КОТОКРЫЛКИ

Урсула К Ле Гуин

Всем кошкам, которых я когда-либо любила

— У. К. Ле Г.

Госпожа Джейн Муар не могла толком объяснить, почему у всех четверых ее детей были крылья.

- Наверно это потому, что их отец был слишком ветреным! - сказал сосед, и, противно захихикав, скользнул за мусорный бак.

- Скорее крылья у них потому, что их мать давно мечтала улететь подальше от таких соседей! - ответила госпожа Джейн Муар. - Тельма, у тебя грязная мордочка, умойся! Роджер, перестань задирать Джеймса! Харриет, когда мурлыкаешь, ты должна слегка прикрыть глаза, и мять меня передними лапками... да, вот так, правильно. Как вам сегодня молоко, дети?

- Очень вкусно, мама, спасибо! - радостно ответили они.

Все четверо были прекрасными детьми, хорошо воспитанными, но госпожа Муар все равно за них волновалась. Это был плохой район, и день ото дня жить в нем становилось всё хуже. Весь день напролёт мимо проносились колёса легковых автомобилей и фур, повсюду мусор, голодные псы, бесконечные ботинки и туфли, - идущие, бегущие, топающие, пинающие, - никакого покоя и тишины! К тому же еды становилось все меньше и меньше. Большинство воробьев улетели, крысы были злобными и опасными, а мыши - пугливыми и тощими...

Поэтому крылатость детей была самой меньшей из проблем госпожи Муар. Она каждый день вылизывала эти шелковистые крылышки вместе с мордочками, лапками и хвостиками, лишь время от времени удивляясь им, слишком озабоченная поисками еды и заботой о семье, чтобы много думать о том, чего не понимала.

И только когда огромный пес погнался за маленькой Харриет, загнал ее в угол за мусорным баком, бросился на нее, оскалив белозубую пасть - и та с отчаянным мяуканьем прыгнула в воздух, пролетела над головой пса, и вспорхнула на крышку бака, - только тогда госпожа Муар все поняла...

Пес ушел, раздраженно рыча, но при этом поджав хвост.

- Можешь спускаться, Харриет, - позвала мать. - Дети! Идите все сюда!

Они вернулись к мусорному баку. Харриет все еще дрожала, и остальные котята мурлыкали ей, и терлись об неё, пока она не успокоилась.

Тогда госпожа Джейн Муар сказала:

- Дети, перед вашим рождением я видела сон, и теперь понимаю, что он означал. Здесь не самое лучшее место для жизни, вот почему у вас есть крылья: чтобы улететь отсюда. Я знаю, вы умеете ими пользоваться. Я видела тебя, Джеймс, как ты вчера вечером пролетел над аллеей, и видела твои прыжки "ласточкой", Роджер, и считаю, что вы сумеете это сделать. Я хочу, чтобы вы хорошенько поужинали, а потом улетели отсюда - далеко-далеко!

- Но мама... - сказала Тельма, и расплакалась.

- Я не могу уйти вместе с вами... - тихо сказала госпожа Муар. - Мое место здесь. Мистер Джон Том вчера вечером сделал мне предложение, которое я намереваюсь принять, и не хочу чтобы дети путались у меня под ногами!

Малыши очень расстроились, но они знали, что в кошачьих семьях так принято. А ещё они гордились тем, что мама доверяет им самим заботиться о себе - ведь это значило, что они уже совсем взрослые!

Поэтому, все вместе плотно поужинав у мусорного бака, который перевернул пес, Тельма, Роджер, Джеймс и Харриет промурлыкали "до свидания" своей дорогой матери, и по очереди расправив крылья, взлетели над аллеей, над крышами...

Госпожа Джейн Муар смотрела им вслед, и ее сердце сжималось от страха и гордости.

- У тебя замечательные дети, Джейн, - сказал подошедший мистер Джон Том своим мягким глубоким голосом.

- Наши тоже будут замечательными, Том! - ответила госпожа Муар.

***

Миля за милей летели Тельма, Роджер, Джеймс и Харриет, и все это время видели под собой только крыши и улицы города.

