— Подъе-ом! — раздался голос коменданта общежития, и все постояльцы блока торопливо повскакивали с коек. Разгневанный комендант вполне оправдывала свое прозвище: мадам Ротвейлер.

Анна, молодая саблезубая тигрица с красивыми волнообразными полосами на шкуре, торопливо застелила собственную постель, успев, это стало уже привычкой, обменяться взглядами со своей сестрой-близняшкой, Аллой. Та тоже застилала кровать... и её изумрудно-зеленые глаза сегодня сверкали особенно ярко.

Утренняя проверка прошла относительно спокойно, то ли мадам Ротвейлер пребывала в столь редком благодушном настроении, то ли, что вероятнее, успела сорвать гнев на одной из предыдущих комнат.

«Ах, если бы хотя-бы половина утренних проверок проходила так!» — вздохнула Анна, чистя зубы. Из-за того, что длинные клыки нуждались в специальной чистке, их с сестрой всегда ставили в первую очередь. Собственно, две саблезубые занимали ОБЕ очереди чистки зубов: вместе с первой очередью чистили нормальные зубы, а со второй — свои длинные, размером с настоящий кинжал, клыки.

Закончив утренний туалет, девушки отправились в столовую, завтракать.

«Ну вот», вздохнула Анна, глядя на тарелку, «опять овсянка»

Собственно, на завтрак выбор был невелик, овсянка, манная каша или картошка, а так хотелось чего-нибудь мясного! Они же хищницы! Это вон всяким грызунам и травоядным хорошо всякие каши да салаты! А хищникам нужно мясо, мясо и еще раз мясо! Но кто ж будет прислушиваться к мнению двух сирот, находящихся на попечении у государства в лице хозяйки этого заведения, мадам Помфри. Но если не съесть все в течение получаса, еды не будет до самого обеда, так что, мрачно взглянув на тарелку, Анна взялась за ложку.

Анна и Алла родились в семье саблезубых тигров почти 17 лет назад. Родились вместе, сросшимися от ступней до колена, и прожили в таком неразделенном виде почти неделю. Затем была операция по разделению, по какой-то новой технологии, которая позволила сохранить обеим сестрам обе задние лапы. (Распространенная ранее практика жертвовать одним из близнецов для того, чтобы другой получился здоровым, предполагала, что более слабая на момент операции Анна осталась бы инвалидом почти с рождения).

Завтрак закончен, и блоки «умников» отправились в школу, если учились в первую смену, либо делать домашние задания, если учились во вторую. А «тупые» как называли их «умники», «работяги» как называли они сами себя, или «вторая категория», как они проходили в официальных бумагах, направились на построение.

Анна помнила, как оказалась здесь, в детском доме, около семи лет назад. Небольшой автомобиль вез счастливую семью саблезубых тигров в торгово-развлекательный центр, где родители обещали замечательные выходные. Сами родители сидели впереди, а сестры на заднем сиденье, разумеется, все пристегнутые, «чтобы не платить штраф».

Кто был виноват, Анна не знала, но наверняка не отец, да и как он мог быть виноват, ведь это папа! В столкновении, практически пополам разорвавшем машину, родители погибли на месте. А сестер с легким сотрясением, доставили в больницу.

«Лучше бы мы тогда не пристегивались», думала Анна, механически двигаясь вслед за сестрой на построение, взрослые неоднократно говорили, что ремни спасли им жизнь, удержав на сиденье во время ТОЙ аварии.

Когда девочкам сказали, что родители погибли, сестры провалились в глубочайшую депрессию, Анна с трудом справилась с помощью психолога, а Алле назначили курс антидепрессантов... Алла прошла его не полностью, сказывалась помощь сестры, они держались вместе, ведь сестра — единственное, что оставалось у них в этом мире!

Из-за той депрессии, в которой оказались после смерти родителей, девочки не могли нормально учиться, забросили школу, знания не удерживались в головах, они ведь сначала попали в блок к «умникам», ну, как минимум потому, что до попадания в детский дом ходили в школу. Проучились в новой школе, однако, весьма не долго, тоска по родителям и мечта, бесплодная мечта вернуть их, вернуть пусть даже в искалеченном, парализованном виде, но живыми! Анна была готова беспрекословно слушаться их, ухаживать, даже если придется делать все по дому, лишь бы они вернулись, но... все знали, что это невозможно.

Из-за неуспеваемости их отчислили из школы и перевели в блок работяг, там их встретили, естественно, со злорадством, еще бы, бывшие умники оказались слишком тупыми, чтобы учиться дальше и их привели сюда!

