– Ну, пишем? Ладно. Раз, два… – лев расправил плечи и отвёл хвост назад, – Яркое, но уже осеннее солнце греет воздух, перед Музеем Кинологической Службы Сил Самообороны собралась огромная очередь, а значит – сегодня 29 августа и в главном выставочном зале скоро откроется выставка фото-работ известного военкора ГТК Сергея Усталого. Сама выставка начнётся только через два часа, а сейчас начинается специальная экскурсия для прессы. В это время сам Сергей расскажет нам о своих работах, и о самой, пожалуй, известной из его фотосерий, благодаря которой он однажды проснулся знаменитым – «Больше, чем просто солдат». – репортёр договорил, и оператор выключил камеру.

- Ну, пошли? – спросил сайгак, опуская камеру.

- Да, давай, пока звёздовцы не заняли хороший ракурс. Зови Пашку.

***

В стороне, на стуле в углу просторного белого зала сидел мужчина лет 30-ти. Он смотрел на суетящихся вокруг людей и фурри как на что-то чуждое, хоть они и были его коллегами и он и сам нередко участвовал в таких же интервью с разными генералами и маршалами, в том числе и иностранными. Он разительно отличался от них кое-чем. Он военкор. Он создал свои работы в обстановке постоянной угрозы, ведь последние пять лет он провёл на передовых горячих точек и локальных конфликтов.

Чтобы отвлечься, мужчина разглядывал большие фотографии в минималистичных рамках, развешанные на стенах. Это его работы. Но это и сложная, трагичная история одновременно. Лишь три снимка он сделал непосредственно на линии соприкосновения, лишь один - прямо под пулями. Но в творчестве каждого мастера есть некий венец, эндшпиль, высота, которую больше не превзойти и не взять. Он однажды интервьюировал одного майора-альпиниста. Тот сказал: "Ты можешь взять самую высокую вершину мира, но важно понимать - теперь пора сбавить обороты. И больше не возвращаться туда. Иначе это станет пренебрежением к высоте, и высота возьмёт уже тебя".

***

- Так, Сергей, думаю, коллеги меня поддержат, и остальные экспонаты вы опишите на местах. А сейчас будет групповое интервью о жемчужине коллекции. - сказал один из журналистов, - Так мы солидно сэкономим время. Согласны?

- Да, да, конечно. - ответил мужчина.

- Тогда - мотор! - операторы все вместе включили камеры и запись пошла.

- Итак. Моя самая значимая работа - "Больше, чем просто солдат". - начал Сергей, как и договаривались с журналистами - он сам всё расскажет, - Она была создана полтора года назад, во время конфликта с племенами на южной границе Территории Абиссиния. Сам конфликт начался в середине мая с перестрелок, но уже к началу июня перерос в полноценные боевые действия. Силы Самообороны подошли к плато, на котором сгруппировались крупные силы племенного союза, в том числе находился ряд их постоянных поселений. 207-ой моторизованный полк готовился к штурму высот, лежащих перед плато со стороны Абиссинии и перекрывающих подход к нему. Именно в это время наша группа прибыла в этот район. Аборигены отстреливали всё, что движется, потому на передовую нас выводить не хотели. А вместо этого - устроили экскурсию по полковому отделению кинслужбы...

***

По грунтовой дороге, скрываясь по самую крышу в высокой траве саванны мчится, поднимая клубы пыли, песочного цвета "бобик". Дорога ведёт к заброшенной деревне, в которой расположилось полковое отделение Кинологической Службы.

На переднем сидении сидит командир полка - полковник Толоков, куница в годах. Сзади - корреспондентская команда ГТК: журналист Сергей Усталый и оператор-мышь Анатолий Сазонов.

- Вы не расстраивайтесь, товарищ репортёр! - вещает впереди полковник, - У нас отделение не простое. Через год в наш полк очередь из вашего брата стоять будет, даже из не военкоров. А вы, так сказать, первый в своём роде, кто узнает про это всё! Я специально со штабом округа связывался, чтобы разрешение на съёмку получить. Уважаю я вашу профессию, очень хочу помочь. Но на передовую нельзя. Мы даже медиков в обычную форму переодеваем - за красными крестами аборигены упорно охотятся, им законы не писаны, зато понимание имеют, что чем меньше раненых мы спасём – тем им лучше.

– Я уж такого насмотрелся, товарищ полковник, что мне ваши аборигены погоды не сделают. – ответил журналист, поправляя камуфляжную кепку, слетевшую на кочке.

– Вы, товарищ корреспондент, человек бывалый, я не сомневаюсь. Я и сам ваши статьи почитываю временами. Инстинкта самосохранения у вас нет, Сергей Юрьевич.

– Я Юмашевич.

– Поляк?

– Нет. Мой отец – выходец из кочевников. Его звали Юмаша.

– Ясно. Значит, Сергей Юмашевич, я с вами честен буду. Мы тут не на самых законных основаниях действуем. Операция должна быть согласована с кучей народу, а Первый её проводит на свой страх и риск. Вас тут в принципе быть не должно. Если вы случайно… не вернётесь отсюда – дело грозит обернуться нешуточным шумом.

