Заблёванная подворотня в мёртвом квартале. Вот как проще всего охарактеризовать это место, даже если оно и называется баром. Пред его входной дверью, уложен настил из неотёсанных досок чёрного дерева, давно уже ставших визитной карточкой заведения. Хотя, вернее сказать, эти доски из просто опалённого дерева. Ступив на них, тебе потом ещё долго предстоит оставлять за собой след копоти, что непременно осядет на подошву. Этот бар не имеет ни названия, ни вывески, приглашающей войти внутрь. И само его расположение не позволит случайному путнику найти вход, проходя мимо. Да это и не нужно, ведь на эту улицу забредают одни лишь психи, которые не боятся встретить подобных себе. И у каждого под одеждой будет хоть какое-то оружие, чтобы дать отпор или же напасть на другого. Но за грубостью и враждебностью этого места скрывается куда большее зло, чем то, что обитает снаружи. Бар никогда не бывает пустым, и в нём всегда можно встретить многих авторитетов преступного мира. И, если ты получил сюда доступ, значит, ты чего-то да стоишь. И что самое забавное — копы посещают его ничуть не реже остальной швали. В его стенах не принято устраивать разборки, и этот бар можно считать неким островком перемирия, где чёрное и белое сливается в единое, образуя нечто серое. Если тебе нужна информация и ты готов платить, путь сюда будет лучшим решением. Но, как и говорилось ранее, далеко не каждому позволено войти.

Что до меня… Лучше никому не знать. Я и сам предпочёл бы всё забыть. Перезапустить эту грёбаную историю с самого начала. Все те ошибки, что я совершил. Всё то зло, что я принёс в этот тлеющий мир. Я уже давно не знаю, зачем вообще живу. Зачем продолжаю весь этот вездесущий бред, который окружает меня с самого начала? Стало просто наплевать. Даже на ту цель, что так сильно влекла, и ради которой я жил большую часть отведённого мне времени. Она испарилась, оставив одни лишь угли после себя. А я так и не смог понять — достиг ли её? Раньше мне казалось, что я найду смысл жизни, когда поквитаюсь с убийцами родных. Но я ничего не чувствую. Всё было зря…

Делаю жест едва ли не единственному, кто не смотрел на меня косо с тех пор, как я впервые вошёл сюда, и бармен с готовностью наполняет мой бокал, поставив его на обшарпанную и до блеска отполированную стойку. Именно этот старый бугай с крепкими, оцарапанными рогами и является по совместительству владельцем этого заведения. Бывший криминальный авторитет, решивший заняться нормальной работой, но не захотевший расставаться со старой. Здесь только его слово — закон, и никто не посмеет ему перечить в стенах его крепости. И надо сказать, прибыли отсюда он имеет даже больше, чем в старые времена расцвета его сил. По крайней мере, здесь ходят такие слухи. Сам-то он никогда не проговаривается насчёт своей выгоды и своих дел.

Да и молчание здесь ценится намного больше, чем пустое сотрясание воздуха. Вот такое вот странное место…

Я здесь только ради того, чтобы забыться и стать призраком для тех, кто ещё меня помнит. Ко мне никто не обращается за помощью или же за информацией, хоть это место и служит в основном для этого, если не для заключения сделок. А я только радуюсь этому, если это чувство ещё не забыто. Я не собираюсь ни с кем иметь дел: ни с копами, ни с преступниками. Я, прямо как это место, — нечто серое. Безжизненная масса, которая не может отнести себя ни к одной категории. Разве что к чему-то иному, больше похожему на монстра, урода или же изгоя, которого все сторонятся. И, надо сказать, правильно делают…

Но даже так я просто не могу не услышать, что говорят другие у меня за спиной. Это проклятие, а может, и сила, доставшаяся от матери. Слух редко меня подводит, позволяя расслышать то, что шепчут за несколько десятков метров отсюда. И сейчас я слышу большинство слов посетителей за столиками. И даже музыка, которая служит для сокрытия чужих тайн, не способна скрыть их от меня. Так, троица, сидящая в дальнем отсюда углу, как раз обсуждает, что нужно делать с такими, как я. Очередная шваль, которая дальше слов вряд ли решится зайти. Хотя, учитывая их голоса, они уже успели изрядно нажраться, а значит, и ожидать от них можно всё что угодно. Даже правила этого места способны померкнуть благодаря выпитому бурбону. Сколько таких я перевидал с самого детства? Даже в участке, где проработал совсем недолго. Они так и желают, чтобы гибриды дохли и не рождались, и делают всё, чтобы сломать тебя. Гонения, вызванные страхом перед чем-то инородным, нечистокровным. Да… Если отличаешься ото всех, тебе и не может быть места среди других. Может, они и правы. Слиться с толпой и стать частью общества нам — невозможно. Всё завязано ещё на инстинктах, и любой испытывает отвращение при виде гибрида, даже если по внешним признакам его не отличить от совершенно нормального. Но и такие, как я, должны иметь хоть какие-то права на жизнь.

Им этого никогда не понять, ведь для этого придётся побывать в моей шкуре. Ещё один взмах, и очередной наполненный бокал приятной тяжестью отзывается в лапе, пока мой коготь всё глубже вонзается в стойку, нанося завершающие штрихи на деревянную поверхность. Вскоре рисунок будет готов. Но сколько всё это будет продолжаться, я не знаю. Знаю только одно: всё равно все сдохнут, вопрос лишь только — когда. Станет ли легче, если ты сам назначишь себе дату смерти? Нет. Пока ещё рано, хотя я и сам не понимаю, почему с этим тяну…

Вот и мысли нашли правильное русло. Алкоголь наконец подействовал, но этого мало. Надо нажраться как свинья, не в обиду настоящим свиньям. Как же всё это достало… Весь этот грёбаный прогнивший насквозь мир. Нужно лишь прислушаться, чтобы окончательно убедиться в этом. За ближайшим столиком как раз обсуждают дачу взятки одному барану, сидящему в верхах власти. Всего несколько бумажек, и дело об изнасиловании и последующем убийстве испарится, а виновный найдёт новую жертву. Чью-то дочь, жену, мать, а может, и совсем ребёнка… Но кого это волнует? За следующим обговаривают, как получше отмыть награбленные совсем недавно деньги. Громкое дело, о котором в новостях до сих пор вспоминают. Пятеро взяли банк, не спеша перестреляли большую часть заложников, а когда обчистили достаточное количество ячеек, умудрились прорвать оцепление и скрыться от погони, потеряв всего троих. Вернее, эти двое их же и убили. А за третьим несколько ветеранов из стражей порядка обмывают повышение своего коллеги, щедро расплёскивая пойло на пол. Я бы не сказал, что они не порядочные мужья или же неверные своему делу легавые. Нет. Причина другая. Они уже достаточно долго крутятся во всём этом дерьме, чтобы понять всю бессмысленность. И им остаётся только смириться со своей участью, продолжая сажать за решётку всякую мелочь, ведь крупняк быстро оказывается снаружи и нередко желает мести. И все эти животные спокойно уживаются за соседними столами, порой угощая друг друга сигарами. Никогда не перестану удивляться этому. Четвёртый столик…

Мне послышалось? Кто это сказал? Невольно выплескиваю всё, что было в бокале, когда поворачиваюсь туда, откуда услышал эти слова. Слова, в которые не могу поверить.

— Если пальцы больше не держат, кончай напиваться, — бармен недовольно изрёк за спиной, выхватывая из-под стойки тряпку. — Иди проспись…

— Заткнись! — я сорвался, пытаясь уловить каждое слово в стороне.

Плевать на последствия того, что я при всех нагрубил самому творцу этого места и рискую многим, обрубая его на полуслове. На это мне плевать, как и на давно просранную жизнь. Сейчас главное только одно: убедиться, что они говорили не о ней. Но стоило мне это сделать, и все в заведении уставились на меня, а те двое прекратили свой разговор.

Нужно найти её…

Молния развергла затянутые тучами небеса. И её след ещё не успел пропасть, когда раскаты грома ударили по ушам странницы, а дождь сплошной стеной повалил на землю. Последовавший порывистый ветер едва не сорвал с неё капюшон, заставив зло стиснуть зубы и схватиться за его край. Закутанная в старый плащ, она быстро ступала по центру улицы, окружённая одним лишь нескончаемым шумом падающих капель. Куда ни посмотри, всюду виднелись только руины. Оставленные и давно забытые скошенные здания, чьи каркасы едва выдержали свой вес, рискуя в любое мгновение обвалиться. А те, что ещё казались целыми, не были способны принести желанный покой и смотрели на путника разбитыми стенами и пустыми проёмами. И чем дальше она удалялась от купола, тем безжизненнее город становился вокруг. Вот только асфальтовая, испещрённая глубокими ямами дорога не заканчивалась. Словно бесконечная, уходила вдаль насколько хватало взгляда, как и здания по обе стороны от неё.

Редкие пожелтевшие листья скрашивали всеобщую серость. Они заносились ветром. Приплывали на стремительных потоках воды, появившихся вместе с дождём. Но ирбис их не замечала. Пока не наступила и едва не упала. Она раздражённо поправила спавший капюшон, отряхнулась и направилась дальше, продолжая подозрительно всматриваться в каждый проём. На улице ни души, но, скорее всего, это только из-за ледяного дождя. Ведь отбросов хватает везде, особенно в подобных мёртвых районах. Она это знает, потому что сама была одной из них. Или ещё является им… И, словно в подтверждение мыслей, в одном из оконных проёмов мелькнул такой тёплый блик огня среди безжизненных бетонных стен.

— Надо же было заползти в подобную клоаку… — зло процедила она сквозь стучащие от холода клыки.

Порыв присоединиться к костру был загублен в зачатке. Неизвестно, кто может ошиваться здесь. А уж сесть у костра рядом, да и вообще показываться им на глаза — совсем не хотелось.

Она завистливо проводила блики огня, проходя мимо, и угрюмо направилась дальше. Но желание согреться никуда не ушло, и ирбис плотнее обвила пушистым, словно воротник, тёплым хвостом, шею и тело под плащом. Свитер и джинсы едва ли защищали от ненавистной сырости, витающей в воздухе. И даже казалось, что потрёпанный дождевик совсем не спасает, ведь одежда под ним каким-то образом промокла и продолжала насыщаться влагой.

— Почему именно сегодня? — ирбис ухватилась клыками за кончик хвоста. Аккуратно придавила его в пасти, согревая, и неразборчиво проворчала сквозь. — Грёбаный дождь…

Сильнее сжав у шеи ворот плаща, она тесно укуталась в него и посмотрела за очередной поросший мхом угол. И на удивление её поиски наконец увенчались успехом. «Внешний город», о котором уже ходят чуть ли не легенды, предстал впереди парой тусклых огней неоновых вывесок вдоль разбитой дороги. Плотная пелена дождя не позволяла разглядеть, что на них написано и что же они означают. Но несколько силуэтов зверей под козырьком ближайшего здания сразу давали понять, что оно не пустует.

— И куда дальше?

Она остановилась, задумчиво разглядывая стоящих под вывеской зверей и аккуратно пожёвывая хвост в зубах. Но новый порыв ветра сорвал капюшон, а студёная вода мгновенно проникла за шиворот, заставив клыки сжаться чуть плотнее.

Громогласную брань не смог приглушить ни шум дождя, ни разговор двух курящих силуэтов, тут же повернувшихся на звук. И стоило злой и промокшей ирбис присоединиться к ним, их пасти натянулись в насмешке, а глаза успели оценивающе пройтись от полы плаща, скрывающего фигуру, до прикрытых капюшоном ушек.

— Привет, киса, — начал один из них, скаля зубы в широкой улыбке.

— Отвали.

Откинув капюшон, она встрепенулась, стряхнув с одежды и мордочки излишки капель и пригладив вставшую шёрстку у ушей, зло скользнула по незнакомцам взглядом. Оба были одеты в ничем не примечательные чёрные футболки и потрёпанные джинсы, и это несмотря на сквозящий холодный ветер. Хотя, если учесть, что они только вышли из здания, то, может, и продрогнуть ещё не успели. На вид крепкие, выше неё, считай, на полголовы и по фигуре, словно близнецы, похожи друг на друга. Только не по расцветке и цвету глаз. У того, кто «поприветствовал», шерсть была белая с чёрными полосами и лукавые, прищуренные глаза голубого цвета, которые он ни на секунду не отводил от неё, чем только больше раздражал, периодически потягивая сигарету. Второй, лишь раз осмотрев, похоже, потерял всякий интерес. Его золотистая шерсть, покрытая коричневыми полосками, переливалась в тусклом свете лампочки над входом даже в такую пасмурную погоду.

— Если пришла работать — бордель выше по дороге, — невозмутимо проговорил золотистый, выпуская в её сторону облачко дыма. — Больше мест нет.

— Ну вот чего ты сразу, — белый повернулся к закончившей отряхиваться «гостье», а его осуждающий тон мигом сменился на добродушный, — обрекаешь такую милую, красивую и очаровательную барышню на такое неблагодарное занятие? Не слушай этого кретина, — обратился он к ней. — Ведь если постараться, всегда можно найти своё местечко под солнцем. Верно?

Золотой презрительно фыркнул, скосив на него глаза. Бросил окурок в лужу и скрестил лапы на груди, пока белый дожидался ответа. Но всё, что он смог получить — это приоткрытые кончики клыков в глумливой усмешке.

— Даже не представляю, насколько нужно быть жалкой, чтобы повестись на подобную хрень. Поучился бы у своего приятеля вежливости, снежок.

— Грубо, но справедливо. Значит, ты у нас из гордых? — белый хитро прищурился, докуривая сигарету.

Ирбис промолчала и, не сводя с губ надменной улыбки, продолжала подозрительно всматриваться в них. «Снежок» расслабленно встал с другой стороны входа от второго и, не предприняв никакой попытки подойти ближе, позволил ей немного расслабиться. «Вышибалы».

— На сучек с характером цена нынче выше. А ты могла бы стать моей любимицей, — белый игриво подмигнул. — Любишь пожёстче?

— Просто обожаю. Особенно работать коготками, — ирбис демонстративно приподняла лапку, выпустив заострённые когти, и слегка поиграла ими в воздухе. — Хочешь стать чуть более женственным? — кивнула она на его штаны.

— Не то чтобы очень, — снежок довольно скривил морду и, достав из кармана смятую пачку сигарет, протянул ей. — Угощайся.

— Обойдусь, — она перевела взгляд на клепаную железную дверь позади вышибал. — Так что же вы охраняете, тигрята?

— И откуда ты взялась такая наглая? — раздражённо встрял золотой, пока снежок выуживал последнюю сигарету. — А, оборванка?

— А тебе есть дело? — огрызнулась она. — Это не имеет значения. Да и задерживаться я здесь не собираюсь.

— Вот и вали, пока цела. Иначе найдётся тот, кто поставит тебя на место.

— Видимо, уже нашёлся, — её голос предательски дрогнул, но тигры не услышали этого, приняв за издёвку.

