– Только представь, как много это значит для меня! – уговаривал Джеймс, молодой высокий парень с растрепанными светлыми волосами.

– Допустим, я помогу тебе, что само по себе, нарушение закона, а что если всё повторится? Шутки со временем ни к чему хорошему не приводят, – упирался Чарли. – Что случилось того не миновать.

– Но он мой тесть! Отец моей любимой Роузи. Заверяю, ты никогда не видел такую темпераментную волчицу!

Чарли задумался, что-то ворча себе под нос и неловко побивая пышным хвостом.

– Она обижается на то, что ты убил её отца? – спросил хаски с лукавой улыбкой.

– Я его не убивал! Он дал мне тысячу поводов, но… честное слово, на него упала люстра! Робот-дворецкий забыл её отрегулировать, – пылко говорил Джеймс, соединив пальцы в немой мольбе.

Чарли вздохнул.

– И ты, раз он дал тебе тысячу поводов убить себя, готов рисковать собственной шкурой, чтобы его спасти. Нет, более того, чтобы иметь очень маленький шанс его спасти.

– Это не для меня, – признался Джеймс. – Для Роузи, она очень расстроена, не хочет меня видеть.

Чарли вздохнул снова, с увеличенной трагичностью.

–О’кей. Я знаю тебя достаточно, чтобы понимать глупость твоего разубеждения… – Чарли рассмеялся. – Завел бы себе человеческую женщину, и не знал проблем. Черт, ты развиваешь во мне красноречие. Идем.

Человек и овчарка прошли в мастерскую, с тускло горевшими лампами под потолком. Повсюду, подобное часто показывают в фильмах, мастерская была заполнена металлическим хламом: резисторами, проводами и прочим неотъемлемым инвентарем помешанного изобретателя.

– Проходи, садись, – скомандовал Чарли.

Джеймс забрался на высокое кресло, очень удобное, не считая торчащих по сторонам механических клешней, и целого клубка проводов над головой.

– Четыре дня назад, говоришь? – сказал Чарли. – Тогда проблем не будет. Не дай люстре убить тестя и живи себе.

Чарли поднимал и опускал рычажки, назначение которых Джеймс не понял бы, даже если бы захотел. Овчарка нажал какие-то кнопки на панели, и две клешни сцепились на запястьях Джеймса.

– Это чтобы не выпал по пути, – объяснил Чарли. – Да, еще забыл предупредить. Когда ты переместишься и сохранишь жизнь тестю, некоторое время будет, ну, что-то вроде волнения перемен, в это время особенно проследи чтобы другая люстра, или, возможно, сам робот не убили его, о’кей? Это будет длиться часа три-четыре.

– Прослежу, – заверил Джеймс. – А что насчет опасности для меня?

– А, ну это не волнуйся. Я не могу похвастаться частым тестированием моей машины времени, но и не думаю, что будут проблемы.

Приготовления заняли еще минуту, и Джеймс не без страха заметил, как к нему движется механическая рука со шприцом.

– Удачи, Джеймс. – Сказал овчарка, высунув длинный язык от предвкушения.

Тусклая мастерская стала непроницаемо черной, и он почувствовал, как проваливается куда-то, а может и в саму материю времени.

***

Джеймс неуверенно открыл глаза. Он явно лежал, и явно на мягкой траве газона. Он неуклюже поднялся на ноги. Перед глазами качалась, как на скамейке-качалке, улица двухэтажных коттеджей, дорога летела до самых гор далеко впереди.

Джеймс сделал несколько шагов, качаясь, как лучший актер пьяного жанра. Чтобы не вколол ему Чарли, это возымело нежданный эффект. Джеймс, запутываясь в собственных штанинах, прошел с десяток шагов и упал в цветы, растущие на клумбе соседнего дома. Дверь дома отворилась, и оттуда вышел пожилой волк, с седой шерстью на загривке и груди, густыми нахмуренными бровями и недовольным оскалом на морде.

