Конструкция корабля оказалась… Неожиданной. Корпус его состоял как бы из двух цилиндров. Носовой цилиндр, менее длинный, зато более широкий, служил для размещения кабины управления, и его передняя часть представляла собой выгнутый новостеклянный купол. Тонкой переходной трубкой первый цилиндр соединялся со вторым - этот был едва ли не в два раза длиннее, хотя и уже, кормовая его часть оканчивалась просто громадной дюзой, а от бортов цилиндра под равными углами отходили три гигантских «крыла». Каждое такое крыло, длинное, прямоугольной формы, заканчивалось сверкающей полусферой, где – я об этом уже знал – находился груз. Кроме того, каждое крыло также несло один большой двигатель. При виде этого корабля, мне почему-то мне на ум пришло сравнение с китом. Как кит может жить лишь в воде, так и этот корабль навечно прикован к космосу, потому что стоит ему оказаться на планете, как он немедленно развалится под воздействием собственной конструкции.
«Конго» развернулся и, то включая, то выключая дюзы, направился ко второму цилиндру. Инопланетный корабль медленно вращался, поэтому я не сразу заметил лапы-зажимы для шаттлов, находившиеся на его корпусе. Пролетев вдоль ряда иллюминаторов, «Конго» завис напротив зажимов и те немедленно сомкнули свои «пальцы» на выемках в его носу и крыльях. Затем зажимы подтянули шаттл к борту, и от переходного люка цилиндра к люку шаттла выдвинулся специальный мостик-гармошка.
- Всё, дело сделано! – сообщил мне мой пилот, странный рыжеволосый парень, весь полёт бросавший на меня заинтересованные взгляды. Кстати, его голос явно соответствовал его половой ориентации. – Быстрее летают только гонщики «Формулы».
- Спасибо, - смущенно пробормотал я, подхватил свой старомодный саквояж - идиотская покупка студенческих лет - и быстро подошёл к люку. Убедившись, что на мониторе возле входа горит зелёная лампочка, я набрал трёхзначный код, и створки люка с шипением раздвинулись. Сделав широкий шаг, я сошёл на ровный пол «гармошки» и пошёл по направлению к чужому кораблю. Признаюсь, из всех тех разнообразных опасностей, что несёт космос, я больше всего боялся разгерметизации такого "мостика" – то ли сказывалась моя клаустрофобия, то ли рассказы бывалых космонавтов, но я всё равно попытался пройти "мостик" как можно быстрее. Остановившись перед вторым люком, я уже хотел постучаться, но тут раздалось знакомое шипение, после чего створка люка уехала вверх. Я быстро прошёл внутрь и остановился перед тем, кто меня впустил. А точнее – впустила.
- Здравствуйте, - негромко сказал я на космоарго, повернувшись к инопланетянину. – Ветеринар Николай Гончаров, на борт прибыл.
- Вообще-то вам бы больше подошло слово «доктор», господин Николай. Впрочем, как вам будет угодно. Меня зовут Рейнбоу Дэш, я первый пилот этой посудины.
Я кивнул. Впрочем, слово «ветеринар» всё равно подходило больше – ведь моими будущими пациентами будут такие, как она. А «она» - это невысокое, ростом мне до пояса, создание, несколько напоминающее лошадь. Они и сами себя так называют – equestrian ponies, прибавляя к названию вида ещё и название рода – alicornus, zebrus, terrarus, unicornus, pegasus, и так далее. Рейнбоу явно относилась к «pegasus» - кобыла прижимала к бокам два недлинных, но крепких крыла. Как и у большинства представительниц её вида, голова у кобылки была круглой, по-настоящему круглой, с вытянутой заострённой мордашкой. Шёрстка тоже была очень нестандартной – короткая и жёсткая шерсть имела голубоватый цвет. Но это ещё нормально для их вида, а вот грива и хвост имели удивительный окрас даже для Эквилайна – в неё были красные, оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые и фиолетовые полосы. Разница лишь в том, что грива начиналась с красной полосы и заканчивалась фиолетовой, а хвост – с фиолетовой и до красной полосы.
- Я думаю, что сначала вам нужно познакомиться с экипажем, - продолжила кобыла, не замечая моего пристального взгляда. – Так что – за мной!
Не дожидаясь моего ответа, пони развернулась и зачем-то взмахнула хвостом. Я поперхнулся.
- Что? – спросила пегас, обернувшись ко мне.
- Прошу прощения… Вы просто…
«Голая!» - пронеслось в моей голове. Когда эта пони взмахнула хвостом, мне открылся вид на то, что он призван скрывать. Конечно, с точки зрения ветеринарии ничего особенного я не увидел – анальное отверстие, вагинальное, ну ещё соски… Только вот одно дело – смотреть на неразумное существо, и совсем другое – видеть всё это у существа, имеющего разум.
