Рэдволл

Страна Цветущих Мхов

Брайан Джейкс

Стояла поздняя осень. За открытой дверью сторожки задувал легкий ветер, шурша темным золотом листьев в гаснущем свете дня.

Барсучиха Белла поуютнее устроилась в своем старом кресле у камина. Полузакрыв глаза, она посмотрела на мышонка, который выглядывал из-за двери.

— Заходи, малыш, и закрой дверь.

Мышонок так и сделал. Осмелев при виде дружелюбной улыбки барсучихи, он забрался на подлокотник кресла и примостился у подушки.

— Ты обещала мне рассказать сказку, госпожа Белла.

Барсучиха задумчиво кивнула.

— Все, что ты видишь вокруг, весь собранный урожай, эти красные яблоки и желтый мед — все принадлежит тебе, и ты свободно можешь всем этим наслаждаться. А теперь слушай, я расскажу тебе о том, что случилось еще до постройки аббатства Рэдволл в Стране Цветущих Мхов. В то время лесные звери не знали свободы. Мы жестоко страдали под властью Вердоги Зеленоглаза и его дочери Цармины. А освободил Страну Цветущих Мхов мышонок вроде тебя. Все знают его имя — Мартин Воитель.

Да, мой маленький друг, я уже стара. Мои товарищи тоже постарели, их сыновья и дочери сами уже имеют детей. Что поделаешь, такова жизнь. Для молодых глаз смена времен года еще в новинку, еда кажется вкуснее. Когда я сижу здесь в тепле и покое, прошлое оживает в моей памяти. Это удивительная повесть о любви и битвах, о дружбе и вражде, о великих событиях и отважных подвигах.

Гляди в огонь, малыш, слушай же, я расскажу тебе эту повесть.

Книга 1. КОТИР

Страна Цветущих Мхов лежала в жестоких объятиях зимы под свинцово-серым небом, отливавшим на горизонте алым и оранжевым. Холодная снежная шуба закутывала восточные равнины. Повсюду лежал снег: он наполнял канавы и подбирался к верхушкам изгородей, скрывая тропинки и скрадывая детали пейзажа своей белизной. Сквозь унылые голые кроны Леса Цветущих Мхов непрерывно сыпался снег, который ровным ковром покрывал землю и возводил навесы на кустарнике. Зима заставила землю замолчать. Глухую тишину нарушал лишь звук шагов путника.

Сильный молодой мышонок с живыми черными глазами уверенно шел по заснеженному бездорожью. Оглянувшись, он посмотрел на свои следы, терявшиеся вдали по направлению к северу. С южной стороны простиралась бескрайняя равнина, обрамленная на западе едва различимыми холмами, а на востоке шла граница Страны Цветущих Мхов. Мышонок сморщил нос, почуяв слабый запах дыма — где-то в печи горели дрова и торф. Холодный ветер дунул по верхушкам деревьев, и снежинки закружились колючим хороводом. Путник покрепче завернулся в рваный плащ, поправил старый, тронутый ржавчиной меч, висевший у него за спиной, и решительно двинулся вперед — к жилью, прочь от необитаемых окраин.

Он вошел в убогое селение, неприглядное в своей нищете. Из-под сугробов торчали жалкие строения, ветхие и полуразрушенные. На фоне леса над остальными домами возвышалось большое зловещее здание. Эта мрачная обваливающаяся крепость была для обитателей Страны Цветущих Мхов воплощением всего самого страшного. Котир — владения диких котов.

Таким впервые увидел его Мартин Воитель.

1

В лачуге на южной стороне Котира семейство Колючек грелось у очага. Торф горел слабо. Огонь вспыхивал сильнее, когда порывы ветра проникали сквозь щели в стенах, которые были заделаны просто суглинком. Кто-то робко поскребся в дверь, и обитатели лачуги вздрогнули. Бен Колючка взял полено потолще и жестом приказал жене Гуди спрятать малышей в тени.

Когда госпожа Колючка укрыла свое потомство грубыми одеялами из мешковины, Бен покрепче сжал полено и крикнул погрознее:

— Убирайтесь прочь и оставьте нас в покое! Тут еды не хватает даже для семьи порядочных ежей. Вы и так уже забрали у нас половину запасов в кладовые Котира.

— Бен! Бен, это я, Землялапа! Открывай! Холодно жуть, шрр.

Бен Колючка отворил дверь, и в дом кубарем закатился крот с простоватой физиономией и направился прямиком к очагу. Там он встал, потирая лапы и отогревая их у огня.

Малыши выглянули из-под одеял. Бен и Гуди с тревогой смотрели на гостя.

Землялапа, растирая замерзший нос, сказал на своем забавном кротовом наречии:

— Патрули бродят, шрш, ласки да горностаи и прочие. Еду ищут.

Гуди покачала головой и передником утерла нос одному из ежат:

— Так я и знала! Надо было нам бежать отсюда, как другие. Колись оно иглой, где нам взять еду, чтобы платить им подать?

Бен Колючка в отчаянии швырнул на пол полено.

— Куда нам бежать посреди зимы с четырьмя малышами? Они не доживут до весны.

Землялапа достал узкую полоску серебристой бересты и прижал лапу ко рту, требуя тишины. На бересте углем было нацарапано одно-единственное слово: Корим. Под ним был нарисован нехитрый план — путь в Лес Цветущих Мхов, расположенный далеко от Котира.

Бен внимательно разглядывал план, разрываясь между надеждой на побег и мыслями об опасности для семьи. На его лице ясно отражалось чувство собственного бессилия.

Бум! Бум!

— Открывай! Живее! Патруль Котира!

Бен бросил торопливый взгляд на полоску бересты и швырнул ее в огонь. Едва Гуди сняла задвижку, дверь с силой толкнули. Солдаты, толпой ввалившиеся в комнату с зимнего холода, оттеснили ежиху в сторону. Они грубо пихались между собой. Командирами патруля оказались хорек Чернозуб и горностай Ломонос. Бен Колючка с облегчением вздохнул, когда они отвернулись от очага, где догорала полоска бересты.

— Ну, сонные иголки! Куда запрятали хлеб, сыр и октябрьский эль?

Бен с трудом сдерживал ненависть в голосе, отвечая насмехавшемуся над ним Чернозубу:

— Уже много лет я не пробовал сыра и октябрьского эля. Хлеб лежит на полке, но его едва хватит на нашу семью.

Ломонос сплюнул в огонь и протянул лапу к хлебу. Выставленные копья не дали Бену Колючке вмешаться.

Гуди положила лапу на спину мужа, стараясь успокоить его:

— Бен, пожалуйста, не дерись с ними.

Землялапа поддержал ее:

— Шршр, против копьев не попрешь, Бен.

Чернозуб обернулся к кроту, словно только что заметил его:

— А ты-то здесь что делаешь, слеподырь?

— Он пришел погреться у нашего огня, — сказал один из ежат, сбросивший мешковину. — Оставь его в покое!

Ломонос захохотал, сыпля с бороды крошки хлеба, который грыз прямо от целой буханки.

— Глянь-ка, Черный! Там их много! Под одеялом. На твоем месте я бы поостерегся.

Стоявшая рядом ласка откинула мешковину, открыв еще трех малышей.

Чернозуб оценивающе посмотрел на них:

— Гм, на вид они уже достаточно взрослые, чтобы работать.

Гуди Колючка свирепо ощетинилась:

— Оставь моих деток в покое! Они не сделали ничего плохого.

Чернозуб притворился, будто не замечает ее. Он выбил хлеб из лап Ломоноса, потом повернулся к одной из ласок и отдал приказ:

— Подбери хлеб, да тайком не грызть! Когда вернемся в гарнизон, сдашь в кладовую.

Махнув копьем, Чернозуб подал патрулю знак покинуть лачугу. Выходя, он обернулся и крикнул Бену и Гуди:

— Чтобы завтра эти четыре ежа вышли на работы! А иначе остаток зимы проведете в тепле и безопасности — в темнице Котира!

Землялапа приник к щелке в двери, наблюдая, как патруль удаляется в сторону Котира. Бен не терял времени: он принялся заворачивать малышей во все одеяла, какие были в доме.

— Да, это единственный выход! Терпеть больше нельзя. Сегодня вечером мы уходим. Ты права, милая, нам давно следовало уйти и жить в лесу вместе с остальными. Что скажешь, Землялапа?

Крот стоял, прижавшись к щели.

— Шрш, гля-ка, гля-ка!

Пока Бен пристраивался к щели рядом со своим другом, Гуди продолжала закутывать ежат в одеяла.

— Что там, Бен? Возвращаются?

— Нет, Гуди. Вот это да! Видал, как он этой ласке по носу врезал! Давай, парень, так их!

Ежонок Ферди, тот самый, который заступился за крота, вырвался от матери и потянул отца за лапу:

— По носу? Ласке? Кто? Что там происходит?

Бен пересказывал, что видел:

— Это мышонок, да большой, сильный. Они хотят схватить его… Так! Так! Ну, мышонок, пни его еще раз! Давай! Ха-ха-ха! Да где им справиться с таким мышонком! Он, должно быть, настоящий воин. Ух! Смотри, Чернозуба на обе лопатки уложил! Жалко, что они в его меч так вцепились. Клянусь иголками, иначе он бы спуску им не дал, даром что меч ржавый!

Ферди прыгал на месте:

— Дай посмотреть, я хочу глянуть!

Землялапа медленно отвернулся от двери:

— Не на что, ежик. Повалили его, связали. Шршр, жалость какая, много их слишком.

Бен ненадолго растерялся, но тут же хлопнул лапами:

— Сейчас и в дорогу, пока патруль этим бойцом занят. Теперь потащат его к кошке в замок. Надо уходить, пока путь открыт.

В пустой лачуге тихо догорал огонь, а путники, низко наклонив головы и прищурив слезящиеся на пронзительном ветру глаза, пробирались к лесным просторам Страны Цветущих Мхов. Землялапа шел последним, заметая следы на заснеженной земле.

2

Вор Гонф бесшумно, как и всякая мышь, крался по проходу, идущему из кладовой Котира. Этакий толстячок в зеленой куртке, затянутой широким поясом с пряжкой. Гонф был великий хитрец и проныра; великолепный актер, сочинитель баллад, певец, взломщик, да при этом еще и весельчак. Лесные жители обожали этого воришку. Гонф только скромно пожимал плечами и всех подряд называл «товарищ», подражая выдрам, вызывавшим у него восхищение.

Тихонько посмеиваясь, Гонф вынул из-за пояса небольшой кинжал и отрезал кусок от украденной им полуголовки сыра. Плечо ему оттягивала большая фляга бузинного вина, которую он тоже украл из кладовой. Гонф ел и пил, негромко напевая глубоким басом, когда его рот не был полон сыра и вина:

Своим визитом вас теперь

Почтил Король Воров —

Скорее запирайте дверь

В кладовку на засов;

Но украду я все равно —

Отличная еда!

Зовет бузинное вино

Наведаться сюда!

Заслышав звук тяжелых шагов, Гонф умолк. Стараясь слиться с темнотой, он притаился и не дышал. Две ласки в доспехах и с копьями прошагали мимо, увлеченные горячим спором.

— Знаешь, я не отвечаю за то, что ты из кладовой крадешь.

— Кто, я? Поосторожнее, приятель. Я не вор.

— Больно уж ты толстый стал в последнее время, вот я что хочу сказать.

— Ишь ты! Я и вполовину не такой жирный, как ты, бочка сала!

— Сам ты бочка сала! Еще скажи, что это я ворую.

— Ха-ха, ключ-то тебе поручен, так кто же еще?

— Ты, например. Ты в кладовую всегда вместе со мной спускаешься.

— Я только приглядываю за тобой, приятель.

— А я — за тобой.

— Ладно, будем, значит, друг за другом смотреть.

Гонф зажал рот лапой, чтобы заглушить хихиканье. Ласки остановились и переглянулись.

— Что это?

— Это ты надо мной смеешься.

— Не болтай глупостей.

— Я глупости болтаю?

Гонф поскорее крикнул, подражая голосу ласки:

— Толстый ворище!

Обе ласки в бешенстве повернулись друг к другу:

— Толстый ворище? Вот тебе!

— Ах ты жаба-ябеда! Получай!

Ласки принялись отчаянно колотить друг друга древками копий. Гонф незаметно вышел из тени и стал красться к выходу, а два стражника за его спиной катались по полу, бросив свои копья, чтобы было удобнее кусаться и царапаться.

— Ой-ой-ой! Пусти! Вот тебе!

— Я тебе покажу — ворище! Получай! Ох, ты мне ухо прокусил!

Трясясь от сдерживаемого смеха, Гонф вложил кинжал в ножны, открыл защелку ставня и по снегу ускользнул прочь, в сторону леса.

Эй, давай, разъярясь,

Кулаком в морду — хрясь!

Ну а Гонф в вашу честь

Будет дома пить и есть!

Мартин уперся каблуками в снег, когда его потащили в ворота мрачной громады, которую он заметил, подходя к селению. Солдаты в доспехах с лязгом и грохотом наталкивались друг на друга, так как связывавшие пленника веревки дергали их, но ни один не хотел оказаться слишком близко к этому воинственному мышонку.

Чернозуб и Ломонос заперли главные ворота, злобно грохоча створками. Снежная пыль посыпалась на них с внешних крепостных стен. Снег на плацу сделался плотным и скользким под ногами метавшихся туда-сюда солдат — хорьков, ласок и горностаев; некоторые из них несли горящие факелы. Один крикнул Ломоносу:

— Эй, Лом, лису там не видал?

Горностай отрицательно покачал головой:

— Ты про знахарку? Нет, как сквозь землю провалилась. Зато мышонка поймали. Посмотри, с чем он ходил!

Ломонос махнул в воздухе ржавым мечом Мартина. Чернозуб пригнулся:

— Перестань баловаться, еще полоснешь кого-нибудь! Значит, они снова лису ждут, а? Похоже, старому Зеленоглазу лучше не становится. Эй, вы там, натягивайте веревки как следует! Чтоб он тихо стоял, болваны!

Миновать дверь, ведущую в замок, оказалось тем более сложно, что мышонку удалось вцепиться в деревянную притолоку. Чтобы разомкнуть его хватку, солдатам пришлось использовать копья как рычаги. Ласка, которой поручили нести хлеб, прямиком отправилась в кладовую, не вмешиваясь в схватку. Когда она проходила через зал, остальные солдаты задирали ее, бросая жадные взгляды на румяные буханки домашней выпечки. Эта зима была не особенно сытной, потому что сразу же после сбора урожая многие звери из соседнего с Котиром селения бежали, захватив с собой провизию, сколько могли унести. Подати и налоги тоже поступали туго. Прижав хлеб покрепче к себе, ласка устремилась вперед. В зале было неуютно и сыро, на низких окнах — деревянные ставни, пол был выложен темным, похожим на гранит, камнем, и лапы на нем мерзли. По углам ночная стража разводила костры, закоптившие стены. Длинные плащи, соответственно званию, позволялось носить только офицерам. Солдаты же кутались в старые мешки и одеяла, украденные в селении. Лестницы, спускавшиеся в нижние этажи, представляли собой неразбериху стертых каменных ступеней, шедших то винтом, то прямо, безо всякого ясного плана. Выгоревшие факелы на стенах меняли редко, и большие участки лестниц оставались в опасной темноте. Мох и плесень росли почти на всех стенах и лестницах нижних этажей.

Пробежав по узкому коридору, ласка громко застучала в дверь склада. В замке повернулся ключ.

— Что принес? А, хлеб. Неси сюда.

Те два стражника, что недавно подрались, сидели на мешках с мукой. Один из них голодными глазами посмотрел на хлеб.

— Гм, и это все, что вы сегодня раздобыли? Да, доложу я тебе, дела идут все хуже и хуже. Кто тебя с этим прислал?

— Чернозуб.

— Ах вот кто. Он их считал?

— Гм, не думаю.

— Хорошо. Тут пять буханок. Если каждый из нас троих возьмет по полбуханки, останется еще три с половиной. Никто и не заметит.

Они с жадностью принялись пожирать румяный хлеб Гуди Колючки.

А наверху Мартину удалось обернуть одну из веревок вокруг каменной колонны. Солдаты издевались над патрулем, пытавшимся утащить пленника вверх по лестнице.

— В чем дело, ребята? Боитесь вы его, что ли?

Чернозуб обернулся к насмешникам:

— Может, кто-нибудь из вас сам хочет с ним сцепиться? Нет? Так я и думал.

Открылась входная дверь, впустив снежный порыв холодного ветра. Мимо солдат просеменила лиса в дырявом плаще, по широким плоским ступеням она двинулась на второй этаж. Появился новый повод для насмешек:

— Эй, стой, лиса! Опоздала.

— Старый Зеленоглаз ждать не любит.

— На твоем месте я бы госпоже Цармине на глаза не показывался.

Не обращая на них внимания, лиса быстро побежала по лестнице.

Мартин рванулся к полуоткрытой двери, ведущей на плац, но враги навалились на него и прижали к полу. Несмотря ни на что, он продолжал сопротивляться.

Солдаты-насмешники снова подняли шум, выкрикивая издевательские советы. Чернозуб попытался утихомирить их свирепым взглядом, но на этот раз они не обратили на него внимания.

Ломонос фыркнул с отвращением:

— С тех пор как господин Вердога заболел, дисциплина в войске оставляет желать лучшего.

Лисица Фортуната беспокойно ждала в продуваемой сквозняком приемной Котира. Гаснущее пламя бросало неровный свет на сырые стены, сложенные из песчаника. Склизкая плесень и лишаи облепили стену, на которой висели влажные знамена, постепенно превращающиеся в вытертые лохмотья, болтающиеся на ржавых древках. Лисица не могла сдержать дрожь. Вскоре к ней подошли два хорька, одетых в тяжелые кольчуги. У обоих были щиты с эмблемой господ — тысяча злобных зеленых глаз, глядящих во все стороны. Стражники махнули копьями, давая понять, что лиса должна следовать за ними. Фортуната двинулась по длинному темному залу. Они остановились перед огромными дубовыми дверьми, которые широко отворились, едва хорьки ударили по полу своими копьями. Перед лисой открылось зрелище потускневшей былой роскоши.

Свечи и факелы едва освещали комнату, балки потолка и вовсе терялись в темноте. В одном углу стояли три изукрашенные кресла, на которых сидели две дикие кошки и куница. За креслами помещалась кровать с балдахином, скрытая плотно задернутыми занавесями из обветшавшего зеленого бархата. На подножии кровати была вырезана та же эмблема, что и на щитах стражи.

Куница, прихрамывая, подошла к Фортунате и обыскала ее котомку. Лиса старалась избежать прикосновения этого изуродованного зверя. Одна нога у куницы была деревянная, а все тело скрючено и скособочено. Чтобы скрыть уродство. Ясеневая Нога носил непомерно длинный красный плащ с отделкой из голубиных перьев. Ловким движением он высыпал на пол содержимое котомки — беспорядочный набор разных трав, листьев и мха, какой обычно носят лисы-знахарки.

Подойдя к кровати, Ясеневая Нога гнусаво заголосил:

— О могучий Вердога, Владетель Страны Цветущих Мхов, Господин Тысячи Глаз, Сокрушитель врагов, правитель Котира…

— Ох, дай ты отдохнуть своему языку, Ясеневая Нога. Лисица пришла? Отодвинь эти толстые занавеси, душно.

Повелительный голос из-за зеленого бархата звучал хрипло, но это нисколько не скрадывало звучавшую в нем угрозу.

Цармина одним прыжком очутилась у кровати и резким движением отдернула занавеси:

— Фортуната пришла. Не утомляй себя, отец.

С заученной развязностью лиса подкралась к кровати и осмотрела грозного пациента. Вердога Тысячеглазый некогда был могущественнейшим воеводой на земле… но время это прошло. Теперь его сила и ловкость таяли под рыжевато-коричневым мехом, покрывавшим его большое усталое тело. Его лицо было лицом дикого кота, прошедшего через множество сражений: остроконечные уши торчали над переплетением старых шрамов, украшавших голову от макушки до усов. Фортуната взглянула на страшные пожелтевшие клыки и жестокие зеленые глаза, еще светившиеся злобным огнем.

— Сегодня мой повелитель выглядит лучше, правда?

— Если и лучше, то не от твоего шарлатанства, лиса.

Меньший из сидевших диких котов поднялся с кресла. На его кротком лице выражалось беспокойство.

— Не волнуйся, отец. Фортуната изо всех сил старается вернуть тебе здоровье.

Цармина с презрением оттолкнула его в сторону:

— Заткнись, Джиндживер, притвора этакий!

— Цармина! — Вердога с усилием присел в постели и протянул лапу к своевольной дочери. — Не смей так разговаривать со своим братом, слышишь? — Господин Тысячи Глаз устало повернулся к единственному сыну. — Джиндживер, не давайся ей в обиду. Дай ей отпор.

Джиндживер только пожал плечами и продолжал молча стоять рядом, пока Фортуната растирала травы пестиком и смешивала их с темной жидкостью в чаше, сделанной из рога.

Вердога подозрительно наблюдал за лисицей:

— Не надо больше пиявок, лиса. Я не желаю, чтобы эти грязные слизняки сосали мою кровь. По мне уж лучше рана от меча, чем эта гадость. Что это за стряпня там у тебя?

Фортуната заискивающе улыбнулась:

— Господин, это безобидный напиток из травы, называемой дикая крапива. Он поможет тебе уснуть. Господин Джиндживер, пожалуйста, подайте питье своему отцу.

Когда Джиндживер поднес чашу Вердоге, ни один из них не заметил, как Фортуната и Цармина обменялись многозначительными взглядами.

Вердога снова улегся в постели, ожидая, когда подействует питье. Неожиданно тишину нарушил шум громкой возни за дверьми, и обе створки с грохотом отворились.

3

Бен Колючка едва не выскочил из своих иголок, когда Гонф неожиданно вышел из-за засыпанного снегом куста, незаметного в ночном лесу.

— Ууу! Угадай, кто я такой? Ха-ха-ха! Бен, старина! Видел бы ты, товарищ, свое лицо. С чего это ты плутаешь тут в снегу?

Бен быстро пришел в себя:

— Гонф. Сразу можно было догадаться! Слушай, дружок, у меня нет сейчас времени болтать с тобой. Мы наконец-то покинули наше селение, и я разыскиваю хижину, которую Сосоп держит наготове для таких, как мы.

Вор подмигнул Землялапе и нахально поцеловал Гуди:

— Ха, вот куда тебе нужно! Иди за мной, товарищ. Я тебя приведу туда раньше, чем кошка успеет тряхнуть усами.

Гуди вздрогнула:

— Лучше бы ты такого не говорил, негодник.

Но Гонф не слушал ее; он скакал впереди с малышами, которые думали, что все это просто развлечение.

— Приятное местечко, господин Гонф?

— Ничего себе. Лучше, чем то, откуда вы идете.

— А что это у вас под курткой, господин Гонф?

— Не твое дело, юная Колючка. Это тайна.

— А далеко еще идти, господин Гонф? Я устал.

— Уже недалеко, милый мой Пози. Я бы тебя понес, да больно уж ты колкий.

Гуди Колючка покачала головой и улыбнулась. Она всегда относилась к Гонфу с особой нежностью.

Хижина Сосопа была хорошо спрятана — глубоко в лесу, чтобы ее нельзя было сразу найти. Землялапа попрощался со всеми и шаром покатился обратно, к своему племени. Бен смотрел ему вслед, пока Гонф разжигал огонь. Еж с нежностью покачал головой:

— Добрый Землялапа! Он и в селении остался только из-за нас, я в этом уверен.

Когда огонь разгорелся по-настоящему. Гуди, Бен и Гонф уселись вокруг. Недалеко от очага ежата высовывали мордочки из-под одеял.

— Гонф, ты опять воровал в Котире? Что стащил на этот раз?

Вор засмеялся, заметив, как Гуди поморщилась,. Он кинул малышам кусок сыра:

— Когда речь идет о Котире, товарищи, это никакое не воровство. Это называется освобождение. Ну-ка, отправьте все это себе в живот и поспите немного, все четверо.

Бен Колючка посасывал потухшую трубку и шевелил толстой веткой горящие поленья:

— Гонф, мне бы очень хотелось, чтобы ты был поосторожнее. Тех запасов, что есть, нам хватит до весны. Гуди и я никогда себе не простим, если тебя поймают, когда ты будешь тащить сыр и вино из замка этого поганого кота.

Гуди Колючка вытерла глаза своим цветастым передником.

— Никогда не простим, это правда, Гонф. Но, иголки мои, страшно подумать, что случится, если эти дармоеды тебя схватят.

Гонф осторожно погладил ее по спине:

— Не плачь. Гуди. Что значит немного еды и питья? Разве между товарищами могут быть какие-нибудь счеты? Детям нужно есть. Кроме того, разве я могу забыть, как вы с Беном растили меня и заботились обо мне, когда я остался жалким сиротой?

Бен отпил вина и покачал головой:

— Все равно, будь осторожен, и не забывай правила Сосопа: выжидай удобное время и не давайся в плен. В один прекрасный день мы отвоюем Страну Цветущих Мхов.

Гуди вздохнула и принялась готовить овсянку для завтрака.

— Красиво звучит, но мы ведь мирные животные. Мне не постичь, каким образом мы сможем вернуть себе нашу землю, воюя против обученных солдат.

Гонф долил бузинного вина в чашу Бена Колючки и, погрустнев, уставился на огонь.

— Вот что я тебе скажу, товарищ. Наступит день, когда все переменится. Подожди, и увидишь. В Страну Цветущих Мхов придет кто-нибудь бесстрашный, а мы уже будем наготове. Мы так отплатим за все этой грязной шайке дармоедов и их хозяевам — диким котам, что им покажется небо с овчинку.

Бен устало потер глаза:

— Кто-нибудь бесстрашный… Забавно, что это говоришь ты. Я думал совсем недавно, что вижу такого. Эх, сейчас он, наверное, уже мертв или сидит в темнице. Давай ляжем спать. Я ужасно устал.

Маленькая хижина оставалась теплым безопасным островком назло буйству северного ветра, который гнал Перед собой снежинки, завывая и посвистывая в голых сучьях. Страна Цветущих Мхов томилась в плену зимы.

4

Два горностая втащили в спальню бешено вырывающегося пленника. Он был связан длинной веревкой, которую оба стражника старались держать туго натянутой; мышонок прыгал и скакал туда-сюда, кусался и царапался, сперва ослаблял веревку, потом так рвался вперед, что стражники натыкались друг на друга; когда они сталкивались, мышонок напрыгивал на них, кусал и бил несмотря на веревку, которая прижимала его лапы к бокам. Хорек-стражник, стоявший у дверей, подбежал помочь. Втроем им удалось прижать воинственного мышонка к полу. Они лежали на нем, стараясь избежать ударов головой и укусов зубами. Пленник тяжело дышал, глаза его сверкали, бесстрашно вызывая на бой тех, кто лишил его свободы.

Вердога уселся прямо, забыв о сне, и обратился к горностаям:

— Докладывайте. Что это у нас тут такое?

Один из горностаев высвободил лапу и быстро отдал честь:

— Повелитель, мы его поймали в границах твоей страны. Он чужак и ходит с оружием.

В комнату вошла ласка и положила у подножия кровати заржавевший меч путника.

Из-под полуопущенных век Вердога бросил взгляд на меч и лежавшего на полу мышонка:

— Носить оружие и нарушать границы моих владений — значит совершить преступление против моего закона.

Пленник, пытаясь вырваться, крикнул громко и гневно:

— Кот, я не знал, что это твоя страна. Прикажи своей страже развязать меня и не лапать. Ты не имеешь права держать в плену зверя, рожденного свободным!

Вердога был невольно поражен бесстрашием мышонка. Кот собирался заговорить, но тут Цармина схватила покореженный меч пленника и приставила острие к его горлу:

— Ты, наглое ничтожество! Говори быстро, как тебя зовут? Где ты украл эту ржавую железяку?

Стражи силой удержали мышонка от прыжка, и голос его задрожал от гнева:

— Мое имя — Мартин Воитель. Этот меч некогда принадлежал моему отцу, а теперь он мой. Я волен идти, куда хочу, кошка. Так-то вы встречаете путников?

Движением меча Цармина заставила Мартина откинуть голову назад.

— Для мыши ты слишком много болтаешь, да еще с высокопоставленными особами, — презрительно прошипела она. — Сейчас ты в Стране Цветущих Мхов. Вся земля, какую можно обойти за день, принадлежит нам по праву завоевания. Закон, установленный моим отцом, гласит, что никому не дозволено носить здесь оружие, кроме его солдат. Кто нарушает закон, карается смертью.

Плавным кошачьим жестом она подала знак страже:

— Увести его и казнить.

Стражники остановились, услышав голос Зеленоглаза, который обратился к сыну:

— Джиндживер, а тебе нечего сказать? Как мы поступим с этим пленником?

— Говорят, что незнание закона не освобождает от ответственности, — откликнулся тот. — Но даже если это так, было бы несправедливо покарать Мартина. Он чужак, и нельзя требовать, чтобы он был знаком с нашими законами. Кроме того, убить его слишком просто. Мне он кажется честным малым. Если бы у меня было право решать, я приказал бы выдворить его с нашей земли, а затем вернуть ему меч. Он поймет, что назад ему лучше не возвращаться.

Вердога перевел взгляд на дочь.

— Теперь я объявляю свое решение. В мире и без того достаточно трусов, даже если не убивать храбрецов по пустякам. Этот Мартин — настоящий воин. Но, с другой стороны, если мы позволим ему расхаживать по нашей земле, это могут истолковать как признак нашей слабости. Мое суждение таково: пусть он немного охладит свои лапы в тюремной камере. Через некоторое время его можно выпустить на свободу, при условии, что он никогда больше не будет столь самонадеян, чтобы нарушать границы моих владений.

Дзынь!

Все присутствовавшие услышали этот резкий звук. Цармина всунула меч между притолокой и каменной стеной, а потом со страшной силой навалилась всем телом на эту почтенную реликвию. Меч сломался, обломок клинка упал со звоном на пол, а в кошачьей лапе осталась только рукоять, которую она швырнула одному из стражников:

— Бросьте его в подземелье, а вот это привяжите на шею. Если мы когда-нибудь выпустим его, пусть все видят, сколь далеко простирается наше милосердие. Уведите эту тварь! Подобное зрелище оскорбительно для моих глаз.

Стражники потянули за веревку, но Мартин твердо стоял на месте, не поддаваясь. На мгновение он встретился взглядом с Царминой. Голос мышонка звучал ясно и бесстрашно:

— Твой отец принял справедливое решение, но правильным было твое. Лучше бы ты убила меня, пока могла. Клянусь, что когда-нибудь я тебя убью!

Мгновение миновало, и стражники уволокли Мартина в камеру. В наступившей тишине Цармина опустилась в кресло и фыркнула:

— Чтоб мышонок убил меня! Чепуха!

Вердога тяжко закашлялся и улегся на подушку:

— Если ты так думаешь, дочка, то сильно ошибаешься. Я по опыту знаю, что такое храбрость: она бывает всякого роста и породы. Он воин, ничуть не меньше, чем я, даром что мышь. У него сердце бойца — это я заметил по его взгляду.

Цармина не ответила отцу и обратилась к Фортунате:

— Лиса, приготовь Повелителю Зеленоглазу зелья покрепче. После всех этих волнений ему необходим сон. Джиндживер, подай отцу лекарство. Он его примет только из твоих лап.

Фортуната протянула Джиндживеру чашу с приготовленным питьем. Цармина кивнула ей головой, и обе вышли из комнаты. В коридоре дикая кошка сжала лисью лапу своими мощными когтями:

— Ну что, приправила лекарство?

Фортуната вздрогнула от боли, когти вонзались в ее кожу:

— Дважды. Первый раз перед тем, как привели мышь, и второй раз сейчас, перед тем как мы вышли. Он выпил столько яда, что хватило бы уложить полгарнизона.

Цармина притянула лисицу вплотную к себе; глаза кошки горели.

— Хорошо. Но если к утру он еще будет жив, тебе стоит приготовить яд для себя. Это гораздо менее страшно, чем встретиться со мной, если у тебя ничего не получится.

Темница Котира помещалась глубоко под землей. Камеры были старыми, темными, мокрыми и дурно пахли. Протащив Мартина по проходу и вниз по лестнице, стражники швырнули его в камеру. Он сопротивлялся, не уступая без борьбы ни дюйма, и они были рады наконец от него избавиться.

Мартин лежал на полу, ощущая щекой холод каменного пола, на который его кинули. Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, один из горностаев, поворачивая ключ в замке, просунул морду сквозь решетку двери:

— Благодари свою счастливую звезду. Если бы госпожа Цармина добилась своего, ты очутился бы в самой темной и мокрой камере, что дальше по коридору. Господин Зеленоглаз пожелал, чтобы тебя поместили в хорошую камеру и давали хлеб и воду, да еще сухую солому на подстилку. Ты ему, видно, приглянулся. Странный он, Вердога, это уж точно.

Мартин лежал не шевелясь и вслушивался, пока тяжелые шаги стражников не затихли вдали. Оказавшись в одиночестве, он встал и осмотрелся в новом месте. Хорошо было хотя бы то, что в камеру пробивался свет от факела, горевшего поодаль в коридоре. Почувствовав слабое движение воздуха, Мартин посмотрел вверх. Под самым потолком в стену была вделана узкая решетка. Мартин крутил головой в разные стороны, не отводя от нее глаз, пока не увидал звезду, сиявшую в ночном небе. Это было все, что осталось ему от внешнего мира и свободы. Он сел, прислонившись спиной к стене, и закутался в свой дырявый плащ, стараясь хоть немного согреться. Все остальное в камере было таким же, как во всех тюрьмах: четыре голые стены, так что уюта и радости ожидать неоткуда. Он был в плену, в одиночестве и на чужбине.

Пленник, утомившись, заснул. Незадолго до рассвета его разбудило прикосновение чьих-то лап, шевелившихся у его головы и вокруг шеи. Наполовину проснувшись, Мартин попытался вцепиться в обидчика. Грубый пинок отбросил его в сторону, затем дверь с грохотом захлопнулась, и ключ снова повернулся в замке. Вскочив, Мартин ринулся к двери. Горностай-стражник уставился на него из-за решетки, ухмыляясь и помахивая лапой перед его носом:

— На этот раз ты меня чуть не сцапал, мышонок.

Мартин с гневным рычанием прыгнул на решетку, но горностай отскочил назад, смеясь над бесплодными усилиями пленника:

— Слушай, мышь, на твоем месте я бы вел себя тихо-тихо, а не то можно обратить на себя внимание госпожи Цармины. Не думаю, что тебе это понравится. Сиди-ка ты смирно и веди себя как следует, тогда, может, со временем кто-нибудь вроде Джиндживера вспомнит, что ты здесь, и прикажет выпустить.

Когда стражники удалились, Мартин заметил, что они оставили в одном углу охапку соломы и немного хлеба и воды. Он инстинктивно сделал движение в сторону еды и почувствовал, как что-то глухо звякнуло у него на груди. Это оказалась рукоятка меча, болтавшаяся на веревке, которая была завязана вокруг его шеи. Мартин приподнял ее на уровень глаз и долго разглядывал в суровом раздумье. Он будет носить ее на шее не потому, что его к этому приговорили, чтобы унизить, а как напоминание о том, что однажды наступит день и он убьет эту злую кошку, которая сломала меч его отца.

Усевшись на сухую солому, Мартин принялся пить воду и жадно грызть черствый хлеб. Он уже начал было засыпать снова, когда наверху раздались крики и топот. Подтянувшись к дверной решетке, он прислушался к словам, которые эхо доносило в тишину камеры:

— Господин Зеленоглаз скончался!

— Госпожа Цармина, скорее! С вашим отцом беда!

Слышались какие-то удары, лязг доспехов и стук захлопывающихся дверей.

Донеслось тоскливое завывание Цармины:

— Это убийство! Убийство! Моего отца погубили!

Ясеневая Нога и Фортуната подхватили вопли Цармины:

— Убийство! Джиндживер отравил Вердогу!

Началась полная неразбериха. Мартин не мог понять, что происходит наверху. Через минуту на лестнице раздались тяжелые шаги. Судя по звуку, шло много зверей. Мартин подтянулся к решетке сбоку, и ему все было видно. По коридору маршировала толпа солдат под предводительством Цармины; среди них можно было различить Ясеневую Ногу и Фортунату. Когда они поравнялись с дверью камеры, Мартин на мгновение увидел застывшее в ужасе лицо мягкосердечного кота Джиндживера. На нем были цепи. Кровь текла по его голове из раны. На мгновение их глаза встретились, но Джиндживера тут же увлекла прочь волна разгневанных солдат. Их лица, искаженные скачущим светом факелов, гримасничали под аккомпанемент завываний:

— Убийца! Убийца! Смерть убийце!

Поле зрения Мартина было ограничено решеткой, и больше он не мог видеть их, но хорошо слышал все, что происходило. Дальше по коридору захлопнулась дверь камеры, ключ повернулся в замке. Голос Цармины перекрыл шум:

— Молчать! Я скажу, что теперь нужно сделать. Мой брат — убийца, но я не могу его карать. Он останется здесь взаперти, пока не доживет свой век. Для меня он умер. В стенах Котира я больше не желаю слышать его имени.

Мартин услышал, как Джиндживер пытался что-то сказать, но его голос немедленно заглушили Ясеневая Нога и Фортуната, которые принялись восклицать:

— Да здравствует королева Цармина! Да здравствует королева Цармина!

Солдаты во весь голос принялись вторить им. Когда возвращавшаяся толпа поравнялась с камерой Мартина, он отошел от двери. Среди воплей он различил голос Цармины, говорившей Ясеневой Ноге:

— Прикажи принести октябрьского эля и ежевичного вина из кладовых. Следи, чтобы всем было вдоволь.

Заткнув уши, чтобы не слышать шума разгульного пира, Мартин лежал на соломе, чувствуя, как рукоятка меча давит на грудь. Теперь, когда последние его надежды улетучились, для пленника началась длинная суровая зима.

5

Весенних блесток мишура

Сверкает без конца.

Идет Король Воров — ура! —

И слушает скворца.

Такой он молодец на вид,

Хоть орден выдавай,

Но если в гости забежит, —

Хозяин, не зевай!

Солнце искрилось на весело булькающей воде. Река всю зиму молча пролежала подо льдом. Подснежники, овеваемые теплым южным ветерком, любезно кивали крокусам. Весна царила повсюду. Желтые нарциссы и их менее яркие родственники стояли на посту меж деревьев, на которых набухли почки. Вечнозеленые растения, пережившие темную зиму, возрождались к новой молодой жизни.

Гонф возвращался домой после очередного удачного посещения Котира. Фляги, полные вина, болтались на его широком поясе. Он вприпрыжку пробирался по расцветшему лесу и, опьянев от хмельного дыхания весны, распевал во весь голос:

Ку-ку тебе, сестричка!

Кукуя без гнезда,

Подкладывать яички

Ты мастер хоть куда!

Но я, понятно дураку, —

Хитрей тебя!

Ку-ку!

Кровь бездумно гуляла в жилах молодого Гонфа, бурля счастьем и кружа ему голову, так что он прошелся колесом. Он поминутно вытаскивал из-под короткого плаща тростниковую флейту и дудел на ней — просто от беспричинного счастья жить на белом свете в такое прекрасное утро! С оглушительным ликующим воплем Гонф плюхнулся на заросшую травой кочку и замер. Пар тонким столбиком поднимался над его разгоряченным телом. Вверху белые облачка плыли по нежно-голубому небу, подгоняемые ветром. Гонф принялся мечтать, каково было бы полежать на маленьком пушистом облачке и поноситься туда-сюда в залитом солнцем небе.

— Ух, эх, э-ге-гей! Прочь с дороги, тучи! — Воришка вцепился в траву и раскачивался из стороны в сторону, полностью захваченный своей выдумкой.

Двух ласок в доспехах Котира Гонф заметил, когда бежать было уже поздно. Они стояли над ним — мрачные и готовые к действию.

Гонф беззастенчиво улыбнулся, понимая, что булькающие фляги с вином не утаишь:

— Привет, товарищи, я, видите, тут на облаке лечу…

Ласка, что была повыше, ткнула его древком копья.

— Пошевеливайся, вставай! Тебя в Котире ждут.

Гонф весело подмигнул в ответ:

— В Котире? Да неужели? Вот здорово! Слушайте, вы хорошие ребята, двигайте дальше. Скажите там, что сегодня я занят, а вот завтра загляну с утра пораньше.

Острие копья, приставленное к горлу Гонфа, не располагало к продолжению шуточек. Ласка, что поменьше, пнула Гонфа лапой:

— Вставай, вор. Теперь-то мы знаем, куда всю зиму исчезали лучшие сыры и ежевичное вино. Тебе придется поплатиться за кражи из Котира.

Гонф медленно поднялся. Положив лапку на свой тугой животик, он с невинным видом поглядывал то на одного стражника, то на другого.

— Я крал? Что вы, господа хорошие! Вы разве не знаете, что шеф-повар разрешил мне заимствовать из кладовой все, что мне захочется? Я даже собирался ответить любезностью на любезность и прислать ему несколько удачных кулинарных рецептов. Кажется, его стряпня оставляет желать лучшего…

Большая ласка невесело засмеялась:

— Знаешь что, вор? Шеф-повар лично поклялся содрать с тебя шкуру ржавым ножом, а что останется, поджарить на ужин.

Гонф кивнул с видом ценителя:

— Хорошая мысль… Надеюсь, он оставит немного и для меня… ой!

Подгоняемый то одним, то другим копьем, он зашагал со стражниками в сторону Котира.

Бледный луч солнца протиснулся между железными прутьями узкого окна под потолком. Влага капала со стен камеры. Изредка до пленника доносилась с равнины негромкая трель жаворонка. Мартин знал, что на воле наступает настоящая весна. Его лицо осунулось. Он сильно исхудал, но в глазах по-прежнему сверкал гнев воина.

Мартин встал и принялся шагать по камере. Рукоять меча болталась у него на шее; казалось, что она все тяжелеет со временем. Пятнадцать шагов, куда ни пойти — от двери до стены или от стены до стены, — все те же пятнадцать шагов. Уже много, много раз прошагал он так; дни складывались в недели, недели — в месяцы. Камера Джиндживера находилась слишком далеко, чтобы с ним можно было вести беседы, кроме того, это лишь попусту злило бы стражников. Когда Мартин пытался разговаривать с диким котом, чье имя было запрещено упоминать, они оставляли его без хлеба и воды. Теперь ему казалось, что о нем действительно забыли и ему так и придется умереть здесь, не дождавшись конца нового правления Цармины.

Мартин стоял в слабых лучах солнца, стараясь не думать о мире, где голубеет небо и цветут цветы.

— Давай-ка быстренько запихнем этого чертенка сюда. Меньше будет хлопот, если носить еду двоим сразу. Ой, моя лапа!

Погрузившись в свои мысли, Мартин не услышал, как к двери камеры подошли стражники. Они привели еще одного пленника.

— Ой-ой-ой! Пусти ухо, злодей. Открывай быстрей, пока он мне ухо напрочь не отгрыз!

— Ухх… Он меня укусил! Держи его, пока я ключ ищу!

Когда ключ повернулся в замке, крики и шум борьбы стали еще громче. Мартин подбежал к двери, но новенький тут же сбил его с ног, стремительно ввалившись в приоткрытую дверь. Они вместе упали на пол, а дверь камеры с грохотом захлопнулась. Оба пленника так и лежали на полу, не шевелясь, пока шаги удалявшейся стражи не затихли в коридоре.

Тогда Мартин осторожно спихнул с себя незнакомца. Тот захихикал. Мартин подвел его к окну, чтобы получше рассмотреть на свету.

Гонф весело подмигнул Мартину, сыграл коротенькую джигу на своей тростниковой дудочке, а потом запел:

Один мышонок двести лет

Сидел в тюрьме — о да!

Усы по пояс отрастил,

До полу — борода.

Глаза потухли у него,

Он стал беззуб и сед, —

Едва ли б этот внешний вид

Его одобрил дед!

Мартин прислонился к стене, невольно улыбаясь забавному сокамернику.

— Вот чепуха! Разве мог бы что-нибудь сказать дедушка двухсотлетнего мышонка? Впрочем, я забыл представиться. Меня зовут Мартин Воитель. А тебя?

Гонф протянул Мартину лапу:

— Вот как, Мартин Воитель. Знаешь, Мартин, на вид ты отличный парень, и сильный, хотя немного подкормиться тебе бы не помешало. Меня зовут Гонф — Король Воров. К твоим услугам, товарищ.

Мартин дружески пожал лапу Гонфа:

— Король Воров! Клянусь шкурой! По мне, называйся хоть Королем Неба, лишь бы мне было с кем в камере, перекинуться словом. За что тебя сюда запрятали?

Гонф поморщился:

— Перестань мне лапу уродовать, тогда расскажу.

Они уселись на солому. Потирая онемевшую лапу, Гонф стал рассказывать:

— Меня поймали на сокращении запасов вина и сыра в кладовых. Но ты, товарищ, не волнуйся — в Котире я могу отпереть любой замок. Мы здесь не слишком задержимся, понимаешь? В этом ты можешь на меня положиться.

— Ты хочешь сказать, что ты… что мы сбежим отсюда? Как, когда, куда? — Голос Мартина дрожал от возбуждения.

Гонф со смехом привалился к стене:

— Ха-ха, товарищ, не так быстро! Не беспокойся, как только я все налажу, мы распрощаемся с этой дырой. Но для начала надо тебя покормить. Как им не стыдно держать такого здоровяка на хлебе и воде!

Мартин пожал плечами и потер свой голодный живот:

— Можно подумать, что здесь есть что-нибудь еще! Я и тому рад, что иногда хлеб и воду приносят. А ты чем советуешь питаться? Парным молоком и овсяными лепешками?

— Извини, товарищ, молока и овсяных лепешек у меня нет. Может, тебе подойдет сыр с ежевичным вином? — В голосе Гонфа не было и тени насмешки.

Мартин просто потерял дар речи, когда его товарищ по несчастью достал из-под полы куртки ломоть сыра и плоскую флягу с вином.

— Всегда нужно иметь при себе запас. На случай неприятностей или чтобы обменять на что-нибудь. На, держи. Мне пока довольно того, что я уже съел.

Мартина не пришлось упрашивать — он набросился на сыр, запивая его огромными глотками вина. Гонф в изумлении покачал головой, наблюдая, как быстро исчезают вино и сыр:

— Потише, товарищ. Тебе худо сделается. Не торопись так.

Мартин искренне старался внять доброму совету, но после нескольких месяцев недоедания это было не так-то просто. Не переставая есть, он задавал Гонфу вопросы:

— Скажи мне, куда я вообще-то попал? Я просто одинокий воин. Шел себе мимо своей дорогой, и ничего не знаю о Стране Цветущих Мхов и о диких котах.

Гонф задумчиво потер усы:

— Надо подумать, с чего начать. С давних-давних пор, задолго до того, как я родился, в Стране Цветущих Мхов правил старый тиран Вердога Зеленоглаз. Повелитель Тысячи Того и Сего, и прочая, и прочая. В незапамятные времена он вторгся сюда во главе своего войска. Разумеется, эта компания пришла с севера. Должно быть, их привлекла крепость. Для обитателей леса она была всего лишь старой развалиной, которая стояла тут испокон веку, но Вердога посмотрел на это дело по-другому. Вокруг простиралась изобильная страна, тут можно было обосноваться. Поэтому он тут же занял крепость, починил ее, как сумел, назвал Котиром и воцарился здесь. Некому было дать ему отпор. Жители леса — мирные обыватели, они никогда раньше не видели войска обученных солдат, да еще диких котов. Вердога мог бы сделать все что угодно, но он поступил умно: он разрешил нам жить под его властью и обрабатывать землю. Половина всего урожая отнималась как подать, чтобы кормить Вердогу и его дармоедов.

— Неужели никто не восстал? — перебил Гонфа Мартин.

Тот печально покачал головой:

— Ну как же, еще живы старики, которые до сих пор боятся рассказывать, как Вердога и его жестокая дочь расправились с плохо организованным восстанием. Тех, кто избежал бойни, бросили гнить заживо в эту самую тюрьму. Мне говорили, что среди этих несчастных были и мои родители, но я не знаю, так ли это. Когда восстание было подавлено, Вердога еще раз выказал себя умным полководцем. Он заключил с жителями леса нечто вроде перемирия. Им было позволено жить под властью Котира и обрабатывать землю. Вердога заявил, что будет охранять нас от возможных нападений разбойничьих банд, которые-де могут забрести с севера. В то время мы наполовину превратились в рабов и потеряли всякую организацию. Лишившись боеспособных сил и потеряв вожаков-повстанцев, многие попросту примирились со своей судьбой. А прошлым летом Вердога заболел, слег и предоставил управление поселением своей дочери Цармине. В отличие от своего отца, она зла и жестока. Обитателей леса заставляли слишком много работать на полях, а пищи им оставляли недостаточно. Такие, к примеру, как еж Бен Колючка и его семейство, не осмеливались убежать, да и куда бы они отправились с малышами, которые требуют заботы? Однако дело стало так плохо, что многие понадеялись на удачу и ушли. По мере того как население уменьшалось, Цармина требовала все больше и больше от тех немногих, что остались. Это, товарищ, печальная повесть.

Оба зверька сидели рядом, глядя, как луч солнца движется по полу камеры. Мартин передал вино Гонфу и спросил:

— А что ты можешь рассказать о диком коте по имени Джиндживер?

Гонф отхлебнул вина и вернул флягу Мартину:

— Я знаю, что он никогда не принимал участия в убийствах. Лесные жители все время надеялись, что Вердога передаст бразды правления ему. Вообще его считают совсем неплохим — насколько это вообще возможно для дикого кота. Возьмем для сравнения его сестру Цармину. Она сущее воплощение зла — говорят, что она куда более свирепа, чем сам Вердога. Когда я навещал Котир, я подслушал кое-какие сплетни. Видишь ли, толкуют, что старик Зеленоглаз помер, а его сын сидит здесь в тюрьме, а это значит, что правит теперь, должно быть, Цармина.

Мартин кивнул:

— Это правда. Я все сам видел и слышал. Джиндживер сидит в камере дальше по этому коридору. Я пытался с ним поговорить, но он слишком далеко. — В досаде он ударил лапой по стене. — Почему же никто ничего не предпримет, Гонф?

Тот приложил палец к губам и понизил голос:

— Молчи и слушай, товарищ. Теперь, когда последние семьи покинули поселение, мы строим планы. Все обитатели леса собрались в одну компанию — тут, в Лесу Цветущих Мхов. Они снова учатся отваге и мужеству, прежний дух пораженчества испарился. Кроме ежей и кротов да таких, как я, у нас теперь упражняются в военном деле настоящие бойцы — выдры и белки. С нами даже одна барсучиха — Белла. В старые добрые времена ее семья правила Страной Цветущих Мхов. Она тебе понравится. Все вместе мы составили Совет Сопротивления — Сосоп, если от каждого слова взять первые буквы. И с каждым днем мы становимся все сильнее.

Мартин почувствовал, что нетерпение вновь овладевает им.

— Ты думаешь, Сосопу известно, что мы заперты здесь? Они помогут нам бежать?

Гонф выразительно подмигнул, хитро ухмыляясь:

— Шшшш, тише, товарищ. Потерпи, и увидишь.

Он передал флягу с вином Мартину:

— Расскажи-ка мне, товарищ, почему тебя называют Воителем? Из какой ты страны? Бывал ли ты когда-нибудь в месте, похожем на Страну Цветущих Мхов? Хорошо ли там было?

Мартин отставил вино и лег на спину, уставившись в потолок.

— Я, Гонф, пришел из такой страны, где нет леса, только скалы, трава да холмы. Что ж, таков северный край. Матери своей я никогда не видел. Воспитал меня отец. Лук Воитель. В нашей семье все были воинами. Мы жили в пещерах, постоянно отражая нападения бродячих банд морских крыс, которые совершали набеги на побережье. Выбора не было: или ты защитишь свою пещеру, или попадаешь им в лапы. Там жили и другие семьи, похожие на нашу. У меня была куча друзей — Траг Силач, Острохвост, Фелдо Борец, Тим Баллиста.

Мартин улыбался, вспоминая своих товарищей.

— В конце концов, не так уж все было и плохо. В ту пору мы, кажется, только и делали, что ели, спали и воевали. Как только подрос, я взял отцовский меч и стал обучаться фехтованию, — он прикоснулся к обломку, висевшему у него на шее. — Не одного врага проучил этот клинок — морских крыс, лис-наемников. Как-то раз мой отец был ранен, ему пришлось отлеживаться в пещере. В один прекрасный день отец с другими воинами постарше отправился к берегам далеких вод, чтобы драться там с морскими крысами. Наши хотели навсегда покончить с крысиными набегами. Это был смелый план. Прощаясь, отец отдал мне свой верный старый меч, а сам ушел с копьем и щитом. Он сказал, что я должен остаться дома и защищать нашу пещеру и землю, а если к концу осени он не вернется, то я волен поступать как хочу.

Гонф понимающе кивнул:

— И что же, он не вернулся?

Мартин закрыл глаза:

— Да, не вернулся. Я один защищал нашу землю от чужаков. Тогда-то меня и стали звать Мартин Воитель, а не Сын Лука Воителя, как раньше. Осенью я ждал, пока мог, а потом уже не видел смысла защищать землю для себя одного. Тогда я в одиночку отправился на юг. Кто знает, как далеко я бы зашел, если бы меня не остановили в Котире.

Гонф встал и потянулся:

— А я рад, что тебя тут остановили, товарищ. Не очень-то мне понравилось бы разговаривать в этой камере с самим собой. Уж лучше поболтать с таким славным воином, как ты.

Мартин передал ему вино:

— Да и мне, товарищ, приятнее сидеть под замком с таким славным вором, как ты, чем в одиночестве бродить на воле!

6

Любопытно, что как раз в то время, когда Гонф и Мартин беседовали о Сосопе, в этом самом Совете говорили о них. Жители леса заполонили скромное жилище Бена Колючки. Самой крупной была барсучиха Белла. Она председательствовала на собрании. Присутствовали также Командор выдр, госпожа Янтарь — предводительница белок, Бен Колючка и Биллум, рядовой крот, выступавший представителем своего начальства. Усевшись у очага, Бук, белка, отвечал на вопросы Совета.

— Где схватили Гонфа?

— На западе, неподалеку от опушки со стороны Котира.

— Чем Гонф таким занимался, что его взяли в плен?

— Да как всегда — веселился и дурачился.

— Ты говоришь, два солдата Вердоги?

— Без сомнения: в мундирах и с копьями.

— А где ты был, Бук, когда это случилось?

— Сидел на старом дубу недалеко оттуда.

— Ты слышал, что они говорили?

— Слышал, как они сказали, что уводят его в Котир. Ну, Гонфа вы знаете. Он вел себя так, будто это все — просто забавная шутка. В темнице Вердоги его наверняка уже отучили от дурацкой ухмылки.

Госпожа Янтарь кивнула Буку:

— Ясно. Еще что-нибудь можешь доложить?

— Нет. Пока можно было, я шел за ними, а потом заметил, что на ели сидит Аргулор. Непонятно было, спит он или нет, поэтому я решил вернуться, раз уж тут собрание Сосопа.

Бен Колючка подмигнул Буку:

— К тому же уже далеко за полдень. Тут вот горшок весеннего овощного супа, сыр и ореховое печенье. Как думаешь, Бук, ты с этим справишься?

Тот подмигнул Бену в ответ, почтительно кивнул головой Сосопу и тут же вышел, так что о дальнейших расспросах нечего было и думать.

Барсучиха Белла протерла глаза своими огромными лапами и со стоном отчаяния откинулась на стуле.

— Ну вот, наш воришка опять попал в переплет. Какие будут соображения?

Белка Янтарь недовольно произнесла:

— Если бы решала я, этот дуралей некоторое время посидел бы в Котире. Это послужило бы ему уроком.

Раздалось несколько одобрительных возгласов.

Командор выдр стукнул по полу своим хвостом, похожим на корабельный руль:

— Не годится так говорить, товарищи. Все вы знаете, что нашим малышам не однажды пришлось бы голодать, если бы не он. — Командор добродушно хмыкнул. — Этот Гонф — мышонок в моем вкусе, настоящий однокорытник. Лапам своим он, конечно, много воли дает, зато сердце у него доброе, А как славно он поет моряцкие песни!

Бен Колючка поднял лапу:

— Я голосую за спасение Гонфа. Если мы покинем одного из наших в тюрьме Котира, нам будет стыдно смотреть друг другу в глаза.

Биллум поднял свою бархатную лапу:

— Шрш, можно мне голосовать, хотя Кротоначальника тут нет?

Белла на минуту задумалась, пока все остальные пытались понять, что означала эта примитивная речь крота.

— Ну конечно, Биллум. Ведь ты представляешь Кротоначальника. Сосоп уважает тебя за твою рассудительность.

Услышав такую похвалу, Биллум от удовольствия зажмурил свои круглые глаза.

Поднимая лапы, все единодушно проголосовали за то чтобы спасать Гонфа. Затем звери устроили перерыв, чтобы подкрепиться, и собрание стало угощаться весенним супом из овощей, которым славилась Гуди Колючка, тонким ореховым печеньем и зрелым желтым сыром.

Госпожа Янтарь нежно улыбалась, посматривая на двух ежат, которые старались выглядеть отчаянными смельчаками: они знали, что предводительница белок всегда готова принять новобранцев в ряды своего войска. Она обращалась с ними, как если бы те были отважными бельчатами.

— Покажите-ка мне ваши лапы. Гм, после некоторой тренировки вы, наверное, сможете ловко лазать по деревьям. На вид-то вы крепыши. Гуди, сильные эти маленькие разбойники?

Ежиха отложила в сторону черпак, которым разливала суп, и вытерла лапы о передник.

— Да пожалуй, Ферди и Коггз просто силачи. Ты бы глазам своим не поверила, если бы увидела, как они убирают тяжелые тарелки и чистят горшки. Таких ежат надо еще поискать!

Улыбаясь и подмигивая друг другу, Ферди и Коггз принялись убирать посуду. Подняв тяжелый чан, они запыхтели от напряжения, демонстрируя свою силу.

Тем временем Сосоп вновь занялся делом Гонфа. Разрабатывался план побега.

Аргулор вернулся в Страну Цветущих Мхов. Никто не знал, почему он покинул свое укрепленное гнездо в горах далеко на Западе. Может, лесная страна, где добычи было гораздо больше, казалась ему гостеприимнее. Аргулор был очень старый орел. Он был уже недостаточно проворен и зорок, чтобы охотиться на мелких зверьков, и поэтому жизнь рядом с Котиром, полным войск Вердоги, вполне его устраивала. Однако страшная сила и орлиная свирепость еще не покинули Аргулора, и, если ему случайно попадалось животное покрупнее, он бросался на него, сжимая когти и кривя клюв. Хорьки, крысы, ласки и горностаи были вкусной едой, а кроме того, в Котире жила куница. Конечно, она была довольна потрепанная и сгорбленная, но Аргулор ведь никогда еще не пробовал куницу и горел жаждой когда-нибудь узнать ее вкус. В прошлом пути диких котов и орла не раз пересекались, и они относились друг к другу с осторожностью и опаской. Но к Цармине это не относилось. Каждый раз, когда Аргулор показывался в небе над Котиром, дочь Вердоги приказывала солдатам стрелять и бросать камни в большую птицу, причем обещала вознаграждение тому, кто в нее попадет. Аргулор не очень-то беспокоился из-за толпы дармоедов, попусту тративших на него заряды, потому что он легко подымался выше, чем могли достать их метательные снаряды. Иногда он зависал в восходящих потоках теплого воздуха, чуть дальше предела досягаемости стрел и камней, и слабеющими глазами старался углядеть желанную куницу или ненавистную Цармину. Яркое весеннее солнце грело его крылья, и он описывал над крепостью круг за кругом.

Ясеневая Нога почтительно извивался за спиной своей госпожи, а дикая кошка бросала свирепые взгляды на парящего орла:

— Стреляйте, дурачье! Да не туда, тупицы! Вот он, смотрите, прямо над вашими глупыми башками!

Солдаты безуспешно продолжали стрелять. Одного хорька, который был медлительнее прочих, Цармина схватила за шиворот и надавала ему оплеух. Отшвырнув в сторону ноющего от боли зверька, она вцепилась в его лук и положила на тетиву стрелу. Тщательно прицелившись, она на секунду замерла: орел медленно опускался. Цармина тут же отпустила тетиву, оперение стрелы зловеще запело, рассекая воздух. К изумлению зрителей, Аргулор слегка отстранился, а затем устремился вверх, вслед за стрелой. Он поднимался, пока стрела не замерла перед тем, как начать падать; тогда орел быстро сузил свой круг, схватил стрелу лапой и презрительным жестом разломил пополам. Потом он спикировал так низко, что какое-то мгновение смотрел Цармине прямо в глаза, а затем, тяжело ударяя по воздуху сильными крыльями, улетел в голубую даль.

Цармина хотела обрушить охвативший ее гнев на Ясеневую Ногу, но тот спрятался в замке, когда увидел, что орел пикирует на них,

— Убирайтесь с глаз долой, шайка бесполезных шутов!

Солдаты со всех ног кинулись вслед за Ясеневой Ногой: никто не хотел оказаться последним, когда настроение Цармины того и гляди потребует показательной экзекуции.

Дикая кошка осталась одна, раздумывая о том, в чьем взгляде она видела уже то же бесстрашие и жажду мести. Мышонок, конечно! Ей не удалось припомнить его имя. Да и не все ли равно — наверняка он не пережил зиму в тюремной камере.

Цармина увидела, как кто-то, пригибаясь и стараясь пройти незаметно, пробирался по темному краю плаца. Она презрительно фыркнула: это была Фортуната.

— Боишься старого слепого орла, а, лисица?

— Госпожа, я увертывалась от стрел и камней твоих солдат, падавших обратно на землю. А ты ловко выстрелила, — льстивым голосом произнесла Фортуната. — Жаль только, что орел поймал стрелу в воздухе.

Лисица резко отпрыгнула в сторону, потому что Цармина отпустила тетиву, и стрела вонзилась точно в то место, где за мгновение до того была лапа лисы.

— Поглядим, лисица, что у тебя лучше получится: стрелу поймать или подобру-поздорову убраться в крепость. — Она натянула тетиву и жестоко смеялась, глядя на стремительное бегство перепуганной лисы.

Да, рано или поздно последнее слово всегда оставалось за Повелительницей Тысячи Глаз.

Что-то задребезжало в узком окне над головами Мартина и Гонфа. В полумраке узники принялись ощупывать солому, пока Гонф не обнаружил неведомый предмет.

Мартин не мог скрыть своего разочарования:

— Палка?! На удивление полезная для нас вещь. Теперь мы одной левой захватим крепость при помощи палки. Надо же додуматься — прислать нам столь необходимый инструмент!

Но это была не палка. Гонф, не обращая внимания на своего сокамерника, принялся откручивать проволочку, которая скрепляла бересту, обмотанную вокруг тонкого клинка. Он развернул бересту, подошел к свету и вслух прочел написанное на ней послание:

«Гонф!

Вот тебе инструменты. Уходи в сторону леса с первыми лучами рассвета. Будем ждать и прикроем твой отход. Сосоп».

Гонф тихо засмеялся, разрывая послание на мелкие кусочки:

— Вот этого-то мы и ждали, товарищ. Конечно же, про тебя они и слыхом не слыхали. План разработан так, чтобы прикрыть только мой отход, но ты не волнуйся, мы с этим разберемся. Совет с радостью примет опытного воина в свои ряды. А теперь смотри, видишь этот смешной обрывок проволоки и маленький клинок? Они помогут нам выбраться. Это инструменты честного вора.

Мартин от всего сердца пожал лапку Гонфа:

— Прости, Гонф. Я болтал всякую чепуху. Ты в этом деле специалист. Теперь у тебя есть помощник, готовый учиться. Я хочу сказать, что теперь у тебя есть настоящий товарищ, приятель.

Гонф улыбнулся и поморщился одновременно:

— Отлично, товарищ, а первый урок будет такой: не стоит ломать лапы специалисту, пожимая их слишком крепко. Ты и сам не знаешь, какой ты сильный. А теперь давай успокоимся. Когда должна смениться охрана?

— Примерно через час. Потом никого поблизости не будет до двух часов после рассвета, когда приносят хлеб и воду.

— Отлично. У нас, значит, есть время немного отдохнуть, — сказал Гонф, поудобнее растягиваясь на соломе.

Мартин тоже прилег, чтобы расслабиться и унять нараставшее волнение. Гонф немного поиграл на своей дудочке, а потом тихонько запел:

Эх, однажды под запором

Оказались воин с вором.

Скоро, скоро вор и воин

Дикой кошке нос утрут —

Убегут они к утру!

Мартин слушал, закрыв глаза.

— Кто научил тебя этой песне?

Гонф пожал плечами и спрятал дудочку.

— Никто. Песни попросту приходят мне в голову. Смешно, да? Иногда мамаша Гуди Колючка говорит, что это Страна Цветущих Мхов поет моим голосом. А иногда она говорит, что это звучат года, до которых еще не добралось солнце.

Мартин с удовольствием повторил, потягиваясь на соломе:

— Звучат года, до которых еще не добралось солнце. Так-так. Мне это по вкусу, товарищ. Твои друзья, верно, добрые звери.

Гонф пожевал соломинку.

— Гуди Колючка тебе понравится. Если у меня когда-то и была мать, она вряд ли была добрее, чем Гуди. Погоди, вот попробуешь ее весенний суп из овощей, или ее овсяные лепешки с медом, с пылу с жару, когда с них масло капает, или ее яблочно-ежевичный пудинг с приправами и сметаной, или хотя бы свежеприготовленный желтый сыр с горячим хлебом прямо из печки, с веточкой сельдерея, мм-да, и еще горшок молока с тертым мускатным орехом…

Соломинка выскользнула из губ Гонфа. Мартин был рад, что тот заснул. От всех этих разговоров о вкусной еде у него потекли слюнки. Он был уверен, что полюбит Гуди Колючку. Даже больше того: если только ее стряпня хотя бы вполовину так хороша, как Гонф расписывал, число ее восторженных поклонников никогда не будет меньше одного.

7

До рассвета оставалось еще три часа, когда отряд спасателей под командованием госпожи Янтарь и Командора покинул жилище Колючек. Гуди навязала им кульки с едой, озабоченно бормоча:

— И подумать страшно, что кто-нибудь ненароком попадется в лапы этим бешеным котам. Они наверняка съедят пленных.

Предводительница белок улыбнулась, взваливая на плечи мешок с едой.

— Не стоит топорщить колючки, Гуди. Вся эта еда, которую ты заставляешь тащить, победит нас скорее, нежели враги.

Командор взглянул в свой мешок:

— Мое брюхо потонет в реке, если я хоть половину этого съем. Неделю плавать не смогу.

Маленький отряд крепких и сообразительных лесных жителей был отобран из числа белок-лучников и выдр. Все они занялись проверкой оружия. Выдры крутили пращи и подбирали камни, а кое-кто уравновешивал легкие копья. Белки вощили тетиву и прицепляли к поясам колчаны, полные стрел.

Обращаясь к жене, Бен Колючка заметил:

— Лучшего отряда лесных жителей мне еще видеть не приходилось. Будем надеяться, они вызволят нашего Гонфа.

Ферди и Коггз тоже вышли из дому, чтобы присоединиться к отряду. На ежатах были шлемы — кухонные горшки и плащи-одеяла; оба сжимали в лапах по полену и воинственно хмурились, стоя среди белок и выдр.

Командор хлопнул себя лапой по лбу и зашатался, изображая испуг:

— Гори мой флаг, если это не кровожадные дикари! Да одного взгляда на эту парочку достаточно, чтобы любой дикий кот навеки потерял аппетит от ужаса!

Ферди и Коггз маршировали военным шагом, путаясь в своих одеялах, но ухитрялись сохранять при этом свирепый вид. Пряча улыбку, госпожа Янтарь взяла будущих воинов за лапы и поставила перед домом Колючек. Она разместила их по обе стороны двери; ежата стояли, свирепо хмурясь и тыча своими деревяшками в воображаемого врага. Как подобает, выдры и белки свирепо хмурились им в ответ, признавая в них соратников.

Командор выразительно подмигнул ежатам и замахал мощным хвостом, требуя тишины:

— Хватит болтать! Послушайте, что я скажу. Эти отчаянные ребята вызвались кое-кому в Котире выпустить кишки, но я так считаю, что с этим мы и сами справимся, не так уж оно и сложно. А вот что нам действительно нужно, так это два отважных бойца, которые ни перед чем не отступят и будут охранять хижину, пока нас нет. Выдры и белки, это, по-моему, тяжелое и опасное дело. Поэтому вам, ежата, я оставлю свои харчи, чтобы вы тут не померли с голоду. Конечно, если вы уверены, что справитесь.

Ферди и Коггз встали по стойке смирно, встопорщили иголки, надули щеки от важности и чуть не лопнули от восторга. Когда отряд спасателей тронулся в путь, ежата, как полагается, отдали ему честь.

Госпожа Янтарь принюхалась к ветру.

— До рассвета осталось не больше двух часов.

Командор обернул пращу вокруг лапы:

— Так точно, сударыня. Значит, если будем пошевеливаться, времени нам хватит.

Ожидая рассвета, Котир — сущее воплощение жестокой тирании — возвышался на окраине Страны Цветущих Мхов.

Заслышав птичий крик за стенами тюрьмы, Мартин поднялся, сел и принялся трясти Гонфа:

— Просыпайся, соня! До рассвета осталось меньше часа.

Вор проснулся и тоже уселся на соломе. Протирая обеими лапами глаза, он посмотрел на узкую полоску неба, проглядывавшую в зарешеченное окошко.

— Пора в путь, товарищ.

Гонф достал свой клинок. Засунув его в замочную скважину, он принялся тыкать им во все стороны.

— Ну, вот, ничего сложного.

Закрыв глаза, Гонф тихонько подергивал клинок, на его пухлой мордочке играла улыбка. В скважине раздался резкий щелчок.

— Готово, товарищ. Ну-ка, подтолкни.

Мартин толкнул дверь, но она не открывалась.

— Дверь все равно заперта. В чем же дело?

Гонф тщательно обследовал дверь, толкая ее, пока не услышал тихое дребезжание.

— Засовы. Мне нужно забраться наверх. Можешь меня поднять, товарищ?

Мартин оперся спиной о дверь, сцепил лапы и напряг плечи.

— Попробуй залезь.

Воришка забрался на своего приятеля и покрепче встал у него на плечах.

Мартин терпеливо выдерживал вес Гонфа, надеясь, что его талант совершит чудо.

— Как оно там наверху? — спросил он с тревогой в голосе.

Сверху донесся голос Гонфа, прерываемый смешным кряхтеньем — признаком глубокой сосредоточенности:

— По крайней мере ничего такого, с чем Король Воров не смог бы справиться. Ага, ржавые засовы! Вот я их смажу жирным сыром… Поймаю ручку засова петлей из проволоки… Теперь остается дергать, тянуть и тащить, пока не откроется! Один есть! Ага!

Мартин еще сильнее напряг плечи — Гонфу нужно было подобраться к другому запору.

— Так, а теперь второй. Хо-хо, стоять на верном приятеле куда как лучше, чем карабкаться по двери вверх. Мартин, ты крепок как скала!

— Может, так оно и есть, — пробурчал Мартин. — Но все-таки я не совсем каменный, так что лучше не прыгай так лихо по моей спине. Мое терпение может и лопнуть.

Гонф никогда не лез за словом в карман:

— Лопнуть? Ты и десяти секунд не простоял, а работа уже почти закончена. Я-то знаю, что неумелые воришки и неловкие взломщики продержали бы тебя тут до глубоких седин. Благодари свою счастливую звезду, что о тебе заботится такой славный вор, как я! Осторожно, вот оно!

Дверь внезапно открылась, и оба кувырком полетели в коридор. Гонф оглушительно хохотал. Мартин закрыл лапой рот своему шумному другу:

— Тес! Сейчас сюда явится стража — проверить, что это за грохот!

Мартин осторожно закрыл дверь и снова запер ее на засовы. Гонф уже прошел коридор, когда заметил, что Мартина с ним нет. Взглянув назад, он увидел, что его друг остановился у камеры в дальнем конце коридора. Это была камера Джиндживера. Мартин говорил дикому коту:

— Джиндживер, ты помнишь меня? Я Мартин Воитель. Когда меня взяли в плен, ты один пытался мне помочь. Я этого не забыл, хоть мы и в разных станах. Сейчас мне пора уходить, но если с воли я могу тебе чем-нибудь помочь, то буду рад.

Мартин услышал слабый голос Джиндживера, в котором слышалось отчаяние:

— Спасайся, Мартин. Беги отсюда, беги от моей сестры.

Гонф силой утащил Мартина, но прокричал, обернувшись:

— Я — Гонф, Король Воров. Сейчас нам надо спешить, но раз ты помогал моему другу, я постараюсь тебе помочь.

Убегая по коридору, друзья успели еще расслышать доносившийся издалека голос Джиндживера:

— Спасибо! Удачи вам обоим!

Мартин и Гонф добрались до конца коридора и стали подниматься по лестнице. Воришка немного запыхался, и Мартин подождал, пока он переведет дух. В конце винтовой лестницы была деревянная дверь. Гонф предостерегающе поднял лапу и слегка приоткрыл ее. Все тихо. Они вышли в широкий проход, тянувшийся направо и налево.

Мартин почесал затылок:

— Куда идти? Направо или налево?

Гонф положил свой клинок на пол и крутанул его. Оба внимательно следили, в каком положении он остановится.

— Налево. Пошли, товарищ.

Продолжая свой путь, они увидели большое окно, через которое свет утреннего солнца падал на широкую лестницу. Гонф издал короткий стон:

— Нет, мы все-таки опоздали. Это из-за темноты в нашей камере. Ну что ж, если мы поторопимся, друзья, может, нас еще дождутся. В какую же сторону теперь?

Ступени лестницы свернули в сторону, и беглецы оказались в небольшом зале с дверьми справа и слева. Послышался голос Цармины. Оба застыли на месте.

— Если кто-нибудь об этом прознает, — слышишь, лиса? слышишь, Ясеневая Нога? — я вас обоих подвешу на цепях над коптильней. Армия пойдет только за законным вождем, а теперь, когда мой братец в тюрьме, законный вождь — я! Я — Повелительница Тысячи Глаз! Я правлю в Котире и в Стране Цветущих Мхов.

Беглецы вернулись на лестницу, по которой только что пришли. Пока они бежали по повороту, со ступеньки на ступеньку, со всех сторон эхо доносило до них голос Цармины.

И тут Мартин и Гонф столкнулись нос к носу с Царминой, Ясеневой Ногой и Фортунатой, которые, ничего не подозревая, поднимались по лестнице вслед за ними.

Выдры и белки залегли в кустарнике, обрамлявшем Котир со стороны леса. Утро сияло вовсю: солнце уже давно взошло. Пели птицы. Лучи играли на яркой зелени, в которой были разбросаны там и сям лавровые ягодки и молочай.

Сидя в засаде, Командор прошептал госпоже Янтарь, не обращая внимания на царящую вокруг красоту:

— Мы не можем так долго стоять здесь на якоре, сударыня.

Белка всматривалась в мрачные стены Котира:

— Ты прав, Командор. С высоты этих стен нас легко обнаружить при свете дня. Во имя всех шкур, куда подевался этот воришка?

Командор пожал плечами, уже примирившись с неудачей.

— Подождем еще немного, но скоро нам придется отойти и попытать счастья в другой день.

Молодая выдра с темной шерстью по-пластунски подползла по траве и приветствовала начальство:

— Ни за что не поверишь, Командор, сюда по лесу идет целая армия мышей в смешных одеяниях. В жизни ничего подобного не видал!

Командор и госпожа Янтарь в недоумении уставились на разведчика:

— Где они?

— Подходят с южной стороны. Смотрите, вот они!

Он не ошибался: между деревьев пробирался отряд мышей в коричнево-зеленых плащах с капюшонами и веревочными поясами.

Госпожа Янтарь покачала головой от изумления и тут же подозвала белку, сидевшую на ближайшем дереве:

— Ступай вместе с этой выдрой. Скажите этим идиотам, чтобы немедленно залегли. Они что, не понимают, где находятся?

Перед тем как белка и выдра стремглав бросились выполнять приказ, Командор успел добавить:

— Оставайтесь при них. Как только опасность пройдет, берите их на буксир. Отправляйтесь в Барсучий Дом, там места должно хватить на всех. Свяжитесь с Беллой, расскажите ей о мышах. Скажите, что я и госпожа Янтарь выйдем на связь до наступления ночи. Вперед!

Предводительница белок смотрела, как посыльные удаляются, перебегая от куста к кусту, пригибаясь и виляя. Кроме Котира тут приходилось опасаться еще и Аргулора. Она повернулась к Командору:

— Вот дурачки — хоть прямо на выставку! Надо же додуматься — маршировать вокруг Котира днем, при свете! Как думаешь, откуда они такие взялись?

Командор фыркнул:

— Ни малейшего понятия. Белла, наверное, сможет сказать, она ведь в свое время немало по свету побродила. А вот что касается времени, думаю, у Гонфа его почти не осталось, если только он вот-вот не покажется.

Хотя было еще довольно рано, солнечное тепло сморило старого Аргулора и он задремал. Орел сидел на высокой ели, прислонившись к стволу. Во сне он постанывал от удовольствия, слегка взъерошивая оперение, чтобы чудесное тепло могло проникнуть в его старую плоть и зябкие кости. Если бы только найти такое место, где не бывает ни холодной зимы, ни сырой ветреной осени, а одна вечная весна, за которой приходит лето…

Жизнь текла мимо Аргулора, пока он проводил день в дреме. А между тем в этой жизни белка и выдра вели за собой отряд мышей в плащах — прямо по корням того самого дерева, на котором спал орел.

Трудно сказать, кто был в большем изумлении — беглые узники или дикая кошка со своими приспешниками.

Едва они столкнулись, Цармина бешено взвыла и схватила Гонфа за лапу — скорее благодаря счастливому случаю, чем расчету. Затем она взвыла еще раз, уже от боли: Мартин вытащил клинок из-за пояса Гонфа и вонзил его в лапу Цармины, так что кошке пришлось выпустить мышь.

— За мной! — прокричал Мартин и, схватив Гонфа в охапку, устремился назад по лестнице. По ходу дела он успел полоснуть Фортунату ножом по заду. Лисица столкнулась с Ясеневой Ногой, и они вместе повалились на пол. Цармина кувыркнулась через них. Изрыгая проклятия и царапая злосчастную парочку когтями, кошка пыталась подняться.

— Тупицы, дураки! Пустите меня!

Мартин и Гонф сломя голову неслись по залу. Они прошмыгнули в правую дверь и плотно захлопнули ее за собой.

Беглецы оказались в спальне покойного Зеленоглаза. Вопли преследователей слышались все ближе, и беглецы притаились под широкой кроватью с пологом.

— Мы не сможем здесь долго прятаться! — выдохнул Мартин, нащупав в темноте лапу Гонфа.

— Не беспокойся, товарищ. Будь готов дать деру, как только я закричу.

Дальше разговор продолжить не удалось: дверь с грохотом отворилась. Цармина протолкнула своих приспешников вперед и закрыла дверь. Она зализывала свою раненую лапу. Фортуната, достоинство которой изрядно пострадало, старалась не трогать свою рану на заду. Ясеневая Нога шагал с трудом, но пытался найти повод приободриться:

— По крайней мере, мы знаем, что они заперты где-то здесь неподалеку.

— Где-то? — откликнулась Фортуната. — Где же именно?

Понизив голос, Цармина подозвала обоих к себе:

— Мы не знаем, что из нашего разговора удалось подслушать этим мышам. Живыми они отсюда уйти не должны. Давайте основательно обыщем все закоулки.

Растянувшись на животе под кроватью, Мартин наблюдал за лапами преследователей. Увидев, что они разошлись в разные стороны, он обернулся к Гонфу.

Мыши-шебуршиши! Этот воришка вел себя просто невообразимо. Глаза Гонфа были закрыты, он, казалось, вздремнул. Мартин нетерпеливо ткнул его в бок. Обследовав все остальные места, три хищника приближались к кровати.

— Ясеневая Нога, ты хорошенько проверил портьеры?

— Да, госпожа. Может, они прячутся под пологом?

Теперь куница прислонилась уже прямо к кровати. Гонф успокаивающе погладил Мартина и неслышно прополз рядом с ним, извиваясь всем телом. В недоумении и изумлении Мартин лишь наблюдал за действиями своего храброго друга.

Гонф осторожно затянул под кровать край длинного плаща Ясеневой Ноги, ловко разрезал ткань надвое своим клинком и прополз немного к изголовью кровати. Там стояла высокая тяжелая ширма. Гонф ловко привязал плащ ни о чем не подозревающей куницы к ножке ширмы.

Затем он беспощадно ткнул клинком здоровую лапу куницы, схватил Мартина за плечо и выскочил из-под кровати с оглушительным воплем:

— Вот они! Хватай!

Все смешалось. Ясеневая Нога завизжал и дернулся вперед. Тяжелая ширма рванулась следом за ним, пошатнулась и упала. Цармина успела отскочить, но Фортунате повезло меньше, и ширма ударила ее. Наполовину оглушенная, лисица отпихнула ширму от себя. Массивное сооружение боком свалилось в камин, в котором с ночи еще тлели угольки. В одно мгновение комната превратилась в удушливый хаос, заполненный пеплом, золой, пылью и дымящимися угольями.

Мартин и Гонф распахнули дверь. Две ласки из стражи, случайно заслышавшие шум, ввалились в комнату, бряцая оружием, а Мартин с Гонфом прошмыгнули мимо них в зал. За их спиной вопли усилились — это враги стали наступать на рассыпанные по полу раскаленные угли.

На этот раз указывал дорогу Мартин; беглецы прямиком пересекли зал и выбежали через противоположную дверь.

Они оказались в верхней столовой, заполненной солдатами — горностаями, хорьками и ласками, которые завтракали, сидя за длинным столом. Один конец стола близко подходил к окну. В полном ошеломлении солдаты уставились на беглецов, не трогаясь с места.

— Ловите этих мышей! Убейте их! — послышались разъяренные вопли Цармины, бежавшей к столовой.

Гонф в мгновение ока оценил ситуацию: необходимо было придумать что-нибудь неожиданное. Не раздумывая, он потащил Мартина за собой. Они пересекли комнату, вскочили на незанятый стул, оттуда — на стол и бешено понеслись по нему, расшвыривая на своем пути еду, питье и посуду. Издав оглушительный боевой клич, вор и воин вместе прыгнули в пустоту — через открытое окно!

Этот вопль услышали Командор и госпожа Янтарь,

Услышал его и Аргулор.

Вопль донесся с северной стороны Котира, неподалеку от которой пряталась на дереве белка-разведчик. Разведчик немедленно спустился вниз и рапортовал госпоже Янтарь:

— Это Гонф, но с ним еще одна мышь. Они выпрыгнули из окна верхней казармы.

— Нам стоит продвинуться поближе. Они не ранены?

— Нет. Им невероятно повезло: плюхнулись в крону старого тиса, который растет под окном.

Госпожа Янтарь подпрыгнула на месте:

— Бери Бука и остальных. Беглецов надо побыстрее снять оттуда. Командор, выводи свою команду и прикрой нас.

В этот момент Аргулор взлетел со своей ели, тяжело ударяя крыльями по воздуху. Едва он оказывался в воздухе, природное изящество и сила возвращались к нему. Он закружил, набирая высоту, и взглянул, скосив глаза, туда, откуда доносился шум. Вершина тиса трепетала. Орел стал спускаться, чтобы выяснить, нет ли там чего-нибудь съедобного.

Тем временем в столовой Цармина раздавала направо и налево удары толстым деревянным черпаком:

— Нечего стоять, разинув рты! Идиоты! Выбирайтесь наружу и ловите их!

Солдаты бросились к оружию и принялись нацеплять доспехи. Никто, однако, не горел желанием прыгать из окна, хотя каждый старался принять деятельный и бравый вид.

Цармина в бешенстве размахивала черпаком. Вдруг одному юному горностаю, отличавшемуся от своих товарищей большим легкомыслием, показалось, что наконец-то представился подходящий случай отличиться перед своей повелительницей. Он вскочил на стол:

— Предоставь это мне, госпожа. Я их схвачу.

Стараясь выглядеть отважно, горностай подбежал к подоконнику и остановился, набираясь смелости перед прыжком.

Аргулор парил уже совсем низко, над самым тисом. Больные глаза не позволяли ему рассмотреть хорошенько что делается в переплетении ветвей. Он уже решил оставить надежду на легкую закуску и начал разворачиваться на своих гигантских крыльях, как вдруг сочный, жирный горностай выпрыгнул из окна, сохраняя на мордочке выражение героической решимости, и угодил прямиком орлу в когти!

Аргулор издал дребезжащий крик восторга, в ответ на который раздался тоскливый визг злополучного горностая. Старый орел радостно забил крыльями, унося к себе на ель вкусный груз.

Гонф вытер пот с усов.

— Клянусь мышами и кислыми яблоками, этот великан, товарищ, нас чуть было не сцапал!

Мартин кивнул в сторону открытого окна:

— Это еще не конец. Гляди!

Цармина стояла у окна, свирепо уставившись на них. Остальные в столовой были слишком перепуганы, чтобы осмелиться подойти к окну.

Ясеневая Нога вздрогнул и потер свою лоснящуюся шкуру.

— Видели его когти, а? А клюв-то какой огромный! Брр…

Цармина встряхнула его, схватив за ворот плаща:

— Кончай болтать, принеси мой лук и стрелы! Вы только посмотрите на эту бесстыжую рожу!

Гонф, сидя на ветке, дразнил повелительницу диких котов и гримасничал. Он надул щеки, приставил лапу к носу и пресмешно поводил выпученными глазами из стороны в сторону.

Цармина схватила копье и метнула его, но густо сплетшиеся ветви не дали оружию достичь цели.

«Если метко пустить стрелу, то она проскочит, — подумала дикая кошка. — Куда же делся этот трясущийся инвалид с деревянной ногой? Почему он не несет лук и стрелы?»

В это мгновение восемь крепких белок вприпрыжку забрались в крону тиса, передвигаясь с такой легкостью, будто шли по мощеной дорожке. Они разделились пополам — по четверо на каждого беглеца.

Следом за ними появилась госпожа Янтарь. Она строго обратилась к Гонфу:

— Оставь на время свои кривлянья, воришка. А ты, кто бы ты ни был, предоставь все нам. Вы в надежных лапах.

Не успел Мартин и слова сказать в ответ, как его уже схватили за лапы и за хвост. Его бросало из стороны в сторону как мячик. Еще ни разу в жизни не спускался он с высоты с такой легкостью. Он казался себе парящим цветочным лепестком. В одно мгновение Гонф с Мартином оказались на земле.

Из Котира выбежала орава вооруженных солдат. Мартин оглянулся в поисках оружия для обороны. Неожиданно послышался звук рассекаемого воздуха, и четыре солдата в переднем ряду, как будто подкошенные внезапной усталостью, полегли на землю: казалось, они заснули. Вслед за ними свалились еще двое. Мартин увидел, что строй выдр крутит пращи: они метали крупную речную гальку, поражая цель со смертоносной точностью.

Высокий сильный пращник подбежал к мышам. Гонф радостно схватил его сильные лапы, покрытые татуировкой:

— Командор, я так и думал, что мой однокорытник не бросит в беде своего любимого воришку. Да, кстати, это Мартин Воитель. Он мой друг, понимаешь?

Командор подал своим знак к отступлению. Перед тем как вложить следующий камень в пращу, он помахал лапой госпоже Янтарь.

— Что ж, добро пожаловать к нам на борт, Мартин. Честно говоря, не возьму в толк, как такой порядочный парень связался с этим юным проходимцем?

Командор представил Мартина госпоже Янтарь. Та торопливо произнесла, настороженно оглядываясь:

— Рада с тобой познакомиться, Мартин. Командор, мне это не нравится. Они что-то затевают…

Едва она договорила, как орава солдат, прикрываясь щитами с изображением тысячи глаз, лавиной выбежала из главных ворот Котира вслед за Царминой. Их было слишком много, чтобы вступать с ними в бой.

Белка бросила Командору:

— Берите Мартина и Гонфа. Бегите со всех ног. Мы прикроем ваш отход.

Цармина была в бешенстве. Она понимала, что происходит: белки держали оборону, а выдры ускользали в Страну Цветущих Мхов вместе с беглецами. Она отдала приказ хорьку-командиру по имени Загребала:

— Оставайся здесь и действуй против белок. Я с остальными солдатами пойду в обход — мы отрежем им отступление. Они не будут знать, что я иду за ними, и пойдут медленнее, когда им покажется, что они уже ушли от опасности.

Загребала отдал честь:

— Есть, госпожа! Эй ты, Царапка, и ты, Толстохвост, следуйте со своими отрядами за повелительницей.

Обе ласки отсалютовали копьями и приказали своим подчиненным следовать за Царминой. Дикая кошка, никого не дожидаясь, устремилась вперед, описывая широкую дугу — на юг, а затем на восток.

Ничто так не выводило из себя Загребалу, как бойцы белки: они были неуловимы, как дым на ветру. Он прицелился и метнул копье в их командира, но то была напрасная трата времени. Предводительница белок спокойно стояла, раскручивая свою пращу. Она пригнулась, и копье пронеслось мимо. Скомандовав своему войску отступать по открытому пространству, она со страшной силой запустила тяжелый камень. Загребала тотчас вскинул щит и сильно отшатнулся назад от удара. Когда хорек опустил щит, никого уже поблизости не было — как будто белки никогда и не заходили в Котир.

Они скрылись в Стране Цветущих Мхов.

Сидя высоко в кронах деревьев на самом краю леса, белки беззвучно смеялись над недоуменной мордой Загребалы. Хорек погрозил деревьям лапой, обтянутой кольчугой:

— Выходите на бой, трусы!

Последний массированный залп камней, стрел и копий заставил солдат Котира в панике искать убежища.

Верхушки деревьев шуршали и покачивались. Доносившийся издалека смех говорил врагам, что белки уходили вприпрыжку по залитому солнцем верхнему этажу Страны Цветущих Мхов.

8

Огромная морда барсучихи Беллы светилась радостью:

— Это и впрямь редкое и неожиданное удовольствие видеть вас здесь, аббатиса. Заходите все! Добро пожаловать в Барсучий Дом.

Аббатиса Жермена повела братьев и сестер из Глинобитной Обители в родовое жилище Беллы. По длинному извилистому проходу они прошли в приземистый главный зал, напоминавший погреб. Изогнутые корни большого дуба, росшего над Барсучьим Домом, образовывали его свод. Гости расположились у широкого камина, а приведшие их выдра Була и белка Груша принялись рассказывать Белле последние новости.

Сидя в своем старом кресле, барсучиха внимательно слушала.

— Мне так и казалось, что случится что-нибудь в этом роде. Именно поэтому я и ушла от Гуди Колючки и осела здесь. С Гонфом всегда происходят непредсказуемые вещи. Но не стоит волноваться, с этим молодцом все будет в полном порядке, вот увидите. Сначала нужно заняться самым неотложным. Вас всех нужно накормить. Вы, наверное, умираете с голоду. Я как раз поставила в печь каштановый хлеб. Он вот-вот будет готов. Я приготовлю кашу из сельдерея и укропа с ореховыми пышками и достану сыр из кладовой. Ладно-ладно, не важничайте, молодежь. Я-то знаю, какие обжоры выдры и белки, когда они растут. Когда поедите, подождете здесь, пока остальные не вернутся. Возьмите на полках горшки для наших гостей. Давайте, давайте, потрудитесь-ка.

Лесные жители сделали, что было приказано, а потом уселись рядом с братьями и сестрами из Глинобитной Обители.

Привстав, Белла обняла аббатису Жермену.

— Когда мы последний раз ели вместе, мы обе были намного моложе.

Аббатиса погладила своей тонкой усталой лапой толстую лапу Беллы, покрытую седеющим мехом.

— Да, каждый год рождается заново, а мы — увы! — только стареем, друг мой.

— Но к вам, Жермена, это не относится, — усмехнулась Белла. — Вы выглядите так же молодо, как и раньше. Что нового в Глинобитной Обители?

Аббатиса не смогла удержать слезу, которая медленно скатилась по ее седым усам.

— Глинобитная Обитель… Какое волшебное очарование заключено в этом названии… Но счастье ушло оттуда — будто осенние листья уплыли по реке. Ты слышала про эпидемию?

Белла кивнула:

— Путники рассказывали кое-что, но я думала, что это случилось гораздо южнее. Мне казалось, что до вашего дома болезнь не добралась.

Жермена вздрогнула и закрыла глаза, как будто старалась прогнать дурные воспоминания.

