Год 705 AC, начало сентября

во тьме лишь тихий шорох лап я тоже с ними мы стая мы сотни глаз и чуткие носы и мы бежим и под землей наш дом и жизнь и мы идем мы вместе

мы вместе

мы стая

- Нет!!

Деревянные планки кровати испуганно скрипнули, когда лежавший на кровати вскинулся, уставившись широко распахнутыми глазами в темноту, затаившуюся в углах подземной комнаты.

- Нет!.. Нет...

Прижав лапы к бухающему сердцу, Гектор оглядел комнату, зная уже, что увидит.

Привычный мрак подземелья, лишь чуть разгоняемый тусклым светом масляного фонаря, свисающего с кованого штыря. Ледяной холод каменного мешка, немного смягченный приятным теплом шершавых плит пола; уже давным-давно привычное пятно сырости на одной из стен, опять заросшее мхом, и тишина... И одиночество...

Гектор несколько раз моргнул, оглядываясь, вспоминая где он... И что он...

Единственная скамейка и рабочий стол, с пером, чернильницами и грудой книг примостились в углу, в круге света. Напротив замер шкаф с сиротливо висящими в нем тремя сменами одежды, рядом виднелась маленькая дверца, ведшая в коридоры подземелья. Сидел же Гектор на древней, как сама Цитадель, когда-то роскошной, но ныне уже совсем расшатанной кровати.

Гектор еще раз втянул воздух сквозь зубы и упал на твердые подушки. Сердце билось где-то в горле, когтистые лапы судорожно стиснули тонкий шерстяной плед, лоб покрывала холодная, липкая испарина...

Немного отдышавшись, он расслабил сведенные судорогой пальцы и опять натянул одеяло до самого влажного крысиного носа. Он не хотел вставать, длить опостылевшее существование, опять и опять браться за ненавистные дела, жить еще один бесконечный день...

Когда-то Гектор был человеком, гордым, с прекрасным лицом и превосходной фигурой. Он был великолепным мастером, он ваял скульптуру человеческого тела так, что поговаривали, будто сами боги приходили любоваться его трудами. Он гордился своей работой и своей внешностью. Он был тщеславен, о да, он знал это... И наслаждался. Каждым мигом. Каждым жестом. Каждым взглядом, которыми так щедро одаряли его все женщины вокруг... А в особенности тем, что каждая из них хотела быть известной как та, которую он, Филлип Гектор, взял в жены. Он буквально купался в лучах восхищения и потоках лести...

А теперь стал грязной, кишащей паразитами крысой!

Гектор повернулся на другой бок, отвернувшись от тусклого света лампы. Фитиль, отрегулированный так, чтобы пузырька масла хватало на всю ночь, едва тлел.

С некоторых пор Гектор боялся спать без света...

В подземелье всегда царила тьма, лишь только факелы и светильники могли разогнать ее. Тьма была местом обитания крыс, - там он скрывал свой позор от чужих глаз, лишь изредка отваживаясь выйти на свежий воздух. И каждый раз, оказавшись наверху, среди людей и морфов, он всем телом чувствовал чужие взгляды и шепот за спиной. Не слыша слов, он знал - они говорят о нем. Они обсуждают, каким уродливым он стал, они насмехаются над ним, намекая, что причиной тому было его тщеславие...

Гектор засопел, нервно подрагивая носом.

Он мог бы сказать: ему плевать, что думают другие. Но... но это означало солгать самому себе. Честолюбие так долго было его единственной заботой, что он забыл обо всем остальном... А ведь оно имело под собой прекрасную основу - он был плодовитым скульптором! Вот только, за прошедший год, с тех самых пор как он здесь очутился, он вырезал всего одну скульптуру. Скульптуру того, кем он когда-то был - человека...

Его голова была гордо поднята, взгляд направлен в небо... но уже давно она лежала в ящике стола, и Гектор не решался снова взглянуть на неё. Тогда его руки в последний раз взяли резец, чтобы резать дерево, осторожно срезать тонкие стружки, ваять из него прекрасное...

Теперь, то же самое делали его зубы... выгрызали стружки и рвали дерево... грызя палку... Ради того, чтобы сточить их... Как унизительно!!

Гектор повернулся с боку на бок, снова оказавшись лицом к двери.

Сейчас наверно уже позднее утро. У него не было собственных часов, а в этом сыром, темном, всеми забытом месте нет другой возможности узнать, который сейчас час.

