Трудно представить хотя бы один день, когда мне на глаза не попадалась очередная новость о нарастающем продовольственном кризисе. Я провожу свои вечера за ленивым пролистыванием каналов, и, несмотря на растущее равнодушие к этой истории, что повторяется за раз за разом, я не могу не заметить одну забавную вещь. Очевидцы отчаянно машут руками в камеру, широко раскрыв свои напуганные глаза, в то время как под ними пробегает маленькая полоса новостей о повышении цен на мясо. Их паника лишь заводит остальных, матери вытаскивают своих драгоценных детей из школ со смешанным составом, а вандалы бьют окна мясников и поставщиков.

Это напомнило мне о детстве, что я провела в католической школе Святого Кристофера в Торонто. Родители говорили мне, что я была довольно одаренным, но относительно тихим ребенком, пусть даже упрямство и не было мне чуждо. Школой управляли монахини, однако здесь было место и другим набожным травоядным. Разделение учеников по типу питания было незаконно даже тогда, но, как бы то ни было, они проделали хорошую работу по отделению таких, как я, от основной массы учеников. С тех пор, как мне посчастливилось стать частью приемной программы, я стала одним из немногих плотоядных зверей в университетском городке. Сложно даже представить, насколько неуместно я тогда себя чувствовала. Семья, в которой я жила, была исключительно травоядной, так что можно было сказать, что меня насильно выдернули из своего места в природе. В школе меня нередко задирали и, порой, даже били. Ну а слова, вроде «суки» и «кровомордой», так и вовсе слышались из каждого угла.

Я любила читать, ведь только на страницах книг я могла найти свое утешение. Школьную библиотеку сложно было назвать богатой, да и большая часть книг была подвергнута строгой цензуре, как мне довелось узнать позже. И вот я увлеченно листаю книжку о Красной Шапочке, как вдруг замечаю, что последние страницы выдраны. Числа в углу проскочили мимо без какой-либо причины. Даже притом, что рассказ закончился для волка довольно плачевно, зрелище кровожадного зверя, пожирающего свою жертву, казалось им слишком жестоким для ребенка вроде меня. К счастью, у моих родителей книг было в достатке. Они были довольно строги к тому, что я смотрю по телевизору, однако о книгах они почти не заботились. Таким образом, я прочла их все, от корки до корки. В то время моей любимой историей была сказка о мальчике, который кричал "Волк!". Мне понравилось, как пастух и сельские жители дрожали в ужасе перед волком, ибо знали, что он пожрет все их стада. Мне очень понравился и конец, где лгущий ребенок получил то, чего заслуживал. В нашей уютной библиотеке я нашла немало рассказов о страшных зубастых животных, которых боялись глупые обыватели. Они были моими сказками на ночь.

Моя мать говорила мне, что я немного помешалась на этих рассказах, едва только до нее дошли слухи о моих школьных забавах. Я любила прятаться в темных углах и неожиданно выскакивать, пугая других учеников, хватая их за хвосты и страшно при этом рыча. Я скалила свои острые зубы, наблюдая за тем, как мои одноклассники прижали уши в инстинктивном страхе от того, что охотник вошел в свои владения. Однажды Майкл, молодой баран, что был на целый класс старше меня, вдруг схватил меня за волосы, как только я вышла из класса на перемену. Он сказал, что его отец не раз говорил о том, что плотоядные твари уродливы и глупы, и что я далеко не исключение. Он был пухлым мальчишкой с лохматой шерстью, что раздувала его еще больше, и лишь не намного выше меня. Его я не боялась, а уж глупой себя назвать уж точно не могла. Как сейчас помню то приятное чувство, когда мои клыки впивались в его пухлую нежную щеку и то, как тряслась моя голова в звериной ярости, пока он заливался писклявым криком.

Они заставляли писать меня на доске "Я не буду кусать других" строчку за строчкой, в качестве кары за мой проступок. Я лишь усмехнулись своей зубастой усмешкой Майклу, ведь именно его родители проводили меня до кабинета директора, и залилась смехом, увидев то, как его слезы текли сквозь марлевые повязки. Может, теперь он не будет врать. Мой нос немного болел, после того как настоятельница щедро прошлась по нему розгами. Я вынесла еще несколько ударов по костяшкам пальцев после того, как отказалась извиниться, прежде чем мои родители пришли забрать меня домой. Я не глупа, зачем мне просить прощения? Я не знала, что многие учителя боялись иметь со мной дело, в страхе лишиться пальцев, до того самого момента, как меня чуть не исключили за этот инцидент. Знала бы я это тогда, то нагнала бы гораздо больше ужаса, чем мой дорогой братец в свои десять лет.

И вот я улыбаюсь себе в зеркало, глядя на набухшую от ушибов морду тем самым злополучным вечером. Я почистила зубы, любуясь своими клыками, и тут же изо всех сил сжала их, забрызгав зеркало слюной и зубной пастой. Я стала страшным серым волком.

Перевод: Sinis