— Спаслись только те, кого ты видишь здесь. Все, к чему прикасалась зараза, чахло и умирало. Я не могла…

Белла нежно погладила старую мышь по спине:

—Ну-ну, не стоит больше об этом говорить. Постарайтесь забыть обо всем. Мой дом вы смело можете считать своим — я хочу сказать, вашим домом и домом ваших мышей, — пока вам не надоест тут жить. И, пожалуйста, не нужно меня благодарить, ведь вы поступили бы точно так же, если бы мне был нужен приют. Да так вы и сделали — много лет назад, когда я была молода и любила путешествовать.

Старые подруги отправились на кухню и принялись готовить еду. Белла рассказала Жермене о том, что произошло в Стране Цветущих Мхов.

— Вы пришли в печальный край, страдающий и угнетенный, хотя некогда он процветал под властью моего отца — Вепря Бойца. Тогда я еще была молода. Я только что вернулась из странствий с Бурополосом — моим приятелем. Мы встретились с ним далеко на юго-востоке и вернулись жить вместе с моим отцом. Я думаю, отец ждал этого. Моя мать уже давно ушла к воротам Темного Леса — она умерла, когда я была совсем маленькой. Боец был хорошим отцом, но дух его не знал покоя. Он устал править Страной Цветущих Мхов и захотел уйти в неведомые страны, как его отец, старый господин Броктри. В один прекрасный день он ушел, а вместо него стал править Бурополос. Это были славные времена. У нас родился сын Солнечный Блик. Мы назвали его так, потому что по лбу у него шла желтая полоска. Наш маленький крепыш… В тот же год осенью сюда пришли дикие коты. Вердога захватил развалины старой крепости. Некому было дать ему отпор, а ведь с ним пришла целая орава злобных дармоедов. Сначала мы пытались бороться, но они оказались так жестоки и беспощадны, что совершенно нас раздавили. Бурополос предводительствовал в большом походе на Котир, но погиб, как и многие, многие другие. Те, кому не удалось бежать в Страну Цветущих Мхов, были схвачены и навсегда заточены в подземелье. Увы, это случилось уже так давно… С тех пор мы приучились жить в лесной чащобе.

Жермена достала на лопате хлеб из печи.

— А где же твой сын, Солнечный Блик? Теперь он, наверное, совсем взрослый,

Белла помолчала, выкладывая хлеб остывать.

— Когда я потеряла Бурополоса и лежала больная от горя, сын тайком ушел от меня однажды ночью. Говорили, что он отправился в Котир, чтобы отомстить за смерть отца, но ведь он был так юн… С той поры никто не видал его и ничего о нем не слыхал… Много, много лет прошло с той поры, и я думаю, мой Солнечный Блик так или иначе встретился со своим отцом у ворот Темного Леса,

Снаружи полуденные тени стали вытягиваться меж деревьев, которые украшались почками и листиками, обещая пышную изумрудную листву. А с другой стороны Страны Цветущих Мхов, неподалеку от Котира, с ветки высокой ели свалилась кольчуга и плащ с гербом Тысячи Глаз. Мятой кучей она осталась лежать на земле. Аргулор переступал с лапы на лапу, приводя в порядок длинные перья своих крыльев. Жирный горностай, конечно, хорошо, но вот куница… да, это лакомство ему еще предстоит отведать. Аргулор подождет. Его время придет, ведь куница с деревянной лапой не очень-то быстро бегает. Орел нахохлился, радуясь, что весенние ночи одинаково теплы и в юности, и в старости. Его радовало, что он вернулся в те места, где охотился раньше.

9

Хор вечерних птиц услаждал слух Мартина, шедшего по лесу следом за Командором и Гонфом. Вновь обретенная свобода переполняла его ликованием после проведенной в Котире зимы. Выдры не могли вести себя степенно: они резвились, как щенята, прыгали и скакали между деревьев и кустов. Командор обучал Мартина искусству обращения с пращой. Он был в восхищении от готовности Мартина учиться и при любой возможности изумлял его своим мастерством. Метнув камень высоко в воздух, Командор вложил в пращу еще один и успел попасть им в первый, который не достиг земли, после чего он скромно пожал плечами:

— Это всего лишь трюк, мой милый, Я могу тебя этому научить, когда захочешь. Готов поспорить, что лето не успеет кончиться, как ты уже сможешь попасть камнем в брюхо любому злодею.

Гонф был очень дружен с выдрами. Он всей душой разделял их беззаботность и любовь к сумасшедшему веселью. Воришка в совершенстве подражал их моряцкому жаргону и говорил Мартину:

— Ты самый клевый кореш из всех, кто когда-либо загружал себе в трюм провиант Котира.

Мартину его новая жизнь пришлась по вкусу. Он так долго был одиноким воином, что компания новых общительных друзей показалась ему приятной переменой. Командор подарил ему свою пращу и сумку для камней. Мартин принял подарок с благодарностью. Вполне естественно, что отломанная рукоять меча, висевшая у него на шее, возбуждала любопытство выдр, и он рассказал им свою историю. Мартин был поражен тем, как сильна ненависть выдр к Цармине. И это несмотря на то, что, по словам Командора, дикие коты никогда выдр не трогали.

— Когда наша команда соберется вся вместе, никто не осмелится напасть на нас ни на воде, ни на суше, — приговаривал он.

Наблюдая за ними, Мартин в этом не сомневался. Впереди, пританцовывая, шел Гонф в компании двух выдр, плясавших жигу под его песенку.

Имею очень длинный хвост,

Язык — ему под стать!

Сбежал у кошки из тюрьмы,

А им слабо поймать!

Давайте прыгать и скакать,

Давайте кувыркаться, —

Король Воров отнюдь не прочь

На травке покататься!

Давайте песен не жалеть

И не жалеть стихов,

Чтобы свободу обрела

Страна Цветущих Мхов!

Мартин стал хлопать лапами в такт песне, но вдруг заметил, что Командор нарочно отстал на несколько шагов и стоял теперь с видом глубочайшей сосредоточенности, слегка покачиваясь и нюхая воздух. Командор подал знак, Гонф перестал петь, а остальные притихли.

Гонф прошептал хриплым голосом:

— Какой-то зверь подходит, товарищи. Причем не с кормы, вот что! Вон оттуда. Птицы замолкли сначала с той стороны. Держу пари, это кошки.

Командор показал направление лапой.

Вскоре можно было различить фигуры, передвигавшиеся от дерева к дереву. Когда те приблизились, стало ясно, что это солдаты Котира под предводительством Цармины — страшного зверя в роскошном плаще. Шлем полностью скрывал ее голову, если не считать узких щелей для глаз, ушей и рта.

Повинуясь резкой команде Командора, отряд выдр рассыпался в боевом порядке с оружием наготове. Лица приняли выражение мрачной решимости. Командор продолжал бесстрашно стоять на открытом месте, где Цармина легко могла его заметить. Его лапы были скрещены на груди. В правой он держал пращу, в которую уже был вложен камень. Цармина приостановилась, не дойдя до него несколько десятков шагов. Она протянула лапу и выпущенными напоказ беспощадно острыми когтями указывала на Мартина и Гонфа:

— Эти мыши принадлежат мне. Я их у тебя забираю, выдра.

Голос Командора был тверд как кремень:

— Убирайся прочь, кошка. Ты сейчас на моей палубе. Тут Страна Цветущих Мхов, а не Котир.

— Вся эта земля принадлежит мне! — изрекла Цармина властно. — Я — Цармина, Королева Котира и Страны Цветущих Мхов. Эти мыши — беглые узники. Выдай мне их, и я не стану тебя наказывать. Твоим подчиненным будет позволено уйти беспрепятственно.

Ухмылка заиграла на губах Командора.

— Иди лучше полови свой лишайный хвост, киска!

Бесстрашное нахальство выдры заставило Цармину зашипеть от бешенства. Подняв лапу, она подала знак солдатам, которые принялись готовить луки к стрельбе. Пока они возились, какое-то шестое чувство предупредило дикую кошку, и она взглянула наверх. Госпожа Янтарь стояла на ветке высокого вяза, держа наготове дротик. Цармина инстинктивно вцепилась в ближайшего солдата хорька.

Звук рассекаемого воздуха и — глухой удар! Когда дротик, предназначавшийся Цармине, вонзился в несчастного солдата, дикая кошка почувствовала, какой страшной силы был бросок.

Скрывая досаду, предводительница белок нацелила другой дротик и крикнула:

— Эй вы, опустите луки! Она недолго сможет им прикрываться. Этот дротик воткнется ей точно между глаз, если вы немедленно не послушаетесь!

Не опуская безжизненное тело хорька, все еще цеплявшегося за пику, Цармина поспешно буркнула:

— Делайте что говорят.

Солдаты тотчас повиновались.

Цармина выпустила тело хорька, которое изогнулось и упало на землю. Командор со своей командой отходил в кусты. Он помахал лапой госпоже Янтарь:

— Сердечное спасибо, сударыня. Не могли бы вы еще немного постоять на вахте, пока мы отгребаем?

Неожиданно дикая кошка выдернула дротик из тела погибшего солдата и швырнула его в госпожу Янтарь.

— Полундра! — завопил Командор, удирая со своей командой.

Белка немного зазевалась, но в мгновение ока пригнулась и избежала удара собственного дротика. Цармина, не любопытствуя, попала она в цель или нет, бросилась вслед Командору и его команде с воплем:

— Сюда! Бегите наперерез!

Мартин и Гонф бежали вместе с выдрами, продираясь через кустарник. Командор торопил их:

— Быстрее, быстрее, ребята! Белки не могут удерживать их бесконечно — их слишком много. Глядите, они уже за нами!

Цармина была не глупа: она догадалась, в каком направлении побегут выдры. Поэтому она немного отошла назад, а затем бросилась им наперерез. Неожиданно Мартин и Гонф оказались на берегу широкой реки, быстро несшейся среди высоких травяных зарослей. Командор притопнул лапой:

— Эх, мы ведь почти успевали! Но поздно, вон они!

Цармина с войском выскочила из-за деревьев и вдоль берега устремилась к ним.

Мартин сразу понял, что на этот раз переговоров не будет. Он достал свою пращу; то же сделали и все выдры. Они дали первый залп до того, как противник успел натянуть тетиву или замахнуться дротиком. Град камней обрушился на диких котов. Когда галька загрохотала по латам, Цармина с воплем бросилась на землю:

— Ложись! Стрелять лежа!

Мартин увидел, как тяжелые копья сразили двух выдр. Команда Командора была прижата к реке. Выдры дали еще один залп камней.

На этот раз он не был неожиданностью для Цармины: она заранее приказала переднему ряду заслониться щитами, в то время как второй ряд метал копья поверх щитов. Некоторые копья полетели слишком далеко, но одно попало в цель: выдра, стоявшая и раскручивавшая пращу, рухнула на землю.

Прибыло подкрепление в лице госпожи Янтарь и ее белок-стрелков. Они принялись обстреливать войско Котира с тыла.

Командор увидел, что солдаты Цармины оборачиваются, чтобы прикрыть тылы. Он незамедлительно использовал выпавшую возможность. Мартин почувствовал, что глава выдр схватил его за шиворот, в то время как большая выдра по имени Корень тащила Гонфа.

— Вдохните-ка воздуху побольше. Мы сейчас немного искупаемся.

Вся команда выдр побежала вприпрыжку к реке и с громким всплеском нырнула в воду.

Цармина, приладив стрелу к тетиве, внимательно смотрела на белок. Вдруг она резко повернулась и выстрелила, ранив в спину последнюю выдру, уже прыгавшую в реку. Несмотря на боль, выдра сумела нырнуть и уплыть.

Госпожа Янтарь заметила, что ее войско начинает нести потери. Она решила быстро отступить — ведь выдры уже спаслись. Ловко увертываясь от стрел и копий, белки побежали прочь по деревьям.

Подняв морду к небу, Цармина диким воем отпраздновала свою победу. Затем она подбежала к самой реке, чтобы дать отбой солдатам, нацелившим свои копья в реку:

— Хватит! Прекратить огонь! Они убежали. Всем стать смирно!

Войско послушно замерло, а Цармина стала вглядываться в глубину воды. Довольно быстро кошка оставила это занятие, поглаживая свой мех, будто хотела его высушить, и бормоча:

— Ффрр… темно, мокро, гадко — со всех сторон вода, бурлит, кружится, фффррр…

Отойдя подальше от воды, Цармина вновь обрела уверенность. Скинув плащ и шлем, она мрачно плюхнулась на землю у корней большого бука. Ночь наступила незаметно. Солдаты глядели во все глаза, завороженные странным поведением своей повелительницы. Цармина тоже уставилась на них:

— На что это вы так глазеете? Брогг, Скратт, слушайте меня внимательно. Отправляйтесь в Котир, найдите Фортунату и скажите ей, чтобы она привела сюда Смурного. Я хочу, чтобы вы все вместе вернулись до рассвета. Ну, отправляйтесь, живо!

Брогг и Скратт приросли к земле. От ужаса у них развязались языки:

— Смурного, госпожа? Неужели ты собираешься…

— Госпожа, он ведь не в своем уме!

Цармина завернулась в плащ и поудобнее устроилась под деревом.

— Придурки, я это отлично знаю. Но если вы не будете пошевеливаться, я впаду в еще большее бешенство, чем он. Двигайте! Стража, выставить часовых у реки. Если что-нибудь заметите, немедленно сообщайте мне. И не беспокойте меня, пока не придет Фортуната со Смурным. Если Брогг и Скратт до сих пор здесь околачиваются, выпорите их хорошенько за леность спущенной тетивой.

С этими словами Цармина улеглась спать, вместо колыбельной ее усыпляло бряцание лат двух хорьков, поспешно удалявшихся через кустарник.

В воде никто не мог ускользнуть от Смурного. Сегодняшний день дал повелительнице диких котов почувствовать вкус победы. Она не собиралась упускать ее из-за неумелых солдат. Для закрепления достигнутого успеха необходимо было быстро привести Смурного.

10

Весь мир был черным, без воздуха, мокрым. Все было холодное как лед.

Мартин изо всех сил старался не дышать. Когда он осмеливался открыть глаза, все вокруг казалось темно-серым, но иногда ему все же удавалось различать какие-то тени, двигавшиеся рядом. Он хотел только одного — оказаться где угодно, хотя бы даже снова в тюремной камере Котира, но не в глубине реки. Там, по крайней мере, можно было дышать.

Сильные лапы Командора неотступно сжимали его загривок. Мимо них стремительно неслись потоки воды и шумели в ушах у Мартина — а сильная выдра плыла вперед, увлекая его за собой.

Воздуха! Воздуха! Хотя бы раз вдохнуть полной грудью прозрачный чистый воздух!

Мартин начал судорожно рваться, но Командор еще крепче вцепился в него. Изо рта у мыши пошли пузыри; казалось, что стальные тиски раздавливают череп. Почему Командор решил утопить его?

Мартин собрался было закричать, но в рот тут же хлынула вода.

С оглушительным плеском, тявканьем и криками выдры вынырнули на поверхность и принялись отряхиваться.

Командор выволок Мартина на берег. Тот лежал и кашлял, жадно хватая воздух широко распахнутым ртом. Какой это чудесный дар — воздух! Как можно жить и не замечать его!

Выдры ныряли и снова всплывали на поверхность, испуская вопли восторга. Они окунали друг друга в воду, да и вообще вели себя так, словно все происходящее было просто развлечением. Мартин оглядывался по сторонам, пока не заметил Гонфа, и сразу же бросился к своему другу. Подводное путешествие тот перенес не так хорошо, как он: воришка лежал на берегу ничком, его тельце выглядело пугающе обмякшим и неподвижным. Корень — крупная выдра, протащившая Гонфа на себе под водой, — стал разминать безжизненного утопленника сильными передними лапами.

Мартин ощутил прилив панического страха:

— С ним все в порядке? Он не захлебнулся? Он выживет?

Корень захохотал и подмигнул Мартину:

— Да ты что, товарищ, с ним полный порядок. Вот уж вор так вор — сколько у нас речной воды украл! Ну вот, он уже приходит в себя.

Мгновение спустя Гонф уже отряхивался, брызгая во все стороны, и с возмущением говорил:

— Корень, гадкое ты подводное чудовище! Я уверен, что ты нарочно добирался сюда самым длинным путем. Ну что, всю я воду выплюнул? Ик! Готов спорить, товарищ, что я понизил уровень воды в реке на пару футов. О Мартин, привет. Ну что, как тебе нравится Ивовый Лагерь?

Мартин еще не успел осмотреться. Теперь, когда все опасности были позади, он стал оглядываться вокруг. Место, в котором выдры вышли на берег, было просторной плоской площадкой, покрытой песком. Переплетенные корни ив образовывали над ней нечто вроде крыши. Свечение быстро текущей мимо воды бледно озаряло этот низкий участок берега. Посреди Ивового Лагеря проходил небольшой канал, бравший начало в мрачной темноте невидимых подземных пустот в задней части площадки.

Командор с гордостью следил за тем, какое впечатление это все производит на Мартина.

— Лучшего убежища для выдр нигде не найдешь, Мартин. Ивовый Лагерь был специально сооружен лапами выдр.

Мартин понимающе кивнул:

— И они отлично справились со своей работой, Командор.

Командор гордо выпятил мощную грудь, напоминавшую бочонок.

— Очень лестно такое от тебя услышать, Мартин. Но погоди, я сейчас объявлю поверку.

Вскоре выяснилось, что три выдры погибли, а может быть и четыре: никто не мог ничего сообщить по поводу исчезновения молодой выдры по имени Весна. Лицо Командора омрачилось; он подозвал двух молодых бойцов — Ряску и Потока, и приказал им обыскать реку. Оба почти беззвучно погрузились под воду и в следующее мгновение были уже далеко.

Чтобы обсушиться, Мартину и Гонфу были выданы полотенца из грубой ткани. Вместе с выдрами они уселись в круг у ярко пылавшего костра и принялись за еду — лепешки из моркови с петрушкой, которые полагалось обмакивать в кипящую похлебку из раков и тростника, приправленную острой крапивой. На вкус это было просто восхитительно, но ужасно горячо!

Выдры с наслаждением жевали, посмеиваясь над мышами и поддразнивая их старинными поговорками речных обитателей:

— Ха-ха, чем горячее, тем выдрам милее!

— Выдры горячего не любят, им подавай горячей горячего!

Мартин и Гонф остужали себе рот большими глотками холодной воды и хохотали вместе со всеми.

Компания уже собиралась ложиться спать, когда вернулись Ряска и Поток. Разбрызгивая воду, они вынырнули у Ивового Лагеря. Между ними была молодая Весна, которую они бережно поддерживали. Поток выдернул стрелу из ее спины, К счастью, рана не оказалась серьезной.

Командор очень обрадовался ее возвращению и тщательно перевязал рану.

— Привет, это я, товарка Весна. Не сомневайся, малышка, за эту стрелу мы отплатим им тучей дротиков. А теперь тебе нужно поесть и хорошенько отдохнуть. К утру ты будешь в полном порядке.

Весна рассказала, что с ней случилось:

— Когда меня ранили, я не стала убегать: боялась, что за мной по воде потянется кровавый след. Поэтому я отплыла немного, а потом притаилась под кустом, нависшим над рекой. На рану себе я положила толстую лепешку ила, чтобы остановить кровь, а потом лежала и ждала. Я знала, что Командор вскоре пошлет кого-нибудь мне на помощь. Я была так близко от этих дармоедов, что могла бы дотронуться до них вытянутой лапой. Они все говорили о каком-то Смурном. Кошка, мол, послала гонцов в Котир, чтобы этого Смурного привели сюда.

Командор погладил Весну по плечу:

— Ты молодец, товарка. Теперь спи и ни о чем не заботься. Старик сам этим займется.

Корень хлопнул себя по бедру тяжелой лапой.

— Смурной! Можно было и раньше догадаться! Что же мы предпримем?

Огонь в жилище Колючек начинал уже гаснуть, когда Гуди закончила уборку и вышла посидеть вместе с Беном перед домом. Стояла тихая весенняя ночь. Бен выбил пепел из трубки о столб ворот.

— Завтра, наверное, будет хорошая погода.

Они закивали друг другу. Вдруг Гуди всплеснула лапами.

— Клянусь колючками, ты только посмотри на этих ежат! Они прямо тут и захрапели!

В самом деле, Ферди и Коггз отнеслись к своим обязанностям часовых с полной ответственностью: они соорудили себе палатку из одеяла и веток. Неподалеку виднелись горшок с клубничным напитком и половина яблочного пирога, реквизированные в буфете. Обняв друг друга лапками, малыши оглушительно храпели. Рты у них были раскрыты, а шлемы-горшки наполовину свалились с голов.

Бен с нежностью фыркнул:

— Ну теперь-то мы с тобой, Гуди, будем спать спокойнее, когда нас охраняют два таких отчаянных воина.

Гуди отвернула одеяло, и Бен унес Ферди и Коггза в дом.

Ферди, не просыпаясь, пошевелил своей палкой.

— Стой! Кто идет? Я со всеми шестерыми справлюсь!

11

В Котире Фортуната тоже спокойно наслаждалась сном, пока стук копий в дверь спальни не разбудил ее. Зевая и волоча лапы спросонья, она подошла к двери:

— Кто там? Убирайтесь и обратитесь к Ясеневой Ноге, о чем бы там ни шла речь.

Брогг и Скратт посторонились, давая возможность командиру стражи — ласке по имени Кладд — распахнуть дверь ударом лапы:

— Выходи, лиса! Тебя зовет госпожа Цармина. Она расположилась лагерем у Мшистой Реки.

Фортуната потерла свой раненый зад:

— Разве Ясеневая Нога не может пойти? Я ведь ранена.

Бесстрастное лицо Кладда не выражало никаких чувств.

— Нет, наша повелительница желает на рассвете увидеть именно тебя. Ты должна привести с собой Смурного. Брогг и Скратт тебе подсобят.

Фортуната отшатнулась от ужаса и отвращения.

— Смурного! Я думала, что это чудовище давно издохло или убралось прочь!

Кладд наставил на Фортунату острие своего копья.

— Нечего, нечего болтать чепуху. Ты знаешь, как себя поведет госпожа Цармина, если ты ослушаешься ее приказа. Мы позаботимся, чтобы Смурной был надежно заарканен.

У Фортунаты не оставалось выбора. В отвратительном настроении она последовала за тремя солдатами по коридорам и лестницам вниз — в самые глубокие недра крепости.

Ниже уровня тюремных камер находилась подземная пещера с большим озером. Единственным живым существом, спускавшимся к озеру, был стражник, которому поручили кормить Смурного. Раз в неделю он относил вниз помои из казарм и оставлял их на почтительном расстоянии от вбитого на краю озера столба, к которому на длинной цепи был привязан Смурной.

Давным-давно Вердога поймал Смурного и привел его в Котир. Годы прозябания в мутной темной воде подземного озера лишили эту водяную крысу способности нормально видеть. Кроме того, Смурной плохо слышал и совсем не мог разговаривать. Но все эти недостатки не имели значения: ведь он все еще обладал осязанием и обонянием. Смурной был диким и безрассудным убийцей, готовым на все, когда удавалось поживиться свежим мясом.

Фортуната была очень напугана: нехорошо оказаться в таком месте ночью. Она неохотно взялась за цепь. В холодной затхлой пещере раздался зловещий звон стальных звеньев, и последние остатки храбрости покинули лисицу. Она выронила цепь и умоляюще взглянула на Кладда.

— Я ведь всего-навсего слабая лиса. Тут нужен сильный и смелый зверь — такой, как командир стражи.

Хотя очевидное коварство этих слов не укрылось от Кладда, он слегка напыжился: его гордость была польщена. Крепко взявшись за цепь, он кивнул солдатам.

— Да, ты права. Не путайся под ногами и предоставь это дело мне. Уж я-то знаю, как обращаться со Смурным.

Сильно натянув цепь, Кладд принялся хлопать ею по воде, то поднимая ее, то резко опуская, но ни на мгновение не переставая тянуть. По подземному озеру прошла рябь. От ужаса три зверя, наблюдавшие за действиями Кладда, непроизвольно с шумом втянули в себя воздух: чудовищная голова Смурного вынырнула из глубины как жуткое видение из кошмарного сна. Глаза — слепые белесые шары, исчерченные кровавыми прожилками, — невидящим взором уставились на них, острая морда с напоминающими ребра выступами была изуродована страшными шрамами и блестела мокрой черной кожей. Жалкие остатки меха на голове Смурного прилипли к облезшему черепу, с которого стекала вода. Пасть чудовища широко распахнулась.

Даже Кладд почувствовал, что лапы у него задрожали, когда Смурной поплыл к берегу. Слепые глаза уставились на ласку-командира, как будто в самом деле его видели. Пасть жадно открывалась и смыкалась снова: отвисшие фиолетовые губы, оттянувшись назад, обнажали изогнутые зеленовато-желтые клыки, которые торчали во все стороны… Сама нелепость этого зрелища лишь усиливала отвращение.

Кладд отбросил цепь и поднял копье. Его голос заметно дрожал.

— Эй, Брогг, Скатт, хватайте копья и делайте как я. Гоните эту тварь по кругу около столба.

На минуту Смурной остановился в мелкой воде. Вода стекала с его огромного уродливого тела, страшная голова поворачивалась то в одну, то в другую сторону по мере того, как чудовище чуяло запах солдат и определяло их положение на слух. Затем Смурной неожиданно рванулся вперед с ужасающей скоростью.

Три солдата были напуганы, но не утратили готовности к действию. Отпрыгивая в сторону и тыкая Смурного остриями пик, они заставляли чудовище бежать за ними вокруг столба. На бегу Кладд отдавал приказания:

— Ни за что не останавливайтесь! Заставляйте его бежать!

Фортуната была поражена: несмотря на простоту, этот способ укрощения был хорошо продуман.

Троица скакала, прыгала и бежала, а Смурной безрассудно мчался за ними. Лишь когда вся цепь обмоталась вокруг столба, ему поневоле пришлось остановиться. Бешеные усилия Смурного сдвинуться с места сотрясали столб, но Брогг и Скратт приставили копья к спине чудовища, не давая ему идти в обратном направлении и разматывать цепь. Кладд всем своим весом навалился на нее, чтобы крепко натянуть, и крикнул Фортунате:

— Прицепи поводья к ошейнику, да пошевеливайся!

Фортуната повиновалась, холодея от ужаса, замораживавшего ей кровь в жилах, и с трудом преодолевая омерзение. Кладд изо всех сил натягивал цепь. нетерпеливо следя за действиями Фортунаты:

— Нечего ломаться, лиса, недотрогу изображать! Быстро прицепи поводья, или я отпущу цепь!

Наконец Фортуната надежно закрепила последний из трех тяжелых кожаных ошейников на короткой мощной шее, и без того охваченной железным кольцом с торчащими вовнутрь шипами. Отцепив от кольца цепь, лисица отпрыгнула и побежала к лестнице.

— Ну вот! Готово! Я знаю, куда идти. Вы втроем беритесь за поводья и следуйте за мной.

Кладд строго окликнул ее:

— Вернись, трусиха! Я никуда не пойду. Моя должность — командовать стражей. Если бы я понадобился, госпожа позвала бы меня. Давай берись за повод.

Едва Фортуната взялась за кожаный ремень, Смурной двинулся к ней. Она торопливо побежала вперед, чтобы не оказаться к нему слишком близко. Брогг и Скратт шли с обеих сторон немного позади, сильно натягивая поводья и стараясь управлять движениями Смурного. Кладд смотрел, как они удаляются, и радовался, что его доля противной работы уже выполнена.

Фортуната шла впереди. Она была хорошо знакома с местностью, потому что всю свою жизнь прожила в Стране Цветущих Мхов. Лисица старалась двигаться как можно быстрее, чтобы быть подальше от огромного черно-серого зверя. Смурной принюхивался и рвался то вправо, то влево, но Брогг и Скратт, натягивая изо всех сил кожаные ремни, удерживали его на правильном пути. Луна светила сквозь ветви деревьев на незадачливую троицу, безо всякого рвения выполнявшую неприятный приказ, и на их чудовищного подопечного. Невиданная компания с шумом и треском пробиралась по Стране Цветущих Мхов, нарушая покой весенней ночи и оскверняя ее своим зловещим присутствием.

12

Мартин проснулся до рассвета. Он подложил дров в костер и уселся у огня. К нему подсел Командор.

— Ну что, товарищ? Почему это у тебя такое выражение, будто ты промокший дедушка водяного жука? О чем печалишься?

Мартин заставил себя улыбнуться,

— Да, должно быть, это из-за рассказов об этом Смурном. Это все я виноват: пришел к вам и причиняю тебе столько хлопот, Командор.

Тот от всего сердца похлопал Мартина по спине, так что он едва не опрокинулся.

— Хрр, хрр! Что ты говоришь, воин милый. Нечего и слушать все эти байки. И это все, что тебя огорчает? Пошли со мной, я тебя познакомлю с нашим Боевым Плавником.

— С Боевым Плавником?

— Ну да, с Боевым Плавником. Иди сюда, в глубь пещеры.

В пещерном сумраке Командор показал Мартину шлюз, перекрывавший протоку поперек. В шлюзе были проделаны узкие отверстия, позволявшие воде продолжать свое течение. С одной стороны было приделано выдолбленное бревно.

Командор взял в лапы дубину и протянул Мартину:

— Знаешь что, товарищ? Пусть себе кошка хвалится своим Смурным — у нас, у выдр, есть Боевой Плавник. Давай-ка стучи по бревну, а я открою шлюз. Только, знаешь, лучше не подходи к самому краю.

Распираемый любопытством, Мартин принялся гулко колотить по бревну. Зловещим звукам ударов вторило эхо, метавшееся меж стен пещеры. Командор поднял решетку шлюза.

— Этот грохот предупреждает всех, кто находится в воде, что пора быстро выбираться на сушу: Боевой Плавник приближается! А теперь смотри на протоку, да не забывай, что близко подходить нельзя.

Из черноты в глубине пещеры стало медленно приближаться что-то большое. Поднялась крутая волна; она перекатилась через борт канала: какая-то огромная сила толкала вперед всю эту воду. Мартин собрался уже было спросить у Командора, что это такое, как вдруг тот опустил решетку, и вода заволновалась и забурлила. На поверхности показалось длинное гладкое тело, похожее на ровный ствол дерева, которое было увенчано спинным плавником с множеством острых игл.

Мартин разинул рот и отскочил назад.

— Это и есть Боевой Плавник?

— Ну да, товарищ, это Боевой Плавник. Я с братом изловил его давным-давно.

Командор наклонился и погладил плавник огромной щуки, которая в ответ принялась бить хвостом. Вода в протоке покрылась белой пеной, и выдра с хохотом отскочила назад.

— Ха-ха-ха! Глянь-ка, Мартин! Ты бы, наверное, не захотел, чтобы твой путь пересекся с путем этого миляги, если бы ты путешествовал по воде, а, признайся?

Мартин наклонился вперед. Он увидел мощную костистую голову с мутными глазами и длинной нижней челюстью, загибавшейся наверх. Пасть рыбы слегка приоткрылась. Мартину никогда не доводилось видеть столько зубов в одной пасти: ряд за рядом — белые, как молоко, острые, как иглы, загнутые назад. Казалось, Боевой Плавник улыбается в предвкушении славного обеда. Внезапно он рванулся всем своим огромным телом в серебристых и черных полосках и ударил головой в опущенную решетку шлюза, стремясь на вольную воду.

Командор обеими лапами придерживал рычаг, управлявший решеткой.

— Ладно уж, старый разбойник. Только не набивай свое брюхо слишком быстро, а не то заболеешь.

Мартин помог Командору, налегая на рычаг. Шлюз открылся. Боевой Плавник рванулся на волю, вслед за ним по берегу пошла волна. Командор оставил шлюз открытым.

— Он вернется через несколько дней. Мы его приманиваем лакомыми кусочками. Жалко, что Смурной только один. У этой щуки ужасный аппетит!

Смурной, хрипя и тяжело дыша, натягивал поводья. Троица конвоиров выжидающе глядела на Цармину, цепляясь изо всех сил за дерн. Несмотря на их старания, Смурной неумолимо подтаскивал их к Мшистой Реке. Фортуната наконец перепугалась:

— Госпожа! Скорее отдайте приказ, а то он утащит нас в воду!

Цармина вытянула лапы и подняла их, как будто судья на соревнованиях:

— Хорошо. Как только я опущу лапы, вы…

Слишком поздно! Смурной перекусил ремень, который держала Фортуната, и резким рывком опрокинул двух солдат. Они тут же отпустили поводья, и Смурной шумно плюхнулся в воду.

Чудовищная водяная крыса принялась медленно плавать по кругу, принюхиваясь к запахам в воде и знакомясь с течениями. Внезапно она нырнула и устремилась по направлению к Ивовому Лагерю.

Солдаты Котира с громким воплем побежали по берегу, следя за движениями крысы.

— Гляди-ка, он что-то учуял! Эй ты, Смурной, съешь за меня выдру!

— Не ешь их, убей их всех, Смурной! Рви их на кусочки!

Хорек, забежавший далеко вперед, закричал своим товарищам:

— Кто-то сюда движется! Я думаю, это выдры. Нет… это какая-то большая рыба.

Быстрые волны разбивались с обеих сторон о берега реки: это Боевой Плавник несся вниз по течению со скоростью стрелы, пущенной из лука.

Смурной молотил лапами по воде, двигаясь вверх по течению; он чувствовал, что добыча подходит все ближе.

Расстояние, разделявшее двух гигантов, неуклонно сокращалось. Смурной высунул морду из воды и сделал огромный вдох. Затем он снова ушел под воду и принялся ждать подходившего противника. Его пасть была приоткрыта, когти выпущены.

Боевой Плавник, казалось, улыбался. Его нижняя челюсть, плотно прижатая к верхней, была направлена в сторону врага сокрушительным тараном. Он еще прибавил скорости, прижал плавники и ударил Смурного словно стремительное копье. Зрители на берегу увидели, как над рекой, будто из гейзера, поднялся водяной столб: с такой силой соперники столкнулись друг с другом!

Когда Боевой Плавник ударил его под ребра, у Смурного перехватило дыхание. Не обращая внимания на боль, крыса старалась вцепиться в щуку зубами, в то время как ее мощные когти глубоко бороздили рыбью чешую.

Впав в боевое бешенство, щука мощным ударом хвоста поднялась целиком над водой, затем изогнулась в воздухе и стремительно рухнула обратно в реку, наподобие торпеды с оскаленными зубами. Смурной уже ждал ее. Высунув голову из воды, он быстро набрал воздуху и тут же сцепился с устремившейся в глубину щукой. Поверхность воды покрылась бурлящими волнами, в которых кружились блестящая чешуя и потрепанный мех. Кровь брызгала во все стороны,

Оба бойца кусали и рвали друг друга, сцепляясь и перекатываясь, то ослабляя хватку, то стараясь получше зажать врага, то отчаянно извиваясь. Смурной ухватил хвост щуки и с жадностью жевал его. Ужасная боль пронзила все тело огромной рыбы, но Боевой Плавник продолжал тем не менее свирепо вгрызаться в брюхо крысы.

Цармина прыгала по берегу, держа наготове копье. Ей все не удавалось его метнуть: она боялась поразить своего воина-истребителя. Со дна взвился ил и смешался с водой, черно-серым мхом и серебристой чешуей. В этой мешанине было невозможно ничего различить.

Смурной вцепился когтями в бок Боевого Плавника и глубоко вонзил зубы в спинной плавник. Боевой Плавник молотил Смурного по раненому боку своим тяжелым, как весло, хвостом. Он повредил Смурному хвост и жестоко рвал крысиный зад.

Нехватка воздуха заставила Смурного на мгновение ослабить хватку, и Боевой Плавник скользнул по течению в сторону, исчезнув мгновенно, как привидение. Смурной вынырнул на поверхность и несколько раз с наслаждением втянул в себя воздух.

Цармина издала бешеный вопль восторга:

— Смурной победил! Где щука? Сдохла?

Ее возбуждение передалось Фортунате.

— Конечно, госпожа. Никто не может долго сопротивляться Смурному.

Солдаты нестройно закричали «ура! «. Но крик их тут же замер: Боевой Плавник вернулся и с ходу атаковал врага!

Разогнавшись в глубине до огромной скорости, гигантская щука на полном ходу нанесла ничего не ожидавшему Смурному сокрушительный удар. Он прибил исполинскую водяную крысу к противоположному берегу и выдавил весь воздух из ее легких. Уйдя под воду, Смурной втянул в себя воду вместо воздуха. Теряя сознание, он продолжал свирепо орудовать когтями и зубами, но его сила была уже сокрушена.

Боевому Плавнику был знаком каждый дюйм реки. Он скользнул в омут под крутым берегом и набросился на мягкое брюхо Смурного с той страшной силой, которую придает предчувствие близкой победы. Водяная крыса вслепую царапала камни справа и слева от подводной впадины, совершенно не задевая голову своего врага. В недоумении Смурной попытался повернуться в другую сторону.

Челюсти Боевого Плавника беспощадно сомкнулись, зажав задние лапы Смурного. Чудовищная щука плыла задом, утягивая крысу за собой в омут. Зрители на берегу увидели, как передние лапы Смурного отчаянно высунулись из реки, пытаясь уцепиться за неуловимый воздух, а потом пропали под водой.

Истребитель из Котира потерпел поражение. Боевой Плавник победил!

Цармина выпустила несколько стрел туда, где щука утащила под воду ее крысу. Солдаты беспокойно стояли на берегу, переступая с лапы на лапу и нервно поправляя снаряжение. Поражение Смурного наполнило их сердце предчувствием грядущей беды. Фортуната попыталась ускользнуть из виду: она знала, что повелительница будет искать козла отпущения, чтобы обрушить на него охватившее ее бешенство.

— Вернись, лиса. Не пытайся улизнуть!

Цармина протянула лапу и рявкнула на стоявшего рядом горностая:

— Дай мне копье!

Не сводя глаз с дрожавшей от ужаса лисицы, Цармина взяла копье. Она повернула его, приставив острие к горлу Фортунаты:

— Значит, никто не может устоять против Смурного? Так, лиса?

Запуганная лисица совершенно утратила соображение и дар речи. Она смогла лишь нервно сглотнуть в ответ.

Цармина отвернулась и погрузила конец копья в реку. Она поводила им в разных направлениях, потом подняла острие из воды. На копье болтался ошейник, который еще недавно облегал шею Смурного. Цармина с силой метнула копье. Оно просвистело мимо, не задев Фортунату, и глубоко вонзилось в ствол ясеня, дрожа и разбрызгивая сверкающие капли воды.

Откуда-то издалека с реки донесся басовитый хохот выдры, напоминающий лай.

Дикая кошка так стремительно вырвала копье из дерева и, потрясая им, бросилась к берегу реки, что плащ обвился вокруг ее тела.

— Смейтесь! Смейтесь, сколько хотите, но не забывайте прятаться хорошенько, пока вам дороги ваши жалкие жизни. Я — Цармина, Повелительница Тысячи Глаз. Прежде чем я покину Страну Цветущих Мхов, всякая тварь, осмелившаяся противостоять мне, сильно пожалеет, что родилась! Ваши рыдания и предсмертные вопли будут долго слышаться повсюду! А теперь давайте смейтесь погромче над моими словами!

Когда Цармина умолкла, Фортуната выбежала вперед. Лисица задумала угодить своей повелительнице, добавив несколько слов к ее речи:

— Так говорит могущественная Цармина, Повелительница Страны Цветущих…

Брогг, отходивший от берега, столкнулся с припрыгивавшей лисицей. Они больно стукнулись головами. Ласка отшатнулась и наступила на край плаща Фортунаты. Оба полетели кувырком и бесславно плюхнулись в грязь на мелководье.

На этот раз кроме смеха выдр послышалось еще и хихиканье белок.

13

Над лесом солнце стояло в зените. Молодые пчелы негромко жужжали среди цветов в ожидании первого лета в своей жизни. Почтенный старый дуб, толстый и высокий, возвышался над окружавшими его деревьями. Под его весенним одеянием из мелких зеленых листьев, ниже его древнего ствола, находился Барсучий Дом, родовое жилище барсуков. Сложное переплетение прочных дубовых корней служило потолочными балками, опорами стен, полками, а кое-где и полом чудесному старому жилищу. Входная дверь была врезана на уровне земли между двух расходящихся корней. От этой двери вниз вел длинный проход, в который выходили двери комнат — личного кабинета Беллы, небольших гостиных, детской и крохотного лазарета. Дальний конец прохода упирался в большой зал. Он был просторен и уютно обставлен; там находились камин, печь, обеденный стол, а в стенах были сделаны небольшие ниши, в которых стояли кресла. Из большого зала можно было попасть еще в ряд помещений: слева располагалась спальня хозяйки и несколько небольших общих спален, а справа — кладовая, кухни и склады; за ними находилась черная лестница — запасной выход, наличие которого характерный для обитателей леса здравый смысл признавал совершенно необходимым.

Барсуки выстроили этот дом в незапамятные времена, причем немало постарались, чтобы все было точь-в-точь таким, как того требует барсучий вкус. Прилежный труд и мастерство многих искусных в своем деле работников обеспечили в подземном жилище все удобства: там были тщательно выточенные подставки для факелов на стенах и прекрасная резная мебель (часть которой опять-таки вырезана прямо в живом корне дерева, чтобы не нарушать стиль). Стены были обмазаны коричневатой и розоватой глиной, которую обожгли, чтобы придать дому приятную атмосферу сельского жилища. Там и сям в комнатах попадались большие пухлые кресла, какие любят барсуки, причем рядом с каждым стояла старая ворсистая плюшевая подставка для лап, на которой малышам нравилось сидеть куда больше, чем на низеньких полированных стульчиках из клена, предназначавшихся специально для детей. В общем, это было восхитительное лесное жилище, в котором легко могли разместиться все члены Сосопа.

Лесные жители собрались на встречу мышей, проделавших длинный путь из Глинобитной Обители. Эта встреча послужила поводом устроить праздничный пир. Вожди Совета Сопротивления Страны Цветущих Мхов расположились в большом зале, малышей отвели в детскую, а друзья принялись помогать готовить еду на вызывавшей всеобщее восхищение кухне Беллы. Хотя барсучиха не испытывала недостатка в запасах, она всегда была рада полакомиться при случае еще и блюдами выдр, белок и кротов. Все гости прибыли с основательной поклажей. Белле нравилось пробовать необычную еду, ведь она все время готовила себе сама.

Гонф познакомил ее с Мартином. Она сердечно приветствовала его:

— Добро пожаловать, друг Мартин. Мы уже слышали о тебе от Бена Колючки. Я знаю, что, прежде чем врагам удалось взять тебя в плен, ты в одиночку дал почувствовать патрулю из Котира, чем пахнет твое боевое искусство. Мы будем благодарны тебе, если в грядущие времена ты поделишься с нами своими талантами. Скажи мне, ты ведь пришел с севера?

Мартин кивнул, пожимая Белле лапу. Барсучиха понимающе улыбнулась:

— Я так и думала. Наверное, ты и первые свои зубы затачивал о крыс и лис. Я все знаю про северных мышей-воинов. Пойдем, познакомишься с моими южными друзьями.

Белла повела Гонфа и Мартина на кухню и представила их там аббатисе Жермене, которая наблюдала за готовкой. Из кухни Гонф повел Мартина дальше, чтобы познакомить его с Беном и Гуди Колючками.

Те оба были счастливы, что снова видят Гонфа живым и невредимым. Они непрерывно гладили его по голове — ведь их колючки не позволяли им никого обнимать, за исключением своих соплеменников!

Гуди поглаживала Гонфа и в то же время отчитывала:

— Ох-хо-хо, иголки мои колки, слава мышиной шкуре, что ты вернулся, злодей эдакий. Не давай больше себя запереть! Мы с Беном так за тебя беспокоились!

Бен с восторгом гладил Гонфа по голове:

— Слушай, что тебе Гуди говорит, Гонф. Старайся походить на молодого Мартина. В плен не сдавайся, бейся до последнего!

Гуди кивнула, приняв строгий вид, но Гонф схватил ее за обе лапы и пустился в пляс:

Меня ты подняла с пеленок,

Ты для меня родная мать.

Я для тебя мышеежонок —

И больше нечего сказать!

Твои колючки обожаю…

— Прочь от меня, воришка-врунишка!

Гуди отпихнула Гонфа от себя и принялась вытирать выступившие на глазах слезы своим старым цветастым передником.

Гонф обнял Мартина за плечи. Когда они, смеясь, пошли из комнаты, Бен, шмыгнув носом, произнес:

— Так уж получается, что хочешь не хочешь, а любишь этого маленького негодяя.

— Обитатели леса, я прошу тишины, — громко воскликнула Белла. — Все уселись? Еда будет подана, когда кончатся разговоры.

Зал был полон зверей, устроившихся на стульях, полках, у очага и просто на полу. Командор постучал хвостом. Гул голосов смолк, и он кивком дал Белле знак продолжать.

— Спасибо. Добро пожаловать, все-все-все! Как видите, среди нас сегодня много новых друзей, и не последний из них — Мартин Воитель. Он вместе с Гонфом недавно осуществил отчаянно смелый побег из тюрьмы Котира.

Все повернулись, чтобы поглядеть на Мартина. Начались подмигивания, кивки головой и лапопожатия.

— Кроме того, я с удовольствием познакомлю вас с мышами, которых вы, возможно, еще не знаете, — продолжала Белла. — Это аббатиса Жермена с братией из Глинобитной Обители. Я уверена, что аббатиса не откажется поприветствовать вас.

Послышалось дружное лапоплескание, и старая мышь поднялась со своего места:

— Мои мыши и я от всего сердца хотим отблагодарить вас за разрешение поселиться в вашей прекрасной Стране Цветущих Мхов. Наш Орден объединяет мирных строителей и целителей. Мы на собственный лад храним мудрое знание о матери-природе. Пожалуйста, не стесняйтесь к нам обращаться всеми семьями, если вы заболели, поранились или просто чувствуете себя неспокойно. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам. Единственная награда, которую мы потребуем, — это ваша дружба. Быть может, когда-нибудь, когда страна освободится от гнета, мы будем вместе трудиться над постройкой огромного здания, которое обеспечит приют и безопасность всем, кто захочет мирно жить в его стенах.

Аббатиса села под громкие крики «ура! «; многие честные многосемейные трудяги предлагали ей свою помощь. Порядок уже почти восстановился, когда послышался высокий голосок юной белки:

— Трр, действительно пахнет жареными каштанами со сметаной и медом?

— Да, конечно, да они вдобавок приготовлены по старинному рецепту Глинобитной Обители, — откликнулась аббатиса. — Ну что, с разговорами покончено, а, Белла?

Неожиданно толстая соня подпрыгнула и испуганно завизжала:

— Ой-ой-ой! Пол шевелится!

— Не бойся, товарка, — засмеялся Командор. — Это сюда пробирается Кротоначальник. Он тоже учуял запах еды.

Несколько лап с готовностью схватились за крышку люка в полу и общими усилиями подняли ее. На мгновение наступила тишина, земля слегка задрожала, а затем из отверстия в полу показалась пара огромных лап с мощными когтями для рытья земли. Почти сразу же вслед за лапами вылезла темная бархатистая голова с блестящими черными глазками, влажным носом и пастью, украшенной жесткими усами.

— Шрхрр, пррости, что пол прорымши. Еда уж больно славно пахнет.

Кротоначальннк выкатился из люка наподобие черного мохнатого шара, а вслед за ним — еще десятка три ухмыляющихся кротов. Все они, как и их предводитель, говорили на забавном наречии сельских кротов:

— Шршр, привет, Белла — голова в полоску!

— Рррш, каштаны, что ль, пахнут?

— Хух-хрр, землю роешь — шибко оголодаешь!

— Шррш, здорово, Командор. Дела как?

Жители леса любили тружеников-кротов. Малыши помирали со смеху, слушая их необычный говор, а кроты только улыбались и бормотали еще неразборчивее, если только такое было возможно.

Когда наконец подали еду, со всех сторон раздались восклицания восторга и восхищения. Да и в самом деле, кто бы мог устоять перед жареными каштанами, поданными в меду и сметане, или ватрушками из овса и клевера в горячем красносмородинном соусе, или сельдереем и травяным сыром на желудевом хлебе, приправленном рубленым редисом, или огромным ячменным пирогом домашней выпечки с мятной глазурью? Все это запивалось октябрьским элем, грушевой настойкой, клубничным соком или парным молоком.

Набив полный рот пирога, Мартин пробормотал:

— Клянусь мышиной шкурой, если бы я раньше знал, что еда может быть такой вкусной, я стал бы поваром, а не воином.

Гонф ухмыльнулся, пытаясь ответить, хотя едва справлялся с каштанами, медом и клубничным соком:

— Мммм, не штоит болтать ш набитым ртом.

Белла сидела среди вождей Сосопа. Не отрываясь от еды, они обсуждали свои планы.

— Я думаю, что отныне мы должны поселиться все вместе здесь, в Барсучьем Доме. По крайней мере те из нас, что не могут лазать по деревьям или плавать по реке. Иначе рано или поздно нас переловит Цармина со своими солдатами.

— Да, сударыня, это мысль хорошая, — согласился Командор, — Здесь кошка никого не схватит: она ведь ничего не знает о Барсучьем Доме. Но это не относится к моей команде и к отряду госпожи Янтарь. Мы не можем свернуть знамя и бежать при первых же признаках опасности.

— Никто не сомневается в вашей храбрости, Командор, — перебила его аббатиса Жермена. — Но, может быть, мы слишком торопимся. Если все лесные жители спрячутся здесь, кошке останется только сидеть сложа лапы. Почему бы не организовать надежную сеть разведчиков, чтобы знать, что она собирается предпринять? Тогда, быть может, мы сможем разработать активный план действий. Что ты думаешь об этом, Мартин? Ты ведь настоящий воин…

Мартин внимательно прислушивался к разговору. Он проглотил что жевал, чтобы ответить:

— Мне кажется, все, что вы предлагаете, вполне правильно и разумно. Давайте попробуем так и сделать. Но мирную жизнь нельзя просто с земли подобрать, будто горсть орехов или яблоко. Дикая кошка никуда не денется, да и Котир тоже. Рано или поздно придется воевать, чтобы освободить наш край. Только тогда можно будет вести разговоры о строительстве и мирной жизни.

Командор и госпожа Янтарь вместе погладили его по спине.

— Давайте сосредоточимся на чем-нибудь одном, — предложила Белла. — Во-первых, нам нужен искусный разведчик, который сообщал бы нам, что происходит. Зная, что делают враги, мы будем знать, в чем их слабость.

Ферди и Коггз подошли к ней строевым шагом, стараясь придать себе воинственный, но в то же время и хитрый вид.

— Сударыня Белла, мы слышали, что ты ищешь двух искусных разведчиков?

Никто не успел еще засмеяться, как Командор уже поднялся со своего места и обходил строй, инспектируя двух солдат. Те замерли по стойке смирно: уж они-то могли понять, что имеют дело с опытным командиром! Командор самым внимательным образом осмотрел все детали их обмундирования:

— Хо-ххо, да! Я вас, парни, помню. Самые свирепые вояки, что когда-либо стояли на страже у дома Колючек. Слышал я, что ласки и хорьки дрожали от ужаса при одной мысли о том, что вы можете напасть на Котир, Поручим им работу разведчиков, госпожа Янтарь?

Белка приняла серьезный вид и покачала головой:

— Разведка — слишком тихое занятие для этих испытанных вояк. Я так думаю, что в награду за отличную службу у дома Колючек мы должны произвести их в чин Командиров Лейб-стражи Барсучьего Дома.

Оба ежонка так и раздулись от гордости. Они тут же отправились делать себе знаки отличия, соответствующие новому званию.

Гонф вмешался в общий разговор:

— Лучший из известных мне разведчиков — Чибб.

В возражениях не было недостатка:

— Чибб не из наших.

— Он же птица.

— Он потребует платы.

— Я бы не стал доверять дрозду.

— Почему бы не выбрать кого-нибудь из нас?

Белла застучала ножками кресла по полу; поднялось облако пыли, затем, наконец, настала тишина.

— Гонф прав. Никто не сможет подобраться к Котиру ближе, чем Чибб. Если он будет требовать платы, что ж, пусть. Мы ему заплатим. Я считаю, это хорошая мысль.

— Хрршшр, птица так птица. Пущай Чибб будет разведчик. Дело это не наше. Вдобавок и крылов у нас нет, летать нечем.

Логика Кротоначальника была железной. Подняв лапы, все единодушно проголосовали «за».

Таким образом, разведчиком должен был стать Чибб.

Бен Колючка произнес заключительную речь. Так как он одним из последних ушел из-под власти Котира, все сочувственно выслушали его слова:

— Я не слишком много понимаю в военном деле, равно как и в разведке, но мне кажется, что это хороший план. В одном я совершенно уверен: я и моя половина, и все наше семейство, мы не собираемся возвращаться, чтобы снова быть рабами какой-то там кошки и ее солдат. Мы скорее умрем, чем согласимся снова так жить. Но нам всем хорошо бы прислушаться к тому, что говорит эта добрая аббатиса. Давайте не будет торопить события: война ведь всегда гибель зверей. Если это неизбежно, что ж, значит, так тому и быть. А пока нужно держаться начеку и позаботиться о безопасности. Да, именно так, не надо забывать и о безопасности наших семей. Я хочу, чтобы мои малыши выросли и спокойно трудились, добывая пропитание себе, а не каким-то солдатам, которые незнамо откуда являются, говорят, что наша земля принадлежит им, и отнимают на налоги и подати больше половины той еды, что у нас есть. Это нечестно и несправедливо. Но надо иметь в виду, что время работает на нас. Я знаю, что запасы в кладовых Котира порядочно истощились с тех пор, как мы бежали. Да-да, кошка может со своими солдатами маршировать туда-сюда хоть круглый год, но командовать-то некем, работников не осталось, это уж точно. Если за этих дармоедов никто работать не будет, они просто помрут от голода.

14

Солнце беспощадно пекло солдат Котира, стоявших плотно сомкнутыми рядами на плацу. Все они замерли навытяжку, как жерди, напялив на себя всю мыслимую экипировку, в том числе тяжелые копья, щиты и полные камней заплечные мешки.

Чернозуб слизнул каплю пота, катившуюся по его щеке, и пробурчал, обращаясь к Ломоносу:

— Хотел бы я знать, что все это значит? В конце концов бой проиграл Смурной, а не мы. По моему скромному мнению, мы не так уж плохо дрались с этими водоплюхами и древопрыгами.

Ломонос изо всех сил заморгал, чтобы согнать с брови чересчур любопытную муху.

— Да, Черный, тут ты прав. Иногда мне хочется послать подальше все эти армейские развлечения в Котире.

Брогг, стоявший сзади в соседнем ряду, не смог удержаться и хихикнул:

— Хи-хи, попробуй только, горностай. Куда ты один-то денешься? Ммда, она прикажет тебя назад приволочь и хорошенько накажет для примера прочим.

Скратт, стоявший позади Брогга, согласился:

— Ты, конечно, правду говоришь, Брогг, но, с другой стороны, немногие при случае упустили бы возможность ускользнуть отсюда и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Может, мы как-нибудь сколотим небольшую теплую компанию и попробуем…

Чернозуб отнесся к замыслу с сомнением:

— Так, значит? Я тебе, Скратт, вот что скажу: это еще хуже будет, чем уйти в одиночку. Это будет называться бунтом или массовым дезертирством… И ты понимаешь, какому наказанию Цармина подвергнет участников такой шалости.

Скратту все было прекрасно известно:

— Казнит!

Чернозуб невесело фыркнул:

— Именно. До смерти замучает. Да так, парень, что когда станешь издыхать, порадуешься, что все это кончится…

Громовой голос Кладда прогремел над плацем:

— Замолчать в строю! Там, сзади, отставить разговоры!

Скратт еле слышно проворчал:

— Заткнись, начальничек! Тебя-то и близко в лесу не было, когда нам пришлось дать бой.

— Да уж ясное дело, он тут в пижаме прятался да храпел вовсю, — беззвучно засмеялся Ломонос.

— Я повторять не буду! Молчать в строю, я сказал!

Из задних рядов послышался плаксивый голос:

— Мы уже часа два тут вялимся. Чего ради?

Кладд не успел еще наброситься на говорившего, как раздались другие жалобные голоса:

— Да-да, и вдобавок еще в полной экипировке, да с мешком камней! Зачем? Чтобы мы заживо зажарились?

— Глупость какая-то! Я-то всего-навсего стражник при кладовой.

Плавной бархатной походкой на залитый солнцем плац из главного входа беззвучно вышла Цармина. Немедленно наступила звенящая тишина.

Цармина подала знак Кладду.

Командир стражи проревел, обращаясь к мокрому от пота войску:

— Приветствовать нашу повелительницу, а затем двенадцать раз маршировать по кругу в ускоренном темпе. Начинай!

Хорьки, горностаи и ласки разом заорали:

— Цармина, Повелительница Страны Цветущих Мхов!

— Губящая Врагов!

— Госпожа Тысячи Глаз!

— Завоевательница всех зверей!

— Правительница Котира!

— Дочь Повелителя Тысячи Глаз!

Умолкнув, солдаты принялись быстрой рысью бегать кругом по плацу, раня лапы об острый гравий и напрягая мышцы, уже давно болевшие от тяжести мешков с камнями и громоздкого оружия.

Не переставая следить за ними безучастным взглядом, Цармина осведомилась у Ясеневой Ноги:

— Дочь Повелителя Тысячи Глаз… Кто сказал, что этот титул должен остаться в перечне моих достоинств?

За ее спиной Ясеневая Нога выразительно посмотрел в глаза Фортунате и пожал плечами.

Когда войско неуклюже пробегало мимо, описывая уже второй круг, повелительница диких котов все так же смотрела перед собой остановившимся взглядом.

— Ну же, я жду ответа. Кто сказал, что мои войска должны выкрикивать имя моего покойного отца вместо моего? Разве я не способна одна править Котиром?

Фортуната выступила вперед, оттеснив Ясеневую Ногу:

— Никогда еще не было более талантливого правителя, госпожа. Клянусь честью знахарки, это не я составляла список твоих титулов.

Цармина задумчиво потерла раненую лапу. За ее спиной деревянная лапа Ясеневой Ноги слегка подергивалась и испуганно поскрипывала.

— Что скажешь в свое оправдание, куница?

— Повелительница, я подумал, что…

Рыча, Цармина перебила боязливое бормотание Ясеневой Ноги:

— Подумал? Кто тебе разрешил думать? Немедленно убирайся с плаца!

Ясеневая Нога захромал прочь, зная, что умолять и оправдываться теперь бессмысленно.

Когда войско бежало следующий круг, Цармина остановила солдат. Те мгновенно застыли на месте как раз перед куницей. Дикая кошка крикнула Кладду:

— Держитесь так, чтобы Ясеневая Нога все время был перед вами. Первый ряд, направить на него копья! Запомните все: меня больше не следует называть дочерью господина Зеленоглаза. Этот титул умер. Вместо него пусть будет Цармина Великолепная.

Повинуясь взмаху копья Кладда, вся армия громко проскандировала:

— Цармина Великолепная!

Ясеневая Нога испуганно оглядывался по сторонам. Он стоял перед рядом сверкающих остриями копий, нацеленных на него. Он подобрал полы своего плаща, догадываясь с ужасом, что вот-вот прозвучит безжалостный приказ. Рычание Цармины оборвало поток его мыслей.

— Ускоренным темпом — вперед!

Фортуната держалась в стороне: она понимала, что одно неосторожное слово — и ей придется разделить участь злосчастной куницы.

Ясеневая Нога старался не думать о происходящем. Отчаянно напрягая все свои силы, он нелепой хромой пробежкой ковылял прочь, пытаясь избегнуть смертоносных копий. Теряя рассудок, он попробовал оторваться от преследования, но тут же увидел, что ему едва удается сохранять дистанцию, отделявшую его от солдат, которые неумолимо маршировали ускоренным темпом.

Цармина издевательски захохотала и запустила когти в бок Фортунаты:

— Ха-ха, вот так плюхоногий ком грязи, а, лиса? Как думаешь, долго он выдержит?

— Недолго, госпожа, если так и дальше пойдет. Посмотри, как он старается, чтобы удержаться вдали от копий! Ясеневая Нога, может, и впрямь не слишком сообразителен, но он, по крайней мере, послушен и предан тебе.

Цармина с досадой вздохнула — лисица испортила все развлечение.

— Гм, я думаю, это правда, лиса. Скажи Кладду, чтобы скомандовал им остановиться.

Фортуната махнула лапой командиру-ласке, на морде которого не отражалось никаких чувств. Кладд остановил солдат в то самое мгновение, когда Ясеневая Нога упал ничком на гравий: его измученные мышцы отказывались нести его еще хотя бы шаг. Он жалко хныкал и, задыхаясь, хватал пастью воздух.

Цармина решительно встала перед первым рядом солдат, не обращая больше внимания на Ясеневую Ногу, который с трудом потащился по направлению к дворцу, стремясь скрыться в прохладе его залов. Повелительница диких котов стояла лицом к лицу со своими солдатами, замершими с тяжко вздымающейся грудью в облаке каменной пыли.

— Полюбуйтесь на себя! Видите, как вы обленились и разжирели, лежебоки, обжоры! С сегодняшнего дня все пойдет по-новому. Мыши, две глупенькие мыши, сбежали из моей тюрьмы. Они вместе со всяким лесным сбродом насмеялись над вами!

Лапы переступали от испуга по гравию, а Цармина продолжала изливать свой гнев и презрение:

— Я отомщу за оскорбление, нанесенное моему величию. Страна Цветущих Мхов будет залита кровью зверей, которые не подчинятся мне, — будь то обитатель леса или солдат Котира!

Заметив безумный огонь, загоревшийся в глазах Цармины, Фортуната невольно вздрогнула от ужаса, а дикая кошка продолжала все громче:

— Кладд, Ясеневая Нога, Фортуната, вы разделите армию на четыре части. Каждый возьмет себе свой один отряд. Я с оставшимися солдатами останусь здесь и буду охранять Котир. Отправляйтесь в лес и травите лесных жителей. Берите их в плен. Всех сопротивляющихся убивать. Когда у нас появятся пленные рабы, Котир снова обретет былую мощь. Мы заставим их работать на нас. Равнины, тянущиеся на запад, будут распаханы и превратятся в поля и огороды. Мой отец слишком мягко обращался с этими тварями. Они воспользовались его великодушием, чтобы жить вне стен крепости в собственном селении. Это-то и подстрекнуло их к бегству: слишком много у них было свободы. Так вот, предупреждаю: больше никаких селений! Отныне пусть живут в тюремных камерах. Камеры-одиночки и всяческие наказания — вот что будет их уделом. Их детенышей мы возьмем в заложники. Чтобы у них не оставалось времени и сил бунтовать, они будут работать от зари до зари — а не то мы уморим голодом их семьи. Теперь отправляйтесь, и знайте: в этот раз победа будет за мною!

Послышалось торопливое бряцание оружия и топот солдат, уже полностью экипированных и вооруженных. Громко отдавались приказы, войско разворачивалось и выходило на марш. Вскоре Цармина стояла в одиночестве на опустевшем плацу, уставившись на чье-то упавшее и оставленное копье.

Кто бы ни потерял его, владелец наверняка слишком напуган, чтобы за ним вернуться. Едва Цармина наклонилась, чтобы подобрать оружие, как над ее головой что-то прошелестело в воздухе.

Это был Аргулор!

Она была великой и могущественной повелительницей, но все-таки не стала вступать в схватку с орлом. Быстро разбежавшись, она нырнула в одно из окон первого этажа, воспользовавшись копьем в качестве шеста. Осторожно выглянув наружу, кошка увидела, как Аргулор, описывая плавную дугу, поднимался к своему обычному месту на дереве, уже вне досягаемости для стрел.

Цармина осталась довольна, что ее поспешное отступление обошлось без свидетелей.

15

Дрозд Чибб смотрел, как небольшая делегация лесных жителей движется по направлению к югу. Он не сомневался, что они решили нанести ему визит. Они несли еду. Если они не собираются с ним встретиться, то зачем таскаются по Стране Цветущих Мхов с мешками засахаренных каштанов в лапах?

Чибб отличался от всех остальных птиц. Ради своего толстенького брюшка он перешел все границы дозволенного. Жадность была единственной побудительной причиной, заставлявшей его торговать своими талантами разведчика, — жадность, умеряемая мудростью. Чибб никогда не стал бы продавать свои услуги Котиру, ибо ему не однажды приходилось спасаться от когтей и зубов ласок и им подобных тварей.

Жители леса всегда пользовались услугами Чибба, когда дело того требовало: иногда было необходимо отыскать потерявшегося малыша, а чаще — разузнать, что происходит с другой стороны леса. Однако услуги Чибба обходились недешево. Жирный дрозд так любил засахаренные каштаны, что это обратилось у него почти в страсть.

Он разглядывал компанию, двигавшуюся под деревом, на котором он сидел: впереди шли Мартин, госпожа Янтарь и молодая мышка из Глинобитной Обители по имени Колумбина; Гонф и крот Биллум, замыкавшие шествие, несли по небольшому мешочку с засахаренными каштанами. Блестящие глазки Чибба не могли оторваться от мешочка, который Гонф то и дело слегка подбрасывал вверх.

— Гм, засахаренные каштаны, а, Биллум? Зачем отдавать их этому Чиббу просто за чепуховое дельце? Спорим, что мы могли бы сами их слопать — ты да я — и запросто выполнить разведзадание.

Верный крот поймал мешочек, когда Гонф подбросил орехи в очередной раз, и его плюшевая мордочка от смеха вся покрылась глубокими складками.

— Хрршшр, малыш-глупыш, меня послали за тобой слядить, Гонф, разбойник такой! Держи лапы падальше от каштанов, а то все Белле скажу!

Притворяясь страшно испуганным, Гонф бегом догнал Мартина, громко жалуясь:

— Вот нахал этот Биллум! Представь себе, он не доверяет честному-пречестному Гонфу! Это мне-то, которого нарочно сюда послали, чтобы присматривать за жадными кротами. Держу пари, вы в конце концов меня всей компанией прибьете за то, что я не даю вам расхищать эти несчастные каштаны. В наше время честному вору совсем уже некуда податься!

Мартин усмехнулся, краем глаза наблюдая за Колумбиной. Хорошенькая полевая мышка весело хохотала: хулиганское обаяние Гонфа явно не оставляло ее равнодушной. Мартин помогал делу, не упуская случая вставить в разговор свое слово в пользу друга:

— Будь осторожнее с этим парнем, Колумбина. Он совсем не такой, как твои приятели из ордена Глинобитной Обители. Не спускай с него глаз, если не хочешь, чтобы он у тебя из-под носа усы украл!

От изумления Колумбина широко раскрыла глаза:

— Неужто украдет?

Гонф подмигнул Мартину. Резко свернув вбок, он прыгнул поперек дорожки так близко от Колумбины, что едва не задел ее мордочку. Испуганно взвизгнув, мышка вскинула лапки. Мартин с совершенно серьезным лицом покачал головой:

— Вот видишь, не зря Гонфа зовут Королем Воров. Ты сосчитала, сколько у тебя волосков в усах осталось?

Колумбина схватилась было за свои усы, но тут же с улыбкой опустила лапки:

— Уж вы двое придумаете!

Гонф поклонился ей и поднес две тоненькие волосинки:

— А это что по-твоему такое, о мудрая красавица?

От изумления Колумбина на миг замерла, широко раскрыв рот:

— Но… ведь я же ничего не почувствовала!

Биллум тем временем догнал веселую троицу. Он усмехнулся и почесал нос:

— И поспорить можно, что не почувствовала, барышня. Усинки-то Гонфовы.

Госпожа Янтарь указала на давно засохший вяз, обвитый плющом, а потом знаком попросила всех соблюдать тишину.

— Не шумите. Это дом Чибба. Нам совершенно незачем его пугать. Гонф, начинай переговоры.

Гонф постучал по стволу вяза и крикнул в дупло, оставшееся после отломившейся ветки:

— Эй, Чибб! Покажись, старик! Это я, Гонф.

Ответа не было. Гонф предпринял еще одну попытку:

— Дай на себя взглянуть, товарищ! Мы знаем, что ты тут. В чем же дело? Неужели ты не хочешь заработать немного засахаренных каштанов?

Биллум раскрыл один из мешочков и выбрал каштан покрупнее:

— Хрршшр, может, ты правду говоришь, Гонф. Мы сами каштаны съядим, да и работу сделаем, — Крот запустил себе в рот темно-коричневый каштан, покрытый застывшим сахаром, затем слизнул налипший сахар с лапы и стал чмокать, стараясь выразить на своей простой морде крайнюю степень восхищения. — Грр, хрр, шррш, хрршш, ммм…

Колумбина необычайно развеселилась, когда то же самое проделал и Гонф, в совершенстве подражая речи и жестам крота:

— Хрр, шррш, Биллум, хррошие каштаны, шшр, это точно!

Не успели они съесть и по одному каштану, как из ветвей ясеня, росшего неподалеку, раздался взволнованный кашель:

— Гхм-гхм-гхм! Гхм-гхм-гхм-гхм!

Чибб важно надулся, выпятил грудь и взъерошил перья, чтобы казаться выше ростом. Приняв деловой вид, он расхаживал взад и вперед по ветке со сложенными за спиной крыльями. Из вежливости он еще раз прочистил горло, прежде чем заговорить:

— Грм, гххм. Извините. Прежде чем наши переговоры могут быть продолжены, я вынужден предупредить вас что если хоть еще один каштан будет съеден, я сочту это оскорблением — и тогда, само собой разумеется, о вашем деле вам придется беседовать с кем-нибудь другим.

— Пожалуйста, задумайся о том, что я тебе скажу, а уж потом отвечай, — произнес Мартин таким же официальным тоном. — Я уполномочен сделать тебе деловое предложение. Вот наши условия: ты, Чибб, будешь следить за Котиром и разведаешь, что затевает Цармина против лесных жителей Страны Цветущих Мхов. Сосоп хочет быть в курсе всех подробностей, касающихся карательных акций и планов нападения. За это ты получишь два мешка засахаренных каштанов сейчас и еще два мешка — когда доставишь сведения. Согласен?

Чибб склонил голову набок. Его блестящий глазок внимательно следил за тем, как Гонф вылизывает крошки каштана из усов. Дрозд возбужденно кашлянул.

Колумбина правильно оценила положение дел. Она вмешалась в переговоры, сказав более дружелюбным тоном:

— Разумеется, господин Чибб, все каштаны будут тщательно пересчитаны. Мешки наполнят доверху. Я прослежу, чтобы взамен тех двух, что только что были съедены, добавили компенсацию в виде четырех, да еще мы прибавим четыре в знак нашего доверия к вашему таланту знаменитого разведчика.

Чибб переступил на месте и уставился на Колумбину с нескрываемым любопытством.

— Гхм, гхм. Это ведь ты — мышь из Глинобитной Обители по имени Колумбина? С тобой, пожалуй, я согласен иметь дело, гхм, извини. А всем остальным вовсе ни к чему присутствовать при наших переговорах.

Госпожа Янтарь с облегчением вздохнула. Чибб бывал иногда невероятно напыщен и упрям: слава мышиной шкуре, что Колумбина проявила такой здравый смысл и инициативу!

Дрозд слетел вниз и вежливо поклонился мышке из Глинобитной Обители.

— Грхм-м-хм! Тут имеется одно обстоятельство, из-за которого, вероятно, придется добавить еще каштан-другой…

Биллум толкнул локтем Гонфа:

— Я так и думал, что найдутся особые обстоятельства! Хрш!

Чибб не обратил на крота никакого внимания.

— Грхм-грхм. Да, так вот, тут имеется проблема орла Аргулора. Гхм, как ты знаешь, он вернулся в окрестности Котира. Это обстоятельство, грхм, вводит определенный элемент риска в мою разведывательную деятельность.

Колумбина согласно кивнула:

— В самом деле, так оно и есть, господин Чибб. В случае, если какая-нибудь крупная птица на вас нападет или каким-либо образом ранит, мы предлагаем удвоить гонорар. Согласны, ли вы на такие условия, сударь?

Чибб был совершенно сражен щедростью этого предложения. Он протянул Колумбине свою лапку:

— Грхм, хм, по лапам, сударыня Колумбина! Вот что значит по-настоящему договориться!

Состоялось лапопожатие. Госпожа Янтарь прервала его, чтобы сообщить дрозду подробности относительно задач разведки. Гонф ловко закинул оба мешочка с каштанами прямо в жилище Чибба среди ветвей вяза, после чего все стали дружелюбно прощаться. Пройдя несколько шагов по кустарнику, госпожа Янтарь подняла лапу:

— Тес! Послушайте!

В наступившей тишине они старались смеяться по возможности беззвучно: им были прекрасно слышны звуки, доносившиеся из гнезда Чибба. Дрозд жадно набивал свое брюшко, кашляя от возбуждения над каждым следующим каштаном, с трудом помещавшимся в переполненном зобе.

— Гррмм-мм-грм-грр-хрм-гм!

Мартин схватился за бока: сдавленный смех выжимал из его глаз слезы.

— Ха-ха-хм, ой-ой-ой, вы только послушайте! Вот обжора! Колумбина, что это тебя дернуло предложить ему двойной гонорар?

Ослабевшая от смеха Колумбина прислонилась к дереву.

— Но ведь, хи-хи, ведь я же могла бы, хи-хи-хи, предложить и в десять раз больше, хи-хи-хи… Подумай только, как он за ним придет, если на него нападет орел, хи-хи-хи? От него ведь и мокрого места не останется! Этот Аргулор Чибба может целиком проглотить и даже не заметит, хи-хи!

Цармина стояла у зарешеченного окна, находившегося как раз напротив дерева, на котором сидел Аргулор.

— Я здесь, слепой червяк в перьях! — закричала она.

Аргулор клюнул на наживку: свирепые инстинкты предков и не дали бы ему поступить по-другому, даже если бы он захотел. С леденящим душу клекотом орел снялся с ветки, пикируя прямо на наглую мучительницу со скоростью крылатого снаряда.

Когда полуслепой орел ударился о решетку, Цармина пустилась в пляс, хохоча и испуская ликующие победные вопли:

— Ха-ха-ха, глупая старая перина! Сонная курица!

Аргулор неловко ворочался на узком подоконнике, пытаясь правильно сложить крылья для полета и таким образом вернуть себе хоть немного утраченного достоинства. Огромная птица, не удержавшись, соскользнула с окна и упала на землю. Чтобы взлететь снова, орлу пришлось неуклюже разбежаться, подволакивая лапы и скособочившись.

Цармина громко замурлыкала и запустила когти в ковер. Она то выпускала их, то опять втягивала, с наслаждением воображая, что мучает беспомощных жителей леса, — это их шкурки рвутся под ее острыми, как иглы, когтями! Неожиданно она перекувырнулась, подшвырнув ковер высоко в воздух. Бросившись на него, она принялась свирепо полосовать его когтями. Обрывки растрепанного ковра летали по комнате, а Цармина все терзала и рвала ткань. Нитки и пух танцевали в лучах солнечного света, пробивавшихся сквозь решетку, и кружились вместе с золотистой пылью, прежде чем опуститься на пол.

Наконец, преисполнясь злобным довольством, большая кошка принялась безудержно шагать по комнате взад и вперед. Скоро солдаты приведут кучку лесных обитателей — хныча в путах, они будут ждать, пока жажда помучать их не овладеет ею.

Какое ей предстоит удовольствие! С некоторыми она расправится лично: с выдрами… да, она прикажет отвести их вниз, к озеру, в котором жил Смурной, и поглядит, как они будут плавать, если их связать и утяжелить камнями! Это будет им уроком хорошего поведения. Паре-другой белок не помешает, пожалуй, поучиться прыгать — например с зубчатого парапета на крыше Котира. Ну а на долю остальных будет довольно тюремных камер и беспросветной работы.

Цармина вприпрыжку бежала по лестницам и сырым коридорам крепости вниз — к тюремным камерам, куда редко заглядывал луч солнца. Завидев свою повелительницу, стремительно проносившуюся мимо, два горностая-стражника торопливо вытянулись по стойке смирно, но от сильного удара лапой они закрутились, как волчки, и попадали в разные стороны.

Поднявшись из лужи грязной воды, один из горностаев потирал голову, пострадавшую от столкновения со стеной.

— Во дает! Как думаешь, с чего это она так бесится?

Его товарищ осторожно ощупывал свою морду, на которой набухал огромный синяк.

— Гм. Я знаю об этом не больше твоего. В одном только я твердо уверен: ее присутствие здесь внизу вряд ли будет полезно для нашего здоровья. Нам лучше привести себя в полный порядок, пока она не вернулась.

Цармина прыгала от камеры к камере, всматриваясь сквозь прутья решеток в мрачный сумрак и бормоча вслух:

— Прекрасно, именно то, что нужно! Тут они живо научатся повиноваться. Самцы в одной камере, самки в другой, а детеныши в особой детской тюрьме, откуда родители будут их слышать, а видеть не смогут. Ха-ха, это надо запомнить: их будет слышно, но не видно. Так, а это у нас кто тут такой сидит в темной одиночке?

Джиндживер, уже давно чахнувший в заточении, почти что превратился в скелет. Его некогда блестящий мех облез и поседел, а все тело свидетельствовало о заброшенности и умирании. Но не глаза! Они неотступно жгли Цармину огнем такой силы, что ей пришлось отвести взгляд.

— Ну что, братец мой бывший, я уж думала, ты давно сдох здесь в этом нездоровом воздухе, впроголодь, в темноте, сырости и холоде. Но не горюй, я для тебя найду тюрьму еще темнее и глубже, когда тебя придется выселить отсюда, чтобы освободить место для новых жильцов. Как тебе это нравится?

Джиндживер молча стоял, сжимая лапами прутья решетки. Он не спускал глаз со своей сестры.

Цармина беспокойно переступила с лапы на лапу. Ее ликующее настроение быстро улетучивалось, наступало раздражение.

— Ну ничего, мой молчаливый братец, можешь так не пялиться на меня: я могу тебя устроить и как-нибудь по-другому. Мечом, например… Или копьем, когда заснешь… чтобы спалось слаще.

Огонь, горевший в глазах Джиндживера, вспыхнул еще сильнее, голос его прозвучал как похоронный колокол:

— Убийца!

Цармина рванулась и побежала прочь, а голос ее брата, казалось, гнался за ней — беспощадный, как копье бегущего по пятам врага:

— Убийца! Ты убила отца! Убийца! Убийца!

Когда звук шагов убегавшей Цармины замолк вдали, Джиндживер отпустил прутья решетки и бессильно повалился на пол. Жгучие слезы полились из его воспаленных глаз.

После путешествия по Стране Цветущих Мхов в поисках Чибба вся компания была не прочь подкрепиться. Теперь, когда все обитатели леса поселились в Барсучьем Доме, любая еда превращалась в нескончаемый пир — так много разных блюд готовилось каждый раз! Красивый букет лесных цветов украшал середину праздничного стола, символизируя всеобщее весеннее объединение на борьбу с тиранией Котира.

Гонф знал, что Колумбина внимательно наблюдает за ним. Белла разрешила воришке спеть благодарственную песнь перед трапезой: он смело поднялся со своего места и громко запел:

Белки, мыши и ежи,

Бархатные кротики,

Что на пир пришли набить

Круглые животики, —

Начиная пить и есть,

Вы Весне воздайте честь

За богатые дары

На роскошные пиры!

Лесные жители начали передавать блюда друг другу. Усевшись, Гонф беззастенчиво подмигнул Колумбине:

— Неплохо, да? Это старинная песнь, исполнявшаяся веками. Я ее сочинил ради сегодняшней трапезы.

Гонф так и сиял от довольства собой, и Колумбина невольно рассмеялась вместе с ним его неуклюжей шутке.

Мартину доводилось есть за самыми разными столами: за столами деревенских жителей, за столами придорожных харчевен, но чаще столом ему служил какой-нибудь плоский обломок камня, на котором он раскладывал свои припасы. Теперь он с изумлением разглядывал огромный стол, простиравшийся перед ним: суп из тростника и речных рачков, приготовленный выдрами; громадный кувшин со знаменитым горячим пуншем из кореньев, который принес Командор, ореховые пирожные, пирог с черникой, жареные сладкие каштаны, засахаренные в меду груши и, наконец, кленовый ликер, изготовленный совместными усилиями ежей и белок. Мыши из Глинобитной Обители и из Страны Цветущих Мхов, объединившись, испекли множество пирогов с ягодами и тмином, а также картофельные лепешки и сварили бочонок октябрьского эля. Одним из главных блюд был невероятных размеров пирог с репой, свеклой, бобами и томатным соусом, который испек Кротоначальник со своей артелью.

Будучи простой мышью плотного сложения, Мартин, конечно, основательно занялся бы этим овощным пирогом, но Гонф заставил его и Колумбину попробовать понемногу каждого блюда.

— Ну, что скажешь, товарищ, каков октябрьский эль? Колумбина, попробуй вот этого пунша из кореньев. Тебе понравился пирог с тмином? Ну-ка, попробуйте оба! Давайте отрезайте себе по куску.

— Эй, Мартин, справишься с этой засахаренной грушей? Давай-ка вгрызайся в нее, вгрызайся, ха-ха-ха!

— Глотай скорее свой пунш из кореньев, Колумбина. У тебя лицо так и зарделось! Попробуй тогда вот этого кленового ликера.

Ферди и Коггз сидели рядом, с восхищением и почтением глядя на Мартина и Гонфа.

— Слушай, Коггз, если я когда-нибудь найду сломанный меч, я повешу его себе на шею, как Мартин Воитель.

— Мда, представь себе только — запереть этого Гонфа в Котире! Да он и со связанными лапами сбежал бы! Знаешь, мне кажется, что я немного похож на Гонфа.

— Конечно, похож. А я похож на Мартина — такой же спокойный и смелый. Или буду похож, когда подрасту. Вот подожди немного, увидишь.

— Слушай, товарищ. Мы уже наелись. Пошли захватим Котир, пока нас спать не отправили. Мы можем тихонько дать деру!

За шумным праздничным застольем никто и не заметил, как два ежонка отправились в путь.

16

Молодая луна повисла в весеннем небе, слабо освещая светло-зеленую молодую листву Страны Цветущих Мхов. Не обращая внимания на красоту лесного царства, на темно-зеленую траву, в которой пестрели колокольчики и нарциссы, Фортуната остановилась и подняла лапу, требуя тишины. На нее тут же натолкнулись Брогг и Скратт — они не успели вовремя остановиться. За ними принялись натыкаться друг на друга полусонные хорьки и ласки.

Фортуната оскалилась от нетерпения.

— Стойте тихо, кому говорю! Кажется, я что-то слышу.

Патруль затаил дыхание и стал внимательно прислушиваться. Скратт с грохотом уронил свой щит. Все подскочили от испуга и неожиданности. Фортуната обрушила на злосчастную ласку поток проклятий, но Скратт слишком утомился, чтобы продолжать слепо повиноваться бессмысленным приказам:

— Ха-а-а, какая разница, лиса? Если хочешь знать, мы просто болтаемся по лесу без дела как шуты гороховые. Протаскались весь день с полной выкладкой, в доспехах, безо всякой еды, и ни одного живого зверя не слышали и не видели, если не считать наших собственных следов, на которые мы постоянно натыкаемся. И что, по-твоему, это все должно означать? Очень бы хотелось узнать!

С разных сторон послышалось одобрительное бормотание. Фортуната быстро прекратила его, чтобы пресечь саму мысль о неповиновении:

— Эй вы все, прочистите уши и слушайте, что я скажу! Что будет, если мы вернемся в Котир с пустыми лапами? Ну что, представили? Клянусь когтями, об этом даже и думать не хочется. Думаете, наша госпожа скажет: «Ах вы, бедные звери! Вам не удалось найти ни одного из этих противных лесных обитателей? Ну что ж, не расстраивайтесь, заходите в замок, снимайте доспехи, садитесь греться у огня и закусите хорошенько».

Один отличавшийся особой глупостью хорек радостно ухмыльнулся:

— Это было бы мило!

Фортуната собиралась отчитать его, но тут снова услышала те же звуки.

— Тссс! Вот опять, движется прямо на нас. Отлично! Вам представляется случай как следует выполнить порученное задание. Спрячьтесь, чтоб вас видно не было. Вы зайдите за эти деревья. А вы — в кусты. Когда подам сигнал, выскакивайте — и врукопашную! Пользуйтесь всем, что под лапу попадется: древками копий, щитами, ветками, чем угодно. Я хочу, чтобы они были захвачены живьем. Вот они! Быстро прячьтесь!

В то мгновение, когда солдаты скрывались из виду, тучи перекрыли лунный свет. Тотчас же из-за деревьев показались многочисленные черные тени каких-то зверей.

Лисица с воплем выскочила из укрытия:

— Вперед! В атаку!

Подгоняемые Фортунатой воины повыскакивали из засады. С диким ревом они врезались в гущу пришельцев, раздавая направо и налево тяжкие удары, пинаясь, кусаясь, царапаясь и наваливаясь на врагов. В воздухе не стихал шум ударов, визг, звон щитов и вопли раненых.

В восторге от удавшейся засады, Фортуната схватила того, кто оказался поближе, и принялась беспощадно лупить его своим генеральским жезлом:

— Бум, трах, бум!

— Ой-ой-ой, ай, ай! Пощадите, на помощь!

Лишь когда свирепым пинком лисица отколола кусок деревянной ноги, она сообразила, что едва не убила Ясеневую Ногу.

— Отставить! Отбой! Успокойтесь, дурачье. Мы бьем своих! — заорала Фортуната во всю глотку.

Когда тучи разошлись, луна осветила жалкое зрелище: солдаты Котира сидели там и сям на траве, стеная и хныча. Сломанные и вывихнутые лапы, синяки, шишки, растянутые связки, выбитые зубы, подбитые глаза, ушибы и несколько довольно жутких царапин были очевидным результатом схватки.

Ясеневая Нога сидел на земле, поглаживая свою попорченную деревяшку.

— Ах ты тупица, дура! Безмозглая лиса, ах ты…

— Ну, извини, Ясеневая Нога. Откуда нам было знать? Почему вы не подали знак, что приближаетесь?

— Знак? Пышнохвостая кретинка! Я тебе сейчас дам знак! — Он швырнул свою деревянную ногу, которая ударила Фортунату прямо по носу.

— Ох! Послушай, уродина искореженная, это уж и вовсе ни к чему! Мы приняли вас за лесных жителей. Мы совершенно искренне заблуждались!

Ясеневая Нога потер распухшее ухо:

— Лесные жители! Лучше уж не поминай о них! Мы патрулировали по лесу, все лапы себе стерли. Ни единой мышки, ни даже малюсенького волоска из беличьей шкуры или ворсинки со спины выдры!

Лисица мрачно плюхнулась на землю рядом с ним.

— И у нас такой же улов. Как думаешь, куда они все запропастились?

— Гм, я их не прятал. Цармина с нас шкуру сдерет, когда вернемся.

Скратт швырнул на землю копье и подсел к ним:

— Мда, это ты правильно говоришь. Ну что ж, может, нам больше повезет, когда станет светло. Так что имеет смысл разбить здесь лагерь. По крайней мере, мы сможем поискать вокруг коренья и ягоды.

Фортуната и Ясеневая Нога переглянулись:

— Коренья и ягоды… тьфу!

На рассвете Чибб кружил вокруг зубчатых стен Котира. Ничего особенно любопытного с точки зрения разведки не наблюдалось: гарнизон еще спал. Дрозд замечал каждое окно и то, что виднелось в нем: храпящих хорьков, сопящих ласок, причмокивающих во сне горностаев; он даже увидел Цармину, разметавшуюся на великолепной меховой постели в своей комнате наверху. Повелительнице диких котов снились беспокойные сны про воду: она бормотала и била по воздуху лапами, как будто это была угрожающая ей вода. Чибб снизился и сел на плацу неподалеку от крепостной стены. Посматривая одним глазком, не покажется ли орел, он принялся завтракать. Из мешочка, висевшего у него на шее, дрозд достал засахаренный каштан — не большой и гладкий, а маленький и сморщенный, у которого в складках скрывалось побольше сахара. Такие каштаны Чиббу нравились больше.

Чибб заметил, что поблизости от него в стене проделано отверстие, напоминающее выход водосточной трубы, — небольшая дыра на уровне земли. Он вприпрыжку забрался вовнутрь, с любопытством осматриваясь. Насколько ему было видно, ход наклонно шел вниз. Поклевывая каштан с повадкой настоящего гурмана, толстый дрозд стал исследовать туннельчик дальше. Его лапки не чувствовали ни малейшей сырости.

Заслышав звуки неровного дыхания, доносившиеся снизу, Чибб склонил голову набок и сосредоточился:

«Грхм, хм, еще кто-нибудь спит внизу».

Продолжая свой путь вниз, он наткнулся на три вертикальных железных прута, вставленных поперек туннельчика. Это, значит, был вовсе не водосток, а окошко под потолком тюремной камеры. Чибб притиснулся к решетке и глянул вниз. Его взгляд встретили горящие глаза истощенного дикого кота, сидевшего на сырых камнях прямо под ним.

— Грхм, грхм, извините.

Джиндживер козырьком приставил лапу ко лбу, чтобы получше разглядеть необычного гостя.

— Пожалуйста, не улетай. Я не причиню тебе зла. Меня зовут Джиндживер.

Дрозд беспечно склонил голову набок.

— Грхм, гхм. Извини за дерзость, но ты, по всей видимости, лишен возможности причинить мне что бы то ни было. Грхм, мне пора. Я как-нибудь загляну сюда еще раз и тогда нанесу тебе более продолжительный визит.

Чибб поспешно удалился обратно по узкому проходу. Вид дикого кота с застывшим взглядом совершенно вывел его из равновесия. У самого конца туннельчика дрозд съел последний каштан, а потом улетел обратно в Барсучий Дом, чтобы доложить о результатах разведки.

День, казалось, выдался сухой и солнечный. Чибб летел высоко: он знал, что с востока солнце будет светить прямо в глаза хищным птицам, если они посмотрят на запад. Он совершенно не интересовался тем, что происходило внизу — в лесу. Если бы он летел пониже, то увидел бы Ферди и Коггза, мирно спавших на открытой со всех сторон травянистой поляне. Ежата лежали обнявшись и блаженно храпели в счастливом неведении того обстоятельства, что совсем недалеко от них Кладд с утра пораньше отправился со своим патрулем прочесывать лес.

Белла, обычно спавшая недолго, встала в это утро рано и принялась за дело. Она выслушала доклад Чибба о том, что Джиндживер находится в тюрьме. Об этом Сосопу было известно еще со слов Мартина и Гонфа, однако новое сообщение заставило Беллу призадуматься: значит, теперь Котиром единолично правит жестокая Цармина…

Мартин присоединился к ней, чтобы вместе прогуляться по лесу перед завтраком. Барсучихе было о чем поговорить с мышью-воином.

— В Страну Цветущих Мхов придет война, Мартин. Я это чувствую. Теперь, когда мы все собрались в Барсучьем Доме, те, кто не может сам за себя постоять, находятся в относительной безопасности; но я прислушиваюсь к тому, что говорится на совещаниях Сосопа. Белки и выдры не собираются ограничиваться обороной — они полны решимости атаковать Котир.

Мартин ощутил тяжесть обломка меча на своей шее.

— Может быть, это не так уж и плохо, Белла. Страна Цветущих Мхов по праву принадлежит лесным жителям. Я готов на все, чтобы помочь моим друзьям жить, ничего не опасаясь.

— Я в этом не сомневаюсь, маленький воин. Но ведь мы недостаточно сильны. Лишь немногие из нас опытны в искусстве ведения войны. Если бы Вепрь Боец, мой отец, по-прежнему правил Страной Цветущих Мхов, он, без сомнения, пошел бы в бой и повел бы нас к окончательной победе.

Мартин заметил, что взгляд барсучихи стал грустным и отрешенным.

— Он, верно, был могущественным воином. Он еще жив?

Белла пожала плечами:

— Кто знает? Он отправился искать неведомые страны по следам своего отца, старого господина Броктри. Это было еще до того, как Вердога со своей армией появился в Стране Цветущих Мхов. Мой друг Бурополос погиб в первом же бою с Котиром, а мой сын Солнечный Блик исчез навсегда. Бурополос был скорее земледельцем, чем воином. Если бы против Котира вышел Вепрь Боец, мы бы одержали победу. Я уверена в этом.

Мартин повернулся и направился к Барсучьему Дому.

Гуди Колючка стояла в дверях, встревоженно потирая лапы. Когда они подошли ближе, Белла шепнула Мартину:

— Никому не рассказывай о нашем разговоре. Я должна с тобой поговорить еще о кое-каких важных вещах, но не сейчас.

Мартин согласно кивнул:

— Я буду ждать этой беседы, Белла. Ты разбудила мое любопытство. Привет, Гуди. Почему у тебя такой озабоченный вид?

