– А где-то там, далеко-далеко отсюда, находится Земля, – всякий раз «выгуливая» детёнышей, снежная барса разговаривала с ними, всегда начиная с этой фразы, – но туда нам и не надо. Жуткое место, – взгляд барсы метнулся, став жёстче, но, вернувшись к двум мохнатым комочкам, присосавшимся к груди, потеплел.

Барса, рассказывая котятам, об ужасах Земли, то и дело косилась на звёздное небо, пытаясь отыскать там солнце, но не преуспела – им могла быть любая из множества звёзд. Небо этой планеты было особенно чистым, и звёзд на нём было не счесть, в противоположность изувеченной Земле, чьё небо никогда не покидали плотные свинцовые тучи. Да и мало кто отваживался выйти наружу, лишившись защиты купола, в отравленный мир, где время жизни смельчака было ограничено ресурсом защитного снаряжения.

Конечно, этот мир был далеко не подарок: жара и высокая влажность днём, просто влажность ночью, повышенная сила тяготения – всё это делало проживание здесь далеко не приятной прогулкой, но иного выбора не было. А ведь помимо видимых опасностей были и другие…

Когда повреждённый корабль сел или, вернее, рухнул на поверхность, пропахав в плотных джунглях основательную просеку, барса, позабывшая всё из-за гипоксии, вызванной переизбытком углекислого газа, слишком долго провозилась с внутренней дверью шлюза и, уже почти задыхаясь, дёрнула рычаг аварийного отстрела наружной двери. Воздух этой планеты чистый и богатый кислородом – под куполом никогда не дышалось так легко – хлынул внутрь корабля, не позволяя кошке умереть мучительной смертью, но бактерии и вирусы, с которыми иммунитет барсы оказался абсолютно незнаком, устроили ей радушный приём.

Микроскопические агрессоры стремительно атаковали ослабленный организм, и кошка слегла в первый же день. Всё, на что её хватило – это зафиксировать оставшуюся внутреннюю дверь так, чтобы возможные хищники не проникли внутрь, и не перекрыть при этом приток свежего воздуха. А следующий месяц – быть может, и больше – прошёл в мучениях: жар сменялся ознобом, бессонница беспробудным сном; барса то металась по каюте, спасаясь от порождений бреда, то замирала статуей, едва дыша, то съедала за раз несколько пайков, иногда тут же от них избавляясь, то подолгу не прикасалась к еде, лишь выпивая огромное количество воды – на счастье, с ней проблем не было.

Но всё же древние генные инженеры основательно подошли, создавая игрушки для человечества. Настолько основательно, что порой игрушки превосходили своих хозяев по многим параметрам. Вот и сейчас – хотя, возможно, сыграли свою роль и многие годы естественного отбора, который прошли древние дикие предки барсы – иммунная система поборола неизвестную заразу.

Очнувшись одним прекрасным – можно сказать и так – утром барса почувствовала себя на удивление легко. Грудь, основательно похудевшая – рёбра так и торчали сквозь бледную кожу с поредевшей шерстью – мерно вздымалась, сердце стучало ровно и чётко, а голова была ясна как никогда. Но предаваться радости о своём выздоровлении было некогда – наступала пора действовать.

Первым делом – как всякая порядочная самочка – барса принялась за уборку. Но, как – в прошлом – техник по системам водоснабжения Купола, с максимальной ответственностью и всеми предосторожностями. Откопав дверь в санузел, барса, разобравшись с ручным открыванием обесточенной ныне двери, зашла внутрь и принялась возиться с душевой кабиной, стараясь меньше смотреть на находящееся там тело её самого близкого существа. Тело того, кто пожертвовал своею жизнью, дабы она могла добраться до этой планеты и выжить. И теперь она не имела права погибнуть, иначе жертва будет напрасной, а значит, в этом опасном мире – барса не питала ложных надежд – ей понадобится оружие.

Справившись, наконец, с дверью, кошка, зажав лапой нос из-за ужасающего запаха, наклонилась к телу и подобрала пистолет – откуда Мас только его достал? – и стреляную гильзу, ибо она сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться вещами, пусть и, на первый взгляд, ненужными, и поспешила обратно в каюту, пряча неизвестно от кого подступившие слёзы. Засохшая кровь покрывала оружие тонким слоем, а кое-где и попала внутрь механизма. К счастью, устройство пистолета оказалось не очень сложным, куда сложнее было не потерять мелкие детали в царившем бардаке. Но всё же пистолет оказался почищен, разобран и собран обратно, не осталось даже лишних деталей. Смазать, к сожалению, оружие было нечем, но, поскольку патронов было всего одиннадцать, барса рассудила, что их она сможет – она всё же надеялась, что до этого не дойдёт – отстрелять и без смазки, а позже она что-нибудь отыщет. Взяв пистолет в лапу, барса щёлкнула предохранителем, дослала патрон и направила пистолет в стену, но лапа ходила ходуном, и плафон аварийного освещения никак не хотел браться в прицел. Тяжело вздохнув, кошка сняла пистолет с взвода и поставила оружие на предохранитель, поскольку в таком состоянии она запросто могла ранить себя. Но выйти наружу было просто необходимо – не сидеть же вечность в разбитом корабле. И, собравшись с духом, кошка поспешила к шлюзу.

Возле двери, на первый взгляд, всё было так, как она оставила: ни следов, ни царапин, ни других повреждений на двери. Правда, сложно представить себе когти, способные повредить толстый и прочный метал корпуса. Начав крутить штурвал, открывающий дверь, барса скользнула взглядом по неприметной дверце рядом. Вначале кошка не придала ей особого значения, но после повторного прочтения, остаться равнодушной она не смогла:

– Аварийный запас? – бросив крутить штурвал наполовину открытой шлюзовой двери, барса рванула дверцу на себя.

Дверца раскрылась, обдав барсу облаком пыли, и куча тряпья и пустых бутылок рухнула на неё сверху.

– Что за шутки? – выбравшись из груды хлама, барса оглядела пустующие ниши для скафандров.

Скафандров в них не было, лишь на месте одного из них висел обычный рабочий комбинезон, сродни тому, что был когда-то у самой барсы, в остальных же кто-то решил устроить помойку. Всё-таки, хоть корабль и находился в стороне от Купола, редкие туннельные «крысы» – а кое-кого из них можно было назвать крысами в прямом смысле – забирались и в те забытые уголки. Так что нет ничего удивительного в том, что всё, что было не прикручено, было вынесено. Теперь барсе не казалось странным, что костюмы для выхода наружу у гвардейцев очень напоминали скафандры, которые попались ей однажды на картинке в старом журнале. Непонятна была лишь причина, побудившая неизвестного мародёра, забить смятыми пивными банками, картонными коробками и прочим хламом хранилище аварийного запаса. Хотя, возможно, это был запас вторсырья на очень чёрный день, или же кто-то решил, что будет весело, если вся эта куча хлама свалится на того, кто откроет дверцу.

Тихо рыча от злости на неведомого шутника, кошка резким движением поднялась, выдернув прежде хвост из-под завалов, и несколькими пинками расшвыряла мусор подальше от шлюза. К превеликому сожалению, ничего полезного под хламом не содержалось, но, возможно, что-то осталось в самих нишах, и барса стала выкидывать всё оттуда. Особо тщательному осмотру подвергся комбинезон, в котором удалось обнаружить гаечный ключ семнадцать на девятнадцать. Больше ничего полезного не обнаружилось, и барса с досады хлопнула дверцей, отчего та отскочила обратно, на миллиметры разминувшись с носом, а сверху с незамеченной ранее полки на голову кошке упала книга. Пожалуй, даже не книга, а талмуд на добрую тысячу страниц.

– Руководство по выживанию, – стерев пыль лапой, прочитала барса, – издание первое. Центр подготовки колонистов А.Я. Клешня И.Я. Клешня. Братья клешни, – усмехнулась в усы кошка, раскрыв книгу на перв… на семнадцатой странице – первые кто-то использовал в неизвестных целях.

Пробежав по содержанию книги, барса отметила для себя, что общий план для неё бесполезен, ибо первый же пункт – не дышать неочищенным воздухом до разработки вакцин – она уже благополучно нарушила. А вот всевозможные знания по жизни в дикой природе: разведение огня, постройка укрытий, изготовление оружия и ловушек для охоты, заготовки провизии для длительного хранения – всё это ей определённо пригодится.

Отложив чтиво на «когда-нибудь», барса всё же вернулась к прежнему занятию – открыванию двери. Всё же, как не откладывай, а выходить наружу надо, и чем раньше, тем лучше. И так уже достаточно времени потеряно.

Сделав глубокий вдох, кошка медленно выдохнула, и сделала решительный шаг в открытую дверь! Яркий свет больно резанул по глазам, а свежий воздух ударил в нос, ясно давая понять, сколь отвратительный запах сейчас исходит от барсы. А уж её любимый костюм из старой ткани, кажется, она называлась «жинса» – про него лучше вовсе промолчать…

Первой эмоциональной реакцией было тут же выбежать наружу и нырнуть в воду, в любую воду – к счастью не было никакой – какой бы она ни была. И оно только усилилось, когда глаза несколько привыкли к свету и кошка, наконец, смогла разглядеть себя: впалый живот, торчащие рёбра, бледная, почти синяя кожа – всё это блекло на фоне практически полного отсутствия шерсти! Хвост барсы ныне подошёл бы крысе, поскольку был практически полностью лыс, лишь на животе сиротливо ютились два островка, которые, впрочем, тут же значительно уменьшились, стоило лишь к ним прикоснуться, только лапы были более-менее прикрыты поредевшими шерстинками.

– Кошмар… – только и выдавила из себя кошка, тут же нырнув обратно в корабль, где скудное освещение не давало рассмотреть подробности.

И, дабы отвлечься от ужасного зрелища, барса с головой ушла в уборку, а недостаток инвентаря вполне компенсировался усердием. Высокая влажность воздуха и повышенная сила тяготения в купе с общей усталостью организма после долгой болезни заставляли барсу часто отдыхать, но всё же дело спорилось. Два дня, которые были ощутимо длиннее земных, ушли только на то, чтобы выкинуть всё то, что использовать нельзя, день на то, чтобы отчистить то, что использовать можно, и ещё полдня, дабы отмыться – воды было достаточно, но в будущем ей стоит её экономить – самой и проветрить каюту. Впрочем, это было бесполезно, и, перетащив все вещи в соседнюю каюту, барса переехала, закрыв плотно двери сразу же после выноса тела для последующей траурной церемонии. Впрочем, вся церемония ограничилась захоронением и водружением поверх могилы отстреленной двери, дабы не добрались хищники, короткой, даже слишком, речью – слова как назло разбежались из головы – и щёлканьем разряженным пистолетом. О последнем обычае барса вычитала в одной из книг.

А сразу по окончании гражданской панихиды пришлось спешно возвращаться на корабль, задраивая люк, поскольку распуганные приземлением хищники начали возвращаться, а суета последнего дня лишь подстегнула их любопытство.

Лишь только наступили сумерки, из-под навеса лиан, протянувшихся от одного зелёного исполина местных джунглей, обступивших корабль, к другому на высоте около четырёх метров, выскочили, ломая высокие толстые круглые стебли травы, первые встреченные барсой местные обитатели. Напоминающие комплекцией пса бульдога – точнее, его древнего непрямоходящего предка – существа эти были покрыты толстой грубой – почти иголки – тёмно-серой шерстью. Мощные низкие лапы с крепкими когтями разгоняли этих весьма массивных зверей до приличной скорости, а вытянутые челюсти полные острых треугольных зубов, ясно давали понять, что держаться от них стоит подальше.

Встретившись с взглядом ярко-жёлтых глаз особо крупной особи, барса отпрянула от двери и, ещё раз проверив, как та зафиксирована, отправилась в каюту. Всю ночь от двери доносилось царапанье когтей по металлу, а снаружи корабля – рычание, скулёж, визги и завывания. Позже к какофонии добавились ещё и хруст с чавканьем, что, впрочем, не заставило барсу оторваться от чтения. А вот наступившая внезапно тишина её насторожила, и, взяв пистолет, она пошла к двери.

– Кто там? – взяв пистолет наизготовку, спросила она.

Вместо ответа в щель – вместо уборки ей стоило наладить систему вентиляции – влетела длинная чёрная лапа, снабжённая пятью вытянутыми когтями, промелькнув в опасной близости от барсы.

Скосив глаза на внезапно укоротившиеся усы, кошка дёрнулась назад, одновременно нажимая на спусковой крючок. Уткнувшись спиной в стену, барса спустила курок ещё раз, предварительно сняв пистолет с предохранителя, и ещё раз, теперь уже передёрнув затвор. В ночной тишине оглушительно грянул выстрел, заставив кошку рефлекторно прижать уши, а кислый запах сгоревшего пороха встревожил чуткий нос, вызвав непроизвольный чих. И этот, в общем-то, безобидный звук стал той последней каплей, что заставила неизвестного хищника, получившего неожиданный отпор от несостоявшейся жертвы, рвануть наутёк. Барса же, пожурив себя за потраченный патрон, подобрала гильзу, блестящую в лунном свете, пробивающемся сквозь щель, и направилась спать.

