Зверлинги. В тени другого мира

Чарльз де Линт

Древние были наполовину людьми, наполовину животными. По желанию они могли принимать человеческий облик или ходить на четырех лапах, подобно диким зверям.

Одни летали, словно птицы, другие плавали не хуже рыб. Все они владели даром речи, а в силе и хитрости превосходили и животных, и людей.

Из фольклора индейцев Оканаган

Джош

Моя мама, конечно, кладезь талантов, но вот чего она точно не умеет – так это выбирать бойфрендов. Обычно подцепит какого-нибудь лузера и пытается спасти его от себя самого. Стив, последний, на их фоне выглядел просто красавцем – у него даже была работа! И костюм. Правда, в остальном он был таким же неудачником, как и предыдущие.

Когда я пытался намекать на это маме, то неизменно получал совет держать рот на замке. А потом ее очередные отношения разваливались, и начиналась обычная песня: ах, и почему я тебя сразу не послушала?

Вот уж не знаю. Поймите меня правильно: с соображалкой у моей мамы все отлично – работала бы она иначе в сети семейных клиник доктора Эспозито! – но когда дело доходит до парней, тушите свет. Даже мой отец был известным ко… нехорошим человеком, короче. Вот поэтому-то – какая неожиданность! – он с нами и не живет.

С годами я на горьком опыте убедился, что есть вещи, бороться с которыми бесполезно – можно только склонить голову и переждать бурю. Рано или поздно она заканчивалась, и нас снова выносило в спокойную гавань, где были только я и мама. Пока в нашу дверь не стучался очередной неудачник.

Знаете, что такое «не день Бэкхема»? Давайте я вам расскажу. Итак, вторник, время послеобеденное. Я только что вернулся из школы. Стив сидел за столом в гостиной и хмуро щелкал по клавишам ноутбука. Я решил, что лишние неприятности мне ни к чему, тихонько проскользнул в коридор и поднялся в свою комнату. Если бы я знал, что он будет тут торчать, то пошел бы кататься на скейте с Мариной. Но мне еще нужно было написать сочинение, так что я закрыл дверь и принялся серфить в Интернете, собираясь с духом для борьбы с домашкой.

Когда Стив без стука зашел в мою комнату, я как раз слушал новые демо-записи на сайте «Дикого прибоя», попутно листая фотографии их солистки, Джоанны Джонс, по которой втайне сходил с ума. Да и кто не сходил бы?

Я нарочито медленно опустил наушники на плечи и обернулся к двери.

– Ты брал мой ноут? – спросил Стив.

Ясненько, кое-кто включил режим «мачо». У меня сразу противно заныло под ложечкой. Стив был не таким квадратным, как двое предыдущих «шкафчиков», но я все равно не питал особых надежд. Это все равно что выставить на ринг морскую свинку против бультерьера. Конечно, мне уже семнадцать, но для своего возраста я настоящий задохлик: когда мерил рост в последний раз, было метр семьдесят. А мерил я его часто. При таких габаритах у окружающих просто-таки чешутся руки съездить тебе по уху.

– У меня свой есть, – ответил я, указывая на экран, на котором красовалась Джоанна Джонс в ковбойской шляпе и джинсовой куртке прямо поверх черного бикини. Певица восседала на плечах Чуя Мартинеса, барабанщика группы.

– Ты не ответил на вопрос, – голос Стива похолодел градусов этак на пятнадцать.

– Вообще-то, ответил. Зачем мне твой компьютер, если у меня есть свой?

Губы Стива нехорошо изогнулись, а глаза сузились. Ну все, приплыли.

– Это я и хотел узнать.

– Нет, я не брал твой комп.

– Тогда откуда там взялся чертов вирус, который вырубает Интернет каждый раз, когда я подключаюсь к Сети?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Может, надо меньше сидеть на порносайтах?

Конечно, я уже предчувствовал, чем кончится дело, но Стив кинулся на меня с такой яростью, что застал врасплох. Он всего-то отвесил мне подзатыльник, но этого хватило, чтобы выбить меня из кресла. В ушах тут же зазвенело. Я мешком рухнул на пол, и провод наушников со щелчком вылетел из компьютера. Опустевшее кресло закрутилось вокруг своей оси и, откатившись в сторону, врезалось в кровать. Стив сделал шаг вперед. Кажется, он кричал, но я не мог разобрать ни слова – в ушах стоял белый шум. А еще у меня внутри что-то бесповоротно сломалось.

Я в жизни не был так зол. Это мой дом! Он не имеет никакого права меня бить!

Стив размахнулся, собираясь отвесить мне пинок, и я вскочил с пола. Конечно, теперь он не успокоится, пока не вытрясет из меня все дерьмо, но мне было плевать.

Тогда-то все и пошло наперекосяк.

Это я лежал на полу с гудящей после удара головой. Совершенно точно я. А вот на ноги вскочил уже кто-то другой. Какой-то огромный зверь. Моя рука – его лапа – смачно впечаталась в голову Стива, располосовала кожу на черепе и отшвырнула мужчину в коридор. Из раны хлынула кровь. За какую-то секунду она запачкала стены и обагрила пальцы Стива – тот беспомощно прижимал руку к голове, пытаясь удержать равновесие. Глаза округлились, рот раскрылся – но он больше не пытался мне угрожать. Кажется, он орал от ужаса.

Стив попятился к лестнице, запнулся о собственную ногу и растянулся на полу. Я в ту же секунду оказался сверху. Огромные когти впились ему в грудь, не давая шелохнуться. Я уже предвкушал, как перегрызу ему горло. Кем бы я ни был, это не составило бы мне труда. Теперь у меня во рту торчали два ряда кухонных ножей.

Внезапно я краем глаза уловил какой-то отблеск. Дверь в мамину спальню была открыта, и зеркало отражало самую странную картину, которую мне доводилось видеть: окровавленный Стив лежал на ковре, а над ним нависала огромная, скалящаяся пума.

Я понял, что это я и есть. Я правда стал пумой. Громадной дикой кошкой, которая в эту самую минуту собиралась растерзать маминого бойфренда.

Меня прошиб холодный пот.

Я отпрыгнул в сторону и скачками помчался вниз по лестнице – подальше от зеркала и его невыносимой правды. Входная дверь была заперта, и я кинулся на кухню. Лапы тут же разъехались на кафеле, а когти неуклюже заскребли по гладким плиткам. Я не сумел затормозить и с размаху врезался в шкафчик под раковиной. Задняя дверь тоже оказалась заперта, но это была всего лишь пластиковая перегородка, и я проломил ее, словно бумажную.

Я вывалился во двор и тут же остановился, изумленный. В нос ударили тысячи запахов. Одну долгую секунду я пытался справиться с лавиной ароматов, а потом перемахнул через забор и помчался по переулку – так быстро, как только позволяло это странное тело.

Наверное, я бы все отдал за то, чтобы случившееся оказалось дурным сном. Но следующее утро застало меня голым и грязным, за грудой мусорных мешков. Я вспомнил, как выскочил из дома и помчался прочь, подальше от истекающего кровью Стива. Как прятался, скорчившись между забором и гаражом, пока совсем не стемнело. Как бежал, бежал, бежал сломя голову, а меня по пятам преследовал собачий лай, который, словно пожар, перекидывался со двора на двор.

Я не знал, как оказался в этом переулке.

Не знал, что случилось с моей одеждой.

Не знал, что случилось со мной.

Я просто сидел, уронив голову на руки – слава богу, человеческую голову и на человеческие руки! – пока вдруг не заметил, что больше не один. Какой-то мальчишка примостился на корточках в паре метров от меня и пялился с просто-таки неприличным любопытством. На вид он был моим ровесником. Смуглая кожа, вороные волосы и обычный для подростка наряд: кеды, джинсы, футболка и толстовка с капюшоном. Заметив, что я очнулся, он швырнул мне какой-то сверток, и я, не успев задуматься, поймал его на лету.

– Правило первое, – невозмутимо сказал паренек. – Превращайся вместе с одеждой. Это не так уж сложно. Главное – запомни, что на тебе было в момент превращения, и потом оденься в то же самое.

– Что?

– Оденься, говорю. Не испытываю ни малейшего удовольствия от вида твоей тощей черной задницы.

Я крепче прижал сверток к груди.

– Ты кто?

Парень оскалился.

– Можешь звать меня Кори.

Не успел я и глазом моргнуть, как у него на плечах появилась голова койота.

Я судорожно вздохнул и уперся спиной в мусорный мешок – но наваждение уже рассеялось.

– Ты… мне показалось… твоя голова…

– Ага, привыкай. Теперь ты один из нас.

Кори наткнулся на мой непонимающий взгляд и вздохнул.

– Нас называют Зверлингами. И кто это придумал, хотел бы я знать? Бьюсь об заклад, какой-нибудь писака из местной газетенки.

Едва он произнес это странное слово, в памяти всплыли сотни статей, заполонивших газеты в последние полгода. Зверлинги.

Я потряс головой.

– Я не такой.

– Конечно, не такой, – неожиданно легко согласился Кори. – Я прожженный перец, а ты еще школота. Никакого сходства!

И он втянул воздух, совсем как собака.

– К тому же я, в отличие от тебя, из псовых. Чистокровный койот, хоть и не Койот[1] – если ты понимаешь, о чем я. Ясное дело, он такой один. Я ему вроде младшего брата.

Последовала пауза. Кори продолжал на меня пялиться.

– А ты, как я погляжу, из кошачьего клана. Большая такая кошечка. Пума?

У меня перед глазами мгновенно встал окровавленный Стив – и мое отражение в зеркале. Но я опять потряс головой.

– Я не Зверлинг.

Кори вздохнул.

– В любом случае, выглядишь ты так, будто не прочь съесть целую корову. Зверлинг ты или нет, мы вполне можем потолковать об этом за завтраком.

– Мне надо домой.

– Без проблем. Но сначала ты кое-что выслушаешь. И оденься, серьезно. Зря я, что ли, целый час копался в мусорных ящиках, выбирая барахло поприличнее?

Меня перекосило от отвращения, и Кори пришлось признаться, что он раздобыл одежду в ящике для пожертвований. Что ж, это было хотя бы не так унизительно, как обноски, выкопанные из картофельных очистков. Я нехотя оделся. Футболка жала в подмышках, а толстовка и спортивные штаны оказались на пару размеров больше нужного. Зато кроссовки пришлись точно впору. Я поспешил закатать штанины, пока не споткнулся и не расквасил нос, а толстовку застегнул до самого горла, чтобы скрыть логотип «Ханна Монтана»[2] на майке.

Выглядел я, конечно, как полное отребье, но всяко лучше, чем разгуливать голышом.

Кори бросил мне черную вязаную шапочку.

– Дреды у тебя жидковаты, но все равно спрячь. Так тебя будет сложнее узнать.

– В смысле? – удивился я.

Перед глазами услужливо всплыло лицо Стива, истекающего кровью под когтистой лапой.

– Все по порядку, – покачал головой Кори. – Тут за углом есть закусочная. У нас для болтовни целая вечность, пока будут нести заказ.

Я покорно натянул шапку на дреды. И ничего они не жидкие: уже до плеч отросли. Моя подруга Марина говорит, что смотрится круто, а она никогда мне не врет. По правде говоря, лучше бы они нравились не Марине, а Рэйчел Армстронг. Но она уже в выпускном классе, а я только в десятом – так с чего бы ей на меня смотреть? Что ж, надежда – как клопы: дохнет последней.

– Ау? Ты еще с нами? – вырвал меня из размышлений насмешливый голос Кори.

– Ага. Просто задумался.

– И часто с тобой такое случается?

Я знал, что он меня подкалывает, но все равно нахмурился. Не стоит думать о жизни слишком много, иначе не останется времени жить. Когда мама не вытаскивала из болота очередного неудачника, у нее был вагон мудростей вроде этой.

Мы выбрались из переулка и, обогнув дом, направились к «Закусочной Пита». Ага, значит, мы в восточном конце 12-й улицы, где-то возле бейсбольного поля. Санта-Фелис – маленький город, от силы двадцать тысяч жителей наберется, и все же я почти не бывал в этой его части. Если уж совсем по правде, я редко выбирался из своего района рядом с океаном, где еще жили Марина и Дезмонд. Почти все свободное время мы зависали на пляже: Марина обожает серфинг, а мы – скейты. Когда туристы расходились по отелям, а ресторан в дальнем конце пристани закрывался, мы часами отрабатывали трюки на опустевшей автостоянке. Ну, пока нас не выгоняли копы. Тогда мы тусовались на школьном дворе, шли похрустеть попкорном в местном кинотеатре или слонялись по окрестностям.

Словом, у нас просто не было повода выбираться куда-то еще – может, за исключением заповедника возле заброшенной военно-морской базы. Когда-то мы ловили там лягушек, но потом перешли в старшую школу и бросили эти глупости.

У всех посетителей «Закусочной Пита» был такой вид, будто они сейчас схватят свой кофе и убегут на работу, дожевывая бутерброд. И очень зря, потому что пахло там восхитительно – лучше, чем в каком-нибудь ресторане. Впрочем, мне сейчас все запахи казались новыми, будто миру выкрутили яркость.

– Только у меня денег нет, – признался я, когда мы скользнули в кабинку с видом на улицу. Здесь было почти безлюдно, так что я не удивился, когда Кори выбрал этот конец зала. – И если у тебя наличка, я бы предпочел ее сперва понюхать. Если она оттуда же, откуда это шмотье…

Кори рассмеялся.

– Фу, как грубо! Заказывай, что хочешь. Я угощаю.

– С чего такая любезность?

Но он уже уткнулся в меню.

– Заказывай, потом поговорим.

Только углубившись в изучение бизнес-ланчей, я понял, как же проголодался. Я попытался вспомнить, когда ел в последний раз – но наградой мне было лишь очередное пугающее видение. Я вынырнул из зарослей орешника и жадно сомкнул зубы на таком славном, таком пушистом кролике с белым хвостиком… Несколько быстрых укусов – и он провалился в бездонную яму моего желудка. Кровь и кишки брызнули изо рта и потекли по подбородку…

Я помотал головой, прогоняя видение. Воображаемый вкус кролика заставил меня почувствовать себя неловко, но при этом до предела обострил голод.

Подозвав официантку, Кори продиктовал ей «заказ погибающего в пустыне»: омлет с беконом, блинчики, сосиски, картофель по-домашнему, апельсиновый сок, кофе и тосты. Я поспешно заверил официантку, что хочу то же самое. Когда она скрылась в подсобке, Кори ухмыльнулся, обнажив белые зубы.

– Уверен, что наешься?

Сказать по правде, я был уже ни в чем не уверен, но завтракал за чужой счет, поэтому решил не наглеть.

– Как ты меня нашел? – спросил я. – Откуда узнал, что мне нужна одежда? И с чего такая щедрость?

– Ничто не ново под этой луной, – задумчиво протянул Кори вместо того, чтобы ответить хоть на один из вопросов. – Зверлинги существовали всегда. Но странно, что превращения начались именно сейчас и именно в этом городе.

– Не понимаю.

– Я тоже, – спокойно кивнул он. – Почему здесь? Почему эти ребята? Почему один за раз, а не все одновременно? Почему ты?

– Я не об этом. Слушай, я не Зверлинг.

– Отрицание очевидного его не отменяет. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и это не ты всю ночь шлялся по улицам в облике пумы?

– Я… я….

На пороге возник коп, и Кори тут же на меня шикнул. Я видел, как напряглись его плечи. Коп снял фуражку и остановился в дверях, обводя закусочную внимательным взглядом. Наконец он взобрался на табурет у стойки и заказал кофе. Я поразился тому, как отчетливо расслышал его слова.

– Проблемы с копами? – прошептал я.

Кори покачал головой.

– Если они кого и ищут, так уж точно не меня.

– В каком смысле?

Он кивнул на работающий в углу телевизор. Там уже несколько минут крутилась запись, сделанная уличной камерой наблюдения. Ее запускали каждый раз, когда в новостях заходила речь о Зверлингах. Последние полгода я видел ее так часто, что уже выучил наизусть – впрочем, как и все горожане.

Первый подтвержденный случай произошел в прошлом ноябре. С тех по CNN бесконечно крутили зернистую пленку с компанией подростков, которые шагали через пустую парковку. Не дойдя до середины, первый мальчик превратился в ястреба – щелк! Как спецэффект, только все по-настоящему. Запись заканчивалась тем, как он вылетает за пределы обзора камеры. На парковке осталась только груда одежды и пара кроссовок.

С тех пор прошло больше полугода, но никто так и не смог внятно объяснить, почему некоторые дети превращаются в зверей – и почему это происходит именно с ребятами из Санта-Фелиса. Местные знали одно: почти каждую неделю еще один подросток становится фриком-перекидышем. По крайней мере, так их называл мой приятель Диллон.

Затем на экране появилась фотография моей школы, и я наконец сообразил, что сюжет был обо мне. О том, что вчера случилось со Стивом.

Видимо, пора посмотреть фактам в глаза. Теперь я тоже один из фриков-перекидышей.

Я бросил быстрый взгляд на копа и втянул голову в плечи.

– Мне страшно.

Только когда Кори ответил, я понял, что произнес это вслух.

– Слушай, это не конец света.

Я недоверчиво поднял глаза.

– Назови хоть один плюс.

– Да хоть десяток, – и он принялся загибать пальцы. – Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме! А еще ты можешь превращаться в пуму. Разве не круто?

– Зашибись как круто, если хочешь быть фриком-перекидышем.

Он вскинул бровь.

– Гм… Без обид, ладно?

Губы Кори тронула улыбка.

– Какие уж тут обиды.

Я замолчал, раздумывая об услышанном. Я уже заметил, что все запахи стали сильнее – причем, к сожалению, не только приятные. Например, от парня, который сидел через три столика от нас, так несло потом, что меня чуть не вывернуло наизнанку. А еще я понял, что в закусочной было отнюдь не шумно: просто у меня обострился слух.

Я снова бросил взгляд на копа. Он пил кофе и лениво листал оставленную кем-то газету. Хотя мы с Кори сидели на другом конце зала, я без труда мог прочесть не только заголовок, но и мелкий шрифт, которым был напечатан основной текст статьи.

– А нельзя их как-нибудь приглушить?

– Кого приглушить?

– Ну, звуки и запахи. Убавить громкость.

– Ты привыкнешь. И быстрее, чем думаешь.

Я вздохнул.

– Так почему это случилось со мной?

– Я знаю не больше, чем остальные. Но догадываюсь, что ребята вроде тебя – те, которые начали превращаться, – унаследовали древнюю звериную кровь. Это не физическая жидкость, которую можно отправить на анализы. Дело скорее в вашем духе. Вопрос в том, что и почему пробуждает эту древнюю кровь?

У меня закружилась голова. Сейчас мне больше всего хотелось закончить этот разговор и вернуться к прежней жизни. Но с каждой утекавшей секундой эта возможность казалась все более призрачной.

Услышав, что я хочу домой, Кори только пожал плечами.

– Ты можешь научиться контролировать превращения, но не можешь изменить свою природу.

– То, что я Зверлинг?

– Если тебе нравится это слово.

– А как вы сами себя называете?

– Родичи.

– Звучит как-то по-детски.

– Ровно до тех пор, пока ты не понимаешь, что мы все связаны звериной кровью, – и он рассмеялся. – Можно сказать, что мы одна большая неблагополучная семья.

В этот момент к нам подошла официантка, и разговор увял. В нос впились такие дразнящие запахи, что я едва не подавился слюной. Мне пришлось стиснуть сиденье, чтобы не стащить тарелки с подноса и не начать забрасывать еду в рот руками. Воспитание возобладало: я дождался, пока официантка отойдет, и принялся молниеносно орудовать ножом и вилкой, хотя больше всего хотел зарыться мордой… то есть носом в омлет и сожрать его одним махом.

Коп наконец допил свой кофе и поднялся. На пороге он еще раз оглядел закусочную, и я почувствовал, как натягиваются нервы. Да у меня на лбу написано признание во всех смертных грехах! Но его взгляд скользнул по мне, не задержавшись. Затем он нахлобучил фуражку и вышел на улицу.

– Отлично, арест откладывается.

– С чего бы им тебя арестовывать?

– Я же убил Стива.

– Какого еще Стива?

– Бойфренда моей мамы, – я кивнул на телеэкран. – Потому и попал в ящик. Меня ищут.

– Ищут, но не поэтому. Я смотрел утренний репортаж. Не знаю, обрадует это тебя или расстроит, но парень твоей мамы живее всех живых.

– Но там было море крови…

Кори только отмахнулся.

– От ран на голове всегда целый водопад. Если верить новостям, ему придется наложить десяток швов и сделать прививки от столбняка и бешенства, но, вообще-то, у него даже сотрясения нет.

– Но он наверняка сказал, что это был я!

– Может, не сказал. Или сказал, но ему никто не поверил. Ты попал в ящик, потому что тебя ищут с полицией. Все думают, что тебя утащила пума. Или ты сам сбежал со страху.

– Я и сбежал со страху!

– Тем лучше. Гни эту линию, когда будешь беседовать с копами. Хорошая ложь немногим отличается от правды.

Мне стало дурно. Я никогда не умел врать, и теперь у меня внутри глухо ворочалась паника. Правда, очень глубоко – и чем дальше, тем глубже. Если честно, в основном меня переполняла пугающая самоуверенность. В смысле, я же теперь умею превращаться в пуму. Кто захочет связываться с парнем, который умеет превращаться в пуму?

– О-о, мне знаком этот взгляд, – с усмешкой протянул Кори. – Когда первый шок проходит, и ты начинаешь думать, что теперь крутой.

– Я не думаю, что я крутой.

Ну ладно, ладно, на самом деле я так и думал.

– Вот и славно. Просто запомни кое-что: «Тазер»[3] может свалить и человека, и пуму. А от пули в голову ты скончаешься в любом виде. Причем, если ты будешь в зверином облике, полицейским даже не придется объяснять, почему они тебя застрелили.

Я судорожно сглотнул.

– С чего бы им в меня стрелять?

– Да с того, что пумам полагается сидеть в зоопарке, а не разгуливать по улицам. И у копов на такой случай есть отличный набор транквилизаторов.

– А я думал, правительство помогает… особым подросткам.

– Помогает, – согласился Кори. – На всех столбах висят объявления, что Зверлингов приглашают на бывшую военно-морскую базу, где им предоставят психологов и научат пользоваться своими новыми способностями. Только вот что любопытно: тех, кто туда попал, больше не видели.

– Думаешь, их там убивают?

– Сомневаюсь, – покачал головой Кори. – Скорее натаскивают для определенных целей. А еще держат под замком и контролируют каждый чих. Ходят слухи, что детей забирали прямо с улицы, по дороге в школу. И неудивительно: многие воротилы выложат кругленькую сумму, чтобы заполучить личного Зверлинга.

– Но зачем им нужны… мы?

Чем дольше я сидел в закусочной рядом с Кори, тем легче свыкался с фактом, что я Зверлинг, но язык на этом слове все равно спотыкался. Я снова вспомнил, как мы с Диллоном звали этих бедолаг фриками. А теперь я сам такой. Фрик.

– Сам подумай, – сказал Кори. – Из ребят с нашими способностями получатся идеальные шпионы – политические или промышленные. Если бы ты служил в национальной безопасности или воротил крупной компанией, разве не захотел бы иметь в своей команде оборотня?

– Да уж.

Я подергал кончики дредов, которые все-таки выбились из-под шапки. Дело принимало на редкость стремный оборот.

– А зачем ребята вообще в это ввязываются?

– Шутишь? Для некоторых это настоящий наркотик – могущество, чувство собственной важности… К тому же им наверняка что-то пообещали. Только представь: ты всю жизнь провел в трущобах, и тут появляется добрый дядя и предлагает квартиру в центре, собственную тачку и кучу денег на карманные расходы.

– Но их же обманывают?

– Сложно сказать. События развиваются слишком быстро. Мы не знаем, сколько подростков стали Зверлингами. Перепись никто не проводил. Но похоже, что их немало, и кто-то имеет с этого выгоду. Слышал про конгрессмена Клейтона Хаусхолдера, у которого поехала крыша на Библии? Он пытается протащить через Конгресс закон, по которому Санта-Фелис объявят карантинной зоной. Якобы – чтобы оградить страну от заразы. Готов биться об заклад, это не просто бредни сумасшедшего. У него в этом деле свой навар.

– Ребята в школе говорили, что у Хаусхолдера реально не все дома, – я бросил на Кори подозрительный взгляд. – А ты? У тебя-то здесь какой интерес?

Он рассмеялся.

– Мой интерес в том, чтобы уберечь неофитов вроде тебя от всяких пройдох, которые хотят вас использовать.

– И все?

– А на остальное у меня нет времени. Чем больше ребят я уговорю сидеть тихо, тем меньше потерь будет в наших рядах. Знаешь, старшие родичи уж точно не рады тому, что творится.

– Ты здесь дольше полугода, – вдруг понял я.

До меня только сейчас начал доходить смысл его слов.

Кори ухмыльнулся.

– Мы были здесь всегда, школота. Раскопай древние поселения под городом – и найдешь кости родичей, на которых стоит Санта-Фелис.

И он замолчал, уставившись в телеэкран. Ведущий в сотый раз пересказывал историю про Зверлингов. Затем он начал нахваливать федеральную программу адаптации «особых подростков», которую правительство развернуло на бывшей военно-морской базе.

– Хотел бы я знать, что там происходит на самом деле, – задумчиво сказал Кори.

– Почему я должен тебе доверять?

– А ты и не должен. Я только прошу тебя хорошенько думать, прежде чем заключать союзы. А еще смотреть в оба, чтобы тебя не сцапали посреди улицы.

– Как все сложно, – вздохнул я.

Кори кивнул.

– А я о чем, – и он, вытащив из бумажника несколько купюр, встал из-за стола. – Мне пора. Подумай о том, что я сказал. На твоем месте я бы вернулся домой и сделал вид, будто никакого превращения не было.

– И каким же образом?

Он пожал плечами.

– Лги.

– Подожди, – окликнул я Кори, когда он уже направлялся к выходу.

Он остановился и выжидательно уставился на меня, но я вдруг понял, что мне нечего сказать. То есть на языке вертелся миллион вопросов, но у него наверняка были дела поважнее, чем нянчиться со всякой… школотой.

– Спасибо, – выдавил я наконец. – За все.

Он улыбнулся.

– Будь осторожен. И не высовывайся. Это вся благодарность, которая мне нужна.

Я смотрел ему вслед, пока не захлопнулась дверь. Затем обвел закусочную подозрительным взглядом, проверяя, нет ли у кого-нибудь ко мне повышенного интереса. Интереса не наблюдалось: ни повышенного, ни какого другого. Хотя, возможно, они просто умело шифровались.

Спасибо, Кори, подумал я с кислой миной. Ты превратил меня в конченого параноика.

Впрочем, наверное, это и неплохо. Если то, что он мне рассказал, – правда.

Через пару минут я вышел из закусочной и зашагал к дому, морально готовясь к допросу.

Марина

Волнение всю неделю было отличным, будто на заказ для серфинга. Я оседлала несколько волн утреннего прилива и отправилась домой в прекрасном настроении – которое, впрочем, померкло, стоило мне переступить порог. Mamá сказала, что Джош пропал: в утренних новостях только и разговоров было о том, что его утащил какой-то дикий зверь. Нового парня его матери увезли в больницу, а вот самого Джоша не смогли найти даже с полицией.

Моего Джоша.

Я с трудом подавила дурноту и, запрыгнув в душ, быстро смыла с кожи соль. Затем натянула первые попавшиеся тряпки, сломя голову выбежала за дверь и вскочила на скейт, валявшийся у тротуара. Mamá что-то кричала вслед, с волос капало, но мне было наплевать. Я во весь дух неслась к дому Джоша, и деревья по обочинам дороги сливались в одно зеленое пятно.

Если он погиб, я тоже не стану жить. И это не пустые слова. Джош был для меня всем, хотя я никогда ему об этом не говорила. Никак не подворачивалось подходящего случая – а теперь, возможно, и не подвернется.

Я вбежала в гостиную, и мама Джоша тут же заключила меня в объятия. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, но я видела, что ей так же страшно. Может быть, даже страшнее – хотя в тот момент мне было сложно в это поверить. Обычно шоколадная кожа приобрела серый оттенок, под большими карими глазами залегли темные круги.

– Детектив Фоли, – окликнула она мужчину, сидевшего в гостиной, – это Марина Лопез. Близкая подруга моего сына.

Детектив оказался здоровяком в дорогом костюме, который явно перебарщивал с лосьоном после бритья. Возможно, так он пытался скрыть, что моется без мыла. Если вообще моется, конечно. Я невольно сморщила нос и снова повернулась к маме Джоша.

– Что случилось, Наоми? Mamá сказала только, что Джош пропал и, может быть, ранен.

– Когда ты в последний раз видела Джошуа? – этот вонючий коп не дал ей даже рта раскрыть.

– Вчера. Мы вместе вышли из школы, но он сказал, что не пойдет с нами гулять, потому что ему нужно написать сочинение.

– И с тех пор он не выходил на связь?

– Нет, – ответила я, по-прежнему глядя на маму Джоша. – Пожалуйста, расскажите, что случилось?

– Мы сами не знаем, милая, – покачала головой Наоми. – Какая-то огромная кошка вроде пумы ворвалась в дом и напала на Стива. Похоже, Джошу пришлось спасаться бегством. С тех пор его никто не видел, – она бросила быстрый взгляд на копа. – Полиция думает, что в деле могут быть замешаны Зверлинги. Но что им от нас надо?

Боже праведный, такое впечатление, что Зверлинги виноваты во всех бедах Санта-Фелиса – начиная с похищенных детей и заканчивая пьяными водопроводчиками.

– Мэм, – снова встрял детектив, – мы отрядили на поиски вашего сына всех свободных полицейских в городе, но давайте не будем торопиться с выводами. Вы же знаете этих подростков. Может, он решил где-нибудь повеселиться после школы и вообще не заходил домой. Когда ваш друг Стив давал показания в больнице, его рассказ выглядел несколько… бессвязным. Очевидно, он что-то утаивает, так что я бы не слишком доверял ему как свидетелю. Но мы докопаемся до правды и найдем вашего мальчика. Даю слово.

– Джош не такой, – возразила я. – Он не тусовщик. И не выносит толпу. Он даже в школе общается всего с парой человек.

Детектив Фоли тут же вытащил блокнот.

– С кем, например?

– Со мной, с нашим другом Дезмондом… Иногда еще с Барри или Диллоном. Если бы у него изменились планы, я бы точно знала. Он никогда мне не врет.

Полицейский адресовал Наоми кривую улыбку, затем склонил голову и взглянул на меня с ухмылкой, которая просто-таки лучилась самодовольством.

– Не хочу разбивать твои розовые очки, милая, но все парни врут своим девушкам.

Ах ты снисходительный ублюдок, подумала я, но усилием воли взяла себя в руки и только покачала головой.

– Джош не такой. И я не его девушка.

К счастью, коп не успел отпустить еще какое-нибудь язвительное замечание, потому что в эту секунду дверь распахнулась и на пороге возник Джош. Он зачем-то спрятал свои стильные дреды под черную шапку и вырядился в самое невообразимое барахло с распродажи «Уолмарта». Если не считать этого преступления против вкуса, выглядел он отлично. Больше всего на свете мне хотелось с воплями кинуться ему на шею и никогда не отпускать, но его мама меня опередила, – так что я просто расплылась в улыбке.

– Приятно видеть тебя живым и здоровым, Сондерс, – сказала я, многозначительно приподняв бровь. – Решил сменить имидж?

Джош

Когда я закончил излагать копу отредактированную версию событий, то уже сам наполовину в них поверил. Хорошо, что Марина ушла в школу! При ней я не смог бы связать и двух слов вранья. Знаете, как про людей иногда говорят – «прямо в душу смотрит»? Вот это про Марину.

Впрочем, на поверку я оказался не таким уж плохим лгуном. То ли древние греки были правы, и необходимость обостряет разум, то ли превращение в Зверлинга наделило меня еще и красноречием. Я струхнул только раз, когда коп позвал меня наверх для личной беседы и указал на джинсы и футболку, которые по-прежнему валялись на полу в комнате. По-любому выходило, что придется или сказать правду, или сгореть со стыда. Слава богу, мама осталась в гостиной.

– Я…. Понимаете, я… Листал кое-какие картинки на компьютере.

Детектив расплылся в понимающей ухмылке, и я понял, что он заметил фотографии Джоанны Джонс, когда впервые осматривал место происшествия. Вот и отлично, даже ничего объяснять не придется. Он сам додумает, чем я тут занимался.

Я почувствовал, как мою почти коричневую кожу заливает румянец.

– Стив ворвался и принялся орать, что я сломал его ноут, хотя я его даже не трогал. Потом он ударил меня по голове, я упал… А когда встал, на него уже бросилась эта огромная кошка. У меня в голове будто помутилось. Вообще не помню, как выбежал из дома.

– Голый?

– Ну, на мне были боксеры.

Детектив кивнул и сделал пометку в блокноте. Слава богу, он не потребовал доказательств – потому что под спортивными штанами я был в чем мать родила. Собирая мне шмотки, Кори не озаботился нижним бельем, да я и сам бы не стал надевать чьи-то застиранные труселя.

– А эта одежда откуда?

– Из ящика для пожертвований.

Кори советовал по возможности не отклоняться от правды – и это, по ходу, работало. Конечно, я не лично забирал шмотки из ящика, но именно оттуда они и были!

Детектив снова кивнул.

– Почему ты ждал до утра, а не пошел домой сразу?

– Мне было страшно. Я видел, что Стив не в себе. Я боялся, что он как-нибудь выкрутится и свалит всю вину на меня.

– Но ты все-таки вернулся, потому что…

– А куда мне было идти? В конце концов, я несовершеннолетний. А сегодня я проходил мимо закусочной, увидел себя в телевизоре и решил, что лучше пойду домой…

– Расскажи об этой огромной кошке. Она была домашняя или крупнее?

Я не ожидал этого вопроса и чувствовал, что прямо сейчас у меня на лбу крупными буквами проступает: ЛГУН. Какую версию выбрать? В итоге я решил следовать совету Кори.

– Крупнее. Мне кажется… Это была пума.

– Ты видел, как она пробралась в дом?

– Нет. Она просто набросилась на Стива, и все. Я глазом моргнуть не успел.

Коп смерил меня задумчивым взглядом. Затем он сделал еще несколько пометок в блокноте и встал.

– Ну, думаю, здесь мы закончили.

Мы вместе спустились в гостиную. Увидев меня, мама вскочила с дивана и снова сжала в объятиях.

– Вы считаете приемлемыми методы воспитания вашего партнера?

То, каким тоном детектив Фоли задал этот вопрос, сразу добавило ему сотню очков в моих глазах.

– Что вы хотите сказать? – пролепетала мама, и ее глаза расширились.

– Ну, если вы решите подать в суд за избиения мальчика…

Мама поджала губы и, чуть отстранившись, стиснула мои плечи. Судя по отвердевшему взгляду, она хотела подробностей, и немедленно. Я покачал головой.

– Даже вспоминать противно.

– Стив его больше пальцем не тронет, – пообещала она копу. – Я прослежу.

Тот пожал плечами.

– Если бы у вашего сына были видимые повреждения, я был бы обязан возбудить уголовное дело. Это закон, миссис Сондерс.

– Не сомневаюсь, офицер. Но с Джошем все в порядке. По крайней мере, теперь.

Мама проводила детектива до двери, а вернувшись, снова схватила меня в охапку. Да она меня так задушит!

– Расскажи все, – попросила она. – Господи, я за ночь такого навоображала…

Мне было ужасно стыдно врать маме, но во второй раз история пошла легче, хотя мне и приходилось краснеть в некоторых местах. Мама всегда мне доверяла, и я старался оправдывать это доверие. Но сейчас я не был уверен, что готов рассказать правду. До вчерашнего дня я считал Зверлингов больными фриками, а теперь стал одним из них. Что это обо мне говорит?

– Джош, мне так стыдно за Стива. У меня в голове не укладывается, что он посмел поднять на тебя руку.

Я же говорил: стоит моей маме влюбиться в какого-нибудь неудачника, как у нее включается слепое пятно. А теперь, пожалуйста: стыд, депрессия, полный набор раскаявшегося грешника.

– Мам, я правда не трогал его ноут. Клянусь.

– Я знаю, милый. Стив в последнее время был сам не свой из-за работы, но это уже переходит все границы. Не волнуйся, с ним покончено.

– Спасибо. Слушай, я пойду сполоснусь, а то…

– Отличная идея.

Мама грустно улыбнулась и сморщила нос. Ну конечно, сейчас я благоухаю всеми помойками Санта-Фелиса.

Я осторожно высвободился из ее объятий и пошел в комнату за чистой одеждой.

Запершись в ванной, я разделся и придирчиво изучил себя в зеркале. На первый взгляд ничего не изменилось. В глубине души я надеялся, что стану более мускулистым, но на поверку остался таким же щуплым. Или, как я всегда возражал ехидничающему Дезмонду, – таким же гибким и поджарым.

Я оперся о раковину и приблизил нос к самому зеркалу. Ладно. Кори сказал, что для превращения нужно просто о нем подумать. Если честно, мне с самого утра не терпелось испытать свои новые способности. В конце концов, я имею право убедиться, что это магия, а не шизофрения!

Осмотревшись, я решил, что ванная подходит для этих целей как нельзя лучше. Здесь было всего одно маленькое окошко под потолком, в которое я не смог бы протиснуться даже в человеческом облике – не говоря уже о зверином. Дверь заперта. Я никому не наврежу.

Итак…

Я боялся моргать, чтобы не пропустить даже крохотный намек на превращение, – раз уж в прошлый раз мне не довелось насладиться этим зрелищем. Стоило мне сосредоточиться, как отражение словно пошло рябью, и из зеркала на меня уставилась усатая морда.

Я запаниковал и стиснул край раковины – потому что на одну долгую секунду забыл, что этот зверь в зеркале я и есть. Я – в своей животной форме.

Тяжелые лапы пумы обрушились на раковину, и она со скрежетом вылетела из креплений. Из сломанной трубы хлынула вода.

Ударившая в морду горячая струя странным образом привела меня в чувство. Я растерянно заморгал, глядя на учиненный потоп уже человеческими глазами. Затем я бросился на колени и принялся шарить в осколках раковины, наполовину вывороченной из стены. Когда я наконец нащупал и повернул вентили, на полу уже разлился целый океан.

Я сидел на кафеле, вокруг плескалась вода, сердце бешено стучало о ребра. Внезапно в дверь заколотили. Я подпрыгнул и чуть снова не превратился в пуму.

– Джош! Джошуа! Что с тобой?

Мама.

Я обвел беспорядок тоскливым взглядом.

– Джошуа!

– Я в порядке, – откликнулся я. – Просто облокотился о раковину, и она… Немножко сломалась.

Я с трудом поднялся из лужи, обернул пояс полотенцем и отпер дверь.

– Боже милосердный, – только и сказала мама. – Что ты тут делал?

– Ничего. Говорю же, облокотился о раковину, и крепления не выдержали. Честно. Я все уберу.

– Но раковина…

– Я ее починю.

– Когда это ты стал водопроводчиком?

– Посмотрю ролики на Ютубе. Не думаю, что это так сложно.

Мама открыла было рот, но передумала и только покачала головой.

– Просто вытри воду, – сказала она тоном, который я уже слышал пару лет назад, когда разбил окно бейсбольным мячом. – По крайней мере, ты не поранился.

Я медленно закрыл за ней дверь и снова перевел взгляд на зеркало. Ни следа пумы. Отражение выглядело в точности, как раньше – если не считать, что я вымок до нитки. В конце концов я отвернулся, размотал полотенце и залез в душевую кабину.

Марина

Будь моя воля, я бы осталась с Джошем и глаз с него не спускала, но детектив отправил меня в школу. Сперва я думала подождать во дворе, но кто знает, сколько он там проторчал бы? Гостиная отлично просматривалась через боковое окно, а вот о содержании беседы оставалось только догадываться. Мне до смерти хотелось подслушать, о чем они говорят, но тут коп бросил взгляд в мою сторону. На его масленом лице расплылась отвратительная ухмылка, и я поспешила отвернуться. После краткого раздумья я вскочила на скейтборд и покатила к школе – так что даже приехала раньше первого урока.

Я не знала, придет ли Джош на занятия. Конечно, он все мне расскажет, как только мы останемся с глазу на глаз – то есть самое позднее после уроков, – но вынужденное ожидание сводило с ума. Мы никогда не разлучались надолго, хоть я и предпочла бы, чтобы наша близость имела другой оттенок. Увы, я не была уверена, хочет ли этого Джош.

К тому же между нами стоял еще один мой секрет – и он мог разрушить все.

Дезмонд подкатил к школьным воротам почти одновременно со мной.

– Хрень господня! – завопил он, как будто я стояла на другом конце двора, а не прямо перед ним. – Ты смотрела утренние новости? Джоша утащил тигр! Надо собрать поисковый отряд!

– Остынь, я только что была у него дома. Десять минут назад вошел в дверь, как ни в чем не бывало. На своих двоих.

– Что? Дерьмо, почему я обо всем узнаю последним! Как он? Весь исполосован, наверное? Что вообще стряслось?

– Понятия не имею. Правда, Джош вырядился в спортивные штаны и майку «Ханна Монтана», так что я немного опасаюсь за его психическое здоровье. Но в остальном на нем ни царапины. Сейчас у них дома коп. Он выставил меня, прежде чем я успела что-нибудь разузнать.

– Надо было мне смс-нуть.

– Слушай, все случилось так быстро, я об этом даже не подумала.

Дезмонд задумчиво кивнул и вдруг осклабился в ухмылке.

– «Ханна Монтана»! Хрень господня. Ладно, мы-то никому не скажем, но ведь бедняге с этим жить!

Я тут же пожалела, что открыла рот. Теперь Дезмонд ему это до конца жизни припоминать будет.

– Притормози, Уилсон. Мы до сих пор не знаем, что случилось. Рано радоваться.

Дез снова ухмыльнулся.

– Кое-кто включил режим мамочки?

Я знала, что он подкалывает меня не со зла, но все равно взвилась. Дез – неплохой парень, но иногда словно нарочно нарывается на тумак. Вот как сейчас.

Он заметил мой взгляд и тут же поднял руки в притворном испуге.

– Плохой, плохой Дез! – запричитал он. – Позволь мне искупить свою вину коктейлем!

– Так-то лучше, гринго.

Мы сунули скейты под мышки и направились к парадным дверям. Школьный вестибюль гудел, как растревоженный улей. Ребята сбились стайками и бесконечно пересказывали слухи про Джоша, гадая, что же с ним случилось на самом деле. Хорошо, что детектив задержал его дома. Джош ненавидел быть в центре внимания.

Стоило нам с Дезом переступить порог, как в нас впились десятки взглядов. Все знали, что мы с Джошем – не разлей вода. Разговоры стали тише, но каждое второе слово все равно было: пума, тигр, лев.

Я знала это наверняка, потому что слух Зверлинга никогда меня не подводил.

Джош

Я сидел за компьютером и мрачно листал сайты, посвященные водопроводному делу. Пока ни один из них не сообщил мне ничего полезного. Неужели прикрутить раковину к стене и починить трубу действительно так сложно? В конце концов, там же не вся стена сломалась, а так, штукатурка слегка посыпалась.

Я уже собирался кликнуть по очередной ссылке, когда телефон разразился мелодией из «Сумеречной зоны». Старые добрые «Венчерз»! Учитывая, как повернулась моя жизнь, сейчас они были как нельзя более кстати.

Проверив дисплей, я обнаружил сообщение от Дезмонда: «Ты норм? Прзвн».

Это было последнее из вереницы непрочитанных sms. Еще там обнаружилась пара сообщений от Марины. Я быстро отстучал обоим, что буду ждать их после школы на автостоянке, отключил телефон и направился в гараж.

Вообще-то, дом был не наш, а маминых предков. Ха, жили бы мы иначе в паре кварталов от набережной! Когда-то дед воротил Интернет-компанией в Силиконовой долине, но успел выйти из дела до того, как разразился кризис. Поэтому он остался при штанах – в отличие от многих других. Он купил этот дом, потому что всегда любил Санта-Фелис – кажется, в детстве его возили сюда на каникулы, – но сейчас они с бабулей жили в Коста-Рике, которую любили еще больше. Когда отец нас бросил, они настояли, чтобы мы переехали сюда.

В то время я даже в детский сад не ходил, так что не помнил никакой другой жизни. Хотя дом был не наш, мама все время твердила, что мы за него в ответе, – так что с годами я выучился и заборы чинить, и стекла менять.

Глаза наконец привыкли к полумраку, и я нырнул под верстак. Ну вот, пожалуйста – кусок перегородки, оставшийся от прошлогоднего ремонта. Может, я и не знал, как заделать дыру в штукатурке – пока не знал! – зато мог возместить урон, нанесенный кухне. Я сунул под мышку рулон, набор инструментов и пошел на задний двор.

Затылок тут же начало странно покалывать. Я скосил глаза вниз по улице и заметил белого мужчину в темном костюме, который стоял перед домом Эворов, уткнувшись в карту. В ухе у него я разглядел пуговицу bluetooth-телефона. В моем представлении, такие носят или наркодилеры, или люди, которые очень стараются произвести впечатление на окружающих. Внезапно мне пришло в голову, что такой гаджет подошел бы и сотрудникам ФБР. Да-да, знаю, это уже паранойя. Однако мужчина только укрепил ее, когда заметил мой взгляд, и тут же заспешил прочь.

Я смотрел, как он заворачивает за угол. В ушах эхом отдавались слова Кори.

Детей забирали прямо с улицы, по дороге в школу.

Покалывание в затылке на секунду усилилось, а потом стихло.

Я еще пару минут следил за дорогой, выглядывая из-за двери гаража, но странный тип не вернулся. Ну хватит! Бессмысленно психовать из-за каждой офисной крысы. Загвоздка была в том, что на нашей улице сроду не видели никого в костюме и галстуке – если, конечно, не считать вчерашних копов и кратковременного нашествия Стива. Местные предпочитали разгуливать в шортах и теннисках.

Выждав еще пару минут, я все-таки отправился на задний двор. Мама выглянула из кухни и невольно улыбнулась, застав меня за работой.

– Мне нужно съездить в клинику, – сказала она. – Справишься тут без меня?

– А Стив точно не вернется?

Мама покачала головой, и в ее глазах проступило слишком хорошо знакомое мне выражение.

– Больше никакого Стива. Обещаю.

– Мне жаль, что все так вышло.

На самом деле, мне было ни черта не жаль, но ситуация требовала реверанса.

– Не о чем тут жалеть, – вздохнула мама.

Я проводил ее до машины.

– Мы с Дезом и Мариной собираемся погулять вечером на пирсе. Можно?

– Конечно, милый. Передавай им привет.

Я наклонился к открытому окну, и мама снова сжала мое плечо.

– И перестань так смотреть. Я сама виновата, что не поняла сразу, какой это человек.

В глубине души я был всецело с ней согласен, но деликатно промолчал.

– Как насчет пиццы на ужин? – предложила она. – Если хочешь, позови Дезмонда и Марину. Я закажу самую большую.

– Было бы здорово.

Я смотрел, как она выезжает за ворота, с обычной смесью чувств – жалостью к маме и радостью за себя. А еще стыдом за свою радость.

Почему в жизни все так сложно?

Впрочем, то, что происходило конкретно в моей жизни, словом «сложно» уже не описывалось.

Я сидел на скамейке в дальнем конце пирса и смотрел на чаек, когда раздался шорох колес и ко мне подкатили Дезмонд с Мариной. Конечно, Дез не мог не выпендриться: тормозя, он наступил на край скейтборда, и тот, взлетев в воздух, оказался точно у него в руке. Затем он плюхнулся рядом со мной. Марина лихо объехала нас по кругу и упала на скамейку между нами.

Меня всегда поражало, как обманчиво первое впечатление об этих двоих. Дезмонд – вылитый серфингист: высокий, загорелый, с длинными светлыми волосами, собранными в «конский хвост». По-моему, он так и родился в кедах, свободных шортах и растянутой футболке. Если бы вы встретили его на улице, то мысленно дорисовали бы под мышкой доску для серфинга. Однако Дез не только плавал, как топор, но даже к воде подходил с опаской. Нет, он был скейтером – до мозга костей.

Девчонки его просто обожали. Марина говорила, что у него есть харизма – этакий природный магнетизм, который глазами не увидишь. Впрочем, я в этих делах не спец: у меня никогда даже не было постоянной подружки.

Марину, напротив, то и дело ошибочно принимали за скейтера. Темнокожая, симпатичная, с жесткими черными кудрями, которые все время выбивались из-под шапочки, она не вылезала из мешковатых штанов и толстовок. Однако она каталась на скейте только за компанию со мной и Дезмондом. Кажется, ее семья приехала из Мексики, но сама Марина была типичной американской серфингисткой – до мозга костей, ага. Если кто и мог завоевать ее сердце, так только океан.

Марина и меня пыталась поставить на доску, но я все время соскальзывал в воду, а потом бултыхался, как мешок не буду говорить с чем.

Где мы действительно сходились – так это в музыке. Все трое фанатели по серф-року[4]. Последнюю пару лет мы то и дело сотрясали инструменталами гараж Дезмонда: Марина на барабанах, Дез – на басах и клавишах, я – на соло-гитаре. Правда, предъявлять миру свои шедевры мы не спешили. Чего уж там, мы даже о названии группы договориться не могли! Впрочем, это не мешало нам получать удовольствие от самого процесса.

– Какого черта с тобой стряслось? – спросил Дезмонд.

Марина кивнула и стукнула меня коленом.

– Ты заставил нас поволноваться, Сондерс.

В эту минуту я продолжал лихорадочно размышлять, какую часть правды им можно выдать. Конечно, Дез с Мариной – мои лучшие друзья, и я никогда ничего от них не утаивал, но мне совсем не улыбалось ставить их под удар своими откровениями. И что – я усилием воли не отбросил эту мысль сразу, – если они от меня отвернутся? Про Зверлингов ходило немало слухов. Если так подумать, все это дерьмо граничило с расизмом. Я вспомнил, как Диллон называл Зверлингов фриками, а я никогда его не одергивал, – и почувствовал укол стыда. Да что там, я и сам их так звал.

С тех пор, как мы с Кори расстались в закусочной, я не переставал думать про Дезмонда и Марину. Что, если бы все сложилось иначе, и Зверлингом оказался один из них? Я был уверен, что для меня это не имело бы никакого значения. Теперь же, когда я сидел рядом с ними на прогретой солнцем скамейке и буквально кожей ощущал их поддержку, я просто не мог кривить душой.

– Не смотрите направо, – вдруг сказал я, – но вас не напрягает тот черный внедорожник?

Дезмонд тут же начал поворачивать голову, и Марина пихнула его локтем.

– Сказано же, не смотри! – прошипела она и быстро скосила на меня взгляд. – А что с ним не так?

– Я почти уверен, что это слежка. Он приехал, как только я тут появился, и за десять минут оттуда никто не вышел.

Дезмонд рассмеялся.

– У нас что, собрание клуба анонимных параноиков?

Однако взгляд Марины оставался серьезным.

– С чего бы им за тобой следить?

Я сделал глубокий вздох.

– С того, что это случилось и со мной. Я стал Зверлингом.

Дезмонд осклабился в ухмылке.

– Да брось!

Но я смотрел на Марину. В ее глазах мелькнуло какое-то странное выражение – я не смог бы описать его точно. Затем она на секунду опустила взгляд, а когда подняла его снова, это была прежняя, все понимающая и принимающая Марина.

– Ох, Джош, – только и сказала она, умудрившись вложить в эти слова бездну сочувствия.

– Угу, – кивнул я. – Я знаю.

Дезмонд вскочил на ноги.

– Что значит «Ох, Джош»? Это же круто! – и он нанес пару ударов по воображаемому сопернику. – Так это ты отделал Стива?

Я снова кивнул.

– На самом деле, этот чувак мне никогда не нравился.

– А кому он нравился?

– Ну, твоей маме, наверное.

Марина схватила его за руку и потянула обратно на скамейку.

– Это серьезно, Дез.

– Конечно, серьезно! Джош теперь может превращаться в саблезубого тигра! Разве не круто? Лично я всегда боялся закончить, как тот парень, который превратился в древесную лягушку. Я хочу сказать, какой смысл становиться Зверлингом, если сможешь только сидеть на дереве и квакать?

– В пуму, – напомнил я. – Не в тигра.

– Все равно круто, чувак!

Дезмонд чуть не подпрыгивал от возбуждения.

Марина покачала головой и повернулась ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Смущен. Напуган. Стремно, вообще-то.

Дезмонд ухмыльнулся.

– Отличное название для инструментала!

– Может, хватит уже шуточек? – вспылила Марина.

– Даже не думал. Отличная композиция получится!

– Ты знаешь, о чем я.

Дезмонд кивнул.

– Нет, правда. Это реально круто. Знаете, как часто я лежал в постели и думал, в кого бы хотел превращаться, если бы стал Зверлингом?

– Заткнись, Уилсон.

– Пускай, – остановил я Марину. – Я рад, что вы не разбежались с криками ужаса.

– Мы бы никогда так не сделали.

– Знаю. Поэтому я вам и сказал. Но вы двое должны держать рот на замке, – я обвел их долгим взглядом. – Серьезно. Поклянитесь, что никому не расскажете.

В глазах Марины снова промелькнуло то странное выражение. Я чувствовал, что ей неловко, но не мог ее в этом винить. В конце концов, стать Зверлингом – не волосы перекрасить.

– Разумеется, – наконец кивнула она. – Можешь на нас положиться. А как отреагировала твоя мама?

– Я ей еще не сказал.

Марина вскинула бровь. Я знал, о чем она думает. Я никогда не врал маме.

– Погоди-ка, – встрял Дезмонд. – А почему никому нельзя говорить? Копы знают, Стив знает – если, конечно, ты не прокрался в больницу и не перегрыз ему горло, как он того и заслуживает. Как ты собираешься удержать такого кота в мешке? Прости за каламбур.

– Ну, все не совсем так…

И я рассказал историю с самого начала, опустив только несущественные мелочи вроде фотографий Джоанны Джонс. Я сказал, что слушал демки «Дикого прибоя», когда Стив ворвался в мою комнату и принялся размахивать кулаками.

Дезмонд засмеялся, услышав про сломанную раковину, но оба погрустнели, когда я описал парня в костюме, виденного утром на улице.

– Хреново, – только и сказал он.

Марина кивнула.

– Думаешь, он как-то связан с этим внедорожником?

– Может быть. Или это две разных группировки, у которых ко мне одинаковый интерес. В любом случае, я собираюсь сидеть тихо и не высовываться.

– Значит, изменения необратимы? – задумчиво спросил Дезмонд.

– Угу. Но это не значит, что я обязан вылизываться и бегать за кроликами. Если честно, я предпочел бы просто обо всем забыть.

– Но Стив знает, – напомнила Марина.

Я вздохнул.

– Это да. Но он сам запутался в показаниях. Может, хотел замести следы, чтобы не попасть под статью о домашнем насилии. А может, испугался, что я его найду и закончу начатое. Как бы там ни было, копы скорее поверили мне.

– И на всякий случай позвонили своим дружкам-федералам, – хмыкнул Дезмонд.

– Или Стив проболтался кому-то еще, – добавила Марина.

– Я знаю. Поэтому мне и страшно.

Марина снова бросила на меня взгляд, исполненный сочувствия.

– Что думаешь делать теперь?

– В целом – понятия не имею. Прямо сейчас – пригласить вас к себе на пиццу. А завтра пойду в школу, как обычно, и постараюсь не рехнуться от всех этих взглядов.

– Школа! – фыркнул Дезмонд. – Это все равно что выиграть в лотерею миллион долларов и вернуться к работе дворником.

– А ты что предлагаешь? Устроиться в цирк?

Дез помотал головой.

– Просто… Зверлинги реально крутые. Мы бы должны восхищаться ими, как рок-звездами. А вместо этого боимся и гнобим без повода.

– Пума у тебя внутри, – вдруг сказала Марина. – Это довольно крупное животное. Его сложно контролировать?

– Это не зверь внутри, – я честно пытался подобрать слова, чтобы ей было понятно. – Я могу быть или человеком, или пумой, но когда я в зверином обличье, я все равно остаюсь собой. Если честно, я еще не очень освоился. Хорошо хоть, что превращение не начинается без моего желания.

– Но те два раза… Мне показалось, ситуация вышла из-под контроля.

– Ну да. Но в первый раз меня просто застали врасплох, а во второй я повел себя, как идиот, и испугался собственного отражения.

– Я бы тоже испугалась, – кивнула Марина.

– А ты в кого хотела бы превращаться? – спросил Дезмонд. – Ну, если бы стала Зверлингом и могла сама выбрать животное?

Марина покатала скейт носком кроссовка.

– Не знаю. А ты?

– Разрываюсь между орлом и волком.

– Орел – это круто, – сказал я. – Можно просто взять и улететь куда подальше.

Дезмонд кивнул.

– Но волки! Волки – это, брат, классика.

– А я бы хотела быть дельфином, – наконец определилась Марина.

Мы с Дезмондом одновременно улыбнулись.

– Да ты что, – сказал он. – Никогда бы не догадался!

На несколько минут воцарилась тишина. Я обвел взглядом пляж. Неподалеку играли в волейбол дети. На другом конце пирса слонялись серфингисты: волн не было, так что они просто бродили вдоль кромки прибоя или сидели на своих досках. Пожилая пара облокотилась о перила, любуясь закатом. Я слышал каждое слово их негромкой беседы и отчетливо различал запах рыбы из ведерка, стоявшего возле рыбака с удочкой. Но я усилием воли приглушил звуки и запахи. Я хотел вернуться к нормальной жизни, а для этого мне нужно было вести себя, как все нормальные люди.

Я снова посмотрел на друзей.

– Что скажете?

Дезмонд пожал плечами.

– Пицца. Пицца – это хорошо.

Марина ткнула его локтем. Она вообще часто это делала.

– Глаза в пол, рот на замок – и все будет в порядке, – и она неожиданно улыбнулась. – Хотя пицца – это и правда хорошо.

– Может, нам стоит пригласить и новых друзей Джоша из того внедорожника? – съехидничал Дезмонд.

Но когда я обернулся, черной машины и след простыл. Я даже не заметил, как она уехала.

Марина

Мы вскочили на скейты и покатили к дому Джоша. Я молча порадовалась, что на ужине будет его мама: по крайней мере, это избавит нас от разговоров о Зверлингах.

Признаться, я давно не чувствовала себя так паршиво. Выходит, я месяцами скрывала от друзей свой самый страшный секрет, а когда с Джошем случилось то же самое, он немедленно нам все рассказал. Конечно, он никогда не простит меня за малодушие.

Слушая, как Джош и Диллон называют Зверлингов фриками, я убедилась, что, если правда выплывет наружу, Джош меня возненавидит. Я никогда не замечала в нем осуждения к другим маргиналам, но в том, что касалось Зверлингов, он явно перенял точку зрения Диллона. Может, просто хотел ему угодить. Дружба порой заставляет людей делать странные вещи.

Дезмонд тоже хорош. Раньше про Зверлингов и слышать не хотел – а тут чуть не выпрыгнул из штанов от радости! Интересно, в этой черепушке когда-нибудь прибавится мозгов?

Я чувствовала себя в западне. Сказать – плохо, не сказать – еще хуже. Несомненно, Джош расценит мое молчание как величайшее предательство. Какая ирония: я так долго бегала от этого хищника, что он подкрался и напал на меня со спины.

Едва завернув на улицу Джоша, мы заметили фургон с эмблемой местного телеканала, припаркованный у его дома. Мы резко затормозили. Джош был в ярости, а вот Дезмонд просто-таки лучился восторгом.

– Чувак, да ты знаменитость! – провозгласил он, улыбаясь от уха до уха.

– Надеюсь, они не доставали маму, – мрачно ответил Джош. – Объедем через кондоминиум на 9-й улице. Дез, возможно, тебе придется нас подсадить.

Дезмонд был явно разочарован несостоявшейся встречей с журналистами, но покорно последовал за нами. Подсаживать никого не пришлось: подтянувшись на руках, мы легко перелезли через забор и спрыгнули на задний двор. Мама Джоша уже ждала нас у черного входа.

– Я пыталась тебя предупредить, но не дозвонилась, – взволнованно сказала она.

– Прости, мам, я отключил мобильный. Они тебя совсем замучили?

– Не так, как репортеры из газеты. Весь телефон оборвали. Первым я еще советовала обратиться в полицию, а потом просто перестала брать трубку. И тут приехали эти с телевидения. Я сказала, что комментариев не будет, но они все равно торчат под дверью. Хорошо, что вы не стали заходить с улицы. Надеюсь, им скоро надоест, и они уедут.

Слава богу, так и вышло. Телефон прозвонил еще несколько раз и умолк. Через пятнадцать минут фургон с репортерами тоже отбыл.

Мама Джоша разогрела пиццу в духовке, и мы приступили к неловкому ужину. Даже Дез вел себя необычно тихо. Наоми выглядела измотанной, Джош – немногим лучше. Я догадывалась, что он провел прошлую ночь в зверином облике, в страхе и смятении скитаясь по закоулкам Санта-Фелиса. Я по собственному опыту знала, как трудно свыкнуться с новым телом и органами чувств. Сейчас мне больше всего хотелось разделить с ним эти переживания, но это значило выдать себя – и навсегда потерять его доверие.

Едва покончив с пиццей, я чувствительно пнула Дезмонда под столом и тут же смерила выразительным взглядом. В кои-то веки он понял меня с первого раза. Мы поспешно откланялись под предлогом, что я не была дома с самого утра, и mamá не терпится узнать новости про Джоша. Я была сыта враньем по горло и порадовалась, что хотя бы сейчас могу сказать чистую правду.

Джош вышел нас проводить.

– Слушайте, ребят, – начал он после паузы, – давайте перед уроками встретимся у Деза? Мне правда страшно идти в школу одному. Вдруг эти парни из внедорожника все еще ошиваются поблизости.

– Без проблем, чувак, – просиял Дезмонд. – Если тебя попытаются похитить, я просто обязан там быть. Пума перегрызает горло подлому федералу! Надо взять видеокамеру.

Джош только вздохнул.

Мы с Дезом вскочили на брошенные у порога скейты и заскользили вниз по улице.

Джош

На следующее утро я поехал в школу кружным путем, чтобы подхватить Дезмонда и Марину. По дороге я старательно выглядывал новостные фургоны, черные внедорожники и просто что-нибудь подозрительное, но все шло своим чередом. Миссис Эвора подозрительно изучала почтовый ящик – хотя все на улице знали, что почтальон приезжает не раньше полудня. Мистер Стайнингер выгуливал миниатюрного бостон-терьера Джуди. Пара ребят из средней школы украдкой дымили за гаражами.

Свернув на 11-ю улицу, я сразу увидел Дезмонда. Он поджидал меня перед домом, привалившись спиной к низкому заборчику. Рюкзак лежал на тротуаре у его ног.

– А где Марина? – спросил я.

– В пять утра прислала сообщение «Ловлю волну» – и понимай, как хочешь. Я думал, она и тебе написала.

– Я же вырубил мобильный. Не знаю, есть ли у репортеров мой номер, но как-то не горю желанием с ними общаться. Городской телефон разрывается с самого утра.

– Такова цена славы.

– Ха-ха. Кстати, а почему ты не спал в пять утра?

– Я спал. Время отправки сообщения, чувак – слышал о таком? В любом случае, если она пошла ловить волну, мы тут можем прождать до Второго пришествия.

Я вздохнул.

– Ну, к первому уроку она точно не управится.

– Угу. Хотя… – и Дезмонд понизил голос. – Что, если это прикрытие? Вдруг ее сцапали люди в черном, и прямо сейчас она под пытками рассказывает о тебе всякие интимные подробности?

– Не смешно.

– Да брось! Ты же знаешь, что это полный бред.

– Я уже ни в чем не уверен.

– Чувак, расслабься, – вздохнул Дез и, когда я смерил его угрюмым взглядом, с любопытством добавил: – Что, заметил кого-нибудь из вчерашних?

Я покачал головой.

Дез поднялся и закинул рюкзак на плечо.

– Знаешь, – доверительно сообщил он, – федералы не всегда одеваются в черное и ездят на внедорожниках. Шпионом может оказаться кто угодно. Надо сегодня присмотреться к новичкам. Некоторые агенты шифруются под школьников, а на самом деле им за тридцатник.

– Спасибо, что печешься о моей паранойе.

Дез рассмеялся.

– Чего ты так легко ведешься? А ведь мы еще даже не обсудили твои новые музыкальные вкусы! «Ханна Монтана», подумать только!

Я не удостоил его ответом. Конечно, Дез прав. С тех пор, как началась эта заварушка, меня было проще простого вывести из себя. И все-таки я чувствовал, что мои страхи не беспочвенны.

Я никогда не считался в школе популярным парнем – но и на изгоя тоже не тянул. Как и большинство ребят, я стремился не выделяться, а для этого нужно было четко знать границы. Например, я старался не перебарщивать с шутками, потому что они наверняка привлекли бы ко мне внимание, и вряд ли позитивное. Известное дело: сегодня ты удачно сострил, а завтра хлебаешь воду из унитаза или получаешь подносом по морде. Еще я держался подальше от тех, кто курит травку (не дай бог, примут за нарика). И уж конечно, за километр обходил банды – что мексиканцев, что черных. В школе они не высовывались, но все и без того знали, кто тут главный. Будешь выпендриваться – рискуешь продолжить разговор с ножом у подбородка.

В общем-то, я был готов к тому, что история со Стивом принесет мне дурную славу. В школе слухи распространяются быстрее пожаров, которые гонит по холмам горячий ветер Санта-Ана. Те, кто худо-бедно меня знали, хотели подробностей. Остальные просто глазели, делая вид, что им наплевать, но при этом пытаясь подобраться поближе.

Бобби Уайт не относился ни к первым, ни ко вторым. Поэтому я здорово удивился, когда он оттолкнулся от лестничных перил и направился к нам с Дезмондом. Это был высокий черный детина с жесткой щетиной на квадратном черепе и в солнечных очках, которые вместо глаз владельца показывают вам собственное отражение. Он даже не поздоровался – просто ткнул пальцем в сторону обеденных столиков, стоявших под пальмами в углу школьного двора.

Я знал, на кого он указывает: необъятная филейная часть на столе, ботинки на стуле. Он сидел там каждый день. В классных журналах он значился под именем Теодора Вашингтона, хотя все звали его просто Каторжником. Теодор был самым здоровым в школе – больше сотни килограммов на двухметровый «шкафчик» – и, пожалуй, самым старшим. Ту пару лет, когда мы зубрили Шекспира и препарировали лягушек, он провел в тюрьме. Точнее, в колонии для несовершеннолетних преступников – но какая теперь разница?

Его брат крышевал бездомных с Оушен-авеню. По слухам, он взял на себя вину в скандале с наркотиками, чтобы младшему не пришлось мотать взрослый срок в тюрьме. Никто не понимал, зачем Каторжник вернулся в школу, отсидев положенное. Не то чтобы он интересовался занятиями. Большую часть дня он проводил здесь, под пальмами. Я не знал, чем он тут занимается, да и не хотел знать. Только вот – какая досада – теперь он желал меня видеть.

Я с неохотой направился к обеденным столикам. Дезмонд пошел было за мной, но ему в грудь тут же уперлась ладонь Бобби Уайта.

– Только брат, – сказал он.

Я бы расхохотался в голос, если бы не был так напуган.

Я, конечно, наполовину черный, но уж точно не имею отношения к «братству». Откровенно говоря, я тяну на гангстера меньше, чем те белые ребята, которые колесят по Силиконовой долине, оглашая окрестности рэпом и хип-хопом, напиваются за рулем, а потом сбивают дорожные знаки и покрывают матом полицейских. Да, моя кожа на пару оттенков темнее калифорнийского загара, но это не значит, что я мечтаю жить в «черном гетто».

Неужели Каторжник хочет, чтобы я присоединился к «братьям» с Оушен-авеню? Как я ему откажу? А я вообще смогу отказать?

И без того слабый контроль, под который мне удалось взять обострившиеся чувства, начал рассеиваться. Теперь я слышал все: болтовню и смех ребят в школьном дворе; музыку в чужих плеерах и автомобильных стереосистемах; шум дороги. Я чувствовал кислую вонь собственного страха. И, что самое плохое, сквозь нее прорастала странная нервная искра, которая в прошлые два раза предшествовала превращению. Я усилием воли погасил ее. Вот только пумы посреди школьного двора мне и не хватало.

Впрочем, сейчас, когда я стоял перед Каторжником, возможность выпустить клыки и когти внушала странное спокойствие. Каторжник не произнес ни слова, но ему это было и не нужно. Есть люди, чья репутация говорит сама за себя. Вблизи он оказался еще огромней – настоящая гора мышц, бритый череп, непроницаемо-черные очки. Я понял, что не могу оторвать взгляда от его рук. При желании одной такой клешни хватило бы, чтобы размозжить мне голову.

Я постарался унять звон в голове – видимо, следствие перенапряженных нервов и распоясавшихся органов чувств. Однако он усиливался с каждой секундой.

Каторжник снял очки, и на меня уставились два немигающих глаза.

– Я слышал, твоя группа играет серф, – сказал он наконец.

Я вытаращился в ответ. Каторжник Вашингтон позвал меня поговорить о пляжной музыке?

– Гм… Да, – выдавил я после неловкой паузы.

– И хорошо?

Я пожал плечами.

– Пока репетируем в гараже.

Он кивнул.

– Все с чего-то начинали.

Господи, да на каком свете я нахожусь? Стоять под пальмой и вот так запросто болтать с Каторжником было еще более дико, чем укрощать пуму, которая сидела у меня под кожей и только и ждала возможности вырваться на свободу.

– Не знал, что ты увлекаешься серфом, – сказал я.

– Не очень. Я люблю песни братьев, когда басы так и стучатся в затылок.

– Тогда почему?..

– Я хотел сказать, что прикрою тебе спину. Знаю, ты решил сыграть соло. Затаиться. Выждать. И это умно. Но иногда дерьмо все равно случается. И тогда я сделаю все, что смогу.

Я почувствовал, что разговор уходит в совсем уж конопляную степь.

– Ты… Слушай, я…

Каторжник осклабился, но улыбка получилась какой-то невеселой.

– Я вижу, что ты хочешь спустить все на тормозах. Пума в городе? Не смеши меня. Эта игра тебе не по зубам. Смекаешь?

– Не очень.

– Я знаю, кто ты. Ты поймешь, когда научишься носить эту кожу. Не узнать своего невозможно. Отчасти дело в запахе, но главное – звон вот здесь, – и он постучал себя большим пальцем по виску.

Я медленно кивнул.

– То есть ты тоже…

Я уже почти выговорил «Зверлинг», когда он прервал меня взмахом руки.

– Пацан, который коротает время в этой дерьмовой школе. Как и ты.

Понятно, он не хочет об этом говорить.

– Можно задать вопрос?

– Валяй.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты прикрываешь мне спину?

– То, что с нами происходит, – сказал он. – Никто ведь не знает, что это такое, правда?

Я снова кивнул.

– Одиночная игра годится, пока нет проблем. Но может статься, наступит время, когда люди не смогут дать тебе то, что нужно. Они не знают, каково это. Не могут залезть в нашу шкуру. Если федералы нападут на наш след, что мы будем делать? Позовем свою банду? Твои друзья смогут тебя защитить? – и он покачал головой. – Раз у Зверлингов нет своей банды, мы можем хотя бы заключать союзы. Верно я говорю?

– Ммм… Пожалуй.

– Сейчас ты растерян. Я понимаю. Расслабься. У нас не будет стрелок, шифров, всего такого. Но если тебе понадобится рука помощи, ты ее получишь. Слово Каторжника.

– А если тебе тоже…

Фраза повисла в воздухе. Ну в чем Каторжнику может понадобиться моя помощь? Однако он кивнул.

– Все взаимно, бро. Если хочешь, конечно.

Я чуть не спросил, есть ли у меня выбор. Учитывая, что выражался он на редкость туманно, а я по-прежнему не видел, какой от меня будет толк, я мог отделаться ничего не значащей фразой, развернуться и уйти. С другой стороны, я действительно только что вступил в новый мир – и кто знает, что ждет меня впереди? Иметь на своей стороне такого парня, как Каторжник, всегда полезно. В конце концов, он же не просит раздобыть ему дозу.

– Я… спасибо, – наконец ответил я.

Уголки его рта чуть дернулись вверх.

– Расслабься, серьезно. Сиди тихо, и все будет нормально. Я превратился за неделю до того пацана, который упорхнул с парковки. И, как видишь, до сих пор жив и здоров.

– Я никому не скажу.

– Конечно, не скажешь.

Интонация и выражение лица Каторжника оставались дружелюбными, но я вдруг понял, что мы заключили пакт, который мне лучше не нарушать.

– Если Зверлинги чувствуют друг друга, – вспомнил я, – почему все хранят это в тайне?

