Серый Волк

Александр Кувшинов

- Все, что происходит – прекрасно. Все, что рождается – умирает, - так думал Старый Волк, сидя на круглом камне возле реки. От реки несло холодом. Она шумела, перебирала своими серыми волнами, несла на себе осенние листья, веточки, кусочки травы и прочий хлам. Уносила все это прочь.

- Так и я ухожу, - думал Старый Волк, - на волнах невидимой, но могучей реки. Уходят со мной все мои тревоги и радости, печали и сожаления. Уходит тепло из моих костей, медленно вытекает, словно покидая насиженное место.

Он поднял голову и посмотрел вверх, на хмурое небо. По небу неслись серые тучи, они закрыли собой весь горизонт, заботливо заткнули каждую дырочку синевы, словно опасаясь, чтобы в нее не проник вселенский холод.

- Хорошо уходить осенью, - продолжал размышлять Волк, - когда все словно собираются в дальнюю дорогу: и птицы, и ветер, и листья деревьев, и даже облака. Все уходят перед лицом наступающей зимы. Пора уходить и мне.

Он вытянул лапы и положил на них голову. Он смотрел на мягкие изгибы воды, на мелкие бурунчики, образующиеся от движения волн, на белую пену, на камни, на противоположный берег, взлетающий уступами скал и стройными стволами сосен. Ему было хорошо и спокойно. Он даже не грустил, вовсе нет. Каждой клеточкой своего существа он пропускал через себя мгновения происходящего: осень, река, небо, ветер, биение сердца, шорохи и запахи, - он чувствовал, как его тело размягчается, теряя свою обычную твердость, становится проницаемым, широким и большим. Он словно вбирал в себя любимый лес со всеми его обитателями, горы, небо, холодный свет солнца за облаками. Его сознание незаметно сливалось с шумом реки, и он чувствовал, как утекает, утекает куда-то, покачиваясь на волнах невидимого потока… Его глаза закрылись, и он задремал.

Когда Волк проснулся, небо уже потемнело. От реки тянуло промозглым холодом так, что он невольно поежился и встряхнулся. Тело само поднялось и не спеша потрусило в сторону от реки, под сень ближайших деревьев.

В лесу было тихо, шум реки сюда доносился приглушенно, словно из-под земли. Волк шел легкой трусцой, огибая поваленные деревья и колючие кусты. Он искал себе лежку.

Неожиданно, откуда-то сверху он услышал писк. Остановившись и задрав морду, Волк стал разглядывать в наступающей темноте, что бы это могло быть.

Пищала ласка, попавшая в трещину старого ствола, - видимо, она прыгнула на ветку, но неудачно: ветка сломалась и она угодила прямиком в «деревянный капкан». Она пыталась выбраться, изгибаясь телом во все стороны, стараясь достать до чего-нибудь, во что можно упереться, но безуспешно: ее лапы хватали пустоту, едва задевая кору и срывая с нее слой подсохшей трухи.

Волк остановился и задумался, он поводил головой из стороны в сторону, словно пытаясь увидеть ответ на занимавший его вопрос: «Что же делать?». Ему было жаль ласку, тем более, что ласок он не ел и вообще, сферы их интересов на почве охоты и среды обитания никак не пересекались. Они не были ни конкурентами, ни врагами, ни родней. Казалось бы, иди себе дальше, и вся недолга, но волк почему-то стоял, не трогаясь с места. Ощущение уходящей жизни словно сроднило его со всем лесом, он это даже не думал, а просто чувствовал, ощущал каждой шерстинкой своей волчьей шкуры. И потому он не мог пройти мимо просто так, словно его это не касается. Вот он и стоял, не зная, что делать дальше.

Ласка увидела волка и немного притихла. Она смотрела своими темными глазами на его серую холку, словно в ней было сосредоточено все самое хорошее, что только с лаской могло произойти.

- Даже и не знаю, что делать, - подняв голову, пролаял Волк, - Может, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Ласка удивилась, но не подала виду, вместо этого она выгнула свою гибкую шейку и принялась ею вертеть туда и сюда, разглядывая свои шансы на спасение. Разглядеть что-то было и вправду мудрено, не только из-за наступающей темноты, но и из-за самой сути происходящего. Она только чувствовала, что главное, чего ей не хватает – так это хоть какой-нибудь опоры, за которую она могла бы зацепиться. И где такую опору взять?

В окружающей темноте высились большие деревья, внизу лежали камни, ветки и мох, а над ней вообще ничего не было, кроме расходящихся стволов и нависшей темноты осенней ночи.