Остаток ночи прошёл спокойно, лишь чёрная лужица засохшей крови напомнила о ночном происшествии, когда поутру кошка вышла наружу и принялась за инспекцию корабля, не забывая сверяться с книгой. Почти все вентиляционные отверстия при помощи гаечного ключа и какой-то матери удалось открыть, и теперь барса могла запираться на ночь, не боясь быть съеденной во сне – на этом хорошие новости закончились. Грузовой отсек, получивший пробоины от астероидов по прибытию в звёздную систему, к сожалению, выгорел полностью во время посадки, и поживиться там было нечем. Тоже можно было сказать и про большинство вспомогательных отсеков, даже реактор был заглушен сразу после посадки из-за каких-то повреждений – не фонил, если верить работающему от аварийных батарей диагностическому модулю, и то хорошо – лишь укреплённый жилой модуль не получил повреждений.

Закончив, когда светило, невидимое за стеной деревьев, уже клонилось к горизонту, ползать по изувеченному телу древней машины, кошка, прихватив несколько открученных деталей и тонкий оптоволоконный кабель, заперлась – на этот раз без щелей – в корабле. Закончить этот трудный день она планировала изготовлением оружия. Именно ради него она буквально вкручивалась в узкий лаз, откручивая указанные в книге детали. Ради них она поломала почти все когти на верхних лапах, но зато теперь у неё имелись практически готовые плечи будущего лука.

Новый день – новые заботы. Отныне наученная горьким опытом – теперь-то она зарубила себе на носу, практически в прямом смысле – барса решила следовать советам книги, оставив самодеятельность на более спокойные времена. Сегодня ей предстояло провести разведку местности, потому, взяв пистолет – к луку всё равно не было стрел, да и натянуть тетиву барса так и не смогла, она вышла из корабля, вслушиваясь и принюхиваясь. На первый взгляд всё было спокойно. Стена деревьев окружает корабль, подступая почти вплотную, лишь позади виднеются поломанные и обгоревшие стволы, которые, как и сама просека, уже зарастают мелкой порослью, да вал земли перед кораблём повалил несколько зелёных гигантов. Далеко в джунглях раздавались какие-то звуки, но тут всё было тихо и спокойно. Лишь ощущение чужого взгляда на коже заставляло остатки шерсти вставать дыбом.

Бросив тщетные попытки увидеть что-либо в сплошной стене зелени нижнего яруса, барса, держа заряженный, взведённый и снятый с предохранителя пистолет наготове, вышла наружу, крутя головой на триста шестьдесят и вращая ушами, словно локаторами. Тишину вдруг прервал тихий шорох, стебли зашевелились, но на открытое пространство никто не вышел. А, проследив за движением, барса отметила, что неизвестные наблюдатели поспешно обходят корабль, не столько заходя за спину – через корабль всё равно не перепрыгнуть – сколько освобождая пространство перед шлюзом.

Для кого стало понятно спустя секунду, когда, припадая на повреждённую лапу, из зарослей показался давешний ночной гость. Под чёрной блестящей шкурой зверя перекатывались стальными канатами мышцы, производя впечатление неумолимой мощи, катка, что вот-вот раздавит тонкую серую барсу, вздумавшую потягаться с хозяином джунглей. Зверь неторопливо приближался, и его неторопливость была сродни таковой у медведей. Вот только кошка не понаслышке знала – живя, где они жили, чего только не узнаешь – сколь стремительны бывают медведи в драке. Да и сам зверь, к слову, походил на медведя, лишь длинный хвост и более короткая морда с выступающими вверх клыками да большие красные глаза говорили, что перед тобой совершенно точно не медведь.

Сократив дистанцию, зверь прыгнул, рассчитывая перехватить свою жертву у входа в убежище. Вот только барса чего-то подобного от него и ожидала, метнувшись в противоположную от корабля сторону, уходя с траектории прыжка. На лету оценив изменившуюся ситуацию, зверь извернулся в прыжке, пытаясь достать юркую барсу, и той едва-едва удалось увернуться от задних лап. Ещё труднее было не пойти на поводу у рефлексов, требующих приземления на четыре конечности, и жёстко упасть на спину, но не выпустить пистолет из лапы. Правда, не всё прошло гладко – от удара о зёмлю барса спустила курок, раздался выстрел и противный визг рикошета, а следом жалобный вой из зарослей. Кто-то из зрителей, сам того не ожидая, принял самое непосредственное участие в представлении. Зверь же, услышав знакомый звук выстрела, отпрыгнул в сторону так резко, что, казалось, это произошло раньше, чем он приземлился. Дожидаться же дальнейшего развития событий хищник не стал, а рванул прочь, исчезнув в зарослях, откуда раздался ещё один жалобный вой – за зрелище для всех расплатился один.

– И что это было? – поднимаясь с земли, произнесла удивлённая кошка.

На всё действо – с момента прыжка – ушло буквально несколько секунд, причём большую часть времени барса потратила на восстановление дыхания, сбитого падением, и всё её участие ограничилось случайным выстрелом. Да, сейчас ей повезло, но её везение точно не бесконечно, а значит, ей следует прекратить делать глупости и совершать необдуманные поступки, пора привыкать планировать свои действия на несколько шагов вперёд, если она хочет выжить на это планете.

Обругав себя мысленно, барса зарычала от избытка чувств, чем спровоцировала новый акт сегодняшнего спектакля – бульдоги-наблюдатели, доселе тихо сидевшие в зарослях, приняли рычание на свой счёт и поняли его по-своему. И раз уж от неизвестного, хрупкого на вид, но очень высокого зверя, сбегает – уже во второй раз – тот, кто регулярно устраивает охоту на них самих, им самим не зазорно будет задать стрекоча. И вся стая дружно ломанулась прочь от корабля, топча высокую траву и распугивая всех на своём пути.

Барса же, удивившаяся реакции, вернула на место отвалившуюся челюсть, встала и, отряхивая землю и травинки с кожи на пятой точке, направилась к зарослям. Зелёные мясистые стебли оказались на удивление прочными и упругими, и согнуть их ей не удалось. Не удалось ей и протиснуться между ними, несмотря на то, что бульдоги проскакивали туда-сюда, будто бы не замечая их вовсе. Попытавшись втиснуться в заросли ещё раз, барса плюнула на это дело и, положив пистолет в карман рабочего комбинезона – именно его она сейчас носила, поскольку состояние остального её гардероба оставляло желать лучшего – подошла к стволу дерева и, критично осмотрев собственные когти, подпрыгнула, вгоняя их в гладкую кору зелёного исполина. Прыжок вышел немного неуклюж, но достаточно высок, ещё несколько таких прыжков и барса стояла на пружинящем ковре второго яруса.

Под её лапами переплетались толстые желтоватые ветки-лианы, тянущиеся от одного дерева к другому, а промежутки в ячейках были затянуты паутинками тонких белых нитей, к некоторым из которых, как заметила барса, липли падающие сверху кусочки листьев, коры и прочий мусор, пускаемый деревьями во вторичную переработку. Растительность первого яруса местами проглядывала и здесь, но вся она была обвита всё теми же нитями, и чем больше было нитей, тем меньше жизни оставалось в посмевшем высунуться наглеце.

Прогулявшись немного по пружинящему ковру, барса отметила практически полное отсутствие живности сверху при том, что снизу постоянно доносились шорохи. Видимо, местные обитатели были слишком массивны, чтобы их выдержали лианы – пока бульдоги были самыми маленькими представителями этого мира, впрочем, кроме них она видел только чёрного хищника. Но тот уж точно был слишком тяжёл, поскольку, стоя посередине очередной «соты», барса отметила, что настил под её весом проседает почти на полметра.

В целом, прогулка по верху, ни принесла ей ничего особенного: фрукты, если те красные пятна были именно ими, виднелись далеко вверху, пригодность местной древесины для костра или поделок была под большим вопросом, а живность на глаза так и не попалась, за исключением разноцветного «кролика». Впрочем, единственным сходством с кроликом были уши, а всё остальное, начиная от вытянутой клыкастой морды и длинного цепкого хвоста, заканчивая трёхпалыми лапами с когтями-крючьями, не имело с кроликом ничего общего. Но, несмотря на все устрашающие атрибуты, кролик выглядел мило из-за своей розовой с фиолетовыми пятнами раскраски, и барса даже хотела потрогать его, но вовремя вспомнила слова из книги: «На Земле зачастую яркая раскраска имеет целью предупредить хищника о ядовитости её носителя, дабы тот и не думал пробовать его на зуб. Нет причин, по которым на других планетах было бы иначе».

Заканчивая первую вылазку, барса всё же нашла кое-что полезное для себя. В очередном окне меж лиан виднелся целый пучок прорвавшегося снизу бамбука, выпитый белыми нитями. Из этих тонких прямых высушенных стеблей, по мнению барсы, вполне могли получиться стрелы. И, наломав как можно больше заготовок, кошка с чувством выполненного долга направилась домой.

Потянулись похожие друг на друга дни. Один за другим. Каждый раз барса всё дальше отходила от корабля, разведывая территорию и изучая местную флору и фауну, возвращаясь же, читала оказавшуюся столь полезной книгу, как губка, впитывая информацию, применяя её позже на практике. Правда, многого из книги у неё не было, как например лаборатории или хотя бы простейшего биотестера, и пробовать местную пищу приходилось на свой страх и риск как можно меньшими кусочками.

Выяснив, какие виды местной фауны съедобны, а съедобными или условно-съедобными, что удивительно, оказались все попробованные. Правда, пробовала она не всё подряд, а лишь то, против чего не возражало её обоняние. Из найденной на третий день широкой речки, с риском остаться без пары-тройки пальцев были выловлены местные пираньи. Ну, как выловлены? Стоило лишь приблизиться к воде, как из неё попрыгали шустрые вытянутые размером с барсин хвост рыбы, пытаясь дотянуться до желанной добычи и впиться в неё устрашающими пастями, наполненными острыми треугольными зубами в несколько рядов. Оказавшись на суше водные хищники поползли подобно змеям, но, получив отпор, шустро скрылись в воде, лишь одна пригвождённая стрелой к земле рыбина осталась, дабы порадовать кошку вкусным нежным мясом, после которого её долго мучила диарея. В целом, из обитающей поблизости живности не был препарирован лишь разноцветный кролик – кошка принялась за заготовку. Поскольку живот её, с каждым днём увеличивающийся в размерах, пусть пока и не стеснял движений, может стать – и станет – помехой охоте в будущем.

С заготовкой же возникли проблемы: соли поблизости не наблюдалось, а провялить мясо в жарком влажном климате было совершенно невозможно. Потому из доступных методов консервации оставалось только копчение.

Стоило большого труда подобрать подходящую древесину. Барса перепробовала всё, до чего добрались её загребущие лапы, но всё без толку. Но, как ни странно, искомое было совсем рядом – прекраснейший результат показали брошенные от отчаяния в растопку выкопанной коптильни щепки, оставшиеся после изготовления стрел. И в последующие после открытия дни барса буквально подчистую вымела весь доступный сушёный бамбук, которого всё равно оказалось мало, и, зарядив коптильню после небольшого геноцида – с луком она обращалась с каждым днём всё увереннее – местной живности, принялась поливать и удобрять растения нижнего яруса, надеясь спровоцировать их этим на скорейший рост. В другом же месте, она решила провести эксперимент, и почти полностью извела белёсые корни, оставив лишь самую малость для последующего восстановления их численности.

Свободное от охоты и земледелия – джунгледелия? – время кошка посвящала тренировкам с луком. Когти больше не цеплялись рефлекторно за тетиву, грозя отправиться в полёт вместе со стрелой, а барса научилась дозировать усилие, дабы не состригать себе вибриссы каждый раз, когда натягивала лук полностью. Она даже порой попадала в цель не с пятой, а с третьей, а то и второй попытки. Но до идеала было далеко. И барса день ото дня изводила стрелы, делала новые, постепенно улучшая их конструкцию и собственный навык изготовления, дырявила мишени одну за другой, а также экспериментировала с ядами. Точнее с ядом, выделенным всё же с энной попытки из того самого кролика, пытаясь добиться приемлемой консистенции состава, дабы его не сбрасывало с наконечника, но при этом яд не терял бы убойности.

В конце концов, настал тот день, когда выросший живот не позволил ей взобрался на верхний ярус даже по собранному специально трапу, и барса оставила охоту, перейдя на земные пайки – их оставалось мало, но питаться копчёным она посчитала слишком вредным для плода – и занявшись другими делами. Продолжая штудировать талмуд по вечерам, дни теперь кошка проводила, сидя в шлюзе и мастеря всевозможные полезные вещи: огниво, поскольку очень трудно оказалось разводить огонь при помощи всё того же лука и пары деревяшек; копья из гаечного ключа, амуниции из снятых с местных зверушек шкур. Последняя выходила не очень, поскольку не было возможности высушить шкуры, и те разваливались со временем. Лишь выдубленный, точнее, прокопчённый, наруч пришёлся ей по душе, хотя скорее, не сам наруч, а то, что с её лапы больше не будут лететь клочья не так давно отросшей – пусть и не до прежней роскошной шубы – шерсти при каждом выстреле из лука. Ближе к концу срока беременности, когда с неба внезапно сплошным потоком хлынули струи воды, барса перешла на пошив сумок, подсумков и прочего, используя земные материалы, пуская в ход наиболее пригодные куски тряпья, бывшего ранее в хранилище аварийного запаса.