– Выдашь другого – выдадут тебя. Я слышал, федералы задумали приручать Зверлингов. Тогда мы все в большом дерьме.

Я сгорал от любопытства, в какого зверя превращается Каторжник, но он ясно дал понять, что этим разговорам здесь не место. Однако один вопрос я все-таки не мог не задать.

– Можно еще спросить?

– Валяй.

– Почему ты вернулся в школу?

Он хрипло рассмеялся.

– Получить бумажку, как и все.

– Но ты не ходишь на занятия.

– Мне это не нужно. В колонии у меня была чертова уйма времени. Конечно, я присматривал за семейным делом, но и учился тоже. Все думают, что я качусь по наклонной. Может, так и есть – если смотреть шире. Но знаешь что? Я сдам экзамены, а в конце года поднимусь на сцену и получу свой аттестат. Пусть все видят, что братья умеют играть не только в черные игры.

– Круто.

– Это мой путь. Когда-нибудь ты выберешь свой.

И он протянул мне кулак. Я на секунду замешкался, прежде чем стукнуть его своим. Разница в масштабах была смехотворна, но Каторжник остался невозмутим.

– И серьезно, расслабься, Джош.

С этими словами он снова надвинул очки, и я понял, что аудиенция окончена.

– Какого черта он от тебя хотел? – вполголоса спросил Дезмонд, когда мы направились к шкафчикам, чтобы забрать скейты.

Увы, я не мог сказать правду так, чтобы не выдать Каторжника, поэтому просто пожал плечами и ответил:

– Расспрашивал про нашу группу.

– Шутишь?

– Не-а. Оказывается, он тоже тащится по серф-року.

– В жизни не подумал бы.

– И я.

Дезмонд наклонился к самому моему уху.

– Не хочу подогревать твою паранойю, но ты в курсе, что на тебя все пялятся?

Еще бы я был не в курсе! Оставалось надеяться, что к обеду в школе разразится новая драма и всеобщее внимание переключится на нее.

Увы, дело близилось к обеду, а я так и продолжал чувствовать себя под прицелом. И дело было не только в ребятах. Даже учителя смотрели на меня… ну, не с подозрением, конечно, но иначе, чем обычно. Возможно, их смущало то, через что мне пришлось пройти (по официальной версии, я полдня бегал в трусах от разъяренной пумы), но на уроках я словно стал невидимкой.

На перемене меня нагнал Диллон – счастливый обладатель самых длинных пальцев в Санта-Фелисе. Не то чтобы это сильно помогало ему на уроках, зато на гаражных репетициях он блистал, в легкую беря семь ладов на гитаре.

– Джош, это правда? – спросил он, озираясь с таким видом, будто за ним гнались. – Один из этих клятых фриков ворвался к тебе в дом?

– Давай потом, ладно? Я опаздываю на историю.

– Окей, но…

– Все в порядке, – заверил я его. – Правда.

И я, быстро похлопав его по плечу, ретировался.

Честно говоря, я не знал, как вести себя с Диллоном после случившегося. В музыкальном классе ему цены не было, но эта повернутость на Зверлингах… Словом, я сомневался, что теперь буду часто звать его в гости.

Перед уроком истории меня поймала мисс Чандра, школьный психолог. Я терпеливо выслушал заверения, что она всегда к моим услугам – если у меня вдруг возникнет потребность поговорить о выпавших на мою долю «испытаниях». Я чуть было не ответил, что испытания хуже всей этой шумихи и не придумаешь, но вовремя прикусил язык и лишь благодарно кивнул. Я знал, что буря утихнет – нужно просто немного подождать, – но в глубине души начинал жалеть, что пару дней не отсиделся дома.

Учителя словно забыли о моем существовании, так что большую часть уроков я косился в окно, выглядывая черные внедорожники или мужчин в костюмах. Однако все, что мне удалось заметить, – это одинокий фургон телевизионщиков. А я-то еще удивился, не застав их утром на пороге! Похоже, они решили, что будет надежнее подкараулить меня на выходе из школы.

Хотя, возможно, все это было плодом обострившейся паранойи и не имело ко мне никакого отношения. Ну в самом деле, неужели в нашем районе больше нечего показать по ТВ?

– Теперь я знаю, как чувствуют себя животные в зоопарке, – пожаловался я Дезмонду за обедом.

– И как? – поинтересовалась Марина, плюхаясь на стул рядом.

– Как на витрине. Все на тебя пялятся и обсуждают.

Марина пожала плечами.

– Ну, их можно понять. Ты же у нас новая знаменитость.

Я собирался поспорить, но бросил на нее взгляд и не удержался от улыбки. В черных кудряшках поблескивала соль, лицо лучилось довольством и умиротворением. Я тут же пожалел, что отправился утром в школу, а не пошел с ней «ловить волну».

– Не думаю. Ты видела их лица? С такими скорее смотрят на торнадо. Ой-ой-ой, интересно, засосет ли оно дом мэра!

– Как погодка? – спросил Дезмонд.

Марина усмехнулась.

– Потрясно.

Все рассмеялись. Это был ее обычный ответ – даже если объявляли штормовое предупреждение.

– Угадай, кто сегодня расспрашивал про нашу группу? – заговорщицки прошептал Дезмонд, подавшись вперед.

– У которой до сих пор нет названия.

– Ты будешь угадывать или нет?

Марина сморщила лоб, изображая мучительные раздумья.

– Сдаюсь. Кто?

– Ты даже не пыталась!

– Ла-адно. Директор Хейден хочет нанять нас для школьного парада?

– Мимо. Наш фанат № 1 – Каторжник Вашингтон.

Марина недоверчиво обернулась ко мне.

– Шутите?

– Угу, и на календаре первое апреля, – ответил Дезмонд. – Никаких шуток!

– Погодите, вы правда имеете в виду…

– Того огромного черного чувака, который весь день сидит под пальмами.

– Но… зачем это ему?

Марина снова обернулась ко мне, и я заметил в ее глазах тревогу.

– Вообще, он оказался нормальным парнем, – я пожал плечами. – Понятия не имею, с чего ему приспичило расспрашивать про нашу группу именно сейчас. Может, надеется погреться в лучах моей славы?

– Ха-ха.

Меня до сих пор мутило от мысли о превращении в пуму и косых взглядов однокашников, но необходимость врать друзьям была гораздо хуже. Никто не мог запретить мне делиться собственными секретами, но выдать чужой было бы подло.

В животе что-то глухо заворочалось, и я с изумлением понял, что это моя звериная часть, разбуженная гневом на Каторжника. Тот невольно заставил меня пойти против собственных принципов, и теперь пума жаждала мести.

Марина быстро положила ладонь мне на руку.

– Ты в порядке?

Этого оказалось достаточно, чтобы привести меня в чувство.

– Да. Все отлично.

– Просто у тебя сейчас был такой взгляд… Будто ты не прочь кем-нибудь закусить.

Я пожал плечами.

– Чертовски нервное выдалось утро.

Марина несколько секунд смотрела мне в глаза, затем медленно кивнула.

– Неудивительно. Надо было тебе пойти со мной на пляж.

– Не помогло бы, – хмыкнул Дезмонд. – Ты бы рассекала на доске, а он лежал на дне с биноклем, выглядывая водолазов в черных костюмах.

Я хотел было его стукнуть, но он ловко отпрянул.

– Чувак, я серьезно. Шел бы ты домой.

Я помотал головой.

– Только не сегодня. Мое отсутствие сразу заметят. Не хватало только, чтобы меня оставили после уроков!

– Можешь отпроситься, – предложила Марина. – Уверена, учителя не станут возражать.

– Слушайте, этот день надо просто пережить. Я хочу, чтобы все поскорее пришло в норму, окей? Если ко мне начнут относиться, как к жертве психологической травмы, эта волынка будет тянуться вечно.

– Угу, тебя отправят к мисс Чандра, – хмыкнул Дезмонд. – И она будет долго и проникновенно расспрашивать тебя о чувствах.

– Не удивлюсь. Она уже сцапала меня по дороге на историю.

В этот момент прозвенел звонок, и мы разошлись по классам. У нас с Мариной было время самостоятельных занятий, так что мы помахали Дезмонду, который уже опаздывал на английский, и направились в библиотеку. Мы заняли наш обычный стол в дальнем конце зала – с тем исключением, что на этот раз Марина уступила мне место у окна, чтобы я и дальше мог безудержно предаваться паранойе. Теперь я начинал чувствовать себя неуютно, если сидел спиной к окну или двери.

– Дезмонд еще не осознал, – вдруг сказала Марина, нагнувшись ко мне через стол и понизив голос, чтобы у библиотекаря не было повода сделать нам замечание. Я отчетливо различал запах соли в ее волосах. – На это требуется время. Просто, столько всего разом изменилось. Ему пока сложно это понять.

– Знаю.

Я бросил взгляд вдоль столов у окна – туда, где в противоположном конце зала сидела с друзьями Рэйчел Армстронг. Она тут же опустила глаза, и я понял, что она все это время смотрела на меня. Я бредил Рэйчел с начала учебного года, но не думал, что она хотя бы знает мое имя. А теперь, похоже, его знали все. Только вот не по той причине, по которой мне бы хотелось.

Марина проследила за моим взглядом и театрально закатила глаза.

– Забудь про мисс Чандра. Если тебе с кем и стоит поговорить о своих чувствах, так это с Рэйчел.

– Заткнись.

Я боялся, что Марина обидится на мою вспышку, но она только улыбнулась и покачала головой.

– Дезмонд прав. В последнее время тебя слишком легко вывести из себя.

– Просто… У меня такое чувство, будто моя жизнь разваливается на куски. Я больше ничего не контролирую.

– Знаю, – кивнула Марина. – Но в чем-то он прав. Ты не можешь изменить того, что случилось. Может быть, пора его принять?

– И каким же образом? Превратиться в пуму и покатать первоклассников?

– Не дури. Я просто хочу сказать, что раньше мы слышали о Зверлингах только плохое.

– Потому что так и есть.

– Но возможно, – продолжила Марина, пропустив мои слова мимо ушей, – что мы ошибаемся. Что есть и светлая сторона.

– И какая же?

Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме…

– Не знаю, – призналась Марина. – Но теперь это твоя жизнь. И если ты не постараешься найти в ней светлые стороны, то так и будешь сидеть в дерьме.

– То есть на моем месте ты не опустила бы руки?

Марина несколько секунд пристально изучала стол, но потом все-таки кивнула.

– Ты же меня знаешь. Я всегда скажу, что стакан наполовину полон.

– И с чего бы ты начала?

– Ты слышал о таком гениальном изобретении человечества, как Интернет?

– Очень смешно.

– Угу, если читать только сайты новостей. А я говорю о личных блогах. Они же анонимные, помнишь? Может, пока ты тут убиваешься, Зверлинги уже сколотили клуб по интересам и тридцать три раза все это обсудили.

– Звучит неплохо.

Марина торжествующе улыбнулась.

– Уж точно лучше, чем играть в «Мир животных» или до конца года оставаться после уроков.

– Если федералы не сцапают меня раньше.

– Именно, – и Марина помрачнела. – Поэтому пообещай, пожалуйста, что не будешь делать никаких глупостей.

Что может быть глупее, чем притворяться, будто ничего не случилось?

– Обещаю, – ответил я.

Кто там боялся остаться после уроков? Дезмонд с приятелями решили прогулять математику и не придумали ничего лучше, как шляться в это время по коридорам. Все бы ничего, но, завернув за очередной угол, они наткнулись прямиком на директора Хейдена. Нечего было и рассчитывать отделаться легким выговором. Марина после занятий отправилась с мамой по магазинам, и я остался один. Ну и пускай. Я поглубже надвинул капюшон толстовки и вспрыгнул на скейт. Прошлой ночью, расставшись с Мариной и Дезмондом, я был готов бросаться на стены – так мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Но теперь, после безумного дня в школе, я только радовался возможности побыть в одиночестве.

И тому, что на меня наконец никто не пялится.

Я пересек город за считаные минуты и даже не запыхался. Полагаю, в этом была заслуга моей звериной, более быстрой и выносливой части. Добравшись до пирса, я сунул скейт под мышку и с удовольствием шагнул с тротуара на скрипучие деревянные доски. С моря дул свежий ветер, волны с грохотом разбивались о потемневшие от воды балки и повисали над перилами облаками радужных брызг. Несколько минут я стоял неподвижно, наблюдая за серфингистами, вдыхая запахи соли и прислушиваясь к рокоту разговоров и чаячьим крикам над головой. Затем я направился к северной оконечности причала, устроился на ближайшей скамейке и, уткнувшись подбородком в грудь, закрыл глаза.

Разумеется, стоило мне предаться благословенной мизантропии, как на скамейку рядом кто-то плюхнулся. Я решил не открывать глаза, надеясь, что они передумают и уйдут.

– Сондерс?

Я замер. Голос принадлежал девушке и был мне не знаком. Но самое странное заключалось не в этом. Стоило мне вдохнуть мускусный, необъяснимо звериный аромат ее кожи, как висок легко кольнуло. Я вспомнил слова Каторжника – «Ты поймешь, когда научишься носить эту кожу. Не узнать своего невозможно» – и действительно понял. Запах был столь тонким, что я сомневался, услышит ли его кто-нибудь… Я замялся, мысленно подбирая слово, но все же был вынужден остановиться на варианте, который пришел мне в голову первым.

Кто-нибудь двуногий.

Я открыл глаза. Передо мной сидела девочка моих лет или чуть старше. Белая кожа побронзовела от загара, а роскошные темно-рыжие дреды до пояса тут же заставили меня чувствовать неловкость за собственные крысиные хвостики. Между ключицами, словно кулон, темнела татуировка с каким-то этническим узором. В правом ухе блестела дюжина серебряных колечек, левое украшала единственная серьга в виде пера. Из одежды на ней были только бриджи цвета хаки и белый обтягивающий топ на лямках. Зеленые глаза – я таких зеленых в жизни не видел – смотрели прямо и требовательно. Словом, то, что она решила со мной заговорить, казалось таким же невероятным, как новое увлечение Каторжника серф-роком. Почему? Да потому, что я мог с точностью до минуты вспомнить последний раз, когда ко мне подходили такие потрясающие девчонки. Погодите-ка… Да, все верно: в последний раз это было никогда.

– Извините, – сказал я. – Вы меня с кем-то перепутали.

Она покачала головой.

– Очень мило, но твое лицо уже засветилось по всем каналам. Ты Джошуа Сондерс. А я Элзи.

Я вздохнул и отвел глаза.

– Я не журналист, – тут же добавила она.

– Я уже понял. Слушай, без обид, но мне хотелось побыть одному. Это отлично, что у вас есть программа адаптации новых зверушек, но я не подавал заявку. Я просто хотел посидеть на набережной, окей?

– Тебе следует быть осторожнее в разговорах с незнакомцами.

– Угу, только я знаю, что ты Зверлинг, – хоть и не знаю, какой.

– Неплохо, – прищурилась она. – Обычно новенькие начинают чуять своих только через пару дней.

Я промолчал.

– Полагаю, ты уже встречался с кем-то из наших?

Я кивнул, но имен называть не стал. Может, Зверлинги и чуют друг друга за милю, но если я соврал друзьям по поводу Каторжника, то уж точно не собирался выдавать его первой встречной.

– Дай угадаю, – протянула она. – Одного из них звали Кори, и он предостерегал тебя насчет меня.

Я покачал головой.

– Я встречал Кори, но он про тебя ничего не говорил. Да и с чего бы?

Она пожала плечами.

– Скажем так, ему не нравится моя политика.

Пару секунд я молча на нее смотрел.

– Ты ведь не из Санни-Хилл, верно?

Ну конечно. Если бы в Санни-Хилл училась такая девчонка, я бы запомнил.

– Я из Лонг-Бич.

– Значит, ты не из новеньких. Ты вроде Кори.

– Нет, я превратилась, как и все остальные.

– А я думал, это происходит только в Санта-Фелисе.

– Так и есть. Я превратилась, когда гостила здесь у подруги. Хотела вернуться домой, но родители меня не пустили. Теперь они меня боятся.

– Вот дерьмо.

Я даже представить не мог, чтобы мама выгнала меня из дома по такому поводу. Впрочем, я до сих пор ей не рассказал – так разве мог утверждать наверняка?

Элзи снова пожала плечами.

– Я их не виню. Они боятся за моего младшего брата. Так что я ушла из школы и теперь живу здесь.

– Почему боятся? Что ты можешь ему сделать?

– Господи, хватит изображать святую наивность. Ты что, не слышал про парня, который превратился в гремучую змею и покусал своего предка?

– Но это же твой брат! Ты бы не стала причинять ему вред.

Элзи покачала головой.

– Ну, у них же нет гарантий.

– Хрень какая-то.

– Забудь, – и она махнула рукой, будто речь шла о чем-то неважном – но от меня не укрылась горькая морщина, рассекшая ее лоб. – Считай, что я из программы иммиграции. Пришла рассказать о твоих чудесных новых возможностях.

– Спасибо, я уже знаю о своих чудесных новых возможностях.

Честно говоря, мне меньше всего хотелось выслушивать это дерьмо по второму кругу. Кори сказал достаточно, чтобы превратить меня в конченого параноика, и я не собирался это усугублять.

– Где ты живешь? – спросил я, чтобы сменить тему. – Как справляешься одна?

И есть ли у тебя бойфренд? Не то чтобы ее ответ что-то изменил, просто мне было любопытно.

Новое пожатие плечами – вот самый содержательный ответ, который я получил.

– Как-то справляюсь. Живу, где придется. Кори сказал тебе, что некоторые из нас хотят сделать этот мир лучше?

– Ммм… Не уверен. Он говорил, что все мы связаны звериной кровью и что Зверлинги были всегда. Я так понял, старшие не очень довольны новыми превращениями, потому что раньше жили тихо, а тут к ним привлекли внимание.

– Верно, – кивнула Элзи. – Но они не видят всей картины.

Я бросил взгляд ей за спину. Чуть дальше по причалу стоял, облокотившись о перила, какой-то парень. То, с каким усердием он смотрел во все стороны, кроме нашей, мигом напомнило мне слова Дезмонда.

Федералы не всегда одеваются в черное и ездят на внедорожниках. Шпионом может оказаться кто угодно.

Парень выглядел немногим старше меня, но жизнь его явно потрепала. У него был темный загар, отличающий скорее не заядлых пляжников, а бездомных; белая футболка, мешковатые шорты и сандалии казались грязными, с плеча свисал видавший виды зеленый рюкзак. Волосы торчали во все стороны, будто он безостановочно крутился во сне, а проснувшись, забыл причесаться. Я и раньше встречал таких бродяг, но этот казался неуловимо другим. Я не смог бы точно сказать, в чем отличие.

– Не оглядывайся, – прошептал я Элзи, – но за нами, кажется, хвост.

Разумеется, она тут же обернулась.

– А, это Дэнни. Не волнуйся, он со мной.

Значит, у нее все-таки есть бойфренд. То есть я, конечно, знал, что она заинтересовалась мной только по долгу службы, но до этих слов мог почесывать свое самолюбие, предполагая обратное.

– Тогда ему необязательно там стоять, – сказал я.

Элзи улыбнулась.

– Вообще-то, обязательно. Федералы его уже пометили, так что нам опасно находиться рядом. Но он прожужжал мне все уши, отговаривая встречаться с тобой в одиночку. Видимо, решил присмотреть.

– Почему? Я кажусь опасным?

Улыбка Элзи поблекла.

– Думаю, ты лучше моего знаешь, что наши тела могут скрывать любого зверя.

– Да уж, – только и ответил я.

Честно говоря, до слов Элзи я особо об этом не задумывался – так был занят починкой кухонной двери и собственной жизни. Хотя с последним меня явно ждал провал. Знаете, когда бейсбольный мяч уже летит в окно гостиной, их столкновению предшествует секунда отчаянной надежды, что сейчас случится чудо, стекло выдержит, и мяч просто отскочит. Но, разумеется, раздается звон, грохот, и на ковер сыплется целый водопад осколков.

Последнюю пару дней я держался на плаву только благодаря надежде, что окно еще цело, что мой мир разрушен не полностью. Нужно только чуть-чуть потерпеть, и я смогу вернуться к прежней жизни. Конечно, в глубине души я понимал нелепость таких надежд – но что еще мне оставалось?

– Так вы с Дэнни… – начал я.

Я не знал, как закончить фразу – точнее, знал, но до того смутился, что решил не договаривать.

На лицо Элзи тут же вернулась улыбка.

– Ты спрашиваешь, пара ли мы?

– Да и так все ясно.

– У меня нет времени на бойфрендов.

– Точно. Ты слишком занята, колеся по городу и вербуя Зверлингов.

– С чего ты взял? Вечно этот койот сует нос куда не следует. Что он тебе про нас наговорил?

– Смотря что ты понимаешь под «нами». Конкретно про тебя он не говорил вообще.

– Удивительно.

– А ты, похоже, не очень-то любишь Кори.

– Нет, он нормальный парень. В своем роде. Просто не видит всей картины.

– Надо понимать, я тоже.

– Он упоминал фералов?

Желудок болезненно сжался. Фералы? Мне не понравилось уже звучание. Я покачал головой.

– А я точно хочу это знать?

– Точно, – безапелляционно ответила Элзи. – Потому что это один из плюсов превращения. Мы – то есть фералы – думаем, что мир с нашей помощью пытается вернуться в золотой век, когда его еще не осквернили люди. И стараемся ему помочь. Пока нас немного, но скоро станет больше. Это важно.

– Ну, с экологией у нас действительно хрень полная, – согласился я. – Но все порушить и построить прекрасный новый мир на развалинах – тоже не решение. Если, конечно, тебе не наплевать, что при этом пострадают невинные люди.

– Разумеется, это случится не сразу. Но ты должен признать, что именно люди превратили планету в помойку, и со временем становится только хуже.

– Ну да. Поэтому мы и должны что-то делать – все мы, не только Зверлинги. Но я не согласен ради этого приносить в жертву людей, которых люблю. Маму. Друзей.

– А кто говорил про жертвы?

– Разве это не подразумевается в твоем плане по возвращению в золотой век?

– Я…

– Ну давай, скажи, что ты об этом не думала.

– Все проблемы – от людей.

– Но они могут стать и их решением.

– Не будь так наивен.

– Да? А как насчет твоей семьи и друзей? Они тоже удобрят поля прекрасного нового мира?

– Они все от меня отвернулись.

– Даже твой маленький брат?

Глаза Элзи вспыхнули.

– Да пошел ты, Сондерс.

Она вскочила со скамейки – руки сжаты в кулаки, плечи дрожат от ярости.

– Подожди, – быстро сказал я, глядя ей за спину.

Элзи помотала головой.

– Думаю, нам больше не о чем…

– Да нет же! Я про твоего друга.

Она обернулась и наконец увидела то, что видел я. Дэнни торопливо направлялся к выходу с набережной, но дойти до него не успел. Двери белого фургона, припаркованного на полупустой стоянке, разъехались в стороны, и оттуда хлынули люди в форме спецназа. За ними последовали двое мужчин в черных костюмах.

Крик застрял у меня в горле. Дэнни заметил мужчин и бросился на землю.

Тогда-то все и случилось.

Я никогда раньше не видел превращения со стороны – если не считать дурачества Кори, когда он приделал себе голову койота. И теперь происходящее казалось мне дурным сном. Еще мгновение назад передо мной стоял подросток, лихорадочно оглядывающийся в поисках пути к бегству, – а теперь на мокрых досках взвился в прыжке… Даже не знаю кто. Существо напоминало оленя, но с маленькими, завитыми в спираль рогами.

Люди в форме спецназа молниеносно выхватили пистолеты и припали на одно колено – щелк, щелк! Звук был похож на обратную вспышку в карбюраторе машины. Олень покачнулся и начал заваливаться вбок. Однако не успел он рухнуть на причал, как его опутали плотной сетью, вздернули в воздух и затащили в фургон.

Элзи схватилась за перила, будто у нее вдруг подкосились ноги.

– Дэнни, Дэнни, – шептала она с расширенными глазами. – Ну почему тебе не сиделось дома?

Я не мог оторвать глаз от фургона. Со дна желудка поднималась волна дурноты.

– Они его убили, – пробормотал я. – Просто взяли и убили.

Элзи покачала головой.

– Это были транквилизаторы. Его отправили в нокаут, чтобы не сопротивлялся. Транки не такие злые, как «Тазер», но черт побери!

И она со злостью ударила ладонью по поручню.

Все произошло так быстро, что большинство пляжников не успели ничего заметить. Какой-то мальчишка не преминул заснять сцену на видео, но один из агентов тут же отобрал у него телефон. Пацан начал возмущаться, и агент, откинув борт пиджака, что-то ему показал. Вопли мгновенно стихли. Я не видел, что там было. Удостоверение службы безопасности? Пистолет? В любом случае, мальчишка рванул так, что пятки засверкали.

Несколько мужчин остановились у дверей фургона, негромко переговариваясь. Затем один из них – тот, что отобрал мобильный, – бросил взгляд вдоль пирса и направился к нам.

Элзи быстро отвернулась.

– Мне пора. Какой у тебя телефон?

Недавние разногласия были забыты.

Я продиктовал ей номер.

– Я позвоню.

С этими словами Элзи отпустила голову и торопливо зашагала к ресторану в дальнем конце причала.

Я проводил ее встревоженным взглядом. Со стороны она казалась обычной девчонкой, нагуливающей аппетит перед ужином, – только вот нагуливала она его со скоростью, близкой к сверхзвуковой. Честно говоря, я не представлял, как ей это поможет. На другом конце пирса был только пятнадцатифутовый спуск к воде – и бескрайний Тихий океан.

Когда я отвернулся, мужчина в костюме почти поравнялся с моей скамейкой. Я внутренне сжался, готовясь к самому дерьмовому повороту событий, но он пронесся мимо, не сбавляя шага и что-то бормоча в свою гарнитуру. Он преследовал Элзи, не меня.

Я понял, что это мой шанс сделать ноги, сунул скейт под мышку и заторопился к парковке. Когда я подходил к фургону, меня окатило волной нервного напряжения – словно я перебрал энергетика. Я бросил скейт на землю, но запрыгнуть на него не успел – мне на плечо опустилась чья-то ладонь.

Усилием воли подавив рычание, я медленно обернулся. Меня задержал второй агент в костюме. Первый был белым, этот – латиноамериканцем. Не успел я открыть рот, как он вскинул руку с зажатым в ней удостоверением сотрудника ФБР.

– Девушка, с которой вы беседовали… – начал он.

Я бросил на него по возможности недоуменный взгляд.

– Вы имеете в виду ту с дредами?

Он кивнул.

– Вы ее знаете?

– А что, какие-то проблемы?

Голос все-таки дал петуха. Я понадеялся, что люди, которых останавливают агенты ФБР, обычно так и звучат. Даже если они ни в чем не виноваты.

– Меня интересует, в каких вы отношениях.

Я мгновенно вспомнил совет Кори. Лучшая ложь – та, которая похожа на правду.

– Да я ее видел впервые в жизни, – честно ответил я. – Она оказалась из эко-фриков, но миленькая, так что я решил послушать ее болтовню.

– Какую болтовню?

Я пожал плечами.

– Ну, обычный бред веганов. Мы убиваем планету. Спасайте китов. Не ешьте мяса.

– Так вы с ней раньше не встречались?

– Нет, сэр.

Он начал было говорить, но тут же прижал ладонь к уху с гарнитурой, прислушиваясь к чьим-то словам.

– Я сейчас буду.

Я притворился, что не понимаю, о чем речь.

– Простите?

– Я не вам, – и он вытащил из кармана визитку. – Если она снова с вами свяжется, пожалуйста, сообщите по этому номеру.

Я обернулся на причал.

– А в чем проблема? Она что-то натворила?

– Просто позвоните по этому телефону, если снова ее увидите.

Агент сделал знак спецназовцам, и трое из них последовали за ним к ресторану. Я подождал пару секунд, чтобы не вызывать подозрений, затем вспрыгнул на скейт и поспешил прочь, пока они не передумали.

Вечером мы собрались на репетицию в гараже у Дезмонда. Пока все настраивали инструменты, я рассказал им о случившемся на пирсе.

– Я знаю эту девчонку, – откликнулась Марина из-за ударной установки. – Дреды, татуированная шея. На мой взгляд, типичная дешевка.

– С чего ты взяла?

– Да я таких сотню перевидала. Только и ждут, когда какой-нибудь сердобольный парень купит им кофе или обед, а сами шляются по набережной и высматривают, чем бы поживиться. Помнится, однажды она даже просила доску у Стюарта.

– Звучит дерьмово, – кивнул Дезмонд.

– Она бездомная, – возразил я.

– А нам-то что с того?

– Ее выгнали из дома после превращения. С ней случилось то же, что и со мной. За тем исключением, что предки выставили ее за порог без гроша в кармане.

– Не хочу разбивать тебе сердце, – сказал Дезмонд, – но твоя мама еще не в курсе, что ты обзавелся шерстью и хвостом.

– Даже если бы она знала, все равно бы со мной так не поступила.

– Пожалуй, – согласилась Марина. – Ей впору вести курсы «Как быть образцовой матерью».

Дезмонд ухмыльнулся.

– Главное, чтобы не «Как подцепить клевого парня».

Я поморщился, но промолчал. По большому счету, ребята были правы.

– Хотя меня не удивляет, что ты защищаешь эту девчонку, – сказала Марина.

– Элзи. Ее зовут Элзи.

– Окей, Элзи. Просто будь осторожен, если она снова замаячит на горизонте. Есть люди-паразиты, и она, похоже, как раз из таких.

– Ну, не знаю. Она так печется о природе… Мне она не показалось паразитом. Конечно, я согласен не со всеми ее идеями, но она права в том смысле, что люди устроили из планеты помойку.

– Космического масштаба, – проворчала Марина.

– Ну вот. А она пытается это как-то исправить.

– Просто я ей не доверяю.

– Но ты ее даже не знаешь!

– Как и ты, – и Марина вздохнула. – Слушай, я понимаю, вы оба Зверлинги. Но это не значит, что ты обязан бросаться на амбразуру, как только она помашет лапой.

Признаться, я был удивлен. Обычно Марина видела в людях лучшее, и я никак не мог взять в толк, почему она ополчилась на незнакомую девушку, с которой даже ни разу не говорила.

– Ребята, ребята, – предостерегающе начал Дезмонд.

Мы оба обернулись.

– Джош, ты же знаешь, что она просто за тебя волнуется, – продолжил он. – А не ревнует или что-то в этом роде. Но, Марина, серьезно, сбавь обороты. Мир только что повернулся к парню задницей. Немного внимания от симпатичной растаманки ему не повредит. Уж всяко лучше, чем рыдать над школьными фотографиями Рэйчел Армстронг.

Я озадаченно взглянул на Марину. Ревность? В жизни не поверю.

– Ладно, – наконец ответила она и примирительно мне улыбнулась. – Мы же банда?

– Еще какая.

– Тогда давайте заставим этот гараж вздрогнуть.

Марина

Бедная барабанная установка! На той репетиции ей здорово от меня досталось. Я вкладывала в удары палочек всю ярость, которая переполняла меня при мысли о Джоше и Элзи. Это со мной, со мной, а не с ней он должен был заключить союз! Ладно, знаю, я сама виновата. И тем не менее…

Меня никогда нельзя было упрекнуть в ревности – но это одно из тех чувств, что расползаются под кожей, словно змеиный яд, не считаясь с твоим мнением. Джош мог до скончания века мечтать об этой грудастой дурехе Рэйчел Армстронг: она в жизни на него не взглянула бы, если бы он не засветился в новостях.

Но сейчас все было иначе. Он едва познакомился с Элзи, а уже прожужжал нам о ней все уши. Знаю, мне следовало бы посочувствовать, что предки выгнали ее из дома, – но почему спасать ее должен именно Джош? Элзи же крутая, она может подцепить любого парня.

История с Каторжником тоже не добавила мне радости. Конечно, я предчувствовала подобный поворот, но не думала, что он выйдет на Джоша так быстро. Только полный идиот мог поверить, что они уединились под пальмами и болтали там о серф-роке. Джош сказал это, чтобы нас успокоить. В свое время Каторжник провел со мной такую же «разъяснительную беседу».

Правда, он был не первым. Когда я очнулась после превращения, меня нашел парень по имени Джез. Он-то и объяснил, что к чему. Признаться, я была рада, что на меня наткнулся не Каторжник: не очень-то приятно постоянно сталкиваться в школе с человеком, который видел тебя в чем мать родила. (Конечно, с тех пор я научилась менять облик, не теряя при этом одежду).

Сложно поверить, но при ближайшем знакомстве Каторжник оказался даже милым. Раньше я до смерти его боялась. Когда он окликнул меня в тот день на пляже, я была готова утопиться от ужаса. Однако он лишь сказал, что чувствует во мне Зверлинга, попросил быть осторожной и пообещал прикрыть спину, если я влипну в неприятности.

Честно говоря, мне льстила наша тайная дружба. Приятно было думать, что такой крутой парень, гроза всей школы, в каком-то смысле взял меня под крыло. Пожалуй, моя теперешняя ревность черпала силы в разочаровании: оказывается, я вовсе не особенная. Каторжник предлагает альянс всем новым Зверлингам. Я знала, что он не выдаст меня Джошу, но все равно ощущала досаду. Конечно, Джош волен заключать союзы, с кем вздумается, но… Я словно стала меньше для них значить – причем для обоих сразу.

Плевать. Завтра я встану до рассвета, отправлюсь на пирс и оседлаю самую большую волну, будто в мире нет ничего, кроме меня и нескольких тонн обезумевшей воды.

Джош

В два часа ночи подушка ожила и попыталась от меня уползти. Я торопливо нашарил под ней телефон, стоявший на вибросигнале. Накануне я все-таки его включил: уж очень было любопытно, позвонит Элзи или нет. Я взглянул на дисплей, и сердце пропустило удар.

– Джош? – промурлыкал в трубке знакомый голос.

– Привет, – по возможности спокойно ответил я. – Ты в порядке?

– Конечно.

– Как тебе удалось сбежать?

– Я в этих делах спец.

– Не сомневаюсь.

– Они тебя не тронули?

– Только остановили, чтобы задать пару вопросов.

– И о чем спрашивали?

– В основном – откуда я тебя знаю.

– И что ты сказал?

– Правду. Что ты ни с того ни с сего на меня накинулась и начала агитировать за сохранение окружающей среды, но я решил тебя послушать, потому что ты симпатичная.

Я еще не успел договорить последнее слово, а уже об этом пожалел. Но было поздно.

– Ты считаешь меня симпатичной?

– Ну… гм…

Она ответила хриплым смехом, и я вдруг почувствовал, что мне стало неудобно лежать на животе. Честно говоря, до этого я не представлял, как работает секс по телефону, но теперь начал подозревать, что примерно так.

– Мне приятно, – наконец сказала Элзи. – При моем образе жизни начинаешь забывать, что в мире остались такие милые ребята.

Милые. Ребята. А я точно хочу быть милым ребенком, тьфу, парнем? Как показывает практика, у милых ребят никогда не бывает девчонок.

– Где ты сейчас? – спросил я.

– В безопасности. Хотя, возможно, и ненадолго.

– Почему? Тебя ищут?

– Не думаю, что ищут именно меня. Федералы просто взяли меня на заметку, когда заметили, что мы зависаем с Дэнни.

– Тогда в чем проблема?

– Я решила идти за Дэнни.

– Но его же сцапало ФБР.

– И это подло. Я просила помощи у наших, но все считают, что Дэнни – конченый и его стоит в лучшем случае помянуть.

– Но ты не можешь.

– Я знаю, что он конченый, – мрачно ответила Элзи, – но он один из нас. Нельзя спускать такое федералам. Дэнни никогда никому не делал зла. И пару раз здорово меня выручал.

– И что ты думаешь делать?

Повисла долгая пауза.

– Я думаю попросить тебя о помощи.

В памяти мгновенно всплыли слова Марины о паразитах. Однако в следующую секунду я представил, что это в меня ФБРовцы выпустили целую пригоршню транков и, опутав сетью, засунули в клетку. В таком случае я бы просто молил о помощи.

Я глубоко вздохнул.

– Что от меня требуется?

Через пятнадцать минут я уже стоял в тени гаража Эворов. Я сделал все в точности так, как просила Элзи: отыскал черные джинсы, надел кеды и поглубже надвинул капюшон темной толстовки. Теперь я переминался с ноги на ногу, пытаясь извлечь хоть какую-нибудь пользу из звериных органов чувств. Видимо, в шпионы я пока не годился – потому что едва не подпрыгнул, когда Элзи выросла прямо передо мной. Я даже не заметил, с какой стороны она подошла.

Девушка схватила меня за руку и увлекла вниз по улице.

– Спасибо, что пришел. Я этого не забуду.

– Просто я представил себя на месте Дэнни. Не хотелось бы в такой ситуации остаться… Ну, знаешь, без дружеской лапы.

– И все же ты мог отсидеться дома.

Я пожал плечами, стараясь выглядеть как можно безразличней.

– Ты знаешь, где его держат?

– На старой военно-морской базе. Говорят, туда свозят всех Зверлингов, которых похищают федералы.

– Там же охрана на каждом углу. Когда-то мы с друзьями гуляли в местном заповеднике, но теперь там все перекрыто. Мимо их службы безопасности и муха не проскочит.

– И все же я попытаюсь.

О боже. Во что я ввязался?

Не успели мы пройти и пары кварталов, как Элзи остановилась у припаркованной на тротуаре машины.

– Это твоя? – удивился я. – А я думал, ты бездомная.

Конечно, тачка была не новой – «Форд Таурус» 2001 года, – но даже на такую требуются деньги. И я говорю не про покупку самого автомобиля. Бензин, ремонт – кто за все это платит? Вы не увидите бомжа, который рассекает даже на допотопной колымаге. Скорее уж он будет стоять на перекрестке и клянчить мелочь у водителей, ждущих зеленого света.

– Я ее одолжила, – ответила Элзи.

– Одолжила?

– Расслабься, это машина Дэнни. Вряд ли он будет возражать, если мы используем ее для его же спасения.

Едва я открыл дверь, в нос ударила кислая вонь. Задние сиденья были опущены, открывая взгляду устроенную в багажнике грубую постель. Повсюду валялись груды шмотья, пакеты из-под фаст-фуда и пустые жестяные банки.

– Мда, – только и сказала Элзи, усаживаясь за руль. – Домохозяин из Дэнни так себе.

– Он что, прямо тут живет?

– Всяко лучше, чем спать на пляже. Хоть какой-то угол.

– Да уж…

На пассажирском сиденье и полу тоже лежало несвежее тряпье. Приглядевшись, я заметил еще влажное полотенце, от одного вида которого меня передернуло, старые газеты, коробку из-под пиццы, отвертку и пару бульварных романов с оторванными обложками. Переборов гадливость, я свалил весь этот мусор на заднее сиденье и устроился рядом с Элзи.

Некоторое время мы ехали по Тихоокеанскому шоссе, затем свернули на юг. Ветер, задувавший в открытые окна – все четыре, – сделал вонь относительно терпимой. Может, запах действительно улетучился, а может, я просто привык.

Я почему-то думал, что Элзи окажется безбашенным водителем – во всем ее облике чувствовалась какая-то дикость и безразличие к человеческим законам, – но она превысила скорость всего на паре миль. Через пятнадцать минут мы въехали на парковку возле океана. Там уже стоял десяток легковушек и фургонов. В отдалении потрескивал костерок. Я прищурился: вечеринка серферов. Она мигом напомнила мне о Марине. Надо будет сходить с ней утром на пляж, если волнение задастся. Конечно, я опять выставлю себя полным дураком – интересно, почему на роликах я стою, будто в них родился, а на доске для серфинга не могу удержаться и минуты? – но хотя бы повеселюсь от души.

Элзи припарковалась между классическим «Вуди», чьи деревянные панели глянцево блеснули в свете наших фар, и голубым спортивным «Тандербердом» с откидным верхом. Заглушив двигатель, она нырнула под сиденье и извлекла оттуда пару масок лучадоров[5]. Мне досталась ярко-золотая, с языками пламени вокруг отверстий для глаз и рта, ей – темно-синяя, с похожими на молнии желтыми сполохами.

– Да ты шутишь, – сказал я. – На кой черт нам рядиться в мексиканских рестлеров?

– Так нас точно не узнают.

– Да?!

Элзи молча надела маску. Теперь я видел только зеленые глаза, нос и губы. Стянутые стрейчем дреды выпирали сзади, будто диковинный гребень.

– Здесь повсюду камеры, – сказала она. – Погодные и дорожные. А на базе еще камеры службы безопасности.

Я вздохнул и принялся натягивать маску. Чувствовал я себя при этом полным идиотом.

Элзи сунула мне пригоршню питательных батончиков.

– Разложи по карманам. Это на случай, если придется превращаться, – и она сделала паузу. – Ты ведь помнишь, что нужно сосредоточиться на одежде, чтобы потом не бегать голяком?

Я кивнул.

– Кори мне объяснял, но я еще ни разу не пробовал. А куда деваются шмотки после превращения?

– Не думай об этом. Просто деваются, и все. Главное, чтобы штаны и шоколад остались при тебе. Превращение отнимает массу сил. Потом ты будешь готов загрызть первого встречного.

Я вспомнил жгучее чувство голода, которое испытал в первое утро за мусорными баками. В ванной ничего подобного не было, но ведь я и провел в обличье пумы всего пару секунд.

– Готов? – спросила Элзи.

– Угу.

Мы вылезли из «Тауруса», пропустили чей-то автомобиль и, перебежав шоссе, нырнули в кусты на границе заповедника. Через мгновение мы уперлись в высокий, затянутый мелкой сеткой забор. Ноздри задрожали, когда их коснулся густой запах солончака.

– Главное – не светиться, – прошептала Элзи. – У них тут камеры ночного наблюдения за животными. По идее, их включают раз в месяц, но никто точно не знает, по каким дням. Думаю, теперь они работают вообще все время.

– С чего ты взяла?

– На сайте заповедника написано.

– О.

Мы двинулись по обочине шоссе, следуя за изгибами сетки. Сперва Элзи шла быстрым шагом, а затем, когда решетка повернула вглубь заповедника, переключилась на бодрую рысцу. Я хотел было пожаловаться, что не готовился к марафону, но сообразил, что сейчас это не к месту, – поэтому просто сжал зубы и решил бежать, пока не упаду. К моему удивлению, через пять минут я даже не запыхался.

Сильнее и выносливее. Кроме шуток.

– Кажется, я могу бежать так всю жизнь!

Элзи рассмеялась.

– А в звериной шкуре еще круче. Хотя и в человеческой можно словить немало бонусов. Почему, как ты думаешь, все хотят отхватить от нас кусочек?

– Я думал, ученым интересно, что вызывает мутацию.

– В том числе. Они не могут вызвать превращение искусственно, поэтому на худой конец пытаются нас завербовать.

Это нечестно. Дезмонд прав: Зверлинги крутые, с ними должны считаться. Мы не обязаны вечно скрываться, бегая от собственного правительства.

Следом в памяти всплыли недавние рассуждения Элзи. Конечно, зачищать планету от людей – полный идиотизм, но сидеть сложа лапы – тоже не выход. Должен быть и другой путь. Вдруг мы можем спасти не только природу? Вдруг мы можем спасти всех?

Еще пару недель назад дорога до военно-морской базы заняла бы у меня сорок пять минут. Сейчас мы одолели ее за двадцать. Наконец впереди показалась укрепленная валунами насыпь, и Элзи сделала мне знак спрятаться. Мы притаились за самым большим булыжником. Из-за него отлично просматривалась территория базы, которая начиналась сразу за решеткой: огромная заасфальтированная площадка, похожая на взлетную полосу или военный плац, а за ней – несколько плоских зданий, напоминающих склады.

– Да тут целую армию можно спрятать, – прошептал я.

Элзи кивнула.

– Как думаешь, где они держат пленников?

– Не знаю. Но собираюсь это выяснить. Жди меня здесь.

– Э-э… Мне кажется, это не лучшая идея…

– И Джош совершенно прав.

Мы чуть не подпрыгнули. В нескольких метрах от нас сидел на корточках невозмутимый Кори. Он был в человеческом обличье – что, впрочем, не отменяло собачьих повадок.

Как он сумел подобраться к нам незамеченным? Ну ладно, я новичок, с меня спрос небольшой, но почему его не учуяла Элзи?

– И какого черта вы напялили эти дурацкие маски? – все так же спокойно продолжил Кори.

Я чуть было не ответил, что «Лос Стрейтджекетс» носят такие же – и ничего, собирают полные залы, но Элзи меня опередила.

– А ты будто не в курсе, что здесь везде понатыканы камеры, – почти прошипела она. – Не очень-то хочется засветиться на пленке, а потом обнаружить у себя на пороге ФБР.

– Вы могли превратиться.

– Ну да, и никого бы не насторожила разгуливающая по заповеднику пума.

– Окей. Но в этих масках вы похожи на детишек, сбежавших с Хэллоуина.

– Если не собираешься помогать, – сказала Элзи, – просто не мешай.

Кори пожал плечами и перевел взгляд на меня.

– Помнишь, что я тебе говорил про осторожность? И союзы? Ты уверен, что сделал правильный выбор?

– Политика тут ни при чем, – твердо ответил я. – Мы просто хотим вытащить родича из западни.

Кори обвел нас долгим взглядом.

– И кто же из родичей попал в западню?

– Неудачник, – пробормотала Элзи и сделала вид, что изучает базу.

– Я серьезно, – продолжил Кори. – Потому что, если вы пришли за Дэнни Ридом, то он в спасении не нуждается.

– Какого черта ты болтаешь? – вспыхнула Элзи.

Я отчетливо расслышал рычание в ее голосе.

– Ну как, – нарочито растягивая слова, произнес Кори. – Прямо сейчас он сидит в своей новой элитной квартире и не может дождаться утра, чтобы приступить к своей новой элитной работе на правительство.

– Чушь собачья.

– Информация из достоверных источников.

– Да? И кто бы это мог быть?

– Тетушка Минь.

– Ты знаешь, я могу это проверить.

– Сколько угодно. По ее словам, фарс с похищением был разыгран, чтобы заставить родичей держаться подальше. Полагаю, федералам не пришло в голову, что среди них найдется пара отчаянных мушкетеров.

– Кто такая тетушка Минь? – удивился я.

– Королева уличных родичей, – ответил Кори. – Хозяйничает в трущобах под бульварной эстакадой.

– Как она узнала? – прорычала Элзи.

– Она предвидит такие вещи.

– Тогда почему не сказала мне?

Кори пожал плечами.

– Предательство стаи – это серьезно. Никто не станет предъявлять такие обвинения только на основании предчувствий.

– Никто, кроме тетушки Минь. Все знают, что она шаманка.

– О да, – кивнул Кори. – Именно поэтому она трижды думает, прежде чем что-то сказать.

Элзи словно съежилась. Мне оставалось только догадываться, какая буря чувств сейчас искажает скрытое маской лицо.

– Дерьмо, – глухо сказала она наконец.

– Прости, что принес дурные вести.

– И ты перся сюда только ради этого?

Кори покачал головой.

– Это временный изолятор для ребят, которые отказались водить шашни с федералами. Я здесь по той же причине, что и вы. Ищу способ пробраться внутрь. Разница в том, что меня заботят родичи, которые реально попали в беду.

– И ты хочешь их вытащить. Как осторожно и осмотрительно!

Кори оскалился в ухмылке.

– Не беспокойся, меня не заметят. Сегодня я лишь провожу разведку. Родичи вполне способны выбраться сами, но для этого им нужно знать полный расклад. Кстати, говоря о раскладе…

Кори постучал пальцем по лбу и указал на меня. Не успел я удивиться, как он вскочил на ноги и перемахнул через решетку с такой легкостью, что даже мои глаза пумы с трудом зафиксировали движение.

– Осторожно, верх под током, – предупредил он, приземлившись по ту сторону забора. Больше он ничего сказать не успел: из-за решетки на меня взглянул все такой же невозмутимый койот. Затем он отвернулся и потрусил к зданиям, похожим на склады.

Я растерянно посмотрел на Элзи.

– А мы?

– Ему не нужна наша помощь.

И Элзи зашагала прочь – той же дорогой, которой мы пришли. Я оглянулся на территорию базы, пытаясь разглядеть Кори, но ночная темнота поглотила все краски и движения.

– Мне очень жаль, что так вышло, – сказал я, догнав Элзи.

Она метнула в меня яростный взгляд. Мне не было нужды заглядывать под маску, чтобы представить выражение ее лица.

– Забудь. Жизнь не первый раз макает меня в дерьмо. К тому же твоей вины здесь нет.

– Ну да. Просто… Должно быть, ужасно думать, что знаешь человека – и вдруг обнаружить, что он совсем не такой, каким ты его представлял.

– Приятного мало. Дэнни удалось меня удивить. Он казался таким преданным стае.

Эти слова навели меня на мысль, от которой я невольно поежился.

– Наверное, он уже выдал нас своим боссам. Тебя, меня, остальных ребят…

– Без разницы. Меня и так уже засекли, а тебя вряд ли тронут. Дэнни не подходил близко и не знает наверняка, Зверлинг ты или нет. Даже если он на тебя укажет, федералы ничего не смогут сделать, если ты не запсихуешь и не превратишься у них на глазах.

– Они для этого таскаются следом?

– Не исключено.

– А ты что будешь делать?

– Залягу на дно. Надо все обмозговать.

– Слушай, мне по-прежнему не нравится твой план по зачистке планеты, но если тебе нужна рука помощи…

Элзи резко остановилась. В зеленых глазах мелькнуло какое-то новое выражение, но я не смог бы сказать точно, что оно означает.

– Я… В общем…

Я замялся, подбирая слово, и вдруг вспомнил немигающие глаза Каторжника.

– Я прикрою тебе спину.

– Почему?

– А почему бы нет?

Элзи усмехнулась.

– Отличный ответ.

– К тому же… Знаешь, ты реально симпатичная.

– Этот ответ мне нравится даже больше.

И Элзи, развернувшись ко мне лицом, зашагала спиной вперед, умудряясь при этом не терять своеобразного изящества.

– Наперегонки?

В следующую секунду она сорвалась с места. Мне оставалось только припустить следом – хоть я и знал, что обречен на поражение. Обратную дорогу до шоссе мы проделали бегом: она впереди, я в десятке шагов за ней. Наконец мы выскочили к «Таурусу» и стянули маски. С нас градом катил пот. Элзи бросила маску в машину, и я последовал ее примеру. Пока нас не было, компания у костра занялась музицированием. Сейчас над пляжем разносился кавер на Дэйва Мэтьюса.

– Хочешь, посидим с ними? – предложила Элзи.

Стояла глубокая ночь, но я ни капли не устал. Мышцы горели после спринта, однако это была не жгучая боль растянутых связок, а приятная, ноющая боль на славу поработавшего тела – лучший способ вспомнить, что ты жив.

– Без проблем, – ответил я. – Жаль, не захватили гитару. Я бы подыграл.

Элзи бросила на меня восхищенный взгляд.

– Ты играешь? Круто!

Наше появление не вызвало особого интереса – разве что пару приветственных кивков. Вот за это я и люблю серферов. Такое впечатление, что вместе с доской для серфинга им выдают здоровую дозу пофигизма, вывезенную контрабандой прямиком из Тибета. Компания у костра не была исключением. На лицах застыло умиротворенное, расслабленное выражение; музыка была ему под стать. Дэйв Мэтьюс сменился попурри из «Бич Бойз», и мы охотно влились в нестройный хор. Конец песни потонул в смехе и аплодисментах. Кто-то предложил мне пиво, но я покачал головой.

– Можно? – тут же протянула руку Элзи. – Спасибо.

Она отсалютовала парню, который с нами поделился, и сделала глубокий глоток.

– Кто-нибудь еще знает старые слезливые песни? – весело крикнула девчонка, сидевшая у самого огня.

– Готова спорить, у Джоша найдется пара штук, – откликнулась Элзи.

Я начал возражать, что знаю только инструменталы, но мне уже сунули в руки гитару. Акустическая малышка «Ямаха» была ничуть не похожа на мою электрическую «Лес Пол», но я решил не заморачиваться и для затравки сыграл «Иди, а не беги» своих любимых «Венчерз». Затем я плавно свернул на заглавную тему из старого «Бэтмена» (мне польстило, что компания разразилась воплями «Бэтмен!» точно в нужном месте) и закончил гимном всех серферов «Падай в воду». Я едва удерживался от смеха, глядя, как ребята пытаются отбивать ритм на собственных коленках, корпусе гитар или трухлявых бревнах, которые служили нам в тот вечер скамейками.

Собрав положенную порцию аплодисментов, я передал гитару девчонке с глубоким хриплым голосом, которая тут же затянула «Ярмарку в Скарборо».

Когда веселье пошло на спад, мы с Элзи решили прогуляться вдоль кромки прибоя. Она шла босиком, оставляя узкие следы на мокром песке. Немного подумав, я тоже снял кеды, связал шнурки и перекинул их через плечо. Ночной океан приятно холодил ступни. Вдалеке проплыл, мигая огнями, грузовой корабль.

– Все забываю спросить, – вдруг сказала Элзи.

Я с любопытством взглянул на нее.

– Ты ведь слушал «Дикой прибой» в момент превращения?

– Откуда ты знаешь?

– В газетах писали, что в день исчезновения ты заходил на их сайт. Вкладка в браузере осталась открытой. Поэтому копы сперва подумали, что ты сбежал на их концерт.

Я пожал плечами.

– Да нет, просто слушал онлайн демки с нового альбома.

– А ты знаешь, что все они – Зверлинги?

– Да ты гонишь!

– Зуб даю. Я слышала, они даже хотели сменить название на «Зверлингов», но, видимо, вовремя протрезвели.

– Они же сколотили группу задолго до того, как начались превращения.

– Возможно, они превратились, как и я, – когда приехали в Санта-Фелис на гастроли. Или они Зверлинги старой закалки, вроде Кори, и были такими всегда.

– А ты откуда узнала?

– Время от времени мы устраиваем… Что-то вроде вечеринок. Иногда в холмах, иногда на заброшенных складах. Не знаю, кто их собирает. Просто в какой-то момент разносится слух, и все приходят. Пару месяцев назад мы здорово оттянулись с родичами, а потом я вышла на парковку и увидела пьяного в дупель Ла Бамбу.

– Он великий гитарист!

– Ну, в тот вечер он был только великим блеватором. Господи, ты бы видел, как он наклюкался. Я нашла его машину и отвезла домой. По дороге пришлось выслушать всю его жизнь, – и Элзи хихикнула. – Наверное, он до сих пор гадает, как добрался до порога.

Она так запросто рассказала мне про другого Зверлинга. Неужели она вот так же расскажет кому-нибудь и про меня?

– Я думал, Зверлинги не выдают друг друга.

– Только перед людьми. Даже если бы я тебе не сказала, ты бы все равно почуял правду, когда оказался рядом. Подойди поближе, и нос тебе сам донесет. Единственная засада – если ты был знаком со Зверлингом до собственного превращения. Тогда его запах для тебя не изменится. Придется ждать, пока он сам признается. Ну, или его выдаст кто-нибудь другой.

– Я рассказал про тебя Дезмонду и Марине, – нахмурился я. – Прости. Честно говоря, я не думал, что увижу тебя снова.

– Ты им доверяешь?

Я кивнул.

– Тогда все круто.

– Даже так?

Уголки ее губ тронула плутовская улыбка.

– Ну, – произнесла она с нарочитой медлительностью, – если что, я знаю, где ты живешь…

Мы вернулись туда же, откуда выехали – на обочину в паре кварталов от моего дома.

– Интересная выдалась ночка, – сказала Элзи, заглушив двигатель и устало опуская лоб на руль. – Поверить не могу, что Дэнни перешел на темную сторону.

Я положил руку ей на плечо.

– С тобой точно все будет в порядке?

Элзи выпрямилась и улыбнулась почти с обычной беспечностью.

– Дэнни мне нравился. Жаль, что он оказался таким мудаком, но это еще не конец света. В общем-то, если не считать марш-броска на базу, я не прочь все повторить.

– Я тоже.

Мне страшно не хотелось убирать руку.

Элзи смерила меня долгим взглядом.

– Ты пойдешь завтра в школу?

Я кивнул. Где-то на задворках сознания вспыхнула и тут же погасла мысль о так и недописанном сочинении.

– До рассвета осталось всего ничего.

С этими словами Элзи подалась вперед и прильнула к моим губам. Поцелуй вышел долгим и глубоким. Когда мы наконец оторвались друг от друга, я едва мог дышать. Что там Кори говорил об обострившихся чувствах? Сейчас меня можно было запускать в космос.

– Вау, – наконец выдохнул я.

– Хочешь продолжить?

Не успел я придумать подходящий ответ, как она одним движением стянула майку и проскользнула между сиденьями в заднее отделение «Тауруса».

Я принялся лихорадочно соображать. Машина стояла в паре улиц от набережной, где нас мог увидеть любой зевака. С другой стороны, ну какие зеваки в четыре утра? К тому же, если совсем честно, мне было наплевать. Сочинение тоже отправилось глухими канадскими лесами. Я протиснулся между сиденьями вслед за Элзи, и она, обвив мою шею руками, стерла остатки сомнений еще одним долгим поцелуем. Когда воздух в легких закончился, она отпустила меня и усмехнулась, заметив характерную выпуклость чуть пониже пояса.

– Кажется, кое-кто рад меня видеть, – промурлыкала она и потянулась рукой вниз.

С этого момента все стало совсем хорошо.

– Не волнуйся, – сказала она, когда мы лежали рядом в заднем отделении «Тауруса». Прохладные пальцы рассеяно блуждали по моему обнаженному животу. – Это не означает никаких моногамных отношений.

– Почему ты думаешь, что я их не хочу?

– Потому что их не хочу я. Прости, но у меня…

– Нет времени на бойфрендов, – закончил я за нее.

– Точно. Особенно теперь.

– Что будешь делать?

Элзи пожала плечами.

– Не знаю. Затаюсь на какое-то время. Кстати, тебе тоже пора делать ноги. Надо убрать машину с улиц, пока на нее не наткнулась полиция.

– Ты же говорила, что Дэнни не будет возражать?

– Я так говорила, когда думала, что мы его спасаем. Сейчас все иначе.

Меня так и подмывало спросить «Увижу ли я тебя снова?», но я знал, что это прозвучит слишком сентиментально. Так что я просто натянул штаны и подобрал с пола смятую футболку.

– Береги себя.

– А как же, – и Элзи, притянув меня за подбородок, снова прижалась к моим губам. – Если я не хочу постоянных отношений, это не значит, что ты мне не нравишься. Ты же в курсе?

– Теперь в курсе.

Элзи улыбнулась и подтолкнула меня в спину.

– Ну все, проваливай.

Поразительно: мне удалось вздремнуть всего пару часов, но наутро я чувствовал себя совершенно выспавшимся. Мама смерила меня долгим взглядом, когда я спустился из душа, насвистывая мотивчик из «Венчерз».

– У кого-то хорошее настроение?

– У кого-то начинает налаживаться жизнь.

Мама кивнула.

– Полагаю, это напрямую связано с тем, что ты вернулся домой в пять утра?

Упс. Я начал судорожно подыскивать объяснение, но мама меня опередила.

– Джош, я знаю, у тебя выдалась нелегкая неделя. Поэтому не сержусь. Думаю, какая бы причина ни вынудила тебя отлучиться из дома посреди ночи, ты искренне считаешь ее важной. Но это был первый и последний раз. Понял? Еще одна такая выходка – особенно перед занятиями, – и ты будешь сидеть под домашним арестом до тех пор, пока не забудешь, как выглядит улица.

Я медленно перевел дух.

– Так ты не собираешься меня четвертовать?

– Ты делал что-нибудь, за что потом придется краснеть?

– Я не делал ничего, чего не сделала бы ты.

– Тогда просто забудем. Но когда тебе в следующий раз захочется прогуляться под звездами, сначала обсуди это со мной. Договорились?

Я глубоко вздохнул.

– Договорились.

Второй день в школе оказался куда лучше первого. Конечно, нечего было и рассчитывать снова стать невидимкой, но я хотя бы перестал чувствовать себя обезьянкой в вольере. За обедом я рассказал Марине и Дезмонду о своих ночных приключениях – разумеется, опустив сцену на заднем сиденье «Тауруса».

Марина покачала головой.

– Я же говорила, что эта Элзи мутная.

– Почему?

– Алло? Кто вчера чуть не вломился на секретную правительственную базу?

– Но ведь не вломились же.

– Только потому, что вас остановил Кори.

– Если бы агенты сцапали не Дэнни, а меня, мне было бы приятно думать, что где-то готовится операция по моему спасению.

Дезмонд хмыкнул.

– Чувак, да о тебе пора снимать фильм, – и он поправил воображаемые темные очки. – Сондерс. Джош Сондерс.

– Все не так, – запротестовал я.

– Конечно, не так! – возмутилась Марина. – Кино – это одно дело, а то, что вы задумали, реально опасно.

– Я понимаю, – ответил я. – Честно. Я прекрасно знал, на что шел.

Марина покачала головой.

– Сомневаюсь. И надеюсь, что тебе никогда не придется узнать это на практике.

– Слушайте, Кори уже по уши загрузил меня своей паранойей. Можете не стараться, вы его все равно не переплюнете.

– Если бы я полез спасать незнакомого чувака, – вдруг сказал Дезмонд, – а он оказался таким дерьмом, я бы вообще зарекся кому-нибудь помогать.

– Ну не знаю, лично я даже вздохнул с облегчением. Да и ночь была не совсем отстойной. Когда мы вернулись на пляж, то еще здорово посидели с местными серферами. Костер, песни, пиво, все дела.

Марина оживилась.

– Кто-нибудь из наших был?

– Не-а. Но те ребята тоже оказались прикольными. Правда, потом мама засекла, что я вернулся в пять утра, и чуть меня не испепелила.

Дезмонд покачал головой.

– Чувак, это величайший облом в мировой истории. Стать оборотнем и тут же загреметь под домашний арест.

– Все не так плохо. Мама сказала, что у меня выдалась нелегкая неделя, так что на первый раз она меня прощает.

Дезмонд издал восторженный клич и вскинул ладонь.

– Тогда ты в шоколаде!

Я звонко ударил ее своей пятерней.

– Ну да, пока не попадусь снова. Тогда мне не поздоровится.

– Будем сегодня репетировать? – спросила Марина.

– Душа просит прекрасного, а ноги – скейтборда, – глубокомысленно изрек Дезмонд. – Предлагаю сперва развеяться.

Когда мы выходили со школьного двора, телефон у меня в кармане завибрировал. Я торопливо открыл сообщение от Элзи: «Погуляем?»

– Народ, вы не против, если к нам присоединится Элзи?

Марина нахмурилась, но в итоге ответила только:

– А скейт у нее есть?

– У меня найдется запасной.

Она закатила глаза.

– Да ладно, – сказал я. – Дай ей шанс!

Марина подняла руки, признавая поражение, и я обернулся к Дезмонду.

– Это же не свидание пара на пару? – скептически уточнил он. – А то мне придется для проформы слюнявить Марину.

Та сразу же изобразила рвотный позыв.

– Вот и ладненько, – ответил Дез.

– Мы просто погуляем вместе, – заверил я ребят.

– Черт возьми, мне уже не терпится взглянуть на эту горячую зверорастаманку!

Мы с Мариной одновременно шикнули на Дезмонда.

– Что? – удивился он и обвел взглядом школьный двор. – Слушайте, всем наплевать.

– Думай, что говоришь, – строго сказала Марина. – Это не шутки. Если ты кого-нибудь выдашь, то можешь сломать ему жизнь.

– Ладно-ладно. Хотя это все равно как-то тупо. Если бы мне пришлось скрывать такой секрет, у меня бы уже голова взорвалась.

– Мне можешь не рассказывать, – кивнул я, набирая ответное сообщение Элзи. – Будь этот мир нормальным, нам бы не пришлось прятаться. Но увы.

Телефон почти сразу завибрировал снова. Я щелкнул по иконке с конвертом. «Ок! Млн чмоков».

Я понимал, что это еще ничего не значит, но все равно расплылся от уха до уха.

– Что за дурацкая лыбень? – спросил Дезмонд. – А, секс по смс. Надеюсь, там не фото ню?

– Слушай, найди уже себе подружку, – буркнул я.

Марина только покачала головой.

Я надеялся, что ее внезапное отчуждение не связано с моим превращением в Зверлинга, но сказать наверняка не мог. В последние дни она словно от меня закрылась.

Марина

Слава богу, что мы договорились встретиться только через час, и у меня появилось время заскочить домой. В гараже только и разговоров было, что об Элзи. Мне требовался глоток свежего воздуха.

Последнюю пару недель мне катастрофически не хватало времени на блог, и теперь я чувствовала себя виноватой перед подписчиками. Не все из них были Зверлингами, но это меня даже радовало. Пусть лучше узнают правду из первых рук, чем верят бредням телевизионщиков. В последнее время те словно с цепи сорвались.

Удивительно, как Зверлингов много – и как они одиноки. Да-да, я совсем рехнулась, что пишу о таких вещах в Интернет, но, во-первых, я старательно заметаю следы, а во-вторых, в городе полно ребят, которым это действительно нужно.

Когда я завела блог, стало ясно, что далеко не всем повезло встретить наставника вроде Джеза или Каторжника. И я, как могла, старалась восполнить эту лакуну.

Правда, меня волновало, что некоторые из первых читателей моего дневника бесследно исчезли. По крайней мере, мою страницу они больше не комментировали. Я не знала, что думать, но вздрагивала каждый раз, когда по ящику принимались крутить эту чушь про программу адаптации «особых подростков». Теперь же, услышав о предательстве Дэнни, я решила, что будет нелишним снова напомнить своим подписчикам: Зверлинги, как и люди, бывают очень разными.

Так что я быстро набросала пару абзацев – без имен и подробностей, конечно, – и посвятила еще десять минут ответам на комментарии.

Наконец откладывать поход в скейт-парк стало невозможно.

Я покрутила головой, пытаясь избавиться от напряжения в плечах. Я знала, что мне рано или поздно придется столкнуться с новой подружкой Джоша – просто не ожидала, что это случится так быстро.

Что ж, врага лучше знать в лицо.

Конечно, думать так было нехорошо, но что поделать, если это правда?

Джош

Завернув за угол, я сразу заметил девчонку, стоявшую перед моим домом. На ней была футболка с мультяшным монстром Эда Рота[6], джинсовая мини-юбка и розовые ковбойские сапоги. Короткие рыжие волосы топорщились «ежиком». Мне потребовалась пара секунд, чтобы узнать Элзи.

– Что с твоими волосами?!

Она пожала плечами.

– Смена имиджа. Что думаешь?

– Выглядит круто. Но ты же хотела залечь на дно? Вдруг за тобой до сих пор таскается ФБР?

– Затем и маскировка.

– Но твои дреды… Они же были почти до пояса…

– Это всего лишь волосы. Снова отрастут, – и Элзи быстро поцеловала меня в щеку. – Надеюсь, ты скучал?

Я не успел ответить.

– Потому что я скучала, – серьезно добавила она.

Я удивленно заморгал.

– Даже не знаю, что сказать… В смысле, да, конечно, скучал! Но я думал, что мы просто… Куда это нас заведет?

– Понятия не имею. Можем выяснить на практике. Или тебя это напрягает?

Я весь день чувствовал себя, как на американских горках: то расплывался в идиотской улыбке, вспоминая прошлую ночь, то хотел повеситься от мысли, что мы больше не увидимся. А теперь она стоит у меня на пороге и ведет себя, как будто мы пара! Я не знал, что и думать. Но уж точно не собирался ее разочаровывать.

– Никакого напряга, – и я неловко прочистил горло. – Дать тебе доску?

Она кивнула.

– Если тебя не смущает корова на скейте.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Мы катаемся просто для веселья.

При въезде в парк я вспомнил недавние слова Марины и снова занервничал. Обычно меня не волновало ее мнение об окружающих, но она затаила на Элзи такой акулий зуб, что я серьезно боялся взрыва. Однако случилось нечто противоположное. Обменявшись приветствиями, девчонки пожали руки и на несколько секунд застыли с таким видом, будто пытались прочесть мысли друг друга. Затем губы Элзи тронула легкая улыбка, и она отступила на шаг.

– Прикольные сапоги, – сказала Марина. – Где взяла?

– В благотворительном магазине.

– Да ладно! Это же «Флювоги», они стоят, как крыло от самолета.

– Там еще и не такое отхватить можно, – рассмеялась Элзи. – Просто нужно заглядывать к ним почаще и копаться в новых привозах. Если хочешь, могу и для тебя что-нибудь присмотреть.

Я украдкой перевел дух. Если они заговорили о туфлях, дело, скорее всего, обойдется без смертоубийства.

Разговор на животрепещущую обувную тему был прерван появлением Дезмонда.

– Это Дезмонд, – я решил не особо заморачиваться с представлением. – А это Элзи.

Дез вытаращил глаза.

– А где дреды? Я думал, ты растаманка!

Элзи бросила на меня изумленный взгляд.

– Но я никогда не была растаманкой…

– Не обращай внимания, – посоветовала Марина. – Дезмонд все сводит к простейшему знаменателю. Раз ты обрезала дреды и обзавелась доской, теперь он будет всем говорить, что познакомился с крутой скейтершей.

Дезмонд тут же вздернул нос.

– Ничего подобного.

– Да ладно? – и Марина скептически вскинула бровь. – Ты еще скажи, что за глаза не зовешь меня «барабанщицей».

Дезмонд воинственно засопел.

– Мы будем болтать или кататься?

Сенат постановил кататься.

В парке вечно зависает кто-нибудь с бумбоксом. Сейчас над дорожками гремел старый сингл Джей-Зи. Пожалуй, мы не могли бы оказаться дальше от Нью-Йорка, но охотно подхватили песню, заглушив в припеве Алишу Киз.

Я улучил момент и поинтересовался у Элзи, что случилось, когда они с Мариной обменялись рукопожатием.

– Женские штучки, – вот и все, чего я от нее добился.

Позже я увидел, как они стоят в сторонке, чуть не соприкасаясь лбами, и о чем-то серьезно беседуют. На этот раз я не стал расспрашивать.

Марина

Будучи на сто процентов уверенной, что Элзи мне не понравится, я, тем не менее, оказалась совершенно обескуражена ее харизмой. А еще мне хватило одного взгляда, чтобы понять: она прекрасно видит выдру у меня под кожей. Пульс тут же припустил с двойной частотой, а в груди словно загудел огромный барабан. Я думала, она не замедлит выдать меня Джошу и Дезмонду, но у нее хватило благородства лишь слегка улыбнуться, показывая, что теперь она знает мой секрет. Однако и это выражение исчезло так стремительно, что Джош вряд ли что-то заметил. Подумаешь, две девчонки запали друг на друга до такой степени, что сейчас начнут обниматься у всех на глазах!

Я мысленно улыбнулась. Какая ирония, правда?

Вот только мне было совсем не смешно.

Мальчишки укатили вперед, и мы присели отдышаться на ближайшую скамейку.

– Как ты поняла… Ты же поняла?

– Что ты Зверлинг?

Я кивнула.

– Просто почувствовала. Это что-то вроде звона в виске – срабатывает всегда, когда встречаешь зверя в человеческой коже.

– То есть ты не специально?

Элзи пожала плечами.

– Это умеют все Зверлинги. Нужно только сосредоточиться и немного потренироваться.

– Ну не знаю…

– Поверь мне.

Видимо, у меня на лице отразилось сомнение, потому что Элзи добавила:

– Разве ты никогда не чувствовала покалывание в основании шеи, когда с кем-нибудь разговаривала или просто на него смотрела?

– Кажется, я ощутила нечто подобное, когда мы пожали руки… Но не знала, с чем это связано.

– Ну вот, теперь будешь знать. Таким образом твоя звериная часть посылает тебе сигнал.

– А Джош тоже так может?

– Конечно. До определенной степени.

– Тогда почему он до сих пор меня не раскусил?

– Вы слишком близки. Ему знаком твой запах. Может, он бы и почуял подвох, если бы сосредоточился, но зачем ему это делать? Когда он превратился, ты уже была Зверлингом. А незнакомца распознать всегда проще, чем того, с кем дружил сто лет.

Окей, подумала я. Значит, мне пока нечего бояться.

– Позволь встречный вопрос, – сказала Элзи. – У меня сложилось впечатление, что вы с Джошем реально близки. Почему ты ему не расскажешь?

– Все сложно, – вздохнула я. – Если честно, сама не знаю. Сперва я испугалась всех этих помоев, которые лились из ящика, – и особенно реакции Дезмонда. Он клевый парень – да ты сама видишь, – но иногда у него в мозгах случается короткое замыкание. То есть с ним весело тусоваться, но доверять ему секреты я бы не стала.

– Ну хорошо, а Джош? Он же за тебя горой!

Я принялась лихорадочно соображать. Мне не хотелось объяснять свои истинные чувства к Джошу, поэтому я схватилась за первую попавшуюся отговорку.

