ЭРТАНГ-2

Skyler

Взлететь тяжело, но радость полета затмевает ужас падения.

...мое тело не принадлежало мне. Оно жило своей жизнью, двигаясь и действуя помимо моей воли. Все, что осталось - вкус и запах, свет и звук, и океан эмоций невероятного накала, перед которыми отступил разум, погас рассудок оставив лишь обжигающую остроту ощущений и первобытных инстинктов. Я шел, летел, пробирался ползком. Бежал, оглядываясь в мучительном поиске. Всё существо мое жаждало встречи, неумолимый инстинкт гнал вперед, заглушая многодневный голод и страх, затмевая разум близостью желанной цели. Окружающее дышало то жарой, то холодом, то безразличием, то враждой, чаще - страхом, ненавистью, отвращением. Мир пульсировал, то расширяясь бесконечно, то сжимаясь до размеров точки, зрение и память как при вспышке молнии отрывками выхватывали окружающее. Лес. Горы. Снег. Дорога. Деревня. Дома вокруг, нелепые, несуразные существа в них, перед ними. Но они не нужны мне, моя цель билась впереди, пульсировала в такт бешеному биению моих сердец, быстрее их, сильнее, звала к себе. Большое строение, бьющий в нос запах навоза, животного, сена, чуждый, ненужный мне, но... там, за этим запахом, за этими странными существами Он, Тот, к кому стремлюсь всем существом. Я влетаю в сарай, прыжком взмываю над головами животных, мимо сливающихся в полосу жующих тупых морд, мимо отскочившего взмахнув руками толстого человека, цепляюсь за столб, ищу. Там, впереди! Что-то сбивает меня наземь, грязные зубья вил рвут крыло, откуда-то издалека доносится тупой укол боли. Боковое зрение хватает нелепую фигуру, заносящую и опускающую вилы, удары сбивают меня вновь и вновь, запах ненависти оглушает. Забываю о нем движимый лишь одним желанием. Вперед! Моя цель приближается, неодолимо зовет к себе. Рывок выносит меня из проема двери, пытаюсь взлететь но пробитое крыло не действует. Зов становится все сильнее, не видя уже ничего вокруг стремлюсь вперед, навстречу, там, за раскоряченным нелепой кляксой зданием, удушающее пахнущим прокисшим хмелем, мерзким запахом людей, сгоревшего мяса. Сзади что-то тяжело бьет меня в спину, бросает на дорогу. Туманные искаженные силуэты окружают, удары сыплются со всех сторон, не давая встать, однако собрав последние силы ползу туда, вперед, еще движение, еще усилие, я должен успеть, увидеть, найти Его. Пыль забивает глаза, мешает дышать и видеть, но мне уже не нужно зрение, зов становится непереносимым и я вцепляюсь когтями в землю, не обращая ни на что внимания пытаюсь ползти навстречу. Сознание угасает в вихре черного солнца, когти бессильно царапают пыль, когда... Тот, к которому стремлюсь САМ делает шаг навстречу. Темное зарево его гнева вспыхивает ослепляюще и нестерпимо. Подобно крылу урагана он сметает размытые фигуры вокруг, рвет в клочья удушающий смрад, и с каждым шагом его выше и выше становится давящее небо. Теперь ближе... еще ближе... еще!!! Прикосновение обжигает крыло, поток силы вонзается раскаленным когтем прогоняя боль, вливаясь пьянящей струей, заставляет меня сжаться в предвкушении. Тепло его тела обдает меня с головой, тянет магнитом. Сейчас! Древняя, неодолимая мощь взметывает с земли навстречу его рукам, его горящим жизнью глазам, тонкая пленка защиты распадается и я сливаюсь с ним, раскрываясь навстречу целиком, без остатка, застываю не в силах сдержать мучительно-сладкий взрывающий меня поток, неимоверный миг Слияния. Горький запах крови наполняет меня дикой, взрывной яростью, жар в груди сводит пальцы болезненной судорогой. Мы... вместе... всегда... Он пробуждается, и я ощущаю как незримый простому взгляду вихрь его присутствия окутывает меня непроницаемой броней. Бессильно падаю, зная, что он не позволит мне упасть. Сознание плывет, и я вслушиваюсь в глухой стук его сердца рождающий эхо во мне. Теперь вместе. До конца.

Видение оборвалось. Я судорожно вздохнул, глаза невидяще смотрели вокруг, на знакомый, покрытый копотью потолок, темные стены, алеющие утренней зарей щели окон. Какой странный, до жути реальный сон... нет! Это не сон. Память полыхнула вспышкой магния - и бессонная ночь, и погнавшее утром в деревню смутное предчувствие, и неведомая сила, швырнувшая меня как камень в драку за трактиром, и спасенное от своры крестьян странное существо... Путь домой, страх погони, решимость встать грудью, зубами и ногтями против всего мира. Вечер... Я поднялся и сел на лежанке, сжав закружившуюся голову руками. Отнял ладони от лица, всмотревшись в рельефный отпечаток чешуи на коже предплечья. Дракончик аккуратным клубочком лежал рядом, закутавшись в крылья и прижавшись спиной, тихо урча сквозь сон.

Рэйко... Это ее память видел я во сне, ее воспоминания. Ведь она шла ко мне, только ко мне. Боги и демоны, что за кошмарный Зов, что за голод гнали ее вперед... Ее убивали, а она ползла навстречу не защищаясь. Что там я сказал вчера? Рожденные в разных мирах, чтобы встретиться... Так и вышло. Однако. Судьба, да? Кто-то там говорил, что ее нет. Или есть? Какое слияние мириад линий вероятности нужно было, чтобы мы, две ничтожные живые пылинки встретились в огромной вселенной, на пыльной улице за вонючим трактиром. Но для чего? Зачем я ей? Кто я такой, что я такое, чтобы претендовать даже на сотую долю такой привязанности. Мысли сворачивают круто в сторону. Вдруг понимаю, что в свою очередь, сам готов сделать для нее все. Все - но что? Что может быть нужно этому странному созданию, готовому умереть, но дойти. Дойти до своей цели.

Отчего так? Захотелось пить, я встал, шатаясь подошел к столу, с жадностью припал к кружке, осушил до дна. Застыл, глядя на маленькую жемчужинку водяной капельки. Тряхнул головой, пытаясь хоть немного придти в себя, разогнать водоворот странных мыслей. Что-то изменилось во мне. Что-то новое, неведомое ранее иглой засело внутри, не давая привычно замкнуться в себе, оставаясь на роли стороннего зрителя происходящего. Странное ощущение присутствия не давало мне покоя. Присутствия кого-то даже не рядом - во мне самом. Я вновь взглянул на лежащего дракончика. Безумие какое-то. Такое стремление, презрение себя, самой жизни - ради чего? Ради встречи с угрюмым эгоистичным типом, который и самому себе то не всегда нужен? Да кто я такой, черт и трижды черт? Так, мугэй-мумэй, как говаривали японцы в старом мире... ни мастерства, ни имени. Тогда - почему, зачем? Не понимаю... Проклятье! Да только вот теперь я сам не хочу отпускать ее. Не знаю причины, но сама мысль о том, что она может уйти выворачивает меня наизнанку. А вдруг уйдет? Поймет, что я ей не нужен, и уйдет. И удержать не смогу, не буду и пытаться, хотя после этого останется лишь с Чертова Зуба сигануть, головой вниз. Черт и трижды черт! Но почему?! Что такое случилось со мной? И я ли это? Не хочу, чтобы она уходила...