Роды прошли как-то просто – визит к зубному в далёком прошлом пугал барсу сильнее, да и боли принёс больше – конечно, некому было подбодрить барсу, некому было помочь, даже пуповину она перегрызала собственными зубами, но не могло не радовать, что особой боли не было, и восстановилась кошка довольно-таки быстро. В далёком прошлом, прививая зверям прямохождение, человеки не стали добавлять проблем с деторождением, что были присущим человеческим самкам. Конечно, тогда это могло вызвать зависть со стороны тех самых самок, могло, если бы люди вот уже пять веков к тому времени не рождались из пробирок.

Две недели – субъективно – просидела барса внутри корабля, не в силах оторваться от детёнышей, постоянно прижимая их к себе, вылизывая их и рассказывая сказки, что сама слышала в детстве, пока вдруг не исчез шелест капель, доносившийся до этого из вентиляции. Дождь, хлеставший почти месяц, закончился так же внезапно, как и начался, и, едва рассвело, барса, прижав котят к груди, поспешила наружу и не узнала джунглей. Доминировавший доселе зелёный цвет уступил место разноцветным бутонам, за коими было не рассмотреть ни стволов, ни листьев. Всевозможной формы: от простых чашечек, до сложных конструкций, что, казалось, состояли из тысячи лепестков, причудливо переплетённых друг с другом – цветы заполонили всё вокруг, поглотив даже просеку и подступив вплотную к кораблю. Некоторые усеянные соцветиями лианы даже заползли на металл корпуса, выискивая маленькими усиками трещины, чтобы в них закрепиться.

А меж всем этим суетливо порхали впервые встреченные барсой в этом мире птицы. Не уступающие по яркости и разнообразию окраски цветам, мелкие – чуть больше кулака барсы – комочки перьев порхали от одного цветка к другому, засовывая в него длинный клюв или втискиваясь полностью, чтобы спустя какое-то время вылезти оттуда, перемазавшись пыльцой, и устремиться к следующему цветку.

Любой бы на месте барсы восхитился этому зрелищу, но не она – долгое пребывание в отрыве от цивилизации изменило мышление кошки. Больше она не видела в природе чудес и красот, теперь для неё это были лишь среда обитания точно такая же, каким был когда-то купол. И, глядя на всю эту красоту, она подумала: «Перья!», порадовавшись лишь будущему улучшению своих стрел, которые, наконец-то, обретут нормальные стабилизаторы.

Недавно прозревшие котята, которых она по-прежнему прижимала к груди, заворочались, среагировав на яркий свет и незнакомые звуки. Дочка барсы, посмотрев прямо туда, где сквозь листву просвечивало солнце, звонко чихнула и прикрыла мордочку лапками, сын же, наоборот, крутил головой так, как вентилятор лопастями, ничего пока не понимая, но живо интересуясь яркими красками и постоянным движением. Но в одном такие разные дети – даже внешне они отличались: слегка синеватого оттенка самочка с большими редкими пятнами, и серый котик с частыми мелкими пятнами и толстой полосой чёрной вдоль хребта – были солидарны и, завозившись, потянулись к груди матери, запищав с требованием их покормить.

Через несколько минут изрядно потяжелевшие меховые комочки были аккуратно уложены в самодельную люльку, где счастливо засопели, прижавшись друг к другу, барса же, вооружившись луком и тщательно закрыв дверь, вышла на охоту.

Спрыгнув, барса чуть отошла от корабля, покачала головой, оглядев размытую и заросшую коптильню, и, наметив целью зависшую напротив огромного цветка пичугу, приготовилась к стрельбе. Первая пущенная стрела прошла мимо, всё же долгое отсутствие тренировок отрицательно сказалось на её меткости, а вот вторая пробила разноцветное маленькое тельце насквозь, и то рухнуло вниз, а следом устремилась и вся остальная птичья братия. Сделав круг над бездыханной тушкой, пернатые дружно ринулись вслед за уже улепётывающей кошкой. Всё же, несколько птиц залетели внутрь, пока барса закрывала дверь, и теперь носились вокруг неё, больно ударяя своими острыми клювами. Остальным же повезло меньше, и они врезались в металл, отчего казалось, что кто-то настойчиво барабанит в дверь снаружи.

Внутри царила тьма – дежурное освещение уже не работало, а самодельная лампа на животном жиру горела сейчас в каюте, дверь в которую крайне нежелательно открывать, пока внутри бушуют разъярённые пернатые. К счастью, хлопки крыльев нельзя было не услышать и барса, за долгое время запомнившая каждый болтик внутреннего пространства, с лёгкостью переловила «сырьё» и, сломав тонкие птичьи шеи, направилась в каюту, дабы ощипать добычу и отделить мясо от костей, отложив последние на потом. Конечно, для каких бы то ни было инструментов они мало годились, но, может быть, можно будет использовать их для изготовления клея.

Птицы снаружи продолжали бушевать, и кошка, съевшая к тому времени всё мясо, решила не откладывать дело в долгий ящик, принявшись к модернизации стрел. Сложив в две отдельные кучки перья с правых и левых крыльев, кошка, используя самодельный нож – скорее уж заточку, сделанную из тонкой полоски металла – принялась разрезать те вдоль пополам, откладывая для дальнейшего использования. Закончив, убрала отходы производства подвернувшуюся тряпку, завязав её и убрав в сторону, и принялась придавать черновую форму, подбирая тройки перьев, совпадающие по длине.

Взглянув на свой колчан, барса решила отказаться от переделки стрел, поскольку те, что сейчас есть, кое-как, но летают, а получаться ли новые – неизвестно. Потому, убрав стрелы в сторону, достала припасённые древки и наконечники, сделанные из расплющенных и заточенных трубок. На конце древка, сверившись с книгой, барса приладила перья, принявшись, постоянно ругаясь, из-за того, что они то и дело сползали, приматывать передние края. Закончив с обмоткой, кошка достала самодельное шило из проволоки, что использовала ранее для пошива одежды – иглу сделать так и не удалось – и стала аккуратно прошивать перья, притягивая их к древку, а, закончив с этим, примотала задний край пера и, выдохнув, полюбовалась на плод своего труда – почти готовую стрелу. Осталось придать оперению окончательную форму и насадить наконечник – плёвое дело, всего-то три часа на одну стрелу! Правда, ещё стоило подклеить обмотку, дабы её не растрепало.

Глянув в книге процесс производства костного и молочного клеев – а изготовить другие в её случае было проблематично – барса ужаснулась и, покормив проснувшихся котят, вернулась к изготовлению стрел. Всё же придётся ей поискать древесную смолу, а ещё лучше выйти и проверить на клейкость соки лиан. Как только птицы уберутся.

Производство стрел закончилось глубокой ночью, и барса пополнила колчан чёртовой дюжиной стрел – на большее подходящих перьев не нашлось, уж больно мелкими были пичуги – после чего, несмотря на сонливость, выглянула наружу. А, убедившись, что птицы убрались, быстро затащила несколько тушек разбившихся насмерть пернатых внутрь и вышла наружу уже с котятами. Забравшись по обвившим корабль лианам наверх, барса уселась, поджав лапы под себя и, поглядев на небо, обомлела. После длительного дождя тучи, постоянно собирающиеся к вечеру, разошлись, и взгляду кошки предстало множество звёзд, столько она видела, лишь покидая Землю, и будто бы сами собой из уст барсы вырвались слова:

– А где-то там, далеко-далеко отсюда, находится Земля…

И отныне каждую ночь барса выходила под открытое небо, всегда произнося заветные слова. И теперь эта планета уже не казалась ей таким страшным местом: джунгли постепенно приоткрывали перед кошкой свои секреты, обеспечивая всем необходимым для жизни – уже для жизни, а не выживания – местные хищники её не донимали. Хотя, какие хищники? Хищником был лишь давешний медведеобразный чёрный крепыш, а бульдоги оказались лишь падальщиками, подбиравшими крохи с барского стола, и быстро покинули территорию барсы, ибо она после себя ничего не оставляло – всё шло в дело. Мясо в пищу и запасы, шкуру под будущую обработку – сушить их было по-прежнему негде, но вполне удавалось дубить над огнём – кости, жилы, кишки – всему барса находила применение.

Налёт цивилизации слетел окончательно, и отныне кошка выглядела самой настоящей дикаркой: кожаная одежда – наруч и набедренная повязка – лук в чехле за спиной, колчан с оперёнными стрелами на боку, пояс с ножнами и многочисленными мешочками, копьё в лапе – всё это стало ей так привычно, словно было с нею всю жизнь. Подушечки лап огрубели, приобретя прочность, позволяющую ходить по сучкам, в обилии рассыпанным по земле под сетью лиан. Приспосабливаясь к окружающей природе, барса компенсировала недостаток силы ловкостью и наловчилась проскакивать меж стеблей, вспомнив опыт передвижения по лабиринтам труб. Хотя, всё же кошка предпочитала передвигаться сверху и сверху же атаковать – все слабые места местной живности находились сверху, поскольку воздушных хищников здесь не было, хотя в большом количестве местные птички были довольно-таки опасны.

К счастью, лишь только закончилось цветение, пернатые покинули территорию барсы, и, где они находятся сейчас, она не знала. А цветки постепенно превращались в завязи, те во фрукты, которые барса в обязательном порядке попробовала – по одному каждого вида – но вкус ей совершенно не понравился, а чуть позже, фрукты, в прямом смысле, взорвались, разбрасывая семена повсюду, и лианы стали постепенно отмирать, уступая позиции вновь разросшимся белым нитям зелёных гигантов. Везде, кроме поляны с кораблём – его лианы перевили снизу доверху, образовав зелёный кокон, так что издалека казалось, что на поляне лежит замшелый валун.

Малыши за месяц заметно подросли, и барса стала отлучать их от груди, вводя в рацион всё больше мяса. Каждую ночь барса исправно выводила их наружу, а на день запирала в корабле, всё дальше уходя от него, исследуя джунгли. Хотя в целом они были довольно однообразны, и ничего не выбивалось из стройной картины. До того момента, как внимание барсы не привлёк звук, которого тут никак не могло быть – голоса разумных. Ситуация неординарная, и оставлять её так нельзя, потому барса, проверив на месте ли пистолет – в кармане внутри колчана – двинулась к источнику звука.

Кошка подходила всё ближе и ближе, вот она подошла настолько близко, что смогла расслышать отдельные слова, а позже и разглядеть говорившего. Высокий – чуть ниже двух метров, то есть, на голову выше самой барсы – крепко сбитый человек в одежде из плотной грубой ткани сидел посреди небольшого лагеря, разбитого на открытом, свободном от ветвей верхнего яруса месте, что изредка встречались в джунглях. Прокравшись как можно ближе к лагерю, оставаясь меж тем наверху, и затаилась, наблюдая, как человек, до того просто державший в руках какое-то устройство с большим экраном, по-видимому, электронный планшет или что-то похожее, вдруг вскочил и стал стучать по прибору, видимо, пытаясь заставить его работать, сдабривая «ремонт» руганью:

– …бесполезная груда мусора! – устройство полетело в траву. – Чёртова влажность! Чёртовы джунгли! Чёртова планета! Чёртово начальство! Чёртов «примерный район поисков»! – последние слова он произнёс, явно кому-то подражая. – Злоебучая планета! Злоебучая влажность! Злоебучие джунгли! Злоебучая планета!

Внезапно тихое журчание, на которое барса поначалу, что было её ошибкой, не обратила внимания, прекратилось, и совсем рядом раздался второй голос:

– Повторяешься…

От неожиданности кошка вздрогнула, чем выдала себя, и, посмотрев вниз, встретилась взглядом со вторым человеком. Тот, не став мешкать, схватил висящее на груди оружие и направил его на барсу, застыв в готовности к стрельбе. Барса же, также застывшая, но уже по другой причине – схлопотать заряд картечи ей очень не хотелось – лихорадочно придумывала варианты спасения, вспоминая всё, что когда-то слышала о людях. Наконец, в голове её созрел пусть не план, но некоторый его костяк, пора было действовать:

– Хозяин? – постаравшись выразить мордочкой обиду вкупе с сожалением, спросила она. – Что Марша сделала не так? За что Хозяин хочет убить Маршу?

– Что там у тебя? – раздался голос первого. – Ух, ты! Дикарка! – встав с рюкзака тот подбежал ближе и воззрился на барсу, секунду спустя выдав напарнику неожиданное предложение: – давай её трахнем!

– Фил! – от неожиданности тот даже прекратил целиться в кошку, и та смогла откинуть чуть в сторону копьё, хватит и того, что лук они точно заметили. – Ещё неделя не прошла, а у тебя от спермотоксикоза крыша потекла? Нет, я, конечно, знаю, что ты думаешь членом, но не ожидал, что ты ещё и зоофилом окажешься!

