ЕЁ ПЕРВЫЙ РАЗ

Наблюдая за городским пейзажем в окно такси, полного яркого неонового света и мигающих светофоров, Стефани Лэнгли вздохнула. Она уже давно не чувствовала себя настолько счастливой и все же, каждый раз, когда она вновь нежно проводила лапой по ушкам зайчонка, сидящего рядом, лиса чувствовала странный приступ ностальгической меланхолии.

Мягкая мелодия джаза, играющая на радио, проникала в её сознание, где музыка распадалась на отдельные ноты для того, чтобы собраться вновь в похожий, но более старый мотив из прошлого. Ритмичное постукивание пальцев таксиста по рулю в такт музыке превратилось в нетерпеливое топание маленькой ножки по полу.

Она глубоко вдохнула аромат добычи, заставив его щекотать свой острый нюх. Все это напоминало о её первом разе.

_______________________________________________________

Маленькая лисичка едва научилась ходить, когда в один день, после очередного возвращение из детского сада, она обнаружила странное устройство, стоявшее посреди родительской комнаты. Для такого маленького ребенка оно выглядело пугающе огромным – монолит из металла и стекла, обрамленный гладким, лакированным деревом и присоединенным к стене посредством резинового щупальца.

Она села на пол и начала изучающе смотреть на устройство, пытаясь выяснить его предназначение. На нем были ручки регулировки, как на кухонной плите; большие ворсистые динамики, как на радиоприемнике; и маленькая серая антенна посередине.

Заметив её интерес, отец лисенка присел у устройства и покрутил ручку. К удивлению и восхищению Стефани серая поверхность озарилась светом, некоторые части быстрее, некоторые медленнее, пока все они не слились в размытое черно-белое изображение леса. А затем картинка начала двигаться.

В тот день она весь вечер провела у телевизора, плененная магией невиданной доселе технологии. В реальности ей бы быстро наскучило наблюдение за разной болтовней старых зверей, но наблюдать за ними через призму этого удивительного устройства было потрясающе.

Как раз в этот момент, когда аллигатор пытался продать ей очередной стиральный порошок, она услышала джингл, сыгранный на трубе и пианино и искаженный примитивными динамиками, за которым последовал восторженный мужской голос: «А теперь - Невероятные приключения Капитана Космоса!»

На экране, сменяя друг друга, появилось изображение с главными действующими лицами сериала. Капитан Космос, отважный космо-кот. Его мелкий помощник и пилот, ласка по имени Расти. С любовью созданные образы злодеев, начиная акулами в космических скафандрах и заканчивая многоглазами пришельцами. Но ни один даже самый страшный монстр не вызвал такую бурную реакцию у лисенка, как сам маскот сериала и местный комический персонаж: Бум – пухлый, нелепый зайчик, который являлся питомцем главного героя.

Даже будучи представленным в виде грубо нарисованного образа, он смог пробудить нечто внутри ребенка. Шерсть лисенка встала дыбом, а сама она обнажила свои маленькие зубки, начав воодушевленно тявкать на фигурку в экране.

Ее родители обменялись взглядами и гордо улыбнулись.

С этого дня Капитан Космос стал полноценным членом лисьего семейства. Она смотрела все шесть эпизодов каждый раз, когда они выходили в эфир, суммарно проводя по целому часу у экрана. Она писала письма создателям. Она рисовала картинки с любимыми героями. Она выучила наизусть каждую реплику. Но больше всего остального, она была одержима Бумом.

Поначалу лисичка даже не понимала, почему ей вообще так нравился этот маленький паренек. В конце концов, он не был супергероем, как главный персонаж сериала, как и не был его напарником, с которым она должна была себя ассоциировать. Он был всего лишь маскотом с милым дизайном, основная роль которого была связана с вечно повторяющейся шуткой про то, как он очень хочет, чтобы его съели лишь для того, чтобы каждый раз эта возможность комично ускользала из его лап. Но она просто не могла выкинуть его из головы! День за днем, рисунки с ним стали заполонять её комнату в самых потаенных уголках, где их не смогли бы найти родители. Теперь у её игрушек поверх было нарисовано его лицо и каждый раз, когда лиса была голодна, напугана, взволнована или просто скучала – она могла жевать их часами напролет.

Эти ранние, наполовину скрытые проявления хищных инстинктов продолжались до тех пор, пока одним судьбоносным субботним утром её мама не села к ней на кровать, в то время как лисенок вешал на стену очередной карандашный рисунок с изображением зайца. Лиса потрепала ушки своей дочки и сказала ей то, что хотел бы услышать каждый уважающий себя хищник в детстве.

Мама пообещала ей, что в тот день, когда Стефани наступит столько лет, сколько у неё пальцев на двух ладошках, она возьмет дочку на её первую охоту.

Восторг Стефани был настолько же велик, насколько и скоротечен. В конце концов, как столь юный ребенок мог осознать наступление своего десятилетия, когда даже один час ощущался, как целая вечность?

Поэтому она задвинула эту мысль вглубь своего сознания и вернулась к своим играм, однако с уже лучшим пониманием того, почему она находила их такими занимательными.

Но годы шли. И если уж Стефани и скучала по чему, сидя на заднем сиденье такси и смотря на свою лучшую ученицу, так это по тем временам, когда время шло легко и безмятежно, а каждый день приносил с собой новые приключения.

Милли. Кульминация всей её карьеры, ребенок, спящий на коленях у лисы – глаза закрыты, уши подергиваются в такт музыке по радио. В каком то смысле, не было лучшего отражения Стефани Лэнгли, как учителя и зверя, чем эта кроткая маленькая зайка.

Её увлечение зайцами началось в юном возрасте, спровоцированное второстепенным героем в дешевом сериале, главной целью которого была продажа игрушек детям. Но только тогда, когда ей исполнилось десять, её одержимость превратилась в страсть – не только к самому убийству, но и к тому, что следует перед ним. От зон разведения до скотобоен.

