ПОВЕЛИТЕЛИ СУМЕРЕК

Эндрю СВОНН

ГЛАВА 1

В половине пятого бесснежным декабрьским утром накануне Нового года Эви Ишем голышом красовалась на балконе последнего этажа с видом на Манхэттен. Она трудилась в поте лица, пытаясь одержать победу над чертовым тренажером, однако тот никак не желал сдаваться. Даже после того, как Эви снизила нагрузку до 250 килограммов, каждое отжимание тяжким грузом давило ей плечи. Эви только что вернулась домой из Гаваны. Это был ее первый отпуск со дня работы в Агентстве Национальной Безопасности, а поэтому все ее мышцы превратились в настоящий кисель.

"Подумать только, чтобы такое первым пришло в голову как раз в день твоего рождения", - заметила про себя Эви.

Если верить бумагам, ей исполнилось тридцать три. Однако на вид ей можно было дать от тридцати до тридцати шести. Эви выбрала себе день рождения 31 декабря 2025 года исключительно ради удобства. В действительности никто не знал подлинную дату ее рождения, но в иммиграционной службе не любили, когда в документах оставались незаполненные строчки.

Однако сколько бы в действительности ей ни было лет, в ее возрасте было бы непозволительной роскошью на время забросить тренажер. По крайней мере, у нее в запасе оставалось еще три дня, прежде чем Агентство снова вызовет ее на работу.

После двадцати отжиманий Эви сделала передышку и потянулась за полотенцем. По всему ее телу блестели мелкие бисеринки пота, а прерывистое дыхание оставляло в воздухе мерцающий инфракрасный след.

Эви отступила к углу балкона и взглянула на свое жилище. Казалось, будто очертания Манхэттена прорезали в темноте ночи сияющее отверстие. Здания будто бы жались вокруг отливающего синим блеском хромированного позвоночника башни "Ниоги". Красные огоньки то и дело снующих над городом аэрокаров напоминали россыпь пылающих угольков. Направо, в просвете между двумя многоквартирными высотками, ей был виден насыщенный зеленый отблеск купола над Центральным парком. А дальше, позади сверкающего огнями города, небо было черным, как сама преисподняя.

От холодного ветерка по коже Эви побежали мурашки, и девушку пробрала такая дрожь, что казалось, от этого открылась каждая пора на ее теле.

"Тридцать три, - подумала она про себя. - Самое время остепениться".

Впервые с самой войны у нее появился постоянный адрес. И хотя Эви по-прежнему оставалась в лучшей своей форме, Агентство вот уже пять лет как не отправляло ее на выполнение рискованных заданий. Единственное, чем теперь занималась Эви, - была работа с компьютером в Мозговом Центре. Если ей и приходилось гоняться за чем, так это за недостающей страницей информации, или же выуживать из памяти машины на свет божий какую-нибудь заумь.

В этом доме она жила уже достаточно долго, чтобы столкнуться с одним из жильцов-мужчин. Чак Дуайер с семнадцатого этажа назвал ей номер своей квартиры уже на вторую неделю после того, как она появилась здесь.

А один из коллег даже пригласил ее на ужин. Дейв Прайс работал в другом отделе, но они то и дело сталкивались на службе. Эви была у него дома в Квинсе и познакомилась почти с целой дюжиной его кошек. И если бы Дэвиду не было известно, что Эви не человек, все могло бы зайти гораздо дальше, чем невинный ужин вдвоем.

Да, Эви, несомненно, остепенилась. Некоторым людям подчас не хватает острых ощущений. Но эти люди просто ненормальные. И хотя Эви была специально создана для боевых операций, сидячая работа ее вполне устраивала. Еще в пятьдесят четвертом, когда Верховный суд дал "продуктам" человеческой генной инженерии те же права, которые 29 поправка давала всем моро, Эви начала подумывать о том, чтобы оставить работу в Агентстве.

Схватки с террористами были для нее уже пройденным этапом. Лишь одна дурацкая перестрелка в Кливленде - и ее перевели в число консультантов. Эви не раз закрадывалась в голову мысль, что ее специально выставили за порог боевого подразделения - тем самым кто-то решил наказать ее за то, что она раскопала все это дерьмо.

Собственно говоря, на первый взгляд это могло показаться повышением. И вот уже почти шесть лет она трудилась в Мозговом Центре. Из того, чем Эви теперь занималась, на "боевую операцию" походили, пожалуй, только письменные отчеты о гипотетическом вторжении каких-нибудь инопланетян или же менее гипотетические измышления о возможных вспышках насилия среди моро.

Временами Эви чувствовала себя совершенно чужой - этакой машиной-экспертом, по ошибке оказавшейся среди ученых, экономистов и политиков. Однако эта работа давала ей приличные средства к существованию и человеческое имя. Спрятав глаза за контактными линзами, Эви вполне могла сойти за невысокую, мускулистую особу, и Агентство помогало ей вводить окружающих в заблуждение.

Эви зашагала назад к тренажеру и принялась перенастраивать его на ножной пресс. Откинув крышку мануала, нажатием кнопки установила усилие в 600 килограммов. Затем она выждала какое-то время, прислушиваясь, как машина настраивает гидравлику.

Эви уселась верхом на сиденье, откинулась назад и уперлась ногами в педали.

