NEVER FALL

NeXaver

Часть первая. Суэйн Блэкроуз.

Версаль. 1670 год.

Да, это Франция, друзья. Законодательница мод и развлечений. Та самая страна, которая выдающимися умами смогла пробить себе дорогу и положение в Европе, да и на всем земном шаре, хоть и у некоторых все еще оставались сомнения насчет последней догадки в то время. Здесь кипит жизнь: развивается экономика, добывается золото и серебро, дети растут на глазах и умнеют с каждым днем, во дворце плетутся интриги, а на светских вечерах весь шик и блеск высшего света. Ни один поэт не упустил возможности воспеть эту землю, потому как, по некоторым утверждениям, отсюда все началось. Я не берусь судить, насколько верны утверждения насчет того, где что начинается, однако же, в следствиях, выходящих из этих утверждений, есть очень здравая мысль. Там, где все началось, там все и закончится…

В этом городе… Нет, стойте, ведь это еще не город! Во второй половине семнадцатого века Версаль был охотничьим замком, переделанным в дворец ради королевских нужд, чем отъел немалую часть дохода в казну. Ну, а вокруг самого замка была некая агломерация многочисленных сараев, избушек, усадьб и постоялых дворов, не отличавшихся особой городской породой, к которой естественно принадлежал красочный и великолепный Париж. И эту агломерацию я смею называть городом. Да, мои дорогие друзья, городом, потому что здесь много тысяч фуррей, так или иначе обязанных платить королю налог и работать на него. Именно фуррей. Потому что люди – это байки, которые бабушки рассказывают малышам на ночь. Каким таким образом можно жить с совершенно голой кожей и сплющенной мордой? Конечно, суеверных здесь было предостаточно, ибо вера в Бога была превыше всего, однако же верить в людей в этом мире считалось смехотворно.

Солнце клонилось к закату, опустошая рынки и оживленные площади последними лучами, изредка просвечивающими сквозь соломенные настилы над прилавками, гордо именуемыми «крышами». Продавцы спешно складывали свой товар, подкидывая мелочь помогающим им маленьким пушистым мальчишкам. Ничем не запоминающийся августовский день, который прошел у каждого по-разному. Каждому сегодня сопутствовали Удача и Провал. Они играли в карты, выигрыш в который означал бы полной властвование того, или другой сегодня ночью. Пока игра шла ровно, но к ночи решится многое…

Один из торговцев, а если быть точным – гепард, затушил небольшой костерок , бушевавший в каменной домне у прилавка, породив облако пара, вырвавшегося на проходную. Оно осторожно примерилось к проходной дороге между рядами палаток и растянулось, словно паучья сеть. В эту сеть тут же кто-то попался. Этот кто-то отмахнулся от пара и вышел из его оков так, что гепард смог хорошо разглядеть незнакомца. Он тут же вымолвил.

- Добрый вечер, госпожа. Прошу прощения за мою неаккуратность.

Облачко поредело, обнажив силуэт обладательницы графского титула, закутанный в черную накидку и капюшон, который обнажал лишь черный носик и немного белой мордочки.

- Как тебя зовут? – спросила она.

- Мафусаил, госпожа.

Раздался характерный звук, который предшествует обнажению какого либо холодного оружия, от чего гепард вздрогнул. Но в следующую секунду торговец понял, что вреда ему никто причинять не собирается. В маленькой белой лапке, протянутой ему, красовался меч, направленный острием в сторону.

- Скажи мне, Мафусаил, что ты можешь сказать об этом оружии. – проговорила фигура нежным, но повелительным голосом и покосилась на связки заготовок у его домны.

Гепард аккуратно принял меч, повертел его в руках, проверил равновесие и, делая пробный взмах, проговорил.

- О… Отличная работа… Хм, это каленая облегченная сталь. И, насколько мне известно, ее куют варги на территории Германии. Именно они делают клинок несколько широковатым, чтобы удар был сильнее…

Уголки губ графини поползли вверх.

- Значит, мне не зря тебя порекомендовали. – проговорила она, пряча меч под плащом. – Я хотела бы узнать, что ты думаешь вот об этом.

Перед Мафусаилом появился новый клинок. Он был намного короче предыдущего, примерно в длину руки. Его сталь отливала черным и все его лезвие, изогнутое вверх, как у арабских котов, торговавших неподалеку, было одной толщины. Повторив те же действия, что и с первым клинком, гепард нахмурился и положил меч на наковальню.

- Вы позволите? – он занес над клинком молот.

- Пробуй.

Раздался звонкий удар, разнесшийся по всей округе. Где-то слетели с крыши перепуганные голуби. Мафусаил присмотрелся к месту, на которое пришелся выпад молота.

- М… Графиня, это лезвие не ковали.

- Как такое возможно? – капюшон трепыхнулся.

- Возможно, если его отливали. Отливали, точили и сразу бросались в бой. Стадию ковки это оружие миновало, потому что сама заготовка уже была настолько изящна и гладка, что ковать ее не имело смысла.

- Что ж, ты можешь мне сказать, кто изготавливает такое оружие?

- К сожалению, нет. Кузнецы не могут не ковать свои заготовки, а чтобы делать из них мечи сразу…- гепард задумался. – Хм, я бы сказал, что тут наверняка замешаны алхимики.

- Благодарю. Оставь этот меч себе. – фигура начала удаляться, но, сделав три шага, обернулась и спросила. – Ты помнишь, как меня зовут?

- Да, графиня Суэйн Блэкроуз.

Из-под плаща в торговца полетело что-то маленькое и черное. Оно приятно звякнуло, когда гепард поймал это в когтистую лапу. Черный мешочек с некоторым количеством золотых монет мгновенно исчез за пазухой Мафусаила.

- Так ты помнишь, как меня зовут?

- Кто вы? Эм, а разве я вас раньше здесь видел? – гепард картинно удивился и засобирался.

- Умный парниша… - проговорила она про себя и зашагала прочь, к замку.

Графиня Суэйн Блэкроуз двадцати шести лет от роду являлась горностаихой из знатного рода. Чтобы поддерживать династию, ее отцу, германскому герцогу Дитриху ван Блэкроузу, пришлось найти себе невесту во Франции. Это сыграло некоторую роль и для родословной и для отношений между разными государствами и чинами в них. Однако же, дочери, которая родилась от их союза, и прожила большую часть своей жизни в туманной и лесистой местности Германии, Франция казалась неким большим кукольным театром несерьезных персонажей. Да, на ее родине феодалы тоже тратили свои средства направо и налево, развлекаясь так, что некоторым французским фурям и не снилось. Однако же, только здесь это возводилось в кич и было образом жизни. Именно по этой причине Суэйн старалась серьезных дел с французами не иметь, чем невыносимо бесила отца, который желал отыскать ей жениха среди здешней знать. О, Дитрих очень сильно ошибался, потому как нрав его дочери, которая пошла таким характером в него самого, заставлял любого самца трепетать от страха и желания. Блэкроуз отлично фехтовала и стреляла из арбалета. И не сколько потому, что этому обучают всех в Германии с малого возраста, сколько потому что с детства она мечтала стать героем, таким о котором потом слагают легенды. Ну ладно, просто ей не терпелось надрать кому-нибудь зад.

По этой причине светские рауты, вечера, посвященные лишь праздному времяпровождению, Блэкроуз не интересовали совершенно. Отца это, конечно, не радовало. Он считал, что Суйэн должна хотя бы принимать участие, выказывая почтение королевскому окружению. Но графиня была упряма. В конце концов Дитриху удалось уговорить дочь на одну профессию при короле. Профессию личного телохранителя – фуря, который всегда заслонит своим телом тело его величества, и будет драться с его врагами до последней капли крови. Блэкроуз присягнула на верность льву Людовику Четырнадцатому, хоть и порой она была не совсем довольна его политикой, однако же считала, что все-таки, как король, он может позволять себе многое. Тем более, за ним особых злоупотреблений не замечала.

На протяжении четырех лет службы ей удалось раскрыть три заговора против Людовика, за что король щедро ее вознаградил и всегда был рад приему такой гостьи. А если сказать по-честному, он немного побаивался горностаихи. Невозможно себе представить, с каким удовольствием она смотрела на короля, привыкшего к тому, что все входят к нему через двери, когда его величество осознавал, что сзади кто-то стоит. И все же, ситуация в королевском дворце в последний месяц обострилась.

Жуткие убийства дальних и ближних королевских родственников сотрясли Францию. Кто-то подстерегал фурей голубых кровей, когда они спали и срубал головы мечом. Мечом, таким, который Блэкроуз только что отдала Мафусаилу. И этот кто-то действовал с одной целью – убрать всех родственников короля. Сначала агенты королевской гвардии предполагали, что это сам король убирает тех, кто может убить его самого и посягнуть на трон. Но три последних убийства показали, что на этот раз все намного серьезней. Убит внебрачный сын, о котором Людовик ничего не знал, его старший брат, а также необъяснимым образом пропал дядя-лис короля когда-то имевший над ним патронат. Его величество наследников пока не планировало, потому как сам был здоров и достаточно силен, чтобы справится со всеми делами, да и приударить за прекрасными самками. Враги у него были, но такие же, как у любого короля, но их активность заставила Людовика впервые призадуматься о будущем и написать завещание. Его слуги, естественно, на месте не сидят, и вовсю ищут убийц, но кого бы ни привели в казематы Версаля, каждый имел алиби, да и убийствами не занимался вовсе. Тревога грозовой тучей нависла над королевским дворцом, хотя король делал вид, что в принципе ничего не происходит.

Блэкроуз дернула ухом. Ага, да, конечно, ничего не происходит… Его величеству стоило бы взглянуть на трупы без голов и на глаза на этих самых головах. Мигом бы заперся у себя в погребе и обложился мешками с песком. Она поправила хвост, вдруг неудобно легший у основания черной юбки, которая была ей до колен. Ее не радовала перспектива того, что в случае, если с королем что-то случится, горностаиху оклеймят позором, как графиню, которая не смогла защитить короля. Хм, туда ему и дорога, коль он сам не желает защитить себя. И было у нее ощущение, что убийца где-то рядом… Он точно в Версале. И точно сегодня попробует напасть.

Потому что сегодня пятое сентября и у него день рождения. И само собой, вместо того, чтобы подумать о безопасности, Людовик Четырнадцатый приказал открыть двери нараспашку и созвать всех гостей, дабы веселиться и развлекаться до упаду. При упоминании о том, что время сейчас неспокойное и стоит подумать о благосостоянии народа и своей жизни, король пришел в ярость и сказал, что он лучше сложит с себя полномочия, нежели будет сидеть и бояться, как трус. «О да, лучше, чтобы отхватили голову – уважения куча, только вот мертвым это уважение не нужно и даром» - хмыкнула Суэйн, приближаясь к дворцу.

Ах да, на графиню стоит взглянуть со стороны. У нее белоснежная шерсть, ниспадающие до плеч волосы каштанового цвета и карие глаза. В одежде стиль был один – черная юбка до колен, удобные сапожки и корсет. Да, корсет. Хоть он был не совсем удобным, да и стеснял движения, особенно, наклоны, горностаиха считала, что каскадно расположенные листы тонкой стали в нем – лучшая защита от внезапного кинжала в сердце. Шею уж она как-нибудь защитит… Кстати, о шее. На левой ее стороне красовалась татуировка в виде черной розы, которая была символом всего ее рода и была у каждого из ее родственников, носящих фамилию Ван Блэкроуз. Это скорее даже не татуировка, а комбинированно нанесенное клеймо. Сначала шерсть на этом месте выстригали и наносили татуировку, а потом легонько прижигали металлом, чтобы шерсть именно на этом месте больше не росла. Красиво, конечно, однако выдает обладателя с головой. Лучше бы выбрали место менее открытое…

День клонился к закату, отдавая власть сумеркам и факелы засияли на каждой улице, превращая Версаль в сверкающее полотно огоньков, одиноко расположившееся среди лесов средневековой Франции. Ко дворцу стягивались десятки экипажей с гостями – сливками общества всех мастей и видов. Они чванно выходили из своих карет, представляя публике новые наряды и бриллианты, неимоверные кучи драгоценных камней и золота проносились мимо охранников возле входа и придворных слуг, впускавших гостей через парадный вход.

Горностаиха лишь покачала головой и, вздохнув, зашла в ближайший переулок. Там она сняла с себя плащ и накинула его на юбку так, чтобы он принял форму вышеупомянутого предмета одежды, лишь с той разницей, что полы плаща свешивались до колен и пристегивались брошью спереди. Таким образом, корсет, выгодно подчеркивающий грудь и талию, стал продолжением всего одеяния, и, к тому же, билетом на пропуск внутрь дворца.

И так как король любил не просто веселье, а интересное веселье, то сегодняшний бал, несомненно, был балом-маскарадом. Небольшая черная маска с четырьмя перьями нежно облегла белую шерсть на переносице. Шею горностаиха обвязала платком, дабы скрыть свое происхождение, так рьяно кричащее о себе с татуировки.

Ворота сияли изнутри переливающимся светом, манящим и трепетным, нарушающим свое свечение только при появлении в нем силуэтов новых важных персон. Однако четыре силуэта были неотъемлемой его частью. Мушкетеры. Элита армии короля, отобранная из собачьих: волков, гиен и динго, специально для того, чтобы защищать дворец и его самого. По крайней мере, так казалось простым горожанам. На самом же деле многие из них являлись просто избалованными молодыми фурями, родители которых впихивали их на службу королю ради обретения ума, достоинства, чести, да и уважения самого правителя Франции. Однако, в большинстве случаев обреталось только последнее, да и то – лишь посредственно. И пускай разношерстный состав мушкетеров, носящих на груди крест, в ножнах шпагу и шляпу с пером на макушке, порождал различные прения, столкновения, споры, драки и даже преступления, первым, что усваивал новоиспечнный мушкетер – это уважение старших по рангу.

- Именем короля, остановитесь!

Ну и добросовестное исполнение вверенного задания.

Перед Суэйн скрестились шпаги.

- Так, так, интересно, вы хоть понимаете, кого вы останавливаете?

Близстоящий волк преклонил колено.

- Просим графиню извинить нас, однако же у нас приказ – с оружием на бал-маскарад мы никого не пускаем. Либо сдайте его, либо внутрь вы не попадете.

- Я – личный телохранитель короля и какой из меня защитник, если я буду на балу без оружия? – возмутилась Блэкроуз, грешным делом подумывая о том, как бы сорвать это чертово перо с его шляпы.

- Простите, но у нас приказ короля. – шпаги убрали, но волк выжидающе держал руку перед ней на тот случай, если графиня решит сдать меч.

- Ну нет уж, спасибо. – взмахнула руками горностаиха и развернулась, причитая. – Делать мне больше нечего. Я не развлекаться туда шла!

Блэкроуз картинно изображала из себя обиженную.

- Но я… - пытался было возразить мушкетер. Но Суэйн удалялась все дальше.

- Нет, я конечно знала, что у мушкетеров нет мозгов, чтобы предпринимать решения самостоятельно, но чтобы так… - ее причитания угасали вдали. Мушкетеры переглянулись.

- Ну и дамочка… - вздохнул волк.

- Говорят, горностаихи очень темпераментны. Ты ж таких любишь! – отозвался другой.

- Заткнись, а… - беззлобно приказал волк.

Графиня тем временем уходить куда-либо не собиралась. Естественно, ее не привело в восторг то, что король мало того, что подвергает себя опасности, так еще и защитить себя не дает. Подумать только, он надеется на мушкетеров! Ну да, конечно, они его защитят. Может быть. Если он согласится отдать им казну. И то, только в том случае, если он завалится в трактир пьяный и проорет во всю глотку, поддерживая двух очаровательных кошечек за талии: «Вина всем за мой счет! Гуляем!»

«Возишься с ним, как с маленьким ребенком… Отец, видимо, знал, на что меня подписывает.». – вздыхала она, пробираясь через кусты, ведущие к тыльной стороне замка. Несколько раз ей пришлось затаиваться среди ветвей, дабы патруль, праздно шатающийся по гравиевым дорожкам вокруг корпуса для прислуги, через который без труда можно было проникнуть во внутренний двор, не заметил ее.

На первый взгляд, все просто, однако же неосведомленному фурю проникнуть внутрь представлялось бы большой проблемой. Потому что в округе стояли капканы для тех, кто не понимает, что главный вход для того и предназначен, чтобы ходить через него.

Блэкроуз осторожно взобралась по решетке первого этажа и, обмотав платком руку, тихо разбила уголок стекла, что дало ей возможность отодвинуть щеколду внутри. В той комнате, куда она пролезла, было довольно таки темно, но как скоро ее глаза стали привыкать к окружающему сумраку, тем больше ей открывалась некоторая правда. Ходили домыслы, что королевская прислуга живет просто отлично. Что у них хорошо обставленные комнаты, еды вдоволь, да и двор снабжает их всем, чего можно только пожелать. Однако, перед горностаихой предстала совсем иная картина: Грубо сбитые из досок кровати, обшарпанные стены, солома под простынями, грязь и валяющаяся посреди комнаты сшитая тряпичная кукла. Да, на многое приходится закрывать глаза графине, и на это в том числе. Попытка осудить короля за жестокое обращение с подданными может обернуться казематом для любого чина, и для графского в том числе.

Двигаясь на ощупь, Суэйн вышла из комнаты и побрела по коридору. Половицы, если, конечно, можно было так назвать аккуратно уложенные под ногами доски, предательски скрипели. Правда слышать их было некому, кроме Блэкроуз. Все слуги были заняты в создании праздничной атмосферы и приготовлении изысканных кушаний, поэтому им явно было не до того, от чего скрипят полы у них в корпусе. Да и, сомневаюсь, что это вызвало бы среди придворных лакеев и поломоек хоть какой-то резонанс. Графиня здесь может не то, что половицами скрипеть, а хоть под потолком летать.

Спустившись по такой же обшарпанной, грязной и узкой лестнице во внутренний дворик, она смогла беспрепятственно проникнуть во дворец уже на его территории, потому как проход через главные ворота давал право шататься где угодно, кроме покоев его величества, которые охранялись личностями вроде самой графини.

Усадив поудобнее маску на нос, она беспрепятственно прошла до основного корпуса замка, а ныне дворца, и медленно открыла сияющие двери с прозрачными, но искажающими содержание стеклами.

И да здравствует хаос. Хаос, состоящий из света, смеха, веселья, рек вина, гор еды и всего того, что так нужно фурю из высшего света. Да, высший свет чаще всего выглядит не совсем высшим, особенно сейчас, когда по углам пьяные графы распевали нецензурные песни с распутными кошками, которые не упускали случая утянуть с пальцев богача перстень покрупнее. Некоторые из них, кто не усвоил принцип «много вина = много тошноты» уже загрязняли паркет полупереваренным поздним ужином. Так что, если подумать, обстановка зала отличалась от пятничного кабака лишь размахом и вложенными средствами. Ах да, и масками тоже. Эти чертовы маски создавали некоторую проблему. Вот если подумать, как было бы легко, если бы их не было… Видишь незнакомого фуря, заводишь светскую беседу и он уже как на блюдечке. Возможно тут до кучи незнакомых, но так было бы легче. А сейчас Блэкроуз бесцельно бродила по залу, стараясь не попасться под некоторые извержения еды и сосредоточиться на дальней стене у колонн, где король, привалившись к трону, на спор пил из рога вместе со своим ближайшим окружением. Окружение в то же время развлекало себя ловлей черно-белого поросенка, который визжал так, что тряслись стекла, и умело отбивался от преследователей задними копытами.

Веселиться старались все. Лишь мушкетеры, стоящие вокруг короля и у дверей апатично разглядывали окружающих и переминались с ноги на ногу. Суэйн аккуратно отщипнула с одного из столов виноградину, потерла ее и кинула на язык. Пока сладкий сок разливался по небу и горлу, горностаиха отметила, что меч, практически скребущий под юбкой пол, иногда предательски вылазит. А еще ее поразил тот факт, при таком разнообразии масок, некоторые из них повторялись… Да, вот уже третья, такая черная, и глаза закрыты какой-то бумагой. Какая безвкусица – наверняка заказывали у одного мастера.

Графиня пересекала зал наискосок, двигаясь к музыкантам, нещадно насилующих звуком свои инструменты. Ей приходилось в буквальном смысле пропихиваться между гостями, которые не утруждали смотреть по сторонам во время лихорадочных дерганий телом, называемых танцами. И только Блэкроуз подняла глаза, дабы познакомиться с устройством свечных люстр под потолком, как раздался звук.

Этот звук… Да, она его узнает. Узнает, даже если при этом тысяча слонов начнет трубить хоботами под аккомпанемент духового оркестра. Его ни с чем нельзя спутать. Когда одно оружие соприкасается с другим, это дает мягкий, но отчетливый резонанс, который отражается в ушах, голове и сердце. Суэйн медленно повернулась. Волк. Чуть выше ее самой. В мушкетерских одеяниях и маске. Да, мушкетерская одежда была явно карнавальной, но шпаги на боку не было, а значит он ее прятал где-то под одеждой… Уму не постижимо как, но прятал. И это было совсем не интересно графине. Интересно было, каким образом он собирался совершить то, что задумал.

Псевдомушкетер пришел в движение и направился к столам с угощениями. Ускоренным шагом горностаиха последовала за ним. У нее был план на подобный случай. Правда немного самонадеянный, но план. И сейчас самое время действовать. Волк подошел к столу, плотоядно облизнулся и отрезал кусочек копченной осетрины. Да, судя по выражению его губ, аппетитно поглощающих лакомство, он был счастлив. «Ох, недолго тебе осталось улыбаться» - подумала Суэйн и встала рядом.

- Здравствуй, красавчик! – игриво воскликнула она. – Ты здесь один?

Маска на волке была серого цвета и имела очень узкие прорези, сквозь которые на Суэйн глядели полные ухмылки глаза. Он еле кивнул.

- А я, знаешь ли тоже, одна… - заговорщицки подмигнула горностаиха и придвинулась немного ближе. – Может быть нам стоит погулять вдвоем?

Волк снова неопределенно кивнул. Это начинало выводить Блэкроуз. Ведет себя этот мерзавец довольно идиотично и умело косит под дурачка. Хотя, может быть, ему мешает говорить непрожеванная осетрина.

- Иди за мной. – кокетничая, поманила его к себе она и, взяв его руку в свою, потащила к холлу, ведущему к комнатами «уединения». Да, таковые тут были, а король всячески поощрял их содержание, потому как растущее количество знати способствовало его поддержке.

Однако же у Блэкроуз были свои понятия, относительно того, насколько оправдан был такой подход, поэтому, вместо того, чтобы подняться по лестнице, она свернула в закуток с каменными стенами, который, в случае дальнейшего продвижения, привел бы их к погребу. Здесь никого не было. Вот и он, долгожданный шанс.

Не успел волк осознать, зачем горностаиха завела псевдомушкетора сюда, его тело описало в воздухе пируэт вслед за выворачиваемой рукой. Со сдавленным «Агрх!» он шлепнулся на спину, беспомощно размахивая руками и цепляясь ими за невидимые перекладины. Суэйн в тот же момент изловчилась и выхватила из-под юбки меч, приставив который к горлу незнакомца, проговорила.

- Ну ты, урод, теперь мне ответишь за свои злодейства…- прошипела горностаиха. – Советую тебе по-быстрому выдавать сообщников, иначе зарежу на месте!

- Боже… - простонал волк. – Какие ужасные манеры… - он попытался подняться, но клинок больно кольнул его сквозь шерсть на кадыке. Над маской выгнулась бровь. – И почему мне так знакомо это оружие?

Но у Суэйн уже глаза круглели от ужаса. Голос. Этот чертов голос она слышала не первый раз. Серая шерсть, и волком такого роста с таким голосом мог быть определенно…

- Чеханте! – графиня оттянула маску и наконец воочию увидела скрывавшегося под ней фуря. Два недоуменных глаза вовсю таращились на нее.

- Я самый. Потрудись убрать меч.

С гулким шлепком маска волка вернулась на свое законное место, отчего Чеханте издал визг упрека.

Суэйн сунула меч обратно в ножны под юбкой и принялась вспоминать все то, что она помнила об этом индивидууме. А помнила она много. И словно неимоверно огромный шкаф с книгами, осколки памяти обрушились в ее сознании и выстроили историю, достойную многостраничного описания.

Антуан Чеханте – это сборник того, что Суэйн больше всего ценила в фурях и того, что ненавидела всей душой. Если описать его в общих чертах, то получится слово «либерал», если, конечно, вы считаете его однокоренным со словом «пофигист». Родители бросили его, когда он был еще маленький, поэтому волк рос на улицах, которые повлияли на него дурнее некуда. Когда-то отец привез горностаиху во Францию в подростковом возрасте, чтобы познакомить ее со здешней культурой. Он очень ошибался, считая, что в шестнадцатилетнем возрасте дочь можно отпускать погулять одну вечером. Воров в городах полно, а Суэйн к тому же богатая и симпатичная. Поэтому, спустя несколько минут прогулки, Блэкроуз попала в плотное кольцо из шести ухмыляющихся гиен, намерения которых варьировались между ее телом и кошельком. Она могла бы справиться с одним из них и убежать, но их было многовато для такого смелого поступка.

И тут появился он. Не подумайте, никакого героизма в поступке Антуана не было. Разве можно считать героизмом падение с крыши с ворованной и насмерть перепуганной курицей? Всем своим худощавым на тот момент телом волк рухнул на двоих гиен, которые как раз загораживали проход к дороге. У Суэйн не было особо времени раздумывать, что и дало начало к ее так неожиданно сложившемуся побегу. Метнувшись сквозь открывшееся «окно», она побежала по узкой улице, всем телом ощущая, что ее кто-то преследует. Блэкроуз бежала изо всех сил, но вскоре этот тяжелый хрип, испускаемый чьими-то легкими, нагнал ее. Нагнал. А потом перегнал. Антуан бегал просто быстрее ветра. И пока сзади раздавались крики преследователей, он, не выпуская из рук отчаянно кудахчущую курицу, пронесся мимо не менее удивленной горностаихи, бывшей уже на последнем дыхании и метнулся влево. Будущая графиня решила, что разумней будет разделиться и уже сворачивала в противоположную сторону, как чьи-то костлявые руки, обрамленные грязной и свалявшейся серой шерстью, схватили ее за талию и прикрыли рот. Тот, кто ее схватил, быстро прижался спиной к стене, стараясь держать Суэйн как можно крепче, потому как она неистово мычала сквозь его пальцы, пыталась укусить ладонь и вырывалась.

- Тише! – шикнул кто-то сзади. – Веди себя спокойно и я ничего тебе не сделаю.

Переулок, в котором они стояли, был темным и сырым. Небольшой выступ у порога дома, прикрывал их обоих от тех, кто решит наблюдать за ними с дороги. Через несколько мгновений трое гиен пронеслись по проходу и свернули вправо. Когда они скрылись из виду, хватка того, кто ее держал, ослабла и Блэкроуз смогла посмотреть на своего «спасителя».

- Ты что, больная? Это же гиены! Если не спрятаться сразу, они на перехват пойдут! – возмутился он.

Серые глаза, худощавая мордашка, и рванье на теле – вот, кем он был. Но это только снаружи. Внутри Антуан был хорошим. Хоть и явно с уклоном в спасение собственной шкуры.

- Да ты хоть знаешь, кого ты только что обхватал своими грязными лапищами? – решила прицепиться горностаиха.

- Нет. – флегматично ответил Антуан, вытаскивая из ящика за углом представителя куриного рода.

- Я - дочь графа Ван Блэкроуза за твои манеры в обращении со мной тебя могут повесить!

- Да ну? – он задумчиво почесал затылок, а курица, привыкшая к его рукам, одарила Суэйн немигающим взглядом одной стороны своей головы. – Эм, нехорошо вышло…

Как потом признавалась сама Блэкроуз, в ее голове в это время все мысли захлебнулись серым веществом, потому как такого флегматичного отношения к своей собственной судьбе она не встречала никогда.

- Ну, я пошел… - промямлил он, пытаясь выйти из узкого переулка, но дорогу ему преградила будущая графиня.

- Тебе что, даже не интересно, как меня зовут и что ты только что спас мне жизнь?

- Сама же сказала, что это чревато виселицей. – возразил он.

- Это был пример.

- Ты его приводишь всем, с кем заводишь знакомства?

- Гррр… - горностаиха не удержалась, но тут же взяла себя в руки. – Так как тебя зовут, юноша.

- Чеханте, Антуан Чеханте.

- А меня Суэйн. Спасибо тебе. – обменявщись рукопожатием, во время которого курице пришлось испытать некую встряску, она продолжила.

- Как мне тебя найти, если мне захочется встретить тебя еще раз?

Впервые морда Антуана выразила хоть какую-то эмоцию. Он мрачно оглядел свое тряпье, затем аккуратные, черные одежды горностаихи(которые тогда не были столь вызывающими) и проговорил.

