Была глухая ночь, и лишь Луна освещала пространство своим приятным серебристым светом. Звёзды мерцали на небосводе, создавая невообразимо красивую картину ночи. Повезло тому, кто оказался на улице в это время. Но тусклый лунный свет не долетал до той угрюмой комнаты подземелья, где сейчас расположились два зверя – не в меру крупный полосатый пёс и толстая белая эсбэка. Комнатку освещала одна маленькая свечка и фигуры, выхваченные из темноты её слабым огнём, отбрасывали причудливые колышущиеся тени на стены, пол и потолок. Пёс прохаживался взад-вперёд перед эсбэкой, лежащей перед ним на каменном полу, слегка укрытом соломой. Пёс с чувством говорил, а эсбэка слушала молча, лишь изредка кивая головой…

- Почему ты задаёшь мне этот вопрос? Ты действительно хочешь знать, почему меня приводят в восторг чужие страдания? Почему я всё время жажду чьей-то крови? Почему не щажу ни детёнышей, ни самок? Неужели ты правда хочешь это знать? В другое время ты бы дорого поплатилась за столь дерзкую просьбу, но сейчас…

Хе-хе. Сейчас я могу рассказать тебе свою историю. Не спрашивай почему, просто я так хочу. Её знает лишь мой брат, и то не целиком. А тебе я могу рассказать её поподробнее. Так уж я хочу. Тебе повезло. Если ты узнаешь историю моей жизни, то, вероятно, поймёшь, почему я такой, как ты говоришь, неправильный. Надеюсь, тебе хватит на это мозгов. Слушай внимательно, я не повторяю дважды.

…Родился я в Красноверном Лесу. Местечко это находится совсем рядом с Каменным Городом. Моя мать, Триче Тава, была чистокровной степной борзой. Добрее и прекраснее существа я за свою жизнь не встречал. Помню её глаза – голубые, как небо в ясную погоду. Эти глаза я унаследовал от неё, но, тем не менее, мои существенно отличаются от материнских.

Моё детство было довольно счастливым и беззаботным. Я радовался жизни, любил маму и сестру Лису. Её так звали. Когда мне исполнилось семь, Лиса ушла из семьи и поселилась где-то в Каменном Городе. На этом наши с ней тёплые отношения закончились. Чуть позднее родился Тиран. Кстати, имя ему выбрал я. Мать сказала, что я могу назвать брата так, как мне хочется. Я очень долго думал, и наконец, решил назвать его именно так. Не знаю, почему это слово посетило мою щенячью голову. Мне кажется, звучит оно гордо и броско. Внушает уважение. Что ты кривишься? Не согласна? Что ж, твоё право…

Я не очень-то опечалился уходом Лисы, поскольку всё моё внимание было приковано к младшему брату. Мне нравилось с ним возиться, играть и гулять. Как-то раз мы ушли из логова, чтобы собрать ягоды на варенье. Мама умела варить прекрасное варенье. Ягод было мало, и мы ходили очень долго. Когда вернулись, мамы не оказалось дома. Я обшарил всё вокруг, пытаясь найти её по запаху, Тиран кричал и звал её. Но она не откликалась. Вскоре я всё же нашёл её запах, он вёл дальше, в чащу. Я велел Тирану остаться в логове и не орать, а сам пошёл по следу. И не дай Прапёс каждому видеть то, что видел я! След стал сильно петлять и иногда прерывался. Через несколько метров рядом с отпечатками лап появились капли крови. К доброму и нежному материнскому запаху примешивался злой, отвратительный смрад ужаса и смерти. След довёл меня до поля. И здесь, в высокой золотистой траве я увидел... то, что навсегда отпечаталось в моей памяти... то, что стало толчком к моему нынешнему состоянию. Мать. Она лежала и не двигалась. Застыла, задеревенела. Покрытая множеством ран не то от когтей, не то от клыков. Она была почти разорвана пополам. И повсюду её шерсть. Прекрасная серо-голубая шерсть.

