Рэдволл

Мара или война с горностаем

Джйкс Брайан

Старик, мышь-соня с седой, аккуратно подстриженной вьющейся бородой, уже облачился в коричневый сюртук. Маленький кротенок, его приятель, проснулся ни свет ни заря из-за весенней погоды и сидел теперь рядом, привалившись к покрытому мхом стволу бука, росшего в саду. Они только что вместе позавтракали горячими, прямо из печки овсяными лепешками и съели по два яблока. Рассвет уже тронул розовыми перстами краешек земли, знаменуя наступление теплого солнечного дня. Весна обещала с лихвой воздать за холода долгой зимы, которую только что пережило аббатство Рэдволл. Белые кучевые облачка с золотистым подбрюшьем неподвижно висели в теплом воздухе, капли росы сверкали на свежей зеленой травке, распускающиеся бутоны нарциссов и подснежников поджидали наступления прогретого солнцем дня.

Старик глубокомысленно вздохнул:

- Скоро будем выбирать День Названия - чтобы лето было добрым. Да, уже совсем скоро.

Кротенок медленно дожевывал овсяную лепешку. Наморщив черное, похожее на пуговицу рыльце, он глянул на старшего товарища:

- Ты обещал рассказать мне историю!

Старик вытер яблоко полой сюртука:

- Нравятся мои истории, Баррем?

Кротенок улыбнулся:

- Еще как!

Его старший приятель уселся поудобнее на траве и, устраиваясь, потерся спиной о ствол дерева.

- Ладно, слушай еще одну. Потом мы сделаем перерыв на чай, обед и, должно быть, ужин. Ну, поехали. Давным-давно, в незапамятные времена...

Холоднее зимнего ветра, что завывает над юго-западным лесом.

Холоднее снега, что саваном покрывает деревья, камни и землю зимой.

Холоднее льда, что лежит на воде и свисает сосульками с ветвей.

Холоднее всего на свете была она - улыбка Фераго Убийцы! Фераго был еще молод, но по мере того как проходили годы, росло в нем зло, росла дурная слава, и каждый зверь боялся даже имени этого голубоглазого горностая.

Его банда обыскивала разрушенную барсучью нору, чтобы обеспечить себя хоть какими-нибудь зимними припасами, которые можно было найти среди обломков. С безжалостной улыбкой Фераго стоял, возвышаясь над телами двух убитых барсуков - Урта Быстрого и его жены Урты, двух последних отважных зверей, которые отказались повиноваться ему. Воровство и обман, помноженные на безжалостность, были оружием Фераго Убийцы. Он заманил барсуков в западню, пригласив их якобы на мирные переговоры. Дураки!

Ласка по имени Мигро отступил в сторону от охапки сухого лишайника, лежащей в углу:

- Хозяин, смотри!

В куче лишайника лежали, прижавшись, друг к другу два барсучонка, они скулили, дрожали и, вытянув мордочки, искали материнского молока.

Мигро расхохотался:

- Этот вылитый отец, а другой, смотри, хозяин, он совсем белый! А я думал, все барсуки полосатые!

Фераго тронул носы малышей остро отточенным кинжалом.

- Оба самцы. Один обычный, другой - альбинос. А теперь, из-за несговорчивости родителей оба стали сиротами.

Мигро внимательно следил за кинжалом хозяина:

- Что ты сделаешь с ними?

Фераго пожал плечами и убрал клинок:

- Ничего. Пусть об отродье Урта Быстрого позаботится зима.

Поигрывая золотым медальоном, который он только что снял с шеи убитого барсука, Фераго бросил вокруг прощальный взгляд:

- Теперь на всем юго-западе не осталось никого, кто бы осмелился мне перечить. Вперед, мои головорезы!

И когда горностай в сопровождении банды вышел из норы в зимнюю стужу, его прекрасные голубые глаза смеялись.

А в обвалившейся норе копошились возле остывающего трупа матери два барсучонка - полосатый и совсем белый. Они жалобно повизгивали, ожидая, когда мать проснется и успокоит их. Снаружи, подгоняемые ветром, кружились и падали на землю снежные хлопья.

Было холодно.

Но холодней всего на свете была улыбка Фераго Убийцы.

Книга 1. БЕГЛЕЦЫ И ИСКАТЕЛИ

1

Много-много долгих сезонов пришло и ушло после того страшного зимнего дня в юго-западных землях.

Единственным звуком, нарушающим покой высокого летнего полдня, было пение кружившихся в небе птиц. В огромном пространстве спокойного моря, гладь которого не нарушала ни одна волна, царил полный штиль, не было ни одного белого барашка, в воде отражалась лишь голубизна безоблачного неба. Затуманенное собственным маревом солнце посылало на сверкающий песок и скалы мягкий янтарный свет.

Сразу за линией прибоя возвышалась огромная цитадель Саламандастрон, обломок горы, которая давным-давно, когда мир был еще юным, была огнедышащим вулканом. Бесчисленные годы этой страной управляли владыки-барсуки и их друзья-зайцы из Дозорного Отряда. Эта скала была превращена в крепость, изрытую пещерами, переходами и залами. Крепость охраняла западный берег и раскинувшуюся вдоль него Страну Цветущих Мхов.

От главного входа в Саламандастрон бежала по песку цепочка следов к отдельно стоящему утесу. Подперев лапой подбородок и глядя вдаль, сидел на утесе владыка Урт Полосатый, или, как его еще называли, Урт Могучий. Он даже не снял фартук, в котором обычно работал в кузнице, и не взял с собой ни меча, ни другого оружия. Оставшись наедине с землей, морем и небом, барсук отдался думам.

Мары не было дома уже два дня, и он начал беспокоиться. Правильно ли он когда-то поступил, взяв на воспитание молодую барсучиху? Она была одной из немногих особ женского пола, живших в горе. По традиции здесь обитали в большинстве своем одинокие барсуки-самцы. Пять лет назад зайцы нашли барсучиху в дюнах, одинокую, потерявшую дорогу. Урт Полосатый был очень доволен, когда ее принесли к нему. И так как дочери у него никогда не было, он и стал к ней относиться как к дочери. Так и шло, пока она была ребенком. Он был благородным барсуком, обремененным делами, а она росла рядом, и так вот рядом, но не вместе они и прожили до сегодняшнего дня.

Жизнь поставила перед Марой некоторые трудности. Она стала негодовать на тот суровый и регламентированный образ жизни, который вели в Саламандастроне. Урт Полосатый в обращении с ней стал неловким и излишне суровым, и Мара в свою очередь восставала против его тяжелой лапы. Не посчитавшись с его желанием, два дня назад она ушла из дому с близким другом, молодым зайцем Пикклем Фолгером.

Барсук нахмурился. Пиккль был слишком необузданным и своенравным парнем, из Мары никогда не вырастет настоящей леди, если она будет продолжать с ним водиться. Но странное дело, когда Урт начинал читать ей нотацию или угрожать наказанием, он чувствовал себя каким-то великаном-людоедом. Поэтому они стали избегать друг друга. Мара шла своим путем, а Урт имел несчастье следовать своим.

На утес взобрался сержант Сапвуд. Он немножко постоял на месте, боксируя с тенью, пока Урт Полосатый не заметил его. Шагнув в сторону, сильный ловкий заяц вздернул подбородок и отдал левой лапой честь.

- Как давно ты здесь сидишь, владыка? Не пойдешь ли чего-нибудь поесть? Сегодня на обед лепешки из дикого овса, черничный пирог и холодный сидр. А у тебя со вчерашнего дня крошки во рту не было.

Урт медленно поднялся с камня, на котором сидел, и с тревогой глянул на зайца:

- От Мары есть известия, сержант?

- Никак нет. Но ты не беспокойся. Они с молодым Пикклем вернутся, как только нагуляются вволю. Хочешь, чтобы я отправил Мару к тебе, когда она придет?

- Нет, не надо, но дай мне знать, когда она вернется. Проследи, чтобы хорошо поела. А потом... потом пришли ко мне!

Пока они шли вдоль берега, Сапвуд, легонько касаясь лапами командира и кружа вокруг него, сделал нырок и ложный выпад:

- Давай побоксируем. Попробуй нанести мне удар.

Барсук пытался не обращать внимания на драчливого друга, но Сапвуд настаивал:

- Ну же, давай тряхнем стариной, а?

Урт Полосатый остановился и отмахнулся, но заяц все приседал и подпрыгивал под самым его носом.

- Оставь, Сапвуд. Я не в настроении заниматься спортом.

Сержант сделал нырок и прикоснулся сжатой в кулак лапой к скуле барсука:

- Один есть. Попытайся поймать удачу!

Тогда барсук всем огромным телом сделал стремительный выпад и нанес зайцу в подбородок удар, который сам назвал бы легким, однако сержант упал навзничь и не шевелился. Барсук, охнув, озабоченно склонился над другом:

- Сап, ты живой?

Сапвуд сел. Потирая подбородок, он сокрушенно хмыкнул:

- Благослови небо твое доброе сердце. Я жив и здоров! Можно сказать, как огурчик. Хорошо, что ты не бьешь со всей силы, а то бы из меня и дух вон!

И, взяв друг друга под лапы, старые друзья пошли в Саламандастрон, болтая, смеясь и вспоминая прежние битвы.

Прежде чем они скрылись из виду, Урт Полосатый остановился и бросил прощальный взгляд на оставшийся позади пейзаж. Разочарованный тем, что не дождался возвращения Мары, он глубоко вздохнул и последовал за Сапвудом.

К востоку от Саламандастрона виднелся массивный горный гребень. На юге же горы уступали место болотистой равнине, которая в свою очередь переходила в дюны. Раннее полуденное солнце разбудило кузнечиков у подножия холма, и они подняли утреннюю трескотню.

Фераго Убийца вынул из ножен тонкий кинжал и метнул его. Бросок был отличным: отточенный клинок рассек кузнечика по самой середине, его туловище распалось на две равные части. Нож еще дрожал, вонзившись в землю, когда Фераго вытащил его и вытер о траву.

- Одним кузнечиком меньше будет прыгать по земле, - хмыкнул он. - Ну, разве я не молодец, а, Мигро?

Тот энергично закивал:

- Ага, хозяин, классный бросок!

Фераго сунул кинжал в ножны на перевязи, которую он носил крест-накрест. Там же были и два других ножа, такие же острые и смертельно опасные в руках Убийцы. Улыбаясь, Фераго заложил обе лапы за широкий пояс, который придерживал кожаную юбку. Он был много выше и сильнее, чем любой другой горностай. Годы, казалось, только добавили блеска его глазам, сохранившим цвет яркого весеннего неба. Многим, доверившимся чистому взгляду этих невинных миндалевидных глаз, пришлось встретить безвременную смерть. Каждый горностай, ласка, крыса, хорек или лис в этой бандитской армии знали, что чем шире улыбается Фераго Убийца, тем злее и жестче он становится. Ужас, внушаемый им, распространился по всем юго-западным землям, пока наконец вся страна не стала дрожать при одном упоминании его имени. Фераго!

Этим летом он решил продвинуться дальше на север. Никто в его армии не осмеливался задавать вопросы, хотя втайне каждый размышлял о причинах такого дальнего путешествия. Сейчас вся орда отдыхала среди дюн и у подножия холмов - одни вытянулись на прогретом солнцем песке, другие искали тени, чтобы укрыться в ней, - разленившиеся, но всегда готовые повиноваться командиру. Непослушание грозило смертью.

Убийца разлегся на сухой вьющейся траве и закрыл глаза, наслаждаясь спокойным теплом лета.

Один его глаз внезапно приоткрылся, когда он подозвал к себе ласку, расположившуюся среди камней чуть повыше него:

- Фидл, дождись возвращения моего сына и Гоффы. Не вздумай заснуть.

Прежде чем отозваться, Фидл предусмотрительно бросил взгляд на север и запад:

- Я дам тебе знать, как только Клитч и Гоффа появятся, хозяин. Не беспокойся!

Фераго дал дозорному хороший повод оставаться бодрствующим:

- Я и не беспокоюсь, Фидл, беспокойся лучше ты. Потому что если прозеваешь их, я с тебя живьем шкуру спущу. Короче, держи ушки топориком, приятель.

Все это было сказано самым деловым тоном, можно сказать, даже дружелюбно, однако тут знали, что Убийца шутить не любит. Фераго редко шутил. Зато часто улыбался.

Лис Детбраш и шесть его крыс-ищеек появились с юга. Фераго услышал, как Фидл объявил об их прибытии:

- Пришел Детбраш с ищейками, хозяин!

Лис стоял перед Убийцей, пока тот выслушивал его доклад, продолжая спокойно лежать с закрытыми глазами.

- Вы не привели с собой Битоглаза и Туру?

Детбраш ужасно устал, но присесть или расслабиться не осмеливался:

- Нет, хозяин. Мы охотились за ними две луны. Они шли на восток, к равнине, что за этими горами.

Лапа Фераго легла на рукоятку его любимого ножа:

- Мне не нравится, когда мои приказы не выполняются.

Лис попытался унять дрожь в лапах, он с трудом сглотнул и облизнул внезапно пересохшие губы:

- Хозяин, мы шли за ними день и ночь без отдыха. Они, должно быть, знали путь через южный ручей, там-то я и потерял их след. Я подумал, что лучше вернуться с докладом, чем остаться одним в незнакомой стране.

Фераго открыл глаза. Сейчас он не улыбался:

- Ты был прав, Детбраш. Отдохни до завтра и перекуси. А потом снова отправишься в погоню со своими крысами. Но помни, мне нужны Битоглаз и Тура или их головы. Видишь ли, иначе это будет дурным примером для моих солдат, я не хочу, чтобы они думали, что дезертиры могут избежать наказания и остаться на свободе. Ты понял?

Детбраш постарался сдержать вздох облегчения и кивнул:

- Все понял, Фераго. В этот раз я не подведу.

Фераго закрыл глаза:

- Уверен, что не подведешь, приятель. Тут он слегка улыбнулся и махнул лапой. Детбраш пошел искать воду, ибо рот его пересох от страха.

2

Аббатство Рэдволл спокойно дремало под горячим полуденным солнцем. В Лесу Цветущих Мхов пел дрозд, его мелодичная песня эхом отдавалась в сложенных из красного песчаника стенах главного здания монастыря. В пруду плеснула форель, гонясь за пролетающей мошкой, промахнулась и лениво плюхнулась обратно в воду. Два крота, тащившие мимо пруда тележку с овощами для кухни, обернулись на звук, обсуждая происшествие в обычной для кротов причудливой манере:

- Какая беспокойная эта форель, а, Беррли?

Беррли, младший из двух друзей, наморщил нос:

- Хурр, и не говори. Если б я жил в пруду и мне было нечего делать, я был бы славной ленивой форелью.

И кроты потрусили к аббатству, размышляя над прелестями жизни в пруду.

Госпожа Вера Иголка собирала в саду фрукты. Добрая старая ежиха бормотала под нос, проверяя содержимое корзинки:

- Ранние сливы, крыжовник, мелкие груши... Смотрите-ка, да они и впрямь очень мелкие. Неважно, они придадут ликеру хороший вкус. Терновник еще не поспел, жалко, я так люблю пудинг из терновника. Ну-ка, глянем, что я забыла?

Взгляд, брошенный на дерево, освежил ее память.

- Яблоки, конечно же, я забыла про яблоки! Эти крупные зеленые яблоки прекрасно пойдут на пирог.

Привстав на цыпочки, ежиха потянулась было за большим зеленым яблоком, висевшим на нижней ветке.

Дз-з-з! Бумс!

Стрела, выпущенная из лука, пролетела едва ли не на волосок от лапки госпожи Веры. Стрела вонзилась прямо в сочное яблоко, и оно мягко свалилось в траву. Ежиха уронила корзинку и присела, закрывая голову обеими лапами и в ужасе причитая:

- О-о-о-у-у-о-о! Помогите, убивают! На нас напали разбойники!

Помощь подоспела в лице неожиданно появившейся выдры:

- Что за шум?

Ежиха спряталась за куст крыжовника, прикрыв голову передником. Выглянув, она вскинула глаза на выдру:

- Хур-хур-хур! Бей тревогу, Труг. Ты только посмотри на это яблоко, что лежит в траве!

Осторожно ступая, Труг подобрал яблоко. Вытащив стрелу, он оглянулся и мрачно закивал головой:

- Не беспокойся. Все в полном порядке. Я не засек того, кто выпустил эту стрелу, но, клянусь хвостом, я узнаю, кто это сделал!

Труг собрал в корзинку высыпавшиеся фрукты, добавив туда же и яблоко. Бережно обняв лапой колючие плечи ежихи, он повел ее к аббатству, неся в другой лапе корзинку.

Послеобеденный чай в аббатстве всегда был отменным. Мыши, которые были местными братьями и сестрами, сидели вместе с другими зверями в Большом Зале. Тут не было никаких делений на сословия, все собравшиеся были жителями аббатства, а значит, друзьями, и сидели они все вместе и угощались. Горячие лепешки, ореховый хлеб, яблочное желе, дынный крем, красносмородинный пирог, мятный чай и клубничный ликер потреблялись в огромных количествах.

Аббатиса Долина, сменившая старого аббата Сакстуса, сидела чуть сгорбившись в большом барсучьем кресле во главе длинного стола уже много долгих сезонов. В аббатстве не жили барсучихи-хранительницы, с тех самых пор как матушка Меллус ушла на покой. Рядом с аббатисой сидел почтенный Бреммун, белка. Он наклонился к ней, но ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум и гам, царившие за чаем:

- Ты слышала, что Труг рассказал про Самкима?

Аббатиса отставила бокал в сторону:

- Да.

Бреммун взял ломтик смородинного пирога, щедро намазал его дынным кремом и продолжал:

- Займешься им сама или может я?..

Аббатиса в задумчивости повертела в пальцах бокал:

- Вы оба белки, и я думаю, лучше бы это исходило от тебя, мой друг. Самким иногда бывает несносным, но я люблю этого парнишку. У меня сердце не лежит бранить его. Предоставляю это тебе, если не возражаешь.

Дежурные по столовой начали собирать тарелки, кое-кто уже встал из-за стола. Бреммун резко постучал по столу деревянным черпаком:

- Одну минутку, друзья. Прошу внимания!

Разговоры мгновенно прекратились. Вставшие почтительно вернулись на места. Бреммун достал из-под стола стрелу, которую ранее принес ему Труг, и поднял ее так, чтобы все видели:

- Сегодня после полудня это было найдено в саду. Пусть тот, кто выпустил эту стрелу из лука, встанет и выйдет вперед!

Все присутствующие, скрипя деревянными скамейками, повернулись, чтобы посмотреть на две маленькие фигурки, направившиеся к столу от двери. Многие понимающе закивали головами. Опять эти Самким и Арула!

Самким был крепким бельчонком, одетым в темно-зеленую тунику, на голове его красовался берет с залихватским пером королька. С независимым видом Самким шел вдоль длинного стола, и, несмотря на серьезность, в его глазах играли озорные огоньки. Арула, молодая кротиха, семенила рядом. У нее тоже были туника и берет, но ее маленькие круглые глазки были скромно опущены. Голова Самкима едва виднелась над столом, когда он предстал перед Бреммуном:

- Эта стрела моя. И стрелял тоже я. Арула тут ни при чем.

Кротиха покачала бархатной головой:

- Хо, не-е, это я подговорила Самкима выстрелить. Это моя вина, Бреммун.

Голос старика был громким и строгим:

- Помолчи. Самким, это уже не в первый раз. Не так давно одну стрелу нашли торчащей из кухонной двери, другой стрелой было разбито окно в привратницкой. Позже жертвой твоей стрельбы из лука чуть было не сделался брат Хэл. Ты едва не попал ему в голову, одним дюймом ниже - и его бы не было сегодня среди нас. Теперь же настала очередь госпожи Иголки. Твоей шалостью почтенная ежиха была напугана до полусмерти. Что скажешь в свое оправдание, юный лучник?

Самким пожал плечами, словно бы сожалея о случившемся:

- Извините, я не хотел никого обидеть.

Бреммун обошел вокруг стола и приблизился к провинившемуся:

- Никого не хотел обидеть! Лук и стрелы - оружие, не игрушка! Но ты этого не понимаешь! Стреляешь, не задумываясь...

Арула прервала говорившего, указывая на себя:

- Это моя вина. Это я подговорила Самкима! Хур-хур!

- Подожди, Арула, - рассеянно отмахнулся Бреммун. - Что же касается тебя, Самким, то мне стыдно, что я тоже белка! Аббатиса так расстроилась из-за тебя, что даже не может говорить с вами, поэтому этот печальный долг мне пришлось взять на себя. Вы оба, Самким и Арула, будете сидеть в изоляторе, пока не дождетесь новых распоряжений. Не сомневаюсь, братец Остролист отыщет вам дело - чистить котлы, застилать постели, мыть полы - занятие найдется обоим. Еду будут приносить вам наверх, спать тоже будете в изоляторе, и ни при каких обстоятельствах не выходите оттуда до тех пор, пока аббатиса или я не решим, что вы можете присоединиться к остальным. В дальнейшем, Самким, если я когда-нибудь еще увижу тебя с луком и стрелами, ты будешь иметь большие неприятности. Я понятно говорю?

Две юные головки согласно закивали:

- Да.

- Хурр, ясно как Божий день.

Молчание повисло в Большом Зале, когда оба проштрафившихся пошли навстречу судьбе, к брату Остролисту. Подобного рода наказания были большой редкостью в обычно мирно живущем аббатстве.

Бреммун вернулся на место и, наклонившись, прошептал аббатисе Долине:

- Слава Богу, все кончено. Я был не слишком суров с ними?

Аббатиса сложила лапы на коленях:

- Да, пожалуй. Конечно, Самким и Арула вечно доставляют неприятности, но они еще так молоды. Ограничить их свободу стенами изолятора слишком жестоко.

Бреммун смутился и неловко пожал плечами:

- Не беспокойся, я не стану держать их там долго. Они извлекут из происшедшего урок. А ты обратила внимание на Арулу? Я едва сдерживал улыбку, она стояла на своем, как кремень и брала всю вину на себя.

Аббатиса сжала покрепче губы, чтобы не рассмеяться:

- Благослови ее Господь, она смелая кротиха. Эти двое - настоящие друзья, хоть они и пара негодников. Храбрые и честные... Молодежь вроде них всегда будет опорой нашего аббатства. Нам нужны такие. Подожди, пройдет несколько лет - и они возьмут бразды правления в свои лапы и покажут пример всем.

Самким и Арула сидели рядышком на кровати, глядя на брата Остролиста. Пожилой лекарь и смотритель изолятора откинулся в кресле и сухо хмыкнул:

- Вам еще повезло, что сегодня во время чая не было барсучихи. Клянусь своим мехом! Вот тогда вы бы узнали, что такое настоящее наказание. Эти барсучихи очень, очень строгие.

- А я думала, нам отрежут хвосты и кинут в пруд!

Остролист напустил на себя серьезный вид:

- Именно такими и бывали наказания в прежние времена. Но вам не удастся втереть мне очки. Вот стены, двери, шкафы и полки. Все это должно быть вычищено, простыни пересчитаны и сложены, разорванные ночные рубашки зашиты, наволочки приведены в порядок...

Мордочки наказанных вытянулись и из просто расстроенных превратились в мрачные. Весело рассмеявшись, Остролист поднялся и потрепал их по головам:

- Но все это мы начнем завтра. Сегодня можете отдохнуть. Жаль, что вам не разрешили выходить отсюда. Но зато если заглянете в большой шкаф, вы найдете там игру в камешки и желуди. А в, моем маленьком ящике засахаренные орехи. Это поможет вам скоротать время до сна.

Самким в восторге потер лапки:

- Огромное спасибо, брат Остролист, ты настоящий друг. Пыр-пыр-пыр, а в молодости ты любил пошалить?

Старик нарочито опасливо оглянулся и заговорщицки прошептал:

- Пошалить? Позволь мне сказать тебе, мой юный друг, когда я был еще совсем маленькой мышью, я был известен как Остролист Ужасный. Старый аббат Сакстус говаривал, что именно из-за меня у него поседели волосы и согнулась спина. А теперь я должен пойти взглянуть на травы в саду. Вы сумеете вести себя как следует, пока меня не будет?

Арула тем временем уже накинула чистую простыню себе на голову:

- Смотри, я, хур-хур, буду снеговичком, ага?

3

Пиккль Фолгер, с головой нырнув в заплечный мешок, исследовал все его уголки и, вынырнув оттуда с одной-единственной овсяной лепешкой, торжественно показал ее Маре:

- Слышь, это единственное, что осталось двум проголодавшимся путешественникам. Представляешь себе, старушка?

Крепкая молодая барсучиха ловко отняла у зайца лепешку:

- Когда я пошла спать, в этой самой сумке было четыре таких лепешки. Ты просто-напросто противный обжора, ты их сожрал!

Пиккль прижал лапу к сердцу, его морда скривилась, уши печально обвисли, а на глазах появились слезы:

- Сожрал? И такие слова ты употребляешь в разговоре со мной, ты, мой верный спутник и товарищ юных дней? Съел, схрумкал, слопал в конце концов. Но не сожрал, нет!

Мара разломила лепешку на две части и одну протянула Пикклю:

- Слушай, старик, не пытайся заговаривать мне зубы. Ты настоящий обжора и всегда таким был! Вот!

Усмехаясь от уха до уха, Пиккль быстро умял свою половину:

- Вот и хорошо, правда всегда выйдет наружу, не так ли, старушка? Слышь, домой мы попадем только к поздней ночи. Представляю, какими словами встретит нас старый Урт Полосатый.

Мара задумчиво зашагала между двумя дюнами в долину, весь ее аппетит внезапно пропал при мысли о встрече лицом к лицу со старым барсуком.

- Уй, этот Саламандастрон! Хотела бы я вообще никогда не возвращаться в эту ужасную гору, Пиккль. Каждый день, с рассвета и до заката, вечно тебя учат хорошим манерам, правильной осанке, всему тому, что должны знать барсуки. Держать комнату в чистоте и опрятности, прямо сидеть, не сутулиться, делать так, делать сяк, не делать того, не делать сего.

Надоело до последней полосочки! Есть же на свете места, где молодые могут делать, что им хочется, весь день играть, без взрослых, заставляющих тебя делать все эти глупые вещи...

- Тогда пошли с нами. Мы как раз делаем то, что хотим!

Мара и Пиккль с удивлением оглянулись. Два молодых существа, горностай и хорек, появились из-за дюны.

Словоохотливый Пиккль приветливо обратился к ним:

- Привет, ребята. Кто вы такие?

Горностай в ответ тоже улыбнулся. Он выглядел очень красивым, таких ярко-голубых глаз Мара прежде не видела ни у кого.

- Привет! Меня зовут Клитч, а его - Гоффа. Мы идем из Юго-Западной Страны.

Мара внимательно рассматривала эту странную парочку. Хорек выглядел мешковатым, на нем был длинный балахон, явно обрезанный для его небольшого роста. В руках хорек держал копье, а к веревке, которая служила ему поясом, был привязан кинжал. Юный же горностай был одет совершенно иначе. Его одежда сидела на нем превосходно. Состояла она из красивого желтого камзольчика, на плетеном пояске висел короткий меч в ножнах. Кроме того, на его лапе красовались два браслета из белой кости. Короче, выглядел горностай очень нарядным. Но Мару это нисколько не смущало, хотя они с Пикклем были в домотканых песочного цвета кафтанчиках, которые носили все живущие в Саламандастроне.

- Мое имя Мара, а это мой друг Пиккль Фолгер. Мы идем с горы, на которой расположена крепость Саламандастрон. Это почти целый день пути на север.

Клитч приветливо улыбнулся:

- Но вы не хотите возвращаться, да?

Мара встала и отряхнула с себя песок:

- Ну, мы можем ворчать и жаловаться, но все равно всегда возвращаемся. Там наш дом, понимаете. Скажите, а вы проделали весь этот путь с Юго-Запада по собственной воле?

Клитч и Гоффа переглянулись, затем горностай беззаботно пожал плечами:

- Да, более или менее. Мы всегда делаем, что хотим, и идем туда, куда хочется. Правда, Гоффа?

Хорек оперся на копье и глубокомысленно кивнул:

- Точно!

- Но вы совсем молодые, прямо как мы, - прервал Пиккль. - Я хочу сказать, кто вам разрешает носить оружие, вот как сейчас?

Смех заискрился в голубых глазах Клитча:

- Мы ни у кого не спрашиваем разрешения, хотим носить оружие и носим его, и плевать нам на всех.

Чем больше Мара слушала Клитча, тем в больший восторг она приходила.

Наконец он вытащил из ножен меч и ловко махнул им, отрубив головки двух одуванчиков, росших среди тростника.

- Черт подери, значит, вы из Саламандастрона! Это же язык можно сломать, что за название. Вот что я скажу, мы пойдем с вами. Мне хочется посмотреть на это место. По дороге вы нам о нем расскажете.

И без долгих разговоров путники пошли дальше вместе, болтая и смеясь. Клитч оказался замечательным рассказчиком и знал много интересных историй. Кроме того, он был прекрасным слушателем и уделял должное внимание тому, что Мара и Пиккль рассказывали о доме. Уделял столько внимания, что из рассказчика превратился в слушателя, а они из слушателей - в рассказчиков. Гоффа больше помалкивал.

Возвращение домой оказалось совсем не нудным в столь веселой компании. Тем не менее, большую гору они увидели уже ночью.

Ветролапка, взрослая зайчиха, встретила их на берегу. Она кивнула двум незнакомцам и предостерегающе подняла лапу навстречу Маре и Пикклю:

- Мы уже собирались посылать поисковую партию за вами. Мара, ты выглядишь неопрятно. Где вы пропадали?

Пиккль махнул лапой:

- То там, то здесь, знаешь ли. Там и сям, как говорится...

Ветролапка суровым взглядом заставила его замолчать:

- Можешь рассказать об этом владыке Урту, юный Фолгер. Но сначала вы оба пойдете со мной. Вы сегодня ели?

Мара указала на горностая и хорька:

- Мы встретили друзей. Их зовут Клитч и Гоффа. Их тоже нужно покормить.

Ветролапка с сомнением покачала головой при мысли о том, что хорек и горностай окажутся в стенах крепости. Она осмотрела их с ног до головы, потом хмыкнула:

- По крайней мере, выглядят они голодными. Да и молодые еще. Ладно, идите за мной.

Клитч благодарно поклонился с улыбкой, которая могла бы очаровать кого угодно:

- Сердечно благодарю, прекрасная госпожа.

Ветролапка хмыкнула, затем провела всю четверку через потайной вход:

- Столовая ниже, по тому коридору. На пороге увидите кувшин с водой и полотенце. Не забудьте вымыть лапы перед тем, как сядете за стол.

Клитч подмигнул приятелю:

- Да мы в жизни не сядем есть с грязными лапами. Правда, Гоффа? - Он дернул разомлевшего приятеля за лапу,

- Ага! То есть я хочу сказать, нет. Конечно же, нет!

На обед им подали вкусный грибной суп, овощную запеканку, ликер из горных груш и пирожные из буковых орешков, сваренных в меду. Все ели с большим аппетитом. Конечно, Пиккль Фолгер умял раза в два больше остальных.

Когда обед был закончен, в столовую вошли Урт Полосатый и сержант Сапвуд. При виде двух хищников барсук стиснул зубы. Сапвуд заложил лапы за спину и задержал дыхание. Пиккль и Мара, опустив головы, уставились в уже пустые тарелки, боясь встретиться глазами с грозным взглядом барсука.

Демонстрируя безупречные манеры, Клитч поднялся и подтолкнул Гоффу. Когда горностай заговорил, его голубые глаза сияли всей искренностью, на которую он был способен:

- Владыка Урт Полосатый, я полагаю. Надеюсь, я вижу тебя в добром здравии. Меня зовут Клитч, а это мой друг Гоффа. Мы оба хотели бы поблагодарить тебя за чудесное угощение и сердечное гостеприимство.

Повисло долгое молчание. Урт вглядывался в горностая, будто стараясь что-то припомнить, но тут Пиккль выронил ложку, и стук дерева о камень вернул барсука к действительности. Он вежливо склонил голову, вроде бы принимая благодарность Клитча... Но заговорив, выдал отвращение прижатыми ушами и легким подрыкиванием в голосе:

- Это моя гора, Клитч. Пока вы здесь, я должен относиться к вам как к гостям. Если вы закончили еду, мой сержант покажет комнату, где вы проведете ночь. Завтра после завтрака вам обоим придется оставить Саламандастрон. На дорогу вас снабдят пищей. Сейчас я желаю вам обоим спокойной ночи. Сержант!

Хмурый Сапвуд провел Клитча и Гоффу в их спальню.

Когда они ушли, барсук, скрестив лапы на мощной груди, обратился к Маре:

- Что скажешь? Пропала, не сказав ни слова, на целых два дня. А теперь вернулась, приведя с собой хорька и горностая!

Мара изумленно покачала головой:

- Зачем ты так грубо обошелся с ними? Они мои друзья...

Урт громко стукнул лапой по столу:

- Друзья? Хорек и горностай не могут быть друзьями, это хищники! Где твой здравый смысл, Мара? Веками хорьки, горностаи, ласки, крысы и лисы - главные виновники войн в Стране Цветущих Мхов. С кем они пришли? Где их банда?

Собрав всю храбрость, в разговор вступил Пиккль:

- Я что говорю, не волнуйся. Эти два парня были одни, когда мы их встретили. Они путешествовали из юго-западных земель. Они такие веселые...

Рычание Урта прервало его речь:

- Замолчи, Фолгер! Когда я захочу узнать твое мнение, я к тебе обращусь. Ступай в свою комнату! Тебе уже пора бы вырасти и обрести повадки настоящего зайца!

Пиккль поспешно выскочил из-за стола, прекрасно зная, что спорить с барсуком, когда он разгневан, бесполезно. Слезы покатились из глаз Мары и закапали на стол.

Барсук беспомощно вздохнул и покачал огромной полосатой головой:

- Мара, малышка, не плачь, пожалуйста. Извини, я не сдержался, но я думал, ты знаешь о наших врагах.

Всхлипывая, барсучиха вытерла лапами глаза:

- Не все они враги, но тебе нет до этого никакого дела. Ты даже не хочешь, чтобы я дружила с Пикклем. Иногда мне кажется, лучше умереть, чем жить взаперти в этой противной горе!

Урт Полосатый вынул из кармана рабочего передника платок и мягко промокнул ее глаза. Обычно жесткие и решительные, его черты сейчас смягчились заботой и грустью.

- Не говори так, Мара. Ты - все, что у меня есть, и когда-нибудь, когда меня не станет, управлять всеми делами этой противной, как ты говоришь, горы придется тебе. Я знаю, это нелегкая участь, но таков наш барсучий долг. Мы должны защищать Страну Цветущих Мхов и побережье. Только тогда добрые и честные звери, которым не довелось вырасти такими сильными, как мы, смогут жить в мире и счастье. Так и будет, поверь мне, малышка.

Прозвище, которым он называл ее в детстве, вызвало новый бурный поток слез. Мара выскочила из комнаты, крикнув на бегу:

- Я не знаю, чему верить! Я просто хочу жить там, где можно быть счастливой!

Урт Полосатый сел за обеденный стол. Плотно зажмурившись, он так сильно сжал лапами столешницу, что на ней остались борозды от когтей. Когда он снова открыл глаза, перед ним стоял сержант Сапвуд. Быстро овладев собой, Урт спросил чуть приглушенным голосом:

- Хищники надежно заперты?

Заяц сел рядом:

- Да. Я сам повернул ключ в замке.

- Хорошо! - выдохнул барсук. - Мне ненавистна сама мысль, что хорек и горностай будут разгуливать ночью по нашей горе.

- Не беспокойся, - Сапвуд с усмешкой потер лапой нос. - У двери я поставил часовых - Сережку и Бычеглаза. Даже если те двое как-нибудь ухитрятся выскользнуть за дверь, им не поздоровится. Бычеглаз очень не любит хищников, очень!

- Похоже, тебе даже хочется, чтобы они что-нибудь предприняли, так? - не смог подавить смешок Урт. - Давненько я не видел Бычеглаза за работой.

- Хо-хо, он неплохой охотник, - кивнул сержант. - Сроду не видел, чтобы кому-нибудь удалось выскользнуть из его лап.

Мягкая летняя ночь опустилась на склоны горы. Два друга просидели далеко за полночь, обсуждая и вспоминая старые дни. Полная луна освещала пустынный берег, лунный свет играл на ряби волн, по которым бежала светлая дорожка.

Устроив сторожевой пост высоко среди камней, и взгромоздившись там, Фидл изо всех сил старался не заснуть. То и дело поплевывая на лапы, он безжалостно тер ими глаза. Напряженно моргая, таращился на дюны, боясь пропустить возвращение Клитча.

Фераго Убийца сидел отдельно от остальных, глядя на языки пламени разведенного костра и поигрывая золотым медальоном, который прежде принадлежал семейству барсуков. Понизив голос, Убийца обратился к маленькой жилистой водяной крысе, сидевшей неподалеку:

- Скажи, Гнилоух, а как ты узнал о горе?

- Я был морской крысой и несколько раз видел ее, хозяин. Правда, издалека. Они называют ее Саламандастрон.

Фераго, задумчиво поглаживая медальон, повторил это название так медленно, словно в нем таилось для него какое-то очарование:

- Саламандастрон. Мне нравится, как звучит это слово. Саламандастрон. Но ты расскажи мне все остальное, то, о чем я люблю слушать.

Гнилоух повторил все, что знал. С тех пор как он присоединился к банде, уже много раз он рассказывал это Фераго, втайне от остальных.

- Крысиные капитаны говорят, что внутри горы спрятаны несметные сокровища, так гласят старинные легенды. Крепость охраняется крутыми парнями, зайцами из Дозорного Отряда, а управляет там всем барсук. Так было всегда, по крайней мере, насколько нам известно. Нынешнего правителя зовут Урт Могучий, это великий и бесстрашный воин.

Фераго придвинулся ближе к говорившему, в отблесках костра его голубые глаза горели своим собственным огнем, огнем жадности.

- Сокровища? Расскажи мне про сокровища!

Гнилоух с трудом сглотнул, когда лапа Фераго Убийцы сжала его плечо:

- Говорят, что великие барсуки никогда не расстаются со своим богатством. Имущество каждого из них, умирает ли он своей смертью или погибает в битве, переходит в общую казну, которая и спрятана где-то внутри горы. Там и заморский жемчуг, и разноцветные драгоценные камни, серебро, золото и медь, копья и разное другое оружие, все сделано барсуками в их кузнице. Там и боевые топоры, которые могут рубить камень, щиты необыкновенной красоты, мечи, лезвия которых режут сталь будто масло, в их рукояти вправлены драгоценные красные и зеленые камни, а хранятся они в необыкновенных по красоте ножнах... А-а-а-а-ар-р-рг-г-х!

Когти Фераго впились в плечо крысы. Гнилоух застонал от боли, по его узкой морде полились слезы. Горностай резким рывком высвободил лапы из смятого меха. Пригнув голову набок, Гнилоух жалобно застонал, пытаясь лизнуть раненое плечо. Фераго ухмыльнулся, его голубые глаза сияли в свете костра подобно глазам невинного ребенка.

- Извини, дружище. Мне следовало быть осторожнее. Но неважно, это лишь царапина. Лучшее лекарство - свежий воздух и что-нибудь отвлекающее. Ступай-ка к Фидлу и составь ему компанию на остальную часть ночи. И прекрати реветь. Ступай!

Глаза Убийцы улыбались широко и невинно, когда он провожал взглядом раненого Гнилоуха, пробирающегося между камнями. С деланной заботой он окликнул дозорного:

- Не спишь еще, а, Фидл?

Тот глянул в предательски улыбающиеся ему глаза. Прижавшись спиной к камню, он почти пропел испуганно:

- Ни твоего сына, ни Гоффы еще нет, хозяин. Я не сплю!

Сердце его упало, когда до него донесся приветливый ответ:

- Неплохо! Оставайся там и развлеки Гнилоуха. Держите ушки топориком. Мой новенький кинжал, которым я еще ни разу не пользовался, так и просится в работу.

Фидл вытянулся. Схватив Гнилоуха за лапу, он помог ему взобраться на пост. Внизу среди камней лежал Фераго, удобно откинувшись на спину и щурясь на море.

4

Розовый рассвет бережно тронул стены аббатства как раз в ту минуту, когда Бреммун взбирался по ступеням в изолятор. Тихонько постучав, он вошел. Брат Остролист никогда не спал в постели, вот и сейчас он сидел в своем кресле, обложившись подушками, и следил, как за окнами занимается заря ясного летнего дня. Арула и Самким спали в кроватках. Бреммун показал на них и, понизив голос, спросил:

- Доброе утро, брат. Как они сегодня?

- Доброе утро, Бреммун, - зевнул и потянулся брат Остролист. - Посмотри сам. Вчера они работали допоздна, зашивая наволочки и стирая ночные рубашки. Мне их даже жаль стало - они чуть не плакали перед сном от всей этой работы.

Мордочка Бреммуна смягчилась, он виновато посмотрел на спящих малышей. Арула лежала, тихонько посасывая лапу, а Самким клубком свернулся на подушке, накрывшись хвостиком.

- Клянусь мехом, брат, они, должно быть, здорово устали. Вид у них прямо-таки изможденный.

Остролист приподнял брови:

- Я всего лишь выполнял предписания. Наказание-то назначал ты.

- Считаешь, с них достаточно?

- Гм! А ты как думаешь? - хмыкнул Остролист.

- Да... наверное ты прав. Когда проснутся, можешь сказать им, что они свободны. Надеюсь, они извлекли урок из этой истории.

Остролист, подышав на стекла очков, протер их и снова водрузил на кончик носа. Затем серьезно посмотрел на Бреммуна:

- Уверен, извлекли. Нда, вполне уверен.

Окончательно сконфуженный Бреммун на цыпочках вышел вон и осторожно закрыл за собой дверь.

Самким приоткрыл один глаз и издал приглушенный смешок. Брат Остролист грозно указал на него лапой:

- Эй, маленький лентяй, ты подслушивал!

- Пыр-пыр-пыр! Я не подслушивал, я просто лежал и нечаянно все слышал, брат Листоостр.

Старик сокрушенно покачал головой:

- Не очень-то полезно подслушивать, как старшие говорят неправду.

Самким спрыгнул с постели:

- А ты и не говорил неправду, брат. Просто ты забыл о работе, которую задал нам вчера. Между прочим, есть засахаренные каштаны очень трудно - у меня до сих пор челюсти болят.

Тут в разговор вмешалась тоже давно проснувшаяся Арула:

- Да, да, ужасно трудно, как и играть в твои игры. Все эти камешки и желуди были очень тяжелыми. Мои молодые мускулы переутомились, хур.

Мордочку брата Остролиста растянула неудержимая улыбка... а потом он разразился веселым смехом. Арула же и Самким просто катались по полу от смеха:

- А-ха-ха-ха! Хо-хо-хо! У старика Бреммуна было такое лицо! Ха-ха-ха! Как у лягушки, проглотившей камень. Хи-хи-хи!

Единым духом пробежав всю лужайку, мышонок догнал аббатису Долину у самой сторожки:

- Матушка, а когда у нас будет День Названия?

Долина в отчаянии возвела очи к небесам:

- Думбл, когда ты перестанешь мне докучать? Я еще даже не завтракала, а на голодный желудок плохо думается. Поди прочь, несносный мальчишка!

Мышонок ухватил аббатису за платье и захныкал:

- У-у-у! Подожди немножко, матушка Долина, скажи скорей, когда будет День Названия, а то Думбл покраснеет и станет плакать!

При этих словах аббатиса остановилась и подбоченилась:

- Ты покраснеешь и будешь плакать, да? Значит, ты мне угрожаешь?

- Угу, Думбл покраснеет и станет плакать-плакать-плакать! - улыбнулся и кивнул малыш. - Ужасно много плакать!

Из сторожки, прихрамывая, вышел Тодд Иголка и потряс в воздухе своей тростью:

- Ну-ка, ну-ка, кто это здесь плачет? Только не говорите мне, что это маленький Думбл. Что случилось, малыш?

- Вообрази только, Тодд, этот маленький хулиган требует, чтобы я назначила День Названия! - притворно возмутилась аббатиса, пытаясь вытянуть из лапок мышонка подол сутаны. - А то он, видите ли, начнет плакать-плакать.

- А что, юный Думбл, совсем неплохая идея, - засмеялся старый еж, подбрасывая и ловя трость. - Матушка, назначь поскорее День Названия, а то я, пожалуй, присоединюсь к Думблу. Ты еще не слышала, как я умею плакать. Да я чемпион по плачу! И покраснеть я тоже могу отлично!

- Постыдись, Тодд. Я ведь еще даже не придумала подходящего названия для нынешнего лета.

- О-о-о, у-у-у! - Думбл вцепился в ускользающий подол всеми лапками и даже прижал его к груди подбородком. - Думай поскорее, матушка Долина!

- Лето Надоедливого Мышонка, - аббатиса снова принялась терпеливо высвобождать подол. - Вот как мне сейчас хочется назвать это лето!

- Лето Негодника Лучника, - сказала появившаяся в дверях сторожки ежиха, - по-моему, подходит куда больше. Я имею в виду этого сорванца Самкима!

Медленно переваливаясь на ходу, к ним подходили Труг и его сестра Труган, волоча за собой сеть с только что выловленными рачками. Труг гордо приподнял ее:

- Вот, выловили на рассвете в нашем пруду. Если добавить перцу и несколько головок камыша, выйдет отличный суп. Никогда не видел столько рачков в нашем пруду, как в это лето. Думаю, старушка форель перестала их есть, она стала слишком толстая и ленивая. Смотрите-ка, вон она!

Старая форель шумно выпрыгнула на поверхность. Все направились к пруду, Тодд шел, слегка опираясь на трость:

- Должно быть, эта рыбешка старше меня. Я еще пешком под стол ходил, а она была уже взрослой рыбиной.

Они постояли на берегу пруда. Прямо на поверхности воды плавала огромная форель и смотрела на всех выпуклыми глазами, то открывая, то закрывая рот. Труг потряс перед ней сетью с рачками:

- Смотри сюда, мы выловили всех твоих рачков.

Форель лениво выпрыгнула из воды и шумно плюхнулась обратно.

Думбл высунул язык и показал ей нос:

- Старая лентяйка!

Ежиха вынула из кармана передника кусочек пудинга и сунула его малышу в рот:

- Пусть это будет Лето Ленивой Форели!

- Право, не знаю, дорогая, - улыбнулась матушка Долина. - Обычно мы называем сезоны по названию какого-нибудь дерева или цветка. Лето Ленивой Форели, гм, несколько необычно, но за неимением лучшего, пожалуй, подойдет. Когда вы хотели бы провести этот День?

- Завтра! - раздался общий крик.

Аббатиса посмотрела на свою приятельницу:

- Не слишком ли скоро? Ты могла бы мне помочь, дорогая?

Ежиха разгладила обеими руками передник и состроила нарочито деловитую мордочку:

- Рада стараться, матушка Долина!

При этих словах все дружно рассмеялись. Тодд решил показать малышу фокус с тростью, но запнулся и упал на землю. Малыш Думбл так разволновался, что, перекувырнувшись через Тодда, упал прямо в пруд. Труган пришлось броситься в воду, чтобы вытащить брыкающегося мышонка на берег.

Вскоре после завтрака новость облетела все аббатство. Молодежь играла и веселилась у южной стены, вместе со всеми прыгали Самким и Арула:

- Уже завтра! Ура! Завтра День Названия!

- Праздник! У нас будет праздник!

Переодетый в сухой сарафанчик Думбл повел друзей на прогулку вдоль бастионов, и все они напевали песенку Дня Названия, которую полагалось петь в предвкушении пира:

Угощенье и веселье!

Почему? Почему?

Пой, пляши и объедайся!

Потому! Потому!

Потому что День Названья —

Приходи, сестра и брат!

Исполняются желанья —

Всякий будет сыт и рад!

Большой колокол Джозефа весело прозвонил этим солнечным утром и птицы отозвались ему радостной песней. Обитатели аббатства, кто постарше и не занятые приготовлением обеда, собрались на лужайке посмотреть на молодежь и вспомнить прошедшие Дни Названия.

Но звуки праздника донеслись не только до их ушей. За стенами аббатства прятались еще двое - Битоглаз и Тура, две ласки, дезертировавшие из армии Фераго несколько недель назад. В данный момент они лежали в канаве с противоположной стороны тропы, огибавшей западную стену. Дни и ночи, проведенные в скитаниях по западным землям, попрошайничество и воровство наложили свой отпечаток на их и без того изможденные морды. Битоглаз спал, разморенный теплым утренним солнышком, и снились ему жареное мясо и красное вино. Как раз в эту минуту Тура растолкал его:

- Ты что-нибудь слышишь, чудила?

Битоглаз проснулся и сел. Протер рваным рукавом глаза и, склонив голову набок, принялся прочищать ухо. Прислушавшись, он усмехнулся и принялся в такт пению размахивать лапой:

- Да-а-а-а, да-а-а-а, точняк. Похоже на старомодные стишки.

Тура сидел и жевал стебелек травы. В животе у него громко бурчало, он скроил рожу и сплюнул:

- Какой-то тип бьет в колокол и молодые глотку дерут. А вообще миленько. Как, по-твоему, называется это место?

- Это аббатство.

- Батство? Что еще за батство?

Битоглаз изо всех сил отпихнул Туру, и тот скатился в грязь.

- Аббатство! Понимаешь ты, куриные мозги, аб-бат-ство. Кажись, называется оно Рыдван или что-то в этом роде. Я слышал о нем от лисы.

- Ври больше, - поднялся Тура. - Да ты ни одной лисы не знаешь, оборванец. А если и знаешь, то они не хотят с тобой знаться. Батство Рыдван, фу ты ну ты!

Тут Битоглаз прыгнул на него и зажал ему лапой пасть:

- Р-р-р, заткнись. Сюда кто-то идет.

По тропинке шли несколько кротов под начальством старшего, которого так и звали Кротоначальник. Выглядывая из канавы, ласки стали внимательно наблюдать за процессией.

- Хур, хур, доброе утро тебе, Самким, и тебе, юная Арула. Будьте добреньки, отворите нам ворота, - проговорил Кротоначальник.

Те, кого он назвал, спрыгнули с западной стены на ступеньки и побежали отворять обитые железными полосами толстенные створки. Как только кроты по одному стали исчезать за ними, Битоглаз толкнул под локоть Туру:

- Айда за ними, чудила! Пошли. Прикинемся, что мы тоже кроты, прицепимся к ним и пройдем за ворота.

Быстро перебежав через тропинку, они присоединились к процессии, согнулись вдвое и попытались издавать звуки, похожие на кротовье бормотание:

- Хуаррр, чудила, хуаррр!

Так с опущенными головами они и попали прямо в объятия Труга. Тот схватил обоих за загривки:

- Ну-ка, назад, приятели! Куда это вы направляетесь?

Битоглаз упал на землю и, ухватив Труга за левую лапу, завыл:

- У-у-у, мы, несчастные. Пусть удача ходит за вами по пятам, если вы проявите жалость к двум путникам, переживающим трудные времена.

Тура тут же присоединился к своему приятелю и ухватил Труга за другую лапу:

- Уа-уа-уа! Будь милостив к нам. Когда-то у меня была мать, она была в точности как ты. Не прогоняй нас. Сжалься над двумя голодными и несчастными созданиями.

Труг скрестил на груди лапы и обратился к Самкиму, пытаясь перекричать завывание двух оборванцев:

- Беги скорей за аббатисой. Живее!

К тому времени, когда прибыла матушка Долина, обе ласки уже валялись ничком на лужайке и немилосердно причитали. Аббатиса решительно подняла лапы вверх:

- Тише! Прекратите завывать. Вы же не ранены!

Битоглаз казался безутешным, он рвал траву и сыпал себе на голову, потом принялся царапать лапами землю, отрывисто рыдая:

- Не ранены? А-а-а-а-о-о-о-о-у-у-у-у! Ах, добрая госпожа, если б ты только знала. Двух голодающих, больных и хромых, лапы которых стерты до костей, называешь не ранеными! О голодные дни и холодные дождливые ночи, когда у нас не было даже дырявого коврика, чтобы прикрыть голову от грома и молнии! Не ранены, говоришь? У-а-у-а-у-а!

Самким и Арула не смогли удержаться и хором захихикали, глядя на это трагикомическое представление. Аббатиса же топнула лапой и сердито сказала:

- Немедленно прекратите безобразничать! Если хотите остаться в аббатстве, слышите меня?!

Битоглаз и Тура тут же замолчали и сели прямо:

- Говоришь, мы можем остаться?

- И что мы будем распевать эти ваши стишата, и что нам дадут чего-нибудь пожр... а-а-а... поесть?

Матушка Долина кивнула:

- Аббатство Рэдволл - место мира и благоденствия, но пока вы здесь, вы должны соблюдать наши правила: жить в мире со всеми окружающими и помогать больным, пожилым и детям. Кроме того, вы никогда не должны поднимать на кого-либо лапу. Мы - мирные жители, мы возделываем землю, и она щедро платит нам за это. Если будете придерживаться наших законов, можете остаться здесь, среди нас.

Слова аббатисы снова повергли обоих притворщиков на землю:

- У-а-у-а-у-а! Забудь, пожалуйста, что мы завывали тут, ты так напоминаешь мою мать. Она была в точности такая, как ты!

- А-а-а-о-о-о! Милая госпожа, я не знал своей матери, но уверен, что она тоже была в точности как ты. Благослови тебя, Господь, с твоими добрыми глазами и мягким голосом...

Труг и Кротоначальник рывком подняли обеих ласок на ноги, а Тодд покачал головой:

- Что ты говоришь, матушка? У меня с души воротит от одного вида этой парочки!

Кротоначальник поддержал мнение товарища:

- Бурр, точно так и я. Они же отъявленные разбойники!

- Тут вы правы, - Матушка Долина задумчиво погладила подбородок. - Бреммун, а что ты скажешь?

Все еще вспоминая измученных Самкима и Арулу и кляня свою излишнюю суровость, старик неуверенно пожал плечами:

- Ну, по-моему, они выглядят довольно жалко, матушка, но решение за тобой.

Битоглаз вывернулся из крепкой хватки Кротоначальника и в отчаянии затряс лапами:

- О госпожа!! Прикажи вышвырнуть нас вон, обратно в жестокий мир, который притаился за стенами. И больше никогда несчастные страдальцы не станут мозолить тебе глаза и пачкать лужайки!

Несмотря на устрашающие размеры, у Труга было чувствительное сердце, и он громко всхлипнул:

- Не говори так, приятель. У матушки сердце не из камня.

Аббатиса еще раз покачала головой и наконец, решительно кивнула:

- Ладно, можете остаться. Но помните: пока вы гости нашего аббатства, вы должны вести себя как положено, следить за своими манерами и не распускать лапы. Все ясно?

Тура вслед за Битоглазом, тоже вырвался из лап охранника и, упав на четвереньки, принялись целовать подол аббатисы.

Стараясь не морщиться от отвращения, она их оттолкнула:

- Самким и Арула, у меня есть для вас неприятная, но необходимая работа. Наблюдать за вот этими двоими. Если понадобится помощь, обратитесь к Тругу или Кротоначальнику. Боже мой, как бы я хотела, чтобы в аббатстве опять жила барсучиха... - вздохнула матушка. - Ладно, пора за работу, друзья. Если хотим, чтобы у нас получился удачный День Названия, нам предстоит еще многое сделать!

Когда все стали расходиться по своим делам, бельчонок и юная кротиха представились:

- Меня зовут Самким, а это Арула.

- Завсегда приятно познакомиться, молодежь. Я Битоглаз, а это мой приятель - чудила Тура. Ладненько, где мы будем хавать и дрыхнуть?

Запах двух немытых тел заставил Арулу поморщиться:

- Нет, нет, пока еще рано есть и спать. Обычно мы помогаем на кухне варить и жарить.

Тура просветлел при упоминании о пище:

- Идет, варить и жарить, это мне нравится. Самким немного побледнел. До него тоже дошел неприятный запах, исходящий от двух ласок, и он схватил их обеих за лапы:

- Не так быстро, друзья. Сначала нужно принять ванну и переодеться.

Битоглаз и Тура в ужасе попятились:

- Ванну?! Ну уж нет, чудила! Это вредно!!

- Битоглаз прав, молодежь. Ванна - это же просто смерть для нас.

Самким заговорщицки подмигнул Тругу и Кротоначальнику:

- Может, сводите наших друзей к пруду? Летом там очень здорово.

Некоторое время спустя на траве у берега пруда уже лежали два чистеньких сарафанчика. Кротоначальник стоял рядом, угрожающе помахивая длинной палкой, а в другой лапе держал кусок мыла и мочалку. Битоглаз и Тура в панике уцепились друг за друга, когда Кротоначальник подтолкнул их к воде:

- Вперед, грязнули. В пруду никто вас не тронет, хур-хур.

- Спасибочки! Там полно воды, и она вся мокрая!

- Угу, и еще там плавает какое-то чудище. Я сам видел.

Играючи, Труг брызнул на них водой:

- Если вы ее не тронете, она вас тоже не тронет. А теперь намочите-ка ваши лапы. Смотрите, какое у меня чудесное мыло, оно из вереска с сиренью. Пусть меня утопят, если через несколько минут вы у меня не будете пахнуть, как два цветка!

Послышался крик ужаса, когда Кротоначальник толкнул ласок в воду и встал на берегу, не давая выйти обратно:

- Теперь постойте там, пока мастер Труг не вымоет вам шеи.

Труг ретиво принялся за дело.

- А-а-а-о-о-о-у-у-у! Глаза больно! Я совсем ослеп! Помогите! Спасите!

- У-а-у-а! Вода-вода... Ой! Пожалуйста, не на... Буль-буль-буль!

5

Брат Ревунчик был настолько же толстым, насколько и высоким. Он поднял голову от пирога, края которого равнял, и подмигнул Самкиму и Аруле:

- Хо-хо, чем могу помочь двум шалунам?

Арула завязала передник:

- Хур-хур, брат Ревунчик, ты собирался показать нам, как готовить Большой Праздничный Торт. Разве забыл?

Брат Ревунчик, видимо, вспомнил, потому что тут же выдал каждому по сваренной в меду ягоде тернослива, которые он вынул из большой банки:

- Помню, помню. Хмм, но чтобы делать Большой Праздничный Торт, нужно иметь чистые лапы. Дайте-ка я взгляну на ваши.

И он внимательно осмотрел две пары только что оттертых с мылом лап:

- Ладненько, садитесь на эти скамейки и давайте проверим, все ли у нас есть для торта. Вот по этому списку.

- Корень стрелолиста и мука из цветочной пыльцы.

- Засахаренные каштаны и терновник в меду.

- Цветы фиалки в сахаре и малина.

- Буковые орешки, сушеный чернослив и сироп из плодов шиповника.

- Крем из лютиков, хур-хур, и крем из ежевики.

- Миндальная паста, молоко и молодые кленовые листья в сахаре. Вот, кажется, и все.

Пока помощники смешивали все вышеназванные составляющие, брат Ревунчик внимательно присматривал за ними, но в то же время не спускал глаз с других кухонных помощников. Ревунчик редко что-нибудь упускал из виду.

- Брат Остролист, присмотри за заварным кремом из одуванчиков, его нельзя доводить до кипения. Так-так, очень хорошо. Порежьте корень стрелолиста и смешайте с мукой из цветочной пыльцы. Так-так, очень хорошо. Думбл, ты ведь должен был растолочь этот засахаренный фундук, а не слопать его весь. Увижу еще раз, поджарю твой хвостик на сковороде. А теперь добавьте буковых орешков, только несколько штучек оставьте, чтобы растереть с миндальной пастой, и добавьте побольше сушеного чернослива. Арула, присыпь-ка дно противня мукой из цветочной пыльцы. Правильно. А теперь выкладывайте ягоды терновника и малину по очереди, одну ягоду малины, одну терновника, ровными рядами. Так-так, очень хорошо. Сестра Настурция, лук порей хорош будет в пироге с сыром, а? Думбл! Что я тебе только что говорил?

Когда тесто было готово, его выложили на противень и двумя деревянными лопатками сунули в духовку. Умопомрачительный аромат черничных блинов, ореховых булочек и овсяных жучков щекотал ноздри, доносясь с верхних полок четырехъярусной духовки. Малыши очистили лапы от теста, пока брат Ревунчик объяснял, что им дальше делать:

- Так-так, очень хорошо молодцы. Торт нужно испечь, а потом дать ему остыть. Затем его нужно разрезать на четыре слоя. Нижний слой смазать сиропом из шиповника и засахаренных фиалок, сверху положить второй слой, намазать его ежевичным кремом с кленовыми листьями. Затем аккуратно - слышите, аккуратно, в этом весь секрет - положить третий слой и намазать его миндальной пастой с растертыми буковыми орешками. Так-так, очень хорошо. А теперь будьте внимательны. Самый верхний слой мы украсим кремом из лютиков, который кладем потолще, затем добавляем засахаренные каштаны и немного сиропа шиповника для того, чтобы придать крему розоватый оттенок. Вот и все! У нас готов Большой Праздничный Торт! Очень, очень хорошо!

Поскольку на кухне было очень жарко и толпилось слишком много народу, Вера Иголка приготовила легкий ланч на улице. Получив свою порцию летнего салата и мятных вафель, помощники разбрелись по сторонам. Одни разлеглись на солнышке, другие расселись на ступеньках крыльца в тенечке.

Самким и Арула сидели на траве вместе с Битоглазом и Турой, весело хихикая над их рассказами о зверствах, которые тем пришлось перенести со времени их прибытия в аббатство.

- Клянусь всем, чем хотите, чудилы, не знаю, что хуже: голодать и скитаться или тонуть в треклятой воде в этом, как его, батстве. Жестокая тут у вас жизнь, доложу я вам.

- Он прав, этот Битоглаз. Можете называть это гостеприимством, но когда огромная водяная собака волочет тебя в мокрую воду, напихав сначала полный нос мыла, а в этой воде прыгает какое-то чудище, нет, это не может понравиться. Ха!

- Точняк, чудила. И не будь я лаской, если не помру к ночи от простуды из-за этой воды.

Тура вздрогнул и поплотнее закутался в чистую, но изрядно поношенную курточку, которую его заставил надеть Кротоначальник.

Битоглаз сунул лапу в ухо, чтобы вычистить застрявшее мыло:

- Ффуу! Мало этого, так они еще сожгли нашу прекрасную одежду. Я вам так скажу, это первая ванна, которую я принимал в своей жизни, но и последняя тоже. Благодарю покорно.

Самким и Арула от смеха едва могли есть, а маленький Думбл, тот просто чуть не складывался пополам.

Самким налил всем еще сидра:

- Ха-ха-ха! Что, хи-хи-хи, что было потом?

Битоглаз залпом опорожнил свой стакан:

- Хорошо, что ты спросил, чудила. Эта длиннохвостая выдра и дикий кротила потащили нас на кухню помогать.

У Туры рот мгновенно наполнился слюной:

- А там полно всяких лепешек, и пирожных, и пирогов, и пудингов, и кремов...

Битоглаз еще раз наполнил стакан, чтобы, как он объяснил, отбить вкус мыла.

- Ну и дали нам поработать с этим товаром, я вас спрашиваю? Нет! Этот старый толстяк бросил на нас один только взгляд и принюхался. Принюхался он, видите ли. А потом сказал выдре, чтобы тот поставил нас чистить сковородки. Грязные сальные сковородки, и чуть не до подбородка в воде. Это было ужасно, просто невыносимо, скажу я вам. Два таких благородных господина, как мы, стоят в дурацких курточках и скребут черные сковородки в компании со старыми кастрюлями. Хорошо хоть разрешили посидеть на свежем воздухе. Я был близок к тому, чтобы броситься в грязную воду в раковине и насовсем покончить с этой несчастной жизнью.

Услышав это заявление, Арула, которая как раз пила из своего бокала, расхохоталась и чуть не обрызгала всех сидром:

- Бур-хур-хур-хур! Вы говорите точнехонько то, что я и сама часто думай. Хур-хур-хур!

Труг приветливо подошел к собравшимся и сразу обратился к обеим ласкам:

- Ладненько, приятели, перерыв окончен. Пошли обратно на каторгу, миленькие!

Из груди Туры вырвался стон отчаяния:

- Я и так едва жив, чудила. Эта вода действует мне на мозги! И не только на мозги, на лапы тоже! Пожалуйста, больше никаких горшков и сковородок!

Битоглаз трепыхался в крепкой хватке Труга:

- Если я умру, чудила, прошу тебя, поставь на моей могиле горшок и сковороду! Пусть все знают, отчего я помер!

Самким вступился за приятелей:

- Пусть посидят еще немножко, Труг. Они и так уже похожи на два выжатых лимона. Ой, смотрите, сестра Настурция идет!

Сестра Настурция, полная и очень добрая мышь, была любима всей молодежью за веселый, легкий нрав и мелодичный голос. Все сразу потеснились, освобождая ей место на крыльце:

- Урр, садись с нами.

Сестра Настурция присела на ступеньки, дожевывая какое-то лакомство, а Самким стал упрашивать ее спеть:

- Сестра, двое этих бедняг никогда не слыхали твоих песен. Пожалуйста, спой для них что-нибудь.

Она добродушно рассмеялась:

- Это не они, а ты хочешь послушать, Самким.

Бельчонок покраснел:

- Сестра, мы все хотим тебя послушать.

Настурция перестала есть и сделала глоток сидра, чтобы прочистить горло. Многие подошли, желая послушать ее приятный голос.

Приплелся странник в холода,

Устал он и шатался —

Сам по себе пришел сюда

И Мартином назвался.

Воитель славный Мартин

Принес свой ржавый меч,

Дабы Страну Цветущих Мхов

От гибели сберечь.

Жестокий враг в ту пору

В округе страх нагнал —

Он в каждый дом и нору

Свой коготь запускал.

Не убоявшись стали,

Все звери поднялись —

И с Мартином восстали,

И биться принялись.

Воитель славный Мартин

Достал свой грозный меч,

Дабы Страну Цветущих Мхов

От гибели сберечь.

И в лес пришла свобода,

И с Мартином тогда

Здесь наступили годы

Покоя и труда.

Построил он аббатство,

Наш Рэдволл, - потому

Свободой наше братство

Обязано ему.

Воитель славный Мартин,

Благодарим твой меч,

Который некогда помог

Покой и мир сберечь!

Конец песни подхватили все вместе веселым хором. Эхо, отразившись от стен родного дома, унеслось в небеса. Битоглаз и Тура, неожиданно для самих себя, запели вместе со всеми, потом переглянулись в изумлении:

- А мы-то чего? Мы даже не знаем, кто такой был этот Мартин.

- Ладно, кто бы там он ни был, могу поспорить, что горшки на кухне он не мыл. Не думаю, что ему говорили: «Эй ты там, с верным мечом, ступай-ка почисть сковородки».

Самким попытался объяснить ласкам, кто такой был Мартин:

- Мартин Воитель - символ нашего аббатства. Он жил много лет назад.

- Так он, оказывается, мертвяк! - беспечно махнул лапой Битоглаз. - Неудивительно, что никто не заставляет его мыть горшки. Хи- хи-хи!

Труг ухватил Битоглаза за ухо:

- Будь добр, отнесись с бОльшим уважением к павшему герою. Мартин - Хранитель нашего аббатства, и тебе стоит попридержать язык!

- Откуда мне было знать? - заныл Битоглаз, потирая больное ухо. - Кроме того, если кто мертвяк, то мертвяк, и дело с концом.

Сестра Настурция потрепала его по спине:

- Ты не понимаешь. Мартин умер много лет назад, но дух его живет в каждом камне Рэдволла и в сердце каждого из его обитателей. Может быть, сейчас мы его не видим, но это потому, что теперь настали мирные времена. А когда нашему аббатству грозит опасность, некоторые из нас его видят, и он вдохновляет их на великие подвиги.

Тура почесал в голове:

- А ты когда-нибудь видела своего Мартина?

На минуту вдруг воцарилось молчание, и все уставились на Настурцию. А сестра как будто задремала, глядя широко распахнутыми глазами куда-то вперед, сквозь красный камень стены напротив. Потом она заговорила, медленно, четко выговаривая каждый слог:

Я лишь тень, что в саду оставляет неясный след,

Прах ушедших сезонов на плитах.

Лапы мои легки, словно лунный свет,

В памяти я живу чертогах укрытых.

В шепоте ветра можно меня услыхать,

Можно увидеть в бледном рассветном луче,

Если пламя беды начнет полыхать,

Вспомни меня, вспомни о грозном мече.

И тогда я встану рядом с тобой

И великую силу в тебя вдохну —

Силу, с которой в берег бьется прибой, —

Дабы встал ты с оружьем на бой за свою Страну.

И будет тогда враг тобой побежден,

И скажут тогда о тебе: «Воителя лапой тронут он».

Жди. Я найду тебя. Доверься судьбе.

В наставшей тишине, громом разнесся тонкий голосок Думбла:

- А-а-а-ах! Я что-то ничего туточки не понял, сестра.

Настурция заморгала и вздрогнула:

- То же можно сказать и про меня, Думбл. Не понимаю, что заставило меня произнести эти строки, прежде я никогда их не слышала. Это было... странно, как будто говорила не я.

Брат Остролист, который тоже сидел поблизости, быстро вскочил на ноги:

- Ты могла бы еще раз прочесть это стихотворение, сестра? Подожди только, пока я схожу за пером и пергаментом. Долг летописца велит мне их записать.

- Странно, я не помню ни одного слова, - покачала головой сестра Настурция. - Боюсь, все стихотворение улетучилось у меня из памяти. Странно! Как будто кто-то другой владел моим языком, да и разумом тоже.

Тут подошел запыхавшийся брат Ревунчик.

- Пойдемте, пойдемте, - показал он черпаком на кухонную дверь. - День Названия уже завтра. Ни одно блюдо само не приготовится. Мойте лапы и за дело!

Послышалось несколько недовольных стонов, но в основном все пошли работать охотно. Разумеется, Битоглаз и Тура были среди стонущих:

- Ух, хотел бы я научить все эти сковородки самим себя мыть. Эй, ты, котел, ступай-ка в раковину и хорошенько ополоснись!

- А то, может, попросим дух Мартина поработать за нас. Ох!

Битоглаз не заметил, что оказался в пределах досягаемости Труга.

6

Чуточку раньше тем же утром мрачная пелена повисла над крепостью Саламандастрон. Мара подольше повалялась в постели и встала только перед самым завтраком. Войдя в обеденный зал, она увидела Урта Полосатого, сидящего на обычном месте - на большом стуле, с сержантом Сапвудом по правую руку и Бычеглазом по левую. Мара бочком-бочком прошла и уселась в дальнем конце стола рядом с Пикклем, Клитч и Гоффа уже сидели напротив. Обычно за столом царили смех и добродушные шутки, но сегодня молчание придавило собравшихся на завтрак.

Пиккль передал Маре миску с кашей из дикого овса и стакан шалфейного чая. Затем едва слышно прошептал:

- Очень весело, да? Я что говорю, старушка, тебе была сильная головомойка вчера от Урта?

У Мары сразу пропал аппетит. Она принялась ковырять в каше корочкой ржаного хлеба:

- Ну, как обычно. Слово за слово, я не выдержала и убежала к себе.

Клитч наклонился к ней, лукавые голубые глаза, которые он унаследовал от своего отца Фераго, сейчас лучились сочувствием:

- У тебя неприятности случайно не из-за нас с Гоффой, а?

Молодая барсучиха пожала плечами:

- Совсем нет, Клитч. Просто... со мной обращаются, как с глупым щенком. Я от этого устала.

- Твой отец кричал на тебя? - задав вопрос, Гоффа снова наполнил миску кашей из ближайшего блюда.

Пиккль очищал свою миску корочкой хлеба:

- Он ей не отец.

Клитч украдкой бросил взгляд на Урта Полосатого:

- Тогда почему Мара должна делать то, что он велит? Я, например, не делаю, мы с Гоффой делаем, что хотим, и никто нам не указ.

Урт сидел, уставившись в тарелку с нетронутым завтраком. Мара даже не подошла сегодня утром к нему, поздороваться. Его душа стремилась к ней, но холодный разум безучастно отмечал, что красивая молодая барсучиха весело сплетничает с горностаем и хорьком... как будто они закадычные друзья! Барсук поймал взгляд, брошенный горностаем. У того были светло-голубые глаза, такие безмятежные, словно они принадлежали новорожденному младенцу. Какие-то обрывки воспоминаний, что-то смутное, чей-то взгляд, столь же красивый и холодный пробился из глубин памяти Урта, но Бычеглаз, тронув за локоть, отвлек его мысли:

- Этот парень мог бы зачаровать своими гляделками и птицу в гнезде. Не хотел бы я быть птичкой, что попадется ему в лапы. Что скажешь?

Глубокий вздох вырвался из самой глубины груди Урта Полосатого:

- Я видел однажды крысу, которая пела как жаворонок, завлекая жертвы, которым она потом вспарывала брюхо своими острыми зубами. Враг есть враг, какими бы глазами он ни обладал. Эту истину я понял давно. Сапвуд, я видеть не могу этих двоих за моим столом. Дай им провизии на дорогу, и пусть убираются прочь из моей горы. Мне будет легче, когда их здесь не будет!

Заяц выпрямился и отдал честь:

- Я лично провожу их до дверей.

Сорок бойцовых зайцев, которые постоянно жили в Саламандастроне, в молчании проводили взглядами Сапвуда, когда он шел к двум гостям. Он кивнул Маре и Пикклю, прежде чем подошел к Клитчу с Гоффой.

- Вы уже закончили с завтраком? - обратился он к ним.

Клитч, увидев выражение лица сержанта, мысленно усмехнулся. Не прожевав, он ответил:

- Да, конечно, закончили.

Заяц, приняв безразличный вид, продолжал:

- Отлично, тогда следуйте за мной к выходу.

- К выходу? - Мара умоляюще положила свою лапу на лапу Сапвуда. - Но это мои друзья, сержант!

Сапвуд стоял, стараясь не встречаться с ней взглядом:

- Владыка Урт сказал, что им пора идти. Не беспокойся, им дадут по мешку с провизией и отпустят в целости и сохранности. А теперь следуйте за мной, вы двое. И поживее.

Гоффа и Клитч поднялись, горностай сокрушенно улыбнулся Маре:

- Все нормально, не беспокойся из-за нас. Желаю вам счастья с вашим Уртом в Полосочку. До свидания, Мара. Может, мы еще когда-нибудь встретимся.