Непривычные, противоречивые мысли сводили с ума. Я поставил кружку, тут же смахнул на пол неловким движением руки, полез за ней под стол машинально повторяя вслух, по давней привычке от долгого одиночества говорить сам с собой

- Не хотел бы, чтобы она уходила... не хотел бы...

Спокойный бесстрастный голос с глухими рычащими нотками ответил мне

- Я никуда не уйду. Мы навсегда вместе.

От неожиданности я резко разогнулся тут же приложившись головой, разбил кружку и растянулся на полу в идиотской позе, потеряв от удара способность соображать. Перед глазами медленно угасал сполох красивых радужных искр.

- Ш-шиматта1... - где верх, где низ, только звон в ушах и грубые доски прямо перед носом.

Легкий шлепок об пол когтистых лап, два бесшумных шага и я увидел перед собой черную чешую на ее колене. Две маленькие, но удивительно сильные ладони помогли мне подняться и сесть. Я приложил ко лбу холодную ручку от кружки, заморгал пытаясь справиться с головокружением.

- Прости, я не хотела тебя напугать.

- Н-ничего... - надо же, какой сумбур в голове - а вчера еще ты говорила на каком-то странном языке...

- Не могла еще чисто говорить на этом - она коснулась ладонью горла.

- Знаешь, я сон видел... - я внезапно смутился как тринадцатилетний юнец, застуканный взрослыми за чем-то неприличным, вроде подглядывания в окно женской бани.

Она заглянула мне в глаза.

- Я знаю. Все, что ты чувствуешь.

Крылья сложились и плотно прижались к чешуйчатым бокам, Рэйко устроилась рядом, касаясь меня. У нее была любопытная манера речи, короткими, рублеными предложениями и совершенно бесстрастный голос, ни тени знакомых эмоций. Но мне было по странному приятно сидеть вот так на полу, ощущая ее спокойное присутствие, теплую поддержку. Она здесь. Не уйдет, не предаст, не обманет. Я улыбнулся, точно поняв, что это так. Точно зная, что она поймет причину, по которой я улыбаюсь. Откуда знаю? А какая разница...

- Хорошее утро - откинул голову, мечтательно глядя в потолок, вспомнил вчерашние слова - рожденные в разных мирах, чтобы встретится, правда?

- Да - она неожиданно ткнулась теплым носом в мое плечо - ты знал?

- Честно - даже не подозревал, что такое может быть... я думал, что драконы другие.

- Другие - какие? - изящный поворот головы, взгляд искоса с легкой необидной насмешкой.

- Ну-у... очень большие, ходят на четырех лапах, плюются огнем и на вид... другие.

- Это только одна из форм.

- Форм? То есть ты можешь быть и такой, как сейчас, и большой? - я вытаращил глаза, по привычке попытался было почесать за ухом но наткнувшись на большую шишку передумал.

- Да - дракона поскребла коготками по полу.

Вот как интересно. Оказывается, все те огнедышащие гигантские ящеры, которых рисуют нам древние историки - лишь одна из форм дракона, а вторая вот, мирно сидит рядом со мной на полу. А что самое приятное - как в песне - просто так. И не надо спасать мир, устраивать грандиозные побоища, въезжая в разрушенную вражью столицу на драконе - можно просто жить с ним рядом. Я полюбопытствовал -

- А зачем две формы? - и с интересом подпер голову кулаком ожидая ответа.

- В этой надо меньше есть и проще жить. - Рэйко потянулась невероятно гибким, красивым движением

Я невольно засмотрелся, потом продолжил расспросы

- А в другой?

- В другой легче летать.

- А что, все драконы рождаются для кого-то? - я прислушался к себе, к ощущениям, к чувствам и улыбнулся, услышав подтверждение своих мыслей.

- Все. Мы ощущаем зов с рождения. Зов к тому, для кого созданы.

- А люди? - я повернулся, прямо взглянув на нее - до вчерашнего дня понятия не имел ни о чем таком, разве я могу быть создан для кого-то? Что такого во мне? Ведь ничего, кто я такой? Да собственно никто.

- Тебе лишь кажется так. Мы оба созданы друг для друга. Незнание этого не меняет.

- Но зачем?

- Это не имеет значения - Рэйко упрямо наклонила голову, уголки рта дрогнули, губы сжались в жесткую прямую линию.

Продолжать этот странный диалог у меня не хватило духу. Рэйко не рассуждала, не приводила доказательств, для нее все было просто и предопределено, и похоже что оспаривать эти ее догматы было бесполезно. Она выглядела намного лучше, чем вчера, сильной, спокойной, движения легки и точны. Я присмотрелся - пластырей на крыле не было, никаких следов разрывов перепонки, и царапины на боку тоже уже не было. Протянул руку проверить, и она доверчиво придвинулась. Я погладил теплую чешую. Потрясающая скорость регенерации.

Как оказалось, она не помнила ни места, ни времени рождения, ничего вообще, до вчерашнего дня для нее существовали лишь зов, голод и поиск. Мы просидели на полу до вечера, лишь изредка вставая, чтобы что-нибудь съесть. Ее память была фотографически точна, описания мест дополнялись ощущениями, словно я сам это все видел. Часто ей не хватало слов, и тогда мне приходилось подбирать понятия, помогать находить определения. Насколько я смог понять, многое драконы получали по наследству - знание языков, умение выживать, необычайно развитое чувство направления и ориентировки. Удалось узнать, что луна сменялась семь раз с того момента, как Рэйко отправилась в поиск. Примерно в это же время и я появился в этом мире. Причина враждебности сельских так же осталась мне неясна. Хотя... Как я успел убедиться, тут все только для своих добрые, а чужаку и по шее надавать не побрезгуют. Надо думать, чтоб какой скверны не принес. Все как в бывшем моем мире, все как всегда, извечно и привычно. Кто не с нами, тот против нас... Но бить драконыша вилами, как поганую крысу?! В памяти мелькнула перекошенная гадливостью жирная рожа. С коротким сухим треском лопнул в намертво сжатом кулаке остаток кружки. В голове стремительной вереницей мыслей выстроился план по подстережению толстого у сарая и некоторому укорочению его - примерно на голову. Или чего пачкаться - просто зашибу толстого гада поленом. На его же вилы как шашлык насажу! Рэйко вздрогнула, потом обеими лапами с неожиданной силой повернула мою голову к себе. Меня обдала знакомая теплая волна, смывая гнев, мысли тут же спутались, сменившись приятным ощущением прикосновений.

- Не надо. Мне... Не уходи. Не ходи туда - темные глаза смотрели в мои с непонятным выражением.

- Но... - я моргал, отчаянно пытаясь не утонуть в ее непонятных еще эмоциях, захлестывающих меня с головой - как ты узнала? Ну, что я собираюсь лишить жирного чего-нибудь важного для жизни?

- Я ощущаю тебя. Мысли, чувства, побуждения - она разжала лапы, отпустив меня - и сейчас ты хочешь мести.

Я потер ладонью ноющую шею. Вот это хватка. Какой же силой она будет обладать, когда вырастет?

- Хорошо... провались они все к иблису2. Но если этот хмырь попадется мне, то... - я задумался, подбирая страшную кару для толстого, ничего не придумал и закончил фразу - то плохо ему будет.

