Ошибка Саймона (Анимоксы - 5)

Эйми Картер

SIMON THORN AND THE EAGLE'S LAIR

Оглавление

1 Упитанный голубь

2 Взаперти

3 Взъерошив перья

4 Птичьи склоки

5 Когда летит ворон

6 Ястребиная гора

7 Замок в небесах

8 Девять благородных семей

9 Грачата и галчата

10 Друг или враг

11 По полочкам

12 Золотая клетка

13 Семейное древо

14 Гнездо

15 Насквозь больной

16 Падение сапсана

17 Кот, который наелся сметаны

18 Совиный парламент

19 Медвежья услуга

20 «Летающий страус»

21 Одиночный полёт

22 Последний бой Альфы

23 На съедение волкам

24 Последний осколок

25 Армия анимоксов

26 Остров звериного короля

27 Инстинкт хищника

28 Хищник собран

29 Лебединая песня

30 Четыре месяца спустя

1

Упитанный голубь

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Саймон Торн открыл глаза. Он лежал в спальнике на полу своей комнаты, тяжело дышал и вспотел, потому что солнце было уже очень жарким. Всего мгновение назад ему снился кошмар, и хотя Саймон не помнил, что именно в нём было, его не покидало чувство, что нужно куда-то бежать, пока не стало слишком поздно.

Тук. Тук-тук-тук.

– Будь добр, скажи своим дурацким голубям, что не все тут хотят вставать в шесть утра, – пробурчала Уинтер, свернувшаяся клубочком на кровати Саймона. Точнее, на бывшей кровати – Саймон спал на ней до прошлого сентября, когда они с дядей Дэррилом ещё жили в этой квартире. Но сейчас на улице цвёл май, и изменилось не только время года.

Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.

Уинтер застонала и накрыла голову подушкой.

– Если ты их сейчас же не заткнёшь, я открою окно и сделаю из них…

– Блинчики с голубями? – спросил Саймон, вставая. Уинтер, сморщившись, взглянула на него из-под подушки.

– Фу, нет, гадость какая. Кто вообще будет есть блинчики с голубями?

– Забудь, – пробормотал Саймон, приоткрывая окно. На подоконнике перед пожарным выходом толпился десяток голубей, пытающихся пропихнуться вперёд.

– Еда? – спросил самый упитанный из них. Саймон его знал – он прилетал каждое утро. Мысленно вздохнув, он достал из закрытого пластикового контейнера со стола пару кусочков хлеба и бросил в толпу, безрадостно наблюдая, как голуби дерутся за чёрствые крошки.

– Никто не заставляет тебя туда идти, – приглушённо заметила Уинтер. – Ты вчера ничего не нашёл, сегодня не найдёшь, и завтра тоже.

– Возможно, – сказал Саймон. – Но я всё равно проверю.

Она что-то неразборчиво проворчала и зарылась в подушку ещё глубже.

– Ладно. Иди, если тебе неймётся. Но кое-кто уже явно встал, потому что я чую кофе, а прикрывать я тебя больше не стану.

Но Уинтер лукавила – она прикрывала его каждое утро, что они встречали в квартире, куда Саймон и не надеялся больше вернуться. Но он всё равно кивнул, прикрыл глаза, представляя голубя, и тело его начало уменьшаться.

Всё закончилось так быстро, что он едва заметил, как кожа покрылась перьями, как руки обернулись крыльями, босые стопы – когтями. Даже изменившееся зрение, практически позволяющее заглянуть себе за спину, ничуть его не смутило, и стоило человеческому телу превратиться в птичье, как он вскочил на подоконник, вливаясь в голубиную стаю. Птицы, остервенело хватающие крошки, прервались и попятились подальше от него. Саймон их понимал, в общем-то. Если бы у него на глазах голубь внезапно обернулся человеком, он бы тоже отступил назад. Но за несколько недель многие птицы привыкли к Саймону, поэтому вскоре вернулись к трапезе.

– Не умри, – сказала Уинтер и с тихим стуком закрыла окно. Через стекло Саймон смотрел, как она возвращается в постель, и оторвал взгляд, только когда в него врезался тот самый упитанный голубь.

– Мог бы и остальным оставить, – проворчал Саймон. Голубь курлыкнул.

– Еда? – снова спросил он, и Саймону пришлось сдерживать тихие ругательства, чтобы его не спугнуть.

– Заканчивай, и полетели, – сдался он. Голубь, не замечая его плохого настроения, вновь накинулся на горбушку. Самому Саймону тоже хотелось есть, но он так и не смог заставить себя поклевать хлеб. Несмотря на то что он был анимоксом, человеком, способным превращаться в животных, Саймон так и не привык питаться ни в одном из доступных ему обличий.

А таких было много – столько, сколько он хотел. Он мог становиться голубем, волком, дельфином – кем угодно, потому что Саймон отличался от обычных анимоксов, которые превращались в какое-нибудь одно животное. Он происходил из рода Звериного короля, тирана, жившего пятьсот лет назад, который украл способности множества анимоксов, – а теперь эти способности передались Саймону. Те немногие, что знали о его силах, считали их крутыми и полезными, достойными хвастовства, если бы не были такой большой тайной, но Саймон знал печальную правду. Его силы и правда особенные – настолько, что поставили Пять Царств анимоксов под угрозу войны, о которой те пока даже не знали.

Неудивительно, что ему снились кошмары. В голову постоянно лезли мысли о назревающем конфликте, и даже свежий утренний воздух не помогал. В последнее время вообще ничего не помогало, какие бы усилия ни прикладывали Уинтер, друзья и семья. Он знал, к чему всё идёт, и понимал, что не остановит войну, даже спрятавшись от мира анимоксов в своей старой квартире.

– Да заканчивай уже, – нетерпеливо сказал он голубю, который не мог оторваться от еды. Уинтер была права – времени было мало, потому что скоро за ним должен был прийти дядя Малкольм. Если он поймёт, что Саймон в очередной раз сбежал на улицу, несмотря на прямой запрет, то точно заставит его месяц драить туалеты.

Поэтому, окончательно отчаявшись, он сделал то, чего делать не следовало: обернулся маленькой собачкой и негромко гавкнул, распугивая голубей. Идея была дурацкой, но в переулке никого не было, а так он спасся от очередного спора с Малкольмом, значит, риск того стоил. Голуби взмыли в воздух, и Саймон, вновь сменив облик, присоединился к ним, безупречно слившись с толпой – спасибо нескольким неделям тренировок. К счастью, стая не стала возвращаться к крошкам, оставшимся на пожарной лестнице, а полетела прямиком к манящей зелени Центрального парка, располагавшегося на соседней улице.

Когда Саймон ещё не знал о существовании анимоксов, не познакомился с Уинтер и Малкольмом, когда даже не подозревал, что в нём скрывается нечто особенное, он каждое утро шёл в школу, срезая дорогу через северо-западный угол Центрального парка. Даже сейчас, пролетая сквозь едва распустившуюся листву, он видел тропинку, по которой ходил бесчисленное множество раз. Одноклассников не видно – слишком рано, – но он представил себе Колина Хартвуда, бывшего лучшего друга, и Брайана Баркера, который постоянно его задирал, вместе шагающих по дороге с рюкзаками, набитыми учебниками. В школе Саймон был несчастен, но он бы отдал всё, чтобы вернуться во времена, когда судьба мира не лежала на его плечах. Когда жизнь была простой, а дядя Дэррил – живым.

Дядю убил правитель Царства Птиц – Орион – и дедушка Саймона. И сколько бы друзья и семья ни убеждали Саймона, что он ни в чём не виноват, он отказывался верить. Это за ним дядя Дэррил поднялся на самый верх Небесной башни, небоскрёба в паре улиц от Центрального парка. Это его он пытался защитить и лишился жизни, умерев на глазах у Саймона.

Его смерть стала первым событием в цепочке кошмаров, начавшейся, когда Саймон узнал об анимоксах. И сейчас, несколько месяцев спустя, казалось, что вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И он твёрдо пребывал в «после» – а потом Малкольм решил, что укрываться от анимоксов будет лучше всего в том же месте, где дядя Дэррил прятал Саймона большую часть его жизни. Снедаемый мыслями о прошлом, Саймон уже не знал, движется вперёд или назад.

Голуби резко повернули влево, в сторону Гарлема – района к северу от Центрального парка. Саймон, не ожидавший этого, за ними не полетел и остался в компании одного лишь солнца, поднимающегося из-за горизонта. В стае безопаснее – если за ним следят, разглядеть его среди голубей будет сложнее. В одиночку же он станет лёгкой добычей для армии Ориона.

Но Орион не знает, что Саймон умеет превращаться в разных животных, иначе давно бы его выследил. А поскольку Птиц поблизости Саймон не замечал, то мог смело предполагать, что Царство Птиц до сих пор считает, что он способен превращаться только в орла, как и сам Орион. Значит, с ним всё будет хорошо, если Птичья армия вдруг не раскроет его тайну именно сегодня. Глубоко вдохнув, Саймон отбросил все сомнения и резко повернул вправо, в Центральный парк. Время поджимало, и он не мог тратить его на голубей.

Когда он пролетел над водохранилищем, по коже пробежали мурашки – кажется, среди деревьев неподалёку мелькнул ястреб, но он пропал так быстро, что Саймон не успел его разглядеть. Крепко стиснув клюв, он ускорился, проносясь над лодочной станцией и статуями, украшающими парк, над людьми, пораньше вышедшими на пробежку или выгулять собак, пока не добрался до ограды зоопарка. Но его интересовал не сам зоопарк – а школа, спрятанная под землёй.

Передовой Результативный Институт для Юных Талантов, он же ПРИЮТ – лучшая школа анимоксов в стране. Там учились самые сильные представители Зверей, Рептилий, Насекомых и Арахнидов, а также анимоксы из Подводного Царства, и в начале года Саймон к ним присоединился. Именно там он познакомился с дядей Малкольмом – и, к удивлению Саймона, со своим братом-близнецом, о существовании которого даже не подозревал. Нолан тоже не знал о Саймоне, что привнесло в жизнь новые сложности, о которых Саймон хотел бы забыть по многим причинам.

С тяжёлым сердцем он приземлился на решётку вольера с тюленями в центре зоопарка. Столь ранним утром на территории никого не было, и при виде пустых мощёных тропинок Саймон содрогнулся. Обычно даже после закрытия зоопарка его патрулировали волки, которых приходилось избегать. Но они давно оставили обязанности, и это было непривычно.

Внимание привлёк ястребиный клич, и Саймон быстро обернулся, ища глазами птицу. Поблизости никого не оказалось, но это не значило, что за ним не наблюдают.

Неужели Птицы всё же прознали? Кто-то заметил, как он обращается в голубя, или за ним следили, когда он стал псом? Саймон даже не пытался скрыться от чужих глаз. Раньше Орион уже посылал голубей шпионить за ним, и кто угодно из стаи мог донести ему.

Несколько минут Саймон ждал. Он и сам не знал, чего именно – может, клёкота. Подозрительного птичьего крика. Появления армии Ориона, состоящей из самых опасных хищных птиц. Но ничего подозрительного не было слышно – лишь привычные звуки города и зверей, проснувшихся с восходом солнца. И если Саймон хотел вернуться до того, как Малкольм заметит его отсутствие, нужно было пошевеливаться.

Решительно хлопнув крыльями, он перелетел в скрытый закуток неподалёку от входа, где стояли две статуи волков. Статуи были не простыми – под ними покоились могилы его отца и дяди Дэррила. Саймон приземлился перед каменным волком, беззвучно воющим на невидимую луну, внимательно проверил, нет ли кого поблизости, а затем обернулся человеком. Он знал, что рискует, но приходил сюда уже несколько недель подряд, и пока никто его не поймал.

– Так странно жить в нашей квартире без тебя, – пробормотал он, обращаясь к воющему волку, по морде которого бежал шрам – точно такой же, какой был у дяди Дэррила. – Иногда я натыкаюсь на дядю Малкольма и вижу в нём тебя.

В такие моменты тяжелее всего. Он знает, что по отношению к Малкольму это нечестно, но в глубине души, несмотря на все события прошедшего года, до сих пор оплакивает единственного родителя, с которым рос. И не важно, что Дэррил приходился ему дядей. Мама навещала его раз в сто лет, задерживаясь всего на пару часов, и всё их общение сводилось к открыткам, которые она посылала Саймону каждый месяц из разных уголков страны. Настоящей семьёй для него был дядя Дэррил, который всегда оставался рядом.

Саймон посмотрел на вторую статую. Каменный волк склонил голову, и хотя он был моложе первого и не носил шрамов, было в нём что-то печальное, будто он понимал, что так и не прожил жизнь, которой заслуживал. Саймон не знал своего отца – Орион убил его ещё до рождения Саймона. Но именно Люк Торн передал им с Ноланом способности Звериного короля, и он ощущал с отцом связь, которую не мог выразить словами.

– Я не знаю, что делать, – тихо признал он, обращаясь скорее к себе, чем к холодному камню. – Уже несколько недель прошло, а дядя Малкольм так и не нашёл Нолана с Селестой. За ними охотится вся стая, а если мы их не отыщем…

Он виновато поглядел на статую Дэррила. Дядя умер, защищая Саймона, но вместе с тем – чтобы не позволить Ориону добраться до Сердца Хищника, оружия, с помощью которого Звериный король много столетий назад присваивал способность анимоксов. Расправившись со Звериным королём, все Пять Царств забрали и спрятали по Осколку Хищника, чтобы больше никто не собрал оружие. Но мама Саймона нашла тайники – и Орион, её отец, похитил её, чтобы заставить украсть Осколки. Но оказалось, что в открытках, которые она всю жизнь посылала Саймону, скрывались подсказки к местонахождению частей Хищника. В итоге у Ориона остались два Осколка, а Саймон с помощью открыток нашёл три оставшихся.

Но не только Орион за ними охотился. Селеста, мать Малкольма и бывшая Альфа Царства Зверей, тоже хотела их заполучить. Селеста усыновила папу Саймона и вырастила его как собственного ребёнка – то есть приходилась Саймону бабушкой. Сам он так и не смог её признать, но Нолан провёл с ней всю жизнь. Он любил её, и в апреле она каким-то образом уговорила его украсть Осколки, которые нашёл Саймон, и сбежать с ней, бросив остальную семью. Бросив Саймона. И теперь всё, над чем он работал с сентября – всё, что он разузнал, все предпринятые шаги, всё, ради чего умер дядя Дэррил, – пропало. А как только Селеста придумает, как выкрасть у Ориона оставшиеся Осколки, она соберёт оружие и получит все силы анимоксов, какие только захочет. И хотя она обманом заполучила доверие Нолана, Саймон не сомневался: она убьёт брата с помощью Хищника, поглотит могущество Звериного короля и будет править Пятью Царствами анимоксов железной рукой.

Часы на противоположном конце зоопарка пробили семь утра, и Саймон дёрнулся от неожиданности. Малкольм должен уже проснуться, но Саймон никак не мог заставить себя посмотреть на выщербленный камень у подножья статуи дяди Дэррила. Потому что сколько бы он ни искал их глазами, сколько бы ни надеялся, открыток под ним никогда не было. Нолан его бросил. Мама его бросила. И хотя ему было всего двенадцать и он понимал, что никто не должен был сваливать на него такую ответственность, Саймон знал: если он будет прятаться и медлить, то вина за гибель всех анимоксов ляжет на его плечи.

Он пообещал себе, что больше не придёт. Летать и превращаться в общественных местах опасно – и, может, стоило поговорить с Малкольмом и вместе решить, что делать дальше. Они могли бы что-нибудь предпринять, а не просто сидеть и ждать, пока кто-нибудь соберёт Хищника. Хотел Саймон того или нет, но Осколки нужно соединить. Только так можно уничтожить оружие. Остаётся надеяться, что Саймон сможет с ним разобраться, пока им не воспользовался кто-то другой.

– Саймон! – разнёсся по безлюдному закутку возглас, и Саймон дёрнулся. На ветке неподалёку сидел тот самый упитанный голубь с подоконника и смотрел на него глазами-бусинками.

– Ты что тут делаешь? – спросил Саймон, одновременно разочарованный и от неожиданности забывший, как дышать. – У меня нет для тебя еды. И завтра не будет, и вообще никогда…

– Саймон, – повторил голубь, распушая перья. – Смотри.

Нахмурившись, он огляделся, пытаясь понять, что так взволновало голубя, но рядом никого не оказалось.

– Куда смотреть? – спросил он. – Я не ем зёрна. И мусор не ем. Или что ты там заме…

– Смотри. – Голубь дёрнул головой в сторону статуи дяди Дэррила, и Саймон машинально глянул вниз, на разболтанный камень.

Пульс подскочил. Он не верил своим глазам. Столько времени прошло, это было невозможно. Но нет – из-под камня выглядывал уголок открытки.

Он вытащил её дрожащими руками и оглядел панораму Нью-Йорка, на переднем плане которой трое голубей заглядывали в камеру. Что-то в пейзаже показалось знакомым, и на лбу выступила капелька пота.

Фотографию сняли с крыши Небесной башни. А на обратной стороне открытки красовался текст, который будто напечатали на старинной печатной машинке:

Сегодня в восемь. Не опаздывай.

2

Взаперти

Всего через пару минут Саймон влетел на пожарную лестницу рядом с окном спальни. Несмотря на взъерошенные перья и сверкающие глаза, он улыбался во весь рот.

– Впусти меня! – крикнул он, колотя по стеклу клювом. Солнце светило прямо в окно, и разглядеть тёмную спальню не получалось. – Уинтер, ты не поверишь, что я нашёл в…

И тут окно распахнулось. От неожиданности Саймон отпрянул, чуть не выпустив из когтей открытку. Встряхнувшись, он поднял голову, слишком счастливый, чтобы злиться на Уинтер.

Но перед ним стояла не она.

Сверху вниз на Саймона смотрел Малкольм, тёмные волосы скрывали синие глаза и нахмуренные брови.

– Ну, где? – низко прорычал он. – Не обращай на меня внимания, продолжай.

Саймон помедлил. Ему очень хотелось улететь, но он понимал, что так сделает только хуже, поэтому запрыгнул на подоконник, а оттуда перескочил в комнату, обходя дядю стороной. Уинтер сидела в постели, растрёпанная и заспанная. Саймон, вернув себе человеческий облик, присел рядом.

– Я был в зоопарке, – признался он. – Просто хотел проведать дядю и папу. А потом вот, – поспешно добавил он, пока Малкольм не отчитал его за безрассудство и глупость. – Нашёл открытку.

Он передал её Малкольму. Тот, оглядев записку, ещё сильнее нахмурился.

– От кого она? – спросил он, рассматривая обратную сторону.

– Не знаю, – ответил Саймон. – Мама всегда писала записки от руки, но, может… не знаю. Может, у неё не было ручки.

– Зато была печатная машинка, – низко пророкотал Малкольм. – То, что ты нашёл открытку в зоопарке – не значит, что её послали тебе, Саймон.

– Но она была там же, где мама всегда их оставляла, – возразил он. – И вот, смотрите – фотографию сделали с крыши Небесной башни.

Малкольм вновь оглядел открытку, сжимая её так сильно, что погнул край.

– Это ничего не доказывает. Даже если её действительно оставили тебе, она могла лежать там неделями.

Саймон виновато заломил руки и пересёкся взглядом с Уинтер.

– Я… – начал он.

– Он и вчера проверял, – прямо сообщила Уинтер, не выбирая слова, как обычно делал Саймон. – Он каждое утро летает в зоопарк вместе с голубиной стаей и ищет открытки.

– И меня ни разу никто не заметил, – быстро добавил Саймон. – Я всё продумал.

Малкольм медленно опустил открытку. На лбу его пульсировала вена. Так бывало только перед выволочкой, и Саймон едва сдержал дрожь.

– Простите, – выпалил он и залепетал так быстро, что начал путаться в словах: – Я не могу постоянно сидеть взаперти. Мне надоело учиться. Надоело смотреть телевизор. Надоело ждать, пока что-то случится, и я просто не могу думать о… о том, что сейчас творится. Нолан… может оказаться где угодно. А вдруг он…

Саймон замолчал, но, судя по мрачному лицу дяди, тот прекрасно понял, что он хотел сказать. Тяжело вздохнув, Малкольм убрал открытку в карман и провёл ладонью по волосам жестом, до боли напомнившим дядю Дэррила.

– Если бы что-то случилось, мы бы узнали, – сказал он напряжённо. – Моя мать – та ещё женщина, но она будет защищать Нолана, пока…

– Пока не захочет его убить, – закончил Саймон. Малкольм коротко кивнул. – И всё равно, должны же мы сделать хоть что-то, даже… даже какую-нибудь глупость, например, пойти сегодня в Небесную башню.

Малкольм неразборчиво выругался себе под нос и, ничего больше не сказав, вышел из спальни в коридор. Саймон с Уинтер переглянулись и поспешили за ним.

В гостиной негромко бормотал телевизор, перед которым на краю дивана сидел коричневый мышонок. Саймон знал, что лучше не отрывать Феликса от утренних новостей – и дневных, и вечерних тоже, и от кучи разных сериалов, к которым он пристрастился, – но нужно было поговорить. Дотянувшись до пульта, он отключил телевизор.

– Эй! – воскликнул Феликс, повернувшийся так быстро, что едва не рухнул с дивана. – Я же смотрел.

– Потом посмотришь, – ответил Саймон, поднимая мышонка на ладони. – Я нашёл открытку.

– Открытку? От мамы? – спросил Феликс, резко позабыв, что пропускает новости.

– Не знаю, – сказал Саймон и пошёл за Уинтер на кухню, где молодая женщина с собранными в растрёпанный пучок рыжими волосами наливала Малкольму кофе. Заметив Саймона, она улыбнулась.

– Вижу, утро выдалось интересным. – Зия приходилась ему тётей – была биологической сестрой отца, никак не связанной с Дэррилом и Малкольмом, – и познакомились они только в ноябре, когда Саймон с друзьями поехал в Аризону. За последние месяцы она изловчилась и влезла в его жизнь так, будто всегда была рядом – и Саймон не был против. Зато он был против поцелуя в щёку, которым она наградила Малкольма. Саймону и так жизнь много чего подбросила, думать ещё и об этом он не хотел.

– Ты ведь должна быть в отеле с Джемом и Арианой? – спросил он, ставя Феликса на стол.

– Ага. Но узнала, что вчера твой дядя забыл купить хлопьев, поэтому решила заглянуть к вам пораньше. – Она с прищуром поглядела на Малкольма, который пил кофе залпом, не добавив ни молока, ни сахара. – Я так понимаю, что-то случилось? – медленно добавила она. Ответил он, только поставив на стол пустую кружку.

– Саймон каждый день сбегал на улицу, – сказал Малкольм, бросая на него испепеляющий взгляд. – Хотя я ему запретил.

– Ты так говоришь, будто удивлён, – сказала она, прислоняясь к столешнице и помешивая содержимое собственной чашки. Уинтер спокойно потянулась к кофейнику, но Зия скользнула вбок, ловко преграждая путь. – Ты бы на месте Саймона поступил точно так же. И вообще, – добавила она, не дав Малкольму возразить, – уж кто-кто, а Саймон способен себя защитить.

Дядя заворчал, и Саймон благоразумно спрятался за дверцей холодильника, доставая молоко и апельсиновый сок. За утро он налетался, так что есть хотелось жутко.

– А ещё я нашёл открытку, – добавил он. – Со мной хотят встретиться сегодня вечером на крыше Небесной башни.

– Небесной башни? – Зия со стуком опустила кружку на столешницу. – Кто?

– Понятия не имеем, – мрачно ответил Малкольм и показал Зие открытку, пока Саймон ставил на стол сок и молоко. Она внимательно её осмотрела, то и дело вращая её в руках, будто искала какую-то подсказку.

– Но какие-то догадки должны быть, – сказала она. Уинтер тем временем занялась хлопьями, принесёнными Зией. Саймон же, несмотря на голод, считал, что урчащий живот может немного подождать.

– Это мог быть кто угодно, – ответил Малкольм, опускаясь на стул. – Изабель. Орион.

– Нолан, – добавил Саймон. Дядя с тётей посмотрели на него. – Я думаю, это от него.

– Почему? – тут же спросил Малкольм. – Ты с ним связывался?

От надежды в голосе дяди сердце заныло, и он покачал головой.

– Просто… предчувствие, – промямлил он. И не соврал. Да, он до сих пор злился и расстраивался, что брат украл Осколки и бросил его, но в глубине души пытался убедить себя, что всё это – лишь часть грандиозного плана, о котором Нолан не рассказал. Чем больше проходило времени, тем меньше оставалось на это шансов, но Нолан всегда рвался найти Осколки и спасти маму. Может, пришла пора.

– Предчувствия мало, – проворчал Малкольм. – Вдруг это ловушка.

– А смысл? – спросил Саймон. – Зачем меня ловить? От меня больше никакого толка. Осколков у меня нет. Орион не в курсе про мои силы…

– Тшш… – Зия вскинула руку, и Саймон мгновенно замолчал. – То, что мы никого не видим, не значит, что нас не подслушивают.

– Если подслушивают, то и наблюдают тоже, – пробормотал Саймон. – А если наблюдают, то и так всё знают.

– Не важно, – сказала она. – Мы пытаемся тебя защитить. Не испытывай судьбу.

Он присел напротив Уинтер.

– Ну так зачем? – повторил он. – Зачем я мог понадобиться Ориону?

Малкольм почесал затылок, глядя в пустую кружку из-под кофе так, будто в ней скрывались ответы.

– Даже если причина нам неизвестна, это не значит, что её нет, – сказал он. – И если он попытается тебя схватить…

– Я сбегу, – уверенно сказал Саймон. – Раньше получалось, и сейчас получится.

Дядя поморщился. Раньше он понятия не имел, что на протяжении предыдущих восьми месяцев Саймон постоянно сбегал, разыскивая Осколки Хищника. Но в прошлом месяце Саймону пришлось рассказать о своих способностях, и Малкольм обо всём догадался.

– Я против, – сказал он. – На крыше Небесной башни мне тебя не защитить. Никому не защитить.

– Говори за себя, – пискнул Феликс, забираясь на стол и утаскивая хлопья, выпавшие из переполненной миски Уинтер. Малкольм нахмурился лишь сильнее.

Саймон покачал головой:

– Вы говорили, что раз я так далеко зашёл, то вы не станете останавливать меня на полпути. Понимаю, вы хотите меня защитить, но… – Он раздражённо смолк. – Я могу о себе позаботиться, и со мной случались вещи похуже.

– Твои шрамы тому доказательство, – буркнул дядя.

– Он просто берёт пример с тебя, – сказала Зия, оглядывая Малкольма с ног до головы. Она была права – пусть у Саймона действительно есть парочка шрамов, заработанных во время поисков Осколков и сражений с самыми страшными анимоксами, тело Малкольма усыпали следы битв, в которых он участвовал. Как Альфа Царства Зверей и прежний лидер волчьей стаи, он частенько попадал в передряги, защищая своих людей. Саймон поступал так же. Он был младше, но это не значило, что он не способен спасти мир анимоксов – если дядя выпустит его из квартиры, конечно.

– Я всё равно пойду, – сообщил Саймон решительно, потянувшись к хлопьям. – Злитесь сколько хотите, но вы меня не удержите, а я не собираюсь упускать единственный шанс.

Кухня погрузилась в тишину. Малкольм прожигал взглядом кружку, Зия внимательно на него смотрела, но в итоге оба промолчали.

– Наверное, стоит сказать об этом Джему с Арианой, – сказала Уинтер, проглатывая хлопья. – Они точно захотят присоединиться.

Пробормотав под нос пару ругательств, Малкольм встал и налил себе ещё кофе.

– Ты хоть представляешь, как тяжело провести шпионов в Небесную башню? – спросила Ариана вечером, когда они встретились в закусочной на Манхэттене. С обоих сторон её зажимали Джем и Дев, её друг и телохранитель, и ей явно не нравилось, как они нависали над ней, пока она тыкала вилкой в шоколадные блинчики. – Последних четверых съели, так что добровольцев больше нет.

– Нам не нужны шпионы внутри башни, – терпеливо сказал Саймон, поедая бутерброд с плавленым сыром. – Мы с Ноланом…

– Или кем-то другим, – заметил Малкольм, сидящий во главе стола.

– …встречаемся на крыше, – закончил он, намеренно не взглянув на дядю. – Не хочу, чтобы за мной бегали твои пауки, мухи или какие там у тебя шпионы.

Ариана поморщилась, и на её лицо упали тёмные волосы. Саймон подозревал, что это её натуральный цвет, но под ним скрывалась целая радуга, которая проглядывала, стоило ей пошевелить головой.

– Мухи на меня не работают. Они слишком заметно жужжат. И вообще, наверное, заглушат разговор, который должны подслушать. Но если дашь мне время, – добавила она, – может, всплывёт что-нибудь полезное.

Саймон попытался подавить вздох. Месяц назад мама Арианы умерла, и она стала новой Королевой Чёрной Вдовой, правительницей царства Насекомых и Арахнидов – то есть стала контролировать обширную шпионскую сеть, – и большая её часть занималась исключительно поисками Нолана. Саймон был благодарен за помощь, но её агенты до сих пор ничего не раскопали.

– Если они не найдут Селесту или место, где Орион спрятал оставшиеся Осколки, то другого шанса у нас не будет, – сказал он.

– Согласен с Саймоном, – произнёс Джем, жуя бутерброд с тунцом. Очки сползали по его носу, и он успел поправить их за секунду до того, как они плюхнулись в суп. – Даже если на встречу придёт кто-то опасный, он справится. А мы поможем.

– Ага, с земли, – сказала Ариана. – В сорока этажах от него.

– Думаю, я знаю, как нам пробраться в Небесную башню, – неожиданно сказала Уинтер, сидящая на противоположном конце стола. Она практически не участвовала в разговоре, и Саймон, видя, как она ковыряется в салате, догадался, в чём дело. Орион растил Уинтер как собственную внучку, а когда узнал, что она превращается в змею, а не в птицу – тут же бросил её. И больше она в Небесной башне не появлялась.

– Слушайте, – произнёс Саймон, и разговоры прекратились, а на него уставились шесть пар глаз. – Встречаться на крыше – это опасно, да, но только потому, что мы не знаем, кого ждать. Я справлюсь. Но пробираться в Небесную башню и посылать туда шпионов… так кто-нибудь точно умрёт. А я не хочу, чтобы из-за меня опять кого-то убили, понимаете? Особенно кого-то из вас.

Какое-то время все молчали, а потом Малкольм кашлянул.

– Ладно, – сказал он. – Говори, что от нас требуется, и мы всё сделаем. Даже с земли.

Саймон посмотрел на него с благодарностью, и хотя он сомневался, что от них что-нибудь потребуется, сказал:

– Тогда давайте составим план.

Вечером, без пяти минут восемь, спрятавшись в тёмном углу Центрального парка неподалёку от входа в зоопарк, Саймон обернулся орлом и полетел к Небесной башне. Скользя между зданий, он заметил друзей и родных, расположившихся вокруг небоскрёба на местах, которые для них выбрал Джем. Они наблюдали за ним, однако Саймон чувствовал себя в полном одиночестве, когда взмыл к крыше и приземлился на скользкое стекло рядом с большим куполом. Раньше в Небесной башне находилась оживлённая нью-йоркская штаб-квартира Царства Птиц, однако, когда Саймон заглянул в окно, внутри никого не оказалось. И, судя по слою пыли, покрывавшему мебель, забросили пентхаус уже давно.

Оглядев крышу, он заметил место, где умер дядя Дэррил, тяжело сглотнул и поспешно отвернулся. Кровь уже давно смыло, но он всё равно боялся приблизиться. Может, прийти сюда действительно было плохой идеей, подумал он, напряжённо наблюдая за солнцем, окрасившим горизонт в лилово-золотые тона. Сколько запасных планов ни придумывай, все понимали – если с Саймоном что-то случится на крыше, никто не придёт ему на помощь. По крайней мере, не настолько быстро. Он был в полном одиночестве и не смог бы защититься даже от стаи ворон, если бы они напали на него, как напали на дядю Дэррила.

Однако не успел он решить, что лучше уйти, как услышал далёкий бой курантов в зоопарке – такой же, какой слышал сегодня утром. Наступило восемь вечера. Отступать было поздно. Подавив волну волнения, грозившую накрыть с головой, он снова огляделся, пытаясь найти кого-нибудь взглядом.

Но прошла минута, затем ещё одна, а никто так и не появился. Саймон нервно обыскал противоположный край крыши, пытаясь понять, не перепутал ли время. Может, тот, кто послал открытку, планировал, что её найдут вчера? Или фотографию всё же сделали не с Небесной башни. Однако, посмотрев на расстилающийся перед ним пейзаж, он убедился, что выбрал место правильно.

Прошла ещё минута. Долго он собирался ждать? В открытке было написано не опаздывать. Но вдруг никто не собирался к нему приходить? Вдруг Малкольм был прав и Саймон оказался в западне?

Он расправил крылья, готовясь взлететь, как вдруг уловил шорох крыльев. Он резко обернулся – и чуть не свалился с крыши, лишь в последний момент удержавшись на ногах.

– Здравствуй, Саймон.

Между ним и куполом стоял потрёпанный орёл и смотрел на Саймона единственным здоровым глазом. И хотя в свете заходящего солнца его крылья переливались необычными цветами, Саймон узнал бы его где угодно.

Это был Орион.

3

Взъерошив перья

– Думал, ты не придёшь.

Хромая, повелитель Птиц подошёл к краю крыши и остановился в паре метров от него. Саймон смотрел на деда, застыв от страха. Все планы вылетели из головы, но одно он понимал точно: ещё немного, и кто-нибудь обязательно ворвётся на крышу в попытке его спасти.

– Ты сам сказал не опаздывать, – надломившимся голосом бросил он. – Чего тебе нужно?

Орион ответил не сразу – сначала оглядел горящий красками закат. Постепенно опускались сумерки, и небо приобрело глубокий тёмно-синий оттенок, но у Саймона не было сил на любование. Он смотрел только на деда, готовый взлететь при первом признаке опасности.

– Не надо бояться, – терпеливо сказал Орион, всё ещё не сводя взгляда с неба. – Я ничего тебе не сделаю, Саймон.

– Ты так уже говорил, – ответил тот. – И тогда тоже соврал.

Орион глянул на него, и Саймон ощутил, что его оценивают.

– Разве я тронул хоть одно твоё пёрышко?

– Ну, твоя армия пыталась, – вызывающе бросил он. – В Аризоне ты меня запер. А в Калифорнии на меня напали твои акулы.

– Всё это – ошибки, с которыми я быстро и сурово разобрался, – пренебрежительно мотнул головой Орион. – Я просто хочу тебя защитить.

– Интересно ты это демонстрируешь, – сквозь зубы сказал Саймон, краем глаза заглядывая вниз. Перед входом в Небесную башню должен был стоять Малкольм, но его там не было. Стоило представить, как дядя несётся к ним вверх по лестнице, и Саймону стало плохо. – Говори, что тебе надо, или я уйду.

Потрёпанный орёл вздохнул, но всё же оторвал взгляд от заката.

– Хотел принести свои соболезнования. Слышал, Селеста похитила твоего брата. Сочувствую.

Саймону пришлось прикусить язык, лишь бы не сболтнуть, что Нолана не похищали – что он сам ушёл к Селесте, чтобы вместе с ней украсть у Ориона последние два Осколка.

– И почему тебя это волнует? – буркнул он. – Разве что Нолан нужен тебе живым, чтобы украсть его силы.

– Он мой внук, как и ты, – сказал Орион, ероша перья. – Ты так плохо обо мне думаешь, что считаешь, будто я не люблю вас обоих?

– Это ты тоже интересно демонстрируешь, – пробормотал Саймон и мотнул головой: – Вон на том месте умер дядя Дэррил, помнишь? Или ты забыл, что убил его?

– К… сожалению, выбора не было. Я лишь защищался от волчьей стаи. Это не значит, что ты мне безразличен, – сказал Орион, но Саймон перебил его, не давая продолжить:

– То есть, это не ты сбросил меня с крыши, когда я ещё не умел превращаться?

Орион нетерпеливо щёлкнул клювом.

– Саймон, Саймон. Можем всю ночь вспоминать былое, если хочешь. Можешь перечислить всё плохое, что я сделал тебе и твоей семье, и я за всё извинюсь. Но прошлого это не изменит и раны твои не залечит. Нам остаётся лишь смотреть в будущее – в будущее, которое мы можем построить вместе.

– И чего ты хочешь? Союза? – горько выплюнул Саймон. – Ты убил моего дядю. Убил папу. Похитил маму, а сейчас пытаешься убить брата, чтобы захватить все Царства анимоксов…

– Я уже сто раз повторял, я не хочу ничего захватывать, – сказал Орион. – Я просто хочу остановить Селесту.

Саймон фыркнул.

– Она, кстати, то же самое говорит о тебе. Если бы вы оба этого хотели, то отдали бы мне Осколки, чтобы я мог их уничтожить.

– Если Селеста захочет, в будущем можно рассмотреть такую сделку, – склонив голову, сказал Орион. Саймон чуть не поперхнулся, недоверчиво фыркнув. – Но, как бы то ни было, я пришёл не ради союза. Ты выбыл из игры, Саймон, мы оба это знаем.

– Правда? – язвительно поинтересовался Саймон. – А мне кажется, что ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что Селеста украла у тебя Осколки, – сказал он. – И знаю, что уже несколько недель Малкольм запрещает тебе выходить из твоей ветхой квартирки. Я знаю, что каждое утро ты ходишь в зоопарк и надеешься на весточку от мамы – или от брата, если он вдруг сможет что-то передать. Ты выжидаешь, Саймон. Ты в тупике, и двигаться дальше некуда.

Саймон переступил с ноги на ногу, глядя на небо и стараясь не показывать, насколько Орион прав.

– Ты, видимо, тоже, раз решил со мной встретиться.

Саймон ожидал гнева, но Орион только усмехнулся.

– Ты всегда был сообразительным. Не удивлён, что Изабель послала тебя искать Осколки вместо себя. Если бы Селеста тебя не перехитрила, думаю, Сердце Хищника ты бы уже уничтожил.

– Если бы, – пробормотал Саймон, которому было настолько противно, что он не стал скрывать недовольства. – Ну так что? Тебе всё-таки нужен союз?

– Нет, – спокойно ответил Орион. – Мне нужен наследник.

Саймон резко выдохнул. Нужно было сразу догадаться о таком развитии событий. Ведь Орион не знал, что Саймон умеет превращаться в кого угодно – он думал, что Саймон был орлом, наследником Царства Птиц – вторым после матери, конечно. Но Саймон сомневался, что мама настроена помогать, а Орион не в первый раз предлагал Саймону к нему присоединиться.

– Зачем мне это? – наконец спросил он. – Я счастлив со своей семьёй. Жить с тобой у меня нет никакого желания.

– Ожидаемо, – неторопливо признал Орион. – Но я готов предложить то, ради чего ты так старался. Свободу твоей мамы.

Саймон застыл и медленно обернулся к деду:

– Что?

– Не делай вид, будто гонялся исключительно за Хищником, – сказал Орион. – Если бы я не похитил твою маму, ты бы не стал вмешиваться.

– Неправда, – напряжённо возразил Саймон. – Не все такие эгоисты, как ты.

– Возможно. А может, и нет. В любом случае, если согласишься вернуться со мной на Ястребиную гору и остаться там в качестве наследника, я с радостью выпущу твою маму. Она мне больше не нужна – я и так знаю, где оставшиеся Осколки.

Сердце Саймона колотилось так, что в груди болело.

– Ты… ты знаешь, где Селеста?

Орион склонил голову.

– Боюсь, этой информацией я могу поделиться лишь со своим ближним кругом. А поскольку тебя собственное Царство не интересует…

Время словно замерло, и неожиданно у Саймона закружилась голова. Он слишком зациклился на том, что именно Селеста с Ноланом найдут Ориона, и даже не думал, что дедушка может отыскать их первым.

– Ты мог бы просто сказать, знаешь или нет, – сказал он, надеясь, что Орион не заметит дрожь в голосе. – Не обязательно уточнять, где они.

– Мог бы, – медленно согласился тот. – Но, боюсь, даже такую подсказку я не готов дать человеку, который всё время пытался навредить собственной семье. – Он расправил крылья, будто собирался взлететь, однако остался на месте, просто вновь повернулся к закату. – Я пришёл по доброй воле, Саймон. Понадеялся, что ты присоединишься ко мне. Но если ты против…

– Я такого не говорил. – Слова вырвались до того, как Саймон успел их удержать. Он давно знал деда и понимал, насколько опасно будет вести такую игру – дать Ориону то, что он хочет, притвориться союзником. В конце концов, не просто так он пришёл с предложением. Просто Саймон не знал, в чём именно подвох.

Но соблазн был. Да и, признаться честно, других зацепок у Саймона давно не было. Если Орион действительно знал, где Селеста с Ноланом… если он готов сдержать слово и отпустить маму…

– Ну? – спросил Орион, глядя на него единственным целым глазом. – Ты согласен перейти на мою сторону, Саймон, и забыть о размолвках? Или ты планируешь всю жизнь прятаться в городе, не меняя мир к лучшему и не видя семью?

Саймон заморгал, вновь бросив взгляд вниз на улицу. Малкольм уже явно был неподалёку.

– Мне нужно… подумать, – пробормотал он. – Или ты хочешь, чтобы я ушёл и ни с кем не попрощался?

– Даже в мыслях не было, – сказал Орион, но по насмешливому наклону его головы стало понятно, что именно это он и планировал. – Я вернусь на Ястребиную гору на рассвете. Если решишь присоединиться – буду ждать у входа в Небесную башню.

– Ты полетишь? – спросил Саймон. Орион снова усмехнулся.

– В моём-то возрасте? Дорогой мой, боюсь, даже я не всесилен. – Перья на его крыльях затрепетали, когда он встал у края крыши, готовясь взлететь. – Надеюсь, завтра увидимся, Саймон. Уверен, твоя мама будет рада вновь с тобой повидаться. А если решишь отказаться, что ж… – Он щёлкнул клювом. – Боюсь, больше вы не увидитесь.

И с этими словами он взмыл в воздух. Раскрыв рот, Саймон поражённо уставился ему вслед.

– В смысле? – крикнул он. – Что ты имеешь в виду?

Он уже расправил крылья, готовясь броситься за Орионом в погоню, но с ближайших зданий слетел десяток соколов и ястребов, окружая предводителя кольцом и направляясь в сторону парка. Саймон точно знал, что победил бы в бою с Орионом, но ни за что бы не справился с целой стаей. По крайней мере, высоко в небе.

Поэтому он, охваченный злостью и страхом, нырнул вниз – так быстро, что глаза защипало от слёз. Тротуар приближался с пугающей быстротой, а до ушей донёсся далёкий знакомый крик, но он взмыл вверх лишь на расстоянии пары сантиметров от головы Уинтер.

– Ты что творишь?! – разъярённо крикнула та. Пара прохожих обернулись на неё, но не остановились. Саймон приземлился на газетный киоск, тяжело дыша.

– Он хочет, чтобы я ушёл с ним, – задыхаясь, сказал он. – А если я откажусь, он… кажется, он убьёт маму.

Слова стиснули горло так, что говорить больше не получалось. Не выдержав поражённого взгляда Уинтер, он расправил крылья и вновь устремился в небеса, слепо направляясь куда-нибудь подальше отсюда.

4

Птичьи склоки

Чернильная беспросветная тьма, опустившаяся на небо после захода солнца, застала Саймона устроившимся на верхушке Крысиной скалы, в том же месте, где в сентябре он впервые узнал про существовании ПРИЮТа.

При виде орла все мыши и крысы, копошащиеся у подножья, разбежались, оставив Саймона в относительном одиночестве. Перья у него под глазами промокли, но Саймон только и мог, что слепо смотреть на пустую дорогу перед собой и пытаться отогнать мысли, кружащиеся в голове бесконечной каруселью.

Если он не отправится на Ястребиную гору, Орион убьёт его маму. Он окончательно убедился, что именно об этом предупреждал дедушка. В конце концов, он сам сказал, что она больше ему не нужна – разве что в качестве приманки.

И что Орион сделает, когда Саймон окажется у него в руках? Попробует уговорить его остаться? Продолжит угрожать убийством мамы, чтобы Саймон не сбежал? Или забудет про уловки и запрёт его в клетке?

Но он не мог отказаться. Ему не хотелось признавать это, но Орион был прав. С самого начала он влез во всё это, чтобы спасти маму. Конечно, Хищника нужно уничтожить, но подстёгивало Саймона только желание вернуть семью – по крайней мере, ту её часть, что ещё можно спасти. А для этого было, чтобы Хищника не стало.

Послышалось хлопанье крыльев, и в нескольких метрах от Саймона приземлился голубь. Сначала он даже не обратил на него внимания, но голубь перелетел поближе, и он понял, что это тот самый упитанный голубь с подоконника.

– Уходи. Нет у меня еды, – несчастно сказал он, пряча лицо.

– Я никуда не уйду, Саймон.

От удивления Саймон едва не свалился со скользкой скалы. Всё простодушное курлыканье пропало – послышалася очень знакомый низкий голос.

– Лео? – тупо спросил он. – Что вы тут делаете?

– То же, что делал последние несколько недель, – ответил голубь. – Проверяю, как у тебя дела.

Лео был его дедушкой по отцовской линии и тоже обладал силами Звериного короля. И хотя первая их встреча в декабре не задалась, очень много близких Саймону людей верили Лео, поэтому полностью отмахнуться от новообретённого родственника не получалось. Однако ситуации подобно нынешней делали только хуже.

– То есть вы столько времени за мной наблюдали и молчали? – резко спросил он, хотя понимал, что Лео просто пытался помочь. – Я думал, вы мне доверяете.

– Разумеется, доверяю, – сказал Лео. – Кажется, я давно это доказал, нет? Меня волнуют Орион и все остальные. – Помедлив, он приблизился. – Прости, Саймон. Нужно было сразу сказать, что это я. Я поступил нечестно, просто я боялся, что ты попытаешься от меня скрыться, если будешь знать, кто я, а… в общем, мы с Зией решили, что кому-нибудь стоит за тобой присмотреть.

– Зия знала? – Голос Саймон раздражённо дрогнул. Впрочем, ничего удивительного тут не было. Лео – отец Зии, и они мало что друг от друга скрывают. – Вы ведь должны были искать Селесту.

– Я и искал, – сказал Лео. – Везде, где только мог. Сегодня я собирался наведаться в Звериное поселение в центральной части штата Мэн, но Зия рассказала, что у вас случилось, и раз уж Малкольм с друзьями не могли сопроводить тебя на крышу…

– Вы слышали, что сказал Орион?

– Да. И решил, что ты захочешь это обсудить.

Обсуждать Саймон ничего не хотел, но понимал, что никуда не денется. Он не мог всю ночь просидеть в Центральном парке – знал, что рано или поздно с кем-нибудь придётся поговорить. Лео для этого тоже подходил, как бы он на него ни злился.

– А смысл? – буркнул он. – Малкольм меня не отпустит.

– Помнится мне, не Малкольм нашёл три Осколка, – сказал Лео. Мягкость его голоса резко контрастировала с его хрипотцой. – Скажи мне: если ты решишь отказаться от предложения Ориона, что будешь делать? Какой у тебя план?

– Я… не знаю, – признал Саймон. – Подожду, пока кто-нибудь не найдёт Селесту с Ноланом, думаю. И если… когда мы их найдём… – Он замолчал, не зная, что сказать. – Нолан не вернётся. Селеста обвела его вокруг пальца, он больше не верит нам с Малкольмом. Я бы мог снова выкрасть Осколки, но… Но тогда их дружбе с Ноланом придёт конец. Однако выбора у Саймона не было, он это понимал. Судьба всех анимоксов важнее, чем их с братом взаимоотношения. Но если можно найти другой выход, Саймон готов попытаться.

Лео подошёл ближе. Наверное, они смотрелись забавно – молодой орёл и раскормленный голубь, – но в глубине души Саймон был рад возможности выговориться. Если кто-то и мог понять хоть часть того, через что проходил Саймон, так это Лео.

– А если мы не найдём Селесту с Ноланом? – тихо спросил он. – Если Орион доберётся до них первым?

Тогда всё пойдёт прахом. Саймон резко втянул в себя прохладный ночной воздух.

– И что мне делать?

– Ты и сам знаешь, – сказал Лео. – По какой-то причине Орион предоставил тебе очередную возможность и пытается вручить её на блюдечке с голубой каёмочкой. У него есть два Осколка, а без них Хищника не уничтожить. И скорее всего, он внимательно за ними следит, раз уж Селеста раздобыла оставшиеся. То есть…

– Они должны быть на Ястребиной горе. – В душе, впервые за последний месяц, зажёгся огонёк надежды, и Саймон повернулся к голубю. – Но он должен понимать, что я буду их искать.

– Скорее всего, он на это и рассчитывает, – сказал Лео. – Но у тебя есть преимущество, о котором он не подозревает, туз в рукаве. Если удастся сохранить его в тайне, то, чтобы он ни подготовил, ты сможешь его перехитрить.

Саймон щёлкнул клювом, жалея, что не может прикусить губу. Идти прямиком в логово Ориона, не зная, что именно там поджидает, было рискованно. Но разве он хоть раз был полностью готов? За каждым новым Осколком Хищника приходилось идти вслепую, без малейшего представления, где тот может быть спрятан. В этот раз всё будет точно так же, только врага он знал заранее. И знал, на что этот враг способен.

– А если мы ошибаемся? – через какое-то время спросил Саймон. – Вдруг Орион всё знает, а я ему нужен, потому что Нолана ему не получить?

Лео ответил не сразу. Хор сверчков затянул свою весёлую вечернюю песню.

– Тогда придётся сражаться, – наконец сказал он. – Изо всех сил. И не забывай: ты не один. Раз уж Звериный король смог захватить весь мир анимоксов, ты точно справишься с Орионом.

Саймон сглотнул. Он не был в этом уверен. Ко всем животным обличьям приходилось привыкать, а инстинкты вместе с превращением не появлялись. И сколько бы ни было у него когтей и клыков, всё равно он оставался один на один с целой армией птиц.

– Тебе пора домой, – сказал Лео. – Все о тебе волнуются.

– Знаю, – тихо сказал он. – Но тогда придётся им рассказать. И они захотят пойти со мной.

– Пусть идут, – сказал Лео. – Твои способности – не единственное преимущество, Саймон. Я же сказал: ты не один. Никогда не был и никогда не будешь. Как бы решительно ни был настроен Орион, у тебя есть верные друзья, а у него – нет.

Саймон не знал, что на это ответить, поэтому, помолчав немного, расправил крылья.

– Вы ведь продолжите искать Селесту, да? – спросил он. – Если получится найти Осколки Ориона и добраться до Селесты раньше него, может, всё наконец-то закончится.

– Остаётся только надеяться. – Голуби не могли хмуриться, но настроение Лео ощущалось в его голосе. – Позаботься об Орионе, а Селесту с Ноланом оставь мне. И что бы ни случилось, Саймон… – Лео посмотрел ему прямо в глаза. – Не забывай, ради чего ты сражаешься.

Упитанный голубь проводил его до пожарной лестницы. Саймон коротко кивнул в темноту, а когда Лео улетел – запрыгнул в открытое окно и обернулся человеком. После нескольких часов в облике орла стоять на двух ногах было странно, но он порадовался возможности размять руки.

– Саймон! – Уинтер заглянула в комнату с полотенцем, намотанным на тёмные волосы. – Наконец-то. Он вернулся! – крикнула она через плечо. – В спальне! – Повернувшись к нему, она добавила: – А ты вовремя. Зие пришлось прятать телефон, чтобы Малкольм не позвонил в полицию.

– И что бы сделала полиция? Переловила бы всех животных в городе? – спросил Саймон, слыша, как грохочут по коридору тяжёлые шаги. Не успела Уинтер ответить, как в комнату ворвался Малкольм, прожигая его диким взглядом.

Саймон ожидал выговора, как утром, однако Малкольм просто стиснул его в объятиях. За мгновение до того, как дядя его отпустил, Саймон ощутил, как колотится его сердце, и тут же ему стало невероятно жаль, что он не пошёл домой сразу.

– Ты в порядке? – Малкольм схватил его за плечи, держа на расстоянии вытянутых рук, и осмотрел с ног до головы. – Орион тебя не тронул? Птицы не напали?

– Всё в порядке, – ответил Саймон, переминаясь с ноги на ногу. – Я просто устал.

Малкольм снова его обнял, сжимая так сильно, что Саймон испугался за свои рёбра. Из дверного проёма донеслось покашливание.

– Ты его раздавишь, – сказала Зия, и Малкольм неохотно выпустил Саймона из объятий. Тот, пользуясь возможностью дышать, выглянул из-за руки Малкольма. На входе в крохотную спальню стояли Зия, Ариана, Джем и Дев, и в комнате внезапно стало очень тесно.

– Может, перейдём в гостиную? – предложил он. – Нужно поговорить.

– Самые страшные слова на свете, – сказала Зия. – Ладно, пойдём. Сейчас я сделаю горячий шоколад, и Саймон нам всё расскажет. – И хотя голос её не дрогнул, по взгляду, задержавшемуся на Саймоне, было заметно: Лео успел её предупредить. И пока он полз с гостиную в сопровождении нависающего над ним Малкольма, Саймон понадеялся, что в заранее проигранной битве у него будет хотя бы союзник.

К тому времени, как Зия внесла в гостиную семь чашек горячего шоколада, он закончил рассказывать, что случилось на крыше Небесной башни. На лицах друзей читался чистейший ужас, а дядя совсем помрачнел.

– Если Орион знает, где мы, нужно переехать, – сказал он. – Как только он поймёт, что ты с ним не пойдёшь, он пошлёт свою армию, и…

– Но я пойду, – сказал Саймон со всей уверенностью, на которую хватило сил. Учитывая, что все уставились на него так, будто он отрастил вторую голову. Даже Феликс, согласившийся выключить любимый сериал, смотрел с возмущением.

– Но… Саймон, – поражённо сказал Джем. – Я слышал про Ястребиную гору. Те, кто туда попадает, больше не возвращаются.

– Это просто глупые легенды, которыми в Подводном Царстве пугают детей, – сказала Уинтер, сидящая на диване рядом с Саймоном. – Потому что Птицы питаются рыбой, всё такое.

Саймон посмотрел на неё.

– Ты была на Ястребиной горе, – понял он. – Точно была, раз росла с Орионом.

Уинтер пожала плечами:

– Разумеется. И что?

– То, что… Орион хранит там Осколки из Звериного и Птичьего Царств, – быстро сказал Саймон, пока никто его не перебил. – Ариана, у тебя на Ястребиной горе есть шпионы?

– Да, но немного, – насторожённо ответила та, не сводя взгляда с чашки. – Та же проблема, что и в Небесной башне. Птицы с насекомыми не уживаются. Предпочитают съедать пауков, а не давать им возможность сбежать.

– Но вы с Уинтер можете помочь выяснить, где Орион спрятал Осколки, – сказал Саймон, и огонёк надежды перерос с пламя. – Если мы их найдём…

– Нет, – одновременно сказали Малкольм и Дев. Они удивлённо переглянулись, и Дев продолжил первым: – Её Величество не пойдёт на Ястребиную гору. Я ей запрещаю.

– Я же просила не звать меня так, – сквозь зубы сказала Ариана. – И ты не можешь мне ничего запрещать.

– Зато могу рассказать всё куратору, – пригрозил Дев. – И тогда ты точно никуда не пойдёшь.

– Только попробуй, – щурясь, бросила она.

– Попробую.

Пока Ариана с Девом переругивались, Малкольм склонился к Саймону, обеими руками сжимая кружку с шоколадом.

– Я знаю, что ты задумал, – медленно произнёс он. – Но это слишком опасно. Даже для тебя.

