В ушах стоял пульсирующий, совпадающий с ритмом сердцебиения, гул. Дыхание было учащённым, прерывистым, до жадности глубоким. Сердце дико колотилось, словно вырываясь из грудной клетки наружу. Было больно заглатывать влажный от дождя воздух. Время от времени, оглядываясь, беглец посматривал на преследующий его, в закоулках вечернего города, патруль. Ну, додумался же после задания возвращаться в комендантский час через район для чистокровок, в надежде остаться незамеченным. Но вот облом случился. Нужно было каким-то образом отстать от них, ведь в родной "грязный" район ему не удастся просто пройти через выставленную у входов охрану. Невысокий лис, с крупными ушами фенека и мехом бурого цвета, ловко и быстро старался скрыться от надоедливых преследователей. Погоня продолжалась всего лишь около четырёх минут, и несколько самых неспособных и слабых фуррей отбились, прекратив преследовать лиса, но побег от остальных казался самцу многочасовым марафоном, где цена победы – жизнь, и она достанется только одному. Одежда бурого промокла насквозь. Да что там одежда, от этого ливня, который проходил поздним вечером в Берлине, пропитанная дождевой влагой шерсть липла и спутывалась, собираясь отдельными прядями, становясь непомерной ношей, особенно, для того, кто убегает от нескольких вооружённых солдат, желающих поймать твою тушу. Во время погони, мир вокруг быстро мелькал во взоре, но всё равно можно было увидеть жизнь, в чистокровном районе. Вот, в окне богато убранного дома было видно, как толстый енот избивает на глазах своих детей грязнокровку-кошку, которая фактически являлась его рабом, а эти маленькие твари радостно смеялись и подходили, чтобы влепить ей очередную пощечину. Вот промелькнули фигуры в парадных костюмах и завидных украшениях у Raffinement - самого дорогого и престижного ресторана города, похоже, они, прекрасно отужинали и собрались домой. Лис мечтал, что когда-нибудь, ему посчастливится там перекусить, ведь в такое приличное место «шавок» не пускали даже на кухню. А вот видно, как «чистые» зеваки собрались у витрины магазина с электроникой, и смотрели очередное выступление их "доблестного и великого" фюрера по телевидению. "Ох, эта тупая гнусная морда. Как же она меня бесит", - думал про себя лис, - "И ведь, пока бегал по этой области, не видел почти ни одного плаката или листовки с ним. Только пару свастонов "гордо" развевались по ветру. А ведь у нас, ни одной улочки, ни одного дома, ни одного угла нет, где бы ни были развешаны плакаты с мордой этого хорька, со всеразличными надписями, вроде: "Мы позволили вам жить, проживите на пользу великой нацистской Германии!" или «А ты вступил в патруль?». Повернув на очередном повороте, Бурый оказался в тупике, но тут же увидел ведущую на крышу лестницу. Завидев её, лис быстро стал подниматься по ней, цепко хватаясь за скользкие ржавые поручи. Взобравшись на крышу, он стал перепрыгивать на другие и бежать по ним, плоским мокрым крышам соседних зданий, стараясь не оглядываться. Всё же оглянувшись, он никого не заметил и остановился, нагнувшись, заглатывая воздух. Но не тут-то было. Показался овчар, один из преследователей патруля, который был вынослив и быстр, в отличие от остальных своих сотоварищей, при этом крича бегуну в след оскорбления и угрозы. Лис снова побежал, но быстрее, высматривая себе пути для отступления. "О! Мусоровоз!", - обнаружив машину, мысленно обрадовался лис. Продолжив движение в нём, он мог оказаться в своём районе... или же на свалке, но в любом случае, не в лапах патруля и не в тюрьме. Ускорившись из последних сил, лис прыгнул со скользкого края крыши в машину, нырнув в зловонную кучу, спрятав своё тело под грудами мусора. Когда овчар подбежал к краю, он осмотрел сверху место, где стояла мусоровозка, и старался найти лиса по запаху. Благо для беглеца, дождь и гора свежего мусора в машине превосходно маскировали его запах. Расстроившись, нацист поправил свою каску, громко некультурно выругался и пошел собирать свой вымотанный от погони отряд. Бурый выкарабкался из мусора, который неприятно бил смрадом в ноздри, и разлёгся на этой мусорной куче. Вдруг машина завелась и тронулась, медленно, но громко проезжая по вечерним немецким улочкам.

