Хвост капитана

Чеширская Котэ Мартовна

Фантастика, Любовный роман

Что нужно изувеченному, потерявшему почти все человеческое капитану для полного счастья? Ну конечно: космос, собственный боевой звездолет и безумная девушка =)

Пролог.

Капитана боялись все. И дело даже не во внешности, хотя и там было чего бояться, особенно с непривычки. Гораздо больший ужас вызывал взгляд - острый, пробирающий до самого нутра, вырывающий наружу все так тщательно скрываемые слабости и недостатки. Мало кто из команды отваживался смотреть в глаза капитану Крэйну, да и те не выдерживали долго. Положение усугубляла еще и маска, скрывавшая обезображенную половину лица, благодаря чему оно разделялось на две равные части - живую человеческую со смуглой, слегка обветренной кожей, и "мертвую", закованную в обработанную особым образом сталь; из глазной прорези безразлично смотрел в пространство модифицированный протез, который и глазом-то назвать было сложно. А в сочетании с высоким ростом, крупным телосложением и сиплым из-за обожженных связок голосом, картина выходила совсем жуткая.

Однако же приказы капитана беспрекословно выполнялись вовсе не из страха перед ним. Люди слишком хорошо понимали, что способность Крэйна вытаскивать всех из практически любой задницы много раз спасала их никчемные для Галактического Правительства жизни. Небольшая команда "Астарты" состояла из спецов опытных, немало повидавших за время своей службы на это самое Правительство, которое по окончании "срока годности" быстро избавилось от них как от старого ненужного хлама. Оказавшись "за бортом", люди просто не знали, куда себя приткнуть в новой гражданской жизни и перебивались мелкими заработками от случая к случаю, посему предложение Крэйна пойти к нему в команду восприняли как манну небесную.

Капитан и сам был таким же отщепенцем, списанным в утиль после крушения "Ориона", огромного военно-исследовательского корабля, оснащенного по последнему слову техники, по праву носившего звание одного из лучших кораблей Межгалактического Союза. Попасть в команду "Ориона" мечтал каждый выпускник Звездной Космической Академии, но такая честь выпадала очень и очень немногим. Крэйн потратил пятнадцать лет на достижение своей цели. Он учился, а потом и работал, как проклятый двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, лишая себя не только отдыха и развлечений, но даже сна. В конце концов обширные знания, недюжинные тактические способности, а также несколько удачно проведенных военных операций позволили офицеру Крэйну получить желаемое. Сначала его приняли на должность первого офицера, а потом, после ухода в отставку Алистера Райда, и капитанское кресло. Он стал самым молодым капитаном за всю историю Межзвездного Флота. Тридцать четыре года - не возраст, ведь благодаря достижениям медицины и генетики, люди жили теперь гораздо дольше.

Когда предел карьерных мечтаний был достигнут, пришло время подумать и о семье. Крэйн не особо заморачивался по поводу чувств и женился на симпатичной Рине Мило, служившей на "Орионе" в исследовательской лаборатории. Через два года на свет появился их сын Роберт, которого капитан обожал и бессовестно баловал. Ребенок был точной копией отца, и Рина только диву давалась, насколько же они похожи...

Но не зря же говорят, что знал бы где упадешь, соломку б подстелил. Правда падать можно и с такой высоты, что даже стог сена не спасет.

"Орион" получил задание на исследование дальних рубежей Сектора йота, самой крайней обитаемой точки Межгалактического Союза. Поступили сведения о готовящихся бунтах в ирханских колониях. Правительство посчитало, что устраивать бойню и получить в итоге межпланетный скандал не лучший выход, посему решено было отправить туда "Орион" с дипломатами на борту для ведения переговоров.

То, что вести мирные переговоры с представителями Союза никто не собирается, стало понятно слишком поздно. Корабль взяли в кольцо и обстреляли со всех орудий, не размениваясь даже на такую мелочь как предупреждение.

Крэйн сделал все, чтобы убраться оттуда с наименьшими возможными потерями. Но в последний момент отказали двигатели, обрекая команду "Ориона" на незавидную участь пушечного мяса. Последнее, что успел раненный капитан перед тем как сознание покинуло его, отправить сигнал бедствия на всех известных частотах...

Их нашли пограничные корабли, получившие сигнал и все-таки успевшие отбить "Орион" у ирханцев. Из полуторатысячной команды корабля выжило лишь десятка три человек. Рина Мило и маленький Роберт в их число не попали. Самого же Крэйна едва ли не собирали по частям. Латали его экстренно, не особо аккуратно, и в итоге из человеческого в нем остались только пара десятков мышц да часть кожного покрова. Скелет и тот пришлось из титания создавать. Врачи долго потом удивлялись, каким образом мужчине удалось выжить с такими повреждениями.

Очнулся Крэйн уже на Земле, в одной из лучших клиник. Почти сразу же пришел человек в форме, отдал карту с солидной суммой на счете в качестве компенсации, справку об инвалидности и попросил подписать документы об отставке. Крэйн молча подписал все бумаги. Он вообще за полгода пребывания в клинике не произнес ни слова.

Пустота прочно обосновалась там где еще не так давно билось человеческое сердце, и теперь уже бывший капитан сожалел лишь о том, что остался в живых.

1.

- Кэп, погрузка закончена. Нам еще что-то надо в этом гадюшнике?

- Нет, Барк, ничего. Загоняй дройдов, отстыковываемся и валим отсюда - прохрипел коммуникатор голосом Крэйна.

- Понял - Рейнар Барк поправил наушник, в последний раз осмотрел помещение, доверху заваленное разномастным хламом, и вышел из складского отсека. Оно бы можно, конечно, было покопаться еще немного, да только прав капитан как обычно. Отовариваться у хитанцев - дело, если не последнее, то уж точно неблагодарное. Эти пройдохи всегда найдут способ подсунуть какую-нибудь дрянь заместо хорошего товара. При этом будут скакать вокруг почище таров во время брачного танца и так на уши присядут, что неискушенный покупатель и не заметит, как ему всучили дройда-уборщика, а не двигатель для шаттла. Ругаться по этому поводу с хитанскими шакалами и вовсе бессмысленно: продавца давно и след простыл, а остальные пожмут всеми четырьмя плечами, мол не знаем-не видели, и тут же предложат очередную "супер-вещь-нигде-не-найдете".

Если бы не крупный заказ на партию ксильдия-4, хрупкого, но чрезвычайно дорогущего кристалла, суливший солидные барыши, "Астарта" ни за что не сунулась бы на Хитан. Крэйн, не за просто так сколотивший себе репутацию "проверенного перевозчика", подбором товара и переговорами с местными торгашами занимался самолично. Нельзя сказать, что капитан не доверял подобные дела никому из команды. Просто риск был слишком велик. А треклятый ксильдий-4 добывали только здесь.

Семнадцать суток проторчала "Астарта" возле орбитальной торговой станции. Крэйн перелопатил кучу складов, переругался с дюжинами поставщиков, пока наконец не нашел то, что нужно. Все это время он ходил злой как черт. Члены команды, знавшие, каков капитан в гневе, старались лишний раз не попадаться ему на глаза. А Барк своим ворчанием: "Продадут тебе крысы четырехрукие ксильдий, еще как продадут... Так продадут, что мало не покажется!" - только масла в огонь подливал.

Искомый кристалл хорошего качества обнаружился на маленьком складике у шарха на рогах, которым заправлял изрядно потрепанный однорукий хитанец. Но торгаш заломил такую цену, что Крэйна чуть удар не хватил. Пришлось торговаться. Долго, нудно и со вкусом. В итоге сошлись на половине означенной суммы. Весьма довольный таким исходом капитан оплатил счет и получил разрешение на погрузку.

Теперь оставалось только доставить груз заказчику. Когда корабль отстыковался от торговой станции и взял курс на Тау-2, Крэйн смог наконец вздохнуть с облегчением.

Сигнал бедствия пришел на десятые сутки. Слабый, почти не улавливаемый, он настойчиво пробивался сквозь космический вакуум. И если бы Рейнар Барк, механик от бога, в свое время не перенастроил оборудование, вряд ли бы "Астарта" вообще услышала этот сигнал.

В рубке в тот день было на редкость многолюдно. Отчего-то все решили, что их нахождение в небольшом помещении крайне необходимо. Шарх принес туда даже Локки, которую заставить добровольно покинуть медблок было равносильно попытке раздвинуть вручную ворота стыковочного шлюза. Крэйн уже тихо зверел от суеты и постоянного мельтешения. Пару раз он рявкнул на Барка, досталось и другим членам команды. Огреб даже Сельм, невозмутимый, флегматичный хфанг - второй пилот корабля.

Ситуация уже подходила к точке кипения, когда Сельм, отвернувшись от приборной панели, произнес:

- Я засек сигнал на шестой частоте. Это сигнал бедствия.

- Направление? - почти шепотом произнес Крэйн. Голос отказывался ему подчиняться.

- Сектор дельта, координаты два четыре один точка девять. Капитан... мы откликнемся? - хфанг склонил влево свою гривастую голову, тем самым обозначая вопрос.

- Кэп, у нас же сроки, а таурины - слишком пунктуальные сволочи, - вмешался в разговор Барк - да и...

Механик не договорил. Он, как и остальные члены команды уставился на застывшего, словно изваяние капитана. И только Локки, знавшая Крэйна еще до катастрофы, понимала, что сейчас происходит на самом деле.

Напряженную тишину, повисшую в рубке, разорвал тихий, но твердый приказ;

- Сельм, прокладывай курс.

2.

Станция молчала. Ни один из посланных "Астартой" запросов ответа не получил. Сельм проверил приборы - все работало как надо. Похоже, сигнал бедствия посылался автоматически. Тишина по другую сторону канала связи ясно говорила о том, что помогать там уже просто некому.

- И что теперь? - пробормотал хфанг. Он говорил очень тихо, но Крэйн все равно услышал.

- Системы жизнеобеспечения работают?

- Они в полном порядке, капитан. По крайней мере гравы целы, и уровень кислорода в норме. Пробоин в обшивке не наблюдаю - отрапортовал второй пилот.

- Отлично... Начинай сближение! - приказал Крэйн.

Сельм переключился на приборную панель, заставляя автоматику выполнять необходимые действия. Первичное соединение прошло без сучка и задоринки, оставалось только закрепить замки и проверить герметичность стыка.

Капитан вытащил коммуникатор и нажал кнопку вызова:

- Барк, тащи свою задницу в стыковочный отсек и Локки с Ханом прихвати по дороге. Посмотрим, что там с этой шарховой станцией.

На другом конце послышалось невнятное ворчание, но Крэйн быстро отключился. Потом повернулся к Сельму:

- Заканчивай, и пошли!

Хфанг в ответ только кивнул: приказы капитана обсуждению не подлежат.

Проникнуть внутрь особого труда не составило. Барк слегка "пошаманил" с механизмом ворот, и они послушно открылись, впуская незваных посетителей. Едва преступив порог стыковочного шлюза, Крэйн обернулся к своим спутникам:

- Хан, осмотрите с Барком технические отсеки. Сельм, Локки, идете со мной - обследуем жилые помещения.

Механик в очередной раз что-то пробухтел, машинально пригладил рукой короткие рыжие волосы и, лихо хлопнув по плечу высокого мужчину с угольно-черной кожей, резво зашагал в один из коридоров. Хан хмыкнул и тут же последовал за Барком. Остальные, не мешкая, выбрали следующий проход.

Шли молча. Мертвую тишину вокруг разрывали лишь звуки шагов да потрескивание неисправной проводки. Коридор петлял и разветвлялся. Он казался бесконечным, а при учете постоянно моргающего освещения, и вовсе каким-то нереальным. Крэйн еще порадовался про себя, что не раз бывал на исследовательских станциях подобного класса, и такая планировка помещений была ему неплохо знакома. Капитан уверенно двигался по направлению к жилому блоку. Локки и Сельм пытались поначалу идти вровень с Крэйном, но потом, осознав бесполезность своих усилий, просто шли позади.

Вынырнув из очередного поворота, они наконец добрались до места назначения. Это был еще один длинный коридор с ровными рядами кают по обеим сторонам. Первое что бросилось в глаза,- двери отсутствовали как таковые, а запирающие механизмы вырваны с мясом. Локки присвистнула, а хфанг начал теребить мохнатое ухо, выдавая тем самым крайнюю степень удивления.

- Интересно, какой шарх тут прогулялся?.. - медленно, с заметным акцентом произнес Сельм. На Общем он говорил чисто, что для его расы совсем не характерно и было скорее исключением, вследствие своеобразного строения гортани. Акцент же появлялся, только если хфанг сильно нервничал.

- Вот сейчас и посмотрим... - не оборачиваясь ответил капитан.

Странное чувство не покидало Крэйна еще с момента прибытия на станцию. Что-то толкало его именно в этом направлении, не давая ни йоту отклониться от заданного неизвестно чем (или кем?) курса, и напоминало давно позабытую древнюю детскую игру в "холодно-горячо". Мужчина почти физически ощущал этот жар, с каждым шагом становившийся все сильнее и сильнее. Дыхание участилось, а на лбу заблестели капельки пота. Мысли текли хаотично, постепенно ускользая куда-то в небытие. Через некоторое время в голове осталась и вовсе одна не то мысль, не то установка: "Идти вперед"...

Из состояния транса капитана вывел настойчивый писк коммуникатора. Крэйн на мгновение замер и, стряхнув с себя непонятное оцепенение, принял вызов.

- Кэп, - голос Барка звучал заискивающе - тут это... дройды. Чистенькие такие, целенькие, похоже ни разу не использованные. И топливо. Два полных контейнера...

- Рэй! - прорычал капитан - Сколько, шарх тебя раздери, раз я должен повторять?!! Никакого мародерства!

- Ну кэээп, - заныл механик - дройды же... Они тут такие несчастные, стоят одни одинешеньки, никому ненужные. И Хану они понравились. Давай возьмем, а? Я их перепрограммирую... Да и топливо нам не помешает. И вообще никакое это не мародерство, а всего лишь законная компенсация за моральный ущерб и потраченное время.

- Иди ты в задницу! - ответил Крэйн. То странное чувство снова вернулось, только уже гораздо более сильное. - Бери, что хочешь, но без фанатизма.

Барк на том конце радостно угукнул и отключился.

В процессе обследования кают выяснилось, что двери все-таки не исчезли. Их просто выдрали к шарховой матери, и теперь они валялись по разным углам скомканные словно листы бумаги. Людей, ни живых, ни мертвых, в помещениях не оказалось. Впрочем как и крови или других следов насилия. Локки, которой происходящее нравилось все меньше и меньше, неосознанно стискивала шестипалую ладонь Сельма, вгоняя в ступор несчастного хфанга. Крэйн же шагал впереди, не обращая на их возню никакого внимания.

Следующее ответвление коридора заканчивалось залом управления. Дверь была на месте, но ее заклинило примерно на четверть. Жар стал совсем нестерпимым и, не долго думая, капитан со всей силы зарядил кулаком по блоку запирающего механизма. Панель треснула, а острые края оставили на руке Крэйна глубокие порезы. Локки тут же заворчала, что если и дальше так пойдет, то она наотрез отказывается латать крэйнову "шкуру". В этот момент дверь бесшумно отъехала в сторону, и перед людьми предстало такое зрелище, что у всех троих волосы дыбом встали. Посреди зала, почти до самого потолка, возвышалась громадная пирамида из мертвых тел. Окровавленные, разодранные на части трупы, сваленные в кучу. Их не просто расчленили, а будто перемололи до состояния, когда уже непонятно где руки, ноги, а где головы. Тяжелый металлический запах казался почти осязаемым.

- Боже...- едва слышно прошептала Локки. За годы врачебной практики она навидалась всякого, но чтобы так... Женщина вжалась в стоящего рядом Сельма, и тот машинально обхватил ее руками в тщетной попытке защитить от этого ужаса.

Крэйн, следуя какому-то неясному порыву, обошел страшную пирамиду и приблизился к телам. Его внимание привлекли нашивки на клочке ткани, который, по видимому, раньше был частью униформы: Межгалактический Союз, спецподразделение, отряд альфа - военная элита. Какого шарха они тут делали? Что понадобилось лучшим солдатам Союза на маленькой захудалой станции?! Сделать какие-либо внятные выводы капитан не успел. В его ладонь, протянутую к куску ткани, крепко вцепилась тонкая, горячая, перемазанная в крови рука, торчавшая из глубины кучи.

- Локки! Сельм! Сюда! - проорал Крэйн - Здесь кто-то живой!

Когда врач и второй пилот подбежали к нему, капитан уже раскидывал трупы, пытаясь откопать единственное живое существо. Хфанг тут же пришел ему на помощь, и уже через несколько минут в руках Крэйна судорожно дрожала невысокая хрупкая женщина. Локки быстро отстегнула от пояса портативный анализатор и занялась осмотром пострадавшей. По предварительным данным никаких серьезных повреждений обнаружено не было.

Все это время капитан неотрывно, будто под гипнозом, смотрел в глаза девушке. Большие, необычной формы, с белой радужкой и жидким янтарем вместо белка и зрачка, но абсолютно безумные...

3.

Возвращались быстро. Желания задерживаться на проклятой станции хоть на минуту не было ни у кого. Крэйн нес притихшую девушку на руках, попутно отмечая, что в такую задницу они еще не попадали. Девушка оказалась тиларой - там, в зале управления, он обратил внимание на характерную белизну волос и кожи, проглядывавшую сквозь слой запекшийся крови и заметную даже при плохом освещении, остроконечные уши и, конечно, глаза. Мужчина справедливо полагал, что этот взгляд он не забудет до конца своих дней. Дальше можно было не думать. Наличие в одном месте тилары и солдат из отряда альфа ясно указывало на подготовку к военной операции. Причем строго засекреченной, исходя из местоположения станции... Шарх!!! Проблемы вырисовывались такие, что по сравнению с ними попасть в поле притяжения сверхмассивной черной дыры - всего лишь мелкая неприятность.

Тилары - закрытая раса. О них известно очень мало, но и этих крох достаточно для того, чтобы облетать пути к их колониям за сотни парсеков. В Межгалактический Союз тилары не входят. Впрочем, как и в другие межпланетные альянсы. В военных конфликтах, независимо от масштаба, придерживаются строгого нейтралитета. Но уж если удавалось склонить их на свою сторону, можно смело считать, что победа обеспечена. По сути, тиларам плевать на всех и вся, но ровно до тех пор, пока не будут затронуты их интересы. А поскольку жизнь каждого представителя расы белокосых считалась у них наивысшей ценностью, то в данной ситуации эти самые интересы затрагивались ох как сильно.

И пока Крэйн, прикидывал, как выпутаться из этого дерьма, главный источник неприятностей тихонько сопел, уткнувшись носом в капитанскую шею.

По прибытии на "Астарту" выяснилось, что Барк с Ханом перетащили на корабль не только топливо и дройдов, но также добрую половину передвижного оборудования. В другой раз подобное не сошло бы им с рук, но капитан был слишком занят размышлениями о грядущих проблемах, посему ограничился лишь заковыристыми ругательствами. Тилару он доставил медблок для осмотра.

То, что происходило дальше, более всего походило на дешевый балаган. Девушка вцепилась в Крэйна мертвой хваткой и ни в какую не желала его отпускать. Она кричала что-то нечленораздельное, брыкалась, кусала и царапала всех, кто пытался помочь капитану отодрать ее от себя. После нескольких неудачных попыток мужчине пришлось сдаться, тем более, что на крики сбежались почти все члены команды, теперь с удивлением глазевшие на невиданное доселе зрелище. Локки, матюкаясь вполголоса, провела обследование и выдала крайне неутешительный результат:

- Физически девушка здорова, не считая мелких ушибов. Беда в том, что активность ее мозга очень низкая...

- То есть? - перебил Крэйн.

-То есть - отчеканила Локки - уровень ее умственного развития на данный момент соответствует уровню двухлетнего ребенка. И... это неизлечимо. Мозг просто не выдержал такого сильного стресса.

- И что теперь с ней делать? Как, хотя бы отцепить ее от меня?!

- Понятия не имею.

- Капитан, - вмешался в разговор Хан - может просто отдать ее сородичам? И девушка окажется дома, и у нас одной заботой меньше...

- Знаешь, - Крэйн посмотрел на чернокожего улла, и тот невольно поежился, отступая назад - это самая бредовая идея, которую я когда-либо слышал. Тилары нас просто уничтожат, едва девчонка ступит на их корабль! Никаким шархом не докажем белокосым, что это не мы довели ее до такого состояния. И слушать не станут - развеют на атомы, и все дела!

Повисла пауза. Люди растерянно смотрели на капитана. Барк жевал губу, переминаясь с ноги на ногу, кто-то судорожно сглатывал, остальные просто молчали.

-Хотя...- глухим мертвым голосом, от которого мурашки побежали по спине у всех присутствующих, произнес Крэйн - есть один вариант...

Мужчина медленно, будто даже с некоторой ленцой, вытащил из-за пояса лучевой пистолет и приставил дуло ко лбу прижавшейся девушки.

Крэйн не был сентиментален - по воле судьбы ему не раз приходилось добивать тяжело раненных. Убивать одного, чтобы спасти других. Закон выживания, издержки профессии. Обозвать можно как угодно, но это все равно остается неизменным на протяжении тысячелетий, независимо от степени развития человеческого общества. Образцово-показательный гуманизм не выдерживал в условиях, когда желание выжить перекрывало все остальное. Но здесь и сейчас, глядя в невозможные огненные глаза тилары, суровый и жестокий капитан застыл, не решаясь нажать на курок. Время остановилось, замерло в одной точке, свернувшись тугим комком где-то в районе груди. Удары сердца, с гулким эхом отлетавшие от стен медблока, отсчитывали мгновения, секунды, минуты, часы...

- Ах ты ж шархово отродье! - рука с оружием плавно опустилась, внезапно ослабевшие пальцы разжались, и пистолет с глухим стуком ударился о пол. Сотрясаемый мелкой дрожью, Крэйн с силой отбросил от себя девушку, развернулся и молча покинул помещение.

- Эй! Чего встали! - Локки очнулась первой и ринулась замершей в углу пациентке - А ну валите отсюда! Что других дел больше нет?! Пошевеливайтесь!

Добравшись до рубки, капитан сел за пульт рядом с хфангом, ввел идентификационный код и приказал Сельму дать по станции залп со всех орудий:

- Чтоб даже по осколкам не опознали!!

Через некоторое время, когда "Астарта" вновь взяла курс на Тау-2, оставляя позади облако пыли, бывшее некогда исследовательской станцией, коммуникатор Крэйна запищал, принимая вызов.

- Что еще?!

- Крэйн, твою мать, немедленно вернись сюда!!! - в голосе корабельного врача отчетливо звучала паника.

Слышать подобное от обычно спокойной и рассудительной женщины было крайне неожиданно, и капитан, не мешкая ни секунды, побежал к медблоку.

В дверях мужчина чуть не столкнулся с Локки, шаг за шагом отступающей в коридор, обошел ее и застыл на пороге, повергнутый увиденным в состояние шока. Тилара сидела в углу, обхватив себя руками, и ритмично раскачивалась. Глаза смотрели в одну точку, и кроме абсолютного, бесконечного ужаса не выражали ничего. Возле девушки клубилось горячее прозрачное марево, жар которого ощущался уже на входе в помещение. Обшивка стен и пол рядом с сидящей трещали и плавились, вздуваясь крупными пузырями, а едкий запах горелого пластика, казалось, пропитал все вокруг.

- Эй, - тихо позвал очнувшийся капитан, но тилара не обращала на мужчину никакого внимания.

-Успокойся. - Крэйн сделал вторую попытку достучаться до нее. - Я здесь. Я не причиню тебе вреда... Все хорошо... успокойся, пожалуйста...

Марево начало понемногу сдавать позиции, и капитан рискнул приблизиться к девушке. Расплавленное покрытие липло к ботинкам, воздух обжигал кожу и легкие, но мужчина продолжал движение. Пройдя еще несколько шагов он присел на корточки, а затем протянул руку, в которую тут же вцепилась тонкая горячая ладошка. Крэйн поморщился от боли, но не отстранился. Тилара, между тем, постепенно приходила в себя, возвращаясь к нормальной температуре. Капитан подождал еще несколько минут, а потом подхватил на руки не сопротивляющуюся девушку и зашагал к выходу.

- Посмотри ей что-нибудь из одежды - попросил мужчина ошарашенную таким поворотом событий Локки.

4.

Добравшись наконец до каюты, Крэйн со своей ношей первым делом направился в душ. Зловонная смесь из запахов крови, паленого вперемешку со сладковатым смрадом разлагающихся тел, сводила с ума. Смыть все к шарху! С нее и с себя. Вычистить, выскоблить, кожу содрать, если понадобится, только бы больше не чувствовать, забыть.

Тошнота накатывала волнами, перед глазами полыхали разноцветные пятна, а из глубин памяти проступали образы людей когда-то дорогих и близких, теперь уже оплаканных, похороненных на самых задворках души вместе с воспоминаниями о них. Вот обезображенное взрывом личико маленького Роберта, рядом крошечная оторванная ручка, подрагивающая в посмертных судорогах. А вот изломанное, искореженное тело Рины, так и не сумевшей отбить из цепких лап смерти единственное дитя...

Капитан едва успел сгрузить девушку на пол, поднять крышку унитаза, как его накрыло. И долго так, качественно, выворачивало желчью, кровью, желудочным соком.

Вдох. Выдох. Уже легче. Еще вдох, снова выдох. Давно уже приступов не было. Лет пять, наверное. Первые года два накатывало почти каждый день, дальше - реже. Крэйн было тогда решил, что и не будет больше, а вот, поди ж ты, опять началось.

Следом, как обычно, пришла усталость. Знобило. Капитан, стараясь не обращать внимание на мерзкое покалывание во всем теле, поднялся, сполоснул рот в раковине, достал из контейнера биокапсулу, разжевал. Затем переключился на тилару. Из одежды на ней остались только обрывки форменного комбинезона, даже обуви не было. Быстро содрав обгоревшие грязные тряпки, Крэйн втолкнул девушку в душевую кабину. Сам еще постоял недолго, раздумывая, стоит ли ему раздеваться - зрелище не для слабонервных. Подобное он весьма неохотно делал только перед Локки на регулярном медосмотре, и то лишь частично. Но той вообще сугубо параллельно - врач есть врач. Тилара же в это время опять попыталась схватить капитана за запястье. Плюнув на свои измышления, мужчина резко развернул девчонку спиной к себе, все равно ни г'хиша она не понимает, скинул на пол перепачканную одежду и зашел в кабинку.

