Предисловие автора.

Очень, очень хотел полноценно поучаствовать в этом конкурсе, старался как мог, пинал себя, ругал, но видимо врождённая лень сильнее... Конкурсный рассказ в срок я не написал, то ли идея, показавшаяся мне в начале интересно, как-то не зацепила, то ли просто я хреновый писатель, но с позволения организатора конкурса я его тут выкладываю, наивно надеясь привести в удобоваримый вид хотя бы к концу срока подачи рецензий. Конкурс устроен грамотно и хорошо защищён от нарушений, поэтому вы, уважаемые читатели-судьи, вольны поставить этому рассказу самые низкие баллы и он заслуженно не войдёт даже в десятку, так что я прошу лишь об одном снисхождении - прочесть его последним, в самом конце этой недели. Спасибо!

последнее обновление 17.04.16

Написано 28% текста.

Местная звезда с ещё техническим названием Айл’урра-ЗС32 светила чуть позади, и я задумчиво смотрела вниз, на две скользившие по неровному рельефу расплывчатые прямоугольные тени: мою собственную и напарницы, а по совместительству супруги – Юль. Высота была небольшой – хвостов* пятьсот от условного уровня моря, будь оно на этой планете, но прекрасная, истрескавшаяся гора, над подножием которой мы летели, уже начинала круто забирать вверх, призывая и нас подняться повыше...

Однако мне не было дела до красот раскинувшегося внизу каменистого пледа, я не любовалась дефляционной эрозией склона, не высчитывала его возраст по оставшемуся на месте элювию, я вновь и вновь прокручивала в голове свои последние слова... Ну что? Что со мной такое? Почему я снова веду себя как новорождённая щена? Ничего не значащий разговор опять скатился к взаимным упрёкам, спровоцированным неудачами при последней случке. Юль, как и всегда, должна была зарычать, я извиниться, услышать с десяток оскорбительных шипений, снова извиниться, подождать несколько ар, пока она дуется, чувствуя себя полной гнилоедкой и, наконец, помириться до следующей ссоры... но вместо этого в эфире наступила неуместная тишина, а когда я решилась взглянуть в её острую, снежно-пятнистую мордочку, Юль отрубила видеосвязь, на долю леи показав мне свои увлажнившиеся глаза.

Я в сердцах ударила себя по бедру и зашипела от боли, забыв, что в левую штанину высотного комбинезона был пропущен хвост. Снова запросив связь, я с надеждой смотрела как две нарисованные вулки на заставке вызова бездумно крутили передними лапами неровную, стилизованную глыбу Суши, но Юль не отвечала. Сушь… такое меткое название этому пустынному миру мы дали ещё дома, до старта КорСты. Тогда это казалось забавным: название должно отражать суть вещей и лишний раз напоминать нам о задаче. Будто мы могли её забыть...

Тень Юль начала уменьшаться, и я дала Системе команду на подъём, дабы не отстать от напарницы, по-прежнему не сводя глаз с глупых, нарисованных вулок на экране. Наверно, я ждала ответа слишком усердно, иначе чем объяснить мой испуг на внезапно пришедший приоритетный вызов от КорСты? Однако наша «искусственница» Улг – оператор сопровождения исследовательских групп, даже носом не повела, смотря на мою взволнованную морду с топорщащимися усами и вздыбленной на подушинах шерстью.

– Э-Щир Овна, Э-Юль Эйрря, у вас всё в порядке? Можете говорить?

Вызов был групповым, а приоритет не требовал подтверждения, так что рядом с каменно-холодной мордой Улг я увидела и Юль, стыдливо отвернувшуюся в безуспешной попытке спрятать намокший мех вокруг глаз и молча кивавшую в ответ. Я уже справилась с иррациональной вспышкой испуга и, наивно желая поддеть старшую Ю, надменно фыркнула в ответ:

– Можем. И мы тоже рады тебя чуять, Ю-Улг.

Операторша с однотонной белой шерстью посмотрела на меня и Юль бесцветными, совершенно ничего не выражающими глазами, дёрнула усиками на левой щеке и подключила нас к общей конференции. Окошко с мордочкой моей любимой сжалось до размера коготка на пальце, скрывая её заплаканный вид от возможных любопытных глаз среди сотни таких же слушателей.

