ГОРНИЛО

Ким Лиу

— Лайзин, послушай меня! Мы не предполагали, что именно ты окажешься на борту "Сариса-4". Состав экипажа заменили в самую последнюю минуту, и чуть не погубили весь наш план! – В тёмном коридоре, сбиваясь, навостряя уши от малейшего шороха, Итран шептал ей в ухо. — Мы рассчитываем на тебя… твоя сестра рассчитывает на тебя! Вот, возьми это…

— … и убей пилота. – Глядя на спящего в кресле пилота человека, Лайзин вспоминала тот разговор, вспоминала о керамическом ноже, спрятанном в её спальном алькове. Ровное, острое, ярко-оранжевое пятнадцатисантиметровое лезвие, вместо ручки — несколько слоёв шершавой красной изоленты. Он ничуть не походил на те ножи, которые она видела в детстве, тайком смотря передачи по голографическому визору. Наверное, кровь пилота тоже не будет такой, как в тех передачах.

Вздрогнув, она отогнала эту картину и попыталась усмирить трепет в животе. Если бы пилот сейчас проснулся, он бы увидел её стоящую дыбом шерсть, дёргающийся хвост и прижатые к голове уши. Он бы спросил её своим мягким приятным голосом, в чём дело — не просто из вежливости, его это искренне бы озаботило. И что же она сказала бы ему в ответ?

Часы на приборной доске пилота слабо мерцали среди индикаторов курса и гиперпространственной навигации. У Лайзин в запасе было три дня, прежде чем задать новый курс кораблю, везущему в грузовом отсеке контрабандное оружие.

Чтобы это сделать, она должна убить пилота.

* * *

Четыре дня назад задача казалась куда более простой. Лайзин навещала свою сестру, лежащую в кустарном госпитале на нижних этажах базы снабжения — поскольку настоящая медицинская помощь оказывалось лишь людям. Коричневый мех уже покрыл следы ран и ссадин, но, как и карие глаза её сестры, был тусклым и безжизненным. Это стало особенно заметно, когда она взяла руку сестры в свои руки, покрытые золотистой шерстью.

— Лайзана, это я, – прошептала она. Не дождавшись никакой реакции от безжизненного тела сестры, продолжила: — Я… Я должна это сделать. Я должна… – с трудом сдерживая слёзы, Лайзин проглотила ком в горле. — Я попытаюсь покончить со всем этим, Лайзана. Не хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Поправляйся, пожалуйста! Я оставлю для тебя записку… я не знаю, вернусь ли к тому времени, когда ты придёшь в себя…

— … и вернусь ли живой вообще, – прошептала Лайзин, направляясь в крошечный камбуз, не в силах совладать с бьющей её дрожью. На кон было поставлено всё. Итран и его друзья-конкоты — так люди назвали генетически сконструированных кошек — очень долго готовили заговор, об этом она знала уже давно. А вот то, что заговорщики координировали свои действия с конкотами других планет, и что они взломали компьютерную сеть базы снабжения, стало для неё неожиданностью.

Лишь за четыре часа до полёта выяснилось, что вместо Нэттона сопровождать этот груз будет она. Итран попытался ввести её в курс дела меньше чем за сорок минут. "Случайная" подмена грузовых контейнеров на базе. Заранее запланированное восстание на шахтёрской колонии по пути следования корабля, для которого и предназначалось спрятанное в грузовых контейнерах оружие. Даже когда она узнала все детали операции, до конца вникнуть в суть хитроумного заговора, грозящего неминуемым кровопролитием, ей было сложно.

Конкошка замерла у своей спальной ниши, глядя на матрас, в изголовье которого и был спрятан нож. Через открытый люк она видела пилота в кресле. Его звали Кэрланд Дрэнсон. Согласно бортжурналу, он был старшим пилотом родом из Центральных Миров. Чем ближе к окраине Вселенной, тем более призрачными становились эти самые Центральные Миры. Оттуда приходили приказы, передаваемые персоналом базы изустно, и новости, не имевшие значения для конкошек, пытающихся выжить в адских условиях.

Кэрланд отличался от местных пилотов, от экипажей кораблей-охотников за астероидами, к которым была приписана её сестра. От него не воняло, и когда Лайзин впервые увидела его, его униформа была безупречной. Люди на базе по какой-то непонятной ей причине невзлюбили его с первого взгляда — он же постарался по отношению к ним не демонстрировать презрение, а возможно и отвращение. По крайней мере, обходился со всеми он очень вежливо — даже с конкотами, с которыми он имел дело.

Даже с ней.

Лайзин уже не раз сопровождала груз в подобных полётах. Некоторые пилоты были не так грубы, как другие, хотя и они поднимали на неё руку. Конкошкам постоянно давали понять, что они слуги. Низшие создания. Самый высокий конкот, которого ей приходилось видеть, даже выпрямившись с полусогнутых кошачьих лап, едва дотягивал ростом до метра шестидесяти. Конкошки имели более хрупкое телосложение и меньший объём мозга, чем люди. И люди никогда не забывали им об этом напоминать: конкошки созданы, чтобы прислуживать людям.