После душа стало как-то проще. Тилара, которую видимо разморило от горячей воды, покорно позволила себя замотать в огромное пушистое полотенце, а потом спокойно стояла, пока капитан надевал халат.

Через час пришла Локки.

- Это от Найи... - она протянула Крэйну объемный пластиковый кейс с металлизированным напылением - Я тут подумала...э...в общем, на складе все равно ничего подходящего нет, вот и... Короче, я решила, что вещи будут как раз по размеру.

Капитан, поначалу несколько растерявшись, взял кейс. Он прекрасно понимал, чего это стоило Локки. Найя была хоть и нежданным, но очень любимым ребенком. Ей едва восемнадцать стукнуло, когда какой-то придурок взорвал бомбу с ирадием прямо во время рок-концерта. Дочь Локки оказалась как раз в эпицентре...

- Спасибо.

- Не благодари - женщина резко развернулась, направляясь к выходу. У двери она вдруг остановилась. Оглянулась на капитана.

- Крэйн, ты береги эту девчонку, ладно?

- Ладно. Постараюсь хотя бы ее не пристрелить - 'живая' часть лица Крэйна исказилась в некое подобие улыбки.

Локки усмехнулась в ответ и вышла из каюты.

До Тау-2 оставались еще треть пути. "Астарта" шла в режиме автопилотирования. Трасса легкая, "облетанная", оснащенная спутниками-маяками, посему можно было спокойно расслабляться, а еще наблюдать за бесплатным цирком, чем команда корабля с удовольствием и занималась. А что?! Когда в следующий раз выпадет возможность поглядеть на представление с капитаном и тиларой в главной роли? Такого ведь ни в одном реалити- или виртуалити-шоу не увидишь.

С легкой руки Барка девушку окрестили Тэйл*, и она полностью оправдывала свое прозвище. Тилара всюду таскалась за Крэйном, не отходя от него ни на шаг. Маленькая белая ручка, казалось, вросла в широкое капитанское запястье, а тот периодически цедил сквозь зубы такие словесные конструкции, что даже у самых отъявленных похабников в команде уши в трубочку складывались. Заканчивалась обычно эта многоступенчатая тирада кратким и емким: "Пристрелю!".

Сам же Крэйн чувствовал себя на редкость скверно. По правде говоря, он уже давно себя так не чувствовал. Ощущения варьировались в диапазоне от "вот дерьмо!" до "абсолютное дерьмо". Дело было даже не в том, что огнеглазая девчонка обитала с ним в одной каюте, носила его майки, спала в одной постели, практически не оставляя капитану ни куска личного пространства, кроме, пожалуй, одного места. Этот вопрос решили еще в первый день появления Тэйл на "Астарте". С матом, рыком, но решили. Зато тилара твердо усвоила слово "сортир", а едва заслышав его, быстренько отцеплялась от Крэйна.

С ней самой в этом плане оказалось проще и сложнее одновременно. Девушка ничего не ела. Иногда в нее можно было впихнуть стакан воды, причем сделать это, ясное дело, удавалось только капитану. Рядом постоянно ошивалась Локки со сканерами, анализаторами, набором ампул с питательными растворами и прочей медицинской дребеденью. Так что завтраки-обеды-ужины постепенно сменились регулярными инъекциями. Окружающие поначалу удивлялись, потом просто перестали обращать внимание.

Кстати, члены команды каким-то образом узнали про кодовое слово, но хихикать в открытую никто не решался. Зато Барка с уллом посетило одно на двоих просветление, и теперь они носились по кораблю с выпученными, горящими маниакальным блеском глазами, пересказывая всем встречным-поперечным свою гениальную теорию подачи голосовых команд дройдам. Вскоре за парочкой стал маршировать целый выводок свежеперепрограммированных роботов, мигающих разноцветными огоньками. Железяки задорно попискивали, тренькали и курлыкали на все лады, создавая адскую какофонию звуков. Как правило, выгул питомцев проходил рано утром по межгалактическому стандартному времени. Первыми бухали тяжелые ботинки Барка, следом звучало раскатистое: "Рррота стройсь! Песню запевааай!", и шумная процессия начинала движение в сторону столовой. Не проснуться от такого будильника было просто нереально. А в ответ на все ругательства в адрес "совсем ог'хишевших придурков" Хан деловито поднимал кверху угольно-черный палец с четырьмя фалангами, пафосно заявляя:

- Время покажет, кто придурок, а кто гениальный ученый!

Утренние безобразия продолжались до тех пор, пока однажды из своей каюты не вылетел разъяренный, оскалившийся внушительными клыками Сельм, и сильно коверкая Общий, прорычал:

- Ешше хть ррразсс уссслыщщшшу, перреломаю на г'хишшш!!!

Угрозам вняли, ибо довести до белого каления хфанга весьма трудно, но если удастся, это равносильно самоубийству. На корабле сразу стало гораздо тише, а вся команда, включая Крэйна, вздохнула с облегчением.

Капитан начал замечать странные вещи. В компании тилары он чувствовал себя спокойно и как-то уютно. Постоянное присутствие Тэйл переставало угнетать. Если раньше Крэйн терпеть не мог, когда девушка прижималась к нему во сне, то теперь засыпал только обнимая тилару. Из-за замедленного кровотока мужчина мерз, Тэйл же, наоборот, была горячей как печка. Она смешно сопела капитану в плечо, но иногда кричала, металась по кровати, комкая простыни изящными длинными пальцами. В такие моменты Крэйн просто садился по-турецки, сгребал тилару в охапку и баюкал, укачивая как маленького ребенка.

С каким-то нездоровым, пугающим удовольствием он расчесывал густые мягкие волосы, заплетал их в косу, купал девушку, одевал ее. Даже инъекции питательного раствора капитан делал теперь сам. Каждый раз, когда кто-нибудь из команды задерживал взгляд на Тэйл, мужчина скрипел зубами, готовый в любую секунду броситься и свернуть шею смотрящему. Все это походило на безумие, жуткое, но невообразимо правильное.

В первое время Крэйн пытался бороться со своими чувствами, потом перестал - смирился. Невозможно ведь бороться с бурей, снежной лавиной или пожаром.

По большому счету сумасшествие капитана было тихим и совершенно незаметным для остальных. Но за день до прибытия Тау-2 произошло событие, которое выдало Крэйна с головой.

На переговоры с тауринами капитан решил взять с собой Сельма. Хфанги очень тонко чувствуют изменения в организме собеседнике, особенно хорошо распознавая ложь, а доверия заказчикам мало. Тоже пройдохи, еще почище хитанцев. Рисковать же столь крупными деньгами, естественно, не хотелось.

И нужно было решить, что делать с Тэйл. Показывать девушку тауринам нельзя ни в коем случае! У обитателей Тау-2 есть весьма интересная традиция: если хозяину что-то приглянется у гостя, вплоть до супруги или дитя, тот обязан будет отдать желаемое. Отказать нельзя - традиция прописана в законе, неповиновение карается немедленной смертью с полной конфискацией имущества убитого. А тилара бы обязательно приглянулась - уж больно падки таурины на красивых женщин.

Вечером Тэйл получила две инъекции - питательный раствор и снотворное. Крэйн дождался, пока дыхание девушки выровняется, а затем направился в рубку. Нужно было проверить работу оборудования.

Проходя мимо столовой мужчина случайно услышал обрывки разговора:

- Да не спит он с ней! - громким шепотом вещал один из говорящих.

- Ой не смеши меня, Том. Конечно спит! У девки голова дурная, остальное-то в полном порядке. Я бы тоже спал, будь такая возможность - сальным голосом ответил другой, в котором капитан без труда распознал младшего техника Верна. Он пришел на "Астарту" чуть больше месяца назад, но теплых чувств у команды не вызвал, несмотря на хорошие знания и опыт. Все понимали, что долго тот не продержится.

В одно мгновение Крэйн влетел в столовую, одной рукой схватил Верна за воротник куртки, поднимая над полом, а потом зашвырнул опешившего парня в другой конец помещения. Сбежавшиеся на шум люди удивленно разглядывали нехилых размеров вмятину в стене и осевшего на пол человека. От удара у техника пошла кровь носом, на затылке зияла рваная рана, а в глазах читался неподдельный ужас. Капитан медленно приблизился парню, взял пальцами за подбородок, заставляя смотреть себе в лицо.

- Только попробуй, щенок, даже подумать о ней, оторву к шарху яйца и заставлю их сожрать! - в оглушительной тишине хриплый голос Крэйна звучал зловеще - Сойдешь на следующей же станции, а до этого, если жить хочешь, лучше не попадайся мне на глаза.

Задержать уходящего капитана никто не решился.

------------------

* от англ. tail - хвост.

------------------ 5.

Вторая колония системы Тау встретила гостей палящим солнцем и колким от песчинок ветром. Даже в оборудованном по всем стандартам Союза космопорте песок пробивался через воздухоочистительные фильтры, забивался под одежду, противно скрипел на зубах. Местные ходили с головы до копыт закутанные в длинные разноцветные балахоны на подобие тех, что носили некоторые народы Земли много веков назад. Головные уборы тоже не отличались особым разнообразием - платок, перевитый ауриниевым обручем со вставками из драгоценных камней. Зато рога каждый украшал на свой вкус и кошелек: от простого напыления до сложных конструкций из кольрамовых нитей, колокольчиков, подвесок, да шарх знает, чего еще. От этого пестрого звеняще-шуршащего хаоса болела голова, и рябило в глазах.

Крэйн облегченно выдохнул, когда сразу на выходе из космопорта увидел роскошный черно-красный флаер заказчика. Товар доставлялся грузовым транспортом, а для гостей прислали отдельную машину.

Хмурый пилот-таурин в мгновение ока доставил капитана и хфанга до места назначения, благополучно минуя бесконечные пробки на воздушных трассах.

Дом ин'данне К'хорна, самого богатого и влиятельного быка колонии, являл собой невоспроизводимую помесь всех архитектурных направлений, какие только можно сыскать в системе. Тем не менее изобилие вычурных декоративных элементов не выглядело бессмысленно-аляповатым, - наоборот, в нем прослеживалась определенное изящество форм и цветов. Шикарный же сад, окружавший особняк, по праву заслуживал звание произведения искусства. Ин'данне К'хорн питал к растениям особую страсть. Их привозили со всей галактики, а ухаживал за разномастной флорой целый штат садовников. Хозяин не скупился на расходы по обеспечению самых комфортных условий для своих 'цветиков', а также на оплату труда обслуживающего персонала.

Крэйну, однако, решительно некогда было разглядывать все это великолепие, - тилара могла проснуться в любой момент. И хотя капитан перед уходом даже надел на Тэйл свою майку, чтобы создать девушке иллюзию его присутствия, нужно было как можно скорее подписать необходимые документы. Одному шарху известно, что вытворит огнеглазая, не обнаружив Крэйна рядом! А таурины, как на зло, очень любят разводить всевозможные церемонии.

У входа мужчин встретили двое вышколенных слуг, проводивших посетителей до апартаментов К'хорна. Хозяин особняка поднялся из-за массивного резного стола, кивком приветствуя вошедших:

- Рад видеть вас в моем доме, ал'данне.

Мужчины ответили по всем правилам тауринского этикета.

- Ну что ж, - продолжил К'хорн - груз доставили десять минут назад. Мои эксперты уже занялись его осмотром. Результаты будут готовы в течение пары часов. Предлагаю провести это время в непринужденной обстановке за чашей лухны.

Крэйну и хфангу не оставалось ничего другого, кроме как принять приглашение.

Таурин, цокая копытами по мозаичному полу, подошел к высоким, богато украшенным орнаментами, дверям, а потом нажал на ручку в виде головы тара. Створки тихо распахнулись, открывая взору большую веранду, оплетенную разнообразными растениями. На полу лежали пестрые ковры и множество подушек, расшитых кольрамом вперемешку с драгоценными камнями. Подушки образовывали полукружие, в центре которого стоял круглый узорчатый столик.

- Располагайтесь - К'хорн жестом указал гостям на места по левую сторону стола - хозяин дома по традиции садился справа.

Через мгновение на веранду проскользнули музыканты. Они заняли места в дальнем конце помещения. Следом неслышно вошли слуги, неся в руках подносы с фруктами, кувшины с лухной и небольшие овальные чаши. Пока накрывали стол, разливали по чашам густой пряный напиток, заиграла легкая тягучая мелодия, и в зал впорхнули три необыкновенной красоты девушки, облаченные только в легкие прозрачные шаровары. Все они были инопланетянками, - своих женщин таурины почитают как богинь, скрывая их от недобрых глаз.

Красавицы плавно двигались в такт музыке, только немного позвякивали ауриниевые бубенчики на бедрах.

Пока длился танец, К'хорн исподволь разглядывал сидящих рядом мужчин. Очень уж занятные оказались экземпляры, а поскольку, как и все таурины, ин'данне был весьма любопытен, то он не смог отказать себе в потакании этой маленькой слабости.

Первый, хфанг, с длинной золотистой гривой являл собой воплощение огромного грациозного хищника. Похожие водились на одной из дальних колоний системы. Шестипалая когтистая лапа ловко крутила чашу с лухной, - зверь, на первый взгляд, казался расслабленным и полностью довольным. Со второго взгляда становилось понятно, что внешнее безразличие обманчиво. Одно неверное движение, и этот хищник разорвет здесь всех на мелкие кусочки.

Второй гость показался К'хорну куда более интересным. Такого причудливого симбиоза человека с машиной таурину наблюдать еще не доводилось. Нет, он сталкивался раньше с представителями расы землян, но все они были для ин'данне на одно лицо. Никакой индивидуальности, как, впрочем, и красоты. Красотой и тут, конечно, не пахло, зато индивидуальности хоть отбавляй. Сильный, наверное, воин. А еще он в данный момент серьезно чем-то озабочен, судя по напряженной позе и застывшему взгляду. Может его так волнует экспертиза? Не уверен в качестве привезенного ксильдия? Хотя... вряд ли. Перед тем, как заказать столь ценный хрупкий товар, К'хорн навел соответствующие справки. Информаторы все, как один, утверждали, что лучшего поставщика не найти...

Таурин оказался поразительно близок к истине - Крэйн действительно нервничал. Жар, как тогда на станции, с каждой секундой становился все более нестерпимым. Мужчина неосознанно дернул рукой ворот куртки. Дышать было трудно, несмотря на системы охлаждения. Тело прошибла мелкая дрожь, которую капитан изо всех сил старался сдерживать. Тилара там одна. Нет, его Тэйл сейчас совершенно одна! И, шарх раздери, ей плохо. Очень плохо...

- Как вам мои красавицы? - голос К'хорна звучал словно через слой ваты.

- Они великолепны - учтиво ответил Сельм, салютуя чашей, как того требовал этикет.

- Могу одолжить одну - таурин хитро прищурился. Еще никто не оставался равнодушен к его наложницам - на время.

- Ну что вы, такой красотой лучше всего любоваться на почтительном расстоянии - улыбнулся хфанг.

Чаша громко стукнулась о столешницу. Крэйн резко вскочил на ноги:

- Вынужден вас покинуть, ин'данне К'хорн. Неотложные дела - капитану едва удавалось заставить голос подчиняться - Благодарю за гостеприимство. Сельм завершит переговоры вместо меня.

- Могу я хотя бы поинтересоваться причинами столь скорого ухода, ал'данне Крэйн?

- Моя жена больна... - ничего иного капитану в голову не пришло. Самое смешное, что он почти не лгал, да и Сельм никак не отреагировал на подобное искажение фактов.

- Хмм... Жена - святое - таурин задумчиво потер подбородок - Флаер будет ждать вас у входа. Я распоряжусь.

Крэйн коротко кивнул:

- Спасибо, ин'данне К'хорн.

Мужчина покидал веранду, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

На 'Астарте' царила паника. Едва Крэйн шагнул на корабль, к нему подскочил донельзя взволнованный Барк.

- Кэп, она...это... горит! - механику явно было не по себе - У тебя там все датчики температурные взбесились!

- Знаю.

Возле каюты собралось изрядное количество народу во главе с Локки. Перед уходом Крэйн заблокировал дверь, посему попасть внутрь никто не сумел. Да и не рвался особо.

Капитан в считанные секунды ввел код в запирающий механизм.

Тэйл стояла посреди комнаты, безвольно опустив руки. Белесое пламя скрыло тонкую фигурку тилары почти с головой. Только поблекшие глаза смотрели вперед с абсолютным, непереносимым отчаяньем.

Уже ничего не соображая, Крэйн протолкался сквозь толпу, подошел к пылающей девушке и обнял...

Пламя мгновенно перекинулось на новую жертву. Запахло паленой резиной и горелым мясом.

Боль пришла сразу. Она захватила все тело - от кончиков пальцев на ногах до макушки. Всепоглощающая, адская боль, выжигающая внутри и снаружи. Кожа покрылась волдырями, они лопались, и плоть тут же прогорала до самого скелета.

Где-то далеко закричала Локки. Но Крэйну уже было все равно. Он ощущал совершенно нереальное, идиотское спокойствие - здесь, сейчас, сгореть вместе с ней, только так... Правильно.

Люди с ужасом смотрели, как гибнет их капитан. Огонь полностью поглотил Крэйна. Еще пара минут, и от него останется только обугленный труп. Самое страшное, что мужчина даже не пошевелился, не вскрикнул...

Внезапно все прекратилось. Пламя сменило голубоватое сияние. Оно окутало мужчину и женщину, стоящих посреди каюты. Непонятная субстанция шевелилась словно живая, вибрировала, постепенно уплотняясь. Через какое-то время пульсация превратилась в единый ритм, напоминающий биение человеческого сердца, а потом странный кокон вдруг рассыпался мириадами мелких песчинок, являя глазам ошалевших людей абсолютно голого, но на вид совершенно невредимого Крэйна. Он все так же стоял, крепко прижимая к себе тилару.

Тэйл вздрогнула, колени капитана подогнулись, и тело с глухим звуком упало на прожженный участок пола.

- Ну ни г'хиша себе... - присвистнул вполголоса Барк.

- Заткнись! - проорала Локки, усиленно пробираясь к лежащему неподвижно мужчине.

Врач не успела - до Крэйна оставалась буквально пара шагов, когда тилара резко вцепилась в его плечо и, глядя в глаза Локки, зашипела, обнажая небольшие, но вполне заметные острые клыки.

- Ах ты ж шархова девка!!! Мало того, что ты его чуть не угробила, так еще и помочь не даешь! Что б ты там не думала своими калечными мозгами, Крэйн мой хороший друг! Так вот если он сейчас сдохнет, я тебя сама на ленты порву!

Капитан пошевелился. С еле различимым стоном, мужчина попытался подняться, но смог только сесть, хрипло дыша. Локки, улучив момент, отпихнула тилару подальше, достала анализатор и тут же занялась осмотром. Удивительно, но никаких новых повреждений ни внутри, ни снаружи не было. Прибор выдал результат, полностью идентичный тому, который был получен во время последнего медосмотра. Женщина просто не верила своим глазам. Две следующих проверки показали то же самое.

В этот момент Крэйн несколько раз надсадно кашлянул, а потом вдруг расхохотался. Никто на 'Астарте' ни разу не видел капитана смеющимся, но уже поздно вечером, обсуждая в столовой произошедшее, члены команды сошлись во мнении, что лучше бы не видели никогда - настолько жутко это выглядело.

Трясясь от хохота, капитан стер тыльной стороной ладони слезу из единственного глаза и с трудом прохрипел:

- Вон отсюда! Все!

Едва за людьми захлопнулась дверь, смех оборвался. Тилара лежала рядом в позе эмбриона и беззвучно плакала. Крэйн притянул девушку к себе, обнял, будто бы пытаясь защитить ее ото всего мира. Укачивал, баюкал.

Тэйл обвила мужчину руками и ногами, тихонько дыша ему в ключицу.

Пальцы капитана путались в тяжелых густых волосах.

'Не отдам! Не отпущу! Моя... Шарх раздери, как же просто все оказывается на самом деле. Достаточно лишь осознать это и принять, не обманывая самого себя... Вот дерьмо!' - Крэйн грустно усмехнулся собственным мыслям. Жизнь в очередной раз сыграла с ним жестокую шутку, подарив ему чувства к той, которая уже не способна на них ответить...

Девушка зашевелилась, подняла глаза. Не в силах больше сдерживаться, капитан позволил себе неслыханную по собственным меркам вольность - прошелся губами по мокрым дорожкам от слез.

Ближе к вечеру вернулся Сельм. Довольно урча, хфанг рассказал, что переговоры прошли на редкость удачно, деньги в полном объеме переведены, то есть можно валить отсюда со спокойной душой. Сумма была более чем приличной, посему Крэйн принял решение устроить себе и остальным заслуженный отдых. А через час 'Астарта' уже покинула Тау-2, направляясь к уютной планетке системы Фрея.

Вернувшись из рубки обратно в свою каюту, капитан, не раздеваясь, рухнул на постель рядом со спящей тиларой и мгновенно отрубился.

Среди ночи мужчина проснулся от странного ощущения - будто кто-то пристально его рассматривает.

6

- Ты нне спишшь - произнес тихий голос, несколько растягивая согласные и шипящие, почти над самым ухом. Крэйн дернулся, как от удара, потом открыл глаза. Девушка сидела совсем близко, поджав ноги под себя. Вначале капитану показалось, что услышанное ему просто приснилось, но стоило только внимательнее присмотреться к тиларе, все сомнения тут же рассеялись вместе с остатками сна.

Черты лица Тэйл (или все-таки уже не Тэйл?) заострились, стали суровее, тверже, но от этого казались еще более совершенными. То непонятное вещество в ее глазах, которое Крэйн про себя иначе как жидким пламенем не называл, прекратило хаотичное вращение. Оно словно застыло, более всего напоминая сейчас необыкновенной красоты драгоценный камень. Вот только... Если бы взглядом можно было заморозить, капитан бы мгновенно превратился в ледышку. Мужчина вдруг с предельной ясностью осознал, почему белокосых так боялись и одновременно благоговели перед ними остальные расы. Тилары, несмотря на довольно хрупкий внешний вид, подобны стихии - прекрасной в состоянии покоя, но неотвратимо-беспощадной, когда этот покой нарушен.

Раньше Крэйн много раз ловил себя на том, что хотел бы узнать, какая Тэйл на самом деле. Но он гнал к шарху такие мысли, поскольку считал это невозможным. Оказалось, ошибся. Его маленькое счастливое безумие закончилось и теперь утеряно навсегда.

Глубоко внутри что-то с треском лопнуло и сломалось. На освободившееся место опять вернулась пустота, щедро приправленная болью там, где уже восемь лет ничего не может болеть ни в прямом, ни в переносном смысле. Мужчина едва удержался, чтобы не приложить к груди руку.

- Могу я узнать, где нахожусь? - вновь заговорила тилара.

- В данный момент ты на моем корабле, в моей каюте и в моей постели - пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями, отчеканил капитан.

- Хмм, исчерпывающий ответ... А твое имя не стоит даже спрашивать?

- Крэйн.

Девушка изогнула бровь:

- Это семейное имя. Я хочу знать твое.

- Йен - немного помолчав, произнес мужчина. Собственное имя резануло слух - уже много лет капитана никто так не звал. Рина, и то, обращалась к нему только по фамилии. Может быть родители когда-то, но Крэйн их почти не помнил.

- Йенн... - задумчиво повторила тилара все с тем же необычным акцентом - Не возражаешь, если я буду называть тебя так?

- Как хочешь. - пожал плечами капитан - Кстати, неплохо бы и тебе представиться.

- Эл'Леаваллариэналиннор.

- Слишком много... Вариант 'Леа' меня вполне устроит.

Девушка попыталась было возразить, но взглянув на Крэйна, умолкла. Сидящий рядом человек вызывал у нее противоречивые чувства. С одной стороны, страх, ничем вроде бы не оправданный, однако от этого не менее сильный. С другой, - безотчетное желание прикоснуться, попробовать, настолько ли грубая у него кожа, и действительно ли та жуткая маска, скрывающая другую половину лица, на ощупь холодная и гладкая. А еще запах. Ни у одного из ранее виденных тиларой землян такого не было: что-то кофейно-пряное, с еле уловимыми нотками дыма, и металл. Люди не пахнут так - только машины...

Вообще, странно, что она сейчас думает об этом. Учитывая сложившуюся ситуацию, размышлять нужно совершенно о другом. В голове клубится целый рой вопросов, на первый из которых ей так и не ответили. Вдобавок ко всему проснулся дикий голод.

- Эмм, Йен, а на твоем корабле поесть что-нибудь найдется? - пальцы тилары нервно комкали край надетой на нее темно-синей пижамы.

- Идем - усмехнулся капитан, поднимаясь на ноги.

В столовой оказалось на удивление безлюдно. Обычно там постоянно кто-то ошивался в любое время дня и ночи: ел, курил, глотал препаршивейший хсинский кофе, некоторые умудрялись даже бионитовые платы в термопечи размораживать. Хотя, глядя на царящую вокруг стерильность, весьма трудно поверить, какой хаос тут периодически творится. А виной всему небольшой клочок бумаги, прицепленный к одному из холодильных шкафов, с припиской: 'Мне абсолютно пог'хиш, что ты тут делал. Убери за собой! Нагадишь - вскрою без наркоза! Локки.' Почему-то ни у кого из команды, включая самого Крэйна, не возникало сомнений насчет правдивости данного предупреждения.

- Что будешь есть? - окликнул тилару капитан.

Леа слегка замялась:

- Мясо.

- И больше ничего?

- Да.

Крэйн хмыкнул и занялся поиском нужного контейнера. Продукт обнаружился довольно быстро. Мужчина ловким движением вскрыл упаковку, а затем направился к термопечи, но девушка остановила его:

- Не надо готовить. Только разморозь.

- Ты ешь сырое? - удивился капитан, попутно выставляя на панели нужную программу.

- Мы все... - еще один крохотный факт в копилку знаний о тиларах.

Таймер отсчитал положенное время. Крэйн поставил перед девушкой тарелку и приборы, налил себе чашку кофе, достал из ящика сигареты и пепельницу, закурил. Хорошо, что в столовой никого из людей не было, иначе поползли бы по кораблю жуткие слухи. У команды даже примета появилась: увидишь курящего капитана - жди большую задницу.

