«И великая жара высушила старый мир. Был великий гром, и шел великий дождь, три дня и три ночи. И омыл дождь землю, и родилась на ней новая жизнь, совсем-совсем другая». Хватит на сегодня, дети.

Только один, светло-серый ученик спросил, а что же было раньше? Учитель никогда, ни секунды не жалел, что потратил лишний час, рассказывая о науке-о-прошлом. Он не изменил своего мнения до своей крайне необычной смерти.

************************************************************************************

Черви живут под землей, не так ли? Дом Белого Червя соответствовал названию – неприветливый, серый, вросший в землю. Ни цветов вокруг, ни следов хоть какой-то заботы. Только голый бетон, жухлая трава, сгнивший до неразличимости старый мусор. Человек не сможет в таком жить.

Тем не менее, внутри теплилась жизнь. Странное, жутковатого вида существо обитало там со времен первых людей – двести, а может и триста лет. Нельзя сказать, чтобы оно было чужаком – все помнили его, сколько помнили себя, хотя видели очень редко. И нельзя сказать, чтобы оно кого-то обижало – но в его маленьких глазках многим чудился отблеск зла. Того, которое рождается между играющими детьми, и матери слышат вместо смеха плач. Что рождается, когда любви не хватает на всех – и кто-то уходит один, в обиде и печали.

Червь был глухим и слепым. Он понимал и умел произносить только ясно сказанные вслух слова и самые простые жесты. Казалось, это существо способно убить, не чувствуя боли жертвы, не умирая вместе с ней. Убить и остаться жить.

Она очень на это надеялась. И по крайней мере, в его доме была крепкая стальная дверь.

Люди пришли к странному дому в отчаянии, надеясь подобным исцелить подобное. На грязный бетон капала свежая красная кровь.

Существо ждало их.

- Заходите, заносите, я закрою.

Примитивное, старинное наномедицинское оборудование вполне смогло зарастить страшную рваную рану на животе. Главное, что оно есть. Дочь не знала, подойдет ли матери местная замороженная кровь, поэтому щедро поделилась своей. Плохо, когда раненому нечем помочь. Хуже было понимание того, что их пытался убить человек. Но не смог, пока что.

Мать спала под наркозом. Двоим людям предстоял сложный разговор.

- Ты моложе, и твое тело на два поколения совершеннее. И как не стыдно просить о такой вещи!

- Ты чужой. Прости за мои слова, но только ты и можешь это сделать.

- Очевидные факты говорят иное. И раз уж мы заговорили о старой этике, попросишь меня – ответственность все равно будет на тебе.

- Что же это за общество, у которого этика подробно освещает процесс убийства? Нет, ты определенно подходишь…

- Люди. Такие как я, такие как ты.

Он был определенно безумен. Как и вся раса, зачем-то строившая подземные бетонные дома со стальной дверью метровой толщины – других реликтовых сооружений практически не уцелело после Большого Дождя.

- Ты не человек. Она приняла выражение телом «Очень тщательно подавленное раздражение, о котором сообщается, как о факте».

- Нет, ты! Существо беззаботно расхохоталось.

- Выражение «Рекомендованное психологами к обращению с детьми и безумцами».

- Любишь истории?

Любила. Пока был жив отец-учитель. То есть, до сегодняшнего утра.

- Выражение «Ради Жизни, смени тему!» Но оно же не понимает, кошмарная тварь. Она рассказала словами, что думает и чувствует по этому поводу.

Слезы её он понял.

-Тогда садись и слушай.

«Бывает, что операцию в учебных целях, или по необходимости делают без наркоза - это очень больно. В старом языке слово «Операция» имело множество более страшных значений.

То, что нам придется сделать – операция. Так что терпи.

Я расскажу тебе, как было до Дождя. Да, верно, Светло-серый интересовался этим, он и ко мне приходил.

Вы меня боитесь, я знаю. Умные, просвещенные, почти бессмертные существа – и не стыдно вам? Я странно выгляжу и знаю как вы меня прозвали. Вы видите тень страшного насилия в моих глазах. Те кто не верит в мое реликтовое происхождение считают, что это мутация – потому что я взрослый, но по прежнему почти не имею шерсти на теле, потому что уши у меня похожи на пару пельменей, потому что мое лицо знает не три тысячи, а около тридцати мимических оттенков – а тело не знает их вовсе. Это все чушь. Все, кроме насилия.

А еще я расскажу, почему реликтовых вещей осталось так мало.

