Глава 1. О переезде, мезонине и исследовательском духе

— Дитзи, смотри, как красиво!

Сама Дитзи не разделяла восторгов матери. По ней, так появившийся за окном городок ничем не отличался от полудюжины оставленных позади. Зато Криспи тут же вскочил, протоптался по её хвосту на скамье и опёрся копытцами о стекло.

— Где красиво? — потребовал он писклявым голоском. — Ну где, где, где?!

Зная, что иначе его не уймёшь, Дитзи безо всякого желания обхватила жеребёнка передними ногами и подтянула повыше.

— Видишь? — пропыхтела она, упираясь носом ему в спину.

— Неа, — отозвался Криспи, довольно покачивая хвостиком и фыркая от подувшего в мордочку сквозняка из форточки. Едва не всхрапнув от злости, Дитзи опустила братца обратно. Тут она опять встретилась взглядом с сидящим в соседнем ряду игреневым единорожиком и поспешила отвернуться. «Да что ему надо?!» — стиснув зубы, подумала она и уставилась на удаляющиеся домики.

С самого начала поездки этот противный жеребчик с выступающими передними зубами отчего-то назначил Дитзи себе в подружки. Но не спешил подойти и познакомиться, нет! То с горделиво поднятой головой расхаживал туда-сюда мимо них по проходу, то магией жонглировал разноцветными стеклянными шариками, явно напоказ, — и знай себе таращился на неё. А когда поворачивался к своей матери, Дитзи внутренне напрягалась в ожидании, что сейчас эта дородная мадам встанет и потребует от неё познакомиться с «сыночкой». Тут уж не притворишься, что ничего не замечаешь!

Но пока богиня миловала.

Из-за него Дитзи не смогла толком ни перекусить, ни почитать припасённый комикс. Да ещё спина под накидкой взопрела и жуть как чесалась! Одной богине известно, каких усилий стоило ей не ёрзать и делать безразличное лицо, пока жеребчик беззаботно уплетал за обе щёки вкусности и изучал собственный комикс.

Сидевшая напротив Астра Вэй будто не замечала проблем дочери, знай себе тихонько разговаривая с дядей Рафлом и порой подрёмывая, прислонившись к нему; тогда дядя Рафл обнимал её сизым крылом и утыкался носом в гриву. Словно знал, насколько Дитзи невмоготу смотреть на эти нежности. Вот и приходилось ей всю дорогу старательно отворачиваться ото всех и коситься на отражение собственной бежевой физии в стекле. Хорошо хоть Криспи возился со своими раскрасками и не отвлекал её.

Но вот наконец они приехали. Поезд замедлил ход, и пассажиры принялись торопливо доставать вещи с багажных полок. Засуетились и Астра с дядей Рафлом. Никому теперь не стало дела до беспокойно заелозившей кобылки. Воспользовавшись случаем, Дитзи торопливо прижалась к спинке скамьи и потёрлась, зажмурившись и едва не зарычав от облегчения, как дорвавшийся до деревца медведь.

А открыв глаза, наткнулась на удивлённый взгляд стоящего в проходе единорожика.

Дитзи вспыхнула и уже без утайки спрятала мордочку в обоих копытах. И сидела так, пока Криспи возбуждённо подпрыгивал рядом, а дядя Рафл с кряхтеньем опускал увесистые чемоданы. Лишь когда вагон остановился и пассажиры устремились наружу, Дитзи ухватила зубами ремень своего саквояжа и с наслаждением подняла отсиженный круп.

Выскочив вслед за остальными, она в замешательстве остановилась: по перрону ходило и галдело просто невообразимое множество пони. Столько в их деревне даже по большим праздникам не собиралось. Припекало солнце, пахло горячим железом и чем-то еле уловимо кислым. Вмиг у Дитзи закружилась голова — даже зажмуриться опять пришлось; до ушей донёсся голос дяди Рафла, велевшего Астре оставаться здесь. Открыв глаза, она увидела только его мелькнувший в толпе хвост.

— Мам, куда дядя Рафл пошёл? — спросила она тихонько, опуская сумку на землю.

— Искать того, кто должен нас встретить, — Астра посмотрела по сторонам и уселась возле поклажи. — Подождём, вдруг мы просто разминулись.

Поджавший ушки от суматохи Криспи прижался к Дитзи. Тут уж нечего было поделать, и она аккуратно обняла дрожащего братишку. Да и сама прильнула к матери, положившей кремового цвета копыто ей на плечи.

Мимо них на приступ поезда кинулись уезжающие и их провожатые. Со стороны паровоза зычно проревело. Повернувшись, Дитзи глазам не поверила, когда увидела двух самых настоящих минотавров, в четыре ручищи удерживающих трубу, из которой в гулко булькающее нутро машины хлестала толстенная струя воды. Один из них вроде бы посмотрел на неё, и Дитзи поспешила отвернуться.

Будь её воля, она бы ни за что не переехала сюда. И пусть мама говорит, что переезд всего на год, пока дядя Рафл будет работать на местной погодной фабрике. Но это только ей «всего» — самой Дитзи казалось, что у неё отнимают целый год жизни.

— Где папа? — боязливо пропищал Криспи.

— Ушёл, скоро вернётся, — ответила Дитзи, сосредоточенно разглядывая часовую башенку над зданием вокзала. Фигурные стрелки показались ей нарисованными, но затем длинная дёрнулась и сместилась на деление.

Тут сбоку назойливо замаячило ярко-жёлтое пятно. Отвлёкшись, Дитзи увидела мчащуюся вдоль поезда земную пони. Та выглядела настолько крепкой, что струхнувшая кобылка даже собралась отпрыгнуть с её пути: такая случайно затопчет и не заметит. Однако ж возле семейства она затормозила всеми ногами, с прищуром вгляделась, после чего радостно пробасила:

— Ну, слава богине, добрались! Меня звать Мейзи Филд, пришла вас встретить!

— Здравствуйте, — встала и шагнула ей навстречу Астра. — Вас Рафл послал?

— А кто ж ещё-то? Он тама, возле повозки остался. Хотел пойти со мной, помочь вещи тащить, будто у меня спина соломенная, — Мейзи Филд закатила глаза. — Давайте, что тута у вас? Всё унесу, и ваших деток заодно, — она так залихватски подмигнула, что Дитзи поспешила вставить:

— Не надо, мы сами дойдём! Разомнёмся после дороги. Да и тяжёлые мы.

— Тю, разве ж это тяжесть? — спросила кобыла, с помощью матери Дитзи подхватывая и закидывая чемоданы себе на спину. — Ты-то по виду совсем пушинка. Да и твоего братишку ветром сдуть можно.

— Ничего меня не сдунешь! — выпятил и распушил грудь Криспи, мигом позабыв про страх. И недовольно засопел, когда взрослая кобыла лёгонько потрепала его по щеке кончиком копыта:

— Зови меня тётей Филд, хорошо?

— Хорошо, — подумав, серьёзно кивнул жеребёнок. — А меня Криспи!

— А тебя, пушинка?

— Дитзи, — буркнула кобылка.

Так, табунчиком, они и преодолели толчею, раздвигаемую мощной грудью тёти Филд. Довольно быстро она провела всех в конец перрона, где народу сильно поубавилось — зато нашёлся дядя Рафл в компании запряжённого в повозку жеребца.

— Что-то вы долго, — проворчал последний, хотя его морда не выглядела сердитой.

— Да я сначала в другой конец ломанулась, — посетовала тётя Филд и тут же накинулась в ответ. — А ты стоять уж больно упарился!

— Ты там как оголтелая носилась, я-то по делу стоял.

— Это в смысле языком чесал?

Дитзи невольно прикусила губу, стараясь не улыбнуться. До чего же уморительная парочка!

Пока все устраивались в повозке, тётя Филд перегружала вещи и продолжала ругаться со своим мужем. Только когда жеребец тронулся с места, она замолчала и порысила рядом с ним.

— В доме моего брата поселитесь, — спокойно сказала она дяде Рафлу. — Он уж с год как на запад подался, и до следующего Дня Согревающего Очага возвращаться не собирается. Потому и разрешил дом сдавать. Хотя как по мне, он не вернётся — больно хорошо, как пишет, устроился, да и наш город всегда казался ему слишком тихим. Так что, ежели захотите остаться, попробуйте договориться, авось и продаст.

У Дитзи не успело перехватить дыхание, как дядя Рафл ответил:

— Не выйдет. Меня всего на год сюда перевели, чтобы работу местной облачной фабрики поставил как надо. А потом обратно.

— Так вы у нас новый главный по погоде? — оживился мистер Филд, на ходу повернув голову к пассажирам.

— По облакам только, — поправил дядя Рафл. — С погодой у вас здорово. Осень уже началась, а жарища прям летняя.

— У нас всегда так, — гордо покивал жеребец, будто самолично подавал прошения богине посветить солнышком пожарче. А тётя Филд подхватила:

— Дожди только через пару недель зачастят, а так зелено почти до зимы останется. Когда забег падающих листьев в прошлом году был?

— Да вроде под конец третьего месяца, — задумался мистер Филд. — Это ведь тогда бочка с сидром на финише прохудилась? Ещё кое-каких бегунов пришлось за хвосты от неё оттаскивать.

Дальше Дитзи слушала уже вполуха, поглядывая по сторонам. Они быстро покинули городские кварталы с высокими каменными домами, и теперь ехали мимо утопающих в садах домиков. Черешни, яблони, черёмухи, акации… наверняка весной и летом здесь одуряюще пахнет. Дитзи внимательно осматривалась, но не находила ничего, что ей решительно бы не понравилось. Навстречу им мало кто попадался — конечно, ведь ещё полдень не наступил, и у многих могли быть дела. Жеребят она не увидела вовсе; оно и к лучшему. Желание знакомиться с кем-то у неё отсутствовало напрочь. А вот сами места ей приглянулись. Может, потом получится даже прогуляться чуток…

Наверное, под болтовню взрослых и качку повозки она задремала, потому что слова тёти Филд: «Вот мы и на месте» заставили её вздрогнуть и растерянно оглядеться. Неужели приехали?

Они остановились возле невысокого забора, по другую сторону которого зеленел запущенный сад. Среди вымахавшей в рост пони травы едва угадывалась выложенная камнем дорожка, ведущая к наполовину скрытому за узловатыми вишнями дому. При виде него Дитзи моргнула и привстала на сиденье.

Дом оказался двухэтажным. Если первый этаж, сложенный из жёлтых кирпичиков, с высокими, закруглёнными вверху окнами, сделал бы честь и знатному пони, то второй…

— Это что за курятник?! — против воли вырвалось у неё, и тут же она испуганно зажала рот копытами под строгим взглядом матери. А мистер Филд довольно заржал:

— Прям мои слова с языка сорвала! Только это не курятник, а мо-зе-нин, как свояк говорил.

— Мезонин, умник, — ворчливо поправила тётя Филд. — Брат там летнюю комнату себе устроил. Хотя да, строитель из него… — она с большим сомнением глянула на кособокую деревянную надстройку. Эдакий домик над домом, удивительно напоминающий сидящую на насесте курицу.

— Детям вполне подойдёт, — дядя Рафл с нескрываемым восторгом посмотрел на домик, будто и сам намеревался занять его. Астра же неуверенно протянула:

— А зимой там не будет слишком уж холодно?

— Если что, на первом этаже комнат хватает, — успокоила её тётя Филд, принявшись снова перекидывать вещи себе на спину.

В дом вошли все разом. Внутри Дитзи встретил спёртый запах, заставивший её остановиться посреди маленькой прихожей. Наверное, именно так и должно пахнуть незнакомое жилище, подумала она, чувствуя, как холодок пронёсся по всему телу и заставил уши встать торчком. Словно чьи-то невидимые глаза приоткрылись и посмотрели с толикой любопытства.

А после ей пришлось сдвинуться к стене, когда взрослые стали расхаживать туда-сюда.

— Вам только прибраться придётся, — виновато пробормотала тётя Филд, прижав уши, что при её размерах выглядело особенно нелепо. — Не прям свинарник, конечно, но я сюда последний раз месячишко назад заглядывала, чтоб малость освежить всё… а потом просто из головы вон!

Чета Филдов наперебой принялись объяснять, что и как тут, но Дитзи сама быстро поняла, где кухня, гостиная и спальни. С задней стороны дома обнаружилась веранда, куда из коридора вела застеклённая дверца. Здесь же коридор поворачивал, образуя небольшой закуток, и вот в нём-то нашлась лестница в надстройку. Прислушавшись к голосам взрослых в глубине дома, Дитзи решительно взобралась по ступенькам и после секундного промедления толкнула дверь.

Её взору открылась единственная комната со стенами из оструганных и ладно пригнанных досок. Одну из них почти целиком занимала кирпичная труба дымохода, другую — смотрящее на сад и улицу окошко. Напротив входа стоял простенько сколоченный топчан с сундуком в изножье, рядом — письменный стол. Пол устилали несколько цветастых половичков. Когда же Дитзи шагнула внутрь, то рядом с трубой увидела сделанную из лоскутков ткани картину в рамочке: мельница над полем подсолнухов.

Здесь было светло и тихо.

С первого взгляда Дитзи влюбилась в комнату.

— Н-да, — она стремительно обернулась на голос дяди Рафла; как он ухитрился так тихо подойти?!

— Для двоих-то тут тесновато, — подытожил он, заходя и осматриваясь. — Но хорошее место.

— Ага, — негромко сказала Дитзи, скрывая всколыхнувшуюся внутри досаду. Не заметил ли дядя Рафл?

— Ну раз согласна, то занимай, — великодушно разрешил он, чем застал её врасплох. Она-то уже приготовилась услышать: «Хорошее место для маленького жеребёнка».

— А… Криспи? — всё-таки спросила она, чувствуя жар до самых ушей.

— Трусишка он, высоты боится, — усмехнулся дядя Рафл. — К тому же сколько тебе лет, тринадцать? В твоём возрасте я б на животе ползал ради отдельной комнаты.

— А у… тебя… не было? — с запинкой спросила Дитзи.

— Да какое там! Папаня очень любил маманю, и потому нас в семье шестеро оболтусов росло, спали все на чердаке. Даже без кроватей обходились, гамаки на ночь подвешивали.

— О, — не нашлась что сказать Дитзи. — Тогда спасибо.

— Да за-ради богини, — он качнул головой на дверь. — Иди, тащи сумку, и будем убираться.

До самого вечера въезжали и устраивались. Пока дядя Рафл и Астра перетаскивали вещи и спорили о тысяче мелочей, а радостный Криспи раскладывал игрушки в своей новой комнате, вооружённая тряпкой Дитзи решительно дала бой пыли и паутине в мезонине. И, как все истинные герои, старалась творить свои дела незаметно. Иначе не избежать подтруниваний от мамы, которой она совсем недавно со всей для своих тринадцати лет убедительностью доказывала, что убираться чаще раза в месяц глупо.

Однако терять собственный новообретённый угол по глупости не хотелось. А с неё уже хватит глупостей на всю оставшуюся жизнь.

Поэтому тряпку в копыто, ведёрко — в зубы, и драить, драить, драить. За водой Дитзи бегала несколько раз к обнаруженной на заднем дворе ржавой колонке. Туда же она стащила и расстелила на густой траве половички, по которым за неимением выбивалки основательно потопталась и попрыгала.

Но вот всё как будто бы закончилось. Посвежевшие и ставшие ярче коврики легли обратно на пол, немногие привезённые с собой книжки были расставлены на столе, накидки — уложены в сундук, а на топчан наброшено любимое одеялко. Напоследок Дитзи вынула из кармана саквояжа небольшой флакон и задумчиво покатала его на копыте; внутри сухо зашелестело. После недолгих раздумий кобылка убрала его в ящичек стола.

Где-то уже во второй половине дня вся семья собралась на кухне и наскоро перекусила бутербродами. Потом мама вместе с тётей Филд ускакала на рынок, а дядя Рафл и мистер Филд устроились во дворике и принялись резаться в шашки, пока Криспи крутился поблизости.

Оставшаяся в одиночестве Дитзи вознамерилась исследовать дом.

Одно дело — просто пробежаться из комнаты в комнату, и совсем другое — неторопливо пройтись, заглянуть во все углы, потрогать половицы: вдруг где найдётся тайник. С сокровищами или письмами, дневниками с загадочными откровениями.

В своё время Дитзи вдоль и поперёк излазила заброшенную усадьбу возле родной деревни. Полвека назад в ней жил торговец, но то ли разорился, то ли просто перебрался в другое место, а опустевший дом так и остался ветшать. Со временем он превратился в отличное место для игр местных жеребят; играла там и Дитзи. И не только играла, а ходила по залам и любовалась на остатки прежней красоты и представляла, как пони жили здесь раньше. Чего только не рисовало её воображение. Тогда она ещё думала, что найдёт себя в украшении домов внутри или чём-нибудь вроде того. Но однажды ей повезло отыскать в старом камине потайную нишу с горшочком, битком набитым позеленевшими монетками — тут-то Дитзи поняла, что всё это время старый дом манил её своими секретами, которые она подспудно желала раскрыть.

Сейчас кобылка чувствовала знакомый, заставляющий подрагивать хвост холодок в загривке. Давно она не испытывала его.

Вслед за предвкушением накатили воспоминания о времени до того кошмара. Запнувшись на ровном месте, Дитзи прислонилась к стене в коридоре. Прерывисто вздохнула и мотнула головой, гоня прочь то, о чём совсем старалась не думать.

И решительно отправилась исследовать.

Уже спустя какие-то минуты она напрочь разочаровалась, найдя в комнатах лишь скудную, слегка припорошенную пылью мебель, а в кладовке — полупустые полки со старыми инструментами. Неведомый брат тёти Филд явно был скучным пони. А в кабинете, на который Дитзи возлагала большие надежды, к эпитету «скучный» добавился ещё и «зануда». В самом деле, кому другому могли нравиться скучнейшие исторические романы, занимающие бо́льшую часть книжного шкафа. Дитзи наугад полистала парочку и задвинула тома обратно.

Тоскливо вздохнув, она оглядела полутёмную прохладную комнату. Бесцельно повыдвигала ящички секретера — все как один пустые; плюхнулась на тахту — и мигом вскочила, оставив отпечаток попы на пыльной обивке. Потом всё-таки вернулась обратно к книжному шкафу. Вдруг, если поискать, в книгах записочки какие найдутся. Или вовсе книга заклинаний сыщется.

Дитзи уже примеривалась к нижней полке, когда мимолётно посмотрела на пол и поморщилась, увидев, как сильно истоптала серое полотно пыли перед шкафом, да и по всему кабинету. Проследив за своими следами, в какое-то мгновение кобылка заметила нечто, завладевшее её вниманием и заставившее подойти ближе.

Вдоль стены проходили ещё одни следы от копыт, словно какой-то пони украдкой прошёлся от двери к шкафу и обратно. Взрослые сегодня изрядно пошастали по дому, да и Криспи всюду носился как угорелый, что несколько портило ощущение исследовательницы. Однако эти следы…

Дитзи аккуратно приложила копыто рядом и сравнила отпечатки. Чужое копытце оказалось немногим больше её собственного. Оно не могло принадлежать ни маме, ни дяде Рафлу и уж точно не Криспи. И не Филдам. Вдобавок пыль уже слегка припорошила отпечатки — неведомый пони побывал здесь давно. Меньше месяца назад, когда тётя Филд делала уборку, но больше двух недель, иначе бы следы выглядели свежее.

Кто же это был?

Дитзи прошла за следами в гостиную, но дальше потеряла их среди множества сегодняшних. Раздосадовано всхрапнув, кобылка махнула хвостом; мало ли кому из соседских детей или случайному бродяжке вздумалось заглянуть в пустой дом. Теперь-то они уж точно не сунутся. А ей самой следовало бы меньше детективных комиксов читать!

Всё-таки от усталости у неё начали подворачиваться ноги: денёк выдался выматывающим. Стараясь не обращать внимания на растущее жжение в спине, Дитзи отправилась к себе в комнату, где с превеликим наслаждением растянулась поверх накинутого на топчан одеяла.

Из раскрытого окна доносилась приглушенная беседа жеребцов, изредка прерываемая звонким голоском Криспи.

— Тяжко было с малыми переехать? — спросил мистер Филд промеж стука шашек.

— Не особо, Криспи у меня привычный, — со смешком ответил дядя Рафл. — Я как со своей бывшей разошёлся, так поначалу его с тётками оставлял, а потом уж, когда подрос, стал с собой в командировки брать. Тяжеловато, но сердце хотя бы на месте стало.

— А чего со старшей не оставлял? Вона какая здоровая, уж за дитём присмотрела бы.

В деревянном стуке возник перерыв. Навострившей уши Дитзи ясно представилось нахмурившееся лицо дяди Рафла. Что же он скажет?

— Она не моя родная дочка. Взял себе под крыло полгода назад, когда на Астре женился.

— Ого, а чегой так? Твоя новая тоже разведёнка, что ль?

— Нет. Её первый муж служил стражником и погиб. Я особо не расспрашивал.

— Дела…

— Мне бы теперь с Дитзи поладить. С ней… всё сложно.

Фыркнув, Дитзи перевернулась на бок, закуталась в накидку и для надёжности сунула голову под подушку, чтобы не слушать дальше. И не думать.

На счастье, забурчавший живот заставил её мысли повернуть в другую сторону. «Когда же мама вернётся и приготовит ужин? Как у взрослых обычные дела отнимают столько времени», — спросила себя Дитзи, закрывая глаза…

…А когда открыла, то, проморгавшись, с удивлением увидела наполнившие комнату сумерки. Однако, сильно же она устала! И ведь даже ничего не приснилось.

Защекотавший нос вкусный запах заставил её подняться и, пошатываясь, спуститься вниз. На кухне Дитзи застала всех остальных: дядя Рафл и Криспи уже сидели за столом, а мама хлопотала возле плиты, походя ворча, что сегодня ничего не удалось. Неведомым чудом она уже освоилась и вела себя как дома. И так же, как дома, велела дочери смыть сонную мордашку.

— И разденься ты, — фыркнула мама. — Вон как помялась-то.

— Сойдёт, — спросонья буркнула Дитзи, открыв кран и поплескав себе на лицо. Сзади кашлянул дядя Рафл, но ничего не сказал. Или не собирался. Ну конечно, с ней «всё сложно» и «поладить бы».

Дитзи сдавленно фыркнула в полотенце и тоже не стала ничего говорить. Вечер обещал быть спокойным, и на том хорошо. Незачем его портить.

Ужинали почти в молчании, отдавая должное рагу. За две сметённых подряд миски Дитзи так и не нашла отличий «неудавшейся» маминой стряпни от обычной. А Криспи, едва расправившись со своей порцией, спрыгнул со стула и принялся дёргать дядю Рафла за хвост, упрашивая пойти в комнату.

Когда мужская часть семьи всё-таки покинула кухню, бежевая кобылка неуверенно посмотрела на маму. Ей хотелось подняться к себе, но пробудившаяся совесть намекала предложить какую-нибудь помощь. Хотя бы с посудой. Но Астра, напевая вполголоса, быстро собрала и унесла грязные тарелки на мойку. Уже открывшая рот Дитзи постояла, помялась немного и всё-таки тихонько ушла.

Остаток вечера она всецело посвятила комиксу; словно в пику тому жеребчику прочла книжку от корки до корки. За всё время только мама зашла к ней пожелать спокойной ночи и заодно попросила не портить глаза. Дитзи и не портила, ведь оставалось всего-то несколько страниц дочитать.

Дочитав же, она поняла, что ей хочется пить. А за окном темно, как и на лестнице.

Ночной дом снова стал для Дитзи совершенно незнакомым. Медленно спускаясь, она постоянно замирала и напрягала уши. Ступеньки скрипели под ногами, снизу из спальни доносилось сопение мамы и дяди Рафла. В самом же коридоре оказалось неожиданно светло: сквозь стеклянную дверь падал рыжий отсвет горящего над забором фонаря. Похоже, позади заднего двора проходила соседняя улица или проулок.

Всё-таки страх перед темнотой живёт в каждом пони, и Дитзи с толикой благодарности посмотрела на фонарь. Но в тот миг, когда она скользнула взглядом по скрытой в тени дерева части забора, сердце её пропустило удар, а душа позорно улепетнула в задние пятки. Сперва Дитзи с надеждой подумала про отблески на стекле, но огоньки в темноте мигнули — и она поняла, что видит пару светящихся глаз.

Глаза не двигались. Не двигалась и окаменевшая кобылка. Затем они снова мигнули и исчезли, следом тёмный силуэт спрыгнул в траву. Дитзи прерывисто вздохнула, но продолжила всматриваться сквозь дверь, не зная, то ли помчаться за мамой с дядей Рафлом, то ли кинуться к себе. Однако больше ничего не происходило. Выждав немного, Дитзи попятилась вглубь коридора… как вдруг заросли шевельнулись совсем близко, и на веранду вспрыгнул силуэт.

Придушено пискнув, кобылка шарахнулась назад, крупом налетев на стену… а силуэт подобрался к двери. Сквозь грохот крови в ушах она услышала тихий царапающий звук и мяуканье. Кошка!

Шумно вздохнув от облегчения, Дитзи мелкими шажками приблизилась обратно и в рыжем свете увидела зверька. Кобылки он ничуточки не испугался — лишь уставился на неё через стекло и снова мяукнул.

Дитзи осторожно откинула крючок и вышла в прохладную осеннюю ночь. Тут же кошка без опаски приблизилась и принюхалась к её передним ногам, затем потёрлась о них головой.

— Привет, — шепнула Дитзи, аккуратно погладив кончиком копыта пушистую шубку. — Ты чья?

Кошка не умела говорить или не хотела. Или утратила всякий интерес, потому что навострила уши, развернулась и быстро порскнула обратно в траву. А Дитзи, тщетно подождав, вернулась в дом. Заодно позаботилась вернуть крючок на место: мало ли кто тут ещё шныряет. По этой же причине жажда у неё начисто улетучилась, и кобылка быстренько поднялась обратно в мезонин.

И ещё закрыла дверь на задвижку: только чтобы проверить, как она работает.

И укрылась с головой одеялом, потому что так спать гораздо уютнее.

Да, именно так.

Глава 2. О разных книгах, ссорах и нежданных встречах

Где-то протяжно закричали и замолчали.

Заморгав, Дитзи осоловело уставилась на выкрашенный белой краской потолок. Рядом ветерок всколыхнул занавеску на приоткрытом окне, прохладными прикосновениями заставляя глубже подтянуть ноги под одеяло. Уже светит утреннее солнце, но можно ещё поспать.

Только кобылка прикрыла глаза, как с улицы опять донёсся крик. Такой неуместный и пронзительный, что у неё вмиг разнылись зубы. Да вдобавок послышались скрежет, бряцанье, лязг, словно кто-то бодро волочил по дороге мешок с жестяной посудой.

Чувствуя, как шевелятся волосинки на загривке и сами собой прижимаются уши, Дитзи соскочила с кровати и проковыляла к окну.

— Чиню, убираю, старые вещи собираю! — горланил жеребец-пегас, везя за собой набитую инструментами и тюками тележку. — Чиню, убираю, старые вещи собираю!

Вид у него был довольно-таки жалкий и потрёпанный. Его зеленоватая шерсть будто выгорела или поблекла, как после затяжной болезни, а глаза по странной причуде скрывались за огромными тёмными очками, более уместными бы на морде звезды подиума, чем ремонтника-уборщика-старьёвщика.

Немудрено, что никто не торопился воспользоваться его услугами. Вот он поравнялся с их калиткой, повернул голову — Дитзи чуть отодвинулась, чтобы не высовывать мордочку из-за занавески — и пошёл дальше. Тут внизу хлопнула дверь, и по дорожке быстро протрусил дядя Рафл. Вмиг он нагнал замолкшего на полуслове пегаса и о чём-то заговорил с ним, показывая в сторону сада и дома.

Вскоре жеребцы договорились. Дядя Рафл вернулся домой, а пегас распрягся и, вынув из тележки косу, споро принялся выкашивать траву во дворе.

Дитзи отодвинулась ещё дальше и пошла обратно к кровати, но тут по лестнице зацокали копыта, и заглянувшая мама позвала завтракать.

— Иду, — без особого энтузиазма отозвалась кобылка, когда хвост Астры исчез за дверью.

Вчерашний день вспоминался как нечто далёкое и бестолковое. Сегодня же настала пора чем-нибудь заняться. Например, помочь маме разобрать и расставить вещи, напроситься с ней на рынок или же вместе убраться в доме.

Надев свежую накидку, Дитзи спустилась вниз и с изумлением застала на кухне всю семью, только названого брата не было — зато имелась тётя Филд, душевно болтающая с Астрой.

— Доброго утречка, засоня, — улыбнулась при её появлении пожилая кобыла, аккуратно вынимая из большого чемодана разнообразную утварь. — Как спалось на новом месте?

— Неплохо… спасибо, — поняв, что запоздала с предложением помощи, да ещё и проспала, Дитзи поджала хвостик и неловко устроилась на стуле рядом с дядей Рафлом. — Там только этот пони кричал.

— Ты про Хуфи-то? Он тута раз в несколько дней появляется. В остальное время, стало быть, в других местах шастает.

— Мне он ничего показался, — сказал дядя Рафл, прихлёбывая из кружки. — За десять битсов договорились, что всю траву выкосит и уберёт.

— А он не может потом прийти и посмотреть на краны в ванной? — оживилась Астра. — Мне кажется, они подтекают…

Вполуха слушая взрослых, Дитзи постаралась тихо и незаметно расправиться с завтраком. Ей отчаянно не хотелось, чтобы незнакомый жеребец зашёл в дом, но предотвратить этого не могла. Тут ещё тётя Филд твёрдо пообещала остаться до вечера и привести дом в приличный вид.

Чем же тогда заняться? Торчать в комнате весь день будет скучно.

Пока Дитзи размышляла и вяло пережёвывала содержимое тарелки, дядя Рафл закончил завтракать и покинул дом — спешил на фабрику, знакомиться с коллегами и новой работой. По коридору в гостиную процокал Криспи, неся на спине коробку с солдатиками, и вскорости устроил баталию между игрушечными армиями. Тётя Филд всё так же разговаривала с Астрой и заодно помогала наводить лоск на кухне. Все были заняты, все находились при деле, и Дитзи остро почувствовала собственную неприкаянность.

Наконец, с последним куском маминой стряпни, решение созрело.

Облизав губы, Дитзи спросила:

— Скажите, а есть у вас тут поблизости библиотека?

— Значится так, пушинка, — отозвалась тётя Филд. — Сначала иди по улице… долгонько идти придётся, она длинная… на перекрёстке — направо. Там до бакалеи и налево, потопаешь ещё немножко и увидишь школу. А напротив как раз и будет библиотека.

Сдержанно поблагодарив, Дитзи быстро сходила к себе и надела под накидку перемётную сумочку. А когда вернулась вниз, то попыталась незаметно прошмыгнуть мимо кухни, но мама как почуяла что-то и вышла в прихожую.

— Ты в порядке? — спросила она негромко, дотронувшись носом до загривка Дитзи.

— Угу… да, хорошо всё.

— Точно? Ничего не болит?

— М-м-м… — с секунду Дитзи честно прислушивалась к ощущениям, затем помотала головой.

— А куда Дизи собралась? А можно мне с ней? — выскочил из комнаты Криспи. — Мам, ну пожалуйста!

Дитзи быстро наклонилась, скрывая промелькнувшую на лице гримасу. От тяжёлого вздоха матери уши у неё прижались сами собой.

— Нет, Криспи. Сейчас она сходит за книжками, погуляет, а вечером почитает тебе что-нибудь, договорились?

— Ладно, — разочарованно протянул жеребёнок, с опущенным хвостиком возвращаясь к игрушкам. А кобылка только смогла выдавить: «Угу», поняв намёк мамы, и поспешила выйти. «Ступай, погуляй вволю!» — донеслось ей вслед перед тем, как закрылась дверь.

И почти сразу она столкнулась с жеребцом, кого тётя Филд назвала Хуфи. Часа не прошло, а он успел выкосить больше половины двора и сейчас стоял на дорожке хвостом ко входу. На скрип двери Хуфи оглянулся и вперился в кобылку взглядом.

— Доброе утро, — он не то мотнул, не то дёрнул головой. Оробевшая Дитзи только кивнула. Вблизи тёмные очки жеребца оказались ещё больше — настолько что, даже за несколько шагов она увидела в чёрных стёклах-буркалах два своих отражения, и почему-то это заставило её сердечко сбиться с ритма.

На одеревеневших ногах она прошла мимо него по дорожке, стараясь не сорваться в галоп, и выскочила за калитку. Показалось, что жеребец сейчас пойдёт следом и набросится… но нет: он как ни в чём не бывало продолжил косить траву. Дитзи медленно выдохнула, тряхнула головой и побрела вдоль изгородей. Всё предвкушение от предстоящего дня было окончательно испорчено.

А всё этот Криспи! Чуть ли не с первого дня, появившись вместе с дядей Рафлом, рыжий игрунок льнул к её маме. Как будто всегда был ей сыном! И говорить стал «мама». Порой Дитзи хотелось оттянуть его зубами за шкирку и наорать; порой она сдерживала себя из самых последних сил. Однажды мама легонько обняла её и тихо сказала на ухо:

— Дитзи, Дитзи… Ну он же маленький, свою маму не помнит. Ты понимаешь, как плохо без матери.

Ещё бы Дитзи не понимала! В детстве она всегда, возвращаясь вечером после игр и, не заставая мамы дома, просто места себе не находила. А потом садилась на скамеечку и долго-долго смотрела в окно, пока на улице не появлялся родной силуэт.

В тот раз Дитзи сморгнула слёзы и кивнула. Сейчас она остановилась, вдыхая и выдыхая сквозь стиснутые зубы. Затем вскинулась на дыбы и со всей дури грохнула передними копытами, выбив облачко пыли из дороги. В спине стрельнуло, отбитые копыта заныли, но и злость улетучилась. Можно идти дальше.

А кругом почти никого не было. Всего разок-другой Дитзи слышала голоса из садов, да на самом перекрёстке ей повстречался запряжённый в телегу земной пони, который приветливо поздоровался и ускакал, оставив кобылку удивляться.

Вдохнув полной грудью душистый воздух, Дитзи почувствовала себя вольной пташкой. Наконец-то она одна! Не надо ни беспокоиться о чём-либо, ни говорить с кем-нибудь.