- У вас достаточно большие коридоры, - «выкрутился» я. – Высокие потолки, широкие стены…
Кстати, я не врал. До потолка оставался ещё минимум метр – это при моём-то росте!
- Это необходимость, - пояснила пони. - У нас, пегасов, очень сильно развита боязнь замкнутого пространства. Первые корабли строились под размеры пони и однажды транспортник «Сильвер Спайс» не вернулся на родную планету, а экипаж патрульного фрегата «Инвинсибл» пришлось поголовно сдавать в психлечебницу. Хорошо ещё, что их удалось вылечить… После этого случая наши специалисты осмотрели корабли и пришли к выводу, что замкнутость помещений и невозможность хотя бы краткого полёта вызывают у летающих, у пегасов и фестралов, потерю… Э-э-э, потерю координации движений, рвоту, нарушение стула и, наконец, помутнение рассудка. С тех пор все коридоры и все помещения на наших кораблях имеют высоту от трёх метров, и ширину от четырёх метров.
- Очень хорошо, что вы мне это сказали, Рейнбоу. Я изучал вашу анатомию, а вот психологии не касался…
- Не волнуйтесь, у нас тоже есть медик. Я вас познакомлю с ней прямо сейчас.
Мы прошли по ещё одному коридору и оказались, похоже, в центральной части цилиндра – во всяком случае, теперь мы шли по очень широкому помещению, в стенах которого находились двери. Рейнбоу быстро рассказывала о каждой:
- Здесь у нас отдельный туалет. Тут – душевые. Ванная комната. Вот это – совмещённый санузел, думаю, он будет для вас. Нет-нет, вы не подумайте ничего, просто от нас везде остаётся шерсть, а вы, люди, уж больно брезгливы… Ничего страшного? Хорошо. Вот это – дверь в тренажёрный зал, напротив него – пустое помещение, игровое, там мы с Флатти обычно летаем. Помните, я вам говорила о пси-хо-ло-гии пегасов? Ага. Вот отсюда начинаются каюты, они идут по порядку. Вот тут – каюта Пинки Пай, второго пилота, земной пони. Напротив каюта Эпплджек, нашего механика, но она сейчас в кабине, смотрела за вашим прилётом. Каюта Флаттершай. А вот эта – ваша, только мы пока в неё не пойдём. Каюта Рарити, единорога, она отвечает за сохранность груза, за запасы продовольствия, ну и так далее… А вот это – каюта нашего капитана Твайлайт, единорога, кстати, ученицы самой принцессы Селестии!
- Селестия, - перебил я пони. – Это такой белый пегасоединорог, да?
- Пегасоединорог – это аликорн. Очень редкий вид! Они умеют летать между звёзд и управлять ими, а ещё наделены огромными магическими силами! Даже единороги слабее их.
«Магия». Я вспомнил, как несколько дней назад изучал своих будущих пациентов по научно-документальным фильмам. Никогда не забуду, как простой «земнопони» копытом поднимал чашку с чаем, а единорог при помощи «магии» переносил вещи, вообще не касаясь их. Впрочем, ничего необычного или «магического» в этом не было. Весь фокус состоял в том, что раса пони пошла по пути развития не анатомических, а психических качеств. Вот возьмём человека. У него в процессе эволюции происходила перестройка всего организма – изменение тех же рук, стоп, таза… У пони же эволюция коснулась внешнего вида несильно, но повлияла на психику, на мозг, позволив им силой мысли влиять на материю. Тот же «копытокинез» - обычное изменение молекул, природный магнетизм. Поверхность копыта перестраивается таким образом, что предмет буквально «прилипает» к нему. У зебр, в частности, копытокинез очень сильно развит и позволяет им выполнять такие манипуляции с предметами, которые недоступны даже для пальцев людей. С другой стороны, единороги и аликорны имеют специальный конденсатор для своей внутренней энергии – рог, который позволяет фокусировать мысли на каком-нибудь предмете (или предметах) и влиять на их структуру или структуру окружающего их воздуха.
- Селестия – богиня, - заметила тем временем пегас. – Только благодаря ей мы сумели перевести наши планеты в статус планет-курортов.
И это я тоже знал. Пони – очень миролюбивый народ, уже несколько тысяч лет они не знают войн, а все их технологии направлены лишь на мирное развитие. Такие расы очень быстро порабощаются более высокоразвитыми планетами или захватываются космическими пиратами – но любовь пони к родной природе позволила им избежать такой судьбы. Около ста лет назад, ещё во времена Первого Контакта, правительница Эквилайна принцесса Селестия предложила дать её планете статус «курорта». Многим системам это предложение пришлось по душе, ведь развитие всегда требует жертв. На той же Земле вы уже не найдёте ни одного столетнего леса, ни одного чистого озера, лишь бетонные коробки городов и мусорные свалки. Побродить по чистейшим лесам, поплавать в приятно-прохладной воде, насобирать ягод и грибов – вот чем можно заняться на Эквилайне, поэтому планету и взяли под защиту несколько могущественных звёздных систем. Может быть, и мне удастся побывать в этом прекрасном месте, когда наш полёт закончится…
Пока я мечтал о планете пони, мы дошли до переходной трубки. Приложив копыто к прямоугольной панели, пони открыла очередной люк и мы вошли внутрь небольшого и узкого коридора, по стенкам которого протянулся ряд иллюминаторов. Рейнбоу заметно прибавила скорости, поспешив пройти замкнутое пространство и не дав мне полюбоваться видом окружающих нас звёзд. Открыв вторую дверь, пегаска прошла в кабину управления, и мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.