Уснуть...

И видеть сны?!!

Опять увидеть норы и коридоры и сородичей?.. Во снах к нему являлось будущее, и становилось все ближе, ближе... Стаи крыс заполняли их, и он чувствовал... Он слышал... Исчезнуть... Раствориться... Стать частицей, безликой, бессловесной...

Нет!!

Гектор еще раз перевернулся. Пора вставать. Если сейчас позднее утро, то вскоре внизу появится Маттиас...

Он появлялся почти каждое утро. Своеобразный ритуал - приветствовать его и остальных крыс, что живут здесь. Чарльз был хорошим человеком... крысом, немногих Гектор мог назвать сейчас друзьями... в этом проклятом Метаморе, Чарльза - мог. Но даже он почти  не знал, о чем думал Гектор в одиночестве...

Наконец поднявшись с постели, Гектор оглядел свой серый мех, почти бесшерстный хвост и поежился. Вот Чарльз - он всегда опрятен, держится уверенно и смотрит прямо... Как джентльмен. Но это выглядит таким нелепым, почти кощунством перед истинной красотой! Он должен скрываться в подвалах, как все они, не притворяясь, не обманывая себя красивыми словами и пустыми, нелепыми должностями. Магистр гильдии Писателей! Один из трех! Смешно! Все равно он крыс! И никем иным ему не стать!

Вот только смеяться Гектору совсем не хотелось. На месте смеха пряталось иное чувство...

Зависть?..

А еще? А еще была Кимберли. Она была довольно симпатична... для крысы. Но все же она была крысой, и Гектор не хотел иметь с ней никаких дел. Да он не хотел иметь дел даже с самим собой! Ведь он тоже был крысой, и он останется крысой, отныне и вовеки - и это конец всего.

Нет никакой надежды на исцеление, это навсегда. Он должен смириться, и просто жить дальше. Так говорил Чарльз. А еще он сказал, что Гектор должен продолжать вырезать. Еще и еще, использовать свой талант и продолжать работать... Да как же он будет работать, если, он резец в лапе еле-еле держит?! Ох, Чарльз...

Лапы Гектора, увы, были непригодны для тонких работ. Он мог держать в них перо для письма, мог писать - но не мог резать. Последняя работа, изобразившая его прежний человеческий облик, лишь подтверждала это, хотя кое-кто считал её действительно замечательным произведением искусства. Но они всего лишь пытались утешить его, они лгали... Он-то видел!

Натянув рубашку и штаны, Гектор сел за стол... достал статуэтку... сжал ее в лапах...

Как он оказался в Цитадели Метамор?

Что заставило его остаться в этом проклятом богами и демонами месте?

Он путешествовал в караване, желая взглянуть на знаменитые ходячие деревья, живущие на побережьях моря Душ. И как раз пересекал земли Цитадели, когда на них напали. Это сейчас он знает, что то была всего лишь горстка голодных лутинов, а тогда... Перепуганные до полусмерти, не слушая охранников и возчиков, Гектор, а вместе с ним и еще несколько человек бросились бежать, куда глаза глядят.

К сожалению, их глаза глядели не туда, куда следовало бы... Они заблудились и несколько дней блуждали в лесах и перелесках предгорьев Барьерных гор, скорее всего, вблизи самой Цитадели, и этот факт, сыграл роковую роль в его судьбе...

Слухи и жуткие истории об этом месте передавались из уст в уста по всему Мидлендсу... Но выбора не было - им нужна была пища, одежда и помощь в розыске каравана. О да! Они знали, что будет, если остаться в Цитадели слишком долго. Но в их планы входила, лишь краткая задержка - самый минимум необходимых вещей, быть может, хоть какие-то вести об их караване, да нанять или выпросить у лорда Хассана охрану... К сожалению, они просчитались. Он просчитался. В то утро, когда они должны были покинуть Цитадель, Гектор обнаружил на руках мех...

Его спутникам повезло - по какой-то причине они избежали заражения, и скорее всего, благополучно вернулись на земли Мидлендса. Гектору же пришлось остаться.

Тогда он еще надеялся - пусть он станет животным, но животным красивым... Львом или леопардом... волком... псом... да хоть бы, на худой конец жеребцом... или быком, но даже этого не досталось ему. Он понял это в тот день, когда начал уменьшаться. В прежней жизни Гектор был высоким крепким мужчиной, теперь же стал совсем миниатюрным, выше Чарльза, но все равно не больше двенадцатилетнего ребенка...