Этот человек, даже если и считал так же, по крайней мере был с ней вежлив. Каждый раз, когда он говорил "пожалуйста" или "большое спасибо", Лайзин вертела головой в поисках того, к кому эти слова обращены, и лишь потом понимала, что к ней. За четыре дня он ни разу не замахнулся на неё — даже не касался её. А один раз, когда она уронила поднос, он даже помог ей убрать пол.

"Неужели жители Центральных Миров все такие?" – задавалась Лайзин вопросом, свернувшись клубком в своём алькове, беспокойно дёргая хвостом.

Она почувствовала нож под тонким матрасом.

— Когда он будет спать, просто возьми нож, подойди к его креслу и перережь ему горло, – так сказал ей Итран.

На словах всё было просто. Будь на месте Кэрланда кто-нибудь из той команды, с которой её сестра отправилась в полёт в последний раз, она бы ни секунды не колебалась.

"Ты сделаешь это?" – крутилась в голове назойливая мысль, не давая ей покоя.

Лайзин нахмурилась, закрыла глаза и погрузилась в беспокойный сон.

* * *

Утром пилот всё ещё спал; правда, он перебрался на койку в своей кабине. Во время полёта он просматривал разные файлы и записи бортжурнала, а затем допоздна составлял новые файлы и заносил в бортжурнал новую информацию. Судя по часам, у Лайзин оставалось чуть меньше двух с половиной суток. При мысли об этом она вздрогнула и поспешила вернуться в камбуз. Умывшись и надев новую униформу, конкошка принялась готовить завтрак. Хоть Кэрланд обычно вставал рано, вряд ли он проспит дольше, чем полагалось по уставу — в отличие от других людей, он старался соблюдать устав.

Когда Кэрланд проснулся и увидел, что завтрак готов, он был поражён.

— Совсем как дома, – произнёс он низким хриплым голосом, необычным для его телосложения. Бортжурнал утверждал, что его рост — метр семьдесят четыре, хотя Лайзин казалось, что он выше сантиметров на пять. Цвет глаз в бортжурнале значился как "цвета морской волны" — такой характеристики в официальных данных Лайзин ещё не встречала. Тем не менее, каштановый цвет волос был указан точно. Глотнув кофе, он удивлённо спросил:

— Это вы его приготовили?

— Да, сэр, – пробормотала Лайзин, уставившись в пол. — Кофе вам не понравился, сэр?

— Вкус такой, как будто я сам его сварил. Другим обычно требуется не один день, чтобы научиться его готовить, – заметил он, сделав ещё глоток. — Поэтому я обычно сам себе готовлю кофе.

— Я не буду больше готовить кофе, сэр.

Кэрланд в замешательстве уставился на неё:

— Нет, нет! Ваш кофе просто великолепен. Спасибо вам.

— Пожалуйста, сэр.

Затем до обеда Лайзин занималась своими обычными бортовыми обязанностями, такими как стирка и уборка. В отношении техобслуживания корабля она теперь вела себя более осторожно — Кэрланд сделал ей замечание, когда она самостоятельно заменила воздухоочистители в системе жизнеобеспечения. Согласно уставу, конкотам было запрещено заниматься системой жизнеобеспечения корабля, однако пилоты, с которыми Лайзин приходилось летать, были слишком ленивы и не горели желанием стоять на четвереньках и выгребать из воздухоочистителя грязь и скопившийся там хлам.

Когда она принесла обед, распечатки были разбросаны по всему навигационному пульту (что, как отметила про себя Лайзин, было явным нарушением), а человек устало застонал и потёр ладонью лоб.

— Числа не сходятся, – бормотал он. — Бред какой-то. Как же могла так вырасти производительность без увеличения затрат?

Пилот потряс головой, а затем увидел подошедшую Лайзин.

— А, обед! Благодарю, Лайзин. – Он забрал у неё поднос, поставил на специальную подставку кресла и взглянул на часы. — Опять точно по расписанию. Вы молодец! – Он закрыл свои файлы и занёс в бортжурнал дату и время.

— Спасибо, сэр.

— Да и вообще, эти два дня вы всегда готовили обед и ужин вовремя, с точностью до секунды. – Он оторвался от бортжурнала и так посмотрел на неё, что Лайзин стало не по себе. — Это просто изумительно.

— Что, сэр?

— Да нет, ничего…

Весь оставшийся день Лайзин ломала голову — что она сделала не так? Бортовой устав строго определял время приёма пищи, время отдыха и время выполнения своих обязанностей. Пилот относился к соблюдению устава очень серьёзно (за исключением тех пунктов, которые запрещали разбрасывать по кабине бумаги) — она ума не могла приложить, что она делала не так. Подаваемая вовремя пища — это и должно быть то, чего он хотел, кроме завтрака, который он себе готовил сам. Несмотря на все её беспокойства, обед Лайзин приготовила вовремя.

