“Обещание”

Повесть из цикла «Хроники Земель Прайда»

Джон Буркитт и Дэвид Моррис

Русский перевод: Богдан Степура (Naoki), Максим Иванов (Шторм).

Правовая заметка

Эта работа, охраняемая законом об авторском праве, основана на мультипликационном фильме компании Уолта Диснея «Король Лев» (The Lion King). Элементы, взятые непосредственно из «Короля Льва», являются собственностью Компании. «Хроники Земель Прайда» распространяются бесплатно, за исключением разумных издержек на распространение. Цитирование нашей работы, написание собственного произведения, частично или полностью основанного на ней, или использование созданных нами персонажей приветствуется, если мы были предупреждены заранее. Для начала отправьте нам копию своей работы. Вот наши электронные адреса:

Джон Х. Буркитт: [email protected]

Дэвид А. Моррис: [email protected]

Мы всегда рады вашим отзывам о нашей работе – как положительным, так и отрицательным. Нас спросили о правовой заметке. Вот официальный ответ: «Предназначением авторского права является предотвращение явно вульгарного или непристойного использования наших персонажей. Большинство работ, включая пародии, всегда приветствуются, если они находятся в разумных рамках благопристойности. Как обладатели авторского права, мы оставляем за собой право определять и изменять эти стандарты. Ни один из этих стандартов не принуждает просителя следовать стилю или сюжету оригинальной работы».

Персонаж Иша является собственностью Браена Тиманна. Используется с разрешения.

Наконец, эта история полностью вымышлена. Все совпадения с реальными людьми, живыми или уже умершими, являются чистой случайностью. Хотя, на самом деле не совсем. С любовью и уважением мы чтим тех, кто учил нас смеяться и плакать. Многие замечательные души, некоторые даже нечеловеческие, хоть и не послужили основой для какого-либо персонажа, но оставили неизгладимый след в нашей жизни.

Предисловие авторов.

После стилистического эксперимента “The Leonid Saga” было приятно вернуться к чему-то уже опробованному и верному. Но было бы несправедливым сказать, что "Обещание” не эксперимент. Все истории Хроник походят на исследование новых миров. Даже мои наиболее преданные поклонники - а некоторые из них прекрасные люди - не могли насладиться чтением этих историй больше, чем Дейв и я – написанием их. С туманным взором я вспоминал радости и страдания некоторых любимых персонажей. Однажды в “Under The Acacias” я попытался охватить одним коротким параграфом все мои чувства к Узури перед окончанием основного цикла Хроник. Это была благодарность за все прекрасные переживания, что она подарила мне. Небо снаружи было мягким и фиолетовым, и блеск звезд появлялся один за другим. Я сел за клавиатуру и напечатал один короткий параграф:

“Рафики сидел в пещере, склонившись от старости. На его коленях лежала голова Узури. Она была слишком стара и больна, чтобы и далее притворяться. Когда Рафики опустил руку, чтобы погладить ее по щеке, она захватила ртом кончики его пальцев и нежно сжала между зубами. Из глаз Рафики хлынули слезы”.

Я плакал. Ее очарование было обоюдоострым мечом, ранящим с двух концов. В то мгновение я стал Макакой, поглаживавшей руками ее теплую, мягкую шею, и слушавшей ее мягкое дыхание. Затем был свидетелем нежного и интимного момента скорби. Когда Узури умерла, я стал на колени, обнял Рафики и сказал: “Посмотри на нее. Разве она не прекрасна?!” Только он не видел и не слышал меня. И тут мне по-настоящему стало больно, поскольку мы поменялись местами. Теперь я был выдуманным героем, бесформенной, бестелесной тенью.

Написание другой истории должно всегда помочь. Будучи в депрессии, я обратился к “The Leonid Saga”, а затем “The Promise”. Надеюсь, эта простая терапия также заставит Вас чувствовать себя лучше.

- Джон Буркитт

Нашвилл, Штат Теннесси 1997

У каждого, владеющего временем для чтения или написания любого творения, есть любимые места, дающие наслаждение и приобретающие новый смысл, и герои, выделяющиеся из основной массы в тексте.

Как это у них получается? Оно уже выходит за пределы того волшебства, что автор непосредственно вплетает в свою работу и героев. Как и мы, каждый из них имеет свои надежды и мечты. И так же часто, как и наши, эти мечты разрушаются неподконтрольными силами и, разбитые, падают кусочками к нашим ногам.

Именно такие, кто, несмотря ни на что, собирают эти куски и продолжают путь, вызывают наше восхищение. Такие, кто выносит боль, потому что знает: боль – такая же часть жизни, как и удовольствие, и что боль не может длиться всегда ..., но любовь всегда её преодолеет.

Такие как Иша и Мабату.

- Дэвид Моррис

Уилмингтон, Северная Каролина 1997

Благодарности авторов.

Трею МакЭлвину, прочитавшему и перечитавшему черновой вариант добрым, но критическим взглядом. Мирко Захеру, предложившему выделить историю прайда Мабату в отдельный фанфик. Всем нашим поклонникам, чьи добрые письма побудили нас потратить время и написать эту историю. И в конце, но не в последнюю очередь, каждому сотруднику компании Уолта Диснея, работавшему над созданием The Lion King, и пусть на мгновение, но почувствовавшему, что это было большее, чем просто работа. Ты слышишь это, Андреас Дежа?!

Предисловие переводчиков

Богдан Степура:

Мне как-то все равно - будут меня знать или нет - лишь бы перевести. Главное, чтобы этот рассказ смогли прочитать те, у кого тяжело с английским. Мне он очень понравился – думаю, понравится

и другим (очень надеюсь). Просто хочется оставить хоть что-то в этом

мире "тлкашником" Вот.

Кстати - когда я переводил "Обещание" я тогда еще английский плоховато знал. Но благодаря этим рассказам я и начал более углубленно его изучать.

Максим Иванов:

Мне, собственно, нечего добавить к словам моего партнера. Безусловно, Хроники – это своеобразный этап в истории фанфиков по любимому мультфильму. И коль скоро перевели первую часть, необходимо довести начатое до конца и представить все части на русском языке. Я решил внести свою лепту и вот, представляю на ваш суд этот перевод. Это – перевод моей любимой части Хроник, истории, подтолкнувшей меня к собственному творчеству. Вам, уважаемые читатели, теперь судить, хорошо у нас получилось или плохо. Я уже расчистил свою плешь на голове, чтобы её либо погладили, либо оплевали в гневе возмущения. Во всяком случае, я желаю вам хорошего чтения и того же наслаждения, какое получал во время перевода этой замечательной истории настоящей любви. Истории любви Иши и Мабату.

Но прежде, чем вы приступите к чтению, позвольте представить вам некоторых животных Африки, названия которых крайне редко встречаются в словарях (чтобы вам было легче представить, о ком идет в тексте речь):

1. bontebok – бонтебок, беломордый бубал (Damaliscus pygargus). Вид антилоп отряда лиророгих бубалов. Высота в холке составляет 80-100 см, вес – 50-90 кг. Окрас – шоколадно-коричневый с белым животом и белой полосой от основания лба до кончика носа. Имеет также отличительную белую область вокруг кончика хвоста, за что и получил свое латинское название. Рога наподобие лиры имеется о животных обоих полов и могут достигать полуметра. Обитает стадами до 40 особей (либо только одного пола, либо смешанного состава) в каждом в ЮАР, Ботсване, Лесото и на западной оконечности Мыса Доброй Надежды.

2. gerenuk – геренук, жирафовая газель (Litocranius walleri), Из-за своей крайне длинной и тонкой шеи, а также длинных ног, геренука ни с кем нельзя спутать. Его высота в холке составляет 95 см. Шерсть сверху красновато-коричневая, по бокам более светлая. Чёткая линия отделяет почти белую нижнюю часть тела. Вокруг глаз находятся белые пятна, которые сужаются в сторону рта. Рога имеются только у самцов, они весьма толстые и короткие, насчитывая лишь 30 см. Их форма — своеобразно выгнутая назад дуга, которая на конце меняет направление изгиба и выгибается вперёд. Ареал охватывает земли от Эфиопии и Сомали до севера Танзании.

Ну и наконец, я должен отметить, что мы не вставляли содержания, как и нету его в оригинале. Возможно, многие сочтут это крайне неудобным и неправильным. Но тем, кто будет читать эту историю запоем, как читал я, оно просто не понадобится. А таких, я надеюсь, будет большинство.

Ну, все, все. Я тут умолкаю и ….

Глава: Начало

“Это было тяжкое путешествие, но они совершили его из–за любви к тебе”

– Уманде –

Годовщина правления Таки совпадала с годовщиной смерти Муфасы. Така ненавидел быть в тени своего брата, поэтому запретил аисту Гопе напоминать об этом.

Всё-таки, из-за любви к Эланне, он отпраздновал свою первую годовщину свадьбы. По традиции, он пошел на охоту, а его жертва предназначалась жене. Он был неважным охотником, и лучшим трофеем стал старый медоед, слишком слабый, чтобы защищаться. По ряду причин, медоеды не считались жертвой, но этот дар был его наилучшей попыткой показать свою любовь. Эланна должна была оценить. Кроме того, он чувствовал некое удовлетворение в преодолении страха далекого детства.

Со шрамом на лице Така поднялся на Скалу Прайда. Тяжело дыша, он вошел в пещеру с болтающимся в пасти медоедом. Эланна ожидающе подняла глаза. Она увидела дар и сразу поняла, что он означает.

С щенячьей радостью Така преодолел расстояние между ними, подняв уши и виляя хвостом. Он положил медоеда к её лапам и просиял:

– С годовщиной, моя дорогая Ланни!

– Ух ты! Медоед! – она тут же встала и прошла, касаясь его выгнутым телом. Потом поднялась на задние лапы, обвила лапами шею, потерлась о его лицо, и, повалив на землю, нежно засмеялась:

– Ты не забыл!

– Тебе лучше съесть его быстрее, пока он еще теплый.

– Забудь о нем, милый! Говорила ли я, что люблю тебя?

– Каждый день. С этими словами я встаю на рассвете и засыпаю на закате, – он нежно коснулся её своим розовым языком и приподнялся, поглаживая её щеку лапой:

– Боже! Я люблю тебя больше своей жизни!

В середине интимного момента вошла Иша:

– Сэр, пришла чужеземная львица и хочет видеть Вас.

– Чужеземка?! Что ей нужно?

– Она не сказала.

Он потерся о Эланну и сказал:

– Я скоро вернусь. И не забудь, на чем мы остановились.

Така направился к выходу из пещеры. Навстречу медленно поднималось несчастное создание.

– Кто это?!

– Её зовут Кейко, – ответила Иша. – Она пришла с востока.

Он мог поклясться, что она беременна, но её лицу не доставало того, что обычно зовется «огоньком в глазах». Она неспеша проходила перед сестрами прайда, и каждая по очереди опускала глаза. Она была красивой и благородной в своем страдании. Така почувствовал, что может иметь нечто общее с ней. Он досконально знал страдание и поймал себя на том, что практически читает её мысли.

Она неуверенно подошла ко входу в пещеру и посмотрела в глаза Таки:

– Пожалуйста, помогите мне.

Король заглянул в её светло-коричневые глаза. Они были переполнены печалью, но ей удалось выпрямиться и придать некое величие своему прошению. Очевидно, её когда-то очень уважали.

– Что привело вас в моё королевство?

– Я ищу новый дом.

– Почему вы бездомная? – он смотрел на неё с жалостью. – Вы … замужем или вдова?.. Или вы одиночка?

Она по-прежнему смотрела в его глаза:

– Я хорошая охотница… лучшая в этой части земель, и могу это доказать. Меня зовут Кейко.

– Хорошо, Кейко. Виновны ли Вы в каком–либо преступлении? Или… мм… больны чем-то заразным?

Она посмотрела на него с беспокойством:

– Если вы не хотите принять меня, то я могу уйти. Но я не заразна и не совершала никаких преступлений.

– И вы действительно хотите остаться здесь? – он посмотрел на гиен, потом перевел взгляд на неё: – Скажи, прошу тебя, почему?

Она стояла неподвижно и продолжала смотреть ему в глаза. Така не мог объяснить почему, но почувствовал глубокий стыд, чувство недостойности, что ожидал от белой львицы к себе. Если ей нужен был дом, то он должен был дать его.

Он окинул взором других львиц и увидел в их глазах ожидание. Было ясно, что они симпатизировали Кейко. Кроме того, смесь её печали и величия тронули сердце Таки:

– Кейко, моё сердце не каменное. Хоть вы и не оказали соответствующего уважения, я не прогоню вас. Признаете ли Вы меня своим Королем?!

Она молча кивнула один раз.

Така посмотрел в её большие печальные глаза:

– Я буду уважать вашу тайну и требовать, чтобы прайд поступал так же. Но могу ли я надеяться увидеть когда-нибудь Вашу улыбку? Ваша печаль ранит меня.

На глаза Кейко стали наворачиваться слезы и скатываться по щекам. Она не отвернула свой пристальный взгляд, хотя её подбородок задрожал и участилось дыхание. Така старался изо всех сил сохранить королевскую позу, хотя и у него в глазах появились серебристые слезы, медленно стекая вниз по щекам. Но спустя мгновения Така вынужден был отвернуться из-за острой боли:

– Иша, Узури. – бросил он. – Дайте ей все, что нужно.

Така вернулся в пещеру, где сидела Эланна рядом с медоедом.

– Ну, как все прошло? – спросила она.

– Ланни, – он почти шептал. – Я думаю, я только что видел призрак.

Он потерся носом, вытирая слезы о её заботливое плечо. Потом улегся рядом и постарался вернуть свое хорошее настроение, пока она ела.

Глава: Сестры

Любовь новых сестер прайда очень помогла Кейко, и она жаждала отблагодарить их. Поэтому предложила присоединиться к ним в вечерней охоте, хотя и не знала этих земель.

Как только все собрались, разговор тут же сосредоточился вокруг новенькой. Они знали немногое из прошлого Кейко. Она уже воспитывала львят и снова забеременела три луны назад. Говорила, что однажды видела белую львицу – священную Миншасу. Но причина её ссылки скрывалась за светло-коричневыми глазами.

У Кейко также была масса вопросов. Она не понимала, почему Така пустил сюда гиен или почему не заставляет их охотиться для самих себя. «Можно подумать, что он чем-то сильно обязан им», - решила она.

Сараби помнила любовь Таки и отгородила половину сердца в память того, что он когда-то значил для неё.

– На нем проклятие. Я не верила в это. Думала, что глупость, но видела, как оно вырастало и разрушало все, к чему он прикасался. Он презирает жизнь, но боится смерти, поэтому у него непрекращающийся кошмар.

– Я видела его в глазах, – заметила Кейко.

– Мы собирались пожениться, но он захотел, чтобы я покинула Земли Прайда вместе с ним. Я ответила, что не могу, тогда он предложил мне выбирать между домом и его любовью.

– И ты решила остаться?

Сараби опустила взгляд.

– Да – она вздохнула. – Кейко, понимаешь, я относилась к Таке как к брату, а не как к мужу. Я любила Муфасу, и если ты когда-нибудь была влюблена, то должна знать, как трудно бороться со своим собственным сердцем.

Глаза Кейко заполнили слезы, и её подбородок задрожал.

– Это почти невозможно, но все же…. Это достижимо.

Сараби моргнула. Слеза скатилась по её лицу:

– Кейко, дорогая, извини. Я не хотела ранить тебя.

– Не стоит, – ответила Кейко, поцеловав Сараби. – Откуда взялись гиены?

– Така ушел, чтобы найти вечный покой на дне ущелья. Фабана остановила его. Она приняла его, и когда мать, Акаси, умерла, стала единственной семьёй для него. Я думаю, что её любовь к нему имеет львиную силу, и чувствую, что она хорошая… как для гиены.

– Хорошо. Я могу понять пребывание Фабаны здесь, но как насчет остальных? Он всегда действует, не думая о последствиях?!

Сараби глубоко вздохнула:

– Я не сказала, что это было осознанным. Я только сказала, что он узнал много страданий в жизни, а они как–то заставляют его чувствовать себя лучше. Странно. Впрочем, он всегда немного отличался.

– Намного отличался, если вам будет интересно мое мнение, – вмешалась Иша.

– Не будет, – ответила Сараби с мягкой злостью.

Кейко быстро потерлась носом о Сараби:

– Что ж, вы, девочки, заставляете МЕНЯ чувствовать себя лучше. Я бы не хотела создавать проблемы.

– Ты их и не создаешь, – сказала Иша, потершись носом о Кейко, а затем поцеловала Сараби. – Иногда мы деремся, но мы – сестры.

Кейко приготовилась к испытанию на охоте. Она была также собранна сейчас, как и при встрече с Такой. Охота – это танец между хищником и жертвой, а Кейко была грациозной балериной, красивой и смертельно опасной. Узури оставила сближение с жертвой на её усмотрение, уверенная, что в ее отряде появилась вторая Авина. И не ошиблась – пока все оговаривали стратегию, Кейко беззвучно подкралась к бонтебоку. Её бросок был внезапным, страшным и победоносным. Иша с нескрываемым восхищением наблюдала за её убийственной грацией и подошла к Кейко, стоявшей над трофеем. Нежно коснувшись её носом, она сказала:

– Отличная работа, сестричка!

– Можем ли мы быть сестрами? – удивилась Кейко.

– Конечно. Я мало горжусь своими навыками охоты. Это первое, что связывает нас вместе.

Кейко коснулась её носом в ответ:

– Да будет так. И мы стойки в наших убеждениях. Это второе, что объединяет нас.

Иша отстала с ней на некотором расстоянии от других:

– Кейко, я не хотела спрашивать тебя в присутствии других, но если мы собираемся быть сестрами, может, откроешься мне?

Кейко посмотрела вдаль и тяжело вздохнула:

– Если мы собираемся быть сестрами, настаивай, чтобы я молчала. Отвернись, если приду, страждущая раскрыть сердце! Ты должна дать мне силы сохранить этот ужасный секрет ради одного возлюбленного, которого я покинула, и другого, которого несу в себе. Помоги мне, Иша … многое зависит от этого. Помоги!

– Прости меня, – тихо ответила Иша. Как было принято у львов, она положила свою лапу на её рот и сказала: – Извини, что спросила об этом. Но с этого момента, между нами не должно быть никаких секретов, сестрица!

– Мне это нравится, – сказала Кейко, облегченно вздыхая и, впервые за все время, улыбаясь.

Глава: Маленький незнакомец

Кейко всегда присутствовала на охоте, даже в период лихорадки, когда с трудом держалась на ногах. Её беременность только мешала, одной ей было бы лучше.

Однажды ночью они охотились на гну. Походка Кейко была нетвердой, она часто стискивала зубы от боли. Узури не хотела отправлять ее домой: так поразила её огромная сила Кейко. Но она содрогнулась, видя, как та сдерживала крик боли, стиснув челюсти, чтобы не спугнуть жертву.

Узури все ближе и ближе подбиралась к стаду, сильно возбужденная перспективой задрать, наконец-таки, кого-нибудь впервые за столь долгое время.

Стоя широким полумесяцем, охотницы ждали сигнала Узури. Кейко была в левом конце. Её позиция требовала некоторого умения, но львица много раз доказывала, что это ей по силам. Кейко была полностью сосредоточенной, преодолевая боль схваток с такой силой воли, на какую только была способна.

Уши Узури дернулись. Она выпрыгнула из укрытия в направлении стада, широко раскинув лапы, словно золотой ястреб на бреющем полете над землею. Сараби быстро заходила справа, направляя полностью обратившееся в бегство стадо. Кейко заходила слева, пытаясь собраться с силами и забыть о боли.

Узури прыгнула на гну, и началась битва двух сильнейших желаний выжить. Три других львиц тоже набросились на несчастное животное, и скоро оно издавало последние предсмертные хрипы с сомкнутыми на горле челюстями Узури. Прайд проживет еще неделю.

На левом фланге завопила Кейко. Вопль заставил других львиц сильно встрепенуться, решивших, что её ранили. Иша и Сарафина тут же ринулись на помощь.

Кейко пыталась уйти от надвигающейся стены животных. Иша и Фини спешили к ней. Они рычали и щелкали пастью на бегу, рассекая толпу животных, словно большой волнорез, пока опасность не миновала Кейко.

Иша дрожала от волнения словно лист:

– Вау! Между нами, девочками, я уже давно попрощалась с жизнью.

– Теперь я поняла, что должен был чувствовать Муфаса, – сказала Сарафина без тени неуважения. – Они выглядят совершенно по-другому, когда бегут НА тебя. Они ОГРОМНЫ.

– Я знаю.

– О, боги!! – завопила Кейко. Её медленная, шатающаяся походка выдавала сильнейшие схватки.

Иша и Сарафина повернулись к своей сестре прайда и увидели гримасу на ее лице. Отошедшие воды с кровью и испражнениями быстро пропитали мех на ноге. Кейко сделала пару шагов к своим друзьям и застонала:

– Помогите мне! Кто-нибудь, помогите мне!

– Ложись! Ложись на землю! – кричала Иша, подбегая к Кейко. – Кейко! Дорогая! Все будет хорошо!

– Иша, ты так добра ко мне. Я тебя люблю Иша.

– И я тебя люблю. Только не умирай, ради меня! Теперь слушай меня – я знаю, тебе очень больно, но надо собраться! Тужься, как только можешь, и он быстро выйдет наружу!

– Я не смогу! – Кейко сжала зубы, издав стон агонии. – Айхею! Господи, помоги мне! Помоги!

– Тужься! – приказала Иша. – Рожай!

Глаза Кейко закатились, обнажая белок, выступил пот, пропитывая её мех:

– Я пытаюсь, Иша! Пытаюсь! Я не должна была идти сегодня ночью!

– Не люблю напоминать, но я тебя предупреждала, – Иша пыталась быть спокойной, но конец её хвоста нервно дергался. – Выталкивай! Тужься! Ради бога, рожай! Ещё тужься!

– О, боги! – выдохнула Кейко. – Мне кажется, что–то происходит.

Кровь запятнала траву около её хвоста.