- Зачем? Это не изменит прошлого - Рэйко вновь прижалась боком, как бы в задумчивости потерлась жесткой щечкой о мое плечо.

- Зато изменит будущее. Чтоб знал. Хотя... такие ничему не учатся.

- Тогда - зачем? - не знаю, как у нее получилось, но на черной мордочке, практически лишенной мимики, появилось четкое вопросительное выражение.

Ответить мне было нечего.

Мы просидели так до вечера. За окнами давно уже посинело, когда я устало поднялся. Вопросов уйма, а вот ответов, как всегда, намного меньше. Было бы наивно ожидать, что с неба свалится неждан - негадан странствующий мудрец, знающий ответы на все вопросы и (разумеется) ищущий ученика, или в горной пещере обнаружится замшелый отшельник, жаждущий поделиться знаниями, или же под лавкой найдется толстенный пыльный фолиант с каллиграфической надписью - "dragonis vulgaris3, инструкция к применению". Придется до всего доходить самому. Рэйко поднялась следом, и не отходила от меня дальше, чем на пару шагов. Я заинтересовавшись этим спросил

- Скажи, а почему ты постоянно сидишь рядом, и стараешься не отходить далеко?

Она ответила ничуть не удивившись и не обидевшись

- Мне хорошо так. Если ощущаю прикосновение, еще лучше. Спокойно.

- А если отойдешь?

- Плохо. Холодно - она коснулась лапой груди - больно. Пока так. Скоро смогу быть дольше одна.

- Да ладно, не торопись - я улыбнулся - хорошо, значит хорошо. Мне тоже теплее так - ты ведь разделяешь мои ощущения, да?

- Да. Я ощущаю нас вместе, как одно существо. Если плохо тебе, то мне тоже.

Вот оно что, оказывается. У этой сильной, взаимной психоэмоциональной связи есть и обратная сторона - мощнейшая зависимость, причем как эмоциональная, так и физическая. По крайней мере, на момент сейчас. Интересно, все же, что же значит происходящее, для чего образовался такой странный тандем. Однако дальнейшие размышления на эту тему пришлось отложить, из-за полного отсутствия какого бы то ни было основания и достоверной информации. Иначе такого можно нафантазировать. Вообразить себя, к примеру, каким-нибудь избранным (непременно с большой буквы "И", всеобязательно для спасения мира (не меньше!) от кровавого сатрапа), или может быть преемником местного владетеля. И того и другого мне, если честно, и нафиг не надо. Меня устраивает то, что есть. Я засмеялся, объяснив Рэйко причину веселья. Она улыбнулась в ответ, сказав, что не понимает для чего быть кем-то еще, если можно быть тем, кто ты есть. И я полностью с ней согласился.

За окнами совсем стемнело. Я выглянул во двор через окно-бойницу, настороженно прислушиваясь, потом вышел и направился к поленнице. Оглянулся - Рэйко не отставала, в сумерках мелькая как тень - ходила она совершенно бесшумно. Вернулся, свалил дрова у очага, затворил и запер дверь. Разжег огонь, и яркие оранжевые язычки пламени, потрескивание поленьев и легкий аромат дыма сразу сделали комнату уютнее. Подумав, стащил с лежанки все одеяла, расстелил на полу перед очагом, набросал сверху тряпок - получилось такое обширное лежбище. Поставил рядом деревянное ведро с водой, кружку, натаскал тарелок со всякой снедью. Пристроил над огнем железный вертел с куском мяса, и скоро по дому поплыл аппетитный запах жареного. Я предложил Рэйко приличный кусок свиной ляжки, однако дракона ела плохо и без вчерашнего аппетита. Вылакав кружку воды - она не пила через край, как я например, а сунув нос лакала по кошачьи - улеглась рядышком. Я погладил черную спинку между крыльев.

- С тобой все в порядке? Выглядишь уставшей - с беспокойством осторожно коснулся щеки - горячая, но кто их знает, драконов, какая у них нормальная температура.

- Не волнуйся - придвинувшись дракона перевернулась на спину, распластав крылья, устроила голову у меня на коленях - все хорошо.

В ушах у меня начало шуметь, накатила противная слабость. Я встряхнулся, сопротивляясь этому, и постепенно все вернулось в норму. Интересно... Дракона тихо заурчала, и удивленный вдруг пришедшей мыслью я спросил

- Сейчас лучше?

- Да - Рэйко закрыла глаза тихо урча.

Вот оно как, потребление энергии напрямую. Очень интересно, ведь таким образом, можно поддержать и помочь просто будучи рядом, просто желанием. Я улыбнулся своим мыслям. На черной чешуе играли отблески пламени, я задумчиво смотрел на их замысловатый танец рассеяно грызя кусок мяса. Наверное, это у нее просто усталость, от долгого перехода, голода, неимоверного напряжения. Ничего... пройдет. Вместе справимся. Догрыз кусок, жесткую шкуру кинул в огонь и тоже вытянулся на спине, глядя на красные отблески. Прислушался к почти неслышному дыханию драконы. Как все же интересно... жить рядом с тем, кто полностью понимает тебя, разделяет все твои чувства, эмоции. Кто принимает тебя таким, какой ты есть, и ничего не требует взамен. Более того, ты сам готов отдать ему все, начиная с себя, потому что от этого становится хорошо и спокойно. Гармонично... Разделяя чувства друг друга, понимая без слов. Закрыл глаза, привыкая к новому и странному чувству раздвоенности. Странному, но приятному. Как это оказывается приятно - когда кто-то всегда будет рядом, поддержит... когда он - часть тебя, а ты - часть его, и это не просто красивые слова, это истина - истина в последней инстанции. Я задремал, впервые за долгое-долгое время без привычного чувства отчужденности, затерянности и пустоты. Как в далеком детстве мир вновь был манящим и цветным, дразнящим непознанными далями и неоткрытыми еще пока высотами.

Так началась моя новая жизнь, спустя семь кругов луны после того, как я очнулся на продуваемом всеми ветрами предгорье чужого мира. Не скажу, что это начало было радужным и гладким. Мне, всю сознательную жизнь никого не подпускавшему близко, приходилось заново учиться общаться, учиться строгой внутренней дисциплине, не только в словах и поступках, но и в мыслях, потому что любая неосторожная мысль очень сильно отражалась на драконе, рикошетом возвращаясь ко мне. Рэйко вздрагивала как от удара, поток ее эмоций обрушивался порывом колючего ветра, а понимание своей ошибки и затухание связи с драконой заставляли меня чуть ли не на стенку лезть, казня и ненавидя себя как только можно, что только ухудшало дело. На голову словно одевался тяжелый свинцовый шлем отрезая меня от Рэйко, и это отвратительное ощущение было похуже медленного поджаривания на углях. В приступе такой оглушенности я уходил во двор, со всей силы колотя кулаками бревенчатые стены дома и все, что попадалось твердого, пытаясь болью в разбитых руках заглушить боль в душе. В свою очередь, видя это Рэйко впадала в странную прострацию, иногда вцепляясь в меня лапами так что кости трещали, а от когтей оставались длинные рваные царапины. Отходить от такого, возвращаясь к нормальному восприятию приходилось долго, но, в конце концов, мы учились, учились жить не то что просто рядом, а жить, существуя друг в друге, как продолжение и отражение один другого. Еще через три луны дракона могла уже спокойно переносить мое отсутствие, а я уже не просыпался с воплями ужаса от жуткого, леденящего ощущения того, что ее нет рядом. Она очень выросла, прибавила в весе, и я уже не мог поднять ее на руках, как раньше. Зато она легко поднимала меня обхватив одной лапой. Она научилась летать, а не только планировать, и я с удовольствием смотрел на ее изящное легкое парение над землей. Рэйко улетала на рассвете, возвращаясь к полудню, пахнущая ветром, дождем, морозной свежестью поднебесья. В такие моменты меня остро укалывало чувство собственной неполноценности. Неполноценности от того, что я не мог так же свободно взлететь к облакам, навстречу ветру и звездам. Не знаю, почему, но осознание этого одним ясным солнечным утром было неожиданно болезненным. Полдня провел я в мрачном унынии, угрюмо сидя на столе, и даже крысиная возня в углах не отвлекла меня от невеселых мыслей. Крысы, почуяв, что их никто не трогает, лазали по стенам, повзводно маршировали по полу, устраивали гладиаторские бои из-за куска вчерашнего хлеба катаясь мохнатыми многохвостыми клубками, скакали по полкам и нахально пищали. Глядя на них я вдруг поймал абсурдную мысль, что очень похоже живу, копошась по углам и устраивая возню из-за куска жратвы. Желание швырнуть чем-нибудь в голохвостых инсургентов пропало едва появившись, захотелось завыть и побиться головой обо что-нибудь твердое, может быть даже о стену. Тоскливо, хоть плачь. От накатившей вдруг безысходности помутилось в глазах и все вокруг подернулось мрачной пеленой. Стремления, желания, ощущения утонули в вязком депрессивном болоте и обхватив голову руками я недвижно замер.

