Приговорённый к жизни

Ted R. Blasingame

Глава 1

Ревность и преступление

На первый выстрел никто не обратил внимания - его заглушил гомон голосов, музыка и треск фейерверков, запускаемых в честь приближающегося Нового Года. Второй пришёлся на случайное затишье, но его тоже могли принять за хлопок петарды, если бы не последующие события...

Мужчина, танцевавший с грациозной черноволосой красоткой, вдруг вздрогнул всем телом, пошатнулся, судорожно пытаясь сохранить равновесие, но его колени подогнулись и он рухнул на землю. Его партнёрша застыла на месте, прижав ладони к губам, и первой завопила другая женщина, которой кровавая пена забрызгала её светлое вечернее платье.

Будь стрелок благоразумней, он скрылся бы сразу едва убедившись в смерти своей жертвы, но вместо этого он бросился в толпу замерших мужчин и визжащих женщин, быстро приближаясь к застывшей черноволосой девушке. Несколько мгновений она стояла на месте, молча взирая на своего партнёра по танцу, который лежал у её ног во всё увеличивающейся луже крови, но когда широкая ладонь грубо схватила её за запястье и потащила прочь от кровавого зрелища, она непроизвольно взглянула вверх. Увидев смуглое лицо мужчины и узнав его, девушка вздрогнула от неожиданности и из её груди вырвался испуганный крик.

Продолжая вопить от ужаса, женщина колотила своего похитителя свободным кулаком, изо всех сил пинала его по ногам своими безносыми танцевальными туфельками, и даже боднула в квадратную челюсть головой, но тот упрямо двигался вперёд. Однако из-за толчеи и сопротивления пленницы, стрелок не смог скрыться так быстро и незаметно, как намеревался. Сразу несколько мужчин поняли, что прямо у них под носом происходит попытка похищения и вцепились в него, пытаясь становить.

Чтобы удерживать девушку, стрелку пришлось спрятать револьвер во внутренний карман куртки, поэтому ему нечем было припугнуть парней. Он не глядя отмахнулся, кого-то ударив, но тут же получил пару ударов в ответ и был повален на землю лицом вниз с заломленными на спину руками. Один из мужчин для верности ещё и придавил коленом отчаянно дергавшегося негодяя.

Большинство празднующих даже не заметили этой короткой схватки – всё их внимание было приковано к внезапно упавшему мужчине, однако никто не осмеливался приблизиться к всё шире растекавшейся луже крови. Какой-то смельчак присел рядом с лежащим, собираясь проверить пульс, но его грубо оттолкнули прочь, не дав ничего сделать.

Двое полицейских, по-видимому находившиеся где-то неподалёку, пробившись сквозь толпу, принялись отгонять зевак от места преступления. Тот полицейский, который отогнал склонившегося над телом мужчину, сам присел рядом с подстреленным, стараясь не запачкаться в крови. Он потянулся к шее, чтобы пощупать пульс... но разглядев, кем оказался пострадавший, непроизвольно поморщился. Через пару мгновений коп, собравшись с духом, всё же зарылся пальцами в густой мех на шее жертвы, и с трудом нащупал слабые толчки в сонной артерии.

– Он ещё жив! – крикнул офицер своему напарнику и сдернул с пояса рацию, чтобы вызвать скорую.

– Тише! Успокойтесь! – громко обратился второй коп к собравшейся толпе, однако ему пришлось скомандовать несколько раз, прежде чем взволнованные обсуждения превратились в негромкое бормотание. В это мгновение сквозь толпу протолкалась темноволосая девушка, и упав на колени прямо в кровь, зарыдала, обнимая своего любимого...

– Мэм, пожалуйста, отойдите, – попросил офицер, опуская ладони ей на плечи с намерением отвести прочь. – Машина скорой помощи уже в пути.

Но девушка не двинулась с места и лишь взглянула на него блестящими от слёз глазами. Офицер убрал руки, вздохнул и присел рядом:

– Вы знаете, что случилось?

В ответ она с болью и гневом в голосе буквально выплюнула:

– Это был мой бывший жених! Это он стрелял!!!

Услышав её слова, кто-то из толпы крикнул:

– Сюда! Его уже схватили!

Второй коп тут же двинулся в сторону голоса. Толпа расступилась, и он увидел широкоплечего мужчину с короткими рыжими волосами, которого прижимали к земле несколько крепких парней. Офицер одобрительно кивнул им и опустился рядом, доставая наручники.

– Вы арестованы по подозрению в покушении на убийство!

Не особо церемонясь, полицейский обыскал убийцу, и найдя документы, громко прочитал для свидетелей имя и фамилию, после чего принялся диктовать задержанному его права. Тот лежал молча, благоразумно оставив всякие попытки вырваться.

Прошло несколько долгих минут и большинство людей вернулись к прерванному веселью. Лишь непосредственные свидетели по-прежнему толклись неподалёку, молча наблюдая за действиями подоспевшей бригады медиков. Один из врачей осторожно осматривал раненого мужчину, когда тот вдруг закашлялся, харкая на асфальт сгустками бурой крови, конвульсивно дёрнулся и затих. Врач проверил пульс, виновато пожал плечами, констатируя смерть, и перевернул бездыханное тело на спину. Брюнетка ткнулась лицом в плечо стоящего рядом полицейского, чтобы не разреветься в голос, а у нескольких людей в толпе, до сих пор не понявших, кем был убитый, вырвался дружный вздох удивления.

Хотя генетически измененные антропоморфные существа становились всё более привычными в обществе, на улице встреча с ними была еще редким событием, поэтому большинство людей, увидевших их впервые, испытывали полярные чувства: либо симпатию и дружелюбие, либо страх наполовину с омерзением.

Необычные, явно сшитые на заказ сандалии на ногах, свободные голубые джинсы, клетчатая фланелевая рубашка и лёгкая куртка – на первый взгляд всё выглядело обычно. Да, фигура существа в целом была человеческой, но вот кошачья морда, когтистые пальцы и похожий на толстую верёвку длинный хвост, прежде спрятанный под полами куртки и покрытый как и всё тело коричневато-рыжим мехом, прямо говорили о том, что погибший не являлся человеком. Он был антропоморфным горным львом, и на его звериной морде с едва заметными человеческими чертами застыло посмертное выражение страдания.

Не обращая внимание на кровь и резко изменившееся настроение толпы, черноволосая девушка упала на грудь своего любовника и горько зарыдала…

Глава 2

Краткий урок истории

Человек всегда стремится к экспансии. Он не может просто жить в гармонии с природой, он обязательно меняет её, меняет себя, старается быть лучше, выйти за пределы возможного. Именно это делает человека – человеком. Ни внешность, ни цвет кожи, ни наличие или отсутствие хвоста... только стремление вперёд.

Цокот каблуков в коридоре сменился шорохом открываемой двери, и профессор Флин, невысокая женщина в годах, уверенно вошла в аудиторию. Коротким кивком приветствовав немногочисленных студентов, она прошла к кафедре и начала лекцию.

– Итак... примерно в середине двадцать первого века учёные, много лет исследовавшие тахионы, наконец смогли обойти ограничения традиционной физики и создать сверхсветовой двигатель. Это открытие позволило человечеству заняться непосредственными исследованиями ближайших планетных систем, ведь теперь путь туда занимал не сотни лет, а всего несколько месяцев. Сперва были отправлены автоматические зонды, вслед за ними последовали экспедиции с людьми. Хотя полёты были небезопасны и многие корабли пропадали без вести, исследования продолжались, поскольку человечеству остро не хватало места на перенаселённой старушке Земле.

Из всех открытых планет пригодными для заселения оказались только шесть - Бастейн, Бонестел, Диаманта, Яван, Хепри и Монарх - все получили названия по именам астрономов, первыми их обнаруживших. К сожалению, из-за многочисленных несчастных случаев и суровых условий чужих планет среди первых поселенцев была очень высокая смертность - многие были просто физически не способны адаптироваться к ним.

Однако вскоре случился серьёзный прорыв в другой области исследований, который навсегда изменил человечество. Учёные-генетики, занимающиеся поиском лекарства от рака, смогли взять у больного одну повреждённую клетку и исправить ошибки в её ДНК. Но чтобы победить болезнь, необходимо было каким-то образом заставить эту клетку передать новый генетический код всем клеткам в больном организме. И решение было найдено.

Профессор Эдинбургского университета Оливер Макьюэн упорно работал над проблемой несколько лет, прежде чем случайный эксперимент с гоэтазином увенчался успехом. Разумеется, новый препарат был тщательно проверен и клинически апробирован, прежде чем была полностью доказана его эффективность и безопасность для людей, и в конце концов стал настоящим чудом. Хотя даже по сей день невозможно предотвратить заболевание раком, излечиться от него стало вполне по силам каждому.

Через несколько лет генетики из Земного Колонизационного Союза в тайне от всех принялись экспериментировать на заключённых, используя метод Макьюэна с целью объединить ДНК человека c другими земными формами жизни, дабы увеличить шансы будущих колонистов на выживание. В основном использовали геномы различных хищников – волков, лис, крупных кошек и медведей.

Эксперимент увенчался успехом и привёл к возникновению четырёх новых рас, названных на латинский манер по тем видам, из которых их произвели – канис, вульпус, фелинес и урсус. Анатомия ног этих антропоморфов была ближе к звериной - они передвигались практически на пальцах, а не на стопах, - однако модификация опорно-двигательного аппарата и соответственно усиленная мускулатура позволяли им свободно ходить на двух ногах. Передние руки-лапы имели противостоящие большие пальцы, чтобы пользоваться привычными людям инструментами, а также специальные подушечки как у животных, используемые при беге на четырёх конечностях. Язык и голосовые связки были изменены под нашу речь, а человеческий интеллект соседствовал с набором основных, характерных для каждого вида инстинктов. Благодаря густому меху и прослойке жира эти новые существа практически не нуждались в одежде, разве что для прикрытия гениталий. И поскольку все они когда-то были людьми, многие носили её по привычке или следуя своеобразной моде. Разумеется, дизайн одежды соответствовал их новым телам.

В ходе трансформации мозг испытуемых подвергался хирургическому вмешательству, целью которого было стереть воспоминания о криминальном прошлом, после чего по сути новые личности обучались всем необходимым в колониях специальностям.

Как только набралось достаточное количество успешно изменённых и подготовленных людей, была учреждена Программа Колонизации Антропоморфными Организмами (ПКАО), и эти новые расы были отправлены на неосвоенные планеты, чтобы проверить, смогут ли изменения увеличить их шансы на выживание в тех диких мирах. Псовых послали в качестве первых колонистов на планету Хепри, кошачьих на Бастейн, медведей на Диаманту, а лисиц на Яван.

Если бы эксперимент потерпел неудачу, никто не стал бы сожалеть о сотне-другой мёртвых зеков, но если бы удался, это могло открыть перед разрастающимся человечеством фантастические перспективы расселения к далёким звёздам, пусть даже и не совсем в виде людей.

И они сумели выжить.

В то время как чисто человеческие колонии врастали в чуждые им миры с большим трудом, искусственно созданные колонисты-антропоморфы, которых теперь называли зверолюдьми или попросту пушистыми, успешно обустраивались в новой среде обитания.

Информация об этом быстро распространилась в информационных сетях Земли, и вскоре был объявлен набор добровольцев для колоний поселенцев-антропоморфов. Сначала отклик был слабым, поскольку многие опасались, что к трансформантам станут относиться как к гражданам второго сорта, ведь от общественности не утаили, что первые пушистые – результат экспериментов на уголовниках. Однако агрессивная реклама, многочисленные преференции, уговоры, заверения в абсолютной безопасности технологий и, наконец, законодательная гарантия равенства прав пушистых и обычных людей, заставили общественность изменить мнение, и число добровольцев начало расти.

Среди них были те, кто и раньше хотел присоединиться к программе колонизации, но не решались из-за высокой смертности поселенцев. Другие просто устали от жизни на Земле и грезили о новых мирах, а некоторые хронические больные надеялись, что трансформация даст им новые силы и здоровье. Были среди добровольцев просто нищие бродяги, мечтающие начать новую жизнь с чистого листа, были и те, кто вызвался только из-за желания стать похожим на симпатичного пушистого зверька, поэтому администрации вскоре пришлось вводить ограничения и стараться не брать в программу тех, кто не имел никаких полезных навыков для колонизации других миров.

Как только добровольцы подписывали договор, начинался девятимесячный период, в течении которого собственно и происходила трансформация. Естественно, всё это время человека поддерживали, помогали, следили за психическим состоянием, проводили различные физиотерапевтические процедуры и обучали его пользоваться своим новым телом. Успешно завершив процесс, доброволец проходил одно- или двухлетний курс обучения, после чего получал назначение в одну из колоний. Поскольку генетические изменения были необратимы, обучение всем необходимым колонисту дисциплинам и, соответственно, отправка на другие планеты, были строго обязательными. Исключение делалось лишь для тех пушистых, которые оставались на Земле помогать новообращённым привыкнуть к их новым телам.

Когда программа была официально запущена, в разных частях мира было создано четыре института. Первый построили в Стокгольме, Швеция; следующий в горах Адирондак, штат Нью-Йорк, США; следом за ним в Буэнос-Айресе, Аргентина, и в городе Тойохаши префектуры Аичи, Япония.

Всё это случилось двадцать пять лет назад, и сейчас пушистые уже вполне обычны, и, благодаря успехам программы колонизации – процветают. Скоро их численность возрастёт настолько, что в колониях будет достаточное генетическое разнообразие, необходимое для самовоспроизводства без дальнейшего пополнения с Земли. Уже появилось потомство от пушистых, которые спаривались в пределах своего вида, и их дети (а может щенки, котята?) стали первыми представителями этих рас, рождёнными естественным путём.

Но существуют и противники зверолюдей. Пушистых становилось всё больше и одновременно множилось движение, объявившее «чистых» людей превыше искусственно созданных. Эти расисты призывали истреблять пушистых, однако закон стоял не на их стороне, а государственная машина всеми силами защищала права трансформированных, но, к сожалению, не везде. Некоторые страны даже объявили антропоморфных зверосуществ вне закона...

Профессор окинула взглядом аудиторию, и заметила молодую девушку с поднятой рукой.

– У вас вопрос?

– Да, профессор. А почему выбрали именно эти виды животных? Почему не выбрали енотов, горных коз, оленей, наконец?

– Выносливость, сила, агрессия. Хищники лучше всего приспособлены природой для выживания в экстремальных условиях. В колониальных мирах олени и козочки скорее пошли бы на обед любому местному плотоядному.

– А как насчёт межвидового скрещивания? – спросил другой студент.

– В природе вы никогда не найдёте помесь рыси с... гепардом например, но такое смешивание между пушистыми, созданными на основе кошачьих, вполне возможно. Однако между кошачьими и псовыми имеются серьёзные различия, поэтому общего потомства у них не будет. Это же справедливо по отношению к лисьим и медвежьим.

– Вы когда-нибудь видели пушистого воочию, мисс Флин? – спросил кто-то ещё.

– Да. Перед тем как я стала профессором в этом университете, я работала в администрации Североамериканского филиала ПКАО. Это было лет десять назад, но я всё ещё поддерживаю контакт с некоторыми пушистиками, которые успели стать моими друзьями.

– Что вы можете рассказать о своём личном опыте общения с ними?

Профессор улыбнулась и поставила локти на трибуну:

– Хмм… давайте я расскажу вам об одном интересном пушистике, который особо запомнился мне...

Глава 3

Единственный вариант

– Поднимайся, Барретт. К тебе посетитель.

Одетый в ярко-оранжевую тюремную робу, Брайан Делано Барретт лежал лицом вниз на грязном полу рядом с койкой, готовясь к следующей серии отжиманий.

Подняв голову, он сфокусировал взгляд тёмно-карих глаз на охраннике, стоявшем с другой стороны крепкой металлической решётки, в очередной раз отметив, что тот мог бы легко выступать на ринге в супертяжёлом весе – наручники, которые он держал, почти терялись в здоровенных ладонях.

– Крейн, я занят. Передай ему, пусть придёт попозже...

– Вставай, Барретт, не умничай! – нахмурился Крейн. – На том свете потренируешься!

Недовольно рыкнув, мужчина всё же поднялся. Сдёрнув висевшее на краю узкой койки рваное полотенце, он неспешно вытер лицо и шею, намеренно заставляя охранника ждать, затем повесил его назад, театрально провёл пальцами по коротким рыжим волосам, отряхнул робу и наконец, нагло ухмыляясь, направился к двери. Подойдя ближе, парень заметил ещё двух охранников с направленными в его сторону дробовиками. Впрочем, с количеством мышц у этих парней тоже всё было в порядке, интересно, в блок смертников только таких и берут?

Не сводя глаз с оружия, Барретт просунул руки между прутьев, позволив Крейну защёлкнуть на запястьях наручники, потом втянул их обратно, после чего решётка отъехала в сторону.

– Кто хочет меня видеть? – небрежно поинтересовался он, следуя за качком-охранником вдоль плохо освещённого центрального прохода и стараясь не оглядываться на вооружённых парней, шагающих в метре позади него. – Неужели поклонница?

– Вильгельм Харпер, – даже не обернувшись ответил Крейн.

– А, это тот адвокатишка, который так печётся обо мне? – буркнул Барретт, косясь на заключённого, показавшего ему средний палец между прутьев решётки. Проигнорировав его жест, он следом за охранником прошёл через раздвижные двери в соседнее помещение, повернул за угол и вышел в ярко освещённый коридор с выложенным чёрно-белой плиткой полом.

На фоне окружающих его бугаёв Брайан Барретт выглядел не таким уж большим, но его широкие плечи, сильные руки и метр восемьдесят роста очень контрастировали с костлявым тельцем престарелого чинуши-администратора, сидящим за потёртым дубовым столом рядом с другой дверью.

– Заключённый 374-937 прибыл на встречу с посетителем, – сообщил Крейн.

Служащий оторвал взгляд от лежащего на столе планшета, внимательно осмотрел всех сквозь толстые стёкла очков, затем повернулся и приложил большой палец к сенсорной пластине рядом с дверью, которая с раздражающим визгом скользнула в сторону.

– Двенадцатая... – сухо буркнул старичок, и Барретт, пройдя вперёд, оказался перед длинным рядом номерных кабинок, разделённых звуконепроницаемыми перегородками из толстой прозрачной стеклостали. В каждой стоял дешёвый пластиковый стул и допотопный телефон с тяжёлой эбонитовой трубкой. Сейчас были заняты только три из пятнадцати кабинок.

Сидящий с той стороны двенадцатой кабинки мужчина в идеально пошитом костюме имел худощавое телосложение и выглядел несколько болезненно из-за заметной одышки и ранней седины. Его тонкие пальцы нервно постукивали по ручке небольшого кожаного дипломата, но когда Брайан вошёл в кабинку, адвокат отложил его в сторону, встал и кивком головы поприветствовал своего клиента. Через мгновение мужчины сели, синхронно подняв трубки телефонов.

– Привет, Харпер, – сказал Барретт, небрежно облокотившись на узкую стойку перед окном так, чтобы тяжёлые наручники не натирали запястье. Его ноги случайно коснулись вмурованного в пол большого железного кольца к которому приковывали строптивых заключённых, но к счастью Брайан к ним не относился.

– Здравствуйте, мистер Барретт, – ответил юрист. – Как ваши дела?

– Я ещё жив, но догадываюсь, что это ненадолго.

Вильгельм Харпер несколько секунд молча смотрел на него, словно подбирая подходящий ответ, и наконец кивнул:

– Ваша казнь запланирована на полдень двадцать второго октября.

– Вот оно как…

– Да, мистер Барретт. Совершённое вами убийство получило широкий общественный резонанс и поэтому...

– Харпер, это же чушь! – раздраженно возразил Барретт. – Какое убийство?! Я застрелил животное! И меня за это приговаривают к смертной казни? Как ты мог допустить такое?! Мы должны подать апелляцию!

– Мистер Барретт, вы застрелили господина Паркера в предверии Нового года, на глазах целой толпы свидетелей, к тому же признали это перед жюри присяжных...

– Это не было убийством! – упрямо возразил Барретт. – Убийство – это когда один человек убивает другого человека! А та тварь, которую ты называешь Паркером, не была человеком!

– Позвольте напомнить, что у этой твари, как вы изволили выразиться, имелись романтические отношения с вашей невестой.

– Отношения? Да ей от этой вшивой скотины был нужен только секс! Это называется зоофилия!

– В любом случае, суд не согласен с вами, мистер Барретт. Преступление видели множество свидетелей, а по законам, принятым не так давно, зверолюди полностью приравниваются в правах и обязанностях к обычным людям, а значит, юридически защищены так же, как и мы с вами. То, что вы совершили – это убийство.

– Ты же прекрасно знаешь, что эти дурацкие законы принимались лишь для успокоения тех идиотов, которые добровольно пожелали стать богомерзкой ошибкой природы! Эти блохастые шкуры должны иметь прав не больше, чем у домашнего пуделя! Если один из них убьёт другого, можешь называть это убийством - но я убил не человека. Я застрелил опасное животное!

Вильгельм Харпер мрачно посмотрел на своего подзащитного, получив в ответ тяжёлый и гордый взгляд приговорённого к смерти. С тех пор как адвокат взялся за это дело, этот аргумент он слышал уже не раз, и как ни старался, Брайан Барретт упрямо стоял на своём.

– Если бы вы послушали меня и сослались в суде на временное помешательство, возможно я смог бы добиться пожизненного заключения, но вы не проявили перед присяжными ни малейшего раскаяния, вдобавок ещё и хвастались сделанным. И вот вам результат: казнь через три месяца, с последующей кремацией тела. Ваш прах просто бросят в ржавую бочку, стоящую где-то в подвале тюрьмы.

– Хм-м... ну, пусть так. Как сейчас казнят? Смертельная инъекция? Я засну и больше не проснусь, да? Быстро и просто – как и всё в наше время.

Харпер несколько секунд смотрел на него, затем медленно покачал головой.

– Нет, Брайан… наказание за убийство зверочеловека – смерть от рук другого зверочеловека. Аномально агрессивного и склонного к насилию. Я слышал, в этой тюрьме как раз держат одного, специально для подобных случаев. Говорят, его сутки до этого не кормят, так что кремировать после казни почти и нечего…

Впервые с начала разговора в глазах Барретта мелькнул страх. За свои тридцать пять он не раз встречался с опасностью, и уже практически смирился со своей казнью, но одно дело быстрая и безболезненная смерть, и совсем другое – долгая и мучительная, да ещё в качестве завтрака для какой-то хищной твари.

– Харпер, ты серьёзно?! И это... это что, законно? Неужели ты ничего не можешь сделать?!

– Есть вариант, но не думаю, что он вам понравится, – негромко ответил юрист.

Барретт наклонился к перегородке:

– Если с этим вариантом я не стану живым кормом для тупой зверюги, считай, что он мне уже понравился!

Немного помедлив, Харпер открыл дипломат, вытащил тонкий буклет и прижал его к стеклостальной перегородке.

Барретт нахмурился, прочитав ярко выделяющиеся на обложке буквы названия:

«Хочешь отправиться к звёздам?»

– Это еще что такое?! – угрожающе прошипел он, поднимаясь со стула.

– Сядь на место, Барретт! – прорычал Крейн, а его подчинённые дружно шагнули к рыжеволосому мужчине.

Брайан обжёг начальника караула яростным взглядом, но всё же сел, теперь испепеляя глазами своего адвоката. Охранники вернулись на место, продолжая бдительно следить за заключённым.

Вильгельм тем временем положил буклет поверх портфеля и снова посмотрел на своего клиента, сжав губы в тонкую линию. Жилы на шее Барретта вздулись и яростно запульсировали, когда он стиснул челюсти, и видя, что мужчина не собирается ничего говорить, Харпер сухо продолжил:

– Мистер Барретт, я целую неделю убеждал судью заменить вашу смертную казнь на пожизненный договор с ПКАО. Вы ведь знаете, что такое ПКАО?

Было видно, что Барретт едва сдерживается, чтобы с размаху не врезать кулаком в перегородку, рискуя сломать себе руку, но памятуя о реакции охраны он лишь до хруста в пальцах стиснул телефонную трубку.

– Да… я слышал об этой треклятой Программе Колонизации Антропоморфными Организмами... - тихо ответил он. - И ради собственной же безопасности, Харпер, не стоит даже намекать на то, что я добровольно стану одной из этих...

– Угрозы в мой адрес ничем вам не помогут, – невозмутимо сказал адвокат, ожидавший от своего клиента именно такой реакции. – У вас есть только два варианта, мистер Барретт: подвергнуться трансформации по методу Макьюэна как участник ПКАО, или принять по приговору суда насильственную смерть.

– НЕТ!!! – яростно крикнул Барретт.

Вскочив, он с размаху ударил телефонной трубкой по стеклостальной перегородке, но уже в следующее мгновение в судорогах рухнул на пол ощущая, как его снова и снова пронзает электрический разряд шокера...

Охранники подняли оглушённого Барретта и потащили его назад в надёжную и крепкую камеру в блоке смертников, но настойчивый стук по стеклу заставил их остановиться.

– Пожалуйста, подождите! – кричал Харпер. Его голос едва проникал через перегородку из стеклостали, и оглянувшийся Крейн посмотрел на него словно на помешанного, но всё же оставил обмякшего Барретта на руках своего напарника и вошёл в переговорную кабинку.

– Что вам надо? – грубо спросил он, поймав болтавшуюся на проводе трубку.

– Посадите мистера Барретта назад на его место, – попросил адвокат. – Мой разговор с ним ещё не закончен! Если он снова будет нарушать порядок, можете опять воспользоваться шокером, но пока он не дослушает меня до конца, отводить моего клиента обратно в камеру я вам не разрешаю!

– Хорошо... – недовольно ответил Крейн, и кивнул остальным охранникам, демонстративно проверив заряд электрошокера.

Барретта, всё ещё хватающего губами воздух, грубо усадили обратно на стул. Вздрагивая всем телом, мужчина наклонился вперёд, упёр скованные наручниками руки в стойку и опустил на них голову.

Харпер постучал по перегородке телефонной трубкой, и Барретт, подняв на адвоката мутный взгляд, с явным нежеланием взял свою и поднёс к уху.

– Оставь меня в покое… – слабым голосом пробормотал он.

– Нет, пока не выслушаете меня до конца, – твёрдо ответил юрист.

– Послушай, Уильям, – тихо сказал Брайан, впервые назвав адвоката по имени. – Я понимаю, что ты желаешь мне добра, но я на это никогда не пойду.

– Мистер Барретт, всего пару минут назад вы говорили, что согласны на любую альтернативу насильственной смерти.

– Но только не на эту. Ты хочешь отнять у меня всё человеческое и превратить в одного из этих зверей, которых я презираю, – продолжил Барретт спокойным размеренным тоном. – Я тут кое-что почитал про ПКАО и знаю, как они мучают своих пациентов во время болезненного и бессмысленного превращения в безмозглых тварей.

– Они не безмозглые! – возразил Харпер. – Вы не потеряете ничего из…

– Эти люди теряют ДУШУ, и я знаю, что многие сходят с ума, не в состоянии справиться с изменениями! Наверно именно это случилось с тем зверем, которого они держат тут для казней! – Барретт сглотнул и умолк, стараясь держать себя в руках, чтобы снова не навлечь на себя гнев тюремщиков. Но увидев, что те не бросаются его усмирять, продолжил:

– Я понимаю, почему Комитет по колонизации одобряет освоение космоса этими зверотварями, но они заблуждаются. У нас есть отличные технологии, машины, наука! Всё это поможет людям рано или поздно приспособиться к суровым условиям жизни в колониях. Нет никаких причин заставлять людей мучиться и превращать их в безмозглый рабочий скот.

– Мистер Барретт, я здесь не для того, чтобы обсуждать ваше отношение к зверолюдям, – терпеливо произнёс Харпер. – Речь идёт о вашей судьбе. В любом случае, Барретт, ваша человеческая жизнь закончена. Вы не хотите умирать, но приговор суда уже не отменить. Единственный вариант, при котором вы можете сохранить себе жизнь – это стать одним из пушистых. Как только процесс трансформации завершится, и вы пройдёте необходимую подготовку, вас отправят в одну из колоний, где предоставят жильё, работу, и вы будете свободно жить среди других представителей вашего вида до конца своих дней. Вы понимаете?

Барретт презрительно фыркнул.

– Я хочу подать апелляцию!

– Шансы нулевые, мистер Барретт, и прежде чем вы попросите дать вам другого адвоката, предупреждаю сразу – сейчас нет никого, кто мог бы заняться вашим делом.

Несколько мгновений Барретт смотрел на мужчину, и наконец тяжело вздохнул.

– Спасибо за помощь, мистер Харпер. Да, вы правы. Я не раскаиваюсь из-за убийства того животного, но я вовсе не собираюсь занимать его место. А ещё я не хочу погибнуть от когтей и зубов зверя-убийцы, как это уже наверно утверждено в моём приговоре, и поэтому поищу собственный вариант решения проблемы. Всего хорошего, Уильям.

– Барретт!

Но прежде чем Харпер успел сказать что-то ещё, Брайан спокойно положил трубку и отвернулся от окна. Махнув охранникам он спокойно произнёс:

– Мы закончили.

Потрясённый адвокат медленно опустил телефонную трубку на рычаг, и какое-то время ошарашено провожал Брайана взглядом, пока тот вместе с охраной не скрылся из вида. Обескураженный странным решением своего подзащитного, он снова взял в руки красочный буклет ПКАО, перевернул несколько страниц, глубоко вздохнул и положил его назад в кейс.

Чтож... свою работу он выполнил. Больше здесь его ничего не держало, и поэтому, поправив галстук, он спокойно встал и направился к выходу.

Глава 4

Все твари Божьи

Дата казни Брайана Барретта неумолимо приближалась, но его это совершенно не беспокоило. Он даже не считал оставшиеся до неё дни. Календаря в камере не было, встреч ему больше никто не назначал, а с охраной он старался не разговаривать. Однако без дела он не сидел. Твёрдо решив не стать жертвой безумного животного, Барретт начал устраивать драки, выбирая самых опасных осуждённых, которых только мог найти.

В течение недели после визита Харпера Барретт подвергся нападению семи человек, но желаемого результата это не принесло. Да, ему давали по роже, иногда сильно били, пару раз даже избивали ногами, но и только, ничего опасного для жизни. Все его ушибы и ссадины быстро и легко заживали под чуткой опекой в тюремном медицинском блоке, поэтому с каждым разом он пытался вложить в драку ещё больше стараний, но тщетно.

Когда до казни оставался месяц, Барретт уже сидел в камере-одиночке для суицидников с мягкими стенами, высоким потолком и никогда не гаснущим светом. Ну хоть без смирительной рубашки, и на том спасибо...

Делать в одиночке было нечего, и когда он не спал, то просто смотрел на видеокамеру, размещённую высоко на потолке, и тупо ждал когда принесут еду. Шли дни, тянулись часы, его прежде острый ум постепенно отупевал от скуки и безделья...

Но за неделю до казни его вывели из одиночной камеры, сковали цепями по рукам и ногам, и повели по коридорам блока смертников в окружении восьми вооружённых охранников. Здоровенный зек, с низким лбом и несуразными ушами, похожими на капустные листья, расхаживал за решёткой своей камеры, показывая ему угрожающие жесты, поскольку внятно произносить слова ему мешали бинты вокруг его нижней челюсти - последствия недавней стычки с Барреттом.

Брайан сделал вид, что запнулся о цепь на ногах, упал спиной к решётке камеры - и тут же мускулистая рука сжалась вокруг горла!

Охранники принялись вырывать его из рук здоровяка, но зек мёртвой хваткой сжимал гортань своего обидчика, пытаясь её раздавить. Наконец кто-то догадался ударить прикладом в раненую челюсть заключённого, и тот взвыл от боли, отпуская Барретта, который тут же повалился на пол, корчась и судорожно хватая ртом воздух.

Крейн сделал знак охранникам поднять его на ноги и, подойдя вплотную, произнёс:

– Неплохо задумано, Барретт... но в мою смену несчастных случаев не будет! Если так сильно хочешь умереть, просто дождись своей очереди. Тебе осталось шесть дней до казни.

Вместо ответа, Барретт с трудом набрал слюны в пересохшем горле и смачно плюнул прямо в лицо охраннику. Крейн выругался, смахнул плевок и вытер запачканные пальцы об оранжевую робу Барретта, после чего с размаху приложил ему кулаком под дых, от чего мужчина согнулся пополам.

– Топай! – зло прорычал Крейн, не обращая внимания на ухмыляющихся коллег и толкнул закашлявшегося Барретта вперёд. – Будь моя воля, держал бы тебя под замком до самого конца, а не водил на свиданки...

– Кто там пришёл? – еле слышно прохрипел Барретт. – Харпер?

– Нет, благодаря милости церкви, тебе предстоит встретиться со священником.

– Верните меня обратно в камеру… мне не нужен проповедник.

– Твоё мнение никого не волнует, – сказал охранник, тащивший его за левую руку. – Вернёшься в свою мягкую комнатку сразу как исповедуешься у святого отца.

Барретт зарычал в ответ, насколько позволяло его передавленное горло, но больше ничего не сказал. Они прошли через несколько раздвижных решёток в соседнее помещение и завернули за угол в уже знакомый, ярко освещённый коридор с чёрно-белым плиточным полом.

– Заключённый 374-937 прибыл на встречу с посетителем, – сказал Крейн.

– Номер семь, – равнодушным тоном ответил старичок, мельком взглянув на них через толстые стёкла, и ткнул пальцем в пластину. Знакомым пронзительным визгом умоляя о смазке дверь скользнула в сторону, открывая ряд кабинок с единственным пластиковым стулом, сиротливо ютящимся возле седьмого номера. Когда Баррета подвели к нему, мужчина по ту сторону перегородки, одетый в элегантный тёмно-коричневый костюм с янтарной заколкой на галстуке (всё по последней моде) поднялся, приветствуя его.

Один из охранников встал поодаль, направив дробовик прямо в рыжеволосую голову конвоируемого, а второй опустился на колени, чтобы приковать ножную цепь к закреплённому в полу железному кольцу.

Барретт подождал, пока охранник отодвинется, после чего шлёпнулся на пластиковый стул. Убедившись, что заключённый прикован надёжно, оба охранника вышли, оставив его наедине с посетителем. Однако желания разговаривать с ним у Барретта абсолютно отсутствовало. Он опустил руки на край стойки и демонстративно положил на них голову, словно собираясь вздремнуть, но посетитель настойчиво постучал по стеклу, привлекая внимание, и Брайан с неохотой взглянул на него исподлобья.

– Чего тебе нужно?

Не расслышав слов, собеседник жестом указал в сторону телефонной трубки. Пару мгновений Барретт колебался, затем вздохнул и поднял её из гнезда.

– Да?

Посетитель сел, вежливо улыбнулся ему через стекло, и тоже взял трубку:

– Приветствую вас, мистер Барретт, – произнёс он приятным мягким баритоном. – Меня зовут Ллойд Гибсон.

Барретт приподнял бровь, слегка удивлённый несоответствием голоса и внешности собеседника. Гибсон был с него ростом, с очень широкими плечами и такими мощными бицепсами на руках, что любой спортсмен мог бы ему позавидовать. Обветренное лицо и загорелые руки усиливали странное впечатление, а тёмные, коротко подстриженные волосы резко контрастировали со спускавшимися по щекам длинными баками и сходившимся над верхней губой густыми усами. Костюм и галстук ему определённо не шли.

– Ты не похож на священника, – хрипло заметил Барретт.

– Нет, сэр, я не священник, – ответил Гибсон, – До недавнего времени я занимался рыбным промыслом в океане, но милостью Господа был спасён от греха. Узнав вашу историю я решил побеседовать с вами, и возможно мне удастся спасти ещё одну заблудшую душу.

Барретт откинулся на спинку стула, помассировал горло, слегка позвякивая цепью наручников. Сглотнув и почувствовав небольшое облегчение в голосовых связках, он сипло прошептал:

– Не могу много говорить. Меня только что пытались задушить.

Гибсон удивлённо нахмурился, но через мгновение снова улыбнулся и кивнул.

– В таком случае, я постараюсь говорить за нас обоих.

– Давай, мне спешить некуда…

– Мистер Барретт, я знаю о вашем преступлении и убеждениях, а также об отказе от предложенной судом альтернативы смертной казни. Я знаю, что многие люди разделяют ваше отношение к пушистым, но ведь неважно, имеют ли они мех или голую кожу, они – люди. С предубеждениями в отношении людей с иным цветом кожи мы расстались ещё в прошлом столетии, поэтому я не могу понять вашего к ним отношения – ведь это в сущности одно и то же!

Барретт сглотнул, снова погладил горло и внезапно спросил:

– Ты знаешь, что все собаки – потомки волков?

Гибсон удивился неожиданному вопросу, но кивнул:

– Я слышал эту теорию, да.

– Хотя сначала все они были волками, и теперь существует множество видов собак, созданных со временем по прихоти тех, кто их разводил, они по-прежнему остаются вариантом волка - точно так же, как различные расы людей – всё ещё люди. Все собаки могут запросто спариваться, и рожать щенков точно так же, как мужчины и женщины со всего мира могут иметь малышей, – он сделал паузу и откашлялся, поскольку в горле продолжало першить, – а пёс, трахающий женщину, не сможет зачать ребёнка или... щенка, так скажи мне – что такое этот самый "пушистый"? Хотя подожди, не утруждайся, я сам отвечу. Это неестественное и не родное для планеты Земля существо, которое вы пытаетесь сделать частью нас, и даже уравнять в правах! Так может сразу дать человеческие права домашним собакам и кошкам? А, мистер Гибсон?

– Вам пушистые могут казаться неестественными и отвратительными, но они всё равно создания Божьи, и...

– Может я и не христианин, – прервал его Барретт, – но я верю в Бога, и не считаю, что смешивать человека с животным – это нечто благословенное. Человек всегда был выше их, считался чем-то особенным. Вы думаете, что помесь людей с животными возвысит зверей? Наоборот, это низвергнет тех глупцов, что позволяют уродовать себя, свою душу!

Гибсон на мгновение нахмурился, но потом продолжил спокойным тоном:

– Даже если вы помещаете пушистых внизу, на одном уровне с обычными животными, не забывайте, что Бог долго использовал зверей для Своих целей, и некоторые из них даже разговаривали с людьми.

– Я не помню в библии упоминаний о говорящих животных! – раздражённо фыркнул Барретт.

– Змей в Эдемском саду говорил с Евой, и хотя позже был проклят, разговор не удивил её; возможно потому, что другие животные вначале тоже разговаривали с людьми. И только после Падения Человека говорящих животных видели уже только когда через них вещал Бог – как в случае с ослицей, что заговорила с Валаамом, предупреждая об ангеле Божьем вознамерившимся убить его, продолжи он свой греховный путь.

– Ты это только что выдумал.

– Страница 22, строка 21, стих 34, – тут же ответил Гибсон. – Я уверен, вас снабдили библией, и если хотите, можете убедиться.

Барретт вздохнул и снова помассировал горло, мечтая чего-нибудь выпить.

– Да, я полистал немного местную потрёпанную книжку с крестиком на обложке, но это же просто сказки!

– Я не согласен с вами… но давайте лучше расскажу вам одну историю. Пять лет назад, я был простым матросом на краболове «Джюзо Окита» на Аляске. Работёнка не из лёгких, но я всегда любил море, и та суровая жизнь была мне по нраву.

Когда мы в очередной раз зашли в порт, чтобы выгрузить улов, капитан сообщил, что нам в команду прислали новичка. Он был из отряда колонистов, который готовился заселять недавно обнаруженный мир, на девяносто процентов покрытый океаном, и парню надо было перенять морской опыт. На промысловых судах всегда большая текучка в команде, поэтому мы сперва даже не придали этому особого значения, пока новенький не поднялся на борт.

Это был урсус – медведь гризли по имени Рудольф Хаттон. Он только что завершил курс обучения после процесса трансформации и ему нужна была практика, которой на нашем корабле хватало с избытком. Среди наших парней, разумеется, нашлись недовольные, и я не сомневаюсь, что капитан получил немало кляуз насчёт присутствия лохматого новичка, но со временем Руди показал себя весьма способным членом команды. Он знал, что его встретят неласково, и был к этому готов. И пусть мы частенько доставали его почём зря, он переносил всё это с достоинством.

Прошло два месяца и как-то раз, при подъёме трала лопнул изношенный трос, после чего три центнера крабов полетели прямиком в океанские волны, попутно зацепив меня. К счастью удар пришелся вскользь, но тем не менее моя левая нога оказалась сломана в двух местах, а Руди оказался первым, кто оказался рядом и оказал мне помощь. Мы всего два дня как вышли в море, и капитан отказался везти меня обратно в порт, поэтому весь рейс мне пришлось проваляться на койке. В свободное от работы время Руди составлял мне компанию, и мы сильно сдружи-...

– Думаешь мне правда интересно слушать как ты на Аляске учил медведя ловить королевских крабов, а потом сделал его своим домашним питомцем? – презрительно фыркнул Барретт.

Гибсон на секунду нахмурился, однако продолжил так, словно Барретт его не перебивал:

– В том рейсе я остался при своих. Поскольку я не работал, доли от улова мне не досталось - лишь мизерная страховка за перелом. Настроение было преотвратное, и хотя сначала я был недоволен появлением Руди, как и вся остальная часть команды, прошло какое-то время и я понял, что он ничем не отличается от нас. Пусть теперь он был одет в неснимаемую шубу и здоровался медвежьей лапой, он всё равно обладал сознанием и душой человека, которым всегда был.

Барретт открыл было рот, собираясь вставить саркастическое замечание, но Гибсон продолжил рассказ, не дав ему такой возможности:

– Мы с Руди стали друзьями, и со временем он заговорил со мной о своей вере. Он уже несколько лет был христианином и хотел поделиться со мной своими впечатлениями. Мне не очень хотелось слушать то, о чём он хотел рассказать, но из-за сломанной ноги у меня не было выбора, и в конце концов я начал внимательней относиться к его словам.

– Ты что, пытаешься обратить меня в свою веру?! – прорычал Барретт.

– Верить или нет – ваш выбор, но я вовсе не для того рассказал эту историю, – спокойно ответил Гибсон.

– Ладно, а для чего тогда?

– Моей целью было показать вам, что не имеет значения называют их людьми или пушистыми – они всё равно остаются мужчинами и женщинами, которых создал Бог. Да, процесс трансформации изменил их внешность, но чем это отличается от той же пластической хирургии? Посмотрите на это с другой точки зрения, мистер Барретт, и возможно, вы измените своё решение.

Барретт откинулся на спинку пластикового стула, сложил на груди скованные руки и мрачно поинтересовался:

– Ты, походу, даже не пытаешься меня понять, да? Моя невеста… женщина, которая, как я думал, любила меня и радостно готовилась к свадьбе, втихую трахалась с этой блохастой тварью. Мерзость!!! И ты считаешь, что если я стану одной из них, это всё исправит?!

Гибсон поднялся со стула и теперь выглядел так же внушительно, как и в начале их встречи.

– Мистер Барретт… независимо от того, был Генри Паркер человеком или зверочеловеком, результата это не меняет. Вы признались в убийстве, а это преступление, за которое вам вынесен приговор – смерть. В этом штате казнь уже десятки лет осуществляется путём смертельной инъекции, но в случаях, связанных с пушистыми, наказание за их убийство – смерть от рук другого пушистого. Вариант вступить в ПКАО в качестве альтернативы этой судьбе был разрешён всего несколько лет назад, и для вас это единственный шанс искупления кроме смерти!

Барретт нахмурился, но ничего не ответил, и немного успокоившийся Гибсон добавил:

– Мистер Барретт, вы говорите, что верите в Бога, но отказываясь от раскаяния вы очень скоро с ним встретитесь. Сэр, даже если мы никогда больше не увидимся, я умоляю вас подумать ещё раз. Одним из плюсов трансформации является тот факт, что хотя ДНК животного и соединяется с человеческой, срок жизни рождённого таким образом пушистого определяется его человеческой составляющей. Вам ведь скоро тридцать шесть, если не ошибаюсь? Как пушистый, вы с большой вероятностью сможете прожить ещё столько же или даже больше, но оставшись человеком – вы умрёте через шесть дней.

Ллойд Гибсон перенёс телефонную трубку к другому уху, положил свободную руку на узкий подоконник и молча уставился на смертника.

Несколько эмоций, сменяя друг друга, промелькнули на лице Брайана Барретта, но в конце концов в глазах заключённого осталось лишь смирение…

Он взглянул через стеклостальную перегородку и кивнул. Гибсон улыбнулся, считая что ему наконец удалось переубедить упрямого здоровяка, но когда Барретт заговорил, всякая надежда спасти этого человека рухнула.

– Спасибо, что уделили мне время, мистер Гибсон. Наверно я замолвлю за вас словечко, когда предстану перед Господом… – спокойным голосом произнёс Барретт и повесил трубку, уже не глядя на потрясённого собеседника.

Глава 5

Вынесение приговора

Хотя ему не сообщили, как всё должно произойти, Брайан предположил, что благодаря исключительности его случаю казнь будет проведена на арене наподобие гладиаторской, и скорее всего с показом по ТВ. Однако, когда охрана доставила его в помещение, где это должно было произойти, он был удивлён, не увидев ничего кроме пустой комнаты размером пять на пять метров с серыми бетонными стенами, одинокой железной дверью и тусклой лампой над головой. Коричневые пятна, покрывавшие пол, потолок и все четыре стены, наверняка были ничем иным как засохшей кровью после предыдущих казней. Видеокамер нигде не было видно - похоже, они просто запрут их здесь вместе и позволят чудовищу прикончить его...

Барретт слишком часто представлял себе этот момент и сейчас буквально обливался пóтом, прекрасно осознавая, что какую бы мерзость они сюда не запустили, она может прийти в ярость от одного лишь запаха его страха. У мужчины перехватило дыхание, а язык, казалось, стал втрое больше обычного размера. Он пытался сглотнуть, но комок в горле был слишком велик…

Один из охранников снял с него ножные кандалы, затем отомкнув одно кольцо на запястье, быстро завернул ему руки за спину и снова защелкнул наручники. Барретт в ужасе оглянулся, ещё не до конца веря в происходящее. Ему даже не позволят защищаться?! Неужели он всего лишь мешок свежего мяса для какого-то жуткого демона? На Брайана вдруг накатил сильный жар и тошнота, отчего он чуть было не выблевал последний положенный смертнику ужин, но охранник уже закончил с наручниками и просто втолкнул Барретта в комнату, с грохотом захлопнув за ним дверь.

«Никаких последних слов?!» – подумал Барретт, изумлённый, что его мозг ещё способен соображать, несмотря на весь этот ужас. Никакого разговора со священником, зачитывания приговора или даже минутной отсрочки губернатором? Его просто втолкнули в камеру смертников, и теперь осталось всего несколько мгновений, прежде чем что-то ужасное войдёт в эту дверь и прикончит его!

В отчаянии Барретт выгнулся и задергался, пытаясь найти способ снять наручники или обвести их вокруг ног, чтобы иметь возможность хотя бы выставить вперёд руки, но цепи были чересчур короткими. Его движения стали судорожными, дыхание вырывалось короткими, резкими вздохами, а рубашка уже насквозь промокла от пота, но вдруг он замер…

Ужасный вопль прорвался из-за толстой железной двери, пугая до лязга зубов, и что-то огромное с размаху врезалось в неё с той стороны. Барретт в ужасе бросился к дальнему углу комнаты и прижался лицом к серой бетонной стене.

Прозвучало несколько выстрелов, а затем кто-то вновь испустил жуткий, пронизывающий стены вопль, и дверь с грохотом распахнулась внутрь, повиснув на одной полуоторванной петле. Свет в небольшом помещении внезапно погас, погрузив всё в практически кромешную тьму, лишь слегка разбавленную тусклым отсветом из коридора. Огромный силуэт заполнил собой дверной проём, и всё что мог видеть Барретт – это бешеные, сверкающие глаза, задранные в рычании чёрные губы и оскаленные, измазанные чем-то красным, огромные острые клыки...

