Чинк же принял боевую стойку, закрыв телом лисят.

Лисы ненавидели людей, их человеческую сущность, они были их проклятием, человеческая жизнь для них - тяжелая и страшная, горькая и отвратительная ноша. Пустая, бессмысленная жизнь. Они могли бы играть в лучах солнца, плескаться в кристальной воде, прыгать с холмов, но краешком души чувствовали, что на этом месте все закончится. Была еще отчаянная, цепкая, поглощающая надежда. Они не хотели оказаться в человеческих замкнутых стенах. Они были одурманенны, опьянены в предвкушении битвы. Люди еще не раз проклянут их за убытки, а они лишь подчинятся безмолвному призыву. В их затравленных глазах знак бесконечности, бесконечности закатов и рассветов, охот и сна, радости и горя. Их неимоверная злоба, что все это хотят прекратить сейчас выльется, выльется сполна! В глазах смылось бледное зарево и масленные капли солнечных отблесков, жмущиеся у входа в их крепость. Великий дух одиноких, эфирный, не холодный и не теплый, без страданий или восхищения, безчувственный, встал рядом и растворялся в их напряженном воздухе. Их горечь впитывалась в усталую от мира землю. Окантованные страхом. Окутанные злобой. Скованные отчаянием. Хрупкие нежные травинки ткут полотно их предсмертного крика. Но есть еще надежда... Чинк прикрыл горячие глаза. Что-то защипало на его коже. Мышцы напряглись, натянулись, словно плющ, карабкающийся по стене как можно выше. Свет солнца стал волной крови, продолжающий стекать в их нору. Азарт битвы проник в лиса уже до самого мозга, до самого дальнего края души, коснулся всех рек в его венах. Все замедляется. Все как в замедленной сьемке...

- Еды не получишь! Работай! А ну, взять!

Охотник ударил Рархура грязным сапогом прямо под живот. Пес, издав короткий скулеж, снова полез в нору. После этого второй охотник, задумчиво почесав свой небритый подбородк с грубой щетиной, произнес:

- А ведь были времена, когда правили животные.

- С чего это ты вдруг ударился в воспоминания в такой-то напряженный момент? - неуравновешенно вскрикнул первый охотник, отчего второй невольно вздрогнул.

- В те времена мы не были такими уверенными...

- Мне не вериться, что когда-то люди были столь жалкими, чтобы бояться зверье! Нет! Мы всегда правили!

- А ты читал что-нибудь о древней Земле? О динозаврах и мамонтах, о...

- Что за чушь? - нервно откликнулся первый охотник, скрывя легкую пристыженность, - Я читать не умею, и это мне не нужно, чтобы содрать с лисы шкуру!

- К твоему сведению, люди вели себя в точности, как животные, и...

- Послушай, глупец - если ты веришь в такой несусветный бред, то я не собираюсь!

Второй охотник хотел что-то возразить, но из глуби лисьей крепости послышался приглушенный визг, и они стали напряженно вслушиваться.

- Готово! - выкрикнула Сабрина.

- Бери одного лисенка и по очереди их вытаскивай!

Сабрина взяла в зубы рыжего лисенка, и перед тем, как вылезти, посмотрела на супруга. Она почувствовала накат слез, но сдержалась. Чинк тоже смотрел на нее. Долго. Но потом он очнулся и крикнул:

- Беги же! Я тебя люблю, милая Сабрина!

Лиса не могла удержать слезу, которая теплом скатилась с ее пушистой щеки и упала на белую грудь.

Затравленная лиса:

Дух разрывается

Сердце кричит

Бой накаляется

Поздно Небо молить.

Как капля дождя

Упала слеза

И рвут тебя чувства

А внутри уже пусто...

Она нырнула в проход и исчезла.

В этот же миг вторично ворвался Рархур. Чинк искусал его бока и с силой ударил о стену. Пес на некоторое время потерял сознание. Чинк стал рыть второй выход. У него инстиктивно это сработало. Он знал, это пригодится. Рыть оказалось трудно, потому что Чинк был сильно и тяжело ранен.

Через некоторое время вернулась Сабрина.

- Давай следующего!

Чинк лизнул ее в нос и потянулся за другим лисенком. Это был Серохвостый. Малыш судорожно дрожал от страха.

- Нет, - затормозил Чинк, - Мои инстинкты говорят, этого надо вытащить другим путем.

- Что ты говоришь?

Рархур очнулся и налетел на Сабрину. Она отлетела в угол. Лисята, увидев это, прижались к стене и запищали.

Чинк третий раз бросился на пса и сильно укусил его за спину. Рархур взвыл и снова выбежал из норы.

- Никчемная тварь!!! Хватит бегать! Убей их наконец!

- Посмотри, в нем еле душа держится.

- Мне его не жаль. Пусть убьет хоть одного вредителя!

Получив нового пинка под живот, раненая собака втретий раз полезла в нору.

А три, как известно, необычное число...

- Его найдет мой друг, Гром. Я знаю, он обещал позаботиться о моих детях, - кричал лис.

- Хорошо. Но ведь ты понимаешь. Если ты вытащишь его таким путем, для него это будет все или ничего...

- Да, да, понимаю. Бери следующего лисенка и беги в скалы!!!

- Чинк?

- Да, милая Сабрина.

- Я тоже очень люблю тебя.

Они понюхали друг друга, и Сабрина, хромая, потащила в дыру следующего малыша. Оба родителя были ранены не меньше, чем пес.

Снова в этот миг ворвался Рархур. В игривых тенях норы его морда казалось зловещей, будто дьявольской. Чинк укусил пса за лапу, чтобы притормозить его, хотя казалось, что никакого вреда от этого псу не было, а сам, с Серохвостым в зубах, проломился сквозь разрытую им стену на улицу. Сзади лис чувствовал зловонное дыхание, и понял - это конец. Он незаметно отшвырнул Серохвостого подальше и готов был встретиться с псом в последнем для одного из них бою. Но бедный дикий зверь. Он не вспомнил, что на стороне собаки бесчестный черный ствол, убивающий пулями на расстоянии. А он был одинок и печален. Резко Чинк почувствовал острую боль в боку, которую нельзя было сравнить ни с каким капканом. Он с беззвучным криком упал на землю. Он умирал. Воздуха стало нехватать, лис пытался ловить его, широко открывая пасть. Тщетно. Он захочет встать и убежать, но будет поздно. Он умирает. Листья, взлетевшие в воздух от его падения, с тихим шерохом опускались на него. У него в сердце был холод и боль. Противный морозящий ветер бросал удары своих порывов на Чинка. Во рту пересохло. Лис посмотрел по сторонам, пока мог дышать. Серохвостого нигде не было. Значить это могло одно - малыш убежал, он наверняка встретит Грома! Чинк почувствовал радость, но солнце замерцало бликом в его гаснущих глазах. Из груди прорывался полный ужаса и отчаяния крик. Смерть. Она столь равнодушна к единичной жизни! Скоро его не будет. Серть бросает больной хохот в лицо, испуская гнилые пары, хохот издевательства, иронии. Зверь только что был здесь, но теперь его нет.

Закрыв глаза и почувствовав горячую боль, лис затрясся. Воздух не хотел более приходить к нему. "Вернись" - скулил лис, но теплое дыхание кружило рядом, насмешливо подскакивая то ближе, то дальше. Вверху, в слепящем свете утра, торчали скорченные руки деревьев. Чинк увидел их лица. Их лица выражали ужас с разверзнутым ртом и растянувшимися глазами. Позже красная волна охватила все, всплеском разлившись по матовому лесу. Красные струи бежали по стволам. Когда это кончится? В глазах запрыгали лиловые пятна. Он умирает...

Лис увидел над своим горлом пасть собаки и хотел зарычать, но ничто ему не помогло, тело забилось в последней дрожи агонии и он встретил смерть, закрыв глаза, отвернувшись от белых зубов и застонав от двойной ледяной боли. Она мигом прошла. Кто-то мнгновенно напустил тьму. А дальше - ничего. Ничего по крайней мере несколько минут, а хотя какая разница теперь - одной минутой больше, одной меньше - не все-ли равно? Вот водянистая паутина леса снова рядом. Чинк не чувствовал. Странное безчувствие. Свет окутывал его безликую душу, плавно парящую в воздухе, устремляющуюся вверх. Словно так было всегда, и будет вечно...

- Наконец-то! Рархур поймал лису! - пес никак не мог утолить кровожадное желание, и трепал тушку лиса, - Пошел вон! Мне нужна целая шкура! Пошел вон, говорю!

Пес получил новый удар, но после него уже не находил сил встать. Он был стар, и он был ранен.

- Я вытащу лисят, если они там есть.

- Подтащи в нору сначала пса, там могли остаться еще лисицы. Только черт знает, сколько их там.

- Чую, бедняге Рархуру не справиться. Глянь, в нем душа еле держится!

- Хорошо. Я приведу других псов... Теперь.

Новые невинные существа, потерпевшие больше боли и страха от детского незнания, проникли в стальной клык. А человек ликовал наверху, упиваясь победой. Он орал, словно безумный. Во рту застряла горечь ненависти вперемешку с кислотой возвышения.

Сабрина все еще бежала по земляному корридору в скалы. Душу, сердце и разум рвали и жгли ужасы. Сзади она услышала лай. Это могло означать только самое худшее. Лисица почувствовала, как ее дернули за хвост. Она упала, выронив лисенка. В тесном тоннеле стало не хватать воздуха. В один комок сжались лиса и новая собака, смертельно ненавидя друг друга и насмерть кусая. Кровь летела во все стороны, маленький лисенок, безнадежно плача, смотрел на это, прижавшись к земле. Его голова закружилась, все помутнело от взгляда в глаза Смерти. Тоннель был оглушен взвизгами боли и рычанием злобы. Новый Пес был мокрый от крови, которая текла у него из ушей, боков, лап, головы. Но Сабрина, прекрасная Сабрина, ей было намного хуже. Она знала, что теперь ее муж мертв, половина лисят тоже, и что теперь и она тоже умрет. Но как же ей хотелось отомстить напоследок! Больше не будет она радоваться теплу и чувствовать холод. Никогда! Никогда она не ощутит сытость, голод. Никогда не будет любоваться седой луной! Никогда не будет смотреть на радугу и блеск солнца на воде. Нет! Нет! Нет! Больше никогда не будет в этом прекрасном мире! Рядом не будет Чинка, который поймет, который защитит, который подарит любовь! Она не будет гулять в стране своих фантазий и любить своих детей! Это чувство стрельнуло в ее сущность, прокатилось большим штормом и дрожью. Так получай-же, убийца! Пусть и ты никогда этого не увидишь и не почувствуешь! Пусть темнота выпьет до дна и твое злобное существо тоже! Она яростно кусала и кусала врага, получая взамен то-же. Ее прекрасное тело не было больше похоже на тело. Оставалось удивляться, как она может шевелить конечностями так хорошо. Но и для нее нашелся конец.

Пес сходил с ума от ран и усталости. Но и без того тесный тоннель заполонили другие собаки. Они ползали друг по другу, слепо врезаясь в темноте, кусая все подряд. Один беспощадный пес смог найти последний источник лисьей жизни, и впился в горло. Тело, такое теплое, забилось и завертелось. Оно не хотело верить концу. Нет, еще не конец! Оно еще может жить! Но это было не так. Черная тень стальной Смерти накрывала ее бархатным и мерзким плащом. Ее костлявая и безобразная лапа схватилась безнадежно. Лисий разум уже забылся, но тело все еще жило. Оно металось, врезаясь в стены, потому что мозг больше не управлял им. Через несколько секунд лиса смолкла и упала, пес смог насладиться теплотой пульсирующей струей, залившей его пасть и окрашивая безжалостные клыки. Свинцовая тяжесть на мнгновение очернила его душу, но он вскоре забудет. Он разжал челюсти и хромая, еле передвигая ноги, пошел за оставшимися лисятами, за которых так бились родители.

Псы скулили и визжали, отдавливая в тесноте лапы и уши, но они нашли лакомый кусочек. Рархуру уже все равно. Он снаружи, вдыхает воздух, свежий, не задавленный кровью.

Охотники начали рушить лисье жилье в поисках мертвых. Они вытащили остальных собак, покалечивших друг друга. И продолжили рушить то, что было построено с такой большой любовью и осторожностью...

Сабрина плохо осознавала, что происходит, если понятие слова "сознание" подходит для ее состояния. Она впервые чувствовала себя так легко, впервые на все было наплевать, впервые больше не было ни боли, ни радости, ни страха. Она воспарила над пропастью, навстречу тому миру, о котором не знал никто, кто не мог пересечь пропасть миров. Парить оказалось легко и хорошо. Она упала со скалы, даже не зная этого. Она смогла доползти до обрыва, и теперь парила к свету, который никто еще не видел так ясно и близко...

Маленький перепуганный лисенок упал на сырой поляне далеко от места трагедии. Он был в большом шоке, и этот день он провел в тяжелых воспоминаниях и догадках. Не только сегодня, но и еще долгие годы пытался понять он, что случилось, но он никогда не поймет, что было на самом деле. И это было хорошо. Он бы не пережил, не выдержал этого. Поэтому он и не узнает. Никогда...

На следующее утро волк Гром, как только услышал тревожные новости от вездесущих птиц, разнесшиеся по всему лесу, отправился в Долину. Он решил проверить их подлинность, и страшно не хотел их подтверждения. В тяжелых поисках старый вожак наткнулся на одном из холмов перед озером на одиноко спящего лисенка с серым хвостом. Ком горечи заполнил волка. Теперь он точно знал, какое тяжелое утро было вчера. Гром тяжко вздохнул и тихо шепнул, вспомнив данную им клятву:

- Спасши волка, сохранил сына. Видишь, дух Чинка, я отыскал твоего сына!

Волк медленно, угрюмо от горести, подошел к лисенку и начал его рассматривать. Он улыбнулся: -"Славный малыш. И убедительно похож на волченка."- подумал Гром и начал толкать детеныша лапой, намереваясь разбудить...

Те, кого уже нет:

Это конец, чудный мой друг,

Ведь лесные запахи не врут!

В этом мире правды нет -

Все мы знаем, меркнет свет,

Жизни тонкое сплетенье

Вызывает вдохновенье.

Это губит, рвет, терзает,

Зло добру всегда мешает.

Люди губят и ломают

И за это нас карают.

Нет ни радости, защиты,

Нет добра и все забыто.

Нас убьют, и кровь польется,

Наша сущность разобьется.

Страх и в сердце, и в душе,

Боль и слезы в нас уже.

Что надежда? Нет надежды.

И не будет все как прежде...

ОН смеется, а мы терпим

Напиваясь ядом терпким.

Ты молчишь и больно дышишь.

Тебя зовут - ты не услышишь.

Ты одинок, тебя и вовсе нет,

Ты нарушаешь ИХ запрет.

Ты улетаешь в бездну,

И для тебя все престно.

Цепкие когти рвут и стенают,

Скрежетом душу мою застилают.

Ребенок с плачем умоляет,

Несправедливость нарастает,

И птицы больше не вольны -

Их душит запах человеческой войны.

Мы гибнем, мы погибли,

Но к этому уже привыкли,

И с дрожью замирая,

Земля нас покидает...

Но это не конец!

Прорвется стук сердец

Молодых и звонких,

Влюбленных, тонких.

Врагов наш дух разбудит.

Наш дух все так же будет

Бежать, ослепнув в нитях солнца,

Мы скреплены в слащавых кольцах.

Торжественно мы будем жить,

В мягких струях ветра нам парить!

Наполняясь жизнью,

Слакой жизнью,

Сочной, яркой жизнью,

Пышной и живой, жизнью -

Мы БУДЕМ жить, любить,

Нам этого нисколько не забыть!

Где смерть кончает -

Жизнь начинает,

Мы снова будем здесь, в воде,

В закате и рассвете, везде!

В молочной пелене тумана,

Ядовитой ягоде обмана,

Мы живем! И наши души

Навсегда укрылись в буше

Ярко, гладко, беззаветно,

Как Любовь, всегда запретна.

Нам в смерти больше нет тоски,

Мы бъемся в счастье, разрываясь на куски,

Мы счастливы, и это торжество!

Да будет властвовать оно!!!

САГА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 27

Семь лет спустя

Когда в мир пришел человек, он покорил его

своими творческими порывами, но испугал

губительными их выплесками...

Ночи уже не казались морозными и долгими, да и дни теперь не были такими знойными и продолжительными. На самом деле, все было не так весело и привлекательно, как раньше. В Долину пришли железные кони. Они заменили людям обычных лошадей. Животные мерзли и скучали в их стойлах. А по нашим полям ездили машины. Я видел их однажды. Их было много.

Но в нашу Долину добралось намного меньше. Моя лисица не очень верила мне, когда я рассказвал ей про машины. А теперь она видела тракторы и грузовики своими глазами.

Воздух, наш кристальный, свежий, чистый воздух стал противен, как в том городе, но мы привыкли. Мы привыкли к тому, что на наших полях оставались грязные следы их колес, и землю теперь рыхлили совсем рядом с нашим домом. В деревушке начались интенсивные строительные работы. На наших глазах изменялся каждый дом - деревянные, прогнившие, но все-же родные магазины сносились и заменялись новыми. Я не понимал даже, из чего их делали - что-то серое, сплошное. Маленькие окна сменялись большими. А на старых фермах стали звучать странные звуки. У людей появились телевизоры, и они проводили вечера отнють не за свежим номером местной газеты. А старую, бедную, крохотную лачугу школы сменило огромное блочное здание белого цвета. Над ее дверями было написано что-то золотистым цветом. Вокруг школы сделали площадки для детей, высокий решетчатый забор окаймлял всю окрестность школы. Рядом были подстриженные кусты и клумбы цветов.

Люди начали возводить постройки на нашем озере, на нашем любимом озере! Мне, да и всем животным пришлось мигрировать много дальше нашего озера. Нашего родного озера! У его берегов каждый из нас родился и жил. Его воды питали нас столько столетий!

За четыре года наш мир так изменился, что его невозможно было узнать. Люди начали вести себя, будто они из большого города. Женщины стали тратить деньги на дорогие одежды, тем временем их мужья бросили охоту (наверное, это хорошо для нас), стали работать за деньги у приехавших сюда богатых людей. Именно они принесли "прогресс" в нашу жизнь. И жизнь стала другой...

В глазах я вижу пустоту,

Отчаянье и скорбь.

Раскрыть пытаюсь простоту

Его видений мира...

Старый лис стоял на вершине Орлиной горы. Ветер сильно обдувал его, срывая вниз, но лис стоял и с глубочайшей грустью окидывал взглядом родные края. Это был мой отец, Серохвостый. Он вечно был грустен, говорят, из-за трудного детства. Сам то я не говорил с отцом на данную тему. Моя далекая сестра Нелли обратила внимание, что с годами Серохвостый становится все грустнее. Я бы возразил, поскольку его любимая лиса Флай, моя мать, все еще была рядом. Так почему же он грустен?

Говорят трели птиц и последние крики орлов, что дух отца удручен машинами. Но я не знаю другой жизни. Я родился и увидел Долину такой, какая она есть. Я не тоскую.

Более того, отец тоскует по волку, потому что все они перекочевали в другие, более холодные края. Он назвал меня в его честь - он дал мне имя Волк, и это странно...

Так или иначе, Серохвостый грустен. В его глазах при встрече с моими я лицезрею боль и замкнутость. Почему он грустен?

Какие-то невероятные сети стального холода окутывают мою внутреннюю сторону при виде отца. Я желаю, страстно желаю, чтобы он улыбнулся. Но эту улыбку наблюдала лишь Нелли. Моя сестра тоже стара, но я молод. Я привык к лязгу мотора, и продолжаю наслаждаться жизнью. Жизнь - это ведь подарок! Почему отец грустен?

Он стоит на этой горе, а внизу вероломно хохочут люди, будто радуясь его горю. Я надеюсь, надеюсь на его улыбку, но он молчит и не улыбается. Мои родители стары, и я забочусь о них, как никто из его предыдущих детей. Я грустен, потому что Флай грустна, потому что Серохвостый грустен. Почему?

Вспышка жизни,

Вспышка смерти...

А на днях случилось это. Случилось то, что приводит меня в недоумение. Зачем? Зачем он так поступил?

Мы были далеко от Долины, ведь там построили шахту. Отец рассказывал, что вода всегда блестела в нашем озере. И теперь я знаю, почему, и люди тоже.

Но в тот момент Серохвостый напрягся. Он сказал, что любит меня. Я казался счастливым самому себе.

Внизу кричала толпа людей. Они трясли в грубых руках желтый металл и орали. Кто-то ударил кого-то. Тогда еще один поседевший бородастый человек выхватил ружье и выстрелил. Это было страшно. Я узнал, что люди стреляют не только в зверей. Они стреляют друг в друга. Почему? Неужели они тоже воруют друг у друга кур? Ведь нас истребляли из-за этого, из-за того, что мы хотели есть. Но я впервые увидел, как человек убил человека.

Женщина вскрикнула и, схватив ребенка в охапку, начала бег в деревню. Но стрельнувший человек не хотел ее отпускать, и выпустил новую пулю в нее.

Я затрясся в глубоком ужасе и посмотрел в глаза отцу. Все та же грусть и боль. И заодно ненависть. А мне было страшно.

Через несколько секунд ужас вспыхнул и в зрачках Серохвостого, он отпихнул меня, затем я был ослеплен. Новый щелчок ружья. Я распахнул глаза через мнгновение. Люди подняли панику там, внизу, но я не видел отца. А он лежал рядом. Я сглотнул горькую, гадкую слюну. Серохвостый дергался на одном месте. Я прильнул к нему. В его глазах уже не было печали или горя. У него в глазах была... Радость! Я увидел его кровоточащий бок. Я был в недоумении! А Серохвостый улыбался. Сколько я всего готов был отдать за такую улыбку! А теперь он смеялся! Кровь от этого утекала сильнее. Я боялся шевельнуться, лишь бы не прекратить его непонятную радость. Он посмотрел на меня. Он проник в меня глазами, мне стало не по себе, но он тепло улыбался. Я позволил себе улыбнуться в ответ, хотя сердце мое тяжело билось о грудь. Серохвостый сказал что-то. Я не понял, его голос ослаб. Отец продолжал улыбаться, когда закрыл побледневшие веки и безвольно опустил голову на землю. Я глянул на кровь, хлеставшей на грязную, старую, поседевшую шерсть. Отец был старым, но величественным. Его сточенные, невтягивающиеся когти, его расколовшиеся зубы, его протертые подушки на лапах вызывали у меня восхищение. Его знали все в лесу, вокруг него ходило много легенд, но я знал - это мой отец! И я был горд оставаться его сыном.

Пульса я больше не слышал, а его мохнатые, с облезлой шерстью, бока не вздымались более. Но его улыбка, словно для меня, осталась на его морде навечно!

Теперь я искренне улыбался ему в ответ. Я чувствовал, Серохвостый рядом, как был рядом его отец. Я хотел прожить так же достойно, и умереть таким же облезлым, потому что я хотел впитать в себя всю его силу и мудрость!

Я стоял рядом всю ночь, любуясь его мощью, и радуясь его улыбке. Я не чувствовал утраты, потому что он был рядом...

Свобода и красота...

САГА ПЯТАЯ

Тень:

Неведомое что-то

Сегодня мне привиделось во сне.

Я видела, что изгнан кто-то,

И видела я пылкую любовь к себе.

И видела я множество смертей,

Страстей, дорог, удач и лютых бед.

Раскрыт секрет всех жизненных затей,

Но мне от этого не весело. Нет-нет.

Донар:

Сегодня я проснулся в доме теплом.

И не увидел радости былой.

В окошке замороженном и блеклом

Явился образ мне немой.

И образ был прекрасней

Чем сто прекраснейших закатов!

Но вместе с тем опасней

Суровых бурь и громовых раскатов.

Тень:

Я в зеркале из льда

Увидела беспечнейшего лиса.

Но будто слышу крик: "Беда!"

В чертах его веселого лица.

Донар и Тень:

Отныне мне идти дорогой странной.

Отныне я готовлюсь к перемене.

О, лишь бы не свернуть с дороги главной!

Я совершу великую измену

Своим привыкам и судьбе.

Свет сновидения забрезжит,

Не знаю я, что поджидает впереди,

Но знаю, прежнее исчезнет.

Тот образ, что явился, породит...

Донар:

Мою несчастную кончину!

Тень:

Мои счастливейшие дни!

Блудный ветерок:

Да, верно, многое случится!

Зарница загорится...

Год меркнет, а за ним другой.

Вы все увидите, одни или гурьбой:

Как действо жизни завершится

В разгульном театре судеб и героев,

Как саге Серохвостого свершится,

Конец... похоже, наконец.

А мы придем к логическому завершенью,

Всего рассказанного прежде,

Прибудем к умиротворенью,

Но за свою судьбу в надежде...

Глава 28

Одна ночь, полная событий

- Хм, какой странный сон! - произнесла Тень, смотря себе под лапы.

Она смотрела на замороженную лужицу, затянутую льдом. Вместо своего отражения, она только что видела морду рыжего лиса. Тень совершенно ясно знала, что это не ее отражение, ведь сама она была черная, точно смоль...

- Может, это отражение тоже было сном? Нет, быть такого не может! Я точно знаю, что сны - это сны. А когда я проснулась, я увидела это отражение.

Так лисичка размышляла вслух, ибо любила размышлять вслух.

Всего два только месяца прошла с тех пор, как Тень потеряла отца и рассталась с братом. Теперь она жила в очень странной и чудной стае лис.

Клан лис представлял из себя изгнанников общества, которые были покалечены в схватках с собаками, охотниками, крупными хищниками или страдали врожденными болезнями. Члены клана помогали друг другу выжить. Молодая лисичка ни от чего такого не страдала, но все сторонились ее из-за цвета шерсти.

В лесу у Зеленой Долины, прекрасной райской Долины, никто никогда не видал черных лисиц. Видели серохвостых лис, бурых, темно-серых, бежевых даже и желтоватых. Но никогда - черных.

От этого и рождались все беды кроткой, всегда веселой лисицы. Была Тень беззаботной, легкой, забавной и скромной. Если бы цвет ее меха был такой, как и у других лис, самцы сходили бы по ней с ума. Они кружили бы вокруг Тени толпами. Но вот они видят обжигающую глаз черноту, и убегают.

Так была наказана судьбой малышка Тень - трогательная, милая лисичка. Наказана за все злодеяния ее отца, Йомена. Этот скверный, вечно недовольный лис погиб два месяца назад. Однако Тень живет и мучается, став жертвой наказания за все козни, учиненные ее отцом. А у Жизни странные методы наказания - она отыгрывается на Ваших детях.

Тень была черной лисой, это верно. В краях, где она жила, никогда не видели черных лис. И никто даже не допускал мысли, что в мире могут существовать лисы других пород - и черные, и альбиносы. А раз уже речь зашла о белых лисах, так рыжие жители Зеленой Долины и подавно не знали ничегошеньки про глухой север и про песцов, населяющих его. Песцы являются родственниками рыжих лисиц. Но посмотри какой-нибудь длинноногий, тощий рыжий лис из Долины на песца, который сказал бы: "Привет, брат" - и этот рыжий лис либо покатился бы со смеху, либо презренно бы фыркнул.

Мировоззрение у жителей Зеленой Долины было непозволительно скудным и единым, как будто все лисы, да и не только они, жили при помощи одного мозга, разделенного на всех. Ну кто бы сказал, что арктический лис, или же фенек, или даже корсак - родственники и потомки великого Ала-Кай, лисьего бога Солнца?

Нет, кричали бы старожилы, это вздор! К счастью, прокричать эти слова им не представлялось возможности, ведь ни песцов, ни фенеков они в глаза не видели и не слышали даже подобных названий. Все, что видели жители Долины - было то, что они видели у своего носа.

И вот когда в их круги рыжих, иногда серых и бурых, лисиц вошло черное специфическое создание, - всем примадоннам лисьего мира зажилось очень несладко. Каждая "нормальная" лиса избегала взгляда черной Тени, и делала это очень просто - пускалась наутек. Бывало, шла Тень по лесной тропинке в зимний денек. Сама черная-черная, а снег вокруг - белый. Завидит ее другой лис. Она ему улыбнется, а он только отведет взгляд и идет дальше. Или свернет на другую тропу. А то и вовсе начнет пялиться.

От матери Тень не унаследовала ровным счетом ничего, по крайней мере так твердил ее отец. А вот от отца Тень приобрела "изумительный характер, чуткий нос, острый глаз, невероятные охотничьи способности..."

Короче говоря, судя по рассказам папеньки, Тень с малых когтей знала: каждой шерстинкой, каждой кровинкой она пошла в отца. И только цветом шерсти не удалась. Но это не беда.

"Не бедой" цвет шерсти для Тени был лишь до того момента, как погиб Йомен. А вот когда отец погиб, все могли всласть глумиться над бедной лисичкой. Раньше грозный взгляд Йомена без промедления убивал любого нахала, который бы осмелился на грубость с его дочерью. Теперь же каждый мог плюнуть лисичке в лицо. Раньше все наигранно уважали Тень, а теперь открыто презирали.

Лишь двух лис знала лисичка, которые всегда искренне любили ее: Демон, ее брат, и Нелли, супруга Демона. В них она находила свое утешенье, и когда дела были совсем плохи, Тень навещала эту милую семейную парочку.

- Как жизнь? - оглушительно звучал голос черной лисички каждый раз, как она забегала к брату в гости.

- Как у медведя в спячку, - шутил Демон, пытаясь показать тем самым, что он уже изнемогает от скуки без общества сестры.

И Тень немедленно переставала чувствовать одиночество. Она знала, что брат и его жена всегда рады ей. Порой три лисы проводили друг с другом целые вечера, разговаривая, обсуждая, делясь своими сокровенными мыслями и мечтами. Все трое были настолько родными друг другу, будто души их были сплетены воедино при их рождении.

А затем, вновь впитав в себя силы и бодрость, Тень возвращалась в лес, к своему странному образу жизни в обществе лис-изгнанников.

Никто не знал, когда именно появились первые две лисы, решившие соединить свои силы в охотничьем союзе. Произошло ли это месяц, а, быть может, год назад, тем не менее, союз двух лис-одиночек превратился в большое сообщество отверженных. Это противоречило всем законам природы, однако никому не было до этой шайки дела. Каждый здоровый лис в лесу презрительно щурил глаза при приближении какого-либо члена лисьего клана. Никто из его членов либо не был в состоянии завести семью, либо не был способен прокормить себя в одиночку, именно поэтому, чтобы выжить, им требовалось держаться вместе. Тень была такой же отвергнутой, как и они, и поэтому примкнула к стае.

- Тень! - донесся до ее ушей старческий голос, - Охота начинается!

- Я иду, Мицар, - ответила Тень, содрогнувшись от неожиданности всем телом. Один только голос старейшего лиса заставил ее позабыть о странном сне, посетившем ее сегодня. Она трепетала перед старцем и его мудростью, она мечтала дожить до его возраста и быть такой же мудрой. "Со временем, стану," - убеждала она себя, - "А сейчас еще немного поиграю в догонялки с кроликами!"

Охота была новой страстью Тени. Она забывала обо всех невзгодах и отшельничестве, в охоте лисица могла проявить стойкость, силу, ловкость, и прочие свои потрясающие качества. Да здравствует та бездна счастья, которая снисходит на охотника в минуты триумфа! Да здравствует!

Лисичка подпрыгнула с земли, хвост ее взмыл к звездному небу, демонстрируя радость, заполнившую ее сердце. Но, прежде чем побежать к тому месту, где собираются лисы из клана Отверженных, Тень по очереди потянула каждую лапу, дабы размять вялые после сна мышцы.

Затем лисица прошмыгнула в колючие кусты и оказалась внутри большой замкнутой лощины - Воющей Лощины. Именно там обитали лисы из клана, и там они собирались каждый вечер вместе, чтобы поохотиться.

Лощину со всех сторон окружала черная стена елей, угрюмая и надежная. Махушки деревьев были припорошены сверкающим снегом, отражающим хрустальный лунный свет. Над Лощиной витал белый пар, исходящий от множества горячих лисьих тел.

И Тень вступила в сутолоку кричащих и шепчущихся лис, в сборище дерзких сплетниц и откровенно вызывающих лисиц-девиц, мужественных лис в самом расцвете сил и наоборот, дряхлых стариков.

По краям лощины расположились старые лисы, дамы, украдкой обсуждающие всех присутствующих, и маленькие лисята, выпученными глазенками разглядывающие происходящее.

В самом центре бушевали разборки подростков, которые мечтали завоевать расположение прекрасных леди-лисиц, отвоевать свое место под солнцем или просто подраться с кем-нибудь, кто поближе, чтобы еще раз доказать себе свою силу. Обычно каждый раз перед охотой их гормоны разыгрывались не на шутку, и порою в потасовку приходилось вмешиваться взрослым, чтобы предотвратить серьезную драку. "Итак у каждого из вас есть собственный изъян, раз вы в нашей стае, так нечего усугублять свое состояние" - ворчливо произносили взрослые.

Пробиваясь сквозь кольцо старых балаболок к центру, Тень слышала обрывки их разговоров:

- Что слышно о семье Огонька?

- Ох, у него такой приплод в этом году! Столько детишек, клянусь, я не видела ни у кого!

- Неужели? Сколько же у него народилось?

- Не сосчитать. Клянусь, не сосчитать! Но около двадцати.

- Ого!

- И это все, что ты можешь сказать? Подружка!

- Нет, не все. О, у меня много вопросов. Как же они справляются со всей этой ватагой голодных ртов?

- Вот этого, клянусь, не знаю. Наверняка... - тут одна из сплетниц понизила тон, и Тень едва могла расслышать слова. - Морят голодом парочку детенышей, дабы померли. Вот и ртов станет поменьше.

Дальше Тень из их разговора ничего не услышала, так как протолкнулась в средние ряды лис. Она и не желала слушать всякие там сплетни дальше. Какие все таки эти старухи злые и противные, подумала лисичка.

- У меня для вас гениальная мысль! - между тем услышала Тень новый разговор - разговор двух самцов.

- Я внимательно слушаю, - прозвучал насмешливый ответ.

- Две недели назад я промышлял в деревне. Я крался мимо огромного белого дома по Ореховой улице, и с изумлением обнаружил, что в столь поздний час в окнах дома горел свет, а из щелей из-под дверей до меня долетал запах множества потных тел и гомон людских голосов. Обыкновенно в такое время все двуногие лежат у себя дома в мягких ложах, спят. Не кажется вам такое явление странным?

- Нет, не кажется. Какое нам дело до двуногих, хотел бы я знать? Какая разница, что они там надумали? Они нас в упор не видят, пока мы не лезем в их курятник, а мы - себе на уме. Пусть замышляют что угодно, мне все равно. Да и что необычного, что они вдруг решили устроить собрание? Мы вот, лисы, тоже никогда не собирались в большие группы. А сегодня собрались. Ну и что? Эка важность!

- Но тогда послушайте дальше. Судя по тону их голосов, я понял, что они взволнованы. Очень. Я с любопытством подкрался к одному из окон, у которого стояла большая бочка, на которую я мог забраться...

- Любопытство, мой дорогой, сведет вас в могилу.

- Дайте договорить. Я увидел, как один человек, взьерошенный и возбужденный, сидел за большим... э... как это у них называется... столом. В руках он держал тонкую палочку и калякал ею на чем-то белом и квадратном. Вокруг этого человека стояли другие люди. Они все смотрели ему через плечо и наперебой диктовали, что надобно накалякать. Иногда сидящий человек терял терпение и вскрикивал на собравшихся вокруг него. Потом я видел других людей - они разбрелись по разные стороны жилища и стали громко обсуждать. Только я не понял, о чем они разговаривают. Но не кажется ли вам все это волнительным?

- Нисколько.

- Но всего два дня назад я бегал в дальние леса, что находятся за Охотничьей Зоной. И вы знаете, что я там увидел? Огромный, шумящий железный зверь ехал в сторону Долины!

- Ехал? Каким это образом вы поняли, что "железный зверь" ехал?

- Ну, у него вместо ног были такие же круги, как на деревенских телегах.

- Продолжайте, - ехидным тоном попросил собеседник. - Он хотел поселиться в нашем лесу?

- Вопреки моим чаяниям, он отправился в поселение к людям! Я проследил за этим существом, и оно подъехало к белому дому на Ореховой улице. Из этой железной твари вышло два человека...

- Повторите-ка: из зверя вышли люди???

- Ну да.

- Что вы мне расскажете дальше? Что появились некие звери, которые изрыгают из своей пасти новых двуногих, и скоро люди заполонят весь мир?

- Но...

- Знаете, я бы хотел услышать финал ваших бредней, и поскорее.

- Ладно, так и быть. Хотя мне совершенно непонятно ваше скептическое отношение к моим наблюдениям, ведь я говорю об очень странных и интересных вещах. Но я всего-лишь хотел сказать, что у меня появилась некая догадка: люди замышляют что-то.

- Вы совершили просто-таки открытие!

- Прошу, не издевайтесь. Я хотел сказать, что они замышляют нечто грандиозное и большое, что коснется в конце концов и нас, и всех обитателей леса. Мне так кажется. В Долину уже проникали слухи о том, что существует внешний мир, полный железных зверей и домов, растущих до небес. Мы уже слышали о том, что во внешнем мире творяться совершенно ужасные вещи, и что средоточий дикой природы, таких как наше, с каждым годом все меньше.

- Слухи. Чтож с ними поделать?

- Мне так не кажется. У меня появилось плохое предчувствие.

- Суеверие, свойственное всем лисам, - фыркнул собеседник.

- Нет, определенно, скоро что-то случиться. Мне кажется, что те двое людей, которые пришли к нам на железном звере, хотят принести в наш мир что-то новое, но двуногие, которые жили с нами бок о бок всегда, противятся этому.

- У вас фантазия, как у лисенка.

Этот разговор был достаточно интересен для Тени, но ей не терпелось пробраться в самый центр собрания лис, к старейшему лису, и она стала проталкиваться дальше. Отовсюду слышался шепот и крик, вопль и рявканье - у бедной лисицы закружила голова.

- А вы слышали новость... - слышалось слева.

- А вы видели, что произошло на прошлой неделе? - слышалось справа.

- Отдай мою кость... - слышалось сзади.

- Не кусай мое ухо... - слышалось впереди.

- Ты самая красивая лисица на свете...

- Ты самый наглый хам из всех, что я видела...

- Моя лапа попала в капкан и тут я...

- Когда я обхитрил собаку...

- В этом году куры стали слишком тощие, поэтому лично я охочусь только в лесах...

- Мама, я есть хочу...

- Я стал себя странно чувствовать...

- А мне приснился необыкновенный сон...

- Мой милый супруг умер прошлым летом...

- Тяжело защищать свою территорию...

- Скажу тебе по секрету: эта лисица уже почти пала перед моими чарами...

- По слухам, в Верхнем лесу происходят...

- Я расскажу вам очень страшную весть...

- Вы знаете о болезни...

- ...Которая появилась в Верхнем лесу...

- Люди все чаще убивают собственный скот...

- С чего бы это?

- Вы разве не знаете? Из деревни к нам в леса проникла...

- Страшная...

- Ужасная...

- ...Болезнь!!!

И вдруг все стихло - и хор десятков голосов, и возбужденный шепот. Лощина наполнилась тишиной. Все вокруг замерло, и даже редкие мелкие снежинки, казалось, застыли в воздухе. Скованное безмолвие продолжалось до тех пор, пока старейший лис, Мицар, не подал голос, прозвеневший над стаей:

- Все в сборе? Все обсудили? Что ж, пожалуй, теперь и я могу вставить словечко в ваш изумительный хор из сплетен и слухов, - седой лис улыбнулся. - Если бы вы допустили мысль о том, что я безголовый старый дурень, ничего не замечаю, я бы мог обидеться. Однако! Я знаю, что члены моей лисьей стайки не способны плохо думать о совем предводителе. Именно поэтому с гордостью и данной мне привилегией сообщу, что я тоже заметил изменения в лесу. Я видел вонючие следы от железных тварей на полях, я много слышал о так называемой болезни, которая пришла в лес из деревни. Все же, милые мои, спешу вас утешить и заверить, что авторы сиих изощренных сплетен и слухов достойны быть лисами-рассказчиками, они должны учить лисят умным историям и поучительным легендам. Однако те, кто пускают слухи, как видно сидят без дела. Не беспокойтесь на счет болезни, если бы она была столь страшна, как о ней говорят, мы бы уже заметили дохлых али больных животных. Но мы не видим ни признака, ни весточки! Многие из нас бывают в Верхнем лесу, но и там не было замечено признаков этой безвестной болезни. Отсюда делаем вывод, что самой болезни нет и в помине. Далее, мои дорогие собратья, мои славные охотники! Мы - лисы! Мы созданы бегать свободно сквозь мрак лесов, мы созданы слышать мир своим носом и видеть его своим внутренним чутьем. Без лис весь мир был бы иной! Сам Ала-Кай, солнце, что сияет в небе, на стороне лисьего народа. Верьте ему, вторьте ему, и он всегда защитит вас. Так неужели думаете вы, лисы, что какие-то двуногие лысые люди, отрешенно копаясь в своем мусоре, способны сломить нас своими прихлебателями? Мы умнее псов, которых люди напускают на нас, и если понадобиться, мы научимся обманывать железных тварей, если те захотят охотиться на нас. Ну, есть ли у вас возражения?

Толпа лис молчала, но на мордах каждого из членов клана была небывалая прежде уверенность в своих силах, вера и надежда на будущее и на свой славный род. Даже Тень была восхищена речью Мицара, хотя и не слишком-то верила в столь безоблачную реальность. Она, разумеется, помнила, что сотворили эти "лысые двуногие люди" всего пару месяцев назад, когда учинили в лесу Великую охоту. Тогда они вовсе не казались безобидными и слабыми перед лицом лисиц, да и всех лесных зверей вместе взятых. Мицар тем временем закончил речь со словами:

- Отлично, мои милые! А теперь - на охоту!

Старый лис неторопливо сполз с большого булыжника на землю и, сквозь толпу расступившихся, направился к лесной поляне. Тень поспешила увязаться за ним.

Так, небывалая доселе нигде в мире стая лис, клан Отверженных, состоящий из двадцати пяти членов, двинулся сквозь черно-белый зимний лес.

Старый Мицар, само собой, заметил, что юная черная лисичка старается держаться ближе к нему, и решил немного подшутить над ней:

- Ты сегодня словно не в форме, лисичка? Даже перегнать старика не можешь.

- Еще чего! - возмутилась Тень, - Я просто не хотела опережать своего вожака, потому что я уважаю его ум и мудрость.

Мицар хрипло рассмеялся. Он был уже очень стар, но не потерял силу духа. Он был достаточно крупным и сильным зверем. Шерсть его была сера и мышаста, но на груди красовался бежевый покров. Мицар хромал на одну ногу и был туговат на ухо. Он не был глух, но различить шуршание мыши под снегом уже не мог.

Мицар относился к Тени, как к дочери, и с легкостью принял ее в свое сообщество. Даже если бы у нее не было черной шерсти, он все равно с удовольствием бы заботился о ней вместе со всей стаей.

Когда Мицар опустил нос к земле, пытаясь учуять запах хоть чего-то съедобного, рядом, в голых колючих ветках кустарника, показался еще один участник охоты, не появлявшийся доселе на сцене. Его звали Агамемнон. Он был опытным, хитрым лисом, не раз воровавшим кур из курятников, а так же прославившийся своей великой охотой на оленя. Недавно этой зимой, собрав всю стаю лис, Агамемнон устроил нападение на молодую важенку. Общими усилиями лисы поймали олениху. Но в тот день погиб один из собратьев-лис, и с тех пор стая никогда не устраивала подобных охот.

И все-таки, на уважение клана к Агамемнону этот случай никак не повлиял.

У этого достаточно красивого, статного лиса, была еще одна особенность. Он совершенно не обращал внимания на лисиц. Иными словами, он не был заинтересован в продолжении рода, хотя ему было уже не много ни мало, пять лет. Он даже не смотрел в сторону десятка красивых самок, которые желали создать с ним свою семью.

Агамемнон всегда был здоровым и резвым, крепким и быстрым. Он всегда жил только для себя. Однако так продолжалось до тех пор, как этой осенью не произошла человеческая, Большая охота. Он попал в засаду, на него набросились люди с факелами, будто на какого-то тигра. Они кричали и бросали в него камнями, словно бы дикари. Удивительно, но лису удалось выжить. Правда, когда он оправился от пережитого шока и зализал раны, к нему все никак не мог вернуться здоровый аппетит. Лис сильно отощал и стал намного слабее, чем раньше. Тем не менее даже после этого он не потерял блестящую хитрость ума и ловкость мыслей. Он редко с кем разговаривал, а в мозгу его тем временем постоянно варилась каша из остроумных планов, идей и даже своеобразных схем.

Став в какой-то мере колекой, Агамемнон присоединился к клану Отверженных. Впрочем, став колекой, он не был похож на больного. Он все так же сверкал красотой и живостью.

С его приближением Тень больше не могла вести себя естественно. Так случалось с ней каждый раз. Она, как и десятки других лисиц, хотела покрасоваться перед ним.

- Привет, Агамемнон! - воскликнула она.

Агамемнон прошествовал мимо, окинув лисицу безразличным взглядом. Он видел, как она ждет его ответа, и только через минуту кинул через плечо сухое: "Привет", и принялся обнюхивать пни далеко в стороне от остальных.

Тень мечтательно вздохнула. Только вот затем к ней пришло чувство голода. Она никак не могла с ним справиться, и только славная добыча могла помочь ей одолеть стоны в желудке. Тень все неистовее внюхивалась в ледяной воздух. Ей было очень трудно уловить запахи других животных. Суровый морозец притуплял все ощущения.

Тогда она опустила свой изящный носик к земле и медленно двинулась вперед. Двигалась она, конечно, не прямо, словно по какой-то дороге. Нет. Она петляла между стволами голых деревьев, карабкалась под кусты, иногда останавливаясь, чтобы изучить участок земли внимательнее. Ее аккуратные лапки с маленькими невтянутыми коготками ступали на снег так мягко, будто она была не лисицей, а маленьким воробышком. Ее тело ни разу не провалилось в сугроб, глаза ни на миг не теряли ясность.

И вот наконец награда сама показала себя. Тень она заметила какое-то движение невдалеке, за соснами. Где-то там кучка снега подпрыгнула, и вскоре вновь замерла. Тень насторожилась, ее нос немедленно зашевелился, ловя потоки слабых запахов, исходящих из того места, которое так привлекло внимание черной охотницы.

Лисица как можно ниже опустилась к земле, и словно резвая стрелка, запетляла меж деревьев. Изо рта ее вылетал пар, но он ей никак не мешал. Хищница точно знала свою цель.

Остальные лисы поспешили за ней. Но Тень уже не помнила о них. Это был театр одного актера - и актером была Тень. Только она и кучка снега существовали в эту минуту. В неминуемо наступающей драме природы должен решится победитель и проигравший.

До сугробика оставалось два прыжка, когда он вдруг резко вскочил с места и помчался прочь. Тень ожидала этого, и не сбавила ходу. Она целеустремленно прошмыгнула за добычей вглубь леса. Она вступала во владения своего брата Демона и лисицы по имени Нелли.

Кучкой снега был маленький кролик-беляк. Когда он мчался по белоснежному лесу, то видны были только мелькающие его черные кончики ушей и глазки.

Тень была неумолима. Она знала, что клан уже давно от нее отстал. И тогда она удвоила свою скорость...

Молниеносная черная тень накрыла кролика и настолько же молниеносно лишила его жизни. Он не успел пискнуть, не успел вырваться. Его путь на этом закончился. Он превратился в проигравшего.

Лисица еще некоторое время держала в зубах заслуженную победу, пока ее не нагнал клан. И тогда Тень покорно отшла в сторонку и наблюдала, как ее соратники наедаются.

На лисицу подул леденящий ветер, она зябко поежилась. Порыв был по-настоящему морозен, и способен был убить того, кто хорошенько не успел утеплиться. Обитателей леса спасал их густой мех и подшерсток, кроме того спасительным было постоянное движение. Тем не менее каждый зверь леса все равно страдал от холода.

- Холодная ночка! - подошел к Тени Мицар, пытаясь улыбнуться, но новый дикий порыв ветра со снегом ударил ему прямо в морду. Тогда улыбка сошла с его морды и он фыркнул. Лис не стал есть добытую Тенью дичь. Он хотел ловить для себя еду сам, и только в самом крайнем случае он сможет отщипнуть хоть частичку еды, которую добыла она. В его сознании очень хорошо уживалось понятие: "То, что поймала дама, тебе не по зубам!"

- Жуткий мороз, - согласилась Тень, - мои кости покрылись льдом изнутри!

- Что-то я не помню мороза, подобного этому, в начале зимы!

- Ничего, выживем! - бодро воскликнула Тень.

Дождавшись, пока поглотят ее добычу, она вновь опустила нос к земле и принюхалась. Одного кролика нескольким лисам мало. Она прекрасно это понимала.

И вот снова везение. Лисица учуяла еще одного кролика, неподалеку. Видимо, на этой территории проживала целая семейка ушастых беляков. Что-ж, неплохо для одной ночи!

Но тут в театр вступил еще один участник.

Агамемнон тоже учуял кролика, и незамедлительно помчался по следу. Тени такой поворот событий показался испытанием на ловкость и ум. Раз так, она принимает вызов!

Темперамент лисы не видел границ, когда речь заходила о соперничестве подобного рода. Она тоже устремилась к цели, а ее розовый язычок на бегу болтался вверх и вниз. В глазах ее, черных, как эта ночь, горел азарт, и ничто ее уже не могло усмирить ее пылкости.

Тень была хищником, сущностью ее и разумом овладели древние инстинкты, столь же древние, как этот лес, как эти земли. Кровь в ее жилах бурлила, лапы работали все быстрее. Два охотника, преследующие добычу, заметить не успели, как они вырвались из лесу на бескрайние холмы охотничьей зоны.

Кролик петлял на горизонте этой бесконечной полярной пустоши и черного неба. Тень уже чувствовала вкус его страха, явственно ощущала приближение Смерти. Она бежала, нет, летела, на крыльях, несущих на себе безжалостную кончину. Она знала, что роль Смерти в этом акте досталась ей, и что необходимо поймать белый мелькающий призрак кролика.

И вот она, наконец, сразила его. Лисица лязгнула зубами и беспощадно вцепилась в горло кролику. Тот завизжал, а задние лапы его все еще исполняли прыжки. Но тщетно, больше он никуда не убежит. Все тельце его трепыхалось, нервы в один миг перенапряглись в культовом моменте сцены, в следующий миг он обмяк и прекратил сопротивление.