– Вот! – воскликнула подбежавшая Узури. – Он выходит!

– Давай, дорогая! – Иша поцеловала её в щеку. – Ты сможешь сделать это, сестра.

Улыбка осветила лицо Кейко:

– Да, я смогу! Смогу! Он выходит!

С приглушенным воплем, Кейко выдавила из себя тельце, все ещё завернутое в остатки плаценты. Возбужденная Иша освободила малыша и стала его вылизывать.

Узури подошла к нему:

– Вы только посмотрите на него! Он прекрасен!

Все сестры прайда стояли вокруг молча, оказывая уважение началу новой жизни.

Иша сказала

– Прими своего сына, мама!

Тяжело дыша, Кейко смотрела на небольшое мокрое сокровище, подаренное богом.

– Иди ко мне, мой сыночек, – она осторожно подтолкнула ребенка к своему животу и растянулась в экстазе, пока он впервые в жизни ужинал под звездным небом. С утомленной улыбкой Кейко сказала:

– Он родился вечером. Когда-нибудь он станет хорошим охотником.

Иша коснулась младенца своим языком:

– Он красив, не так ли?! Как ты его назовешь?

– Мабату. Так звали его отца.

Глава: Больше чем дядя

Кейко волновалась о будущем представлении Мабату королю. Она видела сострадание в его добрых глазах, но она так же слышала… и подслушала… много такого о нем, что вызывало сильное беспокойство.

Всюду были гиены. Для Кейко было неестественным, что они делили скалу со львами. Несомненно, Муфаса никогда не пошел бы на это. Все говорили о Муфасе, как о Мано с золотым мехом. Все, кроме Таки. Однажды, согласившись, наконец, поговорить о своем брате, Така сказал Кейко, что Муфаса был не слишком умен. Он больше думал о своей популярности, чем о принятии трудного решения, как полагалось королю.

– Он сидел и наблюдал за гну, когда я слушал уроки отца. Увы, по иронии жестокой судьбы, он был затоптан ими. Одно я могу сказать о нем хорошее – он очень любил своего сына.

Кейко заметила, что Така был немного странным. У него была некоторая напряженность, когда он смотрел ей в глаза, и излишняя манерность. Но она пыталась убедить себя, что другие львицы относятся к нему несправедливо и с предубеждением. Конечно же, ей и присниться не могло, что Така изгнал своего племянника и убил своего брата!

Кейко, закончив кормить Мабату и взяв его за шиворот, направилась к своему любимому месту на Скале Прайда.

Король вышел навстречу. Когда Така впервые поймал взгляд юного Мабату, то очень обрадовался:

– Ну, вы только посмотрите! А он симпатичный!

Кейко подняла голову и приветливо улыбнулась:

– Говорят, любовь делает ребенка прекрасным. Я отдаю ему всю, и это видят все.

И правда, после того, как жертва охоты была поделена, все львицы наполнились уважением, отмечая его добрые взгляды. Среди львиц ходила поговорка, что красивые львята часто вырастают обычными, но иногда самые невзрачные становятся потрясающе красивыми. Однако это не мешало им надеяться, что однажды он даст свое обещание.

Понятие Таки о своих обязанностях заставляло заботиться о малыше гордой чужеземки на её глазах. Как глава прайда, он чувствовал ответственность за них, и делал гораздо больше того, что полагалось для их комфорта. Пока Мабату питался молоком, Така отбирал лучшие мясные куски, чтобы у Кейко оно было лучшим. А когда Мабату стал пробовать твердую пищу, Така приносил ему лакомые кусочки. Баба, как его часто называли, считал Таку больше отцом, чем дядей.

Несмотря на такое внимание короля, Кейко была как-то защищена от тех пересудов, что легли большим пятном на Эланну. Само собой разумелось, что Така полюбил её как сестру, а Мабату как сына. Все, кто знал их, чувствовали то же самое. Если коротко, то сестры прайда не любили Таку как короля, но терпели его из-за хорошего отношения к маленькому Мабату.

Однажды Эланна приревновала к Кейко и тому вниманию, какое она получает. Но Така поцеловал её и, потершись носом, нежно сказал:

- В ней я вижу свою глубочайшую боль. В тебе я вижу свою глубочайшую радость.

Глава: Скудное питание

Когда Мабату исполнилось три луны, он отправился к своей тете Ише, для ночного урока по звездам. Иша отменила его из-за облачного неба. Показалась молния, и через мгновение пошел сильный дождь. Он запомнился надолго потому, что был последним перед засухой.

Охота стала совсем плохой на Землях Прайда из-за гиен. Кроме того, занимая большинство лучших мест для отдыха, они линяли и распространяли запах, который львы называли «гнетущим» или «смердящим». Гиены ели слишком много, как для животного их размера. Подозревали, что они еще и прятали еду. В то время, когда львицы ни разу не охотились на кроликов, их скелетики стали обнаруживаться все чаще и чаще. Гиены питались значительно лучше, чем львы, и это вызывало возмущение среди сестер прайда, которые должны были охотиться для своих детей.

Затем пришла страшная засуха, вошедшая в историю как «опустошение Таки». Оно казалось несправедливым, но Рафики сказал как-то, что Один-кто-дает-дождь, скрыл этот дождь из-за Таки.

В первую неделю без дождя никто не обеспокоился. Две засушливые недели показались странными. Прошло три недели, и львицы заговорили об этом. Но после четырех недель без дождя охота превратилась в изнуряющий труд.

Среди первых, кто захотел оставить Земли Прайда, были хищники. Робкие поначалу, но, смелея все больше и больше, гепарды долго и униженно ждали, чтобы увидеть короля. Потом Така вежливо выслушивал их жалобы, говорил что–то покровительственное и отпускал их.

В конечном счете, гепарды ушли, а вскоре их примеру последовали и леопарды, охотившиеся на окраинах Земли Прайда. Наконец, лисы, дикие собаки и орлы тоже собрались покинуть земли. Только стервятники никуда не улетали, но следили за Скалой Прайда и игрой более крупных хищников.

Аппетит маленького Мабату рос вместе с его телом. Его «дядя Така» вынужден был тратить все больше усилий, чтобы найти ему что-нибудь поесть. Убывающая река образовала мелкие лужи, где попалась рыба. Гиены хотели захватить лужи сразу после образования, но львицы уже застолбили и присматривали за ними вдоль всего берега. Рыба была единственным, что отделяло их от голода, поэтому они осмелились на запрет гиенам ловить её под страхом смерти. Тем не менее, Така использовал свою королевскую власть и принес Мабату несколько больших рыб. Но когда Мабату отвернулся от них, Така обиделся:

- Но я поймал их специально для тебя!

Баба понюхал их снова и попробовал одну. Она была не так уж и плоха, и он быстро расправился с ней. Потом приступил ко второй, но остановился:

- А ты что будешь есть?

- Я найду что-нибудь.

- Вот. – он подтолкнул одну рыбку к Таке. – Ты съешь эту.

Така ошеломленно посмотрел на Мабату.

– Как любезно с твоей стороны! – сказал он и потерся об него носом – Я люблю тебя, Баба!

- И я тебя.

Глава: Поклонник

Кейко сомневалась в заботящемся о её сыне Таке, но обожала Ишу и с нетерпением ждала её прихода. Иша бесконечно терпела бурную любовь Мабату к ней, стойко вынося его набрасывания на её хвост, таскание за уши и сбивание с ног. Она знала, что когда закончится грубая игра, он будет с неподдельной любовью смотреть на неё. Затем она прижмет его к себе с радостью, целуя и лаская лапой его личико.

Как-то раз Иша пришла присмотреть за Мабату, когда Кейко надо было повидаться с Рафики. Кейко спросила:

– Ты сестра, которой у меня никогда не было. Чем я заслужила твою любовь?

Иша прижалась к ней:

– Я и сама интересуюсь, чем?

– Ты уже третий раз за месяц присматриваешь за Мабату. Должна же я тебя как-то отблагодарить.

– Я люблю парнишку. Мне нравится быть вместе с ним. Вот моя награда.

Пока Кейко не было, Иша наблюдала за его игрой, ожидая, что Мабату захочет спать. Но тот был в хорошем расположении духа и бросил ей вызов, так что вместо сна они стали бороться. Хоть Иша имела большое преимущество в росте, Мабату выучил новый прием: он схватил Ишу за заднюю лапу и потянул её. Когда она потеряла равновесие и упала на спину, он запрыгнул на живот и победно объявил:

- Попалась!

- Ах ты, маленькая вонючка! – она поднялась, стряхнула с себя пыль и сказала: – Я достану тебя в следующий раз, маленький крысеныш!

Он подошел и поцеловал её:

– Я люблю тебя.

- И я тебя люблю.

Он улыбнулся:

– А ты замужем?

Она смущенно засмеялась:

– Нет. Но, может, когда-нибудь мой суженый будет проходить тут мимо….

Он поцеловал её снова:

– Когда я вырасту, то женюсь на тебе.

- О, Баба! – она толкнула его и засмеялась:

– И что бы я делала без тебя!

- Пожалуйста, не смейся надо мной. Я серьезно!

Она прекратила смех и посмотрела в его искренние и чувствительные глаза. Он и вправду говорил серьезно.

- Я не смеялась над тобой. Мне было приятно слышать такие слова. Я не ожидала, вот и все.

- Ты не злишься?!

- Нет, – она поцеловала его и коснулась его щеки своей лапой. Он смотрел на нее с абсолютной любовью и коснулся её лапой. Он чувствовал тепло, а её глаза сияли подобно звездам:

– Это было наилучшим предложением, какое когда-либо слышала, а я разбираюсь в них немного. – она потянула его лапой к себе. – Пора купаться, маленький шприц!

Мабату сидел тихо без обычных возражений. Когда она чистила его мех, он мурлыкал и смотрел ей глубоко в глаза. Даже его собственная мать не могла уговорить его вести себя хорошо во время купания, тем более, получать удовольствие от этого. Мабату сожалел, что она так быстро вернулась от Рафики. Он нежно поприветствовал её, но очень не хотел ухода Иши. Та поцеловала его дольше, чем обычно, и потерлась об него носом:

– Я тебя люблю, мой особенный маленький мальчик.

– И я тебя!

Позже, в этот день, когда львицы собирались на охоту, Узури подошла к Ише с широко улыбаясь:

– Поздравляю!

– С чем?

– С большим событием. Мабату только что сообщил мне хорошие новости! – она весело засмеялась.

Иша сильно покраснела:

– Кому еще он разболтал?!

– Не знаю, но на твоем месте, я бы поймала его как можно быстрее!

– У меня будет небольшой разговор с ним, – Иша задумалась на мгновение и разразилась веселым смехом: – Он спросил меня, замужем ли я. Маленький крысеныш, мне следовало догадаться, что у него на уме!

Глава: Наш маленький секрет

Иша не знала, слышала ли Кейко какие-нибудь язвительные замечания. Она шла к матери Мабату, заливаясь от смущения краской, чтобы прояснить все раз и навсегда.

– Иша! – как всегда, очень тепло приветствовала её Кейко. Она потерлась об неё и похлопала по плечу: – Ты так заботишься о моем сыне. Он так хорошо провел время вчера, что постоянно об этом говорит и говорит!

– Да? – робко улыбнулась Иша. – Что-нибудь, что я должна знать?

Уши Кейко дернулись, но она сделала вид, что не услышала вопроса, а Иша и не спрашивала снова.

Баба увидел её приход.

– Иша! Иша! – он набросился на неё, целуя её всем своим теплым языком и трясь носом.

– Привет, крысеныш, – сказала Иша.

– Привет, Иша! – сидя рядом с ней, Баба посмотрел на свою мать и сказал: – Мам, догадайся, что я сделаю, когда вырасту?

– Обожаю игры с загадками, – быстро перебила Иша: – Баба, могу я посекретничать с тобою, если мама не возражает?

– Посекретничать?! – Кейко прищурилась: – О, похоже, что-то серьезное!

– Да – хитро сказала Иша, подмигнула и улыбнулась.

Мягко, но уверенно, она подтолкнула локтем улыбающегося малыша. Когда они оказались за валунами и редкими кустами, Иша заговорила так спокойно, как только могла:

– Баба, я не думаю, что ты должен пока сообщать о нас своей маме. Более того, ты никому ничего не должен говорить пока вообще.

Уши Мабату поникли:

– Ох.

– Золотце мое, помолвка – это очень ответственный шаг. В твоем возрасте, ты можешь еще передумать.

– Но я не передумаю! – он потерся об неё носом: – Я люблю тебя, Иша! Я женился бы на тебе прямо сейчас, если бы мне разрешили!

– Я верю тебе, мой пушистик! – пытаясь не ранить его чувства, она потерлась о его тельце и поцеловала: – Просто послушай меня и держи все в тайне, пока не станешь старше, ну хотя бы до твоего Посвящения. Тогда, когда ты все расскажешь, все поймут тебя так же, как и я сейчас. Видишь ли, если ты ВСЕ ЖЕ ИЗМЕНИШЬ свой выбор…

– Но я не изменю! Я люблю тебя! По-настоящему люблю!

– Я знаю. Но предположим, ЕСЛИ ты передумаешь, то тебе ничего не придется придумывать для меня. Я все пойму.

– Ты ТОЖЕ любишь меня, не так ли?

– А ты как думаешь, Баба? – она легла и своей лапой легко прижала к себе маленького поклонника. Лаская его, она промурлыкала: – Ты очень много значишь для меня, и если бы тебя отняли, то нанесли бы мне сильно кровоточащую рану. Ты моё маленькое, золотое сокровище!

Мабату замурлыкал от удовольствия её прикосновений.

– Если ты любишь меня, то эти два года пройдут быстро. Течение дней ускорится, но не трать их впустую. Как только ты перейдешь через порог и станешь взрослым львом, все твои свободные и легкие дни детства пропадут навсегда. Ты понимаешь меня, крысеныш?

– Да – он вылез из–под её лапы и нежно коснулся её: – Я люблю тебя.

– И я тебя!

Глава: Мы говорим о Королях и наследниках

Через два с половиной месяца после годовщины свадьбы Таки и Эланны у неё начались схватки. Существовала угроза выкидыша, по крайней мере, это то, что Кейко удалось подслушать. Гиены-охранники не позволяли ей подойти очень близко к пещере Таки и не отвечали прямо.

В пещеру был быстро препровожден старый мандрил. Гиены – конвоиры были очень нетерпеливы из-за его медленной и шатающейся походки. Кейко слышала про Рафики. Шептания гиен и некоторые замечания Таки создавали впечатление, что на баобабе живет злой колдун. Другие же львицы говорили обратное. Она не знала, во что верить.

Проходя мимо Кейко, он остановился и посмотрел на неё.

– Дорогая моя, я не видел вас здесь раньше, – любезно поинтересовался Рафики. – Вы давно пришли?

Мандрил вскрикнул, когда один из охранников ущипнул его. Он быстро ударил по щеке своего обидчика и двинулся дальше, не дожидаясь второго щипка.

Кейко пыталась что-то увидеть или услышать, но стояла слишком далеко. Она решила позже расспросить Узури. Разговор в пещере то утихал, то становился громче, но ничего ясного не было слышно. Затем отчетливо донеслось: – «Рафики! Сделай что–нибудь! Что–нибудь! Мой сын, мой сын!»

Несколько мгновений стояла почти полная тишина. Если этот мандрил и вправду большой колдун, то может совершить несколько заклинаний, хотя бы для своей свободы. Ведь так было задумано, не так ли?

– Айхею, – она шепнула. – Дай ему силу!

Через некоторое время она услышала громкий крик из пещеры. Это был не голос обезьяны, а душераздирающий вопль взрослого льва, чья сила и смелость не смогли предотвратить гибель малыша на своих глазах.

Вышла Иша с поникшими ушами и хвостом. Она несла маленького мертвого львёнка.

– Ох, Иша! – прошептала Кейко, коснувшись лапой её плеча. Та обернулась. Её красные глаза были полны слез безнадежности. Вскоре появился Рафики в сопровождении гиен. Кейко провожала взглядом разбитого горем мандрила, ковыляющего прочь, тяжело опираясь на свой посох. Казалось, он выглядел еще более старым и согнутым, чем прежде.

На мыс вышел Така и закричал голосом, полным страданий:

– Если ты есть, Боже…– он сделал глубокий вдох и продолжил: – …пожалуйста, помоги мне!!!

Он сел в конце мыса и, опустив голову, заплакал. Рядом с ним тихо появилась Фабана и подняла свой отточенный нос, рыдая, словно её сердце вот-вот разорвется на части. Даже львицы, что ненавидели Таку больше всех, сидели молча, прикованные к месту глубиной их скорби. Затем Така обратился к небу, глубоко вздохнул и издал рык, полный боли. Все львицы ответили ему тем же. Гиены вопили и подвывали с хрипотой, как на охоте, так, что с соседней акации взлетела стая ткачиков, образовав подобие живого облака. Последовала гробовая тишина. Все глаза были устремлены на черногривого льва, сходившего с выступа.

Все еще с дрожью в лапах, Така спустился к подножию Скалы Прайда и тихо подошел к Кейко с сыном.

– Кажется, боги приговорили… – начал Така и замолчал на мгновение, собираясь с духом:

– По моей линии не будет принца… – его подбородок задрожал, по щекам покатились слезы. – Она никогда…её повреждения….

Фабана быстро подошла и положила лапу на плечо:

– Помни, сын, ты король.

Така старался собрать все остатки своего королевского достоинства, но выглядел как дрожащий лист травы при сильном ветре. Кейко тихо подошла к нему и поцеловала его.

– Мне так жаль, мой бедный, дорогой…то есть Ваше Величество.

– Кейко, боги прислали тебя к нам. Твоя божественность – одно из немногого, что неподвластно проклятию, сжигающему мою кровь! – он посмотрел, а потом с трудом выговорил: – Мабату! Теперь ты мой принц и ваш будущий король!

– Это честь для нас, Байетэ.

Така посмотрел на Мабату.

– Привет, здоровяк!

– Здравствуйте, Ваше Величество.

– Ты теперь принц. И тебе следует называть меня по имени, или, если ты захочешь – называй меня,…пожалуйста, зови меня…папа.

Мабату сел рядом с Такой и скрыл свою голову в его гриве:

– Я люблю тебя, папа.

– И я тебя, Баба – он поцеловал его. – Ты моя последняя надежда, сынок. Тебе следует сегодня раньше лечь спать, потому что завтра я разбужу тебя на рассвете. Я должен тебе кое-что показать.

– Что?

– Увидишь.

Глава: На мысе

Мабату стоял с Такой на карюю выступа и наблюдал рассвет.

– Посмотри на свет, – сказал Така – Видишь, какой великолепной он делает долину? Это мое королевство, и однажды оно будет твое.

– Когда?

– Когда я умру, – сказал Така торжественно.

– Тогда я буду надеяться, что никогда не стану королем, – ответил Мабату.

– Какое прекрасное, но глупое замечание! Мы все должны идти на восток, когда приходит наше время. Что делает жизнь ценной, так это то, что ты делаешь в то время, какое имеешь. Как этот рассвет. Я уверен в том, что проснулся и показал тебе его, потому что он очень важен для меня. Когда я буду среди звезд, то вспомню этот момент и улыбнусь.

– Я тоже, – Мабату прислонился к черной гриве Таки. – Пап, а когда ты был таким же как я, твой отец тоже показывал тебе рассвет?

– Мой отец был…– Така напрягся. Его челюсть задрожала: – Он всегда,…то есть, мы никогда….

Слова застряли у него в горле. Слезы потекли вниз по лицу.

– Что случилось?

– О, ничего, – он протер свои глаза лапой. – Прошу тебя, не смотри на мои слезы. Пожалуйста? Спустись и найди свою маму. Я присоединюсь к вам через минуту.

Грустно и нехотя, Мабату поцеловал своего короля и начал спускаться с мыса, оставляя Таку наедине со своей скорбью.

– Айхею! Ро’каш! Кто-нибудь! – закричал Така голосом, полным страданий, эхом разнесшимся по окрестным холмам. – Если вы и вправду там, почему забрали моего сына?? Почему?! – он опустил голову и беспомощно заплакал.

Глава: Довольно холодное погружение

Мабату жил своим обещанием. Те, кто считали, что красивый ребенок вырастает обычным, вынуждены были признать исключение из правила. Когда Мабату исполнился год, он был все ещё мальчиком, но его красота уже кружила головы девчатам. Его улыбка была подобна теплому солнечному свету, его походка была тщательно поставленным танцем наслаждения, что восхищало глаз и радовало сердце.

Лила бесшумно подошла к нему, когда он остановился возле водоема, чтобы попить, и с восхищением наблюдала.

– Баба? Что ты собираешься делать?

– Интересно, как я буду выглядеть с большими круглыми морщинами.

Она засмеялась:

– Я не думаю, что ты можешь выглядеть безобразно, даже если захочешь.

– Неужели? – он скосил глаза и коснулся языком кончика своего носа.

– Фу, как грубо! – она развернулась боком и, изгибая тело, спросила: – Как насчет моего длинного, мохнатого языка?

Она широко открыла рот и, пропустив свой хвост вдоль противоположной щеки, повиляла им.

– Класс! А как насчет большого мокрого поцелуя с ним? – он сделал так же. – Вот так?

– Фу, противно!

– Это ничего. А хочешь услышать мой рев?

– Ты – реветь?!

– Да, я могу. Вот послушай…. – он несколькими вдохами набрал воздуха в груди, а затем с крайне сосредоточенным видом выпустил его в длинной и томной отрыжке.

– Ты выиграл! – она захихикала: – Я никогда не смогу ТАК сделать!

Он прыгнул на неё и обхватил лапами её шею. Смеясь, она боролась с ним, стараясь поддаваться ему так, что бы он ни заметил этого.

Они катались по земле, стараясь уложить один одного на лопатки. Внезапно Мабату не удержался и покатился назад. С большим всплеском он приземлился в водоеме с ледяной водой, и, ошарашенный, стал грести к берегу.

– Ой, я извиняюсь, – сказала Лила, помогая ему, таща из воды за шкирку. Он стоял и дрожал. Она поцеловала его:

– Ты мне нравишься, Баба. Всегда нравился. Я бы никогда не сделала тебе ничего плохого!