– Теперь все в сборе. Напоминаю, что через полдоли в ближнем полушарии наступит звёздное затмение, будьте настороже и прослушайте внеплановый инструктаж по случаю со смертельным исходом, – голос Улг был таким же бесцветным, как и она сама, но у меня в душе всё похолодело. Смертельный случай? Великие предки! Нас и так не много на этой планете, а тут ещё проблема с размножением…

– В седьмой ар пятой утренней доли дежурный техник-коплементат Э-Сррья, занималась осмотром неисправного молекулярного экструдера, задействованного в возведении технической постройки в базовом лагере и застрявшего на высоте четырёх хвостов. Из-за сильного утреннего ветра и парусности её аэрата*, вызывавшего трудности при осмотре, Э-Сррья, в нарушение инструкции по технике безопасности и не взирая на предупреждение Системы, приняла решение осуществить ремонт экструдера находясь непосредственно на стреле транспортной балки. В результате неосторожности техник Э-Сррья сорвалась вниз и получила смертельный компрессионный перелом позвоночника, перелом верхней и нижней челюсти, свода черепа, междолевой перегородки, перелом нижних лап, разрыв внут…

Она произносила это бесстрастно, спокойно читая текст с виртуального экрана, словно передавала сводку погоды, а не о жуткой смерти члена нашего экипажа сообщала, и от этого внутри становилось ещё противней. Я не знаю, что сподвигло молодую ремонтницу на такой риск. Может негласная команда мастерицы избегать простоев, может личное желание побыстрее исправить нехитрую поломку или страх пустякового наказания – неважно... Сильная гравитация, позволяющая нам в купе с высокой плотностью воздуха без особых энергозатрат летать здесь на аэратах, крайне немилосердна к падающим даже с небольшой высоты.

– ...щается проявлять излишнюю инициативу при выполнении своих служебных обязанностей и предписываю строго действовать должностным инструкциям и технике безопасности. Быть готовыми к скорому усилению контроля со стороны Системы. Подписано командующей Кораблём-Станцией Я-Мулара Айр. Вопросы? Вопросов нет. Конец.

Улг в привычной для себя манере закончила доклад и отключила конференцию, но моя связь с Юль осталась. Она потрясённым взглядом смотрела куда-то вдаль, расчёсывая коготками подсохшие шерстинки на мордочке, а я просто любовалась её пятнышками, боясь привлечь к себе внимание неосторожным движением или звуком, но за меня это сделала внезапно ожившая Система. Противный писк и виртуальная отметка где-то на далёком ландшафте вернули Юль в наш суровый мир и, на лею задержав взгляд на сообщении, самая красивая самочка в мире посмотрела на меня.

Под её испепеляющим взглядом мои ушки прижались сами собой, а хвост в тесной штанине задёргался как оголтелый.

– Укуси меня, пожалуйста... – на языке вертелись сотни правильных слов, но я смогла выдавить только это банальное извинение, давно утратившее свой первоначальный смысл, когда наши предки и правда кусали друг друга, чтобы простить, и превратившееся в тривиальную фигуру речи, но Юль действительно задрала губы, оголив белоснежные клыки, будто и впрямь намереваясь покусать меня до крови. Я сжалась ещё сильнее, придавливая ушки к голове, но моя хорошая Юль, кажется, в сотый раз простила меня. Спрятав бритвено острые клыки обратно под щёки и шумно раздувая ноздрями, она с укором попросила меня больше так не ерохвостить.

– Конечно. Не буду, – честно ответила я, понимая, что произносила это уже сотню раз, так же искренне веря...

Система снова напомнила о себе, на этот раз выдав целую тушу информации с минидрона, полезную как мне, так и Юль. Бегло пробежав по ней глазами и внезапно ощутив приступ научного интереса, я игриво обратилась к супруге:

– Слетаем? Там, кажется, пещера и ещё что-то зеленеет, трава может? – я машинально указала одетой в перчатку лапой в сторону глубокого барранкоса, по склону которого струился небольшой ручеёк, берущий своё начало из едва заметной пещерки, хотя это и было излишне: выделенная Системой точка на внутришлемном экране сияла словно боевой прицел.

– Слетаем, но не трава точно, – Юль громко зафыркала, потешаясь над моей наивностью. – Счастье если одноклеточные водоросли, но скорее всего бактериальный мат. Без образцов не определю.

Я от души радовалась её смеху, пока огромный, чем-то напоминающий чёрную подушку аэрат за моей спиной, негромко засвистел, вбирая в себя воздух, а импеллеры направили поток вверх, помогая ему снизиться.

– Не сядешь, площадка узкая, – сказала Юль через несколько ар, когда мы подлетели ближе. Места и вправду было мало: едва заметный ручеёк, вытекавший из небольшой расщелинки в склоне, собирался на крохотном уступе во что-то вроде лужицы в мелком углублении три на три хвоста и столь же неспешно струился с его края вниз, хвостов на сто по вертикальному склону.

