Корабль шёл к цели 200 лет. Учителя умерли к исходу первой сотни. Первое поколение - ещё через 50 лет. Лишь второе и третье поколение чакат достигли этой планеты. Корабль приземлился и стал разделяться на блоки, развёртывать роботов и необходимые производства. За 50 лет был построен космодром для приёма переселенцев, развёрнуты сервисные сооружения, фабрика хлореллы и синтезаторы продовольствия, учебные классы и дома для нас.

Но планета была слишком доброй. Почти всё, что росло или бегало, годилось в пищу. Температура никогда не опускалась ниже 15-ти и не поднималась выше 25-ти. За время строительства чакаты разбрелись по окрестным лесам и вели дикую жизнь охотников и собирателей.

Я родилась уже здесь. Меня учила мама: она рассказывала истории про Землю и про людей, показывала мне космодром и рассказала, как пользоваться учебными классами. Я часами смотрела панорамы Земли, её города и прекрасные здания, я бредила её историей. Зачитывалась книгами об освоении первых планет. Я мечтала о том, как сама отправлюсь к звёздам.

Но наш корабль был рассчитан лишь на одну посадку - доставить нас и развернуть космодром и базу. И дальше мы должны были ждать. Ждать, когда прилетят люди.

К сожалению на этой прекрасной планете ждать было не интересно. Никто не разделял мои увлечения. Нет, надо мной не смеялись - это не в духе чакатов. Но им было неинтересно со мной. И я одна бродила по длинным коридорам космопорта. Изучала оборудование диспетчерской и радарной станции. А вечером я забиралась на крышу диспетчерской, лежала на тёплом, нагревшемся за день бетоне и смотрела в небо.

Я надеялась однажды увидеть звезду, скользящую по небу. Не счесть, сколько раз я вскакивала, приняв метеорит за корабль. Через десять лет я знала все регулярные метеорные потоки наизусть.

В тот вечер моя подруга Белая в очередной раз уговаривала меня завести чакатика. Мне с ней было очень хорошо, но я всё не решалась, да и моё увлечение космопортом она не разделяла.

"Ты так и будешь каждый день туда бегать? Там же всё равно автоматика, корабль сам прилетит и сам приземлится. И ты сама знаешь - мы можем его так и не дождаться. А вот заведёшь маленького - сразу поймёшь, что на свете по настоящему важно", - в очередной раз уговаривала меня она, и, кажется, я почти готова была согласится.

И чтобы она там не думала - беременность не остановит моих вылазок в космопорт, разве что на крышу я лазить не буду. В общем, я почти сдалась.

- Хорошо, Белая, я... Я согласна стать твоим спутником.

- Яхуууу - Белая с места подпрыгнула на два метра и кинулась меня тискать.

- Наконец-то моя девочка согласилась! - мы обнимались и тёрлись мехом друг о друга.

- Только давай… Заводить маленького завтра? Хорошо? Сегодня я ещё раз схожу, проверю диспетчерскую.

- Конечно милая, - Белая ткнулась своим носом мне в мордочку.

Честно говоря, мы и так чуть ли не с рожденья вместе, с моего, конечно - она старше меня на полгода. Я лизнула её, прижалась.

В космопорт мы пошли вместе.

Мы как раз проходили мимо поста радарного контроля, когда из открытой двери раздался зуммер тревоги и полыхнуло красным.

“ВНИМАНИЕ! ВЫХОД ИЗ ВАРПА В АТМОСФЕРЕ”

“НЕРАСЧЁТНАЯ ТРАЕКТОРИЯ СПУСКА”

“НЕОБХОДИМО ВМЕШАТЕЛЬСТВО ОПЕРАТОРА”

Красные транспаранты один за другим появлялись на мониторе. Над пультом высветилось трёхмерное радарное поле с отметкой корабля, векторами скорости и допустимым коридором снижения. Корабль имел слишком высокую для атмосферы скорость и стремительно выходил из коридора. Его параметры были расцвечены красным.

- Белая, будь здесь на связи, я в рубку!

Космопорт был оборудован резервной рубкой для перехвата управления и удалённого маневрирования. Колонизационные корабли несли от 5-ти до 15-ти тысяч человек в анабиозе. Была ещё команда пилотов, но летели они тоже в анабиозе, просто выйти должны были из него первыми и проследить за автоматической посадкой корабля. Сейчас же корабль, из-за ошибки навигации, вышел прямо в атмосфере планеты и просто не было времени. Пилотажный искин должен был справится, но, кажется, проблем было ещё больше.

Я влетела в рубку, уже расцвеченную огнями. Искины, видимо, договорились о передаче управления. Я плюхнулась на лежанку и заскользила глазами по показаниям приборов. Кроме нерасчётного выхода в атмосфере, корабль имел ещё и слишком высокую скорость относительно планеты: почти вторую космическую. Посадочные химические двигатели не могли этого скомпенсировать, корпус корабля стремительно перегревался. Оставался единственный выход, и компьютер без решения разумного использовать его не мог. Я подняла защитную крышку и вдавила красную кнопку пуска системных двигателей в атмосфере. Это были грязные ядерные двигатели, но сейчас главное - спасти людей. Об экологии будем думать после.

Где-то высоко надо мной в небе компьютер открыл защитные заслонки и полностью вывел замедлители. Рабочая зона мгновенно раскалилась до 5000 градусов и от перегрузки заскрипел силовой набор. Хорошо, что экипаж ещё не был выведен из анабиоза, при такой перегрузке они бы не выжили. 35, 30, 25 - менялось время до отсечки двигателя. Траектория на виртуальном дисплее из красной становилась синей и потом зелёной. Отсечка - траектория в допуске. Возврат управления на пилотажный искин. Параллельно на боковом экране выводился прогноз заражения радиацией. Но так как двигатель работал на большой высоте, выхлоп должен был быть снесён ветром и выпасть на расстоянии от 500 до полутора тысяч километров. Я связалась с Белой:

- По радарному контролю есть подтверждение?

- Да, - я услышала взволнованный голос Белой. - Он садится!

- Хорошо! Пошли встречать.

Я встала, и только тут поняла на сколько же я перенервничала. Лапы дрожали, я быстро и глубоко дышала - даже вторыми лёгкими. Я взяла себя в лапы.

Я вышла на поле и села рядом со своей спутницей, глядя верх, где маленькая сине-белая черточка росла в тёмно-голубом, вечернем небе.

Я... Дождалась!