Этот кролик достался тяжелее, однако Тень выиграла борьбу охотников. Агамемнон нагнал ее лишь спустя некоторое время, и в досаде пролаял, как собака. Он ненавидел Тень за то, что она была такая прыткая и жизнерадостная, за то, что он никак не мог победить ее в охоте. Это он всегда был лучшим! А теперь его, кажется, вечно обставляет черномазая самка.

Однако лесной закон гласил, что лисиц ни в коем случае и никогда трогать не полагается. Что для зверя высшим позором будет, если он причинит боль самке. И кульминацией его позора будет, если он убьет собственного сородича женского пола. Кроме того, в сообществе лис-колек жестоким наказанием карался тот, кто посегнет на жизнь своего соплеменника. Охраняемая жестким табу, Тень радостно скулила на луну, не ведая какую злую шутку сыграла она с красавцем-лисом. И от того, что не ведает она, лис ненавидел ее еще больше.

- Я первая! - радостно воскликнула Тень, выпустив чувства, переполнявшие ее, на свободу и закончив скулить.

- Да, действительно, - пробормотал Агамемнон сквозь сжатые зубы.

Тем временем лисица завертелась вокруг себя, радуясь тому, что она одержала собственную победу.

Вскоре она остановилась и посмотрела на Агамемнона. Как он был красив и силен! С ним она согласилась бы создать семью, этот факт неоспорим. Но почему он не обращает на нее внимания? Неужели она так некрасива? Неужели все из-за ее цвета шерсти?

Тем времемнем Агамемнон, бросив на лисичку полный безразличия взгляд, отвернулся и ушел в гулять в одиночку. Он собирался поймать свою собственную еду, и чтобы рядом не было никакой тени в прямом и переносном смысле.

Тень в это время бросилась к своему единственному помощнику и покровителю - Мицару.

- Я уродина! - взвыла она.

- Как ты можешь так говорить? - изумился старый лис.

- Почему тогда меня никто не любит?

- Тебя все тут любят, цветочек мой!

- Я имею ввиду, как самку! - огрызнулась Тень, слизнув слезы со щеки.

- Ну он же согласился с тем, что ты выиграла. Он тебя поздравил?

- Да. Разжевал и выплюнул.

- Не переживай. Наверняка скоро, уже очень скоро появится тот единственный, который захочет заботиться о тебе, любить тебя.

- А почему Агамемнон не смотрит на меня?

- Ну... Возможно он считает, что ты слишком мала для него.

- Я? Мала?? - хмыкнула Тень. - Нет, я просто уродина!

- Замолчи! - рявкнул Мицар, но потом черты его лица помягчали, - А теперь слушай. Ты просто красавица. И... Нет, дай мне договорить! Я никогда не встечал более нежной и обаятельной лисицы. И если б я был помоложе и поздоровее... Короче говоря, тебе нечего стыдиться! Тебе нечего прятать! Ты прекрасна. И если я еще раз услышу от тебя слова, подобные "уродине", то мне придеться тебя хорошенько оттрепать!

- Ладно, больше не буду, - улыбнулась Тень. И тут же подумала, что и вправду вела себя очень глупо.

Она вдохнула ледяной воздух поглубже и в экстазе выдохнула обратно. Как ей нравилось это ощущение дикости и свободы, этой великолепной зимней красоты вокруг, этого серебряного снега и даже мертвенной луны! Как она обожала эти золотистые звезды и чарующую панораму леса, черные силуэты елей и хаос гор. И почему она еще о чем-то беспокоится, если живет в таком прекрасном месте? И вдруг ей пришла в голову идея.

- Эй, мы на территории моего брата! - воскликнула она.

- Ты хочешь его проведать? - угадал Мицар.

- Да, очень.

- Иди, но без тебя мы пропадем. Так трудно добывать еду, когда рядом нет столь славной охотницы!

- Эй, - засмущалась Тень, - вы прекрасно справитесь и без меня!

Она улыбнулась лису на прощание и побежала по направлению к затянутому льдом озеру. Именно там мог Демон и Нелли, его жена, проводить прекрасные ночные часы, любуясь небом и молочными звездными дорожками.

Тень уже заранее представила себе встречу. Брат, наверное, так обрадуется, увидев ее! Да и Нелли тоже. Они были самыми родными ей существами, и Тень даже не задумывалась над тем, что, возможно, когда-нибудь не сможет их видеть.

К полуночи Тень преодолела уже добрую часть пути, любуясь по дороге зимней природой: этими застывшими водными потоками, свисающими с деревьев сосульками, льдинками на собственной шерсти, этими парящими в воздухе снежинками. Лисица называла их зимними бабочками, которые кружатся и кружатся в странном танце холода.

По дороге к брату лисичка решила немного поиграть со снежинками. Она остановилась на полянке так, чтобы ее никто не видел, и высунула язычок. Белые бабочки садились к ней и мгновенно таяли от тепла ее тела, жара ее дыхания. Иногда, если "бабочки" не хотели садиться прямиком на язык, Тень прыгала по полянке и хватала их с той же быстротой, с которой хватала кроликов на охоте. Однако на этот раз она делала это без злобы, без азарта. Она веселилась. А если вдруг промахивалась и падала лапками в сугроб, то громко смеялась.

Она провела за играми около получаса. Когда снежная пудра полностью забила ей нос и рот, и она расчихалась, игра ей почему-то вдруг надоела. Тогда она разогналась и помчалась кругами по всей полянке. Трудно сказать, зачем она это сделала. Может быть, чтобы стряхнуть с меха снежный сахар. Но скорее всего, ей просто захотелось напоследок обежать пару кругов по этому замечательному веселому месту.

Не сбавляя темп, она продолжила бег, направившись к озеру. Ночь была настолько же холодна, насколько и очаровательна, и бежать под ее покровом было невыносимо сладко. Тень просто не могла притормозить. Ей хотелось бежать и никогда не останавливаться!

Снег из-под ее лап так и взлетал, создавая своеобразный буран. И лиса снова рассмеялась. Жизнь была так прекрасна, что даже не верилось! И почему только она была грустна когда проснулась сегодня?..

Вдалеке показалась огромная по площади гладь льда. Это означало, что лисица почти прибыла на место.

Зимой озеро напоминало чью-то гигантсую подошву, прилипшую к земле и слегка припорошенную снежком. Тени всегда было смешно думать об этом. Только она представляла это не подошвой обуви, а мерзлым лапухом.

Приблизившись к озеру вплотную, лисица резко остановилась и подняла фейрверк снега, опустившийся на лед. Она огляделась, но не увидела ни Демона, ни Нелли.

- Наверное, они где-то рядом, - вслух проговорила Тень. На секунду можно было подумать, что настроение ее упало. Но вот уже в следующую секунду она вновь повеселела. Лисичка отошла немного назад, разогналась и на большой скорости прыгнула прямо на лед.

Лапы ее непослушно разъехались в разные стороны, однако она устояла и заскользила по стеклу льда до другого берега, серебрясь в свете луны. Она с любопытством смотрела вниз, и сквозь эту прозрачную стену видела, как лениво плавают рыбки и другие, странные создания.

- Ой, как же они остаются живыми?! - изумилась лисица.

Недалеко Тень заметила бобровую хатку, а рядом с ней пытающегося поскорее скрыться бобра. Он был такой толстенький и неуклюжий, что лисичка просто не могла сдержать улыбки.

Наконец ее лапы уперлись во что-то твердое и холодное. Она прибыла к берегу. Кое-как вскарабкавшись наверх, хищница снова осмотрела местность. Нет, не было видно ни брата, ни Нелли...

Но Тень не успела ни огорчиться, ни о чем-либо подумать - прямо перед ее лапами внезапно поднялся столбик снега, и так же внезапно опустился обратно. Все это сопроводил выстрел из ружья.

Лисичка сразу поняла, что к чему. Среди стволов мрачных деревьев Верхнего леса (так назывался лес, расположившийся как раз на другой стороне озера) лисица увидела нечеткий силуэт человека.

Тень вначале хотела побежать назад, в родной Нижний лес. Но она сразу сообразила, что было бы чудовищной глупостью побежать по открытому пространству. Тогда она шмыгнула в надежное укрытие густых лап ели Энгельмана, как по волшебству оказавшейся совсем рядом.

- Ха-ха! Вот так-то, убегай! - развеселился человек.

Лица его Тень никак не могла разглядеть, но она точно знала, что он движется по направлению к ней. Сердце ее колотилось что было сил, но она попыталась сохранить трезвость ума.

Если она сделает один неверный шаг, то может навсегда распрощатся с зимним солнышком и светом звезд, и уже никогда не будет ловить бабочки-снежинки...

Улучшив момент, она быстро перебежала под другую ель. Чуть позже, Тень перебралась к реликтовому можжевельнику, и все дальше и дальше от угрозы она продвигалась вокруг озера, собираясь добраться до скал, чтобы благополучно там скрыться.

В конце концов, ей удалось уйти от человека настолько далеко, что она расслабилась и облегченно выдохнула.

Тень прекрасно знала, на что способны люди - вот ты бежишь, радуешься жизни, и вдруг РАЗ! - и нет тебя. Так поступили с ее отцом. И она отлично все это усвоила. Однако сегодня она позволила себе расслабиться.

Лисица рысцой побежала к скалам. Они были уже очень близко, и чем ближе к ним она подбиралась, тем веселее становилось у нее настроение. И вдруг...

Грохот разнесся по всему Верхнему лесу, заставив птиц слететь с насиженных веток и вознестись к небу. Спокойствие зимы, молчание ночи было скоропалительно нарушено.

Тень вздрогнула от внезапно наступившей боли и свалилась на снег. Ее бегающий взгляд нашел источник бед - человек увидел, как она рухнула, и, тяжело проваливаясь в сугробы, бежал к ней.

Однако Тень вдруг поняла, что пуля прошлась лишь по поверхности кожи, слегка опалив шерсть. И хотя из лапы по капелькам начала просачиваться кровь, у лисицы отлегло от сердца. Она быстрее пули, ранившей ее, вскочила и снова устремилась в скалы. Там было ее спасение. Слегка прихрамывая, но не теряя духа, лисица мелькнула своей черной шерстью в мертвенно белой ночи, и исчезла за нагромождениями камней и булыжников. Она ускользнула от человека, и была такова, скрывшись в узкой трещине Сторожевой горы...

Глава 29

Что способно породить любовь

Беда миновала. Тень окончательно убедилась в этом, когда очутилась неподалеку от Охотничьей зоны и уже не могла услышать или учуять отвратительный запах человека.

Зимней ночью Охотничья зона была обычной неровной полянкой, безопасной и просторной. Однако Тень не собиралась вздыхать с облегчением, поскольку в памяти все еще был страшный выстрел и недавняя опасность. Но самой интересной загадкой было то, почему человек посреди ночи бродил по лесу с ружьем?..

Едва Тень смогла отдышаться, как незамедлительно на нее свалилось новое событие.

Она засеменила к лесу по краю поля, чтобы оставить как можно меньше кровавых следов за собой. Мысли ее были отвлечены от настоящего, и лишь только когда она подняла отвлеченный взгляд в сторону, то увидела нечто странное. У входа в арку из деревьев, которая еще известна как Ежевичная тропинка, будто у себя в норе, спокойно шествовал лис.

Тень никогда его раньше не видела, но нашла его очень милым. На тропинке могли быть заложены капканы, поэтому Тень начала волноваться за незнакомца. Она попыталась привлечь его внимание высоким лисьим "Еррр!". И у нее это получилось.

Лис резко повернул голову в ее сторону и улыбнулся настолько широко, насколько позволяла морда.

"Какой-то он странный!" - подумала Тень. Вслух же она крикнула следующее:

- Если не хотите, в лучшем случае, хромать всю оставшуюся жизнь, то я прошу вас подойти ко мне!

Тень имела ввиду, чтобы он ушел от капканов подальше. Однако лис воспринял это как угрозу. Он ухмыльнулся себе в усы, поскольку вовсе не боялся лисицы, и величественной походкой подошел к ней.

- Да? - спросил он.

- Что "да"? "Дакать" у меня потом будешь! - рассердилась Тень.

- Ох-хо, ты мне продолжаешь угрожать? - новичок приподнял одну бровь.

- О чем ты? Я тебе не угрожаю.

- Я все понял, - с хитроумным выражением сказал незнакомец. - Я тебе понравился, и ты хочешь, чтобы я был рядом?

"Псих какой-то!" - про себя сказала Тень. А вслух:

- Нет. Я спасла тебя!

- От чего? От одиночества? Благодарю покорно...

"Ну точно умом тронулся!" - заключила лисица.

- Нет, глупый. Ты добровольно лез в чащу с капканами!

- Ох, неужели... - смутился лис. Тени, правда, показалось, что он продолжает глупить. И тут она поняла.

- Ты нездешний!

- Верно. Я вернулся из совсем другого мира! - таинственно протянул он, нагоняя на себя воображаемый мистический туман.

- Что ты говоришь? - недоверчиво ответила Тень. - Откуда же?

- Из человеческого дома! - что есть мочи выпалил лис.

Тень так и вздрогнула. Она одновременно очень удивилась и испугалась.

- Как ты выбрался?

- Я и не выбирался. Он сам меня выпустил! - в тоне его чувствовалость то, что сей поступок следовал как само собой разумеющееся.

- Не понимаю...

- Все просто: в детстве я остался сиротой, а человек подобрал меня. Я прожил у него всю жизнь... Точнее, два года... И вот теперь он выпустил меня!

- Ах, вот почему ты ведешь себя в лесу, как ненормальный! - поняла Тень, - Тогда позволь мне быть твоим гидом. Потому что как во сне вижу, тебе здесь долго не прожить.

- Отчего это?

- Много есть способов умереть здесь. Вот несколько из них: упасть в пропасть, столкнуться с бешеным животным, подхватить иную болезнь, быть подстреленным, умереть от голода, от жажды, от холода, попасть под копыта лошадей или оленя, попасть под поваленное дерево, влезть в драку, быть выслеженным собакой, попасть под поезд, попасть в капкан, а затем к человеку, и он спустит с тебя шкуру и сделает из тебя привлекательную шапочку, упасть в сильный речной поток (с острыми камнями в конце или... Кошмар! - водопадом), не найти укрытия в буран, сломать ногу, ослепнуть, потерять нюх и все в таком духе, сгореть в пожаре, съесть отравленную наживку, получить камнем по голове, стать объектом облавы у человека...

- Эй, придержи коней! - перебил лис. - Почему ты так много говришь о людях. Говоришь, как о причине смерти?

Тень уставилась на него, как на сумасшедшего последней стадии или на больного в бреду.

- В чем твой вопрос?

- Вопрос в том, "почему?" - повторил лис.

- Странный вопрос.

- Люди - самые добрые и заботливые существа на свете!

- Слушай, ты что - пришелец из загробного мира, где все добрые?

- Нет. Знаешь, давай начнем наше знакомство заново. Видимо, мы никогда не закончим эту тему. Итак, меня зовут Донар. А тебя?

Тень не сразу ответила. Она забылась, разглядывая лиса повнимательнее. Огенно-красно-серой масти, с красивой длинной мордой и выразительными движениями, проницательными глазами медового цвета. Густой мех, безупречное сильное тело. Вот каким был Донар.

При всех его качествах, Тень испытывала к нему симпатию чисто дружескую.

- Я Тень, - наконец, проговорила она.

- Ох, вот это имечко!

- Тебе не нравится? А что такого в моем имени?

- Вот там, откуда я родом, настоящие имена! Люди не опускаются до того, чтобы называть друг друга природными элементами и тому подобным.

Тень разозлилась не на шутку.

- Знаешь, что? Когда я сказала "предлагаю быть твоим гидом", это я пошутила. Ты безнадежен. Так что прощай.

Лисица высоко задрала хвост и развернулась, намереваясь уйти. Внезапно чьи-то зубы вцепились в ее шерсть и остановили. Это Донар схватил ее.

- С ума сошел? - крикнула Тень, - А впрочем, зачем я спрашиваю? Отпусти меня немедленно!

- Нет. Твоя лапа кровоточит, - лис указал на окровавленный снег, - Тебе нужен подорожник.

- Тогда желаю удачи с его поисками. Когда найдешь подорожник, - Тень окинула взглядом заснеженную бесконечность поля, - Дай знать.

- Можно использовать йод, - пожал плечами Донар.

- Что еще за идиод?

- Такая шиплющая смесь дезинфицирующих растворов...

- Знаешь, что? Ты похож на того, кто свалился с луны.

- Нет, это ты на него похожа! - крикнул Донар.

- Вот и замечательно! - в ответ проорала Тень.

Они молча смотрели друг на друга до тех пор, пока эхо от их голосов медленно не исчезло в стенах скал. После этого Тень фыркнула и побежала от незнакомца как можно дальше.

Ее возмущению не было границ. Да кто он такой, чтобы говорить с ней в подобном тоне? Никто, просто псих!

Лисица нахмурилась, как туча. Она опустила взгляд себе под ноги и не видела даже, куда идет. Она чувствовала дорогу в Воющую Лощину инстинктивно. В голове же ее не прекращали вертеться мысли о том, насколько же этот Донар высокомерен и глуп. Она не могла отметить про себя, что лис был жирный и откормленный. Наверняка он никогда в жизни сам не ловил себе еду! Никогда не голодал, не страдал от лишений и горя. Это бесило ее больше всего, хотя по жизни она никогда никому не желала зла.

Просто этот лис странно на нее действовал. А точнее, на ее нервы.

Мрачнее дождливого дня, лисица продралась сквозь кусты и очутилась в защищенном круге Воющей Лощины. Там ее встретила ее семья колек. Они улыбались ей, но она лишь бросала на них обиженные взгляды.

Тень не знала точно, сколько она бродила по лесу, прежде чем добраться сюда. Одно она знала точно: что-то было не так. Она всматривалась в панораму Лощины и все пыталась угадать, что ее тревожило. И вот она поняла.

- Это опять ты? - взревела лисица.

На заинивевшем мхе сидел Донар с застывшей наглой улыбкой.

- Вы, ребята, знаете друг друга? - удивился Мицар, сидевший рядом.

- О, сотрите мне эту часть памяти, когда я встретила его! - пробормотала Тень.

Донар наигранно подавил смешок. Глуховатый Мицар этого не заметил. Он решил, что между двумя существует определенного рода взаимная связь.

- Полагаю, ты знаешь, что он новичок в лесу, и что мы обязаны помочь ему всем нашим кланом, - важно сообщил Мицар.

- О нет... - протянула Тень.

- Спасибо большое, вы оказываете мне такую честь! - воскликнул Донар.

Старый лис тепло улыбнулся молодому. После чего сообщил всем присутствующим:

- Время сказки на ночь!

- Не понял? - прервал его Донар.

- Шучу... Иногда старые лисы тоже шутят! Я хотел сказать, что пришло время для историй.

Лисье семейство село в кружок и приготовилось слушать. Тот, кто рассказывал, становился в центре. И так, по кругу, каждый лис рассказал о каком-то занимательном событии из своей жизни. Но, вероятно, таковых событий у них было маловато, поэтому они повторяли то, что рассказывали на прошлой неделе. А то, что они рассказывали на прошлой неделе, было рассказано на позапрошлой, и так далее.

Тень села на самом милом месте - подальше от Донара, на противоположной стороне лощины. Но что ее действительно возмутило, так это его хитрый взгляд и улыбочки, которые он посылал ей издалека. Тень старалась сохранять невозмутимый вид.

- Я попал в капкан, - начал один из лис, - Это было незабываемо!

- Когда же это случилось? - желали знать другие лисы.

- Может быть, в прошлом году. А может, три года назад... Я уже не помню. Нервишки шалят, да и память не слушается, - прокряхтел рассказчик.

Пока другие лисы делились своим опытом, Донар пристально разглядывал Тень. Он не испытывал того раздражения, которое испытывала она к нему. Наоборот, он вел себя так с ней, потому что она ему нравилась.

Время чьей-то истории затянулось, и Донар желал, чтобы Тень ответила ему улыбкой. Хотя бы мимолетным взглядом. Но та уперто продолжала смотреть куда угодно, только не в его сторону.

Донар даже успел научится, как смотреть ей в глаза, если она не смотрит в его. Он смог наловчиться так, чтобы смотреть в них из-подтишка. Он проницательно разглядывал ее волоокие глаза и продолжал улыбаться странной улыбкой. И его не волновал тот факт, что Тень сидела хмурая и мрачная. Лис пытался разгадать загадку ее глаз и понять, что происходит в ее милой голове.

Что действительно нравилось ему в этой лисице, так это ее непокорность и прыткость. А еще изумительный темно-серый мех. Просто великолепие на четырех лапках!

Размышления лиса прервал грубый голос, шедший откуда-то далеко. По крайней мере дальше, чем страна его фантазий.

- Донар! А что ты расскажешь нам? - взывал Мицар лиса в реальный мир.

Донар очнулся и вышел в центр круга. Он оглядел толпу, а затем поискал поддержки у Тени. Но та все еще смотрела под лапы, не желая его замечать. Тогда он начал сам, немного смущенно.

- Ну, наверное все вы... заметили... что я прибыл от человека... - запинался лис. Но когда по всей стае прошелся гул одобрения, смешавшийся со вздохами изумления, он приобрел уверенность в себе, - Знаете, человек вовсе не такой, каким вы его мните. Все, что вы слышите о нем, это легенды.

- По твоему, это легенда?! - возмутился хромой лис, указывая на многочисленные шрамы от пуль и собачьих зубов.

- Ладно. Начну несколько иначе. Человек очень удивительное существо! Вы мне не поверите, если узнаете о хитрости его ума и изобретательных руках!

Вся женская половина лисиц, кроме Тени, взвизгнула от восхищения. И в этот момент Донар ощутил себя настоящим оратором.

- Знаете ли вы, для чего служит кофе?..

Рассказ Донара длился и длился. Он говорил тихо, он говорил громко. Он увлеченно рассказывал об изобретениях и находках. Он с нежностью вспоминал часы у людского очага и о вкуснейшем мясе, что хозяин давал ему.

Каждое событие и новое открытие дамы дружно встречали "охами" и "ахами". Казалось, историям лиса не будет границ. Ведь никто не собирался его прерывать. Он открыл лесным жителям абсолютно новый мир, и они им восхищались.

Кольцо слушателей вокруг Донара постепенно, шаг за шагом, сужалось. Они все плотнее окружали его и жадно ловили каждое слово. Наконец рассказчик оказался втиснутым в замкнутое пространство настолько, что порой ему не хватало воздуха.

И только Тень осталась сидеть одна. Каждое "ох" от толпы в стороне она встречала словами "Подумаешь" или "Ничего особенного".

А когда наступили предрассветные часы, и все лисы разошлись по своим норам, к чуть не заснувшей уже было Тени подошел Мицар.

- Невероятный рассказ, не так ли? - восхищенно сказал он.

- Что?.. Ах, ну да. Верно, - сонно протянула Тень, - Из-за него я так и не рассказала, что со мной случилось сегодня.

- Можешь рассказать мне! - вызвался Мицар.

- Ладно. Когда я пошла к брату, то меня ранил охотник.

Глаза старого лиса увеличились до размера лошадиной подковы. Тень быстро поправилась:

- Он не совсем меня ранил! Только слегка задел!

Мицар расслабленно опустил плечи.

- Странно, что он был там посреди ночи! - высказала свое мнение Тень.

- Действительно. Обычно они подстерегают нас утром, вечером. Даже днем. Но никогда - ночью, - согласился старик.

- Ночью они спят! - откуда ни возьмись появился Донар.

Однако Тень полностью проигнорировала эти слова и его появление.

- Почему только люди нас ненавидят? - вздохнула она, обернувшись к Мицару. Тот усмехнулся.

- Если ты когда-нибудь окажешься на границе двух миров, на поляне Сна, тогда сама спросишь об этом у людей.

- Что это еще за поляна? - хором спросили Тень и Донар. И переглянулись.

- Говорят, существует такая. За Большим ущельем.

- Ущельем, которое способен преодолеть лишь орел?

- Ты права. Говорят, на той дивной поляне зверь свободно может беседовать с человеком. Об этом рассказывал мне сам орел.

- Не очень-то верится, - протянула Тень. В ней заговорил ее брат, который никогда не верил в легенды, и ее отец, который никогда ни во что не верил.

- Так или иначе, я не знаю большего. И еще я захотел спать. Твои истории так интересны, что утомляют! - обратился старый лис к Донару.

Тот рассмеялся.

- Тогда до следующего вечера!

- До свидания! - учтиво ответил Мицар. А затем шепотом добавил, - И убедись, чтоб крошка Тень удачно добралась до своей норки!

Он подмигнул Донару и удалился. Молодой лис, сияя, поглотил Тень взглядом голодного хищника. Настолько сладко ему было от мысли, что ему доверили сопровождать ее. Однако Тень была далеко не в восторге.

- Ты же не воспринял его слова всерьез? - срывающимся голосом спросила она.

- Мне велено тебя сопроводить. Это я и сделаю!

Тень, если бы могла, то покраснела бы от ярости. И вдруг, не гадано, не жданно, она услышала удивительные слова от лиса:

- И перестань переживать из-за своего цвета шерсти. Я считаю, что ты прелестна!

- Что? - не веря сказанному, переспросила лисица.

- Правда, ты очень хорошенькая.

- С чего ты решил, что я переживаю из-за цвета шерсти?

- Не знаю. Почувствовал, наверное.

Сердце Тени оттаяло от зимнего льда, как будто его согрело весеннее солнышко. Она совсем по-новому взглянула на лесного новичка. Он был первым за долгое время, кто так спокойно говорил о ее черно-серой масти. И его странная, слегка кривая улыбка, теперь была приятна словно звук капели после морозной, вьюжной арктической ночи. В кружках его медовых глаз плясали огоньки полярного сияния. И как только лисица раньше этого не замечала?..

Нет, она не влюбилась с первого взгляда, как многие могли бы подумать. Но определенно, она испытывала теперь к нему совершенно новое, неописуемое простым человеческим языком, чувство. Это чувство мгновенно, с момента появления, возросло в нечто большое и вечное, как материнская любовь. И в нечто до боли родное. Тень увидела в нем своего брата. И этот новый братец не был женат и по горло занят своими делами. Он был рядышком, как когда-то Демон.

И вот Тень, сама как растаявшая льдышка, пробормотала:

- Раз велено, значит, провожай.

Донар заулыбался еще шире, и от этого еще кривее, чем прежде. Однако улыбка эта не вызывала более отвращения. Она манила за собой.

И они пошли вместе сквозь темный-темный лес, весело обсуждая житейские мелочи лисьего рода, как будто были знакомы сто лет. Как будто они были старыми приятелями, встретившимися после долгой разлуки, и у которых была уйма новостей, о которых совершенно необходимо поведать.

Вот только не знала Тень, что за дружеским весельем и ненавязчивым тоном Донар скрывал нечто большее. Он скрывал нарастающую с каждой секундой любовь. Любовь отнюдь не братскую и не родительскую. И даже не ту, которая возникает у лис противоположного пола в определенный период зимы, когда они думают лишь о продолжении рода. То цвела и пахла в нем любовь, описанная в миллионе поэм и романов, новелл и стихов. Любовь с большой буквы, о которой он пока смутно догадывался.

Глава 30

О том, что не всегда можно верить своим глазам

В тот роковой день угрюмый Агамемнон, как и в любой другой день, убивал часы своей печальной жизни тем, что сидел один на маленькой полянке и выслушивал мышиный писк под снежным покровом. Так, занимаясь мышкованием, он не обдумывал никаких хитроумных планов, как обычно. Его голова не была занята лисьей философией или жалобами на свою несчастную судьбу. В эти минуты, когда под его когтистыми лапами шевелилось самое настоящее подснежное царство, лис не думал даже о ненавистной лисице-черномазке. А посему, нежданное роковое событие, перевернувшее жизнь обитателей леса, не должно было свершиться.

Как часто в своей жизни вы говорили: "Этого не должно было случиться"? Часто ли, не часто, однако всех, наверное, постигало понятие роковой судьбы. Постигло оно и обитателей прекрасной Зеленой Долины.

И почему-то неясыть, которой было необходимо найти себе пропитание в суровый зимний вечер, выбрала для своих целей именно ту полянку, на которой мышковал лис. И почему-то мышь, хоть и должна была мирно посапывать в своей норке, отправилась погулять по снежным корридорам своего логова.

По одной счастливой для неясыти случайности, птица заслышала шерох передвижений грызуна.

Сова взмахнула могучими крыльями и скользнула с дерева к земле. Одним бесшумным холодным движением, в жестокой схватке жизни, сова беспощадно прекратила существование еще одного организма. Толстые чешуйчатые лапы врезались в снег. Стальные когти, не хуже острого кинжала, пронзили маленькое тело мыши. И именно в этот роковой момент жертва издала пронзительный, полный ужаса и желания жить, писк.

Вопль смерти долетел до чутких ушей Агамемнона. И, наконец, именно в этот момент лис поднял голову и воззрел сцену охотника и добычи. Что-ж, он и сам занимался тем же самым.

Возможно, вследствие одного лишь этого движения, случилось и все последующее: ложь, изгнание, смерть...

В тот же день, ближе к закату, Тень и Донар вышли в лес, погулять. Они решили сегодня начать совместное обучение. Тень будет учить друга жизни в лесу. А Донар научит ее тому, что знает он.

Лис очень обрадовался возможности блестнуть знаниями перед Тенью. Но вообще-то, сама Тень смекнула, что обширные знания лиса помогут ей научиться лучше, проворнее и хитрее избегать людей и их ловушки.

- Человек, - с великим чувством уважения начал рассказ Донар, - Каждый вечер откармливал меня всяческими вкусностями, о которых вы, лесные дикари, даже и не слыхали!

- Например? - спросила Тень.

- Например рыба... Нет, постой, не просто рыба! Рыба соленая, приправленная особыми вещами, что делает ее вкус незабываемым!

- Каков соленый вкус? - снова спросила Тень.

- Ты когда-нибудь слизывала с пня прозрачные кристаллики, оставленные моим хозяином для лосей?

- Да.

- Это и есть соленый вкус. Кристаллики называются солью.

Тень ахнула. У соли был странный вкус, ни на что не похожий, удивительный. Но лисица помнила о самом важном: после этого блюда ей нестерпимо хотелось пить, и чем больше она пила, тем больше воды ей хотелось.

- А что еще он тебе давал? - спросила лисица, начиная испытывать интерес.

- Он давал мне мясо со своего стола. Он наливал мне в блюдце молоко. Он дарил мне куриные и гусиные яйца. В благодарность за это я не трогал его птичник. Ну, за исключением одного раза... Впрочем, какой толк расказывать? Главное, я был сыт и счастлив.

- Тогда зачем он тебя выпустил? - удивилась Тень.

- Я и сам не знаю. Он вынес меня на лесную полянку и приказал бежать на свободу. Я не хотел уходить от него, а он бросил в меня снежным комком. Вот я и побежал. И сразу встретил тебя! Но я надеюсь, что человек вернется за мной.

- Неужто у него так здорово?

- Совершенно здорово! - подтвердил лис, - Я грелся у его огня, у него искал защиты от собак, никогда не ложился спать голодным. И восхищался его ловкостью и изобретениям.

- Неужели ты не видишь красоту леса? Неужели то, что построил человек, тебе милее? - не поверила Тень.

- Но человек изобрел блестящие ложки, крепкие веревки, шумящую коробку по кличке "радио", роскошное ложе, и крепкую нору. Он правит всеми тварями, обитающими у него во дворе. Он Бог! - воскликнул Донар.

- Нет, он убийца, - оспаривала Тень, - Он убил моего отца. Но теперь это неважно. Остались лишь воспоминания и догадки. И кровь на руках человека. Поэтому прости меня за то, что я не могу и не буду считать его Богом. Бог - это Небо. Оно дарит нам дожди и солнечное тепло. Оно красуется звездами по вечерам, ягодным цветом - по утрам, - тут я верю, что моя лисица говорила о нежно-розовом и алых красках рассвета, - Вот, что я могу звать Богом! Но никак не людской род.

- Ты не права. И все вы не правы. Если бы вы подошли к человеку и захотели с ним подружиться, то он тоже кормил бы вас и согревал, как ваше Небо, - сказав последнее слово, Донар сделал это с некоторым пренебрежением, - Я с малых когтей жил на его ферме, и он ни разу не причинил мне боли. Как такое великодушное существо может убить?

- Очень просто! Человек носит с собой черную трубку. Берегись ее! Она убивает в один миг. Иногда человек промахивается, - Тень облизала щиплющую рану и прищурилась от боли, -А иногда нет.

На этом тема сама собой завершилась.

Лисы шли дальше и слушали стрекотание сорок, смеялись, обсуждая глупых балаболок. Один раз они остановились у густого кипариса. Тогда Донар сказал:

- Обожаю кипарис. Вот уж деревце, достойное восхищения! Я даже знаю диковинную легенду про него. Наверняка у вас, лис, о такой и не слыхали! Это человек поведал мне о ней...

- Рассказывай уже! - нестерпела Тень.

- Жил когда-то человечий детеныш. Почти уже взрослый, таких люди называют "юношами". Жил давно-давно, даже и не знаю, когда. А звали его Кипарисом. У детеныша в друзьях был любимый олень. Как видишь, животные и люди всегда могли находить общий язык! Ладно, продолжаю. Страшно любил своего оленя Кипарис. А однажды... Ты только не подумай ничего дурного, но Кипарис убил своего любимца. Случайно!

- Как всегда, - фыркнула Тень.

- Ну не перебивай ты меня! Итак, Кипарис страшно сокрушался, страдал, корил себя. Им овладела безысходная тоска.

- А как же иначе? - с издевкой усмехнулась Тень.

- Ну все. Я почти вышел из себя. Вот сейчас разозлюсь и...

- Донар, когда ты злой, ты выглядишь еще смешнее, чем обычно, - заметила Тень. - Досказывай сказку и успокойся.

- А был у Кипариса друг. Аполлоном, кажется, величали. Аполлон сжалился над сокрушенным "юнышей" и обратил его в дерево, чтобы убрать страдания. Вот на это дерево, кипарис, ты сейчас и смотришь.

- Да вот и неправда! У нас целый лес таких деревьев. Неужели все они твои Кипарисы? Глупость, да и только. К твоему сведению скажу, я не верю ни в сон, ни в чох. Для меня все это - каламбур. Единственое, во что я верю - наше светлое солнышко Ала-Кай, да серебряный Саймири-луна. Их мы видим постоянно. Остальное же сплошные шутки-прибаутки.

- Не спорю, порой легенды абсурдны. Но я не стану подвергать человечью мифологию неверию. Она так же велика, как и лисья. Осмелюсь даже сказать, что она более велика, чем лисья. Древние люди, которые жили бок о бок с дикими зверями, имели великое множество богов. Но мой хозяин верит в единого Бога. Это умозаключение современных людей. Напрашивается вывод, что лисий ум уступает людскому, и мы застряли в древности.

- Да как ты можешь?.. Слушай, мы уже обсуждали это. Зачем возвращаться к тому, с чего начали? Все равно мы никогда не придем к единому соглашению. Я считаю так, а ты эдак. Давай уже закончим, ладно? - Тень сказала это со всей вежливостью и убедительностью. Донар просто не мог не послушаться.

- Ладно.

- Красиво в лесу, правда? - попыталась сменить тему лисичка.

- Красиво, - кивнул Донар.

И они пошли дальше, гулять по лесу. Их молчание длилось недолго. Через минуту Тень остановилась перед трухлявым пнем. У его корней красовался засохший рыжий грибок.

- Смотри, это сохранился гриб-деревце! - воскликнула Тень, с любопытством разглядывая находку.

- Почему это "гриб-деревце", интересно? - свел брови Донар.

- Сам не видишь? По форме он похож на дерево: внизу он тонкий, а вверху широкий, как раскидистое дерево, - объяснила Тень.

- Хм.

Донар вспомнил одну занятную вещь, которой научился у хозяина.

- Человек зовет этот гриб Лисичкой, - поделился он.

- А это еще почему? - явно или скрыто, но Тень была возмущена.

- Потому что он... - Донар запнулся, - Рыжий.

Лис поймал себя на том, что пристально смотрит на черный мех Тени, и немедленно сменил направление взгляда.

Вдруг оба зверя услышали заливистый, писклявый смех. Он доносился откуда-то сверху. Оба зверя подняли головы, одновременно, как по команде.

Цепляясь за рельефную кору толстого дуба ловкими пальчиками, маленькая рыжая белочка с кисточками на ушах смотрела на лис сверху вниз.

- Что тебя так веселит? - взбешенно зарычал Донар. Никому он не позволит смеятся над Тенью! Он пока не мог объяснить своего желания защищать ее, заступаться за нее, но он знал точно, что такое желание у него есть.

- Черная лиса! Стоит перед рыжим грибом! - хохотала белочка. Были моменты, когда казалось, что от смеха она потеряет ловкость своих коготочков и свалиться вниз, - Где ты нашла такую черную лужу, чтобы изваляться в ней, как свинья? О, Свинья! Лисус-свинтус! Я убью себя, если ты не уродка от рождения!

Губы у Тени дрожали. А глаза блестели от горьких слез. В сердце бушевала страшная ярость. Душу грызла обида.

- Заткнись, дура! - глаза Донара горели злобой, его клыки-бритвы были нацелены на извивающееся жалкое тело белки. Он оперся лапами о ствол дерева, а задними лапами оттолкнулся от земли, что было сил. Воздух рассек щелчок зубов. Однако...

Лис, промахнувшись, рухнул обратно на подтаявший, напоминающий кашу, снег. Брызги грязной смеси стрельнули в обоих лис. Это рассмешило белку еще больше.

Белка:

Берегись, хей-хей!

Полюбуйся поскорей!

Поспеши, лесной народ -

Здесь под деревом урод!

Донар с ужасом смотрел на Тень, ожидая, что та придет в бешенство или вот-вот упадет в обморок. Однако, вместо этого, она высоко подняла морду.

- Пошли отсюда! Эта дрянь не достойна нашего присутствия! - сказала лиса.

Донара это нимало удивило, но и обрадовало. Обрадовало, что Тень не собиралась падать духом.

Откуда-то донесся пронзительный мышиный писк. Лисы не обратили на него внимания, и пошли мимо, весело смеясь, как будто ничего не произошло.

"Хм, они слишком веселы", - подумал Агамемнон, который заметил их мелькающие фигуры среди кустов и деревьев. Если бы он не отвлекся на пищащую мышь и поймавшую ее сову, лис никогда бы и не заметил Тень и Донара. Но теперь ему стало любопытно, отчего это двоим так весело.

Лис, сливаясь пепельно-бежевым силуэтом с деревьями и канавками, последовал за парочкой. Вслушиваясь в непринужденные разговоры, он испытывал злобу и... ревность. Он не знал, откуда взялась ревность. И даже не хотел об этом думать. Все, чего он хотел, так это узнать, насколько далеко ушли отношения Тени и новичка-Донара.

Двое беззаботных и один скрытый, они добрались до протяженной стены колючего кустарника-шиповника. За шиповником шла огромная пропасть. На дне ее никогда никто не был. И эту пропасть считали бездонной. Именно эта пропасть, согласно древней лисьей мифологии, разделяла два мира: мир Живых бога Ала-Кай, и мир мертвых лунного бога Саймири.

Тень с великим чувством уважения и страха посмотрела на другую сторону пропасти и сказала:

- Когда-нибудь, мы все там будем.

Агамемнон, сидевший в кустах, по неизвестной даже ему причине, нервно хохотнул. Ему повезло, его присутствия не заметили.

- А вот мой человек говорит, что после смерти происходит переселение душ, - сказал Донар.

- Он говорит так потому, что не знает, как еще объяснить смерть, - ответила Тень, - Ему лишь бы понять причину своего жалкого существования.

- Это неправда! Человек очень мудр! - заступился лис.

И только лишь он успел произнести эту речь, как из лесу послышался скрип обуви, ступающей на снег. Обе лисы обернулись.

В тридцати, может быть сорока, шагах от животных стоял человек. Он держал в руках холодное железо под названием ружье. Глаза не выражали ничего... Хорошего. Его растрескавшиеся на морозе губы шевелились, как будто он что-то нашептывал.

Тень была в ужасе, так как отступать было совершенно некуда - сзади раскинулась пропасть, а вепери стоял губитель.

- Хозяин! Это мой хозяин! - закричал Донар.

Лис запрыгал на месте, как какой-то щенок. Он был таким веселым и радостным, что позволил себе укусить Тень за загривок, призывая подбежать и познакомиться с человеком.

Тень застыла на месте, как вкопанная. Она с ужасом смотрела в самое сердце человека сквозь его глаза, и не видела там ни любви, ни тепла, которые видел ее друг. Ни за что в жизни она не приблизится к человеку! Лучше она начнет молить, чтобы она дожила до сегодняшней ночи.

- Пойдем-же, Тень! Пойдем! Вы подружитесь! - звал Донар, тянув лисицу за шерсть...

То, что произошло в последующие несколько секунд, Тень будет вспоминать еще много-много раз как какой-то замедленный сон.

Человек прищурил один глаз, поднял оружие и прицелился в зверей. В ответ на это Донар с радостным визгом побежал прямо к своему убийце.

В глазах Тени все расплылось. Вот этот веселый и глупый рыжий лис бежит. Очень медленно, мелькая своим забавным кожаным ошейником. А вот кривой палец человека нажал на курок. Действие замедлилось еще больше...

Слева показался третий, скрытый участник события. Агамемнон решил побыстрее скрыться с глаз, пока его никто не видел. Он зря выбрал именно этот миг.

Тень не своим голосом закричала и побежала за Донаром. Она отпихнула его в сторону, и упала вместе с ним на спешившего прочь Агамемнона.

Три лисы рухнули на землю. И вдруг все события вновь приняли обычную скорость. Пуля просвистела мимо. Шум от выстрела оглушил умиротворенный лес. Не успели звери отдышаться, как человек снова нацелил на них свое ружье.

Тень, не раздумывая, прыгнула в колючий куст шиповника, утащив за собой Агамемнона и Донара. Они затерялись в колючках и извилистых ветвях. Новая пуля, посланная в их адрес, обрубила несколько веток и полетела дальше, никого не задев. Охотник снаружи стал очень быстро перезаряжать ружье.

- Я не понимаю... Он же... Я не понимаю! - заикаясь, прокричал Донар.

- Замолчи уже! - рявкнула Тень, и обратилась к Агамемнону, - А ты что тут делаешь?

- Я гулял мимо! - возмущенно, как будто его только что обвинили, крикнул лис. Он тяжело дышал, но не был так ошарашен, как Донар.

К ним приблизился охотник. Он прищурил глаза и всмотрелся в дебри куста, отыскивая там свои жертвы. Сердце у всех троих учащенно билось.

- Так, - дрожащим шепотом начала Тень, - Я выбегу вперед и отвлеку его. Когда я это сделаю, бегите отсюда!

У Агамемнона, однако, был уже собственный план. Он, никого не слушая, кинулся вон из кустов, врезавшись прямо человеку в ноги. Тот закричал и, пошатнувшись, упал лицом в колючий кустарник.

Тень и Донар, испугавшись разбежались в разные стороны. Человек всей своей массой навалился прямо на бывшего питомца-лиса, и вместе они, перекувырнувшись, завалились в самую гущу шиповника. Человек потерял сознание. Донар хотел вырваться, но ошейник его зацепился за острый куст и приковал к месту. Лис отчаянно рвалася на волю. Он хотел заскулить, однако голос его осип. Так он и остался прикован к бездвижному хозяину.

Тень не бросилась Донару на выручку. Она поспешила за Агамемноном, чтобы убедиться, что с ним все впорядке.

Вдруг вырывающийся на свободу Донар, в кустах, задел лапой ружье. Оно мгновенно выстрелило. Тень снова наскочила на Агамемнона и защитила его от раны. Она с трепетом ощутила его теплый мех рядом со своим, и напрочь позабыла обо всяких Донарах.

После всех этих сумасшедших событий, не успев ни в чем разобраться и ничего осмыслить, две лисы увидели, как неподалеку сбежались лисы-колеки, и впереди всего клана стоял Мицар.

- Что произошло? - грозно спросил вожак.

- Мы и сами не поняли! - сказала Тень.

- А конкретнее?

В этот момент лисица только и могла думать о том, как спасла своего любимого Агамемнона аж два раза. Больше ни о чем...

Тень была уверена, что Агамемнон скажет ей "спасибо". Она была уверена, что теперь-то он обратит на нее внимание, и, возможно, полюбит ее. Ведь она спасла ему жизнь! Уверенная в полноправной и завоеванной симпатии, Тень улыбалась.

В воздухе нависла тишина, растянувшаяся на тридцать долгих секунд. Все присутствующие напряженно переводили взгляды с Агамемнона на Тень, с Тени на пропасть, с пропасти на лужицу крови.

Взгляд Агамемнона был сначала задумчивым. Очевидно, в его голове снова созревал какой-то план. А затем взгляд стал коварным и хищным.

- Как ты могла? - вдруг прохрипел он.

- Что? - не поняла Тень.

- Перед лицом нашего великого вожака Мицара, и нашего могучего предка Ала-Кай, ты смела попытаться убить меня?! - голос лиса сорвался на крик. Он был неплохим актером.

- Что? - ошарашенно переспросила Тень.

- Великий Мицар, наш вожак и наш кормилец! Я заявляю мотив этой предательницы: на охоте я всегда был ей соперником. Она чувствовала себя приниженной в собственных глазах! Она хотела быть всегда лидером! И вот сегодня у нее появился шанс избавиться от меня. Зная о наказании за убийство собственного брата, она не стала напрямую нападать на меня. Эта дикарка специально выждала момента, чтобы толкнуть меня на верную смерть, под удар железной трубки. Если она посмеет отрицать мои чистые и искренние речи, значит, она дважды дикарка и преступница!

- Но это ложь! - взвизгнула Тень. Она хваталась за попытку защитить себя от клеветы, подобно тому как утопающий хватается за проплывающую мимо травинку, - Мицар, почему ты не веришь мне?

- Не цепляйся за вожака, лгунья! - воскликнул Агамемнон.

Лис посмотрел в глаза вожаку и прочел в них сомнение. Тогда он бархатным голосом сказал:

- Спроси любого преступника, он-ли совершил преступление. И разве хоть один из преступников сознается?

Место событий вновь окутала мертвая тишина. Она длилась невыносимо долго, пока Мицар вдруг не спросил у Тени:

- Ты была здесь во время выстрела, который мы все слышали?

- Да, - честно ответила лисица.

- Ты видела то, как человек стрелял?

- Да.

- Ты толкала Агамемнона?

Тень закусила губу. Сказать правду - это значит, подписать себе приговор. Она немного подумала, а затем дрожащим голосом произнесла:

- Да, я толкнула его. Но я наоборот, спасала...

- Не хочу больше ничего слышать! - прервал ее Мицар, властным, но не сердитым голосом, - Я разочарован в тебе. И лисий Бог Солнца, Ала-Кай, будет разочарован, принимая твою душу. Единственный способ искупить твой грех против собственного брата по крови...

- Это наказание, постановленное для всех преступников нашего клана... - присоединился к приговору Агамемнон.

- ...Изгнание из родных земель. Без родственников, без помощи. Изгнание в сторону запада, где нет сочных полей и жирных кроликов. Только там ты исправишь то, что натворила.

Тень задрожала, но она все еще не верила происходящему.

- У тебя есть некоторое время, чтобы попращаться с домом, - беспристрастным тоном объявил Мицар.

Первой мыслью напуганной до смерти лисицы было прибежать к брату и Нелли. Однако отсюда они жили слишком далеко. У Тени нет времени. Совсем нет времени. Про Донара она так и не вспомнила.

Ее мозг еще не обработал информацию, ее притупленный взгляд бегал по толпе лис, которые были ее семьей. Все они были холодны и молчаливы. Тень еще не поняла, что произошло. Она чувствовала, что все это большой кошмар, от которого нужно пробудиться. Лисица даже яростно укусила палец на лапе, чтобы проснуться. Но, увы, это был вовсе не сон.

Когда стая лис удалилась, с презрением окинув Тень взглядом, а Мицар забрался на вершину Сторожевой горы, чтобы переосмыслить все сказанное, у пропасти остались только "преступница" и Агамемнон.

- Не волнуйся, - заговорщески шепнул Агамемнон в самое ее ухо, - Я приду за тобой.

- Правда? - Тень чуть не рассмеялась от счастья. Даже после ужасных слов клеветы, даже после того, как он назвал ее лгуньей, лисица продолжала слепо любить его всем сердцем. Она будто забыла, сколько ужасного он про нее наговорил. А после этих слов Тень решила даже, что такой поступок лис совершил, чтобы быть только с нею, в далеких землях, подальше от всех остальных. Значит, он все-таки любит ее! Такие мысли быстро пронеслись в ее голове, и она возбужденно выпалила:

- И мы будем вместе?

- Когда-нибудь, - с ухмылкой ответил Агамемнон.

- Обещаешь?

- Я клянусь!

- А я клянусь, что буду ждать тебя. Вечность, если понадобится! - крикнула Тень, и бросилась к лису в объятия. Но он отпрянул от нее со словами:

- Не сейчас. Мы не должны вызвать подозрений.

Тень кивнула и заулыбалась. На прощание она сказала:

- Я вся твоя. Твердо помни это! Я всегда твоя...

Она готова была уйти, и развернулась в сторону Охотничьей зоны. Отсюда начинался ее путь в неизвестность.

Она не заметила, и никто не заметил, как из колючего кустарника все это наблюдал Донар. Он все еще был закован в колючие лапы шиповника, но он увидел все детали. Крикнуть и защитить малышку Тень он не мог. Почему-то голос его охрип и на несколько часов Донар стал почти немым.

Медленно зареяли снежинки. Сначало редкие и мелкие, а затем крупнее и чаще, они собирались устроить танец. Метель пела прощальную песенку для Тени. Через несколько минут снег завертел и закружил еще сильнее, бросая ожесточенные порывы ветра прямо Тени в морду. Но она была слишком шокирована после всех сегодняшних событий, чтобы обращать на это внимание. Вьюга создавала совершенно немыслимые фигуры из танцующего снега, они летали по всей Долине то в одну, то в другую сторону. Вихрь моментально и без пощады срывал с голых деревьев последние листочки. А это означало, что наступил настоящий конец осени.

Донара качало в его кусте из стороны в сторону. Его лапы были исцарапаны до крови. Его кожаный ошейник разодрался чуть ли не в клочки, но продолжал висеть на шее обладателя. Глаза заполонил бесконечный снег. Но в этот момент лиса больше всего волновала судьба Тени. Что будет с ней? И зачем она с такой надеждой глядела на того, кто устроил ей изгнание?

