Оно таится под кроватью…

Гриша знал об этом так же хорошо, как и собственное имя. Потому каждая ночь из прекрасного времени для отдыха от дневных забот превращалась для него в бесконечно продолжающийся ад. Как только мама с папой выключали свет в его комнате и, покидая её, закрывали входную дверь, наивно пологая, что их любимый сынишка спит и видит чудесные сны, воплотившие в себе невообразимые мечты и всю фантазию шестилетнего ягнёнка, пробуждались кошмары. Жуткие, ни на что не похожие твари, скрывавшиеся всё это время в тёмных местах его комнаты от сжигающего их сущность солнца. Стоило яркому прямоугольнику исходившего из коридора электрического света исчезнуть за закрывшейся дверью, они покидали свои убежища, понимая, что последний спасительный островок света для напуганного каба потонул в бездонном море темноты. Гриша, как единственный выживший после кораблекрушения моряк, попадает в это самое море, где кошмары, словно предвкушающие кровь акулы, окружают его. Но они не являют его взору себя, ибо испуг перед неизвестной угрозой сменится другим нежелательным для них ощущением. Лишь острым лезвием ножа плавник высовывается из-под черной, будто чернила воды, оковывая трепещущее пойманной в клетку птицей, мгновение назад беззаботно порхавшей в небесной синеве, маленькое сердце невыносимым ужасом.

Да, мама и папа думали, что Гриша, маленький ягнёнок с большими розовыми ушками и белоснежной шерсткой, спит. Они убеждались в своей правоте, когда после прочтения очередной сказки и пожелания спокойной ночи каб оставался лёжа на боку, повернувшись к стене. Глаза были закрыты, а мягкое бамбуковое одеяло укрывало его по самую шею. На самом же деле Гриша оставался бодр, совсем забывая на время о сне. Страх перед предстоящей ночью лишал возможности произнести спасительные слова: «Мама! Папа! Нет, я не сплю. Побудьте со мной ещё. Расскажите сказку, спойте колыбельную, НЕ ДАЙТЕ ЕМУ ПРИБЛИЗИТЬСЯ КО МНЕ!» И продолжая сохранять «сонное» молчание, он упускал свой шанс на спасение, оказавшись один на один с тем созданием, о котором ранее и вовсе не думал.

«Успокойся, дорогой, – говорили родители каждую ночь, нежно поглаживая его по голове, где рано или поздно предстояло появится двум твёрдым бугоркам, стараясь подавить истерику, избавить от душераздирающих воплей испуга. В те моменты оно проигрывало – отпускало свою жертву, щедро даруя ей возможность ещё немного понежиться в лучах света и объятиях жизни. Насладиться ею, пока та ещё наполняла овечье тело. Оно ведь знало, что момент торжества имеет собственный предел, и рано или поздно предел исчерпает себя. – Кошмаров и монстров не существует. Это – всего лишь игра твоего буйного воображения».

«О, нет. Это – не игра», – мысленно отвечал он им. Природа не обделила каба умом, поэтому он легко мог отличить фантазию от реальных происшествий.

Оно таится под кроватью – в том самом тёмном месте, где оно останется никем не замеченным. Гриша давно осознал действительность происходящего. По ночам, в давившей на его сознание тишине, он слышал, как оно шуршит под ним. Ягнёнок слышал, как когтистая лапа этого существа скребёт деревянные половицы. Ужасный, ни с чем несравнимый скрежет, какой не по силам поднять ни единому фуррю. А ещё оно хихикает. Да-да, хихикает. Тихий, почти писклявый, режущий слух смешок, раскатом грома уничтожающий разлившуюся над миром тишину. Шёрстка у бедного ягнёнка встаёт дыбом, глаза расширяются до размера советского рубля, а из-за плотно сжатых губ наружу рвётся жалобный крик. И оно смолкало. Смолкало до самого рассвета, обещая обязательно вернуться. И оно сдерживало свои слова. С наступления ночи вновь доносились подкроватные шорохи, всякие стуки, мягкие удары об её дно и зловещий смех.

Поняв, что мама и папа никоим образом не помогут ему в борьбе с ужасным существом, Гриша решил сопротивляться в одиночку, надеясь на собственную смекалку и силу. По какой-то странной причине они не видели и не слышали того, что открылось ему. Папа неоднократно заглядывал под кровать, специально светя большим фонариком, дабы убедить сына в отсутствии кого бы там ни было. НО ОНО БЫЛО ТАМ! ОНО ТАИЛОСЬ ПОД КРОВАТЬЮ!