Первый цилиндр представлял собой одно большое помещение. Возле купола кабины находились два подкововидных столика – места пилотов. У самого выхода я увидел интерактивную звёздную карту и столик для прокладки курса, запасную панель управления, несколько кресел с вогнуто-выгнутой спинкой и ещё карту-схему корабля, висевшую на стене. В центре же кабины возвышалась небольшая стойка, на самом верху которой сидела фиолетовая единорог… Единорожка с сиреневой гривой, имевшей неширокую красно-фиолетовую полосу, и сиреневым хвостом, полоса на котором была гораздо шире и тянулась от крупа до кончика волос. В отличие от Рейнбоу, эта кобыла оказалась одетой в своеобразный серый комбинезон: брюки-шорты с прорезью для хвоста и что-то вроде рубашки, при этом «штанины» и «рукава» опускались только до подколенного сустава и предплечья соответственно. Такая же форма была на остальных четырёх кобылах - розовой земной пони с розовой гривой и розовым хвостом, оранжевой земнопони с жёлтой гривой и жёлтым хвостом, белой единорожки с лиловой гривой и лиловым хвостом, и жёлтой пегаски с розовой гривой и розовым хвостом. Слава Богу, ядовито-яркого окраса грив и хвоста, как у Рейнбоу, ни у кого больше не было. Все пони имели разные размеры тела, но сказать, что кто-то из них слишком худощава или толстовата, я не мог.
- Ух, ты! – воскликнула оранжевая земнопони. – Человек!
Она подскочила ко мне со скоростью курьерского поезда и принялась описывать вокруг меня круги, при этом натужно сопя.
- Эпплджек, ну что за манеры! – фыркнула белая единорожка. – Вы уж простите её. У некоторых пони нет никакого знания правил приличия! Вы наш корабельный доктор, не так ли?
- Да-да, - кивнул я, улыбаясь. – Николай Гончаров. Можно просто Коля.
- Очень рада вас видеть на моём корабле, - ответила мне фиолетовая единорожка. – Меня зовут Твайлайт Спаркл, я капитан «Стар Бридж». Это моя команда – Рарити, - белая единорожка чуть согнула ноги, поклонившись мне. – Пинки Пай, - розовая земнопони подпрыгнула, - Эпплджек, Рейнбоу Дэш, с которой вы уже наверняка знакомы. А это ваша ассистентка, наш будущий доктор, Флаттершай.
Жёлтая пегаска смущённо пробормотала «Здравствуйте».
- Очень рад познакомиться, - сказал я.
- Флаттершай раньше работала ветеринаром, а теперь проходит службу с целью переклассификации в степень доктора, - продолжила Твайлайт. – К сожалению, у неё пока нет практики, поэтому мы и решили пригласить на борт ещё одного медика.
- Я поспешу вас разочаровать – я всё же ветеринар.
- В вашем резюме сказано, что вы занимались лечением лошадей, - выгнула чёрные брови Твайлайт.
- Это так.
- Тогда у вас не возникнет особых проблем. К тому же, Флаттершай будет вам ассистировать. Думаю, из двух ветеринаров мы получим одного первоклассного доктора.
- Я тоже так считаю, - согласился я. – Мои услуги вам сейчас требуются?
Твайлайт добродушно усмехнулась.
- Пока, слава Селестии, никто из нас не болен. Но наш полёт займёт двадцать суток до станции «Санлайт» и ещё около десяти суток от станции до самого Эквилайна. Если честно, я не хотела бы, чтобы вы применили свои знания на практике, но… Всяком может случится. Пока же вы можете располагаться в своей каюте. Но сначала… Флаттершай, покажи Коле наш медицинский блок. Думаю, ему будет интересно взглянуть на своё рабочее место.
- Конечно, - едва слышно проговорила пегаска. – Сейчас я всё сделаю.
- Твай, это нечестно! – внезапно заявила Эпплджек. – К нам на корабль впервые пришёл человек, а ты даже поговорить с ним не даёшь!
Судя по всему, Эпплджек больше всех остальных кобыл питала интерес к инопланетянам.
- Поговорите позже! – отрезала Твайлайт. – Сейчас мы берём курс на «Санлайт», поэтому я, как капитан, приказываю вам всем быть на своих местах. Это и тебя касается, ЭйДжей, - уже более мягким голосом добавила она. – Ты же знаешь, что тебе нужно следить за двигателями. А с нашим гостем мы пообщаемся за ужином.