Вдруг она заметила рябину – та росла кустом в пять стволов, и один из них тянулся вверх, слегка наклоняясь к дереву, в котором застряла ласка.

- Вот, - сказала ласка, - вот эта рябина может подойти, - и она ткнула мордочкой в ее направлении, - Нужно только как-то нагнуть ствол поближе ко мне, чтобы я могла крепко за него ухватиться.

Волк подошел к рябине и задумчиво на нее посмотрел.

- Как же мне ее нагнуть, - размышлял он, - право, жаль, что у меня нет рук, здесь они как раз бы пригодились.

Пока он думал, его тело собралось и неожиданно выпрыгнуло вверх, ломая тонкие ветви. Его лапы схватили пустоту, а сам он благополучно плюхнулся вниз. Рябина качалась, как ни в чем ни бывало, она словно решила ничего не замечать и ни на что не обращать внимания.

Волк прыгнул еще раз, и еще, и еще. Ласка следила за его прыжками, подбадривая себя: «Давай, давай, еще немного, ну!».

Наконец, Волк прыгнул – отчаянно, изо всех сил – и тяжело повис на тонком стволе. Дерево тут же прогнулось под тяжестью его тела, ткнувшись ветвями и листьями в расщелину, где томилась ласка.

- Давай, хватайся быстрей, - прохрипел Серый, - а то лапы соскальзывают.

Ласка крепко ухватилась за ветки рябины – лапами, зубами и всем своим существом – и в этот момент Волк тяжело рухнул вниз. Освобожденное дерево выгнулось дугой, и – гибким толчком вытянуло ласку из ее деревянного плена. Кое-как, скользя по листьям и веткам, она съехала вниз и упала на траву, прямо под ноги тяжело дышащему Волку.

- Ну, как ты, сестрица? – спросил он, осторожно дотрагиваясь лапой до плеча лежащей Ласочки, - живая, аль нет?

Ласка только тихонько застонала в ответ, видимо, у нее сейчас не было сил ни на что другое. Волк уселся рядом, с намереньем подождать, пока Ласка не придет в себя.

- Ничего, ничего, полежи, отойди немножко, - приговаривал он, - там, глядишь, придумаем, что делать дальше.

Прошло какое-то время, и, наконец, Ласка подала признаки жизни. Она шевельнулась, приподняла голову и увидела Волка, караулившего рядом.

- Никак, очнулась, - оживился он, - вот и хорошо, вот и славно. Как ты, болит где-нибудь?

Ласка осторожно приподнялась, словно проверяя свое тело на прочность, и попыталась встать, но лапки ее не удержали, и она тут же осела на бок.

- Ну, ну, ни к чему так торопиться, - успокоил Волк, - давай сделаем так: я тебя понесу, а ты будешь показывать дорогу, хорошо?

И, не дождавшись ответа Ласочки, он аккуратно взял ее зубами за загривок и понес.

Ласка, даже не пытаясь протестовать, вела себя смирно, позволяя о себе заботиться, и вскоре уже довольно толково указывала дорогу. Они шли лесом, потом перебрались через неширокий ручей, поднялись на пологий склон и вступили под сень соснового бора.

- Теперь уже скоро, - сказала Ласка, - вон, за тем большим деревом направо.

Они прошли высокую сосну, свернули направо и очутились перед небольшим холмиком, образованным корнями упавшего дерева, землей, ветками и прошлогодней листвой.

- Здесь, уже пришли, - сказала Ласка, и Волк остановился и осторожно положил ее на землю.

Из-под корней сосны послышался слабый писк, Ласка что-то сказала в ответ, и тут же среди травинок и хвои показались три пары любопытных глаз.

- Детеныши мои, - пояснила Ласка, - наверное, наголодались, пока меня не было.

- Вот и хорошо, - оживился Волк, - ты, давай, тут оставайся, а я сбегаю, поищу чего-нибудь съестного.

И он убежал.

Маленькие ласки выбежали из норы и окружили лежащую маму. Они тыкались ей в бок носами, легонько попискивая от радости, крутились и так, и эдак, всеми средствами пытаясь выразить свой восторг.

- Потерпите, потерпите, детки, скоро вам будет еда, - приговаривала она, - скоро придет дедушка Волк и накормит вас.

- А он и вправду наш дедушка? – спросил ластеныш с белым пятнышком на лбу в форме звезды, - Где же он раньше был?

- Раньше он был далеко, - задумчиво ответила мама, - далеко отсюда.