Гуди затеребила передник.

— Доброе утро, сударыня Белла. Привет, Мартин. Вы не видали в лесу моих ежат?

— Ферди и Коггза? — Белла отрицательно покачала головой. — Нет, Гуди, не видали. Случилось что-нибудь?

Ежиха закусила губу.

— Ммм, они этой ночью не спали в своих постелях. А кроме того, кто-то утащил из моей кладовой две овсяные лепешки, здоровый кусок сыра и порядочно лучшего черничного напитка.

Мартин не смог сдержать улыбку, представив себе двух маленьких ежат, мечтающих стать солдатами.

— И это все смолоть за один завтрак! Они же не сегодня-завтра лопнут! Я бы не слишком-то волновался, сударыня Колючка. Зная этих маленьких разбойников, можно не сомневаться, что в полдень они явятся за новой провизией.

Бен Колючка вышел на солнечный свет.

— Мартин прав, дорогая. Не забивай чепухой свою старую голову. Ферди и Коггз совсем как свежие грибы — без них ни одна порядочная трапеза не обходится!

Ухмыляясь, Бен уселся под деревом и принялся набивать трубку.

К компании присоединились Гонф и Колумбина. Воришка поглаживал себя по животу.

— Вам стоит поторопиться, товарищи. Скоро от завтрака ничего не останется. Привет, Гуди, я слышал, что Ферди и Коггз потерялись. Мы поможем тебе их искать. Не беспокойся, они скорее всего играют в солдат где-нибудь неподалеку.

Гуди нервно завязала еще один узел на поясе передника.

— Спасибо, Гонф. Надеюсь, Бен, что с ними ничего плохого не случится. Вставай, помоги Гонфу и Колумбине. Я не успокоюсь, пока снова не увижу их замызганные мордашки.

Бен встал и потянулся.

— Ладно, Гуди, будь по-твоему. Пошли, ребята.

Белла постаралась успокоить ежиху:

— Ну, ну, не стоит волноваться, Гуди. Я пошлю на поиски всех лесных жителей. Они их отыщут. Мартин и я останемся здесь — на тот случай, если они вернутся, пока их будут искать.

Гуди благодарно улыбнулась, хотя уже едва сдерживала слезы.

— Сердечное спасибо, сударыня Белла. Я пойду полдник готовить.

Вскоре Белла обратилась с напутственной речью к многочисленным добровольцам:

— Слушайте, друзья. Ферди и Коггза надо найти до заката солнца. Разбейтесь на небольшие отряды, ищите повсюду, и в особенности не пропускайте маленькие норки и такие места, где можно спрятаться, — ежата могут там лежать и спать. Главное, соблюдайте осторожность. По Стране Цветущих Мхов могут бродить дармоеды из Котира. Не кричите слишком громко и не шумите зря. Возвращайтесь с сообщениями о ходе поисков ко мне или к Мартину. В путь — и удачи вам!

Лесные жители разбрелись в разные стороны, горя желанием поскорее начать поиски. Каждый зверь искал лучшим из известных ему способом: белки забрались на верхушки деревьев, откуда им было удобно просматривать местность; выдры погрузились в воду, чтобы вплавь исследовать берега и ручьи; мыши и ежи прочесывали подлесок, кроты рылись в толстом слое перегноя, оставшемся с прошлой осени. Поиски шли полным ходом.

Черный дрозд, сидевший на смоковнице, поднял к небу свой янтарно-желтый клюв и запел радостную хвалебную песнь солнцу. Ясеневая Нога с трудом пробудился ото сна. Дрожа от сырости, он прихромал на солнце и прислонился к стволу дерева. Скратт присоединился к нему, сперва исподтишка пнув в бок спящую Фортунату.

— Эй! Ты тут весь день собираешься дрыхнуть, лентяйка?

Ласке пришлось тут же отдернуть лапу: челюсти лисицы клацнули совсем близко! Гораздо более привычная к ночевкам на открытом воздухе, чем солдаты Котира, лисица зарылась от холода в мягкий перегной, покрывавший землю в лесу.

— Дважды подумай, прежде чем обзывать меня лентяйкой, тупица! Я уже часа два как не сплю да слушаю твой храп. Ты храпишь, как больная жаба!

Ясеневая Нога закрыл глаза, ожидая, когда солнечное тепло проникнет под его промокший плащ. Внезапно он обреченно вздохнул, вспомнив о том, какая неразрешимая задача выпала им всем на долю,

— Эй вы двое, неужели не можете прекратить свои свары и подумать о том, в какую западню мы попали? Мы избили друг друга, проспали всю ночь, не выставив ни единого часового, а теперь нам придется вернуться и предстать перед Царминой. Слушайте, уж коли спорить, так давайте спорить о чем-нибудь существенном. Что делать с провалом нашей экспедиции?

Фортуната стряхнула с плаща перегнившие прошлогодние листья, которые дождем посыпались на ее собеседников.

— Так ведь прочесывать лес были посланы три патруля. Куда делся Кладд со своей командой?

Будто отвечая на вопрос лисицы, Кладд появился из-за кустов во главе своей колонны, шедшей в полном порядке. Первым его заметил Скратт:

— Эй, Кладд, мы тут! Куда, ради адского пламени, вы запропастились? Мы вас не видели с тех пор, как вышли из крепости.

Ласка-командир заложил одну лапу за ремень и остановился, опираясь на копье. Он важно улыбался с видом своего превосходства.

— Ты, Скратт, не беспокойся, мы свое дело сделали. А с вами что случилось? На вас пол-леса повалилось, что ли?

— Нет, это так, ничего, небольшое недоразумение, какое может случиться с кем угодно. — Ясеневая Нога старался говорить небрежным тоном. — Правда, честно говоря, в этом гнусном лабиринте деревьев и кустов мы не встретили ни одной живой души. Попадет нам, должно быть, от повелительницы.

Кладд самоуверенно улыбнулся:

— Ты, наверное, себя имеешь в виду, Ясеневая Нога? Мы-то не с пустыми лапами возвращаемся. У нас кое-что есть!

— Что такое? О чем ты говоришь? — возбужденно перебила его Фортуната. — Кого вы поймали? Где?

Кладд нахально усмехнулся:

— Привет, лиса! У тебя такой вид, будто ты хорошо провела время! Кстати, что случилось с твоей деревяшкой, Ясеневая Нога?

Тот опирался на раздвоенную толстую ветку, используя ее как костыль. Он сердито стукнул ею по земле:

— Слушай, ласка, ты перестанешь, наконец, языком чесать? Чем тут стоять и важничать с довольной рожей, расскажи лучше, кого вы поймали!

Кладд подал своим солдатам знак копьем:

— Ладно. Покажите-ка им, ребята!

Строй солдат раздвинулся, и за ним показались два ежонка. Во рту у каждого был кляп, лапки связаны, а сами ежата — подвешены вниз головой к жердям, которые несли четыре солдата.

Ферди и Коггз попали в плен!

17[/b]

Белла замолчала, внимательно разглядывая узор полированной древесины, из которой была сделана столешница. Барсучиха припоминала давно прошедшие годы.

— Куда же отправились старый господин Броктри и Вепрь Боец, когда решили искать неведомые земли? — негромко спросил Мартин.

Ответ барсучихи состоял из одного только слова:

— К Саламандастрону.

— К Саламандастрону? — повторил Мартин странное название.

Белла кивнула головой:

— Да. Это огненная гора, тайное логово драконов.

От удивления Мартин широко раскрыл глаза:

— Белла, не молчи, пожалуйста, рассказывай дальше.

Барсучиха грустно улыбнулась:

— Милый Мартин! В твоих глазах, я вижу, загорелся тот же огонек, что у моего отца, а до него — у его отца. Почему Саламандастрон так зачаровывает тех, кто смел? Я вижу, что тебе хочется туда отправиться. Этого я и добиваюсь.

Мартин непонимающе наморщил лоб.

— Ты хочешь, чтобы я отправился к Саламандастрону? Но зачем?

Белла наклонилась ближе к Мартину, подчеркивая каждое свое слово постукиванием лапы по столу.

— С тех пор как Вепрь ушел из Страны Цветущих Мхов, мы все время живем на осадном положении. Сначала произошло восстание, в котором погибли многие храбрые жители леса; затем было устроено поселение, где приходилось жить в грязных лачугах, платить непомерную дань и терпеть солдат, издевавшихся над теми, кто был вынужден влачить свое существование под их властью. Я понимаю, жизнь здесь, в Барсучьем Доме, кажется довольно спокойной, но разве она всегда будет такой? Теперь, когда Котиром правит Цармина, мы не в силах предугадать, что взбредет ей на ум. Бен Колючка в самую точку попал, когда говорил, что Котир не сможет долго существовать без рабов, пополняющих запасы провизии. Вдруг кошка начнет прочесывать Страну Цветущих Мхов, чтобы нас отыскать? Ей необходимо что-нибудь предпринять до наступления зимы, ведь у нее целая армия, которую нельзя не кормить. Мартин, у меня такое чувство, что мы все тут ходим по краю пропасти. Бен Колючка хочет мира, Командор хочет воевать, аббатиса хочет мира, госпожа Янтарь хочет воевать. Вепрь Боец — вот кто полноправный правитель Страны Цветущих Мхов. Я не могу отсюда двинуться: на мне лежит ответственность за судьбы наших общих друзей — лесных жителей — и за Сосоп. Кого же мне послать? Только тебя, Мартин. Ты много путешествовал, ты опытный воин, только тебе я и могу доверить эту задачу. Не торопись с ответом. Я хочу, чтобы ты хорошенько все обдумал. Это очень опасное путешествие, и я пойму тебя, если ты захочешь остаться здесь. Мой дом — твой дом, Мартин! Но я верю, что мой отец еще жив. Ты должен уговорить его вернуться, чтобы свергнуть режим Цармины. Объединившись под водительством Вепря Бойца, мы победим Цармину!

Наступившее за этими словами молчание было прервано появлением госпожи Янтарь. Она приблизилась поспешными прыжками, озабоченное выражение на ее мордочке предвещало плохие вести.

— Ферди и Коггз и впрямь потерялись. Мы высматривали их где только могли. Но их как будто лес проглотил.

Белла задумчиво почесала полоски на лбу:

— А Чибба вы встретили?

— Да. Он слетал к Котиру. Ничего нового. Я послала его на поиски. Может быть, он еще до заката успеет принести какие-нибудь известия.

Поиски были свернуты к полудню. Гуди приготовила на полдник разные салаты и накрыла стол на дерне перед Барсучьим Домом. Лесные жители ели молча, стараясь не упоминать о пропавших малышах, когда Гуди могла их услышать. Вскоре они снова отправились на поиски. В этот день невесело было в Стране Цветущих Мхов. Мартин разрывался надвое между желанием помочь в поисках и жадным любопытством, возбужденным рассказами о таинственном Саламандастроне. Первое победило: вскоре после полудня он уже участвовал в поисках наравне с остальными, зная, что вечером Белла продолжит свой рассказ.

Цармина стояла у высокого окна своей спальни, всматриваясь в окраину леса, где большие деревья уступали место тоненьким деревцам и кустарнику. Вот и они! Наконец-то!

Кладд оглушительным ревом отдавал приказы колоннам истрепавшихся солдат, выходившим из леса:

— Пошевеливайтесь, куча лентяев! Подтянуться! Встать в правильный строй! Правофланговые, вперед! Ну-ка, шагать как положено! Я не позволю вам ввалиться в казарму как толпа ежей в праздничный день! Эй ты! Да, тебе говорю! Взбодрись-ка малость, парень, а не то я взбодрю тебя копьем!

Голос командира доносился до Цармины. Ей сразу стало ясно, что потерь ее войска не понесли. Не было видно и толпы пленников. Поддавшись внезапному приступу ярости, кошка одним движением своих страшных когтей разодрала сверху донизу висевшую на стене драпировку и вихрем понеслась вниз по лестнице — на плац.

Три подразделения неуклюже стали во дворе. Они устало принялись строиться в каре, взяв оружие на плечо и выставив щиты. В дверях Цармина сдержала свой бег и изящным шагом вышла на плац; ее хвост нервно извивался, в глазах горел злобный огонь. Дрожь пробежала по рядам солдат, мгновенно замерших по стойке смирно и евших глазами свою повелительницу. Они хором приветствовали ее:

— Да здравствует Цармина, Повелительница Тысячи Глаз, Правительница Страны Цветущих…

— Поберегите глотки, дурачье. У вас будет возможность сказать свое слово, когда кончу я, но не раньше. — Цармина стала шнырять между рядами солдат. Ничто не могло укрыться от ее зоркого взгляда — даже две жалкие связанные фигурки на земле.

Фортуната застыла от ужаса, почувствовав, что хищное дыхание Цармины шевелит волосы у нее на затылке.

— Что, лиса, вы, кажется, славно поразвлеклись в весеннем лесу. Я вижу, что половина солдат так или иначе пострадали. Неужто эти два жалких оборванца дали вам такой отчаянный бой?

Цармина непрерывно описывала круги, в центре которых стояла Фортуната; ее голос был опасно спокоен и ровен.

— Теперь больше не о чем беспокоиться, правда, лиса? Ведь на этот раз мы взяли в плен самых свирепых бойцов. Если мне будет дозволено полюбопытствовать, я хотела бы услышать, в чем заключалась твоя героическая роль…

Фортуната дрожала от отчаянных усилий не двигаться.

— Госпожа, их поймал Кладд. Он нашел их в палатке, сделанной из одеял. Ясеневая Нога и я помогли их привести.

Цармина медленно повторила за ней:

— Вы помогли их привести. Понимаю… Славная работа!

Затем внимание Цармины переключилось на Ясеневую Ногу:

— А, мой бесстрашный друг Ясеневая Нога! Ты, должно быть, ужасно страдаешь? Неужели один из этих головорезов перегрыз твою деревянную ногу?

— Нет, повелительница. Это все случилось, когда на мой патруль ночью напало подразделение Фортунаты, — выдавил из себя Ясеневая Нога, сам удивляясь визгливому звучанию своего голоса.

Цармина округлила глаза, издевательски изображая испуг:

— Какой ужас! Мы сами на себя напали! Ошибочка вышла…

— Так точно, госпожа, ошибочка. Такое с кем угодно может случиться, — послышалось неубедительное оправдание Фортунаты.

Дикая кошка повернулась спиной. Уперев лапы в бока, она вперила взор в Страну Цветущих Мхов. Когда она наконец заговорила снова, в ее голосе слышались издевка, и с трудом сдерживаемое бешенство:

— Убирайтесь прочь с моих глаз, сборище придурков! Ложитесь на брюхо и ползите в казармы, как червяки — да вы червяки и есть! Так мне, по крайней мере, не придется видеть ваши бессмысленные жирные рожи и слушать ваше идиотское бормотание! Пошли прочь, все! Убирайтесь! Фортуната, Ясеневая Нога, Кладд — доставить пленных в мою комнату.

Минутой позже Аргулор зашевелился на своей еловой ветке и заморгал по-совиному, не ведая, что упустил случай ухватить закуску прямо с плаца. Он снова задремал в горячих лучах послеполуденного солнца, а Чибб стремительно промчался мимо, торопясь в безопасный Барсучий Дом. Маленький рыжегрудый разведчик не упустил ни одного слова и ни одного жеста изо всей сцены, разыгравшейся только что на плацу.

Опечаленные звери сидели в главном зале Барсучьего Дома.

Гонф положил на стол перед вождями Сосопа одеяло и пустой кувшин из-под черничного напитка.

— Я нашел это с западной стороны, примерно на полдороге к Котиру. В этом месте воняло хорьками и ласками. Множество следов — их был целый отряд, по-моему. Может, кто-то разузнал что-нибудь еще?

Белла по очереди оглядела всех зверей, принимавших участие в поисках. Убедившись, что Колючек среди них нет, она заговорила тихим голосом:

— Чибб видел их сегодня утром в путах на плацу Котира. Сомнений нет. Ферди и Коггз взяты в плен. Их увели в комнату дикой кошки — вероятно, для допроса.

Командор ударил лапой по камину:

— Товарищи, об этом и подумать-то страшно. Наши малыши в лапах дармоедов!

В голосе Колумбины послышались сдерживаемые рыдания:

— Что же мы скажем Бену и Гуди! Бедные они, бедные!

Гонф был уверен, что знает правильный ответ.

— Скажем, что немедленно освободим Ферди и Коггза и приведем их назад. Так и сделаем, товарищи!

Дружный хор одобрительных восклицаний раздался со всех сторон.

Белла потребовала тишины:

— Гонф, взвешивай свои слова. Я уверена, что Сосоп согласится как можно скорее организовать спасательную экспедицию. Но до тех пор мы не должны сломя голову бросаться осуществлять легкомысленные замыслы. Иначе еще больше зверей попадет в плен или погибнет.

— Белла права, — вставила свое слово аббатиса Жермена. — Я предлагаю, чтобы руководство спасательной операцией поручили мне. Мы воспользуемся помощью всех — в особенности Чибба; теперь он будет нам полезнее, чем когда бы то ни было. А пока что давайте не терять надежду. И голову тоже. Белла с Мартином сейчас чрезвычайно заняты каким-то важным делом, нужным нам всем, и поэтому они не будут участвовать в нашем спасательном мероприятии.

Белла была поражена. Она изумленно взглянула на Жермену.

В ответ старая аббатиса улыбнулась барсучихе:

— Я, видишь ли, тоже гуляла в лесу сегодня рано утром.

Белла поклонилась аббатисе:

— Спасибо за помощь, подруга.

Белла и Мартин отправились в кабинет барсучихи. Едва Белла закрыла дверь, Мартин обернулся к ней:

— Белла, я решился. Я найду Вепря Бойца. Я отправляюсь в Саламандастрон.

Белла взяла воина за лапы:

— А ты в самом деле уверен, что тебе этого хочется?

Мартин решительно кивнул:

— Ради тебя и моих друзей из Страны Цветущих Мхов я отыщу это таинственное место, даже если оно находится на самом краю света. И я приведу обратно твоего отца, Вепря Бойца.

Дверь резко отворилась. Вошел Гонф, потирая лапой ухо.

— Странные штуки, эти двери. Иногда их как бы и нет — так все хорошо слышно! Кстати, сударыня Белла, ты меня удивляешь. Подумать только — послать моего товарища в неведомые страны без опытного помощника!

Мартин заколебался. Он взглянул на Беллу:

— Я буду чувствовать себя гораздо безопаснее, если со мной будет порядочный вор.

Добрая барсучиха улыбнулась:

— Ну конечно. Как я могла об этом не подумать! Добро пожаловать, Гонф. Нам может понадобиться твоя светлая голова.

Они сели на край стола, заваленного свитками, а Белла удобно устроилась в старом пыльном кресле. Она вздохнула и внимательно взглянула на своих собеседников.

— Ммда, хотела бы я знать, с чего начать. Барсуки-воины отправлялись на поиски Саламандастрона с незапамятных времен. Мой дед, старый господин Броктри, ушел, когда я была еще малышкой, а позднее вслед за ним отправился и мой отец, Вепрь Боец.

— А существует ли какая-нибудь повесть о том, нашли они его или нет? Есть ли какие-нибудь карты, показывающие путь к Саламандастрону? — перебил ее Мартин.

Белла задумчиво потерла полоски на лбу:

— Где-нибудь, должно быть, и есть карта. И господин Броктри, и Вепрь, похоже, знали, куда идти. Одно я знаю точно: жилище драконов будет слишком трудно найти, если не иметь карты или хотя бы каких-нибудь указаний. Вам ведь нужно знать, куда направляться!

Гонф обезоруживающе улыбнулся и взял со стола кучу берестяных свитков.

— Ну что ж, товарищи, ответ очень простой: давайте искать карту!

Для маленьких ежат это был день, переполненный страшными событиями. С той минуты, как их взял в плен патруль Кладда, они не обменялись ни единым словом. Оба лежали теперь на полу в комнате Цармины, стараясь не обращать внимания на стреляющую боль в туго связанных лапах и на кляпы с мерзким вкусом, плотно затыкавшие им рты, Ферди зашмыгал носом, втягивая в себя побольше воздуха, и обменялся с Коггзом выразительным взглядом.

Что-то поделывают сейчас Гуди и Бен?

Организуют ли вожди Сосопа их поиск и освобождение?

Они могли только догадываться о том, что их ожидало, но ясно понимали, что приятного будет немного.

Цармина бесстрастно наблюдала за Ясеневой Ногой, который перерезал путы пленников и освободил их от кляпов. Ферди и Коггз лежали совершенно неподвижно, сдерживая слезы, которые непроизвольно выдавливала на глаза боль в распухших лапах.

Кладд пошевелил неподвижные тела острием копья:

— Гм, они неплохо себя чувствуют, госпожа. Подождем, пока у них развяжутся языки, и узнаем, что они могут нам рассказать.

Коггз подкатился поближе к Ферди.

— Ничего не рассказывай злодеям, товарищ. Давай будем как Мартин и Гонф, ничего не пугаться и молчать.

Голос Коггза был не громче самого тихого шепота, но Фортуната жестоко пнула ежонка. Ей тут же пришлось в этом раскаяться: ее лапа напоролась на острые иголки.

— Молчать, пленный! Или ты не знаешь, что находишься в присутствии Ее Величества Повелительницы Цармины?

Ферди скривил губы, как настоящий бунтовщик.

— Для нас она не величество. Мы жители леса.

Цармина склонилась над двумя ежатами, лежавшими на полу у ее кресла. Приблизив морду почти вплотную к ним, она злобно прищурила глаза. Обнажив свои огромные пожелтевшие клыки и выставив вперед страшные когти, кошка неожиданно испустила дикий рык:

— Ййяяяаааррррооооррррр!

Ферди и Коггз обхватили друг друга лапами, широко раскрыв от ужаса глаза.

Цармина захохотала и откинулась в кресле.

— Ну что, мои маленькие лесные герои, давайте-ка начнем разговор, а?

Морда дикой кошки приняла почти что доброжелательное выражение. Цармина взяла со стола поднос с едой и уселась, держа его на коленях.

— Эй ты, Ферди — или это Коггз? Не желаешь ли молока с печеньем? А может, красное осеннее яблоко? А может, ты предпочитаешь сушеные фрукты с орехами? Глянь-ка, они тебя не укусят.

Цармина надкусила яблоко и запила его молоком.

Оба ежонка с завистью смотрели, как она ест. В этот день они ничего не ели с рассвета.

Цармина взяла печенье. Отшвырнув яблоко в сторону, она небрежно грызла печенье, стряхивая крошки с усов.

Ферди облизнулся. Коггз предостерегающе толкнул его локтем:

— Еда отравлена. Ни к чему не прикасайся!

Цармина поставила поднос на пол рядом с ними:

— Дурачок, если бы тут был яд, мне бы уже было худо. Попробуй сам, это все из моих личных запасов. Мне всего-то и нужно, чтобы вы рассказали о ваших лесных друзьях.

Коггз зевнул и устало пробормотал:

— Не говори ничего, товарищ. Ни единого слова.

Ферди зевнул в ответ.

Цармина сидя наблюдала за пленными малышами. Их веки начали смыкаться, и поэтому она решила испробовать другой подход. С наслаждением потянувшись, она зевнула и глубоко зарылась в большое кресло среди подушек.

— Я думаю, вы оба здорово устали. Ммм, как было бы приятно растянуться на постели из чистой свежей соломы и спать сколько влезет! И это вполне возможно. И даже очень запросто. Только расскажите мне о ваших друзьях. Кто они такие, где живут и все такое. Честное слово, им от меня никакого вреда не будет. Позднее, когда они станут по-настоящему свободными, они вас за это только поблагодарят. Ну, что вы на это скажете?

Ферди изо всех сил моргал, стараясь побороть дремоту.

— Наши друзья и так от тебя свободны.

Вонзив когти в спелое красное яблоко, Цармина сумела сдержать поднимавшийся в ней гнев.

— Очень может быть. Но подумай о себе. Вы-то оба не свободны, и можете не надеяться на свободу, пока не образумитесь и не станете отвечать на мои вопросы. Слышите, что я говорю?

Но угрозы кошки прозвучали впустую: Ферди и Коггз уже спали, положив головы друг на друга и слегка кивая в такт собственному храпу. Окружающий мир для них исчез.

Клада, осторожно пошевелил их древком копья.

— Гм, понять не могу, почему ты не подвесишь их и не дашь им испробовать, остры ли твои когти, госпожа. Это быстро развязало бы им языки.

Цармина ответила с ядовитым сарказмом:

— Ты так считаешь, тупица? А как думаешь, долго ли они протянут при таком обращении? Эта парочка — ценные заложники. Отнеси их вниз, в тюрьму, и запри на ночь в камере. Завтра утром посмотрим, будут ли они достаточно голодны, чтобы заговорить.

Джиндживер услышал, как наверху открылась дверь. Кто-то шел вниз.

Это были Кладд, Ясеневая Нога и Фортуната. Было слышно, как в дверном замке камеры, примыкавшей слева к камере дикого кота, медленно повернулся ключ. Раздался голос Кладда, отдававшего приказы:

— Правильно. Одного сюда, а другого в камеру с другой стороны от камеры преступника, чье имя, согласно приказу госпожи, не должно упоминаться. Их надо содержать раздельно.

Когда троица удалилась, Джиндживер принялся раздумывать об этом новом событии. Кто бы ни были эти заключенные, он не сомневался в том, что дрозд Чибб заинтересуется ими, когда прилетит в Котир в следующий раз.

18

Юный крот Динни постучал тяжелой лапой в дверь кабинета Беллы.

— Эй, кто там? — послышался изнутри голос Гонфа.

— Хрр, это Дин. Гуди меня с харчом к тебе паслала.

Мартин открыл дверь и впустил крота, несшего перед собой уставленный едой поднос. Юный Динни тут же отчаянно заморгал. В кабинете царил страшный беспорядок: тучи пыли поднимались над разбросанными свитками и открытыми ящиками. Когда Белла взяла поднос из лап крота, Гонф прыгнул со стола прямо на него. Оба покатились по полу, то обнимаясь, то затевая борьбу. Гонф радостно хохотал:

— Дин, приятель! Где ж ты прятался, товарищ-землекоп?

Динни наконец одержал верх и уселся на Гонфа.

— Где прятался, хрр, Гонф? А ты раздобрел, шшр.

Гонф познакомил своего друга крота с Мартином, все еще пытаясь спихнуть с себя победителя:

— Товарищ, это юный Динни, самый сильный крот во всей Стране Цветущих Мхов.

Крот наконец позволил Гонфу подняться, скромно улыбнулся и пожал лапу Мартина.

— Не, я не самый сильный. Мой старый дед Динни — вот кто самый могучий крот, шшрр, хотя много лет прожил. Это мне честь с тобой познакомиться, Мартин.

Дружелюбный крот сразу же понравился Мартину. Они вместе уселись за трапезу, а Белла продолжала давать разъяснения относительно будущего похода.

Оглядывая множество пыльных свитков, загромождавших комнату, Динни заметил:

— Лучше я помогу, а то зима настанет, пока вы найдете что надо,

Поиски были долгими и безуспешными. Все шкафы были перерыты, все ящики письменного стола перетряхнуты, полки прочесаны без малейшего результата. Большинство свитков представляли собой просто старые летописи Барсучьего Дома. В других были записаны кулинарные рецепты Беллы, третьи были посвящены лесному фольклору… и в их расстановке не было ни малейшего порядка. Белла отряхнула пыль со своей шкуры и вздохнула:

— Боюсь, что все здесь основательно перемешано. Я уже несколько лет собираюсь привести свитки в порядок, да все как-то времени на это не находится…

Мартин раздосадованно ударил лапой по столу.

— Если бы мы точно знали.. Ух ты!

В письменном столе неожиданно открылся потайной ящик, больно ударив Мартина по животу. Он так и присел от изумления и нехватки воздуха.

Белла взяла из ящика единственный находившийся в нем пожелтевший лист пергамента и стала читать вслух:

К пылающей горе идти

Дорога тяжела —

Враги там стерегут пути

И бродят слуги зла.

Надежда искрою жива —

Кто ищет, тот найдет!

Оставшийся в живых сперва

Пусть гребень повернет.

Гонф был ошарашен:

— Это все?

Мартин взял пергамент и внимательно изучил его с обеих сторон.

— Да, похоже, все.

Белла с разочарованным видом уселась в кресло.

— Ммда, немного от этого толку.

Динни похлопал по пергаменту тяжелой лапой землекопа.

— Хррш, все-таки начало положено. Может быть, тут и указанье какое есть.

Мартин просветлел:

— Конечно! Ведь тут говорится, с чего надо начинать. Смотрите: «Оставшийся в живых сперва пусть гребень повернет». Белла, ты, наверное, знаешь, что означает «гребень».

Барсучиха ненадолго задумалась.

— Наверное, эти слова относятся к гербу Барсучьего Дома. Он выглядит так: щит, на одном поле — огромный дуб, а на другом — полоски барсучьей шкуры. Под щитом помещается свиток с девизом нашего рода: «Служить дома и на чужбине». А над щитом — гребень.

— Но где же этот гребень и как мы его повернем? — спросил Гонф, почесывая усы.

Белла встала:

— Мне известно по крайней мере два места, где его можно увидеть. Во-первых, у нас на дверном молотке, а во вторых — над камином в большом зале. Пошли, попытаем счастья.

Четверо друзей отправились к входной двери: Белла взяла в лапы заржавевший дверной молоток и резким движением изогнула его. Уставший металл лопнул от напряжения, а морда барсучихи, державшей обломки, приобрела слегка виноватое выражение.

— Хм! Кажется, сломала.

Динни пожал плечами:

— Ничего страшного, сударыня Белла, мой дед тебе его починит. А другой где?

Герб в большом зале был вырезан на каминной полке. Мартин обратился к Белле:

— Думаю, этим лучше заняться мне. У меня лапа не такая тяжелая. Подними меня, чтобы я смог дотянуться.

Белла с готовностью обняла Мартина и поставила его на каминную полку с такой легкостью, как если бы он был птичьим перышком.

Мартин склонился над выпуклым гребнем, вырезанным в потемневшей от огня балке из корня дуба. Он безуспешно попытался повернуть его. Гонф ловко взобрался наверх и стал рядом с ним.

— Ну-ка, товарищ, дай я попробую. Может, у тебя просто лапа не волшебная…

Из своей сумки воришка достал кусок сыра и втер его под края гребня.

— Подождем минутку, пока смазка проберется во все щели. Это не очень долго: поперечина еще теплая от огня.

Талант Гонфа не остался невостребованным: когда немного погодя воришка вытер лапы о жилетку и ловким движением попытался стронуть гребень, тот поддался.

— Ну-ка, товарищ, подсоби. Дергай его из стороны в сторону, как я. И в то же время вытягивай.

Мартин и Гонф поспешно спустились на пол. Динни заплясал от нетерпения:

— Шрршрр, сударыня Белла, скажи скорее: это карта Сарлармандрастрона?

Белла перевернула цилиндр и заглянула в открытый конец.

— Смотри, Гонф, там свиток! У тебя лапки куда как ловчее моих — постарайся вытащить его, не попортив.

Хитрый воришка в мгновение ока вытащил пергамент и развернул его. Все внимательно вглядывались в письмена — толстые приземистые буквы в древнем стиле. Белла улыбнулась:

— Это начертано лапой моего прадеда господина Броктри. Надо знать, что только барсуки-самцы отправлялись в Саламандастрон. И каждый оставлял указания своему сыну, чтобы тот смог тоже пойти туда. То, что мы видим, должен был читать и расшифровывать мой отец Вепрь. К несчастью, у него не было сына, не для кого было оставлять карту, и поэтому, разобравшись в загадочной рукописи господина Броктри, он аккуратно спрятал свиток обратно на старое место — в надежде, что однажды очередной наследник нашего рода обнаружит его.

Белла шмыгнула носом и отвела глаза.

— Что ж, может, мой маленький Солнечный Блик и смог бы разобраться в этих загадках, если бы был сейчас среди нас.

Динни погладил Беллу по спине своей бархатной лапой:

— Хррш, не волнуйся, сударыня Белла, мы, может, тоже разберемся.

Все это время Мартин вертел в лапах деревянный цилиндр. Наконец он встряхнул его и постучал по стенкам. Наружу выпало несколько листьев и хвоинок.

— Погляди-ка, Белла. Как думаешь, что это значит?

Барсучиха пожала плечами:

— Просто сухие листья и хвоя. Давайте прочтем, что написано в рукописи:

Вепрь — имя барсучье:

Деревья под небом.

Где в дождик играешь?

Где сыр ем я с хлебом?

Дома ищи и так же, как я,

Глаза подними: тайна — твоя!

Была там когда-то

Крепость солдату.

В деревьях четырех всем миром

Ищите Вепря

Под элем, хлебом, сыром.

Мартин прислонился к камину.

— Вот так так! Это уж точно, настоящая древняя загадка!

Вернувшись в кабинет Беллы, все задумались о непонятной находке. Прошло немало времени, но им никак не удавалось осмыслить загадочное переплетение слов в этом стихотворении. Гонфу это надоело, он улегся на пол и стал барабанить лапами по ножке кресла.

— Гм, деревья, хлеб, сыр, дождик, крепость… Что за бессмысленное бормотание!

Динни нахально забрался в кресло. Он сидел, откинувшись на спинку и полузакрыв глаза, будто решил вздремнуть.

— Хватит барабанить, Гонф. Я думаю.

Белла плотно сжала губы и в раздумье наморщила лоб.

— «Вепрь — имя барсучье». Но при чем тут деревья? Никогда не слышала, что моего отца назвали в честь какого-либо дерева.

Гонф на полу перевернулся на спину:

— Если бы ему дали имя в честь дерева или растения, его звали бы Вепрь Мох, или Вепрь Цветущий Мох, или Моховой Вепрь Цветущий.

Бросив на Гонфа строгий взгляд, Мартин призвал его к серьезности:

— Гонф, перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас мы стараемся разгадать загадку, а не шутки шутим. Во второй строчке говорится про деревья.

— Никогда не слыхал про деревья-вепри, да и дед мой, думаю, не слыхал, — ухмыльнулся Динни.

Белла поддержала его:

— Я тоже. Я знаю вяз, березу, ясень и много других деревьев, но никогда не слышала о дереве «вепрь». Может, это старое шутливое название какого-нибудь дерева?

Гонф неожиданно сел.

— Повтори-ка, что ты только что сказала, Белла.

Барсучиха с удивлением посмотрела на него:

— Что? Про шутливое название дерева?

— Нет, не это. Мне кажется, я понимаю, чего хочет Гонф, — перебил Мартин. — Ты сказала, что бывают всякие деревья — вяз, береза, ясень и так далее. Динни, ты куда отправился? Я-то думал, ты нам помогаешь разгадать загадку.

Юный крот, уже выходя из кабинета, бросил Мартину через плечо:

— Хррш, этим я и занимаюсь: иду за листьями, что ты оттоль вытряхнул.

— Конечно же! Листья и хвоя! — Гонф перепрыгнул через Динни быстрее, чем тот успел закрыть за собой дверь.

Стремглав бросившись в большой зал, Гонф принялся собирать разлетевшиеся листья и хвоинки, а Динни еще только направлялся туда, ворча на него:

— Шрр, это моя мысль была, Гонф, попрыгун мышиный!

Они вместе принесли добычу в кабинет. Все четверо без особой надежды на успех уставились на иссохшие, потрепанные листья и хвою.

— Обычные, сухие листья и хвоя. Им много лет, вот и все. Что они могут означать?

Белла осторожно прикоснулась к ним лапой.

— Давайте поглядим. Тут два листа — вязовый и рябиновый, и хвоинки — еловые и пихтовые. На листьях ничего не написано и не нарисовано. Что ты об этом думаешь, Мартин?

Мартин принялся исследовать листья и хвою. Он раскладывал их в разном порядке, переворачивал так и сяк, снова раскладывал… и наконец покачал головой:

— Ничего не понимаю. Ель, пихта, вяз, рябина. Рябина, вяз, пихта, ель. Непостижимо!

Тут Гонф улыбнулся с видом бесконечного превосходства:

— Слушай, товарищ, тебе здорово повезло, что я — Король Шифровальщиков! Что ты скажешь о таком порядке: вяз, ель, пихта, рябина?

— Ты все шутишь, Гонф? — спросила Белла, строго глядя на него.

Не переставая улыбаться, Гонф разложил листья в желаемой последовательности:

— Если это и шутка, то тебе придется согласиться, что очень умная! Вяз, ель, пихта, рябина. В этом порядке надо взять первую букву каждого дерева. Сначала В, потом Е, потом П, потом Р — получается ВЕПР, то есть «Вепрь», мягкий знак — не в счет.

— Да, да, правильно! Вепрь — имя барсучье.

Динни радостно захлопал в ладоши.

— Мы кое-что уже понимаем! Давайте еще думать!

— Давайте. Взгляните на эту строчку: «Дома ищи». Теперь нам, по крайней мере, ясно, что карта находится где-то в Барсучьем Доме. Нам незачем прочесывать лес, чтобы ее найти.

— Но где именно?

— Там, где Вепрь развлекался в дождливые дни.

— Вепрь Боец развлекался?

— Хрхм, когда малой был, играл же он!

— Правильно, Дин!

— Ну, а вот это: «Где сыр ем я с хлебом»? Наверное, тут имеется в виду место, где Вепрь завтракал?

— Нет, это же о твоем деде, сударыня Белла.

— Конечно! Вепрь был очень дружен с господином Броктри. Вполне вероятно, что он играл на полу, когда господин Броктри ел.

— Так-то так, но вот непонятное место: «Была там когда-то крепость солдату». Где же тут крепость?

— А разве мы сами не придумывали себе замки и крепости, когда были маленькими?

— Ха-ха, я до сих пор так играю, товарищ.

— Ххршшхр, мы-то знаем, шр, ты играть любишь. Давай-ка, сударыня Белла, покажи нам, где играл Вепрь, когда малой был.

Они принялись наудачу бродить из комнаты в комнату. Каждую минуту Белла останавливалась, оглядывалась вокруг, отрицательно качала головой и приговаривала:

— Гм, может, да, а может, и нет… Отец не очень-то увлекался играми, когда был маленьким. А меня тогда и на свете-то не было…

Мартин остановился между проходом и главным залом.

— Подумай немножко. Твой отец рассказывал когда-нибудь о том, где господин Броктри ел хлеб с сыром?

— Гмм… пожалуй, нет. Я полагаю, он ел, сидя за столом, как это делает любой воспитанный зверь, когда он дома.

— За столом!

Все бросились в большой зал, где стоял огромный обеденный стол.

Гонф заколотил по нему лапами.

— Что ж, хороший прочный стол. Сделан вроде бы из вяза. Что дальше?

Взгляд Беллы стал отрешенным: она будто старалась что-то припомнить.

— Погодите, погодите… Теперь вспомнила! Господин Броктри был довольно упрямым стариком. Я помню, отец рассказывал мне, что тот отказывался есть за этим столом: говорил, ему, мол, нужно копье, чтобы доставать еду с другого края широкого стола. Поэтому в один прекрасный день он смастерил себе собственный стол, на одного, очень удобный, так что хлеб, сыр и эль были всегда под лапой. Этот стол стоит на кухне. Деду нравилось, что от печи идет жар. Кроме того, он любил макать хлеб во все кастрюли с соусами, которые еще только готовились на огне. Он предпочитал на кухне.

На кухне они действительно увидели стол, о котором только что рассказывала Белла. Гонф взобрался на него и принялся глядеть наверх.

— Ерунда какая-то, товарищи. Я вижу только потолок. А ведь там говорится: «Глаза подними: тайна — твоя!»

Белла села в кресло и положила лапы на стол.

— Вот этот стол. Разгадка должна быть где-то в нем. Смотрите, мой дед смастерил его из вяза, ели и пихты с отделкой из рябины. Да, прекрасно представляю, как отец сидит за этим столом, ест хлеб с сыром и запивает октябрьским элем — точь-в-точь как его отец сидел тут до него.

Мартин не промолвил ни слова. Он уставился на Беллу, сидевшую за столом. Внезапно его осенило:

— Коль ты под ним играла… ведь на нем, наверное, была скатерть?

Белла улыбнулась воспоминаниям своего детства.

— Да, такая большая, белая… Я утверждала, что это моя палатка.

Мартин забрался под стол.

— А маленький Вепрь Боец играл совсем по-другому. Он, наверное, говорил, что это его замок или крепость. Гм, странно… Тут снизу столешница в одном месте покрыта корой каштана. Гонф, дай-ка мне твой нож.

Мартин, сидя под столом, принялся за работу — вырезал куски каштановой коры и выкидывал их наружу. В поисках разгадки все остальные внимательно рассматривали каждый кусок, вылетавший из-под стола, но безуспешно. Динни принюхивался и царапал кору лапами.

— Хшшрр! Ничего покуда!

— Нет, кое-что есть все-таки. Карта! — В голосе Мартина слышалось нескрываемое ликование. Он неуклюже выбрался из-под стола, держа в лапах свиток светлой бересты. — Это было спрятано между корой и столешницей. Смотрите, какие странные письмена!

Белла взяла свиток.

— Это старинное письмо барсуков. Отлично! Пойдемте обратно в кабинет. Мне придется сделать перевод. Спасибо вам, друзья. Это описание дороги к Саламандастрону. Как только мы его расшифруем, вы сможете отправиться в путь!

19

Джиндживер из всех сил ковырял стену. Как только стражники удалились, он стал искать способ общаться с соседями-заключенными. Из набухшей от влаги известки, скреплявшей камни в стене его камеры, он вырвал костыль, к которому прикреплялось кольцо — это устройство было предназначено для усмирения буйных заключенных. Вооружившись костылем, дикий кот выбрал место помокрее на разделявшей камеры стене и принялся яростно выскребать известку вокруг камня, который был поменьше остальных блоков. Вскоре ему удалось высвободить его из извести. Подковыривая, дергая, подпихивая и раскачивая камень, Джиндживер наконец вытащил его из стены не без помощи заключенного в соседней камере, который толкал его от себя. В образовавшуюся дыру пролез маленький мокрый нос.

— Привет, Коггз. Это я, Ферди.

Услыхав приветливый голос, Джиндживер улыбнулся от радости. Он одобрительно погладил нос незнакомца.

— Увы, приятель, я не Коггз. Меня зовут Джиндживер. Я тебе не враг. Коггз сидит в соседней камере. Веди себя тихо. Может быть, доберемся и до него.

— Спасибо тебе, господин Джиндживер. Ты дикий кот?

— Да, но это не должно тебя беспокоить. Я не причиню тебе зла. А теперь сиди тихо, дружок, я буду работать дальше.

Ферди замолчал, наблюдая сквозь отверстие за Джиндживером, который упорно расковыривал противоположную стену. На этот раз времени потребовалось много. Лапы кота болели от непривычной тяжелой работы — раскачивать камни, ковырять известку, возиться с костылем… Наконец Джиндживер потянул камень на себя, а Коггз стал толкать его с другой стороны — и кусок стены вывалился на пол!

— Привет, господин Джиндживер. Меня зовут Коггз. А Ферди здесь?

Дикий кот пожал лапку, просунувшуюся сквозь стену.

— Здесь он, здесь, Коггз. Если ты посмотришь внимательно, то увидишь его в дыре вон там.

Оба ежонка уставились друг на друга сквозь отверстия.

— Привет, Коггз!

— Привет, Ферди!

— Скоро явится стража — они принесут мне хлеб и воду, — перебил их Джиндживер. — Я поделюсь с вами. Сидите смирно по своим камерам и не шумите. Завтра, когда прилетит Чибб, я сообщу ему, что вы здесь.

Без особенного труда Джиндживер вернул камни на место. Он сидел в ожидании стражников, которые должны были принести его ежедневную порцию хлеба и воды, и размышлял о том, что впервые за длинную череду горестных дней он снова обрел способность улыбаться.

На поиски друзей идут

Отважные мышата —

За горы, реки и леса

Проложен путь когда-то.

И весело весенним днем

Дружина выступает —

И зелен лист, и звонок свист,

И солнышко сияет.

— Гонф, прекратишь ты наконец скакать и вопить?! Мы ведь пытаемся разобраться в рукописи! Динни, швырни-ка что-нибудь в этого вредного толстяка!

Мартин принялся чесать в затылке, когда они с Беллой снова склонились над свитком. Юный Динни с полной готовностью запустил в воришку большой подушкой, и безобразник повалился на спину.

— Хршшхр, теперь примолкнешь малость, Гонф. Ты просто какой-то мешок с воплям, клянусь рытьем, мешок с воплям!

Гонф разлегся на полу, положив голову на подушку; он тихонько напевал обрывки новых стихов, которые собирался сложить. Мартин и Белла усердно трудились над свитком, выделяя понятные места и делая пером соответствующие пометки на карте. Рукопись была написана древним письмом барсуков, которое Белле приходилось истолковывать для Мартина.

Динни крикнул из глубина кресла, в которое он уютно зарылся:

— Мартин, что нового?

Мартин прочитал вслух:

«Дар госпоже Чернухе от дикого гуся Олава Бороздящего Небо, которого она нашла раненым в Лесу Цветущих Мхов и вылечила. Ориентир, по которому моя стая находит дорогу к морю, называется горой огненного дракона».

В этом месте Мартин поставил звездочку и написал: «Саламандастрон» и продолжил:

«Мы, вольные жители неба, летаем туда на крыльях. По земле же придется проделать длинный и тяжелый путь. Вот как нужно идти (начну с того, как я пролетаю над Барсучьим Домом):

Верша полет, смотрю с высот —

Лишь зелень крон во взоре,

Как будто волны подо мной,

Что ветер гонит в море.

Рассветный луч мне в спину бьет,

Воркует голубь сонный,

Полоска бурая ползет

Змеею протяженной.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

И над равниной золотой

Крылом я в небе бью,

И под собою зрю теперь

Синющую змею.

Потом изменчива земля —

То вверх, то вниз бросает,

И ряд зубов земли торчит,

Что шерсть овец кусает.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

А дальше мгла стоит, клубясь,

Но все-таки я вижу

Кругом предательскую грязь,

Болотистую жижу.

Но дальше над равниной вод

Должны мы устремиться,

Где, испещряя небосвод,

Кричат морские птицы.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

Летим мы дале прямиком

Над высоченным пиком,

Что там пылает маяком

В краю глухом и диком,

Туда, где месяц молодой,

Летим мы на просторе,

Где небо сходится с водой

И солнце тонет в море.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!».

Гонф подошел и уставился на свиток.

— Ну что ж, этот самый как-его-там Бороздящий Небо был почти таким же отличным бардом, как я. Однако готов спорить, товарищ, что воровать, как я, ему было слабо.

Мартин покачал головой в раздумье:

— Странный, конечно, путеводитель: рассказано гусиным стихом, записано на древнебарсучьем, а переведено на обычный лесной. Как думаешь, Белла, мы ничего не пропустили?

Барсучиха возмутилась:

— Конечно же нет! Перевод совершенно точен — слово в слово. Сам знаешь, барсуки очень образованные звери, хотя все это кажется мне крайне загадочным.

Динни выкарабкался из кресла и искоса посмотрел на аккуратные записи Мартина.

— Урр, та-та-та, вот так ученость! Клянусь рытьем, это потруднее будет, чем воду пилить!

Гонф с трудом сдержал смех.

— Ну, Дин, умеешь же ты выражаться! Теперь нам остается только поднапрячь мозги и вообразить, что мы все стали Бороздящими Небо.

Мартин поддержал его:

— Правильно! Именно так нам и следует поступить. Надо представить себе, как мы видели бы землю сверху, если бы были птицами.

Стоя у окна своей комнаты, Цармина смотрела, как занимается рассвет над Страной Цветущих Мхов. Туман клочьями висел над верхушками деревьев, солнце поднималось все выше в бледно-голубом безоблачном небе. Повелительнице диких котов необычайно нравился ее последний замысел. Теперь лесные жители, наверное, уже заметили, что двое ежат потерялись, и они должны выслать отряды на поиски. Цармина отправила Кладда и еще одну ласку по имени Поскребыш прочесывать лес во главе отборного отряда примерно из двадцати солдат. Они отправились налегке, не обремененные привычными доспехами Котира. Они смогут действовать как партизаны: прятаться в засаде, чтобы захватить любых жителей леса, какие попадутся, и избегать открытого столкновения, если им решат дать бой.

Цармина видела, как солдаты, вооруженные каждый на свой вкус и основательно снабженные провиантом, крадучись выходят из ворот крепости. Повелительница диких котов скривила губы от удовольствия. В данный момент не было необходимости продолжать допрос двух пленных: пусть посидят в своих камерах, пока не почувствуют мук голода. Всегда легче допрашивать зверей, которые несколько дней не ели. Да и где уж двум маленьким ежатам превзойти в хитрости саму Повелительницу Тысячи Глаз?

Поскребыш был довольно наблюдательной лаской. Он ткнул кинжалом в сторону неба:

— Видишь этого дрозда, Кладд?

Кладд отметил, что Поскребыш не соизволил титуловать его командиром. Он взглянул вверх, но Чибб уже скрылся из виду.

— Дрозда? Где?

Поскребыш вложил кинжал в ножны.

— Ты не успел его заметить. Готов присягнуть, что это та же птица, которую я несколько раз уже видел, — она кружила у казарм. И всегда под конец пряталась где-то на уровне земли.

Кладду не хотелось признать, что Поскребыш оказался более бдителен, чем он сам.

— Гм, может, это что-нибудь и значит, а может, и нет. Обычно жители леса не очень-то водятся с птицами. Но на всякий случай надо разобраться… Эй ты, Толстохвост, отправляйся к Котир и доложи госпоже об этом дрозде. И никому ни слова! Я не желаю, чтобы Ясеневая Нога или лисица присваивали себе мои заслуги.

Толстохвост отдал честь и затрусил по направлению к Котиру.

Поскребыш оглядел густой лес, окружавший их со всех сторон.

— Я думаю, нам стоит на некоторое время залечь здесь в засаде. Таким образом мы сможем немного отдохнуть, не прекращая наблюдения, а, Кладд?

Эта мысль показалась Кладду вполне здравой, но непочтительные замашки Поскребыша начинали его раздражать.

— Я то же самое подумал. Ребята, давайте-ка, подберите себе хорошие укрытия да держитесь начеку. Если замечу, что кто-нибудь дрыхнет, я из его хвоста себе шнурки для сапог нарежу! К тебе, Поскребыш, это относится.

Патрульный отряд стал разбредаться меж деревьев. Поскребыш показал язык в спину Кладда и неслышно пробормотал:

— Кладд-тупица, в голове водица!

Несмотря на яркий свет солнечного дня, Толстохвосту было не по себе одному в Стране Цветущих Мхов. Горностай поспешно пробирался между деревьями, бросая направо и налево быстрые внимательные взгляды. На ходу он вслух повторял сам себе указания Кладда:

— Рассказать госпоже, что по территории Котира шатался дрозд. Он летит низко, а потом исчезает на уровне земли. Кладд думает, что это каким-то образом может иметь отношение к лесным обитателям. Я не должен ничего говорить Ясеневой Ноге и Фортунате. Гм, если они меня спросят, я просто совру им, что вернулся, потому что вывихнул лапу. Стоит на всякий случай поучиться хромать.

Аргулор широким кругом облетал лес: это был способ одурачить всех в Котире и заставить их думать, что он улетел. Он уже стал было заворачивать назад, как вдруг услышал доносившийся снизу голос и увидел под собой горностая, хромавшего по кустарнику:

— Я должен рассказать госпоже, что какой-то дрозд заметил, как Кладд болтается вокруг казарм. Нет, не так. Я должен доложить дрозду, что Кладд болтал с госпожой…

Аргулору не потребовалось безупречного зрения, чтобы определить, где поджидало его очередное блюдо. Он камнем рухнул вниз.

У этого камня были когти и страшный кривой клюв!

Кабинет Беллы все еще представлял собой хаос из старинных рукописей. Они сползали в разные стороны со стола, потайной ящик так и остался открытым. Среди всего этого беспорядка стояли в пыли несколько подносов с едой. Свиток с листьями и хвоей, который раскрыл друзьям тайну пути в Саламандастрон, лежал на ручке большого кресла. Динни утопал в горе мягких подушек. Белла сидела у письменного стола. Она не обижалась на юного крота за то, что он занял ее любимое кресло, — хотя, пожалуй, он чересчур к нему привязался… Мартин шагал взад-вперед по комнате. Каждый раз ему приходилось перешагивать через Гонфа. Воришка растянулся на потрепанном ковре, покрывавшем пол кабинета. Мартину было непросто вообразить себя птицей. Юному Дину, горячему приверженцу твердой почвы под лапами, становилось дурно при одном упоминании о полете на высоте: его начинало подташнивать и кружилась голова. Гонф, напротив, оказался весьма одаренной мышептицей.

— Ха! «Лишь зелень крон во взоре, как будто волны подо мной, что ветер гонит в море». Понять это так же просто, как почесать усы, товарищи! Здесь имеется в виду Лес Цветущих Мхов, где мы как раз и находимся.

Белла закрыла глаза, представляя себе, что летит по небу.

— Гмм, я думаю, сверху наш лес и впрямь выглядит как волны, которые гонит ветер. Дальше, Гонф. Что там дальше?

— «Рассветный луч мне в спину бьет, воркует голубь сонный»!

— Шррхр, разве не ясно, «рассвет» — это восход солнца. Гусь нам говорит, мол, к западу путь держать! — закричал с кресла Динни.

Мартин пожал ему лапу.

— Молодец, крот! Конечно же, раз солнце встает на востоке, а рассвет находится у гуся за спиной, значит, он летит прямо на запад. Это ты отлично разгадал, Динни.

Крот широко ухмыльнулся и еще глубже зарылся в кресло.

— Хррршш, хо-хо, я не только землерой, хррр! Видывал я этих голубьев, как они просыпаются на рассвете, гхррш, жуть как шумят, воркуют да воркуют. Ну, а как там дальше поэзия?

Гонф продолжал:

— В стихах говорится: «Полоска бурая ползет змеею протяженной».

Белла понимающе кивнула:

— Ага, ну уж здесь-то, старина, Олав загадал загадку попроще. Я отлично знаю это место. Между лесами и равниной к югу от Котира дорога резко изгибается. Я много раз ходила по ней, и каждый раз мне приходила на ум змея, вылезающая из старой кожи.

При упоминании о змее Гонфа передернуло, и он поскорее заговорил о другом:

— Значит, так, товарищи, идем по лесу на запад, за Котиром пересекаем дорогу. После этого прямиком по равнинам и полям: как сказано в стихотворении, «над равниной золотой», где «зрю… синюю змею». Фу, какая гадость эти змеи!

— Это вовсе не настоящая змея, Гонф, — перебил его Мартин. — Что-то вроде извивающейся дороги, о которой говорила Белла, но тут змея синяя — значит, это река. А вот чего я не понимаю — так это «ряд зубов земли торчит, что шерсть овец кусает».

Белла потянулась и зевнула.

— Уух! Мне кажется, что мы начинаем плесневеть — так долго сидим в этой пыльной комнате. Овцы и земля, шерсть и зубы… Быть может, сейчас мы за деревьями леса не видим, но в конце концов, когда вы там окажетесь, наверное разберетесь, что к чему. Что вы собираетесь делать? Сидеть здесь полгода и загадки разгадывать или использовать то, что успели узнать? Ведь все остальное вы сможете понять уже в пути. Съестные припасы для вас приготовлены и уложены, оружие ваше при вас, сообразительность и молодой пыл тоже. Чего же вам еще не хватает?

Ответ дал Гонф:

— Хорошего товарища, который будет рядом с нами, что бы ни случилось.

— Хрршрр, вы же вашего крота дома не бросите!

Мартин и Гонф радостно засмеялись, а Белла сконфуженно поклонилась кроту:

— Прости меня, Динни. Я и не подозревала, что ты тоже отправляешься в поход.

Молодой крот поднялся на задних лапах.

— Бррш, попробуй только меня не пустить, сударыня Белла! Хотя с твоим креслом мне не легко будет расстаться.

20

Замысел Сосопа был изящен и прост.

Отряд лесных жителей должен отправиться в путь из какого-нибудь места неподалеку от Котира, взяв с собой заплечные мешки с запасами еды. Эти мешки будут по одному передавать Чиббу. Тогда он сможет быстро долетать до окна камеры и передавать еду Джиндживеру. Аббатиса Жермена предусмотрела решительно все: лесные жители помогут с переноской мешков, Чиббу не придется перенапрягаться, совершая длинные перелеты, а Джиндживер будет тайком делиться пищей с Ферди и Коггзом. Потом придет время организовать операцию по спасению пленников, но она потребует от всех вождей Сосопа тщательнейшей разработки.

В ранний предрассветный час два отряда сидели за первым завтраком, который приготовили Бен и Гуди. На столе красовались горячие, только что испеченные лепешки, масло, терновое варенье и кувшины с холодным молоком.

— Мммм, погляди только, как эти выдры да белки за обе щеки уплетают. Можно подумать, что они собираются в поход года на три, — промычал Бен Колючка, жуя горячую пышку.

Гуди до краев наполнила его кружку молоком.

— Уж чья бы корова мычала! Ты еще больший обжора, Бен Колючка. Да смотри, чтобы мои ежатки не начали голодать! Проследи хорошенько, чтоб они получали свою порцию.

Командор запихнул пышку в свой мешок про запас.

— Не волнуйся, уважаемая. Еще до вечера они оба объедятся!

Госпожа Янтарь подняла хвост и замахала им из стороны в сторону:

— Точно так. Строиться! Лесные жители с провизией — в середину, белки и выдры прикрывают на флангах, а также ведут разведку в авангарде. Мартин, твоему отряду сначала по пути с нами.

Солнце еще не встало, когда они вышли из Барсучьего Дома и зашагали по дремлющему лесу. Оба отряда неслышно скрылись между деревьями, помахивая на прощание лапами и хвостами Белле, аббатисе Жермене и Гуди Колючке, которые глядели им вслед, стоя на лужайке перед Барсучьим Домом.

Старая аббатиса спрятала лапы поглубже в длинные рукава своего одеяния.

— Хочется надеяться, что обе экспедиции завершатся успешно.

Гуди Колючка смахнула набежавшую слезу.

— Хочется надеяться, что мои Ферди и Коггз смогут питаться как следует.

Белла следила взглядом за последними участниками похода, исчезающими в чащобе Леса Цветущих Мхов.

— И еще хочется надеяться, что Мартин приведет с собой моего отца, Вепря Бойца, который спасет нас всех и освободит от хищников Котира!

Приближался полдень. Поскребыш и Кладд лежали под старым грабом. Вокруг расположилось и все остальное войско, большинство бойцов сладко спали, Кладд заметил эту провинность за несколькими солдатами и собрался было призвать их к порядку с помощью своего копья, но тут Поскребыш приложил лапу к губам, призывая соблюдать тишину, и кивнул в сторону места, где виднелся просвет между деревьями.

Лесные жители шагали мимо спящих солдат, не подозревая, что за ними ведется наблюдение. Командор уверенно шел впереди, покручивая пращой в воздухе. Кое-кто из выдр облегчил задачу носильщиков, взяв на себя их груз. Они вели на ходу беседы с мышами из Глинобитной Обители. Госпожа Янтарь и ее лучники на небольшой высоте прыгали с ветки на ветку в кронах вязов, яворов и смоковниц.

Поскребыш и Кладд молча следили за продвижением необычного отряда. Кладду очень хотелось, чтобы ни один из его солдат не зашумел, просыпаясь. Он уже чувствовал вкус награды и повышения в звании так явственно, как будто бы облизывал их языком. Потирая от нетерпения лапы, он толкнул своего соседа локтем.

— Клянусь когтями, эта компания может направляться только в одно место — в Котир! Увидишь, Поскребыш, что будет, когда об этом узнает госпожа.

Он уже было встал, но Поскребыш грубо прижал его снова к земле.

— Тсс! Посмотри вон туда!

Мартин, Динни и Гонф шли в несколько ином направлении, чем все остальные, — по тропе, которая вела их прямиком на запад, огибая Котир с юга. Колумбина все время шла рядом с Гонфом, но теперь их пути расходились, и она торопливо перебирала лапками, чтобы нагнать свой отряд. Разглядывая все в подробностях, Кладд не преминул отметить, что Поскребышу нужно будет припомнить то, что тот ткнул Кладда носом прямо в грязь! Не подозревая, что навлек на себя гнев своего командира, Поскребыш вслушивался в доносившиеся до них обрывки прощальной песенки Гонфа, в ответ на которую Колумбина махала приятелю платочком.

Прощай, Колумбинка!

Уходит тропинка

Далеко-далеко из Леса.

На запад гляди

И жди меня, жди —

И твой возвратится повеса!

Поскребыш идиотски заржал. Непрерывно моргая, он сорвал маргаритку и принялся усердно обнюхивать ее.

— Ах-ах-ах, разве это не трогательно? Мышонок, поющий прощальную песню своей возлюбленной… хи-хи!

Кладд больно ударил его копьем между ушей.

— Заткни глотку, бездельник! Хочешь весь лес переполошить? Эта троица направляется не в Котир. Да-да, они идут в какое-то другое место. Слушай, тугоухий, что я тебе поручаю. Возьми еще двух солдат и отправляйся за ними. Не выпускай их из виду. Разузнай, куда они идут и зачем, а потом доложи мне.

Поскребыш возмущенно потер ушибленную макушку.

— Ну конечно! Иди да выслеживай эту троицу. Кто знает, куда они отправились и сколько времени займет их поход? Гм, ты, Кладд, наверное, думаешь, что у меня песок вместо мозгов. Я знаю, чего ты хочешь — всю заслугу себе присвоить! «Да, трое, госпожа. Нет, госпожа. Хрен знает что еще, госпожа. Я их первый заметил, госпожа, и послал дурачка Поскребыша, чтобы он присмотрел за этой троицей»! Хо-хо, эти штучки я прекрасно понимаю!

Кладд грубо схватил Поскребыша за ухо и принялся жестоко крутить его.

— Ах так! Бунт, да? Слушай, что я тебе скажу, вояка ты недоделанный. Если мне придется доложить повелительнице о твоем неповиновении, она посадит тебя на кол и выставит на плацу в качестве корма для орла, понял? А теперь отправляйся, чучело безмозглое. Эй вы двое, хорек Чернозуб и горностай Ломонос, берите оружие и провиант. Пойдете с Поскребышем. Да пошевеливайтесь!

Вся троица неохотно поплелась в указанном направлении, бормоча:

— Тоже мне, раскомандовался, Кладд-дурачина.

— Хм, ума не приложу, как он только в командиры выбился.

— Вот именно! Царминин любимчик, ловец ежат!

Кладд подождал, пока они скроются из виду, а затем взял копье на плечо.

— Слушайте, ребята! Живо вставайте! Мы пойдем кратчайшим путем обратно в казармы — прямо на север. Наша повелительница успеет подготовить теплую встречу для гостей из леса.

Кладд приказал своему войску перейти на быстрый походный шаг. Вскоре в том месте, где пути трех отрядов на время пересеклись, больше никого не осталось: солдаты Котира скрылись в ярко-зеленой тени Леса Цветущих Мхов.

К вечеру Цармину охватило беспокойство. Она приказала привести из тюрьмы обоих пленников. Даже себе самой дикая кошка не хотела признаться в том, что не смогла сломить упорство двух маленьких ежат. Она подумала, что голод уже, наверное, развязал им языки.

Ферди и Коггз стояли перед ней, не отрывая глаз от большого подноса с засахаренными фруктами и орехами.

Цармина точным кошачьим движением положила себе в рот один орех и принялась тщательно слизывать липкий сахар со своих когтей.

— Ммм, восхитительный вкус! Готова спорить, что любой из вас, малыши, смог бы за один присест расправиться сразу со всем, что лежит на этом подносе. Ну, давайте! Смелее! Кто первый образумится и заговорит, получит в свою долю все.

Коггз облизнулся. Ферди схватил его за лапу и ответил за обоих:

— Ну, я бы всю эту кучу не глядя махнул на кусок яблочного пирога, который готовит наша мама.

Цармина завлекающе улыбнулась:

— Понятное дело. Я думаю, ваша мама печет самые вкусные пироги во всей Стране Цветущих Мхов.

Коггз обтер влажные усы тыльной стороной лапы.

— Уж это будь уверена! Когда они только из печи, да сметаны на них столько налито, что течет…

Цармина одобрительно кивнула:

— Очень вкусно! Я как раз такие пироги и люблю. Кстати, как зовут вашу маму?

Этим вопросом она захватила Ферди врасплох.

— Гуди.

— Гуди… а дальше как? — Повелительница дружелюбно замурлыкала.

Коггз пихнул Ферди и ответил за него:

— Гуди — это мы так пироги называем! Отличные наша мама печет пироги, а больше нам сказать нечего!

Цармина скривила губы от досады и оттолкнула в сторону поднос со сластями.

— Стража! Взять этих двух дурачков и запереть опять! Через неделю они поймут, что такое голод!

Когда их выводили из комнаты, Коггз храбро выкрикнул:

— А ты, кошка, и через две недели увидишь, как умеют себя вести лесные бойцы!

Тем временем внизу Чибб, стоя у решетки тюремного окна, всерьез обсуждал с Джиндживером подробности нового замысла.

Когда в лесу наступил вечер, Гонф уже не мог удержаться от жалоб.

— Уфф, давненько мне не приходилось так далеко шагать, товарищи. Здесь как будто подходящее место для ночлега, а? Что скажете? А утром мы отправимся в путь со свежими силами.

Юный Динни осмотрел окрестности. Его внимание привлек сухой каштановый пень, между толстых корней которого виднелось небольшое отверстие.

— Ххррш, я знаю это место. Я не одну ночь тут проспал. Подойдет.

Мартин, съежившись, пролез в тесную норку.

— Места как раз на нас троих. Пожалуй, на сегодня довольно шагать. Гонф, доставай ужин.

Пока Гонф накрывал на стол, Динни заделал вход в нору сырой глиной, оставив только маленькую дырочку, чтобы можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи. Едва закончив работу, крот предостерегающе поднял лапу:

— Тшш! Подойдите сюда и смотрите!

Его спутники бесшумно подкрались к отверстию и увидели Поскребыша, с шумом и треском продиравшегося через кустарник в сопровождении Ломоноса и Чернозуба.

— Ха-ха-ха, будь начеку! За нами крадется страшила Кладд!

— Слишком уж это прекрасно, чтобы было правдой! Сейчас он, небось, ряшку себе наедает в Котире!

— И в сухой постели дрыхнет…

— Все еще никаких следов мышей и крота, Поскребыш?

— Темнота уже такая, что я едва свои лапы могу разглядеть, а не то что мышей и крота. Ну-ка, давайте выйдем из этого леса, пока еще можно. Если дойдем до дороги, то сможем там переночевать в сухой канаве.

— Эй ты, Чернозуб, прекрати жрать провиант! Так нам ничего не останется!

— Да тут еще полным-полно! Кроме того, я просто умираю с голоду.

— С голоду умираешь! Ты-то! У меня с самого завтрака ни крошки во рту не было. Ну-ка, отдавай еду!

— Не отдам! Пусти, гнусный грабитель!

— Эй вы двое, этим делом я сам займусь! Рррр, жадные оболтусы, все рассыпалось! Уронили еду!

— Это не я, это он! Он меня толкал! Ах ты, лапы неуклюжие!

— У самого лапы неуклюжие, жадина! Получай!

— Ой-ой-ой! Я пожалуюсь Кладду, когда вернемся!

— На мать свою жалуйся!

В норе под каштаном трое друзей схватились за бока от беззвучного смеха, слезы текли у них из глаз: так комичны были нелепые попытки врагов отыскать в темноте свою потерю! Продолжая спорить и драться, натыкаясь друг на друга и на деревья, они вскоре пропали в ночи.

— Хрршшр, вот так так, за нами, стало быть, эти пустоголовые гонялись! Бррш, да эти хищники дорогу-та и из мелкай ямки наружу найти не смогут!

Гонф передал Мартину сыр.

— Ничего удивительного в этом нет. Слышал, кто ими командует? Старый дуралей Кладд! Да ему и ушам собственным не скомандовать, чтобы прямо стояли!

Мартин придвинул к себе свою порцию ужина.

— Может, и так, но чтобы нас незаметно взять под наблюдение, у него ума хватило. Я думаю, что к ним все-таки нужно относиться как к серьезному противнику. Тогда нас не застанут врасплох. Как бы то ни было, давайте ужинать и спать. Завтра предстоит трудный день.

Из окна своей комнаты на верхнем этаже Цармина с зоркостью хищницы вглядывалась в черноту ночи. Она увидела Кладда с его особым отрядом, когда он показался на окраине леса и торопливо устремился к Котиру. Затем дикая кошка обвела взглядом всю открывавшуюся перед ней панораму и заметила какое-то движение на южной окраине леса.

Лесные жители!

Цармина бросилась к столу и принялась энергично потрясать колокольчиком. В комнату торопливо вбежал хорек по имени Загребала.

— Быстро поднять по тревоге весь гарнизон! Пусть построятся в казарме и ждут моих приказов. И чтобы не шумели. Кладда пришлешь ко мне. Он вот-вот прибудет.

Загребала подивился, откуда Цармине известно о скором появлении Кладда, но он не осмелился задавать вопросы. Браво отдавая честь, он поднял вверх свой щит с изображением Тысячи Глаз.

— Есть, госпожа!

Цармина не отрываясь всматривалась в отряд выдр, мышей и ежей. Она заметила и подрагивание веток на верхушках деревьев — значит, там и белки. На этот раз она нападет внезапно! Она не собирается упускать такой случай. Теперь-то они узнают, что такое ужас!

Пробежав пол-лестницы, она натолкнулась на Кладда, со всех ног спешившего с докладом к ней в комнату.

— Госпожа, я собрал ценные сведения о передвижении лесных…

— Мне уже все известно. Быстро приведи в порядок свой отряд и размести его в главной казарме.

— Но, госпожа, по лесу летел дрозд, и я приказал…

Цармина набросилась на туго соображающую ласку:

— Дрозд? Что за россказни? Думаешь, меня интересуют дрозды? Прочь с моих глаз, бесполезная тварь!

Кладд в оцепенении застыл на лестнице, а дикая кошка помчалась вниз. Не стоило и пытаться заговорить с Царминой, когда гнев в очередной раз овладел ею.

С южной стороны самым высоким деревом вблизи Котира был величественный вяз. Чибб, сидевший в его кроне, заметил приближение лесных жителей.

— Агхм, ххрргрхм, сюда, пожалуйста. Да не шумите. Нам совсем ни к чему, чтобы какой-нибудь орел проснулся…

Командор молодцевато отдал честь хвостом на моряцкий манер.

— Салют, товарищ! Все ли в порядке на борту?

Чибб зашагал взад и вперед по ветке.

— Гхм, пожалуй, я, наверное, считаю, что все, кажется, в порядке. Грхм. Впрочем, у меня есть некоторые сомнения.

Госпожа Янтарь прыгнула сверху на ветку рядом с дроздом, и пугливая птица так и подскочила от страха.

— Сударыня! Гхм, будь так любезна, пожалуйста, обнаруживай в дальнейшем свое присутствие каким-либо менее ошеломляющим образом!

Бен Колючка и все остальные участники операции разгружали мешки с едой у подножия вяза. Колумбина взглянула вверх на дрозда.

— Знаешь, Бен, я почему-то чувствую себя так же неуверенно, как Чибб.

Бен передавал мешки белкам, которые карабкались вверх по стволу с такой скоростью, как если бы бежали по ровной земле.

— Да, милая, я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас. Мне и самому в этих местах не слишком-то нравится…

Будто в подтверждение слов ежа, из темноты со свистом вылетела стрела и задрожала, вонзившись в ствол вяза.

— Засада! Всем спрятаться! — громко закричала госпожа Янтарь со своего наблюдательного пункта.

Мышей и ежей немедленно заслонили выдры, ставшие сплошной стеной. Командор вприпрыжку выскочил вперед, пригнулся, чтобы избежать удара дротиком, и раскрутил пращу, в которую были заложены несколько камней сразу.

— Моряки! Они вон там! В чащобе! Ну-ка, товарищи, залпом со всего борта!

Строй мускулистых выдр обрушил на врага град тяжелой речной гальки.

Звонкие и глухие удары камней по доспехам и по шкуре мешались с визгом и воплями сидевших в засаде хищников.

Когда свист камней несколько утих, Цармина выпрыгнула вперед, призывая своих штурмовиков:

— Нападай! На приступ! Ошеломите и берите их в плен! Вперед! Вперед!

Солдаты побежали прямо на лесных жителей, устрашающе воя, выкрикивая угрозы, потрясая пиками, дротиками и копьями.

Госпожа Янтарь хладнокровно наблюдала за происходящим. Она приладила стрелу к тетиве своего лука, и все белки, сидевшие вокруг на ветвях деревьев, последовали ее примеру. Их предводительница плотно прижала хвост к ветке вяза.

— Эй там, на деревьях! Соблюдать спокойствие! Дайте противнику выйти на открытое место и ждите моего приказа!

Хотя двое-трое выдр уже упали на землю с ранами от копий, Командор, тоже услышавший команду госпожи Янтарь, решил поддержать ее замысел:

— Выдры, снарядить пращи! Не метать, пока белки не выпустят стрелы!

Армия Котира преодолела уже половину расстояния отделявшего ее от войска противника. Фортуната сбавила шаг и отстала, присоединившись к Ясеневой Ноге и Кладду. Теперь солдат вела вперед одна Цармина. Уверенная, что скоро доберется до противника, она повернулась к войску лицом, громкими криками подбадривая наступавших.

Госпожа Янтарь решила, что пора. Ее хвост взметнулся кверху, будто знамя.

— Лучники, огонь!

Зажужжавшие по-осиному стрелы тут же остановили авангард, а средние и задние ряды наступавшего противника с ходу налетели на тех, кто погибал на переднем крае.

— Всеми камнями из пращей — стреляй! — раздался громовой голос Командора, перекрывший беспорядочный шум в рядах ошеломленного врага.

Еще один залп камней стремительным ураганом обрушился на обескураженных солдат Котира.

Теперь Цармине пришлось отступить под прикрытие своего войска. Она в бешенстве рычала, отдавая приказы:

— Один ряд пригибается, один стоит в полный рост. Сделать сплошную стену из щитов и продолжать наступление! Просунуть копья в зазоры между щитами. Скорее, дурачье! Фортуната, построй лучников сзади. Пусть стреляют поверх наших голов. Скорее!

Этот приказ взбудоражил армию Котира и придал ей сил действовать.

Бен Колючка и Колумбина ползком пробирались повсюду, шепотом подбадривая тех, кто не принимал участия в сражении:

— Друзья, позаботьтесь о раненых. Быстро, но неприметно спрячьте их за этим вот деревом. Кротоначальник пришел на подмогу.

Они ускользнули обратно, а выдры Командора прикрывали их отход.

Теперь солдаты принялись пускать стрелы. Они отскакивали от стволов деревьев и втыкались в землю, но все-таки некоторые достигали цели. Прикрываясь щитами, авангард медленно, но неуклонно продвигался вперед.

Командор и госпожа Янтарь согласовали действия своих стрелков. Сперва выдры метали камни и дротики, а затем белки выпускали свои стрелы. Таким образом, у обоих отрядов была возможность перезаряжать оружие, не прекращая обстрел противника.

— Из пращей — огонь!

— Лучники, огонь!

Кустарник и Береза — две крупные опытные белки — по указанию госпожи Янтарь запрыгали по деревьям, держа путь к дальней стороне Котира. С собой они взяли столько мешков с провизией, сколько могли унести. Чибб летел рядом с ними. Все трое двигались бесшумно, никто из участников схватки их не заметил.

Луженая глотка Кладда изрыгала оглушительные команды:

— Вперед, эй вы! Переставляйте ноги, лентяи! Не прекращать наступления! Мы с ними вот-вот разделаемся. Скоро каждому достанется по выдре.

Горностай скривил морду от боли. Камень, пущенный из пращи, ударил по его копью, и этот удар болезненно отозвался в его лапах.

— По мне, лучше бы разжиться мышью или раненым ежом, товарищ, — бормотал он сквозь зубы. — Пусть Кладд и Цармина возятся с этими толстыми выдрами.

Его сосед, ласка, согласно кивнул:

— Да, пусть им достается слава. Нам и объедков довольно будет.

Мгновение спустя стрела, пущенная белкой, навсегда лишила его дара речи.

Госпожа Янтарь начинала беспокоиться. Она крикнула Командору:

— У нас почти все стрелы вышли. Врагов слишком много. Мы не можем остановить их продвижение. Похоже, на этот раз победим не мы.

Командор высунул язык, запуская из своей пращи два больших камня.

— Ничего, сударыня, тут не поделаешь. Остается узнать, скольких из них мы положили.

21

Раннее утро было окутано белым туманом. Он льнул к деревьям и кустам, будто полупрозрачный шелковый платок, и поблескивал капельками росы, обещая жаркий солнечный день.

Трое друзей так спешили отправиться в путь, что завтракали на ходу. Мартин достал из своей поклажи лепешки, Гонф выделил каждому по румяному яблоку, а Динни исчез в тумане и через минуту вернулся с кувшином свежей родниковой воды.

Оцепенение сна постепенно спадало. Друзья шагали бодрым шагом под свеженький марш Гонфа:

На Сала-манда-строн идем —

Воришка, воин, крот,

Не знаем, что в пути нас ждет,

Но только не свернем.

На Сала-манда-строн идем…

Потоки солнечного света полились с неба сквозь туман, превращая его в желтоватую дымку. Мартин и Гонф старались сдержать улыбку, слушая, как Динни распевает марш на наречии кротов:

— Саламандастрон, глядите, мы идем!

В прекрасном настроении дошли они до окраины Леса Цветущих Мхов. Пройдя немного дальше, они увидели перед собой бурую грунтовую дорогу, извивавшуюся как змея. Далеко за ней, вплоть до неясно видневшегося горизонта, простиралась равнина, которая слегка поблескивала под жаркими лучами солнца. Между дорогой и равниной находилась глубокая канава — правда, из-за стоявшей сухой погоды воды в ней было совсем чуть-чуть.

Товарищи старались не издать ни звука, памятуя о том, что Поскребыш со своими подручными вполне мог находиться где-нибудь неподалеку.

Гонф пошел обратно в лес и вернулся с длинной толстой веткой. Достав нож, он принялся очищать ее от побегов и листьев.

Мартин с любопытством наблюдал за ним.

— Что ты задумал, товарищ? — спросил он, стараясь говорить как можно тише.

Юному Динни ответ был известен.

— Он делает шест, чтоб через канаву прыгать. Белки часто так делают, коли нету дерева, чтоб с него прыгать.

Мартин взял шест и прикинул, где центр тяжести.

— Так, понятно. Шест прыгуна. Хорошая мысль, Гонф.

Покрепче и понадежнее обхватив шест обеими лапами, Гонф приподнял его перед собой.

— Я первый, потом Динни, а уж потом твоя очередь, товарищ. Наблюдай за мной и присматривайся, как это делается. Я ведь, знаешь ли, Король Прыгунов!

И Гонф припустил бодрой рысью. Держа шест прямо перед собой, он пересек дорогу, а затем, воткнув шест в дно канавы, полетел вперед и вверх, держась за верхний конец. Мартин видел, как шест сначала согнулся, а затем вскинул Гонфа высоко в воздух. Сила инерции легко перекинула мышонка через канаву. Воришка мягко опустился на землю, пружиня лапами, и толкнул шест назад, передавая его кроту.

Динни опасливо взялся за него, прошептав Мартину:

— Хрршр, противно-то как покидать родную землю. Это только птицы такие сорвиголовы… Шшшрр, что ж, придется лететь.

Динни разбежался неуклюжей шаркающей побежкой, вонзил шест в дно канавы и медленно поднялся в воздух. Силы толчка не хватило, чтобы перенести его на другой берег; на полпути шест стал покачиваться туда-сюда и принялся клониться назад. Мартин стремительно бросился вперед. Перехватив шест пониже, он уперся в него и толкнул что было сил. Динни оторвался от шеста, будто его запустили из катапульты, и полетел через канаву. Он шмякнулся на противоположный берег почти у самого верха, а Гонф тут же вцепился в него и помог выкарабкаться на ровную землю. Динни плюхнулся на траву и целовал землю, радуясь, что снова ощущает под собой твердую почву.

Сила и бесстрашие Мартина позволили ему легко переправиться. Ему даже очень понравилось лететь по воздуху. Когда Динни окончательно пришел в себя, друзья начали свое путешествие по равнине.

Вскоре после этого Чернозуб зевнул и потянулся в той же самой канаве. Преследователи разбили свой лагерь на ночь совсем недалеко к югу от того места, где происходила переправа.

Во сне Ломонос неудачно повернулся с боку на бок и скатился с узкой полоски сухой земли прямо в мелкую грязную лужу.

— Бррр! Эй вы, дармоеды вшивые! Кто эту шутку со мной выкинул? Ну, признавайтесь!

— Хи-хи-хи! Ты сам над собой подшутил, тупица! Забавно, что ты даже не перестал храпеть, когда плюхнулся в воду!

— Кто храпел? Я?! Свой-то собственный храп ты хоть раз слышал? Точь-в-точь будто гусь гогочет.

— Чушь, я всю ночь глаз не сомкнул. Впрочем, минутку-две, может, и вздремнул. Да, вот забавно: мне снилось, что я вижу мышонка — как раз вон там. Угадай, что он делал? Перелетал через канаву.

— Хи-хи-хи-ха-ха-ха! А за ним вслед не летел ли еще и Кладд, прикидываясь ласточкой?

— Да-да, можешь смеяться, сколько влезет, толстобрюх. Но я все видел так отчетливо, будто наяву! Говорю тебе, мышонок летел.

— Сам ты толстобрюх! Вот что получается, когда жрешь чужие пайки. Это у тебя кошмар был — от обжорства!

— И вовсе нет! Скорее это было похоже на голодный бред. Страсть как есть хочется!

Поскребыш не обратил никакого внимания на этот спор. Выбравшись из канавы, он достал из своего мешка кусок хлеба и принялся жевать.

Ломонос и Чернозуб перестали ссориться:

— Эх, это ведь нечестно. Тебя назначили командиром. Стало быть, твоя задача — следить, чтобы мы были накормлены как положено.

— Правда, правда! У меня осталась только жалкая корочка, да и та вся промокла в этой вонючей канаве.

Поскребыш небрежным жестом швырнул корку хлеба на край канавы:

— Вот вам, получайте! Это тому, кто первым влезет наверх!

Хорек и горностай дрались что было мочи. В ход пошли зубы и когти. Ломонос и Чернозуб пинками спихивали друг друга, чтобы не дать противнику первым влезть на край канавы. Победителем вышел Чернозуб. Он схватил корку, а Ломонос жалобно взвыл:

— Дай и мне немножко, Черный! Ну, пожалуйста! Будь хлеб у меня, я бы поделился с тобой.

— Нет, не поделился бы, жирная рожа.

— А вот и да!

— А вот и нет!

— А вот и поделился бы!

Наконец Чернозуб смилостивился, хотя и безо всякой охоты:

— На вот, держи, драный хвост. Да смотри, не трескай все сразу за один присест!

— Ах, это нечестно! Твоя половина куда как больше!

Поскребыш прошел дальше по краю канавы. Он пожевал желтый одуванчик, поморщился, выплюнул цветок и заорал:

— Эй вы двое, прекратите препираться и посмотрите-ка сюда!

Хорек с горностаем подбежали, дожевывая на ходу остатки хлеба:

— Что такое? Где?

Поскребыш покачал головой. Тупость подчиненных приводила его в отчаяние.

— А что вы, собственно, ожидали увидеть, мякинные мозги? Тут следы двух мышей и крота. Глядите, здесь и здесь. Отпечатки лап совершенно четкие. Противник держит путь на запад.

Ломонос обнаружил шест и с торжествующим видом поднял его над собой:

— Ага, вот еще одна улика! Они, должно быть, воспользовались этим шестом, чтобы выбраться из канавы.

— Да вышвырни ты его, идиот, — презрительно усмехнулся Поскребыш. — Скажи еще, что они по воздуху на нем летали! Пошли, болваны. По крайней мере, идем по их следу.

С южной стороны Котира стояла высокая береза. Прежде чем лететь в тюрьму, Чибб, устроившись на самой верхушке дерева, проверил, прочно ли держатся лямки мешка с едой. Кустарник и Береза проводили взглядом дрозда, исчезнувшего в слабом утреннем свете, а затем Кустарник принялся подготавливать следующий мешок.

— Мы тут, наверное, быстро управимся. Еще успеем обратно — поглядеть, как бой идет.

Береза взглянул на свой колчан.

— У меня почти все стрелы вышли. Наверняка у других тоже. Знаешь, оставайся-ка ты здесь и проследи за дроздом, а я сбегаю на базу. Соберу там стрелы, какие под руку попадутся, и отнесу нашим лучникам.

— Хорошая мысль! До встречи, товарищ.

Сразу за стволом старого вяза открывался проход в подземные галереи Леса Цветущих Мхов. Кротоначальник шел впереди, указывая дорогу своим немногочисленным спутникам. Замыкали шествие Колумбина и Бен в сопровождении Почволета, крота, еще совсем молодого, но уже выдающегося землекопа.

— Тут недалеко, ребята, — таинственно бормотал он. — Мы, копатели, приготовили вам отличный подземный ход, чтоб вы бежать могли.

Когда кроты помогли своим подопечным залезть в широкий туннель, прорытый опытными землекопами, благодарность к спасителям переполнила их сердца. Уходя вглубь, Колумбина слышала, как Почволет заделывает за ними вход, засыпая его землей. Впереди раздался голос Кротоначальника, ободрявшего какую-то пугливую мышку:

— Не бойся, малой. Мы же в Кротоглыбь идем. Там тебя никто не отыщет.

Ничто не могло поколебать решимость Цармины. Кошка беспощадно гнала свои войска вперед:

— Наступайте! Вы что, не видите, что стрел и камней они уже меньше мечут? Не останавливаться! Победа близка!

Ухо Фортунаты отчаянно ныло от боли. Лисице повезло, что стрела не попала чуть ниже, — тогда она проткнула бы ей череп. Прижав к ране горсть известных ей одной трав, Фортуната с тоской уставилась на небо — и тут увидела, как по веткам пробежала большая белка с колчанами, полными стрел. Лиса приотстала на несколько шагов, неслышно бормоча:

— Коли думаешь, что уже их одолела, повелительница, так сама с ними и возись.

У подножия вяза двое матросов Командора заколотили в землю длинные копья. Вокруг копий набросали земли и присыпали ее опавшими листьями. Даже с небольшого расстояния все это выглядело как залегшая в засаде команда выдр, вооруженных копьями.

Новые залпы стрел из пополнившегося запаса заставили солдат Котира отойти немного назад, невзирая на угрозы и посулы Цармины. Госпожа Янтарь удостоверилась, что кроты со своими подопечными благополучно удалились, и спросила:

— Все готово?

Командор поднял лапу.

— Полный порядок, сударыня!

— Хорошо. Мы сделаем пару мощных прощальных залпов, а ты потихоньку уходи со своей командой. Встретимся в Барсучьем Доме.

— Ладно. Счастливой охоты, сударыня. Пошли, ребята.

Хвост госпожи Янтарь снова встал торчком.

— Лучники, огонь!

Цармина и Кладд, тоже услышали эту команду.

— Залечь! Спрятать головы! Выставить щиты! — проревел Кладд солдатам.

Когда солдаты снова осторожно приподняли головы, выдр уже нигде не было видно. Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая только шорохом ветвей на верхушках деревьев. Цармина поняла, что это отходят белки. Она выпрямилась и осмелилась сделать несколько шагов вперед. К ней тут же присоединился Кладд

— Вот же сборище трусов, госпожа! Похоже, они сбежали!

Цармина вглядывалась в небольшой холмик у подножия вяза.

— Может, и так, а может, и нет. Я думаю, что они, наверное, устроили какую-нибудь ловушку… или это в самом деле выдры с копьями? Возьми солдат и проверь. В случае чего, мы тебя прикроем.

Кладд, без особого рвения выбрав десяток солдат, направился к расположению врага. Несколько раз, когда под чьей-нибудь лапой хрустела сухая ветка, он быстро пригибался, опасаясь выстрелов. Наконец разведчики добрались до непонятного возвышения. Кладд потыкал в холмик копьем.

— Никакой опасности, госпожа. Это просто глупая шутка — чтобы заставить нас думать, что они все еще здесь.

— А как насчет белок, Кладд? — опасливо спросила Фортуната.

Тот посмотрел вверх, в переплетение ветвей вяза, потом метнул туда копье. Нескольким солдатам пришлось поспешно отскочить в сторону, чтобы падающее вниз оружие не задело их. Копье с силой воткнулось в холмик тупым концом, да так и осталось стоять. Вслед за ним с дерева слетело несколько листьев и мелких веточек.

— Ни одной шкуры из всего этого трусливого сброда! — напыщенно промолвил Кладд и, выдернув копье из земли, колесом выпятил грудь.

Солдаты Котира радостно повскакивали с земли и принялись отплясывать победный танец под аккомпанемент собственных ликующих криков:

— Мы победили! Мы выиграли сражение!

— Что же мы выиграли? — перекрыл шум гневный голос Цармины. — Дурачье, разве вы не понимаете, что это бессмысленная победа: ни добычи, ни рабов, ни покорности мы не добились! Они просто исчезли, будто их тут и не было. А что приобрели? Несколько саженей леса, который мне и так принадлежит.

Нежданный залп стрел резанул сверху по утратившей бдительность армии. Солдаты вскинули щиты и стремглав бросились искать укрытия в кустарнике. Даже самой повелительнице пришлось удариться в унизительное бегство и спрятаться за только что отвоеванным старым вязом.

Лишь прерывистый насмешливый хохот белок, быстро отходивших поверху в чащобу Леса Цветущих Мхов, некоторое время напоминал о том, что совсем недавно здесь располагалось войско лесных обитателей.

Джиндживер расширил дырки в стенах, так что Ферди и Коггз могли теперь протискиваться в его камеру.

Они с нетерпеливым предвкушением вытряхнули содержимое первого мешка.

— Мамин яблочный пирог!

— Компот!

— Ого! Сыр и орехи!

— И засахаренные каштаны в придачу! Ха-ха-ха, наверняка старина Чибб о них ничего не знал!

— Пожалуйста, господин Джиндживер. Вот вам пирог с зернами и молоко. Давайте устроим тайный пир, а потом вы нам расскажете, какие новости принес Чибб.

Среди всеобщего смеха и веселья Джиндживер тайком утер набежавшую слезу. После долгого одиночного заключения, начавшегося со смертью его отца, общество двух ежат казалось дикому коту очаровательным.

В полдень Мартин и Динни присели отдохнуть. Гонф остался стоять, озирая простор вокруг: плавные изгибы равнины простирались до самого горизонта, который дрожал и поблескивал под жаркими лучами солнца, совершенно непривычными в такое время года. Гонфу показалось, что на горизонте он заметил какой-то дым, но он ничего не мог утверждать с уверенностью, пока не подойдет чуть ближе. Воришка обернулся и посмотрел назад.

— Мда, товарищи, велик и широк мир, когда выйдешь из леса и старой доброй Страны Цветущих Мхов. Кстати, лес я даже отсюда вижу.

Динни улегся на землю, пожевывая травинку.

— Ххрршр, а можешь свою мышь-девочку разглядеть, как она тебе все лапкой машет?

Гонф сделал лапой козырек над глазами и поддержал шутку:

— Ну конечно, да вот и еще кое-кто рядом с ней. Похоже, это твой дед своей палкой размахивает. Он хочет получить назад слоеный пирог, который ты у него стащил!

— Это не Динни стащил пирог, — зевнул Мартин. — Скорее как раз ты! А что ты еще видишь?

Усы Гонфа встопорщились.

— Гм, еще тех трех дармоедов, что шли по нашему следу. Похоже, чутье их не обманывает, товарищ.

Мартин и Динни вскочили и уставились туда, куда показывал Гонф.

— Вот, смотрите — ласка, хорек и горностай. Теперь они побежали. С чего это они так заторопились?

— Может, потому что нас увидали, когда мы поднялись с земли, — предположил Динни.

— Да, товарищ, ты угадал. Что же нам теперь делать? Подождать и дать бой? Сделаем, как скажешь, Воитель.

Мартин закусил губу, его лапа сама собой потянулась к праще, висевшей у него на поясе. Но он совладал с собой.

— Нет. Мы не за этим в путь отправились. Из-за них мы только время потеряем, которого у нас и так мало. Наш долг — отыскать Саламандастрон и Вепря Бойца, чтобы он вернулся с нами и спас Страну Цветущих Мхов. Первое, чему учится настоящий воин, — это знать свой долг и выполнять приказ.

Гонф взвалил на плечи походный мешок. Динни свой и не снимал. Он уже быстро катился шаром впереди: его бархатные лапки звонко стучали по поросшему травой грунту.