– Другого шанса не будет, – жарко возразил Саймон. – Мы сидим и ничего не делаем. Просто прячемся, и меня это достало. А это – прорыв, которого мы ждали. Да, он не совсем такой, как хотелось бы, но если мы им не воспользуемся…

– Защищать тебя – моя работа, – сказал дядя; в голосе его звучали рычащие нотки.

– Ваша работа – защищать своё Царство, – возразил он так яростно, что в кружке плеснул шоколад. – А если Орион или Селеста соберут Хищника, то проблем будет больше, чем поход на Ястребиную гору.

Зия, стоящая в арочном дверном проёме, кашлянула.

– У меня вопрос, – сказала она. – Саймон, если мы всю ночь будем талдычить, что ты никуда не пойдёшь и что мы обязательно попытаемся тебя остановить, что ты сделаешь утром?

– Всё равно уйду, – сказал Саймон, расправляя плечи.

– Так и думала. – Она посмотрела на Малкольма. – Можем потратить пару драгоценных часов на бессмысленные споры, но если Саймон решил уйти, то мы его не переубедим. Поэтому можем подумать, как обратить ситуацию в нашу пользу.

– Действительно, – сказал Джем, задумчиво хмурясь. – Если понадобится, Саймон может сбежать от Ориона. Но Орион дал ему пропуск в свой ближний круг, и упустить такую возможность – безумие.

– А я, так и быть, помогу, – сказала Ариана – правда, после долгого взгляда от Джема. – На всякий случай проконтролирую, чтобы на Ястребиной горе были мои агенты.

– Но сама ты не пойдёшь, – твёрдо сказал Дев, и она вздохнула.

– Ладно. Но буду держаться поблизости, – добавила она. – Вместе с остальными.

Саймон устало улыбнулся, не в силах выразить словами, насколько он благодарен за поддержку. Но потом перевёл взгляд на Уинтер, которая упорно смотрела на свои аккуратные ногти.

– Я понимаю, ты не хочешь возвращаться, – тихо сказал он, – но мне очень нужна помощь.

Она стиснула зубы.

– Ты ведь понимаешь, что они меня не примут, – пробормотала она едва слышно. – Знают же, что я… – По её лицу скользнуло отвращение. С её первого превращения прошёл уже почти год, но она всё равно не свыклась со своей природой. И Саймон понимал, что своей просьбой может окончательно уничтожить весь прогресс.

– Если Орион хочет, чтобы я пошёл с ним, то у них не будет выбора, – сказал он. – Никто не посмеет тебе грубить, я об этом позабочусь. И… – Он помедлил. При одной только мысли о следующих словах просыпалась совесть. Но если Уинтер с ним не пойдёт, он снова будет пробираться на ощупь, а времени на это больше нет. – Рован тоже там будет, наверное. Вы снова увидитесь.

Она бросила на него резкий взгляд – в больших светло-зелёных глазах стояли пока не пролитые слёзы. Рован, сын самого близкого советника Ориона, был Уинтер как старший брат, и Саймон знал, как сильно она по нему скучает. Использовать Рована против неё было ужасно, но Саймон не нашёл другого выхода. Она была ему нужна. И он не соврал.

– Ладно, – наконец, практически неслышно шепнула она. – Я с тобой.

– Спасибо, – сказал он. А когда она встала и молча вернулась в спальню, он с усилием сглотнул, чувствуя себя так, словно совершил ужасный поступок.

Оставалось убедить только Малкольма. На его лице читалось что-то между недовольством и смирением, и хотя Саймон хотел продолжить спор, он понимал, что это не поможет. Поэтому просто ждал, и целую вечность спустя Малкольм выругался и дёрнул себя за волосы.

– Если с тобой что-то случится, я никогда себя не прощу, – сказал он. – Надеюсь, ты это понимаешь.

– Понимаю, – просто ответил Саймон. – Всё будет хорошо.

Малкольм заворчал.

– Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.

Закончив на этом, они приступили к планированию, и когда раннее утро постепенно уступило место рассвету, а на небе проступила тёмная лазурь, Саймон почувствовал, что наконец-то ступил на путь, ведущий к окончанию изматывающей борьбы. Но при взгляде на дорогих ему людей, готовых пойти на всё ради уничтожения Хищника и спасения мамы, в голову всё равно закралась мысль: все ли они смогут встретить рассвет в конце пути?

5

Когда летит ворон

В ту ночь никто не уснул. Однако, прощаясь с друзьями в тесной прихожей, Саймон не сомневался в придуманном ими плане. Они не знали, что ждёт их на Ястребиной горе, поэтому подготовка их не была всеохватывающей, но она была. И они наконец-то могли продвинуться вперёд.

– Мы будем всего в нескольких километрах от вас, – сказал Зия, коротко приобняв его за плечи. – Если понадобится – сразу бегите.

– Всё будет хорошо, – сказал он и вытащил из кармана Феликса, игнорируя писклявые возражения. – Только проследите, чтобы Феликс не натворил глупостей.

– Глупостей? – Феликс потёр лапками заспанные глаза. – Ты идёшь в лапы Птиц, будто бессмертный, а глупости творю я?

– Ты мышонок, – просто ответил Саймон. – Птицы едят мышей.

– Змеи тоже, но в тот раз ты взял меня с собой, – буркнул Феликс, упрямо скрещивая передние лапки.

– Я не взял тебя с собой. Ты спрятался у меня в рюкзаке и не оставил мне выбора. – Саймон, не церемонясь, усадил мышонка в протянутые руки Зии. – Прости, но тут тебе будет безопаснее. У меня и так много забот, не хватало ещё волноваться, не съел ли тебя кто.

Проворчав нечто недовольное, Феликс запрыгнул на стоящий неподалёку книжный шкаф и скрылся за толстыми книгами. Саймону стало стыдно, но что ему оставалось? Орион бы не пощадил Феликса, а он не мог снова рисковать его жизнью.

– Не волнуйся, – сказала Зия. – Я о нём позабочусь.

Саймон кивнул, закусив щёку изнутри, а потом повернулся к Джему:

– Генерал точно не против выделить тебе войска?

– У нас есть подразделения в Атлантическом океане, – пожал плечами Джем. – И как минимум по отряду во всех крупных водоёмах Соединённых Штатов. В озере Мичиган – вообще целый батальон.

– Ну, то есть свободных рук у вас достаточно, – сказал Дев, чьи тёмные волосы падали ему на лицо. – Хорошо. Надо запомнить не связываться с Подводным Царством.

– Подозреваю, ты и так об этом знал, – сказала Ариана, обнимая Саймона. Её тонкие руки были сильнее, чем казались; случайно вдохнув запах её волос, Саймон ощутил, как запылали щёки. – Я тоже соберу агентов. Если Орион что-нибудь выкинет – устрою Ястребиной горе такое нашествие Насекомых, что они забудут про Селесту и побегут вычёсывать из волос букашек.

– Спасибо, – пробормотал он. Ариана отпустила его, и он понадеялся, что у него не слишком красные щёки. – Они пригодятся, если что-то пойдёт не так.

– Всё пройдёт как надо, – твёрдо сказал Малкольм, провожая Уинтер с Саймоном до двери. В его слова хотелось поверить, но не получалось, потому что всегда что-нибудь обязательно шло не так.

Ранним утром улицы Нью-Йорка пустовали, что немного нервировало. Когда небо начало светлеть, Саймон прислонил голову к окну такси, пытаясь не думать о ситуации, в которой он оказался. Узнай мама, как он рискует, – пришла бы в ярость, но он вновь напомнил себе, что выбора не было.

Большую часть пути все молчали, но на подъезде к Небесной башне Саймон повернулся к Малкольму.

– Вам с нами нельзя, – сказал он, наконец озвучивая мысль, которая мучила его со вчерашнего вечера. – Знаю, вы хотите…

– Саймон, – сказал тот тихо. – Я понимаю, о чём ты думаешь. Понимаю, что тебя волнует. Но я не Дэррил и не Люк. Со мной ничего не случится.

– Вы этого не знаете, – пробормотал Саймон. То, что дядя так легко угадал ход его мыслей, выбило из колеи. Орион убил обоих братьев Малкольма, и Саймон боялся, что он с такой же лёгкостью убьёт его самого, как только тот окажется на Птичьей территории. – Я-то смогу сбежать, а вот вы с Уинтер…

– Мы справимся, – сказала Уинтер, сидящая с другой стороны. Несмотря на недавнее нежелание возвращаться, сейчас она лучилась уверенностью. – Если что-то пойдёт не так, я его выведу.

– Видишь? Я в надёжных руках, – сказал Малкольм со слабой улыбкой. Но Саймон знал, что она не искренняя, и как бы ни пытался мыслить оптимистично, его снедало нехорошее предчувствие. Всё, что случится, будет на его совести.

Когда такси остановилось у входа в Небесную башню, поблизости никого не оказалось. Он выбрался из машины, паникуя, и заглянул через стеклянные двери в тёмный вестибюль. Там тоже было пусто. Неужели он попался в ловушку? Или Орион передумал?

За спиной кашлянули.

– Вижу, ты не один, Саймон.

Он резко обернулся. Орион сидел на заднем сиденье дорогого автомобиля и оглядывал их из-за полуопущенного затонированного окна. Выдохнув, Саймон оглянулся на дядю и Уинтер, стоящих неподалёку. Уинтер скрестила руки на груди и упорно смотрела куда-то вбок, а лицо Малкольма будто окаменело.

– Если ты хочешь, чтобы я поехал с тобой, то придётся взять и их тоже, – сказал Саймон. – Не в плен и не в заложники, а принять, как гостей.

– Ясно, – произнёс Орион медленно. – И долго они будут гостить?

– Пока Саймон не решит, что справится без нас, – с угрозой сказал Малкольм.

– А если ты против… – Саймон глубоко вдохнул. – Тогда я не поеду на Ястребиную гору. И вообще никуда не поеду.

Саймон не знал, какой реакции ожидал. Может, думал, что Орион натравит на него Птичью армию и силой затащит в машину или что уедет без него. Чего он точно не ждал – так это ухмылки, разведённых рук и пожатия плечами.

– Ну, ладно. Боюсь, придётся потесниться, но, раз уж вы так настаиваете, видимо, выбора у меня нет.

Саймон не поверил ни единому его слову. Но когда водитель вышел из машины и открыл им дверь, ноги сами пошли вперёд, будто ими кто-то управлял.

– Ещё есть время сбежать, – пробормотала идущая рядом Уинтер. Саймон мотнул головой. Все понимали, что рано или поздно придётся думать, как раздобыть Осколки Ориона, но он даже не представлял, что сам пойдёт навстречу ловушкам, расставленным дедом. И что затащит в них дядю.

Малкольм сел вперёд, поэтому места всем хватило. Машина миновала город и въехала в тоннель Линкольна, но никто так и не заговорил. Когда они оставили позади Нью-Джерси, солнце уже взошло над горизонтом.

По Пенсильвании они ехали всего два с половиной часа, но никогда ещё Саймону не было так неуютно в поездке. Малкольм то и дело оборачивался и сверлил Ориона взглядом, а Уинтер делала вид, будто Птичьего повелителя в машине вообще нет, поэтому атмосфера была невыносимая, и когда многолюдный пригород уступил место относительной глуши, неловкая тишина, в свою очередь, уступила место попыткам Ориона вести беседу.

– Думаю, тебе понравится на Ястребиной горе, – сказал он, обращаясь исключительно к Саймону. – Тебе будет где расправить крылья, в отличие от Манхэттена. Там, стоит подуть ветру – и рискуешь врезаться в здание.

Ради приличия Саймон разжал зубы.

– Мне нравится в городе.

– Мне тоже, мой мальчик, – сказал Орион так, будто просто пытался его задобрить. – Но нет ничего лучше нашего убежища. На всём белом свете. Его построил твой прапрапрапрадед, – добавил он. – Почти сотню лет назад. Выкупил землю, когда браконьеры почти полностью уничтожили популяцию ястребов и соколов. Ястребиная гора – рай для нашего Царства.

– А что насчёт других Царств? – спросил Саймон и, не удержавшись, бросил взгляд на Уинтер. Та смотрела в книгу, но страницу не переворачивала уже минут десять. – Им туда можно?

– Разумеется, – сказал Орион. – Мы рады гостям, но, разумеется, приходится предпринимать меры предосторожности. Ничего сверхъестественного, – добавил он, заметив, как сощурился Саймон. – Поверь, мы будем обращаться с Альфой и Уинтер, как с королевскими персонами.

В его обещания Саймон давно уже не верил.

– А простые люди? – спросил он. – Они на Ястребиной горе живут?

– Ястребиная гора, в отличие от территорий других Царств, не пересекается с человеческим миром, и мы тщательно скрываемся от туристов, подходящих к нашим границам, – ответил Орион. – Как всем здесь известно, одно из трёх правил анмоксов – не дать людям узнать о нашем существовании. Вы ведь знаете остальные, так?

– Уважать природу и природный порядок вещей, а второе – не охотиться на других анимоксов, – раздражённо бросил Саймон, напряжённо откинувшись на бежевое кожаное сиденье.

– Очень хорошо, – сказал Орион, – особенно для того, кто не рос в нашем обществе.

– Я почти год проучился в ПРИЮТе. Я не идиот.

– Разумеется, но в твоём образовании есть пробелы, учитывая, сколько ты… путешествовал, – сказал дедушка. – К тому же, не сказать, чтобы ПРИЮТ давал разносторонние знания. Я вообще не понимаю, почему он до сих пор существует. Единственное, что он делает – лишает лучших анимоксов мира пяти лет обучения в собственных Царствах. И зачем? Ради дипломатии? – Сокрушаясь, Орион покачал головой. – Сколько бы лучшие умы ни учились вместе, Царства всё равно продолжают воевать.

– Ты хотел сказать – наши лучшие умы, – произнёс Малкольм с переднего сиденья. – Если я не ошибаюсь – а я не ошибаюсь, – именно из-за тебя Птицам запретили посещать школу.

– Я бы в любом случае запретил им учиться в школе, которую звери отобрали у моего Царства, – фыркнул Орион, и его притворная доброжелательность мигом испарилась. – Вы ничего не знаете про образование. Да и откуда? Ваш народ едва ли уделяет ему внимание.

– А ваши едва ли уделяют внимание дипломатии, – парировал Малкольм, в голосе которого отчётливо читалось недовольство.

Взгляд Ориона стал ледяным, но стоило ему открыть рот, чтобы возразить, как в разговор влез Саймон.

– Когда ты отпустишь маму?

Птичий повелитель выпрямился и с явным трудом оторвал мрачный взгляд от Малкольма.

– Как только мы вас заселим, – ответил он. – Хотя, подозреваю, она захочет остаться и проследить за твоим обучением.

Саймона не волновало, захочет ли она остаться. Как только её освободят, можно будет привести план в исполнение.

– Обучением? – переспросил он, стараясь не проявлять любопытства относительно условий освобождения его матери.

– Ты будешь заниматься с репетиторами, пока не нагонишь остальных, – сказал Орион. – Хотя двенадцать упущенных лет – трудная задача даже для самых сильных специалистов.

– Я ходил в школу с детского сада, – хмурясь, ответил Саймон. – Я много чего знаю.

– И всё же тебе ничего неизвестно о Царстве, во главе которого ты когда-нибудь станешь, – сказал Орион. – Правителю не нужно разбираться в математике и химии. Наше образование – то, которое получил я в детстве, и то, которым с завтрашнего дня займёшься ты – делает упор на лидерских качествах, справедливости и, главное, законе. Это три столпа, на которые опирается любой хороший правитель. Вы согласны, Альфа?

– Ты упустил пару столпов, – пробормотал Малкольм. – Храбрость, самоотверженность и сострадание для начала.

– Если правитель руководствуется первыми столпами, остальные ему не нужны, – сказал Орион. – Может, поэтому в вашей стае и Царстве такой кавардак.

– В моём царстве? Посмотри на своё, старик. Посмотри, что с ним стало, пока ты бегал и пытался уничтожить мир.

Пока Малкольм говорил, Саймон заметил за окном нечто странное. На горизонте собирались Птицы. Сначала их было совсем немного, но число увеличивалось с пугающей скоростью, и вскоре машину будто окружило облако ястребов, соколов и ворон. Саймон заметил даже стайки гусей и уток, и когда рой стал таким плотным, что перекрыл солнечный свет, ругань в машине затихла.

– Что это? – спросил он истончившимся от страха голосом. – Что происходит?

Он едва смог выдавить из себя вопросы, а через мгновение тишину сотряс пронзительный крик – казалось, будто все Птицы до единой раскрыли клювы в вопле. Малкольм, выругавшись, прикрыл уши, и даже Уинтер поморщилась.

Однако Орион, сидящий рядом с Саймоном, усмехнулся.

– Они приветствуют своего новообретённого принца, – сказал он и широко раскинул руки. – Добро пожаловать домой, Саймон. Добро пожаловать на Ястребиную гору.

6

Ястребиная гора

Машина, рокоча, остановилась на склоне горы, и как только водитель заглушил мотор, деревья, окружающие грязную полянку, заполонили бесчисленные Птицы. Саймон осторожно приоткрыл дверь и ощутил на себе абсолютно все взгляды.

– Это Ястребиная гора? – удивлённо спросил он. Вокруг, куда не посмотри, тянулись деревья, а никаких деревенек и городков не было видно.

– Терпение, мой мальчик, – сказал Орион, которому водитель помогал выйти из машины. – Это вход для посетителей. Уинтер, дорогая, ты же помнишь дорогу?

Он впервые обратился к Уинтер по имени, тем более напрямую, и она дёрнулась так, что едва не выронила сумочку.

– Разумеется, – огрызнулась она и без лишних слов направилась к деревьям.

– Саймон, ты идёшь? – спросил Малкольм, стоящий между ними. Саймон шагнул к нему, но Орион положил ему на плечо крепкую руку. От жеста не веяло добротой; он будто заявлял на Саймона своё право.

– Я устрою внуку экскурсию, – подчёркнуто сказал Орион. – По небу.

Саймон вырвался из его хватки.

– Потом проведёшь, когда буду знать, где их поселят.

– Боюсь, это не предложение, Саймон, – сказал он с лёгким предостережением в голосе. – Мой внук не должен пользоваться гостевым входом, как простой…

– Простой кто? – перебил Саймон, скрещивая на груди руки. – Простой волк? Простая змея? – Он мотнул головой, не скрывая ненависти и отвращения. – Ты хотел взять меня с собой, и я пришёл. Но я тебе не доверяю, и я не брошу свою семью, чтобы ты выставил меня напоказ, как какой-то трофей.

Он пошёл к Малкольму с Уинтер, оставляя Ориона среди грязной прогалины. Птицы на деревьях беспокойно зачирикали, а их повелитель опасно сузил единственный глаз.

– Что ж, ладно, – сказал он, горделиво фыркнув. – Поскольку пойти я с тобой не смогу, увидимся в обеденном зале. После этого я представлю тебя девяти благородным семьям нашего Царства, а потом, может, останется время и на экскурсию. Если ты мне доверишься, конечно.

Орион кивнул водителю – и обернулся орлом с лёгкостью пловца, ныряющего в море. На мгновение его здоровый глаз остановился на Саймоне, и хотя дедушка ничего не сказал, Саймон ощутил его леденящую ярость.

Подобно урагану из перьев Орион взмыл в небеса, оставляя Саймона наедине с Малкольмом и Уинтер. Ну, относительно наедине, учитывая сотни птиц, наблюдающих за каждым их шагом. Содрогнувшись, Саймон поспешил нагнать спутников.

– Девять благородных семей? – спросил он негромко. – Это ещё кто?

Уинтер закатила глаза.

– Иногда я забываю, какой ты необразованный. Девять благородных семей – придворные Ориона. Они в основном сплетничают и собачатся между собой, надеясь заполучить внимание и поддержку, но могут приносить неприятности. Два года назад семья Лонан попыталась захватить трон, когда Орион заболел гриппом. И не казнили их за предательство только потому, что они сдали своего главу. Утверждали, что это он их заставил, а все остальные верны Ориону. – Она покачала головой, кривя губы в отвращении. – Кучка подлиз, вот они кто. Небось, бросятся тебе в ноги, как только Орион скажет, что ты его наследник.

– Чудесно, – пробормотал Саймон. Чего ему не хватало – так это кучки заискивающих подхалимов, следящих за каждым его шагом. – Как придём – нарисуешь мне карту.

– Только попробуй искать Осколки без меня, – сказал Уинтер, едва шевеля губами.

– Я и не собирался. Просто нужно знать, где они, чтобы… всё спланировать.

Их накрыла тень Малкольма, и тот кашлянул.

– Уинтер, если тебе есть что рассказать о Царстве Птиц, то сейчас самое время.

Она трагично вздохнула, будто от Саймона с Малкольмом можно было ждать одних лишь неприятностей.

– Все будут пытаться вас перехитрить. Для птиц это своего рода игра – всё время доказывать, что они правы. И если вы хотите втереться кому-то в доверие – поддавайтесь. Только незаметно, – добавила она. – Если сделаете вид, будто они могут вас чему-то поучить, то они постоянно будут виться поблизости.

– Значит, нужно прикинуться дурачком. Понятно, – сказал Саймон, хмурясь только сильнее.

– Нет. Не нужно. Нужно сделать вид, будто чему-то учишься, – сказала Уинтер. – А вы… – Она остановилась и повернулась к Малкольму. – Не давайте им повода взять вас под арест.

– Под арест? Меня? – Малкольм прищурился. – Пусть попробуют, и здесь тут же окажется всё Царство Зверей.

– И сколько анимоксов умрёт, потому что вы не способны сдержать свой норов? – горячо спросила она. – Орион вас ненавидит. Дайте ему повод – и он запихнёт вас в курятник.

– В курятник? – иронично фыркнул Малкольм. – Удачи ему. Я не курица.

– Нет, но осторожность не помешает, – не выдержала она. – Если не ради себя, то ради Саймона.

Малкольм выдохнул.

– Ладно, – проворчал он. – Долго нам ещё идти? Неудивительно, что Орион не прислал сопровождение.

– У вас есть я. И мы пришли, – сказала Уинтер. – Посмотрите наверх.

Саймон покорно поднял голову. Сначала он увидел только густую ярко-зелёную листву, закрывающую солнце, но быстро заметил что-то странное.

– Почему подвесной мост так высоко? – спросил он. Уинтер усмехнулась.

– Это не просто подвесной мост. Пойдёмте.

Она взошла за массивный дуб, но Саймон ещё немного посмотрел вверх, щурясь и пытаясь найти среди ветвей ещё что-нибудь необычное. Но листва перекрывала обзор, поэтому он неохотно поплёлся следом.

– Я думал, Птицы полетят за нами, но их нигде нет, – сказал он, огибая дерево. – Куда они…

Он застыл. Уинтер пропала. Хмурясь, он вновь обошёл крупный ствол, но ни её, ни змеи не было видно.

– Уинтер, это не смешно, – сказал он. – Ты где?

– Саймон. – Побледневший дядя стоял в паре метров от него. – Она здесь.

– Где? – снова спросил он. – Я не…

Бамс.

Что-то маленькое и твёрдое ударило его по голове. Жёлудь. Саймон, не ожидавший этого, пригнулся и едва увернулся от второго жёлудя.

– Что…

Третий ударил его в плечо, и он резко раздражённо обернулся.

– Уинтер, хватит баловаться…

Где-то над головой раздался негромкий смех, и Саймон наконец поднял голову. Уинтер сидела на ветке в нескольких метрах над землёй, развалившись на ней так, будто забиралась на это дерево ежедневно.

– Долго ты. Ты ведь понимаешь, что в этом Царстве все летают, да?

– Я… – Саймон нахмурил брови. – Могла бы предупредить.

– И пропустить представление? Ни за что. А теперь забирайтесь, пока мне не надоело вас ждать.

Саймон ещё раз обошёл дерево и только тогда заметил в стволе опоры для рук. В метре над головой к коре крепилась лесенка, но её ступени были слишком высоко для Саймона.

Он обернулся к дяде, белому, как бумага:

– Я взлечу. Вы дотянетесь?

Малкольм тяжело сглотнул.

– Кажется, она меня не выдержит.

– Выдержит, – сказала Уинтер, бросая очередной жёлудь, приземлившийся в сантиметре от ног Саймона. – Хватит трусить, залезайте уже.

Скривившись, Малкольм потянулся к опорам.

– Иди. Я разберусь, – сказал он, перехватывая руки поудобнее, но лицо его уже поблёскивало от пота.

– Должен быть другой способ подняться, – сказал Саймон, оглядывая лес так, будто в нём мог внезапно появиться лифт. – Какие-нибудь… верёвки.

– Саймон, хватит. Я только больше нервничаю. – Малкольм вытер лоб тыльной стороной ладони. – Не отвлекай.

– Вы справитесь, – подбодрила Уинтер, и Малкольм, тихо выругавшись, полез вверх.

Саймон нервно наблюдал за дядей с земли. Очень быстро у Малкольма задрожали руки, и когда тот потянулся к очередной ступени, он закусил губу, готовясь умолять его спуститься. Но Малкольм не сдавался и ступень за ступенью исчез за кроной. Саймон немного подождал, прислушиваясь, не понадобится ли дяде помощь, а потом прикрыл глаза и обернулся орлом.

– Дядя Малкольм? – окликнул он, хлопая крыльями и взлетая над веткой, где удобно расположилась Уинтер. – Вы где…

Он преодолел листву, и неожиданно мир словно изменился прямо перед глазами. Среди бесконечного моря зелени прятался целый город, простирающийся до самого горизонта. Но дома его не были похожи на косые домики на деревьях, про которые ему рассказывали в детстве; нет, все они были прочными, как самые обычные дома, – с дверями, крышами и даже яркими цветами, растущими на подоконниках. Платформы, закреплённые на массивных стволах деревьев, между собой соединялись подвесными мостами. А птицы…

Птицы занимали все ветви. Сойки, малиновки, воробьи, зяблики, – а краем глаза Саймон заметил даже соколов с ястребами, внимательно за ним наблюдающих.

– Ах, наконец-то! – По подвесному мосту к Саймону бежала девушка лет шестнадцати. В её длинных светлых волосах виднелись вплетённые перья, а одета она была в длинные голубые одежды, края которых трепетали на ветру, – Саймон в жизни не видел подобных нарядов. – Ваше высочество, приятно познакомиться. Я Порша Гейл, я провожу вас со спутниками ко дворцу.

– Я тебе не гость, – сказала Уинтер, поднявшаяся на соседнюю платформу. Малкольм, подрагивая, стоял рядом с ней, согнувшись и изо всех сил вцепившись в ступень лесенки. – Я здесь дольше жила, чем ты.

Порша оглядела Уинтер с ног до головы; Саймону показалось, что в глазах её мелькнула неприязнь, однако на губах тут же засияла улыбка.

– Уинтер! Как я рада тебя видеть. Мы с сёстрами очень скучали.

– Так скучали, что даже написать не могли? – Уинтер скрестила руки на груди и прожгла светловолосую девушку взглядом. – Так и чувствую вашу любовь.

Саймон, оставшийся в облике орла, кашлянул.

– У вас и дворец есть? – спросил он. – Я думал, что на Ястребиной горе просто… деревня какая-нибудь.

– На горе и вокруг неё выстроена целая сеть деревень, ваше высочество, – сказала Порша, отворачиваясь от Уинтер и глядя на него. – Некоторые стоят на деревьях, как эта, но семьи с маленькими детьми обычно живут в предгорье, на земле.

– А. Точно. И, эм… Я Саймон, – добавил он. – Просто Саймон.

– Боюсь, я серьёзно нарушу правила, если буду вас так называть, ваше высочество, – сказала Порша, изящно склонив голову. – Поверьте, вы привыкнете к титулу, а рано или поздно он вам даже понравится. Прошу, следуйте за мной.

Он неуверенно глянул на дядю, который уже слегка позеленел.

– Тут же безопасно, да? – спросил Саймон, спрыгивая на платформу и обращаясь человеком. – Мы не упадём?

– Разумеется, нет, – ответила она, глядя на него. На её щеках появились ямочки. – Повелитель птиц не стал бы подвергать подданных опасности, не беспокойтесь, ваше высочество.

Если что и могло заставить его беспокоиться, так эти слова. Но дядя ободряюще ему кивнул, поэтому он с явной неохотой пошёл за Поршей – девушка вернулась на мост, по которому шагала с уверенностью, которую Саймон испытывал только на земле.

Мимо них потянулись бесчисленные платформы и дома на деревьях – среди них были такие большие, что Саймон бы заблудился внутри, – и он заметил, что Порша подстраивалась под его скорость, а не под Уинтер и Малкольма. Поэтому, когда дядя шаг за шагом преодолевал подвесной мост, подозрительно натянувшийся под его весом, Саймон замедлился, делая вид, что от высоты его тоже ведёт. Без крыльев это было легко. Раньше у него никогда настолько сильно не кружилась голова – а сейчас, стоило взглянуть вниз, и хватка на верёвках усиливалась.

В лабиринте мостов и лестниц они были не одни. Поначалу он выхватывал лица в окнах только мельком, но чем дальше они шли, тем больше анимоксов она замечал на Ястребиной горе, и вскоре народу стало так много, что пришлось протискиваться между мужчинами и женщинами, одетыми в такие же яркие одежды, как носила Порша. У неё они были голубыми, но в основном встречались золотисто-жёлтые, а также оранжевые и изумрудные.

– Ваши одеяния несут в себе какой-то смысл? – спросил Саймон, взбираясь по очередной лестнице. Чем выше на гору они поднимались, тем массивнее и выше становились деревья. Видимо, их не трогали столетиями, и только поэтому они выдерживали такой вес. – Ну, цвета одежды.

– Они указывают на положение в обществе, ваше высочество, – сказала Порша, и на щеках её вновь показались ямочки. – Поскольку вы – представитель королевской семьи, вам выдадут тёмно-синюю мантию. Я – член одной из девяти благородных семей, поэтому я ношу небесно-голубой. – Она гордо указала на свой наряд. – Те, кто служит в армии, носят зелёный, а простолюдины – золотой. Ваши товарищи, как представители чужих Царств, будут вынуждены переодеться в оранжевый.

– В оранжевый? – взорвалась Уинтер, шагавшая за Саймоном. – Я не стану так унижаться…

– Но ты ведь из Царства Рептилий, или я ошибаюсь? – коротко спросила Порша. – Потому что если в документах какая-то ошибка, нужно срочно оповестить совет…

– Да, я не превращаюсь в птицу, зато я здесь родилась и выросла, – прорычала Уинтер. – В отличие от тебя.

Саймон остановился посреди моста и слегка попятился. Он редко видел Уинтер в таком бешенстве, но Порша даже не моргнула.

– Кажется, на тебе сказывается время, проведённое Царстве Зверей, – ровным голосом сказала она. – Возможно, пока ты живёшь здесь, стоит посещать уроки этикета. Как тебе известно, у нас есть специалисты, занимающиеся поведением гибридов.

«Гибридов». Это слово не было оскорблением – в отличие от «шавки», – но по тону Порши было ясно, что именно она подразумевала, и Уинтер раскрыла рот.

– Как ты смеешь, – произнесла она остро, будто резанула ножом. – Как ты смеешь, ты, ты…

Уинтер запнулась, видимо, подбирая оскорбление поядовитей, но Саймон не собирался это терпеть и повернулся к Порше.

– Мои родители тоже из разных Царств, – холодно сказал он. – И до сентября я вообще не знал про существование анимоксов. Может, мне тоже стоит сходить к специалисту по поведению гибридов, м?

На мгновение глаза Порши расширились, но она тут же скрыла удивление.

– Если того желает его высочество, – спокойно сказала она. – Жители Ястребиной горы стремятся получать новые знания из любых источников. Не сомневаюсь, приспосабливаться к нашему миру тяжело, и я готова с радостью посоветовать вам парочку курсов. Для вашей адаптации, разумеется.

– А есть курсы, где учат сопереживанию? – спросил Саймон. – Доброте? Правилам приличия?

– Я… – Порша глубоко вздохнула и выдавила очередную улыбку. В этот раз ямочек не было. – Уверена, мы подберём вам что-нибудь по вкусу, ваше высочество. Пройдёмте?

Они поднялись на третий ярус, где народу оказалось значительно меньше. Здесь дороги, вьющиеся между домов, практически пустовали – не было никого, за исключением нескольких людей в голубых и зелёных одеждах, и Саймон нахмурился. Почему-то на этом ярусе всё казалось грандиознее, больше, прибавилось украшений, а над остальными зданиями чуть возвышались дома размером с особняки, крепкие мосты между которыми были построены прямо из ветвей деревьев.

– Добро пожаловать во дворец, – гордо сказала Порша, – и ваш новый дом, ваше высочество.

Стражник в зелёном поприветствовал их кивком, когда они взошли на крепкий мост, и Саймон нервно оглядел возвышающийся впереди дом.

– Это дворец? – спросил он недоверчиво. Здание больше походило на очень, очень дорогой домик на дереве, и он бы не удивился, окажись на двери табличка с надписью «НЕ ВХОДИТЬ».

Порша кивнула.

– Фасад спроектирован так, чтобы сливаться с окружающей природой, однако интерьер придётся вам по вкусу.

– По вкусу? – переспросил Саймон удивлённо.

– Кто-то явно не жил на Манхэттене, – пробормотала Уинтер. Из-за её спины раздалось рычание Малкольма, тихое настолько, что Саймон расслышал лишь рокот его предостережения.

А потом услышал ещё кое-что – чей-то голос, красивый и мелодичный, едва слышный, но такой знакомый, и он всколыхнул в памяти что-то старое, выеденное прошедшими годами.

– Что это? – спросил он, останавливаясь посреди платформы и прислушиваясь.

– Вы о чём? – слишком уж быстро спросила Порша.

– Голос, – сказал Саймон. – Кто-то поёт?

Порша отвела взгляд.

– Боюсь, я ничего не слышу, – сказала она. Саймон нахмурился. Не обращая на девушку никакого внимания, он свернул на мост, который вёл навстречу мелодии. Она поспешила за ним, стуча каблучками по твёрдому дереву.

– Ваше высочество, боюсь, нас уже ожидают, – окликнула она. – Если мы опоздаем, повелитель…

– Плевать, – отрубил Саймон. Он пробежал по следующей платформе, позабыв про высоту и про то, что любой неаккуратный шаг мог привести к падению в пропасть. И вообще, у него были крылья, а равновесие внезапно показалось не таким уж и важным.

Когда он забежал поглубже в лабиринт мостов и дорог, мелодия стала громче, – и он наконец-то заметил небольшую пристройку у дворца, к которой вёл единственный подвесной мост. Перед дверью стояли двое мужчин в зелёном, но окна были распахнуты настежь, открывая взору Саймона женщину, поющую старую рок-н-ролльную песню, которую он не слышал уже много лет. Светлые волосы были заплетены в косу. Даже издалека Саймон видел, как сильно она похудела, – но всё равно не мог её не узнать.

– Мама?

7

Замок в небесах

Шумный вздох Саймона разлетелся эхом, и песня мамы резко оборвалась. Несмотря на расстояние, которое их разделяло, их взгляды тут же встретись, и с лица её пропала всякая улыбка.

– Саймон? – Она перегнулась через подоконник, и он заметил на ней тёмно-синие одежды. – Ты что здесь делаешь? Что случилось? Почему…

– Достаточно. – Маму перебил резкий голос, и к Саймону подошёл высокий худой мужчина с волосами, цвет которых напоминал грязь. Перрин, самый верный лейтенант Ориона. Саймон тут же попятился.

– Я хочу увидеться с мамой, – сказал он горячо. Но пока он говорил, она отошла от окна, а стражник в зелёном закрыл ставни, загородив Саймону обзор.

Перрин фыркнул.

– Увидишься с ней, когда повелитель позволит.

– Я ему не подчиняюсь, – жарко ответил Саймон. – А уж тебе – тем более!

– Саймон, – донёсся до него голос дяди. – У вас ещё будет время увидеться. Может, сначала нам покажут, где мы будем жить?

Сначала Саймон не поверил, что Малкольм так легко спускает это Перрину с рук. Но потом обернулся и заметил мрачный взгляд дяди – поэтому заставил себя хоть немного разжать кулаки. Они пришли не ради драки, и как бы Саймон ни злился и не расстраивался, что Орион навлёк на его семью такой кошмар, запертым в курятнике искать Осколки будет куда сложнее.

– Ладно, – буркнул он, пронзил Перрина тяжёлым взглядом и поплёлся обратно. Оставлять маму было больно – его будто разрывало надвое, но, если он хотел вернуть ей свободу, нужно играть по правилам. Пока что. – Я всё равно проголодался.

– Вам очень повезло: у нас подают лучшие блюда во всех Пяти Царствах анимоксов, – с улыбкой сказала Порша, которую явно обрадовало, что он не устроил скандал.

– Лучшие в Птичьем Царстве – возможно, – сухо сказал Малкольм, – но пока не попробовала моё барбекю – считай, жизни не видела.

Саймон неохотно вернулся к остальным, но Перрин так и стоял в отдалении, наблюдая за ним. Пока Порша продолжала болтать, ведя троих гостей в сторону дворца, Саймон обернулся через плечо и заметил тяжёлый взгляд Перрина. Орион уверял, что хочет с ним помириться, но теперь Саймон хотя бы понимал, что не все обитатели Ястребиной горы разделяют его стремления – значит, скорее всего, наблюдать за Саймоном будут пристальнее, чем он ожидал, особенно учитывая то, что мама буквально в сотне метров от него.

Он так потерялся в собственных мыслях, что не заметил, как они вошли в так называемый дворец. Солнца над головой больше не было, сам воздух словно изменился – и Саймон застыл в широком дверном проёме, раскрыв рот.

Несмотря на простоватый фасад, сливающийся с лесом, интерьер полностью отвечал представлениям Саймона о замке. Полы вестибюля устилал белый мрамор, с потолка свисала хрустальная люстра, демонстрируя, чего ожидать от королевской резиденции. Высокие окна пропускали дневной свет, а на стенах, обрамлённых золотом, висели портреты мужчин и женщин, живших столетия назад.

– Так не бывает, – пробормотал Саймон, поворачиваясь на месте и пытаясь отыскать признаки наваждения. Но это была не иллюзия, и он потряс головой, злясь на себя за восхищение. – И тут всё такое?

– Да, весь дворец, – сказала Порша, проходя в вестибюль, отчётливо цокая каблуками. Малкольм пошёл за ней следом, радуясь возможности вернуться в помещение со стенами, а вот Саймон помедлил.

– Я и забыла, как тут роскошно, – сказала Уинтер, оставшаяся рядом с ним. Она вытягивала шею, оглядывалась. – Я столько раз входила в эти двери, что, наверное, однажды просто перестала замечать красоту.

В её голосе слышался отголосок тоски, и Саймон усилием воли оторвал взгляд от обстановки и взглянул на неё. Несмотря на своё удивление, он понимал, что ей тяжело. Даже тяжелее, чем они представляли, когда она согласилась сюда вернуться.

– Ты в порядке? – спросил он. Глубоко вздохнув, она кивнула.

– Да. Плохо только, что они послали за тобой Поршу, – проворчала она. – Все Гейлы – безнадёжно испорченные люди.

– Кхм.

Порша стояла в противоположном конце вестибюля, нетерпеливо притопывая, несмотря на улыбку и ямочки на щеках.

– У вас ещё будет время осмотреться, ваше высочество. За мной, пожалуйста.

Двери привели их в лабиринт из коридоров и лестниц. Порша, ведущая их куда-то, безостановочно рассказывала историю дворца. Какой правитель что добавил, какие восстания какое крыло разрушили, и какие из них были отстроены с ещё большим размахом. Слушать её было тяжело, и когда они добрались до простой белой двери, Саймон, в отличие от Порши, успел запыхаться.

– Ваше высочество, – сказала она, склонив голову. – Ваши покои.

– Покои? – хмурясь, переспросил Саймон.

– Как квартирка на Манхэттене, примерно, – пробормотала Уинтер мрачно, скрестив на груди руки. – Только без кухни.

– Там есть всё, что вам понадобится, – радостно сказала Порша, доставая ключ и открывая дверь. Петли скрипнули, будто ими давно не пользовались, и она поморщилась. – Я сейчас же пошлю за мастерами, ваше высочество.

Саймон с опаской заглянул внутрь. За дверью располагалась хорошо освещённая гостиная с белой и тёмно-синей мебелью. Ещё Саймон заметил двери, ведущие в другие комнаты. Сходу понять было сложно, но Саймон почти не сомневался, что покои эти раза в два больше квартиры, в которой они жили с дядей.

– Малкольм с Уинтер тоже будут жить тут, да? – спросил он, заходя внутрь. Порша кашлянула, но успела ответить, потому что он обернулся и смерил её взглядом. – Да?

– Если того желает его высочество, – сказала она неохотно. – Но не могу не заметить, что в гостевом крыле их ожидают собственные апартаменты…

– Это ты про то мелкое гнёздышко рядом с комнатами прислуги? Нет, спасибо. – Уинтер плюхнулась на диван. – Нам и тут хорошо. Можешь принести чего-нибудь попить.

– Я… – Порша на мгновение стиснула зубы – так быстро, что Саймон чуть было это не упустил. – Как скажете, мисс Скай. Я попрошу прислугу принести вам напитки.

Она закрыла за собой скрипнувшую дверь, оставляя Саймона, Уинтер и Малкольма наедине. Какое-то время они молчали, а потом в мозгу Саймона что-то щёлкнуло.

– Погоди, мисс Скай? – Он обернулся к Уинтер. – Ты же Уинтер Ривера.

Та уставилась на свои ногти.

– Ну… не совсем, – призналась она. – Ривера – девичья фамилия мамы и фамилия дедушки. Когда она вышла за папу, взяла его фамилию – Халсион. Это тоже благородный род.

– Значит, ты Уинтер Халсион? – ничего не понимая, спросил Саймон.

Уинтер промолчала. Малкольм, стоящий у окна, усмехнулся.

– Подозреваю, Орион дал ей свою фамилию, когда принял в семью, – сказал он; цвет его лица уже вернулся в норму. – То есть она стала Уинтер Скай.

Саймон заморгал, глядя то на Уинтер, то на дядю. Она не стала ничего отрицать, и он не сдержался:

– Так ты Уинтер Скай? Как… как «зимнее небо»?

– Уинтер Халсион Скай – «безмятежное зимнее небо», – поправила она, скрещивая руки на груди, словно защищаясь. – Не смотри на меня так. Родители не знали, что умрут и оставят мне такое дурацкое имя.

Саймон закусил губу, сдерживая смех. На самом деле было не настолько смешно – он понимал, почему она решила скрыть настоящее имя, ведь в ПРИЮТе её и так постоянно дразнили. Но напряжение сегодняшнего утра резко отпустило, и плечи его затряслись.

– Прости! – воскликнул он, заметив взгляд Уинтер. – Мне нравится твоё имя. Оно хорошее. Просто…

– Не очень-то подходит Рептилии. – Скривившись, она встала. – Я в свою комнату. Закончишь смеяться – позови, потому что я хочу есть.

– В свою комнату? – спросил Саймон, провожая её взглядом до двери.

– Да, в свою комнату, – сказала она недовольно. – Это же мои бывшие апартаменты. Куда ещё, по-твоему, могла пристроить нас Порша, чтобы побольше мне нагадить?

Она хлопнула дверью так, что затряслась мебель. Саймон посмотрел на дядю, не зная, что сказать, а тот лишь вздохнул.

– Мы понимали, что ей будет тяжело, – сказал он. – Дай ей время.

– Не уверен, что у нас его много, – ответил Саймон, опускаясь на диван, на котором только что сидела Уинтер. – Долго ещё Орион будет притворяться, что мы тут все одна большая счастливая семья?

– Пока ты будешь ему позволять, надеюсь, – ответил Малкольм, а потом вздохнул. – Послушай, Саймон. Я понимаю, что ты не хочешь, но подыграть придётся.

– Подыграть? – Саймон сморщил нос. – Я здесь. Меня называют «его высочеством», и я это терплю.

– Я не про то, – сказал Малкольм. – А вообще про всю ситуацию. Если понадобится, дай Ориону понять, что ты верен ему, а не мне. И даже не своей маме.

Саймон, не ожидавший этого, моргнул.

– Вы предлагаете сделать вид, будто я на его стороне?

– Сделай вид, будто проведённое здесь время заставило тебя задуматься над мировоззрением Ориона. Сделай вид, что понимаешь его – что разделяешь его идеалы. Для Ориона с его самолюбием… помнишь, что сказала Уинтер? Если будешь притворяться, что чему-то учишься, он может тебе поверить. Главное, чтобы это не бросалось в глаза. Иначе он решит, что ты над ним издеваешься. Но если понадобится – встань на его сторону, не на мою.

Нахмурившись, Саймон оглядел затейливую вышивку декоративной подушки, утыкавшейся ему в бок. Он понимал, что имеет в виду дядя, но его предложение казалось таким невероятным, таким невозможным, что даже представить не получалось.

– Орион убил папу. Он убил дядю Дэррила, – сказал он тихо. – Я не могу просто взять и… сделать вид, что он мне нравится.

– И не надо, – сказал Малкольм. – Сделай вид, что уважаешь его. Пока он тебе не поверит, ничего полезного ты от него не добьёшься.

На сердце заныло. Саймон понимал, что дядя прав – да, он не доверял Ориону, но и Орион ему не доверял. Однако была черта, перешагнуть которую он не мог.

– А что будете делать вы с Уинтер? – спросил он. – Если пойдёте искать Осколки, и вас поймают…

– Не пойдём, – сказал Малкольм. – Я буду делать вид, что я тут высокопоставленный гость, а Уинтер…

– Обязательно вляпается в неприятности.

Низкий голос раздался откуда-то сзади; Саймон резко обернулся, чуть не свалившись с дивана. Только сейчас он понял, что окно было приоткрыто – а на подоконнике стоял сапсан, безотрывно глядящий на Саймона своими чёрными глазами.

8

Девять благородных семей

Саймон не мог выдавить ни звука.

Он открывал и закрывал рот, готовый выпалить сотню оправданий, мелькавших в голове, но сказать ничего не мог. Малкольм уже вскочил на ноги, направляясь к подслушивавшей птице, будто намеревался свернуть ей шею. И хотя Саймон понимал, в какой ситуации они оказались – а она была очень, очень плохой, – позволить дяде убить очередного анимокса было бы значительно хуже.

– Дядя Малкольм, не… – начал было он, но его прервал возглас.

– Рован!

Уинтер пронеслась через гостиную так быстро, что Саймон только и увидел, что расплывчатое пятно. В то же время сапсан начал превращаться, и в объятия её поймал уже молодой парень со светлыми волосами и лёгкой щетиной.

– Я так по тебе скучала, – сказала Уинтер, утыкаясь лицом ему в грудь. – Почему ты не встретил нас на входе? Они прислали Поршу Гейл.

– Поршу Гейл? – Рован отпустил её. – И вы обе ещё живы? Невероятно. Или ты просто успела спрятать тело? – Он подозрительно оглядел комнату. Уинтер ткнула его локтем под рёбра.

– Если и успела, ты её не найдёшь, – хихикнула она.

Малкольм, стоящий между ними и диваном, кашлянул – до сих пор напряжённый и готовый броситься в любое мгновение. Рован спокойно обернулся к нему, широко улыбаясь.

– Альфа, – сказал он, почтительно склоняя голову. – Рад встретить вас в дружелюбной обстановке. Я Рован Перрин, сын…

– Я тебя знаю, – угрожающе сказал Малкольм. – И знаю, что ты состоишь в армии Ориона. Причём в высоком звании. А ещё – что ты пытался похитить моего племянника и его друзей, когда они ехали из Нью-Йорка в Аризону.

– Он хотел нас защитить, – сказала Уинтер, закрывая его собой.

– Я хотел их защитить, – быстро согласился Рован, пытаясь сдвинуть Уинтер. Та не поддалась и с места не сошла.

– Хочешь сказать, что если бы схватил Саймона, – произнёс Малкольм с вызовом с голосе, – то не передал бы его Ориону?

Рован нервно переступил с ноги на ногу.

– Даже если бы передал, то первым делом бы помог вашему племяннику бежать. Я лишь старался его защитить.

– Это просто слова, – сказал Малкольм, угрожающе шагая к нему. – Откуда мне знать, что ты не пойдёшь к Ориону, как только мы тебя отпустим?

– Он не врёт, – выпалил Саймон. Дядя хмуро посмотрел на него, но он не сдался: – Всё, что сказал Рован – правда.

– Ты-то откуда знаешь? – поинтересовался Малкольм. – Он тебе помогал?

– Ну… – Саймон понимал, что не стоит доверять незнакомым, но Рован работал на Лео – и был единственным шпионом Лео в Птичьей армии. Он не мог рассказать об этом Малкольму, потому что дядя считал Лео мёртвым, однако мог остановиться на полуправде. – Он… он друг Зии, – пояснил Саймон. – Можешь с ней связаться. Она за него поручится.

Малкольм просверлил Рована взглядом, обдумывая слова Саймона. Ладони его сжались в кулаки, и тогда Саймон встал рядом с Уинтер, перекрывая оставшемуся в меньшинстве дяде путь.

– Он всё это время помогал маме, – тихо сказал Саймон. – Защищал её, прикрывал меня. И он всё равно знает, чем мы занимаемся. Обещаю, дядя Малкольм, он не расскажет Ориону.

– Орион и так знает, – неожиданно произнёс Рован голосом, дрогнувшим из-за угрозы, исходящей от Альфы. – Он знает, что Саймон хочет найти Осколки. Знает, что вы с Уинтер пришли помочь. И подозревает, что где-то поблизости выжидают сын Генерала и юная Королева Чёрная Вдова. Я пришёл предупредить, – добавил он. – Куда бы Саймон ни пошёл, за ним будут следить. Ему опасно искать Осколки. По крайней мере, без помощи изнутри.

– И ты собрался помочь? – спросил Малкольм, не поддаваясь. Рован кивнул.

– Я отвечаю за безопасность Саймона, – сказал он. – Я знаю, кто и где будет за ним следить, поэтому, если дадите мне время, устрою слепые зоны. Дам возможность осмотреться без лишних глаз.

Малкольм фыркнул.

– И с чего нам тебе верить?

– Потому что без меня вы не справитесь, – ответил Рован, расправляя плечи. – Вы можете мне не доверять, но, надеюсь, я достаточно помогал Саймону и его маме, чтобы он дал мне шанс.

Комната погрузилась в тишину. Саймон смотрел то на дядю, то на Рована, не зная, чего ожидать. А потом единым движением Малкольм рванулся вперёд и схватил Рована за зелёное одеяние, притягивая к себе.

– Слушай сюда, – прорычал он так низко, что Саймон с трудом расслышал. – Если с моим племянником что-то случится, я буду винить тебя, и расплачиваться придётся кровью. Всё ясно?

Рован кивнул со зловещим спокойствием. Малкольм скрепя сердце отпустил его – и пока Саймон думал, что тут сказать, дядя вышел из комнаты и твёрдой рукой закрыл за собой дверь.

– Н-да. – Рован прокашлялся. – Интересный разговор вышел. Уинтер, я, конечно, ценю заботу, но можешь превращаться обратно.

Только тогда Саймон заметил змею у ног Рована, угрожающе демонстрирующую клыки. Недовольно прошипев что-то, подозрительно напоминающее ругательство, змея снова стала Уинтер.

– Ты собиралась укусить дядю Малкольма? – спросил Саймон, у которого от неожиданности распахнулся рот.

– Если бы он напал на Рована, – проворочала она. – Ты же знаешь, Малкольм бы его в порошок стёр.

– Эй, ну не надо, – сказал Рован и рассмеялся, избавляясь от остатков напряжения. – У меня, конечно, нет мускулов Альфы, но драться я умею. Так, давайте-ка найдём вам одежду, а там можно и до обеденного зала дойти?

Уинтер мгновенно скривилась.

– Я не надену оранжевый.

Его улыбка пропала.

– Уинтер, ты знаешь правила не хуже меня.

– Я всё ещё принадлежу к королевской семье, – резко заявила она. – Я всё ещё Скай, а если Орион больше меня не признаёт – то я все ещё Халсион, я здесь выросла. Этого у меня не отнять.

– Не отнять, – сказал Рован так ласково, что Саймону показалось, будто он подслушивает чей-то личный разговор. – Ситуация сложная, уверен, историки ещё долго будут её разбирать…

– Плевать мне, – горячо сказала Уинтер. – Если Орион не разрешит носить тёмно-синий, надену голубой. Он мой по праву рождения, нравится им это или нет.

– А если тебя арестуют? – спросил Рован. – Ты готова пойти на это ради гордости?

Она смерила его кислым взглядом.

– А сам-то как думаешь?

Саймон нахмурился.

– Неужели цвет, который ты носишь, так важен, Уинтер?

Ответом послужили покрасневшие щёки и заблестевшие глаза. Она не просто упрямилась – она хотела, чтобы её приняли, хотела быть частью бывшего дома, и Саймон просто не мог понять её чувств. Тяжело вздохнув, он повернулся к Ровану.

– Ты же сможешь найти голубую… одежду для меня, да? – спросил он.

– Мантию, – поправил Рован таким же мягким голосом, каким обращался к Уинтер. – Да, я найду что-нибудь её размера. Но девяти благородным семьям это не понравится, учитывая, что Уинтер… – Он кашлянул. – Учитывая, что Уинтер от них отличается.

– Это их проблемы, – жарко сказал Саймон. – Если Орион хочет, чтобы я был рядом, пусть заставит их смириться.

Не прошло и часа, как Порша Гейл вернулась, но в этот раз в сопровождении небольшой армии стражников в зелёных робах. На мгновение, когда Саймон только открыл дверь, он решил, что это очередная уловка Ориона и она пришла его арестовывать. Однако вместо наручников Порша продемонстрировала ему яркую улыбку.

– Ваше высочество! Вы нашли свою мантию, очень рада!

Саймон глянул на свою тёмно-синюю робу. Изначально она показалась очень уж длинной, но теперь увидел Поршу с солдатами и понял, что край её действительно должен доходить до колен.

– Её обязательно носить?

– Только на улице и на торжественных мероприятиях, – радостно отозвалась Порша. – Хотя я бы посоветовала вам её не снимать, пока придворные не запомнят ваше лицо. Вас устроили чай и выпечка, присланные с кухни?

– Да, эм… – Саймон оглянулся на столик в углу гостиной, куда молчаливый слуга водрузил целую гору кексов, печенья, булочек и другой выпечки, названия которой он не знал. – Даже чересчур. Куда пойдёт всё недоеденное?

– Нетронутую еду мы раздадим тем, кто её захочет, – успокоила она его, вновь сверкая ямочками. – Ваш дедушка будет рад, что вас беспокоит продовольственный вопрос. Он тоже крайне им озабочен.

Саймон не нашёлся с ответом – к нему подошёл Малкольм. Оранжевая мантия была тесновата ему в плечах, и он хмуро её оправил.

– Рован сказал, что сам проводит Уинтер, – произнёс он. – Давайте уже с этим покончим.

Порша с трудом удержала жизнерадостное выражение лица.

– Разумеется, Альфа, – сказала она с лёгким поклоном. – Сюда.

Дорога до обеденного зала заняла удивительно много времени, но в этот раз, к счастью, Порша не стала рассказывать, какой повелитель Птиц какую колонну построил. Вместо этого она бесконечно распиналась на тему этикета и манер – сначала Саймон пытался слушать, а потом речь зашла о том, какую вилку, когда использовать, и он перестал.

Мысленно он попытался составить карту дворца. Два поворота направо привели их из его комнаты в длинную галерею, увешанную картинами; повернув налево, они оказались в роскошной гостиной с золочёной мебелью и окнами в потолке. Ещё через несколько поворотов Саймон чуть не сбился, а потом Порша остановилась перед парой стражников, вооружённых луками и стрелами.

– Обеденный зал, ваше высочество, – сказала она, поправляя ему мантию. – Если вдруг вам понадобится что-то, что не может организовать прислуга – обратитесь ко мне, и я обо всём позабочусь. И ни в коем случае, – добавила она, глядя на него большими серьёзными глазами, – не спорьте с Его Величеством. Особенно в присутствии девяти благородных семей.

