One day.

"…любить способен лишь здравомыслящий…"

Эпиктет.

Отвратительно… Щеку что-то холодит, причем так мерзопакостно, что хочется выбрить на ней всю шерсть бритвенным станком и подставить любому дуновению ветерка для сушки. Хотя нет, не любому, например миазмы, исходящие от моей секретарши – Анны Васильевны, то - смерть любому обонянию. Не имею понятия, где эта выдра(а она, кстати, действительно была выдрой) достает столь удушливые и теплые ароматы, но, если вы собираетесь с ней общаться, лучше держаться с подветренной от нее стороны. Именно поэтому я стараюсь редко пускать своего секретаря в свой рабочий кабинет, да сам не часто наведываюсь в приемную, где порой бедные фурри ожидали моей аудиенции и вваливались в дверь с туманом в голове, а также сильнейшей мигренью. Иногда можно было сказать, что в этом был от Анны Васильевны некоторый толк, ибо с затуманенными мозгами некоторые заказчики гораздо охотнее соглашались на сделки и шли на уступки в оплате, что не могло не радовать мое самолюбие и мой карман.

Однако, в последнее время, ни от того, ни от другого, особых приступов благодушия я не испытывал.

Белый кот в клетчатой белой рубашке, черных лакированных туфлях и брюках такого же цвета, приоткрыл глаза и обнаружил свою голову лежащей на боку прямо на каких-то бумагах. Видимо, очередная ночь, которую пришлось провести за изучением новых уставных документов, снова заставила нашего героя остаться на работе допоздна, и, как и в большинстве подобных случаев, просто заснуть там же. Не различил момента между сном, и явью, а потом так и отошел в царство Морфея, со статьями обязанностей в новом уставе. Ах да, устав! ЧЕРТ!

Осоловело оглядываясь по сторонам, кот оторвал пушистую щеку от столешницы и поглядел на белую дверь своего рабочего помещения. К мордахе приклеился лист бумаги, который тут же был отодран с неприятным звуком, с которым обычно отдирают жвачку от ковра. Ну точно – недавно подписанный документ и печать на нем были подвергнуты атаке слюны. Теперь чернильный герб растекся синим осьминогом по полям для подписей, и закрыл собой некоторые буквы, а аббревиатура "ООО" перетекла в хромосомную решетку. О Боги, за что мне это? Я ведь вроде вчера только все дочитал… Или не дочитал… Во всяком случае, если это было подписано и одобрено, значит был сделан однозначный вывод о годности для подачи этих бумажек в налоговую инспекцию. Что ж, мой промах будет исправлен новой распечаткой.

А пока я познакомлюсь с вами.

Меня зовут Артем Саечкин, и я предприниматель. Горе-предприниматель, если быть точным. Владею небольшой фирмой вертолетного такси в Домодедово, которая ранее являлась акционерным обществом. Сейчас "Гироскоп" потерял большую часть своих учредителей, среди которых только я и остался, от чего пришлось реорганизовываться в общество с ограниченной ответственностью. Еще немного и самому придется водить вертолет, на что не имею лицензии. Это пилоты имеют, а мне нужно лишь разрешении на занятие предпринимательской деятельностью и авиаперевозками. Мои подельники быстро смекнули, что богачи почему-то не особо стремятся воспользоваться услугами быстрого и удобного транспорта, посредством которого можно было за пару часов добраться, например, в Питер, или в Казань. Нет, им нужны были полеты над столицей, коие правительство города пока запрещало. А зря, налоги от такого занятия неплохо пополнили бы казну. Во всяком случае, в дальнейшем этот сегмент рынка будет принадлежать не незадачливому мне. Клиентурой, в основном, являлись товарищи, желавшие перевезти груз в максимально короткие сроки при минимальной волоките. А с вертолетом ее очень мало. Утром привозишь груз в "Гироскоп", заполняешь бумаги, говоришь, куда везти и даешь советы, где лучше приземлиться. А там видно будет. Обычно это пригороды населенных пунктов, куда надо доставить коробки с важными вещицами. По обыкновению, таковыми являются довольно дорогие штуковины, или особо хрупкие. В общем, объекты такого рода, которые не доверяют везти обычным трейлерам, или поездам. Иногда перепадали заказы от государства и тут на деньги не скупились, кстати.

Но сейчас дела шли откровенно паршиво. И не потому, что уменьшилось количество перевозок, а из-за другой, более объективной причины. Видите ли, изначально фирма задумывалась, как вертолетное такси. Даже на логотипе изображен геликоптер с шашечками, уходящий в крутое пике. Однако, толстосумы не спешили летать с комфортом в семи винтокрылых машинах бизнес-класса. Метро, мигалки, велосипеды, что угодно, но не вертолеты. Оно и понятно, при запрете полетов над городом. Пришлось освободить салоны от ненужных сидений и столиков, и превратить нутро вертушек просто в большой грузовой отсек. Незавидная, я вам скажу, работенка, делать из "Мерседеса" "КамАз". Но пришлось, иначе дело грозило запахнуть банкротством. Хотя что там, оно уже смердит и разлагается. Не ровен час, придется свернуть все манатки и проваливать отсюда: работать на чужого дядю. Этого не очень хотелось.

Здесь, в небольшом двухэтажном здании белого цвета неподалеку от взлетной полосы и зеркального аэропорта "Домодедово", в стеклах которого отражались окрестности, было неплохо. Уютно, я бы сказал. Если не считать рева двигателей самолетов, которые с небольшими перерывами то садились, поблескивая в туманном, мокром октябрьском утре, то взмывали вверх, пропадая в бездонном океане серости над головой. Когда-то, только начиная карьеру здесь, Артем боялся, что в один прекрасный момент прямо на его глазах разобьется самолет. Это была не беспочвенная фобия, а Саечкин – не суеверный глупец, просто были моменты в его биографии, которые навсегда поселили в нем страх перед смертью именно в самолетах. Вертушки его не пугали, наоборот, казались ему конструктивно намного более совершенными и красивыми.

Сейчас полдевятого. Через один час и тридцать минут явятся пилоты и секретарша – последние сотрудники разваливающегося замка под названием "Гироскоп". Пока они не стали приставать к Артему с нудными вопросами о сегодняшних делах, стоит привести себя в порядок и распечатать последние страницы устава. Плюс, неплохо бы выпить кофе. "Нескафе. Три в одном" всегда даст по мозгам отменной дозой кофеина, а заветная пачка "Скиттлз" будет намного вкуснее, если запить ее бодрящим напитком без сахара. Конечно, с такими завтраками до язвы желудка шажок и маленький рывочек, но делать нечего – в корпоративном холодильнике затерялась лишь банка горчицы и что-то маринованное. Оно смотрело из банки на белого кота своими телесами и явно грозилось устроить приступ диареи неосторожному смельчаку, рискнувшему покуситься на целостность этих самых телес.

Вымыв гнойные пробки из уголков серых глаз и почистив зубы собственной складной щеткой, которая досталась ему из походного наборчика в СВ-вагоне железных дорог, Артем загрузил принтер печатью и начал поглощать свой нехитрый завтрак.

Еда – это прекрасно, когда ты голоден. Когда ты не голоден, это рутина. Не поешьте денечек и рацион кота покажется вам роскошью королевского банкета. Нечто подобное испытывал сейчас и сонный генеральный директор разваливающегося предприятия - наслаждение на фоне окружающего хаоса. То еще ощущение, между прочим. Но даже эта маленькая радость вдруг была разрушена хлопком закрываемой автомобильной двери со стороны улицы и широкого шоссе со стоянкой, подходящего к аэропорту. Кто-то приехал, но Артем не тешил себя надеждой, что это к нему. Помимо его фирмы в здании расположились несколько офисов и общежитие для пилотов, правда они никогда не парковали машины прямо у входа, а ставили на корпоративную охраняемую территорию. Ну, может чьи-то родственники припёрлись.

Когда шаги стали раздаваться прямо на лестничном пролете, Саечкин навострил белые пушистые уши и прекратил жевать предварительно вытянутые зеленые драже – он любил поглощать их, выбирая конфетки только одного цвета, и не совсем понимал смака рекламы, где предлагали пихать в рот всю кучу сразу. По кафельным ступенькам шел кто-то каблучистый, но легкий. Это не Анна Васильевна, и слава Богу, а то можно было бы закупаться мылом и веревкой прямо с утра, ибо секретарь раньше никогда не заваливалась в такую рань и в последний месяц нарочито позволяла себе опаздывать на минут 15-20. Тогда кто? Точно к Саечкину – на втором этаже ничего, кроме офиса "Гироскопа" не располагалось. Или ошиблись, да.

Артем уже приготовился давать объяснения по поводу таблички на входе в комплекс, как дверь распахнулась, и внутрь вошла особа женского пола. Одетая в деловой полосатый костюм, белую блузку с хорошим вырезом декольте и аккуратные туфельки, к столу прошагала среднего роста генетта и сверкнула любопытным пламенем карих глаз. Ее темно-русые волосы были завиты в темный хвостик на затылке, а лоб едва прикрывала небольшая, ровно остриженная челка. В руках деловое создание держало кожаную папку, испытывающую излишнее давление изнутри – видимо девушка не рассчитала количество бюрократии на сегодняшний день и решила не оставлять ничего снаружи, чтобы не мялось.

- Это офис вертолетного такси "Гироскоп"? – брезгливо сощурилась она, оглядывая помещение.

Оу, ну надо же, даже знает полное название фирмы. И, черт побери, дамочка явилась по адресу в пока еще нерабочее время, следовательно, те дела, которые привели ее сюда, были очень важными. Но тон, которым она говорила, Артему не понравился. А еще, ее движения повадки… Хозяйские, как будто.

- Он самый. Чем могу помочь? – белый кот выпятил грудь, незаметно пряча в стол не съеденную пачку сладости. Кофе остался стынуть на столе – он не мешает. Вставать в ее присутствии предприниматель не стал. Гордость не позволила вякать этикету.

- Мне необходимо поговорить с генеральным директором фирмы, которым на данный момент является.. Ммм… - генетта расстегнула трещащую по швам папку и подцепила когтями самую верхнюю бумажку. Ее пушистый хвост на несколько секунд задержался у кулера и намок под тоненькой струйкой холодной воды, которую агрегат решил выпустить именно в этот момент. Не заметив ущерба, нанесённому ее внешнему виду, девушка вгляделась в лист бумаги и с трудом произнесла. – Ар… Саечкин Артем Викторович.

- Это я, кстати.

- Ага. – кажется, эта новость несколько расстроила гостью, за что белый кот в душе тут же окрести ее фригидной барышней. Он всегда охарактеризовывал так тех дам, которые считали ниже своего достоинства общаться с мужчинами с содержимым кошелка, не удовлетворявшим личным линейным параметрам жадных женщин. Наш герой вообще считал, что любой фурь перед ним априори заслуживает уважения, если своими действиями, или бездействиями не докажет обратное. – Виктория Аркадьевна.

- Очень приятно. – Артем пожал протянутую ему руку с серой, местами чернильной шерстью, привстав на немного, и жестом пригласил Вику сесть. Та не возражала. Умостившись в узком добротном офисном кресле, она завела разговор.

- Хорошо, что я смогла вас застать на месте. Мне казалось, вы открываетесь позже…

- Так оно и есть. Но так уж получилось, что мое "вчера" внезапно, но плавно перетекло в "сегодня". Работы невпроворот.

- Понимаю. Но как раз с таким расчетом я заехала к вам, чтобы мы поговорили в нерабочее время, и не вечером, когда нормальные фури отдыхают.

Это начинает вызывать у Артема тревогу.

- Вы из прокуратуры, что-ли? – наигранно сощурился он.

Генетта рассмеялась, обнажив ухоженные белые зубы. Смех был простым и открытым. Уж что белый кот умел различать, так это актерскую игру и искренность. Почему-то эта черта была присуща ему с самого детства.

- Нет, что вы. Я не имею никакого отношения к государственным органам. Только частные интересы.

Саечкин цыкнул и помял когтем мех на ладони.