Пока сержант вел пришельцев к выходу, Мара не смогла выдержать напряжения. Она знала, что Урт любит ее и заботится о ней, и так же относилась к нему. Но сейчас он повел себя как диктатор, управляя ее жизнью и диктуя ей, как она должна себя вести. В своей тяжеловесной манере он оскорбил двух ее новых друзей. Это было уже слишком! Не думая о том, что творит, Мара вдруг услышала свой собственный голос, гневно обращающийся к Урту:

- Прекрасно, выгоняешь моих друзей. Это ведь твоя гора. Ты всегда поступаешь как хочешь, и каждый должен тебя слушаться!

Зайцы даже подпрыгнули на своих сиденьях, когда барсук хрястнул лапой по столу:

- Мара, ступай к себе в комнату!

Но та и так уже вскочила с места и опрометью бросилась вон из зала, поняв, что должна сейчас сделать.

- Не пойду я к себе в комнату! Я ухожу отсюда вообще! И... и пойду с друзьями! Ты не сможешь остановить меня!

- Мара, подожди, слышь, я с тобой! - бросился за подругой Пиккль.

Когда они вышли, Сапвуд вернулся на место и уже оттуда пристально уставился на Урта:

- Они ушли. Вернуть назад?

Урт Полосатый отвел взгляд от пустого стула Мары и украдкой смахнул с глаз слезу:

- Не надо, я должен ее отпустить. Ей не нравится с нами.

Тогда встал Бычеглаз и отдал честь своему господину:

- Прошу прощения, владыка. С твоего разрешения, и даже без него, мы с сержантом пойдем за ними. Проследим, чтобы ничего не случилось, положим, так сказать, на них глаз. Хорошо?

Урт пожал им обоим лапы:

- Большое спасибо, друзья.

Взяв из оружейной по легкому копью, Сапвуд и Бычеглаз легким размашистым шагом отправились по следу Мары и Пиккля. Урт Полосатый пошел в свою кузницу. Весь долгий день гора содрогалась от мощных ударов кузнечного молота, которым барсук проковывал горячий красный металл до толщины сухого листа.

Спрятавшись между дюнами, с юга подступавшими к Саламандастрону, Клитч и Гоффа следили за приближением Мары и Пиккля.

Клитч подтолкнул локтем своего напарника:

- Они будут здесь с минуты на минуту, поэтому слушай. Не говори ни слова, предоставь это дело мне. Мой план должен сработать.

Гоффа погладил два туго набитых мешка с провизией:

- Твой отец будет другого мнения. Два мешка с едой - это не совсем сокровища барсуков, так?

И он тут же сморщился, потому что получил удар по ребрам.

- Если бы мозги были желудями, ты был бы мертвым дубом. - В голосе горностая чувствовалась злая насмешка. - Мы побывали внутри горы, все увидели своими глазами, узнали, что там находится сорок бойцовых зайцев и Урт Полосатый и что они там живут не просто так. Пусть мне оторвут хвост, если они не охраняют там сокровища. Я предложу Фераго новый ход - я приведу ему заложницу - маленькую Мару, драгоценную дочку Урта. Мы могли бы обойтись без этого зайца Пиккля, но если он ей так нужен, то пусть. Чем больше, тем лучше!

Догадка засветилась в маленьких глазках Гоффы:

- Ты прав! Клянусь лапой, ты чертовски умный малый, Клитч!

Не отводя глаз от приближающихся беглецов, молодой горностай продолжал бешено шептать:

- Правильно, Гоффа, я очень умный. Я много умнее, чем Фарран, Детбраш, Мигро или любой другой из банды отца. Поэтому Фераго и позволяет мне шпионить для него. Но вот чего он не понимает, так это того, что стареет, а я остаюсь молодым. Молчи, они уже здесь!

Когда Мара и Пиккль взобрались на холм, Клитч разыграл полнейшее удивление. Он повернулся к ним, его открытые голубые глаза счастливо блеснули:

- Мара, Пиккль! Что вы здесь делаете?

Пиккль смешно выставил вперед свои длинные уши:

- Привет, парни! Я что говорю, явились два рекрута для вашей бродячей банды!

Мара кивнула, ее мордочка светилось радостью обретенной свободы:

- Я наконец сделала это - оставила Саламандастрон навсегда! Как видите, и Пиккль ушел со мной. Он мой единственный друг.

Клитч тепло пожал ее лапу:

- Не единственный, теперь у тебя есть еще два преданных друга - я и Гоффа. Правда, Гоффа?

Хорек оперся на копье и эхом повторил:

- Два преданных друга.

Мара оглянулась - Саламандастрон все еще виднелся вдали, высокий и угрюмый в это утро. Она отвернулась и прогнала мысль о возвращении домой. Оглядевшись вокруг, барсучиха даже вздрогнула от восторга. Они находились в маленькой лощине между дюнами, вобравшей в себя все тепло летнего дня. За поросшими травой холмами она видела вдали высокие горы, невообразимо красивые на фоне высокого неба. Ее сердце пело от радости безграничной свободы:

- Это ли не счастье, Клитч! С сегодняшнего дня мы с Пикклем будем в точности как вы, путешествовать там, где хотим, спать под звездами, есть, когда захотим, и никто не будет нам указывать. Мы свободны!

Гоффа скорчил гримасу и усмехнулся:

- А где ваша еда?

Пиккль рассмеялся и раскинул лапы:

- Спросите Мару-беглянку. Она так торопилась за вами, что не захватила с собой даже корочки хлеба. Мне, конечно, пришлось бежать за ней, поэтому я не позаботился о пропитании. Но вот мы здесь, сильные, но голодные.

- И вы с собой ничего не взяли? - вид у Клитча стал озабоченным.

- Ни лепешечки, - безмятежно махнула лапой Мара. - Все равно, найдем, наверное, что-нибудь.

Гоффа потряс копьем:

- Ты хочешь сказать, что вы не взяли даже оружия?

- Никакого? - Клитч обеспокоился еще сильнее.

Пиккль сел и стал ловить кузнечиков в песке:

- Кому тут нужно это старомодное оружие? Я что говорю, врагов тут нет и сражаться не с кем.

Голубоглазый горностай сел рядом с ним:

- Я бы на твоем месте не стал относиться к этому так легко, Пиккль. Одни в незнакомой стране и без оружия. Никогда не знаешь, что может случиться. Мара, а у тебя нет ничего такого, чем ты могла бы подкупить незнакомцев, например, какого-нибудь сокровища барсуков?

- Сокровища барсуков? - удивилась Мара странному вопросу. - О чем ты говоришь, Клитч?

Горностай пожал плечами, будто речь шла о каком-нибудь пустяке:

- Ну, ты знаешь, какие-нибудь золотые или серебряные побрякушки, может, медальон или что-нибудь в этом роде. Я думал, у барсуков всегда есть сокровища.

Мара задумчиво поскребла свои полосочки:

- Никогда не слышала о сокровищах в Саламандастроне. А ты, Пиккль?

- Я? Нет, ни словечка, ни полсловечка!

Клитч криво усмехнулся:

- Могу поспорить, старый Урт что-нибудь да припрятал, но он не говорит об этом тебе, Мара, Он хочет только приказывать и помыкать тобой, как рабыней. Я думаю, он считает эти сокровища только своими и не хочет, чтобы ты даже краем уха слышала что-нибудь про них. Он считает тебя слишком маленькой. Но простите меня, вы, должно быть, проголодались. Мы поделимся с вами нашими припасами. Давайте перекусим - вы сегодня первый день на свободе.

Они достали из своих мешков лепешки, сыр и яблоки.

Пиккль набросился на еду со своим обычным аппетитом:

- Вот это я понимаю, друзья! Веселые славные парни. А ты что скажешь, Мара, старушка?

Мара ответила приглушенным голосом, так как ела яблоко:

- Ты прав, Пиккль. Знаешь, я даже не чувствую себя такой молодой, как бывало в Саламандастроне. Возможно, потому, что Клитч относится к нам как к равным и не командует. Но кое-что заставило меня задуматься. Все эти запреты входить к нам в гору. Может, Урт и в самом деле что-то там прячет. Наверняка сокровища. Не то, чтобы мне было какое-нибудь дело до этого, мне совершенно безразлично, что он прячет в горе.

Они не заметили многозначительного взгляда, которым обменялись Клитч и Гоффа.

Горностай перекинул свой мешок Маре:

- Вот, возьмите, тут еще сыр есть. Угощайтесь.

7

Приглушенный звон колокола Джозефа возвестил о наступлении сумерек, когда черные дрозды и последние жаворонки уже спели прощальные песни уходящему дню. Аббатиса Долина как раз собиралась постучать в дверь сторожки, но та вдруг открылась сама собой. В дверях, приложив палец к губам, стояла Вера Иголка собственной персоной.

- Тише, маленький Думбл сегодня спит здесь. Я только что положила его на свободную кровать. Пойдем, прогуляемся по саду. Там мы сможем побеседовать без помех.

Тщательно заперев за собой дверь, ежиха вздохнула с облегчением:

- Клянусь своими колючками! Уж и не знаю, что хуже: то ли старый еж, то ли мышонок. Мой старик и Думбл сегодня играли вместе, ты бы видела, как они резвились и бегали взапуски вокруг дома. Можно было подумать, что возится пара малышей. Играли-играли, пока не свалились от усталости. Тодд заснул в кресле-качалке, а Думбл прямо на полу. И сейчас еще спят, благослови их Господь.

Трава под ногами была теплой от летнего солнышка, пока беседующие шли к пруду. Аббатиса потянула носом посвежевший воздух, потом взглянула на небо:

- Завтра на День Названия погода должна быть отличная. Как идут приготовления?

- Все идет своим чередом, матушка. Не беспокойся понапрасну. Мой старик помогал сегодня Беррли принести из кладовой напитки - клубничный ликер, свежий сидр из одуванчиков и лопухов, терновичное вино и бочонок самого лучшего десятилетнего октябрьского эля. Уж Тодд и Беррли знают, что получше, напробовались сегодня достаточно. Не могу не похвалить Самкима и Арулу, они сегодня были прямо-таки славными ребятками. Так отлично помогали брату Ревунчику, что можно подумать, родились на кухне.

Аббатиса подняла брови:

- Приятно слышать. Я вижу, ты уже простила их за озорство с луком и стрелами?

- Благослови Боже их сердца,- хихикнула ежиха. - Молодежь, она и есть молодежь, что с них взять. Они никому не хотели причинить вреда.

Аббатиса следила, как плещет хвостом форель в пруду:

- А какого ты мнения об этих двух ласках? Можно рассчитывать на их благонравное поведение?

- Ты о Битоглазе и Туре? Просто два глупых детеныша. Не беспокойся матушка Долина.

Аббатиса ступила на тропинку, бегущую вокруг пруда:

- Надеюсь, ты права, Вера.

На первом этаже общей спальни горел свет. Брат Остролист, сестра Настурция и выдра Труган сидели на краю одной из кроватей. Вокруг них, прямо на полу, завернувшись в одеяла, расселась молодежь аббатства. Все угощались бутербродами с маслом и джемом, запивая лакомство горячим одуванчиковым напитком. Самким и Арула привели с собой двух ласок.

- М-м-м! Этот джем просто объедение, - с полным ртом промямлил Тура. - Я бы еще десять таких бутербродов слопал, запросто!

Арула предостерегающе подняла лапу:

- Тш-ш! Сейчас будет вечерняя история.

Тура сделал еще глоток напитка и прищелкнул языком:

- М-м-м! Вот это по мне, чудила. А что еще за история?

Битоглаз недовольно стукнул его по кончику носа:

- Заткнись, дурак. Сейчас будут что-то рассказывать. Я люблю слушать интересные истории.

Брат Остролист наклонился вперед, вглядываясь в мордочки слушателей, и перешел на тихий шепот:

- Кто-о-о хо-о-очет слу-у-ушать?

Молодые захихикали и стали взволнованно подталкивать друг друга локтями:

- Мы-ы-ы хотим слу-у-ушать!

Смотритель изолятора сделал глоток из кружки и повел рассказ:

Когда в ночи гаснут лучи

И ветер песню заводит,

Когда все спят, в густой снегопад,

По Рэдволлу призрак бродит...

Один из кротят жалобно пискнул и, задрожав, спрятался под одеяло:

- Бррр, я ужасно боюсь призраков.

- Я тоже боюсь, - присоединился к нему толстенький выдренок. - Давай возьмемся за лапки. Тогда нас никто не схватит.

Когда снова воцарилось молчание, Остролист продолжил:

В рубище грубом, цыкая зубом,

Бродит, охоту верша.

Дверь приоткроет, голодно воет:

«Съем я сейчас малыша!»

Мышата запищали и нырнули под кровать. Зубы Туры вдруг нервно застучали о край стакана, когда он попытался выпить немного напитка:

- Я т-т-так рад, что уже не молоденький и совсем не вкусный.

Битоглаз громко треснул его по голове и рявкнул:

- Замолчи и не мешай слушать!

Рассказчик продолжал свою ужасную историю:

И вот как-то ночью холодной,

Под бури грохот и гул,

Явился призрак голодный

И в спальню сюда заглянул.

Но встал тут мышонок и крикнул ему,

Тоже бледный, как призрак могил:

«Зачем тут бродишь и воешь во тьму?

Зачем ты меня разбудил?»

«Я съем тебя!» - призрак напал на него.

Мышонок откликнулся: «Дудки!

Я - Мартин, Хранитель аббатства сего.

Оставь неуместные шутки!

Я - Мартин Воитель, проваливай прочь!

Имею я силу и честь!

Проваливай лучше в безлунную ночь —

И нечего маленьких есть!»

Из-под кровати послышалось радостное повизгивание:

- Ура! Это старина Мартин! И что он сделал, брат?

Остролист поднялся, вынул из рукава длинный черпак и взял его так, будто это был меч:

И поднял Мартин ржавый меч,

Пошел на супостата,

Чтоб на куски его рассечь,

Как свеклу для салата.

Отсек он уши, срезал нос,

И глаз врагу подбил,

И голову поганцу снес —

В капусту изрубил.

А затем и говорит призраку:

Не знаю я, что ты за зверь, —

И не желаю знать.

Поди-ка сшей себя теперь,

А я намерен спать!

Аплодисменты и радостный смех заглушили конец истории о призраке в Рэдволле. И уже все настроились слушать следующую историю, когда Труган шаловливо провела корочкой хлеба по колену Битоглаза и завыла:

- У-у-у, посмотри-ка сюда, это хвост призрака. У-у-у-а-а-а!

Насмерть перепуганный, тот перекатился через Туру и вскочил на ноги. Прошло некоторое время, до того как смех утих и порядок был восстановлен.

Битоглаз все еще скреб пол лапами и продолжал нервно смеяться:

- Ха-ха, вовсе и нет никакого хвоста, это была шутка.

Тура схватил с полу корочку, затем легонько потрепал Битоглаза за ухо:

- Был, был хвост, дурья ты башка. Просто он исчез. У призрака хвост может исчезать, точняк!

Битоглаз еще раз осмотрел пустой пол и пожал плечами:

- Очень нужен мне этот Рэдволл, или как его там.

Вдруг сзади послышался чистый голос сестры Настурции. Она сидела, не сводя глаз со стены, и пела:

Аббатство, бди - жди впереди,

На стыке дня и ночи

К стене бастиона встань

И, напрягая очи,

Ты с молнией мой меч скрести,

Чтоб Барсуку помочь

И вновь, как прежде, обрести

Защитницу и меч.

В ту же минуту воцарилась тишина. Брат Остролист дернул Настурцию за рукав, но она продолжала сидеть неподвижно, будто в трансе.

- Сестра, что это было? С тобой все в порядке?

Настурция заморгала и огляделась:

- Боже мой, опять! Что я тут наговорила? Что-нибудь ужасное?

Труган заботливо обняла ее за плечи:

- Нет, нет, сестра, ничего. Просто обрывок какого-то старого стихотворения. Нет причин расстраиваться. Сестра, ты выглядишь усталой. Ступай, кровать уже ждет тебя. А вам, малыши, пора спать, а то завтра проспите весь День Названия.

Едва успев коснуться головой подушки, Самким провалился в глубокий сон. И приснилось ему что-то странное. Во сне он вошел в Большой Зал и приблизился к огромному гобелену, висевшему на стене. На полотне отчетливо выступала чья-то фигура, похожая на Мартина Воителя: он был в полном вооружении, в руках меч, на губах - улыбка. Неожиданно он взмахнул мечом. Тот описал в воздухе полукруг и, вылетев с полотна, воткнулся в пол, в щель между двумя плитками рядом с Самкимом. Бельчонок не почувствовал страха. Сам не зная почему, он вынул меч из щели и, протянув его обратно, подал Мартину. Хранитель аббатства взял его. Губы Мартина не шевелились, но Самким услышал его голос:

- Белка или мышь, не имеет значения. Ты житель Рэдволла, Самким. Будь отважным и мужественным, преданным своим друзьям. И придет день, когда ты снова вернешь мой меч и дашь аббатству новую защитницу. Берегись хищника, разыщи Белого.

Стараясь не шуметь, Труг выскользнул из кухни. Сон никак не шел к нему. Особенно мешали соображения о том, что на плите кипел огромный котел супа с рачками и головками камыша, сдобренный кресс-салатом и горьким перцем. Разумеется, Труг не мог заснуть, не сняв пробы! Стоя на кухне в своей необъятной белой ночной рубашке, Труг представлял собой курьезную фигуру. Он уже съел две миски своего любимого супа, облизнулся, потом зевнул и, прежде чем идти спать, добавил в котел еще немного перца. Проходя по Большому Залу, он чрезвычайно удивился, увидев Самкима. Бельчонок стоял, освещенный луной, и смотрел на гобелен. Труг видал прежде лунатиков и поэтому знал, что делать. Подойдя к бельчонку, он подхватил его своими сильными лапами и понес в спальню.

Тот открыл глаза и посмотрел на Труга:

- Так это ты Белый?

Труг оглядел свою ночную рубашку и усмехнулся:

- Да, это я, приятель. Я - Белый.

Самким свернулся калачиком и счастливым голосом пробормотал:

- Это хорошо, а то я тебя ищу.

Он тут же закрыл глаза и провалился в сон.

Войдя в спальню, Труг осторожно положил малыша на кровать и сказал:

- А он, однако, не легонький. Когда приходится носить тяжести, на меня нападает зверский аппетит. Пойду-ка посмотрю, не стал ли суп вкуснее, после того как я добавил перцу.

8

Вышедшая луна бросала мягкий свет на дюны, делая их более светлыми, чем промежутки между ними. Застывшая земля отдыхала спокойно, отдавая тепло жаркого дня спокойной летней ночи.

Сперва Фидл подумал, что зрение подводит его, но, приглядевшись, отчетливо увидел ладно одетую фигуру Клитча, торопившегося к лагерю. Набрав в легкие побольше воздуху, Фидл что было сил заорал:

- Хозяин, смотри, вон подходит твой сын. Он идет один!

Грубо разбуженный от дремы горностай прошипел злополучному часовому:

- Безмозглый червяк! Ори громче, чтобы объявить о нашем присутствии всему краю!

Гнилоух, разбуженный внезапным криком, барахтался, пытаясь встать.

Фидл поторопился поставить его на ноги и перепуганно зашептал:

- Хозяин, ты же сам велел дать знать...

Метко пущенный камень попал Фидлу прямо в ухо, затем послышался презрительный голос Фераго:

- Фидл, глупая жаба, спускайся оттуда. Гнилоух, полезай наверх, и поживее. Да смотри мне, мозги не растеряй.

Фераго Убийца с сыном уселись подальше от посторонних ушей и глаз и начали разговор. Выслушав доклад Клитча, отец одобрительно кивнул, затем проговорил:

- Я знал, что за этими сказками о пустой горе и барсучьих сокровищах что-то кроется. Но ты говоришь, что ничего не видел. Откуда же ты знаешь, что они там, ты, хитрый дьяволенок?

Голубые глаза Клитча сверкнули в темноте:

- Ха! Все правильно, старый убийца. Эта барсучиха, Мара, она обронила кое-какие слова на эту тему среди разговора. Помяни мое слово, она знает, что в горе спрятаны сокровища Саламандастрона.

- А где она сейчас?

- Там, в дюнах, со своим приятелем зайцем по имени Пиккль. Гоффа присмотрит за ними, пока меня нет. Не беспокойся, когда я уходил, они спали как дети.

- Отлично, Клитч! Теперь мы точно знаем, где находится гора. Следующий вопрос: как туда пробраться и как захватить сокровища?

Клитч поиграл мечом, висевшим у него на поясе:

- Это будет не так-то легко. Говорю тебе, это место - настоящая крепость, и охраняется она четырьмя десятками зайцев, а это закаленные в боях солдаты, а не те беспомощные твари, с которыми мы привыкли иметь дело. И главным там барсук, которого они зовут Урт Полосатый. Никогда не видел зверя крупнее и опаснее. Это сильный боец, и не хотел бы я оказаться в бою против него!

Под носом Клитча внезапно возникло лезвие ножа Фераго:

- Предоставь это мне. Мне уже приходилось иметь дело с барсуками. Они умеют бешено сражаться, но они лишены хитрости, и их легко провести. Такие слова, как «честь» и «совесть», имеют для них большое значение. А сейчас тебе пора отправляться к своим новым друзьям, и приведи их сюда. Есть много способов поджарить лягушку. Отправляйся же, недоумок!

Клитч мгновенно исчез среди умытых ночью дюн и не успел разглядеть две неясные фигуры, притаившиеся по другую сторону холма. За ним следовали сержант Сапвуд и Бычеглаз. Они не слышали разговора, происшедшего между Клитчем и Фераго, но прекрасно поняли, что от вражеской орды, обосновавшейся у подножия холмов, веет смертью и разрушением. Провожая глазами Клитча, Бычеглаз поднял дротик:

- Знаешь, я запросто мог бы пригвоздить этого маленького разбойника, хотя тут совсем темно...

Сержант удержал друга за лапу:

- Равнение в рядах, не разводи пустую болтовню. Еще не время для грязной работы, сейчас нам нужны наши черепушки. Я считаю, что один из нас доложит о виденном владыке Урту, а другой продолжит собирать разведданные. Ты вернешься в гору, а я прослежу за горностаем.

- Что мне нравится в тебе, - добродушно рассмеялся Бычеглаз, - так это твое желание во всем идти демократическим путем, вот.

Тут Бычеглазу пришлось встать в оборонительную позицию, ибо Сапвуд принял боксерскую стойку.

- Я пошутил. Ты прав, конечно. Я вернусь и объявлю боевую тревогу в Саламандастроне, а ты продолжай наблюдать за Пикклем и Марой. Этот край нам известен как тыльная сторона наших лап, так что не придется долго искать друг друга, когда понадобится.

После короткого лапопожатия они расстались, и каждый пошел прокладывать свой путь в ночных дюнах.

Ранняя муха села Маре на веко. Барсучиха лениво смахнула ее и проснулась при первых золотых лучах рассвета, стлавшегося по спящим дюнам. Земля лежала в суровой неподвижности, спокойная и прохладная, ожидая прихода солнечного дня. Где-то принялся за свои звонкие трели жаворонок, призывая наступление утра.

Пиккль открыл один глаз и тут же закрыл его:

- Я что говорю, меня не имеет смысла будить, я опять засну, потому что еще не выспался.

Барсучиха набрала полную горсть песку и принялась сыпать его тонкой струйкой на нос своего приятеля.

Тот чихнул и сел прямо, его длинные уши смешно наклонились вперед:

- Да уже поздно, клянусь мехом! Мой бедный животик-будильник говорит мне, что уже пора завтракать. Надеюсь, так оно и есть.

Гоффа облокотился на свое копье:

- Обжора, ты ел весь прошлый вечер!

- Сам ты обжора! - Пиккль встал и принялся вытряхивать песок из своей шкуры. - Что-то я не видел, чтобы ты щадил свое брюхо, когда вчера уписывал за обе щеки. Между прочим, я даже начал думать, что наступает десятилетняя голодуха и ты хочешь наесться впрок.

Гоффа бросил на зайца сердитый взгляд и попробовал лапой острие копья:

- Закрой пасть, кролик...

- Тихо, тихо, что за ссоры между друзьями? - Клитч, проходя мимо Гоффы, бросил на того гневный взгляд. Затем, обернувшись к Маре и Пикклю, посмотрел на них лучистыми детскими глазами. - Итак, друзья, о чем спор?

- Да это и не спор вовсе, - рассмеялся Пиккль. - Я просто спросил насчет завтрака. А Гоффа, видно, встал сегодня не с той стороны холма и обвинил меня в том, что я вчера вечером съел все припасы. Разве я похож на обжору, Клитч? Говори честно, не надо щадить мои чувства.

Голубоглазый горностай приподнял за пустые уголки два мешка:

- Ну, Пиккль, не стоит из-за этого ссориться. Просто на сегодня мы остались без еды, вот и все.

Мара облизнула пересохшие губы:

- Даже яблок нет, а я так хочу пить!

На минуту она вспомнила о прохладной большой столовой внутри горы, о столах, уставленных обильными припасами и бутылями с холодным сидром, молочным соком растений и мятным чаем. Но, постаравшись поскорей изгнать эти картинки из головы, она оглянулась кругом:

- Я знаю только север и запад этой страны. Здесь все то же самое: горы, равнины, дюны и песчаные холмы, сбегающие к берегу. Много еды здесь не найдешь. А что будет, если пойти на юг?

Клитч покачал головой:

- Оттуда мы пришли сюда. Далеко на юге большой широкий поток, но до него лежит край обширных болот, который придется обогнуть. Там кишмя кишит огромными жабами, а это, я бы сказал, плохая компания.

В желудке у Пиккля что-то громко забурчало, и он погладил себя по животу:

- Эх, старина, тебе пора есть, но придется подождать, пока мы найдем что-нибудь пожевать. Пошли, ребята. Эй, а кто-нибудь имеет понятие, куда надо двинуться, чтобы найти еду?

Клитч незаметно подмигнул Гоффе:

- Думаю, нам надо двинуться к тем холмам на востоке. А ты что думаешь, Гоффа?

- Холмы, конечно, неплохая идея! - согласно закивал хорек.

Мара бросила взгляд на восток, где вдалеке на фоне зеленых гор и бледно-голубого неба виднелись темные холмы:

- Ты думаешь, мы найдем там пищу, Клитч?

Горностай похлопал барсучиху по плечу и зашагал на восток:

- С гор обычно бегут ручьи, а вдоль них всегда найдутся какие-нибудь растения, коренья или ягоды.

- Он разбирается в поисках пищи. - С этими словами Гоффа зашагал вслед за Клитчем.

Пиккль подтолкнул Мару, чтобы она двинулась в том же направлении:

- Чего ждем? Ведите нас к ягодникам, ребятки!

Гнилоуху на дозорный пост передали еду. Ее было совсем немного - пригоршня ягод, корочка хлеба и немного воды, - но он принял все с благодарностью, только оставил воду, чтобы протереть болевшее плечо.

Занималось жаркое летнее утро, Гнилоух протер глаза и продолжил нести вахту, пока в лагере, расположенном ниже, шла обычная утренняя рутина. Партии фуражиров и охотников сновали туда-сюда. Стараясь держаться подальше от Саламандастрона, они чаще отправлялись на юг, где выслеживали в болотах лягушек, жаб и птиц. Если же охота оказывалась неудачной, всегда находились какие-нибудь съедобные растения и корешки.

Хотя почти все звери в банде боялись Фераго, находились один или два, которые сомневались в удаче предстоящего броска на север. К числу таких сомневающихся принадлежали лис Форгрин и крыса Рванохвост. Они несли мешок с хлебом, по пути оделяя каждого черствым куском.

Хорек по имени Крысоглаз постучал доставшейся ему горбушкой по камню, пробормотав:

- Разве это хлеб? Больше похоже на камень!

Форгрин услышал эти слова и насмешливо обратился к недовольному:

- Рванохвост, ты только послушай! Старина Крысоглаз недоволен хлебом. Черствый, видал? У тебя есть что-нибудь другое? Может, пирожное? Какие пирожные вы любите больше, ваше высочество, со сливами или с кремом?

Крысоглаз поднял лапу, собираясь швырнуть куском хлеба в Форгрина:

- Заткнись, идиот!

В это мгновение раздался свист и нож Фераго, пролетев между Форгрином и Рванохвостом, вонзился в корку, зажатую в лапе Крысоглаза. Кровь отхлынула от узкой морды хорька, когда Фераго подошел и взял свой нож вместе с насаженной на него коркой хлеба:

- С твоим хлебом что-то не так, Крысоглаз?

Хорек сел, заглянул в улыбающиеся голубые глаза горностая и энергично затряс головой:

- Нет, хозяин, все в полном порядке. Хлеб просто замечательный, спасибо большое!

- Отлично! Тогда посмотрим, как ты его сейчас съешь! - Фераго зло ухмыльнулся, держа хлеб наколотым на острие ножа и наблюдая, как Крысоглаз ест его.

Крысоглаз был далеко не молодым зверем с острыми белыми зубами, часть зубов у него уже выпала, и твердая как камень корка хлеба резала его десны, но он старался есть быстро, слишком напуганный, чтобы остановиться.

Фераго внимательно следил за ним:

- Что это за треск я слышу? Кажется, один из твоих зубиков сломался? Смотри, он даже выпал! Та-та-та, Крысоглаз, плохо ты смотришь за своими зубами, надо бы тебе каждое утро чистить их мягкой веточкой. Ничего, есть твердое полезно, вот увидишь. Что ты такое говоришь?

Крысоглаз пытался что-то сказать, но черствый хлеб забил рот, и хорек издавал только неясные звуки.

- Понимаю, дружище, - с сочувствием кивнул Фераго. - Тебе хочется еще. Форгрин, Рванохвост, дайте еще хлеба из вашего мешка. Бедный хорек не наелся.

Форгрин окаменел при виде бессмысленной жестокости Фераго, но послушался. Как раз когда Рванохвост передавал Фераго хлеб, прибежал Мокронос, ласка:

- Хозяин, Гнилоух говорит, что тебе стоит подойти к нему. Он заметил нечто интересное. Побыстрей, пожалуйста!

Выдернув нож из открытой пасти Крысоглаза, Убийца быстрым шагом направился к дозорному посту и проворно вскарабкался наверх. Гнилоух чуть подвинулся, освобождая место, и указал лапой:

- Вон там, хозяин. Клитч с Гоффой, а с ними еще двое.

- Ага, вижу. Хорошая работа, Гнилоух.

- Смотри еще, хозяин. Видишь, позади них крадется заяц.

- Гмм, вижу. Интересно, барсук уже знает, что мы здесь, или этот заяц оказался тут сам по себе? Скоро мы это выясним.

Чтобы хорошенько рассмотреть горные кряжи, представшие перед ним, Пиккль прикрыл от солнца глаза лапой:

- Черт подери! Далеко же мы зашли, я совершенно разбит!

- Ты просто слишком много ел накануне, Пиккль, вот и возникли проблемы, - укоризненно покачал головой Клитч. - Не так уж и далеко. Почему бы тебе и Маре не отдохнуть немного с Гоффой, пока я схожу и обследую эти края. Как вам это предложение?

Пиккль с радостью бросился на землю:

- Предложение замечательное, дружище! Ты проведи покуда разведку, а мы тут покемарим.

Мара не стала спорить, она была рада отдыху. Гоффа молча кивнул Клитчу и тоже уселся, держась на некотором расстоянии от Мары и Пиккля. Барсучиха привалилась спиной к камню и закрыла глаза.

Внезапно чей-то голос поблизости настойчиво зашептал:

- Не поворачивайся, оставайся, как сидишь. Тебе с Пикклем надо убираться отсюда побыстрее. Вас заманили в ловушку!

Испуганная Мара распахнула глаза и резко обернулась:

- Сержант Сапвуд, что ты здесь делаешь?

Гоффа подпрыгнул и резко приблизился, держа копье наготове:

- Кто здесь? С кем это ты разговариваешь?

Сержант Сапвуд выскочил из своего укрытия, готовый к действию. С резким криком хорек выставил копье вперед. Сапвуд сделал выпад и отбил копье своими длинными задними лапами. Гоффа попытался было схватить его, но был встречен серией ударов чемпиона Саламандастрона по боксу. Последовал стремительный натиск, по два удара пришлись на каждую сторону головы Гоффы, затем мощный прямой удар в подбородок. Гоффа упал на землю бездыханным.

Пиккль выскочил вперед, недоумение и тревога были написаны на его морде:

- Я что говорю, сержант, старина...

81

- Ты что, не видишь, тупица? - С этими словами сержант Сапвуд схватил Пиккля за ухо. - Не видишь, что скоро целая армия врагов будет здесь. Вы в ловушке. Бегите, спасайтесь!

Орущая орда под предводительством Фераго появилась на верхушке холма. Сапвуд бросил испытующий взгляд на Мару, затем выхватил из-за камня свой дротик и сунул его ей в лапы:

- Слишком поздно, но все-таки бегите. У вас есть шанс, а я попытаюсь увести их в сторону!

9

Празднование Дня Названия в аббатстве Рэдволл было в полном разгаре. Началось оно рано утром с того, что малыши промаршировали вокруг сада, где были встречены Тругом. Поскольку барсучихи теперь в аббатстве не было, Труг загримировался под нее, раскрасив себе морду черными и белыми полосками и накинув на плечи старую портьеру. В лапы он взял черпак и, держа его так, будто это была боевая дубинка, выкрикнул традиционное приветствие:

Что вы затеяли тут за игру?

Что надо вам тут, на пиру, на пиру?

Две мышки, Турзель и Фиалка, выступили вперед. Пританцовывая вокруг Труга, они напевали:

О Полосатая, выслушай нас!

Дай детям послушным покушать сейчас!

Труг притворился испуганным и замахал на них черпаком:

Кушать сейчас не могу я вам дать —

Надобно всем Дня Названия ждать!

По традиции обращаться к аббатисе за разрешением начать пир выпадало на долю самого маленького. В этот раз таким оказался Думбл. Его голову обвивал цветочный венок, в лапе он держал ивовый прутик. В таком наряде мышонок выступил вперед и начал было свою речь, но неожиданно сбился раз, другой, затем наконец собрался с духом и, вызвав аплодисменты и смех со всех сторон, выпалил все слова правильно:

Матушка, ты Полосатой скорей, э-э...

Скажи: «День Названья уже у дверей!»

Аббатиса Долина выступила вперед. По случаю праздника она была одета в свой самый лучший наряд и громко, объявила, вызвав всеобщую радость:

Хватит тебя, Полосатая, слушать!

Дети со мною - им хочется кушать!

Тут все малыши разом закричали Тругу:

- Отойди-ка в сторонку и дай нам пройти!

Труг отступил, и все кинулись занимать места за столами. Самким взял Труга за лапу и повел его вместе со всеми:

- Пыр-пыр-пыр, Труг, ты мне приснился прошлой ночью.

- Хо-хо-хо, догадываюсь, малыш!

- Труг, а почему тебя все называют Полосатой?

- Это только в День Названия, когда я наряжаюсь барсучихой. В прежние дни барсучиху в аббатстве часто называли защитницей, нашему аббатству Рэдволл она была как родная мать. А почему ты спрашиваешь?

Волнение наступающего пиршества захватило Самкима, и он, выпустив лапу Труга и не ответив, побежал к своему месту за столом, между Арулой и двумя ласками. Усевшись, он быстро завязал вокруг шеи салфетку и воскликнул:

- Пыр-пыр-пыр, госпожа Иголка, эти яблочные турноверы горячие? Передай мне один, пожалуйста. Ого, Арула, смотри-ка на Большой Праздничный Торт, он, по-моему, самый лучший во всей Стране Цветущих Мхов. Разве не так, брат Ревунчик?

Дальше за столом сидели Кротоначальник и вся его артель.

- Урр, Грунел, передай мне терновичный пудинг, хур, хур!

- Ой-ей-ей, что за чудесный медовый крем. Я его мажу прямо на все подряд!

- Гурраут, намажь этого крема на мою овощную запеканку.

- Урр, Труг, ты уже отведал этого супу?

Бреммун демонстрировал специальную закуску, которую якобы любят путешествующие зайцы. Две полевые мышки слушали его, открыв рот.

- Когда я был в вашем возрасте, я видел одного зайца-странника, когда он навестил нас в День Названия. Зайцы сущие обжоры. Вот смотрите! Сначала он берет хороший яблочный турновер - вот как этот, к примеру, - потом - передайте мне, пожалуйста, дынный крем, - потом намазывает его кремом, сверху кладет пару ежевичных тарталеток, вот так. Затем смазывает это сооружение медом, кладет слой фундука, сверху грушевый пирог и отправляет все это в рот. Вот так! Ммм, умм, грумм!

Битоглаз, чье лицо было перемазано взбитыми сливками и клубникой, пытался разом есть и засахаренные каштаны, и вафли с мятным кремом, запихивая их в рот одновременно. Тура опускал горячую овощную запеканку в сваренные на меду сливы и ел их, с удовольствием запивая напитком из одуванчиков и лопухов.

- Пфф, чудила! Вот я понимаю, это жизнь! Старое доброе аббатство Рэдволл, вот что я хочу сказать!

- Тут ты прав, чудила. Это стоит всех купаний, и сальных сковородок, и ванн тоже!

- Нет, тут я с тобой не согласен. Ванны, это ты хватил. Эй, смотри, ты мне чуть лапу не откусил!

Арула не сводила глаз с кричащих друг на друга ласок. Она оторвала свой нос от куска Большого Праздничного Торта, достаточно надолго, чтобы захихикать:

- Хур-хур, об этом нужно рассказать брату Ревунчику. Пудинг с лапой ласки, ой, умора. Эй, Думбл, убери свой нос из моего стакана!

Мышонок допил последний глоток сидра из стакана Арулы и направился к аббатисе, в бокале которой была настойка из буковых орешков:

- Мне пить хочется, ужасно пить хочется!

Крот Беррли и Тодд Иголка уединились с несколькими большими головками сыра и октябрьским элем, с которым они никак не хотели расстаться.

- Хо, мастер Тодд, попробуй этот желтый сыр с ореховой начинкой. Это мой любимый.

Старый еж сдул пену со своей кружки:

- Ппп, вкусно и питательно. А вот особый сыр с сельдереем и луком. С овсяным хлебом просто замечательно!

Сестра Труга Труган бросила брату вызов: кто съест больше переперченного супа из рачков. Труг, не задумываясь, положил в свою миску полную пригоршню перца и, наклонившись над ней, принялся есть. Труган немедленно бросила себе две пригоршни перцу, и, когда начала есть, из глаз ее потекли слезы. Чтобы не остаться в хвосте, Труг добавил еще перца, в то время как Труган добавила еще полный пакетик перца в свою миску. Из их мгновенно покрасневших глаз уже градом текли слезы, но оба храбро продолжали хлебать, пока аббатиса не воскликнула:

- Объявляю ничью. Победители Труг и Труган!

Обе выдры выскочили из-за стола и окунули морды в открытую флягу с холодным сидром. Смех, прокатившийся за столом, не мог заглушить громкого хлюпанья брата и сестры, которые, чтобы охладить горящие рты, чуть не окунались в сидр. Их фырканье было слышно даже в саду.

Брат Остролист аккуратно слил обе их миски в свою, добавил еще немного перцу и, не поморщившись, доел весь суп, обронив одно-единственное замечание:

- Ммм, вкусно, только перцу маловато. Я люблю, чтобы суп был острым.

Брат Ревунчик откинулся на своем стуле и расстегнул пояс:

- Ффу, хорошо, очень хорошо! Уж и не знаю, что труднее, приготовить все эти закуски или съесть их. Передай мне, пожалуйста, тарталетку с кленовым сиропом, брат Листик.

Брат Остролист как раз надкусил ломоть овсяного хлеба с летним салатом:

- А не начинает ли сдаваться брат Ревунчик?

Добрый монах выпрямился на стуле и опрокинул в рот чашку с мятным чаем. Тарталетка исчезла в мгновение ока, хотя по размерам превосходила тарелку.

- Сдаваться? Нет, милый, сдаваться я предоставляю такой молодежи, как ты. Я из тех, кто предпочитает идти ровным шагом. Отрежь-ка мне кусок Большого Праздничного Торта.

На другом конце стола несколько ежат и мышат утащили под стол фрукты и бисквиты. Затем уселись на земле и принялись есть прямо лапами, подальше от глаз взрослых, которые почему-то настаивали на использовании ложек.

- Ммм, насколько интереснее есть без ложек!

- Хи-хи, а я ем всеми четырьмя лапами!

К полудню все участники пиршества отвалились от столов и разлеглись под деревьями и кустами по всему саду. Думбл и остальная малышня громко похрапывали в гамаке, который сестра Настурция повесила между двумя яблонями. Самким и Арула присоединились к брату Остролисту и брату Ревунчику, которые поместились в тени большого клена, росшего в южном углу сада. Остролист зевнул и потянулся, собираясь вздремнуть:

- Ну, Самким, как твои ласки отнеслись ко Дню Названия?

Самким, хотя глаза у него тоже закрывались, следил за полетом пчелы к цветочным клумбам:

- А, эти двое. Брат, ты не поверишь, но они все еще за столом. Наверное, они долго голодали до того, как попали к нам. Ух, поговорим о чем-нибудь интересном.

- Хур-хур, вечером они не смогут участвовать в наших играх.

Тут Арула хихикнула и показала на брата Ревунчика. Толстяк лежал на спине, заснув как сурок, й храпел с полуоткрытым ртом. А прямо над ним, на паутине висел паук, раскачиваясь от могучего дыхания брата Ревунчика. Все тихонько рассмеялись, не желая будить доброго монаха.

- Если брат Ревунчик не дунет хорошенько, то под конец своего сна получит пудинг из паука.

Мара и Пиккль бросились в одну сторону, а Сапвуд в другую. Фераго и Клитч возглавляли банду, которая шла по склону холма. Внезапность нападения пропала, и, услышав крик Гоффы, они перестали прятаться.

Фераго, взобравшись на гребень холма, быстро оценил ситуацию. Немедленно обернувшись назад, он крикнул:

- А ну в погоню за зайцем, задержать шпиона! А тем двоим отрезать путь!

Бегом направляясь к южным дюнам, Мара и Пиккль, к своему смятению, вдруг увидели двух хорьков и лиса, оказавшихся у них на пути. Фераго послал их преградить Сапвуду путь отступления, и таким образом они оказались перед двумя беглецами.

Мара почувствовала, что внутри у нее разгорается бешенство: их обманули друзья! Торопливо она обратилась к Пикклю, передавая ему дротик:

- Оставь лиса мне. Ты возьми на себя одного из хорьков, а вторым займемся вместе!

У лиса в лапах была пика. Он зарычал и двинулся прямо на Мару. Припомнив действия Сапвуда, она отпрыгнула в сторону, выхватила пику из лап лиса и отбросила ее далеко в сторону. Не ожидая такой ярости от молоденькой барсучихи, лис застыл на месте. В следующее мгновение раздался ужасный стук, это Мара ударила его в челюсть. Удивленные глаза лиса закатились так, что стали видны одни белки, и он навзничь рухнул на землю.

Тем временем Пиккль бежал прямо на хорьков и тут же уложил одного, изо всех сил стукнув его между ушей своим дротиком. Удар удался, но, к сожалению, дротик переломился.

Тут подоспела Мара. Схватив обломок дротика, она бешено сжала его и дико зарычала:

- Иди сюда, Пиккль. Посмотрим, сумеет ли этот хищник драться как солдат!

Хорек, в лапах которого был кинжал, тем не менее лишился мужества - на него наступали разгневанные звери с обломками дротика в лапах, глаза их горели бешеным огнем. С коротким вскриком он выронил кинжал и кинулся бежать, спасая свою шкуру.

Кинжал подобрала Мара. Она тяжело дышала, из груди ее все еще вырывалось грозное ворчание:

- Пусть попробуют меня остановить! Пусть только попробуют!

Уши Пиккля в изумлении свесились в разные стороны:

- Совсем неплохо, старушка. Никогда не думал, что ты такой классный боец.

Барсучиха все еще дрожала в пылу своей первой битвы:

- Это же не я, Пиккль. Это совсем не я. Оказывается, чертовски здорово, когда у тебя в жилах течет барсучья кровь!

Громкое тяжелое дыхание предупредило их о том, что приближается войско Фераго.

- Сейчас не время болтать, подруга, - заметил Пиккль и схватил Мару за лапу. - Побежали отсюда, судя по звукам, их тут слишком много.

И они бросились бежать через песчаные холмы.

Сапвуд же удирал в противоположном направлении, его по пятам преследовали главные силы противника. Заяц-сержант имел боевой опыт и улепетывал с такой скоростью, которая была недоступна его преследователям, но и сам он не мог поддерживать ее очень долго. Оглянувшись через плечо, он увидел троих горностаев, значительно оторвавшихся от остальных. Угрюмо усмехнувшись, Сапвуд присел и спрятался за дюной, мысленно высчитывая время приближения преследователей. Точно в предугаданный момент он выпрыгнул из засады прямо перед ними, держа лапы наготове. Прежде чем они остановились, он уложил двоих: первого великолепным двойным ударом Б нос, а второго - ударом в подбородок. Третьего заяц пропустил и затем достал его скользящим ударом в живот. Когда он обернулся, чтобы закончить работу хуком слева, запыхавшийся горностай вдруг взмахнул своим кривым мечом и ударил Сапвуда по лапе. Остальные охотники были уже недалеко, поэтому Сапвуд подавил стон и резко сорвался с места, приседая и уворачиваясь на бегу.

Фераго и Клитч прекратили преследование и остановились на гребне дюны, провожая взглядами погоню за Сапвудом. Фераго сердито сплюнул в песок:

- Черт ему в зубы! Им не схватить этого зайца, он мог бы бежать вдвое медленнее, этим увальням его не догнать. А как другие двое?

Клитч стоял вытянувшись на цыпочках, изучая дюны в противоположном направлении:

- Я их нигде не вижу. Их могли схватить. Наших там было достаточно.

Фераго отвернулся и в сильном гневе принялся втыкать нож в землю:

- Получилось как всегда. Если хочешь чего-нибудь добиться, то сделай это сам, не полагаясь на других. Болваны!

Клитч насмешливо скривил губы:

- Во всяком случае, мы с Гоффой сделали все, что нам поручили. Мы привели их сюда, и все, что тебе требовалось, это окружить их.

- Щенок! - Фераго встал, многозначительно поигрывая ножом. - Считаешь, это я дал им убежать?

Внезапно в лапах Клитча блеснул меч. Его глаза превратились в две льдинки:

- Я просто констатирую факты, старик!

Убийца задрожал от бешенства и приготовился метнуть свой нож:

- Значит, старик!

Клитч двинулся вперед и мгновенно очутился вне зоны броска, его меч почти коснулся горла Фераго:

- Да, старик, и ты сдохнешь на месте, если попытаешься что-нибудь сделать своей точилкой.

Двое разгневанных горностаев скрестили взгляды своих голубых глаз, затем Фераго коротко зарычал и опустил кинжал:

- Что за споры между своими? Наша игра в прятки кончилась ничем, теперь нужно собирать армию в кулак. Сегодня же ночью двинем на Саламандастрон!

10

Жители аббатства по одному и группами выходили из-за стола, оставив за ним двух обжирающихся ласок, которые никак не могли заставить себя уйти, пока что-то оставалось несъеденным.

- У-у-а-а-о, я, кажется, сейчас лопну, чудила! Передай мне еще один кусок Большого Праздничного Торта.

Недоеденный яблочный турновер выпал изо рта Битоглаза, когда он пододвинул к Туре остатки торта. Он громко рыгнул и налил себе октябрьского эля в припасенную заранее огромную кружку:

- Эй, ты сказал, что лопнешь? Посмотри на меня! Бум-бум-бум, у меня живот как барабан. И как мы поделим промеж нас все это добро, просто загадка. Но доесть нужно.

Запихивая себе в рот торт, Тура одновременно пытался дотянуться до бутыли старого красносмородинового вина:

- Это все наше нищее воспитание, доложу я тебе. Я не могу не есть. Ха, интересно, что сказал бы наш Фераго, если б увидел нас сейчас, чудила!

При звуке этого имени Битоглаз поперхнулся и закашлялся, обрызгав элем всю скатерть. Но, откашлявшись, он тут же потянулся за новым куском овощной запеканки:

- Не упоминай при мне этого имени! Хочешь накликать беду? Даже и думать брось об этом голубоглазом подонке. Перестань болтать и налегай на жратву, чудила. Мы должны все это прикончить.

Тура слегка размял свой раздувшийся живот и воткнул ложку в дынный крем:

- Аа-уу-аа! Это пытка, чудила, настоящая пытка! - Намазав кремом несколько оладьев, он окунул лапы в крем и продолжил есть лапами.

- Ты прав, это чистое свинство. - Битоглаз окунул бисквит в миску с ликером. - Кто бы ни были наши матери, им не следовало воспитывать нас в голоде и бедности. Жизнь жестока, когда не можешь оторваться от жратвы.

Оборудование для вечерних игр было установлено на западной лужайке. Мишени, столбы, смазанные салом, веревки, обручи и прочий спортивный инвентарь были разложены там, где предполагалось провести игры. Арула и Самким как раз помогали Тодду Иголке забивать в землю колья для бросания колец, когда к ним подошла Вера Иголка, озабоченно покачивая головой:

- Должна предупредить, что эти две ласки все еще едят. Только посмотрите на них, вот обжоры! Я дважды пыталась остановить их, но они не обращают на меня внимания. Сделай что-нибудь, Тодд, иначе они, того гляди, умрут от переедания!

По саду шагала процессия, возглавляемая лично Тругом. Проходя мимо Арулы и Самкима, он помахал им лапой:

- Так-то вы относитесь к своим обязанностям, друзья? Аббатиса сказала, что вы отвечаете за тех двух негодников. Но не беспокойтесь, мы с Труган займемся ими.

Битоглаз и Тура жалобно стонали, заталкивая пищу в рот обеими лапами:

- Аа-о-у-а! Передай мне сыр, чудила.

- Пфу! Я точно объемся, если не выпущу из лап этот пирог.

Взмахнув лапой, Труг быстро очистил от остатков еды близлежащую часть стола. Когда же обжоры попытались взобраться на стол, чтобы продолжить свое занятие, Труган схватила их за уши.

При виде этого кошмарного зрелища Бреммун от отвращения прикрыл глаза:

- У вас, двух жадных чудовищ, совсем нет здравого смысла, что ли? Отправьте их в изолятор, и побыстрее!

- Благослови вас Бог, это мы из-за бедности такие. Ооо, осторожно, мой живот!

Труган взвалила Битоглаза на плечи. Тура икнул и жалобно заверещал, когда Труг попытался с ним обойтись таким же образом:

- Не тащите нас в этот, как его, зылятор! Оставьте нас здесь в покое. О, мои кишки!

Брат Остролист сочувственно потрепал их по спинам:

- Будет, будет, не волнуйтесь, вы просто немножечко полежите в мягких кроватках. После того, конечно, как я полечу вас.

Оба несчастных заговорили одновременно:

- Покалечу?

- Нет, полечу. - Остролист плутовски усмехнулся. - У меня есть превосходное лекарство, в его состав входят дикий чеснок, кора вяза, горький корень алоэ и толченый лист щавеля, смешанные с соком крапивы и порошком крестовника. По две столовых ложки каждому, и будете у меня как огурчики.

- Аа-га-га-барагаруу! Помогите! Сестра Настурция подмигнула Самкиму:

- И не знаю, право, хватит ли им по две ложки. Судя по их состоянию, надо бы по три!

Труг пинком открыл дверь изолятора:

- Три и будет. Тодд, Бреммун, садитесь-ка им на задние лапы, мы с Труган на передние, а вы, Самким и Арула, зажмите им носы, чтобы как следует рты открыли.

- Аа-оо! Убийцы! Сжальтесь! Помогите! Остролист достал ложку с противно пахнущим лекарством:

- Еще один вопль, и я удваиваю дозу!

К играм приступили как раз перед сумерками. Самким и Арула начали их бегом на трех лапах, выполненном в прекрасном стиле. Затем дружный смех и веселье вызвал бой подушками среди старших, в то время как остальные приступили к состязанию на смазанном салом столбе. Аббатиса и Бреммун, которые всегда отличались меткостью при набрасывании колец, были приятно удивлены Думблом - он набрасывал кольца более метко, чем кто-либо другой, и завоевал несколько призов. Тодд Иголка заслужил всеобщее одобрение, выступив на крикетной лужайке, вместо крикетного молотка он использовал свою трость. Турзель и Фиалка победили в беге вокруг стен аббатства, а брат Ревунчик и брат Остролист победили всех, играя в желуди.

Игры были в самом разгаре, когда Кротоначальник поднял вверх лапу и принюхался:

- Урр, пахнет так, будто гром с молнией будет. Бреммун отрицательно покачал головой:

- Нет, просто пахнет вечерней прохладой.

- Неа, неа, слушай меня, мастер Бреммун.

Отдаленный раскат грома подтвердил правильность нюха Кротоначальника. В еще теплом вечернем воздухе появилась какая-то тяжесть, и молния, блеснувшая на востоке, осветила верхушки деревьев восточного края Страны Цветущих Мхов. Малыши было расстроились и стали плакать, но сестра Настурция утешила их предложением перенести игры в Большой Зал.

Вера Иголка поддержала эту идею:

- Пошли дружненько в зал. Только нужно собрать весь спортивный инвентарь. А я тем временем посмотрю, что можно приготовить на ужин. Может, горячего меду и холодного клубничного ликера из кладовой? Подходит?

Молодежь криками радости приветствовала это предложение и начала собирать снаряжение. Самким и Арула хотели было принести из оружейной луки и стрелы, но их остановил суровый взгляд Бреммуна:

- Помните, что я вам сказал насчет лука и стрел? Это дело предоставьте мне и держитесь от соблазна подальше. Лучше унесите лямки для перетягивания каната, вот это будет помощь.

Над головами прогрохотал удар грома, молния расколола небо пополам, и крупные как орехи капли дождя застучали по земле.

Все приспособления для игр уже внесли в зал, и сестра Настурция с аббатисой принялись вытирать полотенцами мокрые мохнатые головки своих маленьких подопечных. Вдруг Тодд стал ощупывать карманы своего жакета и, ничего не найдя, схватился за колючки на голове:

- О, цветки и сорняки! - в досаде вскричал он. - Я забыл свои очки. Кажется, они на западном крыльце. Я промокну до нитки, пока доберусь до них!

Самким выступил вперед, предлагая свою помощь:

- Я принесу твои очки, Тодд. Я и так уж промок, пока носил в зал спортивное снаряжение. Пошли, Арула!

Дождь был сильным и теплым, без малейшего ветерка. Самким и Арула добежали до западного крыльца, шлепая по лужам. Очки оказались именно там, где и предполагал Тодд. Захватив их, друзья нехотя побрели назад, наслаждаясь проливным дождем. Не пугаясь грома и молний, они шли, запрокинув головы и ловя падающие капли раскрытыми ртами. Вдруг прямо над ними раздался страшный удар грома и молния ударила прямо во флюгер, закрепленный на крыше аббатства, и все осветилось призрачным светом.

- Вот это да! Ты видела, Арула?

- Еще бы! До чего сильная молния, Самким. Хур-хур.

Над их головами послышалось странное жужжание. Боясь, что снова ударит молния, Арула бросилась наземь и прикрыла лапами голову. Самким только зажмурился, когда что-то пролетело мимо него.

ЖЖЖ-ВЖИК!

Совсем рядом с ним в мокрую землю лужайки врезался меч. Самким обомлел от удивления.

Арула рискнула меж лап взглянуть на происходящее:

- Что это было, хур-хур? Снова молния?

Самким уже высвободил меч из земли:

- Вот что это было. Смотри, Арула.

Струи дождя сбегали по остро отточенному клинку, по канавке для стока крови - от красного камня в черной кожаной рукояти и серебряного эфеса до самого кончика острия. Друзья в страхе смотрели на меч. Он сверкал и светился под дождем, отражая сверкание молний, и казалось, что сам клинок источает белое сияние. Самким осторожно держал меч обеими лапами:

- Меч Мартина Воителя!

Мара и Пиккль услышали удар грома на востоке, когда, спотыкаясь и задыхаясь, бежали между сумеречными холмами. Войско Фераго преследовало их по пятам. Всю первую половину дня они провели, тщетно пытаясь уйти от погони, иногда для краткой передышки прячась между дюнами, иногда пересекая открытое пространство прямо на виду у противника. Мара споткнулась и упала, тяжело хватая ртом воздух. Пиккль попытался ее поднять.

- Нет... - Мара оттолкнула зайца. - Уходи. Спасайся... Не могу больше бежать... Ты можешь еще спастись... Ступай, Пиккль... Ну пожалуйста!

Пиккль, стоя, покачал головой, его узкая грудь тяжело вздымалась:

- Ничего подобного, старушка-спортсменка. Слышь, тебе придется бежать вместе со мной, вот!

И тут начался дождь, сначала слабенький, но быстро перешедший в ливень. Грохотал гром, и молнии освещали дюны.

Пиккль огляделся. Смахнув воду с бровей, он усмехнулся:

- Хо, кажется, есть шанс на спасение. Видишь ту высокую дюну прямо перед нами? Там есть этот, как его, маленькое такое отверстие, ну как пещера. Там еще растет высокая трава. - Напрягшись изо всех сил, он поднял Мару с земли. - Ничего еще не потеряно, барсучья ты головушка. Пошли!

Они обогнули холм и незаметно для противника стали взбираться на него с противоположной стороны. Дождь яростно поливал их, когда они оказались на самой вершине и быстро нырнули в маленький заросший травой лаз. Поглядывая сквозь завесу травы, они перевели дыхание. Дождь быстро смыл все следы, и наступила ночь. Вскоре друзья различили контуры фигур и голоса своих преследователей:

- Ты точно видел, как они шли этим путем, Гнилоух?

- Точно. Я же сказал тебе.

- Ну и где они сейчас?

- Понятия не имею. Этот дурацкий дождь спутал нам все карты.

- Фераго сойдет с ума от злости, когда увидит, что мы вернулись без них.

- Не напоминай. Пошли скорей. Разделимся и будем искать.

- Да я промок насквозь!

- Ах ты бедняжка. А мы, наверное, насквозь сухие? Болван!

- Может, сделаем факелы? Уже темно.

- Из чего мы, по-твоему, их сделаем? Из мокрой травы? А у кого есть кремень и кресало? Только не у меня.

- Эй, кончайте болтать и займемся поисками!

Друзья в своем убежище обсохли и устроились вполне уютно. Пиккль зевнул и прошептал Маре:

- Ладно, похоже, сегодня они нас не найдут. Я собираюсь вздремнуть. Разбуди меня попозже, я подежурю. Лады?

Мара кивнула и устроилась поудобнее, чтобы следить за подручными Фераго. Вскоре они ушли, проклиная Гнилоуха за плохое зрение и ложные сведения. Мара прислушалась к их удаляющимся голосам, пока они уходили в темноту под дождем:

- Эй, Мигро, наверное, они пошли туда.

- Ага, только сейчас слишком темно и мокро для того, чтобы кого-нибудь разыскивать.

- Расскажешь это Убийце или его хитрому щенку. Они тебе скажут, что надо было продолжать поиски!

Бурчание в собственном животе разбудило Пиккля, и он, расправляя онемевшие лапы, выглянул из пещеры:

- Клянусь мехом, я проголодался! Они ушли?

Мара сорвала листик травы и надкусила его:

- Они давно ушли. Почему бы тебе не забыть о своем голоде и не поспать еще немного? В нашем положении у нас не так уж много других занятий.

Пиккль застонал. В животе у него бурчало, будто камни переворачивались. Мара с сочувствием дернула его за ухо:

- Мы найдем еду, когда рассветет. Поспи немножко, дружище. А я еще подежурю, мне пока не хочется спать.

Выбросив из ямы немного песку и освободив себе таким образом пространство, Пиккль расположился вполне удобно. Некоторое время спустя по его успокоившемуся дыханию Мара поняла, что заяц заснул. Тогда она подперла подбородок лапами и задумалась. Невеселое было у них положение. Преследуемые странники в чужой стране, и единственная их защита - лаз в склоне холма. Что касается оружия, то тут дело обстояло чуть получше, но тоже не слишком хорошо: у них имелись сломанный дротик и ржавый кинжал. Пища и вода вообще отсутствовали. Дождь и наступившая ночь пока обеспечивали им прикрытие, но барсучиха уже чувствовала, что тоскует по дневному свету и теплому солнышку. Спасся ли сержант Сапвуд? Мара надеялась, что да. Он мог доставить в Саламандастрон вести об их затруднительном положении. Нет! Она не собирается туда возвращаться. Мара представила себе справедливое возмущение Урта Полосатого и старших зайцев. Разве они не предупреждали ее? Разве ей не рассказывали о хищниках? Разве она не оказалась глупым детенышем?

Нет, конечно нет! Но вдруг сержанта схватили? Тогда ее долг вернуться в гору и предупредить всех о надвигающейся угрозе.

Молодая барсучиха ломала себе голову, обдумывая решение. Она чувствовала ответственность за Пиккля, это из-за нее он ушел из горы, а его верность и дружеское отношение к ней заслуживают того, чтобы она не подвергала его опасности. Постепенно веки стали тяжелеть. Она стала чаще моргать, чувствуя приближение дремы.

Шорох в траве над головой заставил Мару встрепенуться. Вдруг послышалось шипение и узкая голова рептилии показалась в отверстии пещеры, глаза светились, язык энергично двигался. Лапа Мары потянулась за кинжалом, и, полностью проснувшись, барсучиха крикнула:

- Пиккль! Просыпайся, Пиккль!

11

Вся жизнь в Большом Зале замерла. Жители аббатства сгрудились вокруг длинного стола, с восторгом глядя на легендарное оружие. Брат Остролист бережно протер сверкающий меч мягкой тряпочкой и положил его на стол. Гром грохотал уже в отдалении, по окнам барабанили капли дождя.

Тодд надел очки и внимательно осмотрел оружие:

- Меч Мартина Воителя! Никаких сомнений, это он!

Самким и Арула уже несколько раз рассказали историю о том, как они нашли меч. Самким не мог не потрогать красный камень, повторяя про себя слова Тодда: «Меч Мартина Воителя!»

Брат Остролист взял мордочку бельчонка обеими лапами и заглянул ему в глаза:

- Значит, он упал прямо с небес? Вы уверены? Это вам не приснилось, нет?

- Нет, брат, честно! Арула, скажи!

- Ой, ну да! Самким не стал бы рассказывать сказки. Это правда, хур-хур!

- Что-то плохо я перевариваю такие штуки, - фыркнул Бреммун. - Не сомневаюсь, что это превосходный меч, и даже допускаю, что он принадлежал Мартину, но мечи не падают с неба как дождик. Что-то тут не то, я уверен. Послушай, Самким, если это очередная шуточка, то изолятор покажется тебе сладким отдыхом по сравнению с наказанием, которому я тебя подвергну. И тебя тоже, Арула.

- Повремени, Бреммун, прежде чем скажешь что-нибудь такое, о чем впоследствии пожалеешь. Я верю Самкиму! - С этими словами сестра Настурция выступила вперед. Обычно веселая и оживленная, она стала суровой и сдержанной, когда положила лапу на плечо Самкима. - Полагаю, Мартин Воитель дает знать о своем присутствии в аббатстве. Недавно я читала вам странные стихи и пела песни, которые никогда не знала прежде. Многие слышали меня. Если Хранитель аббатства Рэдволл пытается нам что- то сообщить, то следует прислушаться к нему.

Аббатиса Долина оторвала взгляд от сияющего меча:

- Я согласна, сестра. Брат Хэл, как летописец и историк, ты, я думаю, должен проверить старые записи аббатства Рэдволл. Из прошлого можно извлечь много уроков, и я не сомневаюсь, что старые летописи дадут нам ключ к разгадке сегодняшнего странного события. Начни завтра же утром. А пока мы положим меч перед большим гобеленом, прямо у портрета Мартина. Что же касается празднования Дня Названия, то поскольку уже довольно поздно, я предлагаю прекратить игры в зале...

Молодежь зашумела, протестуя против такого сурового решения, но аббатиса, подняв лапу, заставила их замолчать:

- Завтра, я полагаю, погода будет отличной, и мы сможем посвятить целый день играм на свежем воздухе. Такое решение вас устраивает?

Шум протеста быстро сменился криками радости.

Труг постучал своим похожим на руль хвостом по полу:

- Отличное решение! А теперь все по своим кроваткам и спать!

Брат Хэл почесал голову в том месте, где стрела Самкима несколько дней назад проделала в его густом меху бороздку. Он сокрушенно улыбнулся и поймал Самкима и Арулу, когда те шли наверх:

- Эй, юные бандиты! Не бойтесь, я проясню эту загадку ради вас. Сейчас я иду к себе в кабинет, чтобы порыться в старых записях, и, если понадобится, буду заниматься этим всю ночь. Так что не беспокойтесь. Возможно, уже к утру древние рукописи дадут свой ответ, а затем вы сможете заняться играми. Как вам это нравится?

- Отлично, брат Хэл, ты настоящий друг! - Самким энергично потряс его лапу.

- Угу, спасибо. Тогда старый Бреммун бросит на нас кричать!

Улыбаясь, монах проводил малышей взглядом:

- Спокойной ночи, молодежь!

Проснулся Битоглаз незадолго до рассвета. Он был приятно удивлен своим хорошим самочувствием. Перегнувшись с кровати, он растолкал Туру:

- Эй, чудила. Ты как там?

Тура сел и потер свой живот, затем ощупал голову:

- Клянусь зубом дракона, чудила, я чувствую себя прямо как новорожденный!

Брат Остролист чуть пошевелился во сне и устроился поудобнее в своем кресле. Битоглаз предостерегающе поднял лапу:

- Ш-ш-ш! Не надо его будить! Пошли выбираться из этого зылятора.

Обе ласки на цыпочках выбрались за дверь и тихонько закрыли ее за собой. Было еще совсем темно, когда они стали спускаться по лестнице. Битоглаз продолжал удивляться своему хорошему самочувствию:

- Говорю тебе, чудила, оказывается, это их калечение стоящая штука, хоть и пахнет гнильем. Мне прямо завтрака не дождаться, так есть хочется. Этот старый Листован свое дело знает.

Тура спускался, придерживаясь за стену:

- Ага, правду он нам говорил. Я теперь даже жалею, что обозвал его жабоглотателем, когда он говорил, что покалечит нас для нашего собственного блага. Он не обманул.

Из пролета лестницы, по которой они спускались, стали видны огни в Большом Зале. Битоглаз хихикнул:

- Айда сюда, чудила! Пошли подзаправимся, пока эти чудики спят. Все в нашем распоряжении.

Проголодавшиеся ласки набросились на орехи и мед, оставленные для малышей, затем налегли на клубничный ликер и умяли целую тарелку оладьев, которую отыскали на столе:

- Это поддержит нас до завтрака. Жалко, что они не оставили больше.

- Ага, а где этот Торт Батства и октябрьский эль?

- Ты сожрал все это, болван!

- Сам ты болван! Эй, смотри, тут валяются всякие спортивные причиндалы. Хитрые негодники, они играли в игры, пока мы подыхали в ихнем зыляторе.

Битоглаз схватил несколько обручей и быстро один за другим набросил их на голову Туре:

- Хи-хи-хи, где мой приз?

Его приятель ответил тем же, набросив на Битоглаза несколько колец.

Брат Хэл, попивая мятный чай, сидел среди вороха старых пергаментов и пожелтевших свитков. Почесывая борозду в меху на своей голове, он принялся изучать манускрипт, записанный на бересте в те времена, когда старый аббат Сакстус был еще молодым.

Меч Мартина Воителя был возвращен на свое место в аббатстве Рэдволл. Сегодня Раф Кисточка, наш чемпион по лазанью, взял это оружие и забрался на крышу аббатства. Там он спрятал меч в северной стрелке флюгера. Там меч Мартина будет покоиться в мире, в то время как дух его будет охранять наше аббатство. Я горячо надеюсь, что Рэдволл будет вести мирное и спокойное существование и что меч больше никогда не покинет своего места за отведенные мне годы жизни.

Брат Хэл уселся поудобнее, размышляя над текстом:

«Хм, темная ночь, гром, дождь, буря... Вот оно что! - Он вскочил, пролив чай на свою рясу. - Сильный удар молнии. Самким рассказал, что молния ударила во флюгер как раз перед тем, как он нашел меч. Конечно, удар молнии повредил флюгер, меч соскользнул с крыши и упал на землю. Клянусь мехом! Судя по тому, что рассказал этот парень, хорошо, что он не шагнул на шаг вправо. Меч мог бы рассечь его надвое!»

Битоглаз и Тура обнаружили снаряжение для стрельбы из лука. Пренебрегши круглыми мишенями, они взяли каждый по луку и стали целиться в высокий стрельчатый потолок Большого Зала. Ни один из них не был хорош в стрельбе.

- Уй, побирушка, ты даже в потолок не можешь попасть.

- Это потому, что я вырос в нищете, чудила. Моя бедная мамочка не могла позволить себе купить ни лука, ни стрел!

- Хо, заткнись, свинячья башка! Если у тебя даже и была мамочка, ей с таким сыночком было не до лука со стрелами.

- Стань-ка здесь. Это лучше, чем стрелять в потолок.

- Никогда!

Они отпрыгнули в разные стороны, и стрела, дрожа, вонзилась в стол. Битоглаз высвободил стрелу, которая едва не попала Туре в ухо, и от страха спрятался под стол:

- Ты чего? Это просто несчастный случай!

- Я тебе дам, несчастный случай. Меня чуть не убило!

- Это потому, что раньше мы не видали настоящего оружия, чудила. Только и было что по ржавому ножику на брата, когда мы находились в войске Фераго...

- Заткнись, дубина. Забыл, что я тебе говорил о том, чтобы ты не упоминал этого дьявольского имени? Иди сюда, я покажу тебе, как надо стрелять из этого оружия.

Битоглаз обеими лапами согнул лук, Тура наложил стрелу на тетиву и со всей силы откинулся назад. Вдвоем они натянули лук до предела.

- Вот так это делается, чудила, - взволнованно выдохнул Битоглаз. - А теперь стреляем. Стрела полетит через весь зал, затем в проход и по лестнице. Готово... стреляй!

Брат Хэл бегом спускался по ступенькам, размахивая пергаментом и торжествующе бормоча:

- Ха, решено! Я докажу старому Бреммуну, что мечи не падают с неба как дождик. Тут есть объяснение всему, и записи доказывают это. Хо-хо, надо только подождать, пока юный Самким...

Выпущенная в несчастливый час стрела запела в темноте и вонзилась прямо в горло брату Хэлу. Он издал короткий захлебывающийся крик и упал навзничь.

Лук выпал из задрожавших лап Битоглаза.

- У-у-у! Что ты наделал, толстый идиот!

Тура отпустил тетиву, и лук брякнулся на пол.

- Я ничего не наделал, умник нашелся. Это все ты!

- Заткнись, болтун. Это мы оба наделали. Оба! Тебе от этого легче?

- Нет. Думаешь, он окочурился?

- Ну, он не выглядит слишком живым со стрелой в горле, так ведь? Думаю, он мертвее, чем прошлогодний лист.

Тура отыскал кусочек лепешки и принялся нервно жевать, не сводя глаз с брата Хэла.

- 0-о-ох! Что же нам теперь делать, чудила?

Битоглаз подобрал лук и изо всей силы попытался укусить его. Твердое дерево не поддалось, и он отбросил лук прочь. Тот упал рядом с братом Хэлом.

- Вот дурья башка, не мог обождать, пока мы тут развлекаемся? Ему обязательно надо было спускаться по этой лестнице. Говорю тебе, чудила, надо смываться из этого аббатства. Нам тут не повезло. Пока не засекли, надо сматываться. Хватай что можешь и за мной!

Тура заторопился. Он разыскал еще лепешек, горшок меду и блюдо с орехами. Восхищенное шипение Битоглаза заставило его поднять глаза.

- Клянусь когтем дьявола и темной полночью, посмотри сюда!

Глаза Туры широко раскрылись, когда он увидел, что его товарищ держит меч.

- Уау! Что за меч! Даже Фераго не видел такого! В этот раз Битоглаз был слишком взволнован, чтобы выругать приятеля за упоминание имени Фераго:

- Это сокровище... и, говорю тебе, дорогущее. Такого оружия больше нет, даже... нигде нет!

Вскоре рассвет окрасил небо на востоке. Две ласки крадучись выбрались из аббатства через плетеные ворота в южной стене, затем прошли через открытую лужайку и исчезли в Лесу Цветущих Мхов.

К несчастью, Самким проснулся с первым лучом солнца. Вспомнив о событиях предыдущего вечера, он не мог больше оставаться в постели, желая снова увидеть меч, дабы увериться, что то был не сон. Арула еще похрапывала, когда он на цыпочках вышел из общей спальни и стал спускаться вниз по лестнице. Самким шел так быстро, что споткнулся о тело брата Хэла и упал. С криком ужаса он перекатился и вскочил на лапы, но тут же упал снова. Под его лапами зазвенела тетива. Он высвободился и встал, держа лук.

Брат Ревунчик встал в обычное время, чтобы приготовить завтрак. Он торопливо стал спускаться по лестнице и вдруг замер на последней ступеньке, похолодев от ужаса. Держа в лапах лук, над распростертым телом брата Хэла, в горле которого торчала стрела, стоял Самким. Брат Ревунчик тяжело рухнул на ступеньку и проговорил внезапно охрипшим голосом:

- Самким, что ты наделал?

12

Ветролапка наложила на раненую лапу Сапвуда припарку из успокаивающих трав и плевеловый компресс. Урт Полосатый ходил взад и вперед по кузнице, словно раненый зверь. Сержант уже несколько раз рассказал ему свою историю, но барсук снова и снова засыпал его градом вопросов:

- Они схватили Мару или нет?

- Вряд ли. Я предупредил их вовремя, так что, думаю, Мара и Пиккль спаслись.

- Ты можешь в конце концов дать мне окончательный ответ, сержант? Схватили их или нет? Кто был там предводителем? Сколько их?

Сапвуд в отчаянии покачал головой и перевел взгляд на Ветролапку, Сережку, Светлячка, Морскую Траву и Бычеглаза. Все зайцы понимали, что Урт сильно взволнован. Бычеглаз встал между Сапвудом и барсуком:

- Владыка, я думаю, тебе нужно оставить Сапвуда в покое. По-моему, он и так рассказал все, что знал. Делу не поможет, если ты доведешь себя до крайности. Нам ясно, что дни еще не станут короче, когда орда хищников будет у наших ворот. Беспокоиться за Мару и кричать на Сапвуда не стоит, это бесполезно.