– Да, но мы всегда были, как три мушкетера, понимаешь? Я бы не смогла сказать Джошу и не сказать Дезмонду. То есть я знала, что рано или поздно мне придется это сделать, но подходящий случай все не подворачивался. А потом Джош превратился и немедленно нам все рассказал. И теперь я боюсь, что он сочтет меня предательницей.

– Может, ты и права, – кивнула Элзи и вдруг шутливо пихнула меня локтем. – Выше нос, подруга! Твоя тайна умрет вместе со мной. Чертовски не люблю встревать в чужие дела.

Она откинула голову, словно ее затылок по-прежнему оттягивала тяжелая копна дредов, и рассмеялась.

– Ну все, хватит интриговать парней. Они и так уже думают, что между девчонками не может быть дружбы – только лесбомагия.

С этими словами она бросила скейт на землю и, подкатив к Джошу, развязно толкнула его бедром. Затем ее язык скользнул ему в рот, и я увидела, как он вздрогнул от удовольствия.

Похоже, все будет несколько сложнее, чем я думала.

Джош

После скейт-парка всем показалось логичным, что мы вместе перекусим – и на репетицию отправимся тоже вчетвером.

Когда мы подъезжали к гаражу, я схватил Марину за локоть.

– Слушай, она не метит при нас в д’Артаньяны, ничего такого.

– Расслабься, она мне нравится.

– Серьезно?!

– Ну да, а что такого? Она милая, веселая и вроде не попрошайка. К тому же теперь она часть твоей жизни. А значит, и моей тоже.

Я перевел дух. Вот это было больше похоже на Марину, которую я знал.

– Не думаю, что она с нами останется, – признался я. – Бойфренды ее сейчас не интересуют.

Марина многозначительно изогнула бровь.

– Шутишь? Ты вообще видел, как она на тебя смотрит? Да она на тебя запала!

– Кажется, мое имя и слово «запала» несовместимы в одном предложении…

Марина только пихнула меня локтем.

Элзи, болтавшая с Дезмондом в десятке шагов впереди, заинтересованно обернулась.

– Вы случайно не обо мне говорите?

– Почти, – весело откликнулась Марина. – Я обещала утешить Джоша, если ты вдруг найдешь парня с дредами подлиннее.

Элзи рассмеялась.

– Предлагаю установить график дежурств.

Мы тусовались все выходные. Элзи с порога очаровала мою маму. Марина ради такого случая оставила свою компанию серферов. А Дезмонд… Что ж, Дезмонд любил всех по умолчанию, пока его не посылали матом.

И все же меня не покидала тревога. Не то чтобы я жаловался, но для девчонки, которая не признает моногамных отношений, Элзи была уж слишком… постоянной. Выходя с уроков, я уже знал, кого увижу у школьных ворот. Иногда мы отправлялись гулять с ребятами, иногда шли куда-нибудь вдвоем. Все было хорошо. Нет, лучше, чем хорошо. Я даже перестал париться по поводу Зверлингов – по крайней мере, до пятницы, когда мы решили покататься в скейт-парке. На этот раз с нами была Синди Хадсон – белобрысая серфингистка, которую Дезмонд подцепил в книжном кафе на Мейн-стрит.

По дороге мы безостановочно болтали и смеялись, но парк сразу же оглушил нас непривычной тишиной. Аллеи будто вымерли. Я заметил несколько знакомых скейтеров, но никто не катался – все стояли, сбившись в кучки, или сидели на досках с таким видом, будто им только что сообщили об убийстве Джона Леннона.

– Что стряслось? – спросил Дезмонд у Кевина Блейна, который ответил ему пустым взглядом.

– Помнишь своего приятеля Майка Касла?

Дезмонд нахмурился.

– Он мне не приятель.

Прошлым летом мы гуляли по набережной, когда вдруг заметили, как Майк пристает к Кларенсу Дули – полоумному старикашке, который любил выгуливать свою кошку в детской коляске. По правде говоря, ему было самое место в дурдоме, но зла он никому не делал и нам тоже не мешал. Касл отобрал у него коляску и начал отпихивать прочь. Когда мы с ними поравнялись, Кларенс уже чуть не плакал.

– Ну хватит, – сказал Дезмонд Каслу. – Оставь его в покое.

– А тебе-то что? Думаешь, самый…

Договорить Касл не успел: Дезмонд размахнулся и смачно врезал ему в челюсть. Я и глазом моргнуть не успел, а Дез уже повалил Майка на землю и мутузил до тех пор, пока мы еще с парой пацанов не оттащили его в сторону. Я никогда не видел Дезмонда в такой ярости. Когда я спросил, что на него нашло, он только покачал головой.

– Сам не знаю, чувак. Просто я увидел, как Касл издевается над старым Дули, и у меня словно красная пелена перед глазами повисла. Ей-ей, красная пелена.

– Так что он натворил? – потормошил Дезмонд Кевина, когда тот снова погрузился в молчание.

– Они с Брайаном Канфилдом взяли отцовское ружье и застрелили Лору Коннор.

– Что?!

– Местные услышали звук выстрела и позвали копов. Когда те приехали, эта парочка стояла над телом Лоры, и в голове у нее была пуля. Да, и еще. Она была голая.

Пока Кевин рассказывал, к нам подошли Тодд Копли и Хуанита Эррера. Я знал их по школе.

– Я слышал, – сказал Тодд, – что они слонялись по округе и стреляли птиц, а потом пальнули в крысу на обочине. Только она вдруг упала и превратилась в Лору.

Хуанита стиснула его руку.

– Господи, – только и ответил Дезмонд.

Марина и Элзи стояли белые от ужаса. Марину трясло. Я приобнял их за плечи и хотел сказать что-нибудь утешительное, но почувствовал, как со дна желудка поднимается мутная волна. Дезмонд притянул к себе Синди, которая готовилась заплакать.

– А ведь я ее знал, – с пугающей безучастностью произнес Кевин. – Даже хотел позвать на свидание…

Мы все ее знали. В городе с населением двадцать тысяч человек это нетрудно. Не то чтобы мы были близко знакомы, но она играла в женской волейбольной команде, и мы частенько встречали ее, гуляя по пляжу. У меня и сейчас стояла перед глазами высокая худощавая брюнетка с открытой улыбкой и заразительным смехом.

Кевин покачал головой.

– Поверить не могу, что она была Зверлингом.

– Может, и не была, – возразил Дезмонд и, когда все обратили на него удивленные взгляды, добавил: – Да бросьте. Мы говорим о Майке Касле. От него можно ждать чего угодно. И Канфилд немногим лучше.

Все тут же принялись обсуждать прошлые преступления Касла и Канфилда, и где они в последний раз видели Лору, и как, должно быть, ужасно превратиться в Зверлинга и закончить свои дни в облике крысы. Я почувствовал, как напряглись плечи Элзи у меня под рукой.

– Я больше не могу, – тихо сказала она.

– Пойдем отсюда, – кивнула Марина.

Я перевел взгляд на Дезмонда.

– Ты с нами?

– Уже иду.

Он взял Синди за руку, и мы направились к выходу из парка. Все были так увлечены разговором, что даже не заметили нашего ухода.

– Прости, что об этом заговорил, – сказал Дезмонд Элзи, когда мы уже шагали к дому.

Она помотала головой.

– Все в порядке. Не ты первый начал.

Дез яростно сверлил взглядом свои ботинки.

– Встречу этого Касла – придушу собственными руками.

Элзи легонько толкнула его краем скейта.

– Ловлю на слове.

– У меня не идет из головы Лора, – сказал я позже вечером.

Репетиция не заладилась, так что мы решили просто посидеть у Дезмонда на заднем дворе. Какая уж тут музыка, если сердце не на месте.

– Как думаете, ей нравилось быть крысой? – спросил Дез.

Он растянулся на плетеном диванчике, устроив голову на коленях у Синди. Остальные сидели в креслах, причем мы с Элзи заняли соседние и взялись за руки.

– Ты спрашиваешь, нравилась ли ей такая звериная форма? – уточнила Марина.

– Угу. Только представьте: лежишь ночью в кровати, перебираешь всех возможных животных… И в итоге становишься крысой. Лично я был бы разочарован.

– А по-моему, крысы милые, – вдруг сказала Синди. – Но не жуткие твари из подвалов, а те, которых продают в зоомагазине. У меня в детстве была декоративная крыса, я ее очень любила.

Все повернули к ней головы.

– Нет, серьезно!

Оказалось ужасно сложно общаться с человеком, который был не в курсе нашего с Элзи секрета. Приходилось все время болтать о пустяках и при этом мучительно подбирать слова, чтобы ненароком себя не выдать. Синди клевая девчонка, но пара часов с ней заставили меня проникнуться еще большим уважением к супергероям в латексе, которые по ночам спасают мир, а днем клюют носом в офисном кресле.

– А мне кажется, – сказала Элзи, – что в конце концов ты принимаешь свой звериный дух, каким бы он ни был.

Марина кивнула.

– Это в любом случае подарок, – продолжила Элзи. – Даже если твой зверь окажется маленьким, или незначительным с точки зрения людей, или с ним будут связаны какие-то предубеждения.

Я вдруг понял, что до сих пор не знаю, в кого превращается Элзи. Я нередко думал, что надо ее об этом спросить – но почему-то лишь тогда, когда ее не было рядом. Стоило Элзи появиться на горизонте, как все мысли мигом улетучивались у меня из головы.

Что, если она тоже превращается в какого-нибудь мелкого зверька? И ее может прикончить любой дурак с ружьем или рогаткой?

– Ты правда считаешь это подарком? – спросила Синди. – По-моему, он чертовски все усложняет. И я говорю даже не про бедную Лору. Вся твоя жизнь превращается в ад.

– А жизнь вообще сложная, – откликнулась Марина. – И неважно, Зверлинг ты или обычный подросток.

– Надо думать, – ответила Синди, но на лице ее явно читалось сомнение.

Марина

Происшествие с Лорой выбило нас из колеи на все выходные. Обычно мы репетировали минимум дважды за уик-энд, но в этот раз даже не стали расчехлять инструменты. Мы не катались в парке, не слонялись по округе. Кажется, Синди в субботу осталась ночевать у Дезмонда. Где ночевала Элзи? Не удивлюсь, если у Джоша.

Мы с Лорой не могли назваться близкими подругами, но внезапность и бессмысленность ее смерти буквально пошатнули мою картину мира.

Почти всю субботу я провела у себя в комнате. Mamá пыталась поговорить со мной о случившемся, но ее слова не принесли утешения. Похоже, она искренне верила, что Дева Мария заключила Лору в свои объятия и отвела ей место среди ангелов – но, думаю, никто бы не стал спорить, что она с этим несколько поторопилась. Я то рычала от злости, то застывала в глухом отчаянии.

Оказалось, что некоторые подписчики моего блога были дружны с Лорой. Мне хотелось как-то их поддержать, сказать или сделать что-то действительно полезное, но что я могла? У меня не было машины времени, чтобы вернуться в прошлую пятницу и предотвратить этот кошмар.

В конце концов я решила, что могу хотя бы ответить на комментарии: выслушать, посочувствовать и лишний раз напомнить об осторожности. Но это, конечно, была невозможная малость.

В воскресенье я проснулась до рассвета и, тихонько выскользнув из дома, отправилась на пляж. С каждым шагом мне становилось легче дышать – и дело было отнюдь не в утреннем воздухе, еще не отравленном асфальтовыми испарениями и выхлопами машин. Я любила это время суток. Оно буквально полнилось возможностями, как перезревший плод – семенами. Я заметила еще нескольких ранних пташек: бегуны наматывали круги по кварталу; серферы бродили по набережной в ожидании мало-мальски приличной волны; пара ответственных хозяев выгуливала собак, а на песке сидел седой, как лунь, китаец, который занимался Тайцзи в любой день недели и при любой погоде.

На мне был расстегнутый до ключиц гидрокостюм, доска для серфинга ехала за спиной. Я шагала на юг, стараясь уйти как можно дальше от набережной, но не пересечь границу правительственных земель. Океан почти не волновался, но я хотела просто окунуться и побыть наедине с собой.

День обещал быть чудесным. В воздухе еще чувствовалась ночная прохлада, но предрассветное небо сияло безупречной синевой. К полудню здесь будет настоящая Сахара.

Я до горла застегнула молнию гидрокостюма и скинула кеды. Между пальцами тут же набился мокрый песок. Я уже направлялась к воде, когда услышала шаги за спиной.

– Хей, красотка.

Я резко обернулась. По пляжу шел Каторжник – разумеется, в ботинках и неизменных темных очках. Никто другой просто не разглядел бы меня в предрассветных сумерках.

– Не зови меня так, – огрызнулась я, когда мы поравнялись у кромки прибоя.

Он улыбнулся.

– А то что? Ты так же опасна, как твоя сестрица?

– Хочешь проверить?

Я чувствовала, что зарываюсь без повода, но злость и напряжение последних дней все-таки дали о себе знать.

Каторжник сдвинул очки на нос и смерил меня долгим взглядом. Я знала, что это его фирменный жест, но невольно ощутила прилив самодовольства, на пару секунд всецело завладев его вниманием.

– Нет, – ответил он наконец. – Пожалуй, не хочу.

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел поговорить.

– И о чем же?

– О нашем альянсе с Джошем. Не стоило мне встревать между вами.

Я покачала головой, и он вскинул бровь.

– Ты вообще не собираешься ему говорить, что ли?

– Все сложно. Как я объясню, почему молчала столько месяцев?

– Чем дольше ждешь, тем хуже становится.

– А я будто не знаю.

Каторжник примирительно поднял ладони.

– Я не собираюсь с тобой ругаться. Или показывать пальцем. Просто хочу извиниться, если перешел дорогу.

Я в очередной раз подумала, как мало его знаю. Он отмотал срок, вышел из колонии и сразу вернулся в свою банду. И все же, когда мы беседовали наедине, его прошлое и репутация словно отступали, обнажая деликатного и по-своему мягкого человека. Я никак не могла сопоставить в голове эти стороны его личности. К тому же меня до сих пор раздражало, что с Джошем он любезничает точно так же. Головой я понимала, что это нормально, а сердцем принять не могла. Не знаю, почему.

– Все в порядке, – сказала я после паузы.

– Значит, без обид?

– Угу. Прости, я хотела поймать пару волн.

И я, не дожидаясь ответа, зашагала к воде. Он некоторое время смотрел мне вслед; я чувствовала это спиной, но решила не оборачиваться. Наконец я оседлала маленькую волну и украдкой бросила взгляд через плечо – но пляж был совершенно пуст.

Джош

Случившаяся трагедия словно накрыла Санта-Фелис огромным черным облаком. Элзи не находила себе места, поэтому мы много гуляли. Она говорила, что ходьба ее успокаивает, да мне и самому не сиделось в четырех стенах.

Вечером в воскресенье мы прошли насквозь всю старую набережную и добрались до заброшенного парка развлечений в ее северном конце. Вокруг не было ни души. Мы сели на скамейку и принялись разглядывать американские горки, чертово колесо и другие аттракционы, казавшиеся через решетку задремавшими динозаврами. В этом месте было что-то печальное и захватывающее одновременно. Рано или поздно каждый ребенок в Санта-Фелисе находил лазейку в парк – а оказавшись внутри, застывал в разочаровании. Вблизи аттракционы оказывались маленькими и скучными, повсюду валялись обломки и груды мусора. Поэтому на парк лучше было смотреть снаружи: так он сохранял хотя бы тень своей мрачной загадки. Особенно он впечатлял по ночам, когда гигантские ржавые остовы темными силуэтами выделялись на фоне неба.

– Прости, если лезу не в свое дело, – сказал я, – но мне давно хотелось спросить…

Элзи бросила на меня заинтересованный взгляд.

– В какого зверя ты превращаешься?

– А что? Боишься, что я окажусь крысой?

– Нет-нет. В этом смысле я согласен с тобой и Мариной. Думаю, мы свыкаемся с любым обликом – когда проходит первый шок, конечно. Но тебе не кажется, что некоторые формы опаснее других?

– Ты про Лору?

Я кивнул.

– Как при таких размерах защититься от идиота с ружьем?

– Так ты обо мне волнуешься?

– Я знаю, что ты вполне можешь о себе позаботиться. Но… Да, я волнуюсь.

– Это мило.

Я вздохнул, и Элзи толкнула меня плечом.

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть милым!

– А я думал, девчонки западают на плохих парней.

– Только не я. Да, если тебе интересно, я – ягуарунди.

– Ягуар… кто?

– Ягуарунди. Да-да, мне тоже пришлось погуглить. Это такая дикая кошка, которая любит плавать. Уменьшенная копия пумы. Ну, за исключением любви к воде.

– А я как раз пума.

Элзи улыбнулась.

– Я знаю.

– Значит, мы похожи?

– Думаю, мы похожи не только в этом, – и она подмигнула.

– Гм… Да, пожалуй.

Если, конечно, не считать того маленького обстоятельства, что она упорно отказывалась называть наши отношения отношениями. Возможно, здесь была и моя вина. После того, как Элзи сказала, что не хочет связывать себя обязательствами, мы больше об этом не заговаривали – но почему-то проводили вместе все дни напролет. Впрочем, сейчас было не лучшее время поднимать эту тему.

– Смерть Лоры, – вдруг сказала она, – была чудовищной, трагической случайностью. Не думаю, что те отморозки охотились именно за Зверлингами.

– Да уж. В Дезмонде вообще нет звериной крови, а он разъярился больше меня. На самом деле, мне скорее грустно. То есть я тоже разозлен и напуган, конечно – но в основном это просто грусть. Лора была нашей ровесницей. Она даже не успела пожить.

Элзи сжала мою ладонь.

– Грусть – самое подходящее слово.

Некоторое время мы сидели, глядя на сумрачные остовы по ту сторону решетки. Американские горки напоминали современные, а вот на колесе обозрения была всего дюжина кабинок, и поднимались они самое большее на тридцать футов. Однажды я забрался в верхнюю и принялся раскачиваться взад и вперед. Внизу то появлялись, то исчезали набережная и пляж, а я чувствовал себя на вершине мира – хотя с нее не было видно даже автостоянку.

– Наверное, когда-то здесь было круто, – сказала Элзи. – Скромно, но круто.

– В детстве мы ходили сюда с мамой. Мне было пять или шесть.

– Ты помнишь эти аттракционы работающими?

Я покачал головой.

– Смутно. Я уже путаюсь, что видел на самом деле, а что в кино.

Элзи улыбнулась.

– А я здесь никогда не была. Но мой папа работал тут, когда был подростком. У нас сохранились фотографии с тех времен.

Она вздохнула, и я понял, о чем она думает. Отец отвернулся от нее, как и остальная семья. Я поторопился сменить тему.

– Интересно, как происходит превращение в зверя и обратно?

– В смысле? Ты просто решаешь, кем хочешь быть – зверем или человеком, – и вуаля.

– Нет, я про саму механику. Кори говорил, что перед превращением нужно сосредоточиться на одежде, а не то придется потом бегать голяком.

Элзи хмыкнула.

– Поначалу все бегают.

– Да, но почему? Как это работает?

– Вряд ли ученые докопаются до правды. Исследователи думают, что дело в наших генах, но до сих пор не нашли в ДНК ничего необычного. Кори любит болтать про древнюю звериную кровь – не буквально, конечно. Будто мы унаследовали души животных или что-то в этом роде. Тетушка Минь говорит, что это подарок Громовержцев – слышал про старых индейских богов?

Я неуверенно кивнул.

– А мне кажется, что магия заключена в самом Санта-Фелисе, – продолжила Элзи. – Какая-то таинственная сила решила связать нас со звериными братьями и сестрами. И теперь мы обязаны поделиться этим даром с остальным миром.

– И как это соотносится с твоими планами по уничтожению человечества?

– Ты мне вечно будешь припоминать?

Конечно, Элзи не разозлилась, как в нашу первую встречу на пляже, но я все равно почувствовал потребность ее успокоить.

– Я просто пытаюсь понять, вот и все.

– Я тоже, – ответила она. – Я чувствую, что мир словно вывихнул сустав, и мы должны его вправить. Только не знаю, как.

– Это заметно.

– Но фералы, по крайней мере, что-то делают!

– Не спорю. Просто мне кажется, что должен быть и другой путь.

– Если не возражаешь, я останусь при своем мнении.

Воцарилось молчание. Я задумался, что сделало мир таким, каким мы его видим. Алчность? Сила? Религия? Пожалуй, все вместе. Даже поколение хиппи предало свои идеалы, променяв любовь и цветы на микроволновки и горячую воду. Мне бы хотелось думать, что я живу честнее, но, увы, я еще не сделал ничего, чем можно было бы гордиться.

От этих мыслей я окончательно впал в уныние, так что решил снова сменить тему.

– Когда мы впервые встретились с Кори, он провернул такой трюк… Остался человеком, но приделал себе голову койота.

– Один мой знакомый ястреб тоже таким развлекается. Поначалу кирпичей отложить можно.

– Угу. Интересно, а я так смогу?

Элзи рассмеялась.

– Ох уж эти мальчишки.

Ну почему ее невозможно развеселить, не выставив себя при этом полным дураком?

– А по-моему, уметь такое полезно, – возразил я. – Если тебя загонят в угол, можно напугать преследователей и сбежать.

– Против пистолета это не поможет.

– Ну да. Просто я задумался, а на что еще мы способны? Если это настоящая магия, получается, мы почти всемогущи?

– У магии тоже есть границы и правила.

Я мрачно кивнул.

– Всегда есть правила.

– Например, после превращения чертовски хочется есть. Не очень-то удобно, если окажешься в пустыне.

Мы погрузились каждый в свои мысли. Шум города казался отсюда бесконечно далеким. Здесь были только мы и занесенные песком аттракционы. Волны с мягким шуршанием накатывали на берег. Мне нравился этот звук. Можно сказать, это был саундтрек к моей жизни. По ночам, лежа в постели при открытом окне, я долго слушал шум прибоя, пока он не убаюкивал меня лучше любой колыбельной.

– Я тоже знаю одно колдовство, – вдруг сказала Элзи.

– Да? И какое?

– Вот это.

Она обвила мою талию руками и прильнула к губам. Меня тут же окатило жаром.

– Ну, как тебе мое волшебство? – промурлыкала она, когда мы наконец оторвались друг от друга.

– Круче, чем у Кори, – уверенно ответил я.

Вернувшись домой, я открыл поисковик и набрал «ягуарунди». Гугл предложил мне тысячи картинок с пушистым зверьком, действительно похожим на миниатюрную пуму. У него оказались короткие лапы, вытянутое туловище, длинный толстый хвост и приплюснутая голова с маленькими круглыми ушами. Честно говоря, Элзи ничуть не напоминала ягуарунди, но ведь зеркало тоже не отражало пуму – за исключением того единственного раза, когда я занимался магическим эксгибиционизмом, а это совсем не одно и то же. Я заглянул в Википедию. Ягуарунди оказались отличными пловцами и скалолазами и бодрствовали в любое время, а не только ночью, как многие кошки. Еще они относились к вымирающим видам, и это снова заставило меня нервничать.

Я вспомнил слова Элзи, что смерть Лоры была лишь трагической случайностью, но это ничуть меня не успокоило. Скорее наоборот: как можно защититься от чего-то столь непредсказуемого? Разве что запереться дома и задраить окна и двери. Впрочем, в случае Элзи это не сработало бы. Ха! Даже будь у нее дом, она бы не выдержала взаперти и нескольких часов.

Эта мысль навела меня на другую: где она все-таки живет? Элзи выглядела опрятно и одевалась со вкусом – в шмотки с распродаж, но все же… Как ей удается следить за собой, ночуя на улице? Куда она уходит каждый вечер, проводив меня до порога? Почему я не знаю о своей де-факто-девушке таких элементарных вещей?

Вопросы гудели в голове, как рассерженные пчелы. Я понимал, что не получу ответов, – но себя я тоже знал. Вот если я попрошу вас не думать о белой обезьяне, о чем вы будете думать?

Я свернул галерею с ягуарунди, чтобы проверить почту. Спам, как обычно. Среди рекламных писем затесалась рассылка от «Дикого прибоя», в которой сообщалось, что на сайте выложена демо-версия их нового трека. Увы, сейчас я был не в настроении для музыки.

Я уже собирался выключить компьютер, как вдруг вспомнил совет Марины и, снова запустив поисковик, набрал «Зверлинги». На меня обрушилась лавина сайтов. Почти все ссылки с первых страниц вели на новость о Лоре, но это было явно не то, в чем я сейчас нуждался. Неужели в Сети нет ни одной страницы без некрологов или того дурацкого ролика с парковкой и ястребом? Я добавил к поисковому запросу слово «блог», но это не сильно помогло.

Уже поздно, пора спать. Я лениво пролистал список сайтов и вдруг зацепился взглядом за иконку «Живого журнала». Блог назывался «Моя жизнь в шкуре выдры». Название меня заинтриговало, и я кликнул по ссылке. Аватар в профиле изображал перо, рисующее, как можно догадаться, выдру. Я замер, припоминая, откуда мне знаком этот силуэт. Наконец я потянулся к нижней полке шкафа, где хранились мои любимые с детства книги, и вытащил изрядно потрепанный томик «Ветра в ивах».

Я шелестел страницами, пока не нашел картинку с выдрой. По всей видимости, ее отсканировали и использовали фрагмент в качестве аватара.

Блогера звали Нира. Если бы я был Шерлоком Холмсом, то предположил бы, что где-то в Санта-Фелисе есть подросток, который превращается в выдру и тоже любит «Ветер в ивах» – причем старое издание с черно-белыми иллюстрациями. Псевдоним намекал, что под ним скрывается девушка, хотя в Интернете это с равным успехом мог оказаться и парень.

В боковой колонке размещались ссылки на дружественные блоги: «Что снится Зверлингам», «Я Зверлинг и горжусь этим», «Дикие братья». Немного поразмыслив, я решил остаться на странице и почитать записи Ниры.

Наверное, я вас шокирую, но смерть Лоры Коннор вызвала у меня не только ужас, но и досаду – потому что всколыхнула мутное болото, которое в последние недели только-только начало успокаиваться. Телеканалы и ленты новостей снова наполнились нелепыми слухами о Зверлингах. Что сейчас волнует блогосферу? Я вам скажу:

Когда Лора Коннор стала Зверлингом?

Она с кем-нибудь поделилась своим секретом?

Почему она «выбрала» [как будто ее можно выбрать! – Н.] форму крысы?

Значит ли это, что в городе ошиваются десятки других Зверлингов?

Почему она не обратилась к правительству и не предотвратила эту трагедию?

Не должно ли правительство вмешаться и создать лагеря для Зверлингов?..

И лишь потом блогеры задумались о причинах случившегося:

Знали ли убийцы, что Лора была Зверлингом?

Как вышло, что у несовершеннолетних оказалось ружье 22-го калибра?

Может ли это быть следствием вражды между конкурирующими группировками Зверлингов?..

Новости кормятся трагедиями. Они выживают за счет чужого горя, бесконечно муссируя одну тему: ах, как это было ужасно/жестоко/загадочно. И никто не дает себе труд задуматься, что это в первую очередь – почва для диалога.

Сейчас мы как никогда близки к тому, чтобы по-настоящему понять дикую природу. Но, конечно, есть те, кому это невыгодно. И я говорю не о религиозных фанатиках, которые не видят ничего дальше собственного носа и даже на смертном одре будут спорить, что у животных нет души. Подумайте хотя бы о мясной индустрии. Если вы получите доказательства, что животные разумны, вы сможете их есть? А Национальная стрелковая организация? Кто-нибудь лелеет надежду, что они так просто откажутся от охоты и рыбалки?

Я уже слышу возражения, что среди Зверлингов тоже есть хищники, которые едят мясо: медведи, пумы, волки и множество других. Но разве вы сами не видите разницу? В дикой природе они охотятся только ради выживания и берут не больше, чем нужно. Они не убивают ради забавы. Ради «спорта».

Мы впервые получили шанс наладить диалог со своими соседями по планете. Как по-вашему, мы им воспользуемся? Конечно, нет. Лучше дрожать от страха и сгонять в лагеря всех, кто хоть чем-нибудь отличается от большинства.

Поймите меня правильно. То, что случилось с Лорой Коннор, – ужасная трагедия, которая не должна повториться. Но произошла бы она вообще, если бы те ребята были знакомы с Лорой и знали о ее животной форме? Смогли бы они и дальше стрелять в птиц и крыс, помня, что под звериной шкурой может скрываться разумное, равное им существо?

У меня нет ответов на эти вопросы.

Сейчас я могу только горевать о Лоре и соболезновать ее друзьям и родным. Мне жаль, что мы не были близки – ни как Зверлинги, ни как обычные подростки. Но я прекрасно понимаю, почему она решила хранить свою звериную сущность в тайне. А еще – что заставило ее выйти на улицу в облике крысы. Иногда мне тоже кажется, что выдра разорвет меня на клочки, если я немедленно не выпущу ее побегать на свободе.

Будьте осторожны, друзья. После трагедии с Лорой я уже не уверена, есть ли у мира безопасный уголок и для таких своих детей.

Мне было хорошо известно, о чем говорит Нира. Пума у меня под кожей пихалась и ворочалась не только тогда, когда я был зол или напуган. Она вообще не засыпала. Ей было достаточно почуять любопытный запах, услышать шелест крыльев на заднем дворе или заметить движение в листьях ближайшей пальмы. Догнать, накрыть лапой и обнюхать – вот о чем она просила, беззвучно скуля в клетке из человеческих ребер. И как прикажете с ней договариваться? Пума – это не крыса или ящерица, которую никто и не заметит. К тому же я боялся не только разоблачения. Что, если я выйду из себя и кому-нибудь наврежу? Мне совсем не улыбалось снова попасть в утренние новости.

Рассуждения Ниры мне понравились. Я еще раз перечитал ее пост про Лору, а потом отыскал самую первую запись, сделанную несколько месяцев назад:

Когда я только начинала заниматься серфингом, то думала, что это проще простого. Нужно встать на колени, расправить плечи и, отклонив корпус назад, вскочить на ноги – причем все это одним движением. Замысловато, но вполне реально, если под доской твердый устойчивый пляж.

Однако стоило мне зайти в океан, как волна раз за разом ускользала. Когда я поднималась на ноги, она уже уходила к берегу, а я стояла, как идиотка, и медленно и печально погружалась в воду. Я пыталась снова и снова – и когда наконец поймала свою первую волну, меня занимал только один вопрос: что изменилось? Что я узнала сегодня, чего не умела еще вчера?

Думаю, через это проходит каждый серфер. Не могу сказать, что мой первый прокат был очень чистым, но мне все же удалось несколько секунд продержаться на волне. В тот миг я окончательно поняла, что это мое. Я до сих пор помню ту Волну № 1. Ночью я лежала в постели, бесконечно прокручивая в памяти события прошедшего дня; тогда-то я и пообещала себе, что каждый раз, отправляясь на пляж, буду ловить хотя бы одну, хотя бы маленькую волну.

Конечно, все получилось не сразу. Но когда я поняла, что теперь могу без труда сдержать свою клятву, я была самым счастливым человеком на свете. Это окупило все: усталость, тренировки, падения и минуты предательского отчаяния.

Вы спросите, при чем тут Зверлинги?

Ни при чем – и при всем. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к новой коже, как когда-то я привыкала к неустойчивости доски. Как ни странно, приручить океан оказалось проще, чем свою внутреннюю выдру – и все же я приняла и полюбила ее. Теперь я искренне горжусь своей принадлежностью к этому племени и благодарна судьбе за шанс прожить две жизни сразу.

Теперь моя цель – найти между ними точку равновесия. Научиться быть выдрой, оставаясь девушкой, и по максимуму использовать те дары, которые принесла с собой выдра.

Гордитесь тем, кто вы есть, друзья. Помните об осторожности, но не забывайте наслаждаться жизнью. Мы получили неоценимый подарок.

Я откинулся на спинку кресла и потянулся. Значит, это все-таки девушка. Думаю, в жизни она бы понравилась мне еще больше. У нас много общего. Она Зверлинг, серфер и наверняка знакома со всеми пляжными компаниями Санта-Фелиса. Интересно, она любит серфрок? Должно быть, Марина здоровается с ней каждый день, даже не подозревая, что та – выдра.

Судя по дате первого поста, она превратилась довольно давно…

Я бы почитал еще, но небо уже окрасилось розовым. Пора спать, а к блогу можно будет вернуться и завтра вечером. Если ложишься в пять утра, будильник звенит чертовки скоро.

Когда я вырулил на улицу Дезмонда, они с Мариной уже поджидали меня перед домом. Мы все еще чувствовали себя не в своей тарелке, так что наскоро обменялись приветствиями, сунули скейты под мышки и зашагали к школе в непривычной тишине.

– Вы когда-нибудь слышали о девушке по имени Нира? – спросил я через пару кварталов.

– А кто это? – заинтересовался Дезмонд.

– Она ведет блог о Зверлингах. Я подумал, что мы должны ее знать.

– С чего ты взял? – спросила Марина.

Я пожал плечами.

– Она Зверлинг, значит, из Санта-Фелиса. А раз превращаются только подростки, она должна быть из нашей школы.

– Как, ты сказал, ее зовут?

– Нира. Но это только псевдоним, а звать ее могут как угодно. Кстати, она занимается серфингом. У тебя в команде никто в последнее время не ведет себя подозрительно? Так сказать, выдрообразно?

Дезмонд ухмыльнулся.

– Это ее звериная форма? Выдра?

– Ага. Морская.

– Никто не приходит на ум, – покачала головой Марина. – Но я почти уверена, что она использует псевдоним. Если не дурочка, конечно.

– Она точно не дурочка, – твердо ответил я. – И уже заочно мне нравится. Надо будет сегодня держать ухо востро. И включить звер-радар.

– Думаешь, сработает? – усомнился Дезмонд.

Марина смерила меня задумчивым взглядом, но я только пожал плечами.

– Черт его знает. Но если мы столкнемся в школе, я, скорее всего, ее почую.

– А что, если она вроде Элзи? – предположил Дезмонд. – Приехала погостить в Санта-Фелис, превратилась и вернулась домой.

– Я об этом не подумал.

– Само собой, чувак. Именно поэтому роль мозга в нашей компании выполняю я!

На этот раз мы с Мариной пихнули его локтями одновременно.

Мы были на английском, когда в углу класса вдруг ожила система громкой связи. В первую секунду я не обратил на нее внимания. Только когда мистер Кернс сказал, что я могу быть свободен, я наконец сообразил, что набор шипящих звуков в динамике был моим именем.

Я удивленно взглянул на Марину.

– Что ты натворил? – спросила она одними губами.

Я покачал головой. Хотелось бы мне самому знать!

Конечно, все тут же на меня вытаращились. Я в полной тишине покинул класс и нехотя поплелся в кабинет директора. Я не мог припомнить за собой никакой вины, но уже чувствовал себя виноватым. Возможно, кто-то из учителей заметил, как мы болтали с Каторжником? Тогда мне не избежать лекции о бандитах и наркотиках. Они не пытались спасти ребят, которых считали пропащими – вроде того же Каторжника, – но яростно боролись за тех, кто только подумывал вкусить запретного плода.

По дороге я мрачно раздумывал, как буду оправдываться, если меня обвинят в связи с бандой Оушен-авеню. Так ничего и не решив, я перешагнул порог приемной и наткнулся на секретаря директора, миссис О’Шей. На фоне мистера Хейдена она обычно играла роль доброго полицейского, но сегодня я не удостоился даже улыбки. Ого, дело плохо.

– Тебя ждут в кабинете, Джошуа, – серьезно сказала она.

В смысле – ждут? То есть там не только директор Хейден? Меня не предупреждали, что допрашивать будет целая компания! Хотя меня вообще ни о чем не предупреждали.

– Что… – голос дал петуха, и я торопливо откашлялся. – В чем я провинился, миссис О’Шей?

Секретарь бросила на меня сочувственный взгляд.

– Просто не заставляй их ждать.

Может, под моей кожей и сидела пума, мечтающая разорвать кого-нибудь на клочки, но когда я поворачивал дверную ручку, пальцы у меня дрожали. До этого я попадал к директору лишь однажды – когда нас с Зейном Гиббонсом поймали с шутихами под трибуной футбольного поля. Директор Хейден сидел за столом, как и тогда, но в этот раз выглядел скорее озадаченным, чем рассерженным.

У окна спиной ко мне стоял мужчина в темном костюме. Стоило ему обернуться, как сердце у меня ушло в пятки. Это был тот самый агент ФБР, который гнался за Элзи по набережной. При виде меня он улыбнулся, однако голубые глаза остались холодными, как лед. Я понял, что они не упустят ни одной мелочи, и задумался, видит ли он мой страх.

– Я агент Мэттсон, – представился он.

Он не счел нужным показать удостоверение, однако директор Хейден наверняка проверил его вдоль и поперек, раз пустил в школу. У нас с этим было строго.

– А у тебя за спиной агент Солана, – продолжил Мэттсон.

Я судорожно обернулся и увидел мужчину, который расспрашивал меня после встречи с Элзи. В отличие от напарника, он был серьезен, как на похоронах – однако пугал почему-то гораздо меньше.

– Ты так и не позвонил, – заметил он из своего угла.

Я на секунду впал в ступор, но потом вспомнил про визитную карточку.

– Мне нечего вам рассказать.

Мэттсон сделал шаг от окна и присел на край стола директора Хейдена. Тот явно не обрадовался, но промолчал.

– И это чрезвычайно затрудняет нашу работу.

– Простите, я не понимаю.

– Джошуа, это не шутки. Мы думали, что ты, как хороший гражданин, захочешь помочь своей стране.

– Помочь в чем?

– Для начала ты мог бы назвать несколько имен, – раздался из-за спины голос Соланы.

– Каких еще имен?

В поисках поддержки я бросил взгляд на директора Хейдена. Тот выдержал всего пару секунд, а потом опустил глаза, так ничего и не сказав.

– Зверлингов, – ответил Солана.

Мэттсон кивнул.

– Мы вполне можем начать с этого, – и он вытащил из кармана пиджака блокнот. – Просто скажи, каких Зверлингов ты знаешь.

– Не знаю я никаких Зверлингов.

– Ну хватит, Сондерс, – в голосе Соланы прорезалось нетерпение. – Несколько дней назад тебя видели на набережной с Элизабет Мор и Дэниелом Ридом.

Так Элзи зовут Элизабет Мор?

– И это не говоря уже о том, – добавил Мэттсон, – что кто-то проник в твой дом и напал на тебя в обличье пумы.

– На меня не нападали. Она просто выскочила из ниоткуда, я испугался и сбежал. Больше я ничего не знаю.

– А мы думаем, что знаешь, – хмыкнул Солана.

Мэттсон сделал шаг вперед: косая сажень в плечах, голова чуть не задевает люстру. Он устрашал одним своим видом – и прекрасно это понимал.

– Ты явно замешан, – сказал он, – так что позволь дать тебе добрый совет. Чем дольше ты упрямишься, тем больше проблем себе наживаешь. Выйди из игры сейчас, пока это возможно. Иначе наш следующий разговор может состояться в месте, где ты бы никогда не хотел побывать.

Я решительно повернулся к директору Хейдену.

– Вызовите мою маму. Они запугивают меня, как бандиты, хотя я не сделал ничего плохого. И когда это Зверлинги стали вне закона?

– Ах, – с усмешкой сказал Мэттсон, глядя на напарника поверх моей головы. – Он хочет к мамочке.

– Довольно, – наконец вмешался директор Хейден. – Никто не смеет угрожать моим ученикам.

Глаза Мэттсона на секунду вспыхнули яростью, однако он только улыбнулся.

– Вы правы, – сказал он, поднимая ладони. – Я несколько превысил полномочия. Однако это не решает нашу проблему. Зверлинги могут быть опасны. Думаю, вы и сами это понимаете. Не удивлюсь, если после происшествия с Лорой Коннор они решат отомстить. В этом случае мы должны предпринять меры заблаговременно, пока ситуация не вышла из-под контроля.

– Это же была случайность, – ответил я. – Те парни целились в крысу.

Мэттсон кивнул.

– В крысу, которая оказалась девочкой.

– Тогда кто и кому может захотеть отомстить?

– Посмотри на ситуацию с другой стороны, – сказал Солана. – Белый парень застрелил черную девушку. Может быть, это случайность – а может, проявление расизма. Если бы убийцей было какое-нибудь отребье из черного гетто, никто бы не удивился. Но двое белых парней при родителях и деньгах? Еще немного, и эту девчонку сделают великомученицей. Тогда жди погромов и новой крови. Ты этого хочешь?

Я покачал головой.

– Мы должны пресечь протесты в зародыше, пока никто больше не пострадал.

– Извините, я все еще не понимаю вашу логику, – сказал я. – И не знаю никаких Зверлингов.

– Джошуа, те ребята на пирсе…

– Я понятия не имел, что этот парень – Зверлинг, пока вы на него не напали и он не превратился в оленя. А про девочку с дредами я бы вообще не узнал, если бы вы мне не сказали.

Мэттсон с напарником обменялись взглядами.

– Что ж, у тебя есть номер агента Соланы. Позвони ему, если что-нибудь… вспомнишь. Но не затягивай слишком долго. Мистер Хейден, – и он, кивнув директору, направился к выходу. Солана последовал за ним.

Я дождался, пока за ними закроется дверь, и только тогда поднял взгляд.

– Это нормально? Они имели на такое право?

Директор покачал головой.

– Агент Мэттсон действительно превысил полномочия, – и он замялся. – Прости, Джош, но я обязан спросить. Тебе правда нечего им рассказать?

– Я не знаю никаких Зверлингов.

– Не думаю, что агенты желают тебе зла. Они просто стараются не допустить, чтобы пострадали невинные люди.

Я кивнул. Разумеется, я не поверил ни единому слову, но сейчас было не время для споров. Я просто радовался, что меня оставили в покое.

– Можно я пойду?

– Да, конечно. Миссис О’Шей выпишет тебе разрешение на выход из класса.

Из кабинета директора я направился прямиком в туалет. Запершись в одной из кабинок, я сел на опущенную крышку унитаза и вытащил из кармана телефон. Если бы меня с ним поймали, то отобрали бы на месте. В Санни-Хилл был пунктик насчет гаджетов: их полагалось оставлять в шкафчике вместе со скейтами. Разумеется, никто этого не делал, все просто отключали звук на уроках.

Я открыл окно нового сообщения, выбрал из адресной книги Элзи и задумался. Что, если ФБР умеет не только прослушивать разговоры, но и перехватывать смс-ки? Однако выбора у меня не было, поэтому я решил просто написать покороче.

«Не приходи. Встретимся у Д.»

Хотя, если они давно за мной следят, то наверняка догадаются, что Д. значит Дезмонд. Я стер последнее предложение и набрал: «Все при встрече».

Большую часть времени мы зависали у Дезмонда в гараже, и я надеялся, что Элзи поймет, куда идти.

Отправив сообщение, я снова выключил телефон и спрятал его в карман. Затем я нажал кнопку смыва, будто у меня действительно были тут какие-то дела, и направился в класс. Звонок прозвенел почти сразу же, как я занял свое место.

– Чего он от тебя хотел? – спросила Марина, когда мы выходили с урока.

Я покачал головой. Вокруг терлось слишком много ребят, которым тоже было интересно, что понадобилось от меня директору.

– Давай за обедом.

– Но…

– Не сейчас. Ты сделала домашку по математике?

К счастью, Марина хорошо понимала намеки. А вот обуздать любопытство Дезмонда оказалось сложнее.

– Чувак! – завопил он, локтями прокладывая себе дорогу через толпу. – Наконец-то тебя вызвали на ковер! Горжусь, горжусь. На чем тебя запалили?

Если Дезмонда не оставляли после уроков минимум раз в неделю, он считал, что жизнь проходит впустую.

– Ни на чем, – ответил я. – Просто небольшое недоразумение. Расскажу за обедом.

– Думаешь, я это съем? – возмутился он и обернулся к Марине: – Ты уже в курсе?

Она смерила его выразительным взглядом, который должен был намекнуть, что мы, вообще-то, стоим посреди толпы, – а я не хочу, чтобы мои секреты узнали все ученики Санни-Хилл, их родители, бабушки, дедушки и коты.

– Да ладно, – запротестовал Дезмонд. – Обед только через час. Пытливые умы жаждут истины!

– Пытливые умы могут подождать, – ответила Марина и, нагнувшись к нему, прошипела так тихо, что меня выручил только слух пумы: – Поэтому включи мозги и заткни фонтан.

– О боже, – с оскорбленным видом сказал Дезмонд, но действительно заткнулся.

Мы взяли ланчи на футбольное поле и устроились на одной из верхних трибун, где нас никто не мог подслушать. В кронах деревьев гулял свежий западный ветер, и я, не удержавшись, запрокинул голову. Он нес с собой целый букет запахов, которые только и ждали, когда я отделю их один от другого и как следует изучу. Я почувствовал, как затрепетали в предвкушении ноздри. Марина бросила на меня предостерегающий взгляд.

– Что?

– Люди так не делают.

Ах да, я же всеми силами пытаюсь скрыть тот факт, что больше не человек…

– Точно, – сказал я. – Спасибо.

– Ну, и по какому такому недоразумению тебя вызвали к директору? – спросил Дезмонд. – Чего он хотел?

– Ничего. Зато хотели два агента ФБР. Я уже видел их раньше на пирсе, когда впервые встретился с Элзи. Они минут пятнадцать мурыжили меня насчет Зверлингов.

Глаза Дезмонда расширились.

– Серьезно?

– Они тебя подозревают? – перебила его Марина.

– Не знаю. Черт разберет, что у них на уме. Но они решили, что я знаю других Зверлингов, и потребовали имен.

– И что ты сделал?

– Соврал, что же еще? Или я должен был выдать Элзи?

А заодно и Каторжника. И себя. Нет уж, спасибо.

– О господи, – вдруг пробормотала Марина. – Элзи же не знает! Она будет встречать нас после школы?

– Надеюсь, что нет. Я ей написал, чтобы приходила сразу в гараж. Но если ФБР умеет перехватывать телефонные сигналы…

– Думаю, к смс-кам это не относится, – сказала Марина.

Я повернулся к Дезмонду.

– До сих пор считаешь меня параноиком?

Тот медленно покачал головой.

– Не понимаю, как они меня вычислили, – пожаловался я. – Тогда, на пирсе, агент не спросил моего имени. С чего они взяли, что я учусь именно здесь?

– Чувак, да тебя разве что в прогнозе погоды не показывали, – вздохнул Дезмонд.

– Вот дерьмо.

– Но знаешь что? – добавил он. – Думаю, все не так паршиво. Они пока только принюхиваются. Если бы у них реально что-то на тебя было, вряд ли они стали бы вести допрос при директоре Хейдене.

– Дезмонд прав, – кивнула Марина.

– Разумеется, прав, – ответил тот. – Я же мозг нашей компании.

Даже не помню, кто на него первый бросился – я или Марина.

Стоило прозвенеть последнему звонку, как я на крейсерской скорости рванул к шкафчику. Отперев замок, я вытащил рюкзак и скейт и заторопился к главному входу. При этом я старался не сорваться на бег, чтобы у учителей не было повода сделать мне замечание. Дезмонд и Марина спешили следом. Наконец Марина догнала меня и ухватилась за плечо, заставив притормозить.

– Не дури, – прошептала она. – Если ФБР положило на тебя глаз, надо вести себя естественно. Будто мы никуда не торопимся, понимаешь? – и она строго обернулась к Дезмонду. – А ты прекрати зыркать по сторонам. Только внимание привлекаешь.

– А что, если Элзи не получила мою смс? – прошептал я в ответ.

Марина снова повернулась ко мне.

– Тогда нам нужно будет очень быстро ее увести. Вы, парни, сворачиваете налево, а я хватаю ее и иду направо. Встретимся в гараже у Дезмонда. Просто ведите себя, как обычно, окей?

Все кивнули, но план, к счастью, не понадобился: у школьных ворот нас никто не ждал.

– Слушайте, чуваки, – пробормотал Дезмонд. – Не оборачивайтесь, но у вас за спиной черный седан. С тонированными стеклами. Не удивлюсь, если еще и бронированный.

Со стороны могло показаться, будто нас с Мариной внезапно поразило косоглазие, однако на улицу мы вывернули с поистине королевской невозмутимостью. На самом деле, меня мелко трясло – не то от страха, не то от ярости. Какого черта они нас видят, а мы их нет?

– Разделимся, – тихо сказала Марина. – Дезмонд, ты идешь со мной. Джош, держи под рукой мобильник. Если машина за тобой поедет, я отправлю смс. И пожалуйста…

– Я помню, – перебил я. – Не делать глупостей и вести себя, как обычно.

Добравшись до перекрестка, Марина с Дезмондом бросили скейты на тротуар. Затем они покатили на юг, а я зашагал на север, держа доску под мышкой и стараясь слиться с компанией ребят, которые, по-видимому, направлялись в торговый центр. Однако не успели мы пройти и квартала, как в кармане завибрировал телефон. Я открыл входящее сообщение.

«У тебя на хвосте копы».

Марина

Нам пришлось разделиться, чтобы проверить, правда ли это ФБР – или наша паранойя. Увы, стоило Джошу свернуть на север, как из седана появился мужчина в темном костюме. Он торопливо последовал за гурьбой ребят, в середине которой затерялся Джош. Похоже, они направлялись в торговый центр. Я понадеялась, что там сбросить «хвост» будет проще.

Наверное, я никогда не пойму, как можно жить в городе на берегу огромного прекрасного океана и при этом круглосуточно сидеть в четырех стенах: сперва в школе, потом в торговом центре. Конечно, я и сама любила прошвырнуться по магазинам, но, во-первых, делала это не каждый день, а во-вторых, ходила туда за компанию с mamá.

Дезмонд пихнул меня локтем.

– Вот дерьмо! Нет, ты видела? Он так погнался за Джошем, будто тот стырил у него чемодан с баблом!

– Не пялься, – прошипела я и с силой оттолкнулась от асфальта.

По сторонам дороги замелькали дома. Наконец мы добрались до следующего перекрестка. Завернув за угол, я резко затормозила и вытащила мобильный. Не знаю, что Джош сможет поделать с агентом ФБР, но ему точно стоит знать о «хвосте».

– Все, он в курсе, – сказала я, отправив смс. – Поехали в гараж.

– Как скажешь, amiga[7], – пожал плечами Дез.

– Умираю с голоду, – пожаловался Дезмонд, когда мы въехали в распахнутые ворота гаража. – Как насчет тостов с арахисовым маслом?

Я покачала головой.

– Не хочу, спасибо. Лучше останусь здесь и посторожу Элзи.

Ну и денек. Конечно, я предполагала, что Джош наткнется на мой блог, но не так же быстро! С другой стороны, мне польстило, что он счел Ниру умной, – хоть я и не могла открыто принять комплимент на свой счет. Оставалось надеяться, что он не будет вчитываться в блог слишком усердно.

Не успела я заскучать, как на пороге снова появился Дезмонд – на этот раз с дурацкой улыбкой от уха до уха и каплей арахисового масла на нижней губе.

– Что празднуем? – мрачно осведомилась я.

– Жизнь, красотка. Ух, и задаст Джош тому копу! Хотел бы я на это взглянуть.

– Вернись на землю, красавчик. Джош не такой дурак, чтобы превращаться на глазах у ФБР. Не представляю, что он будет делать. Главное, чтобы копы его не увезли.

Улыбка Дезмонда на секунду померкла.

– А где наша растаманка?

– Понятия не имею. Давай, что ли, поиграем – может, кто из них появится.

– Идет, – ответил Дез, перекидывая через плечо ремень бас-гитары.

У него была «Фендер Присижн», как у Ноки Эдвардса, – собственно, потому он ее и купил. На заре юности мы наивно полагали, что достаточно обзавестись такими же инструментами, как у членов «Венчерз», – и успех нам обеспечен. Даже у меня была пара палочек «Канопус» – официальная модель Мэла Тейлора, конечно.

На улице стояло адское пекло, а в гараже без кондиционера было еще хуже. Однако нас это не заботило. Мы отрывались больше часа – хотя, конечно, нашим инструменталам не хватало глубокого звучания «Лес Пола». Дезмонд время от времени вставал за клавиши, но без Джоша все равно было не то.

Элзи никак не появлялась, и через час я решила, что Джошу стоит об этом написать.

Джош

Я здорово струхнул, увидев в кабинете директора агентов ФБР, и изрядно понервничал, пока выглядывал Элзи у школьных ворот. Но сейчас меня захлестывал настоящий ужас. Не такой сильный, чтобы потерять голову и превратиться в пуму на глазах у всех, – но вполне достаточный, чтобы припустить по улице на третьей скорости.

Я усилием воли подавил панику и замедлил шаг, стараясь не выбиваться из толпы. После уроков добрая половина школьников зависала в торговом центре: ребята слонялись по магазинам или спускали последние деньги в ресторанном дворике, а потом отказывались ужинать дома, чем изрядно бесили родителей.

Мы остановились на светофоре, и я опустил голову, притворившись, будто проверяю телефон. Вокруг струились, сплетаясь в сеть, воздушные потоки. Я сделал глубокий вдох, стараясь ухватить как можно больше запахов, но при этом не вызвать подозрений. Девчонки пахли духами, шампунем и гелем для душа, из-под которого пробивался естественный аромат тела. Парни, напротив, благоухали всеми оттенками пота. Если же кто-то из них и пользовался одеколоном, то выливал на себя целое ведро. Но главное, их всех – и девушек, и парней – окутывал характерный запах Санни-Хилл. Всех, кроме одного. Этот мужчина пах лосьоном после бритья и машиной, в которой недавно сидел. Я ощущал даже слабые ароматы железа и масла, которые источал пистолет у него под пиджаком.

Свет сменился на зеленый, и толпа хлынула через дорогу. Меня несколько раз толкнули, и я счел это достаточным основанием, чтобы украдкой бросить взгляд через плечо. Глаза только подтвердили донесения носа: за мной следовал агент в темном костюме, однако это был не Мэттсон и не Солана.

Наконец мы пересекли парковку – длинная вереница смеющихся ребят с одним грустным агентом ФБР на хвосте. Подходя к двери-вертушке, я сделал шаг в сторону и присел на карточки, будто бы зашнуровывая кроссовок. Мистеру ФБР пришлось пройти мимо. Я дождался, когда он зайдет внутрь, и направился следом. После уличного пекла магазинные кондиционеры казались благословением небес.

Агент был на месте – стоял перед витриной магазина «Все за доллар», с преувеличенным интересом разглядывая лейки и резиновые перчатки. Я невозмутимо обогнул его, и за спиной тут же раздались шаги. Черные ботинки чуть слышно скрипели, соприкасаясь с мрамором. Надо же, я так долго подавлял звериные органы чувств, что почти забыл, насколько они полезны!

Я шагал вдоль витрин, лихорадочно раздумывая, как сбросить хвост. У меня не было никакого плана, но магазинная толчея играла мне на руку.

И тут я сообразил.

Сразу после школы домой отправлялись только ботаники и маменькины сынки. Мы с Дезмондом шли сотрясать гараж, а вот остальные парни зависали в магазине компьютерных игр. Я быстро свернул налево. Как и ожидалось, там было не продохнуть. Десятки мальчишек толклись между стендами, роясь в коробках с уцененными товарами и изучая новые релизы. Я не стал тратить время, изображая игромана, и направился сразу к прилавку, за которым стоял мой приятель Барри.

Барри жил в квартале от меня и был конченым гиком. Когда у нас с Дезмондом глючили компьютеры, мы обычно звали Марину. Она тыкала в пару кнопок, и пристыженная машина начинала работать. В более сложных случаях мы просили о помощи Барри. К нему обращались все, от зубрил до гангстеров. Барри был высоким и неуклюжим, носил дурацкие круглые очки и никак не мог подстричься нормально. Однако его никто не задирал – даже у банды с Оушен-авеню иногда слетал жесткий диск. Если же и Барри оказывался бессилен, это значило, что компу пора на помойку.

– Засек тебя по ящику, – хмыкнул Барри, когда я подошел к прилавку. – Что стряслось?

Я только тогда сообразил, как давно мы не виделись. Барри был на год старше, поэтому встречались мы в основном не в школе, а в торговом центре. Однако в последнюю пару недель моя жизнь летела под откос с таким свистом, что я начисто о нем забыл.

– Сам хотел бы знать, – ответил я. – Помнишь Стива – последнего парня моей мамы? Ну, теперь бывшего.

– Ага. По твоим рассказам, то еще дерьмо.

– Ну вот, он притащил что-то в дом. Или кого-то. Не знаю, как он закорешился со Зверлингами, но когда я увидел на пороге пуму, то чуть кирпичей не отложил.

– Это и по ящику говорили, – и Барри ухмыльнулся. – Ну что, готов раскошелиться на Rock Band[8]?

Я рассмеялся.

– А что, теперь там можно играть за «Венчерз»?

– Это вряд ли.

– Тогда, пожалуй, не буду изменять своей старушке «Лес Пол».

– Консерватор, – вздохнул Барри. – Никак не можешь перейти на темную сторону?

Я облокотился о прилавок так, чтобы видеть вход в магазин. Пока мы болтали, мистер Секретный Агент подошел к стенду с релизами и принялся изучать игры с такой придирчивостью, будто мама выдала ему только пять долларов на карманные расходы.

– Можно зайти в уборную? – спросил я вполголоса.

Вообще-то, она предназначалась для персонала, но мы дружили так долго, что Барри только кивнул.

– Знаешь, где она?

– Ага, за кладовой.

И совсем рядом с задней дверью, через которую продавцы принимали товар.

– Главное, не копайся в коробках, – предупредил Барри. – Хулио натащил каких-то раритетных пылесборников и теперь надышаться на них не может.

– Без проблем.

Я бросил быстрый взгляд на вход. Мистер ФБР на секунду отвернулся, и я тут же шмыгнул в кладовку. Хулио мог не беспокоиться за судьбу своих игр – меня интересовала только задняя дверь. По дороге я осмотрел кладовую и сморщил нос. Если Барри называл это «рабочим беспорядком», я не хотел знать, что творится у него дома. Должно быть, там еще хуже, чем в машине Дэнни Рида.

Дверь со скрипом открылась, и я вышел на служебную парковку. Однако не успел сделать и шага, как кто-то ухватился за дверную ручку с той стороны.

– Ты уверен, что это хорошая идея?

Пума учуяла Кори еще до того, как он заговорил. Я высунул голову за дверь. Ну конечно, главный койот собственной персоной.

– Я уверен, что это лучший способ стряхнуть ФБР.

Кори кивнул.

– Ага, только этим ты докажешь, что у тебя рыльце в пушку.

Я бросил на него непонимающий взгляд.

– Таким образом ты подтвердишь, что тебе есть что скрывать, – объяснил Кори. – Раз бегаешь от их агента.

– Мне нужно сбросить хвост и увидеть Элзи.

– Нет, не нужно. Тебе этого просто хочется. А это не одно и то же.

Я собирался возмутиться, но он быстро поднял руку.

– Все в порядке. Совершенно естественно хотеть увидеть свою девушку. Но ты уверен, что это стоит попадания в файлы ФБР?

– Я и так туда попал.

Кори покачал головой.

– Пока они только прощупывают почву. Но если ты сейчас уйдешь у них из-под носа, то наверняка станешь подозреваемым № 1. Тогда они из тебя всю душу вытрясут.

– Но я не сделал ничего плохого!

Кори насмешливо приподнял бровь.

– Ладно, сделал, – сдался я. – Обзавелся усами и хвостом. Но с чего они вдруг воспылали ко мне таким интересом? На прошлой неделе даже не высовывались.

– Боюсь, это отчасти моя вина.

– Ты меня сдал?!

– Не дури. Помнишь, как мы столкнулись на военно-морской базе?

– Угу, федералы сцапали твоих приятелей, и ты разнюхивал обстановку.

– Именно. Прошлой ночью, с помощью других наших приятелей, им удалось сбежать. ФБР держало взаперти семерых родичей. Сейчас они далеко отсюда – за исключением Джеза, который остался мне помочь. Это хорошие новости.

Кори сделал паузу, и я понял, что он ждет вопроса.

– А какие плохие?

– Мы вышли на открытое противостояние. Теперь федералы знают, что мы точим на них зуб. Охрану базы усилили втрое. В следующий раз будет не так-то просто вытащить родичей из-под замка.

– Так они поэтому заявились сегодня в школу?

– Скорее всего. ФБР старается нанести упреждающий удар. Взять под контроль всех, кто может быть причастен к побегу.

– И что прикажешь делать? Забыть про Элзи?

Кори покачал головой.

– Элзи умная девушка. Тебе стоит брать с нее пример. Отправляйся туда, куда обычно ходишь после школы. Она сама с тобой свяжется, когда станет безопасно.

– А если это будет через месяц?

Кори смерил меня выразительным взглядом.

– Ладно, – проворчал я. – Буду паинькой.

Я уже поворачивался к двери, как вдруг меня посетила новая мысль.

– Как ты узнал, что я буду здесь?

Он улыбнулся.

– Я и не знал. Просто слонялся по округе и считал агентов. Потом вдруг увидел вас с Макклаудом и решил, что будет нелишним проследить. Без меня ты бы уже наломал вагон дров.

– К этому дерьму должна прилагаться инструкция.

– Она и прилагается.

– И где ее купить?

– Не надо ничего покупать. Просто нужно, чтобы тебя взял под крыло более опытный Зверлинг.

– Намекаешь на себя?

Кори покачал головой.

– Я уже говорил – я слишком занят, чтобы нянчиться со всякой школотой. Особенно со школотой, которая свернула на скользкую дорожку.

– В смысле?

Вообще-то, я знал, что он имеет в виду. Он думает, что раз я с Элзи, то поддерживаю фералов.

– Просто вернись в магазин, – ответил он. – А в следующий раз, когда тебе придет в голову «хорошая идея», подумай дважды. Нет, трижды.

Эта поза всезнайки уже начинала меня подбешивать, но я последовал его совету и, прежде чем открыть рот, дважды подумал. Кори прав. Я чуть было не натворил дел, а он с самого первого дня просто хотел мне помочь.

– Ладно, – сказал я. – Спасибо.

Я взялся за дверную ручку и вдруг замер.

– Если ты шел за мной, то как здесь оказался?

– Ты просто не заметил меня в магазине. А когда пошел прямиком в кладовку, твой план раскусил бы и младенец.

– Нет, я про другое. Как ты меня опередил и оказался за дверью?

Голова Кори словно пошла рябью, и на меня оскалилась усатая морда.

– Родичи знают много путей.

Я кивнул и наконец скрылся в коридоре. Затем заглянул в уборную, спустил воду в унитазе и сполоснул руки. Возвращаясь в магазин, я с преувеличенным усердием вытирал их о джинсы. На агента я даже не посмотрел – просто плюхнулся на пол рядом с прилавком и завел с Барри какую-то пустячную беседу. Через пару минут в кармане завибрировал телефон. Я открыл сообщение от Марины.

«Пока играем вдвоем».

Я попрощался с Барри и вышел из торгового центра.

Мистер ФБР, он же агент Макклауд, тащился за мной всю дорогу. Он снял пиджак, закатал рукава и спрятал галстук в карман, но все равно выглядел, как пингвин на пляже.

Марина и Дезмонд поджидали меня в гараже. Конечно, если бы Элзи появилась первой, Марина написала бы. Меня мутило от мысли показывать копам даже такую невинную часть своей жизни, но я вспомнил совет Кори и постарался вести себя, как ни в чем не бывало.

– Когда мы пришли, ее тут… – начал Дезмонд, но я прервал его взмахом руки и, отыскав клочок бумаги, быстро нацарапал: «Тут могут быть жучки».

Ребята на меня вытаращились. Дез открыл было рот, но я прижал палец к губам и написал: «Нам нужен фоновый шум».

– Давайте поиграем, – громко предложил я и, врубив усилитель, принялся настраивать гитару. Затем я встал справа от барабанной установки и завел главную тему из старого британского сериала «Опасный человек», которая называлась «Специальный агент». Я мог бы сыграть ее и во сне. У меня в голове она всегда звучала с вокалом Джонни Риверса. Да-да, я знаю, что ее написал не он, но в те времена почти никто не пел собственные песни. А исполнение Риверса наложило на нее несмываемый отпечаток – будто подпись в углу картины. Благодаря «Специальному агенту» наш гаражный рок приобрел отчетливый шпионский оттенок.

Дезмонд рассмеялся, оценив выбор песни. Постепенно в мелодию вплелись басы и ударные. Затем Дезмонд сделал шаг вперед и встал слева от Марины, чтобы нам не пришлось кричать.

– Ты правда думаешь, что они натыкали тут жучков? – спросил он, беря особенно замысловатый аккорд.

– Понятия не имею, – ответил я. – Может, моя паранойя перешла в клиническую стадию. Но агент ФБР тащился за мной всю дорогу до торгового центра и потом сюда.

– Чувак, да ты в фильме про Джеймса Бонда!

– Нет, я в полном дерьме, потому что моя жизнь катится под откос, а я ничего не могу с этим поделать.

И я быстро пересказал им беседу с Кори.

– Не подумай, что я качу на тебя бочку, – сказала Марина, – но Кори прав.

– Да я знаю.

– И что думаешь делать? – спросил Дезмонд.

– Что велено. Не кусать агентов и вести себя, как обычно. А прямо сейчас – немного пошуметь.

И я, не дожидаясь их ответа, выкрутил громкость на «Лес Поле» и взял первые развязные аккорды «Луи, Луи». Дезмонд пожал плечами и подбавил басов. Марина усмехнулась и со всей силы обрушила палочки на барабаны.

Мы играли до тех пор, пока на пороге не появилась мама Дезмонда. Она закрывала уши руками и кричала, что у нее на кухне свалились со шкафа уже две тарелки.

Марина

Из блога Ниры «Моя жизнь в шкуре выдры»:

Конгрессмен Клейтон Хаусхолдер. Запомните это имя, друзья. Возможно, мы еще никогда не сталкивались с такой опасностью. Этот человек задумывал крестовый поход с того самого дня, как в Санта-Фелисе появился первый из нас. Увы, он имеет влияние на СМИ и вполне способен разжечь в людях настоящую ненависть к Зверлингам.

Если вы не следите за трендами в Твиттере и блогосфере, позвольте ввести вас в курс дела. Клейтон Хаусхолдер – религиозный фанатик. По его мнению, подростки, превратившиеся в Зверлингов, навлекли на себя гнев Господа. Он не стесняется утверждать, что избран Богом для «пресечения этой дьявольской заразы», и продвигает закон, который позволит правительству без суда и следствия заключать Зверлингов под стражу. А еще он хочет сделать Санта-Фелис карантинной зоной.

Да-да, вы все верно поняли. Если вы серфингист, можете забыть про соревнования серферов в Сан-Диего и Мексике. Если меломан – попрощайтесь со своими любимыми группами, потому что концертные залы Лос-Анджелеса и Лонг-Бич для вас отныне закрыты. И в самом деле, зачем развлечения Зверлингам, этому дьявольскому отродью?

Ученым не удалось найти в нашей ДНК ничего странного. Это не вирус, так что карантин не поможет. И вы когда-нибудь видели Зверлингов, которые бегают по улицам и нападают на людей? Скорее уж это мы рискуем получить пулю в лоб.

Я догадываюсь, с чем связана дурная репутация Зверлингов. Так или иначе, мы обладаем способностями, которые недоступны большинству людей. Я не знаю, как это работает – или что вызывает превращения, – но на сто процентов уверена: это дар, а не проклятие. Мне хочется верить, что однажды нам не придется его скрывать. И уж конечно, мы не должны его стыдиться.

К счастью, не все политики одержимы охотой на ведьм, как Хаусхолдер. Пока закон не принят, пожалуйста, поговорите о нем с родителями. Если Санта-Фелис объявят карантинной зоной, это ударит и по ним тоже. Пусть позвонят своим представителям в Конгрессе и выскажут несогласие. Но будьте осторожны, друзья: мир еще не готов к нашему дару…

Джош

После ужина я снова променял домашку на чтение блога Ниры. Внезапно в углу экрана всплыло сообщение о новом посте, и я торопливо кликнул на запись о Клейтоне Хаусхолдере.

Час от часу не легче! Одно неверное движение – и я попаду туда, откуда Кори вчера вызволял своих друзей. Слава богу, мистер Делани позволил мне сдать сочинение позже (как он выразился, «по семейным обстоятельствам»), но с такой тучей над головой я не мог думать не то что про историю, а про учебу вообще.

Если честно, вплоть до последней записи Ниры я особо не вчитывался в содержание ее постов. Меня больше занимал поиск намеков, которые могли бы подсказать, кто скрывается под этим ником. Однако девочка-выдра оказалась на редкость предусмотрительна. Дневник был по-настоящему личным, но при этом не содержал ни малейших отсылок к ее возрасту или месту жительства.

Хотя, возможно, я просто плохо искал. Сложно сосредоточиться, когда голова забита мыслями об Элзи. Часы показывали почти полночь, а от нее до сих пор не было никаких вестей. Я положил телефон между монитором и клавиатурой и усилием воли запретил себе к нему притрагиваться. Ни одного входящего сообщения. Ни одного пропущенного звонка.

Может, дом под наблюдением? Я бы с радостью разнюхал, не шныряет ли вокруг ФБР, но обещал не выходить на улицу без маминого разрешения. Она имела полное право взгреть меня на прошлой неделе, но не сделала этого – и теперь я просто не мог обмануть ее доверие. Как жаль, что нельзя рассказать ей о Зверлингах!

Я встал из-за компьютера и, подойдя к распахнутому окну, облокотился о подоконник. В нос тут же впились десятки дразнящих ароматов. Может быть, я смогу учуять и агентов?

Потрясающе, сколько запахов намешано в обычном городском ветре. Еще ночь полнилась звуками, которые только и ждали благодарного слушателя. Конечно, отчасти дело было в звериных органах чувств, но на самом деле это люди выбирают брести по жизни в полусне, глядя строго перед собой и игнорируя все, что не вписывается в их картину мира. Теперь я не мог позволить себе такую роскошь – и это определено был один из самых ценных подарков, который я получил вместе со шкурой пумы.

Эта мысль снова напомнила мне о Нире. Может, перестать ходить вокруг да около и написать ей личное сообщение? Я уже начал поворачиваться к компьютеру, как вдруг мое внимание привлекло что-то во дворе.

Это был не звук и не запах – скорее ощущение. Я распахнул ставни и свесился из окна: глаза сощурены, ноздри трепещут. В следующую секунду я услышал хихиканье. Задний двор утопал в темноте, однако ночное зрение позволило мне разглядеть Элзи, припавшую к земле под стеной. Я была так счастлив ее видеть, что все заготовленные слова вылетели у меня из головы.

– Ты бы видел, какое у тебя сейчас было лицо! – донесся из мрака громкий шепот.

Я улыбнулся и свесился еще ниже.

– Что ты тут делаешь?

– Отойди-ка, – велела она.

Я едва успел шагнуть в сторону, как через подоконник перемахнула огромная кошка. Спустя мгновение она приземлилась в центре комнаты, превратившись в Элзи. Голую Элзи.

– Упс, – сказала она, шаловливо выгибаясь.

За этим стремительно последовало новое превращение в ягуарунди – и обратно в девушку, на этот раз одетую. Я знал, что она сделала это нарочно, чтобы меня подразнить. Элзи опустила взгляд на мои джинсы, под которыми обозначилась характерная выпуклость, и ухмыльнулась.

– Рад меня видеть?

Я кивнул, но прижал палец к губам. Элзи тут же понизила голос до шепота:

– Боишься, что нас услышит твоя мама?

Ее теплое дыхание щекотало мне ухо. В штанах стало совсем тесно. Я покачал головой и прошептал в ответ:

– В комнате могут быть жучки.

– Расслабься, – ответила она уже обычным голосом. – Будь здесь жучки, я бы знала. Тетушка Минь научила меня отличать частоту, на которой работают передатчики. Как думаешь, почему я так долго сидела под окном? Кстати, если тебе интересно, у вас через дорогу стоит тачка с федералами.

– Так я и думал. Они допрашивали меня в школе, а потом весь день таскались следом.

– У тебя есть что-нибудь перекусить? – спросила Элзи. – С голоду умираю.

Я сходил в кухню и принес большую упаковку кукурузных чипсов и соус сальса.

– Ммм, – проурчала Элзи, набрасываясь на угощение.

– Почему ты не позвонила? Или не написала смс?

– Я не знала, с кем ты.

– Но я не… А, ты про ФБР.

– Они просто заполонили город. Сегодня заявились под эстакаду, хотели устроить допрос века. Конечно, все бросились врассыпную, как только их тачки вывернули из-за угла.

– Кори сказал, что устроил нескольким родичам побег с базы. Поэтому копы так и взбесились.

Элзи кивнула.

– А тут еще эти слухи про карантин в Санта-Фелисе. Неудивительно, что они зашевелились.

– Ты правда думаешь, что до этого дойдет?

– Вряд ли. Если только Зверлинги начнут бросаться на людей, – она помедлила. – Или если власти решат, что мутация заразна. Боже, какой бред!

Я бросил на нее вопросительный взгляд.