- Вот как? Вам нужны наши услуги? Хах… Можно было и в рабочее время прийти – у нас сроду очередей не бывало. И коньяком бы угостил, а то пока секретаря не пнешь, у нас в холодильнике ничего не появится.

- Увольте, я не пью. К тому же, дело, по которому я пришла к вам, не касается напрямую вашей деятельности. Оно несколько иного хараткера.

- Если бы я не задал вам ранее вопрос о вашей профессии, то убедился бы в том, что вы следователь.

- Вы, кстати, не первый, кто мне об этом говорит.

- К делу.- решил отмести любезности кот.

- Как скажете. – генетта согласилась и извлекла на свет еще несколько бумажек. Артем без труда узнал справки из налоговой. - Скажите, пожалуйста, сколько существует ваша фирма на рынке перевозок?

- Около семи лет.

- Верно. – это прозвучало так, словно у Сечкина спрашивали сложный вопрос, ответ на который он уж точно не знает. – И за это время вы не выросли ни на йоту…

- В смысле? – брови генерального директора сошлись у переносицы.

- В смысле, что у вас не было дополнительной эмиссии акций.

- Оу, ну, нам пока и так хватало денег, в обороте.

- Вкупе с неофициальной 25% инфляцией в стране? Удивительно, как вы еще на плаву держитесь.

- Как-то держимся. Заказы приносят доход и съедают издержки, этого достаточно.

- Пока достаточно. – заключила генетта.

- У вас есть предложения получше?

- Есть. – ладони гостью сошлись в замке. – И именно это привело меня к вам.

- Я вас слушаю.

- Хорошо… Судя по документу на вашем столе, вы собираетесь реорганизовывать фирму в общество с ограниченной ответственностью. Этого бы мне не хотелось, и я прошу вас подождать.

- С чего бы вдруг.

- Я собираюсь сделать вложение.

Артем поперхнулся. Вложение? В "Гироскоп"?! Она тупая. Ага, может крашенная блондинка. Только что мурлыкала что-то насчет нерентабельности предприятия, и на тебе, собирается купить акций. И куда мне деть деньги? Купить еще вертолет и нанять пилота можно… Только это будет самая бестолковая трата из всех возможных. Эти три оболтуса за штурвалами "Aerojet 600" и так по полнедели валяются на боку и плюют в потолок, а тут придется кормить еще и четвертого. Ну уж нет.

- Да, и какого рода вложение вы бы хотели сделать?

- Наличные за акции компании.

Саечкин схватил карандаш и приготовился записывать точное количество ценных бумаг, подлежащих продаже, а также реквизиты покупателя.

Генетта нагло ухмыльнулась, встала и наклонилась к Артему ближе, глядя прямо в его серые глаза.

- Как насчет двадцати тысяч акций, общей стоимостью два миллиона семьсот тысяч евро?

- О… - кот на некоторое время ушел в прострацию и позволил себе глядеть не в глаза, а в декольте девушки. – Нехилые… - тут он поймал себя на мысли, что не только выдает себя взглядом, но и покачивает карандашом в соответствующую сторону. – То есть, НЕХИЛОЕ, я бы хотел сказать, вложение.

Он вовремя поправился, а то Вика уже скользнула взглядом по пиджаку в поисках того, что так привлекло внимание белого фуря. Она одобрительно фыркнула и подошла к окну, высматривая там одной только ей понятные сюжеты. Свет утра все не мог полностью вытеснить ночь и, несмотря на начало рабочего дня, на улице до сих было сумеречно, словно на небо, подпираемое атмосферными явлениями, кто-то накинул белую простыню.

- Более того, это 75% ваших активов.

- Что?! То есть вы хотите не новый выпуск, а скупить их у меня? – а вот тут генеральный директор растерялся не на шутку. Сделанное ею предложение было заманчиво ровно до этой минуты. Она хочет купить "Гироскоп", а это автоматически смещает его с позиции генерального директора и владельца компании. Сумма внушительная, Саечкин понимал, что если ему удастся продать все свои акции ей, то он получит примерно 2/3 от этой суммы и может задуматься о другом предприятии, а это оставить догнивать ей. Он расценил это как не очень хорошую перспективу. Вертолетное такси отличалось стабильностью хотя бы до тех пор, пока в него вкладывались бывшие учредители. Быть может именно в таком состоянии, как сейчас, ему надо было создаваться самого начала, чтобы приносить оптимальный доход?

- Да, я собираюсь купить компанию.

- Я рад, что вы собираетесь, но я ничего не продаю. – отрезал Артем.

- Вы не поняли, Артем Викторович. Ваша компания сушится в жалкую второсортную конторку. Я занимаюсь нахождением таких, их скупкой и оздоровлением. И раз мне довелось появиться здесь, вопрос о том, что "Гироскопу" не протянуть на рынке, решен окончательно. Не мной, конечно, но объективными причинами.

- Что за чушь вы несете? У нас отлично идут дела и ваши уловки меня никоим образом не трогают… Хэээй, дамочка, а вы, часом, к черным рейдерам себя не относите? – язвительно бросил белый кот.

- Я такой же рейдер, как и прокурор. – беззлобно отозвалась она. – Вы продадите предприятие, и мне даже не придется вас заставлять.

- Зато терпения наберетесь на всю оставшуюся жизнь, пока будете ждать.

- А зачем ждать? – генетта организовала щелочку в жалюзи и кивнула в сторону подъезда. – Кажется, у вас выносят диван…

- Где? – Артем метнулся к подоконнику и с ужасом узрел, что рядом со входом в здание стоит фургон службы судебных приставов. Грузчики в синей форме аккуратно тащили обшитый кожей диван из холла в кузов машины, а доберман в черном кителе контролировал процесс, и что-то писал в своем отчете.

- Кха.. Нет, нет, это мы только недавно купили новую мебель… Привезли… - заюлил предприниматель, нацепив виноватую улыбочку, отходя к двери кабинета. – Вы подождете?

Генетта насмешливо развела руками.

- Конечно, кончено. Надо же расписаться в получении, не так ли?

Вопроса Саечкин уже не слышал, так как захлопнул дверь и побежал в сквозь приемную в холл, а оттуда по лестнице вниз.

Вика наблюдала с окна, как он бегает вокруг машины с криками, ругается на добермана, отвечавшего односложно, и изучает предоставленные ему бумаги, с ужасом переспрашивая, сколько он задолжал банку в целом и за что его штрафуют сегодня. Видимо, тихий и точный голос судебного пристава убедил белого кота, что есть судебное решение о взыскании с "Гиросокпа" энной суммы денег за просрочку кредита на оборудование. Просрочка, может и небольшая, но сама по себе ощутимая. А потому инспектор попросил Артема благодарить Бога за то, что пока их аппетиты удовлетворяет офисная мебель из холла. На очереди будут вертолеты.

Несмотря на то, что доказательства постепенного развала фирмы выпрыгнули вот так, прямо из-под носа, генетта не сильно радовалась происходящему. Глубоко в душе ей действительно было жалко Саечкина за свою мягкосердечность, которую он проявляет к своим работникам и бизнесу в целом. Рыночная экономика – это океан с одними акулами, где та, что побольше пытается сожрать ту, что поменьше, и места для таких вот беззубых рыбех, как Артем не имеется вовсе. Про себя она отметила, что у белого кота есть неоспоримая заслуга – при отсутствии всех вышеперечисленных подводных качеств, он умудрялся держать предприятие в деле, пусть и отсрочивая его неизбежный конец.

Он вошел в дверь с опущенными глазами, не зная, что и сказать Вике. Артем жестоко ошибся, посчитав ее тупой. И очень, очень противно думать о том, что ее приезд, и визит приставов, не удосужившихся даже позвать генерального директора на опись имущества, как-то связаны между собой. Но это не исключено, и если так, то генетта просто гениальный шахматист, практически поставила мат в два хода.

Окинув девушку, все еще стоящую у окна, безразличным взглядом, Саечкин потер виски и пролепетал.

- Я думал, все закончится несколько по-иному…

- Они увезли что-то еще? – она решила проигнорировать причитания, и сделала полный заинтересованности вид.

- Диван, два кресла, стол для заполнения бумаг. Все итальянское. Оставили только секретарский столик. То-то Анна Васильевна удивится, когда обнаружит тучу пустого пространства на входе..

- Не расстраивайтесь. Все-таки, они пока не забрали самого главного – ваши вертолеты. Это, кстати, еще один повод не тянуть с продажей. Я пропущу мимо ушей сегодняшний приезд, но если вы опять позволите изымать имущество компании, я пересмотрю свои взгляды на покупку акций в сумму, менее значительную, чем та, что была названа.

Резонно. Только что ведь он лишился около трех тысяч евро, которые увезли в фургоне.

- Я могу подумать?

- До завтра.

- Послезавтра. – выпалил Саечкин тоном, не терпящим возражений.

Генетта напрягла маленькие листообразные ушки и устремила взгляд к потолку. Прикинув, стоит ли давать этому пареньку такой срок, она решилась.

- Хорошо. Но помните, что завтра было бы намного лучше.

"Ага, вот именно потому, что тебе так удобней, я обязательно сделаю назло" - подумал генеральный директор и поклялся увидеть ее снова не ранее послезавтрашнего вечера, часиков, этак 11. Пусть позлится.

Оставив напоследок свою визитку и наброски необходимых бумаг, Вика тоже покидала кабинет не без злобной мысли в голове.

"В глазах этого засранца насмешка, какую свет не видел. Точно будет тянуть специально, чтобы меня позлить. Ну ничего, я его завтра сама откопаю и заставлю страшными проклятиями подписать договор купли-продажи, чего бы мне это не стоило."

Закрывая за собой дверь, она случайно бросила взгляд на левую руку Саечкина, где, как ей показалось, что-то блеснуло. Действительно, может и показалось – густая белая шерсть какие только блики не дает от ламп дневного света с потолка. Интересно, если что-то кажется, можно ли креститься с таким декольте?

***

Утро следующего дня было таким же пасмурным и темным, как и предыдущего. Белый кот проснулся в своей пустой двухкомнатной квартире на диване, укрытый подарочным одеялом от "Аристон". Его пробуждение было беспокойным, словно во сне Артем резко затормозил при управлении автомобилем и вздрогнул, врезавшись в дорожный отбойник. Дурной сон отошел с век и перекинулся на пляшущие в окнах огни проезжающих на перекрестке машин. Их мерный гул убаюкивал порой кота так же, как и шелест дождя, поэтому наш герой никогда не жалел о том, что живет именно в таком доме на седьмом этаже.

Он потянулся, скривившись, и выскользнул из-под одеяла, оправив хвост, шерсть на котором свалялась от ночных ворочаний в постели.

Слегка озябнув от отсутствия нагретого одеяла, Артем обнял себя руками и потер пушистые предплечья, а хвост сжал в бублик, торчащий из полосатых семейных трусов. Двадцатидевятилетний паренек начал свой очередной день жизни с того, что откопал в прихожей домашние тапки и с дрожью влез в них, поблагодарив про себя этот мир, даровавший нам такие замечательные теплые ткани. Без них можно было бы замерзнуть всеми подушечками на ногах.

А еще на задворках черепа притаилась мысль, что в холодильнике коварные шпроты готовятся занять очередной кусок хлеба для удовлетворения кошачьего голода. За шпроты тоже, стало быть, надо поблагодарить окружающий мир, иначе эти копченые рыбины обидятся.

Сегодня седьмое ноября, странный день. Он обыкновенный для всех, пожалуй. Ну, разве что для России он недавно стал праздничным, чего Саечкин не разделял. У него сегодня другой праздник и другие события несколько лет назад стали основой для приготовлений такого праздничного блюда, как тортик и парочка колбасных нарезок. Естественно, самой готовкой белый кот не занимался, а лишь притаранил вкусности из круглосуточного магазина вчерашним вечером.