– Так, так… – я ненадолго замолчала, прикидывая как бы получше всё обгрызть и, наконец, ответила: – Сяду. Зависни в воздухе я сейчас подлечу.

Развернувшись с помощью импеллеров верхом вниз, я подвела свой аэрат непосредственно под Юлин и протянула лапы вверх, прямо к подвешенной в центре собственной «подушки» напарнице. Правда мне казалось, что никакого матово-чёрного от энергетических ректенн прямоугольника нет. Камеры с той стороны её аэрата уже отъюстировали изображение и передавали на мой виртуальный экран в шлеме всё ещё не привычную глубокую лазурь нашего нового дома. Водяного пара в атмосфере почти не было, и от этого всегда безоблачное небо казалось необычайно, особенно красивым. Никакого белёсо-грязного налёта конденсатов, никаких инверсионных следов от лётов или климатических установок, ничего… только сплошная, тягучая, синяя пустота, посреди которой, прилипнув к ней словно жужелица, качалась моя любовь...

– Хватай!

Две чёрные подушки были на опасно близком по мнению Системы расстоянии, и импеллеры судорожно старались сохранить неизменной дистанцию в две вытянутые лапы по всей пятидесятихвостовой площади сближения вакуумных баллонов, борясь с парусностью от случайных порывов ветра.

– И что ты удумала? – серьёзным тоном спросила Юль, строго смотря на меня сквозь прозрачное и такое близкое забрало шлема.

– Ты меня хватаешь, я сбрасываю аэрат, потом ты хорошенько прицеливаешься, разгоняешься и отпускаешь, когда я скажу. А уже завтра всем можешь хвастаться что из-за тебя я села в лужу, – я проурчала это с таким милым видом, что даже лёд на вершине Высокой должен был растаять, но Юль, точно так же видевшая «сквозь» объёмный баллон аэрата землю подо мной, почему-то оставалась молчаливой.

– Юль?.. – по-прежнему замерев с вытянутыми лапами, за которые она не хотела хвататься, с вопросом повторила я.

– Ты внимательно слушала Улг? – голос пятнистой был самой серьёзностью.

– Ну Юль, ты видела за весь оборот хоть одну такую пещеру? Мне надо туда! Обязательно. Там такие образцы могут быть, не поверишь! Может и тебе чего-нибудь биологического найду, а?

Помолчав несколько лей и смерив меня укоризненным взглядом, Юль утробно взрыкнула и прочно схватила мои уже порядком затёкшие лапы. Я с облегчением выдохнула и, оставив на стекле шлема несколько лизкóв там, куда проецировалась её мордочка, шепнула в ответ:

– Люблю тебя. Рррр…

Приказав своему аэрату ещё немного набрать воздуха, я дала команду на отделение и осталась висеть удерживаемая только лапами Юль, аэрат которой наоборот создал внутри себя чуть большее разрежение, чтобы компенсировать мой вес. Оставшись без хозяйки и повинуясь только командам автопилота мой «матрас» развернулся вертикально и завис над уступом.

– Требуется вербальное подтверждение команды, – вежливо проскулила Система.

– Команду подтверждаю: имплозия! – здоровенный вакуумный баллон мгновенно сдулся до размеров спального мешка и камнем рухнул в намеченную лужу, выплеснув её на половину. Взревев импеллерами, Юль повернула свой аэрат так же вертикально и осторожно поднесла меня к краю уступа, после чего, подтолкнув нижними лапами, аккуратно поставила на кромку. Немного побалансировав и оттолкнувшись от любимой, я шлёпнулась спиной на свой сдутый аэрат.

– Аур! – непроизвольно вырвалось у меня, но заметив насторожившийся взгляд напарницы я лапкой показала, что всё хорошо и поднялась, незаметно потерев ушибленную попку. Система уже начала сворачивать аэрат в походное состояние, в том числе и импеллеры, но я запретила это делать и достала из рюкзачка пару силиконовых колб для образцов воды и зелёной жижицы. Наполнив и бросив их всё ещё висевшей рядышком Юль я лукаво подмигнула и крикнула:

– Держи свои цианобактерии, биолог! Только смотри, не заморозь их на вершине.

– На сапропели не поскользнись, – ловко поймав пробирки, в такой же манере ответила Юль, – Долго будешь? Сама слетишь отсюда?