Прошло несколько недель с тех пор, как я похоронил Триче. Тиран узнал всё не сразу, лишь на пятый день. Он всё пытался выяснить, почему я в таком подавленном состоянии и куда делась мама. И почему у меня лапы перепачканы землёй. В конце концов, я не выдержал и рассказал ему. Я очень не хотел этого делать, но знал, что всё равно разговора не избежать. Известие было для него ударом и шоком. Ещё бы! Он замкнулся в себе, даже немного обозлился. Стал молчалив, чаще уходил из логова. Примерно в это время он и повстречался с тобой первый раз, кстати. Я впал в уныние, жизнь тогда потеряла для меня смысл. Но вот на горизонте появилась новая странная фигура. Это был пёс по имени Лунь, который заменил мне отца и научил всему самому важному. Он был средних размеров, серебристо-серого цвета, но его морда была изуродована. Она была полностью лишена шерсти, а кожа на ней собралась в жуткие складки. Было похоже на большой ожог. Он уловил во мне грусть и, как он сказал, невыразимую тоску в глазах. Я всё ему и выложил про свои беды. Лунь предложил мне пойти с ним в Каменный Город, и я согласился. Вижу, в твоих глазах так и застыл вопрос «А куда же делся Тиран?». Объясняю: Тиран тоже отправился с нами. Он был слишком маленьким для суровой жизни среди камня и глины, поэтому мы с Лунем отдали его на воспитание старику… рррх, забыл имя… Ах да, Брондру. Старому дряхлому псу по имени Брондр. Они стали жить в Нижнем Городе, не выходили на поверхность, зато были в безопасности. А мы с Лунем постигали науку жизни на недружелюбных улицах, рискуя своей шкурой каждый день. В те времена всем заправляла крупная разбойничья шайка псов. Во главе её стояли легендарные Куцые Братья. Это были два мускулистых крупных пса с короткой плотноприлегающей шерстью. Морды их были скрыты под кожаными масками. Они не прощали никого и всегда расправлялись с врагами особо жестоко. Невинных жертв тоже хватало. Однако ж нам с Лунем несколько раз удавалось отделаться лёгкими ушибами и небольшими порезами после стычки с ними. Возможно, это потому, что мы никогда не сопротивлялись им и не выражали недовольства. Почему? Да потому что Лунь был таким. Честным, добрым, светлым. Он никогда не поднимал ни на кого лапу, ни разу в жизни его клык не коснулся чужой шкуры. Он хотел, чтобы мир стал добрее, чтобы закончилась грызня, чтобы все были счастливы. И он учил этому меня. Но я чувствовал, что мир никогда не станет добрее и что все попытки изменить его тщетны. Так же я чувствовал, что дело не только в Луневой пассивности в стычках. Не просто так они оставляли нас в живых. И вскоре я понял почему.

Лунь поведал мне одну историю. Такую же историю, как я сейчас тебе рассказываю – о его прошлом.

Как оказалось, Лунь приходился родным братом Куцых Братьев, он был младшим сыном своей матери. Во время его щенячества в Каменном Городе жила странная стая. Её членами были самые разные звери, и все они служили какому-то неизвестному божеству, я даже не знаю кому. Не Празверям точно. Всех тонкостей жизни этой стаи я не знаю, да и Лунь не знал. Ясно только одно – звери эти нехорошие, и лучше бы держаться от них подальше. Родители Луня тоже были в этой стае, причём отличались исключительной преданностью и слепым поклонением. Они верили всему, что говорил им их вожак. И, разумеется, мечтали, чтобы их щенки стали такими же. Для того чтобы детёныш стал членом их стаи, ему надо было пройти специальный обряд, в ходе которого узнавалось, подходит ли им этот малыш или нет. Суть обряда была в том, что все собравшиеся зверята должны были наклониться над большой глубокой чашей и опустить в неё морду. После этого в чаше вспыхивал Священный Огонь и те зверята, кого он не обжег, становились своими. Это расценивалось как принятие их огнём. А кого Священный Огонь обжёг – того с позором выгоняли (а иногда и убивали). Ты уже догадываешься, что Куцых Братьев и Луня огонь не принял, оставив на их мордах уродливые безобразные шрамы. Родители отказались от «недостойных» детёнышей, считая своих нелепых божков важнее. Кроме того, отец так разгневался на них, что оторвал им хвосты, вдобавок к обожжённой морде. Потому-то они и стали называться Куцыми Братьями. Щенята ушли – одинокие, искалеченные, преданные, но их было трое, а втроём переносить страдания легче. Старшие братья затаили злобу на родителей и на их стаю. Они поклялись отомстить. Из-за обезображенной морды, щенки часто ловили на себе косые взгляды, что только увеличивало их ненависть. Позже, старшие братья стали скрывать свои морды под масками, но Лунь отказался последовать за ними. Он не испытывал ненависти ни к родителям, ни к окружающим. Он так же не считал правильным прятать своё прошлое под маской. Но братья разозлились на него и ушли. На этом их пути разошлись. Лунь прославился как надёжный, отзывчивый и милосердный пёс, готовый всегда прийти на помощь, а Куцые Братья стали известны как жестокие кровожадные грабители и убийцы, для которых не существовало законов. Они вымещали свою злость на всех, кто подвернётся под лапу. Впоследствии они разгромили не принявшую их стаю, загрызли там всех. Но родителей они всё же оставили в живых. Не спрашивай меня почему, это всё-таки их дело.