— Посмейся ещё. Не ты первая и не ты последняя, кто приходит сюда, чтобы не сдохнуть от голода. Вот только единственное место, где такую, как ты, накормят и защитят — это бордель. А пока ты просто бесхозная вещь, с которой может поиграться, поломать или же превратить в шёлковую подстилку любой, кто захочет. Дошло, куда ты сунулась?

— Дошло, но разве я похожа на ту, кто голодает? — призрачный холод повеял от её потерявшего всякую игривость тона. Ирбис медленно расстегнула плащ, высвободив хвост и вытащив из внутреннего кармана несколько промокших бумажек. — Я ищу одного зверя…

Золотой наблюдал, как она спокойно расправляет их и вчитывается под тусклым светом лампочки, пока его белый напарник едва слышно чиркнул зажигалкой и закурил, так же следя за ней и с мечтательной ухмылкой оценивая её слегка выпуклую грудь под открывшимся и осевшим свитером.

— Мистер Волнир.

Она вновь посмотрела в сторону вышибал, встретив две мигом застывшие морды. Тигры настороженно переглянулись, медля с ответом.

— Так вы его знаете? — её хвост взвился в воздух, когда она требовательно вонзилась в них взглядом. — И где мне его искать?

Громоздкая дверь внезапно распахнулась и едва не прибила собой снежка, успевшего выставить лапу. Его сигарета упала на мокрый асфальт, и стоило ему проводить её взглядом, как наружу выбросили сопротивляющегося енота, который мордой впечатался в землю на том самом месте, где мгновение назад стояла ирбис.

— Задолбал, — в сердцах проговорил носорог со сломанным рогом, показавшись в дверях. — Не впускать, — приказал он вышибалам, разминая конечности. И, взглянув на отпрыгнувшую под дождь недовольную самку, закрыл дверь, мощно хлопнув ею за собой.

— Какого хрена?! — побитый енот медленно поднялся.

Но на удивление твёрдо встал на ноги и запрокинул голову, шумно втянув текущую из носа кровь. И, когда он протёр её остатки лапой, на его морде показался совсем не дружелюбный оскал. Енот обернулся и направился к вышибалам, попытавшись застегнуть пуговицу на расхристанном рукаве рубашки. Вот только её уже не было на месте.

— А вот дальше, Ганс, нельзя, — вышибалы схватили его за плечи, не пустив к двери.

— Вы не прихерели?!

— Сам слышал приказ, — пожал снежок плечами и дружелюбно улыбнулся, даже не надеясь на взаимность.

— Я все деньги просрал в этом грёбаном казино не для того, чтобы меня в очередной раз наебали! — енот попытался прорваться, но с лёгкостью был откинут назад. — Я, сука, не мог так проиграть! — осуждающе указал он в их сторону.

— Да ладно тебе. Будто в первый раз, — вышибалы дружно усмехнулись.

— Да пошли вы! — Ганс сплюнул кровь, слегка заляпав его когда-то бывшую чистой под жилеткой рубашку. Вновь протёр разбитый нос. — Чёртовы жулики. Хрена с два вы меня тут ещё раз увидите!

— В пятый раз слышим! — оба расплылись в ещё большей улыбке, приведя его сначала в недоумение. — Причём от тебя же, — а после — и в бешенство…

— Суки! — Ганс было кинулся в их сторону, когда хруст под ногой заставил его остановиться и вызвал ещё больший поток насмешек со стороны вышибал.

Енот зло выругался, подняв растоптанные очки, и, больше не обращая внимания на заливистый смех, положил их в карман брюк. Брезгливо попытался очистить одежду от грязи и, когда это не вышло, направился в сторону. Так и не заметив стоящую под дождём ирбис.

— Догоняй, — закончив смеяться, золотой со всей серьёзностью кивнул на в спешке удаляющегося зверя. — Он один из подручных мистера Волнира, так что наверняка направляется к нему.

Нескончаемый дождь скрыл злосчастного енота, и даже когда ирбис ускорилась, сорвав с головы капюшон, она не смогла разглядеть его сквозь бьющие в глаза капли. Безуспешно пробежав несколько домов, разгневанная кошка так и не настигла его и замедлилась, наткнувшись на очередное заведение с пылающей вывеской. Но, если казино было абсолютно закрыто от вида снаружи, выдавая себя только одинокой неоновой надписью, здесь всё было иначе.

За витринами, из которых лился красноватый туманный свет, лежали и сидели оголённые самки разнообразных видов, одетые лишь в тонкие рваные чулки и перчатки, едва прикрывавшие их лапки и голени. По очереди раскуривая кальян, они нежно и медленно касались губами трубки, ведя неспешную беседу и смеясь, светились лучезарными, чарующими улыбками без тени смущения. Гривистая зебра, лань, львица и гиена словно рисовались обнажёнными стройными телами. Демонстрировали филигранные груди отчётливо виднеющиеся сквозь дождевое марево, стекающее со стекла. И только их хвосты или же складки шелковой красной простыни укрывали интимные места от взгляда.

Львица заметила, как за ними наблюдают, обратив на это внимание и остальных. Жрицы кокетливо улыбнулись и, плавно приподнявшись, сменили откровенные позы, подчеркнув изгибами тел своё совершенство. Зазывая и странницу присоединиться к ним.

— Завораживает, — ирбис не успела опомниться, как кто-то прильнул сзади и холодные лапы обвили её со спины, проникнув под плащ, а женственный, вкрадчивый голос зашептал прямо в ухо, коснувшись его жарким дыханием. — Ты им понравилась, — незнакомка лизнула, заставив ухо встрепенуться.

Ирбис ударила локтем назад, но промахнулась и отскочила в сторону от неизвестной. Обнажая когти и клыки, свирепо зашипела и замерла, встретившись взглядом с белоснежной волчицей.

— Мир?

Волчица тихо рассмеялась и на секунду подняла лапы кверху, словно признавая поражение.

— Не думала, что вы такие нервные создания, — она расслабленно пригладила загривок и слегка приоткрыла глаза, облизывая губы. — От лёгкого прикосновения уже встала на дыбы — недотрога.

Ирбис не шевелилась, напряжённо прилегая к земле и не смея сомкнуть веки ни на мгновение. Что-то было не так. Инстинкты заставили сразу же дать отпор, и сейчас, когда она смотрела на эту волчицу, лишь сильнее убеждалась, что они взвыли не зря. Но причина всё никак не находилась, пока их взгляды вновь не пересеклись.

За этими дикими, ярко-красными глазами было что-то первобытное, безумное. Ни один встреченный ею волк не обладал ничем подобным, и не важно, насколько матёрым он был. Все они теперь казались лишь щенками по сравнению с той, чей взор внушал трепет…

Затянувшееся молчание ничуть не смутило величественную волчицу, спокойно и гордо стоящую под осенним дождём. Её приталенная, заправленная в облегающие джинсы рубашка насквозь промокла, как и белый расстёгнутый пиджак с засученными по локоть рукавами, но она не обращала никакого внимания на это. Слегка поправив свободный чёрный галстук у шеи, особа хищно прищурилась, сверкнув в оскале парой клыков.

— И какова твоя цена?

Ирбис настороженно повела ушами, так и не ответив на этот вопрос, и волчица продолжила свысока, приглушённым и в то же время властным тоном:

— Во сколько оценишь свою жизнь? Своё достоинство? Может, в сотню? — она достала из кармана мокрые купюры. По одной отсчитывая, выпускала их себе под ноги. — Две, три… А может, хочешь больше?

— Не продаюсь, — собравшись с силами, твёрдо бросила ирбис ей в ответ.

— Нет, милая. Продаются все. Вопрос лишь только в цене. А мне как раз не хватает такой экзотичной кошечки для коллекции… — волчица игриво подступила ближе, заставив её отступить. — Не бойся, я не собираюсь тебе вредить, — усмехнулась хищница и таинственно добавила. — Если ты сама этого не пожелаешь.

Ирбис нервно поёжилась. Этот цепкий взгляд вызывал неподдельную тревогу, а притворно ласковый голос только больше усугублял ситуацию, заставляя и хвостом чувствовать мурашки, проходящие вдоль позвоночника. Краем глаза она заметила, как самки за витриной заинтересованно прильнули к стеклу и переговаривались между собой. Но их там осталось трое…

— Да не притворяйся, — раздосадованно произнесла белоснежная самка. — Ты ведь пришла именно за этим…

— Я забрела сюда, преследуя одного засранца. И шлюхой становиться не собираюсь, — ирбис извинительно улыбнулась, собираясь двигаться дальше. — Уж прости.

— Эй!

Неожиданный возглас заставил кошку машинально обернуться. Уже одетая та самая львица стояла у раскрытых дверей заведения и помахала ей лапкой, мило улыбнувшись. За миг до того, как что-то больно кольнуло шею. И, только отскочив и нащупав слабый порез под шерстью, ирбис снова услышала тихий смех, беззаботно стоящей рядом самки.

— Приструнивать строптивых — моё любимое занятие… — волчица кровожадно улыбнулась, облизнув коготь на оттопыренном пальце. — А ты и на вкус хороша.

— Госпожа, — львица, надев чёрный узорчатый ошейник, услужливо поднесла зонтик, укрыв им от дождя промокшую волчицу. Заинтересованно посмотрела на опасливо застывшую в стороне кошку. — Она к нам?

— Спасибо, Сильви. И нет… — вежливо кивнула ей белоснежная самка и, теперь уже повернувшись к ирбис, сказала. — Ты меня заинтересовала. Такая густая, мягкая шёрстка и нежный вкус крови… Не похоже, что ты в чём-то нуждаешься. И всё же ты здесь, и в твоих глазках мелькает отчаяние… Так кто заставил кошечку намочить свой хвостик?

— Когда хотят что-то узнать — спрашивают, а не набрасываются с когтями.

— Ты это заслужила. Оскорблять моих девочек никому не позволено, — она ласково провела лапкой между ушек Сильви. — Шлюхи обжимаются в подворотнях со всякими плешивыми, причём зачастую весьма неумело. Мои же девочки — профессионалы — и достойны уважения, — с гордостью закончила волчица. — Я тебе ответила, теперь твоя очередь. И не заставляй меня повторять дважды.

— Ладно, — примирительно произнесла ирбис и выпрямилась, пряча когти и натягивая капюшон. — Мне нужен некий мистер Волнир. И где-то здесь должна была пробежать одна из его шестёрок. Занятный енот с разбитым носом. Ганс, кажется. Не знаешь таких?

— Да ты, похоже, знатно вляпалась, раз собралась к нему обратиться, — взгляд волчицы наполнился неподдельным интересом, как и у львицы, держащей зонтик. — И за что же ты получила своё приглашение? Впрочем, неважно, — отмахнулась она и снова внимательно осмотрела странницу. — А на вид такая невинная… Вот только я бы посоветовала тебе чуть больше разузнать о тех, с кем собираешься иметь дело…

— И без советов обойдусь, — ирбис нервно перебила её. Но тут же слегка умерила свой пыл, разглядев тень недовольства. — Просто скажи, где его найти?

— Она на крючке, — едва слышно прошептала Сильви, не прекращая кокетливо улыбаться.

— Похоже на то, — слегка кивнула волчица. — Это ведь он тебя ищет, а не ты его… — она уверенно смотрела в глаза ирбис, словно читая в них истину. — Не знаю, зачем ему понадобилась такая, как ты, и в чём твоя ценность. Но всё же…

На мгновение волчица замолчала. Словно сделав какой-то вывод, скрестила лапы на груди и едва заметно улыбнулась.

— Ты прошла мимо. Старик заведует баром, — она показала вдоль дороги, в сторону казино. — Двухэтажное кирпичное здание с заделанными окнами и дверью. А вход — аккурат в тупиковом переулке, сбоку от него, не ошибёшься, — волчица повернулась, на прощание вскинув лапу и махнув хвостом, направилась к дверям борделя, сопровождаемая молчаливой Сильви.

— И да… — госпожа на долю секунды замерла. Обернулась, заглядывая ей в душу. — Будь поаккуратней с мертвецами.

Посмотрев через дорогу, она поняла, почему не обратила внимания на это здание раньше, хоть оно и стоит на той самой дороге, между казино и борделем. Никаких вывесок или опознавательных знаков, а лишь заброшенная двухэтажная кирпичная постройка, сплошь покрытая трещинами и выбоинами, парочка из которых поросла мхом. Снаружи его нельзя было отличить от массы других покинутых строений — но это если не всматриваться. Кованные решётки на окнах второго этажа были наглухо запечатаны в стены. И они не казались древними, как кирпичная кладка, ведь даже ржавчина не успела их покрыть. Не говоря уже про целые, хоть и загрязнённые окна, которые не мог очистить проливной дождь. Первый этаж был напрочь заделан кирпичом: только те участки, в которых угадывались места окон и вход, выделялись чуть более светлым тоном на фоне остальной монолитной стены.

Со стороны казино к нему примыкали руины сгоревшего трёхэтажного здания, большая часть которого обвалилась, полностью перекрыв пространство между постройками. И, как и сказала волчица, с другого бока виднелся мрачный тупиковый и довольно широкий переулок между баром и слегка накренившейся заброшенной девятиэтажкой. Поправив капюшон, ирбис прошла дальше, продолжая изучать это всё более враждебное место. К огромной клепаной металлической двери в нише стены, отделяющей заведение от внешнего мира, вёл деревянный настил и лестница из трёх обгоревших и исцарапанных когтями ступенек, явно знавших и лучшие времена. А запах гари явственно ощущался, словно они были объяты пламенем совсем недавно. Мельком посмотрев на бетонную стену в конце переулка, ирбис различила выбоины от пуль и тусклый след запёкшейся, омываемой дождём и впитавшейся в бетон крови, заставившей её нервно остановить взгляд.

Могильный холод прошёлся под кожей, и страх начал медленно подкрадываться. И будь её воля, она сюда ни за что бы не сунулась, но выбора ей никто не оставил.

Нервно поведя ушами и собрав всю свою волю, она поднялась по ступенькам. Осмотрела дверь, стараясь найти хоть какой-то способ открыть её или достучаться до тех, кто внутри. Не оказалось ни ручки, ни любого другого приспособления, хоть отдалённо напоминающего её. Одна литая сталь с несколькими почерневшими по краям вмятинами словно от взрывов или же пуль. Лишь в её центре располагались две задвижки — приблизительно на уровне глаз и брюха, — открыть которые снаружи не представлялось возможным.

Не найдя лучшего решения, она подняла железную арматуру, приставленную к стене около двери. Несильно размахнувшись, ударила по стали, почувствовав вибрацию в лапах и звонкий гул, который явственно должны были услышать внутри. Но, настороженно прождав с минуту, она не заметила никаких изменений.

Всё осталось по-прежнему и после второго, третьего, четвёртого ударов. Но с каждой новой попыткой ирбис всё больше злилась, пока, постепенно забывая про страх, яро не заколотила, едва не высекая искры. Почему-то именно сейчас весь её гнев и отчаяние нашли выход и не позволяли прекратить бить, несмотря на звенящую боль, отдающую при каждом ударе о твёрдую поверхность.