Запах свежей крови из коридора подсказал Брайану, что как минимум один из охранников уже невольно разделил с ним смертный приговор. Зверь зарычал, и даже через всю комнату Барретт ощутил смрад его жаркого дыхания, а та крошечная часть мозга, которая ещё была способна думать, обратилась к Господу, моля о быстрой смерти.

Существо одним огромным прыжком метнулось к Барретту и длинные, иззубренные десятисантиметровые когти с мучительной болью начали сдирать кожу и мясо с его рук, в то время как клыки впились в горло, заливая помещение горячей кровью. Брайан ожидал, что сразу же потеряет сознание, но этого не произошло, и он с диким ужасом чувствовал, как монстр поедает его живьём. Не выдержав чудовищной боли, Барретт пронзительно закричал и попытался оттолкнуться от стены, отбиваясь от существа ногами, но оно вдруг само отпустило его, и человек сломанной куклой рухнул на пол. Тварь собирается оставить его полусъеденным на полу или же просто глотает откушенный от него кусок, прежде чем оторвать следующий?

Преодолевая мучительную боль, Барретт открыл глаза, но внезапный приступ головокружения вызвал непроизвольную реакцию: он одновременно опустошил желудок и кишечник, а затем завалился набок в лужу собственной рвоты. Его вывернуло ещё несколько раз, пока блевать уже было нечем. Ужас от нападения развеялся не сразу, и Брайан Барретт зарыдал, лёжа на мягком полу изолятора, содрогаясь от каждого всхлипа. Прошло несколько мгновений, прежде чем он осознал, что пережитое было всего лишь до ужаса правдоподобным кошмаром.

– ГОСПОДИ!!! – прохрипел он, уткнувшись лицом в ладони и радуясь, что они по-прежнему целы, и не откушены тем ужасным монстром. – Господи, господи, господи…

Через минуту дверь камеры открылась, и привлечённый криками охранник заглянул внутрь, но тут же отпрянул, с отвращением зажав нос.

***

Через три часа Брайан Барретт был вымыт, одет в чистую оранжевую робу и подавлен полным хаосом в мыслях. Он шёл, опустив взгляд и глядя себе под ноги, пока конвой вёл его в комнату посещений. Хотя охранники были настороже, он не обращал внимания на насмешки и грубые издёвки других заключённых когда шёл мимо их камер, и даже не пытался устроить драку.

Только когда его цепь приковали к железному кольцу в полу, он взял в руки телефонную трубку, поднял взгляд и посмотрел через стеклостальную перегородку на своего поверенного, Вильгельма Харпера, который бесстрастно наблюдал за ним. Адвокат был одет с иголочки в тёмно-серый костюм с бледно-алым галстуком, а его неизменный кожаный дипломат лежал рядом на узкой стойке перед окном.

– Здравствуйте, мистер Барретт. Как я понял, вам потребовалось срочно встретиться со мной? – голос адвоката в трубке был спокойным и безучастным. – Я уже собирался вылетать на западное побережье, чтобы заняться делами своего следующего клиента.

Барретт недоверчиво посмотрел на него:

– Моя казнь меньше чем через два дня, а вы покидаете город?

Харпер кивнул:

– Поскольку вы отказались от альтернативного варианта, я решил, что мои дела с вами закончены, мистер Барретт. Вы передумали?

Осуждённый на смерть до боли сжал в руке телефонную трубку и подался вперёд, уткнувшись лбом в стеклосталь. Его лицо перекосила гримаса отвращения, наполовину смешанная с гневом. Несколько ударов сердца он ещё колебался, но наконец, подавленно выдавил ответ:

– Да...

Какое-то время юрист внимательно разглядывал напряжённое лицо мужчины, неуверенно облизывая губы; смотрел как тот отводит взгляд и опускает голову на стойку, как ослабевает хватка его могучей ладони, и весь он словно бы съёживается, после чего наконец произнёс:

– Ну, хорошо, мистер Барретт… но вы ждали практически до последнего. Я не стану спрашивать, что заставило вас передумать, но время не ждёт, а дел много. Мне необходимо совершить несколько звонков и немедленно заняться оформлением документов.

– А что делать мне? – не поднимая головы, буркнул в трубку Барретт.

– Никому об этом не говорите! – предупредил Харпер. – Ваш случай вызвал большую шумиху в прессе, общественное мнение не на вашей стороне, и если вдруг станет известно, что вы избежали смертного приговора, суд будет вынужден провести казнь как и было запланировано.

– ЧТО?! – удивлённо воскликнул Барретт, резко вскинув голову, но Харпер успокаивающе замахал руками:

– Не беспокойтесь, мистер Барретт – когда наступит время казни, вас уже здесь не будет, но ради пострадавшей семьи мистера Паркера и остальной публики вскоре после назначенного времени исполнения приговора будет сделано соответствующее объявление. Из-за, эм... столь ужасного способа вашей казни, не будет непосредственных свидетелей события – ни лично, ни через видеомониторы.

Барретт побледнел, вспомнив свой недавний кошмар, и невольно сглотнул.

– А как... как это должно было случиться?

Харпер открыл было рот, чтобы ответить, но потом передумал и деликатно сменил тему:

– Это уже неважно. Я договорюсь о вашем вывозе с территории до приезда журналистов, и пока вы будете в пути подготовлю заявление, чтобы убедить всех заинтересованных лиц в том, что ваш приговор действительно был приведён в исполнение.

Барретт откинулся на спинку, и пластиковый стул заскрипел под его весом.

– Мистер Харпер, – негромко сказал он в телефонную трубку. – Я хочу, чтобы вы знали, что мне было нелегко принять это решение. Чтобы не быть разорванным на куски чудовищем, мне придётся самому теперь стать монстром. И это страшит меня не меньше казни, поэтому я не уверен, смогу ли действительно пережить такую пытку.

Юрист потёр глаза и вновь облизал губы, прежде чем ответить. Но вместо какого-нибудь ободряющего комментария, он просто продолжил инструктаж, словно и не было никакой паузы:

– Как и в программе защиты свидетелей, вы получите новые документы, чтобы избавить вас от наследия прошлого. Для того, кто выбирает процесс трансформации добровольно, новая личность создаётся по желанию, но для таких как вы – осуждённых, кто принимает превращение как приговор, - новая личность обязательна. К сожалению, понадобится несколько дней, чтобы подобрать вам новое имя и биографию, так что вы получите их позже, уже в институте пушистых, а до этого называйте только своё имя. Директор института будет в курсе вашего дела, но весьма неблагоразумно сообщать кто вы такой кому-либо ещё.

Барретт кивнул и бесцветным голосом пробормотал:

– Ну и ладно, значит, не буду больше Брайаном Барреттом. Раз уж ему всё равно суждено умереть... так где находится это пыточное учреждение?

– В одном укромном местечке в горах Адирондак на севере штата Нью-Йорк, – ответил юрист. – Весь процесс может занять от одного до двух лет, в зависимости от курса обучения. Первые девять месяцев – по сути сама трансформация, проходят под постоянным наблюдением вра-...

– Девять месяцев, а? Прямо как беременность! – заметил Барретт, с необычным для него в последнее время весельем. – Может мне ещё выползать из чьей-нибудь матки придётся, а?

Харпер окинул улыбающегося заключённого серьёзным взглядом и, откашлявшись, продолжил:

– Остальное время после трансформации будет посвящено интенсивному курсу обучения для формирования соответствующих навыков, которые понадобятся вам для последующего космического полёта и жизни в другом мире.

Барретт сильно сомневался, что вообще будет в здравом уме после трансформации в зверя и уж тем более будет способен чему-то учиться, но сама идея ему понравилась. Несколько дипломов у него уже было, и чем чёрт не шутит, может и в животном облике он сможет получить ещё один?

– Поскольку вы ждали почти до последнего, прежде чем дать согласие на этот альтернативный вариант, – с едва заметным укором произнёс Харпер, – у меня будет мало свободного времени. Скорее всего, мы больше не встретимся, мистер Барретт, поэтому если у вас есть какие-то дополнительные вопросы, задавайте их сейчас.

– У меня только один вопрос. Я смогу выбрать каким именно зверочеловеком мне стать?

– Нет, – сквозь зубы процедил Харпер. – Из-за особенностей своего преступления, приговор предписывает, что вы станете пушистым того же вида, что и убитый вами мистер Паркер.

– Кугуаром, значит?

– Да, Мистер Барретт, кугуаром. И обратите внимание: обычно заключённые, которые вместо казни проходят через изменение как вы, подвергаются небольшой хирургической операции по рассечению определённых нервов в мозгу. Это эффективно уничтожает все воспоминания об их криминальном прошлом, и в определенной мере помогает при последующем обучении и адаптации к обществу антропоморфов. Однако в вашем случае судья постановил, что если вы согласитесь на альтернативный вариант, эта операция проводиться не будет, и вы сможете помнить своё преступление, находясь в теле пушистого того же вида что и ваша жертва.

Брайан ничего не ответил, лишь медленно опустил взгляд и вздохнул.

– Вы только что избежали смерти и получили шанс на новую жизнь. Приятного вам дня, мистер Барретт!

Адвокат положил трубку, взял дипломат и быстро покинул комнату.

Глава 6

Полёт «Скопы»

Брайан Барретт шагал взад-вперёд в своей камере для смертников, ожидая, когда его наконец поведут к месту казни. Пару часов назад под присмотром своих тюремщиков он принял душ, побрился, надел свежую оранжевую робу, и был отведён сюда чтобы поесть в последний раз, и видимо подумать о никчёмности своей жизни. Обед был вкусным: цыплёнок табака, картофельное пюре со сливочной подливкой, целый початок сладкой варёной кукурузы, булочка с маслом, холодный чай и большой кусок пирога с лаймом. На языке ещё ощущался великолепный вкус всего этого пиршества, желудок был отягощен приятной тяжестью, но при этом мысли путались от страха. Он никогда не боялся перемен в своей жизни, не страшился новых горизонтов, всегда смело шагая вперёд, но сейчас... сейчас эта дорога вела его к смерти.

Взглянув на большие часы на стене за решёткой его камеры, Брайан сглотнул от мрачного предчувствия. Барретт не получил ни одной весточки от Харпера с той встречи с ним два дня назад, когда он проглотил гордость и согласился на превращение в тупое животное, лишь бы не быть разорванным на куски. Брайан думал, что его вывезут из тюрьмы задолго до этого момента, но наступил день вынесения приговора, и осталось всего два часа до встречи с монстром, который его убьёт. У него не было ни газеты, ни журнала под рукой, чтобы хоть чем-то отвлечься, поэтому он метался по камере, бормоча под нос проклятия, направленные в адрес этого грёбаного юриста-обманщика, который бросил его умирать.

Внезапно за стеной послышалось низкое «хуупп-хуупп-хуупп», которое обычно издают вертолёты при посадке, и Брайан в очередной раз выругался. Должно быть прибыла группа журналистов, чтобы снять репортаж о его чудовищной казни… чёрт.

В ночь после встречи с Харпером он спал безмятежно (впервые за несколько недель), но когда на следующий день не появилось никаких новостей, Брайан забеспокоился. Ему снова приснился кошмар с тем монстром, и он вновь проснулся с дикими криками, в холодном поту и с мокрыми штанами. Теперь же, находясь так близко к реальной казни, Барретт удивлялся разыгравшемуся аппетиту и тому, что он вообще способен трезво мыслить. Охранники и служащие тюрьмы всё утро сновали мимо решётки его камеры, поэтому он даже не обратил внимания на остановившихся у двери двух дюжих парней. Электронный замок открылся с громким лязгом, и приговорённый настороженно вскинул голову. Что, уже пора?

– Барретт Брайан Делано, – сказал один из мужчин. – Пройдёмте со мной.

За те несколько месяцев, которые он провёл в тюрьме, Барретт решил, что уже знает всех охранников в лицо, и он действительно узнал того, который открыл камеру. Но второго, назвавшего его имя, он никогда прежде не видел. К тому же у всех тюремщиков была униформа противного мышиного цвета, а одежда этого мужчины была угольно-чёрной, без знаков отличия: длинные рукава, плотно обхватывающие запястья, множество карманов, высокий воротник. Одежда показалась Барретту смутно знакомой, но он не мог вспомнить где её видел. Может так сейчас одеваются палачи? Хотя какая разница? Чёрная одежда, чёрные волосы, даже глаза у незнакомца были тёмно-карего, почти чёрного цвета, и видимо чёрные мысли в голове... наверно именно так должна выглядеть смерть. Но не рано ли? До полудня оставалось ещё два часа, если верить настенным часам, или их намеренно перевели, чтобы поиздеваться над ним? А может судья решил перенести казнь? Неважно, пришло время умирать.

Барретт вышел из камеры, как было указано, и последовал за мужчиной. Другой охранник не стал их сопровождать и похоже, решил проверить камеру. Барретт подумал, что для охранника незнакомец явно маловат, и вряд ли бы справился с нападением, реши он в последнюю минуту взбунтоваться, но в чёрных глазах его провожатого была какая-то спокойная уверенность в том, что он сможет позаботиться о себе в любой ситуации.

Пройдя несколько десятков метров, Брайан с удивлением посмотрел по сторонам. Мужчина в чёрном по-прежнему был его единственным стражем – все остальные в коридоре странным образом исчезли из поля зрения, словно намеренно избегая их на пути к месту казни. Барретт нахмурился и плотно сжал губы, не ожидая ничего хорошего, но в этот момент мужчина в чёрном остановился и открыл дверь с табличкой «Тюремное имущество».

– Внутрь! – спокойно приказал он.

Барретт посмотрел на него как на ненормального, но выполнил указание. Тёмное помещение, однако, оказалось больше чем он ожидал. Мужчина вошёл следом, закрыв за собой дверь. Щёлкнул выключатель, и Барретт увидел длинный, слабо освещённый коридор с толстыми водопроводными трубами и электрическими кабелями, тянущимися вдоль стен и потолка. В носу зачесалось от пыли и запаха плесени.

– Сюда, мистер Барретт, – сказал его провожатый, направляясь дальше по коридору, но Барретт не выдержал:

– Так это здесь вы держите ту зверюгу, что должна убить меня? Я думал это произойдёт в зрительном зале на глазах у кретинов-садистов из новостей!

Человек в чёрной униформе остановился и удивлённо посмотрел на него:

– Прошу прощения, но вы что, считаете, что мы идём к месту казни?

– Эм... ну да. Ведь сегодня я должен умереть, разве не так? – в замешательстве ответил Барретт, ошарашенный странным вопросом. Мужчина в чёрном удивился ещё сильней, но быстро взял себя в руки и спокойно ответил:

– Да, казнь запланирована на сегодня, но я думал вас предупредили насчёт меня, и того, что вас уведут из здания тюрьмы раньше полудня.

– Ты… то есть, вы хотите сказать, что вас прислал адвокат Харпер?

– Я ничего не знаю о вашем поверенном, мистер Барретт, но у меня есть приказ перевезти вас на север Нью-Йорка. Всё утверждено судьёй и начальством тюрьмы.

Смысл сказанного дошёл до Барретта не сразу, но когда это случилось, мужчина ощутил лёгкое головокружение и отступил к стене, схватившись за какую-то трубу, чтобы не упасть.

– С вами всё в порядке, мистер Барретт? – обеспокоенно спросил его мужчина и осторожно коснулся плеча. Барретт слегка кивнул и посмотрел на своего спасителя в чёрном уже совершенно иным взглядом. Знал бы он, какое безмерное облегчение сейчас наполняет его сознание.

– Да, я в... кх-кхм, в порядке, – откашлявшись, ответил он чуть взволнованным голосом. – Просто не ожидал, что всё так обернётся.

– Подождите, вы разве не давали согласия на замену смертной казни? – удивился собеседник.

Барретт выпрямился, и чтобы не выдать своё волнение то и дело вздрагивающими руками, сунул их в карманы, после чего ответил:

– Давал, но это было два дня назад, и мой адвокат больше не связывался со мной, поэтому я предположил, что кто-то наверху решил отказать и... вобщем, я был уверен, что сегодня мой последний день, а вы мой палач.

– Простите, что стал причиной ваших напрасных страданий, вам должны были сообщить, – негромко извинился мужчина, жестом увлекая его за собой. – Но нам стоит поспешить, если вы не хотите встретиться с журналистами.

– Мне кажется, они уже здесь. Я слышал, как приземлился вертолёт, – сказал Барретт, когда они снова двинулись по плохо освещённому тоннелю.

– Нет, это был я, – улыбнувшись, сообщил его попутчик. – Нас ждёт неблизкий путь, поэтому было решено увезти вас с территории тюрьмы по воздуху.

– Вот это да! – искренне удивился Барретт.

– Касательно вашей казни. Как я понял, журналистам объявят, что вы были разорваны в клочья безумным зверочеловеком, а ваши останки кремировали. Поскольку общественность в этом заинтересована, мистер Барретт, справедливость восторжествует, и для всего мира вы умрёте так, как и было запланировано.

– А как же чудовище?

– О, не сомневаюсь, они скормят ему какой-нибудь большой и кровавый кусок мяса в качестве утешения за ваше отсутствие. Не беспокойтесь – теперь это не ваша забота.

Они приблизились к металлической двери в конце коридора, но прежде чем мужчина открыл её, Барретт, запинаясь, спросил:

– Знаете, я... я очень благодарен вам... как вас зовут?

Его попутчик слегка подтянулся и представился по-военному:

– Том Уильямс, помощник пилота, авиация ПКАО.

– Спасибо, Том, прошу, зовите меня Брайан. Вы не представляете, как я рад вашему появлению!

Уильямс открыл дверь и жестом пригласил Барретта пройти вперёд. Они вошли в помещение похожее на склад или ремонтную мастерскую: длинный верстак с инструментами, шкафчики с лопатами и граблями, тросы, замки и даже газонокосилки, мимо которых они прошли к небольшой двери и зарешёченному окну, яркий полуденный свет из которого лился на пыльный металлический стол, стоявший рядом. На столе лежал внушительный чемодан на колёсиках, с которым обычно отправляются в отпуск, и Том взглядом указал на него:

– Тут полная смена одежды, всё вашего размера. Как закончите – выходите наружу. Тюремную робу можете оставить здесь.

– Спасибо, – улыбнулся Барретт, – ненавижу оранжевый цвет. Всегда считал, что он плохо сочетается с моими рыжими волосами.

Том лишь хмыкнул в ответ и толкнул дверь, давая Барретту возможность переодеться. В чемодане и впрямь был полный комплект одежды: белая майка, тёмно-зелёная рубашка с начёсом и длинными рукавами, джинсы, ремень, нижнее бельё, носки и пара щеголеватых туфель. Всё ещё опасаясь, что кто-то из начальства тюрьмы вдруг передумает его отпускать, Брайан быстро переоделся и засунул тюремную одежду в опустевшую сумку, после чего, всё ещё не веря своему счастью, открыл дверь и вышел под лучи яркого полуденного солнца, закатывая до локтей рукава своей новой рубашки. Слегка прохладный осенний ветерок донёс «аромат» стоявшего где-то неподалёку мусорного бака, но всё равно воздух снаружи показался ему как никогда прежде сладким и опьяняющим, словно запах самой свободы. Вдоволь надышавшись, он посмотрел в сторону, через тюремный забор со смотровыми вышками туда, где далеко-далеко на западе виднелись горы с белыми вершинами, а над ними голубое небо, с плывущими высоко-высоко перистыми облаками…

– Ну что, готовы отправляться? – раздался справа от него голос Тома.

– Всегда готов! – бодро ответил бывший заключённый.

Том протянул ему чёрную вязаную шапку:

– Вот, прикройте на всякий случай голову, вдруг вас кто-то увидит.

Барретт без возражений натянул шапку, спрятав под ней короткие, но и впрямь заметные издалека рыжие волосы. Пройдя следом за мужчиной в чёрном несколько десятков метров и выйдя из-за большого грузовика он наконец увидел то, на чём им предстояло совершить «побег» из этой тюрьмы. Летательный аппарат был похож на самолёт, но его гондолы на крыльях с внушительными лопастями, были направлены вверх, напоминая сильно уменьшенные вертолётные винты.

– Это что, «Скопа»*?

– Да, Брайан. Машина не новая, конечно, но вполне надёжная.

Барретт поражённо смотрел на винтокрылого красавца. Ему приходилось видеть фотографии этого антикварного воздушного судна с поворачивающимися двигателями, но вживую он смотрел на него впервые. По-военному утилитарный дизайн начала XXI века сразу бросался в глаза, и Брайан с некоторым волнением прикоснулся к кожуху ротора. Удивительно, как мало изменились технологии... да, уже давно изобретены антигравитационные генераторы, но сложные в управлении и расходующие безумное количество энергии, они так и не получили большого распространения. Летающие автомобили на антигравитационной тяге и уж тем более частные гравилёты так и остались дорогой игрушкой для обеспеченных, а самые обычные автомашины, грузовики, автобусы и самолёты на химическом топливе, водороде или электротяге, всё так же широко использовались, как и прежде.

Том помог ему подняться по трапу и провёл в пассажирский отсек, удививший Барретта своим комфортабельным интерьером. Вместо стандартных складных сидений, обычных для военно-транспортной авиации подобного типа, отсек был похож на салон класса люкс какого-нибудь коммерческого авиалайнера, с шестью рядами удобных на вид сидений по четыре в ряд. Потолок, правда, был низковат, но если честно, он был готов даже вползти сюда на карачках, лишь бы поскорей улететь из этой проклятой тюрьмы, где его чуть не прикончили.

– Может вам нужно воспользоваться уборной, прежде чем мы отправимся? – спросил Том, показывая на дверь туалета в задней части салона.

– Нет, спасибо.

– Тогда садитесь и пристегните ремень безопасности, сейчас будем взлетать. Потом его можно будет отстегнуть.

– Вы поведёте эту птичку?

Том улыбнулся:

– Её ведут двое. Я второй пилот.

– А сколько нам предстоит лететь?

– В целом почти семь часов, с обедом и остановкой на заправку в Чикаго. Посмотрите в кармане первого сидения: там сегодняшняя газета если заскучаете. А теперь прошу меня извинить, мне нужно в кабину. Как только мы поднимемся в воздух и ляжем на курс, я вернусь проверить как у вас дела.

– Хорошо, Том, увидимся в воздухе.

Второй пилот скрылся за передней герметичной дверью, оставив Барретта наедине с собой. Облегчённо вздохнув, он опустился в кресло на первом ряду, пристегнулся, снял шапку, положив её на сидение рядом, пригладил волосы, закрыл глаза, и стал ждать, когда судно начнёт взлёт, сожалея, что под рукой нет какой-нибудь жевательной резинки.

Через минуту двигатели запустились, и в салон проникла вибрация. Он слышал, как лопасти вращаются всё быстрее и быстрее и, наконец, почувствовал, как они оторвались от земли. Поскольку тюрьма не была оборудована взлётно-посадочной полосой, «Скопа» поднялась вертикально вверх и, достигнув достаточной высоты, развернула двигатели вперёд, переходя на горизонтальный полёт. К счастью для Барретта, пассажирский салон обладал хорошей звукоизоляцией, и ничего громче лёгкого, непрерывного гула внутрь не проникало.

Окон в салоне не было, и чтобы не скучать, Барретт раскрыл местную газету, о которой упоминал Том. Заголовки на первой странице сообщали о сильном землетрясении, тряхнувшем центральную часть Японии, но внимание Барретта привлёк неприметный заголовок над несколькими колонками текста на второй странице:

«Осуждённый убийца зверочеловека будет казнён сегодня!»

Статью сопровождало его фото в профиль, сделанное незадолго до заседания в суде. Читать газету сразу расхотелось, и Барретт раздражённо откинул её прочь, решив вздремнуть.

Минут через двадцать вернулся Том. Вместо чёрной униформы на нём теперь был войсковой лётный комбинезон. В руке он держал портфельчик из плотной брезентовой ткани, который протянул Барретту, после того как сел в соседнее кресло.

– Как вы себя чувствуете?

– Чувствую... освобождённым, – честно ответил Барретт. – Когда я увидел вас, одетого во всё чёрное, то подумал, что по мою душу сам ангел смерти пожаловал!

– Простите ещё раз, – усмехнулся Том, – но это моя официальная форма в ПКАО.

Барретт попытался вернуть ему портфель, но тот лишь отмахнулся:

– Это вам, Брайан.

– Что там?

– Информация об Институте, которая вам понадобится. Правила поведения, план территории и некоторая личная информация относительно вашей ситуации. Пожалуйста, ознакомьтесь, а если возникнут вопросы, то я вам отвечу.

– Понятно… – небывалая лёгкость и пьянящее чувство свободы мгновенно испарились, как только Брайан вспомнил об оставшейся части своего приговора. Его кулаки непроизвольно сжались, а лицо приобрело хмурое выражение. Возможно казни он и избежал, но теперь его ждёт превращение в одного из тех зверей, которых он ненавидит – в тварь, которая не человек и не животное, а нечто застрявшее между ними. Барретт был уверен, что если он выживет и сохранит рассудок, то каждый раз, глядя в зеркало, будет видеть морду любовника своей бывшей невесты. Хорошенькую же пытку придумал ему старикан-судья. Изощрённую...

Глава 7

«Институт»

Брайан редко засыпал сидя, но когда напряжение последних дней схлынуло, монотонный шум двигателей «Скопы» подействовал как снотворное. Однако сон был чутким, и как только интерком издал резкий свист, несостоявшийся смертник тут же встрепенулся:

– Мистер Барретт, пожалуйста, пристегните ремни. Мы снижаемся и будем в точке назначения через десять минут. Если за время полёта вы доставали какие-то предметы, пожалуйста верните их на место и закрепите.

Искажённый динамиком голос пилота ещё договаривал последние слова, а успокоившийся Барретт уже тряс головой и шоркал руками лицо, прогоняя сон. Решив привести себя в порядок он стал приглаживать волосы, но наэлектризовавшись в сухом воздухе, они продолжали торчать во все стороны. Тогда, взяв бутылку с водой, которую дали в довесок к сублимированному супу на остановке в Чикаго, он сбрызнул руки и вновь провёл ими по волосам. Те по-прежнему не покорились, но после нескольких минут усердной укладки мокрыми пальцами, шевелюра наконец стала представлять из себя хоть что-то приличное, хотя искушение надеть кепку не пропало.

«Скопу» легонько затрясло на воздушных ямах, и Барретт поспешил закрыть бутылку. Уложив её вместе с газетой в карман на спинке кресла и натянув скинутые во время полёта ботинки (всё же они были слегка тесноваты), Брайан покосился на раскрытую папку с документами, которые ему дал Том в самом начале; текст тогда показался Барретту скучным и неинтересным, так что он отложил его до лучших времён. Сложив все документы в брезентовый портфельчик, он бросил его на соседнее кресло, застегнул ремень безопасности и стал ждать посадки.

Барретту частенько доводилось летать на обычных рейсовых самолётах, а вот на вертолётах и уж тем более на винтокрылах, способных к вертикальной посадке, он не летал ни разу. Через несколько минут, когда они, видимо, достигли места назначения, рёв снаружи слегка изменился и стал громче. Барретт предположил, что двигатели теперь вращаются над крыльями, ибо пол на миг ушёл у него из-под ног, а через несколько долгих секунд колёса коснулись земли и рокот оборвался.

Не знакомый с процедурами высадки на «Скопе», Барретт решил подождать инструкций от экипажа и не вставать с места. В очередной раз ему захотелось, чтобы отсек был снабжён иллюминаторами – да, желания смотреть на тюрьму во время взлёта у него совершенно не было, но долгие часы перелёта оказались неимоверно скучными, а выйти и прогуляться на стоянке в Чикаго ему не разрешили. Выходит, в общей сложности он провёл больше восьми часов в этой стальной коробке.

Прошло, наверное, минут десять пока в дверном проёме не появился Том в сопровождении невысокого мужчины в костюме пилота. Барретт улыбнулся и искренне поблагодарил их за полёт, и Том, кивнув в ответ, представил своего спутника:

– Брайан, познакомьтесь, это Уэйн Мурланд, командир этого воздушного судна. Мы переночуем и отправимся дальше, а вот вы уже прилетели. Пойдёмте, я сопровожу вас к доктору Дельгадо.

Барретт расстегнул ремень безопасности и встал с кресла, прихватив портфель с документами.

– Дельгадо?

– Он руководитель института, – пояснил Том, беря свою сумку из шкафчика рядом с выходом. – Вы разве не прочли документы, что я вам дал?

– А, документы... Простите, я задремал на половине.

Том хмыкнул, а Уэйн тем временем уже открыл раскладные гермодвери, позволив потоку свежего воздуха ворваться внутрь. Спустившись по трапу на бетон посадочной площадки, Барретт впервые увидел свой новый дом. Те несколько фотографий в брошюре не передали и сотой части всей красоты, что сейчас развернулась перед ним.

Институт был расположен в горах Адирондак и окружён густым, девственным лесом, уже тронутым осенней палитрой. День клонился к закату, и окрашенные в жёлто-красный оттенок горные склоны невольно притягивали взгляд. Брайан с упоением смотрел то на перечёркивающие яркое небо полоски серых облаков, то на замерший перед сном лес, а то просто закрывал глаза и дышал свежим, особенно чистым здесь воздухом.

– Брайан, не задерживайтесь! – крикнул Уэйн откуда-то с края посадочной площадки. Пилоты уже закончили укладывать свои сумки в багажник на крыше небольшого электромобиля и сидели в креслах, дожидаясь своего пассажира. Барретт быстрым шагом подошёл к ним и занял оставшееся место сзади. Машина плавно тронулась, и мужчина продолжил с удовольствием осматриваться (благо сиденье было повёрнуто против хода), пока Уэйн вёл машину вдоль живописно торчащих из земли корней прямиком к видневшимся неподалёку зданиям.

Проехав мимо небольшого озерца и нескольких ухоженных лужаек они наконец приблизились к строениям. Если не обращать внимание на лес и горный пейзаж, то это место очень напоминало жилую общину какого-нибудь колледжа. Некоторые здания были построены лет двадцать назад, а другим наверно перевалило за сотню. В брошюре был подробный план, но Брайан не стал утруждать себя его подробным запоминанием, так что были ли проплывающие мимо здания лабораториями, тренировочными, учебными или жилыми корпусами (которых было четыре – по одному на каждую расу), он не знал. Заинтересовавшись каким-то особенно необычным строением Барретт уже было подумал достать заветную брошюрку из портфеля, но вдруг замер, увидев, как на крыльцо вышло какое-то существо, похожее на прямоходящего рыжего волка в зелёной футболке и таких же шортах. Волк (Барретт решил, что это скорее всего самец) заметил электромобиль и его пасть раскрылась в широкой клыкастой улыбке. Животное помахало людям и пошло дальше по своим делам.

Брайан проглотил подступивший к горлу комок и поскорее отогнал от себя негодование, затмившее на мгновение его разум, но легче не стало. Он прибыл не на курорт, а в самую настоящую лабораторию по созданию монстров. И они были везде: стояли, ходили, бегали. Некоторые были одеты в шорты и майки, другие носили халатики; вобщем, одежда была разная, но обязательно с отверстием сзади для хвоста.

Многие были босиком, но у кого-то на ногах-лапах были забавно выглядящие сандалии, видимо предназначенные для пальцеходящих стоп.

Уэйн остановился возле небольшого здания рядом с громадным строением в сердце комплекса и вылез вместе с Томом, оставив сумки на крыше. Барретт проследовал за пилотами к простой деревянной двери с невзрачной латунной табличкой, на которой было написано: «Североамериканское отделение института зверолюдей. Офис директора». Том легонько постучался и тут же открыл дверь, не дожидаясь никакого разрешения. Барретт прошёл следом.

На паркетном полу лежали порядком затоптанные ковры, а вдоль стены рядком стояло несколько стульев с любопытной горизонтальной прорезью в спинках, начинавшейся с одного края и доходящей до середины. Над стульями в массивной оправе висела картина маслом, изображающая комплекс полвека назад – там были только старые каменные строения.

Барретт потянул воздух и немного удивился – откуда в офисе кот? Уильямс же тем временем подошёл к стойке в приёмной и постучал костяшками пальцев, обозначая своё прибытие. В соседней комнате что-то зашуршало, и волоски на шее Барретта стали дыбом, когда он увидел кто именно с улыбкой на морде вышел к ним из дверного проёма.

Вопрос с запахом пропал сам собой – перед ними стояла огромная, с человека ростом, рыжая полосатая кошка. Без сомнений это была самочка; её лёгкие одежды персикового цвета мягко огибали широкие бёдра и прочие присущие только женщине выпуклости, левое запястье украшала пара браслетов, а большие зелёные глаза с вертикальными зрачками выразительно смотрели на посетителей – кошка явно была рада их видеть.

– Здр-равствуйте, джентльмены. Я р-рада видеть вас вновь, – говорила она по-английски, но с отчётливым бархатным акцентом, который Барретт не узнавал. Однако, хоть он и был неприятно удивлён её видом, голос кошки мужчине понравился. Едва заметного мурчания в нём было больше, чем неправильно произнесённых звуков.

– Здравствуй, Сисси. Марсело у себя? Я думаю, он ждёт мистера Барретта.

– Конечно, – сказала кошка, как-то по-особому, очень медленно моргнув, а затем переведя взгляд на широкоплечего мужчину с рыжими волосами. – Я сопр-ровожу его сейчас же...

Но прежде чем она успела подойти к Брайану, дальняя дверь отворилась, и в комнату зашёл невысокий смуглый человек с аккуратными чёрными волосами. Он был одет в тёмные брюки и пиджак поверх белой рубашки, а вот синий галстук почему-то был развязан и мужчине потребовалось несколько секунд чтобы привести его в порядок. Выглядел он немного смущённо, словно его застигли врасплох посреди какого-то постыдного действа. Маленькие тёмные глазки смотрели настороженно, но искренняя улыбка поверх бороды а-ля Ван Дейк наоборот располагала к дружелюбию. В зубах у него дымилась трубка, но он быстро положил её на стол рядом, чтобы освободить рот и руки.

– Здравствуй, Уэйн. Как полёт? – произнёс он глубоким, бархатным голосом и пожал пилоту руку, после чего так же поприветствовал Тома.

– Замечательно. Погода была просто чудесной, – ответил Уэйн. – Никаких происшествий. Брайан даже поспал в полёте.

Директор института обернулся и протянул руку новоприбывшему:

– Вы уснули в этом драндулете? – спросил он добродушно. – Должно быть, погода была действительно хорошей. Ну что ж, с прибытием, я доктор Марсело Дельгадо.

Барретт осторожно пожал протянутую руку, прекрасно осознавая, что этот человек, так дружелюбно общающийся со своими подчинёнными – глава организации, превращающей людей в жутких монстров. К сожалению, Барретт был здесь почти таким же невольником, как и в тюрьме, поэтому не без труда подавил мрачные мысли, вежливо кивнул и представился, отпуская руку Марсело:

– Брайан Барретт.

– Это Сисси, – продолжил Дельгадо, – моя незаменимая помощница.

Кошка кивнула и улыбнулась ещё шире, Барретт лишь молча кивнул в ответ, не в силах заставить себя заговорить с этим существом.

– Мы привезли то, что вы просили, – вмешался Том, – но если вы не возражаете, то мы немного перекусим и отдохнём перед выгрузкой.

– Конечно-конечно, выгрузка может и подождать, а мы с Брайаном пока побеседуем в офисе. Ещё увидимся! – Махнув пилотам на прощание, Дельгадо дождался пока они выйдут, после чего обратился к кошке:

– Пожалуйста, проследи за тем, чтобы нас не беспокоили следующие полчаса. Скоро должен прибыть автобус с новой группой добровольцев, но до этого мне с Брайаном нужно многое обсудить.

– Да, сэр-р, – кивнула Сиси, садясь за компьютер. На секунду Брайан даже залюбовался видом звонко постукивающих по клавиатуре коготков, но Дельгадо уже стоял в дверях и жестом приглашал его войти.

Офис Дельгадо был небольшим, но уютным: на обитых тёмным, натуральным деревом стенах висели различные сертификаты, дипломы и почётные грамоты: в одном углу стоял шкаф для одежды и вазон к кустом папоротника, а в другом - этажерка с аккуратно сложенными книгами. На скромных размеров столе сиротливо расположился только раскрытый ноутбук, у которого вместо клавиатуры был ещё один экран. Дельгадо нажал что-то на нём и жестом предложил Барретту присесть на небольшой, обшитый винилом стул с прорезью в спинке. Брайан вдруг понял, что в эту прорезь сбоку надо заводить хвост и снова непроизвольно поморщился. Дельгадо же легко опустился в своё удобное кресло и, подождав пока посетитель закончит любоваться на спинку и наконец сядет, обратился к нему уже серьёзным, без ноток шутливости, тоном:

– Мистер Барретт, ваше присутствие здесь безусловно усложнит мне работу на ближайшие пару лет...

Барретт скрестил ноги и поджал их под стул, чувствуя себя нашкодившим учеником в кабинете школьного директора. Он знал, как дальше будет развиваться разговор и поэтому, посмотрев на Дельгадо смиренным взглядом, лишь неслышно вздохнул, ничего не отвечая и давая тому возможность продолжить:

– Я – единственный человек в этом комплексе, кто полностью знает вашу историю и, признаться, я был не в восторге, когда узнал детали вашего зачисления в шестнадцатый класс.

– Моего зачисления? Как забавно вы это назвали, – ответил Барретт.

– Это просто аналогия, – ответил Дельгадо, – факт остаётся фактом: вы – звероненавистник, осуждённый за убийство моего выпускника. Я хорошо знал Генри Паркера, и я совершенно не рад вашему присутствию здесь.

– Знаете, док, я тоже не в восторге от этих застенков, – угрюмо ответил Барретт. – Перевели из одной тюрьмы в другую, где вместо оранжевой робы шерсть носят, да казнь заменили на пожизненное... вот только помимо свободы лишают ещё человечности, разума и души!

Дельгадо в гневе открыл было рот, чтобы урезонить наглеца, но потом передумал и прежде чем продолжить какое-то время сверлил собеседника взглядом.

– Обычно, преступники вроде вас проходят процесс трансформации с хирургически стёртой памятью, мистер Барретт. Не обременённые грузом ненужных предрассудков, вы бы гораздо спокойней научились жить в обществе пушистых. Однако судья постановил сохранить вам память и меня это пугает, поскольку ваше поведение может стать непредсказуемым.

– Вы всё равно украдёте мою душу, так почему бы вам не стереть и память? А судье скажете, что потеряли его предписание, – прошипел сквозь зубы Барретт. Было слышно, что раздражение в его голосе постепенно нарастает. – Уверен, такое в вашей глуши происходит постоянно.

Дельгадо вопросительно поднял бровь и неуверенно спросил:

– Вы хотите, чтобы вам стёрли память?

– А вы как сами думаете? – проворчал Барретт. – Разумеется нет, я не хочу, чтобы мне стёрли память, но уж лучше быть безмозглым лохматым овощем и радоваться жизни, чем пройти через все пытки, которые вы мне уготовили и потом каждый день вспоминать то, из-за чего я стал лохматым уродом!

Хотя Дельгадо и был человеком, его полный ненависти взгляд, которым он одарил собеседника, на мгновение стал почти звериным.

– Я бы с превеликим удовольствием лично устроил вам жесточайшую пытку за то, что вы сделали с Генри Паркером, мистер Барретт, – буквально прорычал он. – Но к сожалению, в нашем институте подобное не практикуется. Также я не могу приказать стереть вам память. Согласно постановлению суда я уже подписал соглашение и должен относиться к вам как к обычному добровольному участнику программы колонизации антропоморфными организмами, – Дельгадо резко откинулся на спинку и потёр глаза. Оба сидели безмолвно какое-то время, пока Барретт наконец не нарушил неловкое молчание:

– Моя жизнь кончена, док. Пусть я и предпочёл трансформацию смерти, я не сомневаюсь, что ваши вивисекции ещё хуже, чем казнь.

Дельгадо хмуро посмотрел на него и снова облокотился на стол.

– В чём-то вы правы. Боль – это сопутствующее изменению тела явление. Но все пушистые прошли через это. Осложнения бывают крайне редко.

– Осложнения? Значит кто-то из ваших «учеников» не получился как надо?

Доктор нахмурился:

– Мы предоставляем медицинскую и психологическую помощь всем, кто подвергается процессу трансформации, но у нас было несколько случаев, когда психика добровольца просто была неспособна принять физические изменения.

Барретт фыркнул и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

– Как я понимаю, начатый процесс трансформации уже необратим?

– Да, это верно.

– И что вы делаете с теми, кто не смог смириться с новой сущностью монстра? Вы предоставляете им какую-либо компенсацию за то, что они останутся полоумными психопатами до конца жизни или, может, усыпляете их, что?

Дельгадо уже в который раз холодно посмотрел на собеседника, но потом черты его лица немного смягчились. Неважно, как он был возмущён, неважно как он относится к этому человеку, ему придётся работать с ним год, а может и два, и уж если самая строгая тюрьма штата сломала об этого удачливого смертника зубы, куда уж ему тягаться? Случай Барретта был уникальным, и это требовало индивидуального подхода. Дельгадо ещё не определился до конца, что это будет за подход, но он явно не предполагал насилие, угрозы и обиды.

– Мистер Барретт... Позвольте мне извиниться за неудачное начало знакомства, – тон доктора стал более спокойным. – Моя реакция на вашу ситуацию была непрофессиональной, и так как ни вы, ни я не горим желанием становиться закадычными врагами, а уж тем более друзьями, думаю нам стоит забыть обиды последних нескольких минут и начать всё сначала. Про ваше мнение о моих подопечных я осведомлён, но вы согласились подвергнуться трансформации, и потому к вам будут относиться точно так же, как и к другим добровольцам. Вы согласны?

Барретт окинул его долгим пристальным взглядом и едва заметно кивнул.

– В ответ на ваш вопрос, мистер Барретт. Да, были люди, которые не могли справиться с изменениями, и с ними мы работали отдельно. Каждый случай уникален, потому у нас нет стандартной методики помощи тем, у кого трансформация идёт как-то не так. Человеческий разум очень пластичен и имеет широкие возможности к адаптации. Мы делаем всё возможное чтобы сделать превращение как можно более лёгким. Обычно самой большой проблемой являются неуверенность или нежелание принять необратимые изменения, – Дельгадо остановился и посмотрел на Барретта во внезапном осознании того, что сейчас сказал. Брайан глубоко вздохнул, но промолчал. Неловкая пауза затянулась, и глава института прокашлялся и непроизвольно потёр виски. От этого разговора у него уже разболелась голова, но он вынужден был продолжить:

– Из того, что я знаю о вас, мистер Барретт, вы сильная и сформировавшаяся личность. Я уверен, что вы сможете вынести процесс без психических срывов.

– У меня вопрос к вам, док.

– Да?

– Если вы так уверены в безопасности процесса трансформации, то почему вы не прошли его сами? Мне кажется, что начальник такого проекта просто обязан из личного опыта знать, что ощущают его… пациенты.

Дельгадо нахмурил брови.

– Те, кто проходят трансформацию, – начал он медленно, – в дальнейшем колонизируют иные миры. Я же предпочитаю оставаться на Земле, мистер Барретт.

– То есть вы согласны, что планеты колонизировать нужно, но у вас кишка тонка отправиться туда самому?

Дельгадо закатил глаза к потолку, не в силах больше смотреть на этого наглого, самоуверенного убийцу и несколько раз глубоко вздохнул. Мысленно досчитав до десяти, он опустил взгляд и продолжил, смотря собеседнику прямо в глаза:

– Каждый делает свою работу, мистер Барретт. Моя заключается в руководстве институтом. Для покорения космоса есть добровольцы. Они сами выбирают свой путь, и не потому что у них кишка толста или они проспорили пари. Не знаю, как вы, мистер Барретт, но я и все мои подопечные относимся к любому важному выбору в своей жизни очень серьёзно. Сама суть организации ПКАО обязывает нас к этому. Поэтому прошу вас – не упрекайте меня в малодушии. Если кто и имеет на это право, то уж точно не вы.

Он был прав. Барретт мог презирать пушистых, ненавидеть эти чёртовы институты по превращению людей в монстров, но он был тут по собственной воле. Он сам так решил. Сам! Проведя пальцами по волосам, Брайан расслабленно развалился в кресле, и криво ухмыльнулся, блеснув ровными белыми зубами:

– Окей, док, договорились… я тут заключённый, как и в тюрьме Колорадо. Хотя почти не сомневаюсь, что вскоре просто сойду с ума и превращусь в рычащую ополоумевшую зверюгу… но ничего не поделаешь, я же вроде как доброволец. По крайней мере проживу ещё пару лет, а? Ха-ха-ха!!!

Его смех немного разрядил обстановку, и глава института продолжил:

– Значит, вы не будете причинять неприятности?

– Не буду, – кивнул Барретт. – Если не свихнусь, конечно... тогда я за себя не отвечаю.

– У нас очень хорошие психологи и врачи. Если вы почувствуете необходимость в их услугах – обращайтесь в любое время суток. Разумеется, врачебная тайна распространяется и на ваш особый случай.

– Хорошо.

– Также у нас есть отдельный церковный комплекс. Там вы можете найти служителей различных конфессий. Со священником вы можете встретиться в рабочие часы, а сами церкви работают круглосуточно.

Барретт внезапно вспомнил лицо Ллойда Гибсона, того проповедника, который посещал его в тюрьме. Забавно, Брайан никогда не считал себя по-настоящему религиозным человеком, но вдруг вера и вправду ему чем-то поможет?

– Хм... окей, док, я всё понял.

– Итак, мистер Барретт, мы можем начинать?

– Да, да, конечно. Считайте, что я уже пленён красотой этого дивного места... в буквальном смысле, – последние слова Барретт сказал с улыбкой. Дельгадо улыбнулся в ответ, показывая, что они поняли друг друга и продолжил:

– Так как вы согласились подвергнуться трансформации всего за несколько дней до исполнения приговора, у нас не было достаточно времени чтобы подготовить полный пакет документов для вашей новой личности. Однако многие добровольцы сознательно просят стереть им память, так что у нас уже есть несколько общих заготовок и это ускорит процесс. А пока вашу историю будут готовить, я советую вам представляться только по имени, тем более что это обычная практика.

– Хорошо, я запомню. Слушайте, док, а кто тут располагался до вас? Какой-нибудь санаторий или больница?

– Вам разве не давали материалы по истории института? Я же просил Тома.

– Эм... ну да, давали, но я заснул по дороге сюда и не всё прочёл.

– Обязательно ознакомьтесь со всеми документами, это очень важно. Они при вас?

Барретт порылся в памяти и разозлился на самого себя:

– Я, кажется, оставил их на сиденье электромобиля. Думаю, они всё ещё там, если не упали по дороге.

– Хорошо, вам их принесут позже, – кивнул Дельгадо. – В ответ на ваш вопрос: это место в тридцатых годах было частью программы по реабилитации заключённых. Применяемые здесь методы показывали хорошие результаты, но были слегка бесчеловечны и когда слухи обо всём этом дошли до общественности, комплекс закрыли, – доктор шутливо подмигнул Брайану. – Вы немного опоздали, заключённый Барретт, но не волнуйтесь, ключи от старых корпусов у меня есть.

Глава 8

Кошачий приют

Марсело посмотрел на часы, недовольно крякнул и обратился к вальяжно развалившемуся на стуле рыжеволосому мужчине:

– Знаете, мистер Барретт, я всегда лично знакомлюсь с каждым новичком, что прибывает сюда на трансформацию и обычно уделяю десять-пятнадцать минут частной беседе с ним, но вы отняли немного больше. В любом случае, у нас есть ещё немного времени до того, как прибудет другая группа новичков, так что давайте выйдем на улицу, – произнёс мужчина, вставая на ноги.

– Выйдем? Для чего? – серьёзным тоном спросил Барретт, продолжая сидеть. – Вы решили меня проучить? С радостью, конечно, но боюсь мы с вами в разных весовых категориях.