Едва ли не гарцуя, она направилась указанной дорогой, мимолётно задумавшись, что не знает, как выглядит местная бакалея. Но магазинчик оказался единственным на улице. Дитзи свернула возле него и увидела ещё одну улицу, где высокие каменные дома прятались за развесистыми деревьями.

Выглядывающее из-за облаков солнце пронизывало листву и заливало мостовую зеленоватой тенью. Шум ветра мешался с редкими голосами пташек и цокотом прохожих. Конечно, здесь уже попадались пони — странно ожидать иного. Но к облегчению Дитзи, никто не смотрел на неё, и она без опаски шла по зелёной улице, посматривая на дома и небо над ними.

Её прошибла дрожь, едва она услышала впереди детские голоса и крики. Точно! Тётя Филд сказала ведь, что библиотека напротив школы! И сейчас, должно быть, перемена.

Впереди появился низенький каменный заборчик, за которым резвились компании жеребят. Мигом Дитзи сделала безразличное лицо. Тем более, вот ужас, напротив школы оказался самый обычный дом, но никак не библиотека. Неужели тётя Филд напутала?

Её шею начало покалывать от первых любопытных взглядов. Наверняка жеребята здесь все друг друга знают, и незнакомая мордочка непременно привлечёт их внимание.

И какое же счастье она испытала, когда всё-таки увидела библиотеку! Та стояла не ровно напротив, а чуть поодаль, опоясавшись густыми кустами. Дитзи пересекла дорогу, краем глаза заметив, как к ней вроде бы двинулись три или четыре фигурки. Она чуть ли не взлетела на крыльцо и торопливо прошла в высокие двери. Створки качнулись и мягко закрылись, отсекая все внешние звуки. Стало очень тихо.

Хорошо, что к ней не успели подойти, подумала Дитзи; дальше, глядишь, перемена закончится, и они вернутся в школу. А она быстренько наберёт книг и отправится гулять дальше.

Но ощущение свободы сменилось пустотой, словно не она, а другие пони старались избегать её. Дитзи оглянулась на закрытую дверь: стоит ли вернуться? Хотя она сомневалась, что теперь ей светило хорошее знакомство; ещё и объясняться, почему трусливо сбежала вначале, а спустя минуту вернулась.

Дитзи миновала небольшое фойе и очутилась в зальчике; ни единого посетителя. Только тёмно-рыжая единорожка с коричневой лохматой гривой и широким ошейником раскладывала свежие журналы по стойке. Вернее сказать, распихивала, мало заботясь о том, что сминает тонкие страницы.

И обильно ругалась вполголоса, гневно кривя мордашку. Подошедшую ближе Дитзи она даже не заметила, зато растерявшаяся кобылка вполне расслышала некоторые из слов и густо покраснела ушками.

— …лягала я всё! — фыркнула пони, с явным наслаждением свернув последний журнал в трубку и воткнув в небольшой зазор промеж двух соседних. Тут она наконец-то навострила уши и резко обернулась к вздрогнувшей Дитзи.

— Оба-на, — протянула недовольно. — Чего надо?

— Э-э-э… здравствуйте, — промямлила Дитзи, попятившись. — Я лучше потом…

— Стоять, бояться! — гаркнула единорожка, разом пригвоздив кобылку к месту. — Говори нормально, чего пришла!

— Я… ну… это… записаться к вам…

— Да не мельтеши хвостом, сюда иди, — закатила глаза кобыла. — И хорош трястись, не укушу.

Она подошла к абонементному столу и яростно принялась рыться среди аккуратно сложенных бумаг. Замешкавшаяся Дитзи тихонько встала рядом. Довольно быстро грубая пони устроила форменный бардак на столе, едва не смахнув с него табличку:

Пока Дитзи перечитывала надпись, единорожка загрохотала ящичками. «Лягать-перелягать, чё так всё сложно-то?!» — пропыхтела она, потом глянула вбок и с радостным возгласом выудила и шлёпнула на столешницу чистый листочек формуляра.

— На, заполняй, и попробуй только ошибиться!

Под пристальным взглядом грубиянки Дитзи быстро вписала имя и фамилию, а вот с другими пунктами возникла заминка.

— Эм-м, мисс Свирл, — пробормотала она, внутренне сжавшись. — Понимаете… я только вчера переехала и ещё не запомнила адрес.

— Так с какого ляга ты мне тут гриву накручиваешь?! — взвизгнула Коппер и рывком выхватила картоночку, явно намереваясь смахнуть её в мусорное ведро.

Опешившая Дитзи с загнувшимися назад ушами попятилась и прикусила губу, лишь бы не залепетать, но в горле у неё встал ком от обиды.

Она же ничего плохого не сделала этой пони!

— Эй, эй! Вот только рёв тут не разводи! — грубиянка-единорожка мигом подскочила к ней и невежливо ткнула копытом в нос. — А ну прекрати, я сказала! В глаза мне смотри!

Икнувшая от неожиданности Дитзи послушно уставилась на рыжую мордочку и встретилась взглядом с салатовыми глазами.

— Терпеть не могу жеребячьего рёва, — уже сбавив тон, проворчала Коппер. — Лады, звиняй, я ещё после вчерашнего маленько не отошла. Говоришь, переехала? Совсем-совсем адрес не помнишь?

— Ну… может, вы знаете такую… Мейзи Филд? — без уверенности спросила Дитзи, на деле желая только убраться отсюда. — Мы рядом с её домом поселились.

— Ох-хох, ну ты сказанула. Наш городишко та ещё дырень, но всех уж точно не упомнишь.

— Ладно. Спасибо. Тогда я позже зайду, — а мысленно кобылка добавила: «А скорее всего, больше никогда. Или не в её смену». Но развернуться и уйти ей помешало хмыканье помощницы библиотекаря.

— Знаешь чего, — сказала она. — Я могу, типа, сделать исключение и дать тебе одну книгу. Но чтоб завтра пришла и всё дозаполнила.

— Вот так просто? — не поверила ушам Дитзи, уставившись на Коппер Свирл.

— Не так просто, а взамен на обещание, — внезапно подмигнула ей старшая кобылка и совсем уж фамильярно закинула ногу ей на плечи. — Ничё не могу с собой поделать, когда вижу такие миленькие мордашки.

От нежданного комплимента Дитзи вспыхнула и не нашлась с ответом. А Коппер отодвинулась и кивнула в сторону заставленных книгами стоек:

— Тебе чё вынести или сама глянешь?

— Сама. Спасибо, — гораздо искреннее сказала Дитзи и даже попыталась улыбнуться. Но вот «миленькой» библиотекарша могла бы её и не называть!

— Выберешь и подойдёшь сюда, я тутова буду.

«Чудные здесь пони живут, — подумала Дитзи позже, когда покидала библиотеку. — Что тётя Филд, что мисс Коппер». В сумочке болталась одинокая книга сказок, но завтра Дитзи непременно вернётся в библиотеку и прихватит ей подружек. А сейчас она быстро глянула на опустевший школьный двор и пошла дальше по улице. На секундочку даже стало жаль, что те жеребята не подкараулили её у входа в кустах… Ну и пусть!

Да и вообще сейчас никого не было, куда ни посмотри. Как во сне: ни прохожих по сторонам, ни силуэта в окнах. Обернулась: даже библиотека сзади превратилась в какой-то цельный монолит, не зайти обратно.

Ноги сами понесли Дитзи, унося прочь от вновь подступившей пустоты. Ветерок дунул в морду, заставил прижаться уши — кобылка сорвалась в быстрый галоп. Копыта выбивали лёгкую дробь из камней мостовой, дома и деревья проносились мимо, быстрее, быстрее. Дитзи ни о чём не думала, просто бежала вперёд, а туго надувшаяся накидка крыльями трепетала сзади. Ещё чуть-чуть, и ноги оторвутся от земли. Ещё быстрее, и она взмоет в небо, улетая прочь от всего.

Фонтанчик появился перед ней внезапно. Дитзи резко свернула, копыта поскользнулись на мокрых камнях, и она пребольно упала боком, чуть не кувыркнувшись.

Раздались взволнованные голоса, кто-то подбежал, помог ей встать. «Ты цела? Что-то случилось?» — спрашивала незнакомая кобыла.

— Всё хорошо. Спасибо, — сказала Дитзи, часто моргая. Никому и невдомёк было вокруг, что слёзы у неё лились не от ушибов, а от мысли, что ей не убежать, не улететь от самой себя.

А пони здесь жили всё-таки чудные. Она была для них никем, но они не только помогли ей, но и отряхнули, несколько раз спросили, не нужна ли помощь. Та же самая кобыла ещё и подробно объяснила, как вернуться обратно: в пылу скачки Дитзи забежала неизвестно куда.

Не желая никого больше обременять, кобылка поспешила ретироваться, хотя и далось ей это с трудом. После бега в спине опять покалывало, и хотелось надеяться, что к вечеру пройдёт.

Надежда осталась пустой. Подходя к улице с садами, Дитзи уже думала, будто везёт на себе наполненную кипятком грелку. Она шипела и скулила, часто останавливалась и мысленно упрашивала небо, чтобы никто её сейчас не увидел и не обратился с вопросом, что с ней такое. Не хватало только нагрубить и поссориться с соседями.

Когда она наконец-то переступила порог дома, то чуть не распласталась прямо там, где стояла. А ведь предстояло ещё подняться к себе.

Из кухни доносились звуки возни, пахло чем-то вкусным. Стараясь не шуметь, Дитзи прошла до лестницы и, неуверенно поставив дрожащую ногу на ступеньку, приподнялась. «Грелка» на спине обожгла, но не настолько, чтобы помешать подняться. Со сжатыми зубами кобылка начала медленно взбираться по лестнице.

Шажок, ещё один, другой; взмокшая Дитзи понемножку всё-таки одолела последнее препятствие и вошла в комнату. Немедленно она вынула из ящичка стола пузырёк и, повозившись с пробкой, вытряхнула себе на язык крохотную таблетку. После чего шатко добрела до топчана и рухнула на него, даже не раздеваясь — только отстегнула и сбросила на пол сумочку.

Несколько минут она лежала. Бездумно смотря на оструганные доски. Потом в «грелке» словно прокололи дырочку, и весь жар стал уходить, оставляя в покое спину. Стоило подождать, а затем всё-таки спуститься и перекусить. Дитзи кивнула своей вялой мысли, но подниматься не хотела. Сначала она чуть-чуть отдохнёт…

…Когда она открыла глаза, в комнате было темно. Опять, как и вчера.

По привычке Дитзи шевельнулась, прислушиваясь к ощущениям в теле, затем уже смело поднялась с кровати. Досадуя, что никто не подумал разбудить её к ужину, кобылка спустилась вниз. Как и вчера, стояла тишина, только сопение из спальни взрослых слышно. Дитзи пробралась на кухню и уже направилась к буфету, когда заметила, что стол не пустой. Не включая верхний свет, чтоб никого не разбудить, она зажгла керосиновую лампу и в неярком желтоватом свете увидела на столе накрытую тарелку и записку: «Поешь, когда захочешь, родная».

Вся досада на маму испарилась, сменившись лёгкой виной. Больше не медля, Дитзи уселась за стол… и поморщилась, когда из приоткрытого окна в уши дунул ветерок. Отворачиваться от запоздалого ужина и вставать ей совершенно не хотелось, поэтому, пригнувшись, она нырнула мордочкой в тарелку и быстро съела остывшее рагу. На сытый живот настроение поднялось, и обратно к себе Дитзи возвращалась уже со спокойной душой. И дом ей казался уже гораздо симпатичнее.

Только вот ведущая на заднюю веранду дверь оказалась открытой. На мгновение Дитзи пробрал холод. Тут в хвостик подул ветерок, и кобылка с облегчением сообразила, что всему виной сквозняк. Подумав немного, она распахнула дверь, и из фонарного сумрака на неё пахнуло душистой ночью. До чего же хорошо!

Дитзи с наслаждением вдохнула поглубже… и замерла на полувздохе, опять увидев над забором два светящихся пятнышка. В том же углу, где и вчера.

— Кис-кис-кис, — неуверенно позвала кобылка, мельком подумав, что в следующий раз надо будет вынести мисочку со сливками. Глаза мигнули и пропали, силуэт прыгнул с забора на другую сторону.

Дитзи подождала немного, но кошка не вернулась. Тогда она закрыла дверь и на всякий случай задвинула защёлку.

***

Утром грянул скандал.

Хотя сначала всё было хорошо: Дитзи проснулась отдохнувшей, спина больше не болела, и можно было идти завтракать, а после поспешить в библиотеку. Всё нутро подсказывало Дитзи, что лучше не затягивать с данным обещанием.

Но пока можно и прочитать страницу-другую. Лёжа на кровати, Дитзи опустила копыто к лежащей рядом сумочке, потянула — и удивилась её лёгкости. Внутри было пусто. Недоумевая, кобылка глянула на стол — ничего нет. На полках тоже ничего, а больше и смотреть-то некуда: с кровати вся комната, как на копыте.

Пот прошиб Дитзи при мысли, что книга вылетела во время вчерашней скачки. И опять же — нет, потому что в памяти чётко вспыхнуло, с каким тяжёлым стуком ударилась об пол сброшенная сумочка. Выходит, сказки находились дома, но где?

Тщетно поискав в комнате, огорошенная Дитзи пошла вниз, попутно строя догадки. Может, книгу взяла мама? Нет, она бы обязательно спросила разрешения. Тогда остаётся только Криспи… Точно! Только у него могло хватить наглости прийти и забрать без спросу!

Вспомнился случай, когда Криспи только-только появился в их жизни.

У Дитзи была фотография, сделанная в парке аттракционов Лас-Пегасуса пару лет назад.

Тогда всё ещё было прекрасно. Папа был жив, хотя и пропадал на службе. Причём иногда — в самое важное, казалось бы, время.

И когда Дитзи в очередной раз расстроилась по поводу сорванного семейного отпуска, мама решила устроить дочке улётные во всех смыслах каникулы, и они вдвоём провели чудесные несколько дней в «столице веселья» Эквестрии.

Эти воспоминания всегда вызывали улыбку. Чего только не было в никогда не спящем городе на берегу тёплого моря! Карусели и горки, золотистые пляжи и тенистые парки, сладости, музыка, представления и аттракционы!

Дитзи тогда почти забылась в урагане впечатлений, вечерами просто падая без сил.

Но когда она попеняла отсутствующему папе за то, что он-де «предпочёл службу», мама внимательно посмотрела на дочку и ответила, что всё это стало возможно только благодаря ему.

Тогда Дитзи стало очень стыдно.

И потом, когда они уже вернулись домой, Дитзи больше никогда не обижалась на папу за долгое отсутствие на службе. И даже несколько раз подстерегала его глубокой ночью, чтобы увидеть и обнять.

И мама даже не сердилась на неё за то, что она ещё не в кровати.

Когда же в их жизни появились дядя Рафл и Криспи, последнему попалась на глаза фотография с мамой и Дитзи. И ему так понравились весёлые пони на фотографии, что он не придумал ничего лучше, как… пририсовать туда себя. Такого же радостного и счастливого.

Дитзи, помнится, тогда впервые накричала на Криспи. И впервые же мама встала на его сторону, начав успокаивать и говорить ему ласковые слова, неодобрительно глядя на дочь.

Тогда Дитзи впервые убежала к себе, снедаемая чувством того, что её предали. Снова.

И вот теперь опять!..

Издав тихий рык разозлённой мантикоры перед прыжком, Дитзи устремилась на кухню.

На кухне обнаружился лишь братец, увлечённо хрупающий хлопьями из миски.

— Криспи, ты брал книжку? — спросила Дитзи. На что братец с раздутыми щеками посмотрел на неё и помотал головой.

— Фафую фифку?

Дитзи медленно вдохнула в попытке унять давящую изнутри волну и ещё раз спокойно сказала:

— Криспи, признайся, что взял книжку.

— Нет, не брал, — беспечно повторил жеребёнок, не отрываясь от хлопьев.

Спокойствие вылетело из Дитзи вместе с выдохнутым воздухом.

— Нет, брал!!! — взвизгнула она так, что Криспи аж подскочил на стуле; лязгнула смахнутая на пол миска. — Верни немедленно!

С криком: «Мама!» жеребёнок кинулся из кухни прямо навстречу прискакавшей из коридора матери Дитзи. Метнувшись за её задние ноги, он сжался в комочек, а подскочившая кобылка яростно лупанула копытом по полу.

— Отдай, гадё…

— Хватит! — крикнула мама, загородив ей путь. Дитзи дёрнулась в другую сторону — мама шагнула следом, снова заслонив Криспи. — Ты что делаешь?!

— Отойди, — брызнув слюной и вздёргивая верхнюю губу, прошипела Дитзи. — Я вытрясу из него! Пусть вернёт!

— Успокойся!

Но Дитзи не могла успокоиться. Пропавшая книга стала последним пёрышком, переломившим хребет её выдержке и обрушившим на неё всю тяжесть последних дней. Взвизгнув, она поднырнула под живот матери и вмиг оказалась с другого её бока. Истошно закричавший Криспи понёсся в свою комнату, Дитзи скакнула следом — но нечто дёрнуло её назад, заставив вскинуться на дыбы. Вновь рухнув на все четыре и обернувшись, она увидела, что мать изловчилась и схватила зубами её за хвост. Сами собой задние ноги кобылки напряглись и взметнулись навстречу помехе. «Стой!» — заорала перепугавшаяся частица рассудка, но движение было уже не остановить. По счастью, пинок всё-таки вышел смазанным, и мама успела отшатнуться.

Освободившись, Дитзи кинулась за Криспи, но он уже успел закрыться в комнате. Она обрушила на дверь град ударов, замолотила по ней копытами; в последний миг услышала топот рядом. Подскочившая мама вцепилась зубами ей в загривок, изо всех сил оттащила назад — и так залепила копытом по щеке, что у Дитзи зазвенело в ушах. Словно пелена слетела с её глаз. Тяжело осев на задние ноги, Дитзи шумно дышала и прижималась саднящей щекой к плечу. Воцарилась тишина — только за дверью всхлипывал Криспи.

— Ты что устроила? — тихо, с угрозой спросила мама. — Какая колючка тебе в нос попала?

Выдохнув, Дитзи всё-таки сумела связно выговорить:

— Он забрал у меня книжку и не отдаёт.

— Он ничего не брал у тебя.

— Но!..

— Он. Ничего. Не. Брал, — медленно и твёрдо повторила мама. — Вчера он весь день играл внизу, потом мы ушли в гости к Филдам. А когда вернулись, то сразу пошли спать.

Дитзи уставилась на маму. Горячая волна в душе улеглась, и на месте пожара злобы начинал застывать лёд вины. В словах мамы она не сомневалась.

В это время Астра прошла мимо неё и тихонько постучала в дверь, ласково и негромко позвала Криспи. Затем повернулась и сказала:

— Сейчас он выйдет, и ты попросишь у него прощения.

— Нет, — стиснула зубы Дитзи. Всё нутро застыло при мысли, что придётся сейчас извиняться.

— Ты перепугала его до смерти, поэтому попросишь! — с нажимом произнесла мама. — Сама знаешь, ему и так непросто пришлось.

— Нет! — яростно мотнула головой Дитзи, потрясённая и обиженная до глубины души этими словами. Непросто?! Ему?!

— Ты у меня спрашивала, хочу ли я, чтобы он у нас появлялся?! — выпалила она.

— Дит…

— Ты у меня просила прощения, что променяла папу на другого?! — уже заорала Дитзи.

В звонкой, наполненной эхом прозвучавших слов тишине она вперилась взглядом в маму. Та застыла с прижатыми ушами и полуоткрытым ртом.

Потом Дитзи поняла, что именно сказала — как в ледяную воду окунулась.

— Нет… — пролепетала. — Мам, я не…

Не в силах дальше выносить этой тишины, она помчалась к лестнице и вмиг взбежала к себе. Схватила накидку и, одеваясь на ходу, сбежала обратно вниз. Мама так и стояла на прежнем месте, опустив голову. Стараясь не глядеть на неё, Дитзи выбежала на улицу и поскакала прочь от дома куда глаза глядят.

Вскорости быстрая скачка остудила пыл и привела её в чувство. А увидев впереди знакомый перекрёсток, Дитзи поняла, что выбрала вчерашнюю дорогу — то ли потому, что не знала другой, то ли подспудно помнила о данном обещании. Только теперь не было никакого очарования свободой: понурое настроение Дитзи будто украло все краски. Пламя и лёд в душе исчезли, сменившись опустошённостью. Кобылка даже подумала, не вернуться ли, но увидеть так скоро лицо матери после сказанного было выше её скромных сил. Да ещё в библиотеке надо как-то объясниться насчёт книги. Не прийти — так библиотекарша-грубиянка потом покажет ей, где виндиго зимуют. Куда ни кинься — везде хвост в репьях окажется!

Она позволила ногам самим понести её вперёд, не желая сейчас думать о чём-либо. Просто идти по незнакомому, почти пустынному в утренние часы городу и ждать, когда утрясётся сумбур в голове. Свою ошибку невнимательности она осознала, когда опять услышала впереди детские голоса.

Снова Дитзи стояла на вчерашней улице, и школа уже виднелась за деревьями. Махнув на всё, она попросту круто свернула и перешла через дорогу на другую сторону. К её досаде, выходка не осталась незамеченной: сразу двое жеребят закинули копыта на заборчик и посмотрели на неё. Один из них вроде как даже собрался перелезть. А до библиотеки ещё с полсотни шагов. Припустить — так сразу поймут, что она убегает от них.

Жеребёнок всё-таки перебрался на тротуар — Дитзи выдохнула, но постаралась ничем не выдать себя. Вот уже кусты и крыльцо рядом, а фигурка пока что далеко. Притворившись, будто засмотрелась на здание, кобылка отвернулась вовсе. Только бы успеть…

Её копыта процокали по ступенькам одновременно с окриком: «Эй!». Но она уже взбежала наверх и заскочила в спасительные двери.

На секунду её прошиб страх, что жеребёнок проследует за ней. Дитзи торопливо скакнула из вестибюля в зал и сразу наткнулась взглядом на скучающую за столом библиотекаршу. При появлении посетительницы кобыла в ошейнике подняла голову и вскинула копыто:

— Йо! Ты прям минута в минуту!

— Разве? — неловко и слабо, краешком губ улыбнулась Дитзи, стараясь не задерживаться взглядом на её лице. — Я тут… пришла дозаполнить, да. Можно?

— Да не вопрос.

Дитзи взяла автоперо… и тут-то поняла, что забыла про адрес. Проклиная себя за ротозейство, она помедлила и не слишком аккуратным почерком дописала, что живёт на «Солнечной улице»: в каждом уважающем себя городе Эквестрии есть Солнечная улица. А под номером дома вписала свой возраст.

Подлог остался незамеченным, и подобревшая библиотекарша пропустила кобылку к шкафам. Уже пройдя немного, Дитзи всё-таки набралась смелости рассказать о пропаже и повернулась к Коппер. Единорожка по-прежнему сидела за столом и напевала себе под нос что-то задорное, зачем-то вытянув левую переднюю ногу в сторону, а правой помахивая у груди. Дитзи постояла с приоткрытым ртом, потом развернулась и пошла дальше.

Лучше она подойдёт к другому библиотекарю, сознается и заплатит штраф, чем разозлит эту странную пони.

Договорившись с совестью, Дитзи обратила взор на полки. Уж с этими книгами она будет осторожна!

Вскорости число «осторожных» книг, перекочевавших ей на спину, выросло до размеров небольшого холма. Детективы, приключения, мистические истории — все эти книги она готова была глотать целиком и не давиться. В деревенской библиотечке под них была отведена всего одна полка, чьё содержимое Дитзи знала чуть ли не наизусть. А здесь — целые шкафы!

В обратный путь к залу она тронулась, пыхтя от тяжести на каждом шагу. Всё лучше думать, как донести их до дома, чем о том, что ждёт её, собственно, дома. Однако там, где проход между шкафов поворачивал в зал, она остановилась, заслышав звонкий голосок:

— Здрасьте!

— Здаров, малышня! — отозвалась библиотекарша. — Чё-то срочное задали?

— Нет-нет! Мы тут просто хотели спросить о пони, которая сюда зашла.

— А, вы типа с ней друзья?

— Ну…

«Нет! Не отвечай, ничего не отвечай!» — отчаянно замотала головой Дитзи, холодея до кончика хвоста; от тряски томики угрожающе закачались на спине.

— Она где-то там ходит, — сказала библиотекарша. — Идите и ищите.

Выдохнув, Дитзи огляделась и попятилась в один из закутков. Только бы не выдать себя. Один шажок, другой… ряды книги воздвиглись с обеих сторон, скрывая её от чужих глаз. Уже слышались приближающиеся шаги, но и она стояла в самой глубине ряда. Дитзи шагнула в сторону, прячась за торцом шкафа, а секунды спустя мимо протопали копыта. Но кобылка осталась настороже; когда они уйдут, она переведет дух и спокойно вернётся в зал.

Вот только она не учла, что не сможет долго выстоять в одной позе, да с такой тяжестью на спине. Раскаиваясь в собственной жадности, она переминалась с ноги на ногу и прислушивалась к шагам, которые то приближались, то отдалялись, то множились и расходились в стороны. «Делать им нечего, что ли?» — наклонившись, Дитзи ухватила и прикусила край накидки, лишь бы сдержать участившееся дыхание. Пониже плеч уже разливалась неприятная тянущая боль, но пока ещё терпимая.

Проходили минуты. По бокам Дитзи скатились щекотные капельки пота. Наконец жеребята как будто бы устали искать и двинулись к выходу.

— Эй, постой! Сейчас кое-чего возьму, раз уж зашёл…

Сдавленно выругавшись, кобылка уперлась лбом в стенку шкафа, моля, чтобы надоеды поскорее ушли.

— А там чего? — вдруг раздалось из соседнего ряда.

— Где чего?

— Вроде ещё коридор какой-то.

Зашипев сквозь зубы, Дитзи попыталась сместиться и проскользнуть в закуток по соседству. Как назло, по боку снова потёк пот… а через миг кобылка с ужасом поняла, что это одна из книг соскальзывает вниз по скользкой ткани накидки…

Бамс!

Томик грохнулся корешком об пол, и звук удара эхом разнесся по всей библиотеке. На секунду все стихло. У Дитзи даже мелькнула надежда, что никто не обратил внимания.

Тишина сменилась быстрым дробным цокотом. Не успевая спрятаться, Дитзи зажмурилась — рядом засопели, зашептались, а затем над ухом раздался знакомый звонкий голосок:

— Ты кто?

Глава 3. О новых друзьях и нежеланном прошлом

Рискнув приподнять веки, Дитзи вздрогнула, обнаружив совсем близко мордашку незнакомой единорожки. Синяя грива удивительно хорошо сочеталась с молочно-белой шёрсткой и фиолетовыми глазами. На миг Дитзи даже позавидовала: вот уж и впрямь кого можно было назвать миленькой.

Сообразив, что с интересом присматривается к кобылке, она тут же постаралась натянуть привычное равнодушное выражение — но невольно прижала уши, когда незнакомка указала на неё копытцем:

— Видишь? Никакая она не пёстрая.

— Я не говорил, что пёстрая, — проворчал подошедший сбоку лохматый и нечёсаный буро-зелёный пегасик. Он до того напоминал болотную кочку, что Дитзи прикусила губу, лишь бы не улыбнуться. Жеребчик мотнул головой и глянул на неё из-под свисающей на глаза чёлки.

— Но бока ещё проверить надо, — произнёс неуверенно.

— Ой, перестань, — мотнула головой кобылка. — Все пестряки с ног до головы в пятнышках. Видишь у неё пятна на щеках или носу?

— Неа…

На этом непонятный спор закончился, и оба жеребёнка снова уставились на Дитзи. Она же пыталась придумать, как уйти, не растеряв книги и не заговорив: от боли уже хотелось скулить… нет, не при них!

— Не бойся, — заговорила с ней кобылка. — Мы хотим просто познакомиться.

— Ага, — покивал гривой жеребчик.

Стиснув зубы, Дитзи промолчала, не в силах шевельнуть языком и что-нибудь сказать.

— Меня зовут Найт Блюм, — секунду спустя продолжила кобылка и показала на приятеля. — А его — Иствинд.

— Ага, — повторил жеребчик. — А тебя?

Опять Дитзи не ответила; никак не могла сообразить, что же делать. Меньше всего ей хотелось знакомиться, придумывать темы для разговоров, изображать радость или сочувствие тогда, когда на деле ей было всё равно. И в то же время ещё никогда пустота вокруг неё не ощущалась такой близкой. Протяни копыто и наткнёшься на тонкую стенку пузыря, за которой так холодно, так… одиноко. Кричи — ни до кого не докричишься. Никто не придёт и не облегчит её муки.

Её молчание явно озадачило жеребят.

— Ты не подумай, — Найт Блюм неуверенно протянула к ней и остановила на полпути копыто. — Мы не навязываемся. Не хочешь знакомиться, так и не будем, никаких обид.

«Пожалуйста… уйдите, пожалуйста!» — взвыло в голове Дитзи, а сам рот онемел от того, с какой силой сжались губы.

До слуха донеслось слабое звяканье. Оба жеребёнка насторожились, затем Иствинд испуганно пискнул: «Перемена кончилась!» и со всех ног кинулся прочь, только хвост мелькнул за стеллажом. Найт отстала от него на секундочку, бросив: «Ну пока!» замявшейся кобылке. Топот, возмущённый окрик Коппер Свирл, стук дверей — и воцарилась тишина.

Ненадолго: все книги водопадом рухнули на пол, когда Дитзи тяжело осела и вцепилась зубами в переднюю ногу, протяжно выдохнув-простонав.

— Меня зовут Дитзи Вэй, — прошептала она, и слёзы градом катились по её щекам.

* * *

…Огонь.

Если в прошлый раз ощущения напоминали положенную на спину грелку с кипятком, то сейчас будто какой-то злодей развёл костёр. Или разлил и поджёг масло, вязким жаром стекавшее от лопаток до основания хвоста. По крайней мере, Дитзи была в этом абсолютно уверена.

«О чём я только думала?..» — в очередной раз обругала себя кобылка, шатаясь под тяжестью неподъёмной поклажи.

А ведь стоило понять, что пожадничала, ещё тогда, когда мисс Свирл, завидев её ношу, отчаянно простонала: «Мне это чё, всё записать надо, что ли?!». И без малого полчаса заполняла две дюжины формуляров, затем искала пару перемётных сумок, в итоге оказавшихся для Дитзи великоватыми. Неудобство, поначалу малозаметное, уже на крыльце библиотеки превратилось в целую проблему, неумолимо пригибающую к земле.

И действительно, если вчера одна-единственная книжка заставила спину разболеться, то что говорить о такой груде?

Вечность и ещё чуток больше она брела от библиотеки до ближайшего перекрёстка. Её новый дом находился не так уж далеко отсюда, но с грузом книг этот путь грозил растянуться в целый поход.

«Уж по крайней мере, могла бы взять с собой таблетки!..»

Но спасительный флакончик остался в ящичке стола.

Под эту мысль на очередном шагу в спине вовсе полыхнуло, будто между лопаток воткнулся острый штырь. Все силы у споткнувшейся Дитзи ушли на то, чтобы не закричать в голос. И то с губ сорвалось резкое шипение.

Перед глазами всё расплылось от слёз, а когда кобылка кое-как отдышалась, то обнаружила себя сидящей посреди улицы. Перемётные сумки при этом грохнулись-таки на землю, принеся столь нужное облегчение — и ужасающую мысль, что скоро придётся вставать и тащиться дальше.

— Привет! — сказали вдруг рядом.

— Тебе помочь?

Дитзи вздрогнула. Два раза: первый от неожиданности, второй — от новой вспышки боли, хотя далеко не такой сильной.

Голоса были до ужаса знакомые.

«Ну почему именно они!» — мысленно взвыла Дитзи, но внешне, конечно, постаралась выглядеть невозмутимо. Она хотела сказать, что всё в порядке и помогать не надо, но пегасик уже подхватил одну из сумок, а вторая плавно поднялась в магическом сиянии.

— Ого! — выдал крякнувший от натуги Иствинд, бросив на Дитзи полный уважения взгляд. — Это ж надо так книжки любить!

Найт Блюм же ничего по поводу тяжести не сказала, только улыбнулась и спросила:

— Куда несла?

Дитзи до зуда хотелось отказаться от помощи, заверить жеребят, что всё в порядке, надо только отдышаться… но жгучая боль в спине и угроза нового прострела будто заставили язык присохнуть к нёбу.

Поэтому кобылка поднялась на ноги и тихонько пискнула

— Идёмте... я покажу.

Когда она двинулась, спину снова кольнуло, но уже даже близко не так сильно. Пожалуй, теперь даже появился шанс вернуться домой до вечера.

— Сильно ударилась? — спросил тем временем пегасёнок и, перехватив взгляд Дитзи, пояснил. — Ты споткнулась.

— Не очень сильно, — ответила кобылка. — Просто неожиданно.

— Зачем тебе столько книжек сразу? — спросила тем временем Найт Блюм. — Всё равно же читать будешь только одну.

Поджав губы, Дитзи уже собралась отрезать: «Не твоё дело», но взгляд её упал на летящую в магическом поле сумку — и кобылка ответила совсем другое:

— Я быстро читаю. Лениво через день в библиотеку скакать.

— Тогда в следующий раз возьми тележку, — посоветовал Иствинд. — А если у тебя нет, попроси у моего папы.

Дитзи только кивнула. Продолжать этот разговор не хотелось: спина болела немилосердно, и сохранять ровный голос было всё сложнее. К тому же уши так и норовили прижаться, а с губ так и рвался болезненный стон.

Впрочем, новые знакомые не настаивали на беседе: то ли самим было тяжело, то ли поняли, что Дитзи не до того, и не лезли.

А той приходилось каждый шаг бороться со сведённой от боли спиной, стараясь при этом ещё и выглядеть здоровой.

К счастью, налегке это было гораздо проще, чем с неподъёмной поклажей книг. Дитзи успела ещё несколько раз попенять себе за такую непредусмотрительность, но тут уже показался домик Мейзи Филд.

Мысли Дитзи уже настолько занял пузырёк со спасительными таблетками, что на подходе она обогнала Найт Блюм и Иствинда. И даже забыла их попросить оставить книжки у двери.