– Почему же я здесь?

– Ну… За время боёв всё согласуют задним числом. Управлению Информации и Информационного Контроля нужны будут материалы, которые дадут нам возможность стать носителями цивилизаторской миссии.

– Фу, как не красиво.

– Как бы то ни было, ваша безвременная кончина может нести риск для всей операции. Я не имею права вас пускать на передовую, это условие сверху. С такого верху, что обо мне даже упоминания не останется, если произойдёт форс-мажор.

Сергей изрядно расстроился - три года он не имел такого рода препятствий: ему даже в разведку доводилось ходить. А тут - ни в какую. Даже слова полковника о супер эксклюзиве не ободряли мужчину.

УАЗ тем временем въехал в деревню. Глинобитные домики, узкая извилистая улочка - на манер аулов Иранского коридора. Но есть и отличие - от дома к дому по внешней части тянется высокая, метра два, стена. На въезде и выезде - прочные ворота. И это сделано не военными - так местные защищаются от диких зверей, которые вовсе не прочь заглянуть в деревню. Каждое поселение в этих краях - импровизированный форт. Сергей вспомнил, что читал о войне в Африке во времена Второй Мировой. Тогда за каждую такую деревню разворачивались сражения. Хотя, там воевали в пустыне. Здесь определённо своя специфика.

Машина остановилась у высокого квадратного в плане строения с куполом - старая православная церковь. Она вполне себе соответствует местному колориту: глинобитный дом, обмазанный серо-бежевой глиной-сырцом, обсыпавшейся от времени. Впрочем, по назначению она не используется уже лет двадцать - после Сентябрьского договора, когда племена оставили захваченные у эфиопов поселения. Сейчас в куполе зияет дыра, оставленная аборигенами, и через неё в небо устремляется радио-антенна приём-передатчика "Полюс" - высокая конструкция, метров 6, с расходящимися лучами наверху. Это - штаб отделения Кинологической Службы.

Внутри, среди суетящихся военных, особо выделялся капитан, сидящий на стуле и никуда не спешащий, не имеющий дел, очевидно. Рядом с ним сидит собака, которую он гладит по загривку. При внимательном рассмотрении собака оказалась псом, немецкой овчаркой.

- Знакомьтесь, товарищ репортёр, - полковник провёл Сергея к капитану, - это капитан Незлобин, автор новаторского метода работы с собаками.

Капитан при виде полковника не встал. На его вход вообще никто не реагировал. Журналист, впрочем, не понаслышке знал, что в этих краях вскакивать "не модно". Военные продолжали работать, прерываясь лишь что-бы сказать: "Здравия желаю", если ещё не видели старшего по званию. Начальство не протестовало, хоть нормой это и не является.

Капитан - худощавый бык со сточенными рогами, в опрятной форме и стоптанных берцах - протянул лапу Сергею: "Антон Незлобин, начальник 7-ой экспериментальной группы Кинологической Службы, капитан." Звания здесь называют последними. Несмотря на комплекцию капитана, рукопожатие вышло для Сергея болезненным. Очевидно, бык сидел здесь только для того, чтобы дождаться Сергея.

- Сергей Усталый, военкор ГТК, сержант запаса. Приятно познакомиться. - хотя скорее он просто соблюдал этикет, - Говорят, у вас есть материал, что просто бомба.

- Да. - ответил Антон коротко, - Но не здесь. Не нравятся мне эти эфиопские склепы. Прогуляетесь?

- Да, конечно, так даже лучше.

- Товарищ полковник. - капитан поднялся со стула.

- Да, да, капитан, идите. - полковник уже уходил к какому-то майору. Свою задачу он выполнил - сбагрил журналюгу собачникам.

- Пошли. - позвал репортёра Антон.

Пёс пошёл вместе с ними, не дожидаясь команд.

У УАЗа Сергей задержался. Он забрал из сумки фотокамеру и сказал оператору:

- Толян, забирай вещи и заселяйся. Я пойду погуляю, тебя потом найду. Можешь пока пару ракурсов отснять, потом врежем.

- Хорошо, удачи. - ответил оператор.

После этого Сергей пошёл за кинологом. Они пришли к какому-то дому: они тут все одинаковые. Пёс молча сел у входа, дожидаясь хозяина. Репортёру Антон велел ждать тут. Через пять минут Незлобин вышел с сумкой на плече и повёл Сергея из деревни. Хоть этой и была стандартная сумка для снаряжения, размером с баул, на спине быка она казалась не крупнее путевой котомки. Пёс сразу пристроился справа.

Выйдя из деревни они направились на холм, расположенный неподалёку. Линия соприкосновения далеко, и гулять вот так вполне безопасно.

Шли молча. Антон стеснялся и не знал, с чего начать, хоть и не подавал виду, а Сергей сосредоточился на раздвигании зарослей травы. Пёс упрямо шуршал справа.