Обещать Саймон ничего не мог, несмотря на её взгляд. Но когда двери распахнулись, и он увидел, что ждёт его в громадном обеденном зале, то сглотнул. Он сам не знал, чего ожидал – может, небольшого стола с парочкой двоюродных тётушек да сестёр с братьями, о которых знать не знал. Но за длинным столом восседала минимум сотня людей, одетых в голубые мантии – и все ждали от него первого шага.

За его спиной выругался Малкольм, и он ощутил на плече его руку. Саймон был благодарен за напоминание, что он не один, однако понимал: здесь придётся действовать в одиночку. Нельзя предстать перед двором испуганным испорченным мальчишкой, которому требовалась защита страшного Альфы.

Благодарно глянув на Малкольма, он выскользнул из его хватки и проследовал за Поршей в зал. Как и все комнаты, что они проходили, он был отделан мрамором и золотом, со стен свисали зеркала, а потолок оказался полностью стеклянным. Но Саймон практически не замечал деталей – он рассматривал людей, мимо которых проходил, удивляясь их прищуренным глазам и напряжённым позам.

И только заметив лысеющего мужчину, откровенно кривящего губы, Саймон понял: все в зале его ненавидят.

– Саймон, мой мальчик! – по залу разнёсся зычный голос Ориона. Он сидел во главе стола, приветственно раскинув руки. – Очень рад, что ты пришёл. Я начал волноваться, что ты заблудился.

– Приношу свои извинения, Ваше Величество, – сказала Порша, останавливаясь рядом с Саймоном и склоняясь в поклоне. – Больше не повторится.

– Вы уж постарайтесь, мисс Гейл, – бросил Орион и снова посмотрел на Саймона. – Итак, – сказал он уже громче, – не хочешь присесть со мной, Саймон? Хватит с меня пустой болтовни этих стариков.

Мужчины в синем, сидевшие по обе стороны от Ориона, молча поднялись, но ядовито посмотрели на Саймона. Лицо его загорелось, и он помотал головой.

– Ничего, – сказал он. – Мы с дядей Малкольмом сядем где-нибудь ещё.

– Не смеши меня, – махнул рукой Орион. – Ты мой почётный гость, я не хочу, чтобы ты весь вечер слушал бредни какой-нибудь Фреды Свифт.

Саймон понятия не имел, кто такая Фреда Свифт, но пожилая женщина в середине стола так и не смогла скрыть оскорблённый вздох за кашлем.

Неохотно он сел справа от Ориона, чтобы дедушка смог видеть его здоровым глазом. Малкольм, выделяющийся одними только длинными волосами и размерами, разместился напротив, со стороны слепого глаза повелителя Птиц.

– А теперь, – почти восторженно произнёс Орион, – да начнём же пир в честь моего внука и долгожданного возвращения наследника нашего Царства в гнездо!

Он хлопнул в ладоши, и неожиданно объявившаяся прислуга заставила столы огромными подносами, полными всевозможной еды. Среди неё была курица, жареная рыба, картофель, который источал такие ароматы, что пришлось сглатывать слюну, пёстрые фруктовые композиции, настолько идеальные, что казались произведениями искусства, такие изысканные овощи, что Саймону искренне захотелось их съесть – и бурчащий желудок Саймона совсем не жаловался, что на столе не было пиццы или бургеров.

Саймон потянулся к блюду с картофелем, но Порша, севшая слева от него, ткнула его локтем.

– Подождите, – шепнула она, и он неохотно убрал руку, оглядываясь. Никто не спешил приступать к еде, а кое-кто даже смотрел на него, прикрывая усмешки руками и салфетками.

Может, стоило всё же послушать, о чём говорила Порша, подумал он, когда слуги вернулись, чтобы положить им еду.

Вскоре его тарелка ломилась от еды. Орион приступил к трапезе, и он последовал его примеру. Запихивая в себя еду, он услышал смешок дедушки.

– Твой дядя тебя вообще кормит? – спросил он, не глядя на Малкольма.

Саймон оторопел; вилка с кусочком курицы замерла на полпути ко рту.

– Не завтракал, – буркнул он. Сидящий напротив дядя стиснул в пальцах нож.

– Ах, что ж. Растущему организму нужна еда. – Орион улыбнулся, и Саймона от этой улыбки как-то неприятно скрутило. Хотя, может, дело было в картошке, которую он съел.

Он опустил вилку.

– Перрин говорил, что я видел маму?

Орион заморгал.

– Увы, нет. Но это неудивительно. Я не скрываю, где проживает твоя мама.

– Где ты её запер, – поправил Саймон. Порша снова ткнула его, в этот раз сильнее, но он не сдался. – Ты сказал, что отпустишь её, если я пойду с тобой. Где она? – Он картинно оглядел стол. – Что-то не вижу.

– Я планирую отпустить её в ближайшее время, – сказал Орион. – Но могу заверить, Саймон, у неё прекрасные условия.

– Даже самая прекрасная клетка – всё равно тюрьма, – резко ответил он. От тычков Порши бок начинал побаливать. – Мог бы пригласить её на обед.

– Боюсь, она предпочитает есть в одиночестве. И я её не виню, учитывая, какое здесь пустое, скучное общество. – Он обвёл вилкой всех собравшихся. – Гейлы и Халсионы ещё ничего, разумеется. – Он коротко кивнул Порше, которая внезапно сверкнула ямочками. – Но Алуэтты, Мерли, Свифты, Альтаиры… – Он покачал головой. – И я уж не говорю про Кирков и Лонансов.

– Позвольте спросить, – осторожно сказала Порша, – раз его высочество вернулся, он сменит имя на Саймон Скай?

Бам.

Нож Малкольма погрузился в деревянную столешницу в паре сантиметров от тарелки Ориона.

– Его зовут Саймон Торн. Он родился Торном, и уж имя вы у него не отнимите, – прогромыхал он.

Сидящие поблизости перестали есть, замерли, как статуи, прислушались. Но, если Орион и испугался, он этого не показал. Даже не дрогнув, он промокнул уголки губ салфеткой.

– Я не собираюсь менять Саймону имя. Если когда-нибудь он решит взять фамилию матери – возражать я не стану. К тому же, фамилия его отца найдёт продолжение в роду его брата, согласитесь? – Он помолчал. – Хотя, пожалуй, это пока не точно.

Малкольм побагровел. И не успел Саймон ничего сказать, как дядя бросился к рукояти ножа, воткнутого в стол, с явным намерением им воспользоваться.

Однако, к удивлению Саймона, дедушка дотянулся до неё первым. Несмотря на то что Малкольм сидел со стороны слепого глаза, именно повелитель Птиц сомкнул пальцы на рукояти и вытащил нож из крепкой столешницы. А потом посмотрел на Саймона, будто они с ним вели приятную беседу, никак не относящуюся к происходившему, и наставил лезвие на горло Малкольма.

– Я не люблю угрозы, Альфа, – низким голосом произнёс он. Над столом воцарилась тишина, и все собравшиеся не сводили с него взгляда, будто разом задержав дыхание. Хотя, судя по открытой надежде, написанной на некоторых лицах, они вряд ли болели за своего правителя.

– О каких угрозах речь? – Малкольм протянул к нему ладонь. – Я просто хотел порезать рыбу.

Орион, не глядя на него, усмехнулся и с поразительной грацией отдал нож.

– Ладно. Значит, ошибся.

Он говорил это, а сам смотрел куда-то вбок, и Саймон огляделся, пытаясь понять, что же высматривает Орион. И тогда он понял: зеркала. Орион видел отражение Малкольма в зеркале, висящем на стене.

Двойные двери на противоположном конце зала распахнулись, и все с интересом зашептались. Саймон с колотящимся сердцем посмотрел на Ориона, а потом на дядю. Неужели Птичий повелитель приказал арестовать Малкольма при первом же подобном случае? Птичья армия готова в любой момент утащить дядю в наручниках?

Но когда он вытянул шею, пытаясь разглядеть вошедших, на глаза ему попались чёрные волосы и небесно-голубая мантия. Уинтер шла по залу в сопровождении Рована и остановилась лишь перед Орионом.

– Ваше Величество, – сказала она сквозь зубы, однако опустилась в глубоком реверансе. – Спасибо, что пригласили отобедать.

– Это ещё что? – в ярости вскинулась Порша, вставая. – Ваше Величество, прошу прощения. Я говорила ей, что нужно надеть оранжевое. Я даже подготовила оранжевую мантию…

– Я – Халсион, – сказала Уинтер, задирая голову и презрительно глядя на Поршу. – Халсионы не ходят в оранжевом.

Орион оглядел их подозрительно насмешливым взглядом.

– Думаю, Уинтер права, – сказал он. – К тому же, голубой после тёмно-синего – тоже понижение, не так ли? Возможно, не такое унизительное, как вы надеялись, мисс Гейл, но мы должны уважать кровь девяти благородных семей вне зависимости от того, с кем они заводят потомство.

Порша, злая и красная, коротко кивнула и снова села рядом с Саймоном, стискивая руки на коленях. Сидящие поблизости быстро поведали о произошедшем тем, кто сидел подальше, и вскоре сплетни пожаром разнеслись по всему залу. Но Уинтер это, кажется, не трогало, и под усиливающийся шум шепотков она села рядом с Малкольмом.

– Подайте еды, – приказала она прислуге, быстро склонившейся, чтобы помочь. – Вы не представляете, как давно я нормально не ела.

– Ну, правда, Альфа, – усмехнулся Орион. – Кажется, аппетит детей на что-то намекает.

Малкольм снова стиснул нож, поэтому Саймон быстро вмешался.

– На крыше ты мне кое-что обещал, – сказал он, нарочно стараясь не уточнять, зная, что сказанное очень быстро узнает весь зал. – И я хочу знать, планируешь ли ты исполнять обещания.

– Разумеется, – ответил дедушка. – Более того, я бы хотел устроить экскурсию сегодня вечером, после отдыха. В Нью-Йорке чудесные закаты, но ты не поверишь, насколько прекрасны они в горах.

Закаты Саймона интересовали мало – по крайней мере, на которые приходилось смотреть в сопровождении Ориона, – однако он кивнул и вновь взялся за вилку, избегая взгляда Малкольма. Оставаться с дедушкой наедине было опасно – опаснее, чем встречаться с акулами, гадюками или стаей бешеных волков. Но чем быстрее они найдут Осколки, тем быстрее Уинтер с Малкольмом избавятся от его влияния и невероятного давления многочисленной армии. А поскольку Саймон знал, чего именно от него ожидает дедушка, он мог придумать, как использовать это в свою пользу и наконец – наконец – обернуть игру Ориона против него самого.

9

Грачата и галчата

Вечером того же дня, после непродолжительного сна, разбитый и невыспавшийся, Саймон вновь вышел с Поршей в лабиринт дворцовых коридоров. В этот раз он не знал, куда его ведут, а Порша вела себя неестественно тихо.

– Орион злится? – спросил Саймон, которого молчание заставило занервничать. Она качнула головой.

– Наоборот, он очень рад вас видеть, – натянуто сказала она. – Я никогда не видела его в таком прекрасном настроении.

Саймон не знал, как на это реагировать. С одной стороны, было легко представить, что Орион, как дедушка, радуется возвращению своего блудного внука. С другой – Саймон знал, какой повелитель Птиц на самом деле человек, и думал, что он может радоваться только в одном случае: если получит желаемое. И этим желаемым не мог быть один только Саймон.

– Прости за Уинтер, – через какое-то время сказал он. – Не за… ну, она действительно заслужила носить голубой. Даже синий, – добавил он, указывая на мантию, которую едва не забыл надеть. – Но иногда она… грубовата.

– Я не расстроена, – сказала Порша со слабой улыбкой. – Ну, не сильно. Гейлы не дружат с Халсионами, а с Уинтер мы знакомы давно. Она очень честная, согласитесь?

– Когда нужно высказать своё мнение – да, – ответил Саймон, и Порша тихо рассмеялась.

– Меня это восхищает. Её честность, прямота. Её не заботит, что о ней думают другие.

– Заботит, – возразил Саймон, качая головой. – Даже больше, чем кажется. Просто… – Он замолчал. Он будто предавал Уинтер, обсуждая её с девушкой, которую она явно недолюбливала.

Порша вздохнула.

– Просто нам она уже давно безразлична, так зачем из кожи вон лезть, чтобы нас впечатлить?

Он едва заметно кивнул. Порша остановилась среди узкого коридора, полностью выполненного из мрамора, и обернулась к нему.

– Вы добрый, порядочный человек, – тихо сказала она, скользя по нему взглядом голубых глаз. – И хорошо разбираетесь в людях. Хорошая интуиция, как говорит мама. Я часто сомневаюсь, но только не в вашем присутствии. Когда-нибудь вы станете отличным правителем.

– Возможно, – расплывчато ответил Саймон, пытаясь не поёжиться под её взглядом. Порша закусила губу, оглядываясь, словно проверяла, нет ли никого рядом.

– Послушайте… Начиная с завтрашнего дня, у вас будет мало времени. Репетиторы, встречи с Орионом и девятью благородными семьями, изучение устройства нашего Царства. Вы не сможете ни с кем подружиться, а всем новым знакомым будет что-то от вас нужно.

Саймон хотел было спросить, чем от них отличается она, но передумал. Порша продолжила, будто ничего не заметила.

– На этом ярусе мало детей, – сказала она. – Все они из девяти благородных семей, поэтому их родители пристроили их в лучшие школы-интернаты нашего Царства. Но некоторые всё же остались. По разным причинам. И иногда мы собираемся и играем.

– Я… – Саймон замялся. – Я не умею ни во что играть. – По крайней мере, в те игры, которые должны были нравиться им.

– Не страшно. Мы вас научим, – сказала Порша, хватаясь за свою идею – она даже заговорила быстрее. – Мы как раз собираемся сегодня, приходите, если не слишком устанете. В нашем Царстве обычно ужинают за книгами или учебниками. Никаких пышных празднеств, как у других Царств. Но мы принесём чего-нибудь поесть.

С обеда прошло уже несколько часов, но Саймон всё равно сомневался, что в него что-то влезет.

– Я подумаю, – сказал он. – Можно привести Уинтер?

Порша резко выдохнула.

– Я ей не нравлюсь.

– Может, понравишься, если перестанешь грубить, – сказал Саймон. – Не хочу её бросать. Я прослежу, чтобы она не кусалась.

Порша фыркнула – удивительно, учитывая, какой собранной она всегда казалась.

– Вы же понимаете, что не можете этого обещать. Но ладно. Дадим ей шанс. Если она будет плохо с нами обращаться, то мы её прогоним.

– А если с вами плохо обращаться буду я, можете и меня прогнать, – сказал Саймон. Она улыбнулась.

– Сомневаюсь, что ты можешь с кем-то плохо обращаться, Саймон. Если человек этого не заслужил, конечно.

Когда они добрались до тяжёлой дубовой двери, охраняемой двумя стражами, Порша коротко попрощалась, и Саймон с опаской заглянул внутрь. В прихожей, где он оказался, было темно – и он бы ничего не увидел, если бы не полоса света, льющегося из-под двери на противоположном конце коридора. Не отрывая ног от пола, чтобы не споткнуться, Саймон подошёл к ней и осторожно постучал костяшками по гладкому дереву. Безо всякого предупреждения дверь распахнулась, и старые петли скрипнули даже громче, чем в покоях Саймона.

– Ты пришёл! Наконец-то, – поприветствовал Орион, и Саймон вышел на широкий балкон, откуда открывался вид на гору. Отсюда можно было разглядеть всё на километры вперёд – и густые леса, переходящие в крохотные деревеньки, раскиданные по долине, и лежащие за ними невысокие горы. За последний год Саймон много где побывал, но нигде не было так прекрасно.

– Ох. – Он перегнулся через перила, сжимая поручень. – Тут всегда такой вид?

Орион кивнул.

– Провести тебе экскурсию?

Несмотря на беспокойство, которое вызывал в нём дедушка, Саймон кивнул.

– Мы полетим вдвоём или с армией? – спросил он с излишней, пожалуй, насмешкой.

– Вдвоём, мой мальчик, – сказал Орион. – Такими прекрасными видами должны наслаждаться лишь короли.

Он обернулся в потрёпанного орла, и Саймон последовал его примеру с секундной задержкой. Они вместе вылетели с балкона, мчась навстречу садящемуся солнцу. Саймон не летал в открытом пространстве ещё с Мичигана, поэтому наслаждался тёплыми ветрами, держащими его высоко над землёй.

– Ничто не способно сравниться с полётом, согласись? – крикнул Орион, заворачивая обратно к горе. Ястребиная гора возвышалась на фоне малинового неба, гордая, как само Царство Птиц. Её нельзя было назвать самой высокой в мире, нет, однако в ней всё равно чувствовалась сила, которую Саймон не замечал с земли.

– Да, не способно, – искренне согласился Саймон. Он очень любил летать, но почти не говорил об этом с друзьями. Какой смысл, если они не знали, каково это? А Нолан настолько неуклюже держался в воздухе, что Саймон, разговаривая с ним, чувствовал себя так, будто хвастался.

Они с Орионом долетели до вершины и устроились на большой скале, выступавшей из горы. Они вместе смотрели, как солнце заходит за бесконечный горизонт, и на душе Саймона стало необычно легко.

Но относительный мир не мог длиться вечно. В ближайшие дни у него вряд ли бы появилась возможность поговорить с Орионом наедине, поэтому он задал вопрос, снедающий ещё с ночи на крыше Небесной башни:

– Ты правда знаешь, где Селеста?

Орион усмехнулся.

– А ты дела в долгий ящик не откладываешь, да? – Сначала Саймону показалось, что он не ответит, а потом он вздохнул. – Нет. Пока что. Но её ищут мои лучшие люди, и убежищ у неё не так много. Мы найдём твоего брата, Саймон, – добавил он и повернулся к нему здоровым глазом. – Даю слово.

Это обещание Саймона ничуть не успокоило – особенно из уст Ориона.

– Если ты её найдёшь, предложишь ей сделку?

– Какую сделку? – спросил Орион, снова глядя на закат. Малиновые и рыжие оттенки постепенно переходили в фиолетовый, и Саймон заметил пару звёзд, выглядывающих из темноты.

– О которой мы говорили, – сказал он. – Если она отдаст мне свои Осколки, то ты отдашь свои, и я уничтожу оружие, чтобы оно никому не досталось.

Тишина. Саймон старался не выказывать своё нетерпение, но мгновения всё тянулись, а солнце скрылось на западе. А потом, когда воцарились сумерки, Орион к нему обернулся.

– Эта война нужна мне не больше, чем тебе, – сказал он. – Мы и так потеряли много прекрасных людей, и если в моих силах остановить кровопролитие, я это сделаю. Если мы найдём Селесту и если ты уговоришь её отдать Осколки, то я передам свои. Но только при условии, что их сразу же уничтожат, – добавил он.

Саймон кивнул. Он не мог заставить себя поблагодарить дедушку, но именно на такое продвижение он и надеялся. Не факт, что они разыщут Селесту, не факт, что она отдаст Осколки, и не факт, что Орион сдержит слово. Но, может, у них всё ещё был шанс покончить с этим, не пролив больше крови.

– Ладно, хватит об этом, – сказал Орион, неожиданно заулыбавшись. – Скажи, Саймон, как тебе Порша?

– Порша? – Он захлопал глазами. Кто-то, что, видел их в коридоре? Орион знал, что он решил познакомиться с остальными детьми? Да и какая ему разница? Он же мог общаться с людьми, да? – Ну, она… неплохая, думаю, – медленно ответил он. – Когда всё идёт так, как она хочет.

Орион, запрокинув голову, рассмеялся.

– Да, мой мальчик, ещё никто не отзывался о Гейлах так хорошо. Я рад. Я рассчитывал, что она станет твоей личной помощницей.

– Моей… кем?

– Личной помощницей. Она будет заниматься твоим расписанием и разбираться с повседневными задачами, пока ты занят учёбой. В этом духе. И я был бы не против, если бы вы подружились, – добавил он. – И не только подружились. Нам не помешает альянс с Гейлами, а поскольку ты вернулся, самое время обсудить планы на будущее.

– Чего-чего?

Теперь Орион рассмеялся так громко, что его смех отразился от горного склона эхом.

– Позже обсудим, – сказал он. – Пора возвращаться, Саймон, а то скоро стемнеет. Плохое освещение – та ещё проблема, когда не хватает глаза.

Орион взлетел, а Саймон, не пришедший в себя, поднялся за ним, изо всех сил стараясь не думать, о каких «планах на будущее» говорил дедушка.

– Он хочет женить тебя на Порше?

Тишину в апартаментах нарушил громкий смех Уинтер. Она, в отличие от Саймона, не волновалась, а практически падала с дивана, стискивая живот. Саймон без малейшей улыбки скрестил руки на груди, дожидаясь, пока она закончит.

– Очень рад, что тебе смешно, – пробурчал он, до сих пор пребывая, кажется, в состоянии лёгкого шока. – Он же не серьёзно, да? Он пошутил?

– Сомневаюсь, – сказал Малкольм, выходя из ванной в пижаме, попутно вытирая волосы полотенцем. – В Царстве Птиц столетиями устраивались браки по расчёту, особенно среди благородных семей. Даже не сомневайся, если бы твоя мама не сбежала и не вышла за твоего отца, Орион выдал бы её за какого-нибудь благородного выродка.

Саймон поморщился.

– Серьёзно?

– Серьёзно. – Малкольм присел на диван, осторожно отодвигая Уинтер, чтобы она его случайно не пнула. – Помню, твой отец волновался, что из-за их свадьбы Изабель с Орионом рассорятся.

– Подозреваю, Орион сам был виноват, – проворчал Саймон, но всё равно задумался. Неужели Орион пошёл войной на Торнов, потому что мама Саймона отказалась вступать в брак по расчёту и вышла замуж за мужчину из другого Царства? – Он ведь не станет меня заставлять, да?

– Ты… не представляешь… как ему нужен… этот союз, – сказала Уинтер, пытаясь отдышаться и сесть. – Он бы сам на Порше женился, если бы Гейлы одобрили.

Саймона замутило.

– Бедная Порша.

– Её мать всё равно этого не допустит, – отмахнулась Уинтер. – Гейлы – вторая самая богатая семья в Царстве, и до недавнего времени они были главными соперниками Скаев. Но потом у Порши умер отец…

– У неё умер отец? – переспросил Саймон.

– В той же битве, что и мой. Не тормози, – нетерпеливо сказала Уинтер. – В общем, Порша теперь наследница, а для остальных восьми семейств незамужняя наследница – самое ценное. Поэтому мать её так оберегает, – добавила она. – Чтобы никто не вскружил ей голову без разрешения.

Саймон в ужасе покачал головой.

– Средневековье какое-то.

– Оно самое, – сказал Саймон. – Если тебе было интересно, почему все в Царстве Птиц такие несчастные – это потому, что их жизни подчиняются дурацким архаичным законам, которые их разобщают и настраивают против своего правителя.

– Всё не так плохо, – пожала плечами Уинтер. – Раньше даже было хорошо. Я-то думала, мне не придётся ходить на свидания и неловко там сидеть, ну… понимаете. – Её щёки вспыхнули. – Но, наверное, если бы меня попытались свести с каким-нибудь… с какими-нибудь Нэшем Алуэттом или Космосом Мерлем, было бы кошмарно.

– Не важно, – сказал Малкольм, в последний раз выжимая волосы и откладывая влажное полотенце в сторону. – Ты больше не в Царстве Птиц, а Саймон здесь не задержится, так что женить его не успеют.

– Да уж надеюсь, – проворчал Саймон – и, кажется, заметил на губах Уинтер потаённую усмешку. – О, кстати. Порша с друзьями позвали меня посидеть с ними. Можно?

– С какими друзьями? – спросил Малкольм, а в ту же секунду Уинтер выпалила:

– Что ты сказал?

– Эм… не знаю, с какими, – медленно ответил Саймон. – Тебя тоже позвали, Уинтер.

Она резко выдохнула.

– Зато я знаю, кто там будет. И…

– И тебя они бесят? – предположил Саймон. – Да ладно тебе. Порша пообещала не грубить, если ты не начнёшь первая. К тому же, я их не знаю. Вдруг они меня обманут или… ну, например, начнут высмеивать.

– Ещё как начнут, – пробормотала она. – Полные придурки.

– Тогда ты тем более нужна Саймону, – сказал Малкольм. – К тому же, кто знает? Может, попутно узнаете что-нибудь об Осколках.

Она фыркнула.

– Да откуда им знать.

– Ты сама сказала – Порша Ориону нравится, – заметил Саймон. – Может, он ей что-нибудь рассказал. Или она сама догадалась. Попробовать стоит, согласись?

Уинтер врезала по подушке кулаком, делая вид, будто взбивает её.

– Ладно. Но если они затеют ссору, я уйду.

– Если они затеют ссору – ты тоже уйдёшь, Саймон, – сказал дядя. – Меня не волнует, сколько им лет. Мы не знаем, чего им нужно, а я не хочу, чтобы ты влезал в чужие разборки.

Саймон косо ухмыльнулся.

– Когда это я влезал в чужие разборки?

– Не умеешь шутить – не пытайся, – сказала Уинтер и с ворчанием поднялась. – Пойду переоденусь. Не пойду к Порше в футболке, в которой сплю. А то она никогда об этом не забудет.

Договорив, она пошла в спальню и захлопнула за собой дверь.

Двадцать минут спустя Порша поприветствовала их в коридоре широкой улыбкой.

– Уинтер! Ты пришла, – сказала она, целуя её в щёки. Уинтер не стала сопротивляться, но от Саймона не укрылось, с какой силой она сжимает сумочку. – Отлично. Без тебя было бы скучно.

Уинтер натянуто улыбнулась, но стоило Порше отвернуться, как улыбка сошла на нет.

– Надеюсь, оно того стоит, – пробормотала она Саймону, следуя по коридору за Поршей, у которой с вечера явно поднялось настроение.

Коридоры заливал свет факелов, а портреты и зеркала зловеще подрагивали под игрой теней. Без солнечного света дворец неожиданно показался тёмным и страшным, и Саймон склонился и без всякой насмешки шепнул Уинтер:

– Спасибо, что согласилась пойти.

– Ты мне скажи, если буду мешать, – тихонько поддразнила она. – Не хочу становиться третьей лишней.

Саймон ущипнул её за руку, и она воскликнула:

– Эй!

– Что такое? – спросила Порша – она развернулась так резко, что Саймон в неё чуть не влетел. – Всё в порядке?

– А… да, да, – сказала Уинтер, прожигая Саймона взглядом. – Он мне на ногу наступил.

– Извини, – сказал Саймон абсолютно неискренне. Но весь оставшийся путь свои замечания Уинтер сдерживала.

Наконец, пробравшись в крыло прислуги и взобравшись по лестнице, которая с каждым пролётом становилось всё более шаткой, они добрались до тупика. Саймон непонимающе огляделся, словно ожидая, что из воздуха магическим образом появится дверь.

– Мы пришли? – спросил он, раздумывая, не собиралась ли Порша столкнуть его с лестницы. На всякий случай он крепко сжал потрескавшийся поручень.

– Ещё нет, – с таинственной улыбкой ответила Порша. Сжав руку в кулак, она трижды постучала в стену.

Сначала ничего не произошло. А потом в потолке медленно появилась полосочка света.

– Кто идёт? – раздался голос, который явно пытались сделать ниже, чем он был на самом деле.

– Это я, Нэш, – вздохнула Порша. – Обязательно каждый раз спрашивать? Кто ещё сюда придёт?

– Пираты, – ответили ей. – Воры. Плохие люди. Лишь те, чьи помыслы чище чистейших, знают пароль.

Порша закатила глаза и виновато взглянула на Саймона.

– Галдят грачата на галчат, глядят галчата на грачат, – сказала она, морщась. – И не заставляй повторять. Сам знаешь, я постоянно путаюсь.

Что-то над головой загрохотало, а потом с потолка спустили верёвочную лестницу. Кажется, Саймон заметил темноволосого мальчика в странной шляпе, но не успел разглядеть – он моментально скрылся. Порша резво взлетела по лесенке, Уинтер вскарабкалась за ней, поэтому Саймону пришлось медленно лезть в одиночестве. Он пошатывался на каждом шагу, но всё же справился.

– Это чердак или… – начал он, щурясь в тусклом свете. Но не успел договорить, потому что ощутил у шеи что-то острое и холодное.

Нож.

10

Друг или враг

Мгновенно Саймон покрылся холодным потом. Он не видел, кто держал у горла нож, но, когда попытался отступить, ощутил второй клинок у поясницы.

– Что… вы что делаете? – спросил он, опасаясь даже дышать. – Порша?

Та застонала.

– Нэш. Клянусь, если не отпустишь его…

– Что ты задумал, пират? – раздался голос у его уха – тот же, что он слышал до этого. – Кто ты, друг или враг?

– Друг, – поспешно ответил Саймон с колотящимся сердцем. – Я друг. Порши.

– Это Саймон, – сказала та. – Саймон Торн. Внук Ориона!

Ножи тут же пропали, и Саймон в спешном желании отступить едва не рухнул обратно в открытый люк. Выпрямившись, он оглянулся и увидел широко улыбающегося мальчика в странной шляпе.

– Мы же просто играем! Согласись? – сказал он. По возрасту он едва ли обходил Саймона. – Порша никогда не даёт нормально повеселиться.

– Прошу прощения, ваше высочество, – быстро сказала Порша, вставая между ними. – Нэш… необычный. Он любит художественную литературу.

Саймон не понял, шутит она или говорит серьёзно.

– Да, эм… ничего, – сказал он, потирая шею. За нож он, видимо, принял саблю, которую Нэш держал в руке, и хотя изначально сталь показалась настоящей, она явно таковой не была. – И кто ты?

– А что, не видно? – спросил Нэш, демонстрируя крюк, который сжимал во второй руке. Саймон очень надеялся, что крюк был тупым. – Пират, затесавшийся в ряды британского колониального флота!

– А. Ну да, логично.

Нэш заулыбался и стащил с себя шляпу; под ней оказались кудрявые волосы, торчащие во все стороны.

– Рад знакомству, ваше высочество. Я в вашем распоряжении.

– Спасибо. Учту, – сказал Саймон. Дышалось уже полегче, так что он огляделся. Низкими потолками и деревянными балками помещение напомнило настоящий домик на дереве.

Уинтер уже устроилась на кушетке рядом с круглым столом, на котором валялись карты и игровые фигурки. Рядом с ней сидел мальчик лет четырнадцати, темноволосый, с острыми скулами. Не то чтобы они с Уинтер обнимались, но в его компании ей явно было приятнее, чем с Нэшем и Поршей. Напротив них в старом кресле устроилась ещё одна девочка, с вьющимися недлинными волосами, падавшими на лицо – по возрасту она была ближе к Порше.

– Знакомьтесь, это наш принц, Саймон, – представила Порша, подходя к ним. – Ваше Высочество, это Корделия Алуэтт, сестра Нэша, и Ригель Халсион. Двоюродный брат Уинтер.

Ну, это объясняло, почему они ладили.

– Привет, – поздоровался он, как раз когда Нэш обогнул его и практически рухнул в мягкое кресло-мешок.

– Ты пришёл в карты играть? – спросил Ригель. Выглядел он серьёзно, и Саймон кивнул.

– Я плохо играю, – признался он, косясь на стол. – Это… покер?

– В покер скучно играть, когда все умеют просчитывать карты, – сказала девочка – Корделия. – Это «Солянка». Я сама её придумала.

Солянка, значит. Саймон присел на огромную подушку рядом с кушеткой.

– Ей легко научиться?

– Зависит от того, насколько ты умный, – сказал Нэш, прислоняя меч к столу. – Но смухлевать невозможно.

Саймон глянул на Уинтер, которая уже успела раздать себе карты.

– Я не особо умный, – признал он. – Давайте я сначала посмотрю, как вы играете.

– Как хочешь, – сказала Корделия, а Порша, присевшая рядом с Саймоном, ободряюще ему улыбнулась.

– Ты быстро разберёшься, – успокаивающе сказала она.

Но спустя четыре кона до Саймона так и не дошло, что происходит. Он не понимал, считались ли тузы сильными или слабыми картами, нужно ли было собирать как можно больше карт – или, наоборот, раздать их. Через какое-то время он перестал следить за игрой и начал следить за игроками.

Уинтер не просто знала правила – она ещё и отлично играла, настолько, что через каждые пару ходов кто-то недовольно стонал от её действий. Но там, где Уинтер отдавала предпочтение сугубо результату, Порша играла спокойно и старалась помогать остальным. Нэш лез всюду – и, скорее, устраивал кавардак, чем играл, а вот Ригель действовал холодно и расчётливо, практически не улыбаясь. Зато Корделия больше смотрела на Саймона, чем на карты, и едва ли замечала собственные ходы.

– Ты действительно всю жизнь прожил с обычными людьми? – выпалила она после очередного кона, в котором Уинтер забрала себе все фишки из Монополии. Неожиданно все четверо уставились на него, будто только и ждали первого вопроса.

– Ага, – ответил Саймон, неуютно ёрзая. – Я жил на Манхэттене, с дядей. Даже не знал про существование анимоксов.

– Поразительно, – сказал Нэш, глядя на него из-под непослушных кудряшек, а Корделия скривилась.

– Даже не представляю, каково там было жить, – сказала она так, будто Саймон заявил, что вырос в свинарнике. – Твой дядя должен понести суровое наказание.

Саймон ощерился.

– Ну, он уже умер, так что удачи.

Она застыла, а лицо её побагровело.

– Сожалею, – произнесла она сдавленно. – Я не хотела…

– Хотела, конечно, – кольнула её Порша. – Зачем отказываться от своих слов? Ты же про Дэррила Торна, да? – добавила она, глядя на Саймона. – Про брата Альфы?

Саймон кивнул, упорно не сводя глаз с фишек и карт, лежащих на столе.

– Ещё вопросы есть? – спросил он, пытаясь сменить тему. Он понимал, как Птицы относятся к Зверям, и сомневался, что сдержит себя в узде, если Корделия продолжит давить. – Отвечу на всё, но только сегодня.

Уинтер бросила на него предостерегающий взгляд, который Саймон оставил без внимания. Он видел, как девять благородных семей смотрели на него за обедом, и понимал, что ему очень нужны союзники. Может, если он будет с ними честен, они ответят тем же.

Все четверо внимательно смотрели на него, а потом заговорил Ригель.

– Дэррила Торна действительно убило Его Величество?

Этого Саймон не ожидал и потому нерешительно замер.

– Да, – выдавил он из себя. – На крыше Небесной башни в Нью-Йорке.

– Но… – начала было Корделия, хмурясь.

– Я там был, – резко оборвал её Саймон. – Я всё видел. И я не хочу об этом говорить.

Ригель с Корделией обменялись странными взглядами. Но, что бы они ни значили, он ощутил, как мимо его ноги скользнула чья-то ещё, а потом Ригель поморщился.

– Разумеется, – сказала Порша, поглаживая Саймона по руке. Уинтер вскинула брови, и он попытался не ёрзать. – А как там в ПРИЮТе?

– Просто невероятно, – перебила его Уинтер. – Вы даже не представляете, насколько. Нам дают столько разной информации, углубляются в предмет куда больше, чем здесь, а ещё нас учат справляться с разными анимоксами. Да, Саймон?

Тот захлопал глазами.

– Э, ну да, – сказал он, не особо понимая, что она делает. Уинтер ненавидела ПРИЮТ едва ли не сильнее своей неспособности летать.

Но остальные этого не знали. А поскольку Птицам учиться в ПРИЮТе было нельзя, она, видимо, решила этим воспользоваться.

– Уинтер – лучшая в нашем классе, – продолжил он. Может, даже не соврал, он не особенно за этим следил. – А единственная, с кем у неё не получается справиться – Ариана.

– Ариана Вебстер? – переспросил Нэш с огромными глазами. – Новая Королева Чёрная Вдова?

Уинтер кивнула, гордо расправляя плечи.

– И то, её телохранитель меня к ней просто не подпускает.

– Ага, конечно, – пискнул голосок у уха Саймона. Вздрогнув, он обернулся, ожидая увидеть Ариану, но за спиной никого не оказалось.

– Всё в порядке? – спросила Порша, встревоженно хмурясь.

– Может, не будешь меня выдавать? – Теперь в голоске слышалась злость, и Саймон глубоко судорожно вздохнул. Видимо, Ариана забралась ему на плечо, но он не представлял, как она сюда пробралась – и как обошла Дева.

– Да, извини, – поспешно сказал он, пытаясь придумать оправдание. – Показалось, будто я что-то услышал. Тут же не водятся призраки?

Нэш громко врезал кулаком по столу.

– Я же говорил! – воскликнул он, поочерёдно глядя на остальных. – Говорил, что тут живут призраки!

– Призраков не существует, – устало сказала Порша. – И ты это знаешь.

– Точно? – спросил Нэш, склоняясь к ней. – Точно?

– Заканчивай быть идиотом, – сказал голосок Саймону в ухо. – Спроси у них, знают ли они про Осколки.

– Не могу… – начал было Саймон, но осёкся. Не мог же он говорить с Арианой, пока остальные его слышат.

– Чего не можешь? – спросила Порша, не убирая ладони с его руки.

– Не могу поверить, что ты отрицаешь существование призраков, – вяло закончил он. – В ПРИЮТе они водятся.

– Серьёзно? – Нэш практически заполз на стол, пытаясь подобраться ближе к Саймону с Уинтер. – Как круто! Жалко, мне туда нельзя.

– Именно, нельзя, – сказала Корделия, стягивая брата со стола. – Никому нельзя, спасибо Птичьему повелителю.

Его титул она практически выплюнула, и Саймон глянул на неё одновременно с интересом и подозрением.

– Все девять благородных семей ненавидят нас с Орионом? – прямо спросил он.

Порша помедлила.

– Не все…

– Все, – произнёс Ригель, откладывая карты и глядя прямо на Саймона. – Включая Поршу, хотя она ни за что не признается.

– Саймона я не ненавижу! – вырвалось у неё. – И… и Его Величество тоже.

Корделия фыркнула.

– Ещё как ненавидишь. Он жуткий. А конкретно к тебе претензий ни у кого нет, – добавила она, обращаясь к Саймону. – Просто никто не хочет наследника, который не упорхнёт, стоит Птичьему лорду снять оковы. Мы столетиями жили под руководством Скаев. Нам нужны перемены.

– Скорее, революция, – мрачно заметил Ригель. – Мне плевать, кто сядет на трон, лишь бы нас не затащили в очередную бессмысленную войну.

– А наш бесстрашный предводитель только этим и занимается, – сказала Корделия с сарказмом. – Взрослых бесит, что ничего не меняется, но они не хотят ничего делать. А мы хотим.

Воцарилась тишина, от которой напряжение на чердаке резко возросло.

– Корделия… – медленно произнесла Порша. – Нельзя так говорить.

– Он не присягал своему деду, – сказала Корделия, указывая на Саймона. – Птичий повелитель убил его дядю, а ещё – Люка Торна, это не секрет. Из-за этого весь кошмар и начался, нет? Все анимоксы смотрят на нас, как на угрозу. Мы как какие-то киношные злодеи.

– Признай, Порша, – сказал Ригель. – Кто угодно будет лучше Его Величества.

Порша закусила губу, опуская взгляд на руки.

– Не признаю. Это измена, – сказала она. Но краем глаза глянула на Саймона так, что стало понятно: она не признает это, только потому что он здесь.

Он кашлянул.

– Я…

– Не смей, Саймон, – прошипел голосок у уха. В ту же секунду Уинтер врезала ему ногой по щиколотке, и он вскрикнул от боли.

– С чего это Саймону с вами соглашаться? – поинтересовалась она, пока он разминал ноющую ногу. – Это он потеряет корону, не вы.

– И правильно, что не соглашается, – шмыгнула носом Порша. – И мы должны были молчать. Мало ли кто подслушивает.

– Мы специально выбрали этот чердак, потому что тут есть звукоизоляция, – сказал Ригель, укладывая руки на стол и склоняясь к Саймону. – Не соглашайся. Да, Порша права. Вообще молчи, иначе поставишь под угрозу отношения с повелителем, а ты у него на хорошем счету. Но не забывай, при дворе тебя не любят потому, что ты представляешь Скаев с их варварскими идеалами. А если станет понятно, что ты не похож на Ориона… что из тебя выйдет добрый, справедливый правитель…

– Я… – Саймон помедлил. – Я вообще не хочу править.

– Именно поэтому однажды ты станешь замечательным предводителем, – сказала Порша, вновь демонстрируя ямочки на щеках. Но улыбка исчезла, стоило ей посмотреть на остальных. – Он ведь только приехал, Ригель. Дай ему время обвыкнуться, а потом играй в революционера, если так хочешь. Но не сейчас. За ним и так наблюдают.

– Ладно, – сказал Ригель с каменным выражением лица. – Но рано или поздно мы это сделаем, Порша, хочешь ты того или нет.

– Что сделаете? – спросил Саймон, едва найдя в себе силы справиться со страхом.

– Ничего, – ответила Порша, прожигая Ригеля взглядом. – Это просто мечты. Выдумка.

– Для тебя, но не для нас, – возразила Корделия. – Он ведь развяжет войну с остальными Царствами, ты сама понимаешь. И тогда никакие деревья на свете нас не укроют. Нас всех убьют, и дорогих нам людей тоже убьют, и всё потому что Его Высочество не в состоянии ни с кем договориться.

Порша фыркнула.

– Ему и не нужно договариваться, – начала было она, но её перебил Ригель:

– Удивительно, что ты так противишься, учитывая, как умер твой отец. В очередной бесполезной битве, развязанной из-за преступлений повелителя.

Порша побледнела. Оттолкнувшись от стола, она встала.

– Прошу меня извинить, – тихо сказала она.

– Побег ничем не поможет, – произнёс Ригель. – Помогут только действия.

– И как вы собираетесь действовать? – спросила она; глаза её покраснели. – Потому что вы со своими вариантами ничуть не лучше его. Вы просто опуститесь до его уровня, и что потом? Что с вами станет? Что станет с Саймоном?

– Ему участвовать не обязательно, если трусит, – пожав плечами, заметила Корделия.

– В чём участвовать? – с раздражением спросил Саймон. – Я не смогу помочь, пока не пойму, что вы задумали.

Порша резко обернулась к нему.

– Политическое убийство, ваше высочество, – сказала она сквозь слёзы, текущие по лицу. – Они хотят убить повелителя Птиц.

11

По полочкам

– Всё равно не понимаю, почему мы так рано ушли, – сказала Уинтер, когда Саймон буквально затащил её в апартаменты. – Я же выигрывала.

Саймон закрыл дверь, стараясь не поморщиться от скрипа петель.

– Тебя вообще не волнует, что они обсуждали…

– Что обсуждали?

На диване сидел Малкольм с толстой книгой в руках и смотрел на них, не скрывая любопытства. И очевидного подозрения.

– Привет, дядя Малкольм, – слабо сказал Саймон. – Мы тут просто, эм…

– Кое-кто из девяти благородных семей планирует убить Ориона, – выпалила Уинтер, заваливаясь на второй диван напротив. – И им нужна помощь Саймона.

Малкольм вскинул брови, но не успел ничего сказать, как с плеча Саймона раздался голосок:

– Над твоими шпионскими способностями явно надо поработать. – Из-под мантии Саймона выползла блестящая Чёрная Вдова и тряхнула восемью лапками. – Ты ещё даже жучков не поискал.

– Жучков? – переспросил Саймон. – Ты разве не знаешь, следят за нами твои шпионы или нет?

– Я про другие жучки, – устало заметила паучиха, а Уинтер подняла голову.

– Это Ариана? Наконец-то. Весь день её жду.

Паучиха спрыгнула с плеча Саймона и на пол приземлилась уже в человеческом виде.

– Я пыталась найти ваши комнаты, а нашла Саймона. Заодно и убедилась, насколько у Птиц всё плохо с разведкой, – сказала она, потягиваясь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Малкольм, поднимаясь, будто намеревался выставить её за порог. – Если тебя заметят…

– За кого вы меня принимаете? – поинтересовалась Ариана, направившись прямиком с горе подозрительно свежих кексов и булочек. Видимо, пока их не было, с кухни принесли новые. – Я училась у лучших, в конце концов.

– А Рован уже устроил нам отсутствие прослушки на сегодня, – заметила Уинтер. – Кекс мне захвати.

– Одна ошибка, и всё будет кончено, – хмуро сказал Малкольм. – Зия в курсе, где ты?

– Разумеется. Она сама помогла отвлечь Дева. – Передав Уинтер клубничный кекс, Ариана выбрала себе круассан и откусила от него. – Мм, ещё тёпленький.

Саймон непонимающе их оглядел.

– Никого не удивляет, что Ориона собираются убить?

Уинтер вздохнула, слизывая розовую глазурь.

– Все постоянно собираются кого-нибудь убить. Поэтому у Ориона столько охраны, кстати – девять благородных семей всё время друг на друга покушаются. Это уже традиция, можно сказать.

– И часто они преуспевают? – с опаской поинтересовался Малкольм. Уинтер пожала плечами:

– Не особо, можно не волноваться.

Ариана, жуя круассан, осмотрела лампы, книжный шкаф, даже углы на потолке.

– Ты ведь помнишь, что тебе сказала мама, Саймон? Пока мы не найдём Осколки Ориона, ему нельзя умирать.

Саймон закусил губу. Однажды, на авалонском пляже, Ариана уже пыталась убить Ориона. И ей почти удалось – если бы мама Саймона не потребовала дать Ориону противоядие, его не было бы уже несколько месяцев.

– Но ведь они на Ястребиной горе, да? Где ещё? Орион не рискнул бы прятать их в другом месте. – Однако, сказав это, он осознал кое-что очень важное: его карманные часы ещё ни разу не нагрелись.

Когда-то они принадлежали его отцу, и мама, передавая их Саймону, взяла с него обещание носить их с собой повсюду. Он его выполнил, и во время поисков Осколков Хищника быстро выяснил, что серебряные часы оказались не просто семейной реликвией. Они нагревались рядом с Осколками. Но за день, проведённый в Птичьем Царстве, они так и не поменяли температуры – то есть он так и не приблизился к двум Осколкам.

– Орион умён, – медленно произнёс Малкольм. – Умён и непредсказуем. Гадать, что он с ними сделал – пустая затея.

– И что нам остаётся? – раздражённо спросил Саймон. – Перевернуть всю гору с ног на голову? Обыскать все деревья?

– Ты ведь понимаешь, что у тебя есть человек, который лучше нас знает про его тайники? – спросила Ариана, ощупывая шторы. – Ты маму-то не навещал?

– Я… – Саймон замолчал, кривясь. – Я её видел, когда мы только приехали. Орион не хочет меня к ней подпускать.

– Интересно, почему. – Она многозначительно на него посмотрела. – Саймон, ты в кои-то веки можешь отстаивать свои интересы. Орион хочет, чтобы ты остался, и пообещал отпустить твою маму. Раз он до сих пор этого не сделал, пользуйся возможностью. Начни ему угрожать.

– Только так, чтобы тебя не арестовали, – поспешно сказал Малкольм.

– Об этом Ригель с Корделией позаботятся, – проворчала Уинтер.

– Я про дипломатические угрозы, – пояснила Ариана, заглядывая под стол. – Ориону нужен наследник. Ты хочешь освободить мать. Вот и помогите друг другу.

– Я уже пытался, – раздражённо сказал Саймон.

– Правда? Потому что ты ещё здесь. Был бы серьёзен, уже бы ушёл, и он это знает. – Обернувшись пауком, Ариана забралась под диван. Воцарилось молчание, а потом она выползла и снова стала человеком. – Всё чисто.

– Завтра, – сказал Саймон, вытаскивая из её волос пёрышко. – Попрошу завтра, но тебе нужно уйти. Тут опасно.

– Опасно, но только если Орион узнает, что я где-то рядом, – сказала Ариана. – И вообще, вместо меня хотел идти Феликс. Пришлось его отговаривать.

При мысли о Феликсе во владениях Птичьей армии внутри у Саймона всё перевернулось.

– Вы далеко отсюда остановились?

– В «Летающем страусе», это гостиница. В километре к западу от горы есть деревушка, – сказала Ариана. – Орион нас скоро найдёт, если ещё не нашёл, и тогда начнёт следить, чем мы занимаемся. Но мы не одни, – добавила она, заметив, как напрягся Малкольм. – Куратор послал нам целый отряд телохранителей. Они в основном остались Насекомыми, но некоторые пытаются смешаться с другими туристами. – Она ухмыльнулась. – Кажется, парочка даже собиралась сходить в горы.

– Чудно, что у них столько свободного времени, – мрачно сказал Малкольм. – Передай Зие, что я попытаюсь сбрасывать хвосты, но за нами тщательно следят.

– Я буду приносить новости каждый вечер, – пообещала Ариана.

– Этим может заняться Дев, – сказал Саймон, многозначительно глядя на неё. – Или насекомые, которые вас защищают.

Она пожала плечами.

– Они не знают, о чём именно спрашивать. Но ладно, – добавила она. – Посмотрим, может, попрошу кого.

Саймон понимал, что это означало: приходить к ним всё равно будет она, но спорить было бессмысленно. Оставалось надеяться, что либо её не поймают, либо Орион догадается, что нападение на неё обрушит на него и на остальных обитателей Ястребиной горы ярость всех Насекомых.

И тут он осознал: именно этого хотели избежать Ригель с Корделией. Они каждый день жили в страхе, ведь стоит их правителю кого-то разозлить или оступиться, и пострадают именно они. А Саймон точно знал, что Орион скорее пойдёт на уничтожение всего своего Царства, чем отдаст жизнь за безопасность народа.

Чем быстрее он найдёт Осколки, тем быстрее отпадёт необходимость защищать Ориона. И тем быстрее невинный народ освободится от его тирании.

На следующее утро Саймон проснулся рано – во многом благодаря огромному окну в его спальне, из-за которого не получалось спрятаться от солнца. Когда он принял душ и вышел в гостиную, там его ждала Порша с папкой-планшетом в руках. Выглядела она куда лучше, чем вчера вечером, а из-за ярко-розовой помады глаза казались ещё более голубыми.

– Ты вообще спишь? – спросил он.

– Нет, если могу себе позволить. Хотите услышать ваше расписание на сегодня, пока завтракаете, ваше высочество?

Вчерашняя гора выпечки сменилась горой бекона и ветчины, яиц и каши, всевозможных фруктов, такого количества соков, что Саймон о половине раньше не слышал, и целой башней тостов, которая была выше его самого. Он хотел было сказать, что не голоден, но тут живот заурчал. Смущённо взяв тарелку, почему-то оказавшуюся тёплой, он осторожно обошёл стол, набирая всего по чуть-чуть. Если обед будет таким же, как вчера, нужно оставить для него место.

– Дядя Малкольм с Уинтер проснулись? – спросил он. Порша покачала головой.

– Но когда они встанут, для них подготовлено множество вариантов досуга. Экскурсия по нижним ярусам, лекция по истории Ястребиной горы…

– Дяде Малкольму это не понравится, – сказал Саймон. – Советую поискать занятия, не включающие в себя верёвочные мосты и скучные лекции.

Порша замялась.

– Как скажете, ваше высочество. – Она поспешно записала что-то в планшет. – Касательно вашего расписания. В девять утра вы встретитесь с репетитором, и уже он распланирует ваши уроки на ближайшие месяцы…

– Если в расписании нет пункта «встреча с мамой», мне нужно поговорить с Орионом, – сказал Саймон, намазывая хлеб маслом.

– Боюсь, не получится, ваше высочество, – неуверенно сказала она. – Из-за вашего возвращения Его Величество очень занят, и…

– Не волнует, – перебил Саймон. – Мне нужно пять минут. Если у него нет пяти минут, можешь передать, что я пойду к маме, и он меня не остановит.

Порша напряглась.

– Ваше высочество…

– Саймон, – поправил тот. – Просто Саймон. И мы с Орионом договорились, – добавил он. – Я свою часть выполнил. Пусть и Орион выполняет, если хочет, чтобы я остался.

Она стиснула планшет в руках с такой силой, что ногти впились в бумагу.

– Хорошо, – коротко сказала она. – Я посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо, – поблагодарил он. Искренне. А когда она пошла к выходу, цокая каблуками, добавил: – Порша?

– Да, ваше высочество? – сказала она, вновь обернувшись к нему. Несмотря на яркий макияж, выглядела она усталой, и Саймона кольнула совесть.

– Насчёт вчерашнего вечера… – Он огляделся, проверяя, не следят ли за ними. – Я ничего не расскажу.

Она улыбнулась, но в этот раз ямочек на щеках не было.

– Боюсь, я не понимаю, о чём вы, – сказала она, а потом развернулась и вышла, оставив его наедине с завтраком.

12

Золотая клетка

Полчаса спустя Саймон стоял на платформе перед домом матери.

Стражники, караулящие у входа, сжимали в руках луки, но Саймон смотрел исключительно в пол, не пересекаясь с ними взглядами. К счастью, рядом с ним стояла Порша, и именно она твёрдо постучала в дверь.

Всё внутри Саймона перевернулось, стоило только заслышать шаги, направляющиеся в их сторону. Если не считать вчерашнюю короткую встречу, они не говорили уже почти пять месяцев. Да, конечно, он в целом видел её нечасто – как-то раз она не навещала их с дядей Дэррилом почти два года. Но теперь дяди не было, поэтому пять месяцев показались вечностью.

Саймон не успел подготовиться – дверь уже распахнулась, и на пороге показалась мама. Она замерла.

– Привет, мам, – нервно сказал он, стискивая руки за спиной. Её светлые волосы лежали на плече, заплетённые в замысловатую косу, а одета она была в шорты и выцветшую фиолетовую кофту, которая казалась старше её самой. – Прости, что не предупредил, просто хотел тебя увидеть, вот и…

Она слетела с порога и крепко его обняла, зарываясь носом в волосы. Саймон этого не ожидал, поэтому просто застыл, а потом ответил на объятия. Почему-то она показалась совсем маленькой, как и всегда, когда они виделись, но в этот раз он сам не знал, в чём причина – то ли она слишком похудела, то ли он так вытянулся с декабря.

– Оставлю вас наедине, – сказала Порша, пятясь. – Саймон, у тебя пятнадцать минут.

Пятнадцать минут. Совсем немного времени, но больше, чем за последние месяцы. Он изо всех сил прижался к матери, вдыхая её запах. Опавшая листва и осень.

– Я скучал, – пробормотал он ей в плечо.

Она зарылась пальцами ему в волосы.

– И я скучала, – шепнула она. – Давай зайдём внутрь.

Неохотно оторвавшись от неё, Саймон прошёл в дом. В нём оказалось всего несколько комнат в фиолетово-зелёных тонах – спальня, ванная и гостиная, соединённая с кухней. Но куда бы Саймон ни смотрел, везде видел руку матери. Видел полку, до отказа забитую книгами. Мольберт в углу, стоящий рядом со стопкой высохших картин. И, самое удивительное – несколько фотографий в коллаже у окна, на которых были запечатлены они вдвоём.

– Когда это было снято? – спросил он, щурясь. Фотографии старые – где-то он был совсем ещё младенцем, а мама выглядела весело и беззаботно. Одна фотография понравилась ему особенно сильно – они сидели на покрывале посреди зелёного холма, и мама хохотала над усами из арахисового масла, в котором он умудрился вымазаться.

Вот только они с мамой ни разу не были на пикнике. Они вообще мало выходили из дома, когда она их навещала, да и то только ночью. Нахмурившись, он пригляделся, и тогда заметил в углу фотографии знакомую женщину. Селесту.

На фотографиях был не он. Это был Нолан.

– Саймон… – мягко произнесла она. На сердце заныло, и он отошёл от коллажа. Глупо было расстраиваться. Он ведь знал, что они с мамой редко виделись. Слишком опасно было – она боялась, что приведёт к нему или Ориона, или Селесту. Но в глазах, несмотря на логику, всё равно защипало, и он глубоко вдохнул, решив посмотреть на картины.