— Ненавижу! — её выкрик потух в раскатистом громе.

Арматура вырвалась при взмахе, отлетев в сторону. И только тогда, в гневе посмотрев на отбитые, непослушные лапы, ирбис пришла в себя. Тяжело дыша, она устало осела, прислонившись к прохладной стене. Пытаясь унять взбунтовавшееся в груди сердце и привести свои мысли в порядок. Но стоило ей на мгновение прикрыть глаза, как от двери раздался металлический скрежет, и верхняя задвижка отошла в сторону.

— Грохни ещё хоть раз, и я оторву тебе все конечности и брошу подыхать в этом сраном переулке. Закрыто.

— Стой!

Задвижка едва не захлопнулась, когда ирбис встала напротив, разглядев в темноте по ту сторону зверя, чей сонный и злой взгляд нещадно уставился на неё.

— Кошка, ты не охерела часом?! — гневно изрёк чёрный гризли, выпустив из носа облако дыма.

— Я должна встретиться с Волниром, — не теряя ни секунды, она показала ему узорчатую карточку. — Это приглашение.

На миг его угрюмая морда осветилась тлеющим углём на кончике зажатой в клыках сигары. Выпустив новую порцию дыма, он перевёл хмурые карие глаза с пропуска на ирбис и открыл задвижку у брюха.

— Положи, — кошка недоверчиво покосилась на него, заставив грубо рявкнуть. — Ну!

— Мистер Волнир, — ирбис в сомнениях протянула карточку, которую тут же вырвали из её пальцев. — Желает меня видеть…

— Просрала ты свой пропуск.

Гризли захлопнул задвижки, навряд ли расслышав её последние слова и заставив ошеломлённо замолчать. Её хвост, до этого нервно метущий настил, дрогнул и обвил ногу, когда она растерянно застыла, боясь отвести взгляд от двери. Но с каждым новым мгновением надежда всё больше гасла, а злость вновь зажглась, заставив кровь в жилах вскипеть.

Она ошиблась. Волчица солгала. И сейчас — её обокрали! Лишили единственного шанса спастись, когда времени почти не осталось! Но так просто сдаться… Она не могла себе позволить.

Нырнув под дождь, ирбис обернулась и устремила свой взор вверх. Искала хоть какой-то способ проникнуть внутрь. Всё те же решетки, что виднелись с дороги, накрепко запечатывали окна и всё ещё казались неприступными. Бросив полный ненависти взгляд на дверь, кошка обнажила клыки и кинулась к бетонной стене в конце переулка. Больше не обращая внимания ни на мерзкий дождь, ни на застывшую на бетоне кровь, ирбис вонзилась всеми конечностями в мокрую землю, придав себе лишь большее ускорение. И за секунду до столкновения выгнула спину, совершив длинный, высокий прыжок. Оттолкнувшись от вертикальной стены, она зацепилась за её край и ловко вскарабкалась, балансируя на кромке.

Она стояла чуть выше уровня окон второго этажа и аккуратно прошла по стене к кирпичному зданию, ухватившись за него. Плащ, сослуживший ей далеко не лучшую службу, сейчас только сковывал. И она скинула его с себя, закинув наверх через кровельное ограждение, а после — юрко взобралась следом. Ступив на крышу, она пригнулась, спрятавшись за ограждением, и настороженно посмотрела вокруг.

Здесь было пусто, и кошка продвинулась дальше, ища вход внутрь. И вскоре она нашла: монолитный стальной люк в углу, такой же, как и дверь, открываемый только изнутри. В гневе прожигая его взглядом, ирбис прикусила губу, размышляя над иными вариантами. В который раз оглядевшись, она не смогла заметить никакой лазейки на крыше. Те же вентиляционные трубы были крайне малы, и в них едва могла пролезть её лапа по локоть.

Ирбис выглянула за ограждение с другой стороны и, свесившись, уцепилась за него ногами, осторожно прощупывая очередные решётки на окнах. Но всё складывалось как никогда хуже, ведь они ничем не отличались от остальных.

И стоило ей начать взбираться обратно, как она соскользнула с мокрого края. В последний момент успев зацепиться когтями за кромку, ударилась грудью о выступ и повисла на одной лапе. Дыхание отшибло, а мышцы больно заныли, заставив её стиснуть зубы.

— Выцарапаю чёртовы глаза, — ирбис ухватилась второй лапой и, найдя опору, прислонилась лбом к прохладной стене. Ожидая, пока прояснится потемневшее зрение. — Ещё пожалеешь…

С трудом поднявшись, она без сил перевалилась обратно, оставшись лежать под холодным дождём. Ирбис осторожно коснулась ушиба, и этого хватило, чтобы вызвать сковывающую вспышку боли, заставившую воздух шумно выйти из лёгких вместе с мучительным стоном. Но вскоре боль ушла, оставив лишь ноющее напоминание, которое она была способна вытерпеть.

— И как ты ещё дышишь? — укорила себя ирбис, медленно вставая на ноги.

Холод, который совсем недавно сковывал всё тело и был позабыт в бешенстве, вернулся с приумноженной силой и уже давно заставлял её тело дрожать. Обняв себя за плечи, она добралась до плаща и накинула его на себя, хоть это и было бесполезно. Студёная вода, скопившаяся в одежде и шерсти, не оставляла никаких шансов согреться — да и это всё меньше имело значение. Посмотрев в сумрачное небо, она догадалась, сколько ей осталось времени. До прихода ночи ждать совсем недолго…

Выстрел прозвучал совсем рядом и слился с громом в оглушительном раскате. Подойдя к ближайшему краю, ирбис выглянула, пытаясь рассмотреть сквозь пелену дождя, кому он предназначался. Сгоревшее здание скрывало за собой часть дороги, и всё, что она могла разглядеть вдалеке — едва заметный свет от вывесок казино. И тогда раздалось ещё несколько, которые тут же утихли за шумом капель. Задумчиво прождав некоторое время, ирбис так и не смогла ничего больше расслышать, как и увидеть.

— Ещё один неудачник, — она повела ушами и посмотрела вниз, обследуя последнюю стену.

И стоило ей дойти до середины, взгляд зацепился за единственную решётку, отличающуюся от остальных. Обвалившаяся трёхэтажка скрывала это окно бетонной плитой, зажатой ребром вместе с остальными кусками здания. И поэтому его нельзя было разглядеть с дороги. Да и если посмотреть снизу, оно бы ничем не выделилось среди остальных. Но вот сверху…

— Вот ты где, — усмехнулась она, разглядывая вмонтированные петли. — Без чёрного выхода никак, да?

Лапа скользнула за пояс, вынув единственное оружие, что у неё было с собой — дубинку с шокером на конце. Она убедилась, что шокер цел. По крайней мере, так показалось на внешний вид. Но проверять его, будучи покрытой с ног до ушей водой, она не стала и убрала обратно.

Со всей осторожностью ирбис вновь свесилась и, аккуратно цепляясь за стены здания, спустилась, заглянув в глубину помещения. Даже окно тут было настежь открыто, словно кто-то нарочно ждёт, пока она войдёт. Но внутри никого не было видно.

Она просунула лапу между прутьями и непослушными от холода пальцами едва сумела нащупать засов, не позволяющий решётке провалиться внутрь. И, когда тот был сдвинут, ирбис едва успела придержать её за прутья, не создав лишнего шума.

— Осталось только вернуть… — мрачно прошептала одними губами, ступив на деревянный пол.

Закрытая дверь стояла напротив окна, и ирбис скользнула к ней, вжавшись в стену рядом и навострив уши в её сторону. Это была светлая комната, в центре которой располагался журнальный столик, заваленный аккуратными стопками игральных карт и стоящим по центру ноутбуком. И вплотную к нему примыкал потрёпанный диван, занимая большую часть пространства. В правом углу стояла заправленная койка и тумбочка с парой кружек и лампой на ней. Следом, ближе к двери, размещался небольшой комод и пустая вешалка, чью вершину украшала вереница из галстуков. А слева, за приоткрытой дверью, ирбис разглядела уборную. И последнее что здесь было — массивный шкаф, возвышающийся в углу, напротив койки.

На его ручке небрежно висела запятнанная кровью рубашка, которую кошка смутно узнала, но не придала этому значения.

За входной дверью стояла тишина. И ирбис закатала рукава по локти и обвязала ремешками плаща, чтобы они не сползла обратно. Прошла в уборную и, схватив первое попавшееся полотенце, вернулась обратно, досуха вытирая лапы и шокер. И когда она решилась активировать его, облегченно вздохнула, услышав исправный электрический треск. Кошка подняла мощность заряда до максимума и снова прислушалась, пока не осмелилась двигаться дальше.

Плавно приоткрыв дверь, она различила звуки, которые не были слышны раньше. Неразборчивый разговор доносился откуда-то снизу, и, судя по голосам, в нём участвовали далеко не двое. Но на этом этаже — пока было пусто.

Снаружи, её встретил узкий затемнённый коридор, соединяющий несколько проёмов с запертыми дверьми. Повернувшись к голосам, ирбис разглядела тусклый свет в конце коридора, который словно поднимался из-под левого крайнего проёма. Похоже, что там была лестница, ведь за спиной виднелось только окно, по стеклу которого монотонно барабанили капли. Смутно, но всё же, это напоминало гостиницу, ведь даже двери здесь были пронумерованы, начиная от лестницы. И на той, которую она прикрыла за собой, едва держалась на последнем оставшемся гвозде — цифра 4.

Пока был хоть один незначительный, но всё же шанс, что гризли отнёс пропуск в один из этих номеров, она отбросила все мысли о том, чтобы спуститься вниз. Бороться сразу с несколькими, имея при себе один лишь шокер, над которым только посмеются, если не застрелят её, только заметив, — крайне паршивый расклад. Оставалось попытаться договориться, что тоже, наверняка, кончится крайне плачевно. Но сейчас время играло против неё, навряд ли оставляя иной выбор. Но всё же…

Надавив на ручку двери напротив, ирбис убедилась, что та заперта, и оставила третий номер, пройдя дальше по коридору. Следующая дверь под цифрой пять открылась, и кошка выставила перед собой шокер, медленно входя внутрь. Пустой номер, зеркально похожий на тот, благодаря которому она проникла в здание. Он мог похвастаться одним только дубовым шкафом и койкой с матрасом напротив. А осевшая пыль плотным ковром устилала пол, сразу наводя на мысль, что он пустует.

Ирбис нервно повела ушами и вернулась в коридор, судорожно ухватившись за дверь, не имеющую номера напротив. И стоило её открыть, спёртый воздух мгновенно перекрыл дыхание. Он был иным, не как в закрытых на долгое время стенах. Его запах словно отпугивал, внушал страх, заставляя шерсть ещё сильнее вздыматься. Вот только номер не представлял из себя что-то особенное. Койка со скомканным одеялом, под которой валялось несколько выпитых бутылок спиртного. Небольшая куча одежды на стуле перед ней и большая стопка книг возле. Но то, что сильнее всего привлекло внимание — стена над кроватью. Большая её часть была исцарапана и напоминала дикий, пугающий рисунок, в котором угадывался профиль искаженной в безумии псовой морды.

Сильно сжав ручку двери, она закрыла её, вернувшись в коридор. Было всё труднее держать себя в лапах и продолжать методично обследовать помещения, надеясь на этот мизерный шанс, против которого с самого начала обернулась и интуиция, и наработанное чутьё. А осознание того, что ей придётся спуститься вниз, словно тугая петля, всё сильнее сдавливало шею.

Седьмой и восьмой номер в конце были заперты, и остались только те, что располагались у самой лестницы. Но не успела она и приблизиться к ним, как дверь одного из них распахнулась.

Ирбис мигом скользнула в соседний номер, в котором узнала пятый. Сердце взвинчено заколотилось, и она, не рискнув закрывать дверь, вжалась в стену, чтобы её не увидели, проходя мимо. Но едва уловимый стук когтей по дереву удалялся, направляясь в противоположную сторону, вниз по лестнице.

Медленно ирбис тихо вздохнула, стараясь успокоиться. Её едва не заметили, но опасность ещё только ждёт впереди. Поджидает, пока она сама спустится к ней…

Она уже собиралась продолжить, когда шаги на лестнице остановились. И через секунду стали подниматься обратно, вынудив остаться на месте. Но, когда её взгляд скользнул себе под ноги, холодный пот мгновенно прошиб всё тело. Дождевая вода всё это время стекала с одежды и оставляла след на полу, выдав её с потрохами. И тот зверь, что уже вошёл в коридор, тут же остановился, словно почуяв её страх или услышав мысли.

Снова раздались шаги, но уже тихие, крадущиеся. И когда они уже были близко, ирбис перестала различать поступь. Осталась только безмолвная тишина: монотонный стук капель в окно и её сердце, чьё биение невообразимо отдаётся в висках, и его никак не унять. Медленно направив шокер к проёму, она крепко сжала его, выпуская когти…

— … Ублюдки. Я тебе точно говорю. Они наёбывают всех и вся, а эта фразочка — «ничего, в следующий раз повезёт», — енот за стойкой скривился в презрении. — Аж колотит. Знаешь что?! — он повернулся к сидящему рядом и взмахнул миниатюрной отвёрткой в лапе. — Большущий хрен им! Огроменный! Прям в глотку. Я их всё равно обыграю! Так просто не отделаются, падлы… — прищурив один глаз, он склонился над поломанной оправой очков, продолжая сыпать проклятиями.

От лестницы послышались непривычно тяжёлые шаги, и Ганс повернулся, увидев знакомую, но больно замученную чёрную морду.

— С утречком… — енот уже хотел было ехидно продолжить, когда взгляд зацепился за ношу, которую тот взвалил на плечо. Недвижимое кошачье тело в плаще, чей хвост с природными чёрными кольцами безвольно мешался белой кисточкой у волка под ногами. — И где вся твоя прыть? Еле тащишься…

— Клерк! — тот в оскале грубо сбросил ношу на ближайший по пути стол и опёрся на столешницу, переводя дыхание. — Из-за тебя одни проблемы. «Никто не увидит», «Все надёжно», «Зассут», «Да кто будет настолько психованным?!», — с сарказмом произнёс волк, оборачиваясь. В его глазах ничего не отразилось, но на морде явственно читалось довольная, даже торжествующая усмешка. — Что скажешь теперь? — он кивнул на тело за спиной. — Она через твоё окошко забралась, и только потому, что ты настолько дохлый, что даже дверь не способен открыть!

— А сам еле дотащил какую-то тощую девицу. И это я ещё дохлый?

— На! — волк вытащил из внутреннего кармана кожанки шокер и демонстративно кинул на столик между ними. — Долбани себя разок, и тогда посмотрим, какой ты тут герой! После такой встряски.

— Да-да-да. Хрен тебе. А эту долбанную дверь ты и сам еле открываешь вручную. Да и то, что один раз пролезли за хрен знает сколько времени — нихрена не значит, — раздражённо произнёс клерк, возвращаясь к своему делу.