Дельгадо тяжело вздохнул, смерил собеседника неподвижным взглядом и с рычанием произнёс:

– Мистер Барретт, вы уже не в тюрьме, здесь никто не собирается затевать с вами драки! Я всего лишь хотел показать вам апартаменты, в которых вы будете жить. Мы ведь, кажется, договорились не ссориться друг с другом?

Барретт растерянно моргнул и почувствовал себя глупо. Он всё ещё был на взводе от всей этой истории: от своего спасения в последний момент, от лохматого волка, помахавшего ему рукой, да вообще от всего этого места, и поэтому слова отскакивали от зубов прежде, чем он успевал их осмыслить. Неловко потупив взгляд, Брайан встал и, засунув руки в карманы, виновато буркнул:

– Простите, я забыл, что у нас перемирие.

– Извинения приняты, – кивнул Дельгадо. – А теперь, наконец, позвольте мне проводить вас в апартаменты, где вы проведёте следующие два года, и заодно познакомить вас с соседкой. Она как раз приехала перед вами.

– Соседка?

– Да. Обычно заезжает шестнадцать добровольцев. По четыре человека на каждый вид пушистых. Каждая четвёрка живёт в отдельном корпусе, так что в течение дня к вам присоединятся ещё двое.

– Ясно. А долго мы будем жить вместе?

– Каждая группа проходит трансформацию в течение девяти месяцев, потом ещё год или два уходит на обучение. Первые экзамены – через десять месяцев. Вы будете уже шестнадцатой группой, которая их сдаёт.

– Я всё понял, док. Ведите.

Ярко-рыжая помощница Дельгадо, посмотрела на них поверх монитора, когда они прошли мимо.

– Сисси, я провожу мистера Брайана в Кошачье крыло, познакомлю с Кристен. Позвони мне, если группа добровольцев прибудет до моего возвращения.

– В Кошачье крыло? – с нескрываемым интересом поинтересовалась она и устремила взор своих зелёных немигающих глаз прямо на Барретта. – Он р-решил стать домашней кошкой, как я?

– Пумой, – автоматически ответил Дельгадо, – он будет горным львом.

– Ах! Они такие изящные и сильные, мр-р-р. Хороший выбор-р, мистер-р Бар-ретт!

Доброжелательность Сисси толкала Барретта на вежливый, ничего не значащий ответ, но он не мог себя заставить произнести даже банальное «спасибо». К счастью директор уже открыл входную дверь, и рыжеволосый мужчина поспешил за ним, чтобы вновь погрузиться в прохладный осенний вечер.

– Док, знаете, что меня интересует? – с озорным видом на лице спросил Барретт, когда они зашагали по бетонной дорожке к одному из старых каменных строений. Глава института неуверенно покосился на него, явно не желая знать о предмете его любопытства, но Барретт, не обращая внимания на молчаливый протест Дельгадо, продолжил:

– Вы только что сказали, что встречались с моей будущей соседкой, как раз перед моим приездом. А когда я увидел вас в первый раз, вы были несколько растрёпаны, даже галстук завязывали, так что у меня возникает резонный вопрос: насколько близкой была ваша с ней встреча?

Дельгадо побагровел от столь бестактного вопроса и стал буквально испепелять Барретта взглядом, с раздражением цедя слова:

– Я помог ей отнести вещи, показал комнату и ушёл, зайдя на обратном пути в столовую, – Дельгадо резко указал на приземистое, но внушительное по размерам здание недалеко от них. – Там я случайно задел кого-то в очереди, и тот опрокинул на меня кофе. Разумеется, после этого я вернулся в свой кабинет, чтобы переодеться, а потом появились вы. Вот почему мой галстук был не повязан.

Барретт широко улыбнулся, и кивнул, а Дельгадо вздохнул и отвернулся, немного ускоряя шаг.

– Брайан, я с вами язву получу. Перемирие, помните?

Барретт лишь хмыкнул в ответ, но через секунду добавил:

– Эй, док, я обещал спокойно относиться к этим меховым коврикам, и к этому месту вообще, а насчёт безобидных личных вопросов уговора не было.

Директор хмуро посмотрел в сторону собеседника: Брайан лыбился, усиленно делая вид что всё это просто невинная шутка, но через несколько секунд улыбка исчезла с его лица, и он посмотрел на Дельгадо уже серьёзно.

– Ладно, док, виноват. Прошу прощения, но вы тоже поймите меня правильно. Ещё утром я был в полной уверенности что не доживу до сегодняшнего вечера, пока не явился Том и не забрал меня. Наверно я просто немного не в себе…

Слова показались Марсело искренними, и он, секунду подумав, кивнул собеседнику и слегка улыбнулся:

– Ладно, я запомню.

– Спасибо, док.

– Послушайте, – вновь заговорил Дельгадо через пару шагов, – я понимаю, что вы стараетесь быть дружелюбным, в меру своих сил, но пожалуйста, Брайан, перестаньте звать меня «доком». Моё имя – Марсело.

– Марсело, хорошо. Буду звать вас так, – Барретт пожал плечами. – Хорошо бы ещё определиться, как мне себя называть... – эти слова он произнёс чуть тише, даже не скрывая явственно проступившее на лице мрачное выражение. – Тридцать пять лет я был Брайаном Барреттом, а теперь... Хм, наверно привыкать к новому имени придётся долго.

– Брайан! Марсело! Подождите!

Мужчины остановились и посмотрели назад, на окликнувшего их человека. Со стороны комплекса жилых зданий в их сторону быстро шагал Том Уильямс, второй пилот Скопы, уже успевший сменить лётный комбинезон на джинсы и рубашку. В руках он держал портфель, забытый Барреттом в электромобиле и газету из самолёта.

– Вы кое-что забыли, мистер Барретт, – сказал он, с улыбкой протягивая вещи. Брайан взял их и улыбнулся в ответ:

– Спасибо, Том. Я как раз думал сходить поискать всё это сразу, как только устроюсь.

– Обязательно прочитайте документы полностью, – указывая на портфель, уточнил Уильям. – Там вся необходимая информация об институте, ну а газетку можете оставить как сувенир. Так, ну вроде всё. Приятно было познакомиться, мистер Барретт, мы с Уэйном заправимся, разгрузим «Скопу» и завтра рано утром будем отправляться.

Барретт протянул пилоту руку:

– Спасибо что вытащили меня из той тюрьмы, Том. Наверно до утра уже не увидимся, так что искренне желаю вам отличного полёта, куда бы вы не направились!

Том энергично пожал его руку и повторил:

– Спасибо! Вам тоже удачи!

Распрощавшись с Брайаном, пилот кивнул Марсело и расслабленной походкой направился к жилому комплексу, а мужчины продолжили путь к месту своего назначения. Через десять минут, пройдя мимо нескольких зданий, они подошли к небольшому каменному строению. Относительно небольшому. Трёхэтажное, построенное по-видимому в начале XXI века, облицованное розовым гранитом, с более светлыми вставками по углам и вокруг дверей и оконных проёмов, оно чем-то напоминало школу: квадратное и с большими окнами с тех двух сторон, которые Барретт мог сейчас видеть.

Тротуар привёл их прямиком к главному входу. Крыльцо из трёх широких ступеней было прикрыто навесом из бордовой ткани и вело к огромной дубовой двери, украшенной маленькой латунной табличкой.

– Кошачье крыло? Серьёзно? – прочитав её, с изумлением спросил Брайан. – У кошек же нет крыльев. Может вы ошиблись? Тут больше подошло бы название кошачий приют или дом.

Марсело молча закатил глаза и толкнул дверь, пропуская своего рыжеволосого компаньона вперёд.

– Здесь имеется в виду крыло здания. Точнее одно здание из четырёх. У нас так же есть Псовое крыло, Медвежье и Лисье.

Барретт хмыкнул, но ничего не ответил. Сразу за дверью на полу лежал немаркий коврик, справа стояла пустая полка для сменной обуви, а слева в углу – высокий круглый бак с несколькими широкополыми зонтами. Пошоркав ноги о коврик, Барретт двинулся вслед за Марсело по ярко освещённому световыми панелями коридору с высоким потолком в большую комнату на том конце, которую, кажется, заливал уже солнечный свет.

Пока они шли, внимание Барретта привлекли развешанные на стенах фотографии предыдущих жильцов этого крыла «до и после» превращения, и вделанные в пол под ними небольшие бетонные квадраты, с отпечатками лап. Барретт бегло взглянул на несколько портретов, и его невольно передёрнуло от отвращения. Похоже, привыкать к этим рожам ему придётся долго.

Сделав ещё несколько шагов он вдруг почуял слабый запах антисептика, словно недавно здесь проводили генеральную уборку. Может для того, чтобы убрать специфический кошачий запах от последних жильцов?

Когда они наконец достигли конца длинного коридора, гулкий каменный пол сменился ковром, и они вышли в большой прямоугольной зал. Над головой раскрывался огромный стеклянный купол, пропускавший солнечный свет, и хотя вокруг него были световые панели, сейчас, в виду светлого времени суток, они были погашены. В зале было несколько дверей: перемежаясь со шкафами и журнальными столиками, они занимали стену слева и прямо перед ним, а рядом со входом на стене висел огромный видеоэкран, в данный момент выключенный. Напротив, него стояло несколько стульев, с щелями для хвостов в спинках, образуя что-то вроде учебного класса, а позади них стояли небольшие торшеры, но вместо ламп в них почему-то были подсвечники. Барретту даже показалось, что он чувствует запах каких-то благовоний. Небольшие книжные шкафы с внушительными томами в кожаных переплётах, окружали видеоэкран с двух сторон, вероятно являясь больше элементом декора, нежели действующей библиотекой, ведь сейчас любую когда-либо написанную книгу можно легко прочесть в электронном виде.

Справа, в глухой стене без дверей и окон расположился большой камин, с внушительной деревянной полкой, на которой стояли архаичные маятниковые часы и какие-то безделушки. Было видно, что камин настоящий и им часто пользуются: на дне, под стальной решёткой, лежала зола, а небольшая поленница рядом с кочергой и совком в специальной подставке, была наполовину пуста.

В центре зала в полу было внушительное круглое углубление, в которое можно было спуститься по трём широким, в два шага ступеням, почти с любой стороны. В центре этой ямы располагался круглый деревянный стол, с изысканным букетом в стеклянной, вычурной вазе и четыре стула с уже знакомыми прорезями в спинках, а чуть дальше, примыкая к стенкам, стояли несколько изогнутых полукругом диванов, по виду довольно дорогих и даже с декоративными подушечками. На одном из диванов, подперев ногами две большие дорожные сумки, сидела молодая женщина.

Когда Марсело и Барретт спустились вниз по ступеням, девушка встала, чтобы поприветствовать их.

– Брайан, позвольте познакомить вас с Кристен, вашей соседкой на следующие девять месяцев. Кристен, простите, что заставил вас ждать – это всё из-за Брайана, он только что приехал.

– Моё почтение, Кристен, – сказал Барретт глубоким, низким голосом и дружелюбно улыбнулся. – Очень рад знакомству.

Положив портфель и газету на стол, мужчина протянул ей руку и девушка, застенчиво улыбнувшись в ответ, легонько ответила на рукопожатие.

– Здравствуйте, Брайан. Я тоже рада познакомиться с вами, – её голос был тихим и очень приятным, а зардевшиеся от смущения щёчки придавали особенно милый вид. Кристен была почти на голову ниже Барретта, и смотрела на него снизу-вверх тёмно-карими глазами, буквально излучавшими теплоту и дружелюбие. У неё были длинные чёрные волосы, доходившие до середины спины, а прямая чёлка пересекала лоб чуть выше тонких бровей. Фигура была слегка полноватой и, вероятно стараясь скрыть это, девушка одела свободную голубую кофточку, на пару с широкими, желтовато-коричневыми брюками.

Марсело, удовлетворённый тем, что его рыжеволосый подопечный, видимо очарованный прекрасным лицом молодой леди, сменил свой сарказм и дурацкие шутки на галантный тон и обходительность, облегчённо вздохнул и уточнил:

– Кристен будет экзоботаником в колонии.

– Это значит, вы будете определять какие растения для нас съедобны, а какие ядовиты? – мягким, даже слегка заигрывающим тоном, заметил Барретт, продолжая сжимать её руку. – Определённо с вами не стоит ссориться!

– Мне кажется все путешественники, отправляющиеся в другой мир должны стать хорошими друзьями. Ссорам там не место, – Кристен широко улыбнулась, и мягко высвободила свою руку из огромной ладони Барретта. – А чем вы будете заниматься в колонии?

Барретт покосился на Марсело и нахмурился. Его включение в группу колонистов было столь внезапным, что он не успел обдумать этот вопрос и ему пришлось импровизировать:

– Боюсь, они ещё не выбрали для меня подходящей специальности. У меня есть несколько профессий, но ни одной связанной с наукой. Скорее всего я буду заниматься тяжёлым физическим трудом, ну там копать выгребные ямы или, может, окопы на случай войны...

– Он шутит, мисс, – с улыбкой вмешался Марсело. – Брайан очень талантлив, у него богатый управленческий опыт, да и навыки бизнесмена не окажутся лишними в только что заселяемом мире.

Он хотел ещё что-то сказать, но его отвлёк коммуникатор:

– Прошу прощения…– мужчина прочёл сообщение на экране и убрал его обратно в карман. –

Прибыл автобус с остальными, и мне нужно их встретить.

– Ещё добровольцы? А сколько их будет всего? – спросил Барретт с любопытством.

Уже направившийся к выходу Марсело притормозил и рассеяно погладил бородку:

– Ну… поскольку мы набираем полную группу, то в автобусе должно быть четырнадцать человек, если никто не пошёл пешком, конечно. Обычно, на каждый вид пушистых распределяется по четыре добровольца, так что у вас будут ещё два соседа. Вы уж простите, но я обязан лично познакомиться со всеми приехавшими, так что можете пока отдохнуть. Если получится, я пришлю приписанных к этому крылу сотрудников, помочь разобрать ваши вещи.

– В смысле горничных? – удивлённо спросила Кристен.

– Нет, это доктор и его помощница. Они ответят на все ваши вопросы, помогут обустроиться и будут следить за тем, чтобы процесс вашей трансформации прошёл нормально. А теперь прошу ещё раз меня извинить: я должен встретить остальных.

Марсело легонько кивнул и направился по коридору к выходу.

Барретт и Кристен немного постояли, проводив его взглядом, затем девушка присела обратно на диван и с любопытством посмотрела на мужчину, поправляя спавшую на ухо прядь волос. Неловкое молчание затянулось и девушка, переборов наконец стеснительность, негромко заговорила:

– Другой мир, это так необычно. Новые растения, биоценозы, бесценный научный опыт, которого на Земле не получишь, – на секунду прервавшись, будто собираясь с мыслями, девушка тихонько вздохнула и продолжила: – Знаете, сперва я боялась проходить трансформацию, много думала, но в конце концов решила, что это малая цена за возможность изменить свою судьбу, открыть столько нового и исследовать целую планету! Но я учёный, я всю жизнь посвятила науке, а если она вас не привлекает, Брайан, то из-за чего вы вступили в программу?

Услышав вопрос, Барретт нахмурился, судорожно пытаясь найти подходящую отговорку. Ведь он ещё ничего не знал про биографию своей новой личности, а обсудить этот вопрос с Марсело просто не успел.

– Ну... – начал он медленно, – жизнь довольно непредсказуемая штука, иногда швыряет нас в крайности, ставит подножки, выворачивает наизнанку все твои планы на будущее... Скажем так, некие обстоятельства вынудили меня приехать сюда и начать жизнь с чистого листа.

Кристен посмотрела на него округлившимися от удивления глазами.

– Вынудили? То есть вы... вы не добровольно пришли в программу?

Барретт поспешно одарил её одной из своих обворожительных улыбок и вспомнил слова Марсело о выборе между жизнью тут или смертью в тюрьме.

– Всё несколько сложнее... – не переставая смотреть на девушку, он засунул руки в карманы, поскольку они снова непроизвольно стали сжиматься в кулаки. – В каком-то смысле я доброволец, конечно. Я сам решил сюда прийти.

Его улыбка, в отличие от беспокойных рук, оказалась вполне естественной и очень заразительной, так что девушка, оставив беспокойные мысли, улыбнулась в ответ.

Барретт окинул взглядом комнату и неспешно поднялся из зоны отдыха.

– Вы уже осмотрелись здесь?

– Я заглянула в пару комнат, но... не уверена, стоит ли нам бродить тут без разрешения.

Барретт посмотрел на неё сверху вниз, удивившись её скромности:

– Какое ещё разрешение? Это ведь теперь наш новый дом.

Девушка пожала плечами, легонько улыбнулась, разгладила складку на платье и неуверенно ответила:

– Я мало что знаю о методе трансформации Макьюэна. Для меня по-прежнему большая загадка как именно происходит превращение обычных людей вроде вас или меня в гибрид человека и животного. И поэтому я побоялась просто так разгуливать здесь. Вдруг ненароком что-нибудь сломаю или испорчу.

– Осторожность никогда не помешает, – согласно кивнул Барретт. – Так что же вы всё-таки нашли?

– Четыре спальни, кухню и, видимо, лабораторию. Дальше я не смотрела.

– Ну, Марсело ничего нам не запрещал, когда уходил, так что, может, осмотримся получше?

Кристен внезапно осознала, что находится наедине с абсолютно не знакомым ей человеком, скрывшим от неё свои истинные причины приезда сюда, отделавшись парой общих, ничего не значащих фраз. Марсело упомянул, что этот Брайан будет её соседом, но мало ли что... Пока она не узнает его получше, рисковать лишний раз не имело никакого смысла.

– Спасибо, но я лучше немного отдохну, – вежливо улыбнувшись произнесла девушка. – Как-никак семь часов добиралась сюда на машине.

– А я летел столько же, – ответил ей Барретт, – правда, больше устал скучать и бездельничать. Ну ладно, как хотите, мне в любом случае надо найти, где они тут запрятали туалет.

Оставив её наедине со своими мыслями, Барретт подошёл к первой двери.

За ней оказалось помещение, очень похожее на обыкновенный номер в отеле. Правда, без ванной комнаты, зато с огромной двуспальной кроватью с небольшими тумбочками у изголовья, на одной из которых стояла лампа и дешёвый электронный будильник. Напротив кровати, вплотную к стене, разместился комод с шестью ящиками и большим зеркалом, перед которым стоял стул с уже привычной прорезью в спинке. В углу комнаты расположилось очень большое кресло, напоминающее массажное, с откидывающейся спинкой и подставкой под ноги. Оно было настолько огромным, что Барретт с усмешкой подумал, а не для медведя ли его проектировали? Однако ухмылка быстро сошла с лица, как только он вспомнил где находится, и что скорее всего именно для медведей и других крупных пушистых это кресло и предназначалось.

Барретт тряхнул головой, прогоняя наваждение, и продолжил осматривать комнату. Видеопанель на стене, торшер на полу, шкаф для одежды – всё выглядело обычным, кроме... Почему-то он заметил это только сейчас: в комнате не было окон. Серые стены, пара картин и всё. Странно, ведь он, кажется, видел окна снаружи здания.

Осмотрев ещё три двери, он обнаружил точно такие же комнаты, что и за первой: чистые, прибранные, готовые к заселению новыми жильцами, и так же без окон. Пятая дверь привела его на кухню. Она почти ничем не отличалась от обычной кухни в каком-нибудь хорошем доме, разве что обеденной зоны не было. Большая плита, с двумя духовками, посудомоечная машина, какие-то блендеры, миксеры, кофеварка, три шкафчика, в которых теснились разные кастрюли и сковородки, буфет с тарелками, чашками и столовыми приборами... всё было уложено в идеальном порядке. А вот холодильник был пуст, если не считать нескольких бутылок с водой. Без сомнения, его специально не стали заполнять продуктами, предоставив жильцам право выбора продуктов по вкусу.

Следующая по ходу дверь вела в упомянутую Кристен лабораторию. Внутри был небольшой тамбур и ещё одни двери, чем-то напоминающие больничные, с двумя створками и надувной резиновой окантовкой, видимо для герметизации. Сейчас правда она не была надута, и Брайан осторожно заглянул внутрь.

Ярче освещённая, нежели другие комнаты, лаборатория сверкала и искрилась многочисленными хромированными инструментами и какими-то приборами, о назначении которых Барретт даже не рискнул гадать. В центре стояли два огромных медицинских кресла странной формы, чем-то похожие на стол массажиста, из-за овального отверстиями для лица у края, однако мысль, что их будут использовать для расслабляющей процедуры казалась странной, и Барретт вдруг решил, что именно здесь, привязав к этим самым креслам, используя эти самые инструменты, из него будут делать мерзкое, лохматое чудовище. Бр-р-р, отогнав пугающее наваждение прочь, Брайан щёлкнул выключателем и закрыл дверь. В глубине помещения были заметны ещё несколько дверей, но мужчина вспомнил слова Кристен и решил, что лаборатория скорее всего стерильна, а значит расхаживать по ней в грязной, уличной одежде не стоит, да и туалета там явно быть не должно.

За следующей дверью обнаружился небольшой кабинет с двумя массивными столами, стоящими друг против друга. Столы были почти пусты: несколько папок для бумаг, да пара компьютеров, похожих на тот, что он видел в кабинете администратора. На стене висели какие-то дипломы, фотографии, а на полу стояла огромная старинная картотека. В общем, ничего интересного, как и в соседней комнате, где была кладовка для белья, да зарешёченные блоки системы кондиционирования А вот в следующей Барретт с удовольствием обнаружил небольшой спортзал с беговой дорожкой, гантелями и тренажёрами. Барретт с детства привык тренироваться каждое утро перед работой, и даже в тюрьме не забросил это занятие, так что полноценный спортивный зал стал для него приятным сюрпризом.

Наконец осталась единственная непроверенная дверь и Барретт, пройдя мимо учебного класса с книжными полками и телеэкраном, вошёл в большое, разделённое надвое помещение с бежевыми стенами и кирпично-красным кафельным полом. Проход слева вёл в собственно уборную с пятью закрытыми туалетными кабинками, напротив которых у стены с огромным зеркалом располагалось столько же одинаковых умывальников. В правой части помещения был общий душ так же на пятерых, разделённый толстыми занавесками, судя по всему новыми, ибо как только Барретт вошёл, ему в нос ударил резкий запах винила. Посередине комнаты стояла деревянная скамья, очень похожая на те, что ставились в спортивных раздевалках, а справа на стене ближе к полу были явственно видны остатки монтажных кронштейнов, для крепления какого-то большого устройства. Судя по кафельным крошкам и большому слою пыли у самой стенки, убрали его совсем недавно.

Барретт вернулся в туалет и внимательно осмотрел сначала входную дверь, а потом и двери на кабинках, но значков, обозначавших принадлежность туалета к мужскому или женскому не было. Забавно... последний раз он посещал общий туалет в летнем лагере, когда был ребёнком. У детей ещё нет такого чувства стыда, как у взрослых, но это место ведь не было детским лагерем? Да и превращают в пушистых здесь совсем не детей. И тут он вспомнил слова Марсело, о первом назначении этого места – реабилитация заключённых. Помнится, на карте было ещё три точно таких же здания, может раньше два из них были для женщин, а два для мужчин? Но сейчас их используют не для разных полов, а для разных антропоморфных рас?

Его рассуждения прервал особо острый позыв внизу живота (последний раз он ходил в туалет ещё на «Скопе», во время заправки в Чикаго), и Барретт спешно открыл одну из кабинок, с облегчением отметив, что внутри стоит обычный унитаз, а не кошачий лоток. И на том спасибо!

Туалетная бумага, освежитель, рукоятка для смыва, всё казалось обычным. Разве что бачок был чуть приподнят, видимо оставляя пространство для хвоста, а в остальном... туалет очень консервативная штука. Возможно за десятилетия немного поменялся внешний вид и расположение кнопок для смыва, но принцип работы остался прежним.

Закончив свои дела, Барретт вернулся в зал и как раз застал Марсело, когда тот подходил к зоне отдыха с каким-то молодым человеком. Он предположил, что это тот самый доктор, о котором упоминалось в недавнем разговоре, но приблизившись, услышал, как глава института представлял его Кристен в качестве нового соседа.

– Я Данте, – представился вновь прибывший, широко улыбаясь и встряхивая её руку. Кристен ответила вежливой улыбкой, которая Барретту показалась несколько натянутой, словно девушка испытывала дискомфорт. Наконец она вытащила руку из его пальцев и неосознанно вытерла о штанину, словно на ладошке была какая-то грязь.

Данте выглядел непримечательно: немного за двадцать, с тёмно-каштановыми волосами, хитрыми масляными глазками, насыщенного голубого цвета и с тонкими усиками над вытянутыми узкими губами. Ростом он был выше и Кристен, и Марсело, но до Барретта не дотягивал. Одежда тоже была обычной: тёмные плотные джинсы и коричневая фланелевая рубашка с длинными рукавами, в открытом вороте которой виднелась золотая цепочка, едва заметная в кучерявых волосах на груди. Он жевал резинку и постоянно надувал небольшие пузырьки, щёлкая их словно ребёнок. И хоть он выглядел опрятно, в его манере двигаться, интонациях и даже взгляде, было что-то вызывающее. Пока парень шёл к центру зала, Барретт заметил, как тот успел несколько раз пройтись взглядом по фигуре девушки оценивающим, прищуренным взглядом.

– О, Брайан! – немного удивлённо воскликнул Марсело, когда рыжеволосый мужчина показался на краю гостевой зоны и остановился рядом с парой больших чемоданов. – Данте, познакомьтесь это ещё один ваш сосед.

Данте посмотрел вверх и слегка кивнул. Барретт кивнул в ответ, после чего спустился по ступенькам и протянул руку. Парень вполсилы пожал её и глуповато улыбнулся.

– Привет, Брайан. Так ты тоже будешь котярой, как и мы?

Сказав это, Данте придвинулся к Кристен и панибратски обнял её за плечи, словно был знаком с ней много лет. Девушка сперва замерла, не зная, как реагировать на подобную фамильярность, но когда парень стал похотливо заглядывать в вырез её блузки, она немедленно высвободилась из объятий и подошла ближе к Марсело и Барретту, опасливо косясь на юношу и немного краснея от стыда. Брайану тоже не понравилось поведение молодого человека, но он предпочёл не заострять на этом внимания и лишь утвердительно кивнул, отвечая на вопрос:

– Угу. Ты верно подметил.

– Ну что ж, – обратился к ним Марсело. – Прошу меня извинить, но мне нужно поприветствовать остальных прибывших.

Не дожидаясь ответа, Дельгадо развернулся и почти бегом направился обратно к коридору, случайно задев Барретта локтем. Его спешка была понятна – дело уже шло к вечеру, а работы только прибавлялось. Марсело почти дошёл до дверей, как вдруг они распахнулись, и в проходе возникли ещё двое: мужчина и женщина. Директор перекинулся с ними парой фраз и торопливо вышел на улицу, а пара двинулась вглубь, к остальным. Барретт решил пойти им на встречу и Кристен, не желая оставаться с Данте наедине, поспешила за ним.

– Добро пожаловать в Кошачье крыло, – поприветствовала его женщина, когда они поравнялись. На вид ей было далеко за сорок, но держалась она бодро и уверенно, да и подтянутая фигура, нетипичная для её возраста, даже заставила более молодого Брайана приосаниться и расправить плечи. Ростом она была чуть ниже Барретта, а её зелёные глаза хорошо контрастировали со спускавшимися до плеч, пепельно-серыми волосами.

– Я Марси Лагранж, ваша медсестра и сиделка на следующие девять месяцев. А это Дональд Ренвик – ваш доктор.

Мужчина, на которого она указала, поздоровался со всеми кивком огромной, почти квадратной головы. На вид ему было лет тридцать, может чуть больше. Массивная челюсть, смуглая, загорелая кожа, словно он только что вернулся из отпуска откуда-нибудь с тропиков, а вот короткие, с медным отливом волосы были белёсыми, почти выгоревшими, подчёркивая светло-карие глаза.

На обоих были расстёгнутые белые халаты, под которыми виднелась обыкновенная медицинская униформа: на мужчине однотонная тёмно-синяя рубашка и свободные брюки, на ней почти такие же по крою, но лиловые блуза и штаны.

– Добрый вечер, – ещё раз поздоровался доктор и достал из кармана халата небольшой компьютер со сдвоенным экраном, раскрыв его, словно книжку. – Если никто из вас не ошибся корпусом, вас, джентльмены, должны звать Брайан и Данте, а вас видимо Кристен или Дженни?

– Меня зовут Кристен, а Дженни мы ещё не видели.

– О, как! – улыбнулся Данте и хитро подмигнул Марси. – Каждой твари по паре, да?

Не обращая внимания на слегка вульгарные знаки внимания, оказываемые его напарнице, доктор продолжил:

– Мне необходимо кратко проинструктировать вас, сделать небольшую экскурсию и ответить на вопросы, если таковые будут, но я бы не хотел повторять всё опоздавшей девушке, так что если хотите, можете немного отдохнуть в своих комнатах, пока мы будем её ждать.

– Простите, – сказал Барретт, подняв руку, – а в какое время здесь ужин? Просто дорога сюда была не близкой и...

– Да, точно! – перебил его Данте. – Мы можем перекусить прямо тут или где-то поблизости есть столовая?

– В основном вы будете питаться здесь, но продукты на кухню доставят только после выяснения ваших гастрономических предпочтений. Пока что можете обедать в столовой на первом этаже корпуса имени Кларка Сэвиджа. Это большое каменное строение - увидите сразу, как только выйдете.

– А там всё за деньги или как? – поинтересовался Данте

Марси отрицательно покачала головой:

– Нет, нет. Здесь вы на полном довольствии, платить не надо.

– Здорово! Значит не буду себе ни в чём отказывать! – потирая ладони, плотоядно ухмыльнулся Данте. – До скольки, говорите, они работают?

– Учитывая особенности местного населения, – ответил Ренвик, – они работают круглосуточно.

– Особенности? – переспросил Барретт.

– Часть пушистых ведут преимущественно ночной образ жизни, – начал объяснять доктор. – Да и аппетит не всегда зависит от расписания – кушают, когда проголодаются. К тому же сам процесс трансформации может вносить некоторые коррективы.

– Звучит логично, – кивнула Кристен.

Ренвик посмотрел на наручные часы.

– Сейчас без пяти минут шесть – если вернётесь сюда в салун минут через сорок, директор, думаю, уже познакомится с вашей четвёртой соседкой и приведёт её.

– Салун? – переспросил Данте, удивлённо оглядываясь по сторонам. – Чё-то не вижу распашных дверей и ковбоев в шляпах.

Ренвик непонимающе посмотрел на юношу, а Барретт хмыкнул и тряхнул головой:

– Данте, салуном ещё называют большой зал для официальных встреч или вечеринок – вроде этого – и потому ковбоев в шляпах, полуголых девиц, и перестрелок здесь не будет.

Кристен и Марси хихикнули, а Данте недоумённо посмотрел в сторону Барретта:

– Надо же, я об этом не знал.

– Ладно, пойдёмте перекусим! А то чувствую себя как голодный, бездомный кот в приюте, – сказал Барретт, направившись к выходу и добавил, обращаясь уже к доктору и медсестре: – Скоро вернёмся.

Марси улыбнулась и помахала в ответ ладошкой, а Ренвик хмуро направился в ту самую лабораторию в которую они с Кристен не решились заглянуть. Брайан вдруг представил доктора в окровавленной маске, держащим в руках те блестящие инструменты, но уже заляпанные кровью и его передёрнуло. Пусть Ренвик и не был похож на безумного учёного вроде Франкенштейна, превращавшего невинных жертв в чудовищ, но всё равно выглядел каким-то слишком уж неприветливым для первой встречи. Чересчур угрюмый, мрачный и деловитый, даже не улыбнулся ни разу. Барретт привык доверять своим ощущениям, и первое впечатление редко обманывало его. Однако сейчас он всей душой желал, чтобы оно ошиблось.

Глава 9

Первое впечатление

Барретт, Кристен и Данте вышли из кошачьего крыла под уже темнеющее небо, спустились с крыльца и успели пройти несколько сотен метров по обочине дороги, когда их догнал небольшой электромобильчик. За его рулём сидела та самая рыжая кошка – секретарь директора, а рядом какая-то девушка-человек. Машина свернула к к обочине и остановилась чуть впереди.

– Пр-риветики ещё р-раз, – жизнерадостно мявкнула Сисси, – Вот, подар-рочек вам пр-ривезла!

– Подарок? Наверно, для меня? – ухмыльнувшись, ответил Данте, – Спасибо, Санта-Клаусс!

Насмешливо смерив парня взглядом прищуренных глаз, кошка повернулась к своей пассажирке:

– Это остальные члены вашей гр-руппы, Дженни, – сказала она, и по очереди представила стоявших: – Это Бр-райан, Кр-ристен и Данте.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Дженни, ступая из машины на траву. Худенькой и очень стройной девушке с обворожительным личиком, на вид не было и тридцати. Русые волосы спускались до плеч, как и у Марси, а чарующие лазурно-голубые глаза словно светились изнутри. Макияж был неброский, но очень изысканный, как и её одежда: белая блузка с длинными рукавами, на которой скромно была расстёгнута только верхняя пуговица, едва обнажая довольно внушительную грудь, тёмно-коричневая юбка, спускавшаяся до колен, и подобранные в цвет туфельки без каблуков. Левую лодыжку обвивала тонкая серебряная цепочка, несомненно составлявшая комплект с серебряными серёжками, ярко блеснувшими в лучах неожиданно вспыхнувшего неподалеку придорожного фонаря.

Взгляд Данте, казалось, приклеился к её аппетитным ножкам, и самодовольная, мечтательная улыбка заиграла на его губах, а вот Кристен как-то поникла. Да, ей было приятно увидеть в их компании ещё одну девушку, но она была так красива, что Кристен даже на мгновение позавидовала ей, тут же застыдившись этого. Она уже давно смирилась со своим слегка избыточным весом, но сейчас, забытые было мысли о диетах и изнуряющих тренировках снова проснулись и свербели где-то на границе сознания. Неужели Дженни от природы досталась такая фигура? Или она вложила в неё много сил и стараний? К счастью, мимолётная грусть и зависть сменились облегчением, когда девушка заметила, что внимание этого молодого похабника Данте целиком переключилось на новенькую и, нацепив на лицо благожелательную улыбку, Кристен ответила на приветствие:

– Приятно познакомиться, – её голос прозвучал одновременно с Барреттом, от чего она немного смутилась и посмотрела на него, но потом отвела взгляд и обратилась к Сисси: – Директор должно быть устал от такого количества новичков?

– Да, обычно они не пр-риезжают все ср-разу, – кивнула Сисси, – именно потому мистер-р Мар-рсело отпустил всех обустр-раиваться, а ознакомительные беседы отложил на завтр-ра. Ну и поскольку в Кошачьем кр-рыле не хватало одного человека, я вызвалась подвести Дженни сюда.

– Спасибо вам, Сисси, – поблагодарила кошку Дженни, легонько коснувшись её пушистой руки, а затем начала доставать свой багаж с заднего сиденья, но молниеносно подскочивший Данте не позволил ей этого сделать.

– Постой! Давай помогу, – любезно предложил он, и девушка послушно отступила в сторону. Однако улыбка мигом слетела с лица парня, едва он приподнял первый из чемоданов. С большим трудом вытащив его наружу, он буквально бросил его на траву, чудом не отдавив ногу.

Решив никак не комментировать конфуз Данте, Барретт обратился к девушке:

– Мы как раз направлялись в столовую перекусить. Не хотите присоединиться?

– Да, конечно. С утра и крошки во рту не было, – с удовольствием согласилась та.

– Ладно, тогда вы в столовую, а я забр-рошу сумки в ваш кор-рпус, идёт? – предложила Сиси.

– Ох, не стоит, право...

– Действительно, – вслед за ней повторил Данте, успевший снять с машины вторую увесистую сумку, и сейчас с сомнением осматривавший худенькое кошачье тельце Сисси, а в особенности её тонкие руки.

– Я спр-равлюсь, – уверила их рыжая кошка, показав в улыбке острые зубки – Закиньте сумки обр-ратно в машину, если не тр-рудно.

Данте хмуро посмотрел на чемоданы, которые он только что с таким трудом достал, и нерешительно помялся с ноги на ногу. Пожалев слабосильного соседа, Барретт быстро подошёл к машине, схватил чемоданы, и так легко забросил их на заднее сиденье, что Данте даже рот раскрыл от удивления. Сисси помахала всем лапкой и тронула машину, а Дженни, мило улыбнувшись, поблагодарила мужчин за помощь:

– Спасибо, мальчики, так куда вы шли?

– Туда, – Барретт махнул рукой в сторону большого освещённого здания.

Дженни одёрнула блузку и пошла в указанном направлении, почти сразу же поравнявшись с Кристен. Девчонки тут же начали шушукаться о каких-то чисто женских делах, а опомнившийся Данте, поспешил пристроиться за ними хвостиком, явно наслаждаясь видом двух аппетитных попок. Барретт замыкал процессию, но в отличие от усатого юнца нашёл себе зрелище поинтересней: на потемневшем небе стали появляться первые звёзды. Всё то время, что он провёл в камере смертников, он не видел неба, не слышал шума листвы, не ощущал дуновения ветерка, и сейчас, навёрстывая упущенное, он словно мальчишка, с глупой улыбкой таращился во все стороны, вдыхал свежий, прохладный воздух, а потом и вовсе раскинул руки и закрыл глаза, просто упиваясь долгожданной свободой.

Он старался не думать о истинной причине своего нахождения в столь прекрасном месте, наслаждаясь мимолётным счастьем, но оно продлилось предательски не долго. Когда они приблизились к столовой, Барретт увидел антропоморфного рыжего волка, подходившего к двери прямо перед ними. Пушистый был одет в мешковатую, с короткими рукавами, тёмно-зелёную рубаху до колен и если бы не хвост, явственно проглядывавший сквозь специальную прорезь, парня можно было принять за пациента какой-нибудь больницы, вышедшего погулять на свежем воздухе...

Барретт опустил взгляд и сжался, стараясь сдержать подкатившую злость и брезгливость. Волк тем временем заметил четвёрку и решил придержать для них дверь.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила его Кристен и нерешительно встала рядом с ним.

– Да-да, спасибо! – повторила Дженни, и, обойдя девушку прошла внутрь.

– Пожалуйста, – прорычал волк, низким, гортанным голосом. – Вы новенькие? С автобуса, который сегодня приезжал?

– Ага, – вякнул Данте, проходя мимо него. – Новые подопытные мышки.

А Кристен тем временем, поборов нерешительность, протянула свою пухлую точёную ручку к могучей лапище волка и осторожно спросила:

– Можно... потрогать?

Волк по-доброму посмотрел на неё и ответил:

– Да, конечно можно.

Пальцы Кристен слегка зарылись в его рыжеватый, густой мех и легонько прошлись вниз по направлению к запястью. Замерев на секунду, девушка улыбнулась и смущённо взглянула на волка, после чего провела рукой по шерсти ещё несколько раз.

– Ваш мех на вид очень жёсткий, а на ощупь мягкий и пушистый. Как это может быть?

– Сейчас осень, а скоро наступит зима, – начал терпеливо объяснять он. – У меня как раз прошла линька и вырос тёплый, мягкий подшёрсток, а снаружи его закрывает грубая и жёсткая ость, которая защищает шерсть от грязи и дождя.

– Ух ты! – удивилась Кристен и неохотно выпустила его руку, которую продолжала сжимать всё это время. – Спасибо!

– Да ладно, чего уж там, – повторил рыжий волк и Кристен, в очередной раз мило улыбнувшись, кивнула ему и скрылась в дверях.

На крыльце остался только Барретт, и пушистый доброжелательно посмотрел на него, предлагая тоже пройти, но мужчина лишь хмуро упёр руку в дверь над его головой и чуть сильнее приоткрыл её. Входить в здание, повернувшись спиной к этой дикой зверюге он не хотел. Волк принял его жест за ответное проявление вежливости, поэтому несколько раз кивнул, продолжая щерить пасть в неком подобии улыбки, и прошёл внутрь. Барретт судорожно сглотнул и помедлил несколько секунд, прежде чем последовать за ним.

Внутри был небольшой, ярко освещённый холл, выложенный плиткой серого цвета, бледно-жёлтые стены, несколько дверей слева, широкая лестница на второй этаж справа и длинный коридор прямо перед ним, который, судя по гомону голосов и лязгу столовых приборов, выходил прямиком в обеденный зал. Пройдя по нему, Барретт замер у входа в довольно большое, ярко освещённое помещение, и в нос тут же шибануло смесью запахов еды и десятков животных тел. Здесь были все: люди, кошки, псы с волками, медведи, лисы... они спокойно сидели за столами, ели, разговаривали, кто-то стоял в очереди, кто-то шёл с разносом к столику. Стольких пушистых сразу он ещё не видел, и ему вдруг стало не по себе. Он огляделся и осторожно пошёл к очереди, в которой уже стояли его соседи-одногруппники, стараясь обходить пушистых подальше и силясь при этом держать подчёркнуто нейтральное выражение лица. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь решил его поприветствовать, как тот волк, или спросить, всё ли с ним в порядке.

Хотя рано или поздно ему всё равно придётся привыкнуть, ведь теперь вся его жизнь пройдёт среди пушистых. Таких же как он... Девять месяцев на трансформацию, потом ещё год на учёбу, а потом... Потом его отправят в один из инопланетных миров, и он никогда уже не увидит обычных людей.

Он вдруг подумал, а не вернуться ли в своё «кошачье крыло» прямо сейчас, без ужина? Чёрт с ней с едой, всё равно в такой обстановке кусок в горло не полезет, но желудок решил иначе. Последний раз Барретт ел во время короткой стоянки в Чикаго, но разве стаканчик кофе с парой пончиков можно назвать едой? Да ещё для такого крепкого, спортивного парня как он? Тихонько вздохнув, Барретт встал позади Данте и взял в руки пластиковый разнос. Столовая почти ничем не отличалась от тюремной... набор холодных и горячих блюд, салаты, напитки, разве что выбор был побольше и, к счастью для Брайана – с той стороны прилавка стояли люди.

Набрав полные разносы снеди, все четверо направились к свободному столику в углу зала. Поскольку Барретт шёл последним, ему достался стул у края, но он так и хотел. Сидя спиной к залу, он хотя бы не видел эти мохнатые морды, и мог спокойно поесть. Данте сел напротив него ближе к углу, Кристен же проворно подсела ближе к Барретту. Но не потому что этот мужчина с ржаво-рыжими волосами чем-то её привлекал, скорее уж Данте отталкивал, а вот Дженни спокойно расположилась рядом с молодым человеком и приветливо улыбнулась всем. Кристен заметила, что Данте в очередной раз похотливо скользнул взглядом по вырезу блузки голубоглазой девушки, прежде чем склониться над тарелкой.

Все приступили к еде, и за столом воцарилось неловкое молчание. Им предстояло жить вместе почти год, а может и больше, но это было их первое знакомство и, похоже, никто не знал с чего начать разговор. Как ни странно, первым нарушил тишину Данте:

– Интересно, а наши гастрономические пристрастия тоже изменятся? – юноша как раз нацепил на вилку кусочек ароматной лазаньи. – Я вот очень люблю макароны, и как-то фигово будет, если они мне вдруг разонравятся.

– Я уверена, что изменения будут, – ответила Дженни, уплетая овощной салатик, – мы же приобретём некоторые черты животных, с которыми будем объединены.

– Может нас потянет на сырое мясо? – предположила Кристен. – Я не видела список разрешённых нам продуктов, но думаю, раз мы станем фелинес, которые в большинстве своём крупные хищные кошки, то и есть будем то же, что и они.

– А как же та пушистая деваха, Сисси? – хрюкнул Данте. – Разве она не домашняя кошка? Вряд ли она ест сырое мясо, как тигр или лев. Уверен, ей нравится китикэт!

– Или вискас! – поддержала его хихикнувшая Дженни, – Ваши киски купили бы вискас! Мяу! Мяу! Мяу!

Кристен скривилась, ковыряя вилкой мексиканскую энчиладу:

– Ребята, вы мне так аппетит испортите!

– Испортим?! Помяни моё слово, скоро тебе вискас по ночам сниться будет! – озорно предупредил Данте. – Так что лучше сразу закинь под подушку пару баночек.

Хоть Кристен и испытывала к этому человеку некоторое неприятие, его невинная шутка развеселила её. Дженни тоже улыбнулась, но потом посмотрела на Барретта, который молча уплетал свой швейцарский стейк с печёной картошкой и, протянув руку через стол, постучала пальцем около его тарелки. Барретт отпил воды из стакана и безучастно взглянул на неё.

– С тобой всё в порядке? – обеспокоено спросила девушка. – Я работала медсестрой, если что-то не так, просто скажи.

– Здра-а-авствуйте, сестра! – с улыбкой процитировал чью-то известную фразу Данте.

Барретт сглотнул, мгновение помолчал и, покачав головой, ответил:

– Нет, всё в порядке. Я просто... – мужчина замялся, когда все трое посмотрели на него, затем устало улыбнулся и пожал плечами. – Долгий перелёт, новые впечатления, я просто устал. Да ещё эти нерадостные перспективы...

– Что вы имеете в виду? – спросила Кристен, кладя вилку на стол.

Барретт не оборачиваясь указал через плечо в направлении других посетителей кафе.

– Решиться на трансформацию и тем самым перестать быть человеком, было для меня не просто, – с трудом выдавил он из себя. – Я думал, что приехав сюда, свыкнусь с этой мыслью, но это оказалось не так. Трансформация по-прежнему пугает меня, но пути назад уже нет.

– А, сомнения мучают? – на удивление серьёзно Данте. – Не страшно. Думай позитивней. Через пару лет мы оставим старушку Землю, вместе со своей человечностью и отправимся покорять жестокие, дикие миры, ха!

– Верно, – согласился Барретт. – На неосвоенных планетах человечность нужна не больше чем вилка тигру в джунглях. Мы там будем сами по себе, и когда привезённые припасы закончатся, придётся выращивать или убивать себе еду, полностью жить за счёт местной природы, а если случится что-либо непредвиденное, мы будем вынуждены самостоятельно решать любую проблему. Ведь пройдут месяцы, прежде чем на сигнал бедствия прибудет помощь с Земли или других колоний.

– Да… ни телефонов, ни электричества, ни автомашин… – невозмутимым тоном добавила Кристен.

– И никаки-и-х изы-ы-ысков! – нараспев закончил Данте, словами из старой песенки про потерпевших кораблекрушение туристов.

Несмотря на плохое настроение, Барретт усмехнулся, глядя на их улыбающиеся лица. Дженни снова протянула руку и коснулась тыльной стороны его ладони, в которой он держал стакан.

– Ты только что приехал, – по-доброму улыбаясь, напомнила она. – Прошло ещё слишком мало времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью, потерпи, – она быстро оглядела остальных сидящих за столом и добавила: – Пусть мы ещё не достаточно хорошо знаем друг друга, но нам в любом случае предстоит пройти этот путь вместе, помогая друг другу. Если кому-то из вас станет тяжело, не стесняйтесь обратиться за поддержкой к товарищу. Мы теперь одна команда!

– Спасибо, – искренне поблагодарил её Барретт. Вряд ли утешающие разговоры помогут ему иначе взглянуть на этих отвратительных лохматых чудовищ, но становиться одним из них вместе со всеми, будет определённо легче.

Данте не отреагировал на слова Дженни, в вот Кристен кивнула, подтверждая, что будет готова помочь всеми силами. Барретт ещё раз улыбнулся девушкам, добавил в стакан воды, после чего поднял его в воздух, словно поддерживая тост, и сделал глоток. Разговоры опять стихли, и все четверо вернулись к прерванной трапезе, но вскоре Барретт почувствовал на себе изучающий взгляд Дженни.

– Что-то не так? – спросил он негромко.