Мама что-то сказала, но Дитзи не слушала. Уже не сдерживая слёз и мучительного попискивания, кобылка вскарабкалась по лестнице, после чего трясущимися копытами отправила в рот сразу две белых горошины.

Вообще, доктор в своё время не велела так делать. Разве что «в самом крайнем случае, когда очень-очень больно». Потому что чем больше принять таблеток, тем выше вероятность проявления побочных эффектов: перепадов настроения, панических атак и потери ориентации в пространстве.

«Но если это не крайний случай, то я тогда даже не хочу представлять, какой он», — решительно подумала Дитзи, лёжа на прикроватном коврике и постепенно приходя в себя.

Чувства кобылки постепенно возвращались в норму, так что она, сделав усилие, перелегла на кровать. Снизу слышался разговор, впрочем, быстро закончившийся.

Дитзи отчаянно надеялась, что Найт Блюм и Иствинд не заявятся сейчас на порог её комнаты. Потому что не хотела сейчас говорить ни с кем: от таблеток голова закружилась, а мысли путались.

Приближающийся же стук копыт не мог принадлежать жеребятам. К тому же, уж что-что, а мамины шаги Дитзи за свою недолгую жизнь научилась отличать.

Впрочем, с мамой говорить тоже не хотелось. Не так сильно, правда, как с новыми знакомыми.

— Дитзи, — позвал мамин голос от двери, и кобылка открыла глаза.

Мама медленно зашла в комнату и остановилась около кровати. Дитзи искоса посмотрела на неё, готовясь к заслуженному неприятному разговору; и несказанно удивилась. Астра не хмурилась, а наоборот, улыбалась, отчего в комнате будто потеплело.

— Как ты? — спросила кобылица, присаживаясь рядом с кроватью. — Твои новые друзья…

— Они не мои друзья!.. — вырвалось у Дитзи несколько резче, чем хотелось ей самой.

Астра пару секунд внимательно смотрела на лежащую кобылку, но вопреки ожиданиям той не стала расспрашивать дальше. Впрочем, скоро стало ясно, почему:

— Тебе нужно помириться с братиком, — сказала мама, и Дитзи устало закрыла глаза.

Вот уж точно о ком она сейчас хотела думать меньше всего!

Впрочем, не было и желания спорить.

— Хорошо, — сказала Дитзи ровным голосом. — Я с ним помирюсь.

— Вот и умничка, — улыбнулась мама и, наклонившись, поцеловала дочку в лоб, отчего та фыркнула и прянула ушами. — Твоя книжка обязательно найдётся, вот увидишь.

«Уж хорошо бы!» — зло подумала Дитзи; в мыслях у неё по-прежнему зрела уверенность, что Криспи приложил свои копытца к пропаже.

— Скоро за стол, — сказала тем временем кобылица. — Не засни, а то снова будешь лопать холодное.

Дитзи улыбнулась. Кое-что в этом мире не меняется. Мамина забота, например.

Снова уснуть она не боялась: спина немилосердно ныла, хотя в сравнении с дневным приступом это было просто ничто.

Астра едва заметно вздохнула, не прекращая улыбаться. И в этот момент она показалась Дитзи невозможно усталой. Но наваждение длилось всего мгновение, рассеявшись так же неожиданно, как и началось.

— Я буду через минуточку, — сказала Дитзи, и мама, снова поцеловав лежащую кобылку, пошла к двери.

Уже на пороге она обернулась и добавила:

— Те милые жеребята, что принесли твои книжки, сказали, что будут ждать тебя завтра после школы.

Ну конечно. День просто не мог быть иным.

Но вслух Дитзи ничего такого не сказала и только кивнула.

Перед ужином ещё зашёл дядя Рафл. Но, к большому облегчению кобылки, не полез с расспросами и просьбами помириться с Криспи, а только принёс сумки с книгами. Выходя, жеребец подмигнул, но что это значило, Дитзи не поняла. И не хотела понимать.

Зато теперь она смогла достать одну из книг и отвлечься на чтение.

Когда же настала пора ужинать, Дитзи уже смогла самостоятельно встать и спуститься вниз, не морщась от боли при каждом шаге.

Ароматно пахло пирожками: мама была в своём стиле.

Не проходило и пары дней, чтобы умелые копыта Астры Вэй не превратили немного муки, сахара, дрожжей и прочего в исходящую паром, чудесную выпечку. От которой радовались и язык, и живот: сама не успеешь сообразить, как налопаешься так, что ушами больно шевелить.

Дитзи, уже садясь за стол, перехватила затравленный взгляд сводного братика, затем оглянулась на маму, которая с ласковой улыбкой кивнула.

Кобылка вздохнула и, глядя на Криспи, проговорила:

— Прости, что накричала на тебя. Я очень расстроилась из-за книги.

Жеребёнок улыбнулся в ответ и с детской непосредственностью пообещал «помочь найти книфку».

— Вот и помирились, — констатировал дядя Рафл, которому происходящее, очевидно, понравилось.

Дитзи очень надеялась, что инцидент на этом исчерпан, и книжка волшебным образом «найдётся». А скорее всего, попадётся на глаза маме или дяде Рафлу после того, как с ней наиграется жеребёнок.

«Только бы не порвал», — подумала Дитзи.

Впрочем, мир несколько сжалился над ней, когда Астра вернулась от плиты с блюдом, на котором высилась горка пирожков. Как минимум с тремя разными начинками, уж в этом-то можно было не сомневаться.

Это уже давно стало чем-то сродни семейной традиции: хватай любой пирожок, на который глаз положишь, но одной богине ведомо, какая именно начинка тебе попадётся. И никому не обидно.

Хотя всё равно Дитзи любила все мамины пирожки без исключения.

На сытый животик о плохом не думалось. Дитзи даже была готова и на самом деле простить Криспи, если книжка и впрямь найдётся, а не только для вида.

* * *

…Сегодняшняя ночь прошла спокойно.

После завтрака и прочих утренних ритуалов, Дитзи приняла таблетку и улеглась на скамейку во дворе: с неба светило солнышко, и сидеть в такую погоду дома было просто преступлением.

Но спокойно почитать было не суждено: мама, оставив Криспи у Филдов, повела её в местную школу. И по дороге рассказала, что Дитзи могла продолжить домашнее обучение, но сначала было необходимо записаться в школу и договориться с учителем о посещениях.

На что Дитзи немного обречённо кивнула, но спорить не стала: ей всё ещё до дрожи претили скопления малолетних пони. И при мысли о том, что придётся ходить в школу со всеми, судорожно принимать таблетки от нагрузок и нервов… нет уж.

После того кошмара в летнем лагере кобылка долго пробыла сперва в больнице, а потом лежала дома, не желая больше ничего после травмы физической и душевной.

Дитзи вздохнула. Она, помнится, даже не особо много плакала: слёзы боли высохли от обиды и накатившей злости. Правда, и эти чувства вскоре покинули юную кобылку, оставив наедине с полным безразличием. Одной богине известно, чего стоило Дитзи вернуться к повседневным делам хотя бы к осени. Но очень скоро выяснилось, что от всегда бойкой кобылки не осталось и следа.

Дитзи призраком ходила по коридорам школы, всё больше отстраняясь от сверстников. Из-за частого в то время приёма таблеток она в любой миг могла удариться в плач или вспыхнуть от ярости, что не прибавляло популярности.

Будто этого было мало, той же осенью, незадолго до первого снега, папы вдруг не стало. Столь сокрушительный удар окончательно разнёс вдребезги кое-как собранный мирок. Только немыслимым чудом и стараниями матери Дитзи оправилась, но почти полностью погрузилась в себя, плюнула на школу и вообще долгое время не выходила из дома, оставшись наедине со своей болью. И даже иногда не принимая таблетки, потому что боль физическая позволяла отвлечься от всепоглощающего чувства потери.

Если бы не мама, Дитзи забывала бы даже поесть и, возможно, не выжила бы при этом.

Но мама была рядом, её ласковый голос всегда заставлял чёрную тоску отступать, пусть даже на время. Астра Вэй сумела даже вернуть дочь к школьным занятиям, пусть и на дому. Вскоре кобылка научилась заниматься сама, и визиты учительницы стали нужны лишь для проверки недельного задания.

Новый мир Дитзи только начал формироваться, как вдруг в него ворвался дядя Рафл. На первых порах всё было довольно безобидно: жеребец появлялся довольно редко, приносил маме и самой Дитзи подарки и угощения, весело болтал и рассказывал интересные истории. С тех пор мама, правда, стала иногда задерживаться после работы, но погружённая в занятия и книжные миры Дитзи не придавала этому значения.

Потом Астра начала невзначай заговаривать, что было бы неплохо, чтобы «дядя Рафл пожил с нами». Со временем Дитзи привыкла к таким пустопорожним разговорам, пускай её и передёргивало слегка, что в жизни мамы появился новый жеребец. Но не возражала; она заметила, как именно улыбалась Астра рядом с ним.

А однажды он взял и всё-таки появился на пороге дома, нагруженный тюками со скарбом, а мама торжественно объявила, что они теперь — одна новая семья.

И всё бы ничего, но в ногах Рафла прятался большеглазый жеребёнок. Ещё совсем маленький и пока что притихший в незнакомом месте.

До его превращения в постоянный источник шума и беспорядка с попустительства дяди Рафла и мамы тогда оставалось совсем немного времени…

Теперь же, когда маленький Криспи вольно или невольно перетягивал на себя мамину заботу, Дитзи чувствовала себя брошенной и одинокой. Казалось, что у неё не осталось никого или вот-вот не останется: мама выглядела по-настоящему счастливой, нянчась с Криспи. И что с того, что Дитзи в подобном уже не нуждалась? И более того, повзрослев, сама пыталась всё время избегать «понячьих нежностей»?

В лице Криспи мама получила то, о чём иногда скучала: маленького жеребёнка, нуждающегося в заботе и нежностях. И если первое дядя Рафл ещё мог ему обеспечивать, то на второе были способны исключительно обуянные материнским инстинктом кобылы.

По крайней мере, Дитзи себя в этом убеждала раз за разом и, пожалуй, верила.

Когда они подходили к школе, мама сказала:

— Потерпи немного, мы быстро всё уладим, и сразу уйдём.

Дитзи кивнула: мама прекрасно знала о её душевном состоянии и не пыталась что-то навязывать, не желая разрушать хрупкое равновесие. За это кобылка была очень благодарна: вернись она в общество сверстников, и передозировка таблетками обеспечена. Не приведи богиня, ещё придётся рассказывать, зачем она носит с собой лекарство и кутается в накидку даже в жару…

При мысли же о возможной пропаже лекарства или одежды Дитзи пробирала натуральная дрожь. А ведь с жеребят станется: порой юные пони бывают невероятно жестокими, как будто из древних легенд…

В школе по случаю уроков было тихо.

Добротное здание из толстого бруса, любовно раскрашенное в яркие цвета, отличалось от окружающих домов разве что размерами и шириной двора. Просторная лужайка и детская площадка соблазняли досугом на перемене, но это никак не перевешивало возможные проблемы, так или иначе связанные с большим количеством пони. Особенно — малолетних.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где располагался кабинет директора, мама вдруг обернулась и сказала с лёгкой улыбкой:

— Тебе не обязательно идти к директору. Можешь подождать меня снаружи.

Дитзи удивлённо навострила уши, но не стала спорить и кивнула. Она вообще была очень благодарна маме за это послабление: мама наверняка лучше знала, как и о чём общаться с директором.

Но Астра Вэй добавила:

— Если ты понадобишься, я тебя позову.

Дитзи действительно «понадобилась». Почти сразу.

Не прошло и пяти минут, как мама высунулась из кабинета и позвала кобылку внутрь.

Директриса, строгого вида бежевая земнопони с начинающей седеть лавандовой гривой и очками в тонкой оправе, не очень понравилась Дитзи. Впрочем, та и не пыталась произвести хорошее впечатление: окинула кобылку равнодушным взглядом, сверилась с какими-то бумагами и даже ни о чём не спросила. Как будто хотела только удостовериться, что новая ученица для домашнего обучения взаправду существует.

После чего Дитзи вышла обратно и целую минуту ещё не могла унять дрожь в копытах и хвосте.

Хотелось верить, что мама уладит все дела до того, как урок кончится, и коридоры школы наполнятся визжащей толпой жеребят. Впрочем, оставалась надежда, что в тёплый денёк все скорее побегут играть на площадку во дворе.

Так или иначе, бежевая пони пристроилась на подоконнике с книжкой и даже успела погрузиться в чтение, пока её внимание не привлекло движение за окном.

Школа имела L-образную форму, поэтому Дитзи без труда заметила, как под открытым окном одного из классов сидит знакомый светло-зелёный пегас довольно жалкого вида. Сейчас при нём не было тележки с инструментами, зато имелись прислонённые к стене грабли-веер для сбора листьев и мусора, а на самом жеребце — замызганный фартук дворника.

Вот только вместо уборки Хуфи быстро записывал что-то карандашом в толстую тетрадь, словно сам был великовозрастным учеником. Понаблюдав за жеребцом минут пять, Дитзи пожала плечами и снова уткнулась в книгу. Мало ли, какие у кого причуды. Одной причиной не ходить в эту школу больше.

Вспомнилась гулявшая в родной деревне страшилка, будто бы дворник похищает и держит в подвале маленьких жеребят. Для чего — тут мнения разнились, но звучали одно другого глупее и ничуть не походили на правду. Уж это Дитзи знала наверняка, потому что однажды набралась храбрости и сама вместе с парой ребят сунулась в подвал, где нашла только самогонный аппарат.

Под мысли о прошлом кобылка закрыла глаза. С одной стороны, сегодняшний день обещал быть омрачённым визитом двух набивающихся в друзья жеребят. Но с другой, Дитзи скучала без живого общения со сверстниками.

Конечно, большие скопления пони всё ещё вызывали у неё чувства странного неприятия и безотчётного страха, но Дитзи старалась себя преодолеть. В конце концов, даже доктор говорила, что это «посттравматический синдром», с которым надо по возможности бороться.

И раз уж подвернулся такой случай, «бороться» можно начать с двух жеребят, а не сразу с толпы.

К счастью, мама наконец-то уладила все дела, и шум начавшейся перемены застал обеих кобыл уже за школьным забором к немалому облегчению Дитзи.

По дороге домой мама объяснила, что директор будет раз в неделю присылать одну из учительниц для проверки знаний учащейся на дому новенькой. И что Дитзи предстоит начать заниматься буквально со следующего понедельника или даже раньше, благо школьные программы в Эквестрии в средних школах не отличались.

— А если что, тебе помогут твои друзья, — заключила мама, но тут Дитзи возразила:

— Они младше меня. Так что не выйдет.

Астра Вэй помолчала пару секунд, затем кивнула:

— Как скажешь. Директор выдала пособие для учащихся дома, там обведены задания, которые тебе надо будет сделать. Если вдруг не разберёшься, знаешь, что делать.

— Конечно, — улыбнулась Дитзи. — Спасибо, мама…

Глава 4. О скучных тайнах, странных пропажах и кошках

…За тот час, что Дитзи провела с новыми знакомыми, она узнала о Бэрриконте столько, что голова шла кругом.

Иствинд же всё продолжал и продолжал трещать:

—…Вон там — отличное кафе «У Дейзи». Если вдруг захочется перекусить, ромашковый сэндвич — самое то, что нужно. А если пройти чуть дальше, то там нередко стоит мистер Близард со своей тележкой мороженого!

Дитзи только кивала на это. Мороженое — это хорошо. Она, как и практически любой жеребёнок, любила снежную сладость, в незапамятную древность изобретённую какой-то пегаской.

Найт Блюм же по большей части молчала, но иногда кидала на Дитзи внимательные взгляды. Изредка вставляла слово-другое, подтверждая или уточняя сказанное приятелем.

И почему-то Дитзи казалось, что белая кобылка всё понимает. По крайней мере, больше, чем показывает.

…Иствинд и Найт действительно пришли после окончания школьных занятий, чтобы познакомиться поближе с новой жительницей городка.

Дитзи подготовилась: заранее надела накидку, приняла таблетку и смело шагнула навстречу новому испытанию.

Но то ли она уже стала «оттаивать», как говорила мама, то ли просто смирилась, но общество сверстников уже не вызывало такого чувства отвращения, как раньше. И хотя Дитзи из упрямства убеждала себя, что это не так, но вслух этого, конечно, не говорила.

Здесь, на узких улочках жилых районов, Бэрриконт не казался чудовищно большим. Хотя главный проспект всегда был полон пони, не говоря уже о рыночной площади с ратушей или городском сквере.

Пока они гуляли по улицам города, Дитзи успела несколько раз удивиться, как можно жить в таком шуме и в такой толпе. Первые впечатления подобного рода, полученные ещё на железнодорожной платформе, меркли в сравнении с городом.

По мнению кобылки, пятидесятитысячный Бэрриконт был огромен.

Хотя Дитзи, как образованная кобылка, знала, что такой город считается крайне небольшим в сравнении с гигантскими Кантерлотом или Клаудсдейлом. Знала, но представить себе такого не могла.

И радовалась, что не пришлось переезжать в столь огромное место.

С другой стороны, тихие улочки и тенистые аллеи иногда напоминали Дитзи дом: так же тихо, спокойно и красиво. А уж если притаилась на первом этаже очередного домика какая-нибудь интересная лавка…

Например, Дитзи с удивлением и радостью увидела магазинчик «Всё для творчества», где витрина полнилась кисточками, красками, всевозможными инструментами и материалами, игрушками-конструкторами, а главное — яркими упаковками пазлов.

В те редкие моменты, когда Дитзи хотелось отдохнуть от книг, она посвящала вечера сбору затейливой игры. Это занимало кучу времени, а в результате появлялись красивые картины.

— Знаешь, мы рады, что ты переехала к нам, — подала голос Найт Блюм.

В этот раз Дитзи соизволила даже ответить:

— Почему? Я ведь учусь дома и даже не буду ходить в школу.

— Всё равно интересно дружить с новой пони.

Дружить.

Единорожка сказала это так просто и непринуждённо, что до Дитзи даже не сразу дошёл смысл слов. Когда же это случилось, кобылка в задумчивости опустила уши.

Очень трудно довериться другим пони после того, как об дружбу вытерли копыта. Походя сломав твою жизнь.

Дитзи этого не видела, но, заметив её реакцию, Иствинд и Найт Блюм переглянулись, и первый быстро сменил тему:

— Слушай, я знаю, ты, типа, с нами не учишься и не собираешься, но наша учительница будет к тебе ходить, поэтому ты вроде как бы с нами, — пробубнил слегка покрасневший жеребёнок, путаясь в собственных словах. — Короче, у нас тут в лагерь на осенние каникулы записываются, хочешь с нами? Я это…

— Ненавижу лагеря! — вырвалось у Дитзи прежде, чем пегасёнок растерянно закончил:

—…мог бы договориться.

Повисла неловкая пауза, во время которой Иствинд и Найт снова обменялись взглядами. Создавалось впечатление, что эта парочка общается без слов, и это тоже раздражало. А ещё до кучи начинала чесаться спина под накидкой.

Жеребята успели пройти полквартала, как пегасёнок нарушил молчание:

— Хочешь, расскажу страшную легенду нашего города?

Кобылка удивлённо уставилась на собеседника. Конечно, жеребячьи страшилки есть везде, где есть жеребята. Но чтобы целого города?

Впрочем, Дитзи быстро оборвала ход этих мыслей. Иствинд просто выдаёт желаемое за действительное. Не исключено, что сейчас будет очередная дурацкая история про Лошадь-Без-Головы или Старую Кобылу с ржавой подковой…

Но не стал развивать тему лагерей и дружбы, и на том спасибо.

Видимо, весь скепсис отразился на мордочке Дитзи, потому что Иствинд добавил:

— И это вовсе не дурацкая страшилка для жеребят, не думай.

— Ну, попробуй тогда, — фыркнула кобылка. — Только не говори мне, что у школьного дворника есть какие-то жуткие секреты.

Жеребята переглянулись, и Иствинд пояснил:

— Я его подозреваю кое в чём, но это тут ни при чём…

Найт Блюм страдальчески закатила глаза и перебила:

— Да этот чудак вообще нигде ни при чём. Его в школе из жалости держат, потому что он вроде как нестарый, а здоровье как у старика. Еле ноги переставляет, видит плохо, неуклюжий, как богиня знает кто…

Иствинд сказал:

— Да, это правда… но как знать…

Дитзи, не желая слушать споры о дворнике, вернула разговор в нужное русло:

— Ты обещал рассказать, что за легенда такая.

— Глубоко в Златогривом лесу, — ухватился за возможность пегасёнок, — стоит старый дом. Никто не знает, где именно, потому что те, кто искал и нашёл, не вернулись обратно. Ибо в доме живут страшные чудовища…

— Если никто не вернулся, — перебила Дитзи, — то кто рассказал об этом первым?

— Пони так говорят, — пришла на помощь Найт Блюм. — К тому же, это легенда.

— Вовсе нет! — возмутился на это Иствинд, — Просто пони, собирающиеся в экспедицию на поиски Лесного Дома, часто говорят об этом другим. Но если и вправду идут туда, то не возвращаются, вот!

— Тогда почему все знают, что там дом, а не болото, логово монстра или портал в Тартар? — Дитзи начинал забавлять этот разговор, и хотелось как-нибудь опровергнуть глупую жеребячью страшилку.

Но Иствинд и не думал сдаваться:

— Его видели издалека!

Дитзи посмотрела на Найт Блюм, и в её глазах увидела тот же насмешливый скепсис.

Кобылки, не сговариваясь, хихикнули, чем вызвали возмущённый возглас пегасика:

— Хей! Там точно живут чудовища!

— Откуда ты знаешь? — спросила Дитзи.

— Я расследую это дело, вот! — Иствинд выглядел надутым, вися в воздухе невысоко над землёй со скрещёнными передними ногами на груди.

Дитзи удивлённо подняла бровь, но и Найт выглядела не менее удивлённой. Кобылки вопросительно уставились на приятеля, и тот пояснил:

— Давно собираю материал. Записываю рассказы.

— Слухи, — разочарованно протянула Найт, но пегасёнок упрямо помотал головой:

— Пусть так. Но кое-что их объединяет. По крайней мере, большую их часть.

— А почему мне не рассказал? — удивилась Найт.

— Потому что, — ни секунды не задумался Иствинд, — ты в это не веришь и стала бы смеяться. А собирался показать, как только будет всё готово.

— А что объединяет слухи? — спросила Дитзи, возвращая разговор в нужное русло.

— Дом в лесу, населённый чудовищами.

— И как это подтверждает правдивость легенд? — уточнила единорожка.

— Всё просто, — в голосе пегасёнка послышалось явное торжество. — Если бы это были пустые слухи, они бы различались в главном. Хоть какие-то. Но все истории всегда имеют в центре повествования старый дом, спрятанный в лесу…

— Этого всё равно маловато, — заметила Дитзи.

— Именно, — согласился Иствинд. — Поэтому мы должны пойти дальше и найти этот дом.

Кобылки переглянулись. Успех подобной миссии означал бы, что древняя легенда — вовсе не легенда и представляет реальную опасность. Провал был чреват пустой тратой кучи времени, а также вероятной угрозой заблудиться в лесу. Отказ же от участия и вовсе грозил нешуточной обидой Иствинда, чего Найт Блюм не хотелось. Дитзи тоже, хотя та ещё и не осознавала этого.

Впрочем, её мысли всё больше занимал зуд в спине, грозивший вскоре превратиться в обжигающую боль.

— Ребята, — сказала бежевая кобылка, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — мне надо домой.

Жеребята покосились на неё, и Найт Блюм сказала:

— Конечно. Можем пройти через огороды. Хочешь?

— А можно? Не хотелось бы кого-нибудь разозлить…

— Там есть тропинки. Топтаться по грядкам не придётся.

Дитзи кивнула:

— Тогда пошли.

И действительно, тот путь, что жеребята проделали несколько раньше по узким и извилистым улочкам Бэрриконта, по тропинкам и дворам удалось одолеть чуть ли не вчетверо быстрее.

При этом даже не пришлось лазать через заборы и канавы: везде к услугам жеребят оказывались удобные тропинки, заботливо возведённые мостки и незапертые калитки.

Выглядело немного странно, и Дитзи сказала об этом.

На что Найт Блюм ответила:

— Тут рядом школа. Жеребята так и эдак будут бегать через дворы. Так пусть лучше по тропинкам, чем по буеракам.

Дитзи кивнула. Звучало логично, хотя в её родном посёлке никто до такого не додумался. Впрочем, там и не нужно было особо. Единственная школа располагалась на отшибе, и даже развозка учеников не требовалась: каждый мог запросто доскакать или долететь до учебного заведения с любого конца посёлка самостоятельно.

Когда уже показался дом брата Мейзи Филд, в спине неожиданно стрельнула боль. Дитзи от неожиданности пискнула, чем вызвала вопросительные взгляды новых знакомых.

Пони почувствовала, что краснеет, и поспешила сказать, прижав уши:

— Кажись, на камешек наступила.

Судя по мордочкам жеребят, те не поверили. Иствинд хотел было что-то сказать, но перехватил взгляд Найт Блюм, да так и захлопнул рот обратно.

К счастью, спина не успела сильно разболеться до того, как Дитзи дошла до дома и распрощалась до завтра с, пожалуй, новыми если и не друзьями, то приятелями.

В частности, кобылку очень привлекло, что жеребята не лезли в душу новой знакомой, не засыпали неудобными вопросами и вообще особо не навязывались.

Дитзи, проходя к лестнице, машинально отметила, что мама и забежавшая зачем-то Мейзи Филд о чём-то беседуют на кухне, мелкого Криспи нигде не видать, а судя по стуку инструментов, дядя Рафл что-то мастерит на заднем дворе.

Поднявшись к себе, Дитзи привычно проглотила таблетку и, довольная, растянулась на кровати. Боль быстро уходила, оставляя только лёгкую усталость после длительной прогулки.

Спустя пару минут кобылка решила взять книжку, и тут её взгляд неожиданно зацепился за что-то, лежащее на подоконнике.

Когда же она посмотрела более внимательно, то удивлённо навострила ушки: у окна лежала пропавшая накануне книга.

Ошибиться было невозможно: потёртая голубая обложка, выгравированное серебристыми буквами название «Сказки и легенды»… и да, кармашек для формуляра на форзаце.

Но Дитзи много раз смотрела на подоконнике, там ничего не было!

— Чудеса, — сказала пони вслух, но потом её осенило.

Конечно же, всё как она и полагала: Криспи наигрался с книжкой, и кто-то из родителей просто подложил её на подоконник. Вроде как Дитзи сама пропустила пропажу, внимательнейшим образом осматривая комнату.

Кобылка фыркнула. Это было так банально и предсказуемо. Просто не верилось, будто мама и дядя Рафл полагают, что она купится на это. Хотя наверняка будут всё отрицать.

Дитзи не удержалась и непочтительно фыркнула, убирая книгу. Машинально она поставила её на полку, и только потом осознала, что утром этого предмета мебели в комнате не было.

Полка пахла свежим деревом и лаком и вообще выглядела новой. Все принесённые из библиотеки книги, ранее лежавшие стопками после того, как Дитзи вытащила их из сумок, теперь находились на ней.

В груди поднялось тёплое чувство к дяде Рафлу. Подумалось, что надо бы сказать спасибо, несмотря на аферу по обелению Криспи в глазах сводной сестры.

Потому что глупый жеребёнок — это глупый жеребёнок, а вот полочка — это не просто подарок, но и весьма полезная вещь.

Почему-то именно при виде этой полки Дитзи впервые за довольно длительное время искренне улыбнулась разливающемуся в груди чувству теплоты.

В этот момент кобылка впервые подумала, что всё может быть хорошо даже тут, на новом месте, среди незнакомых пони…

* * *

…Пару недель спустя Дитзи окончательно убедилась, что её вещи кто-то трогает: с полки на время пропало несколько книг, повешенный на стул плащ утром обнаружился на подоконнике, а однажды сундучок с личными вещами оказался перетащен на середину комнаты.

К слову, единственный ключ от комнаты был у Дитзи всегда с собой. А ночью — под матрасом.

Но сам факт случившегося стал последней каплей.

Если раньше что-то можно было списать на мамину приборку или баловство Криспи, то это было уже вне всяких рамок.

Но когда Дитзи, вернув сундучок на место, спустилась вниз с твёрдым намерением устроить если и не скандал, то серьёзное разбирательство, она услышала разговор мамы и дяди Рафла о схожих событиях и в их спальне. Необъяснимо пропадали гребни, платки, заколки, шашки — и обнаруживались несколько дней спустя. Иногда в совершенно неожиданном месте. Например, на крыше. Или наоборот, в подвале.

Родители, оказывается, тоже грешили на Криспи до тех пор, пока не пропал большой молоток. Криспи такой поднять не мог при всём желании, тем более — на крышу домика.

А дядя Рафл точно ничего не делал кувалдой последнюю неделю.

Послушав с минуту, Дитзи вошла к родителям, нарочно громко цокая копытцами, так чтобы даже ковёр не помешал услышать.

— У меня то же самое, — сказала она и поспешно добавила. — И это не моя мнимая рассеянность: мне ни за что не пришло бы в голову бросать плащ на подоконнике и библиотечную книжку — там, где до неё без усилий может добраться Криспи.

Не то чтобы он плохо обращался с книгами, но лучше в таких вопросах перестраховаться, чтобы потом не пришлось краснеть под укоризненным взглядом библиотекарши.

— Раз этого не делала я, — сказала мама, потом посмотрела на дядю Рафла, — ни ты, ни дети, ни, очевидно, Мейзи Филд… то тогда кто?

Жеребец также выглядел озадаченным.

— Кому это вообще надо — перекладывать вещи с места на место? — спросила Дитзи немного раздражённо.

— Давайте спросим у Мейзи? — предложил дядя Рафл, потом добавил: — По крайней мере, у меня других идей нет.

— Ты всё же думаешь, это она? — уточнила мама, и жеребец ответил:

— Нет, но я думаю, она может предположить, кто это может делать…

…Дитзи сама вызвалась спросить у хозяйки дома.

Земнопони, вопреки ожиданиям кобылки, не стала смеяться.

Наоборот, посерьёзнела и сказала, не отрываясь от мытья посуды:

— Так случается в крайних домах, пушинка.

— В смысле?

— Дома, что стоят с краю Бэрриконта. Иногда там пропадают вещи, чтобы через какое-то время найтись. Кто-то грешит на волшебный народец бриззи. Другие — на дикую магию или привидений. Не обращай внимания.

— Как же я могу не обращать внимания, если в моих вещах роются? — возмутилась Дитзи.

Но и на это у Мейзи нашёлся ответ:

— Ничего важного ведь не потерялось? Так всегда происходит: даже если что-то пропадает, обязательно возвращается. Ну, разве что за исключением забытых сладостей.

С этим было трудно не согласиться. Но, по мнению Дитзи, это ни разу не проливало свет на ситуацию.

— И дядя Рафл с мамой знали об этом, когда снимали дом твоего брата, тётя Мейзи? — уточнила кобылка.

— Знать-то они знали, да вот только не верили. А что, у вас уже началось?

— Ну так… — расплывчато ответила Дитзи. — Спасибо, тётя Мейзи, мне надо бежать!

И, провожаемая улыбкой кобылицы, пошла домой так быстро, как только смогла. Может, стоило даже побежать, но не хотелось лишний раз без крайней нужды тревожить спину.

Городок Бэрриконт, оказывается, имел настоящую загадку, по сравнению с которой меркли всякие дурацкие байки вроде дворника-маньяка.

К слову о дворнике. Дитзи пару раз, по пути в библиотеку, видела зелёного жеребца на улице. Тот и впрямь предпочитал ходить, а не летать, и вскоре стало ясно, почему: он явно плохо видел, и неспособен был быстро ориентироваться в полёте. Вид этого жеребца, копающегося в мусорных баках, вызвал у Дитзи смесь жалости и брезгливости. В конце концов, у него же была работа, так зачем подбирать мусор?

Впрочем, загадка разрешилась сама собой, стоило только присмотреться. Оказывается, дворник искал вовсе не еду, а сломанные вещи. Которые, видимо, чинил, так как бережно складывал в мешок.

Хотя однажды вечером Дитзи видела дворника, который зачем-то летел к окраинам. Впрочем, были уже сумерки, к тому же шёл дождь, и юная кобылка спешила домой, чтобы побыстрее оказаться в тепле и сухости. Так что могла и обознаться.

Она бы вообще не вылезла бы из дома в тот день, но ей срочно понадобился учебник за предыдущий год: одно из заданий в пособии ссылалось на параграф в прошлогоднем учебнике, а Дитзи уже не настолько хорошо его помнила.

Под эти мысли Дитзи вдруг осенило. Она даже остановилась, когда в голове сформировалась эта мысль.

А не связаны ли городские легенды с таинственными исчезновениями вещей? Но даже в самой устойчивой легенде о старом доме ничего не говорилось о пропавших вещах. Только о пропавших пони.

— Дитзи!.. — позвали сзади.

Иствинд, конечно, и Найт Блюм.

Но если раньше бежевая кобылка хотела сбежать от новых знакомых подальше, то теперь с удовольствием их подождала.

Как писалось в умных книжках, пони — вообще существа социальные и не переносящие длительного одиночества, и Дитзи бессознательно следовала этому шаблону поведения. Или же ей просто нравилось, как Иствинд и Найт рассказывают последние сплетни из школы и интересные городские истории, зачастую довольно давние. Как при этом иногда вступают в дружескую перепалку и потом весело смеются.

Дитзи даже ловила себя на том, что с удовольствием присоединяется к ним. И даже делится рассказами о жизни в маленькой деревне.

Впрочем, как выяснилось, не так уж и отличалась от деревенской жизнь местных пони. Разве что в деревне все знали друг друга, а городке — нет. А в остальном — всё было похоже: школа, родители, игры и озорство, беготня по полям и лесу, купание в речках и озёрах…

И хотя Дитзи ещё боялась полностью раскрыться, одолевающий её вопрос был слишком захватывающим, чтобы им не поделиться.

Жеребята оказались налегке: то ли успели забежать домой после школы, то ли у них не было занятий. Дитзи за общим расписанием не следила.

— Привет! — Иствинд подбежал первым. — Куда идёшь?

