Павлу часто снился один и тот же сон… Он был подобно прозрению, словно яркий свет, пробивающийся сквозь тьму комнаты.

В нем, он видел удивительные вещи, которые сейчас можно было найти разве что только на картинках в старых журналах или на выцветших афишах…

Он видел солнце, огромный ослепительный круг, повисший в небе, согревающий своим теплом кожу и слепящий его слабые глаза, он видел голубое небо, почти девственно чистое, не оскверненное ядовитыми парами фабрик и дымом горящих городов, он видел траву, но не черную от пепла, как раньше, а свежую и зеленую, на которой только-только выступали хрусталики утренней росы…

Это был Рай. По крайней мере именно так Павел всегда его представлял. Он всегда думал, что Раем должно было быть нечто большее или возвышенное, нежели бетонные стены мегаполисов, небоскребами уходящие высоко в небо.

Всю его жизнь Они говорили, что мы несем Мир и Процветание, что Мы – армия Бога, посланная чтобы раз и навсегда искоренить истинное Зло, но при этом, за те два года, что он провел на фронте, ни чего светлого и того, что можно было бы отнести к Добру, он так и не увидел…. Вместо этого, он столкнулся с отчаянием, горечью и ненавистью ко всему живому, с зверским взглядом в глазах солдат, добивающих раненых врагов и безумным помешательством изголодавшихся по смерти генералов, отправляющих на верную смерть, под пули и штыки, сотни молодых новобранцев.

В этом мире Бог давно уже умер, или отрекся от своих детей, ужаснувшись их деяниями. Все что он нам оставил, это выжженную нами же землю и свое имя, которым мы теперь так небрежно разбрасывались.

Павел мечтал остаться в этом месте, там, где война никогда не случалась, где вместо военных маршей журчал лишь ручей и завывал слабый ветерок. Но этому было не суждено случиться.

Сирены воздушной тревоги, зазвучали внезапно, подобно резкому раскату грома посреди ясного летнего дня. Поначалу они были где-то далеко и едва пробивались сквозь естественные звуки гармонии, но с каждой секундой становились все громче и громче, пока их вой не стал на столько сильным, что Павлу пришлось закрыть свои уши… А дальше…

Мир потемнел, земля затряслась и раздался оглушительный грохот. Сильный ветер снес Павла с ног и он упал на горячую землю, раскаленную от 300 солнц, одновременно вырвавшихся на свободу. Сквозь некогда зеленые ветви деревьев к небу поднимался огромный гриб пламени и дыма. Это был ядерный взрыв!

Не важно, кто первым развязал эту войну, главное, что война теперь была не только в наших сердцах, охваченных патриотизмом, но и в наших головах… Мы были ее детьми, она воспитывала нас, заставляя забыть все то, что мы помнили о том мире, что сейчас скрывался за колючей проволокой, многочисленными минными полями и отравленными газом и радиацией мертвыми землями…

Бессмысленно было бежать домой. Мы и так были уже там….

Не успели мы смириться с поражением, под Дрезденом как нам внезапно улыбнулась удача: майор Макаров со своей хваленной 9 Танковой Дивизией, пребывая в плохом настроении, поднял своих стальных монстров, и никого не уведомив, в том числе Ставку, двинулся на Запад. Вообще стоит сразу рассказать про майора Геннадия Макарова, так как его личность давно уже обросла многочисленными слухами и он стал чем-то вроде военной легенды…