Лис лежал в смердящих отходах, любуясь пёстрым небосводом, украшенным кучей маленьких ярких звёзд, которые в последнее время были редким зрелищем из-за непрерывной работы заводов. Но завтра был праздник, и заводы остановили, позволив рабочим выйти на дополнительный выходной. Праздник «победы»… 30 лет, с тех пор, как нацистская Германия одержала победу во Второй Мировой Войне, окончательно подчинив последние сопротивляющиеся страны. Для всего мира, который не был в согласии с нацистской системой, это было потрясением, позором и шоком. А что сделали немцы для победы? Просто начали применять химическое оружие в каждом сражении. А их учёные первые, и единственные в мире, кто смог создать ядерное оружие. А с таким вооружением много ли нужно для счастья? Несколько бомб в СССР, несколько в США, парочку в Европу и вот, пожалуйста – ты победитель. Но не все смирились с этим поражением, и по всему миру организовывалась оппозиционная вооруженная группировка «Надежда», которая всеми способами старалась противостоять новому мировому главенству. Конечно, не многие хотели вступать в «Надежду», так как качество и количество вооружения нельзя было даже сравнить с тем, что было у немцев. Их учёные, совместно с учёными захваченных стран создавали новые прототипы оружия, которое превосходило своих предшественников. Последняя модель автомата, который был у каждого в элитных патрулях – MP-73 – штурмовая винтовка, способная поражать цель на расстоянии до двадцати километров. Даже в тесном городе, такое оружие имело огромный потенциал. Достаточно было прицепить оптический прицел и перевести оружие в режим одиночной стрельбы – и теперь ты снайпер с лучшей в мире винтовкой. Это оружие может спокойно пробить кирпичную стену и при попадании в кость, пройти сквозь неё, причиняя мучения и страдания тому, в кого будет вестись огонь. Развиваться «Надежде» мешала и новая планировка городов, которая делила каждый крупный населённый пункт на районы: для чистокровных и для грязнокровных. К тому же, существовали и вводились новые законы, сильно ограничивающие права фуррей-метисов. Например, для них был введён комендантский час – в это время они не имели права даже ступить на «чистую» территорию. Причём солдат не волновало, задержался ли ты на заводе, почти единственное место, куда брали на работу «чёрных», помогал ли ты кому-либо из «истинных» фуррей, тебя избили, и ты только что очнулся – каждого грязнокровку, что появлялся после девяти вечера в «чистых» районах, могли расстрелять, изнасиловать, посадить в тюрьму или что хуже – отдать на опыты в лабораторию при Кальзеванеге – самой неприступной тюрьмы нацистского мира, в которую отправлялись все деятели в области Берлина, работающие и выступающие против власти под свастикой. А таких было много.…Ведь именно в новом центре мира жил фюрер и «правитель Земли» – Хорьлер – хорёк с абсолютно белой шерстью и красными глазами, тот, кто возглавил партию нацистов до Второй Мировой Войны, победа в которой была его заслугой. Для всех чистокровных фуррей он был эталоном, идеалом, кумиром и даже немного богом. Он прекрасно относился к чистокровному населению, все его политические действия только улучшали жизнь. Естественно, для «чистых». А вот «грязным» жизнь была устроена не лучшим образом: они могли работать на заводе или же быть рабами, для них были подняты цены на большинство видов товаров (кроме основных продуктов питания), их не допускали в большую часть заведений культурно-развлекательного плана, таких как кино, театр, даже в сауну не пускали. Да ещё и эта охрана, у каждого выхода из своего района, которая шмонала тебя на предмет оружия и предметов антихорьлерской направленности. А ведь зачастую эти охранники воровали понравившиеся безделушки у бедняг, и сделать в ответ солдатам никто ничего не мог. Куда попрёшь с голыми лапами против автомата? Вот и приходится терпеть унижения от нациков.