После нехитрых манипуляций на маленьком кухонном столе заброшенной кухни, в которой уже много месяцев никто ничего не вытаскивал из шкафов, появился торт "Птичье молоко с халвой", несколько красивых бутербродов и салатик из крабовых палочек. Из сладости торчала маленькая полосатая свечка, потрескивающая теперь от овального язычка пламени – единственного источника света, ибо других темным ранним московским утром в этой кухне пока зажжено не было. Пляшущий огонек отражался в его полуприкрытых сонных глазах мелькающими образами того, о чем он задумался, жуя маленький кусочек тортика. Артема не интересовало больше ничего, кроме этой свечки, даже движения его были однообразными, монотонными, такими, как будто ему было все равно, завтракает он, или же просто набивает организм едой безо всякого удовольствия. Этот огонь заставил Саечкина уйти из этого мира, оставить тело сидеть здесь, в глупой, разношенной майке, со скрещенными ногами и хвостом, безвольно свисающим со спинки.

И когда последний сантиметр фитиля растопился в луже с воском на поверхности сладкого крема, ему пришлось с тоской перевести взгляд на окно, за которым молочная дымка тумана укрыла соседний дом и пропускала его едкие, еле видимые огни чужих комнат. В них живут совсем другие фурри, которые даже не догадываются о его существовании, о том, что сейчас он просто задумался о них.

Сегодня у предпринимателя особое состояние, в которое он впадает каждый год на протяжении последних пяти лет. Он не смотрит, голоден он, или нет, умыт, или грязен. Все действия делает на автомате, даже одевается не потому, что на улице холодно и моральные нормы не позволяют голому фурю разгуливать по улицам, а по той причине, что просто привык делать заученные движения и жить именно так.

Сейчас он соберет немного еды в пакет, возьмет с собой одну рюмку, полулитровую бутылку водки "Парламент", оставит ключи от своего Шевролет Лачетти в тумбочке и пойдет на остановку, где угрюмый зеленый автобус, кажущийся неестественным на мусорном пейзаже осенней Москвы, повезет его до метро "Теплый стан". Там тоже будет автобус. Но тот ходит реже. И народу в нем всегда мало, потому что основную его часть составляют пенсионеры, да странные личности в грязных спортивных одеждах и резиновых сапогах, прибывшие, по-видимому, с территории незалежного Кавказа.

Работа подождет. Анна Васильевна, хоть и стервозная вредина, но с пониманием относится к отсутствию директора по седьмым числам ноября, и не задает лишних вопросов, а также берет на себя мои обязанности. Может даже когда-нибудь она продвинется на должность помощника директора и перестанет быть такой занудой. А почему бы вообще ей не оставить все? Вот если бы она предложила купить акции, я бы тогда спихнул их не раздумывая. Возможно. А возможно и нет. Просто бывает трудно думать порой, уж простите глупого, изъеденного жизнью, кота. Возраст берет свое, хотя я не выгляжу на свои годы.

И действительно, Саечкин в свои тридцать смотрелся сорокалетним, высушенным мужчиной с мешками под глазами и глубокими ямками на щеках. Его фигура, обыкновенная, без изысков и накачки, свойственная более медведям, да крупным тиграм, словно бы осталась на одном уровне с восемнадцатилетнего возраста. Неуклюжесть, широкая кость и крупность стали с детства его бременем, над которым смеялись сверстники и просто злобные рты. Вот уж к чему в последнее время не тяготело его самомнение, так это к внешнему виду. Результат чего мы и видим сейчас перед собой.

Вот он едет в автобусе, облаченный в туфли, джинсы и черное пальто. Смешной узористый шарф туго обхватывает его шею, а в руках мерзко шелестит пакет с помятой надписью "Перекресток" и в нем отчетливо что-то звенит. Этот звук привлекает внимание разнообразной публики, как дедков-алкашей, так и вон ту даму – симпатичную борзую, глаза которой определено намекали не только на скорбь, но и на готовность разделить ее с каким-нибудь вполне приятным и чистоплотным мужчиной, вроде Артема.

Но коту наплевать на ее чаяния, ибо ему и своих достаточно, а то не хватало делить еще с кем-то горе.

За гармошистой коробкой рейсового автобуса еле слышно крался серебристый "Крайслер Стратус", за рулем которого вальяжно переключала передачи Виктория Аркадьевна Барсенко. Она собиралась посвятить свое седьмое ноября выслеживанию одного белохвостого субъекта, задолжавшего ей сделку. Ей было не по себе от мысли, что маршрут, по которому едет Саечкин – самый, что ни на есть кладбищенский. У генетты возникало ощущение, что она сейчас пытается со всего разбегу врубиться в личные дела совершенно чужого ей фурря. Под печенью Вики ёкнул колким холодком небольшой кусочек совести, оставшийся там с незапамятных времен – когда предпринимательница не была еще по уши в бизнесе.

Боевая единица общественного транспорта встала у центрального забора, устремленного копьями вверх, черного и зловещего, словно фильм ужасов. Он держался на размытом дождями бетонном основании и скрывал за собой лесистую местность, в гуще которой расположился весь наш бывший генофонд.

Глупцы присваивают кладбищу атмосферу страха и ужаса. Настроение горя и окружающей смерти, которая неизбежно настигнет каждого. Это неправильно, на мой взгляд. Кладбище обладает своей энергетикой, но в России захоронения больше похожи на стилизованные парки. Не мудрено, что здесь часто заседают готы – на самом деле тут романтично. Кладбища за рубежом выглядят как-то неестественно, слишком ухоженно, а их зеленые газоны, будто снег, ровным слоем покрывают землю. Фурри приходят смотреть на разровненные ряды аккуратных одинаковых надгробий и, стоя прямо над покойником, видят лишь кусок камня, но не саму могилу.

У нас все по-другому. Фурри покоятся среди деревьев и маленьких полян на девственной, не тронутой земле, такой простой и незамысловатой. Может показаться, что в тех местах, где могилы заброшены и обросли бурьяном, покойники, что уложены были когда-то в землю, стали ее частью в виде этих самых растений и деревьев, потеснивших ржавые ограды. Наши кладбища – это не агломерация памятников тому, или иному пращуру, предшествующего своей жизнью нашим, нет. Они более походят на старинную фотографию, сделанную уже после того, как на планете сгинут все разумные существа. Таким будет мир после нас, если мы не успеем его уничтожить. Буйная зелень, моросящая погода и первые намеки на осень закуют в растительные оковы любую постройку, или сооружение, будь то электростанция, или жалкий гранитный памятник среди тысяч своих собратьев.

Временами среди бетонных фундаментов показываются рюмочки, наполненные то ли дождевой, водой, то ли водкой, закрытые сверху разнообразной снедью – от куска грубого черного хлеба, до хорошего торта. Жаль лишь, что мертвым этот символизм до лампочки. Лишь дань уважения их былому существованию, не более.

Артем шагал по проторенной дорожке механическом шагом – не быстрым и не медленным. По до боли знакомой асфальтированной дорожке, годной, чтобы на ней разъехались два легковых автомобиля. Машины попадались, хоть и нечасто, и водители в них всегда вежливо объезжали бредущих к могилам фурей. Слишком большим кощунством было бы и здесь нахально сигналить и поливать прохожих грязью из под колес. Никто никуда не спешит. Никто не за кем не гонится. Все уже нашли то, что хотели.

Вот маленький желтый указатель в ту самую кладбищенскую секцию, куда семь лет назад стал прохаживаться Саечкин. Когда-то дорога была для него невыносимой, настолько, что некоторые ее отрезки он преодолевал на коленях, вдрызг пьяный и ничего не соображающий. А потом просыпался около маленькой дверцы, представлявшей собой не что иное, как простую черную цепь на замочке. Его трясли за плечо узбеки, выполнявшие здесь грязные работы и вообще, обитающие в пределах погоста денно и нощно. Конь и два суслика южных кровей с некоторым постоянством стали спасать кота от смерти альпиниста.

- Вставайтэ, Артем! Замерзнешь савсэм, да! – приговаривали они, аккуратно сажая кота на лавку, стараясь не испачкать лишний раз рабочими робами и без того замаранное, но дорогущее пальто Саечкина. А тот лишь недовольно мычал в ответ и настаивал, чтобы они его бросили, или, что еще лучше, закопали здесь живым. Измазывая заплаканную мордаху руками, что пару минут назад были по запястье в чавкающей жиже, скопившей у илистых обочин, кот поднимал свой опухший взгляд к небу и тихо ненавидел того, кто заставлял его жить дальше. Не верил в него, и ненавидел. Не ходил в церковь назло этому самозванцу, которого обозвали Всемогущим. Назло его сыну, возведенному в святые, который в трудную минуту кидает именно тех, кому правда нужна помощь.

И так было много раз. Бывало, Артем, приносил узбекам кучу еды, купленной в супермаркете, помогал деньгами, но не сорил. А они в ответ, сыпали ему благодарности, без труда вычислив могилу, на которую он ходил. Потому, некоторые неприятности, вроде отлетевших от колес камней у дороги, кладбищенского воровства алкоголиками, побирающихся среди надгробий, миновали эти два аккуратненьких, но безумно дорогих памятника.

Вот он и пришел. Даже не верится… Пять лет. Пять лет он один плывет по течению, никому не нужный, никому неизвестный. Ни родителей, ни потомков. Даже родственников дальних нет. Мир стал Артему чужим когда-то, как и сам кот миру. Таких, как он - много, брошенных всеми, толковых, умных и честных. Но окружающим, в сущности, наплевать на то, что у кого-то горе. Если задумываться о каждой смерти, можно сойти с ума. Живой мертвому не товарищ, как в образе жизни, так и в собственной философии. У мертвых она наверняка куда как проще. Наверное.

"Саечкина Ирина Владимировна. 19.03.1973 - 07.11.2000", "Саечкин Максим Артемович. 09.07.1993 – 07.11.2000"

Пожалуй, нельзя было что-то прибавить, или отнять. Краткость – сестра могилы.

А потом белый кот стал заниматься тем, чем он обычно занимается среди компании неразговорчивых призраков. Делает вид, что они его слышат и понимают. И не мне его осуждать за такую форму шизофрении.

- Ну здравствуйте, мои дорогие… А я к вам в гости…

Белый кот присел на аккуратную черную лавку и стал раскладывать рядом с собой съестное, алкоголь и упаковку салфеток, которыми стал протирать нанесенные сверхточными лазерами на заводе фотографии. С них ему улыбались очаровательная лисичка с добрыми глазами и застывшая в беззвучной усмешке мордашка семилетнего котенка-сына. Такими он уже их не помнил. Лишь некоторые очертания, да голос жены навсегда врезался ему в память.

Поставив перед портретом жены пластиковый стаканчик с водкой, которую она при жизни ненавидела, а сыну – неуклюже отрезанный кусок торта, Артем уселся на лавку и накрыл на стол уже себе. Кот не заметил, что буквально в пятнадцати шагах от него, между деревьями, остановился серебристый седан американского происхождения. Там, среди ржаных листьев осени, притаилась Вика, не знавшая, как поступить дальше. От этого незнания ей самой становилось тошно, потому как сомнение в такой ситуации означало лишь одно – сердца у бизнес-леди практически не осталось. Любой другой нормальный фуррь давно бы уже свалил отсюда, оставив Саечкина наедине со своей утратой. А в случае с генеттой колебания доставляли еще большую ненависть к себе.

- Соскучился я по вам, да… - срывающимся голосом промямлил Артем и отпил из стаканчика обжигающей жидкости. Противным, но согревающим бураном она пронеслась по пищеводу в желудок, и озябший предприниматель прекратил дрожать. – Знаете, в последнее время, как-то дела не очень идут. Это, наверное, из-за меня, Ириш. Ты вот всегда мне дельным советом помогала. Здесь, дескать, так, а тут – эдак. И нормально все было. А я не могу… Не понимаю, что делать…

Прикончив напиток, Саечкин не потрудился закусить. От чего быстро стал пьянеть и тихонько плакать. Не всхлипывая, не стоная. Голос его, казалось, был спокойным, и размеренным, лишь только набухшие веки, превратившие глаза в мелкие щелки, продолжали испускать солоноватые капли. Артем утирал их тыльной стороной ладони, размазывая по белой шерсти, сваливая ее в комки на щеках. В сущности, ему все равно, как он будет выглядеть, когда снова напьется. Родным, смотрящим на него с небес, уже не перед кем стыдиться, а если уныние – это грех, то белому коту не миновать истлевшего билета в ад. Один священник высказал как-то теорию, что ад и рай находятся неподалеку друг от друга. Интересно, может быть, будет возможность увидеться с родными – уж они-то наверняка у Боженьки за пазухой теперь.