Макаров прибыл на фронт одним из первых и хорошо зарекомендовал себя, как настоящий красный офицер. Когда он был в ранге старшего лейтенанта бразды правления перешли в его руки. Сначала у него было всего три легких танка класса «Медвежонок». Его боевые операции в основном заключались в оказании поддержки пехоте, при штурме-отступление ключевых позиций. «Медвежата» - легкие и маневренные, за счет минимизации брони: они неплохо справлялись с поставленной задачей и не утопали в болотах, но дать серьезный отпор врагам, конечно же, не могли. Однажды зимой Макаров серьезно заболел: «Синие» устроили на озере засаду и подбили его танк, он оказался в ледяной воде и на почве болезни «немного» тронулся умом…. Ему все мерещились грандиозные военные сражения, с горящими танками, бомбардировщиками и кипящим напалмом, пожирающим плоть бегущих на врага солдат… Вот с того момента и начался его персональный Крестовый поход… Блуждая по полям сражений, он оказывал помощь операторам подбитых танков и присоединял их к своему отряду. Спустя 5 лет у него уже было в подчинении 48 «Медведей» и 56 «Медвежат»… Говорили, что операторы просто молились на своего Великого Полководца, ведущего их к победе. Сколько сейчас у него танков – никто точно не знал, равно как и то, где же он обосновался, ведь Макаров еще очень любил устраивать танковые парады в свою честь, известно было лишь то, что Ставке он давно уже не подчинялся и вел свою войну…

И вот, вчера, Великий Полководец, Геннадий Макаров, вышел из своей палатки на трибуну и заявил своим бойцам, что ночью ему явился ангел и указал на Восток, где их ждет Величайшее Зло, и якобы только он в силах его уничтожить. Бойцы, страдая жестким похмельем, после вчерашнего очередного праздника, придуманного Макаровым, услышав страдающего таким же похмельем Вождя, двинули на Восток…., который на самом деле оказался Западом…

9 Танковая Дивизия всегда как нож резала масло боевых сражений. А так как в этот раз похмелиться было не чем, и Макаров строжайше запретил пить танковое топливо – вчера все выглядело скорее как, тупой нож, пытающийся порезать хлеб, когда крошки летели во все стороны, буханка была смята, но кусок отрезать так и не удалось… Спустя 8 часов погони за призраками, танки наткнулись на город Сшерн, где «Синие» развернули полевой госпиталь…

«Синие» были разбиты меньше чем за час, город разрушен, а 9 Дивизия двинула дальше, в неизвестном направлении…

И вот, теперь нам предстояло закрепиться в Сшерне и ожидать приказа из Ставки о необходимости перегруппировки…

Меня разбудила суета в кузове вездехода. Скоро должен был начаться дождь, и те солдаты, что не спали после ночной обороны, старались как можно скорее соорудить брезенты из синтетической ткани, пропитанной свинцовой крошкой.

Мне до последнего не хотелось открывать глаза. Я старался вернуться в свой сон и побыть там еще немного, но после того, как кто-то случайно наступил на мой хвост, с болью пришлось признать, что видение сгинуло окончательно, оставив меня один на один с суровой реальностью…

Наши машины все еще петляли по дороге, объезжая поврежденную технику и выжженные стволы сгоревших лесов. На горизонте уже виднелись первые дома Сшерна. Это были небольшие, панельные четырехэтажки белого цвета с обнаженными швами и зияющими дырами окон.

- Думаешь, там кто-то остался? – внезапно меня отвлек своим голосом Кирилл.

Я обернулся. Он сидел на крыше кабины и сворачивал попероску, так же всматриваясь в приближающийся город.

Этого хитрого, пушистого, рыжего кота я знал еще со школы. Дружили с первого класса и всегда были вместе. Даже на фронт двинули в один день.

- Думаю это место мертво, как сотни других, что попадались нам по дороге сюда… - ответил я.

- Дааа – протяжно ответил он… - Эээх… бабу бы сейчас сюда: я уже почти год сам себя удовлетворяю в казарме…

- Давай без подробностей, чем ты там в казарме занимаешься в свободное время, сейчас всем тяжело. Как считаешь, что дальше будет?

- Ты по поводу «Синих»?

- Я по поводу того, что какой-то дебил откопал старые схроны с ядерным оружием и теперь палит на право и на лево…

- Как мы вчера не заметили, что по нам запустили ракеты?

- Незнаю… - замешкался я, - может….система была не исправна...

- А еще меня беспокоит второй вопрос: мы с кем вчера вообще воевали?

- У тебя че, от травы, что ты куришь, мозги клинит!? С теми же, с кем и позавчера и поза-поза… С «Синими»…

- Да нет, брат – улыбнулся кот, - не с «Синими". Я что-то не помню, чтобы когда мы вчера отступали, кто-то из нападавших носил синюю униформу…. Это был кто-то другой, но кто?