Сколько просидел я так, не знаю, но вот посвистывание ветра за окном прорезалось знакомым шелестом крыльев, легким быстрым шорохом шагов. Я вяло подумал, что сегодня она вернулась много раньше обычного. Дракона не вошла - влетела мелькнув черной тенью, окинув взглядом происходящее подхватила у двери тяжелый железный засов и молча наотмашь запустила увесистой болванкой в самый большой крысиный клубок (глухой удар и многочисленные визги). Крысы, смекнув что власть круто переменилась с воплями ужаса бросились врассыпную, а на полу осталось с полдюжины пришибленных неудачников. Рэйко не снижая скорости подошла к столу, по прежнему не говоря не слова стащила меня с него, толкнула на лежанку, а когда я обалдев распластался на спине прыгнув уселась верхом и самым непочтительным образом пребольно укусила за ухо. Я мгновенно забыл о чем кручинился, дернул ногами и взвыл в голос.

- Ай-йай-й-й, больно!!! - шипя прижал рукой больное место, заодно проверяя на месте ли ухо - с ее то зубами - что с тобой, проголодалась?

- А что с тобой? У меня такое чувство, что ты собрался умереть - она отпустила мою голову, но совсем слезать с меня не торопилась - быстрый способ отвлечь тебя. Что случилось?

Молодые драконы очень прямолинейны, особенно со своими спутниками. Идти окольными путями, выясняя как и что им кажется излишним, и если есть способ быстро исправить положение то он мгновенно применяется. Что, впрочем, не мешает им быть весьма изворотливыми и даже коварными с теми, с кем это необходимо. Скрывать не имело смысла, друг для друга мы были "прозрачны", ощущая малейшие нюансы эмоций, а до грязной лжи я ни за что бы не опустился. И я рассказал драконе все, что чувствовал. Что глядя на нее хочу полета, что ощущаю себя неполноценным бескрылым уродцем, что...

Она молча выслушала, потом две сильные когтистые ладони придавили меня к лежанке еще сильнее, дракона приблизила мордочку почти коснувшись носом моего носа. Я попытался было двинуться, но это было все равно что толкать гору - вес драконы плюс ее огромная сила держали меня в мягком но прочном капкане. Дальнейшее было похоже на хлесткий шлепок горячего ветра, как затрещина выдувший из головы мутную водицу депрессии и хандры. Эмоции Рэйко затопили сознание раскаленным потоком. Я увидел ее чувства, мысли, ощутил как свои. Свобода и полет, преодоление всего, самая жизнь драконы властно захватили меня, повели за собой. Я увидел бездонное синее небо, неуловимо чернеющее ночью, почувствовал свободу парения над землей, потоки и песни ураганных ветров на неимоверной высоте, льдистые иглы звезд, молчаливую суровость гор, животворную мощь земли проносящейся под крыльями, всю полноту и вкус бытия... И всегда - радость возвращения, всегда - ожидание встречи, придающей новые силы, всегда - новое желание... И все это - для двоих, всегда для двоих. С горечью и стыдом за себя понял я, что Рэйко не воспринимала себя отдельно, что я всегда есть и был частью ее полета, частью ее жизни, частью ее самой. Что моя непонятливость ранила ее больнее падения с высоты.

И понадобилось вот так показать мне все это, чтобы прожгло до самого нутра озарением, чтобы понял наконец, скудоумный, КТО я есть, ЧТО я есть для нее. Что есть она для меня. Что сам я буду ее продолжением, ее опорой, буду... ветром под крыльями, несущим ее ввысь, буду частью ее. Частью ее, навсегда.

С жалобным дребезгом рассыпался старый мир, разлетелся на осколки, словно испарилось все то, что мешало свободному истечению мысли и эмоций. Все прежние тревоги показались мелочью, терзания и истерики по ничтожным поводам пустой глупостью. Жизнь простиралась вокруг, она манила и ждала живущего, обещая идущему - дорогу, плывущему - водную гладь и далекий горизонт, а летящему - небо, ветер и сияние звездного света. И не нужно бояться пути.

Я улыбнулся, ощущая Рэйко всем своим существом. Новое, невероятно сильное чувство захватило меня. Чувство полного духовного единения... Я потерся щекой о теплую чешую на сильной лапе драконы. Рэйко коротко заурчала.

- Да - в свою очередь провела носом по моей щеке - я - твой Дракон, твои крылья, а ты - мое небо, мой Ветер, несущий меня к звездам, летящий рядом. Мы одно. Ничто не сможет прервать наш полет. Ты понял теперь... счастлива чувствовать это.

Не знаю, как сумел освободиться от ее стальной хватки, но пришел в себя обняв дракону, обхватив руками изо всех сил. Готовый нести ее к небесам и защищать от всего мира разом. Нечленораздельное рычание рвалось сквозь стиснутые зубы и призрачные черные крылья раскрывались за моей спиной... Нам не были нужны неуклюжие слова, убого звучащие фразы. Мы были единым целым, мы понимали друг друга полунамеком на мысль, и вселенная необозримым многоцветьем раскрывалась впереди, принимая свои создания в вековечный круговорот бытия...

Прошло еще два круга луны, и теперь я с радостью следил за свободным и могучим полетом своей... теперь уже - своей драконы. Куда бы не заносили ее ветра, она всегда возвращалась, и я ощущал это так же, как если бы сам был ей. А однажды... однажды случилось то, о чем я мечтал. Она подняла меня в небо.

Помню только щенячий свой восторг, ледяной ветер в лицо, огромное солнце и бесконечную пенную равнину облаков внизу. Помню как налетавшись мы долго-долго валялись на горячем песке у реки. Я смотрел ввысь, заново переживая, как только что касался руками этой нежной голубизны. Искупавшаяся дракона стряхнула на меня каскад холодных водяных капель с крыла и уселась рядышком. Тем самым новым глубинным чувством я ощутил ее невысказанный вопрос, передвинул голову в тень защищаясь от яркого полуденного солнца.