_______________________________________________________

«Заповедник!» - воскликнула лисичка, прижавшись мордочкой к окну автомобиля. После того, что показалось часами бесконечных деревьев и заборов под электрическим напряжением, вид возникшей вывески, выложенной большими разноцветными буквами над билетными киосками, ощущалась как мечта ставшая явью.

«Приехали», - согласилась с ней мама; в её спокойном тоне Стефани смогла уловить капельку вторичной радости. - «Теперь здесь более… цветасто, чем в мое время».

Подушечки на ногах Стефани опустились на мягкую землю, вдавливая в неё еловые иголки и жухлые листья. Она поправила свою кепку с Капитаном Космосом, поместила руки на бедра и приняла победоносную стойку, стоя напротив кассы с билетами.

Заповедник был тем местом, о котором она могла только мечтать. Высокие деревья, щебетание птиц, запах леса. Это было странное ощущение. Другое, но знакомое. Пугающее, но захватывающее. Место обитания более первобытных частей разума.

Она отказалась от протянутой руки матери, заставляя старшую лису гордо улыбнуться своему чаду.

Скучающий филин на входе, облаченный в оранжево-синюю форму сотрудника, передал им билеты.

«Платиновый тур,» - громко прочитала Стефани. - «включает канатную дорогу, демонстрацию и настоящую охоту. Мам, а что такое демонстрация?»

Взрослая лисица пожала плечами, глядя на филина, который вручил ей листовку. «Демонстрация проходит в два, четыре и шесть часов, мэм. Наш маскот, Спиффи,» - филин указал пернатой рукой на стену билетной будки с постером, изображающим зайца в возрасте с мешками под глазами, машущего на камеру. - «выходит и рассказывает о анатомии зайцев и о том, как устроена заячья ферма. Это весело и познавательно, детям очень нравится».

Мама Стефани вскинула бровь на филина, чей гудящий голос и близко не пытался завлечь их на данное мероприятие. Она уже было открыла пасть, чтобы возразить, но почувствовала, как что-то теребит край её одежды. Когда она взглянула вниз, то увидела прыгающую от восторга вверх вниз Стефани.

Ну как она могла сказать нет?

«Веселого времяпрепровождения,» - сказал напоследок филин, когда проходили через ворота в парк. До сих пор оставалось загадкой, было ли ему действительно скучно или просто его голос всегда так звучал.

Раздражители, исходившие отовсюду, уже заставляли Стефани метаться взад-вперед, как одержимую. Мороженное. Футболки и кепки по завышенным ценам. Лицензионные пластиковые игрушки. Эти небольшие деревянные стенды были пределом мечтаний любого ребенка и только непоколебимый отказ её матери купить хоть что-нибудь, спас их от проведения остатка дня в сувенирной лавке.

«Успокойся. Ты никогда не сможешь поймать зайца, если будешь такой гиперактивной,» - сказала лиса, гладя свою дочь по голове. Затем она приложила палец к своим губам: «Тсс! Слышишь это?»

«Что слышу?»

Её мама присела на корточки и нежно улыбнулась: «Не делай резких движений. Смотри».

Она показала в левую сторону, на вытянутый металический забор, который отделял их от самого леса. За ним сотни исполинских деревьев тянулись настолько далеко, насколько хватало глаз, а голые ветки отбрасывали паутину из тени на устланную листьями землю.

Стефани растеряно моргнула: «Я ничего не вижу».

«Тогда закрой глазки и вдохни».

Веки ребенка сомкнулись, а она сама сделала глубокий вдох. Лисенок почувствовал, как аромат природы наполняет ноздри. Нежный запах деревьев смешался с запахом еды у стендов. Влага, гниющие листья и пот уставших сотрудников, которые сновали повсюду. Где-то вдалеке находилась дурно пахнущая куча протухших овощей. Поблизости…

Её уши встали торчком, а все тело выпрямилось. Это не было похоже ни на один запах до этого, но, все же, он казался таким знакомым…

«Я учуяла! Я учуяла!» - восторженно заголосила она. Как только пронзительный голосок распространился по лесу, она услышала звук шуршания листьев и увидела размытое пятно, исчезающее в чаще. - «Это… это был заяц?»

«Это была белка,» - объяснил глубокий голос. Стефани обернулась через плечо и увидела яркую улыбку пумы, стоявшего позади них со скрещенными на груди руками. - «У нас тут водятся пара диких, которые вечно пытаются пробраться и стащить еду из кормушек, мелкие негодники. Зайцы же обладают более «землистым» запахом и гораздо менее пугливы».

Он широко улыбнулся им двоим и протянул свою мускулистую руку: «Меня, кстати, зовут Джек, я – один из смотрителей,» - он подмигнул и приподнял свою широко-полую шляпу. - «Впервые здесь?»

«Стефани тут впервые, да,» - сказала взрослая лиса, пожимая лапу пуме. - «Ну и, я так полагаю, про меня можно сказать также. Я была тут на своей первой охоте всего каких-то двадцать пять лет назад, но тогда тут все было иначе».

«Ах, семейная традиция! Замечательно, замечательно. В те времена ведь еще не было никаких туров, да?»

«Нет, вовсе нет,» - усмехнулась миссис Лэнгли. - «Просто большой забор и куча зайцев».

Пума радостно хлопнул в ладоши: «Полагаю, что в таком случае это будет новый опыт для обеих из вас!». Он перевел свой взгляд на ребенка, чье внимание уже начинала привлекать к себе особо яркая плюшевая мышка на витрине: «Ну как, в нетерпении от тура, Стефани?»

Его слова заставили ту резко перевести на себя взгляд; она с энтузиазмом кивнула. «Я хочу увидеть зайчиков! Хочу увидеть их и поиграть с ними, и поохотиться на них.

«Ну тогда не отставай, здесь просто куча зайцев. Ты знала, что заяц может перепрыгнуть препятствие в пять раз выше собственного роста?»

«Ого! Серьезно?»

