Часть 1

Вся эта история началась во второй половине чудесного мартовского дня, когда леди Кимберли ворвалась в мой кабинет, неразборчиво говоря что-то сквозь рыдания и комкая лапой клочок бумаги с вензелем его светлости.

Я до сих пор иногда вспоминаю то кристальной чистоты и синевы утреннее небо, пронзенное солнечными лучами, овеянное едва ощутимым ветерком, припоминаю тишину и покой, окутавшие Цитадель от самых глубоких подвалов, до кончиков высочайших башен. Прекрасное, тихое утро, постепенно перешедшее в солнечный, ясный полдень, в свою очередь склонившийся к не менее тихому закату... и жуткий, наполненный непрерывными хлопотами вечер.

Сначала по Цитадели раскатился резкий хлопок — используемое Кристофером заклятье переноса, срабатывая, рывком сдвигает весь окружающий воздух и до крайности возмущает природные потоки силы, заставляя нас, простых смертных хватать ртом ускользающее дыхание, а магов терзаться продолжительной мигренью. Потом было самое настоящее цирковое представление — не осознающего себя и совершенно не желающего никуда идти медведя тащили через всю Цитадель только что не волоком. Чуть позже ко мне пришел еле-еле переставляющий ноги Коперник. Едва выслушав усталого ящера, я отправился к его светлости с вечерним докладом.

А вернувшись в кабинет, обнаружил ждущего на пороге гонца с Острова Китов. Новости, присланные отцом, были не самыми приятными, ответ также был непрост. Но как раз в ту минуту, когда я только-только окунул перо в чернила, дверь распахнулась и в кабинет ворвалась леди Кимберли — залитая слезами, растрепанная, в разорванном платье, едва прикрытом халатом.

Я едва успел жестом остановить Руперта, бросившегося вперед. Не очень-то мне по душе телохранитель за спиной, особенно здесь, в уютной безопасности Цитадели Метамор, по прошествии почти десятка спокойных лет, но... времена меняются, и всем нам приходится меняться вслед. Счастье еще, что удалось уговорить отца ограничиться лишь одним Рупертом, а не двумя десятками морских пехотинцев, как он хотел сначала. Впрочем, Руперт и один стоил десятка даже до изменения, сейчас же...

Изначально, будучи одним из телохранителей короля Теномидеса и лично его близким другом, он приехал в Цитадель скрюченный тяжелейшей, смертельной болезнью. Король лично попросил его принять это назначение, надеясь, что силы изменения будет достаточно, чтобы исцелить болезнь, или хотя бы отсрочить конец и Руперт с радостью согласился рискнуть. Результат был вполне... хотя и несколько неожиданным. Так что теперь у меня в услужении и охранником работает шестисотфунтовая горилла.

И, кстати говоря, мы весьма и весьма поладили. Наверное, мне не стоило этому удивляться, в конце концов, его род служил королевскому роду острова Китов... теперь уже моему роду, пять поколений.

В любом случае, после моего жеста Руперт вернулся на место, а я так и стоял посреди комнаты, орошаемый женскими слезами и гадающий об их причинах. Маттиас, недавно принятый Михасем в стажеры скаутов, лишь сегодня благополучно вернулся из рейда. Потом он же вместе с Коперником заманивал Кристофера к жрице и лишь после они разошлись. Ящер отправился ко мне для доклада, а вот крыс... Что же такое случилось за прошедшие с тех пор два часа?

Я ожидал... много чего я ожидал, но бессвязный рассказ леди-крысы удивил меня до крайности. Сломанные копья, раскиданные по сторонам охранницы, продавленная магическая стена, какое-то дикое то ли нападение, то ли ненападение на лорда... Что за безумие? Что нашло на всегда сдержаного Маттиаса? Что за ужас вырвался из сокровенного уголка его души? Несомненно, жуткая, темная тень давно ушедших дней...

— Но кто же разорвал вам платье, леди? Кто напал на вас? — спросил я, когда женские слезы более-менее сошли на нет.

Ответ еще раз поразил меня. Но в этот раз куда как неприятнее.

Я еще немного постоял, держа ее за лапы и слушая затихающие рыдания...

— Леди, обещаю вам — я все выясню и разузнаю. И сделаю все возможное! Сейчас идите домой, а Руперт... — я бросил предупреждающий взгляд слуге, — проводит вас.

И вот Руперт увел чуть притихшую Кимберли, мой же вечер только начинался. Мне еще предстояла непростая встреча с одним конем. С битюгом-жеребцом. С моим другом и сюзереном, лордом Хассаном.

Малая приемная располагалась недалеко от моего кабинета... Хм. Вообще-то, это не тронный зал, это мой кабинет, отчасти стараниями церемониймейстера, отчасти участием самой Цитадели, находился поблизости от личного кабинета его светлости. А личный кабинет герцога, в свою очередь, практически через стену с малой приемной залой. Большую лорд использует очень редко. Помпезная, парадная... и совершенно непригодная ни для чего, кроме разве что праздничных шествий, да приемов на пару сотен гостей.

Итак, едва лишь Руперт прикрыл дверь, уведя леди Кимберли, как я уже открывал привезенный моим приемным отцом ларчик. Там, на черном бархате сияли два медальона, две печати. Первая, совсем простая, вороненой стали, потертая от долгой носки — выданная мне, во дни давным-давно ушедшей молодости, печать Мастера Огня. И привезенная отцом, белеющая благородным мифрилом, печать Кронпринца острова Китов.

Соединенные золотой цепочкой эльфийского плетения, они отправились на шею, сам же я, обернувшись зверем, жутким и опасным белым кроликом, бряцая печатями и мысленно благословляя эльфов, с их магическим плетением цепочек, меняющих длину при нужде, беззвучно... ох, да ладно, топоча как... как кролик, пронесся коридорами к двери. К тяжелой, двустворчатой двери малой приемной. Пронесся, скользнул за спинами тщательно отворачивающихся охранниц... подхалимки мелкие! Вообще-то крупные... им бы еще кожу эльфийскую, угольно-черную, да личики классические, а то сами бледные, как смерть, губки маленькие, куснуть не за что, носы прямые, коротенькие, щечки розовые — бр-р! Жуть ночная, а не женщины, эти северянки!

Впрочем, уж какими родились...

Так вот, я замер у самых дверей, ожидая. А удача, да будет вам известно, благоволит подготовленным. Я же был готов... и двери распахнулись. Копьеносицы сделали положенные им церемониальные поклоны, задрали копья вертикально вверх, замерли железными статуями... а я ринулся вперед.

Мимо колонн и стражниц, прямо к подножию трона.

Немногие существа в этом мире могут соревноваться с кроликом на короткой дистанции. Стальные мускулы, мощные задние ноги, все тело приспособленное для короткого, выматывающего рывка. Никто, даже лорд Боб не успел среагировать, когда промчавшись меж колонн, я после длинного прыжка оказался на коленях лорда. Сурово уставился в его удивленные глаза.

И только там меня догнало торжественное провозглашение церемониймейстера:

— Его высочество, кронпринц острова Китов, Филлип Теномидес.

— Привет, Томас!

Молчание затянулось, так что я продолжил:

— Я мог бы послать за Рупертом, ты его знаешь. Интересно, твоим охранницам будет так же весело разрывать платье на шестисотфунтовом самце гориллы и потом тащить его волоком через всю Цитадель, как слабую крыску? Или это ревность? Они тебя приревновали? Как скоро они начнут убивать всякую особу женского пола, посмевшую подойти к трону?

Тем временем стражницы, долженствующие стоять неподвижно между колонн и, несомненно, узнавшие меня, потихоньку выдвигались к трону, осторожно выставляя копья тупыми концами... Хе! Думаете, крысиное безумие заразно?! Ничего, я еще и вас с ума сведу!

— Что, меня тоже отправишь в скауты? Или следом за Маттиасом в темницу?

Наконец Томас не выдержал и расхохотался:

— Фил! — все еще смеясь, он, взмахом руки, приказал стражницам отойти. — Ты хочешь уморить меня? Или тебе надоела должность мастера разведки, и ты решил потеснить Девона, напялив шляпу с бубенчиками? Будь осторожен, мой придворный шут мстителен, как целый гарем! Слабительным в вино не обойдешься!

Множество странных вещей и явлений вмещает Цитадель Метамор, и моя дружба с Томасом — одна из таковых. Когда-то очень давно он принял мою службу и клятву верности, тогда простого мастера Огня. И почти десятилетие молчал о моем втором титуле. Титуле наследника престола острова Китов. Знал... и молчал. Когда после битвы Трех Ворот от меня осталось лишь полусгоревшее тело, востановленное проклятием Насожа, но ставшее при этом безгласным и безмысленным животным, именно лорд Хассан позаботился, чтобы я получил должный уход и отправил весточку моему приемному отцу. Вновь же осознав себя, именно с его помощью я получил посильную мне работу... не только посильную, но и как я понял куда позже, ставшую очень полезным опытом для меня самого. Редкое, даже можно сказать, редчайшее благородство.

Я же, со своей стороны, продолжал и до сих пор продолжаю восхищаться тем, как поставлено руководство Цитаделью. Особенно в том, что касается искусства и свободного обмена знаниями. Во времена, до битвы Трех Ворот, Цитадель постепенно становилась своеобразным центром притяжения для всяческих творческих личностей. Писателей, художников. Скульпторов. Мы, жители острова Китов, Уэльцы, гордимся нашим Флотом, гордимся нашей торговлей, опутавшей своими путями почти весь мир. Но почему мы никогда не поощряли создание библиотек? Никогда не вкладывали средства в художников, в скульпторов, в алхимиков, в конце концов?

Нечто новое, возникающее при контакте двух развитых культур, может быть потрясающим в своей величественности и красоте. Если объединить потенциалы свободной торговли и свободного обмена знаниями... Кто знает, куда может завести этот путь и что будет с окружающим миром? И я, и Томас, мы вместе надеемся, что только хорошее.

Потому-то, Томас и я, с одной стороны внимательно следим друг за другом, с другой стороны, доверяем друг другу... не меньше, чем другим, чем тому же Михасю, или Джеку ДеМуле. Нисколько не меньше, хотя наше доверие стоит на иной основе и оно... другое.

И именно благодаря этому доверию, из малой приемной я отправился не в тюрьму, как можно было бы ожидать, а в одну из боковых кабинок Молчаливого Мула, да не один, а в компании его светлости.

— Неплохо, но только для разнообразия, — высказался я, положив на язык ложку овсянки.

Нет-нет! Не стоит думать, что моим наущением, Донни выставил нам только овсянку. Разумеется, сначала на стол встал кувшин со светлым легким элем. И благородно изогнутая бутылка эльфийского вина. И поднос с овощными закусками, а уже только после них — супница с вареной на мясном бульоне овсянкой. «Sic! — скажет непосвященный, — но вы же травоядные!» «Хм, — покачает головой знаток, — травоядные-то, травядные, но...» Я же скажу так — трава, травой, а мясной вкус иногда ощутить хочется.

Но вот, наконец, все тарелки и стаканы заняли положенные места, застучали ложки и вилки, булькнул, переливаясь в хрустальные стаканы благородный напиток, охрана вместе с подошедшим Рупертом вежливо прикрыли дверь кабинки и началась неспешная беседа.

Итак, для начала я сказал, что разварная, на мясном бульоне овсянка неплоха, но не более того. А лорд Хассан, закусив очередную ложку листом салата, согласился:

— Безусловно, овсянка — простая пища. Но иногда, для разнообразия, можно.

— Хм, — вдохнув горьковатый аромат вина возрастом в несколько столетий, сказал я. — У нас много общего, милорд.

Наши с ним беседы имели и имеют до сих пор множество известных только нам аспектов. Один из таких — обращение. «Милорд» и «ваше высочество» для официальных случаев, но «Томас» и «Фил» — для личной беседы.

Услышав официально-парадные слова, Томас бросил на меня настороженно-ожидающий взгляд, буквально миг подумал и кивнул:

— К примеру, знакомство с одним крысом, который недавно повел себя более чем странно.

Овсянка, грубая и твердая... ну-у... не в данном, разумеется случае, но все равно эта каша требует определенного упорства при жевании и дает хорошую возможность обдумать ответ. И я воспользовался всеми ее свойствами, как только мог.

— Милорд, до сего дня я думал, что хорошо знаю Маттиаса. И мнится мне, что я все же знаю его чуточку лучше иных прочих, даже и его подружки. Возможно он несколько... упрям. Нет! Возьму свои слова назад. Он упрям лишь иногда, когда кто-то касается его прошлого. И к тому наверняка есть очень серьезные причины. Но милорд, Маттиас абсолютно достоверно не желает тебе вреда. А еще... столь грубое обращение твоих охранниц с леди Кимберли, непростительно! В конце концов, она титулованная дворянка!

Теперь уже лорд Хассан сначала задумчиво ковырял ложкой в тарелке, а потом столь же неторопливо жевал разваренную кашу.

— Филлип Теномидес, скажи мне, как огненный адмирал и кронпринц острова Китов, каково будет наказание для моряка, напавшего на своего адмирала?

Сегодняшний день определенно можно было бы назвать «днем медленного жевания овсянки». Нет, все-таки гадостный вкус у этой каши! И зачем я ее заказал? Хотел молодость вспомнить? Довспоминался!

— Смерть, если целью нападения был мятеж. И на усмотрение адмирала, если были смягчающие обстоятельства. Каковым может быть, к примеру, безумие.

— Безумие?

— Оно самое, милорд. Каковое, как я подозреваю, и охватило сегодня днем Маттиаса.

— Хм-м...

Удивительно, но похоже лорду Хассану овсянка нравится. Действует ли это его новообретенная жеребцовая сущность, а может быть извращенный аристократический вкус... но как я неоднократно слышал, на завтрак он частенько заказывает именно ее и поедает с неизменным аппетитом. Вот и сейчас, он уплетал столь нелюбимую мной пищу с завидной скоростью.

— Что ж, я могу признать, что Маттиас был не в себе сегодня, — наконец он отложил очередной лист салата и ложку. — Но признать тот неоспоримый факт, что с «леди» Кимберли обошлись совершенно неподобающе, я не могу.

Никогда не считал себя тупым, но понять сказанную лордом Хассаном фразу было непросто. Как-то лорд ее так закрутил, что вышла она вся... сама себе противоречащая. Как можно не признавать факт, одновременно объявляя его неоспоримым? К тому же, что-то меня в этой фразе царапнуло, что-то странное, спрятанное на виду, и...

— «Леди»?!

— «Леди», — с легкой улыбкой прикрыл глаза лорд.

А ведь каша-то не так уж и плоха. Особенно, если приправой служат очень-очень интересные мысли о прошлом...

— 688 год, зимнепраздник, кража Пламенного Стража, — выдохнул я, — но почему?! И вы не стали ее преследовать? Не приказали найти... А сейчас? Сейчас-то она полностью в ваших руках!

Нечасто мне удается видеть столь примечательное зрелище: смущенный герцог. Прижав уши и опустив глаза, он крутил в руке ложку и чуть только что не краснел.

— Я был молод, влюблен и... о боги, как я был влюблен! Стихи, ночные свидания, подарки... в конце — разбитое сердце. И прекрасная богиня, уезжающая в ночь, с моим Пламенным Стражем, омытым ее слезами. При расставании, разумеется.

Ах, леди Кимберли, леди Кимберли... божественно прекрасная, стильная, энергичная, предприимчивая... ну кто бы смог узнать в бросившейся защищать и выгораживать Маттиаса крыске, совершенно неотразимую Сафо-Золотые Пальчики? Аферистку, чье имя с придыханием и обожанием произносили молодые люди в аристократических салонах лет пять-семь назад? Что с ней случилось? Любовь? Любовь?! Любовь!! Что ж... так ей и надо!

— Ваша светлость, — ухмыльнулся я, — Надо полагать, уникальный алый бриллиант уже вернулся в вашу сокровищницу?

У-у-у... Похоже, сегодня мой день! Дважды смущенный лорд Хассан!! Я положил в рот еще ложку овсянки. Нет, как же все-таки вкусно готовит Донни!

— Позвольте догадаться... — продолжил я, — бриллиант и не покидал ее, не так ли? А меж несравненных грудей красавицы сияла неземным блеском подделка?!

Томас кивнул:

— И даже больше.

— Больше?! — изумился я. — Куда уж больше-то?!

Его светлость поморщился:

— Все-таки профессия действительно накладывает отпечаток на стиль мышления. Ваше высочество, кронпринц Острова Китов, вам определенно нужно взять несколько уроков у лорда придворного казначея. И они непременно начнутся прямо завтра, — лорд Хассан вперил в меня похолодавший взгляд, — если Фил, ты немедленно не продолжишь свою мысль.

«О Пламенном Страже», — подумал я. Но что же я упустил? Пламенный Страж, сокровищница. И финансы. Финансы, сокровищница, Пламенный Страж... Но тут кое-какие намеки лорда Боба, метаморского казначея, кое-что прошмыгнувшее фоном через разведку, а так же мелкие факты, намеки, фактики встали на места и...

Я отложил так и не всунутую в рот ложку:

— Неплохо придумано! Все? До последнего камешка?

— И даже эльфийские монеты из коллекции моего деда, — ухмыльнулся Томас. — А высвобожденные средства?

— Вложены в десятки доходных мест. Которым ты теперь помогаешь по мере сил, не так ли? — теперь уже ухмыльнулся и я. — Кому баронской цепью на шею, кому уникальными канатами и парусами из паучьего шелка... Как тесен мир!

Какое-то время мы молча доедали кашу, обдумывая каждый свое. И снова заговорил я, продолжая разговор, так неожиданно прервавшийся воспоминаниями о прошлом несравненной леди Кимберли:

— Милорд, и все-таки вашей охране требуется как минимум взбучка. А лучше полная перетряска. Два нападения в один день и оба фактически удались. Кроме того, кем бы ни была Кимберли в прошлом, сейчас она баронесса и возможная жена одного из ваших придворных. Действия охраны как минимум... чрезмерны. Обращаться с леди словно с какой-то... нищенкой, это не лезет ни в какие рамки.

Лорд Хассан очень серьезно кивнул:

— Ты прав, мой ушастый друг, ты совершенно прав. И я обязательно займусь своей охраной. Мы вместе займемся ей. Ты, лорд Боб и я.

— И лучше бы вам не тянуть, милорд. Кстати, возможно ценным опытом для охранников стала бы стажировка под руководством опытного скаута.

— Не буду, — согласился лорд. — Кстати о безопасности. Твоя охрана меня волнует не менее, особенно с тех пор, как Теномидес-старший публично заявил о твоем статусе наследника короны.

Мои уши шевельнулись в улыбке:

— Томас, возможно ты не заметил, но с недавних пор при мне трется маленькая такая обезьянка, каких-то шестьсот фунтов живого веса... по имени Руперт.

— Но он один, — с улыбкой покачал головой Томас. — А один охранник, сколь бы хорош он ни был...

Тут я склонился в глубоком поклоне — насколько позволил стол:

— Спасибо ваша светлость, я обязательно передам вашу похвалу парням и девам, занимающимся моей внешней охраной. В особенности, вашу высокую оценку их незаметности. А сейчас милорд, давайте все-таки поговорим о Маттиасе. Кажется, мне пришла в голову неплохая идея, как же нам быть с этим упрямым крысом...

Обхватив голову лапами, Маттиас медленно раскачивался, уставившись сухими глазами во тьму. Едва видимые отсветы далекого факела проникали в камеру через зарешеченное оконце на двери, давая света едва-едва достаточно, чтобы хоть как-то ориентироваться лишь у самой двери камеры. В остальном же лишь его лапы, нос и усы служили проводниками в холодной, бесконечной тьме.

Крыс сидел на маленькой кучке прелой соломы возле стены. Наверное ее заменили после предыдущего узника... а может и нет. Камера буквально пропиталась запахами. Ароматом горести, безнадежности, отчаяния... а говоря приземленным языком — вонью мочи, говна и застарелыми ольфакторными метками. Кто здесь был до него? Иногда, немного приходя в себя от заморозившего душу отчаяния, Маттиас пытался определить по запаху... куница? горностай? В любом случае морф из хищных.

Но потом в душе вновь смыкалась тьма, и крысу было уже не до покрытых плесенью, осклизлых каменных стен, не до тьмы и вони... он мог думать только о том, что он сделал. О да! Он и сам считал, что находится здесь заслуженно! Более того! Маттиас считал — за столь ужасный проступок наказние должно быть куда более жестоким! Его голова должна украсить шест на лобном месте, его тело должно быть сброшено в ров, чтобы бесславно сгнить, его деяния должны быть забыты, а его рассказы сожжены...

Со всей силой своего артистичного и созидательного дара Маттиас представлял как его выводят из камеры на суд к лорду Хассану... и, вынеся, совершенно справедливо, обвинительный приговор, тащат на задний двор. Мимо вопящей и беснующейся толпы, кидающей в него гнильем и камнями, к возвышению у стены кухни... Вот его, со связанными за спиной лапами, ставят на колени у раскрошившейся и местами подгнившей плахи, вот палач, в глубоко натянутом капюшоне, под которым все равно почему-то угадывались черты Михася, заносит сияющий чернотой топор... и под торжествующие вопли толпы его голова падает в жижу на дне вонючего старого корыта...

Но нет, его видениям, красочным и таким реалистичным порождениям артистичного воображения, не суждено было сбыться. Ибо суд уже был, и лорд, наверняка лишь в припадке соврешенно не свойственного ему милосердия, приговорил преступника всего только к плетям и месяцу в одиночной камере...

Что же до уготованной ему решением лорда дальнейшей судьбы... Служить в скаутах остаток жизни? Что может подходить ему лучше? И что может отяготить его душу сильнее? «Убей врага, или враг начнет с тебя» — девиз скаутов. Начнет! Скауты убивают, чтобы защитить других... И он тоже должен будет убивать!

Маттиас опять обхватил лапами голову. Он не осмелится позволить убить себя! Это даже не слабость, это хуже чем слабость, это предательство! А значит, крыс станет тем, чего боялся и ненавидел больше всего на свете — он станет убийцей!

Что ж, это будет заслуженный финал бесславной жизни. Воистину, воздаяние по заслугам! Он был убийцей... он готовился стать убийцей... и станет им вновь!

Чарльз опять смотрел сухими глазами во тьму. Тьма? Пусть тьма! Пусть никто не увидит его вовеки, никто не сможет взглянуть в глаза... глаза сондека-ассасина черного круга посвящения. Его глаза.

Шесть лет назад Чарльз бежал, пытаясь вырваться, покинуть место, откуда уйти нельзя. Казалось, ему это удалось. Но разве можно бежать от самого себя? Оставить позади прошлое... но именно прошлое формирует путь в будущее!

«Нет! — мысленно прошептал Маттиас, опять хватаясь за голову лапами, — не путь! Все пути! Мое прошлое формирует все пути, доступные мне в будущем! Обучение, тренировки, мастертво — они никуда не делись! Они спали, глубоко в душе, но они никогда не исчезнут! И стоит мне только пожелать, стоит мне только глянуть в ту сторону... А ведь я уже желал!»

При последней мысли у Чарльза вздыбился мех на загривке — такой его охватил ужас. И действительно, ведь был же сэр Саулиус, была магическая стена, была Пляска Смерти, там, на холме, когда он прикрывал спину Крису. И было наслаждение... да было! Спрятанное глубоко, на самый донышек души, наслаждение собственной силой, чужими смертями... короткое, как смертная мука, но оно было!!

Сможет ли Кимберли смотреть ему в глаза? Сможет ли она повторить слова о любви, зная, кто он на самом деле? Захочет ли?

Мысли о ней, о той, по ком болит его сердце, о той, за кем он готов пройти через что угодно, о той, которая стала причиной слез, смочивших шерсть его морды, разбили броню, защищавую до сего мига его душу. И мучительный стон, эхом отразившийся от холодных каменных стен, вернулся к нему, лишь еще и еще усиливая и без того мучительную боль в сердце.