«А в детстве всё было не так уж и сурово», - наплывали воспоминания в голову лиса. Он прекрасно помнил последние 2 года, счастливые времена, которые он провёл со своими родителями. Когда было ещё относительно терпимое отношение к фуррям-метисам, не было особо сильного национального разногласия. Соблюдаешь законы – почётный гражданин, молодец, вот тебе уважение. Родители были даже не на нише жизни этого нового мира, хоть и имели «грешки» в происхождении. Бурая лисица и фенек были счастливы, когда у них родился маленький щенок. Они возились с ним, заботились, мечтали, что ему удастся получить хоть какую-то должность, которая не была дозволена для «шавок», но гены дали о себе знать и надежда пропала. Бурый лис с ушами фенека ни как не был похож на чистокровку, и поэтому, его будущее уже было написано невидимыми чернилами в книге истории. Родители лиса были далеко не на последней должности в «Надежде». Их уважали, к их мнениям и планам всегда прислушивались. Но, когда лисёнку было 5 лет, для них выставили серьёзное задание, с которым могли справиться только они, благодаря их ловкости и размерам – им было необходимо пробраться на новый закрытый завод, единственный завод, где не работали грязнокровки, что как раз и было подозрительным, а принимали туда только проверенных личностей и верных следователей партии. Оставив ребёнка у телевизора, они сказали ему, что скоро вернуться. Но они не смогли сдержать своих слов.… Пробраться на территорию завода было очень просто для этой юркой парочки. Но вот выбраться оттуда… Сопровождающие оппозиционеры, которые ждали агентов неподалёку от завода, услышали выстрелы и сирену, прокатывающуюся в воздухе словно гром. Сунуться в перестрелку они не могли, они были бы слишком лёгкой добычей для снайперов, что находились на вышках у закрытой территории. Но когда всё затихло, они увидели силуэт, выбегающий из-под забора и ковыляющий к позициям сопровождающего персонала. Но, не дойдя несколько метров, он упал без сил в высокую траву, и туда сразу побежало несколько фуррей. Это была лисица. Её состояние было критически ужасным. Несколько пуль раздробили кости на левой задней лапе, и одна прошла насквозь её тело, пробив лёгкое. Дыхание самки было предсмертно тяжёлым и прерывистым. Она пыталась что-то сказать своим товарищам, но алая кровь, что обильно лилась из её открывающейся пасти, мешала ей. «План… С… Схемы… Ро…», - и вот стон, хрип, тишина, и её сердце остановилось, не позволив закончить фразу. Фенека ждали ещё несколько часов, но он так и не объявился. Им сделали общую могилу, где было только тело маленькой красивой тёмной лисички. Но большую жалость вызывали мысли о том, что будет с их сыном? Агенты Федеральной Национально-Нравственной Службы быстро нашли ребёнка этих преступников и быстро упрятали его в детдом для метисов, ничего никому не объясняя. Лисёнок постоянно плакал и спрашивал, где его родители, но его только заставляли заткнуться и били за нытьё. В детдоме вся его жизнь изменилась, как и жизнь грязнокровок в целом. В это время начались реформы, которые не просто ограничивали, а крупно запрещали многую деятельность «грязных» фуррей. Начали жестоко следить за действиями «Надежды» и стараться уничтожить эту подпольную организацию. Все служащие щенячьего дома, не считая поломоек, которые были метисами, унижали и издевались над детьми, выражая своё отвращение к ним, как к представителям «нечистой» крови, которые не заслужили чести жить в этом мире. На глазах у бурого умерло несколько детей: одних просто оставляли умирать с тяжелыми заболеваниями, не пытаясь помочь им, другие умирали под яростью надзирателей, которые избивали до смерти особо провинившихся детей. Лису тоже доставалось, не так сильно, но всё же. Он был прирождённым вором, что ему досталось от родителей. Но вот пока он не особо умел прятать краденое. Так, украв яблоко со стола в кабинете одного из надзирателей, он спрятал его в свой шкафчик. Обнаружив пропажу, старая злая антилопа осматривала все шкафчики детей, и, найдя яблоко, увела, держа за ухо воришку, в свой кабинет. После этого последовали крики и визг мальца. Вышел бурый оттуда со слезами на глазах и обрезанным кровоточащим кончиком хвоста. От такого вида, несколько детей тут же вырвало, и их же заставили всё это оттирать. На теле лиса был ещё один шрам детства. У него не было бровей и части шерсти над правым глазом. Во время тихого часа, какой-то сумасшедший соорудил бутылку с зажигательной смесью и бросил её прямо в холле щенячьего дома, сгорев заживо. Детей быстро эвакуировали, но одна падающая горящая балка успела ударить лисёнка, спалив нежную тёмную шерстку и бровки.

Забывшись в воспоминаниях, лис забыл о том, куда ехал, но об этом напомнила ему остановка машины. Он быстро забрался на стенку посмотреть, куда они всё же приехали.