- Знаю-поняла. Прф! – фыркнула земнопони. – Если что – я в двигательном отсеке. Пока-сь, девочки.
Она развернулась и вышла из кабины, при этом как бы случайно зацепив меня хвостом. Флаттершай же подошла ко мне и осторожно ткнула копытцем в колено.
- Пойдёмте, я покажу вам медблок, - пригласила она меня.
- Пойдёмте, - в тон ей ответил я. – До встречи, пони.
Когда мы снова вышли в коридор, я вдруг осознал, насколько Флаттершай отличается от Рейнбоу. Кобылка шла медленно, неуверенно подёргивая крыльями и бросая на меня какой-то странный взгляд – то ли она, как и Эпплджек, никогда раньше не видела людей, то ли была другая причина для этого. Я отметил также неровную походку, вздыбленную шерсть и какую-то уж слишком уложенную гриву. При взгляде на эту пони мне вспомнился Молния, потомственный скакун и надежда своего клуба – увы, неоправданная. Ведя себя игриво и весело в стойле, он абсолютно терялся на ипподроме, дрожал и никак не хотел переставлять копыта. Судя по всему, Флаттершай была достаточно… Стеснительной, что ли. В отличие от всё той же Рейнбоу она даже старалась не подставлять мне свой круп, шагая так, чтобы всегда находиться сбоку от меня. Мои подозрения следовало проверить, и поэтому я решил задать простой с виду вопрос.
- У вас очень дружный экипаж, - сказал я как бы невзначай.
- А… Ну да…
Точно. Не нужно быть дипломированным психологом, чтобы понять – Флаттершай сейчас или о чём-то усиленно думает, или же не до конца уверена в своих же словах.
- А почему в нём одни кобылы? У вас нет жеребцов?
- Эта идея Твайлайт, - всё так же тихо и неспешно отвечала пони. – Она решила собрать именно такой экипаж. А вот, мы уже почти пришли!
Вообще-то до медицинского блока оставались ещё около десятка метров, но пегаска вдруг прибавила шагу. Видно было, что она не знает, как вести себя со мной – или же по жизни слишком малообщительна. Очень стеснительная пони, которой легче общаться с неразумными животными, чем с собратьями – такие личности и среди людей часто встречаются.
Пегаска тем временем подскочила к двери и быстро набрала на пульте с большим экраном знак в виде креста – вертикальную черту, проведённую сверху вниз, и горизонтальную, прочерчённую справа налево.
- Попрошу за мной! – дрогнувшим голосом проговорила пони. – Я вам сейчас всё покажу, Николай Гончаров.
- Просто Коля, - поправил я её.
Мы вошли в медицинский блок и я неосознанно выдохнул – всё-таки медблоки всех космических кораблей достаточно схожи. Весь кабинет был разделён на три части. Первая часть была чем-то вроде стационара - две обычных койки и две раздвижные, возле которых стояли тумбочки для личных вещей. Следующее отделение представляло собой рабочий кабинет самого доктора – ящичек с медикаментами, письменный столик и два кресла: одно из них обычное для пони, то есть - с вогнуто-выгнутой спинкой, подставками для копыт и прорезью для хвоста. Другое же как будто для меня закупали. Или и вправду у них такое было? Впрочем, не важно. Третье помещение, отделённое от всего остального медблока стеклянной дверью, представляло собой операционную – капсула для диагностики, операционный стол, ультрафиолетовые лампы и закрытые шкафчики с инструментами и медикаментами. Меня они привлекли в первую очередь – подозвав Флаттершай, я предложил ей помочь мне разобраться с ними.
Надписи на незнакомых символах пони мне ничего не говорили, но мелкий шрифт был написан на космоарго. Ничего особенного в лекарствах для пони не было – только названия разные, да состав несколько иной, а методы воздействия на организм самые обычные. С инструментами пришлось повозиться подольше– большинство из них имели выемки и кольца для копыт, что вызывало изменения и во внешнем виде, и часто оказывалось, что я прекрасно знаю, зачем нужна эта уродливая и непонятная штуковина, которую я взял в руки. Эх, чувствую, работка у меня будет не из лёгких…
- А куда мне можно поставить свои инструменты?
Флаттершай непонимающе посмотрела на меня. Тогда я открыл зажимы своего саквояжа и показал ей своё содержимое – инструменты и медикаменты, этакий универсальный набор космического врача.
- А вы подготовились к полёту!
* * *
Вопреки всем опасениям, вскоре я уже вклинился в жизнь корабля.
Твайлайт Спаркл, при первой встречи показавшаяся мне какой-то уж слишком жёсткой пони, на самом деле оказалась приятным собеседником. Начитанная, образованная, она больше всего времени проводила в библиотеке, куда часто приглашала и меня. Кстати, книги были интерактивными, и их текст переводился на пятьдесят языков, включая космоарго. Кроме того, я заказал ей сборник Земной классики, на почве которой мы и подружились.