- Ну, если хочешь… Я живу на старой заброшенной мельнице за церковью. Но бываю там только ночью.

- Договорились.

Вообще, Блэкроуз на повторную встречу она даже не рассчитывала, но пошла разведать обстановку разве что из любопытства. И на следующий день оборванец-волк и будущая графиня все-таки встретились. Нет, между ними не разгорелась любовь с первого взгляда. Просто в этом враждебном мире каждый из них был по своему одинок и каждый из них умел по своему крутиться. Антуан показывал Суэйн уличную жизнь, ее законы и порядки. Возможность повеселиться и погулять. Пусть он был немногословен и от него пахло как-то не очень приятно(из-за чего у них разразился бурный спор на тему того, почему это Антуан должен лезть в этот чертов фонтан/реку/пруд без одежды), зато рядом с ним можно ощущать себя незаметной. Сам Чеханте не выражал особой радости по поводу прогулок с девчонкой, по одному приказу которой его могли повесить, однако же и против не был. Ему просто было без разницы. Завтра будет таким же, как и вчера, а если не будет, то старайся выжить в сложившемся положении – вот его девиз.

Блэкроуз же обучила его хорошим манерам, фехтованию на мече, что впоследствии сыграло роль в его принятии в армию, а также просто грамотно говорить.

Две недели пролетели очень быстро и Суэйн пришлось покинуть Францию, дабы возвратиться на свою родину. Но по сей день, она помнила его глаза, его мордаху и голос, поэтому сейчас изумление витало в ее глазах довольно явственно.

Волк отряхнулся и не без некоторого усилия встал, не сгибая одну ногу.

- Антуан, ты-то как сюда попал?!

- Через вход. – последовал знакомый лаконичный ответ.

Вспомнив, что метафоры и преувеличения до него доходят не сразу, она задала вопрос поконкретнее.

- В смысле, как тебя пропустили?

- Как, как… - буркнул он. – Просто шел с величаво поднятой головой и в маске. Никто и не подумал меня остановить. Не ты ли меня учила, как ходят высокопоставленные чины?

- О, ну да… А что с ногой?

- А как, я, по-твоему, прячу оружие? – поинтересовался он.- Ручка замаскирована под цветок на груди, а острие упирается над коленкой. Хорошо, что шпага имеет свойство гнуться. А то бы уже разодрал все… А ты, как я погляжу, все ходишь со своим варварским мечом? – съехидничал волк.

- Все лучше, чем ваши мушкетерские металлические зубочистки. – парировала она. – Кстати об оружии… Ты зачем сюда шпагу притащил, а? Уж не ты ли…

- Да хватит, Блэкроуз, мне заняться, что-ли нечем, как выпускать дух из всеми любимейшего короля?

- Так ты знаешь?

- Только глухой может об этом не знать… А шпагу я притащил сюда по той же причине, что и ты: потому что не желаю расставаться со своим оружием.

- И только по этому? – сомневалась она.

- Перестань, зачем мне убивать короля, когда на его вечерах такая замечательная копченная осетрина и чудо кулинарии – оливки… - Чеханте мечтательно закатил глаза.

- Ты можешь думать хоть о чем-нибудь, кроме еды, а?

- Простите, графиня, это вы росли в достатке, а я питался на улицах.

Блэкроуз скривилась. Скорее потому, что в последнем своем заявлении он в чем-то был прав.

Сбоку послышался какой-то хруст. Волк и горностаиха одновременно обернулись, узрев остолбеневшую козочку-служанку с подносом. Она немигающим взором уставилась на них, готовая в любую минуту сорваться с места. Чеханте сообразил, что к чему, первым. Так же, как и много лет назад, он обхватил ее за талию и прижал к себе. А потом, не раздумывая, поцеловал. Просто и скромно. Все это произошло настолько молниеносно, что Суэйн смогла очухаться только тогда, когда козочка, хихикнув, убежала по своим делам. Изловчившись, она врезала наглому волку кулаком по лбу, от чего тот отшатнулся и смешно высунул язык.

- Ты совсем ума лишился?! – воскликнула она.

- Хэй, я снова спас ситуацию! Лучше было бы, если бы она нас увидела нас тут вдвоем, заговорщицки перешептывающихся при угрозе покушения? О, замечательная бы вышла ситуация.

- Оправдывайся, оправдывайся…

- Думай, как знаешь… - буркнул волк, который про себя отметил, что горностаиха стала просто чертовски привлекательна за время разлуки. – Может, все-таки, пойдем обратно в зал? Поверь, там намного больше тех, кого ты могла бы заломать и обозвать предателем…

- Да я…- захлебнулась Блэкроуз. – Тебе что, совершенно безразлична судьба короля? Целой страны, в которой ты родился и жил?

Чеханте пожал плечами.

- Да.

- Как ты так можешь?! – укоряла графиня его по дороге обратно в зал. – Неужели, кроме собственной шкуры тебя ничего не заботит?

- Суэйн, кроме моей шкуры у меня ничего нет. Всю свою жизнь я только и делаю, что выживаю. А наш король и страна ничего для меня не сделали. И если с ними что-то случится, я шибко плакать не буду. Моя родина – лишь там, где я стою. А сражаться за тех, о ком знаешь лишь понаслышке, я не вижу умным.

-Я не верю, что ты это говоришь всерьез. – буркнула Суэйн, пробиваясь за ним сквозь толпу. – У тебя должно быть чувство патриотизма, хоть капелька любви к тому, откуда ты родом. К тому, кто этой землей правит…

- Патриотизм, говоришь? – ухмыльнулся он и набрал полный кубок вина. Волк залез на стол и во всю глотку проорал. – За короля!!!

- За короля!!! – вторили ему немногочисленные фури, решившие поддержать такой тост.

Чеханте спустился и потряс когтистым указательным пальцем у носа горностаихи.

- Дорогая, только что тебе довелось лицезреть весь патриотизм здешнего общества.

- Ты мне пока что ничего не доказал… - Блэкроуз осклабилась, но уже с меньшей степенью сопротивления.

С грохотом и лязгов двери в главный зал распахнулись и породили на свет в зале семь фигур, идущих уверенным клином. Центр этого клина возглавлял черно-серебристый мушкетер-кот в черных одеяниях и с такими же блестящими усиками.

- А он здесь какого черта делает? – изумился Антуан.

- Нет, проклятье, только не он… Все испортит… - горностаиха проклинала вошедшего под изумление Антуана. И, как оказалось, не зря.

Эдуард Де Арманд был начальником мушкетерского корпуса его величества. Один из самых жестоких и бездумных фурей, которых когда либо доводилось встречать Суэйн. Она благодарила Господа за то, что подчиняется непосредственно королю, а не этому негодяю, который не упускал возможности совершить какую-нибудь гадость. Он был не глуп, но его прямонаправленное мышление наводило на мысли о твердолобости. Эдуарда боялись. Боялись потому, что несмотря на жестокость и темные делишки, трусом он не был и мог вполне схлестнуться в схватке с любым фурем, будь то крестьянин, или граф. Учитывая, что из двадцати семи таких смельчаков выжил только один, и то лишь по странному стечению обстоятельств (шпага иногда тоже тупится, а ее хозяева частенько бывают пьяны), таких претендентов с каждым разом находилось все меньше.

И вот теперь он изволил притащить свой зад сюда и нарушить все планы Суэйн. Нет, он просто не может так ступить именно сейчас! Ну почему именно сегодня? Пусть он придет только для того, чтобы напиться, пожалуйста…

- Добрый вечер господа! – зычным голосом поприветствовал всех кот и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание. Шесть остальных мушкетеров, представлявших собой разновидовую композицию, опустили руки на шпаги.

- Я пришел сюда сегодня по одной простой причине… - продолжал он.

«Гулять со всеми, пожалуйста, гулять!»

- Среди собравшихся здесь есть преступник…

«Черт! Черт!!! ЧЕРТ!!!»

- И я намерен его здесь и сейчас отловить… - двери со всех сторон закрылись, будто бы невидимые призраки со всех сторон в один миг захлопнули створки. Свечи на люстрах сумрачно затрепетали.

- Эдуард, ты пр’шел… - промямлил король. Развл’каааайся, мой друг… Виват, Франсе… - протянул он в пьяном напеве и грохнулся на пол ягодицей. Вьющиеся вокруг него придворные помогли ему не шлепнуться носом об плитку.

Публика несколько попритихла. Это объяснялось тем, что музыку уже не играли, а перешептывания, до того не слышные из-за гула, стали четко отдаваться эхом в огромном зале. Блэкроуз протиснулась сквозь толпу, пытаясь волочь за собой Чеханте. Но последний, по разумным причинам, решил не показываться лишний раз на глаза начальнику стражи и скрылся в направлении столов со снедью, на которые, почему-то, никто теперь не обращал внимания.

- Де Арманд! Вы что себе позволяете?!

- А, графиня Блэкроуз… Приятно видеть вас здесь. – Эдуард по-птичьи склонил голову на бок и вильнул хвостом. - Вы - украшение этого маскарада, и даже черная маска не скрывает в вас сущности белого кролика.

- Вы не ответили на мой вопрос! – рявкнула она, выходя из себя. Некоторая холодность и последовательность в своих речах была раздражающей чертой характера для окружающих фурей. Разговаривая с ним, вы не понимаете, радуется он, или злорадствует. Наверное стоит думать о втором – точно никогда не промахнешься.

- А, что же я себе позволяю? – насмешливо проговорил он и обратился к замершему в ожидании кульминации этого спектакля залу. – А я позволяю себе прилюдно вызвать этого убийцу на бой. Фуря, который по ночам режет глотки беспомощным жертвам во сне. Выйди, и покажи нам свою личину! Будет очень обидно, если я так и не увижу твою морду прежде, чем превращу ее в кровавое месиво.

Суэйн схватила Эдуарда за воротник, отчего шестеро стоящих позади мушкетеров, обнажили шпаги. Кот быстрым движением руки дал понять, что их старания напрасны, поэтому оружие спустя мгновение водрузили на место.

- Эдуард, что ты делаешь? – злобно зашептала она. – Все так хорошо проходила, а теперь ты его спугнешь!

Начальник стражи идиотски ухмыльнулся.

- Да, но я в любом случае не дам ему убить его величество. А если мой план сработает, я стану народным героем. – кот подмигнул горностаихе, которая в ответ уже хотела зарычать и сделать его народным засранцем.

Но что-то ее остановило.

Де Арманд тоже навострил уши, вслушиваясь в создавшуюся тишину, которую редкими особо заунывными и никому неизвестными песнями прерывал Людовик четырнадцатый. Глядя друг другу в глаза и прослеживая удивление на мордах Суэйн и Эдуард тихо повернули головы в ту сторону, откуда раздавались охи и шебуршание полами платьев. Гости медленно расступались, давая дорогу тому, кто осмелился выступить в одиночку в стане, полном врагов. Это было все равно что комару залететь в улей с пчелами и начать пытаться укусить королеву. Но этот фурь даже не пытался скрыться. Он горделиво вышел в образовавшийся между ним и мушкетрами круг. Блэкроуз не сдержала вздоха – на нем была черная маска с закрытыми черной бумагой глазами. И только до нее дошло, что ее худшие опасения оправдались, как из толпы вышел еще один в такой же маске, но в другой одежде… И еще один… И еще… Пока придворные самки сыпались в обморок от того, сколько рядом с ними ходило убийц, Де Арманд самодовольно считал, как он думал, смертников. Как уже было сказано, смертники отличались одеждой и видом, но маска на каждом из них была одинакового фасона. И всего их вышло двадцать. Двадцать из двух с половиной сотен гостей. Де Арманд, Суэйн, а также шестеро фурей, пришедших с начальником стражи и мушкетеры, стоящие рядом с королем, обнажили оружие. В толпе гостей это сделал кто-то еще – Чеханте, без сомнения. Враги последовали этому примеру и, после того, как двадцать черных клинков взметнулось вверх, началась паника среди гостей, которые до этого времени стояли в ступоре, а теперь с трезвеющими криками пробивались к выходам, которые так предусмотрительно запер Де Арманд.

Сейчас кот во всю глотку орал, чтоб выходы открыли, ибо потоки гостей и служак сносили их всех назад, а нужно было бы пробиваться к королю, что он вместе со Суэйн и делал.

Первые звуки драки раздались спустя несколько мгновений. Антуан, воспользовавшись всеобщей суматохой, решил заколоть пару супостатов , на поверку оказавшихся довольно умелыми фехтовальщиками. На обрушившиеся сверху два удара, он сделал выпад, блокирующий оба, что привело к тройному скрещиванию лезвий. Однако же, враги не растерялись и попытались нанести ему удар с двух сторон бокам. Чеханте был на волоске от гибели – он еле успел отбить один и второй меч, и отойти так, чтобы противник не смог атаковать. Он заметил некоторую странность в движениях этих фурей – все их выпады были…синхронными? Каждый дрался так, как будто знал, что сейчас выкинет другой, поэтому тактика у Чеханте с нападения сменилась на защиту и попытку смыться. Одновременно с этим Де Арманд и Суэйн пытались, отбиваясь от превосходящего числа противников, пройти ближе к королю, жизнь которого героически защищали пять лучших фехтовальщиков. Его величество был очень напуган, но при этом сам хотел рваться в бой. Мушкетеры, ловко парирующие выпады злодеев, кричали, чтобы короля уводили из зала через запасной ход. И такую попытку даже предприняли, но так налетчики все рассчитали и одна из люстр со свечами, толстую веревку которой один из шайки убийц разрубил, со скрежетом рухнула прямо перед придворными, тащившими короля к тайному проходу в подвале. Свечка неуклюже покачнулась и выпала из чашечки сложившейся в хлам люстры прямо перед тем, как король пролез через обломки. Она откатилась в сторону драпировки окна и лизнула языком пламени дорогую ткань, которая радостно обволокла себя пламенем. Оно распространилось вверх и перекинулось на деревянные перекрытия, которые составляли основу охотничьего замка, которым некогда был королевский дворец.

Блэкроуз лихо работала мечом и составляла хоть какую-то конкуренцию врагу в то время как остальные мушкетеры со своими шпагами могли лишь защищаться. Но Эдуард не зря славился своим владением шпагой. Отведя удар черного короткого клинка в сторону, он крутанулся и, использую инерцию убийцы, насадил его на лезвие как шашлык. Не без удовлетворения взглянул кот в обезумевшие от боли глаза нападавшего. Но в следующее мгновение выражение глаз менялось уже у него. Потому что падший вдруг стал прозрачным, а затем и исчез вовсе. Де Арманд, конечно, мог бы еще поудивляться, но истошный крик, раздавшийся с другого конца зала, заставил его ринуться в бой снова.

- Чеханте!!! – откликнулась на вопль Суэйн. – Анутан, я иду!

Горностаиха тут же показала своему противнику, что значит оставлять шею открытой во время драки, и со всей силы рассекла ее мечом. И когда графиня метнулась в сторону серого волка, ей даже не пришло в голову смотреть дальше на противника, который держится руками за горло, хрипит и оседает на колени. К тому же делая все это улыбаясь, хоть и незаметно.

Чеханте стоял перед грудой досок от столов и еды, придавленной балкой, слетевшей с потолка от пожара, который уже основательно поработал над перекрытиями, где держатся люстры. Блэкроуз в недоумении остановилась у волка, пытаясь сообразить, почему же он так истошно вопил.

- Анутан... – она хлопнула его по щеке.

- Суэйн… - у Чеханте затряслись руки. – Они же проломили стол с оливками… - волк медленно снял шляпу с макушки, причем он сделал это так, что окружающим должно было быть понятно – если снимается шляпа, то все. Волк с ревом мести нащупал шпагу и, словно локомотив на предельных скоростях, кинулся крошить врагов в капусту.

- Вы-мне-за-это-ответите-их-же-привозят-раз-в-месяц! – с каждым ударом Антуан наносил удар по клинкам, вводя врагов в настоящий ужас от такой неприкрытой ярости.

У Блэкроуз была теперь другая забота. Во-первых, двое из пяти мушкетеров короля, что пытались не пустить нескольких черномасочников ко входу к погребам, уже лежали с проломленными черепами, и защита там слабела с каждой секундой. А во-вторых начали падать люстры, благодаря которым охране удалось заколоть еще нескольких убийц. Благо, гости уже давно покинули зал, ведь теперь тут было находится потенциально опасно, даже если бы было здесь пусто – пожар бушевал не на шутку. И опять это странное чувство… Когда смотришь на этих мерзавцев, кажется, что они знаю все наперед… Нет, ну вот как вон тот смертник справа отступил на несколько шагов назад прежде, чем очередная конструкция со свечами обрушилась на пол? Он знал… Но знал только до определенного момента. Потому что после того, как фурь в маске увернулся, мушкетер, дравшийся в это время неподалеку, не упустил возможности пронзить ему печень. И противник даже не вскрикнул – он выронил вороненный клинок и рухнул мордой в пол.

Превосходящие силы противника были подавлены мастерством собравшихся здесь королевских бойцов. Обе стороны дрались умело и красиво, что делало бой на фоне пожара и падающих балок особенно зрелищным. Из подчиненных Эдуарда уцелело трое – в данный момент они отчаянно бились с шестерыми черномасочниками, заставляя последних удивляться ловкости, с которой уступающие по численности фурри могут сравниться с превосходящими. А из королевских уцелели только… Только один. Один единственный шакал, отбивавшийся из последних сил от одного из нападавших, который просто-напросто не успел устать, давая своим соратникам драться за него. Вот шакал отвел удар черного клинка от себя… Вот он замахивается снова… и получает удар кулаком по морде. Блэкроуз отпихнула ногой своего оппонента и распорола ему брюхо. Кому, как не ей было знать, что увлекаясь битвой, самые талантливые полководцы не видели занесенный за спиной тесак. Не стоило забывать, что целью нападавших была не заварушка на празднике, а король. И если дать этому гаду прорваться к поддавалам, то Людовику не сдобровать. Тесак уже занесен.

Шакал беспомощно пятился от фуря в черной маске. Шпагу он выронил, когда костяшки пальцев убийцы с хрустом впились ему в нос, от чего в глаза потемнело. Он не молил о пощаде, потому что был молод. Но он боялся. По той же причине. И этот мушкетер, осознавая, что, возможно, это и есть последние мгновения его жизни, видел перед глазами, в которых до сих пор полыхали искры, всю свою жизнь: Отца и мать, свою деревню и самку, которая его ждет… И все это развеивалось, словно дым, расступаясь перед черной маской. Черный меч в руке покачивался в такт шагам, несущим смерть. Этот фурь… Он не улыбался… А его глаза, скрытые за черной фасеточной бумагой, смотрели на лежащего шакала без удовольствия, или жалости. Даже мясник, забивая коров, мысленно молится за них. Убийца рассматривал мушкетера не как живого, а, скорее, как помеху на своем пути. Его меч со свистом рассек воздух и взметнулся вверх, давая бликам разбежаться в разные стороны по блестящему кончику лезвия.

Блэкроуз бежала как могла. Ее силуэт с развевающимся платьем и мечом уже маячил за супостатом, когда он занес над шакалом оружие. Горностаиха могла бы успеть отвлечь фуря в черной маске. Но не смогла. Будь проклят тот архитектор, который решил расположить очередную многокилограммовую люстру рядом со входом в полуподвальные помещения. Она рухнула прямо перед Суэйн, которая от ярости и нестерпимого жара зашипела. Шакал же, перед тем, как лезвие начало опускаться прямо ему на лоб, успел заметить, что шерсть на шее у убийцы треснула от натуги, словно была надета как одежда. И последним, что он подумал, было «Кто же ты?».

В тот самый миг, как столп огня перед горностаихой достиг пола, меч опустился на голову последнему из охраны короля. О, она была зла. Безумно зла. Потому что сегодня ее заставили пожалеть о том, что она дожила до этого дня. Дня, в который все начало рушиться на ее глазах. Шестое чувство подсказало ей, что ее сейчас постигнет судьба бедного мушкетера. Она пригнулась и, элегантно увернувшись, снесла голову мечом стоящему сзади противнику. Вместе с ней полетели клочки шерсти, которая выглядела не совсем естественно и, тем более, от тела отрываться не должна была при порезе. Все как следует рассмотреть Блэкроуз не смогла, потому как тело, застывшее с черным клинком в выпаде в ее сторону, и голова от него растаяли в воздухе. Зрелище поражало ее уже не первый раз за этот вечер и уже который раз остановиться и подумать не получало с точки зрения чисто физических причин.

Горностаиха отошла от полыхающих балок и, под протестующий крик Чеханте, сгруппировавшись сиганула через огненную полосу горящего дерева. Как только она приземлилась, легкие выдали ей тираду в виде кашля насчет того, что прыгать над огнем, раскаляющим воздух, нельзя. И снова подвальные помещения, в которых за сегодняшний день ей доводится побывать дважды.

Как только приступ кашля прошел и глаза перестали слезиться, Суэйн увидела шакала валявшегося на каменном полу с открытыми глазами, заливавшего уже не сворачивающейся кровью разрубленную напополам шляпу. Блэкроуз поспешила далее. Вообще, если не знать, куда идти, в подвалах можно было заблудится. Архитектор и здесь приложил свою, порою не совсем полную рассудка руку. Он спроектировал помещения так, чтоб это был наполовину лабиринт, чередуя нормальные коридоры с тупиковыми. Однако горностаихе не пришлось утруждать себя прочесыванием каждой комнаты – кровь убитого мушкетера, капающая с клинка его убийцы и попадавшиеся порой трупы беспомощных перед острым мечом слуг были отличным ориентиром.

И вскоре отдающиеся эхом по всем подвалам слова в миг протрезвевшего короля пронзили тишину, которая не пропускала сюда звуки битвы сверху.

-З-з-за что? – заикался король, глядя на окровавленный черный клинок. – Я..я..я..дам тебе, что пожелаешь, только не убивай…

Мантия на льве истрепалась от того, что ее волочили по грязным полам, да и сам он выглядел не лучше, пусть большей частью по причине бурного празднования.

Убийца молчал и медленно, неотвратимо, а главное – абсолютно не производя лишнего шума прижимал Людовика к стенке. Вот так Смерть спускается на мягких крыльях к тем, чей час настал… А может эти фури и есть смерть?

И снова меч занесен над жертвой.

- Хэй, милый, ты ничего не забыл? – окликнула Суэйн фуря в черной маске, появляясь в дверном проеме.

Тот лишь на секунду отвлек на нее свое внимание, удостоив взглядом одним глазком сквозь белую бумагу.

- Ну нееет….- вспыхнула она и метнула меч что есть силы. Тяжесть варгской стали и широта клинка сделали свое дело. Они воткнулись прямо в плечо убийце, отчего он скосил удар и, вместо головы, попал королю по животу. Людовик взвыл от боли и повалился на спину, закрывая кровотечение руками. Негодяй даже не вскрикнул от боли, когда меч пронзил ему плечо. Он медленно развернулся и попытался вытащить клинок из плеча. Блэкроуз этого и ждала. Она подбежала к черномасочнику и пнула его под коленку. Но до горностаихи еще не дошло, что боли эти сволочи не чувствуют. Ей повезло, что она стояла слишком близко к убийце, которому не хватило пространства размахнуться как следует и нанести удар по шее. Лезвие черного клинка прошлось ей по плечу и оставило глубокую рану. Блэкроуз вскрикнула, отпрянывая от боли и пытаясь ухватиться рукой за любую поверхность. И такая поверхность попалась – нос убийцы. Когти графини сомкнулись вокруг его пасти и силой рванули на себя. За то время, пока она теряла равновесие, смесь ужаса изумления и злорадства пронеслась в ее голове, ибо, вместо того, чтобы увлечь за собой все тело нападавшего, вся его морда оторвалась от головы.

Плюхнувшись спиной на пол, Суэйн удивленно разглядела то, что держит в руках. Это была искусно сделанная копия волчей морды с прорезями для глаз. Судя по всему она крепилась к… К тому что был вместо морды у него… И чем больше Блэкроуз вглядывалась в это «вместо», тем больше ужас захватывал ее сознание и леденил вплоть до спинного мозга по всему позвоночнику. Там, где у фуриков зубы, клыки и шерсть, у этого урода была лысая кожа. Вся морда была сплюснута, словно сковородой, в центре всего этого безобразия виднелся какой-то отросток, явно являвшийся у этого существа носом. У него росли волосы так же, как и у фурей – на макушке головы. Края оборванной искусственной шерсти свисали у него с воротника, открывая взору всю ту же лысую кожу. Да, ящеры тоже лысые, но по ним видно, что это ящеры, а это создание…

Выражение морды этого существа выражало ненависть, которую только может воплотить взгляд, а он у него был. И Блэкроуз показалось, что оно улыбнулось. С тенью мук, отражающихся на том, что можно было назвать губами, убийца вытянул из предплечья ее меч и кинул его на землю. Кинув взгляд на умирающего короля, он вытянул руку из рукава и обнажил серебристый браслет, закрепленный на запястье. Щелкнув им, незнакомец исчез в голубоватом нестерпимом для глаз Суэйн, сиянии, объявшим его с ног до головы.

В комнате стало тихо. Горностаиха встала и, на ходу отрывая от черной юбки из плаща полоску, подошла к королю. Одним куском она быстро сделала себе узел на руке, чтобы кровь не текла. Другим графиня попыталась закрыть рану Людовику четырнадцатому. Тихонько всхлипнув, лев приоткрыл глаза.

- Блэкроуз…

- Молчите, ваше величество. – повелительно проговорила она.

- Суэйн, я ведь не выживу…

- Не тратьте силы понапрасну, вы будете жить. – мягко проговорила она, про себя прикидывая, что с такой раной короля не донести даже на носилках до кровати.

- Тебя выдают глаза, как и твоего отца… - король говорил медленно и похрипывая. Увидев удивление на мордахе Блэкроуз, он добавил. – Мы с ним дружили с детства…

- Ваше величество… - начала она.

- Не надо… - отрезал он. – Ты не успеешь никого позвать… Просто… Побудь немного со мной…И… Это уже лишнее…

Он без особых усилий отодвинул руки горностаихи, зажимающие ему рану своими уже окровавленными пальцами.

- Кажется, Франция осталась без наследника…- размышлял он в слух.- Но кто…? Это ведь были не фури…

- Я найду их. – Суэйн сжала руку короля. – И убью… Чего бы мне это не стило…

Король осторожно провел ей рукой по щеке, оставляя на белой шерсти кровавый след. Так делал ее отец, когда ей было особенно плохо. Она вспомнила дом… Вспомнила бесконечные леса…

- А ты все такая же непреклонная… - Людовик слабо ухмыльнулся.

Графиня невольно подалась щекой под его лапу и прикрыла глаза.

- Суэйн, я, наверное, не лучший правитель был… Но… - в это мгновение его мордаха приняла особенно задумчивое выражение. Он словно не только смотрел в глаза горностаихе, но куда-то далеко за них. – Я не плохой фурик, …правда? Я… я….я… не плохой…

Рука короля ослабла в маленькой лапке Суэйн, а пальцы, которыми он провел ей по щеке, тихо съехали с ее плеча на пол, оставляя бороздки от когтей в белой шерсти. Графиня открыла глаза. Людовик все так же смотрел на нее. Лишь с той разницей, что этот взгляд не видел графиню, а вместе с ней и весь этот мир.

И король умер. В свой тридцать второй день рождения, оставив свою страну без наследника престола. Ни убийц, ни улик, их изобличающих, его смерть тоже не выявила.

А потом все было как во сне… Набежали мушкетеры из кардинальского корпуса, которых пытался опередить Эдуард. Но его, почему-то, вели под руки. Ахнув от увиденного, все они на миг вошли в ступор и не смели шелохнуться. Теряя сознание от количества гари, профильтрованной легкими за сегодняшний вечер, Суэйн приложилась головой к стене и напоследок задумалась, что может быть по той же причине Де Арманд волочится на руках у кардинальских мушкетеров.

***

Кхм, но она ошибалась. Вернее, была права, но лишь слегка. Черный кот к тому времени действительно еле держался на ногах по многим причинам, весомая роль в которых отводилась усталости, нескольким порезам и концентрации угарного газа в крови. Но от этого надобности его волочь не возникало – он умел держать себя руках и, как следствие на ногах. А под руки его все же взяли по другой причине – он единственный остался в живых в той страшной резне на маскараде. И когда мушкетеры кардинальского корпуса ворвались в зал, то увидели примерно такую картину: Де Арманд, покачиваясь, бродил между трупами своих и королевских мушкетеров весь в чужой крови и с совершенно чистой шпагой. И ни одного трупа предполагаемых двадцати нападавших. Тут волей-неволей всякое подумаешь.