Естественно, так разочаровавшись в жизни от такого горя, Артем позволял себе такие домыслы сугубо символически, то есть на уровне простого грустного пьяного мужика. И никаких серьезных мыслей на тему загробной жизни, Бога, Дьявола и всего такого. Так просто легче оперировать метафизическими понятиями.

- Знаете, тяжело без вас.- вздохнул он, слегка покачиваясь. – Тебе, Макс, я купил вертолётик на радиоуправлении, как и обещал. Он стоит дома у тебя в комнате весь такой блестящий, красивый… Мне продавец показывал, мигает так в полете, как настоящий. Тебе бы очень понравилось.

А тебе, Ириш, я вот, такие красивые сережки присмотрел… Уже пятые. Я их кладу в коробочку под комодом. Там еще много места, чтобы положить еще кучу шкатулок с ними. Они бы так здорово смотрелись на тебе… Все бы отдал, чтобы надеть их на тебя самому…

Кот смолк, печально глядя на основания памятников, выискивая в их углах нечто такое, что бы дало ответ на все его незаданные вопросы. Водка раскатывалась в его жилах, согревая и успокаивая нервы. Несмотря на то, что в пьяном угаре предприниматель зачастую оказывался на мокром кладбищенском асфальте, в быту Артем потреблять алкоголь не любил совсем. А потому его белые, подернутые серой каймой уши, не услышали, что Виктория уже подошла к нему вплотную и стояла за спиной. Генетта с неприкрытым сочувствием уставилась на фотографии погибшей семьи директора фирмы по перевозкам. И она не торопилась изобличить свое присутствие здесь, все еще пребывая в сомнении, стоит ли делать это вообще.

- Знаешь, ты всегда говорила мне… Что бы ни случалось, что бы ни происходило.. "Будь счастлив, будь счастлив". Черт побери, да я же был счастлив… С тобой. А теперь, зачем мне все это? Все эти деньги, хлам, фирма… Вся эта жизнь.

Саечкин покрутил скромное кольцо из желтого металла на безымянном пальце левой руки, словно лелея то самое немногое, что осталось на память об утрате. Он не снимал его никогда, и даже шерсть на пальце в этом месте стала особой формы, не восстанавливающейся, даже если вымыть руки с мылом. Этот жалкий кусок золота не только связывал его с прошлым, но и напоминал о том, что произошло каждый день в любое время, когда Артем имел неосторожность ненароком на него взглянуть. Несколько раз у белого кота мелькали мысли о том, чтобы закинуть украшение подальше и забыть о нем, чтобы хотя бы на пару минут в день так углубиться в дела, чтобы не осознавать вообще, кто ты, и что ты. Но энное количество подобных попыток успехом не увенчались, потому как в душе предпринимателя сразу просыпались странные холодные существа, колющие и режущие нервы на протяжении позвоночного столба и головы. Эти немые стражи буквально ломали его волю, пятная душу словом "предатель". Лучше бы это делала Ира, а не они… Саечкину казалось, что эти создания – некоторая квинтэссенция совести, намного более жестокая и более чуткая. И если совесть можно было приглушить своим характером, или выпивкой, то стражи не уходили никогда и готовы были в любое время дня и ночи напомнить о своем присутствии, и о том, что до конца жизни белому коту придется мучиться одиночеством.

- Артем? – неловко позвала Вика.

Фурь, сидевший к ней спиной, отреагировал не сразу, хотя теперь мозг его определил наличие некоторого субъекта позади. Он налил себе еще водки, аккуратно выпил из стаканчика, не закусывая, и уже тогда, запахнувшись поплотнее в пальто, медленно обернулся всем корпусом, подняв опухший взгляд на ее ухоженную мордашку.

- Мфм, Вика… Это вы?

- Эээ… Да. – только и смогла ответить она.

- О… - белый кот потерял фокусировку взгляда и стал делать нехитрые вычисления. – Но как вы здесь оказались?

А вот это хороший вопрос. Она-то думала, что слежка окончится в тире каком-нибудь, магазине, ночном клубе, наконец. Но не здесь, где ей пришлось узнать то, что она узнать совершенно не хотела.

- П… п'годите, вы что… Следили за мной? – заплетающийся язык не слушался Саечкина, однако голова работала исправно. – Из-за сделки, да? Вы ех'ли сюда, чтобы… Чтобы поймать меня, в'рно?

- Я не хотела, Артём, честное слово…

- Боже… Ты.. Ты – чудовище. – обреченно выговорил кот без злобы в голосе. И от этого становилось страшно, ибо спокойствие – это следующий этап после огненной ярости.

Генетта чуть попятилась назад, когда предприниматель встал на ноги, используя лавку в качестве средства для опоры.

- Бездушная… - бормотал он. – Как можно…

Пытаясь оправдаться, Виктория мямлила.

- Я просто не думала...

- Вон.

Прямо как "фас", только намного сильнее. Выпаленное в приступе беззвучной ненависти, разящее точнее любой снайперской винтовки, это слово гипнотизировало и на долю секунды вогнало Барсенко в ступор.

- ВОН!!!

Видимо, в этот раз Саечкин вложил все силы в не слишком готовую для этого глотку. Его дикий рев, напугавший до икоты Вику, сорвался на половине, вспугнув стаю ворон, заседавших на дальней стороне кладбища у свалки. А генетта вложила всю свою прыть в точеные ножки на коротком каблуке и ломанулась между оградами, ибо ее собеседник вздумал применить аргумент намного более веский, чем окрик. Наполовину выпитая бутылка водки полетела на асфальт вслед удирающей Барсенко. Не сказать, чтобы Артем особо целился в нее, скорее разбил для порядку, дабы подкрепить слова делом. При этом он сам чуть не свалился за ограду, неуклюже размахивая руками, от чего уселся обратно на лавку. Бизнесмен даже не попытался встать, когда услышал, как взвизгнул тормозами "Крайслер" и умчался прочь. Лишь только протрезвел практически мгновенно, когда над погостом вновь воцарилась тишина. И только черные вороны, отпугнутые им пару минут назад, возвращались на свои места, смотря на сгорбившуюся фигуру у надгробий. В бусинках их смоляных глаз размытыми красками переливалась источаемая ею печаль. Но увы, это не первый, и далеко не последний потерянный фуррь на лежбище мертвецов. Не последний, но особенный.

***

С того момента, как предприниматель побывал на кладбище, прошло два дня. Артем нехило простудился и сидел дома, прячась от всех и вся. Успокаивало лишь то, что с банком удалось договориться на кратковременную отсрочку платежей из-за тяжелого материального состояния фирмы в осенний депрессивный период. Менеджер, который занимается делопроизводством по счетам "Гироскопа", оценив все документы и налоговую историю, скрепя сердце, отодвинул дату очередного взноса. Хоть один положительный момент.

Больше с покупкой предприятия Саечкина никто не беспокоил, однако он и сам уже пожалел о том, что перепугал бедную Барсенко своим пьяным поведением. Но пьянство ли было причиной? Кто знает, может он бы и в трезвом виде погнал нахалку вон. Точно нет у нее ничего святого…

К тому же, пораскинув мозгами на свежую голову, генеральный директор пришел к выводу, что Вика права – вертолетное такси закроется самое малое - через год, ну два от силы и тогда окончание бизнеса будет куда как ощутимее для его кошелька. Жаль, конечно, она и ее инвесторы наверняка обанкротят предприятие, и не будут заниматься его финансовым оздоровлением.

Ну что ж, иногда то, что подкидывает тебе судьба должно быть воспринято с достоинством. Даже наступить в фекалию на тротуаре можно с видом короля планеты всей, не говоря уже о продаже своего прибыльного дела. Но оно было таким родным, как те, кого не стало когда-то…

Уплетая шоколадку, которую так приятно запить насыщенным черным горячим чаем с сахаром, как любил кот, он стал шарить по карманам пиджака, висящего на крючке в прихожей. Сам фурь кутался в пушистый банный халат цвета морской волны с надписью "Sea Cruise" и ощутимо зяб под осенними сквозняками, насыщавшими квартиру. Угрюмо сопя носом под полуприкрытыми глазами, Артем выкопал визитную карточку из кармана, содержащего в себе грандиозное количество фантиков от "Аленки", затем с чихами и проклятиями искал в диване черный радиотелефон, оказавшийся сразу за матрасом. Десятизначный номер после восьмерки набрался как-то сам собой, без напряжения, или заторможенности, будто Саечкин делал так тысячу раз.

Интересно, ответит ли она? Небось, сбросит, испугавшись того, что я могу ее снова пристыдить, или угрожать ей.

Гудки из динамика шли продолжительное время, вклиниваясь в ухо своим безразличным тоном. Кот знал, что стоит подождать – ведь генетта наверняка уже держит мобильник в руках и смотрит на определитель, принимая решение о разговоре. Тяжко же оно ей дается, и, если она все-таки не хочет больше иметь с ним дела, то можно было бы уже сбросить, а не заставлять его слушать эту монотонность, давящую на слух, ибо его терпение тоже не безгранично. Артем досчитал до двадцать четвертого гудка, когда на том конце раздался щелчок и мягкий женский голос вкрадчиво промурлыкал.

- Алло?

Белый кот даже вздрогнул от неожиданности, потому как задумался и был в своих мыслях, когда ответ достал его из облаков.

- Э… Вика?

- Да. – с налетом прохлады, и не сразу ответила она.

- Эм, слушайте, мне надо с вами поговорить… Ну, насчет продажи предприятия.

Генетта никак не прокомментировала его заявление, поэтому Артем счел нужным продолжить.

- Я, как бы, продать его все-таки решил, вы правы…

Он уселся на диван, подмяв под себя длинный белый короткошерстный хвост, и все еще подбирая слова. – Вы, это, поймите меня правильно, я…

- Не оправдывайтесь, Артем. – в ее словах не слышалось никакого намека на обиду. Белому коту даже показалась маленькая, с придыханием, нотка понимания в говоре. – Наверное, мне следовало догадаться обо всем при подъезде к… Вобщем, простите меня. Я не хотела касаться того, что вам дорого.

- Это вы меня простите, Виктория. – поспешно добавил Саечкин. – Мне пора понять, что мои переживания никак не должны отражаться на работе.

Повисло неловкое молчание, которое обычно следует за тем, когда извинения приняты с обеих сторон, но оба участника обиды еще не до конца осознали это и просто не знают, с чего начать новый виток отношений. И этот виток начался с приступа кашля в сторону от трубки.

- Артем, вы заболели?

- Э, да, да… Простудился немного. – он услышал, как на том конце генетта неопределенно цыкнула, то ли от сочувствия его состоянию, то ли от того, что это мешает заключению сделки. – Но вы не переживайте, мы можем согласовать бумаги у меня дома и подписать их, а потом заверить у одного моего знакомого нотариуса. Будет меньше волокиты.

- Ну ладно, уговорили. – согласилась Вика. – Тогда я подъеду в девять часов и подвезу вам типовые договоры. Согласуем изменения, если надо.

- Хорошо, я вас жду. Адрес запишите только, и домофон

Продиктовав нужную информацию, кот отключил трубку и направился в спальню, где у него лежала одежда, более приличная для встречи гостьи. Блестящие алюминием настенные часы со светящимися стрелками показывали начало восьмого. Конечно, одевать пиджак и брюки он не стал – дома это выглядело бы неестественно, к тому же, горло болело нещадно и нанизывать на себя галстук, чтобы сдавить шею, не имелось никакого желания. Черные плотные хлопчато-бумажные штаны и теплый бежевый пуловер – вот что подойдет и для дома, и для приема.

Так, надо откопать небывалую древность, которой кот не пользовался черт знает сколько времени – чайный сервиз… Проклятье, для него еще и поднос нужен! А то стол в гостиной сразу покроется запеченными кругами. И печенье нужно, ага. Торт-то я съел, а без сладкого чай будет просто жидкостью в чашках. Задержав эти мысли в голове, Артем вдруг получил одну глобальную и очень важную идею в голову.