Донар с ужасом представлял, как малышка Тень пробивается сквозь пургу, тонет в сугробах, падает от изнеможения и погибает. А все почему? Из-за одной нелепой случайности. Из-за неверия и предательства. Из-за неверно сложившихся обстоятельств.

Но вот что было мучительнее всего для лиса: он во всем случившемся винил лишь себя одного. "Да будет виновен тот, кто, имея возможность помочь, остался безучастным" - беспрерывно звучало в его голове. Но даже если Донар, на самом деле, не имел возможности помочь, он об этом не задумывался. Его совесть грызла его, пробираясь к корням разума - затуманенного и спутанного.

Лис так и пролежал всю зиму в ветках шиповника. К утру его обнаружили, покрытым бесчисленным колличеством ран. Под его телом и рядом - везде - лежал окровавленный снег. Однако Донар был жив. Жив но подавлен, хотя и не знал всего ужаса изгнания, ибо пролежал в уединенном месте и не мог слышать полного издевательства над изгнанницей.

Возвращаясь в ту ночь, в ту метель, к Тени, которая сделала первый скромный шаг на пути новой жизни, мы можем найти ее провожающих. Провожающими были звери - самые разные. Но все они были шутами, исполняющими средневековую драму, изголяющимися над особо опасным преступником, закованным в цепи.

Олени издевательски смеялись, а лисица не могла дать им сдачу под зорким взглядом Мицара, который наблюдал за ней с горы.

Вороны кружили над самой ее головой.

Все с тем же присущим ей злорадством и глумлением, Белочка пела, сидя на коротеньком суку любимой ели.

Белка:

И не смыть позора в реке!

Тебе место там, вдалеке!

Пусть проснется в могиле не раз

Моя матушка-белка, но глаз

Это чудо действительно режет,

Будто слух - железяки скрежет.

Убегай поскорее, чудачка -

Наш лес своей грязью не пачкай!

- Не пачкай! Чудачка! - вторили ей вороны.

- Убирррайся! - верещала сорока.

- Лучше не оставайся, - прохрипел старый медведь-шатун.

Весь лес будто сошел с ума - он напоминал мюзикл, неистовую вакханалию. Однако этот театр больше был театром одного актера. Это была уже целая музыкальная постановка, в которой маленькую беспомощную Тень давили, отталкивали подальше за границы сцены. Пение и крики зверей очень скоро обратились в какофонию, лишенную всякого благозвучания.

В этом сумбуре звуков Тень бежала и плакала. Радости не осталось. Но даже лисичкиных слез никто не увидел, потому что они мгновенно замерзли на холоде и превратились в маленькие льдинки, точно такие же, какими усеяна была вся шерсть лисы.

Тень двигалась вперед, зажмурив глаза, выставив грудь леденящему холоду. Ей было очень трудно дышать, но она все равно шла. И шла, и шла, и шла...

Так лисичка оказалась далеко от своей родины, от тех, кого она любила. Так она перекочевала в совершенно неизвестные ни одной лисе края. Продвигаясь куда-то на запад, ослепленная огромными хлопьями снега, она подумала, что пришло время для нее вознестись на Небеса, и там принять заслуженную кару.

На самом деле все самое прекрасное и опасное жизнь, такая шутливая и жестокая в своих уроках, приготовила для лисички впереди...

Глава 31

Незабвенная перемена

Тень взглянула на местность, к которой ей предстояло привыкать. И ей стало тяжко внутри. В этом чужом краю ей не нравилось ничего - ни серые пейзажи, ни ледяные реки, ни тучное небо. Долину Тень назвала Серой. Серая долина была полной противоположностью любимой Зеленой долине.

"Чтож", - подумала Тень, сдерживая слезу, - "Такая черная уродина, как я, заслуживает такого серого места!"

Красота величественной природы померкла в глазах изгнанной. И не радовал ее больше пушистый снежок, и танец, который исполняли снежинки. Сугробы покрылись жесткой, подледенелой коркой. Ступая в такой снег, лапы получали множество ран.

Тень зажмурила глаза и попробовала пройти еще чуть дальше, в поисках укрытия. Но лапа бурана безжалостно дала лисе новую пощечину, и та подчинилась природному гневу. Она легла там, где стояла. Она утонула во сне, тревожном, бесконечном, кошмарном.

Проснулась Тень неожиданно, как от удара по голове. Ей снилось, что в лес пришел человек. Затем он воплотился в собаку, у который было пять лап, и одна из них - железная. Собака бегала за обитателями леса и стреляла из пятой лапы.

Тень не совсем еще понимала где она. Но точно не в своей норе. В глазах стоял туман. А еще очертания охотника...

И тут лисица впервые вспомнила о Донаре. И обо всех произошедших событиях. Ее глаза широко распахнулись. Тогда Тень поняла, что находится под снегом. Пока она спала, метель мягко накрыла ее одеялом.

Лисичка глубоко вдохнула и выпрыгнула из своей подснежной постели. Первые утренние лучи зареяли ей в лицо, и она зажмурилась от их яркости и тепла. Солнышко так нежно улыбалось молодой лисичке, будто хотело развеселить, развеять ее грусть.

Тень попыталась разглядеть местность своего нового дома. И она ахнула!

От метели и пурги не осталось и следа. Только ровный, чистый сверкающий снег лежал на бесконечном просторе полей и лугов. Не было вокруг ни гор ни канавок, ни густых еловых лесов ни широких озер.

Был зато простор и свобода. Были деревянные домики с угловатыми крышами. Были длинные загоны, окруженные железными сетками. Бедняжка Тень очень испугалась, ведь она привыкла чураться людей, их построек. Она никогда бы не пришла в такие открытые поля, без единой лощины и ложбинки, кустика, ямки, норки. Она привыкла скрываться, тело свое превращать в безликую тень, не видимую людскому глазу.

Но что же видит она, наша изгнанная лисица? Она вырвалась из-под снега, и попала под ноги фермера и его молодой жены! В своих грубых, покрытых рубцами от тяжелой работы, руках человек сжимал кожаный поводок. На конце поводка сидела темненькая Шелти. В глазах собачки не было стальной жестокости, как у всех собак из родимого края Тени. Собачка высунула язык, в глазах ее был задорный ветерок, хвост-озорник весело прыгал по земле.

- Какая хорошенькая лисичка! - восхищенно всплеснула руками жена.

- Хорошенькая, - согласился муж. - Цыц ты, Шелти!

Фермер одернул поводок собаки, потому что та рвалась понюхать лисичку.

- Давай принесем ей молочка! - попросила жена, обхватив руку фермера обеими своими руками.

- Еще чего! Она тебе не кошка. Она - настоящий дикий зверь!

Тень смотрела на этих людей и на их собаку, не в силах убежать. Она приросла к месту, выгнув спину радугой, поджав хвост, приникнув к земле.

- Гав! - высказала Шелти.

Тень испугалась и, не в силах больше терпеть близкое присутствие двуногих, помчалась куда-то вперед.

- Ладно, пошли домой, - произнес фермер.

- Мы ее еще увидим? - спросила его супруга.

- Кто знает? - рассудительно ответил мужчина. Но он посмотрел в грустные глаза жены и смягчился, - Наверняка увидим.

И они ушли. Впереди них, с веселым визгом, бежала Шелти, натягивая поводок. На снегу за ними тянулась цепочка следов, проважая с поля в теплую надежную крепость, которую мы с благоговением называем своим домом.

Тень ходила от норы к норе здешних обитателей, но ни у кого не могла найти приюта. Оказавшись на чужой стороне, было так сложно понять новизну обычаев и привыкнуть к новым соседям.

- Пошла прочь! - сказал какой-то странный зверек, похожий на енота, когда лисица сунула нос в его норку.

- Но мне очень холодно и одиноко. Меня выгнали из дома, мне негде жить. Зима на дворе, а я - бездомная... - скулила Тень.

- Подумаешь, нету у нее дома! К твоему сведению, у меня здесь, в норе, щенята. И я не позволю какой-то блохастой лисе заражать их своим бешенством!

- Ой, но у меня нет никакого бешенства! - досадливо воскликнула Тень.

- Есть, есть. У всех лис блохи да бешенство. А еще чума. Знаю я вас. По всему миру вы одинаковые.

- Миру?

- Ну да. Я, между прочим, являюсь потомком тысяч и тысяч достойных странников, имя которым енотовидные собаки.

Тень подпрыгнула на месте при слове "собака", и повнимательнее рассмотрела хозяйку темного туннеля, в котором желала согреться. Нет, на собаку этот зверь был не похож. По крайней мере на тех собак, что обитали в Зеленой Долине - длинные морды, крепкие лапы, болтающиеся во все стороны хвосты, слюнявые пасти... А этот зверь был грязно-бурый, с черной маской на морде. Что-то среднее между барсуком и енотом.

- Вы не похожи на собаку, - осторожно сказала Тень.

Енотовидная собака так и вспыхнула:

- Это я-то не похожа! Вы послушайте ее - я не похожа на себя! Ты оскорбляешь мой род, голодранка! Я чистокровная енотовидная собака, меня завезли сюда люди, в этот заповедник. Теперь мы, замечательный род енотовидных, будем процветать еще и на Севере. А ты... Ты себя в зеркале льда видела? Будто ты очень похожа на чистокровную лису! Черномазая вся какая-то. Чего ты ходишь такой чумичкой?

Тень это очень оскорбило. Она хотела возразить этой высокомерной горлопанке, да не стала. У лисички нет аргументов, она и вправду какая-то ненормальная.

Поэтому Тень просто отвернулась от енотовидной собаки и ушла прочь. А хозяйка норы, тем временем, забралась далеко в глубины своего жилища, повторяя про себя: "Супостатка несчастная", и продолжила сладкую и мирную зимнюю спячку. Никаких детенышей у енотовидной собаки не было, да и не сезон был вовсе. Она просто хотела отвадить от своего жилья бродячую лисицу, которая зарилась на то, чтобы испортить хороший зимний сон. Тень бы сразу поняла, правду ли говорила енотовидная собака, если бы на ее родине обитали такие. Но она впервые видела этого зверя. Откуда знать, правда ли у него в норе щенки?

Подобным образом темная лисичка была выгнана из всех нор и укрытий. Все удобные места на равнинах и в реденьком березнике были оккупированы старожилами. А новое жилье вырыть в окостенелой земле казалось просто невозможным.

Жизнь помрачнела в глазах Тени пуще ее собственной шерсти. Ничто, казалось, не способно обрадовать глаз маленькой лисички. В вихре суеты и событий она совсем поникла, меркнула ее былая живость и прыткость.

Но самое главное, ей никак не верилось, что все происходящее - реальность. Это сон, кошмарный, страшный, лживый сон, говорила она себе. Но она так часто повторяла себе, что это сон, что успокоение смешалось с внушением, и поэтому только путало лисичку, потихоньку сводило с ума.

Но делать было нечего. Голод стал закрадываться в сознание, и скоро затмил все страхи и переживания. На второй день в новой долине Тень впервые задумалась о пропитании. Вначале лисица ловила полевых мышей, которых под снегом было настоящая прорва. Но чуть позже она стала обращать внимание и на прочих обитателей своего новго дома.

Кроликов и другой привычной добычи в этих краях не оказалось. Даже кур и петухов в этом месте никто не разводил. Но что действительно шокировало Тень, так это огромные, протяженностью порой в семь миль, вольеры с бизонами и овцебыками. Решетчатые ограды тянулись от востока к западу и полностью охватывали новую территорию лисицы.

Однажды, ради любопытства, Тень решила попутешествовать вдоль этой ограды и понять, где же она кончается. К ее удивлению, загон увел ее в далекие степи, где быки вольно паслись у границы заповедника, ничуть не смущаясь присутствия лисы.

Исследовать свою новую территорию оказалось непросто, но познавательно. К примеру, лисица узнала, что в здешних водоемах живут странные звери, чем-то напоминающие бобра, которых можно при определенной удаче и терпении поймать. Новая добыча лисицы оказалась простой ондатрой. Но голод она утоляла не хуже любого зайца.

В охоте за ондатрой Тень проявила недюжинный талант. Все, о чем она должна помнить, было: затаиться, сидеть тихо, ждать, хватать! Сии незатейливые приемы действительно помогали. Лисица пряталась в желтой траве, торчащей из снега, у реки и внимательно наблюдала за плавающими зверьками. Поток мчался быстро, лед сковать его не мог. Зато бобры и ондатры спокойно плавали в буйных водах. Порой приходилось ждать несколько часов, прежде чем одна из ондатр приблизится именно к тому берегу, на котором затаилась терпеливая хищница.

Но вот Тени повезло, и мускусная крыса лениво выползает на землю. Зверек постоянно шевелит носом и верит головой в поисках возможной опасности. Однако Тень - лисица не промах. Прежде чем жертва сообразит, какую весточку донес до ее носа ветерок, лисица подобно стреле, выпущенной из лука, выскакивает из травы и вцепляется мертвой хваткой в горло или позвоночник ондатры, мгновенно сжимая клыки. Иногда Тень хотела растянуть умерщвление подольше, чтобы сполна насладиться победой. Добыча в таких случаях долго дрыгается, трепыхается и кричит не свойственным ей голосом, надеясь на спасение. Зря надеясь, потому что Тень еще у себя на родине слыла лучшей охотницей в округе. Своего она никогда не упустит. Но был в ее агресси и смысл. Не только голод двигал ею в моменты изуверства, но и внутренняя свирепость на свое злосчастное изгнание.

Что случилось? Тень никогда не была садисткой, никогда не давала своей злобе выхода. Но и злобы такой она никогда в жизни не испытывала. Скорее всего, эта зверская злоба была ее жалобой на одиночество, на то, что ее отрвали от чего-то родного, привычного. Внутри Тени вился ядовитый плющ, который постепенно овладевал всеми укромными уголками тела. Он пророс благодаря жалости лисицы к себе. Но даже против белены и плюща есть одно средство: время. Когда время сделает свое дело, то белена завянет, и тогда для Тени все может стать единым серым полотном, сотканным из яремных дней в изгнании. Конечно, она могла полюбить новый, чуждый мир, в котором оказалась. Но чужбина - не родина. Вокруг не было никого, кто был бы похож на Тень, на лисиц, на волков. Хоть на кого-то, обитающего в Зеленой Долине. Сердцу ее было тесно в груди от горя, всенаполняющего и терзающего.

Здешняя трава, оставшаяся с осени, казалась бурьяном. Здешний снег казался острыми пиками, воткнутыми в землю. Деревья были уродливыми монстрами. Лед был предателем, каждый раз демонстрирующим Тени ее черную мордочку, тем самым заставляя лисичку питать к себе еще большую злобу и бессильную жалость. Если бы она могла, она бы встала на месте и провалилась под землю. Однако земля держала ее твердо, тогда как все надежды на лучшее зыбко просыпались, как сквозь пальцы...

Несколько томительных недель проползли, как улитка. Сонм ночных кошмаров проносились перед глазами изгнанницы. Она воплощала свои злобные мысли в охоте, но ела мало. Тощая, несчастная и злая. Окажись рядом кто-то из ее старых друзей, он не узнал бы ее.

Спасаться на новом месте было совершенно незачем. Все здешние люди были добродушными работниками зверофермы, смотрителями заповедника, и это тоже доводило Тень до исступленного бешенства. Ну хоть что-то, что напоминало бы прежний дом! Так нет, ее и убить некому, и сама себя она была убить не в силах.

Заповедник. Вот куда зашвырнул ее немилосердный извозчик повозки судьбы. Кажется сумасшествием, но лисичка скорее желала, чтобы ее занесло в самую сердцевину охоты на лисиц. Там, во всеобщем неистовстве, гвалте, давке, она попала бы под тяжелую поступь лошадиных копыт. А может быть, охотничий пес свернул бы ей шею с той же легкостью, с которой она сама сворачивала головы ондатр и кроликов.

Неотвратимо наступало помешательство. Если бы Тень сидела в клетке, но заточили бы ее родные охотники, она бы захлебнулась от счастья. А лисичка была свободна, и горька была эта свобода, как полынь. Денно и нощно мечтать о том, что утрачено. Что может быть хуже для ослабленного ума?

Вот в таком подавленном состоянии Тень бродила по невзрачным полям и реденькому березнику. Хвост ее постоянно волочился по земле, превращаясь из роскошного украшения в тусклую, облезлую тряпку. Уши ее постоянно были прижаты, а нос свешен к земле. Но не потому, что она отыскивала добычу, а потому, что сил смотреть вокруг в ней не было.

Где-то на четвертой неделе изгнания лисичка познакомилась с невиданной птичкой - кедровым свиристелем. Он, сидя на веточке рябины, увидел мрачную лисицу. Настолько мрачную, что ему показалось, будто над ее головой парит черная туча. Птичка нежно пропела песенку, и Тень обратила на свиристеля внимание. Добрая птичка понравилась лисице. А пернатая доброжелательница подпрыгнула на своей ветке и стряхнула для лисички красные ягоды. Затем свиристель снова согрела сердце хищницы ласковым "свирири-свирири". Тогда Тень, полная радости словно щенок, высунула язык и слизала с талого снега угощение птички. Свиристель, как пушинка, прыгал с одной веточки на другую, внимательно разглядывал красные ягодки, а затем ловко срывал их своим черно-белым клювиком и сбрасывал на землю в качестве добавки. Затем он упорхнул, но с тех пор постоянно, несколько раз в неделю, прилетал к этому кусту рябины и дарил лисе ягодки.

Благодаря милой птичке, Тень неожиданно поняла, что еще способна чувствовать благодарность, и что сердце ее может тронуть оттепель. Лисица все пыталась увидеть глаза своей подружки, но у свиристеля они слились с черной, как у енота, маской, и Тень оставляла попытки понять, где находятся глаза.

Так, дружба с кедровым свиристелем помогла сделать первый шаг к исцелению истерзанной души.

Трещали жгучие февральские морозы. Северный ветер промораживал до костей. Жестокий холод заставлял людей испытывать невыносимое желание проводить все время только дома, рядом с камином и телевизором. Однако у человека есть работа. И он, облачаясь в тяжелую шубу, упорно выходит на улицу, чтобы лицом к лицу встретиться с лютой стужей.

Как же спасалась от мороза Тень и что она делала?

Когда становилось совсем невмоготу, лисица наскоро рыла в снегу ямку. Она ложилась туда, сворачивалась в клубочек, прятала нос в пушистый хвост, и ждала, когда сверху ее накроет снежок. Тогда внутри снежного дома ей станет тепло и уютно. Такой способ спасаться от холода Тень узнала в тот день, когда впервые проснулась в Серой Долине. В этом было что-то особенно дикое, древнее, и, лежа в своем укрытии, Тень дрожала от неописуемого восторга. Восторга, который пришел к ней непонятно откуда.

Частенько, в лютую февральскую ночь, Тень вспоминала своего приятеля - кедрового свиристеля. Недавно он куда-то пропал, и больше не стряхивал для нее красных ягод. Тень очень скучала по нему, ведь он был ее единственным другом, скрашивающим часы одиночества.

Новая ночь. Тень спит в подснежной спальне. Ее что-то тревожит, во сне она перебирает лапами и поскуливает. Это ей снится ее кошмарное гонение. Не выдержав страшного сна, лисица просыпается. Сперва она ничего не замечает, погруженная в омут воспоминаний. Но вскоре до нее доходит, что снаружи, на улице, перестал выть ветер. Должно быть, метель прекратилась, подумала Тень.

Ей стало интересно, и она сломала потолок спальни, чтобы выпрыгнуть наружу, в холодный мрак. Метель и вправду успокоилась. Все в ночи стояло тихо, неподвижно. Снежинки умиротворенно лежали на земле. Даже легкий ветерок дул так аккуратно и неслышно, будто боялся нарушить спокойствие.

Тени очень понравилась эта тихая ночь. Она вскинула голову, чтобы посмотреть на небо. Как никогда, раскинулось оно во всем своем величии от забора зверофермы до горизонта бескрайнего поля. В черно-синем бархате плясали бриллиантовые звезды, образуя зоопрак созвездий. Расчерчивала небо дорожка Млечного Пути. Лениво полз Юпитер, а рядом красовалась Северная Корона. В самом центре небесной панорамы, прикрытая рваными белыми облаками, красовался опаловый серп полумесяца.

Фееричный, сказочно красивый вид неба заворожил Тень. Она готова была просидеть так всю ночь, высоко подняв нос...

И вдруг она увидела, как по полю из снега бежит лисица. Черная лисица. Возможно, она не была полностью черной, как Тень. И возможно, она казалась таковой в черноте ночи. Но сомнений не было только в одном: это лисица, и она не рыжая, и не белая, она темная.

Тень была чрезмерно заинтересована лисичкой, которая все приближалась к ней, причем делала это так плавно и быстро, будто она летела, а не бежала. Со спокойствием англичан, но быстротой гепарда, незнакомка выказывала намерие подойти к Тени вплотную.

Теперь лисица могла рассмотреть ту, что к ней приблизилась. Оказалось, что новоприбывшая была особенной лисой, очень странной. Тело ее было длиннее, чем у рыжих и черно-бурых лисиц, да и лапки чересчур коротки. пропорциями она вовсе не напоминала тех лис, которые заполняли Зеленую Долину. Но Тень была безмерно счастлива, наконец увидеть кого-то из своего рода.

Незнакомка была покрыта светло-серым мехом, хотя в паутине ночных теней до сих пор казалась черной. И лишь только передние лапки и шейка были покрыты рыжей шерстью. Тень не знала, что же это за странный вид, которого ни она, ни кто-либо из ее знакомых лис не встречал. А была это Американская серая лисица, что, собственно, было не самым главным поводом к тому, чтобы она приглянулась Тени.

Серая лисица достигла своей цели и уселась на снег рядышком. Тень это нимало не смутило, и она дружелюбно заявила:

- Привет. Меня зовут Тень!

Серая американка провела по Тени стальной взгляд, и холодно произнесла:

- Я знаю, как тебя зовут.

- Но откуда?..

- Не удивляйся ничему, не задавай вопросов. Я пришла тебе помочь.

- В чем? - спросила Тень, позабыв, что ей нельзя спрашивать.

- Твой дух сломлен. Сердце потеряно. Храбрость умерла. Все, что ты делаешь вот уже несколько месяцев - ожесточаешь себя, избиваешь душу и насилуешь ее. Ты делаешь это затем, чтобы уйти от реальности. Поэтому я пришла к тебе.

- Откуда ты все это знаешь? - вновь спросила Тень.

- Я все тебе скажу, перестань задавать вопросы! Я знаю, ты думаешь, что я грубая и черствая...

- Откуда...

- Я читаю твои мысли. Стой, я же сказала, я знаю наперед все, что ты скажешь! Итак, ты думаешь, что я тебе чужая. Ты думаешь, я холодна. Но пойми меня, я так веду себя из глубокой любви, и не хочу, чтобы ты дальше губила себя... Знаю, ты хочешь сказать, что совсем меня не знаешь. Кто я тебе? О, верь, я самый близкий тебе дух.

Тень открывала и закрывала рот, но Серая лисица опережала ее с ответами на непрозвучавшие вопросы.

- Ты помнишь, что твой папа рассказывал тебе о духах, что незримо стоят рядом с каждым рожденным существом, в трудный час помогая и наставляя его? Это я. Я твой дух. На самом деле это не легенда, инуиты прекрасно это знают.

- Инуиты?

- Не время объяснять. На Севере все, и двуногие, и звери, пересказывают друг другу эти предания. Только ни человек, ни зверь не понимают, насколько они похожи. И продолжают воевать... Но я пришла к тебе не для разглагольствований о зверо-человеческой вражде. Я пришла остановить тебя от твоего самоубийства. Ты знаешь, почему именно я твой покровитель?

- Нет.

- Конечно не знаешь, - и Серая лисичка представилась. - Меня зовут Свобода. У меня тоже серый мех, как и у тебя. Но разница между мной и тобой в том, что я его не стыжусь, а ты стыдишься.

- Вовсе нет!

- Да. Уж я-то знаю. Меня зовут Свобода, и я та самая частичка, которая живет в тебе основательнее всего. В тебе, моя дорогая Тень, всегда горело непомерное желание к свободе. Ты всегда восхищалась красотой мира. А теперь... Что ты делаешь теперь? Ты убиваешь не только себя, но и меня вместе с собой!

Тень слушала и удивлялась всему сказанному. Наверное, это был сон...

На прощание Свобода поцеловала Тень в щеку, и поцелуй был словно дуновение теплого бриза в эту полярную ночь. Серая лисица развернулась и помчалась по лугам снега так же быстро, как быстро бежала сюда. Тень долго смотрела ей вслед. Без сомнения, явление Свободы было самым странным и непонятным событием в ее жизни.

Добежав до горизонта, Свобода вдруг упала на землю. Тень испугалась и хотела побежать к ней, чтобы помочь подняться. Но тут Серая лисица вдруг сжалась в маленький-маленький комок. Клоки великолепной шелковистой серой шерсти разлетелись в стороны, и на месте, где только что была лисица, появился белоснежный голубь. Он взмахнул крыльями, полными блеска и сияния, как новогодняя елка, и улетел прямо в луну. Слившись с ней в единое пятно, голубь-Свобода пропал.

А потом вдруг Тень проснулась. Она лежала под снегом, в теплоте и уюте. Ну конечно, это был сон, что же еще, думала лисичка.

- Разве бывает такое в жизни? Превращения, духи... - сказала она вслух.

Однако в душе у Тени появилось то тепло, которое перестало греть в день изгнания. Она пересмотрела все, что произошло, и с той самой ночи уже полностью утратила гнев и растерянность.

В тот же вечер Тень выбралась из подснежной спальни и посмотрела в ночное небо. Оно было точно таким же прекрасным, как и во сне лисички. Тень внимательно посмотрела на луну. Серые лунные моря, обманчивые безводные пятна, напоминали в совокупности своими очертаниями голубя. А может быть, это зрение лисицы было плохим?

- Спасибо, Свобода, - тихонько произнесла Тень. Возможно, все-таки, это был не сон?

А потом прошла зима, и вместе с ней полностью ушел образ Свободы из недолговременной памяти лисички.

***

Энергия била в каждой клеточке ее молодого тела. Наслаждение разливалось по лапам, когда Тень мчалась по полям. Сердце сладко замирало при мысли о том, как слаженно работают мышцы, сколько неистощимых сил собралось внутри нее, как изящно опускается к земле ее черный хвостик, едва касаясь задних лап. Как прекрасно, что она может подпрыгивать столь высоко, и столь мягко приземляться на землю!

Каждый солнечный день щедро питал ее бодростью. Как чудесно, как изумительно отдыхать в полдень в высокой траве! Ее стебли закрывают солнце, создают прекрасный шалаш, укрытие для многих существ, ищущих покоя.

Золотые колосья пшеничных полей приютили черную лисичку, как когда-то мрачные стволы лесных деревьев.

Весной с юга вернулись перелетные бабочки-данаиды, легкие, невесомые, порхающие... Тень любила смотреть на их невероятные полеты. Чаще всего лисица видела бабочек такой расскраски: контраст темно-рыжего цвета на внешней стороне крылышек, светло-желтого, словно одуванчик - на внутренней стороне, а окаймляли и обрамляли каждое крылышко черные, точно измазанные угольком, краешки со множеством белых пятен. Даже головка бабочки была черной с пятнами, делая свою обладательницу весьма изящной дамой.

Тень никогда не задумывалась над тем, чтобы поймать и съесть одну из крылатых красавиц. Лисичка с такой страстью любовалась ими, что когда делала это, то сидела молчаливо и неподвижно, боясь напугать их чем-то. Она даже не смела полагать, что бабочки эти полны смертельного яда...

Щедрость природы в этих краях, ее величие и цветущее по весне великолепие не способно поддаться никакому описанию. Тень поняла это, и с уходом суровой зимы серое, мерзкое и невзрачное место превратилость в самое что ни на есть пышущее жизнью. Серой Долиной его теперь никак не назовешь, поэтому лисица решила переименовать его в Цветочную Долину.

Лисица уже свыклась с мыслью, что будет жить здесь вечно. Она свыклась и с тем, что больше никогда не увидит родных гор, силуэт которых стал медленно расплываться в ее памяти, озер, которые превратились в сознании в размытые пятна, хвойных лесов, яркий и освежающий запах которых она почти забыла.

Теперь ее домом стали моря полей, лугов, дружеское соседство с человеком, а так же напоенный беспрерывным мычанием бизонов реденький лес неподалеку от фермы. И хотя лисичка с болью в сердце мечтала снова взбираться в горы и петлять меж деревьев густого и мрачного сосново-елового леса, она с удовольствием теперь принялась приспосабливаться к новому дому.

Прошло уже много месяцев, но Тень помнила про обещание Агамемнона. Он клялся, и эта клятва разжигала огонь в сердце Тени каждый раз, как ей становилось грустно. Лисичка представляла, как, когда он придет, она нежно и безгрешно поцелует его. А он будет улыбаться, как настоящий герой. Она преданно ждала его. И ждала, и ждала, тогда как время ничего и никого не ждало. Оно шло, как ему и положено.

Глава 32

На границе двух миров

С тех самых пор, как смирение в душе изгнанницы пришло на место гневу и растерянности, прошло два года. Конечно же, темная лисичка свыклась с мыслью, что проживет в Цветочной Долине всю оставшуюся жизнь. За два с половиной года за ней никто не пришел, никто не отвел домой. И хотя надежда все еще обитала в глубинах лисьей души, она уже никого и ничто не ждала.

Два года прошли в мире и покое. Даже охота темной лисичке уже не доставляла того наивысшего наслаждения, как раньше. Сытая и ленивая жизнь - она раздражала, но в тоже самое время Тень знала, что это все-таки лучше, чем смерть. По крайней мере, она все еще может носиться в пятнах лунного света по ночам, и лежать в полях ржи под утренним солнцем. Так маленькая лиса одумалась. А когда она спала, то ей снились ее долгие путешествия домой. Снова она рядом со своим братом - счастливая и не одинокая. Даже отец в ее снах оживал, и был заботлив, как никогда.

Тени снились какие-то лисята. Она не знала их, но они были ей почему-то родными. Еще ей снились бесконечные опаловые луны, под которыми она проводила лучшие свои дни вместе с мужем, который жил только в ее снах. Это был не Агамемнон, но некто иной.

Но чаще всего Тени снился кошмар. Нет, не всадники с ружьями, как большинству прекрасных лис на земле. И не засада, и не преследователи, которые посещают кошмары прочих несчастных лисиц. Ей снились мосты и городские улицы, которых она никогда в жизни не видела. Нелли, жена Демона, видела. И лис с серым хвостом видел. Но не она, малышка-провинциалка, всю жизнь обитавшая в тени лесов и на свободе полей.

Как бы то ни было, лисичке снились километры дорог, машин, домов... И жизни лесного зверья, отданные ради всего этого. Смерть дубков, осинок и берез, ив и елей, ради удовлетворения человеческих прихотей.

Тень просыпалась со страхом в сердце. Разрушали ее любимую Зеленую Долину, замечательное озеро обмелело, когда в нем обнаружился какой-то металл цвета желтой луны и люди сломя голову бросились добывать его. Много необъяснимого снилось Тени, и она, несчастная, не знала, как это предотвратить. Или хоть заставить вереницу кошмаров больше не тревожить ее.

Однажды, это было на третьем году проживания лисицы в Цветочной Долине, Тень наткнулась в березняке на старого ежа. Раньше лисица и не пыталась нападать на животных, обладающих столь страшным оружием - иглами. Но в тот вечер она не могла сдержать своего любопытства. Кроме того, ее живот мучительно стонал, вопрошая о пище.

Тень несколько раз обегала ежа кругом, пыталась укусить его, но тот плотно свернулся клубком, направив свои иглы во все стороны. Лиса провозилась со своей находкой почти всю ночь, и вот уже в небе запылали розовые краски рассвета. Неяркие, как и обычно, на заре - весьма скромные.

Почувствовав приближение нового дня, лисица не выдержала и размахнулась, чтобы как следует дать колючему панцирю затрещину...

И внезапно, за ее спиной послышался голос, нежный, но настоятельный:

- Не надо.

Тень застыла с поднятой лапой. Кто-то наблюдал за ней все это время? А если не все, то как долго? Почему кто-то обращается к ней? Ни одно животное не разговаривало с хищницей в течении нескольких лет. И почему она не уловила приближение чужака?

Лисица осторожно опустила лапу и повернула голову в сторону загадочного голоса. Сквозь мягкую мглу предрассветных сумерек проступал незнакомый лисий силуэт. Чужак выглядел изящно и горделиво, а в голосе его звучала глубокая тоска.

- И больше не пытайся смотреть на них в качестве завтрака.

Тень почувствовала озноб, пробежавший по спине. Она только что поняла, что встретила первого лиса с тех пор, как ушла из родных краев.

- Кто ты? - спросила Тень. Не дождавшись ответа, она позволила себе негромко возмутиться, - Почему же ты подглядывал за мной? Почему не прошел мимо, как любой нормальный зверь?

- Извини, - бесстрастно ответил лис. - Я блуждал неподалеку, и учуял твой запах. Он здесь повсюду. Я увидел, как ты мучаешь ежа. Должен заметить, что это бесполезная трата времени.

- Я уже поняла это...

- Тебе не жаль его? - с грустью спросил незнакомец.

- Кого - Ежа?

- Нет, - тихо прошептал лис, - Времени?

- Об этом мне стоит жалеть меньше всего.

- Почему?

Тень возмутил этот вопрос. Что стоит делать со своим временем - решать только ей одной. Этот странный лис появился, как из-под земли, и кроме этого еще и смеет допрашивать ее!

- Извини, но это мое дело, - холодно бросила Тень.

- Нет, - сказал лис, - Это наше общее дело.

Тут Тень присмотрелась к нему хорошенько. Что-то в его тоне, и в его повадках, и манерах, и в его виде было знакомое. До боли знакомое.

- Донар?! - удивленно крикнула Тень, - Я едва тебя узнала! Ты так... изменился.

Что ты здесь делаешь?

- Я? Что я здесь делаю? Не знаю... То есть, конечно знаю! - очумелый от счастья, Донар прыгал и визжал, как лисенок. Да, это определенно был тот самый Донар, которого помнила Тень, - Я так скучал по тебе, что не выдержал. И пустился на поиски.

- Но как же родная Долина?

- Да что там мне твоя Долина? Я в ней и жить-то нормально не мог. Ведь я, как-никак, домашний лис. Вот и решил, пес меня задери, что мне уже все равно. А без тебя... Без тебя мне было так уныло.

- Не льсти мне, - сказала Тень тоном, которому научилась у Свободы.

- Да я и не льстю... Не льщю... Боже мой, какая разница? Я так скучал, так!

- Ну... Я тоже скучала, - сказала Тень. - Какие новости на родине? Как там мой братик? А Нелли? А их детишки... У них ведь уже появились дети, верно? А как поживает Агамемнон?...

- При чем тут Агамемнон? - произнес Донар сердито. Неужели она испытывает к нему симпатию после того, что он с ней сделал?

- Я скучаю по нему. Он обещал, что придет за мной!

И тут Донар закусил губу и поджал уши. Когда Тень вопросительно уставилась на него, лис отвел взгляд и натянуто сказал:

- С ним все впорядке.

- А Демон и Нелли?

В этот момент Донар стал еще более понурым и удрученным. Но он не мог долго молчать о таких вещах, о которых нужно было поведать.

- Твой брат и его жена недавно потеряли своих щенков...

- Как это "потеряли?"

- Однажды утром двое их лисят просто исчезли. И, сказать по правде, я пустился в путешествие не только из-за тебя. Я обещал твоему брату, что найду его детей. И вот, дорожка привела меня сюда.

Тень спала сладко и безмятежно. Ее грудь вздымалась плавно от бесшумного дыхания. Наступило утро. Донар все еще стоял над прекрасной Тенью и любовался ею. Он не спал всю ночь. Краше и прелестней не было лисы на всем белом свете!

Солнце опустило свои лучи на просыпающийся мир. Свет забрезжил прямо в глаза спящей лисички. Во сне она слегка поморщилась. Тогда Донар переменил положение и сел над головкой Тени, чтобы закрыть ее собственной тенью.

- Солнце! - тихо шепнул Донар, - Солнце! Ты не достойно прерывать ее сон!

Солнце не обиделось. Оно поднялось чуть повыше и спряталось за облаком.

Но вот Тень сама проснулась. Она непонимающе посмотрела на когтистые рыжие лапы перед собой. Она подняла взгляд чуть выше и увидела морду Донара, который улыбался. Позади него вовсю горело солнце, выскочившее из-за облака. Оно светило сегодня особенно старательно, озаряя добрые глаза Донара и добавляя в них чайный блеск. Он был ослепителен и неотразим на пару со светом утреннего солнца.

"Ах, я бы влюбилась в него! - подумала Тень, - Если бы уже не любила Агамемнона!"

Лисичка кротко улыбнулась и присела. Своей лапой она ощутила горстку маленьких шариков. Тень взглянула на землю и обнаружила там сладкие ягоды. Донар собрал их неподалеку, чтобы утром удивить ее. У него это получилось.

- Доброе утро.

- Доброе утро.

Так обменялись они утренним приветствием, простым и легким. Тень попробовала ягод, и почувствовала их терпкий, и одновременно с тем сладкий вкус, который доставил ей странное, неописуемое наслаждение. Красные сусловые соки попали на уголки рта, и речушкой потекли по шерсти.

Донар смотрел на это зрелище, как завороженный. Он ни на что на свете не смотрел так пристально и напряженно. Внутри у него горело пламенем сердце, которое билось в своей темнице, не имея возможности спастись. В голове уже назрели собственные представления о том, что будет в следующую минуту. Он приблизится к ней, и смоет ягодный сок ласковым поцелуем...

Всего миг спустя любые образы исчезли. Тень сама почистила свою шкурку и с усмешкой посмотрела на Донара.

- Ты такой странный. У тебя снова кривая морда.

- Я только что увидел... - Донар вдохнул полной грудью, - Нечто.

- Что именно?

- Я увидел ангелов, танцующих на облаках...

Тень внимательно вгляделась в своего приятеля и засмеялась.

- Ты, верно, не выспался сегодня.

Донар созерцал красивую божью коровку, которая ползла, перебирая лапками, по веточке куста. У насекомого был крепкий красный панцирь с парой черных крапинок. Коровка двигалась очень медленно и осторожно. Она кротко обнюхивала листики и пробовала крошечные волокна растений на вкус.

- Я люблю божьих коровок. - Вяло произнес Донар. Хотя, возможно, он был таким сонным из-за жары. - Они похожи на тебя, Тень. Такие же скромные.

- Я? Скромная? - переспросила Тень.

Донар не ответил на возмущение. Он что-то сосредоточенно соображал. И вдруг выпалил:

- Я должен сказать тебе кое-что! И это бередит мое сердце с такой страшной силой, что если я не скажу, то скорее всего, умру! Я...

Рьяность лиса неожиданно исчезла. Он снова насупился.

Тень решила, что Донар скажет что-то интересное, забавное. Ведь он был таким веселым! По крайней мере, она таким его помнила с того дня, как впервые увидела в зимнюю ночь.

- Я люблю тебя, - сказал Донар с огромным усилием, но прозвучали его слова с таким жаром, что прожгли бы хрупкий розовый цветок. Они прожгли бы и Тень, но она не отнеслась к словам серьезно. На мордочке она сохранила беззаботность и невинное веселье.

- Не говори глупостей. Тебе что, жара в голову ударила?! Не удивлюсь, если да. Ты с утра несешь сумасбродные вещи. То ангелы какие-то, то еще что-то. Нет, так дело не пойдет.

Донар не смутился и не отвел взгляда. Труднее ему было сознаваться в любви, которую Тень все равно не разделит. И даже не поймет. Он глубоко вздохнул и, даже не удостоив слова лисицы ответом, продолжил:

- Я так тебя люблю! Но тебе не понять этого. Нет-нет, миледи, не понять. Скажу только одно: как волшебная палочка способна осчастливить желающего, как архангел способен подарить покой молящему, как микстура исцеляет больного, так и ты способна привнести в мою безумно влюбленную душу радость и мир. Я сделал бы все, что ты пожелаешь. Лишь только бы ты согласилась стать моей подругой...

Тень погрустнела. Она обязана говорить правду всегда. Этому научила ее жизнь: относись к ближнему так, как ты хочешь, чтобы он относился к тебе. Лисица желала, чтобы ей всегда говорили правду. Но дело в том, что правда не всегда бывает приятной. Таковой она была сейчас.

- Ты мне всегда нравился... - робко сказала Тень, но запнулась, не найдя в себе сил продолжить. Она поняла, что Донар испытывает к ней нечто большее, чем дружбу. Но все-таки любовь?..

- Нравился? - переспросил Донар, - О, если бы ты стала моей супругой! Возможно, ты полюбила бы меня. Я бы заботился о тебе каждый миг твоей жизни. Я бы всегда был рядом, и не перестал бы любить тебя и в этой жизни, и после нее!

- Мне очень тяжело, - дрогнула Тень. - Ты такой хороший и милый! Меньше всего на свете мне хочется тебя обидеть. Но... Мне кажется... Я люблю Агамемнона.

- Тебе кажется? - нездержанно прокричал лис. - Ты должна быть уверена!

- Я... Да, я уверена!

- Но Агамемнона нет рядом с тобой. Он вдалеке. Он в землях, в которые ты не вернешься. Я же с тобой! Я весь твой! Только позволь мне заботиться о тебе! Разве же мы созданы жить только для себя самих?

- Мы можем быть вместе, - ответила лиса, - Ты можешь заботиться обо мне. Но я не могу быть твоей супругой. Я... просто не могу.

- Понимаю, - загробным голосом ответил Донар. Но он не понимал этого. Он знал, что если бы Агамемнон предложил Тени тоже самое, она бы сразу согласилась. Почему она не может полюбить его? Донар с трудом подавил слезы, - Может быть, со временем...

- Может быть, - согласилась Тень.

Неожиданно Донар вспомнил, он так и не сообщил Тени о том, что Агамемнон недавно стал мужем какой-то кокетливой лисицы. Но Донар вовсе не хотел рассказать об этом Тени, не хотел огорчать ее. И не хотел ранить ее душу, разрушать ее невинные мечты.

- Что ты знаешь о матери?

- Чего?

- Ну, ты все время говоришь о своем отце. И никогда - о матери.

- Что правда, то правда, - согласилась Тень. - А всему виной то, что я не знала ее. Отец мой, Йомен, рассказывал, что я вышла в нее.

Тут Тень замолчала. Донар же тихонько откашлялся, так как ему стало интересно послушать всю историю. Но Тень продолжала молчать, и тогда лис сам попытался развить тему.

- Она, твоя мать, была черной?

- Нет, что ты! Она была рыжей-прерыжей. Йомен говорил, что я так же улыбаюсь. Так же быстро бегаю и грациозно помахиваю хвостом. Вот в чем сходство. А темная шерстью я в отца, хотя и он был много светлее, чем я.

- А что случилось с твоей матерью?

- Если б я знала наверняка! Сколько раз я донимала Йомена, чтобы он рассказал! Сколько измученных ночей я провела в догадках и вопросах, на которые никто не хотел давать ответ!

- Ты сказала "наверняка", - заметил Донар.

- Прошу прощения?

- Ты так сказала. Значит, ты все-таки что-то знаешь?

- Ну... Была одна легенда. Ах, кому знать, как не тебе, что я не верю в легенды.

- Расскажи, - настойчиво попросил Донар.

- Да чепуха это все, - отмахнулась Тень.

- Рассказывай! - повторил лис.

- Уговорил ты меня. Не знаю как, но уговорил. Так слушай же!..

И Тень начала рассказывать легенду, которая передана ей была Блудным Ветерком, что навещал ее когда-то в Воющей Лощине.

Юнона Вспомоществующая

Йомен и жена его друг друга терпеть не могли, но и жить друг без дружки не могли. Имя жены никто не может вспомнить из-за того, что было оно слишком простым, а жители нашего леса привыкли к длинным и красивым именам.

Однажды в лес прибежала свора охотничьих псов. Напала она на Йомена, но его лисица пожертвовала собою ради спасения мужа. Она заманила тьму кровожадных клыков за собой, на Охотничью Зону. Там встретила самоотверженная лисица свою смерть. Но не конец это истории.

Как известно, не было детей у Йомена и его лисицы. Ничего не осталось Йомену на память о жене. Но в ту же ночь привиделся лису дух прекрасной лисицы. Она была как две капли воды похожа на его погибшую жену. Да, то была Она. Белый свет, обрамлявший ее элегантное тело, делал ее еще краше и загадочней, чем при жизни.

Пришла она, чтобы принести любовь в эту мрачную ночь. И хотя сердце Йомена было достаточно жестоким, а сам он был груб и не способен на высокие чувства, восхитительный призрак заставил его стать мягким и чутким.

Через несколько месяцев призрак вернулся. Он принес с собой двух маленьких лисят и наказал хорошенько приглядывать за ними. Призрак так же сказал, что когда лисята подрастут и спросят, кто их мать, Йомен должен ответить им: "Юнона Вспомоществующая". Великодушный бог смерти и луны Саймири сам дал ей такое имя, как святому лисьему духу, и позволил храброй Юноне вернуться на землю и привнести земле славных детенышей-лис. Они смогли бы видеть пророческие сны и навсегда изменить судьбу лисьего рода вместе со своими братьями и сестрами из рода знаменитого на весь лес лиса с серым хвостом. Лисята Юноны были особенными, а кровь их не имела аналога с кровью любого существа на земле.

Йомен внял всему сказанному и охранял подарок Саймири как зеницу ока.

Подросли лисята. Ничем особенным они не отличались, разве что у одного из них была шерсть как тысяча ночей, черная. Йомен подумал: "А не наврал ли мне Саймири? Все знают, он бог смерти и обманчивой луны! Луна сменяет фазы, и непостоянна. А вдруг эта лисица с черным мехом должна принести смерть лисьему роду? Ведь Юнона так и сказала: "изменить судьбу лисьего рода" Долго терпел Йомен. Он продолжал беречь своих детей, но однажды в дом его-Лощину прибыла рыжая лисица, которая была дочерью лиса с серым хвостом. Йомен ненавидел серохвостого лиса, потому что тот был братом его жены. Только не знал сам Йомен, что в этом такого раздражающего. Отродье, в жилах которого текла кровь Юноны и Серохвостого, приблизилось к семейству Йомена. Сын Йомена, Демон, о чем-то очень долго шептался с прибывшей. "Уж не влюбился ли?" - подумал Йомен. Нет, это совершенно недопустимо! Кровь их идентична!

Йомен и забыл, что дети у него особенные. Что они близки к непостижимому миру лисьих богов, и что кровь их священна. Он это забыл и зарычал на прибывшую. Рыжая лисичка, которая носила имя Нелли, испугалась и убежала.

Прошло с тех пор много дней. Йомен знал, чувствовал нутром, что надвигается страшное время. Лис постарел и поглупел, и все же такие вещи мог различить. Ужас носился в воздухе. В один из таких дней дочь Йомена сказала: "Надо спасаться".

Эти слова навели на Йомена еще больший ужас. Он понял, что дочь его видела пророческий сон. А вскоре началась Великая, Большая Пятилетняя Охота, когда люди не знают границ в убийстве животных из леса. Йомен, старый и немощный, позабыл об этой традиции и принялся клеветать на собственную дочь: "Это она, черная лисица-Смерть, наслала на лес беду! Это она, я так и знал!" Лис убежал от своих спящих детей в лес, чтобы навсегда оставить их и чтобы не иметь больше к ним отношения. Но вдруг в самой чаще ему явился дух Юноны. Она смотрела на него с яростью, а в глазах ее горел огонь гнева. "Разве не велела я тебе заботиться о наших детях?" - спросила она. "Они зло! Зло! И Саймири зло! И ты зло! И весь род Серохвостого - зло! Зло! Зло!" - орал Йомен. Но Юнона знала, что старый лис лишился рассудка, и не мог больше отличить истинное зло от добра. Тогда лисица-дух, своими изящными, сильными лапами разверзла кусты и деревья, чтобы охотники, пришедшие в лес, завидели Йомена и убили его. Люди не были способны увидеть Юнону, а она стояла рядом и видела, как ее бывшего мужа покарают ружьями и дубинами.

Йомен был мертв. Юнона отправилась к своим детям. Одному она подарила ночь любви с лисицей Нелли, зная, что их союз чист и некорыстен. Другой, лисице с черным мехом, Юнона покровительствовала, чтобы дочь не попалась на глаза охотникам в ту страшную ночь. Вот так и выжили дети Юноны. И живут они по сей день, волшебные и прекрасные, провидцы и предсказатели, как и все из рода легендарных Чина и Сабрины...

Выслушав историю, Донар замер с открытым ртом. Зрачки глаз впали в абсолютное оцепенение. И только губа его нервозно подрагивала. Тень помолчала, а потом, не выдержав, выпалила:

- Боже, неужели ты веришь в эту маразматическую ерунду?!

Донар молчал.

- Ты, должно быть, и вправду забил себе голову человеческой чепухой, раз веришь в эти небылицы. Глупее истории я, лично, и не слышала. Да разве я особенная?

- Я влюблен в дочь богини... - с трепетом и страхом прошептал Донар.

- Эй, ненормальный! - прокричала Тень в ухо Донару, - Заруби себе на носу: во-первых, ты не влюблен в меня. Это лишь глупое влечение. Так и знай. Во-вторых, половина из этой чепуховой легенды - враки! Ничего такого не было!

- Не говори, что у тебя никогда не было пророческих снов?

- Ну...

- Пожалуйста, не ври мне. Милая, чудесная Тень. Никогда не ври.

- Были. Ну и что? Они лишь внесли свою лепту в эту чушь!

***

Человек сидел в снегу, сгорбившись, согревая пальцы своим дыханием. Он крепко укутался в медвежью шкуру, но все равно дрожал. Он не мог уйти с этого места, поскольку дорога его была загорожена большим медведем, а ружья с собой не было. Медведь был шатуном, и явно разгневаный. Но на человека не нападал.

Тень и Донар постарались уйти от этой жуткой сцены незамеченными, но вдруг их окликнул... медведь!

Лисы остановились, испытывая страх и удивление. Когда это еще с ними заговаривал медведь? Дорожки этих зверей совсем разные.

Донар старался держаться от бывшего хозяина настолько далеко, насколько возможно. После коварного предательства, у лиса развилась страшная человекобоязнь. Донар попытался не думать ни о чем, как бы отключить разум. Но ужас от близости с существом, которое всегда опекало его, а потом вдруг вздумало убить, охватил лиса целиком.

- Медведь, о, Медведь! Отпусти человека! - просила Тень.

- Я не держу человека. Это она держит его! - Медведь пронзил волчицу обжигающим взглядом.

- К чему ты не отпускаешь человека, Волчица? - спросила Тень.