Кэрланд опять поразился её пунктуальности, но ничего не сказал по этому поводу.

— Спасибо, Лайзин. – Отложив кипу бумаг, он потянулся. — Быть может, Вы поможете мне разобраться с этими записями — я никак не могу понять, в чём же дело.

— Пожалуйста, сэр. Я всего лишь конкошка, и вряд ли смогу разобраться в том, в чём даже вы не смогли, сэр.

— Гм… – хмыкнул он в ответ и занялся обедом. — Что-то я тебе не верю…

На лице конкошки мгновенно отразилась паника:

— Сэр? Я что-то не то сказала? – Лайзин, дрожа, упала на колени перед креслом. — П-прошу вас, поправьте меня…

— Силы небесные! Встань, я же просто пошутил, чёрт побери! — Он с удивлением уставился на неё.

— Да, сэр, – Лайзин быстро поднялась на лапы, не в силах совладать с дёргающимся хвостом.

— Тут что-то не так… – процедил пилот, пристально глядя на нё.

Лайзин начало трясти. "Он знает!" – подумала она. "Что же теперь делать?"

— Успокойся, я не собираюсь сделать тебе ничего плохого… – Он замолчал, глядя ей в глаза. — Ты, наверное, и раньше это слышала, так?

— Да, сэр, – прошептала она, опустив взгляд.

— Посмотри мне в глаза, – скомандовал Кэрланд, и взгляд её коричневых глаз метнулся вверх, встретив взгляд его глаз цвета зелёной морской волны. — Проклятье, ты так напугана… сколько же раз тебе приходилось слышать эти слова?

Почти дрожа, Лайзин не задумываясь ответила:

— Сто тридцать два раза, сэр.

— Что? – Человек чуть не поперхнулся. — Это что, шутка! Нет, ты сейчас слишком напугана, чтобы шутить… Успокойся! Я не собираюсь… о, чёрт! Так, я приказываю тебе тридцать раз медленно и глубоко вдохнуть и выдохнуть, и успокоиться. Ты поняла?

— Д-да, сэр… – Всё ещё дрожа, Лайзин подчинилась. Она немного успокоилась, но было видно, что она всё ещё напугана.

Кэрланд запустил в волосы пятерню, так будто хотел их вырвать.

— Что-то странное происходит на этой базе.

Лайзен чуть не упала в обморок. ОН ЗНАЕТ! Её уши побледнели.

— Кто в последний раз говорил тебе, что не причинит вреда? – Кэрланд развернулся в кресле лицом к лицу к ней.

— Я… я не знаю, сэр!

Пилот прищурился и замолчал. Было видно, что он усиленно о чём-то думает, и это пугало Лайзин. Он был совершенно не похож на людей, с которыми она летала. Те или били её, или оскорбляли, но этот был куда опасней. Лайзин не знала почему, но сейчас она была напугана как никогда за всю свою жизнь.

Человек достал свою персональную карточку-удостоверение, вставил её в щель под пультом, нажал на кнопку вызова бортжурнала.

— Запись в бортовом журнале, от сегодняшнего числа и текущего времени. Я, Кэрлтон Виндзор, Старший агент разведуправления десятого уровня, третье отделение, управление внутренних дел флота, согласно имеющимся у меня полномочиям, беру под полную защиту конструкта седьмой категории женского пола по имени Лайзин, приписанную к данному судну, до окончания полного расследования событий, происходящих на базе снабжения гамма-гамма-девять-пять. Компьютер: создать постоянную запись в бортжурнале! – Кэрлтон развернулся к ней. — Ты понимаешь, что это значит?

Рассудок Лайзин помутнел. Управление внутренних дел флота? Здесь это казалось мифом. Старший агент разведуправления десятого уровня? Она лихорадочно копалась в своей памяти. Получается, ему должен подчиняться практически весь персонал базы снабжения. Зачем же ему нужно было выдавать себя за пилота? Чтобы узнать про Итрана и его планы! Словно со стороны она увидела себя, кивающую в ответ.

— Лайзин! Я приказываю тебе забыть обо всех командах, приказах и угрозах, которые не позволяют тебе рассказать о тех вещах, которые я хочу узнать, – Кэрлтон внимательно следил за конкошкой, самым напуганным существом во всей Вселенной. Казалось, её вот-вот хватит удар. — Мне нужны точные данные тех людей, которые пообещали не причинять тебе вреда, а затем нарушили обещание.

— Старший инженер Альморан Дель Тарго, астероидный траулер "Золотая лихорадка", личный номер 9801-22-38711-2. Командир корабля Джулиус Фонтейн, база снабжение гамма-гамма-девять-пять, личный номер 7315-68-39712-3, – шептала она, выуживая имена из памяти и стараясь не вздрагивать, вспоминая тех, кому они принадлежали. — Радарный техник Лиана Йоханносон, станция слежения Лонг-Вью, личный…

— Достаточно. – Кэрлтон вновь сверлил её взглядом. — Отличная память? – пробормотал он про себя. — Для кона седьмой категории это не… Лайзин, о чём говорится в… э-ээ… пункте 4.55.69, в секции 38 Лётного Устава?