- О, да! – мысленно обрадовался лис. Они приехали в нужный ему район, где он наконец-то был в безопасности, мог поесть и завалится спать. Послышался звук захлопывания двери, и машина снова тронулась, под скрип ворот. Решив, что уже пора, бурый постарался вылезти из машины. Подпрыгнув и зацепившись лапами за края мусорохранилища, он подтянулся, и было хотел помочь задней лапой, но стенка оказалась в том месте слизкой, и лис с грохотом провалился обратно, ударившись затылком об металл. Машина остановилась, и было слышно, как кто-то вышел из машины и стал забираться по лестнице на бак с мусором.

- Форук, хр, это ты? – послышался знакомый прихрюкивающий голос.

- Дядя Керл?!

- Охохох, хр! Что же ты там забыл, в этом мусоре?

- Убегал от патруля. Заметили меня у чистокровок. Вот и пришлось прятаться в мусоре.

- Эх, уж взрослый, а всё ещё, хр, такой непоседа. Давай, вылезай оттуда! Беги скорее к своим, хр, прими ванну, да одежду простирни.… Кстати, Адома схватили сегодня.

- Что? Когда? За что?

- Да этот волкопёс выкрикивал днём у Raffinement свои накипевшие мысли по поводу нациков. Ну, его и схватил сразу патруль. Говорят, его отвели к главе Федеральной Национально-Нравственной Службы.

- К главе ФННС?! Жуть… Жалко парня, хоть и было у него с мозгами не всё в порядке. Надеюсь, он останется в живых.

- Ладно, бурый хвост, хр. Мне работать пора. До встречи, хр! – свин залез в машину и, закрыв дверь, двинулся дальше. Сам по себе он очень добрый, хоть и относится к чистокровкам. Керл сам лично против нацистской тирании, но естественно маскируется, дабы не очутиться на месте Адома. Ему удаётся передавать некоторую информацию, которая становится интересной оппозиционной организации, что делает его важным агентом. Дождь уже почти закончился, обливая последними редкими каплями город и его жителей. Форук плёлся по пустым узким улочкам своего района. Вокруг лежал мусор, а местами отдыхали местные алкаши, которые нашли в асфальте самую близкую постель. Уши улавливали крики, бранную речь и звуки разбивающегося стекла. Жизнь в таких районах была ужасна и тяжела. Тут редко следили за порядком, только если на предмет антихорьлеровской деятельности. А вот и показался дом лиса: ободранные бледно-жёлтые стены, гнилые ступени, битые стёкла на первом этаже. Подойдя к двери, бурый произвёл особый стук: 2 удара, 1, и снова 2. Скрипучая дверь незамедлительно открылась, а перед самцом стояла вооруженная самка, которая, осмотрев знакомую морду, отошла, пропуская лиса внутрь. Зайдя в здание, он отправился на третий этаж в свою квартиру, наступая на старые грязные лестничные доски, на которых без обуви можно было легко получить занозу. Подойдя к своей двери, он толкнул её, где тут же услышал знакомый голос: «ГДЕ ТЫ ПРОПАДАЛ, ЧЁРТОВА ЛИСЬЯ ХАРЯ?! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЕРНУТЬСЯ ДВА ЧАСА НАЗАД!». Это был лучший друг Форука – гиен Густаф. Он тоже был метисом, как и все в этом доме. Его мать была гиеной, а отец африканской дикой собакой. В основном то он выглядел как самый обычный чистокровный гиен, но на теле у него были признаки от отца – ассиметричные пятна чёрно-белого цвета, которые выступали под основным окрасом. Поэтому ему нравилась одежда, скрывающая его торс – так как к нему в таком случае не придирались по поводу нечистокровной внешности и благодаря ней он использоваться в качестве шпиона «Надежды», а на заводе, где он работал со своими соседями, считался просто бедным жителем. Густаф был старше Форука на 1 год, ему было 23. Рост около 180 сантиметров. Имел крепкое телосложение, чёрные загривок и волосы. Своё детство он начинал в метисовом квартале, живя со своей семьёй, к которой он был сильно привязан, ибо в районе не было ни одного сверстника. Мать потерял, когда ему было 9 лет. Она возвращалась из магазина, а по пути ей попался поддатый патруль. Так как гиена была очень красивой самкой, они спьяну решили «подкатить» к ней. Её сопротивление вышло в худой конец: они изнасиловали в впятером её прямо на улице, а потом забрали продукты и забили её, кто привело к смерти. После смерти жены, отец стал злоупотреблять алкоголем целые сутки напролёт. Через пару дней, когда он с помощью парочки друзей разузнал именно о том патруле, который убил его самку, собак нелегально купил оружие и отправился мстить. Ему удалось подстрелить двоих, но смертельно ранен никто не был. Когда пьяницу поймали, его посадили в тюрьму, а на следующий же день, сожгли на электрическом стуле в прямом эфире по телевизору. После этого, маленького самчика определили в тот же детдом, где был лис, где они и подружились на веки, объединённые общим горем потери родственников из-за нациков. Густаф стал изучать по всеразличным доступным источникам боевые искусства, начал «косить» под нациста, что давало свои плоды – он стал любимчиком у нескольких надзирателей, и к нему относились совсем не строго. В 14 лет, когда стали разрешать гулять за пределами территории детского дома, записался в противоборствующий отряд Берлина. По мере взросления, он портачил, выполняя нетрудные поручения, которые всячески мешали нацистам.