— Неа, так просто не отделаешься, — оправившись, волк подошёл и ловко перепрыгнул за стойку, скрывшись за ней. — Ты проспорил. Так что гони-ка мне тысячу прямо сейчас.

— Вот не надо ля-ля, — Ганс аккуратно выдавил клей на место разлома. — Не было спора.

— Хей, Кин, — волк выглянул из-за стойки к сидящему, рядом с Гансом, зверю. — Было пари?

— Было, — мрачно ответил тот, ворочая пальцами пустой бокал и продолжая молчаливо царапать когтём стойку. И на мгновение он замер, когда его уши настороженно направились в сторону кошки за спиной.

— Зараза, — недовольно буркнул енот, когда склеенная душка отцепилась. — Я сейчас на мели.

— Значит, за тобой долг. Где, блин, вода?! — недовольная морда вылезла из-под стойки, и единственное ухо вздыбилось вверх, когда глаза обвели помещение, а после переключились на стену со стеллажами спиртного за спиной.

— Снаружи. Льётся прямо с неба, — Ганс откинулся на спинку в ожидании, пока засохнет клей, злорадно следя за ним. — Не захлебнись только.

— Если это шутка, то крайне паршивая, — волк откупорил одну из прозрачных бутылок и, почувствовав едкий запах, сощурился, закручивая крышку обратно. — После грёбанной шоковой терапии так и трясёт. Офигенная, скажу я вам, утренняя подзарядка. С минуту мешком провалялся… Нашёл, — он приложился к следующей и долго упивался, пока не осушил большую часть. — Так эта стерва ещё и себя умудрилась подпалить, — волк взглянул на недвижимо лежащую на столе ирбис и с разоблачительной усмешкой произнёс, подмигнув еноту. — И «типа» отключилась, — схватившись за молнию кожанки, он приоткрыл собеседникам пустую кобуру.

— Вот как. Ну, посмотрим, — ухмыльнулся енот и заинтересованно обернулся к телу, скрещивая лапы на груди. — Ставлю пятьсот дисов, что подстрелит.

— Повышаю до тысячи, что нет, — волчья морда приобрела азартный оскал, и он перепрыгнул обратно, неторопливо достав из ножен на ремне изогнутый нож с кольцом.

Но не успел волк сделать и шага, как ирбис вскочила, встав по другую сторону стола:

— Сделай ещё хоть шаг! — она прошипела, угрожающе направив на него украденный ствол.

Чёрный волк, примирительно поднял лапы, ладонями обратив к ней и зажав рукоятку ножа между пальцев. И ирбис на миг сместила прицел к парочке за его спиной, но ни худощавый енот, ни тот, что был рядом, пока не делали ничего подозрительного…

— Она уже на взводе, — безучастно произнёс второй, всё так же не отрывая глаз от стойки, продолжил крутить в лапе бокал.

— Где остальные?! — ирбис пересчитала голоса, что слышала сверху, и не хватало ещё двоих. Их не было здесь, в том числе и гризли. — Где?! — она угрожающе прошипела, вновь наставив ствол на чёрного волка.

Но она увидела совсем не то, на что надеялась. Его серые глаза не выражали ни страха, ни удивления, ни что-либо ещё — словно стеклянные, всматривались в неё не моргая, заставляя палец на крючке дрожать. От одного его уха остался только ошмёток, и сквозь угольно-чёрную шерсть виднелось множество шрамов. Два старых рваных рубца шли вдоль ухмыляющейся пасти до носа. А морда была искажена словно в детском любопытстве, на которое никак не влияло наведённое на него оружие. Не мигая, он заинтересованно наклонил голову набок…

— Прибей его уже!

— Заткнись!

Она оскалилась на выкрикнувшего Ганса. Он с неким диким азартом наблюдал, как дрожит её лапа на оружии, не предпринимая ничего другого. А тот, что возле него… Именно от него исходил тот инородный запах, что она почувствовала в безымянном номере. Он сидел спиной к ней, словно не замечая, и только благодаря пепельному хвосту, ирбис могла догадаться, что он лис.

— Брось! — сильнее сжав рукоятку, нацелилась на волка, указав на лезвие зажатое в его пальцах.

— Нет, — он спокойно пожал плечами, слегка прищурив глаза. — Брось ты.

Волк ринулся вперёд перехватив клинок. И она спустила курок. Выстрел ударил по ушам и пуля впилась в стойку позади него. Ирбис промахнулась и не успела навести вновь, когда удар по лапам выбил пистолет. И только отчаянно дёрнувшись за ним, она почувствовала, как лезвие всколыхнуло шёрстку на горле.

— Зря…

— Зря…

Боль. Крепкая хватка сковала кисти. Надавила на вспыхнувшие диким пламенем рёбра, лишив возможности двигаться, но не чувствовать, как заостренный клинок срезает шерстинки, поднимаясь по шее всё выше… Зашипев, она отчаянно попыталась вырваться.

— Тише, — он удержал. Резко приставив острый кончик ножа к подбородку, посмотрел на стиснутые до скрежета клыки. — Не стоит.

Ирбис рванула вперёд. Лезвие рассекло кожу, пройдя вскользь, когда она запрокинула голову. Волк пошатнулся, и ирбис откинулась назад, ударив затылком по носу. Вонзилась когтями в его лапу с ножом. Свирепо обернулась, дотягиваясь клыками до глотки.

Но не успела. Волк увернулся и схватил за горло, когда когти кошки рассекли воздух перед его глазами. А его обнажившийся в насмешке оскал слишком поздно всё прояснил. Ирбис в ужасе вцепилась в шею, судорожно пытаясь разжать его пальцы. Ощетинившись, ударила ногой, но он пресёк и это, сдавив шею сильнее.

Никак не вдохнуть. Глаза заслезились, когда пасть раскрылась в немом крике. Уши заложило, стоило лапам в бессилии опасть. И взгляд всё больше мутнел, оставляя только бездушные, стеклянные глаза чёрного волка ясными…

— Последнее слово? — услышав сдавленный хрип, он сжал шею сильнее, оборвав и его. — Говори, не стесняйся…

— Блэк.

— Да?

— Будь повежливее с нашей гостьей.

— Так я и не груб.

Разжав пальцы, чёрный волк приобнял ирбис за плечо, не позволив упасть.

— Мы просто знакомимся, — он слегка потряс её. — Так ведь?

Не сразу ирбис жадно втянула воздух. Зашлась в кашле и повторила вновь, едва не теряя сознание. Она широко раскрыла глаза, сжав мокрый свитер у груди. И яркая боль вновь пронзила её с глубоким вдохом.

Немного понаблюдав, волк удовлетворённо отпустил, позволив в беспамятстве упасть на стол. Кашель раздирал сведённое узлом горло. Боль не позволяла дышать полной грудью. И только впившиеся в дерево когти удержали её на краю.

— Можешь не корчиться. Я тебя едва тронул, — он улыбнулся краешком рта, вслушиваясь в тяжёлое сопение и вытирая с кончика лезвия кровь.

Одноухий возвратил в ножны клинок. Наклонился за пистолетом, когда краем глаза заметил её испепеляющий взгляд.

— У тебя не было шансов, — он вынул из рукоятки пустой магазин, прежде чем положить оружие на стойку. — Ну как, Клерк? — спросил, садясь рядом с енотом. Не спеша достал из кармана несколько патронов. — Не видать тебе сегодня моей мёртвой тушки. И ещё одна тысяча повисла на тебе.

— Пятьсот! На тысячу я не соглашался…

Стоило ирбис отдышаться, боль на ушибе утихла. И только тогда она смогла разглядеть зверя, чей грубый голос остановил волка. Старый олень появился за стойкой и немым укором смотрел на сидящих перед ним, пока не почувствовал её взгляд.

— Ты вовремя. Завтрак почти готов, — он указал на пустой стул рядом. — Присаживайся. Мун.

Мун… Имя, которое она уже давно забыла, недавно стали вспоминать слишком часто: в участке, на допросах, требуя ответов, а после и судья, зачитывая приговор. И то, что его сейчас произнёс какой-то старик, мало что меняло. Но именно оно вынудило кошку прислушаться.

— Чёрный чай, верно? — услужливо спросил олень, когда она заняла предложенное место.

Не ожидая ответа, он отвернулся, начав готовить напиток.

Загнанная в угол, Мун осторожно обернулась. Мигом нашла скатившийся на пол шокер. Совсем рядом.

Волк заставил её вздрогнуть, резко передёрнув затвор пистолета. Блэк… Так его назвали. Он сидел через стул. Убрал оружие в кобуру. С секунду порассматривал оставленные ею царапины. И, поудобнее сложив лапы на стойке, расслабленно прилёг на них, повернувшись закрытыми глазами к ней.

Даже после того, как чуть её не убил, он остался беспечным, сидя рядом, и Мун едва не использовала появившуюся возможность. Нервно повела ушами, умерив нахлынувший гнев и спрятав когти, посмотрела дальше. Ганс, ловко вращая в пальцах ручку, беспрестанно вчитывался во что-то на листке блокнота, беззвучно шевеля пастью и поправляя строгие, уже не раз поломанные очки в стальной оправе. И, на первый взгляд, енот не представлял угрозы. Но третий зверь… Он почти весь был скрыт за ними, и даже так она чувствовала, что он несёт в себе нечто…

— Держи.

Старик поставил перед ней кружку, и от неё донёсся приятный аромат, медленно вздымающийся лёгким туманом.

— На этот раз — за мой счёт.

Мун дрожащими пальцами дотронулась до горячей кружки. Осторожно сделала обжигающий глоток, давший ей столь желанное тепло, потерянное вместе с дождём. Украдкой всмотревшись в оленя, намётанный глаз с первого взгляда приметил дорогие механические часы, отливающие неестественным металлическим блеском на крепком запястье. Идеально сшитые по фигуре строгие брюки. Белая рубашка, чей расстёгнутый ворот виднелся из-под свитера, как и ткань на закатанных по локти рукавах. Тёмно-коричневая шерсть на скрещённых на груди конечностях, чей оттенок сменялся светлым на проницательном лице, когда рога с тремя острыми вершинами, словно корона, только больше придавали ему внушительности, как и крепкое для подобного возраста сложение.

— Что вам нужно от меня? — оторвавшись от кружки, сухо спросила Мун, встретив расчётливый, жестокий взгляд. — Мистер Волнир.

— Догадалась. Значит, представляться мне не нужно, — его грубый голос несколько смягчился, но даже так в нём чувствовалась угроза, как и в неизменно строгом выражении на морде. — Для начала — поешь и приведи себя в порядок, — он достал из-под стойки салфетку, протянув ей. — Вытрись, пока всё не запятнала.

Посмотрев на ткань, Мун ощутила жжение над горлом. Вспомнив, коснулась пореза, и её пальцы мгновенно окрасились багровым. Но кровь уже почти остановилась, когда она придавила его тканью.

— И что дальше?

— Вскоре узнаешь, — старик отвернулся. — Как вариант, ты не доживёшь до конца ночи. Или же вернёшься обратно, где тебя будет ждать участь похуже. Тут я оставляю выбор за тобой, — не мигая, он всмотрелся, положив у её дрогнувших пальцев нож. — А может, останешься здесь, пока я не позволю тебе уйти. И тогда — обретёшь свободу.

— И, по-вашему, мой выбор не очевиден? — раздражённо Мун обнажила кончики клыков. — Кто вам нужен?! Воровка? Карманница? Плевать. Я сделаю всё, что потре…

— Ты торопишься, — тяжёлый взгляд. Он словно давил на неё, нависая всей тяжестью. — Я дал тебе выбор только между долгой и быстрой смертью. А насчёт последнего… Ты ещё не оправдала мои ожидания, чтобы надеяться на подобное.

Старик добавил к ножу вилку. Отошёл в сторону, расставляя столовые приборы перед остальными.

И ничего не оставив. Только щемящее чувство обиды, безысходности и тревоги, что уже давно вышла за всякие рамки и совсем истощила. Униженная, лишённая всякого достоинства, и всё равно… Им этого мало. Ирбис нещадно сжала обжигающую кружку, не обратив внимания на раскрывшуюся рядом дверь. И только когда тарелка с едой опустилась перед ней, Мун увидела того самого гризли, что не дал пройти внутрь.

— Думала, всё так просто? — Блэк приоткрыл мёртвые глаза, когда медведь прошёл мимо, поставив порцию и перед ним. — Что ты какая-то особенная? Хех, наивная… — он выпрямился, разминая шею. — Ты всего лишь один из вариантов в его игре…

— А я уж думал, промолчишь, — съязвил енот, вонзив вилку в свою порцию.

— Это на твоём месте стоит помалкивать, — гризли разместился за столом в стороне. Закурил, прежде чем продолжить. — Благодаря тебе теперь каждый может войти, как и она. Ведь твоя паршивая «лазейка» даже такой плёвой проверки не прошла.

— Слышал, Клерк? — Блэк пережевал очередной ком пищи. Довольно сощурившись, указал на енота зубчиками вилки. — А послушался бы старших…

— Брехня. Никому и в голову не придёт залезть к нам на крышу. И то, что вы вынудили девчонку это сделать — грязное жульничество. Снизу ничего не видно.

— Здесь было только её решение. И, как видишь, ей в голову такая идейка пришла.

— Только потому, что она не знает, куда сунулась. И если кто попробует пролезть — я его быстро поставлю на место, — Ганс хищно перевёл взгляд на Мун. — Да и ты же никому не расскажешь?

— Трупы не болтают, — гризли угрюмо покосился на неё. Повернулся к еноту, выпустив очередную порцию дыма. — И тебя это тоже касается.

— Ладно, — Блэк откинул опустевшую тарелку. — Не буду мешать вам развлекаться, — поправив кожанку, волк направился к проёму за спиной гризли и с той же снисходительной ухмылкой посмотрел на Мун, прежде чем обратиться к остальным. — Я к Уайт. Можете не ждать.

— У тебя три часа, — произнёс исчезнувшему в проёме волку Волнир. — Сегодня ты понадобишься.

— Ему хватит и минуты, — енот злорадно усмехнулся, толкнув локтем сидящего рядом.

Он поднялся, начав складывать инструменты в пенал. Закрыв и положив его в брюки, повесил очки на карман жилетки и захватил стоящую рядом чашку с собой. Спокойно прошагав мимо оцепеневшей кошки, скрылся на лестнице, когда грузный гризли забрал за всеми тарелки и потащил их за дверь, из который и вышел. И только её порция осталась нетронутой.

Пустое место. Никто. Отброс, не достойная внимания и вызывающая одни лишь насмешки со стороны тварей.

— В бездну всех вас.

Хватит. Поднявшись, Мун выпустила кружку, случайно развернув. Беспрепятственно подняв с пола шокер, направилась к дальнему столику. Села в затемнённом углу и надвинула капюшон на глаза, стараясь слиться с тенью. Она им нужна, и избавляться от неё не станут. Другого варианта никогда и не было. И весь этот фарс только чтобы лишний раз поставить на место. Не выйдет.