В силу незначительного возраста Грише не удавалось убедить их в этом. Мама с папой могли задержаться в его спальне, покуда оно снова не начнёт шуметь. Тогда-то они всё поймут и наверняка спасут его. Выгонят ужасное чудовище и не дадут вернуться обратно. Нужно было только…

Ах, чёрт! Разве теперь есть смысл в попытках достучаться до их возвышенного, взрослого разума, если оно находится вне зоны их досягаемости? Оно просто спрячется куда-то и будет терпеливо дожидаться ухода больших и –главное –смелых овец. Оно ничего не потеряет, ибо есть множество других маленьких кабов, под чьими кроватями можно скоротать ночь. Оно вечно, в то время как доверенность родителей нет. Оно будет существовать столько, сколько и все животные. Позови Гриша маму и папу для очередного бесцельного время провождения, вместо так необходимого взрослой жизни сна, и их доверие к сыну, проблемы которого оказались нереальными, в подобных ситуациях иссякнет, словно с громким треском вылетевшая в воздушное пространство из жаркого пламени костра искра. Но измениться ли что-то от этого? Оно по-прежнему будет таиться под кроватью, ожидая подходящего момента. Момента его торжества.

Мир за окном окутался непроглядной тьмой. Последние оранжевые лучи предательски погасли, и на небе выплыла круглая как головка голландского сыра луна. Её сияние прорезало мрак, слегка осветила его и устрашила. Показались кошмары, невиданные животному глазу. Ночь дала им шанс выйти наружу, показать себя всем беспокойным умам, верующим в них.

Гриша всё так же неподвижно лежал на своём правом боку у стены, вслушавшись в спокойный папин голос. Тот, в полосатой пижаме, сидел рядом с ним, на краю детской кровати, и читал раскрытую книгу. Очередная сказка, где добро героически и даже с некой надоедливой закономерностью одолевает страшное, уродливое, бесконечно противное зло. Ягненку был известен исход этой битвы, но он всё равно слушал папину речь, надеясь узнать секрет главных героев. Они, невзирая на встречающиеся на их пути препятствия, упёрто идут вперёд, приближаясь к долгожданному моменту. Героям удаётся одолеть врагов, не испытывая ни страха, ни желания позвать кого-либо на помощь. Грише хотелось найти принцип, благодаря которому им удаётся совершать такие поступки, не вздрогнув и не обернувшись назад, подумав об отступлении. Ему бы только научиться поступать так же, и оно наконец-то оставит его. Монстр исчезнет из-под кровати раз и навсегда, почувствовав поражение.

Но вот сказка подошла к концу. Благородный рыцарь спас прекрасную принцессу и пронзил мечом коварную ведьму, желавшую посеять в мире любви семена раздора и смуты. Проще говоря – разрушить привычный для нас рамки любой истории, сложившиеся неизвестно когда и кем. Финал типичен: все спасены, все здоровы, играют свадьбы, гуляют на пышных пирах в честь укоренения злодейства, долго живут в семейной любви и гармонии и умирают в один день. Зла нет, лишь безмерное добро и счастье. К сожалению, Гриша снова потерпел неудачу: секрет рыцаря в стальных доспехах таковым и остался. Почему ужасная ведьма не смогла заколдовать королевство и остановить рыцаря? Почему и как тому удалось остановить старуху, чего не удавалось сделать многим другим отъявленным храбрецам?

Все эти вопросы, столь важные для Гриши, остались без ответа. Спросить папу? Нет. Он только любезно посмеётся и скажет, что монстров не существует (Гриша слышал это множество раз, чтобы наверняка знать ход мыслей отца в подобных случаях). Таким же образом оно посмеётся над ними: посмеётся над трусостью ягнёнка и глупостью взрослого барана, отрицающего простые истины. Что поделать, все взрослые таковы… Верят во всякие выдумки наподобие богов и подвластную им небесную силу, способную совершать то, где простой фуррёвой фантазии не хватит для постижения её могущества. Ну, кто всё-таки каб?! Обложка книги часто не совпадает с содержанием текста.

– Конец, – произнёс папа почти шёпотом и осторожно закрыл тонкий сборник сказок. Затем взглянул на якобы спящего сына, убедился в собственной догадке, пожелал спокойной ночи (будто во сне фуррь слышит голоса) и вышел из комнаты.