В тюрьме всегда темно и всегда холодно. И вовсе не от небрежения стражи и служителей, нет, это грустная, но настоятельная необходимость. Узники, заключенные в тюрьму должны отбывать наказание... а безвременная, монотонно-безысходная атмосфера всего лишь гарантировала, что нежеланные гости не пожелают туда вернуться.

Моя разведовательно-диверсионная работа в Цитадели сделала меня достаточно частым гостем в этом печальном месте. Я допрашивал немало узколобых лутинов и простых людей — офицеров армии Насожа. И даже сражался в поединке разума со слабым демоном, невольным пособником того же темного колдуна. А потому Роско совсем не удивился, увидев меня на пороге караулки.

— Фил! Так-так... и я даже знаю, к кому ты пришел! Тридцать седьмая, крыс-морф.

— Здравствуй Роско! — ответил я так тепло, как только мог.

Говоря по правде, я временами немного жалел беднягу. То же проклятье, что возродило меня белым кроликом, его превратило в пещерного скорпиона. Хотя, с другой стороны, кто лучше его приспособлен к жизни в глубоких, вечно темных и холодных подвалах? Жутковатый, покрытый с ног до головы белесым хитином, отбескивающим молочным в свете редких факелов, совершенно слепой, да-да, самым настоящим образом не имеющий глаз... но при всем при том, удивительно грациозно движущийся, и обладающий каким-то особым способом «видеть» окружающий мир. Отвратительный, жуткий, страшный, и в то же время — совершенный в своей приспобленности к данному месту. Подземелью.

И все это Роско. Воспринявщий свою участь с удивительным достоинством. И неизменно акуратно исполняющий обязанности главного тюремщика.

— Что творится в царстве вечной тьмы? Как идут дела в твоем хозяйстве? — продолжил я.

Он быстро дважды щелкнул клешнями — его персональная замена улыбки.

— Было не так плохо, покуда твоего друга Маттиаса не притащили гвардейцы его светлости. После же началась такая суета, такая суета... Даже Магус заглядывал, чтобы наложить какие-то особые заклятья на цепи и на стены камеры. Представляешь? Каково? Кстати, ты знаешь, что твоему другу не дозволены посетители, как минимум до завтра?

Я в очередной раз вдохнул носом одновременно затхлый, влажный и холодный воздух подземелья. К обычным и достаточно привычным запахам прелой соломы, плесени, а также мочи и... хм, навоза, примешался тревожный «аромат» тухлого мяса. Да-да, я знаю, хорошо «вылежашееся» мясо — любимое блюдо скорпиона-морфа, но все равно, мое травоядное тело, вдохнув этот запах, дрогнуло поджилками и вздыбило мех на затылке.

— Так и есть, Роско, но мне Томас разрешил.

— Хм... — скорпион буквально, не то что бы сбился, но как будто замер на полушаге, сосредоточенно пошевелил жвалами, обдумывая что-то... и продолжил путь, как ни в чем не бывало. — Полагаю, так и есть. В конце концов, о твоей с его светлостью дружбе известно всем. Идем.

Я как мог незаметно выдохнул. Роско-Роско... мрачноватый, хладнокровный, преданный только и исключительно лорду Хассану, он заставлял нервничать любого, вошедшего под тюремные своды. Как много тайн похоронено за тяжелыми дверьми... вместе с их носителями? Достаточно одного слова лорда и одна из этих дверей закроет любого... вполне возможно — навсегда.

Мы прошли совсем недалеко, всего лишь пару поворотов и три промежуточных решетки, открывшихся перед скорпионом безо всяких ключей, лишь по хлопку одной из его рук в районе замка. А ведь не будь со мной Роско, подумал я, наверняка не помогли бы ни отмычки, ни ключи... и вполне возможно, даже ключи с его пояса. Что-то подсказывало мне, какой-то шепоток в глубине души, что даже с его помошниками, путь не был бы таким... коротким и быстрым.

Наконец скорпион-морф распахнул передо мной тяжелую дверь:

— Я закрою вас и подожду в стороне. Стукни по двери кулаком пару раз, когда наговоритесь.

— Мэтт? — вполголоса спросил я, глядя в темноту и едва не чихая от хлынувшего в нос... «аромата». Тяжелая, спертая тюремная вонь, приправленная запахом тоски и страданий.

Голос моего друга ответил ровно, почти без эмоций:

— Чего тебе?

— Я пришел увидеть тебя.

— Да? Ну, так смотри. Вот он я, весь перед тобой.

Вздохнув, я подумал: стоило прихватить с собой леди Кимберли... точно, стоило. Но никто не может учесть всего.

— Мэтт, потерпи немного. Всего до завтра, уже с утра к тебе смогут прийти и другие, и я уверен, Ким здесь появится впереди всех. И обязательно прихватит чего-нибудь перекусить. В отличие от меня, поскольку я прихватил только деревяшку для грызения.

Крыс тихо фыркнул и подвинулся на куче преловатой соломы, в дальнем углу камеры. Приняв это за приглашение, я устроился рядом и протянул ему ароматную и упругую деревяшку. Отец уже который год регулярно снабжал меня, привозя с собой, или отправляя попутно, с торговыми караванами. Мэтт вежливо кивнул, разломал ее пополам и какое-то время мы молча грызли их.

Потом до меня дошло кое-что...

— Маттиас! — воскликнул я, — это же мореное железное дерево! Мы стальные пилы тупим об него! Как?!! Как ты смог сломать его просто лапами?!!

Он вздохнул:

— Фил! Ну хоть сейчас-то не начинай все заново!

Я смутился и где-то даже покраснел. Может быть... а может, и нет.

— Должен же я был попытаться.

— Обещаю, когда-нибудь, я поделюсь с тобой всем, чем смогу, — хмыкнув, сказал крыс.

— А сможешь ты, увы немного... — хмыкнув точно так же, сказал уже я.

Какое-то время мы опять молча сидели в углу, грызя деревяшки, но в этот раз заговорил Мэтт:

— Фил... — он несколько мгновений колебался, как будто не решаясь, но потом все же договорил: — Как ты с этим справляешься?

— С чем? С моим кроличьим обликом? Да вроде привык как-то... У тебя проблемы с твоей крысиной шкурой?

— Что? — удивился он. — Нет, не с этим. Как ты справляешься с тем, что ты убийца? С кровью на твоих лапах?

— Ах вот как... — действительно, кое-что начало проясняться. — Мэтт, я убивал сам, убивали по моему приказу, я становился прямо или косвенно причиной смерти... не приказывая, но выбирая цели... Крови на моих лапах целые реки. Но тебе я скажу так: я не убийца.

— Скажи это мертвым!

Вздохнув, я погрыз еще немного, потом отложив деревяшку в сторону, откинулся назад, улегшись на прелой, вонючей... а, да ладно, какая есть.— Я не беспокоюсь о мертвых, Мэтт. Они мертвы, и все на этом. Я думаю о живых.

Тишина.

— Хочешь услышать настоящую историю, друг мой? Мы делились множеством рассказов, друг с другом, но кажется, среди них было мало правдивых.

Я принял молчание за согласие.

— Я был совсем молодым огненным мастером, только-только вышедшим из стен академии. На старом патрульном коры... корабле, мы патрулировали прибрежные районы, в поисках пиратов. Далеко-далеко на юго-западе. Там, за линией экватора, за двумя океанами спит беспокойным сном город Карум. Город, чьи золотые рудники бездонны и чьи жители никогда не знают мира.

В те времена, между сменами местных царьков проходило всего пять-шесть месяцев. Хорошо если год. И так год за годом, десятилетие за десятилетием. Золото, неистощимые, бездонные золотоносные жилы сводили людей с ума, и поток желающих занять кресло с высокой спинкой не ослабевал.

И как это часто бывает, временщики, пришедшие во власть на час, на день, на месяц, спешили урвать себе любыми путями. Стремились взять поболее, истратив поменее... Как результат, однажды произошел... бунт. Причем не пара разбитых окон и десяток перевернутых прилавков, нет, то были масштабные, действительно массовые беспорядки. Тогдашний король заперся за стенами дворца, а мы... мы должны были войти в порт и вывезти наше торговое посольство с семьями.

Нас, жителей острова Китов, рискуют тронуть редко, ибо огненное дыхание наших драконов-метателей смертоносно... но не в этот раз.

Я поежился, вспоминая давно ушедшие дни. Слитный рев толпы, запрудивший испятнанные кровью обветшалый причал, плывущие по коричнево-бурой воде залива трупы, резкий, будоражащий запах крови и успокаивающая, пусть и резкая вонь жижки... И головы. На кольях, воткнутых в щели меж бревен причала. Они были богаты, они были иноземцами и этого хватило. Убили всех — прислугу, охрану... детей...

— А теперь, друг мой Мэтт, я хочу, чтобы ты обдумал кое-что. Я не знал тех людей, чьи головы торчали на кольях у самой кромки вонючего причала. Более того, эти люди, поданными короля Теномидеса, были... ну скажем так, не самыми. Достаточно рискованные, чтобы ловить рыбку в мутной воде, но недостаточно умные, чтобы выжить. Вообще-то просто идиоты, поскольку утащили в могилу еще и свои семьи. У меня не было никаких личных счетов ни к нищим, забитым жителям этого грязного скопища лачуг, ни к очередному, чуть менее нищему корольку, торгующему выцарапанными из земли золотыми самородками и трясущемуся по ночам от страха. Но! На мачте моего корабля развивалось знамя, которое олицетворяло мою принадлежность к цивилизации. К общности, которая за века своего развития пришла к определенному балансу норм, правил и свобод, именуемому емким словом: закон. И эта принадлежность возлагала на мои плечи обязанность убеждать и мой народ, и другие народы в необходимости этот закон соблюдать. Убеждать словом, убеждать делом и убеждать силой — если это необходимо!

Нас было всего три десятка, против многих сотен, собравшихся на берегу, бесноватых, подстегнутых местным зельем, трясущих кулаками и кидающих в нас грязью. У нас был старый потрепанный жизнью и бурями патрульный галеас, несущий на борту всего лишь одного-единственного дракона-метателя и меня, совсем зеленого мастера Огня.

Но мы вошли в эту гавань, мы продрались на веслах сквозь суп из воняющих на жаре трупов, погружая весла в вязкую жижу, медленно плывущую в русле местной реки.

А потом мы выжгли этот городок. Я выжег этот городок. До последнего жителя. До последней лачуги. До бурой глины, лежащей под гнилой почвой.

Я помолчал лежа в полутьме, на вонючей соломе.

— Ответь мне, Мэтт, почему я так сделал? Молчишь? Так я сам скажу! Злодеяние должно быть отомщено! Справедливость? У каждого своя справедливость, а значит, нет ее, общей. Нет от слова совсем. А потому только так и никак иначе — злодеяние направленное на своих, на тех кого мы защищаем, должно быть и будет возвернуто стократно!

Мы никогда не были справедливым обществом, знай это Мэтт. Мы поданные короля Теномидеса, жители острова Китов несправедливы. Мы купцы и торгаши, мы дети купцов и торгашей, нас вскормила морская торговля, мы пасынки океанских волн и течений. Мы всегда стремились к прибыли, к богатству... процветанию. А процветание рождает зависть. И ненависть. Особенно от тех, кто не желает работать, но желает иметь. И наш Флот, его длинные руки и огненное дыхание, его сила и мощь — все это для нашей и только нашей... несправедливости.

И ведь на самом деле наши принципы очень просты: не трогай нас, и мы тебя не тронем. Мы ведь не любим воевать, на самом-то деле. Да у нас могучий флот, да у нас Огонь, но война — это ведь не только добыча, захват и парады. Это еще и расходы... чудовищные расходы. Это потери, это сорванные сделки, это нарушение торговых путей. А мы ох как всего этого не любим. Так что, если можно договориться, мы будем договариваться. Но если договориться нельзя... уж не обессудьте.

Я еще немного помолчал, вслушиваясь в дыхание друга... и заговорил опять:

— Толпа на пирсе не понимала, что происходит, когда мы убрали паруса и развели огонь в топке дракона-метателя. На самом деле, мы не часто используем Огонь, так что, совсем немногие знают, что под парусом идти с ним в бой нельзя.

Наверное, они думали, что мы попытаемся забрать останки наших убитых... а может, надеялись на своих магов... а еще вернее не думали совсем, просто изготовились для рукопашного боя, на всякий случай. А мы выгребли на рассчитанное лоцманом место... и лишь потом я дал волю Огню.

— Мэтт, я знаю, ты убивал во время рейда, мне сказал об этом Коперник. И теперь, по-твоему, я должен ужасаться этому? Мэтт, в тот день, я лично убил множество людей, бежавших в ужасе. А я едва-едва начал бриться. Ты видел кровь и смерть, но видел ли ты, как горят живьем? Как юная девушка, объятая пламенем, и кружится, и кружится, до тех пор пока не упадет в огонь, все еще крича... Ты ощущал запах ее обгорелого тела? Вдыхал дым, что недавно был ее плотью?

Я замолчал, переводя дыхание. Наверное Маттиас подумает, что это всего лишь мое художественное воображение. Наверняка он сейчас усмехается про себя, считая, что мы тогда опалили бревна причала и парочку зевак, а все остальные просто разбежались перепуганные... Мэтт-Мэтт... Как же убедить тебя, что если Флот берется за Дело, то Делает его До Конца! И решив сжечь толпу, мы делали это так, чтобы не ушел никто! Как? О-о-о... Вначале замыкается кольцо по периметру, а Огонь горит долго, это не какое-то масло, это, это... Огонь! А уж потом, замкнув кольцо, наносится удар по площади, выжигая все живое. И уйти не может никто!

— Я не был тогда настоящим мастером Огня, — опять заговорил я. — Из тех, что сжигают птицу на лету, не задев окружающей зелени. Нет, не был... Но этого и не требовалось! Ибо и дракон-метатель, что дрожал под моими руками, был далеко не тот, что когда-то ставился на утлые лодченки братьев Гракхов. Нет! Под моими руками дрожала совершенная машина, плод многих столетий развития, родившаяся в пылающих горнах гениальных механиков, а смесь, что закачивалась в керамические цилиндры, рождена была умом гениальных алхимиков... Даже не имея опыта, даже дрожащими руками, стоя на дрожащих ногах, я сделал все, как когда-то на тренировках в академии. Как надо. До конца.

Когда все закончилось, мы взяли уцелевшие на краю пристани колья с головами наших сограждан. Мы взяли их как доказательство преступления, за которое был уничтожен город.

Одна из голов принадлежала маленькой девочке, Мэтт. И они воткнули голову ее мехового медведя на соседний кол — потехи ради. С тех пор любая девочка с меховой игрушкой для меня пахнет тем, незабываемым «ароматом», той смесью... трупная вонь, смрад горелой человечины и особый, тяжелый запах гнилой воды из местной реки... навсегда.

И Мэтт, я знаю, многие назовут меня людоедом, а может мясником... язвой на лике рода человеческого. Но, есть определенные принципы, нарушение которых мы, граждане острова Китов, не простим никому и никогда. И есть определенные... существа, обликом напоминающие людей, которые понимают только один язык. Язык силы. И тогда мы сказали этим «людям», что есть вещи, которых мы не потерпим. Сказали понятно.

Бесконечно-долгие минуты под сводами полутемной камеры тянулась тишина. Наконец Маттиас прошептал:

— Ради моей возлюбленной, ради ее безопасности я убивал. Ограждая ее и моих друзей, живущих в стенах Цитадели и вовне.

Снова потянулись бесконечные минуты, наполненные лишь обоюдным молчанием. Потом еще раз заговорил я:

— Мэтт, я тоже колебался, в тот жуткий первый раз. Что мне помогло... приказ. Просто приказ моего капитана. Он был убеленный сединой, мудрый мужик, и он сказал мне: «Ты поклялся защищать Родину тогда и так, как тебе прикажет это сделать твой капитан. И ты это сделал!» И ты Чарльз, тоже клялся защищать Цитадель тогда и так, как прикажет тебе твой герцог, или командир, указанный им. Твой командир я, именно я приказал тебе убивать. Ты можешь порицать меня, если считаешь приказ неверным, но Мэтт, ваш рейд был действительно необходим. Вы ударили в самое средоточие вражеской подготовки, сбили уже почти готовые планы... это очень и очень серьезный удар по планам Насожа. По планам его новой войны.

И опять тишина холодной каменной плитой легла мне на плечи... разорвавшись стоном, когда Чарльз обхватив себя лапами, качнулся вперед и назад.

— Мэтт! — выдохнул я, кладя лапу ему на плечо...

— Нет! — то ли прошипел, то ли прорычал он, скидывая мою лапу, его спина как будто окаменела, когда внутреннее напряжение прорвалось наружу. — Нет! Не ты! Не ты причина, твой приказ был потом, позже!.. Уходи! Уйди! Оставь меня!

И замолчал, все так же раскачиваясь вперед и назад...

Ах Мэтт, Мэтт... Томас возложил на мои плечи решение о правосудии. Его светлость даровал мне право выпустить тебя в любой момент, когда я сочту наказание достаточным, но... Я горько усмехнулся, глядя на закаменевшую спину друга. Твоя душа жаждет наказания, за что-то произошедшее в прошлом, за твои дела в настоящем и будущем? Что ж... Тогда эта темная и холодная камера будет для тебя домом. Покуда весь ты состоишь из острых изломов и надломов, покуда не нашел ты хоть какого-то мира в душе. Быть может отец Хуг...

Уже зовя Роско, я отметил в памяти, что нужно немедля отправить срочное послание святому отцу. И перед тем как тюремщик захлопнул тяжелую дверь, я успел бросить последний взгляд на все так же замершего в углу Маттиаса...

Маттиас безотрывно смотрел на стену, сквозь тьму, сгустившуюся в камере и в его собственной душе. Тьма, как давящая стена туч, как затягивающая воронка смерча. Как хотел бы он прыгнуть туда и исчезнуть, раствориться во тьме без следа... навеки... навсегда! Забыть о давящих стенах камеры, о цепях, стиснувших лапы... о бессловесной пустоте, вмиг высасывающей всю его силу, едва он только касался стен... Простейшее заклятье, наверняка примитивнейшее, наложенное на стены Магусом... означавшее очень многое! Как минимум, что маг знал о сути его силы! О его принадлежности к ассасинам Сондеки... Или нет? Это могло быть просто стандартное проклятье против любого мага...

Как бы он хотел, чтобы его «силу», его возможности забрали насовсем! Но нет, нет такой возможности, эта тень, тянущаяся из дальнего прошлого, аж с другого материка, уже давно стала частью самого его «я»! Эта гибельная, проклятая сила сделала его таким, какой он есть, сделала его... в буквальном смысле этого слова. Сотворила его!

А Фил ничего не понял!! Все его слова, вся рассказанная им история, просто пропали зря! Фил пытался утешать, говоря, что убийства были лишь исполнением приказов... Какая чушь! Какой феноменальный... бред! Приказы?! Ха! Его и лишь его воля понудила тогда еще человека покинуть Сондешара, пересечь пустыни, пересечь океан, пройти землями шести государств, чтобы в конце пути осесть в этой жуткой, пять месяцев в году окруженной снегами Цитадели! Шесть лет назад... шесть лет! Целых шесть лет он верил, что прошлое осталось позади, там, за экватором, посреди безбрежной пустыни, но нет! Нет! Сама суть Сондеки живет в его душе, в его груди и сердце! И она смеялась на ним, все это время она ждала, ждала когда он потянется за ее силой, когда он сорвется, когда он возжелает! И дождалась!

Маттиас сжал голову лапами, продолжая раскачиваться на месте.

Как?! Как он может любить леди Кимберли, как он может касаться ее руками, навеки запятнанными кровью? Как он может предложить ей любовь и счастье, если сам не единожды обрывал чужую любовь?

Он более не пойдет, и не будет убивать! Нет! Пусть идет кто хочет, пусть идут Михась, Коперник, пусть тащится туда же Бриан и Христофор... Да пусть они там хоть все... все...

Все.

Совсем все.

Призраки прошлого, до того кружившие в душе Маттиаса, что-то вопящие и стонущие, вдруг растаяли, как дым. И на Чарльза объяла тишина. В наступившей вдруг кристальной ясности, Маттиас понял: и Кимберли тоже. Если придет нужда, Ким оденет кожаные перчатки, возьмет легкий арбалет, мешочек болтов и отправится защищать других. Да. Так и будет. В этом вся она.

А он? Где будет он? Под лавкой? В кладовке? Отмаливая свою бесценную душу?

Часть 2

Бросив взгляд на идущего к своей конторке прислужника, безвкусо и аляписто разряженная в шелка и бархат толстуха скривила губы в холодной усмешке. Все, все что она безуспешно искала последние годы по всему Мидлендсу и соседним государствам; все, что с огромными затратами ее агенты пытались купить, обменять, украсть; все это просто лежало на полках в библиотеке Цитадели! Так просто!  А глупый библиотекарь даже не понимает, что он сейчас собственными лапами ей носит!

Глядя как лис-морф притаскивает новые и новые тома, томики, шитые суровыми нитками тетради и даже свитки, женщина едва сдерживала торжествующую ухмылку. Что ж, хоть какая-то польза от ее ежегодного налога, выплачиваемого в казну этого конеголового «герцога».  Как хорошо, что в этом году ему не придется платить эти поборы, именуемые «лордом»-казначеем налогами, просто неимоверные поборы! Разумеется, если его... ее сегодняшние действия дадут соответствующий вложениям результат!

Люди по сути своей глупы, - вновь скривила губы в холодной, торжествующей усмешке женщина, - они никогда не замечают вещей очевидных, покуда не упрутся в них лбом. Да и тогда... что смогут ей сделать Метаморцы? Что сможет ей сделать этот «герцог»? Фермы, расположенные на ее землях фактически кормят Цитадель...

При последней мысли усмешка на лице женщины стала уже не столь торжествующей. Кормят, да, но... при всех ее «качествах», положительных и не очень, когда-то барон, а ныне баронесса Лориод, была отнюдь не глупа. И без каких-либо усилий могла связать, вроде бы совершенно не пересекающиеся вещи, вроде появления в Цитадели внутренних садов, усиленного развития ферм на землях, принадлежащих лично герцогу, дарования баронской цепи кэптану, владельцу теперь уже восьми караванов и барками, поднимающимися аж от самого Магдлейна!

Чем зацепил этих проклятых рыбаков герцог, что они готовы тащить рыбу такую даль? Вокруг южных отрогов Драконьих гор, мимо Эльфквеллина и Эллькарана, двух богатейших столиц, вверх по ледяной Ангаре, аж почти к самому морю Душ? Неужели правду сказал тот грузчик, соблазнившийся серебрушкой? Что герцог поставляет рыбакам в обмен на рыбу парусину и тросы из паучьего шелка? Немыслимая ценность!! За такие вещи агенты некоторых южных властителей предлагали даже не золотом, алмазами по весу! И в обмен на рыбу, чтобы кормить ею простолюдинов!!

От мысли о деньгах, впустую проходящих через копыта этого... копытоголового, баронессу пробрал холодный пот. Нет, так не может продолжаться! Этим... простолюдинам, место которым на конюшне, и в оглобле, которые бестолку разбазаривают и растрачивают... но ничего, скоро, уже совсем скоро...

Совладав с волнением, Лориод промакнула лицо кружевным платком. Очень осторожно,  тщательно контролируя каждое движение. Как же она ненавидит всю эту чернь! Место их в пыли у ее ног, на коленях, они же смеют вести себя подобно лордам, нет даже хуже! Они смеют смотреть ему в глаза! Не опуская головы! Некоторые же из них... в особенности же Фил Теномидес! Простолюдин! Животное! И всякий раз, видя этого кролика, ему приходится выдавливать из себя «ваше высочество»! Ну ничего, ничего, уже скоро он посмотрит кто из них достоин а кто...