Наконец, трое поднялись на вершину. Тут трава невысокая, максимум - по колено. Вокруг – бескрайняя саванна. Чем-то похожа на родные для Сергея южно-уральские степи, но только утыкана множеством холмов и сопок. Антон скинул китель и бросил его на траву. На него уже он положил сумку и стал выкладывать снаряжение. На кителе оказались: головные наушники подозрительно маленького размера, ошейник с массивной конструкцией внизу, явно электронной.

Так же бык выложил моток проводов, небольшой видеоприёмник и телескопическую антенну небольших размеров.

- Фотографировать будете? - спросил кинолог.

- Нет, ваше оборудование фотографировать запретили. Можно пса подозвать. Или он тоже стесняется?

- Чего стесняется? Ничего он не стесняется. И я не стесняюсь. Бим, иди сюда.

- Хорошо. Где вы родились?

- Иранский коридор, база Семигорье. Это на границе старых Ирана и Таджикистана, дикие места, если не считать территориальных баз. Две тысячи девяносто третий.

- Довольно молодо выглядите.

- Быки не стареют внешне. Мы просто изнашиваемся. Так что да, мне 54 года.

- Занятный факт. Ну-ка, положите руку на спину псу.

- Он этого не любит.

- Ну как-то же вы о нём заботитесь, проявляете внимание.

- Ему нравится, когда подбородок почёсывают.

- Ладно, принимайте позу, я сейчас зайду с боку. - Антон стал почёсывать пса; в его огромной лапе голова собаки лежала как в чаше. Сергей сел на колено и сделал два снимка.

- Беги, Бим. Это всё?

- А вы думали, я фотосессию устрою? У вас довольно странное представление о профессии журналиста. Ладно. Как вы завёли этого пса?

- Ну, он не простой служебный пёс. Он мой. Мой друг. Когда отец умирал, я приехал домой. На следующий день после похорон я нашёл Бима на улице. Там много немецких овчарок живёт полудикими. В пятидисятых горцы устроили войну в Иранском коридоре и частенько уничтожали опорные пункты, где в том числе жили и служебные собаки. Они разбрелись по горам и сбились в стаи. У нас их зовут караахатами, чёрные волки на языке уральских кочевников. Но щенят они всё ещё притаскивают к человеческому жилью, ждут, что мы заберём детёнышей. Видимо, один из них и стал моим другом. Я не рассчитывал его учить чему-то, просто хотел оставить, как память. А потом натура взяла вверх. И моя, и его. Я уже 20 лет как кинолог на тот момент был, ну и стал подучивать пёсика, так, для себя. Ну а он... Он же овчарка, немецкая. Какой бы он дикий ни был - он служебный. Они потому страшнее волков. И так сошлось, что через год моего старика, Джека, тоже немца, списали, и я уговорил начальство, взял Бима.

- Ясно. - репортёр делал короткие записи в блокнот, - А не боитесь? Ну память об отце, лучший друг, а кругом война, как никак. Не хочу показаться нравоучителем, но я много таких историй видел за 5 лет работы. Причём я не сам их ищу, они меня находят. Меня усиленно водят по лазаретам и братским могилам даже не офицеры - сами солдаты.

- Да, столкнувшись с этим хочется донести до окружающих не только своё горе, но и печальный урок этих потерь. Не знаю, честно сказать. Мы ведь не сапёры. Большая часть нашей работы здесь - поиск. Мы ищем врага, ищем пропавших. Собаки не слишком рискуют. Даже Бим. В этом суть моего метода.

- Ладно. Тогда - кто же ваш пёс? В чём конкретно его работа?

- Поиск. - Незлобин сел на примятую траву, подобрав хвост к ногам, - Ну, точнее, разведка, но не глубокая. Своего рода - поиск слабых мест. Вся суть метода в том, что собака даёт информацию, оставаясь незамеченной. Я много сил убил на то, чтобы оборудование не выделялось на дистанции. Ведь вы не обратите внимание на бродячего пса?

- Пожалуй, нет. Но трава разве не мешает?

- Нет. В районе сопок бои идут уже долго, трава там выгорела, да и сама по себе не высокая.

- И в чём же суть метода?

- На пса крепится оборудование: камера, передатчик, приёмник, наушники и аккумулятор для оборудования. Через наушники он получает команды и идёт туда, куда мне надо, а вращающаяся камера передаёт изображение. Вот и вся разведка. Я это придумал ещё в Минске. Тут я, видите ли, только первый год. А до того был на Западном Пределе. В Минске псы незаменимы, особенно на окраинах, где находят бандитские засидки. Да и после сто двадцать пятого, после всех боёв, множество снарядов не найдено, множество мин лежат на дорогах и в зданиях. Наше отделение располагалось рядом с ротой роботехнической разведки, и как-то раз, зайдя в гости, я увидел, как техники чинят робота. Весь обстрелянный, он представлял собой жалкое зрелище. И тогда я решил: а ведь можно обучить пса и использовать его для разведки. Ведь собака, бегающая по окрестностям менее подозрительна, нежели лязгающий ящик на гусеницах, согласитесь?

- Ну да, есть такое.