«Серьезно! А еще ты знала, что существует целых сорок девять видов…»

Мама Стефани не могла сдержать улыбку, наблюдая как её дочка убегает вслед за гидом. Да, её кошелек стал значительно легче… но один взгляд на эту маленькую восторженную мордочку полностью стоил того.

Совсем скоро ребенку наконец показали его любимую добычу. И к тому же в сам очаровательном её виде, ведь тур включал в себя демонстрацию всего заячьего жизненного цикла, начиная с яслей.

Юная Стефани побежала навстречу к деревянному строению в форме купола, прижимая свой носик к стеклу. Она еле сдержалась от того, чтобы не начать инстинктивно тявкать от открывшегося перед ней зрелища.

Посреди кучи сена и древесных опилок, завернутые в простынки, на больших грязных подушках лежало огромное множество зайчат. Крохотные, беззащитные, такие прелестные – вечно спотыкавшиеся, сбивающиеся друг с другом в большие меховые комки, старательно сосущие молочную смесь, которую заботливо давали им местные рабочие.

«Это место, где мы держим новорожденных. Им требуется теплый климат и много молока, а еще в таком возрасте они очень уязвимы к внешним инфекциям,» - объяснил пума, показывая на кучу одноразовых масок в противоположном конце комнаты. - «К сожалению, это также означает, что сюда разрешено заходить только сотрудникам. Но наблюдать за ними отсюда тоже неплохо, правда?»

Стефани не ответила. Она была загипнотизирована милотой этих маленьких пушистых комочков. Было сложно поверить, что настолько крохотные создания могут вырасти в больших сильных зайцев, как Бум!

«Милые, да? Они рождаются слепыми и почти голыми, а их тела в этот момент покрыты лишь редким пушком. Их необходимо вручную вскармливать, согревать и любить прямо как настоящих детей,» - сказал Джек. - «Но всего через пару недель у них откроются глазки, и они начнут повсюду прыгать, становясь почти независимыми. Все так, у нас уходят годы, чтобы научиться ходить, а зайцы делают это всего за пару недель!»

Двое взрослых ждали Стефани, когда она наконец сможет отлепить свой взгляд от стекла и позволит им продолжить тур, но даже Миссис Лэнгли не могла себе представить то, насколько её дочка окажется одержима именно этим видом добычи. Только когда её любопытство было в полной мере удовлетворенно, она позволила им увести себя дальше по направлению к следующей зоне – к наружному полигону.

Как и до этого, Джек вел их за собой, показывая на лес за пределами забора: «Это место, где наши зайцы могут расслабиться и поиграть. Сейчас у них по расписанию тихий час, поэтому они более сонные чем обычно. Если посмотрите вон туда, на просеку, то сможете увидеть, как один из них загорает».

И в правду, прислонившись к круглому валуну у выкорчеванного пня, лежал заяц, томно наслаждаясь одним из немногих удовольствий, которые могла предложить ему жизнь на ферме.

Разноцветные игрушки и крепко сделанные игровые площадки не могли никого обдурить; ни маленькую лисичку, чей любопытный носик тыкался в дырки в заборе, ни самих зайцев по ту сторону. Эти травоядные жили в убогих условиях, жалкой пародии на среду обитания их далеких предков, разделенную на зоны посредством стекла и сетки-рабицы. В первобытные времена они были ровней хищникам; в средневековье они были крепостными и слугами, которые все же обладали большой степенью независимости. Однако сейчас, в эпоху радио и телевидения, этих некогда гордых созданий превратили в диких зверей.

Даже маленькая Стефани это понимала. Прямо перед ней зайцы общались с помощью запутанных, бессловесных жестикуляций. Они наблюдали друг за другом, играли друг с другом, дрались друг с другом. Они двигались в составе группы со скоростью самого медленного члена.

«Возможно, ферма не была подходящим местом для таких замечательных созданий,» - подумала лисица. Настолько бездушно пресекать весь их возможный потенциал казалось таким расточительным действием.

Как следует обученные они могли бы принести гораздо больше пользы для своих настоящих хозяев, чем в качестве простой, массовой еды.

Пройдет еще много времени до того, когда она узнает о местах, где подобные вещи активно практикуются. И еще больше, когда она наконец перейдет через порог такого места – не как посетитель, а как учитель.

«А вор там у нас игровая зона».

Голос пумы вырвал Стефани из своих размышлений, а её любопытный глаза устремились по направлению выставленного пальца Джека. Среди деревьев располагался цветасто окрашенный замок из пластика и фанеры, скрипящий от малейшего дуновения ветра, с накиданными сверху жухлыми листьями. Он выглядел как обычная детская площадка для обычных детей… выглядел бы, если не колеса.

Они напоминали Стефани о колесах для хомяков, разве что увеличенные. Они представляли собой здоровые, гладкие цилиндры из пластика, покрытые резиной с двух сторон. В данный момент они не были заняты и качались взад-вперед под действием ветра, который также загонял в них мертвые листья.

Пума увидел её восторженное (и слегка озадаченное) выражение на мордочке и положил свою лапу к ней на плечо: «Видишь ли, зайцы обожают бегать. Если не давать достаточной нагрузки, они будут толстыми и дряблыми и станут очень, очень вредными для тебя. Я однажды видел, как один бежал в этой штуке целых два часа, за раз!»

«Ого».

«Юркие маленькие непоседы, правда?»

Мама Стефани вела себя настолько тихо, что ребенок даже забыл о её существовании! Но лисенок даже не ответил; она была слишком занята разглядыванием заячьего семейства, как-будто пытаясь силой мысли загнать их на это круто выглядящее колесо.

«Да, это так,» - ответил Джек, улыбнувшись. - «Удивительные существа. Я работал на нескольких фермах за последние пять лет и никогда не видел никого с таким же интересом к жизни. Показывает их совершенно с непривычной стороны, да? Когда они не напичканы транквилизаторами, готовые к употреблению. Я-».