Тренажер располагался в конце балкона, спроектированного в виде буквы "Г", и был направлен на угол, за которым виднелась двойная башня многоквартирного небоскреба на краю парка. Здание напротив было на пару десятков этажей выше, лет на пятьдесят новее и тысяч на пять в месяц дешевле, чем тот дом, в котором жила она сама.

Эви не сводила взгляда с фасада соседнего дома. Независимо от того, в какую рань она начинала свои упражнения, ее привычка "накачиваться" голышом всегда привлекала с десяток зрителей. Правда, Эви еще не решила для себя, как относиться к этому.

Вот и сегодня, несмотря на то, что она приступила к своим упражнениям на полчаса раньше обычного, судя по всему, это не имело никакого значения.

В четвертом окне сверху в третьем ряду слева виднелся любопытный. Он выдавал себя высокоспектральным блеском линз бинокля. Эви напрягла зрение, наводя фокус на парня. Окно тотчас же приобрело необходимую резкость, а весь остальной Манхэттен слился в размытую картину бокового зрения. Эви разглядела лицо - в черно-белой гамме и словно разрезанное на полосы венецианскими ставнями на его окне. На вид парню было где-то за двадцать, и, судя по всему, он был из белых англоамериканцев. Правда, Эви не удалось рассмотреть, что там у него за спиной в сумраке комнаты. Сам парень был вооружен полевым биноклем, британским "восьмидесятым", с установкой ночного видения.

Эви еще несколько раз отжалась, затем снова открыла глаза и навела резкость на парня. Декабрь, а с парня градом катится пот. Эви были хорошо видны его мокрые подмышки и влажный блеск на лбу. Что-то здесь было не так, причем это вряд ли можно было отнести к разряду нью-йоркских странностей.

Эви трудилась изо всех сил, пока сама вся не покрылась испариной. Она до того взмокла, что даже стала соскальзывать с пластикового сиденья. Обычно это не доставляло ей неудобства, но, судя по всему, она порядком подрастеряла былую форму. Эви отжала ногами пресс еще пару раз и сделала передышку, потянувшись за полотенцем, чтобы подложить его под себя на сиденье. Остановившись, она снова напрягла зрение, чтобы лучше рассмотреть того любопытного парня. Вот тогда-то она разглядела, что у него в одном ухе торчит мини-наушник, а на горле укреплен ларингофон. Сначала она этого не заметила, по-видимому, из-за жалюзи и отбрасываемой ими тени. К тому же этот тип разговаривал сам с собой.

И хотя на Манхэттене можно увидеть сколько угодно чокнутых, бормочущих что-то себе под нос, этот явно разговаривал с кем-то другим.

Говорил он четко и вслух, поэтому Эви могла читать по губам. Делать это на расстоянии свыше ста метров было довольно тяжело, но в свое время японские биоинженеры потрудились на славу, оснастив Эви отличными глазами.

Эви, чтобы не выдать себя, не стала таращиться на парня. Он ведь легко мог догадаться, что она заметила его, и тогда того и гляди задернет жалюзи или нырнет в глубь комнаты. Даже ее короткая передышка на ножном тренажере могла спугнуть его. Эви снова принялась накачивать мускулатуру.

К счастью, парень не заметил ее остановки. Вот почему Эви, пока он разглядывал ее ноги, пыталась по губам прочитать, что же он говорит.

А говорил он явно не по-английски, и в первое мгновение это выбило ее из равновесия, однако Эви тотчас узнала открытые слоги японского языка. Черт! Читать по губам язык, в котором огромную роль играет интонация, было едва ли не безнадежной попыткой. Затем парень слегка кивнул и перешел на арабский. В арабском Эви была подкована сильнее, чем в японском.

Сказанное парнем выглядело примерно следующим образом: "Приготовиться. "Груз" на юго-западном балконе. Первая команда отвечает за передачу. Вторая и третья прикрывают лестницу". Вовсе не нужно было быть из ряда гениев, чтобы тотчас понять о каком "грузе" идет речь. И хотя Эви была воспитана в среде израильтян, что вполне могло предвзято настроить ее против любого, кто говорил по-арабски, не трудно было догадаться, что "передача" скорее всего из разряда чего-то малоприятного.

Она в двадцатый раз отжимала пресс, а поэтому была вынуждена несколько раз моргнуть, чтобы снова поймать наблюдающего в поле зрения. Как только Эви снова навела резкость и увеличила угол обзора, краем глаза она заметила какую-то вспышку. Одновременно до нее донесся какой-то скрип. Как оказалось, это открылось окно на верхнем этаже здания по соседству с домом, откуда велось наблюдение. Скрип и урчание, доносившиеся теперь до Эви, принадлежали скоростному лифту, что соединял первый и последний этажи.

Кроме нее никто теоретически не мог воспользоваться этим лифтом, так как вторая квартира на верхнем этаже оставалась незанятой.

Полковник Абдель, ее первый наставник, ставший ей почти что отцом, вбил ей в голову несколько непреложных правил, и одно из первых в их списке гласило: "знай свою территорию". Эви как пять пальцев изучила дом, в котором жила, знала всех до единого жильцов, знала происхождение всех звуков, а так же то, что лифт достигает верхнего этажа за сорок семь секунд.

Двустворчатая балконная дверь находилась за углом. От оружия Эви отделяли какие-то пятнадцать метров. Открытое окно на той стороне улицы вспыхнуло снова, и какое-то животное чувство заставило Эви тотчас оставить свой тренажер и прыжком броситься на крышу. Позади нее что-то с силой ударилось о сиденье, с которого она только что соскочила. Она услышала треск разрываемого металла и свист вытекающей гидравлической жидкости.