- Стоп… Комната…

Саечкин оглядел свое жилище и с печалью понял, что бардак, к которому он привык, стал вдруг ему чужим. В углу, из-под гардин на него нагло смотрел паук множеством своих глаз, а из шкафа, когда он полез туда за одеждой, вылетело стадо моли, которое, словно татаро-монгольское иго, обложило данью натуральные вещи, не закрытые специальными чехлами. А еще в подушках дивана сиротливо ютились носки, коим в свое время не нашлось пары и несколько фантиков от конфет. Влажно уборкой здесь и не пахло, а ковер давно позабыл, что такое пылесос. При воспоминании, что творится в туалете и ванной, можно содрогнуться – там от проточной воды образовались желтые полосы, которые можно оттереть только хлором.

- Твою ж… - чертыхнулась кот, и умчался делать несколько дел сразу.

Во всяком случае, кое-что делать одновременно у него получалось. Например, искать печенье и протирать грязь на кухне. То есть, для того, чтобы почувствовать себя Цезарем, надо выполнять такие дела, которые оптимально совершать вместе. Будучи переполненным великими сомнениями в том, что великий император мог, словно циркач, заниматься разнополярными занятиями, Артем наводил только тот порядок, который, по его мнению, был наивысшим. Сторонний наблюдатель сказал бы, что после его очистительных обрядов, совершенных над мебельной фурнитурой, воцарился не то, чтобы порядок, но односторонний намек на него. Даже плита на кухне, имевшая ярко выраженные жировые пятна, пожелтевшие от времени, налилась равномерным желтоватым блеском, который мог сойти за заводскую покраску. Конечно, если ее не трогать руками, а то эта самая покраска остается блестящим слоем на шерсти рук и будет пахнуть гарью.

Квартира стала прибежищем убежденного холостяка – здесь можно находиться, если ни к чему не приглядываться, и никуда не заглядывать самостоятельно, проявляя любопытство больше обычного. Особенно в шкаф. Всю моль выгнать не удалось, а паука в срочном порядке пришлось переселять за стойку в прихожей, а то он, чего доброго, напугает гостью.

Итак, если Виктория шальным образом не заглянет под диван, или за телик в гостиной, она не заметит там клубящиеся куски пыли. Возможно, ей не удастся определить, что на шкафах такой ровный бежевый цвет является следствием извращения от коричневой фактуры дерева, а трогать что-либо просто не догадается, будучи занятой делом и мыслями о работе. Единственное, что удалить в принципе не удалось, это полосы от проточной воды в уборной и ванной, даже хлор не помог – разве что только чуть-чуть поблек налет. Ну что ж, похоже, генетте придется смириться с этим, или терпеть до дому. Зато, не в пример керамическим поверхностям, металлические заблестели новизной и наверняка отвлекут на себя внимание, если вдруг Барсенко надумает воспользоваться санузлом.

Что ж, теперь в жилище, если не порядок, то аккуратный бардак, характерный для фурря, ведущего бизнес. Вообще, можно извиниться перед Викой за это безобразие и она подумает, что в другое время здесь намного чище. Так делали все его друзья и знакомые, когда он к ним приходил. Он сделал такой вывод на основании того, что когда бы он их ни навещал, они всегда говорили о том, что просто не успели прибраться и в остальное время у них чистота. Будто бы только к его приходу они по чистой случайности доводили хату до средней степени грязноты. Их опыт пригодился и Саечкину теперь.

Он закончил уборные мероприятия аккурат к тому моменту, когда запищала белая трубка у двери. Удостоверившись, что у двери подъезда стоит предпринимательница, Артем щелкнул выключателем, и открыл ей дверь. Белый кот метнулся на кухню и затолкал гору моющих средств в первый попавшийся пустой ящик, и когда закрывал его, прищемил себе хвост. Выругавшись, он извлек пострадавшую часть тела, и чихнул прямо в нее, использовав в качестве платка, когда пытался рассмотреть повреждения. Простуда никуда не уходила, даже слегка ломило кости от небольшой температуры, но белый кот чувствовал, что он уже идет на поправку. Осталось предоставить борьбу за здоровье своему иммунитету.

Попытавшись натянуть на мордаху самое благодушное выражение, Артем пошлепал белыми ступнями в тапках ко входу в квартиру. Предупредив птичьи трели из динамиков электронного звонка, белый кот отворил дверь генетте, застывшей в попытке нажать на кнопку, вмонтированную в косяк. Вика стояла, чуть дрожа, в замшевом черном пальто с сумкой на плече и слегка подрагивала – улица не пожалела ее по дороге от стоянки до подъезда, и дождь, что хлынул холодными струнами, насквозь впитался в одежду гостьи. Каштановые волосы залипли на лбу, перемешиваясь с кофейного цвета шерстью, а ресницы потяжелели под прозрачными каплями, уничтожившими хороший макияж. Она так напоминала нахохлившегося под карнизом воробья, что на мордахе предпринимателя невольно расплылась улыбка, и появилось желание взять это создание на ручки, вытереть полотенцем, а потом напоить теплым молоком с булками. Собственно, почему так и не поступить?

- Здравствуйте, Виктория Арка..

- Раз уж я к вам домой пришла, давайте п-просто Вика. – ее зубы отбили барабанную дробь.

- Оооо… Да ты, Вика, слишком сильно намокла. Давай сюда. – его пушистые ладони потянулись к пальто, что нехотя отставало от сырого свитера. С сожалением, кот отметил, что теплый пуловер тоже полон влаги, а так и заболеть недолго. – Я расстелю на батарее, чтобы высохло быстрее.

- Д-да… - быстро согласилась она. – А ф-ф-ф, где ванна?

- Вот, первая дверь… И да, этот свитер тоже надо высушить. У меня есть кое-какая одежда… Для женщин.

Он проигнорировал ее взгляд, полный понимая, чью одежду она сейчас будет носить на себе. Во всяком случае, ему было все равно, когда дело касалось посильной помощи.

Генетта стояла перед зеркалом, в очередной раз ругая себя, что согласилась ехать сюда. Если на кладбище она показала себя меркантильной особой, то что Артему остается думать теперь, когда, несмотря на тот инцидент, предприимчивая дамочка завалилась к нему на квартиру? Очевидно, это свидетельствует о том, что ей глубоко безразлична личная жизнь кота, и интерес представляет только договор о продаже.

Но это было неправдой, и то, что ей было тяжело заниматься тем, что она делает сейчас, является тому примером. Ей правда было очень жалко предпринимателя. Вика думала, что таких, как он, больше не существует в мире. По крайней мере, в ее мире. И она не переставала убеждаться в этом, после того, как Саечкин, отвернувшись от двери ванной, передал ей черную теплую кофту, которая подошла ей по размеру. Эта самая кофта пахла чем-то нежным и легким, но не стиркой, а, скорее, какими-то еле уловимыми духами. Они не лезли в нос, а просто обняли шею генетты и невидимой сетью поселились в шерсти. Ей на долю секунды показалось, что эта вещь как будто из прошлой жизни, другой, более красивой и беззаботной, в которой она была главной героиней…

Холостяцкая квартира Артема не могла не веселить Барсенко. Будучи женщиной, она, конечно, заметила, что уборка сделана для вида, а за телевизором в гостиной и под холодильником на кухне лежит толстый слой пыли. Бодро перебирая усиками рыжий таракан с отогнутым крылышком перебежал из-под одного плинтуса в другой через холл, который вел в обитель плиты и еды. Там предприниматель громко рыскал по кастрюлям и ужасался их содержимому, тихо ругая себя за то, что, по некоторым подсчетам внутренности этих кастрюль лежат там значительно время.

Несмотря на состоятельность, квартира его производила впечатление, будто здесь живут бедняки – эмалированная посуда, расписанная цветами, пришедшая из эпохи СССР, тот самый плинтус родом из того же времени, который просто кричит "я рассыплюсь от вашего прикосновения!". Даже пресловутый холодильник "ЗиЛ" сердито рычал, охраняя покой продуктов, вложенных в его нутро. Однако, опытный взгляд генетты сразу вычислил дорогущую варочную панель немецкого производства, итальянскую сантехнику в уборной и просто до неприличия дорогие и мощные ноутбук и ПК в спальне. А еще ее очень впечатлила троица гитар, висящая на крючках в гостиной комнате. Вика в них не разбиралась, зато без труда определила, что одна из них – простая акустическая, с красивой черной фактурой, а две других – электрические. Причем, у той, что висела ниже всех, были четыре толстых струны и ее назначение, а также способ игры остались для девушки загадкой.

Все-таки, Артем – настоящий мужчина. По крайней мере, в плане хозяйства. Знает цену только тем вещам, с которыми непосредственно имеет дело. Нет, это, конечно, не слишком хорошее качество, однако, характеризует Саечкина положительно – обычно парни с его набором характеристик были редкими лентяями и жирными потребителями пива.

Средней толщины кофта неплохо грела кофейную шерсть. Белый кот усадил коллегу на широкий диван оливкового цвета, с тремя подушками в тон, которые в данном случае заменяли спинку. Прямо рядом стоял журнальный столик из стекла с обыкновенной кремовой скатертью и чайным сервизом. Напротив – стенка с плазменным телевизором, утопленным в специальное углубление. Вокруг него за прозрачными дверцами теснились собрания книг, которые Саечкин никогда не удосуживался прочесть, они просто как будто были здесь всегда для красоты данной части интерьера.

Справа от дивана обрисовывалась дверь на балкон, и нещадно колотящий в нее дождь, видимо, пытался своими порывами выдавить стекло.

Несмотря на то, что вечер только начинался, тяжелые грозовые тучи столь сильно заволокли небо, что пришлось зажечь люстру, переливающуюся хрустальными висюльками под потолком.

- Совсем забыл! – выпалил кот, чихнув сразу за сказанной фразой. – Сейчас.

Он метнулся на кухню со всем своим кошачьим проворством, а затем быстренько пришлепал обратно, держа в руках большую хрустальную вазу с горой наспанных туда шоколадных конфет вперемешку с печеньем. Необходимые бумаги лежали тут же, на второй полке столика, под стеклом. Им не хватало лишь подписи сторон и заверительной записи нотариуса.

- Надеюсь, ты пьешь черный чай. Есть и кофе, но он растворимый и мне нужен лишь для того, чтобы снова утром не рухнуть в постель.

- Вообще, предпочитаю зеленый. Но черный тоже пью, только не терпкий. – генетта приняла от Саечкина чашку с блюдцем. Сам же Артем, размешав сахар у себя, сделал классическим образом – слил горячий напиток в плошку и остудил его своим дыханием.

- Итак. Я согласен на все твои условия. Но у меня есть одно свое и оно существенно.

- Ну, я готова выслушать. Только не требуй слишком многого. – она с наглым видом скушала конфетку.

- Хорошо… Я прошу, чтобы ты… Чтобы ты, когда получишь фирму, попыталась добиться процедуры финансового оздоровления. Или привлечь инвестиции. Вобщем, приложить все усилия, чтобы избежать банкротства. Только в том случае продавай вертолеты с молотка, если вся эта затея с такси совсем не будет приносить прибыли.

- Ты просишь меня на словах, или собираешься внести это в договор и провернуть сделку под условием?

Белый кот выгнул брови дугой.

- А тебе требуется письменный приказ для того, чтобы выполнить это?

Виктория задумалась над сказанным. Действительно, ей что, просто устной просьбы уже недостаточно... Надо понукать договором и вообще, заставлять соглашаться на то, что можно сделать и без лишних трудов. Генетта почувствовала себя старой девой от этой мысли.

- Пожалуй, нет. Но помни, что обещание, данное на словах очень легко не сдержать под давлением даже малозначительного внешнего фактора.

- Ты сдержишь. – Артем улыбнулся во второй раз за все время их знакомства. Что-то часто он стал зубоскалить, даже не заметил этого.

- Откуда такая уверенность?

- Не знаю, просто чую. У меня чутье на исполнительных фуррей. Иначе я не взял бы на должность секретаря того, кто ее сейчас замещает.