За стелажами что-то хлопнуло, послышались тихие шаги, а когда-то барон Лориод, резко выдохнув, недоуменно уставился на скомканный и разорванный кружевной платок в заплывшей жиром женской руке. Скрипнув зубами, она бросила остатки платка в корзину под конторкой библиотекаря и вынула из глубин платья еще один, точно такой же.

- Это последние, - сказал Фокс Куттер, осторожно кладя ветхий том в кожаном переплете на конторку.

Лориод небрежно махнула надушенным платочком слуге и, высокомерно скривив губы, бросила на стол мешочек с золотом:

- Задаток. Я верну их, едва только мои писцы закончат копирование. Желаете пересчитать? - голос баронессы стал совсем уж презрительным. - Ровно сто солидов.

Размер залога за пять томов, две тетради и жалкую кучку свитков действительно впечатлял. Хотя... ей ли считать эту мелочь? Все равно, скоро все это станет ее!

- Пожалуйста, будьте осторожны, - ревностно сказал Фокс, держа в лапе мешочек.

- Самое позднее через две недели они будут здесь, - бросила за спину баронесса, выходя из библиотеки.

Коридоры, переходы, уличные двери, предупредительно распахнутые идущим впереди слугой... наконец баронесса тяжело осела на сиденье кареты, а принесенные тома легли на столик напротив.

- Перед отъездом я желаю посетить тюрьму, - отдышавшись, сказала она Макабиану. - Подвези меня к боковому входу.

- Как прикажете леди, - кивнул Макабиан.

Пока карета осторожно маневрировала в проходах внутри Цитадели, Лориод, прикрыв шторки, опустила руку в потайной ящичек. Там, в непроницаемом для влаги кожаном мешочке, завернутый в три слоя мокрой ткани хранился он. Огненный камень. Причудливо ограненный, пылающий алым сиянием... Даже в самом темном месте, даже укрытый мокрой тканью и отгороженный от всего мира стенками кареты, камень продолжал испускать жар, то нарастающее, то спадающее тепло, предвещающее... предвещающее... Она разложила тома, тетради и свитки на сиденье так, будто собиралась устроить из них костер, потом откинулась на мягком сиденье и вгляделась в мерцающие глубины камня. Сила. Власть, деньги, молодость... возможно даже... впрочем, стоит ли? - скривила губы когда-то барон Лориод. - за шесть прошедших лет она более чем освоилась в женском теле... куда как более чем.

С легкой усмешкой толстуха возложила камень в центр разложенной... растопки. От весьма ощутимых толчков кареты камень то и дело сдвигался на бархатном ложе и казалось, сам пытался подползти к древним томам, а те наоборот - съеживались страницами и елозили, будто пытаясь убежать от уготованной им судьбы. Будто они могли знать, что с ними будет!

Все еще глядя на камень, Лориод вдруг ощутила легкий холодок, ознобом прокравшийся вдоль спины... Что это? Боги недовольны ею? Что за бред! Просто показалось! Как могут боги предпочесть ей, ей! их верной поклоннице, дворянке, из рода, самими богами назначенного управлять чернью... и какой-то крыс! Иноземец! Язычник, который даже не поклоняется настоящим богам, а верит в какого-то... Эли-висельника!  Ха!

Никогда такому не бывать! Ему, представителю древнего рода Лориод, рода, ведущего родословную куда как дольше чем Хассаны! Именно ему суждено и обещано было привести род к величию и низвергнуть извечных соперников, выродившихся настолько, что их последний представитель не смог даже породить наследника! Мыслимое ли дело, передать майорат приемному сыну! О да! Ей и только ей доверилась Сила...

Но тут карета остановилась и Макабиан постучал в дверцу:

- Мы на месте, госпожа.

Заплывшая жиром женщина с всхлипом выдохнула, возвращаясь в реальный мир из мечтаний. Толкнула дверцу.

Немногие из приезжих, пожелавших взглянуть на полную чудес и тайн Цитадель Метамор, могли похвастать знакомством не с изнанкой, нет, но с непарадной ее стороной. Да, устланные коврами и драпированные гобеленами, украшенные витражами и росписями, лучшие залы Цитадели могли впечатлить и поразить кого угодно, но баронессе Лориод была известна и иная, куда менее выпячиваемая перед гостями сторона. И если глядя на первую, вы могли поверить в Цитадель-дворец, то вторая... Цитадель-воин. Отвесные стены, прочнейшего серого гранита. Выпирающие вперед башни, узкие крестообразные бойницы, удобные для лучника и для арбалетчика. Нависающие укрепления, потайные ходы и оружие. Оружие везде. Торчащие на башнях рога стационарных арбалетов. Лежащие в караулках, в полной готовности арбалеты и луки. Личное оружие... у всех! Поголовно! Женщина? Как минимум кинжал на поясе. Ребенок? Тоже. И все, все оружие сияет особым, холодным блеском, тем отблеском смерти, что приобретает лишь попробовавший крови металл.

Единение изящности и практичности, прочности и соразмерности, некая неброская, но от того лишь более основательная красота... красота сурового воина, не единожды бывшего в бою, исчерченного шрамами, но от того лишь более опасного. Вот, что можно было сказать о Цитадели, отойдя всего лишь на шаг от парадных залов и коридоров.

В глубине души Лориод завидовала именно этой, совершенно непарадной, даже более того, немного скрытой стороне Цитадели. Еще будучи бароном, и став, после изменения баронессой, она как могла непрерывно улучшала собственный замок, но... Каждый раз приезжая в Цитадель, лишь убеждалась - не то. Не то. Как не достраивай пологий холм, неприступной скалой ему не быть.

- Макабиан, - вновь изящно промокнув лоб надушенным платочком, баронесса вперила холодный взгляд в слугу. - Жди меня здесь, я не задержусь.

- Как прикажете, леди, - кивнул осел-морф, подходя к упряжке и по очереди поглаживая лошадей.

Сейчас, шесть лет спустя после битвы Трех Ворот, Лориод уже нисколько не удивлялась взаимной приязни, даже более чем приязни, связывавшей любую лошадь и Макабиана. Впрочем, чему удивляться? Потомственный грум и сам теперь наполовину осел, кому же еще как не ему дружить с лошадьми? И это совершенно правильно! В очередной раз губы баронессы скривила презрительная усмешка. Каждому - свое место. Макабиану - лошади и камзол слуги. Ей - бархат и золото. Как и установлено богами!

Шагая по ведущей вглубь лестнице, Лориод все так же презрительно кривила губы. Люди и нелюди по сути своей глупы и так падки на лесть! Всего лишь несколько приятных слов, чуточку  флирта, немного притворства, много-много внимания и жутковатый тюремщик сам открыл нужные двери. Так просто! Так... изящно!

- Ах, Роско! Ну, расскажи же скорее, что творится тут у вас?

Пещерный скорпион как белесый призрак, буквально соткался из темноты и в холодном воздухе разнесся его сухой, с прищелкиванием голос:

- Здесь все неизменно, госпожа баронесса. Только лишь появился новый постоялец, в остальном же все по прежнему. А как у вас, леди?

Лориод помнила Роско еще до того дня, шесть лет назад, до изменения. Бледный как мел, одинокий, почти никогда не покидавший свою караулку, он остался таким и по сей день. Вот только перестал быть человеком и как профессионал оказался... ненадежен. Впрочем, - усмехнулась сама себе баронесса, - вскоре я смогу избавить себя от столь неприятного общества. До того же дня придется потерпеть.

- О, друг мой, моя жизнь просто прекрасна. Ну, если не учитывать мелких проблем с налогами, с ленивыми крестьянами, с постоянными набегами лутинов, с вороватым управителем и одним из моих давних друзей, так неудачно оказавшемся в одной из твоих камер... Но что тебе до моих проблем? Хотя... Быть может, с одной из них ты можешь мне помочь. С последней.

Роско озадаченно шевельнул антеннами и звучно щелкнул челюстями. Да, для столь жуткой внешности пещерного создания, ему совсем неплохо удавалось выражать эмоции.

- М-м-м... Ты желаешь что-то обсудить с Маттиасом? Но ты же, я слышал, терпеть его не можешь?

Лориод тщательно спрятала полезшую на лицо презрительную усмешку. Одним из последствий изменения Роско стало его упорное нежелание покидать тюремные подземелья, для жизни в которых, вот же удача, он так хорошо теперь приспособлен. А сидя в закутке, ты невольно оказываешься оторван от последних новостей... и тебя можно обмануть!

- О да, друг мой. Но хочу я того, или нет, а приходится иметь с ним дела. Также как и ему со мной. Так что, нам поневоле пришлось хоть как-то разрешить возникшие между нами... трения и неприятные вопросы. Не скажу, что мы стали друзьями... и не станем никогда... но пришлось примириться. Так что, уж позволь мне с ним увидеться.

Роско еще раз щелкнул челюстями, позвенел ключами на поясе и шагнул к внутренней двери караулки:

- Хорошо госпожа.

Лориод последовала за белесым скорпионом в бездонную тьму тюремных коридоров. В бесконечную могильную тишину, лишь изредка разрываемую отдаленным звуком падающих где-то капель и далеким-далеким кашлем...

Наконец они подошли к железной двери и Роско повернул ключ в замке. Входя в камеру, Лориод выдавила из себя почти естественную улыбку:

- Спасибо! Я постучу, когда мы закончим разговор.

- Хорошо, я буду ждать недалече, - кивнул Роско, закрывая дверь.

Лориод постояла миг у двери, потом провела пальцем по добротным, толстым доскам, рисуя сложный узор, на миг засветившийся голубым, мерцающим сиянием.   

- Кто бы мог подумать, что ты знаешь рунную магию, - прозвучал с другого конца камеры насмешливый голос.

- Похоже, мы с тобой много не знали друг о друге, - разворачиваясь на месте, усмехнулась баронесса, - к примеру, я лишь совсем недавно узнала о том, что ты владеешь техникой Длинной Фуги.

- Ты! - метнувшийся из темноты крыс до звона натянул цепи и буквально вытолкнул из себя: - Как ты это узнала?!

Лориод вгляделась в его глаза, освещенные сейчас факелом из-за двери и всю ее буквально затопило торжество. В глазах крыса плескался даже не страх, нет, вовсе не страх... ужас переполнял его душу. Смертный ужас стискивал его горло! И баронесса не смогла сдержать торжествующей усмешки:

- Видишь ли, мой «любезный» крыс, - последние два слова Лориод буквально прошипела, преисполненная торжеством, - не только ты в этом мире происходишь с далеких, да, очень далеких земель. Еще бы... другой материк! Аж за экватором! Впечатляюще... но даже здесь, в глухом и холодном захолустье нашелся человек, сумевший опознать особую технику Сондеков, коей ты разрушил заклятье воздушной стены. ЛонгФуга, Длинная Фуга... Не так ли?

Маттиас медленно выдохнул и шагнул назад:

- И что теперь? Побежишь докладывать Михасю? Или напрямую лорду Хассану?

Лориод с наслаждением оскалилась и буквально промурлыкала:

- Ну зачем же беспокоить столь занятых людей? Поднимать шум, затруднять работой палача...

- Рисковать своей шеей... - в тон ответил Маттиас.

- И это тоже, - кивнула баронесса. - Ведь рано или поздно сюда придут, придут за тобой, крыс. Зачем же мне добавлять к твоей, еще и мою несравненно куда более ценную жизнь? Ведь тех, кто придет очень заинтересует, кто это тут такой... многознающий. Разве не так?

- Возможно, - буркнул Маттиас.

- Возможно?! - ухмылнулась Лориод. - Несомненно! Они придут, и убьют нас обоих, и всех, кому мы могли рассказать. Кого они отправят сюда? Может даже кого-нибудь из белого круга... но нам с тобой хватит и десятка черных. Не так ли? Они вырежут всех, магов в первую очередь... потом воинов, потом всех прочих... Это ведь их привычная практика? Не так ли?

- Чего ты хочешь?!

- Чего я хочу? О-о-о!! Но мы же с тобой договоримся,  не так ли? - буквально пропела баронесса.

Ей было обещано это удовольствие. Обещано Силой, с которой баронессе Лориод пока было по пути. Пока... да, но не навек, нет не навек. Голос той Силы соблазнял ее возможностью сломить крыса, раздавить его... и да, он оказался прав! Разумеется, взамен Сила требовала свое - но так что? Раз уж цели ее пока так идеально совпадали с целями самой баронессы? А что некоторые из них были... неудобны к исполнению... так ведь можно поручить их этому самому крысу! Пусть раб трудится!

Но не сразу, не сразу. Сила предупреждала: сломать крыса будет непросто... и лучше всего делать это постепенно, медленно, растягивая удовольствие... О да! Значит, начнем с малого?

- Итак, во-первых, ты будешь обращаться ко мне полным титулом, запомни, я для тебя миледи Лориод. В противном случае, ты же понимаешь, огорчившись, я могу случайно обронить словечко-другое... и все. И ладно если придут за тобой. А ведь могут и за твоей драгоценной «баронессой» Кимберли.

Маттиас, злобно шипя, прыгнул вперед и буквально соскребая шкуру с костей браслетами, дотянулся все-таки до баронессы развернутой ладонью. Но тщетно. Лориод и в лучшие годы никогда не смогла бы увернуться от такого удара-рывка, но ей и не понадобилось. Вложенная крысом сила, ухнула куда-то как в прорву и баронесса даже толчка не почувствовала.

Лориод рассмеялась хриплым, каркающим смехом:

- Красиво, правда? Маленькая защитная руна... и все твое умение можно позабыть. Все ваши хваленые техники разбиваются о такую мелочь. Так что, учись почтению, мой подзаборный житель. Учись, пока еще не слишком поздно. Пока я... ну, да что я тебе объясняю, не дурак, что будет если нападешь на меня еще раз, сам догадаешься.

Крыс шагнул назад, почти скрываясь в тенях, лапы его тряслись, все тело обвисло и сгорбилось. Насилу выдавил он из себя слова, буквально обжигавшие язык:

- Да, миледи.

- Наконец-то! - довольно прищурилась Лориод. - Приятно слышать достойные слова из уст «достойного» члена общества. Теперь еще кое-что.  Время от времени я буду «просить» исполнить кое-какие... услуги. О, ничего сложного... - мягкий до того голос баронессы внезапно налился злобой: -  Но я жду исполнения их без каких-либо возражений и точно в срок! - и снова мягкий, обволакивающий тон: - Ты готов исполнить мои пожелания?

- Да.

- Да, что?

Маттиас выглядел так, словно готов был откусить себе язык. Лориод даже ощутила легкое тепло внизу живота, глядя на мучения крыса.

- Да, миледи.

- Очень хорошо! - скривила тонкие губы баронесса. - Прямо сейчас я произвожу кое-какие действия, которые обезопасят тебя от излишнего внимания со стороны жителей Цитадели. Ты знаешь, что в вашей библиотеке хранились трактаты и заметки путешественников, посетивших в свое время и южный материк и даже земли Сондешара? Так вот, более их там нет. Прямо сейчас они горят в красивом костре... вместе с моей каретой. Какое горестное событие, не таки ли? Бедный ваш библиотекарь... придется ему довольствоваться сотней солидов задатка. Ты удивлен? Да, я гарантирую - никто из жителей вашей распрекрасной Цитадели не узнает, что ты такое, покуда ты сам не расскажешь. Или не наделаешь глупостей. Но в последнем случае, уж не обессудь. Все ясно?

- Да миледи, - прохрипел крыс.

- Теперь есть одно небольшое дело, касающееся финансов. Мне не нравится, что ты, с благословления нынешнего герцога тратишь деньги, по праву принадлежащие знати.

- Вы говорите о расходах гильдии Писателей? - изумился Маттиас.

- Как ты сказал? - тон голоса баронессы в очередной раз похолодал. Лориод буквально наслаждалась разговором и желала увидеть еще немного мучений крыса.

- Вы говорите о расходах гильдии Писателей, миледи? - Маттиас повторил вопрос, использовав более уважительную форму.

Лориод, довольно усмехнувшись, покачала головой:

- Нет. Гильдия Писателей приносит доход в четыре раза превышающий все затраты на нее. Нет, это хорошее долговременное вложение. Я говорю о другом. О твоих «собраниях грызунов». Они растрачивают золото, которое лучше бы сэкономить. А потому, я хочу чтобы ты их прекратил.

Маттиас изумленно уставился на собеседницу. Очевидно, он никак не мог понять зачем это понадобилось баронессе. Разумеется, где уж ему - усмехнулась она, - чернь, что с него возьмешь!

- Но я уже оплатил два следующих собрания, - наконец, почесав макушку, сказал крыс. - Я не смогу забрать их назад. Донни их просто не отдаст. Миледи.

Титул, особо выделенный голосом в конце фразы, заставил баронессу довольно зажмуриться. Ее могущественный союзник обещал, что это будет лишь начало. Начало долгого пути...

- Что ж поделаешь. Значит, оставь себе два последних собрания, раз уж деньги уже потрачены. Однако больше никаких затрат! Если кто-то попробует продолжить эти сборы, ты должен их остановить. Ясно?

- Да миледи, - крыс сгорбился еще сильнее и совсем отступил в тень.

Лориод просто воспарила от восторга. Так сладостно видеть гордого крыса поставленного на предназначенное ему место. Безусловно, эти собрания, на самом деле - мелочь, не стоящая внимания высокородного, но они казались ей мелкой занозой, которую хотелось вырвать. Их прекращение - как убрать мозоль с пятки. Просто... приятно.

А другие, гораздо более приятные и куда более великие вещи произойдут позже. Совсем скоро. Ее союзник предвещал их.

- Это все, что мне от тебя надо на данный момент. Если понадобится что-нибудь еще, я передам тебе. И постарайся, чтобы тебя не убили. Ты же теперь скаут, дальний разведчик, согласно с указом нашего «герцога». Пойдешь на север - учти, если ты там умрешь, я из кожи вывернусь, но твоя Кимберли присоединится к тебе. И скоро. Я уж постараюсь. Для тебя. Для твоей... Ох! Еще одна маленькая, но раздражающая вещь. Я слышал, ты именуешь свою «даму полусвета» Леди? Так вот, я хочу чтобы ты прекратил это притворство и называл ее тем, что она есть.

Выдав последнее указание, баронесса со счастливой улыбкой прошла к двери. Разговор прошел просто замечательно. Маттиас сломался почти мгновенно... даже слишком быстро... разочаровывающе быстро.

- Чтоб ты сдохла! - вполголоса прошипел крыс из тени, как раз в тот миг, когда Лориод стирала руну на двери.

Баронесса улыбнулась еще шире. Ее вывод о том, что Кимберли является слабым местом Маттиаса, подтвердился полностью.

- Что ты сказал?!

Но Маттиас уклонился:

- Ничего, миледи.

- Хорошо, - засмеялась баронесса, постепенно убирая опять засиявший узор с двери. - Было бы неприятно думать, что один из моих подданных желает мне зла.

Все еще посмеиваясь, Лориод ждала, когда крыс поймет сказанное.

- Подданный? Я не живу на ваших землях, миледи.

Маттиасу неплохо удается выказывать уважение, - решила Лориод. - Быть может со временем это уважение станет настоящим, когда крыс осознает насколько она в действительности знатнее и благороднее. Разумеется, это произойдет не скоро, учитывая, насколько раздуто самомнение Маттиаса. Так что придется подержать его в черном теле подольше. Впрочем, он не будет первым, видала она гордецов и спесивцев, ставших всего лишь угодливыми слугами, стоило только обломить их пару раз, да дать подходящую мотивацию. И крыс будет таким же.

- О! Неужели?! Я совсем забыла! Так вот, я хочу чтобы ты переехал на мои земли сразу же, как урегулируешь свои дела. И разумеется, закончишь это недоразумение с хождением в рейды со скаутами. В любом случае, очень скоро ты будешь жить на моих землях, а я ожидаю от своих подданных послушания.

Какое-то время в камере стояла тишина. Наконец Маттиас выдавил из себя:

- Я все понял, миледи.

На миг Лориод засомневалась - не задумал ли крыс как-то обмануть ее? Ее союзник предупреждал, что это возможно, очень возможно. Но в имевших вид сумасбродных и беспорядочных, а на самом деле очень давно и хорошо продуманных приказах, настоящей сети, по ее замыслу, окутавшей Маттиаса, вроде бы не было дыр... и в самом деле очень красивая паутина! Хм...

- Я рада твоей понятливости, мой новый подданный, - буркнула баронесса и стерев наконец остатки руны, постучала кулаком по двери.

Несколько мгновений ничего не происходило, потом Роско распахнул дверь и, выходящая из камеры женщина даже замерла на полушаге при виде Фила, стоявшего вместе с главным тюремщиком в коридоре.

- Спасибо, Роско, - кивнула баронесса, невольно косясь на всматривающегося в нее главы разведки Цитадели. Она даже заставила себя кивнуть кролику-морфу, и лишь тогда пошла по коридору, в сопровождении тюремщика.

Фил же, даже не кивнув, молча шагнул в камеру Маттиаса. А Лориод, еще пришлось тащиться к выходу, что-то говоря при этом Роско и ждать, ждать, оклика сзади...

Этот путь до лестницы и четверть часа разговора показались баронессе самыми длинными в ее и без того наполненной событиями и ожиданиями жизни. Но вот наконец хлопнула дверь караулки, зазвенели ключи и Роско отодвинул засов внешней двери тюремного подземелья. И тут же в ее уши ворвался встревоженный голос ее слуги:

- Пропустите меня, идиоты! Баронесса будет очень недовольна! Мне нужно ее увидеть! Пропустите же!

- Макабиан? Что произошло? Почему ты шумишь? - наигранно подняла брови Лориод, увидев измазанного сажей осла-морфа, в прожженной ливрее и без шляпы.

- Простите миледи, - слуга бухнулся на колени, - простите, но ваша карета...

- Моя карета? - еще больше подняла брови баронесса. - И что с ней?

- Она сгорела. Почти дотла! Я едва успел отвязать лошадей, а уж затушить пламя и совсем... даже подойти не мог, так пылало!

Лориод повернулась к Роско:

- Извини дружище, но мне пора.

- Да уж, - важно кивнул скорпион-морф, - понимаю.

- Пойдем, Макабиан, посмотрим, что там такое приключилось с моей каретой, - баронесса энергично пошагала в сторону еще дымящихся обломков.

Огненный камень хорошо сделал свое дело. Весь экипаж и в самом деле превратился в тлеющие обломки, а от книг, естественно, остался один лишь пепел. Сам камень, отдав запасенный огонь рассыпался в прах, как и было обещанно. И теперь возле тлеющих обломков стояли Пости, в компании с Михасем и Тхалберг.

- Я не понимаю, - кривя губы, проскрипел придворный маг, поворошив еще дымящиеся остатки попавшейся под лапу палкой. - Что-то совершенно невозможное. Кажется, карета горела изнутри. Кто-то бросил внутрь факел?

Лориод глубоко вздохнула, протирая лоб кружевным платочком, и обратилась к церемониймейстеру:

- Тхалберг, друг мой, надеюсь, вы не откажете в помощи слабой женщине? Мне не в чем ехать домой, уж будьте так добры, ссудите меня пожалуйста одной из повозок его светлости. И если можно, отправьте кого-нибудь из слуг к придворному библиотекарю. Еще и идти к нему с печальной вестью о столь ценимых им книгах я не в силах.

Крокодил-морф скривился, будто сжевав целый лимон, но кивнул и послал грума к конюшням.