– Джеймс?! – прорычал он, подходя ближе. – Напился до чертиков, безответственный котяра. Если бы Роузи знала. Не стыдно тебе?!

Джеймс изо всех сил сфокусировал взгляд на своем тесте.

– Измрнити, я нре пьяррн, – попробовал оправдаться он.

– Не пьян он! – прогремел Морти. – В дом! Быстро, пока никто полицию не вызвал.

Джеймс уныло проковылял в дом. Прихожая была обставлена мило, как и подобает богатому старичку волчьей расы; диваны и пуфики мостились по краям от ковра, приличный телевизор стоял под окном, за которым открывался милый вид гор, натуральная мягкая нора.

Потихоньку к Джеймсу вернулись все соответствующие двадцати-четырех летнему парню чувства восприятия.

– Послушайте! – поспешил сказать он, когда Морти, сузив глаза за нахмуренными бровями, зашел внутрь. – Честное слово, я не пил. Когда шел к вам, что-то ударило меня по голове, – сказал он первую нелепицу, пришедшую на ум. – Наверное, горный аист… они любят воровать кирпичи для своих гнезд.

– Ладно, не буду расстраивать Роузи, но не думай, что убедил меня. В следующий раз, если он осмелится быть, ты отправишься на лечение.

Джеймс грустно опустил глаза. Морти сказал бы нечто подобное, даже если бы увидел его пьющим пиво в компании друзей. В комнату с тихим механическим шумом заглянул робот-дворецкий.

– Стол накрыт, сэр. Прикажите разливать чай? – осведомился он.

– Да, кажется, наш гость достаточно протрезвел, для того, чтобы сидеть за столом, – сказал Морти.

Они прошли в столовую, рядом с кухней. Стол не ломился от блюд, но для семейного обеда был накрыт прилично. Уселись; один с волнением и тревогой на лице, другой с суровой маской на морде.

– Как ваше самочувствие? – осведомился Джеймс.

– Хорошее, не считая беспокойства за дочь, – ответил Морти.

Дальнейший обед прошел в поглощении недосоленных блюд и чересчур острых колкостей тестя.

– Рецепт этого пирога подарила мне шеф-повар Дороти, – рассказывал Морти. – Что за леопардиха! Ах, как она мяла тесто своими пушистыми пальчиками. Да, Джеймс, таскаясь по ночным клубам, такую не встретишь.

К концу обеда Джеймс понял, что грустно не вздыхал столько раз, что мог бы сделать ими неоценимый вклад в какую-нибудь мелодраму.

Они вернулись в гостиную, и он с ужасом вспомнил, какую фразу сейчас услышит:

– Да, кстати, посмотри, что я недавно купил за умеренную цену у одного торговца чудными вещами, – с этими словами, Морти указал на изысканную китайскую люстру над ковром.

Джеймс слишком стремительно кинулся к нему, и зацепил по пути столик с вазой. Морти остановился на полпути. В метре от него с шумом упала китайская люстра.

– Черт возьми, что ты делаешь?! – прорычал он, глядя на оторопевшего Джеймса, возле разбитой вазы и перевернутого столика.

Развернувшаяся семейная трагедия была короткой, но исчерпывающей. Мнения обоих свелись к неуклюжести Джеймса, и падению люстры в результате «тряски потолка». Извинения Джеймса и сообщение робота о том, что люстра не пострадала, не считая поломанных свечей, возымели успокаивающий эффект. Однако он приметил нестабильность работы дворецкого, во время уборки сбившего метлой телефон с тумбочки. Он вспомнил предупреждение Чарли и решил быть востро, если что-то будет угрожать жизни тестя.

– Джеймс. Черт побери, я хотел, чтобы ты помог мне убраться в саду, но, после того, как ты побил половину вещей в моем доме, я боюсь поручать тебе это.

Джеймс вскипел, так что волосы на затылке дыбом встали, но всю эффектность момента пришлось скрыть за извиняющейся гримасой.

– Я не испорчу ваш сад, Морти, – заверил он.

Полчаса садоводства; умиротворенный оскал одного и угрюмая подавленность другого.