- Хорошо, я даю слово, что приложу все усилия, чтобы твой экзотический бизнес не развалился. Но мне бы хотелось знать, коли ты его продаешь, почему волнуешься о его дальнейшей судьбе?

Серые, подернутые дымкой, глаза Артема, чуть прикрылись веками и взглянули куда-то в сторону. Он отложил чай на стол, встал и подошел к балконной двери, где капли, стекавшие по стеклу, сливались и расходились, разбиваясь о своих сотоварищей.. Прямо, как мы по жизни.

- Я вроде не похож на того, кого интересуют деньги, Вика. И не мне тебе объяснять, что средства, предложенные за фирму на самом деле очень малы. Это не рыночная цена, а выкупная, в тех обстоятельствах, которые сложились, ты просто играешь на этом. Предприятие стоит не ниже 4 миллионов. А соглашаюсь я лишь потому, что больше никто не даст.

Барсенко аж приоткрыла рот. До этого момента ей удавалось делать вид, что это она делает предпринимателю одолжение. То, что он чуть ли не с самого начала знал, на что идет, слегка ее ошарашило. И еще больше поселило уважение к этому фуррю в ее душе. Ой как не прост Артем Анатольевич Саечкин. Очень не прост.

- Оу, не переживай, я же понимал все с самого начала. Работа есть работа. И не думай, будто я считаю тебя бездушной, потому что ты все равно пришла сюда после эпизода с кладбищем. То, что я похоронил себя под своим собственным прошлым – это так, совокупность эмоций, которые гложат лично меня. Попробуй воспринять это так, словно ты – не ты. Будет легче переносить общение со мной. А фирма… Тут все гораздо банальнее. Может, ты и сможешь понять. Принять – вряд ли. – белый кот вздохнул, безвольно свесив хвост за собой, а затем продолжил объяснять. - Э-э-э… Я начинал с любимой женщиной, которая была мне не только просто женой, как это бывает со всеми. Нет-нет, не спеши делать выводы о том, что я просто любил и потерян из-за смерти близких. Просто… Наверное, это было немного большим, чем любовь. Не знаю, кто уж там сверху чего нам подсылает, но мне жутко повезло с ней. Она была и лучшим другом, и надежным партнером, мастерски водила машину, умела играть на этих чертовых гитарах лучше меня. – он тихо хохотнул про себя. Смотрев на заливаемую водой улицу, Артем не замечал, что генетта тоже отставила чай и заворожено смотрела на фоторамку с темноволосой лисицей и белым котенком. Волосы, как и у его мамы, были совершенно темными, как и карие глаза, а вот шерсть и вид достались от отца. – То есть, такой… Таких практически не бывает. И вертолетное такси – именно ее задумка. Уж сколько писем она написала президенту и в правительство, сколько подписей собрала в поддержку, и как капала на мозги чиновникам. Это отдельная песня.

- И ты… Ты ведешь фирму, потому что…

- Потому что, это дело ее жизни. Она живет, пока эти вертолеты летают. Моя жена грезила полетами на винтокрылых машинах над большими городами по ночам. Она мечтала открыть такую фирму там, где это не давили бы законами и бюрократией. И просто обожала за это Америку и Европу. Но ей так хотелось запустить рейсы здесь, в родном городе… Она умерла, так и не достигнув цели, по иронии судьбы, разбившись на самолете. А я, по странному стечению обстоятельств, жив только потому, что остался здесь именно для этой цели. Вот почему я хочу оставить фирму тому, кто сможет вести ее лучше, чем я. "Гироскоп" - это не сувенир на память о женщине. Это способ исполнения чужой мечты. Больше меня ничего не держит. И да, я не пытаюсь тебя разжалобить. Просто объясняю, что конкретно передается тебе на поруки. Задумайся хорошенько, готова ли ты к обращению с таким?

- Ты словно Дьявол, предлагающий выбор между деньгами и совестью.

- О какой совести ты ведешь речь? – Саечкин оглянулся через плечо. – Никто тебя не осудит, если ты распродашь имущество на следующий день после подписания договора. А я вообще тебе буду нереально благодарен.

- Ты странный, Артем… Вроде готов отдать предприятие за бесценок, а при этом подыскиваешь лучшие варианты продажи.

- В изысканном чувстве не оказаться надутым мне не откажешь, правда? И да… Может быть, я просто устал притворяться живым для окружающих.

Иногда в шахматах наступает такой момент, когда очевидно выигрывающий игрок понимает, что вся его комбинация была просчитана противником заранее, а к его королю уже подбираются ферзи и ладьи соперника, пожертвовав только никчемными пешками. Два дня назад Барсенко могла поклясться, что знает, как обращаться с таким мужчиной, как запугать его, задавить фактами. А теперь он буквально в один момент прищучил ее, словно нашкодившую девчонку, заставляя бороться с качествами собственного характера. Без уловок и лжи – так, как еще никто не делал. И было в этом что-то такое, еле уловимое, романтичное. Будто он не просто знал, как повернуть ситуацию в свою пользу, но задумывался о самой генетте, о том, что она хочет вообще от жизни. И такой глобальный вопрос ее пугал и манил одновременно. В то время, как Саечкин был фуррем как раз противоположного типа, уже определившийся, точно знающий к чему идет, но израненный и избитый, словно дворовый пес. Генетта сама по себе тоже была не робкого десятка, и довольно хладнокровной к чужим проблемам – своих у нее тоже хватало. Ей было стыдно признаться себе, что именно сейчас, когда ее поставили перед неосознанным выбором, в ней проснулась настоящая женщина. Чуткая, ранимая, со своими чаяниями и желаниями, страхами и бездонной, всепоглощающей любовью. Белой завистью позавидовала эта женщина Артему, который узнал в жизни что-то настолько ценное, что все остальные блага не шли с этим ни в какое сравнение, и даже его собственная жизнь. Она точно понимала, что этот фуррь говорит правду, без лишнего пафоса и эмоций: так делает свою работу рабочий на конвейере по сборке машин, не думая, просто смирившийся со своей функцией для конечной цели, более великой, чем он сам.

- Странный мир… - прошептал белый кот, и тотчас в небе сверкнула молния.

Все это неправильно и безумно. Что она делает? Может быть это потому, что раньше с ней никогда не случалось такого. Или ей просто захотелось проверить пословицу "постучи, и тебе откроют"? Да-да, вот сейчас она встала и тихонько подкралась к Саечкину со стороны хвоста. Наверное, стоит попробовать. Иначе потом никогда себе не простить упущенной возможности, мучая себя воспоминаниями о таком странном событии, оставшемся для нее загадкой. Странное это ощущение, пытаться поймать кого-то крупнее тебя обоими руками за бока. Эти два теплых пушистых бочка под деловой рубашкой, от прикосновения к которым их обладатель не проявил никакой ответной реакции. Правда хвост дернулся и начал чуть-чуть покачиваться. Непонятно, что бы это могло означать? Теперь руки сомкнуты, Артем полностью в объятиях Вики, но он не двигается, ничего не говорит, высказывает равнодушие… Наверное, я ему противна из-за того, что теперь еще и в душу лезу, а жену он любит до сих пор. Что-то с приближением ночи я все больше теряю уважение этого мужчины, и все больше начинаю уважать его самого. Что ж, я попробовала, а значит, не моё…

Она уже хотела отпустить его, когда белошерстная рука аккуратно подхватила запястье генетты, от чего мгновенно перехватило дыхание. Если так выглядит омут самый сумасшедших поступков, то теперь она с Саечкиным по колено в нем. Потому что вот сейчас он повернулся к ней и обнял ее в ответ, смотря прямо в глаза своими бездонными серыми зрачками. И с этого момента отступать было некуда. И задумываться о том, делает ли она это из жалости к нему, или потому что уже три года не встречала достойного мужчину, или же сам кот ищет утех, или преследует другие цели… Все это было несущественно больше. Мир окутал бесконечный дождь. Серый и прохладный, он шел в голове у девушки, в ее сердце и мыслях. Даже Артем состоял из него, когда она нежно и аккуратно его поцеловала в робкие и ласковые губы. Они так дрожали, когда Вика стала касаться их языком, и немного отвечали взаимностью. Там, за ними, шла война больного рассудка, раздавленного сердца и затухающего желания. Безусловно, белый кот боялся того, что он сейчас делает, давая руками телу двигаться интуитивно, как это было в последний раз когда-то давным давно… Страх перед взглядами родных с фотографии и куском металла на пальце шипел и разевал зубастую пасть, пытаясь пожрать этого фурря изнутри, не позволить ему жить лучше, достичь цели. Саечкин теперь не просто гладил генетту по спине, она заставлял себя делать это, понимая, что это еще и приятно.

Он устал.

Она поймет.

Предприниматель не замечал, как его тело лишается предметов одежды. Как его собственные руки снимают кофточку его жены с чужой женщины… Она догадалась погасить свет и ввергнуть комнату во мрак. Ее силуэт казался коту родным и прохладным… Особенное ее волосы, которые приятно пахли шампунем, которыми хотелось дышать, запускать внутрь локонов пальцы и гладить девушку по подшерстку, когда она аккуратно вылизывала ему шею. Генетта была вполне обычного женственного телосложения, не модель, но по-своему прекрасна и необычна. Немного не сочетающиеся широкие бока и узкая талия с плоским животиком с узкой полоской белой шерсти до шеи, выделявшейся в темноте. Грудь не большая, но и не маленькая.. Размера, наверное, второго. Очень, очень мягкая, непередаваемая по ощущениям, к которой так и хочется прижаться, чтобы забыться навсегда. Затвердевшие соски выдавали желание, и их было приятно облизывать своим кошачьим плоским языком. Но еще приятнее просто прижиматься к ним, словно к защите, защите от некой внутренней угрозы.

Вика чувствовала что-то горячее на щеках кота, капающее ей на живот, смывающее горячими каплями все его прошлое. Слезы просто катились из его глаз, делая его поцелуи солеными, а дыхание до дрожи прохладным, несмотря на то, что от простуды в горле отдавалось жаром. Разве он плакал? Нет. Это просто дождь, который идет повсюду… После него, наверное, не остается ничего лишнего. После него начинается все заново.

- Прости… - Виктория будто пыталась оправдаться за то, что делает с ним.

- Ничего… Ничего… Ты права.

Саечкин убедился, что они уже нагие, потому как чувствовал, что ее когтистая ладонь перебирает ему шерсть на внутренней стороне бедра слишком вольно, не встречая никакого сопротивления от одеяний, в то время как сам сидел на диване. И тогда он решил ответить тем же, положив ей руку снизу, между пушистыми ягодицами. Здесь было тепло, и очень, очень мягко, будто специально для того, чтобы погладить. Пусть ей будет приятно и хорошо. Она хочет помочь, это видно. Вика – не враг. Ни одна женщина не была с ним такой.. Многие хотели йиффа с Артемом, но быть его достойным – другое дело. А генетта достойна.

Не обращая внимания на его ласки, девушка поглаживала уже не только бедра, но и между ними. С ловкостью фокусника, она вложила в ладонь кота шуршащую упаковочку, которую носила с собой на всякий случай в сумке, логично подозревая, что у предпринимателя таких вещей в доме не водилось целую вечность, и была права. Белый кот вскрыл и проделал необходимые манипуляции безучастно, тем же заученными движениями, что и обнимал Барсенко, когда только повернулся к ней. Дальше можно всецело отдаться ей на откупление. Лишь слегка напрягшись, когда эта нежная девушка привстала повыше, чтобы затем сесть пониже.

Артем даже попридержал ее за бедро чтобы намекнуть: спешка ни к чему. И ее тихий стон с шумным выдохом ему на ухо, уложив свою мордашку на плечо, а также разлившаяся горячая волна снизу стали точкой отсчета, от которой мысли в голове закончились.

Только слезы его продолжали капать генетте на плечи и спину, щекоча, заставляя мышцы сокращаться и сжимать самого кота внутри нее. Но это ведь просто дождь, он не навредит. Он очистит все вокруг. И этот город, и фурей, живущих в нем, и их отчаявшиеся души.