- Я не держу человека. Пусть уходит! - мягким голосом произнесла Волчица.

- Только уйдет он отсюда уже мертвым! - вмешался Медведь, - Я не позволю!

- Но я не такой, как все! - умоляющим голосом завопил человек.

- К сожалению, ты такой, как все, - опустила глаза Волчица, и затем кивнула Медведю.

- Ну и сон мне приснился! - недовольно буркнула Тень, усевшись.

- Тебе тоже? - удивился Донар, вытягивая лапы вперед для разминки после долгого сна.

***

Леонард открыл глаза и обнаружил, что лежит на залитой солнцем полянке. Сначала он не мог поверить, что жив. "Нет-нет, я, наверно, умер! - думалось ему. - Иначе откуда такое ясное солнце, такой чистый снежок?"

Леонард сел на колени и вдруг ощутил, как сквозь его одежду проникает холод и сырость. По телу пробежали мурашки - самая что ни на есть естественная реакция на холод. "Э-ге-ге. Так значит, я все-таки жив" - решил Леонард.

Он окинул взором место, где лежал. Нескрываемое чувство радости посетило его. Он оказался на полянке рядом со своим домом. Кривая лента дорожки из гравия петляла меж прудиков, заборчиков и сараев, приводя в конце концов к ограде перед ядовито-красным кирпичным домом. За оградой захлебывался лаем его верный пес Голди. Рядышком в замерзшем пруду крякали утки. Они мыли свои перышки в небольшой проруби и явно довольствовались жизнью.

Среди уток не было любимицы Леонарда - кряквы Пестрой, у которой, в отличает от других самок, было ярко-рыжее брюшко. Леонард прекрасно помнил, куда исчезла кряква. Ею пообедал лис, который когда-то у него жил.

Однако Леонард, которого обычно это воспоминание приводило в ярость, в этот раз лишь улыбнулся. Идиот, какой я идиот, сказал про себя Леонард.

Охотник встал на ноги, хотя это было нелегко. Его конечности сильно отекли. Он поплелся по накатанному скользкому снегу к родимому дому. По дороге Леонард не переставал удивляться себе и миру, окружающему его. "Как же я раньше не замечал? - сокрушался он. - Как красива лазурь небес. Как блестит на солнце снег. Как мелодично гавкает мой пес. Все так великолепно и могущественно!"

У порога дома человека встретил Голди и омыл руки хозяина горячим дыханием. Псом обуревало неистовство, он словно сошел с ума от счастья, что хозяин наконец вернулся домой.

Голди был желто-пегим пойнтером. Он был уже очень стар, и в охоте не использовался. Единственное, на что он был способен - грозно пролаять, если вдруг к дому подойдет чужак. Леонард хотел вскорости избавиться от Голди за ненадобностью в охоте. Но теперь он ни за что этого не сделает.

На заднем дворе стояла клетка с еще пятью собаками. Настоящими, охотничьими, жаждущими крови. Но именно к ним охотник не стал подходить. Хотя раньше именно к ним бы подошел в первую очередь, будь он так долго вдали от дома.

Долго... А сколько он пробыл вдали от дома? Месяц? А может быть, больше? Где он был и что случилось? Одно Леонард знал точно - то был не сон.

Дома его встретила жена. Она впилась в Леонарда взглядом хищницы, которая готова растерзать свою жертву. В руках у женщины была тарелка и полотенце. Она мыла посуду. Вид у нее был не из прекрасных. Всклокоченные волосы выбились из-под чепца, лицо было не здорового, красного цвета. Но теперь Леонард, почему-то, посчитал, что у него самая красивая жена на свете.

- Где ты был так долго? - грозно спросила жена.

- Долго?

Муж забеспокоился. Сколько же он пробыл в забытье? И как он это объяснит?

- Ну да. Всю ночь где-то шлялся. Небось, опять прикладывался к бутылке?!

Женщина отвернулась от Леонарда снова вернулась к посуде, яростно затирая кружки, ложки, тарелки и сковородки жесткой губкой.

- Что ты, дорогая. Я и капли в рот не брал! - сказав это, Леонард вдруг задумался. А что, если он и вправду напился, и чудесная встреча с царством животных ему только привиделась? Нет, не может быть такого!

- Ладно. Садись за стол, позавтракай. Только для начала сними с себя эти тряпки. Ты будто на снегу валялся. Ей богу, как маленький ребенок. И разуйся. Не желаю видеть мокрые следы по всему дому. В конце-то концов, руки вымой, прежде чем браться за еду, - наставляла и наставляла женщина.

Леонард исполнил все указания жены и плюхнулся на стул. Его переполняло столько чувств, что он должен был с кем-то поделиться своими волнениями. Никого, кроме жены рядом не было. И он выпалил на одном дыхании:

- Ты знаешь, я больше никогда не буду охотиться! Я разговаривал с медведем, с волком, но самое главное, с лисом, который жил у нас два года назад. Ты помнишь его? Рыжий такой, Донаром звали. И после разговора я решил - все, больше никогда не пристрелю ни одного зверя!

Жена выронила из рук очередную тарелку, и та с грохотом упала на пол, разбившись на множество белых кусочков.

- Что ты сказал?

- Да-да, я сказал то, что ты слышала.

Женщина долго стояла, уставившись вниз, на разбитую тарелку, и что-то обдумывая. Затем она очнулась, подошла к мужу вплотную и глубоко вдохнула.

- Вроде и не пьяный... Надо же такую галиматью пороть!

- Нет, я серьезно.

- Ну и что, что ты будешь делать без охоты?!

- Буду закупать мясо из города.

- Хоть стой, хоть падай. Ты одурел, да? Сколько это дней нам до ближайшего города тащиться? А деньги? Мудрец нашелся!

- Ничего. Что нибудь придумаем. Я продам охотничьих собак. С нами будет только Голди, верный мой старик.

- Знаешь, что, муженек? - зарычала жена, и вид у нее был такой, что она готова была вцепиться в мужа не на жизнь, а на смерть. - Не нужен тебе никакой завтрак. Иди-ка ты поспи хорошенько.

Леонард вышел из кухни и поднялся на второй этаж, в спальню. Но вовсе не за тем, чтобы поспать. Он собирался решить, что будет делать со своей жизнью. Одно он знал точно - в руках его больше никогда не побывает ружье или капкан.

Леонард думал, а снизу доносились причитания его жены: "Бред, сплошной бред!". Но человек был переполнен любовью - и к своей жене, и к ее причитаниям...

Глава 33

На заре времен

Мифологии разных племен и народов, придуманные легенды, описанные в книгах, любая приписанная вера тому или иному виду, все это извечно сходилось в одном: уже в самом начале Жизни мир был разделен на "черное и белое". В любом древнем веровании вначале была битва добра со злом, в переносном или же прямом смысле.

Все верования и легенды так или иначе схожи друг с другом. В конце концов бывают различия лишь в именах и месте события. Однако каждый народ свято верит в своих любимых богов и героев.

Лисы ничем не отличаются от других племен. Как и у волков, у белок, у собак, у прочих обитателей леса и как у людей, у них есть свои собственные легенды. Они считают их уникальными, однако это, конечно, не так. Но самая развитая версия о сотворении мира существует, как ни странно, лишь у арктических родственников лесных лисиц - у песцов.

А вот что рассказывает каждая заботливая лесная мать-лисица своим отпрыскам, которые в кружок сидят подле нее и с упоением слушают, запоминая услышанное на всю жизнь и передавая это своим собственным детям:

Когда миром правили Небеса, только они и не было еще тогда никаких голых двуногих людей, возомнивших себя господами земли и громко заявивших на весь мир: "Мы короли планеты всей! А все твари созданы нам во службу!", тогда было действительно счастье жить. Все звери были друг другу друзьями, они питались плодами вечной весны, на земле никогда не царила зима. Никто никого и ничего не боялся. Бояться было нечего. Не было тогда подземных зверей, все жили на вольном лугу под теплым солнышком. Не было ни червей, прогрызающих подземные ходы, не было ни блох, так надоедающих нашим шкурам, не было насекомых.

В начале мира не существовало полевых цветов, которые необходимо опылять. Поэтому не существовало и пчел. А жили и здравствовали лишь крупные, красивые звери, которые целыми днями лежали у корней вишен и черешен, яблонь и груш, кизиловых деревьев либо же в тени зарослей дерена с его вечно красными ягодами. Цветов тогда не было, зато были ягоды и плоды.

Тогда у каждой лисы было по две головы, восемь лап и два хвоста, вместе с одним длинным и необычайно грациозным телом. Две лисы всегда были вместе, как бы сросшись друг с другом. В одном теле всегда была самка и самец, поэтому им не надо было тратить жизнь на поиски друг друга. Идеальная пара всегда рождалась вместе, и они были счастливы на протяжении всей жизни. А в этой жизни были только радуги, без своего вечного спутника - дождя, розовые облака, тепло и сытость, вечный день и никакой ночи.

Все невзгоды пришли много позже, с приходом людей.

Но и до двуногих нарушителей случилась беда.

Однажды на свет появилась пара дерзких лис, которые посмели упрекнуть Ала-Кая, золотого лиса, живущего на Солнце. Эта пара не желала быть вместе. Они были страшной ошибкой природы, и им в тягость стало вечное пребывание вместе. А ведь в те далекие времена, которые не помню ни я, ни мои родители, ни их родители, в те времена Смерти еще не существовало. Постарев, тело превращалось в дерево, или в облако, или в волны быстрого ручья, а потом возрождалось вновь.

Эта парочка, которую звали Адвайта-Веданта, вечно ссорилась, орала друг на друга, две головы кусали собственное тело, желая каждая причинить боль другой. Однако они все еще были единым целым, и ранили лишь самих себя. Среди приличного народа, не знавшего раздора, Адвайта-Веданта слыла позором всей земли.

- Отчего вы не можете жить в мире и любви, как другие мои дети? - спросил Ала-Кай, который в древности часто спускался с Солнца, чтобы поговорить со своими созданиями и внушить им радость и спокойствие.

- Мы ненавидим друг друга, потому что мы не хотим быть вместе. Мы хотим быть личностями! - сказали головы Адвайта-Веданты.

- Это равносильно для вас приговору к вечному одиночеству! - сказал Ала-Кай. - Но вы даже еще не знаете, как страшно бывает одиночество.

- Ну и пусть! Нам надоело быть друг в друге!

- Придеться привыкать. До вас на земле царило спокойствие и согласие. Не смейте нарушать его! - грозно изрек Ала-Кай и вернулся на Солнце.

Однако, не желая покориться смирению, левая сторона вздорного лиса Адвайта убила правую сторону Веданту, когда та спала. Это произошло в полной тишине, при ярком свете дня. Тогда было совершено первое убийство на земле.

И немедленно после свершения этого страшного дела на мир опустилась тьма, потому что нарушен был главный закон Ала-Кая Солнца о добре и милосердии. Тьма кромешная, страшная, нагоняющая ужас в сердца жителей земли.

- Что наделал ты! - кричали в темноту жители леса. Не видели они во мгле никого и ничего, толкались, посеяли панику. Но все знали, чьих зубов это дело.

Возмущенный Ала-Кай спустился с Солнца, которое заволокли толстые тучи, и отыскал Адвайта, у которого одна половина безжизненно тащилась по земле, залитая кровью и засыпанная пылью. Ала-Кай освещал себе путь в царившей ночи огнем, исходящим из его сердца. Узрев леденящий кровь вид полутрупа-полулиса, золотой лис пришел в страшный гнев и ярость. Он взял в лапы серебряную молнию, такую огромную, что она бы заняла расстояние от нашей Зеленой Долины, от самого озера, рассекающего ее, до цепочки скал, ограждающих людское поселение от леса. Воздух сотрясался от града ударов этой и подобной ей молний, которые, попадая во все живые существа, рассыпалась дождем жгучих искр. Таким образом все лисы были разделены на две половины - мужскую и женскую. После этого, в полной тьме, разделенные друг от друга лисы разбрелись в разные части света. И по сей день каждый лис и каждая лисица вынуждены искать свою вторую половинку, чтобы воссоединиться с ней и произвести на свет потомство. Но даже этим единением они не способны быть настолько близкими, как прежде.

Но была среди всех лис лишь одна, которую наказали навеки остаться с трупом, приросшим к ней - Адвайта. Такова была кара для первого убийцы на земле. Адвайта всю жизнь обязана была тащить на себе напоминание о свершенном проступке.

Меж тем Ала-Кай должен был решить, как вернуть день на землю. Половину суток ему удавалось разгонять чернильную тьму, но другая половина суток пребывала в ночи. Тогда-то лисий бог Солнца избрал самого достойного лиса из всех лис, чтобы тот стал ему помогать. Имя лиса было Саймири. Для него Ала-Кай создал ночное светило - Луну. Саймири поселился на Луне, стал серебряным лисом, и на него была возложена обязанность беречь души умерших. Луна дарила ночи тусклый свет, но к сожалению, сил на большее у бога Солнца не хватило. Он изнемогал после всего случившегося.

На беду, пока на земле царствовала чернота, многие звери научились убивать. Поскольку черешням, яблокам и всем другим плодоносным деревьям не хватало света, они перестали плодоносить. От голода лисам, волкам, медведям и другим зверям пришлось учиться охоте. Вместо зрения, которое было полезно раньше, в свете дня, на помощь хищникам пришли обоняние, острый слух, осязание, чуткие усы, а укрытием стали новообретенные дома - норы и берлоги.

Все на земле перевернулось. Много было дел у Саймири, бога Луны и Смерти. Теперь Смерть стала неотъемлемой частью Жизни. Когда Солнце вернуло тепло и свет, на земле уже появилась Зима. Ну а вскоре после этого появились самые страшные существа, когда-либо населявшие мир - люди.

Никто не знает, откуда они пришли и как появились. Но, как только это произошло, они стали изменять мир на свое усмотрение. Они стали охотиться на коренной народ леса, строить себе роскошные дома и изобретать разные вещи, облегчающие им жизнь.

Глава 34

Лис-путешественник

"Vale!"

Так попрощался Ник с любимой страной.

А, надо заметить, Ник был молодым, но очень умным лисом. Он знал множество баек и легенд. Попращаться и сказать "привет" он был способен на тридцати человеческих языках. Разумеется, все эти слова носили лисий характер, так как еще ни одна лиса не смогла заговорить человеческим языком. Но, если напрячься и пролаять желаемое слово как следует, получается удовлетворительный результат.

Итак, Ник был очень умен. Он прилежно обучался у своего отца-сенсуалиста, лиса из лис, премудростям жизни. Еще в детстве Ник не мог оторваться от отцовских историй о далеких странах да диковиных зверях. Лисенок жадно пожирал новые знания своим мозгом, впитывая в себя мудрость веков и никогда не забывая все то, чему он научился.

Так, наслушавшись, Ник возжелал отправиться в путешествие. Он любил родимый дом, знакомые до боли еловые леса и заботливых родителей. Однако жажда новых открытий была самой сильной из всех его жажд: он никогда не хотел так пить, так есть, так спать, как хотел получать новые знания.

Умный лис был еще и очень красивым. Чего только стоили его огромные, искренние глаза! Они глядели на мир с добротой и радушием, никогда не ожидая увидеть зло и всегда надеясь на лучшее. Ник был прекраснодушным, cклонным видеть во всём приятное, прекрасное; он был даже, так сказать, сентиментально-идеалистическим лисом. Но он не витал в облаках, полагая, что мир является местом ласковым и безобидным. Лис прекрасно знал о жестокостях и несправедливости. И все же, он любил повторять: "Все к лучшему". И верил в эти слова всем сердцем.

Лисицы ходили за Ником по пятам, и это его начало злить. Он так хотел попасть в чужую, неизведанную страну, где глупые самки не наседали бы на него со всех сторон. А подругу он мечтал найти умную, ласковую и понимающую. Чтобы она была спокойной и образованной. В родных краях таких явно не было.

Еще одна причина пуститься в путь, решил он.

Ник посмотрел на свой светлый мех иссера-бежевого цвета. Он вздыбился и напоминал наэлектризованный пушистый свитер. Такое явление означало, что Ник крайне возбужден.

Лис бросил последний взгляд на высотные сосновые макушки, целующие облака, широкую пойму реки, которая не раз услаждала его во время жажды. Как величественны широкие равнины его любимой родины! Как колыхается осеннее море трав и отливает янтарно-медовым цветом! Как играют и резвятся средь них дикие мустанги, должно быть, последние на земле. Нику будет не хватать всего этого. Но решение принято, и не в его привычке отказываться от своих слов.

"Спорим, я отправлюсь в путешествие, повидать мир! А когда вернусь с прекрасной чужестранкой, ты обзавидуешься мне." - сказал Ник как-то своему младшему братцу.

"Нет проку в том. Я знаю, что не осмелишься."

Вот к чему привел этот спор. И лис не станет трусить. Не смотря на все увещания семьи, он сделает то, что посулил. Слово ведь не воробей, вылетит и не поймать, часто говаривал Ник.

Оставив позади прошлое и устремившись по руслу реки, называемом судьбой, Ник покинул американские прерии и отправился куда-то на северную границу между родной и чужой странами.

***

Поборов треволнения, светлый лис пробирался вдоль проезжей части. Он был уже очень далеко от дома, но звуки мчащихся машин успокаивали толчки его взволнованного сердца. Думая о близости смертоносных машин, он мог не думать про одиночество и отчий дом, который был в такой неизмеримой дали, что, если бы Ник ни с того ни с сего трухнул, обратной дороги он все равно бы не сыскал. Все, что у него сейчас было - знания, которыми он одарил свою голову. Именно знания помогали ему в его нелегком пути. Они не давали отчаянию завладеть лисом, добывали пропитание для голодного желудка, подсказывали направление - точно на север.

- Были бы сейчас со мной мои родичи! - говорил Ник по дороге, чтобы скрасить путь беседой с невидимым товарищем. - Братья бы не посмели больше провести по мне высокомерный и горделивый взгляд, а поняли, что я самостоятельный и независимый, истиный лис! А мои сестрицы бы восхищенно вздыхали, и искали бы себе мужа под стать моему примеру - такого же ловкого, умного, прозорливого и хитрого. Хотя, само собой, никакой лис не заслуживает такого участливого внимания, как я!

На самом деле Ник не был бахвальским хвастуном, просто изредка, иногда, каждый должен внушать себе, что он лучший. Иначе он перестанет уважать себя и упадет в глазах других.

Много дней Ник провел в пути. Он все время двигался вдоль дороги, потому что знал: куда-нибудь, да придет. По пути он съедал те отбросы, которые частенько выбрасывали нерадивые водители из окон своих автомобилей. Иногда лису встречались мотели и забегаловки. У всех этих заведений стояли мусорные бачки, так что Ник без устали пировал. Но иногда, если ему невезло с объедками, он уходил от дороги на некоторое расстояние к лесу, чтобы там попытать счастья с кроликами и полевками.

Он двигался и днем, и ночью. Время его передвижений зависело от настроения. Иногда, устраиваясь перед сном, Ник спрашивал себя: "Куда я иду? Зачем я иду?". Но вот сон охватывает его уставшие лапы и голову, и уже проснувшись, лис вновь полон уверенности и надежд на свое путешествие.

Нередко на пути у него вставали большие города. Но и их Ник бесстрашно преодолевал, важно шествуя прямиком по главной улице и с достоинством подняв хвост в ответ на крики завсегдатаев местного кабаре.

Главным образом лиса беспокоили лишь кошки - в городах их водилось неприличное множество, и все они смотрели ему в глаза с нескрываемым коварством, а точнее, стервозностью. Если лис подходил, по их мнению, слишком близко, они немедленно выгибали спины, открывали клыкастые рты и издавали ужасные звуки, которые достаточно трудно назвать просто шипением или урчанием.

Однажды путь Ника пролегал вблизи города Виннипег. Именно эта часть пути вспоминалась ему потом как насыщенное ажитацией приключение.

С одной стороны вдоль широкого извилистого шоссе расположился пригород, а с другой стороны невзрачное желтое поле с торчащими то там, то здесь дряхлыми домиками.

Глядя на эти ветхие деревянные постройки, Ник поражался, что там еще кто-то может жить. Одним вечером, когда в животе у лиса особенно бурлило от голода, любопытство завоевало его ум, и он решил подкрасться к одному из домиков. Вдруг, дескать, там есть чем поживиться.

Вокруг было совсем темно, даже луна в ту ночь на небе не светила. Фонарей вдоль громадной дороги никто и не думал устанавливать. А что уж говорить про то, чтобы осветить жизнь этих согнувшихся пополам, почерневших от времени домишкек, снести на которые даже было жалко времени. Так, пробираясь в пугающем черном пространстве поля, Ник полагался на свои верные чувства - слух и обоняние, которые никогда его не подводили. И если бы у него был кончик хвоста, он бы ощущал им каждую травинку на земле. Вот только этого самого кончика хвоста у него не было. Однажды в его лесу случился пожар. Это произошло из-за кучки тинейджеров, приехавших в лес ради "изучения природы", хотя им оказалось довольно тяжело потушить свой костер. Огонь зашел, к счастью, недалеко. Помощь подоспела скоро. Однако оказавшийся в ненужном месте в ненужное время Ник попал под пламя, которое полностью обкорнало белую шерстку на хвосте. С тех пор гордость Ника была задета, однако он пережил это. К тому же, его украшение не стало хуже. Разве что только то место, где хвост был опален, иногда нервно подрагивает, особенно если лис волнуется. Тогда Ника одолевает безмерное желание закусить кончик опаленной жерсти...

Глава 35

Нянька недотепистых малышей

Впервые подул холодный ветер. А это было прямым признаком того, что осень уже близка. Северный ветер был дыханием осени, который приходил первым и уходил последним, завывая между голых крон деревьев всю зиму, уходя поздней весной. Иные листочки на деревьях пожелтели, покраснели, свернулись, будто корчась под холодными струями воздуха, и готовы были вот-вот упасть.

В последних числах августа первый листок оторвался от своего отца-клена, пролетел головокружительное расстояние до земли, и плавно опустился на еще зеленую траву.

В ту пору Донар и Тень жили вместе. Они были безмерно рады, что обрели друг друга. Темной лисичке было не так убийственно одиноко, а Донар мог, спустя столько месяцев, наконец усладить свои глаза той, которую любил.

Они спали в одной норе, гуляли по полянам вместе, Тень показывала и взахлеб рассказывала Донару обо всем, что узнала на новой родине. Лис с упоением слушал подругу, но более всего он смотрел именно на нее, почти не обращая внимания ни на обленившихся овцебыков, ни на снующих повсюду енотовидных собак.

Но даже когда две лисы двадцать четыре часа в сутки проводили друг с другом, у них и речи не заходило о каких-либо близких отношениях, больших, чем крепкая дружба. Для Тени эта тема была все равно что пустозвон, а для Донара - боль, жгучая боль, терзающая и рвущая в клочки.

Однако лис был настолько рад, что он все время находится рядом с лисицей, а она не отвергает его, что готов был простить ей все на свете. Вот они вместе, бок о бок, гуляют по лесу - все равно, что он лишь искусственный березник, - деляться своими наблюдениями и впечатлениями. Совсем как тогда, когда они были еще очень юными и глупыми, а Донар впервые вышел на вольный воздух, покинув человеческий дом.

Эти воспоминания были столь приятны обоим лисам, что они иногда ни с того ни с сего начинали смеяться от щекочащего их чувства в животе. Донар страстно желал, чтобы вот так они прожили всю оставшуюся жизнь - он сопровождает ее, божественную и благословенную, каждый день во время прогулки. Он ловит ей разные лакомства. Да, она и сама прекрасная хищница, но разве ей не будет приятно получать подарки?

Донар мечтал, что, проживя вот так, вдали от всех других лис, несколько лет, она научиться любить его. Что она в один прекрасный день склонит перед ним голову и скажет: "Прости. Все эти годы я была слепа. Но теперь-то я вижу, какой ты замечательный лис, и как ты мне нужен." И вот в тот день он обдаст ее поцелуями, нежными, как роса, и пламенными, как пожар, который сейчас прожигает его изнутри. Но того дня необходимо еще дождаться. Ничего, он, Донар, дождеться. Он будет лезть из кожи вон, лишь бы угодить Тени, понравиться ей, продемонстрировать себя в полном великолепии. Когда-нибудь она не устоит под жаром его стараний, и тогда она станет его лисицей! Да-да-да, она будет его любимой, драгоценной, всеоберегаемой женой!

От этой мысли лис невольно вздрагивал, останавливался и выпускал из себя громкий лисий клич, наполненный жажды и вожделения, который летел над равниной и отдавался эхом в заборе зверофермы. На это Тень удивленно махала хвостом и говорила:

- Интересно бы мне было знать, что это значит. Да только ты мне все равно не скажешь, верно?

Донар в такие моменты не отвечал. Он целиком и полностью отдавал свое воображение витать в том далеком будущем, что ожидало его с Тенью. Он представлял себя гордым отцом десятерых... Нет, двадцатерых лисят! Обо всех о них он будет заботиться самозабвенно, он станет самым лучшим отцом в мире. И у него с Тенью будет много-много еще детей, которые будут появляться у них каждый год как результат их сладкой взаимной любви. А уж что говорить о том, как нежно и заботливо он будет обходиться со своей супругой! Никогда, никогда она не будет ни в чем нуждаться, всегда будет окружена только теплом и радушием...

Надо ждать.

Иногда, в предрассветное время, когда Донар всласть нагуляется с Тенью и вернется в нору, он долго лежал и не смыкал глаз, наблюдая, как тихо и спокойно вздымаются бока любимой лисицы во время сна. В такие моменты на ум разгоряченного мечтами лиса приходят совершенно фривольные вещи, о которых он потом вспоминает с раскрасневшимися щеками. Благо, что щеки его покрыты желтоватыми густыми бакенбардами, и никто не заметит его конфуза.

Надо ждать.

Казалось бы, что способно помешать их с Тенью безмятежному проживанию вместе? С каждым днем лисичка становиться с ним все мягче и ласковее. Вскоре барьер, этот неприступный высокий и широкий барьер, вставший перед носом Донара с самого первого дня их знакомства, исчезнет. Он будет осаждать эту цитадель хоть всю оставшуюся жизнь...

Кроме того, что может помешать двум одиноким лисицам скрепить союз вдали от остального лисьего народа, всюду сующего свой нос? Нет, они как будто находились вдвоем на необитаемом острове. А что будет, когда наступит время любви? Тогда-то уж точно Тень не устоит перед ним! И станет его лисицей... А поскольку их род, замечательный, прекрасный лисий род, моногамный, то это будет значить, что Тень стала его подругой на всю оставшуюся жизнь!

Надо только подождать.

С приходом сентября все больше листьев скукоживалось от холода, рассыхалось и отрывалось от своих отцов-деревьев. В первых числах месяца прогремел гром. Не было тогда ни дождя, ни снега. Это был гром среди ясного неба.

А случилось все во время очередной прогулки парочки лисиц вдоль ограды, отделяющей бизонов от внешнего мира заповедника.

- Просим прощения, - сказал Миль с очень серьезным видом, - но мы родились очень поздно, в начале лета.

- Почему, лисенок?

- Потому что наш отец очень долго грустил по своей потерянной сестре, и не мог думать ни о ком, кроме нее.

Тень замерла, отчаянно пытаясь собрать все мысли воедино.

- Как зовут вашего отца? - наконец, спросила она строгим и власным голосом, чем слегка напугала малышей.

- Демон. Нашу мать зовут Нелли.

Тень чуть было не потеряла равновесие, и все же нашла в себе самообладание, чтобы спросить:

- Как вы, дети Демона и Нелли, уроженцы Зеленой Долины, попали сюда?

- Мы далеко ушли от дома, - рассказал лисенок-мальчик.

- А потом нас забрал страшный двуногий. Он привез нас сюда в такой странной штуке, похожей на лист, которую он называет мешком, - робко добавила лисичка-девочка.

- Здесь нас спас этот красивый рыжий лис! - закончил первый лисенок.

Донар отвернулся в другую сторону, заметив, что все взгляды нацелены на него. А ведь раньше он всегда был искренен и открыт. Раньше он всегда искал гостеприимства в чужих глазах. А теперь сам отказывался его дарить.

- Как вас зовут, дети моего брата? - спросила Тень чересчур громко.

- Миль, - ответил лисенок.

- Дрейдре, - ответила лисичка. И добавила, - Это означает "трепетная".

- Необычные имена, - Тень внимательно смотрела на детенышей. В них текла кровь Демона. В их жилах струилась кровь отца. А значит, в них была и ее собственная кровь. Лисица с удивлением обнаружила, что больше не испытывает к ним раздражения.

Теперь она любит этих лисят всем сердцем. Ведь они были частичками ее самой. Эти крошечные неуклюжие сокровища на кривых лапках, так похожие на откормленных поросят, стали в один миг чем-то необыкновенным.

- Ты не боишься возможных слухов о тебе в Долине? Ведь, когда ты вернешься, вероятно, тебе весь лес будет перемывать косточки. Это в лучшем случае. А в худшем - снова прогонят. Или... Или нападут, - шепнул Донар так тихо, чтобы лисята его не услышали.

- Да что мне эти пересуды? Я никого и ничего не боюсь, ежели речь идет о детях моего брата!

- Храбрая, стойкая Тень, - благоговейно шепнул Донар.

- Замолчи со своими комплиментами! - довольно грубо прервала Тень. Ее раздражали непрекращающиеся знаки внимания, оказанные со стороны лиса, который ей был делом десятым. Конечно, истинную подоплеку его поведения она так и не приняла всерьез. Любовь! Какая глупость...

Такой ответ, в свою очередь, невероятно ущемил самолюбие Донара, и он вдруг стал молчаливей и угрюмей, чем прежде.

- Ты глупый! - пискнула Дрейдре и попыталась укусить братца за ухо. Но лисенок увернулся и схватит сестричку за хвост.

- Это ты глупая!

Тень немедленно вмешалась в драку и разняла лисят. Она смотрела на них строго и неудовлетворенно.

- Не стоит вести себя безнравственно! - сказала Тень, чувствуя в себе пробуждение великих и древних материнских инстинктов, зовущих к нравоучению и ведущих к заботе о будущем. - Гоните из себя гнев и вражду. Они оскверняют добрый лисий род, и недостойны его. Ведите себя так, чтобы ближнему было с вами хорошо и комфортно. Ведь только так мы сможем выжить и надеяться на лучшее. А вовсе не тем, что будем обижать и кусать друг друга, лгать и воровать. Отнюдь нет!

Миль и Дрейдре кусали друг друга, вопили и хихикали, ужасно замедляя продвижение вперед. Тень снисходительно терпела, как бы ей не хотелось укусить непосед. Донар же вообще не обращал внимание на лисят, с головой уйдя в лавину мыслей. Иногда он останавливался и внимательно смотрел Тени в спину, надеясь, что она обернется и вдруг улыбнется ему теплой улыбкой. Этого не происходило, путешествие продолжалось.

Тучи, скопившиеся на хмуром небе еще с утра, устали держать в себе тяжесть дождя. Перед хлынувшим дождем прошла еще минута или две. И вот, когда путешественники пересекали лесной "зал" из золотых осенних деревьев, на них обрушился внезапный ливень. Сначало робкий и несмелый, а затем все боле набирающий силу и мощь, дождь бил желтые листья, врезался в камни, щедро обливал лисьи шубки.

Тень шла впереди всех. Ее глаза помутнели от затянувшей их пелены дождя. Она беспрестанно отряхивалась и чихала от воды, затекающей в ноздри. Сзади нее трусили два лисенка. Их лапки наполовину ушли под грязное месиво земли и воды. Они скулили и пищали от боли, которую им причиняла стена дождя. А позади всей процесси шел Донар, следя, чтобы детишки не упали без сил и не утонули.

И даже если это была еще не самая большая беда, то худшее началось впереди. День в мгновение ока превратился в ночь, обдуваемый ледяным ветром и омываемый бесконечный ливнем, заволоченный потолком из туч. Вокруг все потемнело, а в ушах только и стоял гулкий шум дождя.

Небо над головой разрезала, разорвала пополам, истерзала кривая молния, сопровождаемая громовым раскатом грома. Маленькие лисята тут остановились и запищали пуще прежнего. Они беспомощно прижались друг к другу, ища друг в друге укрытие и спасение.

Тут Тень остановилась и вернулась к пищащим малышам. Она вопросительно посмотрела на Донара. Тот кивнул ей. После этого немого разговора обе лисы взяли в зубы по мокрому, как курица, лисенку, и все вместе двинулись дальше. Сначало казалось, будто процессия будет непоколебимо идти и идти не смотря на дождь. Но затем оказалось, что они искали убежище, где бы можно было переждать грозу.

Таковым оказалось небольшое углубление в земле, защищенное со всех сторон большими серыми камнями и прикрытое сверху поваленным деревом, заросшим мхом. Судя по всему, это место было когда-то берлогой медведя. К счастью, хозяина дома не было. Поэтому Тень и Донар аккуратно опустили туда малышей, после чего сами залезли внутрь.

Потоки грязи и воды сюда попасть не могли, однако дождевые капли все еще могли достать четверку зверей. Лисята вжались в самый темный уголок логовища, не прекращая плакать. Донар смотрел на улицу, на беспрерывно обрушающийся на землю ливень. Ему не хотелось веселиться, как раньше, при каждом удобном случае. Он наоборот, молчал и вдумывался в причины: почему льет дождь, почему все они оказались здесь. И спрашивал себя, судьба ли это? Он снова был рядом с Тенью, которую любил всеми силами своего лисьего сердца и каждым утаенным уголком своей лисьей души. И вот, они теперь двигались на родину. Им предстоит вернуть домой двух пугливых, но очаровательных детенышей. Случайно ли все это? И почему он так много думает, если раньше был таким беспечным?

Тень ни о чем не думала. Она заботилась о лисятах, старательно вылизывая их намокшие шкурки и согревая своим теплом. Постепенно, благодаря заботе лисицы, малыши перестали пищать, и забылись глубоким, беззаботным сном самых уставших и утомившихся существ на свете.

Донар посмотрел на спящих, затем на Тень, но почему-то ничего не почувствовал. Он широко зевнул, почесал шею, беспокоя звенящий железками ошейник, который был уже сильно изгрызан и потерт, но все так же верно висел на своем обладателе. Затем лис свернулся клубочком у самого входа в логовище, чтобы вдыхать запах прелой листвы. Свой высоко восприимчивый к холоду нос он спрятал в пушистый хвост. Устроившись, лис закрыл глаза. И хотя он желал лишь слегка вздремнуть, его убаюкала дождевая колыбельная, и он увидел множество мелькающих черно-белых снов...

Дождливый день подарил неземной красоты закат. Изумительного сиренево-голубого цвета было небо. А по нему будто кто-то рассыпал розовую вату-облака. Один краешек этого природного шедевра кричал яркой желтизной, и было похоже, что это разлили чернила золотого цвета. То там, то тут светились ораньжевые пятна, размытые, плавно перетекающие в лиловое небо.

Чуть позже невидимая рука пустила по небу рябь. Облака двигались быстро, подгоняемые ветром. Из нежно-розового небосклон превратился в фантастический красный. А еще позже, когда сумерки стали гуще, почти все облака мягко растворились в замечательной пурпурной мякоти вышины.

Тень удивлялась тому, как постаралась природа расскрасить завершение сего туманного и серого дня. Лисица вытолкала лисят наружу логова и заставила их обратить внимание на небосклон.

Малыши охнули и рассмеялись. В их маленьких любопытных глазках отражались чудеса небес. И они запрыгали на одном месте, щелкая зубами, как будто хотели откусить кусочек неба и сохранить на память. Однако такую редкостную красоту невозможно сохранить. Она дана нам, как подарок за то, что мы еще живем и радуемся, что живем.

И Тень, вздохнув, прошептала:

- Я благословенна этим небом на любовь к нему!

Малышка лисица и сама не поняла смысл сказанного до конца, но она была совершенно права. Ведь ничто на свете она не любила больше, чем небо на закате и ясные зимние ночи.

- Ой, как мне хочется, чтобы вечерок подождал немного! - сказала Дрейдре, - И оставил эту картинку подольше!

- Мне тоже! - завопил Миль.

- Всему свое время, - сказала Тень, - Когда ему надо, тогда вечерок и придет. А он придет тогда, когда солнышко совсем уйдет.

- А зачем уйдет солнышко? И куда? - загорелась Дрейдре любопытством.

- За горизонт. Солнышку тоже надо спать, чтобы набраться сил и утром снова нам светить.

- А что за горизонтом? - поинтересовался Миль.

- Край света, наверное.

- Ты видела край света? - хором спросили лисята.

- Нет. И никто не видел. Думаю, он очень далеко.

- Давай найдем край и посмотрим вниз! Вдруг мы увидим там мир лис, перевернутый с ног на голову! - размечтался Миль.

- Ты еще такой маленький цуцик. А ты подумал о своей маме и папе? Они будут скучать! - напомнила Тень.

- Ну ладно. Найдем край света потом, - вздохнул лисенок, - Когда я подрасту.

Путь вереницы лис продолжался ночью. Под небом, залитым светом луны, шкурки путников серебрились и отливали причудливыми красками. Донар смотрел на Тень и любовался ею, как никогда раньше. Она ничего не замечала. Центром ее внимания были малыши, и только они. Иногда Донару казалось, что Тень забыла о его существовании. Отчасти это так и было.

Лисята громко пыхтели. Они очень устали, ведь раньше у них никогда не было такого длительного пути. Дрейдре постоянно жаловалась, что ей страшно. Но Миль был отчаянным малым, и ни в коем случае не показывал страха, хотя длинные тени деревьев и неожиданные полеты филинов над головой приводили лисенка в ужас. Тень оборачивалась к детям и с нежностью нюхала их и облизывала. На некоторое время малыши успокаивались. Всю дорогу, как и до этого, Донар шел позади всех и молчал.

И тут Тень заметила, как бестолковый малыш лезет на небольшую кучку сухих листьев, без всякого страха и предосторожности. А ведь это вполне мог бы быть капкан.

Лисица бросилась Милю наперерез, и своим большим телом перекрыла дорогу.

- Стой, где стоишь! - зарычала Тень.

- Почему? - спросил лисенок.

Тогда Тень аккуратно рассыпала горку хвостом, листок за листком, пока взору не представились страшные железные зубы. Лисица была права. Здесь находился капкан. В ноздри обоим лисам тут же ворвался дурманящий, гадкий запах железа.

- Запомни этот запах! - наставляла Тень, - Запомни навсегда! И каждый раз, когда будешь чувствовать такой запах, уходи в сторону от него.

- Ладно, - пообещал лисенок.

- Но тут же ничего нет, - удивилась Тень.

- Нет, есть! Он сидить рядом с нами! - запищали лисята.

- Я никого не вижу, - разозлилась Тень.

- Представь! Представь его себе!

Лисица задумалась. И только теперь она поняла, что лисята говорили о воображаемом друге. Она уже и забыла всю безграничность выдумок, на которые способны куцые малыши. К лисице вернулось странное чувство, которое она испытывала в глубоком детстве - фантазия, искренность мира. Когда кругом царило волшебство и выдумка, когда для нее каждый жук был другом. А Дрейдре так похожа на нее саму в детстве! Миль так походит на ее собственного братца...

Тень растянула губы в улыбке и подмигнула детенышам.

- Да, теперь и я вижу.

А сама в это время подумала: "Мне необходимо завести собственных лисят!"

***

Миль и Дрейдре - славные детишки. Они оба похожи на медвежат-увальней. Но в их ясных глазках кипит жизнь, а энергия питает каждую клеточку их тела. И можно не сомневаться в том, что оба они вырастут в прекрасных лис. Достойных своих предков.

Миль не помнил ничего о том времени, когда он был еще лысым и писклявым новорожденным лисенком. Первое его воспоминание относилось к солнечному денечку, когда он впервые вышел погулять. Он помнил о бабочках и о море трав, полнящих сочно-зеленые луга. Он смутно помнил о первой драке с сестрой в тот день, когда та стащила гусиное крыло у него из-под носа. Все, что было до этой прогулки, он не помнил.

Дрейдре же помнила еще меньше. Детские впечатления развеиваются по ветру так же быстро, как кусок льда тает под струей горячей воды. Особенно когда ты беззаботная лисичка, прыгающая в поляне одуванчиков. Дрейдре способна была припомнить лишь ее девятую или десятую прогулку. Да и то скоро они тоже исчезнут из ее легкомысленной головки, чтобы оставить место для более свежих впечатлений.

Итак, близнецы Миль и Дрейдре ничегошеньки не помнили и не знали о своей потерянной сестрице Марион. Нелли посчитала это огромным счастьем, так как это означало, что их детская наивность не запятнана каплями крови, пролитыми в первые дни их жизни.

Марион была третьим лисенком в помете Нелли и Демона. Она была славной малышкой, постоянно любопытствовала на счет всего на свете, постоянно хотела быть в курсе событий. Эта малышка еще не умела твердо стоять на лапках, когда впервые попыталась выползти на поверхность норки и узнать большой мир поближе.

Ужасные вещи часто случаются с любопытными малышами. Особенно если ты родился лисенком, и сородичи твои, как и ты, обречены влачить свое существование как вечное проклятье людей.

Однажды, когда мать вышла на охоту, а отец отправился утолить жажду к реке, малышка Марион снова совершила свою неуклюжую вылазку. Ее брат и сестра как ни в чем не бывало спали в глубине норки. Стоял замечательный теплый денек, ничто не предвещало беды. Марион разглядывала окружающий мир, пробовала на вкус всякого рода траву и цветочки. Она пробовала придавить лапкой встречавшихся жучков, но тем все время удавалось спастись. Это привело к тому, что терпение малышки подошло к концу. Она решила во что бы то ни стало поймать какую-нибудь букашку и попробовать ее на вкус.

Марион неуклюже пошла по траве куда-то в дебри леса. Вначале до ее детского сознания не доходило, и не могло дойти, что подобные прогулки чреваты страшными опасностями. Однако, чем дальше лисичка заходила в чащу, тем сильнее над ней брали верх древние инстинкты, которые с самого рождения заложены в каждое лисье существо. Маленькая охотница почувствовала себя незащищенной. Она вдруг осознала, что потерялась. Мысль эта пришла в ее головку так внезапно, что Марион даже взвизгнула. Кругом росли лишь зловещие черные стволы деревьев, над головой простирался потолок из лесных крон. Куда идти? Где дом?

Бедняжке не долго пришлось пребывать в панике. Через миг небо над головой потемнело, кто-то закрыл солнце своей огромной лохматой фигурой. Это было чудовище, каких несчастная малышка никогда не видела. Это был настоящий монстр, испускающий отвратительный смрад и грозное рычание. Вечный враг лис и вечный прихвостень человека - собака. Одним движением огромных челюстей она лишила крошечного, несмышленого лисенка жизни.

Глава 36

Постоянство непостоянного

Остальная часть пути прошла в веселых шутках. Тень была так занята играми и уроками с лисятами, что даже не сразу заметила, как оказалась в до боли знакомых местах. Вначале об этом донес блудный и шальной ветерок. Как только лисица вдохнула запахи, напоминающие о детстве, о брате, обо всем, о чем грезила она на чужбине, голова лисицы закружилась. Запахи родного леса дурманили и заставляли лапы дрожать.

Затем перемену заметили и лисята, и уже самым последним ее заметил Донар, как всегда плетущийся позади.

- Это наш дом! Мы дома! - хором закричали Миль и Дрейдре, прыгая на месте.

- Да, да! Дом! Милая родина! - захлебнулась Тень в собственных эмоциях. Она смотрела на холмистую охотничью зону, которую предстояло пересечь, чтобы оказаться в любимой Долине. Раньше Зона казалась страшной и огромной. Но теперь она казалась просто крохотным лугом, который можно было с легкостью перепрыгнуть. И Тень обезумела от радости.

- Кто со мною наперегонки? - и лисица приняла позу, которую обычно принимают участники великого забега перед стартом. Она скользнула взглядом по Донару, по его нахмуренной морде, которая выражала удивление и неодобрение. А мне плевать, что он думает, пронеслось у Тени в голове, главное, что мы дома!

Это сладкое слово, дом, защекотало лисицино воображение, и она захотела расхохотаться и бежать во весь опор к любимым лугам, озеру, рекам, лесам...

Тут вдруг в ней заговорил голодный желудок. В последние дни пути она почти ничегошеньки не ела, равно как и лисята, кроме привычной издревле лисам пище: жирными кузнечиками, жуками, ягодами и другими плодами, упавшими с отяжелевших веток на землю, и зеленая трава, в которой было еще меньше питательных веществ, чем в маленькой божьей коровке, но которая все же утоляла жажду и питала витаминами.

И вот, когда в глубинах живота что-то возмущенно зарычало, Тень подумала: "Ничего, ничего. Сейчас поймаю себе кролика! Или бобра, или... Боже, как я могу думать сейчас о еде? Сейчас, когда я дома, когда надо обнюхать каждый булыжник, камешек, травинку, когда надо испить родной воды, когда надо впитать в себя запахи этого великого места, когда надо породниться с предками, духи которых пронизывают всюду эти древние поля! Боже, как я могу думать о еде, когда надо поскорее встретиться с братом, и с Нелли, и отвести детишек под око родителей, и когда надо со всеми повстречаться! Как я могу думать о еде!" - такой вихрь мыслей кружился в мозгу Тени, а живот все настойчивее бурлил в просьбах и молении о пище.

- Побежали! - воскликнула Тень вдруг, и припустила по Охотничьей зоне, то вытягиваясь в струну, то собираясь в комочек, она мчалась с быстротой лани. Лисята радостно завизжали, затявкали, словно собаки, и побежали за мельтешившим впереди темным силуэтом. Донар же побежал легкой рысцой, и то лишь для того прибавил шаг, чтобы совсем не отстать. Сам он был мрачнее тучи, и не произносил он слов уже так давно, что, верно, позабыл звучание собственного голоса.

В сладостном предвкушении темная лисица заставляла бежать свои ноги еще быстрее, намного быстрее, чем они могли на самом деле. "Пробежать, быстрее преодолеть!" - стучали слова у нее в голове, словно учащенный пульс. Если она преодолеет эту страшную зону, то ей уже ничего не будет угрожать под прохладой надежной Долины, которая изогнулась горами и рядом деревьев в форме полумесяца, и которая была одним огромным, спокойным уголком, в котором искали защиту все старожилы, будь то красногоголовая желна или большой медведь. Тень прекрасно знала, что на пути у нее могут встать охотники, восседающие на потных лошадях, и стена из кровожадных псов, но она никак не могла остановить себя, прислушаться, насторожиться, настолько велика ее была радость. А риск, которому она подвергала и себя, и маленьких лисяток, только сильнее возбуждал ее стремление бежать, а затуманенный мозг пребывал словно во хмелю. "Плевать, плевать! На все плевать! Я дома! Плевать, плевать! Даже если я сейчас умру! Я умру дома!" - прыгали слова внутри ее опустошенной от долгого пути голове.

И вот, уже добежав до самой окраины Охотничьей Зоны, где виднелся один-поледний сочно-зеленый холм, Тень притормозила. Ее бока ходили ходуном, она жадно хватала ртом воздух. Но никакого глотка кислорода не хватало ей, чтобы до конца заполнить легкие. Изо рта капала тонкая струя слюны. "Как ужасно я, должно быть, сейчас выгляжу!" - подумала лиса и нехотя согласилась с мыслью, что в Цветочной Долине она вела чересчур праздную жизнь, и разжирела на ондатрах и щедро разбросанных там повсюду плодах и орехах.

Лиса обернулась, чтобы понаблюдать, как два лисенка, будто какие-то неуклюжие медвежата, вперевалочку спешат к ней. Это было поистене забавное зрелище. Они утопали в траве по самые уши, и все пыхтели пуще паровоза.

Тень усмехнулась про себя, а затем начала медленное шествие на последний холм. Когда она забереться на него, ее взору откроется так горячо любимая Долина, во всем своем великолепии, сиянии, величестве. Солнце держалось низко, уже практически дойдя до горизонта. Его большой диск светил в той стороне, откуда лисицы держали путь. И вот его последние красно-багровые лучи собирались осветить прекрасную, как картинку, Зеленую Долину.

Если когда-либо Тень называла небо кроваво-красным, ядовито-красным, алым, то в этот раз она хотела просто посмеяться над своей глупостью. Потому что небо сегодня было по настоящему, убийственно красным. Багровое зарево колыхалось позади. Солнечный круг окутывала медленно ползущая красная пленка облаков. Буйствовали коричневые, алые, рыжие краски. Все отливало настолько красным цветом, что в глазах зарябило и даже не верилось, что так бывает.

Но вот, дождавшись, пока лисята доковыляют до нее, Тень издала глубокий победный клич, раздавшийся на всю округу и, должно быть, услышанный даже в людской деревне, и побежала вверх по холму. Когда-то, на макушке этого же холма, провел беспокойную ночь маленький лисенок по имени Серохвостый. Он наблюдал с этого холма и это озеро, которое, в конце концов, распростерлось перед взором Тени, и эти страшные черные деревья Верхнего леса по другую сторону озера, и шапки гор, в которых когда-то жила лисица по имени Сабрина.

Теперь на вершине стояла Тень и впилась глазами во все, что она знала когда-то, впилась и пыталась это фотографически запомнить на случай, если ее вдруг снова выгонят. Но что-то было не так. Определенно, что-то изменилось.

В скудном отсвете красного солнца было не понять, что именно изменилось. Но удушливый воздух, который проник в ноздри лисички, это красное марево, плавно текущее сквозь воздух, эта поднятая пыль, наконец, этот запах гари и серы, они все говорили, нет, они кричали: "Что-то изменилось!"

Более того, оказалось, что все было совсем не так, как три года назад. По Долине вялись кучи сырой земли, покрывшиеся коркой от убийственного солнечного жара. Воздух был не только противен, он был еще и пыльным и горячим, им трудно было дышать. Теперь-то Тень поняла, что это вовсе не от быстрого бега ей тяжело дышалось. Атмосфера была пронизана тяжелым духом. Что-то подобное Тень испытывала, когда убивала свою добычу на охоте - от жертвы тоже исходил этот тяжелый дух предсмертных мук.

Значит Долина, ее драгоценное сокровище, воспоминания о которой грели сердце далеко на чужбине, корчится в предсмертных муках? Значит, вырытые ямы рядом с кучами земли, причиняют ей боль будто открытые раны?

Несколько мгновений Тень не ощущала ничего, кроме ужаса. Отовсюду веяло людьми, их кострами, их порохом, их омерзительным потом.

- Боже, что это твориться? - вслух выдавила Тень.

- Все нормально, - сказал маленький Миль, который, оказывается, уже давно стоял вместе с сестрой рядом.