Отсюда весь бар как на ладони. Все эти оцарапанные столешницы, расставленные в неровном порядке. Потёртый бильярдный стол и деревянный настил с другого бока, представляющий собой импровизированную сцену. И стойка с закругленными углами, где грёбаный олень неторопливо вытирал лужицу опрокинутого чая.

— И чего ты ждёшь?

Не поворачиваясь, спросил неизвестный зверь, так и не покинув насиженное место. Его пальцы словно прилипли к стеклу бокала, который он наконец перестал крутить и поставил на стойку. А может, он спросил не её? Зверь сомкнул пальцы в замке и поставил на них лисью пасть, выглянувшую из-под капюшона багровой толстовки.

— Начала.

Ответив, Волнир сполоснул кружку и расслабленно сел напротив него, закинув тряпку на плечо.

— Не надоело тебе задавать этот вопрос и каждый раз получать один и тот же ответ?

— Нет. Когда-нибудь он себя оправдает.

— Никогда, — олень усмехнулся. — Я слишком терпеливый для этого.

— Как и я, — немного промолчав, зверь кивнул в сторону Мун. — Похоже, что она уже клейменая. И каков оттенок?

— Оранжевый.

— Процент?

— Шестьдесят три. Хотя сейчас уже около девяноста, — Волнир задумчиво прошёлся вдоль заросшего подбородка. — Сбежать из-под конвоя дорогого стоит.

— Понятно, — склонившись над стойкой, его собеседник вновь впился в неё когтем. — Недалеко и до казни. И поэтому ты дал ей тольки сутки…

Девяносто… Так много? Они говорили громко, позволив ей всё расслышать. И она услышала. На суде никто и не сообщил этого. Назвали только оттенок, и этого хватило, чтобы потерять дар речи. Оранжевый. Каким клеймят за одни из самых жестоких преступлений. Достался ей. Но всё не должно было выйти за жёлтый. Десятки лет заключений за кражу…

— Да, еда тут хреновая…

Испуганно схватившись за шокер, Мун взглянула на стоящего рядом. Гибрид… Вот кем был последний зверь. Стоял, протягивая порцию, и молча смотрел на её побелевшие костяшки на дубинке. Не подходя ближе, он перевёл меланхоличный взгляд на неё и медленно поставил тарелку на стол.

— С этим ничего не поделаешь, — гибрид сунул лапы в карманы толстовки. Помедлил, всматриваясь из-под капюшона. — Все мы привыкаем. И ты привыкнешь.

Мун не слышала шагов. Даже когда он понуро возвращался за стойку, делал это совершенно бесшумно. Словно призрак, чей пепельный окрас лишь больше способствовал этому сравнению. За всю жизнь она ни разу не встречала их. Непредсказуемая смесь видов от разных семейств, чьё существование до войны было немыслимо. После же стало возможным. Явление, что мгновенно обросло множеством слухов. И сейчас некоторые из них подтвердились. Одного взгляда на его морду хватило, чтобы всё осознать. Хоть она и не могла понять, почему эта мысль так ярко отпечаталась в ней. Пасть, строение лица — полностью лисьи, как и зрачки. Но кончики ушей… Они отличались. Большего под капюшоном разглядеть не удалось, но и это оставило неизгладимый след, как и то, что она ошибочно принимала за запах. Это было нечто иное. Инстинкт.

И чего он ждёт? Мун не отводила взгляд от старого оленя, устало откинувшись на обрамлённую деревом стену позади. Совсем потеряв счёт времени, следила, как он обслуживает посетителей. А они всё прибавлялись. Половина столиков уже заняты. Некоторые одиночками, двумя, тремя, а одна из компаний и вовсе сдвинула пару столов, чтобы раскинуть на них игральную колоду. Гибрид больше не сползал со своего места. Один, за пустующей стойкой, крепко сжимал полупустой бокал, не собираясь выпускать…

Пока сомнения всё больше усиливались… Может, Волнир и в самом деле чего-то ждёт от неё? Но тогда что? Что она должна сделать? Мун следила, стараясь распознать хоть один намёк. Хоть что-то, что может выдать его намерения. Но всё было бесполезно. Вечно строгая гримаса на морде и тяжёлый, немигающий взгляд, каким он пронзительно всматривался в каждого вошедшего.

Давно пора было смириться, что от неё ничего не зависит. И всё, что она могла, уже сделано. Но она не имела на это права, тщетно ища хоть малейшую подсказку.

Очередной посетитель показался на свет. Пантер в плаще подошёл к стойке, взял наполненный оленем бокал и мигом опрокинул его в пасть, аккуратно поставив на место. Это напоминало некий обычай: прежде чем занять место в зале, каждый должен был подойти к бармену. Выпить и обменяться с ним парой слов, и только после можно было обратить внимание на остальных.

Но за стойку никто так ни разу не сел. Заказывали и удалялись. Словно не выдерживая взгляда хозяина заведения. Иногда казалось, что они просто боятся его. Но стоило им вступить в зал, они преображались. Находили знакомых, собирались в кучи, всё громче травя байки или что-то подобное. Ведь за общим гулом Мун слабо разбирала слова. Хотя подавляющее большинство вело себя совершенно по-другому. Они не искали компании. Рассаживались тем же составом, что и приходили, и относились к хозяину заведению с неким почтением. Каким и он отвечал им. Правда, чаще всего это выглядело наигранной фальшью. Условностью, но никак не искренним уважением.

А ведь пантер отличился от всех. Он стал первым, кто осмелился занять место за стойкой. Снял промокшую шляпу. Приветливо кивнул гибриду, на что тот не соизволил ответить. Повернулся к бармену и непринуждённо заговорил, когда старик разместился напротив него. И не было похоже, что Волнир против…

— Не против?

Зверь добродушно улыбнулся, усаживаясь сбоку. Немолодой гривистый волк, что пришёл одним из первых, успел выделиться среди всех неуместной жизнерадостностью. И, если ей не изменяла память, это он притащил с собой гитару, чей футляр сейчас лежал в стороне.

— Гарри Олд, будем знакомы, — здороваясь, он уверенно протянул бионический протез, заменяющий ему кисть. Но, спустя долгую секунду, убрал его. — Ну, нечего на меня так смотреть. Всю свою красоту портишь. Думаю, улыбка тебе больше идёт.

— Катись, — Мун вспомнила, где он был. Посмотрела на сдвинутые столы, встретив заинтригованные взгляды, обращёные к ним. — Тебя заждались.

— Они никуда не денутся, — Гарри отмахнулся, и в той стороне мгновенно послышался пьяный смех. — Вот смотрю я на тебя и всё понять не могу. Что ты тут делаешь? Всё сверлишь и сверлишь своим угрюмым взглядом нашего «бедного» бармена. Нервничаешь, — он отодвинул в сторону пустую тарелку. Наклонился ближе. — Но зачем-то же ты пришла? Видно, что ты здесь впервые. Но! Могу тебя заверить. Не случится ничего плохого, если ты позволишь себе расслабиться. Хоть чуточку, — он приподнес к синим глазам едва сомкнутые кончики механических пальцев и посмотрел сквозь, довольно сощурившись. — Вот настолько и хватит. А чтобы помочь тебе в этом, приглашу в нашу скромную компанию. Парни берут расходы на себя…

— Я сказала, — Мун угрожающе обнажила клыки. — Свали.

Он ждал. Изучая, что-то высматривал на её лице. Пока не поднялся с места и, не изменив добродушного тона, продолжил:

— Как дама пожелает. Но предложение останется в силе.

Стоило ему вернуться назад, от сомкнутых столиков вновь послышался пьяный смех. Громкие улюлюканья, шлепки по плечам и резкие чоканья кружек с бокалами, нередко перекрывающие приглушённую музыку. Подонки — веселятся, пока её жизнь стоит на кону.

Презрительно фыркнув, Мун отпустила спрятанный под плащом шокер. Села поудобнее, в который раз настороженно оглядев мрачные, зачастую свирепые морды остальных посетителей. Всё это место было пропитано особым, гнетущим духом. Казалось, что угроза исходит от каждого. И стоит лишь на миг расслабиться. Потерять бдительность. И ты не жилец.

Но усталость всё быстрее брала своё. Порой Мун не замечала, когда новые звери появлялись за столами. Память искажалась. Словно оборванная киноплёнка, чей кусок склеили, потеряв с минуту хронометража. И даже усиливающийся зуд от клейма не спасал от подобных мгновений. Раздражённо протерев глаз, она до крови прикусила палец, чтобы хоть немного взбодриться.

И почувствовала, как что-то поменялось. Мун нервно повела ушами. Разомкнула клыки, настороженно подняв глаза.

Стало тише. Веселье прекратилось, и почти все взгляды обратились к хромающему от входа зверю. Гиена, в чьём кровавом, искажённом от боли оскале угадывалась умиротворённая усмешка. Было видно, как он прячет лапу под изорванным в клочья плащом, безуспешно пытаясь зажать рану на брюхе, пока другая плетью тянулась за ним. Видно, кровь, что всё ещё стекала по окрашенной алым одежде и медленно спускалась по его ноге на пол. Тяжело дыша, он сел на ближайший стул перед стойкой, и Волнир подошёл, привычно наполнив очередной бокал.

Никто не пытался помочь. Все только наблюдали за ним, как и бармен, что ничуть не изменил себе и тяжёлым взглядом уставился на полуживого зверя. Дико. Мун снова ощутила тот могильный холод, что повеял от стены в переулке. Но сейчас причина была другая. Безжалостные взгляды, в которых читалось холодное безразличие…

— Что ж… — гиен отнял от раны лапу. Взял бокал, подняв глаза на оленя. — За твоё здоровье, Жнец.

Дрожащей лапой он не сразу смог опрокинуть содержимое в пасть и довольно зажмурился, когда это наконец вышло. Блаженно вздохнул, уронив зажатый в окровавленных пальцах бокал на стойку. Медленно склонился над ним, тихо и утробно засмеявшись. Но этот безумный смех мгновенно перерос в кровавый кашель, и его лицо вновь исказилось в боли. И стоило ему успокоиться, на стойке его уже поджидал новый наполненный бокал.

— Плату вперёд, — бармен придвинул бокал ближе к нему. — Копаться в твоём трупе никто не захочет.

— Само сострадание… Как скажешь, — гиен вновь приоткрыл разбитые клыки. Дотянулся до выпивки, услышав за спиной тяжёлую поступь. — Хоть ты редкостный ублюдок, но мне этого буде…

Слова мгновенно перешли в едва слышный скулёж, когда его плечо сдавил носорог со сломанным рогом, что вошёл в бар следом. Мун узнала его — именно он был в дверях казино. Громила развернул гиена к себе. Посмотрел на его разбитую морду, гневно выдохнув стекающие по носу капли дождя. И тогда на толстокожей морде промелькнула тень усталости, сменившаяся презрением.

— Моё почтение. Мистер Волнир, — громила выпрямился, твёрдо обратившись к бармену. — Прошу прощения за бестактность. Но у нас с ним остался вопрос, не терпящий отлагательств. Вставай, — он повалил гиена вместе со стулом. Не давая ему подняться или же прийти в себя, крепко держал за израненное плечо, утаскивая за собой.

— Ты в этом уверен? — спокойно произнёс вслед Волнир, вытирая кровь с оставленного бокала. — Фрэнк?

Носорог остановился в тени проёма. Медленно сжал кулак. И Мун смогла разглядеть, как желваки заиграли на его морде. А гиен безумно рассмеялся, видно, только сейчас оклемавшись от боли. И вновь зашёлся в хриплом кашле:

— Поздно… — он издевался. — Поздно, Фрэнки!..

Носорог сдавил плечо, оборвав слова гиена его же воплем. И лица неучастных впервые приобрели заинтересованный окрас, направив всё своё внимание к ним.

— Не у тебя одного есть принципы, Говард, — медленно, вкладывая недовольство в каждый слог, проговорил он, оборачиваясь. Раздражённо посмотрел на бармена, не собираясь отступать.

— Даже если так, — Волнир опустил бокал на стойку. И Мун почувствовала далеко не мнимую угрозу, что просквозила от его холодного тона. — Ты знаешь мои правила.

— Фрэнк, — лев приподнялся за одним из столиков. — Брось его. Оно того не стоит.

Носорог не обратил внимания. Продолжая невидимую схватку, стоял, не сводя сломанного рога с безмятежного бармена. И, смотря на него, Мун невольно чувствовала всё то напряжение, что с каждой секундой скапливалось в воздухе. Пока Волнир ждал, ничуть не утратив своего хладнокровия.

— Подавись, — громила отбросил взвизгнувшего гиена к стойке. Встряхнул плечи, выпустив пар, и угрюмо достал платок из кармана пиджака. — Всё никак не меняешься, да?! — носорог брезгливо протёр окровавленные пальцы, переступив через гиена. Остановился перед барменом и наклонился ниже, поравнявшись с ним ростом. — Пора и тебе стать гибким, пока ещё не поздно, Говард.

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию. И, раз тебе спешить больше некуда, — олень слегка наклонил голову к едва поднявшемуся гиену. — Думаю, твоя шестёрка способна оплатить тебе выпивку…

Ночь. Она казалась сном… Шум дождя и ветра, что недавно заглушал слившиеся в утробном рычании стоны, доносился из приоткрытого окна. Мягкие локоны, что податливо ложились в пальцы, разошлись, прикрыв собой шею. А приглушенный свет неровно падал на её бёдра, обнажая следы грубых прикосновений. И всё же пора было проснуться. Покинуть тепло её тела и ровное, обжигающие дыхание на груди, что вместе способны заменить одеяло. Как и эти атласные простыни, в беспорядке смятые на мягкой постели. Даже запахи не хотели отпускать: пытались оттянуть этот момент, без конца вызывая приятную дрожь, всё никак не унимающую сердце, чьё учащённое биение она продолжала молчаливо слушать. Но, обнимая её в ответ, он чувствовал совсем другое биение сердца. Тихое. Медленное…

— Уже уходишь? — Уайт приподнялась на локтях, не скрыв лёгкой досады в голосе. — А я действительно хотела, чтобы этим вечером ты принадлежал только мне.

— Я и не сомневаюсь, — Блэк надел штаны. Поднял с холодного пола майку и вернулся к белоснежной волчице, нависая над её дикими, так подходящими к властной ухмылке глазами. — Ты даже не представляешь, каково мне. Уйти от той, чья гипнотическая красота не даёт отвести взгляда…

— Кхм, — она перехватила ремешок у его шеи, притянув волка ближе. — Льстец… — медленно коснулась его губ своими. И внезапно оттолкнула, когда ошейник раскрылся. — Что, если меня заинтересует кто-то другой?

Уайт спустила ноги на пол, сев на краю кровати и повернувшись к Блэку спиной. Нежно поправила примятую и взмокшую на загривке шёрстку. Обернулась, приоткрыв взору плавный изгиб груди, так идеально подходящей к её манящей фигуре.