Тогда Алла серьезно подралась, расцарапала пару носов, сама получила конечно, но место в иерархии заняла, после того случая их никто особо не трогал, понимали, что один на один с Алкой не справится, а Анна под её защитой, сестры все таки...

На построении «работяг» обычно распределяли по работам: подметать улицы, мыть автобусы, мальчишек — на работу на подшипниковый завод, грузить готовую продукцию, и другие низкооплачиваемые работы, не требующие никакой квалификации, девчонок иногда, перед праздниками, брали на кондитерскую фабрику, и это было великое счастье! Оттуда можно было утащить до полкило «брака». Анна сама побывала там пару раз, и ведь это же сбывшаяся мечта, работать в таком месте... Пробовать такие вкусности, какие и не снились, пусть и дурацкой формы, как раз «бракованные_по_форме». А потом притащить домой, сильно много лучше не брать — слишком жадных повторно не приглашают — но полкилограмма, это же на целую неделю можно откровенно отлынивать от любой работы, за конфетку любой соблоковец сделает все неприятные обязанности! И мечта раннего детства, работа на этой кондитерской фабрике... увы, так и осталась мечтой...

— И так, на сегодня наряды, — начала мадам Ротвейлер, хмуро окинув взглядом шеренги разновозрастных пушистиков. — Шарикоподшипниковый завод, семь хвостов.

Вышли шестеро, они там, наверное, уже прописались. Их знали, и они всех знали, их специально приглашали, потому что этим не надо объяснять что делать. Обычно их было семеро, но сейчас один, кажется, заболел, так что требовалась замена.

— Кто еще? — Мадам отметила что-то в блокноте. Парни из соседних блоков мялись, наконец один лев тоже шагнул вперед.

— Леонид? Хорошо, иди с ребятами, машина ждет, — голос вновь стал твердым. — Дальше, медицинские эксперименты, три хвоста, мальчики...

Да, эти медицинские эксперименты, это нечто! Нужны какие-то подопытные, на которых испытывают лекарства, или еще какую дрянь. Отбирают по отряду (копытные, грызуны и хищники по-разному реагируют на одинаковые вещества), полу, реже возрасту, иногда по каким-то другим параметрам. Обычно пичкают чем-то в клинике, хорошо, если дают глотать таблетки, а то ведь иногда и уколы ставят! Сама Анна в таких опытах не участвовала, но много слышала от тех, кто лично знал испытуемых. Что исследовали — ребята не знали, «умники» в ответ на такие вопросы лишь усмехались, а может и сами ничего не знали, им-то отправка на опыты не грозит!

С другой стороны, тех, кто участвует в таком медицинском эксперименте, не гоняли на другие работы, еще отравится чем-нибудь и поди гадай, он просто отравился или это побочное действие препарата... Нет, все-таки Анна мечтала никогда не попадаться на такие медицинские эксперименты... И ей везло все эти шесть лет.

Вот и требуемые добровольцы, один уже «бывалый» у него, тощего гепарда, за плечами 3 серии опытов, вот и думай, его берут, потому что дохляк, или дохляк, потому что его пичкают всякой химией... Ну ладно, самая большая неприятность прошла, можно расслабиться...

Вот к мадам Ротвейлер подбегает один из её помощников, крыс с полуоблезшей на боках шерстью, весьма неприятный тип, как внешне, так и в общении, с ним никто и не разговаривал без явной необходимости.

— Медкомиссия? — удивилась Мадам, прочитав записку. — Сегодня?

Крыс кивнул.

— Так, Аделина, третий блок, Алла, Анна, второй блок, Беллатриса четвёртый блок, и Виктория, пятый блок — шаг вперед!

Анна со страхом покосилась на сестру, судя по тому, как прочла слова Мадам Ротвейлер, эта самая «комиссия» была весьма неприятным делом! И ведь буквально за пару дней до совершеннолетия! Вот так попадос!

Из шеренги вышла белка, за ней, с опозданием на пару секунд вытолкнули лисичку с большими ушами. Вздохнув, шагнула вперед Алла и, чтобы не отставать от сестры, Анна. Последней, видимо надеявшаяся спрятаться мышка.

«Черт ведь побери! Самые старшие в блоках! Всем скоро по 17! Ну, кроме мышки, но у них, не пушистых грызунов, и совершеннолетие празднуется в 16, и у нее кажется, скоро...»

«Ай!» — неуверенно двигаясь следом за сестрой, вспоминала Анна. — «Кажется это тот последний медосмотр, который проводят перед тем, как отправить пушистиков во взрослую жизнь! И далеко не все его проходят!»