Вот из-за такой досадной оплошности начальник стражи Версаля сегодняшнее утро провел в сырой тесной камере, перевязывая лежащей без сознания Суэйн руку. Да-да, ее в темницу заключили тоже. Сами рассудите – как в одной комнате могли очутиться мертвый король и она? Вот кардинал тоже решил не особо задаваться всякими вопросами, куда же подевались все тела преступников и как это так они смогли все чисто сработать. К слову сказать, кардинал был гиеной очень дурного нрава. Тот редкий случай, когда высокопоставленную должность занимает представитель вида не особо отличающегося умственными способностями. Пусть так, но на Суэйн у него были свои паршивые и довольно хитроумные планы. И в этом он превосходил даже Эдуарда, который, в отличии от кардинала, понятиями чести был ограничен. Да и потом, кто в этом мире безгрешен? При таком раскладе Де Арманд вам покажется ангелом во плоти, потому что внутренне он походил на жестокого, но честного пирата, который может спокойно отрезать вам руку за мухлежничество, снимать проституток у пристани и со всей лаской и нежностью относится к маленькому домашнему спаниэлю.

- Фрр…- Блэкроуз почувствовала, что руку оковала колкая боль, которая пробудила ее ото сна.

- Да, я знаю… - прокомментировал кот. – Зато затянется быстро.

- Умф… - графиня приоткрыла глаза. – Где мы?

- В казематах его… - Эдуард осекся. Он вдруг вспомнил , что эти слова уже мало что значат. – В тюрьме, вобщем.

- Но почему? – горностаиха скривилась от боли и приподнялась на жесткой деревянной лежанке.

Именно, тюрьма. Четыре стены, одна так называемая «кровать» и луч закатного солнца, пробивающегося небольшую решетку сверху. Казематы во Франции строили специально для тех, кто хотел поспорить, что сможет отсюда сбежать без посторонней помощи.

- Ну, у меня есть лишь догадка на этот счет… - пожал плечами кот и уселся на пол. – Так как свидетели обычно просыпаются утром в накрахмаленных простынях… - размышлял он, пока Суэйн отхаркивала сгустки черной слизи, так и не сподобивший убраться вон из дыхательной системы организма. – То можно предположить, что мы здесь по подозрению в убийстве…

- Тьфу… - Графиня встрепенулась. Она, конечно, вела себя сейчас так, как не подобает самкам ее статуса, но поделать было нечего. Хотелось есть, пить, а в горле стоял запах паленого дерева и уходить ой как не желал. К тому же…

- Отвернись на пару мгновений. – попросила она.

Несмотря на распирающее донельзя желание смотреть на то, как Суэйн вытаскивает плащ из-под юбки, Эдуард покорно отвернулся и продолжил вслух.

- Хотя гипотеза идиотична в своем роде. Сотни гостей видели, как эти фури…

- Это были не фури. – перебила его графиня, приглаживаю юбку и нацепляя плащ на плечи брошью. С одной стороны он был теперь немного короче из-за того, что стал расходным материалом для перевязки раны. Но дорогая черная ткань и хороший покрой всегда спасает положение. – Можешь смотреть.

- Не фури? – повторил кот. – Имеешь в виду ящеров?

- Нет, ящеры ведь тоже фури. Я имею в виду, что эти маски скрывали какой-то другой вид. Возможно это тоже фури, но какие-то совершенно новые… Без шерсти, с бежевой кожей…

- Блэкроуз, я бы об этом задумывался в последнюю очередь… Лучше скажи, как это получилось, что как только их убиваешь, труп сразу исчезает?

- Будто бы я знаю… - графиня скрестила руки на груди.

- В любом случае, нас наверняка скоро выпустят.

- Не скоро. – проговорил кто-то за окном.

Блэкроуз и начальник стражи по привычке схватились за пояс, тут же вспомнив, что их оружие осталось на поле брани. Да оно и не к чему было при встрече с данным гостем.

- Чеханте! – горностаиха стремглав кинулась к окну. Эдуард по-кошачьи лениво встал. – Рада видеть тебя живым.

- Я тоже рад, но боюсь, что радоваться мне недолго можно будет. – ответил он.

- Почему?

- Потому что завтра на рассвете вас повесят как убийц короля.

- Что?! – поперхнулся Эдуард. – Это же ежу понятно, что мы его защищали!

- Но не защитили… - удрученно проговорила Суэйн и убрала руки от решетки. Графиня снова вернулась на койку и присела.

- Слушайте, в стране уже объявлен траур и кардинал постарался, чтобы все выглядело так, чтобы теперь власть пришлось принять ему, а все подозрения в убийствах, совершенные в отношении короля и его родственников, пали на вас.

- Чеханте, но ты сам понимаешь, что это ложь! – воскликнул кот.

- Ч-щ-щ-щ! Тише ты! – шикнула Антуан. – Конечно понимаю. Поэтому я здесь – я единственный, кто знает правду о вас. И я устрою вам побег сегодня вечером…

- Зачем? – подала голос Блэкроуз и взглянула на Чеханте. Волк в этом взгляде узнавал собственное зеркало меланхолии, отражавшееся для него несколько лет назад.

- Суэйн, надо…

- Вся Франция считает нас врагами народа. Во всех мало-мальски цивилизованных городах меня знают в мордаху. Эдуард тоже не последняя личность – начальник стражи Версаля. Никуда мы не убежим… К тому же… - она сделала паузу. – Мы, наверное, заслуживаем смерти… Мы не исполнили свой долг, не защитили короля…

Перед глазами горностаихи вдруг мелькнули серые глаза умирающего льва.

Эдуард оперся на стену спиной к окну.

- Знаешь ли, Антуан, несмотря на свою тягу к жизни, я соглашусь с ней… Я не слишком любил короля, как монарха. Я вообще не жалую тех, кому от природы достается все, потому что до начальника стражи я шел с самых низов. Но он не заслуживал такой смерти, а нашим долгом было его защищать… Кто же мы после этого?

- Какие рассуждения я слышу от тебя, Эдуард. – покачал головой волк, хоть и не надеялся, что его жест кто-нибудь увидит – ноги от пят до колен – не слишком жестикулятивная зона фуревского тела. – Это говорит мне тот, кто рубит шпагой направо и налево, пьянствует в трактирах и связывается с сомнительными барышнями?

- Антуан, ведь это моя жизнь. Я никому этим не мешаю. Разве это делает меня плохим фурем…? Я жесток, зато это помогает мне лучше контролировать ситуацию в городе.

«Я… я….я… не плохой…» - пронеслось в мыслях у Блэкроуз.

- И что, вы собираетесь здесь просто дождаться конца? А вы не подумали, что бы на это сказал сам король, коли был бы он жив?

- Был бы он жив, мы бы здесь не сидели. – заключил кот.

Чеханте проигнорировал прямое мышление Де Арманда.

- Был бы он жив, он хотел бы, чтобы вы нашли убийц и предали их правосудию.

- Чеханте, ты слепой, что ли? – вспылил Эдуард. – Ты сам видел, что от них не осталось и следа. На моей шпаге не было ни капли крови, хоть я и порубил немало этих гадов. Что мы докажем? С чего начать?

- Не стоит преклоняться перед судьбой и плыть по ее течению. – выдал волк.

«А ты все такая же непреклонная…» - Суэйн размышляла и одновременно с этим зрело ее решение.

- Ваааау. – протянул начальник стражи. – Что я слышу? Вечно безразличный ко всему Чеханте вдруг решил свернуть на путь истинный! Я все никак не пойму, чего ты о нас тут так заботишься?

- Ну, если тебе угодно, не о вас, а о Суэйн. Просто, будь я на вашем месте, я бы попытался их найти…

«Я найду их и убью»…

- Антуан. – голос горностаихи прервал прения кота и волка.

- Да?

Блэкроуз смотрела куда-то в стену и говорила так, словно все ее слова – нечто уже само собой определившееся.

- Сможешь нас отсюда вытащить и достать лошадей?

- Я не знаю, постараюсь, но ничего не обещаю… - замямлил он.

- Хорошо, мы будем ждать.

Когда волк скрылся из небольшого прямоугольного зарешеченного отверстия, открыв свет для попадания в камеру, Де Арманд спросил.

- Ты сама знаешь, что это всего лишь отсрочка от неизбежного.

- Может быть. – Суэйн улеглась на импровизированную кровать и отвернулась к стене. – Советую тебе тоже отдохнуть.

- Ты так спокойна, будто точно знаешь, что этот недотепа нас вытащит.

- Вытащит, куда денется…

- С чего такая уверенность? Тут полно стражи, да и нас наверняка охраняет кардинальский корпус.

- Глянь на стену за собой, там есть засечки для ведения счета времени с инициалами. – проговорила графиня не поворачиваясь.

Кот обернулся и где-то с минуту разглядывал стену, выискивая нужные инициалы. А вот и они. «А.Ч.». Де Арманд поразился тому, что напротив них не было засечек – просто прочерк, свидетельствующий о том, что узник либо смертник, которого вот-вот повесят, либо… Либо сбежал в первые же сутки заключения. Эдуард ухмыльнулся, поднял с сырого пола более-менее сухой камень и нацарапал следующее: «Э. А.» и «С. Б.». А напротив высек два прочерка, мысленно помолившись за то, чтобы они не означали первого варианта исхода событий. Так, на удачу.

Глава 2. Александр Пятнистый.

Россия. Санкт-Петербург. 1871 год.

Скажем так, это было не лучшей затеей. Отнюдь, это было просто наипаршивейшей затеей. Ну кто, кто тащил меня за хвост в этот чертов ночной клуб либералов-монархистов «Потешковъ и Ко»? Нет, я точно спятил, сунулся в самое гнездо этих грязных, мерзких, отвратительных… Агрх…

Да, в сей момент Александр Пятнистый производил впечатление куда как более жалкое, нежели обычно. К тому же, ворох мыслей и проклятий в сторону собственной гепардьей глупости, вертевшихся в его голове, отнюдь не прибавлял ему грозности и статности, свойственной Саше в обычные дни… Именно ОБЫЧНЫЕ. Обычными Пятнистый называл те двадцать четыре часа, когда он гулял по Петербургу и встречался с живыми фурями, общался с ними, пил коньяк из графинов и вообще занимался тем, чем занимаются законопослушные граждане нашей великой матушки-России. Однако же, относительно этого гепарда стоит учитывать и те обстоятельства жизни, которые свойственны только ему. А у него таких особенных обстоятельств было предостаточно.

Начнем того, что герой наш, числящийся на службе у императора Александра II, состоял в чине офицерском, да на пособии государевом. Однако, не совсем он военным фурем был. Да, его несравненный черный бархатный костюм и цилиндр, несколько выделявшие его из толпы, намекали на то, что карьерная лестница для Пятнистого стала беговой дорожкой. Естественно, перекладывать некоторые бумажки по поручению расплодившихся министров всего-чего-только-можно-и-не-нужно, было для него одним из основных занятий. Но лишь при том условии, когда этого требовал сам император или исполнение непосредственных его обязанностей.

А обязанности у Саши были очень непростые. Обращаясь к прошлому, следует заметить, что во время правления Петра I, коий был правителем великим, да к тому же серой рысью королевских кровей, знающие фури, веками боровшиеся с ведьмами, колдунами и прочей нечистью, создали некий VII отдел при государе-батюшке. Для простых смертных известно стало, что заведение это занимается делами, которые, если говорить дословно «касались лично дела и слова государева». Для посвященных же в саму суть того, что на самом деле творилось в VII отделе, была известна другая правда. И она заключалась в расследовании актов колдовства, аномалий, таинственных исчезновений, ну и других странностей, выходящих за пределы нашего с вами понимания.

И Пятнистый, ни много, ни мало, возглавлял этот отдел уже пять лет – практически пятую часть своей жизни посвятил он истреблению не упокоившихся душ и злобных тварей. И как автор, который считает нужным сообщать все факты в том виде, в каком они есть в этом мире, с пребольшим удовольствием сообщаю вам, что этот фыркающий, чертыхающийся гепард, с рукавом короткого плаща по бедро, разорванным до локтя, помятым цилиндром, револьвером «Colt Peacemaker» в правой руке и тростью с секретом в левой, любил свою работу. Очень любил. Хотя, с большей долей вероятности можно сказать, что это работа любила Пятнистого. Ибо перед нами Александр предстал в том виде, какой у него обычно бывает после очередного любовного сеанса.

Тусклые улицы Петербурга, освещенные газовыми фонарями, неприветливой тишиной вели гепарда домой – в его личный двухэтажный дом, находившийся на Долгопрудной улице, а это северо-запад города. Питер был даже чересчур пуст сегодня. Обычно алкоголики, преступники и прочие отбросы фурревского общества выползали на тротуары и вершили свои черные дела, напоминая Александру, что в этом мире еще существуют живые фурри, которые хотя бы не бросаются зубами тебе на шею, чтобы утолить жажду крови, фибров души и чего там еще, чем питаются эти твари…

Невысокие, грязно-бежевые дома сдвигались над гепардом, отчего становилось совсем темно. Агент его величества сунул пистолет в кобуру под плащ и попытался чиркнуть спичкой.

-Отда-а-а-а-й мне свое се-е-ердце… - прозвучал замогильный голос откуда-то сбоку.

Александр кашлянул и скривился от запаха гниющего мяса, так и лезшего в ноздри.

- Отдаа-а-а-й мне свое се-е-е-рдце…

- Хм… - гепард резко ткнул тростью в переулок слева. – А на ну-ка иди сюда!

- Хэй, ты что делаешь?! Ты мне так глаза повыкалываешь! – донеслось из темноты. Пятнистый схватил что-то шерстистое и вытащил на более-менее освещенное пространство.

- Сердце тебе?! Да я тебе сейчас эту трость знаешь куда засу… - вскипел он, тряся кого-то за воротник сгнившей ткани.

А вообще этот кто-то представлял собой довольно-таки жалкое зрелище. На нем, если можно так сказать, красовался твидовый пиджак, измазанный в земле и траве, а также в жидкости, природу которой гепард выяснять не хотел. Пытаясь отвертеться из стиснутых лап, то ли собака, то ли волк, дергался в разные стороны. При этом с него сыпалась разнообразная гадость – от кусков собственной шерсти и кожи, до мокриц и тараканов. От отвращения у гепарда свело желудок и он с силой оттолкнул урода от себя, что привело к последующему его падению на мостовую, прямо под фонарь.

Осознав всю мерзость того, что он только что трогал, Пятнистый привалился к стене и стал глубоко дышать, глядя на то, как прямо на его глазах, собака в твидовом пиджаке пытается встать на сломанные ноги и посмотреть на агента его императорского величества одним левым глазом, ибо правого у твари не имелось, как и части головы и челюсти с той же стороны. Кое-как приняв вертикальное положение, живой труп не избежал участи примерить на мертвые ткани морды изумленное выражение.

- Ой… Пятнистый? Это ты?

Гепард оголил клыки в кривой усмешке и рыкнул в темноте.

- Прости! – мертвяк упал на колени, отчего из разорванных, запачканных брюк высыпалась добрая пригорошень шерсти с жуками. – Прости меня, дурака грешного! Я не знал, что это ты! Я не хотел, горе мне, горе…!

С изувеченной части головы отлетел небольшой кусочек отмершей, гнойной ткани мозга, который шлепнулся на мостовую и разлетелся на небольшие куски.

Гепард судорожно сглотнул и словил себя на мысли, что сейчас чертовски неплохо скушать чего-нибудь жаренного, аппетитного и с корочкой… Хотя, вспоминая причину, по которой эта мысль забрела ему в голову, он не только испытывал отвращение к еде, но и к самому поглощению пищи, как какого-то инородного объекта.

Собрав свое самообладание в кулак, Пятнистый поправил свою одежду, которая находилась пусть и не в лучшем, но на порядок более целом состоянии и подошел к собаке поближе.

-Так, так, так… Иван Борисович. Что это мы бродим по улицам, честной народ пугаем?

- Господь с вами, Александр Андреевич! Ей-богу – гулял и никого не трогал!

- Не трогал?! – агент его величества повысил голос. – Да ты, безобразник, чуть мне миокарда разрыв не устроил! Ну я тебе покажу! Ты у меня будешь лишь по подвалам, да по чердакам рыскать! Разрешили им, понимаешь ли, по улицам ходить ночью, так они еще и пугать задумали!

-Пощади, государь! – молвил, стоя на коленях, мертвый фурь, чей голос был похож на осиплое рычание простуженного. – Бес попутал, батюшка!

- А ну, не трогай, не трогай брюки, окаянный! – отпрыгнул от попыток лобзания башмаков гепард. Он решил, что сегодня его потрогало достаточно гнусных лап и скользких конечностей.

- Как скажете, милостливый государь! Только фискаль в Профсоюз Всея Мертвых и не Упокоившихся не пишите!

- Не-е-ет… – с некоторой долей предвкушения удовольствия протянул гепард. – Не буду… Иван Борисович, скажите, а зачем мертвому фурю чужое сердце? Насколько я помню, вы попали в ленточный механизм на заводе по производству шерсти…

- Да… Я… Просто пуг-гал…- заикался оживший труп.- А…А… Фискаль правда не напишете, Александр Андреевич, а? – сипел он, вертясь на хрустящих холодных коленках вслед за тем, как агент его императорского величества выписывал круги вокруг него, практически чеканя шаг.

- Я доносами не занимаюсь, милый мой. – успокаивающе вещал он. Затем его мордаху исказила злобная гримаса, сопровождаемая не несущим ничего хорошего шипением. - Лучше прямо здесь тебя тростью огрею, да несколько раз, чтобы ты уже совсем свой лик поганый никому показывать не смог!

- Ай-ай-ай, фури честные, помогите! – крикнул изо всех сил мертвяк и попытался кинуться наутек, напоследок получив удар тростью по целому уху и пинок под зад – со сгнившими суставами не так то уж и прыток будет организм.

Гепард для виду погнался за уродом, но, пробежав несколько метров, со скрежетом каблуков остановился, молниеносно вертя головой в поисках чего-нибудь такого, что можно запустить вслед удирающему трупу.

- И не попадайся больше мне, негодник! – рявкнул гепард, поднимая с мостовой свой упавший помятый цилиндр. И в совершенно гнусном настроении он продолжил свой путь, который уже без приключений окончился у порога тяжелой, грубо сколоченной двери с резными краями и медной ручкой в форме завивающегося ростка плюща.

Дом. Ну неужели он добрался сюда? После сегодняшней работенки появилось желание проспать не менее недели и забыть о своей профессии на вдвое больший срок. Однако, переступая порог, не стоит забывать, что если дома ты не один, то покой тебе может только сниться.

- Александр Андреевич! – послышался укоризненный женский голосок, донесшийся с лестницы. Где-то на втором этаже мелькнул свет от свечки. Огонек плыл вниз и сопровождался постукиванием маленьких копыт по ступенькам.

- А, черт! – прошипел Пятнистый и принялся быстрее срывать с себя плащ с порванным рукавом. Но луч от огонька застиг его как раз в тот момент, когда он беспомощно запутался лапами в лацканах.

- Ага! Я так и знала!

- Оля, не начинайте.. Пожалуйста, я не…

- Александр, вы невыносимы! Опять плащ порвали!

- Честное слово, Оля, я не специально…

- Конечно не специально, Александр Андреевич! Уже в сотый раз не специально! Второй раз за эту неделю рвете. Как вам удается поддерживать эту добрую традицию в таком временном постоянстве? – она поставила свечу на тумбочку у входа, осветив шоколадных тонов занавески первого этажа и свою мордочку. Молодая белая козочка с короткими рожками и голубыми глазами, в темно-серой юбке до щиколоток и теплой кофте, одетой сверху на легкую белую рубашку, критически осматривала разорванный на две части рукав.

- Вот cкажите мне, как так можно умудриться? И… Воняет виски… - она обескуражено опустила пиджак на колени.

- Ну… Я… Это… Собака, вот! - гепард на ходу придумывал отговорку.

- Собака была в прошлый раз, Александр Андреевич, придумайте что-нибудь пооригинальнее!

«Ага, собака в прошлый раз весила под триста килограмм, имела пару рядов зубов и по четыре глаза с каждой стороны морды. Чуть мне затылок не оттяпала». – подумал он. Агент его императорского величества закатил глаза, вспоминая неиспробованные варианты.

- Бандиты?

- Было.

- Гроза?

- Было.

- Столкновение двух кибиток?

- Было несколько раз.

- Взрыв на литейном заводе?

- Эм… Было.

- Стачка женщин легкого поведения?

- Саша!

- Но согласись, оригинально! Смотри, как они меня запачкали! Ух, нечистоплотные! Борются они за свои права, понимаешь ли…

- Ох.. – вздохнула Оля, перевесив пиджак через предплечье. – Вам уже скоро 26 лет, Александр Андреевич, а ведете себя как маленький…

- Ольга Михайловна, я ничего не могу поделать. Работа такая…

- Да, а то, что от вас пасет, как от спиртзавода, это тоже работа, а? – злилась козочка.

«Если бы эти вампиры не жрали виски в таких количествах и не заставили им все столы, я бы, может и не вонял так…»

- Ну, на меня пролили…- продолжал оправдываться гепард.

- Ничего себе! – воскликнула Ольга. – Да если бы на меня выливали столько виски, я бы собирала его в бутылки и через месяц такого предприятия жила бы центре Петергофа!

- Оленька, не сердитесь…

- Я не сержусь. – увещевала она, забирая свечку. – Однако, вы сами себя наказываете. Вас ждет кое-что пострашнее, чем ваша, так называемая «работа».

Гепард нервно поводил указательным пальцем между воротником и шеей.

- Господи Иисусе, да что же может быть страшнее?

- Ужин остыл! Будете есть блины холодными! – рявкнула козочка и направилась обратно на лестницу.- Спокойной ночи! – с ноткой обиды проговорила Ольга и хлопнула дверью.

Ох-ох-ох, ну и дела…Бедная козочка просто не в силах понять, что такое поведение гепарда предопределено не им самим, да и к тому же, продолжалось практически всегда. Ольга Величко попала в дом к Пятнистому не совсем случайно. Бывший начальник VII отдела, который погиб при исполнении, попросил Александра, на тот момент являвшегося заместителем, присмотреть за девочкой. В пятнадцатилетнем возрасте Величко стала жить у Пятнистого, который был очень добр по отношению к ней и, в принципе, был бы не против, если бы девушка целыми днями бездельничала. Что поделать – холостяцкий уклад жизни – визитная карточка Саши. Ни одна самка с ним больше трех месяцев не продерживалась. Конечно, если его по ночам черт знает где носит, у него без конца ссадины и царапины, а оружие, болтающееся под жилеткой, всегда неприятно позвякивает. Естественно, как довольно таки симпатичный фурь, к тому же статный и в чине высоком, он вызывал у самок непререкаемый интерес, но при этом был чем-то, вроде Луны: красивый, но далекий.

Оля навсегда изменила его жизнь. Три года назад дом агента его величества выглядел не очень презентабельно. Да так, что тут даже мыши старались не гулять – боялись подцепить занозу с щербленного временем паркета. Величко же относилась к тому типу созданий женского пола, который везде и во всем терпит только порядок и ничего кроме порядка. На первых порах Александр ходил с глазами размером по однорублевому серебрянику – столь радикальны были изменения по всему дому: появилась возможность смотреть из окон на улицу и видеть там прохожих, а не размытые пятна тех, кто по неосторожности приблизился к грязным стеклам; с углов исчезла паутина, пыль и всяческий мусор; паркет каким-то образом уложился в правильный рисунок и был скреплен клеем на основе яичных желтков. Однако самым диковинным для Пятнистого стало то, что Ольга (о Боже!) постирала занавески – вот уж что-что, а их стирка произвело на нынешнего начальника VII отдела огромное впечатление.

Единственным местом, не подвергшимся тотальной уборке, был рабочий кабинет Александра. Не потому, что вредный гепард по своей прихоти не хотел там убираться и по привычке жил в хламе, а потому, что в этой темной, занавешенной комнате, до потолка уставленной книгами такого содержания, при прочтении которого шерсть шевелится даже в желудке, где ее по определению быть не должно. Что вы скажете, например, о сборнике «Ведьминъ Гробъ», в котором детально рассказывается, как вырастить молодильную траву в печени живого фуря? Или «Дневникъ Некроман’та». В нем вы не найдете записок о том, как кто-то, подписывающийся под именем «Мефодий», проводит свои дни, зато детальное описание воскрешения трупов и подчинения их себе – запросто. Многие из этих книг при прочтении подчиняют себе ваше сознание. Другие – налагают заклятие, или выжигают неосторожному читателю глаза.

Поэтому, те, кто в волшебных, или чернокнижного характера книгах ничего не смыслит, в этот кабинет не попадали. Но гости все же были. Довольно необычные и со своими капризами. Например, некоторые не могли зайти через парадную днем, поэтому залетали через окно по ночам. Подробности о тех, кому двери и окна вообще не преграда – излишни.

Пятнистый остановился перед дверью, испещренной таинственными символами и знаками, чудовищными завитушками и надписями на древних языках. О назначении некоторых из них он даже не догадывался, зато точно знал, что ни один представитель загробного мира через этот кусок дерева пройти даже не подумает. Как и через стены, которые под обоями скрывали такие же надписи.

Александр ввалился в помещение и, как он уже много раз это уже проделывал по памяти, обнаружил в углу свою добрую кровать. Некоторых могло бы удивить то, что такая мебель располагается именно в кабинете – месте, как обычно предполагается, для работы. Но у Пятнистого были свои взгляды на дизайн и обстановку: чем меньше идти за нужным тебе предметом гарнитуры, тем лучше. Плюхнувшись прямо поверх одеяла, агент его императорского величества облизнул губы, при этом слегка хрустнув усами, и забылся легким, ничего не значащим сном, о том как рыжие котята хотели свергнуть перцового короля в какой-то непонятной мифической стране, полной серебряных роз.

«Кстати о котятах…» - хмурился Александр на следующее утро, уплетая манную кашу с вареньем и яичницу. У его ног вертелся шестимесячный серый в черную полоску дворовый котенок. Он нагло обтирал бока о брюки Пятнистого и заглядывал тому в рот. У гепарда было непреодолимое желание этого нахала пнуть, да побольнее – так, чтобы аж головой долбанулся о кирпичную кладку печи. Но именно в силу того, что у этой самой печи сейчас хлопотала Оля, Саша предпринимать такую попытку самоутвердиться не рисковал.

- Ольга, все просто восхитительно… - пробубнил он, вытерев мордаху салфеткой.

- Спасибо, Александр Андреевич. – козочка переложила сковородку на доску для разделки пищи и добавила. - Кстати, я зашила ваш плащ. – она покосилась на спинку стула.

Там действительно висел новенький, начищенный черный плащ из замши, добавляя стулу некоторую часть моды 19 века.

- О, прекрасно… Я думаю. Что сегодня тебя больше не потревожу, так что поднимусь к себе…

- Секундочку, Саша – засуетилась она. – У нас кончаются продукты. Надо бы на базар сходить…

- Оу, не волнуйтесь. Сейчас поднимемся в кабинет и я вам выдам 3 серебрянника на расходы.

- А вы сегодня куда-нибудь путь держите, Александр Андреевич? – проговорила она, поднимаясь за гепардом.

Пятнистый ничего не ответил. У него было подозрение, что именно сегодня ему что-нибудь интересное опять да подкинут. И это ощущение не покидало его не просто так: котенок как-то странно на него поглядывал.

Гепард молча отворил кабинет и вошел. Ольга на это не решилась, и не только потому, что агент его императорского величества просил ее этого не делать: какая-то странная сила внушила ей, что этот порог лучше не переступать. Направившись к резной шкатулке с пентаграммой, Пятнистый приоткрыл ее, прикрывая до верху наполненную серебром полость рукой, и вытащил три блестящих монеты. Стараясь быстрее закрыть убранство кабинета от посторонних глаз, он с некоторой ускоренностью подошел к дверному проему и вышел за порог, притворив за собой дверь. Краем глаза Пятнистый заметил, что котенок юркнул во внутрь и, оставаясь туловищем за порогом, а головой за дверью, смотрит на него. Скривившись, гепард отдал Ольге деньги и похлопал домашнее животное по голове, отчего то приняло особо довольный вид. Черт, как же это раздражало. Этот маленький гад пользуется тем, что рядом козочка, которая уже и так подозрительно косилась на Сашу, который относился к коту, словно к одомашненному таракану.

Когда Величко ушла, агент его императорского величества, сохраняя остатки самообладания, закрыл дверь на ключ и, привалившись к косяку, стал дышать глубже, с каждым разом вдыхая все больше воздуха, отчего ноздри становились все шире и шире. Входная дверь хлопнула, ознаменовав уход домохозяйки.

-Ф-О-О-КЛЮ-Ю-Ю-СТ!!!!! – что сеть мочи заорал гепард.

Из-за письменного стола высунулась виноватая морда котенка и, испуганно озираясь по сторонам, залепетала.

-Сашенька…! Милый…! Это не то, что ты думаешь…!

-Я пристрелю тебя, драный гаденыш! – бушевал гепард, подбегая к столу. Фоклюст шмыгнул под кровать, отчего Пятнистый стал шебуршить тростью между ножками, дабы выковырять подлеца.