Тихо, почти бесшумно, Гриша перевернулся на спину, смотря вслед отцу, смотря, как серый хвост исчезает за дверью. С каждой «молчаливой» секундой спасение отдалялось от него. Словно выскальзывающий из рук скалолаза, повисшего над чернеющим чревом пропасти, канат. Раз, и ты повисаешь на кончике верёвки, разделяющей жизнь и смерть. Два, и ты чудовищно вопя и размахивая конечностями, напоминая перевернувшуюся на спину муху, летишь в холодную пустоту. Три, и всё твоё тело от долгого и не самого мягкого падения напоминает кровавое пюре из сломанных костей, слипшейся шерсти, разорвавшейся плоти и раздавленных органов. Чудесно, верно?

Грише стоило только откликнуться, произнести любое слово, издать любой звук, и папа обязательно вернулся бы назад. Ему бы пришлось прочесть ещё одну сказку, чтобы усыпить его. Чтобы отогнать чудовище под кроватью обратно, где оно прячется днём.

Но папа ушёл. Он вышел в коридор и, не оборачиваясь, закрыл дверь. Гриша не смог преодолеть самого себя. Страх оказался сильнее. Он сковал ягнёнка ледяными кандалами. Трясущиеся ноги и руки перестали слушать мозг, напоминавший в этот момент зависший компьютер. Основные функции нарушились, программы вот-вот слетят, а вся оперативная система даст сбой. Синий «экран смерти».

«Постой, папа! Не уходи! – рвалось внутри его головы. – Оно схватит меня! Оно таится под кроватью!»

Слова готовы сорваться с кончика пересохшего языка, готовы просочиться сквозь только что вычищенный ряд белых зубов, но в последнюю секунду нечто встаёт на их пути, преграждая его. Они так и остаются невысказанными, а отец со спокойной душой покидает детскую, странно вильнув хвостом, совершенно не задумываясь о сыне до самого рассвета. Но тогда станет слишком поздно. Оно никогда не теряет шанс насладиться чистым ужасом. Потому оно выбирает маленьких кабов. Кабы наивны и глупы. Взрослые слишком заняты и утомлены повседневностью, чтобы воображать монстров. А кабы… они ещё не познали настоящий страх, и воображение, зачастую в компании неопытности пытается самостоятельно заполнить образовавшиеся пустоты.

Дверь захлопнулась, и свет, достаточный для чтения и защиты от монстра, погас. Теперь в комнате так же темно, как и в саду, непроходимой чащей раскинувшемся на заднем дворе дома, и как во всей округе Кленового. Ягнёнок прислушался. Папины шаги отдалялись, доносились всё тише. Щёлкнул выключатель и свет пропал во всём доме, отдав родное пристанище на растерзание тишине.

О, как Гриша боялся отсутствия привычных звуков. Ведь именно в ней рождались скрипы половиц, шорохи и другие издаваемые кошмарами шумы. Они завладевали всем домом, безнаказанно блуждали в тёмных комнатах.

Но сегодня происходящее было гораздо хуже: погода выдалась тёплой и безоблачной, соответствуя июльским денькам. Потому и ночь оказалась непривычно яркой. Ничто не мешало лунному свету «играться» в полной силе. Он пробивался сквозь оконное стекло, проходил сквозь задвинутую штору и обволакивал гришину спальню. Каждый находящийся в ней предмет стремительно приобретал резкие контуры, неяркие цвета, форму и… чертовски жуткие образы. По стенам мелькали быстрые тени не то фуррей, не то похожих на них созданий. Чёрные пятна в один миг возникали из неоткуда, растворяясь и бесследно пропадая.

Гриша одновременно старался следить за ними и закрыть глаза, дабы случайно не увидеть что-то нежелательное. Его маленькое сердце колотилось с такой скоростью, что казалось, будто оно не выдержит нагрузки и разорвётся на кусочки. Хотелось позвать родителей или просто закричать. Он обязательно бы сделал это, будь такая возможность. В данной ситуации он мог лишь плотно-плотно сомкнуть глаза и глубже залезть под одеяло. Тогда оно не сумеет схватить его. Ему попросту не за что. Большое одеяло скрыло все выступающие части тела. Ноги, руки, хвост. Умей Гриша не дышать, он влез бы под него с головой. Тогда оно потеряет свою долгожданную жертву. Пойдёт искать и не найдёт. Решит, что каб пропал, что его более нет, и уйдёт навсегда в иное место.

Гриша так и поступил. Хотя бы на минуточку, на один миг. Вдруг сработает и оно исчезнет.