– Ой, извини. Я просто пытаюсь вспомнить твоё имя, – потупившись, ответила блондинка. – Сисси так быстро всех представила, что я не успела никого запомнить.

Данте поднял вилку с накрученными на неё макаронами, положил в рот и с набитым ртом сказал:

– Я Фантэ, это Фристен, а это Пинки, в смысле Брейн, – прожевав на середине фразы, парень, гордо лыбясь собственной шутке, указал на мужчину.

– Брайан, – поправил его Барретт, не оценив шутку и сурово глянув на молодчика. Тот, впрочем, никак на его взгляд не отреагировал.

– Данте, Кристен и… Брайан, – повторила имена Дженни и смущённо улыбнулась. – Спасибо, думаю теперь я всех вас запомнила.

– Моё имя можете не запоминать, оно всё равно скоро изменится, – ответил ей Барретт, и все трое удивлённо уставились на него. – Я принял решение поменять личность, но из-за неких обстоятельств сделал это слишком поздно, и новые документы ещё не готовы. Думаю, я получу новое имя через пару дней.

Данте отложил вилку и с подозрением посмотрел на него:

– Ты из тюрьмы что ли сбежал и теперь скрываешься от властей?

У Барретта на секунду перехватило дыхание. Откуда он узнал? Ведь всё прошло тайно, разве что... Разве что, это просто очередная глупая шутка, и парень ничего не знает. Брайан не хотел целиком посвящать всех в историю своей жизни, но и врать новым друзьям не хотелось, так что, взяв себя в руки, он ограничился полуправдой:

– Ага, сбежал. Только не от властей, а от своей бывшей. На самом деле я просто хочу оставить всё прошлое и начать жизнь с чистого листа в новом обличье.

– Бывшая… в смысле жена? – неуверенно спросила Кристен.

– Невеста, – ответил Барретт. – Она крутила роман за моей спиной, и я решил, что здесь мне предоставится идеальная возможность кардинально всё поменять.

– Почему ты сразу не сказал, что в бегах? – задумчиво заметил Данте, возвращаясь к своему ужину. – Это так клёво!

– Прости, не привык с ходу всем душу изливать, – усмехнулся Барретт.

– Так какое у тебя будет новое имя? – спросила Дженни.

– Брейн! – тут же выкрикнул Данте.

Барретт вновь неодобрительно глянул в его сторону и покачал головой:

– Я не знаю, ПКАО сама выберет новое имя, так что мне точно так же любопытно его узнать, как и вам.

– Так не интере-е-есно… – протянул Данте.

Вопросы кончились, и за столом вновь воцарилась тишина. Четвёрка негромко стучала вилками по тарелкам, Данте чавкал, а Кристен иногда вздыхала, но чувствуя неловкость, через несколько минут всё же обратилась к Дженни:

– Вы упоминали что были медсестрой? Вы, наверное, входите в группу врачей, которые будут наблюдать за процессом нашей трансформации?

Дженни помотала головой:

– О, нет, нет. В институте есть свои врачи для этого. Я не сомневаюсь, что моя профессия будет полезна на другой планете, но прежде мне надо будет переобучиться, ведь физиология пушистых несколько отлична от человеческой.

– Точно! Переучат тебя на ветеринара, ха-ха! – с сарказмом хмыкнул Данте.

– Было бы логично, – ответила ему Кристен. – Мы ведь станем наполовину животными.

Данте перестал улыбаться, поняв, что его шутка не удалась, а Дженни убрала салфеткой с губ кусочек салата и уточнила:

– Частично мы по-прежнему останемся людьми, так что знания человеческой медицины определённо пригодятся.

– Ску-ко-та... – недовольно пробурчал Данте.

– А ты-то чем будешь заниматься в колонии? – недовольно спросила у него Кристен, отодвигая пустую тарелку. – Дженни медсестра, я ботаник, у Брайана была своя фирма...

– Я мастер на все руки, – парень с превосходством посмотрел на Барретта. – Но я не понял, зачем нам бизнесмены на дикой планете? Листья продавать?

Барретт недовольно сжал губы, пристально посмотрел на молодчика и серьёзным тоном произнёс:

– Думаю, я буду шерифом.

Данте широко распахнул глаза от удивления:

– Серьёзно?

Барретт усмехнулся и отрицательно покачал головой:

– Вообще-то, я и сам толком не знаю, чем буду заниматься в колонии. У меня нет каких-то особых навыков, как у вас троих. Но здесь же институт? Чему надо – обучат.

Сказав это, он отправил в рот последний кусочек картошки, запил водой, откинулся на спинку стула и заговорил вновь:

– Хотя... Помнится, у меня в подчинении как-то была пара человек, может предложить себя на должность управляющего?

Данте чуть было не поперхнулся последней макарониной, но заметив хитрецу в глазах Барретта понял, что тот шутит. Дженни и Кристен, в ответ на реакцию Данте, дружно засмеялись, а смущённый виновник их насмешек взял салфетку и начал поспешно вытирать рот. Барретт тоже не удержался от улыбки, но она погостила на его суровом лице лишь несколько секунд: не в том он был настроении, чтобы легкомысленно шутить или вести праздные, ознакомительные беседы. Выковыряв из зубов застрявший кусочек, Барретт взглянул на свои наручные часы и сказал:

– Уже полседьмого, так что если мы не хотим расстроить доктора Ренвика, надо дойти до нашего кошачьего приюта за десять минут.

– Приюта? – удивлённо переспросила Дженни.

– Он имеет в виду Кошачье крыло, – объяснила Кристен с улыбкой, – наше новое место жительства.

– Тогда нефиг рассиживаться! – браво выкрикнул Данте, обрывая беседу своих будущих соседей и домакивая кусочком хлеба остатки соуса на тарелке. – Хотя, надо признать, для столовой здесь недурно кормят.

Отодвинув стулья, вся четвёрка поднялась и стала озираться в поисках окошка, куда можно было сдать грязную посуду. К их удивлению, народу в зале прибавилось: пушистые заняли почти все свободные стулья, под приподнятые спинки которых было очень удобно заводить хвост.

Просунув разносы с грязной посудой улыбчивой женщине в годах, и зачем-то поблагодарив её за вкусный ужин, Кристен и Дженни уверенно направились к выходу, а вот парни немного замешкались. Данте не разделял отвращения Барретта к пушистым, особенно к самочкам, и внаглую стал таращиться на стол, за которым сидели лисичка-фéнек, рысь и две волчицы. Они непринуждённо беседовали между собой и не смотрели в его сторону, а вот взгляд Данте похотливо блуждал по их прелестям: одетым в короткие шортики ножкам и ничем не прикрытой пушистой груди. Мех с успехом заменял им лифчики и футболки, всё очень хорошо скрывая, но его мужское воображение без труда восполняло картину.

Барретт заметил это пристальное вглядывание и схватил парня за воротничок рубашки, заставив того возмущённо ойкнуть от неожиданности. Самочки за столом отвлеклись на шум и, поняв в чём дело, стали тихонько хихикать. Данте глуповато улыбнулся и помахал девушкам, пока Барретт тащил его к выходу, словно нашкодившего мальчишку.

Когда они оказались снаружи, Барретт отпустил, наконец, паренька и посмотрел на него многострадальным, полным разочарования взглядом, на что Данте вернул ему аляповатую, глупую улыбку, а вот Кристен и Дженни были озадачены их поведением, не понимая с чего всё началось.

– Что случилось, ребята? – спросила Дженни.

– Да ничего, просто у Данте гормоны играют, – ответил Барретт, двинувшись в сторону Кошачьего крыла.

– В смысле? – тут же спросила Кристен, подстраиваясь вместе с остальными к нему в хвост и переглядываясь с другой девушкой.

– Он таращился на пушистых, эм... женщин за соседним столом, пока вы двое глазели на... самцов у выхода, с той лишь разницей, что делал он это застыв посреди комнаты, и поэтому я вытащил его наружу.

– Мы не глазели! – брюнетка-ботаник огрызнулась и сложила на груди руки, обиженно отвернувшись.

– Разумеется... – снисходительно бросил ей через плечо Барретт, – а то я не видел.

Дженни же напротив, улыбнулась и небрежно пожала плечами, соглашаясь с мужчиной:

– Ну... там был такой симпатичный чёрный мишка.

– Тот, похожий на Винни-Пуха? – удивлённо переспросила Кристен.

– Ага, он, – кивнула Дженни, тихонько усмехнувшись. – У него были такие большие, пустые глаза, словно у чучела.

– А вдруг он и правда чучело? – предположил снова повеселевший Данте. – Ну или зомби-мутант из неудавшейся партии...

Барретт закатил глаза к небу стараясь не слушать глупые разговоры своих новых знакомых, и тяжело вздохнул. Звёзд было почти не видно из-за тонкого слоя облаков, нагнанного северным ветром, и он раздосадовано опустил взгляд на серый, ровный асфальт. Меньше всего ему сейчас хотелось встревать в эту шутливую, бесполезную болтовню и он ускорил шаг, но остальные, видимо приняв это за сигнал того, что они опаздывают на встречу с доктором Ренвиком, решили не отставать. Наконец, через пару минут, когда обсуждение пушистых в столовой сошло на нет, его догнала Дженни:

– Так на что похож наш Кошачий приют? – спросила она. – А то я ведь его ещё не видела.

– Ну... там для каждого отдельные комнаты, – начал Барретт. – Они все одинаковые, как номера в отеле. Ещё там есть общая кухня, прачечная, медицинский кабинет и небольшой тренировочный зал, общий туалет и гостевая комната по типу салуна.

– Общий туалет? – с нескрываемым интересом переспросил Данте.

– В одной части разделённые кабинки, а в другой общий душ, – коротко объяснил Барретт. – Общий в том смысле, что нет отдельных помещений для женщин и мужчин.

– Ох, что-то мне это не нравится... – протянула Кристен.

– Директор упомянул что раньше, в двадцатом веке, здесь реабилитировали заключённых, так что тут никто особо не заботился о стеснительных постояльцах.

– Так мы будем жить в тюрьме?! – поразился Данте.

– Едва ли... это больше похоже на детский лагерь, – улыбнулся в ответ Барретт, уж он-то не понаслышке знал, как выглядит настоящая тюрьма.

Тем временем четвёрка подошла ко входу в Кошачье крыло, и Барретт услужливо открыл дверь, пропуская девушек и Данте внутрь. Зайдя, тот осмотрелся, и не без удивления заметил, что тяжеленные сумки Дженни стояли внутри у самых дверей. Видимо, эта худенькая рыжая кошечка Сисси и впрямь затащила их сюда без труда. В нерешительности помявшись возле них, парень наконец спросил, обращаясь к Барретту:

– Так где говоришь туалет?

– Там, – постучав по левой стенке коридора, ответил Барретт. – Вход из зала.

– Отлично! – подхватив ту из сумок Дженни, что полегче, выпалил Данте и практически бегом направился в зал.

– Вы сказали, что там отдельные туалетные кабинки? – с надеждой переспросила Кристен.

– Да, – сказал Барретт, беря оставшуюся сумку и двигаясь вслед за молодым парнем. Переглянувшись, девушки осторожно пошли за ними.

Большой зал был пуст. Солнце снаружи уже зашло, поэтому купол был чёрен, и свет давали только обрамлявшие его лампы. Барретт, поставив сумку у ступенек в центре, указал на дверь туалета, и Данте с девушками направился к ней. Дженни бодро юркнула первой, за ней прошёл парень, а вот Кристен заколебалась. Видимо её очень смущало пребывание в одном туалете с мужчиной, но естественные потребности организма явно оказалась сильнее, и она осторожно зашла внутрь.

Барретт тем временем спустился в зону отдыха и сел на диван, ожидая возвращения соседей, но не прошло и минуты, как из медблока вышла Марси и направилась к нему:

– Уже вернулись? А где остальные? – спросила она, снимая со сгиба локтя толстую папку.

– В туалете.

Медсестра с удивлением подняла брови.

– Все вместе? Надо же, обычно новенькие с месяц ходят туда по одиночке, пока не привыкнут.

– Значит нужда победила стыд, да к тому же по пути сюда я их морально подготовил к общему туалету и душевой.

– Как поужинали?

– Сытно, – ответил Барретт, глядя на аккуратно сложенный в кучу багаж его соседей: – Сестра, вы бы не могли…

– Можете звать меня Марси, – женщина, до этого стоявшая наверху, наконец спустилась в зону отдыха, положила папку на столик и села на диван рядом с Барреттом, – почти все зовут меня так.

– Почти все?

– Ну кроме доктора Ренвика, он предпочитает обращаться ко мне по должности, – она многозначительно посмотрела на дверь медицинской комнаты.

– Ну хорошо.

– Так что вы хотели спросить, Брайан?

– Эмм... не знаю в курсе ли вы моей особой ситуации, но дело в том, что у меня не было возможности собрать чемоданы, и я бы хотел купить кое-что из одежды и личных вещей. Где это можно сделать?

Медсестра как-то странно посмотрела на него.

– Простите, я ничего не знаю о вашей особой ситуации, но ваш знакомый по имени Том принёс какие-то вещи минут двадцать назад, пока вы все были в столовой.

– Том? – Барретт осмотрелся и действительно увидел невзрачный чёрный вещмешок, лежащий рядом с остальными чемоданами. Стараясь не выглядеть глупо, он подошёл к нему и развязал горловину. Сверху лежал небольшой набор туалетных принадлежностей, какая-то аккуратно свёрнутая одежда и полотенце. Постеснявшись копаться в «своих» вещах при медсестре, он поспешно завязал вещмешок и мысленно поблагодарил Уильяма Харпера, который, видимо, и собрал для него всё это.

– Вы удивлены? – спросила Марси, неумело пытаясь скрыть и собственное удивление. – Это не ваши вещи?

Барретт улыбнулся и отрицательно мотнул головой.

– О, нет, нет. Это мои. Просто я думал, что забыл их... дома.

– Если вам что-то ещё понадобится, то в комплексе есть магазин. Он не слишком большой, но всё что нужно, вы там скорее всего найдёте.

Гомон нескольких голосов привлёк их внимание, когда трое оставшихся жителей крыла вышли из туалета.

– Это было ужасно! – громко заявила Кристен, когда все подошли ближе.

– Ужасно? – переспросила Марси.

– Попробовали бы вы посидеть в туалете, когда рядом с вами за стенкой сидит парень! – ответила девушка-учёный.

– Эй! Я не виноват, это всё мой кишечник, – стал оправдываться Данте. – Я честно пытался делать всё потише, но...

– Так, хватит! – резко оборвал его Барретт. – Подробности нам не интересны.

Данте открыл было рот, чтобы закончить то, что хотел сказать, но увидев суровый взгляд более крупного мужчины осёкся и замолчал. Удостоверившись что продолжать никто не собирается, Барретт обернулся к Дженни и представил ей женщину:

– Дженни, это Марси Лагранж, наша медицинская сестра и помощница на всё время пребывания здесь.

– Добро пожаловать в Кошачье крыло, Дженни, – поздоровалась сестра Лагранж с опоздавшей девушкой, и та кивнула в ответ.

– Доктор Ренвик сейчас подойдёт и объяснит некоторые особенности проживания в институте и основные правила поведения. А пока он не подошёл, можете задавать вопросы мне.

– Почему здесь общий туалет? – спросила Кристен.

– Потому что так проще, – произнёс низкий мужской голос, и все оглянулись на приближающегося доктора. Его короткие волосы отражали блики ламп, делая бронзовый загар кожи ещё темнее, чем показалось Барретту раньше. Золотисто-карие глаза мужчины какое-то время внимательно изучали каждого из них и, наконец, остановились на светловолосой девушке.

– Дженни Уотсон, я полагаю?

– Да, я Дженни... – неуверенно подтвердила она.

– Я доктор Ренвик – лечащий врач в Кошачьем крыле, если можно так выразиться, – не обращая внимания на озадаченное лицо девушки, доктор ещё раз осмотрел всех присутствующих: – Похоже все в сборе, тогда прошу следовать за мной.

Подойдя к экрану, доктор жестом пригласил всех занять места на учебных стульях, а сам тем временем продолжил пояснения:

– Возвращаясь к вашему вопросу, мисс Кристен, нет нужды строить раздельные туалеты. Каждая группа трансформантов состоит не более чем из четырёх человек, но не всегда это мужчины и женщины. Часто бывают люди одного пола. Здесь не так уж много места, чтобы строить не нужные помещения.

– Понятно, – ответила Кристен, скрестив на груди руки, – но мне всё равно будет несколько некомфортно посещать туалет. Я бы хотела больше уединения.

– Не переживайте по этому поводу, в процессе трансформации вы изменитесь не только физически, определённым коррекциям подвергнется и ваше поведение. Большинство кошачьих – социальные животные, они часто едят и спят вместе, поэтому такие мелочи как стеснительность в плане отправления естественных надобностей будет мало вас волновать. Скоро вы сами поймёте, что всё в этом крыле расположено очень удобно.

– Простите, что вы сказали? – удивлённо переспросил Барретт. – Коррекция поведения?! Вы собираетесь ещё и в голову нам залезть?

В чертах лица доктора на секунду проявилось раздражение, но он быстро взял себя в руки и продолжил прежним, спокойным тоном:

– Брайан, пожалуйста спокойней. Я имею в виду естественные поведенческие адаптации для вашего вида, никто в голову вам лезть не собирается. Слияние ДНК даст вам некоторые черты кошачьих, взамен человеческих, например, светоотражающий слой на обратной стороне глазного яблока, и как следствие – ночное зрение. Соответственно у вас увеличатся в размерах глаза и поменяется форма зрачка. Считайте это чем-то вроде трансплантации новых, улучшенных органов, но без риска отторжения.

– Это я понял, но вы сказали, что определённым изменениям подвергнется поведение, а это уже не цвет глаз и не мех на хвосте.

– Хорошо, – согласился Ренвик, – я не правильно выразился. Трансформация не изменит ваш характер или ваши моральные принципы, но ваше поведение изменится само, как бы приспосабливаясь к новым реалиям трансформированного тела и социального окружения. К примеру, если раньше вы были замкнуты, предпочитали одиночество, то после трансформации вы вдруг обнаружите что вам нравится быть в компании других людей. Это к примеру. На самом деле изменений будет больше. Поверьте, никаких промываний мозгов или нейропрограммирования мы не применяем.

Барретт скрестил руки на груди и нахмурился, но, немного подумав над объяснениями доктора, всё же согласился с ним и кивнул.

– Вот и замечательно, – ответил Ренвик, а затем посмотрел на Кристен. – Не смотря на то, что туалет общий, пространство в нём разделено на индивидуальные кабинки, а в душе есть занавески. Думаю, это поможет вам справиться со стеснительностью, но повторюсь, пройдёт совсем немного времени, и вы перестанете обращать на это внимание.

Кристен раздосадовано вздохнула, не до конца веря словам доктора, а потом серьёзно посмотрела на Данте и Барретта и погрозила им пальцем:

– В душе за мной не подглядывать!

Данте лукаво подмигнул ей в ответ, а вот Барретт разочарованно прикрыл лицо рукой. Неужели она всерьёз полагает, что ему будет интересно заниматься подобной мальчишеской ерундой?

Увы, такое внимание Кристен к этому вопросу было вызвано вовсе не её излишней скромностью или пуританскими взглядами, скорее она стеснялась своего избыточного веса. А ещё всерьёз опасалась, чтобы безобидные подглядывания не зашли несколько дальше…

Глядя на них, Дженни лишь усмехнулась. Она была достаточно уверена в своей привлекательности, чтобы волноваться из-за совмещенной душевой.

Разгладив складки белого халата, Ренвик сложил руки за спиной.

– Если не возражаете, пожалуй, я начну сначала, – обратился он к своим слушателям. – Я доктор Дональд Ренвик, а это медсестра Марси Лагранж. Добро пожаловать в Кошачье крыло - ваш дом на следующие девять месяцев. – Он указал на каждого из своих пациентов, и назвал их имена: – Кристен Эйзенберг, Брайан Барретт, Данте Капанари, и Дженни Ватсон.

Барретт поморщился, когда док назвал полностью его имя и фамилию. В последние дни они слишком часто мелькали в новостях, и сидящие рядом с ним могли их запомнить.

Доктор тем временем продолжил:

– Каждый из вас добровольно согласился присоединиться к Программе Колонизации Антропоморфными Организмами и выбрал ДНК кошачьей расы для объединения с вашей собственной посредством процесса Макьюэна. Вы получили юридическую консультацию, и знаете, что в ваших контрактах имеется пункт, который позволяет вам отказаться его проходить.

Следующие несколько дней вы будете жить вместе в этом крыле для предварительного ознакомления и прохождения медицинского обследования перед началом самого процесса трансформации. У вас будет три дня на то, чтобы принять окончательное решение – пройти её до конца или же вернуться к своей прежней жизни. Поскольку начавшийся процесс необратим, после подписания заключительного документа всю оставшуюся жизнь вам предстоит провести пушистым.

У Барретта внезапно пересохло в горле. Хотя ему удавалось гнать мысли о предстоящем, и даже шутить со своими будущими соседями, слова доктора вернули его в жестокую реальность. Он не получал никакой юридической консультации, если не считать последнего разговора с юристом, когда он практически умолял его позволить присоединиться к ПКАО, лишь бы только спасти свою шкуру. И соответственно не подписывал никаких документов, поэтому не имел права отказаться от того, что его ожидало. По сути, он по-прежнему оставался в той же ловушке, что и находясь в тюрьме…

Данте нерешительно поднял руку.

– Я не собираюсь отступать, – сказал он, – но просто интересно – кто-нибудь из клиентов уже отказывался?

– Да, – признал Ренвик. – Но получаемые от превращения в пушистого преимущества как правило перевешивают большинство страхов перед самим процессом. Иногда кто-то отказывается, но в Кошачьем крыле такого не случалось уже несколько лет.

Барретт удивился – какие ещё могут быть от этого преимущества? Но промолчал и лишь крепче сжал губы.

Доктор тем временем сделал знак медсестре и отступил к экрану.

– Как вам известно, – начала Марси, доставая из пакета матерчатый свёрток, – следующие девять месяцев ваши тела будут постепенно изменяться. Обычная человеческая одежда вскоре станет для вас неудобной, поэтому до завершения процесса вы будете носить другую.

Она развернула первый предмет, который оказался одним из видов одежды, виденных ими на пушистых в столовой. Лёгкий халат восточного стиля до колен, с поясом на талии, но с короткими рукавами. На полах были карманы, пришитые, в отличие от обычных не перпендикулярно к земле, а под углом в сорок пять градусов. В общем, бежевый, кажется, хлопковый халат выглядел обыкновенно, если бы не разрез для хвоста сзади.

Медсестра отложила его в сторону и показала следующий предмет одежды. Это были шорты с широкими штанинами и опять же V-образным вырезом с застёжкой на поясе сзади, явно предназначенном для размещения в нём хвоста.

– У нас таких много, разных цветов и размеров, так что сможете их носить как сейчас, так и во время изменений, – продолжила Марси, кладя шорты на стул к халату и поднимая последний предмет: – Для тех, кто не хочет в тёплую погоду носить халат, имеется жилет, который обычно надевают вместе с шортами. В данный момент у меня с собой нет обуви, но поскольку ваши ноги также изменятся, выдадут специальные сандалии, подходящие к вашим новым ступням. Ткань халатов и жилетов чем-то похожа на ту, что используется в нашей с доктором Ренвиком униформе, но она тоньше и легче, так что не будет вызывать дискомфорта, надетая поверх меха.

– А зачем вообще надевать поверх меха одежду? – поинтересовался Данте. – Мы видели несколько пушистых в кафетерии, и на них были только шорты. Думаю, даже их надели просто для приличия… но разве недостаточно только меха?

Медсестра улыбнулась и кивнула:

– Очень хороший вопрос! Дело в том, что пушистые, которых вы видели, уже завершили трансформацию. Хотя первым заметным изменением будет как раз появление меха, пройдёт несколько месяцев, прежде чем он станет достаточно плотным, чтобы достаточно хорошо прикрывать кожу. И даже в этом случае вам придётся носить шорты, каким бы длинным и густым не был ваш мех.

– Почему? – спросила Кристен.

– Прежде всего – по гигиеническим причинам, – с лукавой улыбкой ответила Марси. – Вы все будете посещать публичные места и даже если область гениталий будет полностью прикрыта мехом, там всё равно будет э-эм... в общем то, что может остаться на сидениях.

– Тормозной след! – захихикал Данте.

– Ну, если выражаться образно… то в целом верно, – согласилась она.

– А нижнее бельё нам надо будет носить? – спросила Кристен.

– Только до появления меха. После этого вы обнаружите, что ткань белья слишком грубая, ограничивает движения и, скорее всего, станете носить только верхнюю одежду.

– Это значит, что наша одежда одновременно будет и бельём! – широко ухмыльнулся Данте. – Так что, мальчики и девочки, не забываем менять шорты ежедневно!

Кристен вспыхнула, обиженная его словами, но Марси продолжала, словно ничего не слышала.

– В любом случае, большинство пушистых считают, что в переходной стадии лучше носить хоть какую-нибудь одежду.

– Интересно, почему? – спросил Данте.

Барретт наклонился к нему и негромко съязвил:

– Потому что в это время твоё тело будет выглядеть просто отвратительно!

Кристен ойкнула, прикрыв рот ладонями, а Дженни непонимающе заморгала. Об этом никто из них и не подумал! Марси же явно растерялась от такого комментария рыжеволосого мужчины, но быстро взяла себя в руки.

– Я бы не стала описывать это так откровенно, Брайан, – кашлянув, сказала она, – однако в целом вы правы. Иногда ничего нельзя поделать с тем, как ты выглядишь, но это, по сути, как переходный возраст, через это надо просто пройти – а дальше всё будет замечательно!

Глава 10

Убийца среди нас.

Доктор Ренвик достал из кармана халата пульт, и нажал одну из многочисленных кнопок. Большой экран за его спиной включился, показывая панораму комплекса с высоты птичьего полёта. Крохотный с этой высоты, он буквально тонул в зелени леса, окружённый со всех сторон скалистыми вершинами Адирондака. Довольно далеко в стороне находился какой-то город и федеральное шоссе, от которого к институту вела одинокая асфальтированная дорога, упиравшаяся в ворота забора, который огораживал территорию в несколько сотен гектаров. Помимо каменных зданий, построенных ещё в бытность этого места центра по реабилитации заключённых, было и множество новых построек, возведение которых не афишировалось.

Приближая тот или другой участок карты, доктор кратко объяснил назначение основных зданий института, после чего заметил, что несмотря на забор, огороженной лесной территории будет достаточно, чтобы проходящие трансформацию могли свободно гулять, бегать или даже охотиться, удовлетворяя таким образом появившиеся животные инстинкты. Когда на экране показалось несколько фотографий зданий, занесённых снегом, Данте поднял руку.

– Да? – спросил доктор.

Темноволосый парень указал на экран, а потом на сестру Лагранж, на руке которой всё ещё висел комплект одежды для пушистых, и заговорил:

– А когда выпадет снег, мы будем ходить только в этой одежде? Просто она такая тонкая, без рукавов, на улице становится холодно, а шерсть у нас ещё не выросла... мы не замёрзнем?

– А сейчас вам не холодно? – ответил вопросом на вопрос доктор.

– Ну сейчас нет, но по пути из столовой я немного озяб.

– Зиму вы в основном проведёте здесь, в крыле, так что этой одежды будет вполне достаточно, – терпеливо объяснил Ренвик.

– А что будет, когда мы пойдём в столовую? – поинтересовалась Кристен.

– О, не беспокойтесь. Совсем скоро подвезут продукты, и вся еда будет готовиться здесь. Надобности выходить наружу не будет.

– А кто будет готовить? – скрестив руки на груди, с подозрением спросил Данте.

– Мы все! – весело ответила Марси. – Будем заниматься этим по очереди, включая меня и доктора Ренвика.

– Даже так? – удивился Данте.

– Именно, – улыбнулась Марси. – Как только начнётся процесс трансформации, мы не будем терять времени и сразу же начнём вашу подготовку к будущей жизни. В колонии вы все будете вынуждены готовить еду по очереди, потому что так удобней и эффективней, так что приучайтесь уже сейчас. Это же касается и уборки. Чистить наше крылышко мы тоже будем вместе.

Следующий вопрос задал Барретт:

– Когда я осматривал помещения, то видел только четыре спальни. Если вы будете жить вместе с нами, то где тогда ваши?

– Марси и я будем жить в отдельных комнатах, – ответил ему доктор Ренвик. – Они находятся за медицинским центром, поэтому вы их и не заметили. Не волнуйтесь, мы всегда будем рядом, если понадобимся.

– И в дополнение к вашему вопросу, Кристен, – продолжила вместо него Марси, – если у вас всё же возникнет необходимость выйти на улицу, у нас есть тёплые, махровые халаты, но они не шились специально для пушистых, так что когда у вас появится мех, носить их станет не комфортно. И ещё, поскольку ваши ноги скоро начнут изменяться, тёплых ботинок тоже пока не будет, так что старайтесь пореже выходить на улицу.

– Иными словами, вы нас тут запираете? – с иронией заметил Барретт, указывая на окна, зарешёченные видимо, с самой постройки этого здания. – Надеюсь вы не страдаете клаустрофобией?

– Мистер Барретт, у всех вас будет очень напряжённый график: медосмотры, готовка еды, уборка, тесты и свободного времени останется совсем немного, но всё равно вы сможете провести его как хотите и где хотите, не покидая, разумеется, территорию комплекса. Однако не забывайте, что главной нашей с вами целью является всесторонняя подготовка к будущей жизни в колонии вне Земли.

– А что, на других планетах нет снега? – ехидно поинтересовался Данте. – Как вы собираетесь готовить нас к суровым реалиям чужой планеты, если будете держать нас тут взаперти в тепличных условиях?

– Вы проведёте здесь два года, – начал объяснять Ренвик, игнорируя тон молодого человека, – и за эту зиму ваши тела ещё не изменятся настолько, чтобы выдержать холодную погоду в этих горах. Тем не менее, они изменятся уже достаточно, чтобы тёплая одежда, предназначенная для людей, вам перестала подходить. Но не переживайте – в следующем году вы сможете полностью освоить жизнь в суровых зимних условиях, да и специальная одежда уже будет вам впору.

Кристен неуверенно, словно студентка, подняла руку.

– Да? – спросил доктор.

– Я приехала сюда из Филадельфии на своей машине. Она осталась за воротами, снаружи, и мне вот интересно... за те два года, которые мы здесь проведём, будут ли у нас каникулы, чтобы навестить друзей или семью?

– Насчёт каникул пока не скажу, мисс Кристен, но водить машину во время трансформации запрещено, а когда вы полностью изменитесь, то уже чисто физически не сможете управлять ей из-за звериных особенностей ваших стоп и рук.

– Ох... и что же мне теперь делать с машиной? – спросила она.

– Ну, если вы не намерены прямо сейчас разорвать контракт и уехать, то вам следует сообщить семье или друзьям о сложившейся ситуации и попросить их забрать машину. Что с ней делать решать вам. Можете продать её или подарить кому-нибудь, но повторюсь, пользоваться ей впредь вы уже не сможете.

Кристен сложила руки на груди и задумчиво прикусила губу.

– Это восстановленная раритетная «Оберон», и я вот только приобрела её в том году... Мне она очень нравится.

– А надутые губки тебе идут, пышечка, – шепнул ей на ушко Данте, отклонившись со своего места.

Девушка удивлённо вскинула бровь и с возмущением отстранилась от нахала, насколько позволил ей стул и даже наткнулась на сидевшую рядом Дженни, но поняв всю комичность сложившейся ситуации, быстро извинилась перед ней и вновь села прямо, тихонько повторив:

– Но мне очень нравится моя машина...

– Доктор Ренвик, – перебил её Данте. – Могу я спросить вас об особенностях нашей трансформации по методу Макьюэна?

– Конечно, что вы хотите узнать?

– Если, допустим, двое добровольцев захотят стать одинаковыми животными... ну, к примеру, тиграми. Вы будете брать донорский материал для них от одного животного?

– Такое возможно, – кивнул доктор, – но обычно мы подбираем генетический материал индивидуально для каждого добровольца, чтобы в будущем не было, скажем так, близкородственных связей.

– Ну а всё же, – внезапно встрял в разговор Барретт, – что будет если вы используете одно животное ДНК на двух добровольцах? Они как близнецы, станут на одно лицо или, точнее, на одну масть?

– Нет, что вы, – снисходительно улыбнулся Ренвик. – В данном случае они будут похожи друг на друга не больше чем вы на меня. Ведь животная ДНК лишь частично заменит человеческую. И поскольку в вашей собственной ДНК сохранятся почти все человеческие черты и, соответственно, различия, каждый прошедший трансформацию будет так же уникален, как и до начала процесса. Ну вот к примеру, вы и Данте, вы оба люди, оба мужчины, но выглядите по-разному. Даже если к вам прибавить по половинке одного и того же тигра, вы всё равно будете различаться.

Барретт почему-то был уверен, что в прямом смысле слова превратится в убитого им Генри Паркера и будет каждый день видеть его мерзкую морду в зеркале, но объяснение доктора его немного успокоило.

– Доктор Ренвик, скажите, а... трансформация это больно? – с запинкой спросила Кристен. – Просто я слышала, что...

– Да, – перебил её врач, выключив с пульта экран и сунув руки в карманы, – к сожалению, вы будете испытывать боль. Разумеется, не все изменения болезненные, к примеру рост когтей или шерсти не доставит дискомфорта, но перестройка скелета, кровеносной и мышечной систем, будет крайне неприятной.

– У нас есть специальные анальгетики, если боль станет совсем уж невыносимой, – добавила Марси, – но они не столь эффективны, как обычные обезболивающие препараты, которые, увы, применять нельзя из-за опасности осложнений при трансформации.

– Я был прав… тут пытают, – вполголоса буркнул под нос Барретт, но осёкся, когда Ренвик недобро на него покосился:

– Напомню, итоговое согласие с вашей стороны ещё не получено, и у вас по-прежнему есть возможность отказаться, собрать вещи и уехать домой. Но в таком случае вознаграждения вы не получите.

Вознаграждение? Барретт впервые слышал про деньги и хотел открыть было рот, чтобы спросить, но вовремя одумался. Подписавшие контракт, уже и так должны были всё знать, а значит его вопрос вызовет лишний интерес у соседей. Возможно, стоит спросить об этом у директора в частной беседе? Или довериться кому-то из новых знакомых? Его инкогнито пока сохранялось – никто не отреагировал на произнесённые доктором имя и фамилию, и Барретт очень хотел, чтобы его тайна продолжала оставаться тайной.

Доктор тем временем продолжал:

– Если вас всерьёз пугает боль, у меня возникает резонный вопрос: а туда ли вы пришли? Этот институт готовит первопроходцев – тех, кто хочет покинуть Землю, отправиться в трудное путешествие на дикую, опасную, чужую планету и поселиться там. Возможно навсегда, а может и навечно… – Ренвик сделал паузу и серьёзным взглядом обвёл сидящую перед ним четвёрку, но все старательно отводили глаза. – Вы должны быть уверены в своём выборе, поскольку изменения необратимы. Если ваша цель – новые миры, боль вас не испугает.

– Вы пытаетесь нас отговорить? – осторожно озвучил свои мысли Данте.

– Если ты такой трусишка, зачем вообще решил стать колонистом? – громким шёпотом поддела его Дженни.

Темноволосый парень серьёзно посмотрел на неё и спокойно ответил:

– Я не трус. И я действительно твёрдо решил стать колонистом. Я вообще-то спелеолог, и всю свою сознательную жизнь я намерено шёл на риск, опускаясь в такие глубины, где мало кто бывал. Я каждый день испытывал себя, чтобы доказать всем, что я это могу. Так что давайте сюда эти бумажки, я прямо сейчас подпишу окончательное согласие!

Доктор Ренвик покачал головой:

– Ваша бравада льстит этому месту, но я попрошу всех вас не торопиться. Мы специально даём добровольцам несколько дней, чтобы всё хорошенько обдумать, коллективно обсудить и принять действительно осознанное решение. У нас уже были те, кто считал всё это просто экзотической прогулкой на другую планету, что в любой момент они смогут вернутся обратно и жить как прежде. Так что вы должны быть абсолютно уверены в своём выборе.

От слов доктора, ещё совсем недавно преисполненная решимостью Кристен, вдруг задумалась и стала не так уверена в своём выборе. Какие-то потаённые сомнения вдруг забередили в душе, но девушка не проронила ни звука. Барретт тоже молчал... и думал. Он не хотел становиться пушистым, и добровольцем он не был, не подписывал контракт, и ничего не знал о награде за превращение в монстра. Но хуже всего было то, что в отличие от остальных, кто в случае отказа мог просто вернуться домой и зажить прежней жизнью, Брайана ждал смертный приговор.

Конечно, можно было бы попытаться сбежать отсюда и провести остаток своих дней скрываясь от полиции, но стоило ли оно того? Его будут искать, а поскольку он уже «казнён», то найдя, наверняка не будут церемониться и попросту застрелят.

Нет! Решено… если хочешь жить, то придётся стать этой проклятой, лохматой тварью! Ррррр… Барретт с трудом подавил вспышку гнева, снова всколыхнувшую в нём воспоминания о той новогодней ночи и, дождавшись, когда в разговоре воцарится пауза, спокойным голосом спросил:

– Вы сказали, что изменения необратимы, верно?

– Именно так, после слияния человеческой и животной ДНК разделить их уже нельзя.

– Это билет в один конец, парень! – поддакнул Данте.

– И что, никто не пытался повернуть процесс вспять? – не обращая на него внимания, спросил Брайан

– Пытались, именно поэтому я прошу вас всё тщательно взвесить. Процесс необратим.

– Но ведь насколько я помню, процесс Макьюэна предназначался для борьбы с раком, – не унимался Барретт. – Он исправлял ошибочный геном каждой клетки во всём организме.

– Верно.

– Так что мешает изменить ДНК каждой клетки этих лохматых обратно на человеческую?

Доктор вздохнул и покачал головой.

– Да-да, именно это и пытались сделать в институте Буэнос-Айреса три года назад с одним волком, когда он решил снова стать человеком.

– И что с ним случилось? – спросила Дженни, наклонившись вперёд и положа руки на колени.

– Первые четыре месяца всё шло хорошо, но потом гоэтазин, оставшийся в ядрах его клеток с первой трансформации, вступил в конфликт с новым гоэтазином, нёсшим в себе уже чисто человеческую ДНК. Это вызвало серьёзные функциональные сбои во всём организме, началась агония, когда его клетки не понимали какими им нужно быть, и он вскоре скончался в страшных муках, – доктор на мгновение умолк. – Поверьте, я бы никому из вас не пожелал такой смерти...

Барретт неуютно поёжился на своём стуле. Рассказ доктора всерьёз напугал его своими ужасающими подробностями и лишь укрепил уверенность, что если он и не погибнет во время трансформации, то уж точно сойдёт с ума.

Какое-то время в зале царила тишина, но доктор вскоре нарушил её негромким кашлем, привлекая к себе внимание, и сделал приглашающий жест в сторону другого конца зала.

– Ваши комнаты находятся там. Они совершенно одинаковы как в плане размера, так и в плане убранства, поэтому выбирайте себе любую. Напомню, что вы проведёте в них следующие девять месяцев, так что можете смело делать перестановки или украшать их как вам вздумается. Замков на дверях нет, чтобы нам не пришлось выламывать двери в случае если кому-то срочно потребуется помощь.

Доктор, на мгновение умолк, осматривая недовольно скривившиеся лица девушек, а затем продолжил, указав на экран за своей спиной:

– На сто семьдесят шестом канале постоянно прокручивается ролик, в котором целиком показан процесс трансформации от начала до конца. Если хотите, можете его просмотреть, прежде чем давать окончательное согласие, но хочу предупредить, что всё показано очень наглядно и во всех подробностях.

– Ну вот, вы опять пытаетесь нас напугать... – пробормотал Данте.

Врач промолчал, бросив на юношу скептический взгляд, а вот Марси, поправив воротничок сорочки, произнесла:

– Там на столе я оставила буклеты с фотографиями разных видов кошачьих, которых вы можете выбрать для своей трансформации. Там показаны как сами животные, так и уже прошедшие через изменение добровольцы. Обратите внимание – выбрать животное, которым вы хотите стать, необходимо заранее, перед тем как подписывать окончательное согласие. Как только мы начнём вводить вам генетические препараты, изменить что-либо уже не получится.

Ренвик вздохнул и посмотрел на часы:

– Уже поздно, но, как и в случае со столовой, для пушистых у нас тут свободный график, так что пока можете спать, есть и гулять, когда вздумается, однако учтите, что с началом процесса изменения, мы будем регулярно проводить тесты и различные медицинские процедуры, так что рабочий график станет построже.

Он вытащил из кармана пульт и положил его на полку рядом с экраном.

– Этот экран и те, что находятся в ваших комнатах, принимают все местные и национальные каналы, можете смотреть. Завтра вам выдадут персональные компьютеры, в них будет вся нужная информация, учебные программы и прочее, а пока, с вашего позволения, мы с сестрой Лагранж удалимся на отдых. У нас был напряжённый день.

Сказав это, доктор слегка кивнул и направился к дверям медблока, а задержавшаяся Марси добавила:

– Договор вы будете подписывать через пару дней, но медицинское обследование начнётся уже завтра, так что знакомьтесь друг с другом пока есть время. Спокойной ночи!

Девушки тоже пожелали ей спокойной ночи, а парни просто кивнули. Как только медсестра скрылась за дверями лаборатории, Данте встал, с наслаждением потянулся, и вальяжно побрёл к центральной зоне за своими чемоданами. Однако, заметив на столе газету, рядом с теми самыми буклетами, о которых упоминала Марси, он проворно сбежал вниз по ступенькам, схватил её и принялся рассматривать, но поняв, что остальные уже взяли свои вещи и подошли к дверям комнат, подхватил чемоданы и быстро направился к троице, на ходу громко интересуясь:

– Так как будем делить номера? – пока он шёл, его нахальные глазки без стеснения блуждали по выпуклостям девушек, переходя с одной на другую, пока те его не видели.

– Пусть первыми выбирают дамы, – спокойно предложил Барретт. Пускай он и не был в восторге от этого места, пускай всем сердцем ненавидел пушистых и тот факт, что ему придётся стать одним из них, пока он ещё оставался человеком, и хотел произвести на своих новых знакомых хорошее впечатление.

– Лады! Девчонки – выбирайте! – Данте театрально развёл в стороны руки, указывая на четыре одинаковые двери так, словно за одной из них скрывался какой-то ценный приз.

– Давай сперва ты, – обратилась к блондинке Кристен, после того как обе девушки обменялись вопросительными взглядами.

Дженни последовательно заглянула во все комнаты и, убедившись, что они и впрямь одинаковые, немного подумав, выбрала ту, что осматривала последней.

– Теперь ты, – ухмыляясь сказал Данте и хитро посмотрел на Кристен.

От его сального, похотливого взгляда, ей стало не по себе. Этот парень нравился девушке всё меньше и меньше, и чтобы не давать ему лишнего повода для недвусмысленных поползновений, она решила оставить последний ход за собой.

– После тебя, Данте.

Парень по-простецки пожал плечами и ткнул в дальнюю от себя комнату.

– Беру ту. Она ближе к кухне, так что не надо будет далеко бегать по ночам, чтобы перекусить. Кристен посмотрела на Барретта, словно пытаясь что-то прочесть на его лице, но взгляд мужчины не выражал ровным счётом ничего.

– Тогда я возьму эту, самую первую.

– Ну значит мне досталась вторая, – пожал плечами Барретт и указал на единственную не занятую комнату. Брайану не нужно было быть детективом, чтобы понять, что девушка специально выбрала комнату подальше от Данте. Общество парня явно тяготило полноватую скромницу.

– Девочка, мальчик, девочка, мальчик, – шутливо пересчитал Данте. – Эх, надо было брать твою комнату... Подумать только, и слева, и справа девчонки!

Продолжая что-то говорить и не обращая внимания на сердитый взгляд Кристен, Данте подхватил чемоданы и направился в свой номер. Барретт последовал его примеру (свои вещи он захватил с собой), а вот девушки вернулись за чемоданами в зону отдыха.

Зайдя в комнату, Барретт небрежно бросил портфель на кровать, а чёрный вещмешок поставил на пол. Развязав его, он стал вытаскивать туалетные принадлежности: пару одноразовых станков, крем для бритья, лосьон, брусок детского мыла, зубную пасту и щётку. Ещё немного порывшись в мешке и с сожалением не обнаружив там шампуня, Барретт сгрёб всё выложенное и перенёс на комод перед зеркалом.

Вернувшись к мешку, Брайан принялся доставать из него одежду. Двое джинсов, пара тёмно-синих спортивных шорт, несколько рубашек и футболок, новенькие, не распакованные трусы с носками, в общем ничего особенного, но чёрт возьми, ещё утром он носил только оранжевую тюремную робу!

Убедившись, что вся одежда ему по размеру, он начал убирать её в шкаф, но тут в дверь постучали. Обернувшись, Барретт увидел виновато смотрящую на него Дженни.

– Да?

– Извини пожалуйста, не поможешь ещё разок? Там колёсико сломалось у чемодана, и я боюсь что не дотащу его…

– Конечно, – мило улыбнувшись ответил Брайан и прошёл с ней до зоны отдыха. Чемодан хоть и был тяжеловат, но для крепко сложенного мужчины, исполнить роль носильщика не представляло особого труда. Пока они шли к комнате Дженни, из своей показался уткнувшийся носом в газету Данте. Он некоторое время постоял, вчитываясь в строки, затем поднял взгляд и с заметным трудом сглотнул. Барретт донёс чемодан до дверей комнаты девушки, остановился и вопросительно посмотрел на юношу:

– Что-то не так?

– Эм… тебя же Брайан зовут, верно? – парень облизнул губы, чем напомнил Барретту своего адвоката – Вильгельма Харпера.

– Да.

– Брайан Барретт… так кажется? – спросил Данте, вспоминая как Ренвик упоминал его фамилию. По шее рыжеволосого мужчины пробежали нехорошие мурашки, и его голос чуть дрогнул:

– Да, но через пару дней моё имя поменяется.

Данте посмотрел сперва на Дженни, потом на Кристен, которая тоже вышла из своей комнаты, услышав разговор своих соседей, и произнёс:

– Тогда я, кажется, знаю почему ты решил сменить имя…

Парень поднял газету так, чтобы всем стали видны заголовки. Центральный сообщал о крупном землетрясении в Японии, но Данте указал пальцем на небольшую колонку внизу страницы:

«Убийца зверочеловека будет казнён сегодня днём» – гласил заголовок над фотографией человека, в котором сложно было не узнать того, кто стоял сейчас от них в паре метров.

Дженни схватила газету и стала читать статью вслух:

– "Брайан Д. Барретт, осуждённый за убийство зверочеловека Генри Паркера, будет сегодня в полдень казнён согласно закону о защите прав генетически модифицированных граждан, известных как зверолюди или пушистые. Приговор будет приведён в исполнение в специальной комнате в подвале тюрьмы Корвин, штат Колорадо. Способ казни – оставление наедине с психически нездоровым зверочеловеком-медведем Россом Форестером, не прошедшим в ПКАО из-за чрезмерной склонности к насилию."

Девушка подняла вмиг побелевшее лицо от газеты и испуганно посмотрела на человека, который только что помог ей поднести чемоданы.

– Это… это ты?! – с ужасом произнесла она, инстинктивно пятясь к своей комнате.

Барретт вздохнул и обречённо кивнул:

– Да, это я.

Данте снова вырвал газету из рук Дженни и судорожно стал что-то искать в ней.

– Тут написано, что тебя должен голыми руками убить пушистый, это что, будет здесь? Сегодня?

– Нет, – ответил Барретт спокойным тоном, хотя адреналин уже кипел в его крови. – Смертная казнь с моего согласия была заменена на превращение в животное, а статью напечатали для успокоения родственников жертв.

– Жертв?! – Данте тоже попятился. – То есть ты убил не только этого беднягу?