— Привет, — улыбнулась Дитзи. — Ребята, вы не поверите…

Она кратко пересказала события последних дней и разговор с Мейзи Филд, после чего закончила:

— И вот теперь я узнала, что наш дом, оказывается, чуть ли не проклят.

Жеребята переглянулись, и Иствинд торжествующим голосом спросил:

— Что я говорил?

— А что ты говорил? — поинтересовалась Дитзи.

— Чудовища Лесного дома наведываются в Бэрриконт, — пегасёнок даже взлетел от возбуждения и повис невысоко над мостовой. — А значит, мы сможем их поймать.

Дитзи переглянулась с Найт Блюм. Звучало как начало приключения, и в то же время — совершенно по-жеребячьи. Потому что если чудовища — реальность, значит, реален и Лесной дом. И все легенды — правда. Но если это так, то дело это не для трёх жеребят, пусть даже самых отважных, а как минимум для отряда Солнечной Гвардии.

— Мы даже не знаем, как они выглядят и на что способны, — заметила Дитзи.

Но Иствинда было уже не остановить:

— Ничего. Раз они влезают в дом к пони, не ломая стены и дверь, значит, они не особо больше и вряд ли намного сильнее.

— Или они просто не хотят привлекать лишнее внимание, — вставила Найт Блюм.

— Они так и эдак привлекают внимание, лазая в дома на опушке леса.

— В дома? — уточнила Дитзи. — У кого-то схожие проблемы?

— Так говорят, — развел копытцами пегасёнок. — Но до сих пор проверить было сложно. А сейчас у нас хороший шанс…

— Стоп-стоп, — перебила Найт. — Мы ещё даже не согласились на эту… авантюру. Правда, Дитзи?

— Правда, — согласилась бежевая кобылка, но в её голосе было столько неуверенности, что Иствинд тут же ухватился за подвернувшуюся возможность:

— Да ладно, девчонки, вы что, боитесь? У вас такой шанс доказать свою правоту о нелепости слухов!

Это был шах и мат. Отказ подчеркнул бы голословность обвинений, а положительный результат операции безусловно доказал бы правоту жеребчика.

— Ладно, — буркнула Найт Блюм. — Только нам понадобится продуманный до мелочей план и тщательная подготовка. Идёт?

— Идёт! — хором сказали Дитзи и Иствинд. Первая ухватилась за возможность, а второй будто только этого и ждал.

— Давайте тогда соберёмся у меня, — неожиданно для себя сказала Дитзи, — и всё обдумаем. Сегодня вечером.

— А если мы засидимся, твои родители не рассердятся? — уточнила единорожка.

— У меня своя комната, — сказала Дитзи. — Если будет слишком поздно, думаю, можно будет даже переночевать.

Спроси её кто, она сама бы не взялась сказать, почему решила так быстро согласиться на совместное расследование.

Возможно, ей просто хотелось первой в семье докопаться до истины?..

* * *

Когда Дитзи передала маме и дяде Рафлу слова Мейзи Филд, жеребец почесал копытом в затылке и проговорил:

— Лучше не стало.

— Возможно, это какие-то зверушки? — предположила мама. — Тогда надо будет как следует запереть окна и двери на ночь.

— Можно попробовать. А я запру подвал, — Рафл повернулся к Дитзи. — А ты проследи за своей комнатой и чердаком. Идёт?

— Идёт! — улыбнулась Дитзи. — А ещё ко мне ребята придут вечером, можно?

— Конечно! — в голосе мамы слышалась смесь радости и облегчения от того, что дочь, наконец-то, действительно с кем-то сблизилась и не превратилась окончательно в комок из иголок и отчуждённости.

Так, глядишь, и в школу вернётся нормально.

— Ничего, если мы допоздна засидимся? — уточнила Дитзи.

— Ничего, — разрешил дядя Рафл прежде, чем мама успела возразить. — Если хотите, можете даже заночевать все вместе, если им родители разрешат. Я принесу матрасы и одеяла.

— Спасибо! — на этот раз Дитзи еле сдержалась, чтобы не начать довольно гарцевать.

— Но Криспи отправится спать в девять, как обычно, — добавила Астра Вэй.

«Хвала богине», — подумала на это кобылка, но вслух ничего не сказала и только кивнула в знак согласия.

* * *

…Вечером же в комнате Дитзи развернулся настоящий штаб охотников на лесных чудовищ.

При этом удалось достаточно быстро отделаться от Криспи: маленькому жеребёнку было скучно сидеть на месте и болтать о малопонятных вещах, и он убежал носиться во двор. Конечно, он пытался подбить на это и «друзей сестрёнки», особенно надеясь на Иствинда, но тот не повёлся.

Ещё бы, ведь назревало настоящее приключение, не хватало ещё возиться с малышнёй!

Так что Криспи был вскоре предоставлен самому себе, к немалому облегчению всех оставшихся.

Ненадолго зашла Астра Вэй и принесла печенье и чай. Ненавязчиво выяснила, что Криспи никто специально не гнал, поцеловала Дитзи промеж ушек и ушла.

Настало время наконец по-настоящему заняться делом.

Иствинд притащил целый мешок всевозможной экипировки и целые тетради заметок, в том числе с вклейками из каких-то записей и даже вырезок газет.

Найт Блюм же озаботилась письменными принадлежностями, а ещё сумкой с магическими приспособлениями, в которых можно было без труда узнать школьные пособия по магии и какие-то самодельные предметы.

Дитзи же выпросила у дяди Рафла пару светлячковых фонарей, а длинный моток верёвки и большую москитную сетку взяла сама.

— Это зачем? — поинтересовалась Найт Блюм.

— Мы разве не будем ловить тех, кто придёт ночью в дом? — вопросом ответила Дитзи.

— Ну не сразу же! — единорожка чуть не взвилась на дыбы. — Мы же ещё ничего не знаем!

Иствинд ничего не сказал по этому поводу, но по его хитрой мордочке было видно, что он не против и сегодня кого-нибудь поймать. Но, видимо, прекрасно понимал полезность планирования.

«Или просто знает свою подругу», — додумала эту мысль Дитзи, а вслух спросила:

— Хорошо. С чего начнём?

— Давайте анализировать, — с важным видом сказала Найт. — Что мы вообще знаем доподлинно?

— Кто-то наведывается к нам в дом и переставляет вещи, — сказала Дитзи. — Но пока ещё ничего не пропало надолго.

— Это происходит довольно давно, — добавил Иствинд. — И окутано завесой из легенд и слухов. Мы знаем, что слухи небеспочвенны, но доказательств не было… никогда.

— Значит, кто-то хорошо скрывается, — кивнула Найт Блюм. — Я недавно вычитала о бриззи…

— Нет, — помотала головой Дитзи. — Я уже думала об этом. Бриззи отпадают.

— Почему? — хором спросили жеребята, и кобылка подавила самодовольную улыбку.

— Потому, — сказала Дитзи вслух, — что иногда пропадают тяжёлые и большие вещи. Например, кувалда. Бриззи её не поднимут, а даже если возьмутся толпой, зачем она им?

— А кому нужна кувалда? — задал Иствинд встречный вопрос.

— Хороший вопрос, правда? — Дитзи улыбнулась. — Одно можно сказать с уверенностью: эти таинственные чудовища из леса — летающие.

— Почему?

— Хотя бы потому что моя комната на втором этаже. И опять-таки, чтобы затащить тяжёлый молоток на крышу и не наделать шума, нужны крылья. Или просто невероятная сноровка.

— Да… — протянул Иствинд, и в глазах его промелькнуло безмерное уважение. — Не поспоришь…

* * *

…Когда слепящее солнце сошло с неба, и фонари зарделись рыжими огоньками, Мисс Пушелапка отправилась на ежевечернюю прогулку. Путь её был известен и проторен по заборам всей улицы, от дома до дома. Надоедливые собаки не достанут, а соседские коты и кошки издалека увидят, чья это территория, и кому именно добросердечные пони выносят мисочки с едой. Конечно, приходится сносить разные глупые имена: Груша, Соня, Лоскутка… да много их. Столько же, сколько и домов обойти.

Сегодня лапы опять понесли Мисс Пушелапку в дом, где появилась новая пони. Редкостная умница: глупых прозвищ не даёт, порции выносит большие… такой можно дозволить и за ушком почесать.

Внезапный шорох заставил кошку остановиться и насторожиться. Только что впереди светил фонарь — и вот его заслонила фигура. Знакомая фигура; она встретилась взглядом с мисс Пушелапкой, потом спрыгнула во дворик и тише мыши скрылась в доме, любезно оставив заднюю дверь приоткрытой.

Мисс Пушелапка восприняла открытую дверь в ночи как приглашение… К тому же, обязательно перепадёт что-нибудь вкусное.

Пони в этом доме не жила. По крайней мере, приходила не каждую ночь.

Но кошке было всё равно: она и сама предпочитала гулять сама по себе, а эта пони во многом была похожа: приходила ночью, двигалась бесшумно, в темноте ориентировалась не хуже Мисс Пушелапки, разве что летать умела…

Кошка бесшумно скользнула вслед за пони в любезно оставленную открытой дверь.

И хотя в этот раз блюдца со сливками не нашлось, Мисс Пушелапка не унывала: ночная гостья наверняка заглянет в кладовку…

…Сидеть в засаде было скучно.

Отважные охотники на чудовищ, всесторонне обсудив то, что знали о ночных чудовищах, решили подстеречь хотя бы одно. Просто потому, что обидно было спать в такую ночь, когда взрослые расщедрились и разрешили не ложиться хоть до утра.

Дитзи, конечно, подозревала, что мама просто хочет побыстрее взрастить дружбу между жеребятами, но вслух этого, конечно, говорить не стала.

Решив не спать всю ночь и ждать незваных гостей, жеребята старательно заперли все окна и двери, кроме задней, на которой только для видимости накинули крючок. И спрятались в комнате Дитзи, накрыв покрывалом стол.

Сначала было чувство предвкушения чего-то необычного, но ночь оставалась спокойной и тихой.

И так как в засаде нельзя было ни болтать, ни зажигать огни, вскоре всех отважных ловцов чудовищ стало клонить в сон. Вслушиваясь в тишину, жеребята стали сперва зевать, потом — клевать носиками.

Лунная Пони уводила юных охотников в своё царство по одному. Тихо и незаметно.

Сначала Иствинд шагнул из тёмной комнаты в бескрайнее ночное небо, чтобы предаться безудержной гонке, ведь большинство пегасов летает во сне. Затем Найт Блюм оказалась в волшебном саду среди светящихся цветов и резвящихся бриззи.

Дитзи продержалась дольше всех, но вскоре и её глаза закрылись, а голова медленно опустилась на спину уже безмятежно посапывающего Иствинда.

Но планам Повелительницы Снов не суждено было сбыться.

…Дитзи вдруг вскинула голову со спины пегасёнка, чуть не ударившись о столешницу.

Она уже было вернулась в далёкое детство, когда рядом были и папа, и мама, но вдруг ей показалось, что внизу скрипнуло.

— Ребята, — позвала она тихо, но решительно. — Проснитесь!..

— Я не сплю! — тут же вскинулся Иствинд, а Найт Блюм, хоть и открыла глаза, но зевнула столь душераздирающе, что белые ушки соприкоснулись на затылке.

— Кто-то вошёл через заднюю дверь! — полушёпотом сказала Дитзи, вставая и поправляя накидку.

— Я ничего не слышал, — сказал Иствинд, помотав головой.

Дитзи еле удержалась, чтобы не фыркнуть. Ещё бы он что-то слышал, дрых и чуть ли не храпел.

Но в этот момент с первого этажа донёсся еле слышный топоток. Как будто кто-то на мягких лапах пробежал по полу.

— Все вниз, — сказала Дитзи то, что и так было у всех на уме.

Жеребята поспешили к лестнице, стараясь не слишком сильно топать копытами. К счастью, в доме уже лежал мягкий ковёр, как раз чтобы не мешать никому отдыхать. Дядя Рафл даже положил такую дорожку на лестнице буквально накануне.

Спустившись вниз, жеребята сразу увидели приоткрытую заднюю дверь.

И это когда её однозначно заперли на крючок!

А значит, ночной визитёр был как минимум достаточно умён, чтобы как-то открыть крючок снаружи. Или обладал единорожьей магией. И явно знал, куда и зачем пришёл.

На столике в прихожей Дитзи оставила печеньку, одну из книжек и блестящую цепочку. Просто чтобы узнать вкусы ночного воришки.

Печенья не было, а цепочка и книга лежали совсем не так, как раньше.

А ещё из кладовки раздалось тихое шебуршание, мгновенно заставившее три пары ушек в страхе прижаться.

— Прикрой нас, — стараясь, чтобы голос звучал решительно, заявил Иствинд, посмотрев на Найт Блюм.

Та хотела было поспорить, но под взглядом пегасёнка только улыбнулась: так тот выглядел уверенно и по-боевому.

И кабы не был ростом на полторы головы ниже Дитзи, смотрелся бы прямо как настоящий воин-жеребец из древних легенд.

Бежевая кобылка переглянулась с единорожкой, и по её смеющимся глазам поняла, что их мысли почти совпадали.

Сам же Иствинд, похоже, решил, что кобылки просто хотят его подбодрить, отчего расправил крылышки и распушил грудь, решительно повернувшись к кладовке.

Улыбки прогнали стресс и страх, и даже новый шорох из кладовой не смог остановить отважных охотников на монстров.

— Держи свет, — сказал Иствинд, обращаясь к Дитзи, и та подняла повыше светлячковую лампу, которую держала в копыте.

Иствинд уже протянул копыто, чтобы распахнуть приоткрытые двери кладовки, но в тот же миг они резко распахнулись, и пони увидели, как из темноты сверкнули два злых зелёных глаза.

Все трое от неожиданности отшатнулись, а Дитзи чуть не выронила фонарь.

Иствинд же громко взвизгнул, взлетев под самый потолок.

Одновременно с этим из кладовой стремительно выпрыгнула громко мяукнувшая тень, чтобы через мгновение скрыться за входной дверью.

Трём маленьким пони понадобилось не меньше минуты, чтобы перевести дух и унять бешено колотящиеся сердечки.

Иствинд приземлился и, поймав насмешливые взгляды кобылок, прижал было уши, но нашёл в себе смелость улыбнуться и сказать:

— Страшно-то как.

— Кошка, — презрительно фыркнула Найт Блюм. — Всего лишь кошка.

Дитзи тоже чувствовала некоторое разочарование. Она уже навоображала себе легендарных персонажей: хищную проворную пуму, молодую мантикору или даже дракона.

Даже обидно было, что ночным хулиганом оказалась обычная кошка.

— Ну, зато проснулись, — сказала Дитзи вслух.

Пони переглянулись и все залились весёлым смехом. А ночные страхи в ужасе шарахнулись от искреннего веселья и тусклого света фонарика.

Отсмеявшись, они закрыли дверь и отправились обратно наверх, праздновать победу чаем с печеньем…

И в эту минуту никому даже в голову не пришло, что главной причиной ночных пропаж никак не может быть кошка. Ведь кошки не едят печенье, не воруют книги и инструменты, да и вообще, большую кувалду поднять способны не больше, чем жеребёнок, и даже меньше.

…Жеребята не знали, что сперва в дверной проём, а затем в окно за ними наблюдали ещё одни глаза, похожие на кошачьи. Только значительно больше.

Мисс Пушелапка, которую напугали шумные и глупые пони из дома, сидела на ветке, подставляясь под ласку теплого и мягкого крыла.

Возмущению кошки не было предела: только она собиралась как следует отдохнуть в уютной кладовке, как трое пони совершенно бесцеремонно нарушили её покой.

Более того, они даже не потрудились оставить Мисс Пушелапке что-нибудь вкусное!

И ночная подруга тоже ничего не успела найти, кроме кем-то забытого шоколадного печенья, а Мисс Пушелапке такая еда совершенно не нравилась.

— Ничего, — тихо, но различимо для чуткого кошачьего слуха, сказала подруга, плотнее обняв Мисс Пушелапку крылом. — В следующий раз нам обязательно повезёт…

Глава 5. Об удачливых охотниках и жертвах

…Пропажи в доме Дитзи стали реже, но не прекратились.

Тем не менее жеребята несколько раз пользовались этим поводом, чтобы устроить совместную ночёвку на выходных. И разумеется, почти каждый раз обсуждали ночное приключение.

Но больше, конечно, просто болтали, рассказывали страшные истории и даже играли в настольные игры, до которых Найт Блюм оказалась большой охотницей. От самых простых вроде джанги, до неимоверно запутанной и сложной «Древней Эквестрии», посвящённой тёмным временам ещё до Зимы Вендиго.

Конечно, жеребята пытались устроить «засаду» с целью изловить хотя бы кошку, но ночная гостья так и не вернулась.

Несколько дней всё было тихо, но потом вдруг исчезла накидка Дитзи.

Конечно, как и раньше, вещи через некоторое время возвращались, наверняка это ждало и накидку.

Но эта была любимая, подаренная мамой ещё пару лет назад. И хотя она уже была маловата, но всё равно это привело Дитзи в праведное негодование.

В тот же день, встречаясь с друзьями — после первой ночи охоты на монстров кобылка просто не могла думать о них иначе — Дитзи подняла вопрос о новой засаде.

— Эту накидку подарила мне мама, — твёрдым голосом сказала она. — И если эти чудища из леса думают, что могут безнаказанно шарить у меня в вещах…

Она не договорила, но Найт Блюм заметила:

— Ты такая грозная сейчас…

Иствинд добавил:

— Прямо героиня-воительница из пегасьих легенд.

Дитзи на мгновение прижала ушки, скрывая глубинные чувства, хотя ей и несколько польстило такое сравнение.

В этот раз засаду решили устроить в выходные. Во-первых, всё лучше выспаться накануне, а во-вторых, не так устанут. Если, конечно, не носиться весь день.

— Почему ты думаешь, что сегодня кто-нибудь заявится? — спросила Найт Блюм, когда жеребята пили чай с пирожками у Дитзи.

— Мне так кажется, — ответила та. — Но если понадобится, я буду каждую ночь дежурить.

— А когда же ты будешь спать? — поинтересовалась единорожка.

Дитзи поджала губы. Хороший, однако, вопрос. И если в выходные ещё можно как-то выкрутиться, пожертвовав дневными забавами, то в будни тогда придётся прямо в засаде учить уроки.

А если это делать по ночам при неверном свете фонаря или свечей, можно запросто испортить зрение.

Перспектива ко всему прочему получить ещё и очки на нос заставила аж вздрогнуть…

…Этой ночью всё шло как обычно: весёлая болтовня, чай и печенье, крутящийся под ногами до поры до времени Криспи. Потом — страшилки, настольная игра.

И, конечно, снова отчаянные попытки продержаться до самого утра.

Прячась в проверенном убежище под завешенным покрывалом столом, жеребята прождали до самой полуночи.

Глаза всех троих уже настойчиво слипались, когда льющийся в окно лунный свет неожиданно померк.

Дитзи выглянула было посмотреть в полной уверенности, что это птица или набежавшая тучка заслонила свет: всё равно в засаде делать было больше нечего.

Но внезапно с кобылки слетела вся сонливость.

Потому что в специально оставленном приоткрытым окне показался понячий силуэт.

Судя по очертаниям, юная кобылица, едва ли сильно старше самой Дитзи. Крылатая, иначе до окна второго этажа так просто бы не добралась. Но двигающаяся совершенно бесшумно, что на копытах — вообще высокое искусство.

Даже открытая теперь настежь рама не издала ни звука, хотя Дитзи ясно помнила, насколько та скрипучая.

И если бы не яркая, почти полная луна, то и сонная Дитзи ничего бы не заметила, и воровка увела бы что-нибудь прямо у неё из-под носа!

Незваная ночная гостья тем временем мягко ступила на ковёр комнаты. Сделала пару шагов и… повесила на спинку кровати что-то тканевое. Как подумалось — подаренную мамой накидку. Наигралась, видимо, и как всегда вернула. И замерла на пару мгновений, словно бы в задумчивости, дескать, почему ночью на кровати никого нет, и даже матрас снят.

Дитзи уже хотела было гневно окликнуть воровку… ну или скорее хулиганку: вещи-то не пропадали с концами. Но та вдруг сама повернулась в сторону, где за импровизированной баррикадой лежали жеребята.

Слова застряли у Дитзи в горле.

Потому что на мордочке пони сверкнули злые жёлтые глаза, отразив тусклый свет светлячкового фонаря. Это был зловещий свет глаз ночного чудовища: с вертикальным кошачьим зрачком, зловещий и недобрый…

Дитзи издала вместо крика сдавленный писк.

Тем не менее, задремавшие было друзья успели вскочить. Иствинд потому, что Дитзи, попятившись, наступила на него, а Найт Блюм от вскрика пегасёнка.

Ночная гостья не стала терять времени. Резко развернувшись, она в мгновение ока выпрыгнула обратно в окно. Хлопнули крылья, но как-то не по-пегасьему, звук был резче и громче.

Пока жеребята, хлопая сонными глазами, поднимались, незнакомки и след простыл. Подбежавшая к окну Дитзи увидела лишь ночную темноту, когда на луну так не вовремя набежало облако. Как назло, слишком большое.

Кобылка даже подумала было отправить Иствинда навести порядок в небе, но подумалось, что на это уйдёт время, которое и без того упущено. К тому же, ночное существо было больше жеребёнка и неизвестно, что от него ждать.

Когда Дитзи разочарованно отвернулась от окна, на мгновение показавшийся лучик лунного света заставил блеснуть что-то, лежащее на полу.

— Что это было? — послышался сонный голос Найт Блюм.

— Похоже, воровка, — отозвался Иствинд. — Я видел пони.

— Это не пони, — отвлечённо сказала Дитзи, наклоняясь к полу и подбирая копытом небольшую подвеску на серебряной цепочке. — Или не совсем пони.

— Как это — «не совсем»? — спросил Иствинд. — Ты или пони, или нет, как тут может быть что-то половинчатое?

— Силуэт понячий, это верно, — сказала Дитзи, поближе рассматривая добычу, — но я никогда не видела, чтобы у пони светились глаза.

Украшение представляло собой серебряный, усыпанный какими-то мелкими камешками, кулон в виде полумесяца. Цепочка же порвалась, видимо, поэтому незваная гостья и обронила её.

— Что там? — подошла Найт Блюм, рог которой осветился магией.

— Улика, — коротко ответила Дитзи, не в силах оторвать взгляд от тончайшей работы.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что кулон будто бы сплетён из тончайших нитей металла и полностью покрыт какими-то блёстками. Плюс несколько прозрачных огранённых камней придавали украшению мистический блеск.

Жеребята подошли к подруге, и все завороженно уставились на покачивающийся в копыте полумесяц.

— Какая чудесная вещица, — прошептала Найт Блюм. — Никогда такого не видела.

— Ага, — сказал Иствинд, в глазах которого отражался блеск украшения. — Будто волшебная…

На мордочке Дитзи появилась улыбка:

— Знаете, что это значит?

— Что? — спросила Найт Блюм, а Иствинд предположил:

— Просто медальон с чьей-то кьютимаркой?

Дитзи покачала головой:

— Это значит, что оно вернётся…

С этими словами она убрала кулон в карман накидки, и волшебное чувство, накатившее от созерцания лунного блеска, пропало.

Охотники на чудовищ переглянулись. Следовало подготовиться к следующей ночи.

* * *

Новую засаду устроили в комнате Криспи.

Уговорить самого жеребёнка в эту ночь переночевать наверху стоило Дитзи немалого количества терпения, а также целой дюжины обещанных конфет. В плане сладостей обошлось бы значительно дороже, просто Криспи не знал чисел больше.

Но из друзей только Иствинд умел летать, а значит, у ночного чудовища было преимущество на втором этаже.

Родителям решили ничего не рассказывать о ночном визитёре: ещё поднимут панику, с этих взрослых станется и стражника позвать. И тогда, даже если и получится кого-то поймать, друзья останутся не у дел.

И как будто было мало проблем, ещё и мама заметила, что ночные посиделки «что-то участились», и что неплохо было бы жеребятам «вернуться в режим».

Дитзи, вздохнув, пообещала, что вот ещё разочек — и будет не чаще раза в месяц. А то уже договорились, и игры заготовили, и истории…

— Ладно, — улыбнулась Астра Вэй, глядя на увлечённую новыми друзьями дочку. — Завтра ещё можете полуночничать.

Хорошо ещё, материалы для ловушки принёс Иствинд, иначе пришлось бы ещё и долго объясняться с дядей Рафлом. А тот мог рассказать маме, и тогда оба начали бы что-нибудь подозревать… нет уж.

Едва не пропустив обед и работая весь день, без конца отмахиваясь от назойливого Криспи и откупаясь сладостями (причём вышло возмутительно больше оговорённого в сделке), друзья к ужину изрядно вымотались.

Но у Дитзи на этот случай был припасён сюрприз.

Когда все сели перекусить печеньем в преддверии предстоящей охоты, Дитзи не без некоторой торжественности водрузила на столик термос.

— Что это? — спросила Найт Блюм.

— О, — заговорщицки улыбнулась Дитзи. — Это — самый настоящий чёрный кофе!

Жеребята переглянулись. Не то чтобы они не знали, что такое кофе. Иствинд его даже пробовал — с добавлением изрядной доли молока. Но чтоб целый термос чёрного?

— Это поможет нам не спать, — уверенно продолжила бежевая кобылка.

Кофе, несмотря на растворённый в нём сахар, оказался горьким. Но все присутствующие мужественно приняли по чашке, и действительно, наступившая было усталость в панике бежала.

Дитзи почувствовала, как сердце забилось сильнее, а ноги будто сами собой запросили какой-нибудь, всё равно какой, но активной деятельности. И, судя по заблестевшим глазам друзей, они испытывали что-то похожее.

— А тебе… разрешили взять кофе для всех? — спросила Найт Блюм.

Дитзи пожала прикрытыми накидкой плечами:

— Не то чтобы. Но никто и не запрещал.

— Как так? — не поняла единорожка.

— Я просто не спрашивала, — хихикнула кобылка. — Видимо, все полагали, что раз кофе такой горький, мы с Криспи его и сами брать не будем. В принципе, это даже верно: если бы не необходимость, я бы эту гадость в рот не взяла.

После этой фразы раздалось общее хихиканье.

Ловушка была построена у самого окна. На принесённом из гостиной журнальном столике лежал кулон-полумесяц, причём так, чтобы свет уже окончательно полной луны падал на него, рождая волшебные отсветы и блики на стенах.

По расчётам, ночное чудище должно заметить этот блеск, ринуться в окно, после чего осталось только дёрнуть за верёвку, чтобы уронить сверху сеть. Та, конечно, предназначалась для рыбы, но какая разница?

В общем, должно было сработать: жеребята подсмотрели чертёж ловушки не где-нибудь, а в Большой Эквестрийской Энциклопедии, где рассказывалось, как древние пони делали подступы к своим жилищам безопасными от хитроумных хищников. Например, от волков и диких кошек.

Когда стрелки часов приблизились к полуночи, жеребята загасили фонарик и стали ждать.

В этот раз никто не скучал и не зевал: сказалось не только кофе, но и предвкушение удачной засады. Сейчас жеребятам казалось, что всё было не зря: прошлые бессонные ночи, полные ожидания и тщетных надежд…

…Время тянулось невыносимо медленно. Подлые стрелки часов будто вовсе не двигались, но жеребята мужественно терпели скуку.

Теперь их не клонило в сон, и каждый хотя бы раз уже готов был поклясться, что видит заслоняющую лунный свет зловещую тень.

И когда это действительно произошло, все не сразу поверили в реальность происходящего.

Лунный свет померк, когда крылатая фигура появилась в окне, но лишь на мгновение: увидев кулон, лесное чудовище молниеносно бросилось вперёд.

Конечно, оно не заметило леску.

Ловушка сработала как надо, и рыболовная сеть с тихим шорохом упала на спину ночной гостьи. Та, видимо, всё же была пони: по крайней мере, чем-то очень похожим, судя по силуэту и проступающим в лунном свете очертаниям не очень большой кобылицы. Если бы ещё не эти глаза…

Воровка очень по-понячьи взвизгнула от неожиданности. Распахнув крылья, она, конечно же, запутала их в сети, но если это её и смутило, то ненадолго.

Сеть, к слову, оказалась недостаточно велика, чтобы спутать всё существо целиком. Но какая нашлась.

— Попалась! — выкрикнула тем временем Дитзи, выскакивая из укрытия, но притормозила, напоровшись на взгляд сверкающих глаз, будто на стену.

Крик получился малость сдавленным: кобылица старалась сдерживаться, чтобы воплями не разбудить спящих за стеной родителей.

Зашипев по-змеиному, воровка бросилась к окну. И это несмотря на то, что её крылья были опутаны сетью!

Впрочем, первый этаж не грозил ей опасностью, в отличие от отряда отважных охотников!

Существо сигануло в сад, после чего послышался стремительно удаляющийся топот копыт.

— Скорее, наружу! — воскликнула Дитзи всё тем же громким шёпотом и тоже рванулась к окну.

Остальные не стали спорить. Найт Блюм подхватила фонарь, а Иствинд — сумку с инструментами и верёвками.

Едва не застряв в окне, жеребята выскочили на улицу.

Конечно, ночная гостья не стала дожидаться отважных охотников. В относительно ярком свете полной луны и звёзд было видно, как понячья фигура отчаянно улепётывает к лесу.

— В погоню! — крикнул Иствинд, которого тоже охватил боевой азарт.

Кобылки не возражали.

Жеребята сорвались с места в карьер. Иствинд мог бы их обогнать, но держался вровень: не хватало ещё потеряться или ждать отставших. Тем более, фонарь был только один, если не считать возможного волшебного огонька Найт Блюм.

Благо, дом стоял на окраине, и лес был недалеко — только проскакать небольшой луг.

Но и существо, похоже, прекрасно было осведомлено об этом, поэтому, услышав звуки погони, лишь поднажало.

Распутать крылья воровка даже не пыталась.

Жеребята тоже ускорились, насколько могли. В их головы сейчас не шло никакое рациональное объяснение происходящему: всех захватил азарт сродни охотничьему. Ещё бы, раскрыть многолетнюю тайну Бэрриконта, которая, видимо, ставила пони в тупик несколько поколений назад!

Дитзи же на бегу мимоходом подумала о заблаговременно принятой таблетке: такие нагрузки плохо сказывались на спине.

Ночной лес приближался подобно иссиня-чёрной стене. Лунный свет заливал весь луг и большую часть Бэрриконта, но перед строем укрытых кронами стволов будто в страхе отступал.

И если днём лес всегда был прохладным и светлым, то сейчас казался сгустком леденящей тьмы прямиком из легенд о Дне Согревающего очага.

Но жеребята не остановились. Они почти догнали незваную гостью и понимали: больше она на подобную уловку не попадётся. И одной богине известно, когда удастся в следующий раз её так подловить: ведь надёжной приманки-то больше не было!

Лесной мрак шарахнулся прочь от неверного света фонарика, но лучше стало ненамного: всё равно приходилось внимательно смотреть под ноги.

В то же время лесное существо явно чувствовало себя в темноте как дома: не сбавляя скорости, оно неслось сквозь чащу и вскоре только хруст веток сообщал, что впереди кто-то есть.

— Быштрее! — крикнул Иствинд, которому пришлось нести фонарь в зубах.

В густых зарослях ему тоже приходилось бежать ногами: в лесу летать вообще не рекомендуется, а в ночном — особенно. Пегасёнок этим решил пренебречь, но, несколько раз получив ветками по морде, всё же решил внять советам старших и спустился с небес на землю.

Жеребята снова поднажали, но Дитзи вдруг споткнулась обо что-то. Она хотела крикнуть друзьям, чтобы подождали, но в открывшийся для этого рот попала полная листьев ветка, и получился только сдавленный писк, которого в общем шуме погони вообще никто не услышал.

А в следующий миг Дитзи поняла, что из-под копыт уходит земля. И что сама она куда-то падает, а точнее, скользит вниз по склону.

Какое-то время все силы уходили на то, чтобы удержать хоть какое-то подобие равновесия и не покатиться по обрыву кубарем: если бы такое произошло, без травм бы не обошлось. В том числе и спины.

При мысли об этом Дитзи и вправду чуть не упала, но совладала с собой неимоверным усилием. Что было непросто, учитывая хлещущие по мордочке ветви и царапающиеся кусты.

Каким-то чудом удержавшись на ногах, кобылка почувствовала, что достигла подножия склона: скольжение замедлилось и вскоре прекратилось, и это было хорошо: прямо по курсу чёрной громадой возвышалось раскидистое дерево.

Дитзи обессилено шлёпнулась на круп, переводя дыхание.

Это было просто уму непостижимо: оказывается, все бежали по краю обрыва! Судя по всему, это был как раз Криворогий овраг — местечко и днём не особо приятное, что уж говорить о кромешной ночи.

Кобылка вдруг вздрогнула от осознания того, что осталась одна в ночном лесу.

В овраг ещё проникало немного лунных лучей, но других источников света не наблюдалось. Просто ни следа светлячкового фонаря в зубах Иствинда.

— На-айт! — протянула Дитзи и сама удивилась, каким жалобным и жалким получился крик. — Иствинд! Ау!

Но ответа не последовало.

Только застрекотали потревоженные сверчки, да ветер тихо прошелестел кронами деревьев.

И тогда Дитзи стало страшно.

Она не представляла, в какую сторону ей идти, чтобы выйти к городу, а не забрести глубже в лес. Днём она бы сориентировалась по солнцу, а как быть ночью? Кобылка, конечно, слышала о навигации по звёздам, но сама ею не владела. Да и какие звёзды, когда сама луна едва-то видна.

Ждать на месте было слишком страшно: не то чтобы в лесу в самом центре Эквестрии могло водиться что-то реально опасное, но тут же, как выяснилось, живут ночные чудовища!

А если они пони едят?!

— АУ-У-У-У! — заорала Дитзи что есть мочи, подстёгиваемая первобытным ужасом травоядного существа, ожидающего нападения хищника из ночной темноты. — Ребята!.. Помогите!..

Но и в этот раз, стоило стихнуть эху, ответом были лишь звуки ночи.

Глава 6. О верных тропах, Лесном Доме и его обитателях

— …Дураки! Тупицы! — истошно кричала Дитзи, продираясь сквозь заросли на дне оврага. — Колючку вам в крупы!