— Секция 38 пункта 4.55.69 Лётного Устава гласит: во время проведения парада или иных церемониальных мероприятий, в случае неблагоприятных погодных условий секция 31 пункта 4.55.69 относительно обязательного соблюдения парадного одеяния персонала может не распространяться на следующих…

— Стоп, – почти шёпотом произнёс ошарашенный Кэрлтон. — Когда же ты выучила полную версию Устава, не сокращённый вариант?

Лапы Лайзин, казалось, вот-вот перестанут её слушаться. Теперь Кэрлтон контролировал ход беседы, и тот ужас, который она испытала раньше, вернулся и возрос десятикратно.

— Восемь лет сто тридцать три дня назад, сэр, – ответила она вдруг охрипшим голосом, плотно прижав уши.

Кэрлтон нагнулся из своего кресла, глядя ей прямо в глаза.

— Сколько тебе лет, Лайзин? Не отводи взгляд!

— Сорок шесть лет, сэр.

— Неправда. Время не оставило следов ни в твоих глазах, ни на твоей шкуре. Скажи мне твой настоящий возраст, который говорить никому не должна.

— С-семнадцать лет, – сглотнув, ответила Лайзин.

Пилот со свистом выдохнул.

— Где располагался ясельный модуль?

— Отсек 0221, клоноферма Ген-Стар на Теллионе-2, сэр.

— А на самом деле?

— Сэр?

— Где тебя растили на самом деле?

— База снабжения гамма-гамма-девять-пять, сэр, – после короткого замешательства ответила она.

Волосы на загривке Кэрлтона чуть не встали дыбом.

— Что? На базе ведь нет аппаратуры для клонирования… нет, не может быть! – Его лицо побледнело. — Лайзин, тебя… родили?

Конкошка кивнула. Кэрлтона стало трясти, не меньше чем её.

— Коны… конструкты не должны быть фертильными… создание способных к деторождению конструктов это преступление класса А.. по законам Альянса. – Он сглотнул. — Ты знаешь законы Альянса, Лайзин?

— Н-нет, сэр, – качнула она головой

— Даже если бы ты их и знала, что бы изменилось? – Человек попытался вновь сесть прямо в кресле, глядя на разбросанные вокруг распечатки. — Теперь всё стало ясно… – прошептал он. — Биомасса всё та же, добыча увеличивается без соответствующего повышения объема труда, а затраты на жизнеобеспечение не изменяются… Сколько же в среднем здесь живут конкоты?

— Двадцать шесть целых три десятых года средняя продолжительность жизни особи женского пола, двадцать целых девять десятых — особи мужского пола.

— И тебя назвали Лайзин, чтобы заменить ту самую Лайзин из ясельного модуля 0221, – тихо сказал Кэрлтон. — Бог ты мой… Они заставляют вас работать в шахтах на износ, чтобы увеличить прибыль, и плодят на замену умершим новых, чтобы уменьшить расходы, и тщательно всё это скрывают. – Лайзин и не думала, что он может побледнеть ещё сильнее. — До нас доходили сведения о жестоком обращении с конами, на это… Силы небесные! Об этом немедленно нужно сообщить на самый верх… как же мы могли так долго это не замечать?

Он в замешательстве уставился на звёзды.

— Это не может быть единичным случаем. Другие базы… о, Боже! – Кэрлтон перевёл взгляд на поднос. — Я не могу сейчас есть. Мне нужно как следует обо всём этом подумать. Ближайшая база находится… Чёрт! Кому же я теперь могу доверять? Мне нужно задать новый курс…

Он смахнул распечатки с навигационной панели и стал лихорадочно перебирать ближайшие пункты назначения.

— Мы вытащим тебя и других конкошек из этих грязных дел. Вы не должны… они не имеют права ТАК с вами обращаться!

На этот раз он-таки вырвал у себя из шевелюры несколько волос.

— Сама идея о расе слуг, которые должны лишь служить и ничего более, до сих пор является спорной… На этой базе я должен был проверить, имеют ли место случаи жестокого обращения с конами, но это… это просто ужасно! – Кэрлтон попытался выдавить из себя улыбку. — Не волнуйся, Лайзин, мы сможем тебя… всех вас защитить, – сказал он ей, пытаясь скрыть дрожь в голосе, после чего вновь вернулся к расчёту курса.

Лайзин молча забрала поднос и вернулась на камбуз, чудом умудрившись не выпустить его из рук. Аккуратно очистив посуду от не съеденной пищи, вымыв и убрав её, она свернулась на своём матрасе в дрожащий ком. Мысли скакали в её голове, как белки в колесе. Знает ли Кэрлтон о замысле Итрана — или нет? Преступление класса A? Способность к деторождению? Дрожа, конкошка обвила себя хвостом.