Такова история Луня. Ты слушаешь? Что-то я заметил выражение скуки на твоей морде. Если тебе не интересна история, я могу прерваться, и ты пойдёшь помогать Йоршу. Хочешь? Я так и думал. Так что слушай, что было дальше.

В один далеко не прекрасный вечер мы с Лунем шли вдоль старого забора, что отгораживал чьё-то богатое логово. Мы разговаривали и за беседой не заметили их появления. Куцые Братья преградили нам путь. Я помню, как Лунь нервно сглотнул и предостерегающе посмотрел на меня. Эти двое мерзко хихикали, говорили какие-то неприятные вещи про своего доброго братца. Потом переключились на меня. Стали сыпать оскорблениями и язвительными словами. Надо сказать, что они первый раз за всё время обратили на меня внимание. Раньше я был для них не более чем жалким комком меха, а сейчас они откровенно лили мне на шкуру помои, как будто отдавая долг за всё то время, что меня игнорировали. Я не очень-то болезненно отреагировал на насмешки и издёвки, но вот Лунева морда исказилась таким гневом, что даже Куцые Братья на секунду поджали хвосты. Признаться, я сам немного струсил, уж никогда Лунь не представал передо мной в таком образе. Он рычал, скалил клыки, которые на бесшёрстной морде казались просто огромными, сверлил глазами своих братьев. Я вот до сих пор в догадках – неужели, он это так из-за меня? Бедный старый Лунь. Куцые продолжали хохотать, а Лунь злобно требовал, чтобы они успокоились и взяли свои слова назад. Мне было тогда ужасно стыдно из-за того, что я стал причиной его срыва. Братья, конечно же, не послушались его, и Лунь перешёл в наступление. Он прыгнул на одного из них и вцепился в него зубами. Всё замельтешило, завертелось в драке. Трудно было разобрать, что происходит. Зубы клацали, впивались в шкуру, выдирали шерсть. Слышались визги, хрипы и приглушённые потявкивания. Ну не мог же я оставаться в стороне. Моего лучшего друга терзали самые жестокие псы в городе, а я стоял и смотрел. «Нет, так не положено» – подумал я и бросился в кучу сплетённых в драке упругих тел. Я не разбирал ничего, кусал что попало, в тоже время стараясь уворачиваться от ударов и клыков, направленных на меня. Это получалось у меня из ряда вон плохо, и я попался в зубы одному из них. Что было потом, я не помню.

Я очнулся. Сначала было подумал, что всё это – дурной сон, но резкая боль в виске и на переносице заставили меня вернуться в реальность. Я еле встал: лапы дрожали, с морды стекала кровь и заливалась в рот, перед глазами плыл туман. Я позвал Луня, но тот не откликнулся. Было темно, к тому же я был оглушён ударом, так что я практически ничего не видел. Я не мог ничего почуять, кровь засохла в моих ноздрях, залепив их. Ещё я чувствовал острую боль на морде, и ощущал, что она вся изодрана в клочья. Лоскуты кожи и кровь залепили мне один глаз, второй я бешено таращил в пустоту. Вскоре зрение вернулось ко мне, и я различил темную фигуру, мирно лежащую чуть поодаль. Я не сразу узнал в ней Луня, даже когда подошёл поближе. Эти твари сломали ему всё, что можно и что нельзя. Он был похож на разжёванную щенком косточку. Ужасное зрелище. И я снова остался один в целом мире. Мать меня покинула, лучший друг и покровитель тоже. Ошеломлённый страхом, ужасом и болью я завыл и бросился бежать куда глаза глядят. Я бежал долго, лапы болели и подкашивались, я падал, вставал, потом снова падал. Надолго меня не хватило, и я свалился на берегу реки. Очнулся многими часами позже, уже светило Солнце, и оно было высоко. Я с трудом сел, кровь уже не текла из раны. Я поглядел на себя в отражение и увидел безобразный портрет: искромсанная кожа лоскутами свисала и топорщилась, по всей морде запёкшаяся кровь, одного глаза не видно вообще…