Урт перестал ходить и мрачно взглянул на Бычеглаза. Заяц слегка струсил под суровым взглядом Урта Могучего, но у него не было оснований для беспокойства. Барсук дружески потрепал его по плечу:

- Спасибо, Бычеглаз. Ты прав. Сапвуд, дружище, как твоя лапа?

- Она и без повязки не очень-то болела.

Урт подбадривающе кивнул:

- Хорошо. Теперь займемся делом. Бычеглаз, Светлячок и Сережка, соберите свои отряды и заприте все выходы, кроме центрального. Ветролапка и Морская Трава, посмотрите, достаточно ли провизии в горе, и проверьте уровень воды в бочках. Сапвуд, ты пойдешь со мной. Мы с тобой займемся оружием, чтобы обеспечить теплый прием всякому, кто надумает прийти к нам с визитом. Я очень надеюсь, что Клитч с дружком тоже пожалуют, и с нетерпением жду встречи с ними.

Так крепость Саламандастрон стала готовиться к войне.

В середине следующего дня Фераго готовил свою орду к маршу на Саламандастрон. Лисы Форгрин и Рванохвост приводили в порядок свое оружие. Форгрин точил о плоский камень свою длинную саблю, Рванохвост оперял стрелы листьями. Работая, они тихо разговаривали, совсем замолкая, когда Фераго или Клитч оказывались поблизости.

- Ты не знаешь, какого черта мы собираемся нападать на эту барсучью гору, приятель? Я хочу сказать зачем?

- Тебе и спрашивать об этом не полагается, Форгрин. Хозяин сказал, что это хорошая крепость и она может послужить нам базой.

Лис облизнул свою лапу и проверил острие сабли:

- Ха, он, должно быть, думает, что мы такие же тупые, как его Мигро. Крепость использовать как базу, где это видано, клянусь клыками! И его отродье, этот Клитч, со своим приятелем Гоффой и Гнилоухом, они, кажется, знают что-то такое, чего не знаем мы.

Рванохвост посмотрел вдоль стрелы, проверяя ее прямизну:

- Э, солдатское дело исполнять приказы и не задавать вопросов. Но вот что я тебе скажу, я не собираюсь погибать в бою, не зная даже, за что дрался!

- Вот и я также, приятель. Но между нами говоря, я тут как-то приложил ухо к земле и услышал речь о каких-то сокровищах... Тихо, они идут!

Мимо проходили Фераго и Клитч, оба солдата низко склонились над своим оружием, притворяясь очень занятыми. Убийца одарил их улыбкой и одобрительно кивнул. Клитч тронул свой короткий меч, нетерпеливо оглядываясь по сторонам:

- Мы уже потеряли внезапность. Твоей армии надо пошевеливаться. Урт будет скоро готов и уже поджидает нас. Скажи, когда ты собираешься начать нападение?

Фераго неторопливо играл золотым барсучьим медальоном, висевшим у него на шее:

- Терпение, мой юный наследничек, терпение. Когда Мигро и его охотники вернутся, тогда мы и тронемся.

- Но зачем нужно дожидаться Мигро? Мы можем оставить им условный знак, чтоб они нас нагнали.

Фераго уселся на камень и поднял морду вверх, глаза его стали такими же голубыми, как небо над головой.

- Какое прекрасное летнее утро после ужасной бури. Сын мой, ты видишь, как прозрачен воздух? Я люблю подышать прозрачным воздухом, прежде чем что-то предпринять. Слышал разговорчики в моей армии? Я лично слышал. Когда Мигро и остальные вернутся, я, в зависимости от того, приведут ли они с собой пленников, либо сделаю из него козла отпущения, либо подниму на щит. В любом случае лояльность среди тех, кто шепчется за моей спиной, резко возрастет. Увидишь.

- Ну, как скажешь, старик! - Клитч фыркнул и зашагал дальше.

Фераго насмешливо улыбнулся и проговорил ему вслед:

- С годами приходит мудрость. А горячие головы идут по десятку за черствую корочку, мальчик.

В полдень ласка по имени Песьеголов крикнул с наблюдательного поста:

- Мигро с охотниками возвращается с юга, хозяин.

Фераго легко потрепал Гоффу по сильно распухшей морде. Тот заморгал и поежился.

- Схлопотал от безоружного зайца, умник. Ступай позови Клитча и вели остальным строиться.

К тому времени, когда Мигро и его охотники достигли лагеря, вся орда собралась в одном месте между камней. Фераго стоял среди бойцов, его глаза были такими же опасно голубыми, как тонкий весенний лед на глубоком озере.

- Сюда, Мигро. Где вы были?

Мигро был не самым умным среди солдат Фераго. Он стоял, почесывая голову и обдумывая странный вопрос:

- Гнались за зайцем и барсучихой, хозяин. Как ты приказал.

Фераго снисходительно улыбнулся. Он наслаждался происходящим:

- Нет, нет, тут что-то не так, Мигро. Я не приказывал гнаться за ними. Я приказал схватить их и привести сюда. Верно?

Мигро начинал нервничать. Он с трудом проглотил слюну:

- Это верно, хозяин. Ты приказал схватить их и привести, вот что ты сказал.

Убийца улыбнулся всему войску. Он позволил напряжению возрасти еще немного, затем безмятежно пожал плечами:

- Что-то не вижу барсучиху и зайца, а, Мигро?

Тот отступил, умоляюще сложив лапы:

- Хозяин, мы не виноваты. Полдня и целую ночь мы шли за ними по дюнам под проливным дождем и в темноте. Мы старались, честно, хозяин, мы старались, но они исчезли среди ночи, когда дождь был особенно сильным! И-и-и-у-уа-а!

Нож Фераго молнией промелькнул в воздухе. Скорчившись, Мигро упал на землю, зажимая лапой ухо. Фераго переступил через него и вытер нож о его шкуру. Обратившись к войску, он не повысил голос, но слышал его каждый:

- Когда я отдаю приказ, я ожидаю, что он будет выполнен. Мигро сегодня повезло: он потерял только ухо. Следующий, кто ослушается меня, потеряет голову. Я знаю, кое-кто из вас считает, что Фераго стал стар... - Тут он искоса глянул на Клитча. - Или что он потерял свою хватку. Некоторые из вас даже думают, что Фераго стал глухим, и сплетничают за его спиной. - Фераго улыбнулся Форгрину и Рванохвосту. Оба заметно побледнели. Он продолжал: - Кто же знает меня лучше, чем я сам? Я - Фераго Убийца, хозяин юго-западных земель да и всех других, куда я вздумаю вонзить свой коготь. Я убивал уже тогда, когда многие из вас были еще молокососами. Нет зверя умнее, хитрее и злее меня! Сейчас я поведу вас на крепость, и вы должны взять ее! И вы ее возьмете, а если я прикажу, то и умрете там! Вы станете богатыми и сытыми или же проклянете день, когда родились...

Убийца вспрыгнул на ближайший камень и принялся вертеть кинжалом, пока тот не превратился в сплошное сверкающее колесо. Его голубые глаза сверкали, как бриллианты, когда он откинул назад голову и зарычал:

- Смерть врагам Фераго!

Копья, пики, ножи, мечи и луки взметнулись в воздух, и окрестности огласил крик, вырвавшийся из сотни глоток:

- Фе-ра-го! Фе-ра-го! Смерть! Смерть! Фе-ра-го!

Когда голова злой рептилии просунулась в пещеру, Мара лихорадочно кинулась искать свой кинжал, но не нашла его. Его нашел Пиккль. Разбуженный криком Мары, перепуганный заяц упал на кинжал, и его острие вонзилось ему в бок. С резким криком Пиккль прыгнул вперед, стремясь схватить рептилию за голову. Ящерица откинулась назад, и Пиккль ухватил ее за шею. Сцепившись, они выкатились из пещеры. Вопя, шипя, рыча и плюясь, они скатились по крутому склону дюны. Отбросив всякую осторожность, Мара прыгнула за Пикклем. С глухим стуком она приземлилась на песок и была немедленно атакована ударом хвоста желтобрюхой ящерицы. Ужасная тварь погрузила когти в мех Пиккля, в то время как он сжимал ее голову мертвой хваткой. Ни один из них не ослаблял хватку, бешено крича и рыча друг на друга:

- А-а-а! Отпусти меня, скользкая скотина!

- Лапы прочь, кролик, ксс!

- Сама ты кролик. Отпусти меня, тогда я отпущу тебя!

- Кссс! Нет, ты отпусти первый. Кссс!

- Не выйдет. Отпусти ты!

Мара решила проблему, ухватив ящерицу за хвост. Но к ее ужасу, хвост остался у нее в лапах. Ящерица немедленно отпустила Пиккля, повернулась к Маре и плюнула на нее:

- Кссс! Что ты наделала, глупая полосатая собака!

Мара вспыхнула от гнева. Она стукнула ящерицу по голове, заставив ту перекувырнуться, и кинула хвост ей вслед:

- Не смей плевать на меня, дрянь! Только посмей еще раз обозвать полосатой собакой, и я исполосую тебя, чтобы тебе было о чем подумать. Что ты о себе воображаешь?

Ящерица уселась, выставив ярко-желтое брюшко. Ее нижняя губа задрожала, когда она стала вертеть в лапах оторванный хвост.

- Кссс! Мой самый лучший хвост, который я когда-либо отращивала. Кссс! Сколько теперь понадобится лет, чтобы вырастить такой снова.

Ни Мара, ни Пиккль не испытывали к ящерице никакой жалости. Пиккль помахал лапой:

- Что ты там выдумываешь, желтобрюхая? Сама вытащила нас из пещеры!

Слезы покатились из глаз ящерицы, и она затрясла головой:

- Кссс, это моя пещера! Я выкопала ее. Кссс! Кто сказал, что какой-то кролик и полосата... и барсучиха могут ею пользоваться? Кссс!

Пиккль сделал шаг вперед, его уши встали торчком:

- Поменьше кроликов, милая, а не то я покажу тебе, что значит двойной заячий удар!

Мара поспешила вмешаться, чтобы предотвратить новую драку:

- Прости, мы не знали, что это твоя пещера. Мы только переночевали в ней, чтобы спастись от преследователей. Ты, наверное, видела их, да? Ты должна быть нам благодарна, так как мы сделали твою пещеру еще лучше, мы расширили ее для тебя. Между прочим, меня зовут Мара, а это Пиккль.

Ящерица сидела надутая и продолжала вертеть в лапах оторванный хвост:

- Зовите меня Свинки. Не очень-то было приятно повстречаться с вами. Поломали мою нору, теперь она будет велика для меня. Кссс!

Пиккль сел рядом с ящерицей:

- Перестань бубнить, Свинки. Если хочешь, мы сделаем пещеру меньше. Слышь, у тебя случайно нет чего-нибудь на завтрак, а?

Свинки начала рыть ямку, чтобы похоронить свой возлюбленный хвост, все время бормоча и шипя:

- Кссс! Завтрака вокруг полно! Чтобы снова вырастить такой хвост, мне понадобятся годы и годы. Кссс!

Мара попыталась урезонить ее:

- Слушай, мы совсем потерялись. Ты знаешь Саламандастрон, большую барсучью гору на взморье? Если знаешь и проводишь нас туда, мы дадим тебе много завтраков, каких ты только захочешь.

- Кссс! Болотные черви и мухи лучший завтрак для Свинки. - Ящерица несколько раз выстрелила своим языком. - Кссс! Я знаю эту гору.

Пиккль подтолкнул Мару локтем, доверительно обратившись к ящерице:

- Проводишь нас, ладно? У нас там в горе полно болотных мух и червей. Думаю, мы можем насобирать тебе мешок или два. Каких ты любишь больше - жареных, вареных или в салате?

Свинки скорчила рожицу:

- Кссс, не вареными, не жареными. Свинки любит их живыми, чтобы они вертелись на языке и пищали. Кссс, идите за мной!

День начинался жаркий и солнечный. Друзья шли между дюнами за ящерицей, полностью потеряв ориентировку в пространстве, по которому они путешествовали.

- Пиккль, ты уверен, что она выведет нас домой? - спросила Мара, понизив голос.

Заяц сорвал несколько одуванчиков прямо с корнями. Передав часть их Маре, он принялся методично жевать, сплевывая на песок:

- Кто знает, старушка? Мы целиком в ее власти. Она может завести нас куда захочет. Давай положимся на ее жадность и на наше обещание двух мешков с мухами.

В полдень они остановились и выкопали небольшую ямку в песке, где образовалась грязная лужица, из которой с радостью попили. Мара зевнула и потянулась:

- Аа-ау-а! Я ни минуточки не спала сегодня ночью. А ты, Пиккль? Ты тоже устал?

- Абсолютно вымотан, подружка. Слышь, я, кажется, заснул бы, даже сидя на иголке.

Свинки тоже растянулась на песке:

- Ксс, я вообще не спала прошлой ночью, потому что вы заняли мою нору. Кссс, лучше поспим сейчас, впереди еще долгий путь. Ксс, хррр.

- Эй, посмотри на Свинки, она уже храпит. - И Пиккль откусил корень у последнего одуванчика.

Мара выкопала ямку в песке и положила туда голову:

- Хорошая мысль. Разбуди меня, если проснешься первым, Пиккль.

Прошел час. Мара и Пиккль, свернувшись на мягком песке, мирно проспали весь золотой полдень, и даже порыв легкого ветра не разбудил их. Зато он разбудил Свинки, ее глаза открылись, и минуту она понаблюдала за своими спутниками. Уверившись, что они крепко спят, она поползла прочь, шипя себе под нос:

- Кссс, оторвали хвост, ударили Свинки, спали в моей норе, кролик и полосатая собака наверняка обманули меня насчет болотных червей и мух. Не стану я им ничего показывать. Кссс!

13

Прелесть золотого летнего утра, наступившего после урагана, бушевавшего накануне вечером, не принесла радости обитателям аббатства Рэдволл. Спортивные игры в честь Дня Названия были отменены. Подобно темному занавесу нависли огорчение и грусть. Самким сидел один в изоляторе, онемевший от непонимания того, что произошло. Неужели брат Хэл действительно мертв? Кто совершил этот ужасный поступок? Бельчонок понятия не имел о том, что происходит за стенами изолятора, куда он был препровожден братом Ревунчиком и аббатисой сразу после того, как его, с луком в лапах, нашли рядом с телом погибшего. Правда, ему обещали, что никому ни о чем не расскажут, пока будет идти расследование.

Пока рэдволлцы завтракали на лужайке, в Пещерном Зале шло совещание. Этот зал был много меньше Большого, откуда сюда вела лестница. Там собрались аббатиса, Кротоначальник, Остролист, Бреммун и Настурция, чтобы обсудить случившееся. Бреммун отодвинул в сторону тарелку с нетронутым завтраком:

- Друзья, поверить в это невозможно - брат Хэл мертв. Где сейчас этот Самким?

Аббатиса подняла лапу, призывая к молчанию:

- Он в изоляторе. Бреммун, мы все тронуты смертью нашего брата не меньше, чем ты, но прошу тебя не торопиться с выводами и не делать поспешных умозаключений, о которых впоследствии можно пожалеть. Итак, имеет ли кто-нибудь хоть малейшие сведения о том, что произошло? Мы ничего не знаем о случившемся, за исключением того, что брата Хэла больше нет с нами.

Теперь заговорила сестра Настурция:

- Матушка аббатиса, я, к сожалению, не располагаю никакими доказательствами, но хочу высказать то, что у меня на сердце. Никто в аббатстве не верит, что Самким мог быть настолько легкомысленным, чтобы лишить кого-нибудь жизни. Даже мысль о таком обвинении кажется мне ужасной.

Аббатиса спрятала лапки в рукава широкой сутаны:

- Я полностью согласна с тобой, сестра, и никто пока Самкима не обвиняет.

- Брат Ревунчик сказал мне, - возразил Бреммун, - что, когда нашел Самкима стоящим над телом Хэла с луком в лапах, он сказал ему: «Самким, что ты наделал?»

Его прервал брат Остролист:

- Да, и юноша ни слова не сказал ему в ответ. Было такое впечатление, будто он онемел от горя. Но я имею сказать вам нечто, способное пролить свет на происшедшее. Видел ли кто-нибудь сегодня тех двух ласок - Битоглаза и Туру? Дело в том, что, когда я проснулся, их не было в постелях.

Кротоначальник решительно встал:

- Хур, оставайтесь здесь, а я попытаюсь разыскать их. Может, им что-нибудь известно.

- Хищники! - Бреммун громко скрипнул зубами.

Аббатиса слегка хлопнула лапой по столу:

- Бреммун, ты опять за свое. Я вижу, ты уже готов обвинить в происшедшем Битоглаза и Туру без всяких на то оснований. С этим нужно кончать. Наше аббатство имеет репутацию обители справедливости и доброй воли, и мы должны изо всех сил поддерживать ее.

Бреммун пристыженно пробормотал извинения. Чтобы избавить его от большего смущения, Остролист взял лежавший на столе пергамент:

- Это дал мне брат Ревунчик. Пергамент нашли в лапах брата Хэла.

Собравшиеся склонились над листом и стали читать написанное много лет назад. Вскоре они пришли к выводам, к которым до них пришел брат Хэл.

От имени всех заговорила Настурция:

- Что ж, теперь мы знаем, каким образом меч Мартина попал к Самкиму - удар молнии вышиб меч из флюгера, и он упал на землю. Но с какой целью, интересно знать?

В эту минуту вернулся Кротоначальник и сказал:

- Я отправил всех на розыски ласок, но пока никаких результатов, хур. Великий меч Мартина тоже исчез. Я ожидаю вестей с минуты на минуту.

Гневный голос Бреммуна прервал наступившее молчание:

- Исчез меч Мартина Воителя? Грязные вороватые хищники! Они дорого заплатят за это, когда попадутся нам в лапы!

К разъяренному Бреммуну присоединились другие негодующие голоса, но аббатиса резко стукнула по столу, чтобы восстановить порядок:

- Помолчите, пожалуйста! - Она подняла вверх лапу. - Мы собрались здесь не для того, чтобы кричать и угрожать.

Послышался стук в дверь, и вошел Тодд Иголка:

- Приветствую вас всех. К сожалению, не могу сказать вам «доброе утро», ибо оно совсем не доброе. Кротоначальник, ты вчера вечером проверял запоры на дверях?

Кротоначальник энергично закивал:

- Я всегда делаю это, хур, никогда не забываю.

Тодд потряс тростью:

- Я-то знаю, что ты это делаешь, ты парень надежный. Но сейчас мы проверили все ворота, и восточные оказались незапертыми.

В наступившем молчании Кротоначальник одним духом выпалил дополнительную информацию, которой располагал:

- Хур, исчезла также еда, которая была приготовлена для малышей в Большом Зале. И по всему залу были разбросаны спортивные принадлежности, хур.

Аббатиса Долина встала:

- Как только похороним брата Хэла, мы отправим отряд на поиски ласок. Их нужно будет немедленно привести назад! А сейчас я должна идти прямо к Самкиму и рассказать, что ему не в чем себя упрекнуть.

Но у замочной скважины подслушивала Арула, и уже через мгновение она была на пути в изолятор.

Солнце позднего утра ярко освещало небольшую грустную процессию, направлявшуюся на кладбище аббатства Рэдволл. Там и состоялась церемония предания земле останков брата Хэла. Были венки и букеты полевых цветов, а также маленькие памятные подарки от друзей. Труган почтительно положила на холмик горсть цветных камешков и маленькое гусиное перо как знак уважения к летописцу аббатства, а крошка Думбл положил рядом свою любимую куклу-мышку, сплетенную из соломы. Вера Иголка прочитала небольшое стихотворение:

Ты жил среди нас, в этом доме живущих,

И встретил последний свой час,

Но в веснах грядущих и летах грядущих

Ты жив будешь в сердце у нас.

Пока на западной лужайке проходила эта печальная церемония, из окна первого этажа змеей выскользнула веревка. В мгновение ока Самким и Арула оказались на земле и бегом направились к восточным воротам. Кроме мешка со съестными припасами, Самким прихватил колчан стрел и лук, из которого была выпущена стрела, поразившая брата Хэла. Арула взяла большой прививочный нож и пращу с запасом камней. Друзья быстро открыли ворота и углубились в тенистый Лес Цветущих Мхов.

После похорон брат Остролист и аббатиса направились в изолятор. Аббатиса утирала глаза аккуратно сложенным носовым платочком:

- О брат, представляю себе, как расстроился бедняжка Самким из-за того, что не смог даже проводить брата Хэла в последний путь. Что ж, может быть, его несколько утешит то, что я предложила назначить его в поисковую партию, которая должна отправиться в погоню за ласками.

Дверь изолятора была широко распахнута. Остролист вошел, оглядел пустую комнату и взял в лапы наволочку с выведенной на ней углем надписью:

Это сделали ласки. Мы отправились за ними, чтобы вернуть их, и меч тоже.

Скажите брату Ревунчику, что это не я.

Не беспокойтесь, с Арулой и со мной все будет в порядке.

Самким

Аббатиса вынула платочек и вновь утерла глаза:

- Остролист, может быть, их подстерегает опасность, нельзя отпускать их одних.

Старый лекарь поспешил успокоить ее:

- Я чувствую, что меч Мартина не зря упал на землю рядом с Самкимом. Этот юноша отмечен судьбой, и ему послан знак. Отмени поисковую партию, Долина. Давай поверим двум нашим юным друзьям и Мартину Воителю.

Солнце начало медленно спускаться в море. В конце длинного летнего дня небо оставалось таким же безоблачным, как и утром. Одинокий Саламандастрон высился торжественной глыбой на фоне желтовато-коричневых песков.

Зайцы из Дозорного Отряда следили за окрестностями из кратера давно потухшего вулкана. Вооруженные и настороженные, они молча наблюдали приближение освещенной факелами орды, неуклонно продвигавшейся между дюнами. Мириады крохотных огоньков походили на реку звезд, упавших на землю. На расстоянии они казались разделенными, словно рога некоего огромного животного, приближающегося к горе.

Фераго Убийца шел на Саламандастрон!

Молодая зайчиха по имени Денежка нервно сглотнула, беспокойно водя лапой по тетиве лука. Бычеглаз мягко потрепал ее по загривку, когда проходил мимо:

- Спокойствие в рядах. Денежка!

Он перешел к другому новобранцу, Бережку, который сортировал камни для пращи:

- Как раз то, что нужно, парень. Первый бой, не так ли?

- Да, командир. Я решил набрать камней получше и открыть свой счет убитых хищников.

- То же самое сделал и я, когда был юнцом вроде тебя.

- Думаешь, они скоро будут здесь? - С этими словами Бережок проверил свою пращу, резко раскрутив ее.

- Не волнуйся, парень. Когда они придут, я буду рядом с тобой.

Бережок слегка расслабился, успокоенный присутствием ветерана. Не сводя глаз с приближающихся огней, он пробормотал:

- Владыки Урта все еще нет. Как думаешь, где он?

- О, он может быть где угодно. Не вздумай задремать, в любой момент могут принести ужин. Ты же не хочешь пропустить его, так?

Бычеглаз двинулся мимо наблюдательного пункта, бормоча зайцам подбадривающие слова, одно его присутствие вселяло спокойствие и хорошее настроение во всех солдат Дозорного Отряда.

Внутрь горы, в крепость Саламандастрон, вели ходы, состоявшие из жилых помещений и залов, что придавало всему огромному сооружению вид первозданного муравейника. Некоторые помещения освещались факелами, другие - дневным светом из окон. В конце одного из таких коридоров огромный камень-валун был отвален в сторону, лампа заливала мягким золотистым светом небольшую комнату, в которой находился Урт. Именно здесь он обычно искал одиночества, когда разум его пребывал в смятении. Все стены были исписаны изображениями сцен из летописей Саламандастрона и его правителей-барсуков. Все они были здесь: Старик Броктри, Копьеносец Утесник, Синяя Полоса, Правитель Мудрый, Вепрь и Солнечный Блик. Это было таинственное место, исполненное премудрости барсуков.

Урт Полосатый поставил фонарь на край камина и взял в лапы долото. Выбрав на стене чистое пространство, он начал высекать в камне свой собственный портрет. Закончив, он вынул из кармана фартука горсть сухих трав, которую затем поджег огнем из фонаря. Вскоре пещера наполнилась кольцами серого дыма, в котором чувствовался запах осеннего леса. Барсук заговорил речитативом, слова сами рождались в его голове, а он, словно в забытьи, продолжал долбить стену:

Волны жизни, волны моря

Набегут и убегут:

С прошлым будущее спорят,

Но единство берегут.

О, из сумерек придите,

Встаньте рядом, барсуки,

Гнев мой истовый смирите,

Что закону вопреки.

Сержант Сапвуд остался сторожить оружие в соседнем помещении, сидя у запертого окна на нижнем уровне. Из лап небольшого крепкого зайца, за спиной которого болтались два коротких меча, он принял миску горячих грибов и суп из лука-порея. Вместе они сели на подоконник и поужинали, следя за кажущейся бесконечной, освещенной факелами процессией, спускающейся этой безлунной ночью с дюн.

Сапвуд невозмутимо подул на суп, чтобы остудить его:

- Думаешь, они хотят испугать нас, Чертополох?

Барт Чертополох из славной семьи Чертополохов неторопливо повернул свой длинный аристократический нос к огням, двумя потоками направляющимся к горе:

- Выглядит и впрямь забавно, Сап. Хотя если б я был на месте этих хищников, я предпочел бы хорошенько выспаться, вместо того чтобы устраивать парад, напоминающий брачные игры светлячков. Дураки, вот мой ответ, дружище!

- Ты хорошо сказал, - восхитился Сапвуд. - В военных делах ты дока, таково мое мнение.

Чертополох презрительно хмыкнул:

- Никогда бы не стал волноваться из-за хищников, Сап.

Клитч неодобрительно покачал головой:

- Ну, если они и не знали о нашем походе, теперь им известно о нем наверняка. Все эти факелы - глупость.

Голубые глаза Фераго ярко сверкали в свете факелов:

- Они все равно увидят нас. А я этого и хотел. Разве ты не понимаешь, что это демонстрация силы? Каждый из нас несет по два факела, и выглядит это, будто нас вдвое больше. Кроме того, они видят факелы, но на расстоянии не могут понять, кто мы: лисы или лягушки, хорьки или жабы, большие мы или маленькие, плохо или хорошо вооружены. Это заставляет их нервничать и теряться в догадках. А теперь смотри, мой желторотый сын!

Фераго пронзительно свистнул и затушил свой факел, воткнув его горящим концом в землю. И каждый солдат последовал его примеру. Свет вокруг Саламандастрона померк, словно по мановению волшебной палочки.

- Теперь они знают, что мы здесь, но не видят нас. - Фераго сел на песок, удовлетворенно усмехаясь. - Мы можем поспать до рассвета, а они пускай бодрствуют и не находят себе места от тревоги.

Клитч тоже затушил свой факел:

- Я все-таки думаю, что это чертовски глупо. Отец, я говорил тебе, они опытные бойцы, и все эти трюки им известны.

Прав оказался Клитч.

- Верно, сунули факелы в песок, - с ходу разгадал действия Фераго Бычеглаз. Наблюдая за происходящим с вершины горы, он насмешливо отложил в сторону свою пращу. - Они, видно, думают, что мы здесь дураки, тупицы безмозглые. Морская Трава, оставь пост номер шесть. Остальным - команда отдыхать до рассвета.

Тени от лампы прыгали по стенам пещеры, пока барсук шептал свои стихи. Дым от трав уже улетучился, Урт Полосатый протер глаза и зевнул, как после глубокого сна. Отложив в сторону долото, он взял в лапы фонарь и поднес его вплотную к стене, освещая свежую надпись. Голос барсука эхом отдавался в пещере, когда он нараспев стал объяснять себе рисунок:

- Два барсука. Этот маленький - моя маленькая Мара. Я уверен. Но кто же другой, я? Нет, не похоже. У меня есть полосы, а у него нет. - Правитель горы прикрыл глаза. Он покачал головой, полузабытые образы роились в его памяти. - Странно, барсук без полос... Без полос? - Он моргнул и снова обратился к рисунку: - Что это? Глаза хищника? Да, это глаза хищников, их двое, возможно, это горностаи. Что это круглое между ними, луна, солнце? Нет, на нем что-то вырезано, но оно слишком маленькое, я не могу разобрать что. А вот меч, оружие воителя, а вот я, Урт, Владыка Саламандастрона.

Рядом с фигурой Урта появилось несколько строчек. Барсук прищурился, изучая их:

Духом крепись, ибо грянет гроза,

Жребий бойца - Владыке.

Битву несут голубые глаза,

Юности - путь в земли дики.

Будет гора эта для барсука,

Меч рассечет супостата,

Примет защитницу издалека

Аббатство, как было когда-то.

Урт выпрямился, глаза его выражали понимание собственной участи. Он почувствовал, как лапа судьбы коснулась его сердца, но мысль о подступающей войне отогнала прочь грусть и страх. В его мысли ворвался голос Сапвуда:

- До рассвета еще три часа. Хищники окружили нас. Все на своих постах, ожидают приказа. Ты идешь к войску, владыка?

Барсук снял рабочий фартук:

- Они увидят меня в час рассвета, сержант, и я увижу их. При утреннем свете мы посмотрим и на вражескую орду. Подай мне латы, меч, шлем и копье!

14

Битоглаз и Тура направлялись к югу Страны Цветущих Мхов. Они поначалу взяли хороший темп да и теперь не мешкали, зная, что, когда обнаружат тело брата Хэла и пропажу меча, неизбежно начнется погоня. Высокий лес стоял молчаливой зеленой стеной, наполненной шепотом листьев и птичьими трелями.

Битоглаз шел впереди, хлеща по папоротнику и крапиве своим сверкающим мечом. По мере приближения полудня Тура стал все заметней отставать. Битоглаз нетерпеливо поджидал его, вытирая меч о рукав, а затем позвал, пытаясь разглядеть фигуру товарища сквозь сомкнутые ряды древесных стволов:

- Пошевеливайся, чудила! Поживее переставляй свои обрубки!

Тура вытер вспотевший лоб. Прислонившись к дубу, он тяжело перевел дух:

- Мне нужно отдохнуть. Не знаю, что со мной такое. Чувствую себя ужасно. Должно быть, это из-за ванны, которую они мне устроили.

Битоглаз насмешливо фыркнул и взмахнул мечом вслед пролетавшей бабочке, его приводили в восхищение игравшие на клинке зеленые пятна пробивавшегося сквозь густую листву света:

- Еще чего! Меня тоже заставили принять ванну, но это мне никак не повредило. Шевелись, или я оставлю тебя одного. Поторапливайся!

Когда Тура попытался догнать товарища, пот бисеринками выступил у него на носу. Морда Туры была нездорового серого цвета, его лапы дрожали.

- Погоди, чудила. Ты же не бросишь меня здесь на милость этих парней из аббатства. Слушай, понеси ты съестные припасы, тогда я смогу идти побыстрее.

- Нести припасы? - Битоглаз презрительно выпятил губу и ударил мечом по стволу молоденькой рябины. - Нет уж, дудки! Я и так несу меч. Но вот что я тебе скажу, давай остановимся ненадолго и позавтракаем. Тогда тебе будет легче нести.

Благодарный Тура выронил мешок с провизией на землю и упал на краю маленькой полянки. Битоглаз немедленно сел рядом и стал угощаться хлебом с медом и орехами, не обращая внимания на жалкое состояние Туры.

- Слушай, нам нельзя останавливаться слишком надолго, наверняка они уже отправились по нашему следу. Однажды мы ушли от погони, надо сделать это и теперь. Мы будем держаться леса, здесь лучше, чем на равнине, больше прикрытия.

Тура свернулся клубком, он все время дрожал, зубы его постукивали, хвост дергался. Битоглаз прекратил есть и ткнул приятеля лапой:

- Эй, чего дрожишь, как плешивый жук? Только посмотри на себя, чудила. В чем дело?

Голова Туры тряслась, когда он, заикаясь, промолвил в ответ:

- Б-б-больной! Я с-с-совсем б-б-больной! Мне п-п-плохо.

Инстинктивно Битоглаз отодвинулся:

- Лихорадка? У тебя что, лихорадка? Уй, ты выглядишь ужасно.

- П-п-помоги мне! - Тура умоляюще вытянул лапы.

Вместо ответа Битоглаз взвалил на плечи мешок с остатками провизии:

- Пошли. Ладно, я понесу мешок с едой, но не могу же я нести тебя, чудила. Я совсем не хочу подхватить лихорадку. - Он сделал несколько шагов и сердито оглянулся на скорчившегося Туру: - Ну, идешь ты или нет? Я не собираюсь слоняться тут, поджидая тебя.

Тура не ответил. Битоглаз рассерженно хмыкнул:

- Ну и ладно, полежи здесь, пока не полегчает. Я пойду не слишком быстро, так что сможешь нагнать меня.

Так и не дождавшись ответа приятеля, Битоглаз углубился в лес, направляясь на юг и в то же время немного забирая на запад. Битоглаз начал громко разговаривать сам с собою, чтобы заглушить угрызения совести:

- Должно быть, он чего-нибудь съевши, жадная рожа. Небось догонит меня еще до вечера, когда проголодается.

Идти по следу ласок было нетрудно. Самким и Арула ясно видели поврежденные и обрубленные растения, по которым Битоглаз хлестал мечом. Несмотря на спешку, друзья не могли не замечать красоту Страны Цветущих Мхов, задрапированной в зелень лета и испещренной редкими пятнами цветущих кустарников. Лапы почти беззвучно ступали по ковру мягких коричневых листьев. Самким указал вперед, где на иве отчетливо виднелся след от содранной коры, обнаживший бледную, влажную древесину:

- Легко видеть, каким путем они шли. Вот посмотри.

Арула кивнула:

- Урр, Кротоначальник всегда говорит, что нельзя так обращаться с живым деревом. Ху-урр, эти двое невоспитанные твари.

Самким прикоснулся к стволу, обратив внимание на то, какой влажной стала его лапа:

- Если пойдем побыстрее, то догоним их уже сегодня. Они не могли уйти далеко. Пошли, Арула.

- Незачем спешить, друзья, хе-хе-хе!

Тонкий пронзительный голос шел, казалось, ниоткуда. Самким и Арула резко остановились, оглядывая стену листвы перед ними.

Голос послышался опять:

- Беспокоятся, спешат, некоторые только это и делают. И к зрелому возрасту у них совершенно не остается времени. Посмотрите на меня - я не считал прожитых лет, и я все еще резв, как блоха. Хе-хе-хе!

Самким наложил стрелу на тетиву:

- Покажись!

Ковер высоких папоротников раздвинулся, и их взору предстал старик-мышь. Маленький и худенький, одет он был в длинный коричневый кафтан цвета древесной коры, его морду обрамляла огромная белая борода, такая большая, что казалась облаком, из которого виднелись только черные глазки.

Старик рассмеялся и выкинул коленце. Для такого старца он был удивительно подвижен.

- Хе-хе-хе! Можешь опустить лук. Я не собираюсь нападать на вас. Хочешь знать, откуда мне известно, что вы из аббатства? Очень просто. Говорите с акцентом, свойственным жителям Рэдволла. А я - Фургль Отшельник. Живу здесь один, совершенно один, не выношу никаких компаний, предпочитаю свою собственную. Полагаю, вы гонитесь за двумя ласками, что прошли тут недавно?

- А ты видел их?

Фургль исполнил коротенький танец вокруг Арулы:

- Конечно, я видел двух этих злых вонючих хищников. Шли себе по лесу, будто он их собственный. Но вам незачем торопиться, чтобы догнать их.

Самким вежливо поклонился отшельнику:

- Меня зовут Самким. Это Арула. Ты, конечно, прав, мы оба из аббатства Рэдволл. Почему ты говоришь, что нам незачем торопиться?

Фургль терпеливо подождал, пока Самким не спрятал стрелу:

- Потому что один из них очень болен. Он не может идти. А вот я, например, и дня в жизни не болел. Пойдемте, я провожу вас, я знаю Страну Цветущих Мхов лучше, чем вы когда-либо ее узнаете. Клянусь дубом и ясенем, задам я перцу этим ласкам, когда встречусь с ними. Как они осмелились крошить своей дурацкой игрушкой мой лес?

Без дальнейших слов отшельник двинулся в путь. Самким и Арула с трудом поспевали за размашистым шагом проводника.

Через час такого стремительного путешествия они оказались на уже известной нам полянке.

Арула заметила лежащего ничком Туру:

- Посмотрите, это Тура. Он, должно быть, болен.

- Подождите! - Фургль преградил им путь к Туре. - С этими хищниками ничего нельзя знать заранее. Дай-ка мне стрелу, Самким. Посмотрим, болен он или притворяется. Лучше осторожность, чем беспечность, всегда говорю я, правда, чаще сам себе.

Фургль отломил наконечник стрелы и привязал к месту надлома пучок листьев. Затем протянул стрелу обратно Самкиму:

- Теперь стреляй, бельчонок.

Самким приладил стрелу и сделал меткий выстрел. Стрела попала Туре в спину и упала рядом на траву. Тура не двигался.

- Так я и думал, он мертв, - уверенно кивнул отшельник.

Его спутники кинулись к неподвижному телу. Фургль был прав: Тура недавно умер. Самким перевернул его на спину:

- Мертв? Не могу поверить! Только вчера он был такой же живой, как ты и я.

- Хумм, он точно мертвый. Мертвее не бывает. - Арула поскребла в голове длинным копательным когтем.

Фургль потянул друзей прочь от мертвеца:

- Не подходите слишком близко, он умер от лихорадки. Ну ладно, рад был повстречаться с вами, но сейчас я должен идти по своим делам. Если вы намерены похоронить его, то надо сделать это быстро, только старайтесь не прикасаться к нему. Так, извините, у меня срочное дело. До свидания.

В мгновение ока он исчез в глубине Леса Цветущих Мхов. Самким и Арула смотрели друг на друга, слегка разочарованные неожиданным уходом старика:

- Бурр, он тут не задержался, так ведь?

Самким покачал головой:

- Не очень-то похоже на настоящего жителя леса, я бы сказал. Впрочем, полагаю, у него были на то свои причины. Сейчас нам следует похоронить Туру и надо догонять его друга Битоглаза. Ха, что это за друг, оставил товарища умирать в одиночестве. Меча, между прочим, нигде не видно, значит, он унес его с собой. Арула, где ты?

Кротиха уже рыла яму рядом с телом Туры. Темные комья так и взлетали вверх, когда она вгрызалась в землю своими острыми когтями. Вскоре Арула целиком скрылась в дыре, земля дрожала, комья падали на тело Туры. Самким обомлел от изумления, когда Арула вынырнула рядом с головой Туры и отряхнула с себя землю:

- Уф, готово! Теперь осталось только подтолкнуть его твоим луком, Самким.

Самким так и сделал, и тело соскользнуло в яму. Арула быстро стала закидывать его землей, которую она выбросила наружу:

- Лучшее, что мы могли сделать для бедняги.

Хотя в тот день на ланч в аббатстве были только легкий летний салат и ежевичные лепешки, брат Ревунчик чувствовал себя очень уставшим и насквозь вспотевшим. Он вышел из кухни и направился на берег пруда, где было чуть прохладнее. Толстяк снял с себя шапочку и передник и вытер лоб листком щавеля. На берегу показался Труг, тащивший за собой сеть для рачков:

- Эй, старина, где лепешки к чаю?

Брат Ревунчик тяжело плюхнулся на землю и покачал головой:

- Дались тебе эти лепешки. Я займусь ими позже. Хорошо, очень хо... Знаешь, Труг, я ужасно зябну сегодня.

Труг сел рядом с ним:

- Думаю, это из-за твоих горячих духовок, приятель.

- Нет, я сегодня вообще плиту не разжигал. Бррр! Как холодно!

Труг критически глянул на него:

- Холодно? Да сейчас середина лета, дружок. Не знаю, с чего это тебе холодно. Да ты весь мокрый от пота!

Ревунчик улегся на спину и потер бакенбарды:

- Ты прав. Я потею, хоть и мерзну. Пора разводить плиту. Вера Иголка поможет мне... Хорошо, очень хорошо... Бррр.

Брат Остролист, стоя у окна изолятора, вытряхивал одеяло, когда Труг позвал его:

- Эй, брат. Брату Ревунчику что-то не слишком хорошо. Может, мне перенести его в лазарет, чтоб ты мог им заняться?

Остролист аккуратно сложил одеяло:

- Будь добр, принеси его наверх, Труг.

Когда тот исчез из виду, Остролист повернулся к ежонку, сидевшему на краешке кровати:

- А теперь закрой глаза и открой рот, Бринкль. Будь паинькой, это лекарство поможет тебе чувствовать себя лучше и не потеть. Скоро будешь как огурчик, поверь мне, малыш.

Тодд Иголка обнаружил старого друга - крота Беррли в одной из винных кладовых, у бочки с октябрьским элем. Еж осуждающе постучал по полу палкой:

- Ты все не напробуешься нашего эля, Беррли?

Обычно блестящие глаза крота были сегодня тусклыми, как пуговицы. Он еле-еле помахал лапой другу:

- Ох! Уходи, Тодд. Я чувствую себя страшно и ужасно, ни одна капля эля не коснулась сегодня моих усов.

Тодд взвалил Беррли на спину:

- Поехали в изолятор, дружище. Может, ты заболел или еще что.

К вечеру изолятор был полон. Аббатиса Долина и Остролист обсуждали возможность использования верхних галерей в качестве дополнительного лазарета. Думбл стал дергать аббатису за платье:

- Мамушка Долина, там у главных ворот стоит такой смешной старик с облачком. Хочет тебя видеть. Ма-а-мушка!

Аббатиса попыталась отцепить Думбла от сутаны:

- Хорошо, хорошо, Думбл! Ступай и поиграй, как положено хорошему мальчику. Я скоро приду.

Тем не менее, ей не пришлось спускаться к воротам. Вера Иголка открыла их незнакомцу, она же привела его на верхнюю галерею.

- Это Фургль Отшельник, - доложила она аббатисе. - Ты не поверишь, он видел сегодня Самкима и Арулу. Думаю, он хочет поговорить с тобой.

Аббатиса протянула Фурглю свою лапу:

- Как мило с твоей стороны прийти к нам, Фургль. Ты, должно быть, устал и проголодался за такой долгий путь. Пойдем со мной, и я позабочусь, чтобы тебя накормили. Вера, побудь здесь с братом Остролистом, пока я пройду с нашим гостем.

Сидя в комнате аббатисы, Фургль с удовольствием пил настойку из буковых орешков и ел сливовый пудинг. Утолив голод, он обернулся к аббатисе, на морде его была написана озабоченность:

- У меня есть для тебя чрезвычайно важная новость, прошу выслушать меня внимательно.

Долина нервно сунула лапы в рукава:

- Ты про Самкима и Арулу? С ними что-нибудь случилось?

Отшельник снова наполнил свой бокал:

- О, они в порядке, в полном порядке. Я хотел рассказать о ласке. Одной из тех, что были здесь в аббатстве. Сегодня днем после обеда бедняга упал и умер. Я совершенно уверен, он умер от болотной лихорадки!

Аббатиса нервно теребила край рукава, глаза ее расширились от страха, когда она услышала страшную новость:

- Болотная лихорадка! Ты уверен, Фургль?

Старик грустно кивнул:

- Хотел бы испытывать некоторые сомнения, аббатиса, но у меня их нет. Это болотная лихорадка!

15

Мара проснулась оттого, что нечто тяжелое прижало ее к земле. Воздух был наполнен ликующим кваканьем. Она попыталась встать, но не смогла. Когда она позвала Пиккля, то сама услышала, как приглушенно звучит ее голос:

- Что происходит? Пиккль, проснись!

Рядом зашевелился Пиккль:

- Пфу! Слышь, что это? Вонища-то!

Мара полежала минуту, осмысливая ситуацию. Внезапно ей все стало ясно, и холодный коготь страха проник в ее сердце. Они были опутаны сплетенной из тростника сетью, придавленной к земле валунами. Через мелкую ячею она повсюду видела сотни огромных жаб, эти твари кривлялись в примитивном победном танце, зобы их то раздувались, то опадали, когда они издавали пронзительное кваканье. Большинство жаб было вооружено трезубцами и хитрой конструкции ременными пращами.

Ящерица Свинки торжествующе выпрыгнула вперед, потрясая кинжалом и сломанным дротиком, которые были единственным оружием Пиккля и Мары. Вплотную приблизив свою хитрую мордочку к сети, Свинки несколько раз выбросила вперед язык, наблюдая за беспомощным положением, в котором находились Пиккль и Мара:

- Ксс! Как себя чувствуете? Ка-ха, ка-ха! Не хотите ли оторвать мне хвост или разломать мою нору? Кссс!

Мара хотела было сказать, что они не причинили ей никакого вреда, но воздержалась. Сами того не ожидая, друзья обзавелись опасным врагом. Мара попыталась урезонить Свинки:

- Я очень сожалею о том, что произошло. Мы не хотели расстраивать тебя. К тому же мы обещали тебе вознаграждение, если ты приведешь нас домой.

- Кссс! Лж-ж-ж-жецы! - Ящерица плюнула на Мару сквозь ячейки сети. - Вы не одурачите Свинки. Ка-ха-ха! Король Глагвеб даст мне очень много болотных червей и мух в обмен на вас. Свинки обожает мстить. Кссс!

Пиккль потряс сеть в бессильном гневе:

- Ты отъявленная свинья, Свинки. Слышишь меня? Если я выберусь из этой мышеловки, то так отколочу тебя, что ты и за два года не очухаешься!

Прежде чем они успели обменяться дальнейшими оскорблениями, к сети вразвалку подошла огромная красноглазая жаба и отодвинула Свинки в сторону. Вся ее зеленая кожа была покрыта бородавками. Жаба просунула длинный трезубец сквозь сеть, едва не выколов пленникам глаза:

- Бре-екс! Пищевым рабам полагается молчать! Или умрете!

- Лучше делай, как он говорит, Пиккль, а то он действительно убьет нас! - тихо прошептала Мара Пикклю.

Ящерица раболепно поклонилась массивной жабе:

- Кссс, Свинки предложила тебе отличную сделку, король Глагвеб!

Король жаб важно кивнул и взмахнул трезубцем. Две жабы меньшего размера вышли вперед, с собой они тащили большой мешок, который беспрестанно шевелился.

Свинки взяла его и стала пятиться, кланяясь и приседая:

- Ксс, ка-ха, болотные мухи и черви, нет надобности считать их. Свинки доверяет своему другу, великому королю. Вс-с-сегда готова торговать с ним.

И Свинки потащила мешок в дюны, на прощание помахав лапой Маре и Пикклю:

- Ка-ха-ха. Пока, пищевые рабы. Кссс!

Своих пленников, барсучиху и зайца, жабы заставили идти, не сняв с них сети. Спотыкаясь и поминутно выплевывая песок, пленники брели по дюнам, окруженные кривляющимися жабами, которые, казалось, хотели только одного - пнуть их трезубцем или выстрелить в них из пращи, если пленники падали или останавливались. Некоторые из молодых жабенышей считали, что это очень весело - усесться на сеть и прокатиться. Пиккль совершенно выбился из сил, но Мара собралась с духом, чтобы защитить друга. Поддерживая сеть так, чтобы заяц мог идти в полный рост, она напрягала мускулы и тащила всю тяжесть сети сама, не обращая внимания на уколы трезубцев и стрельбу из пращей, безразличная к песку и камням, которые бросали в нее хохочущие жабы. Пиккль, согнувшись, шел рядом, делая все возможное, чтобы его лапы не застревали в сети.

Ночь опустилась на дюны, а пленники все еще тащили на себе непомерную тяжесть. Мара уже передвигалась на четвереньках, напряжение от ходьбы на задних лапах стало непереносимым. Пиккль по-собачьи шел рядом. Ослепшие от песка, страдающие от порезов и ударов оружием, Мара и Пиккль пробирались вперед, безразличные к тому, где они находятся, мечтающие только о том, чтобы им позволили сесть и отдохнуть. Постепенно до их онемевших чувств дошло, что теперь они бредут по сырой, влажной равнине, где растут пучки травы и валяются комья грязи.

Одна из жаб достала раковину и подула в нее, раздувая зоб. Откуда-то издалека раздался ответный звук и показались огни.

Король Глагвеб жестоко ткнул Мару своим трезубцем:

- Крекс! Шевели лапами, полосатая собака. Поспешай, фекс. Уже скоро!

Когда они добрели до места назначения, пленники с облегчением плюхнулись на влажную землю, задыхаясь от изнеможения. Другие жабы, в лапах у которых были фонари со светлячками, подошли, чтобы оглядеть добычу. Один светлячок сел на ухо Пиккля. Тот крикнул от боли:

- Уй! Этот светляк укусил меня!

Король Глагвеб ткнул зайца древком трезубца, разогнав зрителей и одновременно обращаясь к гвардии:

- Крекс! Посадить пленников в яму. Кррекс!

Сеть грубо потянули, затем два десятка жаб ее вывернули. Мару и Пиккля сбросили в глубокую сырую яму. Грязная вода, покрывавшая дно ямы, доходила до середины лап. Друзья тяжело плюхнулись рядом.

Покрытые грязью, они лежали неподвижно, пока не стихли голоса гвардейцев. Затем Пиккль немедленно вскочил и попытался взобраться наверх по скользкой глинистой стене, но тут же соскользнул назад.

В темноте раздался хор голосов, один из них звучал громче других:

- Зря тратите время и силы. Не пытайтесь выбраться. Если гвардейцы вернутся, мы все будем наказаны.

Мара почувствовала, что лапа ее наткнулась на короткий грязный мех:

- Кто ты? Что ты здесь делаешь?

В темноте проступили очертания небольшой фигурки.

- Мы пленники. Пищевые рабы, как и вы. А как вас зовут?

- Я - Мара из Саламандастрона. А это мой друг, Пиккль. Он тоже пришел из горы.

Маленькое создание протянуло лапу:

- А я - Нордо, единственный сын Лог-а-Лога. Мой отец - предводитель Гуосима, Партизанского Союза Землероек Страны Цветущих Мхов. Нас здесь тридцать четыре землеройки.

Мара и Пиккль пожали Нордо лапу. Пиккль с отвращением выковырял из уха грязь:

- Рад встретиться с тобой, Нордо. Ха, пищевые рабы. Не слишком ли мы грязные для того, чтобы накрывать для них на стол?

Одновременно раздались голоса нескольких землероек:

- О, вы не будете накрывать на стол. Вы сами будете пищей.

- Да, а грязь отлично отпадает в огне костра.

- Пищевые рабы годятся только для одного, друзья. Для еды!

Мара пришла в ужас:

- Вы хотите сказать, что они намерены съесть нас?

Нордо увел друзей в маленькую пещеру, вырытую в стене большой ямы. Он усадил их и принялся объяснять:

- Глагвеб и его племя - это жабы-каннибалы. Если нет пленников, они съедают самых слабых из своего племени. Вы бы не поверили тем историям, которые рассказывают о короле Глагвебе и его банде. Сегодня можете чувствовать себя спокойно, прошлой ночью они схватили шестерых из нас. Теперь у нас есть передышка. Я подслушал сегодня разговор двух гвардейцев и понял, что нас будут беречь и откармливать для Дня Большого Пира. Тогда придет наша очередь. - Нордо поднял вверх лапу. - Я знаю, о чем вы собираетесь спросить меня: когда будет этот День? Прошу прощения, но я не знаю. Ваша догадка будет так же хороша, как и моя. Но пока живем, надеемся. По крайней мере некоторое время нас будут кормить.

- А затем устроят вечеринку. - Пиккль проглотил слюну. - Что за приятный сюрприз! Заставляет чувствовать себя нужным, вот!

Мара томилась в замкнутом пространстве, в бездействии, она сцепила лапы и бешено прорычала:

- Хотела бы я посмотреть, как они попытаются съесть меня. Прежде чем меня подадут на стол, туда их самих попадет немало. Нордо, почему вы сидите здесь, ничего не делая? Разве вы не можете попытаться спастись, вместо того чтобы ждать, пока эти грязные твари съедят вас?

Нордо придвинулся поближе и зашептал:

- Это именно то, что мы и делаем. Вы с нами?

Мара и Пиккль в темноте обрадованно стиснули ему лапу:

- Мы с вами, целиком и полностью!

- Только скажи слово, и мы прилипнем к вам, как бородавка к спине жабы. Прости за каламбур!

Нордо мрачно хихикнул:

- Хорошо! Тогда дайте мне вам все объяснить. У нас есть посланец. Когда настанет день, вы увидите летающего неподалеку вьюрка. Зовут его Листок. Он - друг землероек, поэтому мы ждем его появления. В тот день, когда он уронит в яму черный желудь, мы выберемся отсюда.

- Ты хочешь сказать, что вы собираетесь продолбить стены ямы желудем? - Пиккль почесал нос.

Мара хлопнула его по лапе:

- Прекрати валять дурака, Пиккль, и слушай, что говорит наш друг. Извини, Нордо. Продолжай.

- Правильно. Когда упадет желудь, это будет означать, что мой отец и наши землеройки нападут на жаб из-за реки к югу отсюда. Они будут действовать быстро и вынудят жаб отступить от этой ямы. Наша задача в том, чтобы защитить себя, пока не подоспеет помощь.

Мара кивнула:

- И как мы сделаем это?

- Довольно просто. Эта пещерка, в которой мы находимся, выкопана нами, чтобы можно было здесь отсидеться, когда жабы захотят достать нас. Пока мы копали эту пещерку и другие, мы нашли в грязи много камней. Мы сложили их в кучи, а из разорванной одежды понаделали пращей. Так мы и защитим себя, пока землеройки не вытащат нас из ямы.

- Крекс! Вот еда для вас. Чтобы все съели. Кра-ха-ха!

Когда пленники выскочили из пещеры, прямо на них свалилась целая куча салатных листьев, корешков, клубней и одуванчиков, которые сбросил вниз гвардеец. Мара собрала их и отнесла в пещеру, чтобы высушить.

- Как ты сказал, Нордо, пока живем, надеемся. А пища нам нужна, чтобы остаться живыми. Давайте и впрямь все съедим и возродим наши надежды!

- Ты права, старушка. Я и сам не сказал бы лучше, - пробормотал Пиккль с набитым корешками ртом.

Книга 2

ВОИНЫ И ЧУДОВИЩА

Подернутый дымкой бледный рассвет посылал золотые лучи на тающий над Саламандастроном туман. Урт Могучий широко шагал по песчаному берегу перед его крепостью, позади него строем шли десять зайцев. Барсук выглядел именно тем, кем он и был - настоящим воином - в своих блестящих металлических поножах, в нагруднике и шлеме, украшенном плюмажем и резным забралом. По спине Урта шла перевязь с обоюдоострым мечом, его правая лапа покоилась на любимом копье, которое весило не меньше взрослого зайца. Оно имело обоюдоострый наконечник, на одну треть по древку шел металлический орнамент. Урт запрокинул голову и выкрикнул боевой клич барсуков, который раздался под небом наподобие грома:

- Эу-у-ула-лиа-а-а! Я Урт Могучий, правитель горы! Кто осмелился ступить на мою землю?

Из-за укрытия, образованного несколькими камнями на берегу, появился белый флаг, и последовал ответный крик:

- Белый флаг перемирия, белый флаг перемирия. Мой хозяин желает вступить в переговоры!

Следом показался Рванохвост, бешено размахивающий флагом.

Глаза Урта Полосатого гневно блеснули за забралом:

- Урт не разговаривает с хищниками, он с ними сражается!

Позади Рванохвоста поднялся высокий голубоглазый горностай. Когда он выступил вперед, в его голосе не было ни вызова, ни угрозы:

- Мое имя - Фераго. Нет необходимости сражаться друг с другом, Владыка Урт Полосатый. Кроме того, если бы я пожелал драться, тебе пришлось бы худо. За твоей спиной я вижу жалкий десяток зайцев.

Урт промолчал. Он пристально смотрел на Фераго, как будто пытаясь извлечь что-то из глубин памяти. Солнечный свет играл на золотом медальоне Фераго, горностай обезоруживающе улыбался. Барсук смотрел на Фераго через прорезь забрала, а в коридорах его памяти роились какие-то образы, слишком туманные, чтобы можно было их разобрать. Чем пристальнее он смотрел, тем более его смущал этот голубоглазый горностай с золотым медальоном на шее. Урт Полосатый покачал головой и поднял забрало:

- Фераго, Фераго... где я мог слышать это имя? - Он опустил копье. - Послушай, Фераго, за моей спиной, может, и идет десяток зайцев, но в глубине горы их гораздо больше.

Фераго отошел от барсука на несколько шагов и помахал лапой в воздухе. В мгновение ока позади камней вырос ряд вооруженных хищников. Горностай повернулся вправо, влево и снова взмахнул лапой. Его воины поднялись среди дюн и стояли подобно высоким травам-сорнякам, вызванным к жизни заклинанием: ряд за рядом - хорьки, ласки, горностаи, крысы и лисы, каждый вооружен до зубов. Под легким ветерком развевались кроваво-красные знамена, украшенные черепами, шкурками и пучками шерсти.

С уверенной усмешкой Фераго обернулся к Урту Полосатому:

- В глубине горы всего тридцать зайцев, мне это прекрасно известно. Счет идет на пять к одному. Но не будем говорить о битвах. Я гость в твоей стране - где же твое хваленое гостеприимство? Пригласи меня в крепость, позволь оглядеться, мы поговорим...

- Никогда! Никогда я не позволю хищнику войти в Саламандастрон!

Урт Полосатый заметил, что, по мере того как он говорит, передние ряды дикой орды придвигаются ближе. Позади него зайцы достали стрелы из колчанов. Сапвуд был готов к любым неожиданностям.

Фераго покачал головой:

- Ты говоришь, что никогда не позволишь хищнику войти в гору, но ведь еще не так давно мой сын Клитч и его приятель Гоффа завтракали там вместе с тобой.

Копье Урта Полосатого стало медленно опускаться и наконец уперлось в грудь Фераго. Тот предусмотрительно отступил на несколько шагов.

Терпение барсука истощилось:

- Оставь Страну Цветущих Мхов, горностай, или погибнешь тут со своей бандой. Я устал говорить с тобой. Прочь с глаз моих. Твой вид оскорбляет меня!

Фераго нельзя было отказать в мужестве. Он насмешливо сплюнул на песок:

- Твоя гора окружена, барсук. Если дело дойдет до войны, шансов на победу у тебя нет. Что скажешь на это?

Но Урт Полосатый закончил говорить, у него осталось только одно слово для врагов:

- Эу-у-ула-а-алиа-а-а!

Раздался смертоносный свист стрел, и десять врагов упали, срезанные стрелами Дозорного Отряда. Фераго кинулся на землю и перекатился по песку, рыча:

- Заряжай!

Орда хищников переступила через тела павших товарищей и стала приближаться к барсуку и его зайцам. Зайцы припали на колено, за их спинами обнаружился еще десяток зайцев с луками наготове. Они выстрелили по вопящей орде, в то время как их товарищи подготовились и сделали новый залп. Охваченный упоением битвы, Урт Полосатый, вместо того чтобы отступить под прикрытие горы, бросился на врага. Крупный хорек, сжимая в лапе пику, кинулся к Урту. Копье барсука ударило его в грудь, подняло вверх, словно тряпичную куклу, и швырнуло затем в кипящую орду. Горностай бросился на спину Урта и ударил огромного барсука между поножами и кольчугой. Одним ударом могучей лапы Урт сбросил его наземь. Три зайца уже были убиты: двоих убили копьями, одного - из пращи.

- Я попытаюсь увести Урта прочь! - прокричал Сапвуд Бычеглазу. - Придержи вход открытым, пока не подойдем!

Бычеглаз хладнокровно наложил стрелу, прицелился и сразил наповал лиса:

- Правильно, давай двигай, Сап. Мы не можем сражаться тут целый день. Ты только посмотри, что творит наш Владыка Урт!

Сапвуд выронил лук и бросился в гущу схватки. Кусая врагов и отбиваясь всеми четырьмя лапами, он оказался рядом с барсуком:

- Поторапливайся, а то завтрак остынет, Владыка. Пойдем в крепость!

Брошенное в несчастливый час вражеское копье миновало Урта Полосатого, но попало в Сапвуда, оглушив его. Урт подхватил зайца одной лапой и, взвалив его на плечо, стал пробираться в крепость. Внезапно перед ним возник Клитч, размахивая своим коротким мечом. Барсук повернулся и постоял минуту, глядя прямо в глаза молодого горностая. Вырвав затем меч из его лап, он гневно прорычал:

- В следующий раз будь удачливей, щенок. Мы с тобой еще встретимся. Эу-у-ула-а-алиа-а-а!

И Урт Полосатый невозмутимо зашагал через поле битвы. Разбрасывая врагов, он прошел в гору и передал бесчувственного зайца на руки двум молодым бойцам. Затем он отдал приказ:

- Бычеглаз, заходи внутрь. Я закрою вход!

Мгновенно все зайцы оказались внутри крепости, и Урт Полосатый налег своим крепким плечом на мощный затвор. Камень вкатился на место, запечатав гору. Несколькими ударами молота барсук загнал огромный дубовый штырь в паз.

Бычеглаз наблюдал за ним, оперевшись на лук:

- Не очень-то дружественно настроены эти парни. Я смотрю, они хотят драться, да?

Урт слизнул с плеча кровь и усмехнулся неугомонному зайцу:

- Похоже, так, дружище. Мы дадим им бой, это будет один из тех боев, о которых мы будем рассказывать долгими зимними вечерами, когда, старые и ленивые, будем сидеть у камелька.

Бычеглаз заглянул в свой опустевший колчан:

- Если позволишь мне сказать, владыка, то после битвы нас останется не слишком много.

16

Болотная лихорадка!

Одного этого страшного названия было достаточно, чтобы захолонуло сердце каждого жителя аббатства. Старшие - аббатиса Долина, Вера Иголка, Бреммун и брат Остролист с Фурглем Отшельником - удалились на совещание. Первой обратилась к собравшимся аббатиса:

- Друзья, если мы не примем срочных мер против этой ужасной лихорадки, она подкосит всех нас. Брат Остролист, у тебя, как смотрителя изолятора, есть какие-нибудь сведения об этой болезни?

Остролист поджал губы:

- Матушка аббатиса, мой опыт весьма ограничен: расстройство желудка, головная боль, всяческие царапины и раны - вот с чем я привык иметь дело. Перед тем как прийти сюда, я быстренько просмотрел свои медицинские книги, и вот мнение большинства из тех, кто был смотрителем изолятора до меня: от болотной лихорадки нет лекарства. Я могу облегчить страдания больного, но вылечить от нее я не могу.

- Ледяной Цветок, вот что помогает от этой болезни, хе-хе-хе! Но это, к сожалению, только бабушкины сказки. Хе-хе-хе, один лишь Ледяной Цветок! - Все повернулись и посмотрели на Фургля. Отшельник пожал плечами и сделал маленький прыжок. - Сам я никогда не нуждался в лекарствах. Лекарства, фу! Но когда я был маленьким, моя бабушка говаривала, что единственное лекарство, которое может излечить болотную лихорадку, это Ледяной Цветок, настоянный на талой воде. Я думаю, моя бабушка была сумасшедшей, точно. Совершенно сумасшедшей!

Вера Иголка сурово погрозила Фурглю лапой:

- Нельзя ли побольше уважения к старшим? Моя бабушка говорила то же самое. Ледяной Цветок, сорванный в северных горах. Теперь я вспоминаю ее слова, она всегда говорила, что эти цветы могут излечить все болезни. Но кто знает, где они, эти северные горы? Ни один здравомыслящий зверь никогда не отправлялся на север. Это гадкие земли. Там плохой, враждебный край, о котором нам мало что известно.

- Бабушкины это сказки или нет, мы должны достать этот цветок. - Бреммун поднялся со своего места. - Я иду прямо сегодня.

Труг тоже поднялся, он, стоя неподалеку от кресла брата Остролиста, ожидал, когда тот освободится, чтобы поговорить с ним. Труг надавил на плечо Бреммуна, усадив того обратно:

- Нет, приятель. Ты староват для таких дел, и у тебя слишком длинные зубы, хе-хе-хе, чтобы взбираться на северные вершины. Пойду я. Остролист, тебя ждут в изоляторе, туда только что поступили два малыша в плохом состоянии.

Вера Иголка пришла в восторг от предложения Труга.

- Ты храбр, Труг, - сказала она, похлопав его по лапе. - Мы отправим кого-нибудь в помощь тебе, выбери сам кого хочешь.

Труг неловко переступил с лапы на лапу:

- Благослови Бог твое доброе сердце, но я лучше пойду один. В нашем аббатстве каждая пара лап на счету, чтобы справиться с этой лихорадкой. Кроме того, я смертельно боюсь заболеть, так что я найду этот цветочек быстрее всех. Как бишь его, Фургль?

- Хе-хе-хе, Ледяной Цветок, ты, невежда. Хотя как ты найдешь северные горы, загадка для меня.

Труг взял Фургля под локотки и легко поднял над столом:

- Слушай меня внимательно, старик. Если еще раз назовешь меня этим, как его, невеждой, то будешь купаться в воде в полном одеянии. Ты очень умный, но недостаточно умный, чтобы ответить на свой вопрос. Где северные горы? На севере, конечно. Прямо из аббатства одна тропинка ведет прямо на север, по ней я и пойду. Не беспокой колючки, Вера, - старина Труг принесет вам целый букет таких цветов. Конечно, я никогда не видал их, но думаю, что они очень редкие и очень ценные, поэтому я и узнаю их, как только увижу. Горы на севере, цветы - в горах, что ж тут не понять? Предоставьте это дело мне, друзья.

Слова Труга были столь убедительны, что вызвали целый гром аплодисментов. Все согласились, что лучше для поисков никого не найти. Огонь, горевший в глазах Труга, обескуражил бы любого несогласного.

Будучи хозяином своего слова, Труг отправился в путь не откладывая, взяв с собой только пращу с камнями и большой мешок с едой. Ночь уже опустилась на аббатство, когда он прощался со своими друзьями:

- До свиданья и удачи тебе, Труг!

- Урр, заботься о себе!

- Возвращайся обратно с цветами, приятель!

- Будь осторожнее, Труг!

Ворота затворились, и Труг ступил на пыльную тропинку, ведущую на север.

Труг не прошел и четверти часа, как услышал, что справа от него по лесу кто-то идет. Он взялся за пращу. Кто бы ни шел за ним, сначала придется помериться силой. Бледный двурогий полумесяц освещал лес по обеим сторонам тропинки. Труг увидел, что кусты справа шевелятся, его тайный спутник изо всех сил старался не отстать. Мрачно усмехнувшись, Труг раскрутил пращу и остановился. Неизвестный остановился тоже. Вдруг куст можжевельника задрожал, и тонкий голосок прорезал тишину ночи:

- Помогите-могите-могите! Труг, это змеюка, змеюка напала на меня!

Голос мог принадлежать только одному существу в целом свете - крошке Думблу!

Труг ринулся в лес, раздвигая кусты и ломая ветви, он кричал:

- Осторожно, приятель! Не бойся, Труг здесь!

Думбла обвивали кольца большого травяного ужа.

Будучи не ядовитым, он вознамерился задушить Думбла. Труг схватил ужа за горло и сильно стукнул его камнем. Тот потерял сознание. Думбл уже несколько посинел, изо всех сил пытаясь вдохнуть воздух. Неожиданно он обмяк.

Труг быстро перевернул мышонка и шлепнул его по попке. Средство весьма болезненное, но верное. Думбл вскрикнул на весь лес: «Ваааауууу!»

Вскоре он уже сидел на поваленном дереве, болтая лапами и уплетая за обе щеки засахаренный каштан. Труг надежным узлом привязывал к деревцу ужа.

- Ах ты, мошенник, как ты посмел душить моего маленького приятеля? Оставайся-ка здесь до тех пор, пока не научишься вести себя как следует!

Думбл хихикнул:

- Правильно, Труг! Привяжи его получше!

Труг сурово прищурился и встал перед Думблом:

- Не бойся, приятель. Скажи лучше, с чего это ты надумал следовать за мной?

- Хотел пойти с тобой в северные горы, Труг.

- Ну знаешь! Ладно, слушай меня внимательно. В аббатстве тебя ждет твоя кроватка. Отправляйся-ка туда!

Думбл разразился потоком слез:

- Нет, нет, не хочу! Думбл заболеет от этой злой лихорадки. Думбл боится!

Труг взвалил на плечи свой мешок и постоял минуту в нерешительности, пока Думбл умоляюще смотрел на него:

- Ты же мне друг, Труг. Ты не оставишь Думбла одного болеть в аббатстве. Мы вместе пойдем искать красивые цветы, да?

Труг взял мышонка одной лапой и подсадил на свой мешок:

- Ладно, маленький негодник. Я не могу и подумать о том, как ты будешь лежать больной в изоляторе. Я боюсь лихорадки так же, как и ты. Сунь лапы в лямки мешка и поспи немного. Мы пойдем вместе искать Ледяной Цветок.

Пока они шли по тропинке, мышонок не унимался:

- Добрый старый Труг. Ты мой лучший друг,

да?

- Да, конечно. А сейчас давай-ка спи и хватит болтать.

- Я уже сплю. Доброй ночи, Труг.

- Доброй ночи.

- Утром увидимся.

- Ага, спи.

- Я сплю. Думбл уже давно спит.

- Ну и хорошо.

- Я сплю.

- Спи!

- Думбл спит. Это ты, Труг, все время болтаешь.

С самого рассвета король Глагвеб пристально смотрел через край ямы на Мару. Другие жабы сбросили в яму новую порцию корешков и трав. Там было еще несколько яблок, немного незрелого фундука и поздняя земляника. Нордо и его друзья-землеройки оттащили все в пещерки, отложив орехи в сторону в качестве метательных снарядов.

Помогая собирать плоды, Пиккль поднял голову и обратился к Маре:

- Ты обзавелась высокопоставленным поклонником, старушка? Я думаю, он представляет себе тебя на бутерброде с яблоком в твоем хорошеньком ротике.

Мара махнула лапой королю жаб:

- Уходи прочь, ты, толстый пожиратель червей!

- Крекс! Молчи, полосатая собака, я - король Глагвеб! - Глагвеб бросил в нее орехом. - Я совсем не толстый. Не зли меня, а то накажу. Гррк!

Мара метнула орех обратно, угодив королю прямо в нос:

- Почему бы тебе не спуститься и не наказать меня прямо сейчас, толстяк? Или тебя надо называть ваше бородавчатое величество?

Глагвеб вразвалку подошел к краю ямы, мелко дрожа от гнева, его глаза выпучились, зоб пульсировал.

- Гроак! Я съем твое сердце!

- Ха! - Мара насмешливо скривила губы. - Съешь мое сердце? Да тебе не съесть даже кусочка грязи, если он попадет тебе в рот! Вот!

И она метнула комок грязи, который попал королю жаб прямо в рот. Всем сидевшим в яме пришлось укрыться в боковых пещерах, потому что жабы забросали их камнями.

Глагвеб пришел в неописуемый гнев, плюясь грязью:

- Крекс! Все! Хватит. Больше я ждать не намерен! Ты разозлила меня, и скоро вы все умрете. Крекс! Я подвергну вас медленной, мучительной смерти, и вам останется только мечтать о том, чтобы быть съеденными. Кракс! Кракс! Гроакс!

Когда жабы уползли. Мара обратилась к пленникам:

- Извините, я потеряла самообладание и ускорила вашу смерть, но я не могла больше терпеть.

Нордо вытер грязь с яблока и надкусил его:

- Какая разница? Все равно мы умрем. Возможно, чем раньше, тем лучше. Конец один.

Пиккль раздумчиво сунул в рот земляничину:

- Все не могу решить, что лучше - наесться до отвала, чтобы устроить этим жабам хороший обед, или поголодать, чтобы жевать им было недолго. Как думаешь, Нордо, старина?

- Я уже сказал, Пиккль, - какая разница? Не все ли равно, толстым умрешь или тонким?

- Что это с тобой? - Мара присела рядом с Нордо, обняв его лапой за плечи. - Ты говоришь, будто конец неизбежен. Где же знаменитый боевой дух Гуосима?

Нордо тяжело плюхнулся в грязь и похлопал по ней лапами:

- Смотри - кругом грязь, смрад, гадость. Мы брошены в эту яму, как рыбы в садок. Я не могу больше выносить такой жизни, словно червяк! - Он хрипло вскрикнул и бросился на стену ямы, царапаясь и пытаясь с помощью когтей взобраться наверх.

Вдруг вниз скользнула травяная петля и захлестнула плечи Нордо. Неожиданно край ямы ожил тысячью квакающих, радостно подпрыгивающих жаб, которые не сводили выпученных глаз с Глагвеба, размахивавшего своим трезубцем:

- Крокк! Сейчас мы съедим их одного за другим. Гурррк!

Пикль ринулся вперед и схватил Нордо за лапы:

- Пошли, ребята! Не дадим этим негодяям схватить его!

Мара ухватила веревку. Несколько землероек бросилось ей на помощь, и барсучиха крикнула им:

- Тяните! Тяните изо всех сил!

Наверху жабы поспешили ухватиться за веревку и принялись тащить.

- Круукс! Тащите! Если хотите съесть их, то тащите! Гроакс! - кричал им Глагвеб.

Травяная веревка сильно натянулась и заскрипела, когда противники с обоих концов ухватились за нее и принялись перетягивать каждые свой конец.

Землеройки Скрэггл и Уикк взобрались по головам товарищей и вцепились в веревку зубами.

Пиккль мрачно усмехнулся:

- Вот и еда подоспела, ребята. Грызите ее!

Несколько жаб свесились над краем ямы и пытались отогнать землероек своими трезубцами, но были встречены залпами комьев грязи со дна ямы. Скрэггл и Уикк бешено грызли натянутую веревку, сплевывая сухую траву направо и налево.

Веревка разорвалась с громким треском!

Жабы повалились прямо на Глагвеба, образовав кучу. Он барахтался под ними и жестоко колол своих подчиненных трезубцем:

- Крекс! Пошли прочь, дураки. Убирайтесь со своего короля!

Мара, Пиккль и Нордо упали прямо в лужу грязи на дне ямы. Все еще цепляясь за обрывок веревки, на них повалилась целая куча землероек. По уши в грязи, они громко смеялись своей победе:

- Мы победили! Победили! Ура!

- Я что говорю, братцы. Это научит старого Глага мужеству, так ведь?