– Не знал, что ты умеешь рисовать. – Его голос дрогнул, и он откашлялся, но это не помогло.

– Орион меня особо не выпускает, так что вариантов немного, – сказала она, касаясь его плеча. – Вот твой папа был настоящим художником.

– А. – Он попытался сморгнуть слёзы. Последняя её работа не была закончена, но мазки золота и зелени походили на пляж Авалона. – Красиво.

– Спасибо. – Она прошла в свою кухоньку. – Хочешь чая?

– Давай, – ответил Саймон. Он не особо любил чай, но не видел смысла привередничать. Присев за столик, стоящий у стены, он смотрел, как мама разливает горячий чай. Без лишних слов она добавила в его кружку ложку сахара и немного молока, помешала, подала ему и дождалась, пока он отопьёт.

– Зачем ты пришёл? – тихо заговорила она. – Ты ведь знаешь, как это опасно.

– Не опаснее всего остального, – ответил Саймон, пытаясь не скривиться от чая. Он горчил даже с сахаром и молоком. – А ты всё равно на меня это свалила.

Она не отрывала взгляда от собственной кружки.

– Свалила, – признала она. – Но я рассчитывала, что ты будешь…

– Старше. Знаю. – Саймон отпил снова, надеясь, что со второго раза чай станет получше. Не стал. – Могла бы предупредить. Или… или хоть рассказать про существование анимоксов.

– Я много чего могла бы сделать. И должна была, – сказала она. – Ты представить не можешь, как я сожалею о своих ошибках. Особенно о тех, из-за которых ты пострадал.

Саймон не знал, что тут отвечать, поэтому смотрел мимо матери, в кухонное окно. Там виднелся мужчина в зелёном, наблюдающий за домом, и Саймон поёжился. Вряд ли за ними следил он один.

– Давно ты здесь? – наконец спросила она.

– Мы вчера приехали, – ответил он. – Я практически сразу на тебя наткнулся.

Мама заговорила не сразу; рука с кружкой замерла в воздухе на полпути ко рту.

– Мы?

– С дядей Малкольмом и Уинтер, – сказал он. – Уинтер – моя подруга, мы с ней…

– Я знаю Уинтер, – мягко сказала она. – Да, я долго избегала встречи с отцом, но следила за новостями с Ястребиной горы. Я слышала, что он её приютил. Значит, она тебе помогает?

– Да. – Саймон нахмурился. – Она терпеть Ориона не может. Он прогнал её, когда выяснил, что она превращается в Рептилию, а не в Птицу.

Мама поморщилась.

– Бедняга. К сожалению, это было ожидаемо, он никогда не любил представителей чужих Царств. Особенно гибридов.

– Почему все говорят «гибрид» так, будто это ругательство? – буркнул он. – Все Пять Царств так реагируют, словно хуже ничего и быть не может, но…

– Они просто боятся, – мягко сказала мама. – Людей страшит непонятное, а тем, кто вырос в Царстве, куда потом и вступил… им кажется, что оказаться в том, которому не принадлежишь – слишком жестокая судьба для ребёнка. Но меня в детстве восхищали чужие Царства. И я всегда считала, что из гибридов вышли бы отличные дипломаты. – Она помолчала. – Пожалуй, стоит задуматься об этом, когда всё закончится.

Не зная, что сказать, Саймон отпил чай. Может, ему просто показалось, но в этот раз было не так горько.

– Об этом я и хотел поговорить, – сказал он, понижая голос. – Ты знаешь, где…

– Тшш. – Мама прервала его совсем тихо, но резко – не заметить было невозможно. Это сбило с толку, поэтому Саймон замолк, – а потом мама указала на окно рядом с мольбертом. Саймон обернулся. Птичку в горшке было почти не видно, только отчётливо выпирал хвост.

Он закусил губу. И как обсудить что-нибудь важное, если к каждому слову прислушиваются? Маму, однако, это не смутило: она просто встала и оглядела забитую книгами полку.

– Иногда они и в вещах моих шарятся, – сказала она, скользя пальцами по корешкам, пока не дошла до нужного. Вытащив книгу, зажатую между двух толстых томов, она вернулась за стол и открыла на заложенной странице. – Как будто не доверяют.

– Я попросил Ориона тебя отпустить, – сообщил Саймон. – Мы заключили сделку.

– Он понимает, что я не сбегу, пока ты здесь, – сказала мама. – Думаю, это всё входит в какой-то план, о котором он умолчал.

Но пока она говорила, пальцы её скользили по странице, пока не остановились на конкретном слове. Сначала Саймон ничего не заметил, но она перехватила его взгляд и опустила глаза на страницу, и он последовал её примеру.

«Гнездо».

Саймон нахмурился. Гнездо? И что это значит? В лесу было полно гнёзд.

Но потом палец её двинулся дальше и остановился на слове «вершина». Это, правда, ситуацию не прояснило. Он нахмурился, пытаясь прочитать подсказку по лицу, но оно ничего не выражало, а мама аккуратно достала закладку и вложила её между других страниц. Что бы она ни пыталась ему сказать – явно не хотела, чтобы об этом узнали другие.

Когда она встала, чтобы вернуть книгу на место, Саймон поднялся вслед за ней и оглядел окна, пытаясь понять, сколько стражников и Птиц за ними наблюдают. За то время, что мама разбиралась с книгой, он насчитал семерых. Оставалось только надеяться, что они были слишком далеко и ничего не заметили.

– Орион к тебе вообще заходит?

– Иногда, – сказала она, потянувшись за кружкой. – Раз в неделю заходит на чай.

– Он говорил про Селесту с Ноланом? – спросил Саймон. – А то сказал, что не знает, где они, но мне кажется, что он соврал, и…

– Про Селесту с Ноланом? – Мама резко обернулась, неожиданно взволнованная. Чай плеснул ей на руку. – Ты о чём?

Он раскрыл рот, но не смог ничего выговорить. Значит, она не знала. Не знала, что Нолана похитили – точнее, что он по собственной воле ушёл к Селесте.

– Орион не сказал? – наконец выдавил он. – Селеста… Селеста проникла в ПРИЮТ и… и украла Осколки. И похитила Нолана.

Зазвенела керамика.

Кружка мамы упала на гладкий деревянный пол, разлетаясь на осколки. Саймон успел отскочить от обжигающего чая, а мама даже не вздрогнула, когда он пролился ей на ноги.

– Нолан… Нолан у неё? – дрожащим голосом спросила она. – И Осколки тоже?

Саймон бросился в кухню, схватил чистое полотенце и смочил прохладной водой из-под крана.

– Да, – мрачно ответил он, возвращаясь к маме и протягивая ей полотенце. Она взяла его, но машинально, и стало ясно: её волнует вовсе не горячая жидкость, обжигающая ноги. Хотелось рассказать, что это Нолан забрал Осколки, а не Селеста, и что он сам пошёл с бабушкой. Но тогда об этом бы узнал Орион, а по книгам он сказать не мог – понимал, что в них найдутся нужные слова, но не знал, где конкретно искать их.

Мама тяжело опустилась в кресло и наклонилась, вытирая с ног чай.

– Ты знаешь, где они?

– Дядя Малкольм их ищет, – ответил Саймон, жалея, что не может упомянуть Лео. – Но пока без толку.

– Селеста умеет прятаться, если захочет, – отстранённо сказала она. – А Нолан… он умный мальчик. Если появится возможность сбежать, он ею воспользуется.

Она смотрела Саймону в глаза – а он не мог согласиться, хоть и хотел. Оставалось только смотреть в ответ, пытаясь дать понять, что Нолан не сбежит. Потому что пошёл по своей воле. Но мама внезапно отвела взгляд, и делать было нечего.

– Мы его найдём, – наконец произнёс он. – С ним всё будет хорошо, обещаю.

– Не ты должен это обещать, Саймон, – тихо сказала она. – Пожалуйста, прости, что взвалила всё на твои плечи. Я украла у тебя детство.

– Не украла, – возразил он. – Я хотел помочь. Хотел помочь тебе.

Она слабо улыбнулась, но радости в улыбке не было. Опустившись на колени, она собрала осколки кружки, но не выкинула, а аккуратно сложила на стол.

– Надо будет склеить, – сказала она. – Хотя, боюсь, прежней она уже не будет.

– Это не сделает её бесполезной, – заметил Саймон. – Главное – собрать все части.

Мама встала и снова подошла к фотографиям.

– Я сделала коллаж в первую неделю после переезда сюда, – сказала она. – Фотографии были у меня в сумке. Вы с братом всегда путешествовали со мной, куда бы я ни отправилась.

– Но тут же везде Нолан, – сказал Саймон, подходя к ней. Он не особо хотел видеть проблески жизни с мамой, которых у него никогда не было, равно как и задумываться об упущенных моментах с братом. Но что-то успокаивало. Может, то, что эта жизнь всё ещё могла ждать их впереди.

Мама коснулась защитного стекла в самом центре – под ним была фотография-портрет с ней и пятилетним Ноланом. По тёмному фону не было понятно, где конкретно они находились, зато на этой фотографии Нолан улыбался ярче всего.

– Не везде, – тихо сказала она. – Тут мы с тобой.

Саймон, поморгав, присмотрелся внимательнее. Но даже так он не смог опознать себя – всё-таки они с Ноланом были абсолютно одинаковыми.

– Я думал, дядя Дэррил ненавидел фотографироваться.

– Твой дядя считал, что это опасно, что Селеста может найти у меня фотографии или что их украдут из вашей квартиры и докажут твоё существование, – сказала она, снимая коллаж со стены. – Но в тот раз я настояла. Тебе тогда исполнилось пять, и мы весь день играли и рисовали. У меня до сих пор остался твой рисунок, – добавила она, снимая задник рамы. Под фотографиями пряталась пожелтевшая бумага. Положив коллаж на стол, мама раскрыла рисунок с такой осторожностью, будто он мог порваться в любое мгновение.

Большую часть листа занимал большой прямоугольник, разделённый длинными косыми линиями, которые, видимо, обозначали этажи многоквартирного дома. А в самом центре рисунка стояли три человечка.

– Это ты, – сказала мама, указывая на самого маленького. – Это я, а это – дядя Дэррил.

Саймон коснулся бумаги, будто в ней скрывалось воспоминание, которое он мог вернуть, стоило лишь постараться. Он помнил практически все дни рождения и встречи с мамой – но не это.

– Я тебя не забывала, Саймон, – шепнула она. – Знаю, иногда могло так показаться, но ты был со мной каждый день, каждый час, каждую минуту. И мне безумно жаль, что я не была с тобой.

Саймон тяжело сглотнул – в горле словно что-то застряло.

– Будешь, когда всё закончится, – пробормотал он. – Мы все будем вместе – ты, я, Нолан, дядя Малкольм, Уинтер… все-все.

– Только об этом я и мечтаю, – тихо ответила она, обнимая его за плечи. – Всё, чем мы пожертвовали, всё время, которое провели друг без друга, – всё это ради того, чтобы когда-нибудь быть рядом. Я никогда не прощу себе, что взвалила на тебя такую ношу, но обещаю, Саймон, – всю оставшуюся жизнь я проведу, заглаживая свою вину. И я всегда буду любить тебя.

Он уложил голову ей на плечо, глядя на картинку, нарисованную им целую вечность назад.

– Знаю, – мягко сказал он. Как бы он ни боялся лежащего перед ним будущего, в этом он был уверен.

Орион ждал его на платформе перед домом мамы. Закрыв за собой дверь, Саймон опасливо приблизился к Птичьему повелителю, не понимая, что конкретно означает его мрачное выражение лица.

– Слышал, ты рассказал матери о Селесте и Нолане, – произнёс дедушка. – Этого я и боялся.

– Она всё равно ничего не сделает, – сказал Саймон, пряча руки в карманы. – Не улетит же искать его в одиночку.

– Пока ты здесь – не улетит, – медленно согласился Орион. – Что-нибудь ещё важное обсуждали?

Саймон вспомнил слова из книги, на которые указала мама. «Гнездо» и «вершина». Они ни о чём ему не говорили, а вот Ориону, скорее всего, сказали бы многое.

– Она показала мне наши с Ноланом фотографии и пару книжек, – пожав плечами, ответил он. – И кружку разбила.

– Она с самого детства неуклюжая. – Орион улыбнулся и пошёл к дому, прихрамывая. – Ну, хорошо. Тебя ждут репетиторы, а меня прошу извинить – нужно поговорить с твоей мамой.

– Сказать ей, что она свободна? – спросил Саймон. – Если нет, можешь не тратить время.

Орион остановился.

– Мало того что с ней обращаются, как с принцессой?

– Сам знаешь, что мало, – раздражённо ответил он. – Ты ведь сказал, что она больше не нужна. Два Осколка уже у тебя, а найдёшь Селесту – будут и остальные. Ты держишь её при себе, потому что боишься возможных последствий.

Дедушка медленно расплылся в улыбке.

– Какой проницательный, – пробормотал он. – Очень проницательный. Но я не боюсь ни твоей матери, Саймон, ни тебя. Понимаешь ли, я просто хочу её защитить – и тебя тоже.

– От кого? – спросил Саймон. – Потому что пока что защищаться приходилось только от тебя.

На платформу опустилась тишина; стражники смотрели исключительно перед собой, боясь шевелиться. Саймон мог их понять. На лице Ориона было написано обычное спокойствие, однако руки его сжались в кулаки и подрагивали, явно выдавая его злость.

– Если боишься, что она присоединится к Селесте, то можешь не волноваться, – продолжил Саймон. – Она ведь её предала. Мама вышла из игры, и я тоже. И может, если отпустишь её, когда-нибудь она сама придёт тебе на помощь, когда ты будешь нуждаться в ней.

Орион стиснул зубы, но постепенно разжал пальцы.

– Обязательно над этим подумаю, – сказал он жёстко. – Но ты тоже кое над чем подумай, мальчишка. Я дал тебе один шанс, не больше. Я готов проявить снисходительность к семье, но не стану в здравом уме ставить безопасность своего Царства под угрозу. И если до меня дойдёт хоть один слушок, что ты что-то задумал…

Он не договорил, но Саймон и так всё понял. Пока во дворце жили дядя Малкольм и Уинтер, курятник был его наименьшей проблемой.

– Увидимся за обедом, – спокойно сказал Орион – а потом зашёл в дом и закрыл за собой дверь.

13

Семейное древо

Ещё никогда утро не тянулось так долго. Репетитор за репетитором входили в маленький кабинет без окон, предназначенный для обучения Саймона, и хотя поначалу тот пытался делать вид, что ему интересно, но сдался после четвёртого учителя, который долго рассказывал про отличия белой восточной сосны от белой западной.

Раз за разом он прокручивал в голове подсказки матери. «Гнездо». С ним всё было понятно. Где-то находилось какое-то гнездо. Где-то на вершине? На вершине горы? Стоило, пожалуй, туда слетать – если он сможет сбежать от репетиторов, конечно.

Наконец, когда Саймон уже готовился умирать от скуки, Порша забрала его на обед. Её каблучки быстро цокали по коридору, и пока Саймон пытался за ней поспевать, она пересказывала ему расписание.

– В два часа вас будет ждать учитель Арвид, а в четыре у вас урок этикета, – сказала она. – Но вечер будет свободен. Рада сообщить, что Корделия просила позвать вас снова поиграть в «Солянку», если вы того пожелаете.

Судя по тому, как старательно Порша отводила взгляд, Корделия планировала отнюдь не играть.

– Да, я приду, – сказал он, несмотря на всплывшее в голове предупреждение Ориона. Но если он не поймал Саймона вчера, значит и сегодня не должен. Идти было рискованно, конечно, но Саймон не хотел, чтобы Порша с друзьями решили, будто он их выдал. Они ему доверяли, и предательство только добавит проблем.

Когда они вошли в обеденный зал, до ушей донеслись странные шепотки. Девять благородных семей снова сидели за длинными столом, однако в этот раз они тихо переговаривались между собой и до и дело тайком поглядывали куда-то вперёд. Саймон, не понимая, в чём дело, нагнал Поршу.

– Что случилось?

– Понятия не имею, – ответила та озадаченно. Но когда они дошли до почётных мест, Саймон заметил, кто именно сидел со стороны слепого глаза Ориона, и чуть не запнулся о собственные ноги.

Мама.

Она сменила потрёпанный свитер на голубое платье и тёмно-синюю мантию, заплела волосы в косы, обёрнутые вокруг головы, как вчера, восседала с безупречной осанкой – и выглядела как настоящая королева, от которой сидящие поблизости дворяне не могли отвести взгляд.

Саймон, запинаясь, подошёл к столу, не решаясь поверить глазам.

– Ты пришла, – поражённо сказал он. – Я думал…

– Мы с Его Величеством пришли к соглашению, – ровным тоном произнесла она. – Решили, что тебе будет легче освоиться, если применить более практический подход.

Саймон не знал, что она подразумевает под «практическим подходом», но жаловаться не собирался. Наоборот, он широко улыбнулся и сел напротив. Неожиданно невыносимо скучное утро показалось не таким и ужасным.

– Хорошо, значит, ты поможешь мне с учёбой? Если я не научусь различать миллион разных сосен, про которые говорил учитель Вейвер, у него голова взорвётся.

– А не хотелось бы, да? – спросил Орион, сидящий между ними.

Несмотря угрозу, исходящую от него, Саймону уже давно не было так хорошо. Он и не помнил, когда они в последний раз вместе ели. Когда она внезапно объявилась в сентябре, поужинать им помешали крысы, а до этого она не навещала его почти два года. А теперь сидела напротив, будто всегда всё так и было, и, когда в зал вошли Уинтер с Рованом, губы Саймона уже болели от улыбки.

– Что? – спросила она, плюхнувшись за стол рядом с ним. А потом заметила его маму и сощурилась. – А.

– Уинтер, полагаю, – сказала та. – Саймон много о тебе рассказывал.

– О вас он тоже не затыкался, – прохладно ответила Уинтер. – Я так понимаю, вы тоже решили поучаствовать в игре?

Саймон не понял, о чём речь, но мама кивнула.

– Его Величество изволил вернуть мне свободу, за что я бесконечно ему благодарна. Надеюсь, в будущем мы узнаем друг друга получше, Уинтер.

– Да уж узнаем, – буркнула та, втыкая вилку в кусок мяса.

– Рад, что ты снова с нами, Изабель, – тихо сказал Малкольм. Она слабо, печально ему улыбнулась.

– Я тоже рада увидеться, Альфа.

Саймон не понимал, почему мама ведёт себя так вежливо и отстранённо; она смеялась над каждой шуткой, разговаривала со всеми, кто мог её слышать, и ни разу не позволяла себе расслабиться. И тогда он понял – перед ним сидела не его мама. Перед ним сидела Изабель Скай, дочь и наследница повелителя Птиц, и она хотела заявить о себе. Однако Саймон не понимал, как конкретно.

Как бы то ни было, остаток обеда он молчал, глядя то на маму, то на еду. Уинтер тоже показалась неестественно тихой, и к концу трапезы он окончательно понял, что что-то случилось.

– Ещё увидимся, да? – спросил он маму, стоящую рядом с Орионом.

– Разумеется. Я вернусь к ужину, – заверила она и поцеловала его в лоб. – Хороших тебе уроков, дорогой.

Но он не собирался идти учиться – по крайней мере, пока не разобрался, что случилось с Уинтер. Однако, когда он повернулся к ней, на месте её не оказалось. Нахмурившись, он встал на цыпочки, огляделся и на полпути к дверям заметил её тёмные волосы.

– Ваше высочество, – окликнула Порша, но он уже убежал, пробираясь между вздрагивающими от неожиданности представителями девяти благородных семей так быстро, что некоторые с трудом держались на ногах. – Ваше высочество!

Не обращая внимания, он выскользнул из обеденного зала, не сводя глаз с Уинтер. Та явно знала, куда идёт, и когда она повернула за угол, Саймон бросился бежать, чтобы не потерять её в лабиринте из коридоров.

Даже если она знала, что он за ней следует, вида она не подавала. Просто сворачивала то в один коридор, то в другой, не следуя никакой логике. Поднялась на этаж выше, срезала путь через комнату с древним оружием, прошла мимо очередного входа в крыло прислуги – Саймон уже окончательно заблудился, но хотя бы не упустил её из вида.

Наконец, он вышел на небольшую террасу, оплетённую плющом. Уинтер сидела в плетёном кресле, прижав колени к груди и глядя на верхушки деревьев, расстилавшиеся внизу.

– Привет, – сказал он, облокачиваясь о парапет и пытаясь отдышаться. – Я хотел поговорить.

– Да я заметила, – холодно сказала она. – Пришлось сбросить хвост, чтобы нас оставили наедине.

– А. – Он вытер пот со лба. – Ну, ты молодец.

Уинтер вяло пожала плечами:

– Поздравляю с возвращением мамы, кстати.

– Спасибо. – Саймон прикусил нижнюю губу. – Она обычно так себя не ведёт. Ну, так… официально.

– Она знает, насколько девять благородных семей ненавидят Ориона, – тихо сказала Уинтер. – Просто пытается найти союзников, вот и всё. Если понравиться им, то будет больше шансов выжить, когда они попытаются протолкнуть на трон кого-нибудь своего.

Саймон захлопал глазами. Да, действительно звучало логично – хотя думать о том, что кто-то мог навредить маме, не хотелось.

– И как, у неё получается? – спросил он. – Найти союзников?

– Да они готовы у неё с рук есть, как будто она им золотые семечки даёт, – пробормотала Уинтер. Нахмурившись, Саймон подтянул поближе второе плетёное кресло и опустился в него.

– Что такое? – спросил он. – Она тебе что-то сказала? Или… не знаю, сделала?

Уинтер скривилась и долгое время не отвечала. Саймон уже думал сдаться и задать другой вопрос, но тут Уинтер прорвало.

– К тебе вернулась мама, Саймон. Ты хоть понимаешь, насколько тебе повезло? – Она обернулась к нему – и Саймон с изумлением увидел полные слёз глаза.

– Да, – тихо ответил он. – Понимаю.

– Ты видел, как на меня смотрит Орион? Как на какого-то голубя. Даже… даже хуже, потому что голуби хотя бы Птицы. – Она шмыгнула носом, вытирая его тыльной стороной ладони. И движение это было настолько на неё не похоже, что Саймон дрогнул и полез искать в карманах платок. Забрав его, она поспешно высморкалась, напоминая скорее гусыню, чем девочку.

– Ну не нравишься ты Ориону, и что? – спросил Саймон. – Он ужасный человек. Ты сама знаешь.

– Но раньше нравилась. Он меня любил. Больше никто, только он, – тихо сказала она. – А теперь… никто не любит. По крайней мере, не так, как твоя мама любит тебя, а ты – её.

В горле встал ком.

– Неправда. Ты тоже часть моей семьи.

Она фыркнула.

– Не по-настоящему. Ты дружишь со мной, пока не появится кто-то, кого ты правда любишь. Твоя мама, например.

– Уинтер. – Он сжал её ладонь своими, не обращая внимания на то, как они взмокли. – Ты ведь приёмная внучка Ориона, да? Официально?

Она кивнула, но слёзы от этого полились только сильнее.

– Значит, ты моя… не знаю, кто, – признал он. – Двоюродная сестра… или тётя? Нет, не тётя, – решил он. – А то слишком странно выходит. Но, в общем, мы с тобой – одна семья. И не важно, что Орион думает, говорит и делает, потому что он может сто раз порвать все документы, но семьёй мы быть не перестанем. А это значит, что вы и с моей мамой тоже семья. Понимаю, ты её пока не знаешь, но ведь это можно исправить, согласись? Когда всё закончится, мы сможем быть все вместе. Просто… не совсем так, как изначально думали. Но всё будет хорошо, – пообещал он. – Очень-очень хорошо.

Прошло несколько секунд – а потом Уинтер задушено всхлипнула и крепко его обняла. Её слезы намочили футболку, но он не отстранился, позволяя ей выплакаться.

– Ты уверен, что я ей понравлюсь? – спросила Уинтер вперемешку со всхлипами. – Даже несмотря на то что я змея?

– Для неё это не важно, – твёрдо ответил Саймон. – Скорее всего, она решит, что это круто. – Внезапно в голову пришла мысль, которой он поделился: – Слушай, а вы с Зией, получается, тоже родственницы.

– Что? – Уинтер выпрямилась, вытирая глаза рукавом. – Правда?

– Ага, она же сестра моего отца, – сказал он. – То есть мама её невестки, а…

Уинтер снова всхлипнула и обняла его. Саймон широко улыбнулся, ощущая, как трясутся её плечи, потому что в этот раз это были слёзы счастья.

Наконец, когда Уинтер взяла себя в руки, они с Саймоном просто устроились на террасе, разглядывая Птиц, мельтешащих между деревьями. Даже если среди них были шпионы, они отлично скрывались, и впервые с приезда на Ястребиную гору на душе Саймона стало легко.

– Я утром был у мамы дома, – сказал он. – Оказалось, у неё есть моя детская фотография.

– Ну разумеется. У всех родителей такие есть, нет? – спросила Уинтер, и Саймон был рад, заслышав в её голосе привычную колкость.

– Только не у мамы. Они с дядей Дэррилом почти не фотографировали меня в детстве. Видимо, боялись, что их найдут. Но одна у неё была, – добавил он. – Она сказала, что постоянно носила её с собой.

– Классно, – сказала Уинтер, хотя в её голосе слышалось сомнение. Но Саймон не мог её винить. Он знал, что никто не поймёт, как много для него значила эта фотография.

– А ещё мы с ней поговорили, – добавил он медленно, переходя на шёпот. – Нас подслушивали, поэтому она ничего не сказала, но показала мне в книге два слова. «Гнездо» и «вершина».

Уинтер обернулась к нему, хмурясь.

– Гнездо и вершина? – повторила она так же тихо, как говорил он сам. Саймон кивнул.

– Скорее всего, это намёк, где Орион прячет… сама знаешь, что.

– Не просто намёк, – ответила Уинтер, расплываясь в ухмылке. – Я знаю, куда нам надо.

14

Гнездо

Двадцать минут спустя они с Уинтер стояли на вершине узкой башни – самой высокой во всём дворце. Поблизости никого не было – и, кажется, давно не бывало, хотя пыли Саймон не замечал.

– Мы пришли? – с сомнением спросил он. – То есть, это Гнездо?

– Включи мозг. – Скользнув рукой по стене, Уинтер надавила на кирпич, который чуть отличался цветом от остальных, и тот, к удивлению Саймона, легко поддался. Но он не успел пошутить про тайный ход, потому что стены вокруг них зарокотали и он застыл.

– Прошу, скажи, что мы не умрём, – попросил он, запрокидывая голову и глядя на высокий потолок. Уинтер фыркнула.

– Не хочешь в кои-то веки мне довериться?

– Тебе я доверяю, – сказал Саймон. – А вот башне – не очень.

Неожиданно с потолка с грохотом рухнула пара камней. Саймон машинально закрыл голову руками и бросился к Уинтер, стремясь защитить её от обвала своим телом. Но она ловко увернулась, и он врезался в стену.

– Ты какой-то дёрганый, – заметила она, выходя в центр комнаты. Саймон потёр ноющее плечо.

– Осторожнее, – с беспокойством попросил он. Но Уинтер, ни капли не волнуясь, опустилась на колени рядом с камнями, и только тогда Саймон понял, что они не просто упали – своим весом они удерживали на месте верёвочную лестницу.

– Об этом входе мало кто знает, – сказала она, начав карабкаться. – В конце концов, на Ястребиной горе почти все Птицы, а на крыльях добраться легче. Но когда Орион куда-нибудь пропадал, я постоянно ревела и искала его по всему дворцу, пока он не возвращался. Я тогда была совсем маленькой, – добавила она, бросая взгляд на Саймона. – А потом он показал мне эту лесенку. Тайный проход в Гнездо.

Сначала Саймон хотел обернуться Птицей и встретить её наверху, но потом посмотрел на тьму, постепенно скрывающую её фигуру, и передумал. Поэтому полез следом, цепляясь за лестницу, покачивающуюся при каждом их шаге.

– А что за Гнездо такое? – спросил он, когда они добрались до потолка. Вернее, он думал, что это потолок, но они не упёрлись в кладку, а пролезли в узкий вертикальный тоннель, на ощупь оказавшийся выполненным из полированного дерева.

– Личный кабинет Ориона, – ответила она. – Иногда он в нём запирается, когда эти подхалимы окончательно его достают. А ещё там он прячет всё самое важное – королевские регалии и все засекреченные документы.

Саймон слепо потянулся к следующей ступеньке.

– А охрана там есть?

Уинтер фыркнула.

– Смеёшься? Минимум десяток стражников, а то и больше. Туда ещё никто не влезал.

– Думаешь, Орион там прячет Осколки?

– Это самое безопасное место во всём королевстве, – ответила она. – Глупо было бы не воспользоваться.

Они добрались до округлой платформы, и Уинтер помогла Саймону на неё взобраться.

– Где-то здесь есть дверь, – сказала она. В темноте голос звучал жутковато.

– Ау, – сказал Саймон, когда ему отдавили ногу. – Могла бы и поосторожней.

– А ты мог бы помочь поискать. – Но пока она говорила, что-то щёлкнуло, и неожиданно появился прямоугольник света – это Уинтер открыла дверь. – Наконец-то.

Саймон прикрыл глаза и вслед за Уинтер вышел на одинокий мост высоко над дворцом, прикрытый кронами деревьев и опирающийся на толстую ветку. Саймон с удивлением обернулся на вертикальный тоннель.

– Мы пролезли через ствол дерева?

– Ненастоящего дерева, – сказала Уинтер. – Мы бы не стали убивать дерево, чтобы сделать в нём проход, знаешь ли.

Поражённый и немного испуганный, Саймон пошёл за Уинтер по мосту, и вскоре они добрались до домика, который был даже меньше маминого. Но, в отличие от её, в этом было три этажа, и крыша его доставала до верхушки дерева, на котором дом стоял. Учитывая, как высоко они были, Саймон понял, что мама подразумевала под «вершиной». На всей Ястребиной горе не было места выше – они находились в нескольких сотнях метрах над землёй, вдали от чужих глаз.

– Что теперь? – шепнул он, едва справляясь со страхом. Как и остальные дома на деревьях, этот тоже сливался с лесом – причём, настолько хорошо, что Саймон нигде не видел дверных ручек. И окон тоже.

– Постучим, – сказала Уинтер – и действительно быстро постучала костяшками по дереву. Скрытая дверь тут же распахнулась, и за ней оказался суровый стражник в зелёной мантии.

– Да? – спросил он, глядя на них сверху вниз.

– Мы ищем Его Величество, – величественно заявила Уинтер. – С ним желает поговорить его внук, его высочество Саймон Торн.

– Его Величество отсутствует, – сказал стражник и без лишних слов захлопнул дверь прямо у них перед носом, лишая Саймона дара речи.

Уинтер пожала плечами.

– То-то я не догадывалась, – сказала она, поманив Саймона за собой. – Это, кстати, единственный вход в Гнездо. На крыше есть окно, но сам кабинет постоянно охраняют минимум четыре человека. Скорее всего, Осколки именно там, – добавила она. – Орион не собирался облегчать нам задачу.

Да, это уж точно. Саймон, одновременно обрадованный и расстроенный, обернулся орлом и слетел к основанию башни. Пока Уинтер спускалась к нему по тоннелю, он сидел, прислонившись спиной к холодной стене, и очень старался не думать о сложностях, которые их ждали.

– Ты уверена, что мы справимся? – спросил он, когда Уинтер вернулась и нависла над ним, скрестив руки. – Потому что пока что не верится.

– С таким настроем точно не справимся, – сказала она. – Но не забывай: у тебя есть преимущество, о котором никто не знает.

– Какая разница? Один я всё равно не справлюсь, – возразил он.

– А кто тебя просит? – Она протянула ему руку, и он, взявшись за неё, поднялся. – Понимаю, я не дерусь, как Ариана, и со стратегией не так хороша, как Джем, но я всё равно умная.

– Очень умная, – согласился он, отряхивая штаны. – Куда умнее голубей. Но если Орион тебя поймает, то не пощадит.

– А если поймает тебя, крылья тебе подрежет, – заметила она. – И вообще, пусть арестовывают сколько хотят. Ариана мне показала, как не расходовать весь яд сразу, так что на четыре укуса меня хватит.

Саймон скривился.

– Я не хочу, чтобы ты кого-то кусала или чтобы тебя вообще арестовывали. Лучше предоставь мне алиби.

– Алиби? – Она вскинула бровь. – Какое?

– Пока не знаю, – честно ответил он. – Но мы прекрасно знаем, к кому придёт Орион, когда поймёт, что Осколки украли.

– По-твоему, он поверит, если я за тебя вступлюсь? Сам знаешь, Орион мне не доверяет, – закатила глаза она. – Если я скажу, что была с тобой, он просто сделает вид, что я признала свою вину, и запрёт ещё и меня.

– Вот тут твой ум и пригодится. Нужно придумать что-то, во что он поверит. А мама…

Уинтер застонала.

– Думаешь, он её не тронет, если она тебе поможет?

Он помотал головой:

– Нет, но это-то и хорошо. Она захочет помочь, но за ней Орион наблюдает, наверное, ещё больше, чем за мной. Мы ни за что никуда не ускользнём, нас тут же заметит пол его армии. Так что она сможет их отвлечь.

Сощурившись, Уинтер задумчиво на него посмотрела.

– И как же ты собираешься в одиночку пробраться в гнездо?

– Никак, – ответил Саймон. – Сам я не справлюсь. Но знаю, кто может помочь.

Эти же вечером Порша снова отвела их на тесный чердак, и Саймон оглядел собравшихся. Он плохо их знал, но кое-что подозревал: лидером тут была не Порша. Скорее всего, Корделия или Ригель. Если они согласятся помочь, на Поршу с Нэшем тоже можно будет рассчитывать.

Пока ребята раздавали карты для очередного кона в «Солянку», Саймон взял принесённый кем-то бутерброд, избегая стального взгляда Уинтер. Она весь вечер пыталась его отговорить, но, если он действительно хотел пробраться в Гнездо, ему нужен был анимокс с крыльями.

– Слышала, ты сегодня сбежал с уроков, – сказала Корделия, кидая пару игральных кубиков. – Смело. Даже очень.

– У его высочества было тяжёлое утро, – вступилась за него Порша. Сегодня она сидела к Саймону ближе, чем в прошлый раз, и он до сих пор не сообразил, как бы так незаметно отодвинуться. – Он заслужил отдых.

– А мне отдыхать никогда не разрешали, – надулся Нэш, который сегодня надел полный пиратский костюм, со шляпой и повязкой на глазу, напоминавшей Саймону об Орионе. – Даже когда я локоть сломал.

– Когда это ты его сломал? – спросила Уинтер, попутно стащив пару его карт. Видимо, правила это не запрещали, потому что тот лишь недовольно поморщился.

– В октябре. Попытался обмотать дом учителя Вейвера туалетной бумагой и упал с крыши.

Саймон в ужасе посмотрел на него.

– Упал? На землю?

– Учителя живут на нижних ярусах, – сухо сказал Ригель. – И Нэш успел обернуться в падении. И врезался в какую-то ветку.

– У меня крыло прям на ниточке болталось, – гордо сказал Нэш. – Маму чуть не стошнило.

Уинтер содрогнулась.

– Я так понимаю, крыло зажило.

– Ему просто повезло, что у нас лучшие врачи в стране, – раздражённо сказала Корделия. – Я всё пытаюсь вдолбить ему в голову, что он не бессмертный, а он всё не верит.

– Просто кое-кто не боится высоты, – сказал Нэш со смешком, тыкая сестру под рёбра. Та скривила губы с таким раздражением, что Саймону захотелось резко поменять планы. Но времени и так было мало, и он не знал, когда ещё представится возможность. Если стражник из Гнезда доложит Ориону об их приходе, тот может переместить Осколки, – а чем быстрее Саймон их раздобудет, тем быстрее всё закончится.

Отбросив сомнения, он кашлянул.

– Вы же все Птицы, да? А какие?

– Я сапсан, – гордо сказал Нэш. – Самая быстрая Птица в небе. А Корделия – чёрный орёл.

– Они не водятся в Северной Америке, ты про них, наверное, даже не слышал, – сказала она, и по тону Саймон понял, что ей постоянно приходится это объяснять. – Наш отец приехал из Таиланда. Я пошла в него, а Нэш – в маму.

– Я – большой рогатый филин, – монотонно сообщил Ригель.

– Ага, но он всё детство боялся, что станет уткой, как мама, – с ухмылкой сказал Нэш. Ригель неуютно заёрзал, глядя в свои карты.

– А я – рубиновогорлый колибри, – сказала Порша, улыбаясь до ямочек на щеках. – Признаю, в драке от меня помощи немного, зато я красивая.

Уинтер фыркнула, даже не скрываясь. Саймон не обратил на неё внимания.

– А ты умеешь летать спиной вперёд?

Порша кивнула.

– Почти месяц училась, но это довольно легко, если разобраться.

Мысленно Саймон отметил, что при первом же удобном случае нужно будет превратиться в колибри.

– А вы всё ещё… не передумали насчёт того, что мы вчера обсуждали?

Атмосфера резко изменилась. Все замолчали.

– Ты подумал над нашими словами? – спросил Ригель, поглядывая на Саймона из-за карт.

Тот медленно кивнул.

– Но сначала… сначала мне кое-что нужно от Ориона. Поможете мне – и я помогу вам.

Четверо ребят переглянулись, безмолвно переговариваясь. Глаза Нэша расширились, а Порша, разрываясь, закусила губу.

– Ты эту идею не одобряешь, – неожиданно сказала она, остановив взгляд на Уинтер.

– Не одобряю, – прямо признала та, горбясь. – Она тупая. Даже хуже – он отдаёт свою жизнь в ваши руки. Вы всегда можете его сдать.

– Он тоже может нас сдать, – сказала Корделия, сужая глаза. – Мы тут не шутки шутим. Даже простой разговор – уже измена, а мы позвали Саймона, только потому что знаем, как повелитель с ним поступил. И как он поступил с тобой – тоже.

– А вам-то он что сделал? – спросила Уинтер. – Твоей матери передал весь юг Аппалачи. А у тебя… – Она перевела взгляд на Ригеля. – У тебя отец – глава парламента. Порша так вообще его девочка на побегушках. Он вас защищает, так что вам на руку видеть его на троне.

– Не нам, а нашим родителям, – сказал Нэш, внезапно посерьёзневший. Только сейчас Саймон понял, что он впервые заговорил про восстание – до этого тему поднимали либо его сестра, либо Ригель. – Да, денег у нас много, но они не пригодятся, когда оставшиеся четыре Царства придут и убьют нас, как приближённых Ориона. Родители даже не смогут сделать вид, что они не были с ним заодно, потому что они его союзники.

– А мы не хотим хоронить их, как Порша хоронила отца, – твёрдо сказал Ригель. Порша невидящим взглядом смотрела в карты.

– Говоришь ты замечательно, – спустя пару секунд сказала Уинтер, – но врёшь – ещё лучше. Как и вы все.

– Мы все, – поправила Корделия, пронзая её взглядом.

– Ваши родители пользуются положением Ориона, но всё равно его ненавидят, и всем это известно, – сказала она. – Они были бы только рады обратить против него его собственного внука.

– Мы – не наши родители, – сказал Ригель. – Мы хотим сделать лучше.

Уинтер закатила глаза.

– Это с помощью политического убийства-то?

– Ради высшего блага. – Корделия встала, положив карты на стол рубашкой вверх. – Слушай. Мы можем препираться весь день, и ты всё равно нам не поверишь. Но нам не важно, что думаешь ты – главное, как считает Саймон. – Она повернулась к нему, откидывая волосы с лица. – Мы поможем тебе получить от Ориона то, что тебе нужно. Без лишних вопросов. Если потом решишь помочь нам – замечательно. Если нет, то мы хоть попытались. Мы готовы доказать, что нам можно верить.

Возражений не последовало. Все пятеро смотрели на Саймона, дожидаясь вердикта, и тот глубоко вздохнул.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Так и поступим.

15

Насквозь больной

На следующий день они привели план в действие.

Первый шаг был прост: Саймон, как и вчера, отправился на занятия, но в этот раз, пока преподаватели рассказывали о составе почвы и погодных условиях, он обдумывал стратегию и подыскивал обходные пути на случай, если что-то пойдёт не по плану. Делать это без Джема, который мог бы указать на логические промахи, было непросто, и чем дальше, тем больше он раздражался.

– Молодой человек, я вас не отвлекаю? У вас есть дела поважнее образования? – поинтересовался учитель Арвид. – Вчера вы и так пропустили первый урок. У меня может сложиться о вас дурное впечатление, и тогда мне придётся доложить Его Величеству, что ученик из вас сомнительный.

– И что, он подыщет себе нового наследника? – буркнул Саймон. Но, заметив возмущённый взгляд учителя, вздохнул и расправил плечи. – Простите, я не хотел. Повторите, пожалуйста? Вы говорили что-то о миграционных тенденциях?

Когда Порша пришла за ним, чтобы отвести на обед, он был весь на нервах.

– Это ужасная идея, – тихо сказал он, пока они шли в обеденный зал. – Если что-то пойдёт не так, если мы хоть что-то не продумали, и вас поймают…

– Не поймают, – просто ответила она, оглядывая его с ног до головы. – Я думала, ты храбрый, Саймон.

Она впервые назвала его по имени. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

– Только когда рискую собой, а не кем-то.

– Мы о себе позаботимся, – сказала она. – Знаю, иногда Нэш кажется… не особо умным, но летает он замечательно. У Корделии невероятный талант всюду пролезать незамеченной, а Ригель видит в темноте, и нам это понадобится.

– А ты умеешь летать спиной вперёд, – сказал Саймон.

– Именно. – Она ухмыльнулась, и в этот раз у него получилось улыбнуться в ответ.

Уинтер, мама и дядя Малкольм уже сидели за столом. Саймон присел рядом и тут же ощутил, как Уинтер вложила ему в ладонь какой-то флакончик.

– Всё нормально? – спросила она, косясь на него. – Какой-то ты бледный.

– Просто устал, – ответил он, очень стараясь вложить в голос усталости. Эта часть плана нравилась ему меньше всего; флакон отягощал руку, словно весил центнер. Но нужно было закончить, пока не появился Орион, потому что тот мог обо всём догадаться. Поэтому, глубоко вздохнув, он потянулся за вилкой и тут же уронил её под стол.

– Ой, – сказал он – и, пока его не успели остановить, нырнул вниз, прячась под скатертью и делая вид, будто ищет упавшую вилку.

– Саймон, не надо, – сказала мама, сидящая напротив, и чуть пододвинула ноги, отчего зашевелился подол её золотистого платья. – Её поднимут после обеда.

– Да я почти достал, – сказал он, пытаясь открыть флакончик. Пробка не поддавалась, а руки так вспотели, что ухватить её не получалось.

Уинтер недовольно вздохнула.

– Это же просто вилка, – сказала она и мгновение спустя объявилась рядом. – Что такое? – шепнула она едва слышно.

– Не могу открыть эту дурацкую…

Он даже договорить не успел, Уинтер уже выхватила и откупорила флакон. Он помедлил, с сомнением глядя на прозрачную жидкость.

– Ариана уверена, что это не опасно?

– Потошнит пару часов, и всё. Главное, выпей потом побольше воды, и будешь в порядке, – прошептала она сквозь зубы. – Пей давай, пока Орион не увидел, что ты ведёшь себя, как крыса помоечная.

Глубоко вздохнув, Саймон зажмурился и выпил содержимое флакона. Оно оказалось на удивление сладковатым – и с привкусом малины. Не этого он ожидал.

– Нашла, – сказала Уинтер обычным голосом, подбирая вилку. – Гадость какая.

Они вылезли, пригладили одежду, Уинтер передала грязную вилку прислуге и поправила волосы. Саймону принесли новую вилку, а тот пока спрятал пустой флакон в карман.

– Закончил? – спросил Малкольм, вскинув бровь. Саймон робко кивнул.

– Простите, – пробормотал он. – Мусорить ведь невежливо, да?

– Да, но и лезть под стол на глазах стольких людей не стоит, – фыркнув, ответила Порша. – Особенно когда есть люди, чья задача – убирать за вами, ваше высочество.

Её актёрская игра впечатляла, учитывая, что она примерно догадывалась, в чём было дело. Саймон отвёл взгляд, чтобы её не выдать.

– Что случилось? – раздался голос из дверного проёма, и в зал вошёл Орион в развевающейся мантии.

– Боюсь, Саймону нужно ещё поучиться этикету, – сказала его мама, держась так же величественно, как и вчера. Глядя на неё, в голову лезли мысли: где заканчивалось притворство, и начиналась она настоящая?

Когда повелитель Птиц сел за стол, прислуга поспешила разнести еду, в которую входили огромные жареные индейки – Саймон таких больших в жизни не видел. Самая упитанная из них оказалась между ним с матерю, и он с ужасом осознал, что ей не отрубили голову. Внутри всё перевернулось, и он захлопнул рот.

– Роскошный стол, соответствующий прекрасному дню, – сказал Орион, хлопая в ладоши. Прислуга тут же занялась индейкой. – Да, можно голень, благодарю. Ох, и не снимайте кожу. Она чудесно хрустит.

Нож с лёгкостью прорезал мясо, а Саймон не сводил взгляда с головы – и тут запах индейки врезался в него на всех парах. Его повело, и не успел он ничего сделать, как его очень громко и прилюдно стошнило на несчастную изуродованную птицу.

– Мне в жизни… не было так… стыдно, – простонал Саймон, склоняясь над унитазом и чувствуя, как желудок грозится вывернуться в четвёртый раз за час.

– Его птичье величество того заслуживал, – сказала Ариана, сидящая на раковине и болтающая ногами в паре десятков сантиметров от пола. – Что угодно бы отдала, лишь бы это увидеть.

– Не советую, – сморщила нос Уинтер, укладывая Саймону на шею прохладное полотенце. – Я не думала, что оно так быстро подействует.

– Ну, доза была большая, – пожала плечами Ариана. – Может, переборщила слегка.

– Правда? – прохрипел Саймон, изо всех сил цепляясь за унитаз.

– Смотри, как драматизирует, – сказала она Уинтер. – Я испытывала его действие. Всё не так плохо. Если, конечно… – Она помолчала. – Ты же не на пустой желудок его выпил, да?

Саймон застонал.

В дверь торопливо постучали.

– Саймон? – окликнула мама тревожным голосом. – Ты в порядке?

Ариана мгновенно обернулась Чёрной Вдовой и спряталась за резной мыльницей, а Уинтер щёлкнула замком.

– Открыто, – крикнула она, отбегая на другой конец уборной. – Предупреждаю, зрелище противное.

Его мама приоткрыла дверь. Её золотое платье он, видимо, испачкал, потому что она переоделась в чёрные штаны и синюю блузку, а волосы у неё были слегка влажными, будто она только вышла из душа.

– Ох. Уинтер. Я думала… – Она нахмурилась. – Его осмотрел врач?

– Он как пришёл, так и ушёл, – сказала Уинтер, пожимая плечами. – Температуры нет. Видимо, съел какую-нибудь испорченную креветку или ещё что.

При упоминании креветок Саймону снова пришлось сдерживать рвотные позывы. Мама, вздохнув, опустилась на колени и погладила его по спине.

– Не сдерживайся, – пробормотала она. – Тебе станет легче.

– Пойду я, – протянула Уинтер, опираясь о стойку с раковиной и держа руки за спиной. Видимо, помогала Ариане незаметно сбежать. – Если что-нибудь понадобится, буду с Малкольмом.

– Постарайся поменьше говорить с ним про рвоту, – попросила мама. – Он в этом плане впечатлительный.

Когда они остались одни, она села рядом с ним на твёрдый пол, хотя рядом с огромной ванной стояла мягкая кушетка.

– Как себя чувствуешь? Хочешь попить?

Саймон покачал головой. Всё равно стошнит.

– Прости, я тебе платье испортил.

– Ничего ты не испортил, – сказала она. – Наоборот, преподнёс всем тему для разговора, хотя бедную индейку спасти не удалось.

– Не надо… – попытался сказать он, но его вновь затошнило. Мама прижала полотенце к его лбу.

– Я ещё ни разу не заботилась о тебе, когда ты болел, – пробормотала она. – Ну, только в младенчестве. Но потом, когда пришлось тебя отдать… – Она замолчала и отвела взгляд. – Даже если тебе было плохо, стоило мне заглянуть к вам с Дэррилом, как ты чудесным образом выздоравливал.

– Просто не хотел… чтобы ты уходила, – пробормотал он, смывая рвоту и прислоняясь к перламутровым плиткам на стене. – Я видел Гнездо.

Мама захлопала глазами, не ожидав столь резкой смены темы.

– Да? Когда?

– Вчера. Уинтер мне его показала. Не знаю, как туда забраться.

– Пока не думай об этом, – тихо сказала она, убирая с его лица мокрые от пота волосы. – Поправишься, и тогда будет время…

– Это моё алиби, – перебил он. – Мы всё продумали.

Её рука застыла.

– Ты специально отравился?

– Всего на пару часов. Мы пойдём за Осколками вечером. Когда стемнеет.

– Мы? – с подозрением переспросила она.

Саймон покачал головой:

– Не важно.

– Ещё как важно, – сказала она, поднимаясь. Сначала Саймон решил, что она уйдёт и притащит Уинтер, но нет – она просто набрала в стакан воды из-под крана. Протянула ему и добавила: – Нельзя верить первым встречным.

Он благодарно принял стакан, и хотя пить не стал, сполоснул рот.

– Им верить можно. А если они попытаются меня сдать, никто им не поверит, потому что, если меня пойдут искать, то увидят, что меня тут наизнанку выворачивает.

– Ох, Саймон. – Мама вздохнула и обняла его. – От меня что-нибудь нужно?

– Отвлеки Птиц, – попросил он виновато. – Только как-нибудь так, чтобы Орион тебя не запер. Просто за тобой следит половина армии. Если ты… не знаю, сделаешь вид, будто хочешь сбежать…

– Считай, всё уже сделано, – сказала она, зарываясь пальцами в его волосы. Саймону было плохо, но объятия матери в таком состоянии успокаивали. Он понимал, что слишком взрослый для них, но не мог отстраниться, только потому что это было не «круто». – А Уинтер?

– Будет здесь, делать вид, что я в ванной, – сказал он. – И в процессе вызовет врача. Порша сказала, что придворный медик живёт в дальнем крыле дворца и доберётся сюда минут за семь.

– Ты уверен, что стоит так рисковать? – спросила мама. – Если он окажется неподалёку…

– Ванная будет заперта, – перебил Саймон. Не мог же он сказать, что вместо него там будет сидеть Ариана. Разумеется, он доверял маме, но чем меньше она знала – тем лучше. – Окон тут нет, так что я превращусь в кого-нибудь поменьше и проскользну под дверь.

Она вздохнула.

– Вижу, ты всё продумал.

– Эту часть – да. Остальное – не очень. – Он пересел так, чтобы посмотреть на неё. – Ты случаем не знаешь какого-нибудь тайного входа в Гнездо?

– Боюсь, нет. Отец учёл всё, когда его строил. Не оставил никаких тайных проходов.

Этого Саймон и опасался. Он стиснул губы, и мама взяла его за руку.

– Будет сложно, но ты обязательно справишься, Саймон. Всегда справлялся.

– Знаю, – пробормотал он. – Ну, как минимум постараюсь. Но если всё пойдёт не по плану, и нас поймают…

– Не поймают, – твёрдо сказала она. – Я в тебя верю, Саймон. Главное, чтобы и ты поверил в себя.

Легче сказать, чем сделать. Он снова прижался к ней, прикрывая глаза.

– Наверное, нужно предупредить дядю Малкольма, – пробормотал он. – Рассказать ему, что происходит.

– Отдыхай, – мягко сказала мама. – За час Малкольм никуда не денется.

И хотя ему никогда ещё не было так плохо, он устроился в маминых руках, стараясь не думать о том, какой катастрофой мог обернуться их план.

16

Падение сапсана

Вечером, как только зашло солнце, мама Саймона вышла полетать вокруг горы.

К этому времени тошнота прошла, но для галочки Саймон окопался в ванной и стонал каждый раз, когда к нему заходил придворный врач. Попив сока и пожевав пустого хлеба, он убедил пожилого мужчину, что ему уже лучше, и тот отправился в свои покои.

– Готов? – спросила Ариана, внезапно появляясь в запертой ванной. Уинтер сидела снаружи, в его спальне, и делала вид, будто читает.

– Нет, – признал Саймон. – Но выбора нет. Ребята ждут.

Ариана передала ему бутерброд.

– С арахисовым маслом. Когда вернёшься, дам тебе ещё один пузырёк, – добавила она. – Никто не будет сомневаться, где ты был, если тебя всё ещё будет рвать.

Он скривился.

– Не хочу снова тут торчать.

– Тогда ешь быстрее, – посоветовала Ариана. – На полный желудок будет легче, обещаю.

Саймон неохотно достал бутерброд и запер дверь.

– Если что-то пойдёт не так, сразу беги, ладно? Я что-нибудь придумаю.

– У меня всё будет в порядке, – сказала она. – Главное, чтобы всё в порядке было у вас.

Пообещать этого Саймон не мог, поэтому, проглотив бутерброд с арахисовым маслом, обернулся мошкой. Не идеальный выбор, зато он легко проскользнул под дверью и вылетел на балкон, который Малкольм оставил приоткрытым. План дяде не особо понравился, но он согласился помочь Ариане с Уинтер, если появятся какие-то осложнения.

На улице оказалось прохладнее, чем Саймон ожидал, и какое-то время он метался между листьев, испуганный их неожиданно большими размерами. Лишь убедившись, что его никто не преследует, он рискнул обернуться орлом, перелетел на ветку под гнездом, спрятавшись в густой листве, и стал дожидаться сигнала Ригеля.

Он разглядывал Гнездо, надеясь каким-то образом понять, сколько внутри стражи, но никто не входил и не выходил. В темноте он видел плохо, поэтому разглядеть мелкие детали, как днём, не получалось, но, кажется, рядом с Гнездом вообще не было никакого движения.

Прошло несколько минут, и в душу начали закрадываться подозрения. Неужели Уинтер была права? Ребята действительно решили его подставить? Но так же он думал о встрече с Орионом на Небесной башне, а ловушки в итоге не оказалось. Может, они просто задержались. Или уже были на месте, просто ждали нужного момента.

А может, армия Птиц окружала его в темноте, отрезая путь к спасению.

Наконец, в ночи трижды ухнул филин, и Саймон встрепенулся от облегчения и ужаса одновременно. Вот он, сигнал. Пути назад нет.

Без единого шороха он подлетел к Гнезду и приземлился на край крыши. Когти царапнули дерево, он вздрогнул, однако не услышал изнутри ни единого звука. Рядом опустилась чёрная орлица – Корделия. А с другой стороны к ним присоединился сапсан, нервно перескакивая с лапки на лапку.

– Где Порша? – спросил Нэш. – Я уже несколько часов слежу за Гнездом, а её всё нет.

– Я просто прячусь лучше тебя. – Из тьмы неожиданно выскользнула зелёно-белая колибри и зависла в воздухе. Её крылышки трепетали так быстро, что Саймон их даже не замечал. – Ригель на месте?

– Наблюдает за Гнездом, – ответила Корделия. – Если кто-нибудь неожиданно объявится, он ухнет два раза. Сколько внутри стражи?

– Не знаю, – сказал Нэш. – Но минут пятнадцать назад несколько ушли.

– Наверное, из-за мамы. Она их отвлекает, – сказал Саймон.

– Хорошо. Чем меньше будет армейских, тем лучше. – Корделия медленно подобралась к окну на потолке и заглянула внутрь. – На третьем ярусе только двое стражников. Если придумаем, как открыть окно снаружи…

– Стекло закалено, – сказала Порша, перелетая к ней. – Не разбить. Ну, только если уронить сверху бегемота.