– Слечу, слечу. Давай! – я махнула на прощанье и дождалась, пока супруга поднимется повыше, после чего стала на четвереньках осторожно протискиваться в пещерку дабы и впрямь не поскользнуться на влажном камне. Оставлять на этой планете ещё одну мокрую лужицу ох как не хотелось…

Шкуродёр. Название для этой пещеры пришло мне в голову сразу же, как только я по-пластунски проползла по ней с три десятка хвостов, изгибаясь всем телом словно брюхохвостая ящерица потому что стальные когти на перчатках и лапниках комбеза чаще впустую шкрябали по осклизлым камням, чем толкали меня вперёд. Я никогда не боялась замкнутых пространств, но когда ты зажата в узкой, мрачной, хлюпающей расщелине, спиной ощущая нависшие миллионы тонн горной породы, сердечко заходится в бешенстве, дыхание учащается, заставляя стекло шлема покрываться мерзкой испариной, а в голову сами собой лезут пугающие мысли, пробуждая мерзких, холодных, ползающих под шкурой червячков страха. Они не хотят быть расплющены в этой тёмной, сырой, каменной могиле, им хочется бояться чего-то другого, более привычного: случайно отсеченной промышленным лазером лапы, летального диагноза врача или такой желанной смерти от старости в удобной больничной палате.

Но страх не вечен. Зацепившись за какую-то особо склизкую выемку я наконец выбралась из этого проклятого щелевидного пропóлза в едва различимый сквозь запотевшее стекло широкий грот с большим количеством диатрем. Решив не ждать пока перегруженная климатическая система справится с натёками воды из моих лёгких, я сняла шлем и осмотрелась.

Дышать местным воздухом нам крайне не рекомендовалось, ибо из-за катастрофически малого содержания кислорода это занятие быстро приводило к потере сознания и смерти (что в мои планы уж точно не входило), но несколько ар дышать можно было спокойно, да и шлем всегда был под лапой, а в случае чрезвычайной ситуации в нагрудном кармашке всегда лежало несколько таблеток с сухим кислородом, поэтому я смело сделала глубокий вдох.

Воздух показался непривычно пустым и мокрым. Не было знакомых технических запахов геодезического купола базового лагеря, не было пыли и сухости, как на редких экстремальных тренировках снаружи, зато был запах влажной породы, мофетта и какой-то плесени. Стены и потолок состояли в основном из диорита с яркими, блестящими крапинками кварца и туфа, но кое-где виднелись прожилки игнимбрита, забавно переливавшегося в ультрафиолетовом цвете.

Поддавшись внезапному порыву, я потушила фонари шлема и оказалась в кромешной темноте. Сейчас страха не было, наоборот – было ощущение какой-то вселенской причастности, чего-то восторженного и незыблемого. Откуда-то сверху на нос мне капнула вода, и я подняла морду, мысленно представляя себе весь путь этой капельки по крохотным щёлкам туда, к вершине, к леднику. Сколько она просачивалась? Оборот? Сезон? Цикл? А кислорода здесь, кажется, было побольше. Неприятное ощущение уже щекотало лёгкие, но в голове ещё не гудело. Похоже те зелёные малыши из лужи надышали в этом каменном кармане почти нормальную атмосферу.

Мои неспешные размышления прервал приоритетный вызов с КорСты: как всегда спокойная Улг обоснованно интересовалась причинами экстренной имплозии моего аэрата, последующего снятия шлема и текущего отсутствия картинки с камер. Нет что бы хоть раз спросить о здоровье или настроении? Врать смысла не было, да и Система всё равно выдаст ей все записи с камер объективного контроля.

– Нужно было взять образцы в пещере, шлем запотел, фонари выключились случайно, – я уже который раз намеренно пародировала в разговоре её же собственный стиль речи, но Улга либо не замечала этого, либо просто игнорировала.

– Хвалю за добросовестность, но за нарушение техники безопасности вам с Юль вынесено предупреждение. Будьте осторожны. Конец.

Надо же: «будьте осторожны», фыр. Ничего, у меня ещё двенадцать не вынесенных, я научу тебя отличать рассчитанный риск от глупости. Я одела шлем, включила свет и тихонько зарычала. Взыгравшее было настроение снова упало, и я даже не заметила, что связь была установлена и с Юль тоже. Её неожиданный, тихий и ласковый голос на мгновение испугал меня, но потом… потом я растворилась в этом прекрасном, певучем вое:

Оббежала все леса и дики горы,

Проплыла бурливы реки и моря,

Поднималась я до лун, ныряла в долы,

Но в соседнем логове нашла тебя…

Мех твой цвета дикой снежной бури,

Запах пряный как у скошенной травы,

В мягкие, покладистые ушки донесу ли,

Трепетные возрыки любви...