Пинки Пай, второй пилот и единственный кок корабля, понравилась мне больше всего – большая любительница спортивных игр, она часами занималась в тренажёрном зале. В то время, когда корабль летел на автопилоте, пони собирались в «игровом» зале и играли либо в подобие волейбола, либо в подобие футбола – «хуфболл». В эту игру включился и я – Флатти обычно играла роль болейщицы, так что пони не хватало одного игрока для равенства. В «хуфболле» Пинки проявляла себя настоящей гоночной машиной – розовой молнией она проносилась по всему полю, огибая Рейнбоу и закидывая мяч прямо между копыт Твайлайт. Я включился в её команду, состоящую также из Рарити – и признаюсь, что моя помощь оказалась не лишней, потому что работая в паре Рейнбоу и Эпплджек легко обыгрывали Пинки и прорывались к воротам.
Больше чем играть, розовая поняшка любила разве что готовить. Хотя на борту было принято растительное меню, Пинки готовила сладкие блюда, начиная от обычных пирогов и пудингов, и заканчивая шоколадными тортами, подаваемыми каждые два дня. В распоряжении экипажа оказался имелся также большой запас чая, соков и кофе – последний напиток, кстати, выдавался для пони регламентировано, не больше трёх чашек на одну кобылу в день. По этой причине Пинки выдала мне специальную пластиковую карточку, позволявшую получать кофе без лимита, так как на людей этот напиток действует менее сильно, чем на пони.
Рарити понравилась мне меньше всех – напыщенная, она не в меру часто задирала нос, да и с другими пони общалась как-то высокомерно. Внимания на это никто не обращал, да и говорила так кобыла скорее по привычке, но когда она начинала свою очередную витиеватую мысль, мне хотелось всадить ей в круп шприц с каким-нибудь снотворным. С другой стороны, меня сильно раздражал запах её шерсти – Рарити по часу плескалась в ванной, а выходила из неё, благоухая запахами розы, лаванды или ромашки. Только она зря выливала на себя весь флакон духов…
Эпплджек была её прямой противоположностью – просторечивая, добродушная и незаносчивая. Она часто ходила, «благоухая» конским потом, хотя и старательно подмывалась под душем. Позже я узнал, что ей приходилось выполнять самую тяжёлую работу на корабле – в двигательном отсеке ей нужно было трудиться, не покладая копыт. Только благодаря Эпплджек функционировали все четыре основных двигателя корабля, обеспечивая скольжение судна по космосу. Каждый из них нужно постоянно проверять и осматривать, менять энергетические контейнеры и следить за давлением и нагревом, так что кобылке приходилось несладко. Тем не менее, природная выносливость и весёлый характер помогали ей справляться с этой работой.
Рейнбоу Дэш, пилот первого класса, оказалась самой противоречивой пони на корабле. Активная на игровом поле, часами летающая по залу, она могла точно так же часами лежать в кровати, похрапывая и вытягивая копыта. Лежать в ванной, как Рарити, пони не любила, но шерсть содержала в чистоте, и часто ходила в душ. На мой личный взгляд она казалась несколько своевольной, часто позволяла себе спорить с другими пони, и даже с Твайлайт. При этом она свободно обсуждала жеребцов, которых на корабле не было, чем вызывала у экипажа известное раздражение.
Флаттершай выглядела очень тускло на фоне всей этой команды. Я был прав насчёт неё – ей действительно легче было общаться с животными, чем с пони. Какая-то вечно забитая, стеснительная, она не принимала участия ни в каких играх, за столом обычно молчала, а в разговорах со мной вся дрожала и даже заикалась.
На мой взгляд, женский экипаж – не самый лучший вариант для длительных космических перелётов, однако на корабле Твайлайт ни ссор, ни серьёзных разногласий не было. Возможно, Твайлайт умела пресекать все споры, а может, длительный полёт сблизил этих пони. Так или иначе, мне показалось, что наш полёт пройдёт спокойно и мои знания не потребуются. По крайней мере, в полной мере…
…Это случилось через три дня после того, как я прибыл на борт «Стар Бридж».
Копыто пони достаточно отличается от копыта лошади. Оно не стирается естественным путём и требует механической обработки, так как чрезмерное нарастание копыта не только выглядит не эстетично, но и сказывается на походке пони, что влияет и на весь организм в целом. Кроме того, для пегасов, которые большую часть своей жизни проводят в воздухе, уход за копытами всегда имеет важное место. В первый же вечер на борту, Флаттершай показала мне, каким образом нужно работать с копытами, взяв за «подопытную» Рейнбоу. Теперь же помощь понадобилась ей самой – потому она и постучалась в мою дверь.