Саймон открыл было рот, но быстро передумал. В каком бы отчаянном положении он ни находился, если он будет раскрывать свою тайну людям, которым до конца не доверяет, Орион точно обо всём узнает.

– Ну, значит, идём через главный вход, как и планировали, – сказала Корделия. – Готов, Нэш?

– Всегда готов, – откликнулся сапсан, выпячивая грудь. Раскинув крылья, он взлетел ввысь, так высоко, что растворился на фоне ночного неба. С колотящимся сердцем Саймон поглядел на колибри. Если что-то пойдёт не так…

– Уии! – Сапсан понёсся вниз, прямиком на Гнездо, и пролетел всего в паре сантиметров от крыши – а за мгновение до того, как врезаться головой в платформу, обернулся мальчиком и с грохотом рухнул на доски. Застонал, хватаясь за руку.

– С ним всё нормально? – встревоженно спросил Саймон. Он не ожидал, что Нэш действительно врежется.

– Да, – тихо ответила Корделия, хотя уверенности в её голосе не было. – Обычно он влетает во всё подряд на куда большей скорости. А теперь тихо.

Платформу под ними залило светом – это стражник открыл дверь.

– Кто там? – спросил он, и Саймон, склонившись, заметил в его руках лук со стрелой, нацеленной в Нэша.

– Не… не стреляйте, – всхлипнул тот. – Я пикировал с высоты и… и ударился о платформу, и я… я, кажется… руку…

Нэш снова застонал, так убедительно, что Саймон чуть не отменил весь план. Стражник медленно подошёл к нему, оставив дверь открытой.

– Как зовут, мальчик?

– Нэш, – сквозь зубы ответил тот. – Нэш Алуэтт. Я сын… Виолетты Алуэтт. Она…

– Я знаю, кто она. – Стражник обернулся на дверь, и Саймон напрягся. Нэш с Корделией были абсолютно уверены, что при упоминании их матери половина стражи Гнезда выбежит на помощь, однако мужчина в зелёной мантии не стал звать подмогу. Он просто тихо выругался, убрал стрелу в колчан и поспешил опуститься рядом с Нэшем на колени, отвернувшись от двери.

Этого они и ждали. Корделия кивнула Порше и Саймону, и те взлетели. Когда они подлетали к двери, стражник начал было оборачиваться, чтобы снова проверить вход, но Нэш очень вовремя завопил от боли, и мужчина вновь перевёл взгляд на него, на секунду забыв про дверь.

Саймон влетел в небольшой вестибюль, освещённый единственной лампой на столике в углу. Рядом с ней лежали игральные карты и открытая книга страницами вниз, но, к счастью, людей не оказалось.

На пару с Поршей они пробрались к следующей двери, выполненной из дорогой древесины, и он всем птичьим телом навалился на дверную ручку. Дверь приоткрылась, и они с Поршей скользнули внутрь.

Комната, в которой они оказались, занимала большую часть первого этажа, и, насколько Саймон мог разглядеть в тусклом свете, льющемся с верхних этажей, представляла собой богато обставленную, но довольно простую гостиную. Он обернулся человеком и под очередной крик Нэша с едва слышным щелчком закрыл за собой дверь, оставаясь во тьме наедине с Поршей.

– Проверь, есть ли на втором этаже стража, а я пока осмотрюсь, – шепнул он. – Я ненадолго.

– Если расскажешь, зачем мы здесь, я помогу, – сказала та, но Саймон помотал головой. Он очень хотел довериться ей, но не мог раскрыть тайну.

Она улетела к винтовой лестнице, а он осмотрел единственный в комнате сервант. В нём нашлось немало интересных бутылок и бокалов, однако Осколков Хищника не оказалось.

Пока он проверял, нет ли под ковром люков, Порша вернулась и зависла в паре сантиметров от уха.

– На втором этаже пусто, – сказала она. – А на третьем двое.

Саймон глубоко вдохнул.

– Будем надеяться, что нам туда не понадобится.

Стараясь не шуметь, он поднялся по лестнице и вошёл в личную библиотеку Ориона. С третьего этажа лился свет, падая на стену, полностью занятую книжными шкафами. На остальных висели такие же портреты, что украшали дворец, включая относительно новый, с молодым Орионом – ещё не лишившимся глаза, – который стоял за сидящей женщиной, поразительно похожей на маму Саймона.

Но отвлекаться он не мог. В любой момент могла вернуться стража, поэтому нужно было торопиться. Пока Порша, превратившись в человека, искала в книгах вырезанные страницы, он дошёл до стола в центре комнаты, рядом с которым располагался удобный кожаный диван. По лёгким потёртостям было видно: Орион проводил тут немало времени. Саймон по очереди заглянул в ящики, но вместо Осколков Хищника нашёл лишь письменные принадлежности и всякие бумаги.

– Тут все настоящие, – сказала Порша, раздражённо заталкивая толстую книгу на полку. – То, что ты ищешь, могло поместиться в маленькую книгу?

– Могло, – ответил Саймон, – но Уинтер сказала, что самое важное Орион держит на третьем этаже.

Делать было нечего. Они с Поршей вместе подошли к лестнице и заглянули наверх. Отсюда стражников не было видно, зато были слышны тихие разговоры и шелест, судя по всему, карт.

– Спрячься за диваном, – сказала Порша с мрачной решимостью. – Я разберусь.

– Ты о чём? – спросил он, но вместо ответа она обернулась колибри и полетела на первый этаж. Саймон непонимающе потянулся за ней, но не дошёл до ступенек, как услышал скрип открывшейся дверцы серванта.

Бамс.

От звука бьющегося стекла он подскочил, а сверху раздался низкий голос:

– Что там такое?

По Гнезду снова разнёсся звон – даже громче, чем в прошлый раз. По лестнице загрохотали шаги, и Саймон с колотящимся сердцем запрыгнул за диван, а через секунду показались стражники, спускающиеся в гостиную.

От всего сердца понадеявшись, что Порша успеет сбежать до того, как её обнаружат, Саймон обернулся орлом и взлетел по лестнице, едва не задевая стены кончиками крыльев.

Кабинет занимал весь третий этаж, и хотя стены явно были отделаны настоящим золотом, их роскошь напрочь затмевали другие ценности. В стеклянных витринах на пьедесталах стояли невероятные сокровища – Саймон в жизни не встречал ничего подобного. Тиары, поблёскивающие бриллиантами, сапфир размером с кулак, свитки, которым перевалило за тысячу лет, – даже старинный плащ с выцветшим гербом Звериного короля.

Саймон уставился на них с открытым ртом, не зная, с чего начать. На каждую витрину приходилось по несколько кожаных футляров с прикреплёнными к ним карточками, заполненными аккуратным почерком. Времени оставалось немного – он слышал, как перекрикиваются стражники, обыскивающие первый этаж; до них быстро должно было дойти, куда на самом деле стоит бежать. Глубоко вдохнув, он осмотрелся.

Думай. Думай. Где Орион мог спрятать Осколки?

Пока он оглядывался, взгляд зацепился за одинокий футляр в углу, высовывающийся из-за статуи ястреба, усыпанной драгоценностями. На всех остальных когда-то белые карточки пожелтели от возраста, однако на этом футляре она была совсем новой.

Шагнув к нему, Саймон рухнул на колени. Наклейка на кожаной поверхности гласила: «Личные вещи. Не открывать». Он быстро осмотрел ближайшие футляры. «Рукопись – 1631» и «Зубы мегалодона» весьма его заинтересовали, но искал он не их. Втянув в себя воздух, он нажал на защёлки и медленно поднял крышку. Момент настал. Именно за этим он пришёл. Осколки Птичьего и Звериного царства вот-вот окажутся у него в руках, и они с семьёй смогут покинуть Ястребиную гору. А потом они найдут Селесту, Саймон придумает, как выкрасть её Осколки, и наконец-то уничтожит…

Неожиданно он остановился. Что-то тут было не так. С колотящимся сердцем он залез в карман и нащупал часы. Они не нагрелись.

Осколков здесь не было.

На чёрной бархатной подложке футляра лежал кремовый лист бумаги, на котором витиеватым почерком было выписано его имя. Дрожащей рукой Саймон вынул его и перевернул.

«Повезёт в другой раз».

17

Кот, который наелся сметаны

В глазах потемнело.

В Гнезде не было Осколков. Что хуже, Орион всё предвидел. Он мог просто насмехаться, – но если это была ловушка…

Вернув записку на чёрный бархат, Саймон закрыл крышку и аккуратно вернул футляр на место. Вытерев потные ладони о джинсы, он огляделся, пытаясь придумать, как сбежать. Можно было обернуться мошкой и проскользнуть мимо стражников. Но если на третьем этаже кто-то притаился и наблюдал…

Тук-тук-тук.

Саймон вскинул голову. Чёрная орлица торопливо стучала клювом по окну в крыше. С той стороны открыть его было невозможно, но со своего места Саймон прекрасно видел ручку.

При Корделии выбор оставался только один. Обернувшись орлом, он взлетел к потолку и толкнул ручку клювом. Та легко провернулась, и он, изо всех сил взмахнув крыльями, надавил на стекло.

К счастью, оно приподнялось достаточно, чтобы проскользнуть в получившуюся щель. К нему тут же подскочила Корделия и потащила к краю крыши, не дав времени отдышаться.

– Нужно бежать, – сказала она. – Стражники послали за подмогой.

– Порша успела сбежать? – быстро спросил он. Корделия кивнула.

– Она полетела домой. Ты тоже лети, – коротко сказала она. – А я пойду проверю, не убился ли мой придурочный братец на самом деле.

Она взмыла в ночное небо, с такой лёгкостью растворяясь во тьме, что мгновение спустя Саймон уже потерял её из вида. Сжав клюв, он заглянул вниз, на платформу, где Нэш делал вид, что потерял сознание – по крайней мере, Саймон надеялся, что он делал вид. Он очень хотел помочь, но уже слышал клич хищных Птиц, летящих к Гнезду, и знал, что времени нет.

Он рассекал ночь на головокружительной скорости, а перед глазами всё стояли пустой футляр и записка – и когда он добрался до ванной, его тошнило так, что он готов был отказаться от пузырька, который впихнула ему Ариана. Одного только страха должно было хватить, чтобы любой врач поверил в ухудшение его состояния.

Но он всё равно выпил микстуру, понимая, что впереди ждёт ещё несколько ужасных часов. Забрав пустой флакон, Ариана воззрилась на него с явной тревогой.

– Ты ничего не нашёл, да?

Саймон мотнул головой.

– Орион знал, что я приду за Осколками, – сказал он, борясь с тошнотой. – Оставил мне записку.

– Ты ведь её не забрал? – тревожно спросила она. Он покачал головой, пытаясь сдержать первые рвотные позывы.

– Вернул в футляр.

– В том же виде, в котором нашёл?

– Да… – Он помедлил. Точно ли?

Но задуматься над этим он не успел. Микстура подействовала, и Саймон повесил голову, издав стон, вызванный отнюдь не одной тошнотой. Последний огонёк надежды угас.

Остаток ночи прошёл ужасно. Разбитый и подавленный, Саймон отказывался подпускать к себе людей, помимо врача, который в этот раз уходить не собирался.

Покой приносили только тихий голос матери и увещевания, что с ней всё хорошо. Он не осознавал, что конкретно она говорит, а где-то после полуночи расслышал, как они с Малкольмом обсуждают что-то у дверей ванной. Но видеть их не хотелось, ведь он понимал, что его разбили в пух и прах.

Он уснул прямо на полу, подложив под голову мягкое белое полотенце. А когда проснулся по утру, шея затекла, во всём теле разлилась слабость, какой он давно не чувствовал, но его хотя бы больше не тошнило.

– Ну, привет, – сказала Уинтер, сидящая на кушетке. – Так, молчи и иди чистить зубы. Не хочу нюхать твою рвоту.

Саймон поднялся и поплёлся исполнять указания. Когда изо рта запахло мятной свежестью, он взял протянутый Уинтер стакан воды и жадно его осушил.

– Ариана рассказала, что случилось. То, что ты не нашёл Осколки, не значит, что их нет во дворце или даже в самом Гнезде, – сказала Уинтер. – Орион умён. Скорее всего, они в каком-то другом футляре или в потайном отсеке. Если попробуем снова…

– Не стану я ничего пробовать, и ты тоже не станешь, – хрипло сказал Саймон, потирая больное горло. – Я смог пробраться в Гнездо, только потому что Орион этого хотел. Там было всего три стражника, Уинтер.

Она нахмурилась.

– Три? Обычно их четверо на одном только верхнем этаже.

– Именно, – сказал он. – Орион узнал про наш план и всё подстроил.

Спустя мгновение тишины глаза Уинтер сузились.

– Думаешь, кто-то нас сдал?

– Я… – Саймон стиснул зубы. – Не знаю. Может. Или нет. Нэш врезался в платформу, чтобы отвлечь стражу. Он мог сильно пострадать. Вряд ли бы он пошёл на это – и вряд ли бы Корделия ему позволила, – просто чтобы Орион мог надо мной посмеяться. – Он присел на край ванной. – Наверное, когда мама сделала вид, что улетает, он догадался, что мы пытаемся его отвлечь, и решил… подыграть.

Уинтер прислонилась к стене, поджав колени к груди.

– Да, наверное, – проворчала она, злясь, что кто-то её перехитрил. – Но это не значит, что с поисками покончено.

Саймон качнул головой.

– Нужно придумать, как выманить у него Осколки по-другому.

В дверь постучали, а потом в ванную заглянул Малкольм.

– Как себя чувствуешь? Получше?

Саймон кивнул.

– Есть хочу.

– Тебе повезло, потому что в гостиной тебя ждёт целый пир, – сказал он. – Хотя лучше на него сильно не налегай.

– Ариана ещё здесь? – спросил Саймон. – Хочу передать кое-что остальным. Может, они придумают, как вытащить из Ориона местоположение Осколков.

– Она ушла, – ответил Малкольм, – но сказала, что вечером вернётся. Тогда и подумаем, договорились?

Он кивнул. Сегодня хотя бы получится поесть – может, тогда планы перестанут казаться несбыточными.

Приняв душ и переодевшись, Саймон вышел в гостиную, где Малкольм с Уинтер набивали животы всевозможной едой, изысканно расставленной на столе. Побоявшись есть что-то тяжёлое, Саймон взял себе тост и налил сока, как и вчера вечером. В конце концов, подкрепить вчерашнюю историю действиями не помешало бы. Правда, стоило только представить, как он покажется на глаза девяти благородных семей, и Саймон снова затошнило.

Пока он грыз свой тост, в комнату вошёл нервный худосочный молодой человек с угольно-чёрными волосами.

– Ваше высочество, – сказал он, кланяясь так низко, что чуть не упал. – Прошу прощения за задержку. Я впервые в этой части дворца и не был уверен, в каких конкретно апартаментах вы проживаете.

– Ничего, – отозвался Саймон, хмуро глядя на папку-планшет в его руках. – Вам что-то нужно?

– Я… – Он прокашлялся. – Меня зовут Космос Мерль, ваше высочество. Сегодня я буду вашим личным помощником. Хотел узнать, в добром ли вы здравии и сможете ли пойти на утренние занятия.

Саймон уронил остатки тоста на тарелку.

– Где Порша?

– Мисс Гейл временно отстранили от работы, – ответил Космос, глядя то на Саймона, то в планшет. – Если… если вы поправились, первое занятие начнётся…

Но Саймон уже прошёл мимо него и вышел из комнаты. Уинтер за спиной крикнула подождать её, и он замедлил шаг, но когда она догнала его – снова ускорился. В отдалении слышался голос Космоса, зовущего его по имени, но, к счастью, за ними он не пошёл.

– Может, она заболела. Или проспала, – сказала Уинтер, шагая за ним по пятам. – Не обязательно же…

– Разыщи Рована, – попросил он. – Он точно знает, что случилось.

– А ты чем займёшься? – поинтересовалась она. – Нагрянешь в курятник и потребуешь, чтобы всех отпустили?

– Нет, – мрачно ответил Саймон. – Я поговорю с Орионом.

Когда Саймон ворвался на балкон личных покоев Ориона, тот восседал в плетёном кресле, попивал чай и наблюдал за парой малиновок, вьющихся вокруг друг друга. На улице было чудесно: по ярко-голубому небу плыли белые облачка, но Саймон их даже не заметил.

– Что ты сделал с Поршей? – сразу спросил он, стискивая руки в кулаки.

Орион отхлебнул чая и поставил чашку на блюдце.

– Присядь, Саймон. Посмотри, какое прекрасное утро.

– Сначала скажи, где Порша.

– Они с друзьями там, где им самое место, – ответил Орион. – А теперь садись, пока ситуация для них не стала ещё печальнее.

Дрожа от ярости, Саймон через силу уселся на самый край кресла рядом с Орионом.

– Какая ситуация?

– Ты сам знаешь. – Какое-то время Орион молчал, а по балкону гулял тёплый ветерок. – Что меня поражает – так то, как ты выкрутился.

– О чём ты? – спросил Саймон, пытаясь сдержать опасения, которые потихоньку пересиливали гнев. Так бы он сдал себя с потрохами.

Орион наигранно вздохнул.

– Какое ужасное мнение ты решил оставить о себе в нашем Царстве, раз пошёл красть у собственной семьи.

– Я ничего не… – Саймон стиснул зубы. – Не понимаю, о чём речь.

– Хочешь сказать, что Порша Гейл, Нэш и Корделия Алуэтты, а также Ригель Халсион, самостоятельно решили вломиться в Гнездо и попытаться украсть Осколки Хищника?

На мгновение мир словно затих, и Саймона пробрало таким ужасом, что он едва не выдал себя. Однако он смог судорожно вздохнуть и сказать:

– Всё ещё не понимаю, о чём ты.

Лицо Ориона окаменело.

– Что ж, ладно. Если ты так настаиваешь, позволь ввести в курс дела: вышеупомянутые несовершеннолетние подданные моего Царства спланировали и осуществили нападение на Гнездо с целью его обокрасть. Армии неизвестны их мотивы, но я провёл осмотр места преступления и обнаружил, что они не просто разбили несколько бутылок дорогого вина, но и влезли в тайник, где раньше хранились мои Осколки Хищника.

Видимо, он действительно положил записку неправильно. Или перевернул футляр вверх ногами.

– И ты считаешь, что я как-то с этим связан.

– Больше ничего тронуто не было, – ответил он. – А ценности из Гнезда стоят целое состояние даже в единичных экземплярах, что уж говорить о нескольких. Грабители знали, что ищут вещи значительно дороже денег и драгоценностей.

Орион смотрел на него тяжёлым, пристальным взглядом, но Саймон подавил дрожь. Его ещё не утащили в наручниках, значит, доказательств у Ориона не было. А ребята его не сдали.

– Раз у тебя столько всяких богатств, может, нужно получше их охранять? – спросил он.

– Стража была занята делами иного характера, – сказал Орион. – Полагаю, их отвлекли нарочно.

– И чем же она была занята? – спросил Саймон, хотя прекрасно знал, о чём речь.

– Твоя мама решила выйти на вечернюю прогулку, – ответил Орион. – Учитывая, что её выпустили на свободу лишь этим утром, я счёл необходимым обеспечить ей безопасность в полёте.

– И послал за ней столько стражи, что не хватило на охрану своих главных ценностей?

Повисла тишина. Орион так впивался в него взглядом единственного глаза, что Саймон едва не ёжился.

– Как ты это провернул? – спросил дедушка очень-очень тихо. – Потому что всё выглядит так, будто во время ограбления ты плохо себя чувствовал и находился под присмотром самого верного моего врача.

– Так и было, – ответил Саймон, стараясь не выдать себя дрожью в голосе – хотя сам не знал, чем она вызвана: страхом или гневом. Может, и тем, и другим. – Мне нравится Порша. Она хорошая девушка, и если она действительно замешана, то ты явно… явно…

– Всё не так понял? – спросил Орион, вскидывая бровь. – Ошибся?

Саймон промолчал. Да и что говорить, когда все его слова могут исказить и использовать против товарищей? Остро ощущая направленный на него взгляд, он уставился на малиновок, невероятно сожалея, что вообще попросил Поршу с ребятами о помощи. Он мог бы справиться самостоятельно. А даже если бы не смог, и Орион узнал бы про силы Звериного короля, это всё равно было бы лучше, потому что тогда новые друзья не понесли бы за него наказание.

– Что с ними будет? – спросил он, хотя не был уверен, что хочет знать.

– Предстанут перед судом парламента, – ответил Орион. – Если их признают виновными, то и наказание дадут соответствующее. Обычно за измену приговаривают к смерти, но в данном случае, учитывая мои тёплые чувства к подозреваемым, я попрошу смягчить приговор. Думаю, до двадцати лет заключения.

Двадцать лет?

– Но они же… просто дети, – сказал Саймон, едва держа себя в руках. – Раз ничего не забрали, это мог быть… не знаю. Розыгрыш.

– И какая у него была цель? – спросил Орион. – Может, подготовиться к настоящей атаке?

– А может, не было никакой цели, – горячо возразил он. – Может, тебе мерещится то, чего не было.

Орион покачал головой, вновь поднимая чашку.

– Или они пытались помочь своему будущему правителю, – тихо предположил он. – Снискать его расположение. Или доказать свою преданность.

– Я два дня назад приехал. У них ещё будет время, чтобы доказать преданность.

– Уверен? – От зловещего тона по коже побежали мурашки. – Что ж, рано или поздно всё тайное становится явным. А как поступить сейчас, решит парламент. – Отпив чай, он перевёл взгляд на деревья. – Если не хочешь ни в чём признаться, Саймон, можешь идти.

Саймон открыл рот и тут же захлопнул. На языке вертелся вопрос – глупый вопрос, он знал это, но в борьбе совести и чувства самосохранения побеждала совесть.

– А если хочу, – произнёс он, – что с ними станет?

Орион склонил голову, не глядя на него.

– Если твоё признание окажется правдивым, то можно будет забыть эту маленькую неурядицу и простить их.

– А что станет со мной? – спросил Саймон, прекрасно понимая, что нельзя принимать слова Ориона за чистую монету.

– Учитывая, что ничего не пропало, то в интересах Царства будет закрыть на это глаза – если, конечно, ты готов искупить свою вину. И рассказать, как именно ты всё провернул.

Сердце ушло в пятки. Он готов был принять удар на себя, но для этого пришлось бы раскрыть свою тайну.

– Когда состоится суд? – спросил он.

– Сегодня вечером. Учитывая причастность трёх из девяти благородных семей, я решил отменить официальный обед, пока ситуация не разрешится, – сказал Орион. – Тебе тоже советую держаться от них подальше.

Саймон коротко кивнул, практически не слушая его.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотал он. – Мне как-то нехорошо.

Орион промолчал, и Саймон вышел в коридор, не зная, что и думать. Он должен был помочь друзьям. И если ради этого придётся рискнуть заключением под стражу и лишением единственного шанса заполучить Осколки Хищника – что ж, так тому и быть.

18

Совиный парламент

– Ты идиот, – сказала Уинтер. – Какой же ты идиот.

Она сидела на своём любимом диване и злилась так, что умудрилась вытащить нитку из расшитой узорами декоративной подушки. Малкольма новости тоже не обрадовали: он, сгорбившись, сидел рядом и смотрел на Саймона из-за чёлки, падающей на глаза.

– Зачем Ориону держать слово? – спросил дядя. – Если признаешься, у него появится повод запереть тебя, как Изабель.

– Нет, с Саймоном так не получится, – сказала его мама, расхаживающая между диванов. – Он сможет сбежать.

– Ну и какой тогда смысл было всё это устраивать? – поинтересовался Малкольм. – Мы приехали, чтобы Саймон втёрся Ориону в доверие и нашёл Осколки.

– Он попытался и не смог. – Рован стоял у окна, заложив руки за спину и наблюдая за деревьями – явно смотрел, не подслушивает ли кто. – Нужно придумать новый план.

Саймон, скрестив ноги, в одиночестве сидел на втором диване и словно бы не принимал участия в разговоре. Когда он сказал, какую мысль рассматривает, говорить начали остальные, и замолкать не собирались; он лишь жалел, что Ариана с Джемом сейчас не рядом. Может, кто-нибудь из них встал бы на его сторону.

– Мы понятия не имеем, где Орион прячет Осколки, – грустно сказал он. – И ещё сто лет можем их искать и не находить.

– Столько времени у нас нет, разумеется, – сказала мама, понижая голос. – То, что ты готов взять вину друзей на себя – это хорошо, Саймон, но мы все понимаем, что делать дальше.

– Что? – спросил он в замешательстве. – Что тут можно сделать?

Никто ему не ответил. Малкольм поджал губы и отвёл взгляд, Уинтер уставилась на подушку, Рован всё так же смотрел в окно. Мама прошла мимо, и Саймон попытался схватить её за запястье, лишь бы она на него посмотрела. Она остановилась и взяла его за руку.

– Саймон, – произнесла она мягко. – Я понимаю, как ты ценишь друзей, даже если вы недавно познакомились. И я понимаю, как важна для тебя справедливость. Но сейчас на карту поставлено нечто гораздо важнее. Если с тобой что-то случится, мы проиграем войну.

Он нахмурился сильнее.

– К чему ты клонишь? – спросил он. – То есть моя жизнь важнее их?

– Ну… – Она помедлила. – В данный момент – да. Именно к этому я и клоню. За год ты совершил невозможное, Саймон. Ты так близок к уничтожению Хищника…

– А вот и нет, – возразил он. – Без Осколков ничего не получится, а у меня их нет.

– Но с твоими способностями мы их найдём, – сказала она, присаживаясь рядом. – Чего бы это ни стоило, потому что вариантов тут нет. И ты это знаешь. Орион и сейчас тиран – представь, каким он станет с силами Звериного короля.

Долгое время Саймон молчал, глядя на свои руки.

– Если свалю на них всю вину, буду ничем не лучше Ориона.

– Орион вполне мог тебя обмануть, – мягко сказала мама. – Нельзя вынести обвинительный приговор четырём представителям девяти благородных семей, когда нет доказательств…

– А вдруг не обманул? – не сдавался Саймон. – Вдруг их реально на двадцать лет посадят в тюрьму?

– Парламент не вынесет такой приговор, основываясь на косвенных доказательствах, – сказала она, но Рован кашлянул.

– За десять лет твоего отсутствия многое изменилось, Изабель, – тихо заметил он. – Парламент почти беспрекословно подчиняется Ориону. Они сделают так, как он захочет.

– Но… отец Ригеля – глава парламента, разве нет? – спросил Саймон. – Он не позволит несправедливо осудить собственного сына.

– Ему придётся отказаться от участия в суде, – сказал Рован. – И всем остальным Халсионам, Гейлам и Алуэттам – тоже. А остальные с радостью пойдут против трёх сильных семей.

В голове Саймона мелькало столько мыслей, что она закружилась. Закрыв лицо руками, он глубоко задышал и попытался не обращать внимание на гул в ушах и разразившиеся споры. Какая разница, что они говорили? Либо друзья Саймона пострадают из-за его дурацкого плана, либо он всё расскажет Ориону, дав тому возможность сделать с Саймоном всё, что душе угодно, потому что ничто больше не будет ему мешать.

– Я пойду к нему, – сказал он тихо. Но споры не прекратились, и тогда он повысил голос – настолько, что тот отразился эхом. – Я пойду и признаюсь!

Воцарилась тишина. Он чувствовал жар их взглядов на коже, но сам не поднимал головы.

– Так будет правильно, – пробормотал он. – Это я придумал этот дурацкий план. Это я, как идиот, попался в ловушку Ориона. Никто не должен из-за меня страдать.

– Но, Саймон, – сказала Уинтер, позабыв про подушку. – Даже если их осудят, мы поможем им сбежать.

– Но тогда они не смогут вернуться домой, – сказал он прямо. – Прямо как ты. Прямо как я. Такой судьбы ты для них хочешь?

Уинтер покачала головой, остановив взгляд зелёных глаз на полу. Она кусала нижнюю губу, и на мгновение Саймону показалось, что разговор на этом окончен – а потом она выпалила:

– Они пошли на это, чтобы Саймон помог убить Ориона.

– Что? – поражённо переспросила мама. Посмотрела на него. – Саймон?

– Я не вру, – добавила Уинтер, не дав ему заговорить. – Они заключили сделку. Никакие они не невинные дети, которые не знали, что делают. Им нужна была его смерть, и уж поверьте, они бы придумали, как повесить убийство на Саймона.

Четыре пары глаз уставились на него, а он помотал головой.

– Это не точно, – заверил он. – Уинтер просто так думает…

– Я с ними с детства знакома, – резко перебила она. – А ты – два дня. Я знаю, на что они способны. Знаю, чего они хотят. Если бы им удалось расправиться с Орионом и свалить вину на тебя, они бы посадили на трон кого-нибудь из собственных семей.

– Не скажу, что это притянуто за уши, – признала мама Саймона. – В девяти благородных семьях всегда было полно амбициозных интриганов, и все хотели отдать корону кому-нибудь из своих. Или забрать её себе.

– Это ведь не говорит, что Порша с друзьями хотели того же, – сказал Саймон. – То, что в Царстве Птиц есть плохие люди, не значит, что все такие.

– Ты прав, – сказал Малкольм. До этого он едва ли открывал рот, а сейчас склонился вперёд, упирая локти в колени, и посмотрел прямо на Саймона. – Абсолютно прав. То, что человек родился в определённом Царстве и определённой семье, не определяет его характер. Ты видишь в людях добро, и я ценю это в тебе. Но нам нужно вести себя крайне осторожно. Осторожно как никогда. Даже если твои друзья ничего подобного не планировали, есть один простой факт: без тебя мы не справимся. Обещаю, мы придумаем, как им помочь. Но в первую очередь необходимо сберечь тебя.

Саймон закусил губу.

– А мне-то как с этим жить? – пробормотал он.

– Найди Осколки, свергни Ориона, достойно награди друзей за помощь в спасении анимоксов, – ответил Малкольм. – Для них так будет лучше, чем бессмысленное раскланивание перед людьми, которые в любом случае собираются их наказать.

Они смотрели на него; взгляды пронзали насквозь. И с тяжёлым сердцем Саймон покачал головой.

– Я ничего не скажу, – пробормотал он, злясь на самого себя.

Уинтер выдохнула, словно до этого затаила дыхание, а мама обняла его за плечи и поцеловала в макушку.

– Ты правильно поступаешь, – пробормотала она, но Саймон так не считал. Он знал, что это не так. Он пошёл по простому пути собственных интересов, и никогда себе этого не простит.

Позже днём Саймон вместе с мамой, Уинтер и Малкольмом пришли на смотровую площадку парламента. Она занимала большой зал под куполом и располагалась в самом сердце дворца. Несколько ярусов полукругом огибали одинокий стол – жердь подсудимых, как назвала его мама.

Орион сидел в королевской ложе по соседству со смотровой – с них обеих открывался отличный обзор на весь зал и происходящее в нём. Саймон налёг на перила, стискивая резное дерево с такой силой, будто мог вот-вот его разломать. Мама стояла рядом, но не вплотную. В другой момент Саймона бы это расстроило, но сейчас ему хотелось побыть одному.

Какой-то стражник объявил, что прибыли обвиняемые, и сердце Саймона пропустило удар. В зал вошли Порша, Ригель, Корделия и Нэш в красных мантиях. Судя по их лицам, ночью они не смыкали глаз.

– Красный носят пленники, – тихо пояснила Уинтер из-за спины. Те сели за скамью подсудимых, причём Корделии пришлось отодвинуть брату стул. Саймон стиснул зубы – с каждой секундой ему становилось всё паршивее и паршивее.

– Встать, – произнёс всё тот же стражник. Они поднялись, и на глазах удивлённого Саймона в зал влетело больше двух десятков сов: сипух, белых сов, пятнистых неясытей – и других, названий которых Саймон не знал. Они кружили вокруг скамьи подсудимых, постепенно разлетаясь по ярусам, а потом одна за другой обернулись людьми в чёрных робах под небесно-грубыми мантиями.

– Они хотят запугать бедных детей, – шепнула мама.

Судя по бледному лицу Порши, их план удался. Саймон склонился вперёд, не отрывая взгляда от подсудимых. Слушание началось, но он не обращал внимания на монотонные речи. Даже не взглянул на парламент, когда треть из его членов удалилась с заседания, и не стал смотреть, как стражники из Гнезда рассказывают, что именно случилось вчера ночью, несмотря на их наглую ложь. Нет, за всё заседание он ни разу не отвёл глаз от Порши с её друзьями, пытаясь углядеть в них кровожадных махинаторов, какими считала их Уинтер.

Он видел, как Корделия под столом взяла Нэша за руку. Видел, как Порша коснулась лбом опустившегося плеча Ригеля, когда мимо прошёл отец, не удостоив сына даже холодным взглядом. Видел, как Нэш прижимает к себе покалеченную руку, как Корделия нервно теребит локон волос, как Ригель отвечает на вопросы со слезами на глазах и как трясутся руки Порши, пытающейся храбриться. И, самое главное, за все их показания они ни разу не упомянули его. Ни единым словом. Не стали оправдываться за его счёт, не сказали, что он заставил их угрозами. Они даже не смотрели в его сторону, категорически отрицая наличие заговора против Ориона. Они защищали его – хотя это он должен был защищать их.

Наконец, парламент закончил голосовать. Седеющая секретарша в толстых очках поднялась на ноги, чтобы огласить результаты.

– Корделия и Нэш Алуэтт, – произнесла она. – Порша Гейл. Ригель Халсион. Вы признаны виновными в попытке хищения и измене.

Саймон похолодел, в шоке распахнув рот. Даже сейчас никто из друзей не посмотрел на него, и он ощутил мягкое прикосновение мамы к плечу, словно она уловила чувство вины, которым его накрыло. Нечестно. Как же это было нечестно.

Птичий повелитель поднялся. Тёмно-синяя мантия сверкнула под лучами солнца, льющимися в зал сквозь стеклянный купол.

– Благодарю вас, парламент, – произнёс он, коротко склоняя голову. – Я принимаю ваше решение. Как всем известно, измена несёт за собой тяжелейшее наказание. Мне больно думать о том, что столь юные жизни могут прерваться из-за проступка, который можно было бы счесть простой оплошностью. Однако перед тем, как проявить милосердие, я должен принять во внимание безопасность нашего Царства. Если бы они смогли украсть то, за чем приходили, весь мир анимоксов погрузился бы в хаос, который забрал бы бесчисленное множество жизней.

Внизу Порша склонилась и что-то шепнула Ригелю. Тот качнул головой, и она обратилась к Корделии, потом к Нэшу, но они тоже ответили отрицательно. И хотя вопроса Саймон не слышал, он вполне его представлял: хоть кто-нибудь знал, что именно они пытались украсть?

– Исходя из этого, – продолжил Орион, – у меня не остаётся выбора, кроме как вынести наказание в назидание остальным. С тяжёлым сердцем, – произнёс он, растягивая слова, – я вынужден приговорить их к смерти.

19

Медвежья услуга

«К смерти».

Сначала Саймон ничего не понял. Ведь Орион пообещал пощадить их. Но потом до него дошло, и он резко вскинул голову, глядя на деда. И совсем не удивился, наткнувшись на его взгляд.

Значит, вот как. У него не было доказательств, он не мог разрушить алиби Саймона – но всё равно Орион планировал это с самого начала. Как только Поршу с друзьями арестовали, будущее Саймона оказалось предрешено. Это у него не осталось выбора. И раз Орион решился на эту игру, придётся в ней поучаствовать.

– Я это сделал, – громко и чётко произнёс Саймон. Он услышал судорожный вздох матери, но отступать было поздно.

– Мальчик мой, – сказал Орион с нарочитым изумлением. – О чём это ты?

– Ты сам прекрасно знаешь, – не выдержал Саймон. Он повернулся в сторону парламента: – Это я влез в Гнездо, не они. Но мне пришлось это сделать. Орион с самого сентября пытается завладеть Пятью Осколками Хищника Звериного короля. Два у него уже есть – Осколок из Царства Птиц и Осколок Зверей.

– Достаточно, – приказал Орион. Но по залу разнеслись шепотки, и один за другим члены парламента обернулись к Саймону. На лицах их было написано непонимание.

– Что вы такое говорите, ваше высочество? – спросила женщина с короткими чёрными волосами, пока стенографистка поспешно записывала всё сказанное.

Саймон тряхнул головой.

– Я с самого начала шёл за ним по пятам, пытался добраться до Осколков раньше него. Я их уничтожу, – добавил он, мрачно глядя на разгневанного Ориона. – За этим я и пришёл – найти Осколки, не дать ему собрать Хищника. Ему нужна сила Звериного короля. Именно за ней он гоняется. И плевать ему, кто умрёт в процессе – хоть все вы сразу.

На зал опустилась тяжёлая тишина, а потом мужчина с серой треугольной бородкой откашлялся.

– Ваше Величество, – медленно произнёс он, – это правда?

Орион сжимал перила так сильно, что руки его побелели.

– Я всегда думал лишь о своём Царстве, – сказал он, демонстрируя идеальную выдержку. – Ты забыл кое-что упомянуть, Саймон: в руках Селесты Торн, бывшей Альфы Звериного царства, оставшиеся Три Осколка, и всё благодаря тебе. И собери она Хищника, уверяю, нашего Царства быстро не станет.

– Доверять Хищника ей нельзя, – с жаром сказал Саймон. – И тебе тоже.

– Это не тебе решать, – сказал Орион. – Могу заверить парламент, что я никому не собирался причинять вреда. Я просто хотел не дать царству Зверей захватить власть над миром анимоксов, а именно этого бывшая Альфа и добивается.

– Моя мать действует в одиночку, – отрезал Малкольм из-за спины Саймона. – Моё Царство не поддерживает её чёрное честолюбие. Мы стараемся её остановить, потому что хотим мира. А ты, Орион, хочешь войны.

– Правда? – Птичий повелитель оскалил зубы. – Тогда почему ты решил сопровождать племянника? Зачем проник в моё Царство? Чтобы добиться мира? Или чтобы помочь своей матери собрать Хищника и подмять под себя наше Царство?

– Моя мать предала мой народ, – прорычал Малкольм.

– Однако она свободно разгуливает с Тремя Осколками. – Орион покачал головой. – Боюсь, Альфа, у меня нет доверия твоим словам и суждениям. Ты привёл сюда двенадцатилетнего мальчика, подбил его предать собственную семью… умышленно помог ему избежать наказания, из-за чего пострадали четверо невинных детей… – Он указал на смотровую площадку. – Взять его.

– Что? – Саймон резко обернулся. Он даже не заметил, как десяток солдат перекрыли единственный выход и начали опасливо надвигаться на Малкольма, доставая луки. По отдельности они уступали дяде в размерах и силе, но тот даже не пошевелился – просто позволил заковать себя в наручники.

– Нет, не надо! – Саймон бросился к нему, но две пары рук схватили его за одежду. Мама и Уинтер. – Дядя Малкольм!

С колотящимся сердцем и комом, вставшим в горле, Саймон изо всех сил рвался из рук матери и Уинтер. Он мог обернуться львом и реветь, пока Малкольма не отпустят. Мог стать медведем и разорвать стражников на куски. Мог продемонстрировать парламенту истинную силу Звериного короля, показать, каким чудовищем станет их правитель, стоит ему заполучить Хищника.

Но Малкольм покачал головой. Совсем слегка, едва заметно, однако Саймон уловил суть.

– Всё в порядке, – спокойно сказал дядя, когда стража повела его к выходу. – Всё будет хорошо. Не забывай, что я тебе говорил.

Мама крепко обняла Саймона, и ему оставалось только молча смотреть, как дядя Малкольм скрывается за дверью.

В сопровождении десятка стражников Уинтер, Саймон и его мама вернулись в апартаменты, где их и заперли.

– И снова домашний арест, – сказала мама с кривой улыбкой. – Ну, в этот раз хотя бы условия получше.

Саймону шутить не хотелось. Он не произнёс ни слова с момента, когда их вывели со смотровой площадки, но теперь они вернулись в королевские покои без Малкольма, и его прорвало.

– Орион убьёт его. – Он прошёл по всей гостиной, впиваясь ногтями в ладони. – Он казнит Малкольма при первой же возможности, и…

– И развяжет войну с Царством Зверей? – мягко спросила мама. – Он на это не пойдёт, Саймон.

– Ещё как пойдёт. – Тот резко развернулся; лицо пылало, глаза щипало от слёз – то ли от страха, то ли от гнева, то ли от раздражения. Может, от всего вместе. – Он убил дядю Дэррила. Убил папу. И дядю Малкольма убьёт. Его нужно остановить.

– Правда? – раздался насмешливый голос из дверного проёма.

Саймон напрягся всем телом и лишь чудом сдержался, чтобы не обернуться кем-нибудь и не разорвать Ориона на части.

– Зачем ты пришёл? – сухо спросил он.

Орион выглядел невероятно самодовольно: он опирался на трость, а на лице сверкала ухмылка.

– В основном – позлорадствовать, – ответил он. – А ещё я хотел тебя поблагодарить, Саймон.

– За что? – выплюнул он. Уинтер подошла к нему и коснулась спины – то ли чтобы утешить, то ли чтобы сдержать, если он вдруг сорвётся.

– За то, что рассказал парламенту про мои планы, – ответил Орион. – Рад сообщить, что они отреагировали крайне положительно. Даже Натаниэль Халсион, чьего сына сегодня судили, в восторге от действий, которые я предпринял ради защиты нашего Царства. Понимаю, ты добивался не этого, – добавил он. – Ты хотел напугать их, чтобы меня свергли. Однако ты совершил нечто невероятное, мой мальчик. Ты объединил девять благородных семей, и теперь они хотят заполучить Хищника и вернуть Царству Птиц былые мощь и славу.

Саймон тяжело опустился на диван.

– Поздравляю, – опустошённо произнёс он. Как и всегда – он хотел поступить правильно, а в итоге сделал только хуже. – Что будет с дядей Малкольмом?

Орион слегка приподнял плечо.

– Казнь на закате звучит поэтично, согласись?

– На закате? – Саймон подскочил на ноги. – Сегодня? Но ещё даже суда не было!

– Он чужак, он не достоин суда, – сказал Орион. – И, если ты забыл, он открыто признал своё участие в заговоре против короны.

– Я тоже, – прорычал Саймон. – Что, меня тоже казнишь?

Дед склонил голову, будто всерьёз обдумывал предложение.

– Пока нет, – негромко решил он. – Пусть это будет тебе уроком. Не стоит со мной ссориться, Саймон, пора бы тебе это уяснить…

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался мужчина в голубой мантии, едва не влетев в Ориона.

– Ваше… Ваше Величество, прошу прощения, – сказал он, поспешно склоняя голову. – У меня для вас срочные новости. – Он глянул на диван, занятый Уинтер, Саймоном и его мамой. – Могу я поговорить с вами наедине?

Орион скривился.

– Надеюсь, они того стоят, – пробормотал он и ушёл в соседнюю комнату вслед за советником. Едва за ними закрылась дверь, Саймон обернулся к маме и к Уинтер.

– Я этого не допущу, – сказал он тихо и быстро. – Плевать на всё, я готов лично выйти против всей армии Птиц. Но дядю Малкольма они не тронут.

– Саймон… – начала было мама, но Уинтер её перебила.

– Я с тобой, – твёрдо сказала она. – И надо передать весточку остальным. Ариана с Джемом давно уже стягивали войска. Если Орион хочет войны, он её получит.

– Спасибо, – тихо сказал Саймон и поднял взгляд на маму. – Что такое?

Та помедлила.

– Малкольм бы не хотел, чтобы ради него умирали. Он знал, на какой риск идёт…

– Плевать, – отрезал Саймон. – Что бы ты ни говорила, я и так потерял дядю Дэррила из-за дурацкого Хищника. И дядю Малкольма терять не собираюсь.

Дверь соседней комнаты распахнулась. Из неё, широко ухмыляясь и прихрамывая, вышел Орион.

– Ужасные новости, – сказал он. – Боюсь, казнь придётся отложить.

– Что? – спросил Саймон, глядя то на него, то на советника и не веря собственным ушам. Он думал, что его пытаются обхитрить – но Орион лишь ухмыльнулся сильнее.

– Похоже, – произнёс он ликующе, – мы наконец-то нашли Селесту.

20

«Летающий страус»

Его слова вызвали бесконечное множество вопросов, один насущнее другого. Но заговорить Саймон не решился, потому что Орион захлопал в ладоши с таким восторгом, будто сделал бы от радости колесо, если бы не больная нога.

– Отправлюсь сегодня же, пока она не поняла, что её обнаружили, – сообщил он советнику, который спешно записал его слова. – Обеспечь мне транспорт. Слишком далеко, сам я не долечу.

– Как скажете, Ваше Величество, – отозвался тот. – Что-то ещё?

– Передай Перрину, чтобы срочно ко мне явился, – приказал он. – Ровану тоже. Нужно быть во всеоружии. У нас только один шанс, и мы его не упустим.

Советник выбежал в коридор, путаясь в собственных ногах. За дверью Саймон заметил нескольких охранников, держащих руки на оружии. И взгляды их были направлены прямиком на Саймона.

– Прошу меня простить, – сказал Орион. – Как видите, у меня появились дела. Приятного вечера.

И с этими словами он вышел и захлопнул за собой дверь, которую секунду спустя заперли с громким щелчком.

– Иди к Джему и Ариане, – тут же сказала Уинтер. – «Летающий страус» где-то в километре к западу от горы. Я тебя прикрою.

Саймон коротко кивнул, но не успел уйти в ванную, чтобы там превратиться, как мама коснулась локтя.

– Что? – спросил он. Вышло резче, чем хотелось. Она отняла руку.

– Просто… береги себя, – попросила она. – У Ориона всюду шпионы.

– Знаю. – Помедлив мгновение, он обнял её. – Если придётся бежать – бегите. Можешь унести Уинтер в когтях.

– Орион нас не тронет, – сказала мама, хотя уверенности в её голосе поубавилось. – Но если до этого дойдёт, не волнуйся. Я её защищу.

Уинтер фыркнула.

– Вы меня защитите? Это я тут ядовитая.

– Яда хватит всего на пару укусов, – заметил Саймон. Она пожала плечами.

– Птицы этого не знают. Иди давай, пока есть возможность.

Внутри всё сжалось, когда Саймон в последний раз посмотрел на них, а потом бросился в ванную и запер дверь. Вполне неплохое оправдание – если бы в покои заглянули, можно было сказать, что ему вновь стало плохо, потому что так оно и было. Саймону казалось, что его вот-вот вырвет.

Он превратился в мошку и выскользнул в гостиную. Мама стояла на балконе, оставив раздвижную дверь приоткрытой. Но перед тем, как вылететь, он завис над диваном. Можно было пойти и вытащить Малкольма. Никто бы не справился с силами Звериного короля.

Но как бы ни было велико желание, плана у Саймона не было. Они с мамой могли просто улететь, но Малкольм был волком, так что этот вариант отпадал. Чтобы увести его с горы, нужно было продумать стратегию, а сейчас об этом можно было даже не мечтать. Саймона хватило бы разве что на нечто дерзкое и непродуманное, но так дядю было бы не спасти.

Поэтому, окончательно решившись, он направился на улицу.

Полёт выдался тяжёлым. Он сменил облик раз шесть, не меньше – из мошки стал осой, потом стрекозой и наоборот, и лишь у основания горы рискнул превратиться в птицу. Он бы что угодно отдал за скорость орла или сапсана, но это было бы слишком подозрительно, поэтому скрепя сердце обошёлся малиновкой.

Он не поверил собственной удаче, когда увидел к западу от горы всего несколько мелких деревушек. В первой обнаружились только палатки и покосившийся магазинчик, торгующий походным снаряжением, а пролетая по улицам второй, он заметил трёхэтажное здание, табличка над входом в которое гласила: «Летающий страус».

Залетев за здание, он нашёл неприметный уголок, обернулся человеком и лишь тогда понял, что до сих пор не снял тёмно-синюю мантию. Быстро стянув её и скатав в ком, он запихнул мантию за мусорный бак.

Холл гостиницы встретил его крохотным столиком, двумя стульями и девушкой, листающей журнал. Саймон опасливо подошёл к ней и кашлянул.

– Здравствуйте, – сказал он, когда та подняла голову и недовольно лопнула пузырь из жвачки. – Я ищу тётю с родственниками. Они тут живут.

– Фамилия? – со скукой в голосе спросила она.

– Эм… Стоун, наверное, – ответил Саймон. – Может, правда, они зарегистрировались под фамилией дяди или…

– Восьмой номер, – сказала девушка и вернулась к чтению журнала.

Саймон захлопал глазами, но спорить не стал. Он взбежал по лестнице, пахнущей плесенью, нашёл дверь восьмого номера и постучал. Никто не открыл, и пришла мысль, что стоило сразу проскользнуть под дверью. Времени и так было мало.

– Эй? – окликнул он, вновь постучав. – Зия? Ариана? Джем? Это я. Я…

Дверь распахнулась, и за ней оказался незнакомый усатый мужчина. Он смерил Саймона взглядом глубоко посаженных глаз, из-за которых его лицо казалось испещрённым тенями.

– Кто такой? – спросил он гулко, скрещивая руки на груди.

– А… я… Я Саймон. А можно Зию? Или… или Ариану, или Джема…

– Явился, неужели! – послышался тонкий голосок. Оббежав нависающего мужчину, Саймону на штанину запрыгнул Феликс, тут же забрался на плечо. – Ты хоть представляешь, как мне было скучно? У нас два номера, и в обоих не работает телевизор!

– Подозреваю, тут всё равно никакие каналы не ловят, – сказала Зия, выглядывая из-за телохранителя. – Ну, хватит, Брут, не пугай Саймона. Он мой племянник.

– И мой друг, – крикнула из комнаты Ариана. – Пусти его.

Мужчина неохотно отступил, но Саймон всё равно ощутил на себе тяжёлый взгляд, когда проскользнул в комнату. Пришлось сдерживать дрожь.

Номер оказался совсем маленьким и промозглым. На одной из кроватей, застеленных выцветшими одеялами, на которых проглядывали когда-то яркие цветочные узоры, лежали открытые чемоданы, а вторую занимали Ариана, Джем и Дев.

– Саймон! – Ариана спрыгнула на пол и закинула руки ему на шею, чуть не сбив Феликса. Мышонок заворчал, но подвинулся, освобождая место Ариане. – Прости за телохранителей, – продолжила она. – Уж больно они не любят пропускать незнакомых людей.

– Да ничего, – ответил Саймон, с опаской покосившись на Брута, который всё так же стоял у двери и держал руки на груди. – Нужно поговорить.

– Что такое? – спросила она, отпуская его. – Что-то случилось? Я хотела заглянуть к вам после заката.

– Какое ещё «заглянуть», – возмутился Дев с кровати. – Саймон, ты же понимаешь, что защищать её – моя работа? Которую очень сложно выполнять, когда ты разрешаешь ей бегать к вам днём и ночью.

– А что, Ариана спрашивает у кого-то разрешения? – спросил Саймон, пытаясь выдавить из себя улыбку. Не получилось.

Джем воззрился на Саймона.

– В чём дело? – прямо спросил он.

Саймон прислонился к древнему столу, стоящему в углу.

– В дяде Малкольме, – ответил он. – Орион его схватил. И хотел казнить сегодня вечером…

Зия ахнула, прикрыв рот.

– Что?!

– Но отложил казнь, – поспешно добавил Саймон. – Потому что солдаты нашли Селесту и Нолана. Орион знает, где они.

Зия опустилась на уголок кровати.

– Вот с этого и надо было начинать, – сказала она. Лицо её побелело.

– Прости, – выдохнул Саймон. – Я не знаю, что делать. Мы с мамой и Уинтер под домашним арестом. Никуда не можем выйти из апартаментов. Но Орион должен был забрать с собой большую часть армии, так что, если хотим спасать дядю Малкольма, нужно спешить.

– «Хотим»? – переспросил Дев, вскинув бровь. Ариана ударила его по руке.

– А с Селестой и Ноланом что? – спросила она. – Что Орион с ними сделает?

– Не знаю, – растерянно признался Саймон. Малкольма нужно было спасать, но не мог же он отвернуться от брата, как бы плохо тот ни поступил. – Если Орион украдёт у Селесты Осколки и доберётся до Нолана…

– Он его убьёт, – тихо закончил Джем, качая головой. – Слушай, Саймон. Ты позаботься о нём, а мы пойдём за Малкольмом, хорошо? На осаду дворца солдат у нас хватит, особенно если Орион заберёт свою армию с собой.

– Если нападём на Ястребиную гору, Птичье Царство сочтёт это объявлением войны, – тяжело заметила Зия.

– Думается мне, Орион объявил войну, когда захватил главу вашего Царства, – мрачно сказала Ариана. – Я тоже не хочу никого убивать, но…

– Никто не умрёт, – твёрдо произнёс Саймон. – Вытащите дядю Малкольма, но никого не убивайте, хорошо? Это я во всём виноват, не хочу… – Саймон замолчал. Он не хотел, чтобы на его совести оказалось ещё больше смертей.

– У кого-нибудь есть план дворца? – через какое-то время нарушил молчание Джем. – Или карта? Хоть что-нибудь?

– Ты меня за кого принимаешь? – Ариана пошарила под кроватью и вытащила толстый блокнот, на страницах которого были зарисованы разные части дворца, начиная от комнат и заканчивая наброском планировки всего здания. – Может, они не совсем точные, но должны помочь.

Саймон поражённо уставился на блокнот.

– Когда ты успела? – спросил он, скользя пальцами по коридорам, которыми добирался от своих покоев до обеденного зала. – Они такие точные!

– Кое-кто часто сбегал, – проворчал Дев.

– И не просто так, – сказала Ариана. – Всё, давайте займёмся делом.

– Ты знаешь, где держат Малкольма? – спросил Джем, изучая общую карту.

– Скорее всего, в курятнике, – ответил Саймон. – Уинтер сказала, там Орион держит всех заключённых.

Ариана указала на область под крылом прислуги, в самом дальнем углу замка.

– Вот. Он прямо у ствола главного дерева. Пройти туда нелегко…

– Но я смогу прокрасться незамеченным, – сказал Феликс, спрыгивая с плеча Саймона прямо на карту.

– Не надо тебе никуда прокрадываться, – твёрдо сказала Ариана. – Или так хочется оказаться у кого-нибудь в клюве?

Джем нахмурился.

– Ариана права. Анимоксу с крыльями было бы легко сбежать, появись возможность, но Малкольм не умеет летать. А есть карта ближайших территорий? Как быстрее всего спуститься на землю?

– Упасть, – сказал Дев. Его слова оставили без внимания.

– Если кто и знает, то только Уинтер, – с упавшим сердцем сказал Саймон. – Я был только у гостевого входа.

Ариана прикусила кончик карандаша.

– Значит, нам нужна её помощь. Мы постараемся продвинуться как можно глубже, но без чётких указаний идти придётся вслепую.

Они обсуждали план, спорили, какой путь отхода лучше и какую стратегию нападения выбрать, а Саймон сидел и думал: нет, ничего не получится – на Ястребиной горе было слишком много стражи и слишком мало лестниц, чтобы вызволить Малкольма и при этом не пролить крови. Но потом, почти час спустя, они разработали план, который действительно мог сработать. Риск был огромен, но Джем был уверен: немного удачи, и у них всё получится.

– Осталось только придумать, как вынудить их перевести Малкольма в другое место, – сказала Ариана, обнимая Саймона на прощание. – Думаю, Уинтер что-нибудь предложит.

– И мы обязательно защитим твою маму, – добавил Джем, хлопая его по спине. – Ты, главное, не дай Ориону добраться до Осколков.

Саймон замялся.

– Может, мне лучше помочь вам? Если вас поймают…

– Нет, – твёрдо сказала Зия, обнимая его после Джема. – Мы разберёмся. Всё будет хорошо.