Стрела, пущенная сверху, попала прямо в лапу Скрэггла. Над краем ямы появился Глагвеб с несколькими жабами-лучниками:

- Кукс! Убейте! Убейте их всех!

В это мгновение Мара почувствовала, как что-то стукнуло ее между ушами. Она схватилась лапой за голову и поймала брошенный сверху предмет. Уголком глаза она увидела летящего в небе вьюрка.

Держа в лапе желудь, она громко крикнула:

- Смотрите, это желудь! Эу-у-ула-алиа-а-а!

И сразу же раздались боевые крики землероек Гуосима. Нордо, увернувшись от стрел, нырнул в боковую пещеру и набрал полные лапы пращей и камней. Выскочив оттуда, он поднял голову и ответил на боевой клич воинов своего отца, которые наседали на жаб со стороны реки: - Логалогалогалогалог!

Стрела пропела между ушами Пиккля, когда он заправлял камень в пращу. Выпустив его, он попал одной из жаб прямо в горло. Жабы были везде, раскручивая свои цепи и потрясая трезубцами. Яростные воины Гуосима с головами, обвязанными яркими платками, бросились в рукопашную, отражая удары своими короткими рапирами:

- А-а-а, смерть обжорам!

- К бою! Вперед!

Мара и остальные раскручивали свои пращи изо всей силы, чтобы защититься от стрел и увернуться от острых пик. Король Глагвеб сновал туда и сюда, стараясь решить участь пленников и помешать наступлению землероек из Гуосима. Внезапная атака имела успех. Землеройки немилосердно теснили жаб, и те валились прямо в разведенные ими костры. Лог-а-Лог, предводитель землероек, сражался как бешеный, бросаясь на нескольких жаб одновременно и не обращая внимания на опасность. Истекая кровью от ран, нанесенных трезубцем, и порезов от цепей, он яростно сражался зубами и рапирой, все время крича своим низким голосом:

- Я иду к тебе, мой сын Нордо. Логалогалогалог!

Несколько землероек были убиты жабами, но потери короля Глагвеба были неизмеримо больше. Мужество стало изменять жабам. Они все еще сражались, но бешеный натиск атакующих вынудил их к отступлению.

В яме погибли четыре землеройки, но пленники, орудуя пращами, не останавливались ни на мгновение. Мара выпрыгнула из пещеры, откуда метала в жаб все, что попадалось ей под лапу. Вскоре она с радостью увидела исказившиеся черты короля Глагвеба, затем он отступил от края ямы.

- Мара, он уходит! - донесся до нее поверх рева битвы голос Пиккля. - Хватай трезубцы и наверх!

Двух жаб сбросили в яму, и теперь они лежали мертвые в грязи, все еще сжимая в лапах трезубцы. Мара мгновенно поняла, что хотел сказать Пиккль.

Схватив оба трезубца, она использовала их в качестве орудий для подъема. По очереди, вонзая их глубоко в грязные стены, она медленно стала прокладывать путь наверх. Наконец она достигла края ямы, и вот она уже наверху! Прежде чем настигнуть короля Глагвеба, она уложила двух жаб ударами своих трезубцев.

Король жаб бегом пробирался по болоту. Его солдаты, менее тяжеловесные, чем он, обгоняли его с обеих сторон, спасаясь от ярости воинов Гуосима.

- Крукс! Черви, дезертиры, возвращайтесь назад и помогите своему королю!

Бросив взгляд назад, он увидел, что за ним гонится Мара. Барсучиха была охвачена горячкой схватки, глаза ее горели бешенством, в углах рта показалась пена. Она мчалась вперед, не обращая внимания на преграждавшие ей дорогу кусты и чахлые деревца. Глагвеб замер от ужаса, его лапы бессильно повисли, когда молодая барсучиха взвилась в воздух и прыгнула на него.

Лог-а-Лог и несколько его воинов бросились к ним, когда Мара оторвала Глагвеба от земли, обеими лапами сжимая его горло. Он беспомощно болтался, слабо квакая и тщетно пытаясь дотянуться лапами до земли.

Внезапно Мара обнаружила, что сгибается под тяжестью полдюжины землероек. В слепой ярости охватившего ее воинствующего духа она повернулась, чтобы сражаться с ними, но тут противника вырвали у нее из лап. Рапира Лог-а-Лога коснулась ее горла:

- Успокойся, барсучиха. Оставь его нам. Он наш давний враг, мы сами им займемся.

Лагерь жаб был окончательно разгромлен, и те, кто не спасся бегством, были убиты. Пиккля, Нордо и других пленников вытащили из ямы. Воины-землеройки собрались вокруг нее и рядом поставили Глагвеба. Он рычал и плевался на все, что видел вокруг себя. Лог-а-Лог, не обращая внимания на гнев короля, бесцеремонно столкнул его в яму. Две землеройки подтащили к краю мешок, в котором извивалось что-то живое, и опрокинули его. Предводитель землероек усмехался:

- Итак, король жаб, ты окончишь свои дни в своей же собственной яме, той самой, в которой держал моих землероек, прежде чем съесть их. Но не ты один любишь мясо. Например, эта щука, которая очутилась в яме рядом с тобой. Она еще не совсем взрослая, но злая. Почему бы тебе не съесть ее, Глагвеб? Только она и сама голодная. Я называю это справедливостью, король жаб. Или ешь сам, или съедят тебя. Прощай!

Глагвеб отпрыгнул к стене ямы, пытаясь избегнуть зловещего спинного плавника, медленно разрезающего жидкую грязь, пока щука обследовала дно ямы. В поисках пищи!

Далеко от лагеря жаб протекал Великий Южный Поток. У берега стояли на якоре пятнадцать бревен, каждое в виде долбленого челнока. Землеройки сели попарно на весла. Мара и Пиккль устроились на носу бревна, управляемого Нордо и его отцом. Челноки столкнули с берега, и землеройки вывели их на стрежень широкого, текущего на юг потока.

- Откуда вы, Мара? - спросил Лог-а-Лог у барсучихи, когда они поплыли.

- Из горы под названием Саламандастрон. Ты не знаешь, как нам вернуться туда?

Лог-а-Лог кивнул:

- Это долгая дорога, но мне она знакома. Я - Лог-а-Лог, владыка всех местных вод. Великий Южный Поток имеет много притоков, и мне они известны так же хорошо, как моя ладонь. Я отведу вас домой, Но сначала вы пойдете со мной. Относительно вас у меня есть кое-какие планы.

Пиккль застенчиво улыбнулся:

- Кое-какие планы, да? Ну хоть намекни какие.

Мрачный взгляд Лог-а-Лога смутил Пиккля, и заяц отвернулся:

- Хмм, только спросил. В этом же нет ничего плохого, так? Интересно, что любят есть землеройки? Сейчас я бы съел даже жабу.

17

Потерю своего друга Туры Битоглаз пережил с удивительной легкостью. Сначала он, правда, немного потосковал и даже всплакнул, но затем вспомнил, как невыносим порой бывал Тура, вспомнил, как тот отнимал у него пищу и их споры, которые неизбежно кончались дракой. Идя под густым покровом зеленого леса на юго-запад Страны Цветущих Мхов, Битоглаз уже смирился со своей потерей и громко жалел себя: - Ага, ему-то хорошо. И вообще он, может, поправился и теперь идет один. Этот противный Тура никогда не любил меня, и совсем-то он не чудила. Ну его в болото, я так скажу. Кроме того, разве ласке с таким мечом, как этот, нужен еще кто-нибудь?

Битоглаз взмахнул легендарным мечом и срезал нависшую над тропой ветку. Она упала и, падая, ударила его по лапе. Изрыгая проклятия, он снова и снова пинал и рубил несчастную ветку:

- Йо-го-го! Яха! Больно же!

Неловкая атака Битоглаза на невинную листву привела к тому, что он ранил острым как бритва мечом свою левую лапу. Он выронил оружие и опустился на землю, раскачиваясь взад и вперед и пытаясь согнуться, чтобы лизнуть раненую лапу:

- Уррг! Это все из-за Туры, где бы он сейчас ни был. Я никогда не делал ему ничего плохого, а он наслал на меня эту напасть, Этот чудила всегда был отвратительным малым.

Пораскинув умом, Битоглаз догадался отыскать лист щавеля и приложить его к ране. Остановив кровь с помощью пригоршни гнилых листьев, он перевязал порез стеблем травы. Используя меч теперь уже в качестве трости, он снова тронулся в путь, грызя сморщенное яблоко и жалея самого себя:

- Только представить, мне пожелал несчастья тот чудила, который сам же меня бросил. Жизнь такая тяжелая и жестокая штука для бедного Битоглаза, одинокого и израненного.

Для Самкима и Арулы этот день был также неудачным. Идя ровным шагом, они прошли уже значительное расстояние и добрались до того места, где Битоглаз перестал рубить ветки и кусты. Поразмыслив, как быть дальше, они 9тали искать отметины, которые могли бы навести их на след ласки. Арула как раз обыскивала тисовый куст, когда Самким взволнованно крикнул:

- Сюда, Арула! Смотри, тут кровь!

Молодая кротиха поспешила на зов и увидела своего друга сидящим среди поломанных веток и кустов. Он показал ей алые пятна на листьях:

- Он был здесь, это точно. Смотри, вот отпечатки его лап, кто же еще это мог быть? Думаю, что и кровь тоже его. Наверняка Битоглаз шел этим путем. А ты как думаешь?

Арула перевернула листья своим большим копа- тельным когтем:

- Урр, точно он. Интересно, что с ним случилось, Самким?

Бельчонок вытер лапы о землю:

- Кто знает? Но Битоглаз не мог уйти далеко. Что скажешь, если мы отдохнем тут немного и поедим, а потом прибавим шагу и догоним его?

Упоминание о пище вызвало у Арулы прилив энтузиазма:

- Хо, урр, хорошая идея. Я совсем проголодалась, но, хурр, давай отойдем в сторонку, подальше от этих ужасных пятен.

Они уселись на солнечной полянке, как раз между кустом сирени и зарослями люпина. Самким позволил Аруле накрыть импровизированный стол. Она достала из мешка турноверы с клубничным джемом и черносмородинный напиток. Расстелив на земле салфетку, она аккуратно разложила еду:

- Хур-хур, выглядит аппетитно!

Сначала прилетела одна оса. Она уселась на турновер Самкима и сидела там до тех пор, пока он ее не согнал. Вскоре прилетели еще несколько ос, привлеченные запахом свежих турноверов. Другие вились и жужжали вокруг маленькой фляжки с напитком. Арула отогнала осу прямо от своего рта:

- Убирайся прочь, противная оса!

Оса атаковала и ужалила ее.

- Бур-хур! Она еще кусается!

Самким стал отмахиваться от ос своим луком, сопровождая каждый взмах сердитыми словами:

- Убирайтесь, противные надоеды! Улетайте!

И вдруг его лук вырвался из лапы и улетел в куст люпина, потревожив целое осиное гнездо, которое расположилось в развилке трех стеблей. В мгновение ока в воздух взвился целый рой ос. В сумасшедшем вихре они жужжали и кружились вокруг двух друзей. Те вскочили, отбиваясь от страшной тучи насекомых:

- Быстро бежим отсюда, пока они нас не искусали до смерти!

- Бурр, они тут везде. Оставьте нас, осы, хур!

Бросив еду, Самким и Арула кинулись бежать, петляя между деревьями, преследуемые целой армией ос:

- Ой! Ай! Ищи какое-нибудь укрытие, Арула! Ищи укрытие!

- Хур! Ур! Я ничего не вижу, кроме этих противных ос!

Вдруг, откуда ни возьмись, появился крепенький ежик. Он стал ловить ос сачком и поедать их с величайшим удовольствием:

- Хо-хо, хо-хо, посмотрите на этих двоих. Не любите ос, да?

Самким бешено отбивался от насекомых и в панике крикнул незнакомцу, который очевидно наслаждался собой и своей жизнью:

- Ай-я-яй! Сейчас не время для болтовни. Сделай же что-нибудь!

Еж поймал пролетавшую осу и сунул ее в рот. Продолжая жевать, он заговорил:

- Чах! Ничего нет лучше хорошей осы, если не считать, конечно, большой толстой пчелы. Идите-ка сюда. Фоллер Веточка.

Они устремились за ежом, вопя и плача от боли. Их преследовал рой ос. Фоллер Веточка остановился на берегу маленького лесного озера. Показав на озеро, он велел друзьям прыгать в воду и сорвал две полые камышинки:

- Хо-хо, хо-хо. В жизни не видал ничего подобного - чтобы звери так боялись ос. Идите сюда, глупые. Ныряйте. Дышать будете через эти камышинки. Поживее!

Схватив по стебельку камыша, Самким и Арула нырнули в воду. Полностью погрузившись в нее, они сунули камышинки в рот и стали жадно втягивать в себя воздух.

Веточка продолжал свой обед. Безразличный к укусам, он пригоршнями поедал насекомых, останавливаясь только для того, чтобы вынуть застрявшие меж зубов крылышки:

- Идите к Веточке, мои красавицы. В моем брюшке найдется местечко для всех вас.

Сквозь прозрачную воду Самким и Арула наблюдали за ежом, который объедался осами до тех пор, пока жужжащий рой не поредел и не улетел обратно в свое разоренное гнездо. Когда осы исчезли, Веточка вытянул Самкима и Арулу из воды. Мокрые и покрытые волдырями, они представляли собой жалкое зрелище.

- Ну, завейтесь мои колючки, посмотрите на себя. Я за вас обоих не дал бы и гнилого желудя. Видите ту грязь на берегу? Если вы облепитесь ею, то жала выйдут.

Друзья так и сделали. Покатавшись по грязи, они по уши перемазались, но боль от укусов и впрямь прошла. Похожие на двух глиняных кукол, Самким и Арула представились ежу и рассказали ему о своих поисках. Тот понимающе кивнул:

- Я видел этого помешанного. Прихрамывая, он бежал по лесу и сам с собой разговаривал. Не берите в голову, старина Веточка наведет вас на его след. Надо же вас как-то отблагодарить за хороший обед.

В этот момент в животе у ежа раздалось громкое жужжание, и он шлепнул себя по нему:

- Извините. Если вы послушаете моего совета, то посидите немного на солнышке да обсохнете, затем счистите с себя грязь - и жала выйдут вместе с нею.

Самким и Арула уселись на полянке. Пока грязь на них сохла, они наблюдали, как еж доставал по одной осе из своего сачка и отправлял их в рот, устроив себе небольшой банкет.

Неожиданный удар копьем заставил Битоглаза броситься на землю. Лежа, он поднял голову и посмотрел вверх. Лис Детбраш и шесть крыс своими копьями держали его пригвожденным к земле. Лис выбил меч из его лап, и Битоглаз задрожал от страха. В холодных глазах охотников и их предводителя не было ни жалости, ни милосердия.

- Где Тура? Скажи мне это, и я сделаю твою смерть легкой, - сказал лис отрывисто и жестко.

- Тура мертв. Он умер от какой-то болезни. Я сам это видел. Ой, вы же не собираетесь убивать меня, да?

- У Фераго длинные лапы,- процедил сквозь зубы Детбраш и пнул лапой лежащего. - Ты думал, что избавился от нас, так ведь? Дурак!

Когда копье задело его раненую лапу, Битоглаз застонал:

- Я собирался обратно к Фераго. Клянусь, собирался. Видишь этот меч? Я нес его ему в подарок. Клянусь честью!

Детбраш повертел меч, восхищаясь его холодной красотой:

- Честью? Тебе бы лучше не произносить этого слова, Битоглаз. Я потратил почти все лето, охотясь за тобой и твоим приятелем. Никто не может убежать от Фераго. Теперь ты это узнаешь. Как думаешь, что он велел мне сделать, когда я поймаю тебя?

Битоглаз задохнулся от страха. В горле внезапно пересохло, и он едва мог выдавить слова:

- В-в-возможно, в-в-велел п-п-привести м-м-ме-ня об-б-б-братно...

Лис безжалостно улыбнулся, глядя на трепещущую жертву:

- Ты ошибаешься, Битоглаз. Он велел принести твою голову.

Меч резко взлетел в воздух, и клинок блеснул на солнце. Детбраш вытер клинок о шкуру Битоглаза:

- Оставьте его, но одна голова не пойдет без другой. Думаю, что Фераго будет счастлив получить этот меч в подарок от покойного друга. Пошли, до лагеря предстоит трудный и долгий путь.

Битва за Саламандастрон шла своим чередом. Спрятавшись за песчаные дюны и камни, орда Фераго осыпала крепость горящими стрелами. Растения, что росли в расщелинах и на уступах крепости, вскоре почернели и обуглились из-за сотен пылающих стрел.

Фераго, не скрываясь, стоял вне зоны досягаемости. Клитч был рядом с ним.

Стоя у высокого прорезанного в камне окна, Барт Чертополох вытер со щек черную сажу и наложил стрелу, бормоча про себя:

- Ну-ка, подойди поближе, душегуб. Подходи, еще десять шагов, и моя стрела попадет тебе как раз между твоих миленьких голубых глаз, вот!

Светлячок прицелился в хорька, который стоял на расстоянии выстрела.

- Зря теряешь время, Барт, старина. Бери ближайшую цель, как вот этот наш приятель, например...

Туго натянув лук, Светлячок выстрелил. Стрела запела и вонзилась хорьку прямо в грудь. Он упал навзничь, успев перед этим выпустить из лука стрелу. Светлячок довольно проворчал:

- Отлично! Смотри, стрела этого негодяя поразила крысу, стоявшую рядом. Двоих одним ударом, неплохо, да?

Барт выпустил свою стрелу и отвернулся, не желая слушать предсмертный вопль ласки, в которую он попал:

- Не слишком веселая эта снайперская война. По мне, так открытый бой много лучше, в нем больше боевого духа, знаешь ли.

- В сторону, зайцы!

Оба зайца посторонились, увидев подходящего к ним Урта Полосатого. Он принес огромный лук и положил рядом с собой колчан со стрелами, каждая из которых была лишь немногим меньше дротика. Барсук поплевал на лапы и потер их одна о другую:

Сейчас поведем эту партию как надо!

Рисуя копьем замысловатые узоры на песке, Клитч демонстративно вздыхал, на его морде застыло выражение скуки:

- Так вот он, этот грандиозный план атаки. Выпустить по горе пару десятков горящих стрел, а затем усесться и перестреливаться все лето. На этот раз ты и впрямь превзошел самого себя, старик.

Фераго следил за стрелами, со свистом разрезавшими воздух:

- Можешь предложить что-нибудь получше, мой умный отпрыск?

- По крайней мере я ранил барсука своим мечом! - Молодой горностай презрительно выпятил губу.

- Да, это так, Клитч, это ты сделал. Только теперь остался без меча, ибо Урт вырвал его из раны, словно иголку, и сломал пополам. Вот такой ты умник. Замечательная стратегия! Так что предоставь вести дело тем, кто старше и умнее.

Клитч держал копье наготове, чтобы лапы Фераго не могли дотянуться до длинных кинжалов, прикрепленных на его груди.

- Ты, может, и старше меня, но никогда не будешь умнее меня. Продолжай, давай выслушаем твою замечательную стратегию, отец.

Стремясь избежать стрел, Гоффа держался позади Клитча. Он пересек пляж на одной линии с Фераго, когда огромная стрела ударила его со звуком, напоминающим гром, и тело хорька упало между двумя горностаями. Они мгновенно вскочили и бросились бежать назад, стараясь использовать камни как прикрытие.

Фераго рассмеялся, его голубые глаза зажглись весельем:

- Зубы дьявола! Эта штука предназначалась мне! Сожалею по поводу кончины твоего друга Гоффы.

Клитч оглянулся и посмотрел на мертвое тело. Стрела прошла сквозь Гоффу и на половину своей длины врезалась в песок. Сохраняя скучающий вид, Клитч привалился к камню:

- Друг? Этот полоумный идиот? Он был всего лишь моим лакеем, но я не отдавал ему приказа беречь твою шкуру. Пошли, расскажешь свой план захвата горы.

Некоторые из наиболее предприимчивых членов вражеской орды под прикрытием горящих стрел двинулись ближе к горе. Бычеглаз наблюдал за ними с вершины кратера. Морская Трава и Денежка были с ним, и все трое стояли, облокотившись на деревянную опору, на которой лежала груда камней. Бычеглаз указал лапой вниз, прикрыв один глаз:

- Хммм, сейчас мы им кое-что устроим. Подходите ближе, ленивые хищники, двигайтесь. Правильно, ребята, вот так, а теперь все положили лапы на бревно.

Зайцы дружно налегли на деревянную опору.

Хищники, расположившиеся на берегу под Саламандастроном, услышали страшный грохот у себя над головами. Одни успели убежать, другие нет. Больше половины погибли под огромными валунами. Покатившимися с горы; Радостный крик вырвался из груди Бычеглаза и других зайцев, когда они увидели результат своего предприятия. Вопли и проклятия донеслись до них со стороны атакующих вместе с градом новых пылающих стрел.

После обеда Фераго вызвал к себе Рванохвоста. Убийца подмигнул Клитчу:

- Сейчас я покажу тебе, как я стал правителем юго-западных земель, маленький умник. Рванохвост, пошли ко мне Песьеголова, Черноглаза, Мокроноса и Гнилозуба. И еще Фаррана Отравителя.

При звуке этого имени Рванохвост заметно побледнел. Никто из хищников, включая самого Фераго, не любил иметь дела с Фарраном Отравителем. Черный лис даже не входил в состав орды, он просто следовал своим путем, приходя и уходя, когда вздумается. Рванохвост удалился от своего хозяина нерешительной поступью, петляя между камнями.

Фарран сидел один у кромки прибоя, следя за тем, как волны отступают и вновь накатываются на берег. Рванохвост сделал все возможное, чтобы не подойти к нему украдкой, не желая казаться подглядывающим за Фарраном. Зайдя подальше в море, он издали стал подходить к черному лису, чтобы передать послание:

- Мой хозяин Фераго хочет поговорить с тобой. Он расположился лагерем на север отсюда. Изволишь подойти к нему?

Стоя перед бледно-янтарными глазами Фаррана, Рванохвост заметно дрожал от страха. Никто никогда не слышал голоса Отравителя. Солнечный свет не играл на мехе Фаррана, который оставался черным как сажа, без малейшего блеска. Бледные глаза гипнотически уставились на Рванохвоста. Все страшные слухи, ходившие о Фарране, ожили в голове крысы. Правда ли то, что он убивает взглядом? Рванохвост искренне верил в это, стоя как загипнотизированный перед глазами Фаррана.

- Т-т-ты придешь? Ф-ф-фераго желает з-з-знать.

Не мигая, Фарран еще минуту смотрел на него и затем кивнул. Этого было достаточно. Рванохвост склонился так низко, что коснулся носом воды:

- Б-б-благодарю тебя.

Он кинулся бежать, как перепуганный молодой олень, разбрызгивая вокруг себя воду. Зловещие глаза Фаррана еще некоторое время безучастно следили за ним. Черный лис медленно встал и поправил ремень из гадючьей кожи. На этом ремне висели мешочки, сделанные из кожи летучих мышей. О том, что в них содержалось, знал только он один. Двигаясь медленно, как тень облака, лис бесшумно ступал по песку.

Сидя на краю лагеря, далеко от остальной орды, Фераго выложил свой план Клитчу и тем четверым, которых он называл своими офицерами:

- Осада! Никаких сумасшедших атак, рукопашных схваток или тотальной войны - осада, это именно то, что победит гору. Рано или поздно у барсука и его зайцев кончатся стрелы, копья, дротики и камни. Я запер их внутри горы, выйти они не могут. Мы превосходим их в числе, и время играет на нас. Никто не сможет прийти ему на помощь. Все, что нам нужно, это избегать снайперских выстрелов и ждать, когда барсук выйдет. Теперь один вопро. Кто догадается, какой именно?

- Пища и вода!- выкрикнул Клитч.

Фераго усмехнулся быстроте его ответа:

Верно. Когда-нибудь ты станешь вполовину таким же умным, как твой отец. Пища и вода! Какими запасами они располагают и как долго протянут, вот в этом весь вопрос.

Черноглаз был морской крысой. Его глаза постоянно бегали. Он поднял лапу:

- Хозяин, они вполне могут иметь съестного на много лет вперед. Допустим, мы их не выпустим из горы, но если у них достаточно пищи и воды, то они смогут продержаться здесь много лет.

Гнилозуб, большая толстая ласка, поддержал его:

- Черноглаз прав, хозяин. Если у них достаточно припасов, мы можем умереть от старости на этом берегу.

Фераго Убийца погладил золотой медальон у себя на шее. Его голубые глаза сияли от радости, когда он выложил свою главную карту:

- Нет, от старости мы здесь не умрем. Так же, как не умрут от старости Урт Полосатый и его бойцы. Они умрут иначе.

Раздался резкий вдох Клитча и остальных, когда на них упала тень Фаррана. Торопливо они подвинулись, чтобы уступить ему место. Каждый вздрогнул от страха, когда тот проходил мимо. Фарран выбрал себе место прямо напротив Фераго. Голубые глаза встретились с янтарными, когда горностай и лис взглянули друг на друга.

Фераго обворожительно улыбнулся:

- Ну, ну. Отравитель и Убийца - неплохая компания. Но мы уже работали вместе, Фарран, и я всегда неплохо вознаграждал тебя, так ведь?

Черный лис коротко кивнул в подтверждение сказанного.

Фераго отвел глаза, зная опасность долгого взгляда Фаррана. Он вынул свой нож и стал точить его о камень, продолжая говорить:

- Друг Фарран, если я проведу сегодня, ночью отвлекающую атаку, сможешь ли ты проникнуть в гору?

Фарран снова кивнул. Для Убийцы этого было достаточно:

- Хорошо! Как только ты окажешься внутри, тебе надо будет разыскать запасы пищи и воды. Думаю, гора представляет собой цепь ходов и пещер, но ты ведь найдешь кладовые, сколько бы тебе ни понадобилось искать, так ведь, Фарран? Когда ты это сделаешь, я хочу, чтобы все съестное и все запасы питья были отравлены самым смертельным ядом. Никто не должен покинуть Саламандастрон живым.

Фарран кивнул и молча протянул лапу. Фераго его понял. Встав рядом с Фарраном, он нагнулся к его уху и прошептал так тихо, чтобы никто из остальных его не слышал:

- Твоя доля составит половину сокровищ горы. Идет?

Этот кивок Фаррана означал, что договор заключен. Лис кинул на Фераго последний взгляд и бесшумно ушел.

У всех вырвался невольный вздох облегчения, когда лис скрылся из виду. Убийца повернулся к остальным:

- Ну как, мой план сработает?

Все согласно закивали, даже Клитч. Убийца спрятал нож:

- Значит, сегодня ночью. Вот что вы должны сделать...

18

- Принесите полотенца! Побольше полотенец! И намочите их в розовой воде, будьте добры!

Брат Остролист суетился между кроватями, установленными на верхней галерее. Одному больному он вытер лоб, другого заставил принять лекарство, третьему поплотнее подоткнул одеяло.

- Пожалуйста, лежи спокойно, Беррли. Побольше пей холодного, ты вспотеешь под одеялами, и дело пойдет на поправку.

Работая со ступкой и пестиком, сестра Настурция подняла голову над столом и вытерла лоб:

- У нас заканчивается сушеный пустырник и лимонная вербена, брат. Я уже взяла последние.

Труган отложила в сторону салфетку, которую обмакивала в розовую воду:

- Предоставь это мне, сестра. Я прямо сейчас отправлюсь с лес и соберу травы. Что-нибудь еще нужно принести оттуда, брат?

Остролист поскреб подбородок:

- Гмм, пожалуй, ягод паслена, только обязательно светло-красных, если найдешь. Темно-красные слишком мягкие. Возможно, ты отыщешь там маленького Думбла, Труган.

- Ох, уж этот малыш! - Выдра покачала головой и хмыкнула. - Я уже говорила, что он наверняка ушел с моим братом. Думбл и Труг прямо не разлей вода, вот попомните мое слово.

- Я от души надеюсь, что ты права. - Аббатиса Долина откинула простыни и села на край только что застеленной кроватки.

Кротенок по имени Бринкль сделал большой глоток холодного мятного чая и присел в кровати:

- Ой, хур, верно. Я сам видел Думбла как раз перед тем, как он, хур-хур, ушел. Он еще сказал, что принесет мне Ледяной Цветок и я сразу поправлюсь, хур.

Сестра Настурция в сердцах стукнула пестиком по ступке:

- Бринкль, противный! И ты не мог раньше сказать нам об этом?

Кротенок уронил голову на подушку:

- Хур, извини, сестра Сердиция, мне было так плохо.

Настурция поспешно подошла к больному и подоткнула одеяло. Затем она вытерла вспотевший лоб кротенка салфеткой:

- Да, конечно, ты болен, Бринкль. Я не хотела быть резкой с тобой. Извини меня. - Она присела на край его постели и промокнула свой собственный лоб. - Уф! Как тут жарко, или это мне только кажется?

Вера Иголка приложила лапу к ее лбу:

- Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? Боже, да ты вся дрожишь.

Настурция встала, слегка покачнувшись:

- Какая же я глупая, что жалуюсь на жару. Сейчас мне вдруг стало так холодно!

Аббатиса Долина обняла ее за плечи:

- Хорошо, что я застелила новую кровать, сестра. Настало время тебе отдохнуть, теперь ты тоже больная.

Бринкль помахал сестре Настурции лапкой:

- Побольше розовой воды и принимай лекарства, не капризничай, сестра. Хур, а теперь ложись в постельку и спатеньки. Доброй ночи, хур!

- Спасибо за помощь, доктор Бринкль. - Остролист улыбнулся и вытер кротенку лоб, - А как насчет того, чтобы последовать своему собственному совету и немного поспать?

Аббатиса и Вера Иголка стали складывать простыни, в их глазах читались озабоченность и тревога:

- Вера, как думаешь, Труг принесет Ледяной Цветок?

- Принесет, принесет, Долина. Я уверена, что принесет. Труг - выдра что надо. И я надеюсь, он позаботится о малыше Думбле.

Труг и Думбл продвигались на север по старой тропинке, пребывая в добром настроении и складывая на ходу песни:

О, дайте дорогу и корочку хлеба,

Чтоб я любовался вокруг —

И в дальние дали пойду без оглядки

С тобою, мой маленький друг.

Думбл нырнул в мешок и вынырнул обратно с куском овощной запеканки. Передавая ее Тругу, малыш запрокинул назад голову и громко запел:

Верхом я поеду в далекие страны,

Из лап моих кушает Труг

На землю меня нипочем не уронит

Большой и заботливый друг.

Труг, пока жевал запеканку, придумал новый куплет:

Прожорливый Думбл меня объедает,

Несносный прохвост, лягушонок.

И если дело пойдет, станет скоро

Он пухленьким, как поросенок!

Думбл выбрал себе яблоко побольше и принялся вытирать его о голову Труга. Тут он вдруг оглянулся назад, на дорогу, по которой они шли. Глаза Думбла расширились, и он снова запел, на этот раз испуганно:

Эй, Труг, осторожно! Но ты не пугайся,

Тебя удивлю я сейчас:

Там четверо лисов с дубинками, сзади,

Как раз за спиною у нас.

Труг незаметно заправил в пращу камень:

- Посмотрим, что эти трусы хотят от нас, приятель.

Он остановился и замер на середине тропы, глядя навстречу четырем лисам. Это были бродяги, которые шатались по дорогам, поджидая безобидных путешественников или другую легкую добычу, которая попадалась им на пути. У двух были ржавые мечи, у двух других - дубинки.

- Доброго летнего дня вам, друзья! - приветствовал их Труг.

Лисы обменялись понимающими взглядами. Один выступил вперед:

- И тебе тоже. Что там у тебя в мешке?

Труг приветливо усмехнулся оборванному лису:

- Четыре лиса с оторванными хвостами, пытавшиеся украсть наши пожитки. А почему ты спрашиваешь?

Хи-хи, что за весельчак нам попался! - захихикал один из оборванцев.

Другой лис выставил вперед свой меч и проверил остроту лезвия лапой:

- Интересно, он такой же крутой, как и находчивый?

Труг многозначительно раскрутил свою пращу:

- Почему бы тебе не подойти и не проверить, грязнуля?

Первый лис увидел, что перед ними не такая уж легкая добыча, и поэтому взял более примирительный тон:

- Сам посуди, приятель. Мы не ищем неприятностей. Надеюсь, ты не поскупишься для четырех голодающих зверюшек, так ведь?

Труг сделал шаг к нему:

- Поскупиться для четырех голодающих зверюшек? Ни за что. Подходи ко мне, и я укушу тебя. А теперь слушай. Убирайся с моей дороги. Ступай пугать ворон.

Четвертый лис поднял меч и принялся им угрожающе размахивать:

- В конце концов нас четверо против одного. Айда, ребята!

Думбл испуганно крикнул. Внезапно Труг понял, что он не сможет одновременно сражаться и присматривать за малышом. Оставалось одно - бегство.

- Держись крепче, Думбл. Бежим!

Прорвавшись через строй врагов, Труг раскидал их в стороны и кинулся по тропинке в лес. Петляя и заметая следы, он огибал деревья и кустарники, слыша вплотную за собой крики преследователей.

В голове Труга забрезжила идея, и он прибавил скорости, чтобы выиграть время.

Лисы спотыкались и цеплялись один за другого, пока бежали по лесу. Чуть пробежав, они остановились. Труга нигде не было видно.

- Трус, он где-то прячется!

- Ага, давайте распределимся. Мы найдем его.

- Хе-хе, жареный мышонок, давненько я не ел такого. Лишай, ты иди с Репейником. А мы со Слепцом пойдем вон туда.

Им не пришлось искать долго, вскоре Лишай заметил добычу. Он издал условный свист, подозвав остальных. Когда они приблизились, Лишай подал знак молчать и, указывая вперед, прошептал:

- Ш-ш-ш! Вон они где, ребята, прячутся в кустарнике. Видите, маленький поганец сидит за тем кустом на мешке?

Действительно, сквозь густую листву иван-чая виднелась спина Думбла, сидящего на мешке.

- А теперь давайте подкрадемся тихо-тихо. И прыгнем на них!

- Угу, это мысль! Палки и мечи держите наготове. Пошли!

Подползши приблизительно на метр от зарослей, лисы отбросили всякую осторожность, вскочили и принялись рубить и дубасить палками:

БУМС! ТРАХ! БАМ! БА-БАХ!

Все четыре лиса, исколошматив друг друга, попадали на землю.

Сидя на мешке, который был привязан к нижней ветке платана, опускавшейся в заросли кипрея, Думбл, казалось, сидел на плечах своего приятеля. Трюк удался превосходно! Мышонок радостно закричал:

- Труг! Я победил этих лисов, Труг!

Труг уже стоял над неподвижными телами четырех лисов, отбросив их оружие далеко в сторону. Сломав гибкий ивовый прут, он оживил их несколькими ударами:

- Вставайте, дорогие. Не время спать. Поднимайтесь!

Четыре лиса, все вместе, несли мешок с восседавшим на нем Думблом. Труг шел позади, чтобы никто не отлынивал и не отставал. К ночи вся четверка была голодна, измотана и в слезах. Труг гнал их целый день, причем на двойной скорости, да еще заставил переправляться через ручей, в котором притаилась щука.

- У-у-у-а-а! - завопил лис по имени Лишай. - Эта щука цапнула меня. Это жестоко!

Труг погрозил ему палкой:

- Прекрати ныть, приятель. Ты от этого не умрешь, в отличие, может быть, от щуки. Ладно, бандиты, с вас достаточно?

- Достаточно, достаточно, отпусти нас! - И лисы с плачем свалились на тропу.

Теперь наступила очередь Думбла. Погрозив им палкой, он заставил их повторить обещание никогда не баловаться, помогать слабым и чистить зубы перед сном. Труг покатывался со смеху при виде мышонка, заставляющего лисов повторять за собой слова. Затем Труг взял свою пращу и зарядил ее:

- Итак, мои везунчики, считаю до десяти. Если при счете десять я еще увижу вас, я бросаюсь за вами. Завтра мне опять понадобятся носильщики. Один, два, три...

Прежде чем он успел сосчитать до пяти, лисы исчезли в лесу, сломя голову бросившись бежать по пыльной тропинке.

Труг и Думбл устроились на ночь рядом с двумя любопытной формы камнями, прозванными путешествевнниками «выдры муж с женой» за свои контуры. Сидя у веселого костерка, друзья славно поужинали лепешками из буковых орешков, вишневыми пирожными и сидром.

Труг задумчиво пошевелил палкой горящие поленья:

- Эх, кто знает, что нас ждет завтра за горизонтом, приятель.

Думбл тоже поспешил ухватить палку и пошевелить угли, после чего серьезно покивал, изо всех сил стараясь походить на своего старшего друга:

- Эх, приятель. Может, нас ждут лисы, а может, змеи. Но ты держись за Думбла, Труг. Я позабочусь о тебе.

Сдерживая смех, Труг снял свой теплый кафтанчик и накинул его на малыша:

- Ах ты, маленький негодяй. Это я о тебе позабочусь, если ты сейчас же не заснешь. Завернись-ка в эту одежку.

Молодой месяц, похожий на золотистый серп, сиял в летней ночи. Ветерок едва шевелил кроны деревьев, когда два путешественника устроились на отдых у горящих поленьев.

19

Флотилия челноков, в которых сидели землеройки, завернула в устье притока и теперь прокладывала курс вдоль едва проходимого русла реки, над которой свисали ветки деревьев и листва кустарников. Мара и Пиккль потеряли чувство направления, но путешествие проходило гладко, и спокойная вода притупляла тревогу. Молодая барсучиха лежала на носу челнока и почти дремала, следя за тем, как солнечный свет пробивается сквозь туннель, образованный ветвями ивы, и освещает чуть волнующиеся воды. Жужжали стрекозы, высоко в воздухе порхал зимородок, похожий на бриллиантовое украшение. Чувство беспокойства, которое подсказывало Маре поскорее возвращаться в Саламандастрон, немного притупилось, убаюканное мерным движением лодок и шлепками весел по воде, ее охватили усталость и апатия, и Мара погрузилась в сон.

Лодки из выдолбленных бревен скользнули к берегу и мягко ткнулись в песчаный берег, поросший лавандой, ивами и рябиной. Нордо сложил ладони рупором и прокричал:

- Логалогалогалогалог! Мы прибыли домой в Гуосим!

Лишь наполовину проснувшихся Мару и Пиккля провели через туннель, прорытый под берегом, который заканчивался хорошо освещенной и просторной пещерой. Вокруг них туда и сюда сновали землеройки, выставляя блюда, только что вынутые из горячих жаровен, на длинные полки вдоль одной из стен пещеры, служившие столами.

- Я что говорю, это нам по нраву, да? - Пиккль в предвкушении пира потер лапы. - С удовольствием отведаем сласти землероек. Веди нас вперед, Лог-а-как-тебя-там!

Лог-а-Лог и Нордо усадили друзей в полукруглой нише. Но стоило путникам усесться, как к ним немедленно подошла большая толстая землеройка с двумя приятелями поменьше. На мордах их была написана злоба. Самый крупный из троицы грубо толкнул Мару и Пиккля:

- Вы заняли наши места. Это место для землероек из Гуосима, а не для каких-то оборванных полосатых собак и кроликов!

Прежде чем кто-либо успел что-нибудь возразить, Лог-а-Лог сердито отодвинул толстяка в сторону:

- Как ты себя ведешь, Бочонок! Это мои друзья. Ступай и садись на другой конец со своими приятелями, ты слышишь меня?

Лапа Лог-а-Лога легла на рапиру, рядом с ним встал Нордо, сжав челюсти и готовый к любым неприятностям. Бочонок бросил на них сердитый взгляд и отступил к местам на другой стороне стола, бормоча что-то своим дружкам, которые кивали в ответ и глупо хихикали.

Обед землероек был превосходным, он начался с рачков и супа из водорослей, затем последовал восхитительный салат с мягким белым сыром, и после всего этого подали великолепные пироги с начинкой из каштанов, грибов и лука-порея, за которыми появился горячий яблочный пудинг.

Лог-а-Лог наблюдал, как ест Пиккль, и восхищенно качал головой:

- Что за чудесный едок! Куда ты только все это помещаешь, Пиккль?

Молодой заяц уничтожил вторую порцию яблочного пудинга и облизал ложку:

- Не беспокойся, Лог-а-Лог! Обжорство - это мой любимый вид спорта, вот!

- Кролики не умеют объедаться по-настоящему, эта честь принадлежит землеройкам, - донесся громкий голос Бочонка, который обращался к ним через стол.

Пиккль хмыкнул и помахал ложкой:

- Может, кролики и не умеют объедаться, мой толстый друг, но меня зовут Пиккль Фолгер, заяц из Саламандастрона, и в том, что касается еды, я могу обогнать тебя в любой день года.

Бочонок встал, глаза его потемнели от гнева: Никто не может обставить Бочонка из Гуосима!

Пиккль повернулся к Лог-а-Логу:

- Можно?

Лог-а-Лог кивнул:

- Конечно, Пиккль. Но будь осторожен с Бочонком, он очень хитер. Я заметил, что он едва притрагивался к пище, так как собирался вызвать тебя на состязание.

- Не бойся, я с ним быстро управлюсь,- пожал плечами Пиккль.

В центре пещеры землеройки очистили стол, сделанный из старого дубового пня. За него уселись Пиккль и Бочонок, с вызовом глядевшие друг на друга, пока Лог-а-Лог объявлял правила:

- Вы согласны на горячий яблочный пудинг? Оба кивнули и взялись за ложки.

Лог-а-Лог махнул лапой подавальщикам и продолжал:

- Состязание будет проходить таким образом. Боули-повар будет считать опустошаемые блюда. Во время еды можно пить пиво. Недоеденное блюдо, в счет не идет, равно как запрещается бросать пищу на пол или прятать ее в одежде. Первый, кто не сможет поднять ложку из миски, будет считаться проигравшим. Пусть игра будет честной, я желаю удачи вам обоим. Ложки к бою... Начали!

Подавальщики прокладывали путь через толпу, землероек, сгрудившихся вокруг соперников. На столе были поставлены миски с яблочным пудингом. Бочонок приступил к делу й спешке, в рекордное время он опустошил три миски, его огромные челюсти работали как заведенные, ложка мелькала то вверх, то вниз так, что ее даже не было видно. Пиккль же действовал не торопясь, он ел медленно, зато большими глотками и с удовольствием прожевывал каждый кусок. Многие землеройки криками стали подбадривать Бочонка. Мара стояла между Лог-а-Логом и Нордо, глядя на происходящее с некоторого расстояния.

Когда Бочонок опустошил пять мисок, Пиккль еще только приступил к третьей. Нордо стал тревожиться:

- Этот Бочонок - смотри, с какой скоростью он ест! Он уже начал шестую миску. Что случилось с Пикклем? Он ест ужасно медленно, Мара.

Барсучиха только улыбнулась:

- Не беспокойся. Пиккль может состязаться даже с теми, кто вдвое больше его. Он ест медленно, потому что наслаждается едой. Бочонок, может, и умеет есть быстро, но ему далеко до Пиккля Фолгера. Смотри!

За столом Пиккль облизал ложку, отхлебнул пива из кружки и приступил к четвертой порции:

Великолепный пудинг, да? Лог-как-тебя-там, попроси повара дать мне рецепт. Старине Бочке тоже очень вкусно, так ведь? Фу, как некрасиво, а ты не очень-то аккуратный едок, Бочка!

С размазанным по подбородку пудингом толстяк и в самом деле выглядел ужасно. Он поднял голову и поглядел на Пиккля:

- Меня зовут Бочонок, заяц, и я заставлю тебя пожалеть о том, что ты согласился состязаться со мной.

- Пожалеть, старина? Кто же может пожалеть о такой превосходной кормежке? Никто. Могу я предложить тебе пива?

После восьмой миски Бочонок стал замедлять темп. Он отодвинул миску в сторону и потянулся за следующей. Боули-повар помахал лапой с зажатой в ней поварешкой:

- Эта порция еще не кончена. В миске еще полно пудинга, смотри.

- Неважно, старина. - И Пиккль выхватил миску у Бочонка. - Несите еще, а эту я доем. Остатки сладки, как говорят у нас в Саламандастроне.

Теперь популярность Пиккля среди землероек заметно выросла. Его добрый юмор и безукоризненные манеры привлекли к нему симпатии почти всех присутствующих. Гуосим начал поддерживать молодого зайца:

- Давай, Пик. Медленно и запросто - в этом весь фокус.

- Ставлю бочонок пива на Пиккля!

- Принимаю пари. Бочонок ест девятую, а твой Пиккль только шестую.

- А я ставлю свой меч на зайца. Он хороший парень!

Добродушное подшучивание продолжалось, пока оба противника вели сражение. Бочонок расстегнул пояс и откинулся назад. В его глазах мелькнуло отвращение, когда он придвинул к себе одиннадцатую миску и погрузил в нее ложку. Пиккль уже опустошил восьмую миску и приступил к девятой. Невозмутимый заяц выпил еще кружку пива, деликатно вытер губы салфеткой и подмигнул своему сопернику:

- Хорошая у вас тут еда. Я что говорю, Бочка, не бери эту миску, в ней больше, чем в остальных.

Возьми вон ту, там примерно вполовину меньше. А эту можешь оставить мне.

На тринадцатом пудинге Бочонок остановился. Он тяжело дышал и не мог закрыть рот. Два его приятеля обмахивали его салфетками и предложили ему кружку пива, но он сердито отодвинул ее лапой.

Мара подтолкнула локтем Нордо:

- А теперь Пиккль серьезно взялся за дело!

Заяц опустошил одиннадцатую миску. Не моргнув глазом, он облизнул ложку и взялся за двенадцатую:

- Бочка, друг, ты почему-то позеленел. Должен сказать, что прежний цвет лица шел тебе больше. Передай мне, пожалуйста, еще мисочку.

Не донеся ложку до рта, Бочонок уронил лапу на стол. Ложка упала обратно в миску.

Воцарилось молчание.

Не обращая внимания на своего соперника, Пиккль прикончил двенадцатый пудинг и принялся за следующий.

Повар Боули внимательно следил за Бочонком:

- Приятель, ты можешь поднять ложку или лапу?

Голова Бочонка упала прямо в миску. Пиккль неодобрительно покачал головой и стал еще внимательнее относиться к своим собственным манерам:

- Он уже готов? Ладно, не расстраивайся, Бочка. Это не победа, а просто участие в веселой игре. Кто-нибудь хочет сесть на его место?

Дикий хохот встретил его слова. Лог-а-Лог смеялся громче всех:

- Хорошо сказано, Пиккль. Мне понравилась эта шутка насчет кого-нибудь другого. Неплохо, правда, Мара?

Мара кинула на Лог-а-Лога серьезный взгляд:

- Пиккль вовсе не шутил. Он и вправду имел это в виду. Смотри, он принялся за шестнадцатую миску.

Землеройки восторженно смеялись, хлопая Пиккля по спине и подбадривая его криками. Повар Боули поднял вверх лапу Пиккля:

- Победитель выиграл у побежденного четыре миски горячего яблочного пудинга! Заяц Пиккль из Саламандастрона объявляется победителем!

Среди криков и аплодисментов Пиккль скромно улыбался, пытаясь выдернуть лапу из крепкой хватки Боули:

- Спокойно, друзья. Боули, дружище, отдай мою лапу, это нехорошо мешать зайцу в середине обеда.

Пиккль, укрывшись одеялом, крепко спал. Мара сидела с Лог-а-Логом и его сыном. Другие землеройки уже ушли устраиваться на ночь.

Хотя Мара была рада убежать из Саламандастрона, она не могла примириться с мыслью об осаде, которой подверглись Урт Полосатый и зайцы. Охватившее ее внезапное желание вернуться обратно, оказать друзьям посильную помощь, заставило барсучиху обратиться к предводителю землероек:

- Лог-а-Лог, я хочу поблагодарить тебя и твое племя за спасение и гостеприимство, которое вы нам оказали. Но мне пора возвращаться в Саламандастрон. Я ведь рассказывала тебе о том, что там должно произойти, значит, мне нужно вернуться домой.

- Все хорошо в свое время, Мара. В свое время. - Лог-а-Лог потрепал ее по лапе. - Когда ты решишь отправиться туда, воины Гуосима и я, мы будем с тобой. Я скрещивал мечи с этим Клитчем, о котором ты мне рассказывала, и с его отцом Фераго Убийцей. Эти голубоглазые - наши давнишние враги, мы износили наши лодки, гоняясь за ними.

Мара кивнула:

- Тогда почему бы нам не отправиться сразу?

Лог-а-Лог сделал глоток пива из стоявшей перед ним кружки:

- Потому что ты должна для меня кое-что сделать. Выслушай меня внимательно, и я все расскажу тебе. Я являюсь предводителем своего племени потому, что я самый сильный из всех землероек. Это единственное, что держит нас вместе, не считая Черного Камня. Гуосим следует за тем, кто обладает Черным Камнем, это святыня для землероек, Я владел им с того самого времени, как получил его от своего отца, который в свою очередь получил его от своего и так далее. Черный Камень делает его обладателя бесспорным предводителем для всех землероек. Однажды, когда мой сын Нордо был еще маленьким, он снял его с моей шеи, когда я спал. Я не очень сильно обеспокоился, потому что Нордо любил им играть. И позволил ему оставить Камень у себя, считая, что в один прекрасный день он будет принадлежать ему по праву. Однако Нордо потерял Камень. Я, конечно, взял вину на себя, потому что не хотел, чтобы его наказывал Гуосим, но с тех пор я лидер только своей властью и военным опытом.

- А где Нордо потерял Камень? - не могла не прервать интересный рассказ Мара.

Теперь историю продолжал Нордо: - Ты должна понять нас, Мара. Значение Черного Камня очень велико в нашем племени. Без него мой отец правит только силой. Если бы он владел Камнем, он был бы предводителем не только властью, но и по закону Гуосима... Позволь я расскажу тебе всю историю. Один из притоков Великого Южного Потока впадает в большое озеро, огромное как море. Однажды я плыл в маленькой лодке, которую отец сделал для меня, потом заснул, и лодка сама плыла своим собственным курсом. Пока я спал, весла упали в воду и уплыли. Лодку носило по большому озеру около двух дней, пока она не наткнулась на остров в самом его центре. Подгребая лапами, я направил лодку к острову. Высадившись на берег, я отправился в лес, чтобы найти две деревяшки, из которых я мог бы сделать весла, чтобы вернуться домой. Но у меня не было ни ножа, ни кинжала, и мне нечем было срезать дерево. Весь день я провел в лесу без всякого успеха. Затем настала ночь и я заснул. Это было как сон. Я проснулся от страшного рева. Огромное белое существо стояло надо мной. Ужасно страшное, оно было скорее привидением, чем из плоти и крови. Оно держало в лапах Черный Камень. Я закричал от ужаса и бросился бежать, оставив и Камень, и порванный ремешок, на котором он висел. Все это осталось у привидения. Я кинулся обратно в свою лодчонку и дрейфовал до вечера следующего дня, когда меня разыскал мой отец и партия землероек, отправившиеся на поиски. Целой флотилией лодок они прочесывали озеро. С тех самых пор ни одна землеройка не бывала вблизи того острова, где живет привидение. Но вместе с тобой я мог бы добыть обратно Черный Камень.

- Не понимаю. Почему именно со мной? - Мара в недоумении почесала голову.

Тут заговорил Лог-а-Лог, заговорщицки понизив голос:

- Потому что ты барсучиха, а то привидение на острове тоже барсук. Огромный белый барсук без единой полосы!

20

Теплым летним полднем Самким и Арула сидели на солнышке и чистились. Еж Веточка оказался прав: жала ос вышли вместе с грязью. Последнее жало бельчонок вынул из своего пушистого хвостика.

- Эта грязь замечательная штука, Арула. Смотри, не осталось ни одного жала и ни одного волдыря. И чувствую я себя великолепно.

- Хур, как и я. Эта грязь прямо-таки чемпион, так сказать. Хурр, интересно, куда ушел Веточка?

Они были так заняты очисткой своих шкур, что ни один не заметил исчезновения любопытного ежа.

Самким почесался спиной о грубую кору граба:

- Ой, хорошо. Наверное, он где-нибудь поблизости. О нем не стоит беспокоиться, Веточка и сам может отлично о себе позаботиться.

- Хо-хо-хо! Это я действительно могу, мой юный друг. А вот и ваши припасы. - Из чащи леса появился еж и кинул на берег два знакомых мешка. Он опять вытаскивал из зубов застрявшие в них осиные крылышки. - Я прогулялся до зарослей люпина и вот что там нашел. Там же оказалось разломанное осиное гнездо. Теперь я наелся, как утка. В целом мире нет ничего вкуснее ос, вот что!

Самким и Арула проверили свои припасы. Большая часть их оказалась нетронутой. Они поблагодарили своего вновь обретенного друга и предложили ему отведать октябрьского эля.

Веточка принял предложенную фляжку и расплылся в довольной улыбке:

- Хо-хо, первоклассная штука. Эль, как вы его называете. Ежи обожают это, я вам скажу. Между прочим, ребята, я нашел следы той ласки, за которой вы гонитесь, не так далеко отсюда, на юго-запад. Если вы уже пришли в себя, то можем прямо сейчас и отправиться.

Дальнейших уговоров не потребовалось. Друзья взвалили на плечи мешки и оружие. Веточка оказался не самым быстрым ходоком, зато весьма основательным:

- Сейчас уже недолго до сумерек. Вот смотрите сюда. Видите в земле отпечаток острия вашего меча, теперь он стал использовать его в качестве посоха, этот мошенник. А вот на стволе вяза следы крови.

Самким внимательно следил за тем, что делает еж, и старался ему подражать. Это был настоящий хозяин леса и опытный следопыт, без него им бы ни за что не отыскать следов Битоглаза. Его мудрость и опыт были незаменимы при поисках.

Веточка заметил изумление друзей й добродушно рассмеялся:

- Хо-хо-хо! Не беспокойтесь, я научу вас, молодежь. Вам будет не вредно узнать пару трюков. Сам-то я учился трудным путем... - Он замолчал, чтобы поймать пролетавшую стрекозу и отправить ее в рот. - Ммм, далеко она залетела от своего ручья. Хотя довольно вкусная. Так о чем это я говорил? Ах да, если вы будете внимательными, то скоро заимеете молодую голову на старых плечах.

- Хур, ты хотел сказать старую голову на молодых плечах? - поправила его Арула.

- Хо-хо-хо, именно это я и хотел сказать, Арула. А ты хорошая ученица!

Стоило путешественникам углубиться в лес, как их обступили сумерки, заходившее солнце еле освещало стволы деревьев.

Веточка предостерегающе поднял лапу: - Разбейте-ка лагерь под этим раздвоенным дубом. Но имейте в виду, костер сегодня не разводить, мы находимся в опасной близости к нашим врагам. Я чувствую в воздухе нечто, что мне совсем не нравится. Устраивайтесь тут и начинайте готовить ужин. Я не буду отсутствовать долго.

Прежде чем они успели ответить, еж растворился в подступивших сумерках. Самким и Арула присели под раскидистым дубом и устроили себе неприхотливый ужин из овсяных лепешек и яблок, а для своего отсутствующего друга открыли фляжку настойки из буковых орешков.

Они уже давно съели ужин и теперь дремали у подножия дуба на мягкой моховой подстилке, когда треск ветки заставил их насторожиться. Рядом с ними стоял Веточка, сжимая в обеих лапах две половинки сухого прутика:

- Хо-хо-хо, урок выученный - это урок, который запомнили, я полагаю. Никогда нельзя спать обоим одновременно. Пока один спит, другой должен быть настороже, тогда никто к вам не сумеет подкрасться, как я это только что сделал. Что это? Ммм, какой аромат!

Самким отказался от протянутой ему фляжки, предоставив ежу пить, сколько он захочет:

- Это настойка из буковых орешков, которую делают в аббатстве Рэдволл. Фляжка твоя, пей все. А что ты там разузнал?

Веточка поймал пролетавшую мошку и принялся жевать ее:

- Мошки - это не так вкусно, как осы, слишком кислые. Итак, где я был? И второе, что я нашел? Ладно, я расскажу вам, что это был за странный запах, который я почувствовал. Это был запах смерти! Да, смерти и других вещей... вонь крыс - никогда ее ни с чем не перепутаю, запах лис тоже, хотя в этом я не очень уверен...

Арула нетерпеливо шевельнулась:

- Бурр, Веточка, что же ты там обнаружил?

- Ничего такого, что стоило бы показать вам, молодежь. - Веточка сделал глоток настойки и облизнул губы. - Ласка с отрубленной головой. Причем, похоже, это сделали тем мечом, который вы разыскиваете.

Самким пришел в ужас от того, что меч Мартина Воителя был использован как орудие убийства.

- Никто не может использовать меч Мартина так ужасно. Это отвратительно! Меч Хранителя нашего аббатства может быть поднят только ради правого дела и только в справедливой битве. Как они посмели взять в руки священное оружие?

Старый еж покачал головой при виде наивности бельчонка:

- Тебе предстоит еще многому научиться, парень. В оружии нет волшебной силы. Меч может быть использован как для добрых, так и для дурных дел. Все зависит от того, кому он принадлежит. А теперь спать. Завтра нам предстоит тяжелый день. Крысы и лисы не оставляют следов так опрометчиво, как та ласка.

Ночью Самкиму приснился сон. Во сне ему явился Мартин Воитель, бельчонок слышал шум огромного водопада. Какие-то неясные фигуры бродили по тропинкам его разума, он видел бродящих в тумане зверей... это были барсуки! Голос Мартина эхом раздавался в его голове:

- Храбрость, Самким, храбрость. Ты должен разыскать мой меч, тебя ведет судьба. Доверься Веточке, заботься об Аруле. Я с тобой, как бы далеко ты ни скитался. Не теряй мужества. Помни слова Веточки - меч может быть использован как для добрых, так и для злых дел, смотря от того, кому он принадлежит...

На рассвете пошел мелкий дождь, но густая листва немного защищала от него. После торопливого завтрака все трое отправились на поиски. Веточка повел их таким путем, чтобы не наткнуться на обезглавленный труп Битоглаза. До самого полудня они шли на юго-запад, пока не вышли на большую поляну. Дождь прекратился, хотя небо заволокли серые тучи

Веточка огляделся:

- Хо-хо-хо, кто бы ни нес этот меч, он не мог удержаться от того, чтобы не срубить куст дикой мяты. Я почуял этот запах, как только мы пришли сюда. Смотрите, видите срубленные стебли? Меч оставил-таки свой собственный след. Похоже, он знает, что мы следуем за ним...

- Хур, это очень драчливый меч, - согласилась Арула. - И очень острый тоже.

Но тут из зарослей папоротника выскочили два кролика и загалдели одновременно:

- Глупый меч, глупый лис, глупые крысы.

- Они совсем не собирались рубить мяту, знаете ли. Не-а.

- Они пытались зарубить нас. Но мы спрятались в норку!

- Надеюсь, у вас нет таких глупых мыслей насчет нас, кроликов, а?

Их головы подпрыгивали то вверх, то вниз, пока они без умолку трещали. Кролики то и дело отбегали на два шага назад, оборачивались и делали два шага вперед, и так все время, показывая то свои белые хвостики, то испуганные рожицы.

Самким закинул за плечо лук, чтобы показать свои мирные намерения, раскинул лапы в стороны и открыто улыбнулся:

- Не бойтесь, друзья. Мы не из тех, кто нападает на кроликов. Я - Самким из аббатства Рэдволл, это Арула, а это - Веточка Пожиратель Ос. Мы не причиним вам вреда.

Два кролика перестали вертеться и оскалили зубы, что, по их представлениям, означало устрашающую гримасу:

- Не причинят нам вреда! Ха! Да вы знаете, что я - Острый Клык!

- Ничего подобного, сегодня я Острый Клык. Ты был вчера. Сегодня ты будешь Глаз Смерти.

- Ладно. Слушайте, вы говорите с самим Глазом Смерти, так что следите за собой, вы, нечесаная белка, допотопная кротиха и лысый еж!

Допотопная кротиха подобрала ореховый прут и грозно сделала шаг вперед:

- Хур, лучше вам проследить за своими манерами, малыши, а то я отстегаю вас этим прутиком, хур!

Два крольчонка ухватились друг за друга и завопили во все горло:

- Мама, мамочка! Этот страшный крот собирается отстегать нас прутом!

Большая толстая крольчиха вылезла из травы и начала бранить обоих кроликов:

- Кларенс и Кларисса, что я вам говорила, нельзя разговаривать с незнакомыми! Немедленно в норку!

Кролики нетерпеливо сложили лапки:

- Ах, мамочка, мы не Кларенс и Кларисса, мы Острый Клык и Глаз Смерти.

Крольчиха ухватила их за уши:

- Вот я сейчас задам Острому Клыку и Глазу Смерти! Разве я вам не велела оставаться в норе до самого завтрашнего дня, после того как за вами охотился тот ужасный лис и вонючие крысы? - Она дергала их за уши, пока крольчата не захныкали. - Разве не велела?

Веточка отвесил ей церемонный поклон:

- Извини нас, но мы не причиним твоим малышам никакого вреда. Так ты сказала, что лис и шесть крыс проходили тут сегодня днем?

Она обернулась к ежу с гневом и нетерпением:

- Верно, здесь проходили злющего вида лис и шесть грязных крыс. У лиса был меч. Только подумайте, он хотел изрубить моих маленьких Кларенса и Клариссу! Негодяй! До чего докатились наши леса! Что же касается вас троих, шли бы вы своей дорогой. Бить маленьких крошек палками! Или у вас нет занятия получше? Идите себе! Те, другие, прошли вот сюда, на юго-запад. А встретите этого лиса, скажите ему, что, если он еще раз здесь объявится, я задам ему перцу. Негодный мерзавец!

И она исчезла в зарослях, трепля своих крольчат за уши со всей материнской строгостью:

- Прямо в постель. Это вас кое-чему научит. И никакого обеда до тех пор, пока не научитесь вести себя как следует. Тоже мне, Острый Глаз и Клыкастая Смерть! Ведете себя как два маленьких дикаря!

- А-а-а! Отпусти мое ухо, мама!

- У-у-у! Не хочу в постель, мамочка!

Когда их не стало слышно, Веточка поймал пролетавшую бабочку:

- Фу, одни крылья и никакого вкуса. Что ж, надеюсь, все враги будут столь же безвредны, сколь и эти. Хотя если б вы послушали их мать подольше, ручаюсь, она извела бы вас своим языком. Так, мои дорогие. А теперь в путь!

Накануне вечером, едва темнота опустилась на берег, Фераго стал приводить свой план в исполнение. Его орда направилась к Саламандастрону, потрясая оружием и вопя:

- Фе-ра-го! Смерть им! Смерть им! Смерть! Фе- ра-го!

В обеденном зале за ужином сидели Урт Полосатый, сержант Сапвуд и Бычеглаз. Крики врагов долетали до их ушей. Бычеглаз устало вздохнул и поставил на стол свой бокал:

- Ночная атака, владыка. Может, заблокируем выходы и отсидимся? Они не причинят нам никакого вреда, все, что требуется, это два десятка бойцов вокруг кратера.

Но Урт Могучий не желал сидеть спокойно, когда был малейший шанс вступить в битву. Он отодвинул стул:

- Что? Сидеть здесь, пока эти мерзавцы будут ползать по моей горе? Никогда! Сейчас лучшее время для того, чтобы устроить несколько сюрпризов для Фераго. Ступайте за мной. Нам понадобятся длинные палки, лучники и масло. Выкатите из моей кузницы большую бочку и поднимите ее на вершину кратера.

Фераго, сидя на невысокой скале вместе с Клитчем и Черноглазом, следил за своими солдатами, взбирающимися по камням крутого отрога Саламандастрона. Песьеголов зажег факел, и все остальные стали зажигать свои. Вскоре вся гора засветилась мигающими огнями, и атакующие принялись разыскивать входы в гору. Мокронос вел наверх трех хорьков, они были уже на половине пути, когда один из них крикнул:

- Вона, глядите! Там вход, что-то вроде окна в горе среди камней!

Они стали взбираться туда, Мокронос прокладывал путь.

- Привет, братцы! Подходящий вечерок для того, чтобы поучиться летать, не так ли?

Барт Чертополох и Денежка сделали по выпаду своими длинными палками. Мокронос спохватился, но было уже поздно. Палка ударила его в грудь, и он полетел вниз с отчаянным криком:

- Нет! Не-е-е... А-а-а-а!

Полетел вместе с хорьками, которые с ним протиснулись в окно.

Далеко внизу Клитч зарычал на солдат, которые начали отступать:

- Вверх! Продолжайте наступление, безмозглые трусы!

Он кинулся вперед и стал взбираться наверх, колотя встречных своим копьем:

- За мной, я ведь не боюсь!

Фераго тоже подбадривал солдат, направляя их по склону горы, обращенному к морю. Он выбрал этот склон, рассчитывая, что Фарран проложит путь по другой, береговой стороне горы.

Черноглаз зарядил свой лук:

- Мне зажечь стрелы, хозяин?

- Пустоголовый! - Фераго насмешливо отодвинул его в сторону. - Мы будем убиты собственным огнем. Вели солдатам зажечь больше факелов. Взбирайся с ними на гору, а там увидишь, можно ли стрелять из лука с близкого расстояния в те дыры, из которых они бросают свои бревна.

Сапвуд завернулся в лохмотья и стал спускаться по склону. Отважный заяц в своем маскировочном костюме двигался довольно свободно. Горностай, несший факел в одной лапе и пику в другой, поднимался неподалеку. Сержант не выдержал и двинул его в челюсть, бездыханное тело горностая, как тряпичная кукла, покатилось вниз, стукаясь о выступы. Другой горностай замахнулся на зайца копьем, когда тот балансировал на уступе:

- Уй! Ты не один из на... А-а-а-а! Заяц просто ударил лапами сверху вниз по задним лапам горностая, и несчастный копьеносец заплясал на пустом пятачке, прежде чем загреметь вниз. Сапвуд поплевал на лапы и пошел искать других противников.

На прибрежной стороне кратера Урт Полосатый и Бычеглаз лили с горы из огромной бочки кузнечное масло и, когда бочка опустела, водрузили ее на кучу больших валунов. Затем барсук выбил из-под камней опору, и они покатились по склону горы. Урт Полосатый с хохотом сбросил им вслед пустую бочку.

Продолжая упорно взбираться наверх, Клитч был уже почти на полпути.

Хорек по имени Франг схватил его за лапу:

- Что это за шум?

- Шум? - Клитч резко оттолкнул хорька в сторону. - Это шум битвы, дурак. Продолжай подниматься.

Чуть выше по склону одна из крыс издала короткий вопль, когда первый валун сбил ее с ног, языки пламени охватили ее тело, и она покатилась вниз. Теперь уже камни сметали всех тех, кто находился в первых рядах атакующих, убивая их прямо на месте. Скатываясь вниз, хищники превращались в огромные огненные шары, соприкоснувшись с факелами, зажженными по приказу Фераго.

Черноглаз и другие, кто еще только начал восхождение наверх, стали торопливо спускаться.

- Хозяин, уходи с дороги! - прокричал Черноглаз, проносясь мимо Фераго.

Фераго бросил взгляд назад и побежал. Передний отрог Саламандастрона был освещен ярчайшим пламенем, камни катились и громыхали, ветер раздувал пламя, посылая смерть и разрушение орущей орде Убийцы. Над всем этим горностай услышал жуткий смех и воинственный клич Урта Могучего, Владыки Саламандастрона:

- Ха-ха-ха! Эу-у-ула-а-алиа-а-а!

Фарран Отравитель бесшумно проскользнул внутрь горы с дальней стороны кратера. Не задерживаясь ни на секунду, он стал спускаться вниз, в коридоры крепости. Первую же дверь, которая встретилась на его пути, он тихо приоткрыл и заглянул внутрь. Ничего. Закрывая дверь, он обернулся и оказался нос к носу с Ветролапкой. Зайчиха торопилась наверх с пучком смазанных маслом стрел. Прежде чем она успела охнуть, Фарран выхватил кинжал с рукоятью из черного дерева и вонзил отравленный клинок в шею зайчихи. Ветролапка даже не позвала на помощь. Она умерла мгновенно, и лишь ее черты исказились в предсмертной судороге. Двигаясь бесшумно как тень, Фарран заскользил дальше по проходу, заглядывая то в пещеру, то в кладовую, пока не нашел то, что искал. В одной из пещер вдоль стены стояли десять огромных дубовых бочек с водой. Черный Лис приподнял крышку одной из бочек и зачерпнул воды. Холодная и сладкая дождевая вода, смешанная с талой, была необыкновенно вкусна... Но это ненадолго.

Осторожно открыв флакон из темно-зеленого стекла, Отравитель равномерно распределил его содержимое между всеми десятью бочками. Это заняло у него не больше минуты, затем он ушел.

Скользя дальше по коридору, он опустился на один пролет лестницы и оказался на более низком уровне. Осмотр помещений здесь у него занял значительно больше времени, но все они оказались оружейными. Янтарные глаза лиса не выражали никаких эмоций, но он знал, что теряет драгоценное время. Спустившись еще на один пролет, он продолжил поиски съестных припасов. К его несчастью, эти комнаты оказались спальнями. Спустившись еще на один пролет, он очутился в столовой. Тут Фарран воспрял духом, зная, что припасы должны располагаться неподалеку от кухни.

На нижнем уровне Саламандастрона царила тишина, каменные стены приглушали малейший звук. Неслышно ступая, Отравитель дошел наконец до входа на кухню. Его янтарные глаза слегка мигнули при виде запасов пищи, приготовленных к утреннему завтраку. Фераго никогда не кормил своих солдат вдоволь.

Тщательно вымыв лапы, Черный лис уселся за стол и принялся за еду. Овсяные лепешки, теплые и свежие, только что из духовки, он намазал сотовым медом и с наслаждением съел, запивая старым золотым сидром. Затем последовали овощные запеканки и буковые орешки, ржаной хлеб с горным сыром - Черный лис пробовал все по очереди. Когда Фарран закончил, он промокнул губы салфеткой и отравил всю еду.

Закончив на кухне, он стал искать кладовые. Мешки с мукой, горы овощей, коробки с яблоками, банки с салатами, ящики с орехами - ничто не избегло смертельного угощения Фаррана Отравителя. Там он рассыпал порошок, сюда капнул несколько капель жидкости... все было выполнено со знанием дела.

21

Утро выдалось сырым и туманным, но позже должно было проясниться. На рассвете Труга и Думбла разбудил моросящий дождь. Труг усадил мышонка в мешок и закрыл его там поплотнее. Затем взвалил мешок на плечи и зашагал вперед:

- Давай-ка, спой старине Тругу какую-нибудь песенку, чтобы его лапы шагали быстрей.

Любой, кто встретился бы им на дороге, был бы чрезвычайно удивлен при виде огромной выдры, шагавшей с поющим мешком на спине. Думбл пел песню про мышей-сонь:

Мышей нет печных, половых и балконных,

И прочих, которых не счесть,

Стенных, потолочных, а также оконных,

Но Думбл, мышь-соня, я есть!

Есть мышь полевая и мышь домовая,

Еще есть пищухи вонючие,

Но помнить тут важно,

Что самый отважный —

Наш Думбл, мышь-соня, всех круче я!

Хи-хи, ха-ха-ха!

Отважный герой!

Меня покормите - и вот посмотрите,

Как стану я мышегорой!

- Здорово у тебя получается. А ты не знаешь песню про выдру?

К полудню погода прояснилась. Белые облачка скользили по голубому небу, гонимые легким бризом. Думбл был высажен из мешка и теперь, радостно подпрыгивая, трусил рядом с Тругом, наслаждаясь свободой. Труг замедлил шаг, приноравливаясь к своему маленькому приятелю:

- Смотри-ка, дружок! Что это там виднеется на дороге?

На тропинке лежало нечто бесформенное. Услышав голоса друзей, оно неловко стало продвигаться к лесу. Думбл опередил Труга и побежал туда.

- Думбл, вернись, озорник! - испуганно закричал Труг, когда малыш вырвался вперед.

Но Думбл был уже далеко и мчался, не обращая внимания на крики своего друга. Труг несколько раз хлопнул в ладоши, но затем, поняв, что это бесполезно, поспешил за ним вдогонку.

Это был сокол, совсем молодой; наверное, он встал на крыло лишь этим летом. Птица неловко волочила правое крыло, пытаясь убежать от них и найти убежище в реденьком леске восточнее тропинки. Думбл отрезал соколу путь к спасению и, встав перед ним, Приветливо протянул лапу:

- Ах, бедная птичка, у тебя крылышко болит?

Сокол замер на месте, его страшные золотистые глаза замерцали, когда он предупреждающе зашипел:

- Каааархз! Уйди с моей дор-р-роги или я выклюю тебе глаза!

Мышонок фыркнул от смеха и положил перед незнакомцем кусочек засахаренного каштана:

- Думбл не будет тебя обижать. Скушай, это вкусно...

Птица клюнула орех и с удовольствием его проглотила. В это время подоспел Труг. Он решил, что Думбл и сокол находятся слишком близко друг к другу для того, чтобы он мог вмешаться. Задержав дыхание, Труг остановился в сторонке. Птица склонила голову набок и глянула на него одним глазом:

Не подходи, водяная собака! Этот малыш понимает, что я говор-р-рю? Р-разве он не видит, что находится в опасности? Я ведь не вор-р-робей, я - сокол!

Когда Труг разобрал невнятный северный акцент сокола, он утвердительно кивнул головой:

- Я отлично вижу, что ты сокол. Посмотри на меня, я выдра. Надеюсь, ты не причинишь вреда моему маленькому другу, потому что тогда я вынужден буду выстрелить в тебя из пращи.

Огромный Труг многозначительно потряс своей пращой. Думбл протянул лапу, предлагая соколу еще засахаренных орехов. Птица осторожно их склевала, посматривая одним глазом на Труга и продолжая говорить:

- Да, дер-р-ржись лучше от меня подальше. Мы с тобой оба воины. Да! Тебе не надо бояться за малыша, но я пока не могу летать, у меня сломано кр-р-рыло. Имей в виду, если ты нападешь на меня, я дам сдачи и такому большому пар-р-рню, как ты!

Труг снял с плеч мешок и присел рядом, добродушно улыбаясь:

- Договорились, приятель. Ты не станешь обижать нас, а мы не обидим тебя. Меня зовут Труг, а это Думбл. Мы живем в аббатстве Рэдволл. - И он принялся делить овсяные лепешки и сыр на троих.