– Венерианский тюльпан, – сказал Морти, понюхав красивый цветок с переливистыми бирюзовыми лепестками. – Запах. Американская киса Нелли любила этот аромат. Особенно в сочетании с ароматом её тела.

В момент ароматной ностальгии над головой тестя скрипнул и сорвался с цепи увесистый горшок. Чуть было, не выкрикнув неизвестные другим ругательства, Джеймс толкнул Морти, а сам упал на спину, выставив перед собой руки. Удар пришелся на живот, земля засыпала его с хвоста до ушей.

– Да что с тобой такое?! – прокричал тесть в забитые землей уши Джеймса. – Идиот! Это были марсианские лилии!

Мгновение Джеймсу хотелось, чтобы упал еще один горшок, но подобные мысли он решительно отбросил, вообразив, чем это обернется для него.

***

Морти отправился в душ, смывать грязь и пыль. Джеймс уселся в кресло у телевизора, и устало провел ладонями по лицу. Период «волнения перемен» подходил к концу. Он осмотрел комнату; телевизор мог ударить током, полка с книгами могла упасть, у стула могла треснуть ножка. Да еще этот робот-дворецкий, настойчиво пытающийся зацепить шваброй или кухонным ножом. Так и фобию заработать можно, думал Джеймс.

Морти вышел из ванны, свежий шерстью и непоколебимо довольный.

– Не знаю, что о тебе теперь думать Джеймс, – изрек он, садясь в кресло и выключая телевизор. – Как бы ты ненароком моей дочери не повредил.

– Не поврежу. Я люблю её.

– Да, все вы молодежь говорите «я её люблю, жить без нее не смогу!», – отмахнулся тесть, встряхнул ушами. – Нет, вполне возможно, что она в тебе что-то нашла, но скажу откровенно, она всегда торопилась с выбором. Ах, это детское нетерпение!

– Полагаю, Роузи уже достаточно взрослая для обдуманных поступков, – сказал Джеймс.

– Да, но никто не защищен от ошибок. Я просто хочу, чтобы она нашла достойного волка… или человека, раз уж на то пошло.

– Я уверен, она его нашла, – заметил Джеймс.

– Нет, Джеймс, достойный волк – сильный волк. Вот, скажи, ты знаешь, что это за награда, – спросил тесть, сняв с полки позолоченную статуэтку. – Моя победа. Первое место в чемпионате штата за бег на большую дистанцию. Гордость любого самца, – презрительно улыбаясь, он вручил статуэтку Джеймсу.

– Отличное достижение, – перекрикивая скрип зубов, сказал он.

– Да, для крепкого здоровья и духа. Меньше пей, займись спортом. Роузи должен кто-то защищать, – тесть поставил награду обратно.

– Уже вечер, мне пора домой, – скрывая облегчение, сказал Джеймс. Время опасности миновало.

– Хорошо. Сейчас, нужно передать кое-что Роузи, – Морти порылся немного по шкафам и собрал целый пакет гаечных ключей, отверток, и других инструментов.

– Зачем мне этот склад? – не сдержался Джеймс, но тут же вспомнил, что действительно обещал Роузи взять у тестя набор инструментов.

– Это на случай, если в доме найдется самец, умеющий хоть немного с ними обращаться. Для этого тоже мозги нужны.

Джеймс изо всех сил изобразил улыбку. Он взял пакет и направился к двери.

– Не могу сказать, что доволен тобой, – сказал Морти. Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж.

– Взаимно, – тихо огрызнулся парень.

– Да, – вдруг вспомнил тесть. – Положи маленькую лопату у садового забора, тебе идти ближе.

Терпение лопнуло. Джеймс достал лопатку из пакета.

– Сам и положи! – выпалил он, метнув ее из-за спины.

Сзади раздался тяжелый грохот.

Медленно, как герой боевика, проникнувшись трагичностью момента, Джеймс обернулся. Тело Морти лежало у лестницы; мгновение назад лопатка ударила рукоятью ему в лоб.