- Зато теперь он здесь, правда, мама?

- Правда, Звездочка, правда.

- А он всегда будет с нами? Он не уйдет опять далеко?

- Не знаю, деточка, не знаю. Вот он вернется, ты его и спросишь, хорошо?

- Хорошо, мамочка, я буду ждать дедушку Волка и обязательно попрошу его не уходить больше далеко.

Уже забрезжил рассвет, когда показался Старый Волк. Ласка с детьми тем временем уже спала в норке, но она сразу проснулась и подняла голову, едва заслышав мягкую поступь Серого.

- Вот, принес кое-что вам перекусить, - довольным голосом сказал Волк и положил перед Лаской убитую птицу.

Проснулись детишки и с радостью накинулись на еду. Поела и Ласочка. Волк глядел на них и удивлялся про себя: «Что я здесь вообще делаю? Как я тут оказался?». Не смотря на такие мысли весь его вид выражал радость и умиление. А когда Звездочка подбежала и, поклонившись, пропищала:

- Спасибо, дедушка Волк, большое спасибо! Вы нас всех спасли! – он почувствовал, как в носу что-то защипало, и в смущении отвернулся. Но не тут-то было! Звездочка взобралась ему на лапы, ткнулась мордочкой в грудь и нежно пискнула:

- Дедушка Волк, ты ведь не уйдешь от нас далеко? Правда, не уйдешь?

Остальные детеныши тоже подбежали к Серому Волку и пропищали хором:

- Пожалуйста, дедушка Волк, не уходи, останься с нами!

- Ну, дела, - думал Волк, - теперь я, оказывается, дедушка… Вот тебе и на, - только помирать собрался, а теперь – гляди, - получил целый выводок внучат! Куда их теперь одних оставить, пропадут! Да-а-а-а… Воистину, век живи – век учись, и все равно не выучишь всего, что бывает в жизни.

Так думал Серый Волк, лежа под корнями сосны, глядя на веселую возню малышей, слушая их радостный писк и гомон.

Прошло несколько недель. Ласка выздоровела, но еще не могла ходить на охоту, как прежде. Еще не хватало ей ловкости и быстроты, чтобы добывать пропитание себе и своим детям.

Детеныши подросли и тоже ходили на охоту с дедушкой Волком. Он теперь занимался их воспитанием: учил выслеживать дичь, разбирать следы, чуять опасность и вовремя от нее уходить.

Зима еще не вошла полностью в свои права, но стало заметно холоднее. Деревья совсем оголились, часто шел дождь вперемешку со снегом, земля за ночь покрывалась тонким слоем льда, и охотиться стало намного труднее.

Волк вырыл себе лапами неглубокое укрытие, - тут же, под корнями сосны, слева от входа в нору. Он натаскал туда сухих листьев и травы и чувствовал в своем новом жилище совсем не плохо. Плохо чувствовать себя было просто невозможно! Весь день он был чем-то занят: охотился, учил малышей, или, забравшись в свое укрытие, лежал, рассказывая им сказки и разные истории. Иногда детеныши начинали слишком бурно возиться, и он выгонял их на улицу, а сам отдыхал, положив голову на лапы, глядя наружу, на косые струи дождя, холодную землю, потемневшие стволы деревьев.

- Что-то я здесь задержался, - думал Серый в один из таких дней, - Не пора ли мне идти дальше?

Тепло, однажды было ушедшее из его костей, ненадолго вернулось, но Волк чувствовал ненадежность, неосновательность этого возвращения, словно теплу было не за что зацепиться, и оно только ждало какого-то толчка, чтобы уйти прочь.

И однажды это случилось.

Волк отдыхал после очередной охоты, весьма удачной, не смотря на позднее время и пенсионный возраст охотника, когда на пороге его укрытия показалась Ласка.

- Здравствуй, Серый, - сказала она, - ничего, если я зайду?

- Заходи, конечно, заходи, сестрица. Как твое здоровье, как себя чувствуешь?

- Спасибо, чувствую себя хорошо, - улыбнулась она, - Сегодня у меня была удачная охота.

- Вот и славно, вот и хорошо, - улыбнулся в ответ Волк, - Значит, теперь у вас будет достаточно и пищи, и тепла.

- Это так, - продолжала Ласка, - и все это благодаря тебе.

Волк смущенно отвернул морду, он не привык слушать такие слова, они как-то особенно воздействовали на него, подобно толчкам ветра, и потому ему хотелось увернуться от них, пропустить их мимо себя.