- Ты все-таки не ответил на мой вопрос... - Леа отложила вилку, выжидательно глядя на Крэйна.

Мужчина медленно выдохнул дым, потом повернулся к тиларе. Сухим механическим голосом он пересказал девушке историю ее появления на 'Астарте'. Умолчал лишь об 'огненных всплесках', едва не стоивших жизни ему и другим людям. Спроси кто-нибудь Крэйна, почему он это сделал, вопрос со стопроцентной вероятностью остался бы без ответа.

Пока капитан говорил, Леа все больше бледнела, хотя, скорее всего, такой эффект давал тусклый свет ламп, висящих на потолке столовой. Кожа-то у нее и так белая - бледнеть уже просто некуда. Изящные пальчики машинально подхватили со стола вилку, ловко завертели несчастный прибор и, в конце концов, даже немного погнули.

- Наша группа направлялась на Цестис. Мы летели на смену предыдущей исследовательской команде. Судя по всему, до места назначения мы так и не добрались - девушка говорила тихо, слегка прикусывая губу. На Крэйна она не смотрела - Дальше все смазано. Не помню ничего толком. Всплывают, конечно, какие-то обрывки воспоминаний, но они больше на сны похожи...

Капитан затушил окурок, достал из пачки новую сигарету. Накатило иррациональное ощущение чего-то мерзкого, вязко-муторного, словно болотная жижа. Можно сколько угодно барахтаться, судорожно дергая конечностями в попытке выбраться на поверхность - бесполезно - только взбаламутишь затхлую стоячую воду да поднимешь со дна пласты черного ила. Ему сейчас откровенно лгали. Глупо так, по-детски - видно же, что все белыми нитками шито, но оттого еще более настойчиво, убеждая, прежде всего, себя поверить в собственный бред.

- ...А что стало с той станцией? - вопрос вернул Крэйна обратно в реальность. Кажется, он прослушал большую часть монолога тилары. Впрочем, это уже не столь важно.

- Я ее уничтожил. - вздох облегчения действительно имел место быть, или только почудился? - Правда, Хан с Барком, механики, перетащили оттуда какое-то оборудование. Не знаю, что там - не было времени разбираться.

Ох как интересно! Девушка мгновенно подобралась, взгляд стал напряженнее, жестче. В данный момент она более всего походила на хищного зверя, затаившегося, но готового напасть в любую минуту. Крэйн ждал дальнейшей реакции, однако ее не последовало. Леа просто молчала.

- Через шестнадцать часов мы долетим до Оолоны. - говорить было неимоверно тяжело - пустота сжимала грудь стальными когтями, застревала в горле раскаленным комком - каждый звук стоил капитану огромных усилий. - Там узловой орбитальный космопорт. Оттуда реально хоть к шарху на рога добраться... Если хочешь, высадим тебя там. О деньгах и вещах можешь не волноваться. Подашь сигнал своим, думаю, они быстро решат проблему твоего возвращения...

- А если я не хочу?

- Что?

- Не хочу возвращаться... Меня никто не ждет.

Неужели Вселенная вдруг решила вывернуться наизнанку?! Тилара, которая не хочет возвращаться домой - такой же нонсенс, как если бы погасшая звезда вдруг стала обитаемой планетой класса А! И что значит, 'никто не ждет'? Да за каждым белокосым в случае чего прилетит целая эскадра!

- Поясни...

- У моей расы в некотором роде коллективное сознание. - судя по усилившимся в речи шипящим, огнеглазая явно не была настроена на объяснения - Наша Сила образует нечто вроде общего ядра со взаимосвязанными элементами. Каждый такой элемент четко ощущается всеми остальными, и если вдруг с ним что-либо случится, то другие это почувствуют. Вот почему тилары всегда находят своих, где бы они не оказались. Смерть мы тоже ощутим - потеря, утрата, пустота - будто часть тебя оторвали. И скорбь у нас общая, одна на всех... Но бывают исключения.

Девушка горько усмехнулась:

- Если элемент отделить от ядра на достаточно долгое время, ядро 'забудет' его, переведет в разряд умерших, а потом просто заменит иным элементом. Я и есть тот самый потерянный кусок. Так что деваться мне некуда, а здесь спокойно так... - тоненькая кровавая дорожка потянулась из прокушенной губы до острого подбородка, но Леа, похоже, ничего не замечала. Зато капитан, стискивая до боли кулаки, едва находил в себе силы бороться с желанием схватить ее за волосы, рывком притянуть к себе и слизнуть эту шархову дорожку. - Пожалуйста, Йен, позволь мне остаться...

- На моих условиях. - прохрипел Крэйн - Во-первых, свободных кают на 'Астарте' нет, посему тебе придется жить в моей. Вряд ли кто-либо другой согласится приютить тебя. А во-вторых, будешь работать с Локки в медотсеке. Она давно просила найти ей помощника. Устраивает?

Тилара согласно кивнула.

На обратном пути из столовой в каюту, девушка молча следовала за своим, теперь, капитаном. Шлепая босыми ногами по покрытию, Леа тихонько радовалась: все сложилось как нельзя удачно. Этот непонятный землянин, сам того не ведая, дал ей то, о чем она даже мечтать не смела - покой и уверенность. А за это тилара готова на многое. Плевать, что на данный момент она для Йена скорее обуза, нежели полноценный член команды. У нее снова есть дом, и она никому не позволит отнять его. Убъет, если понадобится!

Правда, для полного счастья необходимо сделать еще кое-что. Уничтожить, стереть, последнее напоминание, чтобы ни одна живая душа не прознала. Но это уже такие мелочи...

Несмотря на разные биоритмы и графики, за завтраком собирались практически все. Сие негласное правило появилось шарх знает сколько лет назад, но прижилось, и хотя никто уже не помнил причины его возникновения, ни разу не нарушалось. Народ сонно гремел посудой, толпился сначала возле холодильных шкафов, а после, лениво переругиваясь, тащился к термопечам. Неспешная болтовня гармонично дополняла утренний бедлам.

Крэйн, как обычно, пришел в пищеблок позже остальных. Громко топая тяжелыми ботинками с металлическими вставками, мужчина прошагал в самый центр помещения. За ним, словно на буксире, семенила несколько взъерошенная со сна девушка.

- Локки! - люди, как по команде, повернулись на голос. - Просила ассистента? Получи!

Одним движением капитан грубо вытолкал вперед стоящую позади него тилару.

Врач медленно, дабы не расплескать, поставила на стол недопитую чашку с кофе и удивленно сморгнула:

- Ээээ, Крэйн, у тебя там с прошлого раза ничего случайно не перегрелось, а? Может перемкнуло как-нибудь? Где-то в районе мозга!!! - последние слова Локки почти проорала.

Мужчина и бровью, единственной, не повел. Он просто дернул тилару за плечо, отчего та весьма ощутимо вздрогнула. Еще через секунду белокосая подняла голову, обвела взглядом всех присутствующих, а потом выдала:

- Привет...

Ответом ей стал синхронный звон упавших на столешницы и пол вилок.

7.

Пока народ отходил от шока, Крэйн быстро влил в себя кофе, поставил кружку в посудомоечную машину и направился к выходу, прохрипев:

- Буду в рубке.

Леа проводила тоскливым взглядом высокую фигуру капитана, еле слышно вздохнула - все-таки рядом с этим человеком она чувствовала себя куда увереннее. Нянькаться с ней, понятное дело, он не собирался, да и не нужно ей этого. Но отчего ж тогда так хочется броситься вслед за ним, а догнав, вцепиться в затянутую перчаткой ладонь и не отпускать?..

Выдав себе мысленного пинка за неподобающее поведение, тилара повернулась обратно к остальным:

- Меня зовут Леа.

- Ну привет, красавица. - добродушно улыбнулся сидящий за ближайшим столом невысокий коренастый мужчина с огненно-рыжим ежиком волос. Глубоко посаженные голубые глаза смотрели открыто и радостно. - Мое имя Барк. Я механик на этой посудине.

- А этот придурок - продолжал рыжеволосый, выдав нехилый подзатыльник примостившемуся на соседнем стуле уллу. - тоже. Г'хишли ты на девушку пялишься, здоровайся давай!

Подзатыльник прилетел обратно к Барку, отчего тот сдавленно крякнул нечто неразборчивое, а физиономия чернокожего приобрела ну очень довольное выражение:

- Прости его, мада. Этот старый шарх совсем не знает, как нужно обращаться с дамами.

С этими словами улл поднялся из-за стола, подошел к явно не ожидавшей подобного тиларе и изобразил сильно искореженное подобие реверанса. Люди вокруг оживились: кто-то неторопливо возобновил прерванную трапезу, кто-то с интересом следил за происходящим, а некоторые откровенно хихикали. Чернокожему, похоже, было решительно наплевать на всю эту возню.

- Имя мне Исфаханаан. - продолжил улл, галантно отодвигая стул 'даме'. - Но, ты, мада, можешь величать меня просто Хан...

На секунду мужчина задумался, поскреб лысый затылок, пытаясь, видимо, что-то вспомнить:

- И... позволь предложить тебе... Ааа, шарх раздери, забыл как там дальше гостей приветствуют... Короче, садись к нам! Кофе хочешь? Голодная? О! У меня тут в заначке такой ог'хишительный тамсанский десерт завалялся! - договаривал он все это уже отчаянно роясь в одном из холодильных шкафов.

Ошарашенная Леа неловко опустилась на предложенный стул, вызвав, очередную волну смешков. Барк что-то затараторил о корабле и его обитателях. Из потока болтовни тилара уловила лишь название судна да имена некоторых членов экипажа. По большому счету ее интересовали только капитан, врач и эта парочка двинутых. Ну, Йен - отдельная песня - об этом лучше сейчас вообще не думать; с механиками все оказалось просто, как мозг у дроида, а вот врач... Пробежавшись взглядом по помещению, девушка обнаружила Локки в дальнем углу столовой в компании хфанга. Кажется, его зовут Сельм, и он второй пилот 'Астарты'.

Любопытно, кстати, как он тут оказался? Хфанги, хоть официально и состоят в Межгалактическом Союзе, но летают только со своими сородичами. У них очень строгая иерархия. Капитаном корабля может стать лишь сильнейший самец, остальные полностью ему подчиняются. За своего 'ондэ' жизнь отдадут. С землянами они не летают в принципе - считают чересчур слабыми, недостойными того, чтобы им служить. Интересно, каким же образом Йен заставил эту зверюгу ему повиноваться?..

Хфанг будто почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял глаза. Верхняя губа хищника едва различимо дрогнула, а тонкий тиларский слух уловил тихий, на грани слышимости, горловой рык. Леа, не задумываясь, ответила тем же - уж что-что, а угрожать ей не надо - опасно это, да и чревато. Сельм на такой выпад только презрительно фыркнул и отвернулся.

Женщина, меж тем, уже собралась уходить. Тилара скомкано попрощалась с механиками, пообещав, что обязательно к ним заглянет, и поспешила за врачом.

- Значит так. - начала Локки, едва они переступили порог медотсека. - Ты ничего здесь не трогаешь без моего разрешения. Рискнешь тут самовольничать - огребешь по полной! Как обращаться с лекарствами и оборудованием объяснять буду в процессе. Я так понимаю, ты не врач?

- Нет. - ответила Леа - Вообще-то я техник. Была...

- Да мне, собственно, пог'хиш, кем ты там была или есть! Сейчас ты должна смотреть, слушать и запоминать, а еще в твои обязанности входит опция 'принеси-подай-пошла к шарху'. Все ясно?

- Яснее некуда.

- Чудно. - женщина раздраженно тряхнула ярко-красной шевелюрой, и без того торчавшей рваными прядями в разные стороны. Самое странное, что при довольно высоком росте, ширококостности да общей угловатости Локки, такая прическа не выглядела нелепо, а наоборот, смотрелась удивительно гармонично. - Дверь вон ту видишь? Это кладовка. Разберешь хлам, который там скопился. Я давно собиралась, но руки не доходят.

'Хламом' по большей части оказались сломанные медицинские приборы. Видимо, чинить их было некому, вот и свалили сюда в одну кучу. Тилара придирчиво осмотрела разнокалиберные устройства, потом отобрала то, что еще возможно отремонтировать, остальное ушло в утилизационный контейнер. Разжившись у механиков кейсом с инструментами, девушка занялась починкой.

Время текло неспешно и муторно. Больных почти не было - приходила пара человек сделать инъекции. Локки с головой ушла в бук, разбирая истории болезни. Периодически заглядывал Сельм. Проверял что ли? Тилара сосредоточенно копалась в железках, всем своим видом показывая, что такая слежка ей глубоко параллельна. Воевать она тут ни с кем не собиралась, а значит, необходимо свести все возможные конфликты к минимуму. Наблюдает? Ну и г'хиш с ним. Главное, чтоб не мешал.

Предъявляя вечером готовые к работе приборы, девушка, конечно, не рассчитывала, что Локки запрыгает от радости. Леа всего лишь хотела доказать свою полезность в качестве рабочей единицы. Однако реакция врача оказалась совершенно неожиданной.

- Так, белокосая - изогнув точеную бровь, проворчала та - Я ж тебя только прибраться просила! На кой шарх было заморачиваться? Барахло, которое там валялось, давно уже списано, и восстанавливать его никто не думал. Ну чего уставилась?! Слушать надо было, что тебе говорят, или уши твои предназначены исключительно для красоты?!

Леа молчала, чувствуя усиливающееся жжение в глазах, а потом знакомое покалывание на кончиках пальцев, и изо всех сил пыталась успокоиться. Нельзя. Нельзя! Если дать сейчас волю эмоциям, все ее планы уйдут тару под хвост, а последствия будут самые печальные.

Положение, как ни странно, спас хфанг. Увидев его клыкастую физиономию, Локки на удивление быстро смягчилась:

- Ладно. Вот этот аппарат для заваривания швов еще послужит. Остальное - в утиль. И, Леа... спасибо... А теперь вали-ка ты отсюда! Ужинать пора в конце концов. Голодный техник - г'хишовый техник. Топай живей!

В пищеблоке тилара первым делом поискала глазами капитана. Йена там не было. Девушка наскоро сжевала свою порцию, почти не ощущая вкуса, а после ушла в каюту.

Капитан сидел на кровати, скрестив ноги, и оживленно с кем-то ругался по буку.

- Холи, пойми, у меня же не пассажирский лайнер! Штат укомплектован под завязку. Ну куда я их тут пристрою?! - присутствия рядом тилары мужчина, похоже, даже не заметил.

- Крэйн, ну неужели ты не найдешь подходящее решение для такой мелочи? - противным голосом вещал невидимый собеседник. - Уж прости, но не верю! Тем более, я знаю, на что тебе поступил следующий заказ. Думаю, слепые и глухие таможенники в Секторе Ио окажутся как нельзя кстати.

Капитан помолчал.

- Шарх с тобой, возьму их до Фреи. Больше одной жилой каюты выделить не смогу. Надеюсь, они понимают, что это грузовой корабль?

- Конечно. Поверь мне, Крэйн, ради фреянских источников они готовы терпеть и не такое.

- Я предупредил.

- Вот и ладушки. - довольно промурлыкали на другом конце канала связи. - Как приятно, когда есть человек, на которого всегда можно положиться. Счастливого отдыха, капитан.

Крэйн прервал звонок и устало потер переносицу. Мда. Вмастил Холи так вмастил. Самое гадкое, что и не откажешь ведь. Свой человек в Таможне Союза - очень большой козырь, особенно зная любовь чиновников ко всякого рода бюрократической волоките. Для грузоперевозчиков наличие такого человека означало практически единственный способ нормально работать и, главное, получать хорошую прибыль. Правы были древние люди, утверждая: 'Не подмажешь - не поедет!'. Сколько веков прошло, а ничего толком не изменилось. Ну что ж, придется запихать свою гордость куда подальше, и доставить 'двух уважаемых мириянок' к их шарховым источникам с наибольшим возможным комфортом.

Вынырнув из невеселых раздумий, мужчина заметил стоящую в дверях тилару.

- Давно ты здесь?

- Да нет... - ответила девушка, явно смутившись. - Я вообще-то в душ собиралась...

- Ммм... Понятно. - Крэйн с усилием подавил невесть откуда взявшееся желание немедленно последовать за ней. - Как день прошел?

- Зашибись.

После водных процедур Леа немного полегчало, хотя настроение так и осталось поганым. Йен опять копался в сети, будто нарочно игнорируя все попытки тилары привлечь его внимание. Промыкавшись пару часов, она решила укладываться спать. Упс! А вот эту ситуацию надо бы прояснить...

- Йен!

- Что?! - мужчина не скрывал своего раздражения.

- Эммм, у тебя тут кровать одна... И я бы хотела узнать, как мы собираемся...

- В другой комнате есть диван. Можешь спать там. Я физически на нем не умещусь!

- А если я не хочу?..

- Тогда это абсолютно бессмысленный разговор! Кровать большая. Поместимся. Твоя половина - правая. Еще вопросы?

Заснуть никак не получалось. Леа ворочалась с боку на бок, костеря на чем свет стоит слишком теплую и неудобную пижаму. По-хорошему, скинуть бы ее на г'хиш, да только капитан вряд ли правильно поймет такой маневр. С другой стороны, какое ему, собственно дело - спит себе спокойно на своей половине постели. Поразмыслив еще некоторое время, тилара решила избавиться хотя бы от нижней части, благо майка длинная.

Леа тихонько вылезла из под одеяла, подошла к секции с одеждой, а потом радостно затолкала туда ненавистные штаны. Но едва девушка успела вернуться обратно, как ее сгребли в охапку и с силой притянули к себе.

- Хватит крутиться! Достала! - зло прорычал ей в макушку Йен.

Тилара, совершенно на это не обидевшись, перевернулась к капитану лицом и обхватила руками и ногами сильное мужское тело. С удовольствием отметила легкую волну дрожи, пришедшую в ответ на ее действия.

Перед тем, как вырубиться окончательно, Леа незаметно улыбнулась сама себе: 'Вот так хорошо... Нет, просто замечательно!'.

8

Говорят, что безумие - штука на редкость индивидуальная, как отпечатки пальцев. Нереально отыскать двух полностью одинаковых психов: вот вроде бы и симптомы идентичны, а все равно найдется десяток-полтора мелочей, делающих каждый случай уникальным. Сумасшествие образует вокруг больного вакуум, оно замыкается само на себя, приговаривая человека к бесконечному одиночеству, когда невозможно куцыми, убогими словами рассказать обо всех чудовищах, рождающихся в искалеченном недугом сознании несчастного.

Крэйн всегда воспринимал выражение 'сойти с ума' буквально. Болезнь - это болезнь, она конкретна. Остальное - не более, чем абстрактные рассуждения. И тем более он не понимал выражения 'сойти с ума от любви'. Крэйн с полной уверенностью мог признаться себе, что это чувство он испытывал лишь единожды, к маленькому, так похожему на него человечку, за которого, не колеблясь ни наносекунды, отдал бы собственную жизнь или отнял чужую. Любовь между мужчиной и женщиной капитан считал набором физиологических реакций организма, наложенным на определенные поведенческие стереотипы.

Сейчас же четкая и предельно ясная картина мира покрылась сеточкой из мелких, невидимых глазу трещин, грозя в любой момент рассыпаться на бессчетное количество осколков. Его безумие не было болезнью, но стало материальным, осязаемым. Оно засыпало в его постели, свернувшись калачиком под капитанским боком, расчесывало после душа свои длиннющие тяжелые волосы, белые, как снежные шапки Иннара, настолько, что на них невозможно было смотреть без рези в глазах. Иногда, думая, что никто не слышит, безумие мурлыкало чудные песни на незнакомом языке, и от этого голоса Крэйна словно прошивали тысячи крохотных наэлектризованных игл. Он держался из последних сил, стараясь не поддаться, не пропасть в бездне бесконечных огненных глаз, избегал, прятался, понимая, однако, всю тщетность своих усилий. Неужели он, идиот, полагал, что все закончилось, когда тилара пришла в себя?

А дальше становилось только хуже. Личное сумасшествие капитана приобрело ряд 'милых' привычек, от которых он просто готов был взвыть. Например, по вечерам Леа частенько подсаживалась к нему сзади, когда Крэйн сидел, скрестив ноги, и бестолково копался в сети. Узкие четырехпалые ступни уютно устраивались в районе паха, будто там им самое место, изящные руки по-собственнически обхватывали торс, а шею согревало ровное горячее дыхание. В такие моменты капитану казалось, что вселенная сжалась до размеров его каюты, и в ней не осталось ничего, кроме них двоих. Даже времени не осталось.

Однако самым страшным оказалось жгучее, изматывающе-беспощадное желание, контролировать которое было с каждым разом все труднее. Крэйн подчас ловил себя на пугающей своей прямотой и кристальной ясностью мысли - еще немного, и он просто разорвет Леа на куски...

Увлекшись самокопанием, капитан как-то подзабыл, что до Мирия лететь осталось всего-ничего.

Новости о будущих пассажирах, понятное дело, никто не обрадовался. Когда Крэйн сообщил об этом за завтраком, народ бухтел тихо, но долго и со вкусом. Все, конечно, прекрасно поняли, кому и зачем это нужно, однако же повозмущаться - дело святое.

Капитан молча дождался, пока улягутся основные страсти, а потом припечатал:

- Закончили? А вот теперь решим, кто освободит для мириянок свою каюту. Даю шестьдесят секунд на размышления, иначе выберу в случайном порядке!

Барк поначалу попытался что-то возразить, но увидев, как недобро полыхнул кроваво-алый огонек в обычно непроницаемо черном глазном протезе Крэйна, громко икнул и уткнулся в свою тарелку. Остальные члены команды, за исключением троих, незамедлительно последовали примеру механика.

Возникшую после этого неловкую паузу прервал флегматичный голос второго пилота:

- Я отдам свою каюту. У меня там хотя бы порядок... в отличие от некоторых.

Локки, в тот момент оказавшаяся как раз у хфанга за спиной, состроила уморительную рожицу.

- Не вижу причин для ехидства, доктор. - не оборачиваясь, парировал Сельм. Голос у него стал тягуче-мурлыкающим и каким-то на редкость довольным. - Жить-то я все это время с тобой собираюсь.

- А не ог'хишел ли ты, мохнатый? - обманчиво нежно поинтересовалась Локки.

- Ты против?

- Ну что ты, как я могу быть против! Вот всю жизнь спала и видела, как заведу себе огромную шерстистую зверюгу, буду ее холить, лелеять, за ушком чесать. Почесать тебе за ушком, а, Сельм? - в словах врача звучала плохо скрываемая ярость. Женщина подошла к хфангу почти вплотную. Тот стоял, облокотившись на стенку холодильного шкафа. Поза второго пилота на вид казалась расслабленной и вальяжной. Вот только тилара, не принимавшая в перепалке никакого участия, заметила, как Сельм сжал в кулак лапу. Когти при этом он не втянул...

- Хватит! - резко оборвал разбушевавшуюся женщину капитан. - Сельм прав: это будет самый оптимальный вариант в сложившейся ситуации. Твои эмоции тут совершенно не уместны.

Локки в ответ зло прищурилась:

- Ну, знаешь, Крэйн!

- Это приказ.

- Слушаюсь, капитан. - выплюнула врач и, развернувшись, вышла из столовой.

Сельм проводил разъяренную женщину долгим нечитаемым взглядом, потом переключился на капитана. И то, что он увидел, совершенно ему не понравилось. Крэйн с отрешенным видом пошарил по карманам куртки, извлек оттуда пачку сигарет, вытащил одну. В этот момент сидевшая рядом с ним тилара также не глядя, вскинула руку, а между белых пальцев загорелся крохотный рыжий огонек. Мужчина прикурил, Леа убрала руку - каждый вернулся к собственным мыслям и проблемам.

Хфанг мысленно чертыхнулся: все еще хуже, чем он мог предположить! Тилара прожила лишь неделю на 'Астарте' в качестве разумной личности, но они с Крэйном уже будто впаялись друг в друга. Такая четкая, машинальная, выверенная до нанометра согласованность действий, движений, слов, как подсказывал хфангу его опыт, могла возникнуть только если двое существовали рядом на протяжении множества циклов. А тут какие-то жалкие семь дней! И самое интересное, что они даже не видят этого - то ли принимают как должное, то ли не хотят замечать очевидное.

В другой раз Сельм бы просто порадовался за капитана, но не сейчас, когда все его рецепторы даже не кричали, прямо-таки вопили, ощущая исходящую от тилары опасность. Причем она не была явной, исподволь проскальзывая в каждом взгляде, движении, интонации белокосой. И хфанг испугался. Испугался за самых близких, дорогих ему людей - за человека, который спас ему жизнь, едва ли не ценой своей собственной, за женщину, которую Сельм считал своей с первых минут их знакомства, и плевать, что она до сих пор воспринимает его не иначе, как огромного говорящего зверя. Плевать на все! Он защитит их любой ценой! Пусть даже после этого они оба возненавидят его...

Но для начала необходимо хотя бы поговорить с капитаном, уже давным давно покинувшим практически опустевшее помещение столовой.

В рубке Крэйн был не один. Помимо капитана там находились еще два человека. Они копошились около мерцающих разноцветными лампочками приборных панелей, не обратив на вошедшего хфанга никакого внимания.

- Нам нужно поговорить, уннэ. - тихо, дабы не расслышали другие, произнес Сельм. - Но не здесь. Слишком много лишних ушей.

От подобного обращения Крэйн напрягся. Этому слову не было аналогов ни в Общем, ни в других известных ему языках, оно означало 'ты, тот-кто-вернул-мне-жизнь' и считалось у хфангов священным. Такие слова не говорят часто, не выставляют напоказ, и уж если Сельм использовал его сейчас, значит речь пойдет о чем-то действительно серьезном.

- Говори. - отчеканил Крэйн, когда они оказались в полутемном закутке коридора.

Хфанг помолчал немного, будто собираясь с мыслями, потом взглянул на капитана.

- Хочу поговорить о Леа... - ох, как тяжело давались ему эти слова! - С ней что-то не так. Шарх, не знаю, как объяснить, но есть в ней нечто неправильное... ненастоящее... Как будто смотришь на отражение в зеркале... И еще, я чувствую опасность. Все время, что она находится на корабле. Просто раньше угроза была вполне конкретной, а теперь... Я не знаю, что делать, уннэ...