Я сочинила для неё эту песню ещё дома, задолго до отлёта КорСты. Юль тогда была мне просто подругой и совсем не хотела лететь за пару десятков световых циклов в ледяном гробу на чуждую и суровую планету. А теперь... теперь она, как и все мы с упоением мечтала создать здесь новый дом для наших щеней.

– Ты там скоро, Щир? Цианобактерии жалуются на холод, и мне пришлось надуть тут палатку с обогревателем и обедом. Не хватает только одной усатой-полосатой грубиянки!

Я невольно фыркнула от смеха, уверила супругу в своём скором прибытии и отключила связь. А ведь правда, совсем забыла о еде, а тут ещё и повод помириться «по-настоящему» в романтической обстановке появляется. Быстренько отколов небольшим геологическим молоточком несколько образцов, я заторопилась на выход. Всё равно без специального оборудования спускаться вниз или вверх по отноркам пещеры не представлялось возможным, да и техника безопасности не велит заниматься спелеологией в одиночку, фыр-фыр.

Обратный путь наружу занял меньше времени – шкуродёр шёл под уклон, и я почти без усилий проскользила до самого выхода, немного удивившись отсутствию света снаружи, но вспомнив слова Улг – успокоилась. Затмение. Сушь является спутником газовой гигантши, которую мы неофициально зовём Большой Мамой, и сейчас Айл’урра как раз спряталась за незримо висевшей всё это время в голубом небе огромной планетой, сделав небо непроницаемо чёрным. Кинжально-яркие бисеринки далёких звёзд неподвижно висели в прозрачном воздухе там, где их не закрывала газовая туша Мамы. Хотя нет, одна стремительно летевшая звёздочка отчётливо выделялась в круге темноты – это была КорСта. Сушь, как и большинство близко расположенных к своим планетам спутников, уже давно синхронизировалась с вращением Мамы и всегда смотрела на неё одной стороной, а Мама соответственно всегда висела в небе повёрнутого к ней полушария. Забавно, но ежедневные затмения в этом полушарии гораздо темнее «истинной» ночи, когда в небе, занимая чуть ли не десятую его часть, висит яркая, слоистая от разнонаправленных потоков атмосферных газов красно-жёлтая «луна».

Надев на плечи свой мешком висевший аэрат я встала на краю и задумалась. Почему-то сперва мне показалось что улететь отсюда будет легко, но раздавать аэрат на этом уступчике было опасно. Пока он примет рабочее положение, меня уже десять раз прижмёт к нависающей сверху скале, упрёт в краешек уступа или протащит по склону, ррр. Просить Юль о помощи не хотелось – сама ведь напросилась в эту пещеру, вопреки её желанию, поэтому, с опаской глянув вниз и тяжело вздохнув, я решилась на самый безопасный и в тоже время самый страшный шаг. Отойдя назад, я разбежалась и, закрыв глаза, с силой прыгнула вперёд…

Страх. Неописуемый первобытный ужас взорвался в голове, заставляя тело инстинктивно выгибаться и принимать самое безопасное положение для падения, но это было бесполезно: смещённый центр тяжести, от болтыхающегося за спиной аэрата, лишь заставил в очередной раз совершить кувырок. Казалось, адреналин уже полностью заменил мне кровь когда я, кувыркаясь третий раз, ощутила наконец сильное нарастающее давление на спине от раздавшегося эредитарными рёбрами жёсткости баллона аэрата. Импеллеры истерично взвыли, останавливая вращение и болтанку и я открыла глаза. К счастью, до едва различимой в темноте земли оставалось ещё хвостов пятьдесят и, мысленно задвинув сгустки адреналина в крови поглубже, я задала курс к вершине.

Гляциологические исследования не входили в задачи нашей разведгруппы, но провести общую аэрофотосъёмку и присмотреть места для будущих ледяных фабрик мы могли. После еды, конечно! До Юль я добралась быстро. Она устроилась у самой снежной границы на почти ровной каменной площадке, видимо появившейся в результате скола крупного пласта породы. Её аэрат был сложен в походном положении, а сама она сидела в крохотной двухместной прозрачной надувной палатоньке и скучала. Я сделала пару кругов и села рядом.

Пройдя через крохотный шлюзовой карман я сняла шлем и вдохнула рециркулированный воздух, пропитанный запахом моей любимой и саморазогревающегося пресервированного искусственного мяса из походного пайка. Говорить ни о чём не хотелось, да и по взгляду преданых глаз всё было понятно.