– Я убил наглого, бродячего кошака, который трахался с моей бывшей невестой-зоофилкой! – прорычал Барретт, судорожно сжимая кулаки. – Ребекку я не тронул, но она наверно до сих пор плачет над могилой этого блохастого коврика!

– Блохастого… коврика… – повторил Данте с пересохшим горлом, выискивая глазами какой-нибудь увесистый предмет, на всякий случай.

– За это «преступление», – продолжил Брайан, – меня приговорили к смерти, но дали два варианта – либо умереть сразу в когтях одной из этих лохматых тварей, либо чуть позже, самому став одной из них.

– Никто ещё не умирал от процесса трансформации, – крикнула Кристен из-за закрытой двери своей комнаты. – Я всё проверяла! Репутация института безупречна!

– Я перестану быть самим собой! Это то же самое, что умереть! – заорал в ответ Барретт, с трудом сдерживая гнев.

– Но… почему ты так думаешь? – запинаясь спросила Дженни, с ужасом вспоминая слова мистера Ренвика о том, что двери не запираются и мысленно прикидывая, успеет ли она добежать до медблока, ища защиты у доктора и сестры Лагранж.

– Мой новый смертный приговор – стать тем, кого я убил, чтобы это каждый день напоминало мне о моём преступлении, – уже спокойно ответил Барретт, прислонившись к стене и потирая виски. – Я стану этим сраным кугуаром, выучу пару цирковых трюков, а потом меня вышвырнут с Земли на очередную дикую планетку, где я наверняка сдохну через пару месяцев от клыков какой-нибудь местной твари.

Данте, вытаращившись на него дикими, ничего не понимающими глазами, судорожно заикаясь, повторил:

– Ты… грохнул… пушистого. Из-за лютой ненависти к нему. И за это тебя сослали сюда, в место, где этих пушистых пруд-пруди? А когда мы сами станем ими, ты тоже попытаешься нас убить?

Барретт устало посмотрел на испуганного парня:

– Данте, я никогда не испытывал лютой ненависти к этим меховым недоразумениям. Я считал их курьёзом, глупостью, дураками, извращенцами – да кем угодно, пока один из них не стал трахать мою невесту. Невесту, понимаешь? Девушка, которую я беззаветно любил, хотел взять в жёны, жить с ней до смерти, спала с каким-то сраным кошаком! Чёрт… наверно стоило просто наорать на неё, дать пощёчину и уйти. Зоофилка хренова...

Мужчина в сердцах пнул ногой стену и с удивлением заметил, что уже обе девушки, буквально спрятавшись в своих комнатах, наблюдают за ним через приоткрытые двери, а Данте мужественно прижался к своей двери, готовый в любой момент доблестно последовать их примеру.

– Эй, ребята. Не бойтесь! – миролюбиво улыбнувшись и подняв руки, произнёс он. – Я обещал своему адвокату, что буду милым, рыжим и пушистым котиком, если попаду сюда, а не в подвал той тюрьмы.

– Как они вообще могли предложить вам такой выбор? Вы ведь можете сорваться и убить ещё нескольких пушистых здесь, – испуганно прошептала Кристен из-за приоткрытой двери.

– Может просто мой судья был ещё и отъявленным садистом? Раз посчитал что смерть от лап чудовища будет слишком лёгкой для меня. Нет… он явно хотел, чтобы я два года помучился, пострадал, а потом уже умер в шкуре животного на далёкой, холодной планете.

– А Марси и Ренвик знают, что ты убийца? – спросил Данте, беря себя в руки. Первый шок от разговора с кровожадным преступником уже начал отходить, и к нему потихоньку возвращалась его обычная манера речи.

– Нет. Думаю, что нет. Об этом известно только директору института, ну и теперь вам троим, – Барретт неспешно подошёл к напрягшемуся Данте, взял газету из его рук и затолкал в карман. – Не стоило брать эту хрень с собой.

– Но как ты вообще решился на убийство? – тихо спросила Дженни. – Ты воевал, да?

– Нет, на войне я никогда не был. Я рос с отцом, и он часто водил меня на охоту. Я убивал только птиц и зверей.

– И одного пушистого... – тихо добавила Кристен.

Барретт медленно, по очереди осмотрел всех своих соседей и вдруг задал неожиданный вопрос:

– Кто-нибудь из вас любил? Я имею в виду по-настоящему?

Дженни хотела было кивнуть, но потом передумала и отвела глаза. Кристен что-то шепнула из своей комнаты, но однозначно не ответил никто.

– Ребекка была девушкой, которую я по-настоящему любил. Ничего подобного до встречи с ней я не испытывал. Это было... я словно окунался в омуты её глаз, тонул в изгибах тела, плутал в лабиринтах её души. Да, она была красивой, словно модель с разворота плейбоя, но дело не в том. Мы оба были романтиками, я три года ухаживал за ней. Дарил цветы, подарки, мы часто ездили в путешествия вместе. Я думал, что она так же искренне любит меня, мы даже назначили дату нашей свадьбы на день святого Валентина, тщательно планировали её, думали, как лучше всё организовать, кого пригласить, какое устроить представление для гостей...

Парень присел на корточки, и опустил голову, чтобы не показать другим навернувшиеся на глаза скупые слёзы.

– В тот день я ушёл с работы пораньше, купил ей кольцо с бриллиантом для помолвки и решил устроить сюрприз. У меня были ключи от её квартиры, и я хотел сделать сюрприз. Ну, знаете, шикарный букет, костюм, кольцо – сделать предложение как полагается, но когда я открыл дверь, то услышал стоны из спальни. Очень такие, характерные стоны. Я осторожно прошёл туда и увидел как этот проклятый кугуар и Ребекка… чёрт.

Барретт закрыл лицо рукой, не в силах больше вспоминать это.

– И ты убил его? – осторожно спросил Данте.

– Нет, я просто убежал, – ответил Брайан. – Они даже не заметили меня. Видимо были настолько увлечены процессом... На следующий день мы встретились, но она вела себя как обычно. Обсуждала предстоящую свадьбу, обнимала и целовала меня, благодарила за подаренное кольцо, а я ведь всё знал, но... не смог ей ничего сказать. Я тогда сослался на простуду и ушёл, весь день бродил по городу, пытаясь убедить себя, что вчерашнее мне привиделось, что может я ошибся дверью, или там в постели была не она, а скажем подружка, которой она дала ключи.

– Подружка? – удивилась Дженни. – Ты не узнал свою девушку после трёх лет встреч?

– Наверно, я просто не хотел терять её. Я метался, боролся сам собой. Простить её или бросить? Я ведь ни разу до этого не встречал зверолюдей. Я думал, может это какой-то розыгрыш, шутка… галлюцинация, глупое наваждение, в которое не хочется верить. И я простил её. Просто вычеркнул тот случай из памяти, и стал жить с ней как раньше, готовиться к свадьбе, смеяться, но где-то через месяц я снова зашёл к ней, так же неожиданно, в то время, когда я должен был быть на работе. Свадьба близилась, и я хотел пошляться с ней по магазинам, но едва я вошёл, мне в нос сразу шибануло вонью. Этим звериным, кошачьим запахом. Тот... кугуар был там, и на этот раз я встретился с ним лицом к лицу.

– И тут ты его убил? – снова спросил Данте, буквально сгорая от нетерпения.

– Нет, я только хорошенько врезал ему, – Барретт поднял правый кулак и потёр костяшки пальцев. – Его челюсть оказалась весьма твёрдой, значит он точно не был галлюцинацией. Я помню тогда схватил руку Ребекки и тряс у него перед носом подаренным ей кольцом, кричал что у нас скоро свадьба, что она моя, что его чёртовы кошачьи уловки и колдовство не пройдут. А он смотрел на меня и молчал. Не скалился, не прижимал уши, просто спокойно стоял и смотрел, а потом взял вещи и ушёл. Ребекка тогда сорвала кольцо, сунула мне в руки и в одном халатике помчалась за своим любимым котёночком. А я остался сидеть там, в её гостиной, сжимая в кулаке осколки своего сердца.

Барретт с силой ударил кулаком в ладонь другой руки и ненадолго замолчал. В звенящей тишине зала слышалось только дыхание четырёх человек. Заинтересованная Дженни видя, что мужчина не угрожает её безопасности, уже вышла из комнаты и сейчас вместе с Данте, заворожённо ждала продолжения рассказа. Вздохнув, Брайан заговорил вновь:

– Я пытался позвонить ей на следующий день, но она не стала говорить. Просто отменила свадьбу, сказав всем друзьям и родным, что встреча со мной была ошибкой, что я избил её, что я полный кретин и прочее, – он поднял взгляд на Данте: – Я ведь до этого никогда никого не бил. Ну разве что несколько спаррингов на ринге с друзьями, не более. Я всегда держал себя в руках, даже когда злился. Я не швырялся посудой и уж тем более никогда не посмел бы поднять руку на любимую девушку. Но ей поверили. Все наши общие друзья поверили ей! А про кошака она умолчала, сука...

Барретт вскочил и стал метаться вдоль стены, не находя выхода своему гневу.

– Её предательство жгло так, словно с меня содрали кожу и вылили спирт на оголённые нервы. Я снова и снова пытался объясниться, но она игнорировала меня. Я хотел быть с ней всю жизнь, состариться вместе с ней, а она… она просто пожевала моё сердце и выплюнула.

– И ты пошёл и убил его? – в третий раз спросил Данте.

– Нет! – раздражённо повторил Барретт. – Я умолял своих друзей поверить мне, прислушаться, но они отвернулись. Все. Даже моя семья поверила ей. Ребекка Коллинз – темноволосый ангел во плоти, разве могла она врать? И я замкнулся. Слонялся без дела днями напролёт, спал, ел, сидел в интернете, меня даже выгнали с работы, и тут один из моих так называемых друзей решил помочь. Сказал, что мне надо найти какую-нибудь девчонку, развеяться, забыть о прошлом. А тут как раз Новый Год, вечеринка со старыми друзьями, ну он и позвал меня.

– Ну да, забыться и развеяться иногда бывает полезно, – тихонько произнесла светловолосая девушка. Брайан искоса посмотрел на неё, вздохнул и пожал плечами:

– Я так-то не пью. Мне даже вкус алкоголя был не знаком, но я согласился пойти с ним на ту грёбаную вечеринку, потому что мне было одиноко, и я нуждался в чьём-то дружеском плече или тёплой женской руке, которая помогла бы мне отвлечься и забыть о плохом. Я согласился развести их по домам после вечеринки, поэтому был за рулём. По дороге кто-то признался, что Ребекка будет там, вместе со своим новым зверодружком, видимо решив представить его публике. Моему другу это показалось забавным, а мне вот нет. Я честно сказал, что думаю о нём лично и забавности всей этой идеи, развернул машину и поехал обратно не обращая внимания на их недовольство, а когда приехал домой, наслушавшись по дороге кучи оскорблений в свой адрес, то просто оставил им машину и ушёл.

– Но потом ты всё же вернулся на ту вечеринку, да? – с интересом спросила Дженни, покусывая нижнюю губу.

– Да, с оружием, – ответил ей Барретт поникшим голосом, несколько секунд помолчал, а потом поднял взгляд на Данте и кивнул. – Вот тут-то я его и убил. Как на охоте, искал его в толпе, пока не увидел вместе с Ребеккой и всадил в него две пули. Но не потому что он зверочеловек, а потому что он увёл мою девушку и разрушил мне жизнь!

– Если вы убили того парня не из-за того, что он пушистый, – уточнила Кристен, осторожно выходя из своей комнаты, – почему же вы так подчёркиваете его отличие от человека?

Брайан мрачно посмотрел на неё и немного помедлил с ответом:

– Узнав, что Ребекка мне изменила с этим... пушистым, я стал рыться в сети, чтобы побольше узнать о них. Наткнулся на статью о работах профессора Макьюэна, о том, как он создал лекарство от рака и о том, как через несколько лет его методику решили применить для кардинально иных целей. В экспериментах тогда использовали заключённых, словно подопытных животных. Это конечно не афишировалось, но и большого секрета из этого никто не делал. Те подонки знали, что поступают аморально, знали к чему это приведёт, но всё равно... короче, не важно. Раз я здесь, значит уже решился на это.

– Брайан, пушистыми сейчас становятся только добровольцы! – напомнила ему Дженни. – Процесс отработан и его целью является создание новой расы зверолюдей. Земля перенаселена, а другие миры малопригодны для жизни. Совмещение человека и животного в одном теле – единственный способ безопасно освоить их.

– Метод Макьюэна должен был лечить рак, – хмуро ответил он. – Это было его основной целью, для этого он задумывался человечеством! Не нужно было ничего менять, это было просто лекарство! Но какой-то безумец исказил суть идеи, решив проводить жуткие опыты на людях и скрещивая их с животными. И пусть подопытными были приговорённые к смерти преступники, всё равно такие эксперименты были бесчеловечны! Они украли у людей их души, и прокляли на адскую жизнь. Они сделали из них нечто невообразимое: ни человек, ни животное, а что-то мерзкое и отвратительное... Пародию на то и другое, а теперь ещё и устроили вокруг этого настоящий цирк! Обещают какие-то денежные вознаграждения, сказочные возможности в исследовании новых миров, словно хитрый дьявол, требуя взамен душу и тело.

– Если ты так решительно против изменения, то почему просто не откажешься от него? – сипло и с некоторым раздражением спросил его Данте. – Доктор Ренвик ведь сказал, что это ещё возможно. Просто хлопни дверью и позволь нам спокойно лишиться своих душ.

Барретт в раздражении сжал кулаки.

– Да не могу я уйти, идиот! Я такой же приговорённый к пытке заключённый, как и те, над которыми проводили эти опыты в самом начале. Я не подписывал никаких контрактов и никакой награды мне не положено. Мне просто заменили смертную казнь на пожизненное заключение – только и всего. Вы трое можете собрать свои вещички и просто уехать! Вернуться к обычной жизни... копать корешки, лазить по пещерам, таскать утки паралитикам, а у меня выбора нет! Если конечно не считать им возможность отправиться на тот свет...

Внутренне кипя от того, что его обозвали идиотом, Данте скрестил руки на груди и зло фыркнул:

– Тяжело тебе придётся...

– С чего ты взял?

– Если всё что ты сказал – правда, то ты всю оставшуюся жизнь будешь одинок. Ты станешь пушистым, улетишь с Земли и не важно куда ты попадёшь – везде, на любой планете тебя будут окружать только пушистые, и если ты продолжишь ненавидеть всех вокруг, никто не захочет общаться с тобой, не полюбит... Ты станешь котом, который гуляет сам по себе, в одиночестве. А у одиночек мало шансов выжить.

Барретт угрожающе посмотрел на Данте, но когда тот не отвёл взгляда, то просто поднял руку и обречённо взмахнул ей в воздухе.

– Возможно ты прав, – его голос был спокоен. – Я не горю желанием торчать здесь два года, но выбора у меня считай нет. Никто не виноват в том, что жизнь пнула меня под жопу и закинула сюда, тем более вы, пришедшие сюда по доброй воле.

Он в очередной раз потёр лицо ладонями и посмотрел на девушек:

– Я испугался смерти и приехал сюда. Через пару дней сменю имя, а как только начнётся трансформация, последние воспоминания о Брайане Д. Барретте забудутся как страшный сон. Кто бы или что бы не родилось в моём теле, это уже буду не я, а кто-то другой. И если тот парень не сойдёт с ума в процессе трансформации, то попадёт в новый мир и будет жить уже по-другому. Это я обещал директору института сегодня днём, так что простите если напугал вас. Я не дикий убийца и не фанатик, оголтело ненавидящий пушистых, я просто человек с разбитым сердцем, который отомстил любовнику своей невесты, и будет нести ответ за это, всю свою жизнь.

Когда никто из троицы не рискнул ответить ему, Барретт покорно кивнул и спокойно вернулся в свою комнату. Чемодан Дженни со сломанным колёсиком так и остался стоять посреди коридора, когда он закрыл дверь.

Бросив газету в мусорку и сев на самый краешек кровати, Брайан согнулся и обхватил голову руками, с силой сжимая в ладонях кожу и волосы. Ему вдруг резко захотелось забыться сном. Он поднялся, выключил верхний свет, оставив только настольную лампу, улёгся на кровать прямо в одежде, но сон упорно не шёл. Постельное бельё он так и не расстелил, а жёсткий матрас, оббитый сверху прочным войлоком, неприятно щипал кожу. Он потянулся было включить телевизор, но представив, что наткнётся на выпуск новостей, в которых будут смаковать его вымышленную казнь, отбросил эту затею. Окинув взглядом комнату, он вдруг ощутил резкий приступ клаустрофобии. Не той, где маленькое помещение давит на тебя своими стенами, а такой, в которой сам мир сужается до размеров крохотной комнатки, грозя в любой момент раздавить тебя словно крохотное насекомое.

Разговор с новыми знакомыми заставил почувствовать себя жалким, мелким, ничтожным. Он представил себе, как все трое его соседей наутро побегут к Марсело, чтобы потребовать убрать от них этого безумного убийцу, и тот вполне может согласиться. Его поселят в каком-нибудь домишке на окраине комплекса, и он будет терпеть все «прелести» трансформации в одиночестве, будучи пристёгнутым ремнями к кровати. А этим троим, наверно, сунут взятку, чтобы не болтали лишнего о нём по всему комплексу. Не хватало ещё чтобы от него шарахались все вокруг или наоборот, в порыве мести не перегрызли глотку, где-нибудь в лесочке...

Покончив с безрадостными размышлениями, Барретт наконец встал, снял с себя рубашку, скинул ботинки, стащил брюки с носками и, аккуратно сложив их, сунул в шкаф. Затем достал из комода, убранные туда несколько минут назад спортивные шорты и облачился в них. Раз уж тело не хочет спать, будет ему спортивная тренировка и вечерний душ.

Решив не одевать ничего кроме шорт, Барретт открыл дверь и вышел в зал. Его соседи видимо вернулись к себе в комнаты: за одной из дверей негромко шумел телевизор, а через щели под другими выбивался свет. Он прошёл через зал к небольшому шкафчику, который видел раньше, взял там чистое полотенце, перекинул его через плечо и направился к гимнастическому залу.

Конечно же он не видел, как три пары глаз внимательно наблюдали за ним из-за слегка приоткрытых дверей, и к счастью не мог знать, какие мысли крутились в их головах...

Глава 11

«Нелёгкие решения»

Небольшой будильник на прикроватной тумбочке сработал рано утром. Кристен неуклюже стала нащупывать его в темноте, и прошло, наверно, с десяток секунд, прежде чем противный писк прекратился.

«Ещё слишком рано» – сонно подумала про себя девушка, но потом вдруг вспомнила где она находится и измученно вздохнула. Из-за вчерашнего разговора с Брайаном она плохо спала, но желание успеть принять душ до того, как проснётся кто-либо из мужчин, было сильнее и девушка, превозмогая сонливость, поднялась с кровати. До того, как Барретт поверг всех в шок своим признанием, совместный душ и туалет не вызывали никаких негативных эмоций, кроме, пожалуй, лёгкого раздражения, но теперь она и впрямь боялась оставаться с этим мужчиной наедине, особенно в подобных местах. Так что лучше уж помучить себя и встать пораньше, но зато принять душ в одиночестве.

Кристен включила лампу, скинула с себя ночнушку, оделась в бежевый халатик, подвязала поясок и обулась в шлёпанцы. Придирчиво осмотревшись в большом зеркале, она с усмешкой погрозила пальцем своему отражению, у которого на голове вместо волос было что-то, смутно похожее на львиную гриву и, открыв верхний ящичек комода, достала свою сумочку. Покопавшись в ней с полминуты, она наконец вытащила расчёску, вздохнула и, ещё раз посмотрев на себя в зеркало, принялась расчёсывать непокорную гриву.

«Гриву?» – повторила она про себя. – «Неужели я так и подумала?»

Она усмехнулась и продолжила расчёсываться. Вчерашний денёк выдался так себе, но вспомнив слова Марси, понадеялась, что сегодняшний медосмотр отвлечёт её от тягостных мыслей. Не желая ни с кем встречаться по пути в душевую, она не стала долго расчёсываться. Немного приведя волосы в порядок, девушка взяла пакет со всем необходимым для душа, снова улыбнулась своему отражению и уже решила было выйти из комнаты, но вдруг наткнулась на огромное массажное кресло, которым вчера подперла дверь.

Печально вздохнув от того, что ей видимо придётся так поступать каждую ночь, она, закатав рукава на халатике, принялась с трудом сдвигать кресло. Оно было тяжёлым, но двигая его то в одну, то в другую сторону, ей вскоре удалось вернуть это чудо инженерной мысли на место и выйти из комнаты.

До рассвета было ещё далеко, сквозь купол на потолке виднелись яркие утренние звёзды, а помещение освещалось лишь неяркими светильниками вдоль стен. В зале никого не было и Кристен, держа в руках пакет с помывочными принадлежностями, бесшумно прокралась по ковру, устилавшему зал, до того небольшого шкафчика, где Барретт вчера брал полотенце. Она выбрала себе большое махровое для тела и небольшое для головы, после чего, ещё раз воровато осмотревшись, направилась в душевую. Но как только она подошла к двери, та внезапно распахнулась.

– Ой! – испуганно вскрикнула Кристен, но, быстро узнав в дверях свою соседку, вежливо поздоровалась: – Доброе утро, Дженни.

– Привет, Кристен, – поздоровалась та, расчёсывая мокрые волосы, а потом наклонилась к её уху и шёпотом предупредила: – Будь осторожна.

Кристен удивлённо посмотрела на неё и так же шёпотом спросила: – Там Брайан, да?

Дженни помотала головой.

– Нет, сейчас там никого нет, но чуть раньше, когда я мылась, Данте пытался незаметно снять меня на телефон! Но потом ушёл.

– Угу... всякие непотребства вершить, пересматривая записанное, – с недовольной гримаской заметила Кристен, но Дженни почему-то лишь хихикнула в ответ.

– А ещё странно, что я совсем не слышала, как ты кричала на него, – продолжила девушка. – Наверно в душевой хорошая звукоизоляция.

– Ну, вообще-то я не кричала, – ответила Дженни. – Он меня немного удивил, но не испугал.

– Не испугал?

– Да ладно, пусть подглядывает, от меня не убудет, лишь бы руки не распускал. Просто решила тебя предупредить на всякий случай.

– А, ну спасибо тогда, – поблагодарила её Кристен и, немного подумав, спросила: – А ты выходит, вроде как эксгибиционистка?

Дженни тихонько рассмеялась.

– Да нет, ты чего! Просто в моей семье были довольно свободные взгляды на всё это. Мы частенько ходили на нудистские пляжи, да и дома редко носили одежду.

Кристен удивилась и даже немного отступила назад.

– Ты была на нудистском пляже? Ничего себе! Я бы так никогда не смогла, – из приоткрытой двери душевой выбивалось мало света, но Кристен смогла различить в этой полутьме, как Дженни слегка пожала плечами.

– Не знаю, я привыкла к этому с детства, так что ничего плохого в этом не вижу. Понятно, что не все так легко к этому относятся, но знаешь... это дарит такое чувство свободы!

Кристен чуть склонила голову вниз и похлопала себя по слегка раздающейся в стороны талии:

– Эх, нет уж. Подобная свобода не для меня. Пусть наслаждаются те, кто доволен своим внешним видом.

Дженни по-дружески положила руку ей на плечо.

– Ты не права. Люди всех форм, размеров, цветов и национальностей посещают нудистские пляжи. Без одежды мы все одинаковые, да и там не важно, как ты выглядишь. Попробовав один раз, ты поймёшь, что в этом нет ничего постыдного.

– Но сейчас мы не на нудистском пляже! – резко ответила Кристен, – И у меня совершенно нет желания показывать своё обнажённое тело кому-либо, кроме зеркала и уж тем более какому-то озабоченному придурку.

Дженни мило улыбнулась.

– Как хочешь. В душевой сейчас никого нет, можешь смело раздеваться.

– Так и поступлю, спасибо.

Кивнув на прощание, Дженни растворилась в темноте зала, а Кристен тихонько вздохнула и зашла в душевую. На потолке горела только одна лампа, так что её глазам не пришлось щуриться, привыкая к слишком яркому свету. Пройдя к самой дальней от двери занавеске, Кристен отдёрнула её и, оценив достаточно просторную для себя кабинку, вошла внутрь, задёрнув шторку обратно. У стенки, ближе ко входу стояла небольшая деревянная скамейка, а в дальнем углу висела такая же деревянная полочка. Открыв пакет, она достала непочатую бутылку шампуня, новенькое ароматное мыло, мочалку и бритву. Сложив всё это на полочку, она оставила пакет на скамейке, а шлёпанцы скинула под неё. Сняв нижнее бельё и сунув его в карман халатика она сняла его и повесила вместе с полотенцем на крючок снаружи, ещё разок осмотревшись и убедившись, что в помещении никого нет.

Но едва тёплые струи ударили в тело, как Кристен забыла обо всём, и с наслаждением принялась намыливать волосы, ласкать тело мочалкой и брить ноги. Она даже немного попела от удовольствия, а когда наконец закончила, выключила душ и потянулась за полотенцем, по коже у неё пробежал холодок. Рядышком, в соседней кабинке тоже шумела вода.

Поскольку Дженни уже помылась, Кристен надеялась, что это была Марси, так что тихонько взяв полотенце, она вытерлась, не спуская глаз с занавески, потом накрутила полотенце на голову и осторожно просунув руку, сняла с крючка свой халатик. Внезапно она услышала снаружи чьи-то шаги, схватила бутылку шампуня и занесла её над головой.

Босые ноги прошлёпали по кафельному полу и зашли в ту самую соседнюю кабинку, где лилась вода. Тихо насколько возможно, она накинула халатик и отодвинула занавеску, но к счастью, никто из коридора за ней не подглядывал. Звук воды доносился справа из не задёрнутой шторкой кабинки.

Осторожно заглянув в неё, девушка испуганно простонала, заметив там обнажённого по пояс мужчину, и тот обернулся на звук. От страха и неожиданности она бросила в него бутылку шампуня, которую по-прежнему держала в руках. Та угодила мужчине в висок, и он отшатнулся, выронив из рук кусок мыла. Выругавшись, тот посмотрел на валявшуюся на полу пластиковую бутылочку, затем перевёл взгляд на невысокую, закутанную в халат женщину и застыл в замешательстве.

– Я понимаю, что вы не очень хорошо ко мне относитесь, но кидаться шампунем в голову как-то уж чересчур, не находите?

Кристен помолчала несколько секунд, а потом, словно опомнившись, плотнее завернула халатик на груди и с трудом выдавила:

– Простите, я думала это Данте!

Барретт сердито вздохнул и красноречиво провёл рукой по своей ржаво-рыжей шевелюре.

– Мне кажется нас легко отличить по цвету волос.

– Ещё раз простите, Брайан, – повторила она. – Я просто ошиблась.

Она хотела было зайти в его кабинку и убедиться, что с ним всё в порядке, но поняв, что одета всего лишь в лёгкий халатик – застеснялась.

Барретт же открыл рот, желая видимо что-то сказать ей, но передумал. Вместо этого он ещё раз потёр ушибленный висок, поднял с пола мыло и вновь принялся намывать руки.

– Что... кхм-хм. Что вы здесь делаете? – смущённо закашлявшись, спросила Кристен.

Брайан подставил руки под струи, чтобы смыть с них пену, затем набрал в ладони воды и ополоснул несколько раз лицо, потом выключил воду, взял полотенце и стал вытираться. Только закончив со всем этим, он наконец посмотрел на девушку и спокойным тоном произнёс:

– Я взял за правило каждый день устраивать себе небольшую тренировку утром и вечером. Тут есть несколько тренажёров, я попробовал подстроить один под себя, но вымазался в масле и пришёл сюда, чтобы помыть руки.

– Понятно...

– Не хотите объяснить, почему вы хотели запустить шампунем в Данте? – Барретт поднял пластиковую бутылку с пола и поставил на полочку.

– Я встретила Дженни по пути сюда, – тихонько начала отвечать Кристен, – и она решила предупредить меня о Данте, который подглядывал за ней из-за занавески и снимал на телефон.

Барретт почувствовал её робость и несколько раз кивнул.

– Что-то я не удивлён...

– Вы разве не слышали, что я моюсь? – спросила она.

– Слышал, и стоит заметить, у вас красивый голос. Но я и не думал вас беспокоить и уж тем более подглядывать. Мне просто надо было помыть руки, а поскольку помыть их можно только тут, я сюда и пришёл.

Кристен осторожно приблизилась к нему, всё ещё придерживая не подвязанный халатик одной рукой, а другой потянулась к виску мужчины.

– Мне правда очень жаль, простите ещё раз. Вам очень больно?

Брайан удивлённо поднял бровь, не ожидая от этой девушки столь нежных, заботливых порывов.

– Когда в следующий раз не захотите меня видеть, просто скажите, – произнёс он весёлым тоном. Пальцы девушки легонько коснулись его волос, и она улыбнулась ему в ответ.

– На самом деле я отношусь к вам хорошо, – сказала она негромко. – Я, конечно, не одобряю вашего поступка, но кажется немного понимаю его мотивы. Вы совершили роковую ошибку и теперь вынуждены нести за это наказание до самой смерти. Кто я такая, чтобы портить вам жизнь ещё сильнее?

Барретт по-доброму и чуть снисходительно посмотрел на неё с высоты своего роста и усмехнулся:

– Знаете, говорят, что худой мир, лучше доброй драки. Думаю, на сегодня хватит тренировок. Я вспотел, и мне надо принять душ. Сейчас я вернусь к себе в комнату, возьму бритву, мыло и вернусь. Надеюсь, за это время вы успеете одеться?

– Да, конечно успею, – ответила женщина, вдруг потупив глаза. Её щёки немного зардели, но Барретт не дал ей времени для смущения:

– Можно тогда воспользоваться вашим шампунем? А то мой адвокат прислал сюда сменную одежду, щётку и мыло, а вот о шампуне как-то забыл.

– Конечно, берите, если вас не смущает, что волосы потом будут пахнуть клубникой. Оставите его потом на полочке.

– Спасибо, – кивнув головой, мужчина закинул полотенце на плечо и быстро вышел.

Когда Барретт помылся, переоделся и вышел в зал из своей комнаты в новеньких джинсах и футболке, купол под потолком уже осветился утренним солнцем. Воздух наполнял приятный аромат кофе, а его соседи мило беседовали на диванах в центре комнаты. Несмотря на то, что Кристен довольно доброжелательно отнеслась к нему сегодня утром, он не ждал подобного отношения от других, так что сразу направился на кухню, не обращая ни на кого внимания. Порыскав в серванте и взяв себе чашку побольше, он сыпанул туда полную ложку сахара и налил горячего кофе. На столе стояла большая тарелка со свежими фруктами, которой не было вчера вечером, так что он взял банан и решил выйти на улицу, чтобы подышать свежим утренним воздухом.

– Что, даже не поздороваешься? – крикнул через всю комнату Данте.

Барретт был уже у видеоэкрана, но услышав голос остановился и обернулся.

– Не думал, что кто-то будет рад меня видеть.

– Да ладно, иди сюда, посиди с нами, здоровяк, – нарочито бодро повторил Данте.

Брайан удивлённо наклонил голову, подошёл к ним и положил банан на стол. Данте и Кристен подвинулись, освобождая ему место между собой и мужчина сел, тихонько отхлебнув кофе из своей огромной чашки. Данте покрутил в пальцах тонкие усики и скривил губы в безобидной усмешке. Одет он был в те же штаны, что и вчера вечером, а вот синяя рубашка была свежей. Когда Барретт посмотрел через стол на Дженни, та неловко улыбнулась ему в ответ и смахнула несуществующую былинку с блузки, а вот Кристен улыбнулась ему вполне приветливо, правда тут же снова покрылась румянцем от стыда за свой утренний поступок. Она была одета в светло-бежевую блузку и такого же цвета широкие брюки.

– Слышал у тебя сегодня было интересное утро, – с ухмылкой заметил Данте, косясь на Кристен.

– Думаю не только у меня, – ответил Барретт, поправляя футболку. Адвокат явно ошибся с размером, и она сильно стягивала грудь, подчёркивая рельефные мышцы.

– В каком смысле? – решила уточнить Дженни, и Брайан ответил ей, глядя прямо в глаза:

– Если не ошибаюсь, Данте утром подглядывал за тобой, а потом Кристен швырнула в меня бутылкой, когда я мыл руки, думая, что это опять он подсматривает.

Кристен отвела глаза и отпила из чашки, Дженни усмехнулась, а вот Данте от удивления аж рот раскрыл:

– Откуда ты знаешь?

Вместо ответа, Барретт бросил на парня скептический взгляд и спросил:

– Видео хоть получилось?

Данте неловко улыбнулся и посмотрел на Дженни.

– Ну, по правде говоря у меня батарейка села ещё вчера в автобусе, так что я просто хотел её разыграть. Сделал вид что снимаю и хотел увидеть её реакцию.

– Не ври! – со смехом ответила Дженни. – Ты просто хотел увидеть меня голой в душе.

– Ну… допустим, – с хитрецой в голосе согласился он, – а кто бы не хотел?

– Так, давай сразу определимся, – блондинка с укором ткнула пальцем в его сторону. – Я понимаю, что душевая тут одна и волей-неволей ты будешь иногда видеть меня голой, но я настоятельно советую тебе дальше подглядываний не заходить и держать свои длинные ручки при себе, уяснил?

– А за мной даже не вздумай подглядывать! – серьёзно предупредила его Кристен. – А то получишь похлеще чем Брайан, – сказав эти слова, девушка в очередной раз виновато посмотрела на рыжеволосого мужчину, но тот как раз отхлёбывал из чашки и не смотрел в её сторону.

Данте яростно закивал и поднял руки, словно сдавался:

– Лады, лады, больше так не буду, – однако тон и противная ухмылка на лице, давали понять, что всерьёз относиться к его словам не стоит. Опустив руки, парень посмотрел на Кристен и с любопытством спросил:

– Так ты запулила в него бутылкой?

– Да... литровой бутылкой с шампунем.

– Ого!

– А что вы вообще все там делали так рано утром? Я хотела принять душ пораньше, пока никто не встал, а получилось, что я проснулась последней!

– Мне всю ночь не спалось, – ответил Данте. – Новое место, новая кровать, ну и всё такое.

– Сёстры в больнице вынуждены рано вставать, так что я ещё не отвыкла быть жаворонком, – откусывая яблоко, ответила Дженни.

– Ну а ты? – обратился Данте к Брайану. – Встал до зари, планировал побег?

Повисла неловкая пауза. Барретт неспешно снял кожуру с банана до половины, неодобрительно посмотрел на парня и совершенно безэмоциональным тоном произнёс:

– Спасибо, что пригласил посидеть с вами. Честно, после вчерашнего, я думал тут никто не захочет со мной разговаривать.

– Ну... на самом деле мы и впрямь обсуждали это, пока ты чистил пёрышки, – признался Данте. – Стрёмно было ночевать с убийцей под одной крышей, так что я думал встретиться утром с директором и перетереть с ним за твоё отселение.

– И что изменило твоё решение? – произнёс Барретт, впиваясь зубами в банан, подчёркнуто не встречаясь ни с кем взглядом и только лишь слушая.

– Дженни верно подметила, что по сути уезжать-то тебе некуда, только на тот свет. Так что ты по-любому останешься в институте, как и мы... Короче, раз уж собрались тут все вместе в кошаков превращаться, так надо до конца идти, короче...

– Серьёзно? – не поверил его словам Барретт.

– Абсолютно.

Немного сумбурное объяснение паренька сильно удивило Барретта. Совершенно не ожидая, что все трое с таким пониманием отнесутся к его грехам, он последовательно обвёл каждого внимательным взглядом и, отложив недоеденный банан на стол, спросил:

– То есть вы все хотите дать мне второй шанс? Я правильно понимаю?

Кристен на секунду встретилась с ним взглядом своих тёмно-карих глаз, после чего отвернулась и тихо произнесла:

– Вчера вы сказали, что пообещали мистеру Дельгадо больше не совершать преступлений, и если вы пообещаете это и нам, то мы позволим вам остаться.

Брайан поднялся с дивана, снова обвёл всех серьёзным взглядом, приложил руку к груди и заговорил:

– Я клянусь, что никаких проблем, связанных с моим криминальным прошлым после моей трансформации не будет. Мне нечего терять, но есть к чему стремиться, и никто из вас, я уверен, и близко не сможет нанести мне столь сильную обиду, как Генри Паркер. Всё чего я прошу, так это нормального ко мне отношения, словно я такой же обычный доброволец, как и вы.

Сейчас он был похож на свидетеля в суде или даже президента, приносящего клятву на Библии. Все трое его соседей заметили с какой серьёзностью он относится к произносимым словам, но легко ли заслужить доверие?

– А как же твоё негативное отношение к пушистым? – это была Дженни.

– Оно так заметно? Я здесь уже второй день и никаких инцидентов, – спокойно ответил ей Барретт. – Мне показалось, что вчера вечером я всё неплохо объяснил. Да, я иногда ворчлив и нуден, возможно отношусь к пушистым с предубеждением, но поверьте, пока я в здравом уме, вам или кому-либо ещё, нечего бояться.

– Так ты всё ещё считаешь, что свихнёшься после трансформации? – удивлённо спросил его Данте.

– Сейчас я почти уверен в этом.

– А что будет, если ты ошибёшься и по-прежнему останешься собой?

– Я буду приятно удивлён, если это случится, – честно признался Барретт, – но я сильно... очень сильно в этом сомневаюсь.

– Брайан, – осторожным, вкрадчивым голосом спросила Кристен, – могу я задать вам личный вопрос?

Широкоплечий мужчина пожал плечами и кивнул:

– Да, конечно.

– Почему у вас такой пессимистичный взгляд на жизнь? Да, вы убили пушистого, вас приговорили к смерти, но вам дали шанс на спасение! Вы здесь! Вы живы, и будете живы! Пусть и не совсем в человеческом облике.

Барретт взял в руки чашку и, не задумываясь, бросил в ответ:

– Я отвечу, как только начнётся процесс трансформации.

Темноволосая женщина покачала головой и продолжила:

– Помните вчера, когда мы только познакомились, и я упомянула, что скорее всего стану экзоботаником в колонии, вы тогда сказали, что хотели бы стать моим другом...

– Да? Не помню... Возможно я сказал это из вежливости, в любом случае, заводить полезные знакомства с теми, кто сможет определить съедобна ли местная флора и фауна, имеет смысл, не находите? – голос мужчины был отрывист и несколько грубоват.

– Допустим, но сейчас мы узнали всю правду о вас, разрешили жить вместе с нами, а теперь вы пытаетесь избежать этих полезных знакомств, не здороваетесь с нами... это по-вашему тоже имеет смысл?

– Вы втроём вчера на меня волками глядели, словно линчевать ночью решили, – сухо возразил Барретт. – Какая уж тут дружба...

– А мне кажется, ты просто хочешь показать нам свой авторитет, – с улыбкой заметил Данте. – Начинаешь думать, как кот, да?

– Прости, что? – непонимающе спросила Дженни, а Барретт удивлённо поднял бровь.

Данте снова усмехнулся:

– Ну, почти все кошачьи полигамны и обычно не образуют семейных пар на всю жизнь. Да, они могут сбиваться в стайки, но там нет строгой иерархии как у волков или собак – у кошек независимые отношения. Я вот, к примеру, уже начал примерять на себе некоторые черты кошачьих, – хитрый взгляд парня неспешно и похотливо прошёлся сперва по одной, а потом по другой девушке. Мысленно поблагодарив Данте за то, что перевёл разговор на лёгкую, шутливую тему, Дженни озорно подмигнула ему, а вот Кристен наоборот нахмурилась и с сомнением спросила:

– И какие же это черты?

Улыбка Данте стала ещё коварней:

– Любвеобильность! Я знаю, что коты могут спокойно крыть всех самок в округе, если они не против его ухаживаний, конечно, – он заметил, как брови девушек поползли вверх и, удовлетворившись произведённым эффектом, рассмеялся, откинувшись на спинку дивана. Дженни хмыкнула и задорно улыбнулась ему в ответ, будучи уверенной, что паренёк обыкновенный похабник, способный лишь языком чесать, а вот Кристен вздрогнула и приняла обиженную позу, скрестив на груди руки. Она читала много романов, где героями были люди, очень похожие на Данте, и она несколько опасалась его возможных ночных домогательств. Разумеется, всерьёз она его не боялась, да и в полицию с такими домыслами не пойдёшь, но всё равно мерзкое ощущение от его похотливых взглядов не покидало девушку с самой первой их встречи.

Барретт же на его слова просто покачал головой, в который раз вздохнул и решил сменить тему разговора:

– Кто-нибудь уже выбрал кем хочет стать? Просто у меня-то вариантов нет – пума, а вот у вас возможностей побольше.

Обрадовавшись интересному вопросу, Кристен выпрямилась и хотела было уже ответить, но Данте буквально выскочил вперёд и перебил её:

– Я хочу быть огроменным котом! Ну там тигром или львом… не решил ещё.

– Хм, если честно, я думал, что определяться с выбором нужно ещё до приезда сюда.

Дженни отрицательно покачала головой и ответила:

– На самом деле достаточно решить какой расы ты будешь: фелинес, канис, урсус или вульпус, – девушка постучала по папке, оставленной вчера сестрой Марси. – Поскольку мы все в кошачьем крыле, то будем фелинес, а конкретный вид нам ещё предстоит выбрать, хотя конечно, каждый из нас уже заранее присмотрел несколько полюбившихся котиков.

– А если ты захочешь выбрать конкретное знакомое тебе животное? – не унимался Данте. – Ну, например, любимого домашнего кота?

– Нельзя, Данте, ты что, не читал контракт? Там это чётко запрещено. В процессе используется только тщательно проверенный, здоровый материал без мутаций и аномалий.

– Ну и кого же тогда ты выбрала?

Блондинка открыла папку, перелистнула несколько страниц, ища нужную и ткнула, наконец, пальцем в фотографию:

– Леопарда. Мне они всегда нравились. Я колебалась между леопардом и снежным барсом, но решила, что сочетание жёлтого с тёмным будет лучше маскировать на местности чем белое и серое с чёрным.

– Ну а вы? – с любопытством поинтересовался Барретт, обращаясь к Кристен. Его красивый баритон снова излучал ту бархатистую теплоту, как и в первый день, не оставляя даже намёка на недавнюю сухость и ворчливость.

– Ну… – неуверенно начала девушка, – я сама не очень высокого роста, так что думаю выбрать какую-нибудь некрупную породу. Может рысь там или оцелота, если они есть в списке. Я ещё не решила.

– В кафетерии была рысь, – напомнил Данте.

– Да? А я не заметила, – Кристен немного смутилась.

– Ну да… глазели на самцов, потому и не заметили, – передразнил её Барретт, снова прорезавшимися нехорошими нотками в голосе.

– Я не глазела! – вспыхнула полная девушка, но тут же успокоилась, виновато обменявшись взглядом с Дженни. Данте тем временем подвинул к себе папку и с интересом начал листать. На страницах были красочные фотографии как самих животных, так и уже прошедших трансформацию добровольцев, чтобы было легче сравнивать получившиеся результаты. Все трое его соседей с любопытством склонились над альбомом и смотрели вместе с ним, пока юноша наконец не остановился на одной из страниц.

– Бенгальский тигр, белый, – ткнув пальцев в фото, объявил Данте. – Вот кем я хочу стать, когда вырасту.

– Ну, неплохо, – шутливо сказала Дженни с озорным блеском в глазах, – если ты завалишь выпускные экзамены, то всегда сможешь устроиться работать в цирке Лас-Вегаса.

Данте хитро улыбнулся в ответ и согнул пальцы изображая когти:

– Рррр!

Кристен подвинула папку ближе к себе и отхлебнула кофе.

– Я всё ещё не определилась.

– Помните, что сказал вчера док? – громко сказал Барретт. – Процесс не обратим, и снова стать человеком уже не получится, так что вы должны быть до конца уверены в своём выборе.

– Это правда, – тихонько ответила девушка, по-прежнему просматривая фотографии. – Но у меня есть ещё пара дней, чтобы определиться.

Наклонив в очередной раз чашку она поняла, что та пуста.

– Хм, пожалуй, схожу за кофе... кому-нибудь ещё принести?

– Мне не надо. Я чересчур возбуждаюсь, если много выпью, – хитро лыбясь ответил Данте.

– А я ещё свой не допила, – ответила Дженни и лениво потянулась, прекрасно понимая, что Данте сейчас буквально вперился в неё взглядом.

– Брайан?.. – начала было она, но вдруг умолкла и потупилась, едва встретившись с прохладным взглядом мужчины.

– Я себе сам налью.

Кристен так и смотрела в пол всё то время, пока они шли, и взглянула на Барретта только на кухне. Видимо она смотрела на него слишком долго, потому что очнулась только когда её ноздрей коснулся терпкий аромат свежего, горячего кофе из чашки, которую Брайан уже взял из её рук, ополоснул под краном, наполнил и поставил рядом на стол.

– Вы хотели что-то спросить, Кристен? – снова этот ласковый баритон, и стук размешивающей сахар ложечки по чашке.

– Вы... вы сказали, что скоро получите другую личность, – тихо ответила она, доставая из холодильника пакет с молоком и наливая его себе в чашку.

– Всё так. Для осуждённых это обязательно, в отличие от добровольцев, – кивнул Барретт. – Это что-то вроде программы защиты свидетелей, дабы избежать возможной мести со стороны родственников Паркера. Ведь они не знают, что я жив, так что даже случайно встретившись со мной, ни Ребекка, ни наши общие знакомые меня не узнают.

– И вы говорили, что ещё не знаете своего нового имени?

– Не знаю, – повторил Барретт. – Я принял решение приехать сюда довольно внезапно, всего пару дней назад, так что, скорее всего, новое имя для меня просто ещё не придумали.

– А они поменяют вам только фамилию?

– Скорее всего они поменяют всё. Имя, фамилию, образование, перепишут всю биографию. Боюсь мне придётся заново учить свою жизнь, чтобы не ошибиться в разговоре о том, где я учился к примеру.

– Я удивлена, что вам позволили рассказать нам об этом, я думала, что главное в смене личности – это тайна, ну чтобы об этом никто не знал.

– Я не планировал всё рассказывать, так получилось. Но не думаю, что это так уж опасно, – мужчина пожал плечами. – Зовите меня хоть Брейн, хоть Мемфивосфей ничего ведь не изменится. К людям я больше не вернусь, здесь, в институте, мне ничто не угрожает, а потом я улечу на другую планету. Вряд ли кто-то будет меня там искать ради мести, а скрывать теперь что-то от вас я не хочу. Ведь мне с вами жить всю оставшуюся жизнь.

Кристен старалась не смотреть на мужчину и усердно изучала рисунок с весёлой кошкой на своей чашке.

– Не сочтите за обиду, но я бы очень хотела, чтобы вам дали другое имя.

Брайан удивлённо поднял брови, но девушка этого, разумеется, не видела.

– Оно вам не нравится?

– Да... – почти шёпотом ответила она. – Брайаном звали моего бывшего, и именно из-за разлуки с ним я решила приехать сюда.

– Бывшего мужа?

– Мы не успели пожениться, – по-прежнему не смотря на него и мешая ложечкой кофе ответила девушка. Барретт какое-то время молчал, а потом тихонько спросил:

– Ну мою историю вы уже знаете, если хотите, можете рассказать свою, я попробую что-ни...

– Нет, нет, не стоит. Но спасибо за предложение. – Кристен наконец подняла на него взгляд, и он увидел, что её глаза покраснели от слёз. – Я, как и вы, решила оставить всё позади и начать новую жизнь.

Барретт спокойно кивнул.

– Ну если вам будет легче, можете пока звать меня Дел.

– Дел? – Кристен улыбнулась и осторожно промокнула глаза бумажной салфеткой.

– Моё второе имя Делано, сокращённо Дел.