Все, к чему он привык, все, что составляло саму основу его жизни - любовь и восхищение женщин; обожание почитателей, бессильная зависть коллег, клиенты, заказы, богатство... И самое плохое, самое ужасное - его руки стали лапами!  Они больше не могли держать резцы и ножи, долото и молотки. Он не только изменился внешне, он потерял профессию! Все, о чем он мечтал, исчезло во время изменения. Все, что когда-то имело значение, оказалось уничтожено Метамором. Все!

Как он хотел бы проклясть это место и его обитателей!! В бессильных мечтах ему виделись океанские валы, изничтожающие само место, где стояла Цитадель, но... Он не был магом.

- Доброе утро, друзья! - бодрый голос Маттиаса, сопровождаемый стуком в дверь, прервал печальные мысли.

Гектор поёжился.

Маттиасу нравилось проводить время вместе с ними, нравилось беседовать и... лезть в душу другим. А Гектор ненавидел общество. Ненавидел сочувственные взгляды, ненавидел шепот за спиной, ненавидел других крыс, видя в них отражение себя самого. Однако Маттиас может зайти в комнату сам, если не выйти навстречу.

Что ж... Придется идти.

Гектор взял свою последнюю палку для грызения, и вышел, чтобы поздороваться с маистром Гильдии Писателей.

Маттиас был элегантно одет в идеально чистую изумрудно-зеленую рубашку с белым жилетом и зеленые, с белой отделкой рейтузы. Его палка для грызения была продета в петлю на поясном ремне, словно меч, а черные глаза светились жизнью и энергией.

«Конечно, он может быть счастлив, ведь он обманывает себя и не понимает, что все тут желают лишь одного - чтобы он поскорее ушел. И к тому же... к тому же, у него теперь есть подружка...» - думал Гектор, разглядывая Чарльза.

Остальные крысы пришли тоже.

Саулиус, все еще забинтованный и старающийся не сгибаться лишний раз. Благородный и печальный, Саулиус за неделю, прошедшую после памятного всем крысам поединка с Маттиасом, не произнес и десяти слов, но все это время вел себя нормальнее, чем когда-либо раньше.

Эллиот, крыс с пятном рыжего меха на спине, там, где его обожгло одно из зелий Паскаль, лихорадочно грыз свою палку. Ленивый и склонный к полноте, он имел привычку тянуть все дела до последней минуты, поэтому ходил всегда грязноватый, в помятой одежде, а его резцы благополучно отрастали до непомерной длины.

Марк, малорослый, темношерстный, почти черный; утонувший в глубине плаща, мешком висевшего на его едва трехфутовой фигуре. Бедняга получал какое-то извращенное удовольствие от своего крысиного бытия. И, похоже, ему действительно нравилось жить под землей... Даже Маттиас уже оставил надежду когда-либо вытащить его на дневной свет

Еще здесь был Джулиан. Вот в его сумасшествии, Гектор нисколько не сомневался. Снежно-белый, с полупрозрачными, налитыми кровью глазами и бледно-розовым хвостом, Джулиан непрерывно что-то бормотал под нос, тихо-тихо, прочти неслышно и повышал голос, только разговаривая с кем-то.

Собрав всех «своих» в расширении коридора, освещаемом парой факелов и рассадив по лавкам, Маттиас приветственно поклонился, сам сел напротив и, улыбаясь, поприветствовал каждого в отдельности. Заодно отметил, что Саулиус, сегодня дышит куда лучше, чем в прошлый раз, и это хорошо; что Эллиот к этой встрече успел умыться, по-видимому, специально встав пораньше, и что он молодец; что даже Марк и Джулиан выглядят куда бодрее, а вот Гектор...

Гектор не хотел, чтобы Чарльз пытался изгнать его тоску, он просто хотел перестать быть крысой!

- Как поживаете? Как настроение? - спросил наконец Чарльз, оглядывая их морды, и покусывая свою палку для грызения.

- Очень крысиное! - криво ухмыльнулся Марк, еще глубже погружаясь в плащ.

Гектор промолчал, ожидая, что скажут другие.