Кэрлтон собирался изменить курс. Она не могла этого допустить. Кэрлтон пообещал защитить и её, и всех остальных конкошек… и её сестру тоже. Лайзин знала, что это правда. После стольких лет грубого с ней обращения она научилась определять, когда люди лгут, другим или себе. Она поверила ему. Но вот его начальство… он казался весьма неуверенным и податливым.

Словно напоминая о своём существовании, твёрдый нож ощущался под матрасом. Лайзин зажмурилась. В грузовом отсеке лежит оружие, и если Кэрлтон возьмёт курс на одну из военных баз, оружие обязательно обнаружат… Контрабанда оружия — очень серьёзное нарушение Лётного Устава… Фертильность конструктов — преступление класса A согласно законам Альянса… Лайзин тут же ясно вспомнила ту часть Лётного Устава, которая была посвящена преступлением. Единственное нарушение Лётного Устава, соответствующего нарушению класса A законов Альянса, которое она смогла вспомнить — измена… Наказанием было стирание памяти или смерть.

Устройства для стирания памяти конкошкам никем никогда не изготовлялись.

Её сестра… Слабый крик, или отчаянный вопль, вырвался из глотки Лайзин, но она сумела обратить его во всхлип, пытаясь собраться с мыслями. Кэрлтон был не просто пилотом, он был из управления внутренних дел. Одно дело, если простой пилот задержится по пути к Сарис-4 — но если его прибытия ждут? Тогда Сарис-4 встретит корабль во всеоружии… Что сделает Кэрлтон, когда обнаружит оружие? Итран и другие конкоты нуждаются в оружии… чтобы поднять восстание… Восстание — это измена… Измена карается смертью.

Лайзин внезапно поняла, что она стоит и тупо глядит на красно-оранжевый нож, который держит в своих руках. Она должна убить Кэрлтона — но она не могла это сделать сейчас. Может быть, она вообще не сможет это сделать. Она всё провалила.

Закрыв глаза, она направила острие себе в грудь.

— Прощай, Лайзана, – прошептала она, крепко сжав нож в руках. Она не услышала, как открылась дверь.

— Я сейчас изменю ку... — Лайзин! ОСТАНОВИСЬ!

Конкошка, услышав приказ, по привычке на мгновенье застыла, затем, всхлипнув, попыталась ударить себя ножом в грудь.

Руки пилота схватили её запястья, не дав ей это сделать, и теперь пытались вырвать у неё из рук нож.

— Отпусти меня! – простонала Лайзин, сопротивляясь превосходящему её человеку; когда он попытался силой вырвать нож, она чуть не грохнулась.

Кэрлтон выругался — он не смог отобрать у конкошки нож, в который она вцепилась мёртвой хваткой. Он никогда не слышал, чтобы в голосе человека или конкошки было столько отчаяния и леденящей душу решительности.

— Что.. не так? – процедил он через сжатые зубы. Конструкты седьмой категории не должны были обладать такой силой, с какой сопротивлялась Лайзин, и это его тоже потрясло. Он попытался разжать её пальцы, но лишь вырвал клок меха.

— Прости меня, – прохрипел он, швырнув её о переборку.

— Всё!!! Всё не так! – успела выкрикнуть Лайзин, прежде чем ударилась спиной о стену камбуза. От удара у неё перехватило дыхание, но хватку она не ослабила — не в первый раз с ней обходились подобным образом. Кэрлтон опять выругался и швырнул её о стену ещё раз; она заскулила от боли. На третий раз она ударилась о стену головой и почувствовала, что слабеет. Лайзин не могла позволить пилоту остановить её и задавать новые вопросы, и с силой оттолкнулась лапами от стены, когда её опять.

— Чёрт! – Когда Лайзин прыгнула на него, Кэрлтон потерял равновесие и стал падать. Он ничего не мог сделать — она навалилась на него, а он сжимал её запястья. Он ударился поясницей о раковину, а затем стукнулся головой о стенной шкаф. "Этого не может быть!" – как в тумане, пронеслась мысль в его голове, когда он стал валиться на конкошку. "Не может агент разведки не осилить конструкта седьмой категории…"

И тут жгучая боль разлилась по его животу.

Лайзин закричала от боли, когда пилот обрушился на неё всем своим весом и она подвернула ногу. Его хватка внезапно ослабла.

— Отпусти меня! – прорыдала она, вырвав запястья из его рук.

Человек сдавлено всхрипнул и застонал, закатив глаза. Лайзин почувствовала, как что-то влажное потекло по её рукам.

— О, нет! – прошептала она.

* * *

…Кэрлтон не хотел приходить в себя. Сильнее всего его донимала боль в животе, но тревожные колокольцы в его голове звенели всё громче и громче, заставив его наконец открыть глаза.