— Эй, — крикнул он. — Пошевеливайтесь! До вечера нам нужно оторваться от этих дармоедов!

Трое друзей молча бежали, размеряя свой шаг и не тратя сил понапрасну. Кроме дружного топота их лап в тишине равнины раздавалась лишь песня жаворонка да стрекот кузнечиков, наслаждавшихся в траве жаркой сухой погодой. Солнце, стоявшее высоко в небе, будто огромный золотой глаз, внимательно глядело на бежавших по равнине зверьков. Преследуемые двигались вперед ровной рысцой, а преследователи рвались им вслед, стремясь догнать.

В Котире не было лазарета для раненых. Солдаты валялись в казарме, зализывая свои раны и стараясь вылечиться, кто как умел. Кладд был необычайно доволен собой. Они прогнали лесных жителей, и армия не отступила в бою — о чем же еще беспокоиться?

Он спросил о настроении Цармины у Ясеневой Ноги.

— Попробуй-ка спроси об это у НЕЕ. А вот и она. — Куница резким движением указала на лестницу.

Цармина влетела в казарму и погрозила им лапой с выпущенными когтями.

— Эй, вы двое, ко мне в комнату. Да живо!

Спорить тут не приходилось, и они пошли по лестнице, чувствуя, как душа уходит в пятки.

Фортуната вошла в комнату Цармины еще раньше них. Ее ухо, пронзенное стрелой, распухло и ужасно болело. Ясеневая Нога не смог удержаться от ядовитой шуточки:

— Хи-хи, да тебе, кажется, знахарка требуется, а, лиса?

Цармина вошла как раз вовремя, чтобы услышать эти слова.

— Еще одно такое замечание — и тебе, деревянный штырь, потребуется запасная голова! Ну, рассказывайте, что случилось с засадой в лесу?

Все трое застыли, ожидая, когда разразится буря. Ждать пришлось недолго.

Повелительница диких котов одним размашистым движением сорвала скатерть со стола. Колокольчик, тарелки, безделушки и еда с грохотом посыпались на пол.

— Ровным счетом ничего — вот какова наша военная добыча!

В бешенстве Цармина принялась метаться по комнате, опрокидывая мебель, разрывая в клочья портьеры и сгибая каминные щипцы. Ее голос превратился в сумасшедший вой:

— Я их заметила! Я! Я устроила засаду, обо всем вас предупредила, вела войско, подняла солдат в атаку и надеялась, что у вас, жалкие шуты, хватит мозгов и храбрости, чтобы вместе со мной руководить боем. И что в ответ? Ни одной стоящей мысли, ни капли поддержки!

Тело дикой кошки дрожало крупной дрожью, но неожиданно Цармина рухнула в кресло, как будто приступ гнева на время обессилил ее. Три трясущихся от ужаса зверя стояли, уставившись в пол, словно из него к ним могло явиться чудесное убедительное оправдание… А Цармина продолжала свои упреки:

— В конце концов, разве это вас касается? Вам и думать-то незачем — только приказы исполнять! Мозгами шевелить мне одной приходится. Вас ничто не взволнует, пока не кончатся запасы еды. А они не вечные, можете мне поверить! Я сама проверяла: запасы в кладовых сокращаются, с тех пор как мы утратили возможность брать дань с тех немногих зверей, что жили под нашими стенами. В этом-то и состоит сложность положения завоевателя, которому необходимо кормить армию: солдаты ничего сами добыть не могут — они способны только отнимать у тех, кто беззащитен.

Дикая кошка потянулась и с досадой пнула валявшийся на полу бокал.

— Ну что, какие будут предложения?

— Но есть ведь два пленника, которых я поймал, госпожа, — виноватым тоном заметил Кладд.

Цармина выпрямилась в кресле.

— Конечно, и это хорошо, что поймал. Ты, может, и не так глуп, как я думала. Пленники, гмм… Как думаете, какой выкуп лесные жители согласятся заплатить за двух этих ежат?

Фортуната хитро сощурилась.

— Ну, уж я-то почаще других с лесными обитателями торговалась. Это мягкосердечные, чувствительные создания, особенно когда дело касается их детенышей. Я думаю, они не поскупятся, чтобы получить их назад целыми и невредимыми.

— Невредимыми! В этом все и дело, — довольно промурлыкала Цармина. — Представь себе, что лесные жители увидят, как их дети по-настоящему страдают или подвергаются опасности, — тогда мы сможем назначить выкуп, какой только пожелаем.

Трое подчиненных с облегчением заметили, что настроение их повелительницы стало менее свирепым.

Разговор этот слышало еще одно существо, но оно услышанному не обрадовалось: это был дрозд Чибб, примостившийся снаружи на краю подоконника.

Ломонос первым замедлил шаг. Постепенно он перешел на неспешный аллюр из длинных прыжков. К нему присоединился и Чернозуб, предоставив Поскребышу полную свободу нестись впереди с любой скоростью. Однако вместо этого Поскребыш остановился и оглянулся. Увидев, что пара лентяев уже уселась в траве, тяжело дыша, он презрительно скривил губы. Поскребыш выхватил кинжал и бросился назад.

— Вставайте, червяки ленивые! Вставайте! Да пошевеливайтесь же, проклятье!

Ломонос попытался схватить пробегавшего муравья.

— Да к чему это все? Они уже далеко. Нам никогда их не поймать.

Поскребыш пнул Чернозуба.

— И ты так считаешь, лентяй?

— Брось ты эту затею! Бежать ты нас больше не заставишь.

— Ах, вот как! Это бунт! Вот оно что! — Поскребыш презрительно поглядывал то на одного, то на другого солдата. — Раз так, подумайте-ка, ребята, вот о чем. Во-первых, если вы сейчас не побежите, я пырну вас кинжалом. Во-вторых, не поделюсь провизией. И в-третьих, не забудьте о докладе, который я сделаю. Нашей повелительнице наверняка будет приятно узнать о вашем дезертирстве.

Не говоря ни слова, Ломонос и Чернозуб встали и побежали снова.

Гонф бежал рысцой вместе со своими друзьями, окидывая окрестности быстрым взглядом.

— Дальше начинаются холмы, товарищи. Мы сможем залечь и притаиться где угодно. Как думаете? Ускользнем?

Мартин оглянулся назад.

— По мне, лучше не рисковать. Им нас прекрасно видно. Нет, уж лучше бежать до вечера, а потом, когда стемнеет, мы сможем найти подходящее место, чтобы спрятаться, и проведем там ночь. С тобой все в порядке, Динни?

Крот сморщил нос.

— Не люблю бегать. Хорошо еще, что я сильней, чем многие кроты. Беги, беги, Мартин. Обо мне не беспокойся!

Полуденное солнце припекало все сильнее. Птицы, поднимавшиеся вверх в потоках теплого воздуха, видели, как внизу бегут шесть маленьких зверьков — преследователи и преследуемые.

Чтобы бежать было не так тоскливо, Ломонос и Чернозуб затеяли игру: они выкрикивали названия своих любимых блюд. Поскребыш бежал чуть позади, держа в лапе обнаженный кинжал — для предотвращения повторного бунта. Против воли Поскребыш все время облизывался, так как не было никакой возможности заткнуть уши и не слушать аппетитные слова, которые во всю мочь горланили хорек и горностай.

— Засахаренные каштаны и фляга холодного сидра. Ты бы с таким блюдом справился, Черный?

— Ого-го, еще как! А что бы ты сказал о форели, зажаренной в масле, да об октябрьском эле в придачу?

— Очень вкусно! А ты когда-нибудь пробовал запивать клубничным морсом булочки с ежевикой, политые теплым медом?

— Мммм… Хватит, Ломаный. Ты меня заставляешь вспоминать пир, который некогда старый господин Зеленоглаз устроил из награбленной еды в Котире. Вот времечко было! Я пил клубничный морс прямо из большой чаши. В нем плавали листья мяты и ягоды малины. Я отлично помню, как все высосал через соломинку. Гм, я тогда выпил столько, что под конец начал купаться в морсе!

— Ффу! — с отвращением выкрикнул Поскребыш. — Мне тоже пир нравился, но когда я увидел, как ты сидишь в бочке с клубничным морсом, грязный с головы до задних лап, а два мятых листа торчат у тебя из пасти, из ушей валится давленая малина, — у меня весь аппетит пропал. Даже вспоминать противно! Как бы то ни было, вам сейчас лучше заткнуть глотки и повнимательней смотреть.

Первым до холмов добежал Динни. Он бегом забрался на холм с одной стороны и скатился с другой. Мартин и Гонф последовали его примеру, и вскоре у всех троих закружилась голова. Тогда они снова принялись бежать. Тени на земле постепенно удлинялись. Гонф мало-помалу начал отставать. Он с трудом переводил дух. Его друзья остановились посмотреть, что с ним; он помахал им лапами.

— Не останавливайтесь, товарищи. Уфф! Это гораздо тяжелее, чем воровать.

Чтобы не обижать Гонфа, Мартин и Динни, не говоря ни слова, замедлили шаг, чтобы он мог бежать наравне с ними. Мартин заметил, что светлое пятно на горизонте, которое они увидели утром, было вовсе не грядой низких облаков.

— Смотри, Гонф. Это горная цепь. И горы высокие. Что ты об этом думаешь, Дин?

Молодой крот усердно косил глазами, стараясь оценить высоту гор.

— Хрршр, это точно. Я так думаю, что это те самые зубы земли, которые тянутся вверх, чтобы съесть шерстеносных овец…

— Умно сказано, товарищ Динни, — с восхищением закивал Гонф. — Точь-в-точь как говорится в стихах: «Ряд зубов земли торчит и шерсть овец кусает». Кажется, будто горы совсем близко, но не надо обманываться. Нам еще немало придется попутешествовать, прежде чем мы до них доберемся.

Динни осмелился осторожно взглянуть назад сквозь узкую щель между холмами.

— Хрррш, этим дармоедам тоже близко не будет. Мы, верно, лучше бегать умеем.

Поскребыш снова бежал впереди. Он знал, что его спутники слишком голодны, чтобы не бежать вслед за едой. Непросто было солдатам Котира преследовать мышей и крота: холмы то и дело скрывали тех из виду. Спустившись с первого холмика, Поскребыш остановился, чтобы вынуть из лапы вонзившийся в нее острый камушек. Его спутники с ходу натолкнулись на него.

— Идиоты! — завопил Поскребыш. — Как это так получается, что перед вами целая равнина, а вы натыкаетесь именно на меня? Вы что, думаете, мы в горелки играем?

Перебранка продолжалась еще довольно долго. Наконец Поскребыш положил конец препирательствам, с силой столкнув друг с другом головы своих подчиненных.

— Уже стемнело, а я потерял их из виду! Это все из-за вас, придурки! — в досаде скрежетал он зубами.

Мартин и Гонф готовили ужин, а Динни копал нору. Вскоре компания расположилась в уютной пещерке. Динни позаботился даже о мебели: вдоль стены он отрыл землю таким образом, что получилось нечто вроде дивана, на котором было удобно сидеть. Трое друзей принялись за ужин, наблюдая, как багровеют розовые облака. Ночь сменяла уходивший день.

Поскребыш и его подручные сидели под открытым небом на вершине самого высокого холма. Они устроились тут в надежде заметить на рассвете тех, кого преследовали.

Ночь выдалась на этот раз ветреная и холодная.

Чибб прохаживался по каминной полке и рассказывал, что увидел и услышал в Котире.

Члены Сосопа были обеспокоены новой угрозой, нависшей над Ферди и Коггзом.

— Мммда, неприятный поворот событий…

Госпожа Янтарь в тревоге замахала своим пушистым хвостом.

Дрозд важно взъерошил красные перья на груди.

— Грхм, хрргм. Ситуация и впрямь производит такое впечатление. Однако дикий кот, наш союзник, также находящийся в тюрьме, просил передать вам, что, возможно, ему удастся на какое-то время предотвратить осуществление замыслов Цармины.

Белла внимательно взглянула на дрозда.

— Как, Чибб?

Тот сложил крылья на спине и пустился в объяснения:

— Гм, грхм, прошу прощения. Как вам известно, Джиндживер вынул по камню из стены каждой камеры. Он предлагает спрятать Ферди и Коггза в своей камере и замаскировать отверстия в стенах. Таким образом, если враги не догадаются внимательнейшим образом обыскать его камеру, они, естественно, будут думать, что пленники сбежали.

Хитрый замысел был единодушно одобрен.

Командору пришла в голову еще одна мысль:

— Слушайте! А что, если мы сделаем вид, будто Ферди и Коггз уже снова с нами? Это отвело бы подозрения от Джиндживера.

— А как мы это сделаем? — полюбопытствовала Белла.

— Очень просто, сударыня. Мы подберем двух других ежат и устроим так, чтобы кто-нибудь из Котира увидел их.

— Хорошо придумано, — одобрительно произнесла Белла. — А теперь нам необходимо подумать о том, как действительно спасти Ферди и Коггза. Замысел Джиндживера доказывает его смелость и отвагу. Но ведь все трое подвергаются большой опасности.

Госпожа Янтарь покачала головой.

— А где мы возьмем двух малышей, похожих на Ферди и Коггза?

— Можете на время позаимствовать моих Пику и Пози, — произнесла Гуди, стоявшая в дверях. — Если только с ними ничего плохого не случится. Хотя должна сказать, что они ни капли не похожи на Ферди и Коггза. Для меня они совсем разные — будто яблоки и орехи.

Аббатиса Жермена потерла лапой нос.

— Два плаща из одеял, два шлема из кастрюль, каждому дать палку — меч будущего воина… Я уверена, Гуди, что издалека такой наряд хоть кого введет в заблуждение. Ну а как насчет спасательной операции? Уже разработали какой-нибудь план?

— Это предоставьте мне, — беззвучно ухмыльнулся Командор. — Була, останешься главным, пока я в отлучке. Сдается мне, пора навестить Маску.

— Что за Маска? — задали вопрос несколько голосов сразу.

— Скоро увидите! — подмигнул в ответ Була.

22

Настроение у обитателей Котира было подавленное.

Фортуната и Кладд отправили «добровольца» из числа тюремных охранников в комнату Цармины. Он с опаской переступил через порог.

— Ммм… госпожа повелительница… ммм… правительница Страны Цветущих Мхов… мм… заключенные бежали!

— Бежали! Что значит бежали? — Повелительница диких котов одним прыжком подскочила к злосчастному горностаю и стала трясти его за шкирку.

— Хрр… гхх… умм… сбежали.

Цармина отшвырнула на пол полузадушенное обмякшее тело, издававшее всхлипы и хрипы. Ее голос громко раздавался под сводами лестницы:

— Сбежали? Но это невозможно! Стража, к камерам!

Камеры были тщательно осмотрены.

Осмотрены были и все проходы.

Внешнюю стену замка оцепили солдаты.

Плац исследовали дюйм за дюймом.

Казармы вывернули наизнанку.

Ни одна комната, ни один проход, шкаф, кладовая, кухня, чулан не остались без осмотра.

Однако с официальной точки зрения Джиндживер как бы не существовал. Его камера не подверглась обыску. Никому и в голову не пришло осматривать тюремную камеру, которая была заперта на засов и на замок.

Никому — кроме, быть может, Цармины.

Колумбина села, протирая заспанные глаза. «День сейчас или ночь? — спросила она себя. — Как долго я проспала в этой сухой теплой норке? « Мирная тишина и спокойствие этого убежища казались особенно приятными после шума и ужаса битвы, свидетельницей которой она недавно была. Старое лоскутное одеяло укрывало мышку. Она откинула его в сторону, и тут в комнату вошла молоденькая кротиха.

— Доброе утро. Добро пожаловать в Кротоглыбь. Завтрак готов.

Колумбина вслед за кротихой прошла в помещение побольше, где Бен Колючка вместе с ранеными обитателями леса сидел за одним столом с мышами из Глинобитной Обители и кротами.

Кротоначальник указал Колумбине место рядом с собой. С другой стороны ее соседом оказался старый седой крот, у которого мех был совершенно белым.

— Садись тут, девка. Это Старый Динни, дед юного повесы.

Старый Динни кивнул, не переставая зачерпывать ложкой подслащенную медом кашу.

Было совершенно ясно, что начинать день кроты любили с основательной трапезы. На столе стояло множество разнообразных блюд, приготовленных из отварных корней и корнеплодов. Большинство их было неизвестно Колумбине. Все блюда были восхитительны на вкус — и с солью, и с сахаром, и с медом и молоком. Кое-кто из кротов употреблял сразу все это вместе. Хлеб был выпечен совсем тонкими лепешками и имел вкус миндаля. Печенье, изукрашенное лютиками, подавалось теплым. Пушистые салфетки и полоскательницы, наполненные дымящейся розовой водой, служили для мытья липких лап. Разгрызая ржаной бисквит и запивая его ароматным мятным чаем, Колумбина не могла удержаться от любопытства и спросила Кротоначальника, куда подевались огромные слоеные пироги, столь любимые кротами.

Кротоначальник усмехнулся и отвечал, обводя лапой стол:

— Хррш, Колумбина, это же только легкий завтрак для тебя и друзей. Меню мы малость под ваш вкус подогнали. Кроты по-настоящему едят только вечером, когда сильно проголодаются.

Колумбина вежливо закивала и заулыбалась, стараясь скрыть изумление.

— Понятно, понятно… Просто легкий завтрак…

Продолжая есть, Колумбина вспоминала Гонфа. Ах, если бы он был сейчас радом с ней в этой дружеской компании! Она была уверена, что он знает названия всех этих блюд и знаком с их вкусом. Он, наверное, шутливо отвечал бы на упреки, что неоднократно воровал такую еду. Она представила себе, как бы он развлекал всех своими шутками, подражал наречию кротов и распевал только что сочиненные песенки.

Юная мышка вздохнула над своим мятным чаем. Ее вздох превратился в маленькое облачко ароматного пара. Где же, где же проводит это прекрасное утро Гонф?

Утро уже было в середине, когда «легкий завтрак» подошел к концу. После трапезы Колумбина и ее друзья под руководством и защитой кротов отправились по потайной дороге назад в Барсучий Дом.

К рассвету Мартин, Гонф и Динни уже проснулись. Сидя в потайной пещерке, они завтракали и смотрели, как занимается серый рассвет, сопровождаемый моросящим дождем. Затем, убрав остатки еды, путешественники принялись разминать отсиженные лапы. Как ни странно, первым наружу выбрался Гонф.

— Вперед, товарищи? Ближе к полудню тучи должны разойтись. Вот увидите, я ведь король предсказателей погоды.

Выбравшись из пещеры, путники вышли наконец из холмистой местности, и перед ними снова простиралась равнина. Заслышав их шаги, испуганный тетерев взлетел во влажном утреннем воздухе.

На Сала-манда-строн идем,

Шагаем дружным строем,

И мы искомое найдем,

Ведь нас, отважных — трое!

На Сала-манда-строн!

Сквозь пелену моросящего дождя Поскребыш различил три неясные тени.

— Вон они! Пошевеливайтесь, эй вы! У меня предчувствие, что сегодня мы их точно поймаем. Давайте шевелите лапами. Чем скорее мы их схватим, тем скорее вернемся в Котир. Ммда, снова будем есть настоящую еду, отдохнем, а может, нам на долю достанется и немного славы и почестей.

— Уух! Я промок насквозь! — пожаловался Ломонос.

— И я тоже, — пробурчал Чернозуб. — И вдобавок за всю ночь глаз не сомкнул. Сидишь под открытым небом на вершине холма, в полной глуши, под проливным дождем, от холода весь застыл, голод мучает, дрожишь…

— Заткнись! — с отвращением перебил его Поскребыш. — Зашей нитками свою слюнявую пасть. Посмотри на меня. Я измотан, насквозь промок и умираю с голоду, но разве я позволяю себе непрерывно хныкать? Немедленно вставайте, да старайтесь не забывать о том, что вы солдаты повелительницы Котира.

И они отправились на запад вслед за путешественниками.

Отшвырнув лапой камень со своего пути, Ломонос пробормотал:

— Слава и почести, хм. Все это достанется Кладду — и на здоровье. Вот если бы это был славный пирог да почетная кружка горячего — другое дело.

— Славный пирог да почетная кружка? Что за чушь ты мелешь, пустая голова! — засмеялся Чернозуб.

— У самого голова пустая, сопляк!

— Лапы драпы!

— Грязная шкура!

— Вшивая задница!

— Хватит болтать, марш вперед! — приказал Поскребыш.

Как и предсказывал Гонф, дождь перестал. Над равниной поднялось солнце, осветившее пушистые облака, плывшие на легком ветерке по чистому ярко-голубому небу.

Динни понюхал воздух, помахивая лапами перед носом:

— Грршхр, недалеко вода, заводь или озерцо. Может, рыбки поймаем. Хорошо рыбки поесть, хррш.

Мартин вопросительно глянул на Гонфа:

— Откуда он знает, что недалеко вода? Я ничего не чую.

Воришка пожал плечами:

— И он не чует, товарищ. Кроты воду сквозь землю пятками чувствуют.

Динни глубокомысленно кивнул:

— Да, мы много чего чуем просто лапами.

Гонф подмигнул Мартину:

— Что мне в кротах нравится, так это что они всегда ясно и понятно изъясняются.

Все трое дружно захохотали. Предчувствие Динни оказалось ничуть не хуже предсказаний Гонфа — в полдень путники вышли на берег большого озера. Тростник и речная трава росли по краям, на поверхности воды распускались маленькие водяные лилии. Блеск серебристой чешуи в глубине обещал удачную ловлю. Сначала Мартину очень не хотелось останавливаться, но, сообразив, какой существенной прибавкой к их запасам провизии может оказаться пойманная рыба, он объявил привал. Пока его друзья занимались ловлей, он стоял на посту, высматривая, не покажутся ли преследователи.

Динни сидел на самом краю у воды, окуная лапы в воду и восторженно выкрикивая:

— О-о-о! Вот радость! Вот счастье! Вот это жизнь, Гонф!

Воришка закинул удочку, на крючок он наживил красного червячка. Через несколько мгновений прожорливый ерш проглотил наживку.

— Эй, гляди, товарищ! — закричал Гонф. — У меня клюет! Ну-ка, иди в гости к Гонфу, старый обжора…

Мартин подкрался сзади к Динни и Гонфу. Он тихонько положил лапы им на плечи и прошептал:

— Тссс! Слушайте, что я скажу! Мы в большой опасности. Ни звука, если дорожите жизнью!

23

Командор сидел внутри изогнутого полого бревна. Перед ним расположилась тощая выдра с серым мехом. Командор изо всех сил старался не смотреть на то место, где некогда у его странного собеседника был хвост.

— Ну, Маска, держишься на плаву?

Маска грыз любимые выдрами лакомства, которые его дальновидный брат принес с собой.

— О, я живу себе поживаю. Иногда я белка, иногда — лиса. Ха-ха, некоторое время я даже был барсуком.

Командор от изумления закачал головой, оглядывая внутреннее пространство выдолбленного бревна, в котором притворных дел мастер жил один, без семьи и друзей. Повсюду виднелись тщательно разложенные необычные предметы: накладные хвосты, фальшивые уши, целый набор разных усов…

Маска внимательно смотрел на Командора своими странными светлыми глазами. Неожиданно он схватил какие-то принадлежности своего ремесла, повернулся к гостю спиной и незаметно кое-что кое-куда приладил. Когда он снова встал лицом к Командору, тот в недоумении разинул пасть, не веря своим глазам.

— Смотри. Я снова стал белкой!

Предводителю выдр оставалось лишь изумляться: существо, стоявшее перед ним, несомненно являлось пожилой белкой. Белка эта была, конечно, худа и седа, но все-таки настоящая белка — с пушистым хвостом, торчащими ушами и большими верхними резцами.

— Спускаю флаг, Маска. Как ты это делаешь?

— О, это еще пустяки, — тихо рассмеялся Маска. — На самом деле, если бы я побольше постарался и потратил бы не так мало времени на это превращение, я походил бы на настоящего древолаза еще больше. Это так, маленькое превращеньице для твоего развлечения.

Командор ударил хвостом по бревну.

— Ну, товарищ, меня, значит, ты когда угодно провести сможешь!

Маска отбросил в сторону накладной хвост и уши, Выплюнув два фальшивых передних резца, он принял обычную осанку — и снова стал выдрой!

— Может, я тебя провел, а может, и нет. Но ты-то меня точно не проведешь, Командор Ивового Лагеря. Чего ты от меня хочешь?

Командор откинулся назад и скрестил лапы на груди.

— У меня есть к тебе одно предложение, брат Маска. Сиди смирно и слушай меня.

Через окошко в двери камеры Цармина уставилась на Джиндживера испепеляющим взглядом. Дикий кот сидел в самом темном углу тесного помещения. Его мех свалялся, лапы стояли в воде, стекавшей со стен, голова безнадежно склонилась. Однако время от времени в его глазах загорался яростный блеск. Повелительница диких котов придвинулась вплотную к решетке:

— Если ты еще способен понимать, что для тебя хорошо, а что — нет, ты должен рассказать мне все, что знаешь, о том, как эти два ежонка совершили побег. Рассказывай! Ты непременно что-нибудь слышал или видел — ведь они сидели в соседних камерах.

Джиндживер резко вскочил. Его голос звучал монотонным воплем сумасшедшего:

— Ха-ха-ха! Ты им позволила сбежать, чтобы самой воспользоваться их хлебом и водой. Я так и знал, что ты со мной не поделишься. Ты все себе забрала? Да-да, я видел, как ты кралась тайком по проходу. Ты им дала убежать, чтобы вся вода и хлеб достались тебе. Хи-хи-хи!

Цармина обернулась к Кладду.

— Ты только послушай! Он окончательно свихнулся.

Она убежала по коридору. Кладд на минуту остался, с любопытством глядя сквозь прутья решетки. Он еще никогда не видал совершенно обезумевшего дикого кота, хотя и наблюдал два-три раза свою повелительницу в состоянии, опасно напоминающем сумасшествие.

— Ни хлеба, ни воды, она все себе забирает! — продолжал Джиндживер свои бредовые жалобы.

Кладд стукнул о дверь копьем:

— Эй, там! Тихо!

— А-а-апчхи!

Чихание послышалось как раз в тот момент, когда Кладд отвернулся, собираясь уходить. Он тут же обернулся:

— Кто чихнул?

Джиндживер схватил пригоршню соломы и чихнул в нее.

— А-апчхи-чхи! О-оо! Я болен, сударь, умираю. Это все здешний холод и сырость. Пожалуйста, давайте мне больше хлеба и воды, иначе я умру.

Кладд снова ударил копьем по двери,

— Хватит глупости болтать! Ты получаешь норму, которую определила тебе госпожа Цармина. Так что прекрати стонать, а не то я и впрямь тебе дам повод для стонов!

Уходя тяжелыми шагами по коридору, Кладд еще раз услышал звонкое чихание.

— А-а-апчхи!

Над дверью камеры на гвозде, вбитом в стену, висели два мешка. В них сидели Ферди и Коггз. Носы ежат торчали наружу, словно они были двумя птенцами ласточки, ожидающими возвращения родителей в гнездо.

Коггз высунул лапу и попытался зажать морду Ферди, но тот снова чихнул:

— А-а-апчхи!

Ферди заморгал и потер нос.

— Простите, сударь. В этом мешке осталась от пышек мука, и она мне нос щеко… ще… апчхи!

Приподнявшись на задних лапах, Джиндживер спустил своих маленьких сокамерников на пол. Когда стражи поблизости не было, все втроем могли играть и делать упражнения.

К окошку подлетел Чибб и кинул в камеру следующую порцию еды. Он на лету подхватил пустые мешки, которые Джиндживер подкинул вверх. В луче света, пробивавшемся через окно, дикий кот показался ему неожиданно здоровым и сильным.

— Какие новости, Чибб?

— Гррхм, гхм. Сосоп решил, что скоро пора устроить ваш побег. Вы все втроем должны покинуть тюрьму. Мне пока неизвестно, как они собираются это осуществить.

Джиндживер кивнул:

— Надеюсь, они понимают, что чем больше времени проходит, тем опаснее становится положение Ферди и Коггза.

Чибб повязал вокруг шеи пустые мешки.

— Грхм, я уверен, они это знают. Но сейчас они просили вам передать: не теряйте бдительности и не отчаивайтесь. О вас помнят.

Чибб быстро улетел прочь. Добравшись до леса, он присел на еловую ветку, чтобы передохнуть и перевязать поудобнее мешки на шее, а то они мешали полету.

Аргулор сонно рыгнул и глянул на дрозда, устроившегося рядом с ним на ветке. Чибб от неожиданности так и подскочил, но не утратил обычной вежливости.

— Гррхм, извините.

И ринулся прочь, будто стрела с красным оперением.

Аргулор переступил с лапы на лапу. Потом его усталые веки снова закрылись.

То ли маленькие птички стали летать быстрее, чем раньше, то ли сам он погрузнел? Орел решил не задумываться над этим, справедливо полагая, что в Котире еще достаточно солдат, которые передвигаются гораздо медленнее, чем дрозд.

А кроме того, они были и вкуснее!

Мартин прошептал Гонфу и Динни, застывшим неподвижно на берегу озера:

— Теперь тихо, осторожно посмотрите налево. Видите там самку лебедя? Она сидит на яйцах спиной к нам. Да, там. Не смотрите, просто поверьте мне на слово — с другой стороны озера плавает большой лебедь, ее приятель. Он нас еще не заметил, но плывет в нашу сторону и обязательно заметит, если мы останемся здесь, так что давайте-ка уберемся отсюда как можно тише.

Изо всех сил стараясь не шуметь, Гонф отпустил рыбу обратно в воду. Свою леску он обрезал. Трое друзей быстро стали отходить, прячась за осоку.

Мимо них величественно проплыл огромный белый лебедь. Он был похож на корабль, мчащийся под всеми парусами — внушительное зрелище! Белоснежное туловище и полусложенные крылья изящно дополняли сильную змееподобную шею. Крепкий красный клюв и свирепые черные глаза.

Мартин невольно вздрогнул. Он подумал о том, как близко они были к гибели! Лебедь был воинственной и бесстрашной птицей — всевластным повелителем на озере. Любое существо, осмелившееся проникнуть к воде, когда его подруга высиживала три недавно снесенных яйца, уже никогда не должно было увидеть новый рассвет. Белый великан проплыл мимо, продолжая обходить озеро дозором.

Когда он отдалился, трое друзей неслышно ушли прочь. Гонф тихим шепотом попрощался с серебристой рыбой:

— На этот раз нам обоим повезло, товарищ. Плавай себе на свободе.

Когда они оказались на порядочном расстоянии от озера, Динни снял с лап зацепившуюся ряску.

— На этот раз мой дедка чуть не остался без любимого внука! Никогда раньше не видал лебедя. Ну и огромные же они птичищи, клянусь рытьем!

Во второй раз они позавтракали яблоками с хлебом, приправой им служила дикая петрушка, которую обнаружил Динни.

Чернозуб и Ломонос увидели перед собой озеро. После особо оскорбительной ругани они некоторое время бежали впереди Поскребыша. Горностай и хорек обозвали Поскребыша «лягушатником»; это почему-то затронуло чувствительную струнку, и тот бросился на них, намереваясь отомстить за оскорбление. Его обидчики, злорадно хихикая, убежали вперед, а он принялся бросать в них камни и куски глины.

— Вернитесь и попробуйте сказать это еще раз, трусы! Я вам покажу «лягушатника»! Дайте только до вас добраться!

Все трое бежали быстро и вскоре приблизились к озеру. Правда, они подбежали немного с другой стороны, чем наши путешественники. Чернозуб и Ломонос завыли от удовольствия:

— Смотри, река! Река! Поскребыш, перемирие!

Поскребыш подбежал к ним вплотную. Вид водного пространства заставил его на время забыть о вражде.

— Это не река, а озеро, — заметил он. — Да оно и лучше: чистая питьевая вода, можно и лапы помыть. Смотрите, лебедь высиживает яйца. Лебединые яйца — даже подумать о них, и то вкусно!

Ломонос был в этом не очень уверен.

— Гм, а тебе не кажется, Поскребыш, что птичка великовата?

— Ну и что? — огрызнулся Поскребыш. — Нас ведь трое, и у нас копья. Наверное, лебединые яйца хороши на вкус!

— А ты их когда-нибудь пробовал? — спросил Ломонос.

— Нет, даже не видел ни разу, но все равно я уверен, что они большие и вкусные.

— Ну ладно, предположим. Как же ты собираешься раздобыть яйца?

— Очень просто. Достаточно встать на мелком месте и тыкать копьями в лебедя, пока он не улетит прочь. Тут-то мы и уворуем яйца.

Самоуверенность Поскребыша придала духу его спутникам. Все трое вброд пошли к самке лебедя. Она бесстрашно поглядела на них и предупреждающе зашипела.

Грабители веселились вовсю:

— Эй-эй-эй, ха-ха-ха! Скажи-ка, Черный, разве тебе не приятно ходить босиком по этой грязи?

— Еще бы! Особенно после всей этой беготни, приятель. Ну-ка, гляди! — И Чернозуб метнул копье. Оно упало, не долетев до цели.

Ломонос презрительно засмеялся и тоже метнул копье. На этот раз недолет был меньше, но до большой птицы оставалось еще немало.

Поскребыш пренебрежительно усмехнулся, глядя на их старания.

— Эх вы! Вам и замерзшим червяком в землю не попасть, не то что копьем в лебедя! Отправляйтесь на берег и наберите камней, чтобы кидать. А я подберусь поближе.

Хорек и горностай побрели обратно на берег и стали искать подходящие камни.

Поскребыш легкомысленно продвигался вперед, пока вода не дошла ему до пояса. За его спиной раздался шорох раздвигаемой осоки. Поскребыш повернулся на шум. Огромный лебедь-самец — вот и все, что он смог увидеть. Даже крикнуть или поднять копье он не успел.

Поскребыш умер, так и не осознав, что с ним произошло!

Набрав полные лапы камней и комьев слипшейся земли, Ломонос и Чернозуб вернулись к воде.

— Как думаешь, Поскребыш, этой малости хватит?

— Поскребыш, где ты?

— Поскребыш-шандарапка, выходи, старый лягушатник! Мы видим, где ты прячешься и шуршишь осокой.

Наполовину оторвавшись от воды, лебедь-самец стремительно выплыл из осоки; перед ним шла высокая волна, и из его клюва раздавалось оглушительное шипение, как будто из змеиного гнезда:

— Шшшш-сссс-шшшшш!

Лишь прыть, которую придает панический страх, да еще то обстоятельство, что бежали они прочь от озера и лебединого гнезда, спасли жизнь трясшимся от ужаса хорьку и горностаю.

— Ой-ой-ой-ой! Спасите! На помощь!

Лебедь прошлепал на берег, хлопая крыльями и издавая лебединое шипение, ужасом раздававшееся в ушах стремительно улепетывавших солдат.

Самка поудобнее уселась на яйцах. Она поправила перья на шее, улыбаясь с легким оттенком самодовольного превосходства — ведь лебеди никогда не смеются в голос.

Хотя они уже довольно далеко ушли от озера, ветер донес вопли ужаса до ушей Мартина и его друзей.

— Похоже, наши приятели из Котира не на ту птицу напали, а, Дин? — заметил Мартин.

Крот серьезно ответил:

— Лебедь их убил, наверное.

Гонф приложил лапу к сердцу и неторопливо запел:

Недоглядел один дурак,

Решив, что лебедь — утка.

Теперь уж некуда глядеть

Из птичьего желудка!

Цармина стояла у высокого окна своей комнаты и наблюдала за белками. Они спустились с деревьев на самом краю леса. С ними были двое ежат, одетых в плащи из одеял и с кастрюлями на головах.

Фортуната тихонько постучала в дверь и вошла в комнату.

— О госпожа, ты уже их заметила.

Цармина даже не обернулась на звук голоса Фортунаты. Она не отрываясь смотрела на две крошечные фигурки посреди отряда белок.

— Как думаешь, они дразнят нас? — спросила она.

Фортуната подошла к окну.

— Нет, лесные жители не склонны к таким проделкам, повелительница.

Фортуната с изумлением почувствовала, что Цармина поглаживает ее по спине в знак одобрения.

— Соображаешь, лиса. Не стоит ли мне послать отряд, чтобы попытаться их схватить?

Фортуната отрицательно покачала головой.

— Я бы не советовала, госпожа. Они попросту скроются, а наши солдаты будут выглядеть глупо. Белки всегда так делают.

Цармина улыбнулась. Она села на подоконник и подмигнула лисице.

— Умно сказано, очень умно, Фортуната. Ты вовсе не такая тупая, как Кладд и Ясеневая Нога, да и соображаешь быстро. Послушай. Я вижу вдаль лучше, чем ты или кто бы то ни было в Стране Цветущих Мхов. Я наблюдала за этими ежатами, и знаешь, что-то тут не так.

Фортуната была обескуражена, но изо всех сил старалась изобразить понимание.

— Не так, госпожа?

Цармина подняла лапу.

— Вот именно! Эти лесные жители хотят сыграть со мной хитрую игру. Но у меня в запасе есть пара-другая игр, которые мне еще больше по вкусу. Скажи-ка, ведь ты лучше всех в Котире знаешь эти леса и тех, кто в них живет?

Фортуната была польщена доверием Цармины, но почему-то чувствовала себя не очень уютно. В замыслах повелительницы частенько скрывались не очень приятные вещи.

— Я родилась и выросла в Стране Цветущих Мхов, госпожа. Что от меня требуется?

— Фортуната, мы окружены неумехами. — Цармина заговорила тоном старого искреннего друга. — Только на тебя я и могу положиться. Тех, кто мне верно служит, я никогда не забываю. Я не забыла, что твое знание трав помогло мне стать повелительницей Котира. Мне приходится править большой страной, и мне одиноко. С таким умным и знающим зверем, как ты, я, возможно, могла бы разделить бремя власти. Но сначала я хочу попросить тебя об одном одолжении. Подумай хорошенько, прежде чем ответишь, потому что от твоего ответа зависит вся наша дружба. Ты согласна сделать мне одолжение?

Жадность заставила лисицу очертя голову ринуться в западню.

— Тебе стоит лишь приказать, госпожа.

Цармина улыбнулась той же улыбкой, какой улыбается кошка, ухватив птицу за крыло.

— Хороший ответ, подружка. Так вот, я хочу, чтобы ты…

24

Члены Сосопа были ошеломлены. Командор как ни в чем не бывало вошел в Барсучий Дом, за ним по пятам шел хорек. Не успела госпожа Янтарь приладить стрелу к луку, а Белла — схватить кочергу, чтобы поразить врага, как Командор промолвил самым спокойным и дружелюбным тоном:

— Товарищи, не стоит устраивать кутерьму на палубе. Этот хорек на самом деле выдра. Познакомьтесь с моим братом, Маской.

Маска низко поклонился. Сняв завязки с ушей, он лишился кусков коры, делавших его морду длиннее и острее, вытащил изо рта хищные клыки и отцепил накладной хвост.

Белла забарабанила по креслу своими мощными лапами:

— Изумительно! Это и в самом деле выдра. Добро пожаловать в Барсучий Дом, господин Маска.

Аббатиса Жермена усадила гостя и поставила перед ним еду и питье.

— Значит, ты — Маска. Я прожила долгую жизнь и много видела необычного, но никогда еще не встречала ничего столь удивительного! Надеюсь, ты не обидишься на мои слова.

Маска сердечно пожал лапу аббатисы:

— Возможно, в мире и в самом деле много необычного, сударыня, но говоря откровенно, я никогда не встречал таких дружелюбных и милых мышей, как ты и твоя свита в странных одеяниях.

Командор погладил Маску по спине:

— Друзья, вы не поверили бы вашим глазам, если бы видели Маску в кое-каких нарядах, в которых он мне показывался.

— Расскажи нам о них, Командор! — Колумбина от нетерпения не могла усидеть на месте.

Командор отхлебнул сидра из кружки Маски.

— Рассказывать о всех превращениях, на которые этот вот умелец способен, даже и начинать не стоит — все равно никогда не кончишь. Но для примера я вам расскажу, как он от меня в лесу ускользнул. Где я только его не искал! А этот старый обманщик тем временем преспокойно стоял совсем рядом, притворившись — вы только представьте себе! — куском древесной коры!

Пика и Пози крепко вцепились в одеяние Колумбины и широко раскрытыми глазами уставились на странную выдру.

— Неужели это правда, господин Маска? — спросил Пика.

Маска усмехнулся и протянул каждому ежонку по яблоку.

— Ну конечно. Но это ведь такое незамысловатое превращение! Все, что требуется, — это кусок старой коры с тебя ростом и подходящее дерево. Нужно просто стоять и думать те же мысли, что и дерево, — и дело в шляпе!

— А еще кого ты можешь изобразить? — полюбопытствовал Пози.

— Ну, лисицу, белку, ежа — вот вроде тебя, да кого хочешь! Ха-ха-ха, вот в выдр превращаться непросто, это правда. Видишь ли, у них такие необычные хвосты.

— А в птицу ты мог бы обратиться? — спросил Пика.

— Гммм… скажем так, я этому пока учусь. Понятно?

— А в горностая? В крысу? — не успокаивался Пози.

— Запросто. Их-то подделать легче всего. Вся суть заключается в изучении формы.

На аббатису Жермену искусство Маски произвело сильное впечатление.

— Ты говоришь, что можешь прикинуться горностаем, лаской или даже лисицей?

Маска подмигнул:

— В самом деле могу, сударыня. Потому-то я и пришел.

Тени раннего вечера потянулись по долине. Динни взглянул на горы, видневшиеся на горизонте, и мудро оценил расстояние до них.

— Завтра мы уж очень близко подойдем к тем вон горам, Мартин.

Тот посмотрел на скалистую гряду:

— И вправду близко, Дин. А вот как мы через них переходить будем, ума не приложу. Посмотри, какие они громадные. Вершины почти что касаются неба.

— Не волнуйтесь, товарищи, — уверенно сказал Гонф. — Мы проделали такой длинный путь, что какой-то там каменный холм вряд ли заставит нас повернуть вспять. Кроме того, нам больше незачем беспокоиться о хищниках, которые шли за нами по пятам. Лебеди с ними, я думаю, разделались.

Динни поднял нос к небу:

— Я снова воду лапами чую.

— Опять вода, Дин? Неужели? — не поверил Мартин.

— Брршхрр, так и есть. На этот раз вода текучая.

— Значит, надо в оба смотреть. Вдруг нам снова лебеди попадутся, товарищи, — наставительно произнес Гонф.

— Ххуррш, не хочу больше лебедей ваших видеть.

Гонф первым заметил широкий ручей. Он был недостаточно велик, чтобы считаться рекой. Воришка спустился к воде и продекламировал, обращаясь к волнам:

И над равниной золотой

Крылом я в небе бью

И под собою зрю теперь

Синющую змею.

Мартин взглянул на противоположный берег.

— Вид у этого ручья довольно дружелюбный, но он слишком широк, чтобы мы смогли здесь переправиться. Мы тут заночуем, а утром поищем более подходящее место для переправы.

Приятно было провести у воды теплый весенний вечер. Динни выкопал круглое углубление для костра. Мартин сначала наточил хорошенько свой сломанный меч и только потом тем же кремнем разжег огонь. Гонф починил свою удочку и вскоре вытащил из воды жирного подлещика.

Все трое уселись у костра, наблюдая, как рыба печется на решеточке, сложенной из зеленого тростника. В круглых блестящих глазах Динни танцевали и подмигивали отблески пламени.

— Тепло, хрррш. Люблю тепло, право.

Гонф воткнул в рыбу свой нож.

— Скоро изготовится, товарищи. По куску поджаренного хлеба на душу, немного водяного кресса из реки, кружка свежей проточной воды — что еще нужно, чтобы уютно провести ночь?

Ручей с бульканьем нес свои воды к далеким горам, баюкая усталых путников, расположившихся на мягком мшистом берегу.

Ломонос и Чернозуб брели без цели. Лишившись руководства Поскребыша, они окончательно заблудились. Ночь застала их на равнине под открытым небом, усталых, голодных и страдающих от жажды. Ломонос лег на землю, в полусне стараясь потеплее свернуться на траве. Чернозуб засыпать не собирался.

— Гм, я не хочу снова провести ночь под открытым небом. Здесь где-нибудь должна найтись какая-нибудь нора или пещера. А может, и жратва — кто знает?

— Ложись и отдыхай, — пробормотал Ломонос в полусне. — Ты ничуть не лучше Кладда или Поскребыша. Поспи, утром разберемся, что к чему. Я никуда не пойду. Может, даже долго спать буду.

Чернозуб встал, собираясь идти дальше.

— Правильно. Оставайся здесь. Если мне удастся найти что-нибудь, я сразу вернусь. Могу поклясться, что недалеко отсюда течет вода. Пойду посмотрю.

— Смотри, как бы тебя лебеди не съели, — предупредил его Ломонос, не открывая глаз.

Чернозуб вернулся скорее, чем можно было предполагать. Он пританцовывал от радости и тихонько хихикал:

— Эй, Ломаный, просыпайся, соня! Вставай! Хи-хи-хи, угадай, что я нашел?

Горностай недовольно заворчал, когда приятель стал его трясти:

— Двух лягушек, я думаю, да одуванчик в придачу. Отвали, понял? Я спать хочу.

Хорек едва справлялся со своим ликованием.

— Я нашел большой ручей, лагерь, огонь и еду. А кроме того, двух мышей и крота!

Ломоноса такая новость заставила проснуться.

— Где?

— Недалеко. Надо немного пройти в ту сторону. Слушай, если мы будем действовать без промедления и подкрадемся неслышно, мы сможем взять их в плен!

Горностай так и подпрыгнул.

— Здорово! Ты говоришь, что у них есть огонь и еда?

— Да, половина жареной рыбы, а еще мешки, набитые всякой вкуснятиной, — ответил Чернозуб. — Ты ведь знаешь жителей леса — уж о еде-то они всегда позаботятся.

— Мы отведем их обратно, в Котир.

— Хи-хи-хи! Представь себе, какая рожа будет у старины Кладда, когда мы вернемся с тремя пленными! Повелительница, наверное, сделает нас генералами. Уж я тогда этого Кладда малость погоняю! Он у меня взвоет!

— Отлично! Черный, приятель, веди меня!

Оба бесшумно пошли по берегу, не забыв прихватить свои копья.

Три друга спали у огня, не подозревая, что четыре глаза глядят на них с высокого берега.

Фортуната направилась в глубь Леса Цветущих Мхов, зная, что из высокого окна своей комнаты Цармина внимательно глядит ей в спину. Лисица сняла с себя роскошные одеяния Котира и переоделась, как встарь, в поношенный плащ знахарки. На плече она несла сумку с целебными травами и тяжело опиралась на ясеневую клюку. Эта роль больше подходила характеру Фортунаты: открытой войне она предпочитала происки хитрости. Вдобавок обещанная награда была весьма заманчивой.

Цармина отошла от окна и позвонила в колокольчик. Вошел Кладд, отдав честь щитом и копьем.

— Слушаю, госпожа.

— Прикажи кому-нибудь убрать в этой комнате. Здесь слишком грязно. Муштруй войско и держи его в готовности. Я их не затем держу, чтобы они меня без толку объедали. Да, кстати, организуй отряд фуражиров. Нам необходимо пополнять кладовые, если мы собираемся продержаться дольше, чем лесные жители.

Кладд снова отдал честь:

— Будет исполнено, госпожа.

Дикая кошка снова свернулась в своем любимом кресле. Теперь правила игры требовали терпеливо выжидать.

Колумбина несла дозорную службу на своем посту и тихонько грызла недозрелый орех. Густой кустарник скрывал ее от посторонних глаз. Молодая мышка частенько добровольно отправлялась в дозор, надеясь, что первой увидит путешественников, когда они будут возвращаться в Барсучий Дом. Этот повеса Гонф! Он, наверное, будет шагать, распевая во все горло:

— К тебе, Колумбина,

Вернулся я снова

Во имя свободы

Народа лесного!

Или что-нибудь в том же жизнерадостном роде. Колумбина лежала на спине, наблюдая, как между узорчатыми зелеными листьями танцуют пылинки, и мечтая о своем воришке.

И тут она заметила лису!

Одета лисица была как странствующая знахарка. Она шныряла из стороны в сторону, принюхивалась, рассматривала опавшие листья… Было очевидно, что лиса что-то ищет.

Колумбина ползком выбралась из своего укрытия. Как только она оказалась достаточно далеко, чтобы лиса не смогла ее увидеть, она вскочила и стремглав помчалась в Барсучий Дом.

Загнав домой несколько детенышей, пытавшихся без разрешения улизнуть на прогулку, она заперла дверь. Был час второго завтрака. Мыши из Глинобитной Обители подавали на стол монастырский ореховый пудинг с травяным соусом. Колумбина прямиком бросилась к Белле.

— Лиса! Сюда идет лиса! — вымолвила она, с трудом переведя дыхание.

Командор успокаивающим жестом положил лапу на плечо Колумбины.

— Тише, тише. Что за лиса? Откуда идет?

— Там, в лесу. Идет с северо-запада, принюхивается и все осматривает. Она скоро доберется сюда, если мы ее не остановим.

Госпожа Янтарь собрала хлебной коркой соус с тарелки.

— Лисица, да? Ты ее узнала, Колумбина?

— Конечно! Эта та, которую называют Фортуната. Правда, она слегка изменила свой наряд. Я и узнала-то ее по этой попытке замаскироваться.

— А маскировка состоит, наверное, из старого потрепанного плаща с капюшоном? — перебила Белла. — Сумка с травами и клюка?

Колумбина кивнула.

— Старый наряд странствующей знахарки. Пора бы ей что-нибудь новенькое придумать, а, Маска? — презрительно улыбнулась барсучиха.

Тот поднял глаза от своей тарелки с пудингом:

— Как вы собираетесь с ней поступить?

Госпожа Янтарь взялась за колчан.

— Метко пущенная из тугого лука стрела избавит нас от нужды спорить об этом, — сказала она.

Командор крепко сжал лапой пращу:

— Да, стрела или тяжелый камень, который стукнет ее по бушприту.

Маска встал, поглаживая себя по набитому животу.

— Сударыня барсучиха, почему бы не предоставить это дело мне? Может быть, я смогу помочь вызволить наших пленников.

Белла пододвинула к Колумбине тарелки с едой.

— Поешь, малышка. Давай, Маска, расскажи нам, что ты придумал.

Тот уже обернулся ко всем спиной и подбирал себе наряд.

— Вот моя мысль: пусть лиса придет сюда, пусть увидит все, что хочет, только не говорите ей, кто я такой. Уверяйте ее, что я только недавно к вам пришел.

Когда Маска повернулся лицом к членам Сосопа, он и впрямь выглядел необычно для обитателя Барсучьего Дома. Выдра превратилась в тощего старого седого лиса с такой зловещей мордой, какой никто из присутствующих и представить себе не мог!

Маска удалился в кабинет Беллы, чтобы довести свое превращение до совершенства.

— Подберу подходящий хвост, вотру коричневой глины в шкуру, да еще кое-какие мелочи подправлю. Ха-ха-ха, она меня от своего дедушки отличить не сможет, когда я закончу!

— Отлично! Попались, ребята! И не пытайтесь штуки выкидывать, а не то мы в этом кроте дырок понаделаем!

Мартин открыл глаза. Хорек и горностай стояли над Динни, приставив копья к его шее. Воителю инстинктивно захотелось броситься на врагов, но Гонф умерил его пыл:

— Делай, что они говорят, товарищ. Они захватили нас врасплох.

Все трое лежали не шевелясь. Чернозуб довольно ухмыльнулся:

— Я буду крота под копьем держать, Ломаный. Погляди в их барахле, может, какую веревку найдешь.

Ломонос отошел и стал рыться в мешках.

— Еще лучше веревки, приятель. Смотри, канат! — крикнул он.

— Давай его сюда, да наставь копье на крота. Проткни его, если шевельнется! — с этими словами Чернозуб обмотал путешественников канатом. Связав их всех вместе, он подергал за один конец, чтобы убедиться в прочности пут.

Подняв с земли свое копье, он принялся важно вышагивать вокруг мышей и крота.

— Ха-ха, теперь вы у нас в плену. Мы с вами рассчитаемся за то, что вы нарушили законы Котира и заставили нас гоняться за вами! Стоять смирно!

Ломонос тем временем вытряхивал мешки с провизией.

— Хи-хи-и! Смотри-ка — яблоки, хлеб, сыр… ммм… Пирог!

Чернозуб подбросил дров в костер и с волчьей жадностью набил свою пасть едой. Это занятие не мешало ему угрожать пленникам копьем.

— Это повеселее будет, чем раньше, Ломаный! — торжествующе воскликнул он. — Иди сюда, погрейся у огня.

Гонф подмигнул Мартину и прошептал:

— Положись на меня, товарищ. Я с этими дураками справлюсь.

Чернозуб резко дернул за канат.

— Эй вы, придержите язык. Еще одно слово услышу, пожалеете, ясно?

Гонф пожал плечами, насколько канат позволял это сделать.

— Не беспокойся, командир. Вы нас взяли в плен, тут спорить не приходится. Но, пожалуйста, не съедайте все наши запасы. У нас больше ничего нет, мы можем умереть с голоду.

Ломонос швырнул в Гонфа огрызком яблока и откусил кусок сыра.

— Да не ной ты, мышь! Погляди на нас, мы выжили, питаясь несколько дней подряд малюсенькой корочкой и травой. Мммм, вкусный сыр. Ого, фруктовый пирог! Клянусь когтями, мне это по нраву.

— Эй, жадина, мне полагается половина! — Чернозуб ткнул Ломоноса копьем.

— Еще чего! Ты вон сколько себе заграбастал, жирнопузый! — возразил Ломонос.

— Ах ты, жадный червяк!

— Ой! Прекрати тыкаться копьем, гниль!

— Так, правильно, товарищ, — одобрительно крикнул Гонф. — Докажи ему, что командовать положено горностаям.

Чернозуб уже поднял копье, чтобы пронзить Гонфа, но тут Ломонос ткнул его в зад.

Мартин принял сторону Чернозуба.

— Не давай ему над тобой издеваться, хорек. Ткни-ка его!

Динни был за Ломоноса:

— Он же просто наглец большой! Стань ему на глотку, горностай!

Чернозуб треснул Ломоноса по голове древком копья. В ответ Ломонос поранил острием лапу Чернозуба.

Трое друзей подзадоривали обоих громкими криками:

— Ты его победил! Заколи его!

— Вот так! Не давай ему встать!

— Перегрызи глотку!

— Пихай его в костер, скорее!

В слепой ярости горностай и хорек дрались, перемещаясь по всему лагерю. Они катались по костру, падали в мелкие прибрежные лужи, наталкивались на пленников, позабыв все на свете, кроме ненавистного противника.

— Грррр, вот тебе, свиной горногрыз!

— Ахррр, тебе больше не придется меня гонять, хорьковая рожа! Получай!

Чернозуб повалился, пронзенный копьем противника. Ломонос тут же отскочил на мелководье и погрузился в воду. Чернозуб из последних сил поднялся и, пошатываясь, пошел на врага, выставив копье вперед. Ломонос зашел в воду еще глубже. Теперь он был без копья и умоляюще протягивал лапы:

— Не надо, Черный… Я не хотел…

Хорек неверными шагами забрел в воду, поднял копье, готовясь метнуть его, и упал замертво.

Ломонос, будто под гипнозом, продолжал отходить назад:

— Я не хотел, Черный… Честное слово. Возьми себе половину…

И он исчез! На поверхности был виден лишь хорек Чернозуб, лежавший в воде мордой вниз.

Трое друзей повалились на землю. Они лежали, не имея возможности пошевелиться, и смотрели во все глаза на то место, где за мгновение до того стоял Чернозуб.

— Ямы на дне, товарищи, донные ямы, полные жидкой грязи, — объяснил Гонф, — Надо иметь их в виду, когда станем переправляться.

Динни принялся извиваться в путах.

— Надо бы нам подумать, как развязаться!

Мартин с трудом повернул голову к Гонфу.

— У тебя есть мысли на этот счет?

Воришка только улыбнулся в темноте.

— Лежи спокойно. Я могу дотянуться до кинжала. Разве я никогда тебе не говорил, товарищ, что я Король Освободителей?

Мартин почувствовал, как острое лезвие перепиливает связывавший их канат.

— Мне кажется, товарищ, нечто в этом роде я уже слышал в тюрьме Котира.

Вскоре обрезки каната упали на землю. Гонф поднялся.

— И в тот раз тоже сбылось все, что я обещал, — сказал он.

Динни с наслаждением выпрямил спину:

— Сбылося, сбылося, хоть ты этим и не любишь хвастать.

Они принялись подсчитывать потери. Мартин отшвырнул в сторону растоптанный сыр.

— Они сгубили все наши запасы! — с отвращением произнес он. — Большая часть еды вместе с ними упала воду. Смотри, они даже рыбу уронили в костер! — Мартин показал обгоревший остов.

Гонф спихнул мертвого Чернозуба в быстро текущую воду.

— Все могло и хуже кончиться, товарищ. Главное — мы живы.

Динни раздул тлевшие уголья и подложил сухого тростника и дров.

— Ничего, Мартин. Мы со всем справимся, вот увидишь.

25

Фортуната шла по следу, который вел в никуда. Кто-то тщательно и искусно замел все отпечатки лап, но лисица все равно знала, что здесь прошли лесные жители. Те, кто проводил маскировку, не смогли, разумеется, уничтожить все следы: оставался запах и сломанные кое-где мелкие веточки. Лисица пошевеливала кустарник, стараясь обнаружить еще что-нибудь.

— Ты что-то потеряла?

Голос заставил лисицу вздрогнуть. Она резко обернулась, стараясь обнаружить того, кому он принадлежал. Но ничего, кроме молчаливо стоявших деревьев, увидеть Фортунате не удалось. И вдруг — совершенно неожиданно — она заметила, что совсем рядом с ней стоит ее соплеменник — лис!

— Я спрашиваю, ты что-то потеряла? — снова спросил он.

Фортуната внимательным взглядом оценивала, на что способен этот незнакомец. Это был старый лис, шкура которого пестрела пятнами седого и тускло-коричневого меха. Он был тощ и слегка горбился. Но больше всего ее поразили глаза — они были ужасны: плоские желтые круги смотрели искоса, да так злобно и свирепо, что Фортуната невольно вздрогнула. Более страшного соплеменника ей встречать еще не приходилось.

— Нет, я ничего не теряла, — произнесла она, стараясь придать своему голосу оттенок беспечности. — Я просто так, мимо иду.

— Ну что ж, и я тоже. Возможно, мы окажемся полезны друг другу, — предположил старый лис.

— Да, возможно. Меня зовут Метлохвостка. Я странствующая знахарка. А как зовут тебя?

— Меня — Латаная Шкура. Я пришел из далеких восточных стран, — ответил лис.

Фортуната кивнула. Да, его шкура и впрямь была похожа на старый плащ в заплатах.

— Гм, ну а я… я иду с юго-востока. Может, поэтому мы никогда и не встречались. Знаешь, Латаная Шкура, я вообще-то ужасно проголодалась. Ты, наверное, заметил, как много здесь отпечатков лап. Наверное, где-нибудь неподалеку находится лагерь лесных жителей. Обычно они соглашаются кормить меня в награду за мои услуги знахарки.

Латаная Шкура потер свой впалый живот.

— Ммда, я тоже голоден. Недолго протянешь, питаясь травой и запивая ее росой. Послушай, Метлохвостка, наверное, я мог бы путешествовать с тобой в качестве помощника. Кстати, сегодня я проходил мимо одного места, где, возможно, как раз и находится то, что ты ищешь.

Фортуната навострила уши.

— В самом деле? И где же?

Странный лис неопределенно помахал лапой.

— Да знаешь, там вон, в той, в общем, стороне… Я не стал там задерживаться, потому что эти самые лесные жители меня обычно гонят прочь… Гм, можно подумать, что я собираюсь их детенышей воровать! Выглядело это место как хорошо оборудованное укрытие, снабженное полными кладовыми. Я думаю, что смог бы снова найти дорогу туда…

— Никак не могу их осудить за то, что они тебя гонят, друг мой Латаная Шкура, — захихикала Фортуната. — Скажу честно, ты отнюдь не выглядишь безобидно, как маленькая мышка на солнечной лужайке.

Латаная Шкура запрокинул назад голову и злобно захохотал:

— Ха-ха-ха! На себя погляди, бродяга голозадая! Любой приличный обитатель леса тебя за милю обходить должен. Давай-ка заключим союз. Что скажешь? Без меня тебе укрытия не найти.

Фортуната принялась потирать усы, притворяясь, что всерьез раздумывает над предложением лиса. Наконец она протянула ему свою лапу.

— Так и быть, Латаная Шкура, — согласилась она. — Мне тоже кажется, что нам выгоднее держаться вместе. По лапам, лис!

— По лапам, лиса!

Они пожали левые лапы друг другу и затянули старинную песню, сопровождавшую обряд заключения союза между двумя злодеями:

Мы пожали лапы вместе.

Как там, когти-то на месте?

Свистнули? Так обыщи!

Их теперь ищи-свищи!

Бен Колючка наблюдал только что описанную сцену, прячась за земляным холмиком. Он торопливо заковылял в Барсучий Дом, чтобы доложить Сосопу, что Маска, он же Латаная Шкура, познакомился с Фортунатой, сиречь Метлохвосткой.

Маска заставит Фортунату изрядно побродить по лесу, прежде чем в Стране Цветущих Мхов настанет вечер…

День уже перевалил за половину, когда Чибб улетел прочь от окна тюремной камеры в Котире. Джиндживер со своими маленькими друзьями сидел на соломе и терпеливо разъяснял им послание Сосопа:

— Значит, если хорек похож на хорька, или горностай похож на горностая, или ласка похожа на ласку — не доверяйте им! Но вот если лис, похожий на лиса, говорит, что его зовут Маска и что его послал Сосоп, мы должны в точности исполнять все, что он прикажет — быстро и не задавая вопросов.

Ферди почесал свою колючую голову.

— А если это будет горностай, похожий на ласку, нос как у хорька… хвост лисий — что тогда, господин Джиндживер?

Джиндживер по-дружески опрокинул его в солому.

— Тогда не доверяй ему, даже если это окажется Ферди, похожий на Коггза, да еще и со шкурой, как у Джиндживера. Проказник ты этакий! Шшш! Тихо! Кто-то идет! Лучше я вас опять в мешки спрячу.

По коридору, оживленно разговаривая, прошли два стражника ласки.

— И что же принес отряд фуражиров?

— Ничего! Ни желудя! Госпоже это не очень-то по вкусу пришлось.

— Ну что ж, ничего другого ждать не приходилось.

— Да, но дело усугубляется. Кладд доложил, что одного из наших солдат схватил старый орел.

— И кого же он схватил?

— Говорят, горностая.

— Ааа… наплевать, лишь бы не ласку.

— Да-да. Я тоже горностаев не выношу. Противные хитрецы!

— Что правда, то правда. Не то что мы, приятель. Все равно, если бы орел напал на одного из наших, тот бы наверняка как-нибудь изласкился на свободу.

— Ха-ха-ха! Ну ты и шутннк! «Изласкился»! Здорово сказано!

Волны быстро мчавшегося ручья сверкали под лучами послеполуденного солнца. Трое путешественников с утра шли по берегу, высматривая подходящую мель для переправы. Мартин поднял глаза на гору. Они уже значительно приблизились к ней. Он мог различить зеленую растительность у ее подошвы, переходившую выше в базальт и серый камень скалы, вздымавшей ввысь покрытые снегом вершины, которые, казалось, поддерживали само небо, как сказочные колонны.

Гонф, волоча за собой удочку, весело распевал:

Маячат горы впереди

На чистом небосклоне,

И знай себе теперь иди —

Ведь больше нет погони!

Но дня того я не дождусь,

Когда из сей пустыни

С победой славною вернусь

К любезной Колумбине!

По дороге Динни выкапывал съедобные коренья, чтобы пополнить запас продовольствия.

Впереди Мартин увидел излучину с крутым береговым склоном.

— Вперед, товарищи! Кажется, ручей здесь поуже. Наверное, удастся переправиться.

Он оказался прав. Сразу за излучиной их глазам предстало отрадное зрелище: поперек ручья был натянут канат, привязанный к столбам, глубоко врытым в землю. У противоположного берега на отмели лежало ивовое бревно. Гонф подергал туго натянутый канат.

— Это паром, товарищи. — объяснил он. — Видите бревно у того берега? Жаль, конечно, что оно не здесь. Ну да ничего, даже если придется слегка искупаться, мы переберемся по канату.

Между тем на противоположном берегу за ними следили две пары глаз.

Мартин вошел в воду, держась за канат.

— Идите, здесь не слишком глубоко, — крикнул он. — Держитесь за канат с этой стороны, тогда течение не так будет сносить.

Динни и Гонф отправились вслед за ним. Идти было не очень тяжело. Перебирая лапами, они пересекли поток воды. На полпути дно ушло у них из-под задних лап. Теперь приходилось плыть, но тем не менее с помощью каната они продвигались вперед.

И вдруг с того берега кто-то крикнул:

— Чужеземцы, остановитесь!

Из-за ивового бревна показались змея и ящерица.

— Похоже, мы снова попали в передрягу, Дин, — прошептал Гонф.

Мартин, будто ничего не слышал, продолжал двигаться вперед.

Динни дружелюбно крикнул:

— Добрый день! Мы переправляемся! Нас нечего бояться.

Змея угрожающе подняла голову.

— Хссссс! Здесь никто не смеет переправляться бесплатно. Я — Смертный Извив, а рядом со мной — Секущая Чешуя. Мы сторожим переправу. Платите, или прощайтесь с жизнью.

Гонф догнал Мартина.

— Мне эта парочка не нравится. Интересно, ты видишь на змеиной шкуре гадючьи метки?

Боевая натура Мартина возмутилась. Покрепче уцепившись за канат одной лапой, он снял с шеи обломок меча.

— Для настоящей гадюки она слишком тоща и мала, — успокоил он друга. — Я совершенно уверен, что вторая тварь — что-то вроде обычного тритона. Предоставь это дело мне. Я разберусь.

Стражи переправы поняли, что путники вскоре достигнут берега.

— Что вы нам дадите? — спросила ящерица злобным голосом. — Давайте пошевеливайтесь. Выбирайтесь на берег и вытряхивайте мешки. Да быстро!

Лицо Мартина приняло суровое выражение:

— Послушайте, вы двое. Нас вы не испугаете. Мы путешественники, у нас нет никаких ценностей, но если придется, мы готовы к бою, так что вам лучше держаться подальше.

Змея, склонив голову к канату, свирепо глядела на троих друзей.

— Хсс, дурачье, одного укуса моих зубов достаточно, чтобы наступила смерть. Если у вас нет ничего ценного, отправляйтесь обратно и раздобудьте что-нибудь для уплаты за переправу.

Мартин резко дернул книзу туго натянутый канат и тут же выпустил его. Канат, вибрируя, подпрыгнул вверх. Змея получила несколько ударов по нижней челюсти, прежде чем ее отшвырнуло на берег.

— Это тебе для начала, червяк! — засмеялся Гонф. — Погоди, я дам тебе проверить, остер ли мой кинжал. Дай только до берега добраться. Вперед, Дин!

Крот помахал мощной лапой землекопа:

— Я тебя в узел завяжу, а потом и ящерицу поучу вежливости.

Наконец трое друзей выпрыгнули на берег. Стекавшая с них вода ничуть не уменьшала их решимости дать бой. Впереди шел Мартин, размахивая обломком меча. Гонф обнажил свой кинжал, вместе с Динни они выступали с флангов, стремясь взять врага в клещи. Крот размахивал мешком, набитым травами и кореньями.

Когда противники сошлись совсем близко, змея, извиваясь бросилась на Мартина.

— Хххссс, твои кости сгниют на этом берегу, мышь!

26

Фортуната начинала злиться на своего спутника.

— Клянусь клыками, Латаная Шкура, я совершенно уверена, что мимо этой тисовой рощицы мы уже в третий раз сегодня проходим. Что за игру ты затеял, скажи на милость?

Латаная Шкура резко повернулся к лисице и наставил на нее длинный ржавый кинжал.

— Ты хочешь назвать меня лгуном, Метлохвостка? Думаешь, я не знаю дороги?

Лисица отпрянула, нервно поводя языком по мгновенно пересохшим губам.

— Нет, конечно же нет, друг мой. Прошу прощения, но мне все деревья кажутся очень похожими. Ведь я знахарка, а не следопытка.

Латаная Шкура проворчал, вкладывая кинжал обратно в ножны:

— Гм, я тоже не мастер разбирать следы. Мое дело — воевать за плату. Я всегда готов поменять любой лес на хорошую казарму. Не расстраивайся, идти осталось недолго.

Фортуната отвела в сторону торчавшую ветку.

— Воевать за плату? Так ты наемник! Ну что ж, услужи мне, и я, может быть, обеспечу тебе хорошую казарму. Я даже могла бы назначить тебя командиром.

— Командиром, говоришь? Где это?

Лисица хитро подмигнула:

— Как-нибудь в другой раз расскажу. Мы скоро придем?

— Видишь вон тот большой дуб? — спросил Латаная Шкура, указывая лапой. — Между его корнями есть потайная дверь. Иди за мной.

Услышав стук, Белла чуть-чуть приоткрыла дверь и посмотрела через узкую щелку. Командор и госпожа Янтарь вытянули шеи, чтобы увидеть пришельцев, а Белла неприветливо спросила:

— Кто вы такие? Что вам нужно?

Фортуната заискивающе поклонилась.

— Меня зовут Метлохвостка. А это мой помощник, Латаная Шкура. Быть может, вам нужны услуги знахарки?

Госпожа Янтарь оскалила зубы.

— Нам твои шарлатанские снадобья не надобны, лиса. Убирайтесь, да поживее!

— Пожалуйста, пожалейте нас, — жалобно заскулил Маска. — Нам сейчас так тяжко! Лис отовсюду гонят, даже если это честные путешественники, прошедшие много миль, чтобы найти работу. Мы никому не желаем зла. Мы умираем от голода.

Командор подмигнул барсучихе:

— Впусти их, сударыня Белла. У нас ведь наверняка найдется кусок хлеба и тарелка супа для этих двух блохастых бродяг!

Белла пошире отворила дверь.

— Заходите, лисы. Но смотрите ведите себя смирно, а не то мы вас подвесим за хвосты на высоком дереве.

Оказавшись внутри, Фортуната принялась бросать быстрые взгляды во все стороны, высматривая каждую особенность обстановки. В комнату вошли аббатиса Жермена в сопровождении двух ежат, одетых в плащи из одеял и с кастрюлями на голове вместо шлемов.

— Ферди, Коггз, отведите этих путешественников на кухню, — приказала им аббатиса. — Попросите Гуди их накормить.

Гуди Колючка подала несимпатичной парочке остатки весеннего овощного супа с хлебом и сыром. Незваные гости принялись есть с нескрываемой жадностью.

— Батюшки! Похоже, вы с прошлой осени ничего не ели, — заметила Гуди. — Я вам нарежу еще хлеба с сыром, а после еды, чтобы нас даром не объедать, вы отработаете чисткой кастрюль и сковородок. Нужно и моим старым лапам немного отдохнуть.

Наконец гости неохотно оторвались от своих тарелок. Их взору предстала огромная гора грязной посуды в чанах с водой.

Лисица брезгливо скривила губы:

— Ты будешь мыть, а я вытирать.

Маска отрицательно покачал головой:

— Нет-нет. У знахарки должны быть чистые лапы. Ты будешь мыть, а я — вытирать.

Во время работы Маска прошептал Фортунате:

— Что ты обо всем этом думаешь, Метлохвостка?

— Гм, логово у них вполне уютное, — ответила та. — Да и припасено довольно. Но знаешь, Латаная Шкура, они мягкосердечны и просты, как свежевыпеченный хлеб. Подумай только, как легко они нас впустили.

Маска с умным видом потер нос:

— Лесные простофили, правда? Одно подразделение бравых солдат могло бы им всем усы в узел завязать.

Фортуната передала ему для протирки большую сковородку.

— А тебе бы пришлось по вкусу командовать этим подразделением, а, Латаная Шкура?

— Это и есть то место командира, о котором ты поминала? — едва слышно прошептал Маска.

Фортуната вытерла лапы полотенцем.

— Ну да. Я наблюдаю за тобой, Латаная Шкура. Ты мне по сердцу пришелся. Слушай внимательно, да служи мне верно: мы оба сделаемся богатыми и могущественными лисами, если будем вести игру тонко!

За мгновение до того, как противники должны были сойтись в схватке, из тростника раздался громкий грубый окрик:

— Ууууууу, убиррррайтесь вон отсюда!

Небольшая свирепая землеройка, вооруженная тяжелой дубиной из граба, с воплем набросилась на Смертного Извива и Секущую Чешую и принялась беспощадно осыпать их градом сильных ударов.

— Что я вам говорил, гады вы грязные? — кричала землеройка. — Убирррайтесь с моего берега! Вот тебе! И вот еще, еще!

Змея и ящерица, избитые, были сброшены в ручей.

— Ой, ай-ай-ай! Не надо! — вопили они.

Разъяренная землеройка изо всех сил ударила дубиной по хвосту Секущей Чешуи. Хвост так и отлетел прочь, а землеройка ловким щелчком скинула его в воду.

В воде вокруг Смертного Извива расплывалась грязь — под темными синяками скрывался самый обычный уж!

Землеройка обернулась к Мартину и его друзьям, указывая лапой на злополучную парочку, бултыхавшуюся в воде:

— Смотрите, уж и тритон. Вот вредины! Я их предупреждал, чтоб не смели угрожать честным путникам! Давайте, давайте, убирайтесь прочь, сопливые ублюдки! Еще раз здесь вас увижу, заставлю друг другу хвосты отгрызть!

Змея и тритон уплывали по течению, изрыгая страшные проклятия, — ведь теперь уже никто не мог ударить их дубиной:

— Погоди, мы еще рассчитаемся, мы еще встретимся!

Камень, метко пущенный из пращи Гонфа, отскочил от головы ужа. Еще один, брошенный Мартином, больно ударил ящерицу по остатку хвоста.

Землеройка одобрительно закивала:

— Мыши-пращники, да? Метко стреляете. Мое оружие — дубина. За добавкой они сюда уже не вернутся.

Мартин улыбнулся. Ему нравилась эта энергичная землеройка.

— Благодарю, благодарю, — сердечно произнес он. — Я Мартин Воитель. Вот это — Гонф Вор, а это Динни, наш приятель крот. Как видишь, мы — путешественники. Мы идем искать Саламандастрон.

Землеройка вскинула дубину на плечо:

— Сала… как там дальше? А, ты имеешь в виду то место за горами. Гм. А меня зовут Лог-а-Лог Большая Дубина. Я — паромщик. Меня надо было покричать, вот так…

Лог-а-Лог приложил ко рту лапы рупором и затрубил низким басом, эхом отозвавшимся в горах:

— Лог-а-Лог-а-Лог-а-Лог!

Гонф спрятал свою пращу.

— Если бы мы знали, мы бы так и сделали, товарищ. А живешь ты где-нибудь поблизости?

Лог-а-Лог раздвинул тростник, за которым оказалась нора, вырытая в обрывистом берегу.

— Ну да. Я живу один. Вы, наверное, голодны, как все путешественники. Заходите, поболтаем.

В норе царила полная неразбериха и было не слишком опрятно. По стенам висели рыболовные сети, в углу горел огонь, вокруг большой, искусно сделанной лодки, которая занимала почти все пространство, валялись разнообразные инструменты. У огня сидел старый черный жук-плавунец.

Путешественники кое-как расселись, и Лог-а-Лог подал им по миске супа из рачков, от которого поднимался аппетитный пар, с хлебом из стрелолиста и с молодой редиской. Потом он тоже сел и стал поглаживать плавунца по спине.

— Я этого приятеля зову Жукоплюхом. Он живет тут поблизости и все время приходит, чтобы я его покормил, совсем как домашний зверь. А это моя лодка. Она уже почти готова. Скоро я попробую ее на плаву.

Мартин потрогал прочный гладкий корпус лодки:

— Мастерская работа, Лог-а-Лог. Ты, стало быть, умеешь делать лодки?

Лог-а-Лог взял в лапы рубанок и слегка поправил нос лодки.

— И корабли, приятель, и корабли. Хоть я и паромщик, как и весь мой род, но раньше-то ведь мы жили вместе со всем нашим племенем на берегу Мшистой Реки — далеко отсюда, на севере. Однажды, несколько лет тому назад, на нас напали корабельные крысы. которые плыли вверх по реке. Многих из нас они захватили в плен и заставили грести на их галере. Кое-кто так и умер там, но мне удалось бежать. Однажды ночью я освободился от цепей и прыгнул за борт. Это было как раз к югу от Саламандастрона. Мне удалось доплыть до берега. Видите горы? Так вот, я не смог перебраться через них, и мне пришлось идти в обход. Мда, на это ушел почти целый год, должен вам сказать. Но в конце концов я все-таки добрался сюда — и назвал этот ручей Великим Южным Потоком. Когда-нибудь я вернусь в свою деревню — туда, где берег и равнина соприкасаются с лесом, растущим вокруг Мшистой Реки. Ну а до тех пор… я живу тут.

Мартин отставил свою миску.

— Значит, ты видел Саламандастрон?

— Ну да, я несколько раз мимо проплывал, когда греб на галере, — ответил Лог-а-Лог. — Это большая гора, из которой по ночам вырывается огонь. Впрочем, корабельные крысы не любят к ней приближаться.

Мартин кивнул:

— Да, о корабельных крысах я кое-что слышал. Мой отец отправился на север, чтобы сразиться с ними. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Скажи мне, Лог-а-Лог, ты знаешь дорогу в Саламандастрон?

Тот вытянул вперед лапу с поварешкой:

— Надо перебраться через горы и идти прямо на запад.

Динни поглаживал Жукоплюха.

— Хррш, а по воде можно туда попасть, Лагалог?

Лог-а-Лог, стиснув в раздумье губы, зашагал по норе. Друзья молча следили за ним. Наконец он остановился рядом с Динни и жуком. Взяв каравай хлеба и кусок вареной рыбы, он положил их на спину Жукоплюха так, чтобы они не свалились по дороге. Затем Лог-а-Лог ласково потрепал своего любимца.

— Иди, Жукоплюх, — сказал он. — Возвращайся к хозяйке и малышам.

Жук послушно засеменил прочь.

Лог-а-Лог повернулся к Мартину и его друзьям.

— Ладно. Грузите припасы в лодку. Я подготовлю мачту и парус.

Гонф встал со своего места:

— Но как же, товарищ? Что это мы такое затеваем?

Лог-а-Лог проворчал, с трудом вытаскивая тяжелое мачтовое бревно из задней части норы:

— Посмотрим, не пронесет ли нас течение под горой. Это самый быстрый путь в Саламандастрон. В одиночку я бы не решился, но раз уж команда подобралась…

Книга 2. САЛАМАНДАСТРОН

27

В столовую Барсучьего Дома приковылял Командор. Со вздохом облегчения он сел и принялся потирать хвост и лапы.

Фортуната и Маска убирали со стола посуду после полдника. Хитрая лисица кивнула Командору в знак приветствия и подмигнула своему помощнику. На морде Маски отразилось легкое замешательство, но Фортуната многозначительно подмигнула еще раз и, семеня лапами, подошла к выдре.

— Что болит, сударь? — участливо спросила она. — Старые раны?

Командор покачал головой:

— Нет, не раны. Просто у меня иногда лапы и хвост болят. Стоит мне выйти из воды, как у меня кости ломить начинает. И даже если я просто попаду под ливень. Ой-ой-ой, больно-то как, товарищи! Смерть просто!

Фортуната присела перед Командором.

— Позволь мне тебя осмотреть, сударь. Я ведь знахарка и исцеляю боль.

Для начала она погладила лапы Командора, а потом стала внимательно прощупывать их своими когтями. Выдра искусно притворялась, что испытывает ужасную боль.

— Ой! Ох! — вскрикнул Командор. — Да, да, как раз здесь. Это самое место и болит.

Лисица принялась поглаживать свои усы с необычайно умным видом.

— Гмм, да. Думаю, у тебя небольшая параличка, — мудро заключила она.

Командор встревожился:

— Параличка? Хвост мой в воде, это опасная болезнь?

Фортуната покачала головой.

— Станет опасной, если ее запустить. Я видывала выдр, которые от паралички просто в дугу сгибались. В самом деле, ужасная боль!

— Ты можешь меня вылечить, Метлохвостка? — спросил Командор.

Фортуната оперлась о стол:

— Маточная трава, полынь, выжимка из листьев паслена, чтобы утишить боль, — вот что тебя вылечит. Да еще кое-какие травки, которые я обычно с собой не ношу.

— Но ведь ты их можешь отыскать? — с надеждой спросил Командор.

Фортуната улыбнулась Маске:

— Думаю, да. Но для этого мне придется пойти в лес. Что скажешь, Латаная Шкура?

Маска решил поддержать хитрую Фортунату.

— Ладно, Метлохвостка, — сказал он. — Пойдем в лес на поиски. После всего, что для нас сделали здесь, было бы стыдно бездействовать, глядя на страдания бедной выдры.

Фортуната старалась говорить обычным голосом, не выдавая своего волнения:

— Правда, нам понадобится пара помощников — зверьков, которые не заняты ничем важным. Например, эти два ежонка. Наверняка им понравится побегать по лесу.

Пика и Пози (в наряде, превращавшем их в Ферди и Коггза) с радостью согласились помочь. Гуди Колючка вытерла им носы краем передника.

— Да смотрите, не мешайте знахарям, — строго сказала она. — Ведите себя пристойно, как благовоспитанные ежата.

Фортуната осторожно погладила ежат:

— Не беспокойтесь, сударыня, с Латаной Шкурой и со мной они будут вести себя отлично!

Знахарка со своим помощником отправились в путь вслед за двумя ежатами, которые весело резвились впереди. Маска нацепил на шею сумку с травами и шагал рядом с лисицей.

— Что ты затеяла, Метлохвостка? — спросил он. — Я думал, мы сбежим в Котир и расскажем твоей повелительнице, где прячутся лесные жители.

Фортуната пригнулась, чтобы пройти под нависшей веткой.

— Именно так мы и сделаем, Латаная Шкура. Но не вредно и пару сбежавших заключенных с собой привести, раз уж они под лапу попались. Вот увидишь, это нам обоим зачтется как особая заслуга. Ох, не хотела бы я оказаться в шкуре одного из этих ежат, когда они снова окажутся в когтях у Цармины!

Маска почувствовал прилив холодной ненависти к жестокой лисице, но долгий опыт превращений научил его сдерживать свои чувства.

Фортуната взглянула на малышей, радостно барахтавшихся на земле:

— Мы на них заработаем, приятель!

— Сегодня ты заработаешь, что заслужила, — зловещим шепотом произнес Маска.

Фортуната плохо расслышала, что сказал ее странный спутник.

— Что ты говоришь?

Маска оглянулся.

— Я не уверен, что мы правильно идем.

— Только не это! Только не говори мне, что мы заблудились! — застонала Фортуната.

Маска указал на две расходящиеся тропинки:

— Или нет… Подожди… нам нужно идти по одной из этих тропинок. Слушай, я пойду направо и буду присматривать за ежатами. А ты иди налево. Если это правильная дорога, ты увидишь упавший бук. Тогда крикни мне. А если бук окажется у меня на пути, я начну тявкать.

Фортуната простилась с ним, крикнув напоследок ежатам:

— Ведите себя хорошо, малыши. Слушайтесь дядю Латаную Шкуру. Скоро увидимся!

Когда лисица удалилась. Маска уселся на каштановый пень. Он дал Пике и Пози по засахаренному ореху.

— Ты ведь на самом деле не дядя Латаная Шкура? — захихикал Пози.

Маска ласково погладил его по голове.

— Нет, конечно. Да и Метлохвостка вам не тетя. Вдобавок, я думаю, вы ее больше никогда не увидите.

Пика серьезно взглянул на выдру:

— А можно тебя снова называть Маской?

Маска дал им попить из своей фляжки. Своим накладным хвостом он смахнул ореховые крошки с мордочек ежат и, подумав, решительно сказал:

— Нет, не стоит, пока вы не вернулись в Барсучий Дом целыми и невредимыми. Играйте пока, будто я действительно ваш дядя Латаная Шкура.

Пози нежно прижался к накладному хвосту.

— Милый, добрый дядя Латаная Шкура!

Маска покраснел от удовольствия под своим гримом.

Фортуната увидела впереди лежавший на земле ствол бука. Она оперлась об него со вздохом облегчения.

— Ууфф! Слава клыкам, это правильная дорога, — произнесла она вслух. — Переведу дух и позову Латаную Шкуру.

— Все, кто нужен, уже здесь, предательница!

Госпожа Янтарь с десятью другими белками спрыгнули с деревьев и встали, загораживая лисице дорогу. У каждой в лапах был туго натянутый лук.

Фортуната чутьем поняла, что все ее замыслы безнадежно провалились. От страха она съежилась, пригнувшись к земле и прижав уши.

— Это все Латаная Шкура, — заныла лисица. — Я ничего плохого малышам не хотела. Он заставил меня… Он сказал…

— Молчи, лиса!

Госпожа Янтарь прижала к земле свой пушистый хвост.

Десять луков натянулись еще туже.

Предводительница белок обличающим жестом указала на попавшуюся в ловушку шпионку.

— Мы знали, кто ты такая, с того самого мгновения, как ты вошла в лес, — отчеканила она. — Сегодня, когда ты выходила из Барсучьего Дома, я сидела на дереве совсем рядом. Я слышала каждое слово, сказанное тобой и Маской.

Фортуната еще сильнее прижалась к земле, стараясь сделаться совсем незаметной.

— Нет, ты ошибаешься, его зовут Латаная Шкура, он наемный солдат, — попыталась она оправдаться. — Не знаю я никакую Маску. Впрочем, нет, погоди, знаю, знаю, есть такая лиса, которую зовут Маска. Но ведь она живет рядом с Котиром. Вот злобная тварь! Так вы ее искали! Я вас к ней отведу.

— Хватит лгать, лиса! — Голос госпожи Янтарь звучал ровно и беспощадно. — Ты жила как предательница, и заслужила то, что полагается за предательство. Рассказывай свои лживые байки тому, кто встретит тебя у ворот Темного Леса!

Хвост госпожи Янтарь резко поднялся вверх, будто знамя.

Десять стрел вонзились в цель!

Мне любо в море уплывать,

А не сидеть в тюрьме,

И любо парус поднимать

И править на корме!

Нас в море шкипер боевой

Под парусом ведет,

Здесь мышь-матрос, мышь-рулевой

И Динни — юнга крот.

После полудня друзья уже выплыли на простор Великого Южного Потока и учились управлять лодкой, которую Лог-а-Лог окрестил «Птица вод». Мартин под руководством землеройки пробовал управлять рулем, а Гонф прыгал из стороны в сторону и сыпал только что выученными моряцкими словечками:

— Держись по ветру! Право руля! Капитан Лог-а-Лог, бортом к волне! Румб влево! Так держать!

Динни явно не был создан для жизни на воде. Юный крот лежал на банке, схватившись за живот.

— Хррршшр, да помолчи минутку, Гонф, не кричи так. Ваш бедный крот помирает. Урррш, если б только на берег сойти да пройтись немного, мир бы перестал так кругами ходить!

Лог-а-Лог достал какие-то травки и дал Динни пожевать. Вскоре тому стало получше, но он продолжал непрерывно излагать свои мнения относительно мореплавания:

— Я бы лучше весь в перьях по небу летал, чем под парусом ходить на этой лодке!

Мартин внимательно смотрел на бурное течение ручья. Горы уже вздымались прямо перед мореплавателями, заслоняя небо.

— Лог-а-Лог, ты заметил, что происходит с ручьем? Течение усилилось, да и воды больше. Слишком уж быстро несемся.

— Верно, поток начинает идти круто вниз. — Лог-а-Лог смотрел тревожно, но говорил спокойно. — Ну-ка, Гонф, покажи, как ты умеешь убирать паруса и складывать мачту. Мартин и Динни, помогите-ка ему! А я постою у руля.

Пока они выполняли команду, вода за бортом стала очень бурной. Вокруг скал, которые разрезали стремительное течение острыми, как клыки, выступами, показались белые пенистые гребни. Лог-а-Лог едва удерживал руль. с трудом заставляя маневрировать вышедшую из повиновения «Птицу вод». Маленькое суденышко стало подпрыгивать и крениться; волны с плеском разбивались о форштевень.

— Бросьте возиться с мачтой! — Голос землеройки перекрыл рев течения. — Раз на ней уже нет паруса это ничего. Вычерпывайте воду, пока нас не залило! Скорей!

«Птица вод» металась из стороны в сторону, как перепуганный лосось. Шум течения превратился в оглушительный грохот, который усиливало гулкое эхо под сводами нависшей скалы. Мореплаватели очутились в темном подземном канале. Свешивающиеся со стен растения цепляли ветками за одежду, а выступающие из воды камни страшно били по бортам лодки. Не успев даже понять, что происходит, трое друзей почти отвесно полетели на лодке вниз. Поток превратился в водопад!

Бешено несущаяся вода, кипя пеной, швырнула суденышко через порог. На мгновение «Птица вод» зависла в воздухе и тут же стала стремительно падать в пропасть. Мачта задела за скалу, лопнула со страшным треском и повалилась на путешественников.

Цармина стояла в своей излюбленной позе у высокого окна, а Кладд почтительно вытянулся рядом.

— Ранние овощи — это совсем не то, Кладд. Выясни, что птицы любят есть, и покроши им. Поставь ловушки и посади в засаду лучников. Жирные лесные голуби, пара сочных дроздов — вот что нам нужно!

— Слушаюсь, госпожа. Все будет немедленно выполнено. — Кладд послушно пошел к двери, грохоча сапогами.

Цармина еще больше высунулась из окна, внимательно оглядывая окраину леса.

— Нет, подожди!

Из кустов показался странного вида лис. Он тащил за собой на веревке двух упиравшихся ежат. Было ясно видно, что он торопится. Вслед за тремя зверями со всех ног бежали выдры и белки. Оглянувшись на преследователей, лис запнулся о веревку и упал. Лесные жители рванулись вперед и набросились на него. Цармина подтолкнула Кладда к двери.

— Быстро, быстро! Беги вниз и возьми с собой солдат, какие попадутся под лапу! Помоги лису! Скорее!

Повелительница диких котов снова бросилась к окну и принялась кричать что было мочи:

— Держись, лис! Мы спешим к тебе на помощь! Не упускай этих ежат!

Казалось, незнакомец отчаянно борется — но противник, увы, значительно превосходил его числом. Пока кучка лесных жителей заставляла его защищаться и отвлекала от ежат, несколько белок отвязали веревку от пленников и унесли их на вершину ближайшего дерева, а там и вовсе скрылись с ними в густых зарослях Леса Цветущих Мхов.

Опять неудача! Цармина в досаде сильно ударила лапой по подоконнику.

Внизу Кладд с небольшим отрядом солдат бежал к месту схватки. Лесные жители покинули поле боя и бесследно, будто дым, исчезли в густом кустарнике.

Когда Кладд ввел пришельца в замок, Цармина уже ожидала их в первом зале. Она пристально посмотрела на странного незнакомца.

Маска тяжело переводил дух, с трудом держась на подгибающихся задних лапах.

— Уфф, эти белки и выдры дерутся как бешеные!

Цармина обошла его кругом.

— Да ты и сам неплохо дрался. — В ее голосе слышалось невольное восхищение. — Как тебя зовут? Зачем ты пришел к нам?

Маска взглянул на дикую кошку.

— Меня зовут Латаная Шкура. Ты, должно быть, Цармина, Повелительница Тысячи Глаз. Фортуната мне про тебя рассказала.

— Значит, ты встретился с лисицей. И где же Фортуната сейчас?

Маска пожал плечами:

— Вероятно, лежит где-нибудь в лесу, истыканная стрелами белок. Она не могла идти так быстро, чтобы от нас не отставать. Если бы не эта капризница, я бы запросто оказался здесь раньше, чем лесные жители.

Глупый Кладд шагнул вперед и ткнул странного лиса своим копьем.

— Ты так и не сказал госпоже, зачем ты сюда пришел!

Маска ловким движением выхватил копье, ударил Кладда в солнечное сплетение древком, повалил на пол и вскочил ему на грудь, приставив кинжал к горлу.

— Послушай, толстобрюх, — прорычал он угрожающим тоном, — если ты еще раз осмелишься меня ткнуть, я тебя это копье сожрать заставлю. И не говори тогда, что забыл о моем предупреждении! Меня не зря зовут Латаной Шкурой — я настоящий наемник, понял? И мой кинжал верно служит тому, кто заплатит больше.