Девушка двигалась медленно, порой заглядывая в глаза Саечкину, но не с миной наслаждения от него, а с мыслью во взгляде, с чувством в такте.

"Я понимаю тебя" - говорила она.

И не видела ответа в стеклянных глазах, с которых катились прозрачные капли, что ей приходилось изредка растирать рукой по мягким пушистым щекам, увлажняя белый мех, который курчавился, словно от завивки.

Было очень приятно скользить внутри ее тела, осознавать то, как она двигается вокруг него, порой сжимаясь и стоная с особо сильно интонацией. Такая беспомощная, с растрепанными волосами и шерстью. Это было даже забавно, если бы не было так приятно. Можно было подумать, что это даже не йифф, а совместное снятие стресса, акт жалости к себе и ближнему, попытка бесстрастного суда над тем, к чему стремится каждый из них.

Пускай это маленькое сумасшествие навсегда изменит их будущую жизнь, и эта дождливая ночь станет незабываемой и такой долгожданной, освобождающей от оков разума и логики.

Саечкин заметил, что девушка слегка устала двигаться, и решил, наконец, проявить инициативу. Крепко обняв ее за талию, он мягко прошептал в ночи.

- Может.. Давай, чуть-чуть по другому. – и не встретив сопротивления со стороны тяжело дышащей генетты, аккуратно уложил ее на бочок, прильнув к спине девушки. На хвосте Вики шерсть была длинной и мягкой, по которой можно очень долго водить пальцами, запуская их до самой кожи, разделяя тепло, которое она в себе хранит. Артем слегка распушистил его у основания и почувствовал, как чьи-то цепкие коготки снова ухватили белого кота в особо чувствительных местах, слегка поигрывая с ним, так нахально и бережно. Она второй раз за этот вечер помогла Саечкину стать с ней единым целым, ощутить его трепещущее тепло в себе, после чего ее влажные мышечные стенки обняли кота. От этого предприниматель ощутил целый букет теплых фибров, пронизывающих голову и всю нижнюю часть тела.

Раз уж в этот раз быть ведущим пришлось ему, Артем стал двигаться быстрее и более грубо. Было заметно, что партнерше такой темп нравился больше, а сама она не могла поддерживать его долго, двигаясь аналогичным образом, поэтому просто лежала рядом, позволив коту придерживать рукой ее пушистую ножку. Изредка поворачивая мордашку, чтобы поцеловать его, Вика расслаблялась, облокотившись затылком на плечо мужчины. Генетта была чистоплотной девушкой, поэтому целовать ее было очень приятно и вкусно. Ровно два раза ее влажные и скользкие объятия внизу становились настолько сильными, что даже двигаться было затруднительно, при этом стоны, рождавшиеся в ее легких становились особенно громкими, а нежные пальчики хватали Саечкина за бедра, сжимая их до царапин. Однако, он не обращал на них внимания, потому что сейчас главным в жизни была лишь она. Лучше воздуха, которым он дышал, лучше мира, в котором он жил в миллиарды раз. Борьба внутри него отодвинулась на второй план, словно далекая война, перешедшая из открытых действий в партизанские вылазки. Там, где его нос касался шерсти генетты, ощущался нежный мускусный запах женщины, и он дурманил лучше любого наркотика. Наверное, потому, что рядом с ним не какая-то случайная девица, а настоящая, ранимая и умная, стойкая и сильная пушистая представительница прекрасного пола. Это так возбуждало. Артема чуть позабавила мысль, что ценность обладания девушкой заключается не в ее красоте, а в совокупности - изюминки во внешности и духовной развитости. Прямо как в настоящей любви… Которая состоит из тех, кто достоин друг друга, и не измеряется ничем, кроме как качествами души. Ты можешь быть сколь угодно красив и невероятно богат. Чудовищно умен и бесконечно добр. Но если качества фурря, находящегося с тобой рядом не помогают тебе совместно развиваться, если из отношений не растет ничего нового, нет никакого наполнения, отдачи от общения, большой любви не получится. Так, легкий флирт, не иначе.

И вот, с редкостью, с которой может зародиться только новая жизнь в нашей галактике, именно из таких безумных, внезапных слабостей может родиться что-то стоящее и до боли реальное. Не фальшивка, основанная на лжи и простом желании заняться сексом, а что-то порою даже осязаемое и головой и сердцем.

Виктория почувствовала, что Артем стал двигаться еще быстрее, а дыхание кота стало сбиваться. Боже, пусть ему будет хорошо со мной. Пусть он обнимет меня сейчас крепче, чем обнимал кто-либо до этого и никогда-никогда не отпускал. Я наивная, как подросток, но почему, почему мне так хочется, чтобы этот фуррь был достоин меня, а я – его. Почему сейчас так захотелось сделать ему приятно?

Предприниматель низко, протяжно выдохнул, по инерции продолжая двигаться в генетте. Что-то щекочущее зародилось сначала в области почек, а потом раскатилось теплой молнией вниз, вырвавшись из Саечкина, словно освободив его от некого тяжкого груза. С бурей ощущений и в состоянии, близком к завершению пятикилометрового кросса, белый кот забрался в девушку так глубоко, как только мог, прижимая ее за талию и мягкую грудь к своему слегка выдающемуся животу. И ничто ему так не грело душу, как осознание того, что его ласки очень приятны Барсенко, что именно от них, она получила свою порцию расслабляющего волшебства и теперь лежит, грея его своими ножками и не спеша вынимать кота из себя.

Так было очень хорошо и ему, и ей, а когда оба фурря отдышались, девушка просто повернулась к удивленному Артему и скромно поцеловала его в лобик, от чего тот даже фыркнул. С любопытством глядя на то, как он стягивает с себя контрацептив, девушка пресекла попытку встать и отправиться в ванну, позволив лишь достать мягкий теплый, в леопардовую раскраску плед.

- Нет уж, мы наберемся сил, а завтра здесь все уберем.

- Хорошо... Как скажешь. – отозвался Саечкин, укладываясь рядом на бок – раскладывать этот диван сил и правда не было.

Так и они и засыпали, рядом со столом, на котором давно остывший чай уже въедался в чашки, и откровенно закативший пир рыжий усач с отогнутым крылом устраивался на фуршет.

- За телевизором и холодильником мы тоже приберемся. – ухмыльнулась генетта, шаловливо лизнув практически уснувшего кота в щечку, а тот лишь улыбнулся во сне и покрепче прижал свою мягкую и теплую соседку по кровати, подхватив ее хвост, норовивший свеситься из-под пледа.

А в этот время по ненастной дождливой улице, еле освещаемой вывесками витрин, вышагивал исполинскими струнами не только холодный осенний дождь. По пустынным тротуарам, засаженным кое-где рябинами и кленами по бокам шагал странный фуррь. И если бы вы могли его узреть, мой дорогой читатель, вам наверняка бы показалось, что это монах какой-то особо строгой церкви, которая запрещает показывать части тела на вид, причем не только руки, но и мордаху полностью. Пожалуй, в его одеянии не хватало швов и застежек, и даже ремня, или бечевки, подпоясывающей талию, тоже не оказалось, от чего можно было подумать, что этот балахон, скрывавший от нас своего хозяина, одевался через голову. И, пожалуй, самым странным в этом существе было то, что оно шло, опираясь, словно это был походный посох, на простенькую, но очень зловещую косу.

Ткань балахона не мокла совершенно, хотя холодные капли достигали и бились об нее. А редкие прохожие не обращали внимания на странного путника с сельским инвентарем и, если им не посчастливилось оказаться прямо у него на пути, каким-то совершенно непостижимым образом они меняли траекторию своей ходьбы, будто что-то их сталкивало с прежней. Наверное, ветер.

У путника была не менее странная компания – одетая в цыганские одеяния лисица с зелеными глазами, которые сразу выделяли ее. Слишком легко одетая для такой погоды в белую шелковую блузку, красную бандану в горошек и ворох разноцветных юбок, лисица тоже не мокла и тоже не сталкивалась с прохожими, которые, словно замечали эту парочку только в последний момент, и то – на уровне чувств.

Эти двое оживленно спорили о чем-то. И неподготовленное ухо вряд ли смогло бы понять что-либо из этого спора.

- Я тебя в последний раз прошу, отстань ты от них на время, дай побыть здесь хоть чему-то хорошему. – настаивала цыганка оживленно жестикулируя руками.

- Нет. – холодно отвечала фигура в монашеских одеяниях.

- Слушай, это неправильно и слишком, слишком жестоко. Они ведь забудут все, что у них было здесь и получится, что эти жизни были просто так.

- Ты сама вела расчеты. Сегодня они умрут, и наша задача – проводить их в Мир душ. Если мы начнем зацикливаться на каждой судьбе, то все миры стоит избавить от такой нехорошей штуки, как Смерть. Ну, то есть, от меня.

- Кто бы говорил о зацикливании. – фыркнула лисица. – Я ведь вижу, как у тебя горят глаза при одной только перспективе заполучить к себе в лапы душу кое-кого по фамилии Райдер…

Смерть резко обернулась. Они как раз остановились у подъезда в квартиру Саечкина.

- Что ты сказала?

- Что слышала, дорогуша. Не думай, что тебя окружают тупые личности. И по-моему, то, чем ты собираешься его шантажировать впоследствии вполне стоит пары тысяч жизней, на которые я могу тебе указать. Этому миру не будет плохо, если мы оставим в нем самых лучших представителей, которые по чистой случайности могут попасть в Мир душ…

- То есть, ты готова взять на себя ответственность за то, что завтра от наших действий не погибнет еще больше фуррей?

- На это мною был сделан расчет. Последствия наступят через 25 лет, и это будет саботаж, из-за которого рухнет крупный аэробус. Если ты придешь за ними через 24 года, то компанию возглавят другие фурри, и саботажа не будет. Дальше идут чужие судьбы, и тогда наша маленькая операция никак не скажется на других.

- Напомни, чего ты их так защищаешь? Куда ни плюнь, везде прямо все хорошие.

- Историю Артема я тебе уже раз десять рассказывала, а ее по жизни кидали все мужики. Ни одного нормального не попалось. И ты хочешь, чтобы сейчас, когда у нее есть шанс построить что-то с фуррем, заслужившим десять жизней в райских условиях, все накрылось медным тазом по чьей-то невнимательности?

- Я думала, что за такие проделки ты получаешь по шапке. В итоге Всевышнему, оказывается, нет до этого дела.

- Как раз таки есть, иначе бы он сию минуту остановил нас.

- Если бы ты не занимала свою должность, я бы ни за что тебя не послушала. А еще, это злоупотребление с твоей стороны. Придет время и ты мне тоже поможешь.

С этими словами Смерть легко оттолкнулась от земли и взмыла на этаж выше, чем жил Артем. Там она зависла напротив окна, даже не оглянувшись на парящую рядом с ней в воздухе лисицу. Последняя вольготно уселась на карниз так, будто на него ровным счет ничего не давило.

В том окне горела старая советская люстра, и бедная обстановка вкупе с газовой плитой "Электра", представлявшей собой импровизированную кухню, просто кричала о том, что тут живет пенсионер. О, да так оно и есть. Старая набожная бабушка – низкая серая сгорбленная крыса. Ефросинья Евгеньевна, если хотите, баба Фрося - так ее звали соседи. Вдова, муж - бывший военный, умерший раньше нее на лет 10, оставивший ничтожную военную пенсию, которой только и хватало, что на оплату квартиры и коммунальных услуг. А потому бабушка занималась готовкой отнюдь не вкусного яблочного пирога, а еле пахнущего куриного бульона с худыми кожистыми ножками, ставшими сизыми после разморозки.

Сидевший на столе черно-белый кот наблюдал за процессом разделки туши с видимым презрением. Он-то понимал, что данная гадость не пригодна в пищу, как ее ни обрабатывай, при том, что сам-то он получит вполне нормальную, хоть и не столь вкусную кашу с тушенкой.

Старушка натянула на острую морду старые роговые очки с пожелтевшими стеклами, взяла спички и открутила конфорку, дождавшись, пока старческий слух уловит шипение горючего газа. Покопавшись пожелтевшими когтями в коробке, Ефросинья извлекла оттуда спичку и неловко чиркнула ею по черкашу.