Я хотел что-то возразить, но осекся. А ведь действительно, и я вчера не видел никого в синий униформе. Они были черны, как сама тьма, тени, которые меньше чем за час, демобилизировали целую военную часть. Да и ядерное оружие…. У «Синих» никогда такого не было….

Все походило на какой-то бред, но факты оставались фактами…

Когда мы добрались до города, погода испортилась окончательно… Метеослужба по радио передавала о надвигающейся буре, в связи с чем авиации было запрещено сегодня подниматься в воздух, а боевым дирижаблям приказано уйти выше грозового фронта. Для нас это значило только одно, если на нас нападут, поддержки с воздуха ждать было бесполезно. В связи с этим, нам нужно было затаиться и ждать, пока не прибудет подкрепление.

Ровно в полдень, наша часть вошла в город. Шесть бронированных БТР и семь грузовиков с припасами, которые нам удалось вытащить из разрушенных складов, было решено расположиться на главной площади Сшерна, вокруг стелы с белым каменным голубем.

…Когда лапы отпустили Его, Он сразу же расправил Свои белоснежные крылья и устремился к небесам, полон решимости достигнуть солнца. Даже тогда, когда фронт токсичных туч, начал сжигать Его перья, и оставлять на Его плоти нарывающие язвы, Он не желал сдаваться. Он был идеалом во всем: в силе, в красоте,- казалось на свете не было более совершенного существа. Его можно было смело назвать символом решимости и непоколебимости воли.

Спустя какое-то время Его нашли… Отвратильное, сморщенное, черное тельце, уже ни чем не связанное с тем прекрасным белоснежным голубем, лежало в луже, покрытое бензолом и пропитанное парами ядовитых газов…

Лагерь было решено развернуть прямо на площади: бури в этом районе отличались сильными порывами ветра и размещаться в полуразрушенных панельных многоэтажках было рискованно. Зато в БТРах можно было спокойно расположить основные, ключевые точки временной военной базы: госпиталь, штаб и казармы…

Полковник Рыков был счастлив. Впервые за долгие годы. Теперь он был главным, и не боялся, что кто-то попытается его осудить. Дело в том, что Михаил Рыков, черный, почти угольный волк, вечно натягивающий фуражку так, чтобы скрыть под козырьком свои глаза, славился на фронте своими садистскими предпочтениями… он всегда лично проводил допросы военнопленных и предателей. Даже Ставка, прознав о его поступках, старалась держать его на расстоянии, на столько ужасны и отвратительны были те вещи, что он совершал…

И вот теперь, он был главным, в дали от Ставки и своего прошлого командования, с развязанными руками и ясным сознанием, которое больше ничто не сковывало…

Он взобрался на крышу БТРа и быстро осмотрел взглядом всех бойцов, что собрались перед ним на площади. Немного ухмыльнувшись, он начал…

- Товарищи бойцы! Подлый враг, думал что сможет нас уничтожить, но мы выжили, вопреки своей судьбе, и теперь мы должны закрепиться в этом городе, чтобы набраться сил и отомстить ему за наших павших товарищей! ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!!!

Здесь он сделал небольшую паузу, дав время всем вникнуть в его слова. Солдаты отреагировали почти мгновенно многоголосым «УРА!»

Рыков продолжил.

- Чтобы разбить наших врагов, нам нужно укрепиться в этом городе! Мильченко! – взгляд его внезапно перескочил с толпы на определенное лицо, - бери свой отряд и направляйтесь в Гастроном, я хочу чтобы вы притащили от туда все, чем бы мы могли накормить солдат. Шмалько! Выдвигайтесь к электростанции, чтоб к вечеру у меня уже горела лампочка. Мишаткин! Вам достается госпиталь, медики вам выдадут списки всего необходимого из медикоментов. Если будут пациенты – избавьтесь от них, нам не нужны лишние рты. Все остальные занимаются лагерем. Свободны!

Когда выступление закончилось, площадь опустела – все разбрелись по своим местам, в соответствии с поставленной задачей. В городе вновь воцарилась тишина и только где-то вдалеке доносились редкие раскаты грома. Начинался дождь…