Я стал размышлять. О своей судьбе, о том, что я теперь один и нет предела моей печали. Мне казалось, что весь мир должен был грустить со мной. Но тут я услышал смех. Кто-то имел смелость смеяться в тот момент, когда мне так плохо! Я мигом позабыл, чему учил меня Лунь в плане отношения к окружающим. «Всем своим существом искренне радуйся чужому счастью и никогда никому не завидуй. В час печали старайся помочь им, в час радости – порадуйся с ними, как бы тебе не было плохо в этот момент». Нет, эти слова уже больше ничего для меня не значили. Я желал лишь одного – проучить весельчака. Я тихо подкрался к источнику смеха и затаился в кустах, наблюдая. То был юный горностай со своей подружкой-куницей. Он весело хохотал и брызгался в неё водой. Как я потом узнал, его звали Рай-Ро, а куницу звали Френа. Улучив момент, я набросился на Рай-Ро и схватил его зубами. Мои раны ужасно болели при любом движении морды, и это только сильнее меня злило. Френа в панике забралась на дерево, противно визжа. Она уселась на ветке и, переводя дух, наблюдала за мной и её другом. Рай-Ро стал ругаться и кусаться, но когда понял, что дело плохо, слёзно запросил пощады. Мысль о том, что жизнь этого существа сейчас целиком в моей власти доставляла мне неописуемое удовольствие. Я взял горностая в лапы и рассмотрел повнимательнее. Обыкновенный рыжий горностай, ничего особенного. Но это был МОЙ горностай. И я мог расправиться с ним как угодно. Я специально повернулся так, чтобы его подруга могла видеть то, что я собираюсь делать. Я сжал лапы сильнее – Рай-Ро стал дышать тяжелее. Я надавил когтем ему на пузо – Рай-Ро слабо вскрикнул. Я всё смотрел на него, размышляя, а он скулил и умолял о пощаде. Я усмехнулся и вывернул ему лапу. Он отчаянно завопил, и ему вторила Френа. Рай-Ро стал рыдать и биться в моих лапах, а я наслаждался тем, что кому-то сейчас хуже, чем мне. Это сильно подняло мне настроение. Помню его испуганные глазёнки и маленькие коготки, с помощью которых горностай пытался освободиться. Я взял его искалеченную лапу зубами. Он быстро-быстро дышал и хныкал. Я сжал челюсти, наморщив нос от восторга, но это причинило мне сильную боль в израненной части морды и я резко тряхнул головой, что привело к потере горностаевой лапки. Хлынула кровь, Рай-Ро орал и рвался как безумный, впиваясь в меня зубками, но я не обращал внимания на свою боль. Френа что-то громко лепетала, а я выплюнул его лапу на землю. Ход событий порадовал меня, и мне захотелось большего. Хм, смотрю, тебе не очень нравится эта часть истории? Но из песни слов не выкинешь. Это одно из самых ярких и приятных моих воспоминаний. Моя первая жертва… Она была как бальзам на сердце. С этого горностая всё и началось. Чем всё закончилось для Рай-Ро? А ты не догадываешься? Я долго развлекался с ним на берегу на глазах у Френы. Я оторвал ему все лапы, хвост и уши и, в конце концов, откусил ему голову. После этого я почувствовал себя обновлено, как будто крылья выросли. Я уже не так скорбел о Луне и одиночество меня не пугало. В один момент я понял, что хочу есть и, не задумываясь, сожрал останки Рай-Ро. Его подруга грохнулась с дерева без чувств, и я решил, что некрасиво будет вот так их разлучать. Её ждала участь пострашнее. Там уж я подготовился: разжёг костёр, набрал острых палок. Ох, как она визжала, когда я засовывал ей в глаза горящие угли. Даже громче, чем Рай-Ро.