— Ты стал бы ревновать, если какой-нибудь симпатичный джентльмен навестил бы меня? — она кончиками когтей приподняла его подбородок, направив взгляд волка чуть выше. На свою коварную усмешку, больше походившую на оскал. — Он пожелает меня, и я скажу ему «да». А ты…

— А я не стану возражать, — Блэк расслабленно потянулся на кровати. Задел её покладистый хвост и провёл вдоль, не перестав изучать трещины на потолке. — Всё равно никто тебя не вытерпит.

— Бедненький. Как же ты меня терпишь?

— Сам не знаю, сестрица, — Блэк перевёл взгляд на неё.

Уайт уже поднялась и двигалась так, как двигаются многие женщины, когда знают, что на них смотрят: слегка покачивая бёдрами, изредка отводя в сторону хвостик и двигая лапками при каждом шаге. Лишний раз демонстрируя то, чего ты лишаешься…

— Как она тебе? — произнесла волчица, прежде чем войти в ванную и зажечь там свет.

К умиротворяющему шуму дождя добавились всплески набирающейся воды. А Блэк всё лежал, вслушиваясь в них и гадая — «к чему этот вопрос?».

Волк нашёл на потолке пару новых трещин, прежде чем подняться и накинуть вконец свалявшуюся майку. Голографические часы стали ярче, отследив его взгляд и спроецировав без двадцати два. А их голубоватый свет, как по заказу, выделил ожерелье среди белья Уайт. Блэк подцепил его когтем, привычно проверив, насколько остра пара выдранных клыков на тонкой бечёвке. И, надев их на шею, прошёл вслед за волчицей, застав белоснежную самку в уже наполненной фарфоровой ванне посреди комнаты.

— И о ком ты? — любуясь, волк скрестил лапы, облокотившись на дверной косяк.

— Ирбис, — волчица не смотрела на него. Прикрыв глаза, нежилась в воде, от которой плотной пеленой вздымался пар. — Она искала твоего обожаемого Волнира. И, видимо, нашла, раз ты ею пропах.

Уайт на мгновение погрузилась в воду, словно и не нужен был ответ, ведь она прекрасно всё знает сама. Медленно вынырнула, задрав лоснящуюся от удовольствия и пара мордочку. Легла, как раньше, не спеша перекрыв протянутой ногой поток воды из позолоченного крана. И только тогда обратила внимание на то, что Блэк так и не ответил.

— Язык проглотил? — её ледяной, смеющийся взгляд встретился с его стеклянным. И застыл, неожиданно разглядев раздражение на помрачневшей морде.

— Ты её знаешь?

— Нет, — Уайт заинтересованно навострила уши. Изучая, примкнула к бортику ванны. — Сегодня увидела впервые. А по-твоему, должна?

— Без понятия, — Блэк усмехнулся, вновь становясь прежним. — Просто показалось… И я уже понадеялся, что ты меня просветишь насчёт неё.

— Хм-м… А я надеялась на то же от тебя. Разве Волнир ничего не говорил? — раздумывая, она отвела взгляд. — Может, он тебе не доверяет?

— Какие мы заботливые… Неужели эта тёплая вода расплавила твоё ледяное сердечко? — он обнажил в довольной усмешке клыки, когда на него вновь уставились два ледяных кровожадных осколка. — Ладно, не парься. Это в его стиле — молчать и всё хранить при себе. — Блэк пожал плечами, прильнув и головой к дверному проёму. — Так что из нас никто даже не догадывался о встрече с Мун, пока она не постучала в дверь.

— Значит, её зовут Мун… Красивое имя.

— Разве?

— Но тебе этого не понять, — театрально, словно жалеючи, вздохнула волчица. — Так что ты о ней думаешь? И есть идеи, ради чего старик её позвал?

— Глупая девчонка. Самоуверенная, дерзкая, наивная. Боится замараться в крови, хотя наверняка убеждает себя, что может. Так что без понятия, чего это Говард надумал. Она никак не вписывается, чтобы остаться в баре. Тем более, что и полезных навыков у неё нет… — Блэк обернулся на часы. — Мне пора.

— Не принесёшь полотенце? — Уайт лукаво взглянула на волка снизу вверх. Приподнялась, умоляюще поджав ушки и приоткрыв ему намокшую, белую, как снег, шёрстку, очертившую изящный силуэт. — Забыла его в спальне.

Блэк не ответил на её косую улыбку. Вышел из ванной, покинув обитель густого дурманящего пара. И остановился, бегло осмотревшись вокруг. Лучший номер заведения был намного просторнее других. Его расписные стены не пропускали ни звука. Двери запирались, когда как остальные жрицы могли похвастаться лишь полупрозрачной тканью. А массивная деревянная мебель так и норовила попасться на глаза, не говоря уже о кровати с плотным балдахином на четырёх колоннах. И, посмотрев на всё это, Блэк в который раз убедился, что прежняя госпожа была слишком высокого о себе мнения. Чересчур высокого, ведь оно затмило ей глаза и приблизило смерть. К слову, далеко не случайную смерть…

Усмехнувшись, он отвёл взгляд от люстры с коваными карнизами. Краем глаза посмотрел в сторону белоснежной волчицы. Новой, куда более достойной госпожи.

«Такова она, дама рока…»

— И где оно? — стоило ему произнести, и полотенце тут же нашлось на ширме у кровати. — Вижу.

— Оставь здесь. И, Блэк, — Уайт окликнула, когда он положил его рядом с ванной. Пристально всмотрелась в его глаза. — Ты ведь понимаешь, к чему всё идёт? Волнир долго не протянет и больше не сможет выпутаться… — она отвела холодный взгляд. Помолчав, сменила тон на требовательный. — Не смей умирать ради него. Я не собираюсь испытывать эти чувства снова…

— Как прицепилась, — ночная свежесть заставила продрогнуть, когда Блэк остановился под козырьком борделя. Хотя этот навес всё равно не спасал от дождя, заносимого порывами ветра. — Даже льстит, — довольно хмыкнув, он наглухо застегнул куртку.

Всего один шаг наружу, и, считай, провалился в пучину океана. Ливень вряд ли собирался успокаиваться так скоро, без пощады осаждая задрипанные здания. А ветер всё больше походил на ураганный. Благо, что он дул в спину, только подталкивая вперёд и вовлекая в течение. Блэк проскользнул мимо витрин. Задержался, махнув на прощанье отдыхающим за стеклом жрицам.

И стоило ему отвернуться от их прощальных улыбок — дороги не стало. Утонула и скрылась в ночи, что властвовала за границей красного света витрин, оставив впереди лишь кромешную тьму. Блэк не стал дожидаться, пока глаза свыкнутся с ней. Продолжил твёрдо ступать, посмотрев наверх, где отсвет переливчатого излучения купола застревал на крышах мёртвых зданий, боясь спуститься ниже. Зеленоватое мерцание с гуляющей тенью тускнело и становилось ярче, никогда не оставаясь прежним. Не то что всё остальное вокруг. Если и существует Бездна, наверняка она выглядит именно так. Тьма, в которой плаваешь ты, и свет, до которого невозможно дотянуться…

Удар ветра перекрыл дыхание, когда вдалеке стали различимы вывески казино. И, закрывшись от сильного порыва, Блэк свернул за угол, наконец, добравшись до нужного переулка. Но он не успел выйти из медленного потока воды под ногами. Остановился, разглядев столпившихся у входа в бар. Ведь подобное действительно было редкостью…

— И кто тут забрёл не туда?! — подойдя, он нарочито громко произнёс, приветливо скалясь и держа пистолет за спиной.

Звери смолкли. Пряча под полами плащей озябшие конечности, медленно повернулись к нему, но спустя секунду уже расслабились, как и Блэк, окончательно узнав в темноте шавок Фрэнка.

— Как всегда подкрадываешься, — лев, стоящий впереди, первый разжал рукоятку оружия и вытащил лапы наружу.

Лакки — давний знакомый. И каждый раз он так и напрашивался на то, чтобы лишиться своих ухоженных клыков, не говоря уже о девственно-гладкой шкурке. Жаль только, что пока не представлялось подобной возможности. Хотя вполне возможно, сейчас повезёт. Ведь эти зверьки забрели на чужую территорию. А значит, и правила стали другими…

— Это не самая плохая привычка… — Блэк дождался, пока остальные последуют примеру льва. Оценил их жест, демонстративно убрав пистолет обратно в кобуру. Но что было странно — кое-кто из бригады Лакки так и не пошевелился с тех пор, как волк дал о себе знать.

Блэк не спеша двинулся к ним, постепенно всматриваясь в четверых собравшихся, пока не задержал взгляд на заинтересовавшем его. Свежая кровь — белый тигр, которого часто ставили у входа в казино вместе с близнецом. Его бессмысленный взгляд тупо следил за волком, вряд ли что-то донося до мозга. Подавленный, он был недвижим, с наспех перевязанным поверх одежды плечом, на бинтах которого ещё не запеклась кровь.

— …когда приучен убивать тихо, — Блэк остановился перед Лакки. Невольно приподнял уголок пасти, отметив, как паршиво смотрится подмоченная грива. — Чего вы тут ждёте, народ? Это плохой тон — караулить гостей прямо у входа. Иммунитет распространяется намного дальше…

— Можешь не напоминать, — раздражённый тон льва перекрыл громкий стук капель дождя. — Мы с Фрэнком. И, если это всё, что ты хотел спросить, может, вернёшься к своим делам? Или тебе настолько в кайф торчать здесь с нами?

— Зачем же так грубо? Мне просто интересно. Что-то совсем не бережёт вас Фрэнк, раз заставляет простаивать в такую погоду… — Блэк наклонил голову набок, посмотрев левее. — Как там тебя? — раненый тигр вздрогнул, и волк громко щёлкнул пальцами, обратив всё внимание на себя. — Рич?

— Рик, — тигр растерянно потянулся к ране, но, скривившись, одёрнул себя, встав как прежде.

— В прошлый раз ты был намного болтливее, — Блэк прищурился, подозрительно всматриваясь в его отрешённую морду. — И что-то я не вижу златовласку…

— Его сегодня пристрелили, — Лакки не дал договорить, а Рик подавленно опустил взгляд, словно затравленный среди своры… А может, так и было. Оставшиеся двое стояли по обеим сторонам от него и разве что не заламывали за спину кисти, ставя на колени. Хотя явно были готовы это сделать. Знакомое представление…

— Его работа?

— Смеёшься? — Лакки удивлённо вскинул бровь. — По-твоему, близнецы могли друг друга порешить?

— Тогда за что малец заслужил расправу?

— Расправу? — Лакки обернулся, посмотрел на тех, кто скрывался, казалось, за только сильнее поникшим Риком. Усмехнулся вместе с ними, вновь уставившись на Блэка презрительным взглядом. — У тебя только одно на уме. Рик уже сполна за всё заплатил. Мы же не настолько отбитые, чтобы за любой проступок казнить. Тут с вами никто не сравнится…

— Люблю слушать комплименты, — Блэк в искренней улыбке приобнажил клыки. Засунул похолодевшие лапы в карманы штанов, — но всё же от мелких шавок они теряют свой шарм.

— Язык придержи. Или хочешь лишиться и его? — Лакки насмешливо фыркнул, но ничего не дождался в ответ. — Кстати, ты же вроде неплохо общался с их папашей, — он кивнул в сторону тигра. — Может, хочешь поквитаться за его пасынка?

Расслышав, Рик поднял взгляд, всмотрелся в Блэка, ожидая ответа, но тот больше его не замечал.

— Я общаюсь и с тобой сейчас, но с удовольствием содрал бы с тебя шкуру. Так что не понимаю, на что ты надеешься. Как и не понимаю, на что надеется Фрэнк, пытаясь вытащить вашего убийцу из бара. Вы же за этим здесь, да? — Блэк по выражению Лакии понял, что ответ утвердительный. Выдохнул, протерев глаза и устало помотав головой. — Сколько вам ещё нужно повторить, чтобы до вас наконец дошло, что правила неизменны? А? Вы уйдете ни с чем, если, конечно, не собрались дружно подохнуть. Ладно, я внутрь. Не болейте…

Блэк растерял всё желание продолжать перепалку. Козырнув, повернулся к массивной двери, за которой сейчас наверняка творится нечто куда более интересное, чем-то, что могут предложить эти четверо. Быстро взошёл по обгоревшим ступенькам, старательно смахнув с себя влагу, приложил лапу к холодному металлу, почувствовав, как под ней неприятно заиграли слабые электрические разряды.

Пара мгновений, и скрежет донёсся из стен. Замки сместились, и дверь медленно сошла с насиженного места. Блэк встряхнул онемевшую лапу, размял покалывающее пальцы, приводя их в чувство. И стоило ему войти в образовавшийся проём, за спиной послышался громкий плевок, моментально подхваченный гнусными комментариями приятелей Лакки.

«Шавки…».

Не дожидаясь, пока дверь позади встанет на место, Блэк свернул направо, спустившись на этаж ниже. Лестница вниз была единственным возможным направлением, а за ней — тесный коридор, где двое едва могли разминуться. И это касалось зверей средней комплекции, если не меньше. Бугаям здесь было куда сложнее…

Громкий щелчок. И нестерпимо яркий свет заполнил всё вокруг, заставив волка отпрянуть.

— Чак! — прикрикнул Блэк, безрезультатно попытавшись закрыться от прожекторов. — Выруби свои светильники!

Свет потух, издевательски оставив гореть одну лишь лампочку, прикреплённую к боковой стене. Она всегда служила ориентиром, указывая на следующий поворот. И многие, проходя его, невольно переводили дыхание. Ведь далеко не каждому нравится идти под прицелом там, где даже укрыться не выйдет… Но её неяркий свет впереди не мог сравниться с той ахинеей, что сейчас мелькала в ослеплённых глазах Блэка.

— Ты специально, да?! — сквозь зубы проговорил волк, прежде чем двигаться дальше.

Стена в конце коридора казалась всецело зеркальной, если не считать мелкого окна в середине. И как раз из него на Блэка смотрело едва видимое дуло пулемёта. Одно нажатие кнопки, и любой, кто спустится по лестнице за входной дверью, мгновенно превратится в изрешечённый кусок мяса. И, вдобавок к турели, за зеркальной поверхностью располагалась куча прожекторов разного калибра. Абсолютно ненужная хрень, что врубается всякий раз, как автоматическая система приходит в движение.

Повернув, Блэк вступил на лестницу вверх и не успел он дойти до последних ступенек, в его нос ворвался запах табачного дыма. За стойкой каморки, отделенной металлической решеткой от волка, его уже ждал гризли с зажатой сигарой в зубах.

— Ты меня пристрелить собрался?! Почему турель не в ручном режиме?

— Что-то ты не в настроении, — Чак посмотрел на раздражённого волка, затем снова уткнулся в свой монитор. — Она всё равно разряжена. Считай, пробный запуск.