Дальнейшие её слова вовсе лишились всякой вежливости. Деревья вокруг равнодушно выслушивали вопли кобылки, кое-где с ветвей взлетели птицы, но больше ровным счётом ничего не случилось. Никто не откликнулся. Под конец крики Дитзи сорвались на сдавленные всхлипы. Что есть силы она заколотила копытцами по ближайшему выступающему из земли корню — и взвыла ещё громче, ушибившись.

В очередной раз обессилено плюхнувшись на землю и свернувшись калачиком, Дитзи принялась баюкать переднюю ногу. Злые слёзы уже подсыхали на щеках, но злость внутри никуда не подевалась. У-у-у, как ребята могли так поступить с ней! А ещё друзьями назывались! Завели в глухомань и бросили! А этот… этот… Иствинд… этот гад пернатый… вообще предатель, вот!

А ведь знала, знала же, что друзей у неё не было и быть не может! Два года назад обожглась — и на тебе снова!

Кое-как поднявшись, она с отчаянием оглядела непролазные заросли. Куда идти-то?

Повертев головой, Дитзи осторожно поковыляла туда, где лунный свет ярче пробивался сквозь переплетённые кроны. В этот момент где-то наверху грозно ухнуло, и кобылка со сдавленным писком прижалась к земле. Что-то пролетело над ней, издавая звуки, будто хлопающее на ветру бельё, прошелестела листва, а после всё стихло. Ещё немного Дитзи полежала, дыша через раз, пока её не осенило.

— Тьфу ты, это ж сова, — собственный голос слегка успокоил и помог пойти дальше. За редкими ветками и впрямь нашлось нечто, в полумраке могущее сойти за тропинку. Хотя какая тропинка: просто извилистая полоса примятой лесной подстилки. Может, тут ходят грибники или лесники… разок-другой в месяц.

Дитзи сглотнула солёный ком и утёрла мордочку, не придавая значения, что пачкается грязью.

Тихонько щебетали ночные птицы, стрекотали кузнечики, а бредущая по оврагу кобылка пыхтела от усталости, то запинаясь о корни, то поскальзываясь на прикрытой старыми листьями земле. В пятнах лунного света виднелись очертания предметов, но не больше того. Поэтому, когда овраг кончился, то исчез и надёжный ориентир в виде обрыва.

Оказавшаяся посреди шелестящей темени Дитзи испуганно покосилась по сторонам; придававшая силы злость давным-давно прошла. Вдобавок в животе заурчало при воспоминании о яблочном пироге на ужин… который она пропустила ради дурацкой охоты!

Эта мысль окончательно добила Дитзи, и она снова разревелась от обиды на весь мир. Хотя никакой мочи реветь уже не было, и кобылка просто шмыгала носом, продолжая тереть щёки. Сообразив, что замаралась, она убрала было копытце, но опять с силой провела по щекам. Ну и пусть!

Идти дальше — да наугад и впотьмах — не было возможности и желания, и кобылка села возле ближайшего дерева. Рано или поздно ночь кончится, и поутру она куда-нибудь дойдёт.

А дойдёт ли?

Всхлипнула Дитзи уже вяло и под конец просто тяжело вздохнула. Прислонившись к морщинистой коре, она поёрзала, устраиваясь и готовясь к долгому ожиданию. Что ещё ей оставалось?

… — Диззи, Диззи, не плачь, — строго выговаривает папа заплаканной и промокшей до последней шерстинки кобылочке. Однако ей хочется реветь ещё сильнее.

Впервые папа взял её в самый настоящий поход! Они гуляли по лесу весь день, а вечером, когда стемнело, поставили палатку, развели костёр! А потом она пошла к речке за водой и на обратном пути, погнавшись за светлячком, ухитрилась заплутать, споткнуться и пролить всё ведро на себя. И ещё несколько минут кружить вокруг лагеря, упорно не находя его. Папа отыскал её по рёву и отругал. Теперь он точно прикажет собираться домой… и больше никогда не возьмёт с собой! Потому что она всё испортила!

От такой мысли маленькая Дитзи воет не хуже древоволка. А секундой позже у неё во рту оказывается большое перо: так внезапно, что кобылочка мигом замолкает и удивлённо моргает.

— Не будешь больше зверей пугать? — наклонившись, спрашивает папа, и Дитзи медленно мотает головой. — Вот и хорошо. Пошли.

Он отводит её обратно к палатке, где кутает в одеяло и усаживает поближе к костру. Ненадолго уходит и меньше чем через минуту возвращается с полным ведром, ставит на огонь чайник. Успокоившейся Дитзи уже неловко оттого, что она на пустом месте мокроту развела. Как же хорошо, что папа не сердится!

— В следующий раз или иди, или плачь, — он усаживается напротив и кончиком крыла гладит её по голове. — Но не делай этого разом, иначе точно заблудишься. Поняла?

— Угум, — Дитзи покрепче кутается в одеяло.

— А совсем хорошо будет, если ты споёшь песенку, — улыбается папа. — Тогда и плакать не захочется.

Дитзи задумывается. Как-то это не слишком серьёзно звучит, а она большая кобылка, целых восемь лет уже.

Но раз папа говорит…

— Что петь? — спрашивает на всякий случай.

— Да что угодно. Главное, что я услышу тебя и приду на помощь. Договорились?

— Договорились, пап!..

...Дитзи рывком открыла глаза, и призрак исчез. Она поглубже вздохнула, унимая скачущее сердце, огляделась по сторонам. Всё тот же тёмный лес кругом. Тепло огня и одеяла, мягкость папиного крыла и такое уютное счастье — всё ушло. Или почти всё.

Губы пересохли и на ощупь показались Дитзи наждачной бумагой. Глупость она затеяла: папа не услышит и не придёт на помощь. Но может быть, действительно полегчает?

Откашлявшись, она тихонько запела:

В городке моём родном

Жил пегас из дальних стран.

Тот пегас мне рассказал,

Как живётся в небесах.

И пошла я на восток —

Там, где небо велико…

Глянув вбок, Дитзи осеклась. То ли тучка сошла с неба, то ли и впрямь она от слёз ничего не видела и только сейчас заметила узкий просвет, в котором чуть ли не ярче солнца светила луна.

На всякий случай кобылка помотала головой и потёрла себе уши, но видение не исчезло.

— Спасибо, пап, — тихонько прошептала Дитзи. Затем уже громко фыркнула, огляделась и решительно потопала дальше, стараясь не слишком наступать на больную ногу.

В лунных сумерках она снова вышла на едва различимую тропинку. Та сперва петляла, но вскоре выпрямилась и расширилась, деревья раздались в стороны и ровными рядами выстроились по бокам от неё. И не одно это изменилось. Сначала Дитзи не поняла, в чём дело, но потом догадалась посмотреть вниз.

Под слоем листьев проглядывали пригнанные друг к другу камни. Её копытца цокали по самой настоящей брусчатке!

Взвизгнувшая от радости и облегчения кобылка заторопилась вперёд. Всё-таки она не заблудилась! Теперь-то она точно доберётся домой. И больше в лес ни ногой! И никаких тайн… и друзей. Хватит с неё!

Вскоре листья вовсе исчезли, и Дитзи рысила по самой настоящей старой аллее, залитой лунным светом. А между деревьями показался дом. С открывшимся вторым дыханием она ускорила шаг, уже предвкушая во рту вкус маминого пирога.

И остановилась. Из разинутого рта на дорогу капнула нитка слюны, и Дитзи поспешно вытерла губы, а когда подняла взгляд, то вновь уставилась на коттедж. Высотой в два этажа, с черепичной островерхой крышей и пристроенной рядом высокой башней. Такого дома в городе она не видывала, хотя могла поклясться, что исходила все-все улицы. Это могло означать только одно: куда бы она ни пришла, это место вовсе не было Бэрриконтом.

Или же… Неужели это и есть Лесной дом?!

Поблизости и впрямь не было других зданий, и в отдалении опять поднималась тёмная стена леса. А в окне коттеджа на первом этаже горел свет. Если горит свет, то здесь живут пони, у которых можно попросить помощи.

И всё же Дитзи не решалась. Хотя ворота в каменной ограде были слегка приоткрыты, да и выглядел дом опрятным и ухоженным, но в сказках злодеи всегда жили в глубине леса в таких миленьких домах, куда заманивали жеребят, а потом съедали их. Представив, как её запихивают в большущий котёл и накрывают крышкой, Дитзи пискнула и прижалась покрепче к дереву, возле которого стояла.

Где-то сзади прошелестел ветер в листве. Или не ветер? Кобылка испуганно оглянулась, но в гуще зарослей ничего было не разобрать. И не расслышать, как она ни напрягала уши. Дитзи перевела взгляд обратно на дом и неуверенно зашагала к нему. В конце концов, сказки есть сказки: это ж насколько надо чокнуться, чтобы сварить и съесть пони? А вот дикие звери вполне реальны!

Протиснувшись между створками, Дитзи замерла и снова огляделась. Вблизи коттедж выглядел ещё больше, а белевшая в темноте камнями дорожка раздвоилась, одним отростком уводя к крыльцу, другим — куда-то вокруг дома. Исследовательский дух проснулся в кобылке, но не настолько сильный, чтобы не направиться ко входу. В последний миг, спохватившись, она отряхнула от земли копытца, как смогла, пригладила взъерошенную гриву. Хотела ещё плюнуть на бабку и утереться, но передумала. Только мальчишки слюнями умываются, вот ещё!

Решив, что попросит умыться у хозяев дома, Дитзи выдохнула и постучалась — только затем, чтобы с писком и прижатыми ушами отпрянуть, когда дверь без труда открылась внутрь.

Прошли мгновения — ничего не случилось. Никто не выглянул, не набросился, не отругал её, словно хозяев вовсе и не было. Но ведь свет не горел сам по себе.

Набравшись смелости, Дитзи толкнула дверь и заглянула внутрь. Ей предстал тусклый коридорчик, с одной стороны которого вверх уходила лестница, а напротив ярко светился широкий дверной проём. А пахло-то как! У не евшей с самого вечера — печеньки с кофе не в счёт — кобылки снова потекли слюни. До сих пор покорно молчавший живот разом взбунтовался, и пискнувшей Дитзи показалось, что бурчание разнеслось по всему дому.

— Эй! — прочистив горло, позвала она. — Здравствуйте!

Тишина. Только запах продолжал сводить Дитзи с ума.

Потоптавшись, она двинулась на его источник — до светлого проёма, за которым обнаружилась большая комната с накрытым столом, заставленным мисками, блюдами с фруктами и кувшинами с вьющимся из горлышек парком. Не в силах дальше сдерживаться, Дитзи присела на скамью перед ним и подвинула к себе ближнюю миску, почти до краев наполненную густой ароматной кашей. Рядом нашлась и ложка; хотя умом Дитзи понимала, что накрыто здесь уж точно не для неё, но копытами сейчас управлял желудок. Тихонько всхрапывая от восторга, она зачерпнула и принялась уплетать варево за обе щеки, когда из коридора раздался быстрый дробный цокот.

— Эй, чего мою кашу лопаешь?! — возмущённый вопль слился с испуганным визгом.

Ложка полетела в тарелку, сама Дитзи нырнула под скатерть и быстро-быстро перебралась к другому концу стола. Зазвучали новые взволнованные голоса, пока тот первый продолжал возмущаться, затопали копыта — и вмиг всё стихло.

Ни живая ни мёртвая Дитзи прижималась к полу, уши её так плотно приникли к голове, что чудо, как она вообще слышала. Древние легенды словно обрели плоть: лесной дом, населённый страшными чудовищами! Которые, небось, и пони едят, ведь никто не вернулся!..

Несмотря на панику, кобылка услышала приближающуюся тяжёлую поступь. Вот тень пони остановилась вплотную к её убежищу, Дитзи зажмурилась… и тихонько ойкнула, когда ей в бок ткнулся мягкий нос.

— Вылезешь? — негромко спросил взрослый пони.

— Не-а, — отозвалась Дитзи, пытаясь провалиться сквозь пол со стыда и страха.

— Марта каждый день убирается, но всё-таки не пристало кушать под столом. За столом будет удобнее.

Дитзи медленно кивнула, рассматривая собственные копытца. И почти не сопротивлялась, когда её осторожно ухватили зубами за холку и вытащили наружу. Оказавшись снова на свету, она прищурилась и глянула на взрослого — вернее, на его покрытые серым мехом ноги. Чтобы увидеть его морду, ей пришлось задрать голову — вот тут-то она ахнула. И не только потому, что этот пони оказался настоящим великаном. Она прикипела взглядом к золотистым глазам с кошачьими зрачками и кончикам клыков, выглядывающих из-под верхней губы.

— Вы-вы-вы… — прозаикалась она, со страхом вспоминая воображаемый котёл.

— Меня зовут Эвернайт, — поклонился гигант, отчего кисточки на кончиках ушей качнулись. — А вы, юная леди?

— Д-д-д… Дитзи… Дитзи Вэй!

— Приятно познакомиться, — вполне серьёзно кивнул мистер Эвернайт. — А это моё семейство, — он посторонился, открыв Дитзи собравшихся в дверном проёме пони. Все они выглядели уменьшенными копиями Эвернайта, такие же желтоглазые, клыкастые и с кисточками на ушах — только по гривам и отличишь. И у каждого по бокам свисали кожистые крылья, как у летучих мышей. Дитзи насчитала с полдюжины странных пони, разглядывающих её с неменьшим любопытством.

Впрочем, был среди них насупившийся жеребчик с синей гривой, разделённой напополам лазурной полоской, который смотрел чуточку сердито. Было несложно догадаться, почему.

— Эм… — неуверенно произнесла она, смотря на него. — Извини, что твою кашу съела.

Жеребчик фыркнул, но явно удивился, стоявшая рядом кобылка со встрёпанной белой гривой прыснула в копыто, другие разулыбались и враз зашевелились.

— Позавтракаешь с нами? — вышла вперёд смешливая кобылка, на чьей шее покачивалась такая знакомая подвеска. Дитзи так и разинула рот. На свету владелица украшения ничуть не напоминала жуткое чудище со светящимися в темноте глазами-фонарями.

— Ты!.. — она обвиняющее вытянула копытце и замолчала. А что теперь говорить-то? Накидка на месте, книжка на месте. Тут впору самой просить прощения.

— Я, — ухмыльнулась пони. — Поймала-поймала, сдаюсь на твою милость. Но сначала поедим, ладно?

— О твоей выходке поговорим позднее, — нахмурился прошедший мимо мистер Эвернайт, и улыбка белогривой кобылки увяла, а уши опустились, как у виноватой собаки.

— Да, сэр, — пробормотала она.

— И помоги нашей гостье устроиться.

Послушно кивнув, она повернулась обратно ко вконец растерявшейся Дитзи и мягко подтолкнула её в сторону скамьи, на которой устроились другие жеребята. Затем метнулась к буфету и принесла ещё одну тарелку и ложку.

— Да куда ей ещё лопать, — проворчал давешний жеребчик, сидящий справа от Дитзи. — Вон как живот надулся.

— Сейчас тётя Марта скажет, что Арчи плохо ест, — доверительно шепнул жеребчик слева от неё, похожий на ворчуна как две капли воды, только грива у него была лазурной с синей полоской. Наверное, брат.

— Просто она хорошо кушает, а ты одним ночным духом обходишься, — заявила самая старшая на вид кобылица в фартуке, и Арчи закатил глаза. Вид у него получился до того забавный, что Дитзи не сдержалась и сдавленно хрюкнула-хихикнула, и услышала такой же звук слева. Брат Арчи, тихонько посмеиваясь, подмигнул в ответ на взгляд кобылки.

— А ещё кое-кому не помешает умыться, — сказал он.

— Вон какая замарашка, — добавил Арчи и высунул язык.

Дитзи почувствовала, как щёки и ушки краснеют.

Она со стыдом вспомнила свою выходку, когда нарочно измазалась лесной грязью, и теперь, наверное, походила на лесных чудовищ куда больше, чем странные обитатели Лесного дома.

— Держи, — раздался рядом мягкий голос, и обернувшаяся Дитзи чуть не уткнулась в белое полотенце с вышитым улыбающимся солнышком. А протягивала его кобыла чуть взрослее смешливой воровки, но заметно моложе старшей кобылицы. Такая же серая, как все вокруг, с жёлтыми кошачьими глазами, кисточками на ушах и аккуратно расчёсанной, собранной в хвост красной гривой, как у самой Дитзи.

Кобыла тепло улыбалась, самую малость обнажая кончики клыков. И казалась самой мягкой и ласковой во всей компании. Наверное, поэтому Дитзи доверчиво протянула копыто за полотенцем, замешкавшись только в самый последний миг. Брать такое чистое, да грязными копытами — сразу испачкать. Да и в зубы не возьмешь: морда-то не чище.

Кобыла без слов всё поняла, потому что повесила полотенце себе на шею и сказала:

— Иди за мной, свинюшка, — и с тем направилась на выход из комнаты.

Вот тебе и ласковая!

Дитзи, прижав уши, под хихиканье поспешила следом.

Ванная оказалась совсем рядом. Устланная тёмно-серой плиткой, чистая и ухоженная. Одинокий фонарик тусклым светом бросал блики на ванну, умывальник и всё остальное. Глянув в зеркало, Дитзи даже на мгновение зажмурилась. Такой грязной она ещё никогда не бывала. Как такую чумазую пони вообще пустили в приличный дом!

Подсохшая грязь пятнала шёрстку тут и там, и Дитзи поняла, что надо мыться практически целиком. От ушей до копыт и хвоста.

Пришлось взять чей-то шампунь, отдававший мятой.

Душ, вероятно, питался от бочки на крыше, и вода лилась холодная — хорошо хоть, не ледяная. Терпеть можно. Тем более, что Дитзи не хотелось показаться невежливой, и снова предстать перед хозяевами особняка в неподобающем виде.

«По крайней мере, есть меня никто не собирается, — подумала она. — Раз уж эти пони едят кашу, то вряд ли они мясоеды и каннибалы».

Вымывшись, Дитзи почувствовала себя гораздо лучше. А уж когда пушистое полотенце впитало большую часть влаги со шкурки, стало почти распрекрасно.

Небольшой проблемой оставалась накидка: после лесной прогулки она изрядно помялась и запачкалась, но Дитзи её всё равно надела. Без этой импровизированной защиты она чувствовала себя ужасно: всегда казалось, что окружающие пялятся только на неё.

Но когда кобылка вышла из ванной, ей никто слова не сказал по этому поводу, а сразу усадили за стол перед полной тарелкой…

…Мало-помалу напряжение отпускало, тем более, что остальные вели себя как самые обычные пони за едой: переговаривались и ковырялись в тарелках. Да и как можно было чувствовать себя неуютно, когда каша согревала желудок, яблочные дольки и виноградины хрустели на зубах, чтобы растечься сладостью на языке, а парок из кувшинов вместе с ароматным ягодным взваром перелился в большие кружки.

Когда все утолили голод, мистер Эвернайт представил Дитзи остальных. Старшую кобылицу Марту — помощницу, а вовсе не жену мистера Эвернайта. Ласковую кобылу Квикфиз, оказавшуюся женатой на жеребце по имени Фрезер — почему-то он реже остальных попадался Дитзи на глаза, хотя как ухитрялся — загадка. Смешливая кобылка звалась Фрутти Джюс и исполняла роль главной по развлечениям. Арчи и второй жеребчик, которого звали Джерри Винд, действительно оказались братьями.

Кое-какие имена Дитзи уже знала из недавнего разговора, однако не перебивала и только кивала.

В конце ужино-завтрака выяснилось, что у Квикфиз был малыш, который сейчас спал в комнате наверху. Поэтому она первой закончила с трапезой и отправилась наверх. Скоро же Марта стала собирать тарелки, и мистер Эвернайт снова обратился к Дитзи:

— Итак… я бы спросил, какой ветер принёс сюда юную леди… хотя и понятно, какой, — тут он строго посмотрел на Фрутти Джюс. — Но раз наше знакомство уже состоялось, то предложу спрашивать тебе самой. Чувствую, у тебя накопились вопросы.

— А… — осоловевшая Дитзи встрепенулась и слегка смущенно посмотрела на взрослого жеребца. — Ну, хотела спросить, да… Далеко отсюда до Бэрриконта?

Фрутти Джюс снова захихикала, братья недоверчиво уставились на гостью.

— Отсюда ведет всего одна дорога, — невозмутимо сказал мистер Эвернайт. — Сдаётся, ты просто не там свернула, хотя мне казалось, что и основным трактом давно не пользуются.

— Больше ты ничего не хочешь спросить? — влез нетерпеливо ёрзающий Арчи. — Например, про это, — он помахал кожистыми крылышками. — Или об этом, — тут он ощерил все клыки напоказ. — А?!

— Я подумала, это невежливо, — призналась Дитзи — и когда все заржали, не кинулась под стол только потому, что братья подпирали её с боков. Даже прежде хмурившийся Фрезер похохатывал, постукивая копытом по столу. Даже мистер Эвернайт добродушно посмеивался.

— Это ж надо! — взвизгнул задыхающийся от смеха Джерри. — Заявилась… в логово к чудищам… и… и… спросить постеснялась!

— Так кто вы такие? — вежливо спросила она.

Осталось загадкой, как стекла в окне уцелели от нового хохота. Но вконец смутиться Дитзи не дал Джерри, по-дружески обхватив её крылом за спину. Его прикосновение оказалось горячее обычного пегасьего крыла.

— Мы ночные чудища, — скорчил зверскую рожу Арчи. — Мы неслышно летаем в ночи, подкрадываемся к одиноким кобылкам и ка-а-а-ак кусаем их за шеи!

— Ты разве кашей не наелся?

На Арчи было жалко смотреть: под новый взрыв смеха он сдулся, выпятил нижнюю губу и, буркнув: «Да ну тебя», поспешно покинул столовую.

— Эй, брат! — Джерри неторопливо двинулся за ним, перед уходом задорно улыбнувшись Дитзи. И что страшного в его клыках, подумала кобылка. Вполне симпатичные у него и у его брата, да и другие пони в этом доме не выглядели страшилищами. Она не заметила, когда и куда подевался Фрезер — только обнаружила, что осталась наедине с мистером Эвернайтом.

— На самом деле всё это полнейшая чушь, — сказал он. — В нашем повседневном рационе кровь нам не нужна. Не скажу, что не нужна совсем, — от него не ускользнуло, как вздрогнула кобылка. — Но не сейчас, не в ближайшее время и не так уж много. И уж точно мы не будем пить её у такой юной леди.

— П-правда? — съежилась Дитзи.

— Чего в тебе пить, мне на пару глотков, — махнул копытом мистер Эвернайт. — Итак, позволь представиться ещё раз. Меня зовут Эвернайт, и я директор этого приюта — прибежища для ночных пони.

— Директор? — меньше всего Дитзи ожидала услышать здесь это слово.

— Куда благозвучнее и подходяще, чем вожак. Можно сказать, я учу попавших ко мне ночных пони, помогаю им освоиться в современном мире, даю им пищу и кров.

— Что за ночные пони? — спохватилась Дитзи, теплея ушами при мысли, что весь вечер задает неподходящие вопросы. Но всё-таки чудно было обнаружить директора в глубине леса — до того, что это вытеснило все остальное. Хотя если вспомнить, ещё недавно она думала, что учителя живут в школе.

— Ночные пони — это мы все, кого ты здесь увидела. История довольно долгая… или тебе рассказать вкратце?

— Эм… — только сейчас Дитзи с ужасом вспомнила, почему и зачем пришла сюда. Вскочив со скамьи, она завертела головой в поисках часов; заодно поджала хвостик, уже чувствуя крупом хворостину. Ну почему все так несправедливо? Виноваты другие, а получит она!

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил директор.

— Да! Извините, мне пора, надо домой, скажите дорогу, спасибо! — на одном дыхании выпалила Дитзи, подскочив к выходу из комнаты и выглянув в коридор.

— Никуда я тебя не отпущу, — отрезал мистер Эвернайт. — Вряд ли ты так же хорошо видишь в темноте, как мы.

— Так проводите меня, пожалуйста! Мама волноваться будет! И отчим отхлещет! Нет, он никогда-никогда раньше, но вдруг! — от волнения кобылка топталась, досадуя, что её не понимают, боясь и переживая одновременно. Опустившееся на спину тяжелое копыто стало полной неожиданностью; она подняла голову и увидела мистера Эвернайта над собой.

— Тише, — сказал он негромко, и по странности Дитзи вмиг замерла, хотя мысли остались спутанными в колючий ком. — Сначала сглотни… а затем расскажи, что случилось.

Дитзи послушно проглотила скопившуюся во рту слюну — стало немного легче. И начала рассказывать: про бросивших её друзей, про маму, отчима с Криспи… про переезд, друзей, охоту… Всё как-то вырывалось одно за другим. В какой-то миг она сбилась, обнаружив, что сидит возле мистера Эвернайта, уткнувшись мордочкой в местечко между грудью и передней ногой, как когда-то прижималась к папе. И пахло от него почти так же, как от папы, когда он возвращался из своих командировок. Все два прошедших года ей так не хватало его, так не хватало возможности поболтать с ним. Мама всегда была рядом, но… как же Дитзи скучала по беседам с папой.

Мистер Эвернайт не отодвигался и не отодвигал её, не перебивал, водил копытом по спине. И даже когда она замолчала, шмыгнув носом в его шерсть, он не прекратил ласкать её.

— Всё же ночью не пристало разгуливать юным леди, даже в сопровождении.

— Но!..

— Давай так. Ты переночуешь здесь, а завтра рано утром я отведу тебя домой и всё объясню твоим родителям, — Дитзи могла поклясться, что он подмигнул, хотя и не смотрела на его лицо.

— Но как же вы… ну… покажетесь остальным?

— Не волнуйся об этом.

Как-то сразу она поверила, что мистер Эвернайт уладит все проблемы, и против воли зевнула. Ей не хотелось отодвигаться с пригретого места.

— У нас есть пара свободных спален, — сказал директор. — Пойдём, я отведу тебя. И не бойся. Здесь тебя никто не обидит.

— Я не боюсь… — с новым зевком протянула Дитзи.

— Вот и славно. Ты храбрая пони, — и не понять, пошутил мистер Эвернайт или нет. Он всё-таки отодвинулся и опять подхватил зубами за шкирку возмущённо брыкнувшуюся Дитзи, чтобы устроить на своей спине и понести куда-то наверх. Кобылке пришлось сжать ноги, чтобы не скатиться к его крупу. Ровным спокойным шагом он прошёл мимо нескольких дверей, остановился возле одной и несильно толкнул. Внутри было темно; в свете тусклого лунного квадрата на стене Дитзи разглядела кровать и какую-то мебель. Мистер Эвернайт присел на задние ноги, и она скатилась-таки — прямо на колючее одеяло.

— Отдыхай, — директор встал и прошёл к двери. — Не беспокойся, я разбужу тебя вовремя. Если проснёшься сама, то спустись вниз. Марта обязательно будет либо на кухне, либо на террасе. А пока что… добрых снов.

— Добрых, — пробормотала Дитзи, устраиваясь поуютнее. Дверь закрылась, оставив её в одиночестве и темноте, но ещё долго кобылка возилась, полная впечатлений от всего случившегося.

Глава 7. О ночи в огнях, разных взглядах на историю и обещании

Костры. Тысячи костров горели в ночи тысячами звёзд, будто силились затмить небо. И такие же звёздочки-отблески сияли в глазах собравшихся пони.

— Помяните моё слово, погонят нас туда, откуда у всех хвосты растут, — проворчал Джарк Бойлз.

— Мы уже там, куда дальше-то? — возразил Санхоум. Оба жеребца сидели напротив друг друга, и костёр делал их масть одинаково тёмно-рыжей.

Слушая своих приятелей, Эбен не забывал водить тряпочкой по нагруднику: когда ещё выпадет возможность почистить доспех. Он был уже по горло сыт досужими разговорами и домыслами. Куда сильнее его занимало, что по всей стране оставшиеся без должного пригляда твари вот-вот поднимут головы, принюхаются к ночному воздуху — и как полезут из оврагов, урочищ и чащоб. Он понимал, что это неизбежно, и надеялся, что солнечные посланники рассуждают так же.

Глянув в сторону палатки, единорог на мгновение задержал копыто на лунной эмблеме на доспехе, и с особым тщанием протер её.

Так или иначе, всё скоро решится.

Взгляд его поднялся к небу, к луне, чей светлый лик уже месяц как подернулся тёмным силуэтом. Сколько ещё это продлится? Сколько ещё те немногочисленные гвардейцы, соратники, сторонники падшей принцессы и их семьи будут ютиться на широком, продуваемом всеми ветрами поле, согнанные сюда солнечными стражниками? Их ропот с каждым днём становился громче, а принцесса Солнца не слышала его. Или не хотела слышать.

Сбоку приблизилась и окрасилась в тёмно-рыжий ещё одна тень. Хоупфул кивнула всем и сама прилегла подле костра.

— Договора не будет, — сказала она, ни к кому не обращаясь и не шевелясь, только пламя замерцало в её глазах. — Слишком мало времени прошло, слишком свежи воспоминания. Нас либо загонят в самые дебри и оставят там до скончания дней, либо… нас больше не станет.

— Ты о чём? — вскинулся Санхоум, но земная кобыла не обратила на него внимания.

— Я пробралась в свою деревню, — продолжила она ровным голосом. — Но меня не пустили в мой дом. Никто не захотел видеться со мной, только дед вышел на крыльцо и сказал, что семья объявила меня мёртвой.

Джарк выругался, остальные промолчали потрясённо.

— Муж отрёкся от меня, дочь не узнает обо мне, — Хоупфул говорила, будто читала невыносимо скучную книгу. — Договора не будет. Нас никто не хочет знать, видеть, слышать.

— Это мы ещё посмотрим, — процедил Санхоум — или Джарк Бойлз. В свете костров все пони выглядели одинаково. — Услышат, узнают и увидят.

Жеребец встал и решительно двинулся в сторону палатки.

— И запомнят, — добавил другой, направившись следом.

Те, кто были рядом, заволновались. Другие, которые ничего не слышали, но заметили, повернулись в сторону идущих. Кое-кто поднимался и присоединялся к идущим.

— Идёмте-ка поговорим! — подхватили сбоку.

— Да нас за послушных овец держат!

— Хватит терпеть!

Одни за другим пони шевелились, вставали и шли туда, где их вожаки тщетно пытались выторговать мир для обеих сторон.

Эбен остался возле костра, продолжая смотреть на нагрудник. Краем глаза он видел Хоупфул, которая как будто бы заснула. А в отражении тёмного металла тысячи огней сливались в единое пламя. В ревущий пожар, готовый вот-вот слепо и яростно помчаться вперёд, под равнодушным взглядом луны.

* * *

Наутро её разбудила Марта. Принеся тазик с водой и полотенце и пожелав доброго утра, она удалилась. Дитзи ещё немного полежала, слегка оглушённая сном и непривычной обстановкой. Воспоминания о вчерашнем дне пришли не сразу, но затем кобылка вскочила — хватит валяться.

В свете брезжущего за окном рассвета она наскоро умылась, пытаясь пригладить гриву, подхватила сумку и понеслась вниз. По пути она никого не встретила, да и в столовой нашла только Марту и мистера Эвернайта.

— Остальные поужинали и разошлись кто куда, — ответил он на её вопрос, откладывая самую настоящую газету — чего она здесь не ожидала увидеть. — Теперь твоя очередь.

Дитзи не стала спорить и расспрашивать, сообразив, что и по пути домой успеет сделать это. Быстро умяв очередной завтрако-ужин, она выскочила в коридор, куда незадолго до этого вышел директор. Затем спохватилась и заглянула обратно в столовую.

— Спасибо! И до свидания!

— До свидания, — Марта выглянула из кухни. — Ты навестишь нас ещё? Мальчики спрашивали, но не дождались, когда ты проснёшься.

Дитзи почувствовала себя до ужаса неуютно: она была не прочь, но что скажет мама по поводу вчерашней отлучки? И разрешит ли отлучаться впредь?

— Я… постараюсь, — она неуверенно шаркнула копытом, избегая смотреть на Марту. Неловко кивнула и бочком скрылась в коридоре, спеша к открытой двери.

Мистер Эвернайт стоял возле крыльца и смотрел на светлеющее небо. При появлении Дитзи он отвёл взгляд и спросил:

— Наелась? Ничего не забыла? — и снова кивнув, когда Дитзи замотала головой, неторопливо потрусил по дорожке.

— Дорога не такая уж сложная, просто заросла изрядно. Как понимаешь, мы не слишком общаемся с внешним миром.

— Мистер Эвернайт, — неуверенно заговорила Дитзи. — Вы вчера так и не рассказали, кто такие ночные пони, — она прижала уши к голове от собственной наглости. Однако взрослый жеребец лишь улыбнулся, хотя немножко невесело.

— Хочешь услышать? Ну что ж… да, как раз по дороге и расскажу. Но сначала фокус.

Они остановились в начале аллеи; Дитзи с недоумением посмотрела на мистера Эвернайта. Тот пристально уставился наверх, и она невольно повторила его жест. Ничего не происходило. Через минуту она устала держать шею поднятой, высматривая непонятное нечто над порыжевшими макушками крон.

— Теперь можно идти дальше, — как ни в чем не бывало сказал директор.

— А что… — Дитзи повернулась и вскрикнула от неожиданности, обнаружив вместо мистера Эвернайта пегаса с бледно-зелёной шерстью. Дворника, старьёвщика и городского чудака Хуфи.

— Как тебе такой фокус? — спросил явно довольный жеребец его голосом.

— Это… вы? — неверяще спросила Дитзи, невольно скосив глаза на его лоб. Тут точно не обошлось без магии, но как? Она почувствовала, как закружилась голова.

— Нет, никакой магии, — правильно истолковал её жест мистер Эвернайт. — Все ночные пони на дневном свету выглядят, как обычные.

— Как так вышло? — навострила уши Дитзи, решив во что бы то ни стало разузнать историю. Вот только цвет шерсти директора всё-таки был чересчур противным — как у твёрдых зелёных яблочек, кислющих на вкус. Невольно Дитзи сглотнула и постаралась не смотреть на него слишком пристально.

Мистер Эвернайт молча направился вперёд, она последовала за ним.

— Ты слышала историю о двух сёстрах? — спросил он, не меняя шага.

— Ну да, учительница в младших классах рассказывала.