- Я выпросил у ребят камеру из ремкоплекта, взял у дрон-техников аккумулятор, и смастерил самодельный образец. Тут могло возникнуть препятствие: никто не дал бы мне отрывать собаку от работы ради эксперимента, но Бим - мой личный пёс, и он меня выручил. Командование оценило результаты и задумку, был сделан заказ на экспериментальный заводской комплект по моему образцу: легче и удобнее для пса. Но в Минске бои немного другой интенсивности, даже роботов отправляют только туда, где стреляют вообще во всё, и от пса толку мало. Тогда нас с Бимом отправили сюда, и вот уже год мы проходим "войсковые испытания". Сейчас вот предоставили новую камеру, с ЛЦУ. Можно наводить снайперов и артиллерию вслепую, что называется, по одной только метке. Но она точна, и постоянна, а это важно.

– Вы прям разбираетесь в этом деле.

– Ну, у меня, помимо образования по специальности, есть ещё образование оператора-технолога комплексов дистанционного наблюдения.

- Ну, тогда, ещё один вопрос. 7-я экспериментальная группа - вы кого-то обучаете? Или испытываете другие методы?

- Не-ет, на самом деле нет. Мы с Бимом - весь личный состав 7-й экспериментальной. Остальные шесть групп - различные НИИ по изучению собачьей ветеринарии и методов дрессировки и обучения. А я просто не вписываюсь в штат отделения, потому и вынесли, так сказать, за скобки.

- Ясно. Ну, давайте, сфотографирую пса отдельно и двинемся обратно. Материал хороший. - журналист снял сидящего смирно на траве пса и убрал фотоаппарат в чехол.

- Стойте, товарищ... - бык вскочил на ноги, и пёс тоже поднялся.

- Усталый.

- Товарищ Усталый. Я слышал, что вы рвётесь на передовую. Завтра мы с Бимом идём на задание, будем испытывать новую камеру. Почти на передовой, в окопах первой линии, будем указывать цели снайперам. Если хотите - приглашаю присоединиться.

Репортёр заметно оживился. Помимо того, что он действительно получил уникальный материал с потенциалом - ему предложили пойти на передовую! Его всегда туда тянет. С каждым разом всё сильнее, с каждым разом - всё дальше. И хоть это и не бой, но жажду выстрелов он точно утолит.

- Да, да, конечно. Я только буду без репортёра. Он не сильно любит ходить на передний край.

- Отлично. Тогда в десять утра жду вас.

***

Новость о том, что можно попасть на передовую всколыхнула Сергея. Настолько, что хотя они и шли обратно в деревню той же дорогой, он вымотал себя эмоционально. Так сильно, что по возвращении в деревню ему хватило сил только положить на тумбу фотоаппарат и упасть на кровать, предоставленную журналистам военными.

- Усталый, ты чего? - спросил оператор.

- Устал. - ответил Сергей.

- Есть будешь?

- А что есть?

- Мясо, свинина, макароны, чай. Есть яблоки.

- Ох ты. - журналист оживился и сел на кровати, - Где достал?

- Да на кухню зашёл. Там с ребятами пообщались, ну и поделились с нами.

- Проныра. Толь, я завтра иду с кинологом на передовую.

- Я не пойду. - мышь махнул хвостом, подчёркивая раздражение.

- Я и не зову. Мне надо, чтобы ты тут сцены поснимал. Вечером вернусь, запишем короткое интервью и домой.

- Быстро ты собрался. Случилось чего?

- Чуйка, серый. Помнишь, когда ты в последний раз в окопы лазил? Вот так же.

- Ну, ты тогда береги себя, Серый. Один раз живём, чай не Первый.

- Да, конечно. Лишь бы материал пригодился.

Сергей плотно укутался в одеяло – ночи тут холодные, а мехом, пусть даже как у короткошёрстного оператора, он похвастаться не может.

***

Проснулся Сергей бодрым и полным сил. Несмотря на предвкушение похода, он легко заснул, уже зная, как это важно. Он заранее поменял барабан с плёнкой в старой докатострофной камере - с такими его научил обращаться дед, и на более современные образцы цифровых и плёночных фотокамер Сергей переходить не собирался, хоть обладание таким раритетом и сопровождалось определёнными сложностями в обслуживании.

Ещё за полчаса репортёр пришёл к штабу. Оператор только проснулся, и Сергей успел лишь попрощаться. Тут уже вовсю кипела работа.

Усталый отлично знал, как в остальных Территориях относятся к местным военным. Расслабленные удалением от центра и немощными аборигенами, годящимися лишь на роль подвижных мишеней, забивабщие на всё, от утренних построений до чистки оружия - так выглядит военнослужащий Территории Абиссиния по версии остального пушистого человечества. Как минимум половина из этого - ложь. А расслабленными здешних солдат едва ли можно назвать: сложно расслабиться, когда круглосуточно семь дней в неделю уши хищников из гарнизона вылавливают в шуме саванны малейшие признаки приближения врага, а с передовой каждый день приходят сообщения о вырезанных блиндажах и похищенных офицерах. Военные из центра может и лучше выглядят, быстрее козыряют, но абиссинцы знают, что такое война и один стоит сотни таких же с Территории Фурри.