– Нет, наверно я не буду вас так звать. Лучше подожду несколько дней, пока вам не выберут новое имя.

– Как хотите, Кристен, но может тогда хотя бы перейдём на ты? А то из-за вашего вежливого ко мне обращения мне самому как-то неловко.

– Хорошо... Брайан, – девушка приветливо улыбнулась, но сдавленный смешок в дверях заставил её вздрогнуть и повернуться. В проёме стоял ехидно ухмыляющийся Данте и судорожно закрывал рот ладошкой, пытаясь не рассмеяться в голос:

– Не, не... вы продолжайте, история у вас закачаешься, – лицо парня приняло максимально невинный вид, но по-прежнему походило на хитрую лисью морду. И почему он не решил стать вульпусом? Позади юноши стояла Дженни и, похоже. смущалась от того, что невольно подслушала чужой разговор.

– Как долго ты здесь стоял? – с возмущением рявкнула Кристен.

– Да сразу как вы кофе налили, – не стал скрывать Данте, пожав плечами. – Вы разве не слышали, что мы пошли вслед за вами?

– На полу ковры, между прочим, – напомнила ему Кристен, но Данте лишь улыбнулся в ответ и повернулся к Брайану.

– Мемфивосфей?

– Это из ветхого завета, – стал объяснять Брайан. – Хромой юноша, сын Ионофана из дома Саула. Его отец был другом царя Давида, и после смерти всей родни, тот приютил его, но потом разгневался, и юноше пришлось скрываться в монашестве. Просто вспомнилось.

– Ничего себе просто, – хмыкнул Данте и подошёл к вазе с фруктами. Кристен зло посмотрела на него, раздражённо отодвинула от себя кофейную чашку и скрестила на груди руки.

– Итак, раз вы двое теперь знаете, по каким причинам мы с Брайаном оказались здесь, может теперь и своими историями поделитесь?

Данте прожевал откушенный кусочек яблока, прочистил горло и, приняв вычурную позу словно актёр, стал декламировать:

– Человечество вступает в великую эру космических переселений. Перед нами открываются безграничные горизонты, но только пушистым дозволено стать новыми Колумбами и Магеланами и первыми ступить на эти опасные инопланетные земли. А те счастливчики, кто сможет прожить там пять лет, получит в награду миллион долларов и будет волен остаться там или же отправиться в любую другую колонию по своему выбору!

Кристен покачала головой, пробормотала что-то на счёт его жадности и вопросительно посмотрела на Дженни.

– А ты? Ты ведь такая красивая, неужели стоит менять эту красоту на неснимаемую шубу?

Дженни немного смутилась от комплимента:

– В колониях нужны врачи и медсёстры, а мне всегда нравились животные и дикая природа. Я ведь натуралист, постоянно хожу в походы, так что шанс исследовать новый мир просто подарок для меня.

– Натуралист? – переспросил Барретт.

Дженни слегка приспустила блузку, показывая загорелое плечо.

– Вот, совсем недавно вернулась из Африки.

Не спросив разрешения, Данте нагло наклонился вперёд и чуть сильнее сдвинул её палец с бретелькой, делая вид что рассматривает плечо. Однако, не встретив противодействия с её стороны, а даже наоборот увидев улыбку, он бесстыдно посмотрел вниз в декольте и, ухмыляясь, переспросил:

– Ты сказала натуралист или натурист?

– А разве есть разница? – нахмурилась Кристен, всё так же держа скрещенные руки на груди.

Данте снова рассмеялся и отошёл от Дженни:

– Есть. Натуралист – это любитель дикой природы, а натурист это по сути нудист.

Уже зная, что Дженни в молодости частенько ходила на нудистские пляжи, Кристен лишь закатила глаза, а Барретт просто покачал головой. Рассмеявш ись, Дженни отрицательно замотала головой и уточнила:

– Не придирайтесь к словам! Я и натурист и натуралист.

Данте искренне удивился её откровению и, наклонившись пониже, тихонько прошептал ей на ушко:

– Тогда я буду следить за тобой внимательней.

Хитро посмотрев на парня, девушка вдруг просунула руки внутрь своей блузки через рукава, немного пошурудила там, вытащила наружу лифчик и бросила им в Данте. Тот поймал его и с пошлой ухмылкой сунул за пазуху.

Глава 12

Сансет из рода Пушистых

– Должно быть, это очень хороший кофе, раз всё крыло собралось тут в такую рань, – произнёс чей-то голос, и вся четвёрка обернулись в сторону двери. Там стояли доктор Лагранж и сестра Марси. Мужчина был одет в тёмные брюки, рубашку и белый врачебный халат, а женщина в голубую сестринскую двойку, состоявшую из штанов и блузки. В руках она держала планшетный компьютер в розовом корпусе, а вокруг шеи был обёрнут стетоскоп. Она приветливо улыбалась, светло-платиновые волосы были аккуратно расчёсаны и уложены под лёгкую, полупрозрачную шапочку, а в воздухе угадывался едва заметный аромат ванильных духов.

– Доброе утро, – с удивлённой от неожиданности улыбкой, поприветствовала её Дженни.

– Доброе утро, – поздоровалась со всеми Марси. – Сейчас мы начнём медосмотр, но перед этим скажите – принимал ли кто-нибудь из вас лекарственные препараты?

– Кофеин и калий, – серьёзно ответил Барретт, указав на чашку с кофе и лежащую рядом банановую кожуру. Остальные отрицательно помотали головами – лекарств никто не принимал.

– Замечательно, – с улыбкой ответила Марси. – Поскольку директор хотел встретиться с Брайаном, Дженни и Данте сегодня утром в своём кабинете, мы начнём медосмотр с вас Кристен, как только вы будете готовы.

– Почему директор хочет нас видеть? – беря из вазы апельсин, спросил Данте.

– Марсело всегда встречается с новичками, – не переставая улыбаться ответила Марси. – Вчера было слишком мало времени чтобы поговорить со всеми, и он перенёс беседу на сегодня. Вы просто оказались первыми в списке.

– Но мы ведь уже встречались вчера и обо всём поговорили, – задумчиво произнёс Барретт. – Зачем же он снова хочет меня видеть?

Марси покачала головой.

– Не знаю Брайан, но он назвал ваше имя одним из первых.

– Хорошо, – согласился мужчина и обратился к Дженни и Данте: – в таком случае лучше поспешить. Быстрее уйдём – быстрее вернёмся, а тут, думаю, уже и полноценный завтрак будет готов.

– Вот и отлично! – воскликнул Данте и положил апельсин обратно в вазу. Догнав выходящую Дженни, он игриво положил руки ей на бёдра, но она шутливо стукнула их ладонью и сбросила с себя. Барретт и Кристен обменялись многозначительными взглядами и порознь вышли наружу. Кристен пошла вслед за Марси в лабораторию, а Барретт стал догонять своих соседей.

Осеннее небо было безоблачным, слабый ветерок шумел в листве окружавшего леса и забирался под одежду. Пока они шли по дорожке к кабинету директора, немного озябший Барретт заметил нескольких пушистых, совершавших пробежку по траве, рядом с дорожкой. Обуви ни на ком из них не было, да и вообще казалось, что они так же легко могут встать на четвереньки и побежать словно дикие звери, не испытывая дискомфорта. Одеты они были в шорты с выемкой и застёжкой для хвоста, который свободно колыхался от бега, но при этом ни самцы, ни самки не носили одежды выше пояса. С завистью посмотрев на их полинявшую на зиму тёплую шерсть, Барретт посильнее обхватил себя руками за бока и ускорил шаг.

Данте и Дженни с интересом продолжали смотреть на пушистых, когда Барретт отвлёкся на шум запускаемых двигателей. Антикварный винтокрыл раскручивал роторы на вертолётной площадке, готовясь к взлёту. Брайан молча пожелал Тому и Уэйну счастливого пути, как вдруг почувствовал руку на своём плече.

– Это что, «Скопа»? Производства Белла и Боинга? – с удивлением спросил Данте. – Вчера в темноте я его и не разглядел.

– Да, я на нём прилетел, – слова мужчины с трудом перекрыли рёв двигателей взлетающего конвертоплана, который, слегка наклонив роторы, полетел вперёд, постепенно скрываясь за деревьями. Как только шум умолк, Дженни переспросила:

– Так ты прилетел на нём?

– Да, так было удобней всего добраться сюда из Колорадо, – тихо ответил он, стараясь лишний раз не упоминать о тюрьме, ведь кто-то мог их случайно подслушать.

– Забавно... не думал, что их ещё используют, – заметил Данте и толкнул дверь административного корпуса, за ним прошла Дженни, а следом Барретт. За то малое время, пока он, осторожно придерживая, закрывал входную дверь, Данте уже умудрился пофлиртовать с рыжей кошкой за столом. Сисси звонко рассмеялась в ответ на какую-то его шутку, а затем посмотрела на Барретта и поздоровалась:

– О! Бр-райан, добр-рое утр-ро! Дир-ректор хотел увидеться с тобой в пер-рвую очер-редь.

Данте и Дженни уселись на диван и стали ждать своей очереди, а Барретт, тоже поздоровавшись с кошкой, подошёл к двери, постучал пару раз и зашёл, не дожидаясь разрешения. Марсело Дельгадо оторвался от своего похожего на книгу двухэкранного планшета и поприветствовал вошедшего:

– Здравствуйте, Брайан, – вежливо сказал он.

– Доброе утро, – ответил взаимностью Барретт и, не дожидаясь приглашения, сел в кресло, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок на животе. – Вы хотели меня видеть?

– Да, – кивнул Марсело, рассеянно почёсывая свою чёрную бородку и пристально вглядываясь в рыжеволосого, своенравного мужчину. – Мне доставили это сегодня утром из Вашингтона.

Толстый пластиковый конверт скользнул к краю стола.

– Из Вашингтона? – переспросил Барретт, подозрительно косясь на пакет.

– Из маршальской службы, документы на вашу новую личность.

– Так быстро? – удивился Барретт и взял конверт в руки. Внутри обнаружилась толстая пачка каких-то бумаг, пара кредитных карточек и удостоверение личности штата Нью-Йорк с его фотографией, снятой сразу перед арестом и... новым именем.

– Джонатан Сансет? Серьёзно? – он усмехнулся. – Мало им издевательств, они даже новым именем намекают, что моя жизнь закончена!

– Бросьте Брайан, в смысле, теперь уже Джонатан, имя выбирается случайным образом, и никак не связано с вашей прошлой жизнью.

– Да, но уж больно оно человеческое...

– Вы ведь человек, чего же вы ожидали?

Барретт хмуро глянул на директора и вполголоса процедил:

– Раз уж становлюсь ошибкой природы, могли бы кличку и позабавней придумать...

– Убитый вами человек имел совершенно обычное имя, – невозмутимо ответил директор.

– Тот, кого я убил, не был человеком... – со сталью в голосе процедил Барретт. – И разве это имя было его? Мне казалось, что ту кличку ему придумала моя невеста.

– Это было его имя, мистер Сансет, – директор подчеркнул новое имя Барретта. – А вас уже внесли во все базы данных, и никто не будет выбирать вам другое.

Рыжеволосый мужчина широко улыбнулся.

– Не напрягайтесь, мистер Дельгадо, я не против нового имени. Просто немного удивился, и кстати, второе имя у меня есть?

– В этом не было необходимости. Вам оно так нужно?

– Да вообще-то нет. Просто как-то непривычно, – он повторил несколько раз своё имя, – Джонатан Сансет, Джон Сансет. Да, очень непривычно, словно заново родился.

– Думаю вам стоит прочитать свою новую биографию, теперь она совершенно иная.

Джон кивнул и стал искать нужный документ в конверте, однако первой ему попалась выписка с банковского счёта на которой красовалась пятизначная цифра.

– Двадцать пять тысяч? – в изумлении спросил он.

– Обеспечивать вас всем необходимым эти два года будет институт, но по закону, тем, кто выбирает новую личность, положена небольшая сумма денег, так что если хотите, можете потратить их в нашем магазине, на территории, поскольку покидать институт вам не разрешено, – Марсело облокотился на столешницу, рассеяно почесал усы и добавил: – И лучше не говорите соседям о деньгах, они могут вам позавидовать.

Джон удивлённо вздёрнул бровь, но потом утвердительно кивнул – в словах директора была доля истины. Вытащив, наконец, нужную бумагу, мужчина стал быстро пробегать по тексту глазами. Марсело не мешал ему, он не первый раз выдавал подобные конверты; многие добровольцы решали сменить личность придя в ПКАО, хотя, разумеется, настоящих преступников среди них не было.

– Теперь я на семь месяцев старше своего настоящего возраста, – тихо пробормотал Джон. – Родился и вырос в Оклахоме, в городке Мангум, потом жил какое-то время в Мариетте, что в Джорджии и, наконец, осел в Поукипзи, штат Нью-Йорк, – Сансет усмехнулся и посмотрел на Марсело. – В Оклахоме?

Директор в ответ только руками развёл, а Джон продолжил чтение. Оба его мнимых родителя погибли в автомобильной аварии не так давно, а младший брат утонул в озере ещё будучи ребёнком. Других живых родственников у его новой личности не было, так что Джонатан Сансет сейчас жил сам по себе. Дальше в тексте шёл список учебных заведений и компаний, в которых он якобы учился и работал. Разумеется, маршальская служба уже внесла соответствующие правки в электронные архивы, так что Барретту не о чем было беспокоиться, вздумай кто проверять правдивость его слов.

– Довольно подробно. Свою работу они, похоже, знают хорошо, – пролистнув ещё несколько страниц, Джон вздохнул и убрал документы обратно в конверт. – Сегодня почитаю внимательней и начну запоминать.

Марсело откинулся на спинку своего удобного кресла и сложил руки на животе. На самом деле он ожидал худшей реакции от Барретта, но похоже его обещание не создавать проблем было искренним, чему Дельгадо был несказанно рад.

– С соседями поладили?

Непринуждённое выражение вмиг слетело с лица Джона, едва он услышал вопрос, но скрывать что-либо от директора он не хотел:

– Всё было в порядке, пока они не нашли ту газету, что оставил мне Том в качестве сувенира, –Марсело удивлённо поднял бровь, но промолчал, а Джон тем временем продолжал: – На заглавной странице была статья о моей казни, с фотографией... Когда они обо всём узнали, я подумал, что меня линчуют на месте, но вроде обошлось.

– Мне очень жаль, что так произошло, – ответил Марсело, стараясь скрыть предательскую довольную ухмылку. – Но поскольку вы в порядке, я предполагаю, что они вас здорово испугались, да? Может мне стоит побеседовать с ними?

– Нет, нет, всё в порядке, – Джон помотал головой. – Вчера у нас состоялся довольно эмоциональный разговор на эту тему, и я им всё честно рассказал про себя и тот случай. Сперва они, разумеется, отнеслись ко мне настороженно, но сегодня утром мы ещё раз поговорили, и к моему удивлению все трое решили, не обращать внимание на мой поступок и считать меня обычным добровольцем.

– В самом деле? – в словах директора слышалось истинное изумление. – Это довольно великодушно с их стороны... А что сказали Марси и доктор Ренвик?

– Они не присутствовали при том разговоре, так что скорее всего ничего не знают, и если им никто не расскажет, они будут думать что я просто обычный доброволец, решивший сменить личность.

– Понятно. А что с вашим отношением к пушистым? Вы его не поменяли?

Джон вздохнул и потряс в руках пластиковый конверт со своей новой жизнью.

– К пушистым плохо относился Брайан Делано Барретт, но он теперь мёртв. Его казнили вчера днём в подвале тюрьмы Колорадо, об этом даже в газете было написано. А я... чёрт, – Джон с размаху ударил кулаком по колену. – Да, я не в восторге от ПКАО; да, когда я приехал сюда вчера мне было тяжело, я до сих пор в каждом лохматом вижу ту проклятую морду Паркера, но всё! Выбор сделан, я сам стану пушистым и всю оставшуюся жизнь проведу только среди них. Не ждите от меня безумной любви к этим существам на второй же день, но я обещал вам, я обещал своим новым друзьям, и даже самому себе, что никаких проблем из-за этого не будет! И я сдержу слово.

Немного опешивший от столь эмоциональной речи Марсело несколько секунд молча хлопал глазами на раскрасневшегося Джона, потом посмотрел время на планшете и кивнул:

– Ну что же, я рад это слышать, мистер Сансет, если у вас ко мне больше нет вопросов я, пожалуй, пообщаюсь с другими гостями нашего института.

– Ну вообще-то есть один вопрос, – голос Джона звучал уже спокойно, но дыхание по-прежнему было учащённым.

– Конечно, я слушаю.

– Сегодня утром у нас в крыле зашёл разговор о причинах вступления в ПКАО. Кто-то решил начать жизнь с нуля и сделать научную карьеру, кто-то из-за страсти к путешествиям, а вот Данте решился на это из-за денег. Как я понял, всем прожившим в колонии пять лет положен миллион долларов?

– Верно... – на лице Марсело застыло какое-то неестественное каменное спокойствие.

– Поскольку Брайан Барретт умер, а я теперь совершенно обычный человек по имени Джон Сансет, то я наверно имею право подписать точно такой же контракт, как и все остальные добровольцы?

– Я не задавался этим вопросом, но... – директор задумался на несколько секунд, прежде чем продолжить, – Мне кажется награды вам не положено.

Джон понимающе кивнул.

– Может и так, но если рассудить... условия приговора обязывают меня пройти трансформацию и стать пумой, как Генри Паркер. Чтобы я видимо лучше понял чувства того, кто увёл мою невесту, разрушил мне жизнь и... отнимет душу, – Джон замолчал, ожидая реакции директора, но тот сидел неподвижно. Сглотнув, мужчина продолжил:

– После трансформации, приговор будет исполнен. Нигде не написано, что я должен учиться на колониста и улетать на другую планету. Ну или если меня лишают выбора, то разве мне не положена награда, как остальным?

Марсело молчал довольно долго. Его руки всё так же были сцеплены на животе, а взгляд тёмных глаз холодно оценивал Джона. На лице директора какое-то время отражалась внутренняя борьба, после чего он, наконец, неохотно кивнул:

– Боюсь, что не смогу решить этот вопрос единолично, но я сообщу вашему адвокату, господину Харперу.

– Спасибо, – Джон встал и протянул ему руку через стол. Марсело заколебался на мгновение, но спохватившись, пожал её.

– Не за что, мистер Сансет. Рад, что вы подружились с соседями.

Джон натянуто улыбнулся и решил уже было направиться к выходу, но директор сделал ему знак задержаться и вытащил из ящика стола ещё один конверт. Обычный, бумажный, без этикетки и надписей. Судя по толщине, внутри было не больше пары листов.

– Передайте это, пожалуйста, доктору Ренвику.

– Конечно, а что там? – принимая конверт, спросил Джон.

– Официальные документы о прибытии Джонатана Сансета. Это нужно для замены вашей медицинской карты.

– Хорошо, я передам. Теперь всё?

– Да, мистер Сансет, можете идти и пригласите, пожалуйста, госпожу Уотсон.

Кивнув на прощание, Джон вышел из кабинета и улыбнулся посмотревшим на него Сисси, Дженни и Данте.

– Проходи, Дженни. Ты следующая.

Светловолосая девушка поднялась с дивана, но подошла не к двери, а к самому Джону и с беспокойством заглянула в его глаза.

– Всё нормально? Просто Кристен говорила, что мистер Дельгадо уже встречался с тобой вчера.

– Всё в порядке, – ответил Джон и повертел в руках толстый пластиковый конверт. – Пришли документы на мою новую личность, и Марсело вкратце объяснил, что мне с ними делать.

– Ага, так ты у нас значит переименовался? Ну и как тебя звать теперь? – оживившийся Данте с любопытством посмотрел на мужчину.

– Официально – Джонатан Сансет*, но лучше просто Джон, мне так больше нравится.

– Сансет? – повторил Данте, широко улыбаясь. В его голове уже закрутились мысли как бы половчее обыграть его новую фамилию в очередной шутке. – Тебе подходит.

– Подходит? – непонимающе спросила Дженни.

– Ну... фамилия как бы подчёркивает закат его человеческой жизни и предзнаменует новое начало уже в виде пушистого, высшего существа! – сбивчиво попытался объяснить Данте. Джон в ответ лишь нахмурился, ожидая от юноши чего-то подобного, а вот Дженни, презрительно фыркнув на усатого парня, протянула руку и по-дружески опустила ладонь на плечо бывшего заключённого.

– Джонатан... Джон... – начала она. – Очень красивое имя, но я знаю тебя только один день, и не обижайся, если вдруг случайно назову тебя Брайаном. Правда, я тяжело запоминаю имена.

– Без проблем, мне бы самому его запомнить, – улыбнулся Джон. – Но ты лучше поторопись, не стоит заставлять Дельгадо ждать.

– Ах да, точно, – опомнилась девушка, и осторожно постучав, скрылась за директорской дверью.

– Только не соблазняй его там! – крикнул вдогонку Данте и снова посмотрел на Джона, ожидая реакции. Разумеется, её не было; Джон даже не взглянул на парня, вместо этого он провёл пятернёй по своим ржаво-рыжим волосам и подошёл к столу, за которым сидела Сисси.

– Мне нр-равится ваше новое имя, мистер-р Сансет, – приподняв в улыбке усатые губы, приятным голосом промурчала кошка.

– Спасибо... – с трудом выдавив из горла слова, ответил Джон. – Я бы хотел у вас кое что узнать.

– Конечно, спр-рашивайте.

Разговаривать с кошкой было... непривычно и даже немного пугающе. До этого ему не приходилось вот так, лицом к лицу общаться с пушистыми, если не считать того случая в доме Ребекки, но там он был взбешён и действовал на эмоциях.

– Это личный вопрос.

Глаза Сисси сузились до вертикальных щёлочек, а ушки удивлённо повернулись в его сторону.

– В моей комнате нет телефона, но вы можете позвонить сюда, когда не будет посетителей и спр-росить всё, что хотите или вам нужна личная встр-реча?

Данте сделал вид, что поперхнулся, и Джон дёрнулся, осознав, что его слова прозвучали двусмысленно:

– Э-э, нет, не нужна. Я просто хотел посмотреть, как вы выглядели до трансформации.

Сисси, заметив его реакцию, тихонько хихикнула. Она обратила внимание на его скованность, с самого прибытия, но, разумеется, она не знала чем та была вызвана, и оттого позволила себе слегка пошутить над новичком.

– Вот такой я была р-раньше, – секретарша повернула к нему рамку с фотографией, стоявшей у компьютера. Джон наклонился, чтобы получше рассмотреть её и Данте, неслышно подошедший сбоку, сделал то же самое. С фотографии, показывая пальцами букву «V», на них смотрела молодая, улыбающаяся, зеленоглазая ирландка, с веснушками и рыжими волосами даже более яркого цвета, чем у Джона.

– Сколько лет фотке? – удивлённо вздёрнув брови, поинтересовался Данте.

– Тр-ри года, – ответила кошка.

– Ты на ней так молодо выглядишь, прям девочка, – продолжал парень. – Сколько тебе было лет?

Сисси хихикнула.

– Восемнадцать. Это минимальный возр-раст, с которого можно вступать в ПКАО.

– А родители не были против?

– На самом деле они были только за. Два моих стар-рших бр-рата уже пр-рошли чер-рез это и не пожалели. Мы часто пер-реписываемся по дальней космической связи. Поэтому р-родители, не имея возможности оплатить мою учёбу в колледже р-решили, что лучше мне получить обр-разование в ПКАО.

– Почему же вы всё ещё здесь? – спросил Джон, перегнувшись через стойку и возвращая фотографию на место. – Я думал, что все пушистые, по завершении трансформации, отправляются на другие планеты, как ваши братья. Вам отказали?

– Нет, отказа не было, – чуть тише ответила Сисси. – Пр-росто, на данный момент нет новых мир-ров откр-рытых для заселения, так что те из нас, кто закончил курс обучения, вынуждены оставаться в институте.

– Нет новых миров? – разочарованно спросил Данте.

Кошка покачала головой.

– Нет. Р-разр-решённых для колонизации пока нет. Каждую вновь откр-рытую землеподобную планету изучают с ор-рбиты минимум пар-ру лет, чтобы убедиться в отсутствии р-разумных обитателей. И только после этого р-руководство объявляет планету пр-ригодной для заселения.

– И как, находили уже кого-нибудь? – спросил Джон.

– Насколько мне известно, нет, – ответила кошка, – пока были только р-растения и животные, но вер-роятность остаётся.

– Но вероятность остаётся... – негромко повторил за ней Данте. – А если там окажутся разумные существа, непохожие ни на что виденное нами раньше?

Сисси пожала плечами и вновь заговорила с Джоном:

– Вполне возможно, что к концу вашего обучения какую-нибудь планету откр-роют для колонистов, и мы все вместе полетим туда.

– Хм, а почему они не посылают новых пушистых в уже заселённые колонии? – не унимался Джон. – Уверен, свежее пополнение с Земли было бы не лишним.

– Мы тоже задаёмся этим вопр-росом... – грустно ответила Сисси, совсем по-кошачьи положив мордочку на край стойки.

– Получается, что вы пушистая уже три года, – продолжил Данте, – и если за те два года, что мы обучаемся, вы не улетите в колонию, пройдёт пять лет, так? И вам дадут миллион долларов?

Подняв голову со стойки, Сисси поудобней устроилась в кресле и ответила:

– Нет, пр-ремия пр-рисуждается только тем, кто пр-рожил пять лет в колонии. Вр-ремя пр-роведённое на Земле не считается.

– А сколько лет уже живут в колонии ваши братья? – поинтересовался Джон.

Впервые за всё время он увидел, как извечная весёлость исчезла с мордочки кошки.

– Стар-рший бр-рат живёт на Монар-рхе уже четыр-ре года...

– А младший? – полюбопытствовал Данте. – Я думал они отправились вместе.

– Он, ох... – девушка смущённо отвернулась, промокнула пушистым пальчиком выступившую слезу и сдавленно продолжила: – Он умер-р на втор-рой год... в колониях такое иногда случается...

– Что с ним случилось? – шёпотом спросил Джон.

– Моего бр-рата укусило какое-то местное ядовитое насекомое, а его иммунная система оказалась чер-ресчур восприимчивой к этому токсину, развился анафилактический шок и... – Сисси ненадолго замолчала, сдерживая всхлип, после чего продолжила чуть сдержанней: – Он был сильным человеком и не испугался бы ср-разиться в одиночку с самым свир-репым зверем на той планете, но умер от укуса кр-рохотной букашки! Это не спр-раведливо...

– Жизнь штука вообще несправедливая, – хмуря брови, произнёс Джон. – Тем более для пушистых, которых люди первыми посылают покорять опасные планеты.

– Так для этого пушистыми и становятся, – возразил ему Данте. – Выжить там сложно, это ни от кого не скрывают, но у пушистых гораздо больше шансов, чем у простых людей. Мы сознательно идём на риск, да и награда соответствующая...

– Поманили сыром, и ты сам залез в мышеловку?

– Ну, можно сказать и так, – не стал спорить Данте.

Сисси вытерла оставшиеся слёзы платком и вновь посмотрела на Джона:

– То есть вы пр-ришли сюда не из-за денег? – озадаченно спросила она.

Джон покачал головой и с каменным выражением лица солгал:

–Я пришёл сюда испытать себя. Приключения, риск, опасность... всё это манит меня, щекочет нервы. Данте у нас опытный спелеолог, так что, думаю, он меня поймёт.

– Э-эм... да, – поспешно согласился парень. Он на мгновение забыл, что Сисси не знала о ситуации Барретта. – Рисковое приключение для некоторых круче пачки денег. Но если подумать, какая разница, почему мы здесь? Мы ведь здесь, и это самое главное!

Джон бросил в его сторону мрачный взгляд, словно намереваясь поставить его на место, но передумал, и уже собрался было задать Сисси очередной вопрос, как вдруг открылась дверь директорского кабинета, и из неё вышла Дженни.

– Следующий! – очаровательная медсестра одарила Данте лукавой улыбкой и сделала приглашающий жест.

– Быстро ты, – сказал парень, подмигнув девушке.

– Угу, ничего такого. Он просто спросил, почему я решила стать пушистой, и официально поприветствовал.

– Ага, понятно, – ответил Данте, направляясь к оставленной открытой двери кабинета. Когда он скрылся внутри, Дженни подошла к своему соседу, облокотилась на стойку рядом с ним, и спросила:

– Ну что, милый Джо-о-онатан, – она сделала ударение на его новом имени. – Пойдём домой или подождём нашего тигрика?

– Там сейчас медосмотр, неужели ты так торопишься на него попасть? Бр-р... не люблю когда доктора тыкаются во все места.

Дженни лукаво улыбнулась:

– А ты представь, что тыкается кто-то другой...

Сисси засмеялась, а Джон, взяв конверт, сел на стул ждать Данте. Дженни осталась у стойки и вскоре о чём-то зашепталась с Сисси, но Джон не мог разобрать слов и потому решил почитать свою новую биографию. Но едва он начал, как в помещение вошли три девушки и представились Сисси сёстрами, желающими пройти трансформацию вместе. Они кивнули Джону и Дженни, но познакомиться никто не успел, поскольку Данте уже выскочил из кабинета и все трое, попрощавшись с кошкой-администратором, вышла на улицу.

Дженни и Данте сразу стали оживлённо обсуждать рассказ Сисси, а вот Джон шёл молча, погружённый в свои мысли. Ему удалось удержать себя в руках рядом с ней, и кошка довольно дружелюбно отвечала на все вопросы, но знала бы она, каким трудным испытанием для него была эта беседа.

Придя в крыло, они обнаружили, что доктор с Кристен ещё не закончил, и потому решили скоротать время за просмотром какого-то старого фильма по телевизору. А спустя несколько часов, подходя к столовой, все дружно делились впечатлениями от самого трудного, долгого и глубокого медосмотра в их жизни, который не для всех прошёл без последствий: Данте слегка хромал и шёпотом поносил всё на чём свет стоит. Конечно, грех было не воспользоваться удобным случаем и отпустить по этому поводу несколько острых шуточек, отомстив нахальному юноше, но никто не стал этого делать, прекрасно понимая, через что ему пришлось пройти.

Кристен было очень любопытно узнать подробности новой жизни Джона, но он, сославшись на то, что ещё сам не читал документов и вообще оставил их в своей комнате, перевёл разговор на более праздные темы.

Когда они вошли в столовую и направились к раздаче, Джон увидел, что зал переполнен людьми и пушистыми, но это его не смутило. Банана и кофе на завтрак было явно недостаточно для будущей пумы, так что он с удовольствием начал набирать всё, что могла предложить местная кухня.

Стол в углу, за которым они обедали прошлым вечером, сейчас был занят, так что Джон повёл всех к центру зала. Едва они поставили свои разносы на свободный стол, как несколько человек с соседнего столика (молодые парень, девушка и пожилая пара) с любопытством повернулись к ним.

– Добро пожаловать в Институт! – крикнул кто-то из них и Данте, Кристен, Дженни и Джон одновременно посмотрели на молодого человека с длинными каштановыми волосами, подошедшего к их столику. Одет он был со вкусом: чёрные широкие брюки, белая рубашка, пиджак, ковбойские сапоги и галстук-шнурок. Выражение лица соответствовало слегка язвительному тону приветствия, да и развязная походка, которой он подошёл к Кристен, говорила о многом.

– Особнно вам, милая леди, – техасский акцент, с которым он обратился к девушке-ботанику, был явно намеренно преувеличен в попытке произвести впечатление. – Я Трэвис Тиндаль, а как вэс звут?

Совершенно не обращая внимания на остальных присутствующих, парень присел на корточки рядом с ней, ожидая ответа, а Кристен едва сдержалась, чтобы не расхохотаться ему в лицо (слишком уж нагло парень требовал внимания), а вот Данте громко фыркнул. Трэвис презрительно глянул на него и процедил:

– Простите, можно потише? Я беседую с прекрасной дамой, – и, не дождавшись ответа, снова обратился к Кристен: – Так на чём мы остановились, моя дорогая?

Дженни и Джон обменялись удивлёнными взглядами, а Данте, казалось, даже возмутился, но только выражением лица. Кристен тем временем, польщённая столь неожиданным проявлением внимания, мило улыбнувшись, ответила:

– Здравствуйте, мистер Тиндаль. Меня зовут Кристен, а это мои друзья, Дженни, Джона...

– Оу-у, я просто очрован вашей крсотой, мэм, – прервал её Трэвис, бросив быстрый взгляд на её блузку и вздёргивая брови. – Я был бы рад возможности узнать вас получше, если вы понимаете, о чём я...

– Вы участник программы, как и мы или работаете здесь? – спросила у мужчины Дженни, но Трэвис лишь хмуро посмотрел на неё и совершенно без акцента бросил:

– Вы можете не перебивать? Я разговариваю с этой прелестной леди, – и тут же снова повернулся к удивлённой Кристен, не обращая внимания на изумлённую Дженни. – Так как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас пойти ко мне в комнату и вместе... пообедать? Обещаю, вы получите всё что захотите, моя прекрасная леди!

Этот парень вызвал у Кристен смешанные чувства. С одной стороны, она была польщена интересом к себе такого симпатичного молодого человека, которые обычно обращают внимание на таких, как Дженни. С другой стороны, его грубость по отношению к её соседям была слишком вызывающей и совершенно не нужной. Будь она одна, возможно, тогда прельстилась бы его сладкими речами, но его резкие реплики в отношении её друзей были на грани пристойного.

– Я польщена вашим приглашением… но может, в другой раз?

– В другой раз? Но, леди, вы уже разбудили во мне голодного волка! – ответил Трэвис, издавая притворный вой. После чего, одними только глазами показал Кристен, чтобы она посмотрела вниз, и когда она это сделала, слегка погладил пальцем свою промежность. Кристен смутилась и отрицательно покачала головой.

– Спасибо, но нет.

– Послушай, красавица...

– Она сказала нет, уважаемый, – твёрдым голосом произнесла Дженни. Трэвис повернулся к ней, и презрительно усмехнувшись, ответил:

– И что вы всё время перебиваете? Надеетесь, что я обращу на вас внимание? Напрасно, вы не в моём вкусе. Мне нравятся дамы в теле, а не силиконовые куклы вроде вас.

Дженни негодующе вспыхнула, но Трэвис просто отвернулся, больше не обращая на неё внимания, и Дженни не выдержала. Вскочив, она громко закричала на техасца:

– Я силиконовая? К вашему сведению, уважаемый, ПКАО не принимает добровольцев с имплантатами! Так что у меня всё настоящее, и я вам никакая не кукла!

Трэвис преувеличенно внимательно присмотрелся к её груди и рассмеялся:

– Хм… и правда, настоящие!

Затем он снова повернулся к Кристен и прошептал ей:

– Смотри, как она злится. Ревнует, что я выбрал тебя, моя дорогая.

Девушка умоляюще посмотрела на молодого человека:

– Пожалуйста, уйдите. Вам не...

– Нет, это вы пожалуйста придите. Я не кусаюсь... если не попросят.

– Нет, спасибо, – Кристен попыталась отстраниться, но сидя это было сделать сложно.

– Может уже свалишь отсюда? – грубо прорычал Данте, откладывая в сторону недоеденный бутерброд. – Сказали же тебе – нет.

– Пойдём со мной, – не обращая на него внимания, сказал Трэвис громче. – Я настаиваю! – Он обхватил её запястье и начал тянуть из-за стола.

Казалось, вся столовая затихла в ожидании, чем закончится эта сцена.

– Нет ... пожалуйста! Отпустите меня! – Кристен снова попытался вырваться, но Трэвис проигнорировал её слабые попытки, и, обхватив второй рукой, с силой потянул с места, опрокинув стул и заставив девушку вскрикнуть от боли.

Не выдержав, Джонатан встал и предупреждающе положил тяжелую ладонь на плечо нахала.

– Она не хочет с тобой идти. Отпусти её, ей больно.

Суровый голос привлёк внимание Трэвиса но, посмотрев сперва на руку, а потом на лицо Джона, техасец лишь усмехнулся:

– Убрал бы ты свои вонючие ирландские пальчики, недоносок...

– Сперва свои убери! – крикнул со своего места Данте.

Трэвис дёрнул плечом, но Джон не отпустил его. Вместо этого он развернул мужчину к себе лицом, и схватил за руку, которой тот держал Кристен. Продолжая смотреть Трэвису в глаза, Джон с силой сдавил его запястье, заставляя отпустить девушку.

Трэвис с трудом выдернул хрустнувшие пальцы из крепкой хватки Джона, и его лицо побагровело от ярости. Крикнув что-то нечленораздельное, он ударил другой рукой куда-то в живот Джона. Но тот ожидал подобного и перед ударом успел напрячь пресс, так что лишь слегка покачнулся. Не дожидаясь очередного удара, Джон с силой саданул ладонью в грудину Трэвиса и тот, не успев защититься, кубарем покатился под свой столик, уронив попутно пустующий стул.

Застонав и перевернувшись на спину, он прижал к горящей от боли груди обе руки и какое-то время лежал в таком положении. Наконец молодой человек приподнялся и непроизвольно утёр рукой рот: на тыльной стороне ладони остался кровавый след от разбитой при падении губы. Разозлившись ещё больше, он попытался вскочить, но с размаху приложился головой об нижний край столешницы и рухнул назад, кривясь от боли и плывущих перед глазами хороводов ярких искр...

Пожилой мужчина, который сидел вместе с ним за столом, вскочил с явным намерением заступиться за Трэвиса, но никто больше не поддержал его порыва. Так же как и соседи Джона, сидящие за этим столиком были новичками из какого-то другого крыла, и они явно не были так близко знакомы с пострадавшим, чтобы вступаться за него.

Убедившись, что Трэвис уже не пытается подняться с пола, Джон повернулся к Кристен. Заметив, что девушка потирает запястье, за которое её хватал Тиндаль, он спросил:

– Ты в порядке?

Девушка молча взглянула на своего спасителя влажными от слёз глазами и легонько кивнула. Джон перевёл взгляд на стоящих у стола Данте и Дженни:

– Вы оставайтесь, а я провожу Кристен в крыло. Мы поедим как-нибудь в другой раз.

Данте, не найдя что сказать, просто кивнул и Дженни неосознанно поступила точно так же.

– Давай Кристен, пойдём... – наклонившись, прошептал он девушке и та, без возражений сжав предложенную ей руку, направилась с ним к выходу из столовой, не обращая внимания на шепотки и разговоры за своей спиной...

Глава 13

Плач в ночи

– Вы уверены, что не нужно холодного компресса? – спросила Марси у Кристен. Медсестра стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в зону отдыха, где ботаник и бывший заключённый сидели на диванах, прячась от ярких солнечных лучей, льющихся с прозрачного потолка.

Кристен застенчиво улыбнулась и ответила:

– Спасибо, не надо. Я в полном порядке, но если можно, я бы предпочла питаться на нашей кухне. В столовую я больше не хочу...

– Боюсь, кухня заработает только с завтрашнего дня, – ответила Марси. – Мы с доктором Ренвиком обработаем результаты ваших обследований к сегодняшнему вечеру и составим список разрешённых продуктов, но пойдём за ними только утром.

– Ох, как жаль... А можно я пойду за продуктами вместе с вами? – с надеждой спросила Кристен.

– Думаю, это можно будет устроить, – улыбнулась в ответ Марси, – а теперь, если у вас больше нет вопросов, я вернусь в лабораторию.

Ни у Кристен, ни у Джона вопросов больше не было, и немолодая уже женщина спокойно удалилась.

– Ты всерьёз испугалась этого Тиндаля? Или, если бы нас там не было, то пошла вместе с ним? – негромко спросил Джон.

Кристен опустила взгляд на свои ладони, сложенные на коленях и спокойно ответила:

– Признаюсь, мне было приятно его внимание... Я им не избалована, но поведение этого болвана было настолько омерзительно, что я совершенно точно больше не хочу с ним встречаться.

– Тогда немного подождём, прежде чем снова пойдём туда. Уверен, все уже разойдутся.

В дальнем конце коридора хлопнули входные двери, и парень с девушкой подняли головы, ожидая увидеть своих вернувшихся соседей, но это был Марсело Дельгадо. Он шёл прямо к ним, на его скулах нервно гуляли желваки, в маленьких чёрных глазках полыхал недобрый огонь, а костяшки пальцев, стискивающих планшетный компьютер, побелели.

– Добрый день, директор... – неуверенно поприветствовала его Кристен, но Марсело грубо её оборвал:

– Это правда?

Спустившись в зону отдыха, он взял свободный стул, поставил перед ними и сел, недобро глядя в сторону Джона и почёсывая свою бородку а-ля Ван Дайк.

– Я только что вернулся из столовой, – резко продолжил он, – где, насколько я понял, вы затеяли драку с другим добровольцем.

– Затеял не я, мне пришлось вмешаться, – спокойно поправил его Джон. И он и Кристен ожидали разбирательств по поводу инцидента, так что просто заранее договорились говорить правду, ничего не приукрашивая.

– Разве? А вот господин Тиндаль утверждает, что это вы его спровоцировали.

– Разумеется, он будет так утверждать! – раздражённо ответил Джон. – А вы, конечно же, сразу ему поверили, ведь и ежу понятно, что уголовник Барретт виновен!

– Директор, – вмешалась разговор Кристен, – драку начал Тиндаль. Он ударил Джона, когда тот пытался защитить меня от его неприемлемых ухаживаний.

Она подняла руку и показала ему синяки от пальцев вокруг запястья в качестве доказательства.

– Он хотел «пригласить» меня к себе в комнату, но я сказала «Нет» и тогда он с силой сдёрнул меня со стула.

Марсело осмотрел её руку и нахмурился, искоса поглядев на Джона.

– Господин Тиндаль утверждает, что вы приревновали его к мисс Айзенберг и ударили в грудь, когда он просто пытался познакомиться с ней.

– А вы больше ни с кем не разговаривали? – повысив голос, спросил Джон. – В столовой было полно народу, да хотя бы и наши соседи.

– Ваших соседей не было там, когда я пришёл, – ответил Марсело. – Как не было и соседей господина Тиндаля.

«Значит, они разбежались как кошки от пса, как только мы ушли!» – негодующе подумал про себя Джон. – «Хотя, их можно понять – мало кто захотел бы оставаться рядом с Тиндалем, когда тот очнётся».

– Раз так, – решительно заявила Кристен, – поскольку я была непосредственной участницей всего этого, позвольте мне рассказать, как всё произошло!

Марсело кивнул, и Джон, сложив руки на груди, откинулся на спинку дивана, давая Кристен возможность обстоятельно всё рассказать. Всё время, пока она говорила, уже успокоившийся Марсело делал пометки в своём планшетном компьютере.

– Если бы Джон не вмешался, – закончила она, наконец, свой рассказ, – вы, возможно, расследовали сейчас другой инцидент.

Девушка ещё раз показала ему синяки на запястье, как напоминание и продолжила:

– Он не принял мой отказ на его ухаживания и попытался силой заставить пойти с ним. Он мог изнасиловать меня! В вашем институте это в порядке вещей?!

Марсело откинулся на спинку стула, неосознанно оправдываясь:

– Нет, такое поведение здесь недопустимо, – его голос сейчас был намного спокойней, чем в начале. Быстро посмотрев сначала на Джона, потом на Кристен, он продолжил: – Вы можете поклясться, что всё сказанное вами – правда?

– Безусловно, – ответил Джон, по-прежнему держа руки сложенными на своей широкой груди.

– Я клянусь, что это правда, – произнесла Кристен. – Именно Трэвис Тиндаль спровоцировал конфликт, и хотя я несколько раз просила его уйти – он отказался, продолжив свои отвратительные домогательства и, в конечном итоге, получил по заслугам.

Директор согласно кивнул и вытащил из кармана рубашки небольшую, плоскую фотокамеру. Попросив Кристен снова показать синяки, он сделал несколько снимков для протокола, убрал обратно камеру, поднялся на ноги и с явным недовольством покачал головой.

– Ну что ж, спасибо, что помогли во всём разобраться. Я прослежу, чтобы господину Тиндалю был официально объявлен выговор с занесением в личное дело.

Джон удивлённо уставился на Марсело.

– Просто выговор? Да за такое его надо вышвырнуть вон из института, и пусть катится ко всем чертям!

– Все мы люди, мистер Сансет, и каждый может ошибиться, – голос директора снова стал привычно холодным. – Думаю, я дам господину Тиндалю шанс исправиться, как дал его и вам.

Не найдя, что ответить, Джон нахмурился и отвёл взгляд, а вот вскочившая с места Кристен, похоже, не собиралась сдаваться.

– Я запишу свои показания и отдам вам, а копию направлю своему адвокату! Уж он-то этого просто так не оставит!

– Это ваше право, – ответил Марсело, но Кристен не унималась:

– Если Тиндалю позволят подписать контракт с ПКАО, это означает, что он может в один прекрасный день оказаться в той же колонии, что и мы с Джоном. Вы представляете, к каким последствиям это может привести?

– Мисс Айзенберг, – назидательно стал отвечать ей директор, – по долгу службы я обязан поддерживать порядок в этом учебном заведении, в то время пока вы и другие добровольцы подвергаются трансформации и получают необходимые знания и навыки, чтобы выжить где-то там, в новом мире. Когда вы покинете это место, я перестану быть вашим руководителем и нести за вас ответственность. Но если хотите, можете прямо сейчас подать жалобу в штаб-квартиру ПКАО в Стокгольме.

– У вас ведь есть возможность расторгнуть с ним контракт? – вдруг спросил Джон.

– Есть, но я не буду этого делать. У меня на руках намного больше оснований, чтобы расторгнуть ваш контракт, но этого я тоже делать не собираюсь. Формально, господин Тиндаль никаких правил не нарушил, если не брать во внимание его излишнюю настойчивость...

Кристен хотела было что-то возразить, но Марсело поднял руку, прерывая её:

– Да, возможно его намерения были чересчур вульгарными, мисс Айзенберг, но мистер Сансет остановил его прежде, чем свершилось какое-либо значимое преступление. А раз нет факта преступления, у меня нет и юридических оснований для расторжения его контракта.

– Проще говоря, – заметил Джон, – вы ни черта не собираетесь делать, чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем? Да, я прям чувствую, как в институте станет после этого спокойней и безопасней, – и прежде чем Марсело успел что-либо ответить, обратился к Кристен:

– Похоже, отныне нам придётся выходить на улицу вдвоём, а то и вчетвером.

– Похоже, что так, – кивнула Кристен и одарила Марсело тяжёлым взглядом, слегка приподняв подбородок. Когда тот ничего не ответил, она добавила:

– Хорошо, господин директор, я передам вам свои письменные объяснения по поводу случившегося, но я надеюсь, что впредь, такие люди как Тиндаль, будут становиться шёлковыми по щелчку пальца! – закончив, Кристен повернулась на каблуках и, не оглядываясь, направилась к своей комнате.

Джон тоже встал и, засунув руки в карманы джинсов, излишне бравурно и с фальшивой улыбкой на лице попрощался:

– Доброго вам дня, сэр!

– И вам... – ответил Марсело, после нескольких секунд напряжённого молчания. Ничего больше не говоря, директор института развернулся и пошёл к выходу из здания. Джон смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду, и двинулся к своей комнате. Как только он подошёл к двери, Кристен выглянула из своего номера и тихонько сказала:

– Прости, Брайан, что втянула тебя во всё это...

Рыжеволосый мужчина добродушно улыбнулся:

– Я теперь Джон, забыла? А что до Тиндаля... если честно, меня самого достал его жуткий акцент.

– То есть ты ударил его не из-за меня? – искренне удивилась Кристен.

– Я этого не говорил, – неуверенно пожал плечами Джон. – Послушай, мы только что познакомились и я верю, что ты хорошая и милая девушка. А такие люди не должны страдать от невоспитанной, да к тому же ещё и распускающей руки деревенщины, как он.

Кристен нежно обхватила своими пальчиками его крепкую, большую ладонь.

– Хоть я и видела, как ты дрался с ним, мне всё же трудно представить тебя преступником, – её голос стал тихим, едва слышным. – Ты хороший человек, Джон. Спасибо, что защитил меня...