- Максимум семь, да?! Без оружия?! Ну я сейчас покажу тебе, какие они были безоружные…

- Пятнистый, пожалуйста, прекрати, ты же знаешь, как я ненавижу, когда так делают! – выл котенок, пытаясь увернуться от снующей туда-сюда трости. – У меня источник ошибся! Я не виноват!

Александр отвалился от кровати с тяжелым дыханием – в неудобной позе водить палкой под кроватью – тот еще спорт. Кот медленно вылез вслед за ним, аккуратно перебирая лапами – вдруг к Саше вновь вернутся силы и он снова надумает размахивать тростью? Серый с черными полосками комок шерсти мягко присел рядом с головой гепарда и кисло уставился на его закрытые веки.

- Пятнистый, что же с тобой творится… Ну ведь не в первый раз ошибаюсь, а ты вскипаешь, словно молоко в закрытой кастрюле…

- Хэх… Да ты уже не просто «не в первый раз», а уже «какой раз»…

Фоклюст бесцеремонно прошелся по груди Пятнистого в сторону стола.

- Ну, что поделаешь - работа такая…

- Вешать мне лапшу на уши? Как мой архивариус и секретарь, ты обязан помогать мне, а не ломать все мои планы. Забыл, что будет, если ты нарушишь договор? – гепард встал на ноги и отряхнул спину от коврового ворса. Котенок с гулким звуком открыл графин коньяка и, придерживая горлышко обоими лапами, стоя при этом всего лишь на двух задних, плеснул янтарной жидкости в бокал до краю.

- Ой, Саш, я тебя умоляю. Не надо меня пугать договором. Мне и без того тошно. И потом, хватит уже из меня делать нашкодившего кошака. Я ведь не простой дворовый котенок.

- Да? – Пятнистый вскинул бровь. – А мимо лотка гадишь как все простые коты…

- Оу… - Фоклюст смутился. – Пятнистый, ты не представляешь, это такой феномен… - котенок виновато перебирал лапами и мял ими поверхность стола. Он всегда делал так, когда пытается объяснить что-то такое, что его позорит. – Я подхожу к лотку и пытаюсь сделать туда… Но тут… Прямо как голос с небес.. «Не делай этого… Не делай этого! Сделаешь в лоток, и ты не дворовый кот!»

- Ну так только что ты пытался мне объяснить что ты не просто дворовый кот! – заметил агент его величества.

- Эм… - Фоклюст задумался, глядя на потолок. – Да какая к черту разница, а? – натянуто улыбнулся котенок. - Вот, хлебни-ка коньячку и расслабься. У тебя сегодня особый день…

«Ага, а я и не рассчитывал услышать, что сегодня ОБЫЧНЫЙ день» - подумал Пятнистый и отпил из бокала обжигающей жидкости. Она приятно согрела желудок и легкие, добавив в этот мир немного ясности и простоты.

Фоклюст, важно нахохлившись, зажал очень маленький монокль на левом глазу и уставился в Учетную книгу записей, которую вел специально для того, чтобы Александр появлялся в нужном месте в нужное время, ибо по своей натуре гепард был таков, что обычно появлялся в ненужном месте в ненужное время…

- Так вот… - продолжил котенок. – У тебя сегодня особый день, потомуууу… - он сорвал монокль и, прищурившись, вгляделся прямо в сердце страницы. – Саша, у тебя сегодня аудиенция у царя… - прошептал он.

Пятнистый брызнул отпитым коньяком в сторону.

- Кха! Ба, да во сколько же?! – Саша сам уставился в книгу, придерживая ее с права свободной рукой.

- В два часа дня… Хм, а коньяк я налил тебе зря, наверное…

- Хм… Интересно, с чего бы это Александру Николаевичу я понадобился?

- Видимо, появились дела, «касающиеся лично дела и слова государева». – подытожил Фоклюст и дернул ушами.

- Хорошо, тогда бы мне уже надо выдвигаться… Время… - гепард достал карманные часы, подаренные ему бывшим начальником VII отдела, которые, перелившись золотом, открылись и показали пятнадцать минут первого. – Пора выдвигаться. Фоклюст, не забывай закрывать дверь за собой, если уходишь. А то Оля думает, что это я такой.

- Я постараюсь. – обещал котенок, провожая гепарда до входной двери. – Мне, с моим ростом, это делать трудновато, знаешь ли…

Гепард открыл дверь, и, нацепив на голову цилиндр, вдохнул питерского воздуха.

- Да и открывать мне тоже не легко.. – причитал Фоклюст. – Вот если бы мне немного магии…

- Нет. – отрезал пятнистый. – Тебе запрещено колдовать еще двести пятьдесят один год. А в моем доме и так магии через край, не хватало, чтобы еще и входная дверь на прохожих кидалась… Фоклюст?

Котенок агента его императорского величества совершенно не слушал. С уголка его раскрытого рта текла тонкая струйка слюны, которая превращалась в небольшую лужицу на мостовой. Взгляд кота был устремлен только в одну точку – на карниз соседнего дома. Там сидела роскошная белая кошка с бантиком на шее вместо ошейника, которая с любопытством разглядывала прохожих.

Пятнистый с самодовольной ухмылкой заложил руки за спину и сунул трость под мышку. Он наклонился прямо к уху котенка и мягко проговорил.

- Фоклюст… Я, конечно, понимаю, что ты довольно опытный демон и твой настоящий возраст 749 лет, но физически тебе всего 6 месяцев и эта великосветская дама, даже, если она соблаговолит просто терпеть общество дворового котенка, тебе годится в мамки дважды…

- Пяяяя-тнистый…- насмешливо растянул фамилию кошак. – Ты просто гений! – Фоклюст, словно антропоморф, скрутил лапку в кулачок и дернул ею в воздухе.

- Что?

- Мда! – торжествующе объявил он. – Коли мне не суждено с ней погулять, может, хоть молока допрошусь… - и со счастливой мордой серо-черный комок посеменил через улицу, уворачиваясь от снующей в разные стороны обуви фурей.

- Этот демон неисправим… - вздохнув, покачал головой гепард и, присвистнув, остановил извозчика. Запрыгнув в кибитку, гепард положил цилиндр на колени, захлопнул за собой скрипнувшую дверцу и проговорил.

- До Зимнего, пожалуйста…

Дворняга в восьмиугольной жиганке, жилетке и полосатых брюках, которая держала поводья, фыркнула тихое «тьпру» и тихонько стеганул лошадей.

***

Существующий на тот момент в Петербурге Зимний дворец был пятым по счету, построенным Франческо Бартоломео Растрелли. Пятым он был в том смысле, что знаменитый архитектор именно столько раз перестраивал свое детище, потакая тенденциям моды, хотениям императоров российских, да изредка – здравому смыслу. Выполнен он был в стиле барокко – самом распространенном тогда стиле: здание дворца представляло собой мощное каре с просторным двором внутри, в котором красовались зеленые насаждения и богатая отделка фасадов. Окнами Зимний был обращен к Неве, Адмиралтейству и Дворцовой площади, а его колонны, меняющие ритм, то оголяющие, то скрывающие отделку стен, вкупе с целой тысячью комнат, на весь город кричали о том, что этот памятник архитектуры – лишь парадного назначения. Ну, и, собственно, как место обитания членов царской семьи, всегда открыт для тех, кто имеет к ним хоть какое-то отношение.

Из этого следует, что Пятнистого сюда пускали и днем и ночью, стоило лишь ему предъявить свой небольшой серебряный значок в виде ордена с надписью «VII отдел. 611.001», где число 611 означало номер приказа, которым Пятнистый был зачислен в командующий состав, а также его место в списке фурей на пропуск во дворец, а 001 – порядковый номер агента императорского ведомства соответственно.

Середина осени одела окружающие дворец территории в оранжевые цвета, которые контрастировали с бледно зеленой окраской Зимнего. Придворные бегали за каждым упавшим листочком, стараясь сохранить открытыми зеленые лужайки, доживавшие свои последние деньки и уже слегка пожелтевшие в отдельных местах. Заложив в привычной манере руки за спину, Пятнистый неторопливо прогуливался по отделанной камне дорожке в сторону одно из черных ходов дворца, потому как через парадный он ходить не любил – вечно встречал знакомых, которые при всех начинали его дразнить насчет того, сколько еще вурдалаков он поймал на этой неделе. Да, с сожалением вынужден признать, что гепарда любили не все. Не любили за то, что по мнению многих обывателей и тех самых министров-бездельников, Александр занимался никому не нужной работой, результатов которой не видно будет ни сейчас, ни потом. А все потому, что между смертными и нежитью был заключен договор, который действовал с 15 века. В нем четко было приписано, что истреблять друг-друга почем зря – это преступление и за него одна сторона может другую наказывать смертью. Вампиры и ожившие мертвецы вели свое собственное существование и обращать в свою веру, а уж тем более, жрать простых фурей, не могли. На скот и птицу такое не распространялось, поэтому сказать, что права нежити ущемляются, нельзя.

Вот так Саша терпел несправедливости жизни, зная, что на самом деле, если бы не исполнительность агентов его отдела, Петербург уже давно был бы наполовину вампирским, наполовину мертвяцким. Хотя… Юмора гепарду было не занимать – такая уж у него профессия: если над ней не смеяться, то можно и с ума сойти. А по такому делу, пятнистый не прошел мимо попыток попугать своих обидчиков, иногда обращаясь с просьбами к знакомым вампирам – попугать нерадивого юмориста ночью, когда тот лежит в постели. После таких встрясок потоки юмора у этих товарищей умолкали надолго, если не навсегда и уж тогда веселился сам гепард.

Он сверкнул значком перед охраной, сомкнувшей перед его носом ружья со штыками и, когда ему открыли дверь, снял цилиндр, дабы поприветствовать этот великолепный дворец и его обитателей… частично.

Императорский кабинет находился на третьем этаже с видом на Неву и около него, как обычно стояло много охраны, к которой не подпускали даже самых высокопоставленных лиц, заставляя их ожидать в приемной. Благо, агент императорского величества пришел именно в тот момент, когда предыдущий гость спешным шагом покинул комнату, где обретался император. Солдаты расступились и гиен, состоящий во главе караула, одетый в зелено-красный мундир с желтыми эполетам, вынув из подмышки список посещений, громогласно проговорил.

- Александр Пятнистый к императору на аудиенцию приглашается!

- Явился. – тихо отвечал гепард, пока солдат разглядывал значок и сверял его по списку.

Гиен кивнул и дал знак солдатам открыть двери перед посетителем. Бесшумно распахнув створки охранники встали по стойке «смирно» и даже не удостоили гепарда взглядом. Но ему не надо. Энергично размахивая хвостом он вплыл внутрь, стараясь осторожно ступать по покрытию, сильно напоминающее бильярдное. Здесь, в царстве красного дерева и дорогих шелков в занавесках, разнообразных устройств, как то: телескоп на подставке, астролябия, глобус и канцелярские устройства различного типа и размера, император вел дела, касающиеся развития и безопасности нашей страны.

Это был среднего телосложения рысь с массивными усами и бородой светло-пепельного цвета. На нем тоже были эполеты и мундир, но куда как более пышные, чем у самых высокопоставленных чинов. А то! Император государства российского Александр Николаевич Романов – II. Пусть вас не вводит в заблуждение этот наряд – император не был шмотником, а лишь соблюдал воинский устав и считал честью великой мундир носить. К тому же, по трудолюбивости и уму он фору дать мог генералу любому, пусть и не был самым величайшим из них.

- Ваше превосходительство, вызывали?

Император оторвался от подписи бумаг и обратил внимание на вошедшего гепарда, смотря на него через очки исподлобья.

- А, это ты, Пятнистый. – утверждающе проговорил он и откинулся на спинку стула, привезенного из Франции. – Давненько я с тобой не виделся. – рысь снял очки и обровнял стопку бумаги об стол. Император встал, подошел к шкафу из красного дерева, который был частью колонны из одинаковых предметов интерьера, расположившейся в конце кабинета. Сложив туда бумаги, он улыбнулся и подошел к невозмутимо стоявшему в центре кабинета гепарду и пожал ему руку.

- Ну, здравия желаю, дорогой.

- И вам не болеть, царь-батюшка. – поприветствовал Пятнистый императора.

- Присаживайся. – велел рысь и указал на резной стул, стоящий у торца письменного стола. Сам он проследовал к своему насиженному месту.

- Чаю, кофе? – предложил он. – Ох, да что же я… Таким гостям предлагают коньяк.

- Ваше ве… - попытался возразить агент его императорского высочества.

- Нет. Нет. Не отказывайся. Не то место и время.

В кармане гепарда тикнули часы. Да, время…

Александр II достал из ящика уже раз откупоренную бутылку зарубежного коньяка, приготовленного и выдержанного во Франции, и разлил напиток по фужерам, которые стояли на комоде справа от стола.

- Знаешь, все-таки иногда и расслабляться надо… Да и потом, причина, по которой я вызвал тебя, не так уж и проста в обсуждении… - он отпил коньяка.

- Я вас внимательнейшим образом слушаю.

Император подошел к окну, излучающему яркий, но слегка приглушенный свет осеннего солнца и задернул занавески, предварительно убедившись, что на улице все тихо и спокойно.

- Мне нет нужды заставлять тебя подписывать документы о том, что все услышанное тобой является тайной и за ее разглашение полагается расстрел, поэтому перейду сразу к делу. – он вернулся обратно за стол. – Времена нынче тяжелые настали, Александр Андреевич. Я думаю, у всех нас дел невпроворот. А в твоем ведомстве и подавно всегда так было. Скажи мне, ты не замечал ничего странного в последнее время?

- Кхм, например? – напрягся гепард.

- Ну, например резкого всплеска преступлений представителей потустороннего мира.

Пятнистый свел брови и попытался вспомнить случаи нападений за последние недели. Но ничего особого в них не нашел.

- Нет, государь, все как обычно. А почему вы спрашиваете? – начальник VII отдела поднял фужер и решил отпить.

- Неделю назад… - голос императора дрогнул. – убили мою возлюбленную Екатерину Михайловну Долгорукую… И наших детей…

Фужер падал сквозь воздух, будто холодный нож через масло. Он не разбился при столкновении с покрытием, похожим на бильярдное сукно, но гулко ударился о него и выплеснул коньяк в сторону.

- Как? – глаза Пятнистого остекленели. – То есть… Я хотел сказать…

- Не утруждай себя.

Гепард поводил лапами по подлокотникам.

- Я искренне вам соболезную. Поражаюсь вашей выдержке…

- Полноте, Александр Андреевич… Я уже оплакал их и сейчас внутри пусто и на скорбь сил не имеется…

- Ваше величество, надо усилить охрану, разослать приказы в министер…

- Саша…- при этом слове начальник VII отдела осекся.

Пятнистый не поверил своим ушам. Император обратился к нему не как к агенту из ведомства, а как к старому знакомому. И это поразило гепарда еще больше, чем выдержка императора. Ситуация действительно серьезная.

- Саша, мне 53 года… Я долго правил Россией. Плохо ли, хорошо ли… Не мне судить. Всю свою жизнь я боролся за то, чтобы поддерживать нашу страну хотя бы и в небольшом, но порядке. Я верю в монархию. Верю в то, что только царь может поставить все на свои места. – он добил фужер и, гулко поставив его на стол, продолжил. – Начиная с начала моего правления за мной всегда охотились недовольные. Таков уж порядок. Всегда необходимо равновесие – как добро и зло. Революционеры уже не раз предпринимали попытку убить меня, или просто испортить репутацию… Ха… Зачем? Я и сам с этим неплохо справляюсь. Убиваю себя женщинами и выпивкой, этим и порчу ее себе… Но знаешь, что я хочу тебе сказать, Пятнистый. – император сложил руки замком и положил на них подбородок. – Если мне и суждено погибнуть от руки врага, то я хочу сделать это от достойного противника, от того, кто и правда лучше меня, кто сможет принести больше счастье фурям, живущим здесь. И те, кто сейчас до меня добираются – далеко не революционеры. Им не нужна власть, или деньги. Им нужен именно я и мои родные. Зачем, я понять пока не могу. Это похоже на убийство маньяка – бессмысленное, но в определенной последовательности и с определенными правилами: ЕГО правилами.

Переварив услышанное и оправившись от шока, гепард осмелился спросить.

- Но почему же вы вызвали меня? Нужно подключить к этому полицмейстеров и лучших следователей – они найдут убийц и прижмут их к стенке.

- О, нет, Сашенька, здесь осо-обый случай. – растянул император и достал откуда-то из-под стола увесистый и плоский сверток. – Глянь вот на это.

Пятнистый развернул коричневую бумагу и извлек оттуда черный, изогнутый клинок, который по длине соответствовал его руке.

- Хм, неплохое оружие. – проговорил он, взвешивая лезвие в руке.

- Да. – продолжал император. – А если быть точным, то просто шикарное. Его можно спрятать под одеждой, оно легкое и прочное.. Даже чересчур… Именно им и были совершены убийства.

- Пока не вижу ничего мистического. – сделал вывод гепард.

- Понимаешь, Пятнистый, Екатерина Долгорукая на момент трагедии находилась в Париже. Дочки - в монастыре Под подольском. А сыновья – вообще в Пскове. И всех их убили одновременно. Обезглавив именно вот этим клинком.

Александр Андреевич сглотнул. Он не был напуган, ему просто было непонятно, как все это сейчас переживает император.

- Эксперты в один голос заявляют, что клинок был только один – потому что характер зазубрин на ранах совпадает по всем признакам. Даже если бы отлили точно такой же меч, у него все равно были бы царапины, которые бы оставили характерный след. К тому же… - рысь налил себе еще конька. – Дата время смерти у всех одинаковая.

Александр II осушил фужер в два глотка. И ничуть не пьянел – от шока сохранялась четкость разума.

- Из этого я могу сделать только один вывод: кто-то, воспользовавшись потусторонними силами, смог появиться в трех местах сразу. Этот кто-то по какой-то причине обезглавливает своих жертв, когда проще и удобнее проткнуть, или застрелить. А еще этот кто-то совершенно не скрывается, и если бы не преданные мне люди, вся страна уже гудела бы об убийстве.

- Вы сказали «не скрывается»? Его видели?

- ИХ видели, дорогой.

- Их? Так это шайка. А почему вы не допускаете, что они просто сговорились одновременно убить ваших родственников?

- Я тоже задумывался над этим, Саша. Но как ты считаешь, откуда у нас этот клинок?

Гепард молчал – обронить, или бросить оружие на месте преступления для таких убийц слишком банально.

- А вот теперь слушай уже совсем невообразимые вещи. К княгине и детям была приставлена хорошая охрана, которая, естественно, бросилась на защиту. По рассказам выживших, они стреляли в налетчиков, а те, умирая, растворялись в воздухе, будто их и не существовало никогда. Их оружие и одежда растворялись вместе с ними. И только единственный раз, когда один из убийц был умервщлен, и его тело уже испарилось, клинок, который он обронил, остался лежать как обыкновенный предмет. В другой ситуации, я бы сказал, что это бред кобылы сивой, однако же, количество фурей, которые все это видели и их совпадающие показания, плюс тот факт, что из этих трех мест поступают одинаковые сведения, а работающие там агенты никак друг с другом не связаны, убедили меня. И я хочу, чтобы ты взялся за расследование. Из города выезжать не обязательно – все материалы собраны в папке слева от тебя, причем твоими агентами – я их успел подключить.

- Я приложу все силы государь-батюшка. Мы найдем их.

- Я не сомневаюсь… - как-то без особого энтузиазма заявил рысь.

Пятнистый же, приняв вышесказанное за окончание разговора, встал, направился к двери, и открыв ее, проговорил.

- А охрану все же усильте… - дверь закрылась, и Александр II остался в полном одиночестве.

- Нет необходимости… - прошептал он и, закрыв глаза, потер переносицу. По меху на щеке бежала слеза.

***

- Ничего себе, дела! – Фоклюст округлил глаза настолько, насколько может это сделать котенок при наличии зрачков - щелок. – Да если их поймают, то расстреляют на месте, это ведь прямое нарушение Договора!

Пятнистый сидел у себя на кровати и раскладывал бумаги из материалов дела. Фотокарточки с места преступления производили жуткое впечатление. Фоклюст, сидевший рядом, в ускоренном темпе читал протоколы допросов сквозь нацепленные на переносицу очки, которые были несоизмеримо больше его морды. Они делали его похожим на огромную пушистую жабу с выпуклыми глазами.

- Как тебе это нравится? Цитирую:«…убийц было от семи до восьми фурей. Волки серого цвета в разнообразных одеяниях – от церковной рясы до непонятных лохмотьев. Коли ранили кого из них, али убили, те помогать не спешили, да и вовсе внимания на факт сей не обращали, будто бы нет им до страданий товарища дела никакого…» так-так…Ага, да… А, вот еще: «Падали они замертво и даже не вскрикивали, не переговаривались. А как на землю оседали, так все прозрачнее становились и исчезали совсем. И ни следа от них не оставалось, даже вмятин на земле…». Хм… - архивариус задумался. – Были бы вампиры – осталась бы горстка пепла, да, к тому же, стрелять нужно было серебряными пулями. А мертвяки…

- Отпадают. – скривился Саша. – Там бы гниющего мяса и червей целая бадья была бы. Оборотни тоже не подходят…Фурь в полтонны, на четырех лапах и мышцами силача явно не стал бы отрезать голову. Скорее откусил бы… В стаи они не сбиваются…

- Хм… Тогда только кто-то из наших.

- Думаешь, демоны?

- Да, без магии не обошлось… Простой трюк – наколдовал себе двойников, надел маски и делай, что хочешь…

- Знаешь, я бы с тобой согласился, но ты только представь, какой уровень владения магией для этого нужен. Настолько сложного эффекта я не встречал ни в одной монографии по трансфигурации! Смотри, ему нужно одно тело – для себя. И еще по семь – восемь для каждого налета. Их следовало бы трансфигурировать по одному образу и подобию, или, хотя бы уравнять в один вид.

- Ну, видишь, все сходится. В протоколе написано, что на всех была разная одежда. Но ты представь, сколько сил для этого всего нужно! Тем более, зачем убивать родственников царя, когда с такой армадой легче завалить его самого?

- Резонно. – закусил губу Фоклюст.

- Меня еще этот меч очень интересует. – продолжал Пятнистый. – Ты читал экспертизу холодного оружия?

- Конечно. Если сложить все, что там написано, этот клинок миновал стадию ковки, заточен изначально и не гнется даже под мануфактурным прессом. В домне его так и не расплавили. Волшебный металл?

- Нет. – начальник VII отдела достал из жилетки листок бумаги. – Мои агенты носили его к ведьмам из Пермской губернии. Ничего волшебного. Это именно свойство металла.

- Мистика. – мяфкнул Фоклюст.

- Довольно забавно слышать это из уст говорящего кота-демона.

- Ничего, в нашей работе к такому быстро привыкаешь. – отозвался котенок. – Ну, Александр Андреевич, откуда начнем копать? По-хорошему, надо бы к демонам наведаться…

- Сейчас, наверное, и пойду… Они скоро будут разворачивать свою деятельность – дело-то к закату клонится. – гепард подошел к окну и взглянул на сумеречные улицы.

- Пятнистый, возможно, ты посчитаешь, что я сумасшедший.. – начал Фоклюст.

Саша с издевкой улыбнулся и глянул на чешущегося котенка в огромных очках. Архивариус намек понял и, сорвав с себя оккуляры, договорил.

- Хорошо, я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшим. Только вот у меня идея появилась…

- Какая?

- Ну, вот поразмысли сам. – заискивающе мямлил кот. – Зачем напрягаться, куда-то идти, когда вполне можно призвать и…

Пятнистый смотрел на котенка со смесью недовольства, изумления и страха.

- ЕГО? Нет.

- Саша…

- Никогда…

- Александр Андреевич…

- И не упрашивай!

- Пятнистый!

- Нет, я сказал! – отрезал гепард и, отвернувшись, скрестил руки на груди. Но Фоклюст уже выцапывал с полки книгу с Пентаграммой на обложке. «Призывъ Духов» весил целую тонну по меркам такого небольшого создания как архивариус.

- Ну давай еще разооооочек, м?

- Фоклюст, ты вообще с памятью дружишь? Ты уже забыл, что здесь происходило в прошлый раз?

Котенок картинно посмотрел в потолок и, не скрывая вранья, мяфкнул.

- Неа.

- Хорошо, тогда я тебе напомню. Этот балбес шароварился где-то в болотах Трансильвании, когда мы его призвали. Вместе с ним к нам привалила целая куча болотного ила, комары, пиявки, кузнечики, два удава и крокодил, который, между прочим, чуть тебя не сожрал. А в позапрошлый раз ему довелось охотиться на драконов. Хорошо, что их мамаша не может протиснуться в портал, однако же, сквозь дыру в пространстве она спалила мне потолок и люстру. А драконята, которые вылупились из яиц, что ОН притащил собой, пожрали сукно из Голландии и покусали меня за уши!

- Да ладно, было ж весело!

- Тебе-то, конечно, весело – тебя приняли за своего и стали катать по кабинету. – Пятнистый стал кривляться, изображая летящего Фоклюста. – «Уууу, Пятнистый, гляди, я летаю, я летаю… Ай, что вы делаете! Саша, он оторвет мне хвост.. Аааа!». Скажешь, не так было?

- Да так, так. Не забывай, что он нам наверняка поможет. А те ребята из подпольного клуба могут вообще ничего не знать о случившемся.

Гепард колебался. Опять же выльется это предприятие в какую-нибудь гадость.

- Эх… А гори оно все…

- Я знал, что ты будешь не против. – улыбнулся котенок и принялся сворачивать ковер в центре комнаты, обнажая пентаграмму с символами, которая была выгравирована на полу.

Пятнистый же первым делом перевернул кровать, дабы сотворить укрытие от любого стихийного бедствия, которое обычно приносил собой призываемый ими демон. Гепард про верил патроны в револьвере, крутанул барабан и глубоко вздохнул.

- Фоклюст…

- Да –да? – архивариус искал нужную страницу в книге, послюнявив коготь.

- Если мы сейчас умрем, я тебя и ТАМ достану, чтобы отомстить за такую бесславную кончину.

- Кстати, надо будет справиться у Высших, какая там тебя кончина ожидает…- котенок пропустил вышесказанное заявление мимо ушей.

- Спасибо за поддержку…

- Всегда пожалуйста. – муркнул серо-черный комок и приложил лапу на два символа в центре пентаграммы. – Готов?

- Фух… Ну валяй. – Пятнистый взвел курок и оперся на краюшек перевернутой кровати.

Фоклюст размял шею. Он прикрыл веки и стал читать по памяти.

- Absorbero mihi Deusi obscure… Absorbero mihi Deusi obscure…

Свет из-за окна будто бы потемнел. Пятнистый глядел лишь на центр пентаграммы и на архивариуса, четко выговаривающего каждую букву заклинания и решил не обращать внимания на то, что с началом чтения книги повжимались глубже в шкафы и затрепетали. Из подвала слышался писк крыс, которые в данный момент, не разбирая дороги, бежали прочь от этого проклятого места. По комнате стал разгуливать ветер.

- Vocatio oniso aeqilibrium! Oniso aeqilibrium Mistikus Babilona!

Пентаграмма зажглась красным светом и осветила потолок, словно лазером. В кабинете гепарда началось небольшое землетрясение. Канцелярские принадлежности попрыгали со стола и, подрыгивая частями своих механизмов, поскакали под шкаф. Перед котенком сосредоточился пучок света

- Vocatio!

Свет рос и обретал форму, переливался, становясь то менее ярким, то более лучистым, шевелился и пульсировал. Фоклюст предпочел покинуть границы пентаграммы и юркнул за импровизированное укрытие и уже оттуда тихо договорил.

- Vocatio.

Послышался гулкий треск, который заслонил за собой звук открывающейся входной двери на первом этаже. Гепард решил не испытывать судьбу и тоже спрятался за кровать, укоризненно глядя на дрожащего архивариуса, мол «Чего трясешься? Твоя же идея…». Пучок свет вспыхнул с неимоверной силой в последний раз, комнату тряхануло так, что кровать за следователями подлетела сантиметров на пять, и мракобесие прекратилось, породив очень, очень странный звук. Какое-то непонятное шуршание… И мычание, более упорядоченное, нежели первый звук.

Фоклюст и Пятнистый аккуратно повысовывали головы из-за кровати – каждый со своей стороны, причем последний предварительно выставил перед собой пистолет с трясущейся рукой – агент его императорского величества был готов увидеть самые ужасные кошмары этой жизни. Но его взору предстала картина содержания несколько отличного от того, что может представить самая развитая фантазия фуря, перевидевшего в этой жизни все-все-все.