Но исчезли тени и разбросанные по всей комнате предметы, ставшие чем-то страшным и чужим. Да только тишина по-прежнему давила на уши, став гораздо отчётливее. Внимание ягнёнка сконцентрировалось на ней, как на единственной вещи, когда видимые объекты потерялись в поле зрения.

И тут он услышал его…

Оно пришло…

Тихий шорох когтей об пыльный деревянный пол послышался из-под кровати. Стук. Что-то стукнуло и снова тот звук. Создавалось впечатление, что кто-то медленно разрывал лист бумаги, отрывая тонкие полосочки, скомкивая его и расправляя обратно.

Гриша осторожно открыл глаза, слегка высунулся из-под одеяла, боясь встретиться с источником шума. Комната оказалась пуста, несмотря на то, что звук всё ещё был слышен. Он стал громче, издевательски громче, нетерпеливее. Ягнёнок прижал колени к груди, обхватив их руками, отдаляясь по возможности дальше от края.

– Уходи!.. Уходи!.. – шептал он, надеясь прогнать монстра.

Но оно не оправдало его ожиданий. Шорох усилился, походя на неприятно грубый скрежет. Раздалось прерывистое чавканье, похожее на звук падения дождевых капель с крыши дома в гигантскую лужу. И оно захихикало. Писклявый смех, заставлявший ладони автоматически прижаться к ушам, ногам колотиться об матрас, словно в дикой конвульсии, и истерично визжать. Сделать всё, лишь бы не слышать это адское звучание.

Но оно знало, Грише не по силам провернуть такое. Он слишком напуган, дабы что-либо сделать. Он останется нем, и оно сможет достать ягнёнка.

Внезапно в комнату вернулась тишина. Жуткие звуки пропали, но Гриша всё равно оставался в позе эмбриона, закрыв глаза. Главное – одеяло надёжно укрывало его тело. Оно никогда не…

Что-то коснулось его ноги, прижав к ней мягкую поверхность, и спасительная материя, бывшая последним шансам на защиту от неведомой твари, слетела на пол. Холод коснулся тела, а сердце на мгновение и вовсе остановилось. Гриша, готовый закричать, вскочил на зад, уставившись наполненными ужасом глазами в пустое пространство спальни. Что это было? Это оно. Оно таится под кроватью…

Всё время он был уверен в непреодолимой защите одеяла. Но оно сорвало его. ОНО ИГРАЕТ НЕ ПО ПРАВИЛАМ! Оно действует не так, как должно.

Гриша опустил глаза вниз и увидел белое пятно на тёмном фоне пола.

– Одеяло! – воскликнул он.

Защита! Защита лежит совсем рядом. Нужно только взять его и вновь укрыться. Укрыться гораздо лучше, подсунуть уголки под себя, крепко вцепиться в него, держать до последнего, держать до боли в костяшках пальцев. Оно попытается ещё раз стянуть его с Гриши и потерпит поражение. Ягнёнок не отдаст монстру свою жизнь, НЕ ОТДАСТ!

Нужно лишь взять его…

Совершенно уверенный в своих действиях, верующий в успех, Гриша потянул правую руку к одеялу. Он почти дотронулся до него, ощутил подушечками пальцев мягкость, как вдруг чёрная, шершавая, длинная и бесформенная конечность, издали похожая на фуррёвую руку, схватила каба за запястье и сильно дёрнула вниз. Гриша, не успев даже опомниться, тряпичной куклой соскользнул с кровати, упав спиной на одеяло так, что никакого звука от падения родители не услышали. Оно крепкой хваткой вцепилось в детскую ручку. Длинные пальцы обвились вокруг неё, острые когти больно впились нежную кожу, почти прорвав её.

Гриша повернул голову на бок, и в проёме меж полом и дном кровати увидел монстра. Два пылающих как раскалённые угли на дне печи глаза смотрели на него из темноты. Ухмылялись. Языки пламени, будто обезумевшие танцовщицы канкана, одевшиеся в красные наряды, плясали в жёлтых зрачках чудовища. В них-то Гриша и заметил своё отражение: бледное, искажённое в кошмаре пятно мордочки.

«Тебе уже никто не поможет, – говорило оно взором, – ни мама, ни папа. Где они? Где ты? Ты со мной, а я-то позабочусь о тебе как следует».

Оно засмеялось скрипом давно не смазанных петель, а Гриша, что есть мочи, завизжал…