— А знаешь ли ты, что у истории было продолжение?

— Какое продолжение? — удивилась Дитзи. — Сказка же. Или это… исторический миф, как говорила учительница.

— Может, и в самом деле миф, — задумался мистер Эвернайт. — Столько лет прошло, одно от другого уже и не отличишь. Я сам слышал историю от наставника и тогда ему поверил. Теперь же сомневаюсь.

Он снова ненадолго замолчал. Тем временем они сошли с аллеи и двинулись дальше по узкой дороге, основательно заросшей и присыпанной листвой. Обернувшись, Дитзи увидела низко висящие над ней ветки: пока не заглянешь, то в жизни не догадаешься, что за ними что-то есть. Она же по темноте попросту их не заметила и прошла напролом. А вот если заметила бы…

Цокая по старым камням, Дитзи потрусила рядом с мистером Эвернайтом.

— Скажу тебе, что у богини солнца действительно была сестра, — заговорил директор. — И они в самом деле правили бок о бок. И в какой-то момент она действительно разозлилась на старшую сестру. Они сразились, младшая проиграла и была отправлена на луну в изгнание. Но как и у всякой сказки, имели место кое-какие… приукрашивания.

— Например, что принцесса Селестия не была доброй, а принцесса Луна злой? — недоверчиво спросила Дитзи.

— Вовсе нет. Они просто поссорились, рассердились друг на друга. Как ты сейчас сердишься на Иствинда.

— Так ему и надо, предателю, — надулась Дитзи, гоня прочь неприятные воспоминания. И замерла как вкопанная, когда мистер Эвернайт внезапно загородил ногой ей дорогу.

— Никогда не бросайся такими словами, — сказал он, глядя сверху. — Особенно такими.

— Хорошо, — пробормотала смутившаяся Дитзи, и мистер Эвернайт ласково взъерошил ей гриву.

— Я хотел сказать о том, что принцесса Луна вовсе не была одинока, как в легенде. У неё имелись свои советники, стражники, сторонники, хотя и неизмеримо меньше, чем у Селестии. И после изгнания их госпожи все они попали в немилость. Другие пони боялись, что они последуют примеру Луны и учинят зло. Так это или нет, трудно уже судить. Тем не менее, их всех собрали и согнали в одном месте…

Перед глазами Дитзи снова загорелись трескучие костры и явились гревшиеся вокруг них пони.

— Стояла осень, шли дожди. Сотни, если не тысячи пони ютились на продуваемом всеми ветрами поле в ожидании своей участи. А решение всё не выносилось.

«Нас никто не хочет знать», — услышала Дитзи равнодушный голос кобылы из сна. А сон ли это был?

— В общем, ничем хорошим это не закончилось. В одну ночь все эти пони взбунтовались. Началась война, — глухо говорил мистер Эвернайт. — Те пони хотели справедливости, но выбрали самый неразумный путь добиться её. Вся Эквестрия поднялась против них, и вскорости бунтовщики проиграли. Но с тех пор в их сердцах поселились злоба и обида. В краткие сроки волшебники из отщепенцев сотворили заклинание, превратившее всех бунтовщиков в ночных пони. Так они захотели показать свою преданность принцессе Луне и продолжить свою войну. Они стали сильнее и быстрее обычных пони, причем днём выглядели как все, а ночью принимались творить злодейства. Тогда… — мистер Эвернайт запнулся. — Пойми, не все ночные пони хотели этого. Были те, кто просто желали спокойной жизни. Но их репутация оказалась настолько испорченной, что ни о каком мире не могло быть и речи. Поэтому они ушли. Спрятались в чащобах и горах, построили потаённые деревушки. Конечно же, их искали. Кого-то находили и изгоняли за пределы Эквестрии. Некоторые остались и до сих пор живут, стараясь не попадаться никому на глаза.

— Как вы? — спросила Дитзи.

— Как мы… Кстати, а вот и дорога.

— А? — Дитзи огляделась и увидела впереди, как малозаметная дорожка выводит на самую обычную дорогу. Да она даже ходила здесь пару-тройку раз вместе с… друзьями. Прямо же сейчас мимо неторопливо прошёл пони, везя доверху гружёную телегу.

— Вот видишь, идти совсем недолго, — мистер Эвернайт отвёл ветки куста, пропуская Дитзи. — А теперь прости меня, но я задам вопрос. Ты не откроешь никому наш секрет?

— Эм… — Дитзи замешкалась, глядя на него. — Да я не болтливая так-то.

— Хорошо, — довольно кивнул мистер Эвернайт. — Что ж, приятно было познакомиться, юная леди. И знаешь, если захочешь навестить нас снова… теперь ты знаешь дорогу. Как я уже сказал, мы нечасто общаемся с внешним миром, но ты приятное исключение. Мы будем рады, если ты навестишь нас снова, — почти слово в слово повторил он предложение Марты.

— Можно… правда?

— Если бы нет, я бы не пригласил. И ты ничего не запомнила бы, — спокойно сказал мистер Эвернайт и, постаравшись сгладить впечатление, снова погладил её копытом по холке.

— Я была бы не против… — Дитзи вдруг поняла, что прикоснулась к тайне — такой, рядом с которой школьные сплетни и страшилки и близко не стояли. Познакомиться с загадочными ночными пони, живущими в доме глубоко в лесу — разве это не здорово?

Тут же её как холодной водой окатила мысль о семье. Ни маме, ни тем более отчиму не следовало знать о её новых знакомых, ведь она пообещала молчать. Они станут её секретом! Но как навещать их, если днём она учится, а вечерами должна сидеть с Криспи; пускай не каждый день, и всё-таки, как объяснить поздние отлучки? Обычно к друзьям ходят днём, а тут она хорошо если к ночи вернётся; днём-то ночные пони спят.

Видимо, мистер Эвернайт заметил смятение на её лице, потому что сказал:

— Я поговорю с твоими родителями, чтобы они разрешили тебе ходить к нам. И знаешь, тебе не обязательно приходить каждый день. Хватит и одного-двух визитов в неделю или вообще, когда захочешь.

— Я постараюсь, — кивнула слегка успокоившаяся Дитзи. Её согласие явно скинуло камень со спины мистера Эвернайта.

— Младшие обрадуются. Им недостаёт общения с другими пони, а я, наверное, слишком стар для перемен.

— И ничего вы не старый! — возразила Дитзи, смерив зелёного жеребца внимательным взглядом. За что получила смешок и короткое объятие крылом.

— Я старше, чем кажется, — сказал Эвернайт, выпуская кобылку.

Дитзи предпочла дальше не спрашивать. По крайней мере, про это.

Они успели немного пройти по дороге, когда кобылка наконец решилась задать другой, не менее животрепещущий вопрос:

— Мистер Эвернайт… Мы ведь чего в лес-то побежали… Скажите, зачем Фрутти лазила ко мне в дом?

Ночной пони не смутился:

— Знаешь, как жеребят иногда учат через игры?

Дитзи знала на собственном опыте. И опыт был весьма печальный, из-за которого теперь приходилось без конца есть таблетки.

Но вслух она сказала:

— Знаю. Но не понимаю, причём тут это.

— Всё довольно просто. Нам не всегда удаётся достать что-то нужное. Или починить, или сделать самим. Вот и приходится… одалживать.

Проще говоря — воровать. Дитзи это не понравилось, хотя у неё, помнится, ничего с концами не пропало. О чём она и сказала Эвернайту.

Жеребец кивнул:

— Да. Мы стараемся возвращать вещи после того, как попользуемся. Для жеребят это игра, но когда-нибудь она поможет им выжить. Когда меня уже не будет рядом, например. И мы никогда не берём навсегда что-то, действительно нужное другим.

Дитзи кивнула. Она вспомнила, как Эвернайт собирает сломанные вещи. Теперь-то понятно, зачем.

— К счастью, в последнее время нам совершенно не надо воровать, — ответил на незаданный вопрос ночной пони. — У нас всё есть, а небольших подработок и даров леса хватает, чтобы прокормить всех обитателей дома.

— А всё же, зачем Фрутти так часто залезала к нам? И… брала… чтобы тут же положить обратно?

— Фрутти… она жутко любопытная, — вздохнул мистер Эвернайт. — Сначала берёт, а уж затем думает, нужна ли ей эта вещь. Не обижайся на неё.

— Уже не обижаюсь. В следующий раз пусть просто попросит, — кивнула кобылка. — Просто мне неприятно было, очень… особенно, когда книжка, а затем и накидка пропали.

— Про книгу не скажу, а вот накидку она утащила по просьбе Квикфиз. Та, помнится, шила что-то такое недавно, и ей понадобился образец. Скоро зима, нам надо тепло одеться. И… ты не волнуйся, никто из нас больше не залезет к тебе.

И пока замешкавшаяся кобылка думала, что же ответить, жеребец снова вздохнул:

— Сейчас это игра, но потом… что поделать, ночным пони не дано жить с обычными.

Дитзи кивнула, хотя и не могла этого понять. Вернее, понять более-менее получалось, а вот принять оказалось сложнее. Не укладывалось в голове, что в Эквестрии могут жить пони, которым… не рады?

Ночной жеребец тем временем сказал:

— Итак, где ты…

— Дитзи!

Кобылка вместе с мистером Эвернайтом разом повернулись в сторону крика, и Дитзи с некоторой досадой узнала Иствинда. Пегас мчался к ней со всех ног — уже в паре скачков от неё он резко остановился, тормозя задними ногами, и чуть не плюхнулся на круп.

— Слава богине, ты в порядке! — выпалил он, одновременно вытягивая шею и осматривая попятившуюся Дитзи. — Я даже не подумал, что ты совсем в другую сторону поскачешь! Мы с Найт Блюм все копыта сбили, пока тебя искали! Я ещё с утра пораньше решил пройтись вдоль дороги, вдруг ты на неё выйдешь!

— Искали! — вскинула копыто Дитзи, останавливая поток слов. — Как искали?! Я… я же кричала подождать! А вы… вы… Бросили меня там! Ты бросил! — злые слёзы потекли по мордочке, как она ни старалась сдержаться.

— Не бросал! — замотал головой Иствинд. — Честно! Мы как заметили, сразу перестали за чудищем гнаться! Вернулись назад, все кусты перелазили! Думали, что ты ушиблась или сознание потеряла! Я очень не хотел, чтобы это с тобой случилось… вот, — он уставился себе под ноги, потом виновато глянул на Дитзи. — С тобой всё хорошо? Ты где ночь провела?

— Все в порядке, молодой джентлькольт, — вмешался до того молчавший мистер Эвернайт. — Я нашёл её вечером и предложил переночевать у меня.

— И каким же образом вы её нашли? — подозрительно прищурился Иствинд, явно подражая какому-нибудь детективному герою.

— Я ещё и лесник, ко всему прочему, — обыденным голосом сказал мистер Эвернайт. — У меня сторожка на опушке, где я изредка ночую. А вы, я так понимаю, Иствинд?

— Откуда вы знаете моё имя?

— Юная леди чуть ли не весь вечер о вас рассказывала, — сказал директор, не обращая внимания на протестующий писк Дитзи. — Какой вы хороший друг, и как ей повезло познакомиться с вами.

— Правда? — у жеребчика морда сделалась не менее пунцовой, чем у Дитзи. — Э… ну… спасибо, что помогли ей.

— Пожалуйста, — кивнул мистер Эвернайт. — Мы сейчас идем к её родителям, чтобы поговорить с ними. Присоединитесь?

— Конечно! — закивал Иствинд и подскочил к Дитзи, которая честно пыталась не отвести со стыда глаза — получалась неважно. — Скажи, ты не сердишься?

— Н-нет… — копнув кончиком копыта землю, она украдкой посмотрела на него. — Скажи, там мои волнуются?

— А то ж! — от такого заявления ушки Дитзи поникли. — Но ничего, сейчас придём и всё им расскажем. Пошли скорей, чего ждать!

— Пошли, — хотя Дитзи всё ещё стыдилась недавних мыслей про Иствинда и побаивалась того, что скажут мама с отчимом, но всё же почувствовала облегчение и загарцевала вслед за жеребчиком.

Идущий позади мистер Эвернайт улыбнулся, увидев, как жеребята шли бок о бок, то и дело соприкасаясь хвостами.

Глава 8. О нечаянных открытиях, грустных историях и надежде

Жизнь Дитзи потекла своим чередом. Настолько, насколько это вообще было возможно после всех событий.

Ночная выходка жеребят чуть не обернулась серьёзными последствиями для их крупов. Для Дитзи стало нежданным и, что таить, приятным открытием, что новые друзья сначала честно битый час разыскивали подругу по лесу, а потом отправились с повинной к её маме и дяде Рафлу. А вот дальше последовало неприятное открытие в виде собравшейся у дома небольшой толпы из четы Филдов, милиционера и нескольких добровольцев, готовых отправиться на поиски кобылки. И когда все они посмотрели на явившуюся «пропажу», Дитзи чуть не померла со стыда.

Но всё обошлось. Сначала Иствинд и подоспевшая попозже Найт Блюм взяли вину на себя рассказом о лесной кошке, повадившейся забираться в дом Дитзи. А потом ещё мистер Эвернайт-Хуфи долго мёл языком перед всеми пони. В его устах Дитзи превратилась в зарёванную, испачкавшуюся и замёрзшую кобылку, которую он нашёл на обочине лесной дороги и приютил на ночь, а заодно познакомил со своей семьёй; чего зазря посреди ночи обратно домой вести. И остальных жеребят мистер Эвернайт ухитрился выгородить, уперев на то, что они не хотели причинять никакого зла, искренне переживали за Дитзи и уже усвоили урок.

Всё это время кобылка пылала ушами и не решалась поднять взгляд — только присутствие пегасика и единорожки помогло ей продержаться до тех пор, пока все не разошлись.

Но самое стыдное случилось потом, уже после долгой и нравоучительной лекции милиционера, причитаний и ворчания взрослых пони, после ухода товарищей. К вышедшей на середину гостиной Дитзи подошёл дядя Рафл и крылом аккуратно сдвинул накидку с крупа.

— Эх ты, охотница, — только и сказал он. — Даже метки не появилось.

— Дядь Рафл…

— Зовите меня в следующий раз, когда увидите кого-то.

Тут кобылка ничего не ответила, только кивнула. Подумала ещё, что ночные пони всё равно теперь не будут пробираться к ней.

Самое удивительное, что ей не запретили встречаться с новыми друзьями! Даже речи об этом не зашло! Неужели мистер Эвернайт и впрямь умел как-то особым образом уговаривать? Ведь намекнул же, что сумел бы заставить её забыть про визит.

На всякий случай Дитзи и в тот день, и ещё несколько подряд вела себя тише воды, ниже травы. Тем более, что друзья тоже перестали приходить. Наверняка им всё-таки досталось: с их-то родителями мистер Эвернайт не разговаривал.

И всё-таки вечером следующей пятницы мама зашла к Дитзи в комнату и сказала, что её ждут. А когда кобылка, спотыкаясь всеми ногами, торопливо проскакала вниз, то на кухне чуть не столкнулась с пегасиком и единорожкой.

— Ну что, устроим засаду? — как ни в чём не бывало спросил Иствинд; правда, задора у него поубавилось, когда выглянувший из гостиной дядя Рафл со смехом назвал их «охотничками».

Но всё-таки засаду они устроили. В эту ночь, и через два дня, потом ещё через три. Но чудовище больше не появлялось, и постепенно промежутки становились длиннее.

— Она ведь чуть не попалась в прошлый раз, — заметила как-то Найт Блюм. — Неудивительно, что теперь она сюда не суётся. Знает — её ждут.

Дитзи не стала делиться с друзьями своей тайной. Всё равно не поверят без доказательств, ещё выдумщицей обзовут. А если поверят, то определённо сунутся в «страшный лесной дом», выставив саму Дитзи в неприглядном свете.

Но всё же они продолжали собираться на ночные засады чуть ли не каждые выходные. Раз уж есть разрешение взрослых иногда засиживаться допоздна, отчего бы не воспользоваться? Со временем эти «засады» превратились просто в ночные посиделки с чаепитием, играми и болтовнёй, хотя Иствинд не оставил попыток направить собрания в старое русло.

— Мы же толком ничего не узнали! — доказывал он. — Не то, чтобы поймать кого-нибудь!

— Мы расставили ловушку, — возразила на это Найт Блюм, — и если кто-то попадётся или хотя бы потревожит приманку, мы будем знать: затишье миновало.

Дитзи кивнула в знак согласия, хотя и чувствовала себя слегка виноватой перед Иствиндом. Мистер Эвернайт сдержал слово: пропажи враз прекратились. Никто из ночных пони теперь даже носа не показывал поблизости от дома Дитзи. И слава богине, иначе бы уверившийся в своих подозрениях пегасик непременно принялся бы рыть дальше. А там, глядишь, недалеко и до официального расследования копытами взрослых. Потому что сохранить такую тайну будет довольно сложно.

…Дитзи училась дома, периодически сдавая пройденный материал приходящим учителям и даже директору, которая вела пару предметов.

Кобылке было не привыкать: она училась так и в родной деревне, а раз тут не надо было ходить в огромную и заполненную жеребятами школу, то разницы особо и не было.

Но главное, чем дальше, тем больше Дитзи думала о новом визите в лесной дом. Прошло уже много дней, и бежевая кобылка стала ловить себя на мысли, что… скучает.

Скучает по прикосновению к тайне, к чему-то необычному, отличающемуся от рутины обычной жизни. По этим странным, но почему-то очень притягательным пони, которые почему-то так сильно отличаются от остальных.

И однажды Дитзи не выдержала.

После уроков она сказала маме, что пойдёт в гости к семье Хуфи и, скорее всего, останется ночевать: бродить по ночному лесу всегда было не самой лучшей идеей.

Астра, конечно, разрешила. Очевидно, считала, что чем больше у дочери будет друзей, тем меньше она будет думать о своей боли.

К слову, не так уж мама была и не права. Дитзи даже как-то заметила, что за время очередных посиделок с Иствиндом и Найт Блюм даже забыла принять на ночь лекарство. Боль как будто испугалась весёлья и смеха, интересных игр и болтовни обо всякой всячине. Всего того, что сопровождает дружбу.

…В ночном приюте Дитзи встретили так, будто она уже стала вернейшим другом ночных пони. И хотя Джерри сварливо попенял кобылке, что та «притащилась в такую рань», было видно, что даже он рад.

Дитзи немного удивилась, ведь она вышла из дома сильно после обеда, но спрашивать постеснялась. Зато Марта, увидев озадаченную бежевую мордочку, пояснила:

— Мы только встали. Для тебя сейчас вечер, а для нас, считай, утро. Причём очень ранее.

Дитзи смущённо прижала ушки. Ей даже в голову не пришло, что раз сами пони ночные, то и образ жизни ведут ночной.

— Завтракать будешь? — спросила Марта, затем добавила. — Ну, или ужинать.

— Буду, — улыбнулась Дитзи и протянула кобылице одну из сумок. — Я кексы принесла.

— Так ты ещё и пекарь? — уточнила ночная пони, но Дитзи смущённо замотала головой:

— Не я, это мама.

— Ну ничего, — улыбка Марты даже не казалась страшной из-за клыков, настолько она лучилась добротой, — ещё научишься. Это проще, чем кажется, вот увидишь.

— Поверю на слово, — ответила Дитзи, у которой душа к готовке не лежала. Вот лопать свежую выпечку — это да, другое дело.

…Жизнь ночных пони оказалась, в целом, похожа на привычную Дитзи. Разве что «вывернутая наизнанку»: жители лесного дома вставали вечером, работали, учились и играли при свете луны, а с рассветом начинали готовиться ко сну.

Дитзи в тот вечер честно держалась, сколько могла. Очень уж интересно было беситься во дворе с близнецами и Фрутти, болтать с Фрезером и Квикфиз, помогать Марте по хозяйству. Даже посидеть на уроках, которые вёл мистер Эвернайт в небольшой комнате, переоборудованной под кабинет. Но всё же, когда горизонт на востоке уже посветлел, Дитзи поняла: ещё немного, и она просто свалится и уснёт на месте. Где бы оно не случилось.

Эвернайт, который как раз заканчивал очередной экскурс в историю ночного народа, заметил, как гостья клюёт носом, и сказал:

— По-моему, кому-то пора в кроватку.

— Нет-нет! — вскинулась кобылка. — Я совсем не сплю!

Чем вызвала только хихиканье всех ночных пони, кроме директора. Он лишь понимающе улыбнулся и покачал головой:

— Для дневных пони нормально спать ночью. И ни для кого не нормально — не спать сутки напролёт. Так что марш в постель. Уже давно всё готово.

— Давно? — удивилась Дитзи, прилагая усилия, чтобы не зевнуть.

— Часа четыре как. Фрутти, проводишь? Ты всё равно слышала этот урок.

Та только фыркнула и встала с места, после чего похлопала Дитзи по спине перепончатым крылом:

— Пошли, соня.

— И ничего я не соня! — надула губки Дитзи, с которой и вправду на мгновение слетела сонливость.

— Все дневные пони — сони, — Фрутти показала язык. — Потому что спят при свете звёзд.

С этими словами она поцокала к дверям. А Эвернайт посмотрел на Дитзи и сказал:

— Иди приляг. Обещаю, мы тебя разбудим.

Дитзи с неохотой подчинилась, но умом всё равно понимала: ещё немного, и кому-то придётся нести её в постель. А значит, может всплыть и её тайна…

Додумывала она эту мысль, укладываясь на дышащее свежестью бельё.

И прежде, чем голова пони коснулась подушки, душа её взмыла навстречу льющемуся с небес лунному свету. Туда, где рождаются сны…

* * *

…Конечно, мистер Эвернайт разбудил её уже тогда, когда все остальные ночные пони сладко спали. А именно, примерно в полдень.

Сам же директор лесного приюта, похоже, не спал никогда: днём он работал на школьном дворе и шатался по городу в поисках хлама, который можно было ещё починить. Ночью же у него были занятия с жеребятами из лесного дома и хозяйственные дела.

Так или иначе, солнце богини уже поднялось в самый зенит. И всё шло к тому, что Дитзи успеет домой к обеду.

Мистер Эвернайт взялся проводить кобылку: ему всё равно пора было в город на работу. По дороге он спросил у Дитзи о впечатлениях и планах, и за непринуждённой беседой кобылка вдруг поняла, что действительно нашла себе новых друзей…

…Конечно же, она ещё не раз наведывалась в лесной дом.

Перед ней неожиданно открылась целая новая сторона жизни пони и даже в чём-то — всей страны. Это будоражило, влекло, и иногда было чуть ли не до слёз обидно, что нельзя поделиться этим с друзьями.

— Пойми, — объяснял ей мистер Эвернайт. — Мы просто не можем заявить о себе открыто. А значит, нам нельзя привлекать внимание. И чем больше дневных пони будут рядом, тем больше вероятность, что кто-то случайно узнает наш секрет.

— Я уверена, многие бы вас приняли, — уверенно заявила Дитзи.

Эвернайт спорить не стал:

— Ты права. Многие. Но далеко не все. Давным-давно в глазах многих мы стали кошмарными порождениями ночи, пьющими кровь жеребят.

— Это ведь неправда, — насупилась Дитзи, но Эвернайт улыбнулся, невольно оскалив клыки.

— Ну как сказать, как сказать… что бы изменилось, окажись такое правдой, Дитзи?

— Не знаю, — кобылка прижала ушки, невольно вспомнив Криспи. — Для меня — точно ничего.

— Даже так? — скосил глаза директор приюта. — Похвально. Но далеко не все такие, как ты. Страх оттолкнул от нас дневных пони много веков назад, почему сейчас должно быть иначе?

Вопрос остался без ответа. Да и откуда бы взяться ответу у кобылки-подростка, которая в себе-то до конца разобраться не может!

— Но нельзя же прятаться вечно! — сказала наконец она, не желая сдаваться.

— До сих пор получалось, — грустно улыбнулся мистер Эвернайт.

— И до каких пор вы будете это делать? Раньше или позже вам придётся выйти на свет. Вы же сами выходите!

— Я привыкший, — возразил директор. — Хотя на свету ночные пони видят так же плохо, как дневные — в темноте. Но я обязан заботиться об остальных и делать всё, чтобы они не жили в нужде.

— Вы же понимаете, о чём я говорю! Чего вы ждёте?

Ночной пони не смутился и слегка нараспев произнёс спокойным голосом:

— Через тысячу лет после заточения, в самый длинный день, звёзды помогут нашей принцессе бежать…

Увидев, сколь одухотворённой стала при этом морда Эвернайта, Дитзи предпочла не расспрашивать дальше…

* * *

— А ты знаешь, как спят ночные пони? — как-то раз с заговорщицким видом спросил Джерри у Дитзи. — Вверх ногами!

— Опять ты со своими шуточками? — недоверчиво спросила Дитзи, откладывая книгу. За окном стоял промозглый осенний вечер; дождь застал её ещё по пути в приют, а сейчас бессильно барабанил по стеклу. Дитзи намеревалась переночевать у друзей и вернуться домой наутро, когда распогодится. Благо в пятницу можно не торопиться с уроками, да и вообще никуда, все выходные впереди. Хорошо ещё, что мама не запрещала ей гостить с ночевками. Ворчала, но Дитзи казалось, что она не перестаёт радоваться, что у дочери наконец-то появились друзья на новом месте. Что удивительней, даже отчим радовался за неё; попросил только «хоть изредка появляться дома». Конечно из-за режима обитателей ночного приюта Дитзи виделась с ними толком лишь на выходных, когда могла спокойно прийти вечером и остаться на ночь. Ну разве могут считаться краткие визиты на час-другой в будние дни? Ранним вечером в приюте не спала только Марта и кто-нибудь из младших, да и то всё равно ходили сонными.

Минуло три недели, а казалось, будто она уже целую жизнь ходит к ним. У неё появилась «своя» комната, а младшие ночные пони всё время составляли ей компанию. Хотя самой младшей в приюте была как раз она, если не считать малыша Баззи. Джерри и Арчи оказалось по четырнадцать лет, Фрутти Джюс готовилась справить семнадцатилетие и на следующий год покинуть приют. Молоденькая кобылка уже планировала, куда поедет в первую очередь и что посмотрит, чем займётся. Мистер Эвернайт не высказывался против; не замечала Дитзи и его неодобрения. Хотя как раз ему следовало беспокоиться, что тайна ночных пони нечаянно раскроется. Когда она спросила его об этом, то мистер Эвернайт сказал, что Фрутти уже достаточно взрослая, чтобы соблюдать осторожность. В приюте же оставались те, кто не хотел уходить в мир пони, и жеребята. После этого Дитзи задалась невольным вопросом, откуда же появляются жеребята ночных пони. Но такой вопрос задать она уже не решалась.

Впрочем, жеребята не давали ей особо задумываться.

— Какие шуточки? — демонстративно оскорбился Джерри, озорно сверкнув глазищами. — Это одна из ночнопоньских традиций!

— Вроде поедания мух? — Дитзи никак не могла избавиться от ощущения, что её разыгрывают. Заодно вспомнился тот мерзкий привкус во рту и дикий хохот жеребят.

— Да нет же! Пойдём, покажу, — ночной жеребёнок подпрыгивал от нетерпения.

Всё ещё чувствуя подвох, Дитзи пошла за ним. Довольный Джерри провел её по коридору к дальней двери, куда её пока не доводилось заглядывать. Теперь же, войдя внутрь и увидев большую и высокую круглую комнату, она догадалась, что находится в башне. Пол внутри был устлан толстыми мягкими матрасами, а из стен на разной высоте — под самый потолок — торчали деревянные балки.

— Смотри! — пока Дитзи оглядывалась, Джерри встал под самой низкой балкой, торчавшей на высоте всего лишь трех пони. Подпрыгнув, жеребчик совершил невероятный кульбит в воздухе и вспорхнул к балке, тут же ухватился за неё задними ногами, чьи колени вывернулись под странными углами, надежно удерживая его.

— Ты серьёзно, что ли?! — пораженно выдохнула Дитзи, таращась на предовольного жеребчика, раскачивающегося вверх тормашками.

— Ага, — задорно улыбнулся Джерри. — Потом хвостиком балку обхвати, крылышками себя оберни, мордочку под них и спать, — он немедленно проделал всё и впрямь стал напоминать летучую мышь-переростка.

— А пол мягкий, если кто-нибудь упадёт? — съехидничала кобылка, пройдясь вдоль стены и не найдя больше ничего интересного.

— Ага, спросонок, — ответил Джерри, распрямив ноги и таким же кульбитом спрыгнув вниз. — Хочешь попробовать? Давай, жутко весело!

— Спасибо не надо, — Дитзи прикинула высоту до балки и поёжилась. Упадёшь с такой нечаянно — потом костей не соберешь.

— Не бойся, я подниму!

— Нет, — твёрдо отказалась Дитзи. — Я такую акробатику не потяну, и не проси!

— Ну-у-у ла-а-адно, — разочарованно протянул Джерри. — Ты прямо как Фрутти, она тоже сначала ни в какую не соглашалась.

— В смысле? — Дитзи показалось, что она чего-то недослышала или не поняла. — Все же ночные пони вот так спят?

— Ну да, почти с рождения, — кивнул Джерри. — Когда Баззи подрастёт чутка, тоже научится.

— А чего же тогда Фрутти боялась?

— Так то Фрутти, она же не… эм-м-м… — глаза Джерри распахнулись, и он замешкался. Дитзи повернулась, но ничего не увидела позади себя.

— Так что она «не»? — переспросила. — Не хотела? Не умела?

— Эм-м-м-м, ну да, вроде того.

Дитзи сроду не видела более неуклюжей попытки соврать. Вдобавок Джерри заоглядывался по сторонам, крылья его поникли, а мордочка сделалась виноватой. Затем он взглянул на неё и вздохнул.

— Извини, меня просили кое о чем не рассказывать тебе. А у меня из головы вылетело.

— Что не рассказывать? — какое-то неприятное чувство охватило Дитзи. — Говори давай!

— Ну меня попросили! — с досадой мотнул гривой Джерри, дёргая хвостом. — Слушай, давай я с ребятами посоветуюсь, и мы решим, рассказывать или нет, хорошо?

Любопытство Дитзи было уже не остановить, и она настояла, чтобы беседа состоялась при ней, хотя особых восторгов Джерри по этому поводу не испытал. Сначала он заглянул в их с братом общую комнату и буркнул: «Надо пошептаться». По пути к Фрутти Дитзи крупом чувствовала вопросительные взгляды Арчи, но сама она ничего не знала, а Джерри не обращал ни на что внимания.

Старшая кобылка тоже нашлась у себя. Она удивилась приходу их компании, но тут же предложила сходить за чаем.

— Потом, — отмахнулся Джерри, одновременно проверив, закрыта ли дверь. — Надо поговорить.

— О чём? Говори, а то весь из себя такой загадочный, — пихнул его брат. Дитзи увидела, как он бросил на неё прямо-таки умоляющий взгляд, но всё же свесил голову.

— Ребят, я облажался. Случайно сболтнул при ней то, о чём мы… договорились не говорить.

К удивлению Дитзи, Фрутти шумно выдохнула и уставилась себе под ноги, Арчи мигом так треснул брата по голове, что сухой стук раздался.

— Болтун, волки тебя раздери, ну что за болтун, — прошипел он и виновато глянул на остолбеневшую Дитзи. — Всё испортил!

— Я случайно…

— Ладно, не бей его, — тихо сказала Фрутти, поднявшись и вклинившись между ними. — Я сразу говорила, что глупо утаивать.

— Ребят, вы о чём? — спросила Дитзи, внезапно почувствовав себя виноватой. — Я что-то не так сделала? — её поразило, что всегда шумный Джерри покорно снёс удар.

— Да все так, речь о другом, — Арчи безуспешно попытался обойти Фрутти. — Об этом болтуне, у которого колючка под языком!

— Что он тебе сказал? — перебила его Фрутти, глянув на Дитзи.

— Ну, в общем… — она вкратце пересказала то, что случилось несколько минут назад. — И затем сказал, что о тебе другой разговор, ты «не» что-то там, а потом замолчал.

— То есть ничего не рассказал? — уточнила Фрутти, а слегка угомонившийся Арчи проворчал:

— Не мог соврать что-нибудь?

— Ты же знаешь, я врать сходу не умею, — огрызнулся Джерри.

— Ребят, да о чём речь-то?! — не выдержала Дитзи, не зная, куда деваться от беспокойства. Ей жутко не нравилось, что у друзей имеются какие-то секреты от неё. — Я думала, мы друзья!

Как ни странно, первым отозвался Джерри.

— Да о тебе речь, — вздохнул он. — Точнее, о том, что мы могли бы стать друзьями ещё больше, чем сейчас.

— Это как?

— Чтобы ты стала ночной пони.

После этих слов в комнате стихло — только дождь шумел за окном. Дитзи растерянно посматривала на жеребят. Что значило «стать ночной пони»? Она же обычная, и никакой другой пони не станет, как ни старайся. Однако ребята говорили об этом, как о чём-то возможном.

— Ладно, — Фрутти прошла к тумбочке и вынула из верхнего ящика фотографию в рамке, которую передала Дитзи. Та увидела семейный снимок: жеребец и кобыла, между ними сидела радостно улыбающаяся земная кобылёнка пяти или шести лет с ярко-жёлтой, как одуванчик, шёрсткой и синей гривой.

— Это я в детстве, — пояснила Фрутти, и Дитзи неверяще перевела взгляд с неё на снимок и обратно. Ничего общего, ни единой шерстинки, только улыбка такая же заразительная.

— Трудно поверить? — усмехнулась старшая кобылка. — Мне тоже, когда в зеркало смотрюсь. Но это именно я.

— Как так получилось? — шёпотом спросила Дитзи, чувствуя холодок в спине, верный признак того, что она соприкоснулась с некоей тайной. Братья молча сидели рядом друг с другом.