Однако, ожидаемого возгорания не было. Деревянная палочка ограничилась легкой вспышкой и не стала обертываться огненным шариком. А повторная попытка зажечь спичку привела к ее поломке надвое и последующую негодность. Пришлось начинать все сначала с другой, но и тут головка рассыпалась и крошилась. Пенсионерка решила, что наверняка, пока спички лежали в ящике, на этот бок коробка могла натечь вода с поверхности кухонного гарнитура. Другая половина выглядела куда более надежной, поэтому старушка повернула коробочку к себе другой стороной. Вытащила третью спичку, замахнулась, начала опускать ее с неизбежным разгоном…

Зазвонил старый советский барабанный телефон, выполненный из черного глянцевого пластика. Он отвлек Ефросинью от своего занятия, и та, причитая, поплелась в гостиную, оформленную знакомыми всем черно-красными коврами и безвкусно расписанной мебелью.

Как только ее обрюзглая фигура скрылась в коридоре, цыганка обратилась коту.

- Эй, пс-с. Да – ты. Привет.

Кот с интересом уперся взглядом в гостей, парящих за окном, и подошел прямо к самому стеклу с выражением крайней заинтересованности. В отличие от своей хозяйки, он мог видеть тех, кого не дано видеть фуррям.

- Слушай, мне нужная твоя помощь. Видишь вон ту коробочку. – лисица ткнула пальцем в картонный параллелепипед с надписью "Череповецкая СФ" и рисунком летящего красного кукурузника. – Это последняя упаковка спичек в доме?

- Мур.

- Отлично. Ее надо чем-нибудь испортить, лучше водой.

- Мур?

- Ну пожалуйста. – ее рука погладила кота прямо через стекло. Животное позволило потрепать себя по холке, фыркнуло, и деловито пошло выполнять просьбу. С легкостью перепрыгнув расстояние между столом и гарнитурой, оно обнюхало деревянные палочки и с едкой миной двинуло лапой по коробку. Тот описал дугу в полете, ударился об стену, а там шлепнулся в немытую тарелку в раковине. Все горючие материалы на головках мигом отсырели и пришли в негодность.

- Спасибо. Ты сегодня спас три невинные жизни. И свою в том числе.

- Мяу. – ответил кот, вернувшись к окну.

В это время в кухню вошла крыса, поправляя на себе домашний халат болотного цвета.

- Ох уж эта Надя. Болтает без умолку, и все про болячки свои. Прямо сорока какая-то. Что, Тишка, увидел там что-то? – она подошла к окну и кинула щурый взгляд на редкие машины в полосе дождя. Прямо сквозь Смерть и белую лисицу, от чего ее даже пробрал небольшой озноб. У Ефросиньи тут же возникла мысль побыстрее согреться огнем.

- Ой, а почему это спички в воде? Тишка! Что это такое?

Кот никак ей не отвечал, еле поворачивая уши в сторону раздражителя в виде хозяйки. Он заворожено смотрел в сторону улицы, жадно впитывая образы таких редких созданий.

Баба Фрося почиркала мокрыми головками о черкаш, но теперь от трения не получилось даже мелкой вспышки. Она хотела было поддать наглому Тишке под зад ладонью, но резко закружившаяся голова заставила крысу усесться на стул. Фрося потянула носом и внезапно осознала, что этот странный щекочущий запах идет не от раскрошенного бульонного кубика, а от конфорки. И что она им уже прилично надышалась, а значит концентрация просто колоссальная.

Пенсионерка нашла в себе силы дотянуться до ручки переключателя и повернуть ее на ноль. Затем старческой рукой надавила на ручку окна и впустила на кухню свежий воздух вкупе с штормовыми брызгами. На кухне вмиг посвежело, а бабушке полегчало. Кот попытался свалить от водяных порывов, но Ефросинья подхватила его на руки и поставила форточку на фиксатор в виде палочки с зубчиками.

- Хороший, хороший котик… Давай, мы лучше каши приготовим и вместе поедим, м?

Его мордашка обратилась в сторону ночного неба, но там уже никого не было. Бабушка расценила его поведение, как молчаливое согласие.

- Спасибо тебе, Аида. – выдохнула цыганка, следуя за Смертью по улице.

- Зачем благодаришь меня, если знаешь, что я ничего не делаю просто так?

- Ты редко соглашаешься на мои предложения.

- Если бы грядущие события не могли бы обернуться катастрофой для всех нас, а твой Райдер точно сможет выполнить возложенную на него функцию, я бы не согласилась. Конкретно ЭТОТ мир слишком хрупок, чтоб вмешиваться в него, как ты.

- Ты сама знаешь, что он и так рушится, поэтому самое время помочь тем, кто еще не безнадежен.

- Хорошо, что ты умеешь разгадывать мои мотивы. – проговорил черный капюшон.

- А иначе ты бы не заходила ко мне в гости… Стоп! Я забыла про одно дельце.

- Это долго?

- Нет, момент. Одно посланьице. – ответила лисица и отвесила в сторону окна Артема воздушный поцелуй, превратившийся в еле ощутимый порыв ветра. – Вот теперь – все.

- Тяжело же быть нами… - та, кого называли Аидой, перехватила поудобнее косу, и направилась в темный переулок. Цыганка с улыбкой смотрела туда, где два заживающих сердца отдыхали рядом, еще несколько мгновений, а затем последовала за коллегой.

И всеочищающий дождь растворил их очертания в чернильных красках дождливой ночи.

А неподалеку от Артема и Вики, которые видели яркие цветные сны, и питались теплом друг от друга, на стекле в белой пластиковой раме, покрытом скатертью из капель воды, беснующимся шквалом вытанцовывал посланный цыганкой воздушный поцелуй. Он раздувал капли в разные стороны, составляя причудливые витражи и рисунки. Но когда этот поток зачарованного воздуха закончил свою работу, получилась ну никак не картина. Скорее слова, которые хоть и предназначены специально для того, чтобы их никто никогда не увидел, но должны всегда висеть в самом воздухе, в этой комнате и в чужой, но родной жизни.

"Будь счастлив".

***

Эпилог

В наше время тяжко смотреть на то, что подразумевают под словом "любовь". Об этом стали говорить так же просто, как о товаре, или повседневной проблеме. Увы, сколько бы ни судачили добрые умы о ней, о ее свойствах и механизмах, эта странная неосязаемая субстанция не поддается словесному описанию. Сейчас под этим чувством подразумевается любое проявление симпатии от одного субъекта к другому. Или же вообще идиотизм под названием "построить отношения". Отношения не строятся, они просто должны быть взаимными. И начаться они могут как от непредвиденной встречи на улице, так и от случая описанного выше. Когда хочется быть с кем-то, надо уметь не только войти к нему в душу, но и открыть свою, уметь выслушать, помочь, пожертвовать чем-то ради него. Очень плохо, что ложные идеалы, выращенные ради денег, или просто от глупости, воспитывают в нас чувство прекрасного. И черная зависть, которая возникает в ваших сердцах при виде удавшейся пары, поражает ваши мозги не от того, что вам хочется так же, а от того, что в настоящем чувстве материальные блага отбрасываются на второй план, а уметь их отбросить – вам не под силу.

Стоит пристыдить такого товарища, так он начинает ссылаться на то, что он лучше в себе разберется, на тяжелое детство, на утерю веры в других, или же просто на свой паршивый характер, который не собирается менять. На самом деле интересное наблюдение позволило автору этого рассказа сделать вывод, что чем ты проще, чем больше получил от жизни уроков и вообще по голове, тем больше понимаешь, чего ты вообще добиваешься, причем, не только по жизни, но и в отношениях.

А самое ужасное, что мы вольны лгать не только другим, но и себе. Парень признается в любви наивной девушке только ради секса и превращает ее в циничную стерву. Эта стерва находит другого наивного парня и отыгрывается на нем. И идет эта зараза по всему миру из души в душу, из поколения в поколение. В итоге страдают те, кто вообще не имеет отношения ко всем этим событиям. Но нам плевать. Таковы мы: профессионально жалеем себя, когда надо бы подстегивать к действиям.

Мы забыли о том, для чего мы здесь. Более того, даже не занимаемся поиском своего места. Вывалившись на свет без спрошенного на то согласия, считаем, что так оно и надо, что это вроде бы прикольно – потреблять окружающий мир и ничего не отдавать взамен. Лишь немногие понимают, что это прекрасно – быть нами, дышать воздухом у себя дома, стучать по клавишам, выводя стих, дарить маленький и смешной подарок, вызывать искреннюю улыбку, идти и искать тех, кто заслуживает вашего внимания и заботы.

А секс? Мы даже не задумываемся, а для чего он. Мы опошлили его всеми возможным способами, хотя на самом деле это прекрасно. Он похож на нехилую такую праздничную ракету, и если ты не умеешь обращаться с ней, запускать ее вовремя, никого не обижать своим запуском, а также не понимаешь, кому твои фейерверки приятны, а кому – нет, то грош цена такому пироману. Никто не трудиться объяснять, что использовать свою физическую потребность ради собственного удовлетворения – это не совсем хорошо. Столь же приятно приготовить кому-то еду, подарить подарок, рассмешить, столь же прекрасно видеть как тот, к кому у тебя самые светлые чувства, наслаждается тобой и делает приятно тебе. Механизм, потрясный по своей многогранности, древний, как сама жизнь и совершенно обыденный, но такой интимный и таинственный, нашими же стараниями с одной стороны превратился в откровенную пошлятину, а с другой – в совершеннейшее табу, о котором стыдно поговорить. И все не хватает мозгов, чтобы найти середину.

Кто-то сконструировал этот мир так, чтобы все работало и без нас, а нас убедили, что в наше отсутствие все развалиться. Любовь – это не выдумка ради оправдания, она есть и отрицают это только те, кто не нашел к ней дорогу. А секс не всегда означает любовь, хотя сейчас везде пропагандируется именно такая схема. И очень хорошо, что найти и отделить одно чувство от другого так тяжело. Иначе никто бы не смог оценить каждое по достоинству. Такими примерами жалких подобий любви полна жизнь, и, пожалуй, нет ничего хуже, чем то, что неокрепшие умы учатся понимать свои чувства с них.

А жаль.

Артем Саечкин и Виктория Барсенко – фурри со своими слабостями, и случившееся с ними не является плохим поступком. Я точно знаю, что они полюбят друг друга. Полюбят так, как это бывает по-настоящему, а не для того, чтобы просто жить и спать вместе. Через два года цепкая на предпринимательство генетта поднимет фирму "Гироскоп" на новый уровень, разрекламировав ее так, что клиенты будут стекаться со всей России. Саечкин поможет ей в это всем своим деловым потенциалом, а также желанием держать предприятие на плаву, и без него у Вики ничего бы не получилось. Через полгода указом президента, с соответствующими поправками в правила авиаперевозок, был дан зеленый свет полетам над Москвой, рынок которых мгновенно достался уже готовому к нему вертолетному такси. Там уже было более 50 вертолетов для разных целей. Теперь особо красивые модели заказывали для свадеб, красивого времяпровождения, или мгновенной доставки без пробок. Филиал, занимающийся такими услугами, разместили прямо за МКАДом у поворота на Каширское шоссе.

А уже через 3 года после встречи Барсенко родила Артему сына – маленького генетту. Его назвали Олегом, и, когда ему исполнилось 5 лет, он уже стал проявлять интерес к гитарам и пианино.

Несмотря на то, что теперь у Саечкина новая семья, он все еще ездит на Хованское кладбище, и никогда не забывает Ирину и Максима. Кот знает, что они на него не в обиде, и ждут его. Но пока в его груди бьется сердце, пока он дышит и может подарить себя кому-то, кто заслуживает это, нельзя выбрасывать эту возможность, этот великий дар, данный когда-то просто так. Скоро все они встретятся – и кот, и его прежняя семья, и настоящая, чтобы вместе быть счастливыми.

А знаете, почему? Потому что ждали этого счастья полжизни. И теперь ни за что его не потеряют.

К слову, того наглого таракана так и не нашли.