– Я уже говорила, что это подарок. От Матери-земли, Гайи, Господа, Творца – называй, как нравится. От некой созидающей силы, которая направляет мир. Тетушка Минь называет ее Благодатью, хотя я не знаю точно, что она имеет в виду – человека, место, силу или что-то среднее.

– Интересная дама эта тетушка Минь, – заметил я. – Хотел бы я с ней познакомиться.

– Почему бы и нет?

– Ты же сказала, что все разбежались.

– Только не тетушка Минь. Она не может уйти далеко – здесь ее священная земля. Да и остальные вернутся, как только свалят копы.

– Священная земля? Ты имеешь в виду Санта-Фелис?

– Не совсем. Скорее землю, на которой он стоит.

Я на секунду задумался.

– Так тетушка Минь – не Зверлинг?

– Если тебя интересует, превратилась ли она в последние полгода, то нет. Она вроде Кори – из древних родичей. По крайней мере, они гораздо старше нас с тобой. Не знаю, насколько. Тетушка Минь говорит, что первые Зверлинги появились сразу после сотворения мира – и некоторые из них до сих пор бродят по земле.

– Ты в это веришь?

Элзи пожала плечами.

– После всех этих превращений я и в цветочных фей поверю.

С одной стороны, она была права. С другой… Бессмертные Зверлинги? Я подумал, что это уже чересчур, но промолчал. Сейчас было не лучшее время для споров.

– Слушай, крутая сальса, – вдруг сказала Элзи. – Где вы такую взяли?

– Сами сделали, по рецепту Марининой мамы.

– Вкуснота.

Она макнула пару чипсов в соус и, с наслаждением отправив их в рот, принялась сосредоточенно жевать.

– Так тетушка Минь – лидер фералов? – осторожно спросил я, надеясь, что не наступлю на больную мозоль.

– Она не ферал, – ответила Элзи, прожевав. – У нас вообще нет лидера. И группировок тоже. Не думаю, что Зверлинги захотят объединяться. Хотя, возможно, тогда все было бы иначе. Может, тогда правительство считало бы нас людьми, а не сажало в клетки.

– Думаешь, это реально?

– Почему нет? Когда-то женщины не могли голосовать, а твои предки были рабами. Но мы же это исправили?

Конечно, в мире до сих пор оставались расисты и женоненавистники, но я понимал, что она имеет в виду. Сейчас стало лучше. Намного лучше. Не совершенно, но, может быть, совершенство и не достижимо. Мало дать новые законы: нужно изменить образ мышления людей, а это не делается по указке сверху.

– Но я сомневаюсь, что Зверлинги захотят объединяться, выбирать представителя, дискутировать с Конгрессом и все такое, – продолжила Элзи. – Наша общность скорее духовная. Даже тетушка Минь говорит, что каждый находит собственный путь к Благодати.

– Благодать, – эхом повторил я. – Слово мне нравится.

– Мне тоже. Иногда я почти понимаю, что это такое, – когда бегу ночью по пустынному пляжу, так что ветер свистит в ушах и из-под лап разлетается песок. Тогда я чувствую… дзен?

Должно быть, Элзи заметила, как изменилось мое лицо, потому что шутливо пихнула в плечо.

– Что? Ты разве никогда такого не ощущал?

– Я над тобой не смеюсь.

– Ну да, только смотришь, как на психа. Сама знаю, как это звучит.

– Дело не в этом. Просто… Я превращался всего раз. Два, если считать тот случай в ванной.

– Да ты шутишь.

Я покачал головой.

– Ну, это легко исправить, – сказала Элзи. – Думаю, мы без проблем прошмыгнем мимо тех парней в тачке.

– Я не могу.

– Почему?

Я набрал полную грудь воздуха. Настало время каминг-аута.

– Из-за мамы. Она не знает, что я Зверлинг, и я обещал никуда не выходить ночью, не спросив ее разрешения.

– А если она не…

Элзи умолкла на полуслове и смерила меня долгим взглядом.

– Вы очень близки, да?

– С тех пор, как ушел отец, мы остались вдвоем.

– Что ж, у тебя хотя бы есть мама.

Я скопировал ее недавний жест и легко пихнул кулаком в плечо.

– А у тебя есть я.

Элзи порывисто обняла меня, но тут же отстранилась.

– Что же мы тогда будем делать?..

Я хотел ответить, но не успел.

– Погоди-ка! У меня есть идея, – и она потащила меня к постели. Мы с размаху упали на покрывало переплетенным клубком рук и ног, так что спинка кровати гулко врезалась в стену. Мы замерли, ожидая возгласа из маминой спальни, – но все было тихо.

Элзи прижала губы к моему уху.

– Упс, – снова выдохнула она.

На этот раз она раздевалась очень медленно.

Марина

Дописав пост, я присоединилась к mamá, которая смотрела телевизор в гостиной.

Легок на помине! Похоже, Хаусхолдер завербовал под свои знамена и религиозный канал. Он оказался высоким грузным мужчиной пятидесяти с чем-то лет. Пожалуй, старшее поколение сочло бы его привлекательным, но я видела только отвратительного старого фанатика, который дорвался до чересчур большой власти.

– Мы живем в прекрасном мире, – вещал Хаусхолдер с экрана, – в самой прекрасной стране. Но сейчас Соединенные Штаты охватила чума, которая угрожает всему, что нам дорого. Пока вирус затаился во мраке, но готовится напасть, как змей в Саду. Дьявол отравляет невинность наших детей и превращает их в монстров, которые только и ждут возможности перегрызть глотки родителям. Наш священный долг – изгнать этого змея из Божьего сада…

– Mamá, – перебила я его разглагольствования, – ты же в это не веришь, правда?

– Я уже не знаю, что думать, mija[9]. Этот человек отмечен Богом. Хотя мне и сложно поверить, что в тех бедных ребятишек вселился дьявол.

– Сомневаюсь, что Бог или дьявол имеют к этому отношение. Зверлинги не выбирали такую судьбу. Нельзя осуждать их за то, в чем они не виноваты. Никто не знает, почему превратились именно эти ребята – по крайней мере, пока, – но я уверена, что это не проклятие. И уж точно не болезнь.

– Ничто не совершается без воли Господа, – вздохнула mamá. – Думаю, он взял Лору на небеса, но конгрессмен Хаусхолдер тоже в чем-то прав. Только дьявол мог превратить бедную девочку в крысу и потом подстроить такое ужасное убийство. Мне страшно за тебя и Ампору. Ты не забываешь молиться?

Мы с mamá не сходились в религиозных взглядах, но все же были очень близки. В отличие от нас с Ампорой.

Развод родителей в буквальном смысле расколол семью. Ампора осталась с papá и с тех пор не желала со мной разговаривать – хотя я носила отцовскую фамилию и мы ходили в одну школу. Она безумно гордилась нашими мексиканскими корнями – и я, в общем-то, тоже, хотя ничего о них толком не знала. После развода mamá словно задернула свое прошлое темной шторой.

– Мы американцы, а не мексиканцы, – не уставала подчеркивать она. Теперь mamá всеми силами старалась перенять культуру гринго, чтобы соответствовать моему новому отчиму – хотя это ничуть не умерило ее религиозный пыл.

До развода родителей мы жили в испанском квартале. Я тогда была совсем крохой и помнила только, что порой там становилось по-настоящему страшно. А вот Ампора чувствовала себя там, как рыба в воде. Насколько я знаю, ей удалось избежать связей с криминальным миром, зато она сутками слушала гангста-рэп и одевалась, как подружка какого-нибудь бандита. Еще она считала, что серфинг – развлечение для тупых мужланов; нетрудно вообразить, что она думала обо мне. Зная категоричность сестры, я не питала особых иллюзий по поводу ее отношения к Зверлингам. Здесь они наверняка сходились с Хаусхолдером, хоть и по разным причинам.

– Конечно, mamá, – ответила я, чтобы ее успокоить. – Но я все равно думаю, что к случившемуся с Лорой не причастны ни Бог, ни дьявол. Просто она оказалась не в то время и не в том месте. Это не ее вина.

– Как знать, mija, как знать. Надеюсь, ты молишься за ее душу.

– Разумеется. Но то, за что ратует конгрессмен Хаусхолдер, – чистой воды расизм. Если мы станем относиться к Зверлингам как к людям второго сорта, чем мы будем лучше испанцев, которые убивали и загоняли индейцев в резервации?

– Но они правда могут быть опасны, – покачала головой mamá. – А конгрессмен Хаусхолдер – человек от Бога.

– Он фанатик, – твердо сказала я. – Карантин запрет нас всех в Санта-Фелисе. Представь, ты больше не увидишь бабушку с дедушкой или тетю Розу.

– Я об этом не подумала…

– Пожалуйста, позвони нашему представителю в Конгрессе и скажи, что мы не согласны с законопроектом Хаусхолдера. С этой ересью надо бороться.

Между бровями mamá пролегла глубокая складка. Похоже, она тоже была не в восторге от идеи карантина.

– Сегодня я попрошу Господа направить меня, – сказала она наконец. – Не преуменьшай Его мудрость, милая. И не забывай молиться за своих сводных сестренок, чтобы их тоже не постигла эта страшная болезнь.

У меня на лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, mamá не знала, что я Зверлинг, и все же ее слова причинили мне немалую боль.

– Разумеется, – сказала я. – И за тебя я буду молиться тоже. Надеюсь, Господь напомнит тебе, что осуждать невинных – грех. Пожалуйста, позвони конгрессмену Коэну. И попроси о том же papá.

Джош

Когда я проснулся на следующее утро, Элзи уже не было. Я не знал, когда она ушла, а записки она не оставила. Внезапно мое внимание привлек мигающий телефон. Я дотянулся до него с кровати и открыл новое сообщение.

«Ушла до рассвета. Скоро позвоню. Целую моего мальчика!»

Принимая душ, я не мог согнать с лица дурацкую улыбку. Я никогда не спрашивал Элзи, где она ночует или чем занимается днем, но сейчас это было неважно. Даже копы, сидевшие в засаде в конце улицы, не смогли испортить мне настроения. Когда мы встретились с Мариной и Дезмондом, чтобы вместе идти в школу, я по-прежнему улыбался, как идиот.

– Знаю эту улыбку, – с видом эксперта заявил Дезмонд. – Кому-то вчера перепало.

Марина уже привычно пихнула его локтем.

– Не груби! – и она бросила на меня встревоженный взгляд. – Как Элзи? Я так понимаю, она получила твое сообщение. Копы ее не засекли?

Я покачал головой и быстро пересказал им историю, как агенты нагрянули под эстакаду, надеясь отловить там стаю Зверлингов.

– Это просто свинство, – нахмурилась Марина. – И противозаконно!

– Думаешь, ФБР это волнует?

– Так она живет там? – спросил Дезмонд. – Под эстакадой?

– Понятия не имею. Если честно, ни разу не спрашивал.

– А стоило бы.

– Ты знаешь, когда мы вместе, голова как-то другими вещами забита.

Дезмонд ухмыльнулся.

– И вчера тебе забили ее настолько, что ты оставил дома скейт.

Я опустил взгляд под ноги и понял, что он прав. Похоже, я от счастья летел всю дорогу по воздуху.

– А где живет Синди? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.

– Она… Гм, я еще не спрашивал. Окей, 1:1.

– Ну хватит уже болтать, – вмешалась Марина. – Дез, можно оставить доску у тебя в гараже?

– Не вопрос. Только я, если позволите, со своей не расстанусь. Топать всю дорогу – еще чего не хватало!

– Слабак, – хмыкнула Марина. – Если ты не в курсе, люди иногда ходят пешком. Это называется «прогулка».

В конце концов они оба оставили скейты в гараже, и мы чуть быстрее обычного отправились в школу. Уже через несколько домов стало понятно, что мы не одни.

– Как же меня бесят эти парни, – процедила сквозь зубы Марина. – Им что, нечем заняться, кроме как шпионить за школьниками?

– Видимо, нет, – ответил Дезмонд и повернулся ко мне: – Ну что, раскусил ту девчонку-выдру?

Марина почему-то уставилась в землю. Я покачал головой.

– Еще нет, но вчера я целый час читал ее блог. Знаете, она мне все больше нравится. Может, послать ей личное сообщение?

– Забудь, – отмахнулся Дезмонд. – Она наверняка не ответит. Решит, что ты коп или извращенец.

– А еще я бы не советовала писать в Интернете ничего личного, – добавила Марина. – Если, конечно, ты не хакер 99-го уровня, который умеет заметать следы. Думаю, ФБР вполне способно отследить твою переписку.

– И про блог знает?

– А ты как думаешь? Если они выслеживают Зверлингов и похищают детей, то уж блоги точно мониторят.

Внезапно Дезмонд постучал меня по плечу.

– Эй, Джеймс Бонд, включи свое лазерное зрение. Чего там за толпа?

Перед школой образовалась целая пробка – видимо, ребят не пускали внутрь. Их было уже так много, что половина не поместилась на асфальтовой дорожке и залезла на клумбы по сторонам ворот. Когда мы подошли ближе, стало понятно, что они спорят с директором Хейденом. Школьники словно вырядились на Хэллоуин: у каждого в одежде был какой-то элемент звериного костюма. В толпе тут и там мелькали ободки с кошачьими ушами, плюшевые перчатки в виде лап и такое разнообразие хвостов, что они могли бы составить конкуренцию карнавальному магазину. У одной девочки была куртка под леопарда. Другая, несмотря на жару, надела полосатый желто-черный свитер, который придавал ей сходство с огромной тощей пчелой.

– Да они свихнулись, – сказал Дезмонд. – Тут что, конвент мохнатиков?

– Ты хотел сказать – пушистиков, – поправила его Марина.

– Один фиг, – и Дез постучал по плечу Терри Силса. – Чувак, что тут творится?

– А вы разве не слышали?

– Что слышали?

– Диллон Харнер покончил с собой. Повесился ночью в отцовском гараже.

– Вот дерьмо, – пробормотал Дезмонд.

Я слышал, о чем они говорят, но слова будто не доходили до моего сознания, оставаясь бессмысленным набором звуков. Диллон никогда бы такого не сделал. Он слишком любил жизнь и был лучшим музыкантом из всех, кого я знал. Мы зависали в музыкальном классе минимум дважды в неделю – как только у обоих появлялось «окно». Он приносил свою классическую гитару, а мне приходилось довольствоваться раздолбанным школьным «Стратокастером». Он помог мне переложить Сеговию[10] и Джилардино[11] на электрику, а я приобщил его к волшебному миру «Венчерз» и Дику Дейлу[12], который неожиданно хорошо лег на акустику. По крайней мере, на акустику Диллона. Он фанател от музыки, как и я, но при этом был музыкантом от Бога.

Все выходные он проводил в Лонг-Бич с матерью, а по будням жил с отцом в Санта-Фелисе. Тот был профессиональным гитаристом. Казалось, он пытался загладить вину за развод, устраивая с сыном бесконечные джем-сейшны. Поэтому я видел Диллона только в школе. Если не считать нелюбви к Зверлингам, он был мировым парнем. Ничто не могло его огорчить.

Тогда какого черта он полез в петлю?!

– Это не объясняет, зачем вы устроили карнавал, – сказал Дезмонд Терри.

– Ты в порядке? – тихо спросила Марина, коснувшись моей руки.

Я покачал головой. День был теплым, но меня бил озноб.

Внезапно к нам подошла Сьюзи Вонг. Глаза у нее покраснели от слез.

– Перед этим он написал паре человек, – объяснила она Дезмонду. – Сказал, что Зверлинг. И боится того, что надвигается.

– Он был Зверлингом? – непонимающе переспросил я.

Он же ненавидел Зверлингов. Как он мог быть одним из них? Почему я ничего не заметил? Мы только на прошлой неделе репетировали «Baja» «Астронавтов». Мы даже болтали про случай с пумой – хотя я не сказал ему правду, конечно. Мы вообще больше играли, чем говорили.

Какого черта молчал мой звер-радар? Я бы отговорил его от этой глупости!

– А что надвигается? – спросила Марина.

Сьюзи пожала плечами.

– Не знаю. Я не получила сообщения, мне рассказала Нэнси Хайир. Похоже, он боялся разоблачения.

– До такой степени, что решил повеситься?!

– Шутишь? – невесело усмехнулся Терри. – Из Зверлингов устроили шоу фриков. Папарацци жаждут свежей крови, а в последнее время все затаились, писать не о чем. На одном ролике с ястребом денег не сделаешь.

Я поймал себя на том, что киваю, – хотя и сам был причастен к затишью в новостях.

Сьюзи поправила ободок с кошачьими ушками.

– Нэнси предложила надеть звериные костюмы, чтобы почтить память Диллона и выразить поддержку другим Зверлингам. Но директор Хейден не пускает в них в школу.

– И грозит исключением, – кивнул Терри.

– Поэтому мы уговариваем нарядиться всех. Хейден же не сможет исключить всю школу?

У меня до сих пор не укладывалось в голове, что Диллон был Зверлингом. Я бросил взгляд вниз по улице – туда, где, по моим подсчетам, ждали агенты. На долю секунды мне показалось, что они отстали, но потом я разглядел припаркованный на обочине черный автомобиль. Мужчина в темном костюме нагнулся к окну возле пассажирского сиденья. Заметив мой взгляд, он тут же отшатнулся. Через несколько секунд мотор глухо взрыкнул, и машина исчезла за поворотом.

Благодаря пуме я отчетливо слышал, что говорит ребятам Хейден. Тот предлагал снять звериные костюмы и устроить вместо первого урока собрание в актовом зале.

Постепенно большинство школьников сняли уши и хвосты и цепочкой потянулись к парадному входу. Я не мог двинуться с места. Марина постучала меня по плечу.

– Надо идти.

Я покачал головой.

– Не сейчас. Мне нужна еще пара минут.

– Джош, мне очень жаль. Я знаю, что он был твоим другом, но ты ничего бы не смог изменить.

– Да ну? Я мог учуять в нем Зверлинга. Мог отговорить от этой дряни.

– Мне кажется, если человек решил покончить с собой, это не так просто.

Как знать. Он ненавидел Зверлингов – значит, и себя тоже. Если бы я ему открылся… Если бы не отмахнулся тогда в коридоре…

– Мы этого уже не узнаем.

– Джош, пожалуйста….

– Не волнуйся. Я не собираюсь делать никаких глупостей.

Я думал, Марина скажет «Ну конечно, не собираешься!», но она только смерила меня долгим взглядом и кивнула.

– Что вы там застряли? – спросил Дезмонд, заметив, что мы не идем за ним и Терри.

– Ничего, – и Марина торопливо взяла его под локоть. – Пойдем, собрание уже началось.

– А Джош?

– Он нас догонит, – ответила Марина, прежде чем я успел открыть рот. – Через пару минут.

И она с силой потянула Дезмонда вперед, так что ему пришлось подчиниться.

Я остался во дворе один – если не считать нескольких опоздунов, которые спешили к центральному входу. Проходя мимо, они бросали на меня любопытные взгляды, но никто не остановился. Я придирчиво осмотрел улицу. Нигде и намека на ФБР.

Мне отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь из родичей, но Элзи и Кори были сейчас далеко, а других Зверлингов я не знал. Или думал, что не знаю, – раз уж не смог почуять Диллона. Бесполезный кусок дерьма! Конечно, можно позвонить Элзи, но что толку от телефонных разговоров? Что она мне скажет? Она даже не знает Диллона. Точнее, не знала. Теперь и навсегда – в прошедшем времени. Поверить не могу.

Мой взгляд задержался на обеденных столиках под пальмами и эвкалиптами. Что ж, по крайней мере, в школе был еще один Зверлинг.

Я сомневался, захочет ли Каторжник снова со мной говорить, – он же сам сказал, что у нас не будет сборищ. Но еще он сказал, что всегда протянет мне руку помощи. И хотя он вряд ли имел в виду душеспасительные беседы, к кому еще я мог обратиться? Как бы там ни было, он вроде не собирался меня бить или натравливать свою банду.

Когда я подошел к столу, Каторжник поднял квадратную голову, но выражение его лица осталось для меня непроницаемым. Глаза, как обычно, были скрыты за стеклами солнцезащитных очков. Вблизи он почему-то оказался больше, чем мне помнилось.

– Есть пара минут? – спросил я.

– Что ж, ты хотя бы дождался, пока свалят федералы. Знаешь, что их спугнуло?

Я только пожал плечами, но Каторжник кивнул, будто я сказал что-то существенное.

– Надо понимать, в городе наметилась добыча покрупнее. Или они просто решили не светиться рядом с детьми. Неудачники. Даже зашифроваться толком не могут.

– Ты слышал о Диллоне? Диллоне Гарнере?

– Угу. Не лучшие новости с утра.

– Поверить не могу. В школе говорят, что он покончил с собой, потому что был Зверлингом.

– В том числе. А еще – что он связался с федералами и признался во всех грехах. Знаешь, позвонил в эту гребаную программу адаптации, как послушный мальчик. А потом узнал, что его увезут сегодня утром.

Интересно, этот день может стать еще хуже?

– Но почему он не сбежал?

Каторжник снял очки и внимательно на меня посмотрел.

– Такова жизнь, бро. Просто она не для всех. Я тоже не уверен, что выжил бы в бегах, отрезанный от всего, что знаю.

– Но ты два года сидел в колонии.

– Не сравнивай. С моими связями это были скорее каникулы. Халявная жратва, постель, Интернет. У меня было все, что душе угодно, – может, кроме девчонок.

– Не вижу разницы.

– Любой срок не бесконечен, – сказал Каторжник. – Судья вынесла приговор, и меня упекли в тюрягу, но я видел свет в конце туннеля, смекаешь? Рано или поздно меня выпустили бы. А Хаусхолдер затеял настоящий крестовый поход, и федералы пляшут под его дудку. Кто знает, сколько продлится это дерьмо? Вый дешь ли ты вообще на свободу?

– На днях нескольким родичам устроили побег с базы.

– Знаю. Неудивительно, что федералы зашевелились.

– Но тебя они вроде не трогают?

Каторжник покачал головой.

– Пока нет. Но это еще ничего не значит.

– Все так запуталось.

– Мне можешь не рассказывать. Хочешь совет? Если ФБР тебя заметет, коси под идиота. Даже если тебя посадят в клетку. Главное, не превращайся у них на глазах – и к камерам это тоже относится.

– А если у меня не будет выбора?

– Ты не слушаешь, – ответил Каторжник. – Пусть сажают в клетку, плевать. Когда это дерьмо закончится – потому что все дерьмо рано или поздно заканчивается, – сядут уже они, а ты останешься чистеньким. Их осудят за охоту на ведьм, а общественное мнение будет на твоей стороне. Но если тебя засекут за превращением, игре конец. Ты станешь фриком и уже не отбрешешься.

Я кивнул – в основном потому, что он этого ждал. Мои мысли по-прежнему крутились вокруг Диллона. Он нашел только один способ самому распорядиться своей жизнью, и им оказалась петля.

– Мы любили играть вместе, – сказал я. – Зависали в музыкальном классе во время обеда и все такое.

– И?

– Мне даже в голову прийти не могло, что он Зверлинг.

– Он скрывался, как умел. Знаешь, вроде тех геев, которые гнобят себе подобных.

– Я знаю. Но если бы я хоть раз с ним поговорил…

– Тебе нужно через это переступить, – твердо ответил Каторжник.

– Не могу.

Он покачал головой.

– Это не твоя вина, бро, понимаешь? Это было только его решение.

– Ты же сам в это не веришь.

– Вообще-то, верю. Ты можешь почтить его память. Можешь оплакать. Можешь побиться головой о стену. Но ты его не вернешь.

– Ты научишь меня узнавать Зверлингов?

– Ты уже умеешь.

– Но я не заметил в Диллоне ничего необычного.

– Потому что знал его до превращения. Для тебя его запах остался прежним. С незнакомцами ты сразу чувствуешь звериный душок, и у тебя словно начинает колоть в виске.

– Значит, Зверлингом может оказаться кто угодно? Даже Дезмонд?

– Он не Зверлинг.

– Нет, конечно, нет. Мы же лучшие друзья. Он бы сразу мне рассказал.

Из холла донесся звонок к первому уроку. Двор окончательно опустел. Должно быть, все сидят в актовом зале и слушают разглагольствования директора Хейдена, какую ужасную потерю понесла школа и как учителя разделяют нашу утрату.

– Иди в школу, – вдруг велел Каторжник.

– Что-то не хочется.

– Угу, только федералы секунду назад вывернули из-за угла, а я не хочу, чтобы нас запалили вместе.

– Ох, черт!

Я бросился к парадному входу. Напуганная пума придала мне такое ускорение, что я схватился за дверную ручку прежде, чем договорил эти слова.

– Будь осторожен, бро, – сказал Каторжник.

Его голос был тише ветра, но я расслышал все до последнего звука. Я оглянулся, но он уже нацепил темные очки и снова уставился в никуда – как обычно.

Я попытался прошмыгнуть в актовый зал незамеченным, но директор Хейден стоял за кафедрой на сцене, и фокус не удался. Он сверлил меня взглядом все время, пока я закрывал дверь и устраивался на галерке. При этом он ни на секунду не потерял нить рассуждения. Больше моего опоздания никто не заметил – за исключением Марины, у которой, похоже, был свой Джош-радар. Стоило мне войти, как она отыскала меня глазами, послала ободряющую улыбку и снова повернулась к директору.

Я честно попытался сосредоточиться на его речи, но это был все тот же набор банальностей, который звучал и в прошлый понедельник по поводу Лоры. Правда, теперь он дополнился пассажем про плюшевые уши и хвосты. По словам Хейдена, они только опошляли проблемы, с которыми приходится сталкиваться Зверлингам, поэтому директор предложил в качестве альтернативы банты или нарукавные повязки.

Я с трудом дослушал уже знакомое объявление про психологов, которые готовы поговорить с нами о Диллоне. Ну конечно. Как будто они могут его вернуть.

Кажется, не я один вздохнул с облегчением, когда собрание наконец завершилось и нам позволили разойтись по классам.

– Где ты пропадал? – спросил Дезмонд, когда они с Мариной нагнали меня в коридоре.

– Нигде. Просто надо было собраться с мыслями.

Марина мягко коснулась моего плеча.

– Может, Диллон и болтал лишнее, но у него было доброе сердце. Конечно, я не знала его так близко, как ты, но сам видишь – по нему скорбит вся школа.

Со стороны Марины было очень мило не вспоминать, как он поливал грязью Зверлингов – хотя, возможно, для нее это и не имело особого значения. Когда тебе приходится каждый день утираться от помоев, все видится в несколько ином свете.

Дезмонд открыл было рот, но так ничего и не сказал.

– Что? – спросил я.

– Пустяки.

– Брось. Мне знаком этот взгляд.

Дезмонд вздохнул.

– Слушай, я не хочу показаться бесчувственным бревном, но… Я правда не понимаю, зачем он это сделал. Быть Зверлингом круто! Если бы я мог превращаться в какого-нибудь зверя, то ни за что бы не покончил с собой.

– Не знаю, что он думал про собственное превращение, – осторожно начал я, – но других Зверлингов он ненавидел. Наверное, это сводило его с ума, просто мы не замечали. Я слышал, федералы сегодня должны были увезти его на базу. Видимо, это и стало последней каплей. Он боялся, что его посадят в клетку, будут проводить эксперименты… Что он никогда больше не выйдет на свободу.

– О боже, – только и сказала Марина.

Я кивнул.

– Дерьмово, – согласился Дезмонд. – Но тогда какого черта он тут ошивался? Джош, не подумай, что я хочу от тебя избавиться, но, на мой вкус, тебе тоже пора сматывать удочки. Если бы такое случилось со мной, я бы давно свалил куда подальше. Уехал из Санта-Фелиса, затаился, начал новую жизнь.

– И навсегда бросил родителей и сестру? Чтобы замести следы, тебе пришлось бы порвать связи с семьей, друзьями, всеми, кого ты любишь.

– Да, но…

– И надолго бы тебя хватило без паспорта? Как насчет работы, водительских прав, кредитки?

– Не знаю. Наверное, купил бы фальшивые на черном рынке.

– На какие шиши? Не забывай, что при этом тебя теоретически разыскивает ФБР. То есть ты все время будешь в бегах.

– Чувак, по-твоему, это проклятие какое-то.

– Не знаю. Но не похоже, чтобы кто-то собирался облегчать нам жизнь.

Мы наконец добрались до класса. У нас с Мариной по расписанию был английский, а у Деза что-то другое. Он уже собирался уйти, когда я схватил его за локоть.

– Я знаю, ты считаешь, что быть Зверлингом круто, – прошептал я. – И еще вчера я бы с тобой согласился. Но сегодня на меня свалилось слишком много дерьма.

Дезмонд кивнул.

– Прости, чувак. Зря я поднял эту тему.

– Нет, – и я покачал головой. – Как раз сегодня мне очень нужно, чтобы кто-то ходил следом и рассказывал, какой я крутой.

Он ухмыльнулся, и мы стукнулись кулаками.

Марина

Время до обеда тянулось, как резиновое. С тех пор, как убили Лору, я ни на чем не могла толком сосредоточиться, а теперь стало еще хуже. Джош тоже ходил, как в воду опущенный. Я догадывалась, что он винит в случившемся себя. Будь моя воля, я бы не оставляла его ни на секунду, – но после английского мы расходились по разным классам.

Наконец бесконечные утренние уроки прервал звонок на большую перемену. Джош встретил меня на выходе из класса химии, и мы вместе отправились в столовую, где должны были подхватить Дезмонда.

– Мне кажется, он проболтается, – прошептала я, пока мы с Джошем толклись в переполненных коридорах.

Он понял, о ком я, и только покачал головой.

– Брось, это же Дезмонд. Может, язык у него и длинный, но голова-то на плечах есть.

– Угу. Поэтому он сначала говорит, а потом раскаивается. Не нарочно, конечно.

– Не волнуйся, он справится.

Я вздохнула.

– Как ты вообще решился нам рассказать?

– Вы же мои лучшие друзья. Как я мог не рассказать?

Я тут же почувствовала себя последним дерьмом. Конечно, я должна была сделать то же самое – но раз не сделала, теперь приходилось молчать. С другой стороны, конспираторские способности Дезмонда вызывали у меня глубокие сомнения. Видимо, они отразились на моем лице, потому что Джош спросил:

– Что такое?

– Не знаю. Наверное, не надо было тебе говорить. Этот секрет не из тех, которыми мы обычно делимся.

Джош покачал головой.

– Не вижу особой разницы. К тому же Дезмонд держится молодцом. Может, стоит побольше ему доверять?

Это заставило меня заткнуться.

Дез уже поджидал нас в столовой. У меня обед был с собой, так что я отправилась занимать столик, а парни заняли очередь.

Вообще-то, я не собиралась подслушивать, но Джош выглядел таким убитым, что я не удержалась и навострила уши выдры.

– Чем ты насолил Гессу? – спросил Дезмонд, пока они стояли в очереди за гарниром. – Он вот-вот испепелит тебя взглядом.

Мы все дружно посмотрели в угол столовой.

Эрик Гесс был высоким белым парнем с волосами такими светлыми, что на солнце они казались платиновыми. Он занимался легкой атлетикой, учился только на пятерки и занимал пост президента в Клубе высокой чистоты, который сам же и организовал. «Никакого секса, никаких наркотиков, никакого алкоголя». Лично мне казалось, что это уже отдает пуританством, но люди вольны делать собственный выбор. К тому же клуб трезвенников – всяко лучше, чем клуб анонимных алкоголиков.

Однако Эрик и его приятели не ограничивались борьбой с пивом и сексом до свадьбы. Со временем выяснилось, что их понятие «чистоты» включает только белую расу. Никаких мексиканцев, никаких азиатов, никаких арабов и, уж конечно, никаких черных. Разумеется, об этом не говорили вслух, но все меньшинства в Санни-Хилле знали, что путь в Клуб высокой чистоты для них закрыт.

Сейчас Эрик сверлил Джоша таким взглядом, будто у того вдруг выросли рога и копыта. Это было на редкость странно, потому что они даже не общались.

– Черт его знает, – пробормотал Джош, снова отворачиваясь к прилавку с гарнирами. – Может, не с той ноги встал.

– Да у него сейчас пар из ушей повалит!

– У таких парней вечно где-то свербит.

Повар протянул Джошу его заказ, и он толкнул поднос к кассе.

– Угу, и сегодня у него свербишь ты, – сказал Дезмонд.

– Просто замечательно. Только этого мне и не хватало для полного счастья.

Наконец Джош с Дезом расплатились за обед и присоединились ко мне. Непонятная злоба Эрика давила нас, словно пыльной подушкой, но мы из принципа решили не смотреть в его сторону. Расправившись с обедом, мы, как обычно, вышли на свежий воздух. Не знаю насчет парней, но лично я могла дышать полной грудью только на улице – и неважно, какая стояла погода. После превращения в выдру это только обострилось.

Однако насладиться тишиной и покоем нам не удалось. Не прошло и двух минут, как за спиной прогремело:

– Сондерс!

Мы удивленно обернулись. Эрик стоял в дверях в компании двух «шкафчиков» из команды по легкой атлетике.

– А теперь послушай меня внимательно… – угрожающе начал он.

– Я бы с удовольствием, – перебил его Джош, – но сегодня утром один мой друг покончил с собой. Не знаю, что тебе нужно, но это наверняка можно отложить на потом.

– Не бойся, – сказал Эрик так вкрадчиво, что у меня побежали по спине мурашки. – Я не отниму у тебя много времени. С наркодилерами у меня разговор короткий.

– Что?

– Что слышал.

– Если у тебя проблемы с наркодилерами, отправляйся на Оушен-авеню.

– А ты меня туда проводишь, конечно. Заодно познакомишь со своими обдолбанными дружками.

– Спятил? С чего ты вообще взял, что я имею дело с наркотой?

– Сегодня ты полчаса перетирал с Каторжником. И это не в первый раз. Какие у вас могут быть дела? Прощупываешь почву? Или просто покупал дозу?

Я заметила, как сжались челюсти Дезмонда, и усилием воли взяла себя в руки.

– Слушай, уймись уже, – сказал Джош.

– А то что? – и Эрик, подойдя ближе, пихнул его в плечо. – Думаешь, черные братишки сейчас прибегут вытирать тебе сопли? Если Каторжник толкает тебе дозы, это еще не значит, что он будет прикрывать твою крысиную задницу. Ты не из Оушенов.

Эрик поднял руку, чтобы снова пихнуть Джоша, и тот молниеносно перехватил его запястье. Я видела, как ненависть на лице Эрика сменяется удивлением. Он не мог пошевелиться. Джош сжал пальцы, и он вздрогнул.

– Теперь ты угомонишься? – спокойно спросил Джош.

Эрик попытался вырваться, но с таким же успехом он мог сдвинуть танк. Джош был ниже ростом и заметно слабее на вид, но звериная шкура наделила его звериной силой.

– Я спросил, теперь ты угомонишься? – повторил Джош.

– Да, да.

Джош опустил руку. Это была большая ошибка, потому что, едва освободившись, Эрик замахнулся для удара. А дальше все произошло так быстро, что мы с Дезом не успели ничего понять. Просто в следующую секунду Джош прижал Эрика к стене и сомкнул пальцы у него на горле. Тот побелел от ужаса, так что его лицо почти сравнялось по цвету с волосами, но сопротивляться больше не пробовал.

– Ого, – присвистнул Дезмонд, делая шаг вперед. – Может, не стоит совсем уж спускать на него пуму?

Я не поверила своим ушам. Судя по лицу Дезмонда, он сам от себя такого не ожидал. Джош разжал пальцы, не сводя с него потрясенного взгляда, и Эрик с надсадным кашлем сполз по стене.

– Если уж на то пошло, он спустил на меня пуму первым, – ответил Джош, будто это был принятый в нашей компании слэнг.

Но Эрик, конечно, на это не купился – как и все, кто видел драку. Ясно, что они подумали. Джош никогда бы не смог так легко справиться с Эриком. Тот превосходил его во всем: росте, весе, силе. Эрик занимался легкой атлетикой и не вылезал из качалки, а Джош… Джош был просто Джошем. Это знали все. А еще все смотрели утренние новости.

– Ты один из них, – сказал Эрик, пятясь к школьным дверям. – Ты Зверлинг.

Судя по гримасе, которая перекосила его лицо, Зверлингов он не любил больше, чем черных и наркодилеров вместе взятых. Неудивительно, учитывая, что Клуб высокой чистоты поддерживал парней вроде Клейтона Хаусхолдера.

– Не дури, – ответил Джош. – Я не торгую наркотой, и уж конечно, не Зверлинг, – и он сделал шаг к Эрику. – Сам посмотри, разве я похож на пуму?

Эрик тут же отступил назад. Видимо, проверять ему не хотелось.

– Я с тобой еще не закончил, – прошипел он, ныряя в вестибюль. «Шкафчики» поспешили следом.

Во дворе воцарилась тишина, и все взгляды обратились на Джоша.

– Чувак, – начал Дезмонд, – я…

Я пихнула его локтем, пока он не успел продолжить.

– Ну ты и задница! – нарочито громко возмутилась я. – Люди же теперь реально будут думать, что он Зверлинг!

– Какая чушь, – с чувством сказал Джош.

– Ну да, мы-то в курсе.

Не знаю, кто мог купиться на такую наивную маскировку, но когда я снова навострила уши, школьники обсуждали скорее драку – и то, как ловко Джош отметелил Эрика своим новым кунг-фу. Пара человек шептались про Зверлингов, но большинство занимал вопрос, правда ли Джош торгует наркотиками. Я услышала, как один парень шепнул приятелю: «Надо узнать его расценки. Вдруг дешевле, чем у Оушенов?»

Мы чуть не подпрыгнули, когда над двором разнесся звонок. Школьники потянулись внутрь, но Джош колебался. Я незаметно взяла его за руку.

– Все будет в порядке, – прошептала я. – Никто ничего толком не разглядел. И потом, ты же не превратился – просто вмазал ему как следует. Все знают, что Эрик полное дерьмо. Никто не станет слушать его бредятину.

Как бы мне хотелось верить, что я права.

Джош

Марина никогда еще так не ошибалась.

Не прошло и часа, как директор отловил меня в коридоре возле администрации, когда я направлялся на следующий урок. Я даже не успел обменяться приветствиями с миссис О’Шей, как он втолкнул меня в кабинет и закрыл за собой дверь. На этот раз я знал, о чем он хочет со мной поговорить. Едва мы остались вдвоем – и слава богу, что только вдвоем! – он указал мне на кресло, а сам занял обычное место за столом и положил подбородок на переплетенные пальцы.

– До меня дошли чрезвычайно неприятные новости, – сказал Хейден.

– И они связаны с Эриком Гессом? – осторожно предположил я.

Директор кивнул.

– Я не торгую наркотиками, сэр. Я их даже не употребляю. Один раз попробовал гашиш – на всю жизнь хватило.

Еще не договорив, я уже понял, что допустил промашку, о которой предостерегали все виденные мной фильмы про копов – сознался в преступлении, когда Хейден даже не успел меня ни в чем обвинить. Чертова нервотрепка развязала мне язык.

– Так ты признаешь, что принимал наркотики, – многозначительно сказал он.

– Всего один раз, сэр. И мне жутко не понравилось. И это было не в школе.

Если бы я мог, я бы прямо сейчас отвесил себе тумак.

– Значит, тебе не понравилось.

– Именно, сэр.

– Но ты все-таки стал дилером.

– Я не дилер.

– Тогда почему Эрик тебя в этом обвинял?

– Понятия не имею, сэр. Вам лучше спросить у него.

Директор Хейден кивнул.

– Расскажи мне про другое обвинение, – сказал он после паузы.

На третий раз я не попался – только похлопал глазами и непонимающе спросил:

– Сэр?..

– Эрик утверждал, что ты Зверлинг.

– Я не Зверлинг.

– Однако ты уже второй раз оказываешься в моем кабинете в связи со Зверлингами.

Я чуть было не спросил: а что с ними не так? Когда их успели объявить вне закона? К счастью, мне хватило ума промолчать.

– Ну? – поторопил Хейден.

– Что вы хотите услышать, сэр?

– Почему Эрик так сказал?

Я секунду помедлил. Будь моя воля, я бы драпанул из кабинета прямо сейчас, но по взгляду Хейдена было понятно, что так просто он меня отсюда не выпустит. Не хватало только, чтобы он что-то заподозрил и вызвал ФБР.

– Эрик расист и специально подначивал меня на драку, – наконец ответил я. – Но он не знал, что я недавно стал учиться самообороне. Поэтому, когда его прижали к стене, он пустил этот нелепый слух, чтобы не ударить в грязь лицом.

– Это каким же образом?

– Сэр, ну посмотрите на меня. Я на голову ниже, и мышц не видно. Если все поверят, что я Зверлинг, ни у кого не возникнет вопросов, почему он так легко проиграл задохлику.

Хейден медленно кивнул.

– Ты знаешь, что насилие в нашей школе недопустимо?

– Да, сэр. Так же, как расизм и хулиганство.

Хейден смерил меня долгим взглядом, но ничего не сказал. У меня противно засосало под ложечкой. Когда в школе в прошлый раз была драка, обоих участников на две недели отстранили от занятий. Как я объяснюсь перед мамой?

– Так ты говоришь, что это была самооборона? – наконец спросил Хейден. – Что он полез в драку первым, а ты просто защищался?

– Сэр, после утренних новостей я был сам не свой. Я признаю, что вышел из себя, и готов принять все последствия.

Снова долгий оценивающий взгляд.

– Это зрелый подход, Джош. Приятно, когда ученики несут ответственность за свои поступки.

Я не знал, что на это сказать, поэтому просто кивнул.

– Неделю будешь оставаться после уроков, – сказал Хейден.

– Да, сэр.

– Возьми у миссис О’Шей разрешение на выход из класса.

– Да, сэр.

Больше директор ничего не сказал – только показал взмахом руки, что я могу быть свободен.

Я забрал у миссис О’Шей разрешение и направился на урок. Проходя по коридору, я услышал, как ожила система громкой связи: «Эрика Гесса просят немедленно зайти к директору».

Честно говоря, мне было наплевать, что случится с Эриком, но я боялся, что он исхитрится и снова выставит меня виноватым. Впрочем, здесь я уже был бессилен.

Я сидел на уроке и жалел, что не могу превратиться в муху. А что? Сел бы на потолок в кабинете директора Хейдена и послушал, о чем они говорят. Утешало лишь то, что обратно меня так и не вызвали. Это значило одно из двух: либо директор поверил мне, либо он до сих пор песочит Эрика. Конечно, был еще и третий, худший сценарий: Эрика давно отпустили, а Хейден сейчас созванивается с ФБР.

Вместо следующего урока у нас с Мариной было время самостоятельных занятий, так что мы отправились в библиотеку. Проходя к нашему обычному столу в дальнем конца зала, я заметил Рэйчел Армстронг, которая сидела за книгами в компании подруг. Они тут же прикинулись пеньками, но Рэйчел все-таки успела одарить меня высоковольтной улыбкой, прежде чем отвела взгляд.

– Однако, – сказала Марина, когда мы добрались до своего стола.

– Что однако?

– Она так с тобой флиртует, будто реально на тебя запала. По крайней мере, пока не удовлетворит свое любопытство.

– Мяу.

– О боже. Мы оба знаем, что в этой хорошенькой головке нет ни одной извилины.

– А вдруг это стереотип?

– Да ладно!

– Окей. Может, она и правда на меня запала. Только вот слишком поздно.

Марина приподняла бровь.

– Одной Элзи мне вполне достаточно, – объяснил я. – Можно сказать, за глаза хватает.

Она улыбнулась.

– Повезло Элзи с бойфрендом.

Однако уже в следующую секунду улыбка Марины поблекла, и она подалась вперед, облокотившись о стол.

– Зачем тебя вызывали к Хейдену?

– Оставили на неделю после уроков.

– За что?

– За драку.

– Что-то ты легко отделался. В прошлый раз Джимми Форда и Дэйва Лоусона исключили на две недели.

– Знаю. Хейден сказал, что ценит мое раскаяние – и то, что я не стал оправдываться. Хотя мне кажется, он еще сделал скидку из-за Диллона.

– Хм. А как насчет болтовни Гесса? Хейден вспоминал про Зверлингов?

– Я почти уверен, что он не поверил в эту чушь про наркодилеров. А по поводу Зверлингов он вроде сам не определился.

– Здорово же!

Я пожал плечами.

– Потом он вызвал в кабинет Эрика.

– Ну, это вся школа слышала. Как думаешь, почему Рэйчел строит тебе глазки? Ты прокачался из парня, которого она даже не замечала в коридоре, до парня, который надрал задницу самому Эрику Гессу!

– И до потенциального Зверлинга.

Марина улыбнулась.

– В том числе. Хотя я не думаю, что кто-то всерьез в это поверил.

– Зато у Эрика уверенности хватит на троих. Что, если он убедил директора Хейдена?

– Тогда копы уже явились бы сюда по твою задницу.

– Тоже верно.

Марина открыла учебник по истории.

– Давай хоть притворимся, что занимаемся.

Я оглянулся на миссис Файяд, которая рылась в картотеке за стойкой. Похоже, школьному библиотекарю не было до нас никакого дела – пока мы сидели тихо. Я все же открыл учебник и попытался сосредоточиться на параграфе, но буквы так и прыгали у меня перед глазами.

Черт возьми. Когда голова была занята переживаниями, я почти не вспоминал, с чего начался день. Стычка с Эриком, разговор с Мариной, страх, что меня снова вызовут к директору… Все это отвлекало от главного. Однако стоило мне на минуту остаться наедине с собой, как на меня снова накатила огромная мутная волна. Диллона больше нет. Нет и никогда не будет.

Видимо, Марина что-то заметила, потому что пихнула мой раскрытый учебник своим.

– Знаешь, – прошептала она, словно мы и не прерывали разговор, – вся эта фишка со Зверлингами известна давным-давно.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы вынырнуть из мыслей и сосредоточиться на ее словах.

– Что именно? – спросил я. – Подростки, которые случайным образом превращаются в животных?

– Нет, истории про зверолюдей. Они встречаются в мифологии почти всех народов. Просто не под именем Зверлингов.

Я выпрямился.

– А под каким?

– Перекидыши, волкодлаки, кицунэ, аниото… Я вчера нашла крутой сайт с легендами племени Кикими про оборотней. Там говорится про мальчиков-воронов и девочек-антилоп, а еще Старого Ягуара. Я пришлю тебе ссылку.

– Окей. Но как это все относится к Санта-Фелису? Такое где-нибудь происходило прежде?

– По идее, должно было, но я ничего не нашла.

– Кори сказал, что родичи – так он называет Зверлингов – тайно жили на этой земле в течение многих веков. А потом дети начали превращаться, история попала в новости, и маскировка накрылась. Теперь про них знает весь мир.

Марина подалась вперед.

– А что, если такое уже было, просто очень давно? До распространения Интернета. Правительство могло замять дело, как с Розуэллом[13].

– Угу, только о нем все равно пошли слухи – хоть никто и не знает, что там было на самом деле. А Зверлингов даже не пытаются прятать. Их по всем каналам показывают!

– Тоже верно, – признала Марина. – Может, нам стоит поговорить с кем-нибудь из старших Зверлингов? Пусть объяснят, что происходит.

– Кори предлагал то же самое. Сказал, что мне нужен опытный наставник.

– Типа него?

– Нет. Ему не нравится моя политика.

– Какая еще политика?

– Он решил, что раз я зависаю с Элзи, то поддерживаю ее давайте-убьем-всех-людей-а-сами-останемся программу.

– Да, мне она тоже об этом говорила. Думаю, она не всерьез.

Я бросил на Марину удивленный взгляд.

– Ого! С чего это она сделала для тебя исключение? Или на Ковчег предполагается взять и пару двуногих? В любом случае, все это происходит скорее у нее в голове.

– Мне тоже так кажется. Не похоже, чтобы у нее был четкий план. Но мне нравится ее решительность, и я в принципе не против побороться за спасение планеты, если это не подразумевает геноцида.

Я кивнул.

– Элзи искренне хочет сделать мир лучше. Я это в ней очень люблю. А для членовредительства у нее слишком большое сердце.

Марина бросила взгляд поверх моего плеча и ухмыльнулась.

– Эй, герой-любовник, кое-кто сейчас прожжет тебя взглядом.

– Заткнись.

– Может, тебе все же стоит с ней поговорить? Или мне, от твоего имени, – и Марина, закатив глаза и прижав руку к груди, затараторила тоненьким голосом: – Ой, Рэйчел, Джош по тебе типа так сохнет, но типа так стесняется, что я сегодня типа вместо него…

– Если бы мы не дружили, я бы тебя треснул.

Марина рассмеялась.

– И снова попал бы к директору Хейдену. Смотри-ка, ты улыбаешься!

Я действительно улыбнулся. Но только ради нее. Марина всегда знала, как вытащить меня из депрессии: или отвлечь чем-нибудь интересным, или начать придуриваться. Как бы то ни было, а я не думал о Диллоне уже целых десять минут.

Мысли об Эрике тоже перестали вызывать зудящее чувство тревоги. Если бы что-то пошло не так, меня бы давно вызвали на ковер. Однако динамики под потолком молчали, и если кто-то и смотрел в нашу сторону, так только Рэйчел со своими подружками.

Марина

К последнему уроку школу окончательно затопили слухи. Джош нигде не мог укрыться от любопытных взглядов, но, как ни странно, ребят занимала совсем не его принадлежность к Зверлингам.

Конечно, некоторые болтали, что Эрик устроил Джошу аутинг, но большинство шепталось, какую наркоту он толкает, кому и за сколько. Еще всех интересовало, почему Эрика на две недели исключили из школы, в то время как Джош отделался десятком штрафных часов. Одна половина считала, что директор Хейден сам покупает у Джоша наркотики, другая – что тот дал ему на лапу.

Господи, у этих людей вообще есть извилины?

Вопрос встал особенно остро, когда я узнала, что Джош тайно берет уроки кунг-фу. Даже не знаю, что могло породить такой слух.

Радовало лишь одно: насколько я могла судить по услышанному – а выдра под кожей никогда меня не подводила, – никто всерьез не поверил, что Джош Зверлинг. Может, кроме парней из Клуба высокой чистоты, но другого от них и ждать не стоило.

Джош ходил с опущенной головой и раздувался от возмущения.

– Потерпи пару дней, – тихо сказала я, столкнувшись с ним в коридоре. – Скоро разразится новая драма, и ты станешь вчерашней новостью. Как в прошлый раз.

– Скорее бы случилась драма, – мрачно ответил Джош.

Я рассмеялась.

– Еще одно название для песни!

Последний урок тянулся целую вечность. Все вертелись, шептались и то и дело поглядывали на часы. Наконец по коридорам прокатился освободительный звонок, и школьники хлынули наружу.

Кроме Джоша, которого оставили после уроков.

– Я тебя подожду, – сказала я. – Поделаю пока историю. А то, если пойду домой, усядусь за компьютер и опять протуплю до двух ночи.

Мы оба знали, что это неправда, но благодарный взгляд Джоша все окупил.

– Спасибо, – ответил он со смущенной улыбкой.

Я чуть не растаяла. Ну как я могла его не дождаться?

Особенно в такой день.

– Зайди за мной в библиотеку, когда освободишься, – попросила я.

– Заметано, серфингистка.

Я думала о его словах всю дорогу до читального зала. Почему «серфингистка»? Потому что я люблю серфинг? Или из-за одноименной песни «Бич Бойз» – слащавой, но ужасно романтичной?

Конечно, я помнила, что у него есть Элзи. Но прямо сейчас ее здесь не было.

А я была.

Джош

По пути в «исправительную комнату» меня поймал Дезмонд.

– Чувак, я адски облажался, – начал он, но я не дал ему договорить. Не хватало только, чтобы он осчастливил коридор еще каким-нибудь компроматом.

– Все в порядке, – тихо ответил я. – Просто… В следующий раз думай, прежде чем открыть рот.

– Следующего раза не будет. Обещаю.

Честно говоря, я в этом сомневался, но промолчал.

– Тебя тоже оставили после уроков?

– Не-а, – и Дезмонд усмехнулся. – Сегодня я единственный пай-мальчик в нашей компании.

Я закатил глаза.

– Марина в библиотеке.

– Хорошо. Думаю, я заскочу к ней попозже.

С этими словами он дружески пихнул меня в плечо и ушел.

Перешагнув порог «исправительной комнаты», я сразу почувствовал себя героем дешевого вестерна. Знаете, когда ковбой входит в салун, а все замолкают и начинают на него пялиться. Генри Стилл – один из Оушенов – тут же осклабился со своего места у окна. Рядом с ним никто не сидел, и я, немного подумав, занял соседнюю парту.

– Хэй, Сондерс, – прошептал он. – Зачетно ты поставил этого придурка Гесса на место. Он давно напрашивался.

Я невольно улыбнулся. В начальной школе мы с Генри были не разлей вода, а в средних классах он примкнул к банде с Оушен-авеню и перестал водиться «со всякими сосунками». Из мальчика, с которым мы играли в бейсбол во дворе, он превратился в парня, который удостаивал меня максимум ухмылки в коридоре. В детстве он носил прическу в стиле «афро» и напоминал пушистый черный одуванчик, но потом постригся под горшок и выбрил виски. Полдюжины наколок и поведение типичного бандита довершили образ.

Однако сегодня – то ли из-за стычки с Эриком, то ли потому, что банда прослышала о моем разговоре с Каторжником – я вдруг перестал быть для него парией. Какая ирония: почесав кулаки о морду Гесса, я реабилитировался в глазах старого друга.

– Он просто марионетка, – продолжил Генри. – Братья хотели поддержать Клуб, чтобы легкую атлетику учитывали в аттестате, но они разорались, что мы все равно попадем в ад.

– А ну тихо! – и мистер Ваггонер постучал ручкой по столу. – Хотите, чтобы вас оставили еще на неделю?

– Моя вина, мистер Ваггонер, – быстро сказал Генри. – Больше не повторится.

– Очень на это надеюсь. Признаться, я уже устал от вашей физиономии.

Я бросил взгляд в окно – неистребимая привычка выглядывать внедорожники и мужчин в черных костюмах – и наконец открыл учебник по истории. Возможно, этому сочинению стоило дать второй шанс.

Марина

Я устроилась за нашим обычным столом, лицом к дальней стене, и открыла учебник. Однако сосредоточиться на истории оказалось непросто. У меня было чувство, что мы творим настоящую историю здесь и сейчас, в Санта-Фелисе. День появления Зверлингов имел все шансы попасть в учебники наряду с датами саммитов и революций. Раньше ничего подобного просто не случалось – если, конечно, правительство не замело следы.

Элзи говорила, что старшие Зверлинги – вроде тетушки Минь – живут на этой земле многие века. Но как такое возможно? А главное, ждет ли нас то же самое? Может, мы перестанем взрослеть? Едва сев за ударную установку, я не могла дождаться дня, когда мне позволят играть в клубах, – однако даже в мыслях не видела себя седой и скрюченной, как некоторые наши учителя.

Жить вечно. Интересно, каково это? Может, Зверлинги – вроде вампиров, только не пьют кровь и могут загорать на пляже?

О господи. А что, если вампиры тоже существуют?

Нет, нам определенно нужен более опытный оборотень. Хотя, наверное, лучше называть их, как Кори, – «родичами».

Сзади послышались шаги, и мои волосы взъерошила чья-то большая пятерня. Я резко обернулась. Дезмонд стоял у меня за спиной и улыбался, как дурак. У нас с обеда не было возможности поговорить, и теперь меня грозило разорвать от ярости и обиды за Джоша. Я знала, знала, что он проболтается! Но так не хотела в это верить.

– Круто отделали Гесса, а? – сказал Дезмонд, плюхаясь на стул напротив. – Мне со средней школы хотелось ему вмазать. Беднягу так перекосило, что я чуть не лопнул от смеха!

Я не могла поверить своим ушам.

– Нечем тут гордиться, – прошипела я. – На Джоша сегодня и так вылилась куча дерьма, а ты еще подбавил. Да ты на коленях должен вымаливать у него прощение!

Дезмонд примирительно поднял ладони.

– Уже сделано, чувиха. Джош сказал, что все в порядке. Никаких проблем.

– Да ну?! Его могли избить, или исключить из школы, или вообще сдать федералам. И хватит звать меня чувихой!

– Эй, полегче, – обиженно ответил Дезмонд. – Я всех зову чуваками. Готов спорить на свой «Фендер», что Джош отметелил бы хоть сотню Эриков. А еще, – добавил он с самодовольной улыбкой, – Хейден его простил, так что в школе все тоже на мази.

– Это не шутки, Дез. У Джоша и так куча проблем, а смерть Диллона стала последней каплей.

– Да, это дерьмово.

– Хотя бы попробуй отнестись к его чувствам с уважением. Ему нужна наша поддержка, а не бригада клоунов.

Дезмонд намотал на палец длинную светлую прядь и наконец кивнул.

– Я знаю, что облажался. Но это больше не повторится.

– Уж постарайся.

Я все еще кипела от злости, но усилием воли взяла себя в руки. Никто не идеален, а осторожность никогда не была сильной стороной Дезмонда. К тому же я больше не могла выносить этот взгляд раскаявшегося грешника.

– Слушай, – сказала я после паузы. – Это с самого начала был дерьмовый день. Прости, что спустила на тебя собак, но мне больно смотреть на Джоша. Ты знаешь, как он не любит шумиху и хочет поскорее вернуться к нормальной жизни. Но с каждой такой выходкой это становится все сложнее.

– А я уже говорил Джошу, что на его месте драпанул бы куда подальше. Хотя это тоже будет дерьмово. То есть я тебя люблю, чувиха, но какой толк от двух мушкетеров?

– Никакого, – со вздохом признала я.

И, как обычно, пихнула его в плечо.

Джош

Генри нагнал меня в коридоре, когда я уже направлялся в библиотеку. Я не был уверен, что хочу возобновлять эту сомнительную дружбу, но решил не грубить.

– Так что за дело? – без предисловий спросил он.

– Какое дело? – удивился я, поправляя лямку рюкзака.

– Ну, у вас с Каторжником.

Я пожал плечами.

– Да нет никакого дела.

Генри смерил меня понимающим взглядом, и я решил прибегнуть к легенде, которую уже озвучивал Дезмонду и Марине.

– Просто ему стало интересно про нашу группу.

– А я и забыл, что вы играете. Выступаете где-нибудь?

– Угу, у Дезмонда в гараже.

– По-прежнему лабаете серф?

– Еще спай-рок и хот-род немного.

Генри покачал головой.

– Зачем Каторжнику это дерьмо?

– А я почем знаю? Спроси лучше у него.

Это заставило Генри заткнуться.

Когда мы дошли до дверей библиотеки, он вскинул два пальца к брови и отдал мне шутливый салют.

– Все-таки круто ты отделал Гесса.

С этими словами он ушел.

Ребята наблюдали сцену через открытую дверь.

– Теперь Генри мой фанат, – объяснил я удивленному Дезу. – Раз я всыпал Эрику.

– Круто, – ухмыльнулся он. – Хотя не очень круто для твоей репутации.

– А что с моей репутацией?

– Ну, ты же у нас теперь наркодилер.

– Черт. Я об этом не подумал.

Марина бросила на меня сочувственный взгляд.

– Жизнь – сложная штука.

– Да уж, – мрачно ответил я. – Давайте просто уберемся отсюда и забудем этот день, как страшный сон.

Дезмонд оживился.

– Играть или кататься?

– Тюлениться в гамаке, если никто не возражает. У тебя, меня, Марины – как хотите.

– Звучит неплохо, – кивнул Дез и первым вышел в коридор.

Нам с Мариной тоже не терпелось выбраться на улицу, поэтому, когда Дезмонд толкнул парадную дверь и остановился как вкопанный, я чуть на него не налетел.

– Что за… – начал я, но продолжать не стал.

Теперь я тоже их видел. Шестеро мужчин в темных костюмах и с «Тазерами» наготове ждали нас во дворе в классической позе агентов ФБР. Мы тысячу раз угорали с нее, когда смотрели шпионские боевики, но теперь все было по-настоящему, на нас смотрели черные дула пистолетов, и мне почему-то совсем не хотелось смеяться.

Когда моя жизнь успела превратиться в фарс?

Сперва самоубийство Диллона, потом драка с Эриком, а теперь еще и это. Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног.

– Джошуа Сондерс, – сказал один из мужчин. – ФБР. У нас есть разрешение на ваш арест. Сдавайтесь, и никто не пострадает.

Я лихорадочно вглядывался в лица за темными очками, но так и не узнал Мэттсона, Солану или того парня из торгового центра. Этих агентов я видел в первый раз.

Пума заворочалась у меня под кожей, умоляя превратиться и порвать их на клочки, – но я вспомнил совет Каторжника и несколько раз глубоко вздохнул.

Ни в коем случае не превращаться у них на глазах.

К тому же я помнил, что случилось с Дэнни, – и как легко его повязали, несмотря на рога и силу Зверлинга. Конечно, то похищение было подстроено, но я не думал, что настоящее будет сильно от него отличаться.

Марина сжала мою руку.

– Боже, Джош…

Я молча высвободился из ее хватки и, опустив рюкзак на крыльцо, медленно поднял ладони. Затем я шагнул вперед – и это словно перевело реальность в режим замедленной съемки. Я старался не делать резких движений, но они все равно открыли огонь. Сразу трое.

Я почти слышал, как шипит азот в баллонах.

Первый гарпун. Второй. Третий.

Дальше я сбился со счета – просто стоял и смотрел, как они летят ко мне, потрескивая электрическими хвостами.

В следующую секунду меня выгнула судорога.

Нервы обожгло нестерпимой болью.

Двор начал тускнеть и расплываться.

Я еще успел услышать визг Марины, а потом все померкло.

Марина

Увидев, как Джоша выгибает под зарядами «Тазера», я чуть было не потеряла голову и не превратилась. Не то чтобы морская выдра могла надрать задницы шестерым агентам ФБР, но в тот момент мне было все равно. На какую-то секунду в звериной части моего мозга завыла сирена: член стаи в беде, надо ему помочь. Мне было просто невыносимо смотреть, как он корчится на асфальте, словно выброшенная на берег рыба.

Не знаю, каким чудом Джош удержался от превращения. На его месте я бы уже давно сдалась. Может, заряды «Тазера» слишком мощные? Я слышала, как потрескивает от электричества воздух, и едва ли не на собственной шкуре ощущала огонь, плавящий нервы Джоша.

Я непроизвольно сделала шаг вперед, и Дезмонд вцепился в мою руку.

Это не остановило выдру. Но остановило девочку, с которой она делила кожу. Дезмонд не знал, что теперь я была намного сильнее и быстрее. Я с легкостью могла высвободиться из его хватки и напасть на агентов – но что бы это дало? Только новые жертвы: кто-нибудь из школьников наверняка вообразил бы себя героем и бросился следом.

Поэтому я позволила Дезмонду оттащить меня назад, ко входу в вестибюль. Джош продолжал извиваться на земле. Если бы не Дез, я бы уже кинулась к нему и накрыла своим телом.

Учитывая время дня, удивительно было, что во дворе кто-то есть. Большинство учеников застыли в шоке, но некоторым хватило ума вытащить мобильные и заснять всю сцену на видео. Пока двое мужчин в костюмах вязали Джоша, еще пара агентов попытались отобрать телефоны – но ребята тут же прыснули врассыпную. Я понимала, что это значит. Через считаные минуты похищение Джоша попадет в Интернет, а оттуда вирусно разойдется по блогам и видеоканалам.

Неужели у этих агентов совсем нет мозгов? Не удивлюсь, если начальство всыплет им по первое число. Люди ожидают увидеть, как бравые агенты ФБР повергают свирепую пуму, а не всаживают парализующие заряды в худенького, беззащитного мальчика.

Нет, не просто мальчика. Джоша. Моего лучшего друга, который так и не узнал, что я тоже Зверлинг. А все из-за Дезмонда и его длинного языка!

Хотя для злости на Деза сейчас было не время. Нечего и сомневаться: как только ролик разлетится по Интернету, ФБР уйдет в глухую оборону. Наверняка они спрячут Джоша так далеко, что мы сможем искать его хоть до скончания века. Если мы хотим помочь, делать это нужно быстро.

Мы с Дезом молча смотрели, как двое агентов подхватывают бесчувственного Джоша под руки и затаскивают в черный фургон, припаркованный у ворот. Остальные ФБРовцы тут же метнулись к своим внедорожникам. Еще через пару секунд маленькая кавалькада скрылась за поворотом.

– Это моя вина, – выдавил Дезмонд, когда они уехали.

– Да, – бесстрастно ответила я. – Твоя.

Дез обратил на меня отчаянный взгляд, но я не собиралась его щадить.

– Ты знал, как важно было молчать.

– Я не спорю, что облажался. Клянусь, я найду Эрика Гесса и вытрясу из него все дерьмо.

– Это не поможет Джошу.

– Зато поможет мне. Пусть знает, как выдавать людей.

– Какая ирония, ведь Джоша выдал именно ты.

Казалось, еще немного – и Дезмонд расплачется. Он как раз собирался что-то сказать, когда школьники хлынули к нам со всех концов двора, без умолку треща и размахивая руками.

– Вы это видели?!

– Вот дерьмо!

– Кого они повязали?

– Сондерса.

– Что это вообще были за чуваки?

– А, это тот, который врезал Гессу за обедом?

– Копы, наверное.

– Офигеть, уже тридцать лайков!

– Какого черта копам надо от Сондерса?

– Неужели никто не заснял с самого начала?

– Я слышал, что он Зверлинг.

– Я думал, этот коп расхреначит мне телефон!

– А что, Зверлинги теперь вне закона?

– Отец бы меня убил. Это уже третий мобильник за год.

– О господи. Сперва Диллон, а теперь еще и это.

Я усилием воли отключила фоновый шум и нырнула под ноги ребятам. Телефон Джоша, вывалившийся у него из кармана при падении, так и лежал на земле.

– Что там? – нетерпеливо спросил Дезмонд.

Я помахала телефоном.

– Это Джоша. Агенты его не заметили.

– Ага. И это тоже надо забрать.

Дезмонд подхватил ранец Джоша, по-прежнему стоявший на крыльце, умял вдвое и запихнул в собственный необъятный рюкзак. Тем временем я пролистала адресную книгу, нашла нужный номер и вдавила кнопку вызова.

– Что ты делаешь? – удивился Дезмонд.

– Звоню Элзи.

Дез открыл было рот, но я прижала палец к губам, потому что в трубке пошли длинные гудки.

– Как дела у моего мальчика? – промурлыкала Элзи.

Даже искаженный дешевым динамиком, ее голос лучился теплом и нежностью.

– Прости, – сказала я, – это Марина. Джоша схватило ФБР.

Голос в трубке мгновенно изменился.

– Что?! Что случилось? Когда…

– Мы можем где-нибудь встретиться? Не хочу обсуждать это по телефону.

– Знаешь старый парк развлечений?

– Буду там через десять минут.

– Будешь где? – поинтересовался Дезмонд, пока я запихивала телефон в карман джинсов.

– Мне нужно увидеться с Элзи. А тебе лучше пойти домой.

– В каком смысле?

– Ты ничем не сможешь ему помочь.

– А вы двое типа сможете? Хватит уже на меня злиться, а? Я же признал, что адски облажался.

Наверное, это был самый подходящий момент, чтобы рассказать ему про выдру. Но вот Джош рассказал – и к чему это привело? Нет уж, спасибо большое.

– Поговорим потом, – ответила я. – Сейчас мне нужно встретиться с Элзи.

– Я уже извинился и сказал, что этого не повторится. Джош меня простил. Ну что тебе еще нужно?

– Сейчас от твоего раскаянья никакого толку. Я загляну на обратном пути, окей?

– Не понимаю, какие такие секреты у вас с Элзи, что мне нельзя послушать.

Я застыла, подбирая подходящую отговорку, – и вдруг поняла, что у меня действительно нет причин отсылать Дезмонда. Если Элзи до сих пор меня не выдала, то вряд ли сделает это сегодня.

– Хорошо, пойдем вместе, – наконец сказала я. – Но ты понимаешь, что Элзи тебя испепелит? В следующий раз думай, прежде чем открыть рот.

Дезмонд серьезно кивнул.

– Этот урок я не забуду.

Мне дико хотелось встряхнуть его за шиворот и заорать: «Что же ты раньше-то не думал!», но я усилием воли взяла себя в руки. Вместо этого я поправила лямки рюкзака и трусцой направилась к воротам. Я не собиралась давать Дезмонду фору. Посмотрим, надолго ли его хватит.

Как я и ожидала, первые сто метров он бежал со мной наравне, затем начал отставать – а потом и вовсе остановился, уперев руки в колени и тяжело дыша. Пришлось тормозить на обочине и ждать, пока он меня нагонит. С Дезмонда градом катил пот, а я даже не запыхалась.

– Офигеть, – просипел он. – Надо было взять скейт. Ты в отличной форме.

Несколько лет назад, когда Дезмонд наивно думал, что его безграничное обаяние распространяется на всех девочек в Санта-Фелисе, он даже за мной приударял. Увы, пока он сох по мне, я сохла по Джошу – который до сих пор умудрялся ничего не замечать. В конце концов мы с Дезом решили остаться друзьями. Втроем мы могли горы свернуть.

Впрочем, мне и сейчас приходилось за собой следить. Порой я смотрела, как закат обводит шевелюру Джоша тонким золотым контуром, и с трудом удерживалась, чтобы не протянуть руку и взъерошить ему волосы. Он делал вроде бы обыкновенные вещи – ловил волну, катался на скейте, брал на «Лес Поле» замысловатый аккорд, – а у меня подгибались коленки и голова казалась набитой ватой.

Однако Джош никогда не смотрел на меня так, как на Элзи, и я ничего не могла с этим поделать. По крайней мере – таким образом, чтобы это не разрушило нашу дружбу, группу и вообще все.

Наверное, Дезмонд прав. Хватит уже злиться. В глубине души я понимала, что он расстроен еще больше меня. В конце концов, именно необузданный энтузиазм и открытость миру составляли львиную долю его обаяния. За это мы с Джошем его и любили.

– А кто тебе мешает бегать со мной по утрам? – проворчала я. – Просто не надо дрыхнуть до первого урока.

Дезмонд никак не мог отдышаться, поэтому решил обойтись без остроумного ответа. А может, просто испугался, что я снова сменю милость на гнев.

Когда мы добрались до парка развлечений, Элзи уже ждала на скамейке. Завидев нас, она вскочила и со всех ног бросилась нам навстречу.

Ясная погода, стоявшая в Санта-Фелисе всю последнюю неделю, сменилась душными тучами – точно под стать моему настроению. За развалинами парка виднелась свинцовая полоска океана. Знойный ветер бросал в лицо запахи соли и рыбы. На берег накатывали небольшие волны – не грозные предвестники шторма, а обычные напарники всякого серфера.

Надо ли говорить, что сейчас мне даже думать о них было тошно?

Я никогда не разделяла восторгов Джоша и Дезмонда по поводу старого парка развлечений. В дневном свете ржавые остовы аттракционов казались бесконечно печальными, а ночью – попросту пугающими. Но сейчас я была счастлива здесь оказаться.

Хотя о чем это я? Как я могу быть счастлива, пока Джош у федералов? Я просто была рада увидеть Элзи. Если мы и могли спасти Джоша, то лишь с ее помощью.

Едва встретившись, мы заключили друг друга в искренние объятия. Элзи выглядела на миллион долларов – впрочем, как обычно. Я знала, что она одевается в благотворительных магазинах, но мне никогда не удавалось находить там такие штуки.

Однако привычная улыбка Элзи исчезла бесследно. Сейчас на ее лице читались лишь тревога и замешательство.

– Расскажите все по порядку, – попросила она.

Я покачала головой.

– Все очень, очень плохо.

– Давайте сядем, – задыхаясь, попросил Дез. – Марина врубила третью скорость, я чуть коньки не откинул.

Элзи нетерпеливо ерзала на скамейке, пока мы с Дезом излагали события дня. Когда она услышала про стычку с Эриком, зеленые глаза потемнели, как море в шторм, а потом и вовсе приобрели какой-то медный оттенок. Дезмонд, запинаясь, рассказал, как случайно разоблачил Джоша перед однокашниками. Надо отдать ему должное: он даже не пытался оправдываться.

– Какого черта ты распустил язык? – взвилась Элзи. – Чем ты вообще думал?!

– Знаю, чувиха. Я повел себя, как полное дерьмо. Джош – мой лучший друг, а я его предал. Я не хотел, правда. Оно как-то само вырвалось. Наверное, вы меня ненавидите.

За время пробежки моя ярость испарилась. Я понимала, почему Элзи накинулась на Дезмонда, но теперь даже ему сочувствовала.

– Мы тебя не ненавидим, Дез, – сказала я. – Ну, по крайней мере я.

Похоже, Элзи тоже тронуло искреннее раскаяние Дезмонда.

– И что было потом? – наконец спросила она.

Я описала, как агенты ФБР поджидали Джоша на выходе из школы. Когда я рассказала, что он хотел сдаться, но в него все равно выстрелили из «Тазера», Элзи не выдержала и принялась яростно расхаживать вдоль скамейки.