- Прости.… Напоролся на патруль, пришлось отвязываться…

- ЧТО?! Мы и так потеряли Адона, ты хочешь, чтобы и тебя отвели, куда не следует?!

- Ну, я же извинился, я же вернулся!!!

- Эх… Ты безнадёжен… Ладно, главное, что притащил свой зад домой. Ну, узнал, что требовалось?

- Даже лучше. Достал! – лис достал из кармана мокрую бумажку, гордо подняв её в воздух. Но, так как он даже не видел содержимое, сразу, вместе с Густафом уставился в неё, разложив на столе. Вода немного размыла чернила, но это не помешало ужаснуться увиденному рисунку, точнее схеме. На ней был изображен роботехнический костюм, судя по тому, что был изображен фуррь, садящийся внутрь. Эта махина должна была быть высотой около трёх-четырёх метров! А вооружение… и броня…

- Ёкарный бабай…,- медленно соскользнуло с губ гиена, - вот это чертовщина.

- Ахренеть….

- Нужно срочно сообщить «Надеждовцам». Одевайся, пойдём сейчас.

- Ну, я хотел отдо…

- ОДЕВАЙСЯ!

- Ладно, ладно, только не ори, - пробурчал Форук, собираясь в очередной путь. Накинув шмотки, оба фурря стремительным шагом направились через сырые улицы в центр грязнокровного района. Их путь проходил в основном через жилые дома, и главной опасностью тут было напороться на местных бандитов, которые грабили и чистых, и грязных. По дороге гиен сорвал пару плакатов с Хорьлером, небрежно скомкав эти бумажки и выбросив в широкую лужу, где они стали размокать. Недолго продолжая свой путь, они дошли до убогого трёхэтажного дома, у которого были кирпичные стены почти без краски, а окна были заколочены. Густаф достал из заднего кармана джинс ключи и открыл входную дверь в это пристанище. Внутри же было всё гораздо лучше: хороший деревянный пол, никакого мусора и пыли, красивые стены яркого зелёного цвета, только тусклый холодный свет ламп омрачал обстановку симпатичного холла. Поднявшись на второй этаж, гиен постучал в дверь и сразу, без промедления, вошел. За столом в тесной комнатке сидело несколько фуррей, которые что-то бурно обсуждали – это были главы «Надежды», они тоже находились в «сердце» их врага. Все, увидев вошедших, расселись по своим местам и стали ждать, когда начнёт говорить глава организации – стройная статная волчица, которая была почти симметрично наполовину серая, на половину чёрная, сидевшая посередине стола, одетая в форму бывшесоветского образца.

- У вас есть что-то интересное? Вы отвлекли нас, между прочим.

- Интересное, причём до ужаса, - ответил Форук, а в это время Густаф бросил бумажку со схемой на стол к заседавшим. Они слетелись на неё как бездомные на раздачу пищи, с вытаращенными глазами рассматривая и изучая жалкую бумаженцию с особо опасным для них будущим.

- Вы, двое, я вам даю пятерых солдат, и вы сейчас же направляетесь на этот завод! Ваша задача – достать хотя бы один образец такого костюма и уничтожить то, что не сможете унести собой.

- Так точно! – ответили одновременно самцы, развернувшись и направившись в подвал, который был чем-то вроде небольшого барака, куда сразу спустилась и Фрелья – та самая главнокомандующая волчица, выделив пятёрку самых крепких и небольших бойцов. Выйдя на улицу, они сразу увидели транспорт – пустую чистую мусоровозку, за рулём которой был старый добрый Керл. Всех фуррей загрузили в машину, выдав каждому по автомату далеко не последней модели, и машина тронулась, везя фуррей на боевое задание. Форук очнулся от грубого толчка в бок, который ему нанёс его друг.