В центре пентаграммы вышеуказанным заклинанием была вызвана кадка. Деревянная, грязно-серого цвета кадка, оббитая железными полосками. Внутри нее было очень много пены, которая шевелилась и мычала. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что внутри пенной одежки, в теплой водице плескался шакал. Закрыв глаза, он мылил голову и с идиотской улыбкой мычал, выл и пел.

- И три утенка – не беда… ммм-ммм-ммм… И будь ты трижды пядей семь во лбу… ммм-ммм-ммм. – фурь достал со дна жесткую щетку и потер себе спинку с нажимом. Порыкивая от удовольствия, жмурясь и разбрызгивая воду, он продолжал. – Не сосчитаешь никогда… ммм-ммм-ммм…

В когтистой руке шакала оказалась деревянная утка, плававшая на поверхности. На ее морде застыло неподдельное удивление и глаза, смотрящие в разные стороны, намекали, что умом этот выкидыш плотника явно обделен.

Теперь шакал тер щеткой себе живот, похихикивая и опуская ее все ниже, к ногам.

- Ой, хи-хм…Здесь нужна щеточка помягче. – сделал вывод фурь и поднес к морде утку, не открывая глаз, обратился к ней.

- Ах, дорогая, как это все забавно…

Пятнистый поспешил нарушить водные процедуры.

- Кхм-кхм, Мистикус? – вяло обратился гепард. Фоклюст сидел на полу, спрятав заднюю часть туловища за кроватью и застыл с выгнутой бровью и одним оголенным клыком во рту.

- О, погоди Пятнистый. – беззаботно ответил шакал и потрепал утку за клюв. – У меня тут разговор тет-а-тет…

У агента его величества отпала челюсть. Правда ненадолго, потому как до шакала дошел смысл ситуации.

- ПЯТНИСТЫЙ?! – взревел он и попытался встать, барахтаясь, словно тонущий котенок в намыленной воде. – Что за дела? Как ты оказался в моем замке?!

Мистикус встал, выставив на обозрение свои худощавые бока и широкий зад – природа явно хотела создать самку, однако в последний момент мужские хоромосомы завоевали лидирующие позиции и пришлось строить парня на женском скелете. С мокрой шерсти хвоста стекала тонкая струйка воды. Шакал пока не мог открыть глаза и стоял мордой к столу и окну.

- А теперь быстро выкладывай, что ты здесь делаешь.

- Кхм, Мистикус, вообще-то мы здесь. – подал голос гепард.- Но ты можешь не поворачи… - пятнистый повернул голову в сторону, стараясь не смотреть на фуря без одежды. - Ну ладно… Ладно… Чувствуй себя как дома.

- Сейчас я наколдую себе еще воды и одежды, и ты получишь… - шакал сочно щелкнул пальцами. Но ничего не произошло. Все еще не открывая глаза, Мистикус нахмурил брови и повторил щелчки. Тот же результат. – Что за..?

- Мист, пожалуйста, послушай. Ты у меня в кабинете. Тут магия не действует, если у тебя нет печати определенного образца.

- Пятнистый, так нечестно! – с ноткой обиды проговорил шакал. – Если приглашаешь в гости, то хотя бы предупреждай о форме одежды. К тому же, я не могу открыть глаза, пока я весь в мыле.

- Сейчас все устроим. – проговорил Саша и направился к двери. В сей же момент в нее постучали.

- Александр Андреевич, у вас все в порядке? Я слышала какой-то шум…

Глаза агента его императорского величества остекленели, а когтистая рука замерла в паре сантиметров от ручки. Фоклюст подал голос. Впервые, после прочтения заклинания, он что-то проговорил.

- Все… Спалили предприятие…

- Это Ольга! – громко прошипел Пятнистый. – Фоклюст! Вываливай книги из шкафа. Мистикуса надо спрятать!

Мистикус нервно стряхивал пену с головы зачесывал когтями волосы назад. Он пытался открыть глаза, но мыло лезло ему на зрачки, поэтому он смирился с тем, что пока лишен зрения и магии. При стуке в дверь шакал заволновался.

- Хэй, кто там стучит? И, между прочим, мне холодно…

- Потерпи секундочку… - гепард рванулся к занавескам и на секунду задержался перед прямоугольным куском ткани, зажав костяшки обоих кулаков во рту. «Хнык…Китайский шелк…» - подумал они и, махнув на все рукой, сорвал одну из занавесок с карниза.

Фоклюст затеял бег на месте поп папкам с надписью «Дело №…», которые вылетали из под его лап в угол, освобождая в шкафу место. Агент империи его величества вытирал упирающегося и ворчащего шакала дорогущей тканью.

- Александр Андреевич, откройте! – дверь всколыхнулась. Она держалась на маленьком крючке, который хлипко, но стойко утихомиривал не слишком сильное воздействие на дверь.

Гепард все сильнее тер шакалу волосы, которые, высыхая, приобретали нежно-голубой оттенок. Мистикус рычал от такого обращения, но пытался помочь. Пятнистый повязал мокрую занавеску на плечи шакала и стал толкать его в сторону шкафов.

- Хэй, куда ты меня пихаешь? – на еле слышных тонах возмущался шакал.

- Мист, я тебе потом все объясню, полезай в шкаф!

- Секундочку, я…

- Ну все, Александр, Андреевич, я вхожу! – голос козочки прозвучал угрожающе.

- Я заколдую дверь! – воскликнул Фоклюст и занес правую лапу над головой.

Пятнистый среагировал быстрее, чем можно было ожидать. Мощным рывком он втолкнул шакала в шкафа, который за ним тут же закрылся. Мистикус ударился о заднюю стенку, взмяфкнув от боли. В ту же секунду дуло пистолета оскалилось на котенка, и воздух в комнате сотрясся от рева гепарда.

- Не сметь колдовать!!!

Дверь открылась и сия сцена предстала взору Ольги Михайловны. Ее аккуратненький белый ротик слегка приоткрылся от удивления. Пятнистый закусил губу, пытаясь придумать что-нибудь вразумительное. Что-то такое, что бы объяснило то, что он стоит весь взмыленный и целится в кота, который, прикидываясь дурачком, с интересом рассматривал дуло кольта.

- Аэм… Вот… Вот! Вот, если на тебя, Фоклюст, так направят эту трубу, то это опасно, понимаешь? Раз! – гепард спрятал и выхватил пистолет. – И ты прячешься, понял?

- Мяу.

- Александр Андреевич, я могу знать, что у вас здесь происходит?

- Оленька, здравствуй! – с фальшивым торжеством проговорил гепард. – А я как раз показывал Фоклюсту, что от оружия надо держаться подальше.

Котенок флегматично подошел к горе наваленных дел и книг рядом со шкафом и стал оттуда что-то выскребать лапой. Козочка тут же потеряла к нему интерес.

- Хм…. – она оглядела кабинет, в который обычно никогда не заходила. Впервые ее сердце само подтолкнуло перешагнуть порог этого помещения. И никакого странного ощущения, которое было раньше… Как будто сегодня было надо, чтобы она сюда зашла. – Можешь мне объяснить, что здесь делает кадка с мыльной водой?

В шкафу что-то глухо фыркнуло и домработница подозрительно покосилась туда. Гепард, стараясь не выглядеть идиотом, загородил от нее шкаф и начал объяснять причину возникновения этой тары с водой.

- Ну, как тебе объяснить, эта кадка, она…Это, как его…- Пятнистый вовремя покосился на Фоклюста, которые улыбнулся, нагло поиграл бровями и раскрыл лежащую рядом энциклопедию на странице «Фотография».

- Ох, да, точно! Я проявлял фотографии.

- В мыльной воде?

- Новая фотобумага.

- Она бегает по полу? – Оля указала на мокрые следы у кадки.

«И откуда у нее столько любознательности!?» - негодовал Саша про себя.

- Это все Фоклюст! Лапы вроде маленькие, а только мокрый выскакивает, так растекается, будто медведь прошелся…

- Хорошо, все ясно. Я поверила, вы убедили… Ну и бардак же тут у вас…

- Рабочий беспорядок. – улыбнулся гепард. – Ты знаешь, я тут подумал насчет того, почему бы тебе не купить новое платье, или сережки… М?

Козочка заволновалась. Когда он начинал ее задабривать, значит точно что-то натворил. Но не успела она задать следующий вопрос, как дверь шкафа сзади гепарда предательски заскрипела и распахнулась сама по себе. Александр закрыл глаза и сжал зубы – «Ой, что сейчас будет…». Глаза Ольги округлились, когда она заглянула за плечо гепарда.

- Саш, а почему… у тебя в шкафу шакал?

Александр Андреевич обернулся и взглянул туда, где в шкафу, в полном оцепенении и с неестественно широко открытыми глазами, стоял Мистикус, завернувшись в занавеску. Он смотрел в одну точку и не дышал, боясь вообще сделать что-либо, а уже тем более взглянуть в сторону Оли и Саши.

Пятнистый глянул на Фоклюста в надежде, что тот подкинет какую-нибудь хорошую идею. Котенок, секунду раздумав, открыл энциклопедию на странице «Посол».

- Ах да! Это посол.

- Посол? Ух ты! А откуда? – козочка явно пока еще не очень верила в правдивость заявления гепарда.

На странице книги рядом с котенком красовался заголовок «Папа Римский».

- Кхм.. Из Ватикана.

- Правда? – воскликнула она и с видом непререкаемой любви сложила руки замком на груди. – Великолепно, настоящий посол из Ватикана! Саша, но что он делает в твоем шкафу…

- Агм… Ну…- Пятнистый почесал затылок и нашелся без подсказки архивариуса. – Это такой обряд. Когда посол приезжает в гости, он выражает свое бескрайнее уважение, стоя в шкафу. Нахождение там олицетворяет его доверие и высокую оценку качества убранства наших комнат.

Фоклюст подобрал с пола челюсть.

- Так тебя с ним познакомить? Выходи, о мой друг.

Шакал осторожно вышел из шкафа и, стараясь сохранять торжественную и величавую позу, подошел к козочке и гепарду. Он молча поклонился Ольге Михайловне и чуть не уронил с себя занавеску.

- А он понимает по-русски? – поинтересовалась козочка.

- Эм… - задумался гепард и подтолкнул локтем шакала, который так же смотрел в одну точку мимо Ольги. От толчка он встрепенулся и начал мямлить первое, что пришло на ум.

- Эм… Кхм… Йааа! Йааа есть немнош-шко поньимать по-русски. Шайдарен махуаре! – Мистикус сделал страшное выражение морды и вскинул руку в импровизированном приветствии.

- О, это большая честь для меня, принимать вас в нашем доме! Не хотите чаю?

- Ньет, ньет! Я не голодьен.

- Александр Андреевич, вы дадите нам потом пообщаться? Хочу узнать, как он сделал себе такой цвет волос…

- Безусловно. А теперь, позволь мне обсудить с ним наболевшие проблемы. Между нашими государствами очень давно существуют дружеские отношения. – аккуратно намекнул на тет-а-тет Пятнистый.

- Как скажете. - Ольга еще раз окинула кабинет взглядом и удалилась.

Как только дверь захлопнулась, шакал упер когтистый палец в грудь гепарду и злобно сощурился.

- Ну ты мне за это ответишь…

- Мист, я не виноват, что она вернулась раньше и услышала ту какофонию звуков от обряда телепортации демона!

- Да ты прервал мои водные процедуры и заставил стоять перед самкой практически голым!

- Зато ты ей понравился… - вздохнул Фоклюст и вспрыгнул на стол перед шакалом. «Ей вообще нравятся очень необычные личности. Унаследовала от папы» - сделал про себя вывод Саша. Мист поздоровался с котом за лапу.

- Привет, дорогой. Как поживаешь тут?

- Вроде ничего… Работаю. Стараюсь поддерживать нашего начальника в тонусе и гоняю его по всем инстанциям, оставаясь при этом в четырех стенах. Я рад, что мы тебя призвали. Развеял нашу привычную скуку. Кстати, тебе идет эта занавеска.

- Ну так я ее и конфискую… Дорогая на вид драпировка…

«Хнык… Китайский шелк…»

- Бери-бери, мой друг. Для тебя – ничего не жалко! – Пятнистый положил шакалу руки на плечи.

- Не сомневаюсь. К тому же, за тобой должок еще один причитается.

- Неужели?

- Да, бутылка Ирландского ликера.

- Хм… Фоклюст?

Котенок облизнул лапу и шустро раскрыл Учетную книгу, проговорив.

- Все верно, бутылка ирландского кремового ликера… Оу, да тут еще какие-то записи, сделанные лично тобой. Только почерк слегка неровный… Ну-ка… « Все Мне быратья… А Миииист… Ниеа… онэ… он гаворит, шо я пыян… Смысэл жизи в брэнди…..». Пятнистый сглотнул. Он уже забыл, что когда-то такое писал.

- А дальше вообще какая-то чертовщина. – архивариус стал читать по слогам, прищурившись: « На-лию… ВС-ВС-ЕМ! А Мастику…Мустаку…Воабщ-ем фиг-гушкие я им-му нал-лю… Вот сг-раем в вист и пасмо-рим… Снч-ал-ла пусть…прасс-питься. А пы-ка он спит, я им-му ГД-нить нап-шу, шы-то он пыянь… О..! На зад…зад…»

Гепард вырвал книгу у Фоклюста, который потянулся вслед за обложкой со словами и улыбкой.

- Хэй, дай дочитаю!

- Ты прочел все.

- А мне показалось, там еще около двадцати страниц подобного…

- Шутишь? – гепард захлопнул переплет, вглядываясь одним глазом в то место, где его почерк искляксил края страниц.

- Пятнистый, может, все же скажешь, какого черта я здесь делаю? – спросил шакал.

- Ах да, Мист. У нас тут очень серьезное дело.

- Не сомневаюсь, я-то тут при чем?

- Возможно…- Саша покосился на котенка. – Эххх… Возможно, только ты можешь нам помочь. Совершено убийство. Серия убийств. Исполнитель – кто-то из нежити.

- И есть мнение, что он создавал себе рабов сложнейшим заклинанием с использованием печатей последних уровней. – с важным видом заявил котенок. – Если мы не предпримем мер, то очень скоро отдадут приказ уничтожать всех, у кого не бьется сердце. А это заставит высшие чины из управления делами демонов…

- Аркхама? – уточнил Мист.

- Да, именно оттуда… - заключил котенок под скривившуюся гримасу шакала. – Заставит их порвать Договор Печати Мира с чересчур разбушевавшимися людьми.

- И тогда начнется война. – Пятнистый ловко крутанул бокал на столе.

- Ну, как мне показалось, эти ребята не на войну расчитывают, а просто делают свою работу. – заметил архивариус. – Нам бы очень помогла твоя способность медиапластики…

- Ну хватит, купцов нежить била и раньше! – Мист тряхнул занавеской. – И мне, почему-то, не должно было быть до этого дела! А сейчас – на тебе. Сразу за мои способности цепляетесь…

- Убиты члены царской семьи…

Шакал умолк.

- А на очереди и он сам, так что подумай как следует.

- Мист, хотя бы меня послушай, коли Пятнистого слово для тебя не весомо. Меня могут отправить в Преисподнюю и оставить там навеки. Тебя то, конечно, вряд ли тронут – демоны равновесия потому так и зовутся, что не занимают никакой стороны и ни к кому себя не относят. – кот стал строить большие глаза. – Вы такие жестоки, никто вам не нужен…

Мист стал тереть виски и старался не смотреть на архивариуса.

- Нааа… Фоклюст, перестань…

- Хнык, а мы же братья по крови, а там меня будут бить…

- Я тебя умоляю…

- И унижать…

Александр картинно смахнул несуществующую слезу и шмыгнул носом, еле сдерживая улыбку, которая так и прорывалась наружу от уловок его коллеги.

- Ладно…

- Будут рвать душу на тысячи кусоков… - Фоклюст свернулся в клубок и испуганно смотрел на Мистикуса из-под складок шерсти.

- Ладно, ЛАДНО!!! – рявкнул шакал. – Я помогу, чем смогу, только перестань ныть!

- Ох, Мистикусик, ты просто золотце! – Котенок вспрыгнул шакалу на плечо и потерся ему об щеку.

- Ай, ну что ж ты так когтями впиваешься…

- Ты чувствуешь боль? – удивился котенок.

- В этой комнате он обычный фурь. – пояснил Пятнистый.- Уязвим и смертен.

- Мне даже дышать здесь приходится… - фыркнул шакал. – Какое унижение…

- Нам следует поторопиться. – Гепард засунул пистолет в кобуру и приоткрыл дверь кабинета, осторожно оглядываясь по сторонам, дабы не попасться на глаза Ольге. Но она сейчас хлопотала на первом этаже у плиты, и ей было не до Саши – подгорал пирог.

Агент его величества, как бы это ни звучало, выпустил демонов наружу и закрыл дверь. Волосы Мистикуса стали тихонько светиться и развеваться по ветру, которого на втором этаже и в помине не было. Шакал нащелкал пальцами простую мелодию и написал когтем в воздухе несколько символов, материализованных в свечении. Из них вырвались несколько разноцветных синиц, которые защебетали и подлетели к Фоклюсту. Подхватив его за загривок, они взмыли в воздух и стали кружить вокруг Мистикуса и Пятнистого.

- Уииииии….! – взвизгнул архивариус от удовольствия и стал наслаждаться полетом. Он вообще любил летать.

- Задержите дыхание, может вывернуть наизнанку после прибытия. – волшебник хлопнул в ладоши, и мир вокруг, заискрившись зеленым пламенем, провалился вниз вместе с нашими героями.

***

Англия. Где-то на севере графства Сильвервуд.

Вот как бы вы думали, где обитает демон равновесия шакал Мистикус? Среди простых фурей он не живет, а слишком далеко селиться не в его стиле. Нет, волшебник любил замки. Такие небольшие, мрачные, сырые и холодные, соваться в которые не приходило в голову ни одному искателю приключений вот уже многие годы, ибо большая часть из тех, кто посмел пытаться поживиться здесь ценностями, превратились в предметы окружающей утвари не без помощи Мистикуса.

Приложив некоторое усилие, гепард отодрал губы от пола, отчего негромкое «чпок» раскатилось по всем залам убежища волшебника. Худощавая когтистая лапа подхватила Пятнистого за подмышку и помогла встать.

- Тьфу…- Саша отплевался от песка, покрывавшего входной зал. – Мист, ты когда-нибудь здесь убираешься?

В полной темноте шакала легко было увидеть по светящимся волосам. В их сиянии отражались расстроенные глаза Фоклюста, который слегка упал духом после исчезновения синичек в пучине телепортационных измерений.

- Ну, ТАКИХ гостей, как вы, я не ждал сегодня явно… Piros Illuminatio! – воскликнул он, направив руки в стороны. Вспыхнувшие повсюду огни факелов заставили зажмурится гепарда. Они осветили небольшой грот со свисающими скульптурными ансамблями из гаргулий. За трехметровой дверью в следующий зал слышался гул голосов, музыка, а мерцающий свет у порога подтверждал наличие там кого-то…или чего-то.

- Что значит «таких, как мы»? Ты не один? – спросил котенок.

- Оххх, очень даже… - проворчал шакал и распахнул двери.

Какофония шума, смеха, крика, плача и возмущения оглушила наших героев, ибо зал был наполнен всевозможными существами, большая часть которых не являлась фуррями. Да и очень не хотелось выяснять, кем они были на самом деле. Правда, некоторых из них можно узнать и без подсказок… Вон тролль… Гм, семейство вампиров. Какие-то ребята в капюшонах, отороченных мехом. Их морд не было видно из-за туго затянутых отверстий в районе меховой оторочки, но маленькие красненькие глаза зорко следили за Фоклюстом.

Вообще, весь зал был похож на волшебный рынок, невероятный праздник и привокзальную площадь одновременно.

-Эмм… Мист, а почему эти капюшонщики так на меня смотрят? – взволновано спросил архивариус, семеня за широкими шагами своих спутников, которые пересекали все это скопище, стараясь идти по импровизированным тропинкам.

- Это корейские шаманы. Держись от них подальше – кошатинка для этого народца вполне деликатес.

Котенок громко сглотнул.

- А что они все здесь делают? Неужели тебе стало скучно в своем замке и ты решил сдавать помещения в аренду? – подтрунивал Пятнистый.

- Нет, просто ко мне обратился староста одного из старейших лесов Ирландии с просьбой на время предоставить кров для проживания. Их лес вырубили люди и жить им негде теперь. Платят камнями душ – отличная штука для сложных заклинаний.

Если быть точным, замок не был столь уж красивым. Скорее, к нему подходило существительное «развалина». Когда-то он предназначался для защитных целей, поэтому красивого интерьера от архитектора здесь и не ждали. Наоборот, в чемпионате на номинацию «Голые стены – 1871» здесь намечалась полная и безоговорочная победа. Башня здесь была всего одна – в центре, да и то невысокая. Там, собственно, и обитал шакал. Щелкнув пальцами, Мистикус превратил все еще висевшую на нем занавеску в роскошную мантию чудного покроя, при взгляде на которую создавалось впечатление, что ее не сшивали кусками, а вышивали как коврик прямо на самом волшебнике.

- Вот мы и пришли… - уныло провозгласил шакал.

Хм… А здесь было просторней, чем казалось из окон замка. Помещение, которое должно было представлять собой маленькую келью, было уютно обставленным залом с камином, труба которого выходила, кажется, в никуда, ибо из башни ничего дымоотводящего не торчало. Письменного стола, как у Саши, здесь не было, зато пара удобных кресел, за которыми плясало пламя камина, замещали Мистикусу кабинетно-гостевые убранства. Ведь все остальное место у него было забито хламом, о назначении которого можно было только догадываться. Место у стен отвоевали целые груды жужжащих колбочек со светящейся зеленой жидкостью, сумасшедших часов, которые умудрялись двумя стрелками показывать мировое время в каждом городе любой страны, кофейники, бегающие за механическими кукушками, заводные паучки из металла. Все это копошилось, словно муравейник, однако же, не производя при этом сильного шума.

Пятнистый не стал продолжать выяснять отношения с шакалом насчет долгов и взаимных неувязок, поэтому сразу перешел к делу, постаравшись в наиболее краткой и четкой форме изложить все, что ему известно. Демон равновесия слушал его вполуха, слегка прикрыв глаза и, глядя на огонь, переваривал сведения по мере их поступления.

- Значит растворялись, говоришь, без остатка…

Фоклюст, развалившись у камина, играла лапами с потухшим угольком, от чего на согретом пламенем полу возник причудливый рисунок. Шакал покрутил на конце лапы слегка зеленоватый дымок.

- Это не магия.

- Что же тогда? – нахмурился гепард.

- Не вампиры, не упыри, не зомби… - Мистикус сжал кулак. – Знаешь, пусть я и не особо переживаю за удел Российского царя, как и самой этой державы…- волшебник заметил, как Саша сурово нахмурился. – Нет, я не имею в виду, что мне совсем уж безразлично. Пойми меня правильно, дорогой друг, хоть я младше Фоклюста и разговариваю в основном лишь на русском, английском и латыни, ибо она вышла из эльфийского, я не имею ничего против твоей державы, просто у меня нет дома и чувство патриотизма мне не знакомо, однако же этот случай заставляет меня переживать за сохранность вашего государства. Даже не случай, а казус… О таком акте колдовства я слышу впервые. Любая магия оставляет следы… А тут их нет.

- Мне доводилось слышать, что некоторые умеют телепортировать предметы якобы в соседние миры. – заметил котенок, продолжая издеваться над угольком.

- Честно говоря, мне приходила на ум такая мысль. Только вот, для того, чтобы, телепортировать предмет, надо бы, чтобы он обладал какой-либо природой. А если мы не знаем, что это были за существа, то и природу их не вполне можем осознать… Эм, Александр, ты не мог бы мне дать посмотреть то оружие…

- Клинок? Он сейчас у царя и..

- Вспомни, где он лежит. – шакал встал с кресла и, приблизившись к Пятнистому, коснулся левой рукой его лба. По телу гепарда раскатилась холодная волна, а его хвост вытянулся и мелко задрожал.

- Гм, не очень приятное ощущение… - процедил он и закрыл глаза. Усы задрожали в кривой ухмылке.

- Так… Вот… Под столом… Сверток…- проговорил Пятнистый. Шакал вытянул левую руку в сторону, подмигнув наблюдавшему с тоской за этим действом Фоклюсту, которому еще долго нельзя было колдовать. Между складками шерсти шакала все быстрее сновал зеленоватый светящийся дым, который обретал форму в виде непонятного свертка коричневой бумаги.

- Мистикус, поторопись, мне больно… - Саша сжал зубы, от боли, которую причиняла ему рука шакала. Казалось, будто через дыру во лбу тебе засовывают разъяренного краба, который щелкает тебе клешнями по коре мозга. Сверток, наконец, материализовался в руке демона и он отпустил гепарда, который шумно выдохнул и стал тяжело дышать. Его шерсть взмокла от пота, отчего местами свалялась и потемнела. С долей жалости в глазах Мист наколдовал пушистое полотенце и стакан прохладной ключевой воды, которую Пятнистый опрокинул залпом, что не помешало появиться там новой порции жидкости. Что поделаешь, транссознательная апеаризация забирала из организма, содержащего информацию о предмете, много воды и силы фибр, которая у более образованных фуррей превращается в ману, что делает их волшебниками.

Пока начальник VII отдела хлебал воду и вытирался, волшебник изучал клинок, то поглаживая его, то скребя по нему когтем и выписывая магические символы, а иногда и пытаясь изогнуть его. Затем шакал прислонил кончик указательного пальца левой руки к кончику лезвия, а кончик того же пальца правой к рукоятке. В зале резко потеплело. Мантия на Мисте сначала задымилась, а потом вспыхнула и мгновенно испарилась, отчего Саша и Фоклюст подскочили на месте. Окутанный огнем, шакал нагревал оружие до чудовищных температур, которые стали плавить под ним камень. Благо, жар, который исходил от него, рассеивался немногим ранее, чем доходил до гостей, однако же, от Фоклюста уже начинало попахивать паленой шерстью. Убедившись в тщетности своих усилий, шакал перестал обжигать оружие и насмешливо кинул его Саше. Не ожидавший такой выходки гепард вздрогнул, готовясь получить страшный ожог, но ничего подобного не произошло. Клинок не был ни холодным, ни горячим, а такой же температуры, как и лапа гепарда.

- Поразительно, правда? – скривился Мистикус. Когда он говорил, его раскаленные докрасна зубы шипели, соприкасаясь со слюной на языке. Боли, как и увечий, шакал не получал, ибо от собственной магии демоны равновесия не страдали.

- Ну, да, но что это значит? – в недоумении покачал головой Фоклюст, глядя на то, как гепард отложил оружие на пол.

- Видишь ли, мне довелось глянуть на этот клинок, не используя глаза… - загадочно проговорил Мист, обрастая мантией, как второй кожей. – Он не поддается нагреванию и какому-либо изменению вообще, потому что его здесь нет.

- Как это? – сощурился Фоклюст. – Я же его вижу, он имеет вес, форму и, собственно, был использован по назначению…

- Да, это так... – шакал закрыл глаза. – Но в предметно-проекционном мире ментальных очертаний, в котором все реальные вещи имеют форму, я его не вижу. Здесь мы можем не видеть привидений, душ, некоторых явлений, ауры, а там все видно так, как есть на самом деле. И сейчас я вижу, как Саша держит в руках пустоту.

- Хм, есть такое заклинание, которое создает лишь видимость вещи, ее свойства… - Пятнистый попытался внести ясность.

- Верно, однако магии я не нашел в нем. Есть еще пара интересных вещей, и они меня пугают намного больше несуществующего клинка…

- Например? – поинтересовался Александр Андреевич, почесав шерсть на шее.

- В мире ментальных очертаний есть разрывы тканей пространства. Очень много. Я и раньше такое видел, но сейчас появились новые… Много новых… Такое явление происходило при мне лишь в 1670 году… Мне казалось, пространство рвется само по себе. Теперь все понятно. Множество раз некто очень могущественный проникал в наш мир извне… Даже я так не умею… Путешествовать между мирами… - выдохнул он. Это было его мечта с того момента, когда войны на небесах были в самом разгаре. Да-да, даже у демонов было детство, и оно, как и у многих из нас, не блистало приятными моментами. О нем Мистикус никогда никому не рассказывал.

- Мист, можешь увидеть тех, кто прошел сквозь материю? По книге магии Аскольда Бесчестного, на них остается волокно, сочащееся светящейся маной жизни.

- Нет, их нет здесь… Все одинаковое. – Шакал смотрел сквозь закрытые глаза на Фоклюста, затем на Пятнистого. При этом он видел всю Землю насквозь, другие материки и страны, слышал разговоры и стуки сердца тысяч разных фуррей. Этот мир выглядел так, как будто ты погрузился в море метров на двадцать и видишь голубоватые полупрозрачные очертания всей материи вокруг. Прорывы светились разорванными волокнами, напоминающими усы архивариуса, они развевались на течениях фибров, которые пронизывали все миры во всех вселенных. Оставаясь телом в замке, душой мист бродил около этих прорывов, перемещаясь с необычайно легкостью, словно на крыльях. Некоторые из них были очень старые и светились еле-еле. Заглядывая в них, шакал видел только черную пустоту – без соединяющего раструба это всего лишь дыра, указывающая направление в космос, а именно в ту сторону, откуда приходят гости. Судя по тому, что наш мир был похож на решето, гости приходили отовсюду.