Сокол немного успокоился, и все трое принялись за еду.

- Я должен поблагодар-р-рить тебя за вкусное угощение, Труг. Меня зовут Р-р-рокангус, я - единственный сын Маккогтя, Кор-р-роля Высоких Скал. Мой дом находится в север-р-рных гор-р-рах, на окр-р-раине живого мир-р-ра. Несколько дней назад я потер-р-рял дор-р-рогу, и меня занесло сюда ветр-р-ром, потому я и оказался в этих лесах. Но тут на меня напали вор-р-роны. Они такие ужасные тр-р-русы, напали на меня вдесятер-р-ром и заставили опуститься в чаще леса. Вот так кр-р-рыло у меня и сломалось.

Труг бросил внимательный взгляд на больное крыло и осторожно тронул его лапой. Рокангус стоял спокойно, храбро терпя прикосновение осторожных лап выдры.

- У тебя треснула кость, дружок. Ну что ж, думаю, моя спина выдержит еще одного пассажира.

Пойдем с нами. Мы идем в сторону северных гор на поиски Ледяного Цветка.

Рокангус недоверчиво посмотрел на него:

- Ты хочешь сказать, что мне пр-р-ридется путешествовать с двумя пешеходами вместо того, чтобы лететь?

Думбл погладил птицу по спине:

- Пойдем с нами, Рокангус. Труг очень хороший носильщик, правда.

Тем временем Труг отыскал кустик вьюнка, пустырник и смолу сосны. Он сделал аккуратную повязку и перевязал раненое крыло, используя ивовый прутик и стебли дикого ревеня, чтобы укрепить повязку.

- Вот так оно будет лучше! Как только смола затвердеет, пустырник и вьюнок сделают свою работу. Только постарайся не шевелить крылом, дружище. Чем лучше ты будешь беречь его, тем скорее оно поправится. А теперь, юный Рокангус, ты будешь нашим проводником. В какой стороне северные горы?

Сокол неопределенно мотнул головой на северо-восток, осторожно прижимая к себе правое крыло:

- Вот в этой, но я не увер-р-рен. С высоты птичьего полета все пр-р-редставляется совсем др-р-ругим. Но мы добер-р-ремся до северных гор-р-р, я увер-р-рен.

Думбл отказался лезть в мешок и засеменил рядом с Тругом. А Рокангус, несмотря на его мольбы, был отправлен на насест, Тругу на спину. Вонзив свои могучие когти в лямки, он устроился на мешке:

- Если бы меня сейчас увидел мой отец, он бы мне повыдер-р-ргал все пер-р-рья из хвоста. Но ты, Тр-р-руг, хор-р-роший товар-р-рищ.

Забавная троица отправилась в сторону северовосточной оконечности Страны Цветущих Мхов.

Деревья стали редеть, лес постепенно превратился в поросшую кустарником равнину, и к вечеру друзья одолели довольно приличное расстояние. Думбл нашел спелую чернику и дерево, усыпанное мелкими желтыми грушами, и они сделали привал. Труг немножко передохнул, следя за тем, как молодежь кормит друг друга черникой; оба здорово перемазались пурпурным соком.

Труг взвалил мешок на спину и обратился к Рокангусу:

- Полезай на свое место, дружище. Впереди еще долгий путь.

Сокол кивком указал на сосновый лесок:

- Будь остор-р-рожней, Тр-р-руг. Это тер-р-р-р-ритория вор-р-рон.

После полудня день стал тихим и жарким. Труг бросил опасливый взгляд на лесок и вложил в пращу камень. Над деревьями пока не было никаких признаков ворон, но друзья решили соблюдать осторожность. Они шли с оглядкой, прячась среди низкого кустарника, зарослей папоротника и за любым другим прикрытием, которое предоставляла им местность. Далеко обойдя сосновую рощу, они двинулись на открытое место и пошли ровным шагом, не слишком медленно и не слишком быстро, зная, что вороны немедленно накинутся на них, если они выдадут свое присутствие неосторожным шумом.

Даже Думбл понимал необходимость осторожности. Он то подавал сигнал двигаться дальше, поднимая лапку вверх, то прижимал палец к губам, призывая друзей к молчанию.

Все шло хорошо, пока мышонок не наступил на куст чертополоха:

- Уй-уй-уй! Я наступил на чертополох, Труг. Ой!

Сосны зашумели, громкое карканье прорезало воздух, и безобразные черные силуэты взвились над рощей.

У Рокангуса вырвался резкий крик:

- Безобр-р-разие! Это вор-р-роны. Мы попались, др-р-рузья.

Впереди лежало песчаное русло пересохшего ручья. Труг схватил Думбла за кафтанчик, поднял его в воздух и бросился бежать по твердому дну. Но вскоре их заметили вороны. Резво взмыв в воздух, они погнались за Тругом, который из-за тяжести бежал не слишком быстро. Хрипло перекликаясь друг с другом, вороны с шумом гнались за ними. Первую из них Рокангус встретил ударом своего кривого клюва, когда та пыталась вонзить когти в шею Труга. Тот, скинув мешок, размозжил голову одной из ворон, выстрелив в нее из пращи. Разделавшись со следующей, он увидел, как та превратилась в темное облачко черных перьев. Кровь в нем закипела. Выпрямившись во весь рост, Труг раскрутил над головой пращу и издал воинственный клич аббатства:

- Р-э-э-дво-о-о-о-о-олл! Идите сюда, блохастое отродье! Я - Труг, Воитель Всех Вод! Рэ-э-э-дво-о-о-о-о-о-лл!

Думбл, вытащив наконец свой чертополох из лапы, схватил длинную палку и встал рядом с мешком, на котором сидел Рокангус, навостривший клюв и когти. Вместе они выкрикнули боевой клич:

- Я - Думбл из аббатства Рэ-э-э-дво-о-о-о-олл!

- А я - Р-р-р-рокангус, сын великого Маккогтя! Крии-и-ига-а-а-ар!

Две вороны опустились на землю и стали подбираться к Думблу, их зловещие клювы походили на два грязных желтых ножа. Думбл огрел первую из них палкой, раздробив ее хилые ноги. Рокангус занялся второй, вонзив ей в спину свой страшный клюв. Труга несколько раз клюнули в спину. Уложив одну из ворон ловким ударом своего подобного рулю хвоста, он резко обернулся и ударил другую лапой прямо в воздухе, а третьей попал из пращи прямо в грудь. Рокангус сражался, стоя на песке, против трех ворон, разрывая их когтями и долбя клювом. Он не увидел, когда одна из ворон клюнула Думбла в лапу. Мышонок вскрикнул от боли и выронил палку. Тут же две вороны схватили его и стали поднимать в воздух. Малыш громко закричал:

- Тру-у-у-у-уг!

С гневным рычанием Труг схватил мешок за лямки. Раскрутив, он бросил его вверх и сбил обеих ворон.

Думбл упал на землю, перекувырнулся, вскочил и схватил свою палку. Упав прямо на ворон, он принялся их нещадно бить по хвостам, ногам и крыльям, приговаривая:

- Ах вы гадкие вороны, вздумали унести маленького Думбла в небо!

Трое друзей сражались так яростно, что вскоре отогнали всех ворон. Птицы тяжело разлетелись в стороны и расселись на низких кустах и на земле. Подпрыгивая, они словно исполняли какой-то странный танец в такт карканью:

- Кар-кар-кар, убьем чудище, съедим мышь, растерзаем того, у которого гадкий клюв!

Стоя на дне пересохшего ручья, Рокангус вместе с Тругом и Думблом наблюдал за этим представлением:

- Вы когда-нибудь видели шайку таких тр-р-русов? - Сокол презрительно защелкал клювом. - Если бы мое кр-р-рыло было здор-р-р-рово, я бы р-р-р-разогнал их всех за здор-р-р-рово живешь!

Труг торопливо накладывал повязку на лапу Думбла:

- Они вернутся, дружище, вот увидишь! Они еще наберутся мужества. Смотри, эти мерзавки вновь собираются на верхушках сосен.

Думбл воинственно взмахнул своей палкой:

- Пусть приходят, Труг. Думбл побьет их своей палкой.

На лице Рокангуса заиграла угрюмая усмешка:

- Я в этом не сомневаюсь, др-р-рузья, и их будет больше, чем листьев в лесу. Это была только часть из них.

- Остаемся здесь, друзья. Они опять летят!

- Ага, и еще больше кр-р-р-ружит позади!

- Налетайте, вороны. Думбл уже готов. Рэ-э-э-дво-о-о-о-лл!

Пронесшись низко над травой, вороны пошли в атаку. Первых четырех Труг ослепил, бросив им в глаза горсть песку. Одна из ворон собралась было сесть ему на голову и уже занесла клюв, чтобы клюнуть его, но Думбл воткнул свою палку ей прямо в горло. Четыре других накинулись на Рокангуса, и все, что стало видно, это взрыв черных перьев вперемешку с коричневыми перьями сокола, когда они схватились в бешеной схватке. Еще две вороны напали на Труга сзади. Снова его хвост пришел в бешеное движение, и шея одной из ворон хрустнула. Другая метнулась назад, получив удар его задней лапы. Палка Думбла сломалась о голову одного из врагов. Мышонок схватил обе половинки и подобно маленькому смерчу накинулся на сидящую на земле ворону. Но противник, имея численный перевес, начал одолевать их. Вороны устремились на трех друзей, и ни одного из них не стало видно под массой черных перьев, клювов и рвущих лап. И тут внезапно Думбл вскрикнул от боли, когда один из клювов ударил его между ушей.

Этого Труг вынести не мог. Крик мышонка вверг его в гнев. Награждая врагов укусами и тумаками, он вырвался из схватки, из его пасти капала кровь. Прорвавшись по сухому руслу, он бросился на подмогу к Рокангусу и Думблу. Оказавшись прямо перед ними, он обеими лапами поднял в воздух свой тяжелый мешок и принялся раскручивать его. Вороны взвились в воздух. Черные перья посыпались на землю вместе с обломками клювов и сломанными когтями. Мешок все вращался и вращался, превратившись в свистящее колесо. Труг откинул назад голову, и его распахнутая пасть стала напоминать алую пещеру:

- Рэ-э-э-дво-о-о-олл!

Вороны убрались, некоторые подскакивая на одной ноге, некоторые припадая на крыло, они были рады спастись от смертоносного мешка Труга.

Позже, когда день клонился к вечеру, три товарища сидели и залечивали раны.

Труг застонал от боли, когда Рокангус вытащил клювом из его спины обломок когтя: - Ой! Полегче, пернатый дружище!

- Ха, не скули, хвост р-р-рулем. Ты будешь жить. Посиди тихо, пока я выну вор-р-роньи когти из твоей спины.

Думбл пересчитывал свои раны:

- Девять, три, шесть, два, шестнадцать. Уй, как много!

- Вон смотр-р-ри, кого много!

Друзья проследили за направлением, в котором показывала лапа Труга. На полпути между рощицей и руслом ручья земля была черной от воронья. Они слетелись вместе, как жуки на навозной куче.

Труг сел, прислонившись спиной к высохшему под солнцем обрыву берега:

Никому не справиться с такой кучей воронья, Рокангус. Мы влипли.

Сокол распушил свои растерзанные на груди перья:

- Р-р-р, клянусь утесом, мы будем сражаться!

Думбл принялся что-то искать в песке вокруг себя:

- Я хочу найти новую палку, чтобы убить еще больше ворон.

Медленно солнце начало клониться к западу. По теплому, персикового цвета небу плыли небольшие серебристые облачка. Волны тепла дрожали в воздухе.

Труг сидел, печально глядя на эту красоту:

- Хм, не так уж плохо для такой старой водяной собаки, как я. Я прожил хорошую жизнь и много повидал. Но вы двое еще совсем молоды, и я хотел бы, чтоб вы пожили побольше. Что ж, друзья, мы встретим их плечом к плечу и погибнем рядом.

Думбл наконец нашел себе здоровенную палку. Он взглянул на другой берег, наморщил нос и задал трогательный в своей детской невинности вопрос:

- Почему эти вороны такие спокойные, Рокангус?

Шевельнув больным крылом, молодой сокол чуть поморщился:

- Давай будем надеяться, р-р-р, что эти птицы так и останутся спокойными, пр-р-риятель. Когда этим тварям пр-р-ридет на ум охота, они тут же займутся нами.

- Труг, а можно Думбл поест немного ягод и груш?

Труг развязал свой мешок, который использовал как пращу. Некогда вкусное его содержимое теперь превратилось в не менее вкусную кашицу:

- Вот, детка. Угощайся, если есть аппетит.

Труг сел, с грустной улыбкой наблюдая, как ест Думбл.

Рокангус коснулся лапой здорового крыла:

- Р-р-р, не беспокойся, др-р-ружище, мы дадим этим птицам такой бой, что они не только запомнят его на всю жизнь, но еще и будут слагать о нем песни. Конечно, только те, кто останется в живых.

Последний луч погас на горизонте, и воронье закаркало, чтобы взвинтить себя и довести до неистовства. Это карканье подобно погребальной песне разлилось над пустынной землей.

22

Половинка луны висела в аквамариновом небе. Весла бесшумно буравили высокую воду, покуда две лодки прокладывали путь по притоку Великого Южного Потока. Оба суденышка были загружены землеройками из Гуосима. Мара и Пиккль сидели в первой лодке, рядом с ними расположились Лог-а-Лог и Нордо, указывающие маршрут.

- Далеко еще плыть, Нордо? - сонно пробормотала Мара.

- Если повезет, доберемся к рассвету. Поспите немного, друзья. Мы идем по течению, можете сушить весла.

Пиккль огляделся. Кроме часовых, все остальные отдыхали. Заяц погладил себя по животу:

- Неважная это шуточка, вот что я вам скажу. Как можно предлагать зайцу спать, если у него живот подвело от голода. Тут уж не до сна, сами понимаете.

Потянувшись за мешком, который был приторочен на носу, Лог-а-Лог протянул зайцу каких-то два больших круглых предмета:

- Отведай-ка этого, Пиккль. Это специальные хлебцы, которые мы готовим для дальних путешествий. Их испекли, возможно, несколько лет назад, но они все еще сохранили свою пользу. Ты получишь удовольствие.

- Уф-ф-ф! - Пиккль попытался было надкусить один хлебец, но потерпел неудачу.- Чуть зубы не поломал. Из чего эта штука сделана, из камня? Могу поспорить, даже старина Бочка не смог бы разжевать это. Слышь, Мара, попробуй кусни. Давай!

Барсучиха решительно отклонила предложенный ей хлеб:

- Это не для меня. Мне жаль зубов, лучше поберегу их, чтобы сразиться с барсуком-привидением.

Пиккль пожал плечами и выронил хлеб. Тот упал на дно лодки.

- Вот спасибо. Сначала мне предложили хлеб, который не разжевать, а теперь ты угощаешь меня разговорами о привидениях. Неподходящая тут обстановочка, я. скажу, для парня с аппетитом.

Мара заснула под звуки негодующего бормотания Пиккля.

Проснулась она, когда занимался рассвет. Лодки быстро плыли вдоль потока, то и дело огибая пороги, за этим следили опытные мореплаватели-землеройки. С обеих сторон над рекой нависали высокие берега. Время от времени Нордо предупреждал криком остальных о том, что надо нагибаться, чтобы не задеть за нависшие над водой ветви. Пиккль проснулся и мгновенно побледнел, увидев, с какой скоростью проносятся мимо берега:

- Слышь, братцы! Будьте славными ребятами и снизьте немного скорость, лады? У-у-у-у! Все время то вверх, то вниз, то вправо, то влево, мне прямо не по себе.

Землеройки, которые отталкивались веслами от берегов, подняли Пиккля на смех:

- А как насчет холодного крема с капустой на завтрак, а, дружище? Ха-ха!

- Или теплой овсянки, смешанной с черной патокой и морковью?

- А еще лучше черствую овощную запеканку с кислой сметаной!

Пиккль лежал на дне лодки, прикрыв лапами живот:

- Мерси, друзья! А еще лучше замолчали бы вы, глупыши! Пожалейте бедного голодающего! Холодный крем с капустой... Брррр!

- А сейчас держись покрепче всеми лапами! Мы уже на озере!

Мара судорожно сжала борта лодки, когда та взмыла на волне. Лодки ринулись вперед, беспорядочно ныряя то вверх, то вниз. Вдруг сильный толчок, и огромная волна замочила всех сидящих, затем лодка мягко скользнула на широкую гладь озера.

- Больше ни в жизнь! - жалобно воскликнул Пиккль. - И все из-за этого Черного Камня! Вы, братцы, должно быть, с ума съехали. Черный Камень, клянусь усами моей тетушки! Стоит этому зайцу ступить лапами на твердую землю, вам его в жизни не усадить в лодку!

Мара изумленно оглядывалась. Их окружало сплошное пространство воды - настоящее море. Свежее утреннее солнышко сияло над безбрежными водами, поверхность которых бороздила лишь легкая рябь. Всюду, сколько видел глаз, была вода, и ни малейшего признака острова или берега на горизонте. Слева и справа простирались леса и кустарник, окунавшие свою листву в воду. Строгое молчание природы было прекрасно, настоящее королевство спокойствия.

Лог-а-Лог улыбнулся, глядя на барсучиху:

- Замечательное зрелище для летнего утра, не так ли?

Мара лишь потрясла головой от молчаливого восхищения этой сценой.

- Слышь, братцы, стало чуть получше, так? Я и чувствую себя вполне сносно. Пора приступать к завтраку, так?

Они принялись завтракать прямо в лодках, и на этот раз не одним черствым хлебом. Из сумок достали пудинги, медовые лепешки, грибной салат и свежий игристый сидр.

Пиккль ел, используя вчерашний хлеб в качестве тарелки. Прожевав, он завертел головой:

- Ну-ка, подскажите мне, братцы. Где тут прячется этот забавный остров?

Лог-а-Лог махнул лапой вперед:

- До него еще два дня пути.

После завтрака все взялись за весла, и начался длинный путь к острову. Сначала лапы Мары покрылись волдырями и заболели, но вскоре она уже гребла наравне со всеми и даже принялась подпевать веселой песне землероек, которая помогала поддерживать единый ритм гребли:

Поем мы тягучую песню реки,

Чьи воды проносятся мимо,

Где лодки лихие ведут моряки —

Землеро-о-ойки из Гуосима!

Работай спиной, разгибайся, дружок,

И вскорости ступишь ты на бережок,

И даром что малого роста —

Сроднился и к веслам прирос ты.

Гуосссим! Гуосссим! Гуосссим!

Поем мы тягучую песню реки,

Твои и мои эти воды,

На веслах лихие сидят моряки —

И нет без реки им свободы!

Работай спиной, налегай на весло,

Чтоб лодку, как ветром, по водам несло,

И даром что малого роста —

Сроднился и к веслам прирос ты.

Гуосссим! Гуосссим! Гуосссим!

К полудню обе лодки все еще были на озере. Со всех сторон их окружала вода. Весла то опускались, то поднимались короткими отрывистыми ударами.

Нордо заметил положение солнца и скомандовал небольшой перерыв. Землеройки опустили лапы в воду и напились свежей прохладной воды. Мара осторожно последовала их примеру и, к своему удивлению, обнаружила, что вода свежая и вкусная. Пиккль давно уже полоскал лапы в воде:

- Слышь, Лог, а глубоко ли в этом озере?

Лог-а-Лог насмешливо улыбнулся:

- Дай-ка я подумаю. Примерно две трети длины лодки и половина длины утки.

- Понятно, - понимающе кивнул Пиккль. - Не вешай мне лапшу на уши, старина. Кого ты хочешь обдурить?

Нордо рассмеялся:

- Землеройки всегда так отвечают сухопутным. На самом деле никому не известна глубина этого озера, хотя когда-то мой дедушка, когда он был Лог-а-Логомом, пытался измерить ее и потом сказал, что озеро это бездонное.

Пиккль побледнел:

- Ты с-с-слыхала, Мара? Оно бездонное! Значит, у нас под лапами, кроме этого дна, ничего нет? Я так и чувствовал, незачем мне было сюда соваться!

Мара улыбнулась:

- Перекуси, Пиккль, сразу почувствуешь себя лучше.

- Ха, только послушайте ее! Она говорит «лучше». Да я в жизни не чувствовал себя настолько ужасно... Что это там?

Лог-а-Лог встревожился:

- О чем ты?

- Вон там, большой такой всплеск!

Нордо собирался было что-то сказать, но Лог-а-Лог бросил на него предупреждающий взгляд и покачал головой:

- Наверное, рыба плеснула. Это бывает.

Пиккль судорожно сжимал борт лодки:

- Лучше бы они так не прыгали. Меня это здорово нервирует, вот!

- А вот опять. Нет, это вовсе не рыба! - Землеройка-гребец стоял позади них, его обычно низкий голос звучал жалобно и тоненько.

Команды обеих лодок начали переговариваться. Лог-а-Лог постучал веслом по борту лодки:

- Тихо. Это была рыба, я сам видел. Не поддавайтесь глупым страхам и приступайте к обеду.

Мара глянула налево. Высокая волна поднялась на озере, и неслась она к лодке. Мара указала туда:

- Великовата для рыбы. Должно быть, это целый косяк.

Один из гребцов обвиняюще уставился на Лога-Лога:

- Зря ты сейчас работаешь веслом. Оно слышит тебя и идет за нами. Оно приближается, говорю тебе!

С другой лодки раздался злобный выкрик Бочонка:

- Это все из-за этих двоих, барсучихи и зайца. Они на всех нас навлекли несчастье!

Другие тоже в панике начали кричать, увидев на воде борозду, направляющуюся к лодкам:

- Поворачивайте назад, землеройки. Гребите к земле!

- Это Хозяин Глубин, ребята!

- Поворачивайте!

- Если это Хозяин Глубин, мы все погибли!

Лог-а-Лог выхватил свою рапиру и крикнул, перекрывая шум:

- Молчите и замрите, глупцы, иначе вы перевернете лодки! Если хотите спастись, то сидите тихо и молчите!

Буравящая рябь приближалась к лодкам. Повинуясь власти Лог-а-Лога, все сидели замерев и затаив дыхание. Лапы судорожно сжимали весла, рты были крепко сжаты, мех встал дыбом. Солнце едва светило из-за туч, поверхность огромного озера казалась замершей от страха и ужаса. Все глаза следили за бесшумно приближающейся волной. Она была на расстоянии трех корпусов лодки, когда вода шумно плеснула, и на поверхности показалось что- то длинное и чешуйчатое. Оба суденышка разом стали вертикально словно две щепки.

Мара слегка шевельнулась. Наклонившись, она заглянула в прозрачную сине-зеленую глубину озера и увидела какое-то существо, проплывающее под лодками. Оно было огромным!

Головы чудовища она не заметила, но как зачарованная следила за тем, как длинное тело медленно скользит почти у самой поверхности на расстоянии вытянутой лапы от днища лодки. Чудовище было круглым и толстым, словно ствол дерева, темно-зеленого цвета, покрытое сланцево-серыми бородавками. Под лодками проплывал левиафан, шевелящиеся плавники буравили воду, пока он скользил мимо. И наконец он проплыл совсем. Лишь хвостовой плавник царапнул днище лодки и исчез в глубинах молчаливого озера.

Барсучиха глубоко вздохнула и смахнула крупные горошины пота, выступившие на носу:

- Клянусь камнями Саламандастрона! Что это было?

Нордо с усилием разжал лапы и выпустил весла:

- То, что ты сейчас видела, в Гуосиме называют Хозяином Глубин. Хотя прежде он никогда и никому не попадался на глаза.

Пиккль сидел с огромными как плошки глазами и навострив уши:

- Ладно, давайте надеяться, что мы с удовольствием расскажем об этом чудище нашим внукам. Слышь, я так и знал, что нечего нам делать на этом озере. На твердой земле ты по крайней мере можешь убежать, а тут сиди, как привязанный.

- Хозяин Глубин - это старая легенда землероек, - объяснил Лог-а-Лог Маре и Пикклю несколько извиняющимся голосом. - Легенда, которой пугают малышей, чтобы они не сбежали одни на озеро. Хотя во времена моих предков ходили слухи о лодках, которые исчезли без следа при самых загадочных обстоятельствах. Что же касается меня самого, то я никогда не верил в такие вещи, но теперь, когда я видел его собственными глазами, как я могу сомневаться? Сожалею только, что такая опасность подстерегала вас со мной и моим сыном.

Теперь лодки плыли борт о борт, и стал отчетливо слышен злобный голос Бочонка:

- Слыхали, землеройки? Он, видите ли, сожалеет. Мы все могли сегодня помереть, а Лог-а-Лог сожалеет! Хотя какой же он Лог-а-Лог? Он не настоящий Лог-а-Лог! Где Черный Камень, который ему полагается носить на шее? Мы не должны исполнять его приказы! Нам следует плыть к берегу!

С обеих лодок одновременно донеслось ворчание:

- Бочонок прав, без Черного Камня он просто самозванец!

- Я и говорю, нам нужно выбирать другого предводителя!

- Ага, Бочонка в предводители! Он вызволит нас отсюда!

Бочонок с торжествующим ревом вскочил и уставился на Лог-а-Лога:

- Поищи-ка себе другое имя, приятель! Ты больше не Лог-а-Лог! Теперь я предводитель Гуосима. Верно?

Землеройки здорово боялись плаванья по озеру, в котором живет Хозяин Глубин. И поэтому план Бочонка немедленно плыть к земле был принят с восторгом. Они пристыжено согласились с Бочонком, предпочитая не смотреть в сторону Лог-а-Лога, который всегда был справедливым и добрым предводителем.

Лог-а-Лог угрожающе положил руку на эфес своей рапиры, холодно глядя на Бочонка:

- Мы выясним это раз и навсегда. Назови место и время схватки.

Бочонок поежился под суровым взглядом Лог-а-Лога, хотя и старался принять независимый вид и продолжал храбриться:

- Не буду я драться с тобой ни на земле, ни на воде. Меня они сами сейчас выбрали. Как только высадимся на берег, ты и твой сын должны немедленно убраться из Гуосима!

Бестолково суетясь, Бочонок сел на место и взял в лапы свое весло:

- А теперь слушайте меня. Как ваш новый предводитель, я говорю, что мы должны держать курс к берегу.

- Еще одно слово - и ты пойдешь на дно кормить рыб! - Мара, не торопясь, подогнала свою лодку поближе к соседней, и теперь, когда они поравнялись, барсучиха легко могла дотянуться до хвастуна. Мара встала и крепче ухватилась за весло.

- Слышали? - в растерянности воззвал к своим сторонникам толстяк. - Эта невесть откуда взявшаяся барсучиха хочет убить вашего предводителя! А ну-ка, землеройки, взялись за нее. Давайте выбросим ее за борт. Они с зайцем и есть причина всех неприятностей. Хватайте их!

С неожиданной ловкостью Лог-а-Лог перескочил в другую лодку и приставил кончик рапиры к горлу Бочонка:

- Мятеж на борту и подстрекательство к убийству, так, Бочонок? Как только мы вернемся домой, ты предстанешь перед судом Гуосима. Мара и Пиккль помогли нашим товарищам и моему сыну выбраться из жабьего плена. Они наши почетные гости. Я много спускал тебе, Бочонок. Самому мне безразличны твои выпады, но ты угрожаешь жизни друзей Гуосима и поднял мятеж в открытом море. Свяжите Бочонка и посадите его на корму. Когда придет время, я им займусь.

Быстрая победа над Бочонком в сочетании с решимостью обратили ситуацию в пользу Лог-а-Лога. Землеройки схватили Бочонка и связали его.

Лог-а-Лог сунул рапиру в ножны и повернулся к команде:

- Я все еще ваш Лог-а-Лог, неважно с Черным Камнем или без него. Всякий, кто желает вызвать меня на поединок, пусть сделает это сейчас!

Наступило полнейшее молчание, затем встал один из самых сильных гребцов и подошел к предводителю:

- Всякий, кто бросит вызов Лог-а-Логу, будет иметь дело со мной. Он всегда был справедливым и честным по отношению к нам!

Нордо встал рядом с Марой и Пикклем и заговорил от имени всех троих:

- Мы за Лог-а-Лога!

Один из гребцов с седыми усами поднял свое весло:

- Старый добрый Лог-а-Лог! Хотя что это я, какой он старый, он совсем еще несмышленыш по сравнению со мной! Хи-хи-хи!

Послышались и другие голоса:

- Ага, Лог-а-Лог всегда был отличным парнем. Я за него!

- И я тоже. Он всегда был справедлив и с молодыми, и со старыми. Что скажете, землеройки?

Команды обеих лодок приветствовали радостным кличем Лог-а-Лога, когда тот вернулся в свою лодку:

- Ура Лог-а-Логу, предводителю Гуосима! Ура!

- Слышь, братцы, так и будем здесь сидеть или лучше перекусим?

Остаток дня прошел гладко. Солнце село над западным концом озера, и жаркий летний день подошел к концу. Землеройки усердно работали веслами, затем поужинали и стали устраиваться на ночь. Лежа без сна на дне лодки, Лог-а-Лог передал Маре кувшин со сладким кленовым напитком:

- Мара, я хотел поблагодарить тебя и Пиккля за вашу поддержку, особенно тебя. Ты вела себя храбро. В ту минуту многие готовы были последовать за Бочонком. Я знаю, он потерял лицо в споре с Пикклем, но здесь, на озере, многие, напуганные Хозяином Глубин, послушались бы его, так как он призывал возвращаться на берег. Страх - великая сила, многие готовы уступить ему. В опасной ситуации всегда можно получить удар в спину. Ты настоящий друг, Мара. Я никогда не забуду того, что ты сделала для меня.

Барсучиха, смущенная похвалами Лог-а-Лога, притворилась, что зевает и потягивается:

- А-а, что за счеты между друзьями? Давай спать, старый мореход.

Замершие на ночь, лодки тихо покачивались на спокойной глади огромного озера.

23

- Давай-ка потише, они как раз впереди нас. Самким и Арула вглядывались в ночной сумрак леса.

- Как далеко они, Веточка? Старый еж уселся позади них:

- Не больше чем на половину протянутой лапы. Оставьте их пока. Пусть хищник перекусит, а потом мы и нанесем ему визит, так?

Глаза Самкима жадно заблестели:

- Ночная засада! Как тебе это нравится, Арула?

- Урр, если только не заснем, хур.

Они пожевали овсяные лепешки и яблоки, пока Веточка излагал им план:

- Я отправился вперед на разведку и чуть не наткнулся на них. Они разбили лагерь к юго-западу отсюда. Теперь слушайте. Примерно через час они заснут, и тогда вот что мы сделаем. Разделимся и разойдемся, чтобы напасть на них с трех сторон. Крысы неважные бойцы, они скорее годятся как следопыты. Вот насчет лиса я беспокоюсь, он выглядит крепким орешком. И что плохо, негодяй держит меч около своей лапы. Хорошая дубинка это лучшее, что помогло бы справиться с ним. Арула, передай мне свой нож, я вырежу нам обоим по хорошей палке. Самким, ты можешь задействовать свой лук. Сигналом будет стрекот сверчка. Вот так - чрррк! Поняли? Когда услышите сигнал, врывайтесь в лагерь с криком, будто вас укусила пчела за ухо. Грохот, шум, возня и крики - с этим вы справитесь, и бегите прямо на лиса. Он спит у самого огня. Не давайте ему схватиться за меч. Все втроем мы окажемся там одновременно, нанося удары направо и налево. Не останавливайтесь! Нельзя дать ему подняться, иначе он разобьет нас наголову!

Самким отстегнул лук и попробовал тетиву:

- Не бойся, Веточка! Мы будем там одновременно с тобой!

Арула вторила своему другу:

- Ты только срежь мне палку покрепче, а я уж превращу этого лиса в лепешку, так и знай!

Веточка потряс им обоим лапы:

- Отлично! Сейчас можете немного вздремнуть, пока я буду срезать палки.

При свете нарождающейся луны они прошли через лес, бесшумно скользя среди подлеска. Самким старался ступать осторожно, завороженный возможностью вновь завладеть мечом Мартина Воителя. Где-то в листве кричал козодой, лесной голубь тихо ворковал на еле слышном ветру высоко в кронах. Глаза Арулы блеснули в лунном свете, когда она принялась размахивать своей тисовой дубинкой.

Веточка обернулся:

- Теперь тише. Самким, ты отправляйся направо, а ты, Арула, налево. Я знаю, они не выставили часовых, возможно, потому, что считают себя в безопасности так далеко в лесу. Вы постепенно начинайте приближаться к ним, затем сделайте шагов тридцать, остановитесь и ждите моего сигнала, держа дубинки наготове. Удачи и хорошей вам охоты, молодежь!

- Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, всё!

Самким остановился в зарослях можжевельника и уставился на освещенный костром лагерь. Поодаль, завернувшись в свои лохмотья, спали крысы, но в блеске затухающего костра он видел острую морду лиса. Тот не улегся спать, а заснул, облокотившись на бревно. Меч лежал рядом с его лапой, сверкая в свете умирающего костра. Кругом валялись разбросанные перья и кости лесного голубя. Бельчонок вздрогнул. Как могут хищники убивать и есть птиц? От одной мысли об этом ему стало плохо.

- Чрррк!

При звуке сигнала Веточки Самким рванулся вперед, крича:

- А-а-а-а! Смерть хищникам! Рэ-э-э-дво-о-о-олл!

Настоящий сверчок, расположившийся около костра, цвиркнул еще разок и юркнул под бревно. Арула медленно приближалась. Твердыми познаниями в арифметике она никогда не отличалась:

- Урр, двадцать пять, пятьдесят два, тридцать четыре. Уффф! Что это? - И она ускорила шаг, размахивая палкой. - Все в порядке, даешь победу! Рэ-э-э-дво-о-о-олл!

В это же самое время Веточка ворвался в лагерь и столкнулся с одной из крыс, которая вскочила от шума.

Нарушенное стрекотом настоящего сверчка, который произвел ложную тревогу, нападение пошло вкривь и вкось. Лис вскочил и увидел двух из своих крыс, которые боролись с ежом и бельчонком. Лис лишь наполовину пришел в себя, когда мимо него вдогонку за крысой прошагала кротиха с тисовой палкой, считая про себя:

- Двадцать девять, хватай ее! Семьдесят одиннадцать, вали их! Пятьдесят пять, шестнадцать, два... что там идет дальше? Бей врагов!

Три другие крысы кружили вокруг, сталкиваясь друг с другом.

Думая, что на них напали значительно превосходящие силы противника, Детбраш решил спасаться бегством, тихо прошипев крысам:

- Костер! Смываемся!

Схватив меч, Детбраш помог крысам разбросать тлеющие головни, рассыпавшие вокруг снопы искр. Крысы бросились врассыпную, вдогонку за удирающим лисом.

Ослепленная дымом костра и горящими перьями голубя Арула споткнулась о бревно, возле которого спал лис:

- Девяносто семь, тридцать восемь. После обязательно выучу, хур!

Веточка отбросил палку прочь:

- Все пошло неправильно, мы все испортили! Быстрее тушите костер.

Они нарезали зеленых веток можжевельника и люпина и начали забрасывать ими пламя. Работали быстро, зная, что от этого зависит их жизнь. Знойный летний день - не лучшее время для разведения костра, и, однажды забытый, он может спалить целый лес дотла. Кашляя и задыхаясь, с почерневшими от копоти лицами и покрасневшими глазами, друзья сражались с каждой искрой, пока пламя наконец не было потушено.

Веточка, победив последнюю искру, тяжело оперся на Арулу:

- Уф! Давненько я не занимался подобного рода играми. Где Самким?

- Смотрите, кого я поймал! - Бельчонок выволок на свет крысу. Она извивалась и злобно рычала. Самким обмотал тетивой ее шею. - Я, должно быть, сломал ей лапу, и она не смогла убежать вместе с остальными.

Веточка ловко прижал крысу к земле и хлестнул ее пучком люпина:

- Разжигать костры, а? И не рычи на меня так, разбойница! Получай. - И он еще раз хлестнул крысу.

- Вот так! Все вокруг расчистишь, чтобы ничто больше не загорелось. Если найду еще хоть одну искру, я задам тебе такую трепку, которая тебе и не снилась.

Арула подняла лук. Ведя за собой крысу на тетиве, словно собачонку на поводке, она повела ее по поляне, отыскивая незамеченные ими искры.

Изможденные Самким и Веточка рухнули на бревно. Бельчонок выглядел разочарованным:

- Ну, что могли, мы, конечно, испортили. Ты подал сигнал слишком рано, Арулы не было на месте, да и я еще не был готов. Что ж ты так, Веточка?

Тут сверчок снова подал свой голос из-под бревна, дважды прострекотал и сердито порскнул обратно в ночь.

Самким прикрыл глаза, сообразив, что произошло:

- О нет!

Веточка поймал ртом пролетавшую мошку и начал хихикать:

- Охо-хо-хо! Сердечно благодарю тебя, Самким! Ты приятно польстил моим способностям к настоящему стрекоту. Охо-хо-хо!

Смех ежа был чрезвычайно заразительным. Вскоре все трое раскачивались от смеха, ухватившись лапами за животики:

- А-ха-ха! И тут еще Арула со своей таблицей умножения! Девяносто семь, пятьдесят восемь, двадцать три и так далее, ха-ха-ха! А ты врезался прямо в крысу! Мог бы и получше управиться. Ху-ху-ху!

- Хур-хур-хур! А вы видели, как я сражалась с бревном, а? Хорошо, что оно было неживое, а то я бы точно укокошила его!

Когда смех замер, Самким мрачно стукнул лапой по земле:

- А лис-то сбежал с нашим мечом. Что же тут смешного? Он теперь может быть где угодно.

Арула быстро приняла решение и дернула крысу за поводок:

- Слушай, крыса. Куда мог сбежать лис? Лучше отвечай, а то как бы я не разозлилась!

Крыса враждебно уставилась на Арулу и продолжала молчать. Тогда еж с состраданием посмотрел на крысу:

- Жалко мне тебя. И могу сказать почему. Видишь эту кротиху? Она не шутит, когда говорит, что может разозлиться. Между нами говоря, она и так сумасшедшая, а когда разозлится, мы и сами ее боимся. Так ведь, Самким?

Бельчонок кивнул с самым серьезным видом:

- Сумасшедшая? Это не то слово. Помнишь, что было, когда она поймала крысу, а, Веточка? Клянусь, мне даже стало жалко несчастную тварь.

На морде крысы отразилось замешательство. Еж грустно покачал головой:

- А я так дал себе клятву больше никогда не смотреть, как такое вытворяют с живыми созданиями. Все эти пауки, расплющенные лягушки и червивые яблоки. Фу! От одной мысли об этом меня тошнит.

Крыса попыталась было улизнуть, но Арула крутанула ее и стала подтягивать к себе до тех пор, пока их морды не приблизились друг к другу вплотную. Затем кротиха склонила голову и усмехнулась, как совершенно невменяемая:

- Ох, как я люблю побыть сумасшедшей! Самким, не мог бы ты достать немного червей, вонючей грязи и дохлых пауков? У меня появилась отличная идея!

Крыса сдалась. Она упала на землю и захныкала:

- О, пожалуйста, не становись сумасшедшей. Этого лиса зовут Детбраш, с ним еще пять крыс-следопытов, таких как я. Мы не убийцы, клянусь. Детбраш служит в войске Фераго. Мы собирались на Южный Поток, чтобы потом по воде добраться до западного берега и соединиться с войсками Фераго. Мы должны были привести с собой Туру и Битоглаза, но они оба мертвы. Детбраш взял меч как подарок для Фераго. Вот все, что я знаю. Не обижай меня, пожалуйста!

Арула выглядела удрученной:

- Только не говори, что покажешь, куда они пошли! А то я так хочу позабавиться! Ур!

Слезы выкатились из глаз крысы, и она принялась умолять Самкима:

- Я покажу вам каждый след их лап. Я все покажу вам, только уберите от меня эту сумасшедшую кротиху!

- Ладно, так и быть. - Самким пожал плечами. - Привяжи ее на ночь к дереву, Арула. Как только рассветет, она покажет дорогу.

Самким и Веточка привалились к бревну, но Арула и не думала спать, так она наслаждалась своей новой ролью «Грозы Лесных Просторов». Она тесно прижалась к дрожащей крысе, которая была крепко привязана к вязу:

- Доброй ночи, крысиная морда. И не вздумай меня будить слишком рано, а то сойду с ума! Хур-хур!

- Спать еще рано, друзья, - обратился Веточка к Аруле. - Первая вахта твоя. Помни, что я говорил. Вы должны дежурить по очереди. Следующим будет дежурить Самким. Моя вахта - перед рассветом, старику нужно немного отдохнуть.

- Ур, крыса расскажет вам, если я случайно сойду тут с ума.

Крыса забилась в своих веревках и разразилась горькими рыданиями.

Той ночью Самким увидел во сне Мартина Воителя. Хранитель аббатства Рэдволл умоляюще протянул к нему пустые лапы:

- Верни мой меч, Самким. Не позволяй другим использовать его во зло!

24

Бледно-янтарные глаза Фаррана Отравителя были бесстрастны, но он прекрасно понимал, что находится в опасности. Урт Полосатый уже возвратился после боя в гору, выходящий на море склон был усеян безжизненными телами и ранеными. Фераго отозвал свою орду. Потери в его рядах были значительными, хотя и не достаточными, чтобы наметился серьезный ущерб. Фарран скорчился в темном углу между кладовой и столовой, молча кляня свою незадачливую судьбу, которая отрезала ему путь к отступлению. Из своего убежища Отравитель слышал, как барсук и его зайцы вошли в обеденный зал. Они говорили о битве, которую выиграли на склонах Саламандастрона:

- Сапвуд, я не давал тебе приказа сражаться на подступах к горе. Тебя запросто могло убить нашими катящимися бревнами.

- Только не меня, владыка. К тому времени, когда я вступил в схватку, они уже перестали катиться. А что касается меня, то лучший способ борьбы это рукопашная, извините. Все эти горящие стрелы и катящиеся бревна, по мне, пустяки. Лицом к лицу с врагом - вот что я называю схваткой. И тут я сильнее всего.

- Понимаю о чем ты, сержант. Я слыхал, ты сегодня славно потрудился, но на будущее, пожалуйста, спрашивай меня.

- А лихая была рубка, да? - До ушей Фаррана докатился слабый голос молодого зайца, почти подростка.

- И вправду лихая, Бережок. Ну и как ты себя чувствуешь после своей первой битвы?

- Отлично! Только я хотел бы спросить, как насчет завтрака? Я бы с удовольствием чего-нибудь пожевал.

Урт Полосатый добродушно хмыкнул:

- Еще ни разу не видал зайца, который бы не ходил вечно голодным. Ступай туда, Бережок. Помкольку сегодня была твоя первая битва, то ты и завтрак будешь выбирать себе первым.

Бледные глаза Фаррана вспыхнули, и он стал внимательно прислушиваться к шагам зайчонка.

- О, какой выбор! Спасибо! М-м-м, овсяные лепешки, еще теплые. Передай мне меду, сержант.

- Может, ты сам и возьмешь его, а? У меня нет желания прислуживать тебе, куцехвостый.

Снова послышался голос Урта Полосатого:

- Бычеглаз, есть ли у нас убитые или раненые?

- Никого, владыка. Отличная победа, да? Что-то Ветролапка не зовет нас к чаю с булочками, которыми собиралась угостить нас после битвы. Наверное, притаилась где-нибудь в темном углу. Эта зайчиха могла бы заснуть даже на бельевой веревке.

Следующим звуком, достигшим ушей Фаррана, был звук падения бутылки и опрокинувшегося на пол стула.

- Бережок, что с тобой, старина? - Голос Чертополоха едва был слышен среди поднявшегося гомона и шума. - Смотрите, его вырвало кусочком лепешки. Дай мне свою лапу, дружище!

В первый раз на морде Фаррана отразилось какое-то подобие эмоции. Он разочарованно стукнул лапой по каменной стене своего укрытия. Он приготовил чересчур крепкий раствор, и яд сработал слишком быстро. В ушах лиса зазвучали другие голоса:

- Дайте ему что-нибудь выпить, прополощите ему рот!

- Нет, лучше переверните его вниз головой и потрясите, а потом хорошенько стукните по спине.

- Не могу, владыка. Бедняга скорчился так, что...

- Прочь с дороги, сержант! Дай его мне. Бережок! Бережок! Что с тобой? Попробуй встать!

- Раздайтесь в стороны, ребята. Дайте пройти Морской Траве!

Наступило молчание, затем снова зазвучал взволнованный голос Урта Полосатого:

- Что с ним, Морская Трава?

Последовала пауза, затем раздался всхлипывающий голос Морской Травы:

- Он умер! Бережок мертв, владыка!

- Умер? Не может быть. Разве у тебя нет какой-нибудь травы или настойки?

- Слишком поздно. Посмотри, как сморщилась его бедная мордочка, туловище прямо пополам сложилось. Это яд. Тут и гадать нечего. Бережка отравили!

- Это еда. Бедняга же был совершенно здоров!

- Смотри, сержант! Он накрыл себе стол как настоящий солдат после своей первой...

Голос Урта Полосатого внезапно перекрыл все:

- Отойдите от стола! Не прикасайтесь к еде!

Фераго подкинул нож в воздух и ловко поймал его за рукоять. Он пребывал в отличном расположении духа:

- Ха-ха, что такое три десятка убитых? Там, откуда они являются, их полным-полно. Для чего и нужны солдаты, как не для того, чтобы убивать и быть убитыми. Что случилось с твоей мордой, парень?

Клитч сидел рядом с четырьмя офицерами, усмехаясь:

- Мы потеряли хороших солдат.

Фераго метнул нож, и тот вонзился в землю рядом с лапой его сына:

- Черт подери! Твои друзья они были, что ли? Теперь будешь распускать из-за них сопли?

Клитч проигнорировал опасность, намек на которую торчал из земли рядом с его лапой:

- Не беспокойся, старик, я сопли распускать не буду. Я и гнилого желудя не дам за половину твоей орды. Просто считаю, что забросить Фаррана в гору мы могли бы и с меньшими потерями.

Толстяк Песьеголов собирался было согласиться с Клитчем, но увидел злую усмешку, промелькнувшую в голубых глазах Фераго. Песьеголов уставился в землю и оставил свои соображения при себе.

Фераго вынул из земли нож и снова принялся поигрывать им перед носом Клитча:

- Это неважно, что ты мокрая курица, сынок! Я ведь твой любящий папочка, Фераго Убийца, и здесь важно только то, что думаю я. Скажи ему, Гнилозуб, станет ли наша жизнь легче, когда барсук и его зайцы сдохнут из-за яда Фаррана и мы станем хозяевами горы. Как по-твоему, стоит ли это жизней нескольких бесхвостых негодяев?

Гнилозуб кивнул:

- Хозяин прав, Клитч. Если Фарран сделает свою работу как следует, то это хороший план.

Не проронив больше ни слова, Клитч вскочил и ушел. Он был явно в плохом настроении.

Фераго подмигнул своим четырем офицерам:

- Плохо, когда ты молодой, а уже так много о себе воображаешь? Никто еще не мог обойти старого хозяина. Клитч любит поболтать за моей спиной. Я не трогаю его потому, что он мой сын, но всякого, кто будет с ним заодно, ждет смерть.

Разумеется, лишь после того как я с него живьем шкуру спущу. Теперь еще одно! Если Фарран сейчас выйдет и объявит, что отравил в горе все припасы, мы сразу идем на приступ.

Черноглаз почтительно поднял лапу:

- Что-то он до сих пор не вышел, хозяин. А ну как он вообще не выйдет?

Фераго спрятал нож и подмигнул крысе:

- Это означает, что он до сих пор в горе. Не волнуйся. Фарран меня еще никогда не подводил. Он отравит их всех, это точно. Меня беспокоит другое. Что, если Фарран решил пожадничать и хочет сам заполучить сокровища барсуков...

- Сокровища барсуков? - удивился Черноглаз.

Фераго погладил его по спине и широко улыбнулся:

- Да-да, сокровища барсуков. Разве я не говорил тебе, приятель? Вот поэтому я и сделал тебя офицером. Там слишком много для одного, и мне нужны надежные парни, с которыми можно было бы поделиться по справедливости. Это вы четверо. Когда мы возьмем Саламандастрон, я награжу вас так, как вы даже не ожидаете. Мы станем королями...

Фераго Убийца внимательно наблюдал за алчным выражением, появившимся на мордах своих собеседников. Теперь они были у него на крючке. Его голос внезапно стал доверительным:

- Еще одно, друзья. Фарран хочет заграбастать все сокровища себе. Отравителя нужно убрать. - Жадность уступила место опаске, но Фераго знал свое дело. - Вы когда-нибудь слыхали о сокровищах барсуков? Мне совершенно точно известно, что вся гора завалена золотом, серебром, драгоценными камнями, старинным оружием, мечами в инкрустированных ножнах и всем таким прочим. Только подумайте, что будет, если каждый из вас получит по одной пятой. Всякий будет драться за право лизать ваши башмаки. Как только барсук и его зайцы сдохнут, единственным, кто нам может помешать, будет Фарран Отравитель. Полагаю, мы впятером как-нибудь сумеем воткнуть кинжал ему под ребра, когда по достоинству оценим проведенную им работу. Короче, либо вы избавитесь от Черного лиса, либо вернетесь обратно к жизни простых солдат моего войска.

Четыре лапы протянулись к Фераго:

- Мы с тобой, хозяин!

Убийца провожал их выразительным взглядом, пока они уходили к войску. Затем он запрокинул голову, в глазах его отразилось голубое небо, и он громко рассмеялся:

- Ха-ха-ха! Дураки!

Мертвую Ветролапку положили рядом с телом Бережка. Бычеглаз крепко сжал в лапах дротик:

- Обыскать верхние коридоры, быстро! Они погибли от разных ядов. Видите среди грязной пены на ее шее эту отметку? Крохотная ранка, но такие следы оставляет только яд.

Глаза Урта Полосатого были красными от слез и ярости:

- Сначала Бережок. Я наблюдал за ним в ходе битвы. Останься он в живых, из него вышел бы отличный солдат. Теперь Ветролапка. Она часто притворялась суровой, но сердце ее было добрым. Она всегда заботилась о моей Маре. Теперь ее нет с нами. Погибла! Клянусь, тот, кто сделал это, заплатит за все!

Зайцы перенесли мертвых в нижние пещеры, где те должны были ожидать надлежащих похорон, которые обычно происходили у кромки прибоя.

В пустой столовой Урт Полосатый присел рядом с Морской Травой. На столе лежали мертвые муравьи.

- Все они отравлены, и в кухне, и в кладовой, и у хранилища воды.

- Значит, все наши припасы отравлены, так, Морская Трава?

- Именно так. По крайней мере, насколько мне это известно. Кто решится проверить наши припасы? Я лично не стану этого делать! Перед нами угроза голода!

Урт Полосатый вздохнул и прикрыл глаза обеими лапами:

- Оставь меня одного, мне нужно подумать, И проследи, чтобы никто из наших не показывался на глаза Фераго и его бойцам. Пусть думает, что мы все погибли. Посмотрим, что он предпримет.

Сапвуд и Бычеглаз поднимались по высеченным в скале ступенькам. Они шли в столовую после того, как отнесли вниз тела умерших. Чертополох неожиданно схватил Бычеглаза за лапу:

- Что это?

Видел Бычеглаз очень хорошо. Он прищурился:

- Там какая-то черная тень. Похоже... Подожди-ка меня здесь! - И Бычеглаз с завидной скоростью помчался вверх по ступенькам. - Эй! Стой!

Остальные догнали его через мгновение:

- Что это было, Бычеглаз? Ты что-то увидел?

Заяц в смущении потер кончики своих ушей:

- Странно, сначала мне показалось, что это просто тень. Но теперь я готов поклясться морковным пирогом, что это был черный лис. Хищник со страшными глазами.

В конце длинного коридора показался Урт Полосатый:

- Что ты сказал, Бычеглаз? Ты видел в коридоре лиса?

Бычеглаз смутился:

- Вроде так, но не наверняка.

Барсуку было не до шуток:

- Встать прямо, уши кверху, подбородок вперед, грудь колесом, плечи назад, лапы под углом сорок пять градусов. Вот так. А теперь отвечай на мой вопрос, как положено зайцу из Дозорного Отряда. Ты видел лиса?

Стоя по стойке смирно и глядя прямо перед собой, Бычеглаз стал отвечать:

- Трудно сказать. Может, это обман зрения, владыка. Очень было похоже на черного лиса со страшными глазами. Если это был лис, то он ускользнул туда, влево по коридору. Конец рапорта, сэр. - Бычеглаз ловко отдал честь и стал смирно, ожидая последующих приказаний.

Урт Полосатый принялся шагать взад и вперед, рассуждая сам с собой:

- Хм, черный лис... Как тень... Забежал и выскользнул незаметно, на лиса похоже. Скорее, это не солдат, а какой-то шпион, вор, а может быть, даже отравитель!

Сержант сцепил за спиной лапы:

- Могу ли я просить твоего разрешения на поиски, владыка?

Но в голове Урта Полосатого уже родился план:

- Разрешения не будет, сержант. Мне самому нужен этот отравитель, но если мы собираемся схватить его, нам нужно действовать быстро. Разделимся на две группы - Бычеглаз поведет одну группу прямо к кратеру. Немедленно. Держись настороже, чтобы никто из армии Фераго вас не заметил. Я хочу, чтобы кратер был плотно запечатан - как горлышко бутылки, чтобы лис не смог выбраться, Сапвуд, ты берешь остальных и идешь следом. Когда достигнете вершины, начинайте обыскивать гору самым тщательным образом. Просмотреть все выходы, окна, двери. Если вы все проделаете правильно, у лиса только один путь - вниз. А в самом низу буду ждать его я, именно там, где лежат Ветролапка и Бережок. По местам!

Фераго исследовал подошву горы, внимательно замечая каждую складку. Довольно большая часть войска, под предводительством Песьеголова и Мокроноса, следовала за ним. Все молча следили за тем, как Фераго сделал стойку на северной стороне и начертил своим кинжалом на земле крест:

- Здесь! Видите эти трещины и шатающиеся валуны? Здесь в пещере склеп. По этому туннелю мы и пройдем. Ха! Сейчас они, должно быть, уже переварили нашу отраву. Тяжелая работка - раскачать эти валуны и проложить путь для моей армии. Яд уже начал действовать, если я знаю Фаррана.

Клитч ухватился за камень, выступающий над самой головой его отца:

- Раскачивать валуны? Лишняя работа, когда мы можем найти подходящее окошко или даже попытаться разблокировать главный вход. Это сбережет нам уйму времени.

Фераго поиграл золотым медальоном у себя на шее:

- Не беспокойся, Клитч, сыночек, тебя не заставят пачкать лапки. Для такой работы у нас есть целая армия. Ты слыхал когда-нибудь об элементе внезапности? Если там кто-нибудь остался в живых и они готовы сражаться, то они именно того от нас и ждут, что мы воспользуемся входами. Но мы пойдем по неожиданному пути. Песьеголов, Мокронос, начинайте. Тут есть для вас работа. Используйте ваше оружие - копья, пики, ножи, мечи - все что угодно.

Фарран Отравитель понял, что его затея провалилась. Все, чего он сейчас хотел, это убраться отсюда подобру-поздорову. Но с каждым поворотом лис все больше терялся. Саламандастрон буквально кишел зайцами. Вооруженные и легкие на ногу, они прочесывали каждую пядь земли. Фарран обнаружил, что уже бежит в легкой панике, то вверх, то вниз, то снова вверх. Куда бы ни поворачивал, он всюду натыкался на здоровенных зайцев. Бросившись бежать по одному из казавшихся пустым коридору, он буквально упал на грудь Сапвуду. Повернув, он увидел прямо перед собой лестничный пролет. В его ушах зазвучал голос сержанта:

- Беги, отравитель. Мы даем тебе больше шансов, чем ты дал бедным зайцам. Пошевеливайся, хищник!

В отчаянии Фарран попытался втиснуться в темный угол, пока Сапвуд проходил мимо в сопровождении Денежки. Призрак улыбки скользнул по мрачной физиономии Фаррана. Выйдя из своего укрытия, он бросился вниз по ступенькам, но тут же уткнулся в Барта Чертополоха со Светлячком.

Барт уперся копьем в пол:

- Явился? Пришел полюбоваться своей работой?

Черный лис повернулся и кинулся бежать в обратную сторону. Позади он слышал шаги Светлячка и Барта. Внезапно дорогу ему преградили Морская Трава и заяц по имени Лунная Лапка. Вытащив свой кинжал и страшно зарычав, лис принялся отступать. Зайцы не сделали ни одного движения, чтобы напасть, просто прикрывали лестницу, ведущую наверх. Прижавшись к стене, Фарран проскользнул мимо и побежал вниз. Когда он спустился еще на один пролет, он услышал за собой стук четырех лап.

Оказавшись на уровне земли, Фарран быстро огляделся. Два зайца подходили слева, оба вооружены луками. Он побежал направо, по длинной спиральной лестнице, ведущей в нижние пещеры. Уже задыхаясь, он ворвался в последний проход. Дальнейший путь загораживали зайцы, молчаливо подошедшие из бокового коридора, в то время как другая группа спускалась по той лестнице, по которой он только что спустился.

Кислый привкус страха наполнил рот черного лиса. Фарран мог идти только налево - в большую пещеру.

Это был огромный зал, уставленный факелами, воткнутыми в настенные держатели. В дальнем конце стояли два каменных гроба.

За ними спокойно ожидал Урт Полосатый, стоя в хорошо освещенной части зала. Оружия у него не было, кроме мокрой веревки с узлом на конце. Бледно-янтарные глаза Фаррана враждебно следили за тем, как бойцы из Дозорного Отряда собрались у входа в пещеру, отрезав путь наверх. Барсук указал на две неподвижные фигуры, лежащие по обе стороны от него:

- Посмотри, что ты сделал с моими друзьями, лис! Пришло время отвечать. Ты должен смотреть мне прямо в глаза. Сапвуд, обеспечь этого хищника тем, в чем он нуждается, затем отойди назад. Никто не должен прикоснуться к этому лису... К нему никто и не прикоснется. Кроме меня!

25

Едва спустилась ночь, Труг начал собирать камни. Движения были немного скованными, так как все его тело болело после недавней битвы. Невдалеке в холодном ночном воздухе уже начинали кружиться вороны. Одна или две бесцельно подпрыгивали и каркали.

Рокангус смотрел поверх русла высохшего ручья, его блестящие глаза пристально следили за воронами:

- Э, а наши птички начали р-р-разогр-р-реваться.

Думбл тем временем похрапывал. Пробормотав что-то во сне, он перевернулся на другой бок.

Полная луна стояла в небе подобно большой золотой тарелке. Но когда Труг бросил на нее взгляд, чья-то темная крылатая тень загородила круг луны. Схватив пращу, он быстро заправил в нее голыш и прицелился. Однако птица резко села на землю и сердито заклекотала:

- Эй ты, р-р-р, водяная собака, р-р-разве не видишь, что я сокол?

Рокангус склонил набок голову:

- Это ты, Крепкий Клюв?

Труг спокойно отошел в сторону, прислушиваясь к резкому выговору двух северных птиц:

- Да, р-р-р. Что ты сделал со своим кр-р-рылом?

- Не так уж важно, что с моим кр-р-р-рылом, Клюв. Лучше глянь на тех ворон, мне с пр-р-р-риятелями они доставляют много непр-р-р-риятностей. Нет ли тут поблизости кого из нашего клана, р-р-р?

- Не беспокойся. Они не стр-р-р-рашнее пчел. Сейчас я пр-р-р-иведу вам помощь.

И Крепкий Клюв взмыл в ночное небо. Описав большой круг, он на прощание выкрикнул:

- Кр-р-р-рик! Ждите меня! Кр-р-р-рик!

Рокангус проводил его глазами:

- О, он большой хр-р-рабрец! Скор-р-ро, Труг, наши вороны пожалеют, что напали на сына Мак-когтя.

Карканье и шум тяжелых прыжков со стороны ворон все усиливались. Казалось, они сами приводят себя в бешенство. При лунном свете их прыжки и хриплые песни казались ужасными. Не сводя с них глаз, Труг укрыл мирно спящего Думбла своей курткой:

- Рокангус, дружище. Надеюсь, твой приятель вернется раньше, чем эти твари нападут на нас. Против такой толпы нам несдобровать.

И будто подслушав его слова, прямо с неба на высохшее ложе ручья упали шесть соколов.

Труг даже подпрыгнул от изумления:

- Вот это работа!

Высокий, важного вида сокол с грозным клювом и огромными когтями расправил свои массивные крылья и подмигнул Тругу:

- А как же, р-р-р. Птицы моего клана быстр-р-рее на кр-р-рыло, чем кто-либо др-р-р-ругой в небе.

Труг неуверенно огляделся:

- Но вас только шестеро. А ворон-то тут сотни, извините, конечно.

Большой сокол пренебрежительно усмехнулся:

- Не надо извиняться, др-р-р-ружище. Мы прр-р-росто искали моего сына Рокангуса, но шестерым бр-р-равым солдатам вр-р-р-роде нас было бы стыдно не задать хор-р-р-рошую трепку этому вор-р-р-ронью.

Все это время Рокангус уважительно прислушивался к разговору. Он сделал шаг вперед и поклонился большому соколу:

- Отец. Я р-р-рад видеть тебя. Это - выдр-р-ра Тр-р-руг, а это мышь Думбл. Они нашли меня с поломанным кр-р-рылом и впр-р-равили его. Скор-р-ро я снова смогу летать.

Маккоготь осмотрел повязку на крыле своего сына, затем протянул коготь выдре:

- Я пр-р-р-ризнателен тебе, Тр-р-р-руг. Моему сыну повезло, что он встр-р-ретил в дор-р-роге двух таких пр-р-р-риличных звер-р-рей, как ты и твой др-р-руг. Но мы поговор-р-р-рим об этом позже. Посиди здесь, пока мы займемся стаей этих нечестивых птиц.

Крики ворон стали невыносимо громкими, и самые наглые из них запрыгали к руслу ручья. Маккоготь и его соколы встрепенулись. Они подошли к линии обрыва и вскинули головы:

- Кр-р-р-риках, чур-р-р только пощады не пр-р-росить, кр-р-риках!

И будто по волшебству, вороны тут же замолчали и прекратили свои прыжки. С воинственным клекотом Маккоготь и соколы медленно двинулись на ворон - перья соколов распушились, шеи надулись, когти зловеще царапали твердую землю. Передние ряды ворон дрогнули и отступили. Маккоготь шагнул вперед:

- Идите сюда, пар-р-р-шивцы. Мы вам не беззащитная мышь с р-р-раненым соколом. Посмотр-р-рим, как вы будете ср-р-ражаться пр-р-ротив нас. Я - Маккоготь, как вам хор-р-р-рошо известно. Мы не р-р-раз др-р-рались с вами и на земле, и в воздухе. Почему вы вдр-р-руг отступаете? Что случилось? Не может быть, чтоб вы испугались!

Все время пока Маккоготь говорил, он продолжал идти вперед. И вдруг со скоростью щелкающего бича, он бросился на ворон. В схватке, которая затем последовала, четыре вороны были растерзаны клювом и крепкими когтями сокола. Остальные беспорядочной тучей взвились в воздух. Там их уже поджидали пять боевых соколов, которые налетели на них подобно молнии.

Думбл проснулся. Усевшись на плечо Труга, он широко раскрытыми глазами смотрел, как с неба, подобно рваному тряпью, падают вороны. Постепенно вороны отступили к спасительной сосновой роще. Они укрылись между деревьями, пока шестеро соколов кружили над ними. Всю землю между ручьем и рощей усеивали мертвые и раненые враги.

Труг и Думбл бешено зааплодировали, а Рокангус уныло сидел на мешке, тихо бормоча:

- Как это гр-р-рустно сидеть вот так, пока др-р-р-ругие ср-р-ражаются. Пр-р-ропустил такое чудное занятие!

Вернувшись обратно со своими товарищами, Маккоготь с расширенными от азарта глазами стал приглаживать свои взъерошенные перья:

- Жалко, что ты не умеешь летать, Тр-р-руг. Биться в небе - это гр-р-рандиозная штука, тебе говор-р-рю. А ты как, малыш?

Думбл приветливо протянул соколу свою лапу:

- Рад познакомиться с вами.

Остальную часть ночи друзья мирно проспали на ломком вереске, который рос в сухом русле ручья. А утром снова собрались в путь, держа на северо- восток. Труг поднял голову и увидел снежные вершины гор, устремившие пики прямо в летнее голубое небо.

Рокангус захлопал здоровым крылом:

- Смотр-р-ри, это пр-р-р-рекр-р-расное зр-р-релище, Думбл. Ты видел когда-нибудь так много камней, чтобы их вер-р-рхушка была и летом покр-р-р-рыта снегом, а?

Мышонок захрустел засахаренным каштаном:

- Я вообще никогда не видел гор. Поиграем в снежки, когда доберемся туда, а, Рокангус?

В это самое время снег был бы совершенно необходим в аббатстве Рэдволл. Вера Иголка принесла полную чашку дождевой воды, которая для охлаждения хранилась в кладовой. Взобравшись по ступенькам, ежиха отошла в сторону, пока Кротоначальник с двумя товарищами тащили большую корзину, останавливаясь на каждой ступеньке. Кротоначальник уважительно повернулся к Вере:

- Хур-хур, извини. Мы торопимся к пруду, чтобы там постирать. В жизни не видел столько белья для стирки. Думаю, после стирки мои когти станут такими чистыми, какими не были с детства.

Аббатиса Долина здорово выпачкалась в овсяной муке. Она подмела ее с пола и поставила банку с мукой прямо.

Брат Остролист попытался помочь ей, пробормотав извинительно:

- Извини, матушка Долина, это моя вина. Старые лапы начали дрожать, и я не смог остановить их. Позволь, я тут все вытру.

Фургль Отшельник приблизился с банкой, полной какой-то темной жидкости:

- Уф, похоже, мой друг, к тебе тоже прикоснулась своей лапой лихорадка. Пойдем-ка, ты приляжешь.

Остролист все понял и скорчил грустную мину. Кротенок Друни, смотревший на него, слабо улыбнулся:

- Хур-хур, теперь сам узнаешь, каковы твои лекарства!

Труган принесла большую связку свежих трав и выложила на стол. Увидев суету, с которой Остролист и аббатиса Долина убирали овсяную муку, она сгребла их в охапку и усадила на край кроватки кротенка Друни:

- Тш-ш-ш! Смотрите, что вы тут устроили. Дайте я доделаю. Я принесла пустырник, паслен и листья щавеля. Далеконько же мне пришлось ходить за ними!

Тодд Иголка уселся на кровати и поискал лапой свою трость:

- Знаете, сегодня я чувствую себя много лучше. Возможно, смогу встать и немного помочь вам тут. - И он начал подниматься, но был тут же отправлен обратно своей женой, которая как раз проходила мимо с кувшином холодной воды:

- Если хочешь, дорогой, что-нибудь сделать, лучше полежи спокойно и не мешай другим. У меня полно работы и без того, чтобы присматривать за тобой.

Бреммун, укрытый до носу хрустящими простынями, тихо проговорил:

- Я слаб как сухой осенний лист. Интересно, найдут ли Труг и маленький Думбл тот Ледяной Цветок?

Сестра Настурция была так плоха, что даже не могла поднять головы, и лишь помахала лапой Бреммуну:

- Ночью я видела во сне Труга и Думбла... Труг был такой грустный... Он грустил из-за Думбла и еще из-за кого-то, тоже очень молодого. И над ними носились... носились такие ужасные тени... похожие на черных птиц. Но воины помогут Тругу... Воины... Мартин сказал, что...

- Что ты говоришь, сестра Настурция? - Бреммун с усилием сел.

Вера Иголка взбила его подушку и уложила старика обратно:

- Не шуми, она заснула. Наверное, говорила сама с собой, бедняжка. Эта гадкая лихорадка у нее проходит особенно тяжело.

26

За два часа до рассвета Хозяин Глубин возвратился!

Первое, что услышали Мара и Пиккль, был крик дозорного землероек, а затем наступил хаос.

Спокойная поверхность озера вскипела, когда огромное существо вынырнуло на поверхность между двумя лодками. Оба суденышка встали торчком, и, хотя лодка, в которой сидела Мара, осталась как была, вторая перевернулась.

Крики и испуганные возгласы нарушили тишину, когда над водой появилась массивная голова и нависла над Марой с Пикклем. Это было какое-то доисторическое животное со страшными глазами и блестящими зубами. Оно обдало друзей водопадом брызг и щелкнуло огромными челюстями. Закричав от страха, Мара и Пиккль ударили по этой голове своими веслами. Нордо и Лог-а-Лог пришли им на помощь. Во все стороны полетели обломки весел. Противно зашипев, Хозяин Глубин высунул язык. Мара увидела нависшую над ней страшную пещеру его пасти - темно-красную, бородавчатую, с несколькими рядами зубов.

Барсучиха изо всей силы стукнула острым обломком своего весла по языку, в то время пока Пиккль и другие колотили по широким челюстям и зубам. Чудовище отпрянуло и перенесло свое внимание на перевернувшуюся лодку и ее команду. Землеройки кричали от страха, барахтаясь в воде и пытаясь спастись от страшных колец длинного тела, которые бороздили воду.

Мара могла только бессильно наблюдать, когда чешуйчатый удав схватил одного из утопающих гребцов своими челюстями. Двое других были жестоко изувечены ударами его массивного тела, прижавшего их к борту перевернутой лодки.

- Помоги, барсучиха! Помоги!

Бочонок, оказавшийся совершенно беспомощным со своими связанными лапами, барахтался в воде. Мара ухватила толстяка и быстро втащила его на борт. Лог-а-Лог, Нордо и остальные землеройки дрались рапирами. Они сгрудились на одном борту, угрожающе накренив лодку, и продолжали бить по гигантскому туловищу, которое скользило между лодками.

- Нордо, смотри! - Пиккль стремглав бросился к своему другу.

Налетев на него, он как раз вовремя оттолкнул того в сторону. Хвост чудовища мощно ударил в корпус лодки, прямо туда, где только что стоял Нордо, и выломал большой кусок дерева из борта.

Так же внезапно, как и появился, Хозяин Глубин исчез в таинственных глубинах озера, унеся с собой жизни троих членов команды. И вновь поверхность озера стала спокойной как зеркало. Лог-а-Логом зацепил крюком вторую лодку и осторожно подтащил ее. Остальные помогли перевернуть ее. Мара, Пиккль и другие вытащили из воды оставшихся в живых землероек, некоторые были без сознания, другие ранены, но все радовались спасению.

Пока Мара освобождала Бочонка от пут, Нордо подвел итог:

- Итак, мы потеряли троих землероек и провизию, которая находилась в перевернутой лодке. Теперь посмотрим, какой ущерб нанесен нашей лодке.

Пиккль внимательно осматривал тех, кого вытащил из воды:

- Тяжело раненных нет, большинство отделались синяками и ушибами. Мы еще повоюем, ребятки!

Бочонок тяжело опустился на четвереньки и, взяв лапу Мары, положил себе на голову:

- Я прошу у тебя прощения, что плохо говорил о тебе, Мара. Я обязан тебе жизнью. С сегодняшнего дня я всегда буду на твоей стороне. Твои друзья будут моими друзьями, а твои враги - моими врагами. Клянусь в этом клятвой землеройки из Гуосима!

Мара хмыкнула, чтобы скрыть смущение:

- Спасибо, Бочонок! Только больше не соревнуйся с Пикклем, а то, чего доброго, лопнешь.

Время шло, но до рассвета было еще долго, а лодки продолжали бороздить поверхность великого озера. Хотя ночные вахты несли свою службу, мало кому удалось заснуть. Все были слишком перепуганы.

Лог-а-Лог, Нордо и Бочонок изо всех сил работали веслами. Мара и Пиккль делили на порции пищу из заметно уменьшившихся припасов. Остальные ухаживали за своими ранеными товарищами. И всю ночь бесчисленные взгляды тревожно обшаривали молчаливые темные воды, страшась новой атаки Хозяина Глубин.

День занялся во всем своем великолепии, подняв настроение путешественников. Солнце прогнало туман над поверхностью озера, а безоблачное голубое небо возвестило о приходе нового летнего дня. Лодки продолжали скользить над безмерной глубиной. Путешественники забросили небольшую сеть, наладили удочки и вскоре поймали несколько толстых форелей и рачков. Рыбу тут же почистили и разложили на корме, чтобы хорошенько провялилась на солнце. Полдень был встречен криком вахтенного:

- Земля! Земля!

Лог-а-Лог вычерпывал воду из лодки, но тут же поднял голову и спросил:

- Где земля?

- Вон остров, прямо по курсу!

Мара приподнялась на цыпочки. На горизонте и впрямь виднелась отчетливая темная полоса.

Пиккль, державшийся поблизости, стал приседать рядом с ней:

- Ну-ка, ну-ка, дай мне разогреться. Это тот остров? Выглядит симпатично! Не дам и полушки за то, чтобы узнать, сколько там живет барсуков. Мне это безразлично. Все лучше, чем плавать тут, ожидая, пока этот подслеповатый Хозяин Глубин нагуляет аппетит.

Лог-а-Лог хмуро посмотрел на воду, покрывающую дно лодки:

- Фиггль, Рангл, давайте сюда! Дело обстоит хуже, чем я думал. В корпусе трещина. Нам еще повезет, если мы достигнем земли в этом протекающем корыте. Надо работать веслами побыстрее!

Мара взяла весло и двинулась на нос. Нордо, Пиккль и Бочонок присоединились к ней. Барсучиха принялась сильно грести, глубоко погружая весло в воду:

- Посмотрим, землеройки, из чего вы сделаны. Мы с Пикклем в море никогда не ходили, но могу поспорить, что можем грести не хуже вас!

Нордо улыбнулся ей:

- Ха, слышали, друзья? Давайте покажем этим двоим, чего мы стоим на самом деле!

Весла заработали как бешеные, землеройки дорожили честью Гуосима. Спины ритмично наклонялись, и полилась песня:

И-и-раз! И-и-раз!

Мы сыны семьи одной —

И-и-раз! И-и-раз!

Нам долбленки - дом родной.

И-и-раз! И-и-раз!

В Гуосиме тот в чести, —

И-и-раз! И-и-раз! —

Кто весь день готов грести.

И-и-раз! И-и-раз!

Родились мы у реки —

И-и-раз! И-и-раз!

Мы с рожденья моряки.

И-и-раз! И-и-раз!

Мы несемся по волнам —

И-и-раз! И-и-раз!

Не житье без весел нам!