- Черт! - Эви взвизгнула в окружающую ее темноту.

Подумать только, в нее стрелял снайпер, причем не иначе как из "пушки" пятидесятого калибра. Эви на всей скорости бросилась бегом по гладкой поверхности крыши. Она почувствовала, как второй выстрел раздался у нее прямо за спиной, и пуля, просвистев совсем рядом, впилась в крышу. Послышался треск, и ноги Эви обдало керамической пылью. Девушка нырнула в укрытие, пытаясь спрятаться за квадратной кирпичной будкой, в которой размещались моторы лифтов и кондиционеров.

Эви насторожилась и, дрожа, прижалась к кирпичной стене. Она почувствовала, как дрогнула стена, - это с другой стороны в нее впилась еще одна пуля.

"Какого черта здесь происходит?"

Эви, словно наяву, слышала, как Абдель предупреждает ее оставить вопросы на потом. Когда в нее никто не будет стрелять.

Снайпер затаился, очевидно ожидая, когда она снова засветится. "Черт", - подумала Эви. Как ей, однако, повезло, что она вовремя засекла эту вспышку. Если бы не тот тип, что вел за ней наблюдение, она бы ни за что не заметила, поскольку не подозревала об опасности. От этой мысли Эви стало страшно.

Но что же ей теперь делать? Тип, ведущий наблюдение, разговаривал с командой перехватчиков, которые уже наверняка заняли лифт. Они появятся здесь в считанные секунды. Снайпер загнал ее в ловушку, а тип в доме напротив, которому было видно все как на ладони, передавал им информацию о ее передвижении.

Эви усилием воли взяла себя в руки и постаралась трезво оценить ситуацию.

В лифте на какое-то время их передатчик выйдет из строя. Эви бросила взгляд вверх стены, к которой прижалась спиной. Дрожь не оставляла ее. Дверь в будку располагалась как раз напротив снайпера, но на той стороне, где стояла Эви, имелось небольшое окошко. Девушка силой открыла его. Раздался скрежет покореженного металла, однако Эви не обратила на это ни малейшего внимания. Все равно команде перехвата в лифте ничего не слышно. Лифты в их доме были шикарные и абсолютно звуконепроницаемые.

Внутри каморки единственным звуком было урчание поднимающегося лифта. Стоял запах машинного масла и электрического кабеля. Эви сунула голову под почерневшие скобы, которые держали урчащий мотор, и посмотрела вниз, в шахту лифта. Если там у них работает радио, то аварийный люк на крыше лифта наверняка был бы уже открыт. Однако лифт поднялся уже на половину шахты, а крышка люка пока еще закрыта. Значит, передатчик у них не работает, и тип, что ведет наблюдение, не может предупредить их, что Эви того и гляди обрушится на них сверху.

Эви оглядела тросы, протянутые к мотору. Ей не хотелось этого делать, но только так, предприняв ответные меры, она могла взять ситуацию в свои руки. Эви крепко ухватила трос и начала, перебирая руками, спускаться вниз. Этак можно в два счета свернуть себе шею, если ослабишь хватку, но другого выхода у нее не было.

Эви встретила лифт на пятнадцатом этаже двадцатиэтажного здания. Ноги девушки были заляпаны черной жирной грязью, накопившейся на крыше лифта, а все тело выпачкано коричневой смазкой, и Эви пожалела, что на ней нет одежды.

Эви сжалась в комок на крыше лифта и прислушалась. Расслышать она ничего не смогла, но явственно ощутила их запах. Двое, притом явно не люди. Эви сразу определила, что запах исходит именно от них. Псы - и один, и второй. Скорее всего, биосконструированные афганы. У таких первоклассный боевой опыт, накопленный со времен Пан-Азиатской войны. Когда же Кабульское правительство прекратило сопротивление, они наверняка подались в наемники.

Эви облегченно вздохнула. Японские биоинженеры наверняка имели в виду моро, когда конструировали ее опознавательный запах. Будь она истинной представительницей человеческого рода, ситуация оказалась бы прямо противоположной - псы учуяли бы ее, а не наоборот. Но они не видели ее и не чувствовали ее запаха. И если она сделает все правильно, то они так ничего и не заметят.

Люк представлял собой обыкновенную панель на крыше лифта. Когда террористы проезжали мимо шестнадцатого этажа, Эви тихонько приподняла крышку. Взглянув вниз, она убедилась, что ее догадка верна. Два афгана. Лучшее тому подтверждение - лохматая серая шерсть. Оба настороженно смотрят перед собой, два автомата с глушителями направлены на хромированную дверь.

Их черные носы задергались одновременно, и тот, что находился ближе к Эви, уже было обернулся, учуяв, как в кабину проник затхлый воздух из шахты.

Эви уселась верхом на люк и обеими руками ухватилась за край отверстия. Она тотчас услышала, как от ее усилий хрустнул металл. Псы тоже услышали этот звук.

Лифт достиг семнадцатого этажа. Оба наемника того и гляди задерут головы. "Слишком медлительны", - подумала Эви. Она скользнула ногами в отверстие и, словно клещами, обхватила ими шею одного из псов. Не теряя времени, потянула пса вверх теперь уже при помощи рук. Второй волкодав приготовился стрелять, но товарищ мешал ему.