- Ты хочешь сказать, она не та, за кого себя выдает? - невесть откуда взявшаяся дикая ярость затопила Крэйна обжигающей волной. Он приложил гигантские усилия, чтобы не наброситься на Сельма и не перерезать тому глотку.

- Нет. Она не лжет, не притворяется. Тут другое.

- Ладно, ми'ах... - еще одно сакральное слово - 'ты, тот-кому-я-вернул-жизнь'. Слышу тебя, верю. Нет причин не верить - хфанги слишком хорошие эмпаты...к сожалению.- Я найду выход. Разберусь. Никто не должен пострадать. Но, обещай мне, что не причинишь ей вреда!

Помолчав, Сельм кивнул:

- Обещаю, уннэ.

Слова хфанга преследовали Крэйна еще несколько дней. Он то и дело присматривался к тиларе, пытаясь увидеть, почувствовать, понять, о чем говорил ему второй пилот. Взгляд упрямо цеплялся за мелочи, столь незначительные, что делать из них внятные выводы не было никакого смысла. Эти крохотные кусочки накапливались в памяти, складываясь в некое подобие кубика - игрушки, придуманной землянами много веков назад. Каждая грань такого кубика поделена на девять небольших, окрашенных в разные цвета, квадратов, которые можно вращать вокруг трех внутренних осей куба. Суть игры состояла в том, чтобы поворачивая грани, привести каждую из них к одному цвету.

Но как бы не старался Крэйн, сложить эту головоломку у него не получалось. Похоже кубикам явно не хватало нескольких цветов...

Стены. Они белые на самом деле, но тусклый, мертвенно-желтый свет потолочных ламп искажает их изначальную окраску. Он рассеянный, почти не образующий теней или даже просто затемнений на гладком покрытии, - не за что зацепиться глазу, да никак не определить, насколько длинный этот пустой коридор, куда он ведет и ведет ли вообще. Пространство здесь сплющилось, словно подражая неумелому рисунку или скверному чертежу. Нет привычной системы координат - тут все находится в одной плоскости - рукой взмахнешь и мгновенно упрешься в жесткую поверхность испещренного неверными каракулями листа бумаги...

Рядом с ней есть еще кто-то. Их немного. Она ощущает тепло, выделяемое слишком хрупкими, слабыми телами, ритмичное биение нескольких сердец, тихий, ровный пульс, заглушить который можно одним лишь легким нажатием. Раз, и все... Они слабее физически, но она не сможет причинить им вреда. Этого не может быть просто потому, что не может быть никогда. Так нужно. Так правильно.

Ее ведут куда-то. Она не знает места назначения, но покорно следует за ними. Если им это необходимо, она подчинится. Потому, что надо. Потому, что она обязана им... Чем? Жизнью.

'Бумажный' коридор заканчивается. Комната... Такая же пустая и блеклая. Правда одна из стен заметно отличается от остальных - она абсолютно гладкая и слабо поблескивает в лучах мутно-белесого света. Голос... Это один из тех, кто рядом... '...10 01 на месте. Активировать экран!' Ее легонько подталкивают к стене, которая, моргнув, теряет свою непрозрачность и обнажает другое, находящееся за ней, пространство.

Там тоже комната, но, кажется, немного поменьше этой. Глаза постепенно привыкают к иному типу освещения, и уже без труда можно различить силуэт девушки, неподвижно сидящей в самом центре помещения. Лица не видно. Оно скрыто немыслимой длины волосами, разметавшимися по полу белоснежным покрывалом. Колени девушки прижаты к подбородку, обхватившие их руки сцеплены в замок. От локтей до запястий они стянуты плотными сероватыми бинтами, сквозь которые проступают размытые грязно-бурые пятна.

Она смотрит на девушку, никак не может понять, зачем ей все это показывают.

Крэк... Фигурка по ту сторону стены лихорадочно вздрагивает. Поднимается. Неловко так, словно малейшее движение стоит ей невероятных усилий. Отдыхает недолго. Пошатываясь, приближается к стене. Той самой...

Ей отчего-то становится любопытно. Хочется поближе разглядеть эту нелепую поломанную куклу. Она делает три шага к экрану.

Та девушка опять вздрагивает. Похоже, она не видит того, что происходит за стеной. Не видит, но чувствует присутствие...Руки в бинтах беспорядочно шарят по холодной скользкой поверхности.

Ни с того, ни с сего ей захотелось прикоснуться к девушке. Просто узнать хотя бы температуру тела. Странное желание, глупое, нерациональное, однако сопротивляться ему неожиданно трудно. Она машинально прикладывает к экрану ладонь.

В то же мгновение девушка напротив замирает, будто прислушиваясь, а потом ее ладонь внезапно оказывается в месте, где по другую сторону толстого отражающего покрытия застыла точно такая же изящная ручка.

Девушка поднимает голову, и теперь можно разглядеть лицо. Оно все в ожогах. Некоторые из них сильно гноятся, а кое-где уже слегка поджили - там отмершая кожа просто свисает рваными лохмотьями...

Черты лица кажутся ей смутно знакомыми...И глаза... Синие, почти до черноты, они смотрят прямо на нее, словно нет между ними этой дурацкой стены...

Леа вскочила в постели, торопливо хватая ртом воздух. Тело колотила противная мелкая дрожь, а ладони были липкие от вязкого холодного пота.

Пора. Она и так уже слишком долго тянула. Расслабилась. Забылась, почувствовала себя в безопасности. Дома. Шарх, какая непозволительная роскошь в ее случае! Нет, думать и чувствовать она сможет после, когда уничтожит то последнее, что мешает ей получить желаемое. То, о чем никто не должен узнать, даже Йен. Особенно Йен. Иначе... Пусть уж лучше он убьет ее тогда. Она не станет сопротивляться. Капитан - единственный, от кого Леа примет что угодно - хоть смерть, хоть... Тилара одернула себя, не давая мысли развиваться дальше. Потом. Все потом.

Она оглянулась на спящего рядом мужчину и неожиданно для себя легонько, почти не касаясь, провела кончиками пальцев по металлической поверхности маски. От прикосновения капитан дернулся, а Леа всерьез забеспокоилась, что она его все-таки разбудила, но обошлось. Йен лишь пробормотал нечто невнятное да перевернулся на бок. Облегченно выдохнув, девушка выскользнула из постели. Постояла немного, раздумывая, одеваться нормально или нет, но потом махнула рукой - майка длинная - сойдет и так.

В коридоре на ее счастье никого не оказалось. Леа старалась передвигаться как можно тише, поскольку свидетели ей были совсем некстати. Особенно не хотелось столкнуться лицом к лицу с хфангом. Однако же ей повезло - до логова механиков тилара добралась на удивление легко. Набрав на панели замка семь цифр кода, девушка беспрепятственно зашла в помещение - ну не зря же она так старательно налаживала дружбу с этой двинутой на все полушария парочкой.

Включать освещение не стала: во-первых, она прекрасно видит и в темноте, а во-вторых, - успела уже за время своих визитов сюда неплохо изучить где и что тут валяется. Обогнув кучи сваленных прямо на пол железок, тилара решительно прошагала в другой конец комнаты. Искомое обнаружилось в самом дальнем углу и, судя по слою скопившейся пыли, про него успели давно и благополучно забыть. Большая часть оборудования тилару не интересовала. Леа подошла ближе, присмотрелась - не то, опять не то... Вот оно! Хранилище данных... Информация об испытаниях, результатах, проверках, таблицы, цифры, теоретические выкладки, видеоматериалы... Она с точностью до символа могла воспроизвести все, что там записано. Для этого даже ее абсолютная память не понадобится - на этих носителях, будь они сотни раз прокляты, вся ее жизнь.

Девушка сделала несколько судорожных вдохов, охваченная внезапно нахлынувшим приступом дикой ярости. Перед глазами замелькали огненно-красные всполохи, кончики пальцев стало ощутимо покалывать, а между ладоней начал формироваться внушительных размеров плазменный сгусток. Еще пара секунд, и все будет кончено...

- Не спится? - в хриплом, до боли знакомом голосе отчетливо звучало с трудом сдерживаемое бешенство.

9

Тилара неловко взмахнула руками, и сгусток моментально рассеялся. Она не успела не то что обернуться, даже вдох сделать не смогла, - воздух просто напросто вышибло из легких, когда капитан, за доли секунды оказавшийся совсем близко, с силой толкнул Леа к стене. От удара она ненадолго отключилась, ноги подкосились, однако упасть ей не дали. Одной рукой Крэйн сжал запястья девушки над ее головой, а другую, согнув в локте, зафиксировал прямо возле горла. Раздался противный звук рвущихся тканей, и уже через миг предплечье капитана рассекло узкое, но длинное лезвие. Ноздри Леа уловили отчетливый запах крови.

- Ilkhinna tarra*! - вместо слов получился лишь сдавленный шепот. Вот теперь она испугалась по-настоящему. Судорожно сглотнув, девушка перевела взгляд на лицо Крэйна. Оно не выражало совершенно ничего - пустое, и какое-то... мертвое. Темнота вокруг уничтожила различия между кожей и металлом маски, стерла, слепила в единое целое. Машина. Не человек. От чего-то вспомнилась фраза Барка, вскользь оброненная механиком, когда Леа в очередной раз торчала у них в хламовнике: '...Не знаю, каким кэп был раньше, но сейчас человеческого в нем и на грамм не наберется. До сих пор удивляюсь, почему он не пристрелил тебя тогда...'

- Я хочу знать, какого г'хиша все это значит. И не смей лгать! - он не говорил - просто вынес вердикт и тут же огласил приговор. Ускользнуть не получится. Йен успеет перерезать ей глотку раньше, чем она сможет хотя бы дотянуться до силовых потоков...

- Пошел ты! - Леа воспользовалась последним оставшимся у нее преимуществом, - свободными ногами - зарядив капитану коленом в пах. Мужчина лишь слегка вздрогнул, а потом еще сильнее, до хруста, сжал запястья тилары и навалился телом так, что даже дышать стало трудно. Лезвие оказалось всего в каких-то паре миллиметров от кожи - одно неверное движение, и смерть.

- Шархова Тьма, у тебя еще и член железный что ли?! - прошипела Леа, сильнее вжимаясь в холодное покрытие стены.

- Хочешь проверить? - огрызнулся в ответ Крэйн.

- Не хочу.

- Я жду объяснений, Леа.

Девушка постаралась расслабиться, выровнять сбившееся дыхание и пульс. Отвлечь. Переключить внимание. Только бы он не заметил ее усилий.

- Йен, послушай, это не имеет ни к тебе, ни к остальным никакого отношения... - Вдох. Выдох. Еще немного, и у нее будет достаточно Силы. - Ты спас мне жизнь. Неужели думаешь, я отвечу предательством?!

- А у меня есть основания тебе доверять?

- Нет, наверное...

Крэйн все-таки отвлекся, наблюдая за сменой эмоций на лице тилары, и пропустил момент, когда девушка вдруг отчаянно рванулась из его захвата, а небольшой плазменный сгусток, созданный изящными фарфоровыми пальчиками, полетел прямиком в сторону блока с носителями. Мужчина едва успел убрать руку от горла Леа. Все произошло слишком быстро, и если б не реакция капитана, в разы превышающая обычную человеческую, тилара была бы мертва. Слава богу, обошлось - девушка оказалась в полном порядке. Она не пыталась больше вырваться, расслабилась, обмякла, откинув назад голову и улыбаясь при этом полубезумно и абсолютно счастливо.

- Ах ты... - договорить Крэйн не смог. Он застыл, глядя, как на матово-белой коже набухает, а потом скатывается вниз к ключице, крупная темная капля. За ней еще одна, и еще. Порез-то неглубокий, но место уж больно неудачное... Хотя...

Крэйн потянул носом, вдыхая едва уловимый пряно-сладковатый аромат, прокатившийся по телу с мелкой почти болезненной дрожью, дурманивший разум похлеще любого фреянского наркотика. Мужчина почувствовал, что проваливается куда-то во тьму - самоконтроль отправился к шарху, ибо вытерпеть подобную пытку второй раз было уже невозможно. Продолжая удерживать руки тилары, он наклонился и с каким-то диким наслаждением слизнул уже почти ненавистные капли. Мало! Слишком мало. Нужно больше, ближе, взять свое один раз и навсегда! Язык и губы лихорадочно скользили по теплой коже, опускаясь то ниже, к слегка выпирающей ключице, то устремляясь вверх, к бархатной мочке заостренного уха.

- My imminence, my madness, my pain... You're my now and ever. I won't let you to disappear!* - слова приходили сами собой. Крэйн не помнил в тот момент ни языка, на котором говорил, ни значения этих слов. Он просто ощущал их каждой частичкой себя, каждой клеткой своего тела, зная лишь то, что ничего иного произнести сейчас нереально. Только этот набор непонятных звуков является единственно верным. Они похожи на древнее, почти забытое заклинание, наследие давно ушедших по ту сторону жизни людей - тех, кто искренне верил, что одним только словом можно вспороть полотно пространства и изменить течение времени.

Наваждение схлынуло так же внезапно, как появилось, оставив после себя тупую ноющую боль в затылке и горько-пакостное чувство вины. Отдышавшись, Крэйн решился посмотреть на тилару. Д'хэль!* Такого всепоглощающего, животного ужаса, который отражался в огромных раскаленно-огненных глазах белокосой, он не видел ни разу за всю свою поганую жизнь.

А Леа действительно боялась. До одури, до судорог в окаменевших мышцах, когда сердце бьется с такой силой, что вот-вот проломит ребра, и хочется заорать, но можно только бестолково открывать и закрывать рот, давясь собственным криком. Шарх тебя раздери, Йен! Ты ведь даже представить не можешь, ЧТО ты сейчас сделал!

Artall'ainnar. Обряд соединения Силы, древний, как само мироздание, жестокий в своей лаконичности и простоте. С его помощью соединяли пары, хотя об этой части таинства даже сами тилары по прошествии времени предпочли забыть, и... казнили. Ведь если провести ритуал, к примеру, в одностороннем порядке, погибнут оба участника - незамкнутые потоки Силы попросту уничтожат их.

Теперь же на подобное решались единицы - те, кого называли 'айнарры'. 'Неотъемлемая часть' - так приблизительно переводится данное слово. Это не метафора, а вполне физическое понятие, можно даже сказать, биологическая особенность. Изначально тиларские женщины могли выносить и родить детей только от своих мужчин-айнарров, причем главную роль играла не физиология, а сочетание Сил. У таких пар оно идеально. Многими веками позже проблему деторождения удалось решить, и тилары предпочли более свободные формы отношений, не вспоминая про древний обряд, связывавший двоих навсегда. Так же кануло в лету знание о Зове, с помощью которого можно было отыскать свою половину в любой точке мира.

Времени не оставалось. Леа ощущала, как силовые потоки вырываются наружу, опутывают замысловатыми узорами ауру капитана, начинают разрывать ее на куски. Еще несколько минут, и им обоим не жить!

Наверное, это хорошо, что Йен не знает, какого шарха сейчас происходит... А она... Она поняла, насколько сильно желает, чтобы он выжил. Они не могут быть айнаррами - это невозможно по целому ряду причин, главная из которых - полное отсутствие Силы у расы Крэйна. Однако Абсолют непостижим, многогранен, и всегда существует вероятность, крохотный шанс - пусть один на миллионы, но он есть!

Тилара притянула к себе ослабевшего, сотрясаемого мучительными спазмами, капитана впиваясь клыками ему в шею. Прыжок в черную дыру неизвестности...

- И что сейчас было? - обманчиво спокойным голосом поинтересовался пришедший в себя Крэйн. - Хоть это ты сумеешь мне объяснить?

Леа молчала. О чем она могла ему рассказать? О том, как, очнувшись, почувствовала себя в безопасности, покое - ДОМА?! О том, как догадалась, что все эти эмоции она испытывает, только если Йен рядом? Или о том, что ей даже дышать без него трудно, а теперь, благодаря его невежеству, они связаны друг с другом до конца дней?...

- Понятно.

Бессильная ярость от утраты контроля над происходящим разъедала подобно кислоте. Капитан подхватил на руки поникшую девушку и направился в каюту. Зайдя, довольно грубо сбросил свою ношу на кровать. Сам ушел в ванную, справедливо опасаясь, что в таком состоянии запросто может покалечить тилару.

Леа напряженно смотрела ему вслед, а потом сползла на пол, заходясь безмолвным криком. Она НЕ НУЖНА Йену! Все это - злая шутка Абсолюта сейчас, дурацкое стечение обстоятельств; тогда - случайное совпадение, помноженное на бред больного сознания. Значит, лежа в куче искореженных, окровавленных трупов, она просто придумала Зов. Тело сдалось, не желая больше цепляться за жизнь, но Сила решила бороться. Она же и дала тиларе последнюю тончайшую ниточку надежды. Верить безотчетно и до конца, уже не понимая, кто ты, где, зная только одно - Он придет, услышит ее даже за миллионы световых лет. Ложь. Спасительная, но все-таки ложь. Йен не откликнулся на Зов: всего лишь поймал сигнал бедствия, добрался до станции и вытащил из дерьма белокосую идиотку...

Крэйн успел скинуть темный колючий свитер, ополоснуть лицо ледяной водой, когда его скрутила адская боль, заставляя согнуться пополам. Перед глазами поплыли черные пятна, капитан стиснул зубы, и стараясь лишний раз не шевелиться, просканировал организм на наличие повреждений. Таковых не оказалось, зато пришло пугающее осознание того, что это не его боль! Чья?.. Леа! Моментально забыв о собственных ощущениях, Крэйн, как был, полуголый, выбежал из ванной.

Тилара лежала, свернувшись калачиком, на полу возле кровати. Лица не было видно из-за разметавшихся шелковыми волнами волос. Ее трясло. Не медля больше ни секунды, Крэйн бросился к девушке, обхватил руками хрупкое и такое уязвимое сейчас тело в его футболке, прижал спиной к себе.

Боль все еще пульсировала где-то в районе солнечного сплетения, накатывала ленивыми, вязкими волнами, но уже гораздо тише и легче.

Одна на двоих боль.

Говорить не хотелось, спрашивать о произошедшем - тем более. Ему теперь было абсолютно наплевать, скажет ли Леа правду, солжет или в очередной раз промолчит. Здесь и сейчас есть лишь темнота каюты, мерный, не воспринимаемый человеческим ухом, но прекрасно ощущаемый Крэйном, гул двигателей и ирреальное существо, созданное из двух сцепленных намертво тел. Оно медленно покачивается в едином, одному ему известном ритме, безумно напоминающем гипнотический транс. В данном пространственно-временном промежутке нет ни Йена Крэйна, ни тилары - только отлаженная до последнего атома, замкнутая, идеально действующая на каждом своем участке система.

Одно на двоих движение.

Леа чувствует слабое тепло, исходящее от обнаженной кожи капитана, его рваное тяжелое дыхание, учащенное биение сердца. Проклятая майка кажется сейчас громоздким доспехом и жутко мешает.

- Сними... - еле слышно.

Йен подчиняется - опускает руки вниз, к ее бедрам, подтягивает ткань и освобождает Леа от ненавистной одежды.

- Совершенная... - хриплый шепот щекочет ухо, язык почти незаметно касается заостренного кончика. От звука его голоса по позвоночнику пробегают мириады электрических импульсов, и Леа выгибается, откидывая голову на плечо Крэйна. Она пытается встретиться с ним взглядом, но Йен кладет ладонь ей на лицо, закрывая глаза, не позволяя ей видеть себя. Пальцы другой руки легко касаются щеки, приоткрытых губ, а Леа облизывает их, будто невзначай задевая языком подушечки. От этого капитан вздрагивает, сильнее прижимая тилару к себе.

Пальцы Йена продолжают движение, опускаясь от подбородка к беззащитной шее, невесомо проходятся по ключицам, ненадолго задержавшись около яремной ямки. Вынужденная слепота обостряет все рецепторы до предела - Леа ощущает буквально каждую линию на его коже, его прикосновения обжигающе-ледяные, и она уже не в состоянии понять, то ли Йен такой холодный, то ли она сама слишком горячая.

Тук...тук... Кровь циркулирует с какой-то бешеной скоростью, грохочет в ушах, подобная штормовым волнам, разбивающимся о прибрежные скалы. Ладонь капитана скользит ниже, к груди Леа, лаская напряженные соски. Он помнит, что они бледно-розовые, с маленькими ареолами. Обводит по кругу каждый, слегка сжимает их.

Тонкие раскаленные нити тянутся к животу, сплетаются в тугие почти болезненные узоры, постепенно собирающиеся в пульсирующий клубок. Леа впивается ногтями в скрытые плотной тканью штанов бедра Йена, когда он добирается до бархатной кожи лобка, задевая чувствительный бугорок. Она плавится от этих медленных, неожиданно нежных касаний, кусает губы до крови, которую Крэйн тут же сцеловывает, не давая течь дальше.

Клубок внутри набухает, вибрирует и в какой-то момент взрывается тысячами крохотных искр. Леа уже не слышит свой тихий стон, падая куда-то, где есть лишь темнота и ритмичное сокращение ослабевших мышц.

Тук...тук... Один на двоих пульс.

- Хочу... видеть...тебя...

Йен не отвечает. Трудно. Невозможно трудно - довериться, пустить ближе, показать не столько обезображенное тело, сколько искалеченную душу. Он никогда не зацикливался на собственной внешности, хотя до катастрофы многие находили его по меньшей мере привлекательным. Крэйн же тогда воспринимал свое отражение в зеркале как нечто само собой разумеющееся, данное родительским набором генов.

После курса реабилитации он видел себя всего один раз - в клинике, во время примерки глазного протеза, и этого хватило ему с лихвой. Теперь у него нет зеркал в принципе, впрочем, как и любых других отражающих поверхностей, а если он вынужден находиться в подобном помещении, отводит взгляд, борясь с клокочущей глубоко внутри бессильной яростью. Он ненавидит свои шрамы не за сам факт их наличия, а за память, которую они несут, - такое не забудешь, не выкинешь из головы. Это как клеймо раба или вора, в его случае - убийцы, пусть невольного, но все же убийцы. Не уберег, не сумел сделать невозможное, но по жестокой иронии судьбы выжил сам - что ж, живи теперь, наслаждайся каждым мгновением своего жалкого существования, и на тебе довесок - чтобы не забывал, кто ты есть на самом деле.

Поначалу Крэйн пытался избавиться от своих 'украшений', но врачи единогласно заявили, что сделать подобное не представляется возможным - в его теле слишком много чужеродного генетического материала и протезов - организм просто не выдержит, пойдет отторжение, а при учете высокой регенерации капитану грозит медленное перманентное гниение. Перспектива стать живым трупом его никак не прельщала, поэтому Крэйн плюнул на все да смирился. От окончательного сумасшествия спасала маска и закрытая одежда...

- Позволь мне... Прошу...

Крэйн проводит щекой по волосам тилары, все еще не решаясь ответить. Но внезапно, неожиданно даже для самого себя, размыкает объятия - сдается.

- Делай, что хочешь.

Леа выскальзывает из кольца его рук и оборачивается.

- Что хочу?..

- Да...

Веки тилары прикрыты. Она облизывает чуть припухшие губы, а Йен вдруг ощущает, как титаниевые кости рук с неимоверной силой притягиваются друг к другу за спиной - невозможно и пальцем пошевелить. Мужчина удивленно вздергивает бровь. Леа улыбается, обнажив идеально ровные белоснежные маленькие клыки. Мягко толкает Крэйна в грудь, и тому волей-неволей приходится откинуться назад, облокачиваясь о кровать. Девушка шепчет что-то неразборчиво, а потом распахивает глаза.

Внутри что-то болезненно екает, и капитан осознает, что все это время боялся. Боялся увидеть сочувствие, жалость, презрение. Только не сейчас... Только не от нее...

Но, нет. Во взгляде белокосой расплавленным металлом горит желание и... любопытство. А еще Крэйн замечает нечто, о чем раньше даже не догадывался: то что поначалу он принял за радужку оказалось зрачком - светлый ободок на фоне ярко-огненного 'белка' расширен, он почти заполнил внутреннюю более темную окружность, на месте которой зрачок находится у людей. Это странное открытие почему-то расслабляет.

Леа придвигается ближе и, оседлав бедра Крэйна, замирает. Ему, это покажется сущим бредом, наверное, но тиларе действительно невыразимо нравится его тело - крупное, сильное, с хорошо развитой мускулатурой. И никакие шрамы не в состоянии этого скрыть. Последние, кстати, причудливым барельефом покрывают большую часть торса, начинаясь на скрытой маской половине лица, они тянутся вниз, вероятно, до самых лодыжек. Оставшаяся доля кожи, кроме опять же лица и верхней части шеи, сплошь закрыта плетеными узорами татуировок. Орнамент смотрится настолько органично, что сами шрамы кажутся логичным его продолжением.

Леа опускает взгляд ниже, к груди. Что это? Левый сосок отсутствует как таковой, зато в правом слабо поблескивает тонкое стальное колечко. Спросить, откуда оно, тилара не решается, однако не отказывает себе в удовольствии поиграть с ним языком. Йен вздрагивает, издавая глухой рык.

Руки и губы девушки хаотично блуждают по телу Крэйна, исследуют, ласкают. Он тонет в ней, остро реагирует на малейшее прикосновение, подчиняясь ее воле. Невозможность коснуться Леа самому заводит до исступления.

Дорожка поцелуев проходит по животу, постепенно спускаясь к застежке штанов. Секунда, и горячие тонкие пальчики ловко расправляются с этой досадной помехой, освобождая возбужденную плоть. Кожа там очень нежная, с выступающими венками... Леа медленно очерчивает языком каждую, обводит потемневшую от прилива крови головку...

Йен...Открытый. Безоружный. Ее!

- Lea...Don't you.. dare...*- полустон-полувыдох. Крэйн снова путается в языках, неосознанно возвращаясь к давно забытому наречию предков.

'Ne al'ta, mi ainarre...'*- проносится у него в голове. Остатками разума капитан осознает, что понимает значение этих слов.

Тело бьет мучительно-сладкая дрожь, оно выгибается навстречу ласке, отказывается повиноваться, будто живя собственной жизнью. Оргазм накатывает с оглушительной силой, неотвратимый как взрывная волна, сметающая все на своем пути...