Началась эта история давно, может быть, миллион лет назад. Я расскажу только самую важную для нас часть. Тогда эволюция животного мира породила всеядное, способное передавать наследственность путем обучения. Ужасно примитивного, с помощью сначала примера, а затем слов, и наконец разного рода письменности.

Природа взяла с них – с нас, страшную цену. Как только существо взяло в руки камень, оно стало самым могучим хищником в округе. Но камень не знает, что он убивает. А рука не убивает – она просто бросает камень.

Есть инстинкт не убивать. Нет инстинкта, чтобы не сыпать в пищу яд, чтобы не совершать манипуляции разными железками, не подписывать страшные документы.

Ага, неприятно тебе, вижу. А кто просил убить Светло-серого? Вот то-то и оно.

Не могу сказать, чтобы это не пытались изменить. Лучшие из нас учили других о ценности жизни, о необходимости многообразия, очевидным вещам, знакомым и очевидным вам с детства, – и терпимость обращалась против них, потому что терпеть приходилось убийц и дикарей, потому что по этой логике - все мы чуточку убийцы и дикари.

Мы придумывали системы автоматического возмездия. Знаешь такое выражение, откуда? Да, та, что устроила Большой Дождь – одна из этих систем. Но в основном это называлось «Суд». Да, точно, как сейчас в спорных моментах в спорте или искусстве. Только в нашем говорили о иных, очень неприятных вещах. Но, к сожалению, любую систему можно взломать.

Мы придумывали богов, которые осуждали насилие. Дикари по понятным причинам страшно любят религию, сейчас это милое и безобидное полу-хобби, но тогда… В результате рано или поздно находились те, кто заставлял богов насилие прославлять.»

- Что такое, нашатырь дать?

Его гостья, Золотая-младшая, работала жрицей в храме. Вот уже полчаса она сидела съежившись, закрыв лицо ладонями. Но уши торчали прямо – она все слушала очень внимательно.

Ей предоставился шанс спасти мир, о котором мечтают глупые дети. Легенды говорят, насколько это обычно неприятно в процессе, это подразумевается. Но дети могут пропустить мимо ушек, не слышать самых страшных мест, это их право. Взрослая же такого права не имеет.

Она начала рассказывать. Как Светло-серый радовался, найдя в развалинах уцелевший диск древней литературы. Какие странные метаморфозы он сделал со своим телом потом. Как горячо спорил с ее отцом-Учителем. Как убил его.

- Вы не можете убивать, даже с помощью инструментов. Каким образом?

- Он чем-то отравил себя. Специа-ально… и снова сорвалась на плач.

Скоро успокоится. В здоровом теле…

Тела современного человечества были на порядок умнее и прочнее, чем у реликта. Он знал это, лучшие из его поколения делали наследственность потомков на совесть. Генная инженерия, а еще спящие до созревания организма кибер-симбионты, позволяющие чинить и изменять тело в очень широких пределах. А потом новые демиурги совершили последнее злодеяние человеческой расы, убив себя.

А он остался, его работа еще не была закончена. Очень важная работа.

Главная суть их работы, однако, была в другом. Он был идеологом проекта, первым кто сформулировал простую идею – все беды человечества происходят от непонимания. А непонимание – проблема языка. Сначала к словам добавились информационные потоки вживленной электроники позволявшие почти сливать сознание вместе, а потом кто-то очень неудачно пошутил. И в глупой, пошлой, злой шутке был секрет спасения.

- Итак, значит, он откопал нашу литературу… Не берусь даже предположить, какую именно – слишком много вариантов и все как один, жутковатые.

«Успокоилась? Слушай дальше, дальше будет не страшно, обещаю.

Итак, мы, наконец, поумнели до такой степени, что это можно стало назвать разумностью. Мы установили прочный мир, основанный на гарантии взаимного уничтожения. И стали думать, куда девать силы, ранее тратившиеся на насилие.

Знаю, вы тратите их на социальное общение. И искусство, которое опять же, глубоко социально. Пять уникальных школ икебаны только в нашем городе, серьезнейшие институты и академии изучающие танец, и, да простят нас старые целомудренные боги, великое искусство секса.

Вот с него-то все и началось. Еще тогда.

Человечество было не вполне довольно собой. И очевидным решением стал поиск путей самоизменения. Но мы уперлись в возможности организма.

Как можно планировать что-то, если срок твоей жизни едва приближается к сотне лет, и его может прервать банальный вирус? Большинство современных увлечений невозможно так быстро даже освоить. Примитивные органы чувств. Необходимость пользоваться массивной одеждой и укрытиями даже от банального зимнего холода – не говоря о том, чтобы гулять зимой по лесу одевшись в основном в уши и хвост, как ты любишь. А ведь еще в космос летать умудрялись.