- Нехрен спать! Приехали… - прошептал Густаф на фенековское ухо. Фурри-солдаты тихо вылезли из машины и стали пробираться сквозь сырую густую ароматную траву, которая была наклонена из-за тяжелых скопившихся капель влаги. Ползком, друг за другом, солдаты ползли к своей цели – той небольшой дырочке, через которую в своё время пробрались на завод родители Форука. У лиса от воспоминаний сердце немного сжалось, заметно уменьшив скорость передвижения. Но так как он был замыкающим, то он никому не мешал, продолжая двигаться в своём темпе. Подойдя к забору, все по очереди стали «нырять» в этот проход. Только гиену удалось немного застрять в нём, из-за того, что он был крупнее остальных своих товарищей. Но с их помощью он, всё же, выбрался и вылез через дыру. Приготовив оружие, они, насторожившись, осмотрели территорию завода и решили направиться к огромному ангару. Они быстрыми перебежками мчались к ангару, прячась за всеразличным инвентарём, стараясь не попасться на глаза к вооруженным до зубов охранникам. Всем семерым удалось добежать до ворот ангара, и была у ангара незакрытая дверь, которой быстро воспользовались «Надеждовцы». Войдя внутрь, они оказались в абсолютно чёрном помещении, где не было ничего видно. Один из фуррей дёрнул какой-то попавшийся под лапу рычаг и стали включаться лампы, освещая огромный ангар. Внутри стояло несколько тех самых костюмов, которые все видели на схеме. Рассматривая масштабы и ужасающую внешность костюмов, все дружно направились к ним. Они были в высоту метра четыре, в огромной стальной броне, из правой руки торчал шестиствольный пулемёт, а из левой огнемёт, выпускающий огненную струю на большое расстояние. В таком костюме водитель, точнее тот, кто управляет костюмом, судя по всему был под абсолютной защитой, учитывая количество навешанных стальных пластин на корпус, плюс, пуленепробиваемое стекло для морды. Как только один из выданных солдат стал забираться в костюм, послышался оглушающий выстрел, и пушистое тело бойца бездыханно упало на землю, а из дыры в голове вытекала кровь и серая масса. Все остальные тут же бросились к выходу, время от времени постреливая в сторону нападавших. Один из солдафонов бросил за собой гранату, когда уже он последним выбегал из ангара. На улице уже во всю силу орала сирена, а наши герои бежали к дыре, в заборе, находясь под пулемётным обстрелом нациста, который находился как раз в новом костюме. Послышался взрыв, и крыша ангара улетела прочь, пока само здание находилось в плену огненной стихии. Все бойцы ловко друг за другом «ныряли» в провод в заборе, но замыкающий гиен застрял, и стал сильно ворочаться, находясь в страхе. Друзья старались вытянуть его, постепенно раздирая кожу на боках до крови, но Густаф почувствовал, что его тянули обратно с другой стороны, и тянули сильнее, чем его товарищи, повторно задевая кусками забора об окровавленные и разодранные бока. Застрявший самец почувствовал лёгкий укол в задницу, и его глаза стали закрываться. Последнее что он увидел, как товарищи извинились перед ним и скрылись в траве. Очнувшись, Густаф оказался в тюремной камере. Рядом было ещё много камер, но все они были пустые. Хотя за соседними решетками лежал какой-то труп, от которого жутко несло разлагающейся мертвятиной. Первым делом, он стал искать лазейки в камере, что бы постараться выбраться, но, похоже, что ничего подобного не было. Когда он стал проверять прутья на целостность, в коридор с камерами зашли двое нацистских солдат. Два высоких, каждый по два метра ростом, мускулистых добермана-близнеца, которые стали открывать камеру гиена.

- Поднимайся и следуй за нами!

- А если я откажусь?

- Гррр.… Поведём насильно.

- Хах! Рискните!