Возникла небольшая пауза, но тут заговорил сэр Саулиус - медленно, стараясь не беспокоить обмотанную бинтами грудь:

- Я почти в порядке, сэр Маттиас. Скоро буду совсем здоров. А как твои дела?

Маттиас кивнул:

- У меня тоже все отлично! Я только что закончил очередную историю, и собираюсь прочитать на сегодняшней встрече Гильдии. Я принес её с собой, чтобы разделить с вами, разумеется, если вы хотите услышать.

Гектор кивнул вместе с остальными крысами. Рассказы Маттиаса - одно из немногих удовольствий, оставшихся в его жизни. Иногда суховатые, часто многословные и вычурные, они всегда развлекали их, вселяли надежду, напоминая, что жизнь все еще продолжается. Гектор подозревал, что эти истории Чарльз писал специально для них, быть может, надеясь подбодрить их... Или вселить тягу к жизни в отчаявшихся... А может даже пытаясь заронить в их головы желание выйти из-под земли, покинуть подвал.  Вот только чтобы убедить в этом Гектора, нужно было что-то большее...

- Хорошо! - немного самодовольно кивнул Чарльз - Я прочитаю её вам, но не раньше, чем мы закончим разговор. Джулиан, Гектор, как у вас дела? Вы так ничего и не ответили.

Гектор покосился на Джулиана. Похоже, на сей раз, Маттиас не даст им уйти от ответа. Что ж... Пусть первым ответит он. В прошлой жизни, тогда, до изменения, Гектор всегда был одним из первых. Теперь ему вполне логично стать последним...

Джулиан едва заметно пожал плечами:

- У меня все отлично...

Его голос, бесцветный, равнодушный, потерянный прозвучал еле слышно, как голос тяжелобольного. Сгорбившийся, уставившийся куда-то под ноги Джулиан был столь жалок, что у Гектора даже промелькнули нехорошие мысли - не ждет ли его самого что-то подобное? Был Джулиан таким всегда, или его подкосила крысиная жизнь? Гектор не знал, каким был Джулиан до изменения. Сам он прибыл в Цитадель одним из последних, только леди Кимберли да Мишель появились здесь позже.

Тем временем, Маттиас повернулся к нему.

Гектор криво усмехнулся:

- Живу пока... Если можно назвать жизнью существование в шкуре крысы... - последнее слово он почти прошипел. - А кроме этой досадной мелочи, у меня все просто великолепно!

Уже произнося последнее слово, Гектор подумал: нельзя, нельзя было срываться, теперь Маттиас полезет выяснять, в чем дело... А надо ли оно ему?

Элегантный крыс кивнул:

- Понятно... Значит проблемы все же есть. Может, расскажешь?

Привычный вопрос... Первый вопрос их регулярного, засевшего в печенках обоих разговора. Вопрос, на который последует столь же привычный и знакомый обоим ответ:

- Все здесь прекрасно понимают, в чем моя проблема!

Остальные крысы огорченно вздохнули и начали поудобнее устраиваться на лавках. Опять это бесконечное переливание из пустого в порожнее...

Однако Маттиас не принял вызова:

- Очень хорошо, Гектор. Если ты хочешь быть жалким - будь. Я желаю хорошо провести время в компании сородичей, а ты сегодня явно не в духе. Отлично, можешь проваливать! Мы сумеем развлечься без тебя!

Гектор замер на своей лавке, словно гвоздем прибитый. Как мог Маттиас сказать такое?! А как же их спор?! Гектор впился взглядом в элегантного крыса-морфа, и сидел, надувшись, злясь на весь мир, покуда Чарльз морочил головы остальным.

А Маттиас старался изо всех сил. Он пересказал все новости Цитадели, поведал очередной анекдот о Мишеле, «новичке-из-глухой-деревни», рассказал несколько забавных историй и напоследок напомнил о наступающем празднике - Осеннем фестивале Равноденствия.

Чарльз даже добился от Эллиота и Джулиана обещания, что они обязательно придут, соблазнив первого красочными описаниями готовящихся на кухне праздничных блюд, а второго - фейерверком. Марк уже сам планировал поход, правда, в полной форме - как настоящая крыса. Наверняка проберется туда втихую и будет шмыгать повсюду, пытаясь съесть и утащить столько еды, сколько сможет. Саулиус уже имел наготове оправдание - его ранение. Впрочем, Маттиас все равно уговорил старого рыцаря, как минимум побыть на вручении призов гильдии Писателей и послушать рассказ победителя. Поколебавшись, Саулиус все-таки кивнул.