– Я знаю, – он отряхнулся, накрывая её веером прозрачных брызг: – Я поскользнулся. Подумаешь!

– Значит, ты не сердишься?

– Нет, – он коснулся своим языком её щеки: – Все в порядке.

– Я рада, – она поцеловала его: – Ты мне действительно нравишься. Как ты думаешь, мы еще увидимся?

– Почему нет? Только не топи меня. Хорошо?

Она засмеялась:

– Договорились!

Тут появилась Иша:

– Ты плавал в водоеме?

– Извини, Иша. Это случайность.

– Что ж, постарайся быть осторожнее. Тем более, что мы должны пить это! – она поцеловала его: – Если кто–то спросит, где я, скажи, что пошла на разведку стада к Гнезду Муравьеда.

– А можно мне с тобой?

– Конечно, если будешь тихо себя вести.

Его лицо радостно светилось.

– Ни звука! – сказал он, поднес лапу ко рту и подмигнул. Для некоторых животных этот жест может показаться забавным, но среди львов так дают торжественное обещание тишины.

Уши Лилы поникли:

– Но я думала, что мы пойдем играть в салки.

– Может позже. – ответил Мабату.

– Салки означают веселье, – сказала Иша ободряюще.

– Да, но у меня дела! – Когда Иша ушла, он последовал за ней навстречу гнезду муравьеда.

Лила вздохнула:

– Ну и ладно, – она подошла и посмотрела на свое отражение в водоеме, затем коснулась его лапой. Волны заставили её отражение лица плясать, и она улыбнулась в ответ:

– Может быть завтра.

Глава: Наш хлеб насущный

Найти пищу становилось все труднее, и гиены начали возмущаться. Шензи обещала им бесконечное изобилие, но оно все никак не наступало. Сначала, Шензи объявила, что Ро’каш испытывает веру. Они начали постоянно молиться, но это не помогло. Даже самым стойким верующим стало ясно, что Ро’каш мог и заставил страдать от голода всех – от Ро’махи до маленьких щенков.

Опасаясь потерять поддержку народа, Шензи искала пути добычи пищи в будущем. Они начали делить пищу на дневные рационы и обратили внимание на львов, желая уменьшить их большой аппетит. Им показалось, что решение лежит в более ранней процедуре их «посвящения». Даже юноша ел в три раза больше чем гиена. И кто знает, может с парой удачно расположенных за пределами границы групп они могли бы несколько разнообразить свою диету.

Один молодой лев представлял особую угрозу. Мабату теперь был наследником Таки, и гиены полагали, что он будет сильным и опасным королем, считающим, что Скала Прайда предназначена только для львов. Ужаснувшись перспективы кровавой войны, Скалк подавил свое обычное презрение ко львам и предложил Мабату пойти поохотиться на восточный луг, на белок и кроликов. Они пробыли там несколько часов, а затем он вернулся в пещеру Шензи, плюясь и проклиная:

– Я был так ЛАСКОВ с ним! Подумайте, я был словно его ОТЕЦ, так я обходился с этим мерзавцем! Он и двух слов не сказал мне, а когда я поскользнулся в грязи, начал смеяться надо мной!

– Он еще мальчик! – сказала мягко Шензи.

– Он ненавидит гиен! – ответил Скалк. – Вы думаете, я не видел, что он делал?! Я дотронулся лапой до его плеча, и когда он думал, что его не видят, то катался в траве, чтобы избавиться от моего запаха.

Глаза Шензи сузились:

– Тогда мы сотрем его запах тут – навсегда!

Мокпил ясно предсказала, что Така умрет в молодости и не своей смертью. Это предсказание было неопределенным, но побуждало Шензи к активным действиям. У них было мало времени, прежде чем Така умрет, а популярный Мабату станет королем прайда, окруженный сильными и преданными львицами.

Некоторые предлагали убить Мабату, но не было гарантии, что Така не отомстит за него. Они должны быть более искусными.

Время проходило, и, в отличие от другой, не совсем удачной дружбы Таки, его привязанность к Мабату росла с каждым днем. И когда Мабату был в возрасте всего восемнадцати лун, а несколько клочков шерсти образовали вокруг шеи зачатки его гривы, на тайном собрании лидеры клана решили, что настало время действовать.

Но как? Несомненно, Шембек должна была участвовать. Питая информацию от Мокпил, она все еще делала некоторые точные прогнозы для Таки, чтобы скрыть ложь Шензи. Следуя старой пословице, что полуправда как полтуши, ее можно утащить вдвое дальше, они решили использовать ложь, смягчающую удар, но все же задевающую за живое.

Робко и неуверенно Шембек появилась перед Такой, чтобы сообщить новости, которые могут принести мгновенную смерть.

– Мой господин, очень плохие вести…

– О, нет! Не может быть!

– Не знаю, как и сказать вам. Но в этом месте злой дух. Он слишком сильный, чтобы справиться с ним. Если Мабату не уйдет сразу после своего «посвящения», то на следующий день сойдет с ума и убьет свою мать, а затем вас!

– Что?! – Така подбежал к ней и посмотрел на неё сверху: – Если ты лжешь мне, я разорву тебя на куски!

Слезы заполнили её глаза, и она лизнула его щеку:

– Вы любите его, не так ли?

– Да, я люблю его!

Она поцеловала его снова:

– Тогда отошлите его прочь, пока его сердце чисто. Вы знаете, что значит страдать изнутри. От этого негде спрятаться, – она опустила голову и простонала: – Никто не знает, какие муки в наших ранах внутри! Мы пытаемся улыбаться, когда наше сердце разрывается!

Така смотрел ей в глаза. Его подбородок начал дрожать.

– Я испепелен внутри, – пробормотал он. Слезы начинали течь по его лицу: – Иди, Шембек.

Уши и хвост гиены упали.

– Мой старый друг, мы оба испепелены внутри….

– Уйди, Шембек! Пожалуйста, просто уйди!

Шембек вышла, и почувствовала, как вес целого мира вдавил её голову в плечи.

– Очень убедительно, – сказала Шензи. – Ты действительно говорила очень озабоченно.

– Пошла к черту!

– Вот и увидимся там, Шембек!

Когда она уходила, то слышала позади тихое, утробное всхлипывание льва. Она вдруг вспомнила игры со своей сестрой Камброй. Будь она снова щенком, что бы подумала о том, кем она стала сейчас?!

– Почему я не могу снова лежать под боком матери и быть убаюканной перед сном?! Моё сердце так устало, Мути! Так устало! Если бы я могла снова быть щенком, хотя бы на одну ночь и почувствовать мамину любовь еще раз!

Слезы потекли по её щекам, и она побрела к себе в пещеру, словно позабытая всеми тень.

За два дня Мабату предупредили о посвящении во льва из народа, дабы он мог попрощаться со всеми и подготовиться. Но не сказали почему. Было видно, что Така страдал. Мабату чувствовал это. Он не мог ненавидеть его и, что бы не говорила мама, надеялся: в глубине души Така по–прежнему любит его.

И Мабату, и Кейко паниковали. Баба еще не был готов – у него почти не было охотничьих навыков, и он не достиг зрелости в понимании львов. Кейко страстно молила дать еще хоть немного времени – если не подождать луну или две, значит, обречь его на неминуемую смерть, – но Така отклонил ее просьбу:

– Он научится. Так заведено Природой. Кроме того, я буду молиться за него каждую ночь.

Слезы текли вниз по щеке Таки так, что даже Кейко смогла прочувствовать его ужасную боль:

– Хотя бы объясните, ради святого, почему?!

– Иногда любовь должна быть твердой, – он замер: – Мне так жаль.

Глава: Триумф любви

Как обезьяна Бор

Колотит свой фрукт о древо,

Чтоб сок плода освободить

И сладкий эликсир испить,

Вот так в дрожи желания

Стучит души моей мотор

– Любовь Кигали и Лиши –

Ночь перед Посвящением Мабату проводил с Ишей. Она желала научить его всему, что знала о выживании, прежде чем он встретится с безжалостными вызовами «большого мира».

Для своего возраста Мабату был хорошим бойцом. Игривая борьба с другими детьми отлично подготовила его к настоящим вызовам на битву. Иша все еще помнила то время, когда он положил её на лопатки захватом одной из её задних ног. Они уделяли мало внимания борьбе, не считая совет Иши, что побег не всегда является позором или трусостью.

Другое дело навыки охоты. Иша помнила много охот на кроликов и антилоп со своей матерью. К счастью, Иша выросла, когда саванна купалась в изобилии. Мабату рос в тяжелые времена, когда его матери приходилось тратить много утомительных часов, чтобы хоть что–то поймать для выживания. Неудивительно, что его обучением пренебрегали.

Мабату ничего не знал про облаву и преследование. Было ясно, что если бы он и запрыгнул на антилопу, то не знал что делать дальше. Это было плохим сюрпризом для нее, как и всех львиц, веривших, что малыш, родившийся ночью, должен был стать великим охотником, что он буквально рожден для охоты. Возможно, когда старая мудрость не срабатывает, усиленные тренировки смогут поправить дело.

– Мы должны следить за захватами, – объясняла она. – Кусая лапу тут, можно обездвижить жертву. – Она осторожно захватила его лапу повыше локтя. – Ты можешь вцепиться зубами сюда, в бок. Но самое важное – захват горла… – Она обхватила лапой его спину. – Ты набрасываешься вот так и наваливаешься своим весом. – Она навалилась на него. – Важно использовать свой вес. Затем хватаешь горло и душишь его. – Она осторожно взяла в рот горло Мабату.

Мабату дрожал. Она быстро отпустила его и посмотрела в глаза:

– Твое сердце бешено колотится. С тобой все в порядке?

Он не сводил с неё глаз:

– Иша…

– Я не хотела обидеть тебя. Прости.

– Не извиняйся. Это я обидел тебя.

– Глупости, – сказала она, уткнувшись в него носом.

Он тоже потерся об неё и слегка укусил её ухо. Прежде, чем она отпрянула в удивлении, он проговорил:

– Не презирай меня! Ты не знаешь, как долго я этого ждал, – он вздохнул. – Как ОЧЕНЬ долго!

– Мы должны вернуться к охоте, – пробормотала она, запинаясь и распознавая его взгляд. – У нас очень мало времени….

– Вот именно! У нас МАЛО времени. Я должен охотиться сейчас. У меня уже не будет другого шанса, которого я так долго ждал! Сейчас я должен сбросить маску и броситься к тебе!

Она отступила на шаг:

– Даже если я гожусь тебе в матери?! Я польщена. Честно. Но когда ты вырастешь, то найдешь кого-нибудь своего возраста. И будешь потом вспоминать сегодняшнее с улыбкой….

– Ты знаешь, что я никогда не стану старше. Меня приносят в жертву ради других. Ты знаешь это.

Она опустила голову:

– Я не хочу слышать такое от тебя.

– Но ты не отрицаешь этого?

– Как я могу? – слезы покатились по её щекам. – Мой бедный Баба. Мой драгоценный, маленький Добрый Дух! Я люблю тебя больше чем пищу, которую ем, или воду, что пью. Даже больше чем воздух, которым дышу. Я бы отдала все, чтобы спасти тебя!

– Я люблю тебя, Иша. Всегда любил, – он слизывал её слезы. – Помнишь, я сказал, что когда вырасту, то женюсь на тебе? Ты смеялась тогда, но если ты засмеешься сейчас, я умру. Пока жизнь соединяет мое тело и душу, я буду любить тебя. Даже после смерти!

– После смерти? – она обняла лапой и потерлась об него носом: – Не думай про нее! Ты жив. Все еще есть надежда.

– Как мне быть живым, я никогда не жил! – он пристально посмотрел ей в глаза. Огонь в его светло–коричневых глазах был безошибочным: – Если бы я мог быть близок с тобой хотя бы сегодня ночью, я бы жил, Иша!

Она заглянула в его глаза и в глубине увидела искреннюю любовь. Иша была пленена её подавляющей чистотой и силой. Она покружила вдоль него и сказала:

– Если ты хочешь охотиться по–большому, приготовься испытать себя!

Он не сводил глаз с гибкого тела, полного силы и грации, что бесшумно ходило вокруг него. В любой момент охотница могла напасть на свою жертву. Шевеление уха выдало её атаку, но Мабату не уловил этого предупреждения. Она набросилась, хватая его за горло и пытаясь завалить. Смеясь и пыхтя, она почти уложила его лопатки. Он стал молотить её лапами, но его удары были мягкими.

– Я все еще могу бросить тебя! – сказал он.

– Докажи! – она налегла всем своим весом и легко опрокинула его.

Мабату быстро вскочил на ноги и начал кружить. Он попытался использовать свой вес, чтобы опрокинуть её, но она увернулась. Она захватила его плечо и стала давить, пока его задние лапы не задрожали. Но когда победа была так близка, она расслабилась и остановилась. Он просунул свою голову под её лапой и, опрокинув её на траву, посмотрел в глаза:

– Попалась!

Её лапа поднялась и нежно прошлась по скулам щеки, лаская подбородок. Она смотрела глубоко в его глаза, заманчиво улыбаясь, чувствуя его дыхание подобно дикому ветру.

– Теперь, когда ты меня поймал, делай, что ты хочешь.

– О, боги! – он страстно терся об нее мордой, щипая за уши и лаская лапой щеку. Её аромат заставлял его дрожать, и он поцеловал её в щеку, продолжая мурлыкать:

– Иша, любимая!

Она шепнула:

– Не здесь. Пошли любимый туда, где ночь скроет нас….

Он поднялся с зеленеющей травы и последовал за ней в тень, прижавшись к её мягкому, теплому телу. Когда они остались одни, он тронул её бедро лапой:

– Как может одна львица быть такой красивой?!

Он ждал ответа, но вдруг она вскочила и побежала от него.

– Иша, постой! Что я сделал не так?

Она обернулась:

– Если ты хочешь меня, то сначала должен поймать!

Он понял, что это была игра. С детским смехом он стал преследовать её через высокую траву. Как мудрая охотница, она резко меняла направление, выводя его из равновесия и держа на расстоянии. Они забрались на холм и спустились по другой стороне, прошлепали через ручей и побежали вдоль Гнезда Муравьеда. Она оглянулась назад и засмеялась.

– Это все, что ты можешь?!

– Шутишь? Ты еще ничего не видела!

Повинуясь сильному жару своего желания, он ускорил бег, сокращая расстояние с каждым прыжком. Чувствуя его приближение, Иша свернула на поляну золотых и пурпурных цветов, увядших, но все еще сохраняющих остатки былой красоты. Она остановилась в центре них и оглянулась назад. Мабату тоже замер и удивился:

– Почему ты остановилась?

– Тебе будут нужны силы. Я не хочу лишать тебя их. Мы поступим просто. – она прошла пару шагов и села среди душистых цветов: – Иди сюда, Баба. Полюби меня.

Он с опаской посмотрел на неё. Наступил неловкий момент.

– Ты уже не хочешь меня?!

– Хочу, Иша. Это просто…ну…у меня в первый раз. Я не знал своего отца, а мама никогда не рассказывала мне про это. Все, что я знаю о занятии любовью, – детские сплетни.

Она улыбнулась:

– Я помогу тебе, если нужно. Запомни, что ты должен распрощаться с детством. Когда ты сделаешь этот шаг, то станешь львом. Подойди и поцелуй меня. Тебе же это нравится?

Он дрожал.

– Всегда! – все еще стесняясь, он подошел и прикоснулся своим языком к её щеке. Она посмотрела на него и страстно поцеловала, поглаживая лапой гриву. Затем перевернулась и начала ласкать его горло и тело, приводя его в состояние экстаза.

– Я могу чувствовать твое сердцебиение! – она провела лапой по его лицу и снова поцеловала. Затем страстно промурлыкала:

– Глубоко в душе ты знаешь, чего хочешь. Забудь, что говорит тебе твоя голова. Следуй за своими чувствами! Люби меня!

В этот раз его чувства были сильными и ясными. Она снова перевернулась, мурлыча:

– Все хорошо. Не бойся.

Он укусил её загривок и, дрожа от желания, прижался к мягкому золотистому телу. В полуобморочном состоянии от удовольствия, Мабату заполнил свои чувства её любовью, любовью, что превращает Ишу в его львицу. Ощущая её дрожь в своих мягких объятиях, он выпустил наружу все свои фантазии, что наполняли ранее его сны. Никогда он не был таким живым, как сейчас.

– Любимый! – промурлыкала она. – Ты счастлив?

– Словно в бреду! А ты? Тебе хорошо со мною?!

– Да! Я чувствую,…я чувствую... – она судорожно рванулась и застонала: – О, Баба! Да!

Мабату был опьянен её желанием, его сердце было готово взорваться от экстаза, заставшего её закричать. Он набрал в грудь воздуха и тоже хотел зареветь, но не осмелился. Только мягкий вздох удовлетворения сорвался с его уст. Он потерся носом об неё и отошел:

– Повторится ли это еще раз?

– Много раз, – ответила Иша. – У нас вся ночь еще впереди.

Тяжело дыша, он упал в траву:

– Много раз! – повторил он, смакуя каждое слово. – Только представить! Я, наверное, сделал что–то хорошее в своей жизни. Айхею был добр ко мне, подарив тебя!

Он положил свои лапы на землю. Иша подошла и легла возле него, перевернувшись на спину и поглаживая лапой его гриву.

– Я люблю тебя, – сказал он просто. – Ты все, что я когда–либо желал. И каждый раз, когда наступали трудности, ты всегда была рядом.

– Всегда, – ответила она. – Так как я люблю тебя!

Детство закончилось – наконец-таки он стал львом.

Глава: Полночь

Поздно ночью, незадолго до полнолуния, Мабату отдыхая, спросил:

– Иша, любимая, могу я попросить тебя кое о чем?

Она улыбнулась и сказала:

– Еще разок, мой маленький мохнатый огонь? – лизнув свою лапу, она начала мыть себе лицо. – Позволь мне подготовиться.

– Нет, не это. Когда я встречусь с Айхею, я хочу предстать перед ним как твой муж. Прошу тебя, присягни мне. Пожалуйста?! Я знаю, ты не из тех, кто легко выходит замуж, но когда спросят, за кого я молюсь, хочу ответить, что за свою жену.

Она была оглушена. Её ещё никогда не просили об этом так. Она раздумывала всего одну секунду.

– Это единственное, что может сделать эту ночь еще лучше. Я буду рада, нет–нет, горда этим! И когда придет мое время, сяду возле тебя в вечности.

Она потерлась об него носом, поцеловала в щеку и между глаз, а затем потерлась о его лицо своим:

– Быть может, я хранила себя все это время только для своего маленького Бабы. Мое сердце как очень быстрая антилопа. Никто другой не смог её поймать.

Он улыбнулся и потерся об неё носом.

– Я не хочу ловить ее. Я хочу дать ей свободу, как ты дала мне свободу любви, – он положил свою лапу ей на плечо. – Перед богами, перед звездами, перед небесными силами, я клянусь всегда опекать, любить и заботиться о тебе!

Она потерлась о его лицо и поцеловала:

– До последнего удара моего сердца, до последнего вздоха, наши жизни едины, и да помогут нам боги! – она поцеловала его снова. – Теперь ты мой муж.

Мгновение никто не решался нарушить молчание. Затем, почти срывающимся голосом Иша заговорила:

– Я должна научить тебя выжить там! Я не могу допустить, чтобы все так закончилось! Не могу!

– Не нужно больше уроков. Эти мгновения навсегда останутся со мною, моя жена. Давай не тратить их впустую. Просто побудем вместе!

Слезы заструились вниз по щекам Иши:

– Баба, я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, но, пожалуйста, не плачь. Я знал любовь всю свою жизнь: сначала матери, потом короля и, наконец, моего верного друга. У меня нет врагов, и никто, кого я любил, не бросил меня. Я самый счастливый лев в мире, и ты должна быть рада за меня!

Она поцеловала его и нежно коснулась носом:

– Я счастлива. Я так сильно тебя люблю, Мабату! Кто в небе иль на земле не позавидует мне сегодня?!

– Я вернусь через год. Если этого не произойдет, ты будешь свободна и сможешь выйти замуж повторно. Только смерть остановит меня.

Она снова заплакала:

– Ты должен вернуться! Я буду молиться за тебя каждую ночь, ты не должен умереть! Ты не должен разбить мое сердце!

– Пожалуйста, не плачь.

– Не запрещай мне это! Так мне становится легче.

Он тронул её лапой:

– Но я не хочу помнить тебя печальной. Могу ли я сделать тебя счастливой? Хотя бы ненадолго? Завтра будь в печали, но не сейчас – это наша ночь!

– Да. Поухаживай за мной. Позволь мне еще раз почувствовать тебя рядом.

Он страстно потерся об неё носом:

– Я – Хабусу, пленник твоей любви!

Он встал и, обуреваемый смесью радости и страсти, нежно взял её за шею.

Далеко от других,

Чьи злые глаза

Нарушат наше уединенье,

Мы любовью займемся

Среди тростника.

И вне взора чужих,

Чьи ревнивы сердца,

Мы упьемся

Друг друга глаженьем.

Глава: Разлука

Иша смотрела на Кейко, и её сердце стонало. Та всегда была дружелюбна с ней и так красиво улыбалась. Красота все еще присутствовала, но она выглядела так, словно находилась на похоронах, а не на Посвящении. В глубине души Иша чувствовала то же самое. Мабату выглядел очень маленьким, притихшим и напуганным. Гордый лев прошлой ночи смиренно сидел на земле подобно дисциплинированному ребенку, тихий, потерявшийся в водовороте своих переживаний.

Посреди луга стоял Така. Его плечи глубоко втянулись в тело, а хвост постоянно слегка дрожал. Казалось, вся тяжесть этого мира опустилась на него, поэтому он постоянно оглядывался, надеясь увидеть, что лежит у него за спиной. На самом деле он посматривал за Эланной, которая молча сидела в ряду за ним.

Казалось, только Шензи проявляла мало такта. Она никогда ранее не видела церемонии Посвящения и стремилась удовлетворить свое огромное любопытство, мало заботясь о культуре в сей торжественный момент.