– Молчал бы лучше, «образцовый донор», – в голосе Фила прозвучала зависть и немного обиды, – Мне в «питомник» вход закрыт! А насиловать по сотому разу имитатор мне надоело! Знаешь, как мне осточертела эта железяка? А тут девка – живая, пусть и мохнатая, да ты гляди, – не унимался тот, – она и сама не против!

– Да, Хозяин! – преданно глядя в глаза Филу, произнесла барса. – Марша не против! Марша за! Марша всё умеет! Марша всё сделает! – кошка продолжала играть озабоченную рабыню, а меж тем в голове её прозвучал внутренний голос: «Не переиграй, дура!».

Но пока всё люди не заметили неискренности, наоборот, безымянный человек уже не держал её на прицеле, а Фил и вовсе оставил ружьё у рюкзака. Значит, сначала нужно убрать безымянного. И тот, сам того не ведая, приблизил свою смерть:

– Эй, только что хозяином был я!

– Да Хозяин! – барса спрыгнула вниз, из-за чего вновь оказалась под прицелом, и, бросив лук на землю, на четвереньках стала приближаться к человеку: – Ты – человек, а значит, Хозяин. Марша должна служить человеку! – приблизившись вплотную, она, игнорируя ружьё, подняла голову и лизнула чуть встопорщившийся гульфик: – Всеми способами служить!

– Ты чего удумала… – несмотря на грозный тон, не похоже было, что человек возражал.

А Фил и вовсе уже расстёгивал штаны, и барсе пришлось поторопить события. Быстро расстегнув штаны безымянного, она достала его хозяйство из ширинки и, увидев, что тот отпустил оружие, впилась в почти вставший член зубами, одновременно пиная пристраивающегося сзади Фила нижними лапами.

Безымянный схватился за причинное место и, дико вереща, упал, заливая траву кровью и даже не думая схватиться за оружие. Уголком сознания отметив, что откушенную «деталь» она проглотила, барса выхватила лук и четырьмя стрелами пригвоздила Фила к земле, после чего спокойно добила «охолощенного» и, вынув из ножен нож, подошла к пленнику, присев перед ним:

– Поговорим?

Вместо ответа Фил резко дёрнулся, вырывая руку со стрелой из земли. Всё же люди и так отличались более крупным телосложением, а тут ещё и долгое проживание при повышенной гравитации сыграло роль, так что нет ничего удивительного, что человек был намного сильнее. Но, на каждую свою силу найдётся свой ловкач – не дав человеку схватить её за горло, барса полоснула того ножом по руке, перерезая сухожилия. Рука безвольно повисла, а угрозы сменились криками боли, но кошку это не остановило, и она, сноровисто орудуя ножом, обездвижила человека окончательно и вновь повторила свой вопрос:

– Поговорим?

На сей раз ответом послужил меткий плевок.

– Знаешь, как раньше говорили? – вытерев чужую слюну тыльной стороной лапы, спросила она совершенно спокойно, лишь не до конца улёгшаяся шерсть, что на мгновение встала дыбом из-за злости, выдавала её. – Глаз за глаз! Ну, или ухо…

С этими словами, кошка взмахнула ножом и отхватила Филу ухо, отчего тот заверещал, перекрикивая даже своего товарища.

– Дура бешеная! – выкрикнул он, наконец, что-то членораздельное. – Ты мне ухо отрезала!

– Здорово, правда? – почистив язычком когти, спросила она.

– Что?! Что здорово?! Что может быть здорово, скажи мне!

– Ну, то, что ты ещё жив, относительно цел, дышишь, – начала перечислять она, – у тебя есть ещё глаза, яйца, ещё одно ухо …

– Что?! – снова начал Фил, но кошка его перебила.

– Ну, скажи «Что?» ещё раз, ну же! – вытащив из колчана пистолет, прицелилась в человека барса. – Давай!

– Где ты откопала этот раритет? – уставившись на пушку, внезапно спросил тот.

– Здесь я задаю вопросы! – рассердившись так, что хвост заходил из стороны в сторону, раскидывая вырванные травинки, барса стукнула его дулом в лоб. – Сколько вас?

– Двое… Ай! – второй тычок пришёлся Филу в глаз. – Один вон лежит, – не унимался пленник, – а второй… Бля! – на этот раз барса ткнула стволом в глаз сильнее. – Слушай, мы же понимаем, что в живых ты меня не оставишь?

– Конечно, – мило улыбнулась барса во все свои тридцать зубов, – от твоих ответов зависит только то, сколько ты будешь страдать!

– А рука поднимется? – с вызовом, глядя прямо в глаза, спросил человек.

– Рука нет, лапа – да, – очередная милая улыбка, сопровождаемая демонстрацией когтей. – Я видела, во что вы превратили Землю, эту планету такая участь не постигнет! – глаза Марши внезапно застило бешенство: – Я вас всех перебью!

– Думаешь тебе по силам перебить всю колонию? – усмехнулся Фил. – Нас миллионы!

– Не ври и не считай меня за идиотку. Колонизаторские корабли сюда не летали, это мне известно, так что максимум, на чём вы могли прилететь – тяжёлый разведчик. Ещё мне известно, что в этой системе очень много астероидов, и ваш корабль наверняка получил повреждения, и посадка точно не была мягкой, иначе бы вы не искали мой корабль, чтобы свалить с этой планеты. И вообще у вас не всё гладко, иначе бы вы нашли мой корабль раньше. Ах да, чуть не забыла: питомник. Что же это такое? – задала вопрос барса, но, видя, что пленник не торопится отвечать, ответила сама: – Опять же я знаю, что задолго до того, как сбежать с Земли, вы разучились рожать сами, а значит, с пополнением у вас тоже проблемы. Я же вижу, что ты стар, очень стар. Вижу, несмотря на то, что ты проходил омоложение. А стариков не посылают в разведку. И ещё я отлично умею читать по глазам, – усмехнулась барса, – и вижу, что почти все мои предположения попали в точку.

– Пого… – не успел договорить Фил, его последние слова захлебнулись в крови из перерезанного горла.

На этом с врагами было покончено, и барса, рыкнув на высунувшуюся на поляну морду падальщика, отчего та сразу скрылась обратно, приступила к разбору трофеев. Люди явно пришли сюда своим ходом – на поляну вела прорубленная в зелёном массиве тропа – и вещей в лагере не так уж много, но всё равно два больших человека способны утащить больше, чем одна маленькая барса. Потому Марша принялась было потрошить рюкзаки: запасная одежда, всяческие походные мелочи, различные боеприпасы к дробовикам, два больших ножа и два ножа ещё больше, топорик, лопата, немного пайков и множество всевозможной аппаратуры, разобраться в которой барса пока не могла.

Вытряхнув всё из одного рюкзака, барса принялась складывать в него пайки, рассудив, что всё остальное падальщиков не заинтересует, а вот еду они могут растащить…

Еду… Барса посмотрела на запаянный паёк, понюхала его – запаха, естественно, не было никакого. А вот от двух тел шли вполне себе знакомые запахи крови и мяса…

Вытряхнув пайки из рюкзака, барса взяла топор в лапы и подошла к телу Фила, после чего, быстро освободив его от одежды, несколькими точными ударами отделила человеческие окорока от остальной тушки. Повторив ту же процедуру со вторым телом, барса завернула ноги в плёнку, укрывавшую ранее аппаратуру, и упаковала всё в рюкзак, с трудом взвалив его себе на плечи. Забрав с собой кроме этого ещё и одно ружьё с патронами, кошка забралась по стволу дерева наверх и аккуратно – из-за рюкзака сетка проседала сильнее – двинулась к дому, и стоило ей отдалиться от поляны, как оттуда донёсся хруст вкупе с визгами – стая падальщиков делила объедки.

Когда же кошка, потратив некоторое время на заряжание окороков в коптильню и кормление котят, вернулась к поляне, ничего не напоминало об оставленных тут телах. Что, впрочем, не смутило барсу, и, побросав во второй рюкзак пайки, инструмент и оружие с боеприпасами, кошка сложила остальной скарб в одну кучу и, прикрыв всё оставшейся плёнкой, двинулась обратно к кораблю, пообещав себе забрать аппаратуру завтра.

И почти сразу же, как рассвело, кошка с пустым рюкзаком вновь появилась на поляне, принявшись сортировать оставшееся. Некоторая аппаратура была представлена в двух экземплярах, и тащить всё барса не видела смысла. Сложив всё, что хотела забрать с собой, барса спрятала остальное в зарослях – звери не тронут, а люди, если вернутся, не найдут, по крайне мере, сразу – и окинула поляну ещё раз, проверяя, что ничего не забыла.

Взгляд её остановился на сером пятне в траве на краю поляны. Секунда ушла на то, чтобы вспомнить, что это, и вот уже кошка, опустив рюкзак на землю, идёт и подбирает выброшенный Филом планшет. Когтем вжав кнопку включения, барса подумала мельком: «И как люди нажимают на такие мелкие кнопки?».

Кнопка была зажата уже несколько секунд, но планшет не включался. Покрутив устройство в лапах, кошка заметила, что тот разделён пополам. Небольшая защелка оказалась с тыльной стороны планшета, и, стоило на неё нажать, как тот развалился. Половина с экраном оказалась в одной лапе, а батарея в другой.

Раздражённо махнув хвостом, видимо, вспомнив человеческие методы ремонта, барса опять-таки когтем потёрла контакты, стирая с них ржавчину, и, полирнув поверхность подушечками, вставила батарею на место. Теперь же, едва она коснулась кнопки, планшет ожил, показав экран загрузки с логотипом в виде зелёного мусорного ведра – по крайней мере, кошке показалось, что это именно оно – который спустя несколько секунд сменился изображением голой человеческой самки с девятью серыми кругами поверх картинки.

Аккуратно, дабы не поцарапать экран, одной подушечкой кошка коснулась точки, и та покраснела, спустя миг вновь вернув себе исходный цвет, а на экране появилось сообщение: «графический ключ неверен». Планшет чуть было вновь не отправился в полёт, но кошка, уже замахнувшаяся лапой, была остановлена вибрацией. Взглянув на экран, барса заметила вверху всплывающее окно, тут же свернувшееся. Впрочем, прочитать она успела…

«Фил, где вы пропадаете? Мы нашли кора…» – окно показало лишь первую строчку, но этого хватило, чтобы заставить кошку сорваться с места, позабыв обо всём на свете, и рвануть к кораблю с такой скоростью, с какой она никогда не бегала.

Лишь, когда до корабля оставались считанные метры, она замедлила бег, а после и вовсе остановилась, вспомнив умные слова, слышанные когда-то: «Если ты зол на весь мир, просто успокойся, сосчитай до десяти, ствол перестанет ходить из стороны в сторону, и тебе будет проще всех перестрелять». Конечно, сказано это было в шутку, но сейчас Марша была как никогда серьёзна.

Вынув из колчана почищенный и смазанный нормальным оружейным маслом – спасибо Филу за его набор – пистолет, кошка, огляделась вокруг, но заметила лишь сваленные возле корабля рюкзаки. Видимо, люди были уже внутри.

Стоило больших трудов унять вновь застучавшее, как насос с изношенными подшипниками, сердце, ещё больших трудов стоило унять разошедшийся хвост. И ещё трудней было не рвануть, сломя голову. Но всё же, кошка взяла себя в лапы и двинулась аккуратно и тихо, постоянно вслушиваясь, принюхиваясь и вращая головой, дабы не прозевать опасность. Любопытство уже чуть не сгубило её, сейчас же ставки ещё выше.

Одним движением запрыгнув в шлюз – раньше у неё так не получалось, всё же адреналин творит чудеса – кошка бесшумно втиснулась в приоткрытую дверь и замерла, превратившись в слух.

Дверь в каюту также была открыта, и оттуда слышались голоса:

– …хлам какой-то, – судя по шороху, незваные гости рылись в её вещах, – кости, ещё кости… фу, воняет… что за жижа? Книжонка, – раздался шелест страниц, а потом шорох, видимо, книгу неизвестный выкинул, – каменный век! Кому оно надо?

– Эй, смотри, что я нашёл! – раздался второй голос.

– Мама! – позже, барса сама будет считать, что ей это послышалось в жалобном мяве, но сейчас она услышала именно это.

Слово послужило спусковым крючком, и барса пулей ворвалась в каюту, сшибая крутящего в руках древко стрелы человека так, что тот был сбит с ног и упал, приложившись головой о стену. Второго постигла более печальная участь – не став разбираться, барса всадила пулю ему в голову в упор, не боясь промахнуться. От экспансивной пули голова разлетелась, словно гнилая тыква, а барса, не дожидаясь, пока тело упадёт, откинула пистолет, и подхватила выпущенных котят, тут же прижимая их к себе.

– Тихо-тихо, – начав мурлыкать, дабы успокоить детей, произнесла она, – всё хорошо, мама рядом. Мама никому не даст вас обидеть. Никому… Даже если придётся… – барса недоговорила, но взгляд её, мельком брошенный на обезглавленное тело, не обещал человечеству, в лице одной отдельно взятой колонии, ничего хорошего.