Сквозь прозрачный полимер палатки стало хорошо видно как Айл’урра начала выходить из-за Мамы, красиво просвечивая сквозь тонкую у края атмосферу. Это было так романтично, что мои лапы сами собой потянулись к застёжкам на её комбезе, освобождая податливую, густую шёртску и затёкший в штанине хвост. Наши мордочки стали медленно сближаться на опасное расстояние, нервно облизывая и без того влажные носы… Но настойчивый сигнал вызова с КорСты, прозвучавший так не кстати, вырвал нас из сладких грёз. Я уже была мысленно готова снова прижимать уши от сухих, как у робота, нотаций Улг, но на связь вышла не она, а сама командующая Айр, которая, кажется даже не заметила нашего последнего нарушения. Или намеренно проигнорировала?

– Третья команда, немедленно прерывайте миссию и возвращайтесь в базовый лагерь.

– А что случилось, Я-Мулара? – быстро одевая шлем и переводя разговор на внутреннюю камеру шлема, дабы не показывать старшей пристыженно одевавшуюся Юль, уркнула я.

Пожилая пегая самка на долю задумалась, как-то странно посмотрев на меня и мелькавшие в кадре второй камеры лапы Юль, и, видимо решая, стоит ли нам говорить о чём-то, но не решилась:

– Узнаете на собрании, – и прервала связь.

Странно всё это. Немного подумав, я озадаченно посмотрела на Юль. Та всматривалась куда-то вдаль.

– Похоже и впрямь что-то серьёзное, – пятнистая указала лапой на какой-то объект, и я быстро увеличила его на своём виртуальном экране. Затмение уже кончилось, и яркий, вечерний свет Айл’урры щедро заливал каменную пустыню, инородным, серо-стальным пятном на которой выделялись купола базового лагеря. На небольшом отдалении располагался орбитальный космодром и сейчас там явно готовились к старту. Огромные мешки Семир’гла – летающей стартовой площадки, неспешно наполняли инактивированным водородом, раздувая их вокруг установленной на временные опоры челночной капсулы.

Обратный полёт прошёл в напряжённом молчании, сдобренным натужным визгом импеллеров, борющихся со встречным закатным ветром. Шлюзование, обдувка, избавление от надоевших комбезов, короткий медосмотр, с подозрительным уколом в плечо, всё это отмечалось сознанием на автомате. Короткие кивки близко знакомым, отрицательные взмахи ушами, в ответ на наивное: «А что будет-то?» и вход в сборный зал.

Из четырёх сотен кресел пустовала едва ли половина, но оставшиеся быстро заполнялись. Запах волнения щекотал ноздри, неясный скулёж заставлял невольно прислушиваться, но в урывках подслушанных бесед не было ничего полезного, лишь вопросы, догадки и недовольство. А ещё вооружённая охрана в полном составе, и в глухих шлемах, скрывающих любые эмоции, кроме общей нервозности, которую выдавал хвост.

Заняв положенные нам по регламенту места, я обняла Юль и уставилась на экран с извечными вулками, крутившими планетоид Суши. Без воды он выглядел неровным булыжником, с огромными впадинами несуществующих океанов и рельефно высокими надолбами «материков» и гор. Система говорит, что эмблема интерактивна и отражает текущее реальное положение на Суши и со временем будет становиться красивым, бело-голубым шариком…

Экран мигнул и показал полосатую морду Я-Мулары. Командующая экспедицией тщательно ухаживала за собой: красила и расчёсывала мех, делала инъекции кератостимуляторов, но всё равно возраст был заметен. Окинув беглым взглядом аудиторию, командующая продолжила шептаться с Эскулой – главой медицинской службы КорСты и это не предвещало ничего хорошего.

– Рада чуять вас, экипаж, – начала она наконец. – У меня плохие новости. Наша медслужба подтвердила причины поголовного бесплодия – криосон. Почему это не было выяснено на этапе испытаний дома, я не знаю. – Её слова казались искренними. Либо она очень хорошо врала. – По итогам анализов проблема не коснулась семидесяти трёх членов нашей экспедиции, – по залу пронёсся синхронный вздох. – Сорок четыре из них беременны, оставшимся требуется смена партнёра, другие же… пока бесплодны, но мы постараемся сделать всё, чтобы это исправить.

Я перестала слушать, лишь с силой обнимала Юль, отвечавшую мне тем же. Не знаю, что было страшнее: узнать, что мы обе бесплодны, или что бесплодна только одна из нас? Я зажмурилась и не хотела узнавать, но имя Э-Юль Эйрря словно клыками полоснуло по ушам. С ней всё в порядке, проблема во мне, а значит нам не быть вместе. Я завыла, стала колотить лапами, как и многие вокруг. Но вколотое ранее успокоительное сделало своё дело, разом навалилась апатия и тело безвольно откинулось в кресле, бушевало лишь сознание. Командирша станции по-прежнему сурово-извинительно смотрела на нас, снисходительно и с пониманием относясь к происходящему.