- Нет, ничего не нормально! Ты что, разве не видишь? - в замешательстве воскликнула Тень и вдруг взгляд ее пригвоздился на том месте, где раньше процветали густые ельники Верхнего леса. Совсем уже тусклые лучи осветили пустоту, жуткую пустоту с парой торчащих елочек, которые победно возвышались над пеплом великого леса. Деревцам было словно холодно и стыдно, когда их оголили перед взором всех, кто их видел. Вокруг не прикрывал густой лес, и елочки казались смущенными и покрасневшими.

"Ах, ну и фантазия!" - невольно подумала Тень. - "Это же они от красного света такие. Вовсе они не смущаются. И к чему вообще деревьям - смущение?"

Тень громко рассмеялась над своей глупостью. Но внутри она смутно верила, что все - и родная земля, и каждое дерево, и ручьи - это все живое и это надо любить. И она любила, если можно так выразиться, смертельно любила!

- Все нормально, тетушка Тень, - слабым голосом пролепетала Дрейдре, напомнив о своем присутствии.

- Тетушка?! О нет, не постарела я еще настолько, чтобы меня величали тетушкой! - разозлилась Тень. - И не зови меня так больше никогда! Чего это ты, после стольких дней нашего знакомства, решила звать меня тетушкой?

- Не знаю, - захихикала маленькая лисичка.

И тут в разговор вступил Донар, который уже несколько дней рта не открывал. А теперь его прорвало, и он, осипшим голосом, монотонно затянул:

- Вот почему я был так хмур, если ты это заметила... - Донар посмотрел в глаза лисицы и прочел там то, что она вообще его не замечала. - Я видел, как еще год назад люди выкорчевывали Верхний лес, сменяли старые здания в своем городе на новые. Вот только я не успел узреть, как они принялись рыть дырки в Долине. Но я знал, что ты очень расстроишься, увидев это, поэтому совестно молчал, не в силах посмотреть тебе в глаза и открыть эту правду. Все. Добрались люди и до твоей любимой Долины.

Тень с яростью фурии вперилась в Донара, выражая крайний гнев и злобу. Да как он может так говорить, с такой чуть ли не насмешкой, о том, что ей дороже жизни?! Такого она от него не ожидала.

- Ничего не изменилось, - важно изрек Миль, чувствуя, что здесь у него больше "опыта", чем у Тени. - Все так, как было еще во времена нашего с Дрейдре детства.

- Эх, малявка, - сквозь зубы посмеялась Тень. На душе у нее скребли кошки. Какой ужас, вернуться сюда после стольких месяцев, и найти выкорчеванный лес. Нет!!! Нет, нет! Ведь Нижний лес стоит так же гордо, как и в день своего сотворения, с радостью подумала Тень. Значит, до самых сокровенных мест эти двуногие не добрались!

- Так, - взяла лисица себя в лапы. - Сейчас я отведу вас к отцу и матери. Вы окажетесь дома, и все будет хорошо.

Подстеганные уверенностью и властностью, исходящей от Тени, все трое спутников приободрились и были готовы выполнить все инструкции. Особенно встрепенулся маленький Миль, который был уже готов пойти на смертельное задание и погибнуть в схватке с грозным псом. Но Тень только спросила:

- Ваша нора находиться там же, что и три года назад? Ох, что я спрашиваю! Совсем ум за разум забежал, - Тень тряхнула головой. - Я хотела сказать, что ваша норка, норка, в которой вы родились, находиться у подножия Верхнего леса?

И тут вдруг собственные слова ошарашили Тень. Ведь Верхнего леса больше нет! А значит, наверняка, Нелли и Демон бежали оттуда! Или их... Их... Случайно засыпало землей во время разрушительной работы, пока они сидели в норе... Или... нет, об этом не стоит даже думать.

- Ну, насколько я помню, - медленно говорил Миль, надувшись от гордости. - Именно там.

- Хорошо, пойдем, - отрезала Тень и двинулась вниз по холму, ступая так осторожно, словно она боялась прикасаться подушечками лап к разрыхленной, оскверненной земле.

Всю дорогу они шли молча, каждый думая о своем. Лисицу больше всего тревожила мысль о том, что все совсем не так. В чей край она теперь вернулась? Это был не ее край. Но нет, это ведь родная земля под ногами, а значит, и это озеро - то самое озеро, которое она помнит. Но почему, почему так поступили с этим священным местом? За что?

Уже почти дойдя до желанного места, четверка наткнулась на какого-то старого лиса-ворчуна. Тень едва не наступила на него, ибо он растянулся на земле без всякого страху и храпел.

- Что вы себе позволяете? - сердито зафыркал он.

- Мы? Мы у себя дома! Я веду этих детей в их нору! - вне себя от ярости выпалила Тень. Но громкий голос ее звенел скорее не от злобы, а от мысли, что этот старик может быть глухим. А он был весьма похож на того, кто глух.

- Чего ты кричишь, дурашка? Я все прекрасно слышу.

В этот момент старик подобрел в глазах Тени. Он даже показался ей милым, хотя всего секунду назад она хотела наброситься на него, если бы он преградил ей путь к брату. О, братец!..

- Там есть лисьи норы? - осторожно поинтересовалась Тень. - Обитают ли там живые лисы? Ты видел кого-то? Там безопасно?

- Да погоди ты, балаболка, не засыпай всеми вопросами сразу.

- Ну? - нетерпеливо переспросила Тень. - Есть там кто из наших?

Старик задумался. Сперва казалось, что он сейчас очнется и быстро ответит. Казалось, он наскоро обдумывает свой ответ. Но уже через минуту стало совершенно ясно, что лис утонул в пучине собственных размышлений. Тень с выражением откашлялась.

- А? Что? Кто вы? - встряхнул головой старый лис. И тут вдруг вспомнил. - Да-да, лисичка, я видел там жильцов. Это было... э... три месяца назад. Кажется. Когда люди еще не начали рыть нашу Долину. Да-да!

Тень начинала злиться. Какое ей дело до того, что было три месяца назад? Это же было так мучительно давно! Тогда она никакого отношения не имела к жизни Зеленой Долины. Она была далеко, очень далеко.

- А теперь? Есть ли кто нибудь поблизости теперь?

- Э нет, нету никаво. Давно уже нету. Все в ужасе бежали в Нижний лес. Там теперь и шагу ступить нельзя, все заполонено лисами. Вот почему старый Миах спит теперь тута. Тута он пребывает в опасности, но зато дышать может. Понятно, каждый побежит из этого лысого места, где ни травинки, ни былинки. Да только держались звери, до последнего держались. Жили прямо в земле, ведь в Нижнем лесу никто их принимать не станет. В Нижнем лесу и так мало места. Нет, держались. Пока в прошлом месяце не случилась беда.

- Какая беда? Появились эти странные ямы в земле? - спросила Тень.

- Никак нет, леди-лиса. Хуже.

Старик замолчал. Во тьме, окутавшей все вокруг с уходом кровавого солнца, лис был едва виден лишь благодаря жесткой седине, облившей его всего, как молоко. Он задумчиво молчал. И пока он молчал, Тень обратила внимание, как вокруг все непривычно тихо. Такой тишины она еще не слышала никогда. Где же ночные птицы, лягушки, сверчки? Неужели все умерло?

- Так что же произошло? - тихо поторопила Тень.

- Охота, вот чаво, - раздраженно бросил старик. - Такая массовая, прямо как в Великую Пятилетнюю войну. Но ясно-то, что никакой Пятилетки больше не будет. Цавылизация людская, видишь ли, к нам добралась. Скоро все тут повыдергивают, все наши могучие дубы и ели, как морковки с грядки. Все сравняют с землей. Эх, цавылизация, цавылизация... В общем, когда это сделают, охотникам то уже не удасться поубивать зверей на славу. Вот они и засучили рукава, пришли в лес, как ураган. Все смели на своем пути! Массовое было убийство лис. Не поверишь, леди-лиса, я своими глазами видел, как сюды такой большой приехал, вонючий, с объемным таким... Кучами туда сваливали трупы лисьи, да! Кучами! Зрение то у старого Миаха некудышное, но такое зрелище и от него не ускользнуло.

Кто жив остался, тот спрятался кто где смог. Скалы наши помогли, это да. А потом людишки ушли, забрали с собой и эти, железные штуковины с нагруженными трупами. Не вернуться сюда они больше, это да. Но сколько хороших лис, достойных померло! Ах-ах.

В животе у Тени противно засосало. Ведь среди убитых мог быть и Агамемнон! О боже, она про него чуть не забыла! И Мицар, старый добрый Мицар! И другие ее знакомые. И даже... Нет, ну Демон-то достаточно хитер, чтобы обвести любого охотника вокруг пальца!

- Все, старый Миах не может больше с вами говорить. Старый Миах хочет спать. Хорошо бы уже и проснуться на том свете, - запричитал старик. - И то будет лучше. Надоело уже - сколько ни живу, и ничего хорошего не вижу. Может быть, там, будет счастье старому Миаху. А ежели нет - все лучше, чем торчать здесь дальше и видеть, как мать-землю уродуют двуногие подонки!

Тень не слушала его злостных причитаний. Она соображала, что делать дальше. Но почему то никакие мысли не приходили ей на ум. За спиной с надеждой в глазах стояли три существа - три существа, которых она привела сюда, которые зависели от нее в эту минуту целиком и полностью. А ведь она и сама была беспомощна! Где же все родственники, друзья? Куда она пришла в конце свего пути? В пустыню, которая раньше была святыней. Нет, не стоит драматизировать, прервала себя лисица, все будет хорошо.

- Я отведу вас в вашу нору, - решила Тень, обращаясь к лисятам. - И разыщу ваших родителей. Во что бы то ни стало разыщу! И перестаньте хныкать. Ничего же плохого не случилось! Живы ваши мама с папой, живы.

Тень уже шагнула к руинам Верхнего леса в надежде отыскать там нору, в которую она запрячет лисят на время, но тут старый Миах вдруг вздрогнул, подскочил и вцепился в хвост Тени мертвой хваткой. Тень раздраженно попыталась выхватить свой хвост и даже отпихнула от себя старика.

- Что вы себе позволяете? - вне себя крикнула она.

- Не ходите туда! Ах-ах, старая моя голова! Совсем забыл сказать! Совсем забыл про главное! Ох, не ходите туда, леди-лиса, иначе старый Миах будет винить себя и перекусит себе лапы!

- Да что такое-то? - бросила лисица и, наконец, высвободилась от когтистых лап Миаха.

- О! Водобоязнь! О горе нашему краю! Вначале охотники, затем железные монстры, уродование земли, а теперь еще болезнь, болезнь!

- Что???

- Водобоязнь! Водобоязнь!

И старик упал ничком, поджав под себя лапы, закрыв слезившиеся глаза и больше не шевельнулся. Он походил на мертвого, однако звуки его тяжелого кашля говорили, что он вполне еще жив.

"Водобоязнь... Водобоязнь... Ерунда какая-то!" - думала Тень, перебирая про себя все болезни, которые она знала, а знала она не так уж и много лисьих болезней. Это слово ни о чем ей не говорило, совсем.

- Что такое водобоязнь? - спросила она у Донара, вспомнив, что он знает очень много бесполезных вещей. Теперь он был похож на спасительный оплот, за который можно уцепиться. И такое чувство, вдруг возникшее в груди у Тени, смутило ее. Ведь все то время, что она знала его - он был чем-то вроде игрушки, средства против скуки и одиночества. А теперь - нате вам - твердыня мира!

- Водобоязнь, - задумчиво протянул Донар. Видимо, он ощутил дух, исходящий от Тени в этот момент - дух беспомощности. Боже, неужели ты услышал мои молитвы, подумал Донар, она во мне нуждается! Лис решил немного потянуть время, хотя и понимал, что сейчас совсем не до этого. Но он ничего не мог с собой поделать.

- Ну? - надавила темная лисица. - Что еще за водобоязнь? Как можно бояться воды? Что она, наступает со всех сторон?

- Нет, - Донар высоко поднял рыжую голову, звякнул железками его ошейник. - Я всегда знал, что ты и такие, как ты - в лесу живете, пню молитесь. Ничегошеньки не смыслите. Так вот водобоязнь - это...

Донар вставил в свою речь долгое молчание, чтобы придать ей больше драматизма. Наконец, удовлетворившись перекошенной от злобы мордочкой лисы, он сказал:

- Это бешенство. Простое бешенство.

"О, Ала-Кай! Бешенство!" - пронеслось в голове у Тени. Она впилась когтями в землю, чтобы не упасть.

- Ты совсем одурел? - забыв, что здесь присутствуют дети, заорала Тень. - Да как ты можешь тут говорить "простое бешенство", бахвальный лис? Конечно, тебе плевать, что станет со всеми нами. Ты нашу любимую Долину не шибко признаешь. Да ты... Ты... Клянусь, когда все кончится, я тебя укушу в... Во все лапы! Да-да! Все лапы перекусаю!

Донар посмотрел на нее с сочувствием.

- Ты переутомилась. Столько новостей на тебя навалилось, бедняжка. Я стерплю твои крики, дорогая Тень. Я прощу тебе все, что ты тут наговорила. Но будь же благоразумна, рядом дети!

Тень в беззвучной ярости открыла рот, сверкнув рядом белоснежных зубов, но ни звука больше не произвела.

- Так что же нам делать, Тень? - спросили лисята. - Мы хотим есть! Мы хотим видеть мамочку!

Лисица собрала в кулак все мужество, вдохнула знойный, густой воздух, пропитанный гарью и бензином, вернула себе ясность мышления и распорядилась:

- Донар, ты должен найти им подходящее укрытие. Как? Да мне все равно, как! Ты найдешь его, хоть в скалах, хоть в лесу. Ты накормишь их и расскажешь им одну из тех бредовых сказок, что рассказывал мне. И ты будешь караулить их, оберегать. А я потом, позже, разыщу вас и приведу Нелли и Демона. Тогда они и отведут своих детей в свой нынешний дом. Все.

- Тоже мне, герцогиня Бонапарт, - с наигранным презрением подшутил Донар. - Раскомандовалась. "Найди укрытие, найди укрытие".

Тень пронзила его уничтожающим взглядом двух горящих пламенем аспидно-синих глаз. Да, она кошмарно злилась, ибо синими глаза ее становились лишь когда она так страшно злилась. В другое время ободочки черных сапфировых зрачков были фиолетовыми, или коричневыми, а иногда могли показаться зелеными. Но сейчас она была в ярости, и Донар очевидно понял это, так как больше не сказал ни слова, кроме: "Пойдемте, малыши."

Когда Донар удалился с детьми, обогнув вокруг озера и направляясь в кручам скал, Тень устало присела и с облегчением вздохнула. Впервые за множество дней она оказалась одна в ночи. Она часто жаловалась, что ей одиноко, но иногда общество тоже докучает. А теперь она дома, дома! И эта мысль сразу придала ей сил.

Лисичка поймала носом запахи все той же странной прелой затхлости, вони, пыли и зноя. Но среди этих запахов не было запаха Страха, а значит, и боятся было нечего. Однако над всей Долиной застрял и парил отвратительный запах человеческого пота, но наверное, с этим придется смириться. Двуногие теперь приложили руки ко всему девственному - и к лесу, и к лугам...

Но еще над Долиной стояла мертвая, тягостная тишина. Тень пыталась ухом поймать хоть малейший звук, но зловещее безмолвие сковало, казалось бы, все вокруг. Это пугало. Никогда такого раньше не было.

- О, небеса! Только вы знаете, сколькое может измениться в жалкие три года! Всего три года! О, Саймири!

Взгляд Тени был устремлен на анемичную луну, которая не отвечала, а все в таком же величественном молчании плыла по небу настолько медленно, будто знала, что у нее в запасе еще миллионы лет, чтобы степенно путешествовать по небосводу, от края до края.

Лисица не заметила в вонючем воздухе признаком опасности, а посему ничто не мешало ей побежать в Нижний лес, все такой же величавый и просторный, родной, всегда готовый принять ее в свои заботливые объятия. И она пустилась бежать, огибая огромное озеро. С каждым шагом мускулы ее все больше наливались энергией, словно питаемой от этой прекрасной дикой земли. Тень всегда знала, что земля в ее родном краю подобна глотку воды, утолению голода и сладкому сну - эта земля всегда услаждала, наполняла радостью и силой. И пока она бежала, а мускулы перекатывались, и шерсть пропитывалась прохладой, медленно приходящей в ночь и сногяющей противный зной, лиса чувствовала себя все лучше и лучше.

Оказавшись под сенью леса, Тень не сдержала двух слезинок счастья. Неужели все таки сон ее воплотился в жизнь? Неужели она снова дома? Нет, не может этого быть. Это снова сон! Надо потрогать лапкой эту ветку... О, это все сон! Надо понюхать это дерево - прекраснее запаха не существует! Какое все ненастоящее, это все сон... Нет, не сон! Вот она, эта трава, эта хвоя, эти осенние листья, разбросанные всюду, как три года назад.

Тень бегала от дерева к дереву и не сдерживала восхищенного визжания. Не может быть, чтобы где-то в мире были такие же ясени, черемухи, туи с такими же твердыми листьями, тсуги и боярышники... Не может быть, чтобы еще где-то в мире были человеческие сады, откуда так прекрасно пахнет рододендроном и миндалем, яблонями и вишнями!

Ей надо было найти брата и Нелли, но... Она еще найдет их. А сейчас ей надо насладиться всем этим превосходным богатством дорого сердцу леса, а то вдруг ее снова выгонят. Но ведь прошло уже три года, вдруг все уже забыли? Или, может быть, простили? Тень знала, что изгнание - это на всю жизнь. Но вдруг все таки про это забыли? Или, быть может, всех, кто это помнил, убили...

- Ну ты и дура! - ругнулась на себя Тень. - Как ты смеешь допускать такие мысли! Это все запахи виноваты. Она так чудесны, что вскружили мне голову!

И тут вдруг лисичка задумалась. Если уничтожили Верхний лес, то что помешает людям уничтожить и этот, Нижний лес? И вместе со всеми этими растениями, вековыми деревьями, зверями? Ну нет, быть такого не может! Это нелепость. Невозможно это. Даже у таких ничтожеств, как у людей, не поднимется лысая лапа на такое чудо, как этот лес. Да нет, никогда ничего с лесом не случится!

Все было чудесно. Все было похоже на сказку, и Тень была счастлива. Но затем в ее сердечко закрался страх, пришедший из ниоткуда. Она не могла объяснить своего страха, но сердце с каждой минутой колотилось о грудь все быстрее и быстрее. Удары его отдавались в голове и мешали думать. Тень принюхалась - ничего не говорило об опасности. Она прислушалась, и снова слышала только тишину, нарушаемую биением сердца. Что встревожило ее в эту сказочную ночь-кудесницу?

Нелли. Демон.

Тень вдруг вспомнила о них, и подушечки лап неприятно похолодели. Она чувствовала какие-то колкие толчки у себя под кожей. Необходимо разыскать этих лис! Что с ними сталось за три года, за три долгих года?

Лисица опустила нос к земле и помчалась меж дубов и елей куда-то, неважно куда, главное чтобы там были следы самых родных существ на земле. По пути лисичка испытывала всенарастающий страх. Она нигде не останавливалась, даже если цеплялась пушистым хвостиком о куст. Она безжалостно выдирала его из веток и мчалась дальше. Ах, ее кокетливый, милый хвостик! Она сбрасывала на него теперь все проклятия мира за то, что он тормозил ее бег.

И тут вдруг Тень заставила себя остановиться так резко, что чуть не потеряла равновесие и не грохнулась в крапиву. Она находилась рядом с Фиалковой полянкой, где по весне молодые одинокие лисички любили собираться и впитывать в себя ароматы трав и цветов, чтобы вдвое усилить собственный фиалковый аромат, который, как известно, распространяют все лисицы. Благодаря этому Фиалковая полянка называлась еще и полянкой Юности, ведь на ней веселились и отдыхали только совсем свежие лисички, целомудренные и беззаботные. Замужние лисицы были слишком загружены тяготами семейной жизни, им не требовалось распевать песенок среди фиалок. Тень помнила, как и она нередко сидела на этой полянке и распевала "О юности мира, О юности нашей". Какой глупой она была тогда, какой наивной!

Но сегодня, в этот осенний день, на поляне было нечто совсем другое, противополжное прекрасному. Там лежало пластом что-то рыжее и бездыханное. Тень с опаской подкралась к телу мертвой лисы, наготове удрать в любую секунду или же помочь. Рыжая лиса, которую Тень не знала, и вправду оказалась мертвой. Ее лапы примерзли к холодной земле, в глазницах не было глаз, клоки шерсти, выдранные из нее самым немилосердным способом, по видимому, собачьими зубами, валялись повсюду, на протяжении всей поляны.

"А что, если это не собака?" - подумала Тень, съежившись от ужаса, закравшегося в каждую клеточку ее теплого тела. - "Бешенство! Или... Водобоязнь. О Боже... Ала-Кай... Всевышний, кто бы ты ни был, помоги нам!"

В этот страшный момент, глядя на изувечное, уродливое мертвое тело лисицы, Тень была проникнута таким смятением, что впервые в жизни допустила мысль о непрочности лисьей религии, человеческой, и какой бы то ни было. Впервые она подвергла сомнению, что где то там, в вышине, обитает именно Ала-Кай или Саймири, а не человеческий Господь, или еще многие, о которых она часто слышала от Донара. Обычно все, что он рассказывал ей про Зевса или Амона-Ра, все это влетало ей в одно ухо а через другое вылетало, ведь в ней жила непоколебимая вера именно в лисьих богов. Как в них можно сомневаться, ведь столько лис повидало их в жизни! Однако... Однако... Однако она не встречала еще никого, кто бы самолично видел Ала-Кая. Обычно Тень слышала это от лиса, который слышал это от знакомого лиса, который слышал это от очень далекой родственницы-лисички.

В этот страшный момент она пребывала в страшном унынии, замешательстве, хотя мертвый сородич должен был вызвать в ней грусть и сострадание. А она же думала о религиях. Чертов Донар, зо злостью подумала Тень, запудрил мне все мозги. И тут же содрогнулась. Да что с ней происходит? Ох, если никто не наведет порядок в ее голове, она скоро сойдет с ума!

- Ладно, - сказала она трупу. - Кто-то Там непременно есть. Я желаю тебе покоя и вечного мира, о лисица-сородич. Ты ушла из этого бренного мира, тебе больше не о чем волноваться. Так замолви о нас, живых, словечко. Не дай нам здесь пропасть. А ведь я чувствую, что-то грядет... Что-то великое и страшное!

Тень с уважением и респектабельностью засыпала мертвое тело осенними листьями, столь же безжизненными, как и, что они покрыли собой.

Встреча с этим ужасным зрелищем вызвала в Тени бурю мыслей, но она постаралась их отбросить от себя. Сейчас у нее должны быть другие заботы. Она двинулась дальше по лесу, но уже скоро успела убедиться, что по лесу разбросано множество лисьих, барсучьих и волчьих тел, зловонных и истерзанных. И маленькая испуганная лисичка никак не могла понять, что присходит. Ведь по идее, охотились люди для того, чтобы забрать себе потом животные шкуры. Так почему же здесь столько мертвецов?

Водобоязнь.

Слово это стучало у виска лисицы так же отчетливо, как пульс, как трепыхание испуганного сердца. Оно вселяло в нее страх, но не страх перед болезнью, а страх перед неизвестностью. За всю жизнь ей не встречались больные, и она даже не знала, кого стоит опасаться и избегать, что ей теперь делать и что будет, если распространение каким то оборазом не прекратиться. И, в конце то концов, где же Нелли и Демон?

Лисица почуяла чье-то приближение. Незнакомец или незнакомка беззастенчиво пробирался сквозь гущу кустов, сплетенных сухими колючими ветками, к ней.

- Кто здесь? - спросила Тень. В ответ донеслась тишина. - Отвечай, иначе я... Иначе я за себя не отвечаю!

- Да не сделаю я вам ничего, барышня.

Наконец из кустов показался черный волчий нос, потом вся его морда, а затем и серо-бурое тело, покрытое колтунами и затянувшимися ранами. Тень оцепенела. Она так давно не видела никаких крупные зверей! Ну, овцебыки не в счет. Они сидели за забором и лениво жевали сено, а сейчас перед нею стоял прекрасный огромный хищник. Он был немного побит временем, но это и не важно.

- Скажите, - осторожно начала Тень. - Скажите мне, что же происходит в наших краях?

- Да ничего. Бедствие. Революция, так сказать, - волк ухмыльнулся собственным словам, своему богатому словарному запасу. - Да, революция! Скоро все мы погибнем, а миром завладеют двуногие.

- Ой! - в ужасе крикнула Тень. - Но ведь... Но ведь такого не может быть! Как наша Долина будет без нас, без лис и волков, без енотов и прочих зверей?

- О, сама наивность! - волк тепло улыбнулся лисице. - Вы думаете, малышка, не будь сейчас такое ужасное время, говаривал бы я с вами? Нет. Мы, волки, держимся при своих. Я не останавливался бы, а с гордостью прошел бы мимо. Но теперь все не так, и я спокойно говорить с прелестной юной фифой, не боясь волчьего закона.

- Неужели все так плохо? - не без усмешки сказала Тень, но с доброй долей горечи, которая застряла у нее во рту.

- Хуже не бывало. Даже во времена предательства Адвайта-Веданты. Даже когда в мир ворвался человек. В те времена наши пресмелые предки уповали на свою победу. Но ведь тогда человек был лысый и беспомощный. Сегодня же нам не на что надеятся. Да-да! Ох, не надо так расстраиваться, чувствительная юная голубица.

- Но как же... Как же клятва, которую веки вечные кричали все мы, лисы?! Как же слова: "Мы еще расквитаемся с людьми! Придут времена, и тогда..." Ну неужели они ничего не значат? Неужели эта великая надежда, которую носили в душах лисы сотни, сотни поколений, ей пришел конец. Неужели все, на что мы надеялись, истлело? Да как же...

- Все проходит. Вы и сама, как вижу, неглупая. Должна понимать, что все идет крахом. Что мир идет к своему финалу... Финалу для нас, благородных зверей, конечно. Нет, голые двуногие будут еще долго изуверствовать в мире.

- Но как...

- Да вы думаете, что без нас, без вас и без меня, завянет солнечный блеск и погаснет лунный фонарь? Отнюдь! И вы думаете, что без нашей любимой Долины сгинет мир? О нет-нет! Мир слишком велик для нашего понимания. Мы всю свою жизнь только и знали, что свою скорлупу. Только и знали, как вцепиться зубами и когтями в родимый кустик. А мозг наш охватывал ничтожно маленькие расстояния. Да мир - он же огромен!

Тень выпустила из глаз горячие слезы, которые душили ее еще с самого начала разговора с волком. Она никак не хотела верить ему.

- Неправда. Мой мозг охватывал намного большее. Я видела...

- Лапочка моя, много ли вы могли увидеть, даже если бы путешествовали всю жизнь? Нет, милая лисичка. Мы слишком ничтожны, чтобы, когда мы исчезнем, о нас кто-то горевал.

Внезапно слезы лисички высохли, оставив о себе напоминание лишь в крошечных бороздках на шерсти. На смену грусти и неизбывной печали, чувства обреченности и отрешенности, на смену всему этому вдруг пришел гнев. Да такой сильный гнев, что два красных дьяволенка сверкнули в ее заплаканных глазах, и волк не мог этого не заметить.

- Я рад, что вам лучше, - сказал волк. - Другие после моих слов впадали в апатию. А вы, как я посмотрю, все еще полны жизни!

Тень и вправду была полна чувств. Ее прямо таки разрывало от гнева. Да кто позволил жителям ее любимой Долины впадать в такое уныние? Как такое произошло? Ее начало страшно бесить, что все вот так легко отрешились от жизни. Если б она только могла показать, что еще не все потеряно...

В тот день к Тени впервые пришла мысль о массовом переселении животных в Цветочную Долину. Там бы они зажили припеваючи, без охотников и ружей, в мире и согласии! Они никогда бы не дрожали от страха перед охотничьей собакой, ведь Цветочная Долина была заповедником... В тот день она впервые допустила такую мысль, но тотчас же отогнала ее. В конце концов, Зеленая Долина - ее родной дом, ее мать, как и всех других зверей, будь то работяги муравьи или гигантские гризли. А как же та великая энергия, что дает родимая земля? Как же волшебное клеймо, котрое, казалось бы, веками впечатано в это святое для жителей леса место? Нет, о переселении нельзя думать. Пока что нельзя. А если все случится именно так, как предрекает этот волк, то... Ну, чему быть, того не миновать, и нечего забивать себе голову этим сейчас. Она и так уже болела. А впереди еще долгая ночь поисков.

- Вы мне скажите лучше, не встречали ли вы тут парочку лис? Самца зовут Демон, он такой бурый...

- Деточка! Я ли должен запоминать каждую встретившуюся мне на пути лису, вглядываться в ее масть, да еще и спрашивать ее имя? - волк презрительно фыркнул.

- Но ведь со мной же вы заговорили!

- Ну и что с того? - волк сурово посмотрел на Тень и увидел, как задрожали ее лапки. Она, сразу видно, очень устала и изголодалась. Тогда он сжалился над ней и изобразил кривую ухмылку. - Ну, видел я тут всяких лис. И живых и мертвых. Вот мертвых побольше. А живых... Их и так уже немного бродит, а если и попадаются, то все звери от них сломя голову бегут. Водобоязни как огня боятся. Только вот я один не боюсь. А лисы-то встречаются, но редко. Да чтоб еще парочка попалась... Нет, прости меня, малышка. Я не видел. Но ты поищи, поищи. Вы, лисы, как раз ночью промышляете, как и мы, волки. Легко отыщитесь. Да осторожней будь. Береги свои милые коготочки-то.

- Спасибо, - понуро сказала Тень и распрощалась с волком. Он исчез в кустах, но при этом не издал ни звука. А ведь когда он только подходил к ней, весь лес содрагался от шуршания и шума, которые он издавал. Странно, подумала лисичка. А еще она вспомнила, как старый лис Миах говорил, что в Нижнем лесу и вздохнуть негде, повсюду лисы. Верно, он ошибся, заключила Тень. И тут же в голову ей пришла новая мысль: "Старый Миах, старый волк. Боже, что стало с молодым неопытным поколением! Одни старики повсюду. Это охота совсем нас изживет."

Ей стало вдруг противно, что великий дух "патриотизма" сломлен в животных. Что они просто так готовы склонить голову перед наступившей бедой, не сражаясь. Ей это было противно и непонятно. Ах, если бы она могла забраться на самую верхушку сосны и закричать на весь лес, как какой нибудь полководец, о надежде, о борьбе, о будущем детей!..

Снова затрещали кусты.

Тень вздрогнула и обернулась. Из гущи кустарника на нее смотрела пара горящих глаз, зеленых, как сочная травка, и ясных, как летний день.

- Тень? Это ты? Это и вправду ты?

- Да, это Тень. А я с кем говорю?

Из кустов послышались горькие всхлипывания и рыдания. Существо, таящееся там, неуклюже заворочалось, пытаясь выползти на лунные струи света. Наконец показалась лисья рыжая голова с бежевой грудкой, белыми щечками и густыми усами. Глаза у этой лисы были полны отчаяния и отрешенности, в них стоял неприятный матовый блеск. Их окаймляли ужасные черные круги, но что хуже всего, в них было полным полно гноя. Когда лисица полностью вышла из укрытия, Тень не столько с сочувствием, сколько с ужасом увидела, какая она была тощая, как сквозь кожу торчали ее ребра, и какое жалкое она из себя представляла зрелище.

- Тень, Тень, Тень... - стонала рыжая лиса и заливалась морем соленых слез.

Тень силилась понять, кто стоит перед нею, на полусогнувшихся лапах, залитый слезами, сотрясаемый рыданиями, настолько обессилевший, что, казалось, в нем еле душа держится, в этом полумертвом существе. И тут ее будто громом поразило.

- Нелли?..

Рыжую лисицу повалило от нового приступа рыданий. Теперь она лежала у самых черных лап Тени, уткнувшись носом в землю. С ее стороны доносились приглушенные всхлипывания. Тень была ошарашена видом той, которая всего три года назад была полна энергии, кто была резвой и наполненной жизнью молодой лисицей, которой и горы были нипочем. Тень собралась с силами, ткнула нос под голову Нелли и подняла ее. Рыжая лисица безвольно повисла на черной лисице, закрыв лишенные жизни глаза, и больше не издала ни звука.

Тень стояла в нерешительности, может быть, минуту или две, пока не опустила Нелли обратно на землю, заботливо ее накрыв ее же хвостом, и не ушла в лес. Уже через пятнадцать минут Тень вернулась с огромной мертвой крысой в зубах и положила под нос рыжей лисице. Но та, приоткрыв один глаз, когда почуяла привлекательный запах еды, даже не пошевелилась. Видно, в ней не было и капли сил. Но Тень настоятельно подтолкнула еду к Нелли, и та, прикладывая неимоверную волю, взяла добычу в рот и стала медленно ее обсасывать, даже не в состоянии шевелить челюстью.

Тень совсем перепугалась. Ей казалось, что если она сейчас прикоснется к этой лисице, из нее мигом вышибет дух. Но вскоре она с величайшим облегчением заметила, что с каждым проглоченным куском Нелли все живее и живее разделывается с ужином. Под конец она жадно проглотила последние куски и бешено обнюхала землю перед собой, удостоверяясь, что ничего не осталось. Ее глаза молили Тень о еде, и Тень немедленно побежала за новой едой. Она терпеливо бегала по лесу и кормила Нелли мелкими зверями, приносила ей разные травки, которые могли бы победить жажду, и с любовью приподносила каждый кусок. А бегать ей и добывать пришлось долго, потому что у Нелли очень долго еда возвращалась через рот обратно. С желудком у нее творилось что-то совсем страшное.

Но вот, благодаря усилиям и заботливости Тени, рыжей лисичке стало настолько лучше, что она даже присела, хотя через секунду рухнула обратно на землю, но, тем не менее, говорить она могла.

- Спасибо тебе, - вяло протянула Нелли.

- Рано благодаришь, - холодно проговорила Тень. Этим она весьма удивила Нелли, которая помнила черную лисичку такой нежной, такой доброй, что этот странный стальной блеск в ее глазах казался чужеродным.

- Ох, все так плохо, милая. Вот так плохо! - простонала Нелли. Это разозлило Тень, и она даже не пыталась скрыть этого.

- Где Демон? - первым делом спросила лисица.

- Демон?!

- Да, мой брат и твой муж. Где он? - Тень спрашивала мягким, но настоятельным тоном.

- О! - Нелли снова уткнула нос в землю, собираясь выпустить новую реку слез, но Тень схватила ее зубами за холку и хорошенько тряханула.

- Прекрати ныть! Что с тобой случилось? Ты совсем не та Нелл, которую я помню... Прекрати ныть, я сказала! Слезами тут не поможешь. Что с Демоном, говори же! Ну, говори!

Тень испытывала злобу на такую детскую беспомощность, исходящую от некогда бойкой и стойкой Нелли, но теперь в груди у нее нарастал еще и страх, который сжимал изболевшееся сердце.

- Ах Тень, милая, милая Тень. К нам приходили охотники. Совсем как в ту ночь, три года назад, помнишь?

- Отчего мне не помнить? Мой отец умер в ту ночь, - с жаром бросила Тень.

- Они все ходили и стреляли, и ставили ловушки, и бросали отравленные приманки, и обливали нашу землю какими-то странными вонючими жидкостями, а... А когда они уходили... Они подожгли лес, чтобы все, кто выжил, сгорел там заживо! Ох! Тень, они совсем потеряли стыд, они с ума посходили!

- Так что стало с Демоном? Не тяни!

- Я тебе об этом и рассказываю. Мы с моим бедным, моим милым Демоном спрятались в Воющей Лощине, как когда-то. Да только не помогло нам это. Охотники окружили нас, и тогда он... Он пошел на безумную жертву и выскочил, а я даже сказать слова не успела... Он выскочил и поманил охотников к себе...

- И?..

- И он отвел от меня их взгляды, и я тогда побежала в самую глубокую, в самую заповедную часть леса. Туда, где я раньше никогда не бывала. Я побежала так глубоко в дебри, что даже птицы оттуда никогда не приносили вестей. Я вбежала в такую глушь, что даже Блудный ветерок никогда не свистел меж тех гнилых, старых деревьев, среди которых оказалась я. И там... Там творились совершенно чудовищные вещи. Я видела, как там гуляли белые тени, я видела там... призраков!

Тень при этих словах подумала, что бедняга Нелл тронулась умом.

- Что было дальше?

- А дальше я упала в обморок от страха и... и... Знаешь, я всегда думала, что мой отец сочинял сказки, когда говорил о его встречах с умершими. Но я своими глазами видела, как наши друзья-лисы, которые умерли недавно, бегали там и хохотали! Так вот мое сердце не выдержало, и я упала в обморок.

- Ну а что случилось с Демоном?!

- Так я тебе об этом и говорю, - Нелли глубоко втянула воздух носом. - Когда я очнулась, все призраки куда-то улетели. Я была просто на какой-то опушке, а в вышине светило солнце. Тогда я поспешила вернуться в Долину и посмотреть, что случилось, и разыскать моего Демона. И он...

Нелли в каком то оцепенении уставилась в одну точку, нижняя губа у нее дергалась, и даже не смотря на то, что Тень ее трясла, она несколько минут не могла выжать из себя ни слова.

Уже давно перевалило за полночь, и Тень стала беспокоится за лисят и Донара, которые там, в скалах, сидят одни, такие беспомощные. Но она должна выяснить, что случилось ее братом.

- Мой Демон, - расшевелилась Нелли и продолжила. - Он был таким тихим и спокойным, когда я подошла к нему. Он мне даже улыбался. Я спросила его, как он остался в живых, как он ухитрился надуть всех этих охотников. А он не отвечал, все смотрел на меня как-то пристально. А когда я хотела дотронуться до него лапкой, его глаза вдруг заполнились кровью, изо рта потекла пена, и он как набросится на меня! Ох, не помню, как я успела отскочить, но я отскочила. И побежала скорее прочь, а он преследовал меня, как бешеная собака, как... Как когда-то в детстве, когда я и он... Когда мы вместе убегали от бешеной собаки... Но теперь он сам гнался за мной! Он был бешеным!.. - Тут Нелли замолчала. Ее трясло, а в глазах плясали недобрые огоньки. - Да я самолично загрызу ту тварь, которая сделала это с моим Демоном! Да я ей все кости переломаю, я ее задушу! И не страшно мне никакое бешенство, я итак уже как бешеная. Мне не осталось причин, чтобы чего-то бояться. Да я...

- Нелли! - прикрикнула Тень.

- Прости. Так вот, мой Демон преследовал меня, но я ведь знаю, что он не хотел. Он был просто болен. Он бы ни за что не причинил мне вреда. Ты ведь сама его помнишь, каким он был добрым и милым. Немножко упрямым правда, но ведь я тоже такая. Все из-за твари, которая заразила его. Мы бежали с ним по Долине, я уже едва дышала, а он будто бы и не устал совсем. И вот... Вот прогремел выстрел... Да такой выстрел громкий, что я и не слышала прежде подобного грохота... И ему попало в голову... А затем еще один... И мне навсегда изуродовали заднюю лапу...

Тень перевела взгляд круглых от ужаса глаз на заднюю лапу Нелли. С ней творилось нечто совершенно ужасное - кожа с лапы слезла, кости радроблены. Лапа как-то неестественно сморщилась и, похоже, не могла больше носить свою обладательницу. Как же Тень раньше не заметила? Вот, значит, почему Нелл была в таком ужасном состоянии! Она просто не в состоянии самостоятельно охотиться.

- Не знаю, каким образом я осталась жива, - продолжила Нелли. - Но я здесь, с тобой. Хотя иногда мне кажется, что лучше бы меня отправили вместе с ним, к Саймири... Я видела его труп в железном грузовике, среди сотни таких же трупов. Все наши друзья были мертвы, и все были так страшно изуродованы! Я и сейчас помню, что у кого-то не было глаз, у кого-то лап, некоторые были совсем без шкур... Их верно железной сеткой со строительной площадки разодрало. А некоторые лишились головы, как мой бедный Демон. О! С того самого момента, как я увидела его в таком состоянии, я думала, что мне конец. Что я без него не смогу жить... И вот появилась ты. О, Тень! Ты настоящее чудо! Ты явилась к нам, как спасение свыше!

Тень твердо решила для себя, что она сделает. Она пойдет к самому знаменитому лису в лесу. Она поведает свои мысли мудрейшему, она спросит совета у опытного и зрелого животного. Она отправится к Серохвостому.

- Насколько я помню, он всегда был несколько замкнутым в себе. Но он был великолепен в любом виде - израненым, бледным и измученным после долгой ночи Великой охоты. Его давили к земле, его проклинали и перевязали путами невыносимой реальности, а он выбрался из схватки героем. Кто знает, сколькое он вынес на своем жизненном пути? Какой накал страстей вертелся перед самым его носом, а он оставался хладнокровным и неприступным для всепожирающей пасти бед и неприкаянного отчаяния. Серохвостый - герой наших дней, он непобедимый воин, он - вся та кульминация великого, что когда-либо воспевалось в лисьей поэзии. Сам Лисус Хвостобелолобый Ликспир не мог придумать целостной картины ужаса, прожигающего душу этого побитого и избитого нечто, носящего легендарную кличку. И кличка эта, что отпечатается на поколениях и поколениях славных рыжих шуб, острых клыков и дальновидных глаз - Сер...

Донар подошел и зажал ее рот лапой.

- Великая актриса лисьего театра! - сказал он ей. - Да отправься же ты к Серохвостому, безудержный оратор! А не то я утоплюсь в потоке твоей речи. Честное слово!

Тень показала Донару язык и побежала к норе "легендарного нечто". А Донар только лишь с блаженным восхищением посмотрел ей вслед. Как же, все-таки, востаргался он ею!

Наступило утро, когда Тень разыскала Серхвостого и усадила его подле себя, собираясь начать разговор.

- Я консервативна в своих взглядах. И мне почему-то кажется, что нашему дому не хватает красок. Мне кажется, что жизнь усопла, и что не видит наше славное племя проблеска в этом мире рутины. И я не знаю, что мне делать. Я желаю вернуть былой дух моего рода, я желаю, чтобы все было как раньше. Чтобы я видела страстные прыжки к жизни в своих соплеменниках. Я жажду видеть улыбки или оскалы - что угодно, лишь бы видеть жизнь в очах лисьих. Что мне делать, когда надежда увяла в их сердцах? - сказала Тень и остановилась, чтобы увидеть реакцию лиса с серым хвостом.

Серохвостый уже не выглядел молодым. Он был более хмур и молчалив, чем раньше. И даже не смотря на то, что он испытывал глубокую симпатию к лисичке Тени, он не смог натянуть измученной улыбки на уста. Однако как только лис заговорил, слова его показывали совсем иную сторону его внешности.

- Вначале я хотел бы заметить, Тень, что ты тоже совсем не такая, какой была доныне.

- Нет! Я все такая же.

- Это верно. Ты все так же перебиваешь старших, когда они говорят с тобой.

- Ой...

- Но я не мог не заметить, что и ты сама, и речь твоя изменились. В словах твоих больше красноречия. Глаза твои более жестокие, тогда как раньше в них было одно только озорство.

- Мои глаза? Жестокие?!

- Да. Все глаза приобретают матовый оттенок и железный блеск, когда жизнь проводит над их обладателем эксперимент на выносливость.

- Да, я многое пережила, - в словах лисицы была нескрываемая гордость за собственный опыт.

- Но есть создания, которые пережили гораздо больше тебя.

- Это я понимаю, - сокрушенно проговорила Тень. - Но мне тоже пришлось несладко!

- Дело не в том, сколько выстрадали мы сами, - терпеливым тоном начал Серохвостый. Эти слова будто придавили лисичку к земле своей спокойной напористостью.

- Вы говорите со мной, как с лисенком, - возмутилась она.

- Нет, я хочу поговорить с тобой, как со взрослой лисицей. И... Тень! Ты что, плачешь?

- Нет, - шмыгнув носом, проговорила лисица. В глазах ее блестели слезы, но она не хотела, чтобы Серохвостый видел ее в таком состоянии, и она поспешно отвернулась.

- Почему же ты расстроилась?

- Я не расстроилась!

- Ладно. Тогда я продолжу, пожалуй, - Серохвостый опасливо покосился на Тень, как будто беспокоясь, не доведет ли он бедняжку до истерики. - Дело не в том, сколько пришлось перетерпеть нам. Посмотри вокруг, Тень. Ты говорила, что тебе тоскливо от создавшейся ситуации. А ведь все твои дорогие сородичи тоже выстрадали. И я вижу, как ты хочешь помочь им. Но в тоже самое время ты не понимаешь, что скорее стремишься совершить что-то для себя. Ты думаешь, что ради других стараешься вернуть Долину на круги своя? Нет, ради себя. Тебе обидно, что ты вернулась домой, а здесь все иначе.

Тень зло посмотрела на Серохвостого. Не эти слова она пришла услышать. Не этой речью хотела успокоить свой взбунтовавшийся дух. И не эти фразы хотела она вспоминать по ночам, чтобы воскрешать в себе уверенность в завтрашнем дне. С чего бы этому старому лису говорить, о чем ей думать и о чем не думать?

- Послушай, - ласковым тоном произнес Серохвостый. - Может быть, тебе стоит не вспоминать горечь собственных поражений и с чувством великой радости думать о нажитом опыте? Ведь, признайся, тебе с какой-то стороны приятно, что ты такая умная и что ты такая... другая. Ты не похожа на остальных, и тебе все больше это льстит. Но вокруг ведь столько лис, которые тоже страдают. Почему бы реально не помочь им, позабыв бахвальство? Ведь ты можешь совершить хорошее дело, не только услаждая собственное "Я". А ведь я прекрасно понимаю, как злят тебя мои слова. Но я очень люблю тебя, Тень. Ты так похожа на мою Нелли. Вот только Нелли не удалось сохранить задорную искру. А тебе, может, и повезло. Подумай, ты была бы столь же сломлена, как и Нелли, если бы тебя не изгнали. Но ты провела эти годы вдали от упадка, от потерь и от издевательств. Ты не увидела, как массами были убиты твои друзья и знакомые...

И вдруг Тень вспомнила. Она вспомнила и приободрилась.

- А вы мне не скажете, где сейчас Агамемнон и Мицар? - немного погодя Тень спохватилась. - Вы ведь знали таких лис?

- Да, я знал таких лис... Они оба оказались под гусеницей трактора... Этим летом. Этим летом люди привезли с собой много техники, от нее не было спасенья на полях. А у Агамемнона осталась жена и дети...

Лисичке словно в голову ударило. Она подскочила и безумными глазами посмотрела на мир, который неожиданно потускнел. Агамемнон мертв? Он мертв? Это же первый и единственный лис, которого она так страстно желала увидеть в своих мужьях! Это ради него одного она длила свои дни в изгнании. Ради лишь него она верила в солнце, которое выглянет из-за туч. А теперь он мертв? Но что больше всего шокировало Тень, так это то, что он был уже женат. Как же так? Но как же так? Разве не обещал он ей, что примчится и одарит всеми благами существованья? Разве не улыбался он ей в тот страшный день, показывая, что все будет хорошо? Нет, понятно, что он не пришел к ней только из-за того, что погиб под дурацким трактором. Но как же он посмел изменить Тени и завести жену? И откуда вообще появилась мымра, которая смогла очаровать милого Агамемнона? И, в конце-то концов, какая нелепая смерть - быть придавленным трактором! Почему, ну почему он не оставил ей сладких воспоминаний о своем могуществе и благородстве? Почему он не дал ей возможность говорить знакомым: "Лис, котрого я любила, пал в героическом бою с охотниками." Но нет, он не смог увильнуть от вонючего трактора!

Чувство, будто ее предали или, минимум, чудовищно унизили и оскорбили, атаковало разум Тени. Она горела от возмущения. ей казалось, что ею обуревает справедливый гнев. Господи, как же все в этом мире нелепо и несправедливо!

А Мицар? Он был славным стариком. Но по нему Тень совсем не скорбела. Ей казалось, что он итак уже был живым мертвецом, и умер на день раньше, чем было суждено.

Серохвостый продолжил. Его голос окатил лисицу холодным душем, и она очнулась от забытья.

- Все, что я хотел сказать - улыбайся, и дари улыбку другим. Делай как можно больше хороших вещей, чтобы всем окружающим было уютно даже в самый тяжелый момент их жизни.

Улыбаться? Как она может улыбаться, когда ее мир разрушился! Каким образом она может улыбаться, если все ее мечты и надежды рухнули в один миг! Ради кого теперь жить, ради кого стремится быть веселой? Жизнь - вообще бесполезная штука, если нет того, ради кого стоит жить. Так полагала Тень с самого рождения. Когда она была совсем юной, вся жизнь казалась ей палитрой красок. Она знала, что она очаровательна и весела. Она верила, что будет у нее и муж, и дети, и что она проживет отпущенное ей время с достоинством и пользой. А теперь что ей осталось? Она больше никого не хочет видеть и слышать! Все так бессмысленно!

- Я знаю, ты не понимаешь меня сейчас, - тем временем говорил Серохвостый, хотя сам понимал, что смысл его слов едва ли долетает до уха лисички. - Но со временем ты поймешь. Самая большая низость не только для лисы, но и для любого живого существа - чувствовать себя несчастным и при этом думать, что оно понимает боль других. Ты можешь думать, что знаешь и боль, и голод. Ты можешь думать, что ты жертва рока. Но как же мала и ничтожна ты будешь в роли жертвы обстоятельств! Поднимись, Тень! Поднимись над низменным и будь сильна. По-настоящему сильна! Ты думаешь, быть сильной - это сидя рассуждать и филосовствовать? Нет. Это быть веселой и казаться всем беззаботной. И не только казаться - быть оптимисткой. Это очень сложно, и в этом заключается задача, поставленная перед тобой. Ведь тогда всем вокруг действительно станет лучше, и ты не заметишь, как тебе самой станет хорошо. Но я закругляюсь. У нас есть время. И хотя очень многие не видят смысла в собственном существовании, у всех у нас есть выбор: либо жить и роптать на горе и несчастья... Либо на все смотреть с хорошей стороны, во всем искать светлые стороны и стараться принести себе и другим как можно больше света. Ничего не измениться, мы проживем предписанные нам и радости, и горести. Но разве не лучше будет скрашивать все происходящее смехом, нежели бесконечными жалобами на то, что тебе все надоело и ты от всего устала?

Серохвостый заставил себя улыбнуться, следуя собственному совету, и поцеловал Тень в нос. Она же сидела ни жива, ни мертва, все прокручивая в голове те ужасные слова, которые прикончили всякий смысл в вере. Она не внимала словам Серохвостого. Она злилась на него. Она хотела убежать от всего мира далеко-далеко, забиться в тесное пространство и плакать, плакать до бесконечности. Ей не хотелось ни есть, ни спать. Слезы орашали ее мордочку и щеки, она смотрела в разные стороны и сквозь размытые очертания видела лишь одно: нет смысла, нет логики.