Нет, сказать, что прочие - неженки - было бы не правильно. На Территории Фурри даже спустя почти сотню лет не утихают столкновения с бандами, приходящими из Сибири. В Иранском коридоре идёт противостояние с горцами всех мастей, недавно среди них даже встретили фурри, что немало заинтересовало штаб. В Территории Пацифика все поселения обнесены высокими стенами, а связывают их только хорошо защищённые конвои, так как мира с ферралами, пушистыми аборигенами Северной Америки, никак не могут добиться. Западный Предел тоже испытывает давление местных бандитов. Но именно здесь, в Абиссинии, противостояние развернулось в войну, с наступательными операциями, воздушными налётами и гибнущими полками.

Поэтому, когда Сергею предложили перевестись на Территорию Абиссиния, он ни секунды не сомневался - это был его шанс превратиться из войскового обозревателя в настоящего военкора.

Ровно в десять подошёл Антон с Бимом. Пёс стоял в одной шлейке, оборудование лежало в сумке у Антона.

- Вы на легке? - спросил Незлобин.

- Да. Камера, блокнот, карандаш. Вся ноша.

- Ну, тогда пошлите к гаражам, там нас ждёт машина.

***

Тентованый "бобик" летел по грунтовке, пересчитывая ухабы. Трава становилась ниже по мере того, как они приближались к линии соприкосновения. Журналист легко улыбался, представляя, как бы сейчас матерился Сазонов. Антон сидел, глядя за горизонт и думая о чём-то своём.

- Чего вы такой не весёлый, товарищ капитан? - спросил Сергей кинолога.

- Да так, ничего. - бык повёл ушами, не отрываясь от окна, - Да и чего веселиться, война, мать её. Сегодня ночью там, куда мы едем, пропал патруль и офицер снабжения. С патрулём и так всё ясно, а офицера собираются искать. Врядли его далеко увели, хотят нас припахать к этому делу.

- Ну так, и в чём проблема?

- Предполагается, что держат его в деревне на другой стороне сопки. А пройти сквозь сплошную линию обороны даже для Бима слишком круто.

- Ясно. Чуйка?

- Да. У вас тоже?

- Ещё со вчера, и не отпускает. У вас это как выражено?

- Есть ощущение, что кто-то смотрит из травы. Пристально так. Даже страшно.

- А у меня лопатки сводит. Съёжиться охота. Как думаете, к чему?

- А хрен его знает. Поживём увидим. Не в последний раз на передке.

Из травы стали показываться белые палатки, а по мере того, как машина ехала дальше, стали различимы и маскировочные зелёные. Это показался полевой штаб 207-го мотострелкового, в данный момент занимающего передовую на этом участке фронта.

На въезде в лагерь - импровизированный КПП: две огневые точки из мешков с песком, тяжёлый пулемёт, шлагбаум на верёвочке и десяток бойцов штабной роты. На Большой Земле это ребята на побегушках, прилизанные, ухоженные, таскающие бумажки по штабу. На территории Абиссиния штабные роты занимались собственно охраной штабов. Рукава закатаны и у людей, и у фурри, фуражки натянуты пониже для защиты от солнца. У кого-то в КУБе играют Scorpions.

- Стой! - перед шлагбаумом вышел сержант, - Имя, звание, цель прибытия.

- Капитан Незлобин, 7-ая экспериментальная группа Кинслужбы. Прибыл для выполнения задания. Со мной журналист и водитель.

- Ясно. Документы, пожалуйста, журналист и водитель. И вы товарищ капитан.

Сержант по очереди рассмотрел военные билеты Антона и водителя. Затем взял аккридитацию журналиста.

- Сергей Усталый. Тот самый?

- Смотря который.

- ГТК, журналист.

- Он самый. Прибыл за сюжетом.

- Вы ко мне в учебку приезжали, когда я подготовку проходил. Новотюменск, четырнадцатый учебный батальон.

- Кто бы тогда мог подумать, что встретимся тут. Я ведь на войну и не собирался ещё.

- Я тоже, честно говоря. Ладно. Проезжайте.

УАЗ тронулся на первой передаче по улицам лагеря, а журналист просебя отметил, что на КПП всего двое фурри, да и в целом их не особо видно в лагере. Ходят слухи, что фурри-солдат стягивают на Западный Предел. Как будто начальство запланировало второй "прыжок" в Европу.

Шатёр штаба стоит прямо в центре лагеря. Уже снаружи слышно, что шумный штаб - не про этот полк. Несмотря на действия лазутчиков, это довольно спокойный участок фронта, с налаженной логистикой и готовыми планами действий, а насущные вопросы решаются быстро и тихо.

Выйдя из УАЗика Незлобин махнул рукой какому-то офицеру-хорьку и тот нырнул под полог шатра, чуть не уронив фуражку.

Через минуту оттуда вышел Толоков. Видно было, что ночь у него выдалась бессонной: похищенный офицер фактически его зам, а значит, враг очень близко. Буквально за углом. Полковник вытащил зажигалку и сигареты, закурил, что не типично для хищника. Сергей заметил, что мог и раньше догадаться о пристрастии куницы - мех на пальцах рук опалён огнём зажигалки, и почти не отрастает.