А баронесса нахмурилась и едва только крокодил отошел, прошипела:

- Макабиан! Твоя рассеянность мне очень дорого обошлась! Не будь ты семейным слугой, не прими тебя в дом еще покойный батюшка, я бы непременно приказала выдрать тебя на конюшне плетью, да чтоб по удару за каждый солид цены кареты! Но так и быть, ты получишь лишь по удару плетью за каждые десять солидов. А сейчас иди, да проследи, чтобы заложили не какую-нибудь развалюху, а карету, достойную титулованной леди!

Во второй раз за день довольно зажмурившись, баронесса сидела на мягком сиденье покачивающегося возка. И вправду, день был просто великолепен!

Часть 3

Утро принесло новые проблемы: прибыло донесение от одного из моих особых агентов.

Рассвет и сумерки - бесспорно, самое активное время для любого кролика. И по сию пору я ложусь в постель далеко заполночь, поднимаюсь затемно, но компенсирую недосып, прикорнув после обеда. Впрочем, после памятной встречи с Маттиасом, взбудораженные всколыхнувшимися воспоминаниями нервы и так не дали бы мне спать до обеда. Так что, проснувшись куда как рано, я, не желая терять лучшего времени, как раз живописал очередную историю, из самых, что ни есть фантастических, когда предутреннюю тишину разорвал стук подков. Кто-то очень торопился, въезжая в северный двор Цитадели... кто-то, для кого в неурочный час распахнули ворота и подняли решетку... Немногим откроют ее в такой час, ох немногим. И почти все они так или иначе входят в мой список. Так что, я совсем не удивился, когда этот «кто-то» постучал в мою дверь.

То было сообщение от одного из моих личных шпионов. Личных настолько, что имени ее... его вы не прочтете даже и сейчас, многие годы спустя, хотя кое-какие обстоятельства я разгласить смогу. В собачьей шкуре, один из моих верных морфов жил совершенно буквально в собачьей конуре, охраняя порог одного из ближников Насожа.  Обычно она... простите, он докладывал очень редко и куда как менее рискованным способом, отправка же экстренного сообщения означала... много чего она означала и в том числе немалый риск разоблачения. А потому я поторопился вскрыть тугой сверток.

Я не буду приводить здесь ни текста того письма, ни даже краткой выдержки, поскольку большая часть сообщения не имеет отношения к нынешнему повествованию. Один лишь небольшой отрывок, приписка в самом конце письма, сделанная вкривь и вкось, торопливым почерком... да эти несколько строк заставили меня вздрогнуть тогда. И до сих пор, перечитывая их, я чувствую холодок, легонько пробирающийся по спине под шерстью. Да, даже сейчас. Тогда же...

Тогда же я сам срочнейшим образом набросал коротенькую записку, всего несколько слов на кусочке пергамента, сунутых в лапы Ки-койота, вихрем умчавшегося к покоям его светлости. И буквально тут же принесшего ответ: «конь-король» приглашал меня на совместный завтрак.

Однако аппетита в этот день не было ни у меня, ни у лорда Хассана. Не после того, как я процитировал те строки.

- Ты уверен в нем? - в который уже раз спросил меня Томас.

- Как в себе самом.

- Плохо.

На самом деле я не виню лорда Хассана в недоверчивости. Я и сам бы хотел усомниться, но...

- Милорд, мы должны действовать. И действовать быстро. В противном случае опасность будет только...

- Нарастать, - закончил за меня Томас. - Понимаю.

Поведя носом, я вдохнул аромат его напитка. Утренний травяной взвар. Рецепт, составленный в чуть ли не в эльфийские времена и традиция пить его по утрам, ведет свое происхождение почти оттуда же... Не сделает ли еще одна чашка меня чересчур дерганым? Пожалуй... рискну.

По треньканию колокольчика слуга долил нам с лордом чашки. И вместе мы пили мелкими глотками ароматный горький напиток, пока я не решил подвести итог размышлениям:

- Если Насож достигнет успеха, нас просто... разорвут. В клочья. И нас, и весь Северный Мидлендс, и страны южнее...

- Привлеки Джонатана и Смитсона. Может быть, они встречали что-нибудь подобное... в прошлом. И... что ты планируешь делать, когда твои посланцы достигнут цели? Какие ты им дашь инструкции?

- Разумеется, уничтожить обруч!

Лорд Хассан тяжело вздохнул:

- Вещь, описанная твоим агентом уникальна. Кто знает, чему мы могли бы научиться, изучив ее? Может быть, наши маги смогли бы даже снять тройное проклятье!

Я вздохнул не менее тяжело:

- А то я сам не подумал. Управляемая массовая трансмутация. То, что мы называем изменением... но подвластное магам... управляемое!

Не в силах сдержать злость, я огляделся, выискивая, что бы хлестануть когтями на задних лапах, но не найдя, в сердцах стукнул по столешнице кулаком. И тут же начал зализывать заболевшие пальцы.

- Но милорд, - все еще потряхивая лапой, продолжил я: - в руках врага этот обруч становится смертельной угрозой для всего юга! В последней войне основную силу Насожа составляли мелкие, глупые, почти безоружные и слабые карлики - лутины. И при поддержке магии самого Насожа, их почти хватило!

Томас покачал головой:

- Естественно, ведь их были десятки тысяч! Второй раз Насожу такую армию не собрать!

- Вы уверены, милорд? Лутины плодятся как...  даже кролики в сравнении с ними - просто собрание бесплодных старых дев. Помните, как они накатывали волной на стены? Особенно последняя атака? Непрерывный поток, все до последнего, без остатка? А теперь представьте то же самое, но на место мелких карликов поставьте... ну хотя бы таких же, как мой Руперт.

Травяной напиток выплеснулся на дубовую столешницу, когда под пальцами-копытцами хрустнуло толстенное, добротно литое стекло утренней чашки. А лорд не замечая ни выплеснувшегося кипятка, ни боли от врезавшихся в ладонь осколков, ни даже крови, окропившей мутноватое стекло, уставился на меня пустым взором. И только когда я в панике уже набрал воздуха для панического вопля, он вернулся в этот мир:

- Прекратить! - прошипел милорд. - Огненный адмирал, мать твою! Что, крови не видел?!

И пока я справлялся с тьмой, почти захлестнувшей разум, успел перетянуть ладонь салфеткой.

- Милорд, вам нужно...

- Потом! Все потом! - придавил он меня мрачным взглядом. - Этот твой... агент говорит, что Насож непременно сделает что-то подобное, едва только поймет как. А поймет он быстро. Я прав?

- Милорд, еще никто не посмел обозвать Насожа дураком. Он кто угодно и что угодно, но не идиот... голова у него варит. Наше с тобой утреннее меню тому подтверждение.

Я, за время разговора, сам того не замечая, подъел салатницу свежего клевера, а Томас изгрыз семь яблок. Вместе с семечками. И даже хвостиками.

Герцог осторожно покрутил пальцами-копытцами хвостик седьмого яблока, тряхнул гривой... потом хвостик отправился на блюдце, а лорд сказал:

- Ты прав. У нас мало времени. Есть предложения?

- Задача разбивается на несколько последовательных этапов, - я не колебался ни мига. - Во-первых, нужно найти эту «корону». Во-вторых, нам с тобой нужно решить, какое именно мы дадим задание своим агентам. Что нам важнее: уничтожить ее или все же попытаться доставить в Цитадель и изучить, пусть даже с риском, что она вернется в руки врага? В-третьих, магам требуется разработать способ, как ее надежно уничтожить, либо если мы выберем второй вариант, столь же надежно изолировать для доставки в Цитадель. Также, в последнем случае нам следует наметить маршрут доставки.

- Ты все-таки хочешь уничтожить ее, - вздохнул Томас. - Потерять единственную надежду...

Теперь вздохнул и я:

- Милорд... Томас, я понимаю, но... давай так. Я поручу нашим магам срочнейше подготовить как способ уничтожения короны, так и способы закупорки ее силы. Думаю, это им по силам.

- Надеюсь.

- Пока же маги придумают, как превратить корону в неприметный и необнаружимый сверток, я поработаю над способом изъятия короны из рук врага.

- Что ж... пусть будет так, - кивнул герцог. - «Белый кролик». Знаешь... а нам в данном случае очень пригодилась бы помощь того самого крысо-мага. Не проявился?

- Кто бы спорил, - вздохнул я тоскливо. - В действительности крыс-морф обладающий какими-то особыми способностями нам был бы идеален. И если предсказание Фликса верно*, то пора бы ему уже показаться. Ведь «конь-король» и «белый кролик» у нас уже имеются. Но ни один из Метаморских крысов до сего дня не проявил каких-либо необычных способностей. За исключением достопамятного главы гильдии Писателей.

Мы разом усмехнулись, представив тихого и спокойного Маттиаса на поле битвы с неким воображаемым гигантом-голиафом. Но потом как-то разом улыбки сами собой сползли с наших морд, поскольку мы также разом вспомнили происшествие, случившееся не далее как день назад в приемной зале...

Наконец я вымолвил:

- Светлые боги! Мог ли он все это время быть у нас под самым носом?!

На этом наш разговор естественно завершился, поскольку я даже не доев клевер, еще остававшийся на блюде, почти бегом бросился в Цитадельскую темницу, прямо на ходу пытаясь образумить мечущиеся мысли. Мог ли почтенный, рассудительный и совершенно аполитичный Мэтт быть тем самым, чье появление предсказывал безумный Фликс? Тем самым, чье присутствие будет жизненно необходимо для нашей победы? Я мог бы поклясться чем угодно, что Маттиас не знал ни о безумном пророке, ни о его катренах... или знал? Мог ли он, зная, не проявлять интереса ни к войне, ни к политике... мог ли он, зная, не применять этих знаний к себе?! Ха!

Я остановился прямо посреди коридора, уставясь на каменную стену, сложенную из грубо отесанных гранитных блоков. Замер, глядя на камни и не видя их.

Ха, и еще раз ха! Мэтт знал о пророчестве, знал, не мог не знать, но даже не подумал примерить его к себе! Так же как я, так же как милорд, достопамятный «конь-король». А ведь крыс будет идеальным агентом для разовой акции глубоко в тылу врага, в опасной, непредсказуемой обстановке, под боком у самого Насожа! Неприметный, серо-коричневый крыс, в полной животной форме, да кто же его заметит? Кто, заметив, заподозрит? Да еще и не просто крыс, а крыс с сюрпризом... смертельно опасным сюрпризом!

Войдя под темные и мрачные своды, я услышал от Роско, что у Чарльза посетительница и, несмотря на всю спешку, решил подождать недалече от камеры. Даже заключенный имеет право на личную жизнь, в конце концов! К тому же, я подозревал, что за дама находится сейчас наедине с крысом, подозревал и даже немного завидовал. Так я и стоял в круге света, даваемого потрескивающим факелом, до тех пор, пока по стуку изнутри Роско не распахнул надрывно скрипящую дверь, и из тьмы не показалась расплывшаяся туша баронессы Лориод.

Что?!! Лориод?! Здесь?!!

Высокомерно задрав многочисленные подбородки, эта, позволю себе сказать «леди», прошествовала, нет, проплыла подобно вонючей туче мимо, не бросив даже взгляда на меня.  Ну еще бы, куда уж нам, простолюдинам до мелкого барончика... вообще-то не совсем мелкого, скорее даже крупного... крупной. Под сотню копейщиков, да две сотни наемников недавно, буквально на днях... не будь у меня на плечах острейшего кризиса, я бы... мда.

К сожалению, тогда я, лишь неприязненно взглянул ей в спину, бросил последний взгляд на брезгливо подрагивающие жвалы скорпиона-морфа, впрочем вполне успешно скрывавшего чувства под учтивыми словами. И вошел в почти темную камеру.

- Маттиас! - заявил я прямо с порога. - Это снова я! И если ты мне доверяешь, расскажи хоть что-нибудь о своем прошлом! А я со своей стороны, тоже попытаюсь удивить тебя одной весьма интересной вещью... но уже о будущем! Мы с Томасом, знаешь ли, обдумали то, что ты сделал в тронном зали и...

Мою речь прервало фырканье, донесшееся из тени:

- Если! Если я тебе доверяю!

Вот так-то.

Я машинально провел пальцами по длинным кроличьим ушам, глубоко вдохнул и продолжил:

- Чарльз... ты знаешь меня несколько лет. Знаешь весьма и весьма близко... думаю, по-своему ты уже оценил меня. Как ты думаешь, мои слова стоят чего-нибудь?

Мэтт засмеялся. Мрачным, пустым смехом.

- О да, мы работали вместе, - все еще, то ли смеясь, то ли уже всхлипывая, прошептал Маттиас. Потом его голос набрал силу: - И все это время ты возглавлял шпионов его светлости! В том числе и особых!

Я пожевал губами, обдумывая ответ... нет, встречный вопрос:

- Существование разведки у лорда Хасссана секретом не является. Тот факт, что я ее глава - не на виду... но также известен всем желающим. Существование же особых агентов скрывается всеми доступными методами! Как ты узнал? Я тебе не говорил. Значит, сказал кто-то другой. Кто?

- О, не считай меня идиотом! Не так уж сложно было вычислить! Все эти пропущенные собрания, внезапные отлучки, мокрый мех... ты ведь моешься и проветриваешь шкурку, посетив тюрьму, а? Но вот твои любимые платки ты сменить забываешь, и от них о-очень характерно попахивает! Воняет, я бы даже сказал! Этого достаточно, чтобы кое-кто призадумался и... за-ин-те-ре-со-вал-ся! Ты никогда не замечал следующей за тобой маленькой такой серо-коричневой крысы? Которая так хорошо тебя подслушивает! Нет? А надо бы! Особенно во время твоих личных встреч с лордом Хассаном, тех самых, о которых не знает даже лорд казначей!

Голос Маттиаса уже просто сочился ядом и презрительностью. Что за бред? - думал я, изумленно глядя на... смею надеяться, все же друга. - Что за бред он несет?

- Ты никогда не доверял мне! - уже совсем прошипел Мэтт. - Ты так любишь рассказывать вслух, вслух ты расскажешь все, что угодно, вот только будет кое-что, ты все же оставишь при себе! Очень серьезное кое-что! Показывающее, что на самом деле ты не доверяешь никому! И теперь ты пришел сюда, чтобы я рассказал тебе все! За дурака меня принимаешь?

Я посмотрел вниз, на сжавшуюся в комок, спрятавшуюся в тени фигуру крыса, на его точащие в неверном свете лапы, нервно вычерчивающие в грязи какие-то символы. Собственно, два символа, попеременно, все более и более дерганными движениями, опять и опять... Что это значит? Что, кобылья щель, тут происходит?!

- Извини Маттиас, - наконец собравшись с мыслями, сказал я. - Но есть вещи, которые я не скажу никому. Совсем. И я не понимаю, как ты можешь требовать их от меня!

- О да, ваше высочество! - голос Маттиаса оставался все таким же язвительным, но в нем уже проскакивали нотки... отчаяния?! —  Безусловно! Где уже мне требовать что-то от существа столь высокого положения!

Чарльз наклонился вперед, его силуэт проявился на границе полутьмы, мерцающий в такт колебания пламени факела, то появляющийся, то вновь пропадающий в тенях.

- Ведь вам, небожителям все равно, будет ли жизнь халдея, жизнь его друзей и близких подвергнута опасности. Да если и будет, что с того? Парой-тройкой слуг больше, парой-тройкой меньше... Да вот только самому халдею не все равно! Да-да, ваше высочество! Мне не все равно, ибо я точно знаю - если определенные слова выйдут за пределы этих стен - мне не жить! Меня выследят, поймают... и счастье мне, если смерть будет мгновенной! Потому, что в противном случае мне зададут вопросы, а уж получить ответы... вам ли не знать, ваше высочество? И что будет с носителями имен, которые я рано или поздно назову, думаю, уточнять не требуется!

Мне понадобилась пауза для размышлений и я опять начал протирать лапами и без того уже чистые уши. Вся беседа шла не просто куда-то не туда, я напрочь не понимал, что пытался сказать мне Мэтт весь разговор. Мой друг всегда имел ярко выраженную актерскую жилку. И сейчас, со всей силой своего таланта он пытался передать мне... что? И... зачем?! Почему просто не сказать впрямую?!

Кобылья щель! Я пребольно дернул себя за ухо и сердито зашипел. Как же все это не вовремя!! Как же все это... Ох, ну почему мне не сиделось в простых огненных мастерах?! Вот ведь было беззаботное время! Сидел бы сейчас в Волноломе, под Шпилем, попивал бы с друзьями из деревянных кружек густое и сладкое вино, и в уши бы не дуло! Нет, захотел есть с золота, пить из стекла! А ведь, что к первому, что ко второму прилагаются еще и заботы! Ох, знать бы заранее...

Ну вот как, как объяснить этому строптивому крысу, что есть вещи, которые я обязан исполнить. Обязанности, входящие и в статут кронпринца, и в должностные полномочия мастера разведки Цитадели... исполнить любой ценой. Совсем любой. Я обязан их исполнить, пожертвовав при нужде всем. Подчиненными, друзьями, собственной жизнью... даже ценой души. И я их исполню!

Но как объяснить это Чарльзу? Крысу, который, по моим наблюдениям, впереди всего ставит дружбу?

Я в последний раз облизнул губы, потеребил длинное ухо и заговорил:

- Мэтт, я и понятия не имел, что это так. Честное слово, не знал. И... даю тебе слово, все сказанное тобой умрет в этой комнате. Я никому ничего не скажу!

- И даже герцогу?

Я скрипнул зубами. Маттиас подталкивал меня к очень непростому выбору. Выбор, который может статься заставит меня обмануть его. Но...

- Маттиас, вокруг нас - безумное место. Но ты мой друг.

- И ты так легко предашь друга? - глядя мне в глаза, очень тихо спросил крыс.

Это уже было чересчур!

- Мэтт! Ты не дал мне даже шанса! Я предал тебя? Ты видел, чтобы я кого-нибудь предал? Я принимал тяжелые решения, да. Я совершал ошибки и в результате гибли люди. Я  сам отправлял людей на смерть. И даже друзей. Но предавать? Нет, и не было!

В моем голосе тогда, впервые за последние годы проступила нотка ярости. Нет, даже не ярости,  а того особого напряжения... стальная непоколебимость, ледяная уверенность в себе, что когда-то бросала в бой десятки кораблей и тысячи моряков. Сейчас проистекавшая из дальнего-дальнего и хорошо спрятанного в тенях уголка моей души. Я никогда и не думал, что она вернется, но... я очень не желаю слышать ложных обвинений в адрес моей чести. На ней хватает настоящих пятен. Куда как темнее и страшнее... чужие мне не нужны!

Маттиас какое-то время сидел в тени, глядя на меня и постукивая когтями одной руки по полу, другой же рукой он продолжал выводить в грязи все те же два странных символа. Первый, похожий на особо замысловатую букву S, и другой, напоминавший не менее замысловатый X. Но как-то уже... машинально, что ли. Было видно, что он уже отчаялся передать мне то, что желал и сейчас больше думает об ответе на вопрос.

Я ждал молча, лишь еще и еще раз откладывая в память сложное и какое-то странное начертание творимых Маттиасом символов. Наконец крыс заговорил:

- Я скажу тебе почти все. В конце концов, этого «всего» не так уж и много, каких-то несколько слов. Но кое о чем я умолчу. И ты не будешь спрашивать меня о том, что я умолчал.

- Звучит справедливо, - кивнул я.

- Далее, напомню данное тобой обещание - ни одно из моих слов не покинет этих стен. Положусь на твою честь. Кроме того, я хочу чтобы ты поклялся никогда не посылать меня на спланированное и обдуманное убийство. Я могу понять, если что-то произойдет, если задание пойдет наперекосяк, или кто-то из врагов наткнется на нашу тройку... значит, такова судьба. Но я требую, чтобы ты не отправлял меня убивать преднамеренно. Кроме того, может статься, я более не смогу добывать денег для моего детища - Попечительского Совета Грызунов. Может быть, я при этом даже буду живым, но стеснен некоторыми обстоятельствами. В этом случае, именно ты заменишь меня. Кроме того, я желаю, чтобы испорченное гвардейцами платье леди Кимберли было починено за счет личного кармана герцога, а ты позаботился о ней в случае моей смерти или... ну скажем так, отсутствия. И последнее, ты не будешь задавать вопросов об этих условиях. Согласен?

Казалось, глаза Маттиаса заглянули в самую мою душу, что-то выискивая, и даже, кажется, укоряя. Ну... его требования были вполне исполнимы. Какие-то проще, какие-то труднее, одно из них я поддержал всем сердцем, но... Почему эти требования именно таковы? Что, лутина нам всем вместо повара, происходит? Я до сих пор не мог понять происходящее и мне это очень, очень не нравилось!

- Ладно, - буркнул я, - червя тебе в печенку, я согласен! Я позабочусь и о Кимберли и о твоем совете грызунов... Говори.

- Тогда знай, - Маттиас еще помолчал и наконец сказал: - Я входил в один из кругов Сондеки.

В тот миг мне показалось, что на меня упала каменная стена. Весь мой мир пошатнулся, какое-то время я не мог вдохнуть, глядя на... на... это существо. Когда-то давно бывшее моим другом... да полноте, бывшее ли? Лживость, многоликость сондеков вошла в поговорку, там у меня на родине. Благословенна Цитадель, веками не знавшая внимания этих... нелюдей. Благословенна была до сего дня... нет! До дня приезда этого... Маттиаса!

Чудовищным усилием разжав судорожно стиснутые кулаки, я втянул в легкие немного воздуха и выдохнул:

- Посвящение?

- Черный.

- Спец... специализация?

- Асассин.

О боги! Выше черных в иерархии этих убийц и шпионов стояли только белые, но и черные были... были... но как вообще мы могли арестовать одного из сондеков? Арестовать сондека черного круга посвящения?! Да еще асассина! Это же нонсенс! С тем же успехом можно пытаться поднять с полу солнечный зайчик, уж не мне ли это знать... но тогда что Маттиас делает в камере?! Да полноте, он же лжет! Но если он лжет, то как быть с его проходом сквозь воздушную стену, в приемной зале? Такими фокусами владели до сего дня только и именно сондеки! И еще, он сказал «был»? Был?!

- Ты лжешь! - все мои сомнения вылились в этот вопль, буквально крик души. - Сондеки не бывают «бывшими»! Да еще черного круга!! Ты... ты... Тебя... - тут мой голос сел буквально до шепота. - Тебя найдут и... и... почему ты еще жив?!

- А как ты думаешь? - в том мне прошептал Мэтт. - Зачем бы я еще бежал с дальнего-дальнего юга через океан, через два материка, аж до самой Цитадели Метамор?! До самого севера Северного Мидлендса? В то единственное место, куда за мной может быть не пойдут?!

Пройдясь от стены к стене, я несколько раз глубоко вдохнул. Да чтоб этому Маттиасу век бабы не видать! Вот ведь... Ну, по крайней мере, вопрос с крысой-магом, крысом, владеющим силой, в других переводах и прочтениях, снят. Уж сондека, да еще асассин...

- Хорошо, пусть так, - я уперся лапой в стену, не замечая острого ощущения холода от серых, влажных камней. - Но объясни мне, с какой такой беды ты вдруг сподобился покинуть свой орден-государство?

Маттиас сцепил лапы, и осторожно, по одному слову, буквально выцедил из себя:

- Мои... наставники решили, что мне лучше всего подойдет... стезя асассина. Я... не согласился с ними.

- Да-а?! - протянул я, скривившись, - и ты ждал, дай посчитать... Желтый круг, это аколиты, их пропускаем, потом зеленый, что там? Общая подготовка... к демону! Дальше синий круг, специализация. Итак, синий круг, коричневый и только достигнув черного, ты вдруг исполнился такого отвращения к своей специальности, что решил сбежать! Сколько же это лет? Синий круг - три года, коричневый - еще четыре, да плюс наработка опыта между, еще столько же... Ну надо же! Четырнадцать лет! Неспешная же у тебя совесть!