Эви рывком наполовину вытащила пса через люк, тем самым защитив себя от второго афгана, и повалилась на спину на крыше лифта. Наемник моро нещадно отбивался. Он глядел ей в лицо, брызжа ей на живот пенной слюной и тряся головой из стороны в сторону. Эви правой рукой схватила пса за морду и с силой захлопнула ему пасть. На бедро ей упали теплые капельки крови и кончик откушенного языка.

Используя морду пса, словно рычаг, Эви сломала ему шею. Разжав ноги, она откатилась в сторону от люка. Лифт проплыл мимо восемнадцатого этажа. Бездыханный афган лежал, перекинувшись через крышку люка. Голова его была задрана куда-то вверх, через правое плечо, словно пес заметил что-то интересное на верху шахты. Эви украдкой взглянула направо, в глубь соседней шахты. Второй лифт неподвижно стоял внизу, в холле первого этажа. Эви бросилась вниз и, уцепившись за край, повисла сбоку кабины. Она как раз вовремя покинула крышу лифта, так как в следующее мгновение второй пес выпустил в потолок автоматную очередь.

Мертвый афган задергался, словно в припадке, а шахта наполнилась свистом и звяканьем рикошета. Эви заволновалась, как бы случайно не оказались поврежденными мотор и тросы.

Пес прекратил стрельбу, не причинив технике серьезного ущерба. Эви заняла позицию напротив люка, упершись ногами в металлическую скобу, приваренную посередине наружной стенки лифта.

Эви слегка пригнулась, прислушиваясь. Ей было слышно, как дохлый пес с глухим стуком свалился назад в кабину, и в шахту проник резкий запах пороха. Эви продолжала прислушиваться. Вскоре до ее слуха донеслось, как второй пес пытается вылезти из отверстия люка.

Девятнадцатый этаж.

Эви выждала ровно одно мгновение и высунулась до пояса над крышей лифта. Как она и ожидала, пес стоял на крыше, уставясь вверх. Правой рукой Эви с силой врезала псу в пах. От боли тот подпрыгнул и потерял равновесие. Уцепившись за крышу лифта левой рукой, Эви снова отклонилась к соседней шахте. Пес обеими лапами ухватился за автомат, но было уже поздно. Эви почувствовала, как ее волосы коснулись тросов, и она в то же мгновение перебросила через себя пса. Тот полетел головой вниз прямехонько в соседнюю шахту. Эви услышала, как внутри лифта, звякнув колокольчиком, открылись двери: двадцатый этаж.

Внизу с глухим стуком упал на землю афган-моро. Эви прыжком вскочила на крышу лифта и проскользнула в люк. Ее ступни коснулись пропитанного кровью ковра. Тот пес, что выпустил автоматическую очередь, изрядно изрешетил своего дружка. Внутри лифта стоял густой дух крови и псины. Эви нажала на аварийную кнопку прежде, чем двери успели закрыться.

Она позволила себе ровно пятнадцать секунд, чтобы рассмотреть убитого пса.

Вид у афгана был достаточно здоровый, так что вряд ли он попал сюда с индийской границы. Скорее всего, он участвовал в операциях на иранской и туркменской границах. Война окончилась уже много лет назад, и с тех пор многие псы подались в наемники.

На нем была типичная военная куртка афганских спецназовцев, как, впрочем, и все остальное из экипировки. А вот автомат - совсем другое дело.

Эви на мгновение подумала, а не сбегать ли ей домой за собственной "пушкой": окна выдержат как минимум один выстрел из ее снайперского оружия. Но, подумав, она решила, что времени на это у нее пока нет.

Эви схватила автомат пса и сорвала с его лохматого уха портативный радиопередатчик. Рывком она снова выбралась на крышу лифта и пролезла под крепежными скобами мотора. На несколько мгновений она позволила себе полюбоваться автоматом. Редкое оружие, явно японского производства, в последнее время такое редко увидишь. После Пан-Азиатской теперь днем с огнем не найдешь вообще ничего японского. Не говоря уже об оружии. Небольшой черный "Мицубиси СТ-2" был изготовлен главным образом из пластика и керамики. Единственная его металлическая часть - боек. Даже без глушителя эта "пушка" стреляла неслышно, словно негромкий выдох. Эви проверила магазин. Девятимиллиметровые пули с пластиковым наконечником для уничтожения живой силы противника. Не удивительно, что тросы и мотор не пострадали от выпущенной псом очереди. Полный магазин, на тридцать выстрелов.

Радионаушник, снятый ею с мертвого пса, не был предназначен для людей, но пластиковый зажим, которым он крепился, приспособить было нетрудно. Эви прицепила его себе на мочку уха. И хотя динамик смотрел теперь в другую сторону, Эви могла разобрать арабскую речь того типа, что вел внешнее наблюдение: "Первая команда, повторяю, "груз" находится на верху лифтовой шахты. Отбой".

А затем тишина. Эви бегом бросилась в двери помещения, примыкавшего к шахтам.

Лишь на мгновение она задумалась о том, куда подевалась охрана здания, но уже в следующую секунду завернула за угол зеленого металлического блока установки центрального кондиционирования. Разогретое помещение скорее напоминало парилку из-за мощной отопительной системы. Для обогрева использовались те же воздуховоды, что и для охлаждения.