- А этот чего тут делает? - Толоков показал головой на Усталого.

- Нужен. - ответил капитан, - Мне лично. Пофотографирует, запишет.

- Лишь бы не грохнули. Нам с тобой за него головы открутят. - полковник глубоко затянулся и выпустил облако дыма, - У меня тут ночью побегунчика обезьяны утащили.

- Да, в курсе уже. Скажу сразу - за ним мы не полезем. Это не по нейтралке бегать.

- Я и не прошу. Ты с собакой покажешь снайперам командиров, а так же дашь координаты огневых точек. Дальше мы сами.

- Понял. Ещё пожелания?

- Да. Пусть репортёр башку из-за бруствера не высовывает.

- Хорошо. Мы на позицию тогда.

- Да, взвод на смену как раз на вашу точку идёт, с ними доберётесь.

Капитан и полковник пожали друг другу лапы и Незлобин подозвал Сергея.

- Слушайте, полковник дело говорит, так что не дурите. Тут вам не там.

- Про генерала Сахди слыхал?

- Да, в Эритрее его взяли, когда он там шалил на коммуникациях.

- И там же расстреляли. А в рейд за ним я ходил. Так что знаю, что куда.

- Ну смотрите. Вон взвод идёт, они солдат на передовой меняют. Мы с ними.

Сергей и Антон пристроились в хвост колонны и двинулись за пехотой. Цепочкой по одному бойцы тянулись по саванне, лишь изредка выглядывая над сплошным травяным покровом. Однако вскоре стало заметно, что трава становится ниже, и взвод спустился в небольшой овражек, образовавшийся в старом эскарпе. По нему они дошли до позиций, выйдя в аккурат к дверям пропускного блиндажа. Обмен паролями, сдача и приём позиций, и кинолог с репортёром попали в траншеи.

Окопы тут давно уже стали глубокими, укреплёнными, даже по-своему обустроенными для долгого нахождения на позициях. Один взвод занимал участок в течение трёх дней, после чего подразделения меняли, чтобы дежурные отдохнули, а враг не мог дать точную оценку численности и готовности бойцов. Всё это нехорошо отдавало траншейной войной.

Бойцы сразу стали обустраиваться на привычных местах, а кинолог повёл Сергея к самой первой линии траншей.

- Давно они тут стоят? - спросил Усталый.

- Месяц. - ответил Антон, - Командование их всё мурыжит, то танки приведёт, то артиллерию. То самолёты в небо нагонит. Весь полк на исходную выходит, готовится. И нихрена. То танк сломался, то лётчик заболел. Толоков с ума сходит здесь. Решил это дело форсировать, готовит разведку боем, меня вот подключил. - всё это время капитан готовил аппаратуру для пса. Бим покорно стоял рядом, пока хозяин одевал его в разведывательный комплект.

Ни дёрнулся, ни повернулся. Абсолютное доверие собаки хозяину. Даже хвостом он не шевелил, замерев, словно чучело.

- Я полковника, в целом, понимаю. - сказал репортёр, - Люди в окопах деградируют.

- А фурри?

- А фурри не люди? Уши, зубы, мех и хвост - слишком незначительные отличия для того, чтобы сказать, что у вас есть серьёзные отличия в культуре, мышлении, и тем более, истории. Даже Первый про это говорит.

- Ясно. Так что там с людьми в окопах?

- Деградируют. Сначала выматывают себе нервы опасностью, которая там, вон она, сто метров по полю. А потом расслабляются. Вчера ничего, сегодня ничего, и завтра тоже ничего не будет. Перестают воевать и начинают жить в окопах.

- Ну а что поделаешь? Не всё же винтовки обнимать.

- Нет. Но война для них кончается. Но не для начальства. И наступление, как собственное, так и противника, для них шок и стресс.

- Такая себе философия.

- Какая есть. Это не наше открытие.

- Ясно. Тема такая: я сейчас отпускаю пса на задание, а ты не поднимаешь башку выше бруствера. Будем наводить наших снайперов, но и у них снайпера не спят. Договорились?

- Хорошо, один вопрос. Ствол есть?

- А тебе зачем?

- Я не в первый раз на передок иду, так что знаю, зачем и против кого. Есть?

- Бедовый хрен, ладно, стой здесь, я сбегаю спрошу.

Антон повернулся и побежал к блиндажу командира роты, стоящей здесь, Бим, однако, остался рядом с репортёром.

- Ну чё ты на меня так смотришь? - Сергей присел на корточки и потрепал пса по голове, - Не буду я чудить.

Усталый отлично знал о правилах журналистской этики, и о том, что военкор, как бы он там кому-то не сочувствовал, не имеет права вмешиваться в боевые действия. Но кто ж теперь его накажет? Да и даже до Катастрофы это правило неоднократно нарушалось. Это же не драка в пивнухе. На войне нейтралов нет, а те, кто не хочет брать в руки оружие, сидят дома. Полтора года назад Сергей в первый раз убил человека из автомата. Военные спрятали журналиста, а сами вступили в бой, но враг оказался сильнее. Из всех горцев (а дело было в Иранском коридоре) выжили только двое, которые пошли добивать раненых бойцов фурри, тут то Сергей и нарушил правило военкора. И теперь он ни о чём не жалел. Он не собирается воевать наравне с другими, но предпочитает быть готовым.