Так, подержав котят какое-то время и заметив, что спать те не собираются – всё-таки чем старше они становились, тем меньше времени тратили на сон – барса вынесла их в шлюз, ненадолго погулять, а сама принялась за уборку.

Связав вырубившегося человека, кошка перетащила того во вторую каюту, поморщив носик, лишь только дверь открылась. Всё же помещение основательно провоняло, после свежего – пусть и влажного – воздуха джунглей это особенно заметно. Но, на обонятельный комфорт человека ей было откровенно плевать, она всё равно не планировала оставлять его в живых.

Заперев каюту, кошка вытащила труп на улицу и, быстро его распотрошив и разделав, перезарядила коптилку, утащив останки Фила и его так и оставшегося безымянным товарища в свою кладовую, после чего принялась оттирать пол и стены от разбрызганных мозгов, постоянно выбегаю в шлюз, лишь только возня и мявканье котят затихали. Но вот каюта была отчищена, наигравшиеся котята накормлены и уложены, настала пора приступать к допросу.

– Эй! – человек всё ещё был без сознания, и барса влепила ему пощёчину. – Вставай! – ещё одну. – Сам напросился! – грозно сказала она, добавив тише: – Эх, опять за водой идти придётся…

Покинув каюту, кошка буквально тут же вернулась с обтянутым кожей куском большой трубы в лапах и опрокинула его над человеком, окатывая того водой. Это, как ни странно, помогло. Человек подскочил, насколько позволяла верёвка, и задёргался отплёвываясь, после чего уставился на кошку:

– Ты кто такая?

– Марша, – как можно добродушнее представилась кошка и, поставив на пол вверх дном своё импровизированное ведро, села напротив пленника, – а ты?

– Карл.

– Сказала бы «приятно познакомиться», Карл, но поскольку вы вторглись в мой дом…

– То есть я пленник? – с долей сарказма в голосе спросил человек, похоже, что он не принимал кошку в серьёз.

– Да, – пожав плечами, ответила Марша.

– А где Ван?

– Второй? Твой напарник? – переспросила барса и, дождавшись кивка, ответила: – Я его убила.

– Что? – при этом слове у кошки на секунду возник тик правого глаза, а хвост мотнулся туда-сюда. – И ты так просто об этом говоришь?

– Честность – лучшая политика, – улыбнувшись, демонстрируя внушительный набор острых зубов, мило ответила она. – И что же привело вас сюда, скажи мне, Карл, пожалуйста.

– Я ничего не скажу! – после своего выпада, Карл увидел в глазах с моментально сузившимися зрачками что-то такое, что заставило его добавить: – Пока не поем…

Сказав это, человек замолчал, требовательно уставившись на кошку. Та же, пожав плечами, вышла, бросив в дверях:

– Ну, это его легко устроить!

Ван усмехнулся – первую уступку он выторговывал с ходу. Похоже, кошка не отличалась стойкостью, и теперь он легко повернёт разговор в нужное русло, и кончиться тем, что кошара будет исполнять все его желания. Набросав в голове примерный план, человек поспешно стёр ухмылку с лица. Вовремя – кошка как раз вернулась с куском мяса и бутылкой воды, после чего, поставив это перед человеком, освободила ему одну руку и уселась перед ним, взяв Карла на прицел его же ружья.

– Ешь!

Дважды упрашивать его не пришлось, и он впился зубами в ещё тёплый кусок мяса, жадно глотая и почти не жуя. Наконец, когда больше половины мяса скрылось в его пасти с такими маленькими зубками, что барса не понимала, как он вообще может питаться мясом, человек залпом выпил всю бутылку воды и сказал:

– Вкусно! Мне уже говорили, что местные обитатели съедобны, но пробовать не доводилось. Интересный вкус, такой сладковатый слегка… Кто это?

– Фил, – пожала плечами барса, – или его товарищ, его имени, уж извини, я не узнала.

Карл на секунду завис, продолжая пережевывать мясо, а потом замер, уставившись на барсу расширенными в ужасе глазами:

– Что…

– Вкусно? – спросила кошка в ответ и, забрав оставшееся мясо, разом его проглотила. – А по мне вкусно. Хочешь добавки?

После этих слов Карл отмер и, наклонившись к полу, выблевал на пол всё содержимое желудка.

– Эй! – барса отскочила, чтобы не попасть под струю, и гневно воскликнула: – Я тут старалась, готовила, а он! Не понравилось, так бы и сказал!

– Ты накормила меня человечиной? – в ужасе спросил человек, скорчив при этом такую гримасу, что барса испугалась, как бы тот не помер от перенапряжения.

– Мясо как мясо… – пожав плечами, ответила кошка и, отодвинув ведро от зловонной лужи, снова села. – Хоть какая-то с вас польза.

– Это же каннибализм! – возмущённо заявил тот и дёрнулся в сторону барсы, пытаясь порвать верёвки.

– Только для тебя.

– Любое употребление в пищу разумных – каннибализм!

– Нет, – барса была не согласна, – каннибализм есть, прежде всего, поедание особей собственного вида.

– Нельзя есть разумных! – не унимался человек.

– А я вас после того, что вы сотворили с Землёй, за разумных не считаю! – при упоминании Земли барса на мгновение оскалилась, прижав уши к голове, отчего человек прекратил теребить верёвку, а потом продолжила: – Да, я не видела, какой она была раньше, но если Верх – это место где у нас живут хозяева жизни, – пояснила она. – Но даже у богачей случаются утечки, так что на Верху я была, и если Земля хоть в половину была такой, как Верх, то вы просто мерзавцы, что довели её до такого состояния. А ваши Купола… Знаешь, куда девают мертвецов под Куполом? Вот ты угадай? Правильно! – сама ответила она, всё больше заводясь, отчего шерсть на загривке поднималась: – Их кидают в мясорубку и делают из них пищевые брикеты! Вот это новость, правда? Ну да, откуда тебе знать! Вы же сбежали с Земли, когда ещё всё не было так погано! – кошка в ярости даже встала и теперь кричала всё это прямо человеку в лицо, отчего тот морщился, когда капли слюны попадали ему на кожу. – Спасибо, вам, создатели, за прекрасную обитель боли и страдания, доживающую свой век, что стала нам домом! За убитую природу! За почти полное отсутствие жизни на поверхности планеты! За вашу чёртову «систему вторичного использования живой ткани» отдельное спасибо! Как здорово, что на пачках указывается, из какого вида приготовлен брикет, дабы исключить каннибализм! – хвост кошки метался из стороны в сторону, а из пальцев показались когти. – Здорово придумано! Мы бы до такого не додумались никогда!

– Вау… – выдохнул Карл, когда барса закончила и села, приглаживая, успокаиваясь, шерсть. – Ты думаешь, что мне должно быть стыдно?

– Нет, конечно же, – огрызнулась, показав клыки, барса, – вам это чувство неведомо, я уже уяснила. Знаешь, что было первое, что я услышала от вас? «Давай её трахнем» – вот что!

– Фил… – покачал головой человек, – только он мог такое ляпнуть. Но вообще я не о том, – отмахнулся Карл, – ты думаешь, что я причастен к уничтожению Земли?

– Ты мог это остановить! – кошка опять начинала заводиться, о чём свидетельствовал её хвост, вновь пришедший в движение. Пока только кончик, но амплитуда становилась всё больше.

– Нет, не мог! Земля уже умирала, когда я родился!

– И? В комплект каждого колонизационного корабля входил комплекс терраформирования! Что мешало вылечить Землю? Что? Нет, конечно же лучше, оставить вместо себя нас, а самим улететь в неизвестность, в надежде отыскать новую планету, которую можно испортить! И вы их нашли! Нашли! – вновь набирала обороты барса. – Прекрасная планета! Можно дышать, есть что пить и что есть, что вам не нравится, раз вы хотите убежать?

– С чего ты решила, что нам что-то не нравится?

– Зачем же вы тогда ищете корабль?

– Может, мы хотели оказать помощь выжившим!

– Ой, берегись, я сейчас лопну от умиления, прячься, а то забрызгает! Вы хотели помочь! И потому ждали почти год?! Чтобы все обитатели корабля с гарантией подохли! И вам досталось ничейное корыто, на котором вы могли бы свалить!

– Да что ты знаешь?! – теперь заводиться стал человек, конечно, у него не было что скалить или чем махать, но по голосу чувствовалось, что он ОЧЕНЬ зол. – Знаешь, сколько человек родилось с момента посадки?

– Знаю, мало…

– Мало?! – перебил Карл её. – Ни одного! Ни одна беременность не продлилась дольше четырёх месяцев! Ни одна! А знаешь сколько эмбрионов развилось в инкубаторе? Тоже ни одного! Мы вымираем!

– Это хорошо, просто замечательно! – в тон человеку ответила барса. – А то я уже волновалась за участь этой планеты! То есть таков был ваш план: подождать, пока экипаж корабля загнётся от местных вирусов, и, забрав корабль, свалить, дабы заселить и уничтожить другую планету, раз уж с этой не получилось. А если бы, гипотетически, экипаж выжил, починил корабль и улетел? Вы этого не учли?

– Да не могли мы раньше найти его! Пойми, не всё так просто! Наши ресурсы крайне ограничены, и в первую очередь мы делали то, что необходимо для выживания! А потом все ресурсы были брошены на Питомник! А станцию спутниковой связи мы начали строить лишь с твоим прибытием, – пустился в объяснения человек. – Его-то мы засекли, а вот точку падения отследить не удалось, потому почти полгода мы потратили на установление связи со спутником, связь с которым прервалась лет тридцать назад. К счастью, эта рухлядь оказалась рабочей, а яйцеголовые по небольшому участку восстановили траекторию и рассчитали место падения. И вот мы здесь, – развёл Карл руками.

– И как же вы здесь оказались? – боясь спугнуть, спросила барса, замершая на всё время рассказа и, словно губка, впитывающая информацию.

– Может, тебе ещё рассказать, где корабль находится? – проявил человек свою язвительность.

– Было бы замечательно, – совершенно серьёзно ответила барса.

Человек на секунду задумался, а потом, поёрзав на месте, устраиваясь поудобнее, спросил:

– И что ты будешь делать с этой информацией? Придёшь и всех убьёшь? – последние слова он произнёс с нескрываемым сарказмом, явно глумясь.

– Почему бы и нет? – всё так же серьёзно ответила кошка, пожав плечами. – Много ли вас там?

– Тебе хватит…

– Надеюсь, что хватит, поскольку мне понравилось – барса вновь пыталась вывести его из себя, дабы разговорить, – мясо у вас очень вкусное! Нежное, сладкое! Ну, да ты и сам пробовал. Вы себя балуете, я посмотрю?

– А ты совсем слетела с катушек, да? – покачал головой человек. – Думаешь, сможешь что-то сделать с боевым отрядом?

– Боевым отрядом? – переспросила барса. – А он у вас есть? А что же его не отправили в джунгли? Не ждали, что тут будут опасные хищники? Думали, вас ждёт ковровая дорожка и оркестр с фанфарами! Тоже мне «венец природы». Терновый! – конкретного значения этого выражения она не знала, но надеялась, что знает человек.

– Что? – всё же не знает. – Боевой отряд слишком ценен, чтобы отправлять его на рядовой поиск.

– Ага, а вы, значит, расходный материал? И ты так просто об этом говоришь? Хватит втирать мне дичь! Я ещё могу поверить, что у вас есть оружие получше этого, – кошка потрясла дробовиком, – всё же дальность в джунглях не так важна, но в то, что у вымирающей колонии есть свой боевой отряд? Скажи, я похожа на дуру?

– Всё равно тебе всех не перебить! – бросил с вызовом человек.

– Так чего же ты переживаешь тогда? – недоумённо наклонила голову кошка. – Расскажи, а там и выясним, смогу ли я. Ты учти, я от своей цели не отступлюсь! И вообще – человечество почти труп, будет милосерднее его добить, не кажется?

– Нет, не кажется…

– Ибо так оно и есть! – перебила его барса.

– Пусть нам трудно, но мы ещё живы! Ещё движемся!

– То опарыши копошатся, – махнула кошка лапой. – Кстати, если ты ещё раз потянешься к узлу, я тебе руку отстрелю, – пообещала она и продолжила. – Давай, скажи мне, я обещаю, никто не узнает!

– И что я буду с этого иметь? – с усмешкой, за которой он попытался скрыть грусть и отчаяние, спросил человек.

– Быструю смерть! Это лучшее предложение, соглашайся!

– Да, торговаться ты явно не умеешь…

– Ну, как знаешь, – ответила барса, подходя к двери и плотно её закрывая…

Из каюты барса вышла только несколько часов спустя. С ошалелыми глазами, вся перемазанная в крови, трясущаяся от переизбытка адреналина, но с довольным выражением на морде, ведь она узнала всё, что хотела, и даже больше. Поисковую группу из десяти человек выбросили с вертолёта в тридцати километрах отсюда, после чего, разбившись на пары, люди разошлись в разные стороны. Карл с напарником вышел на просеку, и по ней они сперва дошли до точки, где корабль, оставив кратер, коснулся земли, а потом, развернувшись, добрались до корабля. И сразу же связались с остальными, лишь с Филом не удалось выйти на связь, и Ван отправил ему «смску» через ретранслятор, оставленный на месте приземления, а похваставшись находкой, люди принялись шарить в вещах барсы.