- Спрашивай - улыбнулся щурясь

Рэйко в задумчивости чертила когтем на песке замысловатую фигуру.

- Почему глядя на меня ты думаешь о смерти?

- О смерти? - я приподнялся на локте глядя на дракону во все глаза - я? Нет, ничего такого я не думаю, что ты. Не понимаю, откуда такая мысль...

Подобного вопроса я не ожидал, и в некотором смятении сел машинально отряхивая с себя прилипший песок. Рэйко подняла голову и меня вновь захлестнуло ощущение того, что она намного более хрупка, чем кажется. И желание защитить ее от всего мира любой ценой. Начиная с собственной жизни.

- Вот сейчас. Сейчас ты подумал о смерти - дракона вздохнула отвернувшись

Ничего еще не понимая я взял ее за лапу, пытаясь успокоить.

- Нет. Я подумал о том, буду защищать тебя хоть от всего мира. Любой ценой, раньше я сдохну чем кто-то причинит тебе вред.

Рэйко ощутимо вздрогнула при этих словах сжав мою руку так, что пальцы хрустнули. В глубине глаз глухо замерцали красноватые искры, полуоткрывшиеся губы обнажили двойной ряд пилообразных острых зубов, мордочка исказилась отблеском тревоги и беспокойства.

- Ты хочешь умереть за меня?

Великие Боги, как же она прекрасна... я засмотрелся, до судороги в висках сжав зубы, не в силах перенести даже тень мысли что кто-то может причинить ей боль.

- Да - я взглянул в ее глаза - если придется я сделаю это без колебаний.

- Зачем? - дракона провела ладонью по моей щеке - зачем мне жизнь ценой твоей смерти? Зачем мне мир без тебя? - она совсем по человечески покачала головой - не нужны.

Я не знал что ответить.

- Но... но если вдруг придется... я незнаю, но как... как же иначе? - не понимая уже совсем ничего я замолчал

Рэйко тихо заурчала.

- Иначе... иначе жить. Понимаешь, не умирать ради друг друга, а жить. Рядом, вместе. Мечтать о том, как жить для другого... - задумчивый голос ее гармонировал с журчанием воды в прибрежных камнях - жить для другого, вместе с ним - но не за спутника, не вместо него. Быть рядом, ощущать каждое мгновение, как частичка за частичкой тебя продолжается и отражается в твоем спутнике, как слитный полет двух сердец постигает красоту мира... Пожертвовать собой - страшная и красивая сказка, но тот кто остается после тебя не сможет жить дальше. Шагая в пропасть нужно помнить, что ты всегда будешь падать не один - дракона грустно улыбнулась, отвернулась полушепотом закончив - одиноким быть, это трудно, слишком больно и тяжело. Ты владеешь миром, как будто - и не стоишь в нем ничего...

Долго-долго после этого я лежал на горячем песке, спрятав голову в тени ее крыла. Драконы не размышляют о смерти, до нее просто не хватает времени. Рождение и гибель для них - лишь мгновения во вселенском потоке сущего, но жизни отводится куда как больше времени. Именно жизни, горячей, полнокровной, а не замогильно муторной подготовке к торжественному маршу в небытие. Ими владеет философия жизни. А нами - философия смерти... ею пропитано все наше существование, все воспитание. И верные ее адепты и последователи, мы шутя бросаем свои жизни в мельницу бытия, отдавая "бакшиш за шиш", убегаем легким путем от тягот и тревог бросая в одиночестве тех, кто любит нас. Разменивая жизнь на смерть не думаем об оставшихся после, забываем, что прежде всего нужно для другого жить, а вовсе не умирать. Мы воспеваем жертвенную гибель как высшую степень доблести, предавая забвению долголетний ежесекундный подвиг тех, кто сумел спасти другого не погибая, пусть даже не в кровавом бою, а просто оказавшись рядом, и остался для него жить, не бросив одного, для него, с ним. Вместе.

Легкий ветерок шелестел низкой жесткой травкой, невесомые стрекозы мелькали над водой, охотясь на комаров и мух. Холодная горная река сбегала стремительным потоком, омывая гладкие камни тысячей струй кристально чистой воды, журча и искрясь на солнце, и далеко-далеко, на сколько хватало глаз простиралась удивительно красивая горная страна. Желто-зеленые холмы предгорий сменялись снежно-белыми скальными пиками, а редкая зелень лесов прорезалась блестящими ленточками рек, бурыми проплешинами былых пожарищ, изумрудным блеском горных лугов. Это была суровая страна, с ее ледяными ветрами, жестокими снежными бурями зимой, палящим солнцем летом, с ее ураганными грозами, когда полотнища молний облизывают оплавленные камни сиреневыми языками. Липкое серое месиво дождя застывает на лету, покрывая землю сюрреалистическими белоснежными городами, замками и анфиладами, арочными мостами - которые в следующее мгновение вновь становятся всего лишь колючей ледяной пылью под ударами ветра. Суровая, но вместе с тем прекрасная, спокойной, несуетной красотой. Неуловимым дыханием времени и раздумья были пронизаны ее долины, ее ветра, ее неяркое высокое небо. Могучая, стремительная, задумчивая, неспешная - и прекрасная, совсем как моя дракона. Я высунул голову из тени и улыбнувшись стал разглядывать Рэйко, как будто видел ее впервые. Дракона отодвинула крыло и изящно растянулась на песке. Пробежав глазами по ее сильному, гибкому телу, проследив за солнечными отблесками чешуи я улыбнувшись подумал - как же это приятно - Жить.

*****

Минуло две недели - по привычке счет велся семидневками, хотя в мире Эртанга бытовала пятидневная неделя, по шесть в лунном круге. Я собрался с духом и помаленьку приводил в порядок кузницу - вычистил и вымел пыль и грязь, восстановил обрушившуюся кровлю, натаскал угля и воды, привел в надлежащий вид инструмент. И вот однажды, впервые за долгие-долгие годы в предгорьях звонким эхом отдались удары молота. Я плавил в горне железо и ковал дверные петли, гвозди, шкворни и скрепы. После долгих усилий удалось сделать даже пилу, большую, разнозубую, неуклюжую и страшную на вид, но острую и вполне работоспособную. Этой пилой на грубом станке мы с Рэйко распиливали бревна, принесенные из леса, на доски и бруски. Здесь было хорошее железо, ковкое, легкое и прочное. Постепенно я набирался опыта и руки сами вспоминали все, что я умел в прошлом мире. Я научился делать сталь, и вскоре в доме появились неплохие, смею надеяться, ножи, а так же каминная решетка, ложки, вилки, котел и даже здоровенный уполовник для супа. Рэйко летала на охоту, неизменно притаскивая на ужин то горного козла, то местный вариант газели. Супов, кстати, она на дух не переносила, и недоверчиво смотрела на возню с котлом, приправами и всякими корешками.

Мы построили вокруг дома крепкий высокий забор, с коваными острыми шипами по гребню, навесили ворота. Огромная сила драконы в ее второй форме заменяла и кран, и экскаватор - она переносила здоровенные бревна одна, легко, как я таскал доски и бруски. И постепенно наше убежище приобретало вполне жилой и крепкий вид маленького замка, небольшой крепости, где можно было отбиться от немаленького отряда врагов - пропитанные особым составом доски не горели и были замечательно прочны, а высадить полуметровой толщины ворота, навешанные на трехобхватные столбы, прошитые железными болтами и стянутые стальными скрепами было ой как непросто. Не говоря уже о том, что дракона сама могла отвернуть голову кому угодно. И вот однажды, когда Рэйко летала далеко в горах, а я расковывал очередную заготовку чья-то рука громко постучала в гулкие доски.