- Хм… Глухо… - безрадостно заключил Фоклюст. – Я чувствую, нужно возвращаться к нам. Возможно, в летописях что-то будет…

Все еще не открывая глаз, шакал нахмурился.

- Стойте…

- Что такое? – напрягся Александр Андреевич.

- Я. – шакал словно бы куда-то вглядывался. Вдалеке что-то мерцало. – Я что-то вижу… Это в Австрии… Нечто блестящее… Хм, а раньше не было. Хотя. – он открыл глаза и, пожав плечами, щелкнул пальцами. – Раньше я и не вглядывался так. Итааак… - он продолжил свое плавание. - О, это довольно старые места… Лес… Развалины какого-то замка… Да, я помню, что тут был взрыв… Вот оно…

Шакал разгреб землю и свет стал ярче. Он исходил от маленького куска металла, закутанного в волокна пространства. Он словно был специально укутан в них и при этом лежал глубоко в земле, что не мешало волшебнику видеть его. Прямо рядом с ним был разрыв в волокнах мира. «Тот самый, что появился 1670м..» - подумал он и аккуратно разорвал ткани, покрывавшие металл. Под ними оказался простой крестик из серебра, который тут же потерял способность светиться.

И как только он попытался разглядеть надписи на нем, из зияющей черной пустотой дыры усилилось течение фибров. Волшебник даже не успел понять, что произошло, лишь заметил, как кто-то улыбается ему из темноты зловещим оскалом. Ужасающей силы удар обрушился ему прямо в лоб.

- Что за… - успел сказать он, прежде, чем его тело бесформенной грудой взмыло в воздух и шлепнулось о камень в районе потолка его английского замка.

Фоклюст зашипел и оскалил клыки, а Пятнистый выхватил револьвер.

- Мист! – крикнул он.

- Кха… - издал демон, когда сила притяжения вернула его обратно к полу. Гепард сделал несколько шагов к волшебнику, но что-то снова подняло его в воздух, приведя при это в сознание. Мистикус оскалился и зарычал, размахивая когтями, искрящимися от огненных струй, которые он выпускал в нечто невидимое. Оно держало его за горло и пыталось душить, но огонь волшебника делал свое дело, поэтому невидимые конечности отстранялись под напором раскаленного кислорода.

- Черт, Мист, куда мне целиться, я никого не вижу! – орал Александр, беспомощно водя стволом в разные стороны. Но тут он заметил, что у горла демона материализуются руки… Три… Пять… Серые и шерстистые. Они принадлежали фурям, несомненно. В районе предплечий конечности плавно исчезали, подергиваясь в воздухе.

- Попались! – рыкнул гепард и стал палить прямо по кистям, не боясь, что заденет пулями Мистикуса. Свинец разорвал плоть, выбив фонтанчики крови. Словно испугавшись, руки спрятались обратно в небытие и больше не высовывались. Волшебник осел у стены и тяжело дышал. Гепард с архивариусом метнулись к нему.

- Ты как? С затылком все в порядке? – гепард аккуратно запустил руку в светящиеся волосы шакала. Сухо, мягко… Никаких намеков на повреждения.

- Со мной все в порядке… - сглотнул он, обняв колени руками. Его хвост тихонько подрагивал рядом.

- Кто это был? Ты видел? – спросил Фоклюст, встав лапами на живот шакалу. Тот криво усмехнулся и скосил глаза на переносицу.

- Нет, что-то такое черное... Не разобрать… Зато я успел кое-что припрятать. – он запустил руку в рукав мантии и извлек оттуда крестик, запутанный в цепочке. На нем не было привычного распятия. Вместо фигурки распятого фуря на передней части креста красовалась гравировка в виде черной розы. Пятнистый аккуратно перевернул украшение в ладони шакала и прочитал надпись, сделанную латинскими буквами, которая выглядела так «S. v. B.»

- С.в.Б.

- Хм, а вот это уже зацепка…- прошептал Фоклюст.

- Мха-хаха…- с некоторой долей грусти шакал рассмеялся и поднялся на ноги.- А ты знаешь, мне начинает нравится наш противник. Теперь у меня есть желание задать ему хорошую трепку и постараться найти побольше сведений о том, что интересного могло произойти в 1670 году с хозяином украшения.

- Не потрудишься объяснить, кто же он? – настаивал гепард.

- Н-нет. – протянул с усмешкой Мистикус. – Потому что ты тоже знаешь его. А если быть точным, ЕЕ.

***

- Суэйн Ван Блэкроуз. – по слогам прочитал Фоклюст. – Австрийский род Блэкроузов идет испокон веков и теряется в темных дебрях древности…-окчи на архивариусе подскакивали в такт движениям челюсти. Пятнистый сидел у стола и вертел в руке крестик. Одновременно с этим он полистывал сборник рукописных портретов «Знатныхъ родов Европы», глядя на знаменитых австрийских князей. На столе дымились блинчики с творогом, приготовленные Ольгой Михайловной, которые отвлекали котенка от его основного занятия, а именно – чтения. – Одни из самых богатых и загадочных фуррей семнадцатого века… Так…Гм… Дальше… Война… Изменение границ. С…С… Сандра… - Фоклюст прошелся когтем чуть ниже, выискивая место, откуда начинается повествование о горностаихе. – Сандра… Сэр Ульямс… Ага… Дитрих Ван Блэкроуз… Суэйн Ван Блэкроуз! Итак, Суэйн состояла на службе короля Людовика XIV с 1666 года… Какое неприятное число… Раскрыла три заговора против него, но в итоге сама… Что за чертовщина? Пятнистый, глянь! – воскликнул котенок, призывая Сашу почитать дальнейший текст. Гепард отложил в сторону лакомство и подошел ближе к стопке, на которой валялся архивариус, принявшись зачитывать вслух.

- Так… Она была лучшим из телохранителей его величества и одной из немногих самок в этой профессии. Но в 1670 году, в расцвет правления его величества, вступила в сговор с начальником охраны и одним из мушкетеров… Да уж, кислая дамочка… В результате заговора был подстроен пожар, начавшийся, якобы, по вине врагов короля. Под прикрытием горящего охотничьего замка они убили охранников и пронзили его величество мечом. Экспертиза показала, что он не принадлежал ни одному из участников заговора, однако же, это не было убедительным доказательством в пользу их невиновности. Священная инквизиция сочла необходимым казнить их на следующий день после смерти короля, дабы не допустить волнений в слоях простого населения, которое требовало в срочном порядке найти и наказать преступников… Несмотря на это… Хм… - архивариус напрягся. Когда Пятнистый говорил «Хм» в процессе чтения, это означало лишь одно – пищи для размышления в получаемой им информации более, чем достаточно.

- Несмотря на это. – продолжил гепард. – Казнь не состоялась, так как мушкетер, также известный под Именем Антуан Чеханте, устроил им побег. Его отпустили в силу недостаточности доказательств, ибо в тот момент, когда кардинальский корпус ворвался в горящий замок, кроме Блэкроуз и начальника стражи там никого не было. Хотя некоторые фурии утверждали, что следы борьбы и трупы охранников указывают на на наличие большего числа сообщников, Священная инквизиция сочла ненужным продолжать расследование и бросила все свои силы на преследование преступников. По неподтвержденным источникам, Блэкроуз, вместе с Чеханте и начальником стражи Версаля пропали без вести во время пожара в маленькой австрийской деревушке, о которой ходили жуткие слухи…

- Пятнистый, глянь! – архивариус подтолкнул к начальнику VII отдела другую книгу, которая являла собой сборник французской судебно-медицинской практики. Гепард взял книгу в лапы и сощурился.

- Его родственников тоже убили. Причем всех. О некоторых из них он и сам не знал ведь…Обрати внимание на даты… - мяфкнул Фоклюст.

- Да-да… За неделю до смерти…- его лапа потянулась за следующим листком из сборника портретов и вытянула на свет небольшой листок с перерисовкой под копирку. На ней красовалась горностаиха в черном корсете, опиравшаяся на меч. Тот самый крестик, который лежал у Саши сейчас в руке тоже не ускользнул от зоркого взгляда художника. Копирка с угля потеряла былое качество, сохраняя основные черты рисунка. Графиня скромно улыбалась и смотрела на него с какой-то легкой иронией.

- Знач-чит пропала без вести… - заключил Александр Андреевич. – Такие так просто не пропадают. – устало проговорил он.- Фоклюст, что думаешь? Ты ведь тогда уже жил.

- Да, но я же не имел ни малейшего понятия, как устроен этот мир… Ты знаешь, Пятнистый… Я могу понять, как крестик смог оказаться в Австрии, зарытый в землю, как рассказал мне Мист. Но обернуть его в пространственные волокна – такое даже нашему волшебничку не под силу, ибо путешествовать между мирами не могут даже самые сильные. И тут какая-то дамочка вдруг ни с того, ни с сего спокойно так рвет самую крепкую материю, завернув туда крестик… Нет, милый коллега. Я думаю, что тогда произошло нечто намного более интересное, нежели простой пожар… И мне не терпится это выяснить… Мистикус сказал, что будет оповещать нас, если что-нибудь еще случится.

- Да, надо будет его отблагодарить…

- Верни ирландский ликер. – ухмыльнулся котенок.

- Уж постараюсь. Ты уже предупредил наших о том, чтобы отлавливали всех подозрительных ребят, особенно с оружием?

- Да. Царь в безопасности, пока мы все проверяем. Я думаю, противник выжидает момент. Надо поставить себя на его место и подумать, когда это было бы выгоднее всего сделать. – заявил Фоклюст, подтягивая лапой блинчик. – Кстати, сделай одолжение, а?

- Какое?

- Убери ты эту кадку с водой! На меня оттуда раки пялятся!

- О, ты заметил? Я сменил воду, чтобы наш завтрашний обед был посвежее. Оля попросила. – успокаивающе отреагировал Саша.

- Пятнистый, они что-то замышляют! – утвердительно, но с испугом, произнес архивариус, приставая на задние лапы, дабы лучше рассмотреть, как ракообразные трясут верхними конечностями, играя в Клешню (Аналог камень-ножницы-бумага. Закрытая клешня = камень, полуоткрытая клешня = бумага, клешня на 90 градусов = ножницы. Излюбленная забава всех ракообразных. Да-да, они на самом деле смышленые парни, просто очень медленные).

Гепард обернулся как раз тогда, когда среднему раку надавали между выпученных глаз, так как он проиграл. Словно по мановению волшебной палочки, подводные падальщики выстроились в рядок и ответили Пятнистому тупым-взглядом-тупого-рака – фирменным прикрытием для тех, кто не посвящен в великие дела жителей рек, озер и морей.

- Фоклюст, ты просто устал. – расслабился в кресле начальник VII отдела и отвернулся. Раки, показав чудеса йоги, скрестили котенку клешни в жесте «выкуси» и одиночным сальтом скрылись в кадке. Архивариус поклялся больше к ней не подходить.

Саша оперся пушистой щекой на кулак и кинул взгляд на портрет Суэйн.

- Много же вы нам оставили загадок, графиня Блэкроуз…

Маленькое белое ушко мелькнуло в щели приоткрытой двери кабинета и скрылось во мраке коридора.

Never Fall. Артемус Гордон.

Ненависть… Я обожаю ее. Когда я буду богат и накоплю миллиарды, обязательно поставлю ей памятник из золота в виде какого-нибудь собирательного образа. Интересно, если бы ненависть имела воплощение, на что бы она была похожа? На огненную фурию? Или на блондинку с громадными когтями? Заметьте, именно женщину. Да-да, ненависть может быть только "она". Потому что только женщина может быть столь безжалостной и жестокой, яростной и слепой одновременно. Мужики как-то холоднее, насколько можно судить по ним(хотя индивидуумы попадаются различных категорий, как с той, так и с другой стороны).

Умение ненавидеть отличает нас от других существ из природного окружения. Ну разве зебра щиплет траву с мыслями о том, какие все-таки, львы уроды: жрут их, гоняют почем зря, вообще житья не дают. И как бы им насолить побольше из-под тишка, например, вырыть яму с кольями, или избить львят копытами, чтобы их родители угомонились… Что-то я сомневаюсь. Зебры хотят жить и просто прикладывают к этому все усилия. И в глубине души наверняка осознают, что левам кушать-то хочется тоже, только вот добровольно подыхать никому не пожелаешь… Так и играют в догонялки, ставка в которых - жизнь. А кошачьи не виноваты, что приспособились питаться кем-то другим - нет у них альтернатив. Были бы, так тоже траву щипали. Ничего личного, в общем.

А мы? Мы просто гениальны! Только мы способны досаждать друг другу, не имея к тому никаких оснований. По глупости, или забавы ради. Животное не утянет больше, чем ему необходимо, а наш род таков, что мы и прем все, что угодно, только счастья не прибавляется, да и убиваем просто так - лишь бы выгоду какую себе сделать, потешив при этом свое самолюбие(какой я сильный и могущественный). Однако, краски слишком сгустились. Ненависть - это не только плохая черта, но еще и отличный источник сил. Ненависть заставит жить, когда по отношению к нам совершена несправедливость. Ненависть отделит тебя от остальных, оградит от ненужной доверчивости и слабовольных. Подстегнет идти, когда упал, споткнувшись; поможет плыть, когда тонешь, напомнит о любви, когда умираешь… Она - страшная сила, неисчерпаемый генератор энергии, с которым надо обращаться, как с расщеплением атома, с умом и осторожно. Как ни странно, все самые страшные и кошмарные события, которые могли и не случиться, произошли именно из-за неправильного распоряжения этим источником. Но мы же не привыкли искать виновных в абстрактности.

2007 год. Леса под городом Электросталь.

Россия - довольно загадочная страна. Пожалуй, одна из самых. С такой огромной территорией и богатой историей было бы кощунством не иметь пары-тройки незаурядных особенностей. Некоторые ее странности я имел возможность наблюдать воочию. Например, стоит лишь отъехать от больших областных центров вглубь Российской Федерации, как граждане заметно редеют, и нередко ты можешь остаться на улице совсем один. Начинаются всякие заброшенные дома, заводы, города-призраки, остовы непонятных сооружений. Мой дорогой читатель может предположить, что так везде. Неправда, нельзя о любой стране сказать того же. Каждый, кто едет в русскую глубинку - по-своему сталкер. То есть, товарищ, напрямую рискующей своей шкурой, который суется на неизведанную территорию и добывает там что-то нужное. Просто так, например, в Сибирь не едут и с насиженных мест не убегают. Только за надобностью. Ну а, коль уж остаются, так по веской причине какой. То ли девка прекрасная там живет, то ли алмазные прииски глаза хозяйского требуют, или вообще - в родные края потянуло. Жить можно везде хорошо, однако максимальный комфорт можно обеспечить лишь там, где его основной оборот. А потому все лезут в центр. Только выгоды ради - никаких духовных ценностей, лишь деньги.

К слову о глубинках. Вам не приходило в голову, что есть такие места, которые не просто не заселены, а с каким-то хитрым умыслом оставлены пустовать? Всевозможные проселочные дороги, которыми никто давно не пользуется, подъезды, непонятные кирпичные строения, больше напоминающие ущербные беседки. Все это только кажется бесхозным, в то время как умный народ знает, чем и как распоряжаться. И заметьте, когда я говорю "умный", то отчетливо представляю, о ком веду речь.

Взять хотя бы этот перелесок. Он расположен неподалеку от шумной магистрали, по которой можно попасть прямо в российскую столицу из северо-восточной части страны. А потому он, в принципе, никому не нужен. Внезапный пикник в семи километрах от шумной трассы в довольно посредственном месте без водоемов и с грязным воздухом мало кого прельщает. Ну неудобно сюда ездить, и все тут! Тогда возникает один вопрос… Какого черта здесь делает эта фура? Черного цвета, здоровая такая, многотонная. Она злобно фыркнула сжатым воздухом из-под колес и заехала на аккуратненькую разметочку, которую кто-то здесь начертил будто бы недавно… Заасфальтированный пятачок пространства, въевшийся в этот перелесок, мог позволить себе и пять таких гигантов. Но, насколько мне удалось узнать, сюда приезжает только одна и раз в месяц. Исключения бывают, но очень редко. Однажды появилось три фуры и в одном прицепе таилось что-то чудовищно громоздкое и накрытое тентом.

Шофер наверняка проводил манипуляции, требующие определенных усилий. Иначе как объяснить, что кабина "Скании" качнулась вбок и ловушка сцепки для груза расщелкнулась, а все провода, соединяющие сигнальные огни, отпали? Вот же лентяи пошли дальнобойщики! Им даже лень вылезти, чтобы обслужить тягач. А этот, по ходу, вообще, у руля, как в гробу. Стекла затененные, а двери на замках. Не иначе от инспекторов дорожных спрятался - нервничает, несколько раз скорость воткнуть не смог.

Но вот коробка передач услужливо хрумкнула рычагом, вставляя нужную шестеренку и грузовик, лишенный своей ноши, не торопясь вырулил с пятачка на узкую проселочную дорогу, которая вела к вспомогательному тракту, а оттуда на магистраль. Водитель утер пот с мохнатого лба и решил больше не связываться с владельцами логотипа на прицепе. Какие-то у них заморочки странные. А пресловутые инспектора при виде документов с печатями владельцев, сразу становились доброжелательными и проверять груз решительно отказывались. Словно бы валяется за спиной какая-то жуткая дрянь, трогать которую опасно для жизни. Нет, все, лучше вон медь из Самары возить. Металл, он, может и не столь хорошо оплачивается в перевозке, зато как-то не вызывает нервной улыбки и ощущения пороховой бочки под задом.

И вся эта канитель "Из кабины не выходи… Окна не открывай… Долго не стой…" нервирует своей загадочностью. Говорят, одну такую фуру гнали в Германию, чтобы просто бросить на дороге. Охранник склада утверждал, что видел внутри два мотоцикла и автомобиль. Да не, заливает он. Но почему же прямо так и хотелось что-нибудь, да и сделать назло. Чтобы убедиться, что это все самодурство и забавы над суеверными дальнобойщиками. Да нет, те ребята в черных костюмах и скошенных очках с оружием под пиджаками, своими куцыми манерами подтвердили: чувством юмора обделены от рождения. И давали советы на полном серьезе, а потому создавалось впечатление, что и в правду нечто ужасное случится, коли сделаешь чего не так. Нет проблем. Главное - деньги. Их заплатили много. Корпорация "Фон Рикет" всегда платит хорошо.

Вот и все, магистраль. Прощай, мой загадочный склеп на колесиках. Пусть тебя сгрызут белки.

Но пресловутые грызуны к асфальтовой площадке не стремились. Она казалось особо зловещей вечерами, когда туман расстилался по всему лесу, а над разметкой воздух оказывался чист и прозрачен. Колкий страх закрадывался в душу, когда какое-либо животное пыталось погулять здесь. Вся природа словно шептала: "Уходи, это как-то не правильно, тут что-то затаилось, нечто странное…". И поэтому звери покинули эти края. Шестое чувство подсказывало им правильно - здесь проклятое место.

Под холеной асфальтовой пеленой раскатился глухой удар. Еще один, и еще один. Мерные, словно работа часового механизма, громыхания, подобрались прямо к днищу черного прицепа с беленьким логотипом. Они на несколько секунд замерли, словно выжидая, на случай, если в ближайших кустах притаились любопытные глаза, или те неясные тени с проселочной дороги приобретут конкретную форму. Но нет, это обычная осторожность. Мало кто сюда забредал. А кто забредал, никогда не имел желания рассказывать о странном асфальтовом пятачке.

Прямоугольник покрытия под прицепом очертился черной линией и начал натяжно уходить в толщу земли под ним. Вместо чернозема стенки отверстия, в которое опускался груз, украшали металлические распорки, фонари, тяжелые кабели и гидравлические механизмы. Затем в движение пришла уже вся площадка, на которой таких "крышек" было 4. Эти заглушки конвейером переместились на место скрывшегося под землей прицепа и более ничего не свидетельствовало о том, что на самом деле являет собой это странное место. Хм, и тучка, что на период полтергейста закрывала собой небо, помчалась по своим делам… А ведь на небе ни облачка не было.

Занимательное путешествие в кромешной тьме, смежающейся скупым светом софитов, предназначенных отнюдь не для освещения грузовой платформы, окончилось не так скоро, как можно было предположить. Очень уж глубоко опускается она. То тут, то там мелькнут странные силуэты, местами сыплются искры от свариваемого металла, но вот что-то не разглядеть рабочих. Как будто конструкции варятся сами по себе в тех, местах, где им это вздумалось. А вот и странный механический манипулятор, перекладывающий трубы с одного уровня на другой. С вздувшимися, словно вены, гидравлическими трубками, снует туда-сюда ассиметричный паукообразный робот. И чем ниже опускается груз, тем больше копошение, а машины становятся все сложнее и красивее, с более сложными процессорами и задачами. Некоторые похожи на многолапую саранчу, а кто-то на странную механизированную собаку без головы. Все что-то таскают, чинят, строят, жужжат и вообще, занимаются делами. И на прицеп, гордо возвышающийся на асфальтированной платформе, никто внимания не обращает. А когда он скрылся в сияющей люминесцентным светом яме, механические создания заполонили и шахту, дабы проверить, все ли в порядке с опорами на этот раз.

Яма оказалась неплохим, просторным ангаром, с вменяемым освещением, вмонтированным прямо в стены и кафельным полом вокруг. Только лишь потолок, ведущий на подъем, захлопнулся, стены с лампами немного повернулись, вываливая из своих недр механические клешни, похожие на те, что используют для сборки автомобиля. Стальные конечности нежно наклонились к тенту и отстегнули ткань, которая тут же была подхвачена двумя такими лапами и сложена вчетверо правильным прямоугольником. Хромированные коготки отвинтили опоры, на которых держался навес и груз в прицепе стал обозримым. Коробки с лапшой, шпроты, консервы, свежая зелень, маринады, вяленое мясо, молоко, апельсины, хлеб, шоколад, немного рыбы в вакуумной упаковке и еще продуктов по мелочи. Продовольствие было навалено сверху, а снизу безликие бежевые коробки, грамотно расставленные по днищу прицепа, ждали своей очереди на разгрузку. Ловко подхватывали манипуляторы полезные подарки, а потом опускали их в люки рядом с подвижными основаниями стен. Внутри их ожидали серебристые конвейеры, фасующие коробки по содержимому и ведущие в определенные части царства стали и пластика.

А вот небольшая кубическая упаковка без маркировки и названия едет в сумерках на конвейерных траках. Несколько острых ножичков резко промелькнули мимо, и картон раскрылся, словно цветочный бутон в оранжерее. Среди мягкой бумаги и дорогой каучуковой ленты с заклепками лежала белая деталь, напоминающая собой водопроводный узел с электронным управлением, приборами и дополнительными сосудами. Очень занимательная на вид вещь. Не слишком велика, зато сложна неимоверно.

Шелест валиков под ней и мягкое гудение электроприводов стало нарушатся бурчанием разных интонаций. Похоже, кто-то разговаривал. Голос один и вещает с перерывами. Так, откуда это он идет… Ага, вентиляция! Что ж, опустимся по ней чуть ниже и, минуя плотную решетку, увидим круглый зал с несколькими балконными этажами, метров двадцати в высоту, ярко залитый светом. В центре зала, на просторном сером полу полукругом расположились столы с компьютерными терминалами, соединенными между собой толстыми кабелями. С другой стороны было посвободнее, и там стояли очень высокотехнологичного вида станки, несколько сооружений, напоминающих реакторы и два непонятных механизма красиво уложенной бесформенной кучей железа. Здесь было очень чисто и бело. Будто бы техничка два раза в день вымывала все помещения. В воздухе пахло какой-то металлической свежестью, и казалось, что никогда в этом подземном мире не бывало живых существ, и такая красота создана только для машин. Но нет, голос стал четче и громче.

А вот и его обладатель. Он сидит за столом у терминала с холодным бокалом "Кока-Колы" и увлеченно болтает по микрофону, интегрированному в красивые плотно прилегающие солнцезащитные очки с зеркальными линзами, полностью скрывающие очи. Снежный барс в черном поло, клетчатых штанах и серых кроссовках смотрел в потолок сквозь них. Неизвестно, зачем они были ему нужны здесь, но ведь дорогой читатель навидался уже достаточно странностей, более шокирующих и не дотягивающих по данному показателю до причуд обитателя этих мест.

- О, да, только что разгрузили все…

- …

- Сейчас оценю. Надеюсь, в этот раз спайки выдержат. Запаса прочности, по моим расчетам, должно хватить. Да, все забываю спросить. Ты Голема семисотого собрал?

-…

- И как тебе?

- …

- Отлично, значит дорабатывать ничего в нем не буду. Если появятся жалобы, позвони мне. О серийном производстве думал?

-…

- Почему?

- …

- Ха-ха-ха! - залился утробным смехом он. - Да, ты прав, Феникс. Не надо нам слишком много умных машин. И… Что?

Барс ощутимо помрачнел и его губы сжались в нитку.

-…

- Я… Я… Ты уверен? Но это невозможно…

- …

- Так, тогда я попрошу тебя в течение суток переслать мне все материалы по "Тайгограду". И все, что удалось найти сейчас. Я работаю над этой проблемой 3 года, со дня инцидента и до сих пор не знаю, как вернуть все обратно. Неужели кто-то прознал?

- …

- Что значит "еще хуже"?

- …

- Хорошо, я налягу на исследования и прилегающие проекты. Но финансирование…

- …

- Я знал, что на тебя можно положиться. Спасибо. Хорошо, до среды.

Барс клацнул кнопкой на пульте и уперся головой в ладони. По неосторожности он задел локтем бокал с газировкой и отправил его в неконтролируемый полет до пола. Только кошачья реакция спасла сосуд от неминуемой гибели. От расплескавшейся "Колы" не помогло и это. Черная жидкость заляпала поло и штаны сразу просочившись до белоснежной шерсти с пятнышками. Одежда мгновенно стала неприятно липнуть к ногам, животу и груди, и мысли о печальном разговоре с неким Фениксом отошли на второй план. Предстояло ликвидировать последствия маленькой водяной аварии, а для нашего героя это сложновато.

Так то же он? О, это длинная история. Зовут его Артемус. Артемус Гордон, если желаете. И это гениальный ученый, пожалуй, один из самых. Барс опустил шерстистую ладонь на джойстик в подлокотнике кресла, и оно медленно откатилось назад из-за стола. Да, этот фурь - инвалид. Причем, паралич ног - это у него от рождения. Поверьте, хлебнуть горя ему пришлось сполна в свое время. Артемус рос в детском доме для инвалидов в Латвии и был там единственным обездвиженным калекой. Все остальные имели более терпимые недуги, но дружили с ним охотно. Его никогда не оставляли без присмотра и очень любили. К сожалению, у барса действительно тяжелая судьба, ведь он, помимо зависимости от коляски, еще и… слеп. Полностью. Врачи не смогли спасти умирающие нервы, а потому в три года перед его глазами волнистая темнота, изредка сменяемая белыми пятнами, если смотреть на яркий свет. Кое-какие цвета и формы он помнил.

Жизнь заставила Гордона стать жестоким. За пределами детдома фурри почему-то были другими, не такими, как те, кто жил с ним. Они вообще не были похожи ни на кого из тех, кого он знал. Никто не обращал внимания на слепого калеку, не помогал и не входил в его положение. Злобные голоса вокруг шипели на манер змей, что в жизни он ничего не добьется и побираться такому у церкви до конца своих дней. Но Господь, если он есть, отняв у барса счастье ходить и видеть, взамен наградил его уникальными способностями к многим наукам, в частности - математике, химии, физике и немного - генетике. В 20 лет этот малый получил грант на исследование процессорных технологий для управления гидравликой. Впоследствии исследование принесло ему славу, кучу новых идей и десятки предложений о работе в престижных компаниях с неограниченным финансированием.

Артемус отказывался. Он не хотел работать ни с кем. Цифры в его голове обретали материальное воплощение, затевали танец с его сознанием и открывали ему все свои секреты, позволяя вычислять страшные уравнения в уме. Он умел представлять геометрические формы любой сложности во всей их красе и великолепии. А скорость, с которой он мог дать ответ на любое простое математическое действие, просто поражала. От того барс знал цену своему уму и потраченному на него времени и труду, а также страдания, которые ему пришлось перенести в свое время. Гордон ненавидел фуррей. Ненавидел всех, кто пытался его пожалеть, или наоборот, обижать. И вообще, всех, практически. И всегда мечтал уйти от глупых окружающих, чтобы не слышать этих паскудных голосов. Просящих, скулящих, бранящихся, или ласковых.