Было уже совсем жарко, когда Тень помчалась домой, в свою старую нору, безутешно рыдая. И в этом безумии должна она искать свет и радость? В этом кошмаре должна она улыбаться и заботиться о ком-то?

Но почему-то все перевернулось. Тени и вправду хотелось, чтобы лисий род был силен духом и всегда сохранял мужество перед лицом страшного недруга. В этот момент Тень неожиданно обрела совершенно новую миссию для своей жизни. Она не будет жить напрасно! Она не будет попусту растрачивать дарованное ей время.

И лисичка даже улыбнулась самой себе - пусть это и выглядело весьма по-сумасшедшему. А после она вновь представила себе морду Агамемнона. Раньше, когда она так делала, ее душа трепетала в надеждах. Но теперь к ней пришло одно отвращение. Он обманщик, он изменник. И кроме того, он помер под гусеницей трактора!

Странно, в этот момент лисица поняла, что любовь прошла... Прошла, будто ее и не было. Как будто вместе с Агамемноном умерла любовь к нему.

- Он был злым сухарем... - пролепетала Тень позже, вечером, когда она встретилась с Донаром, чтобы решить. Решить, что они собираются делать дальше.

- А ты только что это поняла?! - разразился Донар. - Да он был совсем дурным. Наверняка в детстве белены объелся.

- Помолчи, - сказала Тень. Теперь Агамемнон умер, и больше не мог причинить ей горя в ее глупых мечтах. Только сейчас Тень поняла, какой она была глупой лиской - такой глупой, что Дрейдре - и та умнее нее.

Тень пришла к единому заключению. Она приняла тяжелое решение, и с каменным выражением на мордочке сказала:

- Я боялась, что, вернувшимсь сюда, снова буду изгнанна Мицаром и лисами-колеками. Но теперь все они - ну или почти все - умерли. Ничто не мешает мне остаться в собственном доме, на земле, которая мне так дорога. И я приняла решение. Я позабочусь, чтобы мой народ был счастлив. мне плевать, как я сделаю то, что собралась. Но я потрачу свою жизнь - и весь лисий мир почувствует покой и защиту, а люди будут наказаны за свои поступки!

Тень почувствовала себя намного уверенней, когда произнесла свою клятву. Но эти слова оставили в душе Донара тревогу. Он вовсе не хотел, чтобы Тень посвящала себя в такие дела. он вообще хотел, чтобы она посвятила себя ему...

- Завтра вечером я соберу всех лисиц и лис, и проведу дискуссию на очень серьезную тему.

- Какую тему?

- Это будет сюрпризом и для тебя, Донар, - холодно заявила лисица.

Итак, Агамемнон умер вместе с остатками юности и веры в Тени. Далее умер Мицар - после его смерти перестала существовать первая и единственная в мире лисья стая. И наконец, умер Демон, любимый брат, с которым Тень даже не успела попращаться...

Значит, так порешила судьба? Ну чтож, человек отнял их жизни, а она...

Глава 37

Ультиматум

Тайна, окутавшая то решение, которое мысленно приняла Тень, развеялась подобно черному туману. Тень раскрыла перед Донаром все карты следующим же вечером. Причем ей совершенно не потребовалось самолично сообщать ему о своих замыслах. Он сам все понял, когда увидел огромное собрание лис - от мала до велика - вглуби Воющей Лощины. Тень во все горло кричала, пробуждая в собратьях боевой дух, кричала так, чтобы ее услышали на другом конце Лощины. И кричала до хрипоты, восседая на огромном валуне. Все взгляды, жадные и любопытные, были устремлены на нее. И Донар едва мог втиснуться в толпу лис, чтобы понаблюдать за тем, что же собирается сделать Тень. Донару не повезло с местом - его окружили лисы-старики, пораженные всяческими старческими болезнями, с гнилыми зубами, вонючей шерстью, за которой они явно уже давно не ухаживали. Втиснутый между двух таких стариков, Донар задыхался от смрада их дыхания. Блохи накинулись на его шкуру, казалось, все сразу. Желание почесаться было нестерпимо, но в такой толкучке он не мог поднять лапы. Смутно он слышал речи Тени, и постарался все внимание обратить на них.

- Натиск, - говорила Тень с видом прирожденного оратора. - Которому мы подверглись - это позор всему нашему роду. Мы преклонили колени перед тварями на двух ногах, и после этого еще смеем называть себя лисами!

По Лощине пробежался возбужденный шепот. Почти все присутствующие смотрели на лисицу с открытой неприязнью.

- Зачем ты собрала нас здесь, - выступил один из лис. - И почему, собственно, мы должны слушать речи лисицы, которая... Которая сама оскверняет наш род своим... хм... цветом шерсти?

- Да потому что, дорогой мой собрат, я единственная, кто здесь не пал духом. Нам всем необходимо сплотиться, держаться вместе, и тогда мы победим любую беду!

- Сплотиться? - захрипел старик, который стоял рядом с Донаром, и изо рта его поплыло просто удушаюшее зловоние. - Уж не скажете вы, что мы должны образовать стаю?

- Вот именно! Мы должны быть рядом! Иначе, поодиночке, нас всех перебьют! - крикнула Тень.

- О, Ала-Кай! - возмутился второй старик, сдавивший Донара. - Да со времен сотворения мира никогда не существовало лисьих стай! Мы не опустимся до волков, которые ходят стаями! Это оскорбление! Да никогда, никогда, нигде в мире не бывало лис, которые бы образовали стаю!..

- Возможно, именно поэтому мы сейчас на грани исчезновения, а над нашей Долиной нависла смертельная угроза? - ударила Тень по гудящей толпе.

- Но это же переворот... Переворот всего! Словом, это революция! - закричала толпа в один голос.

- Вот именно! - казалось бы, этого Тень и добивалась. - Неужели вы не видите, что если мы сейчас не предпримем мер к спасению, наши дети никогда уже не будут иметь собственных детей, никогда не увидят солнца! Неужели вы не видите, что мир становится другим, и что никогда уже не будет все так, как бывало раньше? Вот то, что сейчас происходит, и есть революция. Назад дороги нет, и если вы хотите видеть, как лес наших отцов и матерей сносят подчистую - чтож, я не буду вам мешать наслаждаться зрелищем!

Толпа замолчала. Все, кто присутствовал здесь, удивленно переглядывались. Ни у кого не было слов, и можно было подумать, что спор зашел в тупик. Но тут вдруг голос подал Донар, ничего не обдумывая, желая лишь поддержать любимую:

- Она права. Мы должны принять меры, иначе всему нашему миру придет конец.

Толпа зашепталась еще более оживленно, и Донар, в общем-то, остался доволен своей коротенькой речью. И нашлись те, кто поддержал его слова.

- А ведь была уже стая лисиц, ежели кто-то помнит! - говорил лис-колека, который выжил после натиска охотников и разразившегося бешенства. Тот самый, что жил в стае Мицара. Когда все устремили на него взгляды, он не смутился. - Да! Я помню эту черную лисицу. Я делил с ней еду и ночлег. Мы были в одной стае, и стая эта была создана ради выживания!

Некоторые лисы скорчили такие морды, будто им только что ударили по больному месту.

- Не упоминайте об этом позоре! Насколько вы помните, добрая половина населения леса и не желала признавать эту вашу стаю. Бред! Бред!

- Да нет, вовсе нет. Это поддерживало нас, и вот мы до сих пор живы. Хотя четыре лета назад я застрял в глине на дне канавы с зияющей раной на груди. И стал бы я сейчас говорить с вами, если бы не наша стая? - вмешался еще один лис-колека.

В один из осенних вечеров, напоенных прелыми запахами влажного гнилого ковра из опавших листьев, Тень в который раз повторила себе, что необходимо поднять боевой дух собратьев. Она строила замечательный план по исследованию вражеской территории, и когда она сообщила о своей затее Донару, он недовольно скривил морду, чем вызвал в Тени раздражение. Она так не любила эту его странную кривоту при улыбке или недовольстве!

- Что ты задумала? - строго спросил он.

- Вечером мужчины из ближнего поселения пойдут на сельское собрание, обсуждать свои беды и вражду со строителями, которые лишают их охоты. Так вот... Не спрашивай меня, как я это узнала! Говорю тебе, я взялась за дело мертвой хваткой. Мы еще покажем им, им всем! Так вот, все мужчины соберутся в доме номер шесть на Ореховой улице. А женщины, между тем, устроят свои посиделки в доме напротив, будут там болтать и, в общем, людские дома сегодня придут в опустошение. Вот тогда-то я и совершу набег на их жилище! - Тень выпалила все это на одном дыхании, а когда закончила, схватилась лапами за Донара, глубоко вбирая воздух в грудь.

Несколько минут лис сосредоточенно молчал, разглядывая свою подругу, а потом сказал:

- Ты что, рехнулась?

Тень отпрянула и впилась в него злобными огоньками своих глаз.

- Как ты смеешь мне такое говорить? Я прекрасно знаю, что делаю. И никакая сила на земле не остановит меня, Донар. Я иду туда прямо сейчас, да-да! Посмотрю, как обстоят дела. А ты сообщи всем, что я пошла на разведку. Сообщи им, чтобы ждали меня и приготовили воинственные визги. Потому что сегодня ночью чего-нибудь, да люди лишаться! Я обещаю отомстить за все беды, которые сваливали они нам на голову столетиями! Я...

- Голубушка, милая, зайчишка моя, - лаского заговорил Донар. - Ты не находишь эту идею вздорной? Ты же можешь погибнуть!

- Пусть! Пусть! - кричала Тень. - Я послужу примером храбрости и отваги. Пусть все знают, что ни при каких обстоятельствах нельзя склонять голову! Пусть они будут вдохновлены моим поступком и хитро обставят людишек! Да ведь эти двуногие разворотили всю нашу Долину! Они в...

- Постой-ка, крольчонок.

- И прекрати осыпать меня этими идиотскими прозвищами!

- Ладно. Так послушай-же. Это не они уничтожают нашу Долину, не люди из деревни. Это люди, приехавшие из города. Если тебе в голову бъет месть, ты должна отыгрываться на строителях, а не на сельских жителях. Хотя лучше бы тебе вообще отставить эту мысль.

- Ох, уволь меня от этой пустой болтовни! Я знаю, что и охотники приложили здесь руку. Нет, а ты помнишь, как они искалечили бедняжку Нелли? И...

Тень задохнулась от жара, охватившего все ее тело при мысли о Демоне.

- Месть - это очень, очень плохое дело, - сказал Донар.

- Говори, что тебе вздумается, только ко мне не лезь. Я решила, и все тут. Все они, живодеры, заслуживают кары! - Тень так давно мечтала о мести, и о полной событий жизни. Ведь спокойная и сытая жизнь так приелись ей в Цветочной Долине! Она чувствовала, как постепенно умирает. А теперь у нее столько дел, ее пробирала жизненная сила. Она только начала свою жизнь, только начала что-то делать ради будущего лисьего народа, а теперь этот Донар, заносчивый и занудный, собирается отнять у нее ее стремление к действиям? Вернуть к лености? Ну уж нет! Все у нее внутри противилось и восставало против бездействия.

- Так ты, говоришь, идешь туда прямо сейчас?

- Да!

- А вот тут ты не права, - мягко сказал Донар.

- Разве? - Тень даже засмеялась. - И где же ты найдешь ту силу Небесную, которая меня остановит?

- Нигде. И я вовсе не собираюсь останавливать тебя.

- Вот как? Тогда чего же ты хочешь?

- Пойти с тобой. Я же не позволю тебе... В общем, я не оставлю тебя одну на растерзание сельским собакам.

- А я их и не боюсь!

- Неважно. Я иду с тобой.

- Премного благодарна, - с издевкой сказала Тень.

И они пересекли Долину, направившись в поселение людей.

Когда две лисы, одна рыжая, как апельсин, и другая черная, как ясная ночь, подобрались к Ежевичной тропинке, которая, окруженная рядами кустов ежевики и могучими вековыми дубами и вязами, прямиком вела к деревне людей, сумерки проглотили день, а в небе скопились мрачные тучи, возвещавшие приход дождя. Тень целенаправленно спешила вперед, и ее, казалось, уже ничто не заботило, кроме как поскорее разведать обстановку в мире людей. Донар же напряженно вслушивался в звуки природы, внюхивался в тяжелый осенний воздух, и каждый его нерв вздрагивал, если Тень, поспешив, делала неосторожный шаг и шелестела опадшей листвой. Тень ничего не слышала и не видела - в ее глазах стояли лишь уродливые очертания старых домиков, выглядывающих из-за веток кедров. Скорее всего, скоро эти старинные сооружения подвергнуться сносу. Милые, хоть и невероятно запущенные садики со сливами и грушами, сравняют с землей и превратят в кучи сырой глины. На месте некогда мирного обиталища деревенского жителя построят навороченный коттедж, а может быть и того хуже - кирпичный дом в несколько этажей.

Донар вдруг вздрогнул сильнее, чем обычно, и остановился. Он вертел головой, улавливая в потоке ветра звуки, слышимые ему одному. Тень свела брови и, не скрывая своей злости на задержку, махнула хвостом.

- Что ты остановился? Знай, я не намерна тебя ждать. В конце концов это ты за мной увязался...

- Иди. Иди ради бога, - встревоженно заговорил Донар. - Я нагоню тебя. Я найду тебя по запаху.

Тень замешкалась на секунду, а потом вздернула нос и быстро пересекла расстояние от Ежевичной тропинки к деревеньке. Она притаилась у дороги в траве. Впервые она обременила себя осторожностью за этот вечер, и принюхалась. Тяжелый знойный дух, который отягощал воздух в Долине вот уже столько времени, сделался еще более тяжелым, но уже не по вине бензиновых паров или болезней, смертельный дух которых сновал низко над землей. Тучи сгромоздились в вышине и походили на толстый серый потолок. Громыхали вспышки молний и грома, и лисица чувствовала, что вот-вот на нее обрушится неистовый поток дождевой воды. Когда это случится, ей лучше быть под крышей, хоть и вражеской, но надежной.

И тут вдруг Тень подумала: если Донар собирается выследить ее по запаху, как же он найдет ее запах в потоках дождевой воды? Но эта мысль быстро покинула ее, когда прямо перед носом ее прошествовала огромная толпа мужчин, которые очень громко кричали, сообщали что-то, видно, чрезвычайно важное. Многие из них несли на вытянутой руке фонарик, а некоторые прихватили с собой даже ружья. Наконец, когда гомон толпы рассеялся вдали, и мужчины исчезли в огромном белоснежном доме номер шесть по Ореховой улице, а это был самый большой и роскошный дом во всем поселке, Тень вздохнула с облегчением. Теперь она могла осмелиться выйти на главную дорогу и подыскать себе нужный дом, чтобы устроить разветку. И теперь ее впервые посетила мысль о том, что она, собственно, даже не знает своей цели. В какой дом ей идти, и что она будет делать, когда забереться во вражеские покои?

"Нет, я должна откинуть замешательство. У меня важное дело. У меня важное дело," - проговорила она для себя как можно убедительней.

И тут по дороге, дребезжа и подпрыгивая на мелких камушках, помчался старенький мотоцикл. Оставалось только удивляться, что он, такой дряхлый, способен развивать столь быструю скорость. Тень в ужасе оторопела и уставилась на мотоцикл. Ничего подобного она раньше не видела, но она была уверена, что Нелли уж бы понарассказала ей всего про это нелепое сооружение рук человеческих. Мотоцикл уже почти поравнялся с ней, когда лисица в панике заскочила в первый попавшийся садик. Мотоцикл проехал мимо, с восседающим на нем пьяным парнем. И в этот миг на его голову обрушился ливень, небо снова разорвала кривая полоса молнии. Парень чертыхнулся и прибавил газу, завернув за угол. Больше Тень его не видела.

Донар, когда велел Тени идти дальше, а сам остался в центре Ежевичной тропинки, с интересом прислушивался к весьма любопытному разговору двух лисиц-сплетниц, которые сидели под толстым дубом и сыпали осуждения на Тень, не замечая ничего вокруг.

Пока шел их разговор, в Донаре все больше и больше разгорался огонь гнева.

- Эта черная лисица... как ее там... совсем разнуздалась. Ты слышала, что она собирается сделать сегодня вечером?

- Что же?

- Она собирается пойти в человеческое поселение, чтобы напасть на их предводителя!

- Ах!

- Это еще только половина истории. Лисья чертвока планирует ограбить их, лишить их еды и угрожать им, что если они не одумаются, она позволит умереть двуногим с голоду!

- Ах! Неужели это правда?

- Да я клянусь, своими ушами слышала это от Бутоньерки, лисицы из бывшего Верхнего леса, которая слышала это от Камелии, которая слышала это от Делайлы, супруги Огонька (а уж он-то настоящий джентельлис!), что Тень ума лишилась.

- Ох, ужас-то. Кстати, а как там поживает этот Огонек, джентельлис? Давно я о нем не слышала.

- Хорошо поживает. Конечно, не без жертвы. Кто же в наше время будет поживать так хорошо, как поживал раньше? В общем... - сплетница наклонилась к уху подружки так низко и прошептала так тихо, что Донар едва расслышал, что она сказала. - Он больше никогда не сможет завести лисят.

- Ала-Кай! Почему? Что случилось с этим беднягой?

- Напал какой-то странный вирус. Ой, ты ведь знаешь, что по нашему лесу сейчас всякая парша летает, чем только не заразишься теперь, когда... Ну словом, когда наша Долина меняется. Огонек теперь не может... - лисица снова понизила голос. - Воспроизводиться.

Две сплетницы надели на себя маски скорби, пока одна из них не вернула тему сумасшествия Тени.

- Послушай, но ведь Нелли поддерживает черную лису. А Нелли - она такая славная. Она лишилась мужа, и поэтому сейчас ей надо сочувствовать, как никогда. Мы должны, хотя бы в ее присутствии, выказывать любезность... Тени.

- Ой, ну и глупости ты городишь, подруга! Ведь Тень - и лучше бы не называть этого скверного имени - предательница лисьего рода. Она такая мерзкая девчонка, что я даже слышала... Нет, ты не поверишь! Я слышала, что она... Кокотка!!! Живет на содержании знаешь кого? Донара! Это тот самый лис, который жил с людьми. Ох, говорю тебе, они друг друга стоят! Это он, наверняка, запудрил ей мозги, вот теперь сегодня она и лишиться шкуры. А мы все на это посмотрим и вернем наш привычный уклад жизни.

- Небо, Небо! Ну и дела! Какой скандал!

- Донар ей и кушать носит, и шубку-то он ей чистит, а по ночам развлекается. Фу, грязные паршивцы!

- Никогда бы не подумала, что Тень... Что она... - лисица замолчала, не в силах произнести ужасное слово, и подобрала другое, как ей казалось, менее отвратительное. - Что она гулящая. А ведь Нелли ее боготворит! А я уважаю Нелли. Она славная лисица, истинная дочь Серохвостого.

Тут раздался столь громкий треск веток, что две сплетницы невольно взвизгнули. Перед ними стоял Донар, бешеный, как бык, из ноздрей его летел пар, глаза покраснели от ярости, рыжая шерсть его вздымилась, и вид у него был такой кошмарный, что у двух перепуганных до смерти лисичек одновременно в голове пронеслась одна и та же мысль: "Водобоязнь!"

- Грязные твари! - заорал Донар, хотя никогда в жизни не думал, что сможет так оскорбить представительниц прекрасного пола.

Лисички закричали от ужаса, их лапы затряслись, и носы их высохли и побледнели.

- Да как вы смеете так говорить о Тени? Вы, гадюки, которые и когтя ее облизать не стоите!

Со стороны двух лисиц донесся беспомощный всхлип. Донар был готов биться об заклад, что они желали тут же, на месте, умереть, лишь бы не видеть его бешеных глаз и не испытывать внезапного позора, который преподнес им вечер.

- Так вот, знайте, - продолжил Донар, стиснув зубы. Если он сейчас не совладает с собой, он разорвет их, как тушку мыши! - Знайте, что если я еще когда-нибудь услышу столь лживые, отвратительные речи в адрес Тени, и речи, подобные этим, я не посмотрю на то, что вы самки. Я не премину этими гнусавыми речами, я разорву вас в клочки! И тогда ваши родственники еще много лет будут собирать по всему лесу ваши кости! Вы, злоречивые твари! Да Тень старается ради вас! Она - самое чистое существо на свете! А я ее и когтем никогда не трогал, потому что она в сто раз чище и непорочней вас, твари! И не думайте, что я не узнаю. Я разнюхаю, я удушу ваших детей, я раздавлю ваши черепа, как ягодки! Нет, не стройте иллюзий по поводу того, что я жил с людьми! Я прозорлив, как дьявол! Черт, я все узнаю, и тогда молитесь своему Ала-Каю в последние минуты жизни!.. А теперь, голубки, почему бы вам не убрать с глаз моих свои замурзанные шкуры и не заткнуть свои поганые ротики? Прочь! Клянусь, клянусь я от вас живого места не оставлю!!!

Лисицы взвизгнули и помчались прочь. И Донар мог принести еще одну клятву к перечисленным ранее, что так быстро они не бегали даже от собак.

Дом пребывал в величественном спокойствии и тишине. По стенам плясали игривые персикового цвета блики, отбрасывемые камином. За окном хлестал дождь, по крыше играла барабанная дробь, и Тень могла поклясться, что ветки деревьев, которые без устали били в стекло и злестали по кирпичным стенам этого ветхого дома, эти ветки старались достучаться до них и вытянуть на улицу, чтобы убить под градом своих ледяных ударов.

Время от времени тишину комнаты, слабо освещенной огнем из камина, нарушал треск горящих дров, и тогда Тень испуганно вскакивала, уже готовясь выскочить на улицу, лицом к лицу встретиться с дождем и злыми ветвями почерневших деревьев. Но Донар смотрел на нее с усмешкой, с эдакой кривой ухмылкой, что приводило лисицу в состояние невыраженного праведного гнева. Он-то не понимал, что она впервые в людской норе, со злостью думала Тень. А Донару ко всему этому было не привыкать. Он знал, как все устроено в домах у людей, и чувствовал себя, как рыба в воде.

- Говорил я тебе или не говорил, что тебе понадобится мое присутствие? - в десятый раз спросил Донар, явно наслаждаясь ее вспыхнувшими глазами.

- Прекратишь ты или нет свои издевательства? - передразнила Тень смешной выговор друга.

Лис заулыбался вместо ответа. Потом улыбка пропала в бездне тревог.

Он собирался сделать большой шаг. Пожалуй, самый большой в своей жизни. Все в его теле стучало и мучилось от страха. В течение долгих месяцев Донар копил мужество и решимость, подбирал нужные слова, и в этот вечер он был готов взобраться на кульминационную вершину борьбы с самим собой. За окнами хлестал дождь, избивая осенние листья своей холодной плетью. Иногда землю сотрясали удары грома,- то тихие, то могущественные. В такие мгновения стекла в доме испуганно дрожали, казалось, они вот-вот разобьются в водопад осколков. В эти же мгновения Тень тряслась от страха, в почтении к силам природы и власти терзающей ночь молнии. Все могут говорить, что они не боятся грозы. Однако понаблюдав за буйством стихии хоть несколько минут, даже под крышей своей цитадели, всякий человек вполне может испытать трепет. Когда молния устремляется к земле, ее отсветы бегают по толстому потолку из туч, а вспышки ее загораются контрастом фиолетово-жемчужных цветов.

Тень смотрела на гала-представление грозы и на некоторое время позабыла о причине своего пребывания в человеческой обители. Донар своим скромным "кхе" вернул ее на землю. Как заправский вражеский лазутчик, Тень нервно огляделась и только после успокоилась.

- Я размышляла, - рассеянно сказала лиса. - В последнее время я делаю это все чаще. Интересно, почему?

- Ты становишься старше, - сказал Донар и улыбнулся своей знаменитой улыбкой, отчего его морда стала чуть кривой. - Я хотел тебе кое-что сказать.

- Что?

- Ну... Э... Начну с того, что сегодняшний вечер - это первая моя возможность оказаться с тобой наедине и...

- Ах! - разгневалась Тень. - Так вот зачем ты...

- Погоди. Я еще не закончил, а только начал.

- Не смей затыкать мне рот! Я имею права говорить все, что захочу. Мы, лисы, пока еще свободный народ, и именно за это я и борюсь. Мы здесь ради нашего будущего, а вовсе не для шашней.

- Нет, милая зазноба, я все-таки посмею тебя заткнуть. Так помолчи же! Дай мне выговориться.

Тень набрала в легкие воздуха, надула губы и в злобе сверкнула глазами. Но набранный воздух ей не понадобился. Донар заговорил сам:

- С тех пор, как я признался тебе в л... в своих чувствах, прошло уже немало времени.

- Ой, не вороши прошлое. Ты был в бреду, ты и сам это знаешь.

- Может, и так. Когда лис находиться в состоянии влюбленности, он постоянно в бреду. Не существует ничего четкого и ясного. А ты, глупенькая мышка, никогда не могла допустить даже мысли о том, что я действительно что-то испытываю к тебе. Но черт, сегодня я едва не отдул двух сплетниц, которые распустили о тебе языки. И, черт, говорили они о тебе вовсе не как о праздничном торте!

- Я...

- Ни слова, мышка! Ты такая еще глупенькая. Ну как же ты не видишь... Короче говоря, я подхожу к самому главному. Я не буду донимать тебя долгими тирадами, а просто задам вопрос.

Донар встал в странную позу, совсем не по-лисьему, а в глазах его пылала нежность.

- Я спрашиваю: согласна ли ты стать моей невестой?

Тень оторопело уставилась на Донара и открыла рот. Лис ухмыльнулся и аккуратным движением лапы вернул ее нижнюю челюсть в исходное положение. Но Тень очень хорошо ощутила в этот момент, как колеблется его лапа от напряжения - он старался скрыть донимающую его дрожь. Даже нос Донара заблестел от влаги, и лис без конца облизывал его.

- Донар, - нашла в себе силы Тень. - Ввиду сложившихся обстоятельств, а именно: болезни, соперничество, вымирание, война с людьми, - я должна отметить, что подобные просьбы являются так-таки хамством.

- Ну а что в этом такого? - воскликнул Донар. - В такие-то тяжелые времена как раз необходимо пополнение. Разве плохо будет, если мы с тобой привнесем на свет пару-тройку лисят?

- Господи, Донар! - кончик носа Тени сначала покраснел - она и сама не знала, откуда в ней взялась такая особенность, - а затем побелел.

- Да я совершенно серьезно. Подумай сама: что плохого в том, чтобы отправиться в паломничество к семейной жизни, такой манящей и неведомой? Ежели я тебе нисколечко не нравлюсь, то подумай о будущем любимой родины. Мы можем позаботиться о нем вместе. И вспомни Миль и Дрейдре! Неужели ты не хочешь таких же малышей, только они будут целиком и полностью твоими? Ну, и немножко моими... А себе ты обеспечишь надежность и покой, потому как я клянусь в верности и преданности своей семье. Знаю, я долго жил в чуждом тебе мире людей. Но ты же видишь, как быстро я обучился вольной жизни. Согласись, заманчивое предложение?

Тени это предложение показалось более чем заманчивым. Однако она немедленно попыталась представить себя с Донаром, и всякие милые мечты о лисятах мигом испарились. Нет, никак не может она быть с Донаром! Донар - он ведь как брат. Она приняла его в свою жизнь как брата давным-давно, в ту снежную, лунную ночь, когда они только познакомились. Оба были такими беззаботными и наивными! А если она сейчас позволит ему обладать собой, да еще когда настоящий брат, Демон, погиб - да это какое-то извращение! Тени думалось, что если она и Донар пойдут на близость, это ознаменует конец хорошей дружбе и братству. А она этого не хотела. Лисица потеряла одного брата, и не хотела терять другого, пусть и не настоящего. Вихрем пронеслись эти размышления в ее голове, и Тень ответила как можно небрежнее:

- Донар, с чего ты взял, что я захочу приковать себя путами семейной жизни к норе? Что я лишу себя возможности жить и видеть мир? Я лиса-свобода...

Тень вспомнила о своей покровительнице и вдруг поняла, что в эти минуты ею движет не она сама, а ее Свобода.

- Я не хочу превратиться в нервную мамашу, - продолжала Тень, сама не веря ни единому своему слову. - Еще слишком рано!

- Милая, тебе уже четыре года. Если меня не подводит память.

- Ну и что? Я не хочу состариться раньше времени, поседеть, нянчить из года в год новый приплод.

"Нет, хочу" - тотчас же просвистела мысль в голове Тени, - "Но только не с Донаром."

- Сейчас передо мною стоят более важные задачи, нежели романчики. Я возложила на свои плечи множество задач и огромную ответственность. Понимаешь? Итак, давай решим, что этим вечером ты был не в себе, что тебя долбанула молния, и ты бредил. Хорошо? - настойчиво сказала Тень.

Донар выглядел до нельзя несчастным. Но глаза его были сухими, в них не стояло слез. Он вращал хвостом и в упор глядел на Тень. Не успле она и глазом моргнуть, как очутилась нос к носу с лисом, который впился в нее хищным поцелуем, каким-то ненасытным и кровожадным. Этим действием Донар мгновенно превратил гордую лисицу в свою марионетку. Он приподнял верхнюю губу и потрепал ее рядом сверкающих зубов, кусал шерсть на ее мордочке, облизывал ее нос и закрытые глаза. За каждым следующим поцелуем следовал беспощадный укус, причиняющий боль, как будто он нарочно хотел обидеть лисичку, ранить. Сама же Тень безвольно прижалась к его рыжей груди, ощущая на своей коже его жесткий ошейник, который тоже причинял боль. Голова ее вдруг стала пустой, всякие мысли вышибло без остатка, и Тень оказалась совершенно бессильной покорной. И наверное, лисичка еще не отчетливо это сознавала, наверное именно эта способность Донара в мгновение ока из ее раба превращаться в повелителя и была одной из веских причин избегать его. Тень не понимала этого, но она старалась игнорировать его только потому, что она боялась его! Она считала, что полностью управляет им, однако на самом деле все было наоборот. Иногда Тень догадывалась об этом, и уже одно это повергало ее в ужас. И тогда она старательно не обращала на Донара внимание.

Когда лис, наконец, отлип от нее и одарил долгим, ничего не выражающим взглядом, Тень открыла рот, собираясь хорошенько обложить его ругательствами. Однако она все еще плохо соображала после случившегося, и не могла вспомнить ни единого плохого слова. Донар избавил ее от необходимости говорить. Он принял самый дипломатичный вид и произнес:

- Мне очень жаль. Я вынужден был так поступить с тобой. Теперь я вижу, что ты действительно холодна ко мне. Так что запомни раз и навсегда, что я скажу. Запомни хорошенько! Я больше никогда не унижу тебя своими просьбами, и не стану унижать себя. Я не потревожу тебя своим вульгарным поведением, и буду вести себя так, будто ничего не было. Я лишь только если не случиться чудо, и ты сама не изменишь своего отношения ко мне, я никогда не позволю себе таких вольностей. Я оставлю тебя, но знай, что я всегда буду начеку и всегда рядом. Я буду ждать. Решать тебе. Твоя судьба в твоих очаровательных лапках.

С этими словами Донар повернулся к Тени спиной и удалился куда-то в дальние комнаты, как ни в чем не бывало обследуя их. Тень осталась наедине с дождем...

И со старушкой, которая все так же мирно похрапывала в кресле-качалке. Тень чувствовала жуткую и непонятную тяжесть на сердце. Она ощущала себя так, словно потеряла дорогого друга, даже отвергнув его предложение. Теперь она никогда не сможет обращаться с Донаром так, как раньше. Сможет ли она снова посмотреть ему в глаза после всей этой сцены? Как он будет держать себя? Как жить дальше? Тень хотела устроить погром в доме человека, чтобы насолить ему, чтобы заставить страдать. Но теперь, из-за Донара, ей расхотелось делать гадости. Ей захотелось сбросить все заюоты с плеч, захотелось вернуться в теплую нору детства, когда милый братишка и заботливый отец были рядом. Ей так захотелось снова стать той беззаботной веселой лисичкой, какой она была несколько лет назад! Ей хотелось выскочить на улицу, прямо под дождь, и убежать далеко-далеко отсюда, чтобы забыть обо всех бедах, смерти, болезнях, и уединиться в бабочками в море трав, как раньше.

Но прошлого никогда не вернуть. Ты можешь убиваться по потерянному, ты можешь кусать себя и скулить по тому, что уже не вернуть. Ты можешь всю жизнь страдать, в ожидании, когда все снова станет прежним. Но Тень не хотела так жить. Она вдруг осознала, что ей хочется смотреть в будущее. Что ей надоело бездействовать и причинять боль себе и окружающим. А что, если не будет ничего плохого, и она согласиться на предложение, данное ей?..

Храп старушки затих. Ее костлявая, жилистая ручка соскользнула с шерстяного пледа и безжизненно повисла, окутанная теплым светом огня, рвавшегося из камина. Дом охватил тяжелый дух, который был очень хорошо известен лисам - дух смерти, дух конца. За окном прогремел гром, да с такой силой, что внутри у Тени все задрожало, а деревянные половицы возмущенно заскрипели. Потрескивающий огонь тоже затих, теперь он превратился в кучу тлевших угольков. А лиса приняла решение.

С чувством облегчения она покинула ужасную комнату, оставив вместе со смертью свою боль и тоску. Она вошла в темную, холодную комнату и увидела в спышке молнии силуэт Донара, который стоял рядом с комодом и с энтузиазмом его обнюхивал. Внутрь Тени снова прокрался страх. Она утонула в смятении, когда лис посмотрел на нее холодным взглядом. Как он и обещал, он вел себя совершенно непринужденно. Но решение принято! Нельзя отступать у самых ворот, если конь уже построен.

- Донар, - начала Тень, но поняла, что ее голос дрожит, и с этим ничего не поделаешь. - Я... я... передумала.

- Извините, мисс. Мне очень любопытно - о чем это вы? - раздражающе-приторным голосом сказал лис.

- Не строй из себя болвана! Мне кажется, ты понял. Я передумала! Я... - Тень заскрежетала зубами, сердце громко стучало где-то у самого горла. - Я решила стать твоей женой.

Донар посмотрел на нее. Посмотрел странным, изучающим взглядом. "Господи, почему он так смотрит на меня?" - подумала Тень, - "Неужто решил, что я спятила?"

- Что заставило тебя изменить решение? - Донар не улыбался. Его морда была все такой же каменной и непроникновенной.

- А вот это уже точно не твое дело! Ну... Я готова стать твоей. Что же ты молчишь?

Донар молчал. Он туманно озирал черное пространство комнаты.

- Это шутка? - шепотом переспросил Донар, его вопрос потонул в звуке грома.

- Какие тут могут быть шутки?! Эй, я приняла твое предложение. Мог бы хотя бы улыбнуться, - возмутилась Тень. Ей так хотелось сейчас, вступая в новую жизнь, чтобы тот, с кем она совершает этот шаг, улыбнулся ей. Ей так хотелось, чтобы Донар был сейчас счастлив. В конце концов, он ведь обязан быть счастливым! Для нее! Он только об этом и твердил!

И Донар растянул улыбку во весь рот. В его груди так страстно забилась жизнь, что даже Тень услышала это биение. В его глазах появился свет такой ослепительный, что лисица поразилась, что глаза способны так сверкать.

"Ничего, он все такой же кривой, каким я его увидела впервые. И немного неуклюж. И молчалив до ужаса. Но это не страшно. Зато он храбрый и преданный," - удостоила Тень высокой оценкой своего мужа.

- О, Тень! Я так счастлив!..

- Да я это уже поняла, - перебила лисица.

- Ах ты, маленькая плутовка. Заставила же ты меня помучаться!

Тень не обратила внимание, или хотела показать, что не обратила.

- Итак, мы здесь будем торчать до утра? Пошли... супруг.

Эффект, который произвело ее последнее слово, отразился у Донара в глазах. Он как будто снова стал лисенком, которому хозяин подарил сладкое мороженое. Мороженым была Тень, и Донару не терпелось его испробовать.

Он крепко прижался к Тени, и они бок о бок вышли из комнаты в холл. Здесь Донар остановил свою лисицу мягким движением лапы, все еще дрожащей, но уже от блаженного счастья, а не от горя.

- На улице дождь, - сказал Донар, ковыряясь в большой плетеной корзине, стоящей у стены.

"Я это, по моему, заметила" - вертелось на языке Тени, но она не хотела сейчас вступать в перебранки. Она с интересом наблюдала, как лис достал из корзины широкую серую ткань. Она шелестела, пока Донар притащил ее к лисице.

- Что это? - спросила Тень, в который раз удивляясь, как хорошо этот домовой лис ознакомлен с людскими изобретениями.

- Это болонья. Она лежала в корзине с грязным бельем. Кстати, я когда-то очень много спал в таких корзинах. Обычно люди не слишком печалатся о подобных вещах. Болонья защитит тебя от дождя, а потом мы сможем использовать ее как подстилку в норе.

- Использовать человеческие вещи? Фу!

- Да нет же! Это очень полезная вещь. Ну пожалуйста. Ты можешь простудиться. Люди легко побеждают простуду, но для нас это может быть смертельно...

Молящий тон, которым говорил Донар, смягчили сердце Тени. Она даже чуть не проронила слезинку, растрогавшись его заботой.

- Ладно, ладно, - с улыбкой сказала Тень, но стараясь придать своему голосу снисхождение. Уже через секунду она оказалась накрыта от носа до кончика хвоста тканью, смердящей людьми, но она ничего не сказала по этому поводу. Лишь только: "Я ничего не вижу."

- Держись за мой хвост, - сказал Донар. Тень вцепилась в его хвост зубами, и он медленно двинулся к дверце для кошек, пробрался на улицу, а за ним неуклюже вывалилась Тень. Дождь лил, как из ведра. Дорожку, огороды залили потоки воды. Размытая почва превратилась в море жидкой грязи.

- Нам надо быть осторожнее. Если мы поскользнемся и плюхнемся в лужу, нам никогда не вылизать наши шкуры дочиста, - сказал Донар. В ответ ему донеслось слабое "угу" из-под болоньи.

Едва две лисы добрались до городской дороги, как они едва не столкнулись с толпой мужчин и женщин. Прикрывая свои головы кто чем может, они спешили в свои дома. Видимо, их синклит завершился неудачей столь оглушительной, что хозяева дома номер шесть по Ореховой улице сочли трудным позволить гостям посидеть у них хотя бы до окончания ливня.

Глава 38

Супружество

Дождь все не прекращался. Каждое живое создание искало теплый приют, чтобы высушить свои шкурки или оперение, а затем полюбоваться из надежного убежища на дождевой концерт. Донар и его новая супруга отыскали защиту и комфорт в норе Тени, и расположились там.

Сначала между ними было гробовое молчание. Дождь барабанил по листве, накрывающей убежище лис, в такт биению их сердца. Тень осознавала, что Донар неотрывно смотрит сейчас в ту темную точку, где по идее должа быть ее голова. Ей было не по себе.

- Так значит, мы теперь муж и жена? - неуверенно начала она разговор.

- Похоже на то, - донесся хрипловатый голос из глубин норы. Казалось, что лис так бесконечно далеко от нее, как будто между ними все еще была столь же широкая пропасть, как и до супружества.

- А мне кажется, что не очень похоже, - сказала Тень и заерзала на месте.

- Ты чего ерзаешь? - спросил Донар, встревоженный.

- Да нет... Ничего...

Молчание.

Прогремел гром. Вспышка очертила небосвод, на мгновение свет проник в мрачное подземелье, осветив силуэты двух лисиц. Они смотрели друг другу в глаза, все это время нащупывая их в темноте.

Неловкое молчание.

- А как понять, что мы муж и жена? - снова начала Тень.

- Ну...

- Ну? Неужели черта, которая отделяет замужних лис от незамужних, так тонка, что когда ее переступаешь, ты этого даже не замечаешь?

- Мне кажется, что, во-первых, теперь мы всегда будем вместе. Я буду защищать тебя, кормить, и самая главная разница...

Тень сдавленно кашлянула.

- Продолжай...

- Самая главная разница в том, что замужние лисы, в отличае от незамужних, могут позволить себе... В общем...

- Донар, да называй ты вещи своими именами!!! - взорвалась Тень, выплескивая напряжение, нараставшее в норе с каждой секундой.

После этого ей стало значительно легче, и она даже улыбнулась.

- Извини. Я понимаю, как тебе тяжело об этом говорить. Мне ведь тоже... - тут она смущенно прижала уши, но не сдержала того, что было у нее на уме. - Интересно, а Нелли с Демоном так же себя вели, когда стали супругами?

- Хм, - донесся насмешливый голос Донара, - А ты не такая уж и скромная.

Она услышала шуршание лап об землю, и поняла, что он встал и направляется к ней. Медленно, шаг за шагом, очень осторожно. Он боялся сделать резкое движение, как будто от этого она могла вскочить и убежать, испугавшись. Она напряженно ждала, что будет дальше.

Донар подошел вплотную и уткнулся носом в ее густую шерсть, вдыхая ее запах. Он лаского лизнул ее, закрыв глаза. Зрение было ни к чему, теперь он только чувствовал. Каждой клеточкой своего тела. Его шерстинки на спине поднялись, наэлектризованные. Все его тело дрожало от волнения.

- Я так долго этого ждал... Так бесконечно долго! - сказал он не своим голосом. Тень действительно испугалась, потому что это был совсем не его голос.

- Да, теперь я твоя... - сказала она, словно проверяя, не изменился ли ее собственный голос. И вздрогнула от неожиданности. Это тоже был не ее голос. Он был совсем чужой. Более густой, более страстный, и более взрослый.

Тень неожиданно отпрянула от Донара и оставила его в нерешительности. Она испугалась чего-то. Чего-то постороннего, чего не было в их норе. Она боялась нечто, что было за пределами ее понимания. Причина ее страха стояла на пороге, невидимая, злобная, и пугала бедную лисицу. Она никак не могла понять, откуда в ней этот внезапный ужас, сковывающий и морозящий до кончиков пальцев. И Тень произнесла:

- Да, я теперь твоя, - повторила она. Ее голос к ней вернулся. - Но я не хочу... То-есть, я имею ввиду, что хочу... Чтобы тебе было хорошо... Но мне сейчас...

- Говори, я все пойму, - голос Донара звучал умиротворяюще, и она совсем успокоилась.

- Понимаешь, мне очень страшно.

- Малышка моя... - нежно сказал Донар и снова подошел к ней так, чтобы она могла положить голову ему на спину. Он прижался к ней своей сильной, надежной грудью, и успокаивающе заговорил. Тень, правда, не разобрала, что он там бормочет, но ей стало значительно легче.

- Ты знаешь, о чем я думаю? - сказала Тень. - Я вот думаю, что надо подождать до того периода, когда этим занимаются... Ну в общем, когда обычно лисы танцуют, зимой. Не когда они влюблены и могут танцевать, когда захотят. А когда это становиться их долгом. Ну ты понимаешь?

- Я понимаю, - усмехнулся Донар. - А ты еще говоришь мне, чтобы я называл вещи своими именами. Танцевать? Хорошо, называй это, как хочешь. Знай только одно - я никогда не сделаю тебе больно. Я не буду принуждать тебя ни к чему, если ты этого не захочешь. Я буду ждать, как ждал всегда. И я дождусь! Я буду верить в твою благосклонность. Хочешь, чтобы это было в январе - пусть будет в январе. Только ты не бойся. Ничего не бойся.

И Тени стало так легко, что она упала на землю и закрыла глаза, забывшись блаженным сном. Никогда еще она не спала так сладко, так крепко и уютно. Никогда еще не чувствовала такого покоя и защищенности, как сегодня. Лисица проспала так долго, что проснулась лишь утром, когда все ночные охотники должны были ложиться спать.

Потянувшись, широко зевнув и ощущая бесконечную радость, она улыбающимися глазами огляделась вокруг. В дальнем углу лежала болонья, грязная и усыпанная землей. Но, хоть она и привыкла спать одна в своей норе, этим утром чего-то все-таки не хватало. Донар. Он куда-то пропал.

***

Тень бегала по лесу, спрашивая всех прохожих, не видали ли они поблизости Донара. Обычно перед тем, как ответить ей, все знакомые и не знакомые лисы многозначительно переглядывались и во взгляде их читалось: "Слухи подтверждаются!"

Однако их злосчастные взгляды тотчас же сменялись ненавистью и обескураженным "м-м," как только Тень заявляла:

- Он мой муж! Мне необходимо отыскать его.

- А почему же он от вас сбежал? - нагло интересовались лисы во всем лесу. - Цвет шерсти ему не понравился? Или вы плохо исполняете супружеский долг?

Эти пошлые шуточки жестоко ранили Тень. Она готова была плакать, разорвать их всех, но вместо этого она говорила:

- Если вы его не видели, так бы сразу и сказали.

И она уходила, гордо подняв голову и выставив хвостик трубой. Но душа ее была почти сломлена. Какая им всем разница, почему ушел Донар? Это только ее дело! Интересно, а почему он ушел?

Лисица бегала, и бегала, и бегала. Она нюхала воздух, но не могла уловить его запаха. Она была почти в отчаянии, пока вдруг ее не осенила мысль посетить своего нового друга - Серохвостого. Именно этот лис был последним звеном ее старой жизни. Ну и Нелли, конечно. Но Нелли сама была несчастна, а ей, Тени, необходим теплый совет взрослого, рассудительного лиса. Серохвостый выглядел именно тем лисом, который мог дать нужный ответ.

- Так я и сделаю, - сказала себе Тени, и отправилась в Нижний лес вокруг озера. Там, среди старых дубов, находилась нора настолько древняя, что в ней выросло не одно поколение лисьей семьи. Если верить птичьим росказням, конечно.

Воздух стал совсем морозным, дули холодные ветра. С утра листочки и травинки все дольше оставались покрыты инеем. Скоро пойдет первый снег. И вдруг мысль, что Донар обиделся на нее за то, что она сказала ему вчера ночью, испугала Тень. Она ежилась от мысли, что может провести эту зиму одна-одинешенька, и Донара впервые за много месяцев не будет рядом. И почему она была такой дурой?

Размышления ее прервал вид большого земляного нароста, прикрытого со всех сторон палой листвой, и на верхушке его красовался гигантский ствол упавшего дерева. Это и было легендарное место жительства Серохвостого.

Тень наскоро облизала шкурку на груди, - на всякий случай, - и посмотрела на свое отражение в скованной льдом лужице. С ее видом все было нормально. Лисичка аккуратно подкралась к логову Серохвостого. У самого входа, тщательно прикрытого кучей хлама, от пивных банок до кусков ткани, она по-лисьему тихонько залаяла: "у-у-у-уррр."

На ее зов показался черный нос, а затем голова, усеянная седыми пятнами. Это был Серохвостый. При виде Тени он улыбнулся, и вылез из логова целиком.

- Здравствуй. Это ты звала меня?

- Здравствуйте. Да, это была я.

- Ну, что за повод молоденькой лисичке гулять по лесу средь бела дня, да еще и навещать лиса-старика?

- Прекратите, вы вовсе не старый! - возмутилась Тень. - Вы не намного старше меня. У меня и у Нелли уже появились первые полоски седых волос. Так что прекратите! Вы, значит, таким образом и свою дочь, и меня обзываете старухами?

- А язычок-то у тебя подвешен, - сказал Серохвостый с умилением в голосе. - Ну так скажи же мне о причине своего визита.

- Нет у меня никакой причины! - возмущенно воскликнула Тень. - Зачем нужна причина, чтобы навестить хорошего знакомого?

- Ладно, проверим. В смысле, поверим, - сказал Серохвостый голосом, который дико что-то напоминал Тени.

- Проверим? Поверим? - переспросила лиса.

- Ну да. Так сказал твой отец когда-то.

- Йомен?

- Ага. Он сказал так твоей матери. Моей cестре. Ну ладно, впрочем, какая разница? - пожал плечами лис.

Они сидели молча несколько минут. Тень внимательно смотрела на Серохвостого. Она попыталась вспомнить, каким он был в те годы, когда все они еще были молоды, беспечны, когда они бродили по свежим лугам и не видели машин. Она помнила, что он всегда был не слишком-то общительным. Но сегодня в его взгляде была такая опустошенность, что Тень огорчилась в своих намерениях отыскать в лисе поддержку. Его глубокую печаль скрывала постоянная улыбка, и чем дольше Тень смотрела на эту улыбку, тем больше она казалась лисе фальшивой.

- Знаете, я бы очень хотела поговорить с вашей женой, - вдруг сказала Тень, не в силах больше выносить депрессивную волну, которая исходила от Серохвостого. И она поняла, что в вопросе, на который она ищет ответ, ей нужен совет лисицы, а не лиса.

- Пожалуйста, - сказал Серохвостый. - Она как раз спит, но я ее разбужу. Она давно ни с кем не общалась, кроме меня и Нелли. Кстати, наша дочь теперь так часто к нам забегает, потеряв мужа...

Лис отвернулся, потому что понял, что для Тени потеря Демона тоже была невосполнимой утратой. Он неуклюже протиснулся в нору и вскоре исчез в ее глубинах. Птицы в своих трелях воспевали его логово, называя лисьим замком. Они верили, что раньше это было убежищем Адвайта-Веданты, который, когда его изгнали, отвоевал себе это царство у барсуков. Поэтому считалось, что в норе Серохвостого полным-полном подземных коридоров. Какая чушь, подумала Тень.

Тень ждала долго, прежде чем из логова вышла Флай, одна, без Серохвостого. Лисица выглядела более старой, чем ожидалось. "Что стало со всеми нами?" - с горечью подумала Тень.

- Ты хотела видеть меня, дитя? - спросила Флай. Она приблизилась величественной походкой, держа нос высоко задранным. В ее движениях было нечто возвышенное и плавное, как будто она была самой старой и мудрой лисицей в лесу. Она присела на землю рядом с Тенью.

- Мне нужно поговорить с вами, - ответила Тень, пытаясь не выдать своего волнения. Она затрепетала, оказавшись рядом с этим гордым и спокойным существом, и она боялась, что покажется в глазах Флай смешной. От страха у нее тряслись поджилки.

- Я очень внимательно тебя слушаю.

Тень поджала губы. С чего ей начать? С чего-то совсем нейтрального...

- А ваш Серохвостый когда-нибудь уходил от вас? - выпалила Тень, чувствуя себя глупой овцой.