Я до того привык к тому, что кроме Рэйко никто никогда рядом не появлялся, что недоверчиво прислушался опустив молот. Спустя минуту стук повторился. Я отложил молот и сунул в ящик с песком заготовку. Скинул кожаный фартук, взял с подставки арбалет, натянул плетеную из тонких стальных жилок тетиву, заложил в карман увесистый кистень. Наложил стрелу и заснув еще с десяток за пояс быстро и бесшумно влез на крышу кузни. Гостей я не ждал, знакомых тут не было, значит - тати, проходимцы, охочие до чужого добра бродячие наймиты? Все, что угодно. Ну, добро пожаловать, господа хорошие, каленые стрелы из моего арбалета навылет прошивали с полусотни шагов сосновую доску в четыре пальца толщиной, не то что местные дрянные доспехи. А выколупать меня из дома - попробуйте, у меня стрел много. Но выглянув через забор я увидел всего лишь стоящую крестьянскую подводу, запряженную мохнатым тяжеловозом, верховую лошадь и всего двух стоящих у ворот людей. Один постарше, с пышной бородой и солнечно блестящей лысиной, одетый в простую свиту, крашеные луковой шелухой штаны и местные кожаные "лапти", с виду - обычный пейзанин. Второй - совсем молодой еще, даже младше меня, и одет почти так же, как старший, только вместо свиты на плечах мешком висела длинная, до колен, домотканая рубаха, да буйную нечесаную шевелюру еще не проредили годы. Возле подводы крутились две местные собаки, до смешного похожие на помесь ящерицы и барана - голые чешуйчатые хвосты, густая, кудряшками, шерсть, мозолистые лапы. Впрочем, длинная пасть с острыми как иглы зубами вполне внушала уважение. Я оглядел предгорье, дорогу. Спрятаться врагам особо негде, на десяток поприщ подойти к дому незамеченным очень сложно. Чего они забыли тут? Как я думал, ходить за Чертов Зуб местные опасались. Старик особых опасений не внушал, а юнца ввиду явной молодости можно было не принимать в расчет. Однако, расслабляться и благодушничать не стоило - зачем то же принесла нелегкая этих двоих к жилищу раката? Пейзанин постучал в третий раз, и я решил все же узнать, чего он, собственно, хочет. Выглянув из-за заершенных наверший я приготовил арбалет и не особо дружелюбно спросил

- Чего тебе надобно, старче?

Дед поднял голову, прищурясь против солнца, а парень испуганно спрятался за его спину.

- Пусть искра вечного Огня не угаснет в твоем горне, кузнец. Я Ридамир, сыродел из Валлертана, а это - он указал на парня - мой третий сын Ольгар. Не удостоишь ли беседы честных крестьян?

Я не двинулся с места, пытливо глядя через забор. Удостоишь? А с чего бы им разговаривать с изгоем?

- А не много ли чести презренному ракату? Я покинул свой род, и сам решаю, где мой удел.

- Бросить род чести и впрямь, не много - ответил дед - но уйти самому искать свой удел, не скудаясь и живя своим умом и руками - может лишь сильный духом, щедро взысканный Богами - старик спокойно погладил бороду - так что не спеши хулить себя ракатом, кузнец. Может, спустишься?

Хм. Не сказать, чтобы мне польстило, но спокойная уверенность и сквозившая в речах и словах старого крестьянина простая несуетная мудрость отчего-то внушили мне уважение. Стоять и говорить через забор показалось мне невежливым. Пускать его в дом, я, само собой, не собирался, но побеседовать лицом к лицу - от меня не убудет. Я спрыгнул в двор, повесил арбалет на крюк запора (так, чтобы в случае чего достать было легко), проверил нож на поясе и открыл половинку ворот. Ридамир приветствовал меня церемонным поклоном, я ответил тем же.

- Что привело вас к моему скромному жилищу? - я выжидательно оперся плечом на створку.

- Звон молота разносится далеко, и уже три круга луны поговаривают в Валлертане, что старую кузню под Черной Иглой4 вновь подняли чьи-то руки - дед с чисто крестьянским беззастенчивым любопытством разглядывал меня - вот я и решил заглянуть, предложить свой товар на добрый торг.

- Чем же торгуешь ты, и что хочешь от меня? - я удивился, но вида не подал. Интересно, что он предложит, и чего ему, в самом деле, от меня надо то? Пригоршню гвоздей?

Как оказалось, именно гвоздей. И подков, и железных скоб, и особенно ценимых воротных петель, и прочих скобяных изделий. Как оказалось, стоило это все неимоверно дорого, за полведра гвоздей, пару петель и две дюжины скоб, десяток подков дед расплатился пятью мешками чистейшей пшеницы, а за хороший нож с ножнами отдавали не меньше коровы или полвоза разного провианта, которого хватило бы на целых два месяца безбедного житья. Столько у пейзанина не было, его большая семья из двудесятипяти5 душ совсем недавно пережила сильный пожар, уничтоживший общинный дом и почти все нажитое. Поэтому подумав, я отдал Ридамиру простой охотничий нож из неплохого железа, с наваренным стальным лезвием, один из своих первых опытов. Дед оставил мне за него пару кругов отменного сыра, клятвенно пообещав перед Богами, что обязательно расплатится сполна за такой подарок. Как я узнал из пространных рассказов, в семье сыродела наспевал праздник - средний сын входил в "младые лета", что-то около 23 лет по мерками старого мира, а без доброго ножа на поясе - не оружия, но признака социального статуса - появляться на людях молодому человеку не подобало. Вобщем, расстались мы уже на закате, и я долго смотрел как пейзанская повозка, немилосердно скрипя осями пылит по дороге в Валлертан - довольно большое село в дне пути от этих мест.

Хмыкнув я перетаскал честно заработанное в холодный продуктовый подвальчик у дома - там были каменные стены и полы, прочная, окованная железом (неимоверная, просто царская роскошь!) дверь, много прочных полок, а вот чего не было - так это крыс*. Развязал мешок, подержал на ладони горсть удивительно чистой солнечной пшеницы, прислушиваясь к ощущениям. Закрыл глаза и вскоре "услышал" - приятное тепло округлых тугих зерен, горячие лучи солнца и прохладный дождь, заботу и уважение к хлебу тех, кто растил и убирал его, ссыпал в мешки (суровая мягкость скрученных вручную, и вручную же сотканных нитей), бережно хранил и вёз, спокойная гордость хлебороба. Словно самая сущность крестьянина-земледельца лежала у меня на ладони.