Поверить в её слова хотелось безумно, и всё же Саймону казалось, что он совершает большую ошибку. С друзьями во дворце могло произойти что угодно, даже если армии не было на месте. А Малкольм до ужаса боялся высоты – вдруг он застынет от страха? Вдруг кто-нибудь упадёт?

Зия обняла его крепче.

– Мы бывали в передрягах и похуже, – сказала она тихо, поняв, что Саймон не заговорит. – Ты слишком много думаешь. Просто поверь в нас. Я свяжусь с Лео, – добавила она. – Тебе тоже понадобится помощь.

Саймон покачал головой:

– Лучше пусть он будет с вами.

Она сжала губы, а потом наконец выпустила его из объятий.

– Будешь ты один или нет, Саймон, в первую очередь думай о вашей с братом безопасности. И не важно, на что ради неё придётся пойти. Будь готов ко всему.

Сглотнув, он через силу кивнул. Во что бы то ни стало, на какие бы жертвы ни пришлось пойти, в этот раз Орион должен был проиграть.

Саймон вернулся во дворец всего несколько минут спустя, ожидая заката одновременно с ужасом и крохотной надеждой. Вернувшись в ванную и превратившись в человека, он направился прямиком в гостиную, где мама расхаживала мимо Уинтер, свернувшейся на диване и уткнувшейся носом в книгу, нервно покачивая ногой.

– Саймон! – воскликнула Уинтер, заметившая его первой. Она подскочила на ноги, позабыв про книгу. – Тебе лучше?

Тот замотал было головой, сбитый с толку.

– Я…

– Твой дедушка о тебе волновался, – поспешно сказала мама, нависая над ним, как хищник над добычей. – Мы сказали, что ты отдыхаешь, но он решил подождать.

Только тогда Саймон заметил Ориона, сидящего в углу гостиной. Он с подозрением разглядывал его, сложив руки.

– А, – тускло отозвался Саймон и вытер рот тыльной стороной ладони, будто его только что стошнило. – Чего тебе?

– Обсудив ситуацию с лейтенантами и генералами, – медленно начал Орион, всё ещё косясь на него, – я решил, что Нолан с большей вероятностью доверится нам, если среди нас будет кто-то знакомый ему. Изабель – идеальная кандидатура, но я решил предоставить тебе возможность доказать мне свою верность, Саймон.

Уинтер фыркнула.

– Что, догадался, что Нолан не пойдёт с вами по своей воле, учитывая, что ты хочешь его убить?

– Ничего подобного, – сказал Орион, едва заметно вскидывая подбородок. – В идеале, если у Селесты действительно благие намерения, она сама передаст Осколки и Саймон уничтожит Хищника прямо на месте.

– Стой, что? – Саймон уставился на него. – И ты мне позволишь?

– Разумеется, нет, – сказала мама, демонстративно скрестив руки. – Ты ему нужен, чтобы Нолан не стал сопротивляться. Просто он знает, что может привести хоть всю армию – справиться с могуществом Звериного короля им не под силу.

Орион вздохнул.

– Думай что хочешь, но я не вру. Искренне надеюсь, однажды наступит день, когда ты поймёшь, что я стремлюсь лишь к одному – чтобы анимоксы жили в гармонии. Ты хочешь вернуть себе сыновей, Изабель, и я делаю ради этого всё, что могу. Саймон, ты желаешь мира. Позволь мне его вернуть. Возможно, к завтрашнему вечеру над нами уже не будет висеть угроза войны, и мы снова заживём в согласии.

Саймон закусил губу. Он чувствовал исходящий от мамы страх, видел предостережение, горящее во взгляде Уинтер, но шанс подвернулся слишком удачный. Саймон понимал, что Орион, скорее всего, лжёт, но ему всё равно нужно было защитить брата. И раз Орион сам преподнёс такую замечательную возможность, отказываться от неё было глупо.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я пойду с тобой. Но при одном условии.

– Оу? – произнёс Орион, склоняя голову.

– Выпусти дядю Малкольма из курятника, – сказал он. – Запри здесь, посади под арест, раз тебе так хочется, просто не забывай, что он Альфа.

Орион фыркнул.

– Уверяю, в курятнике замечательные условия.

– Заключённым до сих пор приходится ходить в туалет на вёдра? – съязвила Уинтер. – Или вы разорились на туалеты?

Саймон уставился на Ориона, не моргая.

– Тебе нужен Нолан, – сказал он, – а мне – чтобы к дяде Малкольму относились по-человечески. Либо мы оба получим то, чего хотим, либо оба останемся ни с чем. И думается мне, что моё отсутствие навредит тебе куда сильнее, чем мне навредит то, что дядя Малкольм сидит в курятнике.

Саймон рисковал, но сдаваться и отводить взгляд не собирался. Орион недовольно сощурился – а потом фыркнул.

– Ладно, как скажешь, – бросил он. – Приговор Альфы это не изменит.

– Зато он хоть поспит в нормальной постели, – отрезал Саймон. – Я пойду с тобой, как только его переведут.

– Договорились, – сказал Орион, отвесив насмешливый поклон. – Скоро я за тобой вернусь. Думаю, можно не уточнять, что жизни твоей семьи в твоих руках. Если решишь предать меня или помочь брату сбежать…

Он не договорил, но Саймон и сам всё понял. Если что-то пойдёт не по плану – если Орион не получит желаемое, – то Малкольма, Уинтер и маму казнят.

Но этого не случится. Джем с Арианой придумают, как освободить дядю, а Саймон защитит Нолана. И когда взойдёт солнце, именно он будет держать в руках все Пять Осколков – и именно он наконец-то соберёт Хищника.

21

Одиночный полёт

Ближайшие два часа тянулись мучительно медленно.

Саймон усадил маму с Уинтер на диван и раз за разом пересказывал план, который они подготовили с друзьями. Уинтер тут же нашла в нём дыры, и зачатки уверенности начало разъедать сомнениями. Даже если Орион сдержит обещание и выпустит Малкольма из курятника, миллион других мелочей может пойти не по плану, а Саймона не будет рядом, чтобы помочь.

Когда солнце постепенно начало опускаться за горизонт, он растянулся на паркете, безумно боясь, что Орион всё равно казнит Малкольма. В конце концов, повелителя Птиц ничто не останавливало – да, сделку они заключили, но он с лёгкостью мог убить Малкольма, и Саймон бы ничего не узнал, пока не стало слишком поздно. Чем больше проходило времени, тем сильнее он нервничал, убеждаясь, что именно так Орион и поступил. Просто обманул, дал ложную надежду, зная, что сможет растоптать её в прах. Отнять у Саймона дорогих ему людей, убить их всех, чтобы никого больше не осталось.

Но потом в коридоре послышались шаги, и он подскочил так быстро, что голова закружилась. Схватившись за край стола, чтобы не упасть, он посмотрел в сторону открывшейся двери.

Где стоял дядя, одетый в красное и в окружении стражи.

– Дядя Малкольм! – воскликнул Саймон, бросаясь к нему. Дядя поймал его в объятия, отчего звякнули длинные цепи на запястьях.

– Ты живой, – пробормотал он Саймону в волосы. – Я боялся, что из-за меня ты натворишь глупостей.

Он натворил, но не мог признаться в этом в присутствии Птиц.

– С тобой всё в порядке? – спросил он, отступая на шаг, чтобы осмотреть дядю с ног до головы. Тот, несмотря на цепи, стоял во весь рост, и никаких синяков на нём не было.

– Да, – ответил он. – Даже отлично, учитывая, что мне больше не придётся сидеть в месте, где пахнет неделю не чищенным сараем.

За его спиной кашлянули, и стражники расступились, пропуская Ориона. В этот раз на нём была походная одежда: камуфляжные штаны, лёгкая куртка, ботинки, которые выглядели на нём как-то странно, – раньше Саймон видел его либо вообще без обуви, либо в дорогих туфлях.

– Я свою часть сделки выполнил, – сказал Орион. – Пора и тебе сдержать слово, Саймон. Итак, в путь?

– Сделки? – Малкольм помрачнел. – О какой сделке речь?

– Мама с Уинтер всё расскажут, – ответил Саймон, потому что дедушка уже потянул его к двери. – Ты просто… доверься им, ладно? И мне тоже.

– Дайте мне попрощаться с сыном, – прорычала мама, пытаясь прорваться мимо стражников, перекрывших ей путь. – Саймон… Саймон!

Он потянулся было к ней, но стражник вытолкнул его в коридор.

– Мам, со мной всё будет хорошо! – крикнул он, надеясь, что простых слов хватит. Но из-за захлопнувшейся двери всё равно слышались её крики.

– Выше нос, – сказал Орион, уложив руку Саймону на плечо и подталкивая его вперёд. – Ещё несколько часов, и вы с братом снова с ней встретитесь.

Саймон вытянул шею, пытаясь посчитать стражников, охраняющих апартаменты, но Птицы так плотно окружили их с Орионом, что видны были одни лишь зелёные мантии. Оставалось надеяться, что Джем с Арианой угадали с числом, и у них был шанс победить в схватке.

Дворец они покинули через главный вход, и в ночной прохладе Орион ступил на первую платформу.

– Нам нужно спуститься к основанию горы, – сказал он. – Надеюсь, ты не планируешь нарушать наш договор?

Саймон помотал головой. В горле пересохло. Безумно хотелось броситься назад и помочь дорогим ему людям спуститься на землю, но, когда Орион со стражниками обернулись Птицами, Саймон последовал их примеру. И как только все приняли соответствующие обличия, Орион первым взмыл над деревьями, двигаясь с уверенной грацией, которой недоставало ему на земле.

Но на подлёте к широкой прогалине Саймон заметил в её центре что-то странное и большое. В темноте видно было плохо, однако за несколько сотен метров до поляны Саймон понял, что перед ним.

Вертолёт.

На ветвях деревьев, окружавших прогалину, восседали Птицы. Соколы, ястребы, орлы – вся армия дожидалась своего вожака. Их было, наверное, несколько сотен. Может, даже тысяча. И когда Саймон с Орионом приземлились и вернули себе человеческий облик, солдаты склонили головы в знак уважения.

– Повестка дня вам известна, – зычно произнёс Орион. – Вы понимаете, что на кону. Нолан, мой внук, нужен мне живым и здоровым. А вот Селеста Торн… – Он пожал плечами. – Будем надеяться, что получится разрешить конфликт мирно, но, если она начнёт доставлять неудобства – вы знаете, что делать.

Саймон забрался в вертолёт вслед за дедом, и в воздухе повис гул лопастей. Он не понимал, зачем вести с собой тысячную армию, учитывая, что против них выступят одни только Селеста с Ноланом. Но, может, ещё оставались верные ей звери. Может, они их защищали.

А потом вертолёт поднялся в воздух, и внутри у Саймона всё перевернулось. Его преследовало чувство, что он совершает ужаснейшую ошибку – и хотя он не знал, в чём именно дело, всё равно казалось, будто он стал соучастником ужасного преступления.

Лететь пришлось очень долго. Минимум два часа, хотя проверить это Саймон не мог. Наушники, которые пришлось надеть, давили на голову, но так можно было слушать переговоры пилотов, попутно рассматривая тёмные пейзажи, проплывающие внизу. Он не знал, в какую сторону они направляются – может, вообще в Канаду какую-нибудь. И чем дольше они летели, тем сильнее он волновался о мелочах, которые прямо в эту секунду могли помешать друзьям спасти дядю Малкольма.

И всё же, когда вертолёт наконец-то начал спускаться, Саймон постарался подавить страх и неуверенность. У него была своя задача, и отвлекаться было нельзя.

– Прилетели? – спросил он, выбираясь из вертолёта вслед за Орионом. Они оказались на очередном поле. Где-то на горизонте маячили тёмные горы, а вокруг густо росли деревья, на ветви которых приземлилась армия Птиц. Саймон даже не представлял, как они выдержали столь долгий полёт.

Дедушка усмехнулся.

– Куда там. Нам ещё полтора километра, даже больше, – сказал он. – Мы ведь не хотим, чтобы Селеста узнала о нашем приближении, согласись?

Саймон поёжился, жалея, что не надел свитер. Здесь было холоднее, чем на Ястребиной горе.

– Где мы?

– В Вермонте, – гордо отозвался Орион, раскидывая руки в стороны, словно в приветствии. – Маленький, но гордый штат, полный чудес природы. Я бы посоветовал посетить его днём, чтобы полюбоваться видами, но время, увы, не ждёт.

Он превратился в орла, и Саймон последовал его примеру, изо всех сил надеясь, что Селеста знает о готовящемся нападении и успела вывести Нолана. Он сомневался, что она станет защищать его, потому что он её внук – но она должна защищать собственные интересы. А в интересы её входило не дать Ориону заполучить то, что нужно было ей самой.

Они молча скользили между деревьев, ведя за собой армию. Лететь пришлось недолго, но время словно замедлилось, и Саймону казалось, будто они вечно будут парить в ночном небе.

Но вскоре Орион, видимо, заметил что-то, потому что все разом снизились и приземлились на возвышающиеся деревья. На крепкой ветви их ожидал ястреб, склонивший голову в поклоне, стоило ему заприметить Ориона.

– Ваше Величество. – Саймон удивился, услышав голос Перрина – уж его он бы ни с кем не спутал. – Мой отряд прибыл полчаса назад. Пока никакого движения замечено не было.

Саймон непонимающе огляделся. В темноте видно плохо, но глаза постепенно к ней привыкли, и в конце концов он заметил силуэт небольшого дома, почти полностью скрытого громадными елями. Сердце пропустило удар.

– Неудивительно, учитывая время, – сказал Орион. – Сколько входов и выходов?

– Одна дверь и четыре окна, – коротко ответил Перрин. – Вам нужно восточное, Ваше Величество.

– Отлично, – сказал Орион. – Все отряды на изготовку. Ждать осталось недолго. – Обернувшись, он глянул на Саймона здоровым глазом. – Выведи из дома брата, Саймон. Окно на правой стороне ведёт прямо в его спальню. Если вступим в бой с Селестой, пока у неё Нолан – кто знает, что она с ним сделает.

То же самое можно было сказать и про Ориона, заполучи он Нолана в свои когти. Саймон судорожно вздохнул.

– А что с Осколками?

– Когда Нолан окажется в безопасности, я попытаюсь поговорить с Селестой, – ответил Орион. – А теперь иди, пока они не догадались, что не одни.

С сердцем, колотящимся в горле, Саймон тихо полетел к дому. Скользнув между еловых лап, он приземлился на подоконник и заглянул в окно. Сначала ничего разглядеть не получалось, но потом глаза привыкли к темноте. Комната оказалась маленькой и скудно обставленной: только шкаф в одном углу и стол в противоположном. А напротив окна, на кровати у стены, лежал Нолан.

Саймон боялся вздохнуть. Наконец-то. Столько времени он гадал и надеялся – и вот, момент настал. Но сколько бы раз он ни представлял, как найдёт Нолана, как выскажет ему всё, как попросит поступить правильно, оставить Селесту, – ни разу он не думал, что именно скажет.

Брат его бросил. Украл Осколки, свёл на нет все усилия Саймона по уничтожению Хищника и спасению матери. И сейчас, глядя на спящего Нолана, в груди поднялась волна гнева.

Но времени на него не было. Он собирался протащить Нолана мимо целой армии, так что не мог тратить силы на обиды. К тому же, если говорить совсем откровенно, из него тоже вышел не лучший брат. Так зачем винить Нолана в ошибках, совершённых ими обоими?

Он постучал клювом в стекло. Брат зашевелился, и Саймон постучал ещё раз, но громче. Нолан распахнул глаза, натягивая одеяло до подбородка, будто пытаясь спрятаться.

– Нолан, – позвал Саймон, чуть повышая голос. – Нолан, это я, открой.

Брат прищурился, глаза в окно.

– Саймон? – одними губами прошептал он – из-за стекла голос не было слышно. Саймон склонил голову, и Нолан, отбросив от себя одеяло, подбежал к нему.

– Ты что тут делаешь? – прошептал он, едва приоткрыв окно, а потом оглядел ели, скрывающие дом от остального леса. – Ты один?

Саймон запрыгнул в спальню и обернулся человеком.

– Орион здесь, – коротко сообщил он. – И он привёл армию.

Нолан широко распахнул глаза.

– Мы окружены?

Стоило Саймону кивнуть, как брат кинулся к двери. Но Саймон оказался быстрее и успел перекрыть ему путь.

– Послушай меня, – прошептал он. – Пожалуйста, сначала просто выслушай.

– И что ты мне скажешь? Что Орион не хочет меня убить? – прошипел Нолан. – Что он пришёл не за Осколками Селесты?

– Это мои Осколки, – произнёс Саймон, но, заметив, как потемнело лицо брата, глубоко вздохнул и подавил гнев. – Прости. Не за… не за это, а за остальное. За то, что ничего не рассказывал. За то, что не верил. За то, что не оставил тебе выбора, кроме как сбежать к той, кто хочет тебя убить.

– Не хочет она меня убивать, – раздражённо возразил он. – Она моя бабушка.

– А Орион – наш дедушка, – заметил Саймон. – Но у него аж слюнки текут, стоит ему представить, как он берёт Хищника и… и…

Закончить фразу не получилось, но Нолан поморщился.

– Это другое. Орион меня не растил. А Селеста заменяла мать, когда нашей мамы не было. Она обо мне заботилась и защищала, и всю жизнь была рядом.

– И всё равно она украдёт твои силы, если подвернётся возможность.

Нолан замотал головой.

– Её семья веками защищала род Звериного короля. Она просто пыталась уберечь меня от Ориона, даже когда заставляла маму искать Осколки. Это он убил папу, и это он всю жизнь за мной охотился.

Саймон не поверил ни единому слову. Но видел, что Нолан говорит искренне. Какими бы ни были истинные намерения Селесты, Нолан верил в ложь, и переубеждать его было бесполезно.

– Слушай, – тихо сказал Саймон. – Давай потом это обсудим? Нужно бежать отсюда, пока Птицы не напали.

– Я Селесту не брошу, – упрямо сказал Нолан. – Плевать мне на опасность. Если я уйду, они её убьют. Не позволю.

– Я… – Саймон закусил губу. Брат был прав. – Нельзя, чтобы тебя схватили. Ты сам это знаешь. И Селеста бы со мной согласилась.

– Да, но…

– Их тысяча, а нас только двое. Силы Звериного короля их не остановят, Нолан. Вступишь с ними в бой – тебя захватят, а Селесту убьют и отберут Осколки.

Брат нахмурился.

– И что теперь? – спросил он. – Где твой грандиозный план? Что нам, просто улететь? Бросить и Селесту, и Осколки? Тебе ведь они тоже нужны, не прикидывайся, – жарко добавил он. – В первый раз ты чуть не умер, лишь бы до них добраться. Не верю, что ты отдашь их Ориону.

Саймон открыл и закрыл рот.

– Я пришёл за тобой, – сказал он. – Но, если появится возможность забрать Осколки и покончить с ними навсегда, я ею воспользуюсь. Может… может, так мы даже успеем спасти Селесту. – Он помолчал. Сделать это будет непросто, но он был перед братом в долгу. – Но пока ты здесь, я не могу рисковать. Уходи. Улети куда-нибудь, спрячься так, чтобы Птицы тебя не нашли. А я постараюсь ей помочь. Обещаю.

Брат смотрел куда-то во тьму, кривя губы. Время шло, и Саймон уже подумывал вытащить брата за шиворот, как тот заговорил:

– Птицы за нами наблюдают. Они всё поймут, когда увидят, что я один.

– Думаю, тут смогу помочь я, – раздался низкий голос.

В окно влетел чёрный дрозд, практически невидимый на фоне чернильного неба. А мгновение спустя в комнате уже стоял стройный мужчина с сединой в волосах и в поношенной кожаной куртке на плечах. Лео.

Саймон резко выдохнул от неожиданности, но не успел и слова сказать, как на месте Нолана появился молодой волк.

– Отойди от брата, – прорычал Нолан, щёлкая зубами. Лео отступил, вскидывая руки, будто сдаваясь.

– Прошу прощения, – спокойно произнёс он. – Я думал, Зия предупредила, что я приду.

– Почему ты здесь? – поражённо спросил Саймон. – Ты был нужен на Ястребиной горе! – Только сейчас он понял, что брат всё ещё надвигается на Лео, поэтому быстро закрыл его собой. – Нолан, стой. Он на нашей стороне. Это… это…

– Лео Торн, – легко представился тот. – Отец вашего отца.

Нолан застыл, прижав уши к голове.

– Врёшь.

– Нет, – сказал Саймон. – Мы познакомились в Калифорнии. Я бы тебе рассказал, но…

– Но я очень просил этого не делать, – закончил Лео, косясь на зубы Нолана. – Тогда это показалось разумным, хотя сейчас я жалею о своём решении.

Нолан снова зарычал, цокая когтями по деревянному полу.

– Докажи. У тебя пять секунд, а не то я тебе глотку выгрызу.

Лео пожал плечами.

– Ладно, – сказал он и в мгновение ока обернулся волком – точно таким же, каким был Нолан. Потом, для ровного счёта, стал котом, черепахой и богомолом, быстро меняя обличия, и в конце концов остановился на орле.

Нолан, поджав хвост, отпрянул, чуть не перевернув шкаф.

– Что… – Он огромными глазами уставился на Саймона. – Как?

– Сказал же, я отец вашего отца, – спокойно пояснил Лео. – Очередной потомок Звериного короля. И раз Саймон хочет поискать Осколки Селесты, я могу пойти с тобой, Нолан. Никто ничего не поймёт.

Даже если Нолан заметил, что стоящий перед ним орёл действительно ничем не отличался от Саймона, он ничего не сказал. Вместо этого, глядя всё такими же огромными глазами, он замотал головой:

– Я… я не могу бросить бабушку.

– Если останешься с Селестой, она умрёт, защищая тебя, – сказал Лео. – А если уйдёшь со мной, то будешь в относительной безопасности, и у неё появится шанс.

Нолан, явно разрываясь, смотрел то на него, то на брата.

– Саймон…

– Доверься мне, – тихо попросил тот. – Пожалуйста. Пока не слишком поздно.

Наконец, Нолан через силу кивнул. Воздух задрожал, и он превратился в сапсана.

– Чтобы можно было лететь быстрее, – буркнул он. – А то вдруг за нами погонятся.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – любезно заметил Лео, перелетая к окну. – Саймон, если станет жарко…

– Знаю. Но меня Орион не тронет, – добавил он с горечью. – Хочет он того или нет, а я его наследник.

Нолан кашлянул.

– Осколки… Кажется, она держит их при себе, просто на всякий случай. Носит в кармане. А когда спит… она вешает одежду на стул у кровати.

– Спасибо, – сказал Саймон, понимая, как нелегко было брату. – Я передам ей, что с тобой всё в порядке.

– Главное, защити её, ладно? – попросил Нолан. – Пожалуйста.

– Постараюсь, – тихо ответил Саймон. Он не мог ничего обещать. Даже если Селеста желала Нолану только добра, она знала, чем рискует, и лишь её собственные действия привели её сюда – в лесной домик, окружённый тысячью Птиц, жаждущих крови. Как тут помочь?

Наконец, Нолан с Лео вместе взмыли в ночное небо, оставляя Саймона в одиночестве. Он зажмурился, изо всех сил надеясь, что с братом ничего не случится, а потом глубоко вздохнул, приоткрыл дверь и выглянул в щель.

Дом оказался небольшим – примерно как его квартирка на Манхэттене, не больше. Узкий коридор отделял кухонку с гостиной от остального дома. Спальня Нолана выходила на ещё одну дверь напротив. А между ними стояла третья – наверное, в ванную, хотя Саймон не был уверен.

Не выходя из комнаты, он обернулся чёрным котом. Не идеальная маскировка, конечно, но она позволяла видеть в темноте – и, главное, бесшумно передвигаться. Он тихо прокрался в дом, не сводя взгляда с двери по другую сторону коридора. Если сменить облик и проскользнуть под ней, получится обыскать одежду Селесты, не разбудив её. А как только он заполучит Осколки Хищника, можно будет сбежать через окно к Нолану и Лео, и вместе с ними улететь подальше от дома и Птичьей армии.

Совесть кольнула. Нужно было дать Селесте шанс – хотя бы ради брата. Да, точно, он разбудит её перед уходом. В полёте она его не поймает, но так хотя бы сможет выжить. Больше Саймон ничего не мог сделать. Дом окружали войска Ориона, и если она не сдастся…

– Добрый вечер, – раздался до боли знакомый голос со стороны гостиной. – Давно не виделись, Саймон.

22

Последний бой Альфы

Саймон застыл, опасаясь даже вздохнуть.

Селеста восседала в старом кресле, закутавшись в халат и держа на коленях арбалет. Никогда ещё он не видел её такой растрёпанной: обычно выпрямленные волосы вились, собранные в пучок, и наблюдала она за Саймоном с тонкой улыбкой, играющей на губах, будто она приветствовала друга.

– Слышала ваш разговор с Ноланом, – сказала она. – Он ушёл, да?

Саймон сглотнул. Что ему было делать? Ответь он, и она поймёт, что силами Звериного короля владеет не только Нолан. А промолчи… попытайся сбежать…

– Всё в порядке, – спокойно сказала она. – Я давно догадалась про твои способности.

Он уставился на неё с открытым ртом, присев на задние лапы.

– Серьёзно?

– Мм. Подозревала с самого начала, – признала она, – потом понаблюдала за тобой и окончательно убедилась. Тебе стоит быть осторожнее, Саймон.

Он хлестнул хвостом и превратился в человека.

– Значит, у тебя есть всё, что тебе нужно, – сказал он. – Три Осколка Хищника и человек, у которого можно украсть силы.

Она поджала губы.

– Я не такое чудовище, каким меня считают твои мама и дядя, но ты мне, увы, не поверишь.

– Да ты и не пыталась никого переубедить, – заметил Саймон, осторожно продвигаясь в сторону кухни, но держась от Селесты подальше. Из окна виднелись ели, окружающие дом, но ничего более. – Похитила Нолана. Заставила маму собирать Хищника. Постоянно… постоянно оскорбляла дядю Дэррила и дядю Малкольма. Выследила меня и пыталась силой отобрать Осколки…

– Да, – медленно сказала она. – Всё это правда. И зачастую я скрывала свои мотивы, но они ни разу не изменились, что бы ты там ни надумал. Нолан – мой внук. Я с самого начала понимала, что Орион придёт за ним. О тебе я даже не догадывалась, – признала она. – Иначе попыталась бы обезопасить вас обоих. Но я просто хотела защитить Нолана от Ориона. Я подвела твоего отца. Твоего брата – не подведу. Не спорю, иногда я шла на крайности, но я готова на всё, чтобы он остался цел. И ты, соответственно, тоже.

Карманные часы, спрятанные в джинсах, постепенно разогревались, и Саймон шагнул ближе. Интуиция выла, что Селеста лжёт, однако несмотря на все её злодеяния, она ни разу никого не убила. В отличие от Ориона.

Зато напала на Малкольма. Заперла дядю Дэррила с мамой в клетках. Может, её мотивы и были чисты, но грехов за ней накопилось очень, очень много.

– Ты могла бы помочь, – сказал он. – В Аризоне могла бы встать на сторону дяди Малкольма. В Мичигане – рассказать, что собираешься делать.

– Я пыталась, – заметила она. – Разве ты не находил записки, которые я оставляла?

– Находил, – коротко ответил он. – Но одних записок мало.

Селеста усмехнулась; в тишине ночи смех её прозвучал зловеще.

– Да, видимо, мало, – едва слышно сказала она. – Ну, ладно. Не стану сотрясать воздух. Сколько их там?

Дело не в том, что он ей не верил. Даже если она говорила правду, это не отменяло боли, которую она причинила его семье.

– Около тысячи, – буркнул он.

Она резко выдохнула.

– Значит, встречи не избежать, – пробормотала она негромко. – Боюсь, правда, у меня не хватит на них чая.

Она шутила. В такой ситуации – и шутила. Саймон покачал головой.

– Орион предложит обменять жизнь на Осколки, – сказал он. – Это ложь. Оставшиеся два у него, и как только он соберёт Хищника, убьёт тебя, как убил дядю Дэррила.

– И заодно украдёт мою сущность анимокса. – Она нахмурилась, будто это оскорбляло её сильнее, чем мысль о смерти. – Уж этого точно допустить нельзя, согласись?

Она достала что-то из кармана и протянула Саймону руку. На раскрытой ладони лежали Три Осколка Хищника – те самые, что Саймон весь год искал по чужим Царствам.

– Они твои, думается мне, – сказала она. – Жаль только, что я самолично не уничтожу эту мерзость.

Саймон осторожно приблизился, всё ещё сомневаясь. Но она вложила ему в руку три горячих Осколка. Часы в кармане уже обжигали, и он потрясённо сомкнул пальцы на кристаллах.

– Нужно было вернуть их сразу, как Нолан с ними пришёл, – сказала она, качая головой. – Надеюсь, ты на него не в обиде. Он хотел как лучше.

– Знаю, – сказал Саймон, сглотнув ком, вставший в горле. Он убрал Осколки в карман и едва не поморщился, настолько они обожгли ногу. – И что ты будешь делать теперь?

– То же, что и всегда, – ответила она, перехватывая арбалет. – Защищать свою семью. А ты, Саймон… – Она оглядела его пронзительными синими глазами. – Осколки теперь твои. Делай с ними что хочешь, но брата спаси.

В дверь постучали; Саймон дёрнулся и пригнулся, тут же становясь котом.

– Беги, – сказал он. – Может, ещё успеешь.

– Я не бегу от опасности, – спокойно ответила она, поднимаясь на ноги с арбалетом в руках. – А вот тебе пора, Саймон. Разыщи брата. Вместе вы будете непобедимы, я в этом уверена.

Стук вновь эхом разнёсся по дому, и Саймон в ужасе смотрел, как Селеста идёт к двери.

– Орион тебя убьёт, – сказал он.

– Возможно, – согласилась она. – Если я не убью его первой.

Когда дверь распахнулась, Саймон бросился в коридор, но не ушёл далеко. Нет, он не мог, он должен был рассказать Нолану, чем всё закончится.

– Орион, – холодно произнесла она. – Какая неожиданность.

– Удивлённой не выглядишь, – заметил повелитель Птиц. – Должен признать, не думал, что ты согласишься жить в такой глуши.

– А я не думала, что ты рискнёшь снова попасться мне на глаза, – парировала Селеста. – Твоя заносчивость всегда меня поражала. Если ты пришёл заключать сделку, не тяни время. Хочу выспаться, пока солнце не встало.

Орион усмехнулся, отчего шерсть Саймона встала дыбом.

– Какая ты умная, моя дорогая. Неудивительно, что прогрызла себе путь к короне. Так уж случилось, что я бы хотел обменять мои Осколки Хищника на заложника.

Саймон нахмурился. Что вообще нёс Орион? Он же знал, что Нолана в доме нет – сам наверняка видел, как тот улетел.

А затем до него дошло. Орион хотел спровоцировать её. Откуда ему было знать, что Селесте известно про побег Нолана? Он считал, что она пойдёт на всё, чтобы защитить спящего внука. Предложение было лишь очередной игрой, из которой победителем мог выйти только он сам. А появилась бы причина убить её, не заключая перемирия – что ж, ещё лучше.

– Вот как, – медленно протянула Селеста, словно обдумывала предложение. – А если откажусь?

– Тогда, боюсь, ты не оставишь мне выбора. Я готов пойти на всё, чтобы спасти мальчика.

Селеста тяжело вздохнула – звук этот эхом разошёлся по дому.

– Я устала, Орион. Устала от тебя и твоего бесконечного притворства. Хватит тянуть время на потеху восторженной публики. Мы оба понимаем, что ты попытаешься забрать моего внука, а я буду защищать его до последнего вздоха.

– Ты не имеешь права звать его своим внуком, – фыркнул Орион. – Вы с ним не связаны кровью. Да ты растила его, как свинью на убой – только и ждала возможности заполучить Хищника и убить его.

– Повтори. Серьёзно, попробуй, – угрожающе произнесла Селеста. – Я люблю Нолана. Какая разница, что мы разной крови? Я люблю его, как любила Люка и как любила Дэррила. Думаю, ты помнишь, какая судьба их постигла.

На какое-то время воцарилась тишина, и Саймон рискнул выглянуть из-за угла. Селеста наставила арбалет прямо на Ориона, а тот стоял, не шевеля даже пальцем.

– Ты поступил бы иначе, будь у тебя возможность? – спросила она голосом, пронизанным болью. – Если бы мог вернуться в прошлое, ты пощадил бы моих сыновей?

Сердце Саймона колотилось в груди. Она не могла застрелить его, не узнав, где Осколки. Он мог взять их с собой, но мог и оставить. Как бы то ни было, в голове зазвенело предупреждение матери. Без последних двух частей они не уничтожат Хищника, и тогда война продолжится, даже если Ориона не станет – потому что будет, за что воевать.

Орион говорил медленно, будто нарочно растягивая слова.

– Ради высшего блага приходится совершать ужасные поступки, Селеста. Тебе самой это прекрасно известно. Жалею ли я, что мне пришлось на это пойти? Разумеется. В конце концов, Люк был моим зятем, а Дэррил – любимым дядей моего внука. Но жалею ли я, что ради своего Царства сделал то, что должно? – Он раскинул руки, словно хотел пожать плечами. – Нет.

Зазвенело стекло.

В дожде Осколков в окно ворвался с десяток Птиц. Селеста, не ожидавшая этого, дёрнулась, и этой заминки Ориону хватило. Он мгновенно обернулся орлом и взмыл в небо, оставляя Селесту в окружении набросившейся на неё стаи Птиц.

С рыком, от которого волосы встали дыбом, она превратилась в волка и встретила первую волну клыками и когтями, прорезающими воздух с такой смертоносной точностью, что Саймон осознал: он впервые видит её в настоящем бою. Все предыдущие стычки – и с Малкольмом, и с Зией, и даже с ним самим, – не шли ни в какое сравнение с битвой за жизнь.

Саймон не мог помочь Селесте, он бы только путался под ногами. Бегом вернувшись в спальню Нолана, он обернулся орлом и вылетел в раскрытое окно, ныряя в вихрь из тысячи Птиц, круживших у дома.

На душе заскребли кошки, ведь у Селесты не было ни единого шанса, – а потом из леса выскочили сотни Зверей, с единым боевым кличем кидаясь Селесте на помощь.

Она была не одна. Несмотря на потерянный титул Альфы, подданные не отвернулись от неё. Облегчение накатило на Саймона – Звери напали на Птиц, и бойня мгновенно обернулась настоящим сражением.

Но остаться он не мог. Селеста пошла на это, чтобы дать им с Ноланом время сбежать, и он не хотел, чтобы её усилия оказались напрасны. Оторвавшись от стаи, он взмыл над деревьями, пытаясь разглядеть сапсана и орла.

Пару раз приходила мысль стать совой, чтобы видеть получше. Но сейчас было неподходящее время, чтобы раскрывать Нолану правду о силах Звериного короля – брат, наверное, до сих пор не отошёл от осознания, что он такой не один. А раз он хотел, чтобы Нолан вернулся с ним в «Летающий страус», стоило ещё немного потерпеть.

Но сколько бы он ни кружил над лесом, заметить их не получалось. Чем больше проходило времени, тем хуже становилось предчувствие, и вскоре он развернулся и полетел в сторону дома. Брат любил Селесту так же сильно, как Саймон любил дядю Дэррила. А тот прекрасно понимал, как поступил бы, будь у него возможность спасти дяде жизнь.

Его не было совсем недолго – минут десять, максимум. Но когда он вернулся, то увидел на земле множество Зверей, Птиц и людей, лежащих без движения – картину настолько ужасающую, что он чуть не влетел в дерево. Он не знал, сколько среди них раненых, а сколько мёртвых, поэтому кое-как приземлился на высокую ветку и в отчаянии принялся выглядывать знакомые лица.

Кое-где до сих пор вспыхивали стычки, но в целом сражение прекратилось. По лесу разносились крики и стоны, а Саймон перелетал с ветки на ветку, всё больше и больше погружаясь в отчаяние. Если бы брат или Лео ввязались в битву, он бы заметил их, потому что не сомневался: они бы не стали сдаваться без боя. А учитывая силы Звериного короля, никакие Птицы и Звери не победили бы их – по крайней мере, в одиночку.

– Ты проиграла, Селеста. – Голос Ориона донёсся откуда-то из-за елей, и Саймон, не задумываясь ни на мгновение, бросился к ним, с размаху приземляясь на ветку. Сквозь иголки виднелась лежащая на боку волчица, покрытая ранами, из которых лилась кровь. Над ней стоял Орион, принявший вид человека, и в этот раз арбалет был уже у него.

– Не проиграла, – говорила Селеста хрипло, с улыбкой, словно не было никаких ран. – Ты даже не представляешь, что тебя ждёт.

Орион стиснул пальцы на рукояти.

– Даю тебе последний шанс. Верни моего внука.

Она рассмеялась, влажно, задушенно.

– Чтобы ты его убил? Ни за что. Тебе ведь не он нужен, а Осколки, – сказала она. – Клянусь, ты никогда их не найдёшь.

– Это мы ещё посмотрим. – Орион наставил на неё арбалет, готовясь выстрелить, и сотни мыслей пронеслись в голове Саймона. Нужно было ему помешать. Иначе Нолан ни за что его не простит. Но не успел он пошевелиться, как с другой ели сорвалась тень и бросилась на Ориона.

– Не трогай её!

На повелителя Птиц навалился чёрный медведь, сбивая его на землю и выбивая из рук арбалет. Саймон с ужасом понял: это Нолан. Сейчас его брат убьёт Ориона.

Но в ту же секунду в ночном небе раздался леденящий кровь клич, и к земле устремился ястреб. Стоило ему коснуться земли, как он обернулся человеком и натянул тетиву лука, целясь медведю в грудь. Перрин.

Орион, прижатый к земле острыми когтями, мрачно усмехнулся.

– Вот так неожиданность. Я давно ждал встречи с тобой, Нолан.

– Только двинься, и я тебя убью, – предостерёг Перрин. Он был весь в синяках, с плеча стекала кровь, но лук в руках не дрожал.

– Он врёт, – прорычала Селеста, лежащая в паре метров от них. – Не тронет он тебя, Нолан. Без тебя Ориону не получить силы Звериного короля.

– Это да, – согласился Орион. – Я просто буду убивать всех анимоксов подряд, чтобы стать таким же могущественным. – Он перевёл взгляд на Нолана. – Сдавайся, мой мальчик, и я пощажу твою бабушку.

Нолан взревел так жутко, что Орион дёрнулся.

– Отпусти её, и я пощажу тебя. Наверное, – парировал он.

– Да? – спросил Орион, но Нолан навалился на его грудь, и он судорожно вздохнул. – Не забывай, мальчишка… ты… окружён. Убьёшь меня… и моя армия… растерзает вас… обоих.

– Но тебе это не поможет, – ответил Нолан, скаля зубы. – Не отпустишь её – умрёшь.

Пока Орион хрипел, впиваясь пальцами в землю, Саймон с колотящимся сердцем вглядывался в ель, где до этого прятался Нолан. Где-то там сидел Лео, наблюдал и выжидал, прямо как Саймон. Вместе они бы легко справились с остатками армии Птиц. Три потомка Звериного короля, объединив силы, могли разрушить мир до основания.

Но в то же время Саймон знал, на какие жертвы пошёл Лео, чтобы сохранить свою личность в тайне, чтобы скрыться от мира, считающего его мёртвым. Он обрёк себя на годы, даже десятилетия одиночества. Практически не видел дочь. Постоянно переезжал с места на место, ведь у него не было ни дома, ни друзей, ни спокойной жизни, лишь одна цель: уничтожить Хищника.

Он не мог рисковать всем, чтобы помочь Нолану. Действовать должен был Саймон.

– Ладно, – прохрипел Орион, пытаясь вдохнуть. – Я отпущу… твою бабушку. Но ты, мальчишка… останешься со мной.

Нолан нахмурил брови, но несколько долгих мгновений спустя отпустил Ориона.

– Она ранена, – сказал он, оборачиваясь человеком и подбегая к окровавленной волчице. – Ей нужен врач.

– Нолан, уходи, – прошептала Селеста – так тихо, что даже с идеальным слухом Саймон с трудом уловил её слова.

– Я тебя не оставлю, – сказал Нолан, взяв её за лапу. – Он меня не тронет.

– Тронет, ещё как, – возразила она. – Я серьёзно, дорогой. Послушай меня хоть раз. Со мной всё будет в порядке, главное, чтобы ты был в безопасности.

Пока они говорили, Перрин помог Ориону подняться. Тот стряхнул с одежды ворох хвои, и Саймону показалось, что в темноте что-то блеснуло.

– Я с ними справлюсь, – шепнул Нолан Селесте, наклоняясь ближе. – Они даже не поймут, что произошло.

– Нет, просто уходи, – сказала она голосом, дрогнувшим от отчаяния. – Прошу, Нолан…

И в ту же секунду Орион бросился к Нолану и перехватил его за пояс, взмахивая охотничьим ножом. На одно ужасающее мгновение Саймон решил, что брата сейчас зарежут, но Орион лишь прижал лезвие к его горлу, не выпуская из медвежьей хватки.

– Попробуй превратиться, и я тебе глотку перережу, – пригрозил Орион. Нолан забился в его руках, но повелитель Птиц оказался сильнее. – Так, Селеста, на чём мы остановились?

Саймон застыл. Сердце его билось так громко, что в ушах шумело. Нет, Орион не посмеет. Он не посмеет. Но в глазах дедушки плескалось безумие, и Саймон костьми ощутил, что ошибается. Орион готов был на всё ради Осколков.

Селеста кое-как встала, опасно пошатываясь на четырёх лапах.

– Тебе нужна я, а не он, – рыкнула она. – Отпусти его.

– Отдай Осколки, – сказал Орион, – или снова придётся хоронить своего драгоценного мальчика.

Яростно зарычав, Селеста дико сверкнула глазами и бросилась на него, оскалив зубы. Но не успела добраться до Ориона: зазвенела тетива, и в плечо её впилась стрела. Споткнувшись, она рухнула на землю.

– Бабушка! – заорал Нолан. Он врезал локтем Ориону в живот, но тот даже не поморщился.

– Последний шанс, – зычно произнёс он. – Где Осколки, Селеста?

– Не у… не у меня, – выплюнула она. – Здесь их больше нет.

Орион глубоко вздохнул.

– Жаль, – пробормотал он. – А я-то надеялся, что мы обойдёмся малой кровью.

Он стиснул пальцы на рукояти ножа. Время будто замерло, растянулось в бесконечность, и Саймон понял: если он ничего не предпримет, брат умрёт.

– Стой! – крикнул он. Слетев с ветви, он приземлился в нескольких метрах от Селесты и тут же вернул себе человеческий облик. От гнева потряхивало, и пришлось взять себя в руки, чтобы не напасть на деда. Он мог с лёгкостью разорвать повелителя Птиц на части, применив силы, но одно неловкое движение – и брату конец.

– А, Саймон. Ты снова с нами, чудесно, – произнёс Орион гневно, прижимая нож к горлу Нолана. – Ты что, забыл, что от тебя требовалось?

– Осколки у меня, – дрожащим голосом сказал он.

– Ты что творишь? – прошипел Нолан сквозь зубы, а Селеста угрожающе зарычала. Саймон не обратил на них внимания.

– Мне надоела твоя вечная ложь, – сказал Орион, смещая вес с больной ноги. – Когда вернёмся на Ястребиную гору…

Саймон не стал его слушать, а просто достал Осколки из кармана. Три кристалла обжигали руку так, будто полыхали огнём, но он твёрдо держал их, показывая Ориону.

– Они настоящие, – сказал он. – И я передам их тебе, как только отпустишь Нолана.

Во взгляде Ориона скользнуло недоверие, сменившееся алчностью. Он мрачно усмехнулся.

– Невероятно. Ты у нас просто нечто, да, мой мальчик? Боюсь, правда, у тебя нет выбора. Если хочешь спасти брата, положи Осколки на землю и медленно отойди.

Саймон помотал головой:

– Я тебе не верю. Сначала отпусти его. И Селесту, – добавил он как можно уверенней. – Её тоже придётся пощадить.

– Селесту? – Чёрные с проседью брови Ориона взмыли вверх. – Ты спасаешь женщину, которая похитила твоего брата и собиралась его убить?

– Не собиралась она его убивать, – жарко возразил Саймон. – Она пыталась защитить его от тебя!

Воцарилась тишина. Орион смотрел на Осколки в руке Саймона, будто раздумывал, стоят ли они того. Саймон не шевелился, цепляясь за надежду, что заполучить их он хочет больше, чем убить Селесту и Нолана.

– Что ж, ладно, – наконец произнёс Орион. – Я отпущу Нолана и сохраню Селесте жизнь, но только потому что ты мой наследник, Саймон, и очень мне дорог. Нас ждут великие свершения, когда я соберу Хищника, и скоро перед тобой склонится весь мир.

– Не хочу я, чтобы передо мной склонялись, – сказал Саймон. – Я просто хочу спасти брата.

Губ Ориона коснулась ухмылка, и торжественным жестом он выпустил Нолана.

– Вперёд, – сказал он. – Лети, куда хочешь. Обещаю, никто за тобой не последует.

Оказавшись на свободе, Нолан тут же бросился к павшей волчице.

– Бабушка…

– Дорогой, – тяжело сказала Селеста. Грудь её вздымалась и опадала от судорожных вздохов. – Я люблю тебя. Прошу, беги.

В глазах Нолана встали слёзы. Он опустился на колени и прижался губами ко лбу бабушки. А потом тело его покрылось перьями, и в облике сапсана он взмыл в ночное небо и исчез за деревьями.

Только тогда Саймон смог выдохнуть. Что бы ни произошло дальше, главное, брат больше не пострадает.

– Я свою часть сделки выполнил, – сказал Орион, не сводя жадного взгляда с руки Саймона. – Теперь твоя очередь.

Сглотнув, Саймон медленно – так медленно, словно совсем не шевелился, – опустил Осколки на землю. Едва он отступил, Орион бросился к ним и обхватил ладонями.

– Спасибо, Саймон, – хрипло от восторга произнёс он. – Ты поступил правильно.

Осторожно, словно держал в руках бесценный бриллиант, Орион спрятал Осколки в карман изодранной куртки, даже не поморщившись от жара. Наоборот, он погладил карман, будто убеждаясь, что с ними всё в порядке, и потянулся к отброшенному арбалету, что-то насвистывая.

– А теперь убирайся, – сказал Саймон, опасливо косясь на оружие. – Мы же договорились.

– Договорились, да, – согласился Орион, вкладывая новый болт в арбалет. – Но ты так часто меня предавал, Саймон, что теперь и мне придётся нарушить слово.

Саймон в ужасе наблюдал, как Орион упёр арбалет в плечо и прицелился в Селесту.

– Не надо, – выкрикнул он. – Орион, нет!

Но было слишком поздно. Ночь прорезал нечеловеческий вой, Орион выстрелил, и болт понёсся прямо в Селесту.

Саймон машинально дёрнулся. Кто-то закричал так, что кровь застыла в жилах, а потом на землю упало что-то тяжёлое. Сглатывая застрявший в горле ком, он поднял голову – и распахнул рот.

Каким-то чудом раненая волчица удержалась на ногах. Саймон глядел на неё во все глаза, пытаясь разглядеть свежую рану, но ничего не находил. А потом зрение прояснилось, позволяя увидеть картину в целом, и оказалось, что волчица нависает над чьим-то обмякшим телом. По венам пробежал лёд.

Нолан.

Даже в темноте было видно, как сквозь футболку брата сочится кровь, и осознание ситуации едва не сбило Саймона с ног. Видимо, Нолан никуда не ушёл. И, как последний идиот, прыгнул наперерез болту, спасая Селесту.

Орион до сих пор сжимал арбалет, а на лице его читался такой же шок, что охватил Саймона.

– Нет, – прошептал он, опуская оружие. – Нет!

Но Саймон не слушал его. Перед глазами стоял лишь брат, а до слуха доносился чей-то отдалённый крик. И лишь когда заболело горло, он понял, что кричит сам.

Стрела, внезапно прорезавшая воздух, вошла Селесте в бок. Но она не отошла от Нолана, только оскалила зубы. И тогда очередная стрела пронзила её тело, затем ещё одна и ещё, и лишь тогда глаза её закатились, и она завалилась на бок, закрыв Нолана лапами.

Саймон не думал. Не дышал. В тот момент весь он превратился в комок боли и ярости, – а потом в груди вспыхнуло пламя, и руки его обернулись когтистыми лапами. Орион должен был заплатить – и Саймон не был согласен на меньшую цену, чем жизнь.

Но превратиться он не успел. Кто-то ударил его по затылку, и он свалился на землю. Последнее, что он увидел перед тем, как мир погрузился во тьму, – как Орион опускается перед Ноланом на колени, а по рукам его течёт алая кровь.

23

На съедение волкам

Очнувшись, Саймон услышал негромкие голоса.

Голова раскалывалась. Он приоткрыл глаза, но перед ними всё плыло. Он не сразу понял, где он и что случилось, а потом воспоминания вернулись, резкие и болезненные, словно пощёчина.

Нолан.

Он сел, и голова закружилась. Пришлось впиться пальцами в землю и низко склониться, дожидаясь, пока пройдёт тошнота.

Голоса зазвучали громче, а когда звон в ушах поутих, Саймон смог различить их: хрипловатый и низкий, принадлежащий Лео Торну, и второй, напряжённый и ломающийся от невыносимой усталости.

– …скучал по тебе, – сказал Лео. – Как я жалею, что ушёл.

– Ты защищал их. Как и я, – слабо прохрипел второй голос. Селеста. – Правда, у меня не вышло. Я всех подвела.

– Нет, не подвела. Это я подвёл тебя, когда ушёл. А потом подводил снова и снова. Я бросил тебя на съедение волкам, не оставил никакого выхода.

– Ты считал, что так будет лучше. Я тебя понимаю.

Саймон осторожно поднял голову. Он лежал рядом с низко висящими еловыми лапами, а в нескольких метрах от него сидел Лео, уложив голову Селесты себе на колени и мягко скользя пальцами по её волосам. Она снова была в человеческом облике, а кровавые стрелы, пронзавшие тело, валялись в стороне, разломанные надвое.

Саймон хотел было спросить, почему Лео не пытался помочь ей, а потом оглядел Селесту и сам понял ответ. Лицо её побелело, одежда насквозь пропиталась кровью. Тут уже ничто не могло помочь. Лео просто провожал её в последний путь, окружив мало-мальским комфортом.

Саймон тяжело сглотнул. Там, где раньше лежал брат, никого уже не было, и Орион с армией тоже пропали. Тут же стало ясно, что произошло. Повелитель птиц бросил Селесту умирать, но забрал с собой Нолана – то есть он не просто заполучил все Пять Осколков Хищника, но и захватил наследника Звериного короля.

К горлу подкатила тошнота. Это Саймон всех подвёл. Подвёл так, что не осталось ни малейшей надежды. Может, Орион ещё не собрал Хищника и не украл силы Звериного короля, но долго ждать не придётся. Если Нолан вообще доживёт.

– Помнишь то озеро? – пробормотала Селеста, слабо сжимая пальцы Лео в своих. Они не заметили, что Саймон пришёл в себя – или просто не обратили внимания. – На которое мы ездили с родителями, когда были детьми?

– То, которое в Сиракузах? Разумеется, – ответил Лео. – Мне нигде не было так хорошо, как там.

– Мм. А помнишь белок, которые постоянно таскали у тебя полотенца, пока мы купались?

– Дай угадаю, – сказал он с грустной улыбкой, от которой вокруг глаз расцвели морщинки. – Это твоих рук дело.

Она тихо рассмеялась, но сразу же зашлась в надрывном кашле.

– Чьих же ещё. И это я таскала у тебя конфеты, и в книгах рисовала тоже я. Только я.

– Знаю, – шепнул он, поглаживая её по щеке. – Какой бы ты была сестрой, если бы не доставляла мне иногда неприятностей?

На какое-то время в ночи вновь воцарилась тишина, и Саймон с тяжёлым сердцем опустил взгляд на землю. А потом Селеста с надломом продолжила.

– Прости меня, Лео, – прошептала она. – Ты доверил мне сына, а я его не уберегла.

– В этом виноват только один человек, и он скоро умрёт, – сглотнув, ответил он.

– День, когда мы похоронили Люка… стал худшим днём моей жизни, – пробормотала она, глядя в пустоту. – И я даже не сразу поняла, что больше никогда тебя не увижу.

– Я рядом, – ответил он, убирая с её лица прядь волос. – Я с тобой.

– Ты ведь всегда был поблизости, да? В январе, в зоопарке… когда я увидела смеющуюся сову… сразу поняла, что это ты. Смеющиеся совы уже сто лет как вымерли. В след… – Она зашлась в кашле, и Лео гладил её по спине, пока приступ не стих. – В следующий раз будь осторожнее.

– Я это учту, – со слабой улыбкой ответил он.

Они вновь замолчали, а затем Селеста вздохнула.

– Ты ведь сможешь их защитить, да?

– Я сделаю всё возможное, – тихо ответил Лео. – Отдыхай. Всё будет хорошо.

Она хрипло втянула воздух.

– Передай им, что мне очень жаль. Я не… не хотела…

– Передам, – сдавленно ответил он, а в глазах уже блестели слёзы.

– А Малкольму… – Селеста закашлялась с такой болью, что Саймон вздрогнул. – Скажи ему, что я всем сердцем его люблю. Что бы я до этого ни говорила… он должен знать.

– Он знает. Поверь, он всё знает.

– Нет, – шепнула она. – Это вряд ли.

И больше она не сказала ничего, только ветер зашелестел в листве деревьев.

Время шло. Часы ли, минуты ли спустя Лео опустил Селесту на траву с такой нежностью, что Саймону показалось, что стоило бы отвернуться и оставить их наедине. Лео уложил ладонь ей на руку, склонил голову; плечи его содрогались. А потом он встал. Молча сходил в дом и вернулся со сложенным одеялом в руках. Осторожно обернул им Селесту и вытер слёзы.

– Пойдём, Саймон, – тяжело сказал он. – Пора домой.

– Я не знаю, где теперь дом, – пробормотал Саймон.

– К счастью, я знаю. – Лео помог ему подняться и обхватил за плечи крепкой рукой. – Лететь можешь?

Саймон не был уверен, но всё равно кивнул, и голова отозвалась пульсирующей болью.

– Что с ней будет? – спросил он, не в силах смотреть в сторону одеяла.

– Пошлю за ней кого-нибудь, как только ты будешь в безопасности, – сказал Лео. – Её здесь не оставят.

– Она правда… правда хотела защитить Нолана? – спросил он дрожащим голосом.

– Она ради него умерла, – просто ответил он. – Этого должно быть достаточно.

Они обернулись орлами, а когда поднялись в небо, Лео издал одинокий крик, эхом разнёсшийся в ночи.

На следующее утро Саймон проснулся от солнца, заглянувшего в простенькую незнакомую спальню. Голова ныла, и он осторожно потёр шишку на затылке, но со вчерашней ночи боль притупилась.

– Ну, наконец-то. – У уха раздался недовольный голос Феликса, и Саймон поморщился, не понимая, снится это ему или нет. Но на подушке действительно восседал коричневый мышонок.

– Феликс? – просипел он, потому что в горле пересохло. – Ты что тут делаешь?

– А сам-то как думаешь? – спросил мышонок. Он пытался строить крутой вид, но в глазах-бусинках виднелась тревога. – Твоя мама нас с ума сведёт, она каждые пять минут к тебе приходит.

– Так иди и передай ей, что он проснулся, – произнёс кто-то устало. На кресле у кровати расположилась Уинтер, под глазами которой Саймон заметил тёмные круги. Выругавшись себе под нос, Феликс шмыгнул к двери и выскользнул в коридор. Саймон нахмурился.

– Мама тоже здесь? – спросил он, медленно присаживаясь. – А где мы? Что случилось?