Шелест листьев заставил его замолчать и замереть. Миссис Лэнгли вскинула бровь; кивком головы пума показал ей на Стефани.

Кто-то показался из кустов; кто-то маленький. Его длинные, болтающиеся ушки качались из стороны в сторону в такт его движениям, когда он делал испуганный шажок за шажком, двигаясь к забору. Его насыщенно красные глазки сосредоточились на лисенке, быстро взглянули на двух взрослых хищников… и снова на Стефани. Он был совсем юн, даже младше, чем лисенок. Возможно, пяти или шести лет от роду – ну или сколько это было по заячьим меркам.

«Привет,» - робко пробурчала Стефани. К её испугу, даже самый спокойный голос заставил зайчика застыть на месте, а его уши – настороженно выпрямиться во всю длину. Его большая стопа зависла в нескольких сантиметрах от земли, готовая застучать в тревоге в любой момент.

Двое наблюдали друг за другом на протяжении пары секунд, боясь даже пошевелиться. Два ребенка из совершенно разных миров внимательно изучали друг друга, глаза каждого буквально светились разумом и пониманием. Во всех, кроме самых незначительных, движениях они были пугающе идентичны.

Зайчонок подошел ближе и потянулся к забору. Почти что инстинктивно Стефани повторила движение, просовывав свою маленькую ручку в одну из дыр в заборе. Она подалась вперед, и когда кончики её пальцев почти соприкоснулись с его собственными… она потеряла равновесие и, нечаянно запнувшись, шумно наступила на кучу сухих листьев.

В такой абсолютной тишине даже малейший звук казался оглушающим. Зайчонок испугано подпрыгнул, а его ножки громко опустились на землю, пугая его еще больше. Инстинкт самосохранения взял верх и он метнулся прочь, пока собственные инстинкты Стефани заставили её пуститься в погоню, которой помешал забор, разделяющий их.

Пока лисичка рассеяно и очаровательно грызла толстые прутья, она увидела, как он скрылся в кустах, взглянул на неё снова, думая что спрятался, встал и вернулся к своей семье.

«Ладно, пойдем,» - заботливый голос мамы помог ей справиться со своим внезапным разочарованием. - «Тут еще много, на что можно посмотреть».

Стефани грустно кивнула и последовала за ней.

Остальная часть тура была также интересной, но игровую зону было тяжело переплюнуть. Самым близким претендентом на это была канатная дорога; находиться внутри шаткой и скрипящей металлической корзины было пугающим занятием, особенно в те моменты, когда она делала поворот и начинала трястись так, что казалось вся эта конструкция сейчас грохнется вниз прямо в загон к зайцам. Но зато она позволяла взглянуть на нехитрый быт травоядных, когда хищников не было поблизости. Скрытые за деревьями и слоняющиеся вокруг примитивных хибарок, построенных из веток, зайцы жили своей, хоть и короткой, хоть и бессмысленной, жизнью. Но делали они это настолько… обычно, что становилось сложно смотреть на них, как на низших существ. Когда же она озвучила свою мысль маме, та лишь ухмыльнулась. «Но они же не строят канатные дороги, неправда ли?» - таков был её ответ; и так эта мысль покинула детский разум настолько же легко, насколько и появилась. К тому моменту, когда её ноги вновь коснулись твердой земли, не осталось даже памяти о подобной идее.

Зона кормежки также была неплоха. Она увидела, как один из работников вошел и спрятал несколько корзин с овощами среди кустов, а затем наблюдала, как зайцы устремились к ним, слившись в волну пятнистого меха и дергающихся ушей. Скотобойни были закрыты для посетителей, однако она могла разобрать эхо плача и испуганных воплей, которые доносились оттуда… каждый раз затихающие с раскатистым 'бух'.

«Машина?» - спросила Миссис Лэнгли, когда они проходили мимо. - «Я помню, что в мое время убийство происходило более естественным способом».

Улыбка Джека стала шире: «Ах, да, раньше мы использовали артериальный способ. Но начало расти количество связанных с ним проблем – и обвинения в дискриминации в отношении сотрудников, которые меньше других подходили для этой задачи, и Общественная Ассоциация Здравоохранения, вечно дышавшая нам в спину из-за санитарных норм. Поэтому нам пришлось пойти по пути инноваций,» - объяснил он. - «Теперь мы используем большой металлический шест, примерно размером с мою ногу, на конце которого располагается шип». Пока Джек говорил, он сложил свои руки в треугольник и, держа их перед собой, продолжил: «Мы помещаем их в устройство, и оно пронзает их,» - он сделал резкое движение верх, которое заставило двух лис вздрогнуть. - «и животное тут же умирает».

«Немного варварски, не находите?» - прокомментировала мама Стефани, на что Джек лишь пожал плечами.

«Да, пожалуй. Машине не ведомо искусство натурального убийства, и я говорю это, как тот, кто гордится своим укусом!» - он обнажил свои острые кошачьи клыки в широкой, жемчужно-белой улыбке. - «Но правила есть правила, и несмотря на то, что я признаю естественный процесс убийства, я бы не хотел, чтобы кто-то другой плевал мне в мясо, понимаете о чем я?»

Маленькая Стефани показушно громко фыркнула в ответ на это: «Мерзость!»

«Девчонка понимает,» - усмехнулся пума. - «Ну, вам нет смысла беспокоиться об этом, как и о добыче, убитой машиной. У вас тур «все включено». В том числе и полноценная охота. Смотрите, они уже их выстраивают».

Среди всех сотен этих созданий на ферме, Стефани не уловила отдельный запах нескольких зайцев, но, когда лисица проследила за пальцем Джека, она увидела их. Двенадцать зайчат разных форм и размеров, примерно её возраста, стоящие в шеренге напротив раскрашенной стены, на которой красовались рисунки с карикатурной, почти что издевательски беззаботной добычей. Перед ними стояла грузная бурая медведица в комбинезоне, не давая им нарушить строй (учитывая их испуганные лица, было очевидно, что даже самые отчаянные из их числа не посмеют этого сделать). В стороне от них находились двойные ворота; одни ведущие на парковку, другие же – к охотничьим угодьям.