— А предупреждать не надо? Правильно, лучше же меня слепым оставить, — пару мгновений Блэк недовольно всматривался в непробиваемого гризли, но бросил это бесполезное дело. — Как обстановка? Тут шавки Фрэнка на входе…

— Не слепой, — Чак развернул монитор к волку, расслабленно откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы в замке и положив их на брюхо. — Всё спокойно.

Блэк посмотрел на выведенные на экран изображения. Каждое из них показывало, что видят объективы камер, щедро усыпанные вокруг. Вместе они не оставляли мёртвых зон по всему периметру зала. И неплохо захватывали наружную часть, будучи практически незаметными для невооруженного глаза.

Четвёрка снаружи стояла на том же месте. Да и беспокоиться о них вряд ли стоит, ведь войти без пропусков они всё равно не смогут. А в зале и вправду не происходило ничего необычного. Если не считать непривычно большого количество живности за барной стойкой. Массивная туша Фрэнка не требовала представлений. А дохляк рядом, скорее всего, тот самый, за кем он и припёрся. Кин был на своём месте. Но куда интереснее был тот, что сидел рядом с ним. Гордон. Пантер появился недавно, словно из ниоткуда. Хотя его послужной список весьма хорош, и не удивительно, что Волнир отправил ему приглашение. Но всё же, что-то в нём было не так. Приходит каждый день и всегда усаживается напротив Волнира. Вот и сейчас они сидят друг напротив друга. Может, мнит себя выше других? Похвально. И оттого только интереснее…

— Фрэнк попытался вывести одного из гостей, — Чак стряхнул пепел и всмотрелся в тлеющий кончик сигары, — но быстро передумал.

— Неудивительно. Похоже, я всё пропустил…

Разочарованно хмыкнув, Блэк оставил Чака на своём посту и направился в зал. Ещё не дойдя до светлого проёма, он расслышал привычно-пьяный галдёж азартных картёжников. Почувствовал резкие ароматы спиртного, что так и заволокли спёртый воздух закрытого помещения. И, выйдя на свет, он на миг остановился. Гости встретили его равнодушно, за исключением пары спившихся знакомых, что приподняли бокалы выкрикнув: «Блэк!». Волк ответил им приветливым оскалом и наигранным на ходу поклоном. Скользнул взглядом по пустующему бильярдному столу и направился к своему привычному месту, забыв, что оно занято Фрэнком.

— Давно тебя здесь не было, Фрэнки, — Блэк разместился с другой стороны от лежащего на стойке гиена. Кивнул Волниру и повернулся к допивающему остатки со дна носорогу. Дождался, пока тот опустит бокал, встретив отнюдь не располагающий к беседе взгляд. — С чего вдруг?

— Спроси этого, — Фрэнк презрительно покосился на истекающего кровью зверя, — он любит потрещать.

— Вряд ли у него остались силы на это, — Блэк слегка пихнул судорожно дышащего в агонии гиена. Раны, что были на виду, не казались смертельными. Но даже так лужа крови под его стулом сводила шансы на поправку к минимуму. Не говоря уже про бар, что наверняка стал для него спасением, но он же и округлил их до нуля… — А я его помню… — Блэк всмотрелся в подозрительно знакомую морду. — Разве он не один из твоих?

— И что?

— Да так, — Блэк пожал плечами. — Просто интересно: из-за чего весь сыр-бор разгорелся?

— Он предатель, — Фрэнк взялся за стоящую рядом бутылку. Наклонил, подливая пойло в свой бокал. — Этим всё сказано…

— Я предатель?

Носорог удивлённо замер. Медленно повернулся на сказанные слова, ставя бутылку на место. Сначала недоумевая, но вскоре настороженно всмотрелся в Кина. Как и все, кто был рядом.

— Нет. Это ты меня предал, Фрэнки. — Кин не обращал внимания на наведённые на него взгляды. Продолжал выцарапывать свой рисунок на стойке, ворочая в пальцах бокал. — Хотел убить? Хотел. Но не смог. Я сбежал. И сейчас ты рядом… Гадаешь, скажу ли я что лишнее перед смертью. — Фрэнк перевёл взгляд на лежащего сбоку гиена. Он догадался, но только Блэк видел, как гиен беззвучно шевелит пастью, не в силах произнести что-либо. Кин же решил озвучить его последние слова. — Я никогда не был крысой, Фрэнки. Никогда не говорил лишнего. Но сейчас я скажу. Говард Волнир. Ты просто больной ублюдок… Но теперь все наконец перестали сцать и решились тебя убрать. И Фрэнк тоже этого хочет. Скоро от вас всех здесь ничего не останется… Катитесь… В бездну.

Кин замолчал. Безучастно приподнял бокал, рассматривая блики янтарной жидкости под тёплыми лучами лампочки. Больше произносить было нечего. Но даже так последние слова мертвеца продолжали отголоском звучать в головах остальных.

Это было предупреждение и месть Фрэнку. И сейчас Блэк наблюдал, как тот сидит на своём месте, гневно буравя своим взглядом труп гиена. Наверняка думает, как ему быть дальше и что предпримет Волнир на это. Дурак. Ведь правила бара никто не отменял.

Блэк посмотрел в зал. Как он и догадывался — посетители ничего не слышали. Хотя если бы и расслышали, вряд ли бы они это показали, продолжив заниматься привычным делом. Но всё же Кин говорил не для лишних ушей… Вот только Гордон оказался здесь некстати. Но его задумчивое выражение не сильно-то изменилось…

— Забавно, — Блэк перевёл взгляд с пантера на сломанный рог носорога. — Значит, собрались от нас избавиться? Нехорошо как-то, Фрэнки…

— Нет, — носорог поднялся. Тихой ненавистью посмотрел на Волнира, всё ещё раздумывающего над словами мертвеца. — Только от него.

Фрэнк положил плату за спиртное на стойку., ушёл под стеклянным взглядом Блэка, больше не произнеся ни слова.

— Видно, и мне пора, — Гордон подхватил шляпу, провёл вдоль полей, поместив её на голове. — Было приятно с вами пообщаться, Мистер Волнир, — его хитрый взгляд сверкнул из-под краёв ткани, когда он приподнял голову. — И мне жаль, что произошла такая досадная промашка. Наверняка она сильно изменит ход игры.

— Ты прав, — Волнир сменил задумчивое выражение морды на привычное, всмотрелся в пантера. — Теперь старейшины будут исходить из того, что я знаю об их планах. Но я не вижу в этом ничего досадного. Чем сложнее игра, тем слаще победа, особенно когда ставка — жизнь.

— Может, и так, — пантер не спеша поднялся с места. — Я об этом узнаю, когда выиграю и займу ваше место.

— Другого ответа и не ждал, — Волнир оживлённо улыбнулся. — Но и поддаваться я не собираюсь.

— Не нужно, — Гордон улыбнулся в ответ. — Это меня только оскорбит. Завтра я снова приду, — он кивнул, уверенно зашагав к выходу. — У меня ещё осталось множество вопросов…

Блэк проследил, как пантер скрылся в проёме, старательно стараясь сложить картинку в голове, но мозг отчаянно отказывался понимать произошедшее.

— Ваше величество, — Блэк повернулся к Волниру, — ты заебал. Значит, этот Гордон — наш враг, а ты мало того, что ни слова нам, так ещё и активно любезничаешь с ним. Что-то это совсем не похоже на тебя. — Олень лишь хмыкнул в ответ, и волк переключился на гибрида. — А ты, Кин, тоже хорош. Раз здесь сидишь, значит, не можешь не знать, о чём они болтают и тоже молчок. Красавцы, нечего сказать.

— Теперь знаешь, и что это меняет? — Волнир пронаблюдал, как Блэк проигнорировал вопрос, вновь всмотревшись в зал. — Ничего. Продолжаем работать, как и раньше. А насчёт Гордона — я его просто посвящаю в хитрости нашего дела. И, если он выиграет, буду знать, что он справится на моём месте.

— Забавно. Впервые вижу, чтобы ты не был уверен в победе…

— Можешь списать на возраст.

— И всего-то? И поэтому ты стал настолько наивным, раз думаешь, что он ничего не разболтает?

— Не разболтает. Гордон — джентльмен, и в его честном слове я уверен.

— Как знаешь, — Блэк только и смог раздражённо фыркнуть.

— А что насчёт тебя? — олень с интересом подался вперёд.

— Меня?

— Можешь выйти из игры. Я тебя уже давно не держу…

— А какой в этом интерес? — Блэк не дал договорить, азартный оскал так и наполз на его морду, когда он вновь посмотрел в зал. — Никакого.

— Ну, раз так, — Волнир достал из-за пазухи карточку, передал её Блэку, — твой заказ. Или ты думал, что я просто так сказал тебе прийти через три часа? — Волнир вдруг стал куда менее дружелюбным. — И ты серьёзно опоздал.

— Подумаешь… — Блэк перевернул карточку. Вчитался в заказ, пока не перевёл взгляд на Волнира, подозрительно нахмурив брови. — Парочка ирбисов? — каменное выражение морды оленя не изменилось, и Блэк отправил ему карточку обратно. — И не говори, что это совпадение. Многовато что-то ирбисов за один день…

Волк посмотрел в дальний угол зала, встретившись с настороженным взглядом Мун. И заметил, как её зелёные глаза весьма неоднозначно сверкнули из-под капюшона.

— Не скажу, но этот заказ от меня.

— Даже так…

— И постарайся выполнить его до рассвета. Адрес запомнил?

— Ага. И раз уж пошла о них речь… Зачем тебе эта девчонка, ты рассказывать не собираешься, верно?

— Не сейчас, — олень хитро улыбнулся и задумчиво провёл пальцами вдоль заросшего подбородка. — Но когда-нибудь…

— Всё с тобой ясно. Ладно, жди до рассвета…

Мун наблюдала, как столики стали пустеть. Намного быстрее, нежели они заполнялись. Посетители словно сговорились и уходили едва ли не один за другим. Не прошло и десяти минут, а уже почти никого не осталось. Только этот гибрид, бармен и парочка зверей вместе с Гарри, что доигрывали последнюю партию в блэкджек. Но почему-то она смотрела вовсе не на них. Звук капающей крови на грязный пол только недавно стал тревожить её слух. И он же не давал Мун отвести взгляда от мёртвого гиена, что так и остался незамеченным никем…

— В бездну! — раздосадовано выпалил кабан, примирительно показавшему ладони, Гарри. — Твоя взяла.

— Да не парься так. Сегодня просто карты на моей стороне. — Гарри усмехнулся, собирая колоду вместе. — Всё равно ты почти ничего не проиграл.

— Угу, — промычал лис, отбросив пару карт к остальным. — Не то что я. Пора закругляться.

Троица поднялась, направившись к выходу. И только Гарри замедлился, по пути поддев так и нераскрытый за ночь футляр гитары, закинул его за спину и, заметив краем глаза Мун, повернулся к ней.

— А ты чего сидишь? Закрытие уже вот-вот.

Мун невольно вздрогнула, словно пришла в себя от мрачного сна. Посмотрела на его жизнерадостную морду — нет, сон и не думал кончаться.

— Она остаётся, — Волнир произнёс, вытирая один из последних стаканов на стойке.

— Да? — удивлённо спросил Гарри, прежде чем перевести немного ошарашенный взгляд с оленя на промолчавшую Мун. — Тогда буду рад встретиться снова.

Гарри на прощание кивнул. Ушёл, как и все, снова оставив её наедине с ними…

Бармен забрал последний бокал из лап гибрида. А тот словно очнулся, когда лишился его. Сначала приподнял голову, недолго смотрел в никуда, пока не вышел из-за стойки. Медленно обошёл лужу крови, всматриваясь под ноги, и ушёл к лестнице, скрывшись на ней. Вскоре, на свет вышел гризли из входного проёма. Он с легкостью поднял тело гиена и унёс его куда-то за дверь, из которой утром и притащил завтрак…

— А сейчас разберёмся с тобой, — Волнир присел напротив Мун, вытащив из-за пазухи пронумерованный ключ, положил его на стол, откинув к ней. — Это к пятой комнате наверху. Теперь она твоя. — Волнир дождался, пока смысл фразы дойдёт до неё. Продолжил, увидев в глазах непонимание. — Я нанимаю тебя. Будешь работать официанткой. Подметать, разносить заказы, мыть пол и так далее. Всё, что от тебя потребуется, чтобы остаться — соблюдать несколько простых правил. Первое — не убивать гостей. Второе — не воровать у гостей. И через некоторое время, как я и обещал, станешь свободной и избавишься от проблем с законом. Думаю, на этом всё. Вопросы?

Мун закрыла дверь. Медленно повернула ключ в замке, расслышав тихий щелчок. Но не смогла отделаться от чувства, что опасность всё ещё рядом. Слишком давно она не чувствовала этого страха. Дикого. Пронизывающего тело и сковывающего движения настолько, что убежать невозможно. Забыла его. И он снова дал о себе знать…

Молча стиснув клыки, она медленно сжала пальцы в кулак, выпуская когти. Ощутила, как они вонзились в ладони и позволила им проникнуть глубже под кожу, зажмурив глаза от боли.

«Нет».

Она не заметила, как перестала дышать. Всецело отдалась боли, пока давление в груди не перешло в голову. И только задрожав и упав на колени, облегчённо выдохнула, вновь раскрывая глаза.

Тело почти не слушалось. Достигнув предела, больше не выносило ни усталости, ни нервного напряжения, что преследовало уже не один бессонный день. Мун бездумно посмотрела на дрожащие пальцы. На кровь, что слабо сочилась из ран. И только дотронувшись, вновь почувствовала, что всё ещё жива. Никогда раньше она не ранила себя так. И сейчас она едва смогла вспомнить, зачем сделала это. Хотела наказать себя за сковавший страх. Безумие…

Мун с трудом поднялась с пола, и мельтешащая пыль взвилась в воздух, последовав за ней. Мешая спокойно дышать, кружилась вокруг и усаживалась на всё ещё мокрую одежду, пока ирбис шла к уборной. Она включила неоновую лампу над умывальником и смахнула с зеркала пыль. Всмотрелась в своё тусклое отражение и приблизилась к нему, собираясь оттянуть раздражённое левое веко. Но вовремя остановилась, заметив застывшую грязь на кончиках окровавленных пальцев.

Вода обожгла раны, и только сделав её холоднее, Мун смогла смыть всю кровь и пыль. Откинув капюшон, сполоснула лицо, стараясь очистить и его. Но грязь слишком сильно въелась в шерсть, чтобы сдаться так легко. Прекратив, Мун оттянула веко левого глаза.

Он был воспалён. Покрыт сетью покрасневших сосудов, заполонивших весь белок и сходившихся в одной точке: хрусталике. След клейма… Увидев его, Мун только чётче вспомнила процедуру вживления. Как ремни не давали пошевелиться. Как расширители раздвинули веки и хирург медленно удалил хрусталик, чтобы заменить на искусственный с устройством слежения. Она ничего не чувствовала тогда. Но сейчас её не оставлял нестерпимый зуд.