И-и-раз! И-и-раз!

На воде мы искони —

И-и-раз! И-и-раз! —

Эй, поди-ка обгони!

Чтобы не отстать, команда другой лодки подхватила припев и начала грести сильнее. Вскоре плаванье превратилось в настоящие гонки.

Толстяк Бочонок был весьма силен и вовсю работал веслом, громко смеясь над необычными, но весьма эффективными усилиями Пиккля. Заяц наклонялся как ванька-встанька, уши его разом то поднимались, то опадали при каждом взмахе весла, а сам он пел только что сочиненную песенку:

Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!

Саламандастрон - мой дом,

Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!

Сила в зайце молодом!

Но чем день так целый гресть,

Предпочел бы я поесть.

Смейся, смейся, старина.

Чтоб не треснула спина.

Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!

Мы сейчас обгоним вас!

Весь день лодки шли наперегонки, иногда нос к носу, но чаще лодка Мары шла впереди, в основном благодаря силе барсучихи. Но чем быстрее шла поврежденная лодка, тем быстрее в трещину набиралась вода. Лог-а-Лог и остальные работали не покладая лап, пытаясь справиться с течью.

К вечеру остров заметно приблизился. Поросший лесом и кустарником, скалистым утесом стоял он, окруженный ревущими волнами. На красном небе отчетливо вырисовывался его силуэт. Все еще боявшиеся нападения Хозяина Глубин землеройки яростно работали веслами, стремясь поскорее выбраться на берег.

Лодка Лог-а-Лога низко сидела в воде, и Пиккль подбадривал команду бодрыми криками:

- Слышь, ребятки, стыдно так плохо грести. Прямо позор! Приналягте, друзья! Подумайте о том, что скоро ступите на твердую землю!

Вода уже почти подступила к краю борта, когда лодка ткнулась в каменистый берег. Лог-а-Лог спрыгнул на землю:

- Все на берег! Нордо, бросай конец с кормы. Рангл, укрепи его в тех камнях. Мы вытащим лодку на берег и попробуем починить ее.

К тому времени, когда они закончили ремонт лодки, уже стемнело. Обе команды растянулись прямо на земле, отдыхая после нелегкого дня. Развели небольшой костер и на скорую руку приготовили ужин. Мара и Пиккль легли у самого костра рядом с Нордо и Лог-а-Логом. Поужинали походным хлебом землероек, желтым сыром и орехами, каждому досталась порция пива. Предводитель Гуосима привалился спиной к утесу, который возвышался за ним:

- Наконец мы сделали это! Утром я поищу сосновой смолы, дерева и глины, чтобы починить лодку. Нордо, ты возьмешь свою команду и отправишься на поиски припасов. Не заходите, однако, слишком далеко! Идите так, чтобы слышать друг друга. Мара, мне не нужно напоминать тебе и Пикклю о том, что от вас требуется...

Заяц заговорил с набитым ртом:

- Заметано, старина. Мы пойдем на поиски твоего таинственного привидения. Если честно, даже не знаю, что хуже - то ли быть съеденным Чудищем Глубин, то ли попасть в лапы к привидению.

Мара опустошила свой стакан и откинулась на спину, зевая:

- Утро вечера мудренее, друг мой Пиккль. Давай пока поспим.

Бочонок вертелся тут же и улегся подле Мары как верная собака:

- Куда вы, туда и я. Завтра буду прикрывать вас сзади. Можете на меня положиться.

Лагерь затих, в костре тлели догорающие сучья. Единственным звуком было похрапывание землероек. Тысячи звезд окружали луну в ночном небе, отражаясь в темной спокойной воде. Мирный покой летней ночи был нарушен внезапно задрожавшей землей.

Вскоре после полуночи лагерь был разбужен громким криком, который разнесся над утесами и озером, подобно некой погребальной песне:

- Ы-ы-ы-ы! Йо-о-о-о! Лай-ай-ай-ай! Ли-и-и-и! А-а-а-а!

Ушки Пиккля сразу встали топориком. Он подвинулся к Маре и схватил ее за лапы:

- Ужас какой! Зубы дракона! Что это такое?

27

Раннее утро бросило свой свет на древесные кроны дальней юго-западной стороны Страны Цветущих Мхов. Веточка подергал тетиву, завязанную вокруг шеи крысы:

- Шевелись, бродяга. Пора отправляться за твоим лисом. И имей в виду, если начнешь вилять, я тут же напущу на тебя Арулу. Вот так, моя красавица, вперед шагом марш!

Едва они тронулись в путь, Самким чуть было не разразился хохотом, потому что молодая кротиха тут же зашептала на ухо дрожащей крысе:

- Хур-хур, я сначала отрежу тебе хвост и пришью его к твоему носу, а потом напущу на тебя диких муравьев, чтобы они сплясали у тебя в ухе. А после выпущу тебе кишки и вымажу этой дрянью твою голову. Хур-хур!

Полностью убежденная в том, что Арула и впрямь сумасшедшая, крыса повела их прямиком по курсу. И время от времени друзья в этом убеждались, когда Веточка находил доказательства того, что здесь проходили пять крыс и Детбраш.

Около полудня они сделали остановку, чтобы подкрепиться. Припасы уже подходили к концу, но друзья вполне обошлись яблоками, сыром и несколькими поломанными лепешками. Веточку же поджидал готовый ужин из насекомых, жужжащих над маленькой полянкой. Покрытый грязью от рыльца до самых лап, он счастливо бродил по поляне, похрустывая комарами, осами и другими крылатыми насекомыми:

- М-м-м, отличный здесь выбор блюд. Просто отличный!

После полудня прошло не так уж много времени, когда крыса подвела их к холмистому взгорью среди леса. Самким держал конец тетивы, идя рядом с крысой. Достигнув вершины холма, бельчонок резко дернул за тетиву:

- Ложись на землю и молчи! - скомандовал он крысе.

Чувствуя необходимость вести себя осторожно, Арула и Веточка упали ничком в глину рядом с бельчонком.

- Хур, что случилось, Самким? - прошептала Арула.

Она проследила взглядом за лапой Самкима, который показывал куда-то вниз. Между деревьями блеснула вода.

- Великий Южный Поток, - прошептал Веточка.

Бельчонок принялся сосредоточенно нюхать воздух:

- Может, это только кажется, но я чувствую запах костра и слышу голоса там внизу. А ты, Арула?

Кротиха повернула голову, и ее черный бархатный нос возбужденно заходил:

- Хур, ты прав, запах костра и звуки голосов.

Самким выдернул стрелу из колчана и приставил к горлу крысы:

- Это может быть ловушкой. Если ты обманула нас, то твоя жизнь кончена, крыса!

Пленница тяжело вздохнула, не осмеливаясь даже покачать головой, опасаясь стрелы:

- Детбраш не собирается заманивать вас в западню, он просто хочет как можно быстрее добраться до Фераго. Я же говорила, что он держит курс на Великий Южный Поток.

Самким искоса глянул на ежа:

- А ты что об этом думаешь, Веточка?

Старый еж невозмутимо покачал головой:

- Ну, не можем же мы лежать тут целый день. Нужно спуститься вниз и разузнать, в чем дело. Двигай сюда, крыса.

Та послушалась, и ей тут же вставили в рот кляп из листьев. Затем Веточка ловко обмотал ей пасть тетивой, надежно заставив ее замолчать.

- Правильно, хищник. Веди нас теперь и помедленнее, - скомандовал еж.

Под прикрытием деревьев друзья поползли вниз по склону. Арула вытащила нож, который унесла с собой из аббатства, а заряженную пращу отдала Веточке. Самким был вооружен луком без тетивы, который бельчонок собирался использовать в качестве дубинки. Теперь они подобрались настолько близко, что слышали голоса, хотя слов разобрать было еще нельзя. Веточка вместе с крысой быстро перебежал из-под огромного вяза и укрылся в зарослях тиса. Выглянув между низко растущими ветками, он увидел группу незнакомцев, громко споривших между собой хриплыми голосами.

У ежа вырвался вздох облегчения. Потащив за собой крысу, он позвал Самкима и Арулу:

- Все в порядке, не надо прятаться. Это землеройки!

Землеройки, устроившиеся на берегу, повернулись на звук голоса Веточки. Никто ахнуть не успел, как один из них тут же метнул рапиру и попал крысе прямо в сердце.

Сообразив, что произошло, Веточка стукнул землеройку по голове пращой и заорал во всю мочь:

- Глупый убийца! Разве ты не видел, что крыса связана? Это была наша пленница, ты не имел никакого права убивать ее!

Самким и Арула поравнялись с Веточкой. Их немедленно окружили землеройки, державшие в лапах кто длинную рапиру, кто тяжелое весло.

- Убить их! Они из банды лиса. Убить их! - зло закричал один из них.

Самким вскинул голову и издал боевой клич:

- Рэ-э-эдво-о-олл!

Землеройки на мгновение замерли, удивленные криком. Толстый старик, давно уже поседевший, направился через толпу к пришельцам, постукивая перед собой сучковатым посохом:

- Хватит глупых разговоров, разве не видите, что это не хищники? Разойдитесь, дайте мне пройти!

Один из гребцов, который только что схлопотал затрещину от Веточки, потер загривок и жалобно застонал:

- Тогда убейте хоть ежа! Он избил меня до полусмерти! Ох-ох-ох!

Старик наставил свой посох на хныкающего:

- Еще одно слово, Ракла, и я сам хорошенько отлуплю тебя. А теперь опустите оружие. Делайте как я сказал, иначе я пущу в ход свою палку!

Высказывая про себя недовольство, землеройки повиновались, и старик обратился к Самкиму:

- Меня зовут Алфох Старший. Мы - колония землероек из Гуосима, группа, которая живет у этого потока, часть главного Племени. Мы гордимся тем, что наиболее цивилизованы и разумны среди землероек. Вот почему мы называем себя не племенем, а группой. Кое-кто из нас все-таки отличается горячей головой и торопливым языком, как, например, Ракла. Но, думаю, его не следует винить после того, что произошло с нами прошлой ночью. Нас, пока мы еще спали, атаковали лис и пять крыс. Они украли нашу лучшую лодку и убили четырех наших товарищей. В том числе брата Раклы, поэтому он и убил крысу, не размышляя. Давайте сядем, поужинаем, а потом вы расскажете мне вторую половину этой истории.

Сумерки опустились на лес. Сидя в большой удобной пещере на берегу реки, друзья рассказали о своих приключениях, а землеройки колонии Алфоха внимательно их слушали. Горячие желуди и каштановый соус были поданы с вафлями из стрелолиста, а большого медового пудинга, испеченного в честь гостей, одуванчикового вина и смородинового ликера хватило всем вволю. Веточка также был доволен, слопав двух стрекоз, круживших над водой.

Когда друзья закончили свое повествование, Алфох откинулся назад в своем глубоком кресле и кивнул:

- Я видел ваш меч. Это превосходное оружие, я полагаю, из сокровищницы барсуков. Что ж, друзья, если лис хороший навигатор, то ему удастся спуститься к морю, если же он не бывал в этих водах прежде, то он погиб как рыба в горах.

Самким сцепил лапы на туго набитом животике:

- Ты полагаешь, мы догоним его?

Алфох задумался:

- Как знать. Он может пойти к морю или к внутреннему озеру, а может в горы. На этих трех путях мы в силах его выследить и попытаться схватить. Но есть еще один путь - под горами. Однако мало найдется безумцев, кто отважится пойти этим путем.

- Почему же? - спросила Арула.

Алфох отхлебнул вина и объяснил:

- Потому что там опасные пороги, гигантские водопады и пещеры. Кроме того, никто не знает, что ждет его по другую сторону гор.

Ракла коснулся шишки на своей голове и сердито посмотрел на Веточку:

- Мне ничуть не жаль, что я убил крысу. А завтра утром первое, что я сделаю, так это отправлюсь за остальными. Этот лис мой, он убил моего брата.

Лапа Алфоха медленно легла на посох:

- Ты останешься там, где ты есть, юный Ракла, пока я не дам тебе разрешения. Завтра мы возьмем три лодки и пойдем все вместе. Думаю, на мщение Самким имеет не меньше прав, чем ты. Ему нужно вернуть меч в аббатство. А теперь давайте поспим. Завтра с самого рассвета нас ждет трудный день.

28

Легкий ветерок с моря играл пламенем костра среди скал на берегу у Саламандастрона. Клитч и Фераго пристально смотрели друг на друга при мигающем свете. Они снова спорили. Клитч кое в чем оказался прав, и теперь его голубые глаза насмешливо смотрели на то, как злится отец.

- Ага, и что ты знаешь? - Фераго сплюнул в пламя. - Я водил в бой это войско, когда ты еще не родился. Тебе никогда не узнать так военное дело, ублюдок!

Молодой горностай усмехнулся, довольный тем, что ему удалось задеть старшего:

- Для этого есть только один путь, старик. Передать командование мне. По крайней мере я не напортачу больше, чем ты.

В глазах Фераго блеснул гнев:

- Я напортачил? В чем же? Я сжег весь их урожай, отравил все припасы в крепости. И если они там еще не умерли, мы войдем внутрь потайным ходом. Продолжай, вонючка, скажи, что умного сделал ты?

- Потайным ходом? - Клитч беззаботно рассмеялся. - Иногда ты забавляешь меня. Ты понимаешь, какая огромная эта гора? У бабочки больше шансов свалить дуб, чем у нас пробраться внутрь. Когда ты рассчитываешь оказаться там? На следующей неделе, через месяц или через десять лет? А может, через двадцать?

Убийца выпрямился, и золотой медальон тускло заблестел на его груди:

- Пойдем, я покажу тебе.

Давно прошла полночь. Саперы Фераго уже значительно углубились в гору, но уверенность Фераго сильно поколебалась бы, знай он, что ждет его в Саламандастроне, ибо зайцы не дремали.

Барт Чертополох криво усмехаясь, облокотился на копье:

- Ну, мои уши меня не подводят! Голубоглазый негодяй! Кто бы мог подумать, что он отыщет старый кухонный лаз! Его завалили, когда я был еще подростком.

Бычеглаз поднял тяжелое копье:

- Хорошо, что ты слышишь эти звуки, приятель. Что скажешь, если мы начнем копать с этого конца, чтобы чуть помочь этим проходимцам?

Сапвуд подумал, затем покачал головой:

- Лично я против. И владыка не даст на это разрешения. Пусть хищники сами занимаются своими делами. К завтрашнему утру они справятся. А мы спокойненько подождем. Денежка, подежурь здесь. Когда я подам сигнал, беги за Уртом.

- Отлично, сержант. А то я прямо жду не дождусь, когда хищники ворвутся сюда.

Песьеголов и Мокронос работали как сумасшедшие. Они уже углубились в землю на длину двух копий. Солдаты орды прорубали узкий лаз, передавая назад булыжники и корзины, заполненные мелкими камнями. Снаружи при лунном свете остальные убирали камни в сторону. Песьеголов и Мокронос трудились наравне с остальными, расчищая заваленный кухонный проход. Обоим было прекрасно известно, что сейчас их жизни зависят от этого туннеля, нельзя было подвести Фераго. Поэтому работали до седьмого пота.

- Пошевеливайся, приятель. Надо успеть!

- Я и так не сплю. Аа-оо-уу! Мне прищемило лапу, подожди минуту!

- Мигро, давай сюда. Хватай это бревно и волоки его, пока Песьеголов занят.

- Ух! Передай твое копье, Мигро. Мне нужен лом. Поосторожней, а то тебе тоже прищемит лапы.

Черноглаз прополз в туннель и подергал работавших за хвосты:

- Эй, выбирайтесь наружу! Хозяин и Клитч хотят вас видеть.

Они ползком выбрались из туннеля, поцарапанные, все в синяках и покрытые грязью. Убийца и его сын ждали их на берегу. Фераго небрежно отмахнулся от их приветствия, торопясь приступить к делу:

- Ну, как идут дела? Скоро вы расчистите проход?

Песьеголов вытер грязь со лба и облизнул раненую лапу:

- Там все как ты и сказал, хозяин, сплошной булыжник. Мы углубились на два копья. Пройдет не так уж много времени, и мы завершим дело.

Фераго насмешливо улыбнулся, его сверкающие глаза уставились на Клитча:

- Как будто неплохо, а?

Клитч улыбнулся в ответ:

- Но откуда ты узнал про туннель в этом месте?

Фераго набрал в лапу горсть песку и поднес его к носу сына:

- Кухонные отбросы, старые ореховые скорлупки, черепки - вот как! Здесь или в другом месте, но выход должен был быть. Когда я пришел сюда, я сразу увидел, что камни сложены здесь не природой, а чьими-то лапами. И как видишь, оказался прав, умник. Ты и сейчас продолжаешь думать, что старик выжил из ума?

- Как мудро ты, отец, поступил, найдя этот путь. - В извиняющемся голосе Клитча звучало подчеркнутое уважение. - А теперь ты собираешься проторчать здесь всю ночь, поглаживая себя по животу, или все-таки займешься Саламандастроном?

Голубые глаза Фераго смеялись, его голос был по-прежнему ровным:

- Рванохвост! Взять этого высокомерного щенка! И чтобы глаз с него не спускали, пока его отец проделает всю работу воина. Клитч недостаточно опытен для этого.

Оставив своего разгневанного сына под охраной двух солдат, Фераго вынул кинжал и рявкнул новый приказ:

- Песьеголов, Мокронос, возьмите факел. В туннеле молчать... А то будет хуже!

Мерцающий свет факела бросал зловещие пляшущие тени позади Фераго и двух его подручных. Мокронос положил лапу на большой валун, когда они прибыли к концу туннеля:

- Остался только этот камень. Еще немного - и мы в горе, хозяин!

Фераго Убийца вынул кинжал из ножен и выхватил факел из лап Мокроноса:

- Прочь с дороги, я покажу вам, как надо работать!

Мускулы, как жгуты, заходили на худощавом теле Фераго, когда он навалился на валун. Тот сдвинулся с места. Фераго изо всей силы стукнул по нему копьем и расколол пополам.

- Уберите его с дороги. Пошевеливайтесь!

Убийца продолжал работать наравне с остальными, голыми лапами хватаясь за камни, расшатывая их кинжалом или копьем. Выстроившиеся по ходу туннеля солдаты торопливо оттаскивали камни назад.

Легко откатив в сторону еще несколько оставшихся камней, с которыми не справились бы и трое хищников, Фераго резко остановился. Лизнув конец своего любимого кинжала, он прошептал Песьеголову:

- Мы дошли! Чувствуешь холодный воздух, это мы в первый раз дышим воздухом Саламандастрона. Отодвинь на минуту факел в сторону, с той стороны кто-то стоит спиной к входу. А теперь слушай меня внимательно. Кто бы он там ни был, я схвачу его и быстро втащу сюда, а уж ваше с Мокроносом дело расправиться с ним как можно быстрее. Затем мы ворвемся внутрь. А теперь тихо.

Зажав кинжал в зубах, Фераго пополз вперед, его наглые глаза засверкали радостью, когда он заметил ничем не защищенную спину часового. Когда дело касалось убийства, Фераго не знал себе равных. Он схватил ничего не подозревавшего часового за горло и всадил кинжал ему между ребер. Оттащив его назад, он швырнул тело своим подручным:

- Прикончите его и следуйте за мной!

Песьеголов рванулся вперед, в одной лапе копье, в другой - пылающий факел. Он хотел перехватить тело... и вдруг закричал. Фераго обернулся, бросил короткий взгляд, завопил от ужаса и рванулся назад, на открытый воздух. На полу туннеля лежало тело Фаррана Отравителя, на его морде застыла маска страха, пасть его была широко распахнута, в нее была засунута сумка с ядами, как это велел сделать Урт Полосатый. Так поступил барсук с тем, кто отравил двух его товарищей.

Отравленная питьевая вода стояла прямо перед дырой, которую проделал Фераго, - налитая в котлы и жарко кипящая. Когда все было готово, барсук ткнул котлы своим копьем и опрокинул их в сторону прорытого туннеля, резко крикнув: - Эулалиаааа!

Головорезы в панике выбирались из туннеля в тщетной надежде спастись от кипящего потока. Копья, мечи, пики и другое оружие мешало им спасаться, в то время как дышащий паром поток настигал их. Крики потонули в гуле воды. Расплющенные о каменные стены тела неслись к узкому входу и были вышвырнуты водой на песок.

Лунная Лапка, Светлячок, Сережка, Чертополох и Морская Трава взобрались на Саламандастрон с восточной стороны. Через незаблокированное окно они передали Сапвуду мешки с одуванчиками, яблоками, ягодами и съедобными корешками. Морская Трава и Чертополох пролезли последними:

- Поосторожнее с этими двумя мешками. Здесь шесть бутылей свежей воды, Сап.

Сапвуд хмыкнул и похлопал их по спинам:

- Спасибо, ребята. Где вы набрали все это?

Чертополох подтолкнул его локтем и усмехнулся:

- Негоже задавать такие вопросы солдатам Дозорного Отряда. Тебе что, никогда не приходилось бороться за жизнь в долгом походе, а?

Сапвуд начал снова заделывать окно:

- Конечно, приходилось. Глупо было спрашивать. Эй, Морская Трава, передай владыке, что нам угрожает диверсия. Противник что-то расшумелся. Клянусь мехом, Урт даст этим хищникам прикурить!

Задняя лапа, бок и почти вся спина Фераго были обварены до мяса. Он лежал на камне, закусив рукоять кинжала, чтобы не закричать. Гнилоух прикладывал к ранам хозяина мокрую тряпку, отскакивая в сторону каждый раз, когда горностай морщился.

- Морская вода - это все, что у нас есть, хозяин. Она жжется, но и лечит. Мы всегда лечим ею раненых.

Клитч наслаждался этим зрелищем как мог. Склонившись над отцом, он насмехался:

- Надо же, какой гадкий барсук, о правитель головорезов и покоритель юго-западной страны. Теперь ты, надеюсь, не возражаешь предоставить все дело молодому Клитчу. Временно я беру дело в свои лапы.

Фераго в агонии выгнул спину, когда на нее полилась морская вода. Пот выступил на лбу и на носу, горностай сжал лапой рукоять кинжала:

- Что ты говоришь? И какой же у тебя план, лягушонок?

Клитч отцепил один из кинжалов с пояса отца и принялся спокойно постукивать его концом по зубам:

- Гм-м-м. План? Еще не уверен, но, по крайней мере, он не предусматривает гибели тридцати солдат от кипящей воды. Впрочем, ты не напрягай свою седую голову, я что-нибудь придумаю.

- Ты принесешь мне голову этого барсука, или я... - Фераго попытался приподняться, но застонал от боли.

- Что ты? - Клитч погладил отца по спине, но не слишком мягко. - Ты вообще ничего не можешь сделать. Дай мне время до полуночи, и я гарантирую надежный план, который покажет нашим парням, что ими уже много лет командует совсем не тот горностай.

Лис Форгрин опустошил на камни свою пращную сумку за спиной своего друга крысы Рванохвоста:

- Смотри, приятель, тут рачки и моллюски. Все лучше, чем черствая корка.

Рванохвост открыл моллюска камнем и жадно высосал содержимое:

- А ты не мог найти рыбы?

Форгрин тем временем жевал рачка:

- Ешь и благодари свою счастливую звезду, что мы еще живы, Рванохвост. Хорошо, что мы оказались у самого входа в туннель, а то лежали бы сейчас обваренные.

- Это был идиотский план, старина! - Рванохвост с трудом жевал резинового моллюска. - Мигро сказал, что сейчас верх взял Клитч. Что ты о нем думаешь?

Лис сплюнул на камень и начал точить меч:

- Думаю? А зачем мне о нем думать, приятель? Как говорит хозяин, мы здесь для того, чтобы выполнять приказы. Но, между нами, я думаю, что для Фераго час пробил.

Рванохвост почесал нос и уставился на лиса:

- Час пробил?

- Ага, дружище. Он валяется на земле тяжело раненный. Самое время полоснуть его ножом по горлу. Понимаешь, что я имею в виду?

Рванохвост поковырял в зубах грязной лапой, размышляя над сказанным:

- Угу, может, ты и прав. Фераго не может отдавать приказы, вот что точняк. Скажем, сегодня, когда стемнеет и он заснет... а?

Форгрин проверил лапой остроту своего меча:

- Сегодня он у нас заснет крепче, чем обычно.

Книга 3

ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

29

Труг и Думбл прибыли на гору королевства Маккогтя. Они оба стояли, дрожа среди высоких утесов, не в состоянии осознать окружающую красоту.

Маккоготь широко раскинул крылья. Заходящее солнце окрасило блестящий снег и лед в красивые розовые тона.

- Малыш, твои пер-р-рья пор-р-розовели, - заметил Маккоготь.

Думбл расставил пошире лапки и погладил себя по округлившемуся животику:

- У меня совсем нет перьев.

- Ах, нет пер-р-рьев. Значит, ты не хочешь быть соколом? - Маккоготь мягко погладил малыша своим огромным крылом, чуть не опрокинув его наземь.

Мышонок хрюкнул и перебрался поближе к мешку Труга, подальше от холода и опасных крыльев:

- Лучше быть Думблом.

Маккоготь захохотал:

- Ладно, как знаешь! - И он обернулся к Тругу, который стоял, поджимая поочередно то одну, то другую лапу, чтобы не замерзнуть. - Итак, пр-р-риятель, ты пр-р-ришел сюда за Ледяным Цветком, как сказал мне мой сын?

Труг закинул мешок себе за спину:

- Да, именно за ним. Ты мне только скажи, где он растет, и я мигом нарву охапку.

- Ну, не наглый ли ты? - Маккоготь погладил перья у себя на шее. - Он их нар-р-рвет, видите ли! Ах ты, водяная собака! Да ты знаешь, что этот цветок р-р-растет только в кор-р-ролевстве Макстр-р-раха. И еще ни одна птица, ни один звер-р-рь туда не заходили. Этот ор-р-рел непр-р-редсказуем. Мне бы и в голову не пр-р-ришло, что-нибудь пр-р-росить у него. Но если ты совсем выжил из ума и попытаешься, то я могу отнести тебя туда завтр-р-ра. Только взбир-р-раться на гор-р-ру тебе пр-р-ри-дется самому, поскольку кр-р-рыльев у тебя все-таки нет.

Рокангус показал Думблу и Тругу маленькую пещеру среди камней, где им предстояло провести ночь. В углу лежала куча вереска, но все-таки было ужасно холодно. Труг оставил немного вереска в углу, а остальное разбросал у входа. Достав кресало из мешка, он развел небольшой костер. Рокангус боялся пламени, но вид Думбла, сидящего прямо перед огнем, заставил молодого сокола присоединиться к маленькой компании, и вскоре он уже сидел между Тругом и Думблом, наслаждаясь теплом. Рокангус дал несколько советов выдре:

- Мой отец говор-р-рит, что завтр-р-ра вы собир-р-раетесь к Дикому Кор-р-ролю. Стар-р-рый Макстр-р-рах - гигант. Следите за своими манер-р-рами, обр-р-ращайтесь к нему только «Ваше Кор-р-ролевское Величество». О, у него бешеный нр-р-рав. Он может пр-р-роглотить в одну минуту любого, кто ему не понр-р-равится.

Труг подбросил несколько приятно пахнущих веток в костер:

- Послушай, дружище Рокангус. Я должен принести в Рэдволл Ледяной Цветок, и, если для этого мне нужно притвориться, что я испугался старой птицы, то я, так и быть, притворюсь.

- Ты вызываешь мое восхищение, Тр-р-руг, поскольку я знаю, что на самом деле ты никого не боишься. - Рокангус похлопал здоровым крылом. - Но имей в виду, я дал тебе хор-р-роший совет. Это единственное место, где р-р-растет Ледяной Цветок. А твою пр-р-ращу лучше оставить здесь. Около своего гнезда Макстр-р-рах не любит ни воор-р-руженных птиц, ни воор-р-руженных звер-р-рей. Вот что я хотел сказать тебе, Тр-р-руг. Удачи тебе. Ты - отличный др-р-руг, стар-р-рая водяная собака.

Рокангус победил свой страх перед огнем. Он даже сумел полюбить тепло, исходящее от него. И теперь молодой сокол проводил ночь, подбрасывая в огонь веточки вереска, пока Труг и Думбл мирно спали на заснеженной вершине огромной северной горы.

Рассвет в горах представляет собой своеобразное зрелище. Труг даже вздрогнул, глянув в бесконечную белизну. Тучи повисли на пиках гор, окутав всю округу подобием хлопкового кокона. Не было ни горизонта, ни неба, ни земли - ничего, кроме того, за что крепко держались сильные лапы выдры.

Надежно упрятав Думбла в почти пустой мешок, Труг принялся увещевать малыша:

- Сиди там тихо, дружок, и спрячь поглубже голову. Тебе там будет тепло и хорошо.

Появился Маккоготь и принялся кружить перед входом в пещеру:

- Добр-р-рого тебе ут-р-р-ра, Тр-р-руг. Ты готов?

Труг передал пращу Рокангусу:

- Всегда готов.

Рокангус помахал на прощание здоровым крылом, следя за исчезающими в тумане друзьями.

Это было опасное путешествие. Тругу понадобились вся его сила и опыт. Скользя вниз по ледяным долинам и поднимаясь по заснеженным склонам, хватаясь за острые замерзшие камни, он продвигался вперед, стараясь не терять из виду Маккогтя. Отыскивая трещины в скалах, чтобы было за что ухватиться лапами, Труг продвигался вперед. Повсюду висели толстые ледяные сосульки, которые человеку могли бы напомнить трубы гигантского органа. Пыхтя и задыхаясь, Труг смотрел, как сокол летит вперед, всегда только вперед. Вслепую борясь со снегом, льдом и белыми облаками, Труг часто оступался и падал навзничь, но всякий раз поднимался и, сжав зубы, смахивал пот со лба. К тому же он ухитрялся все время помнить о мышонке, который сидел в мешке, притороченном за плечами. Труг потерял всякое представление о времени и пространстве, пока по-собачьи полз вперед и вверх. И именно в тот момент, когда он подумал, что больше не в состоянии сделать ни шага, Маккоготь крикнул ему сквозь туман:

- Отлично, пр-р-риятель! Ты в замке кор-р-роля Макстр-р-раха. Я подожду тебя здесь, пока ты не вер-р-рнешься. Остальное зависит от тебя, Тр-р-руг. Желаю удачи!

Подняв глаза, Труг увидел гнездо. Спрятавшись высоко в тучах, оно расположилось на вершине самой высокой из скал и было построено из веток вереска. Гнездо казалось мертвым, и единственное, что виделось живым между прутьями, был горевший подобно маленькой звезде Ледяной Цветок. Его бледно-голубые лепестки были почти невидимы среди снега, загадочные и прекрасные в своем горном одиночестве.

Труг дружеским тоном произнес:

- Привет вам, Ваше Величество. Это я, Труг из аббатства Рэдволл. Я пришел вас навестить.

Раздался хруст веток и вереска, гнездо слегка дрогнуло, и оттуда показался сам Макстрах.

От одного его вида у Труга перехватило дыхание. К такому он не был готев. Снег сдуло с его головы, когда одним взмахом огромных крыльев Макстрах приземлился рядом с ним. Это надо было видеть! Над Тругом склонился колоссальный золотистый орел, две массивные лапы с оранжевыми когтями зарылись глубоко в снег. Каждая из этих лап была толщиной с тело выдры, орел стоял опираясь на них, будто на два дубовых ствола. За его спиной громко зашумели крылья, когда орел надумал сложить их. Голова склонилась к Тругу, более светлые перья, окружавшие дикие глаза, загорелись хищным огнем.

Макстрах открыл свой изогнутый янтарный клюв, напоминавший кривую саблю:

- Я не люблю, когда приходят и нарушают мой завтрак. Ступай прочь и спрячься получше. А то я съем тебя.

Труг с трудом сглотнул и выпрямился:

- Ваше Величество, я пришел сюда не для того, чтобы нанести вам оскорбление. Я пришел за Ледяным Цветком. Он нужен моим друзьям в аббатстве Рэдволл, так как они тяжело заболели.

Орел оглушительно щелкнул клювом:

- Я слышал об этом. Маккоготь прилетал и рассказал мне все. А выглядишь ты довольно вкусно, Труг из Рэдволла. Но скажи, почему это Макстрах должен дать тебе цветок?

Труг смело сделал шаг вперед и повысил голос:

- Потому что, Ваше Величество, мои друзья могут погибнуть, если они не получат лекарства, сделанного из вашего цветка. Вы же не хотите смерти честных зверей из Рэдволла, правда, Ваше Величество?

Одобрительная усмешка промелькнула в глазах Дикого Короля:

- Мне нет никакого дела до тех, кто не живет в моих горах. О них я бы никогда не стал беспокоиться. А теперь скажи мне вот что, Труг из Рэдволла, что ты сделаешь, если я откажу тебе? Отвечай прямо, водяная собака!

Труг снял с плеч мешок. Аккуратно положив его на снег, он холодно посмотрел в глаза королю:

- Простите меня, Ваше Величество, но тогда я буду драться с вами из-за этого цветка. Жизнь моих друзей в аббатстве значит для меня все, Ваше Величество.

Смех золотого орла потряс вершины. Макстрах взлетел, опрокинув Труга поднявшимся ветром, и закружил над гнездом. Крики веселья, издаваемые орлом, наполнили воздух.

Так же неожиданно, как взлетел, Дикий Король приземлился. Он сел на снег рядом с Тругом и, склонив набок голову, уставился на него одним глазом:

- Я все слышал. Ты хочешь сразиться со мной? Ладно, ты храбр, и скажу тебе прямо, Труг из Рэдволла. Имей в виду, немногие из живых слыхали такие слова от Макстраха. Твои друзья могут гордиться тобой, славный водяной пес!

Выбравшийся тем временем из мешка Думбл принялся храбро сражаться с лапой орла, по крайней мере с одним из когтей:

- Лучше не сражайся с Тругом, противный орел, а то Думбл нападет на тебя!

Страшным когтем орел зацепил мышонка за курточку и, приподняв, поднес к глазам:

- Это еще что такое? В жизни так никого не боялся! Ты случайно не убьешь меня, мышонок?

Думбл сжал кулачки:

- Думбл непременно убьет тебя, если ты обидишь Труга!

Макстрах осторожно поставил малыша подле Труга. На его лице было написано удивление:

- Не знаю, что вы там едите в своем Рэдволле, но эта еда определенно вселяет в вас храбрость. Думаю, лучше дать вам Ледяной Цветок, пока вы меня не растерзали!

Огромный орел распростер крылья и захохотал над своей шуткой.

Внизу Маккоготь прижал одно крыло к забившемуся сердцу и тяжело сел на землю, довольный тем, что сумел удержаться на задрожавших внезапно лапах.

В странном настроении застали Труг и его приятель Дикого Короля. Вместо нахлобучки от Мак-страха они получили Ледяной Цветок. Это было огромное облегчение для предводителя соколов.

30

- И-и... У-у... Лаа... Лии... Аааа! Снова громкий охотничий клич донесся из самых глубин заросшего лесом острова и пролетел над головами. Землеройки распахнули глаза и задрожали от страха.

Мара схватилась за весло:

- Что бы это ни было, пусть лучше держится подальше, а то размозжу ему голову этим веслом. Неважно, барсук или нет!

Нордо подбросил валежник в костер. Тот ярко вспыхнул, осветив темную летнюю ночь. В его свете Мара оглядела испуганных землероек, даже Лог-а-Лог, казалось, смутился криком неведомого зверя. Барсучиха понимала, что они близки к панике, и постаралась развеять страх:

- Ха! Это старый трюк, чтобы заставить нас проснуться. У нас в Саламандастроне Урт Полосатый всегда так делает, когда зайцы слишком заспятся. Правда же, Пиккль? - И она подтолкнула локтем молодого зайца. Тот даже подпрыгнул:

- А? Что? Конечно! Слышь, старина Чертополох вскакивает и прямо в ночной рубашке бежит строиться. Да! Таким криком нас с Марой не испугаешь, мы привычные.

Мара кивнула, следя, как землеройки постепенно успокаиваются:

- Ха-ха! Помнишь, как он напугал Барта Чертополоха, и бедняга опрокинул миску с горячей овощной запеканкой? Ха-ха-ха!

- Хо-хо-хо! Как же я могу забыть это? - Пиккль хлопнул себя по бокам. - Ведь именно в тот раз старина Барт уселся прямо на сковородку и так завопил, что на берегу было слышно.

Землеройки начали улыбаться. Вскоре все они хохотали, слушая россказни Пиккля:

- Ха-ха-ха! Вот что я скажу вам, ребята! Теперь Барт и глядеть на овощную запеканку не может. С того самого дня он не ест ничего, кроме пудинга. Если вы спросите его об этой истории... Ха-ха-ха! Сказать, что он ответит? Хи-хи-хи! Обычно он говорит: «Ничего не было. Просто повар ошибся». Охо- хо-хо! Поняли? Повар ошибся!

Повторяя на все лады эту историю и обмениваясь шутками, друзья развлекали землероек, пока те не забыли о своих страхах. Лог-а-Лог выставил часовых, и постепенно землеройки стали засыпать. Мара лежала, глядя в костер; Пиккль расположился чуть поодаль. Барсучиха выглядела грустной. Заяц тихо окликнул ее:

- Слышь, подруга, что-нибудь случилось? Ты похожа на желтофиоль, промокшую под дождем.

Барсучиха вздохнула и прикрыла глаза:

- Все эти истории, которые мы с тобой рассказывали, чистой воды ложь, Пиккль, от начала до конца. Хотела бы я, чтобы так было в Саламандастроне. Тогда я бы никогда не оставила его. Ладно, давай спать. Доброй ночи, Пиккль.

Заяц увидел, как из закрытого глаза Мары выкатилась слеза:

- Слышь, подруга. Может, мы чего и выдумали, но землеройкам это определенно пошло на пользу. Смотри, как быстро они заснули. Давай и мы с тобой спать. Доброй ночи, Мара, старушка. Счастливых сновидений, а?

Лог-а-Лог разбудил их, когда принялся подбрасывать валежник в костер. Рассвело часа три назад.

- Вставайте, ребята! - ворчал он. - Вы же не собираетесь проспать весь день? Подкатите-ка мне это. бревно.

Завтрак был торопливым и довольно скудным. Предводитель землероек отдавал распоряжения насчет дневной работы. Сам Лог-а-Лог отправился с Нордо и фуражирами, сказав, что пойдет искать материал для ремонта лодок, а заодно посмотрит, что на этом острове есть съестного. Шесть землероек остались на берегу следить за костром и стеречь лодки.

Чтобы не расстраивать остальных, Мара и Пиккль тщательно избегали всякого упоминания о своей задаче. Вооружившись рапирами и пращой, в сопровождении Бочонка, как он и обещал, они взобрались на утес и отправились вглубь острова, предоставив землеройкам заниматься своими делами.

Остров густо зарос лесом. Маленькие птички мелькали в листве, солнечные лучи едва пробивались сквозь листья берез, вязов, дубов и кедров, бросая пятна света на прелестные лесные цветы, покрывавшие землю. Пиккль нашел вишневое деревце полное ягод, и они уселись под ним, жуя мягкие спелые вишни. Яблоки и груши тоже росли тут в изобилии.

Пиккль подбросил вишневую косточку в воздух:

- Слышь, а здесь славно. Прямо рай. Смотрите, вон растут каштан и фундук. Клянусь своими ушами, если здесь и живет привидение, то оно вряд ли голодает. Эй, Мара, поосторожнее с косточками!

- Что ты там бормочешь? - строго на него посмотрела барсучиха.

- Бормочу? Я вовсе не бормочу, старушка. Прекрати стрелять в меня вишневыми косточками!

Мара указала на кучку косточек рядом с собой:

- Я не стреляла в тебя косточками, все здесь, видишь?

Пиккль приложил лапу к глазам:

- Значит, это ты, Бочонок. Сейчас я стрельну тебе прямо в нос!

Бочонок был вовсе не склонен к пустым шуткам:

- Я не стрелял в тебя косточками, Пиккль. Не ругай меня!

- У-у-у! Тогда кто же? Ой, опять!

Мара глянула вверх и увидела, как между кронами деревьев мелькнуло что-то серое:

- Ага! Вон кто это! Он пробежал туда!

Пробираясь между тесно растущими деревьями, друзья погнались за неясно видимой фигурой, но это было безнадежно. Беглец легко оставил их позади. Друзья остановились на небольшой полянке, задыхаясь от быстрого бега. Озерцо с кристально чистой водой позволило им освежиться.

Напившись, Пиккль внимательно оглядел верхушки деревьев, отражавшиеся в светлой воде. Наклонившись к Маре, он прошептал:

- Он сзади. Что-то большое смотрит на нас из-за той березы. Что будем делать?

Мара наклонилась пониже к воде и, сложив лапы лодочкой, продолжала пить:

- Теперь вижу. Не обращай внимания. Все сделает его собственное любопытство. Смотри, он придвигается ближе.

Передвигаясь небольшими прыжками, кто-то осторожно спускался по стволу березы. Бочонок следил за отражением в воде вместе с Марой и Пикклем:

- Что ты предлагаешь делать, Мара? Он уже на траве.

Мара бросила короткий взгляд через плечо. Незнакомец приближался к ним, пересекая полянку.

- Это белка! - зашептала барсучиха друзьям. - Когда я подам знак, мы должны быстро рассредоточиться, отрезав ей путь к деревьям. Пиккль, ты самый быстрый из нас, заходи сзади. Бочонок зайдет слева, а я справа. Тогда останется путь только к озеру. Готовы? Пошли!

План удался превосходно. Рассредоточившись, они окружили белку, и той пришлось отступить к озеру. Это была бельчиха, тоненькая и изящная. В ее почти полностью поседевшем меху угадывались следы некогда красноватого отлива. Она застыла спиной к воде, обнажив беззубый рот. Мара в знак мирных намерений протянула к ней лапы:

- Я - Мара, это - Пиккль и Бочонок. Мы не причиним тебе зла. Почему ты стреляла в нас вишневыми косточками? Я было подумала, что кто-то балуется, но это не так... Ты удивила меня своим детским поведением.

Пожилая бельчиха ничего не ответила. Она поглядывала из стороны в сторону, ища возможности удрать. Но спасения не было.

Пиккль подошел поближе, размахивая лапами:

- Как бы тебе самой понравилось, если бы я начал пуляться вишневыми косточками? И почему, интересно, на этом острове нельзя спокойно полакомиться вишнями?

Вдруг белка открыла рот и пронзительно крикнула:

- Э-э-у-ла-а-ли-и-и-а-а!

Последовало молчание. Пиккль неодобрительно покачал головой:

- И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? Слышь, беседа зашла в тупик?

В лесу за их спинами раздался громкий шорох. Прежде чем заговорить, белка удовлетворенно кивнула:

- Вы еще пожалеете, что явились на наш остров, потому что не я, а вы теперь окружены.

Треск валежника заставил друзей оглянуться. Из лесу к ним приближались два барсука: самка, такая же старая, как белка, и огромный барсук, белый как снег, в лапах он держал огромную дубину. Едва появившись на поляне, они заревели:

- Э-у-у-ла-а-ли-и-а-а-а!

Пиккль и Бочонок замерли и от удивления открыли рты, но Мара выступила вперед. В одной лапе зажав крохотную рапиру, в другой держа пращу. Огонь битвы зажегся в ее глазах.

- Я - Мара из Саламандастрона! Прочь с моей дороги, бабушка! А ты, беляк, если подойдещь хоть на шаг ближе, я убью тебя!

По белому барсуку было видно, что он готов броситься в бой, но тут Мара заметила, что бешенство внезапно ушло из его глаз и лапы его задрожали. Барсук стоял в нерешительности.

- Что ты стоишь, Урт Белый? - сердито подтолкнула его вперед старая барсучиха. - Она же щенок по сравнению с тобой. Раздави ее!

Мара шагнула вперед, мех на ее загривке топорщился, клыки обнажились:

- Раздави меня, Урт Белый! Выглядишь ты замечательно! Посмотрим, так ли хорошо ты дерешься!

Пиккль и Бочонок оказались в стороне. Тем не менее Пиккль, как и Мара, заметил некоторую нерешительность белого барсука. При всех своих огромных размерах и силе, он явно не торопился вступать в схватку. Заяц решил подбодрить свою подругу:

- Следи за ним, Мара. Вспомни, что говорил сержант Сапвуд - ударь и сразу отступай. Ни в коем случае не лезь в рукопашную с этим зверем. Он слишком большой!

Мара продолжала продвигаться вперед.

- Чему мы учили тебя, Урт Белый? - сердито проворчала старая белка. - Убей ее! Уууух! Глинушка, ударь-ка его сзади покрепче, тогда он расшевелится!

Когда Мара подошла еще ближе, Глинушка крепко стукнула внука по спине:

- Вперед, лентяй! Дерись!

Белый барсук двинулся на Мару и, обхватив лапами, легко оторвал от земли. В эту минуту его глаза закрылись, и он отвернулся. У Мары вырвался тяжелый вздох, когда две огромные лапы подняли ее, она беспомощно заболтала в воздухе лапами, крича барсуку:

- Эй, слышишь, оставь меня! Я не хочу драться. Оставь меня, а то я поцарапаю тебя!

Маре казалось, что она попала в тиски. Ее глаза вылезали из орбит, она с трудом дышала. Вытаскивая на ходу рапиру, Пиккль отодвинул в сторону Бочонка, когда тот кинулся вперед. Заяц судорожно сжал зубы и выстрелил из пращи в лапу огромного барсука:

- Хватит, великанище! Сию же минуту поставь ее на землю!

Это сработало как заклинание. Огромный барсук выронил Мару и запрыгал на одной лапе, потирая ушибленное место. Нижняя губа его обиженно вытянулась, когда он заговорил:

- Это не я великанище, это она! И вообще, почему они заставляют меня драться?

Пиккль погладил барсука по голове:

- Будет, будет, парень. Это не твоя вина.

Белка подбежала, ворча:

- Оставь его в покое, заяц. Кто вас звал на наш остров? Уходите отсюда подобру-поздорову!

Старая барсучиха подошла к Маре, потрепала ее по загривку и, пока Мара восстанавливала дыхание, гладила ее по спине. Глинушка выглядела по-матерински озабоченной и внимательной.

- Полежи, Мара. Перевернись на спину и дыши глубже. У тебя все цело. Ясеника, я не думаю, что эти звери могут причинить нам вред.

- А зачем они окружили меня и хотели захватить в плен? - Белка упрямо скрестила лапы на груди.

Пиккль шутливо махнул лапой:

- Не обижайся на нас, старушка. Ты первая начала пулять вишневыми косточками.

Ясеника хитро усмехнулась:

- А метко я стреляла, правда? Ни разу не промахнулась!

Урт Белый дернул белку за хвост и проговорил тоном обиженного ребенка:

- Я пить хочу. Можно я попью воды?

Старая белка вздернула лапы в шутливом негодовании:

- Пей, пожалуйста, только не выпей все озеро. Оставь немного и другим.

Все уселись на берегу, пока барсук шумно припал к воде.

Глинушка покачала головой:

- Посмотрите на него, и это сын одного из величайших барсуков-воинов, который когда-либо ступал по траве. Но это не только его вина.

Урт Белый поднял голову от воды, с его раскрытой пасти капало:

- Я голоден. Давно пора обедать, Ясеника!

Старая белка резко дернула его за ухо:

- И когда ты только наешься, обжора! - И она повернулась к троим друзьям: - Полагаю, вы тоже проголодались? Не хотите ли пообедать?

Пиккль изящно поклонился:

- Покорми нас, о прекраснейшая из белок, и мы твои навеки.

- С тобой, долговязый, все ясно. - Ясеника легонько потрепала его по ушам. - Я вижу, тебя прокормить труднее, чем целую армию.

Глинушка встала и позвала всех за собой:

- Следуйте за мной. Только нужно пошевеливаться. Когда нас позвала Ясеника, я как раз поставила в духовку грибную запеканку и лук-порей. Надеюсь, они не сгорели.

Барсуки и белка жили неподалеку от озера в красивой пещере. Мара была восхищена. Пещера оказалась большой и хорошо проветривалась. В камне были вырезаны два высоких окна. Пол устилали шерстяные циновки, а из старых пней были вырезаны несколько стульев, покрытых берестой. В углу был устроен камин с духовкой. В центре пещеры стоял прекрасный каменный стол, на котором красовались вазы с фруктами.

При входе оказался умывальник, и друзья вымыли лапы, после чего уселись за стол, пока Урт Белый и Глинушка сервировали его. В предвкушении угощения глаза Пиккля засверкали от радости, а глазки Бочонка превратились в щелки. На столе появились укропный салат, фундук и одуванчики, за ними последовали гигантский лук-порей и грибная запеканка с дымящейся подливкой из водяного салата, а также большой кувшин вишневого ликера и бокалы. В другом кувшине был холодный мятный напиток. Яблоки, запеченные в меду и залитые кремом из калужницы, венчали обед вместе с огромным сахарным пудингом на десерт. Ясеника и Глинушка ели медленно, призывая молодежь не стесняться. Впрочем, те в этом совсем не нуждались. Мара ела умеренно, но Пиккль, Бочонок и Урт Белый уплетали так, что за ушами трещало. Казалось, они голодали дней десять.

Пока друзья наслаждались обедом, Мара заметила черный камень на длинном кожаном шнуре, который висел над камином. Она подтолкнула локтем Бочонка:

- Это и есть знаменитый Черный Камень Лога-Лога?

Бочонок встал из-за стола. Подойдя к камину, он прикоснулся к камню и почтительно склонил голову:

- Ага, это он и есть. Черный Камень Землероек Великого Южного Потока.

Урт Белый откинулся назад и потянулся за камнем. Сняв его с гвоздя, он принялся раскачивать его в лапах, улыбаясь:

- А, этот? Я снял его с землеройки, которая много лет назад попала на наш остров. Маленький дикарь удрал от меня как ошпаренный. Он, должно быть, подумал, что я привидение. Ха-ха, так думают многие, кто меня видит. Раньше я часто играл с этим камнем, он выглядит как древняя реликвия, так ведь? Ты, Мара, можешь взять его, если хочешь.

И Урт передал барсучихе камень, заметив ее радостную улыбку.

Мара приняла камень и обмотала шнурок вокруг своей лапы:

- Большое тебе спасибо, Урт Белый. Этот камень значит очень много для племени землероек и особенно для отца того малыша, у которого ты его взял.

Глинушка передала Пикклю большой кусок запеканки:

- Так вот зачем сюда приплыли две большие лодки с землеройками, - за камнем! Никогда бы не подумала. Мы решили, что они хотят здесь поселиться, и поэтому прошлой ночью заставили нашего Урта кричать привидением. Мы надеялись, что они испугаются и уплывут!

Ясеника внимательно посмотрела на Мару:

- Но ты ведь приехала сюда не только из-за Черного Камня, а?

Мара отпила глоток холодного напитка:

- Я приплыла потому, что Лог-а-Лог попросил меня об этом. Как только он получит назад Черный Камень, его власть станет полной. Тогда он отвезет меня и Пиккля по морю на помощь Урту Полосатому в его битве против Фераго.

- Фераго Убийца?

Голос Урта Белого прогрохотал подобно грому, барсук отбросил свой стул, встал и заревел. Всякий след его былой доброжелательности исчез, горящие глаза сверкали над оскаленной пастью.

Ясеника и Глинушка вскочили из-за стола. Они бросились к белому барсуку и, схватив его за лапы, попытались усадить обратно. Он ревел изо всех сил:

- Фераго Убийца! Фераго Убийца!

Друзья помогли усадить его. Урт Белый весь дрожал, обед был полностью забыт.

Ясеника насыпала щепотку белого порошка в бокал с вишневым ликером и подала барсуку:

- Пожалуйста, выпей это и выйди на воздух. Вздремни часок на полянке - и сразу почувствуешь себя лучше.

Огромный барсук послушно осушил протянутый бокал и пошел прочь. Когда он вышел, Глинушка схватила Мару за лапу:

- Урт Полосатый! Ты сказала - Урт Полосатый?! Так он жив?

Мара выглядела озадаченной:

- Конечно, он жив. Урт Полосатый - владыка Саламандастрона. Он великий воин и, кроме того, строгий старый ворчун. Из-за него я и оставила Саламандастрон.

Глинушка села обратно в кресло, утирая лапой выступившие слезы:

- Урт Полосатый жив! Значит, полосатый барсучонок спасся от лап Убийцы! Расскажи мне о нем. Как он выглядит? Такой ли он большой, как его брат? Не торопись, рассказывай мне все о моем внуке и о себе тоже, малышка.

Мара не торопясь поведала историю своей жизни и все, что знала об Урте Полосатом с того самого времени, когда стала приемной дочерью горы, и до того дня, когда высадилась на этот остров с отрядом землероек.

31

Три длинные лодки землероек стремительно ворвались в воды Великого Южного Потока. Серый рассвет обещал свежий ветер с северо-востока. На носу первой лодки, держа в лапах весла, сидели Самким, Арула и Веточка. Грести не было никакой необходимости при таком сильном попутном ветре.

Арула хмыкнула от волнения, почувствовав, как лодка запрыгала на волнах.

- Хур-хур, эти лодки скачут как мячики на лужайке! - воскликнула она.

Веточка то и дело перегибался с одного борта на другой, пытаясь схватить какое-нибудь пролетающее насекомое.

- Не слишком ли они быстро скачут? - недовольно пробормотал он.

Самким притулился на корме рядом с Алфохом. Они вместе пытались отыскать следы лиса Детбраша и его пятерых следопытов. Ветер дул бельчонку прямо в нос. Это было его первое путешествие по воде, и он находил его упоительным. Подмигнув Алфоху, он попытался перекричать шум ревущего потока:

- Вот это жизнь, да? Жаль, что я не землеройка!

Его старший товарищ согласно закивал:

- Тебе нравится? Отлично! Твой лис наверняка тоже отправился этим путем. Мы будем править по реке до самых порогов.

- Порогов? - недовольно спросил Веточка. - Ты ничего не говорил о порогах! Где они?

- Позже, - сказал Алфох и мотнул головой куда-то вперед. - Не беспокойся, скоро появятся. Я дам знать, когда их увижу.

Время от времени землеройки отталкивались веслами от камня или плывущего бревна, но скорость плаванья все росла, и вскоре берега замелькали сплошным потоком зеленого и коричневого цветов. Алфох все время выкрикивал указания и приказы:

- Пригнуть головы, а то веткой снесет! Арула едва успела последовать этому приказу, получив тем не менее легкий удар по самой макушке.

- Камень по курсу! Готовь весла!

Самким глубоко погрузил свое весло, чувствуя, как в лапах отдался удар по камню. Он оттолкнулся, и лодка вильнула в сторону.

- Прямо по носу бревно, сворачивай вправо! Веточка и Арула судорожно работали веслами и с облегчением выдохнули, когда с их стороны тяжело проплыло огромное бревно, в которое они могли врезаться.

Алфох нагнулся к самому уху Самкима:

- Пока никаких следов, но ты не беспокойся, мы настигнем воришек! Вот и пороги! Суши весла!

Самким бросил свое весло на дно лодки и крепко ухватился за борта обеими лапами, услышав, как Алфох воскликнул:

- Прямо по курсу пороги!

Пенная вода забурлила с обеих сторон и окатила Самкима с ног до головы, когда лодка зарылась носом. На корме два опытных кормчих правили веслами, заставляя лодку огибать камни. Арула бросилась на дно лодки, в страхе закрыв глаза лапами:

- Хур, боюсь, что еще до захода солнца я стану первой в истории кротихой, которая утонула!

Как смерч неслась лодка через пороги, то и дело ее с обоих бортов захлестывали волны, днище скребло по подводным камням. Задрав корму и опустив нос, три лодки мчались с угрожающей скоростью по опасному потоку. Самким был поражен, как легко справляются землеройки со своим делом, спокойно и уверенно. Наконец после одного особенно длинного порога, похожего уже больше на водопад, лодки ворвались в полукруглую заводь, густо покрытую пеной, которая медленно колыхалась на поверхности. Ревущие пороги остались позади. Погрузив в воду весла, землеройки принялись выгребать в широкий спокойный поток. Лодки шли легко, и путешественники наслаждались покоем после бурных порогов. Ветер мягко вздыхал в прибрежных зарослях, лодки медленно скользили вперед.

Была уже середина дня, когда поток разделился на два русла. Алфох сложил лапы рупором и прокричал:

- Правь посередине!

Они подошли к длинному мысу, который врезался в поток. Спрыгнув на берег, Алфох указал на растущий невдалеке гигантский граб:

- Молло, заберись-ка на этот граб и осмотри окрестности!

Ловкий молодой Молло кинулся было к дереву, но Самким остановил его:

- Землеройки на воде, но на деревьях белки, дружище!

Подобно выпущенной из лука стреле бельчонок взобрался по высокому стволу. Алфох с изумлением следил за ним. Арула подтолкнула старика локтем:

- Хур, хорош наш Самким, а?

Граб был так высок, что Самким исчез из виду, но вскоре с той же ловкостью он спустился, легко спрыгнул на землю и доложил обстановку:

- Я видел их, видел! Они пошли левым руслом!

Алфох прыгнул обратно в лодку:

- Их счастье! Если бы они выбрали правое русло, не миновать им водопада. Далеко они?

Самким прыгнул в лодку следом за Алфохом:

- Думаю, часа два хорошей гребли.

Лодки устремились в левую протоку. Сколько хватало глаз, она текла спокойно и без поворотов. Алфох взмахнул веслом:

- Кажется, они направляются прямо в море, но смотрите в оба. С хищниками ни в чем нельзя быть уверенным.

Ветер усиливался. С северо-востока приближалась огромная темная туча. Веточка ухватил ртом поденку, которая имела неосторожность сесть на его лапу:

- Скоро будет дождь!

Вскоре после полудня Алфох принялся внимательно изучать левый берег, густо поросший ивняком. Он будто что-то искал:

- Гребите сюда, землеройки. Вот в эту заводь.

Самким пристально следил за действиями старшего товарища:

- Что случилось, Алфох? Что ты ищешь?

Алфох указал копьем на заросли:

- Ха! Я так и думал. Смотри!

Заросли скрывали вход в узкую протоку. Алфох показал Самкиму свежие следы на глинистом берегу протоки.

- С этим лисом нужен глаз да глаз. Он всегда на один прыжок впереди кузнечика. Негодяй догадался, что мы гонимся за ними, и нырнул сюда. Впрочем, думаю, он понятия не имеет, куда ведет эта протока. Это не путь к морю.

- Хур, а куда же? - Арула напряженно вглядывалась в заросли.

Алфох задумчиво поскреб подбородок:

- Известно куда, Арула. В Великое Озеро.

Это было все равно что идти на веслах по зеленому туннелю. В воде отражались высокие стволы и зеленые берега, все вокруг было совершенно зеленым. Самким оглядел своих товарищей, все они стали зеленоватыми. Не считая хлюпанья весел, их окружало полное безмолвие. Веточка безостановочно греб, то и дело закусывая случайным насекомым.

При звуке упавшего на воду листа он поднял глаза - все предвещало дождь. Поели они на ходу, передавая друг другу лепешки и фруктовые оладьи с цветочным сиропом.

Арула сделала несколько глотков холодного напитка и передала Веточке сделанную из тыквы бутыль:

- Хур, запей-ка своих мух.

Всю дорогу их сопровождали знаки недавнего пребывания лиса - сломанные ветки, царапины в глинистых берегах, все говорило о присутствии тут краденой лодки. Ветер все усиливался, он уже завывал в вершинах деревьев. Берега стали выше, а поток быстрее, это говорило о том, что местность сильно понижается.

Внезапно Алфох увидел впереди лодку, которая сворачивала в новую протоку:

- Это они! Гребите! Мы их догнали!

Детбраш услышал его крик. Оглянувшись через плечо, он приказал крысам: - Гребите! Это землеройки! Украденная лодка, набрав скорость, нырнула в протоку, ведущую в озеро. За ней гнались три лодки землероек.

Лодка беглецов опасно накренилась и с громким всплеском зачерпнула воды из Великого Озера. За ней почти вплотную шли лодки землероек. Теперь они были в открытых водах. Завывающий северовосточный ветер срывал с поверхности воды клочья пены и поливал серые воды косыми струями дождя. Самким прикрыл лапой глаза, пытаясь разглядеть идущую впереди лодку. Буря то бросала ее вниз, то поднимала на гребень волны. То же самое творилось и с лодкой Самкима. Команда гребла изо всех сил, и вот уже бельчонок разглядел спину сидящего на корме лиса.

- Мы догоняем их, ребята! - крикнул Самким. - Гребите сильнее! - С копьем землероек в лапе бельчонок встал, балансируя на носу лодки. - Гребите! Гребите, мореходы!

До беглецов было уже не более трети корпуса лодки. Самким оттолкнулся и взвился в воздух. Волна успела замочить ему лапы, но он приземлился точно на корме вражеской лодки. Крыса замахнулась на него веслом, но Самким увернулся и тут же нанес ей удар в живот.

Детбраш повернулся, размахивая мечом Мартина Воителя, и пошел на Самкима. Крик лиса перекрывал грохот бури:

- Сейчас я выпущу тебе кишки и брошу их свиньям. Смерть тебе, щенок!

32

Фераго вытянувшись лежал на камне. Старая накидка была насквозь пропитана водой, которой Гнилоух поливал его обожженную спину. Фераго лежал на животе, притворяясь спящим, и внимательно следил за окружающими. Убийца ожидал покушения на свою жизнь. Кто отважится, Клитч или кто другой, он не знал, но был уверен в одном: беспомощный вожак - лакомая приманка для мятежника. Когда пронизывающий взгляд Убийцы поймал предательский шорох в прибрежных камнях, он подозвал к себе Гнилоуха.

Тот смертельно устал после того, как целый день возился с Фераго, однако немедленно приблизился и коротко отдал честь:

- Да, хозяин? Что я могу сделать для тебя?

Фераго медленно стал подниматься и покачал головой:

- Нет, Гнилоух. Ты достаточно поработал. Выглядишь ты совсем усталым.

Ожидая выговора, Гнилоух весь обратился во внимание:

- Нет, хозяин. Я свеж как утренняя маргаритка. Мой долг вылечить тебя.

Убийца добродушно потрепал крысу за ухом:

- И ты отлично справился, Гнилоух. Моя собственная мать не возилась бы со мной так, как ты. Я хочу пойти взглянуть, чем занят мой сьн. Ты можешь спокойно отдыхать всю ночь. Иди сюда, ложись на этот камень. Он большой и гладкий.

Гнилоух попытался что-то возразить, но Фераго оказался прав, камень и впрямь был прохладным и гладким. Гнилоух лег и зевнул:

- Спасибо, хозяин.

- О, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. - Голубые глаза Фераго ласково улыбались. - Вот, сейчас я укрою тебя своей накидкой. Ты не поверишь, какой мягкой сделала ее твоя вода. Как ты себя чувствуешь?

Гнилоух разомлел:

- М-м-м, отлично, хозяин!

Фераго пригнулся и юркнул за камень. Через минуту Гнилоух уже мирно похрапывал, влажная накидка защищала его от ночного ветерка, обдувающего побережье.

Весь день после обеда Форгрин точил свой меч, а Рванохвост то и дело поигрывал острой пикой. И вот они поползли по камням к укрытой накидкой фигуре, лежавшей на большом камне около линии прибоя. Форгрин был посмелее, он первым высунулся из укрытия и тут же нырнул назад:

- Смотри, нет ни одного часового. Я говорил тебе, что теперь юный Клитч все возьмет в свои руки. Вот увидишь!

Рванохвост кивнул лису и попробовал свою дубинку:

- Слушай, дружище, я что-то боюсь. Как думаешь, Фераго не проснется?

Форгрин попробовал лезвие меча и усмехнулся крысе:

- Эх, скольких я порешил этой игрушкой. Надо его кончать, пока ты совсем не струсил.

Не осмеливаясь даже вздохнуть, они подобрались вплотную к спящей фигуре.

Форгрин почувствовал прилив смелости. Поднявшись, он не сумел подавить в себе желание воскликнуть:

- Убирайся откуда пришел, проклятый горностай, Убирайся!

И обеими лапами он опустил меч. Лежавший под накидкой издал невнятный вздох и замер. Рванохвост нанес два сильных удара дубинкой по его голове и отскочил назад.

- Он сдох, приятель? Дай-ка ему еще разок! - сказал лис Рванохвосту.

- Сдох, сдох. Незачем бить еще, - ответил кто-то.

Это был голос Фераго!

В то же мгновение, коротко застонав, Рванохвост умер, ибо Фераго ударил его ножом. Даже не потрудившись глянуть на упавшую крысу, Фераго повернулся к лису. Форгрин задрожал. Голубые глаза смотрели на него почти весело:

- Видишь, мы с тобой убили по крысе. Ты убил Гнилоуха, а я - Рванохвоста. А теперь ты убьешь горностая или я убью лиса.

Ужас лишил Форгрина дара речи. Булькающий звук вырвался из его горла, когда он повернулся и бросился наутек.

Фераго не было равных в метании ножа. Длинный кинжал вонзился Форгрину как раз между лопаток, тот не успел пробежать и тридцати шагов. Глаза лиса сверкнули в последний раз, когда Убийца приблизился и склонился над ним, чтобы вытащить нож.

- Ах да, совсем забыл тебе сказать, - прошептал Фераго на ухо лису. - Игра кончилась тем, что горностай убил лиса. Спи спокойно, Форгрин.

Спине Фераго стало гораздо лучше. Когда он шагал обратно по пляжу, его глаза счастливо смеялись.

Урт Полосатый, стоя на вершине горы вместе с Сапвудом и Бычеглазом, наблюдал за происходящим. На берегу вереница факелов двигалась прочь от Саламандастрона. Сапвуд кивком указал на них:

- Как думаешь, куда они теперь?

Бычеглаз стоял, облокотившись на копье:

- Об этом лучше скажи мне ты, дружище. Похоже на отступление, а?

Урт Полосатый покачал головой:

- Фераго не сдается так легко. Он хочет обмануть нас. А мы должны понять, зачем ему это.

- Зачем что?

- Зачем Фераго хочет убедить нас в том, что отступает. Иногда я думаю, что твои мозги, Бычеглаз, немного пострадали в битвах.

Бычеглаз опустил одно ухо и усмехнулся:

- Вполне возможно, я и сам часто так думаю. Можно мне взять пару ребят и узнать, в чем там дело?

Барсук минуту размышлял, затем ответил:

- Не люблю я этого. Лучше уж честная битва. Но если мы хотим узнать, что у врага на уме, надо смириться. Сапвуд, пойдешь с Бычеглазом. Возьмите с собой кого-нибудь помоложе, на случай если придется передать мне что-нибудь срочное.

Сержант Сапвуд отдал честь:

- Нет никого быстрее Денежки, владыка. Она и пойдет с нами.

Клитч спрятался среди камней, внимательно наблюдая за горой. С ним было шестьдесят хищников, лично им отобранных. Молодой горностай не сводил глаз с Саламандастрона, объясняя свой план:

- Когда они увидят, что войско отступает, их это озадачит. Барсук сделает то, что на его месте сделал бы любой - пошлет своих зайцев на разведку. Тут-то все и начнется. Я хочу, чтобы вы захватили этих зайцев, причем живьем. Мертвый заяц для меня бесполезен, мне нужен живой заложник. Сети готовы, Мокрохвост?

Костлявый хорек указал на берег:

- Готовы, Клитч. Прямо на тропинке, ведущей к нашему войску.

Клитч поднял лапу, призывая к молчанию: - Тихо, идут зайцы. Их трое. Прямо перед нами!

Бычеглаз, Сапвуд и Денежка посмотрели, как барсук откатил камень, закрывая главный вход в крепость. Глаза молоденькой зайчихи загорелись восхищением:

- Нет в мире никого сильнее владыки Урта Полосатого. Могу поспорить, что и двадцать зайцев не смогли бы сдвинуть с места этот камень.

Сапвуд легонько подтолкнул ее вперед:

- Это ерунда. Владыка и не такие штуки умеет откалывать. Шевели лапами, Денежка!

Бесшумно ступая по песку, зайцы следовали по тропинке, по которой удалялось вражеское войско.

Клитч расставил своих солдат широким полукругом. Чиркнув кресалом, он зажег факел и помахал им. По этому знаку перед тремя зайцами внезапно появились шестьдесят хищников. Они замкнули зайцев широким кольцом, которое быстро сжималось.

Сержант Сапвуд встал в бойцовскую стойку, его глаза воинственно засверкали:

- Очень мило с их стороны послать нам навстречу делегацию, а, Бычеглаз?

Бычеглаз встал с ним спина к спине, поставив Денежку лицом к Саламандастрону:

В жизни место есть обману,

Подлым верить я не стану!

- Разумеется, ты слышала слова этой старинной песенки, Денежка. Ну а здесь перед тобой самые что ни на есть подлецы, старушка.

- Нас окружили. Что будем делать? - Зайчиха нервно теребила свое копье.

Ответ Сапвуда был спокойным и уверенным:

- Просто делай как мы с Бычеглазом. Поверь, мы бывали и не в таких заварушках.

Кольцо окружения сжалось. Клитч стоял позади, его голубые глаза торжествующе сверкали в свете факелов:

- Ну, что мы здесь имеем? Трое наглых зайцев, которых послал их предводитель. Вы наверняка хотите сражаться. К сожалению, должен вас разочаровать.

Бычеглаз поднял свое копье и хмыкнул в предвкушении драки:

- Не суетись, приятель, мы тебя не разочаруем. Ступай сюда, попробуешь холодной стали из Саламандастрона! Или у тебя не хватает духу?

Клитч тянул время, но теперь увидел, что его солдаты взялись за веревки, и подал сигнал:

- Пошли!

Солдаты резко дернули за веревки и выдернули сеть из-под песка. С криком они натянули ее.

Зайцы тщетно старались сохранить равновесие.

В сумятице Сапвуд прокричал Бычеглазу:

- Мы в ловушке. Попробуй освободить Денежку!

Бычеглаз опустил свою пику, выбив копье из лап Денежки, в то время как сержант Сапвуд оттеснял ревущую толпу хищников. Со всей своей страшной силой Бычеглаз схватил Денежку и поднял ее над головой. Подпрыгнув повыше, он швырнул зайчиху над головами врагов:

- Беги домой! Эу-у-ла-а-ли-а-а! Сержант согнулся под сетью, наброшенной на него и Бычеглаза. Секундой позже они уже лежали на земле.

Денежка стремительно бежала по песку. Горностай ухитрился схватить ее, но она прокусила ему лапу до кости, и он выпустил ее с воплем. Молодая зайчиха бежала к горе, дыхание клокотало у нее в груди, когда она думала о своих друзьях, оставшихся на берегу. Оглянувшись через плечо, она увидела, что за ней гонятся Клитч, Мокрохвост и другие. Песок так и летел из-под ее лап. Враги все приближались, пытаясь отрезать ее от берега по которому она могла попасть в крепость. Стрела зловеще пропела у Денежки над головой, и Мокрохвост потянулся в колчан за второй. Зайчиха стала петлять, свернула влево, потом вправо. Стрела прогудела вновь, царапнув ей ухо. Гора уже была недалеко, и Денежка закричала:

- Эу-у-ла-а-лиа-а-а!

Один из врагов хрипло зарычал и упал, пытаясь удержаться за копье как за палку. У входа появились Барт Чертополох, Лунная Лапка и сам Урт Полосатый. Барт спешно схватился за лук и на бегу достал из колчана стрелу. Выстрелив, он заставил одного из врагов подпрыгнуть от боли и выпустить лук. Третий показал хвост и убежал, когда барсук схватил Денежку за одежду и перекинул через плечо.

Клитч и Мокрохвост остановились, страх исчез. Молодой горностай швырнул камень в спину барсука, когда тот входил в гору, но промазал, и камень упал на песок. Тогда Клитч приподнялся на цыпочки и закричал:

- Будь повнимательнее завтра утром, Урт Полосатый. Увидишь, что я сделаю с твоими дружками. Ха-ха-ха!

Барсук навалился плечом на камень, который загораживал вход, и поставил его на место. Барт Чертополох наполнил бокал водой из своей фляжки и заставил Денежку выпить ее:

- Не бойся, Денежка. Потерять фляжку с водой еще не значит проиграть войну.

Фераго смотрел, как Клитч уводит своих солдат, которые несли колья. Стараясь говорить безразлично, Убийца обратился к сыну:

- Форгрин и Рванохвост мертвы. Твой план провалился.

Клитч поднял молоток и принялся забивать кол:

- Да? А о каком плане ты говоришь, старик?

Фераго схватил сына за лапу, выдернув молоток:

- Твой план - убить меня. Я сам убил Форгрина и Рванохвоста.

- Очень умно с твоей стороны. - Клитч освободил лапу. - Но я ничего не знаю ни о каком плане. Мой план - это взять заложников, и я осуществлю его. Если бы я замыслил убить тебя, я бы не промахнулся. Прочь с моей дороги, старый козел!

Бычеглаз смотрел сквозь ячейки сети на Клитча и его солдат:

- Чего бы я не отдал, чтобы пару минут побыть наедине с этим маленьким негодяем!

- Я чувствую то же самое, Бычеглаз, - сокрушенно потер голову Сапвуд. - Интересно, что они для нас приготовили?

Хорек замахнулся на него копьем и зло рассмеялся:

- Во всяком случае, тебе это не понравится. А пока спи!

33

Ранним летним утром печально зазвонил колокол Джозефа. Вокруг было тихо и спокойно. Вера Иголка сидела на западных ступеньках и тихо плакала, утирая слезы цветастым передником. Ее муж Тодд Иголка сидел рядом, упершись подбородком в трость и глядя на аббатство глазами полными слез:

- Бедняга Беррли. Не могу поверить, что он мертв. Нет больше Беррли, моего лучшего товарища. Кто теперь поможет мне варить октябрьский эль и готовить ягодное вино?

Вера шмыгнула носом, затем вытерла глаза и встала:

- Эта болотная лихорадка ужасна. Что мы сделали плохого, что на нас свалилось это несчастье? Бедный Беррли, он всегда был таким замечательным. И слезы теперь не помогут. Я лучше чем- нибудь займусь. Приготовлю обед или помогу больным. Не сиди здесь слишком долго, Тодд. Пойди вздремни на кушетке. Ты еще не совсем поправился.

Тодд медленно поднялся и побрел к аббатству рядом с женой:

- Я лучше посижу в винном погребе. Там мы, бывало, сиживали с Беррли по вечерам. О, пропади мои колючки! Пусть бы лучше она меня забрала, эта треклятая лихорадка, чем беднягу Беррли.