Придя в себя от недолгого беспамятства и ощутив, что руки уже свободны, Крэйн притянул к себе довольно облизывающуюся тилару. Поцелуй получился долгим и каким-то отчаянно счастливым...

- Йен. - палец белокосой прошелся по контуру татуировки.

- Что?

- Есть хочу...

- Мясо?

- Мясо.

- С кровью?

- Угу - смущенно.

Крэйн улыбнулся, поднимаясь и надевая первый попавшийся в шкафу свитер:

- Знаешь, Леа, ты просто восхитительно невыносима.

Ilkhinna tarra! - что-то вроде "твою мать!"

My imminence, my madness, my pain... You're my now and ever. I won't let you to disappear! - "Моя неизбежность, мое безумие, моя боль... Ты моя - сейчас и навсегда. Я не позволю тебе исчезнуть!" (англ.)

Д'хэль! - "Бл...дь!"

Lea...Don't you.. dare... - "Леа... Не смей..." (англ.)

Ne al'ta, mi ainarre... - "Что хочу, мой айнарр..."

10

Локки злилась. Нет, не так. По правде говоря, она банально не знала, куда себя деть, и теперь жутко бесилась, пытаясь бороться с противным тянущим ощущением внизу живота и в затылке. Сельм уже прочно обосновался на ее территории, без усилий вписавшись в личное пространство доктора. Незадолго до 'погрузки' хфанг заявился в каюту Локки и бесцеремонно подвинув ее вещи в шкафу, принялся раскладывать свои. Все сельмово барахло полностью умещалось в двух небольших кейсах, однако места заняло изрядно да в конечном итоге стало выглядеть так, будто всегда там и было. Локки молча созерцала это безобразие, стоя соляным столбом и чувствуя себя дурой набитой. Когда дело дошло до размещения гигиенических принадлежностей, ее хватило лишь на то, чтобы выдавить жалкое: 'Спишь на диване!'. Тут Сельм, зверюга лохматая, пакостно оскалился:

- Посмотрим, доктор Хейссе - и беспардонно лизнул щеку Локки.

Вынести подобную наглость было решительно невозможно, посему женщина предпочла немедленно убраться из собственного жилища. Ну, Крэйн! Когда все эта г'хишня закончится, я тебе такое устрою - мало не покажется!

Медблок встретил Локки стерильной пустотой. Видимо, белокосая ошивается где-то рядом с капитаном. Кстати, отдельное ей спасибо за то, что под ногами не путается. Да и в целом помощник из нее толковый получился...

Выпив стакан воды и переведя дух, женщина оглядела свою вотчину на предмет достойного занятия. Такового не нашлось, и она, мысленно послав все к шарху, направилась в стыковочный отсек - 'концерту смотреть'.

'Концерта', между прочим, вышла знатная. Благо хоть на планету не пришлось садиться - мириянок забирали с орбитального космопорта. Возле шлюза столпилась чуть ли не вся команда, а по завершении стыковки, подтянулись остальные во главе с Крэйном. Бортовой компьютер бодро возвестил об открытии ворот, и едва массивные 'лепестки' раздвинулись, в отсек маленьким смерчем влетел щуплый мириянин, разодетый по последним воплям планетарной моды. Из месива блескучих, шуршащих на разные лады, оборок и рюшей виднелась выкрашенная во все видимые цвета спектра башка с такой высоченной прической, что оставалось только гадать, каким образом бедолаге удается не просто ровно ходить, но даже бегать. Снизу зрелище оказалось еще более занятным: прозрачные, расшитые синтетическими драгоценными камушками шаровары, внаглую выставляли напоказ тонкие кривоватые ноги с острыми коленками, а на месте, где по всем законам анатомии положено находиться мужскому достоинству, красовался ярко-розовый меховой мешочек, от которого тянулись три ряда кольрамовых цепочек, щедро украшенных подвесками из перьев, камней, бубенчиками и прочей мишурой.

Добежав до самой середины помещения, мириянин выудил из многочисленных оборок небольшие расписные шарики и, тряся оными со всей дури, стал выделывать какие-то поистине невообразимые па. Шарики издавали мерзкий ритмичный хрюкающий звук, от которого челюсти свело практически у всех присутствующих. Через несколько безумно долгих минут первый акт - шоу одного актера - закончился. Разноцветное чудо в перьях замерло, а потом, видимо набрав в костлявую грудку побольше воздуха, от души заверещало:

- Ниииияяяяаааа! Мимимимимимиииии.....вувув...Ливетта и Джагетта!

Наивная, как пучок тех самых мириянских перьев, доктор Хейссе испустила было облегченный вздох, но уже в скором времени, обложив себя матюгами, продолжала 'любоваться' представлением.

Вносили Кейсы. Да именно так, с большой буквы, потому как язык не поворачивался обозвать иначе эти огромные конструкции. Первым взошел на борт истошно-розовый дройд-погрузчик, везя партию из пяти пластиковых монстров, отделанных мехом опять-таки премерзкого розового цвета. Следом вкатился не менее яркий, только теперь уже кислотно-бирюзовый, и поклажа вновь совпадала с роботом по окраске.

Крэйн подошел к первому дройду и отдал распоряжение о том, чтобы багаж отправили в грузовой отсек, однако капитану вежливо отказали: 'Здесь только самое необходимое. Остальное, вместе с нами, будет размещено согласно Вашим указаниям.' Мужчина тихо выругался, но кивнул, а погрузчики продолжили работу.

- Д'хэль, да сколько же у них барахла-то... - Локки не заметила, как озвучила собственную мысль.

- Я насчитал по двадцать пять комплектов на личико. - съехидничал стоявший рядом Хан.

Женщина, ухмыляясь, покосилась на улла:

- Ну хорошо хоть по цветам маркируют, а то визгу было бы...

Когда последний дройд скрылся в недрах 'Астарты', начался последний акт 'Драмы в трех частях о явлении прекраснейшими из мад бесподобных ликов своих простым смертным'. Пока Хан нарочито гнусаво произносил сию бредятину, Локки втихаря кусала щеку, дабы не испортить момент неприлично громким ржачем.

А поржать было с чего. С тихим жужжанием в стыковочный отсек степенно влетел довольно-таки габаритный флаер-паланкин, по обе стороны которого чеканным шагом выступали четыре настоящих мириянских мачо. Куда уж до них тому шуту писклявому! Широченные плечи, мускулистые руки и торсы настолько, что, кажется вот-вот лопнут, и... густо накрашенные морды с изрядно выдающимися вперед квадратными челюстями. 'Мачи' старательно сохраняли пафосно-угрюмый вид, вполне кстати, достоверный, кабы не некоторое несоответствие верхней части суровых рыцарей Оборок и Фусек нижней. Ножки-то у них были длинные, однако же непропорционально изящные, а на узких талиях кокетливо подрагивали пышные коротюсенькие юбчонки, подозрительно напоминающие балетные пачки. И, конечно же, у каждого вместо белья по меховому мешочку...

- Ух ты! Яйценоски с антифризом! - прошептал невесть откуда взявшийся Барк. - Слушай, Хан, это ж идея по высшему разряду. Надо ее только чуток модернизировать и запатентовать.

- Угу. - хмуро отозвался улл. - А потом заимпотентовать...

- Да заткнитесь вы оба уже! - шикнула на механиков Локки.

Наконец паланкин остановился, мирияне, разделившись на пары по обе стороны флаера, почтительно опустились на колени. Полог откинулся, являя ошарашенным зрителям двух поистине фантастических существ в богато украшенных одеждах из тончайшей, почти невесомой ткани - розовой и бирюзовой соответственно. Личики у девиц были кукольные, с огромными глазами-блюдцами и крошечным пухлым ротиком, а в откровенных декольте плавно покачивались невероятных размеров груди - по три у каждой.

- Твою ж шархову маму... - рыжий механик таки не смог удержаться. - Хааан, ты только погляди, какие фиссы! А какие у них...ммм...достоинства. Эт же счастье какое - на одну лег, вторую в зубы, и третьей укрылся...

- Угум, на редкость 'достойные' мады. Ты, Рей, главное, слюной не захлебнись. - улл шипел не хуже иарской гадюки.

Меж тем, свирепые сыны Мирия поднялись на ноги, учтиво поклонились своим госпожам, и вместе с флаером чинно удалились восвояси.

Крэйн, цветом лица сравнявшийся с глухой темной зеленью собственной куртки, выступил на несколько шагов вперед. Судя по всему, мужчину одолела дичайшая мигрень благодаря удушливо-приторному запаху духов, тяжелым облаком заполнившему весь отсек. Приступы у капитана случались очень редко, но, как говорится, метко. Локки даже злорадствовать расхотелось - он ведь не меньше недели потом промучается, и никакие лекарства не помогут. Да и в медблок его не затащишь.

- Доброго дня, леди. Мое имя Крэйн. Я - капитан этого корабля. По всем вопросам вы можете обращаться ко мне, либо ко второму пилоту. Его зовут Сельм. - мужчина указал на хфанга. - Располагайтесь. Путь предстоит неблизкий.

Розовая мириянка, разглядев капитана, картинно охнула и прикрыла глаза крохотными ладошками с длинными наманикюренными ноготками.

- Виви... - пролепетало пышногрудое создание.

- Джаджа. - присоединилась бирюзовая, потешно вытягивая бантиком пухлые губки.

- Рад знакомству. Кстати, наш главный механик Рейнар Барк с удовольствием проводит вас до каюты.

Под плохо скрываемые смешки и улюлюканье, рыжий приблизился к девицам, вальяжно опустился на одно колено, выставив вперед руки:

- Доставлю в лучшем виде, дамы!

'Дамы' с радостным: 'Мимимими!' оккупировали механика, удобно устроившись на его руках. Барк, тихонько крякнув, - хоть маленькие да все ж не пушинки - поднялся и неуклюже потопал в сторону кают.

- Думаешь донесет? - скептично поинтересовался Сельм.

- Его проблемы. Захотелось экзотики - пусть развлекает. - сухо ответил капитан и, развернувшись к остальным, уже более громко произнес: - Цирк окончен. Вылетаем!

Народ зашевелился, а Крэйн, не дожидаясь, пока закроются ворота шлюза, поспешил покинуть помещение. Локки краем глаза увидела, как откуда-то вынырнула обеспокоенная тилара и, догнав капитана, привычным жестом ухватила того за запястье.

11

Всю дорогу, пока они втроем тащились от стыковочного отсека до рубки, Леа безуспешно пыталась привлечь к себе внимание капитана. Сельм же, и ранее наблюдавший подобные приступы, попробовал было объяснить девчонке, насколько тщетны все ее старания, но получил в ответ лишь разгневанный взгляд да шипение. Потому он лишь криво ухмыльнулся, когда, дойдя до места назначения, уже ни г'хиша не соображающий от боли Крэйн просто отшвырнул белокосую подальше. Та, основательно приложившись затылком об пол, подползла к капитанскому креслу, устроилась возле ног Крэйна и до сего момента не издала ни звука.

- Йен, на секунду... - все-таки подала голос тилара.

'Астарта' благополучно покинула орбиту Мирия, поэтому хфанг смог позволить себе отвлечься от приборной панели:

- Он не слышит тебя. И вряд ли вообще осознает, что ты тут рядом крутишься. Процесс слияния с системами корабля требует значительных усилий, но главное на данный момент - полная потеря чувствительности тела, а значит отсутствие болевых импульсов.

- Хочешь сказать, Йен спасается от боли таким идиотским способом? А ничего, что конфигурация 'Астарты' изначально никаким образом не заточена на биоуправление?!

- Капитан, в отличие от тебя, прекрасно знает, что делает. Он несколько лет потратил на адаптацию, и ни в коем случае не станет рисковать кораблем или жизнями членов команды!

- Конечно, он ведь рискует только собственной жизнью!!! Придурок! - Сельм почти ощущал, как скручиваются подпаленные волоски на шкуре - еще немного, и в нем натурально прожгут дыру.

- Полегче, Леа! Капитан не обрадуется, обнаружив вместо второго пилота кучку обгоревших останков...

- Вообще-то и в мыслях не было, на раз ты настаиваешь... С удовольствием помогу! - а вот это уже откровенный вызов.

Хфанг неторопливо поднялся с кресла, подошел к Леа. Слава всему живому, что в рубке кроме них больше никого не было, да и капитан не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать окружающую действительность. Тогда на г'хиша тиларе устраивать такую бессмысленную провокацию? Она не настолько глупа, чтобы не понимать элементарных вещей. 'Не руби сук, на котором сидишь.' - так, кажется, говорят сородичи капитана...

- Чего ты добиваешься? Думаешшь, ессли бы на него действовал хоть один пррепарат, он не поперррся бы к Локки за инъекцией?! - все - довела! Пусть только попробует сейчас хоть вздохнуть в сторону унне, и хфанг напрочь забудет, что женщины - священные создание, а также о своем обещании не причинять ей вреда. - Отойди от него! Бысстррро! Иначчче...

- Иначе что? - голос белокосой звучал неестественно хрипло. Сельму почудилось, будто она даже выше ростом стала, а черты лица резко исказились и погрубели. Он удивленно сморгнул, силясь отогнать странное видение. Тщетно. Наоборот, метаморфозы делались все отчетливее.

- Кто ты?.. - окутанное вязким дрожащим маревом существо не ответило. Оно хищно оскалилось, молча прожигая глазами второго пилота. Секунда, и видение бесследно исчезло, а Сельм на мгновение усомнился в собственном рассудке.

- Я хочу знать, какого шарха здесь творится. - Крэйн устало тер переносицу, откинувшись на спинку кресла.

- Все в порядке! - не сговариваясь, хором ответили хфанг и белокосая, которая тут же кинулась к капитану.

- Не вздумай двигаться. - цепкие пальчики впились мужчине в волосы. - Потерпи немного...

Крэйн почувствовал, как маленькие теплые шарики мягко прокатываются от висков к затылку. Ощущение чудное, но до ужаса приятное, тем более, что с каждым новым заходом чудовищная боль, раскаленным прутом прошившая правую часть головы, заметно ослабевала.

- Вот и все. - судя по интонации, Леа улыбалась. Капитан приоткрыл правый глаз, однако не сумев толком ничего разглядеть, закрыл опять - необходима синхронизация с протезом.

- Идем, тебе надо поспать. - Крэйна настойчиво потянули за рукав куртки. Пришлось подниматься. - И, Сельм, извини за скандал. Я просто не знала, каким еще способом...

- Да понял уже, - спокойно отозвался хфанг, а капитан в который раз восхитился стальной выдержкой второго пилота. - Идите. Я вызову сменную пару пилотов.

Доплетясь наконец до каюты, мужчина обессиленно рухнул на постель. Как ни пакостно осознавать собственную слабость, но в данный момент он был безмерно благодарен Леа.

- Так что там произошло у вас с Сельмом? - поинтересовался капитан, пока тилара стаскивала с него ботинки и носки.

- Тебя следовало как можно скорее вывести из слияния. Вот я и создала... эмм... внештатную ситуацию. Методика простая, но действенная - девушка подняла на Крэйна глаза, прищурилась, а потом иронично фыркнула. - Дай-ка угадаю, ты сейчас размышляешь, откуда мне известно о системах биоуправления кораблей.

- Угадала.

- Йен, я же не зря шарх знает сколько времени проработала техником до того, как угодила в то дерьмо, из которого ты меня вытащил. И, да, это - моя основная специализация, поскольку большая часть тиларского космофлота состоит из судов именно такой конфигурации.

- Очень интересно... - задумчиво пробормотал Крэйн. Белокосая в это время уже ухитрилась стащить с него куртку, тонкий джемпер, а теперь сосредоточенно подбиралась к штанам. Сил на сопротивление не осталось, и Леа без проблем удалось завершить процесс раздевания.

- Не знал, что ты можешь лечить. Спасибо, кстати.

- Только тебя могу - тилара устроилась рядом, накинув на них обоих тонкое одеяло. Заразительно зевнула.

- И чем обусловлена подобная избирательность? - Крэйн все-таки не удержался - зевнул в ответ.

- Меньше знаешь, лучше спишь.

Дремота накатила теплой тяжелой волной, заставляя глаз закрываться, а протез - перейти в режим сна. Незадолго до того, как впасть в уютное забытье окончательно, капитан краем уха уловил тихое, на грани слышимости, пение.

11-2 (чтобы проще было читать)))

Остаток дня прошел на удивление спокойно, хотя Сельма никак не желало покидать смутное предчувствие, что все это не более чем затишье перед грядущим ураганом. Хфанг старательно гнал его от себя, но скользкий шуршащий клубок из мыслей, ощущений и инстинктов скалился, шипел на разные лады, но никуда не девался. Оставался только один надежный, проверенный временем способ привести внутреннее состояние хотя бы к некоему подобию нормы - работа. За пару часов Сельм успел переделать шархову кучу мелких, вроде бы не особо важных дел из тех, которые обычно откладываются в долгий ящик и потом доделываются в срочном порядке, когда совсем уж припечет.

Однако даже рутина имеет свойство заканчиваться, а столь долгожданного успокоения так и не наступило. Хфанг еще немного потоптался в рубке, наблюдая за работой второй пары пилотов, а проще говоря, тупо стоял у них над душой, пока его не выперли оттуда под благовидным предлогом, мол, сейчас не его смена, да и вообще отдыхать пора, ну или, как выразился более прямолинейный Финн, 'задолбал вконец!'.

Желания и дальше бесцельно блуждать по кораблю не было, поэтому Сельм решительно направился к пищеблоку. Там, на полке одного из холодильных шкафов, стояла початая бутыль рааву, привезенная с родной планеты во время одного из редких отпусков. Хорошее пойло, убойное - после пары кринов* тебе сам шарх не брат. Главное потом не вырубиться прямо за столом или не перепутать каюты, если сил все же хватит на то, чтобы доползти до кровати на собственных ногах. На последней мысли хфанг усмехнулся: вот бы шуму было, ввались он пьянющий вдрызг в свою каюту, где нынче расположились 'две уважаемые мириянки'... Хотя надираться до подобного состояния он никак не собирался, прекрасно зная свою 'дозу', позволяющую не только не потерять лицо, но главное, без особых усилий забыться крепким здоровым сном.

Двери в столовую бесшумно отъехали, являя хфангу восхитительное в своей простоте и обыденности зрелище. Локки сидела за одним из дальних столов спиной ко входу, уплетая нечто с таким аппетитом, что Сельм невольно сглотнул. О, Великие Творцы всего сущего! Как же он любил наблюдать за этой женщиной, когда она ест! Странное чувство, сродни возбуждению, но имеющее несколько иную направленность. Уж кто-кто, а Сельм прекрасно умел отличать одно от другого. Нет, возбуждение, конечно, имело место быть, особенно учитывая тот факт, что уже шарх знает сколько лет хфанга не интересовала никакая другая женщина, кроме Локки. Но сколь бы ни было горько и больно это признавать, как мужчина он ее не привлекал совершенно. И тут даже врожденная эмпатия не нужна. Одно радовало, других мужчин рядом с доктором Хейссе тоже не наблюдалось. Попробовали бы...

Подойдя чуть ближе хфанг замер, удивленно принюхиваясь. Неужели правда?... Ну точно! Вот только вилкой-то зачем?.. Улыбнулся довольно:

- Если б я знал, что тебе так нравятся ннори, приготовил бы больше.

Локки подскочила словно ошпаренная, едва не опрокинув на себя тарелку. Несчастная вилка с обиженным звяканьем стукнулась об пол.

- Твою ж шархову маму, Сельм, какого г'хиша так подкрадываться?!!

Хфанг одним плавным движением переместился к ворчащей женщине, ловко подобрал упавший прибор и устроился напротив, скалясь во все белоснежные клыки.

- Прости, не хотел тебя напугать.

- Хотел-не хотел, но получилось на отлично. - обиженно буркнула Локки, сдувая с лица непослушные пряди. И тут же, без перехода, спросила: - Ты правда сам это готовил?

- Да... - Сельм явно смутился. Хотел сказать что-то, но вдруг осекся, замолчал. Посмотрел как-то странно, а потом продолжил, отчего-то смутившись еще сильнее. - Вот только...ммм... ннори так не едят. Не вилкой, в смысле.

Женщина хмыкнула. Таким она Сельма и представить себе не могла, хотя увиденное ей весьма понравилось. Даже чересчур.

- И как же правильно надо есть эту вкуснотищу? Покажешь? - хфанг нервно дернул ухом, а Локки вдруг подумалось, что тот если бы мог, покраснел, наверное.

- Видишь ли ннори не едят при помощи столовых приборов. Их едят... накалывая на самый длинный коготь... Блюдо так и называется - 'есть с когтей'. Хорошая закуска под рааву. Кстати... - с этими словами Сельм ринулся к холодильнику, достал оттуда большую бутыль из грязно-синего стекла и вернулся к столу, прихватив по пути пару самых мелких стаканов. Без труда избавившись от толстой пробки, разлил содержимое по стаканам, один из которых поставил прямо перед Локки. - Вот так примерно все это и делается. У тебя, конечно, нет когтей, так что просто ешь руками.

Женщина неторопливо взяла наполненный едва ли на четверть стакан, повертела в руках, принюхиваясь:

- Крепкое, видимо...

- Очень. Две таких дозы, и смело готовься к пробуждению в лучшем случае под столом. - усмехнулся хфанг. - Поэтому заедать надо обязательно. Ннори весьма сытные - они не дадут рааву ударить в голову сильнее, чем того требуют приличия. У меня на родине одно без другого не употребляется, за редким исключением.

- Ага, то есть это ты так аккуратно предупреждаешь, что собираешься меня споить?

- Нет. И в мыслях не было...

- Ну раз спаивать беззащитную женщину ты не станешь, - Локки слегка прикусила губу - значит придется тебе меня кормить! Когтей-то действительно нет.

Сельму показалось, что из груди внезапно вышибли весь воздух. В самых смелых своих фантазиях он не мог предположить, что Локки может попросить его о таком. Будь она хфангой, это значило бы почти открытое признание в своих чувствах. Но доктор Хейссе таковой не являлась, и подобная просьба из ее уст означала не более, чем проявление естественного любопытства. Понимание лишь добавило безысходной горечи, от которой захотелось взвыть - громко, долго, на одной ноте.

Собравшись с духом, Сельм, под восхищенное 'ого!', выпустил на полную длину коготь со второго безымянного пальца и наколол на него небольшой шарик ннори. Локки тут же потянулась к угощению и, ухватившись губами, благополучно стянула лакомый кусочек с импровизированной шпажки.

- Знаешь, - пробормотала она - а так даже вкуснее.

- Теперь запить надо. Только потихоньку, маленькими глотками. - хфанг, не поднимая глаз, взял свой стакан и залпом опустошил. Напиток прошелся по горлу раскаленной лавой. - С меня пример не бери - обожжешься.

- А ты, значит, решил напиться? - ехидно уточнила Локки, слегка морщась от непривычного вкуса и крепости. - Учти, в каюту я твою тушу не потащу.

Сельм молчал. Притихшие за день тревожные мысли вновь проснулись, с новой силой терзая измученное сознание. Накатило удушливо-тоскливое отчаяние вперемешку со смутной обреченностью, от чего будто все внутренности сжались в тугой горячий клубок. Он должен сказать ей. Сейчас. Именно сейчас, поскольку 'потом' может в скором времени уже не случиться...

- Я люблю тебя, доктор Хейссе. - решился.

*крин - примерно 100 мл

Локки вздрогнула, и одарив хфанга долгим растерянным взглядом, тихо спросила:

- Давно?

- Сколько тебя знаю. - четко, лаконично, - так отвечают, когда терять уже нечего и исключительно правду.

Смешно шмыгнув носом доктор Хейссе, обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно.

- Я не знаю, что тебе ответить, Сельм... Я... Шарх! Да я просто даже понятия не имею как это, когда тебя любят. У меня и отношений-то нормальных не было никогда. - рааву, похоже, хорошо ударило ей в голову, ибо Локки абсолютно не понимала, за каким г'хишем она сейчас все это рассказывает. - Были 'перипихи', 'пересыпы', 'секс без обязательств' - всякое бывало, только никто до тебя не говорил, что любит меня. Найя, еще вот, говорила... но это совсем другое... Да и я, наверное, тоже не любила никого... Видно, все на ребенка ушло. А потом... некого и незачем...

Боль Локки захлестнула хфанга. Накатила яростной штормовой волной, обжигая ледяными, острыми как ирханский кинжал, брызгами. С головой накрыла, сдавила грудь, не оставив сил на дыхание - уж слишком долго держали ее взаперти, прятали на самую глубину, на давая выхода. Сельм неосознанно протянул руку, накрыв ладонь Локки своей.

- А родители?..

Доктор Хейссе лишь горько усмехнулась:

- Знаешь, где я родилась, Сельм? В колонии Цетта. Там с демографией просто катастрофа: то ли из-за специфического излучения самой планеты, то ли еще шарх знает от чего, но естественным путем люди там не размножаются уже лет триста. Все 'добропорядочные' граждане, имеющие подходящие генетические данные, в обязательном порядке сдают биологический материал в специализированных центрах. Людей массово выращивают в пробирках, как редкие вымирающие виды животных на той же Земле. И, кстати, абсолютно не факт, что 'родители' вообще увидят собственное дитя. Если семья по каким-то параметрам не соответствует установленным Планетарным Правительством критериям, пиши пропало - можешь только догадываться, какой номер у биокапсулы с твоим ребенком. Не то, что имени не скажут, на порог центра не пустят.

Так вот я родителей своих и не видела никогда. Про детство в спецприюте даже вспоминать не хочу... Короче, свалила я оттуда на Землю при первой же возможности. В Академию поступила. Не сразу правда - на военное отделение баллов не добрала, но на следующий год на медицинский факультет пристроилась и не пожалела. А потом была развеселая студенческая жизнь, гулянки, попойки, не сделанная вовремя инъекция, и рождение Найи через полтора семестра...

Локки повертела в руках опустевший стакан, вздохнула:

- Ну наливай, что ли? На трезвую голову духу не хватит рассказывать...

Хфанг послушно выполнил ее просьбу, а женщина, выпив свою 'дозу' одним глотком, продолжала:

- Я когда узнала, счастлива была безмерно! Мысль об аборте ни секунды в голове не держала. Ходила, дура блаженная, и все время улыбалась. Все пальцами у виска крутили - на г'хиша в восемнадцать лет так жизнь себе портить. Ни учебы, ни карьеры, ни денег - одна морока. 'Отец' от ребенка открестился сразу, как узнал о моей беременности. А мне плевать было и на него, и на всех остальных с шарховой горы! Я ведь и не надеялась, что со мной такое чудо случится. Думала - стерильна. И тут вдруг Вселенная мне подарок сделала!