Маска стал одной лапой Кладду на нос и быстро обернулся кругом, чтобы проучить ласку. Не удостоив несчастную жертву даже взгляда, он обратился к Цармине:

— Ха-ха, я думаю, что несколько настоящих бойцов пришлись бы тебе ко двору, повелительница. В особенности если те, кого ты у себя на службе держишь, похожи на этого пня и на Фортунату.

Цармина одобрительно улыбнулась, обнажив страшные клыки.

— Ну что ж, наконец-то появился хоть один настоящий воин. Кладд, встань с пола и отдай плащ командира этому лису. Отныне тебе придется выполнять его приказы.

Кладд неохотно снял плащ и швырнул его Маске.

В зал хромая вошел Ясеневая Нога в сопровождении отряда солдат. Он кинул на пол сумку знахарки.

— Мы попытались догнать этих лесных жителей по следу, госпожа, — грустно отрапортовал он. — Но они убежали. К востоку от замка я обнаружил Фортунату, пронзенную множеством стрел. Ее тело лежит на плацу.

— Она умерла?

— Раз и навсегда, повелительница.

— А на что мне убитая лисица? — нетерпеливо спросила Цармина. — Выкинь ее в лес, орлу на корм.

Цармина пошла по лестнице обратно в свою комнату.

— Латаная Шкура, я буду у себя наверху. Приходи ко мне попозже. Нам многое нужно обсудить.

Маска надевал плащ командира.

— Да, попозже, госпожа. Сначала я хочу осмотреть тюремные камеры, о которых мне рассказала Фортуната. Может быть, мне удастся понять, каким образом эти два ежонка смогли так легко убежать оттуда.

Цармина в задумчивости поднималась по ступеням. Этот необычный лис, несомненно, был удачным приобретением.

28

Время остановилось. Мартину казалось, что его снова тащит под водой выдра, как когда-то в Стране Цветущих Мхов. Все вокруг было совершенно черным и холодным как лед. Тысяча образов вихрем проносились у него в голове, непрерывным потоком воскрешая прошлое: вот его отец уходит на бой с корабельными крысами… вот на него рычит Цармина… вот доброе лицо Беллы… Динни усмехается, борясь с Гонфом… Вдруг все превратилось в сплошной ревущий поток бурлящей воды, и наступила тишина.

Мартин осознал, что лежит спиной на мокром мшистом берегу…

— Он не умер, несите лекарство, лекарство, — с присвистом произнес совсем близко неведомый голос.

Мартин почувствовал, что ему в рот льют какую-то противную жидкость, и открыл глаза.

Он лежал на широком скальном уступе, покрытом мягким бархатистым мхом. Неяркий рассеянный свет узорами играл на каменном склоне, отражаясь от воды.

Рядом стояла мышь, еще одна сидела на корточках неподалеку. Мартин вгляделся повнимательнее. Неужели эти существа в самом деле мыши? Меха у них было очень немного, черная кожа блестела, будто мокрая, но самое невероятное — у них были крылья!

То существо, что находилось ближе к Мартину, черными когтями пододвинуло к нему кружку.

Мартин учуял отвратительный запах лекарства и оттолкнул его.

— Спасибо, больше не хочется. Мне уже совсем хорошо. Где я? Кто вы такие?

— Лежи тихо, лежи тихо. Мы из племени господина Пещерноуха, который правит Расщелиной Летучих Мышей. С тобой ничего плохого теперь не случится, не случится, — успокоило Мартина странное существо.

Мартин приподнялся и сел. Он был мокрый с головы до пят, но не чувствовал никаких ран.

— Меня зовут Мартин Воитель. Со мной было еще трое — землеройка, мышь и крот. Где они? Их тоже удалось вытащить из воды?

Шурша лапами, к ним подошла вторая летучая мышь.

— Меня зовут Скаловис. А это Крылосклад. Мы нашли одного сердитого и одного сильного, но больше никого, больше никого.

Мартин встал и прислонился к скале. Голова у него болела, между ушами он нащупал большую шишку.

— Другую мышь зовут Гонф. Вы легко его опознаете. Это нахальный воришка, который любит петь песни. Он мой друг. Мы должны найти его, — встревоженно сказал он.

Скаловис краем крыла ощупал Мартина. Тот сперва отпрянул, но тут же замер на месте. Скаловис был слеп!

Летучая мышь засмеялась: это было похоже на пронзительное свистящее шипение.

— Того, кто видит ощупью, нельзя считать слепым. Если бы я очень захотел, я мог бы увидеть тебя и глазами, но племя Расщелины Летучих Мышей давным-давно отказалось от употребления зрения. Мы все видим на ощупь в темноте, на ощупь в темноте.

Летучие мыши повели Мартина прочь от края скалы, где все время слышался шум водопада. Они шли по разветвленной сети пещер, соединенных переходами. В пещере, в которой они остановились, Мартин увидел Лог-а-Лога и Динни.

— Хррш, хршш, Мартин. Оботрись-ка получше. — Крот бросил ему ком сухого мягкого мха.

Воитель сильно растерся, и теплая кровь снова весело побежала по его телу.

— Вы знаете, что с Гонфом? — спросил Мартин друзей.

Лог-а-Лог взглянул на него исподлобья.

— Ничего не знаем, — грустно произнес он. — «Птицу вод» мы тоже потеряли. А сколько труда я положил на эту лодку!

Динни наморщил нос.

— Хрршшшр, лодку всегда можно новую сделать, а Гонф только один и есть!

Вошла летучая мышь с едой для них.

— Меня зовут Темномех. Ешьте, ешьте. Наше племя ищет вашего друга, вашего друга.

Три путешественника заморили червячка едой летучих мышей: горячим грибным супом и напитком, сваренным из каких-то солоноватых на вкус водорослей. Было непросто понять, из чего приготовлены остальные блюда, но все они были очень вкусны.

Мартин машинально ел, но его мысли витали далеко от еды. На душе у него было тяжело: он не мог представить себе, как жить, если рядом не будет больше его друга-воришки.

После еды путники немного отдохнули, чтобы оправиться от перенесенных потрясений. Мартин проснулся, когда Лог-а-Лог и Динни еще спали. Рядом с ними стояла огромная летучая мышь. Она легонько прикоснулась к плечу Мартина краем крыла:

— Ты — Мартин Воитель. А я — господин Пещерноух, правитель темных обиталищ. Добро пожаловать к нам, добро пожаловать к нам.

Мартин встал и поклонился:

— Мы очень благодарны тебе за то, что ты позаботился о нашем спасении. Нет ли каких вестей о нашем друге Гонфе?

— Еще нет, еще нет, но иногда отсутствие вестей — само по себе добрая весть, — успокаивающим тоном произнес господин Пещерноух. — Мои разведчики ищут, ищут.

Мартин встревоженно зашагал по пещере:

— Господин Пещерноух, я не могу просто сидеть и ждать, когда мой друг, может быть, подвергается опасности.

Большая летучая мышь сложила крылья.

— Понимаю, понимаю. Иначе ты не был бы настоящим другом, Мартин. Пойдем со мной. Мы будем вместе искать его. А эти двое пусть спят, пусть спят. Им полезно хорошенько выспаться.

Маска спустился в подземелье, по-хозяйски оглядывая все вокруг. Плащ командира красиво развевался на его плечах.

— Эй, куда это ты собрался? — нахально окликнула его ласка, стоявшая на посту в коридоре.

Загримированная выдра резко обернулась к злосчастной ласке, по-военному четко стукнув лапой об пол.

— Стать смирно, когда обращаешься к командиру, грязный безмозглый подонок!!!

Часовой на мгновение замер с открытой пастью, но тут же вытянулся по стойке смирно.

— Виноват, командир. Я не сообразил.

Маска упер лапы в бок и презрительно усмехнулся:

— Подбородок вниз, грудь выпятить, смотреть прямо, копье вверх, щит поднять. Поднять, я сказал! Значит, не сообразил. Меня просто поражает, сколько всего тут за последнее время ухитрилось «не сообразить». Ты, верно, и тогда не сообразил, когда заключенные убежали. Вот что я тебе скажу, облезлый придурок: с этим пора кончать! Вы вздрагивать будете, когда услышите одно имя командира Латаная Шкура! А если до вас это не дойдет, узнаете, что такое двойные наряды в полном снаряжении и на половинном пайке. Ясно?

Часовой звонко стукнул об пол древком копья.

— Так точно, ясно, командир!

— Отлично. Проводи меня к камере дикого кота, а потом отправляйся на свой пост, — строго приказал Маска.

— Следуйте за мной, командир!

Джиндживер услышал звук торопливых шагов, приближавшихся по коридору. С ловкостью, которую дает привычка, он спрятал Ферди и Коггза в подвешенных мешках и с потерянным видом уселся на пол.

Дикий кот бессмысленным взглядом уставился на лиса со злобной мордой, который показался с другой стороны дверной решетки.

Когда часовой ушел, Маска вытянул вперед лапу, показывая, что вопросов задавать не нужно.

— Я — Маска. Меня прислал Сосоп, чтобы освободить вас. Ежата с тобой?

— Да.

— Хорошо. Будьте готовы бежать сегодня ночью.

— Ты хочешь сказать, что сегодня ночью мы выберемся на волю? — недоверчиво, спросил Джиндживер.

— Да, если мне удастся это провернуть. Скажи Чиббу, что в зарослях с восточной стороны Котира нужно спрятать внушительный отряд лесных жителей. Теперь я должен уйти. Будьте наготове! — И Маска широкими шагами удалился по коридору — настоящий командир войск Котира!

Ферди и Коггз запрыгали и забарахтались внутри мешков.

— Ура, мы сегодня отправляемся домой!

— Кто это был, господин Джиндживер? Лис?

— Тебе лучше знать, малыш Коггз. Как только Сосоп может пользоваться услугами такого злобного на вид существа! Непостижимо!

— Посмотри на меня, господин Джиндживер. Злобный у меня вид? — крикнул Ферди, высунув нос из мешка. — Уверяю тебя, может быть и злобный, когда я захочу. Мне стоит только один глаз закрыть и нос свернуть налево — вот так!

— Клянусь шкурой, ты меня до смерти запугаешь, Ферди. Оставь лучше свой нос в покое, а то еще останется так навсегда!

— А можно нам спуститься поиграть, господин Джиндживер? Пожалуйста! — принялся умолять Коггз.

— Сейчас нельзя. Постарайтесь лучше поспать в своих мешках. Я вас позову, когда господин Маска вернется вечером. Нам нужно быть отдохнувшими и бодрыми, если мы хотим оказаться среди друзей в Стране Цветущих Мхов!

Мартин был поражен размерами владений господина Пещерноуха. Расщелина Летучих Мышей была просто огромной: в ней были и обрывы, и извилистые проходы в скале, и реки, и пещеры, и пещерные озера. Пещерноух показал Мартину и свое племя. Те, кто не был занят поисками Гонфа, обрабатывали поля, на которых выращивались съедобные коренья, грибы и привычные к мраку растения. Другие летучие мыши удили рыбу в пещерных озерах.

Но о Гонфе по-прежнему не было никаких вестей. Продолжая поиск, Мартин и Пещерноух забрались наверх — в галереи пещер с высокими сводами, которые расходились от центрального прохода, круто шедшего вверх. Наконец Пещерноух остановился и, повернувшись к Мартину, загородил ему дорогу распростертыми крыльями.

— Дальше мы не пойдем, не пойдем, — твердо сказал он.

Мартин показал лапой наверх:

— Но, господин Пещерноух, я совершенно ясно различаю там слабое мерцание дневного света.

Большая летучая мышь была непреклонна.

— Может, и так, Мартин. Может, и так. Там, наверху, есть выход во внешний мир, но никому не позволено идти дальше того места, на котором мы стоим. Там, наверху, гнездится большая хищная птица — гораздо больше, чем самая большая летучая мышь. Эта птица — убийца. Много моих мышей ушло через этот проход — и никто никогда их больше не видел, больше не видел.

Бросив последний печальный взгляд на тонкий луч света, пробивавшийся сверху, Мартин повернул назад.

Детеныши летучих мышей относились к Динни с любопытством и восхищением. Крот казался им толстой летучей мышью без крыльев. Динни эта мысль понравилась.

— Хрршшр, летучие мыши. Я летаю под землей. Потому-то у меня крылья и стерлись от копания.

Малыши засмеялись:

— Господин Динни, ты смешной-смешной!

Мартин собрал вместе Динни и Лог-а-Лога, чтобы обсудить положение дел.

— Насколько я могу понять, в Расщелину Летучих Мышей ведет только один путь — тот, которым мы пришли. Есть еще один выход — длинный проход, заканчивающийся отверстием наружу, но им невозможно пользоваться из-за какой-то большой хищной птицы. Даже сам Пещерноух опасается подниматься туда.

— Хррш, а что это за птица такая? — спросил Динни.

Мартин пожал плечами:

— Я не знаю, Дин. Хочется надеяться, что она не схватила несчастного Гонфа. Слушайте, нам нужно найти способ прокрасться мимо этой птицы, чтобы продолжить наш путь. Гонф одобрил бы такой план действий.

Лог-а-Логу эта мысль не очень понравилась:

— Если большая птица способна убить даже господина Пещерноуха, что же тогда будет с нами?

Мартин размотал свою пращу:

— Все равно мы должны попытаться.

— Пращой тут ничего не поделаешь, Мартин. Но раз эта птица гнездится так высоко, я знаю одну старую уловку кротов, которая заставит ее убраться, — пообещал Динни.

Из тьмы неслышно вышел господин Пещерноух.

— Как ты это сделаешь? Что ты задумал, что ты задумал?

— Ххррх, я подроюсь совсем близко под гнездо, а потом толкну, так что гнездо повалится вниз с горы, — объяснил крот.

Господин Пещерноух взлетел, широко взмахнув крыльями, и повис под сводом пещеры вниз головой.

— Ты сможешь это сделать, сделать? — Его голос свистел от волнения.

Мартин похлопал Динни по спине:

— Господин Пещерноух, уж если крот говорит, что может это сделать, то не сомневайтесь — сделает. Давайте-ка поможем ему.

Ночная темнота еще только надвигалась на лес. Верхушки деревьев рдели в лучах заходящего солнца, вечерняя песня птиц постепенно замирала, превращаясь в разрозненные прощальные чириканья. Густой лес с восточной стороны Котира был переполнен белками и выдрами, тщательно отобранными Командором и госпожой Янтарь. Оба командира выслушивали донесения.

— Белки готовы, сударыня. Лучники расположились на нижних ветвях. Бук, Груша, Сын Коры и Весенняя Лапа держатся наготове и в мгновение ока умчатся с малышами в Барсучий Дом по верхушкам деревьев.

— Вся команда в сборе. Командор, Була и Корень держатся в стороне — на тот случай, если понадобится отвлечь внимание врага. Все выдры полностью снаряжены — у всех пращи и дротики. Если придется дать бой, мы дадим им жару!

Отряд лесных жителей в полной тишине выжидал наступления ночи.

Белла и Колючки, а также мыши из Глинобитной Обители остались в Барсучьем Доме: Сосоп решил, что в этой операции принимать участие будут только самые проворные и воинственные звери.

А тем временем в Котире Маска спускался вниз в тюремный подвал. После беседы с Царминой выдру переполняли чувства ужаса, ненависти и отвращения. Невозможно было спокойно думать о чудовищных планах повелительницы диких котов: для лесных жителей их осуществление значило бы порабощение, заточение в тюрьму и смерть. А какое страшное выражение злобной радости показывалось на ее морде всякий раз, как она принималась мечтать о том, что сделает после победы над лесными жителями: разъединит семьи, запрет малышей в тюрьме в качестве заложников, страшно отомстит выдрам и белкам, заставит старых и больных зверей рабски трудиться на полевых работах…

Маска с удвоенной решимостью продолжал вести свою опасную игру.

В кольцах, укрепленных на стенах мрачных подземных переходов, ярко горели факелы. Горностай-часовой, которого товарищи предупредили о вспыльчивом и суровом характере нового командира, тщательно приготовился к встрече с ним. Он даже пошаркал метлой по своей части коридора.

Заслышав звук приближающихся шагов командира, горностай бравым солдатом вытянулся в струнку в ожидании приказов. Через мгновение быстро шагавший Маска уже стоял, перед часовым.

— Гмм, так-то лучше. Попрямее копье держи, — сказал он, внимательно осматривая солдата. — Хорошо. Есть о чем доложить?

— Все в полном порядке, командир.

— Отлично. Достань-ка ключи. Госпожа желает побеседовать с предателем Джиндживером.

— Но, командир, — произнес горностай, испуганно сглотнув, — повелительница строго-настрого приказала, чтобы никто никогда не упоминал его имени. Заключенного полагается держать под замком и кормить. Все. Она именно так и сказала.

— Все так, но ведь она — госпожа и повелительница, — улыбнулся Маска, дружелюбно похлопывая горностая по лапе. — Если она передумала, то кто мы такие, чтобы ей возражать? Мы всего лишь верные солдаты. Мне, однако, нравится, как ты себя ведешь: у тебя в голове мозгов побольше будет, чем у того шута, что вчера здесь на посту стоял. Исполняй, что я тебе приказываю, а уж я позабочусь о том, чтобы скоро ты тоже надел плащ офицера. Вот как мы сделаем: дай ключи мне. Таким образом я возьму на себя всю ответственность. А ты отправляйся ужинать и играть с товарищами в желуди.

Горностай с готовностью отдал ключи Маске. Кто сказал, что у нового командира отвратительный характер? Часовой молодцевато отдал честь.

— Благодарю, командир. Позови меня, если понадобится помощь.

Маска уже шел дальше по коридору. Полуобернувшись, он крикнул горностаю:

— Какая помощь, приятель? Занимайся своим делом. Я запросто справлюсь с сумасшедшим полудохлым котом. Не будь я Латаной Шкурой!

Когда ключ заскрежетал в дверном замке, Джиндживер, Коггз и Ферди были уже наготове. Дверь отворилась, и за ней показался странный лис со злой мордой.

— Надо действовать быстро! — прошептал он, приложив лапу к пасти. — Времени терять нельзя! Джиндживер, иди передо мной. Я обнажу кинжал, как будто конвоирую тебя в комнату повелительницы. Ферди и Коггз, спрячьтесь у меня сзади под плащом, да идите за мной вплотную. И ни звука! За любую неосторожность можете поплатиться жизнью!

Постороннему наблюдателю показалось бы, что по коридору идут только двое — Джиндживер и командир Латаная Шкура. Плащ офицера совершенно скрывал Ферди и Коггза. Они без помех прошли по тюремному коридору. Дважды им встретились часовые, которые только браво отдали честь да ели начальство глазами, не задавая лишних вопросов: командир Латаная Шкура уже пользовался среди солдат вполне определенной репутацией. Маска неприязненно кивал им в ответ. Беглецы прошли лестницу и достигли большого зала на первом этаже, из которого был выход на плац.

Кладд вместе с еще одной лаской вышел из столовой как раз в тот момент, когда Маска и Джиндживер проходили мимо. Кладд все еще не простил лису потерю своего звания.

— Смотри в оба, приятель, — хитро подмигнул он Броггу, — я этого старого мошенника до неба прыгнуть заставлю! Сейчас увидишь!

Пушистый накладной хвост Маски высовывался из-под края того самого плаща, что еще недавно был счастьем и гордостью Кладда. Подкравшись сзади, Кладд изо всех сил наступил лису на хвост, ожидая, что тот подпрыгнет до потолка и заревет от боли. Но вместо этого Маска спокойно продолжал идти вперед. Хвост отвалился и лежал на полу, прижатый лапой Кладда! Широко открыв пасть от изумления, ласка уставилась на фальшивый хвост, на толстом конце которого поблескивала клейкая смола и болтались две завязки.

Прошло некоторое время, прежде чем тугодум Кладд сообразил, что к чему.

— Эй ты, Латаная Шкура! Стой! Держите его! Он никакой не лис!

Кладд бросился в погоню. Маска сорвал со стены драпировку и набросил ее на голову атакующему врагу. Кладд повалился наземь, корчась и барахтаясь в бесплодных попытках выпутаться. Джиндживер подхватил ежат и устремился к главному входу. Маска бежал за ним по пятам. Они вместе достигли двери и навалились на нее. Дверь распахнулась, опрокинув Ясеневую Ногу, который как раз собирался войти в замок.

Беглецы со всех лап побежали по плацу, а за их спиной раздавались крики преследователей:

— Побег! Побег! Хватай, их! Убей их!

Верхние проходы заполнились подданными господина Пещерноуха. Тут же стоял Мартин, держа наготове камни и пращу, а рядом с ним — Лог-а-Лог с обнаженным кинжалом.

Когда Динни, осторожно переставляя лапы, отправился наверх по проходу, за его спиной воцарилось напряженное молчание. Наконец он оказался прямо под тонким лучом света, проникавшим сквозь узкую трещину в своде.

— Что же это делает ваш друг? — прошептал Мартину господин Пещерноух. — Там наверху есть, разумеется, и земля, и мох, но ведь в основном-то — камень!

Мартин увидел, что вниз по наклонному проходу сыплются мягкие комья земли и мелкие камни.

— Он будет рыть вперед, а потом вниз. Таким образом, чтобы то, подо что он подкапывается, обвалилось и, надеюсь, наружу.

Сверху съехала еще одна маленькая лавина земли и камней. Вместе с ней скатился и Динни. Он съезжал на боку, не спуская глаз с полоски света. Молодой крот отряхнул пыль с меха.

— Хрршр, ай да я! Мартин, погляди, чем бы тебе дыру подковырнуть.

Мартин повернулся к Пещерноуху:

— У вас найдется длинное бревно, которое мы могли бы употребить как рычаг?

Вождь летучих мышей негромко посовещался со своей свитой. Летучие мыши откланялись и полетели вниз.

— Куда как быстрей с рычагом получится, да и неожиданней! — пояснил Пещерноуху Динни.

Ждать пришлось недолго, вскоре летучие мыши принесли длинную деревянную палку.

Лог-а-Лог со слезами на глазах нежно обнял ее:

— Это же киль моей «Птицы вод», моей родной лодки!

В самом деле, прочная изогнутая палка была недавно березовым килем «Птицы вод», который летучие мыши выловили в водопаде.

Целая армия летучих мышей, следуя указаниям Динни, понесла палку наверх. Подождав, пока крот сам заберется под трещину, его помощники стали медленно заводить в нее прочный рычаг, повинуясь знакам, которые подавал Динни. Когда он решил, что палка достаточно хорошо закреплена, он заклинил ее тремя камнями снизу и с обеих сторон. Затем крот скатился вниз к своим друзьям. Мартин взглянул наверх: усилиями Динни под трещиной, пропускавшей свет, образовалась глубокая скважина, в дно которой и упирался теперь конец киля погибшей лодки.

Лог-а-Лог почесал подбородок:

— Ну а теперь-то что, Динни?

— Хрршр, теперь вы, летучие мыши, летите тихонько наверх и садитесь на тот конец, что сюда ближе.

Когда восемь летучих мышей исполнили просьбу, киль негромко заскрежетал и слегка наклонился вниз. Летучие мыши переступили лапками и еще сильнее вцепились в дерево.

На киль сели еще двое. Никакого движения.

Сели еще двое. На этот раз киль заметно сдвинулся.

Динни повернулся к зрителям:

— Ххррш, еще полдюжины надо, тогда пойдет. Лучше отойдите, а то заденет.

На киль сели еще две летучие мыши, потом еще две. Наконец две последние пристроились на конце перегруженного киля, и сверху опять посыпалась земля и камни — расчеты Динни оказались совершенно точными.

Неожиданно скала поддалась под нажимом рычага, и огромный кусок породы, отломившись, полетел вниз. Замахав крыльями, летучие мыши взлетели с киля. Сквозь облако пыли было видно, что тонкий луч света превратился в большое светлое отверстие.

В проходе послышался визг и уханье. Мартин увидел, как огромная сова неуклюже полетела на запад, а потом свернула к востоку.

Сквозь шум оползня, вызванного падением отколовшегося куска скалы, раздались пронзительные ликующие крики летучих мышей. С помощью Мартина и Лог-а-Лога они торжественно понесли Динни наверх к дыре.

Трое путешественников с наслаждением втягивали в себя свежий вечерний воздух. Величаво взмахивая крыльями, к ним подлетел господин Пещерноух и отвесил глубокий поклон.

— Благодарю тебя и твоих друзей, Мартин. Мы сами ничего не могли поделать с большеглазым чудищем и были совершенно беспомощны, совершенно беспомощны.

— Конечно, господин Пещерноух, — понимающе кивнул Мартин. — Даже мы не смогли бы отбиться от такой огромной совы — это настоящее чудовище! Ну что ж, теперь благодаря Динни мы сможем продолжать наш путь, а твое племя заживет в мире и безопасности.

Лог-а-Лог высказал несколько хороших советов:

— Вам нужно перегородить вход деревянной стеной и сделать дверь. Проделайте в стене несколько небольших отверстий и выставьте круглосуточный караул. Тогда вы сможете копьями и длинными жердями прогнать любую большую птицу, которая захочет угнездиться здесь. Я покажу вам, как дверь смастерить.

Мартин и Динни наконец взглянули на местность, простиравшуюся снаружи под скалой. Рассматривать особенно было нечего: все закрывал сероватый вечерний туман, толстыми клубами стелившийся по земле.

Мартин отошел от края.

— Сейчас ночью нечего и думать о том, чтобы попытаться спуститься, Дин. Давай заночуем у наших новых друзей, а завтра продолжим путешествие. О Динни, если бы Гонф по-прежнему был с нами…

29

Беглецы мчались к воротам замка, а за ними по пятам бежали Кладд, Ясеневая Нога и солдаты.

Цармина, которая как обычно стояла в дозоре у своего высокого окна, вооружилась луком и стрелами, надеясь застать Аргулора за пожиранием останков Фортунаты.

Когда внизу на плацу раздался шум погони, дикая кошка сразу приладила стрелу к тетиве и прицелилась в спину Джиндживеру. В это мгновение Коггз выпал у Джиндживера из лап. Он свернулся шаром и без вреда для себя плюхнулся на землю. Джиндживер нагнулся к нему, а Маска подскочил сзади, чтобы помочь.

Но Повелительница Тысячи Глаз уже выпустила свою смертоносную стрелу. Поднимая Коггза с земли, Джиндживер услышал за спиной всхрап Маски. Решив, что тот хочет таким образом побудить его бежать еще быстрее, дикий кот что было мочи рванулся к воротам, крепко удерживая в лапах свою драгоценную ношу. Одним ударом он отодвинул засов и распахнул ворота.

На плац хлынуло множество лесных жителей. Передавая Ферди и Коггза из лап в лапы, они быстро вынесли их из опасной зоны. Освободившись от своей ноши, Джиндживер обернулся назад и увидел, что его спаситель медленно ковыляет по плацу, а солдаты Котира уже окружают его. Издав устрашающий вопль, дикий кот одним прыжком очутился рядом с Маской. Поддерживая его и не давая упасть, он провел раненого в ворота, в то время как белки и выдры, выстроившись на плацу в боевом порядке, бесстрашно осыпали Кладда, Ясеневую Ногу и солдат непрерывным градом стрел, дротиков и камней, которые заставили врага в панике отступить в казармы.

В зале за главным входом Кладда встретила Цармина, за которой следовало подкрепление.

— Вперед! — в бешенстве закричала она. — Нас намного больше! Мы не можем отступать с собственного плаца! В атаку!

Кладд был в ярости оттого, что его захватили врасплох на его же территории. С оглушительным воем он ринулся наружу, ничего не разбирая вокруг от бешенства.

Подбадриваемые своей повелительницей и Кладдом, войска Котира несметным потоком выплеснулись на плац. Впереди стремительно неслась Цармина, которую беспощадно гнала вперед собственная ярость.

Командор и госпожа Янтарь решили, что пришла пора организованно отойти. Цель была достигнута: они успешно обеспечили безопасность беглецов при выходе из Котира. Вдобавок отряды лесных жителей значительно уступали в численности войску Цармины. Издали плац казался черным от множества бойцов, кучно продвигавшихся вперед несмотря на град стрел, камней и дротиков. Обитатели леса дали на прощание еще один залп, а потом выскользнули за ворота.

— Пошевеливайтесь, товарищи! — громовым голосом прокричал Командор. — Следуйте за Джиндживером и Маской. Убедитесь, что они благополучно добрались до Барсучьего Дома. Мы с госпожой Янтарь постараемся задержать врага здесь.

Так как ворота открывались наружу, выдры и белки быстро заклинили их большими деревянными клиньями и привалили камнями.

Предугадывая развитие событий, Цармина поняла заранее, что противник запрет ворота, чтобы задержать ее наступление. Встав на спины солдат, она подпрыгнула, уцепилась когтями за верх ворот и ловко перескочила на другую сторону. Сила, которую придает ярость, позволила кошке мгновенно вытащить клинья и распахнуть ворота.

Обитатели леса не успели скрыть свои следы, и можно было легко определить, в какую сторону они направились. Цармина указала лапой на восток.

— Следуйте за мной, не разбредайтесь в стороны и исполняйте мои приказы. Может, нам и не удастся их схватить, но вполне возможно, что следы приведут нас туда, где они скрываются!

Маска и Джиндживер медленно шли по тенистой чащобе. Выдра дышала с трудом и часто останавливалась, прислоняясь к деревьям, но все равно отказывалась от помощи и шла сама.

Джиндживер не понимал, что происходит, и беспокоился за своего освободителя.

— Маска, что с тобой, друг? Ты ранен?

Странная выдра с трудом улыбнулась и покачала головой:

— Я в полном порядке. Послушай, это, кажется, подходит Командор и его команда.

Послышался громкий говор выдр:

— Тоже мне солдаты! Просто дармоеды!

— Это точно! Чтобы заставить нас отойти, им пришлось вдесятером против одного собраться!

— Я на их толстые черепа сумки две камней перевел!

— Хо-хо, я любого из них могу зашвырнуть дальше, чем он свое копье метнет!

— Что за сброд! Повезло им, что ими кошка командует, а не то они на своих же позициях заблудились бы!

— Что вы тут делаете? — Командор выскочил из-за деревьев, раскручивая пращу. — Маска, товарищ мой. Мы все тобой гордимся.

— Кажется, он ранен, — прошептал Командору на ухо Джиндживер.

Маска выпрямился и упрямо продолжал идти.

— Оставьте меня в покое! Со мной ничего не случится!

— Смотри, Командор! У него со спиной что-то неладно! — Була показал лапой на влажное пятно, расползавшееся по плащу Маски.

Маска, шатаясь, сделал еще несколько шагов и рухнул на землю.

Командор бросился к нему, стал на колени и осторожным движением приподнял плащ. Из сероватого меха выдры торчала обломившаяся стрела. Стрела Цармины все-таки попала в цель — но поразила не Джиндживера, как хотела дикая кошка, а Маску.

Командор приподнял голову раненой выдры и произнес ободряющим тоном:

— Держись, товарищ. Мы тебя отнесем домой и подлатаем — глазом не успеешь моргнуть. Клянусь шкурой, эта жалкая колючка не может свалить такого лихого корсара, как ты!

Маска с тихой улыбкой покачал головой:

— Кто-то из привратников Темного Леса написал, должно быть, мое имя на этой стреле. По крайней мере, я смог добраться назад в Лес Цветущих Мхов.

На карих глазах Командора выступили слезы.

— Не говори так, однокашник. Без тебя жизнь будет уж не та…

Маска прошептал Командору в самое ухо:

— Сослужи мне последнюю услугу, Командор.

— Я сделаю все, чего ни пожелаешь. Говори.

— Обещай, что не расскажешь правду Ферди и Коггзу. Скажи им, что дядя Маска просто переселился в далекие края.

Командор нежно вытер пот со лба Маски.

— Клянусь, брат, так и сделаю.

Седая выдра медленно кивнула. Ее глаза затуманились; Маска тихо опустил голову на землю и бессильно замер.

Командор поднялся с колен. Он всхлипнул и потер глаза мощными лапами.

— Команда, слушай. Мы отнесем его к нам — на Мшистую Реку. Он любил эти места. Мы поставим его на прикол под прибрежной ивой, и он вечно будет слышать журчание воды, которое так любил. Товарищи, свяжите пращи и соорудите из них носилки.

Джиндживер вышел вперед и поднял тело Маски, крепко удерживая его своими сильными лапами.

— Пожалуйста, предоставьте мне честь нести его. Он спас нас из тюрьмы Котира. Ферди, Коггз и я обязаны ему жизнью.

Командор отвернулся.

— Да будет, как ты хочешь.

Так погиб Маска — странная выдра, что жила в одиночестве и владела искусством превращений.

30

Рассвет еще только занимался, а Лог-а-Лог уже завершил отделку главного проема ворот. Крепко держась за Динни, Мартин высунулся из дыры в скале и взглянул вниз.

— Так вот что скрывалось за этой горой, Дин…

— Хрршр, не на что смотреть-то, Мартин.

Крутой склон горы был еще различим, но ниже равнина была скрыта толстым слоем белесого тумана, простиравшегося насколько хватало глаз.

К друзьям подлетел господин Пещерноух.

— Я не знаю, что за земля находится под горой, — сказал он. — Спасибо тебе, Лог-а-Лог. Ты потрудился на славу. Скоро мое племя вновь заживет в безопасности. Мы будем полными хозяевами Расщелины Летучих Мышей, Расщелины Летучих Мышей.

Лог-а-Лог погладил надежный деревянный каркас который состоял в основном из обломков «Птицы вод»:

— Ни следа не осталось от той совы! Впрочем, если она и надумает вернуться, эти ворота будут от нее защитой. И вдобавок несколько хороших уколов копьями в ее оперенный зад! Мне совы тоже не по нутру.

Хотя солнце уже совсем взошло и светило ярко, оно не разогнало туман, но, казалось, сделало его еще гуще. Мартину и его друзьям не терпелось вновь отправиться в путь. Они вежливо отклонили приглашение летучих мышей пожить с ними, сколько захочется, хотя им и жалко было уходить: племя Расщелины так дружелюбно и гостеприимно!

Господин Пещерноух снабдил их на прощание запасом еды и питья. Огромная летучая мышь и ее подданные не стали выходить из дыры на проводы, боясь слепящего солнечного света.

Мартин на прощание сердечно пожал лапу господину Пещерноуху:

— Ну, не забудь доделать ворота сразу же, как мы уйдем. Так оно безопаснее будет, мой друг.

Малыши летучих мышей цеплялись за уходившего Динни.

— Прилетай сквозь землю к нам в гости, к нам в гости, — просили они.

Динни был явно тронут:

— Не бойтесь, мальцы. Ваш крот с вами еще свидится как-нибудь.

Лог-а-Лог давал последние указания относительно того, как доделать и поддерживать в порядке ворота. Наконец все трое неловко замолчали — так часто бывает, когда расстаются друзья. Мартину пришло на ум, что по такому случаю Гонф, верно, сочинил бы подходящую балладу, но он не сказал этого, а лишь вздохнул и повернулся к выходу. Поправив обломок меча у себя на шее, он смело взглянул на открывавшийся перед ним простор.

Друзья начали спускаться по крутому склону, провожаемые прощальным шепотом господина Пещерноуха:

— Душой мы с вами. Желаем вам найти то, что вы ищете, что вы ищете.

Оказалось, что спускаться не слишком трудно. Глубоко погружая когти в рыхловатую поверхность склона, путники наполовину шли, а наполовину катились вниз.

— Если бы с нами был Гонф! — непроизвольно вырвалось у Мартина. — Он в точности вспомнил бы слова Бороздящего Небо. Как же там говорилось… предательская грязь, болотистая жижа… или что-то вроде этого. Я не могу вспомнить дословно.

Динни притормозил у большой каменной глыбы.

— Да и мне это невмочь. Ну и тупы же мы, да, тупы, хррршр.

Лог-а-Лог поднял обломок камня и швырнул его перед собой. Камень провалился в туман и исчез из виду.

— Под таким туманом обычно прячутся болота и трясины. Надо держаться начеку, когда мы спустимся вниз, — предупредил он.

Ровной земли они достигли только к полудню. Над их головами клубился плотный туман, застилая небо. Путешественники оказались в странном мире с размытыми пошевеливающимися очертаниями. Под ногами хлюпал скользкий мох и болотная трава, по которым там и сям были разбросаны кучки зловонных поганок. Часто попадались журчащие ручейки — казалось, им не терпится поскорее покинуть эти мрачные места.

Динни внимательно разглядывал что-то в тумане:

— Хрр, что это там такое шевелится?

Его спутники остановились и посмотрели в ту же сторону. Лог-а-Лог протер глаза…

— Может, и шевелится. А может, просто туман шутки шутит. Стоит только дать воображению разыграться, и все что хочешь можно увидеть.

Путешественники расположились у горбатой каменной глыбы, намереваясь пополдничать. Мартин отломил кусок хлеба.

— У меня такое странное чувство, будто за нами кто-то следит, — сказал он, пережевывая еду.

Динни постучал по камню:

— Копательные лапы мне то же самое говорят, Мартин.

Неожиданно с каменной глыбы, которая была у них за спиной, спрыгнули шесть огромных жаб, державших в лапах тростниковую сеть. Пролетев над головами путешественников, они плюхнулись на землю, плотно прижав сетью троих друзей.

Одна из жаб ткнула в их сторону трезубцем:

— Кло-блок-ква-плуп. Ловитьпоймать трехтут!

Цармина неотступно вела свой отряд все глубже и глубже в чащобу Леса Цветущих Мхов. Она часто останавливалась, нюхая землю и рассматривая следы на мягкой почве.

— Все верно, это их следы. Ошибки быть не может. Смотрите: тут прошел мой братец-предатель. Судя по следам, он нес что-то тяжелое. Не останавливаться! Скоро должно взойти солнце. Мы этим лесным жителям такое блюдо на завтрак подадим, что они его не скоро забудут!

Сидя на ветке высоко над головой Цармины, Сын Коры тихо пробормотал:

— Сколько голов, что и не сосчитать. Похоже, все солдаты Котира отправились по нашим следам.

Длинными быстрыми прыжками Сын Коры отправился по высоко раскинувшимся кронам докладывать своему командиру.

Кладд ткнул перед собой копьем:

— Пятна крови, госпожа.

Повелительница диких котов внимательно осмотрела липкие темно-красные пятна, оставленные кем-то на зеленом кусте сирени.

— Это кровь выдры. Должно быть, той, что нас обманывала, притворяясь лисом — Латаной Шкурой. В него попала стрела, предназначавшаяся Джиндживеру.

Кладд заскрежетал зубами.

— Латаная Шкура, да? Ух, попадись он мне! На нем мой командирский плащ!

Цармина двинулась вперед.

— Хватай, кого хочешь, но Джиндживер мой! С ним я сама расправлюсь! — угрожающе произнесла дикая кошка.

Надеясь на свое численное преимущество, солдаты Котира без опаски продвигались вперед.

Неподалеку от Ивового Лагеря к прозрачной воде бурлящей реки склонились тонкие ветви старого корявого дерева, которое и дало название этому месту. Под ними в пробивавшемся сквозь зелень утреннем свете стояли звери, пришедшие к месту, где Маска должен был навсегда обрести покой. Оно было теперь отмечено гладкими речными валунами, сложенными горкой. Выдры почтили память павшего товарища, возложив на его могилу разукрашенные пращи и украсив ее цветами.

Командор тяжко вздохнул и, повернувшись, отправился к госпоже Янтарь, которая как раз выслушивала доклад Сына Коры. Холодное бешенство сменило в душе выдры-вожака скорбь о погибшем: по его настоянию было решено, что навстречу приближавшимся полчищам солдат Котира выйдут одни выдры. Госпожа Янтарь благоразумно пошла навстречу желанию своего друга, предварительно очертив и свои намерения.

— Выполняй свой долг, Командор, и да сопутствует тебе удача! В Страну Цветущих Мхов явилось все войско Котира, так что действуй осторожно. В то же время это предоставляет нам такую возможность, которую никак нельзя упустить. Я уже отправила гонцов в Барсучий Дом, чтобы сообщить об этом. Кротоначальник и его артель, несомненно, с радостью воспользуются случаем осмотреть замок, пока кошки нет. Я со своим отрядом буду прикрывать их по пути туда и обратно. Договорились?

Командор натер свою пращу скользкой корой и внимательно оглядел ряд дротиков выдр, которые угрожающе торчали из прибрежного песка.

— Договорились!

Ясеневая Нога первый увидел впереди реку, окутанную от берега до берега плотным утренним туманом.

— Мы однажды уже здесь были, госпожа, — напомнил он Цармине. — Тут мы потеряли Смурного. Неужели их штаб располагается в таком месте?

Повелительница Тысячи Глаз пристально всматривалась в стену тумана.

— Какая разница? Следы ведут именно сюда — значит, здесь мы их и найдем. Что это?

Кладд выступил вперед, воинственно размахивая копьем:

— Это та самая выдра, госпожа. Погляди, дерзкая тварь до сих пор носит мой плащ! Разреши мне расправиться с ней!

Цармина кивнула, не отрывая взора от призрачной фигуры, смутно вырисовывавшейся в тумане.

— Иди, Кладд, — скомандовала она. — Они наверняка знают, что мы идем по их следам. Я посмотрю вокруг, нет ли где засады. Второй раз им не удастся нас обмануть. Да, к слову, Кладд…

— Слушаю, госпожа.

— На этот раз доведи дело до конца, если хочешь снова носить этот плащ.

Подняв копье, Кладд двинулся к фигуре в плаще.

— Предоставь это мне, госпожа. Эй ты, Латаная Шкура, пришло время нам свести счеты! — вызывающе крикнул он.

Командор, сбросив плащ, вышел из клубков тумана.

— Жду тебя, ласка. Тот, кого ты называешь Латаная Шкура, был моим братом. Ты не достоин даже лизать его подошвы! Я тебе отдам твой плащ, чтобы ты отправился в нем к воротам Темного Леса: там тебя поместят в особом месте, где отдельно собирают всех трусов.

Оскорбленный Кладд, задетый за живое словами Командора, заревел от ярости и бросился вперед.

Командор позволил себе презрительно усмехнуться. Расправив мощную грудь, он как выпрямляющаяся сжатая пружина прыгнул на подбегавшую ласку. Отбросив оружие, оба зверя сцепились на земле, рыча и кусая друг друга с дикой яростью.

Мартин, Динни и Лог-а-Лог беспомощно барахтались в сети, будто вытащенные из воды рыбы. Чем больше они старались высвободиться, тем плотнее охватывала их сеть. Мартин осознал это и прекратил бесплодные попытки.

— Я — Мартин Воитель, — крикнул он. — Со мной мои друзья — Динни и Лог-а-Лог. Почему вы так поступаете с нами? Мы не желаем вам зла. Мы мирные путешественники. Пожалуйста, выпустите нас.

Жабы переглянулись. Они издавали непонятные звуки — кваканье, бульканье и бормотание. Казалось, что происходящее необычайно забавляет их. Главарь жаб в порядке предупреждения ткнул пленников трезубцем.

— Глуп-буль-глып! Тихосиди, шкурамышь. Болтай-неболтай, азанами пойдешь.

Жабы не церемонились и не останавливаясь волокли пленников по грязной земле. Из тумана появлялись другие жабы, присоединявшиеся к шествию. Когда оно наконец достигло цели, вокруг пленных собралась уже целая армия грязно-зеленых тварей.

Главарь шайки привязал концы сети к верху столба, вбитого в землю, и растопырил свои перепончатые пальцы.

— Плюм-блок! Глядика, одинкрот, двемыши. Блатозелень сказать что?

На огромном грибе, из которого было вырезано грубое подобие высокого трона, восседала жаба, заметно превосходившая остальных своими размерами. Она была и противнее других. У нее не было бородавок, а кожа была зеленой, как склизкая трава. Жаба заморгала, увидев пленников; ее огромные прозрачные глаза прикрывались при этом белесой пленкой. Перед троном стояли горшки, полные светляков, и четыре жабы-стражницы, вооруженные трезубцами. Большая жаба неуклюже плюхнулась с гриба на землю и стала перед тремя друзьями, непрерывно моргая. Ее отвисший зоб то надувался, то опадал.

— Крлок! Крлок! Орошанаходка, Влажностраж. Шкурамышь радовать Блатозелень.

Мартин решил, что вежливость более неуместна. С ними обращались, как с трофеями! Громко раздался гневный голос мыши:

— Слушай, Блатозелень, или как там тебя! Ты не имеешь права с нами так обращаться! Освободи нас немедленно!

Услышав намеренно непочтительную речь, обращенную к их предводителю, сборище жаб издало булькающий вопль негодования.

Блатозелень раздул свой зоб, ставший похожим на воздушный шар. Его глаза выкатились из орбит, будто две округлые шляпки грибов.

— Сплакфрот! Глупглоп! Закройрот, шкурамышь! Дерзкатварь! Взять трех, бросить вдырувизгов.

Все жабы от возбуждения принялись пришептывать и припрыгивать:

— Крлаглоглог! Дыравизгов, кидать вдырувизгов!

— Погляди-ка, — прошептал Лог-а-Лог Мартину. — Я так и знал, что не пройдет и года, как эти сорняки снова проклюнутся!

Он имел в виду тритона и змею — Секущую Чешую и Смертный Извив. Малопривлекательная парочка поняла, что их присутствие не осталось незамеченным, и оба принялись злорадно ухмыляться:

— Тебе небось еще раз хочется мне на хвост наступить, землеройка?

— Ха-ха, конец всей троице пришел!

Динни от злости затряс сеть:

— Убирайтесь в котел с кипятком, хитры твари!

Смертный Извив ликующе выпрямился, опираясь на самый кончик хвоста:

— Мы сперва поглядим, как вас в Дыру Визгов швырнут, где живет Змеерыба.

Не успели еще путешественники выяснить, к чему относились слова змеи, как их уже снова тащили по земле в сети. На этот раз путь оказался намного короче, да и передвигались они быстрее, потому что сеть волокли десятки жаб.

Жабы остановились рядом с местом, напоминавшим заросший травой колодец. Широкое отверстие с ровными круглыми краями уходило глубоко в землю. Толстые папоротники свисали через край и продолжали расти книзу.

Шаркая лапами, к колодцу приблизился Блатозелень в сопровождении змеи и ящерицы. Рядом с ними вышагивали жабы, несшие на трезубцах горшки со светляками.

— Крлокплок! Змеерыбу хорошкормить, Блатозелень тебенести шкурамышь! — крикнул в темную дыру в земле предводитель жаб.

Жаба-слуга подала Блатозелени тщательно изукрашенный резьбой трезубец. Блатозелень жестом церемониймейстера указал трезубцем сначала на сеть с пленниками, а затем три раза ткнул им в сторону колодца. Сборище жаб распростерлось на земле, взывая нараспев:

— Змеерыба могуча, живуча вдыревизгов, поедать шкурамышь, не трогать Влажностраж!

Мартин с друзьями лежали не шевелясь и напряженно вслушивались в пение, которое становилось все громче. Внезапно наступила тишина. Жабы, державшие сеть, вывернули ее и дернули назад.

Мартин, Динни и Лог-а-Лог, будто выброшенные из катапульты камни, полетели меж узорчатых листьев папоротника в глубь Дыры Визгов.

Цармина дала своим лучникам задание обстрелять ближайшие кустарники и деревья, опасаясь, что в их листве скрываются в засаде лесные бойцы. Лучники дали наудачу беспорядочный залп, а потом, забыв обо всем на свете, принялись наблюдать за схваткой Командора и Кладда, сцепившихся на самом берегу реки.

Сомкнув челюсти, противники перекатывались клубком по земле. Глина и песок разлетались во все стороны. Соперники кусались, царапались, били друг друга сильными лапами. От их яростных ударов сотрясалась земля. По воздуху летали клочья меха. В реку капала кровь.

Вскоре Кладду стало ясно, что мощный Командор, сила которого удвоилась от ярости, берет над ним верх. Теперь ласке приходилось вести борьбу за выживание. Кладд попытался высвободиться из железных объятий взбешенной выдры, но не тут-то было! Дыхание Кладда прерывалось от отчаянных усилий дотянуться до копья, которое он отбросил, когда бой только начался.

Командор, догадавшись о намерении Кладда, изогнулся, напрягся — и противники стали откатываться от копья. Внезапно Кладд набрал лапой песка и втер его в глаза выдры. Тут же лишившийся зрения, Командор принялся торопливыми движениями прочищать глаза — но для этого ему пришлось освободить Кладда из захвата. Пользуясь предоставившейся возможностью, Кладд вскочил и подхватил с земли свое копье. С бешеным визгом он набросился на своего поверженного врага, целясь острием в незащищенную шею Командора.

Сквозь песок и слезы тот увидел, что противник идет на него. Он откатился вбок и почувствовал, что его лапа случайно наткнулась на командирский плащ, который он сбросил на берегу. Рванув его вверх, Командор ловким движением опутал Кладда с ног до головы. Падая опять, Командор почувствовал за ухом легкий холодок: это острие копья рассекло воздух на волос от его головы.

Он тут же ринулся на врага. Четыре сильные лапы вцепились в Кладда и изо всех сил подкинули вверх. Запутавшаяся в плаще ласка взлетела в воздух и, описав дугу, с воплем, в котором слышались боль и недоумение, упала на дротики выдр, воткнутые в прибрежный песок.

Как известно, выдры затачивают дротики с обоих концов!

Закипел беспорядочный бой. Цармина бросила свое войско в атаку на Командора. Из укрытия вышел отряд выдр, который остановил наступление дротиками и камнями. Командор красивым кувыркающимся движением бросился в реку, а за ним последовала и его команда, осыпав на прощание солдат Котира градом камней. Под напором задних рядов несколько солдат, шедших впереди, повалились в реку.

Одной из первых в воде очутилась сама Цармина. Барахтаясь в волнах, она почувствовала прилив панического страха.

— Вытащите, вытащите меня! — завизжала она. — Скорее, пока они не выпустили щуку!

Ее поспешно выволокли на берег.

Выше по течению из воды высунулась голова Командора и раздался торжествующий смех, похожий на лай.

— Эй, кошка! Я вернул твоей ласке плащ! Он к ней теперь надежно пришпилен!

Водная поверхность сомкнулась снова над последней выдрой: там, где она нырнула, лишь мелькнули пузырьки воздуха. Цармина металась по берегу, выхватывая у солдат копья и со злобой швыряя их в воду.

— Выходите на равный бой! — кричала она.

Брогг — ласка, дружившая с Кладдом, — воспользовался случаем и снял плащ с тела погибшего товарища. Он присел у самой воды и тщательно отмывал его.

Кое-где плащ был надорван, кое-где запачкан кровью; но это не беда, его можно хорошенько почистить.

Неожиданно кто-то потянул плащ в воду, увлекая и вцепившегося в него Брогга. Ясеневая Нога пнул ласку по заду:

— Отпусти, дурак! Они же щуку выпустили!

Брогг не имел обыкновения быстро выпускать из своих цепких лап что бы то ни было.

На противоположном берегу появилась Белла.

— Держись подальше от нашего леса, кошка, — сказала она, потрясая своей округлой лапой в сторону Цармины. — Убирайся вместе с твоими дармоедами из Страны Цветущих Мхов и оставь нас в покое!

Цармина бросилась было к воде, но вид спинного плавника, рассекавшего волны, заставил ее остановиться. Ее голос превратился в хриплый визг:

— Я — Повелительница Тысячи Глаз! Я правлю всей Страной Цветущих Мхов! Я еще собиралась вас помиловать, но теперь пощады не будет! Война не на жизнь, а на смерть! Ты тоже умрешь, барсучиха! Лучники, стреляйте!

Но Белла снова скрылась, не дав солдатам даже натянуть луки.

31

Дыра Визгов оказалась темной и скользкой. Мартин, Динни и Лог-а-Лог с шумом плюхнулись в грязную воду. Крот вскарабкался на что-то большое и гладкое.

— Хррш, что бы это такое было? — удивился он, выплевывая отвратительную воду.

— Не стоит там внизу слишком долго околачиваться, товарищ! Давай, протягивай лапу, я тебя вытащу наверх!

Это был голос Гонфа!

Мартин с друзьями взглянули наверх. Они не видели дневного света и не слышали воплей жаб. Над их головами в стене колодца находилось углубление. У края этого углубления стоял Гонф, держа в лапе фонарь со светляками. Воришка был грязный и мокрый, но это ничуть не уменьшало его обычной жизнерадостности.

Мартин был вне себя от счастья:

— Гонф! Ворище ты этакий! Неужто это в самом деле ты?

Вновь обретенный друг трясся от беззвучного смеха, одновременно предостерегающим жестом показывая, что вести себя здесь нужно как можно тише:

— Шшшш, тсс! Не шумите, товарищи! Вы можете разбудить нашего приятеля-великана. Ну-ка, цепляйтесь за этот стебель, я вас вытащу.

Гонф помог Мартину вскарабкаться по стене, а потом они вместе подняли Лог-а-Лога и Динни. Все трое тут же принялись отряхиваться и обнимать воришку.

— А есть у вас что-нибудь съедобное? — спросил голодный Гонф.

— Нету, все жабы забрали, хрршр.

Гонфа передернуло от отвращения.

— А, эти, с бородавками. Чего ж еще от них ждать.

Лог-а-Лог уселся на самом сухом месте, какое можно было найти.

— Ты-то как сюда попал? — с любопытством спросил он. — Мы думали, что ты погиб, когда мы потеряли тебя из виду на водопаде.

Гонф негодующе выпятил грудь:

— Я — да погиб! И не ждите. Когда я оказался внизу под водопадом, течение пронесло меня прямо под горой. Едва я пришел в себя, как увидел рядом змею и ящерицу. Гнусные пресмыкающиеся повязали меня. Притащили к этому Зеленолягушу, или как там его зовут. Ух, старый болотный урод! Он понаслушался россказней змеи и ящерицы и во что бы то ни стало хотел узнать, где я вас троих спрятал. Ясное дело, я посоветовал ему пойти туда, где ему поджарят его толстый зеленый зад. Тогда он вышел из себя и приказал кинуть меня сюда — в гости к старухе Змеерыбе.

— А что это за Змеерыба такая? — перебил его Мартин.

— Такая? Она, скорее, эдакая, товарищ. Змеерыба — это огромный угорь. Такого большого вы никогда и не видывали. Она похожа на извивающийся ствол толстого старого дерева. Вот, посмотри-ка.

Гонф поднял камень. Перегнувшись через край, он швырнул его в некий предмет, который казался гладким валуном, торчащим из воды. При тусклом свете фонаря было видно, как коричневая грязная вода пошла огромными волнами, а затем будто вскипела от стремительного верчения страшных колец и извивов колоссального тела, бившего во все стороны по грязи с чудовищной силой.

Гонф вздрогнул:

— Я чуть не попал этому страшилищу в пасть. Спас меня вот этот стебель, который свисает со стены. Хорошо еще, что я — король альпинистов. Я до сих пор время от времени ощупываю кончик своего хвоста, чтобы убедиться, что он на месте, — вот как близко клацали ее зубы! Однако она не так уж и зла, особенно если держаться от нее подальше. Да-да, мы даже раз побеседовали с этой самой Змеерыбой. Некогда она была главной пожирательницей жаб в этих местах, пока они не устроили ей западню и она не свалилась сюда. Теперь бедной Змеерыбе не выбраться. Впрочем, она не имеет повода жаловаться на жизнь — жабы время от времени закидывают сюда одного-другого из своих врагов. То рыбу, то птицу, а также случайных прохожих — уж это само собой. Старуха Змеерыба всех проглатывает — от чрезмерной чувствительности она явно не помрет.

Гонф перегнулся через край и крикнул вниз:

— Я говорю, ты не слишком чувствительна, товарка!

Поверхность грязной воды вздулась с легким шипением, над ней показалась голова Змеерыбы. Это было кошмарное зрелище: огромная широкая морда была туго обтянута серебристо-черной кожей, которая снизу переходила в мутно-желтую. Тяжелая угловатая голова покачивалась, издавая шипение. В пасти виднелись бесчисленные зубы — острейшие иглы снежной белизны. Два злых, совершенно черных глаза не мигая уставились на друзей. Извивы тела, полного стальных мускулов, казалось, жили своей, независимой от головы, жизнью: они все время то свивались, то развивались плавным непрестанным движением.

Змеерыба заговорила:

— Когда-нибудь я выберусь отсюда и снова смогу наслаждаться жабьим мясом.

Динни приветствовал ее, помахивая лапой:

— Надо надеяться, так оно и будет. За нас еще несколько слопай. Ты, кажется, жабов очень любишь.

Глаза Змеерыбы стали мечтательно-туманными.

— Ааааа-ииииии. Нет ничего вкуснее, чем парочка жирных жаб. Разве что две парочки.

Лог-а-Лог беспокойно потер лапы:

— Мммда, ты совершенно права. Погляди на нас: шкура да жилы. Фу! Почему бы тебе не выползти наружу да не пообедать жабами?

Змеерыба устремилась вверх, прижимая кольца своего тела к гладким стенам Дыры Визгов. Огромному угрю было не на что опереться. Он все время соскальзывал в воду.

— Видишь, — грустно произнесла Змеерыба, — я уже оставила такие попытки. От них стены становятся еще более гладкими и скользкими. Одной силы тут недостаточно.

В голове у Мартина забрезжила удачная мысль. Он решил, что она достаточно хороша, чтобы рискнуть сообщить ее угрю.

— Послушай, Змеерыба, я хочу тебе кое-что предложить. Допустим, мы поможем тебе выбраться отсюда. Дашь ли ты нам спокойно уйти, куда мы хотим, не трогая нас?

Огромная голова на мгновение погрузилась в воду и вновь вынырнула — на этот раз прямо под углублением, в котором сидели путешественники. Мартин почувствовал, что, если Змеерыба по-настоящему захочет, она сможет дотянуться до них. Угорь слегка отодвинулся, чтобы не пугать собеседников.

— Если вы освободите меня, я дам вам полную свободу, идите, куда пожелаете, — пообещала Змеерыба. — Мне жабы больше по вкусу. Кроме того, я хочу отомстить племени Блатозелени. Но вы должны что-нибудь придумать, не откладывая. Не пройдет и дня, как мне потребуется пища. Понимаете, что я имею в виду?

Воитель ответил за всех:

— Прекрасно понимаем, Змеерыба! А теперь дай нам спокойно придумать план действий. Когда будем готовы, мы тебя позовем.

Зловещее чудовище бесшумно скрылось в мутной глубине.

Гонф нервно хихикнул:

— Отлично, товарищи. Пораскинем мозгами, а не то завтра на обед будет пирог с мышью, землеройкой и кротом!

Котир опустел. Гарнизон в полном составе отправился на поиски лесных жителей.

Аббатиса Жермена и Кротоначальник стояли у окна в комнате Цармины и смотрели на лес.

Им удалось обнаружить не так уж много. Котир был в точности таким мрачным и запущенным обиталищем, каким его считал каждый уважающий себя обитатель леса. В нем было и сыро, и душно; жилые комнаты ветшали, в коридорах жалкие светильники судорожным мерцанием освещали каменную кладку, покрытую мхом и плесенью. Полезно было узнать, что запасы продовольствия в замке подходят к концу.

Кротоначальник задумчиво почесал нос:

— Хррш, сударыня, их жалкие кладовые даже опустошать не стоит.

Кроты и мыши прочесали весь замок: он оказался всего лишь пустым грязным убежищем.

Колумбина бродила вместе с дедом Динни по опустошенному оружейному залу. Солдаты Цармины унесли с собой все оружие.

Мышка из Глинобитной Обители брезгливо скривила губы:

— Фу! Стоит ли бродить по такой грязной трущобе?

Почтенный предок юного Динни был слишком поглощен своими поисками, чтобы ответить. Он принюхивался к трещинам в полу, простукивал стены, запускал когти в сгнившие перекрытия и непрерывно бормотал:

— Брршшхр, мои копательные лапы мне кой-что об этой крепости расскажут. Надо бы еще в тюрьме все пронюхать.

Колумбина поднялась наверх, в покои Цармины, и подошла к аббатисе Жермене. Ей невольно бросилась в глаза разница между роскошной отделкой апартаментов повелительницы и грязной неустроенностью казарм.

— Аббатиса, я, наверное, предпочла бы жить, как дикие звери, просто в лесу под открытым небом, нежели прозябать в этой кошмарной трущобе. Ты заметила, как кошка относится к своим солдатам?

Аббатиса провела своей тощей лапкой по вычурным занавесям и запачканным коврам, которые Цармина рвала в приступах бешенства:

— Ты совершенно права, дитя мое. Теперь ты знаешь, насколько обращение друг с другом этих гнусных тварей отличается от обычаев честных лесных жителей.

Кротоначальник выразил свои чувства двумя словами:

— Грязные скоты!

Аббатиса задумалась — ей в голову пришла новая мысль:

— Колумбина, они покинули крепость. Почему бы нам ее не захватить?

— Батюшки, неужто это говорит наша мирная аббатиса?! — ответила мышка, весело поблескивая глазками. — Впрочем, раньше я и сама об этом думала. Но дело в том, что мы не воины, и вдобавок наши силы разрозненны, ведь выдры и белки остались в лесу. Кроме того, мы без оружия и без провианта. Разве наш маленький отряд сможет долго удерживать крепость?

Старая мышь в изумлении покачала головой:

— Батюшки, неужто это говорит наша маленькая Колумбина? Стратегические планы, провиант, нехватка оружия, разрозненные силы… Ты, милая, вероятно, не осознала свое настоящее призвание. Возможно, ты могла бы сделать карьеру военачальника. Преклоняюсь перед твоим опытом в военном деле, генерал Колумбина.

Молодая мышка весело засмеялась и сделала реверанс.

Шаркая по полу лапами, в комнату вошел дед Динни. Аббатиса сразу же поняла по его виду, что крот чему-то чрезвычайно рад.

— Привет, дед Дин. О-го-го, как у тебя глаза разгорелись!

Колумбина всплеснула лапками:

— Ты что-то нашел! Расскажи, пожалуйста!

Старый крот, хитро подмигивая, потер нос:

— Идите-ка за мной. Я вам еще один выход покажу из этой грязной дыры.

Любопытные мыши отправились за ним. По пути они вели оживленную беседу, в которой дед Динни сообщил Колумбине и аббатисе о некоем новом замысле.

Госпожа Янтарь и Сын Коры стояли в чащобе и внимательно наблюдали за восточными воротами замка.

Янтарь в нетерпении притопнула:

— Клянусь желудями, хотела бы я знать, куда они запропастились!

— Можно я возьму с собой отряд и выведу их? — спросил Сын Коры, заметив, как она волнуется.

Янтарь взглянула на окно комнаты Цармины:

— Нет, подождем еще немного. Но должна тебе сказать, Сын Коры, не нравится мне, что мы тут околачиваемся. Заметь, они даже не оставили часовых у этого окна. Как же мы сможем их предупредить, если кошка со своим войском повернет назад? Но куда же они запропастились?!

— Прямо за твоей спиной и прячемся, сударыня, хррш!

От неожиданности белка аж подпрыгнула на месте. Рядом с ней стояли Кротоначальник, аббатиса и Колумбина… Вернулись все, кто ходил в Котир.

— Во имя шкуры, откуда вы выскочили?

Колумбина погладила подругу по седой голове:

— Это все дед Динни — это он нашел потайной ход. Мы прошли под тюремными камерами. Там есть что-то вроде пещеры, а в ней — озеро. Мы — то есть, я хочу сказать, дед Динни — обнаружили в полу вращающийся камень, а под ним — туннель, который сначала шел ровно, а потом вверх. Мы отправились по этому туннелю и очутились в полом дубовом пне — вот в этом, прямо у тебя за спиной.

От изумления хвост госпожи Янтарь загнулся дугой.

— Вот так чудо, клянусь шкурой!

Аббатиса хмыкнула:

— Если это открытие использовать, как предлагает дед Динни, то можно окончательно разрешить проблему Котира.

Колумбина, не удержавшись, перебила ее:

— Наверное, когда Гонф, юный Динни и Мартин вернутся вместе с Вепрем Бойцом, они тоже смогут ее окончательно разрешить.

— Без сомнения, дитя мое, — кивнула аббатиса. — Но они ушли уже очень давно. Кто знает, когда они вернутся? Белла говорит, что путь им предстоит неблизкий и опасный. Кроме того, можем ли мы быть уверены в том, что Вепрь Боец еще жив? Я не хочу напрасно тебя беспокоить, но нам необходимо разработать и свой собственный план действий. Если мы будем сидеть сложа лапы и просто ждать возвращения Вепря, Стране Цветущих Мхов от этого никакой пользы не будет — поэтому мы должны действовать и сами. Где бы ни был сейчас твой Гонф с Мартином и молодым кротом, можешь не сомневаться, что они действуют. Будем надеяться, что они вернутся с победой, целыми и невредимыми.

Лесные жители отправились назад в Барсучий Дом. Они наслаждались прекрасным весенним днем, совершенно не подозревая, что параллельно им движется войско Цармины, направляющееся обратно в замок.

Настроение у повелительницы диких котов было отвратительное.

— Я бы и плесневелой корки хлеба не дала за вас за всех, трусы! Выдра убивает вашего командира, а вы стоите да глазеете!

Где-то в расстроившихся рядах солдат раздался нахальный голос:

— А мне показалось, что ты и сама не очень-то рвалась к нему на выручку!

Цармина в бешенстве обернулась к войску:

— Кто это сейчас пасть разинул? Сборище шутов! Ни одной стрелы не выпустили в эту выдру! Куда вам! И не шелохнулись, будто лягушки, когда мух поджидают.

Она отвернулась и пошла было вперед, но тут снова послышался тот же голос:

— У тебя-то самый большой лук! Что же ты им не воспользовалась?

Цармина выхватила свой лук из лап куницы и принялась лупить им направо и налево без разбору.

— Ясеневая Нога, чтобы этот дерзкий нахал был найден! — визжала она. — Я — повелительница, ясно? Кто бы это ни был, я его примерно накажу!

Ясеневая Нога пропустил войско вперед. Шагая сзади, он поглядывал то туда, то сюда, надеясь застать врасплох обидчика Цармины.

Когда в полдень усталая армия дотащилась наконец до Котира, настроение Цармины не улучшилось.

— Ясеневая Нога, — приказала она, — распусти эту толпу уродов. Отправь их в казармы. Я буду у себя в комнате.

Едва Ясеневая Нога заковылял обратно к войску, как все тот же неуловимый нахальный голос издевательски произнес:

— Да, ребята, вот это и называется справедливость! Была бы у меня такая уютная комнатка вместо затхлой сырой казармы!

Цармина стремительно обернулась и увидела перед собой невыразительное море окаменевших от ужаса морд. Усилием воли она удержалась от ответа и успокоила себя лишь тем, что прошла к дверям замка сквозь ряды солдат, безжалостно расталкивая их локтями.

— Динни, знаешь, что я подумал?.. Ты смог бы прорыться наверх сквозь эту стену?

Крот потрогал копательными лапами стену колодца:

— Может, получится, а может, и не получится. Вдобавок вам тоже надо копательные лапы, чтобы по такому ходу отсюда выбраться!

Мартин погладил друга по бархатной спине:

— Милый ты мой крот! Будет вполне достаточно, чтобы ты один оказался на поверхности — ведь тогда ты сможешь что-нибудь длинное нам сверху спустить, и мы все выкарабкаемся.

Динни потер лапы:

— Отходи, крот копать будет. Хрршр, начинаю!

Копательныеё способности не подвели крота: вскоре Динни уже углублялся в стену, прорывая проход вбок и вверх.

Мартин поведал о своем замысле Змеерыбе, а Лог-а-Лог и Гонф принялись скидывать вниз отрытую кротом породу.

Смена дня и ночи не имела большого значения для обитателей туманных болот. Жабы некоторое время оставались у Дыры Визгов, но ничего интересного не случалось, а их веселье было испорчено тем, что из колодца на этот раз визгов не слышалось. Одна за другой жабы уходили обратно ко двору Блатозелени. Однако Секущая Чешуя и Смертный Извив все не решались уйти. Они сидели у Дыры Визгов в ожидании услышать предсмертные вопли своих врагов, когда Змеерыба приступит к своему страшному делу.

Ящерица ощупала огрызок своего хвоста, который уже начинал отрастать вновь.

— Что там внизу происходит? Неужели Змеерыба спит? — проворчала она.

Смертный Извив лениво улегся на земле:

— Терпение! Разве хоть одно существо из тех, что попали в Дыру Визгов, смогло избежать своей участи? Змеерыба, вероятно, обленилась, оттого что слишком долго провалялась в этой грязной воде. Она живо разойдется, когда почувствует голод. Вот увидишь. Присядь и подожди.

Гнусная парочка растянулась на траве.

Они продремали уже довольно долго, когда почувствовали, что земля под ними дрожит.

Смертный Извив отполз в сторону и выпрямился:

— Ты почувствовал, что земля затряслась?

Тритон поспешно убрался с трясущегося участка:

— Давай-ка быстренько уберемся подальше отсюда!

Его приятель вяло шевельнулся.

— Нет, погоди. Трясется только в одном месте, — крикнул он. — А тут рядом земля совершенно неподвижна. Давай спрячемся за этот камень и посмотрим, что такое происходит.

Прошло еще немного времени, и на поверхности земли показались две копательные лапы и мокрый нос. Динни выбрался из-под земли и принялся отряхивать землю со шкуры. Подойдя к краю Дыры Визгов, он крикнул вниз:

— Не бойтесь, я скоро вас вытащу, хрш ха-за хршш.

Соглядатаи, прятавшиеся за камнем, бесшумно поползли прочь, намереваясь сообщить Блатозелени и его жабам о том, что им удалось увидеть.

После ночи, проведенной в Лесу Цветущих Мхов, Цармина уснула крепким сном. Ей опять привиделся кошмар: снова холодная темная вода стремительно увлекала ее в свои бурлящие волны. Грязная вода заливалась ей в ноздри, уши и глаза, а она могла только бессильно отталкивать ее лапами… В то самое мгновение, когда Цармине уже казалось, что все потеряно и ей суждено утонуть, она вздрогнула и проснулась. Тяжко плюхнувшись с кровати на пол, она так и осталась лежать, ощупывая лапами каменные плиты, которые успокаивали ее своей непоколебимой надежностью. Эти плиты были не сном, а самой настоящей явью… как хорошо! Они были ее собственностью, собственностью Повелительницы Тысячи Глаз. Дикая кошка уставилась на пол благодарным взглядом.

Тут-то она и увидела отпечатки лап, оставленные в слое пыли.

Здесь побывали две мыши и два крота!

К счастью, Ясеневая Нога как раз поднимался по лестнице, ведущей к комнате Цармины, когда услышал визг своей повелительницы, приказывавшей ему немедленно явиться. Со всей прытью, на которую только была способна его деревяшка, он проковылял вверх оставшиеся несколько ступеней. Влетев с разбегу в комнату, Ясеневая Нога увидел нечто новое для себя: с такой Царминой ему еще никогда не приходилось встречаться. Дикая кошка сидела на полу, закутавшись в плащ, который некогда носил ее отец. Она мертво раскачивалась взад-вперед, не отрывая глаз от каменных плит пола.

Ясеневая Нога затворил дверь и опасливо поклонился:

— К твоим услугам, повелительница.

Цармина приказала, не поднимая глаз:

— Мыши и кроты. Обыщи эту комнату. Найди мышей и кротов.

— Тотчас, госпожа!

Ясеневая Нога благоразумно воздержался от лишних вопросов. Прекрасно зная, насколько небезопасен может быть гнев Цармины, он принялся выполнять приказ. Куница тщательно обыскала всю комнату, заглянув во все шкафы, под стол, за занавеси и драпировки…

— Нет ни мышей, ни кротов, госпожа, — доложил Ясеневая Нога.

Цармина подпрыгнула и повелительным жестом указала на дверь:

— Тогда отправляйся обыскивать всю крепость!

Ясеневая Нога отдал честь и проворно заковылял к двери.

— Нет, постой!

Он остановился, совершенно сбитый с толку. Цармина улыбалась ему. Ясеневая Нога непроизвольно вздрогнул и открыл пасть, когда она обняла его за плечи.

— Ясеневая Нога, где прячется Джиндживер?

— Он сбежал, повелительница. Ты ведь сама шла по его следу, — в полном недоумении отвечала куница.

— Ну как же! Ты меня не одурачишь, — почти добродушно усмехнулась Цармина. — Сначала будто бы сбежали эти два ежонка — но на самом-то деле они не сбежали, а все это время оставались здесь. Потом появился лис, который в действительности был выдрой. А теперь прямо в моей комнате полным-полно следов лесных жителей. Ну же, старый мой приятель, признавайся! Уж мне-то можно всю правду рассказать!

Ясеневую Ногу постепенно охватывал панический страх.

— Госпожа, я, к моему сожалению, никак не могу в толк взять, о чем ты говоришь. Я всего лишь простая куница, Ясеневая Нога. Я верно служил твоему отцу, а теперь верой и правдой служу тебе.

Цармина понимающе улыбнулась:

— Настоящий преданный слуга всего моего рода, да, Ясеневая Нога?

— Так точно, госпожа, именно так.

Страшные когти вышли наружу из мягкой лапы и сквозь плащ глубоко впились в плечо куницы. Усы Цармины защекотали кунице лицо. Дикая кошка в ярости прорычала:

— Так вот оно что! Теперь, значит, ты помогаешь моему братцу? Ведь на самом деле Джиндживер вовсе не сбежал, да? Это все был сплошной спектакль! Он до сих пор здесь, в замке, вместе со всеми этими лесными жителями. Они пытаются обратить мое войско против меня. Может быть, он был рядом со мной, в то время как я искала его в лесу. Ха-ха-ха, да он ведь просто хитрец, мой братец! Готова спорить, что это именно он столкнул меня в воду, когда выдры выпустили щуку… Бррр!

На морде Ясеневой Ноги застыло выражение ужаса. Когти вонзались в него все глубже. Кровь пятнами расплывалась по плащу.

Внезапно Цармина отпустила его и принялась отчаянно растирать себя плащом отца.

— У-уууу, холодная, грязная, темная вода, — бессвязно бормотала она.

Ясеневая Нога тихонько попятился и бесшумно выбрался за дверь. Дикая кошка и не заметила его ухода: она боролась с водой, потоки которой заливали ее воображение.

Куница поспешно ковыляла вниз по лестнице, а эхо звонко разносило безумные вопли Цармины по всем лестничным пролетам:

— Отойди! Отойди! Ты меня не схватишь! Я к воде и близко не подойду!

Ясеневая Нога принял решение: ни минуты нельзя дольше оставаться здесь. Цармина превратилась в безумную тиранку. Теперь находиться в Котире стало смертельно опасно.

Свет послеполуденного солнца заливал укрепления Котира. Ясеневую Ногу пугала воцарившаяся над замком тишина. Безмолвие длинных теней и ярко освещенных участков плаца лишало куницу последних остатков смелости. Ясеневая Нога отказался от своего украшенного перьями алого плаща, заменив его домотканым, мутно-коричневого цвета. Торопливо проковыляв по плацу, он выскользнул за ворота и зашагал на юг — подальше от Цармины, Страны Цветущих Мхов и честолюбивых мечтаний. Может быть, под другим небом ему удастся начать новую жизнь… может, где-то впереди ждут друзья, которые научат его жить в простоте, не обманываясь тщетными призраками величия…

Сидевший на своей высокой ели Аргулор приоткрыл один глаз. Хотя трупоедство никогда особенно не привлекало орла, он все-таки утолил свой голод тем, что осталось на его долю после битвы у реки. Аргулор снова закрыл сонные глаза. Он чувствовал себя сытым и усталым; поэтому он продолжал спать, безосновательно надеясь, что одного умения ждать достаточно для осуществления любых мечтаний.

Ясеневой Ноге удалось выскочить из западни — если, конечно, его неуклюжее ковыляние на деревянной ноге можно было назвать скачком.

Динни решил, что ему необыкновенно повезло: он нашел сеть, в которой жабы притащили его вместе с друзьями к Дыре Визгов. Надежно привязав один конец сети к корню стоявшего неподалеку дерева, он перекинул ее через край колодца:

— Хрршхр, эй, вы там, внизу, хватайтесь за сеть покрепче!

Увы! Сеть оказалась слишком коротка, чтобы пленники смогли до нее дотянуться.

Сверху послышался тревожный голос крота:

— Бррхш, поторопитесь. Я слышу, что сюда идут жабы!

От досады Гонф принялся подпрыгивать на месте:

— Товарищи, придумайте же что-нибудь, да поскорее!

Змеерыба высунула из воды свою огромную голову:

— Садитесь мне на макушку. Я думаю, что дотянусь до сети!

— Что?! Ну уж дудки! — Лог-а-Лог попятился назад.

— Скорее, они уже почти тут! — закричал сверху Динни.

Свесив задние лапки с края углубления в стене, Мартин сполз на голову огромного угря и уцепился за неровности черепа, прощупывавшиеся под гладкой кожей.

— Поднимай меня, Змеерыба!

Колоссальный угорь рванулся вверх, слегка соскользнув вниз, а затем чудовищным усилием поднялся над поверхностью воды и устремился вверх. Мартин ухватился за сеть, стараясь в то же время не оторваться от головы Змеерыбы.

— Кусай скорее!

Зубы Змеерыбы мертвой хваткой сомкнулись на конце сети. На мгновение угорь повис на ней и тут же стал извиваться кольцами. Шероховатая кожа брюха хорошо сцеплялась с ячейками сети, и извилистое тело угря быстро поднималось по переплетениям тростника.

Мартин полез по сети наверх. Змеерыба надежно закрепилась в ее ячейках и крикнула:

— Теперь я запросто выберусь. Выходите, двое в дыре. Я вас обовью хвостом и подниму наружу.

Лог-а-Лог и Гонф вцепились друг в дружку, полузакрыв от ужаса глаза. Стальной зажим обхватил их и без малейшего напряжения понес вверх.

Из-за ватной стены тумана показался Блатозелень в сопровождении остальных жаб. Трое зашлепали вперед и попытались схватить Динни, который бил во все стороны своими мощными копательными лапами.

— Грршрр, не подходи ко мне близко, грязные слизняки! — угрожающе крикнул он.

Смертный Извив и Секущая Чешуя слишком поздно заметили сеть, свисавшую в Дыру Визгов. Из колодца выпрыгнул Мартин и немедленно стал метать из пращи камни один за другим. Все они попадали в цель. Большой обломок скалы отскочил от головы Блатозелени, распластав его по земле.

Следующий пришелец из Дыры Визгов был встречен булькающими воплями ужаса. Из-под земли показалась голова Змеерыбы, с которой во все стороны стекала вода. Узкие глаза и ряды белых зубов, как у доисторического чудовища, посеяли панику в сборище насмерть перепугавшихся жаб.

— Жабье мясо! — произнесла Змеерыба, и быстрым змеиным движением болотный убийца выскользнул из колодца, скинув на землю своих наездников.

Гонф и Лог-а-Лог тут же вскочили и вступили в бой, несмотря на свои отшибленные бока. Змеерыба молнией влетела в ближайшую кучку жаб, и началось кошмарное побоище. Не обращая ни малейшего внимания на трезубцы и фонари со светляками, колоссальный угорь принялся наконец утолять свой страшный голод.

Мартин отвернулся: от этого чудовищного зрелища его начало тошнить.

— Ты не ранен, Дин? — с тревогой спросил он. — Гонф, Лог-а-Лог, скорее! Давайте уберемся отсюда подальше.

Гонф растерянно уставился в окутанное туманом пространство:

— Да, а в какую сторону, товарищ?

— Хрршхр, этот нам покажет. — Динни железной хваткой вцепился в оглушенного камнем предводителя жаб.

Мартин подобрал трезубец и ткнул Блатозелень:

— Молодец, Дин. Ну-ка, пошевеливайся, ты! Веди нас прямо, на запад, а не то я насажу тебя на эту обеденную вилку и скормлю Змеерыбе!

Блатозелень зашлепал по траве, жалобно бормоча:

— Крглок! Шкурамышь неубивать Блатозелень, показать дорогузапад.

Вскоре путников со всех сторон окружил такой плотный туман, что в нем глохли даже предсмертные вопли жертв Змеерыбы.

Лог-а-Лог взглянул на зеленое бесформенное тело жабы, шлепавшей впереди по болоту:

— Гм, он по крайней мере знает, кажется, куда идти. Как там дальше в стихах говорилось, Гонф?

Гонф без малейшей запинки продекламировал следующие строки Олава Бороздящего Небо:

Но дальше над равниной вод

Должны мы устремиться,

Где, испещряя небосвод,

Кричат морские птицы.

Мартин слегка тронул Блатозелень трезубцем:

— Тебе это место известно?

Побежденный вождь жаб повернулся, моргая круглыми глазами:

— Крплойк! Недалеко недалеко, берегплох берегплох, морептицы естьтебя естьменя.

Мартин оперся о трезубец:

— Перестань ныть, Зеленозад! Как только выйдем из тумана, мы тебя отпустим. Хотя ты и не заслужил такой милости.

Наконец путешественники вышли к реке, быстрое течение которой было светлым и чистым. Они немного попили, а Динни нарыл съедобных кореньев.

— Гррхш, коренья. Конечно, это не то что слоеный пирог…

Гонф взобрался на большой валун:

— Не расстраивайся, товарищ. Если нам суждено закончить наши странствия живыми, я украду для тебя самый большой пирог во всей Стране Цветущих Мхов.

Динни мечтательно прикрыл глаза:

— Уррх, побольше только, и весь для твоего крота.

Гонф весело запел в ответ:

Пирог огромный до того,

Что в нем утонет Дин.

Но не кричи с набитым ртом:

«Я это съем один!»

С хрустящей корочкой пирог —

Предел твоих мечтаний:

В нем фрукты, овощи и сыр,

И все это — в сметане!

Динни повалился на спину, размахивая толстыми лапами:

— Вот радость, вот счастье, и ты говоришь, что все это мне!

Путь был длинным и утомительным; казалось, что в краю туманов время остановилось. Мартину не терпелось поскорее увидеть привычный свет дня — все равно, ясного или дождливого.

Они с трудом пересекали особенно вязкий участок болота, как вдруг Лог-а-Лог заметил, обращаясь к Гонфу:

— У тебя нет такого впечатления, что все вокруг стало как будто темнее?

Гонф вспрыгнул на пучок сухого тростника:

— Наверное, просто вечер приближается, товарищ.

Мартин указал лапой вверх:

— Глядите, уже небо видно.

В самом деле, туман редел. Вверху над головами путешественников было ясно видно бледное вечернее небо.

Гонф заметил еще кое-что:

— Смотрите, там, где кончается трава, начинается песок. Похоже, он тянется на многие мили.

Друзья поспешно забрались на поросшую тростником кочку, желая удостовериться, что Гонф не ошибается. За их спиной Блатозелень схватил трезубец и пошлепал прочь, торопясь вернуться в свои туманные болотистые владения.

Путешественники в изумлении любовались открывшимся их глазам видом. На горизонте медленно садилось солнце, окутанное жемчужно-бордовым сиянием. Мартин взволнованно закричал, указывая лапой вперед:

— Смотрите, смотрите, это огни Саламандастрона!

32

Тем же вечером в главном зале Барсучьего Дома происходило собрание Сосопа. Обсудить предстояло многое. Гуди Колючка суетилась, накрывая на стол. Завязки ее передника надежно удерживали рядом маленького Коггза. Впрочем, ежонок не жаловался: будущему воину не пристало разговаривать, набив рот горячими желудевыми лепешками со свежим маслом и черничным вареньем. На ходу он помахал лапой Ферди, который сидел в глубоком кресле вместе с Беном Колючкой.

Непрерывно прерывая свой рассказ, чтобы откусить кусок лепешки, Ферди с необычайной живостью расписывал свои приключения:

— Тогда мы с Коггзом выломали дверь и набросились на этих трех ласок — а может, горностаев? Нет, ласок. Ну да все равно. Их было шестеро — огромные противные дармоеды! Хо-хо, уж и задали мы им трепку! Там была и повелительница диких котов, но она на нас только взглянула и сразу же бросилась бежать. И правильно сделала! Знаешь, Бен, нам с Коггзом пришлось тащить по деревьям четырех белок — или выдр? Нет, белок, точно. Мы их спасли от солдат Котира.

Бен Колючка вытер варенье и крошки с мордочки Ферди:

— От таких трудов вы небось здорово проголодались! С тех пор как вернулись, вы только и делаете, что едите — когда не болтаете, разумеется. Ты уверен, что вы никого их этих горностаев не заговорили до смерти?

Когда стол был накрыт, Белла вошла в зал, и воцарилась тишина.

— Мой зал принадлежит вам, — сказала барсучиха. — Накладывайте еду в тарелки, пожалуйста. Все, что вы видите на столе, необыкновенно вкусно. Спасибо тебе, Гуди Колючка, за эту великолепную трапезу.

Немедленно раздался шум, который всегда слышится за столом, где с удовольствием едят и весело болтают.

— Передай-ка мне этот пирог, да смотри не провались в него!

— Хо-хо-хо, неужто это я чую похлебку с луком пореем?

— Мммм, фруктовый пирог. Ой, горячий какой!

— Остуди его, вот сметана, полей сверху.

— Дай мне масло, пожалуйста.

— Ореховый пудинг! Моя матушка точно такой же готовила.

— Да-да, я помню, как Гонф его прямо из печи стянул!

— Ха-ха-ха! Ну-ка, попробуй вот эту запеканку с яблоками.

— Эй, кто это слопал всю сметану?

— Гуди, ты непременно должна мне дать рецепт твоего сливового пудинга.

— Спроси у своей бабушки — я сама его от нее узнала.

— Чего же мне выпить — октябрьского эля, сидра или молочной сыворотки?

— Ни того ни другого. Ты, Бен Колючка, и так уже растолстел!

Как приятно пировать среди друзей!

Когда посуду убрали со стола, со своего места поднялась аббатиса Жермена:

— Прошу тишины. Слово предоставляется хозяйке дома.

Белла начала с вопроса:

— Где Ферди, Коггз, Пика и Пози?

Бен махнул лапой в сторону спальни:

— Давным-давно в постели — и храпят, как тысяча ежат!

Белла кивнула:

— Тогда давайте почтим минутой молчания память отважной и мужественной выдры — Маски. Без его героизма нам нечему было бы радоваться сегодня.

Воцарилось благоговейное молчание, нарушаемое лишь громким всхлипыванием Командора.

Белла отхлебнула маленький глоток сыворотки и тяжелой мохнатой лапой согнала с глаз слезу:

— А теперь приступим к делу. Прежде всего я должна отметить, что сегодня был удачный день — главным образом потому, что Ферди и Коггз благополучно вернулись к нам. Кроме того, у нас появился новый друг — Джиндживер. Я уверена, что вы все подтвердите мои слова, если я скажу, что отныне наш Дом — это и его дом и он может жить здесь сколько захочет.

— Спасибо тебе, Белла, и вам всем, друзья мои. Но я не могу остаться с вами, — печально произнес в ответ дикий кот. — Цармина — необычайно опасный враг. Мое присутствие среди вас будет подстрекать ее к новым козням и неизбежно подвергнет вас дополнительной опасности. Я никогда не прощу себе, если кто-то из вас из-за меня пострадает. Эту ночь я проведу с вами, но завтра с первыми лучами солнца я уйду на восток — подальше от Котира и всего, что с ним связано. Я просто не могу здесь оставаться, зная, что это лишь усугубит ваше положение. Если Цармина узнает, что я живу здесь вместе с вами, она в лепешку разобьется, чтобы отомстить — а тогда, кто знает, какие страшные замыслы родятся в ее голове! Где-нибудь далеко от Страны Цветущих Мхов я начну новую жизнь. Спасибо вам за помощь и доброту. Где бы я ни оказался, я всю жизнь буду хранить в глубине сердца память о моих лесных друзьях. Если когда-нибудь придет такое время, когда я смогу отплатить вам добром за добро, — будьте уверены, вам и просить не придется. Я помогу вам, чем только смогу, потому что очень многим обязан лесным жителям Страны Цветущих Мхов и сердечно им благодарен.

Дикий кот снова уселся на свое место в полной тишине, которую внезапно взорвал оглушительный шквал аплодисментов. Это был ответ лесных жителей на его исполненную благородства речь.

Бен Колючка крепко пожал ему лапу:

— Сударь Джиндживер, мои малыши Ферди и Коггз будут в страшном горе, узнав, что ты ушел от нас. Но когда они достаточно подрастут, чтобы понимать такие вещи, я расскажу им всю правду. Спасибо, сударь, что присмотрел за моими ребятами.

Белла постучала по столу, требуя тишины.

— Как вы знаете. — сказала она, — наши друзья из Глинобитной Обители и артель Кротоначальника с опасностью для жизни обследовали Котир. Дед Динни, я думаю, тебе есть что об этом рассказать?

Старый крот потер нос, глядя на Беллу, а затем разложил на столе свиток бересты:

— Хрршр, это вот Котир, понятно? Мы все закоулки облазили. Видите, это план тюремных камер. А под Котиром есть большая пещера с озером, а еще туннель, который ведет в пустой пень в лесу.

У слушателей, невольно вырвались возгласы изумления. Дед Динни постучал по столу копательной лапой:

— Мы с Кротоначальником кое-что придумали. Он вам сейчас расскажет. Я-то говорить не мастер.

Кротоначальник поднял кверху обе копательные лапы, чтобы привлечь всеобщее внимание к своим словам, и произнес совершенно будничным тоном:

— Затопить ее. Цармина на плаву жить не останется.

Тут заговорили все разом, сквозь нестройный шум никто не мог разобрать ни слова. Колумбина кинулась на подмогу Кротоначальнику; она схватила свиток со стола и принялась размахивать им.

— Пожалуйста, послушайте, что я скажу! — закричала она, пересиливая шум голосов.

Аббатиса с гордостью любовалась своей питомицей. Та начала свою речь:

— Я тоже вместе с Кротоначальником и дедом Динни участвовала в составлении этого плана. Позвольте мне объяснить. Во-первых, дело в том, что Котир находится в относительно низком месте. Лес Цветущих Мхов расположен на значительно более высоком уровне. Кроты тщательно исследовали наклон земной поверхности.

Колумбина вновь развернула свиток и очертила лапкой две области на столе, как если бы карта продолжалась за границы свитка:

— Тут и тут Мшистая Река течет по лесу на северо-восток, а затем круто поворачивает на запад. В давние времена там, где сейчас стоит Котир, наверное, было большое озеро, но оно высохло, когда река изменила русло. Все, что осталось, — это озерцо в пещере под крепостью.

Госпоже Янтарь было неясно, что из этого должно следовать.

— Но нам-то какая от этого польза, Колумбина?

— Дай ей спокойно рассказать, — шепнул белке на ухо Командор. — Мне кажется, я начинаю догадываться, куда она клонит.

— Если кроты начнут рыть от того места, где река ближе всего подходит к Котиру, — продолжала Колумбина, — они смогут соорудить подземные туннели, по которым вода потечет из Мшистой Реки на более низкие места, а оттуда — прямо в пещеру под Котиром.

Госпожу Янтарь озарило:

— И тогда ложе древнего озера вновь наполнится водой!

Со всех сторон раздались взволнованные крики:

— И их затопит!

— Котир окажется на дне озера!

— Туда ему и дорога, по-моему!

Командор вскочил на стол:

— Если нам удастся сделать ворота шлюзов, мы с товарищами погрузим их под воду у самого берега реки. чтобы сдерживать воду, пока туннели не будут готовы.

Госпожа Янтарь встала на столе рядом с предводителем выдр:

— Командор, предоставь это дело белкам. Мы смастерим шлюзы. Ваша главная задача — проследить, чтобы они были как следует закреплены под водой.

Кротоначальник не был от природы особенно прыгучим, но все равно вскарабкался кое-как на стол и присоединился к Командору и госпоже Янтарь:

— Хо-хо-шшррр, а мы, кроты, рыть будем. Славно пороем, клянусь почвой!

Колумбина подумала, что громкое ликование и радостный топот никогда не закончатся. Лесные жители ударились в пляс, все обнимались и орали что было мочи.

Чтобы восстановить порядок, Белле пришлось долго колотить по столу.

— Поздравляю всех членов Сосопа. Думается, этот план хорош, — сказала она. — И главное, мы избежим открытых боевых действий и печальных потерь. А теперь скажите, все ли присутствующие одобряют этот план?

Раздался громовой крик одобрения. Все, как один, подняли вверх лапы:

— Да!!!

— В таком случае мы его осуществим. Мы просто обязаны это сделать — ведь Мартин с друзьями слишком уж долго не возвращаются. Я не затем это говорю, чтобы вас встревожить, — кто знает, сколько времени нужно, чтобы добраться до Саламандастрона и вернуться обратно? Мы должны надеяться на лучшее и не терять веру в наших друзей, которые обещали выполнить полученное задание. Быть может, осталось не так уж и долго до того дня, когда я вновь увижу моего отца — Вепря Бойца. Широко шагая, он придет вместе с Мартином, Динни и Гонфом и поведет нас к победе… Где бы ни были сегодня наши путешественники и мой отец, от всего сердца пожелаем им удачи.