Отрывистые крики из блиндажа сменились потоком отборного мата, а вскоре оттуда вышел Незлобин. Сергей всерьёз опасался, что капитан обидится по такому поводу, однако Антон был весел.

- Рожу литёхи видеть надо было! Держи, АКСУ, старенький, но тебе больше и не надо, я думаю.

- Да, пойдёт. Я так прошу, для личного спокойствия.

- Ладно тебе, мы ж тут не в пещере живём. Читал я про тебя, довольно много, кстать, знаю, что ты не любишь без оружия ходить.

- Да? А ведь я об этом не распространялся.

- Но и не скрывал особо. Пару раз я в твоих материалах натыкался на описание ППшек. Радистских, танкистских. При том, что ходил ты с мотострелками или разведчиками. Они таким не пользуются. Так что, полагаясь на логику...

- Полагаясь на логику можно не кисло так обделаться в работе. А вот положится на нормальный ствол - куда как надёжнее.

- Хах, ну это да. Ладно. Поехали. Держи шлем.

За разговором Антон успел снарядить Бима на задание и подсадил его на бруствер. Сложностей у Незлобина не возникло, а всё-ещё достаточно высокая растительность скрыла выдвижение хвостатого диверсанта от аборигенов. Заметно было, что даже довольно глубокие в профиле окопы не могут целиком скрыть массивную фигуру быка. Если бы не трава - голова капитана была бы отличной мишенью.

В это время Антон взял в руки дистанционный дисплей камеры. Сергей уже видел такие у расчётов разведывательных роботов: большой экран и два джойстика, для управления камерой. На экране мелькала трава, изображение покачивалось в так бегу Бима. Капитан надел наушники с микрофоном, чтобы иметь связь с подопечным.

- Бим, левее.

Изображение дёрнулось - пёс повернул согласно команде. Усталый взял камеру и, отойдя немного, сделал снимок капитана за работой.

- Чуть медленнее, Бим, и левее.

Странно было для Сергея понимать, что пёс откликается на такие простые команды. Но так оно и было. Тем временем изображение стало меняться - в объектив лезли только редкие травинки, стала видна каменистая почва, прямо впереди небо закрывал холм. "Какой же он здоровый с высоты собачьей головы." - подумал репортёр.

Уже через минуту пёс стоял на холме перед позициями аборигенов, а Антон джойстиком наводил камеру на интересующие его места. Было видно, что местные тут очень хорошо укрепились. Бык заметно нервничал, едва уловимо дёргая хвостом, но в остальном виду не подавал.

- Как-то круто для дикарей с автоматами, нет? - спросил Сергей.

- Для здешних на четвёрочку сойдёт. - ответил Незлобин, - У них значительный опыт войны, ещё до Катастрофы. Кроме того, всякий военный-европеец, которому в Республике Совета Эвакуации грозит расправа, бежит к этим племенам. Если показывает себя хорошо - его принимают. Так что проблем с обученным и опытным офицерским составом у них нет.

Камера рыскала по рядам траншей, которыми были изрыты склоны холмов впереди. Намётаный взгляд мог различить блиндажи и огневые точки. Усталый просебя удивлялся, какой же Ад можно устроить на первой линии противника с такой разведкой. Но капитан искал совсем другие цели, в зуме стараясь различить командиров противника.

- Нашёл. Смотрите сюда. Видите? - Антон позвал к себе репортёра, - Фуражка-полицайка, рукава закатаны невысоко, ходит один, другие его сторонятся. С очень высокой долей вероятности это - наша цель. Теперь мы его подсветим для снайперов. Объясняю, как работает подсветка: высокомощный лазер подсвечивает цель, а снайперская команда через специальный искатель его выявляет. После этого снайпер целится и выпускает кишки этому господину. Это если в кратце. Работа не самая романтичная, без офигительных историй, но результативность сто процентов. Слушайте.

Антон нажал кнопку на дисплее и прямо на офицере загорелся яркий огонёк. Достаточно заметный, чтобы сообразить, в чём дело, но времени на это врагу никто не дал. Где-то за окопами ухнул выстрел и через секунду камера показала оседающее тело и фонтан крови.

Дальше кинолог действовал молча. Резкое движение стика - и новая цель в объективе. Подсветка - выстрел. И ещё раз. Три командира за пять секунд - шикарный результат, о чём Сергей Незлобину и сказал.

- Да, главное наметить цели заранее. - ответил бык, - Надо сказать ребятам, чтобы подумали на тем, чтобы камера запоминала положение и быстро могла переключиться. Не всегда так красиво получается, цель несложно и потерять. ДЗОТ не спринтер - не убежит, а вот в охоте на фазанов каждая секунда на вес золота. Ладно, - Антон включил микрофон, - Бим, домой!