После рождения Найи стало совсем тяжело. Стипендии едва на еду хватало, не то что на дройда-няньку. Чуть из Академии не вылетела. Спасибо Крэйну - помог. Мы с ним как раз у деканата и познакомились. Я, полутруп, с ребенком в охапку, и он, красивый, амбициозный, лучший студент курса... Посмотрел он тогда на нас, на мой планшетник дряхлый с данными об успеваемости и извещением об отчислении, а потом вдруг выхватил его у меня из рук, и ринулся в деканат. Не знаю уж, чего он там им наговорил, да только оставили меня в Академии, еще и на льготных условиях...

Так и сдружились. Крэйн очень к ребенку привязался, все свободное время у меня ошивался. С Найей сидел, пока я экзамены сдавала, да и просто время мне давал, чтобы отдохнуть, в себя прийти. И дочка его тоже любила очень: 'дядя Рэйн'* называла... А он ее в отместку 'Тучкой' окрестил.

Никто не понимал, какого г'хиша понадобилось такому 'породистому красавчику', как Крэйн от такой нищей иммигрантки, как я. Думали, роман у нас, представляешь?.. Может потому, что я мужчин других к себе на лучевой выстрел не подпускала - некогда, да и не хотелось особо. Меня и так все устраивало...

Сельм мгновенно напрягся, ощутив внезапный болезненный укол ревности. Глупо, конечно, но он ничего не смог с собой поделать. Видимо, какая-то часть его эмоций все же просочилась наружу, поскольку, взглянув хфангу в глаза, Локки пьяненько хихикнула:

- Да неее было у нас ничего, не ревнуй! Хотя некоторые упорно считали, что Крэйн и есть отец моего ребенка. Впрочем... не так уж неправы они были. Он всегда заботился о нас. Даже потом, когда карьеру сделал, женился. Мы потом семьями дружить стали, но он все также прилетал при каждом удобном случае, ни одного дня рождения Найи не пропустил... И на опознание потом тоже он поехал...

Доктор Хейссе надолго замолчала, погрузившись в воспоминания. Сельм не мешал ей заново проживать те мгновения, считывая эмоции словно из открытой книги. Хфанг довольно жмурился от нахлынувших ощущений - это было так странно и в то же время так прекрасно - 'видеть' ее, обычно чересчур замкнутую, а на первый взгляд и вовсе холодно-бесчувственную, молчать рядом с ней, машинально водя большим пальцем по бледной ладони. Пусть Локки не ответила на его признание, но сейчас она давала ему во много раз больше, чем он смел рассчитывать.

- Сельм... - Локки заговорила тихо и на удивление трезво. - Я... Мне трудно вот так, сразу. Теперь знаешь, почему. Ты все эти годы был со мной, постепенно становясь неотъемлемой частью моей жизни. Привыкла я к тебе, понимаешь? И... ты просто оставайся рядом...

Зеленые глаза доктора Хейссе встретились с янтарно-желтыми глазами хфанга, в которых четко и однозначно читалось: 'Буду ждать, сколько потребуется'.

- Вот шарх! - улыбнулась она - столько лет знакомы, а друг о друге почти ничего не знаем. Я вот выговорилась, теперь твоя очередь.

- А что бы ты хотела обо мне узнать?

- Что сочтешь нужным, то и расскажешь.

- У меня есть сын. - хфанг вновь потянулся к бутылке с рааву и, наполнив давно опустевшие стаканы, продолжил - Приемный. Если перевести возраст на человеческий, ему около двенадцати лет. Зовут Урран.

- Аааа... его мать?..

- Скорее всего, она мертва. Я подобрал его на Фирхиме, четвертой колонии нашей системы. Там гражданская война во всю шла, и во время одной из операций, под завалами дома я и нашел своего мальчишку. Грудничок совсем был - глаза слепые, молочные, а вопил почище вражеских орудий. Наш врач, осматривавший его, сказал потом, что ребенок почти неделю там пролежал, без воды, пищи, и что воля к жизни у него дикая, настоящая, мол хороший воин будет, сильный... Так оно в итоге и вышло.

- И где же он сейчас?

- В детском военном лагере на Фрее-5. Учится. - Сельм разве что не мурлыкал - Мы как раз летим в те края - успею проведать мелкого засранца.

- Познакомишь?

Смотреть на пришибленного ее инициативой хфанга Локки понравилось до ужаса.

- Если хочешь...- растерянно пробормотал Сельм.

- Хочу.

- Ладно... А пока давай-ка сворачиваться - засиделись мы. - с этими словами хфанг довольно проворно, учитывая количество выпитого, поднялся из-за стола, убрал снедь обратно в холодильный шкаф и вернулся к Локки. Та попыталась встать, однако тело слушаться хозяйку не пожелало. Женщина неловко покачнулась, но тут же была подхвачена огромными теплыми лапами.

- Донесу в лучшем виде. - пообещал Сельм, направляясь со своей ношей в сторону каюты.

Локки уткнулась в покрытую короткой, удивительно мягкой шерстью шею и половину пути смиренно клевала носом.

- Кстати, - внезапно нарушила тишину доктор Хейссе - а почему ты всегда молчишь за столом? Сколько уже питаемся вместе, а ты только теперь разговорился...

- Видишь ли, - ухмыльнулся в ответ Сельм - согласно правилам хфангского этикета, разговоры во время еды приравниваются практически... эммм... к отрыжке. А произносить что-либо с набитым ртом - неприлично втройне...

- То есть все это время, когда я жалуюсь на паскудную жизнь корабельного медика, я... - щеки и кончики ушей раскраснелись, горели, словно кипятком ошпаренные. От стыда захотелось вывалиться в открытый космос, проломив предварительно пол со всеми перекрытиями.

- Ну тебе-то моожжно. - хфанг, поглядев на сконфуженную донельзя Локки, гулко рассмеялся. Потерся подбородком о ее макушку. - Тебе, ино**, можно все...

* от англ. 'rain' - дождь

** ино - 'любимая'

12-1

Он проснулся мгновенно. Рефлекс, шарх его раздери. Кто-то копошился в системе корабля. Вот именно так - копошился, - неуклюже, словно двухгодовалый ребенок, добравшийся до родительского коммуникатора и теперь сосредоточенно его изучающий со всем тщанием и добросовестностью, кои присущи только самым страстным, самым жадным до каждой крупицы знаний об окружающем их мире малолетним исследователям. 'Ребенок' не пытался проникнуть глубоко, - такое ему, похоже, просто не приходило в голову, - он увлеченно чудил где-то на периферии, старательно тыкая в яркие кнопочки. Крэйн даже догадывался, кто бы это мог быть. Еще раз просканировав систему 'Астарты', капитан пришел к выводу, что ничего криминального не происходит. Пусть играются, подумал он, а в случае чего можно за доли секунды лишить шаловливые мириянские лапки столь занятного развлечения.

Заснуть вновь при таком раскладе не представлялось возможным. Нужно подниматься. Однако и тут вышла накладка - хрупкое белокожее тельце практически взобралось сверху, оплело не хуже лианы всеми четырьмя конечностями и держало крепко, едва ощутимо посапывая капитану в обезображенную ключицу. Забавно, но Леа раздела его донага, сама же при этом спала полностью одетой - ботинки разве что скинула. Маленькая. Легкая. Уютная. Волосы, белоснежные, такие густые и длинные, - можно смело вместо покрывала использовать. Дыхание почти не слышно - если бы не ритмичное постукивание справа под ребрами да не горячая, как ветер в тауринской пустыне, кожа, в жизни не догадаешься, что это воплощенное совершенство вполне себе живое. Разбудить ее сейчас - преступление.

Крэйн вздохнул - валяться безо всякой необходимости он не привык, а встать не решался. Пока капитан прикидывал, как выбраться из постели, не потревожив тилару, огненные, и совсем не сонные, глаза распахнулись:

- Привет. Как голова?

- Привет. - Йен прислушался к собственным ощущениям. В голове было светло и пусто, словно в разрушенной церкви. - В порядке... Извини, что разбудил.

- Вообще-то, я проснулась раньше. - Леа улыбнулась - Сразу, как только у тебя изменился ритм дыхания и пульс... То есть, вместе с тобой.

Тилара поерзала, устраиваясь поудобнее. Похоже, давать капитану свободу передвижения белокосая не собиралась вовсе. Крэйн мысленно чертыхнулся: на эту возню тело выдавало совершенно однозначную реакцию. Леа же явно решила не останавливаться на достигнутом и, оседлав капитанские бедра, подтянулась выше - всего одно нечаянное движение вперед, и поцелуй неизбежен.

- Можно?.. - прошептала тилара.

- Если хочешь... - голос все же подвел капитана, сойдя на сдавленный хрип.

- Очень. А ты?..

- Да. - отказать невозможно. Не так, не ей. Не сейчас, когда в невыносимо-огненных глазах плещется нечто такое, отчего по всему телу пробегает волна мелкой дрожи, и нервные окончания попросту слетают с катушек. За много лет Крэйн напрочь забыл, что такое подчинение, но в эту шархову секунду покорно приоткрывает рот, впуская упругий заостренный язычок и позволяя его обладательнице творить все, что той заблагорассудится. Сам же капитан лишь отвечал...

'Ваваааааа мимимими!!! Мурууууммм утро! Пора вставаааать!' - бодро до неприличия возвестили динамики в каюте. Следом пошло невразумительное хыркание и шипение.

Крэйн раздраженно рыкнул и отстранился.

- Добрались-таки, шарховы куклы...

- Куда? - разомлевшая тилара явно не обрадовалась такому повороту событий.

- Система общего оповещения. Есть в каждой каюте, - отрезал капитан.

Аккуратно переместив белокосую, Крэйн рывком поднялся с постели. Некстати вспомнил, что раздет, однако просить Леа отвернуться не стал - глупо да и, скорее всего, его уже успели рассмотреть со всех сторон. Из динамиков вновь послышались какие-то странные звуки. Капитан тихо выругался и поспешил в душ. Разочарованного вздоха со стороны кровати он не услышал.

12-2

- Твою ж шархову маму... - наверное, это был самый цензурный возглас из всех прозвучавших в то утро в пищеблоке. Нет, ну а каким образом еще можно было отреагировать на подобное? Утро - это ведь такой отрезок времени, когда на одной, к слову сказать, не такой уж большой, территории пересекаются два потока одинаково неадекватных личностей. Первые ползут с ночной смены, мечтающие лишь о том, чтобы набить требуху по-быстрому, а потом в благостном расположении духа и желудка добраться до вожделенной постели. Вторые, с трудом оторвавшись от любимой подушки, или другого предмета ее заменяющего, встрепанные и сонные топают в святая святых любого космического судна дабы заполучить законную дозу кофеина. Естественно, ни первые, зевающие во все рты и пасти, ни вторые, считающие спросонья углы на протяжении всего пути, даже представить себе не могли, что ожидало их в то утро в столовой.

Свет. Слишком много света. Никому и в голову не могло прийти накрутить потолочные лампы на самый максимум. Все давно уже привыкли к определенному уровню освещения, который, невзирая на расовые различия членов команды, был признан наиболее комфортным. А тут...

Особо чувствительные, разразившись цветистыми матюгами, метнулись к блоку управления и в мгновение ока привели освещение в норму. Незамеченный никем ранее ярко-розовый дройд что-то обиженно тренькнул и откатился подальше.

Теперь, когда уже ничего не мешало, народ у удивлением рассматривал преобразившийся пищеблок. На стенах красовались невообразимые мохнатые конструкции вырвиглазно-розового и бирюзового цветов, не иначе как 'последний писк мириянской интерьерной моды', кое-где дополненные не менее странными гирляндами из кольрамовых нитей с камушками, колокольчиками и еще бог весть какими побрякушками. А вот со злосчастных потолочных ламп свисали разной длины ленты, на концах которых болтались какие-то синтетические метелки, щедро обсыпанные блестками. Метелки смешно трепыхались от любого колебания воздуха, становясь до жути похожими на зукхов - мелких трусливых, но очень плодовитых зверьков с Бузры, которых местные жители нещадно отлавливают и продают в качестве сувениров наивным туристам. Бедолаги даже не догадываются, что по возвращении на родную планету, 'миленькая фусечка' очнется от коматоза и начнет активно осваивать новые территории, размножаясь при этом в двойном объеме.

- Где-то я уже видел подобные штуки... - проворчал Хан. С тех пор, как на 'Астарте' появилось бирюзово-розовое безумие, он практически не видел Барка. Впрочем последний, похоже, совсем не мучился от угрызений совести, а наоборот, получал искреннее удовольствие от компании столь выдающихся в верхней части дам. Механик восседал за одним из последних столов, вальяжно откинувшись на спинку стула и провожая масляным взглядом снующих туда-сюда мириянок. - Кажется, такие и поныне используют для защиты от особо противных мошек в едальнях на каких-нибудь полу-отсталых колониях типа Руры.

- Ага, вот только наши высокомодные гостьи, об этом, видимо, не знают, - раздраженно буркнули в ответ.

- Капитана удар хватит... - пробормотали откуда-то сбоку.

- Нет. Это скорее мириянок хватит удар, когда Крэйн увидит весь этот бедлам - захихикал один из младших техников. - И выскажет все, что думает по этому поводу.

- Если успеет. До прихода Локки со скальпелем.

Между тем, мириянки, не подозревающие о своей незавидной участи, продолжали хлопотать, а попросту говоря, бестолково толпиться около духовки. От нетерпения они подпрыгивали на месте, роскошные бюсты колыхались, едва не вываливаясь из полупрозрачных кофточек с глубокими декольте, а пышные, микроскопически короткие юбочки кокетливо подрагивали в такт. Добрая половина мужской части команды завороженно следила за прыгающими красавицами, периодически сглатывая.

Таймер духового шкафа звонко пискнул, к дверце печи подкатились два круглобоких дройда, и проворно извлекли оттуда противень с ароматной выпечкой. После этого дройды так же ловко переложили ее на внушительного вида поднос, где только нашли, а мириянские барышни в четыре руки подхватили его, и развернувшись к оторопевшим людям и нелюдям, радостно провизжали: 'Виииии! Мимимими! Печеньки!'

Под хоровое 'Спасибо!', 'Ого!' и 'Ни г'хиша себе...' угощение расходилось с неимоверной быстротой. Даже припозднившиеся Локки с Сельмом, ухватили по печенюшке, и загадочно перемигиваясь, удалились за свой стол. Вид у обоих был подозрительно довольный.

Хан, не принимавший участия в сдобной вакханалии, заметил капитана и тилару, едва те появились на пороге столовой. Крэйн сделал несколько шагов и резко остановился, от чего девушка чуть не влетела ему в спину.

- Убрать все немедленно, - оглядывая царящий в помещении хаос, произнес капитан.

Смех и болтовня мгновенно стихли, словно таровым языком слизанные.

- Да ладно тебе, капитан, - подал голос хфанг. Учитывая, что сейчас Крэйн пребывал далеко не в самом приподнятом настроении, в открытую спорить с ним, но не нарваться при этом на глобальные неприятности, могли, пожалуй только трое. Сельм был одним из них. - они же старались. Пусть повисит немного.

Крэйн, прищурив единственный глаз, оглядел хфанга и покрасневшую почему-то Локки, хмыкнул.

- Шарх с тобой, пусть висит, но чтобы к вечеру я этого не видел.

Рядом процокали каблучки, и мгновение спустя, капитан с удивлением смотрел на топчущихся перед ним мириянок с большим подносом, на котором сиротливо ютилось оставшееся угощение. Девицы смотрели куда-то в пол, при этом розовая отчаянно пихала локотком бирюзовую, а та вяло отбрыкивалась. В конце концов Джаджа решительно выдохнула, как перед прыжком в ледяную воду, подняла вверх огромные глазищи цвета морской волны, но тут же зажмурилась и пропищала:

- Печеньку?..

- Спасибо, - взяв предложенное, капитан поспешил ретироваться к кофеварке, дабы мириянки, чего доброго, в обморок не грохнулись. Но те, похоже, напрочь забыли о недавнем страхе - они во все глаза смотрели на тилару, явно не ожидавшую такого внимания к собственной персоне. Буркнув что-то невразумительное, Леа торопливо направилась к холодильнику. Услышала вслед восхищенное 'Ааааах!...' и тихо вздохнула, когда обнаружила, что Крэйна уже нет рядом. Зато был Хан. Улл одиноко сидел за своим столом, вяло ковыряясь в тарелке, но иногда бросал в сторону Барка и усевшихся рядом с ним мириянок весьма красноречивые взгляды.

Мясо разморозилось быстро. Леа вытащила его из печи и демонстративно направилась к рыже-бирюзово-розовой компании.

- Привет. - мириянки, приоткрыв пухлогубые ротики, синхронно кивнули белокосой. Барк недовольно скривился. Леа же нарочито радостно скалилась во все клыки. - Я вот тоже решила поделиться вкусненьким.

Виви и Джаджа, словно по команде, перевели взгляды на тарелку в руках тилары. Аккуратно порезанное на тонкие кусочки мясо было выложено по кругу. Почти красное, с белесыми прожилками, оно источало характерный сладковатый запах, и кое-где на поверхность проступали темно-бордовые капельки крови.

Мириянки в оцепенении смотрели на предложенное 'лакомство', а потом с дикими визгами бросились прочь из столовой. Как только ноги не переломали на своих каблучищах.

- Ну ты и фаррхха*... - зло выплюнул Барк и побежал догонять обиженных красавиц.

Леа невозмутимо пожала плечами.

- Жестоко ты их, - усмехнулся Хан, когда тилара подсела к нему за стол.

- Ну, я же как лучше хотела. Кто ж знал, что они такие чувствительные?

Хан лишь слабо улыбнулся в ответ на столь наглое вранье.

- Зря ты так, конечно. И Рэй, вон, обиделся... Но все равно, спасибо.

Леа на секунду накрыла чернокожую ладонь своей.

Остаток времени они провели молча - каждый думал о своем.

Фаррхха - Сука

13

В комнате пусто. Неприлично пусто. Четыре абсолютно голых белых стены да узкая, сливающаяся с ними в своей кипенной белизне, дверь, за которой скрывался крошечный санузел. Все идеально гладкое, закругленное - вылизанное какое-то. В те самые шарховы стены, как, впрочем, и все остальные поверхности в этой пыточной камере, намертво вшиты мини-генераторы локального поля, так что даже при всем желании размозжить о них голову невозможно. Плавали - знаем. Будешь бестолково мотыляться от стенки к стенке и обратно - поле просто не даст желанно и счастливо убиться, сколько ни старайся. Оно настроено на определенную силу внешнего воздействия, то бишь прикоснуться к любой поверхности в комнате можно без проблем, но вот заполучить хотя бы синяк уже нереально. Утопиться в сортире или душе тоже дохлый номер: воды нет ни там, ни там, а вместо нее направленный пучок ионов да автоматический утилизатор...

А еще лампы. Длинные, вмурованные в покрытие потолка, и тоже, шарх их раздери, белые. О, лампы это отдельная песня. В помещении, где нет и намека на посторонние предметы, не говоря уже об электронике, они выполняют сразу три функции - свет, очистка воздуха и измерение времени. 'Утром' они светят слабо, имитируя рассвет с шести утра по стандартному времени, постепенно разгораются к полудню, а после, с каждым утекающим часом затухают, и к 'ночи' отключаются вовсе.

Черный-серый-белый-серый-черный. За все эти бесконечные 'дни' она научилась различать почасовые градации света и ненавидеть проклятые лампы. Ненавидеть отчаянно и горько. Ведь когда пепельно-серый свет станет похож на чуть разбавленную снегом сажу, придут они. Снова...

- Ауу! Прием! Земля вызывает белокосую. Леа! - не сильный, но довольно ощутимый тычок в плечо. - Кончай витать незнамо где и активируй мозг по-рыхлому. Пароль: МЕДОСМОТР!

Тилара вздрогнула, пошатнулась, словно запутавшись в собственных ногах, и едва не влетела головой в бокс с приборами. Вернее, она бы и влетела, если бы Локки не успела схватить ее за шкирку.

- Миллиметраж... Эй, ты в порядке? Что-то вид у тебя совсем неважный.

Тилара повернулась к Локки:

- Да... Все нормально. Спасибо... Я... просто... зависла немного.

- Хмм... - протянула доктор Хейссе. - Точно все в порядке? Работать сможешь?

Быстрый кивок в ответ.

- Ладно. Но если вдруг что, говори сразу - тут сейчас народ табунами шастать будет, и мне на г'хиш не сдалось еще и с твоей белокосой задницей возиться. Понятно?

Еще один кивок.

- Вот и хорошо. А теперь займись-ка анализатором крови - барахлит чего-то - пока еще ни одного лугхага* не приперлось.

Белокосая кивнула в третий раз, с грацией поломанного дройда направляясь к боксу с инструментами. Локки еще с пару секунд смотрела на слишком прямую от напряжения спину тилары, покачала головой, и вздохнув, вернулась к своим делам, которых в свете грядущего осмотра оказалось немногим меньше, нежели пыли в ближайшей туманности.

Ну кто бы спорил, регулярный осмотр команды на небольшом грузовом суденышке вроде 'Астарты', конечно же, ни в какое сравнение не идет с обследованием на кораблях Межзвездного флота Союза и прочих крупногабаритных посудинах. Вот только там под медблоки выделено подчас с десяток отсеков с г'хишевой кучей оборудования и целым штатом вышколенного персонала. А тут - как хочешь, так и вертись - всего лишь двухкомнатная каюта с санузлом, пусть и самая большая на корабле, и один врач на всю ораву. Теперь вот еще с помощником, да. Правда, надо отдать должное капитану - уж на чем-на чем, а на оборудовании и лекарствах Крэйн никогда не экономил. Редкий случай на грузовых судах, между прочим. В вотчине доктора Хейссе, и в приемном покое, и в стационаре, было все необходимое, пусть и не в больших количествах - больно уж места мало. Даже регенерационные капсулы, прозванные в народе 'коконами', наличествовали. Хоть две всего, но и то хорошо! Локки знала нескольких врачей на таких же 'грузовиках', которым приходилось оперировать едва ли не на коленке. Так что своими рабочими условиями она была весьма довольна.

Однако же одно обстоятельство изрядно портило настроение рыжеволосому доктору - мириянки. Бирюзово-розовое стадо Барка, с большим трудом отошедшее от достопамятного завтрака, ни в какую не желало покидать пределы выделенной им каюты. Еду привозили дройды, а механик, похоже, лишь тем и занимался, что развлекал несчастных барышень денно и, наверное, нощно, полностью наплевав на свои непосредственные обязанности.

Локки, кстати, в тот раз оценила своеобразное чувство юмора тилары, и даже Сельм только беззлобно хмыкнул, не говоря уж о других членах команды, сползших под столы от хохота. Но вот капитан выходку Леа удачной, а тем более шуткой, явно не считал, и, видимо, досталось белокосой по первое число. Уж Крэйн-то умеет устраивать такие выволочки, что ближайший кусок Вселенной покажется размером со шкурку чинкха**. Да и отходняк после будет неслабый, - ощущение, словно через подпространственный тоннель протащило, а стабы*** при этом внезапно сдохли. В результате тилара который день ходит как в воду опущенная и в их с капитаном каюту после смены возвращаться не спешит, а Крэйн забрал себе все ночные дежурства до конца полета.

Так вот о мириянках. Оставить девиц без обследования никак нельзя, поскольку в законах Союза четко сказано, что регулярному медицинскому осмотру подлежат не только все члены команды, включая самого врача, но также и пассажиры, находящиеся на борту. В первом же космопорте или орбитальной станции, данные из медицинской базы корабля, которая по тем же законам должна быть доступна сканерам местной службы безопасности Союза, будут считаны, и в случае нарушения судно ожидает нехилый штраф, карантин и куча бюрократической волокиты.

Вот только страшно представить, что случится с трусливыми мириянками, если в медблоке бедолаги наткнутся на Леа...

Вопреки ожиданиям, большая часть команды отстрелялась еще в первой половине суток. Народ приходил пачками, злой, голодный и жаждущий сна. Анализы необходимо сдавать натощак, а значит, о завтраке и кофе можно только мечтать. Основной костяк, выдрессированный за годы полетов, вообще заявился в самую рань. Локки едва успела обследовать себя и Леа, в соответствии с медицинскими стандартами безопасности, когда на пороге медблока объявился зевающий во всю пасть Сельм. Прямо с ночного дежурства. Цокая твердыми, как сталь, когтями по полу, хфанг прошагал в приемный покой и устало плюхнулся на кушетку, что при его габаритах получилось весьма забавно. И поскольку обувь второй пилот носил только за пределами корабля из-за специфического строения нижних конечностей, Локки уже в который раз про себя умилилась при виде мохнатых лапищ, торчавших из широченных штанов с кучей всевозможных карманов.

- Я соскууууччшшшилсся... - нежно пророкотала эта песочно-золотистая зверюга. И стоило только доктору Хейсе приблизиться, как длиннющий, острый и шершавый язык мазнул по ее лицу от краешка губ до мочки уха. На большее хфанг все еще не решался.

Локки фыркнула, но потом все же попыталась придать голосу хотя бы некое подобие строгости:

- Да ну тебя, кошак неугомонный! Отстань! Мы вообще-то здесь не одни...

Сельм даже не повернулся в сторону стационара, где тилара возилась с внезапно захворавшим дройдом-уборщиком.

- Она нассс не услышшшит. Совссем... - практически мурлыкал хфанг. - Глаззссааа нне вффиддтятт - ррруки ддттеллают...

- И все-таки...- бурчала доктор Хейссе, попутно заканчивая общее сканирование и доставая пневмошприц.

Сельм спокойно вытянул руку, позволив Локки взять требуемое количество крови, и когда та загрузила пробирку в анализатор, рывком привлек к себе ошалевшую от неожиданности женщину и уткнулся лицом ей в живот. Шумно втянул ноздрями воздух:

- О, Великие Творцы всего сущего! Как же ты пахнешь, женщина!

Локки бестолково дернулась в твердых, будто леронский гранит, объятиях - очень уж странно, да и что скрывать, непривычно, ей было чувствовать себя такой беспомощной, слабой. Однако же, высвободив руки, вместо того, чтобы оттолкнуть столь вероломно покусившегося на ее личное пространство хфанга, зарылась пальцами в густую жесткую гриву да так и замерла, не в силах произнести ни звука.

Сельм вдруг зашевелился, поднялся - сейчас их лица были почти на одном уровне, хотя, если бы хфанг встал, Локки едва доставала бы ему до плеча.

- Поцелуй меня, доктор Хейссе... - прохрипел он, дурея от собственной наглости. Тот мерзопакостный клубок из отчаянья, обжигающей бессильной ярости и дурных предчувствий, прочно угнездившийся под сердцем несколько дней назад, сегодня бесновался как-то особенно сильно. - Всего один поцелуй... Прошуу...

По-хорошему, ей бы сейчас возмутиться, откостерить лохматое чудовище на все корки за вопиющую беспардонность, да послать к шарховой маме на самый дальний край изученной части Вселенной. А еще лучше, для начала поинтересоваться, какая дрянь его укусила и потом уже отругать да послать... Не вышло ни первого, ни всего остального - Локки, словно под гипнозом, чуть подалась вперед, слегка приоткрывая губы. Сельм же не стал ждать - обхватил лапой любимый огненно-рыжий затылок, притянул Локки еще ближе и поцеловал так, как мечтал все эти восемь бесконечно долгих лет.

13-2 (для удобства чтения))

- Бамс! - в соседней комнате что-то с грохотом упало на пол, покатилось, а последовавший за этим негромкий поток ругательств окончательно уничтожил и без того хрупкую иллюзию исключительности момента. Локки тут же прервала поцелуй, тягучий, мучительно-сладкий с едва уловимыми нотками боли, завозилась, пытаясь освободиться. Хфанг усмехнулся, размыкая руки, и доктор Хейссе мгновенно отскочила в сторону, словно ошпаренная.

- Ты...Ты!..- огненно-рыжие пряди возмущенно топорщились в разные стороны, дыхание рваное, а щеки залил предательский румянец - она, конечно, не подозревала об этом, но для Сельма не было в тот момент зрелища более прекрасного и совершенного.

- Я, ино... Это все я...- прошептал хфанг. Сейчас он был готов отдать весь остаток своей жизни лишь бы еще хоть ненадолго задержать это мимолетное, неотвратимо ускользающее мгновение, выжечь его на сердце и в памяти, чтобы потом, когда придет время, только оно и осталось.

- Шархова тьма!.. У... у меня осмотр, вот. Да и вообще, ты живешь в моей каюте... - последние слова Локки произнесла уже совсем тихо.

Как же все-таки забавно она смущается. Врач, да не просто врач, а корабельный медик с многолетней практикой, который не разучился краснеть - удивительное сочетание... Так, стоп. Хватит. Пора... Усилием воли Сельм заставил себя усмирить разгулявшиеся мысли, тяжело, будто нехотя, поднялся с кушетки и побрел к выходу.

Уже стоя в дверях хфанг позволил себе оглянуться - в последний раз посмотреть на любимую, такую растерянную, уязвимую сейчас женщину. Он точно знал, чем закончится для него этот день.

Леа уныло плелась по пустому коридору. Настроение, и без того отнюдь не радужное, неуклонно ползло к отметке 'дерьмо абсолютное, припало - век не разгребешь'. Локки выперла ее из медблока аккурат перед приходом капитана, который обычно появлялся последним. Хотя в этот раз, оставались еще Барк с мириянками, но тилара плевать хотела на эту троицу.

Как там Йен говорил: 'Я говорю - ты слушаешь...'? Лучше б она вообще оглохла.

'Я приказываю - ты подчиняешься!...'? Лучше бы он все-таки пристрелил ее в тот раз. Всем было бы проще. Ей так уж точно. Особенно теперь, когда она окончательно поверила и приняла тот факт, что Йен действительно ее айнарр. И это вовсе не игра больного воображения, а самая что ни на есть суровая реальность, извращенная шутка Абсолюта. Издевка даже - получите, отметьте пальчики**** и долгих вам лет совместных мучений.

Поскольку 'айнарры' - понятие по большей части биологическое, чувства в таких парах далеко не всегда взаимны и приятны. Связь не гарантирует ни любви, ни понимания, зато обеспечивает почти болезненную привязанность. Зависимость. Айнарры, действительно любившие друг друга, не то, чтобы редкость, но все ж и не столь распространенное явление.

Хорошо, когда мужчина и женщина питали друг к другу одинаковые чувства - неважно, любовь ли, ненависть или просто взаимное уважение. Так проще обоим, легче.

Леа горько усмехнулась про себя - ей, похоже, достался наихудший вариант из всех возможных, когда один готов убить или отдать свою жизнь за другого, а второму абсолютно плевать на первого. Все то немногое, что было между ними, можно совершенно спокойно списать на проявление связи. Физиология, и ничего больше...

- Ты чего бродишь тут неприкаянная? - тилара вздрогнула - за малым она не впечаталась в улыбавшегося во все сорок три зуба Хана. - У вас же с Локки осмотр вроде? Не?

- Ага, только она выставила меня оттуда, опасаясь что хрупкая психика барковых девиц при повторной встрече со мной пострадает окончательно и бесповоротно - при упоминании мириянок улл помрачнел.

Вздохнул как-то грустно, но, взглянув на Леа, улыбнулся снова:

- Что ж, прекрасная мада, в таком случае позвольте вас немножко похитить. Обещаю не злоупотреблять вашим добрым ко мне расположением, ну если только одолжить самую кроху для оказания посильной помощи в починке левой ветки системы охлаждения реактора. - и уже перейдя на нормальный язык, добавил - Схинон сочится, и с подачей г'хишня какая-то.

- Ну идем, благородный l'laarne*****. Когда так просят, отказать невозможно.

Шуршание оборок раздражало до зубовного скрежета, а цокот двух пар каблуков, помноженный на стрекот катящегося рядом дройда, навевал нехорошие мысли. По правде говоря, Рейнар Барк уже и сам был не рад, что ввязался во все это. 'Купился на сиськи - получил геморрой' - вздыхал про себя механик. Толку от этих баб ровно ноль целых ноль десятых. С ними не просидишь целый вечер и добрую половину ночи, ковыряя очередную железяку и весело при этом переругиваясь, не выдашь дружеский пинок или подзатыльник, они в конце концов даже изъясняться нормально не могут. Не могут и заразительно ржать над его сальными анекдотами, не могут материться почище грузчиков на самых захудалых орбитальных станциях или же за здорово живешь выдавать столь заковыристые словеса, что только диву даешься, а еще у них нет такой матовой, базальтово-черной кожи, к которой безумно приятно прикасаться невзначай, и глаз таких бездонных, тоже черных, нет.

Виви внезапно споткнулась, и Барк почти машинально подхватил девушку за талию. Та пролепетала очередную неразборчивую лабуду, видимо благодарственную, отчего механик едва заметно поморщился.

Но все же кое-что скрасило Рейнару Барку ставшие вдруг безрадостными будни в качестве мириянской няньки. Сегодняшний медосмотр изрядно его повеселил. Вернее, не столько сам осмотр, сколько столкновение с кэпом на пороге медблока. Эти курицы органически не выносили ничего, что хоть каким-либо образом идет в разрез с их восприятием прекрасного. Эстетки, д'хэль. А уж кто-кто, а Крэйн в это самое 'прекрасное' никаким боком не укладывался. Джаджа, умевшая более-менее связно говорить на Общем, даже поинтересовалась, не боимся ли мы все тут 'скукситься', ведь у нас такой страшный-ужасный капитан, и как 'та белая злая красявочка' может постоянно находиться с ним рядом.

Так вот, дотащившись до медотсека под хоровое поскуливание 'Ууууу! Боооо! Укольчикииии!', Барк готов был буквально придушить обеих девиц. От членовредительства их спас кэп, которого они так боялись. Осмотрев скульптурную группу 'Рейнар Барк и его бабы', Крэйн как-то нехорошо ухмыльнулся:

- Что, не идут?

- Дрейфят - смутился механик. Взгляд кэпа не сулил ничего хорошего ни ему, ни мириянкам. А еще, очень редко, у Крэйна просыпалось чувство юмора, такое же искалеченное и странное, как он сам. Видимо сейчас был именно тот случай.

- Ну что ж, - капитан на два шага приблизился к замершим с открытыми ртами девушкам и ... стал медленно расстегивать ремень с массивной металлической пряжкой - если не выходит по-хорошему, придется воспользоваться другими методами.

И, выдержав эффектную паузу, рыкнул:

- Выпорю!

Мириянки взвизгнули, засуетились, и цепляясь друг за друга, влетели-таки в медблок. Капитан спокойно застегнул ремень, посмотрел на ошалевшего Барка:

- И чего ты стоишь? Иди дальше их паси.

Теперь же, сидя на полу сельмовой каюты, механик изо всех старался не расхохотаться в полный голос. Все еще напуганные Виви и Джаджа сидели тише воды, ниже травы и лишь иногда порывались что-то курлыкнуть.

Круглобокий розовый дройд нарезал круги по комнате. Эта категория машин имела какой-никакой мозг и вполне могла действовать самостоятельно, в рамках условий, заданных программой. Все еще тихонько похихикивая, Барк лениво наблюдал за катающейся железякой, когда заметил нечто такое, отчего вмиг стало не до смеха.

- Ну-ка, цыпа, иди к папочке... - механик на четвереньках подкрался к дройду, и, выждав подходящий момент, схватил розового поганца. Затем, ловко открутил боковую панель - плох тот механик, который не носит с собой хотя бы отвертку - и озадаченно присвистнул. Дела обстояли куда хуже, чем думал. По-хорошему, нужно со всех ног нестись к кэпу, да только неизвестно, сколько времени у них есть в запасе - может день, может час, а может и минута. Шарх с ним, с кэпом он свяжется позднее, а сейчас действовать надо! Аккуратно отключив обиженно тренькнувшего напоследок дройда, Барк принялся за дело, и уже спустя пару минут, все было кончено. Вот теперь можно с Крэйном поговорить.

Механик воровато оглянулся, не видели ли мириянки его художества, убедился, что девицы ни сном, ни духом, и бесшумно выскользнул из каюты. Вытащил коммуникатор.

- Кэп, - едва, дождавшись хриплого 'Что?!', затараторил Барк - меняй курс. Срочно! Я нашел у девок спай****** в одном из дройдов.

- Категория? - вот за что он безмерно уважал кэпа, так это за умение мгновенно реагировать на любую, даже самую дерьмовую ситуацию.

- 12-С. Это ирхи*******, кэп. - трубка разразилась отборной руганью. Помявшись секунду, Барк добавил - Я, это, отключил его от греха подальше...

- ИДИОТ! - взорвался Крэйн - Какого г'хиша ты вообще полез туда, шархов сын?!

- Я...

- Заткнись, и присмотри за девками. Теперь у нас каждая гребаная секунда на счету! - не дожидаясь ответа, капитан отключился.

Барк тяжело вздохнул, понимая, что влип он по самое не могу. Ежели все обойдется, кэп с него три шкуры спустит. Впрочем, лучше уж так, а то ирхи парни серьезные, - они сопли жевать не будут, откроют огонь на поражение, и вся недолга. Мда...

Потоптавшись у двери еще немного, механик вернулся в каюту. Он уже знал, что делать. Реакторная не зря считается самым безопасным отсеком - в случае катастрофы она страдает в самую последнюю очередь. Защита там невг'хишенная. И пока в корне не изменится конструкция двигателей, любой корабль, от флагмана Межзвездного флота до самого распоследнего частного суденышка, будет строиться только по такому принципу.

Вот Хана бы еще туда пристроить...

- Так, дамы, собирайтесь быстренько. - нарочито весело обратился к девушкам Барк - Мы идем на экскурсию! Готов спорить, настоящий реактор вам еще никто не показывал.

Мириянки подорвались на удивление шустро.

- Леа, будь другом, подай зурн*******, пожалуйста - Хан завис почти над самым потолком на небольшой площадке между двумя уровнями труб. Левой рукой улл держался за единственный поручень, а правую свесил вниз. Места в таких отсеках на кораблях типа 'Астарты' немного - все трубы да трубы, так что разместиться с комфортом, еще и в защитном костюме с маской, не выйдет при всем желании.

Тилара, покопалась в оставленном внизу рюкзаке, вытащила зурн и, забравшись по узким перекладинам, вручила его уллу.

- Что б я делал без тебя, прекрасная мада! - Хан принял аппарат, при этом ухитрившись приподнять маску и поцеловать белокосой руку. - А теперь давай-ка слезай. Не приведи Творцы, случится с тобой что-нибудь - капитан же мне тогда голову открутит.

Леа лишь фыркнула в ответ, но послушалась.

'Таак, тут все залатали, ползем дальше...' - бормотал вполголоса Хан. С самой труднодоступной поломкой он закончил, теперь надо было переместиться на пол уровня вниз.

Он уже почти добрался до нужного места, когда 'Астарту' сильно тряхнуло. Завыли серены. Хомут, сжимавший стык между трубами лопнул, и мощная струя схинона, вырвавшись на свободу, окатила хановы ноги.

Леа не хватило буквально доли секунды. Когда улл закричал и сорвался с лестницы, тиалара попыталась замедлить падение, удерживая Хана Силой. Она не могла точно оценить степень повреждений, но если защитный костюм в порядке, все обойдется...

Корабль снова тряхнуло. Леа отлетела к противоположной стене, сильно приложившись виском о трубу. Последнее, что увидела тилара до того, как провалиться в небытие, был рухнувший на пол Хан, ноги которого разбились вдребезги.

*'... пока еще ни одного лугхага не приперлось' - если перевести с локкиного на человеческий 'пока никого нет' =)

** чинкх - ну очень мелкий и не особо пушистый грызун на одной из планет Союза

*** Так, ну вот тут автор полный профан в матчасти, и даже гугл ему не друг(( Но по моему смутному представлению, чтобы корабль смог безболезненно пройти этот самый тоннель, на нем должны быть некие стабилизаторы гравитации/внутрикорабельного пространства-времени/массы и, хрен знает, чего еще. В общем прошу меня простить и отнестись к технической части текста как, к примеру, сказке про репку :)

**** 'отметьте пальчики' - необходимость при получении особо ценных посылок - вместо подписи на квитке, прикладывают указательный палец к сканеру для сравнения отпечатков адресата с имеющимися в Центральной базе. В случае несовпадения дройд-курьер развернется и свинтит нафиг, потому как кроме лично адресата такую посылку не может получить никто другой.

***** 'l'laarne' - приблизительный перевод - 'воин, рыцарь'

******спай - от англ. 'spy' - шпион. В данном случае - жучок для слежения за объектом.

*******ирхи - сокращенное название ирханцев

********зурн - аппарат, предназначенный для сваривания труб, способных выдерживать сверхнизкие температуры. Такие трубы, как правило, используются в системах охлаждения реакторов кораблей (особенно, когда в качестве охладителя используется схинон - одно из самых холодных веществ, полученных химически. Стоит немеряно, но считается лучшим).

(Прим. Автора - все, что написано в сносках, существует исключительно в моей голове и к реальности отношения не имеет!)

14-1

-Ххххааах!.. - сделать вдох так трудно, почти невозможно - вокруг слишком холодно, - кажется, что легкие вот-вот взорвутся. Леа попыталась вдохнуть еще раз, но закашлялась, содрогаясь от прошившей, словно раскаленный штырь, боли в виске и выплевывая на обледеневший пол густую, как патока, темную кровь. По всей видимости, голову она разбила. Плохо, но не смертельно. Где-то на задворках сознания вертелись два вопроса: какого шарха здесь случилось, и не пострадал ли Йен.

Повреждение совместимо с жизнью. Процесс регенерации тканей запущен...

Тилара скривилась, что незамедлительно отозвалось новой вспышкой боли в и без того гудящей голове. Перед глазами полыхали разноцветные пятна, хаотично сменяя друг друга с бешеной скоростью и в конце концов превращаясь в невообразимое месиво. Ей пришлось сделать над собой титаническое усилие чтобы просто поднять веки. К головной боли моментально добавилась тошнота...

Несмотря на дичайший холод, здесь вполне можно было дышать. Аварийная система прекращения подачи схинона сработала на отлично. Еще бы - это же Хан ее отлаживал... Хан...

Леа заставила себя сделать глубокий вдох, и едва сдержав очередной приступ кашля, попыталась подняться. Тело подчинялось крайне неохотно, одеревеневшие мышцы ныли, посылая к шарху распоряжения мозга.

Хан... Последнее, что видела тилара до того, как потерять сознание, не внушало оптимизма. Защита не спасла от схинона - не рассчитана она была на такой процент повреждения - так что неизвестно, жив ли он вообще. Хотя, вряд ли. Не бывает в этом мире чудес. Совсем не бывает...

Первая попытка встать на ноги провалилась с треском. Перед глазами вновь помутилось, и ее Леа вывернуло наизнанку.

...Код 11.9. Включить аварийный резерв...

В голове зашумело. Сила погнала кровь по венам с удвоенной скоростью, заставила подчиняться непослушное тело. Пошатываясь и цепляясь пальцами за промерзшие трубы, тилара медленно, но верно брела туда, где по ее прикидкам должен был лежать улл. Казалось бы, пара-тройка метров вперед, и все, да только на зрение можно было не рассчитывать - разноцветное месиво никуда не делось.

Об Хана она почти споткнулась. Сначала Леа даже не поняла, что за препятствие лежит у нее на пути. Неужели кусок трубы отвалился? Да быть не может!.. А потом услышала едва различимый стон и рухнула на колени как подкошенная. Жив!.. Невероятно! Просто невозможно при столь обширном повреждении. Невероятно, но факт. А значит, нужно сделать все, чтобы Хан и дальше таковым оставался.

Вдох. Выдох. Снова вдох... Разноцветный хаос поблек, возвращая тиларе способность видеть. Улл был похож на поломанную куклу - маска слетела при ударе, обнажив почти серое, обескровленное, покрытое жестким схиноновым инеем лицо; неестественно вывернутые руки с полностью обмороженными пальцами, которые можно отбить всего одним неловким касанием. И ноги... Казалось, все, что ниже бедер держится лишь за счет остатков защитного костюма.

Страшно.

За свою не столь уж долгую жизнь Леа видела многое. Такое, что и врагу не пожелаешь. Но именно сейчас, когда она смотрела на искореженное тело Хана, горло сдавливал спазм, а в глазах предательски пекло.

Улл снова застонал, и Леа поняла, что нельзя больше терять ни секунды. Мысленно обругав себя за слабость и непростительную медлительность, тилара как могла осторожно взвалила Хана себе на спину и двинулась к выходу...

Улл был значительно тяжелее и выше ростом; то, что осталось от его ног волочилось по полу бесформенной массой. Леа же не ощущала ни его веса, ни холода вокруг, ни боли в пробитом виске. Окружающая реальность в одно мгновение сузилась до крохотной алой точки где-то на периферии сознания, ритмично пульсирующей в унисон с биением сердца.

Как она добралась до медблока, Леа потом не смогла вспомнить, сколько бы ни старалась.

- Ах ты ж.......!!! - голос Локки звучал как будто издалека, короткими вспышками пробивался сквозь равномерный гул в ушах - Анхель! Лем! Тащите сюда свои тощие задницы! .....! Быстро!

Суета, ругань, топот шагов, горячее, но отчего-то противное дыхание где-то совсем рядом, и липкие, взбухшие от пропитавшего их страха ауры... Очень хочется... есть. Надорвать зубами тонкую хлипкую кожу, мелкие поверхностные капилляры и остервенело вгрызться в мягкую, теплую плоть, пропитанную ужасом, словно изысканной приправой...

- Парни! На стол его!..- чьи-то руки разжимают окоченелые пальцы тилары, освобождая от очень важной ноши - ее необходимо было спасти во что бы то ни стало! Два почти одинаковых ярко-алых сгустка унесли изодранный клочьями грязно-серый, в котором вместе с исчезающим пульсом, затухали остатки жизни.

- ...очумела, белокосая?!! - от удара ее слегка качнуло, а из разбитой губы брызнула кровь. За первым ударом пошел второй, следом еще и еще. Леа не чувствовала боли, не уворачивалась - ноздри уловили знакомый чуть солоноватый запах, и тилара стала жадно слизывать вожделенную жидкость. И плевать, что кровь своя собственная - голоду все едино. - ...осторожнее! Не видите что ли, она же сейчас кинется! Зоран, стреляй!

Щелчок. Едва ощутимое проникновение иглы под кожу. И снова темнота.

Когда Крэйн принес раненого Сельма, Локки не почувствовала ровным счетом ничего. Еще на лекциях в университете пожилой профессор рассказывал им, тогда еще зеленым студентам, об этом явлении - 'Синдроме близкого пациента'. Когда врачу приходится спасать жизнь очень дорогого ему человека, срабатывает некий защитный механизм, напрочь отключающий эмоциональную составляющую, и, как следствие, пациент воспринимается исключительно как кусок мяса, который необходимо быстро и аккуратно заштопать или же как сломанный механизм, нуждающийся в срочной глобальной починке - профессор говорил, что у всех по-разному восприятие меняется - тут уж кому как удобнее. По большому счету, профессиональная деформация сознания рано или поздно происходит с каждым врачом - иначе просто нельзя. Те, кто не может измениться, очень скоро уходят из практики. Такова уж суровая врачебная реальность. Однако же, когда речь идет о жизнях близких людей, защита срабатывает быстро и крепко - бывали случаи, хоть и очень редкие, когда люди перегорали полностью и навсегда теряли способность испытывать хоть какие-либо эмоции. Локки никогда особо не верила, что подобное вообще возможно. Зато она верила в профессионализм и железную волю.

Теперь же, глядя на осторожно уложенного Крэйном на операционный стол, истекающего кровью хфанга, доктор Хейсе лишь равнодушно поинтересовалась, что произошло, при этом продолжая методично готовить пациента к предстоящей операции.

- Обстреляли нас, Рыжая... - она даже не обратила внимание на полузабытое студенческое прозвище - Ирхи, сотню шархов им в задницу! Зацепило некисло, в рубке погром... Сельм меня прикрывал, пока я в режим биоуправления переходил... Хорошо хоть я успел увести 'Астарту' в тоннель.

Крэйн устало вздохнул:

- Есть погибшие? И где Леа?

- Двое - Финн и Хаски. - Локки впервые за все это время взглянула на капитана. Выглядел он паршиво, но без особых повреждений. Уже опуская стерилизующий купол, она коротко бросила - Белокосая с Ханом еще не объявились.

Купол скрадывал звуки, или это Локки так показалось в тот момент, однако царившие в медотсеке шум и сутолока остались за пределами операционной зоны. Здесь же, на крохотном островке тишины площадью в несколько квадратных метров, существовали лишь она и Пациент, жизнь которого она просто не имеет права не спасти.

Сквозь заслон изредка пробивается хриплый голос капитана, нарушая идеальный ритм, заданный мерным писком приборов, собственным сердцебиением Локки и движениями ее рук.

'...ищите ее где хотите, но чтоб через пятнадцать минут она была здесь! В любом виде!! Ясно?!'

Писк коммуникатора. Снова голос Крэйна:

'Илгрэен! Цайх! Через полчаса буду выгонять 'Астарту' из тоннеля. Мне нужны стабы! Живые и рабочие, как новорожденные кихонты*! Двадцать минут на все!'

Спустя полтора часа все было кончено. Операция прошла успешно. Локки отключила купол, устало скинула хирургическую маску, перчатки и позвала Анхеля с Лемом - близнецов-сурхов**, в 'мирное время' отвечавших за снабжение корабля продовольствием, расходниками и топливом, а теперь, ставшими незаменимыми помощниками здесь.

- Ребята, готовьте 'кокон'. Будем переносить.

Сурхи работали быстро и ладно, попутно рассказывая доктору Хейссе о том, что капитан вывел 'нашу раненую птичку' из тоннеля без сучка и задоринки, и взял курс на Увелл - ближайшую крупную станцию - раны зализывать; что нарисовался Барк с девицами, все целехонькие, невредимые - он их, оказывается, в реакторную упер - там и просидели; еще, о том, что больше всего досталось нижним уровням, откуда принесли тела Финна и Хаски, а вот Хана и белокосую не нашли до сих пор. Капитан рвет и мечет - сам пойти не может - ему же надо корабль вести, а единственное место, куда ребята-поисковики пока не добрались - это система охлаждения реактора, потому как защитных костюмов осталось раз, два, и обчелся, а там завалено все, да схинон со всех щелей сочится. И это при том, что аварийная система не подвела, но больно уж повреждения серьезные...

Локки прослушала добрую половину сурховой трескотни, тщательно следя за тем, как массивное тело хфанга укладывают в 'кокон'. И только убедившись, что 'щупальца' внутри капсулы надежно приняли пациента, доктор Хессе смогла наконец вспомнить, каково это - нормально дышать. На текущий момент она сделала больше, чем в ее силах, оставалось лишь ждать - если пациент (почему-то даже в мыслях не получалось называть хфанга по имени) переживет двадцать четыре часа, значит, дальше все будет хорошо, если нет...

Белокосая с уллом на спине появилась на пороге медблока практически из ниоткуда. Никто так и не смог понять, каким образом она ухитрилась не только самостоятельно выбраться из поврежденных отсеков со своей ношей, но и остаться незамеченной поисковиками. Впрочем, раздумывать над этим было некогда.

Пока Ахель с Лемом отцепляли Хана от тилары, Локки притащила портативный сканер и бегло осмотрела белокосую. Видимых травм на той не обнаружилось, внутренних - тоже. Откуда же тогда кровь на слипшихся, заиндевелых волосах девушки - непонятно. Хотя у тилар, вроде, с регенерацией куда лучше, нежели у людей - может было чего, но зажило по дороге. Да и шарх с ней, в общем-то, на ногах стоит, значит все в порядке.

Близнецы увезли на носилках улла, и доктор Хейссе уже готовилась последовать за ними в операционную, когда на ее запястье плотно сомкнулись тонкие ледяные пальцы.

- Какого г'хиша?! - Локки обернулась и тут же поняла, что вляпалась по самое не могу. Волосы, ранее закрывавшие лицо тилары, были откинуты, а в огромных огненных глазах светилось чистое, незамутненное ни малейшими признаками здравого рассудка, животное безумие. Крылья носа лихорадочно вздувались, словно она принюхивалась; из приоткрытого рта к острому подбородку тянулась тонкая ниточка слюны.

Вот теперь Локки стало страшно по-настоящему, поскольку Леа явно нацелилась вцепиться ей в горло.

- Твою мать! Совсем очумела, белокосая?!! - доктор Хейсе не стала ждать нападения, зарядив бешеной тиларе кулаком по лицу. Эффект оказался почти нулевой. И тогда Локки накрыло. Ярость затопила ее разум - удары посыпались один за другим, сильные, злые, отчаянные. Белокосая не отвечала, она лишь слизывала кровь с разбитых губ, а Локки била и била дальше. За все била - за то, что свалилась им как снег на голову, за то, что едва не угробила Крэйна, и за лежащего сейчас в 'коконе' Сельма, словно именно Леа была виновата в случившемся с ЕЕ, доктора Хейссе, любимым существом. Ярость постепенно сменялась каким-то диким удовлетворением, и Локки не сдерживалась, продлевала его, сколько могла.

Несмотря ни на что, растащили их быстро. Тиларе вкатили тройную дозу снотворного вперемешку с общеукрепляющим, а доктор Хейссе поспешила в операционную, костеря себя на чем свет стоит за столь несвоевременную истерику. Белокосую же Анхель с Лемом уперли в стационар, где недолго думая, зафиксировали ремнями на койке. После этого близнецы синхронно утерли трудовой пот со лба и так же синхронно порешили не рассказывать Крэйну про локкины выкрутасы и других еще предупредили, чтобы помалкивали, а то мало ли чего.

Довольный Лем выудил из кармана коммуникатор:

'Капитан! Все в порядке - пропажа нашлась!'

- Крэйн, стой! Что... что ты делаешь?! Не надо! - вместо ответа послышались отборная ругань и до боли знакомый грохот капитанских ботинок. - Да не трогай ты их! Это я, понимаешь, я распорядилась пристегнуть твою ненаглядную к кровати! Я все это устроила - не они. Да поставь же сурхов на место, шарх тебя раздери!!

Глухой звук удара, а следом тихий скулеж - похоже, сурховы задницы перенесли далеко не самую мягкую посадку.

- Слушай, ты даже представить не можешь, что тут творилось! Она приперлась с Ханом на горбу, как она его донесла, я, д'хель, без понятия, но факт остается фактом. Пока мальчишки его уносили, я ее просканировала - все с ней, вроде в порядке было, а потом она вознамерилась меня сожрать! Да, шарх возьми, она бы всех тут перегрызла, если б не Зоран, который подкрался сзади и вколол ей тройную дозу тероксина. И, да, Крэйн, я ее еще и поколотила - жить знаешь ли очень хочется!! Ну что, тоже отправишь меня прохлаждаться башкой в стену рядом с сурхами?

Тяжелый вдох, хриплое 'Дура!' на выдохе, и снова грохот ботинок, только теперь как будто удаляющийся. В боксе жалобно звякает какая-то склянка. Шорох поспешно закатываемого рукава, и следом еще один до боли знакомый звук - именно с таким едва слышным треском рвутся мягкие ткани на руке капитана, когда тот выпускает на свободу вживленные в его предплечья титаниевые лезвия...

Сдавленные матюги Локки. Приближающиеся шаги. Контраст теплой, влажной ладони на шее и холода саконского стекла*** на губах. И запах... Восхитительный, до одури родной запах крови, за лишнюю каплю которой она разорвет на части любого, не раздумывая ни секунды...

Крэйн аккуратно вытер окровавленные губы тилары, наложил био-повязку на разрезанное запястье, затем, убрал ненужную теперь пробирку в стерилизатор и повернулся к замершей позади него Локки.

- Как очнется, отстегивай ремни.

- Но...

- Ничего уже не будет. Поесть ей только принеси - сама не сможет - слабая слишком.

- Ог'хишел?! У меня, помимо нее, целый стационар, а благодаря тебе, еще и двое сурхов с сотрясом! Да я сама скоро на всех бросаться начну!

Крэйн устало прикрыл здоровый глаз:

- Не кипятись... Я не могу забрать ее - скоро доберемся до Пояса Корха - мне нужно будет полное слияние.

- А сейчас у тебя на сколько? - доктор Хейссе почувствовала, как под ложечкой противно засосало. Что-то подсказывало, что ответ ей ох как не понравится.

- Три четверти.

Локки поежилась. Как долго уже они так летят? Сколько еще, при такой нечеловеческой нагрузке на мозг и центральную нервную систему, Крэйн сможет контролировать управляемость корабля и поддерживать в рабочем состоянии его основные узлы? Три четверти - это очень много, всего одна ступень до полного слияния остается. И при всем при этом, он каким-то немыслимым образом умудряется двигаться и связно говорить!

- Пусть за ней присмотрит кто-нибудь, ладно, Рыжая? - массивная капитанская ладонь мягко коснулась локкиного плеча. Рукав он так и не опустил, и доктору Хейссе пришлось созерцать обезображенное рубцами предплечье с торчавшим из него почти на всю длину лезвием, которое Крэйн почему-то не втянул обратно. Не смог?..

- Что-нибудь придумаем - попыталась улыбнуться в ответ Локки. Гримаса вышла откровенно жалкой. Уже потом, глядя в спину уходящему капитану, женщина тихо добавила - А кто же присмотрит за тобой, Крэйн?

----------------

Первым, кого увидела Леа, открыв глаза, был Анхель. Он сидел спиной к ней на соседней койке, то и дело прикладываясь к небольшой пластиковой бутылке с мутноватой жидкостью. Голова сурха отчего-то была перебинтована, а сам он выглядел каким-то потрепанным.

Спустя еще пару сурховых глотков до тилары наконец дошло, что то противное зудящее ощущение во рту и в горле - ее собственная жажда.

- Пить...- Леа сама удивилась, насколько хрипло и слабо звучал ее голос.

Анхель вздрогнул, едва не упустив из рук бутылку, и повернулся к белокосой. Еще какое-то время сурх молча ее разглядывал, будто какую-то дикую, но очень опасную тварь, которая при первой же возможности вцепится ему в глотку. Видимо, результат 'осмотра' Анхеля не устроил - он опасливо приблизился к ее койке, подергал ремни, фиксирующие Леа. На всякий случай.

- Пить... Анхель...- вновь попросила она.

Сурх коротко выдохнул и, чуть приволакивая правую ногу, поковылял за водой. Вернувшись, он попробовал напоить тилару, не отстегивая ремни, но ни г'хиша у него не вышло - вода полилась по подбородку, а белокосая закашлялась.

- Бросаться не будешь? - точеная тиларская бровь удивленно взмыла вверх, однако сурх ждал ответа, а нестерпимая жажда никуда не ушла, поэтому Леа предпочла не спорить и, собравшись с силами, выдохнула сиплое 'нет'.

Анхель медленно и, чего греха таить, неохотно высвободил левую руку девушки, а потом протянул ей бутылку. Белокосая вцепилась в нее так, словно в этом небольшом сосуде из матового саконского стекла была последняя надежда на выживание, и принялась жадно вливать в себя воду. Не пить - именно вливать, не сглатывая. Сурх, приглядевшись, заметил, что неподвижный сейчас кадык у тилары не совсем женский. Он выпирал, подобно мужскому у людей и некоторых других рас, сходных по строению, хоть и не столь явно.

Пока сурх про себя дивился анатомическим странностям белокосых, Леа успела опустошить бутылку.

- Еще одну, Анхель. Пожалуйста.

- Эк тебя от тероксина разобрало...- заворчал он, но покорно поплелся за второй бутылкой. Взял с запасом - эта бутыль была раза в полтора объемнее предшественницы. Вернувшись, Анхель обнаружил уже совершенно свободную от ремней тилару. Она сидела на своей койке, от души разминая затекшие конечности.

- На... - подойти к белокосой меньше, чем на расстояние вытянутой руки трусоватый по своей натуре сурх не рискнул. Воду моментально выхватили у него из рук, а в качестве благодарности он получил все то же хриплое 'спасибо' да жутковатый оскал вместо улыбки.

- Что произошло? - жажда наконец отступила, и Леа смогла задать вопрос, мучивший ее с самого момента пробуждения.

- Тебе во всех подробностях изложить или по существу? - сурх скривился как от кислого - то эта зверюга белокосая на людей невинных кидается, а теперь вот рассказывай ей, что к чему, да какого шарха. Д'хэль, сам только худо ни бедно в себя пришел, брат, вот, до сих пор в бессознанке валяется. По ее клыкастой милости, между прочим. Чтоб ее в открытый космос засосало! И чего только капитан в ней нашел? Ни рожи ведь, ни кожи - одни глаза да клыки, еще и с пулей в голове. Хотя на капитана, ни одна нормальная баба в здравом уме и трезвой памяти не то что не взглянет, десятой дорогой обойдет. Так что эта стервь в самый раз будет...

- Без разницы.

Желая поскорее отделаться от тилары, Анхель коротко рассказал о случившемся, стараясь лишний раз на нее не смотреть. Правда о том, как пострадали их с Лемом черепушки предпочел умолчать. Ударились!

- То есть живы все, кроме Финна и Хаски? - Леа сглотнула, подступивший к горлу ком. Вторую пару пилотов ей было искренне жаль. Однако неимоверное облегчение от мысли, что Йен не пострадал, гасило все остальные переживания. Вот только... - И Хан тоже?

- Угу. И он тоже. Во втором 'коконе' сейчас лежит. Вернее то, что от него осталось... Сельм - в первом. Локки их подлатала. Мы потом ей снотворного выдали, а то она уже еле на ногах держалась от усталости.

- Я могу к ним подойти?

- Да иди ты хоть к шарху на рога! - прошипел сурх. - У меня башка трещит, и спать хочу.

- Тебе нужна помощь? - сочувствие, прозвучавшее в голосе белокосой, сбивало с толку. Почему-то от нее сурх ничего подобного не ожидал ну никак, и это злило. Очень.

- Ага. Вали уже отсюда, если в состоянии, а меня оставь в покое. Вот это будет самая лучшая твоя помощь!

Тилара как-то до обидного спокойно фыркнула в ответ на анхелеву отповедь и немного нетвердой походкой направилась во вторую часть стационара.

Строго говоря, медотсек состоял из двух комнат, однако из практических соображений стационар все же поделили еще на две части - собственно сам стационар и операционную, где, помимо прочего, были установлены оба 'кокона'.

Стараясь не шуметь, Леа отодвинула слегка заклинившую раздвижную дверь и прямо с порога заметила сгорбленную спину Рейнара Барка. Механик сидел на полу, уткнувшись лбом в полупрозрачную поверхность капсулы и что-то монотонно бормотал - речитативом, не меняя интонации и делая паузы лишь для коротких судорожных вдохов. На голодисплее второго 'кокона' отображались основные показатели находящегося в нем пациента - четко, ясно и до противного честно. В первом дела обстояли куда как лучше: Сельм - на удивление живучая зверюга - еще немного, и он придет в себя.

Тилара подошла ближе к капсуле с Ханом и сумела сдержать вскрик только вцепившись зубами в собственный кулак. То, что лежало за хрупким матовым биопластиком слишком мало походило на улла - обтянутый мертвенно-серой, очень тонкой даже на вид кожей скелет, ввалившиеся, едва прикрытые столь же тонкими веками глаза. Хан весь был опутан 'щупальцами', одно из которых торчало прямо из открытого рта, обеспечивая вентиляцию легких. Обе ноги ниже середины бедра и правое предплечье отсутствовали...

- Зоран сказал, это ты вытащила его оттуда - Леа вздрогнула, пропустив момент, когда Барк поднялся на ноги. Он выглядел измотанным, осунувшимся, на лице неровными кусками торчала жесткая короткая щетина - где-то рыжая, но по большей части почему-то седая.

- Видимо. Я... мало что помню, честно говоря - где-то в груди защемило от всколыхнувшегося чувства вины, ведь она не смогла удержать сорвавшегося с лестницы улла. И тилара уж никак не ожидала, что буквально в следующую же секунду ее стиснут в объятиях, от которых разом затрещат все кости.

- Спасибо тебе. Спасибо...Спасибо... - зашептал механик, а Леа почувствовала, как кожа на ее виске от соприкосновения с колючей щекой Рея становится теплой и влажной. Тилара зажмурилась, сглатывая подступающий к горлу ком, и неуклюже сомкнула руки на барковой спине.

Требовательно пискнул 'кокон', возвестив об изменении жизненных показателей пациента - учащении сердечного ритма на фоне всплеска мозговой активности. Барк моментально разорвал объятия, напоследок как-то совсем уж по-детски шмыгнув носом, и тут же повернулся к капсуле.

- Ничего, брат, скоро на Увелл прибудем. - Ласково проводя рукой по поверхности 'кокона', зачастил механик - Там тебе все новое вырастят - и ноги, и руку - лучше прежних будут, вот увидишь...

- Не отрастят, Рей.

Тилара с Барком практически синхронно обернулись. Взъерошенная со сна, закутанная в плед почти по подбородок Локки, хмуро смотрела на них с притулившейся в самом дальнем углу узенькой кушетки.

- Не отрастят - повторила доктор Хейссе жестко, не оставляя ни малейшего шанса даже на призрачные 'но' и 'если'. - У него генетический дефект, крайне редкий для уллов. Его тело абсолютно не способно принимать чужеродные клетки. Не важно, кровь ли это, ткани, или импланты - отторгнет все. Думаешь, Рей, почему он подался со своей чистенькой, уютной планетки на вольные хлеба? Не брали его никуда, потому как 'обиженный небом' инвалид вроде Хана - слишком уж большая морока и для работодателей, и для семьи. Знаешь же, как уллы любят всяческие примочки себе вживлять, а этому даже медицинский чип не поставишь... Он, когда на 'Астарту' нанимался, молчал об этом, почище хиннских партизанов, только на первом же медосмотре спалился. Боялся еще, что и Крэйн его отсюда погонит...

Локки помолчала, погрузившись в собственные невеселые мысли.

- А ему ведь и протезы не подберешь - вновь заговорила она. - Все они так или иначе рассчитаны на мозговое управление - без синхрочипа никуда. Такая вот г'хишня, Рей...

Барк слушал доктора Хейссе, не перебивая, и лишь сжатые кулаки да вздувающиеся крылья носа выдавали его состояние. Леа аккуратно отступила назад, на всякий случай отрезая взбешенному механику доступ к локкиной кушетке. Тот просек маневр белокосой, однако же, не говоря ни слова, аккуратно обошел ее, и, одарив напоследок Локки совершенно нечитаемым взглядом, умелся из стационара.

- Теперь я еще и враг народа - вздохнула доктор Хейссе, глядя куда-то в стену.

- Да нет... Он скорее от бессилия своего так озверел.

- Я смотрю, ты оклемалась уже - Локки высвободилась из пледа, с хрустом потягивая затекшую спину. - И в глотку мне вцепляться не планируешь?

Тилара пробормотала что-то очень похожее на 'И ты туда же...', но взглянув на Локки, покачала головой:

- Нет, не планирую.

- Вот и чудно. Тогда пошли жрать что ли? Работы непочатый край, а у меня желудок с позвоночником в обнимашки играет.

— — —

Он не спал полторы недели. С того момента, как «Астарта» подверглась нападению и по прибытие на Увелл, у капитана не случилось ни единой возможности элементарно прикрыть глаза и отключиться хоть на пару-тройку часов. Перелет длиной в шесть с половиной суток при полном слиянии, ругань с увеллскими бюрократами за свободный рембокс, странный разговор с Холи, который сначала долго матерился, а после клялся «прахом любимой мамочки», что никаких ирхов в том секторе нет, и быть никак не могло — это все пираты оборзевшие; быстрые, но от того не менее тяжелые похороны Финна и Хаски...

Основная часть команды предпочла покинуть корабль — кто-то снял номера в станционных мотелях; пострадавших разместили в госпитале, оказавшимся, слава всем богам, очень даже приличным. Проблемы возникли только с транспортировкой Хана, но и тут, удача, местные доктора не сплоховали. Сказали, правда, что улла придется оставить в госпитале до полного выздоровления, а это не день и не два. Зато очнулся Сельм, да не просто очнулся — семимильными шагами на поправку пошел. Доктор Хейссе не спускала с него глаз, практически все время проводя рядом с хфангом, который явно млел от такого внимания и разве что не мурчал.

Крэйн даже порадоваться не смог за них обоих — ему элементарно не хватало сил. Последние пару дней он вообще с большим трудом осознавал, где находится, и какого шарха ему здесь нужно. Как и во всех подобных случаях, капитана замотали по всем инстанциям — начиная от местного отделения галактической полиции и заканчивая посольством Союза. Его допрашивали, проверяли по базам всю подноготную «Астарты», проводили обязательную для грузоперевозчиков процедуру обыска на предмет возможной контрабанды, требовали справки, справки к справкам и опять справки. Полицаи грызли удила, выслуживаясь перед вышестоящим руководством — еще бы, нападение на грузовой корабль в одном из самых чистых секторов больно ранило их отъевшееся на сытой беспиратной жизни самолюбие.

Хорошо хоть капитан успел сразу после того, как «Астарта» встала на ремонт, собрать нехитрые тиларские пожитки и отвезти их вместе с хозяйкой в один из самых дальних от космопорта мотелей, наказав Леа не высовываться из номера ни под каким предлогом. За такого «неучтенного» пассажира — Локки, умница, данные медобследования Леа в общую базу не вносила — доблестные служители галактического правопорядка уцепились бы с тройным рвением, а этого допускать было никак нельзя. Начнут копать — докопаются и до станции, и до всего остального, включая нелегальную партию ксильдия для К'хорна. Но, главное, по всем законам, еще только обнаружив треклятую станцию, Крэйн обязан был послать уведомление в ближайшие отделения полиции и смиренно дожидаться прибытия отрядов, но никак не вламываться туда самовольно и, забрав единственную выжившую, уничтожать все улики. Почему он поступил именно так, а не иначе, Крэйн догадывался, однако не желал в этом признаваться даже самому себе.

___________

И теперь, когда вся эта дурацкая круговерть наконец-то закончилась, капитан Йен Крэйн сидел в одном из самых злачных мест Увелла, методично опустошая один стакан местного виски за другим. Пойло, к слову сказать, было преотвратнейшим, но хорошо било в голову, чего он и добивался. Раньше, еще до катастрофы, Крэйн пьянел довольно быстро и, зная за собой столь неприятную особенность, употреблял спиртное крайне редко и в исключительно малых дозах. Не любил терять лицо. Нынче же от лица остались одни воспоминания, а алкоголь почти не брал — разве только такая вот насквозь химическая дрянь вроде увеллского «виски». Поговаривали, что ушлые местные дельцы бодяжат его из водички, взятой прямиком из канализационного коллектора и не успевшей добраться до систем очистки.

После тринадцатого стакана приторно-вылизанный дройд-бармен вежливо поинтересовался, не вызвать ли гражданину Крэйну Й.А. флаер, поскольку «количество выпитого алкоголя превышает все допустимые пределы». При упоминании второго имени названный гражданин ощутимо поморщился, грохнул о стойку пустой уже стакан и, высказав «г'хишевой железке» все, что думает о благах цивилизованного общества, когда каждая сраная кофеварка в курсе, сколько раз за сутки он посещал сортир, направился к выходу.

Пробираться пришлось сквозь беснующуюся от избытка «Синты» в организме толпу — танцами назвать эти противоестественные изгибы тел и заломы конечностей язык бы не повернулся. Воздух вокруг бурлил, отталкиваясь от обитых дешевым пластиком стен, в такт нелепым движениям танцующих и хаотичному мерцанию света. Крэйн продвигался к выходу, не особо аккуратно расталкивая обдолбанных людей и представителей иных рас, но те в своем синтетическом кайфе его будто и не замечали. Когда до вожделенной двери оставалось всего-ничего, чьи-то руки сомкнулись на его талии, а потом скользнули выше, к груди. Девушка была невысокого роста, едва доставая Крэйну до плеча. От нее еле заметно веяло каким-то парфюмом с толикой алкоголя и, конечно же, «Синты». Девица донельзя эротично извивалась, потираясь маленькой упругой грудью о крэйнов торс, а ее ладони нахально гладили пах и бедра капитана.

Крэйн уже хотел было отодвинуть от себя девушку, но вдруг застыл, на секунду представив, чьи руки могли бы сейчас так же нагло касаться его тела, и тут же содрогнулся от отвращения. Не мог, ну никак не мог он представить тилару похотливо извивающуюся здесь, накачанную под завязку алкоголем и наркотой, расслабленную и от того доступную любому, кто ее захотел бы. Девушка тем временем обвила одной рукой его шею и уже притягивала к себе для пьяного поцелуя, когда луч стробоскопа выхватил их из толпы, осветив Крэйна. Девица отшатнулась от него, а в остекленелых голубых глазах появился ужас вперемешку с брезгливостью и даже презрением. Криво усмехнувшись, капитан обошел ее, возле двери отпихнул какого-то особо обкайфовавшегося тунна, по всей видимости решившего, что нет лучшей точки опоры, чем крэйнова нога, и наконец-то оказался на улице.

Внутренний хронометр показывал без двух минут три утра по стандартному времени, а это значило, что уже совсем скоро на всех ярусах Увелла начнется распыление реагента — дешево, сердито и гигиенично — полная очистка всех поверхностей от грязи и всевозможной заразы. Штука не сказать, что особо ядовитая, однако при продолжительном контакте вызывающая сильное раздражение на коже, вплоть до ожогов. Всех обитателей станции сразу по прибытии извещали о необходимости не покидать помещения в промежутке с трех до половины четвертого утра, либо пользоваться наемным транспортом.

Крэйн попробовал вызвать флаер через терминал, но равнодушный женский голос вежливо сообщил, что на ближайшее время свободных машин нет. Оставалось только закурить, костеря на все корки излишне «экономное» начальство Увелла.

— Щелк! — Крэйн поднял голову. На потолочном перекрытии вовсю распускались щупальца распылителей. Обычно, процесс орошения ярусов на подобных станциях контролируется дройдами, а все распылители снабжены датчиками движения с широким радиусом охвата. Вот только Увелл тут отличился: из одному шарху известно каких соображений вместо дройда за пультом управления сидела пара сменных работяг, и срать они хотели на все эти датчики-мудатчики с самого верхнего яруса — глотнули пойла, нажали на кнопку да баиньки отправились.

— Вот же д'хэль! — вышвырнув недокуренную сигарету в ближайший утилизатор, капитан побежал так быстро, как только мог. Но то ли он надышался паров реагента, то ли алкоголь вместе со стрессом дали о себе знать, в номер мотеля, где все это время обитала в спешке оставленная белокосая, Крэйн ввалился уже едва переставляя ноги и считая лбом все возможные углы. В комнате было темно — тиларе свет на г'хиш не нужен, — и почему-то пахло паленым.

— Йен-н-н? — голос Леа, тихий и какой-то отчаянно хриплый. В голове будто застучали десятки крошечных пневмомолоточков, протез подал сигнал о полной рассинхронизации, от чего картинка не просто раздвоилась, а стала похожа на взбесившийся калейдоскоп.

— Йен-н-н? — белокосая повторила вопрос, и вот тут-то Крэйна накрыло окончательно.

Тело скрутило болезненной судорогой, майка намокла от выступившего холодного липкого пота. Крэйн сполз по стене на пол, сотрясаясь от мелкой противной дрожи. Он уже ничего не мог ответить тиларе — сквозь сведенные намертво челюсти, вырывались лишь хриплые отрывистые стоны. Дальнейшее он запомнил лишь урывками. Вроде бы Леа стаскивала с него ботинки, потом, раз, и он уже сидит на полу душевой кабинки абсолютно голый, а сверху льется обжигающе ледяная вода... И снова это странное ощущение маленьких теплых шариков — они теперь прокатывались не только по голове, но и по спине тоже.

— З-зачем... это? — кажется прошла уйма времени, прежде, чем Крэйн смог выдавить из себя даже это жалкое подобие слов. Его все еще колотило, но скорее уже от холода.

— Лечу тебя — зло выдохнули ему прямо в ухо. — Жаль только слабоумие излечить не в моих силах.

— Это ты так... многословно... обозвала меня идиотом? — слава всем богам, Леа выключила воду.

— Именно. Только идиоту придет в голову «светлая» мысль заливать нервный перегруз алкоголем. Да ты хоть понимаешь, что...

Дальше он не слушал. Тилара ругалась похлеще станционных грузчиков, отчитывала его, словно капитан был несмышленым ребенком, и все это на дикой смеси из Общего и ее родного языков. А Крэйну вдруг стало так хорошо, спокойно и как-то уютно. За все эти годы он настолько привык к постоянному одиночеству, что оно, кажется, пропитало его насквозь, въелось под кожу, извиваясь в такт причудливым узорам татуировок, бугрилось, повторяя омерзительный рельеф старых шрамов. Даже Локки, с которой они знали друг друга шархову уйму лет, а во время учебы, так и вообще едва ли не жили вместе, он не позволял настолько приблизиться к себе. И, шарх раздери, как же он от всего этого устал!

Откинув голову на плечо белокосой, Крэйн потерся щекой о промокшую футболку, которую она так и не сняла.

— Ты ждала меня... Только ты одна во всей этой гребаной Вселенной меня и ждала...

Ворчание за спиной оборвалось на полуслове.

-Что?..

Крэйн развернулся к внезапно затихшей тиларе и, глядя в растерянные огненные глаза, попросил:

— Поцелуй меня, Леа.

Та вздрогнула, выдохнула рвано, а потом осторожно коснулась холодного металла крэйновой маски.

— Сними ее, пожалуйста. Она... пугает меня.

— Не стоит. Леа, я ведь не просто так ее ношу... Там... все гораздо хуже, чем на теле. Тебя пугает маска, но то, что под ней, напугает гораздо сильнее.

— Пожалуйста, Йен! Я прошу! Если ты хоть немного доверяешь мне... Если я хоть самую ничтожную малость нужна тебе...

— Нужна... — Крэйн взял узкую белую ладонь в свою и медленно провел пальцами Леа по сенсорной застежке на виске. Едва различимый щелчок, и маска легко покинула лицо хозяина. Теперь он сидел перед тиларой обнаженный чуть более, чем полностью. Последняя преграда была разрушена. Он доверял.

(продолжение следует?)