Громовое радостное «ура!» раздалось под сводами Барсучьего Дома. Белла села и стала обмениваться лапопожатиями с вождями Сосопа.

Заключительную речь на этом собрании произнесла аббатиса Жермена.

— Да, друзья мои, пожелаем удачи тем, кто путешествует вдалеке, и пожелаем удачи самим себе. Я думаю, что принятый план действий вполне хорош, — сказала хрупкая мышь-старушка. — Даже мне и моим подопечным из Глинобитной Обители, непривычным к битвам и войнам, ясно, что он позволит избежать ненужного кровопролития с обеих сторон. Будут сохранены жизни и друзей, и врагов. Но ведь смерть — всегда смерть. Кровопролитие — страшное дело. Мы стремимся к миру — вот о чем нужно помнить прежде всего. Если я о чем и мечтаю, так это о том, чтобы мы могли жить в согласии с обитателями Котира. Но — увы! — это невозможно. Поэтому я могу лишь повторить еще раз: удачи — защитникам мира и правды! Пусть свобода и независимость будут наследством, которое мы оставим нашим потомкам! Пусть в Стране Цветущих Мхов воцарится настоящий мир!

Эта речь, походившая, скорее, на идущую от сердца молитву, была встречена благоговейным молчанием.

Четверо путешественников проголодались.

Они встали до рассвета и отправились в путь по пологим песчаным дюнам, на которых почти ничего не росло, если не считать жесткой несъедобной травы. После скудного ужина накануне, состоявшего из нескольких кореньев, которые с трудом отыскал Динни, ремни пришлось затянуть потуже. Крот попытался порыться в песке в поисках чего-нибудь съедобного. Он протер уставшими лапами запылившиеся глаза:

— Грршхр, без толку копать в этом сыпучем песке. Все равно что дыры в воде прокалывать.

Гонф вытер пересохшие губы:

— А мне, товарищи, больше всего пить хочется. Я бы сейчас все на свете отдал за кружку холодного сидра!

Мартин упрямо шел вперед:

— Слушай, какой смысл в том, чтобы без конца рассуждать о том, чего у нас нет? Нужно просто глаза пошире раскрыть — авось какая-нибудь еда и попадется по пути. Вот давай я лучше научу тебя одной уловке воинов, которую когда-то показал мне отец. — И Мартин достал из своей сумки с камнями для пращи несколько небольших гладких окатышей. — Попробуй-ка пососать такой камушек. Я понимаю, что это не замена питью, но рот от окатыша перестает пересыхать, и твое тело больше не расходует воду.

Привыкнув жить в лесу, путешественники не имели опыта передвижения по сыпучим пескам. Даже Лог-а-Лог, которому однажды уже пришлось проделать подобное путешествие, сильно уставал от того, что лапы все время увязали в мягком подвижном грунте. Вскоре все четверо совершенно выбились из сил и присели отдохнуть на дюне. Мартин набрал пригоршню песка и высыпал ее тоненькой струйкой. Он попытался на глаз прикинуть расстояние, отделявшее их от огромных каменистых гор, но не смог: днем они не светились.

Гонф принялся размышлять вслух:

— Вон там находится Саламандастрон. А мы здесь и, кажется, ничуть не стали к нему ближе. У нас нет ни корочки хлеба, ни капли воды, а вокруг один песок. Нелегкий нам выпал путь, что и говорить.

Лог-а-Лог поднялся и отряхнул мех:

— Подождите тут. Мне уже приходилось ходить по пескам. Может, я смогу облегчить наше путешествие.

Он заковылял прочь и скрылся среди дюн.

Динни вырыл маленькую ямку и следил, как песок снова заполняет ее:

— Мой старый дед Динни никогда бы не поверил, что так бывает, клянусь рытьем!

Мартин растянулся на песке:

— Ну что ж, во всяком случае, мы забрались довольно далеко. Не волнуйтесь, товарищи. Справимся как-нибудь.

Тут вернулся Лог-а-Лог. У него в лапах были четыре толстые палки — ветки, которые он нашел на краю дюн.

— Вот, держите-ка, — сказал он. — Попробуйте их обкорнать. Из них получатся удобные посохи, с которыми будет легче шагать по песку.

Путешественники принялись обрабатывать ветки зубами, когтями и ножами.

Затем они снова отправились в путь. С посохами идти стало и в самом деле полегче. Время от времени они замечали вдалеке небольшую жабу или воротниковую ящерицу, но эти твари или не обращали на них никакого внимания, или скрывались среди песчаных холмов. Иногда попадалась птичка-другая. Птиц приходилось отгонять посохами, когда их любопытство делалось чересчур назойливым.

Лог-а-Лог нашел немного мягкой травы с млечным соком внутри, и все четверо принялись жевать ее, слушая рассказы землеройки о том, что им еще предстоит:

— Скоро мы выйдем из дюн и окажемся снова на песке — но уже не сыпучем. Тогда, может быть, мне удастся найти кой-какую еду. Воды, правда, по-прежнему не будет. Проблема в том, что на морском побережье у всякой пищи соленый вкус, а пить от этого хочется еще больше. Кроме того, нужно на ходу пробовать перед собой песок посохами. Кое-где попадаются зыбучие пески, которые могут засосать. Надо быть настороже и из-за крупных морских птиц, вроде чаек. Они кого угодно готовы слопать. Важно дать им понять, что вы их не боитесь. Угрожайте им посохами, тогда они отстанут. Если попадутся лужи с водой, не пейте из них: это морская вода, в ней полно соли и на вкус она отвратительна. Да, и вот еще что: нужно все время держаться вместе и не разбредаться.

— Это все? — засмеялся Гонф и замахал посохом. — Чего же мы тогда ждем?

Ко всеобщему изумлению, воришка зашагал вперед, весело распевая:

Иду, воды не пимши

И на пустой живот,

Тут чайка — с потрохами

Меня в момент сожрет,

А если зазеваюсь

От этакой тоски,

Того гляди, проглотят

Зыбучие пески.

— Наш Гонф просто не способен долго унывать, — засмеялся в свою очередь Мартин. — Ну-ка, прибавим шагу.

В середине дня они вышли из дюн. Перед ними простирался морской берег: гладкий, плотно слежавшийся песок, по которому там и сям были разбросаны небольшие валуны. Солнце огромным золотым листом отражалось в сверкающей глади моря.

Лог-а-Лог не обратил на эту красоту ни малейшего внимания и продолжал шагать по-прежнему. Однако его друзья невольно остановились на мгновение и с почтительным восхищением залюбовались открывшейся их взорам бесконечной водной равниной. Жители леса, никогда не видавшие ничего подобного, были поражены величественной панорамой моря.

Динни едва мог поверить своим глазам:

— Хрршр, я его вижу, но все равно не верю, что это на самом деле. Лог-а-Лог, откуда оно взялось?

Тот безразлично пожал плечами:

— Говорят, всегда было. Как небо и земля. Видишь, тут на песке борозды, похожие на маленькие волны? До этого места доходит прилив. Наверное, вода скоро начнет прибывать. Держись на гладком песке, подальше от ракушек и прочего сора. Эта полоса называется чертой прилива.

Раковины просто заворожили Динни. Он набирал их полные пригоршни; когда ему становилось трудно их удерживать, он бросал их и начинал собирать новые.

Вдруг на путешественников спикировала черноголовая чайка. Все четверо немедленно распластались на песке. Лог-а-Лог отмахнулся посохом и задел птицу по клюву, когда та уже снова взлетала. Мартин метко ударил ее по крылу камнем, пущенным из пращи.

Чайка описала над ними круг, издавая гневные крики. Вскоре на разведку прилетели еще несколько чаек, и друзьям пришлось всерьез отбиваться от крылатых разбойников.

Угрожая посохом одной из птиц, Мартин крикнул Лог-а-Логу:

— Ты, кажется, говорил, мол, если дать им понять, что мы не боимся, то они улетят прочь?

Лог-а-Лог ударил по перепончатым лапам другую чайку:

— Кто же этих птиц поймет! Давайте-ка шустро пробежимся! Вон там можно спрятаться за камнями.

Изо всех сил размахивая своими посохами, друзья со всех лап устремились по берегу к камням, торчавшим из песка. Обнаружив расщелину, они все вместе забились в нее.

Чайки принялись с угрожающим визгом кружить над камнями. То и дело они пикировали прямо на них, но в последнее мгновение отворачивали в сторону. В конце концов они утомились и улетели на поиски более легкой добычи.

Мартин высунул голову из расщелины.

— Все спокойно, они улетели, — сообщил он.

Командор проворно забрался на самый верх кучи камней:

— Глядите, товарищи, — горное озеро. Доставайте рыболовные снасти.

— Смотрите-ка, тут водятся рачки — совсем такие же, как те, что Командор со своей командой ловит во Мшистой Реке! — воскликнул Гонф. — Лог-а-Лог, что это?

— Где? А, это. Кажется, это морская звезда. Не слишком-то съедобная штука. А вот видишь кружочки, присосавшиеся к скале? Это такие раковины, блюдечки называются. Они довольно жесткие, но силы наши поддержат.

Динни покачал головой:

— Ну, Лог-а-Лог, эти раковины отдирать — все одно что песок копать!

Крот был очень удивлен, когда Лог-а-Лог отделил одну из раковин от скалы при помощи ножа. Тот выковырнул моллюска из раковины и поделил мясо на всех.

— Пожуйте пока это, — предложил он. — Не бойтесь, не отравитесь.

Гонф, увидев малопривлекательное мясо, скорчил гримасу, но тем не менее смело запихал его в рот и начал жевать.

— На вкус очень солоно, — сообщил он. — Жевать это мясо можно до следующего урожая, а оно все будет в зубах вязнуть. Уж лучше не жуя заглотить.

Мартин нашел какие-то водоросли с довольно приятным вкусом:

— Эй, попробуйте-ка этой травки! Напоминает капусту, что готовит Гуди, только пересоленную. Но все равно вкусно.

По очереди они перепробовали всю растительность горного озерца. Рачков наловить не удалось, хотя Гонф долго не выпускал из лап удочку. В качестве приманки он насадил кусочек мяса блюдечка. В конце концов кто-то все-таки клюнул и потянул крючок вглубь.

— Ха-ха, товарищи, клюнуло! — радостно завопил Гонф. — Смотрите, ужин к нам в гости идет!

Вдвоем с Мартином они принялись вытягивать удочку. Наконец они втащили на берег небольшое, напоминавшее паука существо с мягким панцирем и парой крошечных клешней.

— Выкиньте обратно в воду! Это краб! — встревоженно закричал Лог-а-Лог.

Мартин схватил краба за туловище, а Гонф попытался отнять зажатую клешнями наживку. У берега озерца послышалось шарканье и всплеск — из воды показался огромный панцирь!

Лог-а-Лог обрубил леску ножом, оставив наживку в подарок крошке крабу.

Вода в озерце всколыхнулась от движения большого тела. Четыре членистые ноги, закованные в черно-серую броню, уцепились за край берега.

Из воды показался большой взрослый краб!

Чудовище встало прямо перед путешественниками, непрерывно поводя из стороны в сторону глазами на стебельках. Под ними разошлись две широкие пластины, меж которых зияла наклонно уходящая в брюхо пасть. Но гораздо опаснее казались лапы чудовища. Огромные мощные клешни, поднятые высоко над головой, то расходились. то опять смыкались со стуком, напоминавшим удар стали о камень. Страшные кривые клешни были усажены твердыми выростами, похожими на зубы.

— Отходите! Не пытайтесь вступать в бой — проиграете, — произнес Лог-а-Лог, не сводя глаз с разъяренного краба. — Пятьтесь, не поворачиваясь к нему спиной, пока не выйдем на песок. А там придется бежать что есть мочи. Крабы боком ковыляют очень быстро.

Друзья стали осторожно пятиться. Огромный краб выпустил из пасти пузырь, опустил клешни, злобно щелкнул ими в лицо врагам и бросился на них со скоростью молнии.

После гибели Кладда Цармине был необходим новый командир стражи, и она назначила на эту должность ласку Брогга.

Сначала Брогг наслаждался своим новым положением, которое давало ему столько власти! Однако в последнее время он все чаще раскаивался в том, что облекся в плащ командира. Это чувство еще усилилось, когда Цармина вызвала его к себе в комнату.

— Брогг, я назначила тебя командиром. Ты должен отыскать Джиндживера. Он похитил Ясеневую Ногу.

— Так точно, повелительница.

— Выбери себе в помощники еще одного командира. Например, этого горностая — Крысобока. Он вполне подойдет, — предложила Цармина. — Я хочу, чтобы вы перебрали всю армию — одного за другим.

— Перебрали армию, госпожа?

— Ну да, тупица, перебрали армию. Вы с Крысобоком будете по одному отводить солдат в тюрьму.

— Так точно, повелительница.

— Прекратишь ты когда-нибудь меня перебивать? Лучше слушай внимательно! Вы все только и знаете, что рявкать: «Так точно, повелительница!», «Никак нет, госпожа!».

— Так точно, повелительница!

— Заткнись! — закричала вышедшая из терпения Цармина. — Будете их по одному заводить в камеру, дергать за усы, а потом проверять шкуру. И хвост. Настоящий он или накладной.

— Так какой же, госпожа?

— Это-то вы и должны выяснить, придурок.

— Так точно, госпожа. А зачем?

Цармина нервно зашагала по комнате. Ее надтреснутый голос стал визгливым:

— Потому что один из солдат — это переодетый Джиндживер, болван! Он скрывается здесь, в крепости, и плетет против меня интригу. Отправляйся его искать!

В тот же день вечером Брогг в обществе Крысобока и нескольких хорьков-приятелей сидел в казарменной столовой. Теперь их трапеза состояла из одного лишь черствого хлеба да лесных растений. Брогг отхлебнул из своей фляги:

— Гм, хоть сидра по крайней мере капля осталась. Мммда, ребята, я вам вот что скажу: госпожа-то наша точно что не в себе.

— Ну, не знаю, не знаю, — ухмыльнулся Крысобок. — На то, чтобы отличить бравого горностая, у нее ума пока хватает. Вот тебе пример: назначила меня командиром.

Один из хорьков выплюнул заплесневелую корку.

— А это что, церемония такая была, а, Брогг? — спросил он.

— Что за церемония? Ты о чем говоришь, Песий Мех?

— Ну, о том, как ты увел Крысобока в тюрьму, подергал его за усы, потом пощипал его шкуру и покрутил хвост, прежде чем вручить ему плащ командира.

— Да нет, это не церемония. Кстати, это вам всем еще предстоит.

— Что, нас всех сделают командирами?

— Эх, хотелось бы мне, ребята, чтобы старик Зеленоглаз был сейчас с нами! — невесело вздохнул Брогг, подперев голову лапами. — Или, на худой конец, хотя бы тот, другой — Джиндживер…

Теплые лучи солнца, лившиеся сквозь листву, озаряли дремавший в мирной тишине Лес Цветущих Мхов. Где-то далеко куковала кукушка. Молодая поросль папоротника тянулась усиками к цветущей ежевике.

Джиндживер с раннего утра шел на восток, ни разу не обернувшись, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону Барсучьего Дома. Наконец он присел, прислонившись спиной к стволу смоковницы, и развязал котомку со съестными припасами, которыми снабдили его лесные жители. Одного вида овсяного пирога домашней выпечки оказалось достаточно, чтобы у дикого кота комок подступил к горлу и на глазах показались слезы при мысли о друзьях, с которыми ему пришлось расстаться. Он вспомнил с особенной нежностью о малышах — Ферди и Коггзе.

Не вытирая глаз, Джиндживер уложил еду обратно в котомку. Затем встал и в мирной тишине зашагал дальше по цветущему лесу.

33

Когда краб пошел в наступление, Мартин выскочил вперед.

— Скорее на песок! — отчаянно закричал он. — Я постараюсь задержать это чудище. Давайте, шевелитесь!

Но три его друга не собирались убегать, покинув Мартина в опасности. Они медленно пятились к краю камня, а Воитель пятился вслед за ними, не спуская глаз с атакующего краба.

Краб то бежал прямо на врага, будто собирался вступить в схватку, то немного отступал, внезапно поворачивался другим боком и снова брал разбег. Времени на возню с пращой не было, и Мартин просто лапами швырял в разъяренного противника камни, которые все попадали точно в цель. Отскакивая от твердого панциря, камни издавали такой звук, как будто стукались о пустую бочку. Почувствовав удар, краб каждый раз останавливался и поводил из стороны в сторону глазами на вытянутых стебельках. Он надвигался на путешественников, подняв одну клешню высоко над головой, а другую нацелив прямо на врага, — точь-в-точь фехтовальщик, только без шпаги. Огромные клешни то раскрывались, то снова смыкались со зловещим клацаньем.

От простиравшегося внизу песка вершину камня, на которой стояли четверо друзей, отделяло пугавшее своей протяженностью пустое пространство. Оказавшись на самом краю перед пропастью, Лог-а-Лог заколебался и плотно закрыл глаза, чтобы не видеть головокружительной высоты. Не раздумывая ни мгновения, Гонф одной лапой схватил землеройку за взъерошенную шкуру, другой вцепился в копательную лапу Динни и прыгнул вниз.

Почувствовав, что непреодолимая сила срывает его с гладкой поверхности камня, Динни свободной копательной лапой ухватился за хвост Мартина.

Краб ринулся вперед, но его клешни сомкнулись в пустоте. Прочно связанные в одну живую цепочку, четверо друзей уже летели вниз, едва не задевая за острые выступы большого валуна.

Бух!

Они плюхнулись на прибрежный песок. Глухой удар был так силен, что у них захватило дух.

Первым пришел в себя Мартин. Он сел и стал потирать спину. Ему казалось, что хвост у него вырван с корнем. Динни лежал, уткнувшись мордой в песок. Он поднял голову, фыркнул песком и взглянул на камень, на вершине которого они стояли за мгновение до того.

— Хрррфффршхр! Смотрите, он спускается! — предупредил крот.

В самом деле, краб с удивительным проворством торопливо карабкался по камню вниз, явно направляясь в их сторону.

Забыв о своих ушибах и царапинах, Мартин побежал навстречу бронированному чудовищу, чтобы отвести опасность, пока его друзья приходят в себя. Схватив валявшийся на песке посох, он изо всех сил ударил страшную тварь.

Раздался громкий треск — это краб поймал верткий посох обеими лапами и намертво зажал его в сомкнувшихся клешнях. Затем он резким рывком выдернул палку из лап Воителя.

Стоя наготове в ожидании следующей атаки противника, Мартин чувствовал себя совершенно безоружным и беспомощным.

Все сильнее стискивая посох в клешнях, краб в слепом бешенстве принялся, пританцовывая, кружиться на месте. Вокруг его раскрытой пасти, похожей на щель, показалась пена. Мартин мог лишь с изумлением наблюдать за сумасшедшими скачками чудовища, исполнявшего несусветный танец с высоко поднятым над головой посохом.

Лог-а-Лог потянул Воителя за лапу:

— Пошли, Мартин! Давай уйдем поскорее, пока можно. Кажется, крабу неохота выпускать посох!

— Ха-ха! — усмехнулся презрительно Гонф. — Дело тут вовсе не в том, что ему охота, а что нет. У него просто ума не хватает палку бросить! Разве не видите?

Чтобы подтвердить истинность своей догадки, воришка подошел к крабу и принялся плясать рядом с ним. Они кружились и кружились… Гонф в насмешку повторял каждое сумасшедшее па своего невиданного партнера. Краб в бешенстве поводил глазами на стебельках, открывал и закрывал рот, скакал туда и сюда, но по-прежнему крепко сжимал палку клешнями.

Мартин, Лог-а-Лог и Динни потирали ушибленные бока, которые теперь болели еще и от хохота. Коленца, которые выкидывал Гонф, заставляли их плакать от смеха.

— Ох-хо-ха-хи-хи-хи-ха-ха-ха! Хватит, Гонф, остановись, пожалуйста! — умолял Мартин. — Хи-хи-хи-хи-ха! Оставь этого тупицу в покое! Ха-ха-ха!

Гонф остановился и с изысканной вежливостью отвесил разъяренному крабу поклон:

— Благодарю тебя, сударь. Ты просто замечательный танцор!

Краб стоял, свирепо уставившись на Гонфа. Его нелепая фигура казалась воплощением ярости и недоумения. Воришка продолжал свои изысканные комплименты:

— Надеюсь, буду иметь счастье снова тебя увидеть на следующем ежегодном Балу Горного Озера. Знаешь, эти рачки — такие неуклюжие создания! Без конца всем на лапы наступают. Тебе они и в подметки не годятся. Кстати, кто тебя научил так великолепно танцевать? У тебя столько ног, а ты ни разу с ритма не сбился! Подумать только! Мы непременно должны как-нибудь еще раз повальсировать вместе.

Краб замер без движения, держа посох высоко над головой. Он долго провожал глазами четырех путешественников, уходивших по берегу все дальше. Ветер доносил до него их смех и веселый говор.

— Ха-ха-ха! Я об этом Колумбине расскажу. Может, он и ее танцевать научит, если мы когда-нибудь снова окажемся в этих краях!

— Хрршр, он точно отличный ногадрыг.

— А ты-то что зевал, Динни? Мог с нами третьим пройтись!

Как много пришлось им пережить за этот день, который стал уже клониться к закату! Тени на песке становились все длиннее. Начался прилив. Друзья устало брели по бесконечно тянувшемуся берегу. Саламандастрон неподвижно возвышался вдали и, казалось, не делался ближе.

Подавленные и утомленные, они все шли и шли. Голод и жажда с каждым часом становились все невыносимее. Казалось, путники были единственными живыми существами на свете, если не считать нескольких птиц, встретившихся им по пути. Назойливое любопытство этих морских разбойников вынуждало друзей отбиваться палками.

Лог-а-Лог лапой прикрыл глаза от солнца и указал вперед:

— Поглядите! Чем это там птицы заняты?

Неподалеку кружились и пикировали вниз чайки. На песке что-то чернело.

Любопытство заставило путешественников сменить усталый шаг на бег трусцой. Когда они приблизились, стало ясно, что птицы нападают на кого-то живого. Поблизости виднелась полуразвалившаяся хижина.

Мартин побежал вперед, раскручивая на ходу пращу:

— За мной, товарищи! Прогоним этих разбойников! Огонь!

Жертвой чаек оказалась тощая оборванная крыса. Птицы беспощадно клевали и щипали зверька, беспомощно распластавшегося на песке.

Яростный обстрел камнями и палками заставил чаек с визгом взвиться в воздух. Они принялись было кружить над головами пришельцев, отнявших у них добычу, но в конце концов отправились прочь несолоно хлебавши.

Мартин опустился на колени и приподнял голову крысы. Та была очень старой и тощей.

— Ну, ничего, ничего, — произнес Мартин, прочищая ей глаза от песка. — Мы тебе не враги. Опасность миновала.

Лог-а-Лог прикоснулся к безжизненной лапе крысы:

— Утешения ни к чему уже, Мартин. Этот зверь ушел к воротам Темного Леса.

— Умер?

— Да. Раз и навсегда. Он, должно быть, доживал свой последний день, когда чайки на него напали. Давай отнесем его в хижину.

Все вместе путешественники перенесли тело крысы в ветхое строение. Осторожно положив его в углу, они прикрыли покойника куском старой парусины. Затем Гонф принялся исследовать внутренность хижины.

— Смотрите-ка, товарищи, тут есть вода и съестные припасы, — радостно сообщил он.

В самом деле, он нашел немного сушеных рачков и водорослей, а также мешок с обломками сухарей. Но самой важной находкой были две выдолбленные тыквы, наполненные чистой свежей водой. Динни обнаружил тайник с запасом щепок. Он развел огонь с помощью кремня, который обнаружил в сумке Мартина, и стального кинжала Гонфа.

— Бедный зверь. Интересно, кто он был такой, — произнес крот, грустно покачивая головой.

Лог-а-Лог разлил воду по чашкам-раковинам:

— Как кто? Корабельная крыса, без сомнения. Его когда-то приковали к веслу. Я заметил у него на лапах шрамы. Когда-то и у меня были такие же.

Мартин обнаружил толстую глубокую раковину, внешняя сторона которой почернела от огня. Он принялся крошить в нее рачков и водоросли.

— Но ведь ты говорил, что они обращают в рабов и приковывают к веслам других зверей, а этот-то был крысой.

Лог-а-Лог налил в большую раковину воды и поставил ее на два камня, между которыми горел огонь.

— Это правда, но от корабельных крыс всего можно ожидать. Они необузданны и жестоки. Может, он чем-то своему капитану не угодил. Я не раз наблюдал, как корабельные крысы пьют и веселятся вместе, а потом вдруг из-за какого-нибудь пустяка готовы перерезать друг другу горло.

Наступила пурпурно-серая ночь, украшенная вытянутыми облаками. С моря задул сильный ветер. Четверо друзей молча постояли вокруг жалкого трупа, завернутого в парусину, который покоился на дне небольшой могилы. Динни вырыл ее в прибрежном песке. Затем крот засыпал крысу землей и украсил могильный холмик пестрыми раковинами.

— Не очень роскошно, а все лучше, чем корабельные крысы бы сделали.

Саламандастрон ярко-алым пламенем светился вдали на фоне черного неба. Гонф запел:

За приливом есть отлив.

Навсегда у моря

Ты почил,

не зная бед,

Голода и горя.

Утром явится рассвет,

Солнцем озарен —

Наш опасный путь лежит

В Саламандастрон.

Лог-а-Лог вздрогнул от холода и направился к хижине:

— Пойдемте, что ли. Суп небось уже давно готов.

Мартин благодарно поклонился их покойному благодетелю и пошел в хижину вслед за землеройкой.

— Ты прав, жизнь должна продолжаться, — согласился он. — Сухая постель, жаркий огонь очага, немного еды и спокойный сон ночью — вот что нам всем необходимо. Завтра мы отправимся на огненную гору.

Отойдя далеко на северо-запад от Ивового Лагеря, кроты приступили к подготовительным работам у берега реки. Вскоре должно было начаться рытье огромного туннеля.

Чибб поглядывал на кротов, сидя на платане. Крылатый разведчик наполовину уволился в запас. За свои военные заслуги он был вознагражден изрядным запасом засахаренных орехов. Тем не менее дрозд считал, что не вредно заработать дополнительно орех-другой, постояв тут в дозоре.

Кротоначальник и дед Динни размечали площадку, обмениваясь репликами, в которых немаловажную роль играли особые копательные термины кротов.

— Твердый грунт нужен.

— Хрршр, и хороший уклон, чтоб вода правильно потекла.

— Да еще имей в виду, не напорись на какой-нибудь старый туннель. Ни к чему, чтоб потоп не там сделался.

А с верхушек стоявших неподалеку деревьев белки госпожи Янтарь сбрасывали вниз строительный материал для шлюза:

— Эй, внизу! Поберегись!

— Этим концом вверх, Сын Коры.

— Малыш, не путайся под лапами.

— Отлично! Отпускай!

Внизу, на земле, мыши из Глинобитной Обители снимали с веток кору, обстругивали их и сплетали. Аббатиса Жермена тоже засучила свои широкие рукава и ревностно принялась за работу.

— Колумбина! Давай-ка, дитя мое, сядь на тот конец бревна, чтобы оно не катилось, — крикнула она. — Я отмечу, где в него должно врезаться другое.

— Прошу прощения, аббатиса. Куда сложить эти сосновые ветки? — спросила сильная молодая мышь.

— Клади их вон туда. Господин Колючка приказал своим малышам сдирать кору и обрезать мелкие отростки со всех свежих веток.

— Слышь, Ферди, я, может, когда вырасту, плотником стану, а не воином. А ты? — спросил Коггз.

— Ну а я, Коггз, стану военным плотником. Пози, хватит узоры вырезать! Обдирай кору!

— Смотрите, смотрите, госпожа Белла огромные камни несет! Батюшки, ну и сильна же она! — воскликнул Пози.

— Можно сюда камни положить, Пика? Уффф! Мне нужно возвращаться, чтобы еще камней принести. В лесу я встретила Гуди — и думаю, что на полдник будет ореховый пирог и оладьи с ежевикой.

— Ура! Моя любимая еда! — восторженно завопил Ферди.

— Не забудь перед едой лапы в реке вымыть, — напомнила ему Белла.

— Но, сударыня Белла, у нас у всех — у рабочих зверей — лапы запачканы, — запротестовал Коггз. — Это только доказывает, что мы усердно трудились.

— У малышей так не всегда. У них лапы от игр пачкаются. Потрите их хорошенько речным песком, малыши.

После полдника лесные жители собрались у того места, откуда должен был начаться туннель. Там уже стояли в ожидании лучшие молодые копатели: Биллум, Почволет и Землялапа. Они почтительно посторонились, чтобы пропустить Кротоначальника, который вел под лапу деда Динни. Биллум поднес старцу бокал октябрьского эля. Тот осушил его почти весь одним глотком, а затем вылил остаток на землю и громко продекламировал:

Дырры и норры рроют крроты, хрррр!

Кррепко рработают до глуботы, хрррр!

Кротоначальник одобрительно закивал головой. Дед Динни был настоящим бардом кротов! Подняв лапу, он подал трем лучшим копателям знак начинать. Те тут же принялись за дело под громкие крики «ура! «. Вслед за первопроходцами по туннелю пройдут другие бригады, расширяя и укрепляя узкую дыру.

Рытье величайшего туннеля Страны Цветущих Мхов началось!

Один дикий голубь, спрятавшийся в листве старого вяза, оказался свидетелем странной сцены, разыгравшейся в лесу с южной стороны Котира. Цармина, вооруженная луком со стрелами, вела речь, обращаясь к деревьям вокруг:

— Я же знаю, что ты здесь, братец. Бесполезно скрываться. Госпожа Тысячи Глаз найдет тебя, можешь не сомневаться.

Дикий голубь замер на ветке.

«К чему становиться удобной целью для дикой кошки с луком в лапах, — подумал он. — Она хоть и ищет кого-то другого, а осторожность не помешает».

— Выходи, Джиндживер. Перестань прятаться. Мы должны сойтись в поединке.

Единственным ответом на этот вызов была невозмутимая тишина леса. Цармина понимающе улыбнулась:

— Думаешь меня перехитрить? Ты хитер, конечно, да я-то хитрее! Знаю, что за игру ты ведешь. Я тебя все равно найду!

Повелительница диких котов вновь двинулась по безмолвному лесу, то прячась за деревьями, то возвращаясь назад по своим собственным следам, но ни на миг не теряя бдительности.

Брогг и Крысобок сидели в кладовой. Они решили, что им, как командирам, по праву принадлежит привилегия время от времени пробовать оставшиеся в замке съестные припасы. Оба набивали себе брюхо хлебом, запивая его сидром из наполовину пустого бочонка.

В дверь кладовой кто-то постучал. Командиры поспешно проглотили, что жевали, и вытерли усы. Брогг принялся пинать мешки и заглядывать в бочки и только потом крикнул:

— Да-да! Кто там?

— Это горностай Косоглаз, командир, — ответил ему тонкий писклявый голос.

Испуг Брогга и Крысобока прошел.

— Заходи, Косоглаз. Чего тебе? — спросил Брогг. Горностай вошел в кладовую. Он вытянулся в струнку перед начальством:

— Я следовал за повелительницей, как ты мне приказал, командир Брогг.

— Хорошо. И куда же она направилась?

— В Лес Цветущих Мхов — в южную сторону. Она захватила с собой лук и стрелы. Я держался незаметно и наблюдал за ней. Забавно, что она то пряталась за деревьями, то прижималась к земле, то путала следы…

— Зачем?

— Из-за ее брата — ну, этого Джиндживера. Она все время его звала. Это продолжалось целую вечность. Я подумал, что мне стоит вернуться и доложить тебе.

Крысобок стряхнул с лап хлебные крошки.

— Ты правильно сделал, — начал было он, но Брогг тут же перебил его:

— Помолчи пока. Приказы здесь отдаю я.

Затем он повернулся к злополучному горностаю:

— Ты подумал, что стоит вернуться и доложить, да? Кто тебе дал разрешение думать? Ты понимаешь, что оставил нашу госпожу одну в лесу, где ей угрожает опасность наткнуться на компанию праздношатающихся лесных жителей?

— Но, командир, ты ведь мне сказал…

— Молчать! Будешь говорить, когда у тебя что-нибудь спросят, горностай. Отправляйся немедленно откуда пришел, да живо! И не смей возвращаться, пока не вернется госпожа! Это приказ!

Косоглаз замер на месте от неожиданности. Крысобок решил вмешаться:

— Ты слышал, что приказал командир Брогг? Бегом марш! Раз-два, раз-два! Живо, Косоглаз!

Горностай, пятясь и не спуская глаз с начальства, поспешно вышел из кладовой. Брогг и Крысобок с хохотом повалились на мешки.

— Ха-ха-ха! Вот тупица! А что, Брогг, не так уж и плохо придумана эта затея с командирством!

— Да, недурно, — согласился Брогг. — Главное — дать солдатам занятие, а самим отправиться проверять кладовые!

— Так точно, командир Брогг! Я схожу наверх, выгоню их всех на поверку да запихну одного-другого на гауптвахту — за то, что у них копья не чищены! А ты продолжай проверку тут.

— Хи-хи-хи. Правильно, командир Крысобок. Погоняй-ка их хорошенько!

Когда его товарищ ушел, Брогг, порывшись между мешками, достал глиняный сосуд, наполовину заполненный клубничным вареньем. Опрокинув его себе на нос, он принялся постукивать лапой по дну, чтобы липкая сласть оторвалась от стенок. Кое-что действительно попало ему в пасть, а все остальное растеклось по носу и по усам. Брогг хихикнул слипшимися губами:

— Хи-хи-хи. Мммммм… Да, для простых солдат это и впрямь слишком вкусно!

Косоглаз, не разбирая дороги, мчался по лесу. Торопясь по следу дикой кошки, он раздвигал в стороны кусты, с треском наступал на валявшиеся на земле сухие ветки…

Цармина ничего не знала о том, что Брогг приказал следить за ней. Она неслышно скользнула за разросшийся куст вереска и приладила стрелу к тетиве, прислушиваясь к шумным приближающимся шагам.

— Иди ко мне, Джиндживер! — с нежностью в голосе почти неслышно проворковала Цармина. — Беги сюда скорей! Тебя сестра заждалась.

Косоглаз целеустремленно промчался мимо куста вереска. Раздалось беспощадное дребезжание спущенной тетивы.

Горностай упал ничком на землю, да так и замер. Из спины его торчала кверху стрела. Цармина подошла к убитому и своими безумными глазами увидела то, что хотела увидеть.

— Вот и пришел тебе конец, братец! Больше тебе не удастся меня перехитрить!

34

К концам своих посохов друзья приладили по тыкве с водой, а все остальные съестные припасы, какие только можно было взять с собой, уложили в сумки. Теперь, когда путешественников больше не мучили голод и жажда, а гора была гораздо ближе, шагать стало намного легче и веселей.

Они отправились в путь ранним утром, с радостью покинув унылую хижину и одинокую могилу ее хозяина. Путь был уже не так утомителен, как раньше, да и погода не портилась. Уже сильно за полдень они присели отдохнуть у мелкого горного озерца.

— Не нравятся мне эти крабы. Никогда не знаешь, в какой миг он на тебя набросится.

Гонф заболтал лапами в прогретой солнцем воде:

— Ну, не знаю. Я не имею ничего против еще одного урока танцев, если наш приятель согласится опять сплясать.

Воспоминание о последней встрече с крабом заставило всех снова расхохотаться.

Мартин взглянул на Саламандастрон:

— Смотрите-ка, огонь уже можно и днем разглядеть, хотя и с трудом. Что бы это ни было, оно, должно быть, горит непрерывно. Как думаешь, Дин, может, это огненный ящер?

— Ничего про таких зверей не знаю. Хршр, огненный дракон, подумать только! Мне даже и не представить, что бы о них дед сказал!

— Мне тоже, — вмешался Лог-а-Лог и кивнул головой в сторону горы, — но одно я знаю совершенно точно: эта гора — единственное препятствие, которое защищает землю от набегов корабельных крыс. Они ее боятся и ненавидят.

Гонф вытер лапы:

— А почему они не пойдут в обход?

— Наверное, просто потому, что она тут стоит, — пожал плечами Лог-а-Лог. — Одно ее существование уже бросает им вызов. Тот корабль, на котором меня держали в плену, и близко к этой горе не подходил, будто она зачумлена. А вот у капитана Рвиклыка, хозяина судна под названием «Кровавый След», повадка другая — не зря же он слывет самым свирепым злодеем среди корабельных крыс. Рвиклык не раз затевал битву под Саламандастроном. Говорят, он дал страшную клятву, что не успокоится, пока эта гора не окажется под его властью.

Мартин встал и потянулся:

— Ну а что там, на вершине горы? С кем воюют корабельные крысы?

Лог-а-Лог покачал головой:

— Одни говорят одно, другие — другое. Огнедышащие драконы, вооруженные чудовища или привидения, которые могут убивать зверей, даже не прикасаясь к ним… Кто знает, что там на самом деле!

— Только мы и сможем узнать правду, — заметил Гонф, взваливая на плечи сумку с припасами. — Вряд ли чудовища устоят против Короля Воров, Воителя, лучшего из копателей — да еще такого шкипера, как ты, товарищ! Вперед!

Ближе к вечеру, когда огонь на вершине горы уже ярко сиял на фоне темневшего неба, Мартин вдруг заметил, что за ними следят.

— Гонф, ты ничего не видишь? — спросил он, сообщив спутникам о своих опасениях.

— Нет, ничего, товарищ, но я знаю, о чем ты говоришь. У меня на шее волосы дыбом встают. А ты что скажешь, Динни?

— Хршрхр, мои копательные лапы мне о чем-то говорят, хоть я точно и не знаю о чем.

Лог-а-Лог согласился с друзьями:

— Да, какое-то ощущение есть в самом деле. Видите вон там какую-то кучу, у самой воды? Готов поклясться, она только что шевельнулась.

— Не надо смотреть в ту сторону, — предостерег Мартин. — Не останавливайтесь. Мы сейчас сделаем вид, что разбиваем лагерь на ночь, а сами заляжем с оружием в лапах и будем держаться начеку. Пусть тогда попробуют напасть!

Для засады путешественники выбрали открытое место подальше от скал. Они разожгли костерок из щепок и обломков, которые море выбрасывает на берег, и улеглись вокруг, чувствуя всем своим существом, что они совершенно одни и защиты ждать неоткуда.

Мартин не отрываясь смотрел на постепенно догоравший огонь. В одной лапе он держал пращу, другой сжимал обломок меча. Мучительное напряженное ожидание тянулось и тянулось… а вокруг все по-прежнему было тихо. Друзья начали наконец подумывать, что их подозрения были напрасны. Наступила ночь, но холоднее не стало: теплый воздух был совершенно неподвижен.

Костерок почти погас.

Несмотря на тревогу, Мартин почувствовал, что его глаза стали слипаться. Он изо всех сил старался не поддаться сну. До его слуха доносился тихий храп Динни, Гонф лежал неподвижно, как возможно только во сне.

— А вы, ребята, от этих самых корабельных крыс драпанули? — спросил негромкий голос у самого уха Мартина.

— Нет, — пробормотал Мартин в полудреме, — мы пришли издалека, из Страны Цвету…

Он вскочил и закрутил пращу.

Рядом с ними у костра лежали три зайца.

Воитель был поражен и крепко раздосадован, тем, что так некстати утратил бдительность.

— Вставайте, и будем биться, гнусные пролазы! — вызывающе крикнул он.

Заяц, который лежал к нему ближе остальных, поднял вверх обе лапы, показывая, что он безоружен. Его товарищи весело улыбались путешественникам.

— Привет, ребята. Я — Траббз.

— А я — Вазер. Пишется с большой «В», а в середке «з». Просто, правда?

— А я — Ффринг. Два «ф», «г» на конце. Как дела, ребята?

Мартин невольно опустил поднятую лапу с пращой:

— Хм… Ничего, спасибо. Как вы сюда попали?

— Так и эдак петляли, старина.

— Вокруг скакали, а потом около.

— Точно так же, как вообще куда-нибудь попадают!

Динни зачесал нос, не в силах оторвать глаз от зайцев со шкурой цвета песка. Они почти не выделялись на фоне берега.

— Драббз да Узер, говорите? — переспросил он сонным голосом.

— Нет, нет. Траббз, старина.

— Вазер, к твоим услугам.

— Ха-ха-ха, а я, значит, Ффринг, надо думать.

Гонф решил взять инициативу в свои руки. Он сразу же понял, что странная троица относится к ним дружелюбно. Он низко поклонился.

— Рад познакомиться, честное слово. Меня зовут Гонф, Король Воров. Это наш вождь — Мартин Воитель. А вот это — Динни, лучший копатель на свете. Рядом с ним — Лог-а-Лог, землеройка, отличный корабельный мастер. Он присоединился к нам не так давно.

Последовали сердечные лапопожатия, затем зайцев пригласили присесть у костра. Мартина и его друзей очень забавляла их манера говорить друг за дружкой.

— Спасибо, спасибо. Так будет поуютней. Расскажите нам все о себе.

— Все-все! Вы из каких краев?

— Далеко отсюда живете, да?

Мартин объяснил, почему они отправились в путешествие. Когда он упомянул имя отца Беллы, Вепря Бойца, глаза зайцев весело блеснули. Воитель довел свой подробный рассказ до того момента, когда они нашли крысу, лежавшую на берегу.

— Такова наша история, — заключил он. — А ваша? Как это вы все втроем оказались не пойми где рядом с огненной горой?

— Да, было бы забавно, если рассказать.

— Хм, хм, правду говоришь, приятель.

— Да-да-да! Так оно и есть!

Добиться прямого ответа на вопрос от Траббза, Вазера и Ффринга было, мягко выражаясь, непросто. Гонф решил испробовать способ «узнай невзначай».

— Ну что ж, товарищи, оставайтесь с нами или отправляйтесь по своим делам. Нам нужно хорошенько выспаться, а завтра мы полезем на эту гору.

Зайцы немного поерзали, а потом заговорили менее отвлеченно:

— А, на гору… Дело в том, что нас сюда прислали.

— Чтобы вас на гору отвести, понятно?

— Вы ничего не имеете против того, чтобы пойти с нами?

Лог-а-Лог от восторга захлопал лапами:

— Ха-ха-ха, наконец-то вы дело говорите!

Зайцы понимающе зашевелили ушами.

— Да, говорим, говорим.

— Но никогда по отдельности. Всегда один за другим, заметьте.

— Смешно ведь, да? Вы нас простите, правда?

— Товарищи, — усмехнулся Гонф. — мы готовы простить вам все что угодно, если вы отведете нас на гору, наверх.

— Гмм, дело в том, что это не совсем «наверх».

— Нет-нет, скорее, «вниз», вы разве не знаете?

— Но мы все равно рады, что вы с нами пойдете, ребята.

Динни почесал голову:

— Хрршрх, мы с вами пойдем, это точно. А кто вас послал?

— Скоро увидите.

— Непременно.

— Без сомнения.

Мартин набросал задней лапой песка в костер и погасил его:

— Отлично. Ведите нас, Траббз, Вазер и Ффринг.

— Вот так так! Хорошо сказано! Пошли все вместе!

— Один вести не может, только все трое сразу, правда?

— Отличная мысль, ребята..

Едва они зашагали по направлению к горе, как у зайцев в лапах очутились три большие раковины необычной формы. Они одновременно задудели в них.

Звуки трех раковин слились в красивый аккорд, напоминающий ансамбль из трех маленьких труб. Музыка далеко разнеслась по тихому пустынному берегу. Все вокруг немедленно осветилось, будто настал день: это огромное пламя взметнулось над Саламандастроном. Голос, подобный звуку грома в жаркий полдень, произнес оглушительным басом, заполнившим пространство:

— Добро пожаловать на Гору огненного ящера!

Заслышав оглушающий грохот, Лог-а-Лог ничком повалился на песок и заткнул уши лапами, а зайцы, казалось, не обратили никакого внимания:

— Вот так так! Старина Лог споткнулся и кувыркнулся!

— Наверное, грохота испугался.

— Наверное. Вставай, приятель.

Между песком и скалой вилась узкая тропинка. Путники растянулись в цепочку. Тропинка привела их к небольшой пещере. Траббз потянул за потайную веревку. Зайцам пришлось отскочить в сторону, когда из темноты с шумом опустилась вниз подъемная лестница.

— Отлично. Вперед, приятель.

— Нет-нет. Только после тебя, старик.

— Нет, пожалуйста, иди первым.

Мартин подпрыгнул и уцепился за лестницу:

— Чтобы вы трое не спорили, первым могу пойти я.

— Блестящая мысль!

— Соображает, а?

— В самом деле. И неплохо.

Взобравшись по лестнице, они оказались в широком проходе, проложенном прямо в скале. Он вел наверх. Подняв за собой лестницу, вся компания зашагала по круто поднимавшемуся коридору, который через каждый десяток шагов освещали укрепленные на стенах факелы. Откуда-то сверху раздавался непрерывный шум, похожий на низкий рев.

— Что это за шум такой? — спросил любопытный Динни.

— Наверное, эти самые огненные ящеры.

— А может, и не они.

— Скоро сам увидишь, приятель.

Еще пять лестничных пролетов, высеченных прямо в скале, еще одна пещера и еще один крутой коридор привели их наконец к цели.

Путешественники очутились в самом сердце Саламандастрона!

Лис Беда пришел со своей бандой наемников по пыльной дороге, идущей с севера.

Всего около шестидесяти, в основном лисы, хотя меж ними попадались и крысы, и ласки. Компания была смешанная — и хищники, и бродяги, и трупоеды, но главным образом воры. Все хорошо вооруженные и умеющие воевать, хотя и выглядели как оборванцы. Еды у них было захвачено довольно: и рыба, и птица, и овощи, годные для супа. Благодаря своей хитрости, коварству и силе им удалось пересечь бесконечные пространства северных стран. Шли они в поисках мест потеплее и добычи полегче.

Беда устал от бродячей жизни — все время в пути! Он присматривал себе какую-нибудь небольшую процветающую область, власть над которой он мог бы захватить без особенного сопротивления.

И тут ему на глаза попался Котир. Руины, конечно, давно отжившие свою молодость, но сколько в них скрыто возможностей! Сзади лес, спереди равнина, почти у дороги, по которой проходят путники, — это же просто воплощенная мечта!

Приказав своему отряду незаметно расположиться лагерем в придорожной канаве. Беда в одиночку отправился бродить вокруг Котира, чтобы разведать поподробнее местность. Чем больше он смотрел, тем больше нравился ему Котир. Стоит ему прорваться в эту крепость, и — конец зимовкам на скованном морозом севере!

Неторопливо прохаживаясь по краю леса с южной стороны крепости, он буквально наткнулся на Цармину, возвращавшуюся из чащи. Стороннему наблюдателю непросто было бы решить, кто был более изумлен — лис или дикая кошка. Цармина быстро приложила стрелу к луку — лапа Беды мгновенно опустилась на рукоять изогнутой сабли, которая всегда висела у него на боку. Некоторое время они стояли, замерев в молчании и собираясь с мыслями. Наконец Беда указал лапой на крепость;

— Чье это владение?

— Мое. А ты кто такой? — высокомерно спросила Цармина.

— Меня зовут Беда. Я боец, но, если можно и без боя получить то, чего мне хочется, я всегда предпочитаю переговоры.

— Гм, боец… Меня зовут Цармина, Повелительница Тысячи Глаз. Это моя резиденция — Котир.

— Тысяча Глаз, — задумчиво повторил Беда. — Такой титул был лишь у одного зверя — у старого Вердоги Зеленоглаза. Он тоже был диким котом.

— Ну да. Это был мой отец.

— Был?

— Вердога умер. Здесь правлю я одна. Если хочешь, поступай ко мне на службу. В Котире нужны бойцы. С тобой пришел еще кто-нибудь?

— Всего нас шестьдесят. Опытные воины — лисы, крысы и ласки.

— Я не доверяю лисам. Почему я должна доверять тебе?

— Ха, кто теперь кому доверяет? — усмехнулся Беда. — Я не слишком-то люблю диких котов. Воевать мне приходилось и на стороне твоего отца, и против него тоже.

— Наверное, приходилось — но сейчас это все в прошлом. Ты говоришь, что у тебя под началом шесть десятков солдат. На каких условиях ты бы согласился служить с ними в Котире?

— Скажи свое слово.

— Я скажу кое-что получше! Я дам тебе обещание, Беда, — произнесла Цармина. — Есть тут такие звери — выдры, белки, мыши, ежи… лесные жители одним словом. Некогда они служили моему роду, а теперь решили жить независимо в Лесу Цветущих Мхов и пошли мне наперекор. Когда мы с тобой выгоним их из укрытий и обратим в рабство, ты будешь править наравне со мной. Мы вместе будем царствовать в Стране Цветущих Мхов.

Лапа Беды выпустила рукоятку сабли.

— По лапам! Ловлю тебя на слове!

— А я — тебя! — ответила Цармина, пожимая протянутую ей лапу.

Недоверчиво глядя друг на друга, хищники обменялись деланными улыбками.

Вскоре Цармина убедилась в том, что о своих приспешниках по крайней мере Беда говорил правду: оборванные и грязные, они от первого до последнего были настоящими воинами.

В Котир дикая кошка вошла вместе с ними.

Оказавшись внутри крепостных стен, Беда подумал, что Котир построили как будто по его заказу!

Солдаты Цармины, одетые в униформу, косо поглядывали на неопрятную, но сытую банду наемников.

Воины Беды бросали презрительные взгляды на полуголодных солдат Котира, обремененных неуклюжим обмундированием.

Цармина и Беда заперлись в ее комнате. Она почтительно слушала, как лис излагает свои соображения. Время предать его придет позже, а пока дикая кошка не могла не воспользоваться его опытом полководца.

План Беды был прост.

— Не уступай им ни дюйма. Пусть поймут, что намерения у тебя серьезные. Забудь о хитростях и разведке — это все годится только для затяжной войны. Наноси сильные, беспощадные удары. Мы располагаем большим, чем у противника, числом обученных солдат. Начать надо завтра же утром, вывести все войско на передовую, тщательно прочесать весь лес, убивать всех, кто только оказывает сопротивление, а остальных брать в плен. Поверь мне, это единственный способ чего-нибудь добиться.

— Смело говоришь, Беда, — одобрительно улыбнулась Цармина. — Но воевал ли ты когда-нибудь с белками-лучниками? Они исчезают из виду, скачут по верхушкам деревьев со скоростью молнии.

— Тогда сожги деревья или сруби их. Я такого вдоволь навидался. Если мелкие звери убегают в дыры — заткни их, отрежь любую возможность отступления. Только такое обращение они и способны понять. Поверь мне, такой образ действий всегда приносит победу. Я-то знаю — сам так поступал.

Цармина показала на окно, за которым виднелись густые заросли Леса Цветущих Мхов:

— И ты мог бы повторить это там?

— Запросто — если мы объединим наши силы.

— Тогда выступаем завтра утром! — решительно произнесла Цармина.

— С первыми лучами солнца!

Колумбина училась стрелять из маленького беличьего лука. Госпожа Янтарь поставила для нее мишень, когда они патрулировали места, где велось рытье туннеля. Белки обеспечивали безопасность работ.

— Оттягивай тетиву, — учила госпожа Янтарь. — Одним глазом смотри точно вдоль стрелы. Видишь мишень? Хорошо. Теперь выдохни и одновременно спусти тетиву… Отличный выстрел, Колумбина!

Оперение стрелы, вонзившейся почти в самый центр мишени, подрагивало в воздухе.

— Ха-ха-ха, я с каждым разом все лучше стреляю, госпожа Янтарь!

— Без сомнения. Продолжай так же, и скоро будешь стрелять не хуже меня.

К ним подошли Кротоначальник и дед Динни. Предводитель кротов обратился к госпоже Янтарь:

— Сударыня, мы с Динни перекрыли выход из Котира, по которому мы тогда выбрались.

Дед Динни выдернул стрелу из мишени и вернул Колумбине.

— Правда, правда, — подтвердил он, — перекрыли. Мы не хотим, чтобы потоп распространился. Нам надо затопить кошкин дом, а не лес.

Госпожа Янтарь вздохнула:

— Долго вам еще рыть? Надо надеяться, что мы успеем закончить работу раньше, чем кошка со своей армией предпримет внезапное наступление.

Из реки вынырнул Командор. С его шкуры ручьями стекала вода.

— Не бойся, Янтарь. Я со своей командой тоже кое-что сделал. Мы прорыли под водой ход от реки до самого шлюза, который твои белки вкопали в землю, когда кроты начали рыть туннель. Эх, если бы мы могли копать так же ловко, как Биллум, Почволет и Землялапа! Жаль, что ты не видела, как эти ребята землю ворочают, клянусь шкурой!

Командор и дед Динни заулыбались от удовольствия, а госпожа Янтарь только с досадой ударила лапой по мишени:

— Если бы только мы с моими белками могли сделать еще что-нибудь! Разумеется, мы патрулируем лес и стоим на страже, но никакой настоящей-то работы не делаем! — Она горько вздохнула.

— А почему ты нам не разрешаешь на страже постоять? — спросил Командор. — Раз рытье под водой закончено, мы тоже могли бы в дозор ходить. Послушай, Биллум предполагает, что вскоре они наткнутся на большие подземные валуны. Почему бы вам не смастерить какое-нибудь приспособление, чтобы кротам было легче их ворочать?

Госпоже Янтарь эта мысль необычайно понравилась:

— Правильно! Я поручу это Сыну Коры и Дубовому Наросту. Они смогут собрать три подъемника. Спасибо за совет, Командор!

Чибб совершил обзорный облет значительной территории — просто ради упражнения. Но это утомительное занятие вскоре прискучило ему. Устроившись на ветке неподалеку от спавшего Аргулора, дрозд слушал, что орел бормочет во сне.

— Гммм, куница, одна только маленькая куница, и все… Может, у них такой же вкус, как у кошки… гммм.

35

Несмотря на невольное чувство почтения, к которому примешивалось немного страха, Гонф не мог не улыбаться про себя. Воришка, который много раз наблюдал Саламандастрон издали, видел столб огня, поднимавшийся с вершины горы, и помнил, что само ее название значит «гора огненного ящера», — сразу же понял, что этот огонь был всего лишь хитростью, достойной не менее изобретательной головы, чем его собственная. Огнедышащих ящеров тут не было; но то, что находилось в большой пещере, производило не меньшее впечатление.

Гонф подумал, что слово «пещера» слишком слабо для помещения, в котором он находится. Это был огромный зал, вырубленный в толще горы. В самой его середине стояла громадная наковальня с горном. Над ней возвышалась сложенная из обломков скалы труба дымохода. Рядом с горном стоял окруженный зайцами предок барсуков. От макушки до кончика хвоста его мех был будто чистое серебро, с обеих сторон у лба шли две пары широких желтовато-белых полосок. Все его могучее тело состояло из одних стальных мускулов, а гордо выпяченная вперед грудь казалась несокрушимой твердыней. Его глаза, обличавшие неукротимую натуру, внимательно рассматривали пришельцев. С силой нажав на толстую рукоять мехов, барсук резким движением швырнул раскаленное докрасна острие копья в чан с водой. Раздалось шипение пара и бульканье мгновенно вскипевшей воды.

Когда огромный барсук тяжелыми шагами направился к путешественникам, Мартину показалось, что каменный пол содрогается каждый раз, как по нему ударяет пята седого гиганта. Барсук приветственным жестом протянул четырем друзьям мозолистую лапу, похожую на каменную глыбу.

— Добро пожаловать в Саламандастрон, друзья. Меня зовут Вепрь Боец, — проревел оглушительный голос, наполнивший эхом весь большой зал.

Когда лапа Вепря охватила его лапу, Мартин почувствовал себя совсем крошечным созданием. Только теперь он в полной мере понял смысл того, что говорила ему Белла. Да, перед ним стоял настоящий спаситель Страны Цветущих Мхов: при взгляде на барсука с серебристым мехом казалось, что он может голыми лапами разнести Котир на куски.

— Я — Мартин Воитель. Это вот Динни, а это — Гонф и Лог-а-Лог. Мы с друзьями пришли из Страны Цветущих Мхов, чтобы передать тебе слова твоей дочери — Беллы.

Вепрь развязал свой передник кузнеца и снял его:

— Я все знаю. Пойдемте лучше в мою пещеру. Там нам будет удобнее разговаривать. Мои зайцы принесут вам еду и питье. Вы заодно сможете умыться.

Они пошли вслед за Вепрем. Гонф прошептал Мартину:

— Откуда он все знает, товарищ? Он барсук-волшебник?

— Шшшш, — зашипел на него Мартин. — Веди себя прилично! Скоро все узнаем.

В пещере Вепря и в самом деле было очень удобно и уютно. Вдоль стен тянулись лавки, покрытые мягким мхом, на которых можно было сидеть или лежать. Со стен и с потолка свешивались различные растения. Посередине стоял стол, грубо сработанный из кусков скалы, а в одном из углов над небольшим бассейном поднимался пар.

— Кузница заодно подогревает и мой бассейн, — объяснил Вепрь, заметив изумление гостей. — Потом вы сможете в нем искупаться. Заметьте, что здесь никогда не бывает холодно — опять-таки благодаря кузнице. Но садитесь, пожалуйста. А вот и угощение!

Зайцы принесли свежевыпеченный хлеб, салат, вареную рыбу, мятную воду и набор различных фруктов последнего урожая, засахаренных в меду. После скудных ужинов на морском берегу путешественники ели, как целый полк голодных солдат.

Вепрь смотрел на них, и отражалось на его огромной морде что-то похожее на изумление.

Гонф по-приятельски подмигнул ему:

— Значит, пламя горна устремляется по дымоходу вверх сквозь скалу и вздымается огненным столбом над Саламандастроном?

Вепрь подмигнул ему в ответ:

— Ты очень наблюдателен, Гонф-воришка.

— Король Воров, товарищ, — поправил барсука Гонф.

— А откуда ты знаешь, что он вор? — вмешался Мартин.

Вепрь положил голову на свои сильные лапы, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами Мартина:

— Я много чего знаю, мышонок. Я потом покажу, каким образом я многое узнаю. Значит, это вот юный Динни, внук моего друга детства, Динни-крота?

— Хршршш, сударь Вепрь, это так и есть. Ты моего деда Динни знаешь?

— Конечно знаю. Этот старый разбойник жив еще?

— Да он проворней блохи и старше двадцати ежей! — засмеялся Динни.

— Вот это приятно слышать! Ну а ты кто такой, Лог-а-Лог?

— Сударь Вепрь, я корабельный мастер, а некогда был предводителем Северо-Западного Племени Землероек.

— В самом деле? Почему «некогда был»?

— Потому что я — единственный из всего племени кто еще на свободе, — объяснил Лог-а-Лог. — Корабельные крысы захватили нас в плен. С галеры удалось сбежать мне одному.

В глазах Вепря загорелось бешенство; он с такой силой сжал лапы, что послышался хруст костей.

— Корабельные крысы! Грязные, коварные, подлые убийцы!

Мартина поразила ненависть, звучавшая в голосе Вепря. Он внимательно слушал, что барсук скажет дальше.

— Они не только поджигают жилища мирных жителей и грабят их, но еще и чудовищно обращаются друг с другом. Топят корабли своих же собратьев, убивают товарищей ради лишней кучки добычи!

— Лог-а-Лог рассказал мне об одной корабельной крысе по имени Рвиклык. Он ходит на «Кровавом Следе», — перебил Мартин. — Ты его знаешь?

Вепрь указал лапой в сторону моря:

— Этот злодей сейчас вон там. Мои разведчики следят за ним с самого начала весны. Он плывет с севера на юг, выжидая удачного момента, чтобы напасть на Саламандастрон. Рвиклык — самый гнусный негодяй среди корабельных крыс. Он пошел войной на всех, кто плавал в здешних водах, потопил их корабли, а матросов обратил в рабство и заставил служить себе. Кроме того, он — умен и хитер.

— В чем же проявляются его ум и хитрость? — спросил Гонф, заметивший озабоченный тон барсука.

— Например, он никогда не боялся Саламандастрона и легенд, связанных с этой горой. Вдобавок Рвиклык очень дерзок и смел. Он был здесь лично и прекрасно знает, что за таинственным мифом об огненной горе скрываюсь лишь я да несколько зайцев. Всех остальных крыс нам удалось отпугнуть от здешних мест, а Рвиклыка — нет. Так уж суждено, скоро он пойдет страшной войной на Саламандастрон.

Вот уже второй раз Вепрь говорил о том, что еще только должно было случиться. Мартином овладело любопытство.

— Суждено, говоришь? А что это значит, Вепрь?

Барсук встал во весь свой огромный рост и спросил, указывая лапой на грудь Мартина:

— Что это за сломанный меч у тебя на шее висит, будто медаль?

Воитель снял его с шеи и протянул Вепрю, который принялся внимательно разглядывать обломок, пока Мартин рассказывал:

— Некогда это был меч моего отца. Он был воином. Я могу рассказать тебе, как он сломался, — ведь твоя дочь Белла просила сообщить тебе обо всем, что творится в Стране Цветущих Мхов.

Перемежая рассказы едой и сном, Мартин поведал Вепрю о том, как он попал в Котир, о несчастьях, обрушившихся на лесных жителей, и о просьбе Беллы, чтобы Вепрь вернулся в свою вотчину и освободил страну. Барсук ни единым словом не прервал речи Мартина. Он задумчиво шагал по пещере, поворачивая так и эдак обломок меча в своих лапах, как будто читал на нем какие-то тайные письмена.

Мартин закончил перечисление событий, происшедших в Стране Цветущих Мхов.

— Как видишь, твоя родина нуждается в помощи, Вепрь, — произнес он напоследок. — Ты должен вернуться вместе с нами.

Наступило молчание. Когда барсук с серебристым мехом наконец заговорил, его слова не были ответом на услышанную просьбу:

— Это очень древняя рукоять меча, очень хорошая. Я могу сделать из нее новый меч. Я хочу приделать к ней клинок, который ничто не сможет сломать.

Мартин понял, что было бы бесполезно добиваться от Вепря немедленного ответа. Он решил терпеливо ждать, пока настроение барсука не переменится.

— Спасибо, Вепрь. Конечно, я буду счастлив, если старый меч моего отца ты перекуёшь на новый. С тех пор как он был сломан, я чувствую себя воином лишь наполовину.

Вепрь покачал тяжелой головой:

— Ты ошибаешься, Мартин. Ты — настоящий воин, храбрый и верный. В тебе живет боевой дух — я это вижу. Но когда ты получишь от меня перекованный меч, ты не должен забывать, что главное — не оружие, а тот, кто им владеет. Меч служит добру только в лапах честного воина. Но хватит пока об этом. Ты и твои друзья утомлены. Завтра я буду с вами беседовать и покажу много такого, чего вы никогда не видели. Ложитесь спать здесь. Если хотите смыть с себя дорожную пыль, я пришлю зайцев с сухими полотенцами.

С этими словами Вепрь на ночь простился с друзьями.

Горячая вода в глубоком бассейне освежила усталых путешественников. Траббз, Вазер и Ффринг принесли им огромные махровые полотенца.

— По одному на брата, ребята. И не брызгайтесь!

— Вымой за ушами, приятель.

— Спокойной ночи! Утром увидимся!

Вытеревшись насухо, друзья улеглись на покрытые мхом лежанки, всем телом ощущая тепло и сытость.

— Хршшра-а-а, — зевнул Динни. — Стало быть, вот мы наконец и пришли в Саламандастрон…

Лог-а-Лог разглядывал высокий потолок:

— В самом деле замечательное место! Странный зверь этот Вепрь, а, Мартин?

— А, он нам скажет, что собирается предпринять, когда будет в подходящем настроении, — беззаботно ответил Мартин. — Давайте поспим. У меня такое чувство, что завтра нам предстоит многое пережить.

Гонф не удержался и запел только что сочиненную песенку:

Ну вот мы и дождались

Желанной той поры.

Когда живьем добрались

До огненной горы,

Где Вепрь Боец могучий,

Что знает много тайн…

Гонф приподнялся, почесывая усы:

— Товарищи, какую можно рифму к «тайн» подобрать?

Три мокрых полотенца так и распластали его по лежанке!

— Спать пора, хрш!

36

Наступление, начавшееся ранним утром, оказалось полной неожиданностью для жителей леса.

Объединенные силы под командованием Беды и Цармины нанесли стремительный удар. К счастью, малыши еще спали в Барсучьем Доме, а мыши из Глинобитной Обители готовили завтрак. На строительной площадке находились только кроты, выдры и несколько белок.

Наемники Беды вломились в расположение противника и принялись бешено рубить саблями направо и налево. Солдаты Цармины, вооруженные копьями, шли сразу за ними. Землялапа, Биллум и Почволет находились в это время глубоко под землей, всех остальных нападение застало врасплох вне каких бы то ни было укрытий.

Воцарился полный хаос!

Командору попала стрела в бок. Госпоже Янтарь лисья сабля отрубила ухо. Повсюду раздавались вопли и лязг оружия. Лесным жителям не оставалось ничего иного, кроме торопливого отступления. Не обращая внимания на свою рану, Командор с небольшим отрядом выдр стоял насмерть, меча камни и громко выкрикивая:

— Бегите все! Скорее!

Госпоже Янтарь и ее белкам удалось ускользнуть по верхушкам деревьев, оставив на земле тела двух погибших товарищей. Командор со своими выдрами перенес кротов через реку в безопасное место, и выдры тут же исчезли под водой.

В притихшем лесу Цармина победно вопила.

Беда стоял опираясь на свою кривую саблю и тяжело дышал:

— Видишь, я ведь говорил, против нас они ничего не смогут. Куда им! Но они вполне способны правильно обороняться, даже когда противник превосходит их числом.

Вразвалку подошел Брогг и отдал честь.

— Убиты две белки, три выдры и один крот, повелительница, — доложил он.

Он уже повернулся было, чтобы отойти, но Беда дернул его сзади за плащ.

— А сколько наших погибло? — резко спросил он.

— Три хорька, один горностай, одна ласка, четыре крысы и один лис.

Беда в изумлении покачал головой:

— Лихо лесные поработали! Нас ведь было больше! Пленных нет?

— Нет, сударь, ни одного.

— Гм, вот это жалко.

Хромая, к ним подошел Крысобок. Он осторожно придерживал сломанную лапу целой.

— У реки мы обнаружили три большие дыры, — сообщил он.

Полководцы зашагали к реке. Беда наклонился и обнюхал землю у каждой дыры. Цармина, не шевелясь, пристально наблюдала за ним.

— Как думаешь, что они задумали? — спросила она.

Беда плюнул в дыру:

— Я об этом не больше тебя знаю. У нас не было времени срубить деревья или поджечь лес. Может быть, кто-то из лесных жителей прячется там, внизу.

— Тогда мы заложим их, — злобно ухмыльнулась Цармина. — Брогг, принеси камней побольше, собери доски, что здесь повсюду валяются. Копья заменят вам рычаги. Забейте хорошенько дыры и утрамбуйте землю поплотнее. Они окажутся в ловушке — а потом им станет нечем дышать!

Беда вытер саблю и вложил ее в ножны:

— Правильно. Это то, что нужно. Моим ребятам здесь больше делать нечего. Мы отправимся в Котир, а завтра утром попытаем счастья в новом наступлении.

Цармина стояла рядом с предводителем лис. Она вовсе не собиралась оставаться со своими солдатами в лесу: это дало бы Беде счастливую возможность захватить Котир в ее отсутствие.

— Отлично, Беда. Я оставлю здесь Брогга с несколькими солдатами, чтобы они закончили работу. А мы все отправимся в Котир вместе с тобой.

Войско зашагало по Лесу Цветущих Мхов, залитому радостными лучами утреннего света. Один из наемников Беды наступил на полу плаща Крысобока и издевательски ухмыльнулся:

— Сдается мне, ваша киска-командирша побаивается, как бы мы не заперлись от нее в ее же Котире!

Крысобок выдернул плащ из-под лисьей лапы и оскалился:

— Да? Ну, коли так, попробуй ее в лицо киской-командиршей назвать! Тоже мне храбрец нашелся!

Белла узнала о коварном нападении лишь тогда, когда вожди Сосопа снова собрались в Барсучьем Доме вместе со своими войсками. Аббатиса Жермена и Колумбина занялись приготовлением повязок и отваров целебных трав, а остальные мыши из Глинобитной Обители сновали меж раненых, нежно ухаживая за ними. Командор не давался в лапки лекарям, и Гуди Колючке пришлось порядком побегать за ним, чтобы заставить пойти на перевязку.

В глазах Командора блестели слезы гнева и досады.

— Клянусь шкурой, мы потеряли шестерых товарищей. Откуда только они выскочили? Что это был за лис с целой бандой оборванцев? В одиночку Цармина ни за что не смогла бы организовать такое нападение.

Госпожа Янтарь поправила на голове повязку, мешавшую ей смотреть.

— Я слышала, что его зовут Беда, — сказала она. — Позовите Чибба. Пусть летит в Котир. Ему придется соблюдать крайнюю осторожность, но ведь должны же мы выяснить, что за шайка появилась в крепости!

Кротоначальник ударил по столу копательной лапой:

— Надо нам что-то предпринять, чтоб вызволить Землялапу, Почволета да Биллума. Они так и застряли там под землей. Кто знает, что эти негодяи с ними хотят сделать!

— Правильно, — поддержала его Белла. — Сейчас самое главное — спасти кротов, оставшихся в туннеле. Затем необходимо убедиться, что ничто в окрестностях Барсучьего Дома не выдает нашего присутствия. Если они не знают, где мы скрываемся, они не смогут нас атаковать. Кроме того, нужно найти еще одно тайное убежище — где-нибудь подальше к восточной окраине леса. Если местоположение Барсучьего Дома каким-либо образом станет известно врагу, нам понадобится другое убежище.

Гонцы отправились на поиски Чибба, а все остальные лесные жители принялись заметать следы вокруг; только Жермена и ее подопечные мыши продолжали самоотверженно ухаживать за ранеными.

Картина кровавой бойни снова и снова вставала перед мысленным взором бойцов.

Госпожа Янтарь дала себе клятву все время помнить о коварной жестокости врага.

Такую же клятву дал себе Командор.

Полдень еще не наступил, а Чибб уже вернулся с задания и докладывал Сосопу. Новости были нерадостные.

— Грхмм, гхм. Положение серьезное, весьма серьезное. Судя по всему, этот лис Беда — опытный полководец-наемник. У него под началом целая шайка — примерно шестьдесят солдат. Грхрхм. Прошу прощения. Совершенно очевидно, что они намерены совершить еще один внезапный рейд. Они собираются зайти в Лес Цветущих Мхов как можно дальше — сколько успеют пройти ускоренным маршем за одно утро. Выступят в боевом порядке завтра на рассвете, будут убивать или захватывать в плен всех, кого ни встретят.

Колумбина подняла лапу:

— В таком случае, мы не должны давать им ни малейшей возможности вступить в бой. Все должны оставаться здесь и не показываться на поверхности — иначе Барсучий Дом может быть обнаружен.

Белла одобрительно кивнула:

— С этим я согласна. Совершенно правильное решение, Колумбина. Все согласны?

Со всех сторон раздался негромкий гул одобрения. Никто и не заметил, что госпожа Янтарь и Командор обменялись заговорщицкими взглядами.

Вскоре после полудня Белла передала управление Барсучьим Домом аббатисе Жермене и Колумбине, а сама без единого спутника отправилась в лесную чащу, держа путь на восток. Барсучиха решила отыскать еще одно потайное убежище для лесных жителей.

37

Проснувшись, Мартин почувствовал себя отдохнувшим и полным свежих сил. Он открыл глаза и увидел Вепря, который проверял, правильно ли накрыт стол перед завтраком. Зайцы украшали скатерть гирляндами цветов. Все овощи и фрукты, выставленные на стол, выросли в маленьких огородиках, рассеянных там и сям по склону горы со стороны равнины. В бороду Вепря были вплетены бутончики роз и душистого горошка, а на голове у него красовался венок из плюща. Огромный барсук казался добрым духом горы, пришедшим с зеленым посохом в лапе попировать с простыми смертными.

Протянув лапу в сторону стрельчатого окна, сквозь которое на него изливался золотой поток солнечного света. Вепрь произнес своим громовым голосом, обращаясь к просыпавшимся путешественникам:

— Саламандастрон приветствует вас в этот первый день нового лета!

Динни необычайно обрадовался, увидев Вепря и услышав, что наступило его любимое время года.

— Бррбррш, я так люблю лето, сударь Вепрь!

Во время великолепного завтрака, за которым собрались все обитатели Саламандастрона, Вепрь познакомил друзей с теми, кого они еще не видели. Кроме Траббза, Вазера и Ффринга, за столом сидели Заячья Капуста, Кукушкины Слезки и Ива — три красотки с манящим взглядом прекрасных глаз, которые одним лишь трепетанием ресниц лишали Траббза с приятелями дара речи. Рядом с ними располагались Кожаное Сердце — огромный сильный заяц, его жена Люпина и двое их малышей — Звездозаяц и Ветерок.

— Зайцы — это мои глаза и уши, — сказал Вепрь, — Благодаря им мои лапы как бы вытягиваются, и я могу пощупать, что происходит за много миль отсюда. Кроме того, они страшные бойцы. Да, все до одного. Не слишком-то доверяй девичьему лепету и красивым глазам. Потом сам увидишь. А сейчас они уведут твоих друзей, чтобы показать им гору, в которой мы живем. А ты, Мартин, хочешь пойти со мной? Мне бы хотелось побеседовать с тобой наедине.

Воитель отправился следом за серебристым барсуком по бесконечному ряду пещер, вырубленных в скале лестниц и проходов. Они поднимались все выше и выше, пока не достигли пещеры, находившейся почти в самой вершине горы. Пещера, разогретая накануне пламенем горна, еще не успела остыть. Мартин выглянул из распахнутого широкого окна и увидел далеко внизу песчаный берег моря, а за ним — волны, сверкавшие в лучах первого летнего солнца.

— Вот отсюда и донесся до вас мой голос, когда вы вчера были на берегу вместе с зайцами, — прошептал Вепрь. — Теперь мне приходится говорить шепотом, ведь если я заговорю громко, эхо просто оглушит тебя.

Мартин молча кивнул. Говорить он не осмеливался, не зная, на что его голос окажется способен в столь чудесном месте!

Вепрь улыбнулся и легонько погладил Воителя по спине:

— Ты мудр не по летам. Так вот, не изумляйся тому, что я сейчас тебе покажу. Только нам вдвоем можно это видеть — ведь мы оба воины.

Барсук подошел к стене между входом и окном, где по камню шла длинная глубокая трещина, казавшаяся естественной границей между двумя огромными каменными глыбами. Запустив в трещину свои большие толстые когти, Вепрь принялся тянуть края в разные стороны.

Мартин с почтительным восхищением увидел, какая страшная мощь жила в Вепре Бойце. Стальные мускулы огромными шарами вздувались под его шкурой. Барсук напрягался все больше, издавая глубокие грудные звуки. От усилия на его губах выступили пузыри, но Вепрь продолжал изо всех сил растягивать трещину, крепко вцепившись в ее края лапами силача. Раздался глухой шум, и вся стена разделилась надвое.

Сжав кулаки и сцепив челюсти, Мартин широко раскрытыми глазами следил за серебристым барсуком, от всего сердца желая ему удачи. Исполинский труд, казалось, приближался к завершению: Вепрь уперся плечом в одну половину разошедшейся стены, а лапами — в другую. Он толкнул изо всей мочи — и потайной проход широко распахнулся. Не обменявшись ни единым словом, оба зверя вошли в него.

Они оказались в небольшом зале. Одна стена была покрыта мелкой резьбой, противоположная ей была совершенно гладкой, а дальняя стена выгибалась полукругом, образуя нечто вроде полуротонды. Увидев, что находится там, Мартин так и замер на месте, и Вепрь едва не упал, натолкнувшись на него.

В полуротонде на троне сидел барсук в боевых доспехах! Мартин почувствовал, что Вепрь похлопывает его по спине.

— Не бойся, маленький друг. — Голос барсука звучал печально, но спокойно. — Это мой отец, старый господин Броктри.

Вепрь медленно подошел к трону и почтительно притронулся к латам.

— Я отправился на поиски Саламандастрона, как в свое время отправился искать его мой отец, — объяснил он Мартину. — Когда я наконец добрался сюда, мой отец был еще в полном здравии. Он правил здесь, и мы счастливо прожили вместе много лет. Потом он ушел к воротам Темного Леса — он был уже очень стар. А теперь он превратился в одну из легенд этой горы, как и хотел. Все, что ты видишь, я создал в память о нем: это его могила.

Вепрь нежно погладил тускло поблескивающие латы. Затем он прошел обратно ко входу в зал и окликнул Мартина:

— Давай я покажу тебе все по порядку. Видишь эти изображения? — Вепрь указал на несколько барсуков, искусно вырезанных на стене. — Наше племя пришло сюда в незапамятные времена — едва солнце впервые засияло над этим миром. Тут изображены бойцы, смелые духом и крепкие волей. Смотри: вот Землебег Борец, Копейщица Вереск. Дикарь Голубая Полоска, Избранный Правитель… их много тут. Смотри, вот мой отец, господин Броктри, а вот и я, сразу за ним. Здесь оставлено место и для тех, кто придет после нас… Я вижу, ты хочешь что-то спросить. Говори смело, Мартин, я разрешаю тебе нарушить молчание.

Мартину незачем было произносить слова: он просто показал лапой на участок резьбы, отделенный узором от остальных сцен.

— Мне кажется, ты изображен довольно похоже, — прошептал Вепрь.

Небольшой фриз изображал четверых зверей. Трое были вырезаны непропорционально маленькими, но в четвертом, гораздо большем, нельзя было не узнать Мартина: его облик был схвачен совершенно верно, вплоть до обломка меча, висевшего на шее. Вепрь взглянул на Мартина со странным выражением на морде:

— Друг мой, ты можешь мне поверить: я не вырезал этих изображений на стене. Не вырезал их и мой отец. Не знаю, когда они появились. Я просто считаю их одной из легенд Саламандастрона, и у тебя нет иного выбора, как относиться к ним так же. Ты изображен самым большим, а рядом с тобой — твои друзья. Вот тут, видишь, ты ведешь их к горе. Вот Саламандастрон, а вот опять ты. Ты ходишь вместе с друзьями. У тебя на шее уже нет старого обломка, в лапе ты держишь новый сверкающий меч. Что же до всего остального, ты можешь толковать эти изображения не хуже меня.

Мартин принялся внимательно рассматривать все подробности резьбы:

— Вот море, корабль… Трудно разобрать, что там дальше. Может, роща, а может, лес… А вот это похоже на кнут и стрелу… Что это значит, Вепрь?

— Зрение у тебя лучше, чем у меня, Мартин. Кнут — это бич корабельных крыс, знак зла. Что же до стрелы… в какую сторону она направлена?

— Туда, где сидит твой отец.

Вепрь махнул лапой в сторону зала громового эха:

— Мартин, иди туда и подожди меня.

Ни о чем не спрашивая, Мартин пошел к двери. Оглянувшись, он увидел, что Вепрь нагнулся и рассматривает резьбу у самого низа стены за троном отца.

Через некоторое время барсук показался в зале, где ждал его Мартин. Вепрь выглядел постаревшим и озабоченным. Мартина охватила жалость к другу.

— Тебе плохо? Что там изображено?

Серебристый барсук-исполин резко повернулся. Его морда казалась воплощением горя.

— Молчи! Об этом должен знать только Вепрь Боец!

Внезапный крик разбудил тысячи отголосков, которые заревели со всех сторон, отражаясь от стен и усиливаясь до оглушительного гула. Мартин бросился на пол и заткнул уши лапами, стараясь защититься от невыносимого грохота. Голос Вепря раздавался у него в голове, будто тысяча огромных колоколов. Сожаление и раскаяние отразились на морде серебристого барсука; одной лапой он с легкостью поднял Мартина и быстро вынес его из зала.

Когда Воитель пришел в себя, оказалось, что он лежит на спине в пещере Вепря. Барсук обтирал свою морду холодной водой.

— Прости меня, Мартин. Я забыл, что говорить там можно только шепотом. Тебе больно?

Мартин засунул лапу в ухо и потеребил его:

— Нет, ничего. Честное слово! Не кори себя. Я сам во всем виноват.

Вепрь с восхищением покачал головой:

— Ты говоришь, как настоящий воин. Вставай, Мартин. Идем со мной. Я дам тебе оружие, достойное тебя.

У горна они увидели Траббза, Вазера и Ффринга. Зайцы хихикали и непрерывно подмигивали друг дружке.

— Ну что, ты ему показал это самое — сам знаешь что, а, Вепрь?

— Давай ему сейчас покажем, Вепрь! Будь паинькой!

— Да, а не то бедняга от любопытства исчахнет!

Глаза Вепря весело заблестели. Он повернулся к Люпине, жене Кожаного Сердца:

— А ты что скажешь, Люпина? Можно уже показывать?

Люпина смешно зашевелила ушами, как это умеют одни зайцы:

— Да, думаю, можно. Так или иначе, скоро ясно станет.

Вепрь подошел к наковальне и завертел в лапах какой-то предмет, завернутый в мешковину.

— Ночью, пока ты спал, я с моими зайцами работал до рассвета, — наконец промолвил он. — Я кое-что выковал для тебя, Мартин.

Мартин почувствовал, что у него на шее шерсть дыбом встает от волнения. Он невольно открыл рот и тут же закрыл его снова. Вепрь продолжал:

— Однажды ночью, обходя гору дозором, наша Люпина увидела, как с неба скатилась звезда. Она нашла место, куда звезда упала. Кусок раскаленного металла врезался глубоко в песок. Когда он остыл, она выкопала его и принесла мне. Прошлой ночью я набил горн углем — каменным и древесным — и так разжег его, что пламя Саламандастрона было видно даже в далеких заморских странах. Это было необходимо — полночи прошло, прежде чем металл достаточно размягчился, чтобы его можно было ковать. Я проковал его, закалил в масле, сковал из него многослойный клинок — и непрестанно произносил при этом имена всех великих воинов, какие мне только известны. При последнем ударе молота я произнес твое имя. Возьми, Мартин. Это твой меч.

Все обитатели горы столпились вокруг Воителя. Тут же стояли и три его товарища, вернувшиеся с осмотра Саламандастрона. Все затаили дыхание, глядя, как Мартин разворачивает мешковину.

И вот наконец меч засверкал в лучах солнца!

Мириады стальных искр дрожали на обоюдоостром клинке. Его острие напоминало вершину горного пика зимой — та же изящная форма, тот же слепящий глаза блеск! Не доходя на четверть до острия, по смертоносному клинку шла канавка для оттока крови. Рукоять была сделана так, что лапа, державшая оружие, не испытывала ни малейшего напряжения. Жесткая черная кожа обтягивала ее, а в навершие был вставлен большой красный камень. Там, где рукоять соединялась с чудесным клинком, красовалась выпуклая гарда с загнутыми краями.

Этот меч превосходил все самые смелые мечтания Мартина. С той поры, когда он и его товарищи покинули Страну Цветущих Мхов, он не слишком часто вспоминал об обломке, висевшем у него на шее. Когда опасность угрожала им — о, сколь часто случалось это с ними за время их долгого пути! — Воитель пользовался всем, что оказывалось под лапой, — пращой, палкой-посохом, камнем, но ему и в голову не приходило, что в один прекрасный день старый меч его отца обретет такую великолепную новую жизнь! Теперь, глядя на боевое оружие, какое немногим дано было увидеть, не говоря уж о том, чтобы владеть им, — Мартин почувствовал, как воинственная кровь предков закипает в его жилах. Взявшись лапой за рукоять, он понял, что этот миг определит многое в его судьбе. Дух его взыграл, кровь прилила к щекам, глаза засверкали. Наконец он стал настоящим воином!

Зрители расступились и отошли к стенам, когда Мартин взялся за меч обеими лапами. Сначала он подержал его прямо перед собой, медленно поднимая кверху, чтобы привыкнуть к его весу и найти центр тяжести. Затем он неожиданно принялся описывать мечом круги во всех направлениях — вверх, вниз, наискось… Сталь свистела и пела в рассекаемом воздухе, а зрители завороженно следили глазами за ее стремительными движениями. Мартин, не переставая размахивать мечом, вспрыгнул на наковальню. Послышался короткий звонкий щелчок, и кончик рога наковальни отлетел к стене. Все невольно пригнулись, чтобы кусочек металла, жужжащий в воздухе, как разгневанная оса, не задел их. На певучем клинке меча не осталось ни малейшей отметинки.

— Слышишь меня, Цармина? — громко закричал Мартин, перекрывая песню смертоносной стали. — Я — Мартин Воитель. Я возвращаюсь в Страну Цветущих Мхо-о-о-ов!

38

За час до рассвета Брогг принялся протирать сонные глаза. Завернувшись в тяжелый плащ Командира Тысячи Глаз, он вместе с Крысобоком отправился в общую казарму. Вдвоем они пинали спящих и стаскивали с них ветхие одеяла.

— Эй, вы, вставайте! — кричали командиры. — Подъем! Снова пора в рейд!

Ворча и отбрехиваясь, солдаты неохотно садились на нары, почесывались и протирали глаза.

— Э-эх! Такой мне приятный сон снился!..

— Уу-ах! И мне тоже. Мне снилось, что мы едим вкусный горячий завтрак.

— Мечтай, мечтай. Хлеб да вода, и будь доволен.

— Где же те земные плоды, которыми, как говорится, мы-де насыщаемся? Вот что интересно узнать.

Крысобок пнул какого-то зверя, клубком свернувшегося под мешковиной. Из-под нее стремительно выскочил тощий лис с медными серьгами в ушах.

— Не смей прикасаться ко мне своими лапами, тупица! — зарычал он. — Я тебе не солдат-придурок из Котира. Мы подчиняемся только Беде!

Крысобок едва ускользнул от оскаленных желтых клыков и поспешно отошел подальше.

Беда и Цармина нетерпеливо топтались в соседнем зале. Лис ударил лапой по двери.

— Что их задерживает? — с раздражением спросил он. — Эдак мы и к полудню не выступим.

Цармина заскрежетала зубами и визгливо крикнула в сторону казармы:

— Брогг, Крысобок, выгоняйте их быстро сюда, а не то я приду и сама расшевелю вас!

Наконец показались заспанные, нетвердо ступающие солдаты. Они на ходу поправляли свои короткие плащи и то и дело с грохотом роняли оружие.

— Это мои. А где твоя шайка, Беда? — Цармина деланно улыбалась.

Но наемники Беды уже выходили из казармы небрежной походкой вслед за солдатами в униформе. Лис-полководец застучал своей кривой саблей по щиту, пока не наступила тишина.

— Смирно, ребята! Делаем то же самое, что вчера. Идем в боевом порядке, прочесываем лес, глаза разуты, ушки на макушке! Когда мы с ними столкнемся, помните приказ: никого не щадить!

Толпа двинулась на плац, но едва полдюжины солдат успели выйти из дверей наружу, как с окраины леса донеслась резкая команда:

— Огонь!

Раздалось шипение смертоносного оружия, рассекавшего воздух. Шестеро солдат повалились на землю, пронзенные стрелами и дротиками.

— Отступайте, отступайте! Все в казарму! Быстрее! — поспешил скомандовать Беда.

Задние ряды солдат напирали на передние, сгрудившиеся у дверей. В панике и неразберихе армия продолжала терять бойцов, застигнутых врасплох летучей смертью.

— Что там происходит? — заорала Цармина Беде.

Тот тяжело дышал, опираясь о стену:

— Они нас заперли здесь. Погоди немного. Худохвост!

Тощий лис подбежал к командиру:

— Здесь!

— Посмотри, как там обстоят дела. Определи местонахождение противника и доложи мне.

Прижавшись брюхом к земле, Худохвост выскользнул из дверей и зигзагами пополз по плацу. Достигнув середины двора, он начал время от времени приподнимать голову, пытаясь рассмотреть, что происходит на деревьях и в невысоких кустах, которые были видны в распахнутые ворота.

— Что видишь? — раздался над плацем голос Беды.

Распластавшись по земле, Худохвост приподнял голову и крикнул:

— Белок и выдр. Они открыли ворота и стреляют с де…

Метко пущенный дротик навсегда заткнул лису пасть.

Беда высунул голову из-за двери. В притолоку с рассерженным жужжанием тут же вонзилась стрела. Лис поспешно скрылся внутрь замка: вслед за первой еще две стрелы воткнулись остриями точно туда, где мгновение назад была его голова.

Командор присел на корточки за кустом и помахал лапой госпоже Янтарь, стоявшей на одной из нижних ветвей дуба.

— Одиннадцать готовы, и еще не одного проткнем! — доложил он.

Белка натянула тетиву и спустила стрелу:

— Дойди уж до полной дюжины, Командор!

С выражением мрачной решимости на мордах бойцы сжали в лапах луки, пращи и дротики, приготовившись обрушить шквальный огонь на первую же голову, что покажется из дверей Котира.

А в крепости первоначальная паника сменилась полной растерянностью. Цармина помчалась по лестнице в свою комнату, но тут же устремилась обратно: наверху ее встретила туча стрел, летевших в распахнутое окно. Беда сидел внизу у лестницы.

— Военное счастье переменчиво, — философски заметил он.

— Значит, жги деревья, бей без пощады, я все это сам проделывал, — издевательски передразнила его Цармина. — Ну, лис, что ты теперь собираешься предпринять?

— Есть отсюда другой выход?

— С северной стороны есть дверь из кухни и кладовой, но она очень узкая.

— Придется протискиваться. Надо попробовать.

Вход в кухню и кладовую был заперт ржавыми засовами, отодвинуть которые удалось совсем не сразу. Когда проход наконец открылся, солдаты перед дверью затоптались на месте. Никто не выказывал особого рвения выскочить наружу и вступить в бой. Беда ткнул саблей одного из солдат Котира:

— Давай вперед. У вас ведь есть щиты. Ну, шевелись!

Горностай упрямо повернулся к Броггу:

— Какое он имеет право мне приказывать? Я здесь уже шесть лет служу. А он со своей командой только вчера явился!

Цармина рванулась по коридору, расталкивая солдат.

— Выходи ты и ты, — приказала она. — Постройте заслон из щитов, как вас учили!

Это был смертный приговор, но спорить с Повелительницей Тысячи Глаз никак не приходилось.

Трое солдат осторожно выбрались наружу, держа перед собой щиты. Хорька, который стал посредине, пущенный из пращи камень ударил по лапе. Он взвыл от боли и невольно выпустил щит. Тут же послышалось жужжание подлетавших стрел, и армия Цармины потеряла еще трех солдат.

Сидевший высоко на смоковнице Сын Коры выпустил стрелу и спросил у товарища:

— Как думаешь, Груша, долго мы еще сможем поддерживать такой огонь?

Груша навощил тетиву своего лука и только потом ответил:

— Госпожа Янтарь говорит, что до полудня. Тогда уже будет слишком поздно, чтобы начинать рейд по Лесу Цветущих Мхов. Мое мнение такое: мы должны выманить их в лес в полдень. Тогда мы пойдем за ними по пятам и вечером начнем отстреливать по одному.

Сквозь переплетение ветвей к ним прискакала еще одна белка.

— У вас достаточно стрел? — спросила она, переводя дух. — Вот вам еще полный колчан. Дайте сигнал, когда стрелы начнут кончаться.

И она побежала на соседнее дерево со следующей порцией боеприпасов.

Беда перепробовал всевозможные хитрости, но каждая новая попытка кончалась ничем из-за смертельной точности, с которой вели огонь лесные жители. Каждый раз, как солдаты пробовали выбраться наружу через дверь или даже через окно, армия Цармины несла потери. Летнее утро уже начинало переходить в день. Высоко поднявшееся солнце равнодушно освещало тела погибших, которые так и остались лежать во дворе крепости.

Наконец Цармина высказала самое разумное мнение, какое только было возможно в их положении:

— Наверное, нам стоит попросту запереть все двери и не обращать внимания на противника. Если им не в кого будет стрелять, они в конце концов уйдут.

Беда с радостью присоединился к такому решению. Он сам предложил бы его еще раньше, если бы не слепое бешенство Цармины.

Командор неплохо умел лазать по деревьям. Он взобрался на нижнюю ветку дуба, на которой стояла госпожа Янтарь. Вместе они принялись раздумывать о том, что можно предпринять, когда двери в крепости запираются на засовы, а открытые окна закрываются деревянными столешницами.

— Похоже, ничья?

Госпожа Янтарь выпустила стрелу, которая вонзилась в запертую дверь.

— Трусы! У них хватает смелости нападать на беззащитных лесных жителей и убивать безоружных зверей, а против настоящих бойцов им не пойти, когда дело доходит до боя.

Командор взглянул вверх, на ясное голубое небо:

— Ну и ладно. Сегодня уже второй день лета, и все идет как надо, милая моя древолазка. Пошли, давай отступим и вернемся в Барсучий Дом.