Да, люди теперь знают точное местонахождение корабля – это плохо, но по джунглям они быстро не ходят, тем более, ночью, поскольку в темноте не видят. В отличие от кошки…

Быстро собравшись и вооружившись, барса, прихватив с собой то, что осталось от Карла, выбежала из корабля. Солнце давно село, но света звёзд ей вполне достаточно, а запах дыма – не могут люди без костра – послужил ей отличным ориентиром, и барса двинулась в ту сторону, но сначала:

– Гули-гули-гули! – отрубленная рука человека полетела в заросли, из которых за барсой следили глаза падальщиков, что вновь следовали за ней после шикарной трапезы на поляне. – За мной, пёсики!

Следом на звук грызни за подачку отправилась и основная часть туши, а барса, подготовив куски поменьше, запрыгнула на ветви и призывно помахала лапой бульдогам:

– Ко мне, ко мне, малыш! – идя в сторону лагеря, барса постоянно звала падальщиков, время от времени, когда те теряли интерес, подбрасывая им очередной кусок. – Хороший пёсик! Ну, идите за мной собачки… Сейчас Марша вас покормит! Мясо! Много… – к какому-то времени бульдоги настолько осмелели, что подпрыгивали прямо к ветвям, едва не выхватывая мясо из лап марши. – Давай, давай… – голос Марши стал тише, поскольку лагерь был уже близко.

Уже можно было разглядеть отблески огня на стволах и расслышать голоса, обсуждающие, что им причитается за находку. Похоже, все группы собрались вместе и теперь делят шкуру не убитого медведя. Что ж, у барсы было своё мнение о том, чем стоит премировать «отличившихся сотрудников», и, прицелившись, кошка пустила новенькую стрелу в стоящего на часах. После чего, с целью отвлечь внимание от предсмертного хрипа часового, закинула одну за другой оставшиеся от Карла кисти прямо в котелок, висящий над костром.

– Что за… – человек со странным – чёрным – цветом кожи и ложкой в руках встал, чтобы заглянуть внутрь, и потому пропустил момент, когда мощное тело бульдога стремительно врезалось прямо в него, повалив в костёр.

Крик боли быстро сменился воплями боли ещё большей, а после затих, когда челюсти зверя сомкнулись на шее, ломая позвонки. Похватавшие к тому моменту оружие остальные члены отряда быстро превратили хищника вместе с жертвой в однородную кровавую массу, и испуганно заозирались. Впрочем, оглянуться им стоило раньше…

Лишь два выстрела успели прозвучать до того, как последний из людей пожертвовал собой ради благого дела – шикарного банкета для славных представителей местной фауны.

А за пиром, удобно устроившись на ветке, подложив лапу под голову, спокойно наблюдала Марша. Всё прошло как нельзя лучше, ей даже вторая стрела не пригодилась – всё было кончено за считанные секунды, а вот с вертолётом, что прилетит завтра днём, так не выйдет. Но, что делать с ним, она придумает позже, сейчас же организм, держащийся на смеси адреналина и любопытства, требовала отдых, хоть пару часов, но всё же, сначала надо собрать патроны…

– Эй, в гости пустишь? – прозвучавшие рядом странные звуки заставили чёрного зверя подскочить, готовясь к схватке.

Когда-то давно столкнувшись с неизвестной доселе дичью – так ему тогда показалось – хозяин джунглей был поражён тем уроном, что нанесло ему казавшееся таким немощным и хрупким существо. Ещё больше он был поражён тем, что при повторной встрече, хищник – а тупым травоядным конкурент явно не был – посмевший предъявить права на его территорию, не убил его, а лишь продемонстрировал свою силу на подвернувшемся падальщике.

И вот теперь хищница – ко всему прочему, это ещё и самка – приходит к нему вновь, не проявляя агрессии и демонстрируя детёнышей. Только зверь не помнил, что бы он с нею спаривался.

– Да-да, они не твои, – словно прочитав мысли зверя, ответила Марша. – Присмотришь пару дней? Мне по делам отлучиться надо? Кормёжка с меня! – с этими словами она вывалила перед зверем кучу странно пахнущего мяса. – Можешь и сам перекусить. Дети, не шалить!

Выразив во взгляде всё то, что она сделает со зверем, если что-то случится с детьми, Марша, дождавшись такого же безмолвного ответа, поспешила назад к кораблю. Она и так потратила достаточно времени на поиски логова Черныша. Скоро гости прибудут.

Подготовка муляжа лагеря возле корабля была почти закончена, когда, одновременно с рокотом лопастей вертолёта раздался голос из рации:

– Поиск-1, Птичка на связи, как слышно? Поиск-1! Ответьте! – не дождавшись ответа, владелец голоса рассердился. – Вы что там спите все? Отвечайте живо!

Вместо ответа Марша, вырядившаяся в человеческую одежду, помахала лапами, дабы привлечь к себе внимание, после чего указала на установленную на видном месте рацию и ещё стала жестикулировать активнее ещё, пытаясь донести до абонента на том конце линии мысль о том, что рация не вполне работоспособна.

– У вас там что микрофон сдох?

В ответ кошка изобразила лапами жест, обозначающий «Да», и, просигналив «следуй за мной», запрыгнула в корабль.

В ответ из динамика радиостанции полились угрозы подать жалобу на нарушение субординации и правил радиообмена, но барсе на это было плевать. Сейчас она была занята делом поважнее – считала выпрыгивающих из вертолёта людей: один, два, три бойца и два техника с чемоданами, плюс пилоты, оставшиеся в летающей машине.

Техники сразу пошли к кораблю, один боец увязался с ними, а два бойца остались снаружи. Барса чертыхнулась – её план полетел к чертям на первом же пункте. Придётся снова импровизировать…

– Эй, бездельники, вы где? – техник встал у корабля и выкрикнул в шлюз. – Какого хера вы там застряли? Вылезайте!

Первая импровизация так же рассыпалась – просто проследовать внутрь за барсой люди не захотели. Пришлось прибегнуть к плану «Б»:

– Помогите… – пытаясь сделать голос как можно ниже, прохрипела барса.

– Что-то неладное творится… – охранник преградил путь технику, рванувшемуся было на помощь. – Сначала пропала связь с двумя группами, потом и с остальными, а тут стоит лагерь, будто бы ничего не произошло. Не нравится мне это!

– Рик, ты параноик! – скорчив недовольную мину, покачал головой человек. – Но сейчас я склонен с тобой согласиться. Давай, знаешь, как посту… – недоговорив, техник расширенными от ужаса глазами уставился на Рика.

Точнее, на наконечник стрелы, вылезший у того из горла. Охранник повалился на техника, заливая комбинезон кровью из пробитой артерии, и человек, вместо того, чтобы спасаться бегством, подхватил тело, раздумывая, что делать дальше. Недолго – следующая стрела влетела прямо в широко распахнутый рот, выйдя с обратной стороны у основания черепа. Второй техник, замерший в момент первой смерти, внезапно заскулил и, бросив инструменты, задал стрекача, и потому получил свой оперённый подарок в спину.

За несколько секунд люди потеряли половину группы – это был успех. Правда, набирающий громкость звук от раскручивающихся всё быстрее лопастей испортил барсе настроение и заставил её высунуть морду наружу.

Автоматная очередь простучала по обшивке корабля, выбивая искры и срезая лоскуты зелёного ковра, и кошке пришлось спрятаться обратно. Конечно, оценить ситуацию она успела, вот только то, что люди, выставив автоматы в её сторону, пятились к кораблю, испортило настроение окончательно.

– Не, ну что за день сегодня такой? – выпалила она рассержено, протискиваясь сквозь заклинившую дверь, что ей так и не удалось открыть полностью, в грузовой отсек.

Быстро пробежав по трюму, меняя на ходу лук на пистолет, кошка выскочила из пробоины в противоположном от людей борту и запрыгнула на такой удобный верхний ярус, рванув спринтом к вертолёту.

Люди продолжали пятиться, держа выход из корабля под прицелом, но один из них всё же заметил движение. Выстрел пистолета и автоматная очередь прозвучали одновременно, нырнув в прореху, разрывая белые нити и ломая стебли бамбука, барса избежала передозировки свинцом, человеку же повезло меньше:

– Сука! Моя нога! Помоги мне!

Второй человек, видимо, для острастки высадил половину магазина по зарослям. Просвистевшие неподалёку пули дали понять, что спрятаться за деревом было хорошей идеей. Только не всем так повезло:

– Не плачь, малыш, – обратилась кошка к скулящему бульдогу, поймавшему шальную пулю, а после прикрикнула на его товарищей: – А вы что встали?! Ату их!

Повторного приглашения не потребовалось – стая дружно рванула к охранникам, отвлекая на себя внимание, что дало кошке возможность подойти к вертолёту незамеченной и запрыгнуть в отрывающуюся от земли машину буквально в последний момент.

– Это правильно, что вы не стали их ждать, – мило улыбнувшись, демонстрируя острые клыки, улыбнулась барса и приставила пистолет к голове одного из пилотов. – А вот этого не надо! – второй попытался выхватить свой пистолет из кобуры, и, поскольку окрик не подействовал, кошка привела аргумент убедительнее – выстрел в голову: – Этим корытом можно управлять в одиночку? А то иначе ты бесполезен… – муркнула она в ухо оставшемуся в живых пилоту, разоружая его, – прекрасно! – улыбнулась барса в ответ на его кивок. – Домой!

Избавив от лишних вещей труп, Марша выбросила его из вертолёта, усевшись в освободившееся кресло. Сиденье оказалось жёстким, а спинка не имела даже намёка на отверстие для хвоста, и барсе пришлось повозиться, устраиваясь поудобнее. Впрочем, глаз с пилота она не спускала, тот хоть и оказался более сговорчивым, мог выкинуть что-то. В конце концов, фыркнув на неудобную конструкцию, кошка уселась боком, пропустив хвост под подлокотником кресла, решив для себя, что так даже лучше – человек прямо перед ней, а простыть от возникшего из-за разбитого пулей стекла сквозняка она не боялась – воротник на шее уже вернул былую пушистость.

– Нам топлива не хватит, – прервал вдруг молчание пилот. – Не долетим.

– Ты дурак или меня за дуру держишь? – поинтересовалась в ответ кошка. – Ты вылетел в джунгли, не имея запаса на обратную дорогу? Или, может быть, я настолько одичала, что не пойму, что две огромные трубы по бокам – это дополнительные баки? Или ты надеялся здесь заправиться? Это был риторический вопрос! – чуть приподняв губу, обнажая кончики клыков, перебила его кошка. – Кстати, почему не аккумуляторы и электромоторы?

– Ресурс подходит к концу, а сделать новые пока не можем. Зато можем сделать турбину и нагнать спирту. Его яйцеголовые смешали с чем-то ещё, и вышло топливо. А на аккумуляторах мы бы сюда не долетели, они тут вообще заряд быстро теряют, так ещё и гравитация… Мы взлетаем на форсаже, считай. Кстати, – видя, что барса его не перебивает, пилот немного осмелел, – что ты вообще устроила?

– Вертолёт угнала, – пожала барса плечами.

– Это понятно, мисс Очевидность, не понятно – зачем?

В брошенном на него взгляде, человек смог прочитать всё, что барса думает о его интеллектуальных способностях.

– В гости решила слетать. Ответный визит, а то скучно мне, понимаешь, – сказав это, кошка критично осмотрела свои коготочки на свободной от пистолета лапе, дыхнула на них и потёрла их о шерсть на груди, полируя, – развеяться решила. А ты рули, не отвлекайся!

– А чего рулить? – пожал человек плечами. – Он на автопилоте.

В подтверждение своих слов пилот подёргал рычаги управления, но машина на это никак не отреагировала, продолжив лететь по прямой.

– Хорошо, – тон, каким это было сказано, очень не понравился человеку.

Повернув голову, пилот уставился прямо в чёрный зрачок ствола.

– Э…

– Без глупостей! – прервала барса его многозначительное высказывание. – Лапы вверх! Вставай, ничего не трогай! Вот так! – кошка внимательно следила за тем, чтобы человек ничего не переключил на панели управления. – Теперь выходим-выходим, не задерживаемся! – Махнув стволом, барса указала пилоту направление движения и, встав, направилась следом за ним в грузовой отсек. – Прыгай!

– А… Я же разобьюсь! – выпалил человек, делая шаг вперёд, но был остановлен щелчком взведённого курка.

– Так ты парашют-то возьми… – покачала головой кошка. – Но вообще дело твоё. Можешь и так спрыгнуть.

– Да-да-да, – пилот, наконец, ожил и засуетился, – вот он, – указал человек на неприметный ранец и посмотрел на барсу, молчаливо спрашивая разрешения.