Мун отстранилась. Обернулась, собираясь выйти из ванной, когда взгляд зацепился за небольшой металлический шкафчик, прикрученный к стене. Красный крест на его дверце легко дал понять, что в нём может лежать. Но внутри она нашла только одинокую упаковку бинта.

— И никакого обезболивающего…

Мун закрыла опустевшую аптечку. Вернулась в единственную комнату и, сбросив бинт на койку, встала перед дубовым шкафом. Его дверцы не поддались сразу, когда она потянула их на себя. И один несильный рывок стал ошибкой, заставившей её зажмуриться в ожидании, когда очередная огненная вспышка утихнет в груди. Проклиная всё и вся, Мун почувствовала, как двери сошли с мёртвой точки.

Всё, чего она желала — найти хоть что-то, чем можно было бы заменить эти мокрые тряпки и, наконец, выспаться в тепле. Но увиденное за плавно раскрытыми дверьми на миг удивило. Внутри была её одежда. Аккуратно разложенная по полкам, развешенная на плечиках, словно тут ей и было самое место. Правда, удивление быстро ушло, ведь стало ясно, куда всё пропало из схрона. Мун была там, прежде чем направиться в бар, но не нашла ничего внутри. Даже из тайников всё исчезло: дисы, не сбытые перекупщикам украшения, вещи, поддельные документы. И это стало очередным предлогом прийти сюда по указке не понять кого. Как и это устройство в зрачке…

Мун прикоснулась к сложенному в выдвижной полке одеялу. Неосознанно почувствовала, какое оно приятное и мягкое на ощупь, чтобы, больше не задерживаясь, скинуть на койку. Облегчённо сбросила с плеч тяжёлый плащ. Взялась за осевший свитер, заранее поняв, что ей предстоит вынести. Стиснув зубы, резко потянула за ворот, и испепеляющее пламя тут же вспыхнуло в груди, лишив чувств. Но тело продолжило рывок, пока, наконец, не высвободилось. Мун вытянулась и запрокинула голову, не сдержав слишком громкий в тишине глухой стон. Замолчала и больше не двигалась, тяжело переводя дыхание в ожидании, пока боль утихнет и возвратит остальные чувства. Она не гадала, сколько это продлится. И оттого облегчение пришло внезапно. Вместе с лёгким ветром, проникшим сквозь щель окна и ласково взлохматившим шёрстку на теле.

Мун без сил уронила свитер под ноги. Аккуратно прикоснулась к ушибу и, прощупав рёбра, догадалась, что кости целы. Или казались таковыми…

Распаковав бинт, Мун зажала его кончик в зубах. Плотно обмотала вокруг груди, медленно сдавив рёбра, пока не стало тяжелее дышать. И только убедившись, что боль осталась терпимой, разорвала бинт клыками и осторожно завязала узел. На перевязку ладоней ушло куда меньше сил. И, покончив с ними, Мун с трудом стянула прилипшие джинсы. Больше не держась на ногах, повалилась на койку и накрылась с головой одеялом, обняв под ним хвост в попытке согреться вновь. Блаженный сон мгновенно ослепил разум и не позволил заметить: в неярких утренних лучах дождя больше не слышно…

— С добрым утром.

Мун остановилась на лестнице. Но, услышав эти слова, поняла, что в этом больше нет смысла. Последние пять ступенек миновали, а за ними появились пустые столики с перевёрнутыми на столешницах стульями. И ещё недавно измазанная кровью, теперь же вычищенная барная стойка.

— А мне казалось, что ты из тех, кто любит поспать, — одноухий волк сидел там же, где и в прошлый раз. Ухмылялся своей бесячей мордой и с прищуром всматривался, пока она подходила ближе. — И что ты там хотела подслушать, если я сижу тут один? А может, просто боялась?

— Сколько сейчас времени? — Мун села через пару стульев от него. Невольно повела ушами, облокотившись о стойку и заглянув в его стеклянные глаза.

— Ну… — Блэк протянул, и она заметила, как его взгляд опустился ниже. — Светило уже давно встало. И могу предположить, что до открытия заведения пару, может, тройка часов… — изучая, прошёлся по телу и переместился на её скрещённые ноги. После вернулся обратно к глазам. — Где успела приодеться? Не помню, чтоб кто-то из парней носил что-то такое и мог одолжить, — пьяно усмехнувшись, он повернулся к стойке, подняв стоящую рядом рюмку. — Хотя эта одёжка тебе явно больше идёт, чем тот мешковатый балахон. И… Не хочу давить на больное… — он опрокинул в себя спиртное. Повернулся и, хитро улыбнувшись, опёрся подбородком на кулак. — Мне мерещится, или от тебя грудь сбежала?

— Мерещится, если учесть, что её и не было.

— Хех, не прибедняйся. Ещё вчера мы стояли в обнимку, а натуральные формы от обманки так отличить проще простого, — Блэк с удовольствием отметил, как вздрогнул кончик её хвоста. Маска мнимого спокойствия всё хуже держалась на её безмятежном лице. — И раз уж нам жить вместе, может, расскажешь о себе?

— Ну, раз ты так просишь… — Мун всколыхнула ногой. Повернулась к пустому залу, облокотившись на стойку спиной. — Сирота. Попрошайничала на близких к куполу кольцах. Иногда воровала у местных, пока не дошло, что так намного больше шансов прокормиться. Но недавно там понатыкали сенсоров «ИТЛИТ». И мне пришлось отойти к наружному кольцу, где меня успешно скрутили, — она повернулась к волку, стараясь распознать хоть одну эмоцию за фальшивой улыбкой. — И вот я здесь. Доволен?

— Нет, — Блэк прищурил глаза. — Могла бы рассказать историю получше. А эта вышла совсем скучной…

— Как знаешь. Только вот мне некогда было скучать, — она холодно отвернулась. В затянувшейся паузе осмотрелась вокруг. — Где остальные?

— Кто знает… Может, в здании, а может, и где снаружи. Я не слежу, — Блэк ещё недолго всматривался в её профиль. Заскучав, звонко надел рюмку на горлышко початой бутылки и поднялся с места. — Раз уж ты здесь, прибери за мной, — он остановился рядом. Позволил ей почувствовать запах свежей крови и совсем недавней смерти, следовавшей по его пятам. — И не забудь отплатить Чаку. Он прибрался тут, хоть это и твои обязанности…

Блэк прошёл мимо. Но Мун не проследила за ним дальше. Что-то внутри заставило её отвлечься и прислушаться к ощущениям, когда она учуяла этот запах. Он принадлежал не гиену. Не его крови, а словно кого-то другого. Она уже дышала им, но не могла вспомнить… Показалось?

— Блэк? А ты, я вижу, не спешил.

— На обратном пути заглянул в ещё одно место, — одноухий волк обогнул спустившего с лестницы Волнира. — Твой заказ выполнен в срок, так что никаких претензий слушать не собираюсь…

Волнир, похоже, и не собирался говорить ему что-то ещё. Только обернувшись, недолго всматривался вслед, не размыкая кистей за спиной. И даже когда он посмотрел на Мун, она не смогла распознать: был он недоволен или же нет?

— Чаю? — олень прошёл за стойку, и она, утвердительно кивнув, повернулась к нему. — Надеюсь, вчерашний пришёлся по вкусу. Всё же дефицитный товар, а ты им залила стойку.

— Это случайность, — Мун следила за его спокойными движениями. Дождалась, пока он поставит чайник на мини-плиту и вновь повернётся к ней. — Кто вы?

— Не ты ли недавно ответила «нет»? — могло показаться, что он усмехнулся. Но его тон показался даже приятельским. — Тогда было самое время задавать вопросы.

— Это же не значит, что их больше никогда не появится.

— Ну, раз так, я, пожалуй, отвечу… Только уточним: кто я, или кто мы все?

— Кто вы? Мистер Волнир, — Мун вкрадчиво постучала коготками по засаленной стойке.

— Говард. Так проще. Официально меня называют разве что клиенты или же враги. Но ты же не мой клиент…

В его твёрдом взгляде что-то изменилось. Он стал пристальнее, и Мун, ещё не успев привыкнуть к нему, едва сдержалась, чтобы тут же не опустить глаз.

«Не дождётся…».

Вода на огне вскипела, и чайник тихо засвистел, набираясь смелости. Говард отвернулся, позволив Мун немного расслабиться и нервно повести по полу хвостом.

— Наверное, будет лишним упоминать, что я олень. Добавим сюда должность так-себе бармена. Ну, и владельца заведения, в котором ты сейчас находишься, — он поставил наполненную кружку перед Мун. Расслабленно опёрся на стойку, наблюдая, как она всмотрелась в несколько блуждающих чёрных листьев, всплывших на гладкую поверхность кипятка. — Прежде чем рассказать больше, мне стоит спросить. Насколько хорошо тебе известно о внешнем городе? О преступном мире? О тех же группировках?..

— То, что они есть, — Мун обхватила кружку, узнав в ней ту же, что она получила в прошлый раз. Перевела смелый взгляд на Говарда. — Никогда не расспрашивала о них, чтобы не привлекать внимания. А внешний город — несколько заведений, созданных отбросами для нелегальных развлечений вне колец. Отдыха. Ещё и впридачу чёрный рынок. И, если сложить всё воедино, мы сейчас как раз в нём.

— Заведения, созданные отбросами…

— Я не это имела ввиду, — Мун поздно опомнилась, услышав его задумчивый тон.

— Но это и есть ответ. И весьма верный. Все мы здесь отбросы, в том числе и я. Было бы глупо считать как-то иначе.

— Разве? — она невольно удивилась, совершенно не ожидая подобных слов. Недоверчиво хмыкнула. — Конечно… Отброс, способный избавить от срока. Отброс, имеющий связи с копами, настолько прочные, что те спокойно отпускают приговорённых прямо из-под конвоя. Ещё и снимают с них кандалы и выдают вещи с записками в карманах… — пара бумажек упали на стойку, когда она вытащила их из кармана. — Это ведь ваше?

— Верно, — олень усмехнулся, повернув одну из них к себе, и, прочитав, оттолкнул обратно к Мун. — Оставь на память. Мне-то они точно больше не пригодятся.

— Но вы так и не ответили. Вы не отброс. То, как на вас вчера смотрели и как вы держались… Почему к вам так относятся? Даже не осмеливаются перечить…

— А ты бы стала перечить мертвецам?

Его массивные рога качнулись, отбросив недобрую тень на стойку и возведённые к нему глаза ирбис. Мун не осмелилась продолжить, и непонимание промелькнуло в её глазах, когда Говард довольно отстранился от стойки и продолжил, скрестив руки на груди:

— Большинство из нас — крайне суеверные создания. И поэтому мне до сих пор кажется странным, что мы отвергли религию. Но стоит хоть кому-то заработать определённую репутацию, так все тут же принимают её, как должное, не рискуя проверять. Нечто подобное произошло и со мной. И теперь репутация работает на меня, а я работаю на неё. Так всё и устроено в нашем мире. И этого достаточно, чтобы остаться в первых рядах, даже будучи отбросом. Но разве тебе это так хочется знать?

Мун не знала, что ответить. Всматривалась в кружку чая, размышляя: стоит ли? Или же оставить всё, как есть? Ведь чем меньше она знает, тем больше шансов, что ей позволят уйти… Дожидаясь, Говард забрал оставленную Блэком бутылку и опустил её под стойку. И, когда он встал, как прежде, Мун уже всё решила.

— Зачем я вам? Я не верю, что всё это для того, чтобы найти кого-то на роль официантки…

— И не верь, — Волнир вернулся к своему прежнему тону. — Нередко появляются заказы, когда приходится что-то доставить в определённое место. Здесь ты мне и понадобишься. Вдобавок к официантке станешь своего рода курьером, когда это будет нужно.

— И почему этого не могут сделать тот же Ганс или Блэк, например?

— Уже всех запомнила? — Говард не стал ждать ответа, узнав его без слов. — Видишь ли, наша организация в довольно шатком состоянии. Много кто хочет от меня избавиться. А значит, и те, кто рядом со мной, тоже не в безопасности.

— Блеск. И я должна стать громоотводом? Куском мяса, которого не жалко?

— Да. Но я советую не забывать, что у тебя нет иного выбора, — он указал на свой левый глаз. Явно подразумевая устройство слежения, вживлённое ей. — Неприятные ощущения, верно? Пока ты работаешь на меня, насчёт него можешь не беспокоиться. Оно останется неактивным. А твоё дело уже испарилось из архивов полиции…

— Слабое утешение для той, кого ждёт смерть на первом же поручении.

— Слишком пессимистичное настроение. Будем реалистами: куда больше шанс, что тебя никто не тронет.

— Это уже оптимизм.

— Да нет. Просто ты никто. Подумай сама, зачем тебя устранять? Ты не боец. И мне твоя смерть никак не навредит. Разве что только бизнесу. Но ради этого они не станут стараться, ведь они сами заинтересованы в том, чтобы всё продолжалось. Только не со мной у руля. Пытать тебя тоже никто не станет, потому что ты только появилась и ничего не сможешь сказать. А если и скажешь, все сочтут это за ложь, так что и очернить меня у них не выйдет. Первые три, может, даже четыре месяца ты, скорее всего, будешь в безопасности. И если до того момента они не смогут избавиться от меня или придумать что получше, тогда возьмутся за тебя. Три месяца — это срок, который от тебя требуется. Намного меньше, чем тот, что назвали в суде, да? И забыл упомянуть, что он оплачиваемый. После я помогу тебе. Сменишь имя, если захочешь, можешь даже и внешность. Воля твоя.

— И жить в постоянном страхе? Оглядываться и ждать, что за мной придут? Это не свобода…

— Свобода. Ведь тебя ничто не будет сдерживать. Да и с моей смертью ты снова станешь…

— С вашей смертью? — она всмотрелась в его твёрдый взгляд. — Говорите так, будто уже знаете её день. И как долго ждать? Да и что, если вы сдохнете быстрее, чем срок выйдет? Что тогда будет со мной?

— То же, что и по окончанию трёх месяцев. Разве что менять имя даже не придётся, — он ухмыльнулся и вновь опёрся на стойку, пристукнув копытами и приблизившись к ней. — Уже планируешь, как убить меня?

— Нет.

— А почему бы не попытаться?

— Ваши шавки наверняка решат отомстить, раз остаются рядом в подобной ситуации.

— Ну… Хорошее умозаключение, правда, я не так сильно в нём уверен, как ты.

— Но почему я? Вы могли найти любого на роль курьера. Зачем было так усложнять, вытаскивая меня?

— Это не так: любой не подходит. И со временем ты должна понять, почему.

— И снова не ответ, — Мун раздражённо вздохнула, прежде чем сделать глоток. Вкрадчиво зашептала. — А гризли не впустил потому?..

— Чак? — впервые она почувствовала, что Волнир замялся. — Скажем так… Небольшая несогласованность с персоналом. Что ж, допивай. И пора приниматься за работу…