– Ублюдки! – шипела она. – Если бы я только была там!

– Тогда они повязали бы вас обоих.

Элзи покачала головой.

– С двумя движущимися целями все было бы иначе. Они бы не стали стрелять, рискуя задеть гражданских. Мы бы сбежали.

– Ты вообще слушала? – нахмурилась я. – Джош хотел сдаться, а его подстрелили на глазах у всех. Хотя он даже не пытался превратиться!

– И им было плевать на свидетелей, – добавил Дез.

Я кивнула.

– Многие ребята засняли сцену на видео, но ФБР даже толком не пыталось отобрать у них мобильники. Сейчас ролик уже должен был разойтись по Интернету.

Элзи нахмурилась.

– Не похоже на простую небрежность. Этому есть только одно объяснение.

Я поняла, что она думает о Дэнни – Зверлинге, которого считала своим другом и который вошел в сговор с ФБР, подстроив собственное похищение. Не знаю, как она могла заподозрить в таком Джоша, но я в любом случае не успела сказать ни слова. Дезмонд меня опередил, в возмущении вскочив на ноги.

– Ну уж нет! Джош нас не продал бы, как тот твой дружок!

– Тогда почему они так бездарно засветились?

Дезмонд пожал плечами.

– Это же ФБР. Сборище безнаказанных ублюдков, которым плевать на закон. Может, они хотели припугнуть других Зверлингов. Или показать, что к ним лучше приходить на своих двоих, пока до тебя не добрались с пушками. А то видео еще ничего не доказывает. Они всегда могут отбрехаться, что Джош уже пытался на них напасть. Или что он крутой наркодилер, который толкает дозы всему Санта-Фелису.

– Даже не знаю… Все равно это очень похоже на то, что случилось с Дэнни.

– Может быть, – согласилась я. – Но подумай сама. Это же Джош. Ты ему доверяешь?

Элзи медленно кивнула и снова опустилась на скамейку. Несмотря на беспомощно ссутуленные плечи, смуглые пальцы были сжаты в кулаки.

– Эрик Гесс, – наконец пробормотала она. – Я ему горло перегрызу.

– А я помогу, – вставил Дезмонд.

Я решила не спорить. Слава богу, что она обратила свой гнев на Эрика. К тому же, если подумать, все действительно началось с него.

– Нам нужно освободить Джоша, – мягко, но настойчиво напомнила я Элзи, которая, похоже, с головой ушла в мысли о мести. – Ты можешь связаться с Кори? Прямо сейчас?

Элзи бросила на меня озадаченный взгляд.

– Зачем?

– Разве он уже не вытаскивал родичей из лап ФБР?

– Угу. Только из-за его прошлой спасательной миссии федералы усилили охрану так, что теперь мимо них и муха не проскочит. Дерьмо! Вряд ли они вообще повезли Джоша на базу. Они знают, что мы там все обнюхали. Может, он уже трясется в самолете где-нибудь над океаном.

– Мы не знаем наверняка, – возразила я. – Шанс еще есть.

Элзи грустно кивнула.

– Надеюсь. Только вот Кори не станет помогать, пока я с вами.

Я почувствовала, как сжимается желудок. Слишком долго. Слишком сложно.

– Тогда нам нужно найти кого-нибудь другого. И желательно побыстрее.

Элзи немигающим взглядом смотрела на ржавые аттракционы. Я уже решила, что она меня не слушает, как вдруг в меня впились два сверкающих зеленых глаза.

– Пойдемте к тетушке Минь.

– Круто, – обрадовался Дезмонд. – А в кого она превращается?

– Дез! – одернула я его. – Это неприлично!

– Почему? Это секрет?

– Твоя звериная форма – твое личное дело, – сказала Элзи. – И только ты решаешь, рассказывать о ней или нет.

– Значит, Зверлинги типа геев? – невинно спросил Дезмонд.

Я уже открыла было рот, как вдруг заметила усмешку у него в глазах. Господи, ну какой же клоун! Неудивительно, что мы с Элзи врезали ему локтями одновременно, только с разных сторон.

– Ой!

– С нами можешь паясничать, сколько угодно, – сказала Элзи. – Но посмотрим, как ты запоешь у тетушки Минь.

– А что? Она такая страшная?

– Скорее грозная. Не то чтобы у нее не было чувства юмора – просто она не потерпит ни от кого дерьма, – с этими словами Элзи поднялась на ноги. – Ладно, давайте уже двигать.

Мы с Дезмондом обменялись вопросительными взглядами, но молча последовали за ней в сторону города.

Джош

Придя в себя, я обнаружил, что лежу, свернувшись калачиком, на полу фургона. Главным последствием «Тазера» оказалось то, что я почти полностью потерял ориентацию в пространстве. Футболка облепила потное тело, глаза щипало от слез. Руки и ноги покалывало и то и дело сводило мелкой судорогой. Конвульсии постепенно ослабевали, однако стоило мне открыть глаза, как я заметил направленное на меня дуло. Это мигом отбило у меня всякую охоту шевелиться. Честно говоря, я даже не был уверен, что смогу сесть, – хотя восстанавливался с удивительной быстротой. Интересно, сколько бы я пролежал в отключке, если бы не пума?

Я осторожно скосил глаза на второго агента, сидевшего на скамье перед мной.

– Я хочу позвонить маме и адвокату.

– Заткни свой поганый рот.

Его «Тазер» тоже смотрел прямо на меня.

– Лежи, где лежишь, урод, – процедил агент. – Одно движение, и мы тебя поджарим.

А, то есть они надеются, что я могу двигаться? Поразительная наивность.

На самом деле, меня поразило, как ФБР ведет себя с несовершеннолетним. Интересно, Каторжник тоже через это прошел, прежде чем попал в колонию? Хотя, учитывая его послужной список, с ним должны были обойтись еще круче.

Я не знал, сколько времени валялся без сознания. Когда-то я читал, что эффект у «Тазера» сильный, но краткосрочный. Вряд ли мы уехали далеко от школы.

В левой половине фургона, которую я только и мог видеть, не было окон. Я напряг слух Зверлинга в попытке выяснить, куда мы едем, но все звуки забивал рев мотора и шорох колес по асфальту. Затем под фургоном захрустел гравий, и я убедился, что меня везут на военно-морскую базу. Что ж, это не так плохо. Может быть, Кори меня и вытащит.

Однако через несколько минут фургон начал забирать вправо, и я услышал, как с грохотом поднимается дверь огромного гаража. Судя по эху, размерами он мог поспорить с самолетным ангаром. Слегка подпрыгнув на пороге, фургон покатился вниз, так что я невольно проехался по полу – пока не затормозил о ботинок сидевшего впереди агента. Первым порывом пумы было распахнуть челюсти и отгрызть ему ногу, но я вспомнил совет Каторжника и заставил себя лежать тихо.

Наконец мы съехали на какую-то ровную площадку и остановились. В ту же секунду агент сунул руку в стоящую рядом сумку, вытащил черный мешок и бесцеремонно натянул его мне на голову.

– И давай без глупостей, – сказал он. – Одно движение, и до конца жизни будешь ходить овощем. Понял?

Оказавшись в мешке, я позорно запаниковал. Пума скреблась и ворочалась у меня в груди, но ее призывный скулеж слышал только я. Да что тут вообще творится? Как федералам это сходит с рук? Черт, дайте только выбраться – всех засужу!

Задняя дверь фургона со щелчком открылась.

– Он ваш, Док, – сказал агент, который только что мне угрожал.

Я почувствовал, что он отступил в сторону, и его место занял кто-то другой. В следующую секунду меня схватили за предплечье, и я снова запаниковал. В этом чертовом мешке даже нельзя нормально вздохнуть! Пума умоляла разгрызть его и оттяпать руку хотя бы одному агенту. Пожалуй, еще пара минут, и я бы поддался на ее уговоры – но тут мне в кожу впилось холодное жало шприца, и я провалился в забытье.

Марина

Когда мы наконец отправились к тетушке Минь, моя паника немного утихла, однако все мысли по-прежнему были заняты Джошем. Господи, хоть бы его не увезли на самолете. Господи, хоть бы он не превратился на глазах у ФБР! На его месте я бы уже давно потеряла остатки самообладания.

– Напомни-ка, – пропыхтел Дезмонд, когда мы трусцой пересекали город на запад, – почему мы сегодня не взяли скейты?

Пробежка не доставила нам с Элзи никаких хлопот, а вот бедный Дез уже выбивался из сил.

К счастью, мы почти достигли цели. Элегантные особняки сменились ветхими домиками, которые, казалось, сами чувствовали свою неуместность посреди огромных пыльных дворов. Здесь не было ни гамаков, ни кислотно-зеленых газонов: их сменили ржавые остовы автомобилей, сломанные игрушки и всевозможная рухлядь, наполовину погребенная под сухими пальмовыми листьями.

Добравшись до шоссе Рио-Гранде, мы пересекли четыре автомобильных полосы и свернули на юг – туда, где под эстакадой раскинулся настоящий лагерь из картонных коробок и дырявых навесов. Здесь хозяйничали бездомные Санта-Фелиса. Я множество раз проезжала эти места с mamá и отчимом, но никогда не подходила близко.

Необычный запах – вот что я заметила в первую очередь. Казалось бы, от лагеря бомжей должно было нести мочой и отбросами, но под эстакадой пахло чем-то сладким. У меня даже возникла иллюзия, будто мы идем через один из северных садов в пору цветения.

Второй странностью была царящая в этом месте тишина. Конечно, до нас доносился шум автострады, но он казался не громче шепота прибоя, долетающего в мою спальню через открытое окно. В любом случае, он не заглушал щебета птиц и шелеста ветра в кронах – и дело было отнюдь не в моем слухе Зверлинга.

Увы, зрению повезло меньше. Под эстакадой стоял ужасный беспорядок. Пробираясь по лагерю вслед за Элзи, мы то и дело рисковали наступить на выпотрошенный матрас или останки мебели. И мусор. Несколько акров под мостом были буквально усеяны пустыми бутылками, консервными банками и рваными пакетами.

Однажды я удивилась, почему власти не наведут тут порядок, и отчим ответил, что им выгоднее держать городской сброд в одном месте – так его проще контролировать. К тому же пусть лучше сидят под мостом, чем ночуют в парках или на пляже.

По дороге я насчитала добрых два десятка человек. Видимо, бездомные, спугнутые копами, уже успели вернуться к своим пожиткам. Люди, которые попадались нам навстречу, выглядели сущими оборванцами, однако это были настоящие бойцы, закаленные в схватках с жизнью. Я пробовала им кивать, но все, как один, отвечали невыразительными взглядами. Некоторые вызывали у меня характерное покалывание в затылке, но большинство были обычными людьми – конечно, насколько слово «обычный» применимо к тем, кто ночует в картонных коробках.

Звер-радар – забавная штука: этакая смесь дикого запаха, покалывания и крохотного колокольчика где-то под крышкой черепа. Поэтому я здорово удивилась, когда сигнал вдруг начал усиливаться, хотя мы миновали уже большую часть лагеря. Присмотревшись, я поняла, куда ведет нас Элзи. Впереди, на земляном пригорке, который поднимался к опоре моста, возвышался диван – а на нем сидела одна из самых странных женщин, которых я когда-либо видела. Над головами у нас по-прежнему серело низкое небо, но редкие солнечные лучи, сумевшие пробиться сквозь тучи, словно нарочно освещали ее одну. Женщина полулежала на подушках, водрузив ноги на деревянный ящик из-под фруктов, и выглядела лет на сто. При этом у меня язык не повернулся бы назвать ее дряхлой. Она скорее напоминала слона или черепаху, которые с годами становятся только величественнее.

Волосы женщины были черными, без единой нити седины, а лицо – смуглым, как и у меня. Оттененное белоснежной блузой, оно выглядело почти шоколадным. Черты старухи указывали скорее на индейские, чем мексиканские корни: плоский нос, широкое лицо и так же широко посаженные глаза.

О, эти глаза. Одного их пронизывающего взгляда было достаточно, чтобы понять: перед нами кто угодно, только не бездомная нищенка. Казалось бы, она сидела под мостом на продавленном диване, обернув покатые плечи дешевой красной шалью и позволив подолу голубой хлопковой юбки мести пыльный пригорок, – но во всем ее облике проступала царственность, которая не нуждалась в доказательствах.

Даже если бы мой звер-радар не взбесился, я бы все равно догадалась, кто перед нами.

Внезапно земля у меня под ногами качнулась, и я отчетливо почувствовала себя маленькой девочкой, которая еще ничего не знает о мире.

Женщина медленно приподняла уголки губ, словно показывая, что прочла мои мысли и одобряет их. Это была снисходительная, но ласковая улыбка учителя, который говорит ученику, что всякому знанию предшествует осознание собственного невежества.

– Здравствуй, тетушка Минь, – сказала Элзи, когда мы приблизились к дивану.

Обыденность ее приветствия словно разрушила чары. Взгляд женщины остался гипнотизирующим, но больше не затягивал меня в свое колдовское болото. Земля тоже вернула себе твердость и устойчивость – по крайней мере, пока я не оступилась и не вляпалась в какую-то склизкую дрянь.

Элзи взбежала по пригорку и плюхнулась на диван возле старухи. Я остолбенела при виде такой наглости – но, в конце концов, я еще столького не знала об обычаях старших родичей…

Дезмонд покрутил головой и, заметив неподалеку пару деревянных ящиков, притащил их нам в качестве стульев.

– Это мои друзья, – сказала Элзи. – Дезмонд и Марина.

Тетушка Минь медленно кивнула в качестве приветствия. Затем ее взгляд остановился на Дезмонде.

– Зачем вы привели пятипалого? – спросила она.

– Пятипалого?.. – удивился Дезмонд, но продолжить не успел: Элзи растопырила пыльцы и пошевелила ими в воздухе.

– Человека, – пояснила она. – Так старшие Зверлинги называют людей.

– А чего она только на меня смотрит? – обиделся Дезмонд. – Как насчет Марины?

Элзи поджала губы, и он повернулся ко мне в ожидании ответа. Я почти видела, как зажигается лампочка у него в голове. Ох черт. Неожиданный поворот.

– Серьезно? – спросил он. – Ты тоже Зверлинг? Я что, один тут не в теме?

– Слушай, все не так, как ты думаешь.

– А как я должен думать?! Я считал тебя другом! Джош сразу нам все рассказал!

– И посмотри, к чему это привело.

Едва договорив, я пожалела о своих словах. Но было уже поздно. Глаза Дезмонда сузились от боли.

– Ну конечно. Ты знала, что я проболтаюсь.

– Неправда. Я… я знала, что ты постараешься сохранить секрет. Просто думала, что нечестно взваливать свои проблемы на кого-то еще.

– Почему бы просто не признать, что ты мне не доверяешь? И никогда не доверяла?

– Потому что это не так.

– Ну конечно. Только вот ты сказала «постараешься сохранить», а не «сохранишь».

– Черт возьми, Дез! Хватит уже думать задницей! Как ты не понимаешь? Дело не в тебе, а во мне и моих страхах!

Элзи выразительно кашлянула, и мы дружно подняли на нее взгляды.

– Мне кажется, сейчас не лучшее время для разборок, – сказала она.

– Почему же? – возразила тетушка Минь, и в ее глазах вспыхнула едва заметная искра смеха. – По-моему, чрезвычайно занятно.

– Не сомневаюсь. Но прямо сейчас у нас большие проблемы.

Тетушка Минь приподняла бровь.

– И какие же?

Элзи кивнула на нас.

– Пусть они рассказывают. Они там были.

Мы с Дезом пустились в пересказ сегодняшних злоключений Джоша. Лицо тетушки Минь оставалось бесстрастным, но я знала, что мимо ее сознания не проскользнет ни одно слово.

– Жаль, что вы сразу его ко мне не привели, – сказала она, когда мы закончили. – Клан Пумы не объявлялся на этой земле уже много десятков лет.

– Почему? – удивилась Элзи.

Тетушка Минь поправила шаль и пожала плечами.

– Чем больше пятипалые вторгались на наши земли, тем сложнее нам становилось избегать их ружей и капканов. Крупным кланам спрятаться не так просто, как меньшим родичам. Крапивник или ящерица легко сольются с обстановкой, а что прикажете делать пумам или медведям?

Повисла пауза.

– Мир изменился, – продолжила она. – Теперь у каждого должна быть бумажка. Старшие родичи не могут чувствовать себя в безопасности даже в человеческой форме. Настали дни, когда нам приходится доказывать, что мы тоже граждане – мы, которые жили на этих землях задолго до прихода пятипалых! Иначе нам грозит тюрьма.

Элзи кивнула.

– Именно там сейчас Джош. И мы должны его оттуда вытащить.

– Может быть, – кивнула тетушка Минь.

– В смысле – может быть?

– Если вы пришли за советом, – сказала тетушка Минь, – то вот мой совет: возможно, ему стоит пройти этот путь самому.

– Что? – встрепенулся Дезмонд. – Бессмыслица какая-то.

Мы с Элзи невольно кивнули.

Тетушка Минь наградила нас недоуменным взглядом.

– Что тут непонятного?

– Никто еще сам не выбирался из лап федералов, – сказала Элзи.

– Но это его путь, – ответила тетушка Минь, покачав перед нами узловатым пальцем. – Не ваш.

Дело принимало на редкость странный оборот. Когда мы отправлялись к тетушке Минь, я никак не ожидала, что она предложит нам бросить Джоша.

Я взглянула на Деза, который, как и я, взволнованно ерзал на деревянном ящике.

– А что, если спасти Джоша – это наш путь? – наконец спросил он.

– Тогда это будет совсем другая история, – сказала тетушка Минь. – Колесо совершит иной поворот, и вы отнимете у юной пумы шанс научиться у испытаний, предназначенных ему судьбой.

– Но если мы не станем помогать Джошу, – встряла Элзи, – он справится сам?

Тетушка Минь пожала плечами.

– Бедствия – огонь, закаляющий лезвие нашего духа. Возможно, он справится сам. Возможно, судьба назначила ему этот опыт, чтобы подготовить к грядущим, еще большим испытаниям.

У меня сердце ушло в пятки.

– Каким таким испытаниям? Он уже в застенках ФБР!

– Я не пророк, юная выдра. Как и ты, я могу лишь предполагать.

– Выдра! – завопил Дезмонд. – Черт возьми, я должен был догадаться.

– Позже, Дез, – шикнула я, не сводя глаз с тетушки Минь. – Вы сказали, что можете только предполагать. Как по-вашему, что случится с Джошем?

– Если ты хочешь прочесть будущее, спрашивай Громовиков. Только они могут проникнуть во тьму грядущего.

– Какие еще Громовики?

– Они вроде богов, – пояснила Элзи, – правда, никто их так не называет. Считается, что это древние духи, которые с давних пор оберегают землю. Даже дольше, чем тетушка Минь или Кори.

Тетушка Минь рассмеялась.

– Кори! Этот мальчик никак не может примириться с мыслью, что люди имеют право учиться у собственных выборов.

У меня в памяти мгновенно всплыл Диллон. Он сделал паршивый выбор – и уже никогда ничему не научится. Засовывая голову в петлю, ты выбираешь только смерть. Точка.

– А что, если выбор окажется неверным? – спросила я.

– Ошибки учат нас большему, чем успехи. Кто мы такие, чтобы отбирать возможность научиться у ближнего своего?

– А что, если в результате наших ошибок пострадает кто-то еще? Или мы выберем покончить с собой? Как можно научиться у такого выбора?

– Это хорошие вопросы, – загадочно ответила тетушка Минь, но продолжения не последовало.

Я бросила на Элзи озадаченный взгляд, но она только пожала плечами: мол, если тетушка Минь не захочет, из нее и клещами слова не вытащишь.

Внезапно я подумала, что у нее, возможно, есть ответ на другой вопрос – тот, который мучил меня с самого первого дня превращения в выдру.

– Ладно, – сказала я. – Тогда объясните хотя бы вот что. Почему превращения начались именно сейчас? Именно здесь? Именно с нами? В конце концов, мы просто дети.

Тетушка Минь смотрела на меня так долго, что я уже подумала, будто она забыла вопрос.

– Сейчас не время тревожить Громовиков, – ответила она наконец. – И вставать перед Колесом, чтобы узнать его цель. Мы можем лишь принять дар, уготованный нам миром, и создать с его помощью Красоту.

Я смерила творящийся вокруг бедлам многозначительным взглядом.

– Вы правда в это верите?

– Я не говорю того, во что не верю.

Я обвела рукой окружающие нас груды бутылок и консервных банок.

– Вы кажетесь мудрой и могущественной. Почему же вы так живете?

– Живу как?

– Без дома. В нищете.

Элзи закатила глаза, но тетушка Минь только рассмеялась.

– О, я отнюдь не бедна. У меня есть земля под ногами и небо над головой. Еда, чтобы есть, и вода, чтобы пить. Со мной мои друзья и ученики. Разве такую жизнь можно назвать нищенской?

– Но вся эта грязь и мусор…

– …лишь лохмотья, надетые любимым другом. Это пройдет. Ничто не может исказить сердце мира. Дух, пылающий у него под кожей, неизменен.

– Извините, – откашлялся Дезмонд, – я опять по поводу Джоша. Я правильно понял, что если мы сейчас ему поможем, то возьмем на себя ответственность за всю его дальнейшую жизнь? И его будущие выборы – хорошие и плохие – в какой-то мере будут зависеть от нас?

Тетушка Минь кивнула.

– Хоть кто-то слушал.

Я уважительно посмотрела на Дезмонда.

– Что?

– Впечатляюще.

– Да брось, – ответил он. – В каждом кино про самураев такое толкают.

Я улыбнулась.

– Вау, к нам вернулся старина Дезмонд!

Он приподнял бровь.

– Так мы снова в одной команде?

– Это ты мне скажи.

Дезмонд кивнул.

– Думаю, да. Хотя у меня до сих пор в голове не укладывается, как ты ничего нам не рассказала, – и он поднял ладонь, прежде чем я успела возразить.

Его обида заставила меня еще больше нервничать из-за Джоша. Теперь молчать долго не получится. Если не считать моей бесполезной влюбленности, у меня никогда не было от него секретов. Что он скажет, когда узнает? А у меня вообще будет шанс ему рассказать?

Ладно. В любом случае, сначала нужно выцарапать его у федералов.

– Значит, нам не следует вмешиваться? – уточнила я у тетушки Минь. – Даже если нашего друга похитили, а люди превращают планету в помойку – мы должны просто стоять и смотреть?

Она покачала головой.

– У каждого из нас свой путь к Красоте. Некоторые находят Благодать в мирном созерцании. Другие – в борьбе и сопротивлении. Только вы знаете, где лежит ваш путь.

– Но вы сказали, что нам не стоит спасать Джоша.

– Нет, я сказала, что ему, возможно, стоит пройти этот путь самостоятельно. Прежде чем переплести свои пути, вы должны обдумать все последствия. Если вы отнимете у него шанс научиться у испытания и стать сильнее, вам придется стать сильными вместо него. И не на день или неделю, а на всю жизнь. Как верно сказал ваш друг Дезмонд, это тяжелая ноша и большая ответственность.

– А что бы вы сделали на нашем месте?

– На вашем месте, – сказала тетушка Минь, – я бы сделала все, чтобы его освободить, невзирая на последствия.

Я не могла поверить своим ушам. Она же сама себе противоречит!

– Но вы нам только что запретили!

– Я вам ничего не запрещала. Только попросила хорошенько обдумать последствия.

Элзи раздраженно вздохнула и поднялась с дивана.

– Если более конкретных советов не будет, нам, пожалуй, пора.

Тетушка Минь кивнула.

– Я отправлю младших родичей на поиски вашего друга. Кстати, вам не помешала бы помощь кузнечикового хомячка.

– Кого? – не понял Дезмонд.

– Все в порядке, – быстро сказала Элзи. – Я знаю, о ком она.

– Что еще за кузнечиковый хомячок? – удивилась я.

– О, это скорее волк в шкуре хомячка, – ответила Элзи. – Он плотоядный и любит повыть на луну. И живет в…

Она осеклась, когда тетушка Минь резко вскинула руку. Ноздри старухи чуть заметно трепетали, читая узор ветра.

– У нас гости, – наконец сказала она.

Элзи вытянула шею, вглядываясь в дальний конец лагеря.

– Кто?

– Твой друг Дэниел.

Джош

Я плыву в непроглядном тумане. Пума напрасно пытается меня разбудить, толкаясь изнутри о ребра. Крик в отдалении… женский голос… захлебывается кровью. Воздух кажется кислым от страха. Бесконечный звон в виске. Я понимаю, что он значит. Зверлинги… Вокруг много Зверлингов. Та девушка – одна из них? Что с ней сделали?

Я сплю? Если это кошмар, нужно просто проснуться. Браслет на запястье начинает пищать, считывая ускорившийся пульс. Шорох шагов за спиной. Чье-то прохладное прикосновение. Быстрый укол. Темнота.

Марина

Элзи нахмурилась и демонстративно сплюнула в грязь.

– Дэниел мне не друг.

– Тем не менее, он здесь. И с ним другие. Пятипалые.

– Погодите-ка, это же тот парень, который переметнулся к федералам? – спросил Дезмонд. – Нам не пора делать ноги?

– От этого паршивого хорька? – фыркнула Элзи. – Еще чего! Мне не терпится почесать о него кулаки.

Дезмонд нахмурился.

– Хорька? А я думал, он превращается в оленя.

Элзи закатила глаза.

– Да не в буквальном смысле.

Теперь я тоже их чуяла. Запахи были незнакомыми, но я могла с уверенностью сказать, что один направляется к нам, а прочие остановились и ждут позади. Затем ветер переменился, и я потеряла след. Но к тому времени он стал и не нужен: теперь я отчетливо видела мальчика, пробиравшегося к нам через мусорные кучи. У него оказались коротко подстриженные каштановые волосы и темный загар, подчеркнутый белой тенниской. Еще на нем были бежевые брюки и коричневые кожаные туфли. В правом ухе чернела bluetooth-гарнитура, как у агентов ФБР.

– О боже, – вздохнула Элзи, когда он к нам подошел. – Ты только на себя посмотри. Им все-таки удалось тебя отмыть?

Дэнни пожал плечами.

– В опрятности нет ничего плохого.

– В опрятности? Да ты вырядился, как на соревнования по гольфу!

Дэнни и бровью не повел.

– Нам нужно поговорить.

– Говори.

– Наедине.

– Если ты правда думаешь, что я куда-нибудь с тобой пойду, у тебя вышибло транками последние мозги.

Взгляд Дэнни на секунду остановился на тетушке Минь, затем скользнул по мне и Дезмонду.

– Я хочу предложить тебе работу, – наконец сказал он, снова повернувшись к Элзи.

– Такую же, как вы предложили Джошу?

– Джош. Ты про парня, которого похитили сегодня из Санни-Хилл?

– Вам лучше знать.

Дэнни покачал головой.

– Мы его не похищали. Шефу уже влетело, что он недоглядел за мальчиком.

– Видите? – встрял Дезмонд. – Я же говорил, что они уйдут в глухую оборону.

– Клянусь, Бюро не имеет к этому никакого отношения. Джоша похитил кто-то другой.

– Ага, какие-то загадочные парни в темных костюмах, которые разъезжают на черных внедорожниках и представляются ФБР.

– Если бы это была наша операция, – сказал Дэниел, – на агентах как минимум были бы жилеты с эмблемой Бюро, – и он перевел взгляд на Дезмонда. – Ты не один из нас. Кто ты?

– Не твое дело, – отрезала Элзи. – Так какую работу ты хочешь мне предложить?

– Идентифицировать Зверлингов, налаживать с ними контакт и помогать адаптироваться к новой жизни.

– То есть загонять в клетки, если отбросить словоблудие федералов.

– Ничего подобного. Мы просто пытаемся обеспечить их безопасность. Равно как и безопасность общества.

– Так вот как ты запел? – усмехнулась Элзи. – И сколько нынче платят федералы своим лакеям?

– Позволь мне объяснить…

– Зачем? Думаешь, мы сожрем твою дерьмовую пропаганду?

– О боже, – сказал Дэнни. – Не понимаю, как можно быть такой наивной.

– Это я-то наивная?!

– Сотрудничество с Бюро – наш единственный шанс. Я внутри системы, Элзи. Я знаю, как она работает. И наконец-то действительно могу помочь людям и планете, а не только трепать об этом языком.

– И люди, и планета федералам до лампочки. Все, что их интересует, – сила и власть. А еще устранение неугодных вроде нас, которые не вписываются в их прелестную картину общества под колпаком.

– Все совсем не так.

– Разумеется. На самом деле все еще хуже.

Дэнни вздохнул.

– Зачем ты все усложняешь?

– Я просто себе не вру. Можешь сколько угодно воображать себя суперменом, который сражается за светлое будущее, но меня на этом дерьме не проведешь. Ты нас продал. Точка.

– Повторяю, ты меня не…

– Да, и что дальше? Что ты сделаешь, если я тебя пошлю? Позовешь своих дружков в черном, чтобы они побеседовали со мной с пушками наперевес?

– Надеюсь, до этого не дойдет. Я и так рискую, Элзи. Я пообещал им, что из тебя получится бесценный член команды.

– Ничего себе забористую траву ты куришь!

Дэнни снова вздохнул и повернулся к Дезмонду.

– Слушай, парень. Не знаю, что ты здесь забыл, но скоро тут станет жарко. Я бы тебе советовал убраться подобру-поздорову. Остальные пойдут со мной.

Возможно, он правда не заметил опасный огонек, вспыхнувший в глазах Элзи. А может, просто не захотел его замечать.

– Ну-ну, – процедила она. – А твои дружки знают, что я прикончу тебя быстрее, чем они прицелятся?

– Рискни.

Элзи шагнула вперед, но тетушка Минь молниеносно схватила ее за руку и притянула обратно на диван. Затем она встала сама.

– Все это чрезвычайно занятно, – спокойно сказала она Дэниелу. – Но ты, похоже, забываешь, кто я.

В полный рост тетушка Минь оказалась немногим выше меня, но Дэнни почему-то попятился.

– Не забывайте, что ФБР слышит каждое наше слово, – ответил он. – Лучше не делайте глупостей, если не хотите проблем.

Переменившийся ветер лишил меня подсказок обоняния, но теперь они были и не нужны. За его спиной я отчетливо видела трех агентов в пресловутых жилетах с эмблемой ФБР – и догадывалась, что это отнюдь не вся команда.

Шанс упущен.

Мы в западне.

– Лучше бы тебе свалить, – пробормотала я Дезмонду. – Что толку, если повинтят всех?

Элзи кивнула, не сводя с Дэниела напряженного взгляда. Разумеется, Дез не тронулся с места.

Я чувствовала, как рвется наружу выдра, – инстинктивный порыв защитить членов стаи. Мы будто плыли посреди океана, а вокруг сжимали кольцо акулы. Однако все, что я сейчас могла, – это принять решение Элзи и тетушки Минь. Я не знала, что будет разумнее – драться или бежать, но последняя возможность казалась все более призрачной.

Я уже смирилась, что через минуту нас поджарят «Тазерами», как вдруг заметила у приближающихся агентов ружья. Прошла пара судорожных секунд, прежде чем я сообразила – скорее всего, они начинены транквилизаторами. Вряд ли ФБР станет бить током беспомощную старуху и кучку ребят. Дэнни сам сказал, что им здорово влетело за Джоша.

Тем временем тетушка Минь не сводила с него внимательных глаз. Морщинистое лицо оставалось безмятежным, но я почти кожей ощущала, как электризуется между ними воздух.

– Какое заблуждение, – наконец заметила она.

Встав с дивана, тетушка Минь не сделала больше ни шага, но Дэнни снова отступил назад и торопливо прочистил горло.

– Что вы имеете в виду?

– Кажется, ты решил, что меня волнует судьба пятипалых – или родичей, которые к ним примкнули.

Дэнни покачал головой.

– Это неважно. Вы отправитесь с нами, хотите того или нет.

Тетушка Минь улыбнулась.

– Неужели ты забыл, кто я, юная антилопа?

Голос женщины звучал так невозмутимо, что Дэнни рискнул напустить на себя прежнюю браваду. При этом он зорко следил, чтобы между ним и диваном оставалось приличное расстояние.

– Ну что вы, – ответил он. – Вы тетушка Минь, старуха, возомнившая себя королевой бездомных.

В следующую секунду к насыпи подошли несколько агентов с ружьями. Ну, вот и все. Я смутно надеялась, что тетушка Минь сотворит какое-нибудь чудо – может быть, вытащит его из-под подушки или из рукава, – но она лишь протянула к Дэниелу узловатые запястья.

– Если это все, что ты помнишь, – сказала она, – можешь надеть на меня наручники.

– Тетушка Минь! – закричала Элзи. – Что вы делаете?

Я в растерянности замерла.

– Вот дерьмо, – чуть слышно пробормотал Дезмонд. – Мама меня убьет.

Я тоже сомневалась, что mamá обрадует звонок из ФБР, но сейчас это была наименьшая из моих проблем. Что она подумает, узнав, что я Зверлинг? Решит ли, что я удрала из дома с каким-нибудь парнем, если я просто бесследно исчезну? В любом случае, это разобьет ей сердце. И как насчет Джоша? Кто теперь его спасет?

– Серьезно? – спросила Элзи. – Даже не попробуем сбежать?

– Зачем? – невозмутимо ответила тетушка Минь. – Мы не сделали ничего плохого. Мы не нарушали закон.

– И все равно бежать вам некуда, – с мрачным злорадством добавил Дэнни.

Он был прав. К этому моменту нас со всех сторон окружили агенты ФБР.

– Лучше вырубите их, – посоветовал Дэнни, обернувшись к своим напарникам. – Не знаю, в кого они превращаются, но…

– Ну хватит, Рид, – сказал агент, который стоял к нам ближе всех. – Думаю, мы сами разберемся.

Если бы я не знала, что это коп, то приняла бы его за главного героя какой-нибудь мыльной оперы, просмотром которых порой развлекалась mamá. Из-под фирменного жилета выглядывал кокетливый узел галстука и накрахмаленная до хруста рубашка, а стрелки на брюках выглядели так, будто их гладили по чертежной линейке.

– Но… – растерянно начал Дэнни.

– Я сказал, хватит, – снова осадил его агент.

– Вот-вот, – поддакнула Элзи. – Будь хорошим щенком и не кусай руку, которая тебя кормит.

Дэнни метнул в нее гневный взгляд. Казалось, тетушка Минь даже не заметила появления ФБР. Все ее внимание по-прежнему было сосредоточено на Дэниеле.

– Послушай меня, юная антилопа, – сказала она. – Громовики щедро одарили тебя, пробудив в твоих венах звериную кровь. И они ожидают, что ты будешь ее достоин. Спроси себя, достойную ли жизнь ты ведешь?

– Вам меня не запугать, – ответил Дэнни.

Однако глаза его говорили совсем иное. Я тоже почувствовала себя неуютно, услышав вопрос тетушки Минь. Какая жизнь может считаться достойной? Вряд ли такая, при которой ты скрываешься от лучших друзей и трусливо строчишь посты в анонимный блог. Что бы подумали про меня Громовики?

Агент, который приструнил Дэнни, встал между ним и тетушкой Минь.

– Мэм, позвольте представиться. Специальный агент Солана. Шеф попросил доставить вас в штаб-квартиру Бюро.

– Зачем? – голос Элзи взвился от ярости. – Что мы сделали? И куда вы дели Джоша?

– Тише, тише, – успокоила ее тетушка Минь. – Этот господин не желает нам зла. Ведь так, сеньор Солана?

– Именно, сеньора. Шеф просто хочет с вами поговорить.

– Что происходит? – вмешался Дэнни. – Это было мое…

– Поступил новый приказ, – перебил его Солана, не сводя глаз с тетушки Минь. – Вы с нами поедете?

Та с почти демонстративной покорностью протянула ему запястья.

– В этом нет необходимости, – ответил агент. – Вас никто не арестовывает.

– Тогда почему мы должны с вами идти? – нахмурилась Элзи.

Ее затравленный взгляд перебегал с одного агента на другого, и я догадалась, что, несмотря на браваду, ей так же страшно, как мне и Дезмонду. Вот только она не боялась постоять за себя, в то время как мы с Дезом пытались слиться с ландшафтом. Похоже, обе стратегии были в корне неверны. Утешало лишь то, что агенты больше не пытались угрожать нам транквилизаторами. Ружья мирно свисали у них с плечей, направленные дулами в землю.

– Потому что мы вежливо вас просим? – предположил Солана.

– Тише, – снова обратилась к Элзи тетушка Минь. – Чем быстрее мы удовлетворим любопытство этих джентльменов, тем скорее сможем вернуться к своим делам.

Агент Солана и высокая светловолосая женщина направились к машинам, указывая путь. Я шла в шаге позади тетушки Минь. Внезапно она обернулась и взяла меня под локоть, словно ища поддержки. Разумеется, ее жест не мог меня одурачить – но я надеялась, что федералы купятся.

– Послушай внимательно, – сказала она так тихо, что мне потребовалось напрячь звериный слух. – Пока пятипалые не угрожают нашей жизни, держи выдру под кожей, чего бы это ни стоило. Не показывай им свою суть и ни в чем не признавайся.

– Но они уже знают, что мы Зверлинги.

– У них нет доказательств. Пока они считают нас пятипалыми, мы в относительной безопасности. Можешь притвориться, что тебе страшно – учитывая обстоятельства, это будет естественно, – но ни за что не давай им увидеть зверя у тебя под кожей.

– Да мне и притворяться не нужно. Но как насчет Дэнни? Наверняка он все им уже рассказал.

Тетушка Минь сжала мою руку.

– Не волнуйся. Не похоже, чтобы они особо ему доверяли. А теперь передай это Дезмонду.

– Думаю, на этот раз он будет держать рот на замке. Я больше опасаюсь за Элзи.

– Не стоит. Она может возмущаться, но всегда делает то, что должна.

Пока мы шли к трем черным внедорожникам, припаркованным у съезда с эстакады, я бочком протиснулась к Дезмонду и передала ему слова тетушки Минь.

– Ну хватит уже, – прошептал он, бросая подозрительные взгляды по сторонам. – Думаешь, я такой тупой? Понял с первого раза.

– Не сомневаюсь, – ответила я, но больше для его спокойствия. По правде говоря, я уже ни в чем не была уверена. – Просто тетушка Минь просила тебе передать.

– Извините, – уже в полный голос сказала я, оборачиваясь к агенту Солане. – Можно я напишу смс маме? Она беспокоится, наверное.

– Конечно, – кивнул он. – Если хотите, она может забрать вас из офиса. Агент Брайден продиктует адрес.

И он направился к водительскому сиденью, даже не взглянув, кому и что я буду писать. Дэниел проследовал за ним.

Я остановилась, совершенно сбитая с толку. Если мама может заехать за мной прямо в штаб-квартиру ФБР, значит, они не собираются нас похищать? Или пичкать транквилизаторами? Они нас не обыскали, не отобрали телефоны. Даже не надели наручники! Чего же от нас хотят?

– Уверена, что это хорошая идея? – тихо спросил Дезмонд, когда я потянулась за мобильным. Он приобнял меня, словно мы были парочкой, и приблизил губы к моему уху. – Ты полдня будешь объяснять предкам, что забыла в офисе ФБР. Они же не знают, что ты Зверлинг?

Я чуть заметно качнула головой.

– Может, тогда не стоит открывать банку с червями?

– Пожалуй, ты прав, – пробормотала я.

Если ФБР и правда не собирается сажать нас в клетки, нет никакого смысла ставить маму на уши. Я бросила взгляд на дальний внедорожник, где вполголоса беседовали, облокотившись о приоткрытую дверцу, Дэниел с Соланой. Если бы я была обычной девочкой, мне оставалось бы только догадываться о содержании их беседы. К счастью, выдра у меня под кожей обладала абсолютным слухом.

– …под контролем, – кипятился Дэниел. – Если бы вы не вмешались…

– Я знаю, что ты хочешь себя зарекомендовать, – отвечал Солана, – но это было твое первое полевое задание, а приказ поступил прямиком от шефа. Он велел доставить этих людей в офис. И обращаться с ними, как с английской королевой.

– Зачем? Я сам могу рассказать все о Зверлингах!

– Думаю, тебе стоит задать этот вопрос ему.

Дэниел насупился.

– Он меня не любит.

Я чуть не прыснула. А кто любит?

– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Солана. – Но если ты хочешь заслужить расположение шефа, для начала не стоит оспаривать его приказы.

Прежде чем сесть в машину, я все-таки вытащила мобильный и написала маме, что мы репетируем у Дезмонда, а потому к ужину меня ждать не стоит.

Джош

В уши впивается монотонный гул. Голова дрожит. Все тело ломит, я не могу даже пальцем пошевелить. Внезапно моего лица касается чужое нечистое дыхание. Со мной что-то делают, но я не знаю, что. Я слышу монотонный писк – тихий, но постоянный. Кажется, я уже слышал его раньше? К среднему пальцу левой руки что-то прикрепляют. Я пытаюсь им двинуть, но напрасно. Я лежу на спине, на чем-то жестком. Голова зафиксирована металлическими подпорками. Куда делась подушка?

Я изо всех сил пытаюсь очнуться от этого странного сна. Я что, голый? Это кошмар? Ну же, еще чуть-чуть. Сейчас я проснусь в своей кровати, и все будет позади. Я заставляю себя вынырнуть из забытья. Ресницы начинают дрожать. На каждое веко словно положили по гире. Я открываю глаза, и меня тут же ослепляют флуоресцентные лампы. Я рефлексивно зажмуриваюсь. Нет, лучше не надо.

Пума скулит и толкается изнутри. Она тоже старается меня разбудить. В воздухе пронзительно пахнет страхом, опасностью и каким-то антисептиком. Запах такой резкий, что меня начинает тошнить. Туман в голове не дает подавить обострившийся нюх, и желудок болезненно сжимается. Тело сотрясает судорога, но я даже не могу повернуть голову, чтобы выплюнуть рвоту. Отлично, я захлебнусь в собственной блевотине. Почему я не могу открыть глаза?

– Руку, – командует тихий и будто бы искаженный женский голос. – Быстрее, мы его теряем.

Мне разжимают челюсти и поворачивают голову. Изо рта хлещет рвота. Затем мне в горло заталкивают что-то твердое, и это вызывает новый спазм. Дыхательная трубка. Быстрый холодный укол.

Мы с пумой опять проваливаемся в забытье.

Марина

Чтобы ехать в штаб-квартиру ФБР, нам пришлось разделиться. Дэниел сел в первую машину к агенту Солане, мы с тетушкой Минь оказались во второй, а Дезмонд с Элзи – в третьей.

В Санта-Фелисе в жизни не видели ФБР: до появления Зверлингов в нем как-то не нуждались. Теперь же Бюро заняло бывшее здание «Приморской недвижимости», пустовавшее вот уже несколько лет – с тех самых пор, как упомянутая недвижимость с треском прогорела. Я знала это наверняка, потому что раньше там работала мама Джулии Харрисон. Пару раз в неделю мы встречались с ней после уроков, шли в «Приморскую недвижимость» и ждали, пока миссис Харрисон не закончит смену и не отвезет нас в бухту Тики. Там были лучшие волны на побережье, и порой мы серфили до самого заката. В общем-то, за эти несколько лет ничего не изменилось – только исчезла вывеска риелторской конторы, а на парковке появились черные седаны, фургоны и внедорожники.

Попасть внутрь оказалось не так просто: парадный вход осаждали ругающиеся репортеры, а всю дорогу перегородили фургоны с эмблемами местных телеканалов.

– Вот черт, – сказал Солана по автомобильному радиоприемнику. – Мы подъедем спереди и отвлечем их, а вы двигайте сразу к черному входу.

Первая машина направилась прямо в гущу журналистов, а мы медленно поехали дальше по улице. Седан с Дезмондом и Элзи следовал за нами. Пока мы не свернули за угол, я могла видеть в зеркале заднего вида, как на автомобиль Соланы накатывают все новые волны репортеров. Затем впереди вырос высокий забор с колючей проволокой. Во времена мамы Джулии такого точно не было. Я нахмурилась, потому что он мигом вызвал у меня ассоциации с тюрьмой. Еще один поворот, и мы въехали в ворота, вокруг которых суетился десяток охранников. Машины затормозили у заднего крыльца, и агенты препроводили нас в здание.

– Они хотят нас разделить, – шепнул Дезмонд, пока мы шагали по коридорам. – Так что сверим легенду. Под эстакадой мы оказались случайно, никого не видели и ничего не знаем. Будут давить – объявляй бойкот.

Я молча закатила глаза. Хотела бы я посмотреть, как он собирается бойкотировать агентов с «Тазерами».

Однако нас не только не посадили в камеры, но даже не развели по отдельным комнатам для допроса. Вместо этого всех попросили пройти в большой зал на втором этаже, откуда открывался восхитительный вид на бухту. За столом у окна сидел, уткнувшись в ноутбук, грузный белый мужчина с гладко выбритой головой. Черный костюм казался слегка помятым, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, а галстук съехал на сторону. Судя по темным кругам под глазами, он уже несколько дней нормально не спал, а небольшая щетина, которая в других обстоятельствах могла бы показаться щегольской, сейчас скорее придавала ему сходство с бухгалтером. Услышав шаги, мужчина окинул нас быстрым взглядом и снова уткнулся в ноутбук, но я была уверена, что от него не укрылась ни одна мелочь.

Не отрывая глаз от компьютера, он махнул в сторону стены, где стояли диван и несколько кресел. Мы послушно уселись.

Экран бросал на лицо агента синеватые отблески. Я настороженно следила, как порхают по клавиатуре его пальцы.

– Прошу меня извинить, – сказал он. – Нужно закончить одно дело.

За окном колыхался лес мачт, позолоченный закатным солнцем. В другое время я не смогла бы отвести от него взгляда, но сейчас мне хотелось бежать отсюда со всех ног. В голове стучала только одна мысль: спасти Джоша. Вытащить его из лап копов, а потом отправиться к тетушке Минь, чтобы она рассказала нам про старших родичей и новых Зверлингов. Когда я ее слушала, то чувствовала себя не фриком, а особенной. Будто у всех нас было предназначение – даже если мы пока не знали, в чем оно заключается. Может, нам и не суждено было узнать, но я собиралась хотя бы попробовать.

Через пару минут в зал вошли Солана и еще один агент с колючими голубыми глазами. Однако они не направились к нам, а остановились в дверях.

– Что они тут забыли? – спросил этот второй агент так тихо, что я расслышала его только благодаря слуху Зверлинга.

Я немедленно его невзлюбила. И даже не из-за жутких глаз, похожих на льдинки. Он вел себя так, будто мы не заслуживали стирать пыль у него с ботинок. Это был высокий, широкоплечий мужчина, державший себя на редкость уверенно и даже нагло. А еще мы ему явно не нравились.

– Понятия не имею, – ответил Солана, наклонившись к уху напарника. – Шеф велел доставить их со всеми возможными реверансами. Чувствую, Риду светит взбучка.

– Всем до лампочки. Этот мальчишка – полный пентюх. А я с самого начала говорил, что это идиотизм – ловить Зверлингов при помощи Зверлингов.

– Тем более, что мы их уже не ловим, – тихо ответил Солана. – Линдел хочет…

Договорить он не успел, потому что мужчина за столом наконец захлопнул ноутбук.

– Итак, – начал он, – еще раз прошу прощения за задержку. После похищения этого мальчика в городе творится какой-то ад. Родители и СМИ на ушах, политики требуют объяснений, – и он обвел нас внимательным взглядом. – Вы его друзья, верно?

Мы с Дезмондом неуверенно кивнули. На лице Элзи не дрогнул ни один мускул. Тетушка Минь тоже ничего не ответила – просто сняла с запястья браслет в традиционном индейском стиле и принялась перебирать костяные фигурки животных, будто это были четки. Правда, при этом у нее на губах играла загадочная улыбка – ни тени серьезности, с которой mamá твердила молитвы к Богородице. Казалось, тетушку Минь вообще не занимает происходящее.

– Меня зовут Джейсон Линдел, – продолжил мужчина, – и я возглавляю отделение ФБР в Санта-Фелисе. Надеюсь, мы сможем помочь друг другу.

– В чем? – не удержалась я.

– Вернуть вашего приятеля.

– В таком случае вы могли бы просто отдать приказ о его освобождении, – встряла Элзи. В ее голосе звучала неприкрытая ирония.

– Почему вы думаете, что его похитили мы? – спросил Линдел.

– Мы там были, – ответила я. – И своими глазами видели, как ФБР вырубило Джоша «Тазерами», а потом увезло в черном фургоне.

– ФБР не поступало такого приказа. Вашего друга похитил кто-то другой.

Элзи насмешливо фыркнула, но Линдел на нее даже не взглянул. Все его внимание было обращено на меня.

– Нам могут помочь любые сведения, – сказал он. – Может быть, ваш друг что-то говорил перед похищением? У него в последнее время были проблемы? Вы замечали рядом подозрительных незнакомцев?

– Да бросьте, – сказал Дезмонд. – В последние дни подозрительные незнакомцы за нами табунами ходили.

И это называется бойкот?! Я мысленно взмолилась, чтобы Дез не сболтнул чего-нибудь лишнего.

Линдел подался вперед.

– Вы помните, как они выглядели?

Дезмонд не глядя ткнул пальцем в агентов, замерших у дверей.

– Вот так.

– И эти люди, похитившие вашего друга… Вы видели их раньше?

– Чувак, – невозмутимо сказал Дезмонд, – да ваши агенты к нему чуть ли в сортир не лазили.

Линдел быстро взглянул на подчиненных.

– И вы знаете об этом, потому что… – он сверился с записями, – Джошуа вам рассказал?

– Я знаю об этом, потому что не слепой. Ваши люди таскались за нами в школу, сидели в кустах, заглядывали через забор…

Я подумала, что у Линдела железное терпение. При этом я не могла не отдать должное Дезмонду. Он держал себя в руках, но даже не собирался лебезить перед людьми, которые часом ранее поджарили Джоша «Тазерами». Лично мне хотелось только спрятаться. А ведь я Зверлинг!

– Если наши агенты за вами и присматривали, – ответил Линдел, – то исключительно ради вашей безопасности.

Думаю, у нас на лицах отразился одинаковый скепсис. Ну конечно, что еще он мог сказать?

– Давайте кое-что проясним, – снова влезла Элзи. – Так вы всерьез утверждаете, что не похищали Джоша?

– Я могу называть вас мисс…? – вопрос Линдела повис в воздухе. Поняв, что никто не собирается ему отвечать, он невозмутимо продолжил: – Уверяю вас, ФБР не имеет никакого отношения к пропаже вашего друга. Бюро не действует такими методами.

– Ну конечно, – кисло улыбнулась Элзи. – И за Дэнни вы тоже прислали кабриолет с шампанским.

Линдел помедлил.

– Понимаю ваше недоверие, но похищение Дэниела было разыграно по его инициативе. И это была очень плохая идея – особенно в свете последних событий.

– Мы раньше не видели тех агентов, – внезапно сказала я. – Но они представились ФБР.

– Какого черта мы теряем тут время? – вспылила Элзи. – И давайте обойдемся без этого дерьма про помощь и взаимовыручку. Двадцать минут назад Дэнни Рид собирался нас арестовать.

Линдел поднял взгляд.

– Солана?

– Это правда, – ответил тот. – Видимо, он хотел их допросить. А еще завербовать эту юную леди.

Шеф медленно кивнул.

– Мне нужен полный отчет.

– К черту вас и ваши отчеты, – прорычала Элзи. – Хватит темнить. Или признавайтесь, куда вы дели Джоша, или отпустите нас.

Линдел потер лицо ладонями и снова обратил на нас усталый взгляд.

– Думаю, нам стоит начать сначала. Итак, меня зовут Джейсон Линдел, и я возглавляю отделение ФБР в Санта-Фелисе. Затрудняюсь сказать, то ли начальство правда думает, что я способен справиться с геморроем, который у вас тут творится, то ли меня подсиживают и это назначение – чья-то изощренная месть. В любом случае, я приехал сюда неделю назад и до сих пор вхожу в курс дела. Люди у вас за спиной – специальные агенты Мэттсон и Солана. Проблема со Зверлингами в том… – и он поднял ладонь, прежде чем Элзи успела возмутиться. – Хорошо, затруднение со Зверлингами. Вы же не будете спорить, что оно имеется? Так вот, затруднение со Зверлигами в том, что ситуация стремительно выходит из-под контроля. Сперва убийство, потом самоубийство. Общество начинает волноваться. Многие политические и религиозные группировки давят на правительство, требуя обнести Санта-Фелис забором, запереть на большой замок, а ключ выкинуть. И вот сегодня кто-то похищает мальчика прямо со ступеней школы. Вы представляете, какую бурю это вызовет?

– Джош не Зверлинг, – твердо сказала Элзи.

– Хорошо, – ответил Линдел. – Честно говоря, в этой ситуации уже неважно, Зверлинг он или нет. Главное, что его похитили, и нам нужно его найти. Я собрал вас, чтобы мы могли обменяться информацией и вместе решить, что делать дальше.

Мэттсон что-то неодобрительно проворчал, и я поймала себя на мысли, что мне нравятся рассуждения Линдела. Он нам не угрожал, не смотрел свысока. Может, он действительно не врет? У парней, которые похитили Джоша, не было жилетов ФБР – а представиться можно кем угодно. На секунду я совершенно растерялась. Я уже не понимала, кому верить.

Линдел обвел нас внимательным взглядом.

– Итак, теперь вы знаете, кто я… – фраза повисла в воздухе, и я поняла, что он ждет ответного жеста.

– Меня зовут Марина, – представилась я наконец. – Мы с Дезмондом и Джошем играем в одной группе.

Услышав свое имя, Дезмонд вскинул руку.

– Спасибо, – кивнул Линдел.

Его взгляд обратился к Элзи, и она испустила театральный вздох.

– Я Валери.

Линдел секунду помолчал. Он знал, что это чушь. Мы все знали. Однако не похоже было, чтобы он собирался уличать Элзи во лжи. Наконец он взглянул на тетушку Минь.

– А я никто, – ответила она. – Просто бездомная старуха, которой случилось оказаться рядом, когда начались все эти страсти. Но вы можете называть меня сеньора Марипоса.

В следующую секунду я забыла, как дышать, потому что воздух вокруг нее замерцал, и за спиной у тетушки Минь проступили призрачные очертания огромного мотылька с крапчатыми черно-коричневыми крыльями, усеянными брызгами белых точек. Их окаймляло радужное сияние, придававшее узору странное сходство со звездным небом. Видение вспыхнуло и пропало так быстро, что я не смогла бы сказать наверняка, а не почудилось ли оно мне.

Линдел смотрел прямо на тетушку Минь, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Похоже, остальные тоже ничего не заметили. Внезапно я услышала, как агент Солана нервно переступил с ноги на ногу, и бросила на него косой взгляд. Лицо мужчины было белым, как простыня, в глазах застыл ужас. При этом Мэттсон хранил то же невозмутимое выражение, что и Линдел.

Марипоса значит «бабочка», но за спиной у тетушки Минь возник мотылек. Неужели это проекция ее звериного духа? Тогда почему Солана тоже ее увидел?

Сеньора Марипоса. Миссис Бабочка.

В памяти забрезжило какое-то смутное воспоминание. Мадам Баттерфляй? Нет, это опера… Я наморщила лоб – и вдруг поняла.

Когда я была совсем крохой и mamá еще не пыталась сделать из нас порядочных гринго, она рассказывала нам с Ампорой легенды, которые передавались в семье из поколения в поколение. Старые сказки пустынь Соноры, откуда происходили мамины предки. Кажется, в одной из них говорилось про бабочку…

В эту секунду я вспомнила окончательно. Марипоса де ла Муэрте. Черный колдовской мотылек. В разных легендах он представал то вестником смерти, то душами мертвых. По версии mamá, черные мотыльки были спутниками могущественных ведьм.

Я посмотрела на тетушку Минь; затем, украдкой – на Солану. Неужели это правда? Я не смогла бы ответить, почему вспомнила именно эту сказку mamá, но агент Солана явно видел то же самое. И это ему не понравилось. Может, его mamá тоже рассказывала такие истории?.. Мы встретились глазами, и я поспешно отвела взгляд.

– Шеф? – вдруг подал голос Мэттсон.

Линдел кивнул, разрешая говорить.

– Рид сказал, что старая дама тоже Зверлинг – но «старой школы», как он выразился.

Шеф удивленно посмотрел на тетушку Минь.

– А я думал, что превращаются только подростки…

Никто так и не понял, к кому он обращается. К Мэттсону? Тетушке Минь? Себе?

– Похоже на то, – подтвердил Мэттсон. – Не было ни одного задокументированного случая превращения взрослых.

Линдел кивнул.

– Однако слухи об оборотнях ходили задолго до появления Зверлингов. Верфольфы, перекидыши Навахо, люди-вороны племени Кикими…

– Угу, – сказал Мэттсон. – А еще Санта-Клаус живет на Северном полюсе и летает на санях с оленями.

Шеф вздохнул.

– Если дети начали превращаться в животных, чего еще мы не знаем о мире?

– Одна невозможная вещь, – вдруг сказала тетушка Минь, – не делает возможным всё.

Линдел смерил ее долгим взглядом, но затем кивнул.

– Почему вы согласились со мной встретиться?

Тетушка Минь улыбнулась.

– Потому что сеньор Солана меня вежливо попросил.

Тот пожал плечами.

– Когда мы приехали, она там уже была. А вы сказали, что хотите побеседовать со всеми, кто может обладать какой-то информацией. К тому же Рид утверждал, что она Зверлинг.

– Условия нашего сотрудничества с Ридом требуют серьезного пересмотра, – веско ответил Линдел и снова перевел взгляд на диван. – Позвольте, я вернусь к тому, с чего начал. На меня давят СМИ и начальство. Все требуют ответов, в то время как у меня сплошные вопросы. И чем дольше я тяну, тем хуже становится. Но сейчас важно не это. А то, что группа неизвестных лиц похитила вашего друга Джоша. Меня не волнует, Зверлинг он или нет. Главное, что он несовершеннолетний гражданин США, и мы обязаны его вернуть – желательно невредимым. Поэтому, если вам есть что сказать, если вы можете как-то помочь, – сейчас самое время.

– Вы серьезно? – спросил Дезмонд. – Чувак, мы только подростки. Чем мы можем помочь ФБР?

– Вот-вот, – снова пробурчал Мэттсон от двери.

Линдел протянул к нам руки.

– Да, вы подростки. Но ведь вся эта история – о подростках, верно? Какая бы мутация ни превращала людей в Зверлингов, взрослые ей не подвержены, – и он бросил быстрый взгляд на тетушку Минь. – По крайней мере, насколько нам известно.

– Ладно, – сказал Дезмонд. – Если ваши парни не похищали Джоша – в чем я до сих пор сомневаюсь, – встает другой вопрос. Кому может быть выгодно подмочить вам репутацию?

– Очень сомневаюсь, что кто-нибудь хочет очернить ФБР, – ответил Линдел.

Дезмонд вскинул бровь.

– Серьезно, чувак?

Я никогда раньше не видела Деза таким. Спокойным, уверенным в себе, невозмутимым – и, может быть, самую чуточку нахальным. Обычно это он брызгал слюной и первым лез в драку.

– А парнишка-то дело говорит, – вдруг заметил Мэттсон. – Иначе зачем бы им устраивать такое бездарное похищение – средь бела дня и на глазах у всех? Они наверняка понимали, что кто-нибудь запишет это на видео, а запись разойдется по Интернету.

– Допустим, – ответил Линдел. – Но кому это может быть выгодно?

Мэттсон только пожал плечами.

– Предлагаю подумать еще вот о чем, – добавил Солана. – Почему они забрали именно этого мальчика? Допустим, мы тоже похитили Рида, но все участники знали, что это маскарад. Я видел ту запись – и не верю, что Джош настолько хороший актер. Он был в ужасе. А его похитители действовали с бессмысленной жестокостью. Зачем стрелять из «Тазера» в безоружного подростка, который даже не пытается сопротивляться?

– И он не Зверлинг, – добавила Элзи. – Как и все мы. Риду давно пора прочистить мозги. Он кого угодно запишет во враги народа, лишь бы выслужиться.

Мэттсон закатил глаза.

– Не время спорить, кто чего стоит, – покачал головой Линдел. – Сейчас наша главная задача – найти Джоша и поймать его похитителей, чтобы такое не повторилось впредь.

В комнате воцарилось молчание.

– Если никто не хочет ничего добавить, – наконец сказал он, – вы можете быть свободны. Но прошу вас: если вы что-нибудь вспомните – даже самую мелкую деталь, – свяжитесь с нами. Агент Солана даст вам карточки.

– Мы можем идти? – удивилась Элзи. – Вот так просто?

– Вас никто не арестовывал, – ответил Линдел. – Мы вам не враги.

– Если хотите, мы можем развезти вас по домам, – добавил Солана, раздавая визитки с телефоном штаб-квартиры.

Тетушка Минь вскинула руку.

– О, не стоит беспокойства. Я не настолько беспомощна.

– Да-да, – закивала Элзи. – Мы лучше прогуляемся.

Солана пожал плечами.

– Как вам угодно. Только постарайтесь не попасться на глаза репортерам. Охрана выведет вас через черный ход. И подумайте о том, что сказал шеф. Мы просто хотим найти Джоша – как и вы.

– Хорошо, – сказала я.

– Но если вы снова натравите на нас Дэнни, – добавила Элзи, – лучше сразу присылайте с ним армию. Потому что лично я намерена выцарапать ему глаза.

Солана изо всех сил старался не улыбаться.

– Не стоит угроз, юная леди. Думаю, после беседы с шефом у Рида и так будет немало проблем.

– Просто передайте ему мои слова, – мрачно ответила Элзи.

Тетушка Минь поспешно вцепилась ей в локоть.

– Деточка, проводи старушку до дома.

– Ты же вроде сказала, что не настолько беспомощна?

Тетушка Минь смерила Солану укоризненным взглядом.

– Молодежь!..

Затем она направилась к выходу, не столько опираясь на руку Элзи, сколько таща ее за собой на буксире. Дезмонд последовал за ними. Я тоже почти вышла в коридор, как вдруг Солана положил руку мне на плечо.

– Там, в зале, – тихо сказал он, – когда она представилась. Ты тоже это видела, правда?

Я на секунду засомневалась, но потом кивнула. Я помнила, что не стоит доверять агентам ФБР, но Солана мне нравился, и я решила не темнить.

– Понятия не имею, что это было. Похоже на огромного мотылька, – я помедлила, прежде чем добавить: – Вы тоже слышали легенды?

– Конечно. Я вырос в испанском квартале – правда, не в Санта-Фелисе, но сказки-то везде одни.

– Mamá говорила, что Марипоса де ла Муэрте может раздвинуть завесу между мирами.

– А мне рассказывали, что это ангел смерти, – и Солана бросил неуверенный взгляд в конец коридора. – Ты же не думаешь, что она?..

Он так и не сумел подобрать нужных слов, но я не могла его в этом винить. Произошедшему действительно не было объяснений.

– Может, она хотела произвести впечатление, – предположила я. – Попугать нас немного.

– В таком случае она своего добилась. Мне будто снова было семь лет и я слушал страшные истории тети Маргариды.

Дезмонд остановился у черного хода, поджидая меня. Вид у него при этом был на редкость раздраженный.

– Кажется, мы не понравились вашему напарнику, – заметила я на прощание.

– Агент Мэттсон очень серьезно относится к работе, – ответил Солана. – Служить и защищать для него – не просто слова. Мы понимаем, что ребята, ставшие Зверлингами, ни в чем не виноваты, но какая же это головная боль! Причем с каждым днем становится только хуже. ФБР призвано защищать всех гражданских, а к ним относятся и Зверлинги.

– Тогда почему вы их преследуете?

– Мы их не преследуем, а пытаемся минимизировать опасность. Иногда это значит забрать человека с улицы, чтобы он не причинил вред окружающим. Или самому себе.

– Ну, не знаю…

– Подумай об этом на досуге.

Мне ужасно хотелось вступиться за Зверлингов, но я понимала, что таким образом рискую выдать свой секрет. Поэтому я просто сказала «ладно» и поспешила к Дезмонду.

– Решила затусить с копами? – поинтересовался он, когда мы вышли на улицу.

– Не знаю, – честно ответила я. – Может, они и правда не похищали Джоша. Те парни вырубили его «Тазерами», хотя он был готов сдаться. А ведь он школьник! Я хочу сказать, даже «плохие полицейские» так не действуют.

– Тогда кто, черт возьми, это был?

– Понятия не имею. Но если мы хотим спасти Джоша, нам придется очень быстро это выяснить.

Джош

Я проснулся без малейшего представления о том, где я или что со мной было. В закрытые веки бил слепящий свет – как если бы я лежал под мощными прожекторами. Он вызвал у меня смутное чувство дежавю.

В горло словно насыпали песка; язык распух и казался слишком большим для рта. В череп будто воткнули раскаленную спицу. Все тело покалывало – знаете такое неуютное ощущение, когда рука или нога отходит от долгого онемения? Я принюхался, но в комнате пахло только антисептиками, стеклом и железом. Тогда я сосредоточился на собственном теле и понял, что лежу на тонком матрасе. Со всех сторон мерно гудели загадочные устройства, но я чуял поблизости лишь одного человека. Нет, Зверлинга. Причем незнакомого.

В памяти всплыли крики и жесткость металлических креплений, прижимавших меня к столу, – но последним четким воспоминанием был укол в фургоне. Что случилось потом? Давно я здесь? Собственно, а где я? Я вяло подумал, что хорошо бы прикинуться бревном еще на пару часов – пока звериный слух и чутье не подскажут хоть какие-то ответы. Если я не ощущал рядом копов, это не значило, что за мной не наблюдают.

А-а, плевать.

Я открыл глаза, рывком сел – и тут же пожалел об этом. Мир закрутился волчком, и я испугался, что меня снова вырвет. Я машинально оперся о матрас, пытаясь восстановить равновесие, но это тоже оказалось не лучшим выходом. По ощущениям, рука принадлежала кому-то другому и весила целую тонну. Я поспешил притянуть ее к туловищу, пока она меня не опрокинула.

Как выяснилось, если сидеть тихо, не двигаться и желательно не моргать, все не так паршиво. Головокружение и тошнота постепенно утихли, и покалывание в конечностях тоже начало отступать – хотя раскаленная спица в черепе никуда не делась.

Немного отдышавшись, я рискнул поднять взгляд. Зверлинг, сидевший в клетке позади меня, дышал так тихо, что я подумал, будто он спит.

Строго говоря, я находился не в клетке, а в стеклянной коробке, больше напоминавшей аквариум. Я осторожно покрутил головой, но так и не понял, где в ней дверь или окна. Как же она открывается? Впереди виднелись еще пять или шесть «аквариумов». Они были пусты, если не считать тонких матрасов и полированных до блеска стальных унитазов. Ни подушек, ни простыней, ни одеял. Кранов и раковин тоже не наблюдалось.

Черт, зачем я вспомнил про раковины? Желудок тут же забурчал от голода и жажды, но я сомневался, что он примет какую-нибудь еду. Меня мутило, как на корабле в качку.

Зал, уставленный стеклянными кубами, напоминал чудовищный гибрид научной лаборатории и операционной. Сверкающий хром, белые стены – и больше ничего. На потолке пылали длинные ряды флуоресцентных ламп. Единственные хиленькие тени прятались под операционными столами; остальной зал представлял собой белоснежную пустыню без намека на цвет.

Я собрался с духом и очень медленно повернулся к Зверлингу, сидевшему на матрасе позади меня. Как я и ожидал, это оказался подросток. Он был одет в белые хлопковые штаны и рубашку, и после секундного замешательства я сообразил, что на мне такое же подобие больничной пижамы. Какого черта? Получается, пока я валялся в отключке, кто-то меня раздел и нацепил это дерьмо? Извращенцы.

У паренька, сидевшего напротив, была светлая, чуть тронутая выцветающим загаром кожа, острые черты лица и большие голубые глаза. Читавшаяся в них бесконечная усталость слабо вязалась с его возрастом. Судя по цвету бровей, он был блондином. Был – потому что волосы его то ли подстригли, то ли выбрили до состояния невидимой щетины. Наверное, меня действительно здорово приложили по голове, потому что я только в этот момент ощутил подозрительную легкость на собственной макушке – и, в ужасе подняв руку, нащупал такой же неубедительный подшерсток. Дреды бесследно исчезли.

Услышав глухое рычание, я не сразу сообразил, что оно исходит от меня. Но это был не бунтующий желудок. Пума тоже бесилась, чувствуя мою злость.

Я мгновенно вспомнил слова Каторжника: «Если ФБР тебя заметет, коси под идиота. Даже если тебя посадят в клетку. Главное – не превращайся у них на глазах». Унять разъяренного зверя оказалось не так просто, но я все же заставил пуму сидеть тихо.

– Кх… – я осекся и прочистил горло. – Где мы?

– Не знаю. Я Рико.

– Джош.

– Как ты?

– Хреново. Мутит. Шатает. Пить хочу.

Он кивнул.

– Это наркотики.

– Какие еще наркотики?!

– Не знаю. Что-то вроде транквилизаторов.

– Да я вроде не обдолбанный.

– Это потому что они уже выветриваются. Тебе вкололи успокоительное, чтобы не бунтовал.

– А по мне прямо видно, что я могу завалить отряд спецназа, да?

– Они думают, что ты Зверлинг.

– В таком случае они чертовски ошибаются.

Рико слабо улыбнулся.

– Ну да, насчет меня тоже.

– Долго ты здесь?

– Не знаю. Несколько недель, наверное. Сначала нас было много, а теперь почти никого не осталось. Со мной раньше сидела девочка, но вчера ее увели, и с тех пор я ее не видел. Она… Ей было нехорошо. Она потеряла много крови.

У меня побежали мурашки по спине.

– В каком смысле?

– Они берут для экспериментов кровь и образцы тканей. Недавно… Она начала сходить с ума. Кричала, бросалась на стены. Вчера ее увели.

– Вот дерьмо, – пробормотал я. – И это наше собственное правительство?!

– Мне кажется, это не государственная лаборатория.

– А чья?

Рико покачал головой.

– Понятия не имею. Но они хотят выяснить, что превращает детей в Зверлингов.

Он поерзал на матрасе, устраиваясь поудобнее, и я оцепенел. Правой ноги ниже колена не было. Рико поймал мой взгляд.

– Я же сказал, они берут образцы тканей. Все время, пока я здесь. Пару дней назад они решили, что им нужен образец посущественней.

Я не мог отвести глаза от свободно болтающейся штанины.

– То есть… они… тебе?..

Нет, это невозможно. Желудок снова болезненно сжался, и я почувствовал во рту кислый вкус желчи. Меня бы вырвало, если бы было чем.

– Да, – кивнул Рико. – Отрезали два дня назад. После этого Дженни и сошла с ума. Наверное, она знала, что надвигается.

– Боже. И ты так спокоен?!

Он пожал плечами.

– Ну, сначала я тоже психовал, а потом понял, что от этого никакого толку. Так что теперь просто живу. Вот, еще один день заканчивается.

Все это не укладывалось у меня в голове. Я с трудом сдерживался, чтобы не выпустить на волю пуму. Наверняка она сможет пробить этот хренов аквариум, а потом растерзать всех, кто встанет у нее на пути. И к черту Каторжника с его советами!

Однако затем меня посетила новая мысль.

Что, если в клетках не обычное стекло, и я не смогу его сломать? Чего я тогда добьюсь – кроме как выложу этим ублюдкам свой главный козырь?

Я заставил себя глубоко дышать.

– Зачем они отрезали тебе ногу? – спросил я наконец.

– Ради образцов тканей. А еще им было интересно, прирастет ли она обратно.

– Они что, больные?

Рико пожал плечами.

– Ну, ящерицы же отращивают хвосты. Хвоста у меня нет, так что они решили поэкспериментировать с ногой. Хотя, мне кажется, это они уже потом додумались. Сперва им просто понадобился материал для анализов, – и Рико указал на холодильник, который я сперва не заметил. – Когда они с ней не работают, то держат там.

Вот теперь мне действительно захотелось блевать.

– Это… В этом нет никакого смысла.

– Они думали, что я превращаюсь в ящерицу. Видимо, им кто-то сказал.

– Но ты же не Зверлинг, – возразил я для невидимой аудитории, которая могла нас подслушивать.

– Как и ты, – кивнул он. – Мы просто ребята, которым чертовски не повезло.

– Поверить не могу. А как же наши гражданские права?

– Они думают, что мы Зверлинги. А у Зверлингов прав нет. К тому же мы до сих пор не знаем, чья это лаборатория. Может, государственная. А может, каких-нибудь сумасшедших ученых.

Я покачал головой.

– Ты видел эти железки? Они должны стоить целое состояние. Вряд ли кто-нибудь потянул бы такой проект в одиночку.

– Сейчас это неважно, – ответил Рико. – А важно то, что мы, по ходу, будем сидеть тут до Второго пришествия.