Кроме одного. Этот голос… Он был не похож на другие. В нем не было странных эмоций, или натяжной лести. Он звучал не в ушах, а как будто сразу в сердце. Словно это говорил сам ученый, но только со стороны. Артемус любил его слушать, несмотря на то, что он принадлежал мужчине. Феникс Фон Рикет показался Гордону фуррем, который в жизни пережил не меньше горя. Барс никогда не интересовался, какого конкретно. Боялся, что оно намного страшнее, чем свое. Ученый помнил тот день, когда колесо его, тогда еще не автоматизированной коляски, застряло в решетке сточной канавы в Нью-Йорке накануне съезда физиков. Улица была полна народу, но прохожим обычно плевать на чужие проблемы, даже если страдает не вонючий вшивый пьянчуга. Слепо тыкаясь в стороны, барс мяфкал о помощи и чувствовал прохладный ветер равнодушия от чужой одежды, слышал ничего не значащие диалоги и обсуждения о том "Как не повезло тому калеке". Артемус, в принципе, уже привык к такому обращению, но оставаться здесь до приезда канализационной службы, которая по долгу службы убирает мусор с люков раз в неделю, не желал. "Мусор… Ха, действительно, вот, кто я…" - подумал снежный барс, в очередной раз пытаясь вытолкнуть колесо из дыры.

- Мне кажется, вам бы не помешала помощь. - мягко проговорили справа на английском языке.

Артемус поднял мордаху на источник звука: он уже давно научился распознавать, где находится примерный уровень глаз любого собеседника.

- Вообще, да… - поджал губы он. - Я был бы очень признателен.

Кресло подтолкнули с недюжинной силой, не только вытащив протектор шины из западни, но и поставив на асфальт. А ведь его обладатель весил около семидесяти килограмм.

- Спасибо.

- Не за что, Артемус.

Ученый нахмурился.

- Мы знакомы? - недоверчиво спросил он.

- Лично - нет. Но теперь для этого вполне удачный случай. - ответили уже по-русски. Этот язык был для барса родным - почти все воспитатели в латвийском детдоме говорили на нем.

- Ну, мое имя вам известно… Представьтесь.

Гордон протянул руку в темноту и в нее тут же вложилась пушистая мозолистая лапа.

- Феникс Фон Рикет. Очень приятно.

- А я о вас слышал. Кажется, вы - металломагнат. Владеете контрольными пакетами акций чуть ли не половины всех предприятий в мире.

- Ну, это немножко неточная информация. - виновато проговорили уже сзади. - Не хотите ли прогуляться? Съезд физиков только завтра и если у вас нет никаких дел, я был бы чертовски рад изучить парк неподалеку. Это, слава Богу, не Манхэттен, зеленые зоны имеются.

- Пожалуй. Я просто бесцельно тут катался… - буркнул Гордон. На самом деле он просто хотел попробовать самой настоящей американской "Кока-Колы" и искал магазин, где могли бы обслужить такого особого клиента, как он. В гостинице "Паулюс Плаза", где остановился наш герой, было все для самых взыскательных постояльцев. А вот такой обыденной вредности, как кола, не было…

- Так что вы там говорили о неточностях? - Ученый решил завести разговор.

- А… Так я не владею контрольными пакетами акций половины металлодобывающих и обрабатывающих компаний мира.

- Это не удивляет, слухи…

- У меня пока четверть. - без тени хвастовства заявил собеседник.

Гордон дернул ухом - добродетель не врал, если судить по голосу.

- Это тоже впечатляет. Наверное, честным путем такого состояния не сколотишь. - спокойно прокомментировал барс. Он всегда говорил то, что думал. В зубы за это ему били не раз, но он особо не расстраивался. Все самое плохое с ним уже произошло, нечего ему терять. Но Фон Рикет не обиделся.

- Да, честным путем такого не заработать. Лишь обманом и хитростью. Но только у тех, кто откровенно воровал сам.

- Вы себя этим успокаиваете?

- Для этого нужно чувствовать угрызения совести. Сворованная вещь, как бесхозная - закон не запрещает ее забрать себе, не боясь при этом быть наказанным.

- Но ведь она отнята у честных.

- А я и не прикидываюсь Робин Гудом. - заявил Феникс.

"А он мне нравится…" - улыбнулся про себя ученый.

- Мне очень повезло, что я вас встретил. Шанс такого события очень невелик. И я даже могу точно сказать на сколько…

- Ну, оно все-таки случилось и я прошу простить меня

- За что?

- На самом деле я за вами следил. - вздохнул он сквозь гомон толпы, которая окружила их со всех сторон. Гордон учуял по запаху, звуку и гладкости покрытия под колесами, что они переходят оживленный перекресток, на другой стороне которого раздавался приятный шелест листьев. Фон Рикет и правда вез его в парк.

- Что вам от меня надо? - недовольным тоном заявил Артемус, ворочая головой в стороны.

- Ничего. Просто мне интересно с вами поговорить. Знаете ли, эти напыщенные ученые с институтов Англии и Германии столь чванливы, что не могут и пяти минут прожить, чтобы не вспомнить, как в каком-то девятьсот хвостатом году проводили важнейший опыт, в результате которого лишились бороды.

- Вы считаете, что я могу быть чем-то лучше?

- Ну, я читал вашу биографию. Я бы не сказал, что судьба сулила вам стать светилом науки, а потому я бы не стал приписывать вам такую черту, как высокомерность. К тому же, есть вполне реальные факты, это доказывающие.

- Ну например?

- У вас нет бороды.

- О…

Тележка остановилась. Феникс поставил ее рядом с лавкой под раскидистым дубом на небольшом холмике перед искусственным прудом. Теперь он уселся сам, похлопывая себя по карманам черного пиджака. Фон Рикет был в недорогом черном костюме отличнейшей кройки, белой рубашке и полосатом галстуке - классика бессмертна. Его пушистый хвост ненароком задел руку барса, которая слегка сжала пальцами длинный мех.

- Я и забыл, что вы лемур.

- Я об этом тоже вспоминаю нечасто. - заверил Феникс.

- Тогда давайте отметем церемонии и поговорим начистоту. - Гордон поерзал в кресле, выбирая позу поудобнее. - Вы меня сюда не воздухом свежим дышать привезли, а чтобы предложить мне что-то.

- Раз отметаем церемонии, то давай на "ты", ладно? - короткий кивок от собеседника. - Так вот, ты ошибаешься. Предлагать я тебе ничего не буду. Потому что предлагают только мне, а уж я решаю, соглашаться, или нет. Другое дело, как заставить фуря сделать предложение…

- Извини, я разочарую тебя, Фон Рикет. Я тоже привык к предложениям и уже давно свои услуги никому не предлагаю.

- Так это просто замечательно. Могу рассчитывать на твое понимание.

- К делу. - сухо перебил ученый.

- Да… Это скорее даже не совсем дело. - в темноте своего мозга Артемус расслышал нотки неуверенности в речи лемура. - Скажем, так, гложет меня вопрос, ответ на который можешь дать только ты.

- Почему я?

- Ты - особенный и я уже упоминал сей факт. Особый ум, непростая судьба, и одиночество…

- Все мы идем по жизни в одиночку. - заметил Артемус, чувствуя как ветер, расшалившийся в парке, прыснул на пряди его русых волос невесомые капли вод из пруда.

Темнота хмыкнула.

- Возможно. Кто-то заметил, что одиночество заставляет думать. Очень много думать. От того я могу предполагать, что в свое время тебе пришлось задуматься над многими вопросами о жизни, смерти, смысле существования, любви и другой мишуре, будоражащей сознание.

- Продолжай.

- А раз уж ты размышлял о многом, то я бы очень хотел узнать… Ради чего ты это делаешь?

- Что конкретно? - дернулся белый барс. Он действительно не понял, к чему клонит Феникс.

- То, чем ты занимаешься. Наука. Ты задумывался, ради чего день ото дня напрягаешь мозг и создаешь отличные машины, новые источники питания, архитектуру сложнейших процессоров…

- Да, я делаю это ради блага…

- Благо? - лемур не на шутку возмутился. - ЧЬЕГО блага? Артемус, как и ты, я хорошо отличаю ложь от правды. Я вижу, что это не ложь, просто ты не знаешь правдивый ответ на этот вопрос… Твои знания берут за деньги. Машины скупают медиамагнаты, которые воровством увеличили свое состояние. Источники питания не применяют на электростанциях, а процессоры идут в смертоносные ракеты и системы наведения, а не на домашние компьютеры. Ты добился прекрасных успехов, имеешь деньги, авторитетное мнение. Однако, ты не узнал ничего нового, интересного. Ничего такого, что было бы настолько ценно, как сама твоя жизнь.

- О-хо-хо… Тебе ли меня учить, дружище? - приторно передразнил Артемус. - Сидишь тут на заднице, видишь все цвета радуги, ногами дрыгаешь, как дитёнок, а мне наставления даешь? Учи других. Мне уже рассказали все необходимое.

- А вот и твоя ошибочка. Думаешь, раз калека, так все уже понял? Ничего ты не понял. Приспособился, как паразит к этому миру и ждешь старости.

- Действительно! Как это укорительно звучит для слепого паралитика! Я прямо весь краской залился от угрызений совести. Феникс, мне хочется думать, что ты дурак. Есть тысячи способных лентяев, которым не хватает пинка и я в конце списка, если вообще смею в него попасть.

Лемур удивился и закинул ногу на ногу.

- А зачем мне пинать способных лентяев? Есть способные работяги. Вроде тебя. И эти работяги все трудятся и трудятся. Делают большим дядькам денежки. К концу жизни внесут их имена в незаметный списочек хороших ученых и забудут, закинув учебники истории на самые дальние полки в библиотеках. Ты мечтал о таком?

- Нет. - согласился Гордон.

- А вообще, о чем мечтал?

Снежный барс задумался. Странно, на ум приходили всякие глобальные банальности, произносить вслух которые уже было смешно, не то, что рассчитывать убедить ими Феникса. Зрение было бы неплохо восстановить… Но это личное. А речь, скорее всего, идет о надличностных ценностях. Ха… Сложно не думать о себе, когда жизнь обделила больше других. Автоматически становишься эгоистичным, хотя бы немного. Вот уж превратность жизни - много лишений: становишься эгоистом; много внимания и денег: становишься эгоистом. Сидящий неподалеку Фон Рикет сейчас упорно доказывает, что между этими двумя эгоистами разницы нет. Не исключено, но к чему же тогда стремится эгоист Артемуса?

- Понять, зачем Я здесь…

Тонкий слух ученого уловил, как шерстинки на щеках лемура зашуршали - верный признак широкой улыбки.

- Я же говорил, что ты меня поймешь…

- Не совсем пока. Я убедился, что не знаю, к чему стремлюсь. Но тебе зачем мое это убеждение? Им меня не купишь.

- Нужен ты мне больно. - Феникс игриво насупился.- Знаешь, я дважды за свою жизнь чуть не сдох под пулями, пока не понял, чем мне заниматься.

- О, просвети на этот счет.

- Тоже занимательная история. Насколько я знаю, ты социофоб. Окружающих ненавидишь всей душой. Даже сейчас ты сидишь рядом со мной только из праздного интереса и слушаешь мою болтовню, делая выводы только из каждого второго слова. Интересно, тебе безразличная судьба всего, что находится вне твоей головы, или это такая защитная реакция?

- Реакция, допустим. - последовал нетерпеливый ответ.

- Отлично. Заранее знаю, что тебе безразличны благодарность и лесть, или же наоборот: грубость и бестактность в фурях. Тебя вообще мало интересуют чужие эмоции и чужие жизни. Но тебе никогда не думалось, что счастье, оно приходить только от тех, кто рядом?

- У меня нет никого рядом, чтобы от кого-то счастье приходило.

- А ты подпускал к себе кого-то, чтобы делать такие заявления?

- Да.

- Нет!

- Да ты идиот! - не выдержал барс. - Кому нужен такой, как я, а? Да мир наплевал на меня еще при рождении! Ты думаешь, хоть кто-то всерьез может меня полюбить, или хоть подружиться?

Взмах когтистой лапы в сторону Феникса пришелся прямо по правой щеке. Лемур даже не попытался увернуться: не подозревал, что самолюбие слепого будет настолько задето, что он распустит руки. К слову, ученый не собирался наносить увечье, просто внезапно возжелал отвесить негодяю подзатыльник. Без хорошей наводки получилось довольно плохо и как-то странно - на когте руки остался какой-то матерчатый предмет. В первую секунду Артемус чуть его не отбросил в сторону ради продолжения атаки, однако понял - в руках не простая тряпка.

- Что… Что это за дрянь? - в голосе Гордона сквозило брезгливостью.

- Вообще-то, повязка на глаз… У меня его не хватает, если тебе не сказали…

Неожиданно... Черт, что за ощущение? Такое тянущее, возникающее под желудком в стороне сердца. Словно внутри сдавили пульсирующий комок вен и нажали им на диафрагму. Наверное, это и есть ее Величество Совесть, явилась - не запылилась. Это так ново, ведь никогда еще белому барсу не доводилось испытывать это чувство. Обычно ведь оно возникало у окружающих при его виде. А тут… И главное, Фон Рикет все еще рядом, запах его свежего цитрусового одеколона со смесью жасмина все так же теплой струйкой навевается слева. Он молчит, не встает, не уходит. Почему? И чего вообще он добивается?

- Я… Я…

- Мне не стоило быть столь резким. Получил заслуженно, так что можешь не извиняться. - лемур на несколько мгновений прервался, а затем добавил с печалью. - У меня действительно не было другого выхода…

Гордон решил ничего не говорить - ум словно заткнули большой свинцовой пластиной и он не генерировал достаточно адекватных реплик. Теплая повязка в руке казалась чем-то очень интимным, и ее не терпелось вернуть обладателю. Не швырять же наугад и не протягивать обратно…

- У меня просьба. - вдруг решился он.

- Слушаю.

- Если не затруднит… Видишь ли, мне довольно сложно общаться с безликими голосами. Раз уж ты решил в чем-то убеждать, да еще делаешь это с таким рвением, то я хотел бы увидеть твою мордаху…

Голос возразил.

- Но ты…

- Да, я знаю, но я могу видеть по-другому… - загадочно сказал Артемус.

Это заставило лемура задуматься. Но колебался он недолго - слишком дорого было ему расположение снежного барса. И дело даже не в выгоде, просто Фон Рикету была необходима помощь в деле, которое без Гордона грозило провалиться. Дело, провал которого будет слишком ужасен не только для него самого. И далеко не только для него самого.

- А ты это… Руками размахивать не будешь?

- Не буду, обещаю. - поклялся ученый и дождался, когда шуршание одежды и теплое дыхание Феникса не возвестит о том, что он подсел ближе.

Снежный барс зажал повязку на глаз между пальцами, растопырил ладони и стал медленно тянуть их к источнику теплых порывов воздуха.

- Если тебе неприятно, то… - подушечки на фалангах не дошли до серой шерсти Феникса сантиметра.

- Нет, я не брезгую и понимаю, что для тебя это важно.

Артемус пожал плечами и аккуратно положил руки на щеки собеседнику. Тот вздрогнул, видимо, ожидая в первый момент подлянки. Барс лишь криво усмехнулся, запустив когти глубже в шерсть, стараясь не касаться кожи. Он ощупал точеные скулы Фон Рикета, их узкость на скосах, обвел средним пальцем правой руки маленький холодный нос и изящную челюсть. Затем погладил ее основание, виски вверх от нее, длинные уши, хрустнувшие хрящами при попытке их помять. Гордон даже снял свои очки, перед тем, как прикоснуться к разрезам глаз под пологими выгнутыми бровями. Пытаясь не смотреть туманными зрачками на самого лемура и нарочно отвернувшись взором в сторону, снежный барс водил руками по векам, жмурившимся от такого обращения. Раздался стук обо что-то твердое и холодное, совершенно не принадлежащее организму. От этого даже захотелось отдернуть пальцы, словно от раскаленного утюга.

- Стеклянный, да?

- Ага, и когтями лучше не трогать. Царапины я ощущаю внутренней частью век и это очень неприятно…

Изучение закончилось так же медленно, как и началось. Ученый виновато нацепил повязку обратно не без помощи самого изучаемого, убрал лапы и прижал их груди так, будто только что ими сломал карточный домик. Перед глазами стоял трехмерный портрет светящегося в темноте мыслей Фон Рикета. Вот так он может улыбнуться, а здесь он сердится, смеется… Все его эмоции, как на ладони. И почему-то он заинтересовал Гордона, притом очень сильно, как никто другой до этого. Поверьте на слово, к барсу приходили многие и такого интереса не вызвал ни один. Но и с такой просьбой он ни к кому еще не обращался.

- Я согласен.

- Даже не зная, что я хотел от тебя?

- Точно. - черные очки снова отгородили ученого от мира, простирающегося за границей нашего зрения. - Не спрашивай, почему.

И это "почему" так и не нашло ответа ни в мыслях Феникса, ни в мыслях ученого. За прошедшие с того момента пятнадцать лет - ни капельки не изменился хаос, касающийся многих вопросов, заданных и обдуманных тогда. А ведь миру свойственно меняться.

На конференции Артемус выступать отказался, пребывая в тяжких раздумиях и проворачивая в голове номер телефона, который был надиктован ему на память. Невозможность читать глазами и писать на бумаге, научила его запоминать длинные комбинации цифр и знаков, а врожденная интуиция подсказывала: предложение может быть на редкость интересным и вполне возможно определит всю его дальнейшую жизнь.

Колу, кстати, ему попробовать удалось. Она действительно отличалась от того, что в то время выдавали в союзных республиках за этот напиток.

В 1998 году, спустя шесть лет после их первой встречи, Феникс открыл для своего друга компанию A.G.E., ибо уже успел сколотить капитал и заработать авторитет. До того момента Гордон занимался исследованиями металлов в одном из закрытых НИИ, имея многое, но все же не максимум нужного для такой деятельности. К тому же, сотрудники организации тяготили барса своим отношением, никчемным, наплевательским к работе и к нему самому. Фон Рикет видел это, однако ничего пока не мог поделать - ситуация в мире, а в основном в самой России,(непаханая страна для развития науки, только вкладывай денежки!) в то время не способствовала большим вложениям и созданию научной базы без вмешательства государства. Увы, шесть лет пришлось потерпеть, трудясь в поте лица не только лемуру, оказавшемуся военным в отставке, но и Артемусу, дабы сколотить денег на постройку собственной лаборатории по архитектурному плану ученого. Несколько коммерчески удачных разработок в области металлургии принесли неплохие прибыли, давшие возможность подняться Фениксу, чтобы построить свою металлоимперию и дать ученому дышать полными легкими в науке. Собственно, помогли друг другу, как умели и стали самыми большими друзьями. Фон Рикет был честен со снежным барсом и тот навсегда усвоил - вокруг нас могут быть замечательные личности, нужно только хорошо поискать. Фортуна еще раз улыбнулась нашему герою, сведя его с тем, с кем хочет встретиться каждый ребенок в детстве - самым настоящим Дедом Морозом…

Сегодня у лемура в обороте огромный комплекс Fon Ricket's Labs, собирающий немыслимые станки и манипуляторы, процессоры и высокотехнологичные строительные краны, плюс невероятного размаха военные разработки, кажущиеся на чертежах фантазией писателя-футуриста. Кто бы мог подумать, что две трети этих машин смерти уже испытаны в локальных конфликтах по всей Земле и ждут своего часа в подземных ангарах тренировочных баз, которые тоже принадлежат предприимчивому лемуру. Это было одним из уговоров между друзьями - все военные разработки могут быть испытаны в деле, но продавать кому-то даже прототипы таких штуковин категорически запрещено. Снежный барс работал просто на славу - прототипы обычно дорабатывать не приходилось, а при испытаниях пилотам гарантировали сохранность жизни в любом случае. За три года работы здесь, в собственном подземном комплексе(для посвященных, именно это место обозначалось аббревиатурой A.G.E., так-то за этими буквами значилась фирма на имя лемура) он достиг больших высот в компьютерной синхронизации, что вкупе с перепиской между ним и доктором Крыскинсом - гением из наземного комплекса Феникса, в конце девяностых - начале нового тысячелетия привело к созданию отрасли шагоходных технологий. Они задали многие тенденции в развитии науки и техники на последующие пять лет.

Насвистывая незамысловатую мелодию, Артемус катился по металлическим коридорам, напоминающим отсеки просторной подводной лодки. "Уровень для персонала", как называл его сам барс, располагался ближе всего к поверхности, и там находилась его просторная спальня; туалет с душем, адаптированные под его нужды; кухня со всеми наворотами, а также всякие подсобные комнатки, так необходимые любому из нас, чтобы хранить всякую мелочь. Что? Ага, вы правильно догадались, он здесь один. Совсем, если говорить о живых существах. Но если о неживых…

- Смею тебе напомнить, что колу пить вредно. - пропел милый девичий голосок из колонок, развешанных, как подобает в случае наличия центрального компьютера, рядом со всеми переходами и дверями.

Искусственный интеллект под кодовым названием Эйнштейн (Гордон ласково называл его Энни) имел колоссальную вычислительную мощность и на редкость скверный характер, которым создатель его наделять не хотел. Любящий поучать, с увесистой долей вредности и женской наглости, это создание следило за каждым шагом Артемуса и не упускало возможности над ним поподтрунивать. Пришлось даже выломать глазки наблюдения в собственном туалете и спальне, вот уж там эта чертовка расходилась от пошлостей. Представьте, если вы восседаете на саноборудовании, а из-за двери доносятся смешки помощи, типа "если подсунуть руку спереди, а не сзади, зона покрытия будет больше на 35%…".

Этот ИИ - результат сложного эксперимента по переносу мозга фурря на жесткие диски и прикрепления к ним мощнейшего процессора со сложным обменным ядром. Фуррем оказалась аспирантка того самого НИИ, в котором некогда Артемус помогал Фениксу поставить науку на рельсы бизнеса. Увы, девушка-лисичка попала под автомобиль и погибла нелепой смертью, завещав свое тело для опытов своему родному учреждению. Такое сплошь и рядом: молодая, симпатичная, подающая надежды, да и к Гордону относилась на порядок лучше других. Можно даже было назвать их приятелями.

Эксперимент подразумевал копирование не только информации, но и образа мышления для создания алгоритмов мыслей. В итоге получилось не до конца: удалось заставить Энни оперировать с большими массивами данных, вычислять, говорить, посылать электрические импульсы куда надо, да и вообще, практически имитировать личность. Побочный эффект в виде полного отшиба памяти несколько все испортил, многое пришлось корректировать и внести в привычное, чтобы от неизбежного стресса(представьте вдруг оказаться энергетической формой жизни и осознать это) ИИ не дал сбой. Характер решили не трогать - он был завязан на многих рефлективных реакциях, и удаление даже малых его частей могло привести к ущербности создаваемой программы. В итоге оставили все, как есть.

- Пью с самого детства и ничего не было до сих пор. - буркнул ученый.

- Гордон, ты так и не сделал себе гастроскопию. Я могла бы…

- Не хочу.

- Зря.

- Ничего, переживу как-нибудь.

Гордон шлепнул лапой по терминалу открытия санитарной комнаты - на уровне для персонала они все представляли собой просто большую голубую кнопку в форме параллелограмма без компьютерных блокировок и других ухищрений. В более важных отсеках кодовые замки имелись, но не более. Проникнуть внутрь лаборатории можно, если украсть информацию о ней у Феникса, но в этом случае центральный компьютер поставит все системы безопасности на уши, а это пулеметные турели перед входом в любой отсек под потолком и взвод боевых машин "Скорпион". Последние действительно напоминали механических скорпионов, только без жала, с возвышением спереди по типу фурревого торса с металлической броней и колометами на манипуляторах. Бойцы специально для коридоров и домов. Пролезут где угодно, очень разумны и безопасны для защищаемого.

Артемус стянул с себя поло через голову, схватив ткань по бокам, и повесил на хромированные дуги с подогревом, затем приступил к штанам, стянуть которые с ног, не подчиняющихся ему, довольно тяжело. Пришлось кряхтеть, упираться руками в локти, чтобы приподнять нижнюю часть тела и стряхивать с нее одежду. Не раз ему приходилось уже совершать такую процедуру, хотя вместе с Энни он спроектировал специальный каркас, облегающий ноги тонкими прочными трубками, сплющенными и изогнутыми под стать ножным мышцам. Конструкция имела мощные сокращающиеся соединения из специального полимера, имитирующие движения ног, и крепилась специальными ремешками на поясе, ляжках, голенях и ступнях. Практически, экзоскелет, заменяющий нижнюю часть тела. Но не все так хорошо и радужно - есть в построении экзоскелетов одно фундаментальное противоречие, которое не учитывают те, кто вообще их придумал. Для того, чтобы синхронно выполнить движение, необходимо, чтобы зародившийся в спинном мозге импульс передавался прямо в моторы на суставах. То есть, в прямом смысле втыкать в живое создание электроды, что противоречило задачам науки. А в них четко значится, что наука должна подстраиваться под нас, а не мы под нее и целостность тела нашего должна нарушаться только, если нет иного пути.

Вот так. А если без электродов, то импульсы считывались уже с мышц, а потому надеваемые костюмы и броня изрядно "тормозили". Машешь рукой в таком облачении и чувствуешь: приходится прикладывать усилие, упираясь конечностью в оболочку; или двигаться слишком медленно, что снижает обоснованность развития экзоскелетов. Улучшение процессорной обработки импульсов ничего не давало. Костюмы двигались быстрее, но часто ошибались в конечных фазах движений, и получалось еще хуже.

Посему, пока другие умы задумывались об усовершенствовании, Артемус не решался использовать плоды этих разработок без крайней необходимости. И кресло он считал более солидным и удобным для себя.

Забравшись ползком в душевую кабинку, снежный барс подтянулся до белесого выступа, предназначенного для сидения под струями воды. Устроившись поудобнее, Гордон захлопнул стеклянную створку, набрал на мягком водонепроницаемом дисплее прямо под рукой температуру воды и нажал на своих черных очках миниатюрную кнопочку, которая отвечала за присос очков к глазницам. Сверху полилась комнатной температуры влага, освежающая душу и тело. Специальный робот, похожий на белого паука, в это время собрал одежду и унес на технический уровень, где ей предстоит быть постиранной и отглаженной. Взамен, прямо из стены рядом с сушилкой открылось окошко, из которого вывалился новый комплект, состоящий из майки и шорт - более летний вариант.

Спустя полтора часа после банных процедур и приведения себя в порядок, ученый снова восседал в центральном зале и занимался наведением порядка в поставленных ему деталях.

- Ионный ускоритель из нового материала доставлен. - провещала Энни безразличным тоном.

- Что скажешь? Лучше, чем прошлый?

- Анализ фактуры показывает возрастание прочности по сравнению с прошлым образцом на 35%. Внутреннее строение указывает на смесь металла и сверхпрочной керамики.

- Стоит попробовать его в деле. На этот раз с моим вмешательством, я думаю.

- Возражаю. Гордон, насколько я могу судить из своих расчетов, возможность провала все равно остается равна примерно 1/35000. Если эксперимент не удастся, тебя разорвет на молекулы в момент прохода через энергетический обод.

- А ты сделала поправку на то, что ускоритель не даст разрушаться веществам, в том числе органическим?

- Поправка была сделана. Если новая деталь получит повреждение, или разрушится, все живое внутри построенного тобой корабля незамедлительно распадется на первичные элементы. - многосуставный манипулятор, укрепленный на подвижной тележке на балконах второго этажа, опустил в руки барсу обсуждаемый образец, щелкнув при этом блестящими клещами.

- Ух ты, потяжелел килограмм на пять…

- Смею заметить, ты не ставил перед сборщиками задачи облегчить его.

- Ну да… Швы удались на славу. - чуткие пальцы оценили чужую работу. - Тогда поставь его на "Альбатроса". Я думаю, сегодня вечером нужно будет сделать пробный запуск.

- Я уже говорила свое мнение на этот счет.

- Не нуди, пожалуйста. - попросил Артемус, отдавая ускоритель обратно манипулятору.

К слову, свойства металлов и материалов - не основное направление исследований Феникса и снежного барса. Оно было основой для более интересной работы - изучение свойств пространства. Фон Рикет почему-то относился к этой малоизученной проблеме с превеликим трепетом и безропотно вбухивал в ее решение огромные средства. Еще в 80х годах исследовательские группы многих стран добились открытия проходов в некие смежные измерении в нано-масштабах. Им удалось доказать, что параллельные вселенные есть. Ну, или хотя бы пофилософствовать, что в тех малюсеньких дырочках другие измерения, а не просто искаженное изображение стенок реактора, в которых их создали.

Гордон слушал их доклады из уст Энни фыркая и чертыхаясь. Нет, они звучали занимательно и правдоподобно, но все-таки очень и очень абстрагировано от действительности. По их расчетом, чтобы создать переход, размером в фурревый рост, необходим такой источник энергии, как… Солнце. Само собой, нам до такого еще пару тысяч лет развиваться.