Так я нашёл своё призвание. Чуть позже я раздобыл иглу с ниткой и самолично зашил себе раны на морде. Вот, как видишь, шрамы остались. Мой глаз оказался целым, хотя я думал, что он навсегда потерян. Но с тех пор у меня появилась потребность в причинении страданий. И я ловил тех, с кем мог справиться. Мелких зверьков оставлял «на чёрный день», они сидели в неких подобиях клеток, а добычу покрупнее затаскивал в тихое место, чтоб никто не мешал и уже там, смакуя, пытал. В этом – смысл моей жизни, милочка.

Но и про братца я не забывал, приходил к нему иногда. Старый Брондр к тому времени уже помер. Но, конечно, я не рассказывал брату о своих увлечениях. А Тиран поведалмне, что злоба на тебя и жажда мести всё ещё гложут его сердце. Я пообещал помочь ему, но пока ничего придумать не мог. Что ты улыбаешься? Если б не дальнейшие события, ты бы сейчас тут не сидела передо мной.

В тот день я шагал по улице, направляясь в Нижний Город, проведать Тирана. И я увидел, что у трубы, по которой надо спуститься вниз, сидит летучая лисица, крылан, а у него большая сумка. Завидев меня, крылан с улыбкой на морде подлетел ко мне и сунул в лапы письмо, а затем взвился ввысь и скрылся. Я стал читать письмо. Я перечитал его несколько раз. Мне казалось, что это какая-то ошибка, но печать гласила, что всё правильно. В письме говорилось, что замок Псогар, Лужье и престол принадлежат мне. Я теперь владею целой страной. В изумлении я перечитывал письмо снова и снова. Там было написано, что моему отцу Звёздному достался этот замок и трон, но это ему было не нужно, и он решил отдать всё мне. Я не понимал, почему же не Лисе – она же самая старшая из его детей. Но факт оставался фактом – я теперь владею большими землями. Я помчался к Тирану и сообщил ему новость. Я хотел, чтобы он отправился со мной в Лужье, но он наотрез отказался, сказав, что сейчас у него есть важная цель – отомстить тебе, Салли. Я расстроился и отправился один. Замок был большой и красивый, почти такой же, как и сейчас, ничего в нём не изменилось. Я сразу облюбовал себе это подземелье – столько камер и даже пыточные есть со всеми инструментами. Я стал Кархом, но я не хотел заниматься политикой. Я хотел быть палачом. Потом я узнал, что в Лесье гостишь ты и не поверил своему счастью. Я тут же послал за Тираном, и мы с ним стали придумывать план захвата. Всё было идеально продумано, и война началась. Дальше ты всё знаешь. Тебя схватили, вернее ты сама сдалась. Тиран стал Кархом, а я ушёл в своё любимое тихое и уютное подземелье, кишащее несчастными зверюшками, которые каждый день награждают меня адскими воплями, слезами и отчаяньем. Ха-ха, ты, наверное, знаешь, что многие звери, которые ещё не попали мне в лапы, отказываются верить в моё существование? Это меня так забавляет. Ведь это именно они придумали мне моё прозвище – Миф. Дескать, я – миф, легенда, выдумка. Но я вполне реален. Ах, видела бы ты их морды, когда они в этом убеждались сами. Хотя действительно, откуда им знать, ведь от меня ещё никто не возвращался живым.

А я люблю свою жизнь. Несмотря на большие потери в юности, я обрёл нечто большее впоследствии. Я не хочу ничего менять, у меня есть всё, что мне нужно для счастья. Да, я счастлив и доволен, в отличие от тебя, вечно ноющей, жалующейся ленивой обжоры.

А теперь я пойду, проведаю узников. Мой собственный рассказ очень вдохновил меня. А ты можешь пока поспать.

С этими словами Миф вышел из своего логова, оставив в нём одинокую эсбэку, тоскливо наблюдающую за изящным танцем робкого пламени сальной свечки…

---

Особое сообщение:

Весь текст данного сообщения имеет полную силу, добавлен и отражает исключительную авторскую волю.