- А почему ты не попросила кого-нибудь ещё? – спросил я, когда мы уже входили в медблок.
- Мне не хотелось бы их отвлекать… - проговорила пони.
Немного подумав, она сняла комбинезон и присела на краешек одной из коек, а я прошёл в «кабинет» - то есть, в огороженную часть медблока. Вытащив из шкафчика серебристый инструмент, напоминающий крупную пилку с двумя кольцевыми держателями, я прихватил небольшую баночку с водой и губку, и со всем этим вернулся к Флаттершай. Пегаска легла на левый бок, подложив под себя крыло и вытянув ноги. Я ещё раз сбегал в кабинет, вернувшись со специальной ванночкой, бутылкой воды и жёсткой щёточкой. Взяв в руки левое заднее копыто, я принялся мыть и очищать его – хотя на корабле грязь найти было сложно, а мылись пони ежедневно, всё равно копыто успевало замусолиться за пару часов ходьбы.
- А кому вообще пришла идея создать экипаж из одних кобылок? – спросил я только для того, чтобы хоть что-то сказать.
- Не знаю, - ответила Флаттершай. – По-моему, так решила Твайлайт. Понимаешь, у каждого на этом корабле есть свой… Свой «особенный пони», оставшийся на Эквилайне. А полёт в космосе долгий, земля забывается, вот Твайлайт и стала опасаться, что жеребец в команде подействует на нас… Разлагающе.
- Особенный пони? Бойфренд? Парень… Жеребец, то есть?
- Э-э-э… Не совсем. Жеребец – это когда пони только целуются и обнимаются. А у них – особенные пони.
Я не старался понять, что это значит. Всегда тяжело разбираться в двух вещах – в своих переживаниях и в культуре чужих рас.
- А у тебя есть этот пони… Особенный?
- А разве похоже на то, что у меня есть особенный пони? – спросила Флаттершай и нужно заметить, что это был первый раз, когда в разговоре со мной её голос не дрогнул. – Нет. Я единственная на корабле, у кого никогда не было даже жеребца.
Закончив промывать её копыта, я принялся очищать их от нароста. Работа была монотонной, но зато Флаттершай всё больше и больше расковывалась.
- Я всегда любила животных больше, чем пони. Жеребцы слишком… Разнообразны. Городские, они… Надменны, что ли. Деревенские, рабочие пони – слишком простоваты. От одних воняет… Пахнет, то есть. Другие наоборот, так благоухают, как будто бы не с пони разговариваешь, а с цветочной поляной. Одни грубы, другие разговаривают как кобылки, третьи… Да что и говорить!
Она сердито дёрнулась, из-за чего я едва не съездил пилочкой по собственным пальцам.
- Неужели ты никогда не любила жеребца?
- Как это не любила? Любила. Только он оказался не пони, а козлом настоящим…
Она замолчала, но ненадолго.
- А у тебя была особенная… Девушка?
Я вспомнил каштановые волосы и зелёные глаза. Они мелькнули каким-то бесформенным пятном и тут же исчезли.
- Девушка – была. Но не особенная.
Флаттершай слабо вздохнула и протянула мне другое копыто.
- А у меня и жеребца не было, - зачем-то повторила она.
Закончив работу над копытами, я протёр их и оставил пони лежать – копытам нужно было дать обсохнуть. Признаюсь, я уже жалел о том, что начал такой разговор – Флаттершай явно расстроилась. Она даже перевернулась на живот, положив голову на копыта и прикрыв глаза. Я присел рядом с ней и провёл рукой по её пёрышкам. Пони вздохнула и перевернулась на живот.
- Лучше здесь, - негромко сказала она. – И побыстрее, пожалуйста…
Я принялся чесать ей живот, отчего поняшка принялась негромко пофыркивать и подёргивать крыльями. Конечно же, какими бы умелыми не были твои копыта, они всё же остаются копытами. Шёрстка у пони и упругий животик оказались чрезвычайно приятными на ощупь, а мои пальцы её саму приводили её в восторг. Закончилось всё весёлым смехом пегаски.
- Всё-всё, хватит! – наконец сказала она.
Я стряхнул с рук жёлтую шёрстку.
- Мне это тоже удовольствие доставило. Ты очень мягкая.
- Знаешь, мне такого комплимента ещё никто не делал.
Она перевернулась на спину и положила свой хвост мне на колени.
- А ты можешь мне ещё здесь почесать? – поинтересовалась кобылка и кивнула на крылья. – Так основания крыльев иногда чешутся… А копытами не дотянешься.
- С удовольствием.
Флаттершай широко расправила крылья и прикрыла глаза. По-моему, она мною манипулирует.
- Может, тебя лучше погладить здесь? – спросил я и скользнул ладонью к её соскам, торчащим словно холмики из моря жёлтой травы. Пони испуганно отодвинулась.
- Н-н-н-не надо, - проговорила она, поджимая задние ноги и прикрываясь крылышками – точь-в-точь как испуганная птичка. – Просто крылья… Хорошо?