Эви посмотрела на мини-микрофон и прикрепленный к нему передатчик. Микрофон и ремень, на котором он крепился, свободно болтались у нее на шее. Само же радио представляло собой небольшую коробочку, что висела сейчас у нее на груди. На коробочке имелось небольшое углубление с четырьмя кнопками. Вот и вся система переключения. Как поняла Эви, настройка на нужную частоту задавалась заранее. Скорее всего, так. Хотя радио было какой-то незнакомой модели. Заостренным ногтем Эви попала в небольшое углубление и включила вторую кнопку.

"... трое на северную лестницу. Первой команде требуется помощь в доставке "груза". "Груз" находится в неповрежденном состоянии, не упакован, повторяю, в неповрежденном состоянии и не упакован".

Давным-давно она приучила себя смеяться совершенно беззвучно. Во время боевых операций случалось много такого, от чего ей хотелось расхохотаться. Когда кровь, подчас совершенно не к месту, закипала от адреналина, и голова шла кругом. Эви была уверена, что "не упакован" должно означать "не вооружена", что не совсем отвечало действительности. Тем не менее, с оружием или без, она и вправду была "не упакована". Ей тотчас расхотелось смеяться. Абдель не раз во время длительных тренировок говорил ей, что чувство юмора сведет ее в могилу. Эви отложила СТ-2 и повернула болты на одной из боковых панелей массивной установки кондиционирования. Она пыталась не производить лишнего шума. Ведь если третья команда тоже сформирована из афганов, следует учитывать их слух, даже если топка в подвале своим гудением заглушает остальные шумы. Кроме того, ее беспокоило их обоняние. Эви была сконструирована таким образом, чтобы, насколько это возможно, не оставлять после себя запаха, однако сейчас, перемазанная машинным маслом и кровью, она наверняка оставляет за собой хорошо различимый след. И все-таки ей стоит начать спускаться, ведь воздушные потоки в шахте восходящие. И поэтому большую часть пути она будет вне досягаемости для их обоняния.

Наконец-то зеленая панель откручена. Проскользнув в допотопный воздуховод, Эви устремилась вниз по квадратной трубе из листового алюминия. Горячий металл обжигал ей кожу и, казалось, нарочно превращал любой звук в грохот. От затхлого воздуха топки слезы накатывались на глаза.

"Третья команда - занять почтамт, восемнадцатый этаж, "груз" не найден. Отбой". "Почтамт для третьей команды, первая команда не отвечает. Предположительно, доставка произошла по неверному адресу. Вам вменяется в обязанность немедленно перехватить "груз".

Эви задела воздуховод на потолке девятнадцатого этажа. Она вполне доверяла своей способности ориентироваться, стараясь попасть на северную лестницу. С трудом девушка протиснулась в узкую вытяжную трубу. Оказавшись позади решетки, выходящей на площадку северной лестницы, и выставив вперед автомат, она стала протискиваться по трубе, что была не более метра в ширину и полметра в высоту. Путь назад был отрезан. Эви до крови ободрала себе колени, бедра, локти, плечи и соски.

Она успела к решетке как раз вовремя - по винтовой лестнице неслись вверх два пса.

Эви без труда догадалась, что афганы наверняка учуяли исходящий из воздуховодов странный запах.

Эви переключила СТ-2 на автоматическую стрельбу и сквозь отверстие решетки, целясь как можно выше, обрушила на афганов смертоносный ливень. Глазомер ее не подвел. Первая пуля попала ближайшему псу в морду. Лохматая голова взорвалась клоками шерсти, фонтаном крови, осколками зубов и костей.

Второй наемник быстро пришел в себя. Заметив, что решетка воздуховода вылетела наружу, он тотчас открыл огонь, правда взяв при этом неверный прицел. Эви перевела ствол автомата на второго пса. Тот в ответ уставил на нее дуло своего СТ. Эви почувствовала, как на нее посыпалась бетонная пыль. Это афган попал слишком высоко над вытяжным отверстием. К несчастью для него, второй раз выстрелить ему не удалось.

Эви перевела огонь на пса, пулями разрывая в клочья его экипировку. Она слегка приподнялась, поскольку пес повалился спиной на перила. Его автомат отлетел в сторону, поливая огнем потолок, отчего вниз посыпались мелкие осколки фибергласовой плитки. Следующим выстрелом Эви перебила псу позвоночник, и афган перелетел назад через перила. Лохматый наемник грохнулся в проем лестничного колодца.

Тип с наблюдательного поста совсем свихнулся и вопил по радио: "Команда третья, ответьте, третья команда. Где "груз", где вы сами? Конец связи!"

Вздохнув с облегчением, Эви выкарабкалась из трубы. На запросы наблюдательного поста не откликнулась ни единая душа из третьей команды. Значит, их только двое. Эви перегнулась через перила, пытаясь разглядеть, куда свалился второй пес.

Труп повис, зацепившись через перила противоположной площадки пятого этажа.

Эви переключила радио на другую частоту. "Двоим перейти ко входу на северную лестницу. Доставка "груза" не состоялась. У входа к вам присоединится команда номер четыре. Не забирайте "груз" до тех самых пор, пока к вам не присоединится четвертая команда. "Груз" уже упакован... "

Значит, надо ждать еще, по меньшей мере, четырех псов. Или даже пятерых, если еще один находится в вестибюле. Это уже меняло ситуацию к худшему. Пока что ей удалось застать врасплох четверых, используя свое превосходство в боевой подготовке.