Доберманы улыбнулись, заходя в камеру, и первый тут же получил удар задней лапы в челюсть, отлетев спиной в решетку, но второй успел схватить эту лапу, и с ноги сильно ударил по «тормозам» пятнистого, повалив его на землю. Отлетевший самец поднялся, подошел и ударил гиена кулаком, разбив нос. Схватив нарушителя с разных сторон за лапы, доберманы повели его куда-то вверх, поднимаясь по лестницам. И вот, выйдя на какой-то из этажей, охрана перестала подниматься, открыв дверь внутрь помещения. Там оказался огромный просторный коридор, украшенный картинами в позолоченных рамках, пол был украшен ковром, который вёл до громадных дверей, с разнообразными узорами, а некоторые из них сводились в свастику. Слева были широкие окна, через которые можно было заметить, что находятся они минимум на пятом этаже. Справа были несколько портретов, вот, в центре, сам Хорьлер, а по бокам портреты каких-то других фуррей, но судя по внешнему виду и наградам – это были тоже не маловажные морды. А один из рисунков показался знакомым, но Густаф всё никак не мог вспомнить, где, же он видел это лицо. У дверей стояло ещё четыре охранника, двое из которых распахнули двери в кабинет, и доберманы закинули туда самца. Гиен кубарем покатился внутрь, провожаемый ехидным смехом со стороны охраны. Когда двери кабинета закрыли, пятнистый поднялся, отряхнулся и засмотрелся на шикарное дорогое убранство, не заметив сначала силуэт у окна. Когда гиен заметил, что тут он был не один, он стал рассматривать фигуру: судя по всему, это был самец, высокого роста, почти как те охранники, но не обладал такой мускулатурой, его тело было стройным, а сзади по полу волочился большой, длинной с рост самца, пушистый чёрно-белый хвост. «Точно… вот чей портрет это был.… Это же Ристеф…». Ристеф – кошачий лемур, чистокровка во всех поколениях, глава ФННС, грубо говоря, правая лапа Хорьлера. Он был не такой известной фигурой, как фюрер, но тоже был на слуху, и почти все боялись личной с ним встречи. Глава Федеральной Национально-Нравственной Службы – та личность, которую побаивались даже чистокровные фурри. Ведь он заведовал всей полицией, всеми тюрьмами, и всеми патрульными службами, имел разные данные почти о каждом жителе. Колени гиена стали подкашиваться от мыслей, что могут с ним сделать.

- Здравствуй, Густаф. Присаживайся, - спокойно прозвучал лемурий голос. Грязнокровка сразу присел за стол, сжав руки коленями.

- И зачем же вы пробрались на этот завод? Ведь вам, чёрным грязным мразям, запрещено даже рядом ошиваться, разве не знал?

- Знал…

- Дак какого хрена вы там делали тогда? Ещё и испортили несколько готовых костюмов.… Не хорошо поступили вы.

- А вы, вы хорошо с нами поступаете, ограничивая наши права и свободы?

- ДА!!! Мы воевали за то, чем довольствуемся сейчас, и я считаю, что каждой такой грязной твари следует выполнять самые неблагодарные и сложные работы этого бренного мира. Или ты против нацистского движения? Ах да, забыл, ты же, как я понимаю, один из «Надеждевцев», так?

- …

- Не молчи, я знаю. Ты не единственный, кого поймали вчерашней ночью. Удалось сбежать только двум: одному из солдат и твоему дружку… Форук, если я не ошибаюсь. Да, мне тогда было десять лет, и я был с отцом на работе, а мы как раз находились на том заводе… Я помню, как этот фенековский отродок умолял оставить его в живых.… Потом приходилось работникам мозги соскребать с асфальта. Уф… Приятные воспоминания детства.

- Ты чудовище!!!

- Ну, а что поделать? Надо как-то поддерживать порядок в нашем мире. Ладно, что-то мы заговорились. Рассказывай, откуда достали схему и где находится ваш штаб.

- Только через мой труп.

- Хах! Ты понимаешь, что это будет очень просто? Но проблема в том, что говорить ты уже не сможешь. Хотя…можно будет попробовать добиться от тебя слов… Последний шанс даю. Рассказывай всё что знаешь.

- Ничего я тебе говорить не собираюсь!

- Хорошо, себе же хуже делаешь… Охрана! Отвезите его в лабораторию Кальзеванега. Может там, чего сможет сказать…

- ЧТО?! Нет, нет…только не туда!

- Дак ты мне скажешь что-нибудь…

- Ррррр… Нет! Гнусная рожа! Чтоб ты сдох! – после этих слов, охранники заломили гиена и потащили вниз, где их ждала машина для перевозки преступников. Пятнистого посадили и увезли в самое неблагоприятное место. Лемур же с улыбкой наблюдал за истерикой заключенного через окно.

- Ладно… ещё с одной чуркой разобрались, пора дальше за работу, - Ристеф сел за стол и стал рассматривать очередные дела из архива, но тут ему попалось дело, которое он никак не ожидал увидеть на своём веку – личное дело Хорьлера. Самец его открыл из интереса и стал активно изучать.

- Нет… этого не может быть… он… лжец?