- Ты идиот! - зашипел крыс. - Четырнадцать?! А восемнадцать не хочешь? Я готовился и ждал удобного случая, чтобы уйти чисто! С деньгами и разведанной дорогой! Без погони! Без наказующих, следующих след в след!

- И ушел?

- Не знаю, - сгорбившись, Мэтт опять спрятался в тенях, а судя по угасшему блеску глаз и глухому голосу, похоже, совсем отвернулся к стене. - Надеюсь, что да. Но боюсь, что нет. Уж больно наказующие хороши.

- В деле выслеживании беглецов? У вас так много сбежавших?

- У нас их нет совсем! Просто специализация такая. Выслеживать. Призвание. Талант.

Я тоже отвернулся к слабо освещенной стене и принялся разминать заледеневшую лапу. Да что за? Вроде стены не такие уж и холодные, а как будто ко льду прислонился...

Чуть разогнав кровь в конечности, я призадумался о сказанном крысом. Что ж... Быть может, он говорит правду. Убивать действительно непросто. Убивать раз за разом, даже при хорошей подготовке, даже при наилучшей подготовке... в конце концов, любая подготовка может быть... недостаточной, и тогда, рано или поздно... хотя у сондеков обычно никогда. Или мы просто не знаем о таких... Быть может, в его случае это просто случилось слишком рано и вдруг, какой-то особый заказ, что-то очень тяжелое, такое, что даже дипломированный асассин свинтил с нарезки. И решил бежать... тем лучше!

При мысли о безумии, я вдруг вспомнил одного из своих, одного из мастеров Огня, в свое время тоже пошатнувшегося разумом. Судьба свела нас, меня и его. Молодого мастера, только-только взошедшего на борт новехонького галеаса, и опытного наставника... Судьба? Как и когда-то давно, я горько усмехнулся. Одно из пятен, на давно уже не сияющем белизной полотне моей совести! Никакой судьбы! Он пришел, доверившись мне! Моему посланию! И я... убил его. 

- Чарльз, - выдохнул я, - д... друг мой, ты просил не посылать тебя на спланированное убийство. Клянусь тебе и в отношении Цитадели, и в отношении острова Китов, мы никогда не станем... Не забывай, мой наставник и учитель, глава гильдии Огня был самым омерзительным образом убит ядом! Мы, и я, и лорд Хассан, и мой отец, король Теномидес, ни один из нас не настолько властолюбив, чтобы посылать своих людей за смертью, если они сами не согласны с этой работой!

- Ну, разумеется, - вздохнул крыс. - Всегда найдется исполнитель, который готов и всем сердцем хочет исполнить ваш приказ. Я уже сказал, что попытаюсь поверить в твою честность. И хватит о том. Теперь твоя очередь. Ты обещал удивить меня? Удивляй.

Я глубоко вдохнул, пытаясь перевести мысли на другую тему. Мне хотелось задать Маттиасу еще не один десяток вопросов, но... Не сейчас. И не здесь. Сейчас же мне нужно было рассказать ему, и я задумался, с чего начать. Но ведь я же писатель! С чего начнет хороший писатель? Разумеется, с начала!

- Наш мир исполнен многими чудесами, - начал я рассказ. - И одно из таковых - живший в незапамятные времена пророк. Безумный Фликс его прозвище, Феликс оф Лии, его имя, и взгляд в будущее - его суть.

- Бла-бла-бла, - фыркнул Мэтт. - Служители слепого пророка записывали его катрены на хрустальном прегаменте, огненными чернилами, и к каждому такому пергаменту он прикладывал руку, выжигая аурой отпечаток ладони. Спасибо, я наслышан! Ах, да, еще он никогда не ошибался. Что не удивительно, при такой-то туманности и многозначности!

- И ты прав во всем, мой скептически настроенный друг, - не удержавшись, я тоже усмехнулся, поскольку слова крыса напомнили времена далекой ныне юности, моих друзей в академии под Шпилем и наши тогдашние обсуждения катренов Безумного Фликса. - Есть лишь пара уточнений. Он действительно никогда не ошибался. Но, что самое главное, один из его катренов, а именно тринадцатый, касается Цитадели Метамор. Вот так мы заучивали этот катрен в академии:

Наступит время

Созреет зло

Ворвется в мир

Раздробит на части

Поселит проклятья

Болезни страх

Отравит моря и землю

Но остановят его

Настоящие мужчины

Их вождь встанет над тройными вратами

Беловолосый

И старый рыцарь

Его помощники и друзья

Бесстрашный конь-король

Возглавит зачарованную армию

Черный будет вынюхивать

А белый поведет флот

Их будут бояться друзья

Их проклянут враги

Встанут они на пути

На стенах крепости

Что есть овеществленная вечность

Остановится зло, замрет мир

Покуда силы их будут в равновесии

В те дни

Разноцветье

Тихий шаг из хаоса

И взгляд свысока

Объединят силы с другими

И точные науки принесут победу

На море и на суше

Флоты и армии

Оплатят кровью время

Что займут точные науки

Величественный конь-король

Взнуздает созданного раба

Великие бури

Возвестит начало новой эпохи

И новый пророк

Узреет иную страницу

/Вольный перевод Дремлющего, с участием Ксеноморфа/

In times to come

The world in sum

Will be cut up into twain

With Evil`s heart

Confined in part

Through warrior`s blood and pain

On sea and land

True men will stand

So that evil cannot gain a wizard`s fate

On triple gate a leader shall appear

With hair of white

and fat old knight

He shall know no fear

His Army shall

Be magical

Hated by all near In fort they stand

In fight long plan`d

At sea they strike shrewd blows

The world is held

Through body`s weld

Where knowledge freely flows

But vict`ry comes

From math and sums

Of scholars in strange clothes

So it shall happen by land and sea

An alliance will end this history

Fleets and forts shall pay red blood for time

While thinkers create device sublime

The horse-king controls the newfound slave

With it the world, which it to him gave

Great storms announce the end of the age

And new prophet shall see new page

- И что с того? - Маттиас раздраженно дернул усами-вибриссами. - Что? «Трое врат», «овеществленная вечность» намекают на Цитадель Метамор. И? Цитадель стояла во времена Фликса, стоит сейчас и будет стоять еще пятьсот веков. А уж о том, что через Метаморскую долину войны прокатываются по три раза за столетие, не знает только самый необразованный идиот!

- И опять же, ты абсолютно прав, мой скептически настроенный друг, - широко ухмыльнулся я, предвкушая продолжение рассказа. - Но! И это абсолютно точно установленный факт, во времена Фликса, с северной стороны Цитадели не было трех ворот! В те времена там были одни ворота! А значит, пророчество относится к нашим с тобой временам. И кроме того, совсем недавно, и полугода не прошло с того дня, как наша с тобой коллега, достопочтенная Шаннинг, ведомая одной ей известными путями, нашла в библиотеке Цитадели оригинал тринадцатого катрена. Тот самый, на хрустальном пергаменте, писанный огненными чернилами, с отпечатком ладони. И обнаружила прискорбный факт: в распространенные по всему Мидлендсу копии и переводы катрена вкралась ошибка!

- Ошибка? - проговорил Мэтт чуточку заинтересованно. Кажется, я все-таки завладел его вниманием! - Неудивительно, за столько-то лет. И в чем же она?

- В двух строчках. Всем известный вариант обоих строк таков: «With hair of white and fat old knight», что во все века переводилось как «Беловолосый и старый рыцарь». А интерпретировалось в том смысле, что друзьями короля будут двое, некий «беловолосый» и некий «старый рыцарь». В оригинале же было написано несколько иначе. В нем первая строка звучала так: «Hare of white». H-A-R-E, кролик. Белый кролик.

Крыс несколько мгновений глядел на меня, потом тихо фыркнул:

- Ну-ну. В таком случае, «Конь-король» - предположительно лорд Хассан, «Разноцветье» - наш многоцветный алхимик, Паскаль. «Тихий шаг из хаоса» - Магус, учитывая порядок в его башне. «Взгляд свысока» - разумеется Пости. Буря уже была, крышу Молчаливого Мула по всей округе собирали. Что ж, удивляй меня до конца. Кто еще остался? Я?

- Совершенно верно!

- Очень смешно!

- Ну почему же, - ухмыльнулся я, - так и есть! Та строчка, где мы привыкли видеть: «Fat Old Knight», на самом деле должна писаться: «Rat of Might». Не толстый старый рыцарь, а крыса. Крыса обладающая тайной магией... или тайной же силой. Второе слово допускает и такое толкование! Крыса-маг, крыса-с-тайной-силой. Ты.

В камере повисла просто звенящая тишина.

Чарльз опять целиком скрылся в тени, оставив меня размышлять. Помнится, лорд Хассан, услышав эту новость, узнав, что является объектом приложения сил легендарного провидца, упал в обморок. И теперь, мне очень хотелось узнать, что творится в душе Маттиаса. Ведь если наша интерпретация верна, а ошибочность ее крайне маловероятна, то Мэтт вскоре войдет в триумвират, став одним из героев, которым придется пророчество исполнять.

Да эта новость из тех, о которых люди незнающие фантазируют, представляя себя в роли героев, воображая... много чего они, как правило, воображают, но ни один даже не догадыается о цене, что приходится платить за подобную роль. Об ответсвенности и жертвах, о боли и потерях...

- Это... предсказание... - заговорив, Чарльз тянул паузы, как будто не зная, что сказать. - Ты уверен, что интерпретация... не ошибочна?

- Чарльз, а ты можешь представить собравшихся в Цитадели одновременно: герцога-коня, разноцветного алхимика, рассеянного гения-мага, высокомерного гения-мага, крыса с тайной силой и белого кролика-флотоводца? Сколько тысячелетий понадобится, чтобы ситуация повторилась в точности? И будет ли тогда все еще существовать этот мир? Чарльз, это судьба. Наша общая судьба. Не беги от нее, не выйдет!

- Судьба? - крыс горько усмехнулся. - Вы нашли оригинал пророчества, ты говоришь... Шаннинг нашла. И лично сверила оригинал с поздними копиями, а также лично перевела. Не так ли? Но уверен ли ты в правилности ее перевода? Уверен ли ты, что она не выдала желаемое за действительное? Не подогнала многозначности и расплывчатости в пользу имеющихся фактов, а? Я ведь наслышан о языке, на котором диктовал свои катрены Безумный Фликс! Многозначность его вошла в легенды! Сколько там значений у иных слов? За две сотни переваливает? Не могла ли наша с тобой коллега самую чуточку... ошибиться?

Вот же упрямый крыс!

- Мэтт, ты обвиняешь в неточности и пристрастности Шаннинг? Ты так плохо ее знаешь?

Маттиас только скривился:

- Фил. Ты и в самом деле веришь во все это? Тебе напомнить, что говорят сами пророки о прорицаниях? Что пророчества никогда не сбываются так, как этого ожидают. Или может ты забыл каноничную историю с пророчеством? О властителе, которому предсказали, что он вскоре лишится самого ценного сокровища... который запер все свои цацки и золото в подвале замка, окружив неусыпной стражей в десять рядов. И дошел до того, что стал обыскивать всех входящих и выходящих в замок, поголовно!

Я озадачено водил ушами, пока Чарльз рассказывал. Что-то подобное где-то уже мелькало...

- И чем все это кончилось?

- Чем-чем... Проститутка, которой он не заплатил, поскольку все деньги ушли на оплату стражи, отрезала ему мужественность аж под самый корень. Так что сокровища он все-таки лишился, пророчество исполнилось, но совершенно не так, как ожидали.

Ухмыльнувшись - и правда, забавная интерпретация давней легенды - я прижал уши:

- Чарльз! Ты пытаешься оспорить предсказанное Безумным Фликсом! Да он был сумасшедшим, да почти буйнопомешанным, но при всем том, его предсказания всегда сбывались дословно! Добуквенно!

- А как же! Все предсказания сбываются дословно! - с готовностью закивал крыс. - Я этого и не отрицаю! Но сбываясь дословно, они никогда! не сбываются! буквально! И только потом, позже, люди глядят и кивают с умным видом: «О-о! Да-а! Надо же! Так ведь и написано!»

Я вздохнул. Очевидно, Маттиаса мне не переубедить. Что бы я ни сказал, он просто не примет моих аргументов. До тех пор, пока он сам не захочит поверить. Я... встречал уже таких упорот... упорных. Что ж, ему просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть к новой мысли. Ничего, я подожду.

- Хорошо, Чарльз, пусть так. Ты не веришь, что интерпретация Шаннинг верна, ладно. Лично я не верю в наличие двусмысленностей, но если ты хочешь - убедись сам, побеседуй с достопочтенной. Но Мэтт! Указание на «крысу-с-тайной-силой» недвусмысленно! И я считаю, что это ты. И лорд Хассан со мной согласен.

Чарльз помедлил, потом обхватил себя лапами, будто прячась от пронизывающего ветра и сказал:

- Если пророчество истинно...

- Оно истинно!

- Если пророк не ошибся, если прозретое верно записано, если в перевод написанного не вкралась еще одна ошибка, или не одна... а также если из многих смыслов выбран нужный и, в конце концов, если интерпретация перевода правильна, то... - крыс помедлил еще миг, - то у меня нет выбора, кроме как поверить тебе.

Я выдохнул. Все эти бесчисленные «если» заставили сомневаться даже меня самого! Демон! Да они и Безумного Фликса в сомнение ввели бы! Вот же упрямый крыс! Но хорошо хоть он все-таки согласился. Хотя бы так.

- И ты поможешь нам? Ты примешь предсказанную судьбу и протянешь руку, помогая нам всем?

Чарльз поднялся на ноги. Шагнул туда-сюда, насколько позволили цепи, его когти цокали по камням, пробиваясь сквозь тихое позвякивание цепочек.

- Если я и в самом деле этот крыс-с-тайной-силой, то как... Как ты можешь быть уверен, что это именно я?

Вглядевшись в его усталые, наполненные непонятной тоской глаза, я ответил:

- А какова вероятность подобного совпадения, с учетом всего, что я уже перечислил? Да в конце концов, почему бы и не ты?

Миг Чарльз ошарашено смотрел на меня, потом захохотал. После взгляда, буквально наполненного горестной тоской, смех казался совершенно неуместными, пока я не услышал в нем истерические нотки:

- Действительно, почему бы не я?! Нет в самом деле! Меня тренировали с детства для убийств, шпионажа, скрытности! Я пришел сюда, стал крысой, все совпало просто идеально! Так почему бы и не я?!

- Чарльз?! - обеспокоенно воскликнул я.

- Фил! Фил, Фил... Неужели ты до сих пор не понял, что я бежал как раз именно от этого?! Шесть лет назад, я бежал из ордена, бежал из родных земель, чтобы уйти именно от того, к чему меня с детства готовили! И к чему меня сейчас толкает твое трижды проклятое пророчество! Я должен бросить все, оставить налаженную жизнь и любимую женщину, друзей, работу, дела и все лишь от того, что какой-то безумец когда-то изрек... пусть даже речение его было написано на хрустальном пергаменте, огненными чернилами!

- А ты думаешь я в восторге от роли в этом... балагане имени Безумного Фликса?! - раздражение, копившееся весь этот непростой разговор, наконец, прорвалось и теперь уже я злобно шипел на друга. - Будто мне нравится переворачивать всю жизнь из-за умершего столетия назад безумца! И вообще... никто не заставляет тебя бросать насиженное и налаженное! Кем бы ты ни был до сего дня - будь им, ради всех светлых богов! Помоги нам и будь себе дальше!

Крыс, подошел к окошечку в двери, так близко, как позволили натянувшиеся цепи и вгляделся в тускнеющий свет угасающего факела. Я же так и стоял у боковой стены, наблюдая за каждым его движением. Наконец прозвучал его голос, спокойный... слишком спокойный:

- Что я должен исполнить?

Я сдержал вздох.

- Есть работа для крыса-морфа твоих способностей. Работа как раз для асассина из черного круга Сондеки, и она полностью соответствует твоим условиям. Но работа срочная и... необходимая. Тебе нужно будет похитить некий артефакт, обруч, причем не откуда-нибудь, а из лаборатории самого Насожа. Выкрасть, упаковать особым образом, как, я пока не знаю. И... потом будет два варианта. Либо уничтожить обруч, либо доставить в Цитадель. Работа, еще раз повторяю, срочная и необходимая. Подробности расскажу, если согласишься.

Мой друг так и стоял на месте, вглядываясь в едва слышно потрескивающее, коптящее пламя, потом он несколько раз моргнул, закрыл глаза лапами и сжав голову пальцами так, что когти мало не проткнули шкуру, опять замер в каменной неподвижности.

Миг протекал за мигом, я тоже не решался шевельнуться, пока наконец его мышцы рывком не расслабились, а лапы не повисли вдоль тела.

- Я должен только выкрасть и уничтожить амулет? Ничего более?

- Выкрасть и уничтожить, либо доставить в Цитадель, если уничтожить будет невозможно, либо... нежелательно, - подтвердил я.

Чарльз слабо покачал головой:

- Забавно, что Насож сам сделал нас инструментами пророчества, которое угрожает ему гибелью.

- Хм, - покачал я кроличьими ушами, - ты кажется говорил, что никто не сможет действенно толковать пророчество до того, как события произойдут?

- Да! - гордо сказал Маттиас. - И до сих пор утверждаю. А тебе, директору гильдии Писателей, стоило бы научиться вслушиваться в чужую речь. «Угрожает гибелью» и «уничтожит» - не синонимы, - сказав это, Чарльз глубоко вздохнул, и наконец, посмотрел мне в глаза. - Фил, я в деле.

Из меня как будто выдернули скелет, так велико было облегчение. Я плюхнулся на задницу и буквально упал спиной на леденящую стену:

- Ты не представляешь, как я рад слышать это... Мне понадобится несколько дней, чтобы разработать операцию полностью. Ты же пока можешь... если хочешь... я могу просто приказать и тебя выпустят, хоть сию минуту.

- Нет, для всех будет лучше, если я задержусь здесь... хотя бы до... до очередного собрания Попечительского Совета Грызунов.

- Нда? - я уставился на опять усевшегося прямо на грязные камни крыса, точнее на его лапы, вновь начавшие чертить в грязи, на кварате, освешенном факелом, те же два странных символа. - Ну... как скажешь. Пусть так.

- Фил, и не забудь пожалуйста мои слова и... - тут он постучал когтем между начерченными символами, - и твои обещания.

Я опять провел пальцами по ушам, машинально очищая их от несуществующей грязи. Да что тут происходит? Что за грязевая графика?! И почему он просто не скажет...

Но бросив взгляд на крыса, я увидел лапу, прижатую к губам и другую, опять и опять указывавшую на символы в грязи.

Насожева дупа! Да чтоб мне лутин приснился! Почему я не могу поговорить аж в самом закрытом месте Цитадели?! Кажется, у меня на плечах не один кризис, а два! И в обоих замешан Мэтт, чтоб его кривой лутин за хвост укусил!

Я уже выходил в открытую Роско дверь, когда крыс, скрывшийся в тени заговорил опять:

- Фил, будь осторожен, хорошо?

И от этих едва слышных слов, меня буквально холодом пробрало. Мех на затылке и спине сам собой взъерошился, уши прижались, ноги напряглись, готовые швырнуть в сторону, в безумный, рвущий жилы рывок...

- Буду, - сказал я в захопнувшуюся дверь. - Обязательно буду.

- Роско, - сказал я, когда мы шли по холодному, полутемному коридору к выходу. - Лорд Хассан просил передать тебе, что Маттиас относится к тем узникам, чей режим содержания можно смягчить. Если он попросит, можешь принести ему свечи, бумагу, перо и чернила. А также одеяло и тюфяк. Также, тебе стоит получше его кормить.

- Я знаю, - в голосе человека-скорпиона совсем не было удивления. - Цитадель уже шепнула мне.

- Да? Как это?

- Она... - Роско на миг запнулся, подбирая слова. - Ее стены... иногда шепчут мне. О тех, кто ей нравится. О своих, по-настоящему своих.

Дым все еще поднимался от остатков экипажа перед входом в темницу. В ярком солнечном свете полосы сажи и копоть отлично виднелась на ближайших стенах, на лицах и мордах добровольцев, еще бродивших поблизости с ведрами. А едкий запах, щекотнувший ноздри, напомнил давно ушедшие времена и разом всколыхнул воспоминания, осевшие на самое дно души. Здесь что-то горело и горело очень жарко!

Естественно, я внимательно изучил обугленные остатки экипажа баронессы Лориод. Едва только церемониймейстер усадил напыщенную бабищу в возок, как я немедленно закопался в самую глубь еще горячих углей, растирая, обнюхивая, и даже пробуя на вкус. Я видел много сгоревших предметов, в свое время. Просто сгоревших, сожженных... тем или иным способом. Уж я-то их повидал достаточно! В результате копание в остатках, и разговор с добровольцами, заливавшими пылавшую карету водой, привели к очень интересному выводу. Карета горела, во-первых изнутри, во-вторых чрезмерно жарко и для земляного масла, и для древесного, в-третих, на остатках не осталось следов ни того, ни другого, об огненной жижке же и вообще речи быть не может, ее характерную вонь невозможно спутать ни с чем.

И наконец, в-последних, карету явно подожгли. И подожгли магией!

В Цитадели завелся поджигатель?!

* Подробнее о тринадцатом катрене Безумного Фликса смотри «Ветер судьбы», авт. Phil Geusz.

Часть 4

 

Заплывшая жиром, завернутая в шелковый халат прямо на голое тело баронесса Лориод развалилась на мягком, глубоком диване. Едва слышно шелестела листьями плюща наклонная шпалера; прямо перед диваном замер на коленях верный Макабиан; возле расслабленной руки, на лакированном столике сиял золотом и фарфором рог изобилия, сейчас заполненный виноградом. Было позднее утро.

Солнечные лучи, изредка проникая сквозь зелень, мягко грели, прохладный ветерок нежно овевал и пока управляющая поместьем, сидящая на жестком стуле, зачитывала последние строки ежемесячного финансового отчета, толстуха лениво протянула руку и вяло сорвала с кисти виноградинку. Денежные дела были вполне хороши - прибыль от продажи закупленного осенью зерна вполне перекрывала недавние, совершенно необходимые расходы. Так что, соотнеся полученные свободные средства с ближайшими затратами, баронесса удовлетворенно кивнула и поднесла к губам еще одну виноградину, смакуя великолепный аромат и недоступный окружающим вкус.

«Вот он, настоящий фрукт, - подумала она, улыбаясь, - не то, что эти плебейские яблоки! Только истинные аристократы могут позволить себе такое лакомство!»

Так далеко к северу, у самых предгорий Барьерного хребта крестьяне не могли выращивать столь теплолюбивое растение, а потому редчайший деликатес был непомерно дорог. И никто, кроме баронессы Лориод не мог позволить себе коснуться губами фиолетовой ягоды, слизнуть с губ сладкий сок...

- Теперь, что касается текущих дел, - кашлянула управляющая, косясь взглядом на спину все так же неподвижно стоящего на коленях у ног хозяйки Макабиана. Под шерстью, на спине осла-морфа все еще виднелись набухшие полосы - от плети. - Я заметила, что один из камней вашей коллекции пропал. Его замена таким же камнем будет стоить вам почти восемьдесят...

- Что ты сказала? - Лориод резко приподнялась, почти вскочила с дивана.

- Госпожа? - напряглась пожилая управляющая, - Я лишь сказала, что один из ваших любимых камней отсутствует на своем месте, и что можно будет заказать замену...