Хлопая крыльями, к ним подлетел голубь, и некоторое время летел рядом, тревожно вглядываясь в них своим маленьким, круглым, красным глазом.

- Да что же вы за птицы такие? - наконец спросил он.

- Перелетные голуби! - насмешливо откликнулся Джеймс, а Харриет мяучливо рассмеялась.

Голубь подпрыгнул в воздухе, испуганно уставился на нее, затем развернулся, и унесся прочь по широкой крутой дуге.

- Хотел бы я уметь так летать, - сказал Роджер.

- Голуби такие тупые... - пробормотал Джеймс.

- У меня уже болят крылья, - добавил Роджер

- И у меня тоже, - отозвалась Тельма. - Давайте где-нибудь приземлимся и отдохнем?

Маленькая Харриет уже направлялась вниз в сторону церковного шпиля.

Котята опустились на резную крышу церкви, и напились воды из водосточного желоба.

- Отличное местечко! - пропела Харриет, оседлав верхушку шпиля.

- А вон там что-то еще, - сказала Тельма, указывая носом на запад. - Выглядит приятнее чем улицы города.

Они все посмотрели на запад, но кошки плохо видят на большом расстоянии.

- Если ты думаешь, что там приятнее, давайте посмотрим, что там! - сказал Джеймс, и они отправились дальше.

Котята не могли лететь с той неутомимой легкостью, с которой это делают голуби. Госпожа Муар заботилась о том, чтобы ее дети хорошо питались, и они были довольно упитанными, поэтому чтобы держаться в воздухе им приходилось сильно махать крыльями. Но они довольно быстро научились парить, не двигая ими, позволяя ветру поддерживать их, хотя у Харриет это получалось плохо, и она все время отставала.

Примерно через час котята приземлились на крыше огромной фабрики. И хотя воздух там дрожал от грохота, и пах просто ужасно, они немного поспали, сбившись в усталую меховую кучу. Затем, ближе к вечеру, проснувшись очень голодными (ничто так не нагоняет аппетит, как полет) - они полетели дальше.

Солнце село...

Внизу зажглись городские огни; длинные цепочки и ручейки огней потянулись во тьму. В эту тьму и летели котята, пока внизу не осталось ни одного светлого пятнышка, кроме мерцающего на вершине холма слабого огонька, - только тогда они медленно опустились на землю.

Мягкая земля... странная земля! До этого котятам был знаком только тротуар: шершавый асфальт, холодный цемент. Для них все вокруг было новым и необычным; мягкая земля, опавшая листва, трава, веточки, грибы, черви... и все это пахло невероятно интересно!

Неподалеку пробегал небольшой ручей. Они услышали его мелодичное журчание, и пошли в ту сторону, потому что очень хотели пить. Напившись, все уселись рядком, умывая мордочки, и только Роджер продолжал стоять, припав к земле, почти касаясь носом воды, и пристально вглядывался в нее.

- Что это там, в воде? - прошептал он.

Остальные котята тоже заинтересованно уставились в воду.

В ней что-то двигалось - быстрое, поблескивающее в свете звезд серебристым отблеском...

Лапа Роджера стремительно метнулась вперед.

- Думаю, это наш ужин! - ответил он сам себе.

После еды они прижались друг к другу под кустом, и заснули. Но сначала Тельма, затем Роджер, потом Джеймс, и даже маленькая Харриет поднимали голову, открывали глаза, и мгновение прислушивались. Они знали, что оказались в намного лучшем месте, чем их аллея, но также знали о том, что везде есть свои опасности, - и неважно кто ты - рыба, кошка, или даже кошка с крыльями...

***

- Это просто нечестно! - крикнул дрозд.

- Несправедливо! - согласился зяблик.

- Недопустимо!! - завопила голубая сойка.

- Не понимаю, что тут нечестного? - сказала мышь. - У вас всегда были крылья, а теперь они есть и у них. Что в этом несправедливого?

Рыба в ручье ничего не сказала. Рыба никогда ничего не говорит, и никто не знает, что она думает о несправедливости.