Отчего же во всех песнях и легендах воспевается доблесть воина-завоевателя, заляпанного кровью по самую макушку, идущего по трупам, сеющего разрушение и смерть - а не упорный каждодневный труд вот такого обычного крестьянина, как Ридамир? Чего стоит умение убивать - против умения растить и созидать? Отчего так? Кто бы знал... Как часто встречаются на полотнах художников пирующие дружины, среди груд награбленного, упивающиеся вином, праздные - но не широкие хлебные нивы, трудолюбивые крестьяне в страду. Отчего так? Почему воитель после ратных трудов не сложит свой меч, не омоет замаранных кровью рук и не возьмется за соху? Труд воина тяжек и опасен - но тем больше на нем ответа за деяния свои. Да не поднимет он меча на безвинного, защитит правого и оборонит землю свою. Но как же часто встречается вовсе даже обратное, когда бессовестные громилы утверждают "право сильного". У силы есть только одно святое право - защищать. И не более... Рядом с ней всегда должен следовать дух. И что может быть гаже бездуховной силы, что может быть презренней бессильного духа...

Размышляя над этим я вернулся в кузню, вздул припогасший было горн и вновь размерено застучал молотом по наковальне. Вскоре стемнело, огромная полная луна показалась из-за зазубренных вершин, воздух стал прохладен и свеж. И принесенное этой прохладой, пронизанной светом луны предчувствие чего-то зазвенело в каждом ударе молота, тонким эхом отдалось внутри. Чего-то... Словно острым коготком водили по голой спине - зацепят - отпустят, и еще зацепят...

Шелест крыльев снаружи вскоре прервал мои умствования. Легкий шорох шагов за спиной, тихое "уррр" и меня обхватили сильные горячие лапы. Удивившись я положил молот, оставил на наковальне заготовку и обернувшись обнял свою дракону, проведя ладонями, залубеневшими от жара, по приятно прохладной после полета чешуе на ее боках - уже давно она не приветствовала меня вот так. Потом все мысли пропали, растворились в мягком тепле присутствия - никогда я к этому не привыкну, всегда будет волновать меня это чувство, чистой, непреходящей новизной. Без слов мы понимали друг друга, без слов ощущали радость встречи. Постояв так несколько минут мы пошли в дом. Как всегда, когда Рэйко возвращалась я откладывал дела и посвящал все свое время ей. Дракона рассказывала, где летала и что видела днем, я - что было в ее отсутствие. Когда Рэйко залезла в бассейн - в жизни не видывал большей чистюли! - я рассказал ей о визитерах, о своих ощущениях и мыслях. Она только улыбнулась, и я почувствовал теплое одобрение и поддержку. Драконы очень редко контактировали с кем-то, кроме своих спутников, и совсем никогда не общались с посторонними людьми по своей инициативе, поэтому рассказ о сельских не вызвал у Рэйко особого интереса.

Вечером, когда погасив лампу мы улеглись спать - дракона по прежнему спала рядом со мной, свернувшись чешуйчатым клубком, Рэйко рассказала мне о развалинах замка на дальнем перевале. Там не было ничего, кроме груды камней, поросших вереском и плющом. Она нашла пару обломков изоржавевших мечей, куски цепи от подъемных ворот да десяток костей - и все. Рассказывая, все время, как бы невзначай касалась меня, то боком, то хвостом, то лапой. Это показалось мне странным, она давно уже не нуждалась в постоянном физическом контакте, с тех пор как выросла.

Полнолуние. Я отчего-то подумал об этом, проследив глазами полосу лунного света на потолке. Закрыл глаза, пытаясь заснуть - но сон не шел. Ворочаясь с боку на бок на лежанке я провел около двух часов. Потом, не в силах больше лежать встал, начал ходить по комнате. Походив, сел на край, опершись локтями о колени подпер голову кулаком. Спустя пару минут за спиной послышался легкий шорох.

- Луна.

Голос драконы был непонятного тембра, и тихо завибрировал в полумраке - оказывается, она тоже не спала.

-Луна? - я взглянул в окно - что луна?

Ответа не последовало. Щели окон матово серебрились, казалось, что они источают легкий серебряный аромат, каплями стекающий с острых шипов оконных решеток. Сна не было. Через полчаса сидения на краю лежанки я встал. Мною овладевало необычное состояние, все чувства до крайности обострились, а движения стали какими то смазанными и неточными. Тягостное беспокойство не давало мне сидеть на месте, возбуждение нарастало с каждой минутой. Лунный запах усилился. Стены и потолок давили, хотелось выйти наружу, и в то же время открытое пространство не желало меня принимать. На месте не сиделось все сильнее, и я ходил по комнате, бесцельно двигал предметы заводясь все больше. В конце концов с грохотом швырнул стол в угол, глухо рыкнув встал посреди комнаты, судорожно принюхиваясь. Окружающее приобрело отчетливый горьковатый привкус серебра, очертания предметов протаяли из темноты, я видел все так, словно в комнате загорелось бесчисленное множество маленьких лампочек. Обернувшись на негромкий полувздох-полушипение я увидел Рэйко - тело драконы засветилось в темноте переливами черненого серебра, на кончиках когтей горели синеватые огоньки, по крыльям пробегали быстрые вспышки, как от коронных разрядов на железных остриях в грозовую ночь. Привлеченный непонятной игрой света, не осознавая что делаю я приблизился. Дракона гибко встала навстречу, потом одним неуловимо текучим движением оказалась передо мной. Меня обдало льдистым, колючим теплом, все мышцы взбугрились как от непосильного напряжения. Крылья драконы с легким хлопком раскрылись, принеся волну того же серебряного аромата, захлестнув обвились вокруг и дракона прижалась ко мне. Автоматически сомкнув ладони на ее талии я ощутил гибкую мощь сжатой стальной пружины. Жар драконы не давал даже дышать, остатки сознания фиксировали происходящее - урывками, все мысли вдруг сконцентрировались в одно-единственное, неимоверно сильное желание... Рэйко коротко выдохнула мне в лицо, потом провела язычком по щеке и прижимаясь податливо прогнулась. Я замер - никогда раньше дракона не делала так. Сильные лапы под плащом крыльев обхватили меня, необычное переливчатое урчание мягкими волнами билось в ее груди. Глаза драконы засветившись потеряли свое осмысленное выражение, диким, сводящим с ума багровым огнем в них вспыхнуло то же неодолимо зовущее чувство, что ощущалось внутри меня. Я вдруг понял, что если сейчас же не сделать что-нибудь, то... Рэйко откинула голову притискиваясь все плотнее, с намерениями не вызывающими никаких сомнений. Багровое пламя ее глаз казалось, прожигало меня насквозь. Проговорила, незнакомо рыча в словах

- Нирргат варртэ, нхарасс? - наклонила голову, тягуче облизнувшись. Этот рычащий выговор на вдохе и бездумно-игривое выражение ее мордочки пугали меня и в то же время возбуждали еще сильнее. Медленно с усилием она потерлась щекой о мою щеку, откинула голову вновь глядя прямо в глаза - нка-ас6 ан гаррэ лайта7?

Ее голос тянул магнитом, жгучие волны гасили сознание, древние, первобытные инстинкты скрутили меня в тугой жгут, я чувствовал, еще немного и потеряю последний контроль над собой. Тонкой иглой внутри кололась мысль, что поддаваться этому нельзя. Рациональное мышление и вихрь вскипевшей крови схлестнулись во мне, и огромного напряжения духовных сил потребовалось, чтобы устоять. Я начал мысленно успокаивать дракону, и себя заодно, сопротивляясь смятенным чувствам и вставшим на дыбы инстинктам. Далеко не сразу удалось мне направить мысли в нужном направлении, ощущение горячего сильного тела под руками выключало сознание и разум.