Ну, в общем, технические средства чтобы лепить себя как глину мы создали. А дальше-то что?

А, надо сказать, у нас существовало такое явление как порнография. Это в двух словах… в общем, медийный суррогат секса. У вас-то этого нет, и так всех всем хватает. И в ней, как вы понимаете, фантазии не было пределов. Социально неприемлемые формы секса, физически невозможные… И не последнее в списке место занимали виртуальные партнеры, бывшие людьми, скажем так, не вполне. Такие как ты.

У нашей цивилизации было расхожее выражение - каждое изобретение первым дело будет применено для убийства. Это было страшной правдой. Но правдой было и то, что вторым делом оно будет применено для извлечения удовольствий. И чем запретнее удовольствие, тем изобретение успешнее.

И вот, когда первые любители натурального меха и больших глаз и ушей облачились в долгожданную новую плоть, они открыли для себя странную вещь. Давно забытую человечеством телепатию. Да, извини, у вас это называется «общность». Они понимали друг друга даже не с полуслова, вообще без слов. Они умножали чужую радость, утешали чужую боль. Могли передавать сложнейшие технические понятия парой фраз и потоком чего-то еще… Но теряли эту способность в стандартном человеческом теле.

Тут и конец истории. Потом пошел Большой Дождь и выжили только те, у кого был доступ к новой технологии. Остальные погибли от радиации – прячься не прячься, жить не сможешь, так или иначе.

Это было первое и единственное человеческое изобретение, которое так и не применили для убийства. Потому что человек для вас – это не силуэт в прицеле, и не чувство смутной ненависти и страха. Если вы убъете его, то умрете вместе с ним.»

- Но Светло-серый жив.

- Да, потому что он человек. Так, как это понимаю я, и как теперь видимо понимает он.

«Понимаешь, если я приду к вам в город, и на глазах у всех… Пускай даже это произойдет мгновенно. Даже если никто никогда не узнает и не увидит – ну, ты жрица, ты понимаешь. Тогда ваша история будет продолжением нашей истории – как в страшной сказке, дом построенный на горе из кровавых костей.»

- Что же делать? Его безумие заразно, сейчас он рассказывает молодежи о «Дороге к звездам».

- Понятно. Жалеет о технической сингулярности, о прогрессе? О непостижимых ИскИнах, фотонных звездолетах? А о кобальтовой бомбе пока нет.

- Вот что. У меня есть план. Но для убедительности придется снять с тебя всё.

- Это точно необходимо? «Ай, ты же все равно языка тела не понимаешь»

- Мы не должны пренебрегать ни единым шансом.

- Я подключу тебя к сети широкого вещания, и ты расскажешь всему городу, что произошло.

- В голом виде!

- Ну, вы же все обряды так совершаете, нет? И вас специально подбирают с безупречным вкусом к формированию тела, чего стеснятся?

- В том-то и дело, я не на службе.

- Еще как на службе. Мы не можем его убить. Все, что я могу – нарисовать тебя совсем без одежды на любой доступной поверхности. И очень надеяться, что это сработает.

- Почему я чувствую в тебе смех?

- Долго рассказывать.

Существо, похожее на девушку с пушистыми ушами и хвостом сбросило халат и полезло в камеру голопроектора.

Прецедент был создан. Человечество знало теперь, что делать с артефактами предтеч. Отвергни их горькие знания. Отвергни того, кто вкусил их. Ради жизни. Ради красоты. Ради меня. С того дня изображение Золотой-младшей по традиции украшало информационный центр и храм каждого города, старого или вновь построенного. Все соглашались, что у нее действительно, безупречный вкус к формированию тел.

Его работа была закончена. Прошлое кончилось. Осталось одно маленькое дело, то есть два.

Новый гость пришел к убежищу тем же вечером, в темноте. Молодой мужчина, как и все, кто ставил личные увлечения выше общественных, весьма далекий от довоенного человеческого облика. Он потребовал передать ему все технические знания, имевшиеся в убежище, и был пущен внутрь.

Через несколько дней убежище взорвалось и обрушилось, погребя неведомые еще чудеса старой военной науки под тысячами тонн бетона. Ну, не больно-то и хотелось, по правде. Светло-серого больше никто никогда не видел.

В тот же день в городе появился новый учитель, с отличными рекомендациями от Храма Жизни, и вскоре полюбился всему обществу. В его облике из генетических Даров Природы были только старомодные котовые уши. Его молодой жене, жрице Золотой-младшей они очень нравились.