Злорадная улыбка заиграла на мордочке белки.

— Ты прав, Командор. Но прежде я оставлю им знак своего глубокого уважения…

Цармина с Бедой сидели за столом в комнате без окон и ели лесного голубя. В дверь комнаты кто-то постучал.

— Войди! — крикнула дикая кошка.

Вошел Крысобок:

— Госпожа, Брогг приказал доложить тебе, что лесные жители поджигают замок!

— Что?!

— Да, госпожа. Огненными стрелами. Они стреляют ими в двери и ставни. Правда, Брогг говорит, что ничего страшного не случится: здание ведь каменное. Сгорят только деревянные части.

Цармина подскочила, опрокинув стол:

— Моя комната! Беда, подумай, может, ты сумеешь что-нибудь предпринять. Организуй передачу ведер с водой по цепочке. Погаси огонь. Если только они подожгли мою комнату, я… я… ууууууу!

Она бросилась вон из комнаты и помчалась по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Драпировки на стенах превратились в дымящиеся выгоревшие тряпки, а дверь еще догорала в весело плясавшем пламени. Лучники госпожи Янтарь целились сюда с особой тщательностью.

— Ведра с водой сюда! Воды! — завизжала Цармина в пролет лестницы.

— Но мы ведь заняты тушением входной двери, госпожа, — раздался снизу дрожащий от ужаса голос.

— Мне плевать, что вы там тушите! Чтобы вода была здесь в два счета!

— А как же входная дверь, повелительница?

— Бросьте ее! Мне все равно! Это моя комната — комната Повелительницы Тысячи Глаз горит! Скорее, придурок!

— Сама ты дура!

— Кто это сказал? — гневно крикнула Цармина.

39

— Лапой подпирай клинок, покрепче держи рукоять, меч подними над головой.

Дзынннь!

Следуя указаниям, которые выкрикивал Вепрь, Мартин отбил удар Люпины.

— Вот так нужно парировать рубящий сверху. А теперь быстро опусти меч, подведи его под оружие противника. Обе лапы на рукоять, поднимай вверх и руби. Теперь быстро опиши полукруг и снова руби на уровне глаз.

При всей своей ловкости Люпина едва увернулась от меча Мартина. Она отступила на несколько шагов, с трудом переводя дыхание, и оперлась на свой меч.

— У-уффф! Клянусь головой, этого воина уже и учить-то нечему.

— Будто? — улыбнулся Вепрь. — Смотри-ка!

Барсук схватил кочергу, лежавшую в горне. Засунув левую лапу в карман своего рабочего фартука, он встал в боевую позицию.

— Берегись, Мартин! — крикнул он. — Давай-ка прямой колющий!

Мартин изготовился. Быстро, чтобы захватить барсука врасплох, он приблизился и сделал выпад, стараясь достать партнера острием меча.

Вепрь не сдвинулся с места ни на дюйм. Молниеносным движением кочерги он выбил из лап Мартина меч, который, кружась, полетел в сторону, а самого Мартина барсук прижал к стене: конец кочерги подрагивал в воздухе, едва не касаясь правого глаза мыши.

Мартин был совершенно ошарашен.

— Как ты это сделал? — спросил он, глядя на барсука широко раскрытыми глазами.

Траббз с приятелями следили за бойцами, стоя в сторонке.

— Ему это легко, приятель.

— Старику такой фокус — что нам морковку съесть.

— Быстро, как молния, — разве не понятно?

Вепрь громко захохотал.

— Это просто ловкий прием, Мартин. Не отчаивайся. До вечера я успею показать тебе еще дюжину таких. Подними свой меч и становись в позицию!

На этот раз серебристый барсук, пригнувшись, нырнул под меч Мартина и схватил его за правую лапу, державшую оружие. Нажимая на острие меча кочергой, он прижал Воителя к стене: клинок вплотную подошел к его горлу.

— Видишь, вот еще один полезный прием.

За этот второй день наступившего лета Мартин узнал о бое на мечах больше, чем за всю предшествующую жизнь. В искусстве обращения с холодным оружием равного Вепрю Бойцу не было.

Динни, Лог-а-Лог и Гонф попытались все втроем поднять меч Вепря, но им едва удалось оторвать от пола грозное боевое оружие. Меч был очень велик — настоящий смертоносный клинок взрослого барсука-самца. Гарда на нем была сделана из нескольких поперечин, а на середине необычно широкого обоюдоострого клинка красовались с двух сторон два ряда загнутых выступов-шипов.

Вепрь с величайшей легкостью проделывал этим мечом необычные фокусы: он отрезал ломтики от подброшенного в воздух яблока и отсекал крошечный кончик уса у Люпины, стоявшей совершенно неподвижно. Мартин заметил, что, возясь с оружием, барсук приходит в гораздо более легкомысленное и жизнерадостное настроение. Он даже снисходительно выслушивал льстивые замечания Заячьей Капусты, Кукушкиных Слезок и Ивы, которые говорили по очереди, подражая Траббзу и его приятелям:

— Ну и хитер же ты, старина Вепрь!

— И силен, честное слово!

— Нам никогда бы не поднять такой большой меч.

Для Гонфа, Лог-а-Лога и Динни серебристый барсук с помощью зайцев выковал отличные кинжалы. Друзья с гордостью прицепили их к своим поясам.

Гонф приводил в восхищение обитателей Саламандастрона своими импровизированными балладами:

Слезки, Заячья Капуста,

Их подружка Ива,

Словно солнышко весной,

Хороши на диво!

Вазер, Траббз и Ффринг — бойцы,

Ветерок — стремительна,

И Люпина на мечах

Бьется удивительно!

Пусть враги со всех сторон —

Правит Са-ла-ман-да-строн!

Заячья Капуста и ее подружки часто-часто захлопали ресницами:

— Сударь Гонф, ну и ловко же у тебя получается!

— И ты такой красивый!

— У тебя очень приятный голос!

Гонф только отмахивался со скромным видом:

— Приберегите ваши комплименты для Траббза и его дружков, сударыни. Я обручен с Колумбиной.

— А она красивая?

— Очень красивая?

— Красивее нас?

— Во всяком случае, красивее, чем Гонф! — беззастенчиво вмешались Мартин, Динни и Лог-а-Лог.

— По-моему, раза в два красивее!

— А по-моему, прямо в три, хрршр!

Вепрь весь затрясся от хохота и поднял меч над головой:

— Вот нахалы! Гонф, можно я им головы отрублю?

Воришка так и залился краской:

— Нет, не надо головы, лучше только ноги, Вепрь. Им ведь очень нужны рты — чтобы есть и глупости говорить.

Чтобы Гонф не засмущался окончательно, Кожаное Сердце жестом подозвал к себе четверых путешественников:

— А вы уже видели нашего огнедышащего дракона?

— Огнедышащего дракона? Нет еще, — немедленно откликнулся Гонф. — Давайте сходим посмотрим!

Они пошли вслед за Вепрем и зайцами, взбираясь по лестницам, пока не добрались почти что до пещеры эха. Кожаное Сердце ввел их в боковую пещеру, открытое окно которой было очень высоким и узким. Рядом с окном лежала вырезанная из камня страшная голова, кое-как отражавшая представление скульптора о драконах.

— Никто толком не знает, откуда она тут взялась, — сказал Звездозаяц, нежно поглаживая камень. — Время от времени Вепрь по ночам поднимает эту голову так, что она видна из окна, а во рту у нее зажигает огонь — чтобы отпугнуть корабельных крыс.

Вепрь напряг все свои мускулы и поднял тяжелый камень:

— Да-да, я ставлю ее вот сюда, мордой к морю.

Он поставил голову на подоконник и тут же неожиданно притих, пристально глядя на море. Все остальные тоже подошли к окну.

Посередине между линией горизонта и берегом был виден корабль, шедший на всех парусах в сторону суши. Это была большая черная галера с двойными рядами гребцов и двойными квадратными парусами. На носу судна вместо обычной резной фигуры были прибиты череп и спинной плавник какой-то большой морской рыбы.

Вепрь прошептал одно-единственное слово, но от него по спине прошел холодок.

— «Кровавый След»!

Барсук забыл обо всем на свете, он не отрывал глаз от судна, покачивавшегося на волнах.

Мартин повернулся к Люпине:

— Это и есть корабль Рвиклыка?

Зайчиха сердито кивнула и потянула Вепря за тяжелую лапу:

— Вепрь, давай уйдем. Разве не видишь, он просто дразнит тебя?

Серебристый барсук скинул ее лапу со своей и бросился в пещеру эха.

Хотя все заткнули уши, они слышали, как Вепрь громоподобным голосом ревет в соседней пещере, обратившись в сторону корабля:

— Эй, на «Кровавом Следе»! Рвиклык, это ты? Это я, Вепрь Боец. Почему не проветриваешь свою гнилую шкуру где-нибудь поближе к моей горе? Может, сегодня ночью осмелишься? Я буду ждать, морской ублюдок!

Все, кто смотрел в окно, увидели, как на фок-мачте поднялся красный флаг, украшенный изображением бича. Он дважды приподнялся и приспустился.

Кожаное Сердце в гневе заскрежетал зубами:

— Он придет, можно не сомневаться.

Тяжело ступая, Вепрь вернулся из зала эха. Он выпрямил спину, так что его голова почти касалась потолка, испустил шумный вздох облегчения и произнес:

Вторая ночь лета,

Вторая встреча с весны —

Сойдутся крыса из моря

И Повелитель горы,

Дабы распрю разрешить.

Мартин заметил, что глаза Вепря загорелись угрожающим огнем.

— Значит, сегодня ночью ты собираешься сразиться с Рвиклыком? — взволнованно спросил он.

Выходя из пещеры, Вепрь обернулся в дверях и выкрикнул:

— Нет! Я собираюсь его убить!

Все отправились вслед за ним в кузницу. Там серебристый барсук взял напильник и принялся затачивать острие своего боевого меча.

Всем было ясно, что спокойная счастливая жизнь подошла к концу.

Мартин взял в лапы свой меч:

— Мы пойдем с тобой, Вепрь.

Барсук отрицательно покачал головой:

— Нет. Это не ваш бой. Он был изображен давным-давно на стене за статуей моего отца. Мне суждено вступить в эту схватку.

Мартин упрямо настаивал:

— Что бы ты ни говорил, Вепрь, когда наступит ночь, я буду рядом с тобой.

— Да, и я тоже.

— И я.

— Я пойду с вами.

— И я, товарищ.

— Клянусь шкурой, и я пойду.

— Про меня тоже не забудь, приятель!

— Да и я не отстану!

— Ни за что дома не будем сидеть, разве не понятно?

Вепрь отложил напильник в сторону:

— Пусть будет так. Идите со мной, раз чувствуете, что это ваш долг. Спасибо, друзья. Но ты, Кожаное Сердце, и ты, Люпина, должны оставаться здесь вместе с вашими малышами. Кто-то ведь должен поддерживать огонь в горне?

Кожаное Сердце так сильно закусил губу, что из нее тоненькой струйкой потекла кровь. Он только молча кивнул головой.

— Как скажешь, Вепрь, — ответила за обоих Люпина.

Серебристый барсук выпрямился, положив лапу на рукоять меча. Вся его огромная фигура излучала уверенность опытного полководца.

— А теперь слушайте все. Что бы ни происходило, вы должны соблюдать законы воинов. Приказы отдаю только я — и никто другой не имеет права командовать. Я знаю, что иногда непросто понять, почему приказано поступать так или иначе, но вы должны безоговорочно доверять мне. Если будете повиноваться, вы — мои верные друзья, если же нет — будете врагами. Понимаете, о чем я говорю?

В полном молчании все утвердительно закивали головами.

Вепрь повесил огромный меч на стену.

— Хорошо. Теперь отправляйтесь отдохнуть, — приказал барсук. — Но перед сном обязательно проверьте оружие и поешьте.

Все уже ушли, а Мартин все не решался покинуть Вепря.

— Я хотел тебя спросить о тех стихах, что ты прочел, — сказал он. — Они были написаны на стене, так ведь? А ты их нам до конца дочитал?

Вепрь покачал головой:

— Нет, не до конца. Последние строки должен знать только я. Благодарю тебя за заботу, Мартин. Хорошо, что сегодня ночью рядом со мной будет биться настоящий воин.

Они пожали друг другу лапы. Мышиная лапа утонула в барсучьей.

— Удачи тебе, друг мой Вепрь.

— Удача и судьба, Мартин, — вещи совсем разные. Тебя ведет твоя звезда воина. Будь всегда верен самому себе и твоим друзьям.

Так и улеглись спать все, кому давал кров Саламандастрон, — каждый наедине со своими собственными мыслями.

Второй ясный день лета клонился к концу.

Черная галера «Кровавый След» с каждым мгновением подходила все ближе к берегу,

40

Беде пришла в голову свежая мысль.

— Теперь, когда лесные жители удалились, — с хитрым выражением на морде предложил он, — почему бы нам не выбраться незаметно из Котира и не спрятаться в кустарнике на краю леса? Мы могли бы расположиться прямо за тем местом, где они стояли сегодня утром. И тогда, если завтра они вернутся, чтобы повторить утреннее нападение, мы из засады сможем атаковать их с тыла.

— Ого-го! Отличная мысль, лис! — в восторге завопил Брогг.

Цармина смерила своего командира ледяным взглядом, от которого смех тут же замер у него в горле. Отношения между дикой кошкой и лисом граничили теперь с открытой враждой. Она уже сожалела, что впустила в Котир Беду и его шайку.

— Брогг, ты просто дурак, — зарычала Цармина. — Разве ты не видишь, что этот лис просто хочет выманить нас из Котира, чтобы вместе со своими оборванцами занять крепость за нашей спиной?

Беда успокаивающе развел лапами:

— Эх, неужели тебе в голову такие мысли приходят, сударыня?

— Да, именно такие мысли мне в голову и приходят, лис! — резко ответила Цармина.

— Что ж, этому несложно пособить, — пожал плечами Беда. — Оставайся здесь со своим тупицей командиром, а я выведу моих солдат в лес. Я даже отправлюсь с ними прямо сегодня вечером, чтобы у нас было время тщательно спрятаться до прихода лесных жителей.

Цармина втянула в себя воздух:

— Это мне нравится больше. Это я одобряю, Беда.

Лис засмеялся. Он вытащил из ножен саблю и протянул ее дикой кошке:

— Думаешь, можно все-таки мне довериться, или тебе все равно хочется отобрать мою саблю?

Зрачки Цармины угрожающе сузились.

— Если я отберу у тебя саблю, лис, то захвачу и твою голову в придачу.

Беда вложил оружие в ножны и сплюнул:

— Стоит тебе лишь попытаться отобрать у меня саблю, кошка, и с плечами распрощается твоя голова.

— Увидим.

— Да, увидим.

А Чибб уже увидел что хотел. И услышал тоже.

Торопливо затрепетав крыльями, дрозд полетел над Лесом Цветущих Мхов обратно в Барсучий Дом.

Кротоначальник и дед Динни расхаживали взад и вперед по толстому слою прелых листьев, пытаясь вспомнить точное место, где некогда был прорыт давно уже не использовавшийся туннель.

— Может, здесь. Я, правда, не совсем уверен.

— Нет, здесь. Готов поклясться землей, здесь он был.

— Ну, может, где-то посредине?

— Ох-хо-хо, землетрясение начинается. Гляди-ка!

Почва у них под ногами затряслась и стала вспучиваться. Оба крота так и сели прямо на прелые листья.

Из-под земли неожиданно показалась голова Почволета. Ухмыляясь во всю морду, он сдул с носа налипшие листья.

— Хрршр, доброе утро, судари, — радостно воскликнул он. — Мы нашли поперечный туннель, что здесь раньше проходил.

Кротоначальник старательно пытался не уронить своего достоинства.

— Тут и есть, дед Дин. Я ж тебе говорил, что здесь.

— Почтенный Кротоначальник, да ты просто фантазер в кротовой шкуре!

Почволет выкарабкался из-под слоя листьев. Вслед за ним на поверхности показались Землялапа и Биллум. Они с комической почтительностью раскланялись перед старшими, причем Биллуму с трудом удавалось сдержать басистое хихиканье.

— Кое-кто из этих почтенных старейшин знает, как приятно время провести. Просто удивительно, сидят в куче листьев и забавляются, будто ежата малые.

Кротоначальник строго погрозил Биллуму лапой:

— Молод еще дерзить! Иди лучше в Барсучий Дом да поешь хорошенько!

В Барсучьем Доме жизнь текла по установленному порядку. Малыши играли с Колумбиной и Гуди, а аббатиса Жермена со своими мышами и Бен Колючка мастерили стрелы, которые они связывали толстыми пучками. Оставшись на время за главную после ухода Беллы, аббатиса была недовольна тем, что Командор и госпожа Янтарь поступили наперекор решению Сосопа. В глубине души она понимала их — ведь они потеряли не одного соратника в последних схватках с врагом. Тем не менее она считала своим долгом сделать обоим выговор:

— Вы не имели никакого права так вот взять и отправиться воевать, после того как сами же голосовали вместе со всеми! Вас обоих могли убить,

Командор сосредоточенно выуживал каштаны и порей из кастрюли с остывшим супом, которая стояла у очага. Жермена сердито постучала по столу стрелой:

— Командор, ты слушаешь меня?

— Конечно, сударыня, я весь внимание, — рассеянно ответил он. — Интересно, это каштаны последнего урожая или предпоследнего? У них такой чудесный сладковатый вкус!

Аббатиса фыркнула от негодования.

— Так вот, вы обязаны — оба! — обещать мне, что подобная глупость больше не повторится. Ты меня просто удивляешь, госпожа Янтарь! А еще предводительница белок! Ты ведь не слишком хороший пример другим подаешь, как по-твоему?

Белка выставила в сторону аббатисы свое укороченное перевязанное ухо:

— Что ты там говоришь, а?

И все трое расхохотались: было ясно, что никто из них не может поступать по-другому.

Тут в комнату вошел Чибб в сопровождении кротов. Он доложил о последних данных разведки присутствовавшим вождям Сосопа. Ферди и Коггз решили наконец. что станут военными плотниками-поварами, и принялись обносить всех закуской.

За едой аббатиса продолжала размышлять о создавшемся положении дел:

— Ну что ж, если войско Котира прячется в лесу, было бы неразумно пытаться повторить сегодняшнее нападение на крепость.

Командор широко улыбнулся:

— Да и к чему, сударыня? У них и без того будет чем себя занять, судя по тому, что мы только что услышали. Мы просто оставим их спать всю ночь в не самых уютных постелях, а потом пусть себе дрожат от предрассветного холода, ожидая нашего появления — которого не будет! Это им порох подмочит.

Кротоначальник постучал по столу одним из сухарей, которые только что раздал Ферди:

— Шхррр, а если эти дармоеды думают, что кроты рыть перестали, так они просто нас не знают! Хршр, кротов не знают! Я так вам скажу: еще до вечера мы снова за работу примемся!

В поисках запасного убежища Белла зашла очень далеко. Если армия Цармины обнаружит Барсучий Дом, лесным жителям придется бежать в какое-то другое безопасное место. Добрая барсучиха ни на мгновение не забывала о той ответственности, которую несла за всех обитателей леса. Она чувствовала, что найти новое убежище — ее долг. Одиночество и тишина на далекой окраине Леса Цветущих Мхов радовали Беллу, уже уставшую от заточения в обществе многочисленных гостей. В полдень она уже шла на восток по безлесой равнине. Чутье подсказывало барсучихе, что Мшистая Река должна протекать где-то неподалеку, — и вскоре стало ясно, что оно не обманывало.

Белла уселась на берегу широкого бурного потока. Ей не хотелось противиться охватившему ее желанию подремать на теплом летнем солнышке.

— Белла! Белла!

Барсучиха выпрямилась, моргая отяжелевшими от усталости веками. К ней бежал Джиндживер. а рядом с ним — еще одна рыжая кошка с гладким блестящим мехом.

Барсучиха подпрыгнула и радостно замахала лапами:

— Ха-ха-ха, Джиндживер, старый разбойник! Кто это с тобой?

Кошка улыбнулась и помахала лапой в ответ.

— Я тебя точно такой и представляла себе, Белла, — приветливо произнесла она. — Джиндживер мне все про тебя рассказал, и про остальных своих лесных друзей. Меня зовут Сандингомм.

Все втроем они уселись на берегу. Белла сообщила друзьям последние новости и рассказала о цели своего путешествия. Беседуя, Белла посматривала на Джиндживера и отметила про себя, что выглядит он здоровым и счастливым, и вскоре выяснилось почему.

— Посмотри-ка на меня повнимательнее, Белла. Ты не поверишь — я теперь крестьянин! Да, да — я, Джиндживер, сын Вердоги. У нас очень неплохой участок выше по течению, да и рыба в реке недурно ловится.

Барсучиха очень обрадовалась:

— Ну что ж, на этот раз тебе удалось приземлиться на лапы, мой друг. Впрочем, ты вполне заслужил свое счастье теми испытаниями, что тебе пришлось перенести. Я вас обоих сердечно поздравляю.

Сандингомм поблагодарила Беллу и сказала:

— Можешь привести к нам лесных жителей в любое время. Мы живем слишком далеко, чтобы злой сестре Джиндживера удалось отыскать наше жилище.

Белла поднялась и стряхнула песок со шкуры. Она отказалась от приглашения зайти в гости на полдник.

— Я просто не могу себе позволить дольше нарушать счастливое одиночество такой удачной пары, как вы, — твердо сказала она. — Кроме того, мне необходимо теперь вернуться в Барсучий Дом, чтобы сообщить радостную весть. Я не только нашла еще одно убежище, но и встретила старого друга Джиндживера, да вдобавок подружилась с сударыней Сандингомм.

Джиндживер понимающе улыбнулся:

— Как тебе угодно, Белла. Передай лесным жителям мои наилучшие пожелания, да не забудь пригласить Ферди и Коггза навестить дядюшку Джиндживера и тетушку Сандингомм.

— Непременно, непременно, — заверила его Белла. — Спасибо вам! Как приятно знать, что у Сосопа есть друзья, всегда готовые помочь в беде!

Барсучиха отправилась обратно на запад — в лесную тень Страны Цветущих Мхов.

— Прощай, Белла! Удачи тебе! — кричали кот и кошка ей вслед.

— Спасибо, спасибо! Берегите друг друга! Прощай, крестьянин Джиндживер! Прощай, сударыня Сандингомм!

41

Над Саламандастроном настала ночь.

Боевой отряд спустился по лестнице на песчаный берег. Зайцы полностью экипировали Гонфа, Динни и Лог-а-Лога. На каждом был боевой шлем, и каждый держал в лапе длинную острую пику. Такие же пики, только большего размера, служили оружием зайцам.

Мартин оглянулся кругом, пересчитывая соратников. Рядом с ним шагали Траббз, Вазер, Ффринг, Заячья Капуста, Кукушкины Слезки, Ива, трое его спутников и Вепрь Боец. Серебристый барсук возвышался над всеми остальными, будто башня. Вид его был страшен — у всякой корабельной крысы кровь должна была застыть в жилах от ужаса при одном взгляде на Вепря. Спереди и сзади от вражеских ударов его закрывали тяжелые латы с шипами, а на голове блестел шлем с боевой маской барсуков на месте морды.

Вепрь поднял меч, указывая им в сторону Кожаного Сердца, и отдал последний приказ:

— Непременно убери лестницу, закрой вход камнем и не открывай никому.

— А если тебе вдруг понадобится вернуться, Вепрь? — спросил Звездозаяц, выглянув из-за спины отца.

Барсук усмехнулся:

— Не беспокойся, Звезда. Мне ничего не стоит немного подпрыгнуть и отодвинуть камень.

Наверху показалась Люпина:

— Ветерок в кузнице так плачет, что скоро дурочкой станет. С тобой ничего не случится плохого, Вепрь?

Не глядя на нее, барсук спокойно ответил:

— Все будет хорошо, Люпина. Ты же сильная, ты знаешь, что нужно делать.

— Знаю, Вепрь.

— Отлично. Ну, пошли, счастливцы, за мной. Мы отправляемся на вечеринку. Корабельные крысы будут!

Гонф на ходу толкнул Динни локтем:

— Счастливый характер у барсука! Чем ближе битва, тем ему веселее!

— Хотел бы и я таким же быть, — слегка заикаясь, ответил Динни. — У меня только лапки все дрожат.

Гонф нервно захихикал:

— К счастью, со мной ничего такого не происходит, Дин. Мои лапки от страха уж давно замерзли.

В полном молчании они шли гуськом к берегу, не отходя от горы. Когда она оказалась у них за спиной, отряд остановился. Вокруг никого не было видно, хотя «Кровавый След» стоял на якоре недалеко от берега.

Траббз закрутил усы:

— Мне это совсем не нравится. Совсем.

— Согласен с тобой, приятель.

— И я тоже, ясное дело.

Гонф посмотрел в сторону «Кровавого Следа»:

— Может, они еще не сошли на берег.

Лог-а-Лог покрепче сжал свою пику:

— Нет, товарищ. У галеры сейчас слишком высокая осадка.

— Лог-а-Лог прав, — прошептал Мартин Вепрю. — Что ты об этом думаешь?

— Конечно, они где-нибудь неподалеку, — чуть усмехнувшись, ответил барсук. — Я чую гнусный запах корабельных крыс, оскверняющий мои владения. Траббз, ты пойдешь налево. Заячья Капуста — направо, за гору. Поглядите, не обнаружите ли что-нибудь подозрительное.

Зайцы скользнули прочь, будто песок, несомый ветром.

— Смотрите, — воскликнул Вепрь, указывая прямо перед собой, — вон там небольшой отряд. Они лежали, притаившись, у самого края берега. Ха-ха, меня им не провести. Они придумали для нас какую-то ловушку — но не беспокойтесь, мы начеку!

Траббз и Заячья Капуста вернулись одновременно:

— Вепрь, они за горой. Их великое множество!

— Заячья Капуста правду говорит. Я их тоже заметил. Притаились в тени.

Вепрь оставался по-прежнему спокоен:

— Гм, кажется, Рвиклык нынче думает больше, а болтает меньше. Они, должно быть, высадились подальше отсюда и пришли по суше, чтобы зайти нам в тыл. Я же вам говорил, что эта шайка у самой воды торчит здесь просто для отвода глаз.

Динни хрипло вскрикнул:

— Смотрите! Вот они идут!

Крысы выходили из-за горы с обеих сторон, быстро беря противника в клещи. Траббз не ошибся: их было великое множество. Мартин молча следил, как они выстраиваются полукругом. Ему еще ни разу не приходилось видеть столько корабельных крыс сразу.

На друзей, оскалив зубы, уставились отвратительные морды с черными повязками над глазами и медными серьгами в ушах. Крысы размахивали диковинными саблями, похожими на серпы, и небольшими круглыми щитами. Там, где не было сабель, поблескивали кинжалы и бичи. Мартин мысленно поблагодарил судьбу за то, что в рядах врага нет лучников.

Вепрь выступил вперед. Широко улыбаясь, он небрежно оперся на свой боевой меч:

— Так, так. Вся шайка в сборе. А где же Сопливые Усы?

Ряды разбойников раздались, и вперед вышли двое знаменосцев, несших знамена корабельных крыс. Между ними показалась огромная крыса — раза в полтора выше остальных. В лапах она держала саблю-серп и длинный бич. Из левого угла пасти торчал непомерно длинный клык, и казалось, что крыса все время нелепо усмехается.

— Я здесь, Повелитель Горы. Мы окружили вас, и вы скоро погибнете.

Вепрь не снизошел до ответа. Он высоко взмахнул своим огромным мечом и бросился на врага с оглушительным боевым кличем:

— Ю-у-у-у-ха-а-рра-а-лей-ли-и-и-и!

Оба отряда сошлись в смертельной схватке. Раздался лязг стали, песок поднялся тучей из-под лап бойцов.

Почувствовав, что огонь боевого бешенства заструился у него по жилам, Мартин подпрыгнул и с быстротой молнии принялся наносить удары мечом, рубить и колоть, пронзать и резать. Его стремительное оружие разрубало щиты, и крысы валились перед ним на песок, будто пшеница под серпом жнеца. Передний край крысиного отряда стал прогибаться. Динни серповидная сабля рассекла плечо. Он уже был готов погибнуть, но тут Траббз высоко поднял на своей пике визжащую морскую крысу и бросил ее на сабли, готовые вонзиться в Динни. Гонф потерял свою пику, но зато действовал теперь обеими лапами: зажав в каждой по кинжалу, он размахивал ими, как ветряная мельница, вверх, вниз, направо, налево, позабыв в яростной битве о своем страхе. Ффринга враги обступили со всех сторон: его хвостик срезала кривая сабля; но Вазер и Лог-а-Лог, пользуясь пиками как шестами, по крысиным головам пришли на выручку товарищу и стали колоть во все стороны пиками. Вскоре к ним пробралась и Заячья Капуста. Став спинами друг к другу, все четверо вели страшный бой! Они кололи, резали и рвали, медленно поворачиваясь по кругу, будто смертоносная карусель.

Крысы, залегшие у воды, пошли наконец вперед. Вепрь взмахнул мечом у самых их ног. Едва они успели подпрыгнуть, чтобы спасти свои лапы, как огромный боевой меч стремительным движением рубил уже на уровне голов. Весь в крови, своей и врагов, многократно израненный серповидными саблями, серебристый барсук, казалось, не чувствовал боли и продолжал свирепо биться с крысами, стараясь добраться до Рвиклыка, который гнал вперед своих бойцов, стоя за их спинами.

— Выходи на бой, Рвиклык, — ревел Вепрь, врубаясь в самую гущу врагов. — Сразись с Вепрем Бойцом! Я — сын Старого господина Броктри, Правителя Страны Цветущих Мхов, Повелителя Горы. Клинок моего меча поет по тебе похоронную песнь. Этой ночью Вепрь отправит тебя и шайку твоих разбойников к воротам Темного Леса. Летнее солнце больше никогда не увидит, как вы покрываете землю своей гнусной тенью!

По приказу Рвиклыка корабельные крысы принялись наступать еще яростнее. И не было конца живому потоку наступающих крыс. Мартин и его товарищи вытирали со лба пот и кровь и продолжали героически биться с разбойниками, которые, казалось, вот-вот одолеют их.

Воитель оказался спина к спине с Вепрем.

— Вепрь, врагов намного больше, чем нас, и они бьются всерьез, — закричал он, стараясь перекрыть шум битвы. — Нам и за целый год не перебить это полчище, даже если они будут стоять смирно и ждать наших ударов.

Серебристый барсук разрубил надвое нападавшую на него крысу:

— Я знаю, маленький воин. Я ведь говорил тебе, что это моя битва. Прости, что я привел тебя сюда.

Мартин отрубил от шеи нагло ухмылявшуюся крысиную морду:

— Ты не виноват, Вепрь. Так было суждено.

Барсук ударом рукояти меча превратил в кашу крысу, неосторожно подошедшую к нему слишком близко:

— Послушай, Мартин. Собери вокруг себя весь наш отряд. Я хочу пробиться сквозь толпу крыс, а потом мы побежим что есть мочи. Между нами и «Кровавым Следом» стоит только вон та кучка разбойников. Ты готов?

Однако прошло несколько минут, прежде чем Мартину удалось в самый разгар боя собрать всех соратников в одном месте. Когда они стали рядом, окруженные со всех сторон крысами, на мгновение наступило затишье.

Подобно молнии, Вепрь в исступленном порыве ринулся на врагов. Беспощадно рубя направо и налево, маленький отряд вскоре проложил себе дорогу сквозь вражеские полчища. Вепрь с соратниками быстро побежали вперед — прямо на шедшую им навстречу небольшую шайку крыс.

Они сошлись, и острия пик зазвенели о серповидные сабли. Ошарашенные разбойники были настолько обескуражены неожиданной атакой, что их ряды поколебались и рассыпались.

Еще раз рванувшись вперед, друзья добежали до воды.

Кукушкины Слезки оглянулась назад:

— Вепря с нами нет! Мы от него оторвались!

— Нет! Он и не побежал с нами!

— Давайте вернемся!

— Стойте! — громко крикнул Мартин, его слова прозвучали, как безоговорочный приказ.

Все в изумлении повернулись к Воителю.

— Вспомните, что приказывал нам Вепрь. Поступайте, как он велел: таков закон воинов. Вепрь увидел письмена своей судьбы, и мы ничего изменить не можем. Наш долг теперь — захватить корабль.

Друзья-соратники бросились в набегавшие на берег волны, а шум боя все звучал у них в ушах.

На борту после высадки осталось только несколько стражников, чтобы присматривать за рабами-гребцами. Завидев мокрых с головы до пят бойцов, которые с яростными боевыми криками вскарабкались из воды на палубу, стражники от страха попрыгали в море.

С трудом переводя дух, Мартин приказал Лог-а-Логу:

— Ты должен как можно быстрее снять судно с якоря!

Тот принялся отдавать команды новоиспеченным матросам:

— Руби якорный канат! Поднять паруса! Мартин, становись за руль — выходи на глубину! Эй, там, внизу, гребите что есть мочи, если хотите снова ощутить вкус свободы.

Держа руль, Мартин чувствовал, что «Кровавый След» послушно повинуется движениям его лапы. Повернувшись кормой к берегу, судно поймало в паруса свежий ветер с суши и, рассекая волны, двинулось в открытое море. Друзья вскоре присоединились к Мартину, смотревшему с кормы на удалявшийся берег и на ровный след, который корабль оставлял на воде позади себя.

Ветер донес до них голос серебристого барсука:

— Плывите, воины мои. Расскажите Белле и всей Стране Цветущих Мхов о том, как погиб Вепрь Боец. Ну-ка, крысы, подходите ближе! Пусть мой меч поцелует вас на прощание! Ага, Рвиклык, старый мой враг, вот я и добрался до тебя! Сейчас я обниму тебя по-дружески, вот увидишь!

С корабля было видно, как толпа визжащих и орущих крыс повалила Вепря на землю. В одной лапе барсук держал меч, который без устали рубил врагов, а другая мощная лапа прижимала Рвиклыка к шипам стальных лат, расплющивая его в лепешку.

Слезы выступили на глазах у Мартина, он отвернулся, не в силах больше смотреть.

Его друзья тоже не выдержали этого зрелища и отвернулись.

Перед ними простиралось теперь открытое море. Позади огни Саламандастрона ярко горели высоко над берегом, усеянным телами мертвых и раненых корабельных крыс.

Дух Вепря Бойца все витал над песчаным берегом: ему не хотелось покидать добрую сечу и нестись к воротам Темного Леса.

Серебристый барсук прочел письмена на стене — и сделал так, чтобы легенда горы сбылась!

Цармина и Беда настороженно следили за каждым шагом друг друга: Беда — из лесу, где, промокнув до костей от утренней росы и совершенно утратив боевой дух после целой ночи бесплодного ожидания, он дрожал от холода со своим войском; а повелительница диких котов — из окна своей комнаты. Взаимное недоверие и вражда между кошкой и лисом возрастали с каждым часом.

Беда присел в мокрой траве на корточки рядом с Броггом:

— Видишь, как ваша госпожа с нами обращается? Мы здесь всю ночь дрогнем, а она почивает в своей роскошной постели, в тепле и уюте.

Брогг только покосился на лиса, не меняя тупого выражения морды:

— Так всегда было. Она ведь повелительница, разве не понятно?

Беда сплюнул заползшего на губу жучка:

— Если бы в Котире правил я, солдаты жили бы так же, как их командир. Спроси об этом у моих ребят. У нас всегда еды было вдоволь для всех. Никогда я не прятался в безопасном месте, отправив своих воинов на рискованное дело.

— Так вот почему ты своих ребят выгонял за ворота навстречу всем этим дротикам и стрелам? — издевательски хихикнул Крысобок.

Беда тут же дал ему звонкую затрещину:

— А твоего мнения вообще никто не спрашивает! Я что-то не заметил, чтобы ты рвался в бой с лесными жителями!

Брогг поднялся, стряхивая росу с плаща:

— Так… Похоже, сегодня они не собираются высовываться из лесу. Любопытно, как они догадались о нашей засаде?

Беда подмигнул и постучал себя по носу:

— Может, она им и сообщила. Ведь так она может одна полностью распоряжаться Котиром и всеми запасами в кладовых. Там еды достаточно, чтобы одна кошка жила всю жизнь катаясь как сыр в масле.

Брогг заскреб подбородок:

— В самом деле? Думаешь, она на это способна?

— Подумай сам, — невесело усмехнулся Беда. — Как я слышал, дела в гарнизоне шли из рук вон плохо перед моим приходом. Прихожу я — с подкреплением и пайками. Говорят, она совершала странные поступки. Тебе об этом лучше знать — тебя ведь она заставляла дергать хвосты и ощупывать усы. Какой зверь в своем уме до такого додумается?

Когда войско двинулось обратно в Котир, Беда и Брогг с серьезным видом вели о чем-то негромкий разговор.

Цармина наблюдала за ними из окна своей комнаты. Кроме того, она внимательно посматривала на верхушки деревьев, стараясь заметить какие-нибудь признаки присутствия орла. В ее голове созревал новый замысел.

В то же утро, но немного позже Беда наблюдал за работой бригады, заменявшей сгоревшие деревянные части дверей и окон. Цармина воспользовалась этим, чтобы пригласить к себе в комнату Брогга. Угощая его сидром и жареными лесными голубями, она ловко наводила его на интересовавшие ее темы разговора…

И Брогг все рассказал своей повелительнице.

Цармина снова уселась у окна, всматриваясь в задрожавшую верхушку ели. Снова обратившись к Броггу, кошка заговорила доверительным тоном:

— Ты оказался хорошим, верным командиром, Брогг. Не сомневайся, твоя госпожа вознаградит тебя. Этот лис почти насильно пробрался сюда, когда мы были полностью поглощены борьбой с лесными жителями. Он отменяет мои приказы и потихоньку клевещет на меня за моей спиной. Подумай только, ведь если бы он со своей шайкой оборванцев не заявился в Котир, я бы тебя назначила на должность главнокомандующего!

— Меня, повелительница?! — Брогг не мог поверить своим ушам.

— Да, тебя. Никому не говори об этом — в особенности Беде! Пусть он продолжает заниматься починкой крепости. Он надеется, что в один прекрасный день станет правителем Котира. Выполняй свой долг, Брогг, несмотря ни на что. Следи, чтобы воины Тысячи Глаз сохраняли мне верность и преданность. А что касается Беды… предоставь это мне. Если он с тобой заговорит, передай ему, что я хочу видеть его у себя.

— Слушаюсь, госпожа. Ты можешь на меня положиться.

— Я знаю, друг мой. Ну, иди, Брогг.

Тот попятился к двери, отвешивая бесчисленные поклоны.

К середине дня работа по починке крепости была уже в полном разгаре. Беда небрежным шагом вошел в комнату Цармины и оперся обеими лапами о стол, за которым сидела дикая кошка.

— Зачем, я тебе понадобился, кошка? — спросил он нагло.

Цармина пододвинула к нему бокал ежевичного вина, затем налила и себе:

— За тебя, Беда. Хорошо вы поработали с дверями к окнами. Даже мне вряд ли удалось бы починить их лучше.

Лис внимательно наблюдал за кошкой, не прикасаясь к вину, пока та первая не отхлебнула из своего бокала.

— За что это мне вдруг такая честь? Что ты задумала, Цармина?

Повелительница диких котов печально покачала головой:

— Почему мы дошли до такого недоверия и враждебности, Беда? — Она трагическим жестом указала в окно. — Вот где скрывается враг! Нам нужно бороться с лесными жителями, а не друг с другом.

Лис отхлебнул темного пахучего вина:

— С этим можно бы и согласиться, но почему вдруг такая перемена? Если ты хочешь, чтобы мы доверяли друг другу, объясни мне, пожалуйста.

Цармина усталым жестом провела лапой по морде.

— До того как ты здесь появился, мне не удалось одержать ни одной победы над лесными жителями. Даже вчера, когда они напали на нас, я все еще не доверяла тебе, хотя ты и делал все, что было в твоих силах, — призналась она. — Я тебя заставила провести целую ночь под открытым небом, и ты ни разу не пожаловался. А сегодня я выглянула из окна и увидела, что ты помогаешь своим солдатам чинить поврежденные пожаром места. Тогда-то я и переменила мнение о тебе.

Цармина опять наполнила вином бокал Беды, Когда она заговорила снова, в ее голосе явственно слышались всхлипывания:

— Прости меня, Беда. Я думала о тебе куда хуже, чем ты заслуживаешь. Ты настоящий друг.

Лис опорожнил свой бокал и осмелился снова наполнить его.

— Значит, тебе нравится, как мы чиним повреждения, нанесенные пожаром?

Цармина пододвинула кувшин с вином поближе к лису, чтобы тому не приходилось тянуться за ним.

— Еще бы! Это в тысячу раз лучше того, на что способны мои недотепы!

Беда согласно кивнул:

— Это точно, мои ребята чего только не умеют. Они все еще трудятся у входа в кухню.

— Отлично, — произнесла Цармина, роясь в деревянном сундуке. — Но меня гораздо больше волнуют большие ворота — выход с плаца в лес.

Лис допил вино и решительно отставил бокал:

— Хорошо, пойдем на них взглянем, хотя мне и кажется, что в серьезном ремонте там нужды нет. Это ведь крепкие старые ворота.

Цармина достала из сундука плащ. Это было длинное одеяние из ярко-красного бархата с опушкой из перьев лесных голубей. Его недавно выстирали и вычистили.

— Я дарю тебе этот плащ, друг мой, — сказала Цармина с приветливой улыбкой. — Носи его в память нашего нового союза. Ты видишь: он был сшит не просто для командира, а для настоящего повелителя!

Беда взял плащ в лапы. Взмахнув им в воздухе, он подивился красоте тяжелого бархата. Лис еще раз взмахнул им и накинул себе на плечи. Цармина защелкнула застежку на его шее:

— Как он тебе идет! В нем тебя скорее можно принять за правителя Котира, чем меня!

Лапа Беды погладила опушенный перьями бархат:

— Благодарю, госпожа Цармина. Плащ в самом деле великолепный. Ха-ха-ха, пусть мои ребята полюбуются, в какое роскошное одеяние облачился их предводитель! Пойдем взглянем на ворота.

Наемники Беды, находившиеся на плацу, провожали лиса восхищенными завистливыми взглядами.

— Клянусь клыком, вот так наряд! Какой великолепный плащ!

— Это точно, он просто щеголем стал. Наверняка его повысили в чине.

— Ха-ха-ха, похоже, это он здесь самый главный, а не кошка!

Брогг и Крысобок высунулись из окна казармы. Брогг не удержался и негромко сказал:

— Как думаешь, к чему бы это лису носить плащ Ясеневой Ноги?

42

Рассвет провел по серому туману, нависшему над серой гладью моря, бледно-розовые и золотые полоски первого света.

На палубе были слышны визжащие звуки напильника, доносившиеся из гребного трюма: это Гонф освобождал рабов.

Мартин и Динни помогали несчастным выбраться на палубу. Многие из них годами не видели солнечного света. Тут были самые разные звери: оборванные землеройки, исхудавшие мыши, изможденные ежи и даже тощие белки.

«Как это можно так жестоко обращаться с другими? « — недоумевал Мартин. Кровь закипала от негодования в его жилах при виде исстрадавшихся пленников, за которыми он ухаживал.

Динни раздавал вчерашним рабам еду из обширных запасов «Кровавого Следа»:

— Хрршр, поешьте немного, вам потолстеть не помешает.

Мартин поддерживал тощую мышь. Этому, рабу, казалось, вот-вот сделается дурно.

— Спасибо тебе, Мартин, сын Люка, — благодарно произнес он, покачивая головой.

Лапы Мартина подогнулись под ним, и он опустился на палубу, увлекая за собой своего подопечного. Сидя на досках палубы, оба не отводили друг от друга глаз. У Мартина едва хватило сил произнести:

— Тимбаллиста? — Слезы крупными горошинами покатились по усам изможденного раба.

— Мартин, друг мой…

Землеройка, жадно грызшая моряцкий сухарь, уселась рядом с ними:

— Ты — Мартин, молодой воин, да? Тимбаллиста все время о тебе рассказывал.

Тимбаллиста положил лапу на плечо Мартина:

— Как ты узнал, что я оказался в плену в этой плавучей крысоловке?

Мартин крепко обнял его:

— Я и не знал об этом, старина! Я думал, ты давным-давно отправился к воротам Темного Леса, когда бился с врагами на севере.

Во время этого разговора из каюты Рвиклыка вышел Лог-а-Лог. Он внимательно изучал какие-то карты, начерченные на парусине. Едва он показался на палубе, как все освобожденные из рабства землеройки приветствовали его громким дружным криком:

— Вождь! Это же мы, старая компания из деревни!

Вождь землероек, поглощенный картой, рассеянно помахал лапой в ответ:

— Привет, привет, ребята. Отъедайтесь и толстейте. Ваш вождь вернулся к вам. Я же говорил, что освобожу вас, разве нет?

Гонф вскарабкался на палубу из гребного трюма.

— Уфф! Ну, товарищ, не мешало бы там внизу хорошую уборку устроить. Что, Лог-а-Лог, нашел добычу?

Лог-а-Лог разложил карты на досках палубы:

— Смотри, тут все что нужно! Вот наша дорога домой.

Мартин не очень-то разбирался в картах.

— Покажи где.

— Сейчас. На самом деле это совсем просто. Смотри, вот Саламандастрон, — принялся объяснять Лог-а-Лог. — Заходящее солнце все время должно у нас быть по левую лапу. Нам нужно идти вдоль берега, пока не заметим реку, впадающую в море. Это Мшистая Река — вот тут, видишь, — она течет с востока на запад.

Копательная лапа Динни похлопала по парусине.

— Хршр, вот так штука, клянусь шкурой! Это, стало быть, наша река, что через Страну Цветущих Мхов течет. Гляди-ка, тут и леса обозначены рядом. Шршр, этот Рвиклык все знал, что где!

Лог-а-Лог прижал к палубе карту, которую попытался унести набежавший ветерок.

— Да, знал. Именно поэтому ему и удалось захватить мое племя. Вот здесь обозначена наша деревня — на северо-восточной окраине Леса Цветущих Мхов. Береговое Рыло, забирайся на мачту и гляди во все глаза — высматривай реку, впадающую в море. Гонф, берись за руль! Клади на румб к морю, чтобы поближе к берегу подойти. Землеройки, поднимайте все паруса! Жалко упускать попутный ветер.

Под лучами летнего солнца «Кровавый След» быстро понесся вперед, будто морская птица, рассекая пенистые гребни волн. Опершись о леера, Тимбаллиста и Мартин глядели на воду.

— Жаль, что мне не выпала удача познакомиться с Вепрем Бойцом, — вздохнул Тимбаллиста. — По твоим рассказам ясно, что это был великий воин. Как грустно, что он не вернется спасти Страну Цветущих Мхов!

Мартин вынул свой меч из ножен и указал им на восток:

— Спасти Страну Цветущих Мхов — мой долг. Я поклялся Вепрю, что сделаю это, и я не собираюсь нарушать свою клятву.

Тимбаллиста взглянул на друга и на великолепный меч, сверкающий в его лапе:

— И ты освободишь ее, Мартин. Непременно!

Один из ежей высунулся из двери, что вела в носовые каюты:

— Эй, здесь целый арсенал, ребята! Мечи, копья, кинжалы… На целую армию хватит! Чего тут только нет!

— И съестных припасов тоже полно, — ухмыльнулся Динни. — Я тебе скажу, Гонф: в маленьких лодках мне плохо делается, а это — отличный корабль! Я его буду называть «Лесной Корабль». Хррш, это хорошее имя!

Гонф внимательно следил за тем, как корабль меняет курс, послушный повороту руля:

— Пусть будет «Лесной Корабль», Дин. Хотя, по-моему, удачнее было бы назвать его «Колумбина».

Траббз с приятелями тут же вмешались в разговор:

— Ну, Гонф, это уж слишком будет.

— Неужто у Колумбины тоже деревянный зад?

— А уши, как паруса, развеваются?

Зайцы едва увернулись от ведра с морской водой, которое возмущенный Гонф выплеснул на них.

С высоты мачты Береговое Рыло прокричал грубым низким голосом, какой часто бывает у землероек:

— Эй, внизу! Река!

Мартин вскарабкался на бушприт. Стоя на выбеленном солнцем рыбьем черепе, он с жадностью всматривался вдаль.

В самом деле, впереди виднелась река, кипевшая при впадении в море белой пеной.

— Иди прямо, а потом вдоль берега, Гонф! Мы приближаемся к дому!

Землеройки, мыши, ежи, белки, зайцы и единственный среди них крот дружно закричали все разом, перекрывая шум морских волн:

— Страна Цветущих Мхо-о-ов!

43

Аргулор не спал.

Перебирая лапами по еловой ветке, он с жадностью следил своими старыми слезящимися глазами за зверем в красном плаще, показавшимся на плацу Котира.

«Наконец-то еще одна куница!»

Цармина что было сил толкнула ворота.

— Смотри, они болтаются в петлях, — сказала она Беде. — Эти лесные жители наверняка их попортили.

Беда пнул ворота обутой в сапог лапой:

— Ты думаешь? А мне кажется, они довольно крепкие. Даже огненные стрелы их не слишком-то повредили.

Цармина отперла замок. Медленно приоткрыв ворота, она осторожно посмотрела в щель на лес. Ни малейших признаков вражеского присутствия.

— Тут как будто все в порядке, но мне как-то не по себе. Я уверена, что они снаружи каким-то образом попортили петли. Подумай только, что произойдет, если, к примеру, осенью ворота упадут на землю от порывов ветра. Мы окажемся полностью во власти врага.

— Не понимаю, о чем ты беспокоишься, — с нетерпением в голосе произнес Беда, кутаясь в свой новый плащ. — По-моему, ворота в полном порядке.

Цармина закусила губу:

— Ты уверен?

Лис вздохнул с досады:

— Вижу, придется мне выйти наружу и посмотреть ради твоего спокойствия.

И он быстрыми шагами вышел за ворота.

Цармина тут же прыгнула обратно на плац, захлопнула ворота и заперла их на замок.

В первое мгновение Беда не сообразил, что произошло.

— Эй, что с тобой такое, Цармина?

Ответа не было. Цармина со всех ног бросилась к себе в комнату, желая посмотреть из окна, что случится с лисом дальше.

Внезапно Беда понял, что кошка перехитрила его, — но было уже поздно!

Аргулор уже устремился со своей еловой ветки вниз. С быстротой молнии он ринулся на зверя в красном плаще.

А по другую сторону крепостной стены наемники Беды усердно трудились над починкой выхода из кладовой, совершенно не подозревая, что происходит вне Котира.

Беда не заметил пикировавшего орла: карабкаясь вверх по дубовым воротам, он был совершенно поглощен этим нелегким делом.

Аргулор ударил его сзади, свирепо вонзив когти и острый кривой клюв в желанную добычу, которая так долго от него ускользала. В первое мгновение лис замер от ужасной боли, но, когда орел понес его вверх, боевой дух Беды преодолел боль. Выхватив свою изогнутую саблю, лис ударил снизу пернатого врага.

Сабля рубанула Аргулора раз… другой… третий!

Огромный орел вонзил когти и клюв еще глубже в тело своей жертвы. Шумно ударяя по воздуху широкими крыльями, он поднимался все выше, не переставая терзать добычу.

Цармина в исступленном злорадстве принялась приплясывать у открытого окна. Обитатели Котира, заслышав визг лиса, стали смотреть в небо, запрокинув головы. Беда наносил орлу отчаянные удары своей саблей, Аргулор яростно колотил его клювом. При этом оба противника непрерывно поднимались вверх и вскоре оказались над верхушками деревьев.

Чибб суетливо кружил неподалеку. Он с изумлением наблюдал за невиданным полетом лиса и орла.

Высоко над землей победа наконец досталась Аргулору. Беда дернулся в последний раз и обмяк. Кривая сабля выпала из его безжизненной лапы. Старый орел почувствовал себя обманутым: у него в когтях оказалась не куница, а лис! Сердце упало в груди Аргулора. Оно уже не забилось вновь: больные глаза закрылись, широкие крылья сложились навсегда… Лишь упрямые когти по-прежнему не соглашались выпустить мертвого лиса.

Цармина видела, как оба камнем упали к востоку от Котира.

Сразу два врага повержены одним ловким ударом!

Крысобок рванулся к воротам. Брогг завопил ему вслед:

— Куда это ты собрался?

— Как куда? Ясное дело, плащ подобрать. Его ведь зашить можно, понял?

— Вернись, дурак! Видишь, что с лисом случилось, который этот плащ носил? Хочешь, чтобы и с тобой то же самое произошло?

— Сам ты дурак! Ты не понял, что орел умер? Теперь можно смело носить этот плащ.

— Не смей меня дураком называть, Обвислые Усы!

— Я тебя, дурак, как хочу, так и называю! Безухий! Толстонос!

Цармина улыбнулась: «Вот и еще одна победа!» Услышав, как Крысобок ругается с Броггом, она наконец опознала нахальный голос, который так часто издевался над ней, прячась среди солдат или за лестничными пролетами.

Через некоторое время она давала указания Броггу:

— Возьми с собой Крысобока. Я поручаю вам найти тела орла и лиса.

— Слушаюсь, госпожа. Принести их сюда?

— Нет, Брогг. Похороните их.

— Как прикажешь, повелительница.

— Да, кстати, Брогг…

— Слушаю, госпожа.

— Что ты думаешь об этом нахале — Крысобоке?

— О Крысобоке… Наглая тварь, повелительница. По-разному меня обзывает.

— Вот именно. И меня тоже. Тебе не хотелось бы закопать его рядом с орлом и лисом?

— Ого-го! — заржал от радости Брогг. — А можно, госпожа?

— Можно. Но никому ни слова.

— А могу я взять себе красный плащ?

— Можешь, если хочешь.

— А кривую саблю Беды, повелительница?

— Если найдешь.

— Как думаешь, куда она упала, госпожа?

Цармина подняла глаза к небу, будто моля о терпении:

— Брогг, я не знаю, куда упала сабля, куда — орел, а куда — лис. Убирайся с глаз моих и не приставай больше с чепухой.

— Но как же… слушаюсь, госпожа!

Первым до врытого глубоко в землю фундамента Котира добрался Землялапа. Усердно роя землю, он двигался вдоль подземной стены, пока не встретился с Биллумом. Дальше они стали рыть бок о бок, пока не дошли до Почволета, ожидавшего их в условленном месте.

— Ххрршр, добрый день, кроты, — приветствовал он их. — Скоро подойдут Кротоначальник с дедом Динни, принесут инструменты. Тогда мы сможем сквозь камень рыть.

Госпожа Янтарь со своими белками врыла в землю шлюз с другого конца туннеля. В нужный момент шлюз будет открыт при помощи веревок, перекинутых через ветви деревьев. Чтобы это было легче сделать, к веревкам были подвешены каменные противовесы. Командор со своей командой прорыли от реки новые туннели, спускавшиеся к шлюзу, который отделял их от главного туннеля. Все эти сооружения были укреплены камнем и деревом. Кротоначальник наблюдал за разборкой кладки фундамента под Котиром. Рычагами и долотами кроты отделяли от нее влажные камни, пока не почувствовали, как холодный спертый воздух крепостного подземелья проникает в туннель.

Незадолго до наступления ночи кроты выбрались из туннеля обратно в лес, где уже собрались лесные жители и вожди Сосопа. Белла закрыла тремя большими валунами отверстия в земле, из которых вылезли кроты. Другие звери надежно закрепили эти огромные пробки ветками и землей.

Все было готово.

Лишь шлюз отделял теперь подземелье Котира от реки в Лесу Цветущих Мхов.

Госпожа Янтарь положила свой хвост на нижние ветки смоковницы.

Лесные жители замерли не дыша.

Командор кивнул Кротоначальнику.

Кротоначальник кивнул Белле.

Белла кивнула госпоже Янтарь.

Хвост белки взметнулся вверх, будто судейский флажок на соревнованиях. Заскрипели веревки: это белки высвободили каменные противовесы и стали спускаться с высоких деревьев, усевшись прямо на тяжелые валуны. Под пение веревок, скользивших по обильно навощенным веткам, камни быстро спустились на землю.

Веревки выдернули из земли вкопанные шлюзы, которые издали при этом звук, напоминающий хлюпанье лапы по вязкой глине. Речная вода с тихим журчанием устремилась в туннель.

Затопление Котира началось!

44

Вести «Лесной Корабль» против течения Мшистой Реки оказалось непростым делом.

Все звери, бывшие на борту, взялись за весла. Мартин устроился рядом с Тимбаллистой.

— Уфф! Никогда не думал, что грести так тяжело! — простонал Мартин.

— Трудись, друг мой, трудись! Гораздо тяжелее, когда грести приходится на полуголодном пайке, когда у тебя за ушами щелкает бич корабельной крысы, а ты вдобавок прикован к веслу цепью…

Корабль был построен для каботажного плавания. Хотя это было большое судно, дно у него было плоское, чтобы ходить по мелководью; благодаря этому оно могло подниматься по реке, не задевая килем за отмели.

Корабль продвигался вверх по течению, подталкиваемый иногда попутным ветром, который ловили поднятые паруса. Случалось и так, что мореплавателям приходилось, разделившись на две команды, шагать по отмелям и тащить судно на канатах.

Полтора дня тяжелого труда понадобилось на то, чтобы пройти плоские берега дельты и дюны, между которыми река, тесно сжатая берегами, текла быстрее и сильнее толкала корабль обратно в море. Лог-а-Лог нашел выход: длинные весла галеры вынесли из трюма на палубу и, взявшись по двое за весло, стали отталкиваться ими от песчаных берегов, как шестами. Непросто было при этом удерживать на правильном курсе «Лесной Корабль», который сильное течение реки все время старалось развернуть боком. Наконец дюны сменились поросшей кустарником равниной.

В тот вечер, когда это произошло, усталая команда сидела на берегу, глядя на корабль, стоявший на якоре.

Гонф швырнул в быстро текущую реку ком земли:

— Так мы никогда домой не доберемся, товарищи. Почему бы нам не бросить корабль и не пойти дальше пешком?

Заячья Капуста и ее подружки нежно заулыбались:

— Глупенький ты, Гонф. Мы должны привести корабль с собой.

— Все дело в том, что река-то обратно в море течет.

— И это нам очень пригодится, если придется быстро отступать под натиском противника.

Мартин подмигнул Гонфу:

— Дамы в стратегии здорово разбираются, ничего не скажешь. А никто не знает, где Лог-а-Лог Большая Дубина?

Будто заслышав вопрос Мартина, тот вышел широкими шагами из сгущавшегося вечернего сумрака:

— Привет! Я разведывал, что там впереди. Заодно и нашу старую деревню нашел. Пойдемте со мной! Нам здорово повезло. Сегодня у нас будет горячий ужин и крыша над головой. Береговое Рыло, ты своих малышей не узнаешь — они выше меня выросли! Да, Мартин, забыл сказать: нашего полку прибыло. Еще сотня добровольцев!

В деревне землероек гостей ожидало трогательное зрелище: с громкими счастливыми возгласами родные и близкие вновь встречались после долгой разлуки.

— Папа, папа, это же я, Эмили, твоя дочка-землеройка!

— Ого-го! Надо же! Да ты уже больше мамы выросла!

— Острохвост, ты же сказал, что за желудями пошел. С тех пор уже четыре года прошло! Где ты пропадал?

— Виноват, дорогая. Понимаешь ли, эти корабельные крысы… А это кто такие? Землеройки-внуки?

— Ага! А ты теперь — землеройка-дедушка!

— Вот так так, клянусь шкурой! Ну-ка, дайте мне вот этого толстенького подержать!

— Гла-гла-глу-глоооо!

— Ха-ха-ха! Видишь, он меня сразу узнал!

Зайцы подошли к костру, у которого сидел Мартин с друзьями, и расположились рядом. Две толстенькие землеройки угощали всех горячим фруктовым пирогом, салатом из одуванчиков и парным молоком. Набив полный рот пирогом, Гонф запел:

«Лесной Корабль» постройки

Крепчайшей на земле —

На веслах землеройки

И заяц на руле.

С попутным ветром паруса

Поднимем и пойдем —

В Барсучий Дом «Лесной Корабль»

Мы скоро приведем!

Гонфу пришлось два раза повторять песню: землеройки принялись лихо отплясывать с зайцами под его пение.

Когда огонь начал угасать, звери расположились на ночлег, чувствуя, что желудок насыщен и надежда окрепла.

Мартин и Тимбаллиста, завернувшись в цветные одеяла землероек, уснули рядом под открытым небом, на котором высыпали крупные звезды.

Динни вырыл для зайцев неглубокое ложе в песке.

— Большое спасибо, сударь Крот!

— У него такое чарующее обращение, и он так быстро роет!

— Да, а какой красивый бархатистый мех! Какие сильные лапы!

Динни, слегка смущаясь, потирал лапой нос:

— Хрршрхр, что это с вами, я просто обыкновенный крот, девушки.

Круглая луна, похожая на белую фарфоровую тарелку, озаряла путешественников, мирно спавших на берегу Мшистой Реки.

Цармина стояла перед войском, собранным в большом зале столовой. Она предусмотрительно приказала бывшим наемникам Беды войти первыми: теперь ее солдаты под командованием Брогга, облаченного в красный бархатный плащ, со всех сторон окружали наемников, удерживая их в центре зала. Брогг поднял вверх кривую саблю Беды, требуя тишины; повелительница диких котов обратилась к войскам:

— Беда мертв. Тем кто служил под его началом, податься теперь некуда. Если вы собираетесь уйти из Котира, то вам придется оставить здесь все оружие и съестные припасы. Кроме того, лесные жители быстро вами займутся. Кто-нибудь имеет что-нибудь возразить?

Напряженное молчание.

— И правильно, — продолжала Цармина властным тоном. — Отныне вы будете повиноваться мне. Брогг проследит за тем, чтобы каждый из вас получил паек и койку. Потом я позабочусь о том, чтобы назначить вам еще несколько командиров и одеть вас в приличные мундиры. Командуй, Брогг.

Брогг выступил вперед, размахивая своим новым оружием:

— Все вместе! Да здравствует Цармина, Повелительница Страны Цветущих Мхов!

Приветствие войска не отличалось избытком бодрости.

Цармина заставила солдат повторять его, пока не добилась чего хотела.

— Так-то лучше! Перечень моих титулов выучите потом.

Наступило неловкое молчание. Новые солдаты Котира явно не знали, как вести себя теперь. Неожиданно Цармина навострила уши. Она была чем-то обеспокоена.

— Всем разойтись! Брогг, останься.

Когда зал опустел, дикая кошка посмотрела на Брогга затравленным взглядом.

— Слушай! Слышишь? — спросила она испуганно.

— Я ничего не слышу, госпожа.

— Слушай! Вода! Она течет, капает, льется… где-то рядом. У-у-у!

Брогг внимательно вслушивался. Вдруг его морда просияла.

— Ха-ха. В самом деле. Теперь слышу, повелительница. Ты права, вода. Где-то поблизости. Как думаешь, она мокрая?

Звук льющейся воды настолько вывел Цармину из равновесия, что она даже не выругала Брогга за глупость. Дикая кошка сжалась в углу зала, закрыв лапами уши, чтобы не слышать страшного звука. Вода… течет, льется, капает, стоит неподвижно… темная, холодная, булькающая вода!

— Брогг, собери немедленно всех солдат, — приказала она в отчаянии. — Выясните, откуда течет вода, и остановите ее. Остановите ее!

Брогг заметил выражение ужаса на морде повелительницы и торопливо вышел из зала.

Весь гарнизон принялся за поиски. Искали и наверху, и внизу. Но в подземелье не спускались: никто, не исключая Брогга, не горел особым желанием спускаться под тюремные камеры. Там было темно и холодно, там находилось озеро, в котором держали когда-то Смурного…

И кто его знает, что еще там могло быть!

Эту ночь Цармина просидела в своей комнате, съежившись от ужаса. Перед ее мысленным взором неотступно стояла льющаяся вода. Когда этот кошмар охватывал ее, дочь Вердоги переставала быть Повелительницей Страны Цветущих Мхов, Госпожой Тысячи Глаз и Владетельницей Котира.

Она превращалась в сумасшедшего перепуганного котенка, дрожащего в темноте при звуках льющейся воды, безнадежно ожидающего первых лучей утреннего солнца, которое разгонит мглу…

Затопление Котира почему-то шло не очень успешно.

Белла плюхнулась на траву рядом с Командором.

— Что-то ты невесела, сударыня? — спросил он заботливо.

— Невесела, невесела, Командор. Вниз по туннелю вода едва капает.

К ним присоединилась госпожа Янтарь:

— А ведь сначала казалось, что все пошло так хорошо! Вы не думаете, что это из-за того, что сейчас лето и дождей не так много? — предположила она.

Командор стал жевать травинку:

— Может быть. Как бы то ни было, мы с этим ничего поделать не можем.

— А не смогли бы мы перегородить реку? — предложила Белла.

— Это невозможно, сударыня, — фыркнул Командор. — Перегородить Мшистую Реку? Клянусь хвостом, нет ни малейшей надежды остановить реку такой величины в ее стремлении к морю.

Проходившая мимо Колумбина остановилась и вмешалась в разговор:

— Постепенно туннель все-таки заполнится.

— Эх, сударыня, — невесело усмехнулся Командор. — Если на это надеяться, можно тут до старости сидеть и ждать. Нет, мы еще немного посмотрим, как дело пойдет, а потом, если ничего не изменится, придется придумать что-нибудь еще.

Госпожа Янтарь досадливо застучала хвостом по траве:

— А ведь сколько мы работали под водой, сколько сил ушло на рытье туннеля… Да еще и друзей потеряли, когда на нас напали в лесу… Ух, я просто из себя выхожу, как об этом подумаю!

Река продолжала течь, как раньше, и только тоненький ручеек уходил в туннель из основного потока.

Вечером следующего дня аббатиса Жермена и Колумбина помогали Бену Колючке присматривать за малышами во время прогулки по берегу. Ферди и Коггз играли с Пикой и Пози в обществе нескольких юных мышей. Они запускали игрушечные лодочки, которые смастерил для них Бен.

Жермена с нежностью наблюдала за малышами, которые с шумом носились туда-сюда по берегу, радуясь свободе и простору после заточения в тесноте Барсучьего Дома.

— Осторожно, Пика! Смотри не упади в воду! — закричала она.

— Смотри, аббатиса, моя лодочка плывет быстрее, чем у Коггза!

— Глядите, Ферди жульничает! Он свою лодку палкой подпихивает!

— Нет, я не подпихиваю! Это ее ветер гонит. У нее просто парус больше, чем у других.

— Колумбина, мою лодку в водоворот засосало! Пожалуйста, достань ее…

— Что поделать, Пика! Что пропало, то пропало. Не расстраивайся, Бен тебе новую смастерит.

Бен Колючка присел на корточки, глядя туда, куда засосало лодочку Пики. Он встал, вытер лапы и покачал головой:

— Туннели для затопления… Немного в них толку! Как думаете, насколько они повысили уровень воды в озере под Котиром? На ладонь? На две?

Аббатиса любовалась лучами заходящего солнца, пробивавшимися сквозь листву:

— Кто его знает, Бен. Одно ясно: Котир, это воплощение зла, по-прежнему стоит прочно. Как досадно, что план Кротоначальника и деда Динни не сработал!

Они пошли обратно к Барсучьему Дому.

— Белла говорит, что надежды на дождь мало, погода так и будет сухой, — добавил Бен.

Ферди спрятал лодочку под свои короткие иголки.

— Может, если бы рыли зимой, Бен, — ободряюще промолвила аббатиса.

Бен погладил Ферди по голове:

— Может, если бы лягушки имели крылья. Пошли, малыши. Забирайте свои лодочки. Возвращаемся в Барсучий Дом и моем лапы перед ужином.

Наступила теплая ночь. Настроение у членов Сосопа, собравшихся в большом зале Барсучьего Дома, было подавленное.

Белла зевнула и потянулась в своем старом кресле:

— Ну что, есть еще какие-нибудь предложения?

Никаких предложений больше не было. Барсучиха переводила взгляд с одного зверя на другого. Все молчали.

— Тогда мы должны подумать, какие еще возможности у нас остаются. Но я должна сказать сразу, что не хочу и слышать о планах массированной атаки или открытого боя.

Командор и госпожа Янтарь смущенно заерзали на своих стульях.

— Кротоначальник и дед Динни все еще считают, что затопление произойдет, если им удастся рассчитать, какие изменения необходимы в первоначальном проекте, — продолжала Белла. — Я знаю, что очень многие с этим не согласны, но лично я тем не менее думаю, что затопление Котира — наша единственная надежда. Поэтому я предлагаю завтра утром осмотреть туннель. Может быть, если мы все там соберемся, кому-нибудь придет в голову удачная мысль. Ну а если никто ничего не придумает, то у нас останется только один разумный выход из положения.

Гуди Колючка вытерла лапы о передник:

— Что же это за выход, сударыня Белла?

— Переселиться всем вместе отсюда, забрав с собой все, что сможем унести. Мы могли бы отправиться на восток — к новому жилищу Джиндживера. Я уже рассказывала вам, что он и Сандингомм готовы нас принять. Там, вдали от Котира, мы сможем начать новую, счастливую жизнь.

Командор вскочил со своего места. Его грубые черты были искажены горем.

— Но ведь это будет означать, что победа осталась за кошкой!

Со всех сторон раздались негодующие крики:

— Вот именно! Почему мы должны уходить из собственного дома?

— Мы уже и так покинули свои жилища, чтобы скрываться в Барсучьем Доме!

— На чужбине все будет не в радость!

— Я здесь родился и никуда уходить не собираюсь!

Чтобы восстановить порядок, аббатиса Жермена постучала по столу деревянной плошкой, но та раскололась у нее в лапах.

— Тихо, друзья, пожалуйста, не шумите, — закричала она, стараясь перекрыть общий гул.

Белла подобрала половинки плошки и печально улыбнулась Жермене:

— Спасибо, аббатиса. Друзья, в моем предложении больше хорошего, чем кажется на первый взгляд. Если мы сделаем то, о чем я говорю, подумайте, как это скажется на Котире. Победа вовсе не останется за Царминой — ведь это не она выгонит нас из леса, преследуя по пятам, а мы сами уйдем, по своей воле. И к чему же это приведет? Представьте себе, например, что мы останемся на востоке до следующего лета или хотя бы до осени. Все то время, что нас здесь не будет, вода будет потихоньку течь по затопительному туннелю. Осенью дождей гораздо больше, а ветер быстрее гонит речную воду. Зимой вода тоже течет подо льдом, а в оттепели тающий снег наполнит реку. Наконец, весной, когда весь снег растает, река, как обычно, выйдет из берегов. Тогда-то озеро под Котиром и в самом деле начнет подниматься. Кроме того, есть и еще одно соображение. До следующей весны может вернуться мой отец, Вепрь Боец. Только он может победить Цармину в открытом бою. Вот и все, что я хотела вам сказать.

Кротоначальник поднялся и подошел к столу. Взяв в лапы две половинки деревянной плошки, он высоко поднял их над головой:

— Мы все похожи на этот предмет: когда мы расколоты, толку немного. А если мы все вместе держимся, получается хорошо, хршр, — и, прижав половинки одну к другой, Кротоначальник показал всем целую плошку.

Дед Динни поддержал его:

— Кротоначальник правильно говорит, сударыня Белла. Замечательный у него ум!

Колумбине тоже позволили высказаться.

— Давайте поступим, как предлагает Белла. Завтра сходим посмотрим на затопительный туннель, и если ничего не придумаем, то придется переселяться.

Все тут же согласились.

— Знаешь, Колумбина, — сказала аббатиса, держа половинки плошки в своих тонких старых лапках, — я хоть и стара уже, и слаба, но мне кое-как удалось собрать силы, чтобы поколдовать немножко. А теперь пора спать. Уже поздно. А прибрать здесь и помыть посуду — кроме этой плошки, конечно, — мы сможем и завтра.

И аббатиса бережно положила на стол обе половинки плошки.

— Я думаю, повелительнице диких котов не помешало бы немного поучиться логике у кротов, — заметила она.

Лог-а-Лог снова вошел в привычную роль вождя землероек. За час до рассвета он поднял всю деревню, чтобы двигать корабль дальше. Теперь, когда на помощь команде пришла еще сотня землероек, «Лесной Корабль» просто полетел по реке. Если грести не удавалось, они отталкивались от берега, толкали судно или тянули его на канатах.

— Землеройки, поднимайте паруса, — скомандовал Лог-а-Лог. — Становитесь вдвоем к рулю. Усерднее, усерднее! Гребите сильнее! Эй, там, на мачте, пошевеливайтесь — ваш вождь снова за вами смотрит! Покажите этим жирным кроликам, как идти под парусами вверх по нашей Мшистой Реке.

— Ах ты Лог-а-Лог-Вердот!

— Так держать, всех обзывать, великий вождь!

— На самом-то деле мы не кролики, а зайцы, не забудь!

Тимбаллиста, сидя на палубе, затачивал пики.

— Непонятные какие-то эти зайцы, — заметил он.

— А тем не менее они — опытные воины, — сказал Мартин, пересчитывавший мечи и кинжалы. — Их обучал сам Вепрь Боец. Не обманывайся их глупой болтовней. Я бы ни за что не хотел оказаться их врагом, и я горжусь, что сражался рядом с ними против корабельных крыс.

Гонф втянул в себя воздух. В предрассветной мгле, окутывавшей берега реки, было видно, как дрогнули его усы.

— Деревья, Дин. Мы, должно быть, уже в Стране Цветущих Мхов. Скоро рассветет, и мы увидим.

Молодой крот старательно, но неумело писал на доске: «Лесной Корабль». Эта доска должна была закрыть надпись «Кровавый След» на борту корабля. Он с удовольствием качал головой, вытирая краску с лап:

— Хршрхр, Гонф, мы снова дома, я просто чувствую.

Грубый голос землеройки, сидевшей на мачте, подтвердил правоту Динни:

— Солнце восходит на востоке, близко видны деревья, мы входим в лес.

— Так держать! — крикнул Лог-а-Лог, выходя на нос корабля. — Убрать паруса, пока они не начали цеплять за ветки! Живее!

Мартин подошел к вождю землероек:

— При такой скорости мы к середине дня доберемся до Ивового Лагеря. Я и не заметил, как мы прошли мелководье, по которому переправлялись через реку на пути в Саламандастрон.

Лог-а-Лог постучал по перилам:

— Я рискнул пройти его в темноте. Теперь понимаешь, что значит быть хорошим моряком? Наш «Лесной Корабль» едва коснулся дна — благодаря тому, что днище у него плоское. А здесь совсем другое дело — достаточно глубоко, можно смело идти на веслах.

Над лесным туманом поднималось солнце, предвещая еще один жаркий летний день. Блестящие узоры заплясали на воде вокруг «Лесного Корабля», причудливые тени листвы и ветвей испещрили палубу. Длинные весла упрямо боролись с сильным течением, двигая большое судно все дальше в глубь Страны Цветущих Мхов.

45

Брогг наблюдал за Царминой, которая улеглась на плацу, приложив ухо к земле.

Один из бывших наемников Беды, крыса по имени Прыщ, потянул Брогга за плащ и спросил:

— Что это она затеяла, командир?

— Разве не понятно? Слушает, как вода течет.

— Вода?

— Ну да, вода, придурок! А ты думал, она слушает, как течет клубничный ликер?

Цармина вскочила, перебежала через плац и легла у стены казармы. Не переставая вслушиваться, она замахала лапой.

— Брогг, подойди сюда!

— Да, госпожа.

— Ложись, прижми ухо к стене — не здесь, ниже, у самой земли.

— Слушаюсь. Здесь, повелительница?

— Да. Скажи мне, что ты слышишь.

— Гмм… ничего не слышу, госпожа.

— Ты уверен, Брогг?

— Совершенно уверен, госпожа.

— Ну а я слышу, как течет вода.

— А мне не слышно, госпожа.

— Гмм… может быть, это только воображение.

— Странная вещь это воображение, госпожа.

— Ты точно искал под тюремными камерами прошлой ночью?

— Совершенно точно, госпожа, искал.

— Брогг, если ты обманываешь меня… Ты ведь искал там, правда?

От Брогга не укрылось, что морда Цармины была искажена страхом, и он воспользовался этим в полной мере:

— Повелительница, я лично спустился безо всякого сопровождения под тюремные камеры — туда, где все мокрое и зеленое от водорослей и мха. Я осмотрел все вокруг озера, где раньше держали Смурного. Там непрерывно слышатся странные отзвуки и звон капель. Может быть, именно это тебе и удается услышать здесь. Там, внизу, в темноте, всегда слышится что-то непонятное. Может быть, мы вместе снова спустимся туда и проверим?

Цармина не могла сдержать крупную дрожь, сотрясавшую все ее тело. Она присела на землю, бессмысленно вытирая лапы о шкуру.

— Нет-нет, Брогг, — затравленно выдавила она, — я туда не пойду. Я буду в своей комнате, если вдруг понадоблюсь.

И дикая кошка заспешила в замок, грубо оттолкнув по пути Прыща, который прохаживался неподалеку, стараясь подслушать разговор Цармины и Брогга.

Теперь он понимающе подмигнул ласке:

— Я ведь все время был рядом с тобой прошлой ночью. Мы и близко к тюрьме не подходили, не то, чтобы еще ниже спускаться. Ну и ловко же ты ей баки забивал, приятель!

Брогг свирепо схватил крысу за ухо и притянул к себе, жестоко тряся из стороны в сторону:

— Слушай, тупица! Не смей разевать свою пасть! Теперь я командую, а не Беда.

— Ой-ой-ой-ой! Пусти ухо! Оторвешь! — жалобно заныл Прыщ.

Брогг еще больнее крутанул ухо крысы:

— Я тебе не только ухо, но и язык оторву, если еще хоть слово услышу, — угрожающе прошипел он. — Пусть она отправляется искать неведомо чего в подземной темноте, если хочет. Я туда идти не собираюсь, даже если мне за это все запасы сидра пообещают. А то, может, ты добровольцем вызовешься и спустишься туда один?

Брогг наконец выпустил Прыща, который принялся потирать пострадавшее ухо.

— Хорошо, хорошо! Я ничего не видел, не слышал, не знаю и не скажу ничего. Меня это и не касается.

Брогг презрительным жестом вытер лапы о плащ Прыща:

— Молодец. Теперь проваливай, свиное рыло!

Когда тот торопливой пробежкой удалился, Брогг стал греться на солнце. Ключи от кладовых находились теперь в его распоряжении, на плечах был новый красный плащ, а на боку висела кривая сабля, казавшаяся очень страшным оружием. Вдобавок он остался в Котире единственным командиром.

Наконец-то жизнь стала приятной и беззаботной…

У реки лесные жители закусили тем, что принесли с собой.

Белла швырнула в реку огрызок яблока. Все проводили его глазами: он немного проплыл по течению и застрял на отмели.

Командор подобрал его и зашвырнул на самую середину реки:

— Я могу сказать одно: воды в Мшистой Реке сейчас почему-то немного. Вот эти отверстия, которые мы прорыли, раньше были под водой, а сейчас они высоко над уровнем реки и совершенно сухие.

Бен Колючка улегся на берегу, глядя в безоблачное небо:

— Может, это потому, что весна была такая теплая. Подумайте только: лету еще и двух недель нет, а погода — как будто оно уже за половину перевалило. Если дело так и дальше пойдет, раньше поздней осени нам дождя не видать.

— Ну и что же нам делать? — спросила аббатиса Жермена, отставив в сторону кружку с молоком.

Госпожа Янтарь погладила то место, где раньше у нее было ухо:

— А как ты думаешь, Командор, может, теперь, когда вода в реке упала, нам удастся перегородить ее плотиной?

Командор поднял с земли пригоршню сухого прибрежного песка, который легко посыпался у него между пальцами.

— Сударыня, даже сейчас это все равно что пытаться остановить ход солнца по небу. У нас нет ни малейшего шанса даже приступить к подготовительным работам по сооружению плотины на реке такой величины, как наша Мшистая.

— Грхм, грхрхмм! — Чибб сел на молодой каштан.

Звери продолжали разговор, не обращая внимания на дрозда.

— А если бы мы прорыли каналы глубже?

— Ты хочешь сказать, туннели.

— Каналы, туннели — это же одно и то же, разве не так?

— Ахгрхм, грхмм! — снова попытался привлечь внимание Чибб.

— Одно и то же, если ты белка, а для крота или выдры канал и туннель — две совершенно разные вещи.

— Грхррхмм, грхм-хм! Агрррхм! — нетерпеливо настаивал Чибб.

— Хршр, это правда. Дыры — это дыры, а туннели — это туннели.

— Гхрррмхр-грррхм!!!

— При чем тут дыры? Разве туннель — это…

— Грхм!!

— Чибб, что это с тобой? У тебя в горле орех застрял?

— Грхм, не застрял. Но мне кажется, вам будет интересно узнать, что сюда по реке идет корабль.

— Корабль!

— То есть ты хочешь сказать — лодка?

— Грхм, прошу прощения, но если бы я хотел сказать «лодка», я бы так и сказал «лодка». Нет, это настоящий большой корабль, весь черный, с белым черепом на носу, паруса свернуты, полно весел. Корабль!

Белла вскочила и замахала лапами:

— Всем немедленно спрятаться! Аббатиса, оставайся здесь вместе со всеми. Будьте готовы что есть мочи бежать в Барсучий Дом, если услышите мой сигнал. Командор, госпожа Янтарь, идите за мной. Нам лучше пойти на разведку. Чибб, ты заметил, кто плывет на корабле?

— Грхм, гм, боюсь, что нет. Едва я его завидел, как сразу же устремился сюда, чтобы сообщить об этом.

— Молодец. — похвалила его Белла. — Лети за нами. Ты можешь понадобиться, чтобы быстро передать сообщение всем остальным.

Лесные жители попрятались среди деревьев, в кустах и под слоем прелых листьев. Барсучиха, выдра, белка и дрозд отправились вдоль берега на запад.

Так как шли они без поклажи, то быстро продвигались вперед. Кроме того, до корабля было не так уж и далеко.

Первым увидел его Чибб. Он принялся взволнованно метаться вверх-вниз по воздуху:

— Грхм, видите, все, как я вам говорил. Посмотрите на эти длинные палки, что торчат из-за деревьев. Это, грхм, те самые палки, что ставятся торчком на кораблях.

Командор тоже заметил их.

— Мачты, это мачты, товарищ, — объяснил он. — Давайте подойдем поближе и получше рассмотрим судно.

Звери ползком подобрались к самому краю берега, прячась в кустах, чтобы их не заметили с приближавшегося корабля.

— Эй, на борту, остановитесь! — грозным боевым басом барсуков закричала Белла из своего укрытия. — Если вы пришли с враждебными намерениями, убирайтесь обратно в море — а не то вам придется иметь дело со мной!

Но с черного корабля никто не отозвался.

Мартин с друзьями лежали на палубе «Лесного Корабля», так что борта скрывали их от взоров зверей, находившихся на берегу.

Динни прикрыл рот лапой, чтобы не расхохотаться:

— Хршршрхршр, я знаю, кто это там кричит.

— Белла, милая Белла! — Взгляд Мартина на мгновение стал задумчивым и печальным. — Мне показалось, что я слышу голос Вепря.

Лог-а-Лог кивнул в сторону берега:

— Ну не можем же мы валяться так весь день. Кто ей ответит?

Динни взял инициативу в свои лапы — он встал и завопил во всю глотку:

— Эй, на берегу, тут на борту есть один мышонок, который помирает от любви к какой-то Колумбине!

Прятавшиеся в кустах звери выскочили как раз вовремя, чтобы увидеть, как крот с плеском плюхнулся в воду: это Гонф перекинул его через борт.

— Ай, ай, ай! Помогите! Я не очень-то плавать умею!

— Держись, Динни! — закричал Командор, бросаясь в воду.

Он вытолкнул Динни наверх, и несколько лап тут же втащили потерпевшего на борт.

— Командор, водяной бродяга!

— Гонф, воришка пирогов!

— Привет, Белла! Эй, это я, Мартин!

— Добро пожаловать домой, Мартин Воитель. Смотри, кто со мной!

— Госпожа Янтарь, а где же твое ухо?

Раздался громкий голос Лог-а-Лога, и палуба «Лесного Корабля» в мгновение ока заполнилась землеройками, мышами, ежами, белками и зайцами.

— Разворачивай! Прямо к берегу! Смотрите, чтобы мачты за деревья не задели! Так держать! Следить за глубиной!

Чибб подлетел к кораблю и с важным видом уселся на перила палубы:

— Ахм-грхм, теперь я должен лететь, чтобы сообщить радостную весть тем, кто томится в убежище.

Когда он улетел, Командор весело улыбнулся:

— Это значит, что он всем остальным расскажет? Клянусь хвостом, это отличный корабль. На нашей Мшистой Реке мне такого еще видеть не случалось. Ты его ненароком не стащил где-нибудь, а, Гонф? Неужто в самом деле два паруса? Великолепно! Пропадай моя шкура, гляньте только на этот руль! Какой огромный! Да, это настоящее морское судно, безо всяких скидок. А что это там за череп на носу? Рыбий! Я и не знал, что в мире водятся такие большие рыбы.

«Лесной Корабль» пристал к берегу. Тимбаллиста смеясь поднял лапы кверху:

— Погоди немного, выдра! Не так быстро! Ты, должно быть. Командор. А я — приятель Мартина, Тимбаллиста. Мы на все твои вопросы ответим — только не сразу!

На палубу поднялись Белла и госпожа Янтарь. Обнимая Мартина, Гонфа и Динни, они с изумлением оглядывали невиданный корабль.

Белла с любовью глядела на Мартина и гладила его по спине:

— Мартин, ты еще подрос! Теперь ты смотришь настоящим воином! Какой у тебя прекрасный меч! А мой отец тоже с вами? Где же старый Вепрь Боец?

Все одновременно замолчали. Мартин мягко взял Беллу под лапу:

— Пойдем ко мне в каюту, мой верный друг. Мне о многом нужно тебе поведать.

О многом рассказали мореплаватели зачарованным слушателям этим теплым летним днем, пока Мартин и Белла беседовали внизу в его каюте. Ферди, Коггз, Пика и Пози сидели на палубе среди лесных жителей. Ежата нацепили на уши медные серьги корабельных крыс и вооружились круглыми щитами. Они широко раскрывали глаза и рты, слушая повествование Гонфа о приключениях, выпавших на долю путешественников с той поры, когда в поисках Саламандастрона они покинули Страну Цветущих Мхов. На Бена Колючку, Гуди и аббатису эти рассказы производили не меньшее впечатление. Они лукаво улыбались, когда Гонфу не удавалось сделать выразительный жест лапой, которую Колумбина крепко сжимала в своей.

— Жабы, товарищи! Такие злобные жабы вам и во сне не снились! Но когда этот самый угорь выскользнул все-таки из Дыры Визгов…

— А угорь был такой толстый, как дерево, сударь Гонф?

— В два раза толще, Пика. Тебя он смог бы проглотить, даже не раскрывая пасть!

Госпожа Янтарь улыбнулась:

— А ты уверен, что на самом деле видел мышей с крыльями?

— Нет, я-то их не видал. А вот Мартин и Динни с ними подружились. Правда, Дин?

— Хршр, да-да. Такие летучие мыши, летают внутри горы.

— А гора — это Саламандастрон?

— Нет-нет. Летучие мыши в Саламандастроне? Никогда в жизни!

— И быть такого не может, ежонок!

— Только огонь, зайцы и барсуки могут жить внутри нашей горы.

Гонф строго взглянул на Траббза с приятелями.

— Кто сейчас рассказывает, вы или я?

— Да-да, пожалуйста, не шуми и дай Гонфу рассказать, Траббз.

— Он ведь куда лучше тебя рассказывает!

— Да-да, а малышка Колумбина у него какая красивая!

— А потом мы оказались на берегу моря. — с воодушевлением продолжал Гонф. — Он тянулся до горизонта в обе стороны — и ничего, кроме песка, воды и крабов, куда ни взглянешь. Там вся Страна Цветущих Мхов могла бы разместиться.

— О! А что такое краб, сударь Гонф?

— Ну, краб похож на паука, только в сто раз больше. У него большие кусачие клешни и твердый-претвердый панцирь.

— А ты с Мартином убил большого краба, сударь Гонф?

— Гмм, не совсем, Ферди. На самом-то деле я с ним под конец в пляс пустился.

— Ха-ха-ха-ха!

— Это была красивая девушка-крабиха, Гонф?

— Нет, я думаю, что это был самый настоящий парень-краб.

— Ну, тогда еще ничего.

— Да, я чуть не забыл. Вот это ожерелье из раковин я для тебя сделал. Надень-ка на шею!

— Ой, спасибо, Гонф! Какое красивое! Это раковины крабов?

— Нет, барышня, это просто раковины — ну, раковины как раковины. Это я их собрал, правда.

— Наверное, пока Гонф с крабом отплясывал. Спасибо тебе, Динни.

Воришка решил не упоминать больше о своих талантах танцора и продолжал рассказ.

Он рассказал о песках, могучих приливах и отливах огромного моря, о хищных морских птицах, питающихся падалью, и о мертвой корабельной крысе, чьи запасы спасли им жизнь. Он поведал, как они встретились с Траббзом и его приятелями и как те отвели их на гору. Затем Гонф подробно описал сказочный Саламандастрон — его залы, пещеры, лестницы и переходы. Он рассказал изумленным слушателям о легендарной жизни Вепря Бойца — о его ревущем горне, огромном боевом мече и неукротимой храбрости в бою с корабельными крысами. Гонф поведал и о битве, которая закончилась тем, что Вепрь и Рвиклык вместе отправились к воротам Темного Леса, и завершил свой рассказ захватом судна «Кровавый След», которое теперь носило имя «Лесной Корабль».

На несколько мгновений наступила полная тишина, а потом лесные жители сгрудились вокруг рассказчика, засыпая его вопросами.

Тимбаллиста и несколько других бывших рабов-гребцов спасли Гонфа от дальнейших расспросов, подняв из трюма на палубу огромные медные котлы.

— Уфф! Так, порядок. Становись в очередь! Время есть похлебку с запеканкой!

Малыши принялись с любопытством принюхиваться. Тимбаллиста объяснил:

— Морские животные, сваренные с картошкой, — вот похлебка моряков. От нее вы все волосами покроетесь, как большие тюлени. В нее еще добавляют перец и морскую соль. Съешьте всю похлебку и покажите мне пустые тарелки — тогда я вам дам настоящего блюда воинов: запеканки из слив и каштанов со сметаной и подливкой из букового ореха. Смелее, тут на всех хватит.

Наступила ночь. «Лесной Корабль» крепко стоял на якоре посреди реки. Из каюты на палубу вышел Мартин. Он был бледен и грустен: невеселую повесть пришлось ему поведать Белле. Он подозвал к себе шестерых зайцев:

— Спуститесь в каюту. Белла хочет поговорить с вами. Расскажите ей все что можете — о ее отце и о том, как вы жили вместе в Саламандастроне.

— Можешь на нас положиться, старина.

— Мы только о приятном будем рассказывать. Ничего печального, дело ясное.

— Именно так. Какой Вепрь был сильный.

— Любил нас, как отец. А какой красавец!

— Так многому нас научил. И так понимал каждого!

— Такого друга мы никогда не забудем!

Перед тем как лечь спать, путешественники заперлись в одной из кают с вождями Сосопа, чтобы узнать, что произошло в Стране Цветущих Мхов за время их отсутствия. Разобравшись в последних событиях, они вышли на палубу. Малышей уложили спать в каютах. Они так утомились за день, что даже такая привлекательная новость, что им придется спать в гамаке, не могла разогнать сон. Все взрослые звери собрались на палубе, сидя на досках, перилах и реях.

Белла встала у руля. Ее глаза были красны от слез, но она ничем больше не выказывала своего горя.

Мартин почувствовал, что пришло время взять командование в свои лапы. Казалось, после возвращения домой Воитель стал еще выше ростом и увереннее в своих силах. Лесные жители глядели на Мартина с невольным уважением. Они были готовы повиноваться ему как вождю. Он стоял, держа в лапе сверкающий меч, на клинке которого играл свет полной луны.

— Друзья, я выслушал рассказ о том, что произошло здесь со времени нашего ухода, а мои товарищи поведали вам обо всем, что случилось с нами в странствиях. Теперь я наконец вернулся к вам.

Аббатиса Жермена одобрительно закивала, любуясь воином, осознавшим свое право вести войско в бой:

— Мартин, скажи, что мы теперь должны делать.