Дверь аббатства открылась, и оттуда появился Кротоначальник со своей артелью, они несли длинный сверток, который представлял собой останки Беррли. Кротоначальник утер глаза носовым платком и почтительно повернулся к ежам:

- Хур, какое сегодня грустное утро. Мы провожаем бедного Беррли в последний путь. Может, вы расскажете об этом в аббатстве?

Тодд погладил сверток и грустно кивнул:

- Спасибо, Кротоначальник. Я всем дам знать. Они захотят проводить Беррли в последний путь. Его все так любили.

В изоляторе вся верхняя галерея была заставлена кроватями. Аббатиса Долина и Фургль Отшельник в тревоге стояли у кровати брата Остролиста, вытирая его лоб и гладя ему лапы. Аббатиса бесцельно теребила свой кушак:

- О, Фургль, ты не мог бы чем-нибудь помочь ему?

- Хотел бы я это сделать. - Отшельник беспомощно пожал плечами. - Остролист в глубоком обмороке. Я мало знаю о таких вещах. Если обморок продлится, мы потеряем его.

Бреммун с трудом приподнялся на подушках:

- Ох, у меня все болит! Даже и не думайте о том, что Остролист погибнет. Только он и умел готовить лекарства, которые нам всем помогали. Если его не станет, кто будет спасать нас всех?

Труган погладила лоб малыша Друни, затем поспешила к кровати Бреммуна:

- Потише, дорогой. Такими словами ты можешь посеять панику среди больных.

Аббатиса Долина взяла выдру за лапу:

- Ты должна знать, как готовят лекарства, Труган. Ты же собирала травы для Остролиста. Значит, ты знаешь, как он смешивал их.

- Нет, я просто отдавала травы ему. - Труган грустно покачала головой. - Я могу отыскать травы и нарвать их, но готовить лекарства, нет, с этим мне не справиться!

Кротенок Друни проснулся и начал плакать:

- Хур, хур, где мой дядя Беррли?

Труган поспешила успокоить малыша. Она вытерла ему слезы и заговорила с ним:

- Тише, тише, малыш. Дядя Беррли ушел, но через несколько лет ты снова встретишься с ним.

Аббатиса Долина неожиданно приложила лапу ко лбу и тихо опустилась на пол. Вера Иголка в это мгновение как раз подошла с кастрюлей бульона и несколькими чашками. Она поставила на стол поднос и склонилась к своей подруге. Аббатиса лежала без чувств.

- О, кто-нибудь, помогите, пожалуйста! - Вера беспомощно оглянулась по сторонам.

Труган своими сильными лапами подняла аббатису:

- Ах, я так и знала, что это случится. Она думала обо всех, кроме себя. Фургль, похоже, она тоже заболела. Как тебе кажется?

Отшельник бросил только один взгляд на аббатису, и его опасения подтвердились:

- Что за несчастный день! Произошло худшее, что только могло случиться!

Труган посмотрела вокруг, тревожно закусив губу:

- У нас даже нет свободной кровати!

- Нет, есть, - снизила голос до шепота ежиха. - В спальне стоит пустая кровать, на которой лежал Беррли. Мы положим туда бедняжку аббатису.

В спальне царила тишина. Труган торопливо положила аббатису на кровать и осмотрелась, проверяя состояние других пациентов. Те либо спали, либо находились в глубоком обмороке, за исключением мышки Фиалки, которая слабо помахала своей сестре Турзель и тихо заплакала:

- Просыпайся, Турзель. Ну, пожалуйста, проснись!

На ступеньках послышались шаги. Труган и Вера повернулись к вошедшему Фурглю, который остановился в дверях.

- Все лекарства кончились... - Отшельник стоял, показывая пустую бутыль.

Ежиха торопливо подошла к нему и выхватила бутыль из его лапы:

- Неужели это все, что ты можешь сказать нам, Фургль?

Еж тяжело вздохнул и сел на пол:

- Это невозможно! Пустая кровать в верхней галерее... Мы потеряли Бреммуна!

Труган покачала головой:

- Минуту назад он был еще жив. Неужели это правда, Фургль?

Отшельник грустно покачал головой:

- Я как раз вытирал ему лоб, он открыл глаза, посмотрел на меня и сказал, что очень устал. Затем повернулся к стене, закрыл глаза и умер.

Вера Иголка тоже села на пол, сильно побледнела и вся задрожала:

- О, это значит, что остались мы втроем. Да еще мой бедный Тодд, который сидит в погребе. Вот и все здоровые в аббатстве!

Труган утерла пот со лба и тяжело уселась на кровать аббатисы.

В то же мгновение ежиха была рядом с ней:

- Труган, бедняжка, ты-то в порядке, моя дорогая?

Выдра с трудом поднялась и заковыляла к окну:

- Все, что мне нужно, это немного свежего воздуха. Помоги мне открыть окно, Фургль, я чувствую себя слабой как котенок.

- Рэдво-о-олл!

- Святые желуди, что это? - Ежиха опять уселась на пол.

Труган хлопнулась рядом с ней:

- Теперь я точно знаю, что и меня одолела болотная лихорадка. У меня появились видения. Мне только что привиделся Думбл, пролетевший мимо окна.

Фургль подпрыгнул, пытаясь открыть раму:

- Я тоже видел его! Он сидел на мешке, который несла в лапах самая большая птица на земле!

Вера Иголка и Труган поспешили по ступенькам к главному входу, громко крича:

- Помогите! Убивают! Большая птица схватила Думбла!

- Мне безразлично, большая это птица или нет! Я все равно сверну ей шею, если она обидит нашего малыша!

Тодд Иголка уже спешил из погреба, в лапах он держал свою неизменную трость:

- Мало нам напастей без этой птицы!

Король Макстрах рассек воздух своими гигантскими крыльями и сел на лужайку аббатства, потом осторожно опустил на землю мешок:

- А ты и не сказал мне, что живешь в таком красивом гнезде, Думбл!

Малыш спрыгнул с мешка и вынул оттуда Ледяной Цветок:

- А это вовсе не гнездо, птичка, это аббатство Рэдво-о-олл!

В пещере Мара с изумлением слушала рассказ Глинушки:

- Мой сын Урт Быстрый был самым сильным и умным барсуком в юго-западных землях, а его жена Урта Прекрасная славилась своей красотой и обходительностью. Они правили всем юго-западом, и все их любили. Отец Урта Быстрого, Урт Сильный, к тому времени давно уже умер. Я жила одна, и, так как в моих землях было неспокойно, Урт взял меня к себе, чтобы я жила с ними. Была осень, и Урта Прекрасная разродилась двумя чудесными малютками, мы назвали их Урт Белый и Урт Полосатый. В то время зверствовал Фераго Убийца со своей бандой. Он был молодым и злым, этот голубоглазый горностай, который убивал ради удовольствия.

Той зимой, когда крошкам исполнился всего год, снега было очень много и все время мела пурга. Если б я знала, что Фераго кружит вокруг дома моего сына, я бы никогда не пошла в лес за подснежниками в тот день. Но я считала, что мой сын договорился о встрече с Фераго. Именно Урт Быстрый попросил меня набрать подснежников для своей жены, хотя я знала, что он просто хочет удалить меня из дома. Я была опасным бойцом в те дни, когда была молода. И я ушла собирать подснежники.

Вернувшись, я застала страшную картину, оставленную набегом Фераго. Прекрасный дом оказался разрушен, мой сын Урт Быстрый был мертв, а с ним и его жена, Урта Прекрасная. Из двух малышей в живых остался только Урт Белый. Что же касается Урта Полосатого, то я не знала, что с ним. Унес ли его Фераго? Или бросил в лесу? Ничего не знала, покуда ты, Мара, не пришла к нам. Судьба послала тебя, чтобы сообщить мне, что мой внук жив. Мне следовало догадаться об этом, он ведь был крепким малышом, как и его дедушка. Он должен был выжить.

Урт Белый был не такой, временами он отличался мягкостью, но иногда становился совсем диким. Я много раз рассказывала ему историю его детства, пока он рос, надеясь, что придет день и он отомстит за смерть своих родителей. А в тот зимний день я бежала, прихватив с собой Урта Белого. Много лет мы скитались по лесам. Наконец мы встретили Ясенику, которая была рабыней бродячих лисов. Я сразилась с ними и освободила ее, и мы стали путешествовать втроем, ища мира и лучшей жизни. Как-то летом, с тех пор прошло уже много лет, мы и нашли этот остров, этот рай, где и жили спокойно до сегодняшнего дня.

Мара тронула лапу старой барсучихи:

- Почему ты не хочешь забыть прошлое и остаться здесь, Глинушка?

- Потому что ты внесла это прошлое в мой дом и потому что мой внук и я - барсуки, бойцы. Кроме того, неужели ты полагаешь, что я могу остаться здесь, зная, что мой внук сражается за жизнь в землях у моря? Когда вы уйдете, мы пойдем с вами, и это будет послезавтра.

Мара встала:

- Я должна идти и сказать Лог-а-Логу, чтобы он втащил лодки на берег.

Тут заговорила старая бельчиха:

- Это умно. Берег, к которому вы пристали, очень каменистый, и там опасно в бурю. Ступай разбуди Урта Белого. Он поможет вам втащить лодки на берег. И передай своим друзьям землеройкам, что они могут прийти к нам. Я бы хотела познакомиться с теми, с кем собираюсь отправиться в такое далекое путешествие.

- Ты тоже пойдешь? - Пиккль выглядел удивленным.

Старая бельчиха подобрала лук и стрелы, лежавшие на полу у камина.

- Конечно, пойду! Никогда не бегала от хорошей схватки. Страх как люблю сражаться!

Пиккль задумчиво поскреб в голове, там, куда попали вишневые косточки:

- Я заметил это!

Лог-а-Лог и его землеройки тревожно завопили, когда на утесе показался Урт Белый. Пиккль тем временем спускался по веревке на берег:

- Не бойтесь, друзья! Это старик Беляк, наш друг. Он предлагает втащить лодки повыше, потому что завтра ожидается буря и тут все зальет водой. Эй, Мара, спускайся и покажи-ка старине Лог-а-Логу, что ты принесла ему!

Мара скользнула по веревке следом за зайцем. Не говоря ни слова, она повесила на шею Лог-а-Логу Черный Камень. И тут же все землеройки подняли лапы и радостно завопили:

- Логалогалогалог!

Затем по одному они стали подходить к своему предводителю, почтительно трогали Черный Камень и кланялись. Теперь и тени сомнения не было в том, кто является настоящим вождем Гуосима.

Лог-а-Лог схватил обеими лапами лапу Мары и потряс ее:

- Я никогда не забуду этого, Мара. - Его голос дрожал от избытка чувств. - Не важно, когда это произойдет, но тебе стоит только позвать меня, и я тут же явлюсь.

Нордо положил лапу поверх лап своего отца:

- И я тоже, Мара. У меня не хватает слов, чтобы поблагодарить тебя как следует.

Барсучиха улыбнулась им обоим:

- А теперь поберегите слова, друзья. Мне понадобятся ваши действия, когда мы доберемся до Саламандастрона и лицом к лицу встретимся с ордой Фераго.

Белый барсук стал источником изумления и восторгов для всех землероек. С открытыми ртами они смотрели, как он, обхватив обеими лапами поврежденную лодку и чуть только охнув, поднял ее. Он отнес ее на пять шагов и аккуратно положил на козлы, заготовленные заранее для ремонта судна.

Поколебавшись немного, Нордо дотронулся до мощных мышц, бугрившихся под белоснежным мехом барсука:

- Клянусь лодкой моего отца! Потребовалось бы по меньшей мере пятнадцать землероек, чтобы поднять это судно! Ты обладаешь силой гиганта, Урт Белый!

Огромный барсук улыбнулся и выпятил мощную грудь. Он был простоват и искренне наслаждался изъявлениями восторга.

Глинушка быстренько вернула его на землю, слегка шлепнув пониже спины. Затем она обратилась к Нордо:

- Мой внук и впрямь обладает силой, какую вы себе и представить не можете, но у него и аппетит соответствующий. Он мог бы съесть все ваше племя, включая и тех, что остались дома. Попробовали бы вы хоть недельку покормить его, это же бездонная бочка, наш малыш!

Лог-а-Лог о лодках знал абсолютно все. Пиккль тихо сидел, внимательно следя за тем, как идет ремонт. Взяв кинжал с пилообразным лезвием, предводитель землероек аккуратно срезал слой намокшего дерева с борта лодки. Затем он приложил к обнажившемуся месту кусочек дубовой доски и приклеил его глиной, после чего, раскалив на огне кончик рапиры, проделал несколько отверстий, в которые вставил колышки и закрепил их там. Взяв с огня пыхтящую сковороду с сосновой смолой, он нанес на поврежденное место несколько толстых слоев смолы и сделал дерево водостойким.

Пиккль в восторге следил за происходящим:

- Я что говорю, приятель! Могу поспорить, что теперь лодка побежит так же быстро, как в тот день, когда была построена, а, Лог?

Лог-а-Лог окунул кисть в смолу:

- Конечно, побежит, Пиккль, дружище. Такая смола является превосходным клеем. Говорят, что достаточно всего двух слоев, дабы замазать рот зайцу, дабы он перестал болтать и есть слишком много. А теперь подержи-ка это, я попробую смолу на тебе!

Весь лагерь взорвался от хохота, когда Лог-а-Лог, размахивая кистью, стал гоняться за Пикклем вокруг лодки.

- Не подходи ко мне, старый землерой, - вопил заяц, увертываясь от кисти и приседая. - Лучше попробуй свой клей на Бочонке. Ему это больше нужно.

Ясеника прыгнула вперед и рассмеялась:

- Достань его, Лог-а-Лог! Этот ваш Пиккль ест больше, чем Урт Белый и Бочонок вместе взятые. Уж я-то знаю, я готовила ему сегодня обед.

34

Сквозь плотную дождевую завесу Алфох и Арула пристально следили за битвой, сидя в тяжело подпрыгивающей на поверхности разбушевавшегося озера лодке. Только проворство спасало Самкима от Детбраша: лис оказался опытным бойцом и орудовал мечом Мартина весьма умело. Самким держал оборону, отчаянно пытаясь нанести ответный удар своей легкой рапирой. Оставшиеся в живых крысы жались к бортам лодки, хмуро наблюдая за схваткой. Сталь лязгала о сталь. Подпрыгивая то вверх, то вниз в легком суденышке, Самким держал оружие обеими лапами и старался отразить постоянно нацеленное на него острие сверкающего меча. Детбраш преследовал его по всей лодке, пока не загнал на самый нос, откуда спасения не было. Зловеще ощерив клыки, лис обратил всю свою злобу против хилой рапиры, противостоявшей смертельным ударам меча. Он ударил наотмашь - и с лязгом рапира сломалась у самой рукояти.

- Хватай весло! - громко крикнула Арула. - Помогите Самкиму!

Три лодки уже спешили на помощь бельчонку, отчаянно борясь с огромными волнами.

Действуя совершенно инстинктивно, Самким, когда лис поднял меч над головой, ударил его в живот обеими лапами. Лис рухнул на дно лодки, но быстро вскочил и зарычал:

- Я разрежу тебя на части и твоим хвостом буду мух отгонять!

Нос лодки Алфоха ударился прямо в борт лодки Детбраша. Лис зашатался, пытаясь сохранить равновесие. Самким понял, что это шанс. Подпрыгнув, он двинул Детбраша в челюсть рукоятью рапиры. На морде лиса отразилось неимоверное удивление, и он рухнул за борт, все еще держа в лапе меч.

Хозяин Глубин появился внезапно, вынырнув из глубины, как форель из водопада. Его страшная голова появилась на поверхности, волны бежали в стороны от распахнутой пасти.

Детбраш пронзительно взвизгнул, когда челюсти чудовища рассекли его пополам. Меч выпал из безжизненной лапы. Не раздумывая, Самким прыгнул в воду и подхватил меч. Арула была всего лишь в нескольких дюймах от головы Хозяина Глубин. Размахнувшись, кротиха стукнула по этой голове веслом, ужас светился в глазах кротихи. Гигантская рептилия тут же ушла под воду. Веточка и Алфох подхватили Самкима за уши и втащили в лодку.

Неожиданно Хозяин Глубин вновь показался на поверхности. Четыре лодки встали вертикально, когда змей взметнул фонтан воды между ними. Все попадали за борт. Хозяин Глубин начал свой страшный пир, убивая всех без разбора среди бушующих волн.

Самким отчаянно сжимал меч. Во второй раз он почувствовал себя спасенным, когда лапы Арулы потащили его к перевернутой лодке. Хозяин Глубин убивал всех подряд. Толстые кольца огромного чудовища оказывались повсюду, белая пена окрасилась в красный цвет, когда его ножеподобные зубы хватали все, что попадало в поле его зрения, страшный хвост молотил, разнося лодки в щепу.

Веточка в ужасе закричал, когда челюсти чудовища сомкнулись на его спине. Змей зашипел, распахнул пасть и выпустил ежа, обратив свое внимание на бельчонка. Самким поймал его взгляд, когда чудище нависло над ним с открытой пастью, и с криком вонзил меч прямо в красное змеиное горло:

- Рэдво-о-о-олл!

Арула и Алфох бросились к Самкиму и потащили его назад, когда страшные челюсти захлопнулись. Все трое опрокинулись, голова Хозяина Глубин ушла под воду.

Самким с сумасшедшим упорством пытался высвободиться из объятий своих спасителей, криком заглушая звук бури:

- Ме-е-еч! Он утащил меч Мартина! Пустите меня!

Арула и Алфох ухватили его за хвост:

- Хур, хур, подумай лучше о себе!

Вне себя от горя и возбуждения битвы Самким стал бешено кусаться:

- Пустите! Я должен получить свой меч! Глупая землеройка, слепая кротиха, пустите меня!

Самким слишком поздно увидел весло, которое держала в лапах Арула. Искры брызнули у него из глаз, и он провалился в темноту.

Когда Самким пришел в себя, была уже ночь. Дождь прекратился, но северо-восточный ветер все еще свистал над озером. Бельчонок лежал на дне лодки, следя за тем, как гонимые ветром тучи то и дело накатываются на бледную луну. Холодная мокрая тряпка лежала у него на лбу. Она немного уменьшала боль, которая пронизывала его висок. Самким застонал и попытался сесть.

Алфох мягко толкнул его назад:

- Не вставай, неугомонный. Я вылечу шишку у тебя на затылке. Как ты себя чувствуешь?

Самким закрыл глаза, и боль немного утихла:

- О-о-ох! Ужасно болит голова! Вот и все, что я чувствую! А что случилось, Алфох? Я ведь ничего не помню.

Алфох протянул ему стакан воды, Самким стал медленно пить.

- Хм-м, не помнишь? Тогда я освежу твою память, хоть и не знаю, поверишь ли ты словам глупой землеройки. Или, может, лучше спросишь у слепой кротихи?

Улыбающаяся Арула показалась из-за спины Алфоха и подмигнула бельчонку:

- Хур, хур, ты назвал меня слепой кротихой! И тут же сам ослеп из-за моего весла! Самким, ты вел себя ужасно. Хур, хур! И ты говорил ужасные вещи о нас!

Бельчонок болезненно заморгал, и события прошедшего дня ожили в его памяти:

- Арула и ты, Алфох! Простите меня. Это все из-за того, что я лишился меча Мартина! Простите меня.

- Ты, конечно, парень чудаковатый, хур, хур, но все-таки ты мой лучший друг! - расплылась в дружеской улыбке кротиха.

Алфох стал рассказывать Самкиму о том, что произошло, пока тот был без сознания, а Арула занялась его повязкой.

- Хозяин Глубин ушел на дно и больше не появлялся. Крыс он сожрал всех. Мы потеряли шесть землероек и одну лодку. Не так-то легко, доложу я тебе, перевернуть на воде три лодки и при этом еще удерживать тебя и Веточку над водой...

Самким резко вскочил:

- Где Веточка? Он жив?

Алфох указал на одну из лодок:

- Он там. Мы пока не можем сказать, насколько тяжело о« ранен. Когда рассветет, мы займемся им. Не беспокойся, мои землеройки присмотрят за ним наилучшим образом. А теперь отдыхай и постарайся поспать. Наше положение не слишком хорошее - мы потеряли все припасы, и ветер гонит нас слишком быстро. К тому же неизвестно куда. Не имеет смысла грести и сражаться с ветром. Ложись и отдыхай - это все, что мы можем сделать. По крайней мере, дождь прекратился и это ужасное чудище больше не показывается.

Это была долгая ночь. Совершенно обессилевшие, мокрые и продрогшие, друзья скорчились на дне несущейся лодки, пытаясь не обращать внимания на огромные волны, ходившие за бортом, пока они мчались в кромешную тьму.

Первым на рассвете проснулся Самким. Головная боль прошла, и теперь он чувствовал себя много лучше. Он полежал спокойно, наслаждаясь теплом ясного утра. Алфох, Арула и остальные все еще мирно посапывали, Самким медленно сел и огляделся. Ветер прекратился, тучи исчезли. Озеро было спокойным и тихим как зеркало, три лодки скользили борт о борт по спокойной поверхности тихих вод. По воде прошла рябь, когда Самким опустил лапы в воду.

- Я бы отдал сейчас целое осиное гнездо за то, чтобы напиться. Ты не поможешь мне, юноша?

Над бортом соседней лодки появилась голова Веточки, он следил за тем, как Самким пьет. Бельчонок нашел стакан и наполнил его. Осторожно переступая через спящих, он подошел к борту и перебрался в соседнюю лодку. Положив голову ежа себе на лапу, бельчонок поднес к его рту стакан:

- Веточка, ты только поосторожней, хорошо? Не глотай помногу. Как ты себя чувствуешь, старый мухолов?

Вода потекла по подбородку Веточки, он криво усмехнулся:

- Ты - славный парнишка, и я не хочу расстраивать тебя.

Самким вытер рот своего друга:

- Почему? Что случилось?

- Мне жаль, но я больше не могу оставаться здесь. - Веточка слабо ухватил лапу Самкима. - Нет, не спорь и послушай меня. Это чудовище помяло меня как сочную стрекозу. Не вздумай переворачивать меня и не смотри на мою спину, я весь покалечен. - Веточка слабо шевельнулся, и его мордочка исказилась от боли. - Ух-х-х! Хотел бы я сам вырыть для себя ямку в теплой сухой земле. Впрочем, все не так уж плохо. Утро чудесное, и я на руках у моего друга.

Арула и Алфох проснулись от рыданий Самкима. Команды всех трех лодок молча следили, как бельчонок плакал, раскачиваясь взад и вперед. Не обращая внимания на колючки ежа, Самким держал

Веточку на лапах словно детеныша, и слезы катились по его щекам:

- Он сказал, что собирается отыскать летний лес, полный ос и жучков. Затем он улыбнулся мне и... О, мой бедный друг!

Арула и Алфох подошли к нему. Вдвоем они обхватили Веточку и Самкима и застыли, объединенные общим горем.

35

Клитч и Фераго с отрядом в сотню голов вооруженных хищников нагло шагали к Саламандастрону по залитому солнечным светом песку. Золотой барсучий медальон подпрыгивал на открытой груди Фераго, отражая сияние дня.

Урт Полосатый следил за ними из открытого окна. Положив свои огромные лапы на подоконник, он не отрываясь смотрел на медальон, тщетно пытаясь припомнить что-то давно прошедшее.

Два горностая уселись на песок неподалеку от окна. Пищу и питье поднесли им Мигро и Фидл, горностаи ели, шумно чавкая, плескали воду на песок, бездумно жевали хлеб и свежую морскую рыбу, выплевывая кости и бросая прочь корки хлеба. Голубые глаза Фераго с насмешливой жалостью уставились на барсука:

- Какая жалость, что ты не можешь выйти и присоединиться к нам, барсук. У вас там, похоже, маловато воды и еды.

Урт Полосатый сдержал подступающий гнев:

- Слушай меня, вонючка! Чего тебе точно не будет хватать, когда я сдавлю своими лапами твою глотку, так это воздуха!

Клитч отбросил в сторону глиняный стакан. Когда тот с резким звуком разбился о камень, горностай воскликнул:

- Говоришь ты неплохо, полосатая собака, но словами войн еще никогда не выигрывали!

Быстрым движением Урт Полосатый поднял свой огромный лук и наложил стрелу:

- А вот это для тебя, маленький разбойник!

Клитч вскочил. Рванув на груди рубашку, он обнажил свою тщедушную грудь:

- Стреляй, барсук! Что же ты, убей меня! Но в тот же момент, когда ты выпустишь свою стрелу, оба твоих друга будут убиты. Посмотри на берег, дурак!

На песке лежали обнаженные Бычеглаз и сержант Сапвуд, а Чернолаз с Гнилозубом держали свои копья прямо у их горла. Урт Полосатый смотрел долго, пока понял, что происходит, ибо располагались они далеко, вне пределов выстрела из лука. Барсук опустил лук:

- Чего вы хотите?

- Почти ничего. - Клитч выплюнул изо рта рыбью кость. - Мы можем сидеть здесь, пока вы у себя в крепости не умрете с голоду. А чтобы было еще интересней, каждый раз, когда начинается прилив, можешь смотреть, как умываются оба твоих приятеля. По крайней мере, они умрут чистыми.

Гнев охватил барсука:

- Чего же вы все-таки хотите?

Фераго вынул кинжал и начал чертить что-то на песке:

- Когда мы впервые пришли сюда, мы хотели только твоих сокровищ. Теперь, как видишь, обстоятельства изменились, и в придачу к твоим сокровищам мы хотим твою гору.

Урт Полосатый решительно покачал головой:

- Здесь нет никаких сокровищ, горностай, а что касается горы, ты никогда не получишь ее, неважно, какие идиотские планы роятся в твоей голове. Тебе никогда не бывать Хозяином Саламандастрона! Никогда! Ты слышишь меня?

Клитч противно хихикнул:

- Да, мы слышим тебя отлично. Скоро и ты отлично будешь слышать своих друзей, Бычеглаза и сержанта. Когда солнце высушит их и они напьются морской воды, ты услышишь, как они будут молить нас о скорой смерти. Что, интересно, ты скажешь тогда, а?

Бычеглаз прикрыл глаза от яркого солнца. Облизнув потрескавшиеся губы, он глянул на сержанта:

- Они все еще болтают там на горе, а, Сап?

Сержант попытался повернуть голову, но веревка вокруг его шеи была натянута туго. Со вздохом он повернулся обратно:

- Ничего я не увидел. Слышь, если б я был на месте Урта, я бы убил Фераго и Клитча и не стал бы думать о нас двоих.

Мигро зло ткнул его своим копьем:

- Заткнитесь!

Бычеглаз подмигнул ему:

- Сделай одолжение, парень, пойди и хорошенько прокипяти свою кудлатую башку!

- Еще одно слово - и я проткну тебе горло! - и он посильнее нажал кончиком своего копья.

- Катись отсюда, парень! - Бычеглаз снова закрыл глаза, не обращая внимания на Мигро. - А если тронешь хоть один волос на моей голове, то молодой хозяин Клитч сдерет с тебя шкуру заживо.

Клитч приблизился и теперь стоял над пленниками. Бычеглаз смело посмотрел ему в глаза:

- Слушай, сынок, если этот Мигро убьет нас, то ты ведь прибьешь его, правда?

- На твоем месте я бы не болтал так много. - Клитч зло ткнул зайца сапогом. - Урт Полосатый оставил вас здесь подыхать. Мы дали ему время подумать до завтрашнего рассвета, но к тому времени чайки будут клевать ваши мозги.

Бычеглаз приподнял голову и невинно улыбнулся Клитчу:

- Ладно, покормим птичек. По крайней мере, сделаем что-то полезное. А что ты скажешь, сержант?

- Точно, я скорее покормлю птичек, чем вонючих горностаев. Птички, по крайней мере, не жрут все подряд.

Клитч наклонился и ударил сержанта по голове. Тот ухмыльнулся:

- Ты не совсем прав, сынок. Попробуй лучше слева, так удобнее. А еще лучше развяжи меня, я дам тебе несколько уроков бокса.

Барт Чертополох и Денежка наблюдали за происходящим с вершины горы. Зайчиха чуть не плакала, а Барт в свойственной ему чуть грубоватой манере утешал ее:

- Ну чего тебе стоит немного успокоиться, а, Денежка? Бычеглаз и Сапвуд выглядят отсюда вполне нормально. А владыка Урт непременно сегодня же ночью отправится спасать их.

- Думаешь, он спасет их? - Денежка закусила губу и с надеждой посмотрела на Чертополоха.

- Не беспокойся, Денежка. Урт, конечно, никогда не бросит свою гору, но он отличный парень и ни за что не оставит двух своих лучших друзей в лапах врага. Готов поспорить на свою порцию салата из заячьей капусты! Слышь, можешь сама с ним поговорить, вон он идет. - Барт ловко отдал честь, завидев спускающегося по ступенькам Урта Полосатого.

- Чертополох, держи оружие наготове. Сегодня вечером мы, то есть я, ты, а также Лунная Лапка, Сережка, Морская Трава и кое-кто еще отправимся спасать сержанта Сапвуда и Бычеглаза. Денежка, ты останешься здесь и будешь охранять гору вместе с остальными. Не спорь! Барт, через час после захода солнца встречаемся у главного входа.

Когда Урт Полосатый ушел, Барт повернулся к удрученной зайчихе:

- Вот видишь, я же сказал тебе, что уже к утру они будут здесь, с нами. Не вешай носа, старушка, это тебе не идет. Конечно, кому-то надо остаться здесь и присматривать за горушкой. Не расстраивайся, хочешь, я прикончу пару хищников ради тебя, а?

Вскоре после обеда начался прилив. К счастью для двух пленных зайцев, это не был большой весенний прилив. Они лежали навзничь, а вода бурлила вокруг.

Сапвуд несколько раз покачал головой: - Слушай, похоже, вода набралась мне в уши. Как думаешь, будет еще подниматься? Не люблю я тонуть.

Бычеглаз напрягся так, что веревка вокруг шеи натянулась:

- Я тоже, Сап. Ужасно, когда твоя спина и хвост мокнут в соленой воде. А где этот чертов Мигро?

- Вон там, сидят подтянув лапы повыше.

Бычеглаз скосил глаза в сторону и, увидев Мигро

с Фидлом, которые сидели на теплых камнях, пошевелил лапой:

- Не подавай виду, сержант, но, похоже, я смогу высвободить одну лапу. Эти болваны не понимают, что веревки скручены из сухой травы и от воды размякли. Вот и весь фокус, одна лапа свободна! Принимаюсь за остальные. Как ты там, старина?

- Тружусь, - проворчал Сапвуд. - Да и какой я тебе старина? Ты ведь куда старше меня.

- Всего-то на год. Что будем делать, когда освободимся? Вон то бревно, что лежит в воде, выглядит симпатично. По суше нам до горы ни за что не добраться - они так нашпигуют нас копьями и стрелами, что мы станем похожи на две подушки для иголок.

Сапвуд продолжал свои попытки освободиться:

- На что тебе бревно?

Бычеглаз высвободил вторую лапу:

- Разве не понял? Это же отличная лодка! Им и в голову не придет, что мы удерем по воде. Славное спасение, Сап! Ты плывешь до бревна, садишься на него верхом и айда в Саламандастрон!

Сержант вытряхнул воду из уха и одним глазом глянул на своего друга:

- Я?

- Ну да, ты. А я в воду ни-ни, и проплыть не могу ни дюйма, знаешь ли. Но я частенько видел, как ты делаешь зарядку по утрам, все эти спортивные упражнения, да и плаваешь как утка.

Сапвуд не пришел в восторг от этой идеи:

- Извини, старина, но можно узнать, что ты собираешься делать, пока я буду крейсировать на бревне?

- Надо же будет чем-нибудь занять этих идиотов. - Бычеглаз довольно хмыкнул. - Кто-то же должен сделать это. Я только выколочу мозги из парочки голов и тут же догоню тебя. Не надо спорить, сержант. Кроме того, я старше тебя в звании, все-таки я лейтенант. Терпеть не могу субординацию, но, чувствую, с тобой иначе нельзя. Однако надо раздобыть оружие. Не одолжить ли нам его у этих дубинноголовых?

Мигро сладко подремывал, но Фидл принялся тормошить его:

- Что эти зайцы там орут, приятель? Послушай только!

Мигро сел и прислушался. Зайцы орали как резаные:

- Помогите! Помогите! Тут какая-то рыбина хочет нас съесть! У-у-у! Сделайте что-нибудь, ребята! Большая толстая рыба!

Фидл схватил копье:

- Ты слышал? Большая толстая рыба!

Мигро тоже ухватился за копье:

- Хо-хо! Как раз скоро ужин. Только не говори больше никому! Побежали!

И они пошлепали к линии прибоя. Фидл поспел первым, азартно размахивая копьем, он закричал:

- Где тут большая толстая рыба?

Сапвуд мгновенно вскочил и одним ударом уложил его на песок. Мигро тут же развернулся и со всех лап кинулся обратно с криком:

- Убежали! Пленники убежали!

Спина Бычеглаза увязла в мокром песке, и поднялся он с большим трудом. Высвободившись, он побежал к бревну и начал спихивать его на глубину:

- Скорее, Сапвуд! Беги! Толкай эту штуку в воду!

Налегая на тяжелое бревно, зайцы толкали его, а по песку уже бежала к ним орда хищников во главе с Клитчем и Фераго:

- Хватай их! Держи зайцев!

- Убейте их, не давайте убежать!

Бревно наконец поплыло, и Бычеглаз усадил на него своего друга. Враг был уже на мелководье. Сапвуд повернулся и протянул Бычеглазу лапу:

- Не люблю без тебя, Бычеглаз!

Тот затряс головой и рассмеялся:

- Нет, Сапвуд, плыви один. Я задержу их. Приятной прогулки!

И он легонько двинул сержанта под подбородок кончиком копья, которое выхватил у Фидла. Сапвуд распростерся на бревне, и Бычеглаз подтолкнул его еще раз к течению. Волны подхватили бревно и понесли в открытое море.

Костлявый хорек сильно обогнал остальных. Он бежал, размахивая мечом. Бычеглаз мгновенно разоружил его одним ударом своего копья. Схватив хорька, Бычеглаз с силой погрузил его голову в воду и закричал приближающимся врагам:

- Подходи, ребята? Кто следующий?

Сапвуд был уже вне досягаемости, течение несло

его на юг. А Бычеглаз с копьем в лапе бросился по мелководью на врагов:

- Эу-у-ула-а-ли-а-а-а!

36

Думбл сидел на краешке кровати малыша Друни. Кротенок затаив дыхание слушал рассказ мышонка об удивительном полете:

- Бзззз! Прямо в небо! Ух, даже сам орел испугался, а я ни капельки! Я только смеялся, вот так! Ха-ха-ха!

Брат Остролист приоткрыл глаза:

- Кто тут смеется? Разбудили меня от такого приятного сна.

Труган онемела от изумления и чуть не выронила кувшин с напитком из Ледяного Цветка. Тут же она воскликнула:

- Надо же! Фургль, смотри, брат Остролист очнулся!

Фургль благодарственно сложил лапы:

- Какая радость! Он первый, кто впал в это ужасное забытье, и последний, кто пришел в себя. Вот и не верь после этого старым легендам. Ледяной Цветок, настоянный на талой воде, - кто бы мог подумать, что все так быстро поправятся?

Вера Иголка пришла из изолятора. Она несла полный поднос горячих ореховых лепешек с маслом и ореховым кремом:

- Просыпайтесь, мои дорогие! С самого утра я только и знаю, что пеку. Брат Ревунчик, когда ты сможешь приступить к своим обязанностям на кухне?

Толстяк резво спрыгнул с кровати:

- Прямо сейчас! А это горяченькие ореховые лепешки? Хорошо, очень хорошо, обожаю хорошо прожаренные лепешки.

Ежиха потерла лапы

- Тогда идем со мной и испеки хоть несколько штук сам. Надо еще покормить большую птицу. Я ее ужасно боюсь. Вот, возьми несколько штук для своего друга, Думбл.

Аббатиса Долина и две мышки Турзель и Фиалка с удивлением смотрели, как у окна Думбл и Друни кормят лепешками орла Макстраха.

- Вера велела тебе не есть слишком много, обжора!

- Хур-хур, Думбл, дай теперь я покормлю птичку. Ну, кушай, маленький, кушай.

За всю свою жизнь среди диких скал Макстрах никогда не ел таких вкусных вещей. Своим огромным кривым клювом он осторожно брал из лап малышей лепешки и глотал их. На головы Друни и Думбла сыпались крошки.

- Лепешки, р-р-р, очень вкусные, Думбл. Но нельзя ли. мне еще немного той чудесной овощной запеканки, р-р-р, что пр-р-риготовила ваша милая ежиха?

Друни сощурился, и глазки его почти совсем исчезли между бархатных щечек:

- Хур-хур, ты, орел, так смешно говоришь. Думбл, я совсем не понимаю его.

В тот вечер столы накрыли в саду. Брат Ревунчик, Вера Иголка, Труган и Фургль устроили замечательный пир в честь двух спасителей аббатства: Думбла и Макстраха. Угощение приготовили из тех продуктов, что оказались под лапой, но все остались довольны.

Сидя на специально принесенном бревне, огромный золотой орел и Думбл принимали все чествования как должное. Во главе стола красовался большой праздничный пудинг в окружении лесных салатов, желтого и белого сыра и овсяных оладьев. Чудь дальше виднелись засахаренные желуди, фундук и каштаны, а среди всех этих блюд возвышались бутыли октябрьского эля. В стратегически важных точках расположились три медовых пирога, а между ними красовались на блюдах фруктовые торты: смородинный, яблочный и черничный. Рядом виднелись кувшины с миндальным молоком и лютиковыми сливками. Специально в честь короля Макстраха брат Ревунчик испек торт с терновичным кремом, сотовым медом и глазированными кленовыми носиками. Королю было нелегко сохранять исполненную достоинства позу и одновременно удовлетворять свой чудовищный аппетит, поэтому приютившийся между его лап малыш Думбл переводил все его слова для остальных:

- А ты мор-р-родец, мар-р-рыш Думбр-р-р, пррр-ривер-р-р своего др-р-р-уга на такой р-р-роскошный пи-р-р.

Аббатиса Долина вытерла мордочку Думбла от крема:

- Что сказал твой друг, малыш?

Думбл хихикнул:

- Орел говорит, чтобы меня побольше кормили пудингом с кремом, тогда я вырасту таким же большим как он.

Тодд Иголка и Друни, который теперь стал его помощником в погребе, выкатили тяжелый бочонок:

- Отведай этого вина, дорогой Макстрах. Хур- хур!

В сопровождении Рокангуса Труг весело шагал по склону холма. Другие соколы кружились над ними, когда они начали спускаться в долину, где располагалось аббатство Рэдволл. Маккоготь помахал им на. прощание крыльями:

- Ведите себя хорошо, ребята. Рокангус, разбойник, следи за своими манерами. Удачи тебе, Труг. Ты - храбрая водяная собака, и я горжусь знакомством с тобой, дружище.

- Мой старик не так уж плох, - прошептал Рокангус Тругу. - Просто любит немного поворчать.

Труг хмыкнул и взмахнул пращой:

- Слушай, дружище, а не наткнемся ли мы на тех ворон? Я лично не прочь, это сделало бы наше путешествие много интереснее, а?

Рокангус расправил оба крыла:

- Ну ты даешь, Труг! Но мысль неплохая.

Землеройки начали было спускать лодки к воде, но тут летнюю утреннюю тишину разорвал крик с одного из прибрежных камней:

- Э-э-эй! Там Хозяин Глубин!

Лог-а-Лог посерел:

- Внизу остался Нордо!

Урта Белого и его бабушку не нужно было просить дважды. Оттолкнув Мару и Пиккля, они схватили веревки и поспешили вниз. Мара и Лог-а-Лог следовали за ними.

Подобно стволу огромного перекрученного дерева на берегу покоилось чудовище, его хвост оставался в воде, а голова лежала на прибрежных камнях.

- Не приближайтесь! Он убьет вас! - донесся до них голос Ясеники.

Мара осторожно двинулась вперед, глядя в широко открытые глаза чудовища, затянутые белой пеленой:

- Он мертв!

Прижавшись спиной к камням, Пиккль стоял вместе с Нордо:

- Мертв? Интересно, кто же мог убить такое чудовище?

Мара приблизилась к голове змея и обошла ее, затем притронулась к холодному стальному клинку, который торчал из черепа:

- Вот что убило Хозяина Глубин. Урт Белый, Глинушка, переверните голову, и мы осмотрим ее.

Втроем они перевернули чешуйчатую голову набок. При этом из пасти чудовища хлынул поток отвратительно пахнущей воды. Урт Белый попытался разжать челюсти змея своей дубиной, Мара помогала ему обеими лапами. Клинок, пронзивший череп, застрял в костях. Глинушка стукнула по кончику стального клинка камнем, загоняя его внутрь, а Мара тянула обеими лапами за рукоять, упершись лапами в страшные клыки, торчавшие из пасти. Наконец клинок поддался, и барсучиха упала на спину. В лапах она сжимала прекрасный сверкающий меч!

Крик изумления пронесся среди землероек, столпившихся на утесе. Глинушка осмотрела голову змея, размышляя, пока Мара обмывала меч в озере.

- Кто-то ранил это чудовище своим мечом, но оно уплыло. А когда попыталось закрыть пасть, оно только вогнало меч глубже и убило себя. Вчерашняя буря выбросила чудовище на берег.

Мара бережно держала меч. Он сверкал и сиял в солнечном свете, совершенно неповрежденный и острый как лезвие бритвы.

- Что ты думаешь о нем, Глинушка? Он слишком мал для барсука, а для землероек слишком велик. Но какое превосходное оружие!

Старая барсучиха осмотрела меч:

- Воин, который носил его, был, несомненно, превосходным бойцом. Этот меч сделан барсуком - я слыхала о таких вещах - и ничто не может повредить его клинок.

Пиккль вырвал из хвоста волосок и бросил его на лезвие. И тут же присвистнул от изумления:

- Ну, ребята, мы должны быть благодарны тому, кто убил это чудище. Теперь озеро свободно!

Землеройки радостно закричали и стали готовиться к отплытию. Урт Белый снова взобрался на утес и принес оттуда обе лодки, затем в них погрузили съестные припасы. Лучи утреннего солнца увидели землероек, которые уже мерно взмахивали веслами. Лодки низко сидели в воде из-за взятых на борт пассажиров, но зато барсуки заметно добавили скорости своей греблей:

Мы камни и мели оставим в сторонке —

Гребите, ребята, отличные гонки!

И вовсе неважно, что узки и тонки, —

Как вольные птицы несутся долбленки!

Греби, брат, и весла тащи к подбородку —

Команде такая работка в охотку.

Себе прополощем мы песнею глотку,

Гоня по волнам свою верную лодку!

Погода оставалась прекрасной, и лодки все летели и летели вперед, пока остров не превратился в маленькую точку на горизонте. Лог-а-Лог, ориентируясь по солнцу, прокладывал куре. Мара не могла не заметить восхищенные взгляды, которыми соседи обменивались, поглядывая на ее меч. Пока она гребла, меч лежал у нее за спиной. Красивый красный камень сиял в рукояти, сама рукоять была украшена превосходной резьбой, напоминавшей своим рисунком очертания прекрасных деревьев, зеркально-гладкая сталь клинка казалась голубоватой, по клинку шла глубокая бороздка. Несомненно, это было оружие подлинного бойца. Тот, кто ковал этот меч, думал об одном - чтобы он хорошо послужил своему владельцу в битвах. Мара пристально смотрела на меч, пока у нее не закружилась голова. Тряхнув головой, барсучиха заморгала и протерла глаза, затем перевела взгляд на озеро и снова посмотрела на меч. У Мары вырвалось короткое восклицание. Пиккль заметил странное поведение своей подружки:

- Что случилось, старушка? С тобой все в порядке?

Мара взяла меч в лапы, поднесла к глазам и стала пристально вглядываться в блестящий клинок, затуманивавшийся от ее дыхания:

- Пиккль, ты ничего не видишь на этом клинке?

Заяц бросил короткий взгляд и покачал головой:

- Нет, ничего. А почему ты спрашиваешь?

- Я только что видела там мордочку какой-то мыши. У нее было такое воинственное выражение, похлеще, чем у любого барсука! - Мара понизила голос до такой степени, что Пиккль едва слышал ее.

Он комически опустил одно ухо:

- А ты случайно не ела каких-нибудь незнакомых фруктов на этом острове, а, Мара? Помню, однажды, наевшись перезревшего терновника, я заболел и провалялся целый день. Ты даже представить себе не можешь, какие вещи я видел, когда закрывал глаза!

Мара возмутилась:

- Не говори глупостей, галлюцинации тут ни при чем. Клянусь, я видела воина! Он смотрел на меня прямо с этого клинка!

Лог-а-Лог услышал последние слова Мары и в свою очередь предложил подходящее объяснение:

- Возможно, ты видела гребца-землеройку, который сидит позади тебя. Меч лежал под углом, поймал его отражение и слегка исказил его. Это была игра солнечного света и движения лодки. Вот и все Мара.

Барсучиха минуту подумала, затем кивнула:

- Да, наверное, ты прав, Лог-а-Лог.

Перестав на мгновение грести, она оглянулась.

Позади нее сидел старый одноглазый гребец-землеройка, с развевающейся седой бородой, который даже отдаленно не напоминал увиденного ею воина.

С утра начался прилив. Путешественники поели на ходу, никакие приключения теперь не омрачали их плавание. Урт Белый осторожно поднялся и потянулся, расправляя затекшие лапы и поигрывая мускулами. Внезапно он указал вперед и закричал:

- Смотрите, вон там, налево, там какие-то темные тени в воде!

Холодок страха пробежал по спинам гребцов. Что, если тут живет еще один Хозяин Глубин? Вполне возможно, что у него есть подруга, которая теперь горит желанием отомстить за его смерть.

Лог-а-Лог отдал приказ сушить весла. Две лодки неподвижно замерли в воде, некоторые землеройки даже задержали дыхание. Когда Мара не смогла больше противиться искушению заговорить, она обратилась к Пикклю:

- Давай, Фолгер. У тебя хорошее зрение, забирайся мне на плечи и посмотри.

Нордо и Лог-а-Лог поддерживали Мару, пока Пиккль забирался ей на плечи и осторожно выпрямлялся:

- Пока ничего не вижу, ребята. Боюсь, слишком далеко. Подгребите левее, может, станет лучше видно.

Лог-а-Лог отдал новый приказ:

- Эй, в другой лодке, стоять на месте, незачем подвергать опасности оба судна.

Все еще балансируя на плечах Мары, Пиккль прикрыл глаза лапой и растопырил уши. Землеройки гребли хорошо и сильно, ни одной капли воды не срывалось с их весел. Лодка тихо скользила по воде, бесшумная словно перо птицы на ветру. Мара стояла как дерево, пока Пиккль, сощурившись, пытался разобрать, что там за тени. Вдруг его уши встали торчком, и он пробормотал углом рта:

- Лог-а-Лог, старый плут, здесь твои друзья. Кто-то выкрикивает твое имя.

- Выкрикивает мое имя? - поразился предводитель землероек.

- Да, точно. - Пиккль кивнул. - Сказать тебе, что они кричат? - Тут он запрокинул голову и закричал что было сил: - Логалогалогалог!

Лог-а-Лог тут же пришел в движение, его глубокий голос перекрыл все остальное:

- Это землеройки из Гуосима! Им нужна помощь! Эй, в другой лодке, следуй за нами! Гребите дружно и быстро! Логалогалогалог!

И две лодки быстро заскользили по воде, которая стремительно убегала за кормой. Весла шумно рассекали волны. Пиккль спрыгнул вниз и, схватив весло, принялся грести рядом с Марой.

Приветственный крик вырвался у команд трех лодок, когда Самким, спрыгнув, спустился вниз с плеч Алфоха и Арулы.

Молодая кротиха шутливо, но весьма чувствительно похлопала бельчонка по спине:

- Хур-хур, Самким, ты отличный кричальщик! Они услышали тебя, хур-хур. Смотри, плывут сюда. Да, Алфох?

Предводитель землероек сердечно потряс бельчонку лапу:

- Никто так здорово еще не выкрикивал клич Гуосима! Мы, пожалуй, сделаем из тебя настоящую землеройку, бельчонок!

Пять лодок встретились на бесконечной глади озера, и поначалу все примолкли. Лог-а-Лог стоял на носу своей лодки, гордо показывая Черный Камень, висевший у него на шее. Команды всех пяти лодок низко склонили головы в знак признания его власти над всем Гуосимом, затем раздался счастливый крик:

- Да это колония Алфоха с берега озера!

- Эй, Нордо, старая кляча, как поживает твое весло?

- Кузен Двинг, дай-ка мне лапу, приятель!

- Боули, эй, Боули, ты все еще травишь ребят своей стряпней?

- Форбун, земляк, как поживают твои близняшки? Растут?

- Бочонок, должен признаться, они твоя точная копия - толстые и ленивые!

Дружеское похлопывание по спине и крепкие лапопожатия говорили о теплых чувствах, которые связывали землероек. Самким стоял безмолвно и только с восторгом смотрел на красивую молодую барсучиху, державшую в лапах меч Мартина Воителя. Переступив через борт лодки и не сводя с нее глаз, он заговорил:

- Меня зовут Самким из аббатства Рэдволл.

- А меня - Мара из Саламандастрона.

Они стояли, глядя друг на друга, пока Самким, собравшись с духом, не заговорил снова. В этот раз слова непрошеными слетали с его губ. Ему казалось, что он снова вернулся в аббатство и теперь стоит перед старинным гобеленом. Золотистые образы, затуманенные временем, скользили перед его взором, как листья по вечернему осеннему лугу... Труг, наряженный барсучихой, на празднике в День Названия... Большое пустое кресло в Большом Зале, на котором когда-то сидели барсучихи...

- Меч, который ты сейчас держишь в лапах, принадлежит аббатству Рэдволл. Когда-то давно он принадлежал Мартину Воителю, и это его самого ты видишь на клинке.

Самким вздрогнул и провел лапой вокруг рта, сам не понимая, почему произнес эти слова. Он чувствовал себя довольно глупо, глядя в блестящие карие глаза барсучихи. Мара была озадачена, но не задала бельчонку ни единого вопроса. На нее снизошли покой и умиротворение, и она протянула ему меч:

- Пусть твой меч благополучно доберется в аббатство, Самким из Рэдволла!

37

Три надкусанных яблока и недопитый стакан с водой стояли на длинном обеденном столе в Саламандастроне. Урт Полосатый сидел в кресле, похожий на думающего горного духа, а вокруг стола собрались тридцать два зайца - весь Дозорный Отряд в полном составе. Взгляд Урта скользил, пока не наткнулся на Денежку:

- Возьми эти яблоки и воду, Денежка. Сделай глоток и передай вместе с яблоками тем, кто младше тебя. Вы - самые молодые в нашей горе.

Денежка собралась было возразить, но Барт Чертополох подтолкнул ее вперед и пробормотал себе под нос:

- Делай, как велит владыка, Денежка. Бери яблоки и не задавай вопросов, в таком настроении он опасен.

Молодая зайчиха сделала как велели и, проходя мимо барсука, поклонилась ему. Зайцы молча ожидали, пока Урт Полосатый не встал. Его хриплый голос был угрюм и звучал обреченно:

- Сержант Сапвуд и Бычеглаз погибли. Я так и не понял, что именно с ними случилось, но против них была по меньшей мере сотня хищников. Никто из зайцев не был со мной дольше и не служил Саламандастрону вернее. Сначала погибли Ветролапка и Бережок, теперь Сапвуд и Бычеглаз. Наши дела идут неважно, друзья мои. Мы окружены вражеской ордой и принуждены голодать, заключенные в собственной крепости!

Не успело вдали замереть эхо его слов, как барсук опустил взгляд на покрытый скатертью стол, его темные от бешенства глаза налились кровью. Лапы то сжимались, то разжимались, в углах рта показалась пена. Он стучал лапой по столу в такт своим словам:

- Мою гору держит в осаде этот голубоглазый горностай со своим выродком!

Кресло упало, задетое тяжелой лапой, когда барсук огромными шагами вышел прочь из зала.

В испуганной тишине, которая последовала за этим, Барт Чертополох уселся верхом на стул и весело сказал:

- Ну, парни, одно могу сказать, я чертовски рад, что я не этот голубоглазый горностай, вот как!

Денежка поделилась водой и яблоками с Меховичком и Весельчаком, дежурившими на вершине горы. Воду они выпили залпом, но яблоки ели не торопясь, подсчитывая каждый укус и долго прожевывая.

Меховичок прикончил свое яблоко первым:

- Но я все еще голодный, Денежка! Чего бы я только не отдал за большую кружку горного ликера и тарелку горячих овсяных лепешек с медом!

Весельчак задумчиво жевал сердцевину яблока вместе с косточками:

- А я больше люблю миндальное молоко с горячими оладьями и смородинным пирогом.

Денежка тоскливо прикрыла глаза:

- А вы помните луковые и сырные запеканки, которые пекла для нас Ветролапка? Как бы я хотела заполучить одну прямо сейчас вместе с холодным сидром, который пару дней охлаждался в нижних кладовых. Весь такой искристый и светло-золотой!

- Ой, ну зачем же мы говорим о всякой еде? - Меховичок догрызал черенок яблока. - От этого только больше есть хочется.

Внезапно мокрая, обсыпанная песком фигура перемахнула через край кратера. Это был не кто иной, как Бычеглаз, живой и невредимый!

- Привет, Меховичок! Вот не думал, что ты тут голодаешь. Вот возьми немного груш. Они жестковаты, но такому обжоре, как ты, это вряд ли помешает.

При виде внезапно возникшего перед ними привидения малыши завопили от ужаса и порскнули в разные стороны. Они улепетывали так быстро, будто за ними гналась нечистая сила.

Бычеглаз уронил на землю два туго набитых мешка, которые принес с собой, и оглядел себя:

- Гм! Если бы увидел себя со стороны, я бы и сам испугался.

Все собрались вокруг обеденного стола, и Бычеглаз приступил к рассказу о своем чудесном спасении:

- Хо-хо, видели бы вы, как старина Сап плыл по морю! Он плыл так, будто родился насквозь просоленным! А тут еще навалилась целая куча этих дурацких хищников, довольно грубых типов, доложу я вам. Пришлось поработать пикой и рассчитаться кое с кем. Провалиться мне на этом месте, если там не собрался целый полк или даже два! Они уж и выли, и рычали, и навалились на меня всей ордой. Но не тут-то было, я применил парочку наших приемов, затем оторвался от погони и нырнул в море. Ох, парни, сроду я так не плавал, клянусь! Я с ходу нырнул и поплыл как рыба под водой. Только держись! Потом я, конечно, вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, смотрю, а они все еще близко. Ну, вдохнул я поглубже и снова ушел под воду. Пришлось так делать не меньше дюжины раз, пока я окончательно не оторвался от орды старины Фераго. Потом я обвалялся в песке, чтобы соорудить нечто вроде камуфляжа, и рванул сюда. Ах да, по дороге я еще набрал кое-каких припасов, знал, что вы тут вроде как голодаете. Слышь, а где старина Урт Полосатый?

Барт Чертополох махнул лапой:

- Наверное, в кузнице, стучит по несчастному куску железа, превращая его в пыль. Он тут совсем из себя вышел, так злился на Фераго. Тебе лучше пойти и доложить ему, что ты жив.

Бычеглаз просунул голову в дверь кузницы и громко сказал:

- Бычеглаз прибыл! В полном порядке и добром здравии, невзирая на имеющиеся слухи, владыка!

Огонь в горне был погашен, кузница оказалась пустой. Бычеглаз обежал глазами комнату, пока не заметил, что одно из окон распахнуто. Выглянув в окно, заяц от отчаяния охнул.

В полном боевом вооружении Урт шагал по берегу по направлению к лагерю Фераго. Взяв свое гигантское копье наизготовку, Владыка Саламандастрона крикнул врагу вызов:

- Не трусь, Фераго, иди, и мы сразимся с тобой! С тобой и твоим выродком! Я предлагаю тебе рукопашную или любую другую битву, по твоему выбору. Сегодня мы сведем наши счеты, Фераго! Иди сюда, смерть ждет тебя. Я - Урт Могучий, рожденный в новолуние! Господин Горы! Гроза хищников! Эу-ула-а-ли-а-а-а!

Мигро погиб от удара копья Бычеглаза, и отвечать за побег пленников пришлось другому стражнику, Фидлу. Его безжизненное тело висело перед ордой головорезов, прибитое к столбу. Когда ушей Фераго достиг крик Урта Полосатого, горностай отошел от столба и торопливо стал отдавать приказы:

- Ты, Черноглаз, собери лучников у камней, где мы сражались. Гнилозуб, возьми с собой сорок копейщиков и приготовься ударить барсуку в спину. Клитч, ты пойдешь со мной. Делай, как я сказал!

Клитч был в плохом настроении. Победа, которой они так долго добивались, принадлежала ему, но он был слишком молод, и армия больше подчинялась Фераго. Тот по-прежнему оставался полновластным хозяином орды. Клитч молчаливо сидел на камне, кривя губы в сторону Фераго:

- Опять твои дурацкие планы! Они наверняка провалятся, как и другие.

Убийца резко сдернул сына с камня и встряхнул его:

- Дурак, ты, как всегда, ничего не понимаешь. Я намерен устроить барсуку засаду. Только следи за мной и делай, как я говорю. В этот раз все сработает. Точно так же я убил барсука Повелителя юго-западных земель и его жену за несколько лет до того, как ты родился. А теперь приготовь оружие и следуй за мной!

Едва Саламандастрону стало все известно, все окна и выходы были распахнуты. Зайцы столпились на смотровых площадках, внимательно наблюдая за происходящим.

Бычеглаз принял командование в отсутствие Урта Полосатого, и его слово стало законом:

- Владыка Урт решил закончить это дело сам. Он вызвал на бой двух горностаев. Когда они встретятся, мы должны оставаться здесь, это Бой Командиров. Даже ни одному хищнику не позволено будет вмешаться в ход битвы, поэтому оставайтесь здесь и смотрите внимательно. Это приказ!

Внизу у линии прибоя стояли Фераго и Клитч, за их спинами виднелась каменная стена. Урт Полосатый пристально смотрел на них. Подняв забрало своего шлема, он изо всех сил старался не рассмеяться. Это было именно то, чего он ждал, то, к чему так стремился. Кроме кинжалов, Фераго был вооружен еще булавой и цепью. Клитч взял с собой короткий меч и пику. Урт опирался на рукоять своего огромного копья, высотой оно было вполовину его роста, но устрашающе тяжелое. Наконечник копья в форме гигантского листа так и сверкал на солнце.

Барсук обратился к обоим горностаям:

- Давайте разберемся между собой. Если вы победите, гора ваша, но вы должны выпустить моих зайцев, не причинив им никакого вреда. Если побеждаю я, твоя армия разворачивается и убирается отсюда. Согласны?

Фераго нежно потрогал медальон у себя на шее и ровно ответил:

- Как хозяин войска я согласен. Так же и мой сын.

Клитч, полуотвернувшись, колол копьем воздух, пока Урт Полосатый продолжал:

- Никто не должен вмешиваться в нашу битву - это Бой Командиров, и он должен идти по правилам чести. Согласны?

- Согласны! - Глаза Фераго сверкали искренностью.

Урт опустил забрало, проговорив последние слова:

- Никто не сдается, никто не отступает! Бьемся до смерти!

В блеске полуденного солнца все трое стали медленно сходиться.

В блеске того же солнца жители аббатства праздновали свое выздоровление. Молодежь играла и возилась на лужайке, пока старшие отдыхали в прохладной тени сада. Король Макстрах взобрался на березовый пень и захрапел под летним солнышком, которое так редко грело в его ледяных скалах.

Брат Ревунчик восторженно кивнул:

- Хорошо, очень хорошо. Какая замечательно крупная птичка. Я так рад, что он спит. Потому что хотя бы в это время он не ест.

Тодд Иголка оперся на свою трость и хмыкнул:

- О да, у него редкий аппетит, но я думаю, что это мы можем ему простить. Без него мы все были бы мертвые, как шляпки от гвоздей. Что скажешь на это, брат Остролист?

Старый смотритель изолятора немного задремал. Но тут же встряхнулся и огляделся вокруг, моргая:

- А что? Ты совершенно прав, Тодд. Я как раз размышлял о том, что стало с юным Самкимом и Арулой. Я был очень привязан к этим двум сорванцам, знаешь ли.

Аббатиса Долина всхлипнула и смахнула слезу:

- Мне кажется, прошли уже годы с того дня, когда они сидели здесь в День Названия и праздновали вместе с нами. Надеюсь, что они в безопасности. Самким такой славный, а Арула такая храбрая!

- Из-за чего слезы? - спросил подошедший Фургль, смахивая с рукава муравья и ложась отдохнуть в тени грушевого дерева. - Когда я повстречался с ними, они показались мне вполне разумными. Может, они поселились где-нибудь в другом месте и нашли для себя новую жизнь?

- Что за мысли приходят тебе в голову, Фургль! - Сестра Настурция охладила полет его фантазии. - Я знаю Самкима и Арулу еще с тех пор, когда они были двумя маленькими сиротками. Никогда они не будут счастливы в другом месте! Ставлю яблоко против желудя, что однажды они вернутся к нам через вот эти самые ворота. Помяните мое слово, этот день будет самым счастливым для аббатства!

Вера Иголка встала, отряхивая от крошек свою юбку с лямками:

- А как наш бедный Труг? Что стало с ним?

Труган подавила вырвавшийся смешок:

- Что? Ты имеешь в виду моего братца? Могу поспорить, что сейчас он либо с кем-нибудь дерется, либо ест. Не надо бояться за Труга, он и в бурю спасется верхом на гусе с цветочком за ухом!

Думбл пробрался сквозь куст крыжовника:

- У-у, Труг - мой друг. Он нес меня в мешке и собирался драться с орлом. Труг очень храбрый!

Кротоначальник дал малышу подзатыльник, от которого тот покатился по траве:

- Хур-хур, хватит об этом. Уверен, маленький Самким и Арула живы и в безопасности. Хур-хур.

О безопасности Самким и Арула даже не помышляли. Вместе с Марой и Пикклем они сидели в лодке, которую волны несли к морю и Саламандастрону. Ночь они провели в разговорах о жизни со своими новыми друзьями и узнали почти все друг о друге. Самким и Арула понимали, что должны помочь освободить от хищников Саламандастрон и Страну Цветущих Мхов.

Лодки плыли без остановок. Под командованием двух капитанов, Лог-а-Лога и Алфоха, они мчались вперед. Путешественники ели, спали и гребли по очереди, еще до рассвета они переплыли Великое Озеро и вошли в Большой Южный Поток, который и должен был вывести их в море. Весла мерно буравили воду, высокие берега обступили пять лодок, и землеройки стали изумленно таращиться на скалы. Приходилось отталкиваться от берегов веслами и длинными ветками. Повар Боули и Ясеника готовили еду из тех добрых припасов, которые они прихватили с острова, Нордо уверенно скакал с лодки на лодку, протягивая глиняные чашки с питьем и плошки из коры вязов с едой. Для любого сухопутного создания было бы любопытным зрелищем посмотреть, как пять лодок с двумя белками, тремя барсуками и целой толпой землероек на борту бороздят водный простор. Землеройки дружно пели:

Землеройки мы с тобою

И всегда готовы к бою,

Ибо честь нам дорога —

Прем с рапирой на врага!

Логалог! Логалог! Логалог!

Мы отважны, и, поверьте,

Мы не знаем страха смерти,

И готов из нас любой

Выступить на смертный бой!

Логалог! Логалог! Логалог!

38

Фераго раскрутил булаву и цепь. Железный шар с шипами просвистел почти рядом с Уртом. Клитч скользнул вправо и метнул дротик в голову барсука. Урт Полосатый с рыком обернулся, отразил удар, древком копья отбросил в сторону булаву и заставил Фераго упасть на песок. В камнях притаилась засада, поджидающая, пока Урт повернется и покажет им спину. Фераго пополз по песку за спину барсука. Урт Полосатый бросил ему булаву и цепь: - Подбери свое оружие, горностай!

Клитч подобрался поближе и мечом ударил Урта по плечу. Короткий меч попал в незащищенное место между доспехов. Со стоном Урт обернулся и ударил по острому мечу своим мощным копьем. Фераго, еще лежа на песке, сумел дотянуться до булавы с цепью. Взмахнув цепью, он захватил ею колено барсука, Урт споткнулся и упал. Его латы загремели. Клитч кинулся к нему, занеся меч для удара, но Урт быстро приподнялся и сидя нанес удар. Закованная в металл лапа ударила Клитча в грудь, и горностай покатился на камни. Дыхание у него перехватило, он с изумлением смотрел на кровь, бежавшую из царапин в том месте, где его задела железная лапа.

Фераго подхватил копье, оброненное Клитчем, и двинулся на противника. Высвободившись от цепи, барсук поднялся, держа боевое копье подобно посоху. Они столкнулись, и Фераго в отчаянии завопил, увидев, что его копье переломилось как легкая соломинка:

- Клитч, помоги мне, сынок! Помоги!

Эти вопли не произвели никакого впечатления. Глаза Клитча были полны слез, он потирал свою болевшую грудь. Растянувшись на камнях, он крикнул в сторону затаившихся солдат:

- Хватит прятаться. Убейте барсука!

Фераго вытащил свои кинжалы. Бросившись плашмя на землю, он покатился под лапы Урта, подальше от громадного копья, но тот отпрыгнул и нанес противнику страшной силы удар. Тело горностая взлетело в воздух, и как раз в этот момент сидевшие в засаде выпрыгнули из-за камней и помчались к барсуку, гремя оружием.

Сплюнув сгусток крови из раны в пасти, нанесенной обломком копья, Урт Полосатый гневно закричал:

- А ну, предательское отродье, подходи!

Фераго пытался подняться, бешено вопя при этом:

- Не стреляйте из луков, пока я не отползу!

- Не хочешь, чтобы тебя застрелили твои же убийцы, а? - прорычал Урт Полосатый с дьявольским смехом, наклоняясь над Фераго.

Хищники приближались, отрезая Фераго от его врага, но Урт ничего не видел впереди себя, упиваясь битвой. Опустив копье, он бросился на врагов, крича во всю силу легких:

- Эу-у-у-ла-а-а-ли-и-и-а-а-а!

Хорьки, ласки, лисы, горностаи и крысы бросились врассыпную, устрашенные огромным копьем или задетые ударом. Фераго и Клитч суетились на фланге, крича:

- Взять его! Убить барсука!

- Налегай! Крепче! Вперед!

Копья, пики и мечи били по латам и меху Урта Полосатого, и он скрылся в завывающей толпе. Барсук заревел и стал швырять в воздух тела врагов, дубася их, кусая и коля копьем. Шлем свалился с его головы, копье уже лежало на земле, но барсук продолжал отчаянно сражаться с превосходящими силами врага. Но вот он опять скрылся из виду. Клинки сверкнули в свете солнца, едва видимые в куче визжащих хищников. И снова враги бросились врассыпную, неся ощутимые потери. Урт Полосатый поднялся, как мощный гейзер, вырывающийся из земли, в зубах его был зажат лис, а в каждой лапе он держал по крысе. Швырнув бездыханные тела в толпу, он снова двинулся на врагов, смеясь, словно сошедший с ума зверь.

Однако хищники вцепились в него и снова пригнули к песку. Сцепив зубы и размахивая лапами, Урт продолжал сражаться, латы на нем треснули, и он сбросил их за ненадобностью. Фераго и Клитч сжимали друг друга в объятиях от радости, предвкушая неминуемую победу...

- Кровь и молния, парни! Эу-у-ла-а-ли-и-а-а-а!

Не меньше сорока стрел вонзились в хищников, когда Бычеглаз с двумя десятками зайцев подобрался к сражающимся по песку, затем вступили в битву их копья. Зайцы с ходу пошли в бой, их копья доставали врага везде. Огорошенные хищники рассеялись, ища спасения среди камней, но их остановили грозные крики Фераго и его сына, которые давно прятались между скал:

- Бей их! Не давайте им убежать!

- Кончай барсука!

Шесть зайцев поддерживали спотыкающегося барсука. Бычеглаз и остальные прикрывали отход, забрасывая врага стрелами. Они отступали к горе, увертываясь от стрел противника.

Клитч и Фераго побежали за ними, держа наготове меч и ножи:

- Хватайте их, трусливые подонки!

- Вперед, безмозглые черви! Бей их!

Бычеглаз, оглянувшись, увидел погоню и тут же скомандовал стрелкам перестроиться. Пока первая пятерка прицеливалась, вторая ожидала команды, третья - стояла позади них. Сначала выстрелила первая пятерка, затем вторая, за нею - третья. Выстрелив, каждая команда отступала, освобождая место следующей. Лапы Урта Полосатого оставляли глубокие борозды в песке, зайцы почти волоком тащили его, но барсук изо всех сил старался идти сам.

Бычеглаз медленно отступал за своими стрелками, трезво оценивая ситуацию:

- Направо, парни! Огонь! Следующая пятерка, остальным приготовиться. Огонь! Славно, Дозорный Отряд! Следующая пятерка, прицелиться... Огонь!

Смертоносные стрелы свистели в воздухе, и хищники неохотно отступили. На смену упавшим духом воинам Фераго послал из засады другой отряд:

- У них стрел почти не осталось, смотрите! Догоните их!

Барт Чертополох пробормотал Бычеглазу, когда гора была уже недалеко:

- Плохо дело, командир. Нам не втащить Урта в окно, через которое он выбрался. Что будем делать, Бычеглаз?

Бычеглаз оглянулся через плечо, оценивая ситуацию:

- Ступай, старина. Прикажи Денежке и другим открыть один из нижних входов. Ступай!

Фераго следовал за своими солдатами, выкрикивая угрозы и ругательства. Клитч оставался позади. Стоя на высоком камне, он следил за отступлением противника. Вдруг его охватило волнение, и он подозвал ближайшего из хищников к себе:

- Смотри, Вислохвост! Видал? Они отворили большой вход в гору! Беги быстрее и сообщи об этом остальным. Мы можем ворваться в гору! Поспеши!

Бычеглаз, Барт Чертополох и другие зайцы едва справлялись с Уртом. Они подняли барсука и попытались затолкать его внутрь, но тот начал рваться назад. Едва не теряя сознание, он жаждал вернуться к битве:

- Никогда не доверяйте хищникам. Мне следовало самому догадаться об этом, проклятые предатели. Я покажу им! Где мое копье, Бычеглаз?

Заяц отчаянно пытался помешать барсуку:

- Ты не совсем в форме, владыка. Немножко, так сказать, ранен. Давай войдем внутрь, и ты передохнешь.

Урт сел на краю входа, раскачиваясь из стороны в сторону и горестно глядя на своих друзей:

- Не говори ерунды! В тот день, когда я не смогу участвовать в бою, я...

Тут барсук потерял сознание, и Бычеглаз воспользовался моментом, чтобы затолкнуть его в гору. Урт упал на землю, но оказался уже в коридоре. Десятки заячьих лап подхватили барсука и потащили к кровати, которая представляла собой грубо отесанный камень, стоявший подле кузни.

Денежка пристроилась рядом с Бартом Чертополохом и Светлячком, нацелившими свои луки на приближающуюся орду. Зайчиха сильно беспокоилась:

- Барти, что мы будем делать? Чтобы затащить владыку в гору, мы убрали почти все камни, которые загораживали этот выход. Теперь понадобится целая вечность, чтобы снова загородить его.

Барт Чертополох выпустил стрелу из лука и наповал сразил неосторожно приблизившуюся крысу:

- Ничего не будем делать, Денежка. Прикрывай пролом и жди команды от Бычеглаза. Эй, Светлячок, держи лук крепче!

А на морском берегу глаза Фераго горели торжеством. Еще бы, он вел свою орду прямо в крепость Саламандастрон, и ничто уже не могло помешать ему.

- Хур-хур, это еще одно Великое Озеро?

- Нет, это море, Арула. Мы добрались до моря! - Пиккль обвел лапой огромное водное пространство перед собой.

Лодки вынырнули из бушующего потока, который мчался вдоль каменистого пляжа. Мара повернулась направо и указала на высокую гору с плоской вершиной:

- Смотрите, это Саламандастрон!

Гора высилась совершенно отдельно, вдали от соседнего кряжа, который темнел на фоне розовеющего вечернего неба. Глинушка положила лапу на плечо Урта Белого:

- Посмотри, Урт. Там правит твой брат Урт Полосатый!

Непрошеная слеза выкатилась из глаз огромного барсука:

- Урт, мой брат, которого я никогда не видел.

Лодки весело подпрыгивали на волнах. Лог-а-Лог дал команду, и лодки повернулись носом к линии прибоя. Одна за другой они выписывали широкий полукруг, который в конце концов должен был привести их к пляжу перед горой. Постепенно стемнело, а они все еще продолжали грести.

- Что там плывет впереди? - спросил Алфох громким шепотом.

Лог-а-Лог уставился в темноту и обратился к загребным:

- Держи правее, надо разобраться с бревном, которое плывет по правому борту!

Вдруг с бревна донесся знакомый голос:

- Если вы хищники, то предупреждаю - я буду сражаться за свою жизнь!

Мара изумленно уставилась на Пиккля, и оба тут же закричали:

- Сапвуд!!!

Сержанта подняли на борт. Заяц крепко обнял Мару и Пиккля, не отрывая глаз от огромного белого барсука, сидевшего в другой лодке слева от него. Пиккль не упустил случая тут же сделать нырок и нанести легкий дружеский удар сержанту, напоминая ему о своем мастерстве и опыте. Заяц принял вызов и ответил двумя ударами по ушам с обеих сторон, продолжая разговаривать с Марой:

- Кто этот большой белый барсук, вон там? Он ничуть не меньше нашего владыки.

Мара развязала мешок с провизией:

- Скоро узнаешь. Сегодня не стану рассказывать, пора спать, надо хорошо отдохнуть перед завтрашним боем. Вот смотри, это еда. Ты наверняка здорово проголодался, сержант.

- Да уж, проголодался - не то слово. Я сейчас готов приготовить жаркое из своих собственных ушей и съесть его с удовольствием!

- Слышь, сержант, - Пиккль скорчил забавную гримасу и пожал плечами, - желаю тебе отлично поужинать и проснуться завтра пораньше!