– Бери, – согласилась та и, проследив, чтобы человек не взял ничего лишнего, подошла к нему, продолжая указывать пистолетом путь. – Дверь открой, лапу подставь!

– Чего? – не понял человек.

– Руку! – пояснила кошка и выщелкнула магазин второго пистолета в подставленную ладонь.

Затем, уперев раму в поручень, барса щёлкнула затвором, убеждаясь в отсутствии патрона в оружии, после чего отдала пистолет человеку.

– Спас… – поблагодарить он не успел из-за ускорения, приданного ударом лапы в живот.

Проводив уменьшающуюся фигуру взглядом, барса дождалась раскрытия купола и вернулась в кабину, усевшись в освободившееся кресло. Конечно, летать она не умеет, и теперь некому сажать вертолёт, но, с другой стороны, ни одному самолёту или вертолёту не суждено остаться в небе навсегда, да и пилот мог что-нибудь выкинуть.

Окинув взглядом всё то же зелёное море внизу и не найдя там ничего нового для себя, барса принялась разглядывать приборы на панели. Трогать она ничего не стала, поскольку совершенно не представляла, как вертолётом управлять, но карту рассмотрела внимательно. Конечно, особых деталей на ней не было, но корабль людей был отмечен, точнее, не он сам, а посадочная площадка. Узнав с той же панели скорость, барса прикинула время, уже прошедшее в полёте и, добавив к нему примерное время в пути, посчитала общее расстояние – почти тысяча километров. Получается, аккумуляторов не хватает на две тысячи километров? С другой стороны, этим аккумуляторам уже несколько сотен лет, так что в ёмкости они потеряли, чего не скажешь о баках – по тонне с каждого борта или даже больше, и дело в шляпе.

Помотав головой, прогоняя досужие мысли, кошка фыркнула и решила, раз есть время, обследовать грузовой отсек. А вещей там было навалено порядочно: инструменты, лагерное имущество, пайки, боезапас – всё то, что нужно для долгого проживания в джунглях, а ещё парашюты. Полный комплект для экипажа и пассажиров за вычетом одного. В принципе, садиться ей не обязательно – она всё равно не умеет – так что кошка решила, что тоже прыгнет. Когда ещё ей выпадет такая возможность? Переместив два парашюта поближе к себе, барса принялась собирать рюкзак, страдая от внутренней борьбы жадности и здравого смысла. В конце концов, придя к внутреннему компромиссу, кошка уселась обратно в кресло, периодически поглядывая на неизменный пейзаж внизу и постоянно проверяя карту, на которой отметка вертолёта приближалась всё ближе к отметке корабля.

– Сова, ответь! – внезапно оживший динамик заставил барсу подскочить на кресле. – Сова! Ганс, твою мать, отвечай, когда тебя вызывают! Что за херня у вас творится!

– Ну, вот и приехали, – пробормотала барса на ходу.

Схватив рюкзак, кошка надела его себе на живот, после на спине уместился парашют, второй же парашют барса взяла в лапы и, выбравшись наружу и встав на бак, она застегнула застёжку меж лямок на креплении бака и дёрнула ручку открытия. Маленький купол тут же показался из раскрывшегося ранца и, увлекаемый потоком встречного воздуха устремился вперёд и вниз.

– Чёрт, – выругалась кошка, заметив, что в винт парашют не попадает, – ЧЁРТ! – выругалась кошка повторно, заметив, что сил подтянуть парашют обратно у ней не хватит. – Снова импровизировать…

Скрывшись внутри вертолёта, кошка, спустя несколько секунд, вновь показалась снаружи с новым парашютом в лапах. Этот ранец постигла иная участь – кое-как поднявшись поближе к турбине, кошка запихала его в воздухозаборник турбины и вновь скрылась внутри, появившись тут же с другой стороны и повторив действия со второй турбиной. И, не дожидаясь результата – хватит и того, что звук турбины изменился – Марша спрыгнула вниз, сразу дёрнув ручку на своём парашюте.

Сверху хлопнуло, раскрываясь, крыло парашюта, и кошку резко дёрнуло, заставив раскрыть закрытые в момент прыжка глаза. Конечно, она их тут же снова закрыла, но инстинкты уже перехватили управление – хвост вращался, словно пропеллер, пытаясь придать телу горизонтальное положение, дабы приземлиться на четыре лапы. Вот только этому препятствовали лямки парашютного ранца, к которым она была подвешена.

К счастью, победить инстинкт удалось другим инстинктом – вспомнив, как в детстве после очередной шкоды, мать брала её за шкирку и ставила в угол. Воспоминания заставили её успокоиться и повиснуть, поджав хвост, а к глазам вновь подступили слёзы. Убийцу её матери так и не нашли, говорят, что это был развлекающийся сынок какой-то шишки с Верху, убивающий ради забавы. Так ли это или нет, никогда не узнать…

В очередных воспоминаниях приземление прошло незаметно – кошка просто пробила собой белую сетку, провалившись в заросли бамбука, мягко приземлившись на все четыре лапы. Тут же затянув вслед за собой парашют, кошка скинула его и, переместив рюкзак на спину, проверила всё своё оружие, пожалев, что автомат стянуть не удалось, и, забравшись на верхний ярус, поспешила убраться подальше от места приземления, обходя колонию людей, дабы не пересечься с возможным комитетом по встрече.

Несколько раз над нею пролетали вертолёты, но чуткие уши барсы вовремя улавливали стрёкот, не остался незамеченным даже маленький аппарат, висящий в воздухе на четырёх маленьких винтах. В конце концов, решив не рисковать, кошка решила двигаться понизу на постоянной основе, не дожидаясь, пока очередной разведчик обнаружит её раньше, чем она его.

Ближе к ночи полёты прекратились, но барса так и продолжала двигаться по земле, периодически отдыхая и время от времени отбивая атаки незнакомых с ней местных хищников. Дважды попадались сородичи Черныша: одного барса, лишённая возможности стрелять из лука в тесном пространстве, исполосовала ножом, получив сама пару глубоких царапин, второй оказался истыкан стрелами до состояния ежа, для чего пришлось ненадолго забраться наверх. Ближе к рассвету кошка, найдя логово второго чёрного, устроилась в нём на недолгий отдых.

Обработав раны, поспав и перекусив, кошка двинулась дальше, выйдя, когда солнце уже почти стояло в зените к реке. Вид на широкую синюю ленту открылся внезапно – кошка просто шмякнулась на песчаный берег, когда под ней обвалился пласт земли. И только барса собиралась высказать всё, что думает о непрочных опорах, как открывшаяся картина заставила её замолкнуть.

Нет, она вовсе не была поражена открывшейся красотой, хотя стоит сказать, что разноцветная картинка смотрелась, как минимум, завораживающе. Нет, с этой красотой она уже встречалась – вдоль берега и над рекой носились в кажущейся суете разноцветные птички, те самые – или их близкие родственники – что едва не заклевали её сразу, едва закончился сезон дождей. Одно лишь отличие – если у корабля птиц были сотни, то здесь их было больше. Много больше.

– Мать моя кошка… – прошептав в усы, барса попятилась, прикидывая количество пернатых, что сновали туда-сюда над водой, купались в ней, порхали над цветами, покоящимися на поверхности воды.

А ведь были ещё и норы в обрыве берега, из них постоянно вылетали новые и новые птицы… Сколько их здесь было? Тысячи? Скорее, десятки тысяч.

Медленно и аккуратно, барса забралась вверх по склону и, едва река скрылась за зелёной стеной, припустила во всю прыть, не чувствуя даже веса рюкзака за спиной. Так она и бежала, пока едва не вывалилась на дорогу. Заметно было, что по дороге ездят, но не часто – колея была свободна от растительности, но редкие экземпляры тянули свои побеги, стремясь воспользоваться свободным местом. Решив, что шумиха, связанная с крушением вертолёта, немного улеглась, кошка побежала по дороге.

Скорость передвижения значительно возросла: прятаться не надо было, местные твари на дорогу не лезли, продираться сквозь заросли тоже не требовалось. Барса так увлеклась бегом, что затормозила лишь тогда, когда уши её уловили несвойственный джунглям шум, и тут же нырнула в джунгли.

Но звук не приближался и не удалялся, он был постоянен и монотонен, и больше всего походил на шум улиц Купола в часы пересменки. Стук, гул, бряцанье и прочие звуки работы невидимых пока механизмов перемежались с выкриками людей – всё это свидетельствовало о том, что она достигла своей цели. Но, что ей теперь делать? Впрочем, в любом случае, прежде чем что-то предпринимать, стоит всё разведать.

Решив так для себя, кошка оставила всё, кроме оружия, в укромном месте и осторожно двинулась вперёд по верхнему ярусу. Шум нарастал, становился отчётливее, и теперь можно было различить отдельные звуки: машины сновали туда-сюда, ритмично бил какой-то механизм, пару раз раздались выстрелы – от последних барса даже замерла на месте.

Вскоре впереди показался просвет, свободный от деревьев, и кошка от греха подальше спустилась, продолжив движение по нижнему ярусу. Человеческое поселение было совсем близко – теперь можно было расслышать отдельные реплики, в основном, пустопорожний трёп, и барса удвоила осторожность, приближаясь медленно и практически бесшумно, и лишь потому уловила тихое жужжание, показавшейся ей подозрительным.

Марша замерла и поводила ушами, но жужжание больше не повторялось. Несомненно, звук был механическим, а не природным, но если все остальные звуки подчинялись каждый своему ритму, этот же выбивался из общей массы. Возможно, раньше она бы и не обратила на него внимания, но события последнего года выработали в ней осторожность на грани паранойи, и барса долго стояла на месте, прежде чем двинуться дальше.

И, лишь она двинулась, звук повторился. Вновь замерла – звук исчез. Очень тихий, на грани слышимости – он напрягал её куда сильнее прочих, буквально заставляя шерсть на загривке встать дыбом. Вновь шаг в сторону, и вновь тот звук… Но, на этот раз Марша выудила из глубин памяти похожие звуки – так звучали сервоприводы механизмов. Сделав ещё несколько аккуратных шагов, кошка достигла границы джунглей и, высунув морду из зарослей, увидела-таки тот самый механизм – ствол пулемёта – или пушки? – автоматической турели был направлен прямо на неё, следя за каждым её движением.

– Весело… – выдохнула барса, как только спряталась за толстым стволом дерева.

И она ещё хотела штурмовать колонию… Конечно, людей она увидела немного, но и видела она не всё, а лишь малую часть: жилой комплекс из домиков, собранных из пластиковых панелей, какие-то производственные здания и множество вышек с турелями по всему периметру – остальное было скрыто массивной тушей корабля. С той стороны вышек, наверняка, не меньше, и там же должна быть вертолётная площадка и гаражи, поскольку здесь машины лишь перевозили грузы от одного здания к другому или везли их из джунглей, а мест для стоянки кошка не увидела.

Конечно, она могла бы вновь высунуться и разглядеть всё внимательнее, но, она уверена, что в таком случае турель, уставившаяся в одну точку, привлечёт внимание кого-то из людей. Да и сейчас, она уверена, её пристрелили бы, выйди она на очищенное от растительности место. Однако разведка необходима, поскольку мысль о том, что люди опасны, не покидала её. И она должна, если не уничтожить их, то хотя бы разорганизовать.

Вернувшись к своим пожиткам, кошка выудила из рюкзака бинокль, попеняв себе, что не взяла его сразу. Вооружённым глазом, она надеялась разглядеть больше, а чтобы обзор не загораживали деревья и, в то же время её не пристрелили, барса решила забраться на дерево, растущее с краю джунглей. Но уже в другом месте.

Восхождение далось нелегко, когти то и дело норовили выскочить из ствола, или, наоборот, вытаскивать их приходилось с большим трудом, да и турели следили за её восхождением. Как только они видели её сквозь массив древесины? Впрочем, как барса и надеялась, подъём ствола был ограничен, и как только она пересекла невидимую границу, турель вернулась в режим ожидания, замерев.

Забираться пришлось на самую вершину – ниже просто не было места, чтобы устроится для наблюдения. Но, удобно разлёгшись на широких прочных листьях, кошка смогла отдохнуть. А лучший отдых – смена деятельности, особенно, смена физического труда на умственный. И, достав бинокль из чехла, барса принялась разглядывать город более детально.

Массивная металлическая туша корабля класса «Тяжёлый дальний разведчик» – тут барса угадала – лежала в центре освобождённой от растительности площадки. Следов посадки за давностью лет не осталось, но видно было, что кораблю досталось – нос смят, очевидно, ударом о землю, внешних устройств практически не осталось, хотя, возможно, их срезали позже. Согласно главе талмуда, посвящённой основным классам кораблей, разведчики не были приспособлены для колонизации, имея в экипаже всего две сотни человек, но зато несли в себе множество техники, поскольку предполагалось, что разведчики будут подготавливать плацдарм для колонистов, что прибудут позже.