Перед консолью медкомпьютера на коленях сидела самая жалкая и ободранная конкошка из всех, что ему приходилось видеть. Её серая униформа и золотистая шерсть были в крови, которую он с большой долей сомнения признал своей. Там, где шерсть не была испачкана кровью, она была выдрана или торчала во все стороны. Её хвост бился так, словно его ударило током. Но больше всего его поразили — или, может быть, испугали — её карие глаза, отрешённо глядящие куда-то поверх медкомпьютера. В них было больше страха и безысходности, чем на всём белом свете.

— Лайзин… – прохрипел он.

Конкошка уставилась на него невидящим взглядом.

— Да, сэр. – Её голос был точь-в-точь как у борткомпьютера: вежливый, женский, обезличенный.

Несмотря на симпатию с сидящему перед ним существу, следователь в Кэрлтоне взял верх.

— Откуда у тебя нож?

— Мне дали его на базе снабжения гамма-гамма-девять-пять, сэр, – ответила она ровным голосом.

— Для чего?… – Кэрлтон замолчал, поняв, что к чему. Конкошка не стала бы брать нож на борт корабля, чтобы затем себя убить себя — это просто бессмысленно. Значит, она взяла нож, чтобы… убить его. От одной этой мысли кровь застыла в его жилах. Он сглотнул; во рту у него пересохло.

— Насколько серьёзные у меня ранения?

— Медкомпьютер говорит, что у вас повреждены печень, тонкий кишечник и правая почка, сэр. Он делает всё что можно, но считает, что из-за накопления токсинов в крови в течение нескольких часов у вас наступит болевой шок и вы потеряете сознание. Поскольку запас лекарств на борту ограничен, в течение суток вы, скорее всего, умрёте.

Кэрлтону стоило немалых усилий не рассмеяться при мысли о том, что после того как он умудрился выйти живым из десятков передряг в самых мрачных закоулках Центральных миров, ему предназначено погибнуть от руки этой конкошки на этом жалком грузовом судёнышке, которое находится чёрт знает где.

— Ну, и разве это не замечательно?

— Да, сэр.

— Перестань обращаться ко мне "Да, сэр!"! – хрипло закричал он на неё и тут же об этом пожалел, потому что конкошка сжалась ещё сильней. — Лайзин… ведь можно же что-нибудь сделать.

Конкошка вновь перевела взгляд на стену.

— В секции 12 пункта 4.103.54 сказано: в случае возникновения ситуации угрозы жизни одного из членов экипажа капитан может разрешить отправить за борт груз, топливо и всё то, что не является предметами первой необходимости, для того чтобы развить максимальную скорость, – ровным голосом цитировала она. — Борткомпьютер рассчитал, что в этом случае для возвращения на базу потребуется 30 часов. Медкомпьютер оценивает ваши шансы на выживание в 45 процентов. Вы должны отдать соответствующий приказ, сэр.

Кэрлтон ощутил волну надежды, но лишь на мгновение.

— Проклятье! Но ведь если я вернусь на базу, и они узнают, что я из Управления внутренних дел флота, они же меня убьют! – Он подумал, что персонал базы и так об этом знает, поэтому они и послали конкошку с заданием убить его. Убийство конкошкой агента Управления внутренних дел, расследующего случаи жестокого обращения с конкошками, только запутают следствие. Он дёрнул было руку, чтобы схватить себя за волосы, но его остановила боль.

— Постой! Ведь мы везём медикаминты — можно воспользоваться ими!

В глазах конкошки мелькнул страх.

— В грузовом отсеке нет медикаментов, которыми можно воспользоваться, сэр.

— Есть! В третьем грузовом отсеке мы везём шесть полностью укомплектованных медкомпьютеров с хирургическим модулем.

— Сэр, в грузовом отсеке нет медикаментов, которыми можно воспользоваться.

— Чёрта с два их там нет! Что же мы тогда везём в третьем отсеке?

— Пятьсот единиц боевых пехотных винтовок типа 4, которые должны были быть уничтожены на Хайлэнд-2. Одну тысячу двести энергообойм типа 4, предназначенных для утилизации на Хайлэнд-2. Одну тысячу пятьдесят усовершенствованных оптических прицелов для пехотных винтовок типа 3, предназначенных для продажи как избытки производства. Сэр.

Губы человека беззвучно двигались, прежде чем он смог выдавить:

— В восьмом отсеке…?

— Четыреста двадцать пять нелегально изготовленных пистолетов, предназначенных для доставки на станцию Рэйнстар как улик в деле о контрабанде оружия. Около десяти тысяч магазинов для них. Сэр. Конфискованное оборудование для их производства находится в седьмом и шестом грузовых отсеках.

Кэрлтон облизал губы. Ему хотелось вскочить, схватить эту конкошку и назвать её лгуньей. Если кто-то занимается контрабандой, то всё указывает…

—… на тебя. Нож. Это ты. Лайзин, но почему?

Слёзы хлынули из её глаз.