- Сегодня утром я нес веточку в гнездо, и КОТ слетел, - кот СЛЕТЕЛ с вершины Домашнего Дуба, и оскалился, глядя на меня! - сказал Дрозд, и остальные певчие птицы снова закричали: - Ужасно! Неслыханно! Недопустимо!

- Вы можете попробовать спрятаться в норах, - сказала мышь, и потрусила прочь.

Птицы должны были научиться ладить с Летучими Полосатиками. Большинство из них были больше напуганы и возмущены, чем действительно подвергались опасности, ведь они были гораздо лучшими летунами, чем Роджер, Тельма, Харриет и Джеймс. Птицы никогда не запутывались крыльями в ветвях, никогда не натыкались на стволы деревьев, и если их преследовали, могли легко ускользнуть, увеличив скорость или ловко маневрируя. Но они тревожились в основном из-за птенцов. Сейчас у многих птиц в гнездах были яйца, и когда вылупятся малыши, как уберечь их от кошек, которые умели летать, и могли добраться до самой тонкой ветви, в самой густой листве?

Сове понадобилось некоторое время, чтобы понять это. Совы не умеют думать быстро. Они думают медленно...

Было уже начало лета, вечер, когда Сова, с нежностью глядя на своих двух маленьких совят, увидела Джеймса, который пролетел мимо, преследуя летучих мышей.

Она медленно подумала:

- Этому - не бывать...

И мягко развернув свои большие серые крылья, беззвучно полетела следом за котенком, растопырив острые когти...

Летучие Полосатики устроили себе жилище в дупле посередине ствола большого вяза, куда было не добраться лису и койоту, а вход был слишком узким, чтобы внутрь мог проникнуть енот. Тельма и Харриет вылизывали друг другу спины, и и рассказывали о событиях этого дня, когда услышали жалобный плач у подножья дерева.

- Это Джеймс! - воскликнула Харриет.

Котенок скорчился под кустами, весь исцарапанный и окровавленный, а одно его крыло волочилось по земле.

- Это была сова... - сказал он, когда сестры помогли ему с трудом вскарабкаться на ствол дерева к их дуплу. - Я едва сумел убежать! Она поймала меня, но я ударил ее когтями, и она меня упустила...

В этот момент в гнездо влетел Роджер; его глаза были круглыми и черными от ужаса.

- Она преследует меня!!! - закричал он. - Сова!

Постепенно успокоившись в безопасности дупла, котята принялись вылизывать раны Джеймса, пока тот не заснул.

- Теперь мы знаем, как себя чувствуют маленькие птички... - мрачно сказала Тельма.

- Что будет с Джеймсом? - прошептала Харриет. - Сможет ли он снова летать?

- Лучше бы не смог! - произнес мягкий и глубокий голос у самого входа в дупло.

Там сидела Сова.

Полосатики посмотрели друг на друга, и до самого утра не сказали ни слова...

Когда взошло солнце, Тельма осторожно выглянула наружу.

- Ее нигде не видно, - сказала она. - Но вечером Сова может вернуться...

С этого дня им приходилось охотиться только днем, а вечером прятаться в дупло: хотя Сова думает медленно, она помнит долго.

Джеймс болел несколько дней, и за это время очень похудел. Когда он выздоровел, оказалось, что теперь не может долго летать; левое крыло стало плохо сгибаться. Но Джеймс никогда не жаловался, и, сложив крылья, часами сидел у ручья, подстерегая рыбу.

Рыба тоже не жаловалась. Она никогда этого не делает.

---------

Однажды вечером, почти в середине лета, все Полосатики отдыхали в своем дупле, очень усталые и расстроенные.

За целый день Тельма не смогла найти никакой еды кроме маленькой землеройки, от которой у нее разболелся живот. Койот прогнал Роджера, помешав ему поймать древесную крысу, а рыбалка Джеймса была неудачной.

На соседнем дереве громко ссорилась семья енотов. Мимо дупла молча пролетела Сова...

Два юных енота затеяли драку, выкрикивая угрозы и оскорбления, и все остальные еноты тоже ввязались в нее, вереща, царапаясь, и изрыгая проклятия.