Если только я нас отсюда не вытащу, подумал я, но вслух ничего не сказал.

Марина

– На мой вкус, одной юной антилопе не помешало бы укоротить язык, – сказала тетушка Минь.

Мы заложили огромный крюк вокруг штаб-квартиры ФБР, чтобы избежать встречи с журналистами. Я то и дело настороженно оборачивалась, но, похоже, нам действительно удалось улизнуть незамеченными.

Сейчас наш путь вел скорее к океану, чем к эстакаде, но я не решалась спрашивать, что задумала тетушка Минь. В голове у меня крутилось множество тревог и сомнений, и с каждым шагом их становилось только больше.

Небо уже окрасилось в ту удивительную смесь розового, оранжевого и сиреневого, которой мы так восхищались в Санта-Фелисе. На набережной было не протолкнуться от зевак, собравшихся понаблюдать за очередным неповторимым переходом от дня к ночи. В другое время я тоже замедлила бы шаги, любуясь закатом, но сейчас оно вызывало у меня только одну мысль: через час совсем стемнеет, а мы так и не продвинулись в поисках Джоша.

– Зачем было вообще слушать Дэнни? – сердилась Элзи. – Врезали бы ему по рогам и смылись. Столько времени сэкономили бы!

Я вспомнила, что к моменту появления ФБР лагерь под эстакадой совершенно опустел. Бездомные словно растворились в воздухе.

– Зато мы выяснили столько интересного, – возразила тетушка Минь.

– Ага, что никто ничего не знает. Прямо достижение.

– В том числе, – невозмутимо ответила тетушка Минь. – Но еще мы обрели неожиданных союзников. По крайней мере, с этими пятипалыми возможен диалог.

– А толку? – спросила Элзи. – Как они помогут нам найти Джоша?

– О, я над этим уже работаю. Давайте-ка посмотрим, как продвигаются поиски.

И тетушка Минь, перейдя дорогу, засеменила к парковке универмага. Выцветшая от зноя изгородь в ее дальнем углу буквально кишела птицами – воробьями, зябликами и голубями. На телеграфных проводах с нарочито безразличным видом топталась пара ворон. Тетушка Минь остановилась у этого птичьего парламента и замерла, будто беседуя с невидимым приятелем.

– Что она делает? – удивился Дезмонд.

– Вроде с птицами разговаривает, – ответила Элзи.

– Хм. Точно.

– Или хочет, чтобы мы так подумали, – добавила Элзи. – Она мастер маскировки.

Дезмонд закатил глаза.

– И что же говорят ей птички?

– Не знаю. Чирик-чирик?

– Очень смешно.

– Но это правда похоже на беседу, – заметила я.

Мы перешли дорогу и остановились на обочине, соблюдая уважительную дистанцию.

– Слушайте, – наконец неуверенно сказала я. – Мне кажется, тетушка Минь не очень-то хочет нам помогать. А время уходит.

Дезмонд и Элзи не успели ничего ответить: тетушка Минь закончила беседовать с кустом и направилась к нам.

– У меня есть новости, – сказала она. – Кто-нибудь из вас слышал про компанию «ВалентиКорп»?

– А то, – кивнул Дезмонд. – Они сидят в огромном торговом центре на Керритос-драйв. Даже с эстакады видно. Там еще «Компьютер-ленд», «Уоллмарт» и куча других магазинов, но «ВалентиКорп» захапали самый большой офис в центре. Захочешь – не пропустишь.

Тетушка Минь кивнула.

– Это там.

– В смысле – там? – удивилась Элзи.

– Туда увезли Джоша шестеро мужчин в темных костюмах и на черных машинах. Похоже на правду? Воробьи не очень сильны в счете.

– Что? – выпучил глаза Дезмонд. – Чуваки, погодите минуту. Это же бред. Зачем им понадобился Джош?

– А я ничего не знаю про «ВалентиКорп», – сказала я. – Что это за компания?

– Да брось, – ответил Дезмонд. – Они сидят в такой блестящей черной башне прямо в центре торгового комплекса, ты наверняка видела. У них на крыше еще золотой логотип метров в шесть, и под ним написано «Разработки и исследования».

– Кажется, припоминаю, – нахмурилась я. – Но чем они занимаются? Разработками и исследованиями чего?

– Понятия не имею. Но если они решили похищать людей, это реально дерьмово. Похоже, ФБР сказало правду.

Тетушка Минь вздохнула.

– Тогда дело серьезнее, чем я думала. Нужно вытаскивать вашего друга.

Я украдкой перевела дух. Господи, какое счастье, что она передумала! Нам понадобится вся помощь, которой мы только сможем заручиться. Те парни с «Тазерами» выглядели настоящими головорезами, а кто знает, сколько их в здании?

– И как мы его вытащим? – спросила я. – Позвоним агенту Солане?

– Рано. Для начала попробуем обойтись своими силами, – и тетушка Минь одарила меня безмятежной улыбкой, от которой мне почему-то захотелось спрятаться. – Отправляйтесь вперед, мне еще нужно уладить пару дел. Я вас догоню.

– Да мы вечность будем пиликать до Керритос-драйв, – пробурчала Элзи.

– Пешком – разумеется, – кивнула тетушка Минь. – Но я уже послала ворону за Теодором. Он вас подвезет.

Я понимала, что это детский сад, но все равно не удержалась и взглянула на провода. Там сидела только одна ворона.

– Не мешкайте, – сказала тетушка Минь и направилась в дальний конец парковки. Несмотря на прогулочный шаг, теперь она двигалась со скоростью настоящего Зверлинга. Не успели мы и глазом моргнуть, как она скрылась за изгородью.

– Тетушка Минь, подожди! – завопила Элзи и бросилась следом, однако тут же остановилась как вкопанная. – Ребят, она исчезла.

– Люди просто так не исчезают, – нравоучительно заметил Дезмонд.

– Ага, и с птицами тоже не разговаривают, – хмыкнула я.

Элзи еще немного покрутила головой, высунувшись за изгородь, и вернулась к нам.

– Ладно, пойдемте. Если она правда послала за Теодором, нас скоро подхватят.

– Ты его знаешь? – спросила я, когда мы направились к Керритос-драйв.

– Ага, это тот кузнечиковый хомячок, про которого она говорила.

– Притормозите, а? – взмолился Дезмонд, сразу отставший на десяток шагов. – Еще одного марафона я не выдержу!

– А что, мы уже нашли Джоша? – поинтересовалась я.

– Намек понят. Но черт возьми, когда мы разгребем это дерьмо, я возьму больничный и просплю три дня подряд!

Мы с Элзи только улыбнулись и перешли на бодрую рысцу. Дезмонд пыхтел сзади.

– Слушайте, – сказала я через несколько домов. – Вы не заметили ничего странного, когда тетушка Минь представилась сеньорой Марипосой?

Ребята покачали головами.

– Просто мне показалось, что у нее за спиной возник большой мотылек. Нет, не большой. Огромный, – и я развела руками, показывая, насколько.

– Ого, – сказала Элзи. – Я ничего не видела.

– И я…

– Зато видел агент Солана. И теперь я думаю – дело в нем или в тетушке Минь?

– Как знать, – пожала плечами Элзи. – Я же сказала, она мастер маскировки и всяческих спецэффектов. Похоже, старшие родичи умеют кучу крутых штук, о которых мы даже не подозреваем. Но, может быть, когда-нибудь научимся, – и она сделала паузу. – Тебе не кажется, что они нам вообще многого не говорят?

– Не знаю. Я пока видела только двух старших родичей.

– А кого еще? Кори?

– Нет, его я не встречала. Но когда я превратилась в самый первый раз, меня нашел парень по имени Дез и объяснил базовые вещи – ну, как Кори Джошу. Я чуть со стыда не сгорела.

Элзи рассмеялась.

– Ага, не очень-то приятно беседовать в чем мать родила.

Едва ее слова достигли слуха Дезмонда, он взбодрился и припустил с такой скоростью, что почти нас догнал.

– Серьезно? Вы превращаетесь голышом? – и он смерил меня плотоядной ухмылкой. – Круто.

– Круто, пока сам без штанов не останешься.

– Ну да, тебе-то мои штаны без надобности, – вздохнул он и отскочил в сторону, пока я его не стукнула.

Не успели мы пробежать и десятка домов, как в мелодию автострады вплелась новая нота. Мимо нас по-прежнему фырчали грузовики, взрыкивали легковушки – но этот мотор звучал по-другому. Хотя нет – моторы. Их было много. И они напоминали…

Я обернулась, и сердце ушло в пятки. Нас нагоняла банда ганстеров на байках – не меньше дюжины человек. Ну конечно, они всегда ездят стаями, чтобы пугать порядочных людей. Затем я узнала человека, рулившего передним байком, и страх сменился недоумением. Это были «братья» с Оушен-авеню. Что они тут забыли? Эту часть города крышевали «мексиканцы», и насколько я слышала, им очень не нравилось, когда посторонние лезли на их территорию.

– Там что, Каторжник? – спросил Дезмонд.

Я кивнула – и в голове тут же щелкнуло. Это мы называли его Каторжником. А в школьных журналах он значился как Теодор Вашингтон.

– Он кузнечиковый хомячок? – спросила я Элзи, и та кивнула.

– Вы о чем? – не понял Дезмонд.

– О боже, – пробормотала я и прикрыла рот ладонью. Уши пылали – не то от удивления, не то от стыда. Раньше мне не приходило в голову спрашивать, в кого он превращается – но, похоже, сегодня у всех был день разоблачений. Правда, теперь уже я чувствовала себя предательницей, потому что выдала секрет Теодора перед Дезмондом.

– Да брось, – сказал тот, округлив глаза. – Каторжник – хомячок?

В этот момент байки начали тормозить, и вопрос остался без ответа. Впрочем, он уже был и не нужен.

Каторжник остановил байк, водрузил на обочину необъятный мотоциклетный ботинок и приспустил темные очки. Остальная банда выстроилась полукругом и тоже заглушила моторы. Я терялась в догадках, что они думают, но мой звер-радар указывал только на одного. Увы, в такой толпе я не могла сказать, на кого именно.

– Что со штатским? – спросил Каторжник Элзи, указывая на Дезмонда.

Та пожала плечами.

– Тетушке Минь он нравится.

– Еще бы, – и он повернулся ко мне. – Привет, красотка. Поймала сегодня волну?

Я не удержалась от улыбки.

– Было не до того, красавчик. А что, копы уже выпустили тебя из-под надзора?

Каторжник ухмыльнулся и снова надвинул очки.

– Ну, это же не колония. Расслабься. Сегодня мы подрабатываем такси.

– Они что, все Зверлинги? – прошептал Дезмонд.

Я покачала головой и залезла на сиденье позади Каторжника. Дезмонд и Элзи секунду поколебались, но потом все же присоединились к двум другим байкерам. Каторжник завел мотор.

– Держись, – только и сказал он, прежде чем поднять байк на дыбы.

Вокруг замелькали, сливаясь в золотую полосу, вечерние огни. Я лихорадочно вцепилась в Каторжника, боясь, что меня сдует, и он довольно рассмеялся.

Я не знала, о чем попросила его тетушка Минь, но это явно было дело Зверлингов, и оно вовлекло уже слишком много людей. В том числе штатских. Пятипалых. Как ни назови, а их присутствие все усложняло. Каторжнику наверняка пришлось объяснить своей банде, что они забыли на территории «мексиканцев», и теперь меня грызла мысль, что столько людей знают мой секрет. Пять месяцев тщательной маскировки пошли коту под хвост.

Однако затем я вспомнила про Джоша и поняла, что у меня не было другого выбора. Что сделано, то сделано. Впрочем, меньше нервничать я от этого не стала.

Джош

– Так за нами наблюдают? – спросил я Рико.

Он указал на крохотные камеры, установленные там, где стеклянные стены переходили в крышку «аквариума». Получалось, что куда ни встань, а все равно попадешь на пленку.

– Ученые ушли пару часов назад, – сказал Рико. – Но камеры записывают каждый наш шаг, и где-то наверху сидят охранники, которые временами поглядывают на мониторы. В остальном мы предоставлены самим себе.

– Нужно отсюда выбираться.

Я вскочил с матраса – и тут же замер, пораженный очередным приступом тошноты. Переждав с закрытыми глазами, пока она стихнет, я подошел к стене и постучал по ней костяшками пальцев.

– Это не стекло.

– Нет, толстый пластик. Сомневаюсь, что его получится разбить, даже если ты борец сумо.

У меня в голове забрезжила какая-то мысль. Я снова постучал по стене.

– Он же наверняка не пропускает звуки?

– Ну да. Поэтому мы с ребятами переговаривались, читая по губам.

Я медленно кивнул.

– Точно.

Честно говоря, совет Каторжника казался мне все менее разумным. Пусть лучше весь мир узнает, что я Зверлинг, чем придет какой-то ученый психопат и отрежет мне ногу.

– Ты пытался сбежать?

Меня больше не волновало, что нас могут подслушать. Пусть сколько угодно прокручивают пленки, когда придут утром на работу. К этому времени мы должны быть далеко отсюда.

Рико покачал головой.

– Даже если бы я выбрался из клетки, из лаборатории мне не выйти. Все двери закодированы и открываются только карточкой. Наверху сидит охрана, а мы глубоко под землей. Дохлый номер.

– Под землей? Брось, это Южная Калифорния. Тут никто не строит под землей, – я осекся. – Погоди, мы что, не в Калифорнии?

Рико смерил меня долгим взглядом.

– Думаю, в этом случае мы бы почувствовали, – сказал он наконец.

Почувствовали? Я открыл было рот, но тут же понял, что он имеет в виду. Высоко над головой, сквозь отделявшую нас от поверхности толщу земли, я чувствовал успокоительное присутствие родного города. И сквозь нее просачивалась что-то другое, какая-то большая теплая тайна. Океан.

Я поскреб стену ногтями. На вид она казалась пуленепробиваемой, но я был почти уверен, что смогу ее проломить.

– Я здесь не останусь, – сказал я Рико. – И тебя возьму с собой.

– Звучит очень самоуверенно.

– На самом деле мне страшно до усрачки. Поэтому я и хочу отсюда выбраться.

Он медленно кивнул.

– Вытащи нас на цокольный этаж, а там я сделаю так, что нас вовек не найдут.

– Ладно, – и я отступил, прикидывая, в какое место стены бить.

– Погоди, – вдруг сказал Рико.

– Что такое?

– Пусть вода успокоится. Дай охранникам расслабиться и отвлечься.

Я понимал, что он прав, но ожидание казалось невыносимым.

– И сколько на это потребуется?

– Пара часов.

– Не знаю. То есть я попытаюсь выдержать, но если нет…

Рико оскалился в хищной ухмылке, и я вдруг понял, что никакой он мне не ровесник. Скорее уж вроде Кори – только притворяется подростком, пока ему это выгодно.

– Поверь, я не отстану, – сказал он, и голубые глаза потемнели, как небо в грозу. – Ни на шаг.

Марина

Петли, повороты и виражи, который закладывал Каторжник, придавали нашей поездке странное сходство с серфингом. Пожалуй, если бы я так не волновалась за Джоша, то даже насладилась бы этим приключением. В ушах ревело и свистело, глаза слезились от ветра, мне пришлось вцепиться в Каторжника, чтобы не упасть, – но при этом в венах бурлил бешеный адреналин.

Мы в считаные минуты домчались до торгового комплекса. Отчим рассказывал, что в начале прошлого века в этом районе были общественные сады. Затем в шестидесятые землю выкупили застройщики, которые нагородили тут дешевого жилья. Само по себе это было неплохо – мой отчим вырос в одном из таких домов, – но, как и следовало ожидать, простояли они недолго. Я никак не могла понять: если строители знали, что тут сейсмически опасная зона, почему с самого начала нельзя было положить нормальный фундамент? Впрочем, этот вопрос относился к разряду риторических.

Когда пыль от очередного землетрясения улеглась, на сцену вышли «ВалентиКорп». Весь район перепахали бульдозерами и, как было сказано в строительном плане, «идеологически обновили». Теперь там теснились двух– и трехэтажные кондоминиумы в окружении гипермаркетов и сетевых ресторанов. А в самом центре нависала над акрами служебных парковок огромная стеклянная башня «ВалентиКорп».

Оказывается, я никогда к ней толком не присматривалась. Сейчас, в стремительно сгущающихся сумерках, она выглядела настоящим чудовищем. Девять этажей из черного стекла! Сомневаюсь, что архитектор был в здравом уме. С другой стороны, за последние годы Южную Калифорнию сотрясли уже два мощных землетрясения, после которых часть комплекса просела или обвалилась, – а демонической башне было хоть бы хны.

Каторжник подвез нас к «Компьютер-ленду» – огромному сетевому магазину электроники. Мы затормозили у дальнего конца здания, под козырьком, откуда «ВалентиКорп» не было видно. Банда заглушила моторы, и мне на секунду почудилось, будто я оглохла. После рева автострады тишина казалась неправдоподобной.

– Ждите здесь, – велел Каторжник своим гангстерам.

Элзи и Дезмонд неуклюже слезли с байков, и он сделал им знак следовать за нами. Мы медленно обогнули здание и выехали на лужайку с пальмами, которая разделяла две секции парковки. Там нас уже поджидали трое человек. Каторжник наконец заглушил мотор, и я на подгибающихся ногах спустилась на землю.

Одним из трех человек была тетушка Минь, а двух других я не узнала. Однако при взгляде на них в голове зазвенело с такой силой, что это, без сомнения, могли быть только Зверлинги старшего поколения.

Если наша внешность и правда отражает животных, в которых мы превращаемся, одному из незнакомцев следовало быть кем-то подвижным и текучим – горностаем или, возможно, ящерицей. Я пробежалась взглядом по гибкому, как хлыст, туловищу, темной иссушенной коже и коротко подстриженным волосам с жестким гребнем вдоль пробора. Для ирокеза он был слишком низким и скорее напоминал гребешок ящерицы. Глаза мужчины казались двумя темными колодцами. Встретившись с ними, я сразу почувствовала себя неуютно и поспешила перевести взгляд на второго парня.

Его кожа имела тот же шоколадный оттенок, но темные волосы спускались ниже плеч. В целом он показался мне гораздо моложе, симпатичнее и дружелюбнее своего коллеги. Добрые глаза с затаившейся в них смешинкой то и дело обращались к башне «ВалентиКорп». Сейчас она была на расстоянии футбольного поля, но даже отсюда черное здание производило сильное и, чего скрывать, пугающее впечатление.

– Марина, Дезмонд, это Кори, – сказала тетушка Минь, положив руку на плечо парня помладше. – Он тоже хочет помочь Джошу.

– Спасибо, – ответили мы хором.

Кори улыбнулся, кивнул и снова перевел напряженный взгляд на башню.

– А это Тома́с, он приехал к нам из Лос-Анджелеса. Элзи, Теодор – думаю, вы раньше не встречались.

Услышав свое имя, Томас едва удостоил нас кивком. Все его внимание было поглощено «ВалентиКорп». Подсвеченная ночными прожекторами, черная громада выглядела еще более неприятной, чем днем.

Дезмонд проследил за его взглядом.

– Вот махина, а?

Кори кивнул.

– И по самую крышу нашпигована охраной. Судя по повадкам – наемники или бывшие копы.

– Ну у тебя и зрение, чувак! – присвистнул Дезмонд.

Благодаря выдре я отчетливо видела, что беспокоит Кори: здание было оцеплено людьми в форме. Теперь стало понятно, почему Каторжник оставил свою банду за углом. Разумеется, дюжина гангстеров на мотоциклах сразу привлекла бы нежелательное внимание. Хотя, возможно, он просто не хотел впутывать людей в дела Зверлингов.

Должно быть, наша компания тоже представляла на редкость колоритное зрелище, но солнце почти село, и это играло нам на руку. Оставалось надеяться, что охране не придет в голову разглядывать нас в бинокль.

– И какой план? – спросил Каторжник.

– Они держат Джоша в этом здании, – сказала Элзи. – Мы его оттуда вытащим.

Каторжник снял очки и многозначительно приподнял бровь.

– Ну да, «мы», – подтвердила Элзи.

– Что ж, удачи. «ВалентиКорп» охраняют ребята из «Черного ключа». Толпа спецназовцев, до зубов вооруженная высокотехнологичным дерьмом. Вы понимаете, что вам понадобится армия?

Внезапно Каторжник сощурился, и я догадалась, что он «включил» ночное зрение.

– Между первым и вторым этажом есть вентиляционное отверстие. Пожалуй, какой-нибудь небольшой зверек мог бы забраться внутрь и отключить сигнализацию.

– Именно, – кивнула тетушка Минь.

– Но это не решает проблему с охраной. Где вы возьмете столько людей?

– Ну, у тебя как раз есть подходящий отряд… – начал Кори, но Каторжник покачал головой.

– Забудьте. Я кликнул стаю, только чтобы вывезти этих троих с территории мексиканцев. Это дело Зверлингов. Я не стану вовлекать штатских.

– Тогда нам нужен хотя бы один маленький Зверлинг, – сказал Томас.

И они с тетушкой Минь выжидательно уставились на Каторжника. Я открыла было рот, – но тут же вспомнила. Конечно. Кузнечиковый хомячок.

– А, то есть тебе тоже все разболтали? – взъелся Каторжник на Томаса.

Тот нахмурился, но промолчал.

– Эй, расслабься, – вступился за него Кори. – Ему можно доверять. Он не выдаст.

– Хорошо бы, – проворчал Каторжник. – А то уж очень легко вы разбрасываетесь чужими секретами.

Томас оскалился.

– Я не обязан заслуживать ничье дове…

Каторжник прервал его взмахом руки.

– Вообще-то, обязан. Может, за тебя и поручились, но для меня ты по-прежнему никто, – и он обернулся к тетушке Минь. – Плевать. Я в этом не участвую.

Томас сощурился. В человеческом облике он был вдвое меньше Каторжника, но отступать, похоже, не собирался.

– Вот уж не думал, что ты трус.

Каторжник снова к нему повернулся. Теперь в его движениях проступала привычная грозная медлительность.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – прошипел он, и темные глаза сверкнули яростью. – И ничего не можешь от меня требовать.

Все это время мы с Элзи и Дезмондом наблюдали за перепалкой со стороны – но теперь Элзи решила, что пора вмешаться.

– Ты единственный, кто может нам помочь, – мягко сказала она. – Больше никто не пролезет в вентиляционное отверстие.

Я боялась, что Каторжник спустит на нее собак, как на Томаса, но он лишь невесело усмехнулся и покачал головой.

– Мне нравится Джош, – сказал он. – Правда нравится. Он мировой парень. И я сделал бы для него все, если бы у нас был хоть один дерьмовый шанс на успех. Но его нет. Если мы проберемся в башню, то просто выдадим себя и сами там застрянем.

– А я думал, что Зверлинги типа супергероев, – протянул Дезмонд.

Каторжник остановил на нем тяжелый взгляд, и у меня засосало под ложечкой. Сейчас явно был не лучший момент, чтобы признаваться в разочарованиях. Я решила не дожидаться, пока Каторжник откроет рот, и торопливо взяла его за руку. Увидев мой умоляющий взгляд, он медленно кивнул.

– Так и есть, – ответил он, не сводя с меня глаз, но обращаясь загадочным образом к Дезмонду. – По крайней мере, со стороны. Звериная кровь делает нас сильнее и быстрее в человеческой форме. И это круто, не спорю. Но в теле животного ты продолжаешь думать по-человечески. Какой в этом смысл, если превращаешься в грызуна или ящерицу?

– Тогда почему ты пришел? – спросила Элзи.

Каторжник взглянул на тетушку Минь поверх ее головы.

– Ворон, которого ты прислала, напомнил, что я задолжал тебе услугу. Но не уточнил, какую, – с этими словами Каторжник обернулся ко мне, и темное лицо смягчилось. – К тому же Джош – не единственный мой друг здесь.

В груди тут же поселилось теплое щекочущее чувство, которое я испытывала всегда, когда Каторжник расставался с маской железного гангстера. Однако в следующую секунду я вспомнила, как по-скотски вела себя с ним на пляже – лишь потому, что он решил подружиться с Джошем! – и невольно вздрогнула. У меня что, совсем мозги песком забило?

Каторжник тут же отстранился с обиженным видом, и я поняла, что он неверно истолковал мой жест. Я хотела объясниться, но момент был упущен: он уже отвернулся.

– Слушайте, это реально плохая идея, – продолжил он. – Там везде натыканы камеры. Даже если вы спасете Джоша, то спалите всю контору. Люди поймут, что среди Зверлингов не только дети. Что мы можем дать сдачи. А нам нужен этот козырь, потому что дела с каждым днем идут все хреновей.

Я прекрасно понимала, о чем он говорит, – и как важно сидеть тихо. Чего уж там, я нервничала, даже просто стоя на лужайке в компании Каторжника, Кори и тетушки Минь. Однако при этом я твердо знала, что нельзя бросать Джоша.

– А у меня получится? – неожиданно для себя самой спросила я. – Выдра достаточно маленькая?

– И что толку? – возразил Каторжник. – Ты знаешь, как отключить систему безопасности? Или сможешь справиться с отрядом вооруженной до зубов охраны?

Не успела я ответить, как он покачал головой.

– Вот уж не думаю, – и он повернулся к тетушке Минь. – Если вы так легко выдаете чужие секреты, может, пора раскрыть парочку собственных? Все знают, что Зверлинги старой школы могут вытворять такие трюки, которые нам и не снились. Не удивлюсь, если вы способны освободить Джоша и без отряда спецназа.

– Не испытывай судьбу, – прошипел Томас.

– Чувак, ты реально начинаешь меня бесить, – сказал Каторжник и угрожающе шагнул в его сторону.

Тетушка Минь нахмурилась.

– Да что с вами такое? Мы на одной стороне.

– Да ну? – усомнился Каторжник. – Джош – хороший парень, но почему все так возбудились? До него похищали десятки других Зверлингов, и что-то я не заметил, чтобы вы хотя бы приподняли задницу.

– Неправда, – ответил Кори. – Всего пару дней назад мы организовали нескольким ребятам побег с базы. И сдается мне, среди них был и твой друг.

– Джош – из клана Пум, – перебила его тетушка Минь.

– И что?

– До нынешнего времени превращались только меньшие родичи. Змеи, грызуны, небольшие зверьки и птицы. Джош – первый представитель старшего клана в Санта-Фелисе. Строго говоря, единственный.

– И почему это должно меня волновать?

– Надвигаются темные времена. Нам понадобятся вожаки, которые принадлежат к обоим мирам, но обладают влиянием, недоступным большинству из нас. Старшие кланы – вороны, пумы, медведи, волки, орлы – издавна почитались младшими родичами. У них достаточно силы и власти, чтобы заставить пятипалых относиться к Зверлингам с подобающим уважением. Теперь, когда маскировка раскрыта, нам нужны влиятельные посредники для переговоров с людьми.

Каторжник помотал головой.

– Не знаю, как было в ваше время, но в наше дела так не делаются. Теперь всем наплевать, кто ты и чего стоишь. Важно лишь, сколько у тебя денег и какую армию ты можешь на них нанять.

– Значит, нам придется это изменить, – сказала тетушка Минь. – Разве ты не хочешь быть на нашей стороне, когда это случится?

Каторжник вздохнул.

– Я скорее за вас, чем против, но на самом деле никому здесь не доверяю, – и он бросил на меня быстрый взгляд. – Может, за исключением Марины.

Элзи с Дезмондом дружно вскинули брови, и мне захотелось провалиться под землю. Конечно, мне льстило доверие Каторжника, но при этом я отчетливо понимала, что не заслужила его. А еще у меня было чувство, что я странным образом изменяю Джошу – может, не в буквальном смысле, но тоже в чем-то очень важном.

Каторжник снова повернулся к тетушке Минь.

– Зверлинг во мне признает твое верховенство, поэтому я здесь. К тому же у нас были общие дела. Кори вытащил одного из братьев с базы федералов, и ему я тоже должен. Но ты… – и его взгляд остановился на Томасе. – Ты – мелкий хрен, который строит из себя альфу с железными яйцами. Но знаешь что? Я два года отсидел в колонии и знаю парней, которые такими, как ты, закусывают на обед и ужин. И просто к сведению – в твоем возрасте под панков косят только полные идиоты.

– В Лос-Анджелесе, – вступилась за него тетушка Минь, – Томас обладал тем же статусом, что и я в Санта-Фелисе.

– А мне плевать. Ты можешь считать это достоинством, но я вижу только дерьмового приспособленца, которого выпнули из собственной стаи, вот он и приехал к нам разнюхать, чем тут можно поживиться.

– Остынь, – сказал Томас. – Я просто хочу помочь. Все родичи желают вам только добра.

– А может, мы не просили милостыни? – вскинулся Каторжник. – Не знаю, как насчет тебя, но мои люди приехали сюда рабами и много лет не видели ничего, кроме дерьма, борьбы и нарушенных обещаний. Все, что у нас есть, мы заслужили кровавым потом, и все равно это чертовы крохи.

– Ты знаешь, как обращается правительство со Зверлингами, – ответил Томас. – В Лос-Анджелесе дела обстоят не лучше. Наши гражданские права ни во что не ставят, нас точно так же унижают и кормят пустыми обещаниями.

– И вы думаете, Джош сможет это изменить? Не много ли вы на него возлагаете?

– Не прямо сейчас, – сказала тетушка Минь, – но в будущем. Один харизматичный лидер может изменить исход войны. Его примут все стороны. Кто станет слушать дряхлую старуху или уличного гангстера? А он хороший мальчик с черной матерью, белым отцом и кровью Зверлинга.

Томас кивнул.

– Идеальный вариант.

– А Джош в курсе ваших планов? – спросила Элзи. – Что, если он хочет обычной жизни?

– Обычная жизнь не для него, – ответил Кори. – Он потерял ее, когда превратился.

Элзи нахмурилась, но промолчала.

– Думаешь, мы сами этого хотели? – сказал Томас. – Тысячи лет мы тайно существовали бок о бок с людьми. Но как ты не можешь снова стать человеком, так и мы не можем вернуться к статусу-кво.

– Зато можем лишиться всего, что имеем, – добавила тетушка Минь.

Несколько долгих секунд Каторжник смотрел на нее, не мигая.

– Ладно, – сказал он наконец. – Так вы говорите, другого пути в здание нет?

– Такого, чтобы не напугать пятипалых, – нет, – ответила тетушка Минь. – Если они увидят, на что мы способны, то не успокоятся, пока не пересажают всех родичей в клетки.

– И нам вы тоже, конечно, не расскажете?

– Не сейчас. Пока это знание для вас слишком опасно. Освободим Джоша, тогда и поговорим.

Каторжник обернулся ко мне и Элзи.

– Вы в деле?

– Само собой, – кивнула я.

– Давайте уже двигать, – добавила Элзи.

– Ладно. Я так понимаю, плана этажей ни у кого нет?

Старшие родичи покачали головами.

– Ну да, это было бы слишком просто…

– Вам нужен план этажей? – оживился Дезмонд. – Чуваки, вообще-то, для этого есть Интернет. Просто зай дем в гипермаркет и попросим один комп на «потестить», – последнее слово он взял пальцами в кавычки. – Марина серфит в Сети не хуже, чем в океане.

Каторжник бросил взгляд на громаду «Компьютерленда» у нас за спиной и усмехнулся.

– Я знал, что ты на что-нибудь сгодишься, бро, – сказал он. – Идите вдвоем, мы подождем вас здесь.

Джош

Время тянулось, будто резиновое. Рико замолчал, но я был этому даже рад. С каждым услышанным словом мне становилось только хуже, так что я решил поберечь нервы. Однако стоило мне улечься на жесткий матрас и закрыть глаза, как голову атаковали десятки новых тревог.

Далеко не все они были связаны с побегом из лаборатории.

Как дела дома? Я никогда раньше не пропадал вот так, без предупреждения. Наверное, мама сойдет с ума, услышав про ФБР, – хотя вероятность, что меня похитило именно оно, все уменьшалась.

Что, если эти люди начнут преследовать и маму? Или Дезмонда и Марину – все же видели, как мы выходили из школы вместе. Вдруг они бросились в драку и их ранили? Господи, может, они вообще мертвы, а я сижу тут и ничего не знаю.

Где Элзи? На свободе ли она? Сколько еще ей удастся прятаться?

Когда не знаешь точно, что происходит, так и тянет вообразить самое худшее. И почему нельзя по желанию отключать мысли?

Я взглянул на Рико, который лежал на своей койке, уставившись в потолок. Одна рука рефлекторно прикрывала коленную чашечку. Должно быть, я смотрел на него с полминуты, но он так ни разу и не моргнул.

– Слушай, – тихо позвал я, – а с твоей ногой точно все было в порядке?

Не знаю, с чего мне стукнуло об этом спрашивать. Наверное, я надеялся на ответ, который придаст происходящему хотя бы оттенок осмысленности.

Рико медленно повернул голову.

– В полном. Мне тоже было бы легче думать, что они ампутировали ее, чтобы остановить смертельную болезнь, но мы для них – просто лабораторные крысы. Они считают меня Зверлингом. Я их разубеждал, конечно, но меня не стали слушать. Знаешь, что они сказали, прежде чем отрезать мне ногу? Что я делаю одолжение человечеству. Якобы, если они взломают мою ДНК, то смогут найти лекарство от всех болезней. Хотя, по-моему, они просто хотят вывести ручных Зверлингов.

– О боже. Они собираются держать людей в качестве домашних зверушек?

– Нет, скорее создать новую породу, которая будет смотреть им в рот и делать, что велено.

– Но зачем?

Рико сел – и тут же поморщился, задев коленом матрас.

– Ты же не всерьез спрашиваешь, да?

– Не знаю, – признался я. – Мне говорили, что многие группировки хотят заполучить собственных Зверлингов в качестве шпионов или наемников. Правительство, бизнес-воротилы, гангстеры… Но это хотя бы имеет смысл! Зачем их выращивать?

– Чтобы с самого начала внушить абсолютную преданность.

Да они больные, снова подумал я.

– И как они собираются это сделать? Никто не знает, что превращает детей в Зверлингов. Генетически они неотличимы от обычных людей.

– Это они и пытаются выяснить – в чем все-таки разница. Ходят слухи, что ученые годами пытались скрестить людей и животных, а потом где-то напортачили – то ли потеряли формулу, то ли допустили утечку сыворотки. Так появились первые Зверлинги.

– Ты в это веришь?

Рико пожал плечами.

– Я уже не знаю. По крайней мере, это не так фантастично, как истории про древних духов, которые создали Зверлингов в последней отчаянной попытке вернуть себе силу. Якобы индейцы многие столетия жили в согласии с природой, а потом приехали европейцы и разрушили священную связь людей с этой землей.

– Какая ирония. Все хотят отхватить кусочек от Зверлингов. И только подростки, которые превратились, мечтают о возвращении к нормальной жизни.

Снова повисла пауза, и я задумался над тем, что сейчас сказал. Конечно, раньше жизнь была проще – и я уж точно не хотел оказаться в сегодняшней заварушке. Но чем дольше я делил кожу с пумой, тем более дружелюбным и естественным квартирантом она ощущалась. Например, мне чертовски нравилось, как обострились зрение и слух. Возросла выносливость.

Я вдруг понял, что уже не смогу от них отказаться. Нира была права. Нужно с благодарностью принимать этот дар, а не отворачиваться от него.

Пожалуй, я бы не расстроился, если бы следующую пару часов мы провели в молчании, но Рико снова поднял голову.

– Рано или поздно они докопаются до правды, – сказал он. – На них сильно давят. И дело не только в идеальных шпионах и солдатах. Поколение, родившееся в эпоху бэби-бума, сейчас подходит к пенсионному возрасту. Представь, сколько денег они выложат, чтобы снова стать молодыми и здоровыми.

– Ты правда думаешь, что ДНК Зверлингов подействует на стариков?

Рико улыбнулся.

– Неважно, что я думаю. Главное, что так думают люди, которые нас здесь заперли. Пока существует хоть малейший шанс на нас заработать, они не остановятся ни перед чем. Даже перед похищением детей.

Чем больше я размышлял над его словами, тем глубже погружался в уныние. Может, Элзи и другие фералы правы. Мир превратился в такую помойку, что спасти его можно, только снеся нынешнюю систему до основания. Однако затем я вспомнил про маму, Марину, Дезмонда. Что с ними будет? Они же ни в чем не виноваты.

В мире всегда были подлые и беспринципные люди – к счастью, меньший процент, но именно они прибрали к рукам все козыри. Возможно, они действительно понимают только язык грубой силы.

Я старался не раскисать, но не мог отрицать очевидного. Этот день обещал стать худшим в моей жизни. Утро началось с известия о самоубийстве друга – и посмотрите, где я теперь?

– До чего дерьмовый мир, – пробормотал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это прекрасный мир, – возразил Рико. – Просто его портят дерьмовые люди.

Не успел я ответить, как он вскинул к уху ладонь.

– Слышишь?

Теперь я тоже различал, как вдалеке лязгнула дверь и к нам направились две пары ног.

– Не может быть, – сказал Рико. – Они никогда не приходят ночью. Наверное, это потому, что ты новенький. Они хотят на тебя взглянуть.

– Что будем делать?

– Ничего. Не обращай внимания. Может, охранники заметили, что мы болтаем, и решили проверить. Увидят, что мы надежно заперты, и уйдут.

Я вскочил на ноги. Нет, я не мог не обращать внимания. Пума у меня в груди рычала и ворочалась, обещая растерзать любого, кто встанет у нее на пути.

– А если не уйдут? Что, если у них запланирован какой-нибудь эксперимент?

Рико покачал головой.

– Тогда они бы тебя вырубили, – и он указал на потолок. – Прежде чем взяться за скальпель, они всегда распрыскивают наркотик.

Я взглянул наверх.

– Ничего не вижу.

– Поверь, там целая система. Провода вмонтированы в потолок.

Шаги остановились прямо за дверью. Затем замок с жужжанием провернулся, послышалось тихое шипение, и внутрь ступили двое – мужчина и женщина.

Марина

– Слышала, как он меня назвал? – взволнованно спросил Дезмонд, пока мы шли к «Компьютер-ленду». – Он назвал меня «бро»!

Я не удержалась от улыбки. Как и следовало ожидать, Дез уловил из речи Каторжника только главное.

– На твоем месте я бы не делала из этого далекоидущих выводов.

– Да я и не делаю. Просто это знак уважения, понимаешь? Он же не называет «бро» кого попало.

– Угу. Значит, теперь ты в банде. Продавай гитару и покупай мотоцикл.

– На себя посмотри, – и Дезмонд шутливо пихнул меня в плечо. – Кажется, кое-кто не прочь оседлать твои старые кости!

Я решила, что сейчас не время для профилактических колотушек, и молча направилась к длинному ряду ноутбуков.

– Может, хватит подскакивать всякий раз, когда тебя заметит какой-нибудь крутан?

– Я не подскакиваю. Но… Понимаешь, вы все тут Зверлинги. На вашем фоне я смотрюсь полным отщепенцем. Дай хоть порадоваться, что Каторжник начал отличать меня от телеграфного столба!

Задача оказалась не из легких: едва я стала присматриваться к ноутам с выходом в Интернет, как на нас коршуном налетел консультант. Пожалуй, в другое время я бы с ним полюбезничала: он был симпатичным и почти таким же высоким, как Дезмонд. Кудрявые каштановые волосы постоянно лезли ему в глаза, сколько бы он ни заводил их за уши. А еще он неплохо пах – не одеколоном, просто чистой кожей. Я покосилась на бейджик с именем. «Эван».

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – услужливо спросил он.

– В точку, чувак! – обрадовался Дезмонд. – Расскажи-ка мне про эту «Тошибу».

Эван принялся расхваливать ноутбук, и я тихо двинулась вдоль стеллажа, пока не заметила еще один значок в виде двух мигающих компьютеров. Запустив браузер, я украдкой бросила взгляд через плечо. Эван разливался соловьем, а Дезмонд старательно прикидывался чайником, который не знает, с какой стороны у компа монитор.

Я несколько раз переформулировала поисковый запрос, прежде чем признала фиаско. В Интернете оказалась куча планов торгового комплекса – но ни одной схемы «ВалентиКорп» изнутри. Наверное, этого следовало ожидать. Если они раскошелились на спецназ в качестве охраны, то вряд ли допустили бы такую брешь в своей электронной защите.

Я закрыла браузер и нога за ногу отправилась к парням.

– Мне ску-учно!

Надо отдать Дезу должное – он сразу понял намек и развел руками, как бы говоря: «Прости, чувак, но мы предполагаем, а бабы располагают».

– Я еще загляну, – извиняющимся тоном пообещал он. – Спасибо.

Эван вручил ему визитку магазина, и мы направились к выходу.

– Ничего? – спросил Дезмонд, едва мы оказались за дверью.

– Шаром покати. То есть идея была хорошая, но сомневаюсь, что они стали бы держать план башни в Сети.

– Некоторые компании держат. Спорим, у них на сайте есть запароленный вход для сотрудников?

– Ну да, только он защищен брандмауэром, который мы в жизни не крякнем.

Мы дружно остановились и переглянулись.

– Барри!

Мы звонко ударились ладонями, и Дезмонд полез за телефоном.

– Привет, чувак, – сказал он после третьего гудка. – Нам адски нужна твоя помощь.

– Погоди, – услышала я в динамике благодаря выдре. – Расскажи сначала, что с Джошем? Я видел ролик, как его повязало ФБР. У них там совсем мозги спеклись?

– Это не ФБР.

– Ну да, по ящику тоже так сказали, но вы же не купились на это дерьмо? У них все повадки федералов.

– Это были наемники «ВалентиКорп». Они похитили Джоша, и теперь нам чертовски нужна твоя помощь, чтобы взломать их компьютерную систему.

– Шутишь?

– Если бы.

– Что им надо от Джоша?

– Они решили, что он Зверлинг.

– Ну да, а я по пятницам трахаюсь с Джоанной Джонс. Серьезно, чувак, зачем ты звонишь?

– Я уже сказал.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я взломал сервера «ВалентиКорп»?!

– Нам нужен только план этажей, – поспешно сказал Дезмонд. – Чтобы выяснить, где они держат Джоша, и вытащить его оттуда.

– Даже не надейтесь. У них в системе безопасности сам черт ногу сломит. Они работают с военными, там защита толщиной с Китайскую стену.

– Ты так говоришь, будто уже пробовал их взломать.

– Ну так, укусил пару раз. Просто ради интереса.

– Значит, ты не поможешь.

– Я этого не говорил. Просто рыть надо с другого конца. Слышал про Строительную комиссию Санта-Фелиса? Нельзя утвердить строительство такой махины, не сдав в муниципалитет хреналлион схем и планов.

– Когда ты сможешь их взломать?

– Уже взломал. Телефон и плечом держать можно. Та-ак, посмотрим… Черт, тут файлы по гигу каждый. Сколько у тебя памяти на мобильнике?

– А я почем знаю?

– Прекрасно. Где ты сейчас?

– У «Компьютер-ленда», сразу за служебной парковкой «ВалентиКорп».

– Дай мне пятнадцать минут, я привезу их на ноуте. Секунду… А вот это уже интересно. Ты бывал когда-нибудь в Диснейленде?

– Спроси еще, бывал ли я на набережной.

– Да-да. Ты в курсе, что под ним огромное подземное пространство с туннелями, механизмами и всем таким?

– Что-то слышал.

– У «ВалентиКорп» такая же фигня под парковкой. И доходит она прямо до того места, где ты сейчас стоишь.

– И что это значит?

– Это значит, что можно постучаться с черного хода.

– Ему нельзя с нами, – быстро прошептала я, но Дезмонд только поднял ладонь.

– Супер, – сказал он в трубку. – Лети, как ветер.

– Пятнадцать минут, – напомнил Барри.

Дезмонд нажал кнопку отбоя.

– Я серьезно, – нахмурилась я. – Возможно, нам придется превращаться. Ему нельзя это видеть.

– Разумеется, – ухмыльнулся Дезмонд. – Ты же будешь голая, и он ослепнет от твоей неземной красоты.

– Дез, я не шучу. Ты даже не представляешь, что нас ждет. А в эту историю и так ввязалось слишком много людей.

– Ладно-ладно. Я все понимаю. Ты хочешь держать меня подальше, чтобы я снова чего-нибудь не сболтнул.

– Неправда. Утром… Это была случайность. И ты сам знаешь, как Барри любит чесать языком.

– Будто у меня был выбор, – пожал плечами Дезмонд. – Нам нужны эти схемы. Давай просто посмотрим, что он привезет, а там уж решим, что делать.

С торца магазина стояли несколько скамеек, на которых, по-видимому, должны были отдыхать покупатели, изнуренные выбором между «Эпплом» и «Самсунгом». Когда мы с Дезмондом завернули за угол, тетушка Минь с Томасом сидели на одной скамейке, а Элзи, Кори и Каторжник – на другой. Громада «ВалентиКорп», подсвеченная ночными прожекторами, мрачно чернела в отдалении.

– Дело движется, бро, – сообщил Дезмонд, плюхнувшись между Элзи и Каторжником и доверительно наклонившись к последнему. – Нам на подмогу спешит лучший хакер в городе.

Каторжник смерил Дезмонда задумчивым взглядом.

– Кажется, тут становится тесновато, – сказал он, поднимаясь. – Пойду отпущу стаю. Пусть хоть съездят перекусить.

Он скрылся за углом, и я скользнула на освободившееся место.

Меня не оставляла тревога из-за Барри. С одной стороны, я не могла дождаться, когда он приедет, а с другой, боялась за нашу неубедительную маскировку. Все знали, как Барри любит потрепать языком – и не только за банкой пива, но и в Интернете.

– Барри крутой, – наконец сказала я. – Но давайте не будем рассказывать ему… слишком много. Идет?

– Что ж, теперь ты хотя бы подозреваешь не меня, – хмыкнул Дезмонд.

На этот раз я не стала сдерживаться и от души съездила ему между ребер. В следующую секунду за углом зарычали моторы, и вереница байков потянулась по дороге в сторону, противоположную «ВалентиКорп».

Вернувшись, Каторжник секунду помедлил возле полупустой скамейки с Томасом, но в итоге все же направился к нам. Я снова пихнула Дезмонда, и он захихикал.

– Сказано тебе, тут стало тесновато, – проворчала я. – Давай двигайся.

Дезмонд расплылся в очередной идиотской улыбке, но подчинился.

– Вот, теперь нормально, – сказал Каторжник.

Поерзав на своем конце скамейки, он перегнулся через мою спину и постучал Кори по плечу.

– Слушай, а разве койоты – не из старших кланов? Почему старушка вас не упомянула?

Кори пожал плечами.

– Койоты – падальщики. Нам никто не доверяет, поэтому мы обычно держимся в стороне.

– Вороны тоже клюют мертвечину, но их все уважают.

– Потому что первый Ворон сотворил мир. Будешь поливать его грязью – прогневаешь Громовиков.

Я пихнула Каторжника, чтобы не наваливался, и он тут же выпрямился.

– А эти Громовики вообще существуют? – спросила я.

Кори недоуменно нахмурился.

– В каком смысле?

– Ну, это реальные силы или мифологические персонажи?

– Это величайшая загадка, – туманно ответил Кори. – Некоторые считают их вестниками Творца, а некоторые – Его частями.

– И среди этих Громовиков был парень по имени Ворон?

– Ворон всего лишь создал этот мир. Кто-то должен был сначала создать его самого.

– И ты в это веришь? – усмехнулся Каторжник.

Кори пожал плечами.

– Как-то раз я спросил о том же своего отца, и он сказал, что это неважно. Важно, во что верю я.

– И во что же? – поинтересовалась с другого конца скамейки Элзи.

– В то, что мы должны отказаться от потребительского эгоизма, который раскалывает мир на все меньшие кусочки, и научиться делиться всем, что имеем.

Каторжник насупился.

– Ты коммунист, что ли?

– При коммунизме все принадлежит государству. А я против собственности вообще. Мы приходим на эту землю, ничем не владея, чтобы бескорыстно заботиться друг о друге.

– Но не заботимся, – тихо сказала я.

– Да, – ответил Кори. – Не заботимся.

Неизвестно, куда бы завела нас эта беседа, но тут послышался тихий кашель двигателя, и во двор въехала старенькая «Хонда» Барри. С момента нашего разговора прошло двенадцать минут. Я знала это наверняка, потому что беспрестанно смотрела на часы. Барри вылез из машины и направился к нам, придерживая под мышкой ноутбук.

– Привет, Марина! – воскликнул он. – Так ты тоже…

И Барри осекся, заметив, что компания несколько больше, чем он предполагал. Его глаза лихорадочно забегали по скамейкам.

– Что вы ему сказали? – мрачно спросил Каторжник.

Ох черт. Он же как раз отходил, когда мы договаривались не трепать языками. Мы с Дезмондом обменялись встревоженными взглядами.

– Гм… Что мы собрались здесь, чтобы спасти Джоша? – предположила я.

Барри примирительно поднял ладонь.

– Слушай, парень, ты же меня знаешь. Я на прошлой неделе чинил приставку твоему братишке. Если я тут не в тему, просто скажи, и я уйду.

Каторжник покачал головой.

– Сорян. Я сегодня немного на взводе. Покажи, что ты привез.

Барри с преувеличенной готовностью закивал, но по тому, как перебегал его взгляд с тетушки Минь на Томаса и обратно, я поняла, что на самом деле он в ужасе. Я решила, что на сегодня с нас довольно нервных срывов, встала и взяла Барри за руку.

– Все в порядке, – твердо сказала я. – Мы собрались здесь по одной причине.

Барри снова закивал.

– Да-да.

– Ты привез схемы? Садись на мое место, я постою сзади.

– Да-да.

Барри уселся и дрожащими пальцами откинул крышку ноутбука. Каторжник опустил ему на плечо лопатообразную ладонь.

– Ты в курсе, зачем я здесь?

Барри мелко затряс головой.

– Нет. Но мне и не надо.

– Я здесь, потому что обещал прикрывать спину Джошу. Ты пришел нам на помощь, и теперь я обещаю тебе то же. Если кто-нибудь будет тебя доставать, просто позвони. Все братья с Оушен-авеню к твоим услугам.

– С-серьезно?

– Серьезно, бро.

Дезмонд бросил на меня многозначительный взгляд, и я закатила глаза.

– А теперь покажи, что ты привез, – велел Каторжник.

Барри кивнул, и Дезмонд с Элзи и Кори присоединились ко мне позади скамейки, заглядывая ему через плечо. Сперва я видела на экране лишь мешанину голубых линий, но затем Барри поменял фокус, и я поняла, что мы смотрим сверху на громаду «ВалентиКорп» в окружении парковок и гипермаркетов.

– А дальше становится интересно, – сказал Барри и, снова поменяв фокус, переключил схему в 3D-режим.

– Это еще что за чертовщина? – спросил Каторжник, указывая на большую диаграмму под парковкой.

Барри явно занервничал, когда тот наклонился к нему так близко.

– Это… Подземные технические помещения, знаете, как под…

– Диснейлендом, – закончил за него Дезмонд.

Каторжник нахмурился.

– Какой дурак строит под землей в Южной Калифорнии?

Барри неуверенно ткнул в черную башню.

– Тот же, кто построил это?

– Усек.

Каторжник провел пальцем вдоль одного из коридоров, которые вели из-под «ВалентиКорп» к гипермаркетам на периферии. Башня словно стояла посреди гигантской паутины.

– Это то, что я думаю?

Барри кивнул.

– Подъездные туннели. Достаточно большие, чтобы вместить грузовик, – и он указал на огромное здание в западной части схемы. – Видишь отсек для техобслуживания автозаправки? Бьюсь об заклад, там один из входов под землю.

– А это точно не въезд на заправку?

– Нет, он с другой стороны. «ВалентиКорп» просто арендуют у них часть здания. Идеальное прикрытие.

– И так же замаскированы входы в другие туннели?

Барри кивнул и ткнул пальцем в бок «ВалентиКорп».

– Вот здесь их обычный надземный грузовой подъезд. Надо понимать, туннели они используют в нерабочие часы, когда нужно скрыть определенные грузы.

– Какие еще грузы? – нахмурилась Элзи. – Чем они там вообще занимаются?

– Разработками и исследованиями – только никто не знает, чего. На официальном сайте говорится в основном про торговый комплекс. До меня доходили слухи, что они работают на правительство, но никакой конкретики. И еще у них якобы контракты с военными.

– Ты сможешь взломать их систему безопасности? – спросил Каторжник.

– Попробую. Я запустил протокол, который должен пробиться через их брандмауэр, но там шифрование, как у ФБР. Что, в общем-то, логично.

– Ты же говорил, что уже пробовал, и ничего не вышло, – заметил Дезмонд.

– Да, но тогда я не знал того, что знаю теперь, – и Барри ухмыльнулся. – Теоретически, мой код взломает любой шифр, дайте только время.

– Времени у нас как раз нет, – задумчиво сказал Каторжник, изучая экран. – Значит, войти лучше с черного хода?

– Ну да. Правда, вам все равно придется что-то придумать с камерами и службой безопасности.

Каторжник медленно кивнул.

– Без проблем. Пойдем трудным путем.

Барри наверняка не понял, что он имел в виду, но я догадалась. Мы же Зверлинги. Быстрее. Сильнее. Каторжник думает, что мы сможем одолеть охрану, какое бы малое преимущество ни давали звери, сидящие у нас под кожей.

– Ладно, – неуверенно сказал Барри и после колебания добавил: – Ребят, а почему вы не вызовете копов? Спецназ может легально взять этот Мордор штурмом. Без наших взломов и шпионских штучек.

– Чтобы получить на это ордер, потребуется кипа приказов, – покачал головой Кори. – Рано или поздно они его подпишут, наверное, но время будет упущено.

Каторжник кивнул.

– Когда они притащат сюда свои задницы, Джоша уже успеют обработать.

Он не стал продолжать, но все прекрасно поняли, что могут психованные ученые сделать с непокорным Зверлингом.

– Так что никаких копов, – подвел итог Каторжник и обвел скамейки выжидающим взглядом. – Ну, кто с нами?

Солнце на западе окончательно село в океан. Серферы разбредались по домам, поймав свои последние на сегодня волны. Влюбленные парочки рука об руку прогуливались по набережной. Скейтеры утюжили колесами мусор на парковке. Все это словно происходило в другом мире, который двадцать четыре часа назад был и моим – ну, может, за исключением влюбленных парочек. А теперь я стала частью какого-то недоделанного спецназа, который грозил превратиться в компанию смертников.

– Я с вами, – сказала я.

Все один за другим подняли руки – все, кроме Томаса и тетушки Минь, которые остались неподвижно сидеть на своей скамейке. Что ж, от Томаса я другого и не ждала, а вот предательство тетушки Минь меня порядком покоробило. Я знала, что она тертый калач и может здорово помочь нам в этой операции.

– И я с вами, – вдруг сказал Барри.

Я бросила на него удивленный взгляд. Понятно, почему с нами шел Дезмонд – его было проще убить, чем отговорить. Но Барри? А ведь он даже не знал, что мы Зверлинги.

– Почему? – спросил Кори, тоже немало озадаченный.

– Джош – мой друг и сделал бы для меня то же самое. Да бросьте! Он бы даже за незнакомца бросился в огонь и воду. Вы же его знаете.

Кори улыбнулся.

– И то верно.

Каторжник поднялся и, вытащив из кармана мобильник, нажал пару кнопок. Через несколько секунд в отдалении глухо зарокотали моторы. Когда Оушены въехали во двор перед гипермаркетом, Каторжник уже перебросил ногу через сиденье своего мотоцикла. Поздние покупатели, только засобиравшиеся по домам, в испуге остановились на пороге магазина. Я обернулась на «ВалентиКорп». Нечего и сомневаться, нам удалось привлечь внимание охранников. Я почти ощущала кислый запах страха, разлитый в остывающем воздухе.

Оушены неровной цепочкой выстроились позади байка Каторжника.

– По коням, – скомандовал он. – Прокатим с ветерком.

Элзи с Дезмондом уже привычно направились к мотоциклам, и Каторжник бросил на меня насмешливый взгляд поверх очков.

– Что такое, красотка? Неужто разлюбила?

Я мысленно перевела дух. Похоже, он уже простил – или почти простил – меня за ту предательскую дрожь.

– Жестко возишь, красавчик, – поддразнила его я, устраиваясь позади.

Каторжник рассмеялся и завел мотор. Наконец все, кроме Томаса и тетушки Минь, нашли себе «таксистов», и стая с помпой выехала из торгового комплекса.

Сперва Каторжник вез нас к пляжу, однако стоило громаде «ВалентиКорп» скрыться за поворотом, как он свернул в какой-то неприметный проулок. Байки с «пассажирами» последовали за ним, а остальные покатили в противоположную сторону.

– А я думала, ты решил не вовлекать людей, – тихо заметила я.

Мне не было нужды надрываться: я знала, что Каторжник услышит меня даже сквозь гул мотора, и я точно так же услышу его.

– Они нас просто подвезут, – ответил он.

Через несколько поворотов мы выехали в небольшой дворик, и Каторжник заглушил двигатель. Оушены быстро ссадили ребят и отправились дальше.

– Автозаправка за углом, – сказал Каторжник. – Не сбивайтесь в кучу. Охрану башни мы отвлекли, но здесь район мажоров, и если они кликнут копов, это будет не в тему.

С этими словами он спешился, и мы, разбившись на пары, зашагали по разным сторонам тротуара, пока не уперлись в пожелтевшую живую изгородь. Сквозь восковые листья смутно виднелись ряды кондоминиумов и – чуть дальше – черная башня.

Внезапно на меня накатила дурнота. С чего мы взяли, что нас не поймают еще на входе? На что мы вообще надеемся?

– Может, останешься? – осторожно предложила Элзи, заметив, с каким лицом я сгорбилась под изгородью.

Я медленно повернула голову.

– Почему? Думаешь, у меня пороху не хватит?

– Нет-нет, что ты. Забудь. Болтаю черт знает что…

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не ответить:

«Это точно».

Ей удалось задеть меня за живое. Я никогда не метила в супергерои, да и просто храбрым человеком меня назвать сложно. Конечно, я не пасовала даже перед большими волнами, а утром была готова голыми руками удушить похитителей Джоша, но тогда во мне говорил инстинкт. На самом деле я и в подметки не годилась Элзи с ее отчаянной решимостью бороться за свою свободу – или Каторжнику, который наверняка не выходил из дома без пистолета и полудюжины ножей. Хотя, учитывая его габариты, это было излишне. Однажды я видела, как он дрался с парой пацанов из школы. Он их просто раздавил. Нет, серьезно! А ведь это было еще до превращения в Зверлинга.

– Так, – начал Каторжник, но продолжить не успел: ноутбук Барри разразился электронной трелью.

– Погодите-ка, – взволнованно сказал тот и, поставив компьютер на тротуар, откинул крышку. Через несколько секунд и пару строчек кода он расплылся в довольной улыбке. – Я их хакнул. Смотрите, вот камера, которая мониторит эту часть улицы.

Мы сгрудились у него за спиной. Теперь экран был поделен на множество черно-белых окошек, в которых угадывались коридоры, лестницы, парковки и подземные туннели. Некоторые картинки беспрестанно двигались. Барри щелкнул по одному окошку, и оно развернулось на половину экрана, скрыв под собой остальные. Мы с легким содроганием узнали только что пройденную улицу, дорогу и живую изгородь, которая, к счастью, надежно скрывала нас от бдительного взгляда видеокамеры.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Элзи, указывая на одно из нижних окошек.

Барри тут же его развернул. На экране появился белый зал, похожий на больничную палату или изолятор. Большую его часть занимали стеклянные кубы от пола до потолка. Они были пусты, если не считать тонких матрасов и железных туалетов. Затем в углу экрана что-то шевельнулось, и я заметила две человеческие фигурки, сидящие в одном из кубов. К сожалению, картинка была слишком зернистой, чтобы наверняка сказать, кто это.

– Там Джош? – неуверенно спросила я, указывая на левую фигурку.

Мы с Элзи чуть не уткнулись носами в экран.

– Не знаю, – ответила она. – Дредов не видно.

– Их могли состричь, – мрачно сказал Дезмонд.

Я с тревогой осмотрела комнату, которая представляла собой нечто среднее между больницей и лабораторией. Угол камеры не позволял разглядеть ее как следует, но я была почти уверена, что серое пятно внизу экрана – край операционного стола.

– Зачем им больница в офисе? – недоуменно спросила я.

– Исследования и разработки, – напомнил Кори.

– Но чего?

– Ученые хотят знать, что делает детей особенными, – пояснил Кори. – Зверлингами. В тюремной камере это не выяснишь, а вот в такой лаборатории… Почему бы и нет?

У меня упало сердце.

– Зверлингами? – переспросил Барри, но ему никто не ответил.

– Так это Джош? – подал голос Каторжник.

– Похоже на то, – пожал плечами Кори. – По крайней мере, силуэт совпадает.

Каторжник кивнул.

– Будем считать, что это он. Теперь хоть знаем, что не зря лезем на баррикады, – и он вскинул ладонь, прежде чем Кори успел открыть рот. – Да-да, я помню слова тетушки Минь. Но мне нужно было удостовериться самому.

– И что теперь? – спросил Кори.

– Теперь мы его оттуда вытащим, – и Каторжник повернулся к Барри. – Где его держат?

– Но… Гм, секундочку.

Барри пощелкал мышкой, и внизу экрана всплыл электронный комментарий.

– Пятый этаж, – отчитался он. – Точнее, минус пятый. Это под землей.

Туннели под парковкой еще как-то укладывались в мою картину мира, но теперь я серьезно занервничала. Ни один человек в здравом уме и с архитектурным образованием не стал бы копать в Калифорнии яму такой глубины.

– Верни нашу улицу, – попросил Каторжник.

Барри свернул окошко с лабораторией, и мы снова увидели живую изгородь и угол автозаправки.

– Сможешь вырубить камеру? – спросил Каторжник.

– Уверен, что это хорошая идея? – усомнился Барри. – Они сразу поймут, что в защите брешь, и поднимут всю охрану на уши.

– А если перенаправить изображение с камеры? Такое возможно?

– Надо попробовать.

И Барри с реактивной скоростью застучал по клавиатуре. Я понятия не имела, что он делает, но через пару минут он выпрямился и улыбнулся.

– Ну-ка, выгляните на улицу, – велел он.

Не успела я открыть рот, как Дезмонд с готовностью вскочил на ноги. Черт возьми, это должен был сделать Зверлинг! Кто-то, кто сможет дать сдачи, если нас засекут.

Однако через пару секунд я заметила на экране странность. Голова Дезмонда торчала над изгородью просто-таки с вопиющей откровенностью, но камера ее словно не видела. Дезмонд выждал еще несколько мгновений и снова опустился на корточки.

– Что ты сделал? – удивилась я.

– Закольцевал пленку, – усмехнулся Барри. – Надеюсь, никто не заметит, что по улице ездят одни и те же машины.

– Крутая работа, бро, – одобрил Каторжник. – Сможешь так же перенастроить камеры в туннеле?

– Без проблем, протокол уже готов. Но от охраны это вас не спасет. Постарайтесь все-таки не попадаться им на глаза.

– Это уже наша забота, – ответил Каторжник. – Подожди пятнадцать минут, а потом все вырубай. Компы. Камеры. Замки. Освещение. Сигнализацию.

– Но вы в это время будете глубоко под землей!

– Именно, – кивнул Каторжник. – В темноте преимущество на нашей стороне.

Барри нахмурился.

– Это самоубийство.

Я поспешно взяла его за руку.

– Все в порядке. Просто сделай, как он сказал.

К счастью или к сожалению, Барри был отнюдь не дурак.

– Вы что, все тут Зверлинги? – спросил он, обводя нас внимательным взглядом.

Повисла напряженная пауза. Каторжник сощурился.

– Нет-нет, – заверил его Дезмонд. – Далеко не все.

– Да мне-то какое дело, – пожал плечами Барри. – Главное, что Джоша похитили. Этих уродов надо остановить, и точка. Теперь я хотя бы знаю, что у вас есть шанс на успех.

Напряжение продержалось еще секунду, а затем начало ослабевать. Наконец Каторжник улыбнулся и протянул Барри сжатый кулак. Тот стукнул его своим.

– Пятнадцать минут, – напомнил Каторжник и поднялся на ноги. – Ну все, двигаем.

Мы обогнули изгородь, рысцой пересекли дорогу и направились к огромной подъемной двери позади автозаправки.

Джош

Оба вошедших были одеты в белые хирургические халаты. Мужчина оказался низеньким и щуплым – а может, просто выглядел таким на фоне своей спутницы, в которой было добрых 180 сантиметров роста. Страшная худоба придавала ей сходство со скелетом, а блестящие очки и собранные в короткий «хвостик» волосы – с типичным программистом из Силиконовой долины. Колючие глаза сверлили нас с такой злостью, словно мы были двумя неверными строчками кода, которые требовалось немедленно исправить.

Похоже, ученые здорово удивились, увидев, что я стою, Рико сидит, и мы оба на них таращимся.

– Разве они не должны спать? – спросил мужчина.

Женщина пожала плечами.

– Должны. Я об этом позабочусь.

– Вот оно, – взволнованно сказал Рико, когда она направилась к компьютерам у стены. Теперь он тоже стоял, неловко балансируя на одной ноге.

– Когда я скомандую, – пробормотал я, стараясь не выпускать женщину из вида, – тресни кулаком по стене.

Рико приподнял бровь, но кивнул.

Я сосредоточился на пуме. Подробно воскресил воспоминания о превращении в своей комнате, потом – в ванной. На этот раз у меня не было права на ошибку. За последнюю пару недель я сотни раз приглядывался к зверю у себя под кожей, оценивал его присутствие и почти ощущал, как он изменяет и заменяет мое тело. Просто я никогда не делал последнего шага – потому что каждую минуту чувствовал себя под микроскопом. А еще чертовски боялся.

Я и сейчас чертовски боялся, но у меня не осталось выбора. Попытка будет всего одна. Иначе я присоединюсь к команде одноногих пиратов под предводительством Рико.

– Давай! – велел я.

Рико с поразительным проворством допрыгал до дальней стены и со всей силы обрушил на нее кулак, подкрепив удар отчаянным криком. Я сомневался, что пластик пропустит звук, однако ученые немедленно обернулись в его сторону. Я воспользовался случаем и выпустил пуму на волю.

Не знаю, почему я так переживал. Превращение заняло долю секунды – как и в первые два раза.

Меня тут же захлестнуло ощущение собственной мощи. Теперь я чувствовал себя в шкуре пумы так свободно, будто облик человеческого мальчика был случайной ошибкой, недоразумением.

А еще я был очень, очень зол.

За себя – что из меня сделали зверушку в зоопарке. За Рико – и все его мучения. За наше будущее, которое казалось совершенно беспросветным.

Я напряг задние лапы и, позволив злости переродиться в силу, обрушился на стену. Я выпустил когти, надеясь разбить пластик, но это не понадобилось. Сила удара оказалась такова, что стена просто вылетела из креплений – или на чем она там держалась – и рухнула на пол. Я скатился по ней, словно по помосту, и отскочил в сторону – а она по инерции поехала дальше, сшибая на своем пути столы и оборудование. Раздался звон стекла и грохот металлических инструментов о мраморный пол.

Мужчина заорал и принялся царапать дверь. Женщина оказалась хладнокровнее. Метнув в меня яростный взгляд, она снова склонилась над клавиатурой – видимо, вызывая подкрепление. Да, она была быстра. Но я – быстрее.

Я подскочил к компьютеру и отшвырнул ее в сторону, даже не задумавшись о своей нынешней силе. Что-то хрустнуло. Шея? Женщина отлетела в другой конец зала, будто тряпичная кукла, и врезалась в край хирургического стола. Через секунду ее тело осело на пол, вывернувшись под неестественным углом, и изо рта потекла струйка крови.

Мне до смерти хотелось попробовать эту кровь на вкус, но тут я услышал крик мужчины. Он почти открыл дверь и пытался сбежать.

Я одним прыжком преодолел разделявшее нас пространство. Челюсти распахнулись, готовясь раздробить его череп. Я уже почти слышал хруст костей на зубах. Однако не успел я сомкнуть пасть, как между нами что-то проскользнуло.

Струящаяся чешуя. Плоская голова. Темные немигающие глаза.

Мальчик во мне застыл в недоумении, но пума немедленно узнала гремучую змею. Человеческий мозг еще обрабатывал информацию, а зверь уже отскочил в сторону и возмущенно зарычал.

В следующую секунду на месте змеи появился Рико – в джинсах, футболке и высоких кедах. Во множественном числе – потому что ног у него теперь было две. Во мне вскипели ярость и недоумение. Какого черта? Что это был за маскарад?!

У меня в груди начал зарождаться глухой рокот, но Рико вскинул ладонь, прежде чем он успел перерасти в рык.

– Спокойствие, – сказал он. – Только спокойствие. Родичи друг друга не едят.

Мужчина у него за спиной поднялся на дрожащие ноги – но тут же осел от точного удара под дых. Рико убедился, что его мучитель больше не пытается никуда уползти, и снова повернулся ко мне.

– Может, выпустишь мальчика? – спросил он.

Мальчика? Какого мальчика?

Через секунду я сообразил – и, сосредоточившись, вернул себе человеческий облик.

– Да брось, – простонал Рико. – Я не обязан любоваться на твою задницу!

Как и следовало ожидать, больничная пижама исчезла. Я стоял посреди лаборатории совершенно голый. В другое время я бы сгорел от стыда, но сейчас мой взгляд был прикован к трупу женщины. Я даже не находил в себе сил прикрыть причинное место. В ушах поселился противный звон, и я понял, что не могу вздохнуть.

Мертва.

От моей руки.

Нет, лапы.

Я не собирался ее убивать. Я просто хотел убрать ее с дороги.

Ноги подкосились. Меня выворачивало до тех пор, пока горло не начало содрогаться в бессмысленных сухих спазмах.

Затем я услышал журчание воды, и на пол передо мной шлепнулась намоченная рубашка.

– Вытри лицо, – велел Рико. – Нам нельзя терять время.

– Но она… Она…

– Получила по заслугам. А еще, глазом не моргнув, отрезала мне ногу. Так что успокойся. Ты убил отнюдь не монахиню.

Я наконец оторвал взгляд от тела.

– Твоя нога…

– Отросла. Я отвечу на все вопросы позже, хорошо? Сейчас нам надо сматываться.

Я кивнул и подобрал тряпку. Грубость мокрого хлопка наконец привела меня в чувство.

Главное – не оглядываться.

– Они хранят одежду в том чулане, – сказал Рико.

Я на ватных ногах отправился в указанную сторону. На полке нашлась белая рубашка и штаны на резинке, но надеть их оказалось целым подвигом. Я двигался в каком-то тумане, в ушах стоял звон, перед глазами все расплывалось. Я начал застегивать рубашку – и вдруг заметил, что Рико приподнял ученого-коротышку за шиворот. В другой руке он держал скальпель.

– У тебя будет только одна возможность ответить на мой вопрос, – спокойно сказал он.

Рико разжал пальцы, и мужчина, рухнув на пол, попятился к двери. В глазах у него читался бескрайний ужас.

– Это не я, – голос коротышки сорвался на визг. – Не я! Это была ее идея! Я никогда… Пожалуйста!

– Заткнись, – прошипел Рико. – Мне плевать, кто отдавал приказы, а кто точил нож. Просто скажи, что случилось с Дженни.

– Дж… Дженни?

– Девочка, которая со мной сидела.

– Я не зна…

Он осекся, когда у него перед глазами холодно блеснул скальпель.

– Одна возможность ответить на мой вопрос, – напомнил Рико.

– Она дальше по коридору! – завопил мужчина. – Вторая дверь справа!

– Отсюда можно выйти по твоей карточке?

– Да, да!

– Это все, что я хотел узнать.

Рико сделал молниеносное движение у шеи мужчины и тут же отстранился, чтобы его не забрызгал фонтан крови.

– Какого черта?! – заорал я. – Ты совсем рехнулся?

Я бросился к мужчине, который с бульканьем зажимал резаную рану на горле. Кровь толчками выходила у него между пальцев. Рико перегородил мне путь, но я все равно не знал, чем смог бы ему помочь. Остановить кровотечение? Как?

– Он был чудовищем, – сказал Рико. – И не заслужил права жить.

– А мы? Кто мы теперь?!

Рико покачал головой, словно поражаясь моей наивности.

– Загнанные животные, конечно.

Залитая кровью карточка обнаружилась в нагрудном кармане хирургического халата. Рико невозмутимо вытер ее о штаны убитого. Тот наконец затих, и по полу начала растекаться густая темная лужа. Я почувствовал, как по горлу снова поднимается желчь, и поспешно отвел взгляд.

– Ты идешь? – спросил Рико.

Я покачал головой.

– Ты псих. Никуда я с тобой не пойду.

– Тогда можешь остаться здесь и продолжить увлекательное участие в экспериментах. Им же больше некого резать.

– Нет, я… – и я замолчал, смущенный. – Я не знаю, что делать. Но убивать никого не хочу.

– Я тоже. Если повезет, мы больше никого и не встретим.