Воитель оперся на рукоять меча, вонзившегося в доски палубы:

— Верьте мне, Страна Цветущих Мхов будет спасена. Я обдумал план, который пока что не буду раскрывать. Сначала мне нужно кое-что разведать, чтобы понять, выполним ли он. Сейчас нам всем пора спать. Завтра утром, когда мы спрячем малышей где-нибудь в безопасном месте, вы увидите, что я задумал. Не беспокойтесь больше ни о чем. Наши силы удвоились: ведь с нами приплыло много новых друзей. Кроме того, теперь в наших рядах не так уж мало опытных воинов. Вепря Бойца сегодня нет с нами, но я знаю, что его могучий дух взирает на нас. От самых ворот Темного Леса он послал меня уничтожить Цармину и всех, кто идет за ней. Я клянусь вам, что так и будет!

Все, кто видел Мартина в это мгновение, не сомневались в том, что ему суждено сдержать свое слово.

Книга 3. ВОДА И ВОИНЫ

46

В подземелье Котира вода постепенно поднималась. Ее уровень был уже выше, чем дыры, которые кроты проделали в кладке фундамента.

Вода поднималась с каждым часом. Никто не смог бы теперь услыхать ни малейшего звука падающих капель, но и в полной тишине подземное озеро становилось все глубже, вбирая в себя все больше воды из туннеля.

Стоя у высокого окна своей комнаты, Цармина глубоко дышала полной грудью, с облегчением втягивая в легкие теплый летний ветер, дувший со стороны Леса Цветущих Мхов.

Наконец-то она перестала слышать проклятый звук капающей воды!

Беззаботное чувство счастья овладело Царминой. Темная, полная страха ночь уступила место спокойному прекрасному утру, залитому солнечным светом. А вместе с ночью ушло и наваждение.

«Брогг прав, — подумала дикая кошка, — хотя он всего-навсего тупая ласка. В его рассуждениях есть некоторая логика. Воображение — странная штука, и как оно только не обманывает утомленный дух!»

В утратившем равновесие мозгу Цармины зрел новый замысел, казавшийся ей достойным ее таланта,

Страна Цветущих Мхов должна быть покорена!

Орла больше не было, не было больше и Беды. А ее войско стало сильнее и многочисленнее, после того как в его ряды влились бывшие наемники лиса.

Цармина не удержалась и хихикнула вслух. Ох уж этот Беда! Он дошел до того, что починил поврежденные деревянные конструкции Котира, ожидая, что отнимет крепость у Повелительницы Страны Цветущих Мхов и воспользуется плодами своих трудов. Отнимет! У нее, у Цармины! Глупый лис!

Поставив на стол горшок с молоком и жареного голубя, кошка мысленно поблагодарила Беду за съестные припасы, которые он принес с собой в Котир. Она уселась завтракать, размышляя о том, как раз и навсегда расправится с лесными жителями.

Цармина позвонила в колокольчик, чтобы вызвать Брогга.

— Здесь, повелительница!

— Здравствуй, Брогг. Отложи свою саблю и садись за мой стол.

— Благодарю, повелительница.

— Сегодня утром я размышляла о назначении новых командиров. Однако я передумала, Брогг. Ты останешься единственным командиром — разумеется, ты будешь только выполнять мои приказы.

Брогг замер в кресле, гордо выпятив грудь:

— Благодарю, благодарю, повелительница. Ты сможешь гордиться моим усердием и преданностью. Ты не пожалеешь о своем решении. Увидишь, я…

Махнув обглоданным скелетом лесного голубя, Цармина остановила разболтавшегося командира:

— Хватит чепуху молоть, Брогг. Послушай, что ты должен сделать, чтобы заслужить эту великую честь.

— Слушаю, госпожа!

— Мне нужны ловушки, очень много ловушек. Капканы, сети, ямы — все, что только можно придумать.

— Ловушки, госпожа?

— Да, ловушки, шут тупоголовый! Я хочу, чтобы в лесу повсюду были расставлены ловушки.

Брогг ухмыльнулся, начиная понимать замысел Цармины:

— Мы возьмем пленных.

— Возьмем, убьем, искалечим — не важно, лишь бы эти твари боялись нос высунуть из своего убежища, где бы оно ни находилось. Теперь нападать буду я, и им больше никогда не удастся захватить инициативу. Стоит лесным жителям провести все лето в таких условиях, и они согласятся на все! И те, кто не попался в ловушку, примутся за работу.

— Так точно, госпожа. Я возьмусь за дело сегодня же. Что ты думаешь о ямах, замаскированных сверху хворостом и листьями, на дне которых торчат острые колья?

— Прекрасная мысль. Брогг. Наконец-то ты заговорил на моем языке. Кроме ям, мы можем раскидать среди листьев тонкие самозатягивающиеся петли.

— Это замечательное изобретение, госпожа. А можно еще развесить большие сети и веревки, о которые лесные жители будут спотыкаться…

— Чудесно! Обязательно вплети в сети острые отравленные крючки. Да, и не забудь про эту старую выдумку: пригнутое к земле дерево, к которому привязана петля. Какой-нибудь барсук-недотепа или белка-сорвиголова непременно попадет в нее лапой, а, Брогг?

— Так точно, повелительница. Представь себе, как все эти лесные жители будут болтаться вниз головой, привязанные за заднюю лапу… ха-ха-ха!

— Хм… прямо как яблоки, ожидающие сбора урожая.

— Да-да-да! Можно даже оставить их дозревать до осени, а уж потом только срывать!

— Хи-хи-хи! Хорошо сказано, Брогг. Я и не подозревала, что ты такой остроумный.

— Иногда меня осеняет, госпожа.

— Ну что ж, старайся, чтобы отныне, мой единственный командир, тебя осеняли только удачные идеи.

Брогг неловко отдал честь, опрокинув стул:

— Так точно, повелительница! Прямо сейчас я и займусь выполнением этого плана.

Цармина ухватила край его плаща и дернула к себе:

— Так-то ты всегда бросаешься очертя голову не пойми куда! Будто воробей за мухой! Все нужно делать по порядку, Брогг. Если уж делать дело, так делать хорошо. Не спеши. Собери необходимые материалы, раздели войско на отряды, назначь над каждым начальника, обещай награду за самые изобретательные ловушки и за самую многочисленную добычу. Понятно?

Морда Брогга засветилась от мысли о том, какой властью наделила его Цармина.

— Ты права, повелительница. Я весь день посвящу организации дела, а завтра прямо с утра начнем.

Он ушел, а Цармина осталась сидеть у окна, сжимая в когтях обглоданный скелет голубя. Одним ударом лапы она смяла хрупкие косточки и швырнула их из окна по направлению к лесу.

— Эй, поешьте, лесные жители! — провизжала она. — Даже это будет вам по вкусу, когда осень настанет. Я вам из ваших нор и носа высунуть не дам. Посмотрим, у кого раньше кончатся припасы!

Аббатиса Жермена и Колумбина отводили малышей к Джиндживеру и Сандингомм. Белла начертила карту, чтобы они не сбились с пути. Ферди и Коггз разрывались между желанием отправиться в гости к дядюшке Джиндживеру и необходимостью остаться на корабле, чтобы стать настоящими морскими волками. Гонф решил облегчить их страдания:

— Послушайте, товарищи. Мартину и мне сейчас никак не уйти отсюда, чтобы охранять малышей. Потому-то мы и решили послать с ними вас двоих. Подумайте только, насколько спокойнее будут себя чувствовать аббатиса и Колумбина, если будут знать, что в случае чего есть кому защитить экспедицию: ведь рядом Ферди и Коггз! Я для вас сделал две пращи и две сумки с камнями.

— Настоящие? Совсем настоящие? Честно, сударь Гонф?

— Ну да. Такие же, как у нас с Мартином.

Ферди больше не сомневался:

— Ну что ж, Коггз, давай сопроводим эту экспедицию. Я скажу аббатисе и Колумбине, чтобы шли вперед, а мы будем тылы прикрывать.

После громких прощальных возгласов и помахивания лапами они отправились в путь. В самую последнюю минуту Гуди не забыла тщательно вытереть носы обоих воинов.

Вожди Сосопа принялись раздавать оружие. Лог-а-Лог и его землеройки были хорошими стрелками из лука. Большие луки белок они ставили одним концом на землю и ловко натягивали тугую тетиву. Госпожа Янтарь позаботилась о том, чтобы землеройки не испытывали недостатка в боеприпасах. Шестеро зайцев с радостью присоединились к команде Командора. Они пришлись выдрам по нраву и так же ловко орудовали дротиками, как и своими обычными длинными пиками, которые вызывали восхищение и зависть у выдр.

Мыши из Глинобитной Обители не привыкли пользоваться каким бы то ни было оружием, и поэтому они вместе с Гуди Колючкой старались быть полезными чем только могли: ухаживали за больными, штопали одежду, заправляли полевой кухней. Тимбаллиста и Динни взяли под свое начало кротов, которые составили один отряд вместе с бывшими рабами-гребцами. Оружие в этом отряде было самое разнообразное.

Белла вышла инспектировать войско.

— И кто же командует этой кровожадной шайкой? — спросила она, когда оба командира отдали ей честь.

— Командиры Тимбаллиста и Динни из Страны Цветущих Мхов, вольноопределяющиеся, готовы приступить к срочной службе!

Динни держал в лапе кинжал, наряжен он был в цветной шелковый халат, а в ушах у него висели медные серьги корабельных крыс.

— Хрррр, мы очень страшное войско и готовы биться насмерть!

Белла отдала честь, стараясь сдержать невольную улыбку.

В одной из кают в передней части «Лесного Корабля» Мартин вел негромкий серьезный разговор с пятью сильными выдрами, опытными в военном деле. Когда он показался на палубе, на берегу уже стояло многочисленное войско, ожидая его приказа. Глаза всех бойцов были устремлены на него. Мартин спрыгнул с корабля и побрел к берегу по мелководью. Тимбаллиста разыскал на складе корабельных крыс свои старые боевые латы. Он вышел вперед и, ни слова не говоря, надел их на своего друга. Белла и зайцы преподнесли Мартину ножны и пояс, сделанные в точности под его великолепный меч. Воитель обернулся к войску:

— Вперед! Рассчитаемся с Котиром!

Наткнувшись в предрассветной полумгле на моток веревки, Брогг невольно выругался. Весь парадный зал был завален ловушками. Брогг, потирая ушибленную лапу, начинал уже раскаиваться в своем вчерашнем усердии. Подняв веревку, он швырнул ее в Прыща, который собрался было вздремнуть в уголке:

— Вставай, соня несчастный. Смирно! Ты должен помогать мне навести порядок в этом хаосе!

— А почему я? — зевая, спросил Прыщ. — Остальные-то храпят себе в свое удовольствие…

Брогг остановился и выпустил из лап сеть, которую волок к выходу:

— Неплохая мысль… Зачем мне все самому делать? Прыщ, иди подними всех на ноги. Скажи, что о тех, кто через пять минут не будет готов маршировать по плацу в полном вооружении, я поименно доложу повелительнице!

Угроза оказала ожидаемое действие. Вскоре зал заполнился заспанными солдатами; но, увидав, что Цармины поблизости нет, они не слишком-то торопились браться за работу: слонялись из стороны в сторону и присаживались вздремнуть где могли.

Брогг вспомнил совет Цармины.

— Внимание! — закричал он. — Тот, кто первый вынесет на плац ловушку, получит на ужин двойную порцию. Все, кто валяется на полу без дела, не получат ничего, кроме краюхи хлеба и воды!

Прыщ схватил три кола и устремился к выходу. Все остальные начали без особенного рвения подбирать сети.

Вскоре Прыщ в панике вбежал обратно в зал.

— Командир, они нападают! — бессвязно закричал он.

— Чего ты орешь, крыса? Кто нападает?

— Лесные жители! Иди, сам увидишь!

Помня, как развивались события во время последнего нападения лесных жителей на Котир, Брогг решил действовать осторожно. Он опасливо высунул голову из-за дверей, готовый в любое мгновение спрятаться обратно, если в воздухе засвистят стрелы.

Ворота крепости были широко распахнуты. В быстро рассеивавшемся утреннем тумане было видно, что в воротах стоят несколько зверей: барсучиха, мышь в латах и сильная выдра. Брогг не стал высматривать, нет ли с ними еще кого-то.

— Прыщ, иди разбуди повелительницу, быстро! — приказал он.

Мгновенно стряхнув с себя сон, Цармина примчалась вниз по лестнице и вместе с Броггом выглянула из дверей:

— Так-так, наконец-то они решили показаться. Может, нам ловушки и не понадобятся, Брогг. Кажется, они сами в западню забрели.

— Но, госпожа, ведь они пришли с белым флагом. Разве это не означает, что они не собираются воевать? — возразил Брогг.

— Не всему верь, что видишь, Брогг. Ты вот саблю носишь, а воином так и не стал. Давай узнаем, чего они хотят.

Перед тем как смело выйти из дверей на плац, Цармина шепнула Броггу:

— Собери лучников! Пусть ждут моего приказа! Никто из тех, кто пришел на переговоры, не был вооружен, за исключением мыши с мечом.

Цармина сразу же вспомнила ее — и наглую мышь-воришку, которая стояла с той рядом. Кошка презрительно скривила губы:

— Беглые заключенные и лесные бунтовщики, что вам здесь нужно?

— Мы — вожди Сосопа и пришли объявить тебе ультиматум! — В голосе Воителя слышалась суровая непреклонность.

Мысли Цармины неслись быстрее молнии: «Все вожди оказались в одном месте. Живыми они уйти не должны. Собрал ли Брогг лучников?»

— Ну что ж, вот я. Говорите, что придумали. — Голос повелительницы диких котов был обманчиво спокоен.

Воитель вытянул вперед лапу в кольчуге:

— Слушай внимательно, что я скажу, кошка. Ты и твои приспешники не имеете права тиранить лесных жителей и обращать их в рабство. Мы честные свободные труженики. Страна Цветущих Мхов — наш дом!

— Ах ты нахальный выскочка! — резко захохотала Цармина. — Надо было мне убить тебя, когда случай выдался. Понимаешь ли ты, кому угрожаешь? Я — Цармина, Повелительница Тысячи Глаз, Владетельница Страны Цветущих Мхов.

Эти слова не произвели никакого впечатления на ее врага.

— Я — Мартин Воитель, и не затем я пришел сюда, чтобы сыпать пустыми угрозами. Вот что я должен тебе сказать: покинь крепость до захода солнца и забери с собой свою армию. Иди куда хочешь, но не возвращайся в Страну Цветущих Мхов и не пытайся обидеть обитателей леса.

Цармина глянула через плечо назад и увидела, что лучники стоят наготове за дверями главного зала.

— И что же будет, если я подчинюсь?

— Тебе будет дозволено уйти невозбранно, и никому из твоих зверей мы не нанесем никакого вреда. Даю тебе слово воина.

Цармина пожала плечами и широко развела лапы в стороны.

— А что будет, если я предпочту остаться? — спросила она.

Голос Мартина звучал как молот, ударяющий по наковальне:

— Ты умрешь здесь вместе со своими хищниками. Эти страшные стены я обрушу вам на головы. И в этом даю тебе мое слово воина.

Некоторое время Цармина хранила молчание, будто обдумывая, что ей выбрать. Когда она снова заговорила, в ее голосе слышалось опасное напряжение:

— Громкие слова для такой маленькой мыши! Я ничего не обещаю, кроме одного: вы все погибнете там, где стоите.

По знаку, данному дикой кошкой, из дверей выскочили лучники, готовые в любое мгновение открыть огонь.

Цармина сложила лапы на груди, издевательски усмехаясь:

— Ну, что ты теперь скажешь, крошка воин?

Мартин стоял по-прежнему непоколебимо, как скала, и на его лице не отражалось ни малейшего страха.

— Если так, мы погибнем здесь от твоих стрел. Но взгляни на деревья за моей спиной и на стены крепости. Каждый лесной житель, который в состоянии натянуть тетиву лука или метнуть дротик, целится сейчас в твое коварное сердце. Ты и на полшага с места не сойдешь, как отправишься к воротам Темного Леса. Так что подумай хорошенько, кошка. Если хочешь, прикажи своим лучникам стрелять. Мы готовы погибнуть, лишь бы избавить от тебя Страну Цветущих Мхов.

Цармина повела глазами по сторонам. Выдры, мыши, белки, ежи и даже зайцы усеяли деревья и верх крепостной стены. Их было не меньше, чем листьев, которые взметает ветер осенью. У каждого в лапах было оружие, нацеленное на дикую кошку, а на лицах была написана беспощадная решимость.

— Опустите луки! — поспешно прошипела Цармина своим солдатам.

Лучники ослабили натянутую тетиву и повернули луки к земле.

Вожди Сосопа направились прочь из крепости.

Цармина угрожающе вытянула дрожащую лапу.

— Этим дело не кончится, — произнесла она сдавленным от гнева голосом. — Нет, нет! Это только начало!

До нее донесся голос Мартина:

— Увидимся на закате солнца. Мы будем ждать твоего ответа.

Брогг высунул голову из дверей:

— Не забудьте закрыть за собой ворота, эй, вы!

Когда ворота захлопнулись, послышался громкий голос Беллы:

— Ворота заперты — не затем, чтобы нас не пускать внутрь, а чтобы не выпускать вас наружу!

Цармина бросилась обратно в зал.

— Убрать с дороги эти сети и веревки! Всем собраться на верхнем этаже, на самом верху! Быстро! — приказала она.

Гонф с Мартином стояли в тени смоковницы. — Ну что ж, товарищ, вот мы и начали. Победа или поражение — другого выбора у нас нет. Ты ведь слышал, что сказала кошка, — это только начало.

— Она что-то задумала, — крикнула госпожа Янтарь с вершины дерева. — Там что-то стало подозрительно тихо.

Мартин взглянул наверх:

— Мне это тоже не слишком нравится. Скажи командирам, чтобы отвели своих бойцов в укрытия. Будем ждать. Посмотрим, что предпримет кошка.

Приказы шепотом передавались по цепочке, и вскоре лесные жители немного отступили назад, смешавшись с зеленью листвы и глубокими тенями деревьев. Наружная стена опустела: на ней не было видно ни малейшего признака чьего бы то ни было присутствия. Напряженная тишина царила повсюду этим теплым летним утром, нарушаемая иногда слабым шуршанием ветерка в листве.

Беззвучно поднявшись по деревянной чердачной лестнице, Цармина вывела своих солдат на плоскую квадратную крышу Котира, окруженную невысоким зубчатым парапетом. Дав знак залечь, она осторожно глянула вниз:

— Соблюдать тишину! Лучники, вперед! Не поднимайте головы! Располагайтесь за зубцами парапета! Приготовьтесь стрелять по моему приказу.

Лучники незаметно заняли свои позиции и приготовили луки.

Цармина кивнула:

— Огонь!

Смертоносный ураган стрел полетел к земле. Дикая кошка смотрела, как стрелы исчезают в листве деревьев. Однако снизу не послышалось ни стонов, ни криков — по-прежнему полная тишина.

— Еще раз огонь!

Второй залп стрел утонул в плотной зелени.

Полная тишина.

Чуть дальше в лесу Командор жевал овсяную лепешку.

— Хотелось бы знать: она что, отправила солдат завтракать?

Тимбаллиста вытер яблоко о свою шкуру.

— Не думаю. Смотри, как они шпигуют стрелами деревья, среди которых мы только что стояли.

Лесные жители отдыхали, ели и наблюдали, как сотни стрел вонзаются в ветки деревьев и мягкую землю, не долетая до них. Мышь из Глинобитной Обители протянула Гонфу свою кружку с молоком.

— Не стоит ли нам ответить хотя бы несколькими выстрелами? — осмелилась она спросить.

— Нет, товарищ. Пустая трата времени. Они слишком высоко забрались. Кроме того, мы таким образом выдадим наше местонахождение. Пусть лучше потратят понапрасну побольше стрел.

— Разве что мы забрались бы на вон те высокие деревья с северной стороны крепости, — сказал Сын Коры, похрустывая сельдереем.

— А разве вы достанете до них оттуда?

— Настоящие белки-лучники? Конечно достанем, Мартин.

Воитель задумался:

— Гмм, может, в этом и есть смысл… Но тогда нам нужно каким-то образом обмануть их и заставить сосредоточить огонь с этой стороны… Что ты думаешь, госпожа Янтарь?

Цармина взмахнула лапой, приказывая лучникам прекратить огонь. Кое-кто не заметил этого и продолжал стрелять.

— Прекратите, дураки! — завизжала она. — Вы что, не видите, что там никого нет?

Стрельба прекратилась. Лис по имени Кривохвост повернулся к своему приятелю — крысе Веггу.

— Беда что-нибудь придумал бы, чтобы их выманить, — с сожалением в голосе сказал он.

— Что бы такое, например?

— Гмм, ну… Не знаю. Но уж он-то что-нибудь бы придумал.

— Если он был такой умный, то почему он сейчас такой мертвый? Смотри, там внизу кусты зашевелились!

Цармина в мгновение ока подскочила к крысе.

— Где? Покажи! — потребовала она.

— Там, внизу, рядом с тем местом, куда мы стреляли.

Действительно, кусты на самом краю леса дрожали и тряслись.

Цармина удовлетворенно улыбнулась:

— Так, значит, мы не напрасно тратили стрелы: кое-кого все-таки ранили. Сюда, эй, вы! Хорошенько изрешетите эти кусты! Я ни одного из них не хочу в живых оставлять! Приготовиться! Огонь!

Стрелы засвистели сквозь кусты смертоносным ливнем.

Госпожа Янтарь взбиралась вверх по вязу, пока не увидела спины солдат за зубчатым парапетом. Прилаживая стрелу к тетиве, она пробормотала дюжине сильных белок, повторявших все ее движения:

— Три залпа как можно быстрее, а потом убегаем!

Стрелы быстро полетели прямо в плотную кучку лучников Котира, стрелявших по кустам. Цармину ненамеренно спас Кривохвост: его тело, пронзенное двумя стрелами, повалилось на дикую кошку, прикрыв ее от огня. На совершенно открытом пространстве крыши бежать было некуда, и два десятка солдат были убиты на месте.

Не давая противнику времени опомниться и дать ответный залп, белки проворно скрылись.

Лог-а-Лог и Кротоначальник сидели в отдалении от кустов. Надежно спрятавшись и замаскировавшись, они занимались тем, что изо всех сил дергали за веревки, в разных местах привязанные к кустам.

— Хршрхр, как долго нам еще за веревки дергать?

— Отдохни немного, Кротоначальник. Они прекратили огонь.

С высоты спустилась госпожа Янтарь со своими белками.

— Отличная военная хитрость, Мартин, — одобрительно произнесла она. — Мы им хорошенько задали! Не скоро забудут! Едва кошку не проткнули, но на нее повалился какой-то лис.

— Да, это была отличная уловка, но нам надо и дальше предупреждать действия Цармины. Если я что-нибудь понимаю в военном деле, она вскоре выдумает какой-нибудь новый план. Эта кошка хитрее любой корабельной крысы — вот увидите, — предостерег Лог-а-Лог.

Мартин указал лапой на Чибба, спускавшегося с небесной высоты:

— А вот и мой разведчик подлетает.

— Грхм, гхм, я подслушал, какие приказы отдавала кошка.

— И что же она приказывала?

— Что приказывала, гхм… Большую часть ее слов ни одна приличная птица повторить не сможет… А кроме того, кошка оставила на крыше нескольких часовых и спустилась с остальными вниз.

Мартин обнажил свой меч:

— Это может означать, что она собирается выйти из крепости и атаковать нас.

Белла кивнула:

— Да, но ведь через ворота им не выйти. Я сама их заперла и заклинила.

— Тогда им, вероятно, придется карабкаться на стены, а потом прыгать вниз, — вмешался Командор. — Этого-то я и дожидался, товарищи, — отличный случай выпустить на врага зайцев с пиками!

— Да уж, мы-то их поколем!

— Без сомнения! Мы и раньше это проделывали, понимаешь?

— Да, коли, протыкай, не отлынивай!

Динни помахал кинжалом, обратившись к своему отряду:

— Хршр, да и мы в стороне не останемся. Правда, ребята?

Мартин призвал командиров к порядку.

— Я не желаю ни рукопашной схватки, ни беспощадной резни, — не терпящим возражений тоном заявил он. — Вы должны лишь отбить их от наших позиций и заставить вернуться назад в крепость. Госпожа Янтарь, расставь своих белок высоко на деревьях. Пусть они захватят с собой деревянные щиты, чтобы прикрываться от стрел врага. Они должны подавить огонь лучников, которые остались на крыше Котира.

Ласка-солдат по имени Грязноус выглянул из дверей на плац.

— Все спокойно, госпожа. Они думают, что мы еще на крыше, — доложил он.

— Отлично. Быстро перебегите открытое пространство, да не уроните лестницы.

Атакующий отряд был многочислен. Брогг подвел его к стене.

— Так, парни. Теперь приставьте лестницы к стене и забирайтесь наверх, — приказал он.

Солдаты принялись карабкаться на стену, и вскоре на ней оказался весь отряд. Солдаты опасливо поглядывали на деревья. Последним поднялся Брогг, тяжело переводя дыхание:

— Заметили что-нибудь?

— Нет, командир. Все спокойно.

— Тогда поднимайте лестницы и спускайте их с наружной стороны.

Когда солдатам наконец удалось спуститься со стены, из лесу вышел Мартин в сопровождении шестерых зайцев с пиками. Брогг ухмыльнулся: не слишком-то много бойцов вышло им навстречу!

— Войско, в атаку!

Из кустарника за спиной Мартина выскочили десятки выдр. С левого и правого флангов из укрытий вышло бесчисленное множество партизан. Они двинулись вперед, беря противника в клещи.

Войска сошлись в схватке, пики зазвенели о копья.

— Смерть лесным жителям!

— Да здравствует Мартин и Страна Цветущих Мхов!

Лис свалил одного бывшего раба-гребца. Он собирался уже прикончить поверженного противника, но Командор страшным ударом камня из пращи выбил у него копье. Шестеро зайцев прямо-таки опустошали ряды противника — ведь их пики были гораздо длиннее копий солдат Котира! Столкнувшись с выдрами, которые с сосредоточенным ожесточением метали камни из пращей, солдаты пытались убежать направо или налево — но там их ожидали толпы землероек, мышей, кротов и бывших галерных рабов.

Когда боевая ярость овладевала им, Брогг вовсе не был трусом. Он отчаянно бился, стараясь добраться до Воителя, в лапе которого сверкал стремительный меч.

Мартин повалил горностая, быстро махнув мечом так, как учил его Вепрь. Обернувшись назад, он убил подвернувшуюся ласку. Тут Брогг сумел наконец проложить себе дорогу к Воителю и бросился на Мартина. Тот заметил его и был начеку. Упав на спину и вскинув лапы кверху, Мартин заставил Брогга потерять равновесие и швырнул его вверх. Брогг ловко приземлился на лапы. Выхватив свою кривую саблю, он вновь устремился на противника, наставив острие ему в живот. Мартин откатился в сторону, вскочил и махнул мечом сверху вниз. Брогг с изумлением увидел, что от его сабли осталась одна рукоять: клинок был срезан мощным ударом меча. Брогг попятился и уперся спиной в дерево. Мартин приставил меч к шее Брогга:

— Лезьте через стену обратно в крепость. Живо!

Неожиданно для ласки острие меча отпустило шею. Брогг со всех ног бросился к лестнице, прокричав на бегу:

— Отступаем! Отступаем! Назад в Котир!

Командор нацелил было дротик на карабкавшуюся по лестнице ласку, но Мартин мечом оттолкнул дротик вбок:

— Довольно. Пусть уходят.

Перепуганные солдаты свирепо дрались друг с другом: каждый старался как можно быстрее оказаться наверху стены, пока Воитель не передумал.

Мыши из Глинобитной Обители вышли на поле боя, чтобы ухаживать за ранеными.

Мартин, Гонф и Командор стояли рядом, переводя дух после схватки с врагом.

— Ты должен был разрешить нам расправиться с ними, Мартин.

— Нет, Командор, — твердо сказал Мартин. — Я мог бы разрешить это только в том случае, если бы кошка была вместе с ними.

Гонф вложил оба своих кинжала в ножны:

— Клянусь хвостом, товарищ, я не понимаю тебя. Мы загнали их в западню. Зачем ты дал им уйти?

Мартин вытер меч о траву и посмотрел на тела убитых солдат, усеявшие лесную траву.

— Чтобы они поняли, что мы не злодеи, — сказал он наконец. — Нам нужно только то, на что мы имеем право. Теперь, я думаю, они поняли, что у нас достаточно сил, чтобы добиться желаемого. Разве ты не заметил, что солдаты утрачивают боевой дух? Они превращаются в обычных голодных зверей, и только страх перед жестокой Царминой заставляет их идти в бой. Кроме того, когда я начну осуществлять свой замысел, для которого уже все готово благодаря помощи выдр и моего друга Тимбаллисты, Котир будет в самом деле разрушен и побежден — он превратится в страшную легенду, которой малышей будут загонять в постель по вечерам.

Белла печально покачивала головой, подняв с земли безжизненное тело белки — бывшего галерного раба.

— Ты правильно поступил, Мартин, — произнесла она. — Нет ничего хуже убийства. Война это или справедливое наказание, как ни назови… Нет ничего ценнее жизни.

Мышка из Глинобитной Обители смахнула с глаз слезу и обернулась к Тимбаллисте.

— Я думаю, Белла права, — сказала она.

— И я тоже, барышня. Но разве у Мартина есть выбор? Он должен добиться прочного мира в борьбе с жестокой и беспощадной кошкой, — тихо отвечал Тимбаллиста.

В этот день боевых действий больше не было. В обоих лагерях воины зализывали раны. Мартин терпеливо ожидал заката солнца, а Цармина ругала своих солдат и пыталась придумать какую-нибудь уловку, которая принесет ей победу.

47

После полудня стало очень жарко. Когда Цармина наконец осмелилась подойти к окну, солнце уже начинало краснеть на фоне багрового неба. Дикая кошка сразу же увидела воина в латах, стоявшего на стене. Он, должно быть, забрался по лестнице, которую оставили с той стороны отступавшие в панике трусы. В бессильной злобе Цармина стала царапать когтями по подоконнику:

— Что тебе нужно, мышь?

Не меняя позы, она лихорадочно пыталась нащупать лук и стрелы, которые лежали где-то рядом.

— Солнце вот-вот зайдет, Цармина. Ты помнишь ультиматум, который я предъявил тебе утром?

Повелительница диких котов наконец нащупала оружие и старалась теперь выиграть время:

— Повтори его, мышь. Освежи мою память.

— С утра условия не изменились. У тебя есть еще время уйти вместе с твоей армией и оставить нас в покое, — рассудительным тоном сказал Мартин. — Мы не причиним вам никакого вреда, если вы уйдете до захода солнца.

Стрела засвистела в воздухе и вонзилась в бок Мартина. Воитель вздрогнул от боли, покачнулся на месте, но устоял. В досаде Цармина до крови закусила губу.

Мартин повернулся и с трудом закинул лапу на верхнюю ступеньку лестницы. Его последние слова прозвучали будто набат:

— Что ж, переговоры закончены. Я разрушу твою крепость по камню. Ты отправишься к воротам Темного Леса.

Солдаты, собравшиеся в столовой казармы, слышали каждое слово, прозвучавшее в приближавшемся вечернем сумраке.

— Давно уже пора убираться отсюда, — оскалился, обернувшись к Броггу, хорек Колдобина. — С такой большой армией, как наша, мы где угодно сможем собирать дань и жить припеваючи.

Остальные поддержали его:

— Да, к чему воевать ради старых развалин? Крепость ее, а не наша.

— Я служил под началом Беды. Он водил нас в бой и давал наживаться грабежом. А в этом гнусном замке даже есть досыта нечего.

— Я не знаю, что мышь задумала, но можно не сомневаться, что свою угрозу она выполнит.

— Да. Это было просто безумием — считать лесных жителей мягкосердечными растяпами.

— Правильно. Скольких мы сегодня товарищей потеряли? А она в это время где была?

— Пряталась за крепостными стенами, будто червяк от рыбы.

— Скорее, как кошка от мышки, ха-ха-ха!

Цармина показалась в дверях зала:

— Продолжайте, продолжайте!

В столовой мгновенно наступила напряженная тишина.

— Что ж вы молчите? — Зрачки дикой кошки угрожающе сузились.

Вегг встал с пола.

— Мы хотим отсюда уйти, — проскулил он.

Одним прыжком Цармина подскочила к нему:

— Поздно, крыса! Солнце уже село. Впрочем, выйти отсюда ты еще можешь — через ворота Темного Леса. Хочешь, я пошлю тебя этим путем?

Вегг затрясся от страха, а Цармина плавным шагом отошла назад к дверям. Она обернулась, ласково улыбаясь:

— Посмотрите на самих себя! Мышь в латах и несколько лесных зверей нагнали на вас такой страх! Вы слышали, чего им хочется. Воевать они не хотят, они хотят дать нам спокойно уйти. А почему?

Солдаты тупо уставились на нее.

— А я вам скажу: потому что они не могут нас отсюда выгнать! Котир неприступен. Не обращайте внимания на угрозы, — проникновенно сказала Цармина.

Колдобина сглотнул и осмелился возразить:

— Но ведь он сказал, что разрушит Котир по камню…

Цармина поманила к себе Колдобину и какого-то крепкого на вид лиса.

— Ты и ты, толкайте стену, — приказала она.

Недоумевающие звери не посмели ослушаться и уперлись в стену лапами.

— Нет, вы на большее способны! Сильнее! Толкайте изо всех сил!

Оба толкали и тужились, пока не свалились в изнеможении.

Цармина засмеялась почти что веселым смехом:

— Ну что, кто-нибудь заметил, что стена сдвинулась, хотя бы чуть-чуть?

Солдаты отрицательно закачали головами и дружно закричали:

— Нет!

— Разумеется, нет, дураки вы эдакие. — Дикая кошка заговорила, как мудрая старая ежиха со своими несмышлеными ежатами. — Всех ваших сил не хватит, чтобы в этих камнях хоть кусочек выщербить. Котир переживет даже лес, что растет вокруг. Ну а теперь слушайте внимательно. Я нарушу мое золотое правило и расскажу вам о своих планах. Для начала должна вам сказать, что в съестных припасах у нас недостатка нет. С завтрашнего дня вы все будете получать двойной паек.

Брогг вскочил с пола:

— Благодарите повелительницу!

— Уррра!!!

Цармина благодарно кивнула своему командиру.

— Лето мы сможем продержаться. Последнее время стояла очень сухая погода. До того как начнутся осенние дожди, я прикажу лучникам заготовить много огненных стрел — точно таких же, как те, которыми нас обстреляли хитрые лесные жители. Вы догадываетесь, что я собираюсь сделать?

— Сжечь лес, повелительница.

— Кто это сказал?

— Я, повелительница.

— Как тебя зовут?

— Грязноус, повелительница.

— Молодец, Грязноус. Ты умная ласка. Да, так вот. Все лето мы преспокойно проведем в Котире в полной сытости. А ближе к осени мы сожжем и лес, и его обитателей.

Брогг снова вскочил:

— Ну, товарищи, я полностью «за». Можно будет целое лето бездельничать да есть вдоволь. Я голосую за то, чтобы остаться здесь вместе с нашей повелительницей. Уж она-то не боится лесных жителей. Она даже их вождя сегодня подстрелила.

Войско дружно закричало «ура». Особой бодрости в этом «ура» слышно не было, но и полной безнадежности — тоже.

Белла и госпожа Янтарь склонились над Мартином.

— Похоже, он приходит в себя, — с облегчением пробормотала барсучиха.

Тимбаллиста поднял с земли мешок с камнями для пращи, из которого торчала стрела:

— Без этой камненоски все могло бы быть гораздо хуже.

Белла смочила лоб Мартина холодной водой:

— Но все равно это не так себе царапина, несмотря даже на камненоску.

Мартин открыл глаза и сразу же попытался подняться, но госпожа Янтарь уложила его обратно.

— Не шевелись, — строго сказала она. — Чистая случайность, что ты не ранен очень опасно. Белла, приложи к ране целебных трав и перевяжи ее.

— Который час, Гонф? — спросил Мартин, глядя на небо.

— Скоро полночь, товарищ,

— Спасибо тебе, Белла. Но, пожалуйста, перестань меня обхаживать, будто мама-ежиха. Я должен встать. Меня ждет серьезная работа.

Белла подняла лапу:

— Ну тогда вставай, воин. Гонф и я поддержим тебя. Что это за серьезная работа, что даже и подождать не может?

Мартин сделал несколько пробных шагов и сморщился от боли:

— Я должен сегодня же попасть на «Лесной Корабль».

— Тогда забирайся ко мне на спину. Моя спина достаточно широка, чтобы мышь снести, даже если эта мышь — раненый воин.

Гонф зашагал впереди, раздвигая ветки, а Белла с Мартином на спине двинулась за ним.

Выдра Була свернувшись лежал на палубе. Заметив темные фигуры, беззвучно вышедшие из-за деревьев, он громко окликнул:

— Кто идет?

— Сосоп Страны Цветущих Мхов!

— Подойдите ближе, чтобы я вас рассмотрел!

— Була, охотник ты за креветками!

— Гонф, расхититель пирогов! Здравствуйте, сударыня Белла. Какие новости? Мартин, ты ранен? Что случилось?

Мартин соскользнул со спины Беллы и оперся на меч:

— Ничего страшного, Була. Все готово?

— Готово, насколько возможно.

Була издал короткий лай, и на палубу поднялись четверо его товарищей.

Мартин в последний раз с нежностью окинул взглядом «Лесной Корабль», стоявший на якоре посреди Мшистой Реки, а затем кивнул Буле:

— Топите его.

— Ты хочешь потопить «Лесной Корабль», товарищ? Да ты с ума сошел! — Гонф заморгал от изумления.

Белла положила свою тяжелую лапу на плечо воришки:

— Мартин знает что делает, Гонф.

Пять выдр с шумом плюхнулись в реку и пропали из виду в темной воде. Вскоре они вынырнули — три у носа корабля и две у кормы. В зубах у них были зажаты канаты, привязанные к судну. Вовсю работая мощными лапами, выдры потянули за канаты. «Лесной Корабль» начал медленно поворачиваться, пока не встал поперек течения Мшистой Реки.

Пять мокрых выдр выбрались из воды и вручили канаты Белле. Затем они снова погрузились в воду и поплыли к своим приятелям на противоположном берегу.

— Привязывайте носовые канаты вон к тому большому дубу, — крикнул им вслед Мартин. — Не натягивайте слишком туго, чтобы не помешать судну тонуть. А мы здесь привяжем канаты к этому буку.

Когда корабль был закреплен канатами, выдры снова подплыли к нему и взобрались на палубу. Була раздал всем деревянные молотки, и все спустились в трюм. Була показал, где надо проделать отверстия для воды:

— Выбейте эти пробки и затычки, товарищи. Пусть вода внутрь течет!

Выдры с жаром принялись за дело. Вскоре вода уже рвалась сквозь восемь дыр и быстро наполняла трюм. Була в последний раз окинул взглядом внутренность трюма.

— Быстро ко дну пойдет! Все на берег! — скомандовал он.

Мартин уже ждал их. Они вместе стояли и смотрели, как «Лесной Корабль» слегка накренился, а затем стал погружаться все глубже и глубже. Гонф запел унылую прощальную песню:

Крылатою птицей на воды

Сходить тебе было дано,

А ныне во имя свободы

Ложишься на самое дно.

Уходит товарищ в последний поход,

Но память он в сердце у нас обретет.

Стоим мы с друзьями,

Не пряча лица, —

И мы не забудем

Тебя до конца…

Воришка шмыгнул носом и вытер лапой глаза:

— Хорошо, что Лог-а-Лог этого не видит, товарищи.

Нос и корма с одинаковой скоростью опускались все ниже. Вода с бульканьем лилась уже поверх перил на палубу.

Мартин отвернулся:

— Пошли, Гонф. Я больше не могу смотреть.

Бледная серебристая луна осветила спящий лес. Звери возвращались в свой лагерь под стенами Котира — Белла, тяжело ступая, несла на спине Мартина, а рядом с ней шагали Гонф и Була.

— Не унывайте! Это была великая жертва и смелый поступок. Вепрь гордился бы нами, если бы узнал о нем! — утешала спутников Белла своим грубовато-добрым голосом.

Була и не собирался отчаиваться.

— Наверное, когда мы покончим с Котиром, Командор придумает, как поднять «Лесной Корабль».

Гонф искоса взглянул на выдру:

— Ты в самом деле так считаешь? Ты это не просто так говоришь, чтобы нас утешить?

Була весело подмигнул:

— Конечно нет. Мы ведь ничего не ломали, только затычки выбили. Судно в полном порядке. Не волнуйся, товарищ. Командор с этим делом справится. Как-никак у него голова не одной водой наполнена.

Тем временем корабль уже полностью затонул. Над поверхностью виднелся только нос, корма и мачты. Сильное течение надежно прижало днище судна ко дну реки.

Теперь на Мшистой Реке образовалась настоящая запруда! Река начала выходить из берегов, обходя с обеих сторон корабль, препятствующий ее течению. Прошло еще чуть больше часа, и у запруженной реки остался лишь один путь, по которому могла уходить непрерывно прибывающая вода.

Вниз, в затопительный туннель!

Бурлящий поток с ревом устремился под землю, сметая и унося с собой прелые листья, мелкие камушки и обломки веток. Он несся вперед и вперед, ударяясь о стены и подмывая их, отчего туннель делался еще шире. Наконец разогнавшаяся масса воды достигла низины, в которой стоял Котир.

Кротоначальник и дед Динни дремали после трапезы, от которой еще оставалось несколько горбушек многослойного пирога. Неожиданно они почувствовали, что земля под ними задрожала. Кротоначальник прижал нос к слою прелых листьев:

— Вот оно, вот, дед Динни. И без копательных лап ясно, что под землей творится.

— Я так думаю, что скоро эти разбойники в такой бане окажутся, какая им и не снилась!

— Клянусь рытьем, не хотел бы быть на их месте!

Страна Цветущих Мхов мирно спала в эту тихую теплую ночь.

Но спокойно все было только на поверхности земли.

Вегг зевнул и задрожал от утреннего холода. Он поплотнее завернул свое тощее тело в старую мешковину, служившую ему плащом. Утро выдалось облачное, и солнце не успело еще прогреть плоскую крышу, на которой Вегг был поставлен часовым. Брогг поднялся снизу, грохоча сапогами. Потирая лапы, он взглянул на неподвижные верхушки деревьев:

— Ночь прошла спокойно, а, Вегг?

— Да, только холодно, да и враги никуда не делись, — отрапортовал Вегг.

— Белки снова стреляли?

— Не-а. Они не стреляют, если мы не стреляем. Но мне все равно кажется, они что-то затевают. Брогг присел рядом с Веггом на корточки:

— Брось, что они могут затевать? Ты ведь слышал слова повелительницы. Мы просто будем отсиживаться в крепости, пока не настанет удачный момент, чтобы сжечь лес.

— Эти лесные жители не так глупы, как ей кажется, — нагло ответил Вегг.

Брогг беззлобно пихнул его в бок:

— Уж об этом предоставь заботиться мне и повелительнице. Ты уже завтракал?

— Еще нет. Я просто помираю с голоду. Можно, приятель, сбегать хоть крошку проглотить?

— «Приятель»? «Командир» ты хочешь сказать.

— Ну ладно, командир.

— Что ж, сбегай. Но пошли сюда кого-нибудь на замену. У меня поважнее дела найдутся, чем тут вместо тебя на часах стоять.

Потирая замерзшие лапы, Вегг запрыгал по лестнице вниз. Он решил отправиться в буфет, а не в столовую: там, поближе к кладовой, было больше шансов разжиться чем-нибудь вкусным. Ему навстречу попался лис, на ходу вытиравший свои мокрые лапы о стену.

— Мокро там внизу, приятель. Вода в буфете из-под пола поднимается, — предупредил он.

— Вода? Где?

Оба взглянули вверх: к ним по лестнице спускалась Цармина. Лис махнул лапой через плечо:

— Там, внизу, госпожа. Да там и всегда сыро было.

Вегг покачал головой:

— Только в тюремных камерах и ниже, но не на первом же этаже! Кроме того, сейчас лето, а с самой весны не было ни единого дождика.

Цармина быстро побежала вниз, оттолкнув их в сторону:

— Вы двое, за мной!

Все трое вскоре оказались рядом с буфетом. Вода сочилась из-под пола, и они отпрыгнули на несколько ступеней вверх.

— Когда я здесь был только что, — в изумлении произнес лис, — пол был разве что мокрый. Смотрите, видно, как вода снизу бьет!

Вегг потрогал воду лапой:

— Но как же это? Я хочу сказать, откуда она взялась?

Цармина не могла оторвать глаз от воды.

— Доберись до тюрьмы, крыса, — приказала она дрожащим голосом. — Скажи часовым, чтобы явились сюда доложить обстановку. Они, наверное, что-нибудь расскажут.

Вегг отдал честь. Боязливо ступая по воде, он побрел по коридору.

Цармина поднялась еще на несколько ступеней и замерла в ожидании.

Вскоре Вегг примчался назад, вздымая вокруг себя тучу брызг. На его морде было написано полное недоумение.

— Госпожа, вся лестница, ведущая вниз к тюрьме, залита водой. Просто как колодец! У-у! Там двое утопленников плавают — две ласки.

Вращая обезумевшими глазами, Цармина стала медленно водить лапами по шерсти, будто стараясь вытереть их. Вдруг она повернулась и рванулась вверх по лестнице. Со всех сторон доносились голоса солдат:

— Плац превратился в озеро!

— Нижнюю казарму затопило!

— Все запасы еды погибнут!

— Ребята, в главном зале вода!

— Все тюремные стражи утонули!

В ушах дикой кошки, мчавшейся в свою комнату, раздавались крики и визг охваченных паникой солдат. Схватив со стены лук, она принялась пускать одну стрелу за другой в сторону притихшего леса.

— Покажитесь! Выходите на бой! Мартин, где ты? — визжала она.

Мартин стоял на ветке высокого тополя. Его поддерживали госпожа Янтарь и еще четыре белки. Сын Коры звонко хлопнул его по спине:

— Смотри, Мартин, получилось! Котир будет затоплен!

— А насколько поднялась вода, товарищ? — крикнул с земли Гонф.

— Там уже довольно мокро, Гонф.

— И все поднимается?

— Да, все поднимается, как и задумано.

Предводительница белок подала знак своей команде спустить Воителя на землю.

— А что теперь, Мартин? — спросила она.

— Сейчас начинается самое главное. Я ничего не рассказывал вам о моем друге Тимбаллисте — даже о том, откуда у него такое странное имя. Так вот, подождите немного, и вы увидите, что за подарок он припас Котиру! Он его спровадит под воду, можете не сомневаться! А я сейчас пойду возьму свой меч и латы. Сообщите вождям Сосопа, что все боеспособные звери должны собраться на краю нашей возвышенности. Грядет последний бой.

Крыса Вегг и ласка по имени Отползай швырнули свои кольчуги и щиты вниз с крыши крепости. До них донесся слабый всплеск: боевая экипировка плюхнулась в воду.

Брогг бросился к ним, обнажив свою кривую саблю:

— Эй, что это вы придумали? Так делать нельзя!

Отползай рассмеялся в лицо командиру:

— Нельзя! Ха-ха-ха! Послушай, Брогг, ты лучше тоже бросай все свои побрякушки в воду, а не то потонешь в полном боевом снаряжении!

Командир скосил глаза на мундир с Тысячью Глаз и на красный бархатный плащ:

— А что скажет повелительница?

Грязноус, которому поступок товарищей придал храбрости, кинул свой круглый щит между зубцами парапета:

— Не слушайте Брогга, ребята. Довольно нам врали. Эта сумасшедшая кошка готова нас всех погубить, чтобы спасти свои развалины.

Заслышав шаги за спиной, ласка резко обернулась, но уже было поздно.

Рядом стояла Цармина. Одним яростным ударом она убила ласку на месте. Без усилия подняв тело, дикая кошка швырнула его вниз с крыши и обратилась к остальным зверям:

— Кто следующий? Кто-нибудь желает отправиться вслед за ним? Пожалуйста, подходите. Посмотрим, кто посмеет ослушаться Повелительницу Котира.

Все в ужасе попятились: одно неосторожное движение означало теперь смерть на месте.

Цармина подобрала с крыши копье и наставила его сначала на одну кучу солдат, потом на другую. Те растерянно отступили еще на шаг назад и уперлись спинами в зубчатый парапет. Дикая кошка безумно захохотала и одним яростным движением разломила надвое толстое копье:

— Взгляните на себя! Солдаты называется! Я могу вам хребты сломать так же легко, как сломала это копье. Но я этого не сделаю. Я заставлю вас сломать хребты этим лесным жителям. Пришло вам время выказать себя настоящими солдатами. Вы пойдете в бой или умрете. Победа или смерть! Я вас научу, как воевать…

Буммм!

Вся крыша задрожала.

Солдаты в ужасе упали ничком.

Цармина бросилась к парапету — и успела увидеть, как еще один валун пролетел по воздуху, будто огромная бесформенная птица.

Бба-ах!

Валун ударил в стену на высоте второго этажа. Посыпались обломки кладки и исчезли в образовавшемся на месте плаца озере, а там, куда ударил снаряд, осталась зияющая дыра.

Когда крыша заходила ходуном после третьего выстрела, повелительница диких котов в отчаянии вцепилась в зубец парапета, безумными глазами уставившись на глубокую воду внизу.

Командор похлопал по грубой деревянной раме:

— Скажи-ка еще раз, как ты эту штуку называешь, товарищ?

Тимбаллиста помогал выдрам и белкам уложить следующий валун в корзину:

— Баллистой, Командор. Я их много построил в молодости, когда мы воевали на севере. Хорошо придумано, правда?

Командор в восхищении затряс головой, когда система противовесов и лебедок заскрежетала от дружных усилий десятка лап, а длинный метательный рычаг, сделанный из трех березовых стволов, прогнулся, прижавшись к спусковой перекладине.

— Ты, я вижу, опытный боевой мастер, Тимбаллиста. Гм, управлять этой большой катапультой мог бы и ежонок!

Динни подпрыгивал, хлопая лапами:

— Дай мне стрельнуть, дай мне! Пожалуйста, дай кротику стрельнуть!

Тимбаллиста прищурил глаз и тщательно прицелился.

— А почему бы и нет? Давай, Дин, — разрешил он.

Крот так ухмылялся от удовольствия, что едва смог нажать на спусковой рычаг. Когда метательный рычаг отскочил назад, высоко швырнув валун, Динни бросился на траву:

— Счастье какое! Радость! И полетел? И это я стрельнул?

Наблюдатели, стоявшие у берега новорожденного озера, увидели, как валун со страшной силой ударил по башне крепости. Весь Котир зашатался. Обломки каменной кладки посыпались в воду, и еще одна дыра зазияла в стене.

Лесные жители дружно закричали:

— Урра-а-а!!!

48

Цармина отцепилась от зубца парапета, намереваясь отдать приказ солдатам. Но солдат на крыше уже не было. Они потихоньку сбежали.

Внизу лисы и ласки, хорьки и горностаи барахтались в воде. Кое-кто плыл, кое-кто взобрался на деревянные двери, которые они пиками сорвали с петель. Оконные ставни, столы, скамейки — в ход пошло все, что держалось на воде.

Крыша вновь задрожала от очередного удара осадной баллисты.

Преданный Брогг ждал свою повелительницу на верхних ступенях лестницы.

— Тебе лучше спуститься с крыши, госпожа. Все здание обваливается изнутри. Торопись, пока лестница еще держится, — увещевал он.

Цармина посмотрела направо, потом налево. Она подбежала к парапету, но тут же вернулась обратно.

— Увидишь, мы еще их победим! Все этот предатель, мой братец. Он, стало быть, еще жив. Мышь никогда бы не смогла такое выдумать! Надо было мне убить их обоих и убедиться, что они точно мертвы — когда такой случай был! — бессвязно бормотала она.

Перепрыгивая через дыры, оставшиеся после обвалившихся ступеней, повелительница диких котов и ее командир добрались до комнаты Цармины. Разрушения пока не коснулись ее. Но весь Котир дрожал и рушился. Это была агония. Крепость камень за камнем осыпалась в глубокое озеро, с каждым мгновением становившееся глубже.

Брогт поднял стол и спустил его в окно. До воды уже было лапой подать.

— Скорее, повелительница! На этом столе мы оба сможем отсюда выбраться!

С помощью Брогга Цармина безо всякого изящества перебралась через подоконник и дотянулась до стола, плававшего вверх ножками. Под ее весом он заплясал на воде, но удержался на плаву.

Брогг забрался на подоконник:

— Не давай ему отойти от стены, госпожа, чтобы я мог прыгнуть.

Цармина не обратила ни малейшего внимания на слова своего командира. Она поплыла вдоль стены, и стол оказался недосягаем для Брогта.

— Повелительница, подожди меня!

— Не говори глупостей, Брогг. — В голосе Цармины послышалось что-то похожее на сожаление. — Ты же видишь, что на этой штуке места хватает только для твоей госпожи. Вдвоем мы потопим стол.

Ласка-командир зачесала голову, будто раздумывая над трудной задачей:

— Но, повелительница, что же будет со мной?

Цармина продолжала плыть вдоль стены.

— Найди что-нибудь еще, Брогг. Выбирайся на берег и построй армию в боевом порядке. Я отправляюсь искать эту мышь и моего брата Джиндживера. Можешь не беспокоиться: они дорого заплатят за разрушение Котира.

Огибая полуразрушенный замок, Цармина поплыла на столе к другой стороне Котира — туда, где не было лесных бойцов.

Злосчастный Брогг съежился на подоконнике жалким клубком. Он пытался разобраться, что непонятнее — предательский поступок его повелительницы или прилетевший невесть откуда валун, навсегда положивший конец его недоумению.

На востоке Страны Цветущих Мхов этим утром стояла прекрасная погода. На ферме малыши вместе с Джиндживером и Сандингомм обрабатывали посевы. Для юных обитателей леса, добравшихся до этого мирного обиталища, оно стало вторым родным домом.

Аббатиса Жермена и Колумбина сидели на берегу реки. Колумбина разбирала коренья, которые хотела засушить: в этих краях хорошо росли целебные травы. Аббатиса вооружилась пергаментом и древесным углем. Она что-то чертила. Колумбина краем глаза взглянула на ее произведение. Она хорошо помнила, как они жили в Глинобитной Обители. В ту пору аббатиса много рисовала, закрепляя свои замыслы на пергаменте, куски которого хранились у нее в дорожной суме. Теперь она впервые со дня их прихода в Барсучий Дом снова взяла в лапу уголь.

Старая мышь сломала сухую тростинку. Пользуясь ею как линейкой, она усердно работала углем: то чертила, то стирала, то подправляла линию, пока наконец на пергаменте не появились ясные очертания большого строения. Жермена бросила на Колумбину быстрый взгляд поверх очков. Колумбина радостно заулыбалась в ответ:

— Отличный дом, аббатиса.

— Да, это, наверное, и в самом деле дом, дитя мое. Этот замысел зрел у меня в голове с тех пор, как мы покинули Глинобитную Обитель.

— Да, бедная наша Глинобитная Обитель… Я как раз сама о ней вспоминала. Может быть, если бы смогли остаться, нам удалось бы построить там такой дом, — предположила Колумбина.

— Нет, Колумбина, это было бы невозможно. Там ведь очень мало камня.

Колумбина отложила коренья и с еще большим любопытством посмотрела на чертеж:

— Значит, этот дом — не просто выдумка. Мы могли бы его построить, если найдем достаточно материала и подходящее место. И разумеется, если хватит рабочих рук.

Жермена утвердительно кивнула и разложила пергамент между собой и Колумбиной:

— Конечно! Давай объясню. Это ведь должен быть не просто дом. Здание, которое я задумала, станет настоящим аббатством — прибежищем для всех наших лесных друзей. Мирное прибежище, где все будут жить счастливо.

— Прелестно! Расскажи мне еще про твое аббатство, — с восхищением проговорила Колумбина.

Старая аббатиса принялась увлеченно объяснять, польщенная тем, что ее детище так заинтересовало Колумбину.

— Смотри, вот это наружная стена… вот ворота… большие и малые… А вот тут главное здание. Это звонница, главный зал, кухни, спальни, больница, склады, погреба… Я не забыла ничего, что необходимо в настоящем аббатстве. Вот эти участки вокруг главного здания тоже находятся внутри внешних стен — это сады и огороды, пруд — все, что необходимо, чтобы не зависеть от внешнего мира. Эта мечта могла бы воплотиться в жизнь, если Страна Цветущих Мхов обретет свободу,

Колумбина в восхищении рассматривала план:

— И ты считаешь, что все это можно осуществить?

— Да, можно, — убежденно произнесла аббатиса. — Когда мы впервые увидели Котир, я заметила, что он выстроен из красного песчаника, хотя и потемневшего от времени, грязи и плесени. Он встречается в Стране Цветущих Мхов повсюду. Вчера я переправилась через Мшистую Реку на бревне и на другом берегу обнаружила старую каменоломню. Там можно добыть сколько угодно хорошего камня для строительства.

— Это великолепная мечта, аббатиса. Может быть, когда-нибудь…

— Аббатиса, Колумбина, поторопитесь, мы приготовили вам отличный салат из яблок с сыром, но Коггз говорит, что все съест, если вы не придете прямо сейчас, — одним духом выпалил Пика, прибежавший вместе с Пози. За ними пришла Сандингомм, приветливо улыбаясь мышам.

— Мне кажется, вам лучше послушаться, аббатиса. Я пойду позову дядюшку Джиндживера. Нехорошо, если он из-за этого обжоры Коггза останется без салата.

Жермена поднялась с земли.

— Салат из яблок с сыром — мое любимое блюдо, — сказала она ежатам. — Ведите меня к нему. Я покажу этому разбойнику Коггзу, как с салатом расправляются. Я вам не рассказывала, что в молодости как-то раз съела за один присест три большие плошки салата из яблок с сыром?

— Ха-ха-ха! А почему тогда ты не такая толстая, как Коггз? Он говорит, что будет есть, пока не вырастет в два раза больше Командора.

— Как это так, в два раза? Ты на себя погляди, Пози. Ты же скоро в собственной шкуре помещаться не будешь!

— Ой, не надо, аббатиса! Щекотно! Ха-ха-ха-ха!

Лесные жители вытащили на берег нового озера первых солдат-беглецов из Котира. Командор вместе с шестью зайцами заставил их усесться у самой воды, из которой их только что выуживали страшными пиками. Солдаты были мокрые, несчастные и унылые.

— Сюда садись, толстая мокрая ласка.

— Давай, Траббз, тащи этого горностая.

— Нет, не горностая. Садись на землю, водяной хорек.

— А я крысу зацепил! Как мы ее назовем?

— Промокшая крыса!

— Это недостаточно выразительно. Уж лучше перемокшая!

— Перемокшая — это когда вся в воде?

— Ну да. Порядок. Сиди смирно, перемокшая крыса!

Командор обходил ряды побежденных и бросал на них суровые взгляды.

— Сидите тихо, разбойники, — приговаривал он. — Лапы на голову, чтобы я видел. Кто шутки шутить вздумает, сразу же в воде окажется — на острие пики! Ясно?

Динни и Бен Колючка обносили пленных хлебом и молоком.

— Ну, негодяи, ешьте да пейте. Хотя за ваше поведение вы совсем не того заслуживаете.

— Хршр, правильно. Если бы от меня зависело, я бы вам дал воды из канавы да лягушачьих хвостов!

Одна ласка попыталась отнять хлеб у сидевшего рядом горностая. Динни хорошенько оттрепал ее за уши своими копательными лапами.

— Здесь так не положено, хршр, а не то на катапульту посажу и зашвырну в озеро, — пригрозил он.

Солдаты Котира полностью утратили боевой дух. Большинство было признательно за то, что победители обращаются с ними без жестокости и даже кормят. Госпожа Янтарь и ее лучники засели в кустах вокруг, держа луки наготове на случай внезапного бунта.

А Мартин был занят другим. Он шел все дальше по берегу, удаляясь от шумной сцены выуживания побежденных. Стоя на северном берегу озера, он внимательно следил за продвижением Цармины. Было совершенно ясно, что дикая кошка собирается сбежать, покинув свою армию на произвол судьбы. Она упорно гребла к берегу, а за ее спиной крепость осыпалась и разваливалась под непрерывными ударами валунов.

Мартин обнажил меч.

— Вепрь Боец, помоги мне! — прошептал он, вспомнив о творце своего оружия.

И раненый Воитель заковылял по берегу, чтобы перехватить врага.

Наконец Цармина добралась до земли и спрыгнула со стола на берег. Она отчаянным взором посмотрела на Котир. Обстреливать его валунами было уже ни к чему: потоп сделал свое дело. Вот крыша с треском обвалилась. Все здание дрогнуло в последний раз и рухнуло в глубокое озеро. По воде пошли большие грязные пузыри, и спустя несколько мгновений лишь ветер рябил гладкую поверхность воды, в которой отражалось серое небо.

Котир навсегда исчез!

Цармина втянула голову в плечи и с тоскливым воем бросилась к воде, но отскочила назад, едва замочив лапы.

— Я сдержал свое обещание, кошка. Котир пал! — раздался у нее за спиной суровый голос.

Повелительница диких котов застыла на месте, не смея обернуться:

— Это ты, Джиндживер?

Мартин подошел поближе и остановился в нескольких шагах от своего смертельного врага:

— Я — Мартин Воитель, сын Люка, друг Вепря Бойца.

Цармина повернулась лицом к неприятелю:

— Значит, это ты. Ну что ж, мой маленький воин, где же твои лесные союзники? Они больше не хотят тебе помогать?

Мартин оперся о меч. Теперь, когда решительная минута наконец наступила, он не ощущал ничего, кроме презрения.

— Цармина, ты — повелительница подводной крепости! Госпожа рыб! — В его голосе слышалась издевка. — Кошка, ты просто мусор, приплывший к берегу на перевернутом столе!

Взбешенная страшным оскорблением, Цармина яростно взвизгнула и бросилась на Мартина. Вонзив когти в его спину, она победно взвыла, но тут же зашипела от невыносимой боли: острый меч пронзил ей бок.

Мартин почувствовал, что когти кошки отпустили спину. Он принялся наносить огромному зверю беспощадные удары. Кошка отскочила назад.

Охваченный тем же боевым бешенством, что гнало в бой Вепря, Мартин кинулся на ошеломленную кошку.

На этот раз он успел дважды погрузить меч в бок Цармины, прежде чем она страшно царапнула его по лицу. Шлем слетел с головы Мартина, латы свободно болтались на ослабших ремнях. Цармина не успела отскочить достаточно проворно, и Воитель насквозь проткнул ей лапу.

Страшно израненные, оба врага на мгновение присели на землю, переводя дух. Затем Мартин вытер кровь со лба и с яростным воплем кинулся на дикую кошку.

Но на этот раз она ожидала нападения. Цармина проворно отпрыгнула в сторону и ударила Мартина когтями по спине. Его старая рана стала еще шире.

Воитель тяжело повалился ничком и лежал без движения. Цармина принялась зализывать раны, злорадно ухмыляясь. Ей наконец-то удалось доконать врага!

Но тут Мартин вновь зашевелился!

Встряхнувшись, он встал с земли. Схватив меч обеими лапами, Воитель широкими шагами устремился на Цармину.

Несмотря на изумление, кошка быстро пришла в себя и снова отскочила в сторону.

Но на этот раз Мартин прыгнул вслед за ней и ударил мечом ее по спине.

Цармина взвыла от боли и кинулась на него. Они сцепились: когти вонзались в тело, зубы кусали мех. Царапаясь, кусаясь, разрывая и пронзая друг друга, противники катались по берегу, вздымая комья земли.

Наконец Цармина оторвалась от врага. Мартин остался ничком лежать на берегу. Дикая кошка снова принялась зализывать раны.

— На этот раз я с тобой покончила, мышь! — сказала она.

Воткнув меч в землю, Мартин оперся на него и медленно поднялся, тяжело дыша. Собрав последние силы, он высоко взмахнул боевым мечом:

— За Страну Цветущих Мхо-о-ов!

В глазах Цармины промелькнул страх. Она попыталась отбиться от свирепой атаки. Эта мышь, кажется, не собиралась умирать лежа!

Схватившись, они опять начали биться. Мартин часто рубил мечом, а кошка отвечала ударом на удар.

Вдруг Цармина, на чьей шкуре зияло уже не меньше дюжины ран, всеми четырьмя лапами подбросила Мартина в воздух. Он упал в воду, а кошка схватила ветку, чтобы оттолкнуть его подальше от берега. Но Мартин уже стоял на мелководье, готовый к нападению. Одним ударом меча он перерубил ветку в лапе Цармины и обратным движением еще раз резанул саму лапу.

Пригнувшись и выставив меч вперед, Мартин побрел по воде на врага. В его глазах горел беспощадный боевой огонь, зубы оскалились в страшной улыбке.

Злобное сердце Цармины упало в груди.

Дикая кошка принялась неуверенно кружить на месте, не сводя глаз с приближавшегося Мартина. Перед ее мысленным взором неожиданно встал зимний вечер, когда в спальне ее отца она сломала ржавый меч Мартина. В ее ушах вновь зазвучали слова, которые Воитель выкрикнул, когда стражники потащили, его в тюрьму: «Лучше бы ты убила меня, пока могла: клянусь, что я тебя убью!»

Позабыв, что сзади вода, Цармина отступала, пятясь, от наступавшей мыши — от покрытого кровью, но не сломленного Мартина, который не соглашался умереть и бился, как большой барсук!

Шаг назад, еще шаг назад… Ее глаза перебегали со сверкающего клинка на лицо Мартина. Повелительница Тысячи Глаз все глубже и глубже заходила в воду…

Мартин остановился на берегу, но ей казалось, что он вырос и заслоняет полнеба. От него надо было бежать как можно дальше!

Вдруг Цармина поняла, что зашла слишком глубоко. Силы оставили ее. До берега, казалось, было много непреодолимых миль… Внезапно все заполнила вода: темная, булькающая, текущая куда-то вода, которая плотно охватила со всех сторон ее тело, потянула вниз, заливая рот, ноздри, глаза…

Сны стали явью. Кошмар воплотился в жизнь!

А на отмели Мартин с трудом шагал на сухой берег. Попытавшись в последний раз поднять меч, он смог еще прошептать:

— Спи спокойно, Вепрь, Страна Цветущих Мхов свободна!

Сверкающий меч выпал из лап воина. Мартин мокрым безжизненным мешком рухнул на траву.

Пленные сидели на берегу рядами. Держа лапы на голове, они тихонько переговаривались:

— Кажется, нам больше ничто не угрожает. Эти лесные жители не похожи на убийц.

— Ммда, если бы мы попались в плен Цармине или Беде, то другое бы дело было…

— Это точно. Мы бы уже давно все плавали в озере брюхом кверху — кто сам бы не потонул.

— Да. А они нас еще и кормят…

— И еда получше, чем в Котире была.

Белла поднялась на пригорок и обратилась к пленникам, прекратив их беседы:

— Внимание? Слушайте все!

Барсучиха показала лапой на озеро у них за спиной:

— Смотрите! Поверните головы и увидите: Котир исчез навсегда! Теперь у вас не осталось ни предводителя, ни стен, за которыми можно спрятаться. Война в Стране Цветущих Мхов завершилась. Вы побеждены.

Из-за облаков показалось послеполуденное солнце. Белла продолжала:

— Мы не ведем с вами войну на уничтожение, потому что мы не убийцы. Однако мы щадим вас в последний раз. Не забывайте об этом.

Чья-то лапа робко поднялась вверх. Она принадлежала Веггу.

— Значит, вы не приговорили нас к смерти? — боязливо спросил он.

Белла ответила не сразу:

— Нет.

Послышался дружный вздох облегчения.

Вегг невольно продолжал спрашивать:

— А что с нами будет?

Командор поднялся на пригорок и встал рядом с Беллой:

— Прочистите уши и слушайте внимательно! Я повторять два раза не буду. Каждый из вас даст клятву, что вы никогда больше не вооружитесь и будете держаться подальше от Страны Цветущих Мхов. Если бы это от меня зависело, ни один из вас не выбрался бы сегодня живым из этого озера. Но пусть будет, как решила Белла, Она сказала, что мы вас пощадим. Благодарите ее за счастливое избавление. Но я вам вот что скажу: если кто-то на наши условия не согласен, пусть поднимет лапу. Озеро рядом, да и я недалеко.

Все пленные немедленно спрятали лапы под себя.

— Отлично! — с одобрением произнес Командор. — Вы останетесь здесь до завтра, а потом мы под охраной отведем вас на равнину к востоку отсюда. Вы можете отправиться на запад или на юг — но ни в коем случае не на север, и уж, разумеется, вам нельзя будет вернуться обратно в нашу страну. Пока все. Сидите тихо и ведите себя смирно.

Белла и Командор, спустившись с пригорка, подошли к госпоже Янтарь и остальным вождям Сосопа.

Госпожа Янтарь была обеспокоена:

— А куда делась большая кошка?

Тимбаллиста тоже волновался.

— А где же мой друг? Никто не видел Мартина? — встревоженно спросил он.

Бен Колючка кивнул:

— Как раз перед тем, как Котир свалился в озеро, я его заметил на берегу. Он вон туда шел.

— Его нужно немедленно отыскать! — перебила ежа Белла. — Гонф, мы с тобой осмотрим берег. А вы все оставайтесь тут и присматривайте за этими разбойниками.

Сделав несколько шагов, Белла обернулась и предостерегающе крикнула:

— Будьте начеку! Кошка может явиться сюда!

Динни, Белла и Гонф остановились на берегу. Их догнал Тимбаллиста: он не мог охранять пленных, пока его друг не нашелся.

Белла оглянулась по сторонам:

— Я не думаю, что со своей раной он мог так далеко уйти. Вдобавок на нем были тяжелые латы…

— И кроме того, зачем бы он отправился по берегу в эту сторону, когда мы брали пленных совсем в другом месте? — добавил Гонф.

— Если я хоть немного знаю своего друга, — произнес Тимбаллиста, — он должен был выследить кошку.

— Хршр, мои копательные лапы говорят, что Мартин где-то поблизости. Я это чувствую.

— Что ж, наверное, нам нужно довериться тебе, Дин. Твои копательные лапы нас еще ни разу не обманули.

— Смотрите, хррр! — Скосив глаза, крот показал лапой вдаль, где свет заходящего солнца отражался от чего-то блестящего.

Гонф бросился бежать:

— Клянусь хвостом и шкурой, ведь это же его меч!

Воришка первым добежал до распростертого на земле тела своего друга. Динни, Тимбаллиста и Белла, запыхавшись, подбежали следом за ним. Они увидели, что Гонф весь дрожит и проливает слезы над жалким обмякшим комом, в который превратился его друг.

— Он умер! Они убили Мартина!

Динни опустился на колени рядом с телом:

— Ухрш, ухрш, что же теперь делать!

И оба горько зарыдали.

Тимбаллиста не хотел и не мог поверить, что Мартин отправился к воротам Темного Леса, ведь они так мало пробыли вместе после долгой разлуки! Он осторожно перевернул Мартина на спину и выпрямил его лапы. Затем он бросился к озеру и наполнил водой боевой шлем. Смочив в нем кусок парусины, Тимбаллиста принялся лихорадочно обмывать раны Мартина:

— Кто же его так изуродовал?

Гонф вытер глаза. Подняв с земли длинный обломившийся коготь, он показал его всем.

— Цармина — вот кто, — сказал он подавленно.

Динни покосился на коготь, потом принялся обнюхивать землю вокруг. Он обнаружил много кровавых следов:

— Они долго бились, хршр. Смотрите, меч Мартина весь в крови кошки, земля вся вспахана когтями.

Гонф прошел по следу до самой воды:

— Ты прав, товарищ. Кошка вошла в воду задом. Я думаю, наш воин победил в этой битве.

Слезы снова выступили на глазах у воришки.

— Мартин, мы столько испытаний прошли вместе… Почему ты не взял меня с собой на этот раз?

Белла поддерживала голову Мартина. Внезапно барсучиха переменилась в лице и наклонилась к самым губам воина.

— Он жив! У него губы шевелятся! — радостно воскликнула она.

Тимбаллиста суетливо принялся похлопывать лапы Мартина мокрой тряпкой:

— Он жив! Мой друг жив! Белла, это правда? Скажи «да», Белла!

Глаза барсучихи затуманились слезами.

— Он беседует с моим отцом у ворот Темного Леса, — с трудом выговорила она.

— Не дай ему уйти туда! Сделай что-нибудь! — умолял Тимбаллиста, схватив Беллу за лапы.

Белла на мгновение задумалась:

— Подожди. Моих познаний в искусстве исцеления недостаточно для такого серьезного случая. Но я знаю, кто может помочь — аббатиса Жермена.

Гонф зашагал взад и вперед, покачивая головой:

— Но ведь она с малышами отправилась далеко на восток… Когда мы приведем ее сюда, будет уже поздно.

— Тогда пошлите Чибба. Он быстро долетит туда, — произнес Тимбаллиста отчаянным голосом.

Несмотря на необычность ситуации, Белла взяла на себя ответственность и командование. Ее голос внушал всем спокойствие и надежду:

— Друзья, мы должны действовать быстро, если хотим спасти Мартина. Слушайте меня внимательно. Гонф, отправляйся в лагерь и пошли Чибба на восток. Пусть попросит аббатису собрать свои целебные травы и лекарства. А тем временем нужно принести сюда несколько одеял. Не трогайте Мартина, просто держите в тепле. Аббатиса Жермена стара и не может путешествовать быстро, но я отправлюсь вслед за Чиббом и принесу ее на спине как можно скорее.

Не прибавив ни слова, Белла помчалась вдоль берега с удивительной для барсучихи скоростью. Резко повернув на восток, она принялась прокладывать себе дорогу через лесную чащобу и вскоре скрылась за деревьями.

Наступила ночь. На берегу ярко горел костер, у которого Гуди Колючка ухаживала за Мартином, плотно укутывая его израненное тело теплыми одеялами. Бен Колючка собирал вокруг хворост для костра.

Тимбаллиста стоял рядом. Прислушиваясь к горячечному голосу друга, он чувствовал себя совершенно беспомощным.

— Работай мечом, — шептал Мартин. — Вверх, потом сразу же вниз. Эх, Вепрь, старый вояка, кто же теперь за нас будет рубиться?

Тимбаллиста раскрыл было рот, чтобы ответить, но Гуди предостерегающе подняла лапу:

— Тихо! Он спит! Я делаю все возможное, чтобы несчастный дожил до прихода аббатисы.

Траббз с приятелями соорудили над Мартином и Гуди шалаш из тростника, не переставая переговариваться шепотом:

— Вечерний ветер его обдувать не будет, вот что!

— Да-да. Так ему будет теплей.

— Ничего нет хуже, чем когда болеешь, а вдобавок лапы мерзнут.

Бледная луна поблескивала на поверхности озера. Мартин лежал неподвижно и едва дышал. Лесные жители напряженно ждали прихода аббатисы.

49

До рассвета еще оставался целый час, а обитатели небольшой фермы уже давно были на лапах. Колумбина проверяла содержимое сумки аббатисы:

— Окопник, вербена, пустырник, шиповник… Кажется, ничего не забыли, аббатиса?

Старая мышь смотрела на запад:

— Нет, дитя мое. Здесь есть все, что нужно. Хватит волноваться. Приготовь лучше завтрак малышам.

Чибб сидел на подоконнике и слушал, о чем говорят Джиндживер и Сандингомм.

— Мы не должны рассказывать об этом малышам, — говорил Джиндживер. — Пусть играют беззаботно. Они и так скоро вырастут и столкнутся с жизненными сложностями.

— Ты прав, Джиндживер. Пика, Пози, пожалуйста, накрывайте на стол.

— Но, сударыня Сандингомм, ты ведь говорила, что сегодня очередь Ферди и Коггза. Мы накрывали на стол вчера перед ужином.

— Вы правы. Не очень-то честно получается. Эй вы, двое, идите-ка сюда. Ваша очередь накрывать на стол.

Ферди и Коггз прибежали с опушки леса.

— Ура, сюда сударыня Белла идет! Осторожно! Она нас опрокинет!

Белла стремительно выскочила из лесу. Вся ее шкура была мокрой от пота, и барсучиха с трудом переводила дух. К ней подбежал Ферди:

— Сударыня Белла, ты всю ночь бежала? Мы выиграли войну?

— Отойди, малыш. На игры у меня сейчас времени нет.

Джиндживер подвел Беллу к дому. У самых дверей она упала на землю, тяжело дыша.

— Сейчас я принесу полотенце, а потом позавтракаешь, — сказала Сандингомм.

Белла покачала головой, постепенно приходя в себя:

— Времени нет, милая. Дайте немного воды попить, и я сразу же отправлюсь назад. Аббатиса, ты готова?

Жермена погладила бок Беллы:

— Я-то готова, а вот ты — нет. Тебе необходимо отдохнуть. Иначе ты не дойдешь. Ляг отдохни немного.

Все еще тяжело дыша, барсучиха выпила воды и улеглась на бок:

— Джиндживер, я не буду долго лежать. Найди веревок попрочнее и приготовься привязать аббатису мне на спину. Иначе она по дороге и свалиться может.

Чибб тоже решил отказаться от завтрака:

— Грхм, хм. Я полечу назад и сообщу, что вы направляетесь обратно.

Сандингомм обратилась к Колумбине:

— Нам тоже лучше не завтракать. Давай упакуем что-нибудь, что можно на ходу съесть. Я запру дом, и мы вместе отправимся обратно.

Пози дернул Джиндживера за хвост:

— Слышал, дядюшка? Мы идем в поход и берем с собой закуску!

— Конечно, конечно, — отвечал Джиндживер с растерянной улыбкой.

Вскоре аббатиса уже сидела на спине у Беллы. Веревка надежно удерживала ее и ее сумку на барсучихе.

Белла глубоко вздохнула:

— Наконец-то я перестала отдуваться, как старая лягушка. Ноги тоже больше не дрожат. Держись крепче, Жермена! Поехали!

Гуди Колючка изо всех сил старалась ничем не выдать своего беспокойства. Она сделала все что могла. Она даже позволила бредящему воину сжать в лапах рукоять меча, как он потребовал того в своем горячечном кошмаре. Тимбаллиста стоял у ложа раненого и нервно грыз когти.

— Он все еще стремится пройти через ворота в Темный Лес. Гуди, неужели мы ничего не можем поделать?

Вытерев лапы о старый цветастый передник, ежиха попыталась притвориться, что поглощена многочисленными хлопотами.

— Для начала перестань тут околачиваться и мне мешать, сударь Тимбаллиста. Иди лучше хворост собирай вместе с Беном, — произнесла она, но смягчилась, заметив отчаянное выражение лица Тимбаллисты. — Милый мой, мы ничего не можем для него сделать, совершенно ничего, пока не прибудет настоящая целительница. Пойди к Гонфу, будешь вместе с ним аббатису с Беллой высматривать. Ступай, я тебя разбужу, если он проснется.

Когда Тимбаллиста вышел из шалаша, Гуди отжала еще несколько мокрых тряпок, чтобы остужать ими лоб Мартина. Его лихорадило: он то потел, то дрожал от холода и все время что-то бормотал.

— Поворачивай! — говорил он. — Прямо к берегу! Я спасу Вепря от корабельных крыс. Дайте мне меч! Следи за крабами и морскими птицами, Гонф. А все остальное предоставь мне, товарищ.

Вскоре после наступления утра раздался радостный вопль Гонфа:

— Белла идет! С ней аббатиса! Эй, Белла, сюда!

Барсучиха тяжелыми шагами подошла по берегу и остановилась, взрыв песок. Своими большими когтями и острыми зубами она разорвала веревки, и аббатиса неловко скатилась на землю с ее спины. Подхватив свою сумку, она устремилась к постели Мартина.

— Ты молодец, Гуди Колючка, — спокойно произнесла она. — Теперь ступай отдохни.

Но Белла пришла в ужас от изможденного вида Мартина.

— Аббатиса, он выглядит просто ужасно. Думаешь, он выживет? — спросила она, заглядывая через плечо Жермены.

А та уже всерьез занялась больным.

— Гонф, согрей на костре воды. Белла, раскрой мою сумку и дай мне пиретрума — да, да, вот эту травку. И еще немножко красавки — совсем чуть-чуть. Бен, можешь принести мне свежего чистотела?

Не отрываясь от ухода за раненым, аббатиса ответила на вопрос Беллы:

— Не волнуйся, друг мой. Он обязательно выживет, это я могу обещать. Но чтобы он стал совсем здоров, понадобится все мое умение и немало времени. Скоро сюда придет Колумбина, а ты иди отдыхать: эта беготня по лесу зверя послабее давно бы просто убила, так что тебе сейчас совершенно необходимо лечь спать.

Трем зайчихам не очень-то нравилось кормить пленных и заботиться о них. Подталкивая побежденных солдат Котира пиками, они загоняли их по десяти сразу в озеро: Заячья Капуста, Кукушкины Слезки и Ива были ревностными поклонницами чистоплотности.

— Давай, грязное рыло! Забирайся в воду — не утонешь!

— Хорошенько тритесь песком, грязнули.

— Эй ты, лис, вымой у себя за ушами.

Лис обернулся и нахально пробурчал:

— Это еще с какой стати?

Траббз с приятелями упражнялись неподалеку в метании камней.

Ффринг запустил острый камушек прямо в зад лису:

— Потому что иначе не получишь харчей, грязный разбойник!

— Давай, шевелись! Вымой уши как следует — а потом болтай ими в воздухе, пока не высохнут!

— Тогда и паек получишь, понятно?

Командор осматривал крысу:

— Покажи лапы. Поверни. Так. Отправляйся на обед. Эй, ты! Куда это ты с такими грязными усами собрался? Возвращайся и немедленно вымой их, а не то я тебе их сосновой корой надраю!

Он оперся на пику и завел с Динни и зайцами разговор о пленных.

— Эти несчастные у нас все запасы съедят, так они уплетать наловчились, — заметил он.

— Хршр, у них у каждого по десять желудков, у разбойников противных, хрш.

Лог-а-Лог отпихнул плохо помывшегося хорька шестом в озеро:

— Не стоит беспокоиться. Я слышал, как Белла говорила госпоже Янтарь, что завтра мы отконвоируем их за пределы Страны Цветущих Мхов.

— По-моему, чем скорей, тем лучше, хрш.

— А слышно что-нибудь про Мартина?

— Белла сказала, что перемен никаких пока нет, но аббатиса решила перенести его сюда, когда мы уведем пленных.

— Мне до сих пор трудно поверить, что Мартин убил большую кошку. Наверное, отчаянный бой был, товарищ!

— Хршр, наш ведь Мартин — настоящий воин! Теперь, правда, битва за его жизнь идет, хршр.

На следующий день в полдень жаркое солнце палило пыльную дорогу, отделяющую Лес Цветущих Мхов от равнины, которая тянется далеко на запад.

Вдоль придорожной канавы — со стороны равнины — стояли побежденные солдаты Котира. Каждому был дан двухдневный запас еды и питья. Со стороны леса у канавы стояли толпы обитателей Страны Цветущих Мхов: землеройки, мыши, белки, зайцы, выдры, ежи и кроты… Среди них были и Джиндживер, Сандингомм и Белла.

Барсучиха гордо выпрямилась и махнула лапой в сторону горизонта:

— Вы должны уйти отсюда. Идите все вместе или разбейтесь на кучки, как угодно. Если кто-нибудь из вас подумывает о том, чтобы раздобыть оружие и вернуться сюда, то пусть сначала внимательно выслушает, что скажут вот эти зайцы.

Шестеро зайцев вышли вперед, размахивая пиками:

— Эй вы, разбойники. Мы теперь будем пограничниками, ясно?

— Да-да. Первый Заячий Пограничный Полк к вашим услугам!

— Лес великолепен, но уж если где жить, так это на равнине!

— Так что вам до заката дается времени, чтобы испариться, понятно?

— Потому что, если мы вас тогда увидим, будет еще одна маленькая войнушка.

— Это уж точно! Мы и лесные ребята будем только рады за вами погоняться!

С другой стороны канавы царило молчание. Кое-кто начал неуверенно переступать с лапы на лапу, не зная, что теперь делать.

— Считаю до десяти, а потом бегите что есть мочи! — раздался грубый голос Командора. — Кто здесь останется, того мы здесь и похороним. Считайте со мной, товарищи!

Все лесные жители присоединились к дружному хору:

— Раз!

— Два!

— Три!..

И оставшиеся без предводителя лисы, ласки, горностаи, хорьки и крысы пустились наутек. Они бежали, как никогда еще не бегали! Они толкали друг друга, чтобы оказаться впереди всех. Они ни слова не говорили друг другу на бегу, и слышно было только быстрое дыхание толпы зверей, стремившихся во что бы то ни стало раствориться в залитом солнцем пространстве. Каждый надеялся, что к закату ему удастся скрыться с глаз этих страшных обитателей Леса Цветущих Мхов…

Через некоторое время госпожа Янтарь и Командор подошли к Белле.

— Можно мы в последний раз их догоним? — умоляюще спросил Командор.

Барсучиха отрицательно покачала головой:

— Нет, друзья. Мы уже победили. Страна Цветущих Мхов снова принадлежит нам!

— Хршр, пошли домой!

Эти слова Кротоначальника, произнесенные на грубом наречии его племени, прозвучали для всех самой сладкой музыкой.

50

Прошло два десятка дней после изгнания бывших солдат Котира.

Вокруг озера до поздней ночи продолжалось шумное веселье. На деревьях были развешаны цветные фонарики, отражавшиеся на гладкой поверхности озера множеством оранжевых, розовых, голубых и золотистых отблесков. В ночном небе светились звезды, а внизу, на земле, плясали и радовались лесные жители. Повсюду были рассыпаны гирлянды цветов, а от больших костров, разожженных на берегу озера, доносились изумительные запахи праздничных яств.

Мартин проснулся и услышал, как Гонф поет:

Я над собой не потерплю

Вовек ярма уродин —

Ведь я гнуть спину не люблю,

Свободен я, свободен!

Доволен я, и волен я,

Мне жребий сей угоден —

И коль хочу, я хохочу,

Свободен я, свобо-о-о-о-о-ден!

— Ты так думаешь, Гонф? Ладно, попробуй это своей жене сказать!

— Гонф, иди сюда, помоги мне откупорить клубничное вино, да поживее!

— Иду, иду, моя Колумбиночка! Иду, мой засахаренный каштанчик!

Со всех сторон раздался веселый хохот.

Тимбаллиста плюхнулся на край постели Мартина:

— Вот ты и проснулся, друг мой. Аббатиса так и говорила, что это должно случиться не сегодня завтра.

Мартин улыбнулся и пожал лапу друга:

— Не волнуйся, я вернулся к жизни. Долго я тут пролежал?

Не успел Тимбаллиста ответить, как к ним подбежали Ферди и Коггз.

— Ага, проснулся, соня, — сказал Ферди.

— Подумать только, спать во время праздника! — добавил Коггз.

К ним приблизились аббатиса и Белла, украсившие цветами свои наряды. Они принесли горшок супа из овощей. Аббатиса тут же принялась кормить Мартина с ложки.

— Добрый вечер, Мартин. Не отвечай, знай себе ешь. Нам нужно, чтобы ты как можно скорее встал на лапы.

Воитель так и поступил. Вскоре вокруг его постели собрался весь лесной народ.

— Смотри-ка, Мартин проснулся!

— И неплохо выглядит, клянусь кореньями!

— Ухршр, красив, как перец, и крепок, как пиво!

— Ха, привет, товарищ!

— Ну, как ты теперь себя чувствуешь, Защитник Страны Цветущих Мхов? — Белла расплылась в счастливой улыбке.

Мартин вглядывался в лица друзей и улыбался сквозь слезы, невольно выступившие на глазах.

— Как хорошо быть живым, Белла!

Раздалось громкое «ура», а затем каждый заторопился сообщить новости:

— Знаешь что, товарищ? Пока ты спал, я женился на Колумбине!

— Да, мой Гонф больше не воришка — уж об этом я позаботилась!

— Ха, мы нашли им дом, представляешь, когда патрулировали южную границу. Но это все-таки в лесу.

— Да, это крошечная старинная церковка — называется часовня Святого Ниниана. Непостижимо, как она там оказалась! Вся заросла зеленью и обветшала.

— Ничего, мой Гонф быстро приведет ее в порядок.

— Да, товарищ, а ты видишь, что озеро чуть-чуть понизилось? Командор и Лог-а-Лог почти что подняли «Лесной Корабль».

— Да, в самом деле! Уже этим летом мы будем перевозить на нем камень из каменоломни, что рядом с фермой Джиндживера.

— А ты слышал, что мы построим огромное каменное аббатство?

— Большой-большой дом, где заживем все вместе!

— Прямо у тропы, недалеко от нового жилища Гонфа и Колумбины.

Белла замахала лапами, призывая всех к порядку:

— Тише, тише! Ступайте веселиться подальше отсюда! Наш воин задремал под вашу болтовню.

Костры уже начали постепенно угасать, но праздничное веселье продолжалось по-прежнему. Счастливые голоса лесных жителей разносились в теплой летней ночи. Их отголоски долетали выше звезд — туда, где живут легенды.

51

Кто-то постучал в дверь сторожки.

Белла неспешно встала с кресла и зашлепала к двери.

Снаружи стояла красивая толстая мышь. Она вошла внутрь и кивнула мышонку, но тот, оказалось, уже заснул, привалившись к ручке кресла.

— Я так и думал, что он у тебя, сударыня, слушает твои рассказы.

Белла внимательно посмотрела на толстую мышь:

— Ты, должно быть, Гонф, сын Гонфа и Колумбины из часовни Святого Ниниана. Я так и подумала, что это твой сын. Он просто вылитый дед!

Толстая мышь усмехнулась:

— Гм, ты присматривай получше за своим запасом засахаренных каштанов и сыра, сударыня. Там, где показался этот маленький воришка, лучше быть начеку. Повезло тебе, что он уснул!

Белла с нежностью подняла с кресла спящего мышонка:

— Вот разбойник! Смотри, куртка у него желудями набита. Где, интересно, он их раздобыл? Позволь я отнесу его домой.

Они зашагали рядом по пыльной тропе, не переставая беседовать.

— Жалко, что он заснул так быстро. Я так и не успела рассказать ему о великой клятве, которую произнес Мартин, перед тем как повесить свой меч на стену и стать одной из мышей аббатства Рэдволл. И о великолепном празднике, которым мы отметили окончание строительства главных ворот. Знаешь, ведь этот праздник совпал с твоим рождением. Ммда, вот уж повеселились так повеселились мы тогда! Командор столько всего съел, что чуть не утонул в пруду аббатства, и госпоже Янтарь пришлось нырять, чтобы его вытащить… А твои мама с папой никогда тебе об этом не рассказывали?

Гонф, сын Гонфа и Колумбины, кивнул и улыбнулся:

— Рассказывали! Не меньше ста раз!

52

В этот последний день осени солнце светило ярко и горячо, будто посреди лета. В совершенно неподвижной глади моря отражалось безоблачное голубое небо. Птицы с криками кружили над раскаленным песком на берегу, поднимаясь ввысь в восходящих воздушных потоках.

У входа в пещеру, спрятавшись от палящих лучей солнца, стояли два зайца. Они смотрели на большого взрослого барсука, устало направлявшегося вдоль берега прямо к ним. Он был силен и отважен; его глаза горели неукротимым огнем, а металлические шипы на тяжелой боевой дубине, которую он без труда нес одной лапой, ярко сверкали в лучах солнца.

Зайцы вышли из тени на свет. Путник остановился прямо перед ними и спросил, показывая лапой на гору:

— Как называется это место?

— Саламандастрон, Гора огненного ящера, — ответил старший заяц.

Барсук тяжело вздохнул. Опустив дубину на песок, он устало прислонился к скале.

— У меня такое чувство, будто я уже бывал здесь когда-то, — промолвил он задумчиво.

Зайчиха вынесла из пещеры еду на подносе:

— Отдохни. Поешь и утоли жажду. Меня зовут Ветерок, а это мой брат Звездозаяц. А как твое имя?

Барсук улыбнулся. Он провел лапой по полоске на голове, цвет которой был ближе к желтому, чем к белому:

— Кое-кто называет меня Солнечный Блик Булава. Я сын Беллы и Полоски Коры. Я странник.

Звездозаяц понимающе кивнул:

— Что ж, твои странствия закончились, Солнечный Блик. Ты — внук Вепря Бойца и правнук старого господина Броктри. На стене нашей горы написано, что однажды ты придешь сюда.

Солнечный Блик выпрямился и в упор посмотрел на зайцев:

— Написано, говорите? Кем?

Ветерок пожала плечами:

— Тем, наверное, кто написал, что после нас народятся другие зайцы. Так всегда было и всегда будет.

Зайдя в пещеру, оба зайца поклонились барсуку:

— Добро пожаловать в твою гору, Солнечный Блик Булава, владетель Саламандастрона.

Солнце в зените взирало с высоты, как барсук и два зайца скрылись внутри горы на берегу моря.