- Рэйко... - она вздрогнула, урча снова потерлась щекой, и я почувствовал, как неимоверное напряжение начало потихоньку разжимать когти. Так, смиряя свои ощущения, давя инстинкты и желания я повел дракону за собой, постепенно возвращая ясность мыслей и чувств. Потребовалось больше часа, чтобы придти в более-менее адекватное состояние. Дракона наконец отпустила меня и отошла к окну. Всем своим существом я ощутил, что не должен оставлять ее одну. Потом разберемся, что и как, что и почему случилось с нами, но сейчас... Преодолевая сильнейшее головокружение, слабость и противную дрожь подошел, взял за лапу, погладил теплую чешую и сказал первое, что пришло на ум

- Пойдем, полетаем?

Рэйко медленно обернулась, и я увидел, что в ее глазах вновь заиграли знакомые озорные красноватые искорки. Поток теплой благодарности и нежности отозвался мягким эхом в самых потаенных глубинах моей души. Дальше был полёт... стремительное скольжение под огромной полной луной, в ее обволакивающем как туман сиянии, над горами, вершины которых светились словно волны тропического моря, над океаном облаков, высоко-высоко. В свисте ветра и звездных лучах сгинул остаток ночи. Вернувшись на рассвете мы уснули. А вечером я едва смог подняться - все мышцы болели, как будто меня побили, щеки и спина были содраны до крови, плечи украсили рваные полосы от когтей - ночью, в огне инстинктов я не чувствовал боли, но сейчас все навалилось стократно. Рэйко с очень виноватым и несчастным видом смазывала меня болотным листом, а я утешал ее как мог, говоря, что могло быть хуже, и мысленно представляя, что же еще мы должны узнать друг о друге.

- Скажи... ай! - я повернулся, стараясь устроиться удобнее, так как на спине лежать не мог - что это было с нами? Таких сильных чувств я никогда ранее не испытывал.

Дракона опустила голову отвернувшись. Я уловил ее состояние и улыбнувшись потеребил за кончик крыла.

- Ну не надо, а? Произошедшее абсолютно ничего не меняет, правда. Мы ведь только еще учимся жить, так ведь?

- Прости. В таком состоянии я не контролирую себя. Просто... десятый круг... не ожидала, что это будет сегодня, так неожиданно и ярко. Не думала, что меня так потянет к тебе - Рэйко осторожно коснулась моей руки - и совсем не ожидала, что ты мне ответишь.

Устроившись наконец так, чтобы ничего не болело я продолжил, немало смущенный ее ответом. Выходит, это я послужил причиной такой вспышки?

- Значит, я не так безнадежен, и из меня может даже получится дракон - попытался спрятать смущение под шуткой, потом взглянул на ее серьезную мордочку и понял, что оказался очень близко к правде - ну ладно тебе, ничего такого ужасного и не случилось.

- Не понимаешь. Ты мог пострадать намного сильнее, если бы не сумел сдержать меня ... и себя - дракона не занималась самообвинением и не жаловалась, просто констатировала факт.

И это мне так же было понятно. Запоздало подумал, что бы могло быть при ином завершении истории - что бы было со мной, не сумей я удержаться - в неконтролируемом сполохе инстинктов Рэйко вполне могла скрутить меня не то, что в бараний рог, а даже и еще заковыристей - сила драконы была неимоверной. Вспомнилось, как в небольшом околке леса на северной стороне горного хребта, куда мы прилетели поохотиться, на меня кинулся горный тур. Здоровенный бык вылетел из кустов неожиданно - видимо, он лежал там, прячась от полуденной жары, когда я проходил мимо. А эти твари не терпят на своей территории никого крупнее кролика. Мне не было до него никакого дела, но ему до меня - было. Попавшая арбалетная стрела - с перепугу я не промахнулся - была что вороне муха, он ее даже не заметил. Я отпрыгнул за кусты, но бык проломился сквозь них как танк. На открытом месте мне было не убежать, и тур с ревом кинулся в атаку. В последнюю атаку, потому что через мгновение на его пути оказалась Рэйко. Я не заметил ни момента ее появления, ни самого удара, видел только последствия - голова тура исчезла, взорвавшись красным-белым фонтаном, в следующее мгновение в воздух взлетели куски бесформенной плоти с торчащими из них обломками костей - дракона одним страшным ударом убив зверя на месте разодрала его на части в мгновение ока. Зрелище повисших на обагренных кровью кустах потрохов было тошнотворным. Закутав в крылья она меня долго тогда успокаивала. Мяса и острых ощущений хватило на два месяца.

Вот значит как... теперь наша внутренняя связь достигла такой силы, что стирается даже восприятие расовых границ - ведь слово "нхарасс", которым ночью назвала меня Рэйко, означало дракона-партнера... Тут я вспомнил, как уже почти год назад, едва лишь встретив ее подумал о сказке навыворот. Вот уж правда, они жили долго и счастливо... если красавица ухитрялась не задавить избранника в постели в первую же ночь. Не удержавшись я засмеялся, морщась от боли в ободранных щеках. Получалось плохо, но остановиться я не мог. Дракона с удивлением смотрела на эту тихую истерику, пока я отсмеявшись не объяснил ей причину веселья. Правда, пришлось объяснять не только это, но и рассказывать всю сказку. Ответ был неожиданным.

- Зачем дракону принцесса, которая не является его спутником?

- Ну... считалось, что если дракон, то непременно должен украсть принцессу - по статусу полагалось, так же, как рыцарю идти ее спасать. - я пожал плечами, о чем тотчас же пожалел, шипя и кривясь закончил - это такие сказки... для утешения людского самолюбия.

- Не имеет смысла. Жить рядом с существом, которое тебе никто - неразумно. - говоря Рэйко продолжала намазывать меня остро пахнущим настоем.

- Да, с точки зрения нас с тобой - никакого - я блаженно и сонно уткнулся носом в одеяло, не в состоянии даже думать - давай спать...

Дракона молча устроилась рядом, аккуратно накрыв меня крылом. Ощущение ее присутствия и теплой поддержки вновь заставило меня улыбнуться. Проваливаясь в сон я подумал, что она весьма польстила мне таким специфическим вниманием.

А наутро обнаружился еще один сюрприз - встав по некоей нужде я не сразу понял, что ничего не болит. За ночь вся содранная кожа затянулась, не оставив даже рубцов. Но отчего-то это не сильно меня удивило. Гораздо больше удивили мысли, что происшедшее не оставило меня равнодушным - было бы ложью сказать, и даже подумать, что дракона не заинтересовала меня... в определенном аспекте. Не было никаких сомнений - я желал ее, так, как никого и никогда в своей жизни. И это была странная мысль... для обычного человека. Да только вот обычным человеком я не был. А был ли им вообще?

И еще - воспринимать Рэйко я стал несколько по-другому, глубже и полнее, не только как спутника и чрезвычайно близкое существо, но еще и как очень привлекательную самочку, и не только в физиологическом смысле этого слова... Она растет и меняется, становится все больше и больше разносторонней личностью, со своими особенностями, непохожими чертами... Так сколько же неизвестного нам предстоит узнать друг о друге?

Skyler 26/05/08

1 Шиматта - проклятье (японск.)

2 Иблис - дьявол в исламской традиции

3 Dragonis vulgaris - дракон обыкновенный (лат.)

4 Черная Игла - второе название Весёлого Пика

5 Двудесятипяти - двадцати пяти, так звучит на местном наречии "25"

6 Нка-ас - тогда (язык Тёмных)

7 Лайта - ждешь (язык Тёмных)