- Интересный вопрос. Но я отвечу просто: нет, он никогда от меня не уходил. Он всегда был рядом, всегда заботился обо мне. Ах, он самый лучший муж на свете! Я такая счастливая. С ним у меня будет замечательная старость. Если мы, конечно, доживем. А почему ты спросила, милая?

- Ну... Дело в том... В том, что я вчера стала супругой лиса по имени Донар, - Тень не слышала своего голоса, в ее ушах стучали глухие удары бешеного пульса. - И вот...

Увидев, как смущается лисичка, умудренная жизнью Флай растянула мордочку в улыбке и нежно прошептала:

- Не стесняйся. Мне ты можешь рассказать все на свете. Ты же мне как дочь. А я тебе пусть буду мамой.

- Ох, благодарю! - воскликнула Тень в избытке чувств. Ей тут же стало стыдно за несдержанность, но взгляд Флай, эти голубые бескрайние небеса надежды, которые можно было отыскать в ее глазах, доставили темной лисичке блаженное успокоение.

- Так что говори все без утайки, я обещаю понять. Вот только, - предупредила старая лисица. - Я не обещаю тебе помочь. Если это душевная рана, я попробую залечить ее утешительными словами, но не залечу до конца. Расскажи мне.

- Так вот, вчера Донар хотел воспользоваться правами, данными ему, как моему мужу. Мне так хотелось, чтобы он был счастлив и горд! Но я не смогла... Я не знаю почему, но я не разрешила ему прикасаться ко мне. А теперь я чувствую себя шантрапой, потому что сегодня утром он пропал. Неужели я самая ужасная жена на свете?

- Не переживай. Ты должна отыскать причину своего страха. Не ищи Донара, я уверена, что он вернется к тебе. Ищи причину своего страха.

- А почему вы так уверены, что он вернется?

- Ну, малышка. Лучше ты мне ответь на такой вопрос: чувствуешь ли ты, что он тебя любит?

- Ой, Ала-Кай и всевышние светила! Да разумеется, он меня любит! Он столько раз говорил мне об этом, столько раз добивался моего расположения! А я не хотела этого, поэтому оставалась холодной. Сама себе говорила, что это он просто шутит, или бредит. Но я больше не могу обманывать себя. Да, он обожает меня.

- Тогда он просто не может не вернуться, - взгляд Флай был мрачным и задумчивым. - Мне кажется, что ты просто сильно огорчила его.

- Но он сказал, что все впорядке. Что он все понимает.

- Да, теперь я вижу, что он действительно тебя любит, - молвила Флай. - Ты ранила его самолюбие отказом, но он не стал обижать тебя принуждением, уговорами. Он у тебя замечательный, Тень! Когда он вернется домой, ты должна быть с ним настолько доброй и любезной, насколько в твоих силах.

- А что, - к Тени возвращались силы, и она приподнялась на все четыре лапы. - Если он решит, что я передумала. И снова ко мне полезет?

- Ну, когда-нибудь это точно случиться. Ты должна понять, что согласившись стать его женой, ты согласилась ввериться ему полностью.

- Мы говорили об этом. И он согласился, чтобы это случилось в общепринятый для всех лис срок - в январе.

- Ну чтож, тогда ты будь умненькой. Умей располагать своим поведением так, будто это... м-м-м... Как бы объяснить? Будто ты всевышний Ала-Кай, и способна вертеть своей и его жизнью, как тебе заблагорассудится.

- Ой! Флай! Вы иногда говорите такие странные вещи!

- Нет-нет, я отдаю себе отчет в том, что говорю. Мы же лисицы. Быть мудрыми втайне ото всех - вот наш удел. Все вокруг должны считать нас глупенькими самочками, а мы втайне творим дворцы и судьбы, - Флай сказала это соль лукаво, что Тени захотелось рассмеяться. И она не стала себя сдерживать.

- Вы хитрая лиса! - хохотала Тень.

- У тебя не было матери, верно? - хихикнула в свою очередь Флай. - Теперь ты узнаешь, что это такое.

Тень посмотрела на старую лисицу новым взглядом. Она больше не казалась дряхлой и побитой временем. Она была прекрасна и молода!

- Можно один нескромный вопрос? - совсем успокоилась Тень, и больше уже не каталась по земле от смеха.

- Валяй за папиросами! - шутливо ответила старая лисица.

- А вот Нелли вы так же обучали? - темная лисичка почувствовала, как новый приступ смеха уже на пути к горлу.

- Ну... Я оставлю это в секрете. В конце концов, мы говорим уже не о тебе и обо мне. Мы вмешиваемся в чужие планы, да? - и Флай подмигнула новообретенной дочке.

- Да, теперь я вижу, почему она такая! - улыбнулась Тень. И вдруг она погрустнела. Она вспомнила ту Нелли, которую знала раньше, и ту, которая жила сейчас. Разбитая, несчастная лиса...

- Почему ты помрачнела? - поинтересовалась Флай.

- У меня появилась идея! Я побегу сейчас к Нелли, и верну ее к жизни! Я заставлю ее рассмеяться, как вы заставили меня!

- Вот и умница. Я уже могу гордиться тобой. Ты все сумеешь, удача уже в твоих лапках! Не отпускай ее, держи нос по ветру. Вспомни песню ночного охотника, под которую танцевали древние лисы. Вспомни, кто ты, и не дай никому себя опустить в грязь. Мы лисы, мы самые удивительные создания природы! - напутствовала Флай.

- Спасибо! Спасибо за все, мама... - счастливый голос Тени потонул в густом тумане, обволакивающем стволы деревьев.

Флай еще долго улыбалась себе в усы. Она любовалась лесом, небом, птицами. Она была так сердечно рада, что помогла кому-то!

В полдень лиса заползла в нору, где дремал, посапывая, Серохвостый. Он услышал приближение жены и открыл глаза. Ее силуэт был освещен дневным светом, не смотря ни на что врывающимся в нору. Лис довольно заулыбался. Флай подарила ему обольстительную улыбку в ответ.

- Что хотела эта малышка? - спросил Серохвостый, с трудом поднимаясь. Лисица могла слышать хруст его суставов.

- Скажем так...

- Опять ты села на своего конька? - прищурился Серохвостый. - Любишь ты юлить: "Скажем так..."

- На то я и лиса, - самодовольно произнесла Флай, чем заставила Серохвостого рассмеятся и заворковать.

- Ты у меня такая милая и смешная...

- Эй, знаешь, о чем я подумала? Слишком часто у тебя косточки похрупывают.

- Что же посоветует мне мудрейшая?

- Выйти и размяться.

- Я же каждую ночь охочусь!

- Ну и что? - с напускным возмущением воскликнула Флай. - Мне почему-то кажется, что нам следует немного побегать вместе. Как раньше...

Серохвостый мигом стер улыбку.

- Но раньше все было не так.

Его жена опустила лапу на его спину и шепнула на ухо:

- Перестань жалеть о прошлом. Начни смотреть в будущее.

В тот вечер две лисы вышли погулять. Впервые за долгое время. Они играли в траве, пусть испачканной отходами человеческой деятельности. Они ловили воздух ртом, пусть и отравленный газами человеческих машин. В тот вечер они не обращали на все перемы внимания. Они вернулись в тот год, когда познакомились. Они вспомнили, как резвились на поляне рядом с дымящимся лесом - был пожар. Тогда ведь им тоже было все равно.

У Флай и Серохвостого давно не было новых детей. Как только они распрощались с первым выводком, они не подумывали о новых лисятах. Но в тот вечер все вокруг было дивно волшебным и причудливым...

А через несколько дней пошел снег. Через несколько дней Флай, совершенно счастливая и со слезами на глазах, сообщила Серохвостому, чтобы тот ждал прибавления в семействе.

***

Похоже, что жизнь действительно налаживалась. Донар, как и обещала Флай, вернулся к Тени. О произошедшем он не сказал ни слова, и они общались, как ни в чем не бывало.

Нелли, после того как ее навестила Тень и осыпала горой невинных шуток, теперь гуляла каждую ночь и даже каждый день, распевая лисьи песенки, - чем несомненно раздражала барсуков и енотов, - и заставляя всех повстречавшихся по дороге лис веселиться вместе с ней. В ней настолько крепко засело хорошее настроение, что она позволила себе кокетничать с лисами-соседями, а в ее взгляд вернулась задорная искорка, которая сводила кавалеров с ума. Нелли нравилось веселиться и заигрывать, но она останавливала себя, если дело становилось слишком серьезным, вспоминая Демона. Наверное, он посеял боль в ее сердце навечно. Однако, ежели она так скоро вернулась к жизни, рассуждала Тень, то ей не составит особого труда снова завести счастливую семью. Оказалось, что скорбь в сердце сетры оказалась куда сильнее скорби, поселившейся в сердце супруги.

Тень намного чаще вспоминала брата, намного чаще говорила о нем и куда чаще думала о нем. Фактически, она думала о Демоне все время. Она очень часто убивалась из-за того, что так и не увиделась с ним перед тем, как ее изгнали. Вначале ее ранил хозяин Донара, а после того отведенное ей на прощание время на потратила на объяснения с Агамемноном. Какая она тупая! Вот, оказывается, как молниеносно рушаться ценности в жизни. Вот, значит, кто был ей на самом деле дорог! Мы все время заблуждаемся, мы бесконечно обманываем себя, и только время способно показать, как обстоят дела на самом деле, размышляла лисица. Но как же она могла не видеть? Как могла она променять любимого братишку на какого-то там лиса, которого она на самом деле никогда не любила?

Тень никогда не задумывалась над тем, что, возможно, и сейчас воспринимает что-то не так, как надобно. Она считала, что раз поняла истинную цену брату и Агамемнону, то теперь уж точно расценивает окружающих трезво. Но она вновь заблуждалась. В жизни можно постоянно ошибаться, и вновь, и вновь, и вновь...

Лес снова ожил, когда Нелли развеселила всех и вся. Обреченные взгляды сменились добродушными шутками, лисы больше не думали о внезапных переменах, которые принесла в Долину цивилизация. Теперь они снова думали друг о друге, о своих детях, о любви и веселье. С того дня, как охота на территории стройки была запрещена и путь в лес был отрезан, животные почувствовали себя более чем великолепно. Они теперь без страху бегали в поселок, на фермы и на улицы будущего города. Тень, конечно, и забыть забыла о войне, а вместе с ней и другие лисы отодвинули эту тему как можно дальше. Теперь они хотели только пакостить. Некоторые лисы, правда, приходили к людям полакомиться. Новые люди, приехавшие сюда откуда-то издалека, имели смешной акцент и странную одежду. Но они были чрезвычайно щедрыми, и делились с лесными жителями молоком, жирными сливками, хлебом, мясом и прочими объедками со своего стола.

За кутерьмой и весельем, новыми опасностями, которые принесла изменившаяся жизнь, незаметно прошла осень, а за ней и декабрь. В первых числах января стало известно, что люди прокладывают к Долине асфальтовую дорогу, соединяющую этот никому доселе неизвестный поселок с продвинутыми городами Канады. Двуногие старожилы в ужасе бежали отсюда, и население людей постепенно "перекрасилось." Новая порода людей заполонила все пространство деревеньки, и диким животным она казалась вполне пригодной. Леонард, быший хозяин Донара, никуда не сбежал. Он остался жить в родном краю, а покупать продукты и устроиться на работу теперь стало вполне реальной вещью, поэтому его жена медленно привыкла.

Начало января превратилось в красочный праздник, когда лисье население Долины узнало, что Флай родила Серохвостому двух лисят. "Два лисенка, конечно, не чета пяти. Но ведь правда, они самые изумительные лисята на свете?" - бесперебойно говорили оба родителя.

Тень и Нелли частенько ходили вдвоем к Флай и помогали ей ухаживать за детьми.

- Как старшая сестра этих карапузов, - говорила Нелли, - Я вполне могу вылизывать их шкурки.

- А я, как самая ловкая охотница в лесу, могу носить еду их мамочке, - говорила Тень.

Флай благодарно кивала, но замечала, что неплохо было бы и законным родителям оставить немного обязанностей. В конце-концов, Серохвостый отлично справляется с отцовством, говорила лисица.

- Ну конечно! - фыркала Нелли, а вкладывала она в свое фырканье невероятно много сарказма. - Справляется! Уж я-то помню, как он справлялся со мной!

Немного подумав, лисичка добавляла:

- Эй, а что, если какой-то из карапузов будет точной моей копией? Вот будет круто!

- Круто? - воротила мордочку Тень.

- Ну да. Это, типа, сленг в Сан-Франциско.

- Фу! - говорили хором Флай и Тень.

- Ничего подобного. Вам он понадобиться. Вот погодите только, когда в нашей Долине построят город!

И Нелли начинала мечтать о том, что, возможно, какое-то чудо приведет в строившийся молодой городок собаку Челси. Лисица умудрилась соскучиться по ней за все это время. От мечтаний ее глаза наполнялись смехом и "коварными" планами.

- Надеюсь, ты собственных детей не учишь таким словам? - поднимала одну бровь Флай.

- Еще бы, не учить! Учу, конечно. Пусть знают, - гордо отвечала Нелли.

Таким образом, Нелли и Тень, как две настоящие сестры, практически регулярно навещали свою маму и ее детей.

- А вот когда детишки немного подрастут, я приведу к ним Миль и Дрейдре, чтобы они вместе играли, - делилась замыслами Нелли.

По крайней мере, у Серохвостого осталась привелегия дать имена собственным детям. Девочку он назвал Марион, по просьбе Нелли, которая потеряла свою дочь. А второго лисенка он назвал в честь того, к кому питал глубочайшее уважение - мальчика нарекли Волком.

- Волк?! Какое... необычное имя для лисенка, - говорили все в округе.

Серохвостому было плевать на пересуды. Он хотел, чтобы его сына звали Волком, и он назвал его так. Правда, ему было очень обидно, что его новые дети никогда не увидят Зеленую Долину в ее оригинальном великолепии, какой она была в те времена, когда вмешательство людей не изуродовало все вокруг. Тоска сосала отцовское сердце, и с каждым днем он становился все печальней. Хорошо хоть, что они не добрались до Нижнего Леса, думал Серохвостый. И верно, поселок изменился до неузнаваемости, Долину с ее озером испортили безвозвратно, а Верхний лес скоро станет процветающим маленьким городом. И только эта часть лисьей родины осталась нетронутой.

Между тем Тень печалилась больше не о переменах, а о том, что январь был в самом разгаре. Это означало, что время лисьей страсти неотвратимо приближалось. Лисице было приятно общество Донара, когда по утрам они оба возвращались домой и могли перед сном поговорить о своих приключениях за ночь. Каждую ночь они были далеко друг от друга, занимались своими делами, а затем истощенные и обессиленные, но довольные проведенным временем, воссоединялись в семью. Тень почти все свое время проводила с Нелли и ее родителями. Это ей сильно напоминало те славные денечки, когда она была невинной игривой лисичкой, ни на шаг не отступающей от родных - Демона и Йомена. Иногда вместе с Нелли она совершала прогулки в гости к соседям-лисам. Постепенно все лисы в округе перестали издеваться над Тенью из-за ее цвета шерсти, и она была благодарна Нелли за ее веселый, буйный нрав и доброе отношение ко всем окружающим, за что ее абсолютно все любили. А раз любят Нелли, значит, придется полюбить и ее "названную сестру". Сама Тень даже попыталась сделать вывод из рассуждений о трудных подростках, какой была Нелл, и о том, какими они становятся замечательными личностями, когда подрастают и "выбивают из себя дурь."

Жизнь стала такой замечательной, красочной, просто таки идеальной! Лишь одно обстоятельство портило все: Донар с каждым днем становился все безудержней и встревоженней. Он остро реагировал на каждое слово свое супруги, вечно отыскивая в ее речи намеки. Когда она делала какое-либо движение в темных сводах логова, он тут же вскакивал, поднимая хвост. А Тени все еще было страшно. Эта темная, невидимая фигура страха, стоящая у нее на пороге, все еще не уходила. У лисицы было слишком мало времени, чтобы подумать о причине, тревожащей ее нутро. Она все время была занята весельем, охотой, развлечением и общением. Думать о страхе ей вовсе не хотелось. А если она находила свободную минутку и начинала думать, ужас сковывал ее мысли, и она немедленно прогоняла от себя рассуждения, чтобы вспомнить о них только в те мучительные минуты, когда ей приходилось возвращатся домой и смотреть в глаза Донара, полные надежды и желания.

Январь стал подходить к своему логическому завершению, тихонько уступая место февралю. Эта зима выдалась теплой, снега было мало, и везде, куда падал взор, виднелась вялая трава и лужи. Озеро оставалось свободным, раскованным ото льда. Тень любила зиму, снежок и ночное небо, которое в холодную пору казалось особенно ясным, а звезды - особенно сверкающими. Но для лисьей жизни это было на руку, ведь намного лече было ловить всяческую дичь, преследовать ее, мчась стрелою по земле и не утопая по грудь в снег.

Но однажды ночью разыгралась буря, заметая снегом все вокруг. Это было совершенно неожиданно. Гулявшие Тень и Нелли с визгом восторга побежали ловить снежинки языком. Вскоре, однако, восторг сменился недовольством, так как ветер дул все яростнее, лапам становилось холоднее.

- Побежали ко мне домой! - предложила Нелли, перекрикивая рев ветра.

- Ладно. Кто быстрее? - предложила Тень.

- Мы уже не маленькие, - напомнила Нелли, и расплылась в улыбке. - Но я все равно буду первой!

Они помчались, наслаждаясь взрывами искрящегося снега, которые они оставляли после себя. Совсем как раньше, промелькнула мысль у Тени. Но развить эту мысль ей не удалось, уже в следующее мгновение она была опрокинута на спину и валялась в снегу, болтая лапами в воздухе. Это Нелли толкнула ее. После этого рыжая лисичка схватила подругу за хвост и начала трепать, что есть сил. Обе они весело смеялись, сцепились в один дерущийся комок, шерсть их насквозь промокла.

Метель завыла ожесточенней, и лисицы решили закончить игры. Они снова помчались к убежищу. Тень попыталась разглядеть на небосклоне лунный диск, но туча мчащихся снежинок облепила ей глаза.

Веселящиеся лисицы примчались к норе, сбросили со своих шкур ворох снега и пробрались в нору. Они ползли по длинному коридору, подгибая лапы и касаясь животами земли, закрыв глаза и выставив вперед носы, прижав уши и вспахивая землю когтями. Тень вскрикивала от того, что случано наступала нежными подушечками лап на острые куриные кости, валявшиеся здесь повсюду.

- Нелли, тебе действительно надо подумать о том, чтобы расширить вход в нору! - рассердилась Тень. - Твои стены и потолок меня раздавят!

- Расширить? И позволить собакам как намасленным вскакивать в мою нору? Ну уж нет.

Они ползли по этому входу бесконечно долгое время.

А потом Тень еще больше напрягла слух. Издалека, из самого сердца лисьего жилища, донеслись возбужденные крики.

- Мама? Мама! - стройный, прямо таки согласованный дуэт двух почти взрослых голосов.

Нелли и Тень добрались в сердцевину норы, где было настолько же просторно, насколько и грязно. Немедленно на них кинулись два лисенка-подростка.

- Мама! Где ты была! Мы перепугались - на улице такая метель! - крикнул Миль в самое ухо матери.

- Ай! Ты что, хочешь чтоб я оглохла раньше времени? - сверкнула злобными зелеными глазами Нелл.

- Грейтесь, на улице так холодно! - заботливо сказала Дрейдре.

Нелли и Тень наскоро вылизали свои шкуры, только бы удалить из них влагу. В обстановке норы им сделалось намного лучше. Снаружи выл пронизывающий холодом ветер, и Тень невольно вспомнила Донара. Он сейчас сидит один, в норе, и скучает. Ее муж...

За все это время лисица так и не привыкла считать его мужем, он до сих пор был ей другом, старым добрым Донаром.

Взрослые лисицы отогревались. Невольно Тень уставилась на лисят-подростков. Она поймала себя на мысли, что восхищается своими племянниками. Миль и Дрейдре были уже далеко не малышами. Их тела вытянулись в изящные, гибкие лисьи силуэты, они больше не походили на двух неуклюжих медвежат. Их редкие серовато-рыжие шубки превратились в пышный щегольский наряд. Скоро они вылетят из отчего гнезда, и разлетятся по своим семьям. А что будет с Нелли? Останется ли она одна, или заведет себе нового поклонника? Словно ответом на этот вопрос, Нелли подала голос.

- На дворе январь, месяц любви. Вы покините меня, дети? - в вопросе было столько надежды, горечи и отчаяния, что Тень испугалась за Нелли.

Близнецы встали со своих нагретых мест и подошли к матери, ничуть не стесняясь своей тети.

- В этом году мы никуда от тебя не уйдем, мамочка, - пообещала Дрейдре.

- Ты же знаешь, мы еще слишком маленькие, чтобы уйти. Мы же родились позднее других лисят, - вторил сестре Миль.

- До следующего января мы точно будем вместе. Не знаю, как поступит братик, но я думаю, что останусь с тобой как можно дольше.

Нелли с благодарностью потерлась носами со своими детьми. А потом она со вздохом сказала:

- Вы не обязаны сидеть со мной, портить себе жизнь. Давайте просто договоримся, что в будущий год вы уйдете от меня. А пока побудете со мной.

- Обещаем, мам! - хором воскликнули близнецы.

Тень следила за этой семейной картиной, пока не ощутила резкое и неприятное чувство. Она здесь чужая. Массивный груз реальности наконец навалился на нее всей своей тяжестью. Она поступает плохо, сидя в чужой семье и оставляя Донара в полном одиночестве в эту ненастную ночь.

- Я должна бежать, - вскочила она и ударилась головой о потолок жилища.

- Так скоро?

- Но на улице такая непогода! - наперебой закричали лисята и Нелли.

- Нет. Я должна, - повторила Тень. - Мне было очень приятно посидеть с вами. Спасибо за теплую компанию. Но мне действительно нужно бежать.

- Заглядывай к нам в любое время после рассвета! - прокричала Нелли вслед черной лисице.

В норе Тени было холодно. Неприятная тишина давила на уши, глаза болели от чернильной тьмы. Лисица осторожно зашла внутрь. Подушечки лап горели после длительной пробежки по снегу. На сердце был страх, перемежающийся с уверенностью развеселить Донара и как-то искупить свою холодность. Она хотела, чтобы он перестал чувствовать одиночество. По крайней мере сегодня.

- Это Тень! - крикнула лисица вглубь норы. Ответом ей прилетело эхо. Лисичка решила, что Донара нет дома. Она огорчилась, хотя прекрасно сознавала, что это ее вина. И вдруг в темноте сверкнули два ярких зеленых огонька.

- Наконец-то ты пришла, - донесся знакомый голос.

- Ты ждал меня? - лисичка подошла поближе к мужу.

- Ты прекрасно знаешь, что я всегда тебя жду. А сегодня я ждал тебя пуще, чем когда-либо.

От него исходил резкий запах нетерпения и страсти. Тень отпрянула. Она почувствовала, как большая черная фигура Страха стоит прямо у нее за спиной. Лисица поняла, что если Донар встанет хоть на шаг ближе, то Страх перегрызет ей горло.

- Ты опять убегаешь? - вибрирующим голосом спросил Донар. - Но ведь ты обещала...

- Нет! Нет! Нет! Я не могу... Я умру... - исступленно взвопила лисица.

- Значит, смерть тебе милее, чем моя любовь?

Тень рухнула на землю, полумертвая от ужаса. Ей все казалось, что страшый силуэт стоит над ней и пускает в ноздри болотный смрад. Она не должна ничего делать. Она не должна шевелиться. Она не должна никому принадлежать и не должна никого любить - иначе все потеряет смысл, и она умрет... А почему так? Откуда берутся эти кошмарные мысли, почему над ней встает эта зловещая тень каждый раз, как она приближается к собственному мужу? Тень...

Тень выскочила из норы, не в силах больше там находится. Она добежала до озера и рухнула в снег. Донар помчался за ней.

- В конце-концов, я твой муж! - рассвирипел он. Лисица никогда его таким не видела. Он широко осклабился, шерсть стояла торчком, изо рта капала слюна. Тень не могла понять, отчего он так взбесился... Бешенство! А вдруг он тоже заразился?

- Убирайся прочь, бешеный! - крикнула она.

- Бешеный? - скрыл безумную улыбку Донар. - О, я может быть и бешеный, но вовсе не по той причине, по которой ты подумала. Я совершенно здоров. Физически. Но ты превращаешь меня в безумца. Сколько я еще могу ждать, мечтать, думать, полагать? Я больше не могу!

Тень замерла от ужаса.

- Да ты умалишенный!

Донар разразился сардоническим смехом.

- Это ты сделала меня таким!

- Ничего подобного, - возразила Тень. Она больше не чувствовала страха. На смену ему пришли злость и отвращение.

- Ничего подобного? А ты знаешь, где я был в тот день, когда мы только начали жить вместе? Ты распалила мое богатое воображение, а потом огорчила. Я не мог находится с тобой в одной норе в ту ночь, поэтому укрылся в лесу, чтобы ненароком не потерять над собой контроль. А ты продолжала каждый раз играть с моими чувствами. Тебе что, доставляет удовольствие видеть меня несчастным? Ну разумеется. Но я ведь не железный, пойми. Ты свела меня с ума, ты... Ты... Я тебя просто ненавижу!

Тень содрогнулась всем телом от этих слов. Но она не отвела взгляда. Она храбро смотрела Донару прямо в глаза. В ее позе читалось напряжение: если бы он напал на нее, она была готова схватиться с ним в бою. Но лис не напал, он продолжил говорить:

- А ты знаешь, каково это? Любить и ненавидеть одну и ту же лисицу? Когда ты кого-то ненавидишь - тебе легко избегать его, враждовать с ним, причинять ему боль. А как мне быть с тобой? Я не могу избегать тебя, потому что пылаю к тебе страстью. Но когда ты рядом, честное слово, мне хочется тебя убить!

- Так чего же ты ждешь? - с вызовом крикнула Тень. - Попробуй прямо сейчас, убей меня!

- Мне надо было овладеть тобой еще тогда... - зарычал лис и прыгнул на лисицу. Два шерстяных клубка сцепились друг с другом. Они кусали друг друга, драли когтями, скулили, вырывали клоки шерсти...

Из глубины зимнего леса прилетел призывный вой. Какой-то волк собирал свою стаю. Его гулкий голос вознесся ввысь и загипнотизировал все живое на несколько секунд.

Донар замер, Тень тоже. Еще через мгновение лис с ужасом отпрыгнул от лисицы. Его пылкость пошла на убыль. Он начал осознавать, какую страшную вещь он сделал - напал на самку. И не просто на самку, а на лисицу, которую он любил. Донар опустил взгляд к земле, заваленной снегом.

Тень отдышалась довольно быстро и выпалила:

- Не подходи ко мне больше. Никогда!

Донар молчал. Это почему-то очень разозлило лисицу.

- Ты понял? Ежели ты способен так просто поднять на меня лапу... Не ожидала я от тебя такого. Я ухожу. И я больше не твоя жена.

Подытожив семейную жизнь, Тень прыгнула на лед озера и заскользила по нему к Нижнему лесу. Точнее к тому, что от него осталось. Там она провела несколько дней, зализывая раны и размышляя обо всем, что случилось. Позже она пыталась не вспоминать о происшествии у озера, потому что эти воспоминания заставляли ее чувствовать стыд и уныние.

Глава 39

Выходец из внешнего мира

Зазвенели веселые ручьи, оттаяли льды, покрывающие озера и реки. Сквозь твердый слой весеннего снега пробилась травка и первые цветы. С наступлением теплых деньков работа над строительством города тоже пошла живее. Если зимой строительство практически не продвигалось, то теперь современные дома в несколько этажей мгновенно вырастали буквально на пустом месте. От прежнего вида деревенского поселка не осталось и следа. Живописные фермы с полями для выгула лошадей, загонами для скота и кукурузными полями полностью исчезли.

Охотничья зона, которую раньше украшали густые дубравы, росшие слева и справа, тоже подверглась ужасным изменениям. Теперь вдоль нее была проложена асфальтовая дорога, конец которой утопал где-то в дальних городах.

Люди еще не добрались до Нижнего леса, и каждый из диких зверей возносил мольбы своему богу, чтобы все так и оставалось, и ситуация не усугубилась.

Новые лисята Серохвостого, Марион и Волк, покрылись настоящей коричневой шерсткой, пришедшей на смену детскому пушку. Теперь они с удовольствием высовывали носы из норки, чтобы поиграть на весеннем солнышке. Нелли со своими собственными, уже полностью взрослыми детьми, часто навещала родителей и играла с новым выводком. Частенько к ним присоединялась и Тень. О ее семейной жизни, из вежливости, никто не смел и словечком обмолвиться. А она изо всех сил пыталась забыть ужасную сцену у зимнего озера. Глядя на братика и сестренку, так похожих на взрослых Миль и Дрейдре, так похожих на нее саму и ее брата Демона, Тень питала свои духовные силы и находила в этих лисятах вдохновение. Она уже начала свыкаться с мыслью, что никого никогда не полюбит и у нее никогда не будет собственных детенышей. Ну так что ж? Рядом всегда будут другие малыши!

Не смотря на то, что Марион и Волк были еще совсем маленькими, они уже начали проявлять индивидуальные черты характера. Сестрица, к примеру, всегда хотела быть первой и преуспеть везде и во всем. Она несщадно отталкивала брата от мяса во время еды, она ни на минуту не могла угомониться и посидеть спокойно. Если ей было нечего делать, Марион принималась трепать серый кончик хвоста своего отца, или прыгать на спину матери, выпрыгивая из-за угла. Ее угрожающий воинственный клич разносился по округе с утра до поздней ночи. Она, казалось, никогда не спала и никогда не уставала.

А вот Волк, напротив, был тих и спокоен. Он снисходительно терпел нападения своей сестры, когда той хотелось поиграть. Он ждал своей очереди во время еды. Он скромно сидел в сторонке, когда Марион, как угорелая, бегала кругами вокруг норы. Волк улыбался, когда Марион фантазировала, изобретала немыслимые игры и подражала друким лесным зверям. Он знал, что сетричка все выдумывает, и ради того, чтобы не обижать ее, он всегда делал вид, будто верит ее росказням.

Лисята очень любили, когда к ним заглядывали родственники. Марион, конечно же, не упускала возможности "напасть" на тетю Тень и укусить тетю Нелли за заднюю лапу. А Волк отвечал на вопросы старших, проявляя удивительную сдержанность и красноречие.

В тот вечер Флай, Серохвостый, Нелли и Тень вместе вывели лисят на прогулку. Миль и Дрейдре занимались какими-то своими делами вглуби леса. Закат был прекрасен, красные лучи солнца грели спинки Марион и Волка, распространяя по их тельцам приятую теплоту.

- Честное слово, как будто за этой детской оболочкой скрывается взрослый лис, - покачала головой Флай, выслушав очередной, витиеватый рассказ Волка.

Нелли собиралась было согласиться, но вместо этого взвизгнула от боли. На ее хвосте мертвой хваткой повисла Марион. Но лисица не стала злиться. Марион напоминала ей собственную, трагически погибшую, дочь. И она просто не в силах была прикрикнуть на маленькую разбойницу.

- Послушай, Марион, - усмехнулась Нелли. - С такими-то зубами ты сама вскоре сможешь охотиться на лосей.

- Ага! - развеселилась малышка, отпустив хвост лисицы - а ей того и надо было. - И смогу перекусать всех волков!

Все четверо взрослых нахмурились.

- Малышка моя, - сказал Серохвостый. - Волки не все такие плохие. С чего ты взяла, что их надо перекусать?

- Потому что Миль рассказал мне, что волки свирепые и вероломные твари, и если я буду не слушаться маму с папой, они меня сожрут!

- Так-так, - покачала головой Нелли. - Когда я вернусь домой, мне нужно серьезно поговорить с этим Милем.

- Детка, он говорил так для того, чтобы запугать тебя, - мягко произнесла Флай.

- Да и стал бы я называть в честь волка своего сына, если б они и впрямь были такими ужасными? - сказал Серохвостый, одновременно почесываясь спиной о ветки орешника.

- Вот именно, - вставил Волк, обиженно.

Но Марион уже забыла, о чем разговор, и увлеклась красивой бабочкой, сидевшей на стебле осоки. Ее брат тем временем предался мечтаниям и размышлениям. Он вскинул маленькую головку к нему и сидел так, неотрывно глядя на золотые облака. А потом вдруг сказал:

- Интересно, из чего сделано небо?

Марион бросила свою игру и подошла к брату.

- Ну и глупый же ты! - воскликнула она, кусая его за ухо. - Небо сделано из неба!

Волк фыркнул и снова, будто загипнотизированный, уставился на облака. Сестра тоже попыталась сидеть неподвижно, но вскоре ей это наскучило. Она коснулась Волка кончиком носа и сказала:

- Послушай, мы с тобой брат и сестра навеки?

- Мне кажется, да, - рассудительным тоном сказал Волк и лизнул сестренку в лобик.

Сердца четырех взрослых затрепетали при виде двух комочков шерсти, так самозабвенно любящих друг друга. У Тени же, помимо трепета, сердце разрывалось от тоски. Она бы сделала все, все!.. Чтобы тоже вот так прижаться к брату и почувствовать тепло его шерсти... Но он был мертв, и уже ничего тут не сделаешь. А потом в ее памяти всплыл Донар. Почему-то, он всегда вспоминался лисице, когда она думала о своем брате Демоне. Возможно, они были чем-то похожи, а может быть, Тень всегда и навсегда почувствовала к нему отчаянное братское чувство, возникшее в тот самый зимний день, когда Донар впервые появился в лесу. Наверное, именно из-за этого чувства она испытывала тот ужас, сковывающий ее во время их совместной жизни.

И вдруг на полянке появился сам Донар. Его рыжая шуба полыхала огнем в лучах закатного солнца. Он и Тень толком не разговаривали с той страшной ночи, только изредка встречались в лесу. Тень заставила себя принять беспристрастный вид, и, придав голосу холодность, сказала:

- Помяни черта...

- Здравствуйте, - добродушно сказал Донар и сел рядом с лисьей семьей.

Господи, подумала Тень, и зачем он только натянул на свою морду эту кривую, невинную улыбочку?

- Добрый вечер, - отозвались Серохвостый и Флай.

- Привет!!! - хором крикнули лисята.

Тень молчала. Она как бы невзначай отсела от лиса подальше.

- Как поживают малыши? - весело спросил лис.

- Хорошо! - заорала Марион, - Я сегодня поймала жука!

- Вот молодец! Я думаю, ты станешь великой охотницей, - Донар сказал это совершенно серьезным тоном, отчего у малютки глаза вспыхнули радостью, а грудь надулась от гордости.

- А Волк у нас снова умничает, - сообщила Флай.

- Правда? - улыбнулся Донар. - Тогда расскажи о своих планах, малыш. Что ты собираешься делать, когда подрастешь?

Волк откашлялся, и важно изрек:

- Я собираюсь заботиться о своих родителях. Они постареют, и забота о них ляжет на мои плечи. Они ухаживают за мной сейчас, а я буду ухаживать за ними потом. А вообще я посвящу жизнь лисьему народу и сделаю все, чтобы он процветал и здравствовал.

Лисы переглянулись. Донар не сразу нашелся, что ответить.

- Ну, малыш, ты очень умненький, и предан не только своей семье, но и всему своему роду. Я желаю тебе осуществить задуманное. А когда ты подрастешь, мы с тобой еще поговорим, хорошо?

- Договорились! - воодушевленно сказал Волк.

- А я, собственно, пришел вас проведать и поговорить с Тенью, - сообщил Донар.

Тень вздрогнула, когда было произнесено ее собственное имя. Она посмотрела лису прямо в глаза, пытаясь что-либо в них прочесть. Но Донар был непроницаем.

- Ладно, - произнесла Тень. - Я отойду с тобой в сторонку.

- Эй, - лукаво произнесла Марион, глядя на удаляющихся Донара и Тень. - Тут попахивает лисьим душком!

- Да мы ведь сами - лисы! - прищурился Волк.

- Какой ты все-таки у меня глупый! - зарычала Марион. - Я имела ввиду, что сейчас будет что-то интересненькое!

Лисичка вытянула шею и пыталась расслышать разговор двух лис, надеясь, что хоть какие-нибудь слова донесет ветер. Но тут вдруг на нее шикнула Флай:

- Ну все! Папа идет на ночную охоту, а вы - марш в нору!

- Но мама! - запротестовала малышка. - Они там наверняка обсуждают что-то интересное!

- Я кому сказала? - повысила тон Флай. - Вам не полагается слушать чужие разговоры. И вообще, это ужасно неприлично, и тебя абсолютно не касается.

Волк, хихикая над сестрой, полез в нору. Но Марион стояла неподвижно, все еще надеясь расслышать нечто любопытное.

- Послушай, - пришла на подмогу Нелли. - Если ты сейчас пойдешь спать, я обещаю тебя сводить в Воющую Лощину, на прогулку.

Глаза лисички округлились от восторга.

- Правда?

- Да. Там жили настоящие волки, и ты сможешь хорошенько изучить их запах. Он хорошо сохранился на земле и в укромных уголках по всей лощине.

- А когда мы туда пойдем?

- Когда твоя мама разрешит, - подмигнула Нелли.

- Идите хоть завтра, - выдохнула Флай.

Марион завопила от радости. Вместе со сладким предвкушением она нырнула в норку, где ее встретил брат.

- Не волнуйся, - сказал он сестре. - Наша мама и для тети Нелли - тоже мама. Если тетя Нелли не сдержит обещания, мама ее накажет.

- А ты, конечно, весь наш разговор слышал отсюда? - фыркнула Марион. - Поделился бы ты со мной своими ушами...

Ник, голодный до премудростей, с любопытством осмотрелся и произвел вздох облегчения. Он впервые попал в место, где жизнь бьет ключом, а в воздухе витает множество лисьих запахов. Возможно, этот широкий лес и зеленая долина с огромным озером смогут стать его новым домом?

"Цок-цок!"

Отрывисто и резко пронесся звук позади светло-бежевого лиса. Он поглядел на нижнюю веточку сосны и увидел обыкновенную серую белку.

- Здравствуйте, - элегантно поздоровался Ник.

- О, да ты не такой, как все здешние! - обрадовалась белочка, - Наверняка ты лис-путешественник.

- Да. И мне нужен чей-то совет. Я только что прибыл в ваш лес, и еще не знаю, что к чему.

- Понимаю, понимаю. Ты выглядишь дружелюбным, и не станешь огрызаться. Просто все здешние лисы то и дело, орут мне снизу вверх: "дура!"

- О! - Ник казался немного напуган. Неужели он попал в лес грубых и невоспитанных лисиц? Тогда, значит, ему придется идти дальше в поисках лучшей жизни?

- Раз ты оказался столь милым, я, пожалуй, помогу тебе, - мягко сказала белка и вдруг крикнула что было мочи. - Твое имя?!

- Н-ник... - лис испуганно заикнулся.

- Так вот, Н-ник. Меня зовут Лози. Однако мое полное имя - Лозарент Храбрая Белка. Но, думаю, оно слишком длинное, чтобы его запомнить.

- Нет, что вы! Я с удовольствием запоминаю длинные и красивые имена. Grandioso! - с улыбкой сказал Ник.

- Очень хорошо, иностранец. Так послушай же самую умную и храбрую белку в округе! Внимай и запоминай: все местные лисы - воплощение неотесанности, грубости и бескультурья. Беги отсюда поскорее, коли не желаешь, чтобы из твоей вежливой головы вытрясли весь этикет! Лети быстрее ветра! Иначе сюда заявится один из наших лисьих монстров и без предупреждения набросится, порвет тебя на куски и оставит горку шерсти для ворон!

Ник был не из трусливых. Он не собирался уносить отсюда ноги, но белке поверил беспрекословно.

- Неужели здесь все так ужасно?

- Кошмаррр! - для белки весьма нехарактерным звуком, рычанием, убеждала Лози. Она даже нетерпеливо перепрыгивала с ветки на ветку, как будто и вправду с минуты на минуту сюда явится лис-убийца.

И вдруг невдалеке, среди высоких стволов пихт, в тумане, показался чей-то силуэт. Он не был огромным и зловещим, но темным и устрашающим.

- Вот! Что я тебе говорила! Беги немедля! - поторопила белка.

Но Ник не собирался убегать. Он почувствовал, что его собеседница чего-то боится. И это был не стах перед надвигающимся силуэтом.

Вскоре черная тень приблизилась настолько, что можно было понять - это лисица. Кроме того, черная лисица. Она весело улыбалась и обнюхивала каждое дерево так, словно не видела его тысячу лет. И вдруг она увидела незнакомца.

- Здравствуй! - крикнула лисица и побежала навстречу, как когда-то это сделал Донар, будучи совсем новичком в лесах. Ник насторожился, но о вежливости не позабыл.

- Bonjour, очень рад... Вы не собираетесь напасть на меня? - с подозрением спросил он.

- Аллилуйя, нет! Я что, похожа на того, кто враждебно настроен? - удивилась темная лисичка. И вновь с любовью посмотрела на окружающий мир. После она немного внимательнее посмотрела на Ника и вздохнула.

- Сколько же новичков появилось в нашем лесу, пока меня здесь не было.

- Да, я действительно novum в этих местах. И, по увещаниям госпожи Лозарент Храброй Белки, моя персона немедленно должна покинуть ваш лес.

- С чего бы это? Наш лес - самое лучшее место на свете! - вдохновленно шепнула темная лисичка, даже не разбираясь в странной речи Ника.

- Пардон, белка говорила... - досадливо начал лис-самец.

Тут лисичка посмотрела на белку, которая сидела на сосне и кипела от злости.

- Да не слушай ты эту дуру! - посмеялась лисичка, - Она зла на язык и готова вредить всем на свете.

- Что я говорила? - сверху крикнула белка, - Они все здесь такие! Уходи!

Ник не собирался уходить. Он не хотел уходить даже сильнее, чем прежде. Его взгляд был прикован к черной лисице. Теперь голос Лози исходил откуда-то из очень далекого места.

- Как вас зовут? - поинтересовался Ник у лисы.

- Тень. И прошу, не надо этих "вы." Мы здесь лисы простые. И я люблю ко всем обращаться на "ты."

- Договорились, - улыбнулся лис. - А меня зовут Ник.

И вдруг в разговор снова вмешалась белка.

- А-а! Так ты вернулась, чернявая! - захохотала Лози.

- Давай уйдем отсюда и познакомимся поближе, - предложила Тень. Ник с радостью согласился. Впервые в жизни он позабыл о галантности и вежливости, и даже не попращался со своим маленьким собеседником. Хотя белка и была права на счет того, что здешняя лисица выбьет из головы лиса весь этикет...

- Почему в любви все так сложно? Будто каприз - может сбыться, а может и нет. Птица может ответить на пение дождя, но может упорхнуть в укрытие. Прекрасная птица! Я бы просил, чтобы ты не улетала... Но ты уже улетела.

И почему же тебе не сидится на ветке у кедра, зачем тебе полет к плакучей иве? К чему тебе бросаться в болото, когда ты можешь умыться в утренней росе?

А может быть, я не кажусь тебе росой и кедром? А может быть, я даже то болото... Но тогда зачем ты впорхнула в мою жизнь, стала моей неприступной горой, непреодолимой преградой?

Знаешь, у меня много вопросов. Но я задаю их твоей тени, а не тебе самой, прекрасная Тень. Я и сам стою в твоей тени, и не могу выбраться на свет, чтобы сказать тебе... Но кажется, тебе неинтересно. Какая разница в любви моей и нелюбви, если я тебе не мил?

Мои слова звучат как эгоизм? Боже, конечно! Я весь комок сплошного эгоизма! Если б это было бескорыстно, я бы так не убивался. Но ты несчастна, и нет улыбки на светлых устах твоих.

Светозарная моя! Я вижу свет прекрасный и манящий, и свет этот плывет от тебя. Но никогда твоя улыбка не светила мне, не освещала путь в ночи, не грела в холода.

Вот ты стоишь всторонке. В твоих глазах нескрытая печаль, в моих - надежда. Ты мимолетом смотришь на меня - а я смотрю на тебя с утра. Я стою и мне нечего сделать, чтобы усмирить свое взбесившееся сердце - оно рвется на свободу, оно летит к тебе. Я кротко улыбаюсь, но внутри меня боль. И теперь я чувствую себя уродом - черным и незаметным. А ты! Ты сияешь...

- Ты познакомишь меня со своим другом? - спросил Ник.

- Так и быть, - улыбнулась Тень.

В сторонке стоял Донар и, закипая от ревности, смотрел на болтающую парочку. "Сколько чужестранцев развелось!" - подумал он. И вдруг услышал собственное имя.

- Я хочу вас познакомить! - позвала Донара Тень.

Лис, ворча под нос всяческие ругательства, неохотно подошел к Нику и Тени.

- Донар - это Ник, он новенький.

"Знаю!" - гневно шепнул Донар.

- Ник - это Донар, мой хороший друг. - Прежним, непринужденным тоном сказала Тень.

- Очень приятно! - деликатно произнес Ник.

"А мне нет!" - подумал Донар.

- Взаимно, - сказал он вслух. - Однако мне пора.

- Куда? - удивилась Тень.

- Вычесывать блох. Я же не стану делать это при вас! - раздраженно бросил Донар, и ушел, куда глаза глядят.

Ник и Тень удивленно переглянулись.

- Да он ходячий кураж, - пошутил лис.

Тень промолчала. Ник остановил на ней долгий, полный восхищения взгляд.

- Расскажи о своей родине, Ник, - попросила Тень, скрывая свою неловкость перед незнакомым лисом.

И Ник начал свой рассказ. Он говорил без остановки, словно его прорвало. Лис рассказал Тени все о своем бывшем доме, о цели своего путешествия. Он открыл ей свои мечты и планы, свои домыслы, самые сокровенные мысли. Умный лис поразился своей открытости перед этой лисицей.

Он рассказывал много часов. Тень иногда вставляла релику, соглашаясь или, наоборот, отрицая, хотя первых было значительно больше.

В конце концов занялся рассвет, двое проговорили всю ночь. Ник показался Тени ужасно интересным лисом, хотя и немного зазнавшимся. Хотя его бахвальность только забавляла ее, поэтому она лишь улыбалась своим мыслям. В конце концов лисичка поняла, что утомилась и нуждаеться в отдыхе. Она подитожила длинный рассказ своего нового друга:

- Итак, ты проделал долгий и тяжкий путь.

- Жизнь - это долгий и тяжкий путь для всех нас, - наставительно сказал Ник. - Но если мы будем идти по нему вместе, все получиться.

- Вместе?

- Все вместе, - быстро поправился Ник.

Тень задумчиво улыбнулась. Какая-то новая мысль скользнула в ее голове. Только она не успела поймать ее.

- Чтож, уже поздно, Ник. Ты можешь поспать в Воющей Лощине. С тех пор, как там поселилось племя Отверженных, было вырыто несколько неглубоких норок, чтобы можно было хорошо выспаться любому лису. А я пойду спать к себе, в нору, - Тень обаятельно улыбнулась.

- Мы увидимся завтра? - с надеждой спросил Ник.

- Конечно, я еще должна показать тебе лес.

- Пообещай это! - настоятельно потребовал лис.

Тень в изумлении уставилась на него.

- Обещаю... - несколько недоуменно произнесла лисица.

Ник восторженно подскочил к Тени и без приглашения лизнул ее прямо в нос.

- Увидимся! - воскликнул он, глядя ей прямо в глаза.

Тень хотела ответить, но не нашлась, чем. Вместо этого она опустила уши и поспешила убежать в свою нору, чтобы побыстрее скрыть свой стыд и смущение.

Ник побежал в Лощину на приподнятых чувствах. Он был так обрадован и взволнован, что не мог заснуть, пока солнце не поднялось высоко над холмами и не разморило его...

***

Обещание Тени было выполнено. Они встретилсь следующим вечером, а затем и на следующий день. Они встречали каждый рассвет вместе, и слушали друг друга с упоением, словно голоса их были пением соловья, а каждая тайная история, поведанная и обещанная быть хранимой в стражайшем секрете, значила не меньше, чем прекрасная песня.

Вскоре Тень поняла, насколько этот лис нужен ей для вдохновения, для радости, уверенности в каждом прожитом дне. Ник, в свою очередь, понял как необходима ему Тень, уже давно.

Как бы ни казалось это странным, изумительным, неестественным, но менее, чем через две недели, Ник предложил Тени быть его супругой.

Вначале лисица колебалась. Сможет ли она осчастливить своего нового мужа, или вновь придет в ужас при виде его любви. Однако она никогда не испытывала к Нику тех чувств, что к Донару. Именно поэтому ответ ее склонялся к положительному больше, чем к отрицательному.

В конце концов она устала быть одинокой. А Ник был точно идеальным партнером! Иногда, оставаясь одна, Тень сожалела, что рядом нет этого болтливого рыжего хвастуна.

Иногда он думала, что было бы, если бы в Долину он не пришел никогда. Не было бы Ника... И тогда жизнь вдруг казалась невообразимой, просто невозможной. Ах как ей повезло, что он отправился в свое путешествие, что попал именно в эти края, что встретил он именно ее, а не кого-либо другого. От мысли, что на месте Тени могла быть другая, лисицу передергивало от ужаса. Нет, он нужен ей, точно воздух, глоток воды, звук собственного сердца!

И вот так вышло, что Тень дала свое согласие. В лесу появилась новая пара, чей союз был скреплен узами любви и доверия, взаимного понимания и дружбы. Все произошло столь неожиданно, что темная лисица еще несколько дней приходила в себя. Вот уж не ожидала она, что счастье, о котором она мечтала всю жизнь, придет так скоро!

В тот день, когда лисица давала свое согласие на супружество, она привела своему будущему мужу ряд требований, которым тот беспрекословно обязан был подчиняться. Кроме того, Тень привела список того, чего она не любила больше всего:

- Прежде всего, я не люблю долго ждать! Я не выношу, когда мною командуют. Если ты вернулся с улицы грязным, ты непременно должен вылизать свою шкуру. Не понукай мною, ни в коем случае не применяй ко мне силы. И воздержись от скверных, пошлых и острых шуток. Не думай, что я буду терпеть, если ты...

- Я сделаю все, что угодно! - пообещал Ник, и так мягко и трепетно поцеловал свою избранницу, что та беспомощно расплылась в улыбке. С этой минуты Тень неразрывно, крепко и нерушимо принадлежала ему. Она непоколебимо шла по дороге, избранной им.

- Негодяй! - позволила отпустить Тень, - Как быстро ты меня окрутил!

Ник рассмеялся.

Но вдруг Тень отпрянула и, со счастливым блеском в глазах, воскликнула:

- Мы должны сообщить Донару о нас!

- Доннару? Зачем это?

- Думается, он мой самый лучший друг. Я хочу обрадовать его.