– Не забудь, что я сказал, – деликатно не обратив внимание на последние слова девушки, продолжил Джон. – Если тебе будет нужно куда-то выйти из крыла, зови с собой меня, Данте или хотя бы Дженни. Не будем давать мистеру «железные пальцы» лишнего повода.

– Ты думаешь, что он попытается снова? – удивилась она.

– Уверен, – кивнул Джон. – От таких парней просто так не отделаешься. Мы задели его самолюбие, так что он либо захочет отомстить мне, либо попробует снова «завоевать» твоё расположение... Посмотрим.

Кристен оставила руку Джона и, обхватив себя за бока, опустила голову вниз и принялась рассматривать свои ухоженные ноготки на ногах, тут же превратившись в слабую, нуждающуюся в защите девушку.

– Может, проще было бы согласиться... – неуверенно пробормотала она. – Стать его «трофеем», так сказать. Ты прав, люди вроде него готовы горы свернуть, лишь бы достичь своей цели, а достигнув – тут же ищут следующую.

Слова Кристен удивили Джона, и он осторожно, кончиками пальцев приподнял её опущенную голову за подбородок и, глядя девушке прямо в глаза, заботливо произнёс:

– Не надо так говорить, прошу тебя. Если ты пойдёшь у него на поводу, то он никогда не отвяжется, а если ты будешь не одна, а всегда с нами, то он рано или поздно потеряет к тебе интерес.

Вдруг в коридоре послышался звук открываемых дверей и Джон с Кристен услышали весёлый и громкий голос Данте:

– Ну, где там наши голодные дикие кошки? Есть будете?

Дженни и Данте вошли в салун, держа на руках пластиковые разносы, полные еды из столовой и Кристен, улыбнувшись Джону, поспешила к столу в зону отдыха, выкрикивая на ходу:

– Да, да! Я буду, спасибо!

– Мы подумали, что вам не захочется возвращаться обратно, – произнесла Дженни, ставя свой разнос на стол вслед за Данте, – так что решили принести всё сюда и устроить вам роскошный обед.

Джон тоже спустился к столу и, тут же почувствовал требовательное урчание пустого желудка. Еды было много: тарелки и чашки с салатами и вторыми блюдами перемежались с хлебом, булочками и бутылками с газировкой: обычной и диетической.

– Это всё нам? – удивлённо спросил он.

– Только для вас, последний ужин смертника! – съязвил Данте, и Джон тут же недобро покосился на него.

– Шучу, шучу! – Данте тут же примирительно поднял руки вверх, словно сдаваясь, и продолжил: – Ешьте что хотите, мы с Дженни уже объелись в столовой.

Все четверо уселись за стол, и Дженни тут же принялась открывать бутылки с газировкой, пока Кристен и Джон перекладывали еду себе на тарелки.

– Здесь только что был директор, – сказал Джон, намазывая маслом кусок белого хлеба.

– Ага, мы его тоже видели, по дороге сюда, – ответил Данте. – Он хотел, чтобы мы подробно всё ему рассказали, но поскольку у нас были полные разносы еды, то ограничился парой вопросов.

– А вот нас он обстоятельно допросил, – заметила Кристен перед тем, как отправить в рот вилку с салатом.

– Тиндаль наплёл ему, что это я развязал драку, – добавил Джон, – но мы объяснили, как всё было на самом деле.

– Так это же здорово! – обрадовалась Дженни и села обратно на своё место, вместе с открытой бутылкой газировки. – А мы почти сразу оттуда ушли вслед за вами. Решили, что лучше не ждать прихода охраны.

– И куда же вы направились? – поинтересовалась Кристен.

– Да так, прогулялись по территории, поглазели на пушистых, – ответила ей Дженни. – А когда вернулись снова в столовую, там уже почти никого не было. То ли все предпочли поскорее уйти, как и мы, то ли просто наелись и разошлись.

– Ну что же, большое спасибо за то, что принесли нам покушать, – искренне поблагодарила соседей Кристен, отглотнув газировки без сахара. Джон тоже пробубнил что-то с набитым ртом в знак признательности, чем изрядно позабавил Данте.

За столом на какое-то время воцарилась тишина, но вскоре Кристен негромко поинтересовалась у соседки:

– Дженни, могу я задать тебе личный вопрос?

– Конечно, спрашивай.

– Не прими на свой счёт, – девушка быстро осмотрела сидящих рядом мужчин, и снова посмотрела на Дженни, – но твои слова там, в столовой, про имплантаты... Это правда, что в ПКАО с ними не принимают?

Дженни удивлённо приподняла тонкую бровь и усмехнулась:

– Похоже, я единственная, кто прочитал договор полностью, да? – все промолчали, и девушка продолжила: – Да, Кристен. Это правда. Имплантаты, искусственные конечности, органы и другие модификации, включающие в себя чужеродные для организма вещества или посторонние предметы, не смогут подвергнуться трансформации вместе с нами, что может привести к серьёзным проблемам во время процесса. Ведь у нас не просто поменяется код ДНК в клетках, у нас ещё и физически поменяется форма тела. Что-то сдвинется или удлинится, а то и заново вырастет, поэтому ничто не должно мешать этому процессу.

– Что-то не догоняю, как они могут помешать? – искренне удивился Данте.

Дженни, не стесняясь, ухватила себя за левую грудь прямо сквозь ткань блузки и начала объяснять:

– Ну представь, что здесь у меня силиконовый имплант и, пока я буду превращаться в какую-нибудь кошку, он внезапно сползёт и застрянет где-нибудь в рёбрах или между внутренними органами!

Кристен густо покраснела, увидев насколько наглядно её соседка всё объясняет, Джон скромно отвёл взгляд, а вот непонятливый Данте буквально вперился взглядом в сжимаемую девушкой грудь.

– Эм... – наконец смог выдавить он из себя, чувствуя, как щёки заливаются краской. – Я и не думал, что всё так сложно.

Дженни рассмеялась и внимательно посмотрела на Кристен:

– То же самое с протезами рук, ног и искусственными органами. Стальной сустав, искусственный глаз или хрусталик, да хоть бы и вживлённый сердечный клапан – всё это процесс Макьюэна не затронет. Хотя, как я слышала, если кто-то до этого носил очки, то в зверином обличье обойдётся без них.

– Зубов это тоже касается? – доев последний кусок своей порции, спросил Джон.

– Ага, – ответила Дженни, – но только искусственных. Коронки и пломбы не в счёт. Насколько я поняла из той брошюры, что нам дали – они просто выпадут, когда у нас будут меняться челюсти. Тут главное чтобы они во сне в горло не попали.

Данте тут же обхватил себя руками за шею и стал делать вид, что задыхается. Девчонки захихикали и даже Джон, начавший постепенно приходить в себя от пережитого за последние дни, улыбнулся.

Беседа продолжилась, но в более спокойном ключе. Каждый рассказывал о чём-то своём, не касаясь больше событий сегодняшнего дня. Инцидент с техасцем был неприятен, но ещё хуже был утренний углублённый медицинский осмотр. Даже Джон, у которого с физической формой всё было на порядок лучше чем у соседей по крылу, ощутимо вымотался.

Утром доктор Ренвик объяснял им, что результаты этих тестов станут своего рода эталоном, с которым будут сравнивать результаты всех последующих тестов, уже после полной трансформации. Данте стало любопытно, зачем проводить такие изнуряющие тесты, если они ещё даже не подписали окончательного контракта, но медсестра Марси сказала, что смысл этих медицинских процедур как раз и заключается в том, чтобы собрать всю возможную информацию о состоянии здоровья добровольцев до начала трансформации. Если вдруг кто-нибудь из них откажется подписывать контракт, то эти результаты обследований, разумеется, никому не понадобятся, но если добровольцы подпишут контракт, то трансформация по методу Макьюэна начнётся немедленно, и все эти данные будут сразу же использованы.

К счастью, контракт подписывался не сегодня, и все четверо до конца дня были предоставлены сами себе. Дженни ушла в свою комнату, взяв какую-то книгу из шкафа в лекционной зоне, Кристен задремала, Данте что-то смотрел на большом телевизоре, а Джон, совершенно не переживая о возможной встрече с Тиндалем, решил прогуляться по территории.

Почти сразу же он увидел нескольких пушистых и удивился тому, что они занимались обыкновенными для людей вещами: гуляли, общались, устраивали пикники, сидели с планшетными компьютерами в руках, прислонившись к деревьям или на скамейках, занимались спортом. Какая-то небольшая группа пушистых даже строила модульный геодезический купол на поляне, вероятно практикуясь перед будущей постройкой таких же сооружений в далёких колониях.

Однако, несмотря на все заверения, которые он давал Марсело и своим соседям, не смотря на то, что он разговаривал с Сисси, словно она была обычным человеком – пушистые по-прежнему вызывали у него раздражение и обиду, и тех полутора дней, что он провёл здесь, было явно не достаточно, чтобы побороть эти чувства.

Совсем скоро дорога, по которой он шёл, вывела его к высоким железным входным воротам, слева и справа от которых тянулся такой же высокий забор. Рядом стояло несколько открытых электромобильчиков, вроде того, на котором Джона везли от вертолётной площадки. Разумеется, ворота были закрыты, а во внушительном кирпичном помещении рядом сидела охрана. Джон снова ощутил себя заключённым, променявшим одну тюрьму на другую, более комфортную, но всё равно тюрьму. Свобода же была там, за воротами, за насыпанной из гравия автостоянкой для посетителей, окружённой с трёх сторон вековым лесом, за теряющейся вдали серой полосой асфальтового шоссе, которым пользовались лишь грузовики, да автобусы, привозящие продукты и новых добровольцев.

Джон внимательней посмотрел на солидное помещение охраны, частично скрытое высокими деревьями. Интересно, такие солидные меры предосторожности нужны чтобы не допустить проникновения кого-то внутрь комплекса или наоборот: не позволить пушистым сбежать?

Ответа на этот вопрос не было, и Джон, продолжая думать о чём-то своём, вернулся в крыло, где его соседи, уже вновь собравшиеся в зоне отдыха, обсуждали как лучше всего идти на ужин. Кристен всё ещё опасалась встречи с Тиндалем, так что Дженни и Данте решили вновь принести им порции сюда, а следующим утром уже идти как обычно – всем вместе.

***

Джон проснулся среди ночи. В голове ещё витали остатки какого-то неприятного сна, когда он, с трудом разлепив веки, взглянул на часы: два четырнадцать. Он закрыл глаза и откинулся на спину, намереваясь снова уснуть, но заботливый организм подсказал, что перед этим нужно кое-что сделать.

Сев на край кровати, он снял со спинки стула белую майку и неспешно натянул на свои широкие плечи. Немного подумав, он решил не надевать шорты и вышел из комнаты прямо в трусах, немного подтянув их для приличия. В салуне никого не было, горели неяркие ночники, через прозрачный купол на потолке виднелось звёздное ночное небо.

Закончив свои дела в туалете, Джон пошёл обратно, неслышно ступая босыми ногами по мягкому ковру, но, подойдя к своей двери, вдруг замер и прислушался. В большом, полутёмном зале было тихо, словно в музее, и только едва слышный звук доносился откуда-то справа.

Покрутив головой, чтобы точнее определить источник шума, Джон подошёл к двери соседнего номера, которая была чуть приоткрыта. Звук шёл оттуда, из комнаты его соседки, и это был плач.

Мужчина занёс руку, намереваясь постучать, но решил, что это может разбудить остальных и потому просто тихонько толкнул дверь и спросил шёпотом:

– Кристен?

Протяжный всхлип вдруг прервался, и в тёмной комнате наступила тишина.

– Кристен, ты в порядке? – снова прошептал он.

В ответ ему что-то промычали. Джон не смог понять было ли это приглашением войти или просьбой уйти, поэтому он неуверенно толкнул дверь, открывая её пошире и вновь зашептал:

– Я не буду входить, но если ты захочешь поговорить, я буду у себя.

Он уже стал закрывать дверь обратно, как вдруг услышал жалобный шёпот девушки:

– Пожалуйста, не уходи!

Джон зашёл внутрь, машинально притворив за собой дверь. В едва заметном голубоватом свете больших электронных часов, он разглядел девушку, закутавшуюся в одеяло в самом дальнем углу кровати. Обойдя кресло, он подошёл к ней и присел на колени рядом с кроватью, на покрытый ковром пол.

Протянув руку, Джон погладил то, что он надеялся, было плечом, стараясь утешить девушку. Плечо действительно оказалось плечом, а Кристен тут же обняла его руку, вцепившись в неё даже сильнее, чем он ожидал.

– Крис, что с тобой? – едва слышно спросил он.

– Я... мне страшно, – прозвучал в темноте её голос. Девушка потянула его руку с плеча наверх, к лицу, и Джон коснулся её щеки, ощутив на ней влагу от слёз. Он чуть подался вперёд, ближе к её голове, и зашептал:

– Не волнуйся на счёт этого подонка Тиндаля. Он тебя и пальцем больше не тронет.

– Н-нет... – запнувшись, ответила она, скользнув рукой к его шее и наклоняясь ближе. Джону даже показалось, что она вот-вот поцелует его, но девушка лишь уткнулась ему в плечо и разрыдалась. Из-за её веса ему стало немного неудобно стоять на коленях, так что он чуть подался вперёд, на кровать и прошептал:

– Я не понимаю...

– Это не из-за н-него... – с трудом, сквозь слёзы произнесла она. – Это я... м-меня... Я не знаю, с-смогу ли я...

Джон нахмурился, ничего не понимая из её слов, но стоять на коленях стало ещё не удобней и он начал вставать. Кристен по-прежнему цеплялась за него, и он, мягко посадив её на кровать, сел рядом.

– Успокойся, Крис, – прошептал он ей на ухо, неловко обнимая её за плечи, стараясь хоть немного утешить. Девушка уткнулась ему в грудь, и Джон почувствовал, как его майка пропитывается её слезами.

– Если дело не в нём, тогда в чём же?

Кристен сумела немного унять плач. Сильная мужская рука и правда утешала и дарила так необходимую ей поддержку.

– Брайэ-э... Джон, – негромко произнесла она. – Я не уверена, что смогу пройти через всё это.

– Ты имеешь в виду трансформацию?

Девушка кивнула, и он чуть сильнее прижал её к себе, откидывая прядь тёмных волос с лица.

– Я понимаю тебя. Мне тоже не легко дался этот шаг, столько кошмаров снилось, даже сейчас от него проснулся.

Девушка отрицательно замотала головой и взглянула на Джона. В призрачном свете электронных часов блеснули красивые, влажные от слёз глаза.

– Дело не в кошмарах, – чуть громче, чем раньше, ответила она. – Я думала о словах доктора Ренвика, что нам будет очень больно.

– Уверен, всё не так страшно, как ты думаешь.

– Не так страшно? Джон! Мы полностью изменимся! Все наши органы будут мутировать, сжиматься, растягиваться, укладываться по-другому, даже наши ДНК изменятся, все химические процессы будут идти иначе, это будет очень больно!

– Не думаю, что Ренвик стал бы проводить эту процедуру, будь она действительно опасна для нас. Хотя, разумеется, всю правду о процессе нам вряд ли откроют.

– Я не знаю, как поступить, – всё ещё смотря Джону в глаза, прошептала Кристен. – Скажи мне, что делать?

– Уезжай, пока можешь. Не подписывай этот чёртов контракт, останься человеком. Ты не должна проходить через всю эту боль.

– Я должна... – на её глазах заблестели свежие слёзы. – Мне некуда возвращаться, я сожгла все мосты, прежде чем приехать сюда.

– Мосты всегда можно отстроить заново, – негромко утешал её Джон, поглаживая волосы. – А если нельзя, то реку можно и переплыть.

– А ты? – вдруг спросила она. – Ты бы отказался?

– Нет, – резко ответил Джон. – С моим последним мостом сгорела и жизнь. Пути назад нет, и отказаться от трансформации в пушистого я не могу. Мне придётся проходить через боль и мучения, но у тебя, Крис, выбор есть, ты можешь отказаться.

– У меня совсем нет денег, – обречённо ответила девушка. – Нет дома, друзей, работы. Мне некуда возвращаться.

– Но там не будет такой боли...

– Там всегда будет боль, только другая... – Кристен снова посмотрела на него полными слёз глазами. – У меня точно так же нет пути назад, как и у тебя, Джон, и я не могу уйти, хотя и сильно хочу этого.

– Но почему же?

– У меня в контракте есть особый пункт, но я не должна о нём говорить.

– Ну всё, теперь я совсем ничего не понимаю, – Джон обречённо вздохнул, а Кристен, опустив голову, продолжила:

– Хорошо, я скажу. У меня возникли серьёзные финансовые трудности, я была по уши в долгах, я не знала что делать и обратилась к своему парню. Он свёл меня с какими-то своими знакомыми...

– Ой-ой-ой...

– Ага, – согласилась Кристен. – Они попытались разобраться с коллекторами, но кто-то из них пострадал, и всё вышло ещё хуже... Теперь я должна им ещё больше денег.

– И что ты сделала потом?

– Убежала! – Кристен снова разрыдалась. – Они несколько раз находили меня, и я решила пойти на крайние меры – подписать контракт с ПКАО.

– Чтобы сменить личность?

– Я... я не думала об этом, – пожала плечами девушка. – Я просто хотела получить награду через пять лет и рассчитаться с долгами.

– Но ты же никогда не вернёшься на Землю, зачем беспокоиться о каком-то долге? – Кристен лишь отрицательно покачала головой и в очередной раз утёрла слёзы. Джон тем временем продолжил: – Даже если ты рассчитаешься со всеми долгами, процентами и пени, ты всё равно останешься в теле пушистого. А это не шуба, из него не вылезешь.

– Знаю, знаю... просто, этот долг как навязчивая идея. Я не могу думать ни о чём другом, – девушка на секунду умолкла, – А что до тела... думаю, за пять лет я как-нибудь к нему привыкну и останусь жить в колонии или перееду в другую. Просто... просто я не уверена, что смогу вытерпеть боль...

– Те, у кого ты взяла в долг... Я никогда лично не сталкивался с такого рода людьми, разве что в кино видел. Но, если они хоть немного похожи на своих телевизионных аналогов, поверь мне – оставаться человеком для тебя очень опасно. Послушай, Крис... хоть мы и находимся здесь по разным причинам, ни у тебя, ни у меня нет выбора. Нам в любом случае придётся пройти через всё это, так давай сделаем это вместе, разделим боль друг друга...

– Ты правда будешь рядом? – Кристен с надеждой посмотрела ему в глаза и Джон, перекрестив сердце и подняв к голове руку в клятвенном жесте, ответил:

– Обещаю.

Этот детский, но вполне искренний жест успокоил Кристен, холодные пальцы страха отпустили её, и она, наконец, улыбнулась, вытирая слёзы.

– Спасибо...

Джон улыбнулся в ответ и начал вставать.

– Ты больше не будешь плакать?

Невысокая, полная девушка отрицательно замотала головой и вдруг ещё сильнее прильнула к мужчине.

– Не буду, но не уходи.

– Эм-м... – начал было говорить он, но Кристен перебила:

– Останься, пожалуйста! Я так устала от одиночества!

– Послушай, Крис, я не...

– Просто ложись рядом и обними меня, прошу. Ничего больше! Я не хочу быть одна...

Джон с трудом сглотнул внезапно подступивший к горлу комок. Ему не нравилось предложение девушки, но отказать, глядя прямо в эти жалобно умоляющие глаза, он не мог. Молча кивнув, он клятвенно пообещал себе, что действительно будет только обнимать девушку и осторожно лёг рядом с подвинувшейся Кристен. Та сразу же тесно прижалась к нему, обняла и положила голову на плечо. Джон тоже обнял её, нежно погладил дивно пахнущие волосы и закрыл глаза.

Через несколько восхитительно долгих мгновений он вдруг услышал её спокойный голос:

– Мне нравится, когда ты зовёшь меня Крис...

Глава 14

Нет выхода

Этой ночью кошмары больше не беспокоили Джона, ему вообще ничего не снилось. Проснувшись, он сразу же почувствовал онемение в руке, а ещё понял, что очень хочет в туалет.

Медленно открыв глаза, он удивился полному отсутствию света. В тюрьме отключили электричество? Но даже если так, в коридоре должно гореть аварийное освещение, которое, как он помнил, никогда не гасло. Внезапно его взгляд остановился на больших голубых цифрах электронных часов, и он с облегчением понял, что находится не в камере смертников, а в институте пушистых.

Мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе, и Джон решил поскорее подняться. Однако, начав вставать, он ощутил, что не может освободить руку. Она была чем-то прижата, и когда он попытался вытащить её, то неожиданно услышал приглушённый стон, тут же вспомнив, где провёл сегодняшнюю ночь...

Сколько он уже не спал в одной постели с женщиной? Почти год? С тех пор, как расстался с Ребеккой... И пусть он и вправду просто лежал рядом с Кристен, не делая ничего большего, это мало что меняло.

Снова начав вытаскивать руку, на этот раз аккуратно, стараясь не разбудить девушку, Джон сумел освободить её и сел, а затем и встал с кровати, растирая затёкшие мышцы и стараясь расшевелить пальцы. Он вновь взглянул на часы и нахмурился, было уже почти семь утра. За последние несколько лет он выработал у себя привычку вставать каждое утро в пять и тренироваться. Даже в тюрьме он не изменил этой привычке, но здесь... ни в одной из комнат не было окон, так что солнечный свет в них не проникал, и даже днём там было темно как ночью. Его будильник в комнате, скорее всего сработал, но отсюда его не слышно.

Стараясь разглядеть дорогу только в тусклом свете электронных часов, Джон пошёл к двери. Открыв её, он зажмурился от яркого утреннего света, льющегося через прозрачный купол крыши. Он постоял так какое-то время, привыкая к нему и, наконец, заметил, как на него из зоны отдыха удивлённо таращится Данте. Парень пил кофе и, вероятно, рассматривал фотографии с преобразованными добровольцами в лежащей на столе папке. Поняв, что Джон его увидел, Данте расплылся в ухмылке и, провожая взглядом удалявшуюся к туалету фигуру, бросил вслед:

– Вижу, обживаешь соседние комнаты потихоньку? Хе-х, а ты времени зря не теряешь!

– В каком смысле? – встав и обернувшись к Данте, грубо бросил он всё ещё хриплым, после сна, голосом.

– Да ладно, я же всё понимаю. Защитил бедную девочку от злого и страшного серого Трэвиса, а потом утешил... – Данте заговорщицки подмигнул: – Ну и как она в этом самом... хороша?

– Ты всё неправильно понимаешь... – хмуро буркнул Джон.

Данте хмыкнул, пожал плечами и как бы невзначай стряхнул былинку с воротничка своей зелёной рубашки.

– Да-да, конечно... когда ты утром выходишь из номера своей соседки в одних трусах, это же совершенно нормально. Как я мог подумать о чём-то плохом?

Опешив, Джон взглянул вниз и понял, что одет вовсе не в свои тренировочные шорты, а в обычную майку и синие трусы. Данте рассмеялся, и хотя Джон был не из тех, кого легко смутить, он всё же почувствовал, как краска заливает лицо. Понимая, что ни какими словами он не сможет переубедить своего соседа, Джон просто покачал головой и процедил:

– Ничего не было.

– Охотно верю... – без тени улыбки, с невинным выражением на лице, поглаживая пальцем свои тонкие усики, ответил Данте.

Джон уже готов был просто уйти, и пусть этот мальчишка думает, что хочет, но последние слова, сказанные явно с сарказмом, окончательно его разозлили. Он спустился в зону отдыха, наклонился через стол и, угрожая Данте кулаком, процедил сквозь зубы:

– Хочешь, я прямо сейчас твоё лицо превращу в звериную морду без всяких процессов Макьюена?

По глазам Данте было видно, что он доволен тем, что смог поддеть рыжего здоровяка, однако, чтобы избежать последствий, поднял вверх руки и поспешно заговорил:

– Сдаюсь, сдаюсь! Извини, старик...

Джон осуждающе смотрел на него какое-то время, затем что-то фыркнул и пошёл прочь. Он по-прежнему хотел в туалет, однако всё же решил сперва переодеться. Зайдя к себе комнату, он выключил всё ещё пиликающий будильник, быстро переоделся в тренировочную одежду, взял полотенце, чистое бельё и, наконец, дошёл до туалета. Судя по тому, что последние пару дней их «рабочая» смена начиналась после завтрака, у него было достаточно времени чтобы потренироваться и принять душ, прежде чем он мог кому-нибудь понадобится.

Час спустя, Джон вышел из уборной чистым, выбритым и полностью одетым. Кристен и Дженни уже помылись, пока он занимался на тренажёрах, так что в этот раз обошлось без неловких моментов. Сейчас они вместе с Данте сидели за столом в зоне отдыха и пили кофе.

Когда Джон спускался к ним, то незаметно обменялся с Кристен едва обозначившейся улыбкой, которая впрочем, не укрылась от Дженни. Блондинка грызла рогалик и, ничем не выказывая своего любопытства, тайком наблюдала за ними. Увы, больше ничего необычного не происходило и девушка покосилась на Данте, однако тот был погружён в чтение какой-то журнальной статьи на своём планшетнике и не обращал ни на кого внимания.

– Доброго утра всем, – произнёс чей-то низкий голос. Все четверо обернулись в сторону лаборатории, откуда тот исходил, и увидели приближающегося доктора Ренвика. Он держал в руках какие-то бумаги и небольшой планшетный компьютер. Доктор был одет в чёрные свободные брюки, белую рубашку и узкий чёрный галстук. Поверх всего этого был надет белый врачебный халат, оттенявший его медного цвета волосы, которые сверкали под солнцем, свет которого лился из прозрачного купола крыши.

Поздоровавшись в ответ, все стали с любопытством ожидать когда он подойдёт. За все те несколько дней, что они провели здесь, доктор говорил с ними редко, был немногословен, и каждый раз выступал только с конкретными, важными сообщениями о предстоящей трансформации, оставляя частные и бытовые вопросы на свою помощницу Марси, которая как раз выходила из кухни с чашкой кофе и булочкой в руках, прижимая к телу локтем свой розовый планшетный компьютер. Её лиловая сестринская униформа отлично гармонировала с ним по цвету, а мягкие тапочки добавляли к образу домашнего уюта.

– Что случилось, док? – спросил Данте, корча глуповатую улыбку и откладывая в сторону свой планшет.

Подошедший доктор Ренвик слегка улыбнулся на это старое, шутливое обращение, давно привыкнув к нему работая учёным и врачом и заговорил:

– Надеюсь, каждому из вас хватило времени, чтобы тщательно обдумать все причины вашего дальнейшего нахождения здесь?

Спустившись в зону отдыха, он положил свой компьютер на стол рядом с Кристен и Дженни и показал всем принесённые с собой документы.

– Вот бумажные копии ваших контрактов, дамы и господа. Точно такие же вы предварительно подписывали перед приездом сюда, но сейчас я попрошу вас ещё раз внимательно их перечитать, после чего... – тут он раскрыл свой планшетный компьютер и указал на один из его экранов: – подписать их электронные версии. Экран биометрический, так что вам нужно будет просто оставить отпечаток пальца в одной из граф на последней странице вашего контракта: согласие или отказ. В первом случае вы окончательно меняете свою жизнь и становитесь пушистыми, во втором покидаете это место и остаётесь людьми.

Закончив, Ренвик раздал каждому по экземпляру договора. У Данте, Дженни и Кристен они были совершенно одинаковыми, а вот у Джона машинописный текст был в нескольких местах исправлен от руки красными чернилами.

– Не будет ничего постыдного, если вы решите покинуть программу, – вновь заговорил доктор. – Никаких наказаний или штрафов не предусмотрено. Вас бесплатно отвезут к месту проживания, где вы сможете вернуться к прежней жизни. Единственным ограничением будет то, что вам нельзя будет снова подавать заявление на трансформацию в течение двух лет.

Доктор замолчал на какое-то время, затем сунул руки в карманы халата и добавил:

– Ну а жизнь тех из вас, кто решится пройти через это испытание, навсегда будет связана с ПКАО. Как только вы станете пушистыми, вас смогут в любое время направить в колонию, неважно – вновь открытую или уже заселённую. Прожив там пять лет, вы сможете получить награду в один миллион долларов, которые будут переведены на ваш межзвёздный счёт и конвертированы в так называемые «кредиты».

– Кредиты? – удивлённо спросила Кристен. – Это такая валюта?

Ренвик снисходительно посмотрел на неё и ответил:

– Скорее условный термин для обозначения кредитного финансового лимита или, точнее – дебетового, хранящегося на вашем счёте. В земных колониях нет торговли за «физические», так сказать, деньги. Единым эквивалентом всех валют выступают кредиты.

– И какой обменный курс? – полюбопытствовала Дженни.

– Здесь за один доллар дают два кредита.

– У-ху! – радостно воскликнул сидящий на диване Данте. – Выходит, в кредитах мы получим целых два миллиона?

Остальные посмотрели на него с изумлением, но Данте, нисколько не смутившись, пожал плечами и ответил:

– Да знаю я, что суммы одинаковые, просто мне нравится само звучание такой большой цифры.

– А на Земле за кредиты можно что-нибудь купить? – задала вопрос Кристен.

– Да, разумеется, – начал отвечать доктор Ренвик, – но как и при путешествии в другую страну, вам сперва придётся обменять кредиты на местную валюту. Думаю, вы слышали, что многие государства рассматривают замену своих валют на кредиты, чтобы полностью избавиться от банкнот и монет, но есть и такие, кто против этого. В колониях, однако, они успешно используются уже несколько лет.

Джон молча слушал пространные рассуждения Ренвика, понимая, что к нему они не относятся. В его договоре нет пункта, позволяющего отказаться от трансформации и никто не выплатит ему миллиона долларов, даже если ему каким-то чудом удастся выжить в чужом, враждебном мире иной планеты. Да и весь этот контракт на планшете не более чем формальность, чтобы доктор, медсестра и соседи по крылу считали его обыкновенным добровольцем.

– Таким образом, именно сейчас вам придётся сделать выбор, – подытожил свою речь Ренвик. – Внимательно прочитайте текст договора и поставьте отпечаток своего пальца в нужном поле. С решением я вас не тороплю, но подписанные договоры мне будут нужны уже через час.

Закончив, Ренвик поднялся из зоны отдыха и стал о чём-то негромко разговаривать с Марси, стараясь не мешать своим подопечным знакомиться с текстом. Джон уселся за стол и взял свою, изменённую версию контракта, а Кристен, Дженни и Данте взяв свои договора, расположились на диванах. Текст у всех был совершенно одинаков и пусть там не было их имён, все знали что их личная официальная электронная версия договора содержала точно такой же текст.

Данте бегло просмотрел взятые бумаги и сразу же потянулся к планшетному компьютеру доктора. Открыв свой договор, он перелистнул его на последнюю страницу и прикоснулся пальцем к одному из полей, после чего подтвердил выбор и с довольной улыбкой шлёпнулся обратно на диван, вернувшись к чтению своего электронного журнала.

Кристен и Дженни наоборот очень внимательно вчитывались в каждое слово в своих контрактах, перечитывая даже те места, которые они предварительно подписывали, давая согласие на участие в программе, стараясь ничего не упустить.

Джон тоже решил прочесть свой контракт внимательно, и с удивлением обнаружил на второй странице приписанный Марсело от руки текст о том, что ему необходимо подписать предварительное согласие в электронной версии договора, поскольку из-за его особой ситуации он не мог этого сделать раньше. Пусть они с Марсело и знали что он никакой не доброволец, нужно было поддерживать легенду перед доктором, медсестрой и юридическим отделом института.

Подозревая, что его электронная версия договора может отличаться от распечатанной, он открыл свой файл на планшетном компьютере доктора и бегло просмотрел его. Отличий не было. Он имел такое же право на миллион долларов после пяти лет жизни в колонии, как и остальные!

Ничто в тексте не выдавало его настоящего прошлого, наоборот – всё соответствовало его новой личности и даже пункт отказа от участия в программе присутствовал на последней странице, несмотря на то, что отказаться он на самом деле не мог. Ещё раз перечитав контракт, и особенно тщательно всматриваясь в некоторые его части, дабы убедиться что не ошибся, он наконец успокоился. Всё было в порядке.

Поставив отпечаток пальца в первом поле на второй странице, как и было указано в инструкции Марсело, он быстро пролистал договор на последнюю страницу, где внизу были расположены ещё два поля для отпечатка. Левое означало отказ от договора, а правое – полное согласие с его условиями.

Его рука сперва зависла над левой частью экрана, но память тут же подкинула ему воспоминание о неминуемой казни в тюрьме, и все сомнения мгновенно исчезли. Джон уверенно вдавил большой палец в правое поле. Отложив планшет в сторону, он пересел на диван и стал ждать. Дженни и Кристен почти одновременно подошли к столу чтобы подписать свои договора и, как только они закончили, Ренвик спустился вниз и забрал планшет. Окинув всех взглядом, чтобы удостовериться что все действительно закончили, он показал подписанные документы Марси. Та кивнула и перенесла их на свой компьютер.

– Поздравляю! – улыбнувшись, Ренвик снова обратился ко всем сидящим. – Никто не отказался от участия в программе, и теперь вы все четверо официальные жители кошачьего крыла!

– А когда начнётся сам процесс трансформации? – с нетерпением спросил Данте.

– Завтра после обеда. Но перед этим Марси нужно будет уточнить у вас кое-какие детали, а мне показать ваши договора директору. Я прослежу, чтобы каждый из вас получил копии, как только он их подпишет. Ещё вопросы? – все молча смотрели на доктора. – В таком случае оставляю вас на попечение Марси.

Сказав последние слова, Ренвик развернулся и пошёл в сторону медлаборатории, а Марси спустилась вниз, достала из кармана и поставила на верхнюю ступеньку небольшую камеру, после чего села рядом с ней, раскрыла на коленях свой розовый планшетный компьютер и указала рукой на лежащую на столе папку.

– Теперь, когда вы официально вступили в ряды добровольцев ПКАО, мне нужно знать, кем именно из семейства кошачьих вы хотите стать. Как только все определятся с выбором, мы тут же возьмём образцы крови с прошлого медосмотра и создадим гибридное ДНК вашего тела и тела выбранного вами животного с помощью гениального процесса Макьюэна. После внедрения этой новой ДНК обратно в ваш организм начнётся многомесячный процесс трансформации, когда генетический код каждой клеточки вашего организма будет постепенно переписываться на новый, и все вы в конце концов превратитесь в того пушистого, которого выбрали.

Джон остался сидеть на диване, а вот Данте буквально подскочил к заулыбавшейся Марси и, ткнув в экран её компьютера, произнёс:

– Я хочу быть белым бенгальским тигром!

Марси ухмыльнулась, поражаясь его энтузиазму и записала пожелание тонким стилусом напротив его имени, после чего посмотрела на Дженни.

– Я буду леопардом, – с улыбкой ответила та. – Всегда хотела носить пятнистую шубку.

Марси записала её выбор и посмотрела на Кристен, но темноволосая девушка листала папку, видимо всё ещё не определившись с выбором, и медсестра повернулась к Джону.

Тот на мгновение вскинул бровь, удивившись вопросу и подумав было, что и впрямь сможет выбрать какое-то другое животное, чем то, которым был приговорён стать, но тут же одёрнул себя – всё равно у него нет выбора, и он получит назначенный судом тип ДНК независимо от того, какой выберет и поэтому, исполняя свой приговор, произнёс:

– Горный лев. В смысле кугуар... ну, короче, пума.

Немного сбившись в конце, он всё же смог произнести эти, ставшие уже ненавистными, слова. Марси занесла его данные в компьютер и снова посмотрела на Кристен. Все поступили точно так же. Поняв, что она стала центром всеобщего внимания, девушка оторвалась от папки посмотрела на медсестру, чувствуя как краснеют её щёки.

– Кристен, – мягким голосом сказала Марси. – Пора делать выбор.

– Эм... – начала было девушка, но потом замолчала. Бросила стремительный взгляд на Джона, сглотнула и, набравшись наконец смелости, произнесла: – Пумой. Я тоже буду пумой.

Дженни удивлённо посмотрела на соседку, а вот Данте без стеснения расхохотался.

– Я так и думал!

Все присутствующие повернулись к Джону, но на его лице застыло недоверие. Он прокашлялся, немного помолчал, глядя на девушку, которую утешал этой ночью и, наконец, негромко спросил:

– Крис... может тебе стоит выбрать какое-нибудь другое животное? Мне казалось, ты хотела выбрать небольшую кошку: рысь, может, или оцелота.

Кристен выглядела смущённой и нервно перебирала пальцами свои длинные чёрные волосы.

– Вчера вечером, когда я была напугана, – стала напоминать ему девушка, – ты обещал мне помочь пройти через всё это... вместе переплыть эту реку.

– Да, это так, но это ведь не повод становиться такой же...

– Самый лучший способ помочь друг другу, – перебила она его, – это стать пушистыми одного вида!

Девушка обернулась к медсестре и твёрдо сказала:

– Я настаиваю на своём решении. Пума.

– Хорошо, пума, – подтвердила её выбор Марси, после чего встала и окинула всех четверых внимательным взглядом: – Никто не передумал?

Все молчали, только Кристен отвернулась от Джона, который смотрел на неё умоляющим взглядом, и Марси продолжила:

– Отлично, значит один белый тигр, один леопард и два горных льва.

Джон недоумённо сглотнул. Кристен явно не понимала всех последствий только что совершённого поступка, но высказать ей всё что хотел прямо сейчас он не мог. Только не перед Марси и остальными.

– Как только доктор Ренвик вернётся, – продолжила Марси, – мы начнём готовить препараты для вас. Первичный препарат будет готов завтра днём и мы начнём процедуры с каждым из вас по отдельности.

– Уже завтра? Вы можете комбинировать ДНК за один день? – недоверчиво спросил Джон, с усилием заставляя себя вновь вернуться в суть дискуссии.

– Технология уже отработана, так что ничего сложного, – ответила ему Марси.

– А чем мы будем заниматься до завтра? – полюбопытствовала Дженни. – Я скоро взвою от ничегонеделания!

– Отличный вопрос! – ответила Марси, слегка выгнув бровь. – Помните, в вашу первую ночь здесь, я говорила, что мы все вместе будем убираться в нашем крыле? Вот и настал этот момент! Вы все нанесли сюда много грязи и земли с улицы, в туалете уже начинает попахивать, а парочка грязных тарелок уже лежит в раковине на кухне; кому-то, возможно, следует постирать свою одежду, так что заняться будет чем.

– А можно спросить? – сев за стол, вдруг поинтересовался у медсестры Данте.

– Конечно.

– Мы поняли, что вы с доктором живёте где-то за лабораторией, но мы ни разу не видели вас в душе или туалете. У вас там всё отдельное, да?

– Да, – улыбнувшись, ответила Марси. – У нас у каждого в комнате есть туалет и душ и даже отдельный выход на улицу.

– Ничего себе, а почему у нас нет такой роскоши? – удивился Данте.

Марси слегка наклонилась к нему и пояснила:

– Потому что вы проведёте в этих комнатах меньше года, а мы с доктором Ренвиком живём здесь постоянно.

– И как долго вы здесь живёте? – спросила Кристен.

– Доктор Ренвик работает в институте уже шесть лет, а я четыре. До этого я работала в шведском институте ПКАО, недалеко от Стокгольма.

– Так вы из Швеции? – спросил Данте.

– Нет, я из Коннектикута, – с улыбкой ответила Марси.

– А вы всегда работали с кошачьими или и с другими видами пушистых тоже? – спросила Дженни.

– Только с кошачьими. И Дональд, и я специализируемся на антрокошачьей физиологии.

Осмотрев всех внимательным взглядом и, поняв, что вопросов больше не последует, девушка взяла в руки стоявшую всё это время рядом с ней небольшую камеру, встала и поднялась из зоны отдыха.

– Теперь, если вы все пойдёте со мной к камину, я сфотографирую каждого из вас.

– А зачем? – полюбопытствовала Дженни, вставая на ноги.

– Снимок до и после изменения, – ответила Марси. – Мы повесим эти фотографии в холле, к остальным, чтобы пришедшие вслед за вами могли их увидеть.

Все четверо подошли вместе с медсестрой к камину, где каждый смог сфотографироваться. Это не заняло много времени и уже через несколько минут все вернулись обратно в зону отдыха.

– Спасибо всем, – сказала Марси. – Теперь, если вы меня извините, я пойду работать над вашими образцами крови. Можете начинать уборку в любое время. Чистящие средства, швабры и прочее находится в шкафчике в прачечной напротив стиральных машин.

Все четверо смотрели на девушку, пока она не скрылась за двойными дверьми в лаборатории. Данте, коварно улыбаясь, потирая руки и невнятно бормоча что-то вроде: «Два мил-л-лиона кредитов! Идите к папочке...» – подошёл к дивану и с размаху плюхнулся на него.

А вот у Дженни были совсем другие мысли, не связанные с деньгами. Она лукаво посмотрела сперва на Кристен, потом на Джона и с озорной ноткой в голосе произнесла:

– Ну... похоже что в нашей маленькой компании уже образовалась пара!

– Ага, точно! – живо поддакнул ей Данте, после чего посмотрел на Кристен и нахально осклабился во все зубы. – Вот ты уже выбрала себе пару, а это чертовски полезно, если ты хочешь основать колонию где-нибудь в далёком мире. Адам и Ева горных львов на чужой планете!

Джон закашлялся, а Кристен широко распахнула глаза от удивления. Эта мысль не приходила никому из них в голову, и слова Данте застали их врасплох. Но прежде чем они смогли что-либо возразить, Дженни уже плюхнулась на диван рядом с Данте и заигрывающим тоном обратилась к нему:

– Раз эти двое уже в паре, остались только мы с тобой.

Данте посмотрел на неё с неподдельным удивлением, но почти сразу взял себя в руки и на его лице заиграла похабная улыбочка. Мгновенно сменив сидячее положение на лежачее, он по самые щёки просунул голову между её грудей и громко произнёс:

– Я согласен. Но сразу предупреждаю, что будучи котом, отвергаю любые пожизненные отношения!

– О, не беспокойся. Уверена, что ты мне быстро наскучишь, но пока этого не случилось, я согласна поиграть с тобой, – Дженни озорно подмигнула парню и нежно провела пальцем вдоль его тонких усиков.

– Интересно, как будут выглядеть наши котята? – размышлял вслух Данте. – Это будут тигрята с пятнами или леопардята с полосками?

Кристен смотрела на всё это с открытым от удивления ртом. На самом деле она никогда не думала создавать пару с Джоном, но сейчас её решение стать пумой, как и он, кажется вело именно к этому. Данте сразу ей не понравился, она даже сомневалась что они смогут стать друзьями, не говоря о чём-то большем, но вот о возможности серьёзных отношений с другим её соседом противоположного пола – Джоном, она как-то не задумывалась...

Дженни и Данте продолжали шутливо заигрывать друг с другом, но Кристен уже не обращала на них внимания, с усилием заставив себя взглянуть на Джона, чей пристальный взгляд буквально буравил спины Данте и Дженни. Он не выглядел ни смущённым, ни дружелюбным и Кристен, сглотнув подступивший к горлу комок, внезапно подумала - а что же чувствует сейчас она сама?

Что касается самого Джонатана Сансета, широкоплечий рыжеволосый мужчина совершенно чётко знал, что он сейчас чувствует. После утреннего разговора со своей испуганной соседкой он решил, что она для него скорее родственная душа, человек в похожей ситуации - и не более того. Любовь? Как давно он уже не вспоминал это слово... впрочем, у него вообще не было никаких интимных отношений с тех пор как Ребекка предала его, ну а теперь...

Мало-помалу, в течение последних трёх дней он хоть и не без труда, но сумел признать тот факт, что окружавшие его пушистые не животные, а просто покрытые мехом люди, однако совершенно неожиданное решение Кристен и дурацкие разговоры Данте с Дженни заставили позабытую было ярость вспыхнуть с новой силой. Пусть все они готовы легко расстаться со своей человечностью и стать этими... существами... но он - не готов! И нет никакой силы во Вселенной, способной заставить его полюбить кого-то из них!

Глава 15

Точка невозврата

Над горами Адирондака бушевала гроза, заставляя здание института содрогаться от громовых раскатов…

Когда-то окна в стенах Кошачьего крыла явно имелись, но потом их заложили, вместо них сделав стеклянную крышу. А поскольку через неё много не увидишь, Джон Сансет наблюдал за стихией из дверей главного входа, где он стоял, сунув руки в карманы джинсов и прислонившись плечом к стене.

Несмотря на позднее утро небо над лесом, затянутое почти непрерывно освещаемыми изнутри вспышками молний клубящимися тучами, оставалось темным словно ночью. То и дело огненный зигзаг срывался вниз, врезаясь куда-то в вершины гор, и сплошная стена осеннего дождя заливала всё вокруг потоками воды, раздёргиваемыми свирепыми порывами холодного ветра…

И такая погода в точности соответствовала настроению Джона. Последнее время он ходил хмурый, а помогая с уборкой соседям по крылу на их вопросы отвечал неохотно и коротко. Дженни и Данте не могли понять, с чего он такой мрачный, а Кристен была уверена, что причиной являлась она. С того самого момента, когда ботаник объявила о решении тоже стать горным львом, мужчина почти не разговаривал с ней.

Позже, во время похода с Марси в магазин за продуктами для кухни она попросила её изменить сделанный ею выбор. Слегка удивившись, медсестра напомнила, что у неё ведь было несколько дней на принятие решения, и теперь уже слишком поздно что-либо менять; процесс формирования вакцины запущен, и она будет введена ей завтра после обеда.

"Жаль, что получилось не так, как ты надеялась", - сказала она. - "Но как ты сама говорила, раз выбор сделан - он сделан".

Когда Джон не занимался делами по хозяйству, он либо сидел в своей комнате, либо в одиночестве гулял в саду, общаясь с остальными обитателями Кошачьего крыла лишь при необходимости. А когда Кристен зашла к нему, решив поговорить с глазу на глаз о своем решении, он просто отмахнулся от неё, сославшись на головную боль.

Вечером, когда Джон отправился в тренажерный зал для своей обычной тренировки перед сном, она последовала за ним. Девушка даже не пыталась заговорить; погруженная в собственные мысли, просто смотрела на его упражнения и ушла в свою комнату только когда мужчина направился в душ.

Зато Дженни и Данте вели себя даже свободнее обычного: юноша дразнил девушку, игриво гонялся за ней по залу - и та, похоже, наслаждалась игрой, позволявшей отвлечься от меланхоличного настроения других обитателей крыла.

Ночью Джона снова мучили кошмары, и он, проснувшись ещё до рассвета, попытался успокоить нервы просмотром старых классических фильмов на мониторе в своей комнате. А когда солнце взошло, над горами Адирондака собрались тучи, и с самого утра хлынул дождь.

"Сегодня мне сделают укол…" - думал рыжеволосый мужчина, глядя на размытые пеленой дождя очертания горных вершин. - "И после него пути назад уже не будет". Наказание за убийство пушистого - смерть от когтей и клыков пушистого, а в его случае это станет гибелью самой личности Джона в шкуре пушистого...

Теперь, когда их кухню полностью оборудовали всем необходимым для соответствия вкусам обитателей крыла, причин покидать здание в такую погоду не было - но Джон просто не знал, куда себя деть. Самому готовить совершенно не хотелось, и поскольку время близилось к обеду, он решил пройтись к столовой.

Раскрыв под навесом прихваченный из стоящего у двери жестяного контейнера зонтик, Джон зашлёпал по лужам в сторону большого каменного здания. Капли дождя горохом стучали по водонепроницаемой ткани, несомые порывами ветра хлестали не только сверху, но и с боков, и когда он подошел к дверям столовой, джинсы и рубашка на спине уже почти насквозь промокли. Хорошо хоть ковбойские сапоги сохранили ноги сухими…

Встряхнув и закрыв зонт, Джон оставил его в стоявшей сразу за дверью широкогорлой декоративной амфоре, в которой уже находились чьи-то зонты, пару раз притопнул, стряхивая грязь с подошв, и направился в сторону линии раздачи.