Пора менять тактику. Четвертой команде надлежало подняться наверх из вестибюля, и, пока обе команды не встретятся, они не будут предпринимать решительных действий. У Эви оставался шанс добраться до своего снаряжения и собственной "пушки".

Она взлетела вверх по ступенькам, оставляя за собой целый шлейф запахов из смеси смазки и крови, и на полной скорости вломилась в дверь. Этот коридор протянулся между двумя квартирами верхнего этажа, и на каждом его конце располагалось по лестничному колодцу. Холл был весь увешан зеркалами, пол застлан ковром. Двери лифта, застывшего на верхнем этаже, все еще оставались открытыми.

Эви осторожно приблизилась к своей двери и набрала код. В этом был определенный риск, но Эви сомневалась, чтобы кто-нибудь успел проникнуть к ней в квартиру. Щелкнул замок. Эви плечом открыла дверь и нырнула в свои апартаменты.

Наблюдательный пост совершенно свихнулся: "Груз" в квартире верхнего этажа. Повторяю... "

Снайперский выстрел впился в окно спальни рядом с балконной дверью. Однако полимер выдержал удар, поглотив пулю. У Эви ухудшился обзор здания, где расположился снайпер, картина стала размытой и искаженной.

Что ж, оно даже к лучшему, теперь и снайпер с трудом различит ее. Эви не стояла на месте. Когда снайпер произвел второй выстрел, она как раз кубарем вкатилась к себе в спальню. Теперь посередине радужных кругов в толще стекла сидели две пули. Окно начало издавать угрожающий скрип.

Эви опустила свой СТ и, пошарив рукой под кроватью, вытащила на свет черный рюкзак. Потом перекатилась в угол спальни и уселась, сжавшись в комок, за кирпичной колонной, что поддерживала край крыши. Импровизированное укрытие защищало ее от снайпера. Еще одна пуля впилась в окно, и оно наконец не выдержало. Стекло с треском лопнуло, и по всей спальне разлетелись мелкие осколки.

"... повторяю, "груз" находится в юго-западной спальне".

Эви извлекла из рюкзака свою "пушку". Это был "ИМИ-Мишков LR 7,62", израильская разработка, предназначавшаяся специально для русских спецслужб. Эви установила насадку, удлинив тем самым ствол едва ли не на метр, и щелкнула затвором.

Стреляющий без отдачи "Мишков" был рассчитан на шесть выстрелов, на шесть стандартных, калибра 7,62, патронов. Эви пользовалась им потому, что эта "пушка" была самой дальнобойной и точной из всех на свете; насадка была так хитро сконструирована, что точность стрельбы начинала ухудшаться только после десятка выстрелов. Эви накинула на плечо рюкзак, одновременно пытаясь мысленно представить себе планировку соседнего жилого дома. Она даже про себя поблагодарила снайпера за то, что тот наконец-то разнес вдребезги окно. Затем, затаив дыхание, она выкатилась из-за кирпичной колонны и нацелилась как раз на третье окно слева и четырьмя этажами выше.

"Быстрее, "груз" перемещается".

Эви выстрелила в окно, откуда велось наблюдение. Откатившись в сторону от огневой позиции, она заметила, как венецианские ставни захлопнулись, а тип, что вел наблюдение, рухнул на пол. По стеклу потекли алые ручейки. Окна наблюдательного поста оказались уязвимыми для пуль.

- Вот теперь ты наконец-то заткнешься. - Лишь на мгновение у нее оставалась надежда, что эти ее слова не разнесутся в эфире.

Снайпер промахнулся снова. Пуля впилась в кровать. Струи воды брызнули до самого потолка. Эви только что обезглавила командный пост террористов, частично лишила их обзора, а теперь к тому же у нее при себе имелись все эти зловещие штучки, которые она хранила в рюкзаке на случай чрезвычайной ситуации.

Следующий выстрел снова не достиг цели. Пуля застряла во втором окне. Эви уже перекатилась в коридор, когда у нее за спиной снайпер наконец-то разнес второе окно. Лишь перекатившись по осколкам, она почувствовала жжение от порезов. В ранки проникало машинное масло, отчего у Эви возникло ощущение, будто о ее тело, словно о столб, точит когти огромная кошка. Однако Эви, не обращая особого внимания на боль, решительно направилась к южной лестнице с рюкзаком на случай чрезвычайной ситуации в одной руке и "Мишковым" в другой. Вторая и четвертая команды вот-вот ворвутся наверх по северной лестнице. Времени у Эви было в обрез.

Южная аварийная лестница была сделана из бетона и представляла собой зеркальное отражение своего северного близнеца. На площадке девятнадцатого этажа располагалась вентиляционная решетка - точно такая же, сквозь которую Эви застрелила двух псов. Вентиляционная труба вела прямо к колодцу второй лестницы. Эви уловила исходивший оттуда слабый запах крови. Эви опустила на пол рюкзак. С трудом дотянувшись до решетки и продев пальцы в отверстие, с силой рванула металлическую заслонку, увлекая вместе с ней кусок стены. Затем она положила "пушку" назад в рюкзак, а взамен извлекла небольшую круглую гранату. Уперевшись в отверстие, она ощутила, как ее соски прошлись по побеленной бетонной стене. Эви заглянула внутрь вентиляционной трубы - прямой алюминиевой шахты, заканчивавшейся примерно тридцатью метрами ниже небольшим светлым прямоугольником. До нее донесся запах собачьей крови, хотя его и перебивал теплый воздух, поступавший из топки. Эви прислушалась.