Инстинкты её подвели, ведь она была так отвлечена всей новой информацией, всеми большими жилыми зонами и, конечно же, всеми этими зайчатами, что юная лиса даже не заметила, как сделала полный круг и теперь находилась всего в паре шагов от того места, где все начиналось.

Магазинчики и сувенирные лавки, которые так привлекли её в начале, теперь были не более, чем фоном на заднем плане. Ни одна даже самая реалистичная игрушка не сможет сравниться с настоящим заячьим мехом, ни одна даже самая вкусная еда с прилавка не сможет и близко составить конкуренцию запаху живой добычи.

Когда она увидела эту разношерстную команду, построенную по линейке, словно пожарный отряд, её зрение сузилось. Её мускулы напряглись, зрачки расширились, пасть начала наполняться слюной.

Она почувствовала, как что-то коснулось её плеча; инстинктивно она тут же развернула морду и щелкнула пастью, обнажив клыки в готовности. Проворная лапа их гида тут же исчезла с её плеча, а зубы лисенка поймали лишь пустое пространство.

«Кто-то прирожденный охотник!», - произнес он. - «Ну, в таком случае вот наша гордость и услада. Добыча специально для Платинового Тура.»

«Гордость и услада, без сомнений!» - крикнула медведица, поправив подтяжки комбинезона. Она повернулась к лисам и гиду, почесывая огромной когтистой лапой свое большое круглое ухо. - «Малая сможет по-полной развлечься с любым из этих парнишек».

Медведица жестом подозвала лисенка подойти поближе, на что Стефани, с прытью в ногах, с радостью согласилась. Зайчата в страхе содрогнулись, увидев её приближение.

«Давай, можешь выбрать своего любимчика,» - продолжила медведица, вручив лисе короткий кожаный поводок.

Лисичка осмотрела зайцев. Все они были примерно её ровесниками; все они выглядели перепуганными, а их дергающиеся ушки вертелись туда-сюда, реагируя на малейший звук. Никто из не был достаточных размеров, чтобы представлять для неё угрозу; никто из них не был слишком мал, чтобы являться неудовлетворительной добычей. И все же, представ перед двенадцатью выдающимися представителями её любимой дичи, она поняла, что совершенно в них не заинтересована.

«Я хочу,» - начала она, театрально подняв когтистый палец вверх. Пятнадцать пар глаз выжидающе уставились на неё; три смотрели с любопытством, остальные же – в полном ужасе. Её палец оставался высоко поднятым, показывая на облака, пока её взгляд проводил повторный беглый осмотр каждого зайца. Затем палец начал опускаться вниз.

Зайчата шумно сглотнули, не в силах совладать с напряжением. Некоторые из них опустили взгляд на землю и закрыли уши.

Заинтригованная Миссис Лэнгли подняла бровь.

Когда палец все же опустился, он показал не на зайчат, а на стоящий забор позади них, тот который тянулся вплоть до игровой зоны.

«Я хочу своего друга».

Медведица непонимающе моргнула: «О чем это, Господь милосердный, говорит малая, Джек?»

Пума похоже и сам не до конца понимал происходящее: «Я думаю, что она имеет ввиду одного из более мелких. Тех, кого мы только что перевели в главный загон».

«Но они же совсем малыши, Джек! Их еще даже не перестали вскармливать. Из них выйдет никудышная добыча!»

Лисенок взглянула на свою маму, которая лишь пожала плечами в ответ на умоляющий взгляд дочки. Пума вытер лапы о свою одежду, вздохнул и присел перед Стефани, снова положив свою лапу к ней на плечо (в этот раз никаких укусов не последовало) и легко похлопал по нему. «Карла права, Стефани, разве что несколько громковата. Тот малец, которого ты встретила, еще не готов. К тому же, ты и правда хочешь расстроить всех этих зайчат, которых мы привели для тебя?».

Лисица снова взглянула на двенадцать зайцев. Никто из них не выглядел расстроенным данной перспективой… и все же, она почувствовала небольшой укол вины за то, что все они пропадут даром. Но её решимость осталась непоколебимой; она непреклонно посмотрела в глаза Джека, скрестила руки на груди и мотнула головой.

«Нет. Я хочу своего друга. Мне все равно, что он медленный и маленький. Я хочу своего друга».

Два смотрителя обменялись обеспокоенными взглядами. Медведица лишь опустила свои здоровые плечи и тихо проворчала: «Ну не знаю…»

Джек вздохнул и снова повернулся к Стефани, которая продолжала буровить его взглядом со всей силой детской упрямости. «Слушай,» - начал он. - «Я-»

«Когда я была здесь все эти годы назад,» - вмешалась Миссис Лэнгли, её спокойный голос звучал слегка меланхолично. - «Все было прекрасно. Я выбрала понравившегося мне зайца и устроила ему чертовски жаркую погоню. Это был всего лишь один день, но я до сих пор его помню, как вчера. Итак,» - клик, клак и её сумочка открылась. - «Я хочу улучшить Платиновый Тур. Сколько?».

Джек в недоумении вскинул бровь: «Платиновый Тур самый дорогой-»

И снова его прервали, в этот раз посредством небольшой стопкой банкнот, протянутых в его сторону. «Ох. Ох,» - замялся он. - «Что ж, я схожу к моему начальству с вашим предложением. Если вы пройдете со мной…»

Стефани наблюдала за тем, как трое взрослых уходят прочь, заходя в ближайшую кабинку с большой табличкой на двери «Только для персонала». Она перевела взгляд на шеренгу зайчат; в замешательстве, но все еще слишком приученные, чтобы не пытаться сбежать, они ответили лисенку своими собственными неловкими взглядами в её сторону.

Так она и стояла, одна, топая своей лапкой по земле, пока время тянулось, словно вечность. Тогда были другие времена – оставлять ребенка одного в окружении кучки травоядных тогда считалось вполне безопасно.