– Мы в какой-то глуши, – проворчала она. – В Верхнем Нью-Йорке, в мелком зверином городке в горах, сюда даже на машине не проехать. Бивер Фоллс, или Ривер, или что-то в этом духе, не знаю, не слушала. Ты хоть представляешь, как тяжело взбираться в горы ночью, Саймон? Представляешь? На увеселительную прогулку не похоже.

Звериный город. В Верхнем Нью-Йорке. Значит…

– То есть вы вытащили дядю Малкольма с Ястребиной горы? – спросил он с отчаянной надеждой. – Он как, в…

– Я в порядке. – В дверях появился дядя с подносом в руках, от которого исходил запах тостов с маслом. – А вот ты схлопотал сотрясение.

– Дядя Малкольм! – Саймон попытался встать, но перед глазами потемнело, и он пошатнулся.

– Не вставай, а? – попросила Уинтер, перехватывая его, пока он не рухнул на пол. – Клянусь, если доберусь до Лео…

– Лео всё правильно сделал, – сказал Малкольм, опустив поднос на столик, задвинутый в угол. – А то кто знает, что Саймон сотворил бы с Орионом и что Птичья армия сотворила бы с ним самим.

Саймон пытался переварить услышанное, соединяя слова в единое расплывчатое воспоминание о вчерашней ночи. Видимо, это Лео его вырубил. Осознание принесло с собой обиду. Почему? Почему он не дал спасти брата?

– Нолан, – произнёс он. – Его… его ранили. А Селеста…

– Знаю. – Малкольм присел на край постели, опустив взгляд. Его большие ладони накрыли руку Саймона. – Лео нам всё рассказал. Я отправил людей за телом матери, и мы уже ищем, куда Орион забрал Нолана.

– Но… – В горле встал ком, а перед глазами появился лежащий на земле брат, будто картину вчерашней ночи выжгли на сетчатке. – Его серьёзно ранили, дядя Малкольм. Очень серьёзно. А вдруг он…

Договорить не получилось. Дядя протянул ему тёплый тост.

– Поешь, – попросил он. – Станет получше.

Саймон бездумно откусил кусочек, пытаясь представить, как себя чувствует брат. Выжил ли он? Если выжил, вскоре Орион убьёт его Хищником. Дни Нолана в любом случае сочтены.

– Нужно его найти, – выпалил он. – Орион собрал Осколки…

– Ешь, – повторил Малкольм. – А потом поговорим, ладно?

Саймон попытался помотать головой, но чувство создавалось такое, будто по затылку колотили кувалдой. Сдавшись, он вернулся к тосту. Тот был сделан из куска домашнего хлеба, толстого, с цельными зёрнами, но на вкус показался опилками.

– Джем и Ариана тоже здесь? – спросил он с полным ртом. – Они смогут помочь Нолану. У них получится. – Он умолк, сглотнул. – Это я постоянно всё порчу.

Уинтер закатила глаза.

– Да, они здесь, но если их ждёт вот это вот, я их спроважу, – сказала она. – Нытиков никто не любит.

В голове до сих пор вертелся миллион вопросов, но Саймон помолчал и постарался побыстрее доесть тосты, но так, чтобы его не затошнило. Потом, запив их молоком, он с помощью Малкольма перебрался в тесную ванную с открытым трубопроводом и почистил зубы. Заодно обнаружил, что если не совершать резких движений, то можно избежать приступов головокружения.

Наконец, когда Саймон переоделся в джинсы и слишком большую для него футболку, Малкольм отвёл его в просторную комнату, которая напоминала сельскую переговорную. Вдоль стен стояли диваны, но центр комнаты занимал длинный стол, за которым на разномастных стульях сидело с десяток человек. Некоторых, вроде Зии и Дева, Саймон знал, некоторых видел впервые. Но, к его удивлению, представители других Царств тоже были ему знакомы – Крокер, например, из Царства Рептилий; куратор из Царства Наскомых и Арахнидов; присутствовал даже генерал Подводного Царства.

– А что они здесь делают? – опасливо спросил он у Малкольма. В комнате собрались четверо глав Царств анимоксов, но никто до сих пор не попытался никого убить.

– Из-за Ориона наш мир стоит на пороге ужасной войны. Ничего подобного не было уже пятьсот лет, – тихо сказал Малкольм. – Самое время забыть о разногласиях и объединиться.

По полу громко чиркнул стул, и к ним бросилась Ариана.

– Саймон! Ты в порядке! – воскликнула она и, резко затормозив, стиснула его в объятиях. А потом покосилась с подозрением и добавила: – Ты же в порядке, да?

– Да, – поддразнил он, слабо улыбаясь. – Только голова побаливает. И… спасибо, – добавил он, – за Ястребиную гору. Всё прошло нормально?

– Ну, паре стражников придётся немного оклематься, а так – мы вывели всех, за кем пришли, и даже сверху прихватили, – сказала она, кивая в сторону. Там, сбившись в кучку у потрескивающего камина, играли в упрощённую версию своей безумной игры Порша Гейл, Ригель Халсион и Корделия и Нэш Алуэтты.

– Уинтер сказала, они помогут свергнуть Ориона, – пояснил Джем, подходя к Ариане. – Учитывая, что сидели они в камере смертников, мы решили рискнуть. И мы слышали, что случилось в лесу, – добавил он, понизив голос. – Селеста правда вернула тебе Осколки?

Саймон несчастно кивнул.

– А я отдал их Ориону. Простите. – Признавать это вслух оказалось куда тяжелее, и он отвёл взгляд, сглатывая ком, вставший в горле.

– И правильно сделал, – сказала мама, вышедшая из кухни. От неё пахло тем же хлебом, каким завтракал Саймон, и, хотя он был рад её видеть – он всех был рад видеть, – улыбку из себя больше выдавить не получилось.

– Не уверен, – пробормотал он, шаркая носком кроссовка по полу. – У Ориона теперь все Осколки. И Нолан.

– У тебя не было выбора. – Она приобняла его за плечи. – Пойдём сядем, дорогой.

Саймон думал, что его посадят где-нибудь с краю, подальше от важных разговоров, но мама подвела его к самой середине, к месту напротив Крокера и генерала. Он устроился на деревянном стуле со старой красной сидушкой, а мама с Малкольмом заняли места по обе руки от него. Саймон до сих пор не понимал, что происходит, но внезапно оказался в самом центре событий.

– Вижу, ты в добром здравии, мелкий. Это радует, – сказала Зия, которая сидела рядом с дядей. – Шишка у тебя, конечно, знатная.

Саймон потрогал припухлость на затылке.

– Ну, спасибо.

На одном из потрёпанных диванов он заметил Лео, глядящего в щербатую кружку в своих руках. Саймон не знал, зачем было вырубать его, и не знал, сможет ли простить дедушку за это. Ну и что, что нападением на Ориона он навлёк бы на себя гнев армии Птиц? Он бы справился. Ради брата стоило рискнуть.

Но тут до него кое-что дошло. Лео присутствовал в виде человека. Не скрывался в тенях, как паук, не притаился где-то, как кот. Он был собой. И Малкольм упоминал, что Лео всё рассказал. То есть…

– Спасибо всем, что пришли. – Мама встала, и все шепотки затихли – вот только тишину тут же прорезал восторженный возглас Нэша, выигравшего кон «Солянки».

– Хватит позориться, – прошипела Корделия, втягивая голову в плечи. Нэш медленно опустил руки, вскинутые в победном жесте, и виновато улыбнулся собравшимся.

– Простите.

Мама Саймона коротко улыбнулась, а затем обратилась к сидящим за столом людям:

– Понимаю, многим пришлось бросить все дела и проделать длинный путь, чтобы встретиться с нами. Большое спасибо за это.

– Хватит распыляться, – резко сказал Генерал. Рядом с ним сидела Род, старшая сестра Джема, и она тоже не проявляла ни малейшего желания здесь находиться. – Это правда, Изабель?

– Не могли бы вы уточнить, о чём речь? – попросила та, скрещивая руки. Генерал фыркнул.

– Орион действительно собрал все Осколки Хищника?

По комнате пронёсся судорожный вздох, и шепотки возобновились. Мама Саймона попыталась призвать к тишине, но разговоры становились всё громче, и тогда поднялся уже ощутимо раздражённый Малкольм.

– Может, заткнётесь и дадите ей хоть слово сказать? – рявкнул он. Все тут же замолчали, и Саймон заметил, что даже представители Царства Птиц забыли про игру и прислушались.

– Спасибо, – поблагодарила мама и обратилась к генералу: – Это сложный вопрос…

– Они у него. – Все обернулись на Саймона, и тот ощутил, как горит лицо. Не от смущения – от стыда. – Два Осколка у него и так были, а вчера я отдал ему оставшиеся три.

– Что?! – Генерал подскочил, а со всех сторон послышались недовольные возгласы. Саймон изо всех сил держался, чтобы не отпрянуть.

– Мне пришлось, – сказал он так громко, чтобы все услышали. – Он хотел убить брата…

– Нолана? – переспросила Род. – Он-то тут при чём?

– Может, дадите мне всё объяснить?

Голос мамы Саймона разнёсся по всей комнате, настолько громкий, что даже генерал замолчал, пусть и впился в неё таким угрожающим взглядом, что никакие слова были не нужны.

– Да, Орион забрал Три Осколка, которые были у Саймона, – начала она.

– Как вообще у двенадцатилетнего мальчишки оказались три ценнейших артефакта нашего мира? – поинтересовался какой-то незнакомый мужчина; судя по тому, что сидел он с Крокером – очередной представитель Царства Рептилий.

– Я их украл, – сказал Саймон. Какой был смысл скрываться? – У Рептилий, у Подводного Царства и у Насекомых и Арахнидов.

Куратор кашлянул. Вообще, он сам отдал свой Осколок, прекрасно зная, чем занимается Саймон, но сейчас такие мелочи никого не заботили.

– Изабель, – тихим, опасным голосом произнёс генерал, – если он говорит правду…

– Мой сын делал то, что не могла делать я, – жарко сказала она. – Собирал Осколки Хищника, чтобы оружие не досталось Ориону.

– Однако итог перед нами, – произнёс мужчина рядом с Крокером, обводя стол рукой. – У вас с сыном ничего не вышло, а поплатятся за это все анимоксы.

Саймон стиснул зубы.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда, – коротко бросил генерал. – Ты выбрал жизнь брата и поставил под угрозу миллионы чужих.

– А как же иначе? – спросил Джем с другого конца стола, привстав, чтобы лучше видеть отца. – Ты бы на его месте дал Ориону убить меня?

Генерал нахмурился.

– Я бы не оказался на его месте. Факт остаётся фактом: мальчишка поступил эгоистично, а мы за это заплатим.

– «Я бы» нас сейчас не интересуют, – сказала мама Саймона. – Главное, решить, что делать теперь.

Саймон её не слушал. Он отодвинул скрипнувший стул, поднялся и выбежал из комнаты, не поднимая глаз. Генерала в лесу не было – он не представлял, что стояло на кону, а Саймон не мог рассказать, не раскрыв тайну способностей брата. Но логика не могла противостоять яростному шторму, бушующему в груди, и когда он добрался до спальни, то с грохотом захлопнул за собой дверь и тяжело выдохнул.

Стоило ему опуститься на кровать, уронив ноющую голову на руки, в дверь тихо постучали.

– Саймон?

За ним пришла мама.

– Всё нормально, – буркнул он. – Уходи.

Но она всё равно открыла дверь, скользнула в комнату и присела на край кровати.

– Прости, – сказала она. – Не стоило ему так говорить.

Саймон покачал головой:

– Генерал прав. Я эгоист и дурак. Отдал Ориону Осколки, чтобы он отпустил Нолана, но… но не подумал, что Нолан ни за что не уйдёт. Он же считает себя непобедимым, он бы не бросил Селесту.

– Ты сделал всё, что мог, – сказала она, поглаживая его по спине. – Не вини себя за поступки Нолана, милый. Ты тут ни при чём, правда. – Она помолчала. Саймон шмыгнул носом. – Прошлое не изменить, в отличие от будущего. Нолана ещё можно спасти, а Ориона – остановить.

– Нет, нельзя. – В горле встал ком, и Саймон с ужасом осознал, что вот-вот заплачет. – Орион наверняка уже собрал Хищника, а если не убил Нолана, то…

– Не убил и не убьёт, – сказала она с абсолютной уверенностью. Саймон недовольно на неё посмотрел.

– Ты его не видела, мам. Не видела, как он смотрел на Нолана. Ему на него плевать. Ему нужны только силы Звериного короля.

– Ты прав. На Нолана ему плевать, – терпеливо согласилась мама, – но он его не убьёт, пока не соберёт все Осколки Хищника.

– Да они уже у него, и всё из-за меня, – сказал Саймон, давясь словами. Мама покачала головой.

– Нет, – с улыбкой возразила она. – У него их только четыре.

24

Последний осколок

Саймон смотрел на маму, не веря собственным ушам.

«У него их только четыре».

– Но… но как? – спросил он, запинаясь. – У меня же были три настоящих Осколка. Они грелись и… и были настоящими! А у Ориона изначально была часть Птиц, а Осколок из Звериного я украл в первую же неделю в ПРИЮТе.

– Да, действительно, – неторопливо согласилась мама. – Но ты не учёл, что сначала Осколок Звериного Царства украла я.

Он захлопал глазами.

– Погоди, что?

Мама встала и заходила по крохотной комнате, с такой силой сцепив ладони за спиной, что побелели костяшки.

– Я не знала, чего ожидать. Даже не думала, что Орион меня похитит, а тебя забросит в гущу событий в таком юном возрасте. Но я понимала, что никто ни в коем случае не должен добраться до Осколков, поэтому прошлым летом забралась в офис Селесты и подменила её часть Хищника подделкой.

Саймон поражённо потряс головой.

– А она не узнала?

– Нет, – ответила мама. – Я никому об этом не говорила, только Дэррилу, да и то, на случай, если со мной что-то случится, чтобы он рассказал всё тебе и ты смог уничтожить Хищника.

– Но… дядя Дэррил мне ничего не рассказывал, – сказал он. – Ни про Осколок, ни про…

– Ему и не требовалось, – мягко сказала мама. – Сам подумай, Саймон. Ты и так знаешь, где он.

Может, сказывалось сотрясение, но чем сильнее он задумывался, тем активнее ускользала разгадка. Он понятия не имел, где Осколок, – может, в бывшей квартире? В кинжале, подаренном Малкольмом?

А потом в голове будто что-то щёлкнуло.

Засунув руку в карман, он с облегчением нащупал часы, которые мама дала ему в сентябре. Вытащив их, он оглядел герб, выгравированный на крышке, – причудливую звезду, окружённую пятью животными: волком, орлом, пауком, дельфином и змеёй.

Часы не ходили. Сколько бы Саймон ни заводил их, стрелки всегда показывали восемь часов, двадцать пять минут и четырнадцать секунд, но ведь мама просила всегда носить их с собой. Он и носил – куда бы ни пошёл, обязательно брал папины часы. И стоило ему оказаться рядом с Осколками Хищника, они разогревались добела. Так же, как вблизи друг от друга нагревались сами Осколки.

– Где? – растерянно спросил он. – Как?

Мама забрала часы. Покрутила заводную головку против часовой стрелки, а потом с довольным видом начала менять время. Вращающиеся стрелки остановились на шести часах и двух минутах, и мама вернула ему часы.

– Второе июня, – сказала она. – День вашего с Ноланом рождения. Открой.

Дрожащими руками Саймон нажал на защёлку. И тогда распахнулась не только крышка, но и циферблат, а в самом центре выемки Саймон увидел одиноко лежащий кристалл.

– То есть он всегда был у меня? – спросил он, проворачивая Осколок в руках и стараясь не думать о том, сколько раз чуть не лишился его.

– Да, всегда, – со слабой улыбкой подтвердила мама.

Значит, Ориону так и не достались все Пять Осколков. С плеч словно упал камень, и Саймон бросился обнимать маму, а та со смехом погладила его по спине.

– Я думал, часы… они… не знаю. Думал, они просто помогают искать Осколки, – признался Саймон, не отстраняясь. – Решил, что за этим ты их и дала. Они же разогревались, когда я оказывался рядом с Осколками.

– Я не знала, что Осколки нагреваются рядом друг с другом, – призналась она. – Но рада, что часы помогли.

– Ещё как, – пробормотал он ей в плечо. – Без них я бы ничего не нашёл.

– Нашёл бы, ведь ты – это ты, – возразила она. – Главную роль сыграли твои упорство, решимость, ум и изобретательность, вовсе не какие-то карманные часы.

Саймон неохотно разжал объятия.

– Надо найти Нолана. Если Орион не поймёт, что Осколок фальшивый, он может попытаться использовать Хищника.

– Орион слишком дотошный, – сказала мама. – Он не тронет твоего брата, пока не проверит оружие в деле.

– Значит, умрёт кто-то другой, – расстроенно сказал он. – Не хочу ничьей смерти.

Она открыла было рот, а потом закрыла, будто передумала говорить.

– Я тоже, – сказала она и поцеловала его в макушку. – Давай ты ещё немного поспишь, а потом…

В дверь спешно заколотили.

– Изабель, – окликнул Малкольм из коридора. – Рован вернулся.

– Рован? – спросил Саймон, но мама не стала объяснять, а просто бросилась к двери.

– Он знает, где они? – спросила она так быстро, что сложно было разобрать слова. Только сейчас Саймон заметил в её взгляде страх и отчаяние, только сейчас понял, что, какой бы спокойной она ни прикидывалась, она боялась за Нолана не меньше его самого.

Малкольм мрачно кивнул.

– Орион забрал его в крепость.

Крепость стояла на острове неподалёку от побережья Новой Англии, и раньше именно там располагался Передовой Результативный Институт для Юных Талантов, ещё когда всем заправляло Царство Птиц. Логично, что Орион отправился именно туда. Скорее всего, никто не знал крепость лучше него, и не стоило забывать, что именно оттуда раньше заправлял Звериный король.

Мама побледнела, но расправила плечи и глубоко вздохнула.

– Ну, значит, пора за работу. Нужно убедить генерала нам помочь. Без армии Подводного Царства…

– Я его уговорю, – неожиданно произнёс Саймон. – Можно мне с ним пообщаться? И с остальными тоже?

Мама помедлила, но всё же кивнула.

– Помни: генерал просто боится, – сказала она. – А люди часто не задумываются о словах, когда чего-то боятся.

– Наоборот, они перестают врать, – сказал Саймон. – Генерал был прав, просто он многого не знает. Эти люди будут рисковать ради нас жизнями – мы должны рассказать им правду.

Не дожидаясь от мамы и дяди согласия, он спрятал часы и Осколок в карман и выбежал в коридор. Мама поспешила следом и поймала его за плечо.

– Саймон… – начала было она, но он сбросил руку.

– Я всё решил, – сказал он. – Они должны знать.

– Понимаю. – Она смолкла и поглядела в сторону зала, где ждали собравшиеся. – Только не говори про Осколок, ладно? Я им доверяю, но если вдруг Орион прослышит, что он у тебя…

Саймон не хотел врать, но мама была права. Она почти год хранила тайну, и сейчас лишь эта информация стояла между Ноланом и верной смертью.

Коротко кивнув, он отвернулся и вошёл в зал – в этот раз с высоко поднятой головой. Все разговоры смокли при его появлении, но он не сел за стол, а взобрался на него.

– Нам нужна ваша помощь, – просто сообщил он, решив перейти сразу к делу. Все взгляды были обращены на него – и любопытные, и гневные, но он не собирался сдаваться. – Под угрозой не только жизнь моего брата. Но и моя. И ваша. И жизни ваших близких, и вообще всех, кого вы знаете. Если мы не объединимся, то жестоко за это поплатимся.

Генерал фыркнул.

– Даже если мы найдём Ориона…

– Он в крепости Звериного короля, – сказал Рован, сидящий в дальнем конце стола, рядом с Уинтер. Выглядел он так, будто неделю не спал, но всё равно встал на ноги. – Туда переведена вся армия с Ястребиной горы, они готовы оборонять остров.

– Вся армия? – поражённо повторила мама Саймона. – Но там же тысячи солдат.

Рован мрачно кивнул.

– И все готовы отдать жизнь за Ориона. Он десять лет твердил им, что все остальные Царства мечтают стереть нас с лица земли. Они готовы к нападению. Всю жизнь лишь его и ждут.

Саймон судорожно вздохнул.

– Тогда нам точно нужна помощь.

– У Ориона уйдут годы, чтобы накопить мощь Звериного короля, – сказал генерал. – И даже с Хищником он не сможет покинуть остров без риска для жизни. А мы тем временем возьмём остров в блокаду. Да, путь они могут летать, многого им не унести. А попробуют переправить еду и боеприпасы по морю – мы затопим их корабли. Голод убьёт их ещё до начала войны.

– В теории идея неплохая, но так мы не помешаем Ориону наращивать силы, – сказала мама Саймон. – Только погубим обычных солдат, а выжившие окончательно свихнутся.

– Зато мы успеем разработать план, – сказала Род. – А то вы говорите так, будто нападать нужно сегодня.

– Нападать нужно при первой же возможности, – ответил Саймон.

Генерал сузил глаза, постукивая пальцами по столешнице.

– У тебя нет плана, но ты хочешь рискнуть жизнями наших людей, лишь бы спасти брата?

– Дело не только в Нолане, – возразил он, пытаясь сдержать гнев. – Просто…

Саймон замолчал. Он не знал, что сказать. Словами нельзя было объяснить, почему он так торопился, но даже попробуй он, генерал бы и пальцем не шевельнул. О Нолане волновались только Саймон с семьёй и друзьями, а этого было мало.

Оставался лишь один выход. Поэтому, глубоко вдохнув, он превратился в волка.

– Что это ты делаешь? – гневно поинтересовался генерал, отодвигаясь. Саймон не ответил. Он просто обернулся орлом. Потом черепахой. Потом шмелём, воробьём, выдрой, лягушкой, и в конце концов снова стал человеком.

К этому времени вскочили почти все: кто-то вытягивал шею, пытаясь разглядеть его получше, кто-то отошёл подальше. Генерал попятился, утягивая за собой Род, пока оба не уткнулись в стену. За столом остались лишь те, кто всё знал изначально – люди, которым доверял Саймон. Он перехватил взгляд матери, и та ободряюще кивнула.

– Не бойтесь, – попросил он, поднимая руки. – Я никого не трону, обещаю.

Вместо того чтобы сбежать, Нэш взобрался на диван и смотрел на него с раскрытым ртом.

– Как обалденно! – воскликнул он, и в этот раз Корделия, тоже пялившаяся на Саймона, не стала его затыкать.

– Как? – прохрипел мужчина из свиты Крокера. Он практически добежал до двери и стоял, вцепившись в стул, будто планировал им защищаться. – Это же невозможно?

– У Звериного короля был ребёнок, – произнесла мама Саймона, тоже забираясь на стол. – И его силы передавались по наследству из поколения в поколение.

– Правители Царства Зверей защищали наследников с самого свержения Звериного короля, – провозгласил Малкольм, которому не нужно было взбираться на стол, чтобы завладеть всеобщим вниманием. – Альфа принимает ребёнка в семью, учит его обращаться с силами и следит, чтобы он не отдалялся от сверстников и не проявлял… эгоистичных желаний. У моего брата, Люка – отца Саймона и Нолана, – силы Звериного короля проявились в одиннадцать лет.

– А получил он их от меня. – Лео устало поднялся, отставив кружку в сторону. – Я Лео Торн. Приёмный брат Селесты. И я не жалею, что отдал ей сына. Мой собственный отец, Лоуэлл, отправил меня к Альфе ещё в младенчестве, и точно так же его мать поступила с ним. Жизнь в семье Альфы позволяла нам влиться в общество. Так никто нас не сторонился, и у нас всегда были близкие, которых не волновало, кто мы такие. – Он помолчал. Кашлянул. – В нашем роду «сила» – ругательство. Она нам не нужна. Всё, чего мы хотели за пять столетий – уничтожить Хищника.

– То есть всё это время среди нас жили потомки Звериного короля? – спросил генерал дрожащим голосом, хотя непонятно было, от страха это или от гнева. – А Звери не просто скрывали их от нас, но ещё и растили как собственных детей?

Малкольм кивнул.

– Я не собираюсь извиняться за это. Когда-то давно именно моё Царство первым выступило против Звериного короля, и именно мы повели остальных в бой. Мои предки не знали, что его дочь унаследует силы, когда принимали её в семью, а когда она впервые превратилась, могли её убить. Но не стали. Они научили использовать силы во благо. И ещё ни разу, – добавил он, обводя взглядом комнату, – ни разу за прошедшие пятьсот лет наследники Звериного короля не стремились к власти и не желали променять мир на войну. Они скрывались в тенях, понимая, что стоит кому-то узнать об их существовании, и все Пять Царств восстанут против них, не задумавшись даже, правильно ли поступают.

– Разумеется, правильно, – поперхнулся представитель Царства Рептилий. – Они слишком опасны.

– Нет, опасен тут Орион, – твёрдо возразил Саймон. – И нам нужно объединиться, пока он не воспользовался теми же силами, чтобы всех убить.

Род пристально на него посмотрела, вывернулась из хватки отца и вернулась к столу.

– О чём ты? – спросила она. – Зачем вообще было всё это рассказывать?

– Просто… – Саймон снова обернулся на мать, и та кивнула. – Просто Нолану тоже передались эти способности, и Ориону это известно.

Комната наполнилась гневными выкриками, переплетающимися в непонятную какофонию. Но не успел он и слова произнести, как кто-то громко свистнул, и Саймон закрыл уши, потому что голова мигом заболела.

– Хватит! – крикнула Род, и все смолкли. – Можем спорить, а можем прислушаться к их словам. Вот только один из этих вариантов гарантированно ведёт нас в тупик. И учитывая, что Ориону рукой подать до силы Звериного короля, я предпочла бы прислушаться.

– Откуда нам знать, может, Орион уже воспользовался Хищником и убил мальчика? – произнёс Крокер, поглядев на Саймона из-под тяжёлых очков в черепашьей оправе. Тот хотел бы ответить, да говорить было нечего. Как это объяснить, не раскрыв, что у Ориона нет Пятого Осколка?

– Знать неоткуда, – вклинился Малкольм. – Остаётся только надеяться. Но если мы опоздаем…

– Значит, у Царства Птиц будет один Звериный король, а у нас – два, – тихо закончил Саймон, глядя на дедушку. Лео вновь опустил взгляд на пустую кружку, но возражать не стал. Он всю жизнь ждал этого момента и готов был сражаться.

– Тогда можете рассчитывать на нас, – произнёс Крокер и встал, опираясь на трость. – Это не только ваша битва, но и наша тоже. Мы не станем сидеть в стороне и ждать, пока Орион уничтожит наш мир.

– Моё Царство тоже в деле, – сказала Ариана, сидящая рядом с куратором. – Мы так заполоним остров, что Орион и шагу ступить не сможет, не напоровшись на очередной укус.

– Разумеется, Царство Зверей тоже примет бой, – сказал Малкольм. – Смерть моей матери и братьев не станет напрасной.

– Я уже созвала все Звериные общины в радиусе полутора тысяч километров, – сообщила Зия, взяв Малкольма за руку. – Они скоро будут.

Генерал поджал губы.

– Это, конечно, замечательно, но не стоит забывать, что против нас выйдет целая армия тренированных Птиц. Из воды моё Царство не сможет помочь.

– Значит, поможем с земли, сэр, – сказал Джем. – В виде людей.

– Ты не сталкивался в бою с Птицами, майор, – резко оборвал его генерал. – Они крайне опасны.

– Мы тоже, – парировала Ариана. – Как и Звери. Как и Рептилии, как и ваши собственные войска.

– С ними нам не получить стратегического преимущества! – взорвался он. – Стоит нам напасть, Птицы просто отлетят подальше. Без крыльев на нашей стороне…

Из угла комнаты донеслось покашливание Порши Гейл.

– Прошу прощения, – безукоризненно вежливо сказала она. – Полагаю, тут пригодимся мы.

– Вы-то ещё кто? – проворчал генерал.

– Птицы, – сказала Корделия. – И наши семьи ненавидят Ориона не меньше вашего.

– Мой отец – глава парламента, – добавил Ригель. – Он начал собирать людей и планировать переворот, как только Орион раскрыл свои планы на Хищника. Если разрешите связаться с родителями, гарантируем вам несколько Птичьих отрядов.

– Несколько? – с подозрением спросил генерал. – Но немного?

Нэш пожал плечами:

– С вами будем мы. А мы классные.

Саймон закусил губу, сдерживая усмешку.

– Вот вам и воздушные силы, – сказал он генералу. – Но без вас мы не справимся. Если хотим окончательно уничтожить Хищника, понадобится мощь всех Пяти Царств.

Генерал нахмурился сильнее, но не успел отказаться, потому что вперёд выступила Род.

– Мы с вами, – сказала она. А когда отец попытался возразить, сурово на него посмотрела. – Если не хотите участвовать в сражении, генерал, никто вас не заставляет. Но я не отступлю. А после битвы – хоть под трибунал отдавайте.

Он резко выдохнул, и широкие плечи, обычно идеально прямые, упали.

– Ладно, – буркнул он. – Видимо, выбора у меня нет.

– Выбор есть всегда, – сказал Саймон. – И вы сделали правильный выбор.

И на этой ноте Пять Царств, объединившись, собрались за столом, чтобы обсудить величайшую битву, подобных которой анимоксы не видели уже пятьсот лет.

25

Армия анимоксов

Ночью заснуть не получилось. Стоило Саймону закрыть глаза, и перед внутренним взором вставали тела друзей и семьи, разбросанные по острову Звериного короля, немигающими глазами смотрящие в пустоту. Мама, Малкольм, Нолан, Зия, Ариана, Джем, Уинтер, Лео – список всё не заканчивался, и вскоре Саймон сдался, понимая, что отдохнуть не получится.

Феликс посапывал рядом с ним на подушке, и будить его не хотелось. Поэтому он завернулся в одеяло, на цыпочках вышел в коридор и пошёл к двери, по пути проскользнув мимо комнаты, в которой все спали. Благодаря шишке на затылке ему досталась личная комнатка, а вот остальным пришлось ютиться на двухъярусных кроватях. Их пристанище не было отелем – но, как сказал Малкольм, за короткое время лучшего варианта было не найти.

Выбравшись на холодный ночной воздух, он встретился с двумя волками, охранявшими вход. Они поприветствовали Саймона кивками и не стали останавливать его, когда он побрёл по тропе, ведущей к небольшому озеру рядом с домом. Отыскав лужайку с мягкой травой, он присел и посильнее закутался в одеяло.

Битва должна была состояться завтра. Днём они отправятся на побережье, а потом до заката нужно будет перебросить войска на остров Звериного короля. Для большей части Птиц плохое освещение станет серьёзной помехой и, если повезёт, даст большое преимущество некоторым представителям других Царств, хотя пока никто не знал, сколько войск придёт на помощь и из каких анимоксов они будут состоять.

Но Саймон сражаться не будет. Он должен отыскать Ориона и оставшиеся Осколки Хищника. А остальные отвлекут на себя внимание, выиграют для него время. И все потерянные жизни лягут на плечи его нерасторопности.

– Для меня местечко найдётся? – раздался за спиной голос. В лунном свете стояла Ариана, одетая в слишком большой халат, из-за чего походила на маленькую девочку, напялившую мамину одежду. Он улыбнулся – вернее, попытался. Сегодня с улыбками выходило туго.

– Разумеется, – сказал он, пододвигаясь. Она плюхнулась рядом и уставилась на него внимательным долгим взглядом.

– Ты волнуешься, – сказала она. Без вопросительной интонации.

Он пожал плечами:

– Да просто…

– Не хочешь, чтобы кто-то умер, – закончила она за него. – Все, кто завтра отправятся с нами, знают, на что идут, Саймон, и они готовы пожертвовать всем ради своих родных. Что бы ни случилось, в этот раз ты не виноват.

– А почему кажется, что виноват? – спросил он. Ариана окинула его взглядом, а потом обняла за плечи. И он едва заметил неожиданную близость, что красноречиво говорило о силе его волнения.

– Потому что ты с самого начала несёшь эту ношу, – сказала она. – И постоянно забываешь, что мы всегда были – и всегда будем – рядом.

– Это меня и беспокоит, – пробормотал он. За спиной послышались шаги ещё двух людей, и на лужайку вышли Джем с Уинтер с четырьмя кружками в руках.

– Услышали, как ты вышел, – сказала Уинтер, протягивая ему кружку. Саймон принял её с благодарностью. – Скрытности в тебе ни грамма.

– Я над этим поработаю, – сказал он. Джем передал вторую кружку Ариане. Саймон отпил – внутри оказался горячий шоколад.

– Тоже не спится? – спросил Джем, присаживаясь рядом. Он покачал головой.

– А вдруг мы проиграем?

– Не будет такого, – сказала Ариана с уверенностью, которой Саймон мог лишь завидовать. – А если и проиграем в битве, победим в войне. Добро в итоге всегда побеждает. Просто иногда нужно немного подождать.

Саймон поглядел на них, медленно скользя взглядом по лицам. Переживут ли они ближайшие сутки? Переживёт ли он сам?

– Спасибо, – сказал он негромко. – Кажется, я этого не говорил… или говорил недостаточно. Но спасибо, что вы здесь. Спасибо, что дружите со мной.

– Это тебе спасибо, что дружишь с нами, – сказал Джем. – Пока ты не появился, я был в ПРИЮТе никем.

– Да и меня особо не любили, – заметила Ариана, косо улыбаясь. Уинтер поёжилась.

– А у меня, кажется, и настоящих друзей не было, пока я не познакомилась с вами, – призналась она. – Все меня тайно ненавидели, потому что я была близка к Ориону.

– Ты была особенной, – коротко сказала Ариана. – Просто сама об этом не знала.

– Как и все мы, – сказал он. – Сложно, наверное, не быть особенными. Все чем-то отличаются от других.

– Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, – пропищал тонкий голосок. Из кармана Уинтер выбрался Феликс и взобрался Саймону на колено. – Поскорее бы наступило завтра и закончилась эта дурацкая война. Как мне надоело, что вы постоянно затаскиваете меня в глушь без телевизора.

– Я постараюсь уговорить дядю Малкольма установить телевизор в ПРИЮТе, если вернёмся, обещаю, – сказал Саймон, поглаживая его по шёрстке. Несмотря на резкость слов, Феликс довольно затрепетал. – Я тоже хочу посмотреть тот сериал, про который ты постоянно болтаешь, – ну, с доктором-инопланетянином.

– А я говорил, что он классный, – сказал Феликс, перекатываясь на спину и подставляя Саймону живот. – А ты мне не верил.

Они попивали горячий шоколад, глядя на блеск луны на озёрной глади. Облаков не было, ночь стояла спокойная и прохладная, и Саймон с радостью просидел бы так вечность. Но через какое-то время зевнул сначала Джем, потом Уинтер. Следующей была Ариана, а в итоге и Саймон не смог сдержать зевка.

– Пойдёмте домой, – неохотно сказал он. – Хотя бы попытаемся выспаться.

Уинтер не отрывала взгляда от кружки.

– Всё же будет хорошо, да? – спросила она, и голос её неуверенно колыхнулся. – Ну, то есть… Ариану защитят телохранители. На Джеме держится половина плана атаки, генералу понадобится его помощь в ставке командования. Феликс может сбежать от кого угодно, я… у меня хватит мозгов не умереть. А Саймон…

Все посмотрели на него. Саймон помедлил.

– Я всю жизнь мечтал о семье, – сказал он. – И она у меня появилась. У меня есть мама, Нолан, дядя Малкольм, Зия, Лео… и, главное, вы. Я хочу провести с вами всю жизнь, так что умирать не собираюсь.

Они поднялись – и, оставив озеро позади, пошли домой, отдыхать перед днём, исход которого определит их дальнейшую судьбу.

Путь к побережью оказался тяжелее, чем ожидал Саймон. Транспорта на всех хватило, но от дома до шоссе вела горная тропа в два километра длиной, а потом пришлось ехать ещё шесть часов на машине. Саймон пытался расслабиться, но на каждой кочке вспоминал, куда именно они держат путь и что им предстоит сделать, и вскоре пожалел, что не полетел.

Помимо семьи и друзей, все держались от него на расстоянии – кроме Род, которая демонстративно уселась в машину вместе с ним, его мамой и Джемом. А когда они отъехали, Род перегнулась через Джема и взглянула на Саймона.

– Ты ведь понимаешь, какое у тебя огромное преимущество? – спросила она. – Твои способности могут пригодиться, если правильно их использовать.

– Думаю, этого-то все и боятся, – сказал Джем, отодвигая сестру от себя. – Саймон уже год как умеет превращаться. Он знает, что делать.

– Джем с Арианой научили меня драться, – добавил Саймон. – До них я пока не дотягиваю, но в целом неплох.

Род фыркнула.

– Ну, надеюсь, хотя бы над сильными и слабыми сторонами Ориона ты подумал. Я вчера подбила по нему сводку всего, что знаю, включая физические недостатки. Но так и не вспомнила, кстати, какой глаз он потерял? Правый или левый?

Её список не сказал Саймону ничего нового, но так он хотя бы отвлёкся. Вдали от генерала способности Саймона явно пугали Род не так, как раньше, а вопросы её постепенно свелись к обсуждению боевых приёмов, о которых Саймон раньше не задумывался. Он старался ничего не упустить, но они с Джемом так фонтанировали идеями, что уследить было невозможно.

На пристани их пути расходились – Джем отправлялся в воду к остальным членам Подводного Царства, а Саймона ждали лодки, которые должны были доставить войска к острову Звериного короля. Но перед самым уходом Джем подошёл к нему.

– Не хотел говорить при Род, но… – Он замялся. – Ты постоянно пытаешься всех спасти, Саймон.

– А это плохо? – спросил тот, слабо улыбаясь. Но Джем лишь нахмурился сильнее.

– Орион тебя спасать не станет, – сказал он. – И Нолана тоже. Не забывай об этом, ладно? Иногда лучшая стратегия – дождаться, пока враг сам себя победит.

Саймон не очень понял смысл этих слов, но всё равно кивнул и обнял Джема.

– Береги себя. И не делай ничего, что мог бы сделать я.

– Вариантов остаётся немного, – пошутил он, но тут же посерьёзнел. – Ты мой лучший друг, Саймон.

– А ты – мой, – ответил тот. – Только… Уинтер не говори. И Феликсу.

Джем весело фыркнул, отпустил его и потёр глаза под очками.

– Ещё увидимся, да?

– Ещё увидимся, – кивнул Саймон.

Взойдя на лодку, которая на самом деле размерами походила на небольшой паром, Саймон занял скамью в самом последнем ряду. Где-то впереди мама с Малкольмом разговаривали с другими взрослыми, а неподалёку от них сидела уже позеленевшая Ариана, уронившая голову на руки. Над ней встревоженно нависал Дев, а Уинтер с Рованом сидели ближе к середине, оживлённо что-то обсуждая.

Когда лодка отчалила, Саймон прикрыл глаза, вдыхая солоноватый океанский воздух. Всё казалось каким-то нереальным, и никак не удавалось избавиться от чувства, будто это просто сон. Ах, если бы. Во снах смерть не была настоящей.

Кто-то тяжело опустился на скамью рядом с ним. Приоткрыв глаз, Саймон взглянул на Лео, который на несколько долгих секунд приложился к фляге.

– Кофе, – пояснил дедушка. – Здравый ум и трезвая память мне сегодня пригодятся. Тебе, кстати, тоже.

Саймон помолчал, глядя на Ариану. Лодку покачивало на волнах, из-за чего та крепко зажимала рот рукой.

– Лучше бы ты дал мне убить Ориона, пока была возможность, – пробормотал он.

Лео втянул носом воздух и медленно выдохнул.

– Стая бы разорвала тебя на куски.

– Ориона бы это не спасло.

– Нолана тоже, – заметил он. – У Ориона был вертолёт. А у нас – нет. Когда твоего брата подстрелили, мне пришлось тебя остановить. Иначе Нолан бы не выжил. И я не хотел, чтобы ты всю жизнь себя за это винил.

Саймон отвёл взгляд.

– Зачем ты всем рассказал про свои способности?

Лео не мог не заметить внезапной смены темы, но не стал акцентировать на этом внимание.

– Потому что тебе они не доверяли, – просто ответил он. – Ты необычный. Не такой, как они. И они так и будут считать тебя чужаком, но я хотя бы показал, что ты такой не один. А ещё, – добавил он, – доказал, что наш род веками жил и никого не трогал.

– Ну да, наверное, поэтому они и согласились нам помочь, – признал Саймон. – Два Звериных короля лучше, чем один.

– Мы не Звериные короли, – тихо сказал Лео, глядя на флягу с кофе. – Никогда ими не были. И я очень надеюсь, что вы с братом тоже ими не станете. Наш предок нёс зло, и наша задача – сделать так, чтобы это зло никогда больше не подняло головы. И в конце концов, сколько бы я ни скрывался в тени, всю жизнь я ждал, когда появится шанс уничтожить Хищника. Не хотелось бы пропустить такой момент из-за тайны, которую и хранить-то теперь бессмысленно.

Ариана бросилась на улицу, к борту парома – её явно тошнило. Саймону безумно хотелось пойти за ней, пусть он и понимал, что сможет максимум придержать ей волосы, но он не шевельнулся. Ариана не была одинока. Но на всей лодке лишь один Лео понимал, каково Саймону.

– А вдруг я не справлюсь? – озвучил он страх, мучающий его со вчерашнего вечера. – Вдруг Орион победит, и… и…

– Главное, что ты попытался, – тихо сказал Лео. – Большего в жизни нам не дано. Лишь стараться изо всех сил и надеяться на лучшее.

– Но Нолан… и мама… и дядя Малкольм…

– Они продолжат борьбу, – сказал он. – Ты ведь тоже продолжишь, если с ними что-то случится.

От этих слов Саймону поплохело, и на мгновение захотелось выскочить к Ариане. Но вместо этого он посмотрел на своих близких, стоящих в носовой части лодки. Малкольм крепко сжимал ладонь Зии. Больше ничто не выдавало их страх. Саймон ничего не сказал, но Лео, видимо, проследил направление его взгляда, потому что низко усмехнулся.

– Судьба – забавная штука. Впервые вижу мою Зию такой счастливой. В этом и есть смысл жизни, согласись? Найти своё счастье и вцепиться в него изо всех сил. – Он кивнул в их сторону. – Они столько всего потеряли. Пусть в кои-то веки порадуются.

– Если выживут, – тускло сказал Саймон, и Лео помрачнел.

– Да. Если выживут. И всё же, все мы сегодня кого-то потеряем. Но иногда цель бывает важнее жизни, а что может быть важнее мира, ради которого мы сражаемся? Никакая боль не сравнится с ним.

Саймон молчал, прислушиваясь к колебаниям лодки, качающейся на волнах. На западе садилось солнце, и он загородился рукой от яркого света. А вот Лео повернулся к нему, подставляя лицо под лучи.

– Саймон, – сказал он, – пообещай мне кое-что.

– Что? – с опаской спросил тот, втягивая голову в плечи.

– Пообещай, что, когда всё закончится, ты не проведёшь жизнь в тени, как сделал я, – сказал Лео. – Да, тебя будут бояться, но постарайся показать миру, что ты никакой не Звериный король. Твои способности тебя не определяют, Саймон. Никого не определяют. Но вам с братом придётся очень постараться, чтобы преодолеть клеймо, которое наложило на вас ваше происхождение. Поэтому пообещай, что не сдашься. С этого дня тебе придётся снова и снова доказывать, что ты другой, что ты лучше, и когда-нибудь тебе до тошноты надоест несправедливость, которая сыпется на тебя за то, в чём ты не виноват. Но, показывая миру истинного себя, ты поможешь людям преодолеть страх. И рано или поздно они забудут, почему вообще боялись тебя. Главное – дотерпеть.

– Постараюсь, – пробормотал Саймон. – Если выберусь с этого острова.

– Выберешься. Я в тебя верю, – сказал Лео, хлопая его по спине. – Я всегда мечтал быть таким человеком, как ты, и ты даже не представляешь, сколько надежды ты мне подарил.

Но Саймон не хотел взваливать на себя чужую надежду, ведь плечи и так прогибались под весом всего мира. И всё же он слабо улыбнулся Лео, и они вместе смотрели, как солнце заходит за горизонт, обращая вечер в ночь.

Потихоньку лодка начала сбавлять ход, и разговоры на борту затихли. Малкольм подошёл к ним с Лео, и даже в темноте на лице его виднелась тревога.

– Когда я только начинал учиться в ПРИЮТе, я боялся выходить в яму, – сказал он тихо, опускаясь на колени перед Саймоном. – В детстве я был совсем маленьким, а моих братьев считали едва ли не легендами… и, ну. Все думали, что я тоже таким стану, а я оказался другим. Но перед спаррингами Дэррил всегда мне кое-что говорил, и сейчас нам с тобой бы не помешал его совет. – Он прокашлялся. – Что бы ни случилось, не забудь показать им свои…

– Клыки, – закончил за него Саймон и впервые за день искренне улыбнулся. – Мне он тоже так говорил. И я из-за этого знатно влип.

Малкольм усмехнулся.

– Неудивительно. Я тоже постоянно влипал в неприятности из-за его слов.

Не успел Саймон ответить, как по его штанине взбежал Феликс.

– Я иду с тобой, – заявил он. – Отказывайся сколько влезет, я всё равно за тобой прослежу, так что легче сразу согласиться.

– Феликс… – попытался было Саймон, но мышонок замотал головой.

– Никаких возражений. Никогда не знаешь, когда понадобится лишняя пара лап.

– Я тоже с тобой, – раздался за спиной ещё один голос – Уинтер, рядом с которой стоял Рован. – Да, я не умею превращаться в миллион разных животных, но, если что-то пойдёт не так, я хотя бы выиграю тебе немного времени.

Саймон закусил губу.

– Я не могу подвергать тебя такому риску, Уинтер.

– Тебе и не придётся. Я пойду, хочешь ты того или нет. – Она посмотрела на Рована. – А ты – только попробуй не прийти в библиотеку. Кроме тебя нам никто не скажет, где держат Нолана.

– Постараюсь не задерживаться, – пообещал Рован.

Цепочка паромов почти добралась до острова Звериного короля, и даже издалека Саймон разглядел сотни Птиц, расположившихся на деревьях около пляжа. Страх ледяными пальцами стиснул сердце, но план давно был приведён в действие: бежать было поздно.

Сегодня ночью окончательно решится судьба Сердца Хищника, а Саймон спасёт брата – или умрёт, сражаясь ради него.

26

Остров звериного короля

Поскольку пляж заполонили Птицы, паромы подошли к нему не напрямую, а остановились в отдалении. Саймон с семьёй стоял у перил, а солдаты из разных Царств с плеском прыгали в воду. Подводные жители поднимались из глубин, помогая им добраться до побережья куда быстрее.

Но первые бойцы ещё даже не добрались до земли, как Птицы напали. Оглушительно крича, они набросились на приближающиеся отряды, и, к ужасу Саймона, из-за деревьев взметнулась туча стрел, часть из которых ушла в воду, а часть попала прямо в цели. Ночь пронзили крики боли, и солдаты поплыли быстрее, то и дело окликая друг друга.

– Ну, пора, наверное, – сказала Зия. Крепко обняв отца, она шепнула ему что-то на ухо, а потом обернулась к Малкольму и звонко его поцеловала. – Если выживем, ты от меня не отделаешься.

– Обещаешь? – спросил тот, коротко ухмыльнувшись во все тридцать два, и они вместе прыгнули в воду, присоединяясь к остальным. Почти все лодки подошли к берегу с западной стороны – специально, чтобы отвести войска от потайного восточного входа в крепость.

Мама взяла его за локоть и опустилась на колени.

– Что бы ты ни делал, главное – победи, – сказала она тихо, не отрывая от него взгляда, будто хотела отпечатать лицо в памяти. – Я люблю тебя, Саймон. Никогда об этом не забывай.

– И я тебя люблю, – хрипло ответил он и крепко обнял. Она прижала его к себе; зарылась лицом в волосы.

А потом отстранилась – обернулась орлицей и взмыла в пурпурное небо. Саймон проследил взглядом, как она вливается в ряды Птиц, рискнувших пойти против Ориона, и постарался не думать, как Звери, Рептилии и Насекомые будут отличать врагов от друзей. И о том, как легко было различить его маму – одну из немногих орлиц в мире анимоксов. Поэтому он повернулся к Уинтер, решив сосредоточиться на главном.

– Я один не смогу унести вас с Феликсом, – сказал он. – Если хочешь пойти со мной, нужно придумать, как…

– Уже обо всём позаботилась, – перебила Уинтер, взбираясь на перила. – Никси меня подкинет.

– Никси тоже тут? – Саймон удивлённо выглянул за борт. Из глубины тёмных вод поднялась большая белая акула – Никси, старшая сестра Джема.

Уинтер помахала ей, пусть и скривилась.

– Ненавижу солёную воду, – пробормотала она. – У меня потом месяц волосы не слушаются.

Но, несмотря на ворчание, она всё равно прыгнула, попутно зажимая пальцами нос. Дождавшись, пока она выплывет и схватится за плавник Никси, Саймон обернулся сапсаном.

– Готов? – спросил он Феликса, который смотрел на него во все глаза.

– А ты точно меня не съешь? – спросил он. Закатив глаза, Саймон аккуратно обхватил его когтями и взлетел.

Пролетать остров насквозь он не стал – облетел сбоку, стараясь держаться подальше от берега и поближе к воде. Феликс в его когтях даже не шевелился, только тихонько молился, а издалека доносился клич Птиц, атакующих бухту. Продержатся ли они? Или битва закончится до того, как Саймон доберётся до крепости?

Когда он приземлился перед входом в пещеру, которую Саймон с друзьями обнаружили в сентябре, Уинтер уже его ожидала.

– Никси вернулась к Джему и генералу, – выжимая косу, сказала она, пока Феликс целовал землю. – Пойдём быстрее, пока я до смерти не замёрзла.

В пещере оказалось сыро и прохладно. Вокруг плескала вода. Они пробирались по камням, как можно быстрее следуя за светом фонарика Уинтер, прорезавшим густой мрак, и Саймона с головой накрыло странным спокойствием. Паниковать было бессмысленно. Чтобы спасти брата и как можно больше людей, сражающихся на пляже, нужно было собрать в кулак всю храбрость и решимость. Исход битвы лежал на его плечах – значит, он просто не мог проиграть.

И хотя пещера казалась нескончаемой, они добрались до входа в крепость быстрее, чем ожидал Саймон. Вместе с Уинтер они открыли древнюю проржавевшую дверь, и она первой скользнула внутрь. Пройдя насквозь четыре тёмные залы, они добрались до небольшого кабинета, где Саймон остановился и уложил ладонь на заваленный стол.

Именно тут он нашёл записи матери – те самые, что раскрыли ему тайну необычного происхождения.

– Эй, Феликс, – окликнул он. – Когда мы приходили сюда в День Единства, ты ведь знал про эту комнату, да? И знал, что я здесь найду.

Феликс присел на задних лапках и потянул за хвост.

– Понятия не имею, о чём ты, – заявил он демонстративно. – Я не умею читать.

А потом подмигнул, и Саймон, покачав головой, подобрал мышонка и поставил себе на плечо.

– Из тебя шпион хуже меня, – сказал он, а Феликс лишь недовольно фыркнул.

– Вы закончили? – поинтересовалась Уинтер, выглядывая из-за двери. – Нам тут в войне победить надо.

Саймон смущённо вышел в огромную библиотеку, спрятанную в глубинах крепости. Пыли на полках стало ещё больше, и когда они пошли по длинному проходу, Феликс чихнул. Несмотря на то что Саймон был здесь всего раз, планировка была ему знакома, и у выхода из библиотеки он приостановился.

– Погодите, – попросил он, перенося Феликса на плечо Уинтер. А потом сам открыл тяжёлую деревянную дверь, радуясь, что она двигалась, пусть петли и скрипели. И хотя это было ожидаемо, сердце всё равно упало при виде обвала, который обнаружился на пути – они с Уинтер сами его вызвали, потому что не могли открыть дверь.

Он хмуро оглядел камни.

– И что, прохода нет?

– Есть, – раздался тоненький голосок. Неожиданно прямо перед ним появилась Ариана в свободной чёрной одежде и с поясом, на который было навешано оружие и инструменты, о предназначении которых Саймон предпочёл бы не задумываться.

– Ты что тут делаешь? – спросил он. – Армия уже добралась до крепости?

– Не знаю, – ответила она. – Я с Феликсом прошмыгнула.

Саймон гневно уставился на мышонка, и тот быстро спрятался в карман кофты Уинтер.

– Ты понимаешь, что Дев с куратором нас прибьют, да? – спросил Саймон Ариану. – Как только поймут, куда ты…

– Я их Королева. Переживут, – сказал она. – Так, если ты ещё не передумал, я нашла проход. Думаю, сможем пролезть.

Саймону совершенно не хотелось подпускать Ариану к Ориону, но возражать он не стал. Просто обернулся в мышонка под стать Феликсу и вслед за змеёй, которой стала Уинтер, пополз за Чёрной Вдовой под завалы.

Как оказалось, внутри была сотня узких проходов, но все они либо резко сворачивали в тупики, либо были слишком маленькими. По неосторожности среди них можно было бы затеряться на несколько часов, если не больше, но Ариана действительно знала, куда идти. Не прошло и минуты, как они выбрались на первую ступень винтовой каменной лестницы, и Саймон мгновенно превратился в человека – тонны камней больше этому не мешали.

– Выходить будем через парадную дверь, – с колотящимся сердцем сказал он под согласное бормотание друзей и пошёл вверх. Даже с фонариком Уинтер они всё равно спотыкались на неровных ступенях, а потом наконец-то добрались до каменной стены – и упёрлись в тупик.

– Сейчас всё будет, – сказала Уинтер, привстала на цыпочки и потянула за пустой канделябр. Стена загрохотала – едва Саймон затолкнул всех себе за спину, как она резко распахнулась, открывая проход в небольшую библиотеку.

Они справились. Пробрались в крепость. Уинтер выключила фонарик, оставляя их в темноте, и Саймон тихонько вошёл в комнату, прислушиваясь к шорохам. По размеру библиотека не превышала просторный кабинет, и он передвигался, вытянув вперёд руки, чтобы ни на что не налететь.

За спиной что-то грохнулось на пол, и Феликс вскрикнул.

– Хвостик! – пропищал он. – Ты мне на хвост наступила!

– Не наступала, – возразила Уинтер. – Кажется, на него книга упала. Дай посмотреть.

– Ведите себя потише, а? – яростно прошептала Ариана. – Из-за вас нас всех убьют.

– Поздно опомнились, – раздался низкий мужской голос. Саймон застыл, и в комнате вспыхнул свет.

На пороге в сопровождении двух солдат стоял Перрин.

27

Инстинкт хищника

Старший лейтенант повелителя Птиц оглядел комнату, косо усмехаясь. В руках его покоился заряженный арбалет, и когда солдаты двинулись к Уинтер и Ариане, Перрин наставил смертоносное оружие прямо на Саймона.

– Твой дедушка очень расстроится, узнав о твоём предательстве, – сказал он. – Думаю, даже сильнее, чем узнав о твоей безвременной кончине.

С колотящимся сердцем Саймон отодвинулся подальше от друзей, чтобы они не попали под огонь. И тогда же краем глаза заметил, как Феликс крадётся к Перрину, как-то странно изогнув хвост.

– Меня нельзя убивать, – сказал он. – Орион не одобрит.

Перрин стиснул арбалет, не сводя взгляда с Саймона.

– Почему это? – поинтересовался он, а мышонок тем временем уже добрался до его штанины.

– Потому что… потому что я ему нужен, – сказал Саймон. Феликс пополз вверх – медленно, очень-очень медленно, куда аккуратнее, чем когда взбирался на Саймона. – У меня есть кое-что важное. Если вы пообещаете нас отпустить, я всё вам отдам. А вы передадите Ориону…

– Хватит! – рявкнул Перрин. – Я скажу твоей матери, что ты храбро сражался. Думаю, её это немного утешит, когда придётся хоронить вас с братом.