Баронесса нахмурилась. Проблема... она никак не ожидала, что отсутствие камня кто-нибудь заметит. Старуха была хорошим управляющим, в меру вороватой, в меру честной, достаточно привязанной к баронству родственниками, чтобы не опасаться, что она со всеми тайнами переметнется к соседу. Такую заменить будет непросто! Но то, что глазастая старуха усмотрела лишнее, было совершенно неподходяще. Во-первых, ей известно, что камень был любимым, а во-вторых, что он пропал. И что самое главное - когда пропал!

- Макабиан, пошел вон! - все еще хмурясь, промолвила Лориод, - И не появляйся, покуда не позову. А ты старуха, закрой глаза и сиди смирно!

Все еще хмурясь, баронесса коснулась ногтем лба управляющей и буквально один движением нарисовала сияющую руну.

- А теперь открой глаза.

- Госпожа? Вы чем-то недовольны? - в глазах старухи мелькнуло легкое удивление.

- Ничего дорогая, все прекрасно, - Лориод вновь откинулась на спинку дивана и подхватила еще один сочный фиолетовый плод. Руна «забвение» на самом деле вовсе не стирала воспоминания, она просто блокировала определенные области памяти. И настоящий умелец мог бы убрать ее, да только где они, умельцы? Ее «любимый» дух наверняка будет разъярен столь нецелевым использованием врученного ей умения, но да ничего. Потерпит. Облизывая с губ сладкий сок, баронесса ухмыльнулась. Дух нуждается в ней, куда как сильнее, чем она в нем. Так что...

Мой мех все еще вонял затхлостью, сыростью, перемежавшимися с сажей и гарью, когда я буквально ворвался в кабинет Томаса. Единственный взгляд на мою перепачканную шкуру, на возбужденно торчащие уши и лорд жестом выгнал телохранителей вместе с секретарем:

- Итак?

Первым делом я поведал ему хорошие вести о нашей «крысе-маге», осмотрительно попридержав обещанное. Маттиас принял ситуацию, согласился исполнить миссию, объяснил я. Милорд, весьма обрадованный новостью, рассказал мне, что нечто, способное нейтрализовать магию венца почти готово и будет совсем готово в течение трех дней.

- Это великолепно! - воскликнул я. И в свою очередь поведал о возникших после осмотра сгоревшего экипажа баронессы Лориод сомнениях. А также о затруднениях в поиске причастного.

Тома хохотнул:

- Да уж, и в самом деле! Тот самый случай, когда принцип: «ищи, кому выгодно» приводит даже не в тупик, а буквально к толпе подозреваемых. Не исключая, кстати, ни меня самого, ни даже тебя! Вот какова у нашей баронессы популярность!

Услышав такие слова, я только шевельнул ушами. Мягко сказано!

Тем временем Томас вздохнул:

- Уж извини, что приходится терпеть эту самовлюбленную дуру. На самом деле я не настолько слеп к ее делишкам, как тут некоторые думают, да вот только уж очень мой и ее отцы были дружны. Рано или поздно она зайдет слишком далеко, и я прикажу вычистить эту язву. Но не сейчас, когда мы на грани войны с севером.

- Я... понимаю милорд. Сейчас не время для резких движений. К тому же, хозяйство баронессы составляют весьма значительную часть метаморских сельскохозяйственных угодий. От трети до двух третей по разным видам продуктов. В том числе более половины по критически важным. Хлебу, мясу.

- Совершенно верно, - кивнул лорд Хассан.

Я зажмурился, глубоко вдохнул... и выдал:

- Милорд, допустимо ли, чтобы столь важная вещь, как продовольственная безопасность Цитадели была в руках столь ненадежного человека? Вассала, буквально стоящего на грани мятежа? И к тому же имеющего наглость...

Я сумел сдержать слова, но не смог подавить инстинктивное движение ушами, шкурой и носом.

- ...имеющего наглость обращаться к наследнику трона, словно к животному? Словно к рабу, к бессловесному инструменту? - горько усмехнувшись, продолжил за меня милорд. - Пусть даже он мой названный брат, и мы до отрочества росли и играли вместе, а вот теперь я должен измерить его... ее жизнь и положить ей предел. Это... непросто.

Я грустно покачал головой. Не ожидал в его светлости такой... эмоциональности. Впрочем... мне ли говорить? В моем, навеки ушедшем, но от того не менее памятном прошлом были схожие вещи. И поступки. Я уже измерял жизнь друга... наставника. Да. И я же ставил ей предел. Что ж... волей милорда я не могу ничего предпринять против Лориод, но готовиться-то мне не запрещено! А значит... Разгребаю текучку, ставлю задачу Мэтту, исследую магические знаки, нарисованные им и кроме всего, планирую рейд разведки аж к самому Насожу. Последний пункт, как обычно, самый важный и сложный.

Первым моим шагом стало письмо отцу. Маленькое курьерское суденышко, легкая и шустрая фелюга, постоянно дежурила у пристани в Мензе. Городок, стоящий на пологом, северо-восточном берегу Моря Звезд, основной выход Цитадели Метамор к морю, официально располагался на землях Северного Мидлендса, неофициально же от века был практически под прямым управлением герцогов Метаморских. Ворота к морю, практически вторая герцогская резиденция, не была бы она расположена на территории соседнего государства... Еще я успел повидаться с Фоксом, и даже набросать контуры странных знаков, то ли рун, то ли рисунков, начертанных Мэттом в грязи. А потом опять появился Руперт. Пришло время ежедневных процедур - мытья шерсти, расчесывания, ужина... Как же много времени приходиться тратить на уход за шерстью! Но... кронпринц должен себя держать. Всегда.

Звук шагов за дверью вновь заставил Маттиаса бросить взгляд на едва видимое окошко, сейчас в очередной раз подсвеченное далеким пока еще факелом. Крыс медленно вздохнул: ну кого там еще принесло? Опять Фил? Интересно, понял ли он намеки? Хорошо бы...

Последние дни были... странными. Налитые тянущейся как смола пустотой, перемежающейся со спрессованными событиями, они заставили голову Мэтта кружится от осознания несомых ими опасностей.

И когда дверь распахнулась, впуская Кимберли, он в первый миг даже не смог осознать, кто это. И лишь когда она вздрогнула и непроизвольно укусила собственную лапу, при виде паршивой камеры с тонким слоем гнилого сена в темном углу, Маттиас бросился вперед. Так они и стояли, держась лапами, Ким едва заметно вздрагивала, тщетно давя рыдания, а Мэтт, натянув до предела цепи, осторожно слизывал с ее мордочки текущие слезы.

Ему не нравилось, совсем не нравилось что высокорожденной леди пришлось испачкать ноги, спустившись в это промозглое, грязное обиталище, но, задавив наконец рыдания, она, упрямо наклонила голову, и пройдя в угол, уселась прямо на вонючую солому. Потом ее прекрасные лапки сердитыми рывками распахнули горловину принесенного мешка и на расправленной холстине появился ореховый хлеб, сыр, и фляга... как бы даже не с вином!

«Ох, моя прекрасная леди...» - мысленно вздохнул крыс. Ему хотелось, чтобы она сказала хоть что-нибудь, чтобы только вслушиваться в музыку ее прекрасного голоса, хоть что-нибудь, что угодно...

Сейчас, прижав к груди ее лапу, он просто сидел, смотрел на едва видимый в полутьме прекрасный силуэт, мерно прожевывая передаваемые кусочки и думал, думал... О том, что его затянуло в стремительно нарастающий ком противостояния, в назревающую тихую, а может быть и вполне настоящую войну. Насож и Лориод, против Цитадели и ее жителей. А посреди он и Кимберли. Она, святая и чистая, он... какой есть. И его клятва... Маттиас клялся не убивать. Открывая душу Учителю, принимая Его знак, обещал не лишать жизни, идя Его путями... И что теперь? Много ли будет значить эта клятва, если ценой ее выполнения станет жизнь Ким?

- Моя леди, ты... - его голос пресекся, когда Мэтт не смог подобрать слов, чтобы выразить чувства. - Ты самая лучшая, самая прекрасная, самая... само совершенство! Я люблю тебя!

Кимберли чуть смущенно прижала ушки, потом приблизила мордочку к его и они соприкоснулись усами-вибриссами... мимолетная ласка, момент длящийся вечность, но уходящий так быстро...

- Я тоже тебя люблю Чарльз, - прошептала она, пряча мордочку на его груди.

И когда он в ответ прижался к ее макушке носом, тихо вздохнула...

Следующее утро наступило по кроличьи рано. Да, буквально с рассветом мое кроличье тело проснулось и преисполнилось голодной бодрости, желая покормиться в самое безопасное время суток. Руперт, бессменный охранник и почти нянька, уже тоже проснулся, первым делом поставив на прикроватный столик небольшую миску с плодами и зеленью. Миску... ага и палку для грызения тоже.

И вот машинально перетирая зубами сочный корнеплод, я погрузился в размышления. Руны в грязи. Явственный поджег кареты. Странные словесные маневры Маттиаса. Визит бывшего барона, а ныне баронессы Лориод в камеру странно ведущего себя крыса, в то время как его... то есть ее карета, буквально в это же время была сожжена изнутри. Совпадение? Все мои чувства, совместно с интуицией буквально вопили - нет!

Ох-хо-хо...

Я печально посмотрел на перо, лежащее возле чернильницы, вспоминая упущенные... Демон! Упускаемые прямо сейчас идеи и возможности! Пришедшая буквально вчера идея воображаемого друга-морфа и его человека-партнера... Не воображаемого! Существующего реально, но лишь в сознании человека! Я уже буквально видел их первую встречу, разговор, я даже потянулся за пером, чтобы записать наметки сцены...

Но время! Ох время...

Нет, похоже, при текущем положении дел этот рассказ никогда не будет записан.

И вообще, глупейшая идея, ничего толкового не вышло бы...

Эх!..

Так и не дотянувшись до пера, я буквально силой вернул мысли к делам. Единственное имеющееся доказательство чего-либо, преступления ли, сговора ли, либо чего-нибудь еще - сгоревшая карета. А потому, исполняя мою просьбу-приказ, стражники еще вчера накрыли обугленные остатки драконьей попоной и выставили охранника. Надеюсь... надеюсь... Хм. А вот это тоже надо было сделать еще вчера! И схватив перо, я черканул несколько строк на клочке пергамента, потом протопал до двери.

Вот как Ки узнаёт, где и когда в нем есть нужда? Ибо только я приоткрыл дверь, как из-за ближайшего угла вывернулся наш гонец, и едва выслушав имя адресата, рыжим-с-черным вихрем умчался вдаль по коридору. Еле успел я крикнуть вослед: «Стучи пока не откроет!»

Я же, накинув на плечи приличествующее положению платье, потащился по коридорам к южному хозяйственному двору, чтобы там, возле накрытой мокрой попоной кучи головешек, дождаться появления человека, которого по уму нужно было позвать еще вчера.

Виссэкс. Молодой (еще бы! проклятье молодости!), очень перспективный, но увы, как бы это сказать... слишком разбрасывающийся маг. Чересчур разбрасывающийся. В результате не умеющий толком ничего. Универсал... М-да. Но имеющий в результате одно свойство - практически по любой магической проблеме он мог сказать что-нибудь, зачастую совсем немного, но это «что-нибудь» почти всегда позволяло сузить область поиска. Иначе говоря, практически для любой магической проблемы Виссэкс мог подсказать в какой стороне искать.

К тому же он стал таким милым ребеночком, таким симпатяжкой... просто слов нет! Так и хочется потискать за щечку!

Даже слишком милым. Синеглазый, приглаженный, одетый всегда с иголочки, он с огромным трудом заставил окружающих воспринимать себя всерьез. Настолько милым и симпатичным ребеночком он стал после изменения. Помнится, мне тогда пришлось несколько раз вмешиваться, используя свой королевский авторитет... так что, он мне немного должен.

- Фил Теномидес! Ты когда-нибудь спишь?! - возмущению «молодого» мага, демонстративно хлопнувшего дверью, не было предела. Его веселые голубые глазки сердито уставились на меня, бровки грозно хмурились, курносый носик уставился мне в переносицу. - К твоему сведению, я проводил важнейший эксперимент!

- У меня для тебя срочная и важная работа. Увы, иногда нам, поданным лорда Хассана, приходится тратить неурочное время для неурочных дел. И кстати, что за эксперимент такой в четыре часа утра?

- Я изучал некоторые аспекты Насожева проклятья. А к твоему сведению, выскородный ты невежа, ритуальной магии нет разницы - день на улице или ночь. Зато положение звезд, а также пик силы некоторых покровителей и противочас силы других... Да что я объясняю? Ритуальная магия и хватит с тебя, коронованный ты неуч!

С этими словами он не удержался от улыбки и хлопнув меня по подставленной лапе, продолжил:

- Так что за срочное дело заставило твое длинноушее величество оторвать меня от ритуала, а себя самого от стула и чернильницы?

- Куча головешек.

- Что-о?!

- Я серьезно. Взгляни.

Повинуясь моему жесту охранник сдернул край попоны.

Виссэксу понадобилось почти четверть часа и несколько моих уточнений, чтобы прийти к выводу:

- Что ж, поскольку даже саму возможность нормального горения мы отвергли, то остается не так уж и много вариантов. Прямая огненная магия, опосредованная, сиречь огненный камень, либо саламандра, - прикинув еще что-то, он сделал очередной заковыристый жест, выждал точно отмеренное время и кивнул. - Однозначно. Огненный камень. Концентрат сущности огня, спрессованный в форме ограненного драгоценного камня. Красивый такой алый камушек... опасный как целый огненный маг. Вынь его из мокрого мешочка, обложи чем-нибудь горючим и все. Пожар готов!

- Что, так просто? - удивился я.

- Просто применить! - хмыкнул Виссэкс. - Изготовить... у-у-у... непросто. И очень, очень долго. Будешь дома - расспроси придворного мага. Уж он тебе распишет!

- Обязательно, - кивнул я. - Кстати, надо ли тебе объяснять, что сие есть слово и дело его светлости?

- А потому, я должен молчать об этой маленькой беде? Хе! Ладно, так и быть, поиграем в шпионов!

С этим мы и разошлись. Позевывающий маг отправился в свою покои - ликвидировать последствия прерванного ритуала познания и спать, а я... я отправился в замок когда-то барона, ныне баронессы Лориод.

Нет-нет, конечно же, не пешком. Во-первых, Руперт не пустит. Знаю я его, стеной встанет, или будет плестись следом, тяжко вздыхая на каждом шагу. Во-вторых, далековато. Чуть ли не до границы Северного Мидлендса тащиться. Ладно, не так далеко, но часов шесть, если не семь, по южной дороге - факт. В-третьих, действительно небезопасно. Не то, чтобы я боялся, с таким-то охранником, но зачем же попусту рисковать?

Так что уже за полдень, я в открытой карете, окруженный приличествующей для будущего короля охраной, подъезжал к воротам замка... замка... э-э-э... о-о-о... мда-а.

Я знал, разумеется, мне не единожды докладывали, словесно описывали, я видел статьи расходов баронессы, но... но... но... ... увидев ЭТО, я приказал кучеру остановить повозку, и мы все, и я сам, и Руперт, и даже гвардейцы его светлости, оторопело рассматривали замок. Вернее то, что с ним сотворила Лориод.

- Что за тру-ля-ля такое?! - в конце концов не выдержал десятник гвардейцев. - Это ж надо, так замок испохабить!

И действительно, когда-то благородного темного гранита, ныне стены построенного еще во времена империи Суйельман приграничного форта сияли немыслимыми цветосочетаниями. Пышные декоры, какие-то башенки и надстройки неясного назначения, беспорядочно громоздящиеся поверх стен, башен и даже донжона. Галлоны и галлоны красок изведены были, чтобы раскрасить все это перекошенное непотребство в цветастую мишуру. Клетчатые стены... Полосатые, будто леденцовая карамель, башни. Кривые окна-бойницы...

- Твою мать, да... Защищать такое уродство я бы не стал ни в жисть! - продолжал возмущаться леопард-морф. - Да эти ж надстройки весь свет башням перекрывают! А окна! Во внешней стене! А ворота?!..

Дальше он уже говорить просто не мог, только возмущенно рычал и хватался за голову.

Тем временем подъемный мост отчаянно скрипя хлопнулся вниз и мы двинулись внутрь укрепления. Что ж... следовало ожидать. Забитые, оборванные крестьяне, раболепно приветствующие нас, откормленные, мордатые охранники, явно не слишком истязающие себя воинскими упражнениями, зато регулярно пользующиеся палкой. М-да.

У меня не было плана или идеи, я ехал практически наобум. Но как сказано было в Книге: «на воре и шапка горит». И слова эти не единожды были пересказаны наставником Хугом. И вот я дерзко предстал перед дверью самой баронессы Лориод. Да. Предстал.

И сейчас, идя по внутреннему коридору донжона, понимал, что на самом деле, внешние украшения и раскраска были образцами вкуса, сдержанности и умеренности. По сравнению с раскраской и обстановкой внутренних помещений. О да! Перед моими глазами проходил просто какой-то эталон безвкусицы, самое настоящее нагромождение дешевых украшений, не просто лезущих, но буквально бросающихся в глаза. И все это, буквально все было дешевкой! Настоящим хламом. Уж поверьте выходцу из, прежде всего торгового рода! Пусть даже сам я не скупаю, и не продаю, но отличать дешевку от истинно ценных вещей меня родители научили. Увы мне, баронесса наполнила свои покои блестящим, сверкающим, несомненно дорогостоящим, но мусором. Мне было грустно смотреть вокруг, но как же все это идеально подходило ей!

Лориод протомила меня в ожидании почти полчаса, прежде чем принять. Да, неплохо просчитанное оскорбление, подкрепленное тем, что она не предложила мне ни кресла, ни напитка. Только скривив губы в деланной улыбке, кисло сказала:

- Ваше высочество. Какой приятный сюрприз.

- Леди Лориод, - формально-достаточно склонил голову я. - Как ваше здоровье?

- Достаточно неплохо, - будто жуя лимон без меда, скривилась толстуха, - учитывая совершенно неподобающую жару. Чем могу быть полезна?

Я посмотрел на нее, подумал... а потом уселся прямо на ковер по-кроличьи. И мне так удобнее, и ей... неприятнее. Хотя, учитывая характер баронессы...

- Просто хотел убедиться, что у вас все в порядке после вчерашнего чудесного спасения.

- Спасения?

- Ваш экипаж, леди. Загорись он до того, как вы его покинули, вы могли быть серьезно ранены, а то и убиты.

- О! Да, безусловно! Мой экипаж...

Я расширил глаза, похлопал ушами и даже чуть изменил тело к более кроличьему виду. Раз уж баронесса утверждает, что я - животное, так пусть любуется!

- Это было ужасно, леди! - говорил я, намеренно упрощая речь. - там наверняка было ужасно горячо! Экипаж уже догорал, когда я вышел, каких-то несколько минут спустя! Светлые боги, там было натуральное пекло!

- Несомненно, Фил, - тщетно скрывая снисходительную усмешку, ответила баронесса. - Ты видел, как плавились золотые украшения?

Я видел, как плавилась золоченая латунь... могу поспорить, с Лориод содрали как за чистое золото!

- О да, миледи! Выгорело до основания!

- Полностью с тобой согласна, - баронесса уже едва скрывала довольную улыбку. Да она просто лучилась довольством! Насожева дупа, что происходит?! - Просто ужасный пожар, не так ли?

Что, отымей ее насожев демон, происходит? Я никак не мог понять. Что-то шло очень серьезно не так. Очень, очень не так! Может, она пьяна? Почему, при взгляде на меня ее глаза буквально светятся удовольствием?! Я, осторожно приблизившись, втянул воздух ноздрями... нет, ни намека на алкоголь... может какие еще вещества?.. Но нужно было продолжать разговор, и я сказал:

- Огонь даже затушить не могли! Я слышал, что двадцать человек заливали его водой, но он только сильнее полыхал!

Лориод покачала головой:

- Ох уж эти крестьяне! Вечно они, кто в лес, кто по дрова. Им кто-то обязательно должен приказывать. Иначе так и будут в носу ковырять.

Я изо всех сил закивал... и тут как будто что-то ударило меня изнутри, озарение, просветление... я понял! Баронесса была напряжена, пока я вел себя как человек, но расслабилась, едва я сел на четвереньки и продемонстрировал «глупую скотинку». Ведь она же всегда открыто говорила: «глупые животные должны знать свое место», а мы считали это притворством, политикой, словами изрекаемыми лишь в поисках определенного вида сторонников... Но что, если она сама в это верит?!

Тогда...

Я поскакал на четвереньках к книжным полкам. Несколько десятков томов горделиво демонстрировали великолепие украшенных золотом обложек, тончайший пергамент изукрашенных цветными миниатюрами страниц, филигранное мастерство переписчиков. И сама баронесса Лориод, тут же подошедшая ближе, буквально сияющая гордостью, рассказывающая какие чудеса изворотливости она демонстрировала, какие суммы переплачивала за эту красоту и блеск. Судя по состоянию, никогда не читаемую...

Так и не дождавшись окончания самолюбовательного рассказа, я перешел к аквариуму.

- Ох! Сто лет не видал аквариума! У вас есть рыбки?!

Опа! Я явно коснулся чего-то опасного. Несомненно. Буквально всей шкурой я почувствовал, как напряглась баронесса, взвешивая своими, все-таки не самыми глупыми мозгами вероятности, возможности... но, разумеется, убеждения, какими бы они ни были дурацкими, победили. Она хотела видеть во мне глупое животное, очень хотела... и видела. А глупый кролик не может представлять опасности!

- О да, ваше высочество. Это золотые рыбки. Разорившийся торговец продал их мне еще совсем мальками. Они, в самом деле, из золота, представляете? И вырастают весьма большими. Так что, когда они умрут, я получу неплохую прибыль.

Услышав такое, я смог только издать пораженный звук:

- О-о!!

И уткнуться носом в мутноватое стекло, уставившись на плавающих! в воде! «золотых» рыбок. Я буквально пожирал взглядом этих рыбок, и песок, и всю нехитрую обстановку рыбьего дома. Но ничего! Что же такое, демон сожри ее душу, Лориод там прячет?!

В конце концов, баронесса не выдержала и решила отвлечь меня:

- Ваше высочество, в моих оранжереях созрела морковь новейшего урожая. Не соблаговолите ли отведать немного?

Подозрительно было бы продолжать торчать у стекла аквариума, да и смысл... а потому я позволил увести себя в столовую, устроился там у ног баронессы и покорно позволял гладить себе уши, грыз морковку-скороспелку, слушая ее рассказы о грандиознейших сделках.

Потрясающе. Нет действительно. Она всегда ненавидела меня, буквально источала возмущение и неприязнь, в моем присутствии, но стоило мне подтвердить ее убеждения, показать себя таким, каким ей хотелось... и все. Баронесса буквально растаяла!

Так что я сидел, подставлял уши под ее ласки, грыз морковку, слушал заливавшуюся соловьем толстуху... И уже сам наливался злобой, пополам с ненавистью. Причина? Деньги. Что же еще! Я знал, с каким трудом сверстывает ежегодный баланс лорд Хассан. Какие суммы уходят на поддержание разведывательной сети на севере, за Барьерным Хребтом и на юге, в многочисленных королевствах и деспотиях, расположенных на куда как благодатных землях. Как наскребает лорд Боб, наш цитадельский казначей, золото на оплату оружейников и наемников, на покупку семенного материала для фермеров, на лучший инструмент и оснастку для кузнецов, лесорубов, строителей... А сидящая за нашей спиной баронесса, жиреющая на поставках нам же хлеба и мяса, швыряет чудовищные суммы на украшение замка! На краску для ворот! На бесчисленные надстройки, пристройки и флигеля! На позолоту для кареты!

Да чтоб у нее кишка повылезла! Да чтоб ей в язык змея подколодная вцепилась! Да чтоб она сгнила заживо, и проснулась в гробу закопанной!