***

Тут, на высоте, ветер был сильнее, и мои длинные, чёрные вибриссы, то и дело отвечали на порывы ощутимым движением. В этом было что-то первобытное… я имею в виду воздухоплавание. Когда ты летишь вместе с потоками атмосферы, лишь изредка корректируя курс крохотными ручными ветерками в массивных импеллерах. Величие. Единство с природой. Я вновь затянула пересохшие в сухом воздухе глаза плёночкой третьего века, от чего мир вокруг словно погрузился в мутную воду, и приложила к морде кислородную маску. Воздух на этой планете ещё долго будет катастрофически не насыщен так необходимым мне окислителем, хотя за три цикла лёгкие несколько попривыкли к местной атмосфере.

– Система, ты оклемалась? – но мой вопрос потонул в пустоте. Хм, что-то зачастили они с обновлениями. Сладко зевнув, я устало навалилась на перила и опустила мордочку вниз.

Пустынный ландшафт тянулся однообразным одеялом: песок, камни, старый выветренный язык растёкшейся магмы из старого, давно потухшего вулкана, снова песок… Обычно рыжевато-красный, в этом месте он был словно присыпан контритом, слабо мерцавшим тёмно-инфракрасным цветом. Особенно яркий блик привлёк моё внимание. В его блеске была какая-то система: фых, фых-фых. Снова фых. В голове мгновенно пронёсся десяток мыслей: от разведчицы, посылавшей сигнал бедствия, до какого-то местного животного, почему-то нами до сих пор не обнаруженного, но запоздалая догадка всё же поскреблась между ушек. Кажется, пора брать отпуск – не узнаю уголковые отражатели!

Я машинально похлопала себя по лапам, стряхивая мелкую пыль с меха, отцепила страховочную леску от перилы и вошла в крохотную шлюзовую камеру. Загудели вентиляторы, и мощный поток воздуха, взлохмачивая шерсть, вынес остатки песка и пыли наружу. С негромким лязгом закрылась входная дверь, выровнялось давление, на потолке зажёгся разрешающий сигнал и вторая дверь, ведущая в небольшую кабину трёхместного планетарного аэрата, открылась с лёгким хлопком.

Сняв с пояса уже порядком надоевший газогенератор, я повесила его на крючок рядом с гермодверью, потёрла лапой вышарканный им бок и вошла внутрь. Подойдя к туалетной зоне я посмотрела в зеркало и с пренебрежительным выражением на морде осмотрела овальный, влажный след в том месте, где намордная маска касалась меха. Для лучшей герметизации она выделяла густой гель, который, к счастью, почти не пах, но всё равно вызывал не очень приятные ощущения. Решив, что через полдоли всё равно её одевать, я решила не смывать гель.

– Мягкой шерсти, Э-Щир. Процедура проверки завершена, я готова к работе. Мы достигли намеченных координат, и я начинаю снижение.

– Конечно, Система, снижайся, – я облегчённо выдохнула, радуясь, что не нужно будет сажать аэрат вручную. Деликатный компьютерный голос был мне приятен. Над головой мерно и едва слышно загудели пневмонасосы, закачивая в баллоны внешний воздух. Камеры с инактивированным водородом начали медленно скукоживаться, уступая ему место, и делая тем самым аэрат тяжелее окружающей среды.

– Георадар что-нибудь засёк? – просматривая карту уже исследованных участков, уркнула я.

– Данные допускают множественную интерпретацию, требуется сейсморазведка, – почти жалобно проскулила Система. Значит надо сверлить шурф и ставить «долбёжник». Но это по инструкции. А она мне нужна? Я давно забила на всякие глупые и не нужные запреты, созданные больше для проформы, нежели для дела. Я подготовила взрывчатку и хотела уже выйти на овринг, но Система меня не пустила, сказав, что опасно выходить наружу на такой высоте без острой необходимости.

Шерсть лысая, да жить вообще опасно! Тромб в аорте, отрыв аэратного баллона, разгерметизация, на луже мочи в туалете ещё можно поскользнуться… , но… не спорить же с Системой из-за того, что я нарушаю технику безопасности? Если она хочет, чтобы всё было сделано медленно и по инструкции, пусть так и будет. Потянувшись в кресле и сладко зевнув, я полезла к аптечке за очередной дозой успокоительного, но Система опять напомнила о себе:

– Прости, Э-Щир, но никотиноловые палочки разрешены только по медицинским показателям.