— Моя сестра… – простонала она, зажмурившись. — Мою сестру… слишком сильно били. Она теперь не сможет разговаривать, и не сможет ходить! – Слёзы стекали по её лицу и падали на окровавленные кулаки. — Я лишь хочу, чтобы всё это закончилось. Моя мама умерла в этих шахтах. Райте они просто затравили ради развлечения на Нериде-3. Они хотят закрыть шахты на Айсводе, те которые выработали свой ресурс. Шахты покинут только люди, а потом они просто отключат системы жизнеобеспечения. Итран хочет убить всех этих людей. А я просто хочу, чтобы всё закончилось… — Лайзин теперь рыдала, медленно оседая на пол.

Сердце Кэрлтона замерло. Конкошки готовили восстание. Существа, у которых в генах было лишь служение и повиновение, созданные быть слугами, готовили… войну. Они были созданы так, что в их головах не могло возникнуть даже мысли об агрессии, не говоря уже о том, чтобы проявлять её по отношению к людям. Однако его ранение означало обратное.

— А кто вообще этот Итран, Лайзин?

— Итран, – плача, ответила она, — личный номер CC-5-0812331-12. Мой двоюродный брат. Это он дал мне нож и…

— Постой! Он что, твой… кровный родственник? – Человек пытался держать себя в руках. Личный номер, начинающийся на CC-5, означал, что это был конструкт пятой категории.

— Да, сэр.

Конструкты пятой категории были предназначены для тяжёлой физической работы, с хорошо развитой мускулатурой в ущерб интеллекту. Конструкты седьмой категории — для работы в обычных условиях, чистки и уборки жилья, с хорошо развитым интеллектом в ущерб физической силе. Четвёртая категория — это что-то вроде сторожевой собаки или вьючных животных, только с толикой разума. Шестая категория, так никогда и не запущенная в производство, должна была стать сторожевым типом. Конструктов восьмой и девятой категории пока ещё были в состоянии разработки. Пятая и седьмая категория конструктов теоретически могли скрещиваться — но поскольку конструкты изготовлялись неспособными к деторождению, таких планов у учёных никогда не возникало.

— И они отправили вас в самое пекло… – прошептал он. Теперь Кэрлтон понял всё. Видимо, когда-то кто-то сообразил, что разводить конкошек куда дешевле, чем привозить их в ясельных модулях с фабрик клонирования. Если конкошки будут сами размножаться, то можно не щадить их и заставлять работать на износ, повысив показатели производства.

— Поэтому они и не заводят на конструктов личных дел. По делам можно выяснить, что конструкт погиб и его заменили другим. – Вдалеке от Внутренних миров конкошки беспрерывно рождали никем не контролируемых и нигде не регистрируемых детей. — Вы не могли выучить Устав в ясельных модулях, а конструктов пятой категории в шахтах вообще ничему не обучают. Кто же вас учил?

— Мы… мы сами учим друг друга, сэр, – всё ещё плача, прошептала Лайзин.

— Передаёте знания изустно, как народные сказания… вы развили свою память потому что это было необходимо для обучения, – Кэрлтон закрыл глаза. Конкошки, обладающие силой пятой категории, умом седьмой, памятью, о которой разработчики девятой могли лишь мечтать. Конкошки, которых запихали жить в ад, и которые десятилетиями сдерживающие закипающий гнев.

Пока, наконец, сдерживать его стало невозможно.

— Ты понимаешь, во что это выльется? – прохрипел Кэрлтон. — Все Окраинные Миры запылают! – Он открыл глаза и уставился в потолок. — Правительство Альянса прикажет уничтожить всех конкошек в Окраинных Мирах. Скорее всего, на этом будут настаивать как раз те, кто во всём этом замешаны — они будут дрожать от страха и попытаются всеми силами скрыть содеянное. Окраинные Миры будут протестовать, ведь экономически они наверняка напрямую зависят от рабского труда конкошек, и это помогает им конкурировать с Центральными Мирами. Когда станут известны результаты расследования и выяснится, кем и почему это так долго скрывалось, это будет смертельным шоком для руководства Альянса. Конкошки… вы, наверное, будете бороться… Если Альянс решит уничтожить конкошек из страха, одни лишь экономические последствия… — Кэрлтон, казалось, сам удивился, к чему привели его умозаключения. — Конец света. Это может означать конец Альянса!

— Так точно, сэр, – механически ответила Лайзин. — Я знаю. Нас всех убьют. – Она поднялась на ноги. — Медкомпьютер не рекомендует вам питаться обычной пищей, но пришло время ужина, сэр. Вы будете ужинать, сэр?

— Ужинать? – переспросил Кэрлтон в недоумении, услышав самый неуместный в данной ситуации вопрос. Эта конкошка была в самом центре незаметно приблизившейся бури, и то, что она собиралась приготовить ему пищу, было просто уму непостижимо. "Ну, конечно!" – подумал он про себя. У конкошек потребность служить была заложена на генном уровне, и многие из них наверняка были бы счастливы заниматься этим и дальше, но их терпение уже иссякло. Вряд ли они такие уж кровожадные и мстительные… просто они больше не хотят, чтобы с ними плохо обращались и потом выкидывали на свалку. В их положении мысль о том, чтобы попросить у кого-нибудь помощи, и уж тем более дождаться её, никогда, наверное, и не могла прийти им в голову.