В этот раз что-то не сошлось, и колонисты не появились. Оно и к лучшему, барса ещё не знала, как с этими разбираться. А людей в лагере было под сотню, кто-то, наверняка, работает в корабле или за пределами лагеря, плюс патрули, самки в питомнике, павшие от лап барсы – как раз две сотни штатного экипажа. Со всеми ей не справиться, тем более, в открытом штурме – жилые дома и цеха были построены, как она теперь видела, концентрическими кругами, каждый из которых мог быть превращён в рубеж обороны. Мало того, подступ к лагерю был тщательно расчищен от растений и любых других укрытий, а периметр был огорожен забором из колючей проволоки, лишь в местах, где дороги выходили из джунглей, были установлены ворота с контрольно-пропускными пунктами. И не стоит забывать про бессменно бдящие турели – люди учли все возможные опасности, подготовившись к их встрече. Или не все?

Спрятав бинокль в чехол, барса стала аккуратно спускаться, кажется, ей в голову пришёл замечательный план…

***

«Хреновый план! Хреновый план! Хреновый план!» – мысленно кричала кошка. Мысленно, потому что, как бы ей не хотелось, кричать было нельзя – стоит сбить дыхание, и ей конец.

Казалось бы, какая замечательная идея – спровоцировать стаю птиц, убив несколько особей, и привести их к людям! Нет, первый пункт был выполнен как нельзя лучше – барса не просто убила птицу, она наступила в место, под которым располагалось одно из гнёзд, и когда под её лапой звонко треснула скорлупа яиц, вся стая обратила на неё своё пристальнейшее внимание.

А вот потом начались неприятности: во-первых, птицы очень быстро летали, во-вторых, им не надо было огибать препятствия, коих в джунглях было предостаточно. Ну и, в-третьих, эти пернатые гады гнали её посменно, не давая передохнуть, сбросить скорость.

И приходилось кошке гнать изо всех сил, выжимая из ноющих мышц всё что можно и чуть-чуть сверху, не забывая контролировать дыхание – это не марафон, где второе место тоже неплохо. Нет, здесь лишь один приз – её жизнь.

«Хоть что-то оказалось не глупостью» – промелькнула в голове барсы мысль. Промелькнула не просто так – пусть продумать всё было нереально, по некоторым пунктам подготовиться можно было – взгляд Маршы зацепился за оставленные ею метки. Резко свернув, так что когти вывернули из земли несколько пучков травы с корнями, барса рванула по направлению к убежищу – ложбинке меж корней дерева на самой границе контролируемой людьми зоны – развив просто сумасшедшую скорость, даже стая отстала. Ненадолго, но этого времени хватило, чтобы нырнуть в спасительную нору, укрывшись срезанным заранее дёрном.

Едва удалось унять дыхание, как сквозь громкий стук сердца пробился шелест тысяч крыльев. Барса невольно дёрнулась, зажимая пасть и нос лапами, дабы не выдать себя, хотя вряд ли птицы могли её услышать. Шелест становился всё громче, очевидно, к месту, где стая потеряла свою жертву, подтягивались отставшие, и, наконец, достигнув пика, сменился пронзительным писком-визгом, от которого шерсть стала дыбом.

Так продолжалось несколько секунд, писк то стихал, то становился громче, перемещался – стая искала её – но настал момент, когда визг был перебит другим – долгожданным! – звуком.

После первого выстрела наступила почти полная тишина, лишь шелест крыльев угадывался где-то на границе слышимости. Но длилось это недолго, и уже через несколько секунд все звуки потонули в грохоте множества стволов и пронзительном на границе ультразвука визге. Вскоре к грохоту крупнокалиберных пулемётов подключились хлопки потише – это к отстрелу пернатых подключились люди, открыв огонь из автоматов и дробовиков.

Птичий галдёж нарастал, выстрелы автоматов и ружей трещали всё чаще, а вот грохот пулемётов, наоборот, затихал. То одна, то другая турели замолкали, настал и черёд той, что стояла рядом с лёжкой. Пауза в стрельбе послужила сигналом, и кошка пулей выскочила из укрытия, рванув к лагерю.

Выстрел пистолета остался незамеченным в общей какофонии, и человек, менявший ленту в пулемётной установке, даже не понял, как так получилось, что его напарник оказался растерзанным птицами. Впрочем, времени на то, чтобы разобраться в ситуации, у него не было, поскольку прожил он ненамного дольше.

Пока птицы терзали безжизненные тела, барса терзала ограду, рубя колючую проволоку. После очередного удара топор намертво застрял в столбе, и барса, не желая быть атакованной, бросила его там, протиснувшись снизу и оставив о себе на память клок шерсти на проволоке, и рванула в лагерь. Быстро, но осторожно, краем глаза следя за бушующими пернатыми.

На её счастье, птиц привлекали шумные люди, а не одиночная кошка, проскакивающая от одного тёмного угла к другому, и путь до корабля Марша преодолела незамеченной. Не став ломиться к главному входу – там и так было слишком людно – кошка промчалась вдоль туши корабля, замирая всякий раз, как поблизости обнаруживались люди или птицы, и добралась до одного из запасных выходов, виденных ранее в бинокль.

– Ты ещё кто… – было бы странно, если бы тут никого не было.

– Барс в пальто! – выстрел не позволил кошке выяснить, была ли её шутка смешной. – И кошка с пистолетом.

Обобрав труп, всё-таки боеприпасы ему больше не нужны, как и пистолет, а у барсы в её раритетном стволе патронов осталось совсем немного, Марша открыла дверь и юркнула внутрь.

В корабле оказалось на удивление тихо. Понятно, что толстый слой металла глушит звуки, но внутри тоже должны быть свои источники шума, как минимум, люди. Но, видимо, сейчас они все собрались в других отсеках. Впрочем, это ей только на лапу. Хотя всё равно не стоит стоять столбом посреди коридора, потому барса, воспользовавшись ножом вместо отвёртки, открутила панель, прикрывающую вход в технические лазы, и забралась внутрь.

Конечно, в лабиринте из труб и проводов было довольно-таки тесно даже для миниатюрной барсы, но так привычно. Да и люди сюда не сунутся просто так, и, даже если сунутся, не всякий пролезет сюда. Она и сама не развернулась бы здесь, не оставив лук в тайнике с вещами. Конечно, бесшумное оружие пришлось бы кстати, но стрелы в телах могли бы быть – и были бы! – обнаружены, что привело бы людей к закономерным выводам. А так даже если и найдут пули в телах, что маловероятно, учитывая яростные атаки птиц, спишут на дружественный огонь. А значит, у неё больше времени на то, чтобы отыскать и уничтожить Питомник.

Хотя, по всей логике, он должен находиться в самом защищённом месте, то есть, в центре корабля. Рассудив так и прикинув, где тот самый центр, кошка двинулась в нужном направлении, пробираясь меж пучков толстых кабелей. И чем ближе она приближалась к цели, тем больше становилось проводов. Под конец, протискиваться пришлось в прямом смысле – провода сжали тело кошки со всех сторон, и она поняла – пути назад нет. Против шерсти она попросту не пройдёт.

Приступ паники на секунду перехватил контроль над телом, и кошка, змеёй извиваясь, дёрнулась вперёд, выпав из проводов на пол посреди огромного зала, уставленного всевозможным оборудованием. Что-то было ей отдалённо знакомо, как, например, медицинские капсулы, что-то угадывалось, а назначение каких-то приборов она и представить не могла.

– Кто ты? – раздался совсем рядом тихий-тихий голос.

– Смерть твоя! – от неожиданности барса подскочила на месте, но это не помешало ей взять врага на прицел.

Хотя, как ей мог навредить немощный иссушённый старик, который и передвигаться-то сам не мог, переложив задачу по собственному перемещению на кресло с колёсами, что повернулось к барсе, давая человеку возможность взглянуть ей в глаза.

– Смерть моя уже давно стоит рядом, прямо за спиной, – барса на миг скосила глаза за спинку кресла, но никого там не увидела. – Тебе её не разглядеть, но это костлявая старуха с косой и в чёрном балахоне, а не пушистая представительница Uncia Erectus. Ты из серии 2.1, да? Не знаю, зачем они добавили вам синий цвет в шерсть, но смотрится красиво. Позволь полюбопытствовать, прекрасное создание, зачем ты пришла сюда?

– Зачем? В гости! А заодно всех вас уничтожить! – неожиданно резко ответила она, отчего старик откатился назад в своём кресле.

– Но… что же мы тебе сделали? – до этого момента казалось, что все мышцы на лице старика давно иссохли, но нет, на его морщинистом бесшёрстном лице неожиданно проступила обида. – За что?

– Вы угроза! – взведя курок, барса направила ствол в лицо старика и, оскалившись, подошла почти вплотную. – Угроза всему живому!

– Девочка моя, я, конечно, очень уважаю гиперболы, но ты перегибаешь палку! – в голосе старика послышалась твёрдость. – А… Дай-ка угадаю: у тебя есть дети… – вопрос человека застал её врасплох, и на морде барсы промелькнуло что-то, что дало старику понять, что он попал в точку: – Точно, есть… Ай-ай-ай… серия 2.0… как так получилось, что они запустили её? Гипертрофированный материнский инстинкт – страшная штука. На самом деле, ещё страшнее, чем я предполагал... Мне тебя не переубедить… – старик грустно покачал головой, но потом словно бы воспрянул духом: – Но… Нет… Да! Нет! – старик, словно бы выпал из реальности, погрузившись в диалог с самим собой. – Определённо, это выход… Пожалуй, так будет лучше для всех… может быть… Или нет? Хотя, всё равно… – старик на миг замер, а затем неожиданно твёрдо и чётко озвучил решение: – Убей меня!

– Что?! – от неожиданности барса чуть не выронила пистолет.

– Убей, но… пистолет, у тебя есть пистолет не с корабля? Есть? – кивнув, барса достала и показала человеку свой старый пистолет: – Кольт 1911? Да он же старше меня! А6? Нет, А5… Так даже интереснее! Убей меня, вложи пистолет мне в руку и уходи!

– Но зачем? – ещё полминуты назад барса сама хотела его убить, но этот странный старик совершенно сбил её с толку.

– Мы топчемся на месте! Питомник – пустая трата времени и сил, это уже давно было ясно, нам не продолжить рода на этой планете, сама планета против! Против! Да, против! Весь Питомник… Питомник целиком и полностью моё детище, всё лежит на моих плечах, не станет меня, не станет и Питомника! Не станет! Но они не дадут мне умереть, а я устал жить! А если я умру, умрёт Питомник! И у них не останется другого выхода! Не останется выхода, нет! – старик тараторил всё быстрее. – И они запустят в инкубаторы таких как ты! Да, как ты! Не только как ты, но как ты! Тигров, волков, медведей, да! Планета должна обрести разумную жизнь, да! Она против нас, но есть и другие, есть! Дай им шанс! Убей меня! Нет, – остановил он барсу, поднимающую пистолет, – дай, я сам!

Старик требовательно протянул руку, и барсе только и осталось, что вложить оружие в ладонь человека. Только оно оказалось слишком тяжёлым для немощных рук, и кошке пришлось помочь старику подвести ствол к виску.

– Прощай! – человек улыбнулся, перед тем как его палец надавил на спусковой крючок.

***

– Почему мы не можем выйти к людям?! – ломящийся сквозь плотные заросли человек еле успевал за юркой барсой и тяжело дышал, что, впрочем, не мешало ему изводить её одним и тем же вопросом.

– Ты для них мёртв! – терпение кошки всё-таки лопнуло. – Так таким и оставайся! А мне и вовсе нельзя показываться им на глаза!

– Почему? – пилот вертолёта догнал Маршу и, схватив её за плечо, остановил, развернув мордашкой к себе.

– По кочану! Вот брошу тебя тут, если будешь доставать!

– Да я и без тебя неплохо справлялся! – возразил человек.

– Справлялся он! А кто в парашюте два дня висел, а? – усмехнулась она, вновь устремившись вперёд.

– Не два! – человек еле успел увернуться от «придержанной» кошкой ветки.

– Но висел! И бульдоги тебя на дерево загнали! Кстати, как ты туда забрался?

– Не знаю… – человек пожал плечами, а потом вновь бросился догонять барсу. – Марша! Марша, да подожди ты! – поспевать за кошкой было трудно, а тут ещё и она сама, словно издеваясь, прибавила шагу. – Зачем мы тогда идём к твоему кораблю?

– Забрать детей у няньки! – короткий ответ, и кошка вновь прибавляет шагу.

– Няньки? Детей? Каких детей? Откуда дети?!

– Ты не знаешь, откуда берутся дети? – от удивления хлопнув ушами, спросила барса. – А ну да, ты ж из пробирки…

– Я знаю, откуда берутся дети! Откуда они у тебя?

– От тебя, забыл? – ответ барсы застал человека врасплох, и тот, ломая бамбук, растянулся на земле, не заметив предательскую кочку.

– У нас с тобой ничего не было! – донеслось откуда-то снизу.

– Кто ж тебе виноват?! – улыбнувшись, спросила Марша, подавая человеку лапу.

– Как-то это неожиданно… – поднимаясь, ответил пилот. – С чего вдруг такое отношение?

– А это не для тебя! Просто у детей должен быть отец! А то тех инкубаторских, когда ещё дождёшься? – добавила она совсем тихо.