- А он, Mauvais Доннар, не думал ли о тебе...

- Да что ты! Как это Донар мог подумать о себе и обо мне, как о паре? - Тень даже фыркнула. Смутно ей припомнилось, как Донар признавался ей в любви. Он, верно, просто шутил, подумала лисица.

- Какой он из себя, Доннар? - с подозрением спросил Ник.

- Он? - Тень задумалась на миг или два, - Очень самоотверженный. Мне так кажется. Ну бог с ним.

- Ты веришь в единого der Gott?

- Нет. Это Донар верит. Послушай, отвлекись. Разве ты не получил, чего хотел? Разве меня ты не получил? Жулик несчастный! Точно. Отныне я буду всегда звать тебя Жуликом. Пойдем, Жулик, я хочу показать тебе чудо.

И Тень засмеялась мелодичнее перезвона колокольчиков. Она запорхала по лесу с легкостью мотылька, а Ник, словно околдованный, поплелся за ней. В такие моменты даже самый ученый из ученых забывает о своих бакалаврах. Из головы улетают знания, а в глазах стоит лишь туманная стена.

Надежды Донара рухнули в один миг. Сначала, как только лис услышал ужасную новость, он не знал, что и думать. Мозг его впал в оцепенение, сердце будто проткнули острым шипом с куста роз. Первой же мыслью, пришедшей несчастному после шока, была: "Почему? Почему не я?"

Вначале ему хотелось рвать и метать. Он хотел возненавидеть Тень, но почему-то он понимал, что не имеет права ненавидеть кого-то только потому, что он ему не нравится. Вскоре ненависть и ярость от Тени перелетели на Ника. Да, вот виновник! Если бы не этот мерзавец, Тень еще могла бы передумать!

Но теперь она сделала окончательный выбор. Выбор пал не на него, не на Донара. От мысли безысходности, от беспомощности что-либо изменить лис стал невменяемым. У него не было сил даже выплакать все, что наболело в душе. Сердце пронзало столь огромной болью каждый раз, как он думал о Тени, что это ослепляло его и лишало возможности пролить слезы. Донар каждый вечер лежал на холме и тупо смотрел на звезды, словно они могли помочь.

Звезды неизменно молчали.

Надежда была, пока не пришел Ник.

Теперь у Донара не осталось ничего того, ради чего он мог бы жить. Так ему казалось. И ему казалось, что он навсегда потерял возможность улыбаться...

В тот день лис бесцельно шатался по лесу, впрочем, как и в любой предыдущий день. У него не было другого занятия. Теперь его главным занятием было страдание.

- Что мне делать? - спросил Донар у паука, который подбирался к мухе.

- Плети паутину, - пискляво ответил паук.

- Что мне делать? - спросил Донар у ласточки в вышине.

- Пари в облаках! - ответила ласточка.

- Что делать мне? - прошептал Донар лесной фиалке.

- Пей нежную росу, - тихонько ответила фиалка.

Лис так и не нашел вразумительного ответа у лесных жителей. Но вдруг на ветку ели прыгнула белка. Та самая белка, что глумилась над Тенью.

- Что делать тебе?! - усмехнулась белка, - А в чем суть проблемы?

- Уходи подобру-поздорову! - зарычал Донар и отвернулся.

- Я бы ушла. Грубить-то зачем? - цокнула белка, - Просто я хотела помочь.

- И в чем же заключается твоя помощь, омерзительная тварь?! В глумлении? Оскорблениях?

Белка подпрыгнула на одном месте и снова опустилась, осыпав лиса хвоей.

- Как нехорошо! - обиделась белка. И вдруг в ее маленькую огненно-рыжую головку пришла мысль, - Но я не обижусь.

Слова прозвучали бесхитростно. Донар даже смягчился.

- Все равно уходи. Ты не в силах мне помочь.

- Проверь меня. Проверь, домашний лис.

Вдруг Донар вспомнил, что на его шее все еще висит изгрызанный ошейник. Он вспомнил о безмятежных днях в доме человека. О предательстве человека. А так же о том, какую брешь проел человек в иллюзиях лиса. Как уязвимо стало доверие к этим самым людям! Донару сделалось еще тоскливее. А ему так хотелось кому-то довериться! И он не выдержал, желание оказалось сильнее его, оно победило во внутренней борьбе.

- С тех пор, как я поселился в лесу, мне нет покоя. Я полюбил одну лисицу. Я даже смог убедить ее выйти за меня замуж. Но она так и не стала моей. Она так и не научилась меня любить. Мне так плохо! А я продолжаю любить, и чувство это приностит мне одну лишь боль.

Белка присела на задние лапки и скрестила передние на белоснежной грудке. Несколько минут она думала. И вот наконец она объявила о своем решении:

- Вот что, лис. Ты, должно быть, не слишком красив для нее.

Донар удивился. Он никогда не обращал внимания на свою внешность. Он всегда считал, что главные качества внутри, в сердце. А так же в ловкости, уме, прыткости и силе. Последние качества помогают выжить в суровом лесу.

- Так что же мне делать? - раздраженно спросил Донар.

- Для начала, лис, обернись ко мне.

Донар обернулся и уставился на белку снизу вверх.

- А теперь слушай внимательно: в этом лесу, неподалеку от Воющей лощины, есть большая канава. Маленькая речушка в этой канаве превращается в водопад чуть поодаль. Оттуда берет свое начало бурная синяя река. Имя ей - Река Жизни. Она течет к нашему огромному озеру в Долине. Чем ближе она течет к озеру, тем сильней ее поток.

У одного из берегов этой реки стоит высокий мыс. Он высится прямо над бурлящими водами. Ты должен спрыгнуть с этого мыса прямо в пучину вод. Когда прыгнешь, ты ощутишь, как молодеет твое тело. Оно перерождается, становится свежим и сильным. Оно становится верхом идеала для любого зверя или человека. Воды омоют и сотрут твои раны, твои недостатки. И ты станешь прекрасен и силен, когда выйдешь на берег. Никакая лиса не будет в силах устоять перед твоим прекрасным телом.

- Но правда ли эта сказка? - недоверчиво покачал головой Донар.

- Сущая правда! Я клянусь своей мертвой матушкой, да перевернется она в могиле! - белка подняла вверх одну лапку и цокнула три раза.

- Меня одно гложет: страшно прыгать-то! Этот бешеный речной поток от ни купицы от меня не оставит!

- А ты не бойся! Тебе это обязательно поможет. Ты будешь цел и невредим. Я сама много раз видела, как лесной народец сбрасывается туда. Когда-то легендарный лис с серым хвостом был ранен охотниками. Было это несколько зим назад, в Пятилетнюю Великую Охоту. Так вот он упал в эту канавку. Речные воды обласкали его раны, и жив он по сей день.

- Ладно, - рассеянно ответил Донар. - Я подумаю.

- Так думай же быстрее, лис! - раззадоривала белка. - Твоя избранница не будет долго ждать!

Донар встал с земли и побрел дальше, еще более озадаченный, чем до разговора с белкой. Хвост его устало волочился по опавшим листьям.

А коварная белка запрыгала по веткам елей в свое дупло. Улыбалась она так кровожадно, будто ласка, разорившая гнездо с беспомощными мышатами. Теперь она знала точно, что отыгралась за свою обиду. Сполна. Ведь любящее сердце не сможет устоять перед соблазном быть рядом с тем, кого оно любит...

Величавая ночь полностью завладела лесом, лугами, долинами, лощинами и горами. Безраздельно властвуя и повинуя всеми животными и птицами, она приводила их в совершеннейшее сумасшествие. Птицы мелодично насвистывали любовные серенады под гнездами своих возлюбленных, барсуки с длинными смешными мордочками отыскивали в небе разнообразные созвездия. Как правило, у всех барсуков небо было разделено на три огромных созвездия: барсук, супоросная барсучиха и еще один барсук. А бурундуки, белки, мыши и прочая мелочь тоже осмелилась выползти из своих убежищ в эту чудную пору.

И хотя мгла опустилась на Долину, ночь вовсе не была мрачной и страшной. На небе сияла луна, отбрасывая яркий голубой свет, и сверкала молочная дорога Млечного пути.

Тень и Ник сразу понравились друг другу. Но в эту ночь, когда Тень из черной превратилась в серебряную, а Ник из бежевого - в серого, они сходили друг по другу с ума. Никогда еще лисица не думала о том, что если она и доверится какому-нибудь самцу, то это будет так просто и весело. Тень часто представляла себе множество подобных ночей любви, когда она будет с Агамемноном. Она думала, что все будет очень медленно и романтично. Что же это получилось?

Вот она бегает и смеется так громко, что, наверное, ее смех слышит вся деревня. Вот она прыгает, и даже сама не знает, куда. И вот она резко останавливается, кусает Ника за ухо или еще куда-нибудь, не разбираясь. Лис визжит от боли, но уже через секунду его это тоже начинает смешить, и он вновь несется за лисицей сломя голову. О, небо! О, жемчужные созвездия барсуков! Неужели этот хохочущий лис был некогда великим мыслителем и ученым? Что сделала с ним каолиновая луна?

Да, все было совсем, абсолютно не так, как долгие месяцы себе представляла Тень. Но бедняжка так устала от всего на свете - и от ожиданий, и от потерь, и от предательства. Агамемнон мертв. Чтож теперь? Любовь почему-то исчахла. Появилась новая. Она не такая глубокая и возвышенная, какая-то особенная. Простая и легкая, окрыляющая и свежая. Предыдущая любовь придавливала к земле, заковывала в цепи. А эта была легкой, как пушинка.

"Ненавижу любовь, - пронеслось в то время в голове Донара, - Она причиняет столько боли и неудобств."

Глава 40

Урочище

В то утро воздух пропитался ужасом. Черные вороны кружили над Долиной, вопя во все горло неразборчивые отрывки фраз. Солнце заволокло тучами, его мутный диск освещал мрачное зрелище: будто кладбище, в угрюмом молчании просыпался лес.

Тень и Ник проснулись в теплой норе и ни о чем плохом не думали. Они улыбались друг другу и думали, как прекрасен этот мир. Они вместе вышли погулять, вместе поохотились, вместе попили воду из Озера.

В подень их разыскал Волк. Он явно запыхался и никак не мог выдавить из себя слов.

- Что с тобой? - улыбнулась Тень. - Что-то стряслось?

- Не знаю точно, но я слышал, что вскоре сюда придут люди и окончательно изуродуют Долину, а потом доберутся и до Нижнего леса!! - вне себя от страха крикнул Волк.

- Как скоро они придут сюда? - встревоженно спросила Тень.

Вместо ответа лисы услышали тарахтение человеческой машины. На зеленую полянку выехал трактор, избороздив своими гусеницами землю, выворачивая влажную глину и уничтожая растительный покров. Затем звери с ужасом увидели, как в их сторону надвигается целая толпа людей, вооруженных лопатами и ружьями.

Лисы помчались в прохладную сень леса, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

- Они совсем очумели? - задыхалась от злобы Тень. - Это же самое святое, что есть на земле! Как они смеют рушить нашу Долину?

- Они же люди, - холодно сказал Ник, пристально вглядываясь в трагическую сцену, разыгрывающуюся у Озера.

- Нет! Такого я не потерплю! - взревела лисица и хотела помчатся в гущу событий. Но Ник охладил ее пыл.

- Не сходи с ума. Что ты можешь поделать?

- Я перегрызу им глотки!

- Не выйдет. Ты что, не видишь - у них есть ружья. Ты и шагу в их сторону ступить не успеешь, как уже будешь валяться на земле с зияющей раной.

Ник был прав, но Тень никак не хотела успокаиваться. Она кипела от гнева, разглядывая, как беспощадно взрыхляют землю ее любимой родины, как выдергивают из нее беззащитные хрупкие деревца, и как мутят воды ее любимого озера.

- А вы не видели моего папу? - внезапно спросил Волк. - Я еще не предупредил его.

- Не знаю, - пожала плечами Тень. - Я его давно не видела.

- Он наверняка снова на Орлиной горе. Он теперь часто там сидит и смотрит, как люди все портят.

- Зачем ему смотреть на это? - удивился Ник.

- Я понятния не имею. Он стал совсем другим. Когда я был маленьким лисенком, он часто гулял и играл со мной. А теперь он ни с кем не разговаривает и все смотрит, смотрит со своей Орлиной горы.

- Я могу понять его, - вздохнула Тень. - Разрушают часть его воспоминаний и то, что было дорого всем нам.

- Но я-то уже родился, когда в нашей Долине начали все рушить! И мне не так уж плохо было здесь расти, - с жаром сказал Волк.

- Если бы ты знал, как все выглядело здесь раньше...

- Волк в чем-то прав. Нельзя все время смотреть в прошлое, - поддержал Ник.

Вдруг раздался жуткий треск. Все устремили взгляд на группу людей - они повалили гигантскую сосну, вставшую у них на пути. Тень вздохнула.

- Волк. Ты не оставайся с нами. Лучше беги к отцу. Если он на Орлиной горе, он итак все видит. Но ты должен быть рядом. Я уверена, ему станет легче, если ты поддержишь его в эти ужасные минуты.

- Ладно, - крикнул Волк уже на бегу. Он помчался к скалам.

Тень и Ник остались одни, тщательно скрытые зарослями дерена. Они молча глядели на то, как какая-то толстая черная трубка выкачивает воду из озера, а бородатый мужчина орет во все горло рабочим, давая указания.

Прошло около получаса, и этого времени людям хватило, чтобы изменить облик Долины до неузнаваемости. Не осталось ни одного местечка, где рос бы пучок травы; все было выворочено и изуродовано...

Из-за туч на мгновение выползло солнце. Его желтые лучи упали на водную гладь озера, и все присутствующие были ослеплены странным золотым сиянием. Тень зажмурилась от непривычно яркого света. Гурьба людей изумленно ахнула. Через пару секунд солнце вновь спряталось, и загадочное сияние исчезло. Несколько секунд Долина утонула в молчании, а потом прогремел неожиданный взрыв человеческих криков. Все они кинулись к озеру, нащупывая голыми руками какие-то камни. Они орали не переставая, толкали и топили друг друга. Алчный блеск в их глазах пугал Тень, она прижалась к земле, прижав уши.

- Чем они лучше скота? - произнес Ник. На его морде было отражено отвращение. - Только вот овцы и коровы не помчатся за этими золотыми камешками.

- Золотым камешками? - переспросила лисица.

- Да. Я знаю о таком явлении. Как только люди видят нечто подобное, они теряют разум и ведут себя, как последняя падаль.

- Что это был за блеск?

- Они наполовину высосали воду из озера... Когда солнце выглянуло из-за туч, оно открыло нам загадку нашей Долины. В озерных песках всегда было полным-полно золота. Ты видела шахты, которые они, - Ник подавился сказанным словом, - здесь понастроили? Люди догадывались о драгоценностях, скрытых на этой земле, но не подозревали, что их здесь так много. Кстати, я видел на фермах и другие шахты, старинные. Люди и раньше догадывались о золоте в этих краях, просто им не повезло. Сокровище зарылось хитро!

Две лисы смотрели, как толпа людей превратилась во что-то совершенно ужасное. Все они были мокрые и грязные.

И вдруг раздался выстрел. От этого звука, холодными тисками сдавливающего горло любой лисы, шерсть на спине Тени встала дыбом.

- В кого стреляли? Они нас что, заметили? - закричала лисица.

- Нет, - хрипло ответил Ник. Тень заметила, как в гневе дрожат его лапы. - В такой момент они не заметили бы даже разъяренного медведя. Они стреляли в одного из своих.

- Как это?

- Они стреляли в женщину.

Тень замерла от кошмара, леденившего ей душу. Раздался еще один выстрел. Лиса вздрогнула, сердце подпрыгнуло в груди, но она оставалась на месте. Пуля полетела куда-то вверх, по направлению к скалам.

- Ник, - слабым голосом отозвалась Тень. - Я больше не могу смотреть на это побоище. Я хочу уйти отсюда...

- Куда мы пойдем? Наша нора теперь будет уничтожена, как только они разберутся со своим золотом. Теперь нам опасно находиться где-либо.

Тень злобно посмотрела на Ника.

- Не хочешь ли ты сказать, что все кончено? Все кончено и ничего нельзя сделать?

Ник помолчал, прежде чем ответить.

- Где находится твоя прежняя нора?

Тень вспомнила просторную теплую норку, в которой она жила с Донаром, и сердце защемило от воспоминаний.

- Она в подлеске, у скал.

- Туда люди не доберутся... В ближайшее время, - задумчиво сказал Ник. - давай поспим там, наберемся сил, а завтра будем решать, что нам делать.

- Но я не могу спать, когда все рушится! Когда судьба целого лисьего народа стоит под угрозой!

Ник снисходительно посмотрел на нее и изобразил некое подобие улыбки. Он коснулся ее шеи лапой и сказал:

- Ты сейчас потрясена увиденным. Ты не сможешь ничего решить, пока не успокоишься. Вот увидишь, к вечеру ты выспешься, и мы начнем принимать меры.

- А люди?

- Они либо переубивают друг друга, либо все-таки как-то организуются.

Тень помедлила, но потом все же вздохнула:

- Ладно. Я попробую поспать. А вечером я соберу всех лис в Воющей Лощине!

- У тебя есть такие привилегии?

- С тех пор как я проводила "военные операции" - да, есть.

Две лисы отправились в старую семейную нору Донара и Тени. У них в горле до сих пор стоял ком после всего увиденного. Тень сообщила, что ее слегка мутит, и тогда Ник ответил, что ей тем более необходим сон.

Но когда они добрались до жилища, то обнаружили, что его занял старый полосатый барсук. Встретив лис, он недовольно захрюкал.

- Вы разбудили меня, невежды!

- Извините, но раньше это была моя нора! - возмутилась Тень.

- Была да сплыла! - хрюкнул барсук. - Проваливай! Вы оба меня раздражаете.

- Но...

- Слушай, почему бы тебе не подвинуться, приятель? - вступился за подругу Ник. - Вам обоим места хватит, а я посижу на выходе и буду стеречь ваш сон.

- Ты думаешь, ты меня очень успокоишь? - закричал зверь, но задумался. - Ладно. Барсук всегда делится с лисой своим жилищем. Когда-нибудь и лиса поделится жилищем с барсуком. Ложись рядом, лисонька.

- Благодарю, - сказала Тень и свернулась в тугой клубочек подле барсука. Тот, хрипя и кряхтя, тоже попытался свернуться в клубочек, прижав свою длинную смешную морочку к серому животу.

Ник подождал, пока они устроятся поудобнее, и вышел на улицу. Он хотел, чтобы Тень как следует выспалась, чтобы принять правильное решение. А он сделает все, чтобы она спала спокойно. Светло-рыжий лис принюхивался к тревожному ветру, витающему на просторе. Если он донесет любой признак опасности, Ник сразу же будет в курсе.

По страшным звукам, которые он слышал со стороны озера, лис точно понял: через несколько дней, если не раньше, Зеленая Долина прекратит свое существование. Лесных зверей надо спасать...

Тени снилось, как она бежит по лесу. Вокруг было очень темно и страшно. Где-то за границами леса полыхал огонь, отовсюду слышались крики людей. Деревья расступались перед ней, и ей казалось, что сейчас она прибежит в тупик. Лес будет спален, и вместе с ним оборвется жизнь...

Но вдруг очертания сосен и дубов расплылись, на место им пришла огромная поляна, усыпанная цветами и травами. Запахло свежестью - как ее теперь не хватало в Зеленой Долине! Позади и впереди возвышались горы, солнце било лучами в глаза. Вдруг Тень увидела вольеры с бизонами и овцебыками. И теплое чувство покоя поселилось в ее сердце. Над головой плыли перистые облака, тихое спокойствие согревало беснующуюся душу. Однажды Цветочная Долина приютила Тень, когда случилось несчастье. Может быть...

- Тень! Тень! - кто-то кричал лисице в ухо, чтобы она проснулась.

- А? Что? - сонно пробормотала она, открыв глаза. Смутным силуэтом над ней возвышался Ник. Позади него стоял... Донар. Лис как будто не замечал, что рядом храпит барсук.

- Он примчался, чтобы сообщить нечто важное, - сказал Ник, поглядывая на Донара с нескрываемой неприязнью.

Тень широко зевнула.

- Ты должна пойти в Воющую Лощину. Там Волк устроил собрание для лис... И не только для них, - быстро отчеканил Донар, стараясь не смотреть Тени в глаза. Его взгляд был устремлен куда-то в пустоту.

- Что? - подскочила Тень, как ужаленная. - Волк сам устроил собрание??

- Да. Он сказал, что это дело не терпит отлагательств. А еще он напомнил, что когда-то лисенком он дал клятву: сделать все ради спасения лисьего рода. Тень, ты обязана как можно быстрее побежать туда. Решается судьба лесного зверья.

- Я бегу туда! - решительно воскликнула Тень. От ее громкого голоса барсук заворочался и уставился на трех лисиц.

- Что здесь происходит? - пропыхтел он.

- Вас это тоже касается, - вставил Донар. - Вы должны пойти на собрание лесных зверей. Мы больше не можем жить в этом лесу. Люди разрушили Долину.

Барсук молчал. Он поочередно разглядывал каждого из присутствующих, шевеля черными усами. Наконец он неторопливо заговорил:

- Мне все равно, что со мной будет. Я слишком стар, чтобы идти на какие-то там собрания. Если Долину разрушат, пусть ее разрушают вместе со мной! Я никуда не уйду из своего родного дома! Я жил здесь много лет, и я умру здесь, ибо это моя родина. Все.

Барсук опустил длинный нос на пучок сена и закрыл глаза. Его когтистые лапки как-то странно дрожали, но он не собирался никуда уходить. Донар нетерпеливо переминался с лапы на лапу.

- Ладно. Мы должны бежать, - Тень выскочила из норы, но оставляя этого старого ворчливого барсука там, она испытала страшную боль в сердце. Внезапно она почувствовала с ним родство. Они бок о бок жили в этом лесу, дышали одним воздухом, любили свой дом, и она оставляет его здесь на верную гибель... Но если она станет уговаривать его, то ничего не добъется, лишь только потеряет драгоценное время. Лисица вздохнула.

В сопровождении Донара и Ника она помчалась по холмам к лесу. По пути она увидела, что люди больше не дрались за золото у озера. Там стояла зловещая тишина. Почему-то это очень насторожило лисицу...

Было уже совсем темно, только лишь луна бросала слабый свет на горы глины и умирающие деревья, вырванные из земли.

В Нижнем лесу трое лис почувствовали себя гораздо уверенней. Здесь их яркие шкуры по-прежнему скрывали ветвями деревья, здесь под лапами пл-прежнему чувствовались веточки, листики и ароматная хвоя, а хвощовый ковер нежно гладил животных по бокам.

Впереди замаячила стена из колючего кустарника - Лощина была близко. Тени немедленно ударил в нос запах множества зверей - не только лис, но и волков, зайцев и даже диких лесных кошек. Тень никогда в жизни не встречалась нос к носу с дикой кошкой, так как существа они скрытные и таинственые, но она частенько натыкалась на их запах в лесах, и предполагала, что это воинственные и грозные животные.

Наконец, протолчавшись сквозь колючую стену, Тень увидела, что твориться в Лощине. На большом камне сидел Волк - вид у него был ужасным. Он свесил уши, его шерстка растрепалась, хвост повис. А перед камнем и впрям сидели самые разнообразные лесные животные. Тень была в шоке, когда увидела семейство кроликов, преспокойно расположившееся рядом с двумя волчицами. В центре сидело пять кошек черепаховых и коричневых окрасок. У подножия большого валуна сидели все лисы и участливо поглядывали на Волка.

- Впервые вижу такое! - изумленно пролепетала Тень. Двое ее спутников ничего не ответили.

На камне Волк поднял глаза и провел взгляд по толпе зверей. Он заметил Тень, которая стояла на самом краю Лощины, и преобразился. Наверное, он решил, что теперь все в сборе, и он может начать речь.

Тень тем временем решила пробиться сквозь толпу и отыскать семью Нелли и Серохвостого. Волк заговорил. Сначала его голос звучал неуверенно, но вскоре перестал дрожать и повысился.

- Дорогие мои собратья! - обратился Волк к лесным жителям. - Мы нередко воевали друг с другом, убивали друг друга, даже насмехались над представителями собственного вида. Но сегодня мы собрались здесь вместе - заклятые враги, добыча и охотники. Это означает только одно: в лесу наступили по-настоящему тяжкие времена.

Тень, прорываясь к большому камню и стараясь держаться подальше от кошек, подумала: "Откуда это у Волка такие ораторские способности?" Лис продолжил:

- Я буду говорить о нашем положении всю правду: лес больше не принадлежит нам. Леса вообще больше не будет, потому что уже завтра на рассвете люди примутся за его полное уничтожение.

Толпа загудела - то ли от возмущения, то ли от страха, но скорее всего, от того и от другого. Темная лисичка уже почти добралась до лисьей кучки, с отвращением отбрасывая со своего пути кроликом и зайцев. Ей казалось, что было верхом безрассудства приглашать на собрание тех, на кого она обычно охотилась.

- Между тем, этот день кажется мне в два раза ужаснее, чем вам, - неожиданно сказал Волк после некоторой паузы. - Сегодня мое сердце посетила ни чем не восполнимая пустота, и все лисье общество потеряло достойнейшего из лис. Сегодня от нас ушел мой отец, Серохвостый, и отправился в лисий рай.

Тень остановилась, как громом пораженная. Что!? Умер Серохвостый? Но как же так? Для Тени он всегда был чем-то вроде героя, который никогда не сдается, который никогда не умрет. Нет, Серохвостый не может умереть! Он не такой, как все остальные! Здесь какая-то ошибка! Лисица в отчаянии распихала нескольких лис и крикнула во все горло:

- Не правда!

Мгновенно взгляды со всей Лощины уставились на нее. Но Тень не обращала на них внимания. Ее глаза застлала пелена слез, в ушах стоял пронизывающий звон. Волк с сочувствием смотрел на нее.

- Боюсь, это чистая правда, - вздохнул он. - Я стоял над его телом до заката, а потом прикрыл листьями и взмолился Саймири, прося своему отцу мира и спокойствия. Мне очень тяжело быть сейчас здесь и говорить об этом. Но, когда Серохвостый умер, меня вдруг укололи слова, произнесенные в детстве. Я обещал сделать все, чтобы спасти лисий род. И вот я здесь. Нам необходимо срочно решить, что делать, иначе к Саймири отправимся все мы, следом за лисом с серым хвостом.

Тень едва ощущала окружающий мир, давясь слезами. Она могла чувствовать лишь ужас, который царил вокруг. Он проник ей под кожу и вцепился в сердце острыми когтями. Ей казалось, что наступил конец света. Еще никогда она не чувствовала себя настолько гадко, даже когда ее изгнали из Зеленой Долины. О, Луна! Это было так давно, и я тогда была такой глупой крошкой, - подумала Тень, готовая сдавить зубы на своем собственном горле.

И вдруг она почувствовала чье-то прикосновение к своему плечу. Лисица резко развернулась, готовая броситься в атаку, но увидела перед собой лишь мрачные лица самых родных ей существ - Нелли, Флай, Миля и Дрейдре, и Марион. Все они были ей настоящей семьей, и стояли рядом в трудную минуту, хотя Тень была уверена, что они сами готовы умереть от горя.

Темная лисица разглядела эти лица. Флай держалась с холодным спокойствием и достоинством. Уголки ее губ дрожали, глаза были набухшими от слез. Наверное, она долго плакала, прежде чем явится на собрание. Но здесь она держалась просто по-королевски. Ее морда была испещрена рубцами и морщинами. Перед Тенью стояла совсем старая, совсем больная лиса. Она казалась более старой, чем когда-либо. Возможно, этот вид ей придавало горе, навалившееся на сердце.

Лисы из младшего поколения смотрели на нее грустыми глазами. Видно было, что они тоскуют, но вес случившейся трагедии был для них не столь тяжким, как для лис из старшего поколения.

Нелли между тем не скрывала слез. Она стояла и сотрясалась от рыданий, прижавшись к своей матери. И в эту минуту Тень подумала: "Бывает ли что-то ужаснее этой минуты? Несчастнее этих лиц?"

И внезапно небо над лесом просветлело. Звери недоуменно подняли морды. До утра было еще много часов. И вдруг они увидели, как небо прочертила странная золотая полоска, и на полпути к земле она взорвалась, оставив на небе пепельную дугу.

- Что это? - ахнули какие-то лисята из чужой семьи. - Как красиво!

Но всем остальным присутствующим это зрелище не показалось красивым. Оно таило в себе какую-то скрытую опасность. И вдруг, где-то в лесу прозвучал жуткий взрыв, а за ним еще один, поближе. В Лощине началась паника. Звери кричали, впивались друг в друга когтями и рычали. Поднявшаяся суета заставила высушить слезы на глазах лисьей семьи.

- Что нам теперь делать? Что будет? - Дрейдре превратилась в беззащитного лисенка и вжала голову в плечи. Шерсть ее встопорщилась от страха.

Никто не ответил. Никто не знал ответа. И вдруг Тень осенило - она вспомнила свой сон. Ну конечно! Есть лишь одно место на земле, где можно приютить всех этих несчастных зверей, и где человек ни за что не посмеет навредить природе! Это был заповедник Цветочная Долина! Тень задохнулась от мелькнувшей надежды в груди.

Черные силуэты деревьев вдруг стали явственно выделяться на кроваво-красном небе. Ясно стало, что какая-то часть леса горит. Люди потеряли рассудок... Над гвалтом перепуганной толпы разнесся устрашающий звук ружейного выстрела. Совсем с другой стороны леса послышался новый взрыв. Лес был окружен со всех сторон.

Тень снова поняла, что теперь все зависит от ее холодной решимости. Она обратилась к своей семье:

- Кто из вас достаточно смел, чтобы выйти за границы Лощины и разузнать обстановку?

- Я! - тотчас вызвался Миль.

- Не-ет! - взвопила Нелли и вцепилась зубами в шкурку сына.

- Успокойся, мам! Я быстрый и храбрый! Ты сама воспитала меня таким! Я смогу пробежать весь лес насквозь, и ни один лысый человек не заметит меня!

- Ты что, не понимаешь? Люди сошли с ума! Теперь они вообще не соображают, что делают! Ты можешь погибнуть! И я этого не вынесу! - ревела Нелли. В этот миг она показалась Тени такой невыносимо измученной и старой лисицей... Почти как Флай.

- Если бы я могла, я бы сама выбежала посмотреть, - как можно спокойней сказала Тень. - Но мне еще нужно вразумить эту толпу зверей. У меня есть план. Отпусти Миля, он прекрасно справится. Мы все верим в то, какого достойного ты вырастила из него лиса.

Нелли всхлипнула и отцепилась от сына. Она закрыла глаза и с трудом выговорила:

- Ладно. Пусть идет.

- Спасибо, мам! Я бысто! Сбегаю - и обратно! - веселым тоном крикнул лис. Он побежал прямо по живой массе зверей к выходу из Лощины. Вскоре кончик его рыжего хвоста исчез в колючих кустарниках.

Тень немедленно вскочила на большой валун, встав рядом с Волком, который безуспешно кричал что-то в толпу. Взрывы разрывали ушные перепонки, но Тень до предела напряглась и заорала:

- Слушайте все! Сейчас не время для паники! Мы все спасемся, если поступим мудро и хладнокровно! - она замолчала, набирая в легкие воздуха. - Я послала на разведку лиса. Он вернется и доложит нам, что происходит. Если есть в лесу хоть одна тропинка, где не орудовали бы люди, мы пойдем по ней в новые края, где отыщем наше спасение.

На секунду все стихло, а потом вдруг загалдела волчья стая:

- Что же это за новые края?

- Это заповедник, - спокойно ответила Тень. - Там ни один человек не посмеет тронуть нас пальцем.

- Откуда ты знаешь об этих краях?

- Я сама провела там несколько лет... В изгнании.

- Вот как? - волки вскочили на лапы и зарычали. - Мы будем слушаться вонючих лисиц? Мы - волки, величайших из лесных народов! Мы пойдем своей дорогой, у нас собственный путь! А слушать низких тварей, подобных лисам, нам ни к чему! Кроме того, изгнанных и черных тварей, подобных лисам...

Тень оскалила зубы, но не стала ничего отвечать на это. Она лишь беспристрастно сообщила:

- Чтож, вам будет хуже. Лесу будет плохо без волков... Но только не в том заповеднике. Он прекрасно продержится и без вас. Тем более бычки, которые живут там! - в голосе лисицы было нечто искушающее, но волки только еще больше взвились.

- Подкупаешь нас, криводушная падаль? Так вот знай - волки ходят сами по себе!

Стая волков резко развернулась и вышла прямо в полыхающий огнем внешний лес. Никому не было известно, что они собираются делать и куда идти, но судьбу их Тень с мольбой передала Луне и Солнцу.

Лисица окинула взглядом Лощину, на поредевшие после ухода волчьей стаи ряды лесных зверей.

- А что решили вы? - громко спросила она. - Выбираете ли вы счастливую жизнь и полную свободу на чужих землях, или же желаете погибнуть на родной земле?

Присутствующие возбужденно зашептались, и дикие лесные кошки вышли вперед, выпятив грудь и подняв хвосты трубой. Заговорила какая-то старая черепаховая кошка:

- Мы никогда не опустимся до лисьего народа и не вступим с ним в перемирие. Сегодня вы видите нас так близко перед своим носом в первый и в последний раз. Мы... принимаем помощь, мы соглашаемся мигрировать в другие края. Но после этого не ждите от нас благодарности! Мы, кошки, тоже идем своей дорогой и не зависим ни от лисиц, ни от волков, ни от кого бы то ни было. Вам ясны наши условия?

- Вполне, - ответила лисица. - А теперь, кто-нибудь еще желает присоединиться к лисицам и уйти из этой горящей клетки, грозящей смертью?

Еноты, барсуки и все остальное зверье согласно закивало. Они пришли к единому соглашению - переселиться в заповедник Цветочная Долина.

Пока не вернулся Миль, Тень решила немного рассказать зверям о приемуществах и богатствах их будущего дома. Она говорила как можно спокойнее и внятнее, не смотря на ужасный грохот и жар огня, который постепенно приближался к Воющей Лощине, подгибая под свобой деревья и уничтожая дивные богатства леса. Когда лисица уже не знала, о чем рассказывать, в Лощину ворвался рыжий лис. Это был Миль.

Нелли с диким воплем бросилась к своему сыну и принялась облизывать его, чтобы убедиться, что он здоров. Но не успел лис возмутиться, как Нелли не своим голосом завизжала:

- Откуда у тебя эта рана?! Ну, отвечай?

- Мам! Да все впорядке, - отмахнулся Миль. - Меня укусила собака, но я...

- Ты что, одурел? - взорвалась Нелли. - Как ты посмел попасться собаке в зубы? Где ты был? Что произошло?

Миль вырвался из объятий матери и отряхнулся. Он с облегчением вздохнул и, не обращая внимания на вопли лисицы, подошел к камню, где сидели Тень и Волк. В глазах Миля был какой-то странный охотничий блеск. Наверное он просто возбудился, бегая по горящему лесу, подумала Тень. Волк же все время молчал, тупо смотря на происходящее.

- Из леса нет никаких безопасных троп! - первым делом выпалил Миль. - Я проверил все, от Верхнего леса, точнее от его остатков, до Охотничьей зоны, проверил участок и вглуби леса. Повсюду люди! Они уничтожают лес, наскоро расчищая площадь для будущего города. Я не могу объяснить их рвение, но они не останавливаются ни перед чем. Огонь близок к Лощине. Если мы останемся здесь, мы погибнем! - Миль задохнулся от напряжения, и повторил: - Выхода из леса нет!

Снова поднялась паника. Некоторые из зверей не выдержали страха и выскочили прямиком в лапы обезумевшим людям. Тень задумалась. Ее сердце бешено колотилось, она никак не могла сообразить, что делать.

Подобное зрелище бередило его и без того больную душу, и прогрызало его мозг, подбираясь к основанию, чтобы лишить рассудка. И Донар снова заговорил шепотом с образом, представшим лишь в его сознании.

"И вот снова ты стоишь. Но какое же гордое, счастливое у тебя лицо! А я... Я снова в твоей тени. Я снова так бесполезен в твоей жизни, так пуст, так... ненужен для твоего счастья.

Ты безрассудно расточаешь все свои прелести тому, кто для тебя и когтем не пошевельнет! Нет, он не будет ради тебя вгрызаться в лед, ломать зубы, лишаться ног. А я буду! Какая ты глупая, какая же глупая. Слепец тут не я, а ты!

Донар неожиданно вспомнил о чудесной речке у водопада. А что, если?.. Затем он вновь посмотрел на Тень - такую счастливую и беспечную, как будто и не бывало тех тяжелых лет гонений. Он посмотрел на нее таким вожделенным и таким притягивающим взглядом, что лисица не могла не обернуться и не вспомнить о нем.

- Донар! - окликнула она его, и подбежала чуть ближе. Ник оставил их вдвоем, по какой-то необъяснимой причине, светлый лис чувствовал, что это их последний разговор, и не мог удержать того злорадного чувства, что появилось в груди. Тень была его, и больше ничьей.

- Тень! - хриплое слово, вылетевшее их его горла, вцепилось в лисицу будто она была последней надеждой утопающего.

- Я понимаю, что, возможно, тебе нелегко осознавать это. Но мы с Ником вместе, мы принадлежим друг другу, и мы счастливы. Ты обязан знать это, ведь ты - мой лучший друг, ты мне как брат! У меня никогда не было более замечательных друзей, Донар! И я хочу, чтобы ты тоже был счастлив! Что мне для тебя сделать?

Донар, свесив уши, горестно вслушивался в каждое слово, которое подавало бы надежду. Но напротив, каждое лисичкино слово работало не хуже пощечины.

- Донар, почему ты выглядишь так... ужасно?

Лис молчал, по его морде скатилась соленая слеза.

- О, Ала-Кай! Неужели ты все еще?.. - Тень замерла от внезапной догадки, промелькнувшей в ее голове. После некоторой паузы она выдавила: - Это просто... Отвратительно, Донар. Как ты можешь? Ведь прошло столько времени!

- Но Тень... Почему ты никогда не была способна понять меня?.. - с отчаянием закричал лис.

Мгновение лисица выглядела расстроенной, но сразу же изменила свое выражение - она почувствовала какое-то странное отвращение к Донару. Не то, которое появилось несколько лет назад при их первой встрече в зимнем лесу. Это было настоящее, разочаровывающее, раздражение, которое не оставляло после себя никаких иных чувств.

- Ты просто смешон, Донар, - фыркнула Тень. - Забудь ты о своих фантазиях, наконец. Твои взгляды, твои слова, молящие о надежде - как я устала! Почему ты не можешь быть мне другом?.. Молчишь... Твое дело. Молодость не вернешь, Донар, события не изменить, все что было раньше - безвозвратно потонуло в прошлом. Я уже едва припоминаю события того дня, когда мы впервые познакомились. А ты все еще испытываешь эти глупые, похотливые желания? Не смеши меня, Донар!

Тень закончила говорить и взглянула на лиса. Он выглядел так, словно находился на пороге смерти - в глазах потухла жизнь, шерсть небрежно висела на нем клочьями.

Тень хотела было еще что-то сказать, но Донар повернулся к ней спиной и молча поплелся в подлесок...

Он ее ненавидел! Она погубила его, и он ее ненавидел!

Донар прорывался сквозь уродливые лапы голых деревьев. А они терзали его беспощадно, со злобной ухмылкой.

В глазах у лиса плясали злобные огонечки, подзадривая его. Безумный, остановись! Но он бежал, и бежал, не жалея себя. Сумасшедший, он ослеп и не видел дороги. Он споткнулся о корень векового дуба и напоролся на торчащий острый камень. Донар лишился одного глаза в наказание за свою отчаянную слепую любовь. Он скорчился на земле, хватаясь лапами за пустоту и визжа от боли. Слезы градом посыпались из целого глаза.

Но лис все равно поднялся на лапы, еще более безумный и опьяненный болью. Он шатался из стороны в сторону. Он дрожал. Но он продолжал бежать к заветному водопаду. Иной раз он падал, чтобы вновь подняться. Иной раз вздрагивал от боли, изранив еще одну ногу. Огненная шерсть насквозь окровенела, оставляя за собой метки на корнях деревьев, на иглах его любимого кипариса. Так, при желании, можно было отследить по этим алым меткам весь путь Донара. Путь, лишенный разумной причины, ведь двигала им безумная слепота.

В конце-концов, лис прибежал к намеченной цели. Все его тело было подобно желе, которое тряслось от легкого дуновения ветерка. Лис стоял на большом земляном обрыве. Внизу, далеко-далеко, бурлила вода "волшебной" реки, впадающей в озеро. Вода бежала от маленького водопадика, холодно и неприветливо. Ослепшему душой и телом, Донару эти потоки показались прекрасными, теплыми, дружелюбными. Хор лесных сирен потянул его за собой, в эти материнские воды земли. Если он прыгнет, он станет самым прекрасным лисом на земле, и Тень не сможет не влюбиться в него! Если он прыгнет в этот поток, его нежно закружит водоворот, обласкает волна, расцелует пена. А сирены буду петь ему чудные песни, от которых его ожесточившееся сердце запылает. Он снова будет видеть, все раны залечатся. Он переродится. Он будет прекрасен, а вода будет ласкова, как любящая мать.

- Так чего ж я жду?! - воскликнул Донар.

Он испустил зычный крик, разбежался и прыгнул!..

Как жаль, что в каждой сказке есть только доля правды. Как жаль, что иногда нет даже этой ничтожной доли. И уж совсем редко мир, вознесенный своими прелестями до небес в легендах и небылицах, совпадает с тем, что может случиться в реальности.

Безумного лиса засосало в пучину черных, ледяных осенних вод. Его разорвала немилосердная волна. А река смешалась с ним воедино, убивая сказку о перерождении и красоте.

- Тебе кажется? А мне кажется, что этот Доннар меня как черт ладана боится. Teufel! Что-то в нем нечисто.

- Это ты так говоришь, потому что ты - ревнивый Негодяй!

- Нет, ну ты вспомни, как он сегодня вечером дважды убегал от меня. Пятки так и сверкали!

- С чего ты такой самоуверенный? Может, он и не от тебя убегал вовсе.

- Вполне возможно, - согласился лис. - С уверенностью я заявляю лишь одно: его нервная система пошаливает. Он какой-то... забитый. Ты уверена, что хочешь оставаться его подругой? Нет, я не смею принуждать тебя...

Тень не смогла продолжать выслушивать то, что говорил Ник. На языке у нее так и вертелось: "Не смей говорить о моем бывшем муже в подобном тоне!" Но все-таки она сдерживала свои чувства. Она ни за что не должна рассказывать Нику, кем на самом деле является для нее Донар... И вдруг Тень задумалась. А правда - кем? Ведь к нему у нее особое отношение. В конце-концов, они столько пережили вместе!

- Что с тобой? - прямо-таки повелительный тон, характерный для лис с западных равнин, возвратил лисицу в реальный мир.

- А что такое? - встрепенулась она.

- Ты как-то странно поджимаешь губы. Словно ты хочешь что-то сказать, и не решаешься.

- Я просто не хочу, чтобы ты сильно распускался на счет Донара. Ведь он же мой друг!

- Прошу прощения.

Глава 41

Конец Зеленой Долины

Лисы воспринимают мир не так, как мы.

Когда лисы охотятся, то во рту они ощущают непроходящий вкус горькой крови, а мир окрашивается в ядовито-красные тона.

Когда лисы в страхе, весь мир кажется им мельканием черно-белых полос и точек, земля пропадает из-под их ног, и им кажется, что они находятся в бесконечном вязком пространстве, из котрого невозможно выбраться, но необходимо попытаться сбежать.

Когда лисы влюблены, мир вокруг них окунается в бесконечную лунную ночь. В свете дня они видят прохладную мглу, ублажающую их разгоряченные тела.

Ночь их верный друг. Они не боятся тьмы, их сердца подпрыгивают и замирают в сладком наслаждении, когда кругом тени и лунные блики. Их шкуры лосняться в сиянии звезд, их зубы обнажены в предвкушении дикого танца, который исполняет всякий лис со времен Адвайта-Веданты, когда впервые на землю опустилась тьма.

День их враг. Днем лис болеет, он не может мыслить трезво.

Каждый лис суеверен. Каждый лис видит мир в более широком размере, он видит его объемней, нежели люди. И хотя это очень сложно понять, но каждый лис в ночи видит множество иных мест, которых даже днем зоркий человеческий глаз не заметит. Эти места - то недоступное людскому миру, что видят лисы. В сознании лис неизменно присутствует древний отголосок, в их воображении неизменно есть спутник, который следует за ними и открывает новые убежища.

Когда же лис поражен бешенством, все образы и предметы теряют трехмерный вид. Перед их взором все превращается в паутину. Нити этой паутины покрыты сгустками крови, а всякое живое существо приобретает зловещий вид с порванной челюстью, которое непременно хочет причинить больному лису вред. Даже родственник в глазах бешеного лиса становится чудовищем, его голос - свирепым рычанием. И тогда зараженная кровь бегает в жилах быстрее, больной мозг приходит в окончательное исступление. Если кругом чудится кровавая паутина и всюду враги, ты неизменно сходишь с ума. Лис бросается на все, что шевелиться, так как верит, что если он убьет опасных монстров, то он будет спасен и обретет мир.

Бешеный лис стремиться впиться зубами в гнилую плоть врага, вырвать красные глаза, истерзать паутину, которая все более и более сгущается перед ним.

Когда бешеный лис приходит к кульминационному моменту своей болезни, ему кажется, что лапы его опутаны веревкой, сплетенной из внутренностей другого лиса, скорее всего родственника.

А потом вдруг кошмар его кончается, ужасы отступают, и он оказывается посреди знакомого ему леса. Он чувствует себя легким, как перышко. И все мирское перестает иметь значение. Теперь он просто дух, что-то такое, из чего состоит дождь, иней, но самое главное - туман.

И тогда погибший лис замирает в блаженстве со своей последней мыслью: он выиграл борьбу, он убил всех чудовищ, он разорвал паутину...

Злорадная белка под именем Лозарент Храбрая Белка, которая любила петь песенки про лисицу-черномазку, тем летом была убита юркой куницей.

Тень:

Вам наверно никогда не узнать,

Почему всегда рассеяна я,

Почему дела кончая, опять,

Начинаю вспоминать я Тебя.

Почему в моей душе эта грусть,

От бессмыслености людей,

Плачу я о прошлом, да, ну и пусть,

Всё равно ведь не вернуть мне тех дней,

Всё равно мне не вернуть!

Если б вдруг,

Я смогла через сон проникнуть в тот день,

Я тебя отговрила б мой друг,

А пока я просто-напросто тень...

( - Валентина Чадова )

Конец Зеленой Долины предвещал огромные и действенные перемены. Древний род лисиц, чьи предки обитали здесь с рассвета времен, перекочевал в другие места. И Долина опустела.

На следующий год люди поняли, какую ошибку совершили, вытравливая кореных жителей леса. Зайцы и грызуны раплодились до бедственного колличества. Но даже если жители деревеньки и хотели вернуть лисиц в эти края, было уже поздно. Род vulpes vulpes покинул эти места, безвозвратно и навсегда.

Именно такую эру начали две влюбленные лисицы, Чинк и Сабрина. Именно такую судьбу предначертал волк по имени Гром. Именно эту миссию продолжил Серохвостый, выживший щенком и породивший много поколений храбрых и живучих лис. И расцвет лисьего рода ждал теперь далеко за горами, за полями, в прекрасном и огромном заповеднике, где больше ни один охотник не посмеет причинить им вред.

Тень была уже довольно старой лисицей. Она почти ничего не помнила о молодости и о страданиях, испытаниях, выпавших на ее долю.

Лишь изредка она припоминала какие-то события. И то только тогда, когда новые события случайно напоминали о них, прежних.

Кипенно-белая седина тронула ее роскошный черный мех. Лисица стала серо-белой. Она всегда мудро наставляла своих детей. И хотя она и не помнила ничего о своих приключениях, она впитала в себя частичку мудрости, приобретенную вместе со случившимся.

Маленький веселый лисенок боролся с заячьим хвостом, как с каким-то жутким монстром. Он то набрасывался на "добычу", то вдруг отскакивал. Но вел себя очень воинственно для обычного маленького лисенка.

По лесной подстилке пополз лунный лучик, пробившийся сквозь кроны дубов. Лисенок принялся ловить его, а Тень невольно улыбнулась. Не лучу. Не лисенку. Просто так.

Лисенок был весь рыженький, и не был похож ни на отца, ни на мать. А еще у лисенка были большие любопытные глаза и звонкий смех. Всем своим существом он напоминал погибшего Донара.

Лисенок искренне смотрел на посеребренную луной травку, плывущие в вышине белые облака. Он радовался всему на свете, ведь для него это было так ново и свежо.

- Этот очень красивый! - сказал Ник, указывая на лисенка.

- Да, - согласилась Тень, - он самый лучший.

- А как мы его назовем?

Тень знала одно имя. Такое красивое, трогательное, замечательное имя! Но она никак не могла воскресить его в памяти. Лисья память, к сожалению, не столь широка, сколь человеческая. А такое хорошее было имя...

Смирившись с непререкаемой истиной, Тень сказала:

- Лучик. Давай назовем его Лучиком. Он такой веселый и игривый, безмятежный и светлый!

- По-моему, очень милое имя, - согласился Ник.

Счастливая лисья семья еще немного, до первых солнечных лучей, коснувшихся горизонта, оставалась на полянке. А затем они пошли спать спокойным и сладким сном. Ведь им больше ничего не угрожало.

Ну а пока маленький Лучик играл на лунном поле, в безопасности, с любимыми мамой и папой, с братишками и сестренками. И ждал, какие же сюрпризы приготовила ему эта интересная жизнь? А ведь жизнь, должно быть, такая интересная и счастливая штука!

В этой мирной Цветочной Долине больше никто и никогда не посмеет потревожить крепкий сон нового поколения лисят, ибо человек со всеми своими бедами остался далеко позади. Там, в заброшенной Зеленой Долине, где за сотни лет погибло множество душ и пролито озеро крови. Отчаянье и горе - теперь это пустозвонство, далеко ушедшие понятия, погибшие вместе с тем лучезарным утром, когда пришел конец Зеленой Долине.

Серохвостый... Лисичка... Нелли... Волк... Демон... Тень... Все они дети одних и тех же предков. Все они святые чада прорицаний и неземной любви.

С тех самых пор лисий род ждал юный, полный счастья, рассвет, положенный вместе с последователями двух самых лучших лис, которых знавала вся северная земля: Чинка и Сабрины...

Конец

~ Полина С.