Террористы пытались действовать бесшумно, однако их было слишком много. Как и следовало ожидать, из-за трупа, валявшегося на лестнице, вышла заминка. Эви слышала преследователей через вентиляционную трубу и в наушник, отчего казалось, будто их слова отдавались каждый раз эхом.

"Вторая команда - посту наблюдения. Нами обнаружена третья команда. Отбой..."

Эви никогда особенно не любила пользоваться взрывчаткой. Взрывы, как правило, неточны, они оставляют после себя горы мусора, и вообще, чаще всего от них страдают совершенно посторонние люди.

У Эви затекла левая рука. Она переложила гранату в правую, вытащила зубами чеку и мысленно прикинула результат. Выждав ровно полторы секунды, она швырнула гранату в вентиляционную трубу, а сама бросилась в сторону. Спустя две секунды она услышала, как граната стукнулась об алюминиевую стенку трубы, какое-то мгновение катилась по ней, а затем вывалилась с другой стороны. Разумеется, на особую точность рассчитывать не приходилось, но зазвучавшая в наушниках сирена успокоила Эви - значит бомба скатилась к другой лестнице, а не в какой-нибудь соседний боковой ход.

Вторая и четвертая команды распознали гранату почти мгновенно. Грохот показался ей оглушительным, даже несмотря на то, что Эви находилась на противоположной стороне. Сначала из вентиляционной трубы вырвались клубы дыма, а вслед за ними прокатилась взрывная волна, отчего у Эви заложило уши. Эви терпеть не могла взрывчатку, но иногда без нее никак нельзя было обойтись.

Теперь в наушниках трещали одни только помехи. Эви попробовала понажимать другие кнопки. Безрезультатно - в эфире царила гробовая тишина. В лучшем случае это могло означать, что она расправилась со всей компанией. Однако, в целях предосторожности разумнее было предположить, что террористы обнаружили, что их радиопереговоры прослушиваются и теперь действовали втихомолку.

В любом случае, снайпер все еще занимал свою прежнюю позицию в доме напротив. Кроме того, несмотря на все их предосторожности, - террористам удалось уничтожить охрану, воспользоваться скоростным лифтом, пожарными лестницами и оружием с глушителем - операция по захвату перестала быть секретной. Теперь по всему дому завывала пожарная сирена, разбудив, по меньшей мере, добрую половину жильцов, а из окон верхних этажей сейчас наверняка валили клубы дыма.

Еще десять минут, и сюда прибудет наряд полиции, пожарная бригада и, возможно, представители Бюро. А минут через двадцать расследование возьмет на себя Агентство. Не пройдет и получаса, как все видеоустановки, словно попугаи, начнут повторять официальное заявление об устроенном моро теракте. Это будет незамысловатая, упрощенная история, которая, хотя и покажется на первый взгляд вполне правдоподобной, будет откровенным враньем.

Эви как раз хватит времени, чтобы покинуть здание и заново вернуться сюда уже с улицы. Главное - остерегаться полицейских. Стандартная для тайных операций процедура: попасться на какой-нибудь мелочи, на сущем пустяке в лапы к блюстителям закона. Оперативный работник брошен на растерзание, а Агентство тем временем сочиняет какую-нибудь сказочку, как правило, о беспардонных агентах.

Эви порой досадовала, что работает не в ЦРУ. Тем, по крайней мере, наплевать на газетную шумиху - за своего агента они будут стоять горой.

Внутреннее чувство подсказало Эви, что сейчас 4:52 утра.

ГЛАВА 2

Что за наваждение? Вот уже почти шесть лет она не участвует ни в одной серьезной операции. Тогда почему ее избрали своей мишенью снайпер и команда афганских наемников?

Эви в чем мать родила неслась со всех ног вниз по южной лестнице с одним лишь рюкзаком через плечо. Паника все еще мешала ей трезво оценить ситуацию. Нет, она никак не ожидала, что вляпается в эту историю.

Хотя она, словно наяву, слышала, как Абдель говорит ей, что никто никогда не бывает готов к подобному.

Эви подумала, что в запасе у нее остается еще минута, может, полторы, - позже все жильцы, услышав сирену, повыскакивают на лестницу. Она добежала до семнадцатого этажа и, свернув с лестницы, устремилась по коридору. Ей было слышно, как за дверями начали просыпаться разбуженные жильцы. Еще несколько секунд, и начнут распахиваться двери.

Эви пробежала мимо еще одного коридора, заметила пожилого мужчину лет сорока пяти с седыми волосами и полотенцем, закрученным вокруг талии. Он смотрел в другую сторону. Эви уловила запах пота, мускуса и чего-то еще, доносившегося из комнаты позади него. Но в следующее мгновение место пересечения коридоров было уже далеко позади.

Эви надеялась, что Чак Дуайер правильно назвал ей номер квартиры. Она остановилась у двери с номером 1712 и принялась колотить в дверь, но, опомнившись, попыталась взять себя в руки. В таком состоянии нетрудно разнести дверь в щепки.

Дверь открыл сам Чак Дуайер. Он был почти наполовину одет, и Эви без труда уловила доносившийся из спальни запах женщины.