Но пытливый ум Артемуса родил иную теорию и обошел неразрешимый вопрос. Ну, не то, чтобы обошел, просто сделал его несколько реальнее…

В параллельный мир, если он все-таки есть, можно попасть двумя способами. Первый - тот, что был открыт, а именно - искажением собственного пространства без разрывов. Если у тебя есть миллиарды мегаватт, настроенных, как надо, то можешь совершать пешие прогулки в между мирами без затруднений. Как мы уже уяснили, их у нас нет и в помине… Второй путь предложен нашим героем и состоит он из набившей оскомину мысли о гиперпространственном двигателе. Если брать за основу тот факт, что миры соседствуют друг с другом, то до них вполне можно долететь, не так ли? Ну а для того, чтобы шляться на такие расстояния, необходимо и автомобиль себе отстроить по потребностям…

И Артемус построил. Мощный, маневренный, с возможностью ментального управления и некоторым вооружением. Он был похож на сплюснутый шаттл без крыльев, но с четырьмя шагоходными мостами и возможностью вертикального взлета. Рубленые черты кабины, по ряду прожекторов под фасетчатыми стеклами и угловатые белые буквы "Albatross" внушали доверие к этому гиганту. Разочаровывал только его принцип действия.

Корабль создавал перед собой энергетический пласт, призванный дать в миллисекунду прохождения через него, направленный колоссальный заряд энергии. Этот самый заряд не просто выбросит корабль вперед, а с помощью распределенного компьютером "ситца", перенесет стальную птицу в рандомное количество точек вселенной, в которых волею случая придется оказаться. Пребывание в этих точках будет еще более коротким, чем переход. Одна из позиций компьютером будет задана, как финальная и при попадании в нее, "ситце" остановит процесс скачков. Такая вот задумка…, которая еще ни разу не получалась.

Ученый испустил несколько едких смешков, заезжая в лифт, который в скором времени должен будет доставить его в ангары на нижних уровнях. Да, первые опыты с кораблем были просто воплощением идиотизма. Сначала не посчитали с Эйнштейном коэффициент расхождения полей - корабль вошел в пласт энергии, впоследствии нареченный энергетическим ободом, и шлепнулся на пол без кабины и передней части фюзеляжа. Все словно ножом срезало, да еще и светилось раскаленными добела частями. Феникс еще тогда очень расстроился. Этот летающий царь истребителей стоит под миллиард, и его пришлось практически отстраивать заново.

С тех пор кое-что поменяли в конструкции, добавив в аппаратную часть ионный ускоритель, который отвечал за то, чтобы колоссальная энергия обволакивала "Альбатроса", а не врезалась в него.

Последующие эксперименты перестали заканчиваться превращением летательного аппарата в металлолом, но все равно не радовали. В каждый рейс Гордон отправлял еще и крыс, дабы проверить влияние прохода через энергетический обод на живые организмы. Бедные зверьки дохли с завидным постоянством, причем довольно странным способом - тела попросту распадались на молекулы, а датчики показывали, что внутри аппарата нет ни атмосферы, ни кислорода с притяжением, да и вообще, создавался непонятный вакуум, в котором органика мгновенно разлагалась. За последние пробы ученому удалось решить проблему с притяжением и дыхательным обеспечением, обеспечив вполне комфортные условия жизни пилотам. Но крысы продолжали превращаться в мокрые лужицы в своих клетках, несмотря ни на что. Энни выдвинула предположение, что настройка ионного ускорителя нужно корректировать не только относительно корабля, но и выводить относительно тех, кто сидит внутри. А в первых заходах это не учитывалось, из-за чего в кабине машины создавалась такая же среда, как и в энергетическом ободе. Соответственно, ее влияние не распространялось на любые предметы интерьера корабля, так как они являлись его частью. Органику же нещадно выворачивало.

И вот, в последний раз удалось ювелирно настроить чертов девайс, оказавшийся таким важным в столь нелегком исследовании. И, о боги, сработало! Гордон чуть ли не пустился в пляс прямо на руках, а Энни пришлось в срочном порядке нацедить ему успокоительного.

К сожалению, случилась очередная неудача, рассчитать которую не смогла даже она. Корабль полностью вошел в энергетический кокон, оставив на подземном полигоне только светящийся фиолетовым диск, состоящий из молний. На ментальном автопилоте он выруливал обратно, появляясь из ниоткуда, словно кролик из шляпы фокусника, когда датчики показали нестабильность в регулировании излучений. Оказалось, ускоритель не смог справиться с удержанием такого количества разномастных полей в определенных позициях и начал трескаться. Вместе с небольшим хлопком, похоронившим надежду на аварийную посадку, корабль лишился защиты и лишь каким-то чудом Гордон успел максимально вытащить "Альбатрос" из элетродуг. Обрубило лишь незначительный кусок обшивки на носу, но и на том спасибо.

Учитывая сложность ускорителя, Гордону пришлось напрягать мозговитых парниш из ведомств Феникса. Сплав, из которого был изготовлен первый образец, выдерживал чудовищные перегрузки и найти ему замену было тяжело. Но ученые Fon Ricket's labs в этот раз выручили, представив на обозрение модель из того же сплава с добавлением прочнейшей керамики, которая стала вытеснять броню на танках в военных ведомствах лемура. Если эта штука выдержит, и опыт удастся, то…

То надо будет пораскинуть мозгами и понять, что с этим делать. Снежный барс задумался перед четырехметровыми дверями зала испытаний. Мир еще не готов к такому открытию. Там, наверху, живут миллиарды пушистиков, которые хотят стабильности и процветания, невозможных без вливания науки понемножку, постепенно. Сотни изобретений и совместных трудов томятся в засекреченных архивах у тех, кто знает цену нашему миру и его обитателям. Тех, кто осознает свое место в нем и думает наперед о других, а не только о собственной выгоде.

Что даст этим фуррям скачок в соседние миры? Поймут ли они истинное назначение такой возможности? Нет. Сначала они используют ее во вред. Обязательно распорядятся неправильно и изуродуют мир. А потом ему, как и изобретателю водородной бомбы Сахарову, придется проклясть свою работу и собственную гениальность.

Нетушки.

Толстенные перегородки на шарнирах, размером с колесо внедорожника, начали медленное движение в сторону пазов, рассчитанных так, чтобы металл смог полностью скрыться в них. На испытательном полигоне заморгал свет и прыснул своими лучами на бардак, оккупировавший бетонный настил. Два робота-сборщика, похожие на квадроциклы с механическими лапами, повернули к Артемусу свои слепые фары и замерли на мгновение. Узнав в нем хозяина лаборатории, они флегматично фыркнули гидравликой, и продолжили собирать кого-то себе подобного.

Полигон был огромным. В высоту около пятнадцати метров, ширина - более семидесяти, а длина - около километра. Да, под этот зал рыли огромнейшую пещеру, иначе было нельзя. Пол разделен на "бассейны", утопленные в полу, темные и таящие в себе некую негативную энергию. Загляни туда посторонний, непременно бы испугался - так странно выглядят эти квадратные ямы. В них не видно дна, и кажется, что если прыгнуть туда, то никогда не разобьешься, а будешь лететь всю жизнь.

Вообще, здесь прохладно, так как глубина - около четырехсот метров под землей. Техники минимум, бетона куда как больше. А еще довольно мрачно: нет вмонтированных в стены ламп, а лишь навесной кран на моторах, да мелкие софиты у самого потолка, которые всего лишь намечают контуры. Контуры… А ведь Гордон, получив в распоряжение все необходимое, первым делом занялся собственным зрением. Попробовал кучу вариантов, глаза себе изрезал так, что Энни еле восстановила их в медицинском отсеке пластикой. Добился только одного - смог вмонтировать в глазные нервы электроды и подсоединить их к очкам. Видеть, как все, он не стал - слишком сложное строение глаза у нас и чтобы восстановить свое пятое чувство, необходимо столько же этих самых электродов, сколько "колбочек" и "палочек" внутри ока. А это моток проводов, толщиной с многолетнее дерево - и то, на одну зенку. Зато очки дали ему возможность видеть предметы в виде светящихся контуров - то есть, только объем. Расплывчатые, мутные, но дающие сладкое ощущение полноценной жизни, насколько она может быть таковой у паралитика, лишенного зрения.

Гордон видел мир, в котором живет, но только лишь в виде примерного наброска. Он не забывал говорить судьбе и себе "спасибо" и за такой подарок. Правда очки снимать стало намного проблематичнее, ибо они соединялись проводами с черепом в районе слезных желез, из которых торчали контакты с штекерами.

Бассейны шли рядком вдоль правой стены полигона, а по левую сторону тянулся ровный бетонный наст, вроде широкого шоссе, пролегавшее вплоть до тупика, коим и оканчивался зал испытаний. Ученый не без удовольствия несся на своей моторизированной тележке к третьему углублению. Он заехал на двадцатиметровую перегородку между ямами, где квадратный кусок железа, отличавшийся цветом, опустил снежного барса в рубку с минимумом тумблеров. Такая комната была предусмотрена для каждого бассейна. Все они снабжены толстыми смотровыми щелями, выходящими на дно ям, а также затворами для них на случай мощнейших взрывов.

Гордон, ориентируясь внутри рубки по памяти и контурам, нажал на кнопку активации испытательного бункера. Мгновенно весь бассейн осветили специальные настенные прожекторы, а проем сверху был закрыт укрепленной железобетонной плитой.

"Альбатрос" уже стоял на самом дне, затертом от экспериментов и кое-где обожженном. Черные пятна остались здесь от двигателей этого самого корабля, когда ему обрубило кабину и он стал пикировать в стену задком. А там находились два особых двигателя, которые по строению и принципу действия были аналогичны реактору лаборатории Артемуса.

- Камера загерметизирована. - провещала Энни через колонки приборной панели. - Ионный ускоритель доставлен в отсек ремонтников.

В углу бассейна открылась небольшая щелка, из которой шустро выбежал механический четырехлапый паук. Припрыгивая на ходу, шустрый робот, части которого были накрыты белыми защитными панелями, помчался к кораблю. Там он сделал сальто вверх и прикрепился к брюху аппарата. Четыре отвертки с замысловатыми узорами коснулись черной поверхности и вывинтили оттуда незаметные шурупчики, которые тут же были замагничены кончиками инструментов. Чешуйка метала была убрана с помощью дополнительного манипулятора, спрятанного на паучке, а затем еще одной стальной клешей внутрь был вставлен белый ионный ускоритель. Покопавшись там несколько минут, робот цыкнул сваркой двенадцать раз и вернул крышку на место, а потом и сам убежал туда, откуда появился.

Артемус уже давно не переживал за качество сборки агрегатов. Этим командовала Эйнштейн, а это означало, что лучше не сделает ни один специалист в мире. А ведь было время, когда каждого такого вот паучка приходилось строить вручную несколько месяцев, самому, и никто не помогал. Разве что слепота, из-за которой мастерство сборки было колоссальным.

В ту же секунду ксеноновые фары белыми пучками засверкали на кабине корабля, а плазмароторные генераторы сзади выдали голубые языки пламени.

- Гордон, диагностика систем аппарата показала, что корабль в полной исправности. Обшивка на носу заделана четыре дня назад и укреплена хромированным мысом.

- Спасибо, Энни. А ты не думала, что это может повлиять на поля?

- Необходимые расчеты проведены. Влияние на поля равно 0,0002% от общей мощности ионного ускорителя.

- Тогда ладно. Ну, включай диктофон и камеру, я начинаю…

Белая лапка барса взяла с приборного столика интересную вещицу. Она была похожа на три тонких металлических бумеранга, входящих друг в друга своими углами, скрепленных между собой на одном кончике и размером с ладошку взрослого фуррика. Ученый посадил ее на дужку своих очков в районе виска на специальное крепление и нажал на центр наименьшего из бумерангов. И они еле заметно затрепетали…

Ментальный контроль - очень опасная и вредная штука. Изобретение доктора Крыскинса не пришлось по душе никому, кроме слепого Артемуса и какого-то летного подразделения, когда-то образованного Фениксом. Первая причина - это излучение, которое негативно отражается на коре головного мозга. В принципе, любое излучение приносит негативный результат при воздействии на живые организмы, просто тут на этом и завязан принцип действия. Вторая причина в нем и таится - не каждый смог оценить по достоинству устройство этой штуковины.

Когда ты надеваешь это себе на голову и включаешь, плоские бумеранги посылают тебе через череп мощные электромагнитные импульсы, адаптирующиеся под импульсы твоих нервов. Нет, внутрь они не несут никакой информации, и с помощью них нельзя изучать окружающий мир, только превратить свою мысль в сигнал. Причем, на этом надо сосредоточиться особым образом. От влияния бумерангов тебе кажется, что в твоем виске возникла светящаяся полусфера. Мысленно сдавливая и дестабилизируя ее, ты меняешь кодировку сигнала, посылаемого в окружающую среду. Понимаете, какая огромная сложность научиться контролировать такую шаткую систему сознанием, при этом добиваясь нужного результата? Здесь даже не сноровка помогает, а природная предрасположенность к ментальным операциям.

Гордон запрокинул голову и сместил сияющий клубок немного вверх головы - он всегда делал так, когда работал с ментальными сенсорами: почему-то легче оперировать потоками. Корабль тут же откликнулся и завернул юбки сопел, воспарив в нескольких метрах от бетонного пола. Вот так, еще немного, и можно выпускать закрылки на вертикальное зависание. Сфера немножко плющится на себя и у крыльев "Альбатроса" клацают ключи оперения. Теперь он не шатается в воздухе и не заставляет ученого напрягаться, тратя на это концентрацию. Ага, вот если кусочек света пригасить вот здесь, то в кабине включится рубильник энергетических дуг. Оп…

Черный бескрылый самолет выстрелил с кончиков кабины и оперения ярчайшими фиолетовыми лучами вперед. Они изогнулись, формируя перед носом корабля корчащуюся в ежесекундном энергетическом спазме воронку с лучистой серединой. Спустя три секунды это уже не хаос электроразрядов, а вполне плотный фиолетовый подрагивающий круг, в который снежный барс должен упихнуть стальную птицу весом в десятки тонн. Отпустить закрылки, дать двигателям больше энергии… Вот, неплохо - три километра в час и больше не надо. Все показатели стабильны, а ускоритель не дает поводов для беспокойства.

Нос коснулся электрической дуги и вошел внутрь без видимых препятствий. И вместе с тем, как корабль начал пропадать внутри врат, светлая сфера в голове Артемуса гасла и дергалась. Благо, он установил приёмники по всей длине своего аппарата, иначе давно бы уже потерял над ним управление. Когда корабль скроется внутри полностью, так оно и произойдет, но на то предусмотрен автопилот, который даст задний ход спустя пятнадцать секунд после окончательного приема сигнала.

- Гордон, я не могу больше снимать показания с крыс - они для меня вне зоны досягаемости. - сообщил лабораторный ИИ.

Спасибо за информацию, учтем.

Вот уже остаются на виду только плюющие огнем двигатели, машущие на прощание составными частями в юбках сопл. Но и они вскоре скрываются за пеленой фиолетового свечения, после чего в испытательном бассейне наступает гнетущая тишина, которую прерывает лишь легкое потрескивание расплывающихся электрических дуг. И ментальные сенсоры перестали давить на голову пылающим солнышком у виска. Ох и переживал же Гордон эти пятнадцать секунд. Да так, что когда "Альбатрос" вырулил обратно, он чуть не вырвал его ментальным контролем, расшибив об стену. Но, благо, сдержался, закрыл через пульт летательного аппарата врата и посадил его на пол. С облегчением сняв с виска сенсор, Гордон поинтересовался.

- Энни, как крысы?

- Анализ подтверждает, что все организмы живы.

"Шик!" - потер руки снежный барс.

- Я пойду и посмотрю, как они там.

На самом деле ученый уже понимал, что с ними все нормально. Теперь они с Эйнштейном соблюли все законы для перехода. Хоть бы никаких отклонений, хоть бы… Выкатившись через специальную дверь, спорившую своей толщиной с иными стенами, снежный барс поднялся на борт машины и, заехав в кабину по трапу, ощупал крыс, клетка которых находилась у штурвалов. Он убедился, что они пищат и кусаются, а еще категорически хотят сжевать проводку, чего им нельзя позволять никак.

- Не замечаю никаких негативных изменений… - заявил Гордон, улыбаясь.

- Не стоит делать преждевременных выводов, Артемус. Только после моего анализа крови можно говорить о чем-либо.

- Сейчас, сейчас… - ученый бурчал, возвращаясь в рубку управления, где имелась центрифуга для любых анализов. Здесь она требовалась, так как на испытательном полигоне приходилось сразу исследовать полученные вещества. Там он взял кровь у наглых и упирающихся крыс, приговаривая им, чтобы не обижались на него, ведь во имя науки действует. Животные попищали и не обиделись.

Пробирки с анализами бешено раскрутились электромотором, что дало Энни возможность заглянуть в их молекулярный состав.

- Только не реагируй бурно, ладно?

Артемус недоверчиво насупился.

- Что, не так что-то да?

- Наоборот… Все в полном порядке. - ИИ говорила осторожно, чтобы сразу не травмировать его ранимую на удачи психику.

- И они не сдохнут через несколько дней от перепадов полета?

- Нет.

Снежный барс сдержался. Из последних сил, чтобы не закричать от радости.

Удалось. Не только спрятать "Альбатроса" в коконе от чужих глаз, но и упихнуть его в искусственно созданную реальность. А скачок - это уже программа максимум, получится - хорошо, а нет - так и ладно. Эврика, черт возьми! Крыс Гордон вернул в клетку и опустил ее в специальную урну, ведущую на систему конвейеров, распределяющий грузы по складам и отсекам. Эйнштейн вернет их в зоологический корпус, накормит, а заодно проследит за их поведением.

Что-то так пусто на душе… Была мечта победить цифры и законы, вот она исполнена, но почему-то совершенно не хочется ликовать и пить шампанское. Некому рассказать, как это классно, когда твоя победа, возможно, самая большая в мире сейчас, наконец выцарапана тобой. И как же это здорово - стать лучшим. Почему Гордону кажется, что он сейчас сам себя в этом убеждает? Сидит здесь под землей в своем огромном гробу, мастерит что-то без конца и радуется результатам, как ребенок… Резко захотелось просто взять кусочек дерева и смастерить из него самую обыкновенную лошадку, а потому согреть игрушку своим дыханием и дать ей жизнь.

- Арчи? - ласковый голос Энни вырвал его из дебрей мысли.

- Да-да…?

- Не думай об этом.

- О чем? - удивленно спросил он. Откуда бездушной машине знать его мысли?

- О том, о чем ты думаешь. Ритм твоего сердца нарушается. Эти мысли расстраивают тебя, я вижу.

- Ничего особого, просто очередной приступ жалости к себе.

В этот раз компьютер воздержался от комментариев.

Справа - железный подъемник, который может доставить на самый верх бетонной перегородки. Если сейчас заехать на него, нажать кнопку, то можно вернуться к главному терминалу, снова налить себе колы и продолжить расчеты по части нового танка, а в среду перекинуться с Фениксом парочкой скупых фраз, потом… А что потом? Ничего… Все одно и то же. Расчеты, разговор, испытания, сон, еда…

А слева - вход на дно бассейна, к черному летуну, который может унести его отсюда на край света… или дальше всех краев света. Выбор. Нужно сделать выбор, чтобы жить дальше. Жизнь Гордона похожа на застывший, не сделанный выбор, словно он с разбегу попал в желейную гущу. Хочется выбрать хоть раз так, чтобы потом никогда не жалеть и никогда не сдаваться. Чтобы жить ярко и не забивать себе голову мыслями о смысле всего сущего.

Тележка развернулась под руководством Артемуса и покатилась, шурша колесами сначала по линолеуму в рубке, а затем… по бетонному дну. На всякий случай снежный барс прихватил ментальный сенсор и положил его в карман шорт.

Трап корабля услужливо опустился навстречу подъезжающему ученому.

- И ты меня не остановишь? - помощь Эйнштейна в возможном самоубийстве насторожила его.

- Гордон, я с тобой уже четыре года, если считать период, когда меня перевозили сюда. - напомнила она. - Я знаю о твоем характере многое, если не все. Если уж ты решил, дороги обратно не будет. В случае твоей смерти, я сообщу Фениксу об этом. Останавливать тебя мне запрещено собственным устройством.

- Ах, спасибо тебе…- искренне поблагодарил он, размещаясь в кабине. Кресла для пилотов складываются в пол(а всего кресел 8), да и в фюзеляже несколько кают, напоминающих купе поезда. Лазарет, санузел на всякий случай - настоящий личный самолет президента. Хм, а чем вам Гордон не президент? Науки, если хотите.

Снова плазмароторы загудели, снова выстрел энергетическими потоками и формирование входа в псевдомир перед носом. Гордон не видит фиолетового сияния в окнах, лишь странный серый туман, собирающийся в кольцо, но даже в него так хотелось войти. Пусть этот мир останется в прошлом и вся жизнь в нем станет кошмаром, забытым навек…

Штурвал легонько утапливается вперед и "Альбатрос" уже стремительно врывается в серебристый туман. Теперь он повсюду за стеклами кабины, обволакивает ее, лижет своими извилистыми взвесями. Если смотреть нашими глазами, то кажется, что попал внутрь электроразряда и все светится сине-фиолетовым цветом.

Хочу… Быть…

Артемус набрал 3 скачка на сенсорном жидкокристаллическом экране. Три расстояния, равных, по его вычислениям, досягаемости границ между мирами. Три миллисекундных перехода, способных разрушить все представления о гранях возможного для нас. Большая плоская кнопка между приборами удобно похолодила лапу своей гладкой начищенной поверхностью. Она вообще была красной, под прозрачным пластиковым колпаком во избежание несанкционированного нажатия. И ее надо утопить вниз, чтобы жить, или умереть, как получится.

Пуск.

Гул корабля многократно возрос, заполнив собой голову ученого. Он словно хотел поселиться внутри и никогда не выбираться из теплого мозга, такого мощного и интересного. Бесноватое свечение за пределами кабины выплеснулось внутрь, сожрав весь корабль целиком, а затем кто-то включил мощнейший фотоаппарат с протяжной трехкратной вспышкой, уныло моргнувшей в этой какофонии электричества. Светящийся туман резко рассеялся, выплюнув на память по обшивке корабля несколько синеватых разрядов, ощутимо тряхнувших корпус.

И Гордон увидел контуры плоской поверхности перед кабиной - первую часть нового мира. Датчики пиликали звуковыми сигналами, сообщая результаты анализа воздуха и климатических условий. Как ни странно, обычнейшие показатели, свойственные нашей планете: никакой повышенной радиации, газовой активности и ветра тоже нет. Прекрасно, только что это за обломок скалы перед кораблем? Такой плоский и безжизненный.. Очень похоже, что он искусственного происхождения, или на него было оказано какое-то чудовищное воздействие. Ну-ка, если слегка принять вправо на градусов тридцать..

Угол и такая же плоскость. Что за…

Колкая мысль пробежалась по спинному мозгу в голову быстрее, чем пришло полное осознание. Никуда Артемус не переместился, а плоские скалы - это стены испытательного бассейна. Та же смотровая щель в одной из них очерчивалась еле заметным углублением, которое доводилось узреть снежному барсу. Да как же так? Такая пространственная реакция и рассеялась в никуда… Стоп, не может быть! Колоссальное количество энергии не могло просто так испариться. Должен был быть взрыв, который бы оплавил бетонные перекрытия страшной температурой. А может, создание объемного мешка в междумирье съело разность потенциалов… А что, выглядит правдоподобно. Ведь энергии легче рассеяться, чем уйти на что-то направленное и конкретное… Жалко, надо будет поработать над акселератором простейших частиц и гравиулавливателем, ибо они отвечают за правильный расход электродуги.

- Ну, с другой стороны… - удовлетворенно промямлил ученый вслух. - Мне еще будет, к чему стремиться. И в стремлении есть некоторая доля смысла.

Трап юрко опустился и ученый в относительно неплохом расположении духа поколесил в рубку.

- Здравствуй, Гордон. - почему-то поприветствовала его Энни. Видимо, удивилась, что он все-таки остался жив.

- Привет, привет, мы, как видишь, допустили ошибки в расчетах. Ты успела снять показания, когда я заходил в энергетические ворота?

- Да, все снято. Сейчас я скачиваю данные с жестких дисков корабля. Очень занимательные, я должна тебе сказать.

- Не сомневаюсь. Расшифруй их и представь в виде объемных схем, мне надо будет пощупать… - ученый вернул на место ментальный сенсор, так ему и не пригодившийся.

- Сделаю… Эм, Гордон?

Наш герой инстинктивной отпустил рычажок на подлокотнике, от чего торможение вышло несколько резким.

- А?

- Тебе звонок.

Артемус коснулся очков когтем правой дужки, из которой тут же вывалился наушник, прильнувший к ушной раковине. Из противоположной дужки опустился тоненький усик микрофона.

- Слушаю.

- …

- Оу, привет, Феникс, что-то произошло?

- …

- Ну, ты же обещал позвонить в…

- …

- Как, но…

- …

- Эм, хорошо, я отосплюсь. Тут и правда проводил некоторые испытания, может я устал слегка… Ага, извини.

Очки снова приняли свой прежний вид, убрав вспомогательные элементы. Ученый уперся подбородком на руку, размышляя о словах Фон Рикета, сказанных ему мгновением раньше. И думал он так довольно долго, минут десять, если не больше… Молча дышал розовым носом на сочленение большого пальца и ладони, вдыхая запах собственной шерсти с металлическими нотками, которые стали присущи его пальцам с тех пор, как он стал общаться со сплавами. Ему даже однажды пришло в голову создать туалетную воду с запахом металла и креозота… Вышло бы интересно, наверное.

- Энни?

- Слушаю, Гордон.

- Какой сегодня день недели? Подкрепи ответ данными из Интернета.

- В соответствии с данными из полторы тысячи сертифицированных сетевых ресурсов, на территории Российской Федерации сегодня среда, день 7 августа 2007 года, 19:37.

- Ответь, где я был в период с понедельника - 5 августа, до сего момента.

- Исходя из видеозаписей, ведущихся в испытательной камере № 3, с начала эксперимента по замене составных частей межпространственного корабля "Альбатрос", проводившегося 5 августа в 19:34, органический объект под кодовым названием "Артемус Гордон" скрылся в искусственном энергетическом ответвлении мира, принятого примерным современным исчислением за "1х'a.r.n.". Спустя 18,429 секунды после полного погружения аппарата, энергетические врата захлопнулись за кораблем, не поддерживаемые более его генераторами. В течение следующих 2879 минут лаборатория A.G.E. не содержала в пределах зоны покрытия стационарных датчиков и сенсоров роботов объекта "Артемус Гордон".

- Но я пробыл на корабле не более десяти минут! - воскликнул он.

- Я знаю. Скачанная с бортового компьютера видеозапись полета подтверждает твои слова.

- Ты можешь как-то это объяснить?

- Только выдвинутой вследствие анализа данных теорией.

- Валяй. - Гордон нервно сглотнул.

- Мы программировали корабль на создание временного пространственного вместилища, которое, теоретически находится не в нашем мире, а значит, и не в любом другом. Из этого можно сделать вывод, что методом скачков, с другой стороны этого вместилища можно выйти в любое другое пространство, имеющее характеристики, аналогичные нашему. Однако, если судить с другой стороны, искусственный энергетический кокон имеет собственные свойства, задаваемые ему кораблем и мы не учли, что если гиперпространственный двигатель может толкать аппарат между мирами, то и создаваемый мини-мир имеет аналогичные свойства, но воздействует на иные характеристики.

- Что за характеристики?

- Как тебе известно, мы можем контролировать гравитацию, трехмерность, стабильность молекул и величину, принятую нами за направление движения, измеряемую скачками и координатами, которые во время эксперимента тобой не задавались. По нашим с тобой расчетам, скачки должны были перенести тебя в третий от нас мир, находящийся по курсу следования корабля, в точку, соответствующую тем же координатам в нашем мире, в которых находился "Альбатрос". Однако, мы ошиблись и корабль пошел не вперед, а по иной траектории, фундаментальной для нашего пространства, изменяемой в искусственно созданном коконе, и пренебрегаемой в некоторых других измерениях. Последнее заключение сугубо теоретическое.

- Так, хорошо, но что за траектория? У меня в расчетах я ее не помню, и она никак не названа там…

- Просто мы назвали ее "расстоянием", Арчи.

- А как же нужно ее обозвать?

Эйнштейн задумалась, выполняя миллионы миллиардов операций в секунду, и дала ответ не сразу. Словно была не совсем уверена в том, насколько он правилен.

- Я бы назвала ее "временем", Гордон.

(незаконченно, и неизвестно, будет ли)