Особой пышности не предусматривалось. Была проведена скромная и очень тягостная церемония. Стоя в окружении цветов, где накануне ночью Баба и Иша впервые любили друг друга, Кейко улыбалась, как только могла, и смотрела на своего несчастного сына. Заговорив с ним, она содрогалась от каждого слова:

– Куда делся мой маленький львенок? Все, что я вижу, – это льва.

– Я всегда буду твоим сыном, – ответил Баба, и уткнулся в нее носом.

– Не забывай обо мне, – сказала она. – Когда станешь великим королем, помни, что я вскармливала тебя молоком.

– Когда ты уйдешь к праотцам, молись за меня, – Баба пристально посмотрел маме в глаза.

– Я всегда буду молиться за тебя, – слезы потекли по её щекам. С отчаянием она посмотрела на Таку и заплакала: – О, боги, мой сын, мой маленький сын….

– Не плачь, мама, – Мабату поцеловал её в щеку. – Ты должна быть сильной, ради меня. Я запомню этот день на всю жизнь.

– Прости, – она смахнула свои слезы и выдавила улыбку. – Так или иначе, мы встретимся снова среди звезд, и тогда ничто не сможет разлучить нас. Пусть улыбается тебе Айхею. Пусть трава под тобой будет мягкой. Пусть великие короли оберегают тебя. Куда бы ты ни пошел, пусть дорога будет безопасной, а любовь всегда останется с тобой.

– Со мной все будет хорошо, – ответил он. – Боги на моей стороне.

Иша дрожала. Слезы ручьем текли по щекам. Мабату заметил это. Он подошел к ней, слизнул слезы с щеки и прошептал:

– Я вернусь за тобой. Если Айхею позволит мне выжить, я найду место для нас. Ты будешь ждать меня?

– Я буду, клянусь.

– Я всегда буду любить тебя. Если я погибну, посмотри на звезды. Я буду смотреть на тебя оттуда.

– Не умирай, слышишь?! Обещай мне, что не умрешь!

– Я обещаю, что постараюсь не погибнуть. Ты для меня все – жена, любимая и друг. Я буду бороться, чтобы выжить ради тебя, и однажды построю дом для нас и наших детей.

Иша отвернулась и тихо заплакала. Мабату прижался к Кейко. Он хотел запомнить ощущение ее шерсти, ее запах, звуки ее дыхания. Он посмотрел ей в глаза.

– Мама!

– Сынок, – она последний раз поцеловала и погладила его щеку лапой. – Я отпускаю тебя. С Богом.

Без лишних слов Мабату повернулся и пошел на север. Он, как и положено, шел, не оборачиваясь, и достигнув края леса, направился к границе Земель Прайда. Еще один небольшой луг нежно обласкал его лапы на прощание. Последний куст тростника уколол, когда он остановился на мгновение на дальней границе луга и Земель.

– Я вернусь за тобой, – шептали его губы. – Иша, моя дорогая Иша, я должен оставить тебя….

Он переступил порог Большого Мира и погрузился в неизвестность.

Глава: Жизнь за жизнь

Чем дальше Мабату удалялся в незнакомых землях, тем чаще его память возвращала блаженные моменты с Ишей. Он не был готов к самостоятельной жизни за пределами Земель, но самым большим страхом была не смерть. Могло статься так, что Иша родит его детей в середине засухи, а возле её не будет мужа, чтобы позаботиться о ней. Что, если гиены примутся за детей львов? Что, если не будет больше дождя?

Иша умоляла Таку освободить её от обязательств и пойти с Мабату. Конечно же, она не могла сказать, что вышла за него замуж, так как Така не должен был узнать про обет, данный до «посвящения» Мабату. Разговор об уходе с королем оказался ошибкой. Он не только отказал в её просьбе, но и послал гиен следить за каждым её шагом, чтобы она не сбежала. Кажется, он знал больше, чем показывал.

В этот день многие надели траур. Старый король отразил покушение на свою власть нескольких львов – отшельников. Он и его брат с возрастом становились слабее, и хотя у них родилось много дочерей, не было сына, который мог бы взвалить на плечи всю тяжесть защиты Земли Прайда от ревнивых глаз, жаждущих заполучить её.

Жизнь принца Балиаха вытекала багряной рекой. Остатки когда–то великолепной гривы лежали, разбросанные по земле. Его дыхание было тяжелым и прерывистым. Он поднял глаза, с огромным трудом стараясь что–то рассмотреть:

– Они ушли? Брат, мы прогнали их?

– Да.

– Хорошо, – облегченно выдохнул Балиах. – Они вернутся, ты знаешь это. Боюсь, тебе одному придется справляться с ними.

– Ты выздоровеешь, но у тебя останутся шрамы.

Несмотря на боль, Балиаху удалось улыбнуться:

– Ты всегда был оптимистом.

Его глаза плотно закрылись, и он ушел в небытие. Новый Король в ужасе отвернулся и не видел последнего выдоха брата.

Через пару мгновений из кустов выглянула пара львиц:

– Как он?

– Умер….

Они склонили свои головы:

– Мы позаботимся о нем. Очень жаль, но на востоке за термитниками появился еще один отшельник.

Горе мучило его, но теперь превратилось в страшную ярость. Кто бы ни был этот лев, он убьет его!

– Жизнь за жизнь! – завопил лев. И словно одержимый побежал по траве, изрыгая на ходу пену из огромных ноздрей.

Глава: Конфронтация

Сам того не ведая Баба шел прямо в эпицентр бури. Его душа была мягкой и не догадывалась, с чем предстоит столкнуться в Большом Мире. Мабату придерживался совета Иши – позволь Айхею быть проводником, и он приведет тебя домой.

Баба подошел к ручью. Под палящим солнцем, он пытался утолить жажду холодной и чистой водой. Он окунул лицо и втянул прохладу в себя, потом зачерпнул её лапой и брызнул холодными, ободряющими каплями себе в лицо, издавая вздох наслаждения. Ближайшая акация предлагала тень, и он, перейдя ручей, прилег, чтобы отдохнуть.

Некоторое время все было обманчиво мирно. Затем на расстоянии появилось мощное тело льва. Он почувствовал, как его желудок завязался в узел.

– Теперь ты заплатишь за все! – зарычал король, подойдя к Мабату. – Защищайся!

Молодой лев сделал шаг назад, стал в стойку и оскалился:

– Оставь меня в покое! Ты можешь убить, но я подарю тебе несколько шрамов!

Старый, но пока еще сильный лев присмотрелся к Мабату:

– Что это?! Да ты еще мальчик! – он смягчился. – Ты потерялся, сынок? Ищешь свою маму?

Все еще в стойке, но с гордостью, он ответил:

– Я теперь лев. Меня посвятили, и кроме этого, я уже женат!

– Ух ты, лев, говоришь! Но еще очень малый, как я погляжу. Пей воду, возьми чего-нибудь поесть из нашей добычи, и помни мою доброту к тебе, когда будешь молиться на ночь.

– Спасибо, – он снова попил из ручья и последовал за старым львом на охоту на зебр.

Изголодавшийся, он смотрел на свою половину добычи, и удивлялся, как много еды может быть в одном месте. Жадно вырывая куски из бедра, он глотал их, чувствуя, как теплое свежее мясо успокаивает его пустой желудок.

– О, боги! Вы, по-видимому, богаты!

Король засмеялся:

– Стараюсь!

После того, как Баба утолил свой голод, Король спросил:

– Как зовут тебя, сынок?

– Мабату.

– Тогда мы тезки! У тебя есть прозвище?

– Баба.

– Так кто спровадил тебя таким молодым, Баба?

– Скар.

– Скар?! – он пристально посмотрел на него. – Тогда, может, ты знаешь Кейко?!

– Конечно. Она моя мать.

Взгляд нежности согрел лицо старого короля:

– Сын Кейко?! – он дотронулся лапой и провел ею по его щеке, потом начал поворачивать его лицо со стороны в сторону, рассматривая сходство: – Так вот ты какой! – мурлыча глубоко внутри, король Мабату подвинулся к нему и потерся об него носом. – Шаман говорил правду. Если Кейко твоя мать, то ты здесь – желанный гость. Мой брат умер сегодня, но Айхею послал мне сына. Добро пожаловать к своему новому отцу, принц Баба!

Сильно удивленный своей удачливости и ободренный добрыми словами льва, Мабату потерся о его правое плече носом.

– Я касаюсь вашей гривы. Пусть Айхею сделает ваши дни долгими и счастливыми.

Король Мабату сидел в тени акаций и слушал рассказ Мабату с серьезным выражением лица. Он кивнул, посчитав, что если в жизни его сына и была черная полоса, Айхею переменил её к добру. Он представил одну из львиц – свою молодую дочь Уманде.

– Манди, дорогая, покажи новому принцу его королевство. Если он собирается управлять им когда-нибудь, то должен знать границы.

Глава: Обустройство на новом месте

Уманде была в хорошем расположении духа.

– Мабату?

– Может, лучше Баба. А то будет неразбериха. Кроме того, так зовут меня друзья.

– Я хотела бы стать твоим другом, Баба, – она широко улыбнулась. – Ты даже не представляешь, как твой приход важен для нас. Ты сын, которого мой отец никогда не имел. Ты наша надежда на будущее.

– Правда?! – ответил он. – Ты не шутишь?

– Могу ли я шутить о таких вещах? – она потерлась об него носом. – Ты думаешь, что тебе все время не везло, но на самом деле ты везунчик, ты знаешь это?

– Не думаю, что я был невезучим. Бог очень добр ко мне. Ваш король уже второй, кто просит стать его сыном. Я никогда не знал своего настоящего отца, но знал много любви в своей жизни, – он потерся об неё. – Так что, твой папа знал мою маму?

– Думаю, да. Я бы сказала, они неплохо ладили.

Несколько облаков проплыли перед солнцем, давая мгновения долгожданной передышки от жары. Подул прохладный ветер, обещая влагу для страждущей земли. Одна капля упала на нос Мабату, игриво стекая вниз. Затем еще несколько.

– Эй, собирается дождь! – он почти танцевал. – Представь себе, наконец-то дождь!

– Что такого особенного в этом? Он все время идет.

– Правда? – он вспомнил, что мать рассказывала ему давно, и вздохнул: – Думаю, она была права. Только у нас дома нет дождя. Уже много лун подряд.

– Много лун, говоришь? А что случилось с травой? Ведь это уничтожит охоту!

– Охота? Полусгнившая рыба, оставшаяся в лужах нашей пересохшей некогда прекрасной реки. Мертвые птицы, змеи, ящерицы. Ты представляешь, что та зебра была первым блюдом с шерстью, которое я ел с тех пор, как сосал соску мамы?! – он вздохнул. – Однажды я вернусь за ней. Будут там гиены или нет, я заберу её из этого ада. В тот день много счетов будет предъявлено к оплате. Я обещаю тебе.

– Бедный Баба, – она побежала рысью. Это выглядело так легко и естественно, если не считать большого пути, оставляемого позади. – Эти деревья находятся на одной из границ земли. Запомни этот запах, Баба. Запомни хорошо метку моего отца. Это все, что отделяет нас от опасности.

Баба понюхал кору дерева, закрыл глаза и поморщился. Запах мочи его отца был безопасный, единственный, какой он будет помнить и уважать. Потом поднял свою ногу и пометил дерево:

– Вот! Если кто попробует тронуть старого льва, ему придется сначала убить меня!

Его лицо было уже недетским. Он снова стал львом, который любил Ишу в ночь перед посвящением.

– Жаль, что я не могу познакомиться с дядей Балиахом. Похоже, он был порядочным львом.

– Более чем порядочным. Он любил нас всем своим сердцем. У вас много общего – он тоже говорил, что сначала надо будет убить его. Так и случилось. Не лезь на рожон, Баба. Ты наша единственная надежда.

– Но я молод. По крайней мере, у меня есть шанс.

– У тебя есть больше чем шанс. Айхею послал тебя к нам, а он никогда ничего не делает наполовину. Я верю, что ты благословенен, наш маленький добрый дух!

Баба улыбнулся. Так нежно назвала его Иша, когда они занимались любовью под луной. Он подошел и слегка лизнул Уманде.

Это был бесконечно долгий путь от перелеска к холму термитника. Так казалось Бабе, до этого никогда не обходившего границы владений. Как лев, с короткими лапами или нет, он должен следовать завету Айхею, данному первому Бабе много поколений тому назад. Он оставил свою метку на термитниках, и они повернулись лицом к Пограничному Холму. Снова долгий путь, еще одна метка, и теперь они идут вдоль речки от Пограничного Холма до Рощицы Бонтебока, а оттуда – к месту начала обхода. Четкое запоминание границ после первого же обхода передалось ему как льву по наследству, так же, как и запоминание запаха отца с первого раза. Он всмотрелся в земли, лежащие за пределами границы и поднял голову. Его грудной, раскатистый рев возвестил:

– Эта земля моя! Я – Баба, сын Мабату! Проходи на свой страх и риск!

– Теперь посмотрим, как ты найдешь метки, – сказала Уманде.

Баба огляделся, широко раскрыв глаза:

– Опять?!

Глава: Высочайшее повеление

Изнуренный обходом Баба появился дома, когда звезды стали загораться на вечернем небосклоне. Со стоном опустившись в траву, он сильно удивлялся, как король мог делать это каждый день. Его мысли возвращались к Ише. Что она делает сегодня вечером? После охоты с Узури, Сарафиной и мамой? Он думал о Таке. Что он имел в виду, шепнув при уходе: «Это для твоего блага»? Он не мог представить Таку нелюбящего его, и был прав. Приятный и страстный голос Иши возвращался к нему; её слова, которые он хотел слышать всю свою жизнь: «Давай займемся любовью!».

Подошла Уманде и легла около него.

– Устал, Баба?

Он кивнул и глубоко вздохнул. Его лицо выражало не только физические муки. Уманде чувствовала это. Её притягивала эта боль. Она мягко потерлась об него носом.

– Бедный! Ты так измотан.

Мабату был покрыт пылью и потом. Уманде начала нежно холить его, вылизывая его плечи и гриву, чистя его уши и лицо.

Она напомнила ему нежные прикосновения мамы. Это перенесло его во времена, когда он беззаботно жил под сенью Скалы Прайда. Баба прикрыл глаза и мягко замурлыкал:

– Я тебе нравлюсь, Баба?

– Конечно, нравишься, Манди.

– И ты мне. Кажется, мы были знакомы всю жизнь.

– Хорошо! – он хрюкнул от удовольствия, когда она чистила его за ушами. – О, это божественно!

Она провела лапой вдоль плеча по спине, лаская его прочные, но усталые мускулы.

– О, да! – промурлыкал он, набрав воздуха в грудь и медленно его выпуская.

Затем она стала массировать его спину, обнюхивая несколько ссадин, полученных Бабой в тростнике. Он чувствовал себя на седьмом небе. Внезапно она лизнула складку его бедра, касаясь языком одного из маленьких сосков. Его глаза тут же раскрылись, а уши навострились:

– Манди?!

– Да, Баба?... – промурлыкала она, лаская его ягодицы.

– Ты что делаешь?!

– Тебе не приятно?

– Дело не в этом! – он поднялся, отступил и посмотрел на неё.

– Прости, если я была слишком настойчивой. У меня раньше не было льва, – она смотрела не него со смесью страсти и покаяния. Приблизившись, она прошла, касаясь всего его тела: – Дай мне удовлетворить тебя сегодня вечером. Я хочу чувствовать твое тело!

– Уманде, пожалуйста!

– Я хочу поклониться твоему красивому телу. Я хочу сделать тебя в высшей степени счастливым. Баба, скажи, как мне угодить тебе?! Полюби меня, Баба! Полюби, пожалуйста! Ты думаешь, что я некрасивая? Ты не хочешь меня?

Баба дрожал. Он старался вспомнить Ишу и отогнать искушение, но Уманде была здесь, живая и теплая. Он помнил, что Иша сказала про другую львицу. Он так же помнил что ответил. Теперь, если бы он только смог дождаться лучших времен, то вернулся бы за ней. Если она все еще ждала его.

– Ты прекрасна, – ответил Баба. – Все в тебе возбуждает меня до самых костей! О Боги, помогите мне! Я хочу тебя, жажду всем телом!

Она потерлась об него и поцеловала:

– С того момента, когда увидела тебя, я ждала с нетерпением. У меня начался гон, когда моя кровь горит словно огонь. Дай моему запаху наполнить все твои желания! Все, что у меня есть или будет, я охотно брошу к твоим лапам!

Бурный поток его юных страстей не заслонил перед ним его обязательства. Переведя дух, он выговорил:

– Мне следует взять тебя сейчас и больше никогда не отпускать. Но я женат на Ише, я занимался с ней любовью! У неё могут быть мои дети. Не разбивай мне болью сердце! – он согнулся и поцеловал её в щеку. – Я полюбил Ишу еще ребенком, и когда-нибудь приведу её сюда. Я люблю её, и надеюсь, что вы подружитесь. И еще я верю, что мы тоже останемся друзьями, – он встал и молча удалился.

Её сердце разрывалось от боли, глядя, как он исчезал в ночи.

– Ты все еще можешь изменить свое решение! Я буду ждать тебя, Баба! Любовь выживет и станет сильнее! Признание этого совсем не стыдно!

Слезы заполнили её глаза, и она, зарыдав, упала на землю. Послышались шаги за нею. Король Мабату вышел из тени и приблизился. Его лицо было полно грусти и печали.

– Уманде, я должен с тобой поговорить.

– Да, отец?

– Ты плакала, доченька? – он поцеловал её. – То, чего ты сейчас жаждешь, никогда не получишь, – осторожно, но твердо сказал он. – Я хочу, что бы ты оставила его, пока твой гон не закончится. Ты меня поняла?

– Почему, папа? Я не сделала ничего плохого!

– Я знаю… и пусть так будет дальше.

– Почему? Он первый, с кем мне очень хорошо! И я нужна ему, я чувствую это!

– Вот ПОЭТОМУ ты и должна держаться в стороне, – Мабату вздохнул. – Тут на карту поставлено нечто большее, чем ты представляешь себе.

– Ты хочешь сказать, что он плохой?

– Нет, дорогая, он очень хороший.

– Тогда, может, я плоха?

– Нет, ради всего святого, нет. Ты – мое золотце, я так горжусь тобой!

– Тогда ответь, почему так важно, чтобы я оставила его в покое?! Что может быть поставлено на карту? Я могу это знать?!

Мабату прилег в траву рядом с дочерью:

– Ни слова из того, что я сейчас скажу, не должно достигнуть его ушей. Если тайна станет явью, гнев богов будет очень страшным и беспощадным.

– Что ты пытаешься мне сказать?

Мабату глубоко вздохнул, и неторопливо сказал:

– Я знаю, ты любишь его. Но ты не можешь выйти замуж за своего собственного брата!

Уманде задохнулась:

– Он… он – мой… брат?!! О, боги, нет!

Она снова зарыдала, и Мабату, положив лапу её на плечо, прислонил её голову к своей гриве и поцеловал.

– Почему ты не рассказал мне раньше?!

– Это очень долгая и болезненная история. Каждый раз, когда вспоминаю её, часть меня умирает.

– Тогда не рассказывай мне!

– Нет, Манди. Пришло время узнать правду о маме. Я слишком долго хранил её от тебя.

Глава: Рождение малышей

Когда пришло время, Иша родила трех львят. Её сын выглядел как новорожденный Мабату, поэтому она назвала его Хабусу. Может, он тоже встретит добрую львицу, которая полюбит его так же, как она сама своего милого Бабу, и станет узником её любви. Дочерей назвала Миншасой и Джоной, в честь львиц из её любимых созвездий.

Про отца малышей ходили разные сплетни. И хотя никто ничего толком не знал, но большинство львиц были абсолютно убеждены, что это сделал Мабату до своего «посвящения». Некоторые львицы пришли посмотреть на них больше из любопытства, чем от радости. Они искали сходство. Около дюжины пар глаз воззрились на Хабусу, откомментировав, как знакомо им это лицо. Что важно, среди них не было Кейко.

Хотя Иша и не была изгоем общества, чувствовалась напряженность ситуации и неодобрение членов прайда, пришедших посмотреть на львят. Они спешили сказать что-нибудь приятное только для того, чтобы затем выйти и посплетничать. И, несомненно, Иша с ее великолепным слухом услышала за день немало неприятных вещей.

– Она будет хорошей матерью. Она ТАК любит ДЕТЕЙ! – сказала Йоланда.

Адженти потерлась носом о свою мать и хитро улыбнулась:

– Обсуждаете новый помет?!

– Как же он сумел вляпать её в неприятности? – спросила Сарафина полушепотом: – Я хочу сказать, что не думаю, будто в его возрасте они могли… ну ТЫ понимаешь!

– Сойтись вместе?! – закончила мысль Адженти. – Что ж, когда никто об этом не думает, тогда нет и попыток. Но стоит кому–то одному заразить обоих идеей фикс – и ты еще удивишься, ЧТО может быть!

Сарафина была шокирована:

– Ты хочешь сказать, что она сама завлекла его?!!

– Я говорю, что если эти малыши отражение, то у кромки воды должен стоять сам Мабату. Это все, что Я хотела сказать, – Адженти подмигнула и самодовольно пошла прочь.

Когда Иша готова была зареветь от стыда, появилась Узури. Её любовь к Ише была полной и безоговорочной. В глазах не было и тени осуждения, способного испортить радость принесения жизни. Она осмотрела каждого львенка, нежно понюхала их и коснулась языком:

– Этот малыш так похож на Мабату в младенчестве.

Иша съежилась, но увидела, что в словах Узури нет злобы. Та продолжала:

– Иногда я беспокоюсь о Бабе: где он, что делает, скучает ли по тебе. Нам надо молиться за него.

Иша уткнулась в нее:

– Я люблю тебя, Узури.

– Почему? Что я такого сделала?

– Ничего – и в то же время все. За то, что ты есть ты. За то, что ты мой самый настоящий и преданный друг, и не думай, будто я не ценю этого!

Когда Узури ушла, Иша положила малышей ближе к своему животу и дала им молоко. Она нежно гладила их своей лапой, убаюкивая:

– Мне все равно, кто что думает. Вы мои дети, вы прекрасны. Вы дети Мабату. Наши дети, – она прикрыла глаза. – Мой маленький Мабату. Где бы ты ни был, я надеюсь, ты узнаешь, как они красивы!

Немного позже пришел Така:

– Вы только посмотрите на этих ангелов! – воскликнул он. – Разве они не прекрасны?!

– Дети Мабату, – сказала она. – Ты ведь поэтому пришел?

– Мабату, – тихо сказал он. – Я буду до конца жизни горевать о нем. Он был мне сыном и всегда будет.

– Тогда почему ты позволил ему уйти?

– Я не должен тебе этого говорить, но скажу. Ты одна заслуживаешь знать правду. – Он вздохнул. – Провидица сказала мне, что если он останется, его ждет злая судьба. Я люблю Мабату. Я люблю его настолько, что предпочел дать ему маленький шанс, чем вовсе никакого, – он снова вздохнул. – Все, кого я люблю – страдают за это. Даже моя бедная Ланни. Думаешь, я ничего не замечаю? У меня много недостатков, но глупость к ним не относится!

Его голос звучал правдиво. Иша увидела печаль на его лице, когда он вспомнил своего друга.

Он посмотрел на ее сына.

– Как его зовут?

– Хабусу.

– Хабусу, ты сын моего сына. Ты будешь моим наследником и единственным истинным королем! Я не провидец, но предсказываю, что тебя не будут так ненавидеть, как меня. Ты подарил мне хоть какое–то умиротворение. Это не так–то просто сделать.

– Я польщена, – она выглядела немного обеспокоенной. – Только, пожалуйста, пока не говори ничего гиенам.

Когда он спросил почему, она ответила:

– Если их провидица такая хорошая, то пусть сама и скажет.

Он изумился:

– Да. Пусть скажет! Но разве тебе совсем не интересно, что ожидает его в будущем?

– Интересно. Вот почему я собираюсь увидеть будущее не раньше, чем оно наступит. Всем нам придется терпеть боль и страдания, и всем когда-нибудь придется умереть, но не лучше ли не знать, как и когда?

Така удивленно посмотрел на нее.

– Иша, да ты философ!

– Все матери философы.

Всего неделей раньше Биса тоже стала философом. К счастью у нее был только один львенок, о пропитании которого надо было беспокоиться, – дочь по имени Лисани. Возможно, когда-нибудь Лисани полюбит Хабусу. Возможно, Айхею проявит милость и подарит им всем будущее. Возможно….

Глава: Нет места во дворе

Несколько дней дети Иши провели безмятежно, не думая о предрассудках. Но однажды Джоне удалось добраться до края пещеры и выглянуть наружу. Это был странный мир, открывшийся впервые её глазам. Он был без крыши и стен, и там был какой–то ярко–желтый глаз, смотрящий на неё. И еще там везде играли такие же маленькие пушистые создания, как и она сама. Дети!

Возбужденная, она вкатилась назад в пещеру с новостями:

– Там есть другие львы, как мы!

Когда дети Иши подросли и могли уже прямо ходить, то оставили безопасное логово, чтобы познакомиться с этими другими детьми.

– Привет! – сказала Миншаса одному из них. – Я – Мини.

– А я – Пики! Хочешь поиграть в салки?

– Конечно! А какие правила?

Подошла мать Пики:

– Ты маленькая девочка Иши?

– Да, мэм

– Ну что ж, ладно, беги домой. Пики пора мыться.

Пики посмотрел вверх:

– Но ты же только что мыла меня!

– И ты снова грязный! Не перечь матери!

В то время, как другие львята могли завязывать дружбу с кем угодно, то перед детьми Иши вставали странные проблемы, как только они пытались получить одобрение их родителей. Без него эти краткие спонтанные контакты ни к чему не приводили.

Обычно их вежливо избегали. Один Гобисо раскрыл препятствие, когда вышел и сказал прямо:

– Мама сказала, что мне нельзя играть с вами. Извините.

Дети Иши стали думать, что все дети слишком много времени проводят со своими матерями. Им легче было верить в это чем в то, что дело в них самих. На самом деле они чувствовали себя так же, как и окружающие. Только были более одинокими. Они играли между собой, и это еще больше скрепляло семью. Хабусу и Джона были неразлучной парой. Миншаса была более замкнутой и чаще предпочитала сворачиваться калачиком под материнским подбородком. По иронии судьбы Минни больше напоминала Ишу в детстве. В течение первого года жизни Иша была чрезвычайно застенчивая. Это объединяло их. Иша мурлыкала, касаясь лапой Минни, и нежно её целовала, пока Хабусу и Джона играли.

Изоляцию периодически прерывала дочь Бисы. Подобно Узури, Иша никогда не делала из родных детей любимчиков и относилась к племяннице как к собственной дочери. «Мисс Чопорность», как обычно называли её, была очень аккуратной и утонченной, но поскольку оставалась львенком, то грешила недисциплинированностью и несоответствием званию. Поскольку Хабусу был таким вежливым и обходительным, то он и Мисс Чопорность быстро нашли общий язык. Они были не только кузенами, но и молочными братом и сестрой. Когда Узури приходила, то мыла Хабусу с большой любовью и заботой, веря, что когда-нибудь он женится на Лисани и создаст семью.

– Взгляните на них! – говорила Узури. – Ну разве они не прекрасная пара?!

Пока сестры Хабусу играли вместе, он ходил за Лисани, словно привязанный. Даже Така заметил это и публично благословил их. Хабусу пока не понимал этого шага, но так он был обручен с Лисани.

В конечном счете, Хабусу захотел играть с другими мальчиками. Это было естественно при взрослении. Два сына Узури, Того и Комби, никогда не слышали ничего плохого от матери про Ишу и Мабату. Узури всегда видела в Ише только красоту, хотя и была осведомлена о её «игривости». Это уже не имело значения, ибо только ей одной Иша поведала, что хранит верность своему молодому мужу. Узури всегда знала и понимала больше чем остальные.

Несмотря на возникавшие трудности, семейство Иши было счастливым. Казалось, что будущее Хабусу было обеспечено, и счастье будет всегда. Но когда дети Иши подросли на две луны, Миншаса, хрупкое и нежное создание, заболела Дол Сани. Обычно болезнь проходит. Но для недоедающего ребенка это было ударом судьбы. Иша ежедневно беспомощно наблюдала её угасание. Миншаса прижалась к маме, будто она могла защитить её от невидимого, причиняющего боль врага. Иша прикрывала её лапой и говорила, что все будет хорошо. Ненадолго этот рассказ успокоил Миншасу, да и сама Иша поверила в это. Но спустя неделю болезни Миншаса умерла во сне. Её страдания и в самом деле прекратились.

Смерть Миншасы стала отрезвлением для сестер прайда. Постепенно они стали усматривать красоту в её печальном выражении лица. Она исходила изнутри и стыдила сплетничавших за спиной Иши. Затем одной луной позже пневмония с ужасающей внезапностью и быстротой забрала Джону. Те, кто когда-то распространял слухи, зашептали, что величественная печаль сделала божественными и без того прекрасные черты лица Иши. Она стала похожа на Кейко, свою лучшую подругу. В те дни та всегда была рядом с ней, помогая сохранить здравый ум. Это была доброта, которой в будущем предстояло сыграть решающую роль.

Иша отчаянно боролась за Хабусу. Каждую ночь во время молитвы за его жизнь она говорила: – «Если ты должен взять одного из нас, возьми меня! Но пощади моего сына». Сестры прайда смотрели на неё теперь как на божественное создание. Она и сама становилась более величественной. Видя её частые перекатывания с бока на бок во время молитвы, любой соглашался, что Иши вкладывала в прошение все, что могла.

Глава: Хабусу

Настала очередь слабеть Хабусу. Иша чуть не сошла с ума от отчаяния, а Така стал ходить, словно одержимый.

– Это проклятие! Проклятие! – бормотал он. – Неужели ничто не остановит его?!

Иша была глубоко тронута тем, как Кейко и некоторые её друзья тайно приносили травы от Рафики, чтобы обновить кровь и победить инфекцию. Даже Така, молившийся нечасто, приходил и давал ребенку дергать его гриву, веря, что грива Короля содержит силу исцеления. Он стал молиться Айхею, и, на всякий случай, добавлял шепотом пару слов Ро’каш. Затем Хабусу пошел на поправку. За столь короткое время уже взрослый Така поверил, что есть, в конце концов, бог. С этого времени он начал благодарить Айхею, прежде чем начинал есть.

С младенчества Хабусу знал от мамы, что его отец очень любит его, хоть никогда и не видел. Для большинства это звучало странно, но Хабу не сомневался в этом ни на минуту, веря: мама никогда не солжет ему.

Хоть Иша и не врала ему, скрывавшаяся от него правда была огромной. Хабусу знал о своем отце только в общих чертах: он смелый, добрый, красивый и очень сильно их любит. Но Хабусу жаждал знать больше. И когда Того и Комби рассказывали ему истории, происходившие до его рождения, он решил спросить, знали ли они его отца. Это была ужасная ошибка.

Комби, без злобы, дал простой и честный ответ на его животрепещущий вопрос:

– Мабату был одним из старших подростков. Я слышал, как Адженти рассказывала Сарафине, что он совокуплялся с твоей мамой до своего «посвящения», а Скар выгнал его, не сказав всем почему. Может, он что-то увидел – не знаю. Разве тебе мать не рассказывала?

– Нет, – задрожал Хабусу. – А что значит “совокуплялся”?

– Ну, как что. Лежание. Тяжелое дыхание. Возбужденная штучка.

Хабусу задыхался. Слезы начали течь у него по щекам, и он закричал выдыхая:

– Ма-аммм!

– Эй, Хабу, я не хотел обидеть тебя! – испугался Комби, искренне раскаиваясь. – Просто так получаются дети. Твой папа был слишком молод для этого, и поэтому никто не хочет с тобой играть.

Всхлипывая, Хабусу побежал домой. Он прижался к мягкому и теплому материнскому телу и заревел:

– Скажи мне, что это неправда!!! Про моего папу, скажи!!!

Иша посмотрела на него с упавшим сердцем и стала целовать его, пока он не успокоился:

– Позволь мне рассказать о твоем отце….

Иша рассказывала ему, тщательно подбирая слова, о том, как Мабату всю жизнь любил её, о том, как Така внезапно постановил, что он должен оставить прайд, и о той сладострастной ночи перед его «посвящением».

– Я любила твоего отца и вышла за него замуж. Он ушел по причине, которую только Така знал, но сказал, что вернется когда-нибудь. Он полюбит тебя, как полюбил меня, и мы снова будем семьей. Я обещаю.

Она не была уверена, выжил Мабату или нет, но не сказала об этом Хабусу.

Этот вопрос мучил её больше всего. Её сердце уже не могло выдержать такой неопределенности, оно хотело либо ждать, либо оплакивать. Поэтому поздно ночью, когда Хабусу мирно спал, она пошла к Мокпил.

Гиена не удивилась её приходу. Немногое могло удивить медиума её класса.

– Пожалуйста, будь честна со мной. Пожалуйста! – Иша дотронулась до передней лапы медиума – жест отчаянной мольбы, который гиена должна была правильно понять. – Я знаю, что в прошлом мы были врагами, но не зря же боги дали тебе твой дар! Пожалуйста, используй его во благо. Не лги мне!

– Ложь стоила мне лучшего друга, – ответила Мокпил. – Она была моим единственным другом. Я не буду лгать, как она.

– Я буду тебе другом, – сказала Иша.

Мокпил посмотрела Ише в глаза:

– Да, в тебе есть истина. Доброта, которую я не ожидала увидеть. Дружба с тобой – честь для меня.

– У меня есть проблема, – ответила Иша. – Это сводит меня с ума. Я должна знать, если…

– Т-с-с! – сказала Мокпил. – Тише, моя девочка, тише! – она закрыла глаза и прижала уши. С её приоткрытых губ сорвался очень высокий вой. Он звучал болезненно, но не походил на горестный вой.

– Ты беспокоишься о своем муже.

– Да! – поднялась Иша.

– Т-с-с! Я вижу. Твой муж живет, но как, я не знаю. Духи сегодня нечеткие.

Глаза Мокпил раскрылись с диким огнем внутри, и она отряхнулась так, словно намочила шерсть.

– Ты в порядке? – спросила Иша.

– Конечно. Рада была помочь.

– Пожалуйста, не говори никому, что видела. Никому не говори об отце Хабу, даже Шензи или Таке.

Гиены посмотрела ей в глаза.

– Ты боишься Таки. И нас боишься тоже, – она перевела взгляд куда–то вдаль. – Я не виню тебя. Я сама все время боюсь. Шпионы Шензи наблюдают за нами везде.

– И за тобой тоже?!

– Да. Я нужна им, но мои возможности пугают их, поэтому я стараюсь спать очень чутко. Если вообще удается поспать, – Мокпил коснулась лапой щеки Иши. – Ро’каш дал мне прочные зубы, острый слух и быстрые ноги. Мне нет нужды во лжи и хитрости. Твоя тайна надежно сохранена.

– Благослови тебя и новости, что ты приносишь! – она погладила лапой и поцеловала Мокпил. – Я снова живу. Возможно, он вернется ко мне. Возможно, он потребует то, что принадлежит ему по праву.

– Возможно, так и будет, ко’мэт, – гиена нежно потерлась носом о львицу. – Нельзя недооценивать силу любви.

Глава: Возращение домой

Хабу угодил в ловушку в одной из расщелин Скалы Прайда. В самый разгар Великой Битвы он потерял маму и, с воплями удирая от гиены, спрятался в первое же место, которое смог найти. Это было далеко не самое лучшее решение. Если раньше и могли быть у него причины опасаться гиен, то теперь они были самыми основательными.

Преследовавший его охранник пытался ухватить маленькое тело Хабу лапой, чтобы запихать его в свои мощные челюсти. Львенок жался к обратной стороне расщелины, наблюдая, как лапа гиены каждый раз приближалась все ближе, по мере того, как гиена все больше втискивалась в расщелину. Было очевидно, что в конце концов когти достанут до тела и начнут глубоко рвать его, пока не смогут прочно схватить. В приступе отчаяния, Хабусу дождался следующего шага гиены, вцепился в махавшую лапу и повис на ней.

Завопив от боли, гиена выдернула свою лапу назад. Клыки и резцы Хабу вошли глубоко, оставив длинные параллельные раны в плоти. Гиена вертелась на земле, подняв свою лапу:

– Кректох! Кректох! Ты грязный, маленький подонок! Я убью тебя, даже если это будет последнее в моей жизни!

Вдруг мелькнула темно-желтая полоска, и раненая гиена скорчилась на земле с разорванным животом. Она валялась в луже вытекавших крови и фекалий, извиваясь и борясь со смертью.

Хабу вжался в заднюю стенку пещеры и зажмурил глаза. Он пытался заглушить ужасные крики гиены, опустив голову и накрыв её вместе с ушами передними лапами.

– Ро’каш нэ набу!!! Великая Мать, спаси и сохрани!!!

Хабу почувствовал запах дыма. Сначала он подумал, что это запах умирающей гиены, так как никогда не видел огня. Но поскольку запах становился все сильнее, он решил все же выглянуть наружу.

То, что он увидел, было невероятным! Гиен прогоняли прочь и они улепётывали! Он огляделся и увидел пламя, пожирающее сухую траву. Весь мир был в огне! Он еще не был знаком с этой красной чумой, но что-то в родовой памяти подсказывало – её нужно избегать.

Он посмотрел на лежавшую гиену. Её глаза тоже уставились на него. Хотя Хабу и был испуган, но понял, что непосредственной опасности ему нет. Он прошагал возле забрызганного кровью тела, сопровождаемый глазами, и побежал искать свою мать. Амаракх лежала, все еще извиваясь в предсмертной агонии. Ему нравилась Амаракх, но он был сильно напуган, чтобы прикоснуться к её разорванному телу.

– Мааам! Мааам!

Он побежал вдоль глубоких петляющих следов вниз к земле. У основания Скалы Прайда он остановился и посмотрел на своего друга Таку, лежавшего с разорванным животом. Задрожав, Хабу подошел к печальному льву с взглядом смерти в глазах.

Така был его другом, поэтому он толкнул его лапой:

– Вы в порядке? Така? – он прошелся рядом, но глаза не последовали за ним и даже не моргнули.

– Вы мертвы, правда?

Это был глупый вопрос.

– Бедный Така, – он начал мягко поглаживать его гриву. – Наверное, вы сейчас видите Джону.

Он впервые видел мертвого льва. В сильном замешательстве от ужаса, он жаждал найти хоть кого-нибудь, кто смог бы сказать ему, где Иша. Он молился, чтобы она не встретилась с Джоной тоже.

Внезапно начался проливной дождь. Львенок никогда прежде не видел падающих капель воды с неба и с интересом стал наблюдать за пеплом, стекающим серыми струйками до их впитывания томимой жаждой землей.

– Хабу?!

Сердце Хабу чуть не выпрыгнуло с груди.

– Мама?!!

Иша бежала по опаленной земле.

– Слава Богу!!! – Она бросилась к нему, коротким сильным ударом лапы притянула к себе неловкое и счастливое тело и начала безостановочно целовать: – Мой маленький мальчик! Боже, я чуть не сошла с ума! Никогда ТАК больше не убегай!

Мисс Чопорность терлась о его испачканное грязью тело:

– Хабу!

Обычно она сдерживала свои эмоции по отношению к нему, но сейчас даже не пыталась, целуя и поглаживая его лицо, пока оно не оттаяло.

Большой лев с мокрой, но все еще впечатляющей красновато–коричневой гривой шагал мимо них к Скале Прайда.

– Кто это, мам?

– Это Симба! Он настоящий король! Поприветствуй его.

Хабусу поднялся, покрытый грязью и пеплом, и помахал лапой. Симба повернулся и кивнул ему.

– Ты видела, мам?! Он подмигнул мне!

– Конечно, золотце мое!

Старый мандрил Рафики стоял на краю мыса и нетерпеливо ждал, пока лев помечал тропинку, ведущую к Скале Прайда. Он посмотрел на Таку, тряхнул головой и заговорил с мандрилом.

– Что сейчас будет? – спросил Хабу

– Он собирается подняться на вершину скалы и зарычать. Так он станет королем Земель Прайда.

– Он зарычит сейчас?

– Скоро. Просто смотри.

Иша прижала к себе Хабусу и с дрожью наблюдала сквозь дождь, как сын Муфасы помечал гранит на мысе. Гиен больше не было, и надежда на будущее наполнила сердце чувствами, отчего на глазах выступили слезы.

– Да простят меня Боги, – заговорила Иша. – Но я уже не верила, что доживу до этого дня! Смотри Хабу. Это твой король!

Хабусу смотрел, как лев подошел к концу мыса. Он никогда не знал Муфасу, но слышал так много прекрасных слов о нем, что затрепетал, видя, как его сын вернулся, дабы стать Королем. Радость и надежда заразили его так глубоко, что он едва не прыгал от восхищения, которое, казалось, падало вместе с дождем, летало вместе с ветром и било ключом изнутри одновременно.

Симба посмотрел вниз на его верный прайд. Хабу толкнул локтем маму:

– Глянь! Он смотрит на нас!

– Тише, дорогой! Смотри! Ты будешь рассказывать своим внукам об этом дне.

Вырисовываясь на фоне неба, Симба выжидающе смотрел вверх. Как будто ему в ответ, в облаках появился просвет, и он увидел звезды. Глубоко вдохнув, он издал громоподобный рев. Иша и другие львицы излили душу; их голоса эхом слились в единую песнь триумфа.

Глава: Кризис

Когда вести слишком хороши, чтобы быть правдой, будьте уверенны, беда не заставит себя долго ждать. Возращение Симбы на Земли Прайда дало надежду унылым и силу слабым. Но радость Иши была недолгой, когда обнаружилось, что её самое драгоценное сокровище пропало – она нигде не могла найти Хабусу.

Симба и Нала только проснулись после первой ночи дома. Не успели они спуститься к пруду и напиться утренней водой, как в пещеру вбежала Иша с широко раскрытыми глазами:

– Простите мое вторжение, Инкоси, но я нигде не могу найти своего сына! Пожалуйста, помогите! – она едва сдерживалась. – Я отпустила его поиграть с детьми Узури, но они не знают, куда он пошел! А на мой зов он не отвечает!

– Успокойся Иша, – Нала поцеловала её. – Вспомни, где ты его видела в последний раз?

– Я лежала на траве неподалеку от северного склона. Он ушел поиграть с Того и Комби. Я приказала ему не отходить далеко от Узури, но он не послушался. – Она впилась когтями в землю. – Я не должна была отпускать его!

Появилась Узури с детьми:

– Иша, я не могу его найти. Не знаю, куда он убежал, но догадываюсь, почему, – Она хмуро посмотрела на своих львят, пытавшихся стать маленькими и незаметными. – Похоже, Того и Комби играли немного… грубовато. – Она ободряюще похлопала Ишу. – Не беспокойся, может, он просто спрятался где-нибудь, обидевшись.

– Не думаю. Он всегда приходит, когда я зову его, в каком бы настроении он ни был. Он такой хороший львенок… – Она уткнулась Узури в плечо и начала всхлипывать. Симба с беспокойством посмотрел на Налу.

– Значит так. Я пойду к Рафики, возможно, он знает, где его искать. А ты пока организуй поисковые отряды.

Симба рысцой сбежал вниз по склону Скалы и помчался к акации Рафики. Иша получила несколько укусов вместо него, и он был за это благодарен ей.

– Айхею, помоги нам! Иша заслуживает большего, чем такое!

Подбежав к подножию дерева, он вгляделся в голые ветки:

– Рафики! Рафики! Ты не спишь?

– Определенно нет. Из–за чего весь этот переполох?

– Хабусу потерялся. Ты можешь чем-нибудь помочь? Мы должны найти его раньше, чем кто-нибудь другой.

– Айхею упаси. Я попытаюсь, – заторопился мандрил.

В это время Иша сходила с ума на Скале Прайда. Нала поглаживала её лапой и терлась носом:

– Мы найдем его, тетя Иша, я обещаю.

– Как ты можешь обещать такое? – дрожа, сказала Иша: – Ты не можешь! Что если он мертв?! Что, если он упал в яму?! Может он зовет меня?!

– Тише, дорогая! Успокойся! Не смей думать о таких вещах!

Симба подбежал к пещере с Рафики на спине, который с безумным взглядом держался за его гриву.

Иша с надеждой вышла навстречу, но её лицо изменилось, не увидев своего ребенка.

– Иша, бедняжка, – Рафики подбежал и обнял её. – Не терзайся, мы найдем твоего малыша! – он быстро поставил чашу для гадания и наполнил её водой из захваченной с собой тыквы. – Иша, у тебя есть что-нибудь, чего он мог касаться или с чем играл в последние дни? Старая кость, например?

– Нет, он редко играет с игрушками, больше всего ему нравится играть в охоту и бороться.

Рафики нахмурился.

– Хм-м. Тогда будет сложнее. Не думаю, что смогу его найти, если у меня ничего не будет.

– Как насчет сухостоя? – спросила Иша. – Я делала ему постель из него.

Он задумался, теребя свисавшие с его подбородка белые волоски.

– Да, да. Подойдет.

Она принесла полный рот травы, но он взял лишь несколько стебельков. Она пристально наблюдала за тем, как он бросил травинки в воду, где они начали плавать маленьким кругом. Иша и Симба с интересом смотрели через его плечо, пока Рафики быстро молился, а затем внимательно изучал образовавшиеся круги. Внезапно он склонился над чашей, глубоко вдохнув:

– Круг Макпела. Он жив!

Симба с облегчением вздохнул, а Иша опустилась на землю.

– Слава Айхею, – прошептала она. – Где он?

Рафики почесал затылок.

– Не знаю.

Ему бы обязательно пришла бы в голову хорошая идея, если бы их не прервали.

– Эй, ваше Величество! – раздался голос гиены. – Я ПОКОРНЕЙШЕ прошу Вашей аудиенции!

– Я знаю этот голос, – проговорил Симба. Память о далеких ужасах прошлого вернулась к нему: – О, боги, только не это! Шензи!

Глава: Сохраняя надежду

Шензи предложила помощь в поисках ребенка, но от неё явно исходили скрытые угрозы. Её слова казались чем-то большим, чем простой трюк, дабы потом влиять на Симбу. После длинного и утомительного дня поисков, пришли изнуренные Йоланда с Сарафиной и преклонились перед Симбой, делая сенсационный отчет:

– Мы нашли Хабу….

– Где он?! – задыхаясь, спросила Иша. Её живот сжался в комок: – О господи, скажи мне, что он жив!

– Он жив, Иша. – Иша начала было улыбаться, но помрачнела, когда Сарафина продолжила: – Да простит мне Айхею эти слова, но лучше бы он погиб…. Он у гиен!

Спустя мгновение боли и гнева, Симба громко заревел и сказал:

– Идем, Иша. Давай заберем твоего сына!

В операции по спасению были задействованы все, кто мог идти. Только детей оставили дома. Узури возглавляла группу, и любой мог стать её жертвой – так близко к сердцу она принимала эту особую охоту. Не было нужды в стремительной атаке, поскольку жертва, скорее всего, не будет убегать. Требовалось что–то посущественнее, чем при охоте на газелей, и она собиралась сделать все возможное, чтобы обезопасить сестер прайда и самого Хабусу. В то же время она помнила Мокпил, Бер и кое-кого еще, не причинявших им никакого зла. Она молилась, чтобы они оказались в безопасности и смогли помочь.

Призраки Скалы Прайда скользили в траве быстро и бесшумно, словно мягкий ветер. На самом деле они были ураганом, готовым молниеносно обрушиться на врага.

Охрана не представляла большой проблемы. Скрытное приближение застало парочку трусоватых гиен врасплох, и они были изгнаны во мрак ночи..

Ухуру, Ро’мок, делал ночной обход перед сном. Он увидел тихо приближавшихся львов и удивился, что они не предупредили его:

– Мне придется поговорить с Гриз’ником. – пробормотал он, идя навстречу львам.

– Сир! Какая честь! – он поклонился. – Боюсь, у меня нет новостей о пропавшем львенке.

Симба одним прыжком оказался с ним нос к носу и оскалил зубы:

– Во имя Бога, что ты хочешь сделать с ним?! Думал, мы ничего не узнаем?!

Ухуру задрожал от страха и попятился:

– В-в-ваше Величество? Я не понимаю…

Иша посмотрела ему в глаза:

– Лжешь! Где мой ребенок?! Что вы сделали с ним?! – она внимательно осмотрела местность. – Хабу? Хабу, это мама! Боже, ответь мне!

Эхо ответило её же голосом, словно насмехаясь. Она повернулась к Ухуру и в гневе прижала уши: – Что вы с ним сделали?

Сидя над ними на скале, Шензи засмеялась. Симба пристально посмотрел на неё:

– Это твоих лап дело?

– Ну и что, если так, малышок?! Что ты сделаешь? Тронь меня, и ваш уродливый малыш будет сегодняшним ужином!

Симба выступил:

– Что ты хочешь?!

Шензи засмеялась:

– Ты настолько туп?! Я хочу, чтобы это бледное подобие Ро'мок было смещено. Нам нужен кто-то более опытный.

– Случаем, не ты ли этот кто-то?!

Она раскрыла глаза в деланном удивлении.

– Дорогой, а я уж думала, ты никогда не спросишь. Я бы с радостью согласилась.

– Не сомневаюсь, – Симба зарычал так громко, что все вокруг задрожало. – Никто не смеет диктовать мне, что делать, особенно ты. Ты помогла Шраму убить моего отца, и богом клянусь, или ты отдашь Хабусу, или я растерзаю тебя!

– Так она еще и помогала убивать Муфасу?! – Ухуру посмотрел Шензи прямо в лицо. – Покончим с этим здесь и сейчас. Я призываю богов стать свидетелями нашего Ши’кал. Я вызываю тебя на смертный бой!

Воцарилась гробовая тишина, и Шензи уставилась на Ухуру, открыв рот.

– Что?! Ты не можешь этого сделать!

Вперед вышла Азуба:

– Но он сделал, – она была лояльной и ненавидела Шензи. Забравшись на скалу и подойдя вплотную к врагу, она проговорила сквозь стиснутые от ненависти зубы: – Прими вызов, или забудь о своих претензиях на титул Ро’мок!

Шензи обвела взглядом остальных гиен. Вызов был сделан при свидетелях, и у нее осталось только два выхода.

– Прекрасно. Я принимаю вызов. – Оттолкнув локтями Азубу, она подошла к Ухуру и плюнула ему под ноги. – Дурак! Ты лишился бы титула. Теперь лишишься жизни.

– Правда?! – Его глаза смотрели на неё вызывающе. – Еще посмотрим.

Глава: Битва

Шензи начала кружить вокруг Ухуру, оценивая его. Он был меньше, но быстрее и проворнее.

Силясь вспомнить о бое все, чему его научила мать, он держал голову низко опущенной, стараясь сделать из себя как можно меньшую мишень.

– Убей её! – закричала Азуба. – Посмотрим, придет ли её Ро’каш ей на помощь! Я думаю, что нет!

Внезапно Шензи прыгнула вперед, размахивая когтистыми лапами и щелкая челюстями, пытаясь достать его жизненно важные места на теле. Большая часть львов увлеклись нарастающей схваткой, но все, о чем могла думать Иша, было её сыном. Она начала неистово осматриваться вокруг, постоянно зовя:

– Хабу! Это мама! Ответь мне, Хабу! О, боги, ответь мне!!!

Подходили другие гиены, чтобы посмотреть на двух бойцов.

– Укуси её разок за меня! Возьми меня в защитники, сделай так она! – кричал Бер. Доведенный почти до бешенства, он протолкался вперед, где было хорошо видно: – Вперед, парень! Я молюсь за тебя!

Шензи удалось укусить Ухуру за плечо и пустить кровь. Пара молодых самок начала скандировать:

– Шензи! Шензи, правь все время!

Бер протяжно зарычал на них, и они затихли.

С обезумевшим от горя видом Иша переходила от одной гиены к другой:

– Пожалуйста, помогите мне! Пожалуйста! Вы видели моего сына? Я сделаю все, что угодно, просто скажите, где он!

Но большинство отказывались говорить. Одни и вправду не знали, а многие боялись. Но некоторые были приверженцами Шензи и наслаждались её страданиями. Если бы Иша только могла узнать, кто это, то перебила бы их одного за другим. В конце концов, она пришла к Мокпил, которая нежно похлопала лапой, опустилась на землю и изо всех сил попыталась сконцентрироваться. Но её внутренний голос тонул в галдеже толпы и путаных мыслях, и она беспомощно сникла:

– Дорогая, я пытаюсь, но я не могу слышать даже свои мысли!

– Тихо!! – заревела Иша. – Заткнитесь все, если хотите жить!!

Мокпил перевернулась на спину и прижала её лапы к своему лицу. Но проходившая через неё со всех сторон агрессия и возбуждение были настолько ошеломляющими, что она едва могла что–либо понять.

Борьба, казалось, будет вечной, так как оба бились насмерть. Другого выхода не было. Тем не менее, преимущество все больше оставалось за Ухуру, и всем свидетелям, львам и гиенам, становилось очевидным поражение Шензи.

Она стала задыхаться. Её тело было изранено. За битвой наблюдали собравшиеся шакалы, уже готовые взять свою долю. Если враг уважаемый, они должны обнюхать его тело с уважением и укусом милосердия за шею. Если же врага презирали, то им доставалось ничтожество, молящая о пощаде жертва, визжащая, когда её плоть рвут на части. В любом случае их хорошо накормят.

Лапа Ухуру сильно ударила по лицу Шензи, заставив её распластаться на земле. Другая лапа тут же легла на плечо, плотно прижимая её к земле. Он обнажил клыки, но остановился. Сделать ли ему это быстро? Шензи умоляюще смотрела на него:

– Пожалуйста, прояви уважение. Убей меня быстро, – она закрыла глаза и начала молиться.

Появился Скалк, стараясь изобразить печаль как можно правдивее:

– Я опечален тяжелым бременем новостей, которые принес, но должен поставить тебя в известность, Ро’мок!

Ухуру повернул к нему ухо, но не спускал взгляда с Шензи, опасаясь какой-нибудь хитрости.

– Говори, Скалк, и побыстрее. Чего ты хочешь?

Скалк сделал большой шаг вперед и выплюнул клочок золотистой шерсти перед бойцами.

– Это все, что осталось от львенка. Один из вероломных охранников решил закусить им.

Иша закричала. Выбежав вперед и понюхав клочок шерсти, она забилась в агонии.

– Боги!!! – причитала она. – Он убили моего ребенка! Мой сын, мой мальчик! – она нежно собрала маленький комок лапой и прижала к груди. – Почему?! Почему вы захотели причинить ему боль?! Он был ни в чем не повинным ребенком! Почему?!!

Мокпил со слезами упала рядом с её дрожащим телом, целуя и поглаживая лапой:

– Моя ко’мет! Моя бедная ко’мет! Ты могла быть моей матерью. Я найду убийц и принесу их сердца тебе! Ты еще разжиреешь на них!

Хвост Кейко сник. Узури легла напротив.

– Так близко! – она рыдала. – Мы были так близко! Ухуру, не убивай её! Оставь шакалам! Я хочу слышать её крик, и каждый раз, когда она будет вопить, я буду смеяться! – Узури посмотрела на шакалов. – Не спешите! Я дам вам газель, если вы сделаете все, как надо!

Шакалы жадно закивали:

– Оставь её нам!

Ухуру, все еще не веря, взглянул на шерсть.

– Хочешь сказать…

Скалк печально кивнул.

– Боюсь, что да. Боюсь, что, поскольку поединок завершен, вы должны быть казнены, милорд. Вы ведь поклялись своей жизнью за жизнь львенка.

Шензи в изумлении посмотрела на него и на ее губах появилась улыбка: «Я и не знала, что в тебе что–то есть…».

– Медленно и болезненно! – кричали шакалы. – Оставьте её нам! Оставьте!!! – они начали подходить ближе, сверкая ярко–красными, жадными глазами. – Мы хорошо поедим сегодня вечером!

Внезапно из ниоткуда выкатился маленький львенок:

– Эй, Шензи! Ухуру!

– Заткнись, Хабу! – оскалилась Шензи. И, холодея от осознания: – Хабу?!!

Хабусу подбежал и прижался к теплому животу перевернувшейся на спину, плакавшей и целующей матери.

– Ох, я бы просто съела тебя! – она начала целовать его и тереться о небольшое золотое тельце, издавая короткие радостные звуки. Мокпил тоже плакала от радости и целовала малыша. Одна из массивных лап Иши взяла её и прижала к себе. То, чего Така и Шензи не могли получить силой, Ухуру и Мокпил добились любовью. Темные дни прошли, и теперь все устраивалось, как надо, под пристальным взором Ухуру.

Глава: Разные дороги

Сарафина собиралась ложиться. Узури и Иша уже спали бок о бок. Все приходило в норму, и им уже не надо было тратить часы на охоту. Жизнь была прекрасной.

– Большие новости! – Когда Зазу пролетел над ними, возбужденно крича, Сарафина проснулась на момент:

– Прекрасно, – пробормотав, она прижалась к Кейко и глубоко вздохнула.

Под жарким солнцем мир двигался медленно. Никто ничего важного не делал в полдень, и в львином обществе был негласный закон не будить спящих. За исключением, конечно, экстренных ситуаций.

Заревел Симба. Сарафина резко и недовольно открыла глаза:

– Какого черта?!!

– Собрание прайда! Все ко мне!

Сарафина прищурила глаза:

– Лучше, если это будет что–то важное.

– Случилось!

– Что случилось?! – спросила Сарафина.

– Увидите!

Какие-то нотки возбуждения в его голосе заинтриговали Сарафину. У неё пропал сон, и она энергично пошла за ним, чтобы узнать, что произошло. Иша вышла посмотреть, из-за чего весь переполох. Симба тепло потерся об нее.

– Иша, я хочу, чтобы ты, Хабусу и Мисс Чопорность пошли с нами. У нас сбор прайда на восточном лугу. И твоя семья должна сидеть рядом со мной.

– Я польщена. – Она обеспокоено посмотрела на него. – Сегодня я потеряю его? Меня должны были предупредить за два дня.

– Ты никогда не потеряешь его. Клянусь.

– А боги?

– Боги будут довольны.

– Это он, да?! Он вернулся за мной?

Симба широко улыбнулся.

– Угадай с двух раз!

Лицо Иши засияло от радости. Она уткнулась в него, намочив его гриву слезами.

– Благослови тебя бог!

– Ну-ну! Ты же не хочешь пахнуть другим львом, когда твой муж вернется? – Симба нежно улыбнулся. – Не думаю, что он согласится делить тебя со мною.

Когда Прайд собрался на восточном лугу, все принялись гадать, что же должно случиться. До многих доходили слухи, будто Симба планировал для Хабусу особую церемонию посвящения, которая редко проводилась. Другие думали, что Рафики нашел для него причину остаться и, возможно, сделать его принцем-консортом.

– Что-то не так?! – спрашивали они. – Разве он сам не может произвести на свет сильного наследника?!

– Не думаю, – отвечали им. – чтобы он выглядел так счастливо, будь что-то не так.

Прошло несколько минут. Симба сидел прямо и терпеливо ждал. И пока он так сидел, никто не шевелился. Несколько львят играли в траве, но поскольку не шумели, на них не обращали внимания. Взрослые и львята постарше спокойно сидели и ждали, пока Симба что-либо не скажет.

Прошел час. Многие львы начали беспокоиться. Сарафина уже начала жалеть, что не осталась на скале.

Наконец Зазу прервал монотонность ожидания.

– Вот он!

Крупный, хорошо сложенный лев с роскошной черной гривой вышел из тени.

– Разве не красавец! – прошептала одна из львиц.

Незнакомец посмотрел на Кейко и тихо сказал:

– Мама!

Мгновение Кейко смотрела на него с сердцем, готовым взорваться, затем выскочила из группы, кинулась к нему и, обхватив лапами его плечи, уткнулась в него:

– Мой сын, мой сын!

– Мабату?!! – выдавила Сарафина.

Незнакомец кивнул, и волна восхищения прошла по шокированному прайду. Они все помнили подростка, который уходил прочь с повисшими ушами и хвостом. Теперь это был лев.

Поцеловав свою мать, Мабату нежно отстранил ее и подошел к Симбе. Упав ниц перед ним, он произнес:

– Я касаюсь твоей гривы.

– Я чувствую. – Симба кивнул Мабату, пытаясь сохранить выражение строгости на своем лице, пока тот поднялся: – Что привело тебя в мое королевство? – не скрывая улыбки, он подмигнул.

Баба окинул взором львиц, стоявших за Симбой:

– Я пришел за тем, что мое по праву, если она все еще хочет меня.

– Да, да, да!!! – Иша прыгнула вперед, встала на задние лапы, обхватив передними его шею и начала тереться об него мордой: – Я твоя навсегда!

В этот момент все подобие порядка было утеряно.

– Парень, ну и ночка тебе предстоит! – кричала Сарафина.

– Я настоящая Иша! – застонала Адженти. – Она самозванка! Меня возьми, меня!

– Довольно! – сказал Симба. – Вы что, не видите? Им есть чем заняться.

– А мы можем посмотреть? – спросила Сарафина.

– Постыдись, Фини! – сказал укоризненно Симба. – Помни, ты же мать королевы!

Мабату тепло поприветствовал Ишу, но у него и вправду было не законченное дело.

Он подошел к подростку, сильно смахивавшему на того, кого когда-то изгнали отсюда. Улыбка расплылась на лице, и Хабу просветлел:

– Папа?

– Значит, это и есть Хабусу, – челюсть Мабату дрожала, его глаза светились, когда он лапой касался лица молодого льва, сидящего перед ним: – Мой сын…, – он осмотрелся вокруг. – Он мой сын и единственный наследник! – он потерся носом о Хабу и добавил: – Это маленькое королевство. Я делю его со старым львом, проигравшим свой вызов. Мы дополняем друг друга как восход и заход солнца. Но он очень дорог мне, и ты обязательно полюбишь его.

Подошла Лисани, и потерлась носом о Ишу.

– А это кто? Моя дочь? – спросил Мабату.

– Лисани. Но мы зовем её Мисс Чопорность. Она дочь моей погибшей сестры Бисы, – Иша сочувствующе посмотрела на неё. – Ты что-то хотела, Мисс?

– Тетя Иша, вы моя семья. Я хочу пойти вместе с вами. Только прозвище останется здесь. Хорошо?

Мабату улыбнулся:

– Звучит справедливо, Лисани. Похоже, нас уже пятеро.

– Ты забираешь двух моих лучших львиц и второго сына, – сказал Симба. – Поспеши, прежде чем я передумаю.

– Троих ваших лучших львиц, – скромно, но эффектно сказала Кейко. – Кто-то должен присмотреть за питанием моего сына…. – она взглянула на Ишу: – …. и дочери.

И вот гостья с востока возвращалась тем же путем, что и пришла сюда. Многие львицы с тоскою наблюдали уход Иши, особенно Узури.

– Уходят мои друзья…, – сказала она.

– Не думаешь ли и ты уйти? – спросил Симба, трясь об неё носом – Мы любим тебя, Узури.

– О, вы от меня так просто не отделаетесь! – ответила она, поцеловав его в щеку.

Глава: Наконец–то дома

Мабату тихо хрюкнул, меняя позицию, чтобы уменьшить боль в боку, где спала Уманде, сделав из изгиба его бедра удобную подушку. Он очень любил свою дочь и все больше наслаждался каждым моментом, проведенным с ней, – с тех пор, как она проводила все больше времени со своими молодыми друзьями, оставляя старого льва в одиночестве после ухода Бабы. С улыбкой он наклонился и поцеловал её в щеку, вызвав в ответ сонную улыбку и мурлыкание от удовольствия. Она была его дочерью и когда-нибудь станет женой хорошего льва….

….Но сейчас она сдавливала его заднюю лапу.

Он откинулся, пытаясь расслабиться. На его бок уселся жаждущий крови комар. Лев взмахнул хвостом, но это только слегка потревожило насекомое, немного полетавшее и севшее на то же самое место. Следующая попытка увенчалась тем же, и он начал думать, не лопнет ли комар прежде, чем напьется.

Не открывая глаз, Уманде подняла лапу и мягко шлепнула по боку, оставив на меху темно-красное пятно.

Мабату поморщился:

– Очень неаккуратно.

– Зато эффективно и ТАК приятно! – она открыла янтарные глаза и улыбнулась.

– Для тебя может и приятно, – он нежно потер больное место.

– Бедный старичок! Тебе не нравится, что я здесь и забочусь о тебе? – она хихикнула и встала, чтобы подойти и поцеловать в щечку.

– Совершенно. Я чувствую себя много лучше, особенно сейчас, когда кровь снова может попасть в ногу, – сказал он, посмеиваясь.

– Папа!

Его улыбка исчезла, когда глубокий рев разорвал воздух:

– Эта земля моя! Моя!

Уши Мабату навострились, и он заревел в ответ:

– Чья это земля?! Это моя земля!!! – он встал и пошел прямо, не обращая внимания на покалывания в ноге. Проклиная свое старое тело, он шел вперед и повторял: – Это моя земля!!!

Голос претендента был уже значительно ближе:

– Тогда пусть все будет по воле Айхею! – трава раздвинулась, выдавая лицо Бабы: – Привет, пап!

– Баба! Добро пожаловать домой – облегченно вздохнул Мабату, рысцой подбежал к нему и уткнулся в ароматную гриву: – Я так рад видеть тебя!

– Я вернулся с семьей!

Из травы вышла львица. Лицо Бабы было переполнено гордости, когда он касался её шеи, а потом повернулся к отцу.

– Это, наверное, Иша! – догадался тот.

– Да, пап. Моя жена и мать моего сына!

Львица потерлась о Короля и поцеловала его:

– Вы позаботились о моем муже. Я должна вам больше, чем смогу когда–либо отдать.

– У моего сына очень хороший вкус, как я погляжу. Вы даже более красивы, чем он рассказывал. От всего сердца я приветствую тебя, дорогая дочь!

– Баба мне много о вас рассказывал, – Иша улыбнулась.

– Я надеюсь, только хорошее?

– А разве есть плохое? – она засмеялась и, склонив голову к траве за спиной, промурлыкала: – Выходите, дети!

Появились два неуклюжих подростка: одна привлекательная девочка и молодой самец с первыми ростками гривы на шее.

– Сэр, это Лисани – моя племянница, а это Хабусу – наш сын!

Мабату опустил свою голову вниз и нежно ткнул носом Хабусу. Его глаза светились:

– Ты никогда не говорил мне про своего сына, Баба! – он ухмыльнулся и обнял подростка своей лапой, притянув к себе. Хабусу улыбнулся в дружеском объятии и поцеловал старого льва.

– Я и сам не знал, пока не вернулся, – Баба с гордостью смотрел на своего сына. – Посмотри, как сильно он вырос! Невероятно!

Он посмотрел назад, сделал знак лапой и, повернувшись обратно, улыбнулся своему отцу:

– Есть еще кое-кто, кого ты должен видеть. Ты говорил, что когда-то знал мою маму. И вот, она здесь.

Мабату кивнул и неподвижно сидел, молча наблюдая, как последний пришелец прокладывает путь в траве, чтобы встать перед ним. Его глаза не могли оторваться от её гибких и изящных форм. Он почувствовал, как перехватило дыхание, а его сердце забилось все быстрее и быстрее, словно собиралось взорваться тысячами мелких кусочков. Король сглотнул и кивнул:

– Кейко.

Она ступала медленно, с усилием преодолевая себя. Подходя к Мабату, она видела его внимательный взгляд и дрожь его подбородка.

– Я касаюсь вашей гривы, – она чувственно провела лапой вдоль щеки и горла. Затем она подошла вплотную и поцеловала его лицо.

– Боже! – прошептала она. – Он не сказал, что это ты….

Её дыхание в ухо заставило его замереть:

– Спокойно, подруга. Сохраняй хладнокровие, – он потерся об неё носом и быстро выпрямился: – Запомните все! Это Кейко, мать Принца. С этих пор она живет с нами.

Баба нежно поцеловал Ишу:

– Пошли, я покажу тебе наш дом. Дети!

Хабусу и Лисани быстро побежали за ними, оставив короля и Кейко одних. Появились несколько львиц прайда и преклонились перед Кейко. Шенанни лизнула её языком:

– Сестра! Бог вернул тебя нам!

– Да, Нани! Я так скучала по тебе! – Кейко тепло потерлась о щеку старой главной охотницы. – Интересно, ты по-прежнему так же быстро догоняешь геренука, как и раньше?

– Да, и по–прежнему быстрее тебя, – челюсть Шенании задрожала, и она склонила свою голову: – Добро пожаловать домой, Моя госпожа!

Кейко вздрогнула:

– Нет! Никогда не называй меня так. Пожалуйста!

– Почему?

– Ради всего святого, называй меня только по имени. По крайней мере, перед Бабой и его семьей, – она выпрямилась и посмотрела вдаль. – Ты знаешь правила. Я просто Сестра Прайда, не более.

Шенанни прикусила губу и кивнула:

– Как хочешь, Сестра Прайда. Но ты знаешь, что внутри меня. Боги, я люблю тебя, сестра! – они потерлись головами, и она провела лапой вдоль горла.

– Когда вокруг дети, это одно, – она склонила голову к земле. – Когда мы одни – другое. Благослови меня, моя Королева!

Кейко коснулась лапой её лба:

– Айхею абамами! – и поцеловала её. Остальные львицы выстроились за её благословением, каждый раз преклоняясь с любовью и радостью, в то время как она нежно целовала их: – Как хорошо быть дома!

Глава: Наконец–то одни

Всеобщее внимание к жене принца забавляло Ишу. Оно было сладкой местью за все то унижение, что ей выпало при рождении детей. И все же, она по-прежнему отклоняла уважительное обращение к ней, с обезоруживающей улыбкой настаивая, что она не «Государыня Иша» и не «Моя госпожа». Обычно кивнув, она говорила:

– Я по-прежнему простая старая Иша.

Её муж улыбнулся:

– Простая старая Иша, хех?

Она подошла и легла около него:

– А что плохого в этом?

– Ничего. Вообще-то, это подходит тебе…. – он перевернулся на спину и, прикрыв улыбку лапой, сделал вид, что поглощен наблюдением за звездами.

Она толкнула его в ребро:

– Это мне подходит?!

– Зависимая, предсказуемая, – кивнул он.

– Это что, вызов, большой мальчик?! – её глаза сузились.

Он усмехнулся:

– Так это созвездие Н`ги и Суфы или Мано и Миншасы?

Иша перевернулась и прижала своими лапами его грудь к земле:

– Какая разница! Ты собираешься просто наблюдать за звездами или возвыситься к ним?

Она потерлась об него лицом и поцеловала его.

– Иша! – заикнулся он и обнял её лицо лапами, нежно проводя подушечками вдоль её рта. Она раскрыла губы и нежно схватила его лапу, а потом прижала голову к его груди, слушая колотящееся сердце, купаясь в гриве и утопая в запахе тела. Мабату обнял её лапами и замурлыкал от удовольствия:

– Я и забыл, как хорошо, когда ты рядом. Я скучал по тебе каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Долгими одинокими ночами я мог только мечтать о тонких чертах твоего золотистого тела. – он посмотрел на неё испуганными глазами: – Ущипни меня, не сплю ли я?

Она нежно провела розовым языком вдоль его пульсирующего горла, взяв его своим ртом. Массируя его грудь и лицо мягкими лапами, она промурлыкала:

– Вот так. Теперь ты проснулся, любимый?

– Какой щипок! – с дрожью в голосе сказал он. – Я хочу тебя, Иша! Я ждал тебя так долго! ТАК долго! Я хочу заняться с тобой любовью!

Её мурлыкание стало громче. Она поднялась и грациозно направилась в высокую траву, бросив назад заманивающий взгляд:

– Следуй за мной.

Глава: Сделай это ради меня

В течение следующих нескольких недель, Кейко и Иша путешествовали по охотничьим землям с Шенанни. Иша, которая должна была многому научиться, обращала на все внимание и, в целом, наслаждалась прогулками. Кейко старалась ради Иши сохранять спокойствие, но все, что бы она не увидела, возвращало в старые счастливые времена. Но воспоминания вызывали горечь утраты, и она шла в молчании, нарушая его тогда, когда с ней заговаривали.

Даже Баба заметил, что что–то не так. Он сильно забеспокоился за свою маму, обвинив себя в недальновидном решении привести её одну. Ведь это было простым предположением, что она захочет оставить семью, где жила в любви и счастливо устроилась в Землях Прайда. Он отчетливо слышал вежливый, но крайне сдержанный разговор, когда она находилась поблизости, предполагая сокрытие некой большой тайны и не имея ни малейшего понятия, что бы это могло быть. Ему никак не удавалось спросить Мабату, чем он обязан Кейко, или почему все львицы вышли и целовали ее, когда она прибыла сюда. Баба чувствовал, что должен откровенно поговорить со своей матерью.

Когда неугомонность гона охватила Кейко, и она не реагировала на Мабату так, как тот надеялся, Баба решил вмешаться. Он начал делать намеки о том, как красив и величественен король, когда сидит на верхе скалы, и как хорошо было бы для него выбрать новую пару.

Кейко вежливо кивала, но это было не то, чего ждал Баба от неё. Его попытки устроить свидание были отвергнуты одна за другой, и он начал уже думать, как, будучи такой неотзывчивой, мама ВООБЩЕ смогла завести детей. Наконец, он застал её одну на заходе солнца:

– Мам? Мы можем поговорить откровенно?!

– Конечно! Каждый раз, когда ты обеспокоен или просто хочешь поговорить, я открыта для тебя, – она потерлась об него носом. – Что-то не так с тобой и Ишей?

– Нет, ничего такого. Я просто хотел спросить, не могла бы ты оказать мне услугу.

– Конечно, Баба. Какую?

– Король Мабату в последнее время сильно подавлен, – он почувствовал себя крайне неудобно под пристальным взглядом материнских глаз.

– И?!

Мабату в замешательстве поскреб лапами землю:

– Хорошо. Пора назвать вещи своими именами. Мам, он запал на тебя. У тебя сейчас самый пик …, ты понимаешь, о чем я, … и он сходит с ума каждый раз, когда видит тебя. На самом деле. Даже если ты любила папу, не думаешь, что стоит дать ему хотя бы маленький шанс?!

– Баба, как ты ТОЛЬКО смог подумать об этом?! – возмущенно спросила она.

– Он уже давно хочет попросить тебя об этом. Сегодня утром он спросил меня, не смогу ли я замолвить за него словечко перед тобой. Он очень робок, ты же знаешь. Может, ты смогла бы чем-то помочь ему. И, кроме того, ты выглядишь потерянной овечкой с тех пор, как мы пришли сюда.

– Это на самом деле очень мило с твоей стороны, но если он не собирается просить меня сам, я не думаю, что будет правильнее спрашивать его. Я в порядке, нет, это действительно так. И я уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе самой, – она поцеловала его.

Баба провел лапой по её щеке:

– Иша и я очень счастливы. Мы живем так, как предназначено Айхею, и в этом вся разница. Ты только встреться с ним один раз. Один раз, мам. Это все, чего я прошу. Поговори с ним. Может, поохотьтесь вместе на кролика. Если ты попытаешься, что бы не случилось, оно удовлетворит меня. И я больше не буду тебя донимать. Договорились?

– Баба, пожалуйста! – взмолилась Кейко.

– Мама, пожалуйста! – настаивал сын.

– Хорошо, Баба, – наконец, она сдалась – Договорились, ЕСЛИ ты больше не будешь вмешиваться.

– Конечно! Спасибо, мам! Ты не пожалеешь об этом.

Глава: Дружественная игра

Вечером в назначенное время Кейко отправилась в уединенное место за выступающей из земли скалой и села ждать. Вскоре мягкие шлепки подушечек лап достигли её уха, и она увидела, как массивное тело Короля Мабату вышло из травы и остановилось перед ней. Прошла минута неловкого молчания, прежде чем, он сказал:

– Привет, Кейко.

– Мабату, – она кивнула и села. – Как ты тут жил?

– Настолько хорошо, насколько можно было, – он вздохнул и сел напротив: – А ты?

– Неплохо.

Мабату вздохнул:

– Скажи мне, что не просила Бабу «замолвить словечко»? О чем ты только думала!

– Нет, никогда! Я думала, это ты просил….. – её лицо расплылось в улыбке. – Этот маленький комок шерсти! Интриган!

– У него доброе сердце, – Мабату усмехнулся, но его улыбка быстро исчезла: – Наверное, все это очень тяжело для него. Если бы я мог открыть ему правду!

– Если, – вздохнула Кейко. – Ты же знаешь, мы поклялись именем Бога. Ты никогда не должен рассказывать ему правду, и я тоже.

– Да…. Как проходит охота, Кейко?

– Очень хорошо. Мне пришлось многому переучиваться, но стиль практически не изменился.

– Здесь много чего не изменилось.

– Мабату, пожалуйста, не делай боль ещё сильнее!

Он вздохнул:

– Кейко, моя девочка, я знаю пределы, но разве боги будут возражать, если мы станем НЕМНОГО ближе?! – Мабату лег в траву и поманил её лапой: – Пожалуйста? Мне не нужно что-либо объяснять.

На дрожащих лапах Кейко приблизилась к нему, опустилась рядом и позволила своей голове насладиться необычайной мягкостью его гривы. Она вдохнула его мускусный запах и задрожала сем телом: – Мой дорогой Мабату….

Он робко положил переднюю лапу на её мягкое плечо:

– Кейко, все как в старые добрые времена. Я уже и не думал увидеть тебя снова, и вот ты снова рядом. Я по–прежнему люблю тебя. Мы вынуждены притворяться перед парнем, но я не хочу, чтобы это хоть на мгновение обманывало тебя.

– Ты знаешь, что я чувствую, дорогой!

Он еще раз шлепнул её:

– Я все еще люблю слушать эти слова в твоих устах. Мне их так не хватало в прежние дни….

– Я живу для тебя, – она положила свою лапу на него. Последний барьер пал, и она зарыдала навзрыд, захватывая слезами его комфортную гриву: – Боги! Разве осталось что-нибудь стоящее жизни?!

– Тише, тише, мой добрый дух. Есть много, ради чего стоит жить. Что ты делала, прежде чем встретила меня?!

– Я бродила по бесплодным равнинам, не имея ничего, кроме своего имени, и питаясь редкой добычей на помойках. Я была уверена, что смогу найти что-то лучшее. Я провела те дни в поисках тебя.

– И ты нашла меня. Снова. – он выдавил горькую улыбку. – У нас есть наши дети и воспоминания. Не надо слез, подруга! Я прошу! В них живет наша любовь.

Она подняла лапу и стала нежно ласкать его по щеке, словно копируя черты его задумчивого лица. Затем осторожно расчесала лапой его ниспадающие со щеки шерстинки и перешла вниз к широкой золотисто–каштановой мантии гривы, покрывавшей его горло и грудь, ощущая его громкое грудное урчание. Она рассеянно следовала лапой вдоль колец шерсти гривы на его груди и верхней части брюха.

Мабату переменился в лице, ощущая неловкость:

– Я не думаю, что ты должна делать это. Не стоит начинать того, у чего только один финал… – он вздохнул. – Если бы ценой была только моя жизнь, ничто не помешало бы мне полюбить тебя! Я бы почувствовал твое нежное и податливое тело под собой в последний раз и умер без сожаления! – он содрогнулся от страстного возбуждения. – Может, повидаем Рафики, о котором рассказывала Иша?! Он ведь пользуется благосклонностью богов, не так ли?

– И что это даст?

– Может, есть выход. Если оставим королевство и убежим вместе, может, у богов не будет причин вымещать гнев на Бабе.

– Хочешь сказать, станем отшельниками?!

– Да, если это цена нашей любви! – дрожащей лапой он провел по её телу до живота – Ты моё королевство, моё сокровище, ты все, что мне нужно. Я хочу тебя! Я так долго ждал, чтобы присесть над твоим красивым телом и чувствовать твою дрожь под собой! Граница проходит вон там! Сразу за теми деревьями! Мы могли бы заняться любовью сегодня вечером!

– И разрушить все, над чем трудились всю жизнь?! Территорию? Безопасность?!

– Длинные ночи одиночества! Пустые дни!

– Нашу семью?!

– Нашу разлуку!

– Просто так вот?!

– Просто так, и никогда не оглядываться назад! Да! – он положил свои лапы на её грудь и прижал к себе. Его сердце билось напротив её. Его губы касались её губ, когда он страстно заговорил: – Я в огне! Я хочу тебя! Я хочу твое тело и Ка! Я хочу наполнить себя тобой! Я чувствую твою дрожь. Ты хочешь меня, признай это!

– Да, хочу! – она вскричала, но больше от раскаяния, а не страсти. Она схватила его обеими лапами и затрясла легонько взад–вперед: – Ты думаешь, что боги примут это? Что они позволят нам украсть кусочек счастья?! Ты действительно так думаешь?!

– А ты нет?!

– Ну, я …если бы мы могли…, – она зарыдала и оттолкнула его лапами. – Мы не можем! Мы не можем использовать этот шанс!!!

Он вздохнул и поцеловал её снова, на это раз по-джентльменски:

– Это то, чего ты хочешь?

– Разве важно, чего я хочу?! – она плакала. – Я должна научиться жить без того, чего не могу иметь! – она коснулась его своим языком. – Баба – лев с женой и детьми, которые любят его! Я никогда не стану рисковать его будущим, и ты тоже. До тех пор, пока владеешь собой. И пока думаешь о его значении для нас – нас обоих.

Он соскользнул с её груди, перевернулся на спину, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух обратно:

– Да, я тоже его люблю. Я обязан ему своим королевством и жизнью. И я позволяю своим чувствам одерживать верх над здравым смыслом, подруга.

– Тогда ты понимаешь.

– Я понимаю, – он пристально посмотрел на неё. – Позволь же последний раз на этом свете сказать, что я люблю тебя больше жизни, люблю всем сердцем и душой! Никогда не забывай этого, мой маленький добрый святой дух!

– Любимый, сегодня во сне я буду чувствовать твое дыхание на щеке! – она смахнула слезы и всхлипнула: – Я скажу нашему сыну, что мы очень сильно любили в прошлом, чтобы начинать заново. Если подумать, то ложью это не будет.

– Нельзя построить новую любовь, не потеряв старую… – Мабату встал над ней и поцеловал кончик её носа: – Храни тебя Бог, Кейко!

Она с трудом поднялась на лапы и оглянулась. По её щеке катилась серебряная слеза, отражая лунный свет.

– Да хранит тебя Бог тоже! – она отвернулась и величаво направилась во мрак ночи.

Когда она скрылась, он перевернулся на спину и, смотря прямо на звезды, выдохнул:

– Лучше бы я умер, Айхею!

Глава: На следующий день

Баба с нетерпением ждал новостей о подстроенном свидании, но вежливая улыбка матери сулила лишь разочарование.

– Это было интересно, – сказала она: – Но, увы, ничего не вышло. Я чувствовала вину перед своим мужем, словно собиралась предать его, он же чувствовал, будто обманывает жену. В конце концов, мы просто сидели и вежливо разговаривали. Он хороший друг, и я рада более близкому знакомству. Но никто из нас и не подумал заняться любовью.

Мимо проходил король Мабату:

– Привет, Баба! Доброе утро, Кейко.

– И вам доброе утро, – ответила она. – Надеюсь, вы хорошо выспались?

– Спасибо, да, – он посмотрел ей в глаза и вздрогнул. – Мне очень понравилась наша маленькая болтовня вчера вечером.

– Мне тоже, – ответила она, рассматривая изгибы его гривы и рельефных плеч.

Она вынуждена была отвести взгляд. Баба не знал чего ожидать, иначе бы увидел достаточно много этим утром.

Кейко совершила рутинный утренний моцион апатично, отрешившись от остального мира: попила холодной воды из ручья, умыла лапой шею и лицо, и устроилась для дрема с сестрами прайда. Но как только её глаза смыкались, и наступал короткий сон, она начинала сильно вздрагивать и стонать. Он снова просыпалась и начинала плакать:

– Я не могу!

Мабату было немного лучше. Баба увидел его сидящим на холме и наблюдающим за происходящим в саванне с угрюмым и замкнутым видом. Он вскарабкался и сел около отца:

– В чем дело, пап? Ты заболел?

– Нет, сын. Я просто думаю.

– О чем?

– О тебе. О том, как сильно я люблю и как много отдам за тебя. Ты ведь любишь меня?!

– Постыдись! – Баба зарылся в гриву старого Короля и замурлыкал. – Конечно, я люблю тебя! Я обязан тебе своей жизнью!

Мабату склонился к нему:

– Сын, эти слова несут горькую иронию, недоступную сейчас тебе. Но когда-нибудь ты поймешь.

– Что ты имеешь в виду?

Мабату положил на его плечо лапу:

– У тебя теперь есть сын. Его привод в этот мир есть наивысшее счастье, но вот воспитание – одно из тяжелейших обязанностей в жизни. Посмотри на эти лица вокруг. На первый взгляд, кажется, они смотрят в разных направлениях. Но в глубине души они смотрят на меня, ища защиты и направления. И когда-нибудь они будут также смотреть на тебя. Видишь ли, сын, есть только одно различие между тобой и отшельником.

– Какое?

– Льву-отшельнику нечего терять. Всегда помни это, – он горько засмеялся. – Не слушай старика! Я часто бубню и несу околесицу.

– Я считаю твои слова очень разумными, – ответил Баба. – Я никогда не знал своего настоящего отца, но теперь не горюю об этом, – он склонил голову к Мабату. – Чем я заслужил все это?!

– Ты позволил старому льву чувствовать себя намного лучше. Этого достаточно, – промурлыкал король.

Этим вечером, Кейко попыталась полностью погрузиться в охоту, но не смогла сосредоточиться. Одна из её дочерей спросила:

– Как ты только выдерживаешь? Я имею в виду, у тебя гон, и – наедине с ним!

– Это одна из тех вещей, о чем нельзя упоминать перед Бабой и Ишей. Ясно?!

– Да, мам. Но ты сильно рисковала, оставаясь наедине с папой вчера вечером. Всем ясно, что ты все еще любишь его!

– Я не теряла головы. Ничего не было.

– Да? Правда? И даже не пыталась?!

– Мой сын жив, не так ли? Моя любовь к твоему отцу сильна, но материнская любовь еще сильнее. Благословенный Баба пытался устроить нам свидание. Он не знает и никогда не должен узнать, почему я и твой папа разлучены!

– Я думаю, что стыдно так много бросить и быть не в силах рассказать ему.

– Я думаю, что будет еще хуже заставить его чувствовать себя виновным в этом.

– Правда, правда, – закивали другие.

Голос Кейко звучал твердо и рационально, но она с трудом концентрировалась над поставленной задачей, да к тому же всегда что–то забывала. Уманде видела её физические страдания в то время, когда она пыталась действовать в обычной манере, но с огромной болью в душе.

Кейко научила их построению «полумесяц Узури», и они решили использовать его. Она заняла свое старое место на левом фланге и давала ушами условные сигналы, которые в этом балете хищников безошибочно направляли охотниц на других.

Гну скопились на лугу возле термитников. Плеск воды в ручье идеально скрывал звук львиных шагов, приближавших охотниц все ближе и ближе.

Большинство телят скрывались в центре стада за стеной сильных взрослых животных. Но одна молодая мать показала свою неопытность, пасясь вместе со своим отпрыском на краю стада.

– Айхею абамами! – прошептали губы Кейко. – Веди, Айхею!

Её уши дернулись. Сразу несколько львиц выпрыгнуло из окружающей травы. Гну подняли тревогу и обратились в бегство. Центральная колонна охотниц рассекла ранее упорядоченное стадо на две части, растекающиеся в противоположные стороны. Шенанни сблизилась с правой группой. Ухватив быка за плечо и запрыгнув ему на спину, она притормозила его настолько, чтобы и другие смогли вцепиться в бока, желудок и задницу этого самца. Он упал в их смертельные объятия, когда Шенанни перехватила его горло.

Кейко быстро преследовала кричавшего теленка, отделившегося от стада. Она была все ближе и ближе и уже нацеливалась на плечо жертвы, чтобы завалить её. Как вдруг краем глаза увидела приближение коровы с опущенными рогами.

Уманде услышала душераздирающий вопль львицы. Её словно поразила молния. Прекратив преследование теленка, она стала судорожно искать источник. В траве лежало агонизирующее тело золотого цвета, залитое собственной кровью. Дрожа, она подошла ближе:

– Мам!! О, боги!!

С широко раскрытыми глазами Кейко коснулась её уцелевшей лапой:

– Манди, позови Мабату! Быстрее!

– Мам!!

– Иди, девочка моя! Быстрее! Приведи Мабату!

Рыдая, Уманде побежала к остальным сестрам Прайда:

– Кейко умирает!! Приведите Мабату!!

– Кого из них?!

– Обоих!!!

Уманде и Шенанни примчались к Холму Прайда и увидели Мабату с Бабой. Смеясь, те рассказывали друг другу истории про звезды, не подозревая о трагедии, разыгравшейся возле термитника.

– Быстрее! – закричала Манди. – Кейко!!! Быстрее!!!

Мабату и Баба быстро бежали через траву. Начали появляться мирные звезды, и тишина опускалась на землю. Сверчки пели песню новорожденной луны, а гиена вдали исполняла любовную серенаду. Беспощадный поток жизни не останавливался ни на минуту, когда Кейко задыхалась в луже собственной крови.

Мабату подбежал к ней и содрогнулся. Она хотела было что–то сказать, но, увидев позади него Бабу, лишь прохрипела:

– Будь сильным. Помни, что обещал.

– Даже сейчас?!

– Даже сейчас.

– Ты была хорошим другом мне.

– До свидания, мой король….

– Да, подруга, до свидания.

Баба подошел на непослушных лапах ближе. Слезы текли по его щекам:

– Мама!!!

– Мой маленький мальчик! О, ты уже вырос, мой прекрасный лев. Береги Ишу!

Иша рыдала, лежа на траве с поджатым хвостом. Хабусу с Лисани прижались к ней и тоже плакали.

– Не умирай! Пожалуйста, не умирай! – Баба опустил голову напротив неё, как беспомощный львенок. – О, боги! Я не могу тебя потерять, просто не могу! Вставай, мама! Я отведу тебя к шаману! Вставай, мам! Пожалуйста!

Мабату мягко дотронулся до его гривы:

– Это невозможно остановить. Не трать её последние мгновения с тобой впустую.

Баба смотрел в материнские глаза:

– Я люблю тебя, мама!! Ты слышишь меня? Я люблю тебя!!!

Её губы слабо улыбнулись:

– Ты даже не представляешь, как я люблю тебя….

Её глаза посмотрели куда–то вдаль за Мабату, а затем закатились. Львицы сидели неподвижно. Мабату бесшумно встал и поцеловал Принца.

– Баба, ты возглавишь хор голосов. Она была твоей матерью. А мне нужно патрулировать границу.

– Прямо сейчас?!!

– Да. Извини меня, – он погладил его гриву. – Я помню, когда умерла моя мать. Я знаю, что ты чувствуешь, мой сын.

Глава: Один

Мабату оставил других и скрылся за деревьями. Он обошел с обратной стороны холм и лег на землю. Прижав щеку к земле и вытянув ноги, Король начал вгрызаться когтями глубоко в траву, оставляя в ней борозды. Его желудок подступил к горлу.

– Кейко!!! Боже, почему ты не взял меня вместо неё?!! Почему, почему?!! – слезы брызнули из глаз: – Я должен сдерживать себя, – пробормотал он. Подняв свою голову, он подтянулся, прижавшись к земле, и попытался встать. Стиснув зубы чтобы не заплакать, он не смог сдержаться.

– Я в порядке! Я смогу! – он поднялся на передние лапы, но тут же с плачем свалился на землю, и, перекатившись через спину, свернулся в маленький клубок: – Я должен держать себя в руках! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Я должен!

Очень долгое время он лежал там и рыдал, будучи не в силах подняться. Затем с огромными усилиями ему это удалось. Он огляделся и направился домой. Его слабые в коленях лапы так сильно дрожали, что он едва мог передвигать их.

– Баба не должен узнать правду, – проговорил он. – Не должен! Никогда!

Его желудок ныл, а слезы ручьем стекали по щекам. Он сделал пару шагов, и снова упал на землю и беспомощно лежал, так как его тело сжималось в конвульсиях рыданий. Со временем они утихли и превратились в жалобные слова малыша, разделенного с мамой.

– Почему, Айхею?! – плакал он. – Почему ты забрал её от меня? Ты не доверяешь мне?! – он перевернулся на спину. – Это была минутная слабость, но я переборол её! Я смог бы не поддаться соблазну!!! – он закрыл свои глаза лапами. – Помоги мне! Ты должен помочь! Если ты все еще любишь меня, дай силу, чтобы пережить!

Из кустов травы показалась грудь Уманде. Услышав запах свежей земли, она посмотрела в лицо отца.

– Папа! – она подошла ближе и потерлась об него. – Папочка, я так тебя люблю! Очень сильно!

Он поцеловал её в ответ:

– Моя маленькая Манди! Ты, наверное, мало помнишь маму, но, солнышко мое, она любила тебя всем сердцем! Она обычно звала тебя, Мимо.

– Я помню. Сегодня утром она меня так назвала, перед тем как мы ушли…, – она замолчала и заплакала. – Сегодня утром она была такой живой! Такой теплой и живой!!!

– Я знаю! – Мабату потерся об её щеку и спросил. – Ты одна?

– Да. Никто не шел за мной, – она склонила голову на гриву отца. – Я так больше не могу. Как можно маму звать своей подругой?! Она была много большим! Её следует оплакать как маму, нельзя позволить её Ка уйти вот так!

– Знаешь, ты права, – Мабату осмотрелся и нежно поцеловал Манди. – Давай сделаем все правильно! Если будем осторожны, Баба подумает, что я оглашаю границу.

Уманде и Мабату поднялись наверх скалы. Они дождались печального рева Бабы и ответили:

– Я люблю тебя, мам! – заплакала Манди.

– Любимая, моё сердце мертво! – закричал Мабату.

Слезы заструились по его щекам и, набрав в грудь воздуха, медленно испустил его в звучном и протяжном реве. Уманде подняла лицо к небу и присоединилась к нему. Их боль потрясла основание небес сотней голосов присоединившегося эха самых отдаленных скал и холмов. Когда оно стихло, Мабату поцеловал дочь:

– Хорошо, Манди. Пойдем теперь помечать границу. Думаю, мне понадобится сопровождающий.

– Ты уверен, что сможешь?!

– Я должен сделать это. Она была такой храброй перед смертью. Я уверен, что найду в себе силы помочиться на куст, – его голос обрел твердость, но слезы все еще капали вниз по щеке: – Милая, я многим пожертвовал ради детей, но получил от них еще больше. Мне так приятно, когда ты рядом. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, папа.

Глава: Лишенный сна

Баба знал обычное место сна своего нового отца, но спустя луну после смерти матери заметил странные паломничества Мабату. Он каждое утро возвращался на обычное место, там не ночуя. Однажды ночью заинтригованный Баба решил проследить за отцом.

Он бесшумно следовал за Мабату, видя его поникшие уши и безжизненный хвост. Король пересек широкий луг, потом ручей, обошел термитник и подошел к месту, где умерла Кейко. Её белые кости, или то, что от них осталось, отражались в глазах Мабату.

– Кейко! – зарыдал он, лежа на спине. – Кейко! Моя маленькая Кейко!

Баба против своей воли подошел к Мабату и тронул его лапой.

Старый король резко повернулся:

– Что ты тут делаешь?!

Баба со слезами погладил его гриву:

– Тебе не надо больше скрывать это от меня.

– Скрывать что?! – в ужасе спросил Мабату.

– Ты любил её, не так ли?

– Да, я любил её. – Мабату выпустил вздох облегчения и печали. – Её связь с твоим отцом была сильнее смерти. И я любил больше смерти. Она знала это. Она просила меня быть сильным ради тебя. Настоящий ангел-хранитель, она беспокоилась о нас даже на пороге смерти! – он потерся о гриву Бабу: – Если любишь меня, больше не спрашивай о нас.

– Как скажешь, папа. Только скажи: ты ведь приходишь сюда еженощно, не так ли?

– Да. И когда придет мое время, я хочу умереть здесь. Это достойное место для встречи Айхею. Да, из всех оно самое красивое. Кейко и я шли по жизни разными дорогами, но смерть соединит нас.

– Даже если мне придется тащить тебя на спине, – прослезился Баба. – ты найдешь свой покой именно тут.

Мабату с любовью потерся об него носом и сказал:

– Сын, у тебя есть жена, чья шерсть полна тепла и нежности. Оставь меня с мертвыми и ступай к живому сокровищу, пока они не обнаружили твое отсутствие. Со мной все будет в порядке. Обещаю.

Глава: Священное событие

Иша ответила на любовь Бабы зарождением в себе новой жизни. Баба никогда раньше не видел беременности и провел много дней в нетерпеливом ожидании первых признаков его новой семьи.

– Ожидание смерти подобно! – спустя две луны раздраженно сказал он.

– По-твоему, мне лучше?! – спросила Иша. Затем она легла на бок и лапой позвала к себе: – Клади свою голову на меня вот сюда. Теперь внимательно слушай!

Баба приложил ухо к животу, напрягаясь услышать звуки новой жизни.

– Эй!

– Ты что-то услышал?

– Что-то шевелится!

– Не что-то, а кто-то. Твой ребенок.

Баба поднял голову. Его взгляд излучал такую красоту, что Иша дотронулась лапой до его лица.

– Жизнь – это чудо, – сиял он: – Моя прекрасная Иша! Я так сильно тебя люблю!

Иша не последовала примеру Кейко пойти на охоту во время схваток. Но она охотилась вплоть до дня их начала, занимая место загонщицы и не обременяя себя самим убийством. Но даже это заставляло Бабу едва не разрываться на части. Мабату вынужден был заверить его, что Иша знает, что делает.

Но однажды Иша отпросилась с охоты.

– Ты в порядке?! – спросил озабоченно Баба.

– Настало время, – ответила она.

– Время чего?!

– Время Посвящения Хабусу, – съязвила она и выдала в лоб: – У меня начались схватки!!!

– А–а.

Когда до него дошло, он едва не впал в истерику:

– Где повитухи?!! Может, стоит позвать Рафики, как думаешь?!! Они, что, все ушли на охоту? Именно теперь?!!

– Просто успокойся, и все закончится быстро, – сказала Иша. Она могла бы сказать ему, что роды будут крайне болезненными, и ей тоже хотелось, чтобы Рафики был здесь и дал обезболивающее.

– Что мы будем делать?

Лицо Иши скорчилось от боли. Глубоко дыша и стараясь сохранять спокойствие, она сказала:

– Позови Мабату. Повитухами будете ты и он.

– Но я не знаю что делать!

– Я тебе все расскажу, дорогой. Просто расслабься.

Отошли воды, и роды вступили в решающую стадию. Хотя процесс был крайне трудным, лишь несколько криков боли нарушили спокойствие ночи. Иша пыталась не обращать на них внимания. Она родила сначала одного, затем второго и, наконец, третьего малыша.

– Сними плаценту, – сказал она Мабату. – Вы сможете это.

Он тронул их лапой, раскрыв челюсти.

– Нет, нужны зубы.

– Мои зубы?!

– Быстрее или они задохнутся!

С отвращением Мабату очистил малышей от плаценты.

– Фууу!

– Теперь, Баба, ты поможешь вылизать их начисто. Быстрее, Баба! Ты же хотел помочь, не так ли?!

Баба раскрыл губы и затем сумел разжать стиснутые челюсти. Он коснулся первого львенка языком и лизнул вдоль тела к лицу. Когда первый шок прошел, он расслабился и начал холить более энергично.

Мабату тоже начал чистить другого:

– А это не так уж и плохо!

– Конечно же, – ответила Иша, взяв третьего. Она стала быстро вылизывать его с большой любовью: – Ты осознаешь, что это твои дети, Баба? И ваши внуки, Мабату!

– Да, – ответил Баба. – Мои дети! Посмотри, какие они маленькие и хрупкие! Посмотри на их маленькие лапки и розовый нос!

– Два сына и дочь! – Иша гордо улыбнулась. – Сыновей я назову Н’га и Суфа. А вот как назвать дочку?

Тут появился Хабу. Он понюхал комочек шерсти и сказал:

– Мне бы понравилось имя Джоны.

– Почему это имя, сынок? – Иша с болью воспоминаний посмотрела на него.

– Потому что она была моим другом. Она была очень дорога мне.

Иша положила свою лапу на его:

– Она была и мне очень дорога. Вот почему мои дети никогда не будут носить это имя. Хватит с меня уже двух Мабату, золотце мое. Давай придумаем какое-нибудь другое.

– Может, мы могли бы назвать её Пендой? – предложил Хабу.

– Дочка Рафики? – Иша подумала некоторое время и улыбнулась: – Почему бы и нет? Хорошее имя. Оно значит «любимая», и так оно и будет! – она окинула взором три поколения самцов и кивнула: – Вы были рядом в нужное время. Не знаю, чтобы я делала без вашей помощи.

Глава: Наши тела становятся травой

Лисани выросла и стала красивой львицей. Однажды Иша, оценив её взглядом, сказала:

– Биса очень гордилась бы тобой. Я знаю что говорю.

Хабу тоже обратил на это внимание, и поскольку его детская привязанность не угасала, становилось все более очевидным, что он свяжет свою судьбу и создаст семью именно с ней.

Мисс Чопорность была способным учеником, быстро схватывающим уроки охоты и применяющим их на практике. Она была еще юной, когда впервые убила, и гордилась вдвойне, когда Иша помазала кровью её щеку. Теперь она вынуждена была ждать только Посвящения Хабусу.

Хабусу пользовался тем, что было редкостью в роду Ахади. У него был дед. Король Мабату обожал его, как и всех детей Иши.

Он потерял жену, но нельзя сказать, что последние годы жизни были мрачными. Отнюдь. Много раз он переворачивался на спину и раскрывал лапы Айхею в знак благодарности за подаренную в старости любовь.

И все же он никогда не забывал Кейко. Дня не проходило, чтобы он по-своему не выражал горя. В день Посвящения Хабусу, глядя на его обручение с Лисани, он почти чувствовал присутствие Кейко рядом. Это было настолько умиротворяющим, что после церемонии он отправился проведать её.

Король Мабату тихо пробрался за термитник. Он стоял посреди колыхающейся зеленой травы и кивающих от легкого бриза цветов. Здесь Кейко ушла к Айхею. Мабату дотронулся до нежного пурпурного соцветия.

– Из одной красоты в другую, – мягко промурлыкал он: – Мой маленький дух!

Находя успокоение в траве, выросшей из её тела, он заговорил:

– Знаешь, Хабусу теперь взрослый женатый лев. Да, он сделал большой шаг в жизни, и надо было видеть, что за пара получилась – Хабусу и Лисани! Когда я вижу их вдвоем, то вспоминаю чудесные времена, когда мы были вместе. О, подруга, что это было за время! Как жаль, что ты не можешь видеть этого! Ты бы гордилась, – она закрыл глаза и опустил голову в мягкую траву, глубоко вдыхая аромат цветов: – До встречи во снах, любимая….

Эпилог

Старый Мабату уже много дней не ходил к границе. Он доверил это своему способному сыну и внуку. И хотя он не беспокоился о безопасности, это было ударом по его самолюбию.

Неделю или больше Мабату говорил: «Завтра пойду метить, а сегодня я неважно себя чувствую. Не беспокойтесь обо мне». Затем, когда ему стало значительно хуже, он оставил отговорки и заговорил о Кейко больше в настоящем времени, чем в прошлом: «Она будет молодой и свежей. Что она подумает о старом больном льве, когда мы встретимся?!»

Макака и Анаса по очереди ухаживали за Мабату. Сначала Мабату отказывался и крутил головой, говоря:

– Я не верю докторам – женщинам!

Но спустя несколько дней он положил свою большую голову на руки Анасы и захныкал, чего не осмеливался делать перед другими самцами:

– Дорогая, у тебя есть что-то от этой боли? Это все, что мне нужно.

Она целовала его и лечила травами. Не прошла и неделя, как он уже не хотел её замены Макакой:

– Куда ты дел мое сокровище?!

И пришел день, когда Мабату стал совсем неугомонным. Он едва мог двигаться, но непрестанно говорил об уходе к термитнику.

– Это неподходящее место для смерти, – твердил он. – Надо сменить обстановку.

Макака решил, что он может навредить себе, пытаясь дойти, так настойчиво было его требование. Он знал, что происходит. Баба уже давно рассказал о его последней просьбе.

– Съешьте это. Это даст вам то, что нужно.

Старый король Мабату прожевал кусок вяленого мяса. Несмотря на сильный запах, он почувствовал в нем лекарство.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – проговорил Мабату. – У него ужасный вкус.

– Это сделает ваши суставы более гибкими, – ответил Макака.

– То, что мне нужно. Даже сейчас я вижу Мано стоящего вон там, – он посмотрел на пустое место в центре луга. – Видишь, белый лев не отбрасывает тень. Или не видишь?! Мано является тем, кого хочет видеть.

Пока он лежал и давал лекарству время подействовать, его дочери подходили одна за другой и, опустившись перед ним, целовали, говоря:

– Молись за меня, папа….

Баба и Иша поцеловали его, и их дети тоже подошли и потерлись о его лицо. Мабату окинул всех взором, глубоко вздохнул, затем улыбнулся и произнес:

– Вы наполнили мою жизнь смыслом. Я благодарю всех вас.

С огромным усилием король Мабату попытался встать. Иша и Уманде помогли ему подняться во весь рост и поддерживали с обоих боков, пока старый лев совершал свое последнее путешествие.

Под палящим солнцем они прошли через большой луг к дальнему термитнику. Другой лев не вынес бы такого длинного путешествия, но у Мабату было незаконченное дело, и он не мог умереть, не завершив его.

Последние метры за термитником он уже с огромным трудом волочил лапы. Наконец, удалось найти место, где король провел столько много ночей. Там он рухнул наземь и глубоко вздохнул:

– Вот место, подходящее для смерти. Может, здесь вырастет цветок, и мы вдвоем вернемся одним пышным соцветием.

Мабату хотел сказать Бабу, что он его настоящий отец, но не осмеливался сделать это прямо:

– Когда я умру, поговори с моей дочкой. Она скажет тебе то, что я хотел сказать, но не смог. И еще, сын. С позволения Айхею, мой Ка после смерти задержится тут на время. Если захочешь сказать что–то мне, говори.

Баба положил лапы возле Мабату:

– Ты о маме?

– Я не могу ответить. Но знай, я очень любил твою мать, и всем сердцем люблю тебя.

Он завалился на бок. Его веки стали закрываться:

– Подготовьте меня к смерти. Тьма настигает меня….

Баба нарисовал лапой круг вокруг его глаза и коснулся подбородка. Сквозь слезы он спросил:

– Ты мой папа?

Мабату слабо улыбнулся:

– Я люблю тебя…. – он глубоко вздохнул, содрогнулся и испустил дух протяжным выдохом. Его рот остался открытым, и лишь тонкая струйка мочи образовала небольшую лужицу позади.

Уманде подошла к нему:

– Твой настоящий отец умер.

– Я знал. Где-то внутри я знал это…. – ответил Мабату. Он с горечью посмотрел на тело. – Почему он не смог рассказать мне правду?

– Ради тебя он обещал хранить молчание. Когда мой отец был младенцем, его разлучили с сестрой, – вздохнула Уманде, смотря на мертвого отца и касаясь лапой его гривы. – Папа и его брат взрослели и, в конечном счете, стали управлять Землями Прайда. Но однажды одинокая львица-отшельник пришла сюда в поисках убежища. Её звали Кейко. И так случилось, что она и мой отец полюбили друг друга и поженились. У них было много детей. Все их дочери выжили, но два родившихся сына умерли. Затем мама забеременела тобой. И вскоре покинула твоего отца.

– Но если они так сильно друг друга любили, почему мама ушла?!

– Чтобы сохранить тебе жизнь, – Уманде потерлась об него. – Твой отец захотел узнать, почему никто из сыновей не выжил. Он попросил шамана помочь и к ужасу узнал, что Кейко и есть его собственная сестра.

– О боги! – у Бабы перехватило дыхание.

– Шаман сказал, что если она бросит моего отца, и они вдвоем скроют правду от тебя, ты будешь пощажен. Немногие родители когда-либо любили своих детей так, как твои тебя, – слезы заполнили её глаза. – Помнишь день, когда я пыталась заняться с тобой любовью?!

– Как я мог забыть?!

– В тот же вечер я узнала, что я – твоя сестра, – она коснулась лапой его гривы. – Его боль стала моей. Я никого раньше не любила кроме тебя, и никогда не полюблю! – она засопела, склонив от стыда голову.

– О, милая! – он смахнул поцелуем её слезы. – Мне так жаль!

– Не надо жалеть! – ответила она. – Не знаю почему, но мне сейчас стало намного лучше. Нет больше обета молчания, но надеюсь, ты не скажешь ни слова про… ну ты понимаешь… НАС… Ише?! Похоже, она ревнивая.

Баба кивнул. Он погладил гриву Мабату лапой:

– Я хотел сказать, что нет разницы, был ты моим настоящим отцом или нет. Но знаешь, пап, я никогда так не гордился тем, что я – твой сын, как сейчас. Я люблю тебя!

Конец: Обещание