Чак не мог скрыть того, что шокирован неожиданным визитом. Он просто остолбенел, глядя на обнаженную Эви, всю перемазанную кровью и машинным маслом.

Времени у Эви было в обрез. Оттолкнув Чака, она шагнула в квартиру и с силой захлопнула за собой дверь. Чак попытался что-то выдавить из себя в знак протеста, но у него получился лишь невнятный писк.

- Я воспользуюсь твоим душем.

Эви было позарез необходимо смыть с себя все налипшее на нее дерьмо, иначе у нее не оставалось никаких шансов проскользнуть незамеченной мимо кого-либо. Чак, все еще пытавшийся что-то ей сказать, бестолково таращился на Эви.

Черт! Она забыла надеть контактные линзы. В его глазах она увидела свое собственное отражение, свои собственные глаза. Ей были хорошо видны желтая радужная оболочка и узкие зрачки. Возможно, Чак уставился на зеленоватый отблеск ее кошачьих глаз.

Наконец он выдавил из себя:

- Да ты... да ты ведь франк.

Франк, иными словами, Франкенштейн. По мнению некоторых, презренное существо, даже ниже моро. Ниже лишь потому, что ее создатели имели смелость вмешаться в генетический код человеческой клетки. Жителям Соединенных Штатов понадобилось около пятидесяти лет, чтобы, скрепя сердце, принять у себя в стране генетически сконструированные существа, которые в огромных количествах прибывали сюда из-за границы.

Искусственно сконструированная человеческая особь до сих пор вселяла в окружающих ужас.

Эви терпеть не могла это определение. Пора бы воспользоваться более мягким термином. Даже такое слово, как "моро", восходящее по сути дела к тому же источнику, не резало слух так, как это.

Какая, собственно, разница, что Чаку теперь все известно. Все равно она больше не вернется в свою квартиру на верхнем этаже. Возможно, ей не будет возврата и в сам Нью-Йорк.

Эви беспокоило лишь одно: парень, который до этого из кожи вон лез, чтобы только затащить ее к себе в постель, теперь смотрел на нее как на прокаженную. Нечего даже пытаться объяснить ему что-либо.

- Чак, та женщина, что сейчас находится у тебя в спальне, она живет в этом доме?

Чак кивнул.

- Отведи ее к себе домой. Вскоре сюда заявится полиция, и для тебя будет лучше, если ты меня здесь не видел. Скажи, что провел всю ночь у своей подружки.

Эви прошла в ванную и даже не стала закрывать за собой дверь. Какое ей дело до того, чем там занимался Чак. Какая разница, что он потом скажет легавым. След из крови вперемешку с машинным маслом все равно приведет их сюда. И чтобы там ни стал болтать Чак, ей от этого уже ни жарко, ни холодно.

Ведь Эви сказала ему чистую правду. Если же он будет держать язык за зубами, что ж, это даже к лучшему для него самого.

Особенно, если Агентство настроено на то, чтобы кто-нибудь потихоньку исчез из кадра.

Три минуты под ледяным душем, и Эви больше не напоминала беженца из зоны боевых действий. Она включила фен и взяла с бачка свой рюкзак. В нем лежал универсальный спортивный комбинезон черного цвета. Изготовлен он был из специально сконструированного денима. В некоторых местах он уже порядком выцвел и полинял до серого цвета и на вид не представлял из себя ничего примечательного. Главным достоинством этого костюма была микрофибровая карбоновая нить, искусно вплетенная в ткань. Такой ткани не страшен даже нож, и хотя она, конечно, не остановит пулю, однако существенно замедлит ее скорость, чем наверняка спасет жизнь.

Кроме того, ткань была уже достаточно поношенной, и поэтому, надевая комбинезон, Эви больше не испытывала неприятного ощущения, будто кожу ей скребут наждаком.

Нашлась в рюкзаке и пара ее излюбленных контактных линз. К сожалению, во время этой заварухи футляр раскрылся. Эви обнаружила, что одна из линз треснула.

- Черт, - негромко выругалась она и бросила линзы в унитаз.

Эви ничего не оставалось, как воспользоваться солнцезащитными очками в хромированной оправе. Ведь если легавые обратят внимание на ее глаза, ей крышка. В очках же она сумеет приспособиться к меньшей освещенности. Возникала лишь одна проблема - стекла очков не пропускали фиолетовую часть спектра.

Чак и его подружка - кем бы она ни была - жили порознь. Чак никогда не терял свойственного нью-йоркцам инстинкта самосохранения.

Теперь Эви оставалось одно: незаметно для снайпера покинуть дом. Кем бы он ни был, девушка сомневалась, что легавым удастся отвлечь внимание стрелка.

Эви никак не могла понять, зачем в этой ситуации понадобился снайпер. Если только в его задачи не входило пристрелить ее здесь к чертям собачьим. На первый взгляд, действительно, могло показаться, что он вознамерился во что бы то ни стало прихлопнуть ее. Но в таком случае команда захвата, наводнившая собой здание, казалась необъяснимым излишеством.

Эви была почти уверена, что не заметь она вовремя наблюдения за собой, ее уже не было бы в живых.

Но кто стоит за всем этим и почему операция спланирована с явным размахом?

Эви замкнула за собой дверь в квартиру Чака, и в последний момент оказала ему одну немаловажную услугу - сильным ударом разнесла дверь. Дверная рама треснула пополам, а искореженная дверь открылась настежь. Теперь Чаку не надