Барьер. Сказка.

Человек опять пришел. Она заметила его давно, в один из дождливых осенних дней, когда нормальные существа не покидают дом, где тепло и уютно. Обычно он сидел на лавочке, недалеко от барьера. Смешной толстяк в черном плаще с капюшоном. Она бы не обратила на него особого внимания, но в тот момент он поднял голову, подставив лицо прямо под дождь. Капли дождя стекали по его коже, и казалось, что он тянется к ним. Это было - необычно. Она его запомнила.

Он никогда не выходил на площадь, где так любили бывать люди. А ведь это было одно из немногих мест, где встречались две реальности. Он просто смотрел. Смотрел на то, как весело обнималась молодежь, как робко прикасались к другому миру взрослые. Он прикасался к нему только взглядом.

Сначала она думала, что он на них за что-то злится, и поэтому не может пройти, ведь все, кто не имел темных мыслей, свободно проходили на место пересечения двух миров. Хотя порой площадь сама решала, кого не пускать. Одно оставалось неизменным, только там существа с разных сторон могли встретиться.

Попытки зайти дальше конечно были, но барьер был непроницаем. Сквозь него можно было смотреть, но не больше.

Потом она думала, что у него есть самка, которой бы было неприятно, если он обратит внимание на других, но она ни разу не видела, чтобы к нему кто-то приходил. Как-то раз она смотрела на весело трущуюся носами парочку. Взгляд зацепился за темное пятно, оказавшееся тем человеком. Его глаза были теплыми, но в них стояла грусть.

Сама она никогда не пыталась пройти в мир людей. Там было слишком много камня, и не было того буйства зелени, к которому она привыкла. Казалось, что даже деревья там - больные, они были чахлыми, и на них было много сухих листьев. С ее стороны весело журчал в камнях ручей, через который были перекинуты бревна. Тропинка, окруженная зеленью, убегала в лес. Кипела жизнь - пели птицы, иногда проскакивали суматошные зайцы. Казалось, знавшие, что здесь их никто не тронет.

Он просто смотрел.

Так бы все, наверное, и закончилось, если бы не случай. Однажды летом пошел сильный ливень. Под теплым ливнем можно весело бегать и веселиться. Все становились мокрыми и забавными. Этот был злой и холодный, больно стукающий кусочками льда, из-за него площадь опустела. Она же задержалась, обнимаясь с новыми знакомыми, и оглядевшись, поняла, что осталась одна. Только в удалении все так же сидел человек, не обращая на погоду внимания.

Перебегая через ручей, она поскользнулась и упала. Больно ударив бок, и неловко подвернув ногу, в которой что-то хрустнуло. Соскользнув по камням к ручью, она рассмеялась от облегчения, что ничего сильно не ударила. Попытка встать отозвалась болью в ноге, но у нее это получилось.

Вода в ручье прибывала, когти скользили по камням, раз за разом срываясь. Если бы она не побоялась зайти в воду сразу, чтобы перейти к более пологому месту, то уже выбралась бы. Теперь же ручей вздулся, наполнился мусором и стал непроходим.

На руках была кровь от попыток зацепиться и выбраться. Силы стремительно кончались, она продрогла, и ее начала захлестывать вода, норовя сбить с ног. Она заплакала от испуга, понимая, что никого нет рядом, и никто не поможет. Природа сурова и иногда забирает жизни. Она это знала, но ей не хотелось умирать.

Прозвучали шаги по бревну, она не верила в происходящее, когда человек, всегда сидящий на лавочке, протягивал ей руку, другой вцепившись в какой-то корень. Не верила, крепко схваченному запястью, и своим дрожащим лапам, до крови вцепившимся в его руку. Только когда он вытянул ее наружу, и оттащил на несколько шагов от ручья, на нее нахлынуло облегчение. Она плакала и дрожала, а странный, невозможный человек расстегнул плащ, накинул его на нее и прижал к себе, согревая своим теплом, утешающе гладя по голове.

Поняв, что она не может идти, он подставил свое плечо, придерживая ее другой рукой. Довел ее до дому, и собирался уходить, но она вцепилась в него, все еще ощущая страх смерти. Он покачал головой, улыбнулся и остался.

Помог вымыться, ей было больно задевать что-либо когтями, а по-другому не получалось смыть грязь. Когда он аккуратно отмывал ей лапы, она была так удивлена, что было почти не больно. Промокнул ее полотенцем, закутал в халат, и умылся сам, только теперь она заметила следы своих когтей на его руке.

Это почему-то заставило ее забыть о страхе. Она, пусть и с его помощью, нашла антисептик и обработала ранки. Под ее руководством он зажег огонь и поставил на него закопченный чайник. Она сердилась на него, когда он никак не мог понять, сколько и чего складывать для заварки, хотя она ему показывала. Только когда, наконец, удалось заварить чай, поняла, что он смущается периодически распахивающегося халатика.

Потом они пили горячий можжевелово-малиновый настой, греясь у огня. Он сел на пол, опираясь спиной на кресло, потому что мебель в ее доме его бы не выдержала. Она забралась на это кресло с ногами, улыбнувшись в ответ на его изумленный взгляд.

Когда ее чашка, поставленная на подлокотник, оказалась рядом с его головой со смешно топорщившимися волосами, она не выдержала и начала их перебирать.

Он не поворачивал голову, только как-то потянулся к ее рукам, как тогда к дождю. Потом расслабился и, закрыв глаза, прислушивался к движению ее лап. Его одежда парила у огня - он категорически отказался раздеваться.

Дождь прошел только к вечеру. И она его, не отпустила, опасаясь, что он заплутает, потеряв тропинку в быстро сгущавшихся сумерках.

Положила ему шкуру на полу, и еще долго ощущала его взгляд, в котором так и не погасло изумление, смешанное с любопытством.

Она сильно замерзла под дождем и ночью, когда этот холод никак не хотел уходить, прокралась ему под бок. Он был большой и теплый. Он был ей непривлекателен как самец, просто рядом с ним ушел холод, и стало спокойно. Когда его рука обняла ее, она согрелась окончательно и смогла уснуть.

Первое, что она увидела, проснувшись утром, был его теплый взгляд. Она улыбнулась в ответ на него. Утро, начавшееся с общей улыбки, сразу стало светлее.

Выпили отвара и сгрызли по полоске мяса. Почему-то он улыбался, глядя на то, как она это делает. Она в ответ корчила рожицы, которые его смешили.

Они так и не заговорил. Она не знала о чем его спросить, а он молчал. Его тепло и улыбка, ее веселье и проснувшийся оптимизм стоили не меньше чем слова.

Она проводила его на площадь, отметив несколько пораженных взглядов, когда сквозь барьер с той стороны прошел человек. Крепко обняла его на прощанье и получила ответное объятие. Обменявшись улыбками, казалось, обмениваясь какой-то тайной, они расстались, и она побежала на утреннюю охоту.

Этот человек, смешной, но почему-то ставший близким, приходил теперь чаще, и, видя ее, даже заходил на площадь, где они сидели рядом. Она показывала ему взглядом забавные сценки, и они вместе над ними смеялись.

Несколько раз его пытались обнять, но рассмеявшись над его удивленным взглядом, которым он просил у нее помощи - убегали. Он иногда гладил ее по голове и ушкам - ей нравилось. Почему-то они так и не сказали друг другу ни слова. Будто боялись разрушить какую-то тайну.

Наступила зима и она не могла так часто приходить, но встречи все равно были. Весной у нее был первый самец, она забыла об окружающем, и только в начале лета смогла выбраться на площадь. Этого человека не было и почему-то было грустно.

Прошло какое-то время, однажды, какая-то девушка, с коробочкой в руках, подошла с ней. В коробке были рисунки. Испуганная волчица, протянувшая руку, которую держит другая рука. Голова на фоне огня и лапа в волосах на ней. Рисунков было много.

- Меня попросили передать, произнесла девушка.

Она начала ворошить эти рисунки. Узнавая ситуации, которые они видели вместе. На некоторых рисунках можно было угадать две головы, на одной из которых торчали уши. Последний лист, разделенный чертой на две половины, открыл сразу три рисунка. С одной стороны она увидела город из камня и узнаваемую лавочку, которая была пустой. Посередине, так что черта рассекала его надвое, стоял силуэт человека. Половина человека, нарисованная со стороны города, казалось нелепой и узнаваемой, вторая была тоньше. С другой стороны черты была дверь, в которую входил тонкий силуэт. На фоне двери был виден контур леса, и над ним парил силуэт дракона.

- Он придет? - она вопросительно посмотрела на девушку, что-то в ней сжалось, в ожидании ответа.

- Нет, он умер, простите, - девушка извинилась и ушла.

День перестал быть веселым. Дома она села, забившись в кресло, и смотрела на огонь, пытаясь понять, почему так сильно грустит по человеку, с которым даже никогда не говорила. Коробка стояла на столе. Рассердившись на саму себя, она метнулась к выходу, чтобы пробежать по лесу, но задела коробку.

Листы рассыпались по полу, а один листок упал на еле тлеющие угли. Она только успела разглядеть два улыбающихся лица, над которыми торчали уши, смотрящих вверх, где парил силуэт дракона.

Рисунок сгорал в пламени, но ей больше не было грустно.