Когда дверь распахнулась вновь, у всех трех взрослых были большие, довольные улыбки на мордах. Видя их выражения, Стефани знала, что её просьба была удовлетворена.

«Я только схожу верну этих обратно в загон,» - сказал Карла, сердечно усмехнувшись. - «Шагом передо мной, ребятушки! Похоже вам всем посчастливилось пожить еще чутка, чтобы успеть сделать пару заходов в колесе!». Под какофонию свиста и причмокиваний толпа вновь ожила, маршируя все, как один, обратно к своим семьям.

Стефани почувствовала, как в её лапу что-то вложили. Она взглянула вниз, и волна счастья окатила лисенка. Её дрожащая лапка снова сжимала кожаный поводок; она попыталась произнести слова благодарности, но все звуки застряли в её горле.

Карла вскоре вернулась и хотя по первой показалось, что она пришла с пустыми руками, по мере того, как она приближалась, стало ясным, что один клочок коричневой шерсти на её плече отличался оттенком от остального меха медведицы. Это был друг Стефани, и хотя он и до этого выглядел довольно маленьким, только теперь, на фоне огромного медведя, лиса поняла то, насколько же крошечным он был на самом деле. Огромная лапа медведицы поставила его на землю, и он тут же запнулся; все его тельце было пропитано страхом настолько, что одна его способность самостоятельно стоять на ногах, уже казалась чудом.

Если двенадцать предыдущих зайчат выглядели испуганными, то этот малыш пребывал в абсолютном ужасе. Его глаза раскрылись настолько широко, что казалось они вот-вот выпрыгнут из орбит; его ушки крутились во все стороны, в отчаянной попытке уловить все звуки разом. Его зубы не переставали стучать друг о друга, а все тело била крупная дрожь, не смотря на довольно теплую погоду. Он представлял из себя буквально маленький комок страха с пропитанным слезами мехом, который, едва различимо хныкая, продолжал звать свою маму.

Не без труда, медведица смогла таки застегнуть ошейник вокруг его шеи; привязать к нему поводок, оказалось схожей по сложности задачей. Малыш совершенно не сопротивлялся, но это не остановило Карлу от потока довольно креативных ругательств, которые та бурчала себе под нос, пытаясь совладать своими большими когтистыми пальцами с металлическими застежками.

Стефани почувствовала, как две теплые лапы закрывают ей ушки; взглянув наверх, она увидела, как веселая ухмылка на морде её мамы сменилась на притворно осуждающий взгляд, как только взрослая лиса поняла, что за ней наблюдают.

Но какого-то поводка было недостаточно, чтобы одержать верх над медведем, и когда с ним было наконец покончено, Карла, проверяя прочность креплений, пару раз его дернула на себя, что чуть не опрокинуло зайчонка навзничь.

«Держи, милочка. Покажи ему, что почем!»

Смена владельца поводка не сильно повлияла на спокойствие зайчонка. Он продолжал хныкать, издавая протяжные, резкие писки, зовы свою маму. Не обладая возможностью говорить (ведь на ферме никто не видел необходимости обучать травоядных речи), ему приходилось использовать лишь примитивные звуки для привлечения внимания. Однако, несмотря на все его рыдания, было очевидным то, насколько тщетны были эти попытки. Никто за ним не придет… никто, кроме маленькой лисы.

«Это как раз то, чего я и опасался, мэм,» - прокомментировал ситуацию пума. - «Слишком мал для всего этого. Скорее всего, просто замрет и будет стоять на месте, пока его не прикончат. Может мне стоит сходит за подходящей дичью?»

«Постойте,» - сказала Миссис Лэнгли, поднимая руку. Она кивнула в сторону дочки, которая сделала шаг навстречу своему 'другу'. - «Смотрите».

Хищник и добыча стояли лицом к лицу, всего в паре шагов друг от друга. Как правило, это означало скорую смерть, ну или по меньшей мере страх. Но не сейчас. Сейчас уши зайчонка плотно прижались к его голове. Напряженные мускулы начали расслабляться. И все это благодаря Стефани. Лисенок решила попытаться успокоить малыша таким же образом, каким успокаивали хнычущих детей по телевизору – легко поглаживая уши, вверх-вниз, вверх-вниз нежнейшими прикосновениями.

«Ш-ш… ш-ш…» - шептала она; к всеобщему удивлению, зайчонок действительно затих. Слезы не переставали бежать по его лицу, он не стал более расслабленным или дружелюбным; и все же, теперь тихий и послушный, он следовал командам обладательницы поводка.

То, чего не смогли добиться посредством запугиваний и холодной отрешенности, было без проблем достигнуто обычным поглаживанием ушей.

Двое сотрудников обменялись удивленными взглядами; Карла едва удержалась от желания закатить глаза при виде такой странной картины. Но, как ни крути, неважно насколько странный, этот подход вполне сработал, поэтому они лишь пожали плечами и повели Стефани к охотничьим угодьям.

Лисица взглянула на поводок в своей лапе, как-будто что-то обдумывая. Затем она перевела взгляд на зайчика, к которому он был пристегнут.

Она взяла его за холку и попыталась поднять его так, как это бы сделала мама-лиса со своими лисятами. Но он не был лисенком; её пальцы ухватились не за эластичную складку из кожи и меха, а лишь за щуплый кусок шкуры с костями. Три хищника и один травоядный посмотрели на неё в замешательстве. Она отряхнула руку и попробовала взять его на руки снова, в этот раз обхватив его за грудь.

Испуганный зайчик обнаружил себя поднятым над землей и утаскиваемым к воротам тяжелыми шагами. Спотыкающаяся походка совсем не помогала ему успокоиться; сопение и пыхтение выдохшейся лисицы также совсем не улучшали картину. Попытка Стефани бережно донести свою добычу на руках закончились всего через четыре шага после начала, после чего её уставшие руки наконец опустили зайца обратно на землю.