В зале находилось всего несколько посетителей, собравшихся вместе за одним столом - как люди, так и пушистые - причём Джон сразу же понял, что все они самки. Кто-то из них обратил на него внимание, и когда он брал поднос, в его сторону смотрели уже все.

Буквально ощущая спиной направленные на него взгляды, Джон беззвучно выругался про себя. За стойкой работал молодой парень, для которого, похоже, это была всего лишь обычная сезонная подработка. Он помог клиенту с выбором, и Джон, неся поднос с солидным набором блюд и стаканом воды, направился к столу в углу помещения, где уже однажды сидел. Только в этот раз он сел не спиной, а лицом к залу, желая заранее увидеть, если кто захочет к нему подойти. Особенно если имя этого человека будет созвучно с "Трэвис Тиндаль".

Он ел молча, стараясь не обращать внимания на женщин за другим столом, но когда уже почти закончил, одна из них встала и направилась к нему.

- Могу я узнать, о чём ты так задумался, ковбой? - с дружелюбной улыбкой поинтересовалась она.

Взглянув на неё снизу вверх, Джони вытер губы бумажной салфеткой.

Похоже, одного с ним роста, каштановые волосы до плеч, на голове соломенная шляпка в западном стиле, украшенная белым пером с синим кончиком, в мочках небольших ушей поблёскивают простые серьги-гвоздики. Плавные линии бёдер обтягивали синие джинсы - настолько плотно, так что она вряд ли нуждалась в кожаном поясе с овальной серебряной пряжкой, изображающей всадника на взбрыкнувшей лошади. Выше находилась расстегнутая на груди черно-белая фланелевая рубашка, из-под которой выглядывала простая голубая футболка. Наряд дополняли ковбойские сапоги - почти такие же, что сейчас были на нём.

Женщина спокойно стояла, сцепив обе руки за спиной и улыбаясь ему своими завораживающими серыми глазами.

- Доброе утро, - наконец вежливо кивнул он в ответ. Её лицо показалось ему смутно знакомым, но Джон не мог вспомнить, где видел его прежде. - Разве я вас знаю?

Она покачала головой, и протянула ему руку:

- Нас никогда не представляли друг другу, - ответила она. - Меня зовут Шерил Далтон.

- Джон Сансет, - кивнул он, вставая. Кожа на её ладони была мягкой, но сама рука сильная, явно привычная к тяжелой работе и рукопожатие оказалось весьма крепким. - Присаживайтесь.

Шерил бросила короткий взгляд на освободившийся столик, и они сели - она напротив него.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросил он.

- Нет, - призналась она, - но я и мои подруги хотели сообщить, что вы произвели на всех нас большое впечатление.

Джон вопросительно поднял бровь.

- Правда? - хмыкнул он. - Даже не подозревал, что то, как я ем, выглядит настолько впечатляюще…

Она рассмеялась над его шуткой, и, положив локти на стол, слегка наклонилась к нему:

- Я говорю о том, как ты вчера заступился за свою подругу, - ответила она, легко переходя на "ты".

- Как я понимаю, это был только первый раунд, - заметил Джон, прислушиваясь к раскатам грома. - Тот парень скорее всего попытается отомстить мне за вторжение в его личные дела.

- Но тебя это, похоже, не очень беспокоит…

- А что, должно?

- Беспокоить? - она на мгновение задумалась. - Скорее всего нет, но всё же стоит быть настороже. - Она кивнула в сторону столика с её подругами. - Трэвис буквально преследовал всех нас - как людей, так и пушистых - с самого начала своего появления здесь. До сих пор никто так и не поддался на его сладкие речи, но это не мешает ему продолжать пытаться. Он слишком настойчив в достижении желаемого.

Рыжеволосый мужчина ничего на это не ответил, и она наклонилась вперед, внимательно изучая его лицо. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как она последний раз общалась с парнем, которого, похоже, не заботила её внешность.

- А где та вчерашняя девушка? - спустя мгновение спросила женщина. - Она ведь твоя подруга, верно?

Джон мысленно вздохнул.

- Она просто одна из моих соседок по дому, и скорее всего осталась в крыле, прячась от непогоды.

- А в каком ты живёшь? - внезапно заинтересовалась Шерил.

- В кошачьем домике, - ответил он, и заметив в её глазах веселый блеск, уточнил: - Крыле Фелис.

Она рассмеялась над его вариантом названия этого места.

- Я единственная незамужняя девушка в крыле Канис, где обитает и тот идиот Трэвис. А трое моих новых подруг - сестры из крыла Вульпус. С ними живет только один пугливый парень, и даже их дежурный врач и медсестра - обе женщины. Если тебе нужен приятель, думаю, он был бы рад познакомиться с другим парнем для общения. Его зовут Кевин.

- А как так получилось, что три сестры одновременно оказались в одной программе? - невольно заинтересовался Джон.

- В прошлом году их родители погибли в ужасной аварии, и они решили, что на Земле их больше ничего не держит.

- Они тройняшки? - уточнил он.

- Нет, все разного возраста.

- Понятно… - взяв стакан с водой, Джон допил его до дна.

- Может ты будешь не против присоединиться к нам за нашим столом? - через мгновение спросила Шерил. - Мы только рады пообщаться с таким мужественным рыцарем! - улыбнулась она.

- Спасибо, но нет. Гроза, похоже, уже стихает, и сейчас мне самое время вернуться в своё крыло.

Ему совершенно не хотелось объяснять ей, что не собирается садиться за один стол с пушистыми - неважно, женщины они или нет.

Шерил выглядела разочарованной.

- К чему такая спешка? - спросила она, поправляя шляпу.

- Сегодня нам должны сделать уколы, - сообщил ей Джон очень простую причину. - Сразу после обеда.

Шерил понимающе кивнула:

- Нам тоже сегодня, только вечером.

Она явно не торопилась заканчивать разговор и в тот момент, когда он собрался встать, снова поинтересовалась:

- Скажи, какой вид ты выбрал? - Он бросил на неё очень мрачный взгляд, причины которого она не поняла. - Ну, я знаю, что это кот, но какой породы?

- Горный лев… - нахмурившись, неохотно ответил он.

- А я буду бордер-колли, - охотно сообщила она. - Я выросла на ранчо, и они всегда были в моей семье, поэтому показалось естественным выбрать именно этот вид, когда мне показали фотографии пушистых, которыми я могу стать!

Джон уже начал терять терпение от упоминания пушистых в их разговоре, но эта женщина явно настроилась пооткровенничать.

- А как там Тиндалл? - спросил он. - Кем собирается стать? Наверно, шакалом?

Шерил звонко рассмеялась.

- Нет, хотя ему бы очень подошло! - признала она. - Он сказал, что будет немецкой овчаркой.

- А что остальные в твоем крыле?

- Карл и Элли Амаранты? Они пожилая пара и хотят стать супружеской парой волков.

- Волками? - удивился Джон. - Неужели они настолько злобные?

- Что ты, глупый! Просто у волков очень сильная семейная связь - то, что Амаранты весьма ценят. Вряд ли им тоже особо нравится поведение Трэвиса, но вчера мы уже подписали все бумаги, так что теперь застряли в одном крыле с ним.

- Ваша комната отдыха устроена так же, как и наша?

Шерил хмуро кивнула.

- Да, и Трэвис уже пытался этим воспользоваться. Я была первой, к кому он начал приставать, и скорее всего не последней, кто отвесил ему пощечину.

Джон поднялся из-за стола.

- Всё это конечно очень интересно, но мне действительно пора, - твёрдо сказал он. - Приятно было познакомиться, Шерил. Прошу меня извинить.

Женщина-ковбой поднялась на ноги, и быстро обогнув стол, взглянула ему прямо в глаза:

- Можно мне пойти с тобой? - спросила она, легонько коснувшись его руки кончиками пальцев. - Я бы хотела посмотреть на твою комнату.

Джон оказался прав в своей начальной оценке. Шерил была одного роста с ним и могла смотреть ему прямо в глаза. Приятный цветочный аромат её духов пощекотал его ноздри… и всё же Джон не понимал её интереса. Конечно, он не урод, однако и не красавец, к тому же не подавал к этому никаких поводов. Впрочем, тревожный колокольчик уже вовсю звенел, и мужчина ощущал всё усиливающийся внутренний протест.

- Возможно, в другой раз, - сказал он так вежливо, как только мог. - Инъекции после обеда, помнишь?

Шерил выглядела разочарованной, но все равно улыбнулась ему.

- Конечно, я понимаю… и если тебе понадобится компания кого-то вне вашего крыла, пожалуйста, не стесняйся обращаться ко мне. - Она оглянулась через плечо и добавила: - Если уж на то пошло, любая из моих подруг была бы не против познакомиться с тобой!

Джон внимательно посмотрел на неё, затем бросил взгляд на другой столик.

- Могу я задать тебе один вопрос? - осторожно спросил он.

- Конечно, любой!

- Вот кажи честно, - сказал он, приложив ладонь к груди, - с чего такой внезапный интерес ко мне?

Шерил усмехнулась и положила свою ладонь на его:

- Мы все находились здесь, когда ты вступился за девушку, хотя она не была твоей подругой.

"Теперь понятно, почему мне показалось, что я её уже где-то видел", - подумал Джон.

- Трэвис уже просто достал всех нас, и было очень приятно увидеть, как кто-то поставил его на место.

Джон снял её руку со своей груди и на мгновение задержал в ладони.

- Понимаю… вы увидели во мне защитника?

- Да. Но я уверена, что мы могли бы узнать друг о друге кое-что и более интересное…

Её пальцы сжали его, она наклонилась ближе - и на мгновение Джон задержал взгляд на лице Шерил, борясь с искушением принять это предложение.

- Мои доспехи не такие уж и сияющие, - наконец сказал он. - И я не настолько доблестный рыцарь, каким ты меня считаешь. Откуда тебе знать - возможно я просто убийца, который здесь скрывается?

В ответ женщина лишь усмехнулась.

- Я знаю, что кошкам и собакам положено враждовать, но ты, о скромный рыцарь, можешь убить меня в любой момент, когда захочешь! - дерзко прошептала она.

А затем без всякого предупреждения обвила руками его шею и поцеловала прямо в губы, вызвав вспышку оживления среди своих подруг.

Этот поступок застал его врасплох, но когда поощряющие возгласы и улюлюканье за соседним столиком внезапно стихли, он отстранился и оглянулся, ожидая увидеть рядом Тиндалла - но это оказался не он.

Это была Кристен.

Темноволосая девушка-ботаник стояла у входа, сжимая в руках мокрый зонтик, и потрясённо смотрела на него и ковбойшу. Но уже через мгновение её лицо словно окаменело, и она направилась к ним…

Шерил опустила руки и невольно отступила назад, когда Кристен остановилась перед ними.

- Доктор Ренвик ждет нас, - ровным тоном произнесла девушка. - Марси послала меня за тобой.

Нервно сглотнув, Джон снова взглянул на стоящую рядом женщину.

- Пришло время для моего укола, - сказал он.

- Удачи, - тихо ответила ему Шерил. Она с Кристен обменялись короткими взглядами, а затем ковбойша молча отошла к своим подругам.

Стараясь выглядеть спокойным, Джон взглянул на свою соседку.

- Идём, - деланно небрежным тоном сказал он.

Молча развернувшись, Кристен направилась к двери, и рыжеволосый мужчина последовал за ней, напоследок оглянувшись на столик с женщинами - и некоторые из них помахали ему на прощание. Он машинально кивнул в ответ, но сразу же поднял голову заметив, что его спутница тоже оглянулась и смотрит на него с намеренно нейтральным выражением лица.

Взглянув ей прямо в глаза, Джон приподнял бровь и остановился только у двери, чтобы взять свой зонтик. Не дожидаясь его, Кристен всё так же молча вышла, и обходя лужи, направилась обратно к их крылу. Гроза действительно стихала, теперь шел лишь слабый дождь почти без ветра. Вдалеке прогремел ещё один раскат грома, но на этот раз он был гораздо тише прежних…

Они молча шли назад, и когда приблизились к двери своего крыла, Джон из вежливости потянулся взять у девушки зонтик - но Кристен не позволила ему это сделать. Не глядя на него, она распахнула дверь, и прежде чем он успел войти следом, из коридора донёсся громкий лязг её зонтика, с силой брошенного в контейнер. К тому моменту, когда Джон закрыл за собой дверь, Кристен уже успела сбросить туфли и стянуть с ног мокрые носки. Развернувшись в сторону салуна, девушка быстрым шагом направилась по коридору.

- Крис... подожди!

Услышав свое сокращенное имя, она остановилась, но не обернулась. Торопливо сбросив обувь, Джон поспешил за девушкой, и, обойдя вокруг, остановился лицом к лицу с ней.

- Крис, я прошу прощения за вчерашнее, - тихо сказал он. - После того, что случилось с моими последними отношениями, вчерашние комментарии насчёт супружеской пары застали меня врасплох.

- Они просто шутили, - холодно ответила она, - а ты после этого начал начал избегать меня.

- Не думаю, что они шутили. Когда ты решила выбрать тот же вид, которым обязан стать я, уверен, что и для них это выглядело именно так.

- Я объяснила свои причины! - огрызнулась она. - Я думала, что ты мне друг!

- Крис... я хочу быть твоим другом. Мы пройдем через это вместе, как и договаривались, но я не твой приятель. После Ребекки я не ищу себе пару.

Она посмотрела на него с едва заметной усмешкой.

- А как насчёт твоей новой подружки в столовой?

- Я не ищу себе пару! - повторил Джон. - У неё были те же проблемы с Трэвисом что и у тебя, и она просто благодарила меня за то, что я остановил его.

- Угу... я уже верю в это! - ответила Кристен голосом, буквально пропитанным сарказмом - и это было совершенно неправильно.

Джон нахмурился, а затем наклонился так, что оказался с девушкой практически нос к носу.

- Тебе стоит в это поверить. Следующий год или два нам придется жить в непосредственной близости друг от друга - но не жди от меня дружбы, если собираешься ревновать к другим женщинам! Мне это совершенно не нужно, потому что всё ближе становится тот момент, когда для меня станет окончательно всё равно, что думают другие. Ты ведь всё знаешь обо мне, и если я буду вынужден пройти через всю эту мерзость в одиночку, вообще без друзей… наверно это будет только лучше!

И, не дожидаясь ответа отвернулся, направившись прочь.

Пару мгновений Кристен смотрела ему вслед с открытым ртом, но он не успел сделать и десятка шагов, как девушка бросилась за ним.

- Джон... постой!

Рыжеволосый мужчина остановился. Обернувшись, он бросил на неё мрачный взгляд, заставивший её замереть в паре шагов. Наконец, нерешительно сглотнув, Кристен шагнула вперед и взяла его за руку:

- Мне очень жаль, - искренне сказала она. - Пожалуйста, прости меня!

Мгновение Джон смотрел на неё, затем выражение его лица смягчилось.

- Мы друзья? - спросил он.

Смахнув слезы, она кивнула:

- Друзья!

А затем нерешительно посмотрела ему в глаза:

- И пусть мы просто друзья, - сказала она уже более спокойным голосом, - ты можешь… просто обнять меня?

На лице Джона появилась улыбка, и он обнял её за плечи своими сильными руками - а Кристен в свою очередь обхватила его талию и прижалась щекой к груди.

- Спасибо… - прошептала она, наслаждаясь его близостью. - Мне это может очень понадобиться в ближайшие месяцы, поэтому, пожалуйста, не обижайся, если я снова попрошу об этом…

Мысленно вздохнув, Джон чуть крепче сжал руки.

- Когда-то давно у меня была подруга, которая часто просила меня об этом, - признался он. - Мы были просто хорошими друзьями, но она всегда говорила, что объятия всё равно очень важны.

- Объятия очень важны, - согласилась Кристен, с неохотой отпуская Джона когда тот отстранился, и пытаясь взять себя в руки.

- О, вот вы где! - раздался голос Дженни. - Ваша очередь уже почти подошла, так что кто желает быть первым - вперёд!

Они оба посмотрели через зал и увидели Дженни; почесывая затылок, блондинка шла в их сторону. Одежду, которая была на ней утром, сменили сиреневые шорты и обычная для пушистых туника.

- Ну, как я выгляжу? - спросила она, разворачиваясь так, чтобы они могли оценить её наряд со всех сторон. Наклонившись и приподняв заднюю часть туники, девушка продемонстрировала прорезь в шортах, предназначенную для хвоста, но в настоящий момент открывающую чуть больше её попки, чем Кристен была готова увидеть.

Усмехнувшись, Джонни в притворном смущении прикрыл ладонью глаза:

- Эй, спрячь это поскорее!

Широко улыбаясь, Дженни покачала бедрами:

- Неужели тебе не нравится смотреть на мой хвост? - игриво спросила она.

- Своим хвостом сможешь похвастаться лишь когда он у тебя появится! - фыркнула Кристен.

- Так что всё, что мы увидели, - это верхнюю часть твоих "булочек"! - заметил Джон.

Быстро развернувшись, блондинка со значением подняла указательный палец:

- Зато таких великолепных булочек вы здесь больше ни у кого не увидите, цените! - с притворной серьезностью заявила она.

Джон и Кристен обменялись веселыми взглядами.

- С этим я спорить не стану, - с усмешкой согласился он.

Дженни рассмеялась, довольная, что её почти постоянно невесёлые соседи оценили эту шутку. Снова почесав затылок, она следом за ними направилась в главный зал.

- Расскажи, как всё было? - спросила Кристен. - Иголка для уколов была очень большая?

Блондинка покачала головой:

- Я её не видела, - призналась она. - И, по правде говоря, укол даже не почувствовала!

- Пойду переоденусь в сухую одежду, - сказал Джон. - Когда шел в столовую, дождь так лил, что штанины до сих пор сырые…

- Можешь не беспокоиться! - тут же заявила Дженни. - Сразу после укола тебя всё равно заставят переодеться в такую же одежду как моя. Так что можешь идти прямо в этой, чтобы потом было меньше стирки.

Джон задумчиво покрутил головой:

- Лучше всё же надену тренировочные штаны, - сказал он, и направился к своей комнате.

- А у меня носки промокли и ноги замерзли! - пожаловалась Кристен. - Мне нужны хотя бы тапочки...

Дженни последовала за ней в её комнату, на ходу продолжая изучать свой новый наряд.

- Интересно, зачем вообще заставлять его надевать? - спросила её Кристен. - Они что, ожидают, что хвост у тебя вырастет сразу же после укола?

Блондинка потянулась назад и пощупала копчик.

- Они не сказали, - ответила она. - Но я ещё ничего не чувствую!

Рассмеявшись, Кристен пропустила подругу в свою комнату, где сразу же пошарила пальцами ноги под кроватью. Нащупав пару пушистых синих тапочек, она сунула в них ступни и вздохнула, наслаждаясь теплом.

- Ну как, теперь тебе лучше? - тихо спросила Дженни. - Вчера вы выглядели словно поссорившиеся любовники!

Ботаник одарила её огорчённым взглядом.

- Дженни... мы с Джоном вовсе не любовники, - сказала она, покачав головой. - Нас даже трудно назвать друзьями!

- Но... - блондинка выглядела явно смущенной. - Данте сказал, что прошлой ночью вы спали вместе, и именно поэтому ты выбрала тот же кошачий вид, что и Джон!

- У Данте слишком длинный язык… - недовольно буркнула Кристен. - Но всё же отчасти он прав.

- Да? И в чём именно?

Они присели на кровать, и ботаник рассказала ей о том, что случилось той ночью. К тому моменту, когда Джон вышел из своей комнаты одетый в серый спортивный костюм, его соседки перебрались на один из изогнутых диванов в подиуме и хохотали вместе над какой-то шуткой.

- В общем, сколько времени это примерно занимает? - спросил он блондинку, садясь за стол.

- Где-то минут двадцать, - ответила она, снова почесав затылок. - Сначала всего тебя измеряют, затем заставляют лечь лицом вниз на специальный стенд для укола. В общем, совсем не долго.

- Выглядит как-то не слишком впечатляюще, - заметила Кристен.

- А ты что, ожидала увидеть лабораторию с катушками Теслы и гигантскими электрическими разрядами над ними? - улыбнулся Джон, и прежде чем Кристен успела ответить, здание сотряс очередной раскат грома.

- В такой день, - с усмешкой сказала она, - это было бы вполне уместно!

- Урррррр... - донёсся голос Данте с другого конца помещения.

Подняв головы, они увидели, как он на негнущихся ногах приближался к подиуму, широко раскинув в стороны руки и устремив пустой взгляд на далекую стену.

- Урррррр...!! - снова зарычал он.

- О, чудовище доктора Ренвикенштейна наконец заявилось! - со смехом воскликнула Дженни.

Данте ещё сильнее закатил глаза, затем взглянул на неё сверху вниз и тоже рассмеялся. Как и Дженни, темноволосый мужчина был одет в одежду пушистых, только темно-синего цвета. Увидев Джона и Кристен, он спустился в подиум.

- Доктор уже ждет вас, - сказал он.

- Кого именно? - охваченная внезапными сомнениями поинтересовалась Кристен. - Меня или Джона?

Она всегда боялась уколов и до этого момента старалась не думать о том, что будет дальше.

Пожав плечами, Данте почесал затылок:

- Он просто сказал позвать следующих!

Взглянув на Кристен, Джон поднялся на ноги.

- Думаю, когда мы туда доберемся они скажут, кто из нас нужен им в первую очередь.

- Бойтесь черной стеныыы! - таинственным тоном протянул Данте. Дженни хихикнула.

- В каком смысле?! - всполошилась Кристен.

- Да так, просто... - ухмыльнулся в ответ Данте.

Ожидая пояснений, Джон перевёл взгляд на блондинку, но та лишь невинно захлопала ресницами. Такое их поведение могло ещё больше напугать Кристен, и Джон потянул её за рукав.

- Ну что же, пошли, - сказал он.

Когда они приблизились к двойным дверям лаборатории, мужчина галантно открыл одну из створок, пропуская её вперед.

***

Доктор Ренвик и сестра Марси одновременно подняли головы.

- Добрый день, - сказал Ренвик, делая какую-то пометку стилусом в черном планшете.

- Привет, док, - ответил Джон. - Кто из нас вам нужен первым?

Шагнув вперед, Ренвик указал на два находящихся в центре помещения стенда, похожих на высокие изогнутые кушетки. Яркий свет ламп отражался от металлических деталей многочисленных медицинских аппаратов, но, как ни странно, все они находились довольно далеко от них.

- На ваш выбор, но можете и вместе, - с улыбкой сказал он. - Марси сообщила, что вы выбрали одинаковый вид кошачьего, поэтому мы решили что если не будете против, провести процедуры сразу для вас обоих.

- Вместе? - повторила Кристен. Она умоляюще посмотрела на Джона, и тот правильно понял выражение её лица. Маленький ботаник боялась этого момента и хотела, чтобы он был рядом.

- Конечно, почему бы нет? - ответил он, получив в ответ благодарную улыбку.

- Ладно, вместе так вместе, - как-то странно усмехнулась Марси. - Следуйте за мной.

Приблизившись к стендам, Джон замедлил шаг, но медсестра направилась дальше - к двери с маленькой табличкой, на которой было написано: "Визуализация".

- А куда мы сейчас идём? - спросил он.

- Прежде чем начать процесс, - ответил шедший следом за ними Ренвик, - необходимо сделать точные измерения ваших тел, чтобы использовать эти данные в качестве базовых для контроля за трансформацией. Такие же измерения будут проводиться для сравнения в течение следующих девяти месяцев, а затем ещё раз в конце, когда процесс будет завершен.

- Ага, понятно…

Марси провела их внутрь, и доктор, закрыв дверь, указал на одну из стен помещения, покрытую странным черным веществом. На неё своим острым концом смотрел большой, конической формы аппарат, крепившийся к потолку с помощью поворотного кронштейна.

- Нам нужно, чтобы каждый из вас постоял у этой стены, как можно плотнее прижавшись к ней, а в это время лазерный сканер будет делать замеры - спереди, сзади и сбоку.

- Нет проблем, - сказал Джон, делая шаг вперед. Он решил, что Кристен будет легче, если он всё сделает первым.

Марси указала им на небольшую стойку:

- Раздевайтесь, а одежду положите сюда! - велела она.

- Раздеваться? - растерянно переспросила Кристен. Её глаза округлись. Джон тоже удивился.

- Полностью! - кивнула медсестра. - Лазерный сканер - очень точный прибор, и любые посторонние материалы внесут искажения в его показания. Если у вас есть часы, кольца или другие ювелирные изделия, их также нужно снять.

Снимая сережки, Кристен демонстративно отвернулась от Джона, покраснев от смущения. Из-за небольшой излишней полноты она всегда стеснялась своего тела, а теперь её заставляли раздеваться не только перед врачом, но и перед одним из своих соседей-мужчин!

- Я передумала… - через пару мгновений с трудом выдохнула она. - Давайте сделаем это по отдельности!

- Ты уже опоздала с этим решением, - покачала головой Марси. - Поверь - от того, что кто-то увидит тебя обнаженной ты точно не умрёшь!

Медсестра взглянула на Джона, который уже снял толстовку и стягивал спортивные штаны. Под ними ничего не было, и он, заметив её оценивающий взгляд, приподнял бровь. Ничего не сказав, Марси снова повернулась к Кристен, но ботаник уже стояла спиной ко всем в комнате, с явной неохотой снимая одежду.

Когда Джон полностью обнажился, он подошел к черной стене и оглянулся на Ренвика:

- Что теперь я должен делать, док?

- Плотно прижмитесь всем телом к стене, раскиньте руки в стороны растопырив пальцы - всё остальное сделает лазерный сканер. Это займет около пяти минут, затем нужно будет развернуться для сканирования с другой стороны.

- А очки разве не нужно надевать?

- Нет, это сканирование требует отсутствия любых посторонних предметов. Просто держите глаза закрытыми, и можете даже не сильно щуриться.

Широкоплечий мужчина сделал, как ему было велено, на вид равнодушный к своей наготе в присутствии двух женщин.

- Смотрите прямо на стену, - сказал Ренвик, занимаясь настройкой прибора, - и не поворачивайте голову в сторону. Джон выполнил указание, чувствуя себя мотыльком, распластанным на гигантском лобовом стекле. - Вот так, отлично. Закройте глаза и не шевелитесь, пока я не скажу что можно двигаться.

- Я понял, - сказал Джон в стену.

В следующее мгновение из сканера вырвался синий луч толщиной с карандаш, нарисовавший на стене слева от его тела яркую полосу от пола до потолка. Конический аппарат низко загудел, и эта полоса начала медленно смещаться вправо…

Стоя у стены рядом с дверью Кристен смотрела, как голубой свет неторопливо скользит по обнаженному телу Джона. Невольно оценивая телосложение мужчины, она ни на мгновение не забывала, что всего через несколько минут вместо него там будет стоять сама…

Прикусив нижнюю губу и не в силах оторвать глаз от этого зрелища, она не заметила лукавой улыбки на лице Марси.

Пять минут могут показаться очень долгими, если ты распластан на стене словно бабочка в коллекции насекомых, но Джон старался не думать о времени, сосредоточенно вспоминая классическое видео, которое смотрел ночью в своей комнате.

- Хорошо, можете опустить руки и немного расслабиться, - наконец произнес голос Ренвика. - Сейчас я перезагружу сканер, и мы займёмся вашей другой стороной.

Джон выполнил указание и принялся массировать ладони, которые слегка онемели от долгого пребывания в одном положении. На мгновение забыв о своем внешнем виде он повернулся - и успел заметить как Кристен, прижав к себе одежду, резко отвернулась. Внезапно почувствовав себя очень неловко, он взглянул на Марси, но та сосредоточенно смотрела в экран монитора, вводя в компьютер какие-то данные.

- Хорошо, Джон, ещё раз - только теперь лицом наружу, - распорядился доктор.

В первый раз у Джона не было проблем со сканированием, так как открытой для взглядов находящихся в помещении была задняя часть его тела. Но теперь, вынужденный стоять перед всеми реально в "костюме Адама", он почувствовал, что его лицо начала заливать краска. Когда на тебя смотрят две женщины, одна из которых тоже голая, а ты распластан перед ними на стене, необходимо было срочно начать думать о чём-то другом, дабы предотвратить нежелательную реакцию…

Встав практически на то же место, он закрыл глаза и попытался вспомнить месяцы отчаяния, охватившего его после того, как Ребекка ушла от него с тем пушистым-кугуаром. Внезапное напоминание о причине своего присутствия в стенах этого института без труда развеяло чувство смущения…

- Джон, пожалуйста, не сжимайте кулаки! - произнёс Ренвик. Подчиняясь указаниям доктора, он вынужден был расслабиться - и очередное сканирование началось. Украдкой бросившая взгляд на Джона Кристен снова отвернулась лицом к стене, стыдясь своего любопытства…

Марси смотрела на рыжеволосого мужчину, вспоминая, как впервые принимала участие в подобном сканировании; тогда перед ней на стене был распростерт другой мужчина с рыжими волосами. После того первого раза она так и не поняла, кто из них больше смутился - тот мужчина или она, медсестра. Но теперь, спустя несколько лет, она могла разглядывать своих пациентов без малейшего повышения кровяного давления - даже если ей весьма нравилось то, что видела.

- А теперь вытянете руки вдоль боков и повернитесь так, чтобы левое плечо было прижато к стене! - приказал доктор. - Шею выпрямите… хорошо. Это не займет много времени, после чего просканируем с другой стороны.

Не открывая глаз Джон выполнил указания, при этом остро ощущая тот профиль, который он должно быть представлял перед женщинами, и старательно не думал ни о чем, пока сканер делал запись его правой и левой сторон.

- Благодарю, Джон. Можете одеваться, - через несколько минут объявил Ренвик. - Кристен, вы будете следующей, как только я перезагружу сканер.

Усилием воли отбросив посторонние мысли, Марси принялась вводить данные сканирования.

Отойдя от черной стены, Джон огляделся в поисках своих спортивных штанов, но на стойке, куда он их положил, теперь лежал комплект одежды для пушистых цвета хаки. Взглянув на ярлыки мужчина совсем не удивился тому, что всё было его размера - только подумал: "Интересно, что они сделали с моими свитерами?" Даже не взглянув на свою соседку, которая наконец положила одежду на стойку и поспешно отвернулась от него, он быстро оделся.

Прорезь для хвоста в шортах вызывала довольно странные ощущения, и постоянно хотелось их поддёрнуть сзади - хорошо хоть туника надёжно её прикрывала. Вдобавок они оказались очень свободными, ничего реально не поддерживая, и скорее походили на трусы, чем на шорты…

Ткань одежды также была необычной. Система кондиционирования воздуха крыла Фелис включили всего пару минут назад, и Джон отчётливо ощущал ветерок, лёгкий проникающий сквозь его новую одежду. Он вспомнил как Марси рассказывала им про этот легкий материал, имеющий открытое переплетение, что позволяло носить его поверх меха - и при этом воздух свободно проходил через него. Несмотря на все заверения Джон сомневался, что в ближайшие зимние месяцы им будет достаточно тепло даже внутри отапливаемого здания и не отказался бы от похожих на турецкие халатов, которые уже видел здесь на пушистых.

Обнаружив рядом со стойкой пуфик на колесиках, он уселся на него и принялся наблюдать за происходящим. Кристен уже стояла лицом к черной стене, но её ноги прижимались друг к другу, а руки были лишь слегка разведены в стороны.

-Нет, вы должны стоять с распростертыми руками! - объяснял ей доктор Ренвик. - Раздвиньте ноги так, чтобы они не соприкасались, и вытяните руки вдоль стены!

- Доктор, с моей полнотой бедра у меня всегда соприкасаются! - проворчала она.

- Тем не менее вам придётся раздвинуть их немного шире.

- Это... это действительно необходимо? - спросила ботаник, вытягивая руки так, как было велено. Ей явно не хотелось раздвигать ноги.

- Да, Кристен, - терпеливо сказал доктор, - это абсолютно необходимо для того, чтобы в следующие месяцы быть уверенными, что ваша трансформация проходит без проблем.

- А какие могут быть проблемы?

- В основном нарушения хода трансформации. И потому в случае их возникновения мы хотим узнать о них как можно раньше и исправить всё прежде, чем что-то пойдёт не так.

- Вот теперь вы действительно пугаете меня, доктор… - с дрожью в голосе ответила Кристен.

- Накладки случались только в самом начале исследований, так что можете не волноваться, - заверил её Ренвик. - Но мы всё же не хотим рисковать. Раздвиньте ноги, пожалуйста.

Кристен зажмурилась, наконец сделав как ей было сказано и чувствуя себя просто ужасно от неприличности такой позы.

- Хорошо. Теперь закройте глаза и прижмитесь лбом к стене. Нет, не поворачивай голову в сторону. Да, вот так. Сохраняйте эту позу, пока я не разрешу вам двигаться.

- Джон, ты на меня смотришь?.. - жалобно пробормотала она.

- Нет, - солгал он, усмехнувшись.

Марси осуждающе покосилась на него, но Джон лишь улыбнулся в ответ. Он уже вытерпел свое унижение, будучи выставленным напоказ, и теперь, став невольным зрителем, не испытывал ни малейшей вины.

- Я тебе не верю! - сказала Кристен.

- Так, прекратите разговоры! - проворчал доктор. - Вы не должны двигаться, иначе нам придется делать всё заново!

С низким гудением снова заработал лазер, на стене вспыхнула синяя полоса - сканирование началось.

Глаза Кристен были закрыты, но она могла с уверенностью сказать, когда луч лазера оказался рядом с её головой. Веки изнутри осветило синим, и хотя она ничего не чувствовала, всё же с нетерпением ждала когда же это унижение прекратится. Однако прежде чем сканирование её задней стороны было закончено, ботаник с ужасом вспомнила, что предстоит сделать ещё и передней! Страдания от стыдливости в этот момент были просто мелочью по сравнению с тем, через что предстояло пройти вскоре…

Кристен тихонько застонала, но всё же смогла сдержаться и не шевельнуться.

Наконец первый заход сканирования закончился, и доктор позволил ей пока расслабиться. Марси приступила к обработке очередного блока данных, а Ренвик снова занялся перезагрузкой сканера.

Открыв глаза и повернув голову, Кристен сразу почувствовала на себе взгляд Джона.

- Не будь такой стеснительной, - сказал он, когда она снова прижалась лицом к стене.

Пусть он сейчас и разглядывает её зад, но она ещё не повернулась настолько, чтобы показать больше, чем необходимо!

- Доктор Ренвик?.. - понизив голос, позвала девушка.

- Хм?.. - рассеянно откликнулся тот, не отрываясь от панели управления сканером.

- Джон ведь уже прошел сканирование, и теперь он уже может выйти из комнаты, верно?

Врач поднял на неё взгляд и нахмурился:

- Простите, но нет. Мы не можем позволить никому из добровольцев находиться без нашего присутствия в основной части лаборатории, где на столе лежат выписки из ваших дел. К сожалению, таковы правила.

Кристен что-то недовольно проворчала, и Джон улыбнулся. И уже в следующий момент Ренвик произнёс:

- Окей, Кристен. Теперь повернитесь и прижмитесь к стене так, как это делали раньше, только лицом наружу.

- Я обязана это делать?

- Да, пожалуйста, повернитесь. Чем скорее вы это сделаете, тем быстрее всё закончится. Ещё всего несколько минут.

Когда пухленький ботаник обернулся, одна её ладонь прикрывала грудь, а другая промежность. Увидев, как взгляд Джона скользнул по её телу, она застонала от отчаяния.

- Раслабся, дорогая, - мягко сказала ей Марси. - Все три твои соседки уже сделали это.

- Джон, прошу, закрой глаза! - взмолилась Кристен.

Рыжеволосый мужчина коротко улыбнулся, затем демонстративно прикрыл глаза ладонями.

- Спасибо, - сказала она. - Вот так и держи их!

Затем, медленно и очень смущенно раздвинула руки и ноги так, как ей было велено, при этом не отрывая взгляда от лица Джона, чтобы быть уверенной, что тот не подглядывает.

- Ещё чуть шире, - сказал доктор.

- Послушайте, я и так полностью обнажена перед вами! - не сумела сдержать рождённого стыдом возмущения Кристен. - Насколько интимная поза вам ещё требуется?!

- Просто раздвиньте руки и ноги ещё немного, прошу вас! - нетерпеливо сказал Ренвик, и девушка, закатив глаза, всё же сделала так, как было сказано. - Вот теперь хорошо. Сохраняйте это положение.

- И лучше бы этим снимкам не оказаться в сети! - с почти звериным рычанием предупредила она. - Знаю я вас!

Джон хихикнул.

- Закрой глаза! - напомнила девушке Марси.

Кристен выполнила указание, но сначала убедилась, что ладони Джона по-прежнему прикрывают его лицо.

Хотя она не знала наверняка, но была уверена, что Джон всё же взглянул на неё после того как снова раздался гул сканера. Но сейчас она не могла открыть глаза, чтобы в этом убедиться, как не могла и что-то ему сказать. Предыдущая процедура показалась ей сущим насилием, но сейчас ощущение непристойности и беспомощности перед происходящим буквально сводило с ума!

Второе сканирование было самыми долгими пятью минутами в её жизни, но когда ей наконец разрешили открыть глаза и расслабиться, она сразу же взглянула на Джона. Увидев, что тот рассеянно листает какой-то журнал из лежавших на стойке, девушка испытала огромное облегчение от того, что он оставил ей хотя бы иллюзию сохранённого достоинства. Вздохнув, она торопливо направилась к стойке чтобы поскорее одеться.

- Нет-нет, Кристен! Нам ещё нужно просканировать вас с обеих боков, - напомнил ей доктор. - Не волнуйтесь, это займет совсем немного времени.

Снова застонав, девушка вернулась к черной стене, послушно последовала указаниям Ренвика, и через несколько минут он наконец позволил ей одеться.

Марси уже заменила её одежду, и Кристен взяла со стойки бледно-желтый наряд. Не сводя глаз с Джона, она быстро оделась и оглянулась на врачей. Медсестра была занята вводом данных в свой терминал, а Ренвик распылял по стене очищающий раствор и протирал её чистой салфеткой. Свои дела они закончили почти одновременно.

- Ну вот, всё было не так уж и страшно, правда? - заметила Марси.

- Это ты так считаешь... - злобно прорычала Кристен. - Тебе не нужно было выставлять на обозрение, изучение и точное измерение свои половые органы!

- Совершенно верно, - с улыбкой согласилась Марси. - А теперь, если вы пройдёте с нами в лабораторию, мы позаботимся о самом главном.

Отложив журнал, Джон встал рядом с маленьким ботаником с ухмылкой, по которой было совершенно понятно, что он точно подглядывал во время последнего сканирования! Мрачно нахмурившись, Кристен угрожающе направила на него палец, но Марси шикнула на неё и буквально вытолкала обоих в предыдущее помещение. Ренвик, как и прежде, шел последним.

- Я хочу, чтобы вы легли лицом вниз на эти процедурные стенды, - распорядился Ренвик. - Лица нужно поместить в отверстия, а руки расслабить и вытянуть вдоль тела.

- Для этого тоже придется раздеваться? - сердито поинтересовалась Кристен.

Марси даже рассмеялась в ответ.

- Нет - разве что ты сама этого захочешь!

- Не дождёшься… - проворчала ботаник, затем взглянула на Ренвика и добавила: - Даже если вы мне прикажете!

Доктор лишь терпеливо взглянул на неё и жестом указал на стенды.

Джон посмотрел вверх, где с потолка между ложами свисал какой-то аппарат. Поворачивая вокруг оси, его можно было установить над любым из двух пациентов, а торчащие из него держатели, стержни и прочие блестевшие в свете лабораторных ламп инструменты придавали ему довольно зловещий вид. Процедура сканирования, через которую им только что пришлось пройти была просто не слишком приятной - но сейчас мужчину охватил настоящий страх. В одном из кошмаров прошлой ночи Марсело заплатил доктору Ренвику за то, чтобы тот испортил инъекцию. Болезненный укол полностью обездвижил Джона, и зловеще хохочущие врачи могли делать с ним всё, что хотели…

Заметив в глазах рыжеволосого мужчины внезапно вспыхнувшую панику, доктор Ренвик посмотрел на него с сочувствием. Он видел многих сильных парней терявших сознание от страха, когда наступал момент сделать инъекцию, разделявшую жизнь на "до" и "после", поэтому просто протянул ему руку.

- Не волнуйтесь, Джон. Клянусь, я прослежу за тем, чтобы вы благополучно прошли через это. Хотя инъекция является самым важным событием в вашем пребывании здесь, процесс совершенно безопасный и безболезненный. Никто из вас не пострадает, я обещаю!

Ещё мгновение Джон колебался, затем сжал протянутую ладонь, краем глаза заметив, что Кристен смотрит на него с не меньшим страхом, чем испытывал он сам. Сейчас, в решающий момент, им обоим стало страшно. Возможно это будет тем наказанием, которого ему удалось избежать несколько дней назад? Джон почти не сомневался, что так и есть, но он уже достиг точки невозврата. Гордость не позволила взмолиться о пощаде, поэтому он просто кивнул и слабо улыбнулся доктору.

- Ладно! - в его голосе было больше уверенности, чем мужчина действительно чувствовал в этот момент. - Я готов!

Он взглянул на Кристен, и неожиданно даже для самого себя обнял её, на мгновение крепко прижав к груди.

- Давайте-давайте, ложитесь! - поторопила их Марси. - Это займет совсем немного времени, после чего вы можете отправляться к своим соседям. Джон, твой стенд справа. Кристен - слева.

Они одновременно заняли указанные ложа, уткнувшись лицами в окруженные валиками мягкого материала отверстия. Из-за того, что эти части стендов находились несколько ниже основной поверхности, задняя поверхность шеи оказалась слегка напряжена. Устроившись, они попытались расслабиться как им было сказано, и пока лежали, ожидая, что будет дальше, ботаник спросила:

- А куда делают инъекцию?

- Вероятно туда же, куда делают все уколы, которые не делают в руку… - пробормотал Джон.

Марси усмехнулась, пока Ренвик подготавливал к работе установленный над стендами аппарат,

- Нет, не угадали, - сказала она. - Эта инъекция делается в основание мозга.

Джон не был уверен что правильно расслышал её слова, а Кристен тут же испуганно воскликнула:

- Вы собираетесь всадить иглу мне в мозг?!

- Спокойнее, - ответил ей Ренвик, на мгновение отвлекшись от сенсорной панели. - Волноваться нет никакой необходимости. Игла очень тонкая и короткая, тканей мозга она даже не коснётся. Небольшое количество раствора с вашей модифицированной ДНК вводится только в цереброспинальную жидкость, и уже потом будет поглощена корой головного мозга.

Это объяснение не особо успокоило обоих пациентов, но доктор продолжил:

- Ваше положение точно определено, и компьютер контролирует каждое движение манипулятора. Лёгкий разряд тока обезболит небольшую область перед самым введением иглы, поэтому вы даже ничего не почувствуете. Просто расслабьтесь и лежите. Через несколько минут уже можно будет встать.

Почувствовав прикосновение его холодных пальцев к своему затылку, Джон крепко зажмурился.

"Вот оно…" - подумал он. - "Пришло время умирать..."

Когда доктор слегка нажал на основание черепа, осужденный убийца внезапно понял, что именно он сделал не так в своей жизни. Неважно, что Паркер разрушил её - он не должен был его убивать! Именно это стало его ошибкой. Ведь можно было отомстить иначе, оставив несчастного кота в живых - но тогда его единственным желанием было избавить Мироздание от этой мерзости. Но теперь было уже слишком поздно - теперь его наконец казнят за это преступление.

Слабым утешением мелькнула мысль, что по крайней мере его не сожрёт заживо сумасшедший монстр в подвале тюрьмы…

"Интересно, больно ли умирать?" - подумал он. Увидит ли он таинственный белый свет, или это будет сплошная тьма и забвение?..

- О'кей, Джон, с тобой мы закончили, - раздался рядом с его правым ухом тихий голос Марси - и рыжеволосый мужчина удивленно открыл глаза.

- Закончили? - недоверчиво переспросил он.

- Все уже сделано, - заверила она его, похлопав по плечу. - Полежи немного, пока доктор занимается Кристен, а потом вы оба можете быть свободны.

Мужчина сморгнул слезы, которые внезапно навернулись на глаза.

Закончили - но он всё ещё жив?!

Торопливо сунув руку под край ложа, Джон ладонью стер влагу со своих щёк.

ОН ВСЁ ЕЩЁ БЫЛ ЖИВ!!

Парой мгновений позже медсестра помогла ему сесть, и когда Джон поднял взгляд, её удивило выражение искреннего счастья в его глазах. Марси уже видела радость и облегчение на лицах других добровольцев, но не настолько сильные. Она улыбнулась ему в ответ - и у неё внезапно возникло ощущение, что если она сейчас же не отодвинется, он её поцелует…

Эта мысль заставила её смущённо заморгать, но прежде чем кто-то из них успел что-либо предпринять, доктор прикосновением пальца к панели отправил прибор к потолку и громко объявил:

- Можете подниматься, Кристен. Всё уже закончилось.

- Закончилось? Вы в этом уверены? - удивленно спросила ботаник. - Я ничего не почувствовала!

- Точно-точно! - заверил её доктор и мягко потянул её за локоть.

Приподнявшись на руках, Кристен посмотрела на Джона, лицо которого расплылось в такой широкой улыбке, что это выглядело почти комично.

"Что это с ним такое?" - подумала она, чувствуя, что сама тоже глупо улыбается.

Ренвик помог ей спуститься со стенда, и когда она повернулась посмотреть на него, на её лице было написано облегчение.

- В самом деле всё закончилось?

Доктор усмехнулся.

- Да, - кивнул он. - Модифицированная ДНК теперь находится в вашей кровеносной системе и процесс Макьюэна уже активизировался. В течение следующих девяти месяцев ваши тела претерпят необратимые изменения, трансформируясь в нечто большее чем человек и более подходящее для покорения новых миров, что принесет пользу планете Земля и будущим поколениям. Поздравляю вас! Только что вы начали путешествие, которое продлится до конца ваших жизней!

- Вау… - с благоговейным трепетом произнесла Кристен, только сейчас осознав масштаб совершенного ею. Конечно, она знала на что шла, но теперь, когда всё действительно началось, это стало для неё гораздо более реальным.

- И что будет дальше? - спросил Джон, голос которого дрогнул от сдерживаемых эмоций.

Марси направилась в сторону двойных дверей лаборатории, кивнув, чтобы они следовали за ней.

- Сейчас вы еще не сможете ощутить какие-либо изменения в себе, - ответила она. - Но в первые сорок восемь часов одним из проявлений обычно становится кожный зуд. Беспокоиться не о чем - это образуются новые фолликулы, из которых начнет прорастать ваш мех. Но сначала появится только небольшой пушок

- Не так уж и страшно! - заметила Кристен.

- А ещё у нас имеется солидный запас крема от зуда на тот случай, если вы решите, что вам он действительно необходим, - деловито сообщила Марси. - Но поскольку мех начинает прорастать сразу по всему телу, наносить его в нужные места может оказаться довольно непростым делом. - Она распахнула двери, и они увидели своих соседей, ожидающих их в яме подиума.

Небольшой участок кожи на затылке Джона начал зудеть, и он рассеянно почесал его - даже не подумав о том, что это зудело место введения инъекционной иглы. Ведь кроме этой мелкой неприятности у него ничего не болело, он всё ещё был жив и полностью владел собой.

Возможно он все-таки сможет это пережить!

Продолжение следует

Сноски

*Скопа – хищная птица из отряда соколообразных, по чьему имени назван конвертоплан Bell V-22 Osprey, с поворотными мотогондолами.

*Sunset – в переводе закат солнца.

*Отсылка к сериалу Мотель Бейтс, ( https://ru.wikipedia.org/wiki/Мотель_Бейтс ) который является приквелом к фильму Хичкока – Психо.