И только Гектора Маттиас ни о чем не попросил - и это почему-то еще больше разозлило его...

Наконец Чарльз уступил настойчивым просьбам Марка и приступил к чтению.

Обычно Гектор наслаждался его историями, но не сегодня. Наверное, из-за гнева, но он нашел все написанное Чарльза сырым, банальным, пустым и не имеющим ни малейшего художественного вкуса. Все было как-то мелко, глупо, без обычной для Маттиаса глубины, подтекста и многослойного смысла... Это... это были просто слова, старательно расставленные по пергаменту! Это не было искусством!

Вот только все остальные были в полном восторге; даже Саулиус посмеялся над одним эпизодом, правда, тут же скривившись от боли.

Закончив чтение, Маттиас раскланялся, принимая похвалы и благодарности. Эллиот горячо расхвалил услышанный рассказ, Марк согласно повизгивал, сидя на куче одежды уже в полной крысиной форме, Саулиус тоже выдавил из себя короткий комментарий на своем архаичном языке, и даже Джулиан кивнул и улыбнулся.

Наконец Маттиас поднялся на ноги:

- Ну что ж, вот и все. Мне нравится видеть вас, друзья мои, но обязанности не дают нам сидеть на месте.

Не дожидаясь, пока обменявшись прощальными кивками, крысы начнут расходиться, Гектор вскочил и унесся в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью...

Сев за стол, Гектор резким движением смахнул на пол статуэтку и, взяв первый попавшийся том, начал выводить на листе фигурную буквицу, щурясь в тусклом освещении. Стоило добавить огня в светильнике, потому что он едва мог видеть, что делает, - но сейчас Гектор не желал обращать на это внимания. Он ненавидел эту работу, но ему нужно было делать хоть что-то, чтобы питаться и покупать масло для светильника и одежду...

Он услышал, как скрипнула входная дверь. Похоже, Маттиас сегодня напрочь забыл о манерах!

- Гектор, знаешь, в Метаморе есть жители, которым пришлось хуже, чем тебе.

Гектор не обернулся; он не хотел даже видеть стоящее позади него отвратительное существо. Чарльз может нарядно одеваться и гордо выступать по двору, думая, что все восхищаются им. Но он просто дурак; вся Цитадель смеется над самонадеянным крысом!

- Мне показалось, вы сами хотели, чтобы я был жалким и ничтожным! - едко заметил он.

Чарльз задумчиво погрыз палку, и ответил:

- Я хочу, чтобы ты понял - я не буду тратить время, вылизывая твое самолюбие.

- Моё самолюбие??

Это было уже слишком. Гектор развернулся на стуле, раздраженно хлестнув хвостом по ножке, и оскалился:

- Мое самолюбие?!!

- Да твое!! Да самолюбие! Ты чересчур много думаешь, о том, какой ты БЫЛ великолепный! А у меня на это времени нет! - с этими словами Чарльз повернулся к двери. - Не знаю, какая блоха тебя сегодня укусила, Гектор, но я определенно не хочу заполучить себе парочку таких, а потому, до встречи!

- Подожди Чарльз...

Ярость и горе, душившие Гектора вдруг отхлынули, исчезли, когда он понял, что еще немного, и он останется совсем один, в этой проклятой богами Цитадели... Он даже сам не понял, как с его языка сорвались эти слова:

- Подожди, Чарльз! Прости меня... Мне... Я... Я...

Маттиас развернулся и, отойдя от двери, встал, опершись на палку, как на трость.

- Хочешь поговорить?

Гектор вздохнул, развернулся к столу и, отложив истерзанное когтями перо, обхватил лапами голову:

- Я не хочу быть крысой...

- Ты не один такой. Думаешь, Саулиус хочет? Или может быть, Джулиан? Эллиот делает вид, будто смирился...  а ты загляни ему в глаза! А еще лучше, загляни в глаза Марку! Пробовал?

- Нет! Только не Марк! - взвыл Гектор, хватаясь за стол.

- Не Марк?! - Маттиас уставился в спину собеседнику мрачным взглядом из-под прижатых ушей. - А-а! Так ты тоже слышишь? Так может, стоит поддаться? Уйти в стаю, стать никем... А?!

- Нет!!