Она обернулась назад и посмотрела на удивленную маму извиняющимся взглядом. Миссис Лэнгли выдавила из себя улыбку и помахала ей на прощание, однако она также что тихо произнесла себе под нос, вместе со словами «в этот раз с поводком».

Не без небольшого смущения, лисица слегка дернула за поводок. К чести зайца, он послушно последовал за ней, не держа обиды за это унизительное зрелище. Маленькими шажками они подошли к воротам. Ключ повернулся в замке, ворота распахнулись, и они прошли вперед.

Лиса вступила в заячий мир. То, что она видела лишь через проволочный забор или через размытую картинку по телевизору, теперь окружало её вживую. Деревья казались выше, чем любые здания, их голые своды покрывали всю землю хаотичными тенями. Еловые иголки приятно хрустели под её ногами. Чириканье птиц вдалеке – не то курлыканье голубей, к которому она привыкла в городе, а красивая трель соловьев. Заячий мир теперь также стал и её собственным.

Двое продолжили свое продвижение вглубь леса, оставляя восхищенные взгляды троих взрослых позади. Они шли уже не как раб и хозяин, а как двое искателей приключений, перед которыми лежал целый неизвестный мир. Они продирались через подлесок, помогали друг другу взбираться на толстые корни и поваленные деревья. Только тогда, когда они были вдалеке от остально мира, там куда не доходили звуки машин и шумной цивилизации, когда они были не на ферме, а в центре великих и замечательных охотничьих угодий, Стефани остановилась.

Стефани и зайчонок посмотрели друг к другу в глаза. Не последовало никаких слов. Они и не требовались для того, чтобы наладить мостик через пропасть непонимания, которой, на самом деле, никогда и не было. Их взаимопонимание было настолько же фундаментальным, насколько и древним. Жизнь порождает жизнь.

С щелчком, нежные пальчики сделали то, чего не смогли сделать большие медвежьи лапы, и поводок упал к ним в ноги. С новообретенной свободой, первое желание зайца было тут же метнуться прочь… но он остался на месте. Осознание того, что скоро произойдет, заставило вернуться те страхи, которые на время искоренила Стефани с помощью пары слов и нежных прикосновений. Слезы вновь намочили мех на его щеках, а рот открылся в беспомощном хныканье.

Стефани глядела на всхлипывающего зайчонка с терпением достойного святых. То, что стояло перед ней было ребенком; он не ведал злости, и пытаться надавить на него через угрозы, лишь значило усугубить ситуацию. На по-матерински заботливой мордовке Стефани не было и намека на раздражение, и вновь она поместила свои руки на его поникшие ушки. Зайчонок вздрогнул от её прикосновения, но не делал попыток отрешиться от неё.

«Хороший зайчик?» - спросила Стефани тихим и мягким голосом.

Мех терся о мех размеренными, круговыми, методичными движениями. Плачь превратился в всхлипы. Покрасневшие глаза крепко зажмурились, выпуская остатки слез.

«Хороший зайчик?»

Бешено колотящееся сердце замедлило свой ритм до просто ускоренного постукивания. Гипервентиляция превратилась в лихорадочное дыхание. Икота от рыданий постепенно сошла на нет. Наконец, он глубоко вздохнул, и Стефани улыбнулась.

«Хороший зайчик,» - констатировала она. Она сделала шаг назад, давая ему немного пространства, смотря с восторгом, как маленький зайчонок начинает постепенно возвращать самообладание, если конечно такие пугливые создания вообще им обладали.

В течение нескольких секунд все было спокойно, а хищник и добыча сосуществовали в блаженном, хоть и шатком мире. Легкий ветерок сновал между деревьев, разбрасывая кучки высохших листьев по земле. Все больше и больше птиц присоединялось к потрясающему пению.

Зайчик задрал свою голову к Стефани, которая лишь слегка ему улыбнулась… и внезапно подпрыгнув, оглушающе гавкнула. Испуганные птицы взмыли в воздух, мелкие зверьки разбежались по норкам. Зайчонок, подскочив на месте, тут же бросился в панике наутек.

Стефани наблюдала за его побегом. Её дикая половинка не могла вынести зрелища, когда что-то убегало от неё прочь; она требовала устремиться за ним, пуститься в погоню. Сосчитав про себя до трех, она подчинилась.

Она готовилась к этому всю свою жизнь. Школьные игры в догонялки сделали из неё превосходного спринтера. Игровые потасовки с друзьями научили её, как правильно использовать свой вес, чтобы придавить добычу. Грызя свои игрушки, она поняла, как эффективней всего использовать клыки. Все это было естественным, каким и должно быть. Все это было с ней с самого начала, готовое вырваться наружу в любой момент. Теперь же все эти скрытые способности должны были пройти проверку на деле. Зайчонок, хоть и неосознанно, также готовился к этому моменту всю свою короткую жизнь. Хищник и добыча теперь состязались в скорости и смышлености – и в своем соперничестве, впервые в жизни, оба из них ощущали себя всецело, беззастенчиво, всепоглощающе живыми.

Раскинувшись перед ней, дорожки из запахов говорили ей о сотнях историй. Историй хищников, которые приходили до неё, проверяя свои навыки. Запах крови и гниющей плоти, покрывающий деревья, рассказывал ей о победах. Длинные, извилистые следы мускусного пота распевали ей о не настолько удачных погонях. Но все они были старыми; все еще четкими, но увядающими. Стефани не было дела до этих историй, ведь сейчас она писала свою собственную. Единственный запах, который она преследовала, был самым свежих из всех – запах страха и слез. Запах её зайца.

Лес полностью затих после её лая. Это и к лучшему – теперь её уши могли с легкостью распознать звук шелеста листьев и треск сухих веток. Когда в поле её зрения оказалось бурое смазанное пятно, скачущее между стволов деревьев, Стефани знала, что она уже близко. Лиса уже буквально могла ощущать его вкус у себя в пасти. Она предугадывала его движения и с каждым поворотом уверенно сокращала дистанцию. Вскоре она могла различить каждый волосок на его шкурке, каждую прядь пуха на его пушистом хвостике… и затем, когда её инстинкты подсказали, что пора, она совершила прыжок.