И Рико, отвернувшись, провел карточкой по щели на стене. Внутри двери что-то застрекотало, и она мягко отъехала в сторону. Я не выдержал и оглянулся на учиненный хаос. Трупы. Разбитое стекло. Сломанное оборудование. Перевернутые столы и надтреснутая стена, все-таки затормозившая о какой-то шкаф.

– Тик-так, тик-так, – зловеще протянул Рико. – Если мы хотим отсюда выбраться, надо попасть на цокольный этаж. И желательно побыстрее.

– И что тогда?

Он пожал плечами и отпустил дверь, которая тут же заскользила к косяку. Мне удалось ухватить ее в последний момент. Рико уже стоял перед второй дверью справа. Электронный замок замигал, считывая код карточки.

– Мы же торопимся, – напомнил я.

– Мы никуда не пойдем без Дженни.

Дверь открылась. Рико повернул ручку, слегка на нее надавил – и тут же остановился как вкопанный. Он не пытался ни войти, ни хотя бы заглянуть внутрь. Вместо этого он повернулся ко мне и нахмурился.

– Что такое? – спросил я.

– Чувствуешь запах?

Теперь я тоже почуял густую, пугающе сладкую вонь. Запах был мне незнаком.

– Что… Что это?

– Смерть, – Рико выпрямился и развел плечи. – Пожалуй, тебе лучше не заходить.

Я не собирался за ним идти, но ноги сами сделали первый, затем второй шаг. Я должен был узнать все – хотя до сих пор не мог оправиться от тошноты.

Одну долгую секунду я не понимал, на что смотрю. Комната, в которой мы оказались, была меньше лаборатории, но сверкала точно так же. Мраморные полы. Белоснежный потолок. Вдоль одной стены выстроились блестящие стальные шкафы, к другой был приставлен длинный стол с компьютером и микроскопами. Внутри было довольно холодно: мы то и дело выдыхали облачка пара. Однако озноб меня колотил не поэтому. Кровь в венах словно превратилась в ледяную воду.

Посреди комнаты стоял большой операционный стол с выключенными сейчас лампами, а за ним – металлический столик поменьше, на котором были разложены хирургические инструменты.

И на большом столе…

Мне хотелось уйти или хотя бы отвернуться, но я не мог отвести взгляда от Рико, склонившегося над выпотрошенным телом.

– Это…

– Да, – ответил он. – Это Дженни. Ее увели вчера. Обезумевшую от страха, но живую.

Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. На мгновение мне показалось, что я смотрю низкопробный ужастик, вот только в кино вместо крови разбрызгивали томатный сок, а здесь все было по-настоящему.

Они вскрыли ее и удалили внутренние органы. От ключиц до паха зияла огромная багровая яма – ни кожи, ни тканей. Крышка черепа тоже исчезла. Органы были разложены по контейнерам на втором столе. Там же, в отдельном тазике, находился мозг.

Теперь это был не человек, а мясо.

– Это… Это чудовищно, – выдавил я.

– В точку, Шерлок. Все еще жалеешь тех уродов?

Я помотал головой, хотя и не слишком уверенно. Однако затем Рико наклонился, чтобы поцеловать бровь мертвой девочки, а когда выпрямился, в его глазах читалась такая боль, что у меня внутри что-то надломилось и окаменело. Да, теперь я был уверен. Я ничуть не сожалел о том, что случилось с исследователями.

В следующую секунду Рико направился к стальным шкафам у стены. Я хотел попросить не открывать их, но он уже принялся распахивать блестящие дверцы – одну за другой. Дойдя до конца ряда, мы обнаружили останки еще шестерых детей.

Рико врезал кулаком по шкафу, и на металле осталась глубокая вмятина.

Я не стал его успокаивать. Мне самому хотелось что-нибудь разбить.

Дрожа от ярости, Рико пересек комнату, вырвал монитор из креплений и швырнул об пол. За ним последовали микроскопы и остальное оборудование.

– Мы не тупые животные! – заорал он и, словно в одно мгновение ослабев, рухнул на колени посреди осколков. Я вздрогнул, когда пустой взгляд мазнул по стерильной комнате и остановился на мне. – Хотя им было плевать. Люди, Зверлинги… Какая разница. Просто им захотелось узнать, как работает этот механизм, и они разобрали нас на части.

Я не нашелся с ответом.

Рико с трудом поднялся и обрушил кулак на системный блок. Тот почти развалился пополам. Дисковод, провода, материнская плата брызнули в разные стороны.

– Хватит, наисследовались, – бормотал он. – Пусть теперь попробуют все восстановить…

Наверное, мне стоило оставить его в утешительном неведении, но это было бы подло.

– Данные все еще там, – сказал я. – Они должны быть записаны на жестких дисках.

– Каких еще дисках?

Меня трудно было назвать гиком, но даже я знал, как выглядит жесткий диск. Да и как этого можно не знать в современном мире? Я указал на пол.

– Вот таких. В системнике должны быть еще два. Но это неважно. У них наверняка есть резервные копии.

– Дерьмо!

Взгляд Рико стал совершенно безумным. Подняв с пола жесткий диск, он запустил его через всю комнату. Затем вырвал из системника другие два и швырнул следом. Диски ударились о стену с такой силой, что буквально взорвались фонтаном пластиковых и металлических осколков. Наверное, если бы тела исследователей не остались в лаборатории, Рико схватил бы скальпель и принялся их кромсать.

Наконец он остановился и, тяжело дыша, опустил голову. Когда наши глаза снова встретились, безумие не исчезло, но отступило, затаившись где-то в глубине зрачков.

– Ладно, – сказал он. – Мы ничего не можем с этим поделать. Даже не можем ее нормально похоронить. Надо убираться.

Рико пошел к двери, и я принялся судорожно прикидывать варианты. Что мне делать? Идти с психованным убийцей, который превращается в гремучую змею? Или остаться здесь – и будь что будет?

Мой взгляд снова остановился на мертвой девочке.

– Тик-так, – пропел Рико.

Я с тяжелым сердцем направился к двери. Через несколько секунд мы уже неслись по коридору, выглядывая лестницу наверх, – Рико сказал, что лифт станет для нас ловушкой. Плечи ломило от напряжения, кожу покалывало. Босые ноги звонко шлепали по полу. Я каждую секунду ждал воя сигнализации, но его все не было. Почему? Здесь же повсюду камеры.

Выход на лестницу обнаружился в конце коридора. Рико сунул в щель карточку, и дверь послушно распахнулась. Однако не успели мы преодолеть и десятка ступеней, как над головой взвыла сирена. Уши мгновенно заложило.

– Надо выбраться на цокольный этаж, – на бегу бросил Рико.

Я не успел спросить, почему: он припустил вперед со всей возможной прытью Зверлинга.

Мне оставалось лишь следовать за ним.

Марина

Едва мы перебежали дорогу, как в кармане зазвонил телефон. Я мысленно чертыхнулась, что забыла его отключить, но тут же увидела на экране номер Барри.

– Погодите! – окликнула я ребят.

– О боже, – сказал Барри, когда я взяла трубку. – Немедленно возвращайтесь. Вы должны это увидеть.

– Увидеть что?

– Просто вернитесь.

Я бросила на Каторжника вопросительный взгляд, зная, что они с Элзи и Кори слышали каждое слово.

– Кто это? – спросил Дезмонд.

Каторжник вздохнул.

– Скажи, что мы сейчас будем.

– Наш хакер, – объяснила я Дезу, пока мы переходили дорогу обратно.

– Чего хотел?

– Он не сказал.

И мы рысцой припустили к изгороди, так что Дезмонд быстро остался позади.

– Надеюсь, у тебя хорошие новости, – сказал Каторжник, присаживаясь рядом с Барри и его ноутбуком.

Признаться, я в этом сомневалась – так сильно от него разило страхом.

– Все вышло из-под контроля, – ответил Барри, выводя на экран изображение с какой-то видеокамеры. – Смотрите.

– Что это? – нахмурился Кори.

– Прозекторская.

Бывшая прозекторская, подумала я, присмотревшись к картинке. Пол усеивали обломки оборудования, хотя я не смогла бы сказать, чем они были раньше.

Затем Барри указал на металлический стол посреди комнаты. Я наклонилась к экрану – и тут же отвернулась. Желудок болезненно сжался.

– Она была совсем ребенком, – пробормотал Кори.

Во рту сгущался противный вкус желчи. Я бы все отдала, чтобы стереть эту картину из памяти, – но знала, что она останется там навсегда.

Барри кивнул.

– Это еще не самое худшее. Я увидел, что наши парни долбят компы, и включил запись из лаборатории – посмотреть, как им удалось выбраться. А там…

Он ввел на клавиатуре пару строк кода и тихо выругался, когда на экране появилось какое-то фойе.

– Секунду.

Еще несколько команд – и мы увидели ту странную комнату со стеклянными кубами, только с другого ракурса. Эта камера давала лучший обзор.

– Это же?.. – начал Дезмонд.

– Джош, – кивнул Барри. – Ему сбрили дреды.

Бедный Джош. Он так долго их отращивал и уж точно не стал бы стричься по доброй воле. Приглядевшись, я заметила, что Джош не один. Позади него неуклюже балансировал на одной ноге незнакомый парень.

– Ладно, – сказал Каторжник. – Значит, это точно он. Теперь мы можем верну…

Фраза повисла в воздухе. Дверь в дальнем конце лаборатории открылась, и Джош со вторым парнем замерли, глядя на вошедших. Высокая женщина, низенький мужчина. Не успели они сделать и нескольких шагов, как одноногий мальчик с неожиданной прытью подскочил к противоположной стене и обрушил на нее кулак. В ту же секунду Джош превратился в пуму и бросился вперед.

– Вот дерьмо, – только и сказал Каторжник.

Барри не соврал. Дальше было хуже. Мы в шоке наблюдали, как стеклянная стена рухнула под весом пумы. Затем Джош одним движением лапы свернул женщине шею. Под изгородью воцарилась мертвая тишина. У картинки на экране не было звука, а Дезмонд, который в других обстоятельствах наверняка не удержался бы от комментариев, словно проглотил язык.

Барри откашлялся.

– Я позвонил вам, когда… Когда Джош изменился, а потом началось все это…

На нем не было лица, пальцы дрожали. Должно быть, он еще раньше догадался про Джоша, но только теперь осознал, что сидит в окружении Зверлингов, которые теоретически обладают такой же силой. Учитывая, что у него на глазах только что убили двух человек, я была удивлена, почему он еще не сбежал с воплями.

Что до меня, я едва держалась на ногах. Колени стали резиновыми, голову будто набили ватой. Я не знала одноногого парня, но почему Джош не смог совладать с пумой? Перед глазами снова встала девочка из прозекторской. Может, с Джошем собирались сделать то же самое? И у него не было другого выхода? Прежний – мой – Джош никогда бы не решился на такой поступок.

– И правильно сделал, – сказал Каторжник. – Где они сейчас?

Барри потряс головой, будто пытаясь очнуться от наваждения.

– В последний раз я видел их в прозекторской. Тот чувак расколотил оборудование, и они ушли. Не знаю, куда. Я сразу бросился вам звонить.

– Выруби камеры, – велел Каторжник. – Вообще все.

– Все? Даже не знаю…

– Прямо сейчас. Попробуй…

Он не договорил, потому что в здании «ВалентиКорп» оглушительно взвыли сирены. По крайней мере, оглушительно с точки зрения Зверлинга.

– Что такое? – встрепенулся Дезмонд.

– А вот и охрана, – сказал Каторжник.

Кори кивнул.

– Отключи все электричество, – велел он Барри. – И запасные генераторы тоже.

– Пытаюсь!

Каторжник нацелил палец на Дезмонда.

– Сиди тут. Остальные – за мной.

– Да ладно вам, – обиделся Дезмонд. – Я тоже хочу помочь Джошу!

Последние слова адресовались уже спине Каторжника.

Я быстро взяла Деза за руку.

– Мы знаем. Просто ты за нами не угонишься.

И мы с Кори и Элзи пустились бежать. Пересекая парковку, я услышала позади крики Дезмонда – но он был уже далеко.

Каторжник перепрыгнул бордюр, который разделял две секции парковки, и, не снижая скорости, на бегу подобрал камень. Я усомнилась, что из него получится толковое оружие, но тут он кинулся к большому вишневому внедорожнику и от души вмазал камнем по переднему окну. То осыпалось каскадом осколков. Каторжник сунул руку в получившуюся дыру, открыл дверь изнутри и принялся смахивать стекло с водительского сиденья.

– Какого черта?! – заорала Элзи. – У нас нет на это времени!

– Нужно отвлечь внимание охранников от Джоша, – ответил Каторжник, выдрав кусок приборной доски и копаясь в каких-то проводках.

Мотор зафырчал и ожил.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся Каторжник, усаживаясь за руль. – Дамы и господа, карета подана!

Он разблокировал остальные замки, и мы бросились внутрь. Я едва успела захлопнуть за собой дверцу, как Каторжник рванул к башне «ВалентиКорп», виртуозно избегая столкновения с бордюрами и другими машинами. Где-то за спиной завыла сирена. Пока она была далеко, но я знала, что копы заявятся с минуты на минуту.

– Что ты задумал? – крикнул Кори с переднего сиденья.

– Ну, – сказал Каторжник, – для начала протараним парадный вход, а там разберемся.

– Идет.

Мы с Элзи судорожно вздохнули и одновременно принялись нащупывать ремни. Пристегнувшись, я схватила ее за руку. Вряд ли ей требовалась поддержка, но она с благодарностью сжала мою ладонь.

Из-за угла показалась пара охранников. Не успели мы и глазом моргнуть, как они вытащили из наплечных кобур винтовки и открыли беспорядочный огонь. Мы дружно нырнули на пол, однако Каторжник лишь расхохотался.

– Получайте, мрази! – завопил он.

Отлично. Он тоже сошел с ума, и теперь нам всем конец.

Пули прошили корпус внедорожника, изрешетили металл и выбили оставшиеся окна. Еще секунда – и охранники с винтовками остались позади. Машина подпрыгнула на бордюре и оглушительно зарычала, метя в стеклянные двери. Нам навстречу выбежали еще несколько человек – но тут же бросились врассыпную, увидев мчащийся на них автомобиль.

Парадный вход разлетелся веером стеклянных и металлических осколков, и мы на полной скорости ворвались в фойе. Внедорожник занесло на мраморных плитах, Каторжник поспешно выкрутил руль, и мы описали круг, попутно снеся стойку секретаря и половину журнальных столиков. Охрана осталась за спиной, и хлопки винтовок ненадолго стихли.

В следующую секунду мы словно ослепли и оглохли. Вестибюль погрузился во мрак, и сирена, надрывавшаяся последние несколько минут, неожиданно смолкла. Теперь единственным звуком был шум нашего двигателя. Фары мощными лучами прорезали темноту, и я краем глаза заметила, как из боковой двери выскочили две фигурки в белых рубашках. Затем внедорожник снова крутануло, и я потеряла их из виду.

Стрельба возобновилась – это подоспели охранники с верхних этажей. Пара пуль насквозь прошила крышу автомобиля. Чудо, что никто не пострадал.

– Давай прямо! – крикнул Кори. – В ту стену!

Он указывал в дальний конец фойе, где мгновение назад мелькнули две фигурки. Они и сейчас были там, но теперь у них за спиной творилась какая-то чертовщина. В воздухе повисло мерцание, похожее на летнее марево, и в нем проступил залитый лунным светом пейзаж. Стеклянная стена будто растворилась, и вместо парковки мы увидели место, которое просто не могло существовать в Южной Калифорнии.

Фигурки бросились в марево и исчезли.

– Какого хрена? – обалдел Каторжник.

– Жми за ними! – заорал Кори.

Не знаю, как бы я поступила, будь я за рулем. Но Каторжник молча вдавил педаль газа, и мы въехали в стену. В ушах зазвенел чей-то крик, но я только через несколько секунд сообразила, что это я.

Джош

Перепрыгивая через три ступеньки, я попутно считал двери.

На первой крупно значилось красной краской: «– 4». Четвертый подземный этаж.

Еще несколько пролетов.

Третий этаж.

Увы, не успел Рико вставить карточку в щель, как дверь распахнулась сама собой и на нас обрушился вой сирены. На пороге стоял охранник в форме. Рико настиг его одним стремительным прыжком и, схватив за отвороты куртки, швырнул через мою голову. Я едва успел пригнуться. Охранник тяжело приземлился на ступеньках у меня за спиной, и я с содроганием услышал хруст костей.

Дверь автоматически вернулась в косяк, отрезав от нас вопль сигнализации, – но тут же открылась снова. Теперь к сирене добавились крики спецназа и отрывистые команды. По лестнице застучала пара ботинок на толстой подошве. Остальные охранники склонились над неподвижным товарищем.

Второй этаж. Еще чуть-чуть!

Конечно, преследователю было за нами не угнаться. Он уже хрипел и сипел, а мы даже не запыхались. Однако на бегу он что-то кричал в рацию – видимо, вызывая подкрепление, – и это было чертовски плохо.

До двери на надземный этаж оставалось всего несколько ступеней, когда дорогу нам перегородили двое охранников с винтовками. Рико подпрыгнул, я, наоборот, бросился навзничь – и первые выстрелы безвредно мазнули по бетону. Других не последовало: Рико коброй метнулся вперед и вышвырнул одного из охранников в вестибюль, а второго столкнул по лестнице в мою сторону. Я охотно придал ему ускорение, и незадачливый преследователь, все еще пыхтевший пролетом ниже, оказался погребен под собственным коллегой.

Выскочив на первый надземный этаж, мы замерли в изумлении. В вестибюле шла военная операция. На мраморном полу крутился темно-красный внедорожник, а спецназ безостановочно поливал его огнем. В такой суматохе нас никто не заметил.

– За мной! – крикнул Рико.

Едва мы бросились к стене, как электричество вырубилось. Сигнализация оборвалась на надрывной ноте, и вестибюль погрузился в кромешную темноту – если не считать фар внедорожника, который так и описывал круги против часовой стрелки. Стрельба на мгновение смолкла. В наступившей тишине рокот двигателя показался мне громом.

Я не знал, что сделал Рико, но воздух перед нами вдруг задрожал и наполнился мерцанием. Стеклянная стена и парковка за ней будто растворились, и вместо них я увидел невероятный, немыслимый здесь пейзаж. Он тоже был погружен в темноту, но не имел ничего общего с городом. В нос ударила густая волна запахов, в которых не было и намека на бетон, металл или газ.

Мы на полном ходу влетели в это марево, и я чуть не покатился кубарем, когда мраморные плиты фойе сменились сухой травой. Я замер, но Рико тут же вцепился мне в рукав и оттащил в сторону, на утоптанную грязную землю. Секундой позже нас оглушил рык двигателей, и на том месте, где я только что стоял, возник красный внедорожник. Он по инерции проехал еще несколько метров и наконец затормозил, взметнув густое облако пыли.

Я оглянулся, ожидая увидеть охранников с винтовками, – но позади ничего не было. То есть в буквальном смысле ничего. Звериный слух и чутье вопили, что мы больше не в Санта-Фелисе, но я поверил им, только когда улеглась пыль.

Вестибюль исчез – вместе со зданием, окружавшими его парковками и остальным городом. Место, в котором мы оказались, было тихо, пустынно и совершенно безлюдно.

– Ладно, – прохрипел я. – А вот теперь мне реально стремно.

– Потом будешь бояться, – отрезал Рико. – У нас компания.

Точно. Внедорожник.

– Это из-за них мы сюда попали?

Рико покачал головой.

– Мы здесь из-за меня. Они просто провалились следом.

– А здесь – это где?

– Потом.

Я уже устал от этих бесконечных «потом», но решил не спорить. Ветер дул мне в лицо, лишая малейших подсказок, кто за рулем внедорожника. Впрочем, зная свою везучесть, я предполагал худшее.

Казалось, Рико ничуть не волнуют наши гости – но я видел его в деле и знал, что это впечатление обманчиво. Будто случайно загородив меня спиной, он крадучись двинулся к автомобилю. Тот дышал на ладан. Стекла были выбиты, двери изрешечены пулями, корпус погнулся и украсился длинными белыми царапинами. Казалось, по нему проехался самосвал.

– Враги наших врагов, – пробормотал я, смутно припоминая, что слышал это в каком-то кино.

– Возможно, – ответил Рико.

В следующую секунду передняя дверь с грохотом отвалилась, и из машины вылез человек, которого я ожидал увидеть тут меньше всего.

– Каторжник? – неверяще спросил я.

Он ухмыльнулся.

– Жив, браток?

Не успел я расплыться в улыбке, как из соседней двери вылез Кори, а за ним – что было совсем уж невероятно – Марина и Элзи.

– Хрень господня! – завопил я, бросаясь им навстречу. – Чуваки, что вы тут делаете?

– И где это «тут»? – спросил Каторжник, крутя квадратной головой.

Я пропустил его вопрос мимо ушей. У меня были дела поважнее – обнять девчонок и убедиться, что они целы и невредимы. Кажется, я в жизни не испытывал такого облегчения.

– Ну, лично мы думали, что спасаем твою задницу, – сказала Элзи.

Марина улыбнулась.

– Хотя, похоже, мы несколько опоздали.

Я не мог согнать с лица дурацкую улыбку – как вдруг в виске звонко кольнуло.

– Ты тоже превратилась! – закричал я, хватая Марину за руку.

Они с Элзи обменялись быстрыми взглядами.

– Гм, да.

– Когда это случилось? А Дезмонд тоже Зверлинг?

Марина помотала головой.

– Дезмонд у нас самый человечный человек. К его большому разочарованию.

– Но он в безопасности?

– Надеюсь. Мы запретили ему за нами ходить.

Элзи провела пальцами по моей лысой макушке.

– Теперь мы близнецы, – сказала она, и зеленые глаза лукаво блеснули.

Я взял ее за руку, не в силах выразить, как рад, что она жива и здорова. Пару секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, а затем девчонок оттеснил Каторжник. Мы стукнулись кулаками.

– Давно не виделись, бро, – сказал он. – Но тебе придется объяснить, куда нас занесло. Что это за место?

– Позже, – ответил Рико.

Каторжник оскалился.

– Я не с тобой говорю, вообще-то.

– Эй, – сказал я, примирительно поднимая ладони. – Я сам не знаю.

– С этим мы разберемся, – мрачно заметил Кори, подходя к нашей компании. – Сейчас меня больше интересует другое. Какого черта ты вылез, если было велено сидеть тихо?!

– Вот-вот, – кивнул Каторжник. – У них теперь на тебя такой компромат, что придется бегать до конца жизни.

Кори пнул землю ботинком и покачал головой.

– Молодец, ничего не скажешь.

– Слушайте, – взволнованно начал я. – Во-первых, я не собирался никого…

– При чем тут ты? Я говорю про Рико.

– Вы знакомы? – изумился я.

Рико пожал плечами.

– Конечно. У койотов и змей долгая история. Можно сказать, мы вместе тусовались на заре мироздания, – и он угрюмо взглянул на Кори. – Когда Джош превратился, маскировка потеряла смысл. И я бы не выдержал, если бы мне отрезали и вторую ногу.

– Ты бы все равно ее отрастил.

– Как ты это сделал, кстати? – встрепенулся я.

Никто на меня даже не взглянул.

– Может, и так, – после паузы ответил Рико. – Но все равно это было чертовски больно. И как насчет Дженни? Маленького кролика, который бы и мухи не обидел. Знаешь, что они с ней сделали? Разрезали череп и вынули мозг. Я уверен, что к этому моменту она была еще жива. И кричала до самого конца. И я должен был сидеть тихо?!

Кори промолчал, но я видел, какая боль отразилась в его глазах.

В памяти снова всплыло тело Дженни – точнее, то, что от него осталось, – и я почувствовал, что окаменевшая часть моего сердца стала еще чуть тверже и холоднее. Я не знал, хорошо это или плохо.

Я обвил руками плечи девчонок. Обе они дрожали, слушая Рико. Марина уткнулась мне лбом в плечо, но Элзи стояла прямо, натянутая и звонкая, как струна. Я понял, что она дрожит не от страха, а от гнева.

Кори медленно кивнул.

– Ладно. На самом деле, мне неважно, как и почему вы себя выдали. Главное, что все живы. У нас давно не было возможности отплатить этим уродам.

– Старуха рассвирепеет, – мрачно сказал Рико.

– О да, – вздохнул Кори.

– Ну и плевать. Пусть в следующий раз сама участвует в экспериментах.

– Ты знаешь, что это была не ее идея.

– Но с ее одобрения.

– Ну хватит, – перебил их Каторжник. Его голос звучал тихо, но все почему-то замолкли и обернулись. – Кто-нибудь может объяснить, что за чертовщина тут творится?

– Точно, – кивнула Элзи. – Где мы вообще?

– И как ты отрастил ногу? – добавил я.

Кори торопливо поднял ладони.

– Я понимаю, что у вас масса вопросов. Но у родичей дела так не делаются. Давайте разожжем огонь и устроим Круг правды.

– У меня есть идея получше, – прорычал Каторжник. – Как насчет выкинуть это нью-эйджевое дерьмо и просто ответить на наши вопросы?

– Это не тебе решать, – ответил Кори. – Ты здесь не единственный.

Меня тоже распирало от вопросов, но я чувствовал, что в этом диком, первозданном месте лучше слушаться старших родичей. Если у них для таких случаев заготовлена специальная церемония, почему бы и нет?

– Сделаем все по правилам, – кивнул я.

Каторжник угрожающе ко мне повернулся.

– Значит, ты у нас теперь командуешь?

Я помотал головой.

– Я просто высказал свое мнение. Что плохого, если мы посидим у костра?

– Согласна, – сказала Марина, пристально глядя на Каторжника. – Думаю, Круг правды нам сейчас не помешает.

Тот нахмурился, но Марина не отрывала от него взгляда, и темное лицо постепенно смягчилось. Каторжник медленно кивнул.

– Ладно. Но давайте не рассусоливать. У меня от этого места мороз по коже. Если вы хотите тут потусить – без проблем, только не слишком долго.

Рико потер ладони.

– Отлично. Вы привезли какую-нибудь еду?

Элзи кашлянула.

– Из багажника чем-то пахло. Надо проверить.

Мы с Мариной отправились к внедорожнику. По дороге она объяснила, что автомобиль «одолженный», и Каторжник замкнул провода, чтобы запустить двигатель. После короткой ревизии выяснилось, что машина принадлежит то ли отцу, то ли матери большого семейства: багажник был забит сумками с едой. Пакет с яблоками рассыпался на очередном вираже, а шальная пуля превратила бутылку молока в уже подсыхающую лужу – но в остальном провиант не пострадал.

Кто бы ни был хозяином автомобиля, его отличала практичность и любовь к порядку. Наверное, у него было четверо таких же образцовых детишек, потому что в глубине багажника обнаружились шесть свернутых пледов с вышитыми именами: «Мама», «Папа», «Кирсти», «Кэти», «Киран» и «Дэвид». Марина собрала их в охапку, пока я вытаскивал сумки с едой.

Они источали такие дразнящие ароматы, что рот мгновенно наполнился слюной. Раньше у меня не было времени об этом думать, но теперь я понял, как же голоден. Неудивительно – учитывая, сколько я пробегал в облике пумы.

Элзи порылась в сумках и протянула мне большую упаковку чипсов.

– Держи. Судя по тому, что я видела, до ужина ты не дотерпишь.

А что она видела? Я вспомнил хруст, с которым свернул шею женщины, – и как она потом летела через всю комнату, пока не врезалась в стол. Я с сомнением взглянул на чипсы. Желудок сводило от голода, но я не был уверен, примет ли он какую-нибудь пищу.

Затем я подумал про Зверлингов, которые уже никогда не выйдут из лаборатории, и почувствовал, как все внутри сжимается от гнева и горечи. Если бы я мог вернуться в прошлое, то поступил бы точно так же.

– Ты видела, что случилось?

– Мы все видели.

И Элзи положила руку мне на плечо. В зеленых глазах читалось бесконечное сочувствие.

– У тебя не было выбора.

Я покачал головой.

– Неправда. Выбор есть всегда.

– Да, ты мог не защищаться и закончить, как те ребята в прозекторской.

Я вздрогнул, снова вспомнив Дженни и шкафы, забитые человеческим мясом.

– Но как вы за мной следили?

– Барри взломал систему видеонаблюдения, – ответила Марина.

– Барри? Что он там делал? С ним все в порядке?

Девчонки кивнули.

– Это он рассказал нам про туннели под торговым комплексом, – сказала Элзи. – Так тебя и привезли в «ВалентиКорп».

– Но мы оставили его с Дезмондом, – поспешно добавила Марина. – Знаешь, когда Каторжник решил поиграть в «Форсаж».

Элзи вздохнула.

– Я уже не надеялась пережить этот вечер. Чудо, что никого не подстрелили, – и она демонстративно вскрыла упаковку у меня в руках. – Ешь давай.

Я вздохнул и запустил руку в чипсы. Голод все-таки оказался сильнее.

Марина

Отвратительная сцена в «ВалентиКорп» заставила мой желудок завязаться узлом, но теперь мне было еще хуже. Я не могла перестать думать о месяцах вранья и недоверия, когда скрывала от Джоша, что я – Зверлинг. А теперь время вышло, и я лихорадочно пыталась отыскать в душе хоть крупицу мужества, чтобы достойно признать ошибку и принять все заслуженные последствия.

У Дезмонда мое признание вызвало недоумение и обиду. Нечего и рассчитывать, что Джош отреагирует спокойнее. Если бы я могла вернуться на пять месяцев назад! Я бы ни за что не предала нашу дружбу.

Мы расселись на пледах вокруг костра, и ребята захрустели едой. Кажется, у меня одной не было аппетита. Остальные набросились на угощение, словно их не кормили три дня. К счастью, багажник был забит провиантом, поэтому можно было не беспокоиться, что кому-то не хватит. Мы достали из пленки курицу, отбивные, хот-доги и свиные ребрышки, насадили на заточенные прутики и поджарили на огне.

Хлеб, печенье, молоко и минеральная вода исчезали на глазах.

Во время ужина никто не перебросился ни словом. Я не знала, о чем думают ребята, но ждала Круга правды с легким содроганием.

Затем я снова задумалась, где мы и что случилось с Санта-Фелисом. Место, в котором мы оказались, было волшебным. Ароматы дикой природы и близкого океана с легкостью перебивали запахи дыма и магазинной еды. Воздух был до головокружения чист и прозрачен, а звезды и острая четвертинка луны позволяли разглядеть каждую мелочь на десятки метров вокруг. Похоже, мы были единственными гостями этого мира: я так и не смогла разглядеть другого костра или хотя бы фонаря.

Наконец бумажная упаковка отправилась кормить огонь, а пластиковую мы смяли, запихнули обратно в пакет и сунули в багажник. Элзи хотела что-то сказать, но Рико упреждающе поднял ладонь.

– Сделаем все по правилам.

Кори кивнул и поднялся. Затем он вытащил из кармана маленький пучок шалфея и зубровки, перевязанный красными и бирюзовыми ленточками, и я вспомнила, что видела такие в «Мандале» – эзотерическом магазине на Мейн-стрит.

Кори взял прут, на котором жарил мясо, поджег его от костра и поднес к верхнему концу пучка. Позволив ему слегка прогореть, Кори затушил огонь, и от трав повалил густой ароматный дым, похожий на благовония.

Сперва Кори направил его на себя самого, от груди до макушки окутавшись полупрозрачным облаком. Затем он принялся обходить нас кругу. По дороге он четыре раза останавливался и высоко поднимал пучок над головой. Я поняла, что он отмечает стороны света. Север. Запад. Юг. Восток.

Я бросила взгляд на Каторжника и увидела, как тот закатил глаза. Кори четырежды обошел костер у нас за спинами и, вернувшись на плед, принялся тереть пучок о камень, пока тот не перестал дымить.

– Мы вместе преломили хлеб, – торжественно начал он, – и отдали почтение четырем сторонам света. Пусть в этом Круге звучит только правда.

– Только правда, – эхом откликнулся Рико.

Они выжидающе взглянули на нас, и все разнобой повторили эту нехитрую формулу.

– Надеюсь, с плясками на этом все? – буркнул Каторжник, когда у костра воцарилось молчание. – А то, знаете, это скаутское сюси-муси маленько не по моей части.

– Круг нужен, чтобы выказать уважение, – ответил Кори. – Я думал, для братьев с Оушен-авеню это не пустое слово?

Каторжник поерзал на пледе, но кивнул.

– Мы должны выказать уважение Громовикам, которые властвуют над четырьмя сторонами света, и всему этому миру. Земле, небу, морю и огню. Но главное – друг другу. Как бы ни разошлись завтра наши пути, сегодня мы лишь чтим тех, кто сидит в Круге рядом с нами. И говорим только правду.

– Неужели для тебя это слишком «сюси-муси»? – ехидно спросил Рико.

Каторжник улыбнулся и покачал головой – хоть и не удержался от неприличного жеста в его сторону. Похоже, уважение к Рико давалось ему с особенным трудом.

– Значит, если кого-нибудь о чем-нибудь спросят, – начала Элзи, и ее взгляд тревожно перебежал с Джоша на меня, – он обязательно должен ответить правду?

Кори покачал головой.

– Мы не собираемся выведывать ничьи секреты. Круг нужен, только чтобы поделиться информацией и вместе выработать стратегию.

Я украдкой перевела дух. Значит, меня не заставят делать это на глазах у всех.

– Предлагаю начать с того, где мы, – сказала я. – И как сюда попали.

– Все просто, – ответил Кори. – Это Земли духов – другой мир в шаге от нашего.

Заметив непонимающие взгляды, он переплел пальцы и пошевелил теми, что на левой руке.

– Допустим, это мир, из которого мы пришли и который считали единственным, – затем он пошевелил пальцами на правой руке, – а здесь мы сейчас. Как видите, это два разных места, которые занимают одно и то же пространство. Если вы научитесь видеть изнанку привычного мира, вам будет легче легкого в нее переместиться. Что и сделал Рико.

– И ты думаешь, мы на это купимся? – мрачно спросил Каторжник.

Кори пожал плечами.

– Ну, вы уже здесь.

– А сюда можно попасть из любой точки? – спросила я. – Ну, в нашем мире?

– Конечно.

Я взглянула на Рико.

– Почему же ты не сбежал из лаборатории раньше?

У него на лице не дрогнул ни один мускул – только языки пламени, колыхнувшись под дуновением ветра, словно заострили тонкие черты.

– По двум причинам. Во-первых, если бы я исчез у них на глазах, то выдал бы пятипалым главный козырь родичей.

– Но они отрезали тебе ногу!

– Да, и это было весьма неприятно. Но главная причина заключалась в том, что мне было некуда идти. Если бы я переместился в этот мир из лаборатории, то оказался бы погребен под сотней метров земли и камня. Сперва мне нужно было выбраться на надземный этаж.

– Но как вам удалось держать этот мир в секрете… Так долго? – удивился Джош.

– Никакого секрета, – пожал плечами Кори. – Он упоминается в большинстве мифов и сказок. Просто в него никто не верит. Проблема еще в том, что Земли духов постоянно меняются. Чем глубже заходишь, тем сложнее все становится. Они как бы достраиваются в процессе.

– И все начинают видеть их по-разному, – добавил Рико. – Хотя наш мир и этот – действительно одно место. Когда-то давно предок Кори решил, что лучший способ избавиться от пятипалых – это свернуть их мир в ковер и убрать подальше. Но что-то пошло не так – как и со всеми гениальными идеями Койота. В результате мир просто разделился на два.

Каторжник помотал головой.

– Ну и дерьмо. Кто в это поверит?

Рико пожал плечами.

– Сегодня мы говорим только правду.

– Да брось! Как можно свернуть мир в ковер?

– Ему стоит попробовать снова, – хмыкнула Элзи. – Мне бы очень хотелось посмотреть на мир, не загаженный людьми.

– В этом нет нужды, – ответил Кори. – Земли духов уже существуют – не тронутые пятипалыми.

– Но сейчас главное не это, – вмешался Рико. – Сколько наших «подвигов» попало на пленки «ВалентиКорп» и что они могут сделать с этой информацией?

– Судя по тому, что мы видели на ноуте Барри, – сказала я, – они записывают всё.

Каторжник кивнул.

– Значит, придется снова их штурмовать.

– Это зависит не от тебя, – возразил Кори. – Такие решения принимают сеньора Марипоса и старшие родичи.

Каторжник глухо зарычал.

– Значит, вы тоже скачете на задних лапках перед боссами? Раз у нас вечер откровений, скажите честно – это вы сделали из нас Зверлингов?

– Я о таком не слышал, – ответил Рико.

– Сомневаюсь, – добавил Кори. – Мы замечательно жили в тени, пока ваши дети не начали превращаться и не похерили нам всю маскировку.

Каторжник медленно кивнул, хотя я видела, что слова парней его не вполне убедили. Даже если в наших превращениях повинны старшие родичи – разве они в этом признаются?

– Жаль, что вашим миром тоже рулят большие шишки, – наконец сказал он.

– Это не так, – помотал головой Рико. – Наше повиновение им – вопрос уважения. Родичи вообще не любят кучковаться. Но старшие – такие, как сеньора Марипоса – стояли у истоков обоих миров. Мы нуждаемся в их памяти и мудрости.

– Кстати, кто она такая? – спросила я. – Мне кажется, она… Больше остальных. И я не только про возраст.

– Наверняка можно сказать лишь то, что у сеньоры Марипосы очень длинная история, – ответил Кори. – И она лучше всех понимает нужды этой земли и родичей, которые на ней живут. К тому же она заботится и о пятипалых.

– Но вы делаете то, что она говорит.

– Не совсем. Мы слушаем ее советы. И следуем им, если считаем разумными. Обычно ее решения учитывают интересы всех сторон. Конечно, порой мы спорим – и очень горячо, – но в большинстве случаев она оказывается права. Если же нет, мы просто поступаем по-своему.

– Тетушка Минь – это ладно, – проворчал Каторжник. – В целом она адекватная, хоть иногда и подбешивает. Но Томас… Так и чешутся руки подправить ему личико.

– Не только у тебя, – сказал Кори. – Похоже, он слегка зазвездился в Лос-Анджелесе. Хотя парень вроде нормальный.

– Значит, ты тоже ему не доверяешь?

Кори обвел взглядом Круг и поерзал на одеяле.

– Просто мы плохо знакомы, вот и все.

Каторжник рассмеялся.

– Да брось! Ты из клана Койотов. Даже я знаю, что у вас на все есть свое мнение.

Мы думали, что Кори начнет отпираться, но он лишь вздохнул и пошевелил в костре палкой. Рико с любопытством на него посмотрел.

– Я правда ничего о нем не знаю, – наконец ответил Кори. – Но да, я ему не доверяю. Он меня напрягает. Многие старшие родичи в бешенстве из-за местной аномалии. И я не знаю, как далеко они зайдут, чтобы решить проблему.

– В каком смысле? – насторожился Джош.

– А в таком, – ответил Каторжник, – что мы, так сказать, проблема. И нас надо, так сказать, решить. Завернуть в ковер или что-то вроде.

– Неудивительно, что я никому не доверяю, – сказала Элзи, поежившись.

Джош приобнял ее за плечи.

– Ты же говорил, что родичи друг друга не едят?

Рико кивнул.

– Да. Так заповедано.

– Но это не помешает им нас убить?

– Слушайте, я такого не говорил, – перебил их Кори.

– Да и так все ясно, – пробормотал Каторжник.

– Давайте не будем делать поспешных выводов.

– Не делаю я никаких выводов! – взвился Каторжник. – Просто у меня дурное предчувствие насчет этого чувака.

– А тетушка Минь на его стороне? – спросила Элзи.

– Мы даже не знаем, есть ли эта «сторона», – ответил Рико. – Но тетушка Минь никогда бы так не поступила.

Каторжник кивнул.

– Ну-ну. И ты так в этом уверен, потому что?..

– Потому что она сеньора Марипоса. Все новые родичи Санта-Фелиса под ее защитой. И вы тоже.

Элзи бросила на Кори подозрительной взгляд.

– У нее же нет никакой реальной власти?

– Я этого не говорил. Не искажай мои слова. Ты даже не можешь вообразить могущество сеньоры Марипоса. Просто нынешние обстоятельства связывают ей руки. Как думаешь, почему она так хочет привлечь на свою сторону Джоша?

Тот мгновенно вскочил на ноги.

– Меня? – неверяще спросил он. – А я-то ей зачем понадобился?

– Успокойся. Ты представитель старшего клана Пум – первый в Санта-Фелисе. Она думает, что из тебя получится хороший лидер, который сможет объединить всех местных Зверлингов.

Джош опустился на корточки.

– Ну да, конечно.

– Подумай об этом, – сказал Рико. – Ты из могущественного клана, который издавна пользовался уважением младших родичей, однако сам превратился недавно и хорошо понимаешь ребят Санта-Фелиса. К тому же ты ребенок от смешанного брака, так что за тобой пойдут и белые, и черные.

Кори кивнул.

– Это слова сеньоры Марипосы.

На лице Джоша отразилась паника. Плюхнувшись обратно на плед, он обхватил голову руками.

– А вот теперь вы меня реально пугаете.

– Сеньора Марипоса ничего не говорит зря, – заметил Кори. – Ее главная забота – благополучие этой земли. И если она видит в тебе решение наших проблем, значит, так и есть.

Джош уставился в огонь и помотал головой.

– Да вы свихнулись.

– Боюсь, ты сам подписал себе приговор, – сказал Каторжник.

– В смысле?

– Я знаю, что у тебя не было выбора. Но если те пленки из «ВалентиКорп» всплывут – думаешь, кто-нибудь поверит, что Зверлинги милые и пушистые? Да уроды вроде Хаусхолдера в них зубами вцепятся. Теперь точно жди карантина.

– У меня не было выбора, – повторил Джош, ощетинившись.

– Слушайте, «ВалентиКорп» самим невыгодно обнародовать эти записи, – сказал Кори. – Они там тоже представлены не в лучшем свете.

– Слышал когда-нибудь про редактирование видео? – спросил Каторжник.

Кори кивнул.

– Разумеется. Но теперь к делу подключилось ФБР. «ВалентиКорп» не сможет отретушировать записи таким образом, чтобы это не было заметно. Хороший эксперт-криминалист сразу просечет обман.

– Ради всего святого, они похищали и убивали детей, – сказал Рико. – Думаю, они хотят замять эту историю не меньше нас.

– Плевать, – отрезал Каторжник, и его глаза сузились. – Можете сколько угодно прятаться по подвалам. Но лично я не успокоюсь, пока не отомщу за тех ребят.

– Верните мне мою жизнь, – простонал Джош.

– И не надейся, бро, – ответил Каторжник. – Ты у нас теперь типа вожак.

Джош страдальчески взглянул на меня, потом на Элзи, и мы сочувственно обняли его с двух сторон.

– Ладно, – сказал Кори. – Давайте подведем итоги. Мы знаем, что федералы на нашей стороне. Впрочем, это не мешает им увозить детей с улицы и потом держать взаперти. Еще мы знаем, что «ВалентиКорп» похищает Зверлингов для экспериментов. Возможно, они попытаются использовать те пленки, чтобы очернить нас, а самим выйти сухими из воды. Наконец, есть еще старшие родичи. Мы можем быть уверены в тетушке Минь, но планы Томаса и остальных – по-прежнему загадка.

– И что теперь? – спросила Элзи. – Кто знает, что эксперименты «ВалентиКорп» заказывало не правительство? Кому тут вообще можно доверять?

– Себе, – ответил Кори. – И друг другу. Пока это все, что у нас есть.

Элзи состроила гримаску.

– Просто замечательно, – и она пристально посмотрела на меня. – Остается надеяться, что нам хватит ума не переругаться.

Джош проследил ее взгляд и нахмурился, озадаченный.

– Ладно, – сказал Кори. – Вы как хотите, а я собираюсь размять лапы.

В следующую секунду на флисовом пледе появился койот. Не успели мы и глазом моргнуть, как он встряхнулся и широкими прыжками умчался в темноту.

Джош

На меня внезапно навалилась вся усталость прошедшего дня. Я засыпал стоя. Приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы просто держать глаза открытыми.

Каторжник вытащил из кармана телефон.

– Не ловит. Какой сюрприз, – он улегся на пледе и зевнул. – Ну все, детки, я на боковую.

– Ну конечно, на Оушен-авеню нормально не выспишься, – поддразнила его Марина.

Каторжник хихикнул и закрыл глаза. Через несколько секунд до нас донесся храп.

Рико встряхнул свой плед, перетащил его поближе к огню и тоже улегся. Не прошло и минуты, как к храпу добавилось негромкое сосредоточенное сопение.

Элзи провела пальцами по моей остриженной голове.

– А так тоже симпатично, – сказала она.

Ее собственный подшерсток уже превратился в золотисто-рыжий пух, в свете костра напоминавший пламенный нимб.

Я с недовольством потрогал макушку.

– Спасибо, конечно, но я не собирался стричься под Каторжника.

Элзи щелкнула по белой рубашке, в которой я сбежал из лаборатории.

– И серьезно, хватит уже терять штаны. Завтра же начнем тренироваться превращаться в одежде!

– Знаешь, сегодня мне было как-то не до того.

В зеленых глазах снова проступила жалость.

– Тебе нужно отдохнуть. Должно быть, ты до смерти устал.

– Это точно.

Я надеялся, что Элзи ляжет рядом, но она вскочила на ноги и потянулась.

– Пробегусь до океана, – сказала она. – Когда еще выпадет возможность поплавать, не наглотавшись нефти и окурков?

Я начал подниматься следом, и она торопливо выставила ладонь.

– Нет-нет! Тебе нужно поспать.

Я вздохнул, но решил не спорить.

– Пожалуй, я тоже искупнусь, – сказала Марина.

Элзи вскинула бровь и смерила ее взглядом, значения которого я не понял.

– Потом, – веско ответила она.

Мы с Мариной молча смотрели, как Элзи растворяется в темноте.

– Что это за игра в гляделки? – наконец спросил я.

Марина завела за ухо вьющуюся черную прядь.

– Ничего. Совершенно.

– Брось, я же вижу.

– Ответ тебе не понравится.

– Знаешь, за последние сутки я испытал столько всего, что как-нибудь переживу и девчачьи разборки.

– Дело не в этом. Все из-за того, что я стала Зверлингом.

Я перевел дух. Господи, какое облегчение. Конечно, это не объясняло странную напряженность между девчонками, но я хотя бы мог предложить Марине жилетку для рыданий. Ну, или хлопковую рубашку. Мне не нужно было объяснять, какой раздрай творится на душе в первые часы после превращения.

Я пододвинулся к Марине и осторожно приподнял ее голову за подбородок.

– Да ладно, – сказал я сочувственно, – не стоит так переживать. Я понимаю, сейчас трудно, но скоро ты привыкнешь и поймешь, как это круто.

– Уже привыкла.

Мне потребовалось добрых полминуты, чтобы осмыслить эти слова – но и тогда я был уверен, что неправильно ее понял. Это же Марина, мой лучший друг. У нас никогда не было секретов друг от друга.

– В смысле – уже привыкла? – наконец спросил я.

– У меня было достаточно времени.

Грудь будто сдавило железным обручем. Я не хотел задавать следующий вопрос. И не хотел слышать ответа на него.

– И давно… Давно ты Зверлинг?

Марина уставилась в землю, будто не в силах поднять на меня глаза.

– Где-то пять месяцев, – прошептала она.

– Пять месяцев?

Она кивнула.

– Ты превратилась пять месяцев назад и ничего мне не сказала?!

У Марины задрожали плечи.

– Я не знала, как. И чем дольше тянула, тем труднее это становилось.

Железный обруч сжался еще теснее, выдавливая из легких последний воздух.

– А я рассказал вам сразу.

– Я знаю.

– Вы с Дезмондом были первыми. Даже не мама. Вы.

– Я знаю. Как, по-твоему, я теперь себя чувствую?

– Ох, прости, пожалуйста! А я и не подумал о твоих чувствах. Хотя почему я должен о них думать? Марина, которую я знал, никогда бы так со мной не поступила.

Растерянность на ее лицо сменилась страданием.

– Не злись, пожалуйста.

– Я не злюсь. Мне просто больно. Интересно, чего еще я о тебе не знаю?

Глаза Марины подозрительно заблестели, нижняя губа дрогнула – но я не собирался ее успокаивать. Она судорожно вздохнула.

– Я – Нира. Это я веду блог «Моя жизнь в шкуре выдры».

Казалось, еще немного, и железный обруч раздавит мне грудь. Это было уже слишком. Я сам рассказывал ей про этот блог, а она изображала удивление. Лгунья.

– А я думал, что мы друзья, – тихо сказал я.

– Мы друзья!

– Тогда почему ты мне врала?

– Я не врала! Я… Я просто всего не рассказывала.

Я вспомнил, как она советовала мне посерфить в Интернете. Или как мы сидели в библиотеке, и она рассказывала про оборотней, будто нашла эту информацию только вчера.

Марина попыталась расправить плечи – не очень успешно.

– Разве ты сам рассказываешь мне все?

Я взглянул ей в глаза.

– Да, все.

По ее щеке скатилась слеза. Я смотрел, как она бесконечно медленно ползет к подбородку, оставляя на коже блестящую дорожку. Я столько раз ее утешал – после развода родителей, или когда ее доставала сестра, – но теперь не мог отыскать в сердце ни капли сочувствия.

Плечи Марины снова поникли.

– Наверное, я не такой хороший человек, как ты.

– Глупости. Просто наша дружба была для тебя не особенно важна.

Лицо Марины исказилось от боли.

– Неправда!

– Ты вообще задумывалась, как могла бы помочь мне после превращения?

– Я знаю. Я уже сто раз себя прокляла, что сразу не сказала. А потом все не подворачивалось подходящего момента.

– Да ну? А как насчет момента, когда я признался вам с Дезмондом?

Марина снова уткнулась в землю.

– Я… Не смогла. Мне было ужасно стыдно за свое молчание. И я боялась, что ты разозлишься.

Я встал с пледа.

– Я уже сказал, что не злюсь. Но вряд ли мы теперь можем называться друзьями. Что это за дружба без доверия?

– Джош, пожалуйста. Прошу тебя, не говори так.

– Вы поэтому шушукались с Элзи?

Марина замерла, потом медленно кивнула.

– Она советовала сразу тебе рассказать.

– И она была права.

– Я боялась, что потеряю лучшего друга. А теперь в самом деле его потеряла.

По ее щекам безостановочно катились слезы.

Я покачал головой.

– Нет, это я потерял лучшего друга. А вот ты меня другом никогда не считала, иначе бы доверяла чуть больше.

– О боже, – простонал Каторжник. – Пташки, отправляйтесь чирикать в другое место. Вообще-то, тут люди спать пытаются.

– Да пошел ты, – огрызнулся я.

Честное слово, если бы он встал и набил мне морду, я бы обрадовался. Но он только глухо заворчал и перевернулся на другой бок.

Я задумался, кому предназначалась моя последняя фраза. Каторжнику? Марине? Или самому себе?.. Я больше не мог смотреть, как она плачет. Черт возьми, да я сам был готов расплакаться. Увы, такое предательство нельзя было замять объятием и парой шуток. Я видел, что Марина страдает по-настоящему, но у нее был шанс не причинять эту боль ни мне, ни себе. Просто она им не воспользовалась. Я почувствовал, как кусок сердца, затвердевший еще в лаборатории, окаменел окончательно. Может, Элзи права. Здесь никому нельзя доверять.

– Джош… – начала Марина.

Я больше не мог этого выносить. Не мог с ней говорить, не мог слушать нового вранья и оправданий.

Я развернулся и зашагал прочь.

– Джош, вернись! – закричала Марина.

Но я даже не оглянулся. Время возвращений прошло.

Я шагал вперед, пока темнота не сомкнулась у меня за спиной и не поглотила костер, Каторжника и Марину. Земля здесь плавно опускалась к океану, по пути превращаясь в соленую топь. Я обходил болото, пока под ногами не зашуршала песчаная коса. Она-то и вывела меня на побережье. Я прошелся босыми ногами по кромке прибоя, оскальзываясь на мокрых водорослях. Наконец я остановился и бездумно уставился в невидимый сейчас горизонт, позволив волнам облизывать голые лодыжки. Океан казался вечным и бесконечным, и мое сердце постепенно успокоилось, найдя общий ритм с его неторопливым дыханием.

Над головой тихо перемигивались звезды. Я не знал, совпадают ли они с нашими, но мог с уверенностью сказать, что здесь их тысячи, если не миллионы, и каждая светит стократ ярче земных – даже несмотря на луну.

Затем я подумал о маме. Наверное, она с ума сходит. Она же знает только, что какие-то парни с «Тазерами» вырубили меня и увезли прямо с крыльца школы.

Оставалось надеяться, что Дезмонду и Барри хватило ума убраться с парковки «ВалентиКорп», прежде чем туда наехали копы.

Дезмонд. Это его длинный язык во всем виноват! Я снова почувствовал укол злости, но тут же подумал, что он мне хотя бы не врал.

Теперь волны лизали икры. Наступал прилив. Я позволил его монотонной песне увлечь мои мысли и очистить голову от бессмысленных обид и сожалений.

Когда вода дошла до колен, за спиной раздался мягкий шорох шагов. Я стоял с наветренной стороны, так что мне не было нужды оборачиваться, чтобы сказать, кто это.

Элзи подошла сзади, и обняв меня руками за талию, буднично устроила голову на плече. Я по-прежнему не мог собрать мысли, но тепло и уютная тяжесть ее тела немного вернули меня в реальность. Элзи меня заземляла. В этом странном месте, после всего пережитого, я как никогда нуждался в хорошем якоре.

– Значит, она тебе все-таки сказала.

– Угу.

– Как ты себя чувствуешь?

– По шкале от одного до десяти? Пожалуй, на ноль.

Элзи вздохнула.

– Зря я на нее надавила.

– Нет. Мне давно было пора узнать. И что, если бы она не рассказала никогда?

Элзи прижалась ко мне чуть крепче, и я почувствовал, как постепенно уходит напряжение из плечей.

– А тебе она, получается, сказала?

– Нет.

– Как же ты узнала?

Она пожала плечами.

– Просто почувствовала – как чуют друг друга все Зверлинги.

– Но мой звер-радар молчал!

– Потому что она превратилась раньше. Когда ты стал Зверлингом, ее запах для тебя не изменился.

– Но сегодня она пахнет по-другому.

– Думаю, это из-за места. Здесь все ощущается…. Словно острее и чище.

– И когда ты ее раскусила?

– В скейт-парке, при первой же встрече.

– И ничего мне не сказала?

– Это был не мой секрет, – ответила Элзи. – Хотя я и не одобряла ее решение.

– Господи, какой же я придурок…

Элзи развернула меня и внимательно посмотрела в глаза.

– А если бы все было наоборот? Если бы это мой друг скрывал от меня, что он Зверлинг? Ты бы его выдал?

Раньше я не думал о случившемся в таком ракурсе.

– Наверное, нет.

Некоторое время мы молчали. Прилив поднимался все выше, и мы отошли вглубь пляжа. Мне было непривычно видеть его таким пустынным. Ни скамеек, ни буйков, ни ресторанов. Ни одно грузовое судно не озаряло своими огнями чернильный мрак океана. Здесь было… Первозданно?

Элзи снова обняла меня за талию.

– Что вы решили?

– Ничего. Когда я уходил, она плакала.

– И ты оставил ее вот так?!

– А что я должен был сделать? Это она мне врала! Я считал ее лучшим другом, а когда мне реально понадобилась помощь, она от меня отвернулась.

Элзи толкнула меня бедром.

– Это нечестно.

– Можешь мне не рассказывать.

– Нет, нечестно с твоей стороны. Да, она не поделилась с тобой важным секретом, но с чего ты взял, что она тебя бросила?

Я нахмурился.

– Ты, наверное, шутишь.

– Она же поддержала тебя после превращения, так? С самого начала.

– Да, но…

– А еще поставила всех на уши, когда тебя похитили. И рисковала жизнью, пытаясь вытащить из «ВалентиКорп».

– Ну давай, добей меня.

Элзи положила руки мне на плечи.

– Я не собиралась делать тебе больно – просто хотела сказать, что не каждому выпадает удача найти такого друга. Не отталкивай Марину. Наступают времена, когда нам очень понадобятся союзники.

– Думаешь, я смогу доверять ей после случившегося?

– Не знаю. Я вообще не сильна в вопросах доверия.

Мы снова замолчали. Наконец она выпрямилась и посмотрела на океан.

– Да, Марина поступила неправильно. Я не пытаюсь ее обелять, и ты тоже не обязан делать вид, будто все в порядке. Но у вас за спиной огромная общая история. Хорошая история. Неужели одна ошибка способна перечеркнуть все?

– Она врала мне пять месяцев.

– Да, но только на эту тему. Допустим, вы оба превратились в Зверлингов, но ты предпочел об этом рассказать, а она нет. И что? Разве есть закон, который обязывает ее делиться абсолютно всем? Чем твое решение правильнее ее?

– Подозреваю, ничем…

Элзи уткнулась лбом мне в грудь.

– Просто не закрывай эту дверь. И заметь, это говорю тебе я! Человек, который вообще никому не доверяет.

– Ладно, – ответил я после паузы. – Оставлю дверь открытой.

Элзи отстранилась и взяла меня за руку.

– Так-то лучше. Давай прогуляемся? Поверить не могу, как здесь красиво!

Я не мог с этим не согласиться. И дело было не только в отсутствии Тихоокеанского шоссе, парковок, кондоминиумов и прочих неизбежных признаков цивилизации. Погруженная в темноту земля в кои-то веки не пыталась соперничать со сверкающим бархатом неба. В воздухе пахло лишь солью, водой и мокрым песком – ни следа химии или выхлопных газов. Но главным было пространство. Этот мир был поистине бесконечен – и, насколько хватало глаз, принадлежал нам одним. Я сам на секунду ощутил себя бескрайним и всемогущим. Мы словно стояли посреди новорожденного космоса, который полнился мириадами еще невоплощенных возможностей.

Я попытался объяснить свои ощущения Элзи, и она кивнула.

– Думаю, мы должны здесь остаться.

Я улыбнулся.

– И что мы будем тут делать?

– Я серьезно. Как можно вернуться в прежний дерьмовый мир, зная о существовании такой красоты?

– Но…

– Посмотри, что сделали с тобой люди. Мы для них просто уроды, еще одна возможность нажиться или укрепить власть. А здесь мы можем стать кем угодно.

Я хотел спросить, как же семья и друзья, но вовремя сообразил, что для Элзи эти слова ничего не значат. А для меня – учитывая случившееся с Дезмондом и Мариной? Если уж лучшие друзья загнали меня в такую задницу…

Однако затем я вспомнил про маму.

– Я не могу, – наконец ответил я. – У меня слишком многое осталось в том мире.

– Он тебя разрушит.

– Что ж, я готов рискнуть.

– Наверное, в этом и заключается разница между нами. Меня влекут вещи, которые я еще не узнала и не попробовала.

Потому что тебе нечего терять, подумал я, но вслух ничего не сказал.

Внезапно Элзи хитро прищурилась.

– Поплаваем?

Здесь меня уговаривать не пришлось.

Освободившись от одежды, мы с разбегу упали в волны. Вода оказалась холодной – у меня на секунду перехватило дыхание, – но бодрящей и неправдоподобно чистой. В ней бурлила дикая, первозданная энергия, и я впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Когда мы наконец выбрались на берег, Элзи улыбнулась и что-то сказала, но я не услышал ни слова. Все мое внимание было приковано к гибкой фигурке, по которой струились серебристые потоки воды. Элзи ткнула меня пальцем в грудь.

– Эй, ты вообще слушаешь?

– Конечно, я… – начал я и тут же помотал головой. – Повтори, пожалуйста.

Элзи театрально вздохнула.

– Идиот. Я говорю, давай превратимся.

– Что? Прямо здесь?

– Где же еще? Это идеальное место! Возможно, наши звери пришли именно отсюда. К тому же ты до сих пор не знаешь, какой кайф может доставить твоя пума.

И, не успел я ответить, как Элзи превратилась. Ягуарунди, прятавшаяся у нее под кожей, игриво хлопнула меня лапой по ноге и тут же отскочила в сторону. Я секунду помедлил, любуясь этой новой гранью ее красоты, и тоже выпустил пуму.

Кажется, мы часами гонялись друг за другом, играли и катались по песку. Каждый мой нерв звенел от новой, неизведанной прежде радости. В какой-то момент я понял, что больше не могу ее сдерживать, вскочил на отполированной волнами валун и зарычал, запрокинув морду к луне.

Элзи была права. Все в этом месте ощущалось диким и прекрасным.

Марина

Мне в жизни не было так плохо. Даже когда развелись родители. Я знала, что все к этому идет, потому что они постоянно ругались, – но все равно ужасно страдала. Теперь же мне было намного хуже.

Я свернулась калачиком и замерла, содрогаясь от рыданий. Похоже, у меня внутри скрывался бесконечный запас слез, потому что они все катились и катились, пропитывая флисовый плед, и никак не думали заканчиваться. Сейчас я бы многое отдала за обычный носовой платок.

– Эй, красотка, – тихо позвал Каторжник от костра. – Не надо так убиваться. Он скоро придет.

– Нет, не придет, – ответила я срывающимся голосом.

– Вернется, никуда не денется. Ему просто нужно побыть одному. Хочешь со мной посидеть?

Я не могла поверить своим ушам. Я тут реву белугой, а он еще пристает!

– Пошел ты!

– Эй, полегче! За кого ты меня держишь? Я просто хотел сказать, что если тебе нужно плечо для рыданий, то мое всегда к твоим услугам.

У меня запылали уши. Да что со мной не так? Все, наверное.

– Извини, – наконец сказала я. – Мне нужно пережить это самой. Только я не знаю, как.

– Он тебя простит.

– Я не заслужила прощения.

Каторжник вздохнул.

– Попробуй вздремнуть, ладно? Уверен, утром все окажется не так паршиво.

Однако он ошибся. Проснувшись, я минут двадцать лежала неподвижно. Слезы наконец иссякли, но мне было так же плохо, как накануне. Элзи и Джош все не показывались. Может, я их больше и не увижу.

Каторжник и Рико попытались меня развеселить, но от их шуток мне стало только тоскливее. Почему парни считают, будто любую грусть можно излечить парой анекдотов? Похоже, они не понимали, что я не могу скатать свою боль в коврик и убрать ее на дальнюю полку. Я в принципе не склонна к депрессии, но если мне действительно хреново, не стану делать вид, будто все в порядке. Я знала, что просто должна через это пройти, – но хотела бы, чтобы мне не пришлось делать это на глазах у кучи народа.

Я уже успела навыдумывать бог знает чего, когда Джош с Элзи рука об руку вернулись в лагерь. Джош едва удостоил меня взглядом, а вот Элзи сразу высвободила ладонь, села рядом и сочувственно пристроила голову у меня на плече.

Конечно, я не призналась бы в этом и под дулом пистолета, но больше всего в ссоре с Джошем меня угнетало то, что наш с ним шанс когда-нибудь быть вместе растаял окончательно. Да, сейчас он был по уши влюблен в Элзи; но он и раньше западал на других девчонок, поэтому у меня оставался крохотный наивный луч надежды. Теперь он погас. Разумеется, я не желала им поссориться. Но люди ведь иногда расстаются, правда? Может, рано или поздно он заметил бы, как я о нем забочусь… И что я всегда была рядом.

Ну вот, что я говорила про наивность? Теперь эти надежды рассыпались в пыль. Он меня ненавидит. И я тоже себя ненавидела – в том числе за эти мысли и чувства.

– Да брось, – прошептала Элзи. – Вы помиритесь. Это же Джош. Может, я не знаю его так хорошо, как ты, но одно могу сказать наверняка. Он верный парень и просто так не перечеркнет годы вашей дружбы. К тому же ты не нарочно причинила ему боль.

– В том-то и дело, – ответила я. – Он чертовски верный и ждет от друзей того же. Взять хоть Генри Стилла… Ладно, ты его не знаешь. В общем, в начальных классах они были не разлей вода, а потом Генри переметнулся к Оушенам и задрал нос. Они не разговаривали до вчерашнего дня, когда Генри вдруг заметил Джоша из-за драки с Эриком Гессом.

Взгляд Элзи ожесточился.

– Которому все еще нужно переломать кости.

– Да, но суть не в этом, – продолжила я. – А в том, что Джош так и не простил Генри. Думаю, и не простит. В этом весь Джош. Для друга расшибется в лепешку, но стоит один раз обмануть его доверие – и дорога в его жизнь будет для тебя закрыта.

– А я говорю, что он это переживет.

– Может, мы снова начнем общаться. Но настоящими друзьями уже не будем. Только не как раньше.

– Господи, да почему нет?

– Потому что он больше не может мне доверять. Да и с чего бы?

Я почувствовала, как внутри снова поднимается, готовясь захлестнуть меня с головой, темная волна.

– Пожалуйста, не уговаривай его меня простить, – прошептала я. – Пообещай, что не будешь этого делать.

Одну долгую секунду Элзи смотрела на меня в упор. Я не могла избавиться от чувства, что ее взгляд проникает в самую мою душу, с легкостью читая, сколько значит для меня Джош – и сколько бы я хотела значить для него. Я попыталась отвернуться, но вдруг поняла, что не могу двинуться.

Я вздрогнула, когда Элзи провела пальцем по моей щеке.

– Господи, мне так жаль, – сказала она. – Я даже не подозревала о твоих чувствах.

Я усилием воли отвела взгляд.

– Значит, ты теперь еще и мысли читаешь?

– Да у тебя на лице все написано. Просто я не смотрела достаточно внимательно.

Я обхватила себя руками и уткнулась лбом в колени.

– Не волнуйся. Я не буду вам мешать. Я никогда бы не встала между Джошем и тем, кого он по-настоящему любит. А тебя он любит по-настоящему.

– А может, стоило бы.

– Что ты хочешь сказать?

Элзи одарила меня грустной улыбкой.

– Возможно, скоро ему понадобится кто-то больший, чем просто друг.

Джош

Марина и Элзи принялись шептаться на пледе, и я остановился в растерянности, не зная, что делать дальше. Ситуацию спас Кори, который вручил мне большой крафтовый пакет. Я глубоко вздохнул и направился к девчонкам.

– Кто хочет кофе и маффинов?

Элзи вскочила на ноги.

– Маффины? Серьезно? Где ты их достал?

– Это не я. Кори смотался на ту сторону и ограбил «Старбакс».

– Надо выйти за него замуж.

Элзи потянулась к пакету, но я с притворной обидой отдернул руку.

– А я буду стоять и смотреть?

– Нет, конечно. Когда священник спросит, не знает ли кто-нибудь причины, по которой эти двое не могут быть вместе, ты ворвешься в церковь, скажешь, что любишь меня, и увезешь в закат. А теперь отдай кофе.

И Элзи, отобрав у меня пластиковый стаканчик, принялась рыться в пакете с маффинами. Я сделал шаг к Марине.

– Я тут подумал… – неуверенно начал я.

Она подняла голову, и на меня уставились два заплаканных карих глаза.

– Вчера ночью я отреагировал… Не так адекватно, как мог бы. Как должен был.

– Все в порядке. Я сама виновата.

– Нет, не в порядке. Мы сто лет дружим, а я сделал вид, будто ничего этого не было.

Марина словно съежилась.

– Но ты был прав. Мне следовало рассказать с самого начала.

Я покачал головой.

– Вчера Элзи справедливо напомнила мне, что превращение в Зверлинга – дело сугубо личное, и каждый переживает его по-своему. Я привык, что у меня нет от вас секретов, поэтому сразу все рассказал. Ты же решила обойтись своими силами. Я не имел права указывать тебе, чем делиться, а чем нет.

Марина напряженно смотрела на меня снизу вверх.

– Мне ужасно хотелось рассказать. Просто я не знала, как.

– Неважно, – ответил я. – Перешагнем и забудем.

– Так просто? – недоверчиво спросила она. – И все будет, как раньше?

Честно говоря, я в этом сомневался, но заставил себя кивнуть.

– Давай попробуем.

Я сделал к ней еще шаг и вытянул руки. Марина вскочила и на полпути заключила меня в объятия. Они получились короткими и неуклюжими, но Элзи все равно захлопала в ладоши.

– Та-дам! – пропела она. – Обожаю хеппи-энды.

Марина неловко улыбнулась.

– Я тоже.

Однако мы оба знали, что пути назад нет. Я искренне хотел стереть из памяти вчерашний разговор, но чувствовал, что недоверие уже пустило свои корни. В наших отношениях появилась непривычная и порядком раздражающая меня осмотрительность.

Марина явно чувствовала себя не в своей тарелке, но все же натянула беззаботную улыбку. Наверное, я один понимал, что грош ей цена.

– Зверлинг сделал свое дело, Зверлинг может уходить, – довольно сказала Элзи. – Ну что, домой? Ребята нас уже заждались.

Она сунула мне заметно полегчавший пакет и, подхватив под локоть, с энтузиазмом потащила к внедорожнику. Марина осталась позади. Элзи безостановочно что-то щебетала, но я с трудом вникал в смысл сказанного.

Марина

Возвращаясь к машине, я сделала над собой усилие и честно изобразила радость. Парни старались не пялиться слишком откровенно, но я видела, как им любопытно, чем закончилась наша с Джошем драма.

Если подумать, Кори и Рико совсем нас не знали. Должно быть, с их точки зрения это выглядело как обычные подростковые разборки. Со стороны мы действительно помирились и в знак примирения разве что не поцеловались. Но я знала, что есть трещины, которые не склеить простым объятием.

Похоже, Каторжник единственный догадался, как все хреново – я поняла это по его взгляду, – но, к счастью, промолчал. Элзи всю дорогу щебетала о каких-то пустяках, и я не могла решить, то ли она притворяется, то ли действительно так наивна.

Впрочем, сейчас это было неважно. Главное, что я наконец-то перестала быть центром внимания.

– Я нашел место, где можно безопасно вывести внедорожник на ту сторону, – сказал Кори, указывая на юго-запад. – Эта колымага протянет еще полкилометра?

– Должна, – кивнул Каторжник.

– Ты видел кого-нибудь из наших? – спросил Рико.

– Нет, я старался не подходить близко к «ВалентиКорп». Там яблоку негде упасть от копов.

– О заварушке в лаборатории что-нибудь слышно?

– Понятия не имею.

Беседа накатывала на меня, как рокот прибоя, – не задевая. Я терялась в сомнениях, что будет дальше. Разоблачили меня или нет? Если не считать Дезмонда и Барри, о выдре знали только пара Зверлингов и старшие родичи. Может, мне повезет, и я еще смогу вернуться к прежней жизни.

Хотя на что я надеюсь? Слишком многое изменилось за последние сутки.

Джош мог говорить что угодно: я-то знала, что потеряла лучшего друга. Катание на скейтах и группа ушли в прошлое. Теперь Джошу предстоит возглавить Зверлингов, что бы это ни значило.

Конечно, оставался еще Дезмонд – если он благополучно пережил вчерашнюю ночь, – но это было совсем другое. Как он сам недавно сказал, что толку от двух мушкетеров? К тому же теперь он знал мой секрет. Большое удовольствие общаться с человеком, чей длинный язык в любую секунду может разрушить твою жизнь!

С Барри дело обстояло еще сложнее. Если он что-то знал, то знали и все его приятели-гики, и даже покупатели в магазине. Оставалось надеяться, что на этот раз ему хватит ума молчать.

Наконец, были еще «оушены» Каторжника. Сколько он им рассказал? Как объяснил, почему бросился нам помогать?

Затем я подумала о mamá. Я никогда раньше не пропадала вот так, на всю ночь. Должно быть, ей уже сообщили о похищении Джоша, и теперь она места себе не находит.

Тетушка Минь тоже хороша. Не слишком ли смело возлагать такую ответственность на человека, который не просто ее не хочет, но до сих пор не умеет превращаться в одежде? Она вообще понимает, о чем просит Джоша? С таким же успехом ему на грудь можно было повесить огромную мишень.

Джош стоял рядом с Элзи, будто прислушиваясь к ее словам, но я видела, что его мысли блуждают где-то далеко. Еще вчера я бы просто подошла и спросила, о чем он думает, но теперь мне оставалось лишь теряться в догадках. Главная из них заключалась в том, что он, как всегда, решит не отсвечивать и пойдет на поводу у старших родичей.

Однако Джош меня удивил. Словно отвечая на мои мысли, он вдруг выпрямился и пристально взглянул на Кори и Рико.

– Знаете, чего я не могу понять? – спросил он. – Я не могу понять смысла вашей жизни.

Кори смутился, а вот Рико моментально ощетинился.

– Что ты болтаешь?

Джош пожал плечами.

– Пока я не превратился, смысл моей жизни складывался из очень простых вещей. Я зависал с друзьями, играл в группе, катался не скейте и старался не вылететь из школы. Но вы живете так, будто вас в любой момент могут призвать на поле боя. Все ваши мысли – о борьбе. Неужели в вашей жизни больше ничего нет? За что именно вы сражаетесь?