- Да, это так, только благодаря тебе живы и я, и мои дети. Спасибо тебе большое, Серый, я приношу тебе благодарность. Я и мой род обязаны тебе.

- Право, уважаемая Ласка, - вымолвил, наконец, Волк, не знающий, куда деваться от смущения, - не стоит мое участие таких высоких слов. Мне, конечно, приятно, что вы все живы и здоровы, ну и будет, хватит об этом.

- О, нет, дорогой братец, позволь мне выразить всю мою признательность, иначе она будет мучить меня и не даст мне спокойно жить!

- Вот как, - подумал Волк, - оказывается, бывает и так.

- Я хочу отблагодарить тебя чем-то особенным, - продолжала Ласка, - тем, что запомнится тебе надолго.

- «Запомнится надолго», - подумал Волк, - Что эти слова могут для меня значить? Что такое «долго» в моем случае? День, два? Неделя?... Как же мне принять благодарность спасенной Ласки, чтобы ее не обидеть?, - и Волк в раздумье помотал головой.

- Как ты меня хочешь отблагодарить? – наконец, спросил он.

- Я хочу подарить тебе камень. Я хочу, чтобы ты взял его с собой в то путешествие, о котором думаешь каждую ночь, - ответила Ласка.

- Это не простой камень, его нашла моя прапрабабушка, когда играла в наших горах давным-давно, в свои молодые годы. Этот камень хранился с тех пор в нашей семье, и теперь я хочу передать его в твои лапы.

- Как же я его возьму? – удивился Волк, - Ведь туда, куда я вскоре направлюсь, нельзя взять ничего из этого мира, ты знаешь?

- Конечно, знаю. Нельзя взять ничего материального с собой, но можно унести это в своем сердце.

- Как это? – удивился Волк, - Как можно камень унести в своем сердце?

- Не сам камень, но его сияние. Оно оберегает и направляет в пути, и пригодится тебе там, куда ты скоро отправишься.

Ласка немного помолчала, а потом продолжила:

- Я принесу его тебе завтра вечером, чтобы сияние наполнило твое сердце во время сна.

Удивленный Волк ничего не ответил, только склонил голову в знак согласия, а про себя подумал: «Воистину, жизнь полна удивительных сюрпризов!».

На следующий день Ласка пришла под вечер. Она выглядела по-особенному торжественно, словно готовилась к какому-то важному событию. Волк уже ждал ее, он даже постарался прибраться в своем логове к ее приходу, настолько хорошо и аккуратно, насколько смог.

Ласка вошла, низко поклонилась и уронила к ногам Волка красивый камень. Он был продолговатой формы, с множеством граней, сияющих всеми цветами радуги. На мгновение показалось, что в логове Волка кто-то зажег волшебный фонарь, - так искрился и играл камень. Он отливал разными оттенками, но основным его цветом был цвет прозрачной белизны.

- Положи его рядом с собой, когда будешь укладываться спать, ближе к сердцу. И он придет к тебе во сне. Когда ты его увидишь, тебе не нужно будет ничего делать. Просто смотри на его сияние и позволь ему войти в тебя. Когда ты почувствуешь его свет в своем сердце, знай, что главное свершилось.

Так сказала Ласка и поклонилась Волку еще раз до самой земли.

- Благодарю тебя, милая Ласка, - ответил Волк потеплевшим голосом, - никто на всем белом свете не дарил мне таких чудесных подарков. Такие дары делают всех богаче – и тех, кто дарит, и тех, кому даруется. Я бесконечно счастлив, что судьба свела меня с тобой и твоей семьей. Когда я буду уходить по тропе по ту сторону света, мое сердце будет полно благодарности и любви.

Они еще долго сидели друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза, смотрели прямо в сердце, словно читая бесконечную книгу жизни, книгу Сияющего Потока. Эта книга проходит через сердца всех живых существ во всех концах Вселенной, но не каждому дано читать ее чудесные строки.

- Это так прекрасно, о, благородная Ласка, что я не в силах описать это словами, - проговорил, наконец, Волк, - я только могу поклониться тебе и сказать со всей искренностью, что воистину не знаю, кто тут обязан больше: ты мне за свое спасение, или я тебе за возможность пережить эти чувства.

- Твои слова наполняют меня спокойствием, о, брат Волк, - ответила Ласка, - Я теперь точно знаю, что выполнила то, что жаждало мое сердце. Теперь я полностью спокойна, спасибо тебе за это.

Она вновь поклонилась Волку и продолжила:

- Теперь я ухожу, а тебе желаю хороших снов! – она улыбнулась и тут же исчезла, оставив Волка наедине с его чувствами и сиянием волшебного камня.