Тем не менее прошло еще некоторое время, прежде чем Сапвуд смог отправиться спать. Старая барсучиха Глинушка подробно расспросила его о том, что происходит в Саламандастроне. Потом провела короткое совещание с Марой, Уртом Белым, Лог-а-Логом и Алфохом:

- После разговора с сержантом Сапвудом я полагаю, что гора моего внука Урта Полосатого находится в большой опасности. В нашей помощи остро нуждаются. Как думаешь, Лог-а-Лог, когда мы сможем высадиться на берег?

Предводитель землероек пристально смотрел на лунный свет, заливающий его маленькую флотилию:

- Мы плывем по течению, и ветер дует нам в спину. Если так оно и будет, мы достигнем берега, наверное, к рассвету, хотя, если добавить гребцов, то мы подойдем на час раньше.

Глинушка не колебалась:

- Так и сделаем, мой друг. А теперь давайте проведем военный совет и разработаем план...

Лишь ночное море было свидетелем того, как пять лодок быстро мчались к Саламандастрону. Землеройки глубоко погружали весла, держа лодки вплотную друг к другу, как велел их вождь.

Нижний вход не устоял, и орда Фераго ворвалась в Саламандастрон.

Барт Чертополох и его маленький отряд героически обороняли открытый вход в гору, стреляя из луков, пока все стрелы не вышли и Бычеглаз не послал Морскую Траву и еще десяток зайцев отозвать их. Копья лязгали, пращи не переставали стрелять, покуда зайцы переходили к оборонительным действиям, отступив от входа в лабиринт туннелей.

Лежа в своей кузнице, расположенной на среднем уровне горы, Урт Полосатый был привязан к постели широкими бинтами. Он находился между жизнью и смертью. Головорезы Фераго заполнили нижние коридоры, врывались в пещеры и комнаты, но всюду им давали отпор зайцы, которые были в численном меньшинстве и сражались по-партизански: то и дело они оказывались в самых неожиданных местах, нанося удары по врагу, и из самых укромных уголков в хищников летели стрелы.

Теперь Дозорным Отрядом командовал Бычеглаз. Чтобы удержать врага в нижних коридорах, он призвал на помощь весь свой воинский опыт. Зайцы нападали, внезапно появляясь, и затем подобно дыму исчезали в темнеющих туннелях. Бычеглаз руководил обороной из кузни, ибо, даже отдавая приказы, он стремился быть ближе к мечущемуся в горячке барсуку:

- Лунная Лапка, возьми с собой Меховичка и Денежку. Ступайте в южный коридор и приготовьте там для врагов мясорубку. Как только вернутся Сережка и Весельчак, я пришлю вам подкрепление.

Лунная Лапка отдала честь и отправилась на место назначения. Бычеглаз проводил ее взглядом, недовольно покачал головой и обратился к Барту Чертополоху:

- Неважно идут наши дела, старина. Долго нам не продержаться, их слишком много.

Раненый Барт криво усмехнулся, подмигнув опухшим глазом:

- Не дрейфь раньше времени, дружище. Что бы ты выбрал - помереть от старости или в бою, а?

Бычеглаз восхищенно покачал головой:

- В бою, конечно. Ну и крутой ты парень, Барти. Надо же как загнул!

Его друг зажал рукоять копья раненой лапой:

- Ничего не крутой, я и сам немного сдрейфил, только не говори об этом старине Урту.

Бычеглаз взял давно уже мокрый носовой платок и вытер горячий лоб барсука. Было ясно, что он очень любит Урта Полосатого. Но барсук лежал без сознания, он боролся со стягивающими его тело бинтами, бормоча в забытьи:

- Зима... золотой медальон... холодно... папа, мама... где вы? Белый снег, белый брат... холодно!

Бледная луна робко бросала свет на медальон Фераго, пока горностай сидел на песке рядом с Клитчем. Впервые за долгое время отец и сын пришли к одному и тому же тактическому плану.

Фераго вытащил кинжал и указал на вершину горы:

- Я беру сотню бойцов и иду туда, ты атакуешь изнутри. Таким образом они окажутся у нас в западне.

Голубые глаза Клитча радостно сверкали в ночи:

- Вот и я хотел то же самое предложить. К завтрашней ночи гора будет нашей!

Фераго приставил кинжал к груди сына:

- И пока ты здесь, на всякий случай запомни - сражайся до победного конца, не останавливайся ради поисков сокровищ. Я сам займусь этим делом, когда мое войско закончит работу.

- Твое войско? - Клитч копьем отбросил кинжал от своей груди.

Убийца ловко вернул кинжал на место:

- Да, мое войско! И так будет до тех пор, пока я жив!

Молодой горностай вскочил и побежал по камням к входу в пещеру. Но прежде чем скрылся из виду, он успел обернуться и крикнуть на ходу своему отцу:

- Тут мы с тобой опять сходимся, старик. Войско твое... пока ты жив!

39

За час до рассвета землеройки выпрыгнули из лодок на берег и вытянули их на песок, как раз перед Саламандастроном. Самким и Арула глянули наверх и увидели, что берег пуст. Их лапы крепко сжимали оружие.

- Хур-хур, Самким, тут как-то молчаливо. Интересно, куда подевались хищники?

Сапвуд шел по песку, разглядывая следы:

- Это нетрудно сказать, Арула. Боюсь, мы прибыли слишком поздно.

Глинушка подхватила Ясенику и вынесла ее на берег. Затем, прихватив весло, она присоединилась к ним:

- Сейчас не время для досужих разговоров. Стройтесь, друзья!

Все побросали дела, которыми занимались, и столпились вокруг мудрой барсучихи. Она отдавала приказы:

- Урт Белый, Самким и Арула, ступайте с Алфохом и его землеройками и разузнайте, как обстоит дело в горе. Пиккль, ты ступай с ними, будешь гонцом. Остальные останутся здесь со мной.

Вооруженные рапирами и веслами землеройки Алфоха бесшумно шли вслед за Пикклем и белым барсуком. Самким нес меч Мартина и не отставал.

Арула шла рядом с ним с заряженной пращой. Пиккль привычно направился к главному входу и тихо застонал, увидев открытую пасть прохода:

- О нет, только не это! Похоже, Фераго пробрался в гору.

Когда они поравнялись со входом, Самким, подняв лапу, призвал всех к молчанию:

- Ш-ш-ш!

Гнилозуб взял стрелу в лапу. Протиснувшись через отверстие входа, он принялся искать на песке местечко помягче. Он уже почти уселся, когда огромная белая лапа схватила его за горло. Гнилозуб успел лишь застонать и оказался вытащенным на камни. Самким приставил меч к его горлу и бешено прошипел:

- Одно неверное движение или слово, и ты лишишься головы! А теперь говори, что здесь происходит?

Незадачливый Гнилозуб поторопился выложить все, что он знал:

- Наше войско в горе, мы пробиваемся вглубь...

Пиккль дернул его за ухо:

- Где Фераго и Клитч?

- Клитч там, там же Черноглаз, Вислохвост и все остальные. А Фераго я не видел с самого начала атаки. Клянусь!

Урт Белый и Самким обменялись понимающими взглядами.

- Придется поверить ему на слово, - проворчал белый барсук. Стукнув по загривку Гнилозуба так, что тот мгновенно отключился, он в нерешительности замер.

Самким принял командование на себя:

- Скоро рассветет, нам нужно пошевеливаться. Пиккль, передай Глинушке, что мы пошли через верх. Если она сможет провести остальных через этот пролом, то мы нападем на врага с обеих сторон.

Алфох хлопнул бельчонка по спине:

- Отличная мысль! Ты уверен, что никогда прежде не командовал, бельчонок?

Самким многозначительно тронул меч Мартина, висевший у него на боку:

- Для всего на свете когда-нибудь наступает первый раз, так ведь?

Пиккль исчез, только облачко песка взметнулось в воздух. Взвалив свою огромную дубину на плечо, Урт Белый начал взбираться наверх. Арула поплевала на лапы в знак того, что тоже начинает восхождение:

- Хур-хур, терпеть не могу возвышенные места. Все-таки я кротиха, а не белка. Но посмотрим, кто быстрее, хур!

Над Саламандастроном рассвет уже расцвел во всем своем великолепии, когда Мара и Глинушка помчались по песку в сопровождении землероек Лог-а-Лога. Пиккль посидел минуту, чтобы восстановить дыхание, но тут же вскочил:

- Слышь, братцы, подождите меня хотя бы!

Лунная Лапка погибла при обороне лестницы. Благородная зайчиха поставила Денежку и Меховичка позади себя. Молодые зайчата с копьями наперевес защищали проход от прокладывающей путь наверх орды хищников.

Смертельно раненная, Лунная Лапка успела крикнуть:

- Бегом к Бычеглазу! Просите его прислать подкрепление. - Минуту она смотрела в залитые слезами глаза Денежки. - Не стой здесь, Денежка. Делай, как я сказала. Ступай!

У Лунной Лапки был заточенный с обеих сторон дротик. С бешеной злостью она ударила им по голове хорька. Дротик разломился на две части, хорек упал замертво. Размахивая обломками, зайчиха бросилась навстречу наступающему врагу с громким криком:

- Эу-у-ла-а-а-лиа-а-а!

Задыхаясь от слез, зайчата изложили всю историю Бычеглазу. Он усадил их, стараясь говорить спокойно:

- Ну, похоже, мы потеряли нижние этажи. К сожалению, не могу предложить вам ни еды, ни питья. Просто посидите тут и отдохните пока. Барти, старина, ты как себя чувствуешь?

Чертополох скрестил лапы на груди. Кивнув зайчатам, он подобрал свой лук и колчан со стрелами и вытянулся перед командиром:

- Готов к употреблению, Бычеглаз. Пошли, парни, долг зовет и все такое. Командир, если я случайно не вернусь, ты знаешь что делать. В таких обстоятельствах лучше уходить отсюда вместе с владыкой наверх. Так?

Шум битвы и крики хищников становились все громче. Бычеглаз протянул лапу Меховичку, обнял его за вздрогнувшие плечи и хмыкнул:

- Чуток они расшумелись, да?

Вершины вулкана отряд Урта Белого достиг уже при свете дня.

Алфох, глянув наверх, зарядил пращу. Раскрутив оружие, он крикнул Самкиму:

- Смотри, наверху крыса. Ату ее!

Голова крысы была едва видна, но когда Алфох крикнул, крыса привстала и обнаружила себя. Камень, выпущенный из пращи, с гулким стуком ударил ее пониже уха. Крыса вскрикнула и покатилась с горы. Немедленно на ее месте оказалась толпа хищников, швыряющих камни и мечущих стрелы.

- Откуда они взялись? Кто они? - донесся голос Фераго с вершины вулкана.

Арула прицелилась и метнула из пращи камень в направлении голоса. Она была вознаграждена криком Убийцы:

- О, моя лапа! Убейте их!

Кто-то из землероек встал, чтобы выстрелить из пращи, но стрела сразила его прямо в глаз, и он упал мертвым. Урт Белый схватил с земли огромный камень и бросил его, убив одним ударом крысу и ранив лиса.

- Заряжай! Эу-у-ла-а-а-лиа-а-а! - Огромный белый барсук бросился вперед, неуязвимый для стрел и камней.

Самким и Арула подхватили его клич:

- Вперед, Рэдво-о-олл!

- Логалогалогалог! - кричали землеройки, карабкаясь по камням и стреляя на ходу из пращей.

Клитч вел свою банду по извивающемуся проходу, направляясь к лестнице. Достигнув ее, он отпихнул в сторону тело Лунной Лапки и закричал: - Убить! Всех убить! Уби-и-и-ить! Прижавшись к стене, он пропустил своих солдат вперед и криво усмехнулся, услышав предсмертные крики тех, кто оказался в пределах досягаемости стрел Барта Чертополоха и его лучников.

- Вперед, головорезы! Это всего лишь пара зайцев!

Бычеглаз взял в лапы длинный лук и стрелы. Выдав пращи Денежке и Меховичку, он зашагал навстречу шуму битвы, доносившемуся до него через главный проход:

- Пошли, зайцы! Эх, скоро сказка сказывается... Надо идти на выручку старине Барти. Владыка будет здесь в безопасности, пока я не вернусь. Денежка и ты, Меховичок, а ну-ка улыбнулись и пошли! Это приказ. А теперь крикнем вместе: «Эу-у-ла-а-а-лиа-а-а!»

Крича совершенно не по-заячьи, они бросились на выручку Барту.

Стоя позади своей команды, Клитч наблюдал, как посеревший от страха Вислохвост подбежал к нему с нижнего этажа. Молодой горностай хмуро глянул на него:

- Где, клянусь кровью своей добычи, ты был? Тебе нужно быть наверху, где идет бой, а не внизу, где царят мир и спокойствие!

Вислохвост был смертельно напуган и тяжело дышал. Не успев отдышаться, он протянул лапу назад и проговорил:

- Послушай!

Эхо отражалось от стен и катилось по каменному проходу, достигая ушей горностая:

- Логалогалогалогалог!

В нерешительности Клитч пожал плечами и криво улыбнулся:

- Логалог! Что это?

Меткая стрела угодила Вислохвосту прямо в грудь, и как раз в этот момент Лог-а-Лог, Мара и Пиккль появились из-за поворота во главе отряда землероек.

С ужасным криком Клитч бросился бежать, сминая толпу своих головорезов, сгрудившихся на лестничной площадке, пока не укрылся в относительной безопасности в середине толпы. Не рассуждая, он схватил за горло ближайшего к нему лиса и прокричал:

- Об этом мне никто не говорил!

Лис собирался что-то ответить, но стрела Бычеглаза оборвала его жизнь. Клитч дико поглядел на обмякшее в его лапе тело и простонал:

- Ловушка! Мы оказались в ловушке!

С громогласным ревом Урт Полосатый разорвал наконец бинты, которыми был привязан к кровати. Схватив огромный кузнечный молот, он заковылял на верхний уровень. Правитель горы черпал силу из каких-то неведомых источников, им овладела одержимость воина, и никто не мог бы устоять против него, даже несмотря на его страшные раны.

Отряд Урта Белого достиг вершины горы и теперь сражался у самого кратера. Фераго глянул на белого барсука, и его захлестнула волна страха:

- Убейте белого! Я озолочу того, кто зарубит белого барсука!

Не меньше двадцати хищников сгрудились вокруг Урта Белого, он отбивался от их бешеного натиска. С мощным рыком барсук орудовал своей дубовой палицей. Самким сражался на самой вершине, его меч мелькал в солнечном свете, рубя и пронзая. Вооруженная пращой Арула прикрывала его спину:

- Давай, Самким, хур! Пусть Рэдволл гордится тобой!

Алфох и его землеройки дрались рапирами, веслами и пращами. Никто не отступал: землеройки и хищники гибли одинаково безмолвно. Солдаты Фераго бились с упорством отчаяния, ошеломленные той странной силой, которая появилась неизвестно откуда, чтобы дать им бой. Почувствовав, что имеет шанс, Фераго скользнул к Урту Белому, зная, что если ему удастся убить барсука, то исход битвы будет предрешен в его пользу. Урт Белый стоял спиной к Фераго, без передыху круша противника своей палицей. Фераго вытянул оба своих кинжала и пригнулся, готовый вспрыгнуть на спину барсука и воткнуть клинки в незащищенную шею. И вот Фераго взвился в воздух...

Время остановилось - и вдруг он услышал рев, увидел, как прямо перед ним вырос Урт Полосатый. Две страшные лапы поймали его и сжали в смертельной хватке. Фераго вскрикнул от ужаса и принялся судорожно колоть обоими кинжалами, вонзая их в тело ревущего барсука.

Страшные раны, которые Урт Полосатый получил до того, вместе с ранами, наносимыми ножами Фераго, заставили его темные глаза подернуться пеленой смерти, но жизнь еще не покинула его. Собрав последние силы, Урт Полосатый успел навсегда избавить Саламандастрон от Фераго, - крепко сжав в лапах голубоглазого горностая, он прыгнул с вершины горы в бездну, издав последний в своей жизни боевой клич:

- Эу-у-ула-а-а-лиа-а-а!

В этот момент Урта Белого осенила догадка, что он только что видел своего потерянного брата. Морда белого барсука стала такой страшной, что всякий, кто приближался к нему, терял остатки мужества.

Алфох оттолкнул Самкима в сторону: - Оставь его здесь. Бери Арулу и моих землероек и ступай внутрь горы, пока он не убил нас всех. Пусть разбирается здесь с хищниками.

Самким понял Алфоха с полуслова, вид рассвирепевшего барсука и охваченных паникой хищников говорил сам за себя. Подталкивая Арулу впереди себя, бельчонок последовал за отрядом землероек по проходу, который спиралью шел внутрь Саламандастрона.

Денежка вошла в кузницу с колчаном стрел. Она протянула его Бычеглазу:

- Это последние. Больше нет! Бычеглаз усмехнулся:

- Хорошо, старушка. Сражайся пращой Денежка. Посмотри на молодого Меховичка, он швыряет камни, как бешеный. Хочешь услышать добрую новость, старушка? К нам на выручку подоспел отряд землероек, они сражаются на нижних уровнях. Вот послушай.

И Бычеглаз закричал что было сил:

- Клянусь мехом! Дозорный Отряд здесь! Эхо гулко прокатилось по каменным коридорам, и вскоре донесся ответный крик:

- Гуо-о-о-сим! Задайте им жару! Тут тоже Дозорный Отряд!

- Отлично, Сапвуд! - Бычеглаз улыбнулся от уха до уха. - Я знал, что не зря посылаю его поплавать на бревне!

Меховичок со страхом оглянулся через плечо:

- Смотри! Они уже позади нас!

Неся на плече весло и пращу, Арула весело склонила голову:

- Мы не позади вас, зайцы. Мы с вами!

Бычеглаз, подавив радостный смешок, пожал кротихе обе лапы:

- Ага, спасибо. Терпеть не могу сражаться с такими очаровательными созданиями, как ты!

Арула забавно сморщила нос:

- Сердечно благодарю, милейший!

- Рад встретиться с вами! - Бычеглаз обменялся лапопожатиями с Алфохом и Самкимом. - Наверное, лучше отложить более близкое знакомство до ркончания войны, так?

Самкиму ужасно понравился огромный заяц. Схватив меч обеими лапами, бельчонок вновь приготовился драться и кивнул:

- Согласен!

Лес весел, пращей и рапир вырос позади Самкима и Бычеглаза. Заяц отложил лук и взялся за копье:

- Отлично сказано! Приготовились, братцы... раз, два, пошли!

- Эу-у-ула-а-а-лиа-а-а!

- Рэдво-о-о-олл!

- Логалогалогалог!

Услышав боевой клич, отряд, сражавшийся внизу у главного входа, немедленно подхватил его.

Для банды Фераго битва была безнадежно проиграна. Клитч убил двух ближайших к нему хищников и, упав на ступеньки, прикрылся их телами, прикинувшись мертвым. Отрезанный от своих основных сил, небольшой отряд хищников сражался с отчаянием, но им было не устоять против землероек, двух барсуков и уцелевших зайцев. Мара была полностью захвачена жаром схватки. Впереди нее сражался Самким, его мордочка сияла азартом битвы, когда он прокладывал путь сквозь редеющие ряды хищников. Мертвым телам уже некуда было падать. Наконец Мара и Самким встретились в центре битвы. Внезапно все стихло. Победа! Саламандастрон свободен!

Звери, которые только что кричали и отчаянно сражались, вдруг примолкли, словно пристыженные азартом битвы. Тела друзей и врагов валялись вокруг, будто листья после осеннего урагана.

Голос Денежки, усиленный эхом, пронесся по всей горе:

- Бычеглаз, я хочу выйти на солнышко! Больше не хочу быть здесь!

Бычеглаз ласково погладил ушки зайчихи и огляделся:

- Кто же из нас этого не хочет, Денежка? Пойдемте все вместе на свежий воздух.

Когда они выбрались наружу, Мару вдруг схватила за лапу Глинушка.

- А-а-а-а-а-а! - послышался страшный стон старой барсучихи.

Этот крик был подобен реву раненого животного. Глинушка выпустила лапу Мары и кинулась бежать. Мара тоже чуть было не закричала, увидев то, что открылось глазам Глинушки, и бросилась за ней.

Урт Полосатый лежал, смертельной хваткой сжимая горло Фераго Убийцы. Оба были мертвы. Рядом стоял Урт Белый и плакал как маленький.

По всему склону шел длинный след его когтей, когда он проехался по горе, чтобы скорее оказаться рядом со своим братом.

Глинушка разомкнула смертельные объятия Урта Полосатого. Когда она снимала с шеи горностая золотой медальон, к ней подошли Сапвуд и Бычеглаз. Оба зайца низко склонили головы:

- Можем ли мы чем-нибудь помочь?

Глинушка одной лапой легко перевернула мертвого Фераго:

- Возьмите его и бросьте в море. Он не заслуживает погребения в земле в отличие от других.

Ослепшая от слез Мара смотрела, как Глинушка надевает медальон на снежно-белую шею Урта Белого:

- Когда-то он принадлежал моему отцу, потом твоему отцу, внук. Он должен был достаться твоему брату Урту Полосатому, но теперь принадлежит тебе. Носи его с гордостью.

Мара опустилась на колени и крепко обняла тело Урта Полосатого. Слова смешивались со слезами:

- Я вернулась слишком поздно. Теперь я не могу рассказать тебе о том, что таится в моем сердце. Я долго скиталась, прежде чем вернуться домой, но за это время я поняла то, чему ты пытался научить меня. Ты, который всегда следовал своим понятиям чести и долга. Для всех ты был Уртом Могучим, владыкой горы. Это имя будут помнить всегда. Ты не слышишь меня сейчас, но я хочу добавить еще одно слово к твоему титулу. - Молодая барсучиха подняла безжизненную лапу и водрузила ее себе на голову, произнеся одно-единственное слово: - Отец!

Клитч лежал тихо, прислушиваясь к голосам победителей. Ему было жарко и не хватало воздуха.

Его распухший язык с трудом ворочался в сухом рту, но горностай не шевелился из страха быть обнаруженным. Молчание стало полным, давящим, как вес тех двоих, что он убил. Растолкав мертвые тела, он выбрался наверх и пополз по ступенькам. Его единственной надеждой было добраться до кратера вулкана и сбежать на восток, пока его враги отдыхают на песке с западной стороны горы.

Горностай сделал несколько неверных поворотов в верхних галереях, ища выход. Внезапно его охватила паника. Страшась возвращения своих врагов, Клитч кинулся бежать. Некоторые коридоры заканчивались тупиком, другие выходили в залы. Он продолжал бежать, про себя кляня тупость Фераго и всей орды, ввязавшихся в столь безнадежное предприятие. С трудом облизывая пересохшие губы, Клитч вдруг оказался в проходе, ведущем в темную пещеру. Ощупывая холодные каменные стены, он беззвучно зарыдал. Да есть ли вообще выход из этой проклятой горы? Сумеет ли он добраться до благословенных юго-западных земель, которые подчинялись его отцу? Разумеется, там известно, что он, Клитч, сын Фераго, и все будут слушаться его. И бояться, как боялись и слушались старика!

Лапа Клитча ударилась в темноте о что-то гулкое и, судя по звуку, деревянное. Он подскочил от боли, закусив губу, чтобы удержаться от крика. Когда боль несколько утихла, он разглядел, что это за предмет. Оказалось, что их даже несколько. Бочки!

Выдвинув одну из них, Клитч был вознагражден звуком какой-то жидкости, плескавшейся на дне. Верх бочки был пуст. Горностай торжествующе улыбнулся в темноте. Возможно, как раз сейчас удача повернется к нему лицом. Вода растеклась из опрокинутой бочки по полу, и Клитч, опустившись на четвереньки, стал лакать ее. Прохладная жидкость освежила его и восстановила силы.

Поднявшись во весь рост, Клитч пригнулся и двинулся по узкому проходу. Его шаг стал увереннее, страх убавился, и горностай начал строить планы отмщения, которым ознаменует свое возвращение в юго-западные земли.

Теперь коридоры казались светлее, полными свежего воздуха - путь наверх был открыт. Ярко-голубые глаза Клитча сверкали уверенностью. Определенно, удача повернулась к нему лицом. Вверху над собой он уже видел ясный свет летнего утра и тропинку к вершине горы.

Неожиданно сильная боль в желудке заставила его согнуться пополам. Минуту он постоял спокойно, и боль прошла. Выпрямившись, горностай улыбнулся. Вот и боль утихла - теперь ничто не сможет переломить полосу везения. Двигаясь по тропинке, он ускорил шаг и побежал к вершине кратера, к свободе!

Дважды он останавливался от приступов боли, которая пронизывала его, но каждый раз она отступала и он спешил вперед.

Теперь Клитч пошел медленнее, его лапы стали коченеть, было такое чувство, будто он опустил их в ледяную воду. Горностай заморгал. Почему ясный день вдруг стал темнеть и мрачнеть? Наконец Клитч достиг вершины и лег у края кратера. Теперь ему все время приходилось бороться с приступами головокружения и тошноты, сотрясавшей все его тело. Клитч свернулся клубком и примостился между двумя валунами. Он поспит здесь, пока не почувствует себя лучше. Замерев в таком положении, он не скатится по склону, когда заснет. Ничто не спугнет его удачу... Некогда голубые глаза подернулись пленкой, остекленели, и горностай соскользнул в бесконечную тьму.

40

Прошло два дня, оба были наполнены грустью и тяжелой работой. Саламандастрон пришлось очищать от всего, что напоминало только что завершившуюся войну. На древках, воткнутых в песок на берегу моря, развевались знамена, здесь вырыли братские могилы для зайцев и землероек, погибших в борьбе за освобождение горы. Дальше по берегу шли ничем не отмеченные захоронения солдат Фераго. Для каменной крепости у моря настало время яркого света и хорошей пищи. Несколько отрядов послали за провизией, другие работали на склонах вулкана, расчищая заваленные проходы и окна и засаживая террасы горы цветами, кустарником и деревьями.

Глубоко в горе Арула обнаружила склеп. Она организовала отряд землероек, дав им задание раскопать и расчистить проем. Когда все было сделано, молодая кротиха почуяла запах свежей воды, чистого прохладного источника. Это открытие сделало гору неуязвимой для любой осады, дав ее защитникам неограниченные запасы драгоценной воды. Арула обменялась лапопожатием с Лог-а-Логом и Алфохом, когда они вместе глядели на сверкающий ручеек, который бежал из вырубленного отверстия.

- Хур-хур, это, конечно, не октябрьский эль, но по вкусу очень смахивает на хорошее вино. Хур- хур!

Оставалось исполнить последний печальный долг - захоронить Урта Полосатого рядом с его предками.

Самкима пригласили на церемонию. Когда он явился, через его плечо вилась перевязь меча Мартина Воителя. Бельчонок нес фонарь, освещая дорогу трем барсукам, которые несли на плечах тело Владыки Горы. Бычеглаз и сержант Сапвуд шли рядом, изредка подсказывая Самкиму дорогу.

Урт Белый уложил тело покойного в тайную пещеру. Самким огляделся вокруг, рассматривая каменные стены, испещренные загадочными надписями и картинами, сделанными лапами барсуков. Сапвуд шмыгнул носом и утер глаза, когда разглядел последнюю надпись:

- Это сделал сам Урт Полосатый. Смотрите, это он, а это ты, Урт Белый. А вот Самким, он держит меч. Жаль только, что я не могу прочесть написанное лапой моего друга Урта Полосатого.

Глинушка смогла. Самким поднял повыше фонарь, и барсучиха молча изучала древние письмена. Закончив чтение, она повернулась к присутствующим:

- То, что здесь написано, предназначалось для меня, поэтому я и не изображена ни на одной из этих картинок. Я одна должна хранить страшные и веселые тайны Саламандастрона, пока мой внук Урт Белый не будет посвящен в сан Владыки Саламандастрона. Одно могу сказать: мой внук Урт Полосатый пожелал быть похороненным под неким итак-то, только я не могу понять, где это. Вам что-нибудь известно об этом?

Свет фонаря заколебался, все в замешательстве уставились друг на друга.

- Итакто? - переспросил Бычеглаз и пожал плечами. - В нашей горе нет места с таким названием.

Самким стал прохаживаться по пещере, повторяя про себя:

- Итакто, итакто...

В дальнем конце помещения стена была гладкая, но никаких рисунков и надписей на ней не было. Самким провел по ней лапой и вдруг подпрыгнул от удивления:

- Смотрите, эта стена не каменная!

Это был занавес, сделанный из какого-то грубого материала. Сосновой смолой к нему были приклеены камни и песок, они и создавали эффект каменной стены. Урт Белый осторожно отодвинул занавес. Страшное зрелище предстало глазам собравшихся. На огромном каменном троне сидел ветхий скелет барсука в полном боевом облачении. Альков позади занавеса был полукруглым, его замыкал огромный резной камень.

- Письмена говорят о том, что эти останки принадлежат Владыке Броктри, первому Владыке Саламандастрона. - Голос Глинушки эхом прокатился по пещере.

Сапвуд почтительно коснулся закованной в броню лапы:

- Наверняка этому старому барсуку известно, где находится итакто. Но он не скажет, так?

Мара стояла, не сводя глаз со скелета Броктри. Когда чувство страха отступило, она заметила нечто странное. Выступив вперед, она осмотрела стену сбоку от трона:

- Его лапа словно указывает сюда. Смотрите!

К камню была прикреплена продолговатая медная пластина, позеленевшая и потускневшая от времени. Глинушка дохнула на нее и протерла песком поверхность, так что та заблестела. Вплотную приблизив глаза к пластине, барсучиха внимательно осмотрела ее:

- Совершенно гладкая пластина, на ней ничего не написано.

Все уселись на пол, не сводя глаз с пластины. Бычеглаз повернулся ко входу, где они оставили тело Урта Полосатого.

- Бедный Урт, похоже, он никогда не упокоится под своим итакто.

Мара все смотрела и смотрела на медную пластину, долго и пристально:

- Передай-ка мне фонарь, Самким.

Бельчонок сделал, как его просили. Мара поместила фонарь на подлокотнике трона, рядом с лапой скелета:

- У кого острое зрение?

Сапвуд поднял лапу:

- Похоже, мои гляделки видят получше остальных.

- Тогда сядь сюда и скажи, что ты видишь, Сапвуд.

Мара подвинулась, и сержант занял ее место. Он сидел, глядя на сверкающий металл, тускло блестевший в свете фонаря:

- Ох, клянусь хвостом! Я вижу слова - вернее, буквы, - хотя не знаю, что они означают. Никогда не учился письму. Слишком занят был другими делами, всякие битвы, знаете ли, сражения...

- Самким, - прервала зайца Глинушка, обратившись к бельчонку, - дай ему свой меч. Сапвуд, ты можешь нацарапать на полу те буквы, что видишь?

- Конечно.

Это была надпись на языке барсуков, и Глинушка торжествующе прочла:

- Итакто!

Затем она поместила свою лапу на пластину и провела вдоль нее лапой через всю комнату. Лапа уперлась в каменный выступ сбоку от трона.

- Дайте фонарь. Это здесь! Видите, на этом выступе вырезано слово? Оно находится прямо напротив слова на медной пластине, только в зеркальном отражении. Это слово не «итакто», а «откати».

Урт Белый выглядел озадаченным. Он стал повторять слово снова и снова, сначала быстро, затем помедленнее;

- Откати, откати, откати! - Тяжело подойдя к камню, он ухватил его своими мощными лапами, усмехнулся и глянул на друзей: - Отойдите с дороги!

Мара знала, что Урт Белый обладает чудовищной силой, но даже она сомневалась в том, что ему под силу сдвинуть гигантский обломок скалы. Она хотела было выступить вперед и предложить свою помощь, но Глинушка предостерегающе подняла лапу:

- Не надо, Мара. Он сам справится.

Упершись покрепче задними лапами, отчего те стали похожи на два дубовых ствола, Урт напрягся изо всех сил. Вены и сухожилия вздулись на его лапах, зубы заскрипели, как мельничные колеса, кровь прилила к глазам. Бешено зарычав, Урт Белый обхватил камень поплотнее, и его лапы буквально вжались в него. Тело барсука напряглось и задрожало от страшного усилия. Приникнув к камню, он громоподобно взревел и оторвал валун от пола.

Широко раскрыв глаза от страха, Бычеглаз схватил Сапвуда за лапу:

- Гром и молния! Он не откатил его... просто поднял!

Урт Белый сделал три больших шага и опустил валун на пол. Громкий стук заставил задрожать стены пещеры. Камень прикрывал дыру. Держа фонарь, Мара и Самким легли на пол, и их глазам предстали древние сокровища барсуков Саламандастрона!

Жемчуг южных морей, серебряные чаши и золотые блюда, драгоценное оружие, выкованное лапами прежних Повелителей Горы - длинные мечи, сабли, рапиры, странные кривые мечи, щиты, копья, пики, кинжалы и палицы, - сделанные из дорогих пород дерева и драгоценных металлов. Все это лежало огромной сверкающей кучей, распространяя во все стороны отблески синего, ультрамаринового, красного и янтарного света. Этот свет мелькал перед глазами Мары, и в памяти ее вспыхнуло то мгновение, когда Клитч пытался выведать у нее что- либо о сокровищах горы.

- Так вот они, сокровища барсуков!

Урт Полосатый был похоронен во всем парадном облачении там, где он просил. Навечно.

41

- Хо, привет аббатству! Есть кто-нибудь дома? Рэдво-о-о-олл!

Вера Иголка даже подпрыгнула на месте, словно толстенький ванька-встанька:

- Клянусь колючками, это же Труг! В самом деле, Труг!

Труган перегнулась через парапет и радостно затрясла головой:

- Ой, это же мой братец! Я бы узнала его и за две мили отсюда. Где ты пропадал так долго и кто такие эти птицы, что явились с тобой? На вид они довольно голодные!

Труг, внешне очень похожий на возвратившегося с поля брани героя, вальяжно шагал по дороге. На голове его красовалась шапочка, снятая с побежденного им горностая, который в свою очередь снял ее с побежденной выдры. В шапочке залихватски торчало великолепное соколиное перо. Труг смахнул с головы свой головной убор и низко поклонился, усмехаясь, как крот на пикнике:

- Добрый день, милые дамы. Позвольте представить: мои друзья Рокангус, Кривой Клюв, Ржаное Крыло и Острый Коготь. Прошу принять их наилучшим образом.

Ежиха была чрезвычайно обрадована. Труган нетерпеливо распахнула ворота навстречу гостям:

- Труг, в этой шапке ты похож на разбойника!

Элегантно размахивая шапкой, Труг подчеркнуто галантно поцеловал лапу сестры и, дурачась, начал речь. Говорил он громко, чтобы его слышали все:

- Тебе, дорогая сестрица, никогда не догадаться, где я был. А я, между прочим, мерз в северных горах, сражался с воронами и сидел в засаде как хромая жаба. И все это время я хотел задать тебе один вопрос.

Труган слегка шмыгнула носом, вытерла глаза и извиняющимся тоном спросила:

- Что ж это за вопрос, братец?

- Как насчет чая? Мы с моими друзьями немножко проголодались.

Четыре сокола с удовольствием присоединились к собравшейся толпе, которая, держась за бока от смеха, смотрела, как Труган, размахивая щеткой, гонится за удирающим со всех лап Тругом.

- Ах ты, курносый грубиян! Я такого тебе чаю задам, позабудешь и самый вкус его! Дай только догнать тебя!

Попозже в этот же день аббатиса Долина с удовольствием следила за тем, как Труг, покачивая крошку Думбла на колене, справляется с полдником, накрытым по такому случаю для выдры и четырех соколов прямо в саду. Думбл без устали рассказывал сногсшибательные истории о том, как он совершил героический перелет в мешке. Одна из историй, например, повествовала о том, как он спас орла от гораздо более страшных птиц, а другая - о том, как он помогал орлу махать крыльями, когда тот уж очень устал. Труг и четыре сокола напрягали все силы, чтобы не расхохотаться.

Думбл вдруг подозрительно оглядел их:

- Эй, а вы часом не смеетесь над маленьким Думблом, а? Р-р-р! - Для устрашения он попытался подражать манере речи орла.

Король Макстрах, сидя на бревне в саду, одобрительно кивнул соколам, сделавшим над его головой круг почета:

- Р-р-р-р, здесь славные р-р-р-ребята!

Наконец опустился вечер, и Труган повела Думбла спать. Труг сидел, разомлев, за бутылью октябрьского эля, донельзя довольный тем, что вернулся домой, в свое возлюбленное аббатство. К нему как раз явилась почетная депутация, возглавляемая старым Тоддом Иголкой, который подарил герою специально для него вырезанные из яблоневого дерева миску и ложку. Почтенный еж, неловко опираясь на трость, пытался произнести поздравительную речь:

- Мой дорогой, у меня мало слов, но этот дар я приношу от чистого сердца. Я вырезал это специально для тебя, Труг. Рэдволл обязан тебе жизнью. Посмотри на миску, вот здесь вырезано твое имя и все такое, а брат Ревунчик сказал, что в любой момент, стоит тебе только захотеть, он наполнит ее супом. Вот так, спасибо тебе!

Завершил речь старого ежа троекратный поздравительный клич. Труг в смущении опустил глаза и прижал подаренную миску к груди:

- Спасибо, друзья. Сердечное вам спасибо, но я не сделал ничего особенного. Вы бы и сами для меня сделали то же самое, я знаю!

Поздно ночью все собрались в саду у костра. Лето близилось к концу, и ночи стали прохладнее. Брат Остролист протянул свою кружку, чтобы ее еще раз наполнили сидром, что с удовольствием проделал Кротоначальник. Наливая сидр из большого черного кувшина, он одним глазом смотрел на яблоню:

- Хур-хур, скоро настанет пора урожая. Эти яблоки отлично пойдут на сидр для следующего года.

Остролист подул на пенящийся напиток и поднес его к губам:

- Да, фрукты созревают быстро, дружище. Клянусь, я страшно скучаю по молодым Самкиму и Аруле. Скорей бы уж они вернулись!

Кротоначальник налил себе чашу горячего сидра:

- Ты прав, старина, хур-хур, не подобает молодой кротихе путешествовать так долго. Не подобает.

Сестра Настурция сидела рядом с ними, глядя в огонь костра. В наступившем молчании она запела:

Идет бельчонок с моим великим мечом,

Идет молодая кротиха с мешком за плечом,

Идет длинноухий, проворный и вечно голодный —

С ними идет Защитница в Рэдволл свободный.

Настурция вдруг тряхнула головой и села прямо:

- Боже милостивый, что это я опять сижу тут и распеваю неизвестно что?! Какие глупые песенки! Извините меня!

- Нет, нет, не надо извиняться. - Кротоначальник погладил ее лапу. - Это был голос Мартина Воителя.

Аббатиса Долина пошевелила костер палкой. Искры взлетели и поплыли в ночное небо.

- Спасибо нынешнему лету! - сказала она. - Теперь я могу не беспокоиться за этих сорванцов! Если Мартин говорит, что они возвращаются, этого достаточно. Завтра я выставлю отряд встречающих!

Высоко в небе над Страной Цветущих Мхов плыла луна, костер догорал, и все притихли.

Солнце ярко осветило склоны Саламандастрона, разогнало утренний туман, открыв целый отряд землероек, выстроившийся рядом с отрядом зайцев. Все взоры были устремлены на главный вход, и, когда камень откатился в сторону, раздался шум. В открывшемся проеме показалась Глинушка с головой, украшенной венком из полевых цветов. На барсучихе было надето красивое голубое платье. Она отступила в сторону, и из горы показалась великолепная процессия.

Первыми шли почетные гости из Рэдволла - Самким и Арула. Бельчонок, конечно, нес свой меч, а кротиха - весло землероек, перевитое плющом. Позади них выступали предводители землероек, Лог-а-Лог и Алфох. Их плечи покрывали зеленые туники, лапа каждого покоилась на эфесе рапиры. Затем шли Мара и Пиккль. Барсучиха в нарядном кафтанчике цвета старого золота несла на кончике копья огромный букет поздних роз. Пиккль, одетый в светло-песочного цвета мундир, нес заячий лук и колчан со стрелами. Позади них шла Ясеника, ее нарядный плащ украшали морские раковины. Урт Белый замыкал шествие вместе с Сапвудом и Бычеглазом.

Теперь, когда Урт Полосатый покоился в своем лучшем парадном облачении, огромный белый барсук надел его боевое вооружение, в котором тот был, когда спустился на берег, чтобы сразиться в своей последней великой битве. Урт Белый сам подправил его в кузне.

До самых кончиков когтей он выглядел настоящим воином, смелость блистала в его глазах и сказывалась в каждом движении его гигантских лап, когда он легко и свободно прошел впереди собравшихся. Солнце сверкало на его снежно-белом меху,

Сапвуд опустился на колени и подставил голову под лапу Урта Белого.

- Это мой внук, - раздался величественный голос Глинушки. - Его прадедом был Урт Коготь, а его отцом Урт Сильный, а братом - Урт Полосатый. Тот, кто сегодня стоит перед вами, должен править этими землями пока продлятся его дни. Правитель Горы! Командир Дозорного Отряда! Воин и Владыка Саламандастрона! Салют Урту Белому!

Копья, рапиры, луки и весла взметнулись вверх подобно набежавшей волне:

- Эу-у-ула-а-алиа-а-а-а!

Все собравшиеся подхватили клич горы, и эхом отозвался каждый камень. Саламандастрон получил нового Правителя.

После церемонии на берегу накрыли столы для торжественного обеда. Хорошая пища, но немудреная. Саламандастрон был военным поселением, и в мастерстве приготовления праздничных блюд даже лучшие из его поваров не могли сравниться с братом Ревунчиком из Рэдволла.

Все уселись среди камней и прямо на песке, счастливо делясь незамысловатой едой. Арула, Пиккль и Нордо были заняты тем, что строили из влажного песка подобие крепости Саламандастрон. Алфох и Ясеника, сидя на низком камне, наблюдали за ними.

Мудрый Алфох задумчиво улыбнулся: - Посмотри, молодежь строит песочные замки. Словно у них никогда не было других забот. Арула, а как насчет входного туннеля?

Молодая кротиха обернулась и задумчиво приложила коготь к носу:

- Хур-хур, спасибо, Алфох. Прямо сейчас и пророю.

Тут же она исчезла в вихре взметнувшегося песка. Ясеника в изумлении покачала головой:

- Они забавны, как молодые весенние побеги. Хороший знак, Алфох. Это поможет поскорее забыть о войне и жестокостях, через которые им пришлось пройти. Посмотри на юного Самкима, вон он сидит один у самой воды. Интересно, о чем он думает. Сегодня утром он был на редкость задумчив.

Самким смотрел на лодки землероек, колышущиеся на самой линии прибоя. Меч Мартина лежал рядом с ним. У бельчонка не было желания присоединиться к остальным, он предпочитал одиночество.

Все еще одетая в новенький кафтанчик Мара приблизилась к бельчонку. Она села позади него и тоже стала смотреть на море. Не глядя на нее, Самким начал высказывать вслух свои мысли. Вскоре это перешло в беседу, во время которой бельчонок и барсучиха избегали смотреть в глаза друг другу:

- Лето умирает, Мара. Я чувствую приближение осени. Листья желтеют, некоторые уже стали совсем коричневыми.

- Так и должно быть, Самким. Никто не может остановить ход времени. Наверное, ты тяжело переживаешь разлуку с домом. Каков Рэдволл осенью?

- Там красиво в любое время года. Осень - пора сбора урожая. Мы начинаем собирать фрукты и овощи. В это время делают октябрьский эль, варят каштаны в меду. Мы допоздна сидим вокруг костра в саду, наслаждаемся вкуснющим ужином и слушаем истории и песни о прошедших днях. По утрам обычно бывает спокойно и тихо. Шуршат листья в лесу, в траве выступает роса, пахнет хлебом и булочками, которые пекут на кухне. Днем можно полежать на солнышке и съесть спелое яблоко или сочную сливу. О да, Рэдволл не похож ни на какое другое место.

- Ты, должно быть, очень любишь свой дом, Самким?

- Да, аббатство - это все для меня. А ты, Мара? Саламандастрон такой замечательный, ты любишь его?

Барсучиха медленно пропускала песок между когтями:

- Я выросла в этой горе. Сегодня утром я почувствовала, что по-настоящему люблю это место. Но, боюсь, я никогда не стану чувствовать себя тут как дома. Здесь витает слишком много тяжелых воспоминаний. Урт Полосатый наложил свою отметину на это место. Могилы наших друзей выглядят одинокими здесь у моря, и это ранит душу. Только время исцелит ее, но я не хотела бы оставаться здесь до старости. Уже сегодня я заметила перемены в Урте Белом, он все больше становится похожим на предыдущего Владыку-барсука. Жизнь здесь не для меня.

- Что же ты собираешься делать, Мара? Куда пойдешь?

- Я последую за своим сном.

- А-а! Сегодня ночью тебе приснился Мартин Воитель?

- Самким! Откуда ты знаешь?

- Потому что он и мне приснился. Мартин велел мне оставаться одному, и тогда ко мне подойдет Защитница аббатства. Это ты, Мара?

Барсучиха обернулась и глянула бельчонку прямо в глаза:

- Мартин сказал мне, что это моя судьба. Он сказал, что я буду счастлива в Рэдволле, счастливей, чем когда-либо прежде.

Самким взял ее лапу:

- Так оно и будет. Нам пора домой, Мара из Рэдволла!!

42

Осень была уже у порога, но аббатиса Долина стоически отказывалась назначать День Названия. Каждый день с самого утра она выставляла на стены дозорных, которым надлежало стоять до сумерек - и в солнечные дни, и в ненастные, когда из леса подступали туманы. Но Самким и Арула все не шли.

Как-то ветреным утром, сидя в сторожке, аббатиса Долина и Вера Иголка потягивали мятный чай с ореховыми бисквитами. Подруги вышивали прикроватные коврики.

Вера Иголка поправила на кончике носа очки и вытерла уголок глаза:

- Мои старые глаза стали сильно уставать в последние дни. Наверное, это из-за долгого ожидания на стене. Я подолгу смотрю вдаль.

Аббатиса сурово глянула поверх очков на подругу:

- Вера Иголка, что я тебе говорила? У нас хватает молодежи, которая так и рвется на стену. Тебе нет никакой нужды стоять там в ненастье.

Ежиха подлила чаю своей гостье:

- Но я хочу первой увидеть их. Кроме того, это спасает меня от нашего Думбла. Этот малыш сущий террорист!

- Точно, точно! - Аббатиса закивала в знак согласия и сделала стежок. - Куда я ни пойду, обязательно выныривает Думбл и начинает клянчить День Названия.

- Может быть, Осень Орла? - хихикнула ежиха.

- Честное слово, если я еще раз услышу такое, оторву маленькому негоднику хвост! - возмутилась аббатиса.

В этот самый момент маленький негодник был участником одного из многих секретных совещаний, происходивших в последние дни. Третий день варили эль, и такие тайные совещания вошли в привычный распорядок дня. Кротоначальник и Тодд Иголка устраивали их в погребе или в спальне, заставляя брата Остролиста присматривать за дверями, или просто в саду. С Думбла взяли страшную клятву, что он ни одним словом не обмолвится ни аббатисе Долине, ни ежихе. До тех пор, конечно, когда не придет время.

Очаги на кухне гасили поздно, в горячих духовках румянились на добавку оладьи, булочки, пирожки и запеканки. Кроты постоянно сновали через сад, по секрету беседуя друг с другом. Некоторые из них катили огромные сыры из кладовых и тоже беседовали. Другие толкали перед собой большие бочки с октябрьским элем и клубничным ликером и тоже беседовали. А иные беседовали, укрывшись за какими-то таинственными мешками.

Ближе к обеду ветерок сник, и также поникла голова аббатисы Долины. Старушка заснула прямо в кресле у камина. Вера Иголка укрыла ее пледом, который они вдвоем и вышили, и, стараясь не шуметь, вышла за порог.

Солнце как раз показалось из-за рваных туч, когда король Макстрах расправил крылья и сделал короткую пробежку. При этом золотой орел чуть не столкнулся с ежихой. Резко затормозив, он повернулся и стал разбегаться в обратном направлении. Ежиха почтительно следила за ним:

- Извините, Ваше Величество, я не помешала? Вы, наверное, делаете утреннюю зарядку?

Макстрах фыркнул и еще раз переступил с одной лапы на другую:

- О, р-р-р, нет, дор-р-рогая. Если это и зар-р-рядка, то зар-р-рядка для кр-р-р-ыльев, моим пер-р-рьям нужен хор-р-роший ветер-р-р.

Как следует разбежавшись, он взмыл в воздух. Ежиха в изумлении покачала головой, проводив взглядом огромную птицу:

- Хотела бы я понять, что только что сказала мне эта птица.

Остролист, выглядывая из окна изолятора, докладывал об увиденном Кротоначальнику, который сидел на кровати, с наслаждением уписывая огромную головку сыра с сельдереем.

- Сейчас он собирается совершить второй разбег, нет, задерживается, говорит с Верой. Не знаю, о чем они говорят, но вот он разбежался и взлетел в воздух. Ежиха смотрит вверх и что-то говорит. Будем надеяться, что Макстрах не выдал ей наш секрет.

Кротоначальник наморщил нос: - Хур-хур, Вера Иголка ничегошеньки не понимает из того, что говорят птицы. Они не могли толком поговорить. Так что не беспокойся, Остролист.

Все пять лодок землероек уже были на широкой глади Великого Южного Потока. Мара сидела рядом с Самкимом, работая веслом вместе с остальными. До молодой барсучихи доносились слова, которыми обменивались Арула с Пикклем, сидевшие в другой лодке. Арула с увлечением рассказывала зайцу о пирах в аббатстве Рэдволл.

Пиккль то и дело прерывал ее рассказ восторженными стонами, вырывавшимися у него при каждом наименовании блюд.

- Хур, а затем кладут мятный крем и...

- У-у-у, мой животик! Не надо говорить мне о том, что кладут сверху. Я хочу догадаться сам. Наверное, берут мятный крем, намазывают его толстым слоем на терновничный пудинг и сверху кладут засахаренные каштаны, так?

Арула в изумлении заморгала, недоуменно покачав головой:

- Хур-хур, откуда тебе это известно?

Вместо ответа Пиккль погладил свой животик:

- Быть зайцем и не разбираться в еде, старушка, это значит не быть зайцем. Можешь поставить желудь против огромного валуна и не проиграешь. Мы - профессиональные едоки, понимаешь ли.

Мара обрызгала его веслом:

- Это точно, Арула!

- Суши весла! Достать луки и стрелы!

Мара подняла глаза и увидела огромную хищную птицу, которая описывала круги над водой и медленно приближалась к лодкам. Мара угрожающе подняла весло, а Самким, обнажив меч, стал рядом с ней.

Лог-а-Лог крикнул остальным:

- Не стрелять, пока она не станет атаковать. Возможно, она и не собирается этого делать.

Огромная птица парила над лодками. Выписывая один из кругов, она настолько снизилась, что задела кончиком крыла Мару и Самкима.

- Эй, вы, хр-р-рабр-рр-рецы, попр-р-робуйте только выстр-р-релить, и я заставлю вас пожалеть об этом. Р-р-р!

Пиккль опустил весло и почесал за ушами:

- Что прокуковала это почтенная птичка? Кто- нибудь может мне сказать, а?

Алфох зажал лапой рот зайцу:

- Помолчи, мне кажется, она хочет что-то сказать. Птица определенно не собирается причинять нам вред, иначе она бы давно уже напала на нас. Эй, наверху! Мы - землеройки из Гуосима! Кто ты и откуда явился?

Золотой орел снизился и прокричал подобно сирене:

- Рэ-э-э-дво-о-о-лл!

Самким подпрыгнул от удивления и, замахав мечом, прокричал в ответ:

- Рэ-э-э-дво-о-о-лл!

Орел медленно изменил направление полета и унесся на север вдоль другой протоки.

Самким задрожал от волнения и ухватился за весло:

- Ты слыхала, Мара? Хватайте весла! Я уверен, он хочет, чтобы мы следовали за ним. Что скажешь, Лог-а-Лог?

Предводитель землероек взялся за весло:

- Думаю, ты прав. Во всяком случае, он летит в правильном направлении, двигаясь по этой протоке, мы намного укоротим путь. Ладно, давайте следовать за птицей. Весла на воду, Гуосим! К дому Самкима нас ведет отличный штурман!

Там, куда гребем мы, веслами крутя,

Отдыхать, ребята, ляжем мы, кряхтя.

Белые кувшинки дремлют над водой,

Чистой и прозрачной, тихой, ледяной.

Эх, весло-веслище, спину ты нам гни,

В тихую затоку лодку пригони,

Где, простив обиды другу и врагу,

Сон вкусим последний мы на берегу —

У плакучей ивы, где журчит вода,

В землю пуховую ляжем навсегда...

- Садись-ка в повозку, Вера. - Труг стоял, держа на плече упряжь.

Маленькая зеленая коляска была уже готова для поездки. Аббатиса Долина и Вера Иголка были разбужены на рассвете, у ворот сторожки их уже поджидали Тодд и сестра Настурция. Все собрались на лужайке.

Труг оглянулся на них через плечо:

- Все готово, шевелите лапками! Пожалуйте в коляску, мы совершим чудесную прогулку по тропинке. Идет?

Ежиха поплотнее закуталась в плащ:

- Покорно благодарю, Труг. Для чего нам эта прогулка?

Труг нетерпеливо фыркнул:

- Разумеется, мы отправимся за фиалками и камнеломкой, что растут на церковном дворе у Святого Ниниана. Я уже говорил вам, что они очень нужны брату Остролисту для приготовления лекарств. Садитесь, дамы! Не идти же пешком!

Не слишком охотно обе подруги сели в коляску и откинулись на подушках, разложенных на сиденье специально для них.

- Но почему так рано, ведь еще едва рассвело? - недовольно покачала головой аббатиса Долина.

Тодд Иголка распахнул главные ворота и выкатил повозку на тропинку:

- Потому что это самое лучшее время для фиалок и камнеломки. По крайней мере мне так сказали. Хорошей прогулки!

Ежиха погрозила лапой своему мужу:

- Ты просто старый ворчун, Тодд. Что это ты задумал, отсылая нас в такую даль? Неужели не нашлось кого-нибудь помоложе, кто сумел бы нарвать травы получше, чем две старые дамы?

Труг весело катил коляску по тропинке сквозь туман занимающегося рассвета:

- Вот тут ты и не права. Остролист сказал, что молодежь не может отличить люпина от лилии. А у тебя с аббатисой чрезвычайно развитое чутье на красоту.

Весьма польщенная аббатиса Долина грациозно выгнула шею и повела глазами:

- Этот Остролист никогда не был уличен во лжи, Вера. Тут он совершенно прав!

Позади них Тодд Иголка поскорее захлопнул ворота и побежал через лужайку, размахивая своей тростью:

- Шевелите лапами! Они уехали. Надо торопиться!

Солнце возвестило о приходе дня, бледного вначале, но постепенно согретого лучами яркого осеннего солнца. Ежиха озиралась на темную зелень вечнозеленых растений и золотые листья деревьев и кустарников, на чередующиеся пятна света и тени, заставлявшие ее прикрывать глаза:

- Кажется, нас ожидает чудесный день, чем бы мы ни стали заниматься во время нашей прогулки. Не так ли, аббатиса?

Ее спутница спрятала лапы в широкие рукава сутаны:

- Гм, фиалки и камнеломка! Быть мне лягушкой, или у нас в Рэдволле что-то замышляется, а, Труг?

- Не говорите слишком громко. До Святого Ниниана путь еще неблизкий. Почему бы вам не вздремнуть? Когда приедем, я вас разбужу.

Лодки причалили к берегу там, где указал орел Макстрах. Дальнейший путь стал приятной прогулкой через тенистый лес. Они поужинали и немного поспали на берегу потока.

Часа через два после полуночи Лог-а-Лог замаскировал все пять лодок ветками и листьями папоротника, чтобы позже можно было их отыскать. Затем он собрал землероек, и они разбили лагерь. Путники зажгли фонари и углубились в Лес Цветущих Мхов. Самким и Арула шли впереди, следя за темным силуэтом Макстраха, когда он появлялся над верхушками деревьев.

Арула глубоко вздохнула:

- Хур-хур, пахнет чем-то вкусным, Самким. Это запах родного очага!

Самким с удовольствием потянул носом:

- Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду.

Мара сорвала листик и растерла его в ладони, продолжая вглядываться в чащу леса:

- Деревья, Пиккль, я в жизни не видела столько деревьев. Они стоят так величественно и торжественно, будто часовые, и здесь не слишком жарко и совсем не холодно. И песок совсем как у нас около Саламандастрона. Я чувствую, что скоро полюблю эти места.

- А я чувствую, что полюблю любое место, где меня толком накормят, старушка. После ужина прошла уже целая вечность, я проголодался.

В тот же рассветный час, когда коляска выехала за ворота аббатства, путники вышли из леса на опушку. Идти здесь было значительно легче, но за плечами у них была уже целая ночь пути. Неунывающий Пиккль решил подбодрить спутников, слагая на ходу немудреную песенку:

Я хвостика кончик на свеженький пончик

Готов поменять хоть сейчас,

А также без риску за пудинга миску

Возьмите скорей правый глаз!

За левое ухо несчастное брюхо

Салатом напичкаю впрок,

И лапу берите, какую хотите,

За торт и черничный пирог!

И блюдо учуя, какое хочу я,

Я требую целый поднос —

Без всякого спора, великий обжора,

Готов променять я свой нос!

Махаться мне мило, хоть шило на мыло,

Но рот свой не стану махать,

Поскольку тогда, не знаю куда

Все это я буду пихать!

Солнышко согрело всех и подняло боевой дух, путешественники зашагали веселей, а высоко в небе парил золотой орел. Все громко закричали:

- Ура!! Рэдво-о-олл! Логалогалогалог! Рэдво-о-о-лл! Гуо-о-осим! Рэдво-о-о-олл! Логалогалогалог! Рэдво-о-о-олл! Гуо-о-осим!

Аббатиса Долина потерла глаза и подозрительно огляделась вокруг. Солнце уже поднялось высоко, и теперь колеса повозки стучали по твердой земле.

- Труг, - окликнула она. - Ты куда завез нас? Я не была в этих местах целую вечность, но узнать их я все равно могу. Мы давно уже миновали церковь Святого Ниниана.

Труг пробормотал что-то неразборчивое себе в усы и ускорил шаг. Вера Иголка внезапно проснулась:

- Что случилось, дорогая? Что такое Лог-а-Лог?

- Что еще за Лог-а-Лог? Ничего я не говорила ни о каком Лог-а-Логе. Что ты тут бормочешь, Иголка?

Ежиха призвала аббатису к молчанию:

- Остановись, пожалуйста, Труг. Ш-ш-ш послушайте!

Труг убавил шаг. Все трое внимательно прислушались. В спокойном утреннем воздухе до них докатился далекий звук:

- Рэдво-о-олл! Логалогалог! Рэдво-о-олл! Логалогалог! Гуо-о-осим!

Вера Иголка недоуменно покачала головой:

- Что это такое, аббатиса? Кто это там шумит?

Широкая улыбка появилась на лице аббатисы. Она наклонилась вперед и легонько потрепала Труга по спине:

- Это Арула и Самким, я уверена! Скорее вперед, Труг!

Тропа повернула, и Самким тут же увидел приближающееся к ним облачко пыли и услышал скрип колес.

Бдительный, как всегда, Лог-а-Лог крикнул своим землеройкам:

- Луки и стрелы готовь! К нам кто-то приближается!

Но Самким и Арула уже узнали Труга и его спутниц, которые теперь стояли в повозке, размахивая платками:

- Да это же аббатиса и Вера Иголка! И старина Труг! Бежим к ним, Арула!

Вдвоем они рванулись к повозке и вскоре услышали радостный крик ежихи:

- Это мои милые Самким и Арула! О, мои колючки! Ох, негодники! Посмотри на них, Долина, только посмотри! И наш Самким размахивает прекрасным мечом! Ох, клянусь желудями! Это меч Мартина! Смотри, бельчонок принес его обратно!

Все приветственно закричали, и непрошеные слезы побежали из глаз аббатисы при виде бельчонка. Теперь он выглядел настоящим воином, с прекрасным оружием. Его меч сверкал в солнечном свете.

Труг заставил повозку слегка подпрыгнуть, когда затормозил на полной скорости, громко крича:

- Ура, ура-а-а! Я знал, что это вы, сорванцы! Самким! Арула! Это же я, Труг!

Арула бежала, взметая пыль хвостом:

- Аббатиса! Вера! Это я, ваша Арула!

Для своего почтенного возраста аббатиса оказалась довольно пылкой особой. Она так крепко обняла обоих, что у тех перехватило дыхание:

- Самким, Самким! Я знала, что когда-нибудь вы вернетесь домой!

Ежиха уже целовала Арулу и трепала ее за уши:

- Ох, как же я рада вас видеть. Добро пожаловать, милые мои сорванцы! Теперь чтобы шагу не смели ступить из аббатства! Вот я вас!

Труг смахнул пыль со щек и сердечно потрепал двух своих друзей по спинкам:

- Приятное зрелище для старых глаз, молодежь! Добро пожаловать домой, мои дорогие! Охота послушать ваши рассказы о путешествии.

Наконец аббатиса взяла себя в руки. Она обняла Самкима и Арулу, словно защищая их:

- Еще будет время послушать рассказы. Этим мы займемся попозже. Сейчас, пожалуй, лучше поприветствовать наших милых гостей и пригласить их в наше аббатство!

Мара старалась держаться позади толпы. Чувствуя себя смущенной и неуверенной, она внимательно слушала аббатису и ежиху.

- Мы рады встретиться с вами, Лог-а-Лог и Алфох! Сердечно благодарю вас за то, что доставили наших друзей домой. Но вот незадача, вас так много, а мы не приготовили ничего особенного сегодня к обеду. Однако мы от всей души приглашаем вас к нам в дом, в аббатство Рэдволл. Самким, Арула, проводите всех к нам домой. Я уверена, что вы извините нас, если мы отправимся впереди вас, чтобы организовать нечто вроде завтрака.

Труг, разворачивай повозку и скорей в аббатство. Вера, не стой столбом, садись в тележку - и поехали!

Землеройки проводили их веселым гомоном, когда Труг помчался по тропе, а тележка грохоча ехала за ним.

Вскоре после полудня гости уже приближались к воротам аббатства. Их встретили очень смущенные аббатиса и ежиха, так и продолжавшие сидеть в тележке. Аббатиса в отчаянии заломила руки навстречу подошедшим:

- Нас не пускают, Самким! Мы кричали, кричали, но никто не отворяет. Труг побежал к задней стене, чтобы посмотреть, нельзя ли как-нибудь там взобраться наверх.

Вера Иголка смущенно теребила передник:

- Просто позор на мои колючки! Не пускают в родное аббатство, и вас даже никто не встречает, вы так и останетесь голодными!

- Извините, может, я могу чем-нибудь помочь?

Аббатиса подняла грустные карие глаза и увидела перед собой очаровательную молодую барсучиху. Долина в изумлении откинулась на подушки:

- О, Самким! Почему ты не сказал мне сразу?

Барсучиха робко погладила лапу аббатисы:

- Меня зовут Мара.

- Мара. Какое хорошее имя. - Аббатиса крепко пожала обе лапы барсучихе. - Конечно, ты можешь помочь нам, Мара.

Размеренным шагом подойдя к воротам, Мара сильно стукнула по ним лапой и громко произнесла:

- Именем аббатисы, откройте!

И в ту же секунду обе створки распахнулись.

Потом был веселый переполох. Все жители аббатства столпились на лужайке перед главным входом, приветствуя пришедших. Ежиха и аббатиса были изумлены происшедшим, пока не подошел наконец Труг и не обратился к ним:

- Простите нам наш дерзкий сюрприз. Меня впустили через северный вход. Король Макстрах выслеживал прибытие Самкима в течение последних трех дней. А теперь не беспокойтесь, все будет в порядке!

Все обступили Самкима и Арулу, бельчонок весело размахивал мечом и кричал не хуже остальных. Крепко взявшись под лапы, аббатиса и Мара возглавили процессию.

В центре сада был накрыт великолепный стол.

Пиккль с открытым ртом смотрел на представшее его глазам зрелище:

- Ну и ну, клянусь ушами! Я слышал о хорошей жратве, но никогда не думал, что бывает такое!

Думбл появился из-под стола, его забавный орлиный клекот был забыт, и, ухватив аббатису за сутану, он потащил ее к армии незнакомых землероек:

- Вот и День Названия, мамушка Долина! Как же мы назовем его?

Аббатиса влюбленно оглянулась на Мару с Пикклем, стоявших рядом с Самкимом и Арулой:

- Осень Возвращения Домой! Как же иначе?

43

Осенний праздник в честь Возвращения Домой оказался событием, надолго оставшимся в памяти жителей Рэдволла. В первый раз за много-много лет большое барсучье кресло оказалось занятым: в нем сидела Мара, нынешняя Защитница аббатства.

Брат Ревунчик в новом белом переднике и поварском колпаке стоял с поварешкой в лапе на самом верху бочонка с элем, чтобы каждый мог видеть его. Прежде чем начать речь, толстяк многозначительно кашлянул:

- Гм, гм, прошу внимания, пожалуйста! Хорошо, очень хорошо! А теперь, поскольку большинство из вас наши гости, аббатиса попросила меня произнести приветственное слово. Или два.

Аббатиса кашлянула и тихо прошептала Алфоху:

- И не думала просить его о чем-нибудь таком! Он сам напросился!

Брат Ревунчик тем временем продолжал свою речь:

- Действительно, весьма необычно видеть так много гостей за нашим столом. Никогда не видел сидящими рядом золотого орла, четырех соколов, барсучиху и целую армию землероек, не говоря уж о зайце...

- Я тоже не просил ничего говорить обо мне, дружище, - вставил Пиккль.

Ревунчик бросил на него испепеляющий взгляд:

- Спокойно, очень хорошо. На чем я остановился? Ах да. Итак, добро пожаловать в Рэдволл, наше аббатство - это ваше аббатство. Оставайтесь с нами в такой счастливый день. Ешьте, пейте, будьте счастливы. Не знаю, придется ли вам по вкусу наша еда, она такая простая, но мы с помощниками стремились накормить вас как можно вкуснее.

Друни нырнул головой под скатерть и оттуда крикнул:

- Хур-хур, дай-ка лучше им самим попробовать эту твою простую еду!

Раздался взрыв смеха. Среди общего веселья Мара поднялась с места и обратилась к покрасневшему Ревунчику:

- Я не сомневаюсь, что ваша еда придется всем нам по вкусу. Она лучше всяких слов. Слава твоей кухни и твоих умелых лап стала легендой в Стране Цветущих Мхов. Но мы хотели бы, чтобы этот праздник прошел как обычно. Аббатиса, ведь обычно ты произносишь приветственное слово? Не будешь ли ты так добра и в этот раз?

Аббатиса Долина встала и нараспев стала читать традиционное приветствие аббатства, и все склонили головы:

Белки, мыши и ежи,

Бархатные кротики,

Что на пир пришли набить

Круглые животики, —

Начиная пить и есть,

Лету вы воздайте честь

За богатые дары

На роскошные пиры!

Среди взрыва аплодисментов и стука ложек начался пир. Столы составили в виде огромного креста, на них разместили пять главных блюд. На северном конце возвышался праздничный грушевый торт с миндальным кремом и орехами. Напротив него, на южном конце стоял замечательный черносмородиновый пудинг, плавающий в персиковом желе с клубникой и лесными орехами, залитый кленовым сиропом. Восточный конец был украшен высоким красносмородиновым желе с хлопьями миндаля и медовым кремом. На западном же конце стола имелась золотистая медовая запеканка, сдобренная мятным сиропом и засахаренными орехами, которые прямо-таки вываливались из нее на толстый слой красных слив. В центре же стола высился огромный торт из сладкого стрелолиста и всевозможных фруктов с прослойкой из сотового меда, смешанного с яблочным и малиновым пюре. Салаты десяти различных сортов были украшены ломтиками белого, желтого и светло-коричневого сыра, приправленные орехами, травами и сельдереем. Огромные караваи, буханки и ковриги ржаного хлеба, горяченькие, только что из духовки, с румяной, хрустящей корочкой, красовались рядом с овощными пирогами, грибным и овощным супами и массивными картофельными и свекольными пирогами, которые обожали кроты. Пирожки с красной смородиной, черничные лепешки, вареники со сливами, яблочные запеканки, клубничное желе и терновничный пудинг были расставлены по всему столу, вместе с медовым кремом, кремом из роз и лютиков, а также фирменным кремом, который так и назывался «Крем Рэдволльский». Кувшины, графины и бутыли с октябрьским элем, клубничным ликером, одуванчиковым, лопуховым и смородиновым вином и настойкой из первоцвета занимали свои позиции между огромными фляжками с розовой водой и вышитыми салфетками для липких лапок.

- Эй, Нордо, какого ты мнения о нашем грибном супе?

- Уф-ф-ф! Он просто великолепен! Передайте мне, пожалуйста, тот графин с октябрьским элем!

- Хур-хур, а мне, тарелочку с картофельным пирогом.

- Одну минутку, р-р-р, вот только положу себе в тар-р-релку эти вафли.

- Верно, Думбл, давай намажем батон этим сыром и салатом заодно. А теперь начинай кусать его с одной стороны, а я с другой. Это такая игра, встретимся на середине, хорошо?

- Любишь ли ты сыр с сельдереем и орехами, Лог-а-Лог? Не хочешь ли положить ломтик поверх овощного пирога?

- М-м-м! Из-за такого пиршества, пожалуй, стоило столько грести. Думаю, всю остальную жизнь мне будет сниться ваш октябрьский эль. Алфох, что ты там ешь?

- Э-э, понимаешь ли, я тут черничную лепешку некоторым образом, э-э, намазал медовым кремом. Брат Ревунчик выразил желание дать мне рецепт этого блюда. Очень мило с его стороны. А ты, милый крот, не слишком ли увлекся пирогом со свеклой?

- Хур-хур, понимаешь ли, в серединке он самый вкусный. И мне ну никак от него не оторваться!

- Смотрите, Труган и брат Остролист опять начали соревнование по поеданию перченого супа. Только взгляните, сколько перцу они туда набухали!

- Я что говорю, братцы, есть ли тут желающие посоревноваться со старым едоком?

- Спокойно, Пиккль, ты не забыл, что нам надо поквитаться?

- Ха-ха, Бочонок, дружище. Не торопись, сейчас я к тебе пересяду, вот только разберусь с этим пирогом.

- Мда, р-р-р, этот длинноногий - хр-р-рабр-р-р-рый пар-р-р-ень. Не хотел бы я видеть его своим гостем эдак на полгода. Передайте мне, будьте добр-р-ры, блюдо с засахар-р-ренными каштанами.

- Эй, Рокангус, а для раненого сокола ты не так плохо справляешься с обедом.

Сын Маккогтя оторвался от вафель, сдернул клювом с крыла повязку и сильно взмахнул им:

- Кра-а-аг! Мое кр-р-рыло снова р-р-работает как надо! Труг, ты отличный пар-р-рень!

Он тут же взлетел в воздух и воспарил высоко над красными стенами аббатства. Радостный, он все кружил и кружил над головами собравшихся в саду зверей, весело приветствовавших его.

Аббатиса Долина доверчиво улыбнулась своей старой подруге:

- Моя дорогая Вера, они так славно веселятся. Надеюсь, там ни в чем недостатка не будет.

- Недостатка! - встрял в разговор брат Ревунчик. - Недостатка, ты сказала? В таком случае взгляни на приготовленный мной ужин, который мы накрыли в Большом Зале. Там хватит еды, чтобы прокормить целую армию в течение долгой зимы!

Мара торжественно потрясла толстяку лапу:

- Благодарю тебя, брат Ревунчик, наше аббатство может гордиться тобой!

Аббатиса Долина радостно улыбнулась и схватила Мару за лапу:

- Ты слышал, Самким? Она сказала «наше аббатство»! Значит, она решила остаться здесь Защитницей?

- Я и не сомневался в этом, аббатиса. Мартин Воитель давно сказал, что так оно и будет.

Аббатиса уселась в свое кресло, запрятала лапы поглубже в рукава, как она любила делать, и прикрыла глаза:

- Вы должны простить меня, но сегодня был такой длинный день, и мне нужно немного вздремнуть. Самким, я всегда знала, что ты обязательно вернешься домой. Ты вернул меч Мартина, и завтра король Макстрах водрузит его на прежнее место. Там он будет присматривать за нашим аббатством. Мое сердце довольно не только потому, что ты принес меч, но и потому, что ты привел к нам милую барсучиху Мару. У нас никогда не было недостатка в героях - сам посуди: Труг, малыш Думбл, Арула, ты сам, все вы такие храбрые! Отчего бы нам, старикам, теперь не подремать в родных стенах, наслаждаясь добрым здравием, миром и благополучием...

Бельчонок и барсучиха сидели, глядя, как засыпает аббатиса Рэдволла и как спокойно она спит, окруженная друзьями в этот тихий осенний полдень в начале сезона, названного Осенью Возвращения Домой!

44

Колокол Джозефа мелодично прозвонил теплым весенним вечером, как раз в ту минуту, когда старая кротиха неторопливо подошла к маленькому костерку, разведенному под березой в саду. Кротенок поджаривал каштан, насадив его на палку, рядом сидел его друг-мышонок и дремал.

Взяв кротенка за лапку, старушка прошептала ему:

- Пойдем-ка, Баррем, тебе давно пора спать. И возьми с собой свой орешек.

Лапка в лапке они пошли в ту сторону, где располагались спальни аббатства, бабушка задавала вопросы внуку:

- История была интересной, а, Баррем?

Малыш бежал рядом вприпрыжку:

- Хур-хур, интересная, но я все-таки не думал, что наш старичок окажется таким вралем.

Кротиха остановилась и погрозила внуку лапой:

- Хур-хур, ты не должен так невежливо отзываться о старике Думбле, малыш! Он совсем не враль! Тебе следует извиниться!

Малыш лукаво улыбнулся своей бабушке:

- О, извини, мамушка Арула. В той истории рассказывалось про тебя, и это, наверное, чистая правда. Хур-хур!

Старушка Арула погладила бархатную головку своего внука:

- Прощаю тебя, сорванец.

И они не торопясь продолжали свой путь.

- Бабушка, а почему Думбл всегда спит в саду, а? Он никогда не заходит в спальню.

- Это продолжается уже очень много лет, детка. Понимаешь, он ждет, что когда-нибудь к нам в гости прилетят птички - орел и соколы. Они обещали ему, хур-хур.

Вместе они вошли в дом, оставив за собой дверь открытой, ибо в аббатстве Рэдволл всегда были рады гостям.