– С чего ты взяла что я хочу взять их? – раздражённо гавкнула я.

– А разве нет?

– Нет!

Я с силой дёрнула ручку аптечки, но та не поддалась, высветив мне запрещающий допуск. Нет, последнее обновление явно не пошло этой электродуре на пользу, рррр.

– Э-Щир, прошу тебя успокоиться, иначе я буду вынуждена отстранить тебя от работы. Замечание. У тебя три не просмотренных сообщения: два отправлены из базового лагеря и одно важное с КорСты. Тебе нужно немедленно с ними ознакомиться иначе я буду вынуждена отстранить тебя…

– Так, хватит. Уши вверх!* Вербальный код: два, двенадцать, хвост, хвост, останов!

В отсеке прозвучал резкий звук сирены и тут же другой компьютерный голос громко произнёс:

– Уши вверх! Локальная копия ИИ «Система» остановлена. Включено ручное управление. Уши вверх! Выполняется неконтролируемый процесс: снижение аэрата. Возьмите процесс под контроль.

– Да, знаю, знаю... – не обращая внимания на говорящую скороговоркой автоматику, я остановила накачку баллонов, стабилизировав аэрат и, немного отдышавшись и успокоившись, скомандовала вывести интерфейсный лог Системы на экран.

Всматриваться в блок-схемы логических связей и приоритеты выбора было непривычно, но единожды выучившись на архитектора систем искусственного интеллекта, уже не разучишься.

Последнее обновление и впрямь было обширным, затрагивало множество аспектов работы Системы, практически делая из неё надсмотрщика, а не помощницу. Однако была во всём этом какая-то нелепость. Полизывая никотиноловую палочку и вникая в особо зверские мотиваторы, я то и дело натыкалась на ошибки и несуразности, явно исправленные самой Системой уже в ходе компиляции. Неужели эти балбесы сняли Юль с должности главного архитектора Системы?

Сигнал приоритетной прямой связи с КорСты заставил меня отвлечься. Что, беспокоитесь отключением этой дурынды?

– Да… командующая Айр? Я… просто так вышло, – вся моя спесь и задиристость мгновенно испарились, едва я встретилась с холодным взглядом главной самки экспедиции. Хвост, прижавшийся к низу сидушки беспокойно заёрзал, но голос Мулары был спокойным, без капли раздражения.

– Рада чуять, Щир. Ты согласна с приказом?

– Что? С приказом? – вопрос полосатой самки был мне решительно не понятен: с моим вмешательством в работу Системы он явно был не связан.

– Сообщение. Ты не читала его?

– Аур… кажется нет, главная, – виновато приопуская ушки, ответила я. К моему удивлению усы Мулары тоже непроизвольно дёрнулись, когда она закрыла глаза и прижала уши в ответ, заставляя меня сжаться в испуге. Старшая по рангу могла так поступить только в одном случае…

– Э-Юль погибла сегодня утром, и я опускаю уши вместе с тобой, Щир, – главная снова посмотрела на меня: подавленную, опешившую, потрясённую.

– Но… как? – едва смогла выдавить я из себя, но Айр лишь отрицательно встопорщилась.

– Пока это закрытая информация, Щир. Но в любом случае сейчас не время выть прощальные песни. Юль работала над крайне важным для всей экспедиции проектом, и я настойчиво прошу тебя заменить её.

– Архитектор систем моя четвёртая профессия, командующая. Разве Э-Кр’я не справится лучше? – я боролась с чувством подчинения старшей и желанием взбунтоваться. Славные предки! Почему это случилось с Юль? Почему не со мной? Не с сотней других бесплодных? Нет, это не справедливо!

– Она занята в медицинской программе, снимать её с текущей работы бессмысленно, как и остальных. Геологическая разведка, конечно, важна – но в данных обстоятельствах работы по ней можно приостановить.

Не знаю, что сильнее повлияло на моё согласие. Инстинкт подчинения старшей? Страх наказания за не подчинение приказа? Желание продолжить дело любимой? Наверное, последнее… После её отлёта на КорСту три цикла назад я отстранилась от неё. Желая лишний раз не напоминать ей о себе и не мешать новому браку, в которой у неё родилось уже двое прекрасных щеней. Первая уже выросла, а вот Юсь была ещё малюткой, оставшейся теперь на воспитании отца.

– Да, я согласна, командующая.

– Славное решение. Не будем терять время. Семир’гла уже готова к старту, сажай аэрат, через долю тебя заберёт лёт. Конец связи.