- Так-таки нет? А вот Марк, похоже, решил иначе! Подумай и ты!

- Маттиас, зачем ты пришел сюда?! - Гектор опять развернулся на стуле. - Соблазнить меня крысиной жизнью? Я не хочу в стаю! Не хочу! Сказать по слогам?!

- Так найди себе дело! - рявкнул Чарльз. - Не хочешь в стаю? Займись делом! Заставь себя трудиться! Гектор! Демоны тебя побери! Я видел твои поделки, они поразительны! Но ты сидишь и рисуешь буквицы в книгах! Что происходит?! Почему?!

- А то ты и сам не видишь! Я... - Гектор аж захлебнулся словами. - Я больше не могу резать! Ты же видел мою последнюю работу! Она ужасна!

- Возможно, она не так хороша, как ты привык, - признал Маттиас, - но она определенно лучше того, что могут все остальные. У нас в Цитадели есть много плотников, но настоящих мастеров резьбы по дереву нет. Почему бы тебе не заняться этим?

- Потому что у меня теперь не руки, а лапы! Потому что я больше не могу работать резцом! - зарычал в ответ Гектор.

Маттиас некоторое время молча грыз палку, обдумывая его слова, потом пожал плечами:

- Когда ты последний раз пробовал?

- Не помню. И что с того? Посмотри! Я едва способен сжать кулак! Видишь?! Большого пальца считай нет! Единственное, что я могу хоть как-то делать - это писать! И то... Еле-еле. Да и не все ли равно? Я больше не могу создавать скульптуры и уже никогда не смогу...

Последние слова он произнес едва слышно, почти шепотом.

Чарльз же продолжал грызть палку и на пол сыпались мелкие опилки.

- А ты попробуй найти другой путь, Гектор. Я уверен, ты сможешь что-нибудь придумать, если попытаешься.

Гектор в это время смотрел на Маттиаса, вернее, на палку в его лапах. Он смотрел, как острые резцы крыса снимают с нее стружку, легко прорезая дерево, медленно двигаясь сверху вниз, и чувствовал, что его начинает трясти от пришедшего озарения. Он так и не ответил Маттиасу, напрочь забыв о его словах, да и о нем самом тоже, лихорадочно обдумывая, прикидывая, просчитывая...

Маттиас постоял еще немного, глядя на Гектора, потом вышел вон.

Охваченный возбуждением, Гектор даже не заметил ухода гостя, он уже схватил валявшуюся в углу палку и начал грызть её, двигая вверх-вниз и поворачивая...

Ему пришлось много раз останавливаться и проверять, правильно ли он снимает дерево, но Гектор лишь усмехался, в очередной раз осматривая её.

Очень быстро он придал заготовке грубые очертания, однако его зубы были слишком широкими, чтобы вырезать мелкие детали. Тогда Гектор разделся, прямо на кровати изменился ближе к своей полной форме, и заработал уменьшившимися резцами. Он уменьшался и уменьшался, вытачивая совсем уже крошечные черты и риски, создавая скульптуру зубами, выгрызая ее...

Когда Гектор стал совсем маленьким и уже не мог удержать в лапах, ставшую больше его самого заготовку, он уронил её на постель и носом закатил на середину.

Он убирал все лишнее, и вдохновение переполняло его. Что именно он вырезал, точнее, выгрызал из дерева, больше не имело значения; это было грызение и созидание, слившиеся воедино - и смесь наслаждения телесного и духовного буквально ошеломляла!

Гектор уменьшился до предела, став размером с обычную крысу. Теперь ему приходилось ползать по заготовке, выкусывая резцами и выцарапывая острыми когтями, пока каждая черточка и каждая риска не заняли свое, и только свое место...

Наконец он сел, и посмотрел на сияющую мягким белым светом фигурку, результат его усилий. Фигурка крыса-морфа несла в себе черты каждого из его знакомых, но не изображала ни одного из них.

Дрожа всем телом, Гектор подполз ближе, и положил лапы на дерево... Это он, он сам сделал её, и теперь все убедятся -  у него все еще есть талант! Те недоумки, что  насмехались ему в спину, пусть говорят они, каким уродливым он стал - их слова больше не имеют значения! Он вновь будет создавать прекрасное и пусть все завидуют!

Он, Филлип Гектор, снова нашел свой путь!

Перевод - Redgerra, Дремлющий.

Литературная обработка - Дремлющий.