— Знаешь, я не вижу смысла грустить, — Фрутти зарылась копытом в гриву, пока другим взяла снимок. — Но моя собственная история не такая уж весёлая. Да… О детстве я не очень хорошо, но помню. Даже то, как помогала маме цветы сажать. А вот потом… Мы поехали куда-то. Папа запрягся в телегу, я в ней сидела, мама шла рядом. Дорога была горной, и на одной из них мы попали под оползень… ну, я думаю теперь, что это был оползень. Грохот, крики, меня понесло куда-то, я очень больно ударилась. Пришла в себя в какой-то комнате с кроватью и бежевыми шторами… наверное, в больнице, но опять же, не знаю, точно. И там была кобыла, она о чем-то расспрашивала меня, но я только мычала. Представляешь? Помню, что я хотела ответить, но не могла понять, как произносить слова. Теперь я всё хорошо понимаю, а тогда у меня речь и память отшибло. Поэтому моих родителей так и не нашли. Примерно через месяц я очутилась в приюте. Не в этом, а в обычном. Там было вполне ничего себе, только с друзьями у меня особо не заладилось. Кто захочет дружить с кобылкой, которая мычит и рисует постоянно. Где-то через год меня отпустило, я снова заговорила, но рисовать не прекратила. Больно уж понравилось, я даже целые… как их… истории в картинках делала. Так прошло ещё года четыре, потом… я вспомнила всё.

Взгляд у Фрутти слегка затуманился.

— Просто проснулась среди ночи и всё вспомнила. И родителей, и дом, и как меня зовут. Чтоб ты знала, Фрутти Джюс ненастоящее имя. Мне его дали в приюте, когда я в первый день там набросилась на стакан с соком. Но неважно. На следующее утро я отправилась к директрисе и выложила всё как на духу. Только мне не поверили. Решили, будто я всё выдумала или что мне приснилось. Там многие жеребята выдумывают несуществующие истории о себе, поэтому я не виню директрису. Но упрашивать дальше я не собиралась, и в скором времени сбежала. С собой взяла кое-какие из рисунков, на которых рисовала свой дом, комнату, местечко, в котором жила.

Пройдя к окну, Фрутти уставилась в темноту; хотя темно было для Дитзи, а ночная пони наверняка видела что-нибудь.

— Только спустя несколько дней я поняла, в какую передрягу угодила. Вспомнить-то я вспомнила, но название города как отрезало. Хотя неудивительно, ведь я тогда маленькой была. Какие жеребята запоминают название мест, где живут? У меня всего-то и имелось, что мои рисунки, да кое-какие приметные места в памяти. И я бродяжничала, искала… долго. Убежала я поздней весной, а нашла город, когда уже листья опадали. Да, нашла! Зовётся он Черри-Триз, — она рассыпчато произнесла название, словно пробуя на язык. — Самое смешное, находится он всего лишь в полусотне миль от приюта. Я тыщу истоптала, чтобы вернуться почти туда же, откуда начала! — Фрутти нервно рассмеялась, и Дитзи, не выдержав, подошла и прижалась к ней боком, пытаясь утешить. Вздохнувшая старшая кобылка склонила голову на её макушку.

— Так ты нашла родителей? — осторожно спросила Дитзи.

— Я нашла дом, — глухо ответила Фрутти. — Только в нём никто уже не жил. Соседи рассказали, что семейная чета давно съехала. Но я всё равно пробралась внутрь, потому что среди рисунков у меня был один, на котором я нарисовал комнату с тайником… свою комнату, я так понимаю. Она была пустой, но тайник я нашла. В нём лежала эта фотография, — она с нежностью погладила рамку кончиком копыта.

— Я решила искать родителей дальше. Они тоже должны были искать меня! Но почему-то не искали… или искали, но не нашли.

Фрутти встала и нервно прошлась по комнате, не скрывая волнения и слёз.

— Ничего у меня не вышло. Соседи не знали, куда они отправились. Кто-то сказал только, будто папа с мамой говорили про океан. Что мне оставалось делать? Не возвращаться же в приют, поэтому я отправилась к океану. А на его берегу, чтоб ты знала, два крупных города, с десяток поменьше, и ещё куча деревень и поселков наберётся. Это я узнала из книжки, которую украла в магазине. Мне приходилось подворовывать, иначе я бы хвост отбросила с голоду. Не скажу, что мне нравилось это занятие. Если бы меня поймали, то отправили бы обратно в приют, и вряд ли в прежний. Есть парочка мест, куда отправляют бродяжек, воришек и прочую шелупонь. Оттуда попробуй выберись. И однажды меня всё-таки поймали… это был мистер Эвернайт, у которого я попыталась стянуть кошелёк. Тогда я была уверена, что меня поколотят и тут же сдадут страже. А он просто взял и накормил меня. Потом стал расспрашивать, кто я и почему дошла до такой жизни. Ну, я ему всё и выложила. Тогда-то он и рассказал, что ищет жеребят для своего приюта. Диву даюсь, как только не убежала. Наверное, я и впрямь устала бродяжничать и воровать, потому что выслушала его и дала уговорить себя отложить поиски, передохнуть. Если подумать, он спас меня. Не знаю, как бы протянула зиму. Так я очутилась здесь. А через год стала ночной пони.

— То есть как стала? — потёрла Дитзи в затылке. Она уже и забыла почти, с чего начался разговор, настолько заслушалась рассказом Фрутти.

— Да, — отозвалась старшая кобылка. — Извини за долгое предисловие… можно было без него обойтись, но почему-то тебе я захотела рассказать подробнее.

— Она и нам раньше столько не рассказывала, — вставил кто-то из братьев сзади Дитзи.

— Так вот, — чуть смутилась Фрутти. — Ночным пони можно родиться. Как Базз, например, если мама и папа ночные пони. Но бывает и так, что ночной жеребёнок рождается у обычных пони. Правда, это ужас как редко. Всего один жеребёнок на несколько тысяч или больше.

— Как такое возможно? — поражённо спросила Дитзи, представив, что было бы, если она вдруг родилась у мамы ночной пони.

— Мистер Эвернайт рассказал тебе, как появились ночные пони? — дождавшись её кивка, Фрутти продолжила. — Так вот, когда после изгнания принцессы Луны прошло больше ста лет, и та пора начала забываться, превращаясь в сказку, ночные пони стали возвращаться к обычным. Я говорю про потомков тех, кто не захотели никому вредить и спрятались. К тому времени ночных пони осталось совсем немного, и новой расы из них не получилось бы. Осторожно, исподволь они поселялись среди обычных пони, стараясь не привлекать к себе внимания. Потом выяснилось, что у ночных и обычных пони рождаются нормальные жеребята. Всего несколько поколений — и ночных пони совсем не осталось, они просто растворились. Но изредка их кровь даёт о себе знать.

— Мистер Эвернайт разыскивает всех таких жеребят и забирает сюда, — продолжил Арчи. — Многие семьи не особо возражают избавиться от уродцев. Да-да, сейчас рождение ночного пони считается какой-то болезнью с заумным названием. Никому и невдомёк, что просто у кого-то из родителей прадед или прабабка покувыркались на сеновале с ночным пони, — осклабился он.

У Дитзи вспыхнули щёки, а Джерри от души врезал брату промеж ушей.

— Ну и кто из нас болтун? — фыркнул он. — За своим языком следи!

— Какие все тут нежные, — надув губы, проворчал Арчи.

— А ещё, — откашлялась Фрутти, — ночным пони можно стать. Так же, как стали ночными пони те, кто жили тысячу лет назад. Или как я.

— И как же? — с замершим сердцем спросила Дитзи.

— Не знаю, — честно призналась Фрутти. — Есть какой-то ритуал, который мистер Эвернайт совершает над пони, но я не видела. Просто заснула обычной кобылкой, а проснулась ночной.

— И всё, что ли? — Дитзи почувствовала разочарование от того, что тайна обернулась пшиком.

— Перед этим мистер Эвернайт спросил у меня разрешения. Вроде как это главное условие, чтоб всё было добровольно. Если кто и знает подробности о ритуале, то только он.

— А почему ты согласилась? — спохватилась Дитзи. — Ты же хотела отыскать родителей.

— Почему… да потому, что сообразила, какого маху дала, решив отыскать родителей среди стольких пони. Я ведь даже имён их не помню… просто мама и папа. Ну и тогда я немножко злилась на них, что жила в приюте почти рядом, а они меня не нашли. А мистер Эвернайт искал не только ночных жеребят, но и просто таких, как я, бездомных и отчаявшихся, и предлагал им новую жизнь. Тем, кому терять уже нечего.

— Зачем ему это нужно? — спросила Дитзи. Ей казалось, что какие-то детали не сходятся. С одной стороны он отыскивал жеребят ночных пони, чтобы помочь им жить дальше. Но зачем ему нужно было превращать обычных жеребят? Почему просто не вырастить их, раз уж взял к себе, или же не брать вовсе?

— Собственно, к чему всё это, — заговорил Джерри. — Когда мы тебя увидели здесь, то подумали, что мистер Эвернайт хочет превратить тебя в одну из нас. Но решили не говорить, вдруг ты испугаешься и откажешься. Тем более, что у тебя есть семья, дом…

— Тебе есть, что терять, — добавила Фрутти.

— Да зачем вам это?! — не выдержала Дитзи такого обилия новостей. — Мы же отлично дружим, разве нет?

— Конечно дружим! — поспешили заверить её братья, окружив и обняв.

— Я ухожу, когда настанет лето, — сказала Фрутти. — Попробую ещё раз отыскать родителей, только с умом. Наведу справки в муниципалитетах, дам объявления в газеты. Все лучше, чем искать вслепую. Но я не знаю, сколько времени у меня это отнимет. Приют стал мне новым домом, и я намерена вернуться, но не знаю, когда. Фрезер и Квикфиз тоже долго не задержатся. Как только Баззи подрастёт, они уедут.

— Мы вдвоем останемся. Скука, — протянул Арчи. — Ты бы нам хорошей сестрёнкой стала. Ты славная.

Дитзи застеснялась, но все-таки сумела выговорить:

— Спасибо, ребят. Вы тоже просто замечательные.

— А то ж! — гордо задрал нос Джерри… пока взгляд его не пал на будильник на тумбочке.

— Лягать! — взвизгнул он. — Занятия начались!

Вмиг троица ночных жеребят подскочила и с горящими хвостами выбежала из комнаты, оставив Дитзи одну в очередной раз задаваться вопросом, действительно ли мистер Эвернайт такой строгий учитель. Какую бы шалость не устраивали его подопечные, к назначенному времени они бросали всё и устремлялись в классную комнату. Дитзи же обычно возвращалась к себе и в скором времени засыпала — чтобы проснуться перед рассветом и снова угодить в компанию жаждущих её общества жеребят.

Но сегодня её занял другой вопрос: зачем все-таки мистеру Эвернайту делать ночных жеребят из обычных? Даже если они никому не нужные бродяжки — разве это не сделает их жизнь сложнее? Разве им не придётся отныне жить с оглядкой?

Покинув комнату Фрутти, Дитзи остановилась в коридоре. Пойти и напрямую спросить мистера Эвернайта? Но он занят сейчас и не станет прерывать урок. Можно было подождать и спросить утром, но к тому времени она могла растерять всю решимость.

Помедлив, Дитзи направилась к лестнице и спустилась вниз. На первом этаже стояла тишина, только с кухни доносился легкий шум. Но и на кухне оказалось пусто, а звуки доносились из-за приоткрытой двери, ведущей на террасу. Там-то Дитзи обнаружила Марту, которая негромко напевала под нос и чистила овощи в неярком свете фонаря.

— Ещё не спишь, милая? — спросила она, сразу повернув ухо, а затем и голову, едва кобылка сунулась в проём.

— Нет, просто… — Дитзи зябко поёжилась, глянув на мелькающие в тусклом свете капли воды вокруг террасы; луна едва пробивалась сквозь тучи. — Просто ходила по дому, а все заняты. Эм… я вам не помешала?

— Ничуть, — золотые глаза кобылы чуть прищурились. — Подойди-ка сюда.

Едва Дитзи приблизилась, как Марта большим крылом придвинула её себе под бок и накинула сверху шаль, укрывавшую ей плечи.

— Да не надо, — смутилась Дитзи, хотя ей сразу стало теплее. — Я ж просто спросить.

— Я вырастила трёх детей, и поверь, я знаю, когда жеребёнку хочется поговорить, а когда «просто спросить». Ну, что у тебя на сердце?

— Я услышала тут кое-что и не совсем это понимаю, — издалека начала Дитзи, собираясь с мыслями. Дождь шумел, Марта продолжила чистить овощи, не торопя её.

— Правда ли, что Фрутти была обычной пони, а мистер Эвернайт сделал её одной из вас? — на одном дыхании выпалила Дитзи и снова замолчала, точно прислушиваясь, не услышал ли кто.

— Правда, — ответила Марта, продолжая водить ножом по клубню. — Что, они наконец-то тебе рассказали? Ну и слава небу. Я с самого начала была против того, чтобы скрытничать.

— То есть, это правда? — с замершим сердцем спросила Дитзи.

— Ну конечно. Девочка хорошо освоилась, я рада за неё.

— А зачем мистер Эвернайт предложил ей стать ночной пони?

— Почему мне кажется, что именно это интересует тебя больше всего? — Дитзи боком почувствовала, как усмехнулась Марта, а после большое крыло ласково сжало её чуть крепче. — У каждого свои резоны. Фрутти была бродяжкой. Видела бы ты, в каком состоянии были её шерсть и грива. А какая тощая, ребра пересчитать можно! Видно, что на одном упрямстве держалась. И к тому же… знаешь историю про её родителей? — она подождала, пока Дитзи кивнет. — Сдается мне, ничего бы тогда из её затеи не вышло, и она это понимала. Вот и получилась кобылка без цели и понимания, как жить дальше. А мистер Эвернайт словно бы предложил ей начать с чистого листа. Внешне она стала другой пони, а потом и научилась думать, как другая пони. Конечно, та малышка, желающая найти родителей, до сих пор живёт в ней, но теперь у неё появилась хорошая подруга, которая удержит её от опрометчивых поступков и поможет ей пережить то, что случится потом.

— А были до неё такие же… ну, которые превратились?

— Да, я помню нескольких. И у каждого были свои причины принять предложение Эвернайта. Например, лет пятнадцать назад жил здесь жеребчик, который согласился стать ночным пони, чтобы вылечиться от крака… такой подлой болезни, которая до поры до времени ничем не проявляет себя, а потом так резко и сильно наваливается, что никакой надежды не остаётся. Вот и у того жеребчика её не осталось, кроме как стать ночным пони. Превращение вылечивает даже тех, кто находится при смерти.

— А если у пони оторвана нога, она тоже отрастёт? — недоверчиво спросила Дитзи. Сердце в груди внезапно сжалось.

— Должна, наверное, — кобыла пожала плечами. — Хотя были и такие, кто отказывались. Я их понимаю. Все же стать ночным пони значит отказаться от своей старой жизни. Пусть не сразу, но это случится, а на такое духу не у каждого хватит. Не каждый смирится с тем, что уже ничего не будет как прежде. Скажи, тебе никогда не хотелось бы, чтобы всё было как прежде?

Неожиданный вопрос застал Дитзи врасплох. Хотелось ли ей? Да конечно хотелось бы! Она зажмурилась, представив лицо папы. Вспомнила, как он врывался в дом, возвращаясь из своих командировок, и закидывал визжащую кобылку себе на спину; как она зарывалась глубоко в его гриву и вдыхала родной запах; как хмурившаяся мама снова начинала улыбаться. С тех пор, как друг отца пришёл с дурной вестью, она не улыбалась — пока не познакомилась с Рафлом. Да и вообще не случилось бы этого кошмара!

Если бы не отчим, она бы не переехала за тридевять земель. Если бы не переехала... она бы не познакомилась с Иствиндом и ночными пони. А ещё перед ней не забрезжила бы надежда.

— Я не знаю, — призналась она, потянув на себя край шали, чтобы укрыться от ветра… но не от появившейся мысли. — Просто столько всего случилось.

— Вот именно. Зачастую некоторым пони так хочется повернуть время вспять, что они застревают в прошлом, не обращая внимания ни на что вокруг. Хотя могли бы заметить и сделать немало хорошего сейчас… э, милая, заболтала я тебя. Ты ведь спишь уже.

— Не сплю… — возразила Дитзи, обнаружив, что прислонилась щекой к боку кобылы, а свет лампы превратился в расплывчатое пятно.

— Конечно не спишь, только головкой сейчас в ведро нырнешь, — фыркнула Марта. — Давай-ка…

Дитзи уже потянулась было встать, когда её подхватили и уложили на покачивающуюся спину. Ткнувшись мордочкой между крыльев, она подумала, что обязательно поговорит с мистером Эвернайтом.

И уснула прежде, чем оказалась в своей комнате.

Глава 9. О непростых разговорах и обмане

Прошло ещё несколько дней.

Дитзи всё это время ходила как в воду опущенная, иногда в задумчивости натыкалась на пони и предметы, а пару раз даже что-то роняла из копыт. Или попросту сидела и таращилась в одну точку.

Утраченная некогда надежда вспыхнула с новой силой. И Дитзи, в своё время приложившая немало сил к тому, чтобы смириться со своим положением, теперь была потрясена до глубины души.

Вот и сейчас, возвращаясь из леса, она была до крайности задумчива и едва замечала что-то перед собой.

— Привет, Дитзи, — услышала она вдруг голос и остановилась.

Мимоходом подумалось, что опять пропустила нужный поворот и оказалась возле библиотеки.

Где чуть не столкнулась с Найт Блюм и Иствиндом.

Друзья выглядели немного хмурыми.

— Спишь на ходу? — поинтересовалась единорожка.

— Привет, — бежевая кобылка нашла в себе силы улыбнуться. — Что-то случилось?

— Случилось, — кивнул парящий в воздухе над дорогой Иствинд. — Ещё как.

— Что? — Дитзи навострила ушки.

Её кольнуло беспокойство: вдруг с кем-то из друзей случилась беда? Или с их семьями?

— Мы тебя чем-то обидели? — осведомилась тем временем Найт Блюм.

— Что?

— Ну, — деланно задумчиво закатила глаза единорожка, — ты почти перестала с нами встречаться, и мы тут подумали, может, мы с Иствиндом что-то не то сделали? Или сказали?

Дитзи уже открыла рот, чтобы возразить, и вдруг осознала, что в последнее время проводила почти всё свободное время в Лесном доме, а не с первыми друзьями в Бэрриконте.

Сразу стало немного стыдно.

Дитзи уже хотела что-нибудь ответить, но неожиданно замялась.

А действительно, что сказать? Правду — нельзя. Вернее, нельзя всю правду. Но и даже «безопасная часть» может стать болезненной для друзей, ведь выйдет, что Дитзи променяла их на «семейство лесника».

Выходило, что она и вправду забыла о друзьях, почти полностью сосредоточившись на ночных пони.

— У тебя ведь всё хорошо? — от глаз Иствинда не укрылась её заминка.

— Да… простите, ребята, я совсем… — Дитзи поджала хвостик и выдала, — заучилась, вот! И зачиталась книжками.

Жеребята переглянулись.

— Мы тут за неё переживаем, — сказала Найт Блюм с наигранным раздражением, — а она, понимаешь, в книжки зарылась.

— А у нас, между прочим, засада на носу, — добавил Иствинд.

Дитзи почувствовала, как её ушки прижимаются к голове. У неё совершенно вылетели из головы ежемесячные посиделки в ночи.

Да что там, кобылка даже забыла попросить маму что-нибудь испечь! Теперь придётся идти в кондитерскую…

По счастью, жеребята не стали допытываться до мелочей, и просто хотели обсудить сегодняшнюю встречу.

Дитзи предложила в этот раз устроить «вечеринку с мороженым», после чего на мордочках друзей снова появились довольные улыбки.

Действительно, что может быть лучше, чем засидеться допоздна с друзьями, болтая и играя в игры? Да ещё с мороженым мистера Близзарда, который умел придать лакомству совершенно невероятный вкус, от простого сена или морковки до экзотических фруктов и кондитерских изысков.

А дома выяснилось, что мама испекла большой кекс! Даже без напоминаний!

Что в дополнение к ледяной сладости обещало сделать вечер ещё лучше, чем просто с чаепитием!

Правда, объяснение оказалось простым.

— Сегодня последняя суббота месяца, — пояснила Астра Вэй в ответ на удивлённую мордочку дочери. — В этом месяце вы ни разу не собирались. Значит, соберётесь сегодня или не соберётесь вообще. Но раньше вы никогда не пропускали свои посиделки.

Дитзи снова почувствовала, как теплеют уши, поэтому поспешила благодарно потыкаться мордочкой в мамину шею и ретироваться наверх.

Но не настолько быстро, чтобы не заметить, как дядя Рафл наигранно подкрадывается к стоящей у мойки маме и, вытянув крыло, самыми кончиками перьев внезапно проводит по её спине. За что Астра тут же лёгонько шлёпнула его хвостом по морде и расфыркалась от смеха.

Вспыхнувшая Дитзи скрылась в коридоре, стараясь выкинуть из головы увиденное… однако всё равно подумала, что до появления дяди Рафла не слышала смех матери.

…Несмотря на обилие сладостей, вечер что-то не клеился.

Разговоры получались вымученными и быстро сходили на нет, и даже настольные игры уже не так радовали, как раньше.

Мыслями Дитзи всё время возвращалась к Ночному приюту, прослывшему среди пони Бэрриконта жутким Лесным домом. Как так вышло, что до сих пор никому не пришло в голову связать легенду с подслеповатым Хуфи, чья сторожка стояла на опушке леса? Хотя с чего бы. В конце концов, в легенде речь шла о чудищах, а не о каком-нибудь семействе странных пони. Никто из обитателей Ночного приюта, кроме мистера Эвернайта, не показывался на глаза горожанам, а сам директор ухитрился скрыть истину практически на виду. Все знали, догадывались или «слышали что-то такое», что у городского чудака-пегаса есть семья, но никто не давал себе труд проверить её существование.

— Дитзи, — внезапно перед её глазами промелькнуло копытце Найт Блюм. — Кончай!

— А, что? — вынырнула из раздумий бежевая кобылка. — Что кончать?

— Витать в облаках! — фыркнула единорожка. — Только не говори, что думаешь сейчас об учёбе.

— Ага, — добавил раздосадованный Иствинд. — Это и без того звучало неубедительно.

Уши Дитзи прижались к голове. Она хотела снова попросить прощения у друзей, но под укоризненными взглядами не смогла выдавить ни слова.

— Мы, конечно, не навязываемся, — сказала тем временем Найт Блюм, — но зачем было устраивать встречу, если ты занята?

— Или всё же расскажешь, что у тебя стряслось? — добавил Иствинд и даже приобнял Дитзи.

Кобылка посмотрела сперва на него, потом на подругу. От выжидательных взглядов зачесалась спина, а уши прижались к голове.

— Я… я постараюсь объяснить, — выдавила она.

— Не надо, — вдруг сказала Найт Блюм и, перехватив удивлённый взгляд Иствинда, добавила. — Если это личное.

— Дело не в этом, — поспешно выговорила Дитзи, — Просто… это не только мой секрет, и я не знаю, что могу рассказать… а что нет.

Жеребята переглянулись, и Иствинд спросил:

— Мы можем помочь?

Дитзи внезапно поняла, что просто не может оставить друзей в полном неведении.

— Представьте… — начала она и нервно сглотнула, — представьте, что можете круто изменить свою жизнь. Исцелиться и начать сначала.

— Это про ту болезнь, от которой ты всё время глотаешь таблетки? — уточнил Иствинд.

Дитзи задумчиво посмотрела на него. Она ничего не рассказала друзьям о том, почему вынуждена порой принимать белые горошины обезболивающего. И они сами не спрашивали из вежливости, за что кобылка была им весьма благодарна.

— Да, — ответила Дитзи. — Представьте, что может исчезнуть то, из-за чего вы чувствуете себя неполноценными, неприкаянными пони, что не могут отыскать своё место в жизни?

— Тут и думать нечего, — решительно заявил Иствинд. — Выпал шанс — хватай!

— А что, если тебе даже неизвестна цена? — посмотрела на него Дитзи. — И пока не попробуешь — не узнаешь.

— Я бы всё равно рискнул! — рубанул крылом воздух пегасёнок. — Нечего без толку маяться.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Найт Блюм, затем внимательно посмотрела на подругу. — На твоём месте я бы всё-таки ещё подумала. Если цена неизвестна, то она вполне может оказаться или завышенной, или вовсе несправедливой. У шарлатанов всегда так.

Дитзи кивнула. Друзья не совсем верно её поняли, но лучше их не разубеждать.

— Мне не угрожает опасность, — сказала она вслух и даже выдавила улыбку. — Честно.

— В любом случае, будь благоразумна и всё как следует взвесь, — сказала единорожка. — Родители знают?

— Мы это ещё не обсудили, — честно и в то же время уклончиво сказала Дитзи, вовсе не собираясь рассказывать маме и дяде Рафлу. Мама уж точно решительно воспротивится, а вот отчим… возможно, он поймёт её. Однако без ссоры точно не обойдётся, а Дитзи не хотела больше никаких ссор.

— Когда будешь обсуждать, — продолжила Найт Блюм, — спроси совета. У тебя замечательная мама.

— Точно, замечательная, — невнятно подтвердил Иствинд, запихнувший за обе щёки здоровенный кусок кекса Астры Вэй.

— Хорошо, — согласилась Дитзи. — Спрошу, как только решусь обсудить.

— В любом случае, что бы ты ни решила, мы останемся с тобой, — уверенно пообещал Иствинд.

«Сам не знаешь, что говоришь», — подумала Дитзи и, видимо, чем-то выдала себя, потому что Найт Блюм добавила:

— Не сомневайся.

«И ты не знаешь», — скорее из упрямства подумала бежевая кобылка, но на душе у неё полегчало; её охватило ощущение, словно она наконец-то зашла с холодной улицы в тёплый дом.

— Ребята, как же мне повезло с вами!

Жеребята обнялись, после чего ночные посиделки продолжились. Дитзи собрала волю в копыта и отвлеклась от одолевающих мыслей вплоть до минуты, когда трёх друзей в очередной раз начал морить сон.

И уже лёжа в кровати в эту позднюю ночь, Дитзи Вэй долго смотрела на льющийся в окошко серебряный свет луны. В нём ей чудились отблески пламени горящего за спиной моста.

«Мы останемся с тобой», — повторила она одними губами.

* * *

Воскресное утро началось весьма рано, и виной тому было колотящееся сердечко кобылки. Хватит тянуть, надо решаться сегодня — мысль была простой и ясной.

Жеребят не пришлось выпроваживать; они сами, едва скатав спальники, засобирались по домам. Не мудрствующий лукаво Иствинд распахнул окно и с гиканьем вылетел наружу: пегасик считал это особенным шиком. У Найт Блюм хватило вежливости обняться с Дитзи на прощание и уйти, как все нормальные пони.

— Доброе утро, миссис Вей, — раздался её голос внизу, и Дитзи с толикой досады поняла, что разминуться с домашними не выйдет. А ведь так хотелось скорее покончить со всем.

Однако ж на кухне за столом сидела только Астра и что-то рассматривала. При появлении дочери она чуть улыбнулась и кивнула:

— Привет.

— Привет, — шёпотом отозвалась Дитзи, неловко присаживаясь на стул рядом. Перед мамой лежал альбом с фотографиями; едва глянув на разворот, кобылка зарделась и отвела глаза.

Богиня, ну издай закон, запрещающий делать снимки жеребят в пелёнках!

Со смешком Астра перевернула страницу, где фотографии были уже не столь крамольные.

— Ты такой весёлой раньше была, — сказала она негромко.

— Угум, — большого труда Дитзи стоило посмотреть на собственные улыбающиеся мордашки.

На следующей странице она задержалась взглядом на первой же карточке. Мама и папа стоят по бокам, а между ними подпрыгнул и завис в воздухе эдакий бежевый мячик. В памяти, увы, не возникло то мгновение, зато вспомнилась фотография Фрутти.

«А ведь она лишилась куда большего, — поняла вдруг Дитзи. — У неё не осталось даже семьи».

Но ночная кобылка по-прежнему смеялась и улыбалась, дружила и не собиралась бросать поиски родителей. А Дитзи собственными копытами оттолкнула всех, кто был рядом, и целых два года холила и лелеяла своё одиночество. И не подпускала никого… даже дядю Рафла и Криспи.

— Я тут подумала, — не догадываясь о размышлениях дочери, сказала Астра. — До сих пор у меня всё хлопоты, хлопоты какие-то, Рафл на фабрике пропадает, ты с друзьями. Только на кухне все и встречаемся. Может, нам сходить куда-нибудь погулять вместе сегодня?

Дитзи замялась. Против ожиданий, идея не так уж и не пришлась ей по душе — даже наоборот. Но почему именно сегодня?! Словно кто-то наверху увидел её метания и решил подлить масла в огонь. Богиня, к чему твои испытания?!

— Мам, я…

В коридоре процокали шаги, и на кухню забрёл полусонный дядя Рафл.

— Утра-а-а… — он протяжно зевнул. — Девочки, вы не против, если я…

Поднявшись со стула, Дитзи на подгибающихся ногах подошла к нему и порывисто приникла мордочкой к широкой груди, чем застала пегаса врасплох. Сзади прерывисто вздохнула Астра.

— …ещё посплю, — договорил дядя Рафл. — Диззи, ты чего?

Услышав от него своё детское прозвище, кобылка едва удержалась, чтобы не всхлипнуть, и поглубже зарылась носом в шёрстку. Мгновением позже раздался шорох, и сверху на неё опустилось мягкое крыло: точно так же, как делал папа давным-давно.

Дитзи прикоснулась копытом к его ноге и обняла. Хватит отталкивать тех, кто снова сделал маму счастливой.

— Я тут хотела сказать, — пробубнила Дитзи. — Мама предлагает нам погулять всем вместе.

— Пойдём, конечно, — отозвался растерянный от такого приёма дядя Рафл. — Только…

— …ты ещё поспать хочешь, — кивнула Дитзи, наконец-то отодвинувшись и посмотрев на отчима. — Тогда вечером, ладно?

— Я и днём ого-го, — усмехнулся дядя Рафл.

— Просто… — Дитзи оглянулась на маму, смотревшую на них обоих посветлевшим взглядом; как долго она ждала, что дочь признает Рафла. — Мне надо сбегать кое-куда! Но вечером я вернусь, обещаю!

— Ну, раз обещаешь, — развёл копытами пегас. — Кто я такой, чтобы тебе не верить.

Фыркнув, Дитзи приподнялась и ткнулась мордочкой ему под подбородок и сразу отодвинулась, чувствуя, что хватит с неё нежностей. Иначе для самого главного решимости не останется.

— Пока! Люблю вас! — она стремглав побежала наружу.

— Мы тоже любим тебя! — крикнул кто-то вслед… и неважно, кто именно.

* * *

Обитатели приюта уже собирались на ужин. На лестнице запыхавшаяся Дитзи встретилась с Фрутти; показалось или нет, но ночная пони как будто бы сердечнее поприветствовала её. В самой столовой отсутствовали братья, зато нашлись Фрезер и Квикфиз. На спине между крыльев последней моргал золотыми глазками жеребёнок, совсем ещё крохотный. Если не присматриваться, то точь-в-точь летучая мышь, разве что довольно милая. Едва Дитзи вошла, как он уставился на неё, и она уставилась в ответ. С минуту они играли в гляделки, пока жеребёнку не наскучило, и он не стал дальше смотреть по сторонам.

— Ты сегодня раньше, — заметил мистер Эвернайт, откладывая очередную свежую газету.

Дитзи замялась, не зная, как начать. Сказать ему при всех или попросить выйти в коридор? Но ведь он не жеребчик из другого класса, чтобы просить его о таком.

— М-мистер Эвернайт, я хотела спросить у вас…

— О чем же? — она завладела вниманием директора, и под его взглядом мигом почувствовала себя, как малыш Баззи под её собственным. Только ей некуда было спрятать мордочку. К тому же остальные обратили на неё внимание.

— Я просто… услышала тут… — язык едва ворочался во рту, слова вылетали из памяти. — Что вы… это… хотели… ну… сделать меня одной из вас! — выкрикнула она и застыла с пылающими ушами, сейчас крепко прижатыми к голове.

В столовой разом воцарилась тишина; краем глаза Дитзи уловила движение в проёме, где появились братья. На обеих мордашках читалось страдальческое выражение: «Предательница!».

Мистер Эвернайт откашлялся.

— Да, хотел, — спокойно сказал он, как о погоде за окном. — Но скажу честно, у тебя есть один существенный недостаток. У тебя есть семья, — сказал так, как другие взрослые говорят: «Ты ещё маленькая».

— Я не понимаю, — пробормотала Дитзи, пусть и слышала ту же причину от Фрутти.

— У тебя есть дом, где тебя любят и ждут, — терпеливо стал объяснять мистер Эвернайт. — Я не говорю, что ночным может стать только одинокий и несчастный пони. Но подумай, сумеешь ли ты сохранить тайну? Сможешь ли доверить её тем, кого любишь, без опаски, что от тебя отвернутся? Сумеешь ли не выдать нас? В этом смысле одиночке проще, чем тому, у кого есть близкие и друзья. И да, я не хочу, чтобы о нас узнали.

— Я же говорила, что не болтливая, — пробормотала Дитзи.

— Верю. Но что ты будешь делать, когда нечаянно покажешься кому-либо ночью? Мы не перевёртыши, и ночь откроет наш облик вне зависимости от нашего желания.

— Я буду осторожной.

— И опять верю. Но всего не предусмотришь. Что ты скажешь, когда тебя увидят такой?

— Ну скажу, что комар в лесу укусил! — выпалила Дитзи, не зная, что ещё тут сказать.

Тишина сменилась дружным хохотом. Баззи испуганно попискивал, пока остальные пони смеялись. Вконец запунцовевшую Дитзи пихнули в бока вставшие рядом братья.

— Значит, мы комары? — с прищуром спросил Арчи, оскалив все клыки.

— В следующий раз будем зудеть у тебя над ухом, когда спать ляжешь, — добавил Джерри.

А отсмеявшийся мистер Эвернайт обошёл стол и встал перед ней.

— Скажи, почему тебе захотелось стать ночной пони? Одной прихоти мало, и я рассказал тебе о трудностях.

— Ой, да хватит маять девочку, — вошла с кухни Марта. — Она умница и не стала бы попусту просить о таком. Да и какие ж это трудности? Я сорок лет с ними прожила, и ничего.

— У каждого своя жизнь, — возразил мистер Эвернайт. — Тебе повезло, но что будет с ней? Сможет ли она жить с таким?

— Я… — вмешалась Дитзи, вздохнув глубоко. — Я хотела только спросить, правда ли, что превращённый пони вылечивается от всего? А оторванная нога у него отрастёт?