Как я продержался до ворот и еще заставил себя облизываться при виде двух огромных корзин сочных оранжевых корнеплодов, торжественно загруженных слугами в мою повозку... Не знаю. Но продержался. И лишь порядочно удалившись от разукрашенных ворот замка баронессы, дал наконец волю чувствам.

Да, первый раз в жизни я устроил настоящий нервный припадок. Вернее не устроил, а просто не смог больше сдерживаться...

В себя я пришел, когда повозка уже подъезжала к воротам Цитадели. Осмотрел измочаленные в хлам корзины, разбросанные плоды, сжал до хруста все еще подрагивающие лапы. Мда, на предплечьях синяки будут... хорошо же Руперт меня удерживал!

Тем временем все еще изумленно поглядывающие на меня гвардейцы отправились в казарму, а мы с Рупертом, я на все еще чуть трясущихся ногах, он следом, поплелись в башню достопочтенной Шаннинг.

По бесчисленным ступенькам, вверх и вверх, с двумя перерывами...

Фух-х-х...

Неужели я разжирел? Нет, просто устал. Весь день в повозке, общение с баронессой Лориод... Тут у любого ноги задрожат! И на боках у меня вовсе не висит, и спереди просто трудовая... фух-х... мозоль.

- Фил? И Руперт?! - обычно достучаться нашей достопочтенной гусыни не так-то просто, уж очень часто она мысленно удаляется в горние выси, но сегодня мне похоже повезло. - Что привело вас в мою немного пыльную обитель?

Я дернул ушами, плюхаясь в указанное кресло, на миг закрыл глаза лапами...

- Мне нужна консультация в очень специфичной области, Шаннинг.

- Что ж, я к твоим услугам, коллега, - кивнула гусыня.

- Слово и дело его светлости.

- Даже так? - отреагировала достопочтенная на кодовую фразу. - Руперт, будь добр, выгляни, нет ли кого на лестнице и прикрой дверь поплотнее, - и лишь когда мой охранник все это проделал, промолвила: - Слушаю тебя.

- Что ты знаешь о рунах, как о магической дисциплине?

- Немного, - гусыня удивленно склонила длинную шею. - Но основные принципы начертания, наполнения силой, а также малый свод знаков я помню.

- Отлично, - выдохнул я, потирая длинные уши. - Будь добра, доску и кусочек угля, я хотел бы показать тебе две возможно руны...

- Стоп! Фил, если это могут быть руны, то рисовать их просто так может быть опасно. Ты знаком с принципами искажения?

- Искажения?

- Руны не рисуют просто так. Начертанная руна есть магия, если же начертатель обладает способностью к направлению силы, и не умеет контролировать ее поток, то еще и опасная магия. Потому, когда нужно нарисовать руну, скажем так, неактивную, ее определенным образом искажают. Предсказуемо нарушают некоторые начертательные принципы, превращая потенциальную магию в просто рисунок. В твоем случае будет достаточно прервать слитное начертание не менее трех раз. Это, кстати, основной принцип искажения.

- Я и не знал.

- Не удивительно, - кивнула Шаннинг. - Руны - не самая распространенная система магии.

- Хорошо.

И следуя указанному принципу, я нарисовал знаки, что показывал мне Маттиас.

- Хм-м-м... - внимательно осмотрев мои каракули, достопочтенная изогнула шею знаком вопроса. - Первая руна, руна «S» - знак тишины. Действующая основа звуковой преграды, зоны беззвучия. Вторая же... Руна «X»?.. Блокирующий знак с дополнением? Очень странно...

- Что ты имеешь в виду?

- Сама по себе руна «X» - блокирующий, прерывающий символ. Прерывает, останавливает течение магии, либо кардинально изменяет его, в зависимости от обрамляющих символов и дополнений. Здесь дополнения есть, но я не могу опознать их. Ни в одной из имеющихся у меня книг нет ничего даже сходного. Позволишь мне сделать копию?

- Извини, но... нет. Тебе лучше вообще забыть об этом разговоре.

- Настолько плохо?

- И может стать еще хуже.

Шаннинг покачала головой:

- Что ж, надеюсь ты знаешь, что делаешь. Кстати, если хочешь знать больше, поговори с Виссэксом.

- Серьезно? Вот уж не думал, что он может освоить что-то настолько сложное и редкое.

Достопочтенная наклонила голову прощаясь, но провожая меня к двери, напоследок все же сказала:

- Ты, как и многие вокруг, позволил внешнему облику очень умного и целеустремленного человека ввести тебя в заблуждение. Вглядись внимательнее, он куда как непрост, это синеглазый «ребенок».

Шагая вниз по ступенькам, все так же сопровождаемый молчаливым Рупертом, я корил себя. Ведь упустил, чуть не главную улику упустил! Мои уши. Мой великолепный кроличий слух, куда как тоньше  человеческого. Ведь я должен был слышать разговор Лориод и Маттиаса. Хотя бы отрывки, куски... Но не слышал! И совершенно не задумался!

Баронесса применила руническую магию в тюремной камере? Однозначно. Но как она научилась этой достаточно редкой дисциплине? На ее полке не было пособий по магии рун, уж это я помнил точно. Значит, кто-то ее научил? Но кто? И как это связано с горящей каретой и аквариумом?

Я вздохнул. После визита к Шаннинг у меня разболелась голова, к тому же я пропустил обед... Виссэкс подождет. В конце концов, время еще есть. Схожу, поговорю с Фоксом Куттером, придворным библиотекарем,  а уж если и там не найду ничего, то отправлюсь к молодому магу.

С тем я и отправился обедать.

Часть 5

И вновь разряженная в шелка и бархат толстуха комкала в руке кружевной платок. Стоя на балконе, том самом, с которого шесть лет назад бросилась вниз его обезумевшая жена. Пусть ей пришлось чуть-чуть помочь, совсем немного... но что было делать? Баронессе Лориод, тогда только-только ставшей женщиной, (трижды будь проклят Насож, с его тройным проклятьем), совсем, вот абсолютно не нужна была под боком обезумевшая бывшая супруга.

Как же просто было решить проблемы тогда, и как же сложно... Скривив губы в холодной усмешке, баронесса бросила последний взгляд на выезжающую за ворота повозку, на охранявший ее десяток герцогских гвардейцев, на сидящего в обнимку с тушей обезьяны-телохранителя кролика-морфа. Зачем, зачем он приезжал сюда? Перенять чуточку ее деловой сметки и ума, послушав рассказы об удачных торговых операциях? Толстуха покачала головой. Как же хорошо, что его животное дало себя знать, что он все-таки больше кролик, чем человек! Его так легко оказалось отвлечь, увести в сторону! Пара вкусных морковок, поглаживание ушек, немного лести...

Ее «любимый» дух, советчик и наставник буквально запаниковал, услышав о расспросах этого глуповатого травоеда. «Он куда хитрее и куда проницательнее, чем ты думаешь!» Ну, надо же! Проницательный кролик! Глупый, трусливый дух, боящийся каждого шороха! Трусу и паникеру никогда не достичь истинного величия! Лишь ей суждено взнуздать эту северную страну железной уздой! А кролик... Что ж, гладить его ушки было скорее приятно... быть может, у ее трона найдется местечко для ручного кролика...

- Миледи?

Выходя с балкона, баронесса увидела почтительно склонившегося Макабиана, с письмом на серебряном подносе.

- Что там еще? Давай сюда.

Проведя взглядом по вкривь и вкось написанным строкам, Лориод призадумалась. Его конеголовая светлость изволила срочнейше отписать наставнику Хугу, с просьбой приехать. Причем по слухам, которыми ее источник щедро приправлял действительно точную информацию, причиной вызова стал известный ей крыс.

Наставник Хуг... Неофициальный фаворит, заместитель в некоторых делах, а также вполне возможно и скорый преемник одного из патриархов Церкви Учителя. Быть может... Но эту тему она обсудит позже, когда будет разговаривать с ее трусоватым наставником-духом. Сейчас же...

- Макабиан! - склонившись над конторкой, баронесса быстро черкнула на пергаменте несколько строк и приложила к письму золотые монеты из лежавшего там же кошелька. - Переправь обратно. На словах передай, что я особо заинтересовалась этим священником, а потому достоверная информация будет оплачена соответственно. А сейчас принеси мои благовония. Я желаю побесдовать с любезным духом.

Лориод нисколько не беспокоилась, открыто говоря с Макабианом на столь секретные темы. Еще одна изумительная грань раскрытой ей магии - Абсолютное Обращение. И пусть таких слуг не может быть много, пусть за такую верность приходится платить, и плата та непредставимо тяжка, но иногда... да, иногда...

Расплывшись телом по мягчайшей лежанке и вдыхая ароматный туман, испускаемый бурлящей в чаше жижей, толстуха представляла коронованного кролика Фила Теномидеса в золотой клетке, по правую руку от ее трона, там, где ей удобно будет гладить его ушки всякий раз, когда захочется... ах-х-х...

Ее любезный, хоть и немного трусоватый дух, похоже, оказался даже чуть удивлен предложенным баронессой планом, таким простым, таким... изящным... таким...

- Давайте же вместе поблагодарим глубокоуважаемого Литара, поделившегося с нами частицей своей мудрости. Уважаемый Литар?

Молодой, едва начинающий карьеру городской целитель, приехавший в далекую-далекую деревушку вместе с наставником Хугом, смущенно склонил голову, а после дружных аплодисментов молодых девушек, плотно занявших первый ряд лавок, раскраснелся как маков цвет.

Тем временем наставник Хуг продолжил:

- Теперь же помолимся, братья и сестры, обратим мысли и желания к Учителю Эли, дабы наставил он нас, направил на верный путь и отвратил Иудовы соблазны. Все вместе:

Учитель наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твое;

да будут пути Твои; волею Твоей

явленные и на земле, как на небе;

хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши, как и мы

прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение, но

огради нас от лукавства Иуды. Ибо Твои

Пути есть и сила, и слава во веки.

Аминь.

Крутятся колеса простенькой одноконной повозки, стучат копыта серой лошадки, час за часом, миля за милей. Наставник Хуг объезжает приход. Деревушка за деревушкой. Выселки. Поселения. Одинокие избы и починки. Везде вокруг наставника собираются жители. Смеются дети, глазеет молодежь, солидно хмыкают люди постарше.

- Наставник, прости, что отвлекаю, но... - все тот же молодой целитель, что вместе с Хугом объезжал приход, рассказывая и объясняя, осматривая больных и по мере сил и дарованной ему Учителем силы, исцеляя. - Зачем вам это нужно? Лично объезжать приход, говорить чуть ли не с каждым жителем...

- Лично проповедовать, вслушиваться в каждое ваше слово, вглядываться в лица братьев по вере, проверяя, поняли они, нет ли... - немолодой уже служитель церкви Эли, отложив Книгу, улыбнулся собеседнику. - Сын мой, Учитель Эли, идя земными дорогами, путешествовал не просто так, но нес Слово. Он учил. Учил, но прежде всего, учился сам. Внимал чужой мудрости, и другим давал испить из сего источника. Взгляни на его учеников! Землеустроитель*, целитель, воин, философ, сказитель... Двенадцать человек, двенадцать источников живого знания мира. И ученикам своим, Он говорил: «Несите слово мое, но более того, обращайте слух к другим! Ибо мудрость отвлеченная, есть прах могильный, но мудрость, приложенная к жизни, поверенная ею, из жизни произрастающая - есть древо живое». Он свое древо взрастил. И я стремлюсь, по мере сил, идя Его путями.

Студент, учащийся в Эльфквеллинской академии на деньги церкви Эли, и сейчас отрабатывающий ежегодный урок, примолк, обдумывая слова наставника, но его мысли разбил дробный стук копыт - их догнал едущий охлюпкой сын старосты, недавно покинутой ими деревни.

- Что-то случилось?

- Вам письмо наставник! - завопил чуть не на все поле мальчишка. - Посланник от самого северного герцога! Из колдовской Цитадели! Он сейчас у отца, а меня отправили вас перехватить! Вот!

- Письмо от лорда Хассана?! - удивился молодой целитель. - У вас широкие связи, наставник Хуг.

Служитель церкви улыбнулся еще раз.

- Что поделать, и в Цитадели Метамор тоже живут души, идущие путями Эли. Интересно, что же там такое случилось...

В скорости, завернув повозку, они уже возвращались в недавно оставленную деревню. Но без вопросов не обошлось и тут.

- Наставник Хуг... вы, похоже, бывали в Цитадели... - молодой целитель буквально выдавливал из себя слова.

- Безусловно, - подтверждением и улыбкой подтолкнул его служитель Церкви Учителя.

- Правда ли, что они все зверолюди? И что все они прокляты? И сама Цитадель тоже?

- Да, - кивнул Хуг. Взгляд его, казалось стал чуть отвлеченным, как будто он задумался о чем-то глубоко личном. - Многие из них - зверолюди. Морфы. Они сами так говорят. Добавляют название зверя, даровавшего человеку свою шкуру. Морф волка, или скажем, морф енота... Иные стали детьми. А некоторые - женщинами. И все это - именно проклятье. Могущественная магия, злая магия, наложенная колдуном с севера. Магия эта поразила и саму Цитадель, и ее окрестности, на дни пути, - глубоко вздохнув, наставник продолжил едва слышным шепотом. - Но я точно знаю, их души остались прежними, и все еще требуют неустанного пастырского наставления. И значит, рано или поздно, я должен буду там остаться. Но я... я боюсь...

Некоторое время собеседники ехали молча. Молодой целитель погрузился в мысли о таинственной и загадочной Цитадели, пожилой наставник же обратил свои мысли к Учителю. Он молился...

Уже давно стемнело, когда я наконец добрался до библиотеки. Тихое, спокойное место... я сбегаю туда иногда, от суетных дел, от тяжелых мыслей. Повидать Фокса Куттера, отдохнуть в тишине и... Хотел бы я сказать, безопасности, но увы. Мой кроличий нос, чуткий нос маленькой, пугливой зверушки. Если б Фокс смог справиться со своим запахом, с явно выраженным ароматом опасного хищника, я бы посчитал залы библиотеки безопаснейшим местом в стенах Цитадели. А я люблю безопасные места. Но увы.

И вот я пришел туда, дабы освежить свои знания о магии Сондеков, об их секте-государстве. Вспомнить негласные соглашения секты и иных государств, и политику Южного континента в целом. Но, увы мне. Нашел там лишь чрезвычайно огорченного лиса-морфа.

- Нет этих книг, - выдохнул Фокс, качая головой, - они сгорели. Все. Нет их больше!

- Сгорели? Как так? Что, собственно случилось?

- Это ужасно! Да-да, они сгорели! Представляешь, Фил? - все еще качая головой, печально проговорил лис-морф. - Книги не должны гореть! Это варварство! Это непотребство! Это... это...

- Ужас! - я сочувственно закивал. Действительно...

- А во всем виновата эта вонючая жирдяйка! Ее карету, видите ли, подожгли! Она, видите ли, сама могла сгореть!

- Жирдяйка?! - потрясенно прошептал я. Куда бы я ни сунулся, везде, везде она успела раньше! Какая-то всеуспевающая вонючая туча! - Какое отношение баронесса Лориод имеет к сгоревшим книгам?!

- Что значит, какое отношение?! Книги, которые ты ищешь, лежали в ее сгоревшей карете!

- В ее...

- Да! - кивнул лис. - Ведь не хотел же ей давать! Как чувствовал! Но нет! Ей, видите ли, претит просиживать дубовые лавки в душной и пыльной библиотеке. Пыльной! Дрянь вонючая! Тогда я, конечно же, затребовал огромный залог, но она выложила всю сумму! Представляешь?! Швырнула на конторку, как мусор!

- А какую сумму ты потребовал в залог?

- Сто солидов**.

- С!.. Сто солидов?! - сумма была... головокружительная. Новый галеас. Военный корабль океанского класса. Ну... половина корабля. Без дракона-метателя и огненного мастера, естественно. - Жирдяйка-то небось в истерике билась, что не может вернуть залог?

- Даже не появилась! Передала через Тхалберга!

- Мда-а...

Собственно, на этом я поблагодарил Фокса и ушел. Без книг, без записей и дневников, при помощи которых хотел освежить память. Впрочем, кое-какие мысли, ответы, а также некие вопросы, которые нужно будет кое-кому задать...

Ведь вопрос, это же половина ответа, не так ли?

Следующие два дня прошли... затуманенно. В тот вечер, после библиотеки я еще успел поужинать с Томасом, преднамеренно беседуя лишь на мирные и веселые темы. Потом великолепно выспался, видя сны о том времени, когда я еще не был «вашим высочеством», но всего лишь просто Филом...

И проснулся животным. Это случается со мной, и по сей день. Увы. Именно из-за этого моя постель представляет собой то ли клетку, то ли вольеру... тончайшая сетка, затягивающая промежутки между опорными столбиками тяжелого балдахина, убираемая потайным рычажком. Вот только просыпаясь животным, я не помню об этом рычажке. Так и сижу, бывает по два-три дня, зарывшись в душистое сено, раскладываемое Рупертом в изножье кровати, грызя приносимые друзьями лакомства. Безучастно смотрю на их обеспокоенные лица и морды. И возвращаюсь не ранее, чем мой кролик позволит.

В этот раз, кстати, я провел в животной форме и животном сознании ровно сутки - весь день и всю ночь.

Почему при всем при этом герцог Томас Хассан и король Теномидес вверяют мне столь важные обязанности, не знаю. Не могу представить себе ничего более смехотворного, чем наследник престола или глава разведки, в самый разгар кризиса проводящий сутки за сутками, возлежа на сене посреди клетки. А ведь со мной такое вполне возможно.

Впрочем, сам я уже даже не смущался. Год за годом жил я в этом мире, сотворенном магией Насожа, постепенно примиряясь со своей животной формой. Ведь как сказал классик: «чего не лечит врач, терпи и глубже прячь». И я примирился. Привык. Теперь вот напротив, чувствую себя отдохнувшим, расслабившимся, после суток в кроличьей шкуре. Но, правда, пришлось нагонять все, что пропустил. Ну, что поделать? Нагнал. За завтраком.

Не то, чтобы я пропустил очень много, по крайней мере, в этот раз. Самое главное - Птомамус, капитан дипломатического курьера флота Его Величества, прибыл вчера поздно вечером в Цитадель. Ему выделили соответствующие статусу апартаменты, и наверняка сейчас бедняга ждет и уже опасается, не придется ли ему задержаться слишком долго...

Хм... А ведь это обязан был предусмотреть я. И обязан буду учесть в будущем. Никто не должен подпадать под действие тройного проклятья, только из-за того, что я изволю отдыхать в кроличьей шкуре несколько дней.

Когда он, наконец, доложился... неловко было нам обоим. Мне... я коснулся военно-морских дел впервые за десятилетие, даже поболее. И обнаружил, что не могу правильно, согласно протоколу, пожать руку подчиненному. А ведь согласно уставу он обязан был держать руку до моего ответа... или команды... о светлые боги! десять лет! как же...

- Без чинов, капитан. Вы же видите, я не в форме. Во всех смыслах этих слов.

- Прошу прощения, сэр. Безусловно, сэр. То есть...

Нет ничего удивительного в том, что капитан смутился. Он пересек половину мира, чтобы прибыть в распоряжение героя-адмирала, победителя Великой Темной Империи, живой легенды. А увидел? Кролика... Ну, пусть даже человека-кролика. Не удивительно, что крупногубое, широконосое, чернокожое лицо Птомамуса несколько ударов сердца, пока он не взял себя в руки, было несколько удивленным. Я бы даже сказал, потрясенным. Пару мгновений я думал, что он вцепится в свои черные, жесткие как проволока кудри, с пораженным воплем... нет, удержался.

- Капитан Птомамус, мы с тобой просто побеседуем, как частное лицо с частным лицом.

- Да сэр! - кивнул он. - Просто... побеседуем. Безусловно, сэ... милорд

- Отлично. Итак, капитан, на твоей «Стреле» есть крысы.

Он, похоже решил, что мое изменение подействовало не только на тело, но и на голову. В принципе был не так уж неправ...

- Нет, милорд.

Что-о?!

- Сынок, я отдал флоту тридцать лет. Служил на десятках кораблей. Инспектировал сотни. И на каждом были крысы.

- Да сэ... милорд, - капитан сглотнул. - Но на «Стреле» действительно нет крыс. Я купил на собственные средства магический талисман.

- Просто парадокс какой-то, - я машинально провел лапой, очищая шерстку правого уха. —  В королевском флоте сотни военных кораблей. На них тысячи крыс. Но когда мне понадобился корабль с крысами, у меня под боком оказался единственный, наверное, во флоте корабль без крыс.

Капитан Птомамус позволил себе улыбнуться уголками губ. Не более.

- Прошу прощения, милорд. Но я жутко чихаю и задыхаюсь от одного их запаха. Извините сэр... милорд.

Мы побеседовали еще. Мне нужно было знать, подойдет ли капитан Птомамус для моих целей, сможет ли он разыграть, нет, даже не разыграть, поскольку его миссия будет иметь двойное дно, но каждое дно будет настоящим. Так сможет ли он исполнить каждую из частей этого задания, притом, что одна часть будет просто важна, а вторая - важнее всей его службы, и даже жизни?

И вот мы несколько часов беседовали о прошлом, о его плаваниях в составе флота Его Величества, вспоминали общих знакомых, корабли, на которых бывали или служили...

Но, в конце концов, я решился. Похоже, капитан уловил изменение моего настроя, потому что подобрался и посерьезнел.

- Итак, Птомамус, у меня есть для тебя небольшое... небольшая миссия.

Он молча ожидал продолжения.

- Миссия будет двойная. Первый слой - установление торговых отношений между островом Китов и захваченными Насожем территориями. Для чего ты, приняв от меня соответствующие регалии, документы и послания, на вверенном тебе корабле поднимешься в Арабас, столицу Арабарба, что за Драконьим хребтом. Там сейчас сидит наместник Насожа. Ему преподнесешь официальные дары и послание от короля Теномидеса. Которое напишу и заверю я. Потом, оставив корабль в порту, и наняв местную охрану, а также сухопутный транспорт - лошадей, кареты и так далее, ты проследуешь, скорее всего, в Насоджассу. Именно там ты будешь проживать, до вызова на аудиенцию к Насожу. Вручив соответствующие грамоты и дары, ты через некоторый срок получишь тот или иной ответ. Скорее всего, условно положительный, либо просто положительный. С коим ты и вернешься домой, по пути зайдя в Мент. Все ли тебе понятно?

Задавая вопрос, я коротко глянул в глаза капитану. И он не опустил взгляда.

- Да, милорд. Второй слой?

- На борту твоего корабля, а также в грузе, который ты повезешь до самой Насоджассы, будет крыс. Обыкновенный серо-коричневый крыс. До прибытия в Арабас ты его, скорее всего, даже не увидишь. Но озаботься тем, чтобы и твои трюмные моряки, а также кок его «не замечали». Лучше всего будет, если они совсем не будут знать о его присутствии, но... на твое усмотрение. В любом случае, продумай, как обеспечить этого пассажира водой и пищей с минимальным шумом. Кроме того, крысу нужно будет каким-то образом попасть в тот груз, который ты прихватишь в Насоджассу. Думаю, ты сам понимаешь, почему. Да, кстати, его зовут Маттиас.

- Возвращение тоже с моей помощью?

- Возможно. Но не обязательно. Хотя спланировать и подготовить это возвращение ты обязан еще по пути в Насоджассу. Учти также, что в этом случае нужно будет вывезти не только крыса, но и возможно, небольшой груз, который будет при нем. И важность этой миссии чрезвычайна. Иначе говоря, при появлении крыса с грузом, ты бросаешь все, хватаешь его и тащишь на борт «Стрелы» быстрее собственного вопля. При выходе корабля из порта, с грузом естественно, разрешаю использовать любые средства, в том числе дракона-метателя. Птомамус, привези мне этого пасюка, желательно живым. Но главнее всего, привези мне его груз. Любой ценой. Если же крыс не появиться до твоей аудиенции у Насожа и получения его ответа, то не спеша собираешься, так же не спеша следуешь в Арабас и далее с заходом в Мент, до острова Китов.