Ему захотелось немного пройтись перед сном, чтобы унять, переварить все волны ощущений, которыми было наполнено его существо от кончика носа до кончика хвоста.

На улице сияли звезды, стоял легкий морозец. Земля поскрипывала под ногами, замерзшие листья, ломаясь, хрустели, тонкий ледок на лужах подавался, покрываясь множеством маленьких трещин. Волк смотрел вверх, задрав морду. От него шел пар, он клубился и таял в морозном воздухе. Звезды сияли в далекой черноте неба. Их сияние чем-то напомнило лучи драгоценного камня, который остался в его логове. Свет звезд был полон той же прозрачной белизны, этот свет был похож на бесчисленные дорожки, струны огромного путепровода мира, протянутые из бесконечности в бесконечность. Каждое мгновение этот свет становился другим, переливаясь разными оттенками, мигая и подмигивая всем, смотрящим вдаль.

Волк еще немного постоял среди колонн черных сосен, вдыхая морозный воздух, любуясь разноцветными бликами звездного света. Потом он вернулся домой, положил камень поближе к груди, свернулся клубком и спокойно уснул.

Во сне он сразу же увидел камень. Тот сиял посреди бескрайних просторов темноты, посылая во все стороны свои праздничные лучи. Звезд во сне было не видно: только камень, сияющий на фоне бездонного неба. Волк смотрел на него, не отрываясь, чувствуя, как бесчисленные лучики входят в его глаза, уши, лапы, голову, туловище и хвост. Этот свет наполнял все существо Волка, как вода наполняет глиняный сосуд, как нектар наполняет протянутую чашу. И когда он почувствовал, что свет наполнил его до краев, его тело вдруг покачнулось и стало медленно подниматься вверх. Он взлетал подобно воздушному шару, - неторопливо и величаво, поднимаясь все выше и выше. С высоты своего полета ему было видно поляну, нору под сосной, большой темный лес, реку, горы, далекие поля... От большой высоты немного кружилась голова, но было совсем не страшно: свет камня хранил его от всех страхов и прочих неурядиц, наполняя сердце спокойствием и светом.

Волк наклонил голову и посмотрел себе на грудь. О чудо! Каждая шерстинка испускала то же волшебное сияние! Он весь светился, подобно огромному алмазу, одетому в густой серебристый мех. Сияние шло из его груди, из сердца, проницая его тело насквозь и освещая разноцветными бликами пространство вокруг. Если прислушаться, могло даже показаться, что он чувствует это легкое течение света: из сердца наружу и дальше, сквозь пространство и время, к неведомым лесам и мирам. Слушая это течение и сливаясь с ним, Волк поднимался все выше и выше, пока все не затопил сияющий свет.

Он проснулся перед самым рассветом, еще полностью не вернувшись из своего недавнего сна. Волк лежал тихо-тихо, ощущая течение света, уплывая вниманием вслед его неторопливому потоку. На сердце было легко и спокойно, и весь он был словно вымыт изнутри прозрачными лучами.

Осторожно потянувшись, Волк встал и посмотрел вниз на землю у себя под ногами. Там ничего не было! Оглянувшись, Серый поворошил листья лапой, ткнулся в них носом, прошелся по всей окружности своего небольшого жилища, но тщетно – камня нигде не было! От неожиданности он даже присел.

- Вот те на! Что же это? – ошеломленно думал Волк, - Неужели, весь камень ушел в сияние? Ведь он так светился в моем сне! Свет шел во все стороны, он был словно молочная река… Что же получается, выходит, этот свет теперь у меня в сердце?

Он прислушался к тому, что творилось в груди, и, казалось, разобрал тонкое и осторожное шевеление, словно тысячи маленьких лучиков щекотали его изнутри. Еще не вполне веря в то, что произошло, Волк встал и направился к выходу.

Снаружи шел снег. Он падал мягкими, пушистыми хлопьями, закрывая замерзшие лужи, потемневшие листья, ветки и грязь. Вокруг становилось чисто и нарядно, как будто зима вымыла все и впустила в лес морозную свежесть.

Ласки еще спали. Волк обошел напоследок вокруг их жилища и не спеша потрусил дальше в лес, сквозь падающий снег. Ему не хотелось долгих прощаний, он надеялся, что Ласка поймет и простит его за такой неожиданный уход.

Дорога, убранная снегом, вела его прочь от их жилища, навстречу новым чудесам, навстречу открывающемуся свету...