Инстинктивно прижалась поближе к сестре, та тигрица с боевым характером, дралась даже с мальчишками, благо длинные клыки выглядят пугающе, а рост позволяет хоть чуть-чуть, но возвышаться над соперниками. Алка, похоже, тоже отчаянно трусила, во всяком случае, вцепилась в лапу сестры как когда-то в детстве, когда не подозревавшая об опасности Анна оказалась прекрасным якорем, не давшим Алле сбежать.

У впереди идущей белки хвост безвольно волочился по земле, Анна поймала себя на мысли, что её собственный почти задевает стены, так широко она им размахивала. Увидеть, что делают мышка и лиса, идущие следом, не оборачиваясь, было невозможно, но вряд ли они спокойны, ведь никто не знает, что там, за этим медосмотром!

А с другой стороны, этот медосмотр, это ведь билет во взрослую жизнь! Когда никто не сможет указывать, что делать! Можно будет самостоятельно выбирать, что будет на завтрак, обед и ужин! Можно самой выбирать, когда мыть полы, заправлять кровати! Да вставать, в конце концов!

С такими мыслями Анна заметно приободрилась, и скрутила хвост в кольцо. «Мы еще поживем! Вот вырвемся из этого дома и так заживем! Нам все детдомовские завидовать будут!»

Под большим секретом, чтобы Мадам Ротвейлер не услышала, воспитатели рассказывали детям, что ждет их в неопределенном (для совсем мелких) будущем.

После финального, перед самым совершеннолетием, медосмотра, их распределят в одну из четырех категорий.

Золотой фонд, цвет нации, попадут достаточно здоровые «умницы», которым, после сдачи специального социального экзамена, выдадут сертификат на получение собственной квартиры! Однушки, естественно, но если двое любят друг друга, они могут объединить свои сертификаты и получить двушку. Учитывая, что из школы Анну и Аллу исключили, попасть в «золотой фонд» они не могли, но мечта ведь оставалась!

Для «работяг» был так называемый «серебряный фонд», для тех, кто достаточно здоров, он сможет работать, и если повезет, его дети тоже будут здоровы, таким образом, увеличится численность здорового населения государства, его мощь! Здесь квартиру «в один хвост» не купишь, сертификат позволял получить одну комнату на двоих, либо своих, «серебряных», либо каким-то образом уговаривать подселиться к «золотым».

Третий вариант, те умницы, что не попадают в «золотой фонд», больные (естественно, не случайный насморк, а хронические либо генетические заболевания), но умные пушистики. Таким дарят жизнь, и они должны сами выкарабкаться из той нищеты, что обрушится на них после того, как закончится обучение в университете, если они туда поступят, либо через год, последний год, который они могут жить в блоке детского дома.

Кажется, это самая трудная судьба для выпускника, тем не менее, те, кто не попал в «серебряный фонд», кто был слишком глупым, чтобы учиться в школе и оказался недостаточно здоров, чтобы пополнить «серебряный фонд» нации — таких ждала страшная участь, биореактор. Эти отбросы эволюции никому не нужны, таких нужно уничтожать.

Биореактором пугали многих, хотя, что он собой представляет, воспитатели сказать не могли. И пугали не только словами, Анна видела, как некоторых совсем тупых, которые не могли держать себя в руках, обливались компотом, писались в штаны, и вели себя так, что терпение теряли даже очень спокойные воспитатели. После нескольких предупреждений уводили в этот биореактор, и больше их никто никогда не видел...

Только в полдень пять девушек вновь собрали вместе. Сестры вновь встали рядом, вцепившись друг в дружку, сжав пальцы, едва ли не впиваясь друг в друга когтями, они близняшки, так что вердикт для одной станет приговором и для второй. Остальные жались рядом, ища защиты у самых крупных девочек.

Доктор, вреднючая такая волчица, которая проводила одно из обследований, вышла зачитать приговор. «О Господи, сделай так, чтобы я попала в серебряный фонд!» шептали неслышно все пять девочек. Каждая просила за себя, и лишь Анна — за себя и за сестру, хотя на самом деле, тоже за себя, ведь их приговор будет одинаковым, и если Аллу отправят в «серебряный фонд», туда же попадет и Анна! А взять квартиру вдвоем, об этом даже в младшем возрасте мечтали, даже «договорились» что Анна будет спать слева от окна, а Алла — справа.

— Аделина, Виктория, здоровы, «Серебряный фонд», мои поздравления, — Волчица улыбнулась, и «оправданные» девушки засияли ответной улыбкой. — Анна, Алла, искривление клыков, сиамство при рождении и сложный перелом голени, клуб «Последняя Ночь» перед отправкой в биореактор...