- Хорошо-хорошо. Ну же, Флатти, я же пошутил!
Она ещё немного помедлила, но в конце концов пододвинулась ко мне снова. Я показал ей ладони, чтобы она не подумала, что я опять задумал пошлость, и вернулся к почёсыванию её крылышек. Мышцы пони под моими пальцами оказались достаточно напряжены, но вскоре Флаттершай успокоилась и расслабилась, позволив мне перейти от простой чесотки к лёгкому массажу: я круговыми движениями растирал её мышцы, то слегка надавливая на них, то просто водя пальцами по поверхности кожи. Такие незамысловатые движения копытами были и вовсе недоступны, и потому привели Флаттершай в полный восторг.
- Пониже… Пониже… Ой! – только и говорила она. – Ой, как хорошо! А теперь чуть-чуть… Ой-ой-ой!
Внезапно Флаттершай, вырвавшись из моих рук, присела на кушетку и сложила подрагивающие крылышки. Впрочем, сложила не до конца – что-то как будто мешало пони прижать их к телу.
- Это что такое было? – неуверенно спросил я у неё. – Флаттершай?
- П-п-прости… Просто мне вдруг стало очень… Очень хорошо… Тебе, наверное, нужно уйти… Мне нужно одной побыть… Хорошо?
Я непонимающе посмотрел на неё. От моего взгляда не ускользнуло то, что пони опустила передние копытца и скрестила их между задних ног.
- Если что – я в своей каюте, - сконфуженно предупредил я. Поднявшись, зачем-то отряхнул руки и вышел, оставив пони одну.
По-видимому, у Флаттершай действительно никогда не было жеребца, раз уж одни только мои прикосновения смогли возбудить её.
* * *
Прошло ещё четыре дня полёта, ничем не осложнённых и почти непримечательных. За это время мы с Флатти стали видеться гораздо чаще. О прошедшем инциденте мы уже не вспоминали, я даже продолжал массажировать её животик, но почёсывания крыльев прекратил по её же пожеланию. Почему – я узнал у Эпплджек. По-моему, это была самая «опытная» кобыла на корабле в плане секса.
- Понимаешь, Коля, - начала она разговор, когда мы, сидя у неё в каюте, попивали чай на ромашковом настое. – У каждой пони есть своя особая эро-зона. Общие, они всем известны – это наша крупометка, или кьютимарка, или вот этот «рисунок-на-попе», - с этими словами она показала на изображения трёх яблок, лежащих в центре её крупа. Признаться, сначала я подумал, что эти рисунки – татуировки, но Флаттершай пояснила мне, что они также обычны для пони, как и цветастый окрас. – Соски, низ живота… Кроме этих зон каждый вид пони обладает ещё и своей особой зоной. У единорогов – рог, даже если его просто облизать, то уже можно вызвать у кобылы оргазм, а у жеребца нехеровый стояк. У пегасов особой зоной являются крылья, а точнее – их основание. Я-то не оч в этом разбираюсь, но кажется,
там что-то связано с током крови.
- Спасибо за объяснение, - кивнул я, попивая чай. – А у земнопони какая особая зона?
Эпплджек фыркнула и вытянула переднюю ногу. Её копыто качнулось назад и вперёд, и я пододвинулся к пони.
- Кончики ушей, - шепнула она. – Особенно если у жеребца шершавый язычок, вроде как у фестрала… Только тс-с-с!
Ещё через день, после завтрака, состоящего из миски овсяной каши, чая (кофе для меня) и яблочного пирога, украшенного к тому же консервированными ягодами, я подошёл к двери Флаттершай и три раза негромко постучал.
- Входите! – раздался из-за двери её приятный голосок.
Я застал Флаттершай лежащей на кровати головой ко входу – так ей было удобнее смотреть в круглый иллюминатор, вмонтированный в противоположную стену.
- Привет, - сказала она.
- Привет-привет. Смотришь на звёзды?
- Да… Знаешь, с земли они кажутся совершенно иными.
- Вы их хотя бы видеть можете. С Земли сейчас звёздное небо не разглядеть – всё затянуто смогом.
- У вас плохая планета?
- У нас планета находится на стадии реприродонизации, - ответил я, присев рядом с пегасом. – Восстанавливаем разрушенное нашими предками. Но я не за этим пришёл.
Флаттершай вопросительно посмотрела на меня и скрестила копытца на груди.
- А зачем же?
Я провёл рукой по крупу пегаски, специально нажав посильнее на её рисунок – розовую бабочку. Флаттершай вздрогнула, однако я не остановился, а принялся ласкать её круп её быстрее и надавливать на «кьютимарку» ещё сильнее.
- Это… Это зачем? – проговорила пони.
- На Земле это могло бы считаться зоофилией, - сказал я, уходя от прямого ответа. – Поэтому никому ни слова.