Мог ли он поставить это им в вину? Виноваты ли они в том, что произошло?

— Лайзин… подойди поближе. Сядь. А теперь, пожалуйста, расскажи мне об оружии… расскажи мне обо всём.

* * *

Лайзин сидела рядом, и его пальцы нежно гладили мех на её руке.

— Мягкий… – пробормотал он, приоткрыв глаза. — На земле у меня была кошка с таким же мехом…

Кэрлтон становился всё более заторможенным, его сознание заметно помутнело за последние часы. Медкомпьютер предупредил, что даже разговор с ней для него будет слишком сильной нагрузкой.

— Пожалуйста, поспите, сэр, – прошептала она.

В другой руке она сжимала его карточку-удостоверение. Он назвал ей двусхотзначный код, чтобы она могла воспользоваться борткомпьютером, когда его уже не будет в живых. С кислой улыбкой он пожалел, что не обладает такой памятью как у неё — она очень бы ему пригодилась, когда он заучивал этот код. При помощи этого кода Лайзин могла использовать его уровень доступа — агента управления внутренних дел десятого уровня — для того, чтобы перехватить управление многими компьютерами Флота и Альянса.

Лайзин могла включить систему самоуничтожения корабля и просто покончить со всем этим.

Лайзин могла получить контроль над стыковочным модулем, избавиться от грузовых отсеков и использовать аварийную тягу, чтобы вернуться обратно на базу гамма-гамма-девять-пять. Ей нужно было лишь задать курс на базу, и тогда, возможно, она сможет спасти пилоту жизнь.

Лайзин могла изменить курс и доставить оружие на Айсвод. В этом случае Кэрлтон умрёт. Для того чтобы сменить курс, код ей не понадобится — он нужен для осуществления плана, который ей предложил Кэрлтон…

Конкошка свернулась клубком возле койки медкомпьютера, прижав к себе свой хвост и удостоверение. Кэрлтон предложил ей использовать код для отмены команды свёртывания бараков на Айсводе. Зато, получив контроль над системой жизнеобеспечения в тех отсеках, где живут люди, она может заставить их сдаться без боя и без единой капли крови.

— Ты сможешь… взять инициативу в свои руки... – хрипел Кэрлтон, становясь всё бледнее и бледнее. Войны не будет… Если в твоих руках будет оружие и моё удостоверение… ты сможешь поговорить со своими, заставить других конкотов слушать тебя. Убеди их не начинать кровопролитных стычек… попробуй убедить их действовать мирным путём. Если вы начнёте убивать невинных людей, тогда все будут против вас. Ты должна крепиться, иначе мы… иначе, если вы будете угрожать борьбой в случае игнорирования ваших требований, люди не поверят вашим угрозам.

Человек перестал двигаться, его дыхание стало почти незаметным. Лайзин вновь поднялась на ноги, и в последний раз взглянула на бледное лицо пилота. Выходя из камбуза, она нагнулась, чтобы поднять запятнанный в крови красно-оранжевый нож. Даже вновь оказавшись в её руке, он казался чем-то чуждым, как и удостоверение в другой её руке. Когда она заняла кресло пилота, то чуть в нём не утонула.

Таймер невозмутимо продолжал обратный отсчёт.

— Что мне делать, скажите же кто-нибудь!!! – крикнула она и снова разрыдалась. — Я просто хотела, чтобы моя сестра была в безопасности, чтобы она выздоровела! Я никого не хотела убивать! – Лезвие ножа ритмично билось о подлокотник. — Я не хочу никого убивать! Я не хочу войны… не хочу быть главной! – кричала Лайзин в звёздную ночь, чувствуя, как слёзы текут по лицу. Кэрлтон сказал ей, что если она последует его совету, она должна быть готова убить человека или конкота, чтобы оставить за собой контроль. Силу. Власть. Чтобы заставить людей слушать её, когда она попросит о мире. Чтобы воплотить этот мир в жизнь.

Края удостоверения и рукоятка ножа впились ей в ладони, когда она с силой сжала руки. Усилием воли она заставила себя взглянуть на них. Лайзин думала о своей сестре, о своём двоюродном брате, о положение на Айсводе, о Кэрлтоне, и о себе.

Конкошка думала о будущем.

— Я хочу…

Она дрожала, не обращая внимания на боль в хвосте, не умещавшемся в сидении. Всхлипнув в последний раз, Лайзни наклонилась к навигационному пульту, чтобы переназначить курс. Компьютер послушно пикнул и стал разворачиваться в соответствии с её командой. Когда корабль перешёл под её управление, на её глазах звёзды пронеслись из одного края дисплея в другой.

Скоро она вернётся в камбуз, чтобы услышать последний вздох Кэрлтона, её первой жертвы.

Затем она должна будет готовиться к войне, ради себя, ради других… ради всех.

Лайзин должна крепиться.

Перевод - Unknown;)