В его деле оказалась информация о его родителях: отцом был чистокровный хорёк, а вот мать его была лаской-альбиносом. Все считали, что он был чистокровным хорьком, а белый цвет шерсти он сделал себе сам, показывая свою чистоту, а на самом деле это болезнь, которую он идеально замаскировал. Лемур схватился за телефон и вызвал своего заместителя, слегка противного, но достаточно умного фурря – крыс Альберт. Ответив на звонок, он быстро прибежал в кабинет своего начальника. - Хайль! Чем обязан столь ранним вызовом?

- Хайль! Смотри, какую информацию интересную я нашел… Я в замешательстве просто!

Невысокий горбатый крыс стал быстро рассматривать бумаги своими маленькими глазками.

- Невероятно… Такого быть не может!

- К сожалению, данные стопроцентные… Я даже не знаю что делать!

- Закрой глаза на это. Мой тебе совет.

- Что?! Закрыть?! Эта грязнокровная скотина вертит вокруг хвоста кучу народа.

- Ты вынуждаешь меня… - после этих слов, крыс достал электрошок и разрядил его в туловище Ристефа, который в конвульсиях упал на пол.

- Понимаешь… Мы с ним заодно. Я не собираюсь его предавать, а ты знаешь много лишнего.

После этого, глаза хвостатого закрылись и он отключился. Альберт позвал охрану, рассказав, что оглушенный решил пойти на захват власти, но доблестный нацист не хотел терять своего лидера и оглушил предателя. Так же был дан приказ, отвезти его в лабораторию Кальзеванега, для использования в качестве биологического материала. Естественно, когда Ристефа увели, Альберт позвонил сначала хорьку, рассказав ситуацию, и получив в награду должность лемура, а потом в лабораторию, объяснил всю ситуацию знакомым мордам. Фенек всю ночь не спал. Ему было страшно за его лучшего друга, который всё время поддерживал его. Он не смог ему помочь, когда тот помогал всегда в беде. Он винил в этом провале только себя одного. Он не смог сразу догадаться, что это была специальная засада, для взятия языка. Форук упал мордой в подушку и тихонько заплакал. В его комнату вошла Фрелья, увидев не очень хорошую картину.

- Мне…мне очень жаль. Но ты не можешь винить во всём этом себя.

- А кого я ещё должен винить?! Скорее всего, он уже мёртв, и я не смогу его вернуть!!! Что мне делать?!

- Главное успокойся, я уверена, с ним всё будет в порядке, - голос волчицы приятно успокаивал своим звучанием, и лису становилось немного легче. Самка села рядом и обняла самца, успокаивающе поглаживая по голове. Но в комнату резко ворвался самец – мышь – агент разведки «Надежды».

- Товарищ Фрелья! Мы обнаружили Густафа! Его везут в Кальзеванег, и через несколько минут он будет там!

- Вот чёрт.… Ну, зато он жив! Нам нужно срочно что-то придумать. Он ценный кадр нашей группы, - самка в раздумье навалилась локтем на пульт от телевизора, который оказался рядом с ней, включив новостной канал: «Внимание, экстренные новости! Бывший глава ФННС был задержан при попытке покушения на нашего фюрера! Он собирался убить Хорьлера и занять его пост. Мы не знаем о его нынешнем местонахождении, но ходят слухи, что он в какой-то из тюрьм и будет тайно казнён.

- Он созвал меня и Альберта в свой кабинет, собираясь рассказать что-то важное, по поводу последнего покушения «Надеждевцев» на наш завод, где мы производим новые машины для нашего населения и армии. И выхватив нож из своей формы, он как одержимый набросился на меня! Я рад, что хоть он, - хорёк указал на крыса, - был рядом и не предав меня, оглушил электрошоком предателя. За это, я назначаю его новой главой ФННС! – тут пошли аплодисменты и фюрер пожимает лапу новому главенствующему за безопасностью. Поздравляем его от нашего канала! Далее в новостях: правда, что грязнокровки подмешивают в хлеб для чистого населения препараты, портящие печень?»

Ошарашенные репортажем застыли в комнате, выключив телевизор.

- Но… Как это случилось? Он уже хороший срок на этой должности и не было ни единой оплошности… Что-то здесь не так.

В комнату забежало ещё несколько фуррей.

- Слышали? Только что по радио сказали об «отставке» Ристефа!

- Видели.… По телевизору только что говорили об этом…

- Жесть какая-то твориться.… Но сейчас нам нужно думать о том, как будем спасать Густафа. Есть предложения?

http://vk.com/stripedpages