Округлые глаза Флаттершай кажется, стали ещё больше. Она что-то пискнула, но я уже подлез руками под её крылья и стал ерошить пёрышки. Сопротивление пони исчезло – расслабленно выдохнув, она смиренно расправила свои крылышки и подставила их моим рукам. Я расчёсывал их, массажировал и чувствовал, как те помимо воли пегаски расправляются всё больше и больше. Ни о чём больше не думая, я прилёг на пони и поцеловал её в щёчку, одновременно поглаживая её грудку – на это пегаска ответила язычком, лизнув меня в нос.
- Я никому не скажу… - пообещала она. – Только не останавливайся…
…Спустя полчаса мы лежали лицом к мордашке – я прижимал к себе ещё дрожащее пушистое тело, чувствуя, как хвостик Флаттершай бьёт по моим ногам. Крылья пегаски, застывшие в одном положении, постепенно освобождались от пут возбуждения и медленно складывались, а на её мордочке застыло такое счастливое выражение, что мне не приходилось сомневаться в том, понравился ли ей первый «жеребец» в её жизни.
- Спасибо, - прошептала она, не открывая глаз и продолжая тереться мокрым носиком о мою грудь. – Это было… Приятно.
Я погладил её розовую гриву.
- Ты как себя чувствуешь?
- Отли-и-ично… Знаешь, я сначала так испугалась… Особенно когда стало больно…
- Флаттершай, ты же ветеринар…
- Я всё понимаю… А теперь пожалуйста – помолчи…
Я улыбнулся и снова поцеловал её.
* * *
После этого случая Флаттершай стала со мной не только более разговорчивой, но и несколько раскованной. Твайлайт сама поделилась со мной опасениями, что кобылка чем-то приболела – она стала чаще появляться на пони без комбинезона, что раньше позволяла себе лишь Рейнбоу, включилась в «хуфболл», да ещё и позволила Рарити поработать над её гривой, убрав просто красивую копну волос в настоящую причёску. Затем у Эпплджек пони одолжила заколку в виде красного яблока, и прицепила её на хвост. К счастью, Твайлайт не догадывалась, что все эти преображения связаны со мной, иначе я бы уже болтался в космосе без скафандра. Но даже эта начитанная пони не смогла распознать, перед кем прихорашивается Флатти.
Мы ещё несколько раз встречались с ней, э-э-э, «неформально» – два раза в её собственной каюте, и один раз в моей. Флаттершай, конечно, была кобылой, но она не могла сравнить со мной ни одного жеребца и это выставляло меня в выгодном свете. Конечно, с одной стороны, я воспользовался Флаттершай – но она не слишком возражала против этого. Да и к тому же, как «ветеринар» Флатти прекрасно знала о необходимости секса в жизни пони. К счастью или к несчастью, именно этим моя практика на борту «Стар Бридж» и ограничилась – за весь полёт услуги медика никому из пони не понадобились, только услуги спа-массажиста и собеседника.
К концу девятнадцатого дня на борту «Стар Бридж» я увидел в иллюминаторе станцию – огромную серебристую юлу, висевшую на орбите кроваво-красной планеты. Транспортник завис прямо перед ней. Я не спеша переоделся, причесался и пошёл в кабину.
Все пони уже находились в ней.
- Подлетели, - объявила Рейнбоу, повернувшись ко мне. – Начинаем транспортировку груза.
Сложив руки за спиной, я подошёл к Рарити, Эпплджек и Флаттершай, стоявших рядом с рабочим местом Рейнбоу и наблюдавшими за разгрузкой. Полусферы, управляемые Твайлайт, медленно отлетали от корабля и направлялись к станции. В свою очередь, возле станции полусферы принимали похожие на серебристых черепах транспортники и подводили на базу для разгрузки.
- Конец путешествию? – спросил я, чем приковал к себе взгляды всех пони.
- Почему бы и нет? Нам ещё назад лететь, - улыбнулась Твайлайт. – Или вы хотите остаться на станции?
Я переглянулся с Флаттершай.
- У меня ещё не было шанса применить свои знания на практике. Так что…
- Вот и ладно.
Флаттершай обошла меня и слегка ткнула копытцем по колену – точно так же, как при нашей первой встрече. Я вышел следом за ней из кабины.
- Разгрузка продлится ещё часа два, - заговорщицки прошептала пони. – Может… Пойдём в мою каюту?
Я присел на корточки и взъерошил её гриву.
- А почему бы и нет?
Пегаска радостно потёрлась своей мордашкой об мою щёку, после чего развернулась и поскакала по коридору. Её розовый хвостик приподнялся, открыв мне попку пони.
- И у кого ты научилась такому приёму? – только и смог выдавить из себя я. Флаттершай в ответ только ещё сильнее взмахнула хвостом, подзывая меня за собой.
|
|
{{ comment.userName }}
{{ comment.dateText }}
|
Отмена 
|