- Совсем как на нашем переулке... - заметил Джеймс.

- А ты помнишь ботинки? - мечтательно спросила Харриет. Она по-прежнему выглядела довольно пухленькой, - возможно потому, что была такой маленькой, - зато ее похудевшие сестра и братья выглядели довольно неряшливо.

- Да, - сказал Джеймс. - Некоторые из них пару раз преследовали меня.

- Ты помнишь Руки? - спросил Роджер,.

- Да, - сказала Тельма. - Некоторые из них даже пару раз поднимали меня, когда я была еще котенком.

- И что они сделали... эти Руки? - спросила Харриет.

- Они сжали меня. Было больно. И хозяин рук кричал... "Крылья! Крылья! У него крылья!"... он вопил это оглушительным голосом... и больно сжимал меня.

- И что ты сделала?

- Я укусила его! - со сдержанной гордостью ответила Тельма. - Укусила так, что он выронил меня, и я убежала обратно к маме под мусорный бак. Тогда я еще не умела летать.

- А я сегодня видела... - вдруг сказала Харриет.

- Что? Руки? Ботинки? - спросила Тельма.

- Человечность? - спросил Джеймс.

- Человека? - спросил Роджер.

- Да, - ответила Харриет. - И меня тоже увидели.

- Оно погналось за тобой?

- Оно ударило тебя ногой?

- Оно бросало в тебя чем попало?

- Нет. Оно просто стояло и смотрело, как я лечу. И глаза у него стали круглыми, совсем как у нас.

- Мама всегда говорила, - задумчиво заметила Тельма, - что если сумеешь попасть в правильные руки, тебе больше никогда не придется охотиться... но если ошибешься, это может быть хуже, чем попасться собакам...

- Мне кажется, у этого человека правильные руки, - сказала Харриет.

- Почему ты так решила? - спросил Роджер совсем как их мама.

- Потому что он убежал, и вернулся назад с тарелкой, полной еды, - сказала Харриет. - И поставил угощение на тот большой пень на краю поля, - там, где мы однажды пугали коров, помнишь? А потом отошел далеко в сторону, сел, и просто смотрел на меня. Ну, еду я, конечно, съела. Она была вкусной, и очень похожей на ту, к которой мы привыкли в аллее, но свежее. И поэтому я, - решительно, совсем как их мама, сказала Харриет, - я собираюсь вернуться туда завтра, и посмотреть, что будет на том пне!

- Только будь осторожнее, Харриет Муар! - сказала Тельма голосом, еще больше похожим на голос их мамы.

***

На следующий день, когда Харриет, летя низко и осторожно, отправилась к большому пню на краю коровьего пастбища, она нашла на нем жестяную форму для пирога, полную кусочков мяса и кошачьего корма. Девочка с Фермы На Холме уже ждала ее, сидя футах в двадцати от пня, и стараясь не шевелиться.

Ее звали Сьюзен Браун, и ей было восемь лет. Она видела, как Харриет вылетела из леса, на мгновение зависла над пнем как большой толстый колибри, опустилась вниз, и аккуратно сложив крылья, принялась есть.

Сьюзен Браун затаила дыхание...

На следующий день, когда к пню подлетели Харриет и Роджер, Сьюзен сидела от него футах в пятнадцати, а рядом с ней был ее двенадцатилетний брат Хэнк. Он не поверил сестре, когда та рассказала ему про летучих котят, и вот теперь его глаза были совершенно круглыми, и он почти забыл что нужно дышать...

Опустившись на пень, Харриет и Роджер принялись торопливо есть.

- Ты не сказала, что их двое! - прошептал сестре Хэнк.

Съев все до последнего кусочка, Харриет и Роджер сидели на пне, умывая мордочки.

- Ты не сказала, что их двое! - прошептал сестре Роджер.

- Я не знала! - прошептали в ответ обе сестры. - Вчера был только один. Но они такие славные, правда?

На следующий день Хэнк и Сьюзен оставили на пне уже две жестянки с кошачьей едой, отошли на десять шагов, сели на траву, и принялись ждать.

