Он был красив. Кажущееся невесомым тело, четыре ажурных, похожие на крылья насекомых, крыла, и глаза без зрачков, отливающие всеми цветами радуги. Даже рога были сине-красные, под цвет чешуи, и выглядели такими же невесомыми.

Она подошла к нему. Его дочь, которую не затронуло это странное проклятие из дворца (где, по неясным слухам, оно пало на царских детей), превратившее придворного мага в такое красивое, но всё-таки чудище. Несмотря на риск, она продолжала бегать к отцу и общаться с ним, благо, он не растерял своих магических талантов, и более того, они стали сильнее, так что, мысленное общение не составляло им труда. А что делать, если только оно и оставалось — дракон мог издавать только какие-то высокие чистые звуки разной продолжительности, которые никто не понимал, и которые, видимо, служили ему языком.

Впрочем, дочь даже не считала это проклятием. Отец наоборот, стал заботливее, любил взметнуть её волосы своим длинным языком и, если и улетал, то ненадолго, постоянно обретясь на заднем дворе его большого дома. А что он изменился — так теперь выглядит даже более сказочно и красиво!

И отец опять протянул к ней свою острую морду. Она привычно поцеловала его в нос, но сегодня… сегодня она открыла глаза раньше. А дракон их и не закрывал, оказывается.

Их головы всё ещё оставались в соприкосновении, а девочка никак не могла отвести глаза, вглядываясь в их радужную глубину. Сетка из фасет будто пыталась её остановить, но как они могли устоять перед силой дочери мага? Она прошла через них так, будто её и не было. А отец увидел, что глаза его дочери стали точно такими же, какие он видел в зеркале после своего превращения: тёмными и сетчатыми, но всё-таки, ещё несколько секунд не мог прервать их контакта, чувствуя, что это вопрос жизни и смерти. А когда смог — понял, что же произошло.

Она ещё несколько мгновений держалась на ногах, а потом мягко опустилась на передние лапы. Перед ней стоял дракон, который был её отцом. Только теперь дракононочка не могла понять, почему ей в голову пришла эта мысль. Ведь перед ней стоит драконица, её мама!

Она пошла к ней, но мама почему-то сделала шаг назад. Тогда дочь прыгнула, взмахивая своими ажурными крыльями, и махом подлетела к ней. Их носы снова соприкоснулись, а фасетчатые глаза глядели друг на друга.

«Ведь это моя дочь! Какая же ты красавица…» — думал дракон, и внутри него разгорался жаркий огонь. Как он мог так долго отказываться от себя? От себя и от своего материнства. — «А ты — драконица! Ты должна растить свою дочь как настоящую дракошку, а не пытаться оградиться, оправдываясь, что вы такие разные!» — сказала она себе правду, горь… нет, теперь сладкую, как нектар больших цветов, что она пьёт!

Драконочка опустилась на землю. Всё-таки, это её первый полёт, и новые крылья быстро уставали. А мама теперь не отступила, а наоборот, подошла ближе и наклонила к ней голову. «Я есть хочу!» — сказала дочь, и мимолётно удивилась своему голосу, высокому и быстрому. Хотя, это же голос мамы, разве у дочери может быть другой?

А драконица, утвердительно ответив и отметив, что у дочери прекрасный голосок, пыталась вспомнить, как кормить детей. Тем временем, незаметно для неё, язык, который она предусмотрительно свернула в трубочку, достиг пасти драконочки, и она с готовностью её открыла, мягко обхватывая ею за «хоботок», который едва заметной пах едой.

Касание дочериной пасти к языку заставило вынырнуть из мыслей. Точно! Она наконец вспомнила. Столько раз, подчиняясь чувству материнства (которое безуспешно пыталась загнать внутрь, не желая уступать своему телу), она набирала в себя нектар про запас, именно затем, чтобы потом накормить дочь. А когда она приходила, то видя, что она человек, не могла (да и думая разумом, не хотела) исторгать его из себя, и в конце-концов, он тоже переваривался. Но теперь…

Драконица, наконец, была в полной гармонии с собой. Она приняла себя и свои изменения, и приняла, что у неё есть единокровная дочь, такая же как и она, правда, пока ещё поменьше ростом. Ну так дело наживное! И пока мысли неспешно текли, нектар по трубочке тоже тёк в пасть драконочки, а она неспешно глотала его, чувствуя сладость, которую не испытывала никогда прежде! И даже сама не заметила, как насытилась, так, что кажется даже пластинки чешуи на животе немного разошлись. Драконочка сжала язык губами, сигнализируя о том, что наелась, и мама втянула остатки нектара обратно в себя, убирая язык обратно в пасть.

А вслед за этим посыпались вопросы. У мамы и правда был такой же хрустальный голос, и теперь дочь прекрасно её понимала! И сейчас мама будто чего-то боялась, и спрашивала, как она себя чувствует, помнит ли она, что происходило, и не страшно ли ей. Ну что за глупые вопросы! Как можно бояться, находясь рядом с мамой? А чувствует она себя хорошо, особенно, после того как мама её покормила. А насчёт памяти… Да, помнит, что раньше ходила на двух лапах и ничего не понимала, и жила вот в том большом доме… но разве это вообще хоть сколько-нибудь важно?

Драконочка подошла к маме, и лизнула её в лапу. Мама ответила, и её широкий и длинный язык облизал всю мордочку дочери. А потом дальше, по шее и спине, и к самом у хвосту. Особенно нежным касание было по двум парам прозрачных крыльев, и драконочка невольно засмеялась от щекочущего ощущения, а мама заулыбалась, открывая все свои мелкие зубки.

Вскоре они улетели, но перед этим драконица сказала дочери накарябать на дощечке о том, что она улетает. Она и накарябала, благо её коготок спокойно процарапывал волокна дерева, оставляя крайне неровную, но всё же узнаваемую короткую надпись. Всё-таки, она хоть и приняла себя, но не лишилась разума, и не хотела, чтобы люди решили, что она обезумела и унесла ребёнка. И дополнение (свидетельствующее о собственной воле), к обрывкам одежды с отсутствием крови не помешает.

Они летели долго. Драконица покрывала это расстояние за полдня, ни разу не спускаясь, но ради дочки с её пока нетренированными крыльями, пришлось один раз спуститься вниз, на луга. Тут они даже нашли себе корм — а потом снова взвились в небо, летя дальше. Именно там, в её тайном месте, где ни один запах не выдавал присутствие человека, она собиралась жить. И может даже, дать явиться на свет новым драконятам, когда её дочь повзрослеет!