- По... понимаю, милорд, - капитан на миг задумался. Потом продолжил. - Надо полагать, крыс будет непростым.

- Безусловно. И, увы, но тебе придется распрощаться с противокрысинным талисманом. Надеюсь, придворный алхимик придумает что-нибудь, чтобы исцелить, или хотя бы ослабить твои проблемы с дыханием. Если нет... Что ж, Маттиас постарается держаться подальше от тебя.

* Агроном

** Сто солидов - по покупательной способности (март 2013) соответствуют примерно 12 000 000 рублей.

Часть 6

Медленно и несостановимо время перетекало из всеизменного будущего, через неуловимую грань настоящего, обращаясь в застывшый монолит прошлого. А Маттиас все так же сидел на сене, правда теперь уже свежем и чистом. Сидел, то вороша обломки колючих стеблей, то поднимая их, то вновь роняя. Темнота стала его укрытием, союзницей и утешительницей. Крыс никогда не боялся темноты... что внешняя тьма тому, чья душа исполнена мраком? И вот теперь, Маттиас даже не смотрел на принесенные скорпионом-тюремщиком свечи. А ведь не только свечи принес Роско... спасибо Филу.

В любом случае, ему недолго осталось торчать тут, во тьме. День... может быть два. А там - последний ужин в Молчаливом Муле, и в путь.

Все зависило лишь от того, когда Фил вернется в собственное тело.

Новости тогда прибыли под утро, вместе со свежим сеном и завтраком. Роско во главе целой процесии распахнул дверь - как еще можно было притащить в подземелье свежее сено, пусть тонкий, твердый, но все-таки матрас, корзину с едой и даже вино?!

- Фил сказал, ты не попытаешься бежать, - как-то грустно промолвил скорпион-морф.

В ответ Маттиас только позвякал цепями.

- Ах да... - Роско указал на узника факелом, и его помошник, упитанный хряк-морф тут же отомкнул тяжелые браслеты.

- Что так печально?

- Фил опять не в себе. Никого не узнает, сидит в клетке, похоже, вновь озверел, - вздохнул скорпион. Свисающие антенны и нервно подергивающийся хвост с ядовитым жалом, выдавали его искренее беспокойство.

Маттиас тоже нахмурился. Он уже видел Фила в таком состоянии. Унизительное и опасное, что-то вроде болезни... а ведь ничего не поделаешь. Что опасное... уж кому, как не крысу это знать? Зов крысиной стаи... зов и по сей день иногда звучащий в ночной тишине. Уйти... раствориться... исчезнуть... стать частью, но и целым... принять зов стаи... Нет!

Маттиас резко выдохнул и давным-давно привычным усилием сдвинул сознание, отгородился волей от бессловесного, но столь притягательного зова. Нет.

Да уж. Кому как не крысу понимать всю опасность такого состояния. Ведь усилившаяся животная сторона может и не пожелать отпустить на волю то, что когда-то было человеческим сознанием. Разумеется, Фил был воистину крайним случаем - кролик в нем не просто стал второй стороной души, но в определенные моменты именно что доминировал. Хотя с другой стороны то, что творилось с тем же Марком...

Чарльз передернул шкурой от столь безрадостной перспективы. А ведь всего лишь чуть-чуть слабины, поддаться, согласиться. И все. Будет в Цитадели уже два крыса, бегающих на четырех лапах, ворующих объедки с помойной кучи и прячущихся от людей...

Крыс-морф ощупал лапой собственную морду, особо проведя пальцами по зубам. Резцы, одна из сторон его нынешней сущности, всегда растущая, всегда требующая ухода.

Маттиас поднялся с соломы, вытряхнул соломинки, прилипшие к меху, тряхнул хвостом. Уж пять лет, как пришел он в Цитадель, убегая от прошлого. Пришел осознанно, зная куда идет, и что с ним там... здесь будет. Заранее приняв все... все ли? Перспектива не только принять облик, и пусть даже какие-то привычки, но самую суть зверя... А то даже и просто действительно стать зверем. Оказаться запертым где-то в глубине его души. Как Фил. Или отдать себя, раствориться в крысиной стае, стать всем и ничем одновременно. Как это будет с Марком.

Можно ли не то чтобы принять такое, но даже представить что-то подобное заранее?

Они с Филом были друзьями так долго, что Маттиас с трудом вспоминал дни в Цитадели, когда он еще не знал этого умного и невероятно работоспособного кролика. Когда крыс почти в одиночку, без денег, без связей, фактически на голом энтузиазме поднимал гильдию Писателей, именно Фил первым пришел на помощь. Фактически они вдвоем тогда тащили... Шаннинг пришла позже, да позже,  а тогда... и ведь при том, кролик еще успевал справляться с делами разведки, с патронажем Скаутов, присматривал за делами внутри Цитадели...

Ответственность, лежащая на тощих плечах Фила, была чудовищной. Чарльз лишь косвенно, по оговоркам и обрывкам догадывался, сколько козней Насожа и иных южных «союзников» были пресечены его питающимся морковкой другом. А о скольких он даже не подозревал?

Кто другой смог бы справиться на месте этого кроля? И сколько бы этот другой допустил ошибок?

С дел давно прошедших, мысли Чарльза плавно перешли на дела текущие. Дело. Обруч, лежащий сейчас в лаборатории самого Насожа. И Маттиас должен будет пробраться туда и уничтожить, либо выкрасть... Сможет ли? Крыс мрачно усмехнулся. Это будет непросто, да непросто. Но для него, для адепта черного круга, вполне возможно. Во всем северном Мидлендсе лишь трое подозревают... не знают, о нет! Лишь подозревают о его настоящих возможностях. Насколько опасен, он мог бы быть, при желании. Но ведь без Фила, что организует доставку крыса до цели, амулет так и останется в руках Насожа. И тогда... кто знает, что тогда будет.

Чарльз шагал из угла в угол, цокая когтями по холодным каменным плитам. Потом взял остатки кедрового поленца, что принес Роско и принялся нервно грызть. Но непослушные мысли никуда не делись. О том, что некоторым вещам не должно длиться, а иные люди непременно должны быть остановлены. Что он дал клятву не убивать, но теперь...

Глубоко вздохнув, Чарльз со всей силы куснул деревяшку, все так же шагая, почти бегая из угла в угол. И при каждом развороте крыс краем глаза видел собственный хвост. Когда-то розовый и чистый, а ныне, после двух недель в одиночной камере - серо-коричневый от въевшейся грязи. И все же это был его хвост. Часть нынешнего естества. Многие в Цитадели теперь также имели хвосты. И все благодаря злому гению, их врагу - Насожу. Фил сейчас сидел в клетке, на сене, грызя морковку... а может капусту... Мог ли Маттиас осуждать его за желание использовать любой подвернувшийся шанс, чтобы остановить их общего врага? Даже если придется убивать, ради этого?

Совсем недавно Мэтт сказал бы: «осуждаю!» Но сейчас... Сейчас, в уникальной перспективе одиночной камеры, Чарльз уже не мог сказать столь определенно. Его клятва... когда-то она была выстрадана терзаниями души и, давая ее, Маттиас всем сердцем стремился соблюсти все до последней буквы, до последнего дыхания. Но... время прошло, и его пути привели сюда. На перекресток. И крысу предстояло сделать выбор... Но выбора не было! Не было!! Не было!!!

Мэтт опять схватился за голову. Нет выбора. Совсем. Пророчество... К демону пророчество! Слова, пусть даже записанные на хрустальном пергаменте, всего лишь колебания воздуха! Дело, вот что важно. Пути строятся делами - так говорил Учитель Эли. Не слова, но дела, вот истинный выбор пути. И дела Маттиаса... Ведь он уже убивал. Собственными лапами лишал жизни. Он уже разбил клятву, он уже отринул ее. Делами.

А еще, исполняя эту, уже отринутую клятву, он однажды увидит Ким, в лапах чудовищ, созданных волей врага. Мертвую Ким.

Что ж... Выбора действительно не было. Потому что этот путь не просто неприемлим, он... не будет этого. Не будет и все.

Чарльз остановился напротив двери, глядя сквозь решетку на догорающий факел в держателе. Отблески постепенно затухающего пламени, колеблемого едва ощутимым сквозняком, метались по каменным стенам. Крыс смотрел на угасающий факел.

«Он скоро погаснет, - думал крыс. - Так и будет, если не придет служитель. В светильнике закончится древесное масло, если кто-нибудь не дольет его. Свеча догорит. И погаснет, если кто-нибудь не зажгет от ее фитиля новую. В жизни все точно так же. Если ничего не делать, если не поддерживать свет, мир погрузится во тьму. Если я, лично я ничего не делаю, чтобы поддержать фонарь горящим ярко, значит, в сущности, я пытаюсь его погасить».

Маттиас закрыл лапами глаза, отгораживаясь от света, от тьмы... от всего мира.

«Будет ли убийство тем же? Ведь если кто-то попытается причинить вред леди Кимберли... Как смогу я стоять и смотреть? Клятва? Если смерть Ким будет результатом, значит, то была глупая клятва! Но этого не будет! Никакая клятва не заставит меня отойти в сторону. Нет. Если ей уготовано умереть, я умру первым, пытаясь предотвратить это».

Крыс поднялся с теплых каменных плит и осмотрел камеру. В ярости он разбил несколько камней в стене. Разумеется, что там несколько камней для этих-то стен! Но тем не менее... Ему будет непросто объяснить это Филу.

Мысли о сидящем в клетке друге, опечалили Чарльза. Фил сделал так много, пытаясь отсрочить очередное нашествие с севера. Фил помогал Маттиасу ежедневно и неизменно. А Чарльз? Выставлял условия и отговорки! Пытался увильнуть!

- Ты невежда, Мэтт, - сказал сам себе крыс.

Как раз в это время по тюремному коридору раскатилось суховато-скребущее стаккато шагов Роско. Дверь со скрипом отворилась, мерцающие многофасеточные глаза медленно обозрели камеру.

- Хм... - промолвил пещерный скорпион, касаясь рукой одного из разбитых камней. Свет факела, проникающего в открытую дверь, на миг высветил сквозь полупрозрачную шкуру жутковато движущиеся внутренности насекомого-человека.

- Да вот, разозлился малость, —  покаянно признался Чарльз.

- Сказал бы я... - Роско пожевал жвалами, потом пунктуально пересчитал треснувшие камни и добавил: - Я только что получил послание от Фила Теномидеса.

- Фил?! Он...

- Да. Слава светлым богам, он вернулся к нам. И в послание вложена записка для тебя.

Роско протянул крысу клочок пергамента. Матиас буквально бросился к факелу... действительно, совершенно уникальный почерк Фила, почти квадратные буквы, четкие пропуски между словами... Став кроликом он, как и многие другие морфы лишился больших пальцев на руках, и вынужден был писать, используя четыре оставшихся.

 «Чарльз, ты нужен мне немедленно. Все готово. Фил Теномидес».

Выдохнув с облегчением, но и виной в душе, Маттиас сжал записку в лапе и бросил последний взгляд на камеру, последние дни бывшую его домом.

- Я свободен?

- Да, - пещерный скорпион освободил проем двери. - Ты можешь идти.

Чарльз еще раз глубоко вздохнул и шагнул из каменного мешка на свободу.

Так хорошо было идти по коридору, видеть длинный ряд факелов, и там, вдали - лестницу к свету. Маттиас уже почти слышал плеск воды в ванной - месте, о котором он мечтал все это время. Наконец они прошагали по ступеням - Роско впереди, неторопливо ступая на каждую ступеньку. И Чарльз следом.

Он уходил из жутковатого места, одновременно оставляя позади часть жизни. Оставляя пройденные пути, как говорил когда-то Учитель, и так же как он, ступая на новые дороги. Маттиас выбрал свой путь - он более не будет пытаться отринуть прошлое, но примет его, таким, каким оно было. Он более не будет пытаться отринуть данную пройденными путями силу, но использует ее - во благо и для пользы.

Руперт открыл ему дверь в кабинет Фила. Маттиас едва успел окунуться в один из банных бассейнов, наскоро вытершись, накинуть что-то чистое - что под руку попалось. Но ему все еще казалось, что от шерсти попахивает, а заношенный, пусть и чистый балахон, совершенно не подходит для визита к особе королевских кровей. Впрочем, Фил как-нибудь вытерпит, кролик его и не такого видал. В камере. В поле. Во время тренировок. В гильдии писателей.

Сейчас кролик-морф сидел на высоком табурете, у конторки и рассматривал очередной пергамент из стопки.

- Чарльз. Мог бы и поторопиться! - Фил осмотрел друга, заметил еще влажную шерсть, залатанный балахон. - М-м-м... Да, как-то я не подумал. Извини.

Маттиас пошевелил усами и во внезапном приступе юмора сказал:

- Да вот... шел из тюрьмы, упал в лужу, пришлось переодеваться.

Фил, уже вновь погрузившийся в изучение письма, рассеянно кивнул и так же рассеянно буркнул под нос:

- Мог бы половую тряпку-то не одевать... Впрочем, что с тебя возьмешь. Крыса помойного хоть теркой три, все равно не отмоешь.

- Ах, ты... - до сего дня всегда безупречный джентелькрыс аж задохнулся от возмущения. - Ты, доха говорящая! Сам-то, ни мяса, ни шкуры, ни мозгов, как корону носить будешь? Смотри, на нос свалится!

Тут они расхохотались.

- Итак, ты в деле, - отложив пергаменты, Фил повернулся к Маттиасу. - В принципе, все уже готово, осталось проинструктировать тебя, обсудить с капитаном Птомамусом последние изменения в плане, и... все. Так что, устраивайся и слушай внимательно.

Кивнув на ближайшее кресло, кроль протянул крысу один из отложенных в сторону пергаментов.

- Это и есть тот самый обруч? - спросил Маттиас, рассматривая рисунок.

- Он самый. Поместишь его вот в эту оболочку.

И Фил поднял со стола тончайший, буквально прозрачный мешочек из паучьего шелка.

- Ого! - воскликнул крыс, беря бесценную вещь. Держа ткань буквально кончиками когтей, крыс острожно обнюхал мешочек и заглянул внутрь. - Пропитано чем-то...  еще и магия?!

- Да, - кивнул кроль. - Главное - полностью гасит любые магические эманации вовне. Бросишь туда обруч, стянешь горловину, зафиксируешь на теле завязками. И вперед. Хоть в форме морфа, хоть в форме крысы. Но это вариант запасной. Лорд Хассан все-таки дал санкцию на уничтожение обруча, поэтому...

Теперь Фил подал Маттиассу кожаный ремешок. Едва полторы ладони длиной, тонюсенький, буквально прозрачный и очень узкий.

- Как видишь, тоже магия, а если понюхаешь, то и работу Паскаль обнаружишь. Тебе нужно обмотать обруч как можно плотнее и выдержать две-три минуты. Обруч должен сначала засветиться, потом погаснуть и почернеть. Центральный камень-накопитель магической силы должен растрескаться и рассыпаться. Ремешок необратимо разрушит его магию - частично расеет, частично впитает, при этом сам сгорит. Во избежание. Но может так получиться, что ремешок сгорит, а главный камень обруча все еще будет целым. На этот случай тебе и дан мешочек. И задание: ни при каких обстоятельствах обруч не должен остаться в руках Насожа. Все ясно?

- Полностью.

- Рад за тебя, - кивнул Фил, беря еще один пергамент. - Вот примерная схема части помещений нынешней резиденции Насожа в Арабасе. В столице Арабарба. Как видишь схема, увы, не очень.

- Я бы сказал, хреновата схема, - согласился Маттиас. - Одни белые пятна. Арабарб... Далеко же он забрался. Охрана?

- И охрана будет, и магия, и ловушки, а еще может быть демон-раб Насожа.

- Еще неизвестно, кто чей раб... - пробормотал крыс. - Если это тот демон, что ты освободил когда-то...

- Кто знает? - кивнул кроль. - Но встреча с Насожем или его демоном не является твоей целью. Наоборот, я настоятельно советую тебе избегать обоих, всеми силами. Мэтт, решать тебе... но лучше не показывайся ему на глаза. Я практически уверен, что Насож вблизи способен ощутить собственное проклятье. Пяти шагов вроде бы достаточно, но... К тому же есть косвенные свидетельства, что он способен не только чуять Тройное проклятье, но и управлять им. Так что, бойся его Мэтт.

- Угу...

- Именно, - еще раз кивнул кроль-морф. - В Арабас тебя доставит дипломатическое судно флота острова Китов. До конца пути тебе предстоит оставаться в крысиной форме, по мере возможности не показываясь экипажу. Матросы будут предупреждены, но... сам понимаешь. Меньше знаешь - меньше выдашь. Потому, лучше если тебя будет видеть только капитан. Естественно, никакого груза, никаких карт, ни клочка бумаги. Оболочка для обруча скатывается в малюсенький сверток, обвязывается ремешком-уничтожителем, - Фил показал как. - Друг на друга они не действуют. Общий вес чуть больше тридцати грамм. В крысинной форме привяжешь на пояс или возьмешь зубами. Слюны не  боятся, все рассчитано. В форме морфа просунешь руку вот в этот двойной ремешок, и сверток  спрячется под мышкой.

Когда Маттиас попробовал оба способа ношения свертка, Фил заговорил снова:

- Теперь, что касается возвращения. Мною разработаны четыре альтернативных маршрута. На борту того же корабля, что доставит тебя в Арабарб, две разные команды скаутов, ничего не знающие друг о друге, и Лазурно. Выберешь...

Подробности маршрутов эвакуации - основного, двух запасных и еще одного, на совсем уж крайний случай, мы обсуждали, пока Руперт не распахнул дверь перед долгожданным капитаном Птомамусом. Рослый чернокожий мужик, классической эльфийской внешности - длиннорукий, толстогубый, широконосый, с мощными надбровными дугами, жесткой курчавой шевелюрой и полным отсутствием даже следа растительности на лице.

Увидев Чарльза, капитан нахмурился, несколько мгновений колебался, но усевшись в кресло после повелительного кивка Фила, все же высказался:

- Милорд, я думал, ваш агент милорд, будет выглядеть как корабельная крыса. Но с таким ростом...

- И ты был прав, - кивнул Фил. - Кстати, его зовут Чарльз Маттиас, и он действительно твой будущий пассажир.

Чарльз протянул лапу и Птомамус осторожно пожал ее.

- Нам хронически не везет, - ухмыльнулся кроль. - Во всем флоте один-единственный капитан, чихающий и задыхающийся от крысинного запаха. Капитан Птомамус.

- Ох! - воскликнул Мэтт сочувственно. - Искренне вам сожалею.

- Ничего, я справлюсь, - ровно сказал капитан, потом осторожно втянул воздух носом. Еще раз. - Кажется, капли вашего придворного алхимика действуют. Так что насчет роста? Чарльз, в таком виде ты на корабле не спрчешься.

Фил кивнул:

- Не беспокойтесь, капитан. У нас есть способы контролировать этот параметр. Особый, долговременно стабильный комплекс заклинаний. Но разговаривать в таком виде несколько неудобно. А потому нужный вид Мэтт примет по окончании нашей беседы, и больше ты его таким уже не увидишь.

- Хорошо, - по-военному четко ответил капитан.

- Итак, согласно последним данным нашей разведки, - кроль развернул на столе политическую карту континета, - в данный момент и в ближайшие три-четыре месяца Насож будет находиться в столице недавно заваеванного его войсками Арабарба.

- Завоеванного?! - изумился капитан.

- Так, - Фил стукнул когтями по столу. - Сейчас мы не будем обсуждать его парадоксальную победу, а также внутреннюю политику арабарбских князей, в которой не то что демон, целая рать демонов ногу сломит. Главное, что столица Арабарба власть Насожа признала, и он сейчас там. Остальное, в данный момент, не важно.

- Вы... безусловно правы, - подумав, кивнул Птомамус.

- Отлично. Итак, столица Арабарба. Тот факт, что Насож находится так близко к океану, несказанно облегчает нашу задачу. Кстати, капитан, что можно сказать о Арабасе с точки зрения морехода?

Птомамус поморщился, вспоминая лоцию:

- Город Арабас, приличная гавань, местный флот после обрушения северной торговли слабомореходен, но имеется. Сейчас ветра и течение попутны, значит... от Мента две недели пути туда, две с половиной-три обратно.

- Так долго?! - теперь изумился Чарльз. Он думал управиться за неделю-две, ну, в крайнем случае, три, и как раз успеть к следующей встрече совета Грызунов. Но так долго!..

- О, как! - капитан Птомамус и Фил воскликнули почти одновременно, но продолжил говорить только кроль:

 - Чарльз, прикинь по карте пеший маршрут. Мимо моря Душ, вдоль северо-восточных отрогов Драконьего хребта, потом Арабарбской тропой, через перевалы, и наконец, вдоль реки Арабас...

Крыс провел когтем по карте... и передернул шкурой.

- В полгода уложусь. А может, и нет.

- Именно, - кивнул Фил. - В любом случа, капитан Птомамус, завтра утром ты отправишься сушей до Мента, и там поднявшись на борт, покинешь порт, имея целью город Арабас. И покидая Цитадель, как мы уже обсуждали, прихватишь в вещах неучтенного пассажира.

- Да милорд, - чернокожий моряк четко поднялся, стукнул каблуками друг о друга и кивнул Филу Теномидесу. - В таком случае, если не будет дополнительных... пожеланий, я бы хотел вас покинуть.

- Отлично капитан, - кивнул кроль. - До встречи.

Когда Чарльз и Фил остались наедине, крыс тоже поднялся и немного поколебавшись, сказал:

- Мне, наверное, тоже пора идти.

Но кроль покачал головой:

- Не торопись. Давай еще немного поговорим.

- О чем?

- О тебе, - Фил какое-то время выстукивал когтями сложный мотив... наконец сказал: - Мэтт, я... знаешь, ты ведь все еще можешь отказаться. У меня и у Томаса выбора нет, мы принуждены долгом, но ты... у тебя выбор есть.

- Нет.

- Нет?

Маттиас покачал головой:

- У меня тоже нет выбора. Ведь ты пытаешься остановить зло. Зло, угрожающее нам всем. И в том числе Кимберли. А потому у меня нет выбора. И я же уже сказал. Я в деле.

- Мы могли бы долго обсуждать, является ли Насож абсолютным злом, - покачал длинными ушами Фил Теномидес. - Но в данном случае ты прав. Кем бы он ни был, он угрожает нам всем. И его необходимо остановить. Так что, мне остается только пожелать тебе удачи.

- Спасибо, - ухмыльнулся крыс. - Удача мне понадобится.

- А чтоб тебе было легче на твоем пути, знай - пока тебя не будет, я присмотрю за твоим детищами, за гильдией Писателей и за попечительским советом Грызунов. И, вне всякого сомнения, проведу оплаченную тобой встречу.

Чарльз вздрогнул, услышав эти слова, напомнившие ему, что проблемы с Лориод отнудь не решены. Они останутся, и еще неизвестно, чем все это кончится.

Фил, заметивший колебания друга, мысленно выставил очередную пометку в бесконечном листе будущих дел и прищурился. Так-так.

- Ничего не хочешь сказать мне... напоследок?

- Я... - Маттиас почти решился, почти... но нет. - Мне просто не хотелось бы прервать традицию наших встреч, просто из-за того, что я не смог найти денег.

Фил усмехнулся и тряхнул ушами:

- Если это все, что тебя волнует, то можешь спать спокойно. Об этой маленькой проблеме я позабочусь.