Первой из леса смело вылетела Харриет, сразу же опустившись на пень. За ней последовал Роджер. Потом...

- О, смотри! - восторженно прошептала Сьюзен. Появилась Тельма, которая летела очень медленно, с неодобрительным выражением на мордочке. - Смотри, СМОТРИ!! - почти закричала Сьюзен.

Из кустов вылетел Джеймс, который летел низко и неровно. Шумно захлопав крыльями, он приземлился на пень, и начал жадно есть. Он ел, и ел, и ел, и даже зашипел на Тельму, которая отошла к другой жестянке.

Двое малышей не отрываясь смотрели на четырех крылатых котят...

Наевшись досыта, Харриет умыла мордочку, и тоже смотрела на детей.

Прикончив последний кусочек вкусного корма, Тельма вылизала левую переднюю лапу, покосилась на детей... и внезапно взлетев с пня, помчалась прямо к ним! Они даже пригнулись, когда она пролетела у них прямо над головами, после чего вернулась на пень.

- Проверка! - сказала она Харриет, Джеймсу и Роджеру.

- Если она сделает это снова, не пытайся поймать ее, - предупредил Хэнк Сьюзен. - Это может ее спугнуть!

- Не считай меня совсем глупой! - прошипела Сьюзен.

Они сидели не двигаясь. Кошки сидели не двигаясь. Коровы ели траву поблизости. Ярко светило солнце.

- Киска... - вдруг сказала Сьюзен мягким тонким голосом. - Кс-кс-кс-кс-кс... киска-мошка... кошка-крылка... котокрылка!

Харриет прыгнул с пня в воздух, и, описав петлю вокруг девочки, опустилась ей на плечо. Прижавшись к ней, она замурлыкала в ухо Сьюзен.

- Я никогда, никогда-никогда не стану ловить тебя, или сажать тебя в клетку, или делать то, что тебе не понравится! - сказала Сьюзен Харриет. - Я обещаю! Хэнк, обещай тоже!

- Мурлык! - сказала Харриет.

- Я тоже обещаю! И мы никогда-никогда никому о них не расскажем! - с жаром сказал Хэнк. - Никогда! Потому что... ты же знаешь, какими бывают люди. Если они их увидят...

- Я обещаю! - повторила Сьюзен, и они с Хэнком пожали друг другу руки, скрепляя обещание.

Грациозно прыгнув в воздух, Роджер приземлился на плече Хэнка.

- Муррр! - сказал Роджер.

- Они могут жить в старом амбаре, - сказала Сьюзен. - Кроме нас туда все равно никто не ходит. Там на чердаке есть старая голубятня, а в стене куча дырок, через которые летали голуби!

- И мы можем натащить туда сена, чтобы устроить им место для сна! - добавил Хэнк.

- Муррр! - ответил Роджер.

Очень медленно и осторожно Хэнк поднял руку, и погладил Роджера прямо между крыльями.

- Ооо... - сказал Джеймс, увидев это. Он спрыгнул с пня, потрусил к детям, и присел у ноги Сьюзен.

Очень мягко и осторожно девочка потянулась вниз, и почесала Джеймса под подбородком и за ушами.

- Мурлык! - сказал Джеймс, уронив несколько капелек слюны на сандалий Сьюзен.

- Ну ладно... - сказала Тельма, подбирая последнюю крошку холодного ростбифа. Она поднялась в воздух, с большой грацией облетела вокруг, опустилась прямо на колени Хэнка, сложила крылья, и сказала:

- Муррр... муррр... муррр...

- О Хэнк... - прошептала Сьюзен. - Их крылья такие пушистые!

- О Джеймс... - прошептала Харриет. - Их руки такие добрые!

Перевод - Redgerra

Коррекция - Aaz

От переводчика.

Если кто-то сможет достать тексты ещё двух последнихчастей, присылайте мне, переведу.

«Чудесный Александр и Кошкокрылые» (Wonderful Alexander and the Catwings), 1994

«Как Джейн осталась одна» (Jane on Her Own), 1999