Я не удержалась от улыбки. Это было больше похоже на Джоша, которого я знала. Может, ему не так уж симпатична мантия вождя?

Каторжник медленно кивнул. Порой, когда он цеплял на нос темные очки и делал безразличное лицо, было невозможно понять, а слушает ли он вообще.

– Мне это тоже любопытно, – сказал он. – Я уже говорил, у меня есть своя стая. Мне не нужна другая компания.

Рико едва не дымился от негодования. Я бы не удивилась, если бы он превратился в гремучую змею. Потемневший взгляд метался между Джошем и Каторжником, и я задумалась, на кого первого обрушится его гнев. Однако он все-таки взял себя в руки и только вскинул подбородок.

– Мы боремся за выживание, – почти выплюнул он, делая шаг к Джошу. – Ты тоже был в лаборатории – и еще смеешь меня об этом спрашивать?!

– Остынь, – сказал Кори, ловко хватая его за руку. – Никто на тебя не наезжает. Я понимаю, о чем он говорит.

Рико вырвал руку, но спорить не стал.

– Ладно, – вздохнул Кори. – Полгода назад я жил на ранчо своего приятеля в пустыне Сонора и занимался тем, что чинил грузовики и пикапы. Да, меня от этого правда прет. Мы с Картером заставляли ездить даже полные развалюхи. И нам не было скучно. Он старая песчаная крыса – не в буквальном смысле, конечно. Так-то он человек, просто не выносит шумихи. Мы забурились в самую глухомань и время от времени объезжали помойки в поисках автомобилей. Потом притаскивали их на ранчо и снова ставили на колеса, – внезапно он улыбнулся. – У нас было что-то вроде богадельни для престарелых тачек.

Повисла пауза. Кори кивнул Рико, словно передавая ему эстафетную палочку. Тот скрестил руки на груди и пожал плечами.

– А я любил серфить. Пока не началась эта хрень, путешествовал вдоль побережья и седлал волны отсюда и до самой Мексики.

Каторжник фыркнул.

– Водоплавающая змея? Я бы на это посмотрел.

Он улыбался вроде бы доброжелательно, но в голосе звучала неприкрытая издевка.

Рико сжал кулаки и сделал шаг в его сторону.

– Кажется, кое-кому надо укоротить…

– Рико имел в виду, что у него такое хобби в человеческой форме, – поспешно сказала я, вставая между ними. Вот только разборок альфа-самцов нам и не хватало. – На самом деле, я тебя отлично понимаю. Шкура Зверлинга дает плюс сто к балансу. После превращения мне даже приходится прикладывать усилия, чтобы упасть с доски!

Рико кивнул, заметно расслабившись.

– Можешь мне не рассказывать.

– Значит, у вас все-таки есть другая жизнь, – сказал Джош. – За которую вы и боретесь.

– Ну да, – ответил Кори. – Теперь ты понимаешь, почему эта заварушка с новыми Зверлингами выбила у нас почву из-под ног. Не удивлюсь, если федералы скоро просекут фишку и начнут хватать и старших родичей.

– Уже начали, – вздохнул Джош.

Рико покачал головой.

– Я нарочно попался. Мы хотели разведать, куда федералы увозят детей и что с ними там делают. А когда сообразили, что это совсем другая группировка, было уже поздно.

– А почему вы просто не переселитесь в Земли духов? – спросил Джош. – Здесь же нет людей.

– Нам нравится человеческая кожа, – сказал Кори. – Какие-никакие удобства. А здесь придется самим строить кров и добывать пищу. Конечно, ресурсов тут хоть отбавляй, но чем дальше заходишь, тем чуднее все становится.

– Ткань реальности здесь более… Неустойчива, – добавил Рико.

– Но ведь когда-то вы были счастливы? Давно, до разделения миров. Вас никто не доставал.

– Слушай, мы не настолько старые, – засмеялся Кори. – И знаем про начало мира только потому, что нам рассказали старшие родичи. К тому же за последнюю пару веков люди придумали столько крутых штук!

И он принялся загибать пальцы.

– Машины, книги, музыку, телевидение, доски для серфинга… Почему мы должны от всего этого отказываться? – Кори снял свою шапку с капота и улыбнулся. – А хороший кофе? Может, люди и не совершенны, но в изобретательности им не откажешь.

Рико кивнул.

– И почему мы вообще должны уходить? Мы были на этих землях первыми.

– Там каждому найдется место, – подтвердил Кори.

– Но люди жадны, – возразил Джош.

– Не все. В любой век найдется горстка эгоистичных придурков, которые трясутся, как бы кто не отобрал их драгоценный кусочек земли. Жаль, что они умудряются отравлять жизнь всем остальным.

– Правду говоришь, – вздохнул Каторжник.

– И никак от них не избавиться, – нахмурилась Элзи.

– Ладно, – сказал Джош. – Я понял. При таком раскладе я согласен вам помогать. Но учтите, что от своей жизни тоже отказываться не собираюсь.

– Ну попробуй, – с сомнением ответил Рико.

Кори выступил вперед.

– Ну, что все готовы прокатиться между мирами? Заметайте следы.

Элзи и Джош свернули пледы, а мы с Рико собрали оставшийся мусор, затолкали все в большой пакет и похоронили на дне багажника.

В это время Кори разговаривал с Каторжником, то и дело тыкая пальцем в сторону поля. Видимо, где-то там скрывался проход в наш мир. Наконец Каторжник кивнул, отыскал в бардачке моющее средство с тряпкой и тщательно протер весь автомобиль: багажник, кресла, дверные ручки – везде, где могли остаться отпечатки наших пальцев. Затем Каторжник взгромоздился на водительское сиденье и захлопнул за собой дверь.

– Последний выезд колымаги, – торжественно объявил он через разбитое окно.

– А мы прогуляемся, – объяснил Кори. – Надо проверить, что на выходе не ошиваются зеваки и не стоит чья-нибудь тачка.

Каторжник кивнул и, наклонившись, соединил какие-то проводки. Мотор закашлял и ожил. Кори врезал локтем по сломанному капоту, но он так и не опустился до конца.

– Расслабься, бро, – сказал Каторжник. – Я не собираюсь устраивать гонки. Просто покажи, где выезжать.

Кори кивнул и зашагал в известном только ему направлении. Мы следовали на почтительном расстоянии. За нами с черепашьей скоростью полз внедорожник. Внезапно Кори предостерегающе вскинул руку и наклонился. На секунду его голова исчезла, так что перед нами остались только ноги и туловище.

– Позер, – рассмеялся Рико.

– Все чисто, – сказал Кори, выныривая обратно. – Как только окажемся на той стороне, быстро расходимся. Все поняли? Но не бегите. И сотрите с лица это виноватое выражение, а то вы напоминаете котов, нассавших в тапки. Позже встретимся и все обсудим. Я сам вас найду.

– А почему воздух не мерцает? – спросила я.

Кори пожал плечами.

– Он и не должен. Видимо, такой эффект создавали фары внедорожника. Ладно, двигаем.

Мы неуверенно зашагали в указанном направлении. Это было довольно далеко от того места, где мы высадились накануне. Джош потянулся, чтобы взять Элзи за руку, но она увернулась, и на ее лице проступило страдальческое выражение.

– Я остаюсь.

Все застыли. Пару долгих секунд над полем царила тишина. Все выжидательно смотрели на Джоша, гадая, что он ответит. Но он не выглядел удивленным – только опечаленным. Похоже, он был к этому готов. Вытянутая рука еще секунду провисела в воздухе и наконец безвольно упала.

Рико первым нарушил молчание.

– Ты не понимаешь, на что подписываешься. Выжить здесь труднее, чем кажется.

– О, я прекрасно все понимаю, – ответила Элзи. – Вряд ли здесь мне будет хуже, чем там, где меня считают уродом и отребьем.

– У этого места свои недостатки.

Элзи кивнула.

– Не сомневаюсь. Но здесь нет вони и грязи, или милых людей в черных костюмах, которые только и думают, как бы засадить нас всех в клетки.

– Может быть, – ответил Кори, по-прежнему ожидавший в отдалении. – Но здесь тебе придется бороться за выживание. Время и пространство в этом мире искажаются на глазах. Некоторые места кажутся безопасными, но стоит сделать пару неверных шагов – и ты в буквальном смысле провалишься в чей-нибудь сон.

– Земли духов очень странные, – кивнул Рико. – И опасные.

– А еще ты сможешь рассчитывать только на себя, – добавил Кори. – Случись что, никто не придет на помощь.

Элзи обернулась к Джошу и положила ладони ему на плечи.

– Так-таки никто? – спросила она с лукавой усмешкой.

Господи, только не это, подумала я. Не заставляй его выбирать между тобой и мамой.

Однако не успел он сказать и слова, как Элзи рассмеялась и сделала шаг назад. Я поняла, что она не ждала ответа. Это был тот случай несимметричной любви, когда для одного отношения важнее, чем для другого. Разумеется, Джош был ей небезразличен. Думаю, она правда его любила – просто сообразно своей кошачьей природе, любопытной и непредсказуемой. В одну минуту она мурлыкала и ластилась, а в следующую спрыгивала с коленей и уходила по своим загадочным делам.

– Не волнуйся, – сказала она. – Это не навсегда. Я заскучаю и вернусь. А может, ты поймешь, что тот мир безнадежен, и решишь ко мне присоединиться.

– Я должен попробовать его исправить, – ответил Джош.

– Я знаю. В этом часть твоего обаяния. Будь храбрым, Дон Кихот, и не давай спуску ветряным мельницам. Но смотри в оба, потому что некоторые из них могут вернуться и надрать тебе задницу.

И она, игриво шлепнув Джоша по бедру, запрокинула голову и жадно прижалась к его губам. Поцелуй продлился всего мгновение. Затем она превратилась в ягуарунди и широкими прыжками умчалась прочь.

Мы смотрели вслед, пока она не превратилась в пеструю точку на горизонте.

– Она даже не попрощалась, – растерянно сказала я и тут же пожалела о своих словах.

Но Джош не рассердился – только одарил меня грустной улыбкой.

– Она не любит прощаний.

Я поняла, что сейчас со мной говорит прежний Джош. На какой-то миг он словно открылся, и я увидела все, что причиняет ему боль: случайное предательство Дезмонда, собственную измену, уход Элзи. Затем он отвернулся, и мимолетное доверие исчезло – будто между нами захлопнулась дверь.

Джош зашагал к Кори – туда, где его ждала дверь в наш мир. Он больше ни разу не обернулся, но я не могла отвести взгляда от полей, поглотивших Элзи.

Грудь снова сдавило. Я знала, что в ее уходе нет моей вины, но теперь Джош остался совсем один.

Джош

Я уже успел отойти на десяток метров, когда меня окликнул Каторжник:

– Джош, погоди.

Кори вывел нас на служебную парковку позади гипермаркета. В первую секунду я его не узнал, но потом заметил большой логотип «Таргет», нарисованный поперек пяти дверей для приема товара – к счастью, сейчас закрытых.

Кори безупречно выбрал место. На торце здания не было окон, камеры наблюдения смотрели строго на двери, а парковка оказалась достаточно большой, чтобы внедорожник никуда не врезался. Сейчас был неприемный час, поэтому площадка пустовала. И слава богу: думаю, если бы продавцы увидели, как из воздуха материализуются пять человек, их бы хватил удар.

Едва переместившись, наши спутники прыснули во все стороны. Мы с Каторжником единственные остались у автомобиля, который выглядел так, словно побывал в перестрелке. Хотя почему «словно»… В общем, это было не лучшее место для задушевной беседы.

Я воровато огляделся. На парковке в любую минуту мог появиться кто-то из персонала.

Каторжник открыл багажник и вручил мне пакет с мусором, вывезенным из Земель духов.

– Выкинь как можно скорее, – сказал он и принялся молниеносно протирать руль, бардачок и дверные ручки – все, на чем могли остаться отпечатки его пальцев.

Я собирался уйти, но что-то меня удержало.

– Это все?

– Боюсь, нет, бро. В прошлый раз от моих советов вышло не много толку, но я все же попробую еще раз.

– Я помню, – ответил я, продолжая нервно озираться. – Не превращаться там, где тебя могут увидеть пятипалые.

Каторжник покачал головой и на секунду приспустил очки, так что я встретился с ним глазами.

– Все, сматывается.

Мы быстро зашагали вдоль забора, который отделял парковку от улицы. По дороге нам попалось несколько мусорных урн, но стоило мне потянуться к ближайшей, как Каторжник перехватил мою руку.

– Не здесь. Слишком близко к машине. Перед магазином стоят большие баки, выбросишь там.

– Окей, до встречи.

– Погоди. Два слова про тетушку Минь и прочих стариков. Они попробуют тебя изменить. Мелочь тут, кусочек там, но можешь мне поверить – если не будешь держать ухо востро, от нынешнего Джоша Сондерса очень быстро ничего не останется.

– С чего ты взял?

Каторжник многозначительно постучал себя пальцем по лбу.

– Опыт, бро. Знаешь, сколько меня обрабатывали соцработники? Изменения несут пользу, говорили они. Ну да. Только вот в процессе можно зазеваться и превратиться в щенка, который гавкает, когда ему сжимают яйца.

– Спасибо за наглядную иллюстрацию.

– Всегда пожалуйста, – ответил Каторжник без тени иронии. – Поэтому хорошенько все взвесь, когда они тебя о чем-нибудь попросят.

Я кивнул.

– Кстати, почему ты передумал?

Мы завернули за угол и теперь двигались к главному входу. Когда изрешеченный внедорожник скрылся из виду, у меня словно камень с души свалился.

– Насчет чего?

– Союзов с другими Зверлингами. Когда мы говорили в первый раз, ты сказал, что родичи должны прикрывать друг другу спину.

– Я и сейчас так думаю. А в чем проблема?

– Ты сказал Кори, что не хочешь иметь с ними дела.

Каторжник кивнул.

– Ну да. Я не хочу путаться с их бандой. Эти старшие родичи меня здорово напрягают. Черт возьми, я даже не уверен, что это не они нас превратили.

– Сомневаюсь. Похоже, они сами были бы рады от нас избавиться.

– Может быть, – ответил Каторжник. – Но кто знает, что за игру они ведут?

– В смысле?

– Возможно, превращения действительно начались не по их вине. Но они подсуетились и придумали, как получить с этого навар. Говорю же, мы не видим всей картины. Слишком много неизвестных.

– Ну да. Но если эти истории про старших – правда, разве мы не должны им помочь? Хорошо, пускай даже не им, а планете в целом. Что, если природа действительно задумала нас как вакцину от грязи, которую развели тут люди?

Каторжник пожал плечами.

– Это дерьмо хорошо зачитывать по бумажке с кафедры. Все мутят политику и никто не хочет ничего делать.

– И все-таки я попробую.

Мы дошли до главного входа в «Таргет». Отсюда прекрасно просматривалась башня «ВалентиКорп», опечатанная желтыми лентами и в окружении полицейских машин.

– Подкинуть тебя? – спросил Каторжник. – У меня байк неподалеку.

Я покачал головой. Мне уже не хотелось делиться ни с кем своими планами. Все люди, которым я доверял, так или иначе показали, что мне больше нет места в их жизнях. Элзи оставила меня ради другого мира. Душа Марины, которую я считал своей в доску, оказалась полными потемками. А Дезмонд… Что ж, это Дезмонд. Душа и рот – все нараспашку.

Однако это не значило, что я не собираюсь отвоевать себе прежнюю жизнь – по крайней мере, то, что от нее осталось.

– Спасибо, я своим ходом.

Каторжник пристально на меня посмотрел.

– Ты ведь не собираешься наделать глупостей?

– С чего бы?

– Да вид у тебя такой, будто собираешься, – он секунду помедлил. – Слушай, бро. История с девчонками дерьмовая, конечно, но не залипай на ней слишком долго. Я много раз видел, как это бывает. Расчесываешь шрамы до бесконечности, а потом понимаешь, что вообще никому не можешь доверять.

– Я в норме.

– Это меня и напрягает.

– Не надо. Давай потом.

И я направился ко входу в «Таргет», спиной чувствуя его взгляд.

– Потом, – эхом повторил Каторжник.

Я дошел до мусорных баков и наконец избавился от многострадального пакета. По дороге мне не давали покоя взгляды прохожих. Благодаря ночному купанию от меня уже не воняло, но позаимствованные в лаборатории штаны и рубашка были заляпаны грязью и сидели кое-как. Обуви у меня тоже не было, поэтому я продолжал шлепать босыми ногами по асфальту. Наверное, я выглядел как бомж или приверженец неизвестного религиозного культа. Ну, или просто как человек, сбежавший из психушки.

У моего вида было одно преимущество: никто не спрашивал, нужна ли мне помощь. Напротив, прохожие избегали встречаться со мной глазами, а завидев рядом, ускоряли шаг. Должно быть, они боялись, что я начну клянчить мелочь или с воплями хватать их за одежду, как делают порой юродивые.

Но было в их отношении и кое-что новое – по крайней мере, для меня. Я отчетливо слышал исходящий от них кислый запах. Он был странным и не особенно приятным, но пума у меня под кожей не могла избавиться от легкого чувства самодовольства. Ей определенно нравилось внушать страх.

Выбросив мусор, я остановился и несколько секунд разглядывал башню «ВалентиКорп». Даже в лучах утреннего солнца эта громада внушала мне дрожь. Не было еще и полудня, но в воздухе уже повисло знойное марево – я подошвами ступней чувствовал, как раскаляется асфальт. У входа, затянутого желтыми лентами, толпились копы. Поверх их голов я видел, что парадную дверь так и не починили.

Я направился к полицейским машинам, отыскивая взглядом какого-нибудь офицера. В фильмах детективы всегда ходят в костюмах, но тут в костюме был каждый второй, а мне не хотелось, чтобы меня снова сцапали ребята из «ВалентиКорп».

Внезапно я заметил пару знакомых лиц. Я не знал, что тут делают агенты Мэттсон и Солана – видимо, занимались собственным расследованием, – но их присутствие сильно все упрощало.

Оба стояли у служебного внедорожника, негромко переговариваясь и то и дело бросая взгляды на «ВалентиКорп». Солана заметил меня первым, округлил глаза и ткнул напарника локтем. Я прочистил горло и выдавил слабую улыбку.

– Ребята, – сказал я с громким вздохом, – не представляете, как я рад вас видеть.

Марина

Обратный переход оказался проще, чем я думала. Не знаю, почему я ждала трудностей, – наверное, потому что в первый раз была лишь пассажиром в машине. Однако мы просто шагнули в указанное Кори место, и бескрайние поля растаяли, сменившись парковкой позади гипермаркета. Пару секунд спустя из Земель духов вынырнул Каторжник на агонизирующем внедорожнике.

На парковке никого не было, но мы все равно бросились врассыпную – все, кроме Каторжника, который судорожно принялся протирать руль и дверные ручки, и Джоша, оставшегося с ним за компанию. Кори наверняка этого не одобрил бы, но он уже перепрыгнул забор и скрылся из виду – как и Рико, который предпочел обратиться в гремучую змею и проползти понизу.

Я не знала, зачем Каторжник окликнул Джоша, но, оглянувшись, увидела, как тот вытаскивает из багажника пакет с мусором. Слава богу, что ребята о нем вспомнили! Затем я снова посмотрела на изрешеченный автомобиль, и нахлынувшее чувство вины мигом придало мне необходимое ускорение.

Завернув за угол, я бросила быстрый взгляд через парковку – туда, где в окружении тревожных желтых лент и полицейских баррикад чернела башня «ВалентиКорп». Вокруг толклись копы. Что самое удивительное, покупатели «Таргета» не обращали на них ни малейшего внимания, словно шагали каждый в своем пластиковом шаре. Я с изумлением смотрела, как невозмутимо они совершают покупки, толкают тележки и тащат за руку капризничающих детей.

Если не считать суматохи у офиса «ВалентиКорп», жизнь шла своим чередом. И как раз это казалось самым странным, будто гипермаркет и его покупатели были всего лишь иллюзией, а вчерашние события – вещественной, хоть и трагической реальностью.

Я усилием воли вынырнула из невеселых мыслей. Сейчас мне нужно было состряпать убедительную историю, которая объяснит маме, почему я не ночевала дома.

Затем я вспомнила о Джули, своей приятельнице по серф-клубу. Вот кто обеспечит мне алиби. Я достала телефон, который наконец нашел сеть. На батарее еще оставалось немного заряда. Я глубоко вздохнула и зашагала к дому.

В полдень я остановилась на перекрестке и набрала номер Джули. Как я и думала, она тусовалась в школьном дворе, где за телефоны не ругали.

– Привет, подруга, – как можно беззаботнее сказала я. – Я вчера не дошла до дома, сможешь меня прикрыть?

Господи, раньше я бы и во сне не попросила о такой услуге, но Джули сама любила погулять и с готовностью прикрывала подружек. У меня тут же запылали уши, но я никогда не была сильна в плетении интриг и решила пойти самым простым путем.

– А я думала, что уже не доживу! – поддразнила меня Джули. – Добро пожаловать в клуб.

Мы быстро согласовали легенду: якобы мы с компанией друзей вообразили себя героями и всю ночь прошлялись по городу в поисках Джоша. Конечно, мы понимали, что по доброй воле родители нас не отпустят, поэтому решили ничего им не говорить. Поисковая операция завершилась только под утро, мне было страшно идти домой, и я заночевала у Джули.

Что ж, хотя бы часть истории была правдой. Наверное, при наличии времени и желания можно было состряпать что-нибудь получше, но я ненавижу врать. Оставалось надеяться, что к этому времени mamá не слегла с сердечным приступом. И не позвонила papá. Тогда Ампора не даст мне прохода в школе, а если заподозрит ложь, непременно настучит родителям.

Джули до смерти хотелось узнать, где я была на самом деле, но я отделалась фразой «Ты все равно не поверишь» – что, конечно, только сильнее распалило ее любопытство. Наконец я сказала, что у меня садится батарея и что все подробности будут при встрече.

Отлично, теперь придумывать историю еще и для Джули. Понимаете, почему я ненавижу врать?

Я убрала телефон и взмолилась всем святым, в которых не до конца верила, чтобы мама не испепелила меня, едва я переступлю порог.

Джош

Агенты чуть ли не бегом бросились мне навстречу.

– Ты в порядке? – взволнованно спросил Солана, сжимая мое плечо. – Врач нужен?

– Что стряслось? – перебил его Мэттсон. – Где ты был?

Как ни странно, в его голосе звучала искренняя озабоченность.

Я вспомнил совет, который дал мне Кори целую вечность назад, и кивнул на башню «ВалентиКорп».

– Там. Меня вырубили «Тазерами», связали и привезли в какую-то лабораторию. Она в этом здании на пятом подземном этаже.

– Ты к этому причастен? – спросил Мэттсон, указывая на развороченный парадный вход. Асфальт перед ним по-прежнему усеивали огромные стеклянные и металлические осколки. Я заметил, как в глазах агента на секунду мелькнула прежняя неприязнь, и глубоко вздохнул.

– Если бы. Я до сих пор не знаю, что там произошло. Мне просто удалось сбежать в суматохе.

Мэттсон нахмурился.

– Но это было много часов назад.

– Ну да, тогда-то я и смылся, – и я указал на посеревшую от ночных приключений рубашку. – Они забрали мою одежду и переодели в это дерьмо. Сам не знаю, как выбрался. Меня накачали наркотиками, все было как в тумане.

– Тебе точно не нужен доктор? – настойчиво спросил Солана.

Я покачал головой.

– Сейчас все нормально. Но вчера я был совсем обдолбанный. Дополз до мусорных баков, спрятался за мешками и отключился. Пришел в себя пять минут назад.

Солана слушал меня с напряженным вниманием, а вот Мэттсон явно думал о чем-то своем. Я почти видел, как крутятся у него в голове шестеренки.

– Те люди, которые тебя похитили, – сказал Солана. – Они точно привезли тебя в «ВалентиКорп»?

– Да, сэр.

– Ты сможешь поклясться в этом перед судьей?

– Да, сэр. Это чистая правда.

Солана положил руку мне на плечо.

– Расслабься, сынок. Теперь ты в безопасности.

– Я – да. А вот другие ребята… Боюсь, им повезло гораздо меньше.

– Какие ребята? – встрепенулся Солана. – Ты их знаешь?

Я покачал головой.

– Это было ужасно. Кажется… Кажется, они все мертвы. Я видел их в морге. Препарированными.

Агенты переглянулись.

– Вот дерьмо, – пробормотал Мэттсон и быстро вытащил мобильный. – Шеф? Мы нашли Сондерса. Да, он в порядке. Говорит, что похищение организовали «ВалентиКорп». Он не единственный пострадавший, но единственный выживший. Да. Предположительно, в здании тела и других детей. Как думаете, это достаточное основание для ордера? Здание охраняет подразделение «Черного ключа». Если малец говорит правду, мы сможем использовать ту пленку против них в суде.

Некоторое время он слушал, затем отстранил телефон от уха и взглянул на меня.

– Шеф спрашивает, сможешь ли ты его дождаться.

– Без проблем.

– Мы вас ждем, – ответил Мэттсон в трубку и, нажав отбой, внимательно на меня посмотрел. – Ты же нас не дуришь? Сейчас еще не поздно признаться. Если мы вломимся к ним по ордеру, а тревога окажется ложной, все вляпаются в очень большое дерьмо.

– Господи, Пол, – только и сказал Солана.

Мэттсон резко к нему обернулся.

– Шеф уже неделю жаждет крови. Если мы его сейчас обломаем, полетят головы. И наши в том числе.

– Я знаю, – ответил Солана. – Но учитывая все, через что пришлось пройти Джошу…

– Все в порядке, – поспешно сказал я. – Я знаю, что это звучит полным бредом. Я даже не могу гарантировать, что тела до сих пор там.

Мэттсон смерил меня тяжелым взглядом.

– Что?

– У них было все утро, чтобы убрать улики.

– Из здания никто не выходил.

– Угу, только под этой парковкой находится сеть подземных туннелей. Знаете, как в Диснейленде.

– Что за бред, – прорычал Мэттсон.

– Это правда, – и я, припомнив вчерашний рассказ Кори, указал на автозаправку. – Один из входов – с торца этого здания. Остальные в магазинах по периметру торгового комплекса. Тела вполне могли вывезти через туннель, так что вы ничего не заметили бы.

Слушая меня, Мэттсон мрачнел на глазах.

– Ну да, конечно.

Я ничего не ответил – просто выдержал его взгляд.

– Вот дерьмо, – наконец сказал он. – Тогда нам нужно подкрепление.

И он снова полез за телефоном.

– Уверен, что ничего не хочешь? – спросил Солана. – Есть, пить?

Я помотал головой.

– Если можно, я бы позвонил маме. Мой телефон отобрали вместе с одеждой.

– Держи, – ответил он, протягивая свой мобильный.

Разговор с мамой оказался тем еще испытанием. Пережив первую волну слез и восклицаний, я попытался изложить историю, уже рассказанную агентам, – но она снова и снова перебивала меня, спрашивая, все ли со мной в порядке. Похоже, сейчас она могла воспринимать только это.

– Погоди секунду, – наконец сказал я и, прикрыв динамик ладонью, обернулся к агентам. – Можно мама сюда приедет?

Они обменялись взглядами, и Солана кивнул.

– Конечно.

– А если она его с нами не пустит? – усомнился Мэттсон.

– Она поймет, – заверил я агентов. – И хотя бы привезет мне нормальную одежду.

– Вот дерьмо, – пробормотал Мэттсон. – Если он встретит ее в таком виде…

– Скажи ей, куда приезжать, – предложил Солана. – Но про одежду ничего не говори. Мы об этом позаботимся.

Я вскинул бровь.

– Расслабься, шмотки выберешь сам.

Я продиктовал маме адрес, и Солана отвел меня в «Таргет». Через десять минут на мне уже красовались новые мешковатые штаны, футболка с логотипом «Дикого прибоя», кеды и бейсбольная кепка – чтобы скрыть отсутствие дредов. Разумеется, задумка провалилась: это было первое, что заметила мама, выскочив из машины.

– Господи, твои волосы! Что случилось? Я чуть с ума не сошла! Что они с тобой сделали? Где ты был?

Вопросы сыпались с такой скоростью, что я при всем желании не смог бы вставить хоть слово. Затем мама сгребла меня в охапку, и по ее дрожащим плечам я понял, что она плачет.

– Мам, все уже хорошо. Я в порядке.

Она перестала душить меня в объятиях и, отступив на шаг, спешно промокнула лицо платком. Однако он не мог скрыть покрасневшие от слез глаза или темные круги под ними. За прошедшую ночь мама словно постарела на десять лет.

Я вдруг подумал, что случилось бы, останься я в другом мире вместе с Элзи, и мне стало дурно.

Наконец мама глубоко вздохнула и обернулась к агентам.

– Это вы спасли Джоша?

– Ваш сын спасся сам, – торжественно ответил Мэттсон. – Вы воспитали достойного гражданина, мэм.

Я не поверил своим ушам. Вот подхалим!

– О, прошу вас, – сказал мама. – Зовите меня Наоми.

Мэттсон улыбнулся.

– Хорошо, Наоми, – и он, обеими руками сжав ее ладонь, внимательно посмотрел ей в глаза.

Я опешил, сообразив, что это не лесть. Похоже, он действительно флиртовал с моей мамой. Это каким же чурбаном надо быть, чтобы приставать к женщине в таком состоянии? Однако затем я понял, что снова ошибся. Просто он так неохотно демонстрировал в моем присутствии сострадание и доброту, что сперва я их не распознал.

– Возможно, вам стоит присесть, – сказал Мэттсон, открывая дверь внедорожника.

Мама забралась внутрь и молча похлопала по сиденью рядом. Я с готовностью к ней присоединился, и она притянула меня к себе. Узкие плечи снова начали вздрагивать.

Марина

Я бежала с такой скоростью, что едва касалась ногами асфальта. Физически мне было не так уж плохо, зато по сердцу словно проехался каток. Даже воспоминания о вчерашнем дне вызывали тошноту. И как столько событий умудрились уместиться в одни сутки? Я не сомневалась, что дома меня ждет взбучка, но была к ней готова. Сейчас мне хотелось только упасть лицом в подушку и выспаться как следует. А потом поймать пару хороших волн – если, конечно, меня когда-нибудь снова выпустят на пляж. Учитывая список прегрешений, я бы не удивилась, если бы mamá до совершеннолетия посадила меня под домашний арест.

Я подпрыгнула, когда в кармане зазвонил телефон. Неужели у этого кирпича еще не кончилась зарядка? На экране высветился номер Дезмонда. Слава богу, с ним все в порядке. По крайней мере, я очень на это надеялась. Если бы с Дезмондом что-то случилось, Джули наверняка сказала бы. Она сохла по нему с десятого класса и следила за каждым его шагом – а этот любвеобильный болван ничего не замечал. Одно время я думала поиграть в сваху, но если бы они поругались, это в первую очередь ударило бы по мне самой – а я была уверена, что они поругаются.

Не успела я ответить на звонок, как позади раздалось рычание мотоцикла. Я оцепенела и мысленно вознесла еще одну нескладную молитву: «Господи, пожалуйста, пожалуйста, пусть это окажутся не копы».

Мотоцикл остановился у меня за спиной и затих. Сердце колотилось где-то в горле, но я все же заставила себя обернуться.

– Торопишься на свидание, красотка?

Я не смогла сдержать вздоха облегчения. Честно говоря, я была так рада видеть Каторжника, что чуть не бросилась к нему в объятия.

– Боже, ты меня до смерти напугал. Я думала, это копы.

– Ну, если бы я был копом, – многозначительно протянул Каторжник, спуская очки на нос, – то давно бы тебя арестовал и посадил под замок. За тобой нужен глаз да глаз.

Я невольно рассмеялась. Это оказалось странно, но чертовски приятно – просто стоять на одной из знакомых улиц Санта-Фелиса в компании Каторжника и смеяться, даже несмотря на предстоящую головомойку. А еще мне льстило, что я ему явно небезразлична. Конечно, на меня и раньше западали парни, но с Каторжником все было иначе. Глубже? Серьезнее? Может, нас сближала тайная принадлежность к Зверлингам и все, пережитое накануне, – а может, и что-то другое.

– Залезай, – сказал он, похлопав по сиденью сзади. – Подброшу тебя до дома. А то еще потеряешься по дороге.

Дважды упрашивать не пришлось. Я перекинула ногу через черное кожаное седло и уже привычно прижалась к необъятной спине Каторжника.

Джош

Едва мы закончили излагать маме историю моего похищения, как на парковку вкатил черный внедорожник. За ним следовали еще шесть. Первый из них двинулся к автозаправке, а другие пять разъехались по периметру торгового комплекса и скрылись из виду.

Черный внедорожник затормозил возле нашего, и из него показался высокий грузный мужчина с бритой головой. По тому, как вытянулись по струнке Мэттсон и Солана, я догадался, что это их босс. Мы с мамой вылезли из машины и тоже выпрямились.

– Миссис Сондерс? – уточнил мужчина, пожимая ей руку. – Меня зовут Джейсон Линдел. Не могу передать, как мы сожалеем о случившемся.

– Благодарю вас, – ответила мама.

Линдел перевел на меня взгляд, полный искреннего сочувствия.

– Как ты, сынок?

– В порядке.

Судя по голосу и языку тела, Линдел был совершенно расслаблен, но стальной блеск в глазах подсказывал, что от него не укроется ни одна мелочь. Пару секунд он внимательно меня разглядывал, затем снова повернулся к маме.

– Вам объяснили, почему мы нуждаемся в помощи вашего сына?

– Да, но… Он только что вернулся…

Линдел кивнул.

– Его безопасность для нас приоритетна, миссис Сондерс. Мы не пустим мальчика внутрь, пока не убедимся, что в здании нет никакой угрозы. Но если он просто покажет, где его держали и где… – он бросил быстрый взгляд на Солану, и тот кивнул. – И где он видел тела, это сильно облегчит нам работу.

Судя по маминому лицу, она бы увезла меня домой прямо сейчас. Но я знал, что она поступит не так, как ей хочется, а как правильно.

– Если вы гарантируете его безопасность… И сам Джош не против…

– Разумеется, – кивнул Линдел. – Мы глаз не спустим с вашего мальчика. Но он может внести неоценимый вклад в расследование. Подумайте о детях, которым повезло меньше, чем ему. У них тоже остались родители.

Это ее окончательно убедило.

– Хорошо, – со вздохом ответила мама.

– Вы вырастили отличного сына, – кивнул Линдел. – Все, экипируемся и приступаем.

Мэттсон протянул мне пуленепробиваемый жилет с крупными белыми буквами «ФБР». Он оказался тяжелее, чем я думал. Хорошо, что это больше не составляло для меня проблемы.

– Вы же сказали, что Джошу ничего не грозит? – забеспокоилась мама.

– Это простая предосторожность, – откликнулся Солана. – Мы хотим предпринять все возможные меры, чтобы обеспечить безопасность вашего сына.

Остальные агенты тоже натянули жилеты, и Линдел обвел нас внимательным взглядом.

– По машинам, – наконец скомандовал он. – Штатские поедут с Мэттсоном и Соланой.

И он направился к внедорожнику, на котором прибыл. Бросив взгляд поверх плеча шофера, я заметил на заднем сиденье еще двух агентов.

Дорога до «ВалентиКорп» заняла всего пару минут. Когда мы подъехали к парадному входу, там уже стояли три автомобиля ФБР.

– Погоди, – остановил меня Мэттсон, заметив, что я потянулся к дверной ручке. – Сперва нужно соблюсти формальности.

Я не понял, о чем он, поэтому просто откинулся на сиденье, опустил оконное стекло и навострил уши. Линдел уже направлялся к двери, на ходу разворачивая какую-то бумагу. Ему навстречу бросились три копа.

– Где Ньюфилд? – спросил он у ближайшего.

Тот обернулся и помахал высокому широкоплечему мужчине с седеющей бородой, который стоял у входа в башню.

– Шеф!

– Здорово, Джейсон, – сказал он, подходя к Линделу. – Решил избавить нас от головной боли?

Присмотревшись, я вспомнил, что не раз видел его в газетах и по ящику. Это был Тед Ньюфилд, начальник полиции Санта-Фелиса.

– Посмотрим, – туманно ответил Линдел, пожимая ему руку.

Они вместе вернулись ко входу. По дороге Ньюфилд представлял разных офицеров. Подумать только, сколько шума наделала сломанная дверь! У «ВалентиКорп» собрались представители окружного шерифа, дорожного патруля и даже Министерства национальной безопасности. Агенты ФБР тоже вылезли из машин и остановились на обочине, ожидая приказов шефа.

– Ну, что тут у вас? – спросил Линдел.

– Как видите, поврежден парадный вход и вестибюль. Свидетели утверждают, что их протаранил красный внедорожник, но мы не нашли ни следа водителя или самой машины. Персонал соседних магазинов говорит, что незадолго до происшествия здесь ошивались какие-то парни на байках. Возможно, это разборки местных банд. Очевидно, в здании велась перестрелка, но больше ничего выяснить не удалось. Башню охраняет «Черный ключ» – думаю, вы понимаете, что это значит.

– Они вас вытурили.

– По их словам, в здании повреждены опорные конструкции, и они сперва хотят все проверить. Если башня рухнет, «ВалентиКорп» не отобьется от исков. Айнхорн, – и он кивнул на офицера национальной безопасности, – говорит, что у них секретные контракты с военными. Поэтому он и приехал. Дело попахивает статьей о терроризме.

– Где начальник «Черного ключа»? – спросил Линдел.

Ньюфилд указал на вестибюль, который преграждали трое охранников. Присмотревшись, я с содроганием узнал одного из своих похитителей. Пума тут же заворочалась, упрашивая перегрызть ему горло или хотя бы съездить лапой по морде.

– Тот, который посередине, – сказал Ньюфилд. – Его зовут Клинт Гайяр. Бывший морпех.

– Спасибо, – кивнул Линдел. – Дальше мы сами.

– Но если тут действительно замешаны террористы… – с сомнением начал представитель национальной безопасности.

– Не думаю. Имело место похищение несовершеннолетних. Это уже наша юрисдикция.

И Линдел решительно направился к двери. Трое агентов не отставали от него ни на шаг.

– Что происходит? – спросила мама.

– Нам нужно получить доступ в здание, – объяснил Мэттсон. – Это не займет много времени.

Честно говоря, я в этом сомневался. Даже отсюда было видно, как ощетинился Гайяр при виде новоприбывших. Ростом он не уступал шефу ФБР, но был в заметно лучшей форме. Линдел заглянул в разгромленный вестибюль и помахал у него перед носом ордером на обыск.

– Вы свободны, – сказал он. – Нам необходимо осмотреть здание.

– Прошу прощения, сэр, – ответил Гайяр, – но я не уполномочен принимать такие решения без согласования с начальством. В здании повреждены конструкции.

– Хватит нести чушь. Любому дураку ясно, что несущие стены в порядке. Кстати о дураках. Вы видели это? – и он сунул ордер под нос охраннику.

– Боюсь, я не…

– Брейкенс, Джонсон, – не оборачиваясь, окликнул подручных Линдел, – ознакомьте мистера Гайяра с его правами и арестуйте за препятствование правосудию.

– Вы не имеете… – начал Гайяр, но агенты уже подскочили к нему с двух сторон, взяли под руки и потащили к ближайшему внедорожнику. Там его уложили на капот, завели руки за спину и защелкнули на запястьях наручники. При этом один из агентов не переставал монотонно зачитывать Гайяру его права.

Линдел шагнул к двум оставшимся охранникам.

– Кто-нибудь хочет к нему присоединиться? – спросил он, ткнув большим пальцем через плечо.

Один из мужчин бросил встревоженный взгляд на начальника, который продолжал возмущаться даже в наручниках.

– К сожалению, я…

– Арестовать его, – скомандовал Линдел и повернулся к последнему охраннику: – А вы?

Тот вздохнул.

– Можете меня арестовать, но я тоже не уполномочен принимать такие решения.

Линдел сделал знак агентам, и третий охранник присоединился к своим коллегам. Затем шеф ФБР шагнул в вестибюль, который уже заполонили новые члены «Черного ключа».

– Я могу заниматься этим весь день, – буднично сообщил он. – Прямо сейчас вы обвиняетесь только в сопротивлении правосудию, но если мы найдем в здании то, что ищем, все пойдут под суд как соучастники преступления.

– О чем вы? – нахмурился ближайший охранник. – Это на нас напали!

– Арестовать всех, – распорядился Линдел.

– А шеф-то разошелся, – пробормотал Мэттсон напарнику. – Прямо зависть берет. Жаль, ничего не слышно.

– Да, он сегодня в ударе, – кивнул Солана и обернулся ко мне с переднего сиденья. – Узнаешь кого-нибудь?

– Отсюда не очень хорошо видно, – соврал я, – но, кажется, в школе был один из тех парней.

И я указал на троицу охранников, которых арестовали первыми.

– Вот этот, справа.

– Надо доложить шефу, – сказал Солана и, выбравшись из машины, направился к Линделу. Тот следил за остатками «Черного ключа», которые воодушевленно препирались с агентами.

– Сондерс говорит, что узнал одного из похитителей, – услышал я благодаря пуме.

– Попросите Ньюфилда вызвать фургон для задержанных. Пусть сличат лица с той пленкой.

Солана кивнул и рысцой направился к офицерам патрульной полиции, которые стояли неподалеку, наслаждаясь представлением. Линдел дождался, пока последний охранник не окажется в наручниках, отыскал нас глазами и сделал знак вылезать из машины.

– Думаю, ты можешь остаться, – торопливо сказал я маме, когда она потянулась к дверной ручке.

Мэттсон обернулся с водительского сиденья.

– Он прав, миссис Сондерс. Вам лучше подождать здесь.

– Но…

– Все в порядке, мам. Со мной же будет агент Мэттсон.

Неизвестно, кто больше удивился этим словам – я или он. И когда мы успели выпить на брудершафт? Я быстро клюнул маму в щеку и вылез наружу.

– Уверен, что справишься? – спросил меня Линдел, когда мы вошли в наконец-то опустевший вестибюль.

Я молча кивнул.

Мы дождались, пока копы не выведут последнего охранника и к нам присоединятся остальные агенты.

– Куда теперь? – поинтересовался Линдел.

Я направился было к лестнице, но он удержал меня за плечо.

– Сомневаюсь, что там опасно, но тебе лучше идти позади. Просто покажи дорогу.

Оказалось очень странным проделывать тот же маршрут, только в обратную сторону. На этот раз никто не пытался меня похитить или убить, но я все равно не мог избавиться от нервной дрожи. Что, если они уже вывезли тела? Или «ВалентиКорп» решит передать ФБР пленку, на которой я превращаюсь в пуму и сворачиваю шею той женщине? А если она до сих пор там лежит, и они догадаются, кто убийца, просто посмотрев на раны?

Я знал, что эти страхи смехотворны, но чем глубже мы спускались, тем беспомощнее я себя чувствовал. Громада «ВалентиКорп» словно давила мне на плечи всем своим весом. Перед глазами то и дело вспыхивали картины, которые я предпочел бы похоронить на дне памяти.

Пробуждение от наркотиков. Рико с отрезанной ногой. Изломанное тело женщины. Скальпель, вскрывающий горло ее коллеге. Выпотрошенное тело Дженни. Останки детей в железных шкафах… Я почти молился, чтобы их там не оказалось, – хотя это и означало бы провал операции.

Двое неизвестных мне агентов шагали впереди. За ними следовали Мэттсон, Линдел и мы с Соланой. Шествие замыкали еще четверо агентов. Насколько я мог судить, ни у кого не было оружия.

Внезапно под сводами коридора гулко раскатился телефонный звонок, и все замерли. Глава ФБР вытащил из кармана мобильный.

– Линдел.

– Шеф, мы нашли тот внедорожник, – отчитался ему голос в трубке. – «Шевроле» 2010 года. Выглядит так, будто побывал в перестрелке. Корпус в хлам, окна выбиты.

– Где он?

– На парковке позади «Таргета», в паре домов отсюда. Самое странное, что тут все утро крутилась местная полиция. Ума не приложу, как они его не заметили.

– Что с водителем?

– Ни следа.

– А владелец?

– Заявил об угоне вчера в девять пятнадцать.

– Ладно, – ответил Линдел. – Держите меня в курсе.

Он убрал телефон, и мы продолжили путь. Через пару пролетов впереди показалась знакомая дверь с красной надписью «– 5».

– Это здесь, – сказал я.

Нос уже уловил острую вонь химии и дезинфицирующих средств. Из-под них пробивались прежние запахи – мой, Рико и мертвых детей, – но очень слабо. Признаться, я испытал облегчение, поняв, что мне не придется снова смотреть на трупы. Однако радость тут же сменилась зудящей тревогой: что подумают агенты, не найдя обещанного?

Я указал на дверь в конце коридора.

– Там лаборатория, в которой я очнулся.

– А тела? – спросил Линдел.

Я заколебался, раздираемый противоречивыми желаниями: скорее признаться, что следы преступления уже зачистили и мы пришли зря – или пару секунд продлить это состояние блаженного неведения, когда на меня еще не обрушился гнев ФБР.

Линдел неверно истолковал мое молчание.

– Ты как? – спросил он с искренним участием.

Я решил, что хотя бы в этом можно не врать.

– В порядке. Просто не думал, что снова… Увижу это место.

– Тебе необязательно с нами заходить, – ответил Солана. – Покажи, где тела, и все.

Я ткнул пальцем в дверь прозекторской.

– Там.

Линдел, Солана и еще двое агентов скрылись внутри. Мы с Мэттсоном остались в коридоре. Я уже знал, что тело Дженни убрали. Не только по отсутствию возгласов из морга – когда дверь открылась, я не почувствовал характерного запаха.

Затем я сообразил, что вот уже несколько секунд не дышу, и усилием воли заставил себя выдохнуть. Я слышал, как агенты распахивают железные дверцы первого шкафа. Никакой реакции. Второй шкаф… Не успел я понять, что случилось, как на меня обрушилась лавина запахов, и кто-то из агентов согнулся в рвотном позыве.

– Господь милосердный, – только и сказал Линдел.

Они продолжили открывать шкафы. В коридор выплескивались все новые волны зловония.

Я услышал, как кто-то щелкает кнопками мобильного, и сообразил, что это Солана, когда он сухо сказал:

– Нам нужен судмедэксперт. Срочно.

– Что там у вас? – ответил далекий голос в трубке.

– Восемь… Нет, девять трупов. Большинство подростки.

Я прислонился к стене и сам не заметил, как сполз на пол.

Мэттсон хотел было присоединиться к коллегам, но тут же ко мне вернулся.

– Эй, парень, ты в порядке?

Я сфокусировал на нем взгляд и медленно кивнул.

– В отличие от них. Они уже никогда отсюда не выйдут.

Мэттсон присел передо мной на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Не вини себя, – сказал он. – Да, ты выжил, а они нет. Но они погибли еще до того, как тебя сюда привезли. Ты все равно не смог бы им помочь.

Линдел вышел из морга, прижимая к уху телефон.

– Здесь повсюду камеры, – объяснял он кому-то на другом конце провода. – Достаньте записи. Надо выяснить, что случилось с детьми.

– Уже над этим работаем, – услышал я ответ. – Ночью был перебой энергоснабжения, который вывел из строя все компьютерные системы. Вчерашние записи вряд ли сохранились, но техники могут достать резервные копии за любой другой день. Какая дата вам нужна?

– Без понятия. Найдите самые свежие записи с пятого этажа и отматывайте назад.

– Будет сделано.

– Вы уверены, что ночные пленки не восстановить?

– Они каждое утро переносили материалы на сторонний сервер, но вчерашние пропали при аварии. Боюсь, ничего не сохранилось.

– Ладно, работайте с тем, что есть.

Линдел нажал отбой и направился к нам с Мэттсоном. Я честно постарался скрыть вздох облегчения.

– Мы тебя больше не держим, сынок, – сказал он. – Но если можешь, загляни с нами в лабораторию.

– Конечно, – кивнул я, надеясь, что не обнаружу там следов вчерашнего побоища.

К счастью, так и оказалось. Если не считать сломанных клеток, ничто в лаборатории не напоминало о двойном убийстве. Они даже затерли кровавую лужу, натекшую из жертвы Рико.

– Где тебя держали? – спросил Мэттсон.

Я указал на одну из уцелевших клеток.

– Но я пробыл здесь недолго, – соврал я. – Мы стояли с двумя… докторами… посередине комнаты, когда вдруг погас свет и все вышло из строя. Они бросились к дверям, я за ними. В такой неразберихе им было не до меня.

Похоже, такое объяснение всех удовлетворило. К счастью, никто не заподозрил, что в покосившихся клетках виноват я. Может, им даже в голову не пришла такая мысль. А может, увиденное в морге подкосило агентов настолько, что осмотр лаборатории стал простой формальностью.

– Сегодня ты можешь собой гордиться, – серьезно сказал Линдел.

– Я провожу его наверх, – предложил Мэттсон.

Шеф кивнул и снова скрылся за дверью морга.

– Нужна помощь? – спросил Мэттсон.

Я хотел помотать головой, но он уже приобнял меня за плечи и осторожно направил к выходу.

– Поезжайте с мамой домой. Все остальное может подождать. Сдается мне, ближайшую пару дней мы будем чертовски заняты.

– Хорошо бы, – кивнул я. – В смысле, вернуться домой и выспаться.

– Я бы тоже от такого не отказался…

Я задумался, как разительно переменился Мэттсон с нашей первой встречи. Какая же его сторона была настоящей? Вероятно, обе.

– Хуже всего то, – вдруг сказал он, когда мы поднимались по лестнице, – что им почти наверняка удастся выйти сухими из воды.

Я бросил на него ошарашенный взгляд.

– Угу. Мы давно держали «ВалентиКорп» на прицеле из-за пары скользких делишек, но эти контракты с правительством связывали нам руки. До сегодняшнего дня у нас были только слухи и подозрения – ничего, что мы могли бы реально им предъявить.

– Но те дети…

– Пойми меня правильно. Чьи-то головы непременно полетят. Но в долгосрочной перспективе? Утрутся и примутся за старое.

– Вы хотите сказать, что они продолжат похищать детей и… препарировать их?

Мэттсон пожал плечами.

– Чертовски надеюсь, что нет. Но когда ты поднимаешься до определенного уровня пищевой цепи, начинают действовать другие законы. Мы смогли вмешаться только потому, что им хватило дурости свалить вину за твое похищение на ФБР. Сейчас мы получили карт-бланш на расследование, но шлагбаум опустится очень скоро.

– Почему вы мне это рассказываете?

Мэттсон обернулся и пристально на меня посмотрел.

– Шеф прав. Сегодня ты герой и можешь собой гордиться. Но расслабляться нельзя. Мы до сих пор не знаем, чего они от тебя хотели. А это значит, что они в любой момент могут сменить личину и снова явиться за тобой или твоими приятелями.

– Мы не Зверлинги.

– Ну да, а я балерина. Слушай, меня реально напрягает, что вы шляетесь тут без присмотра и калечите себя и окружающих. Но то, что творилось в этой лаборатории, меня напрягает гораздо больше. Я так даже с соседской шавкой не поступил бы. А эта тварь давно просится в шашлык.

– Можно спросить?

– Валяй.

– Чем ФБР отличается от «ВалентиКорп», если вы точно так же похищаете детей с улиц и запираете на военно-морской базе?

– С чего ты взял?

– Бросьте. По ящику каждый час крутят рекламу этой вашей «программы адаптации». Я здесь живу. Все знают, куда вы их увозите.

Мэттсон медленно кивнул.

– Ладно. Судя по тому, что мне рассказывали, разница принципиальная. И у меня нет причин не верить начальству. Если Зверлинг представляет опасность для себя и других или сам просит о руководстве… Не смотри на меня так, некоторые нам реально звонили. Например, твой друг Дэнни…

– Он мне не друг.

– Понимаю. Этот сопляк напрашивается на хороший поджопник. Но правда в том, что мы всего лишь пытаемся обеспечить им безопасность и научить управлять своими способностями. Это не база Гуантанамо[14]. Скорее уж школа-интернат.

– Тогда почему ваши подопечные хотят оттуда сбежать?

Мэттсон угрожающе сощурился.

– Как я уже сказал, – медленно повторил он, – некоторые Зверлинги себя не контролируют, и мы изолируем их для всеобщего блага. Чтобы они не покалечили себя или других.

Я вспомнил про Диллона, который так боялся отправки на базу, что предпочел покончить с собой, – и спокойно вернул Мэттсону его взгляд.

– И как успехи? Многих спасли?

Глаза агента сверкнули яростью, но вспышки так и не последовало.

– Я не собираюсь с тобой спорить, – ответил он. – Только не сегодня. Не после всего, что мы здесь нашли. Но поблажки когда-нибудь закончатся. Просто не суй нос, куда не следует, если не хочешь проблем.

– С вами?

– С ФБР. Ничего личного, – и он ускорил шаг. – Твоя мама уже заждалась, наверное.

Наконец мы выбрались в вестибюль. Я направился было к выходу, но он придержал меня за плечо.

– Погоди минуту. Я выйду первым и дам «пресс-конференцию», – последнее слово он взял пальцами в кавычки. – Когда на меня бросятся папарацци, бочком протиснись к маме, и убирайтесь отсюда. Если повезет, сможешь немного передохнуть дома. Я бы дал вам сопровождение, но это все равно что повесить на тебя табличку «Смотрите, герой дня». Справишься со славой?

– А у меня есть выбор?

Мэттсон покачал головой.

– Боюсь, что нет. Сами боролись за свободу печати.

– Неужели нельзя сделать, чтобы они оставили меня в покое?

– Ну, можешь воззвать к их человечности, – и Мэттсон одарил меня невеселой улыбкой. – Просто подожди. Через пару дней ты станешь старой новостью, и они присосутся к кому-нибудь другому.

Мне кажется или я это уже слышал?

Мэттсон расправил плечи и широким шагом направился к полицейским машинам. Я притаился за косяком, наблюдая, как его окружают репортеры и фотографы. Ну конечно, одного слуха про приезд ФБР хватило, чтобы раздуть из этого нездоровую сенсацию.

Мэттсон принялся отвечать на вопросы, и я незаметно выскользнул из здания. Мама ждала неподалеку. Пока мы шли к машине, она обвила мои плечи рукой, но я не смог бы сказать, боится она нового похищения – или просто не верит, что я наконец здесь, рядом с ней. Как бы там ни было, я совсем не возражал.

Марина

Каторжник высадил меня в паре кварталов от дома. Учитывая, что я всю ночь прогуляла неизвестно где, было бы верхом глупости попасться на глаза соседям или позволить mamá устроить сцену на улице.

Я бегом преодолела оставшееся расстояние, обогнула дом и проскользнула в заднюю дверь. На цыпочках прокравшись в кухню, я нашла маму на коленях, в окружении всех ее santos. Перед ней стояла рамка с моей школьной фотографией. Голова мамы была опущена, глаза закрыты. Губы безостановочно шевелились в страстной молитве. Кажется, ей не было никакого дела, что в кухне нечем дышать от десятков освященных свечей.

– Mamá, я вернулась, – тихо позвала я. – Я в порядке.

Она вскинула голову и жадно впилась в меня взглядом. Из покрасневших глаз снова брызнули слезы. Я поняла, что она проплакала всю ночь, и тут же почувствовала себя последним куском дерьма.

– Gracias, Dios, – прорыдала она и протянула ко мне руки.

Я опустилась на пол рядом и изо всех сил сжала mamá в объятиях.

– Ты слышала, что случилось с Джошем? – прошептала я ей на ухо, когда рыдания немного стихли.

Я бы не удивилась, если бы мамины святые решили немедленно покарать меня за ложь, но я не видела выбора. Вряд ли она была готова принять правду.

Джош

Дома было хорошо. Нормально. А именно в нормальности я сейчас нуждался больше всего. Мама поставила в духовку макароны с сырной запеканкой, и мы уселись за кухонный стол.

– Господи, зачем они обрезали тебе дреды? – беспомощно спросила она, проводя рукой по моей остриженной макушке. Этот жест напомнил мне Элзи, и я на секунду почувствовал холодную пустоту в груди.

Мамины глаза снова наполнились слезами. Я знал, что она плачет не из-за волос, а из-за меня. Из-за того, что чуть было со мной не случилось.

– Ты точно в порядке? Может быть, вызвать врача?

– Я в порядке, – заверил я ее. – Просто ужасно хочу спать.

Она кивнула.

– Не могу понять одного. Почему похитили именно тебя? Не кого-то другого?

Наверное, мне следовало придумать очередную отговорку, но я вдруг понял, что смертельно устал от вранья.

– Они решили, что я Зверлинг.

Мама смерила меня испытующим взглядом, словно ища подтверждение какой-то своей мысли. Затем она задала вопрос, который я хотел услышать меньше всего.

– А ты?..

Я помедлил, вспоминая историю Элзи о ее семье. Но ведь это моя мама. У нас с ней другие отношения. Мы сами другие. Одно дело – умалчивать о правде, потому что тебя не спрашивают напрямую, и совсем иное – врать в глаза. Однажды я уже солгал про Стива и не собирался делать это традицией. В последние недели моя жизнь разваливалась на глазах, и я не хотел потерять еще и мамино доверие.

– Да, – наконец ответил я. – Похоже на то.

– И ты ничего мне не сказал? – тихо спросила она после паузы.

О господи. Я бы предпочел, чтобы она кричала, как во время развода с папой. Пусть бы лучше разозлилась и наорала на меня. Но в ее глазах читалось только разочарование, и этот взгляд пытал меня целую вечность.

– Мне очень жаль, – выдавил я.

Я сказал чистую правду, но чувствовал, что этих слов недостаточно.

– Почему ты не сказал? – спросила она. – Ты мне настолько не доверяешь?

– Дело не в этом, – возразил я. – Я не хотел… Ставить тебя под удар.

Теперь я отчетливо слышал в своем голосе интонации Марины. Я словно вернулся во вчерашний день, но сейчас мы поменялись местами.

Не самый достойный момент.

Я больше ничего не сказал, а мама не стала на меня давить. Я молча поднялся наверх, принял душ и переоделся в домашнюю одежду.

Ужин получился неловким. По правде говоря, большую его часть мы гоняли еду по тарелке. Я умирал с голода, но каждый кусок буквально застревал в горле – и дело было отнюдь не в маминой стряпне.

К счастью, она нарушила молчание первой.

– И кто еще знает?

Я пожал плечами.

– Марина и Дезмонд. Элзи.

Последнее имя снова всколыхнуло во мне волну сожалений. Я чувствовал, что как-то причастен к ее уходу, хотя не мог понять, как. Но в нашем расставании была и моя вина.

– Ну конечно, им ты рассказал, – вздохнула мама и тут же вскинула брови, заметив мой взгляд. – Что? Думаешь, я не была подростком? В твоем возрасте мы тоже ничем не делились с родителями.

Неужели она правда поняла? Мама никогда не переставала меня удивлять.

– Так ты не сердишься?..

Ее глаза сверкнули.

– Шутишь? Я в ярости. Но прежде чем ты узнаешь силу моего гнева, я хочу разобраться в ситуации.

– Ох.

У меня упало сердце. Значит, худшее еще впереди.

– А знают только эти трое? – спросила мама.

– И другие Зверлинги.

– Какие еще Зверлинги?

– Я не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

– Наверное, и то, и другое. Я не имею права их выдавать.

– Зато о себе ты им рассказываешь без малейших стеснений?

Я помотал головой.

– Все не так. Зверлинги просто узнают друг друга, хотят они того или нет.

Мы наконец отставили остывшие тарелки, и мама облокотилась о стол, подперев щеку ладонью.

– И в кого ты превращаешься?

– В пуму.

– Так это ты напал на Стива?

Я кивнул.

– Но все было не так, как ты думаешь. В тот раз я превратился впервые. Это получилось вообще случайно. Стив отвесил мне оплеуху, и я вдруг обнаружил, что стою над ним в облике пумы и готовлюсь откусить голову. Я испугался, что причиню ему вред, и сбежал.

– Ты можешь как-нибудь контролировать зверя внутри?

– Конечно. Это по-прежнему я, просто в другом теле.

Мама устало потерла лицо ладонями, словно пытаясь развеять дурной сон.

– Не знаю, что и делать, – наконец сказала она. – Для начала отправим тебя подальше из города. Поживешь у бабушки с дедушкой…

Она осеклась, когда я покачал головой.

– Никуда я не поеду.

– Послушайте меня, молодой человек…

Я не дал ей договорить. Раньше я ни за что не осмелился бы возражать маме в таком тоне, но сейчас у меня не было выбора.

– Я знаю, что натворил дел, обманул твое доверие и вообще повел себя по-скотски, – решительно сказал я. – Но это моя проблема, и я намерен ее решать. Можно прятаться хоть до самой смерти – поверь, это ничего не даст.

Я думал, мама примется спорить, но она только спросила:

– И что ты думаешь делать?

– Закончить школу. Отвоевать назад жизнь, которую у меня украли.

– Интересно, как это возможно, если все знают, что ты Зверлинг.

– В том-то и дело, что знают только другие Зверлинги и пара друзей. Никто не видел, как я превращаюсь. Никто не сможет ничего доказать.

– Но это не решение проблемы. Должен быть способ тебя вылечить.

Я покачал головой.

– Мам, это не болезнь. И это не лечится. Просто теперь я такой. И, честно говоря, не хочу меняться.

Мама откинулась на спинку стула. Некоторое время мы сидели молча.

– Ты можешь мне показать? – вдруг спросила она.

– Что показать? Превращение?

Мама кивнула.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? Это опасно? Если ты не можешь контролировать своего зверя, как я должна отпускать тебя в школу?

– Нет, дело не в этом. Просто…

Просто я смущаюсь, мысленно закончил я. С таким же успехом мама могла попросить меня снять штаны. Хотя, откровенно говоря, именно об этом она и попросила – учитывая, что я до сих пор не умел превращаться в одежде. Не хватало только бегать потом по дому и лихорадочно разыскивать трусы.

Однако затем я вспомнил трюк, которым поразил меня Кори при первой встрече. Тогда он приделал себе голову койота, не изменяясь целиком.

Я закрыл глаза и подумал о превращении – но не выпустил всю пуму, а сосредоточился на одной руке. Я понятия не имел, как это делается, но в следующий миг мама судорожно вздохнула, и я сам почувствовал разницу.

Правая кисть превратилась в лапу. Я открыл глаза и увидел, с каким изумлением смотрит на нее мама. Я чуял ее тревогу – но не страх. Это хорошо. Я бы не пережил, если бы мама начала меня бояться. Я поднял лапу и, выпустив из подушечек когти, слегка пошевелил ими в воздухе. Затем я положил руку на стол и вернул ей обычный вид.

– Это… Впечатляет, – сказала мама.

Несколько секунд она сидела молча, разглядывая мою руку.

– Мам, давай ты на меня накричишь, – жалобно попросил я. – Или, не знаю, разобьешь тарелку. У меня сердце не на месте, когда ты так тихо сидишь и сердишься.

Мама потянулась через стол и накрыла мою руку своей ладонью.

– Джош, я не сержусь. Наверное, мне нужно было увидеть все своими глазами, чтобы окончательно осознать. Не буду кривить душой – я разочарована, что ты так мало мне доверяешь. Но сама эта ситуация настолько необычна, что я не чувствую себя вправе указывать, как ты должен поступать и с кем делиться своими секретами.

– Значит, все в порядке?

Мама кивнула и легко сжала мою руку.

– Но мне нужно все хорошенько обдумать.

– Пожалуйста, только никому не говори!

– Я знаю. Просто… Мне потребуется время. Думаю, нам обоим нужен отдых.

Она поднялась и направилась в спальню. Через пару секунд я услышал, как наверху тихо закрылась дверь.

Я остался сидеть за столом, прокручивая в голове мамину реакцию и вспоминая вчерашний разговор с Мариной.

Господи, какое же я ничтожество.

Мама заснула. Некоторое время я сидел в гостиной, навострив уши пумы и прислушиваясь к ее дыханию. Оно странным образом меня успокаивало. Возможно, в этом мире еще осталось что-то неизменное.

Затем я тоже отправился спать, но битый час проворочался, разглядывая потолок. Раньше у меня не было возможности как следует осознать потерю Элзи, а теперь я понял, что не хочу об этом думать. Однако стоило мне закрыть глаза, как на изнанке век появлялась или она, или Марина, или та убитая женщина.

Я вдруг понял, что с самоубийства Диллона прошло всего сорок восемь часов. Конечно, я мог сколько угодно изображать беззаботность, но правда заключалась в том, что моя жизнь вышла из-под контроля и сейчас стремительно неслась под откос.

Наконец я встал и принялся мерить шагами комнату. Она показалась мне преступно маленькой, и я начал ходить по дому – из одного конца в другой. Когда и это не помогло, я вышел на задний двор.

Уличное освещение не позволяло звездам засиять в полную силу, но здесь хотя бы было свежо. Я чуял запах океана и слышал шорох волн, накатывающих на берег. Не знаю, сколько я там простоял – с трепещущими ноздрями, жадно вчитываясь в узоры ветра. Он снова навеял мне мысли про Элзи, но на этот раз они были не тяжелыми. Я вспомнил, как мы бегали наперегонки в зверином обличье. Какими свободными и счастливыми себя чувствовали.

Я задумался, как она там, в Землях духов. Может, она единственная из нас сделала правильный выбор. Теперь ей принадлежал целый мир – океан, пляж, небо и звезды – без следа ядовитого человеческого присутствия.

Конечно, я по ней скучал, но теперь это была светлая грусть, а не тупая заноза в сердце.

Я уселся в плетеное кресло, но долго наслаждаться одиночеством мне не пришлось.

Сперва я почуял его – и только потом услышал.

– А я все думал, когда вы появитесь, – тихо сказал я в темноту заднего двора.

Кори вынырнул из ниоткуда и плюхнулся в соседнее кресло. Его глаза сверкали во мраке – как светятся порой глаза животных, застигнутых фарами автомобиля. Я задумался, как выгляжу сейчас я сам, но тут он моргнул, и свечение исчезло.

– Совсем сдурел? – беззлобно поинтересовался он. – Ты хоть понимаешь, что натворил?

– О да. Прищучил «ВалентиКорп» и вернул себе прежнюю жизнь.

– А если они обнародуют пленку, где ты превращаешься в пуму и кромсаешь ученых?

– Не обнародуют. Все записи с камер пропали, когда вырубилось энергоснабжение.

– Ну хорошо, а что им помешает просто на тебя донести? Или приберечь этот козырь в рукаве, чтобы шантажировать, когда понадобится?

– Пусть попробуют.

– А как же мы?

– А что вы? Вас это не касается.

– Ну конечно. Только представь, какую репутацию это нам создаст. Пятипалые будут думать, что мы опасны.

– Они и сейчас так думают. И мы правда опасны.

Кори покачал головой.

– Старшие родичи будут в ярости.

Я вспомнил Каторжника и его аналогию со щенком.

– Ради бога, – спокойно ответил я. – Это моя жизнь, а не их.

– Твой поступок… Ты же понимаешь, что это ничего не даст? Суды продлятся годы и закончатся пшиком. Допустим, пара шестерок действительно сядут. Но боссы? Найдут другое место, возьмут другое имя и продолжат заниматься прежним дерьмом.

– В ФБР сказали то же самое. Но это был мой выбор. Для меня это было важно.

Кори вскинул голову и несколько секунд разглядывал меня в упор.

– Тетушка Минь права, – наконец сказал он. – Возможно, нам нужен именно ты. Просто ты пойдешь своим путем, – и он ухмыльнулся. – Мне это нравится. У тебя в роду случайно не было койотов?

Я рассмеялся.

– Откуда мне знать?

Повисла пауза. Оказалось, когда Кори не читает нотации, с ним вполне можно иметь дело.

– Забавно, – вдруг сказал он. – Ты так и не спросил, что случилось с ребятами, которым я помог сбежать с военно-морской базы.

– А о чем тут спрашивать? Ты сказал, что раздобыл им планы этажей или вроде того. Хотя… Теперь я думаю, что ты просто проделал лазейку в Земли духов и обратно.

Кори покачал головой.

– Нет, я сказал Каторжнику правду. Пятипалым нельзя знать об этом козыре. Если, конечно, мы не хотим превратить тот мир в очередную нефтяную скважину.

Я скривился.

– Вот-вот, – вздохнул он. – И все-таки, разве тебе не любопытно, что делают со Зверлингами на базе федералов?

Желудок совершил кульбит. Перед глазами снова встала Дженни – по крайней мере, то, что от нее осталось. Мэттсон мог сколько угодно говорить, что ФБР лишь заботится о безопасности самих Зверлингов, но в глубине души я ему не верил.

– И что… – я прочистил горло. – Что же с ними делают?

– Ничего.

Значит, Мэттсон не солгал.

– Ничего? – бездумно повторил я.

– Точнее, то, что и обещают. Их забирают с улицы, кормят, одевают, селят в симпатичных комнатах. Там даже есть телевидение и тренажерный зал – правда, нет Интернета. В общем, это скорее не тюрьма, а пансионат. Единственное – оттуда нельзя выйти. Поэтому ребята и воспользовались шансом, когда я предложил им сбежать.

– Может, у них под землей тоже закопана пара лабораторий.

Кори задумчиво кивнул.

– Может. Но я их не видел. Так что ты намерен делать?

– Если хочешь, я могу сказать, чего делать точно не намерен. Я не собираюсь возглавлять протесты за освобождение двуногих зверушек или любое другое дерьмо, которое придумают старшие родичи. Я хочу вернуться к обычной жизни. Спокойно закончить школу.

– А если ты им потребуешься?

– Когда потребуюсь, тогда и поговорим. Но становиться маргиналом ради идеи я не буду. Ты видел, что случилось с Элзи.

– Возможно, проблема Элзи не только в этом.

– Я сделаю вид, что ничего не слышал.

Кори кивнул.

– Прости. Это было не к месту.

Мы еще немного посидели в тишине.

– Ладно, – наконец сказал он, поднимаясь.

– Что ладно?

– Я вижу, куда ты клонишь, и, честно говоря, мне это нравится.

– А как же старшие родичи?

Кори пожал плечами.

– Я играл посыльного в качестве одолжения тетушке Минь, но с этим пора завязывать. Теперь я в твоей команде. Если понадоблюсь, просто дай знать.

– Вот так просто?

Он оскалился в ухмылке.

– Вот так просто.

– И как с тобой связаться?

– Дай свой мобильный.

– Я же потерял телефон.

– Окей. Тогда сделаем все по старинке.

Кори вытащил из кармана огрызок карандаша, смятый кассовый чек и что-то быстро нацарапал на обороте.

– Вот. Теперь у тебя есть мой номер.

И он, вложив бумажку мне в руку, исчез. Просто сделал шаг назад и растворился в воздухе.

Я покачал головой. Черт возьми, крутой трюк. Непременно надо будет его освоить – как только научусь превращаться в штанах.

Сноски

1

Персонаж многих индейских легенд, хитрец, обманщик, а также герой и созидатель. (Здесь и далее прим. пер.)

(обратно)

2

Американский молодежный сериал о девочке-подростке, которая живет двойной жизнью: простая школьница по имени Майли Стюарт днем и известная поп-певица Ханна Монтана ночью.

(обратно)

3

Специальное оружие, используемое полицией. Внешне напоминает электрический фонарик. С расстояния 5 м в тело преследуемого выпускаются две небольшие стрелки с зарядом в 15 тысяч вольт, которые временно парализуют его, не вызывая отдаленных последствий.

(обратно)

4

Серф (серф-рок) – инструментальная, преимущественно гитарная музыка начала 60-х годов XX века, изначально предназначавшаяся для курортников и особенно серферов.

(обратно)

5

Лучадоры – бойцы в луча либре, разновидности рестлинга, распространенного в Мексике, Японии и частично США. Неотъемлемым атрибутом лучадоров является маска. Многие носят ее и вне ринга, чтобы люди не видели их лица. Снятие маски считается позором.

(обратно)

6

Эд «Большой папочка» Рот – американский художник, разработчик оригинальных дизайнов автомобилей и создатель многочисленных мультипликационных образов, включая знаменитую зеленую крысу Рэт Финк.

(обратно)

7

Подруга (исп.)

(обратно)

8

Серия музыкальных видеоигр, разработанная для игровых систем Playstation, Xbox и Wii.

(обратно)

9

Здесь: милая (исп.).

(обратно)

10

Андрес Сеговия (1893–1987) – испанский гитарист, считающийся отцом современной академической гитары.

(обратно)

11

Анджело Джилардино (р. 1941) – итальянский гитарист, композитор и педагог.

(обратно)

12

Дик Дейл (р. 1937) – гитарист из США, играющий в стиле серф-рок. Известен как «Король серф-гитары».

(обратно)

13

Розуэлльский инцидент – предполагаемое крушение неопознанного летающего объекта около города Розуэлл в штате Нью-Мексико, США, в июле 1947 года.

(обратно)

14

Военно-морская база в заливе Гуантанамо (Куба), в 30 км от одноименного города. Там же расположена одноименная тюрьма, где содержатся заключенные, статус которых оспаривается.

(обратно)