– Хоронить тут будут только тебя! – пропищал Феликс с рукава Перрина. И не успел тот отреагировать, как мышонок впился зубами в его ладонь, и в комнате воцарился хаос.

– Ай! – заорал Перрин, изо всех сил врезав рукой с Феликсом в стену. В тот же момент арбалет рухнул на пол и выпустил болт куда-то за спину Саймона.

– Феликс! – выкрикнул тот, но панику прорезал оглушительный крик. Саймон резко обернулся к Уинтер – та рухнула на землю, сжимая бедро, из которого торчал арбалетный болт. Феликс был слишком далеко, поэтому он бросился к ней, но путь ему преградил один из солдат, натягивая тетиву лука.

Саймон не успел даже задуматься о последствиях. Он моментально обернулся пумой, схватил лук зубами и перекусил его. Солдат уставился на него огромными глазами и попытался сбежать, но Саймон налетел на него всем телом и впечатал его в ближайший книжный шкаф. Он ударился об угол затылком, а Саймон, тяжело дыша, обернулся на второго солдата, как хищник на добычу. Но тот уже лежал на полу, а над ним стояла Ариана, сжимавшая в руках кинжал.

Перрин расхохотался.

– Так и знал, – прохрипел он, подбирая арбалет. В паре сантиметров от него без движения лежал Феликс. – Так и знал, что у тебя тоже есть дар. Иначе ты бы ни за что меня не провёл. Ни за что бы не перехитрил…

– Или ты слишком много о себе возомнил, отец.

Лейтенант обернулся. В коридоре стоял Рован с окровавленной стрелой в руке. Перрин расслабился.

– Наконец-то явился, – рявкнул он. – Битва уже полчаса как идёт.

– Я участвовал в ней с самого начала, – ответил Рован. – Вот только я не собираюсь сражаться на твоей стороне и на стороне твоего тирана. И никогда не сражался – ты заслуживаешь об этом знать.

Перрин сузил глаза.

– Вот как? – спросил он. – Мой сын бы никогда не предал свой народ.

– Ну, значит, я тебе не сын, – ответил Рован. На его словах пальцы Перрина дёрнулись по направлению к спусковому крючку, и Саймон напрягся, готовясь к прыжку.

Но тут Рован взмахнул рукой так быстро, что Саймон едва заметил движение, и вонзил стрелу отцу в шею. Перрин потрясённо рухнул на колени, вновь уронив арбалет. Он впился пальцами в древко, выдернул стрелу, но так кровь полилась лишь сильнее. И когда он повалился на землю, Рован переступил через его тело и пошёл прямо к Уинтер.

– Ты в порядке? – спросил он, присаживаясь и оглядывая арбалетный болт, застрявший в ноге. Уинтер хлопнула его по руке, ничуть не обеспокоенная зрелищем, свидетелями которого они стали.

– Времени нет. Где Нолан?

– В главной башне, к югу от тронного зала, – ответил Рован, но Саймон его не слушал. Обернувшись человеком, он подбежал к стене.

– Феликс? – Он осторожно поднял бессознательного мышонка. – Феликс, ну же, очнись.

Но тот не шевелился. В глазах защипали слёзы, и Саймон обернулся к друзьям.

– Феликсу нужен… нужен врач, – кое-как выдавил он надломленным голосом. Уинтер сложила ладони вместе, и Саймон аккуратно переложил в них мышонка.

– Саймон… – начала было Ариана. – Сожал…

– Я о нём позабочусь, – пообещала Уинтер, перебивая её. Она никогда не любила Феликса, но всё же мягко погладила его по шёрстке. – Он первым попадёт к медикам, обещаю. Но тебе нужно найти брата, Саймон. Мы не сможем сдерживать Птиц вечно.

Он молча кивнул – сказать ничего не вышло. А потом, в последний раз взглянув на коричневый комочек, обмякший в её руках, бросился бежать к тронному залу, пытаясь оставить всё горе позади.

Добравшись до двойных дверей, он услышал за спиной шаги и увидел Ариану.

– Я хочу помочь, – сказала она, но Саймон замялся.

– Мне лучше… – Голос дрогнул, и он кашлянул. – Мне лучше пойти одному. Орион тебя убьёт, если поймёт, что ты со мной.

– Я обращусь, – сказала она. – Никто меня не заметит, а я смогу прикрыть тебе спину.

Порешив на этом, она испарилась, и Саймон ворвался в тронный зал. Внутри повсюду стояли витрины с историческими артефактами, но больше их не было, и шаги его эхом отдавались в пустом пространстве. Витражи под потолком пропускали лунный свет, в котором он разглядел дверь, ведущую, видимо, в главную башню – единственную, которая устояла после нападения Птиц десять лет назад. Саймон подбежал к ней, наплевав, услышат ли его.

Узкая винтовая лестница, казалось, никогда не закончится, и чем выше Саймон поднимался, тем громче колотилось его сердце. Наконец, темнота сгустилась так, что не получалось разглядеть собственные пальцы прямо перед лицом, и тогда же он наткнулся на тупиковую стену.

Нет. Не на стену. На дверь. Нашарив ручку, он открыл её и вышел в прохладную круглую комнату. В ней было пыльно, из узких окон лился лунный свет, и Саймон разглядел очертания какой-то разломанной мебели – кажется, раньше тут была спальня.

– Нолан? – шёпотом позвал он. – Нолан, ты ту…

– Саймон?

Слабый голос брата донёсся из противоположного угла комнаты, где виднелась небольшая кровать. Позабыв про осторожность, Саймон бросился к нему.

– Нолан! Ты живой! – Он оглядел брата. Под его глазами залегли тёмные круги, и даже в свете луны он показался слишком уж бледным. – Как ты? Что случилось?

Застонав, Нолан присел.

– Уходи отсюда, – сказал он, прижимая руку к боку. – Орион…

– Разберусь с ним, когда вытащу тебя, – сказал Саймон. – Идти можешь?

Но когда брат пошевелился, Саймон заметил на его руке множество мелких порезов, таких, что выступали лишь капельки крови. Видимо, Нолан заметил его шок, потому что сухо рассмеялся.

– Он пытался украсть мои силы, как только собрал свою дурацкую палку, – пробормотал он, мрачно глядя куда-то за плечо Саймона. – Но не вышло, да, Орион?

Саймон застыл. Потом обернулся – и в ужасе посмотрел на повелителя Птиц, выступившего из темноты дверного проёма. Он тяжело опирался на трость, но в другой руке держал скипетр с пятиконечной звездой на конце.

Хищник.

– Здравствуй, Саймон, – спокойно произнёс Орион, будто они снова сидели на балконе и наблюдали за закатом. – А я-то всё гадал, когда ты появишься. Хотя, признаюсь честно, думал, ты придёшь вместе с матерью. Или с Альфой. – Он огляделся. – Твоего дяди здесь нет, да? Из него бы вышел чудесный подопытный.

Саймон подумал о скрывающейся поблизости Ариане и сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

– Их тут нет, – сказал он Ориону, подошедшему ближе. – Я один.

– Какое совпадение, согласись? – Орион легко взмахнул Хищником, будто в руках у него была бейсбольная бита. – Учитывая, что недавно ты сам принёс мне Осколки – их подделки, точнее. Помнишь?

Разумеется, Саймон помнил ту ночь в Небесной башне – ночь, когда Орион пронзил дядю Дэррила Хищником и лишь тогда узнал, что он ненастоящий.

– Отпусти моего брата, – дрожащим голосом потребовал он. – А потом можем всё обсудить.

– Мм. Интересное предложение, но я, пожалуй, откажусь. – Орион прохромал мимо, так близко, что Саймон ощутил тепло, исходящее от Осколков. Тот, что лежал в кармане, тоже раскалился, но он стерпел боль. Он сменил позицию вместе с Орионом, стараясь закрыть от него Нолана.

Орион выглянул из узкого окна на западный пляж, где шёл яростный бой. Издалека доносились крики и вопли, но он старался не прислушиваться. Он сюда пришёл не за этим. Только за братом.

– Я надеялся забрать силы Нолана, не убивая его, – сказал Орион. – В конце концов, он мой внук, а я бы не хотел трогать семью. Но после стольких попыток, боюсь, единственный способ впитать его способности – это пойти по стопам Звериного короля и позволить Хищнику отнять жизнь.

У Саймона пересохло во рту. Орион осмотрел кристальную звезду, касаясь острого конца большим пальцем. Он стоял близко к Нолану – слишком близко; один взмах Хищника, и он сможет с лёгкостью до него достать. Даже если удар примет Саймон, за первым последует второй, затем третий, пока они оба не умрут.

– Не так я надеялся взойти на трон, – пробормотал Орион, – но ради высшего блага приходится идти на жертвы. – Он перевёл взгляд на Саймона. – Если хочешь, можешь проститься с братом. Но не забывай: любая попытка защитить его, увы, обернётся и твоей смертью тоже.

Орион провёл пальцем по острому концу Хищника, многозначительно глядя на Саймона. Тот одарил его убийственным взглядом, закрывая Нолана собой, и тут в голове щёлкнуло.

– Ты догадался, да? – спросил Саймон. Орион улыбнулся.

– Он у тебя, мальчик мой? – поинтересовался он, склоняя голову. – Видимо, да, раз уж ты здесь. Ты же так хочешь уничтожить Хищника, а для этого нужны все Пять Осколков.

– Что? – спросил Нолан из-за его спины. – Вы о чём?

– В прошлом году мама подменила Осколок Царства Зверей, – пояснил Саймон, не отводя взгляда от дедушки. – Орион понятия не имел, что у него фальшивка, но вчера получил остальные Осколки. Тогда он понял, что они нагреваются при сближении и что один так и остался холодным.

– Молодец, – похвалил Орион, насмешливо склоняя голову. – Как я и говорил, из вас двоих ты самый умный. А теперь передай настоящий Осколок, и я подумаю, пощадить ли мне твоего брата.

Саймон расправил плечи.

– Нет.

– О? – Орион вскинул бровь. – Если ты надеешься на свою подружку, которая прячется в углу, передай Её Величеству, что мне про неё известно и что любая попытка напасть на меня действительно обернётся твоей смертью. Если придётся забрать Осколок с твоего трупа – так тому и быть.

– Просто отдай ему Осколок, Саймон, – сдавленно попросил Нолан. – Пока он ничего тебе не сделал. Я справлюсь. Не… не нужны мне эти дурацкие силы. Я просто хочу вернуться домой, к тебе и маме.

Но Саймон стоял на своём.

– Я отдам тебе Осколок при одном условии, – сказал он. – Ты отпустишь Нолана.

Орион фыркнул.

– Ты же понимаешь, как работает Хищник, а, сопляк? Я не собираюсь всю жизнь собирать способности, когда можно обойтись только твоим братом.

– Тогда… – Саймон коротко вздохнул, вопреки всему надеясь, что Нолан сможет его простить. – Тогда забери мои.

И не успели они спросить, что он имеет в виду, как он превратился. Сначала в орла, потом в волка, потом в пуму, в которую оборачивался несколько минут назад, а потом снова в человека.

Орион смотрел на него во все глаза, а с кровати донёсся судорожный вздох Нолана.

– То есть ты тоже так можешь? – спросил он. – И ты молчал?

– Ты и так меня ненавидел, – ответил Саймон. – Я не хотел давать тебе лишних поводов. Прости.

Вновь застонав, Нолан поднялся на ноги.

– Я тебя не ненавижу, – сказал он, кое-как подходя к Саймону. – Даже не думал ни о чём подобном. И я тоже не дам Ориону тебя тронуть.

– Нолан, – сказал он дрожащим от отчаяния голосом. – Прошу тебя.

– Нет, – твёрдо ответил брат. – Помнишь, ты говорил, что не справишься без меня? Это и моя битва тоже.

– Я… – начал было Саймон, но он не знал, что сказать. А Орион тем временем отправился от шока и поглядел на них, тихо усмехаясь.

– Ох, вот так поворот, – пробормотал он. – И что, ты готов отдать все свои силы, лишь бы защитить брата?

– Да, – одновременно сказали Саймон и Нолан. Потом переглянулись, и Саймон покачал головой, поднимая взгляд на дедушку. – Осколок у меня, так что условия диктую я. И я всё сказал. Хочешь Осколок – отпусти Нолана.

– Не надо, – умоляюще прошептал брат, но Саймон не собирался сдаваться. Повелитель Птиц, почёсывая подбородок, оглядел Саймона, обдумывая его предложение.

– Ну, ладно, – согласился он. – Отдай Осколок, и я отпущу Нолана.

– Я тебе не верю, – прямо сказал Саймон.

– А я тебе, – отозвался Орион, – так что, видимо, стоит подыскать компромисс. Нолан, иди-ка в угол к Её Величеству. Саймон, когда он отойдёт подальше, отдашь мне Осколок. Если он окажется настоящим, Нолан с Королевой Чёрной Вдовой смогут уйти.

– Никуда я не пойду, – возразил брат, но тут неожиданно появилась Ариана, сжимая в руке острый кинжал.

– Ты уверен, Саймон? – спросила она, и он оцепенело кивнул.

– Уверен.

Орион демонстративно отступил от Нолана и протянул руку. Саймон долго смотрел на морщинистую ладонь, а потом потянулся за Осколком. Он прекрасно слышал бесконечные возражения брата, но не обращал на них внимания – просто вытащил из джинсов обжигающий кристалл и отдал его деду.

– Чудо, какой горячий, – сказал Орион, сжимая его в ладони. – Уговор есть уговор. Нолан, Ваше Величество, вы свободны.

Нолан схватил Саймона за рукав.

– Я не уйду, – повторил он, в этот раз куда настойчивее. – Только с тобой.

Саймон коротко обнял его.

– Прости, – шепнул он. – Позаботься о маме, ладно?

– Нет, – сдавленно выдавил он. – Саймон, прошу тебя…

Но Саймон толкнул его к Ариане, и Нолан пошатнулся – у него не было сил, чтобы устоять. Она поймала его и потянула к лестнице, и лишь тогда он затих, не отрывая взгляда от Саймона, пока не скрылся за дверью.

И тогда Саймон остался с Орионом наедине. Он попятился, пока ноги не уткнулись в кровать, но дедушка даже не заметил. Он вытащил из скипетра фальшивку и небрежно бросил её на пол, от удара о который она раскололась напополам. А потом, практически благоговейно, он поместил в Хищника настоящий Осколок Царства Зверей.

Тут же комнату залил ослепительный свет, и Саймон прикрыл глаза рукой. Хищник сиял подобно солнцу, а обжигал так, что прохладный воздух мгновенно раскалился.

– Наконец-то, – рассмеялся Орион. – Наконец-то!

Саймон опустил руку. Сомнений не было.

Впервые за пять сотен лет Сердце Хищника собралось воедино.

28

Хищник собран

Саймон с самого начала понимал, что это неизбежно. Хищника можно было уничтожить лишь в собранном виде. Именно поэтому он собирал Осколки – чтобы соединить их и разбить пятиконечную звезду, источник всех сил.

Но он не думал, что оружие попадёт к Ориону в руки. Повелитель Птиц прикинул вес скипетра, когда свет чуть померк, и Саймон внезапно осознал, что всего один взмах, и дедушка украдёт его силы – силы Звериного короля, – и получит всё, о чём только мечтал.

– Ну, приступим? – спросил Орион, опуская скипетр. – Может, присядешь? Думается мне, потерять столь ценную часть себя будет очень нелегко. Вдруг ты упадёшь в обморок и ударишься? Не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось, мой мальчик.

Ничего смешного в ситуации не было, но Саймон всё равно рассмеялся. Орион никогда ни о ком не волновался, уж тем более о нём.

– И как ты объяснишь остальным свои новые способности? – поинтересовался он, кидая взгляд в окно за спиной деда. Шансов было мало, но он не мог сдаться без боя. – Думаешь, они не помнят, каким был предыдущий Звериный король? Или ты снова скажешь, что стараешься ради всех анимоксов?

– Я и стараюсь ради всех анимоксов, – отмахнулся Орион. – С твоими силами я наконец-то объединю Пять Царств воедино, и никто больше не пострадает от бессмысленной бесконечной войны Птиц со Зверями или Рептилий с Подводным Царством. Ты даже не представляешь, сколько людей мы потеряли за последние века, а я превращу нас в единое Царство, как и было задумано природой.

Пока дедушка любовался оружием, Саймон попятился прочь от кровати.

– Страхом власть не удержать, – сказал он. – Рано или поздно корону отнимут.

– Отнюдь, мальчик мой. Именно так я и правил всю жизнь, с того самого дня, как умерла моя мать, и трон перешёл мне.

– Это поэтому почти все девять благородных семей сражаются на моей стороне? – спросил Саймон. До окна оставалось всего несколько метров. Башня простояла заброшенной столько лет, что стекло давно выпало, открыв путь наружу.

Может, Орион и удивился, что самые высокопоставленные представители Царства предали его, но вида не подал.

– Значит, я проучу их в пример остальным, – сказал он без малейшей жалости. Перехватив скипетр обеими руками, он обернулся к Саймону, чуть пошатнувшись. – И твою мать тоже. Мятежи и революции стоят невинных жизней, и мне больно думать, какую цену мы понесём за сегодняшнее сражение.

И тогда Саймон заметил его – неуловимое движение плеча Ориона перед самым замахом. Он был готов к нему – и не стал превращаться. Не пытался отразить удар. Нет, он перехватил руку Ориона, врезал ногой ему в живот, выхватил Хищника и выпрыгнул в окно, в объятия ясной ночи.

Когда между ним и землёй не осталось препятствий, он обернулся сапсаном, перехватив Хищника когтями. Тот оказался тяжёлым – поднять его было непросто, но он не стал рисковать перевоплощением в другую форму. Пролетая в небе над островом, он услышал гневный клич Ориона, но не стал оборачиваться. И без этого прекрасно знал, что делать дальше, так что не собирался терять время.

Долетев до каменистой скалы, он разжал когти и отпустил Хищника, глядя, как тот устремился к земле. Ещё немного, и всё закончится. Не будет больше дурацкой войны, не будет больше причины, разрушившей его семью. Сияющий кристалл разобьётся, и всё будет позади.

Но пока он смотрел, с башни на невероятной скорости спикировал орёл и на глазах поражённого Саймона подхватил Хищника в нескольких метрах от земли, спасая от неминуемого уничтожения.

Сжав клюв, Саймон прижал крылья к телу и бросился наперехват орлу. Орион приземлился на плоскую крышу башни и, пока Саймон летел к нему, успел обернуться человеком и крепко схватить скипетр.

– Хорошая попытка, мальчишка, – прохрипел он, судорожно пытаясь отдышаться. – Но, боюсь, придётся стараться сильнее, если хочешь победить в войне.

Он взмахнул скипетром, и Саймон автоматически бросился в сторону. Сердце его колотилось, но он не мог взять и сбежать. Нужно было придумать, как уничтожить Хищника, даже если ценой станет собственная жизнь.

Поэтому, собравшись с силами, Саймон опустился ниже, за край крыши, скрываясь с глаз Ориона. Повелитель Птиц окликнул его, выглядывая в узкую щель между зубцами башни, но Саймон облетел башню и приземлился позади него.

Шанс был только один, и Саймон уже знал, какую форму принять. Обернувшись волком, он приготовился напасть, полностью сосредоточившись на Орионе и оружии в его руках. А потом оттолкнулся изо всех сил и прыгнул на повелителя Птиц так резко и так яростно, словно взлетел. Он оскалил зубы, вытянул острые когти…

А Орион, словно ожидал, обернулся и вскинул Хищника. Остановиться Саймон не мог. Он падал слишком быстро, понимая, что оружие вот-вот пронзит его насквозь, и тогда Орион не просто избавится от него, но и завладеет силами Звериного короля.

Но в это мгновение свершилось чудо: чёрный зверь метнулся на Ориона, сбивая его на пол и выбивая из руки Хищника. Саймон врезался в зубцы башни, единственное, что отделяло крышу от далёкой-далёкой земли, и медленно поднялся, подрагивая от удара.

– Орион, – прорычал огромный чёрный ягуар, чей голос Саймон мгновенно узнал. Лео. – Когда-то я пообещал вырвать тебе глотку за то, что ты сделал с моим сыном. Пожалуй, время пришло.

– Ты! – выплюнул Орион так яростно, что Саймон отпрянул. – Ты же умер!

– Тебе тоже недолго осталось. – Лео бросился к нему, но повелитель Птиц уклонился и кинулся к Хищнику, лежащему в нескольких метрах.

– Осторожно! – выкрикнул Саймон. Орион ухватил скипетр, царапая остриём камни в попытке дотянуться до Лео. Но быстрый как молния ягуар с лёгкостью избежал удара, и Саймон подскочил к нему.

– Не лезь, Саймон, – рявкнул Лео, но тот не послушался. Повелитель Птиц поднялся на ноги, опираясь о зубцы, и ухмыльнулся, будто его вовсе не загнали в угол.

– Семья воссоединилась. Просто чудесно, – сказал он. – Ты хочешь занять место Саймона, Лео? Да уж, Звериных королей в последнее время развелось немало.

– Я не Звериный король, – прорычал ягуар. – Только глупец продаст ради его сил свою душу.

– Душу? Ох, Лео, так ты обо мне беспокоишься?

Пока они препирались, Саймон воспользовался возможностью и подкрался к Ориону со слепой стороны, вспоминая все слабости, о которых говорила Род. Орион был опытным бойцом, но если он не заметит приближение Саймона, то не сможет его остановить.

– Отдай Хищника, и я тебя пощажу, – сказал Лео через силу. – Ты не справишься с нами обоими, это твой последний шанс.

– Увы, я вынужден отклонить твоё щедрое предложение, – сказал Орион, стискивая скипетр. – Я бы и сам что-нибудь предложил, но уж больно хочу тебя прикончить.

Кровь Саймона вскипела, и не успели они продолжить, как он атаковал. Быстрый и смертоносный, он повалил Ориона на землю, с огромным удовлетворением услышав болезненный стон деда. Но он не выпустил из рук Хищника – Саймон этого не ожидал; он попытался отскочить, однако Орион уже сделал выпад в его сторону.

Саймон застыл, разрываясь между шоком и страхом. А если бы и мог пошевелиться – если бы попытался увернуться, – избежать прямого удара всё равно бы не получилось.

Но оружие не встретило цели. Саймон в ужасе смотрел, как ягуар бросился наперерез кристаллу, напарываясь на его остриё. С отчаянным криком Лео попятился, а Хищник вновь засиял так, что заболели глаза.

– Лео! – закричал Саймон, бросаясь к ягуару. Но не успел он добежать до него, как произошло что-то странное: ягуар медленно испарился, будто растворяясь в воздухе, а на его месте остался лежать сам Лео. На теле его виднелись две глубокие раны, из которых текла кровь. Саймон никогда не видел подобного превращения. Форма ягуара будто пропала, оставляя за собой просто Лео.

– Нет, – прохрипел тот, прижимая руку к груди и глядя куда-то Саймону за спину. – Нет.

Саймон обернулся. Белый свет Хищника обернулся кроваво-красным, а Орион стоял на коленях, глядя на руки.

– Наконец-то, – прошептал он. А потом отбросил Хищника на каменную кладку и превратился.

Но кожа его не обросла перьями, руки не вытянулись в крылья – нет, Орион покрылся серым мехом. У него вырос хвост, лицо вытянулось в морду, и вот перед Саймоном предстал серый волк, поражённо распахнувший пасть.

– Наконец-то! – взвыл он, и его голос эхом разошёлся в небесах.

Саймон подобрался, из его горла вырвался низкий рык. Орион добился своего. Всё-таки украл силы Звериного короля. Всё, ради чего Саймон так старался, всё, что он пытался предотвратить – все его кошмары воплотились наяву, и они стояли прямо перед ними, готовые поработить мир.

– Мальчик мой, – сказал Орион, едва сдерживая восторг. – Мой наследник. Хватит бессмысленного насилия. Переходи на мою сторону, и я не трону твоих близких. Вместе нас никто не остановит. Мы с тобой поставим анимоксов на колени.

Саймон зарычал, ощерившись.

– А больше ничего предложить не хочешь? – с вызовом спросил он, а затем оглушительно зарычал и набросился на деда, прямо в воздухе оборачиваясь массивным бурым медведем.

Орион увернулся, превращаясь из волка в полосатого тигра. Саймон тяжело приземлился, и они с дедом закружили по крыше – два хищника, загоняющие добычу в угол.

– А что в этом плохого? – поинтересовался Орион, не останавливаясь. – Мы с тобой встанем во главе анимоксов и своими силами облегчим жизнь тем, кому повезло меньше. Мы объединим всех воедино. Дискриминация уйдёт в прошлое. Гибридов начнут любить, а не бояться…

Саймон не стал даже огрызаться – просто вновь бросился на тигра, а тот вновь увернулся.

– Ты просто представь, Саймон, – продолжил он. – Представь мир, который примет вас с братом, в котором вы сможете воссоединиться с семьёй. И ты готов пожертвовать жизнью, чтобы всего этого лишиться?

Вновь зарычав, Саймон в мгновение ока обернулся щитомордником – змеёй, в которую превращалась Уинтер. Он скользнул по крыше, тонкий, но невероятно сильный, и, раскрыв пасть, прыгнул к Ориону. Повелитель Птиц успел уйти из-под атаки, но Саймон не останавливался, пока тигру не надоело терпеть его выходки. Рыкнув, Орион прыгнул и схватил длинное тело Саймона когтями.

– Хватит! – взревел Орион. – Я не собираюсь играть в игры.

– Я тоже. – И вновь Саймон поменял облик – в этот раз на привычного орла. По ноге и животу текла кровь, но Саймон стиснул клюв и взлетел, высокой дугой огибая тигра и приземляясь рядом с брошенным Хищником.

Орион резко обернулся, едва не наступив себе на хвост. Оскалившись, он единственным глазом впился в Саймона.

– Не смей, – прорычал он. – Я положу мир к твоим ногам!

– Не нужен мне мир, – ответил Саймон, обернулся человеком и потянулся к скипетру.

Он коснулся его самыми кончиками пальцев, и тут тигр врезался в него всем телом, отбрасывая Саймона на зубцы башни. Он ударился о них головой, тем же местом, что и вчера, и перед глазами полыхнуло ослепляющей болью.

– Значит, говорить больше не о чем, – произнёс Орион. Саймон лежал, не в силах пошевелиться, когда до ушей его донёсся скрежет кристалла, царапающего камни. – Я не хочу тебя убивать, Саймон, но своим упрямством ты просто не оставляешь мне выбора.

Потихоньку зрение прояснялось. Поморгав, Саймон увидел нависшего над ним Ориона в человеческой форме, занёсшего Хищника для удара. Саймон, резко вздохнув, откатился, а Орион зарычал.

– Я не потерплю мятежа и измены, мальчишка. Сдавайся, или лишишься жизни.

Саймон попытался отползти, но голова закружилась так сильно, что его чуть не стошнило. Перед глазами зарябило, и он нечеловеческим усилием заставил себя отодвинуться к зубцам. Нужно было бежать, улететь, зализать раны, и тогда…

И тогда он ощутил, как щеки касается кончик кристалла. Он оставил за собой царапину, не более, но её хватило, чтобы выступила кровь. Серость перед глазами сменилась кровавым пульсирующим светом Хищника, и внезапно Саймон ощутил, что лишился чего-то невероятно важного. Пылающий уголёк в груди, тот самый, что всегда разгорался от страха, волнения и уверенности, угас, а вместе с ним пропала и неосязаемая частичка души.

Он зажмурился, чувствуя, как кровь стекает на шею. Ему не требовалось подтверждение от Ориона – он и так знал, что случилось.

Саймон лишился всех своих сил.

29

Лебединая песня

Ночь, казалось, замерла. В ушах зазвенело, но зрение прояснилось, и осознание произошедшего накрыло с головой, выбив весь воздух.

Их больше не было. Все силы пропали.

– Я не хотел этого делать, – с сожалением сказал Орион. – Из нас вышла бы замечательная команда. Лучшая в мире. Но ты не оставил мне выбора, мальчик мой, ты ведь понимаешь?

Саймон прислонился к зубцам башни. На противоположной стороне крыши лежал обмякший Лео, и он долго смотрел на него, надеясь разглядеть биение жизни. Но сколько бы ни всматривался, Лео не шевелился, и слепая ярость, ледяная и смертоносная, вмиг смыла неуверенность и сомнения.

– Никто за тобой не последует, – тихо сказал Саймон. – Да, ты силён, но ты обречён на одиночество. Тебе некого любить, и никто не любит тебя. Твоя ненависть – чёрная дыра. Ты только и можешь, что причинять боль, и все это скоро поймут. Поймут и увидят, какое ты чудовище, и в кого бы ты ни превратился, никто об этом не забудет.

Орион смотрел на него с каменным лицом, крепче сжимая Хищника.

– Люди полюбят меня, когда увидят мир, который я для них создам, – и все изменения, которые сделают его лучше.

– И скольких ради этого придётся убить? – выплюнул Саймон. – Все люди, погибшие от твоей руки, все, кто падёт сегодня в битве… у них есть семья и друзья, и их ненависть к тебе не остынет. История запомнит тебя злодеем. Никто тебя больше не полюбит. Никогда.

Сощурившись, Орион шагнул к нему.

– Возможно, – согласился он. – Но тебя это волновать не должно, потому что ты этого уже не увидишь.

Он вскинул Хищника, сияющего, как маяк в темноте. Но не успел ударить – воздух прорезал холодящий кровь крик, и на глазах Саймона ещё один волк врезался в Ориона с такой силой, что Хищник вылетел из его руки и укатился на несколько метров в сторону.

– Отойди от брата! – взвыл волк – и Саймон с ужасом узнал в нём Нолана. Он прихрамывал, а в боку его отчётливо виднелась глубокая рана, и всё же он бесстрашно смотрел на повелителя Птиц.

– Здравствуй, Нолан, – произнёс Орион. – Видимо, с тобой придётся разобраться в первую очередь.

Повелитель Птиц превратился в гризли, и от его рёва у Саймона волосы встали дыбом. Нолан кинулся в атаку, яростно вцепился Ориону в шею, и они забились, то и дело меняя обличья.

Саймон никогда не видел ничего подобного. Всего за несколько мгновений Нолан успел сменить облик волка на гадюку, затем на аллигатора, и лишь тогда смог схватить медведя за ногу. Орион в ответ стал таким крошечным, что Саймон не успел разглядеть, и аллигатор зашёлся в крике, распахнул челюсти и выпустил осу. Оказавшись на воле, Орион стал ястребом-гарпией, и Нолан тут же взмыл в небо, бросаясь на него с когтями и клювом краснохвостого сарыча.

Один Звериный король сражался против другого, и каждый раз, когда Нолан уклонялся от атаки, сердце Саймона замирало. Птичьи крики разлетались над островом, а они всё превращались и превращались, пытаясь стащить друг друга на крышу. Но с течением времени Нолан, кажется, ослабевал. Саймон в отчаянии огляделся, пытаясь придумать, чем помочь. Однако без способностей он стал абсолютно бесполезен.

Но стоило взгляду упасть на Хищника, как разум прояснился. Он не мог помочь брату, но мог спасти всех анимоксов.

Пошатнувшись, он подбежал к скипетру и подобрал его. Сейчас он показался совсем лёгким. Рукоять излучала тепло, но не обжигала, в отличие от кристалла. Собравшись с силами, Саймон взобрался на зубец башни и посмотрел вниз. Где-то далеко виднелась каменистая земля – оставалось только разжать руку.

– Нет! – заорал Орион, и Саймон обернулся, едва не свалившись. Нолан впивался в сокола когтями, пытаясь его удержать. Ориону нужен был скипетр. Он уже заполучил силы Звериного короля, но без Хищника не получилось бы подчинить остальной мир – не было бы рычага.

Саймон перегнулся через зубец, чтобы сбросить Хищника с башни, но тут Орион вырвался из когтей Нолана. И когда сокол, отчаянный и потрёпанный, устремился к нему, Саймон понял, что выхода не было.

Поэтому, прижав к себе Хищника, он сделал то, что должен был.

Он прыгнул.

Холодный ветер засвистел в ушах. Земля приближалась. Все инстинкты вопили превращаться, но сил больше не было, и спастись он не мог. Оставалось лишь закрыть глаза, прогнать мысль о том, как больно будет падать на острые камни, и подумать о семье.

Хищника больше не будет, значит, они справятся с Орионом. Представители Пяти Царств, ещё не вступившие в бой, восстанут, и единым фронтом они отвоюют мир анимоксов. Саймон погибнет не напрасно. И с его семьёй – с мамой, Ноланом, дядей Малкольмом, Уинтер, Арианой, Джемом и Зией, со всеми, кого он так полюбил, – всё будет хорошо.

Но как только он прыгнул, то ощутил, как скипетр дёрнулся в руках, будто хотел взлететь. Приоткрыв глаза, он увидел сокола, вцепившегося когтями в кристалл Хищника.

– Он мой! – заорал Орион, биением крыльев пытаясь замедлить падение. Но Саймон был для него слишком тяжёлым, и остриё впилось в ноги птичьего лорда, напрягшего все свои силы.

А потом, когда до земли оставалось не больше тридцати метров, Хищник вспыхнул красным.

Жар неумолимой волной пронёсся по венам Саймона, подобно лаве обжигая его изнутри. Но вместо боли он испытал лишь полноту, будто всё потерянное вернулось на место, закрывая оставленную собой бездну. А сокол прямо у него на глазах растаял, и остался один только Орион.

– Твой, – ответил Саймон и отпустил скипетр. Пожар в груди вновь разгорелся, и тогда перья снова покрыли кожу, рот с носом стали клювом, и за несколько метров от приближающейся земли Саймон раскрыл крылья и взмыл ввысь.

Только тогда Орион осознал, что натворил. Единственный глаз широко распахнулся, и он открыл было рот в крике, но с губ не слетело ни звука, потому что в тот же момент он ударился о землю. Саймон, ошеломлённо зависнув на месте, смотрел, как Хищник падает рядом и разбивается на бесконечное множество осколков.

Слепящий свет вырвался из разрушенного кристалла, будто много лет ждал освобождения. Он превратил ночь в ясный день, мерцающий и переливающийся, а потом взорвался россыпью фейерверков, с треском и шипением взмывших над островом.

Когда Свет угас, Саймон вернулся на крышу башни, где его брат лежал и пытался отдышаться.

– Нолан! – крикнул он, подлетая к нему. Обернувшись человеком, он присел рядом с ним, оглядывая с ног до головы. – Ты в…

– Саймон? – хрипло выдохнул тот, прижимая ладонь к раненому боку. – Я думал… ты же прыгнул…

– Орион схватился за кристалл, – сказал Саймон. Адреналин испарялся, и руки начинали дрожать. – Он пытался его вырвать, и… и…

Захлебнувшись в рыданиях, Нолан прижал Саймона к себе.

– Живой, – всхлипнул он. Плечи у него тряслись. – Ты живой.

Несколько минут спустя, когда Саймон помогал Нолану улечься на кровать в его бывшей комнате, в дверь ворвались Малкольм, Ариана и человек пятнадцать солдат. На лице дяди виднелись свежие следы Птичьих когтей, но серьёзных ран не было, и он, радостно взвыв, бросился обнимать Саймона с Ноланом.

Бойцы волчьей стаи побежали на крышу к Лео, а Саймон попытался объяснить, что произошло, но не находил слов. Малкольм не стал давить – просто помог им с братом спуститься в тронный зал, где собрались сотни анимоксов. Их голоса множились, доносились откуда-то издалека, будто Саймон внезапно очутился под водой, и всё казалось нереальным, похожим на сон.

Но они справились. Не во сне справились, в реальности. Орион погиб, и Хищника больше не было.

Саймон прислонился к стене. Голова разболелась, закружилась. В зале суетились и ходили туда-сюда люди – на некоторых не было ни царапинки, другие же лежали на земле без движения, а вокруг них метались врачи. Вдалеке он заметил Рована, который обнимал Уинтер, а рядом с ним лежала её кофта, аккуратно обёрнутая вокруг маленького тельца.

Он зажмурился. Феликс. Лео. Селеста. Война кончилась, но сколько потеряно жизней? Сколько ещё людей пошли на величайшую жертву?

– Птицы оказали серьёзное сопротивление, но со смертью Перрина они лишились командира, – сказал Малкольм, осматривающий раны Нолана. – Передовые отряды стали лёгкой добычей, а остальные сдались после светового шоу.

– Это был Хищник, – глухо сказал Саймон, ища в море людей знакомые лица. – Когда он разбился, то… взорвался, не знаю, как описать. С мамой всё нормально? Ты её видел?

– Пока нет, – ответил дядя. – Но это не значит, что с ней случилось что-то… плохое.

Однако и обратного это не значило, но Саймон промолчал – сил бороться со страхами больше не было.

– Я её поищу, – мягко сказала Ариана. – А ты… посиди тут, ладно?

Как только она вышла из тронного зала, через толпу пробрался Джем в разбитых очках и с рукой в перевязи.

– Саймон! – воскликнул он, обхватывая его здоровой рукой. – Нолан! Вы живы!

Саймон обнял его в ответ, выдыхая с облегчением.

– Орион умер, – прямо сказал он. – Хищника больше нет.

– Да, мы догадались, – сказал Джем, качая головой, словно ему самому не верилось. Но в глазах его таилась печаль, и сердце Саймона ушло в пятки.

– Кто? – спросил он. Джем опустил взгляд в пол.

– Род, – выдавил он. – Она… она была в воде, когда её подстрелили из арбалета. Всё очень быстро… закончилось. Генерал сказал, что она не страдала.

Его глаза заволокло пеленой, и Саймон просто обнял его снова, не зная, что сказать. Джем часто ссорился с сестрой, но всё равно очень её любил.

– Мне надо на пляж, – слабо сказал Джем. – К генералу. Просто хотел… убедиться, что с тобой всё хорошо.

– Всё отлично, – устало заверил Саймон. – Мне очень жаль.

Джем тяжело сглотнул.

– Знаю, – ответил он и скрылся в толпе.

Пока Малкольм обрабатывал Нолану рану, он то и дело поглядывал на вход, и хоть ничего не говорил, было понятно, кого именно он ждёт. Поэтому, заметив знакомые рыжие волосы, Саймон толкнул дядю носком кроссовка и кивнул в сторону двери.

– Наконец-то я тебя нашла! – К ним подбежала Зия. На щеке её красовался синяк, а на руках Саймон заметил царапины, но в целом выглядела она неплохо. – Мы с Девом и куратором искали Ариану, и я уж решила…

Малкольм молча прижал её к себе, и она тут же обняла его в ответ. Но потом он отстранил её от себя и уложил ладони на плечи, словно в утешение.

– Лео был на крыше с мальчиками, – сказал он, и радость Зии моментально испарилась. – Я послал к нему стаю, они пытаются помочь. Но я не уверен… не уверен, что он…

Не сказав ни единого слова, Зия бросилась бежать ко входу в башню. Когда она скрылась на лестнице, Саймон прислонился головой к стене и прикрыл глаза, зная, что она там увидит.

Прошедшие минуты показались ему часами. В зал прибывали новые солдаты, но мамы среди них не было. Закончив с травмами Нолана, дядя хотел было заняться им, но Саймон отказался от помощи.

– Со мной всё в порядке, – заверил он. – Просто… найди маму. Пожалуйста.

Малкольм поморщился.

– Я вас одних не оставлю, – сказал он. – Ариана её найдёт.

Саймон хотел поспорить, но сил не было. Поэтому они с Ноланом молча сидели и ждали, безотрывно глядя на дверь.

– Наверное, она кому-нибудь помогает, – тихо предположил Нолан.

– Наверное, – повторил Саймон, не смея надеяться.

Из дверей башни вышла Зия в сопровождении двоих членов стаи, несущих носилки. Лео. Саймон проследил, как они понесли его к стене зала, где к ним присоединилась Ванесса, кудрявая волчица. Сначала Саймон не понял, в чём дело, а потом Ванесса присела и начала наносить мазь Лео на грудь, и измождённый мозг сложил дважды два.

Каким-то невероятным образом Лео удалось выжить.

– Дядя Малкольм. – Он потянул его за рукав. – Смотрите.

Дядя обернулся и удивлённо распахнул рот.

– Ждите тут, – сказал он. – Я серьёзно. Даже не шевелитесь.

Он подбежал к Зие и, присев рядом с ней на колени, обнял за плечи. Убедившись, что дядя не смотрит, Саймон кое-как встал на ноги и протянул руку Нолану.

– Пойдём искать маму, – сказал он. – Если с ней что-то случилось…

– Саймон, – перебил брат, огромными глазами глядя куда-то в сторону. Саймон проследил линию его взгляда.

Из людского хаоса вышла Ариана, хмурящая брови. А рядом с ней, тяжело прихрамывающая на окровавленную ногу и совершенно растрёпанная, шла их мама.

– Мама! – крикнул Нолан. – Мама!

Саймон помог ему встать, и они поторопились ей навстречу. А когда дошли, Нолан рухнул в её объятия, содрогаясь всем телом.

– Мама, – всхлипнул он, прижимаясь к ней. – Я думал… думал, больше тебя не увижу.

– Нолан, – тихо выдохнула она, поглаживая его по волосам. – Нолан, сынок. Я так скучала.

Саймон неловко застыл рядом. Он смотрел, как мама осторожно покачивает Нолана в руках, и резко осознал, что именно его она вырастила. Она была с Ноланом всю жизнь, практически каждый день, а не пару раз в год по праздникам. И Саймон в их маленькой семье чувствовал себя незваным гостем.

Ариана подошла к нему и взяла за руку.

– Хватит, – тихо сказала она. – Смотришь на них, будто ты для них третий лишний.

– Так и есть, – пробормотал он. – Они всегда были вместе. А я…

– А теперь вы будете вместе втроём, – сказала она. – Они ведь с сентября не виделись. Когда успокоятся – иди к ним. Серьёзно.

Он хотел возразить, но тут мама подняла на него взгляд и улыбнулась сквозь слёзы.

– Саймон, – тихо позвала она. – Иди сюда.

– Давай, – упорно повторила Ариана, подталкивая его в спину. И Саймон робко к ним подошёл.

Стоило приблизиться, и мама притянула его в свои объятия.

– Мальчики мои, наконец-то вы вместе, – дрожащим голосом сказала она. – Вы даже не представляете, как давно я этого ждала. С вами же всё хорошо?

Ощутив на плечах руку брата, Саймон коротко кивнул, сглатывая ком, вставший в горле.

– Скоро будет, – ответил он. И, несмотря на боль в сердце, несмотря на потерянные жизни и разрушенные семьи, он наконец-то поверил в свои слова.

30

Четыре месяца спустя

В Передовом Результативном Институте для Юных Талантов наступил новый учебный год, и тринадцатилетний Саймон Торн встретил его перед зеркалом в своей спальне, рассматривая шрам на щеке.

Они с семьёй переехали в Небесную башню, но перед этим провели остаток лета на островах Авалона, где наконец-таки хорошенько отдохнули. Но на солнце Саймон загорел, отчего розовая линия стала лишь заметнее. Он нахмурился, скользнув по ней пальцем. Прошло четыре месяца, а шрам всё равно болел.

– Отлично выглядишь, – сказал Малкольм, входя в открытую дверь. – Очень мужественно. Даже сурово. Теперь никто не посмеет тебя задирать.

Саймон опустил руку.

– Не из-за шрама, – сказал он. – Все знают, что произошло на острове Звериного короля. И знают, на что… на что мы с Ноланом способны.

– Да, тайны больше нет, – признал дядя. – Честно скажу, будет нелегко. Но всем известно, что вы готовы были умереть, чтобы их защитить. Может, не сразу, но со временем люди перестанут бояться.

– А если не перестанут, так это от зависти, – сказал брат, стоящий в дверях на противоположной стороне комнаты. Видимо, они были обречены делить совместную ванную, где бы ни жили. – И вообще, крутой шрам. Мне вон только дурацкие порезы на руке достались.

– В шрамах нет ничего плохого, – сказал Малкольм, у которого их тоже прибавилось, поскольку раны от когтей давно затянулись. – Сразу становится видно, что ты боец и что никакие враги тебя не остановят. Тут нечего стыдиться.

– Да, наверное, – сказал Саймон, отходя от зеркала и закидывая на плечо рюкзак. Может, рано или поздно от шрама останется лишь едва заметная полоса, может, Саймон просто перестанет обращать на него внимание, но он никогда не забудет, чего он ему стоил. – Кто готовил завтрак, ты или мама?

– Мама, – со смешком ответил Малкольм, подгоняя Саймона. – Сказала, что вам сегодня понадобятся силы и одних хлопьев будет маловато.

Они спустились по винтовой лестнице в атриум, залитый солнечным светом, проникающим через стеклянный купол. Изабель Торн, заняв трон Царства Птиц, полностью переделала верхний этаж Небесной башни и заменила всю роскошную мебель более уютной. Пока что башня не стала для них домом, но Саймон надеялся, что это не за горами.

Заметив маму, которая ставила на середину обеденного стола поднос с беконом и сосисками, он подошёл к ней и обнял.

– Доброе утро, – сказал он и заглянул в кухню, заставленную разными блюдами. – Помочь?

– Нет, нет, ешь, – ответила она, поцеловав в макушку. – И так опоздаешь.

– Как я опоздаю, если дядя Малкольм придёт со мной? – спросил он, усаживаясь за стол напротив Зии, которая заплетала Уинтер волосы.

– Отличная повязка, – заметила тётя, отвлёкшись от причёски. – Я и забыла, что старые вам с Ноланом больше не подходят.

– Дядя Малкольм помог подобрать рисунок, – сказал Саймон, бросая взгляд на свой рукав. Повязки учеников ПРИЮТа показывали, в какое животное они превращаются, но они с братом больше не могли сделать вид, что могут принимать только одно обличье. Поэтому на новых повязках были изображены пять простых точек на равном расстоянии друг от друга – по одной на каждое Царство. Нолан хотел нарисовать звезду Звериного короля, но Саймон настоял, что память о нём стоит оставить в прошлом.

– Получилось так себе, – заявила Уинтер, поедая клубнику. – Никто не поймёт, что ваш символ означает.

– Вот и я так сказал, – проворчал Нолан. Усевшись рядом с Саймоном, он потянулся к бекону, заодно глядя на собственную повязку. – Но выглядит неплохо. А если кто-то спросит, я смогу продемонстрировать, что умею.

– Превращаться вне ямы запрещено, – напомнил Малкольм, занося тарелку с нагромождением тостов. – Только попробуй нарушить правила в первый же день, Нолан.

Брат с энтузиазмом приступил к завтраку, а Саймон огляделся.

– Где Лео? – спросил он. Обычно дедушка вставал раньше всех.

– Наверху, – ответила Зия. – Сказал, что хочет в кои-то веки попить кофе в тишине.

Набрав две тарелки еды, Саймон поднялся по стеклянной лестнице. Наверху располагался кабинет мамы и небольшой читальный уголок, где Уинтер любила греться на солнышке. Но сегодня у стеклянного купола стоял Лео с кружкой в руках и глядел в сторону Центрального парка.

Саймон поставил тарелки на стол и взял себе тост. Снизу доносился весёлый смех, но он молча стоял рядом с дедом, глядя на пролетающих мимо голубей.

– Тебе их не хватает? – наконец, спросил он. Лео покачал головой:

– Да нет. Сначала не хватало, но я лучше побуду человеком в окружении семьи, чем останусь наедине со своим могуществом. – Он посмотрел на Саймона, и на обветренном лице расцвела улыбка. – Сегодня важный день.

– Ага. – Тот доел тост, завернул корочку в салфетку и убрал в карман. – Мама сказала, что ты подумываешь стать учителем истории.

– Не в этом году, – сказал Лео. – Может, в следующем. Пока что хочу просто расслабиться и побыть с вами.

Несколько минут они провели в молчании, а потом по лестнице поднялась мама.

– Милый, – мягко окликнула она. – Пора.

Он коротко обнял Лео и спустился вместе с ней. Внутри всё переворачивалось, но, что удивительно, это чувство не вызывало отторжения. За последний год он так часто нервничал, что волноваться из-за первого дня в школе было даже приятно.

– Да где там дядя Малкольм? – нетерпеливо спросил Нолан. – Я обещал Гаррету встретиться перед зоологией.

– Он прощается с Зией, – сказала мама. – Может, пойдёте вперёд? А он встретит вас в школе.

Согласившись, Саймон, Нолан и Уинтер на лифте спустились с сорокового этажа в вестибюль Небесной башни. Двое охранников из армии Птиц низко поклонились, заметив их, и Нолан вздохнул.

– Когда уже мама разрешит нам летать в школу? – спросил он. – Так будет безопаснее, чем переходить через дорогу.

– Вы что, хотите бросить меня одну? – поинтересовалась Уинтер, первой выходя на тротуар. Для сентябрьского утра было слишком уж жарко и душно, и она сразу же начала обмахиваться. – Пойдёмте быстрее, пока у меня весь макияж не растаял.

Они прошли по улице, перешли Пятую авеню и добрались до Арсенала – старого здания в Центральном парке, где скрывался тайный вход в ПРИЮТ. На ступеньках сидели Джем с Арианой, жующие рогалики.

– Явились, наконец, – сказала Ариана, вставая при их приближении. – Уроки через десять минут начинаются.

– Время есть, – ответил Саймон. – Дядя Малкольм сам опаздывает, так что нам ничего не будет.

– Чувствую, капитан с этим не согласится, – сказал Джем, нервно поглядывая на часы.

Уинтер сощурилась.

– Ты же выше его по рангу.

– Да, – сказал Джем, – но он всё равно может меня наказать.

– Ой, всё, я пошёл, – сказал Нолан, пробираясь мимо них. – Ещё увидимся, неудачники.

– Неудачники? – крикнула ему в спину Уинтер, бросаясь следом. – Ты с кем так разговариваешь, слизняк? Ты тут единственный Шекспира не читал!

Когда они скрылись за дверями Арсенала, Ариана вскинула бровь.

– Чую, дома у вас весело, – сказала она, бросая остатки рогалика парочке голодных голубей.

Джем внимательно оглядел Саймона.

– Ты в порядке? Вид у тебя какой-то… не знаю. Отстранённый.

Саймон пожал плечами, пряча руки в карманы.

– Просто волнуюсь, наверное. Всё поменялось.

– Привыкнешь, – сказала Ариана. – По крайней мере, я себя так утешаю. За мной вчера весь день ходил какой-то первокурсник, всё кланялся, расшаркивался и звал меня «её величеством». В итоге Деву пришлось его отпугнуть.

Не сдержавшись, Саймон ухмыльнулся.

– Ну, хоть где-то он пригодился. Кстати, недавно приехали Нэш с Корделией, и знаешь, что они мне сказали? В Царстве Птиц меня называют «Убийцей Звериного короля». Как будто это такая честь.

– Всё ещё можно их выгнать, – сказала Ариана. – Ребята из моего Царства не в восторге, что им предстоит жить с Птицами.

– Из моего тоже, – поддержал Джем.

– Знаю, – сказал Саймон, – но в этом же весь смысл ПРИЮТа, разве нет? Нельзя друг друга бояться. Если хотим мира, нужно хотя бы попробовать поладить.

Ариана тихо выругалась себе под нос.

– Ладно. Но только потому что ты мне нравишься.

Саймон застыл.

– Серьёзно? – спросил он, ощущая, как к лицу приливает краска. Ариана, засмеявшись, привстала на носочки и поцеловала его в щёку.

– Забавный ты, – сказала она. – Ладно, пойдёмте уже, а то мы действительно опоздаем.

Саймон тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок.

– Мне, эм… надо кое-куда заглянуть. Займёте мне место, хорошо?

– Ага, – кивнул Джем, внезапно крайне заинтересовавшийся своим рогаликом. Они с Арианой отправились в Арсенал, а Саймон обогнул его и вышел ко входу в зоопарк.

Было раннее утро, поэтому он ещё не работал. Но Саймон нашёл уединённое местечко, обернулся малиновкой, перепорхнул через ворота и направился прямиком к нише, в которой восседали статуи двух волков. Не идеальное начало года, однако некоторые вещи были важнее нависшей над ним угрозы наказания.

Обернувшись человеком, он погладил статую отца, а потом повернулся ко второй. Дядя Дэррил запрокидывал голову к небу, и как же Саймону хотелось, чтобы каменный волк ожил – хотя бы всего на секунду.

– Прости, что не пришёл вчера, – сказал он. – Мама с дядей Малкольмом водили нас по музеям. Я пытался отвертеться, но ты же их знаешь.

На самом деле он не расстраивался. Честно сказать, он бы ни на что не променял время, проведённое с семьёй. И хотя он понимал, что именно за это и сражался его дядя, совесть всё равно зашевелилась, стоило лишь пробежать пальцами по каменному шраму, пересекающему щёку дяди Дэррила. Как бы ни разрослась его семья, целой ей уже не бывать.

– Сегодня первый день школы, – тихо сказал он. – В ПРИЮТе все знают, что произошло на острове Звериного короля. Многие там лишились своих близких. И я… – Он замялся. – Я боюсь, что они будут винить меня.

Эта мысль не отпускала его всё утро, но он не стал рассказывать о ней семье, чтобы не нарваться на искренние увещевания в обратном. А сейчас он был один, и слова, пронизанные сожалением, легко слетали с языка.

– И будут правы, – сказал он дрогнувшим голосом. – Они и должны меня ненавидеть. Это я позвал их семьи в бой. Это я не справился. Это я… я так долго не мог победить Ориона. Это из-за меня погибло столько людей…

– И это ты спас анимоксов, – раздался за спиной низкий голос – на мгновение он так напомнил дядю Дэррила, что Саймон застыл, абсолютно уверенный, что сходит с ума. Но рядом стоял Малкольм и виновато глядел на него. – Увидел, как ты залетел в зоопарк, – пояснил он. – Хотел проверить, всё ли у тебя нормально.

Саймон повёл плечами. Нормальность, как он выяснил, понятие относительное.

– Некоторым будет плевать на спасение, – пробормотал он. – Они не простят мне смерть их близких.

– Возможно, – согласился Малкольм. – Главное, что ты сам и все важные тебе люди понимают: ты сделал всё, что мог. Иногда большего и не надо. – Он хлопнул Саймона по плечу. – Дам тебе ещё минуту, договорились?

Саймон благодарно кивнул и, когда дядя отошёл, достал из кармана салфетку с корочкой тоста. Опустившись на колени между волками, он высыпал крошки перед статуей крохотного мышонка, настолько маленькой, что посетители вряд ли её замечали. Все, кроме Саймона.

– Завтра снова показывают твой любимый сериал, Феликс, – сказал он. – Я всё пытаюсь уговорить Уинтер посмотреть его со мной, а она говорит, что скорее поужинает голубиным помётом. Но она всё равно придёт, – добавил он. – И я обязательно расскажу тебе, что было в серии.

Он погладил каменного мышонка, скользя пальцами от макушки до кончика хвоста. А потом поднялся и отступил. Прошёл уже целый год. Год назад похитили его маму, год назад он узнал про дядю и про брата-близнеца, год назад погиб дядя Дэррил. Но горе, разделившее жизнь на «до» и «после», размылось, перестало ощущаться так резко. Ниточки, соединявшие две половины жизни – его мама, его любовь к семье, – протянулись над пропастью мостом, и постепенно раны начали заживать. Невидимые шрамы потерь никогда не зарастут полностью, он понимал это, но впервые за прошедший год чувствовал, что способен двигаться дальше.

– Эй, – негромко окликнул Малкольм, стоящий на входе. – Нам пора.

Саймон улыбнулся трём статуям.

– Ещё увидимся, – сказал он. А затем вслед за дядей направился к Арсеналу, к друзьям, к семье, ко всем тревогам, что обещал принести учебный год. Впереди начиналась новая глава его жизни, и Саймон был к ней готов.