Мышка и лиса, буквально сразу после этих слов отскочили от сестер словно ошпаренные. Они, представительницы «Серебряного Фонда» своих видов, не могли даже прикасаться к этим... К этому сырью для биореактора!

Белка растерянно осталась посередине, она еще не знала своего приговора, поэтому не могла прикоснуться ни к счастливым представительницам «Серебряного Фонда», ни к отверженному ими сырью для биореактора.

— Беллатриса, — игнорируя резкое размежевание девочек и то, что Анна, уткнувшись в плечо сестры, рыдала. — Сколиоз, размягчение костей, недостаток эритроцитов, и синдром ранней смерти, биореактор, естественно, сразу после клуба «Последняя Ночь». Уводите.

Двоих девушек, здоровых представительниц серебряного фонда, увели, они сегодня же вернутся в детский дом, им можно будет встречаться с мальчиками, официально, а не в тайне от воспитателей, они могут строить отношения и влюбляться, завести семьи и получив квартиру, устроиться на работу.

А троих обреченных ждет какой-то непонятный ночной клуб... Анна слышала о таких заведениях много всяких гадостей, и защита сестры выглядела уже такой призрачной... Но это не важно, ведь после ночи – смерть, если, конечно, она верно расслышала то, что невозможно истолковать двояко: биореактор, СМЕРТЬ.

Небольшой фургон без окон, в котором девочкам предстояло провести несколько часов, пока их везут к этому клубу, стал центром плача. Алла впервые на памяти сестры рыдала в голос. Белка, сначала жавшаяся подальше от хищниц, уже через полчаса сидела с ними, обнявшись и тоже плакала.

Анна даже в таких условиях, попыталась взять себя в руки, не зря же она психически устойчивее сестры. Та могла постоять за себя в драке, Анну на драку было спровоцировать куда сложнее, и даже в спорах она чаще пыталась примирить враждующие стороны, хотя за это ей иногда влетало от сестры.

Этот клуб, «Последняя Ночь», что там могли делать? Ведь не убивать же! Сказано, что биореактор будет после ночного клуба, но что? Ответа на этот вопрос не было, говорить о любых вещах с все еще всхлипывающими девчонками невозможно, значит оставалось предаваться мечтам. Мечтам о том, что дурацкий закон позволяющий убивать пусть и больных, но живых пушистиков, отменят. Что её и сестру спасут из-под самого ножа бравые спецназовцы, двое из которых будут тиграми, разумеется, братьями, вряд ли саблезубыми, о таком даже мечталось с трудом, но просто тиграми, и они полюбят бедных несчастных саблезубых сестер, заберут к себе...

Женятся, естественно, и у них будут дети... много детей... Много? Нет, если они, те тигры, будут не саблезубыми, много быть не может... наверное... но все равно, у нее будет двое, мальчик и девочка, а у Алки два мальчика... и все три пацана будут похожи на своих отцов, а девочка на маму... свою бабушку...

и она никогда-никогда не будет их бить, даже кричать не будет и они будут жить долго и счастливо, как в сказках! И все четверо тигрят унаследуют от отцов хорошие зубы... То есть они наверняка не будут саблезубыми...

Анна вздохнула, ну вот, даже в мечтах у нее не будет саблезубых детей...

«Ну ладно, саблезубых, но хоть обычных дайте родить!» — Анна взглянула на низкую крышу фургона, туда, где, по словам родителей, живет Бог, который все это сотворил. И он очень расстраивается, когда кто-то из его детей болеет... даже вот так, как она сейчас, без боли, но что-то в организме не в порядке... Какое дело ЕМУ, сотворившему все, что есть на свете, и немножко из того, чего на свете нет, до болезни маленькой девочки, Анна понять не могла... Но огорчать такого могучего творца не хотелось, и девочка пила микстуры и сиропы от кашля, пыталась сказать ЕМУ, что у нее все в порядке, чтобы ОН не переживал за нее, ведь у такого могучего существа наверняка есть куча других забот, кроме здоровья маленькой саблезубой тигрицы...

И вот теперь ОН, похоже, отвернулся от нее... не будет у нее этих тигрят, жизнь кончится совсем скоро...

И за размышлениями о Боге, Анна не заметила как уснула. Уснула вслед за сестрой и белкой, которые, пригревшись, уснули еще раньше. Не важно, куда везет её фургон, главное, что маленькой саблезубой тигрице снилась мама...