Пёс развернулся и спокойно зашагал с вершины холма. Потом со стороны аборигенов раздались очереди. Изображение рванулось, шатнулось и упало. Секундный ступор вылился в действие.

Капитан распрямился во весь свой внушительный бычий рост и одним рывком махнул за бруствер, оставляя за собой облако пыли. Заминка - и Сергей, переставляя ноги по бревенчатой стене траншеи, поднимается вслед за убегающим Антоном. В этот же момент несколько солдат, стоявших рядом с Антоном, по специальным подножкам тоже вскочили на бруствер и побежали за быком. Остальные не вдаваясь в подробности открыли плотный огонь по позициям аборигенов, чтобы прикрыть своих.

Жаркий ветер саванны перехватывает дыхание, но Усталый, несмотря на это, бежал что есть сил, едва поспевая за быком, для которого физические нагрузки имеют иной уровень сложности. Пространство между окопами и подножием холма простреливается врагом, но пока аборигены сообразили, что происходит, солдаты и репортёр уже миновали опасную зону. Позади сплошной стеной свинца заливала противника уже вся рота, в ответ летели короткие очереди от аборигенов.

Уже у самой вершины один из солдат настиг быка и с трудом повалил его на землю, а остальные поднялись и под прикрытием обратного склона стали стрелять по врагу. Антон уже ползком добрался до Бима, аккуратно стащил его вниз и принялся осматривать пса, держа того на коленях. В этот момент что-то заставило Сергея, держащегося позади, достать камеру и сделать ещё один снимок.

На Незлобина накатывала паника. Два ранения в грудь. Человеку, даже боевому фурри тяжело такое пережить. Перспективы пса были и того хуже: он уже даже не скулил, только выдыхал с тихим присвистом. Нос быка побелел, движения стали заторможенными.

Сержант - один из тех, кто побежал за кинологом, сполз с вершины и окинув взглядом происходящее, крикнул:

- Всё! Снимаемся! Уходим! Репортёра ниже к земле и в траншею первым!

Солдаты сползли ниже, поднялись, вместе с ними поднялись Незлобин и Сергей и все побежали вниз. Только сейчас до Усталого дошло, какой-же бред он совершил. Огонь аборигенов усиливался, пробежать так просто уже вряд-ли получится. Кто-то может погибнуть, в том числе - и из-за него. Но - пронесло.

Все один за другим спрыгнули в траншею, Сергей приземлился не слишком удачно, на бок. Там уже были командиры роты и полка. Полковник Толоков пылал гневом. Ему явно не могли толком объяснить, что происходит. И он явно хотел высказать много нехороших слов в адрес нарушителей спокойствия. А потом увидел капитана с Бимом на руках. Вибриссы куницы опали, в глазах закружилась буря эмоций, дыхание едва ощутимо сбилось. И он махнул рукой, поднял хвост и ушёл обратно к штабу по оврагу вместе с охраной.

А Антон осел на землю. Силы его покинули. Он не был ранен, он не устал. Просто убит. Убит морально. А Бим сделал последний выдох. И умер на руках хозяина и друга. Тихо. Но под прощальный салют стрелковой роты.

Сергей устал. Устал по-настоящему. Он с минуту смотрел на Незлобина вместе с лейтенантом, командиром роты, и несколькими бойцами. Потом отошёл. Руки, безвольно болтавшиеся от эмоционального опустошения, сами подняли фотоаппарат к лицу. Перекрестие объектива легло на кинолога с собакой. Несколько раз щёлкнул затвор. И пусть каждый снимок ранит как пуля, пусть. Они того стоят. Репортёр опустил камеру, внимательно посмотрел на свои руки и ушёл по оврагу, не дожидаясь сопровождения или попутчиков. Сегодня ему уже не страшно.

***

- На следующий день я уехал вместе с оператором. Ещё через два дня 303-ий мсб, в который входил 207-ой мотострелковый полк, перешёл в наступление при поддержке артиллерии и авиации. Феерическое представление, мощный импульс в карьере. Многие из военкоров, которые сейчас на слуху, делали свои первые репортажи именно там. А я не поехал. Не потому, что решил, что у меня есть супер материал, который затмит новости о самой войне, вовсе нет. Статью и снимки даже опубликовали только через неделю после того, как я подал их в редакцию. Просто этот инцидент меня опустошил, как ничто ранее. И я больше не хотел стрельбы, я не хотел на передовую. Я, возвращаясь к началу, взял ту самую вершину. И больше меня на неё не тянуло. - закончил военкор.

Журналисты сидели, уткнувшись в блокноты с пометками, операторы не отрываясь следили в объективы за Усталым. Все были заняты работой. Но Сергей и не ставил целью тронуть их до глубины души. Теперь это уже их работа – донести историю до читателей.

- А что стало с капитаном? - донёсся вопрос из зала.

- С Незлобиным? Я его больше не видел. Из того, что я знаю - он продолжил работу над проектом, как и подобает солдату. И достиг успехов, о которых мы скоро можем узнать. И я не представляю себе лучшего способа увековечить память о его друге, чем довести до готовности проект, в котором и заключилась в итоге вся его жизнь.