Небосвод и лес закружились, смешиваясь друг с другом, но для сосредоточенной хищницы это уже не было помехой, способной отвлечь её от добычи. Два сцепившихся тела катились по лесной земле, покрываясь мертвыми листьями и елочными иголками, пока их вращение не прервал ствол дерева. Зайчонок, с широко распахнутыми глазами и взъерошенной шерстью, обнаружил себя в хватке лисицы, прижатым к полу под её весом.

Их горячее дыхание смешалось, а облачка пара рассеивались в холодном лесном воздухе. Гул их сердец дополнялся гортанным рыком со стороны лисы. Их взгляды пересеклись.

Зайчонок увидел саму смерть – путешественницу из потустороннего для него цивилизованного мира, которая пришла в его тихое захолустье, чтобы насытиться. Существо с двумя ипостасями; одна – мудрая и добрая, способная затронуть его до глубины души, другая же – яростная и ненасытная, охочая до его плоти. Он смотрел на свою смерть и принимал её. Благодарил её.

Лиса увидела саму суть добычи. Все, что заставляло её кровь буквально кипеть от голода. Невинность. Неведение. Малец, который пробудил в ней беспринципную убийцу. Страх, который заставлял её дрожать от возбуждения. Она увидела, как рисунки из детства воплотились в реальность. Она увидела, как заяц Бум наконец добился своей цели.

В воздухе повисла тишина. Хищник и жертва обменялись взглядами в последний раз.

И затем это произошло.

Пронзительный визг раздался в лесу, отражаясь эхом от деревьев. Зажженная сигарета, случайно выпавшая из пасти, упала к ногам Миссис Лэнгли, а уголки её губ поползли вверх, образуя широкую улыбку.

Две минуты спустя она вернулась.

Стефани прошла через ворота будучи ребенком. Больше она им не являлась. Она шла ликующей и победоносной поступью, ореол уверенности вокруг неё не был запятнан кровью, которая стекала с её когтистых пальцев и окрасила её клыки в красный цвет. Её грудь была гордо выпячена вперед, её клыки, которые источали смерть, оскалились в улыбке. Она взяла свою маму за руку. Запекшаяся кровь прилипла к их меху, но им было все равно.

Стенды с едой были, что очевидно, полностью проигнорированы по дороге назад. Сувенирные лавки же все еще смогли вызвать некоторый интерес у Стефани, но, как и в прошлый раз, её матери не было до них никакого дела. Она просто отвела свою дочь к машине, открыла переднюю пассажирскую дверь, позволив окровавленному лисенку вскарабкаться на сиденье. Кровь не имела значения. Обивку всегда можно было заменить, воспоминания же – нет.

Миссис Лэнгли заняла водительское место. Она закрыла двери, надела ремень безопасности и откинулась назад. Ни одно слово не покинуло её губ с момента, когда Стефани вернулась с охоты, но никаких слов и не требовалось; её улыбка излучала искреннюю гордость за своего ребенка.

«С днем рождения, Стефани,» - сказала она наконец, взъерошив мех на голове лисенка и заставив ту, все же выйти из образа и начать смеяться. - «Надеюсь, ты довольна своим подарком».

«Очень».

«Это еще не все. Открой бардачок»

Ребенок моргнул, склонив голову набок. С любопытным выражением на мордочке и ‘ооу’ на губах, она потянулась за ручкой и дернула её на себя; пластиковая крышка откинулась вниз. Внутри, среди карандашей, документов, бумажной карты и мелочи лежал плюшевый зайчик. С большими глазами-бусинками, счастливой улыбкой и тонким нарядом из хлопка, он напоминал Стефани как о её друге, так и о первом объекте её ‘хищного вожделения’, о зайце по имени Бум.

«О Божечки!» - восхищенно пискнула Стефани, тут же сжав бедную плюшевую игрушку в своих крепких, любящих объятиях.

Миссис Лэнгли улыбнулась. «Его зовут Мистер Обнимашки,» - сказала она. - «Бабушка дала его мне после моей первой охоты. Думаю сейчас самое время продолжить традицию».

Улыбка Стефани стала грустной, пока она чесала ушки зайчонка, чья голова покоилась у неё на коленках. Мелодия блюза, играющего на радио в машине, стала более неистовой и непредсказуемой; звук трубы и саксофона привнес энергию в до этого печальную мелодию.

«Тяжелый день, юная мисс?» - раздался слегка хриплый и чересчур дружелюбный голос спереди.

Стефани моргнула. Уличные фонари окатывали темноту салона такси ритмичными волнами света. Она посмотрела вниз, на Мистера Обнимашки… нет, не на него, а на Милли.

«Вы даже не представляете. Знаете, вечера подобные этому, они навевают ностальгию».

«Само собой, юная мисс, само собой,» - согласился водитель, поворачивая налево, пока его лапы скользили по рулю отточенными за много лет движениями. - «Люблю этот город, всегда любил и всегда буду. Но когда работа вынуждает меня кататься по нему ночью в пронзительный холод и постоянно смотреть на свое же отражение в этом,» - он постучал костяшками пальцев по лобовому стеклу. - «Ну, все это наполняет меня меланхолией, которую я не способен особо понять. Быть может этот город действует, как зеркало. Я часто вижу свое отражение в нем».

Он блеснул чересчур широкой улыбкой в зеркало заднего вида; Стефани же, не имея особого желания объяснять свое утверждение, лишь улыбнулась и кивнула в ответ.

«Направо на следующем, пожалуйста».

«Само собой, юная мисс,» - ответил таксист, отсалютовав двумя пальцами. В конце длинного бульвара машина повернула направо. Плотная городская застройка осталась позади, а вместо них новых посетителей приветствовали зеленые холмы и аккуратные заборы из штакетника с частными домиками за ними.