— Конечно, — кивнул директор. — Правда, тогда он поначалу будет тощим ночным пони, надо же будет откуда-то ноге взяться. Почему ты спрашиваешь? Выглядишь здоровой кобылкой, да и ноги у тебя все на месте, довольно красивые, — подмигнул он.

Закусив губу, Дитзи отвернулась, не обратив внимания на враз озаботившиеся морды братьев. Потянувшись к шее, она отстегнула застёжку накидки и села, позволяя ткани свободно сползти на пол. Она знала, что через секунду-другую снова станет тихо, и зажмурилась. Но все равно перед глазами ярко предстала картина того, что она каждый день видела на спине в зеркале. Две размашистых кляксы кожи, едва заросшей пушком. Два пустых места там, где росли прекрасные крылья.

* * *

— Эй, Дитзи!

— А… чего? — отвлёкшись от учебника, кобылка увидела под собой озорную нежно-лиловую мордочку — неизменное выражение Голли-Волли.

— Эй, пошли скорей! Там мальчишки задумали такое! — земнопонька тщетно подпрыгивала в попытках дотянуться до висящей вверх тормашками на ветке каштана Дитзи. Сама кобылка таким способом выясняла, правда ли проще прочитать книжку, если кровь приливает к голове. Но или прошли недостаточно времени, или книжка была чересчур заумной, но Дитзи без лишних угрызений совести (чуть-чуть, разве что) кинула томик и спрыгнула следом. И коснулась копытами земли одновременно со стуком корешка о брошенную под деревом сумку.

— Прошу, скажи, что там действительно нечто интересное, — фыркнула Дитзи, порысив бок о бок с нетерпеливо гарцующей Голли. — Надеюсь, не собираются есть червяков на спор?

— Не-е-е, гораздо круче! — ухмыльнулась подруга. — Они решили устроить воздушные гонки!

— Они рехнулись? — только и смогла спросить Дитзи секунду спустя от изумления. — Вожатая запретила!

— Ты ж знаешь, парни так и норовят посоревноваться, — закатила глаза Голли. — Вирлвинд к тому же сказал, что никакой земной пегас не сравнится с небесной кровью, во как закрутил. Ясно сено, как Эпик ответил. Пар из ноздрей, копытом землю роет, крылья встопорщил, орёт, чтоб гонка здесь и сейчас, — тут обе кобылки засмеялись, представив картинку. — Вожатую отвлекли и вот-вот начнут, все наши уже там!

— Пегасам вообще выше двух ростов нельзя летать!

— А то они такие послушные, — насмешливо всхрапнула Голли.

Над небольшой рощицей взмыли две точки, послышался восторженный гомон. Голли притопнула от досады, что не увидела самого взлёта, а Дитзи всмотрелась в фигурки: синеватую и жёлтую, и мысленно закусила кончик пера за последнюю. И это не значило, что Эпик ей нравился… чуточку ведь не считается, правда? Грубоватый, вспыльчивый, но отходчивый и добродушный увалень в её глазах выигрывал по сравнению с красивым пегасом-задавакой Вирлвиндом.

Вместе с Дитзи они были единственными пегасами в лагере. И красавец из самого Клаудсдейла как следует распушил перья в первый же день, в прямом и переносном смысле, привлекая внимание. «А шо, дома на тебя вообще никто не смотрит?» — спросил находившийся рядом Эпик, и Вирлвинд под смешки мигом сдулся, одарив его ненавидящим взглядом.

С того дня между жеребятами вспыхнула кровная вражда; тем же вечером они крепко подрались, и Эпик остался с укушенным ухом, а Вирлвинд — с разбитым носом. Больше они старались не драться — по крайней мере, на виду у всех — а вот разнообразные «птичьи мозги» и «земной червяк» так и сыпались с обеих сторон, подкрепляемые тумаками и пинками. И если Эпик, родившийся в семье земных пони, был крепче и сильнее, то Вирлвинд действительно здорово летал. Да ещё хвастался, что его зачислили на кадетские курсы подготовки Вондерболтов.

Сама Дитзи старалась держаться в стороне, благо в лагере собрались жеребята со всей округи, и тут было много других, с кем можно подружиться. Но жеребчики, чуть что, кидались к ней и требовали рассуживать их. Вот уж не было печали! Первые дни она старалась разбираться во всех их глупых спорах и соревнованиях, но после вчерашнего поедания червяков разозлилась и ушла, махнув хвостом. И вот опять они учудили!

Голли ускакала далеко вперёд, и Дитзи поторопилась догнать её. Миновав рощицу, она увидела чуть ли не всю смену: задравшие головы жеребята дружно поворачивались и неотрывно следили за двумя гоняющимися и выписывающими немыслимые зигзаги в небе фигурками. Единорожик в очках посматривал на секундомер, который Дитзи раньше точно видела у спортивного тренера.

— Эй! — Он услышал окрик Дитзи и оглянулся. — Долго они ещё?!

— Договорились до излучины реки, потом до старого карьера и обратно сюда, — ответил единорожек, снова поочерёдно глянув на секундомер и небо. — Хотели сначала облачные метки расставить, но взрослые могли заметить.

Дитзи подняла голову и вгляделась в точки. Голубая вырвалась вперёд и в какой-то момент резко повернула. «Ага, вот и излучина», — кобылка мысленно представила места вокруг лагеря, которые тайком облетела в первые же дни. Что поделать со страстью исследовать…

С запозданием жёлтая точка свернула следом и помчалась за голубой. В манёврах Эпик уступал Вирлвинду, но на прямой нагнал его, и какое-то время они летели крыло в крыло. Затем жёлтый пегас вырвался вперёд — от удовольствия Дитзи представила перекошенную морду оставшегося в хвосте задаваки. Да и жеребята встретили его прорыв восторженным ржанием; но торжество длилось недолго. Внезапно Эпик резко сбавил скорость, кувыркнулся в воздухе и стал падать, беспорядочно размахивая крыльями. Не успел холодок пройтись по спине Дитзи, как он выровнял полёт — и опять помчался нагонять голубого красавца. Было нетрудно догадаться, что случилось: разогнавшийся Эпик пропустил нужный момент, слишком резко сбавил скорость и, что называется, не вписался в поворот.

От досады Дитзи притопнула копытом — и наткнулась на весёлый взгляд Голли.

— За кого болеешь? — спросила та с самой невинной мордочкой.

— Ни за кого! — вспыхнула Дитзи. — Расшибутся ведь, дураки!

— Они почти закончили, нечего бояться!

Дитзи с большим сомнением вгляделась в небо. Наверняка Эпик что-нибудь вытворит, желая нагнать Вирлвинда. Прямо сейчас он помчался следом, одновременно набирая высоту. Голубой пегас стремительно отрывался, а Эпик всё забирал выше, потом замер высоко-высоко — и сорвался в крутое пике. Дитзи ахнула — или только разинула рот, а ахнули все остальные. В считаные мгновения Эпик нагнал и обогнал Вирлвинда, да так, что того закрутило от воздушной волны. Вытянувшись, он гнал и гнал, приближаясь к финишу. Он был уже совсем рядом, когда резко хлопнул крыльями в попытке затормозить — и опять угодил в ту же западню. Бешеная скорость попросту швырнула его крупное тело вперёд, превратив полёт в беспорядочное кувыркание. И ему было уже не успеть выровняться!

Дитзи не заметила, когда сорвалась с места и взлетела навстречу — только промелькнули мордочки жеребят, а затем верхушки деревьев. Полная желания спасти Эпика, она мчалась ему навстречу, пускай даже с трудом представляла, что надо делать. Беспорядочно размахивающий ногами и крыльями пегасик быстро приблизился, она приготовилась схватить его… Сильный удар копытом выбил воздух из груди, в глазах Дитзи вмиг всё смешалось. Ноги Эпика, толпа на земле, стремительно приближающиеся деревья…

Она не успела ничего сделать, когда спиной влетела в зелёное шелестящее море. Сотни тонких гибких ветвей хлестанули её по крыльям, отшвырнули куда-то в сторону. От дикой боли всё вспыхнуло перед глазами Дитзи — и померкло.

Стена. Окно. Листья, сквозь которые светило солнце. Один из лучиков падал ей прямо в глаз, но она не могла ни отвернуться, ни отгородиться. Просто не знала, как. Наконец по наитию опустила веки и очутилась в красноватом сумраке.

Где-то поблизости говорили пони — слишком глухо, чтобы расслышать. Наверное, за стеной. Точно, она проспала побудку, надо вставать! Но как же не хочется… первый раз в жизни ей настолько сильно хотелось просто лежать в постели — лежать и спать. Даже и потянуться не возникало желания. Только прохладно было немного.

Её не прижатое подушкой ухо дрогнуло и развернулось в сторону раздавшихся рядом шагов. Солнечный лучик исчез. С облегчением она открыла глаза и удивлённо моргнула при виде знакомой палево-жёлтой морды.

— Эй, привет, — отчего-то шёпотом сказал Эпик. — Ты как? Хочешь пить?

Что он делал в общей спальне кобылок? И о чем вообще спрашивал? Всё хорошо с ней было, только хотелось спать и не шевелиться. А вот попить она бы не отказалась — значит, всё же придётся вставать. Интересно, завтрак уже прошёл?

Эпик куда-то исчез, чтобы снова появиться с большим стаканом. Аккуратно зажав его между передними копытами, он прислонил соломинку ей ко рту. «Ты что делаешь?!» — возмутилась она мысленно, но едва соломинка прижалась к губам, Дитзи непроизвольно обхватила её и глотнула… и поняла, как сильно на самом деле её мучает жажда. В несколько хлюпов она высосала весь стакан, наслаждаясь каждым прохладным глотком, валом катящимся по пересохшему языку.

Она начала понимать, что случилось нечто. Да и в глазах прояснилось: стало видно, что она лежит вовсе не в спальне лагеря. Но где она? И почему ей по-прежнему так лениво двигаться?

Когда Эпик снова отодвинулся, она увидела, что его крыло туго примотано бинтом к боку. Он ушибся? Поранился? Опять подрался с Вирлвиндом? Его крыло, оно…

В памяти мигом вспыхнул полёт, разом выхватив и остальные подробности. Небо, она же упала вместе с ним! И сейчас, должно быть, лежит в медпункте. Сам Эпик выглядел неплохо, но что же случилось с ней?

— Ты… ты… — она с трудом разомкнула слипшиеся губы. — Ты… как?..

— Это… ничего, — он искоса посмотрел на неё, всё пытаясь аккуратнее поставить стакан на тумбочке. — Хорошо, что ты очнулась. И это… не пытайся шевелиться, ты крепко поломалась. А со мной всё обошлось. Когда ты толкнула меня, я кое-как выровнялся и брякнулся не так сильно, как должен был. Это… спасибо…

Он бубнил с таким неуклюжим видом, что у Дитзи против воли растянулись в улыбке губы.

— Ну я и попросился к тебе, вот, — закончил Эпик. — Сейчас врача позову, да.

Он бочком скрылся из виду, Дитзи не попыталась повернуться следом. Значит, всё-таки медпункт… или даже больница. Ох, как плохо-то! Папа точно отругает, как в тот раз, когда она попыталась долететь до облаков. Мама опять расстроится.

Все-таки она пошевелила ногами и с удовольствием ощутила, как они сдвинулись под одеялом. И ничего она не поломалась, чего Эпик наговорил-то. Только крылья никак не шевелились; похоже, их примотали, как и у него. Она уже чувствовала опоясывающие грудь и живот бинты, и решила ничего не трогать.

Эпик вернулся вместе одетым в белый халат жеребцом и сразу же отошёл в угол. А доктор принялся расспрашивать Дитзи. На все его вопросы она честно отвечала: да, полетела помочь; да чувствую себя неплохо; нет, после удара ничего не помню. Потом, осмелев, она спросила, насколько сильно повредилась — на что врач глянул на неё и выдал странную фразу: «Ничего фатального». И вроде бы не сказал «плохо», но Дитзи забеспокоилась.

Когда врач вышел из палаты, они с Эпиком ещё немного поговорили, но и он тоже вскоре покинул её. Оставшись в одиночестве, Дитзи вопреки зароку попыталась на ощупь понять, что же с ней случилось. Но бинты были на ощупь как бинты, вот и всё. Так ничего не выяснив, она уснула.

А проснулась снова от лёгонького прикосновения к плечу. Открыв глаза, она увидела обеспокоенное лицо матери и тут же виновато прижала уши. Рядом стоял и отец в доспехах, выглядевший так, будто не спал несколько ночей подряд. Легко догадаться, что его вызвали прямо со службы; пегаска прижала уши ещё крепче и сжалась. Хотя с виду папа вроде бы не сердился.

Дитзи даже рта не открыла, как её заключили в крепкие объятия. Сейчас сонное оцепенение уже не имело над ней такой власти, и она почувствовала себя в силах тыкаться носом в шеи родителей, слушая их взволнованные голоса. Потом она попыталась сесть, и тонкое одеяло сползло с неё — тут-то всё и случилось. Отец с присвистом втянул воздух сквозь зубы, а на глазах матери появились слёзы.

— Мам? Пап? — пегаска стиснула одеяло между копытцами. — Извините… я…

Она не договорила, как Астра ещё крепче обняла её и прижала к себе. Отец отошёл на пару шагов и уставился себе под ноги.

— Доченька, ну как же так!.. — причитала мама в гриву испуганно замершей Дитзи. Она беспомощно посматривала на папу, но он лишь не то тряс, не то мелко качал головой.

В коридоре зашумели. Дверь в палату распахнулась от сильного пинка, и внутрь набились сразу много пони. Врач, Эпик с Вирлвиндом, какие-то взрослые жеребцы и кобылы…

Папа Дитзи двинулся навстречу, угрожающе распахнув крылья, что-то гаркнул и пронзительно посмотрел на двух жеребят. Разом загомонив, незнакомые взрослые тут же оттеснили и заслонили их, шагнули навстречу, но упёрлись во вклинившегося между ними и стражником доктора.

От суматохи пегаска сжалась в комочек и зажмурилась, но всё равно слышала разъярённые голоса:

— Я требую во всём разобраться, прежде чем обвинять моего сына!

— Да тут всё ясно!

— А ну убрал копыто!

— Или вы все успокоитесь, или я вас выведу!

Чья-то угроза возымела действие, и голоса тут же стали тише, но злости в них не убавилось. Дитзи прижималась к матери, надеясь вот-вот проснуться: такого просто не могло происходить наяву.

Кто-то прикоснулся к её плечу и слегка потормошил; открыв глаза, она увидела коричневого единорога с короткой мордой. Грудь его пересекала повязка с какой-то бляхой.

— Мисс, меня зовут Пис Аллер. Я уполномоченный розыскник округа. Позвольте услышать ваше имя?

— Дитзи Вэй, — пискнула окончательно перепугавшаяся пегаска. Что же случилось, если аж милиционер пришёл разбираться?!

— Хорошо, мисс Вэй, — кивнул Пис Аллер. — А теперь расскажите нам, что произошло в лагере.

Дитзи посмотрела мимо него и наткнулась на напряжённые взгляды взрослых. Позади них бок о бок жались необычно тихие Эпик и Вирлвинд. Она облизала пересохшие губы, но попросить ещё попить постеснялась и начала рассказывать. Если в первый раз доктору она отвечала как в полусне, то теперь в голове прояснилось. Во всех подробностях Дитзи припомнила гонку: и то, как Эпик потерял крыло, и как сама взлетела ему на помощь, и как он случайно ударил её копытом. Пис Аллер скрупулёзно записывал всё в блокнот, а с лиц взрослых — наверное, родителей мальчишек — исчезало напряжение, сменяясь недоумением и растерянностью.

— Так вы говорите, что Эпик и Вирлвинд устроили гонку из-за личной вражды? — уточнил розыскник после рассказа.

— Ага, — кивнула Дитзи. — Вирл… ну такой… самодовольный, вечно хвастался и задирал других, а Эпик ставил его на место. Они как встретились, так сразу начали… ну… враждовать.

— Чушь! — фыркнула крайняя слева кобыла, но под взглядом жеребца рядом умолкла.

— Понятно, — Пис Аллер перелистнул страницу и неожиданно с сочувствием посмотрел на кобылку. — А теперь выслушаем других участников событий.

Стушевавшихся жеребят вывели вперёд. Пис Аллер бросил предупреждающий взгляд на папу Дитзи, до сих пор молча стоявшего у окна. Только раздувшиеся ноздри выдавали, что он был обозлён до крайности.

Дитзи посмотрела на Эпика и ободряюще улыбнулась ему. Он заметил взгляд… и к её удивлению, отвернулся.

— Итак, джентлькольты, — розыскник подошёл к жеребятам. — Представьтесь.

— Эпик Хоп, — буркнул жёлтый пегасик.

— Вирлвинд Хоп, — спокойнее ответил синий жеребчик, удивив Дитзи ещё сильнее. Выходит, мальчишки — братья?

— Вы родственники? — повторил Пис Аллер вслух её мысль.

— Мы кузены по отцам, — снова ответил Вирлвинд, чья задиристость невесть куда подевалась. Сейчас он очень напомнила эдаких правильных и рассудительных жеребят из книжек.

— Вы познакомились впервые в лагере?

— Вовсе нет, мы дружим, сколько себя помним.

— Однако мисс Дитзи Вэй и остальные свидетели в лагере утверждают, что вы вели себя так, будто раньше не встречались.

— Видите ли, в чём дело, — покачал головой Вирлвинд. — Это была идея кузена…

— Да чё ты гонишь, — дёрнулся Эпик.

— …когда он увидел её, — Вирлвинд показал крылышком на изумлённую Дитзи. — Брат попросил, чтобы я изобразил придурка и пристал к ней, а он навроде как осадит меня. Он решил на спор подружиться с ней и до конца смены поцеловаться.

Все уставились на Эпика, не отрывающего взгляда от собственных копыт. Пегаска захотела позвать его, но из горла вылетел только сиплый хрип.

— Что было дальше? — спросил Пис Аллер.

— Дальше мы продолжали притворяться, и всё удавалось. Однако в какой-то момент перестарались, — самокритично заметил Вирлвинд. — И Дитзи разозлилась на нас обоих.

— Тогда вы решили устроить соревнование?

— Не совсем. Эпик решил, что…

— Ну давай, выгораживай себя, — с ненавистью прошипел жёлтый пегасик.

— Я говорю, как было, — фыркнул синий.

— Ты первый предложил!

— Это был один из вариантов, — парировал Вирлвинд. — Мы решили устроить гонку, во время которой Эпик должен был несильно разбиться. Дитзи испугалась бы за него, и они снова подружились бы.

Матрас был жёсткий, комковатый. Тонкое одеяло не грело. Сильно и резко пахло лекарствами. Всё это отмечалось в голове Дитзи, не задерживаясь, пока она неотрывно смотрела на друга, но видела только его шевелюру.

Почему он молчит? Ну ведь врёт этот задавака как на духу! Неужели он пригрозил Эпику, что тот не спорит?

Но когда они назвались кузенами, никто ведь не спорил. И это значит, что всё остальное — тоже правда?

— Я так понимаю, всё пошло не по плану? — холодно осведомился Пис Аллер, в упор смотря на молчаливого Эпика. Жеребёнок завозился, заозирался в поисках поддержки и нехотя выдавил:

— Типа того… я потерял крыло по-настоящему, а не понарошку… со скоростью маленько не рассчитал.

— В результате чего вы спровоцировали мисс Дитзи Вэй на попытку спасти вас.

— Я не просил её соваться ко мне! — яростно вскинулся Эпик — у пегаски сам собой поджался хвостик от холодка внутри.

Вирлвинд не врал.

— Она сунулась, как вы изволили выразиться, потому что считала вас своим другом, — с брезгливой мордой сказал Пис Аллер. — И могу предположить, что вы рассчитывали на подобный исход. Но к моему сожалению, догадки к делу не отнести. Поэтому я могу предъявить лишь неумышленное причинение тяжкого…

— Это ещё доказать надо! — всхрапнул жеребец позади Эпика. Все опять разом зашумели, и на глазах обмершей Дитзи папа опять двинулся к жеребятам. В следующую секунду над всеми взвился тонкий, кобылий визг Эпика:

— Ну я же не знал, что ей крылья отчекрыжат!

Смысл его слов вонзился в мозг пегаски, как булавка в тельце пойманной бабочки. Не обратив внимания на предупреждающий возглас матери, она оглянулась и посмотрела себе за спину. Туда, где топорщились обтянутые бинтами бугорки.

Дитзи попыталась зашевелить крыльями, но невозможно двигать тем, чего нет. Эта пустота проникла в неё до самого сердца. И она закричала. Пронзительный, исступлённый крик метнулся в окно, запутался в густой кроне и слабым эхом исчез в равнодушном небе.

А потом ничего не стало.

Глава 10. О песнях и небе

— Вот так все и случилось, — закончила рассказ Дитзи, съёжившись в глубоком кресле в кабинете мистера Эвернайта. Кроме пары кресел и рабочего стола здесь больше ничего не было. За широким окном серело позднее пасмурное утро, от которого директор в своём «дневном» облике укрывался в тени высокой спинки. — Теперь я недопегас, недоземнуха, и вообще недопони. Вот я и подумала, отчего бы не стать ночной… чтобы снова взлететь.

— Глупости ты о себе говоришь, — ответил до сих пор молчавший мистер Эвернайт. — Ты вполне хорошая пони. Я могу понять, как плохо тебе было тогда, но то, что ты хочешь… я не уверен, что размен станет тебе во благо.

— Почему нет? — вскинулась Дитзи. — Я мечтаю снова оказаться на облаках! Снова лететь и чувствовать ветер! Да, может быть, моё призвание вовсе не будет связано с небесами, и я буду вдохновенно грядки копать, но это не значит, что мне можно обойтись без полёта! Я пегас… а пегасы не могут жить без неба.

Мистер Эвернайт вздохнул и опустил голову. Было необычно видеть чудаковатого пегаса таким задумчивым, даже удручённым. Словно с актёра-комика во время представления упала маска, открыв старую, уставшую морду.

— А что ты скажешь, если вовсе не найдёшь своего призвания? — глухо спросил он.

— А? — совсем не этого ожидала услышать Дитзи.

— Ни у одного из ночных пони нет особенного таланта, — спокойно сказал директор. — Ни у одного из нас нет меток. Ты не думала, с чем это связано?

— Ну, я думала… — пробормотала Дитзи, стесняясь признаться, что с самого начала принимала пустые крупы жителей лесного дома как нечто само собой разумеющееся. Если уж здесь живут необычные пони, то они необычны во всём! — Думала, что они у вас… просто спрятаны… где-нибудь… или не видны…

— Их просто нет, — сказал мистер Эвернайт. — Нет и не было. Ни у рождённых под сенью луны, ни у преобразившихся. Такова расплата. Глаза, шёпот и крылья ночи взамен мощи земного пони, волшебства единорога… летучести и лёгкости пегаса. Трудновато тебе будет искать призвание в полёте и творении погоды.

— Но я хотя бы смогу летать…

— И ты не сможешь гулять по облакам, как раньше, — безжалостно докончил мистер Эвернайт.

Дитзи прикусила губу и опустила голову. Да, в словах взрослого ночного пони был резон. Но она не хотела понимать его.

— Земной пони без ноги поставит себе протез, — упрямо забормотала она. — Единорог без магии найдёт себя в алхимии и других науках. Но что делать пегасу без крыльев?! — она не хотела, но сорвалась на тонкий визг. — Я… я… даже не могу пойти в лётную школу и научиться водить дирижабли. Всё из-за этих проклятых болей! Врач сказал, это на всю жизнь, и меня просто не возьмут!

Мистер Эвернайт молчал, а Дитзи несло:

— Вы взрослый и умный! Скажите же, что мне делать! Что мне делать?!

Изо всех сил она уговаривала себя не реветь, но слова и слёзы душили её, рвались наружу. Что хуже, она самой себе напоминала капризную кобылку, валяющуюся в ногах родителей и требующую купить игрушку.

До чего же больно увидеть выход из мглы, в которой она просуществовала два года и не иметь шанса воспользоваться им. Уж лучше бы ей вовсе не знать о нём: так проще смириться и как-нибудь, но зажить дальше.

В конце концов кобылке удалось стиснуть зубы и замолчать.

До её ушей донёсся тихий вздох:

— Прости…

Вот и всё. Никакого чуда не случится. Мистер Эвернайт не хочет рисковать. Ему надо заботиться о других ночных пони и нет смысла превращать ту, которая пусть даже нечаянно, но может раскрыть их тайну.

Умом Дитзи понимала, что следует встать и уйти. Двигаться, шевелиться, шагать — куда угодно, только не останавливаться. Потому что иначе замрёт и её сердце.

— Дитзи Вэй, — голос мистера Эвернайта вывел её из оцепенения. — Согласна ли ты отказаться от покровительства дня и принять объятия ночи? Согласна ли чтить луну, как новое солнце и свою новую мать?

— Да, — выдохнула она прежде, чем поняла, что именно услышала.

«Спасибо, богиня! Спасибо, спасибо!»

— Тогда я приглашаю вступить тебя в наши ряды, — сказал мистер Эвернайт.

— Ряды? — переспросила кобылка, которая слышала слова директора, как сквозь вату.

— Тысячу лет назад это была присяга для тех ночных пони, кто шёл сражаться. Глупо, конечно, — вздохнул мистер Эвернайт. — Но не нам судить. Что важнее, так это твоё согласие. Пойдём.

— Что? — навострила уши Дитзи. — Прямо сейчас?

— Зачем откладывать? Превращение происходит быстро и безболезненно, если тебя именно это пугает. Твоя семья знает, куда ты отправилась?

— Да, я сказала маме, что пойду к вам… ну в смысле, к леснику Гринлифу и его детям, и могу задержаться на целый день.

— Хорошо, — улыбнулся мистер Эвернайт. — Тогда не будем медлить.

На негнущихся ногах Дитзи спрыгнула с кресла, поковыляла к двери — по другую сторону завозились и торопливо ускакали прочь; выглянувшая в коридор кобылка увидела только мелькнувший за углом хвост. Кто-то из ребят точно слышал, какую истерику она закатила.

Ох, стыдоба…

Но времени пунцоветь ушками у неё не было: мистер Эвернайт вышел из кабинета и пошёл к лестнице, и кобылка заторопилась за ним. А ну как передумает…

Удивительно, но директор привёл Дитзи в её спальню и велел прилечь на кровать.

— И лучше закрой глаза, — попросил мистер Эвернайт. — Боишься?

— Страшно немножко, — призналась Дитзи, послушно зажмурившись. Она услышала скрип пола, почувствовала, как ночной пони опёрся о кровать, ощутила его горячее дыхание на шее. Он прикоснулся губами чуть ниже холки, словно родитель, целующий жеребёнка на ночь.

Совсем несильно кольнуло.

Затем её охватило неописуемое чувство. В темноте под веками разверзлась звёздная бездна, и Дитзи провалилась в неё. И падение было самым, что ни на есть настоящим. Ни закричать, ни шевельнуться она не могла, пока звёзды неслись навстречу и мимо разноцветными отблесками.

Потом всё прекратилось. Кобылка больше не падала, а парила среди моря звёзд. Ужас отступил, она непроизвольно вздохнула. Попробовала двигаться, и ноги послушались её. Как во снах, пришло осознание, что на самом деле она стоит на чём-то твёрдом, надёжном. Помедлив, Дитзи пошла вперёд — направлений здесь просто не существовало. Она уже пожалела, что согласилась, но бежать сломя голову и криком требовать, чтобы её выпустили отсюда, показалось глупым. Сама напросилась. Поэтому она просто шла вперёд, для храбрости принявшись тихонько напевать себе под нос.

Неизвестно, сколько минуло времени. За цокотом копыт и собственным голосом Дитзи слышала далёкий звон, становящийся то тише, то громче. А больше ничего. Потому-то, случайно глянув в сторону, она вскрикнула от неожиданности. Совсем рядом шла ещё одна пони. Высокая — выше любого из виденных ею, тёмная: кобылка видела только её фигуру с развевающейся гривой.

И, в отличие от Дитзи, её шагов не было слышно.

Кобылка остановилась — остановилась и пони. Наклонила голову и ласковым голосом попросила:

— Пой дальше.

Сглотнув, Дитзи кивнула. Ничего же не случилось, ей только надо спеть ещё.

И она запела. То, что слышала сама и от мамы, что учила давным-давно в школе на уроках музыки, что слышала на праздниках и вообще везде-везде. Некоторые песни казались ей глупыми, но неизвестная пони не говорила останавливаться. Они шли дальше. Постепенно на душе Дитзи становилось легче, она пела всё радостнее, ей хотелось засмеяться и броситься вскачь, как маленькому жеребёнку. Но всё же настал момент, когда она замолчала и, облизав губы, сказала:

— Я больше не знаю песен.

— Серебряный голосок, — одобрительно сказала пони. — Мы пришли.

— Куда? — Дитзи огляделась; на её взгляд, это место ничем не отличалось от остального звёздного моря.

— Здесь мы поговорим, — пони подошла вплотную, и разинувшая рот Дитзи увидела у неё и рог, и крылья.

— Вы богиня?! — на поражённый возглас аликорна только покачала головой.

— Ты только об этом хотела спросить? — слегка наклонилась она к кобылке.

— Нет… — Дитзи запнулась, — я пришла сюда стать ночной пони!

Вот сейчас аликорна рассмеялась, и с её смехом звёзды будто чаще замерцали.

— Ты забавная, серебряный голосок. Что ж, я рада, что ты захотела стать моей дочерью.

Дочерью? Что она имела в виду?

— Но у меня есть мама, — пробормотала Дитзи.

— Я буду твоей второй матерью… можно? — спросила аликорна, точно давняя подружка, желающая поделиться секретом.

Дитзи замешкалась. Ни о чём таком ей не рассказывали, и она не знала, что делать. Отказаться? А ну как пони не выполнит её желание, и мистер Эвернайт потом рассердится, что она что-нибудь испортила?

— Ну… можно, — пробормотала она, пытаясь сообразить, чем это обернётся. И вздрогнула, когда аликорна вновь рассмеялась.

— Подумай, — пони ещё ниже склонилась к ней. — И пой чаще.

Вдруг она поцеловала Дитзи туда же в холку, куда и мистер Эвернайт до этого. Снова вспыхнули звёзды — а затем погасли.

* * *

Солнце бросало рыжеватые отсветы сквозь верхушки деревьев. Ещё не вечер, но и до ужина недолго осталось. «А что на ужин?» — подумала Дитзи, уютно устроившись щекой на подушке. Затем почувствовала, что из уголка рта стекает ниточка слюны, и торопливо вытерла её, но тут же натекла новая. Да что ж такое-то? Ещё и губы почему-то не могли сомкнуться плотно. Намереваясь утереться, Дитзи дотронулась до рта и наткнулась на что-то твёрдое. Это был зуб — длинный острый клык, торчащий из-под верхней губы. И с другой стороны находился такой же. Несколько секунд Дитзи озадаченно ощупывала их, пока её не пробрала дрожь от озарения.

Вскочив, она метнулась к небольшому настенному зеркалу. Из пыльной поверхности на неё уставилась собственная ошалелая бежевая морда. Тщетно Дитзи потёрла глаза — ничего не изменилось. Но она же чувствовала языком клыки! Щурясь от назойливого рыжего лучика, она повернулась, посмотрелась так и эдак. Приблизилась мордочкой вплотную, чтобы свет не мешал ей.

В тот же миг в отражении из-под бежевого лица как будто проступило ещё одно, но так слабо, что не приглядывайся — и не заметишь.

«На дневном свету мы выглядим, как обычные пони», — вспомнились слова мистера Эвернайта, и Дитзи от досады заехала себе копытом по голове. Ну конечно!

Кинувшись к окну, она задернула шторы, как следует подоткнула их, чтобы ни единой щёлочки не осталось, ни единого солнечного лучика не проникало. С замершим сердцем повернулась к зеркалу.

Вот теперь-то она тихонько ойкнула. Отражение заморгало золотыми глазами. Тёмно-фиолетовая со светлой полоской грива длинными локонами обрамляла мордочку и спускалась по шее; на тёмно-серой шерсти смотрелось даже неплохо. Ещё бы слюни из-под клыков не текли.

И одновременно она как сквозь дымку видела себя прежнюю: бежевую кобылку с алой гривой. Только в ночи новый облик проступит окончательно.

Но самое главное было впереди. Затаив дыхание и зажмурившись, Дитзи представила, как напрягает те мышцы, которых лишилась. С волнением она ощутила отклик в теле — тут от чрезмерного напряжения спину резануло болью, заставив кобылку тоненько вскрикнуть. Негромко хлопнуло.

Медленно открыв глаза и повернувшись, она потрясённо уставилась на расправившиеся плотные кожистые крылья. Какие большие, даже огромные! Робко Дитзи попробовала махнуть ими, и они послушались, отдавшись в спину полузабытым ощущением. По комнате пронёсся всколыхнувший шторы ветерок. Не в силах терпеть дальше, Дитзи взмахнула крыльями сильнее, подпрыгнула — и плавно перелетела на кровать.

«Мамочки…»

Дитзи не поняла, почему комната затуманилась, пока не ощутила мокрое тепло на щеках. Она плакала. Тоска, радость, облегчение, восторг — все чувства смешались и застряли комом в горле. И, уткнувшись в подушку, кобылка выплакивала их, слеза за слезой. Как же глубоко до сих пор она загоняла все мысли об утраченном небе. Теперь они пробивались обратно наверх, как молодая трава сквозь тающий снег.

Встряхнувшись, Дитзи встала и подошла к окну. Разлетелись шторы, распахнулись настежь створки. В мордочку потянуло промозглым ветром, запахло сырой землёй и прелой листвой. Ей захотелось, чтобы сейчас было лето, но выбирать не приходилось. В конце концов, оно наступит в следующем году. И через два, через три года, и много-много раз потом.

А сейчас она расправила новые крылья во всю ширь и взлетела. Мгновение пустоты в животе сменилось упругой силой, подкинувшей и понёсшей её вверх. Вот и крыша усадьбы, и башня остались внизу, а Дитзи всё поднималась. Потом она поблагодарит и мистера Эвернайта, и остальных обитателей ночного приюта… и вернётся домой, чтобы успеть на прогулку с семьёй.

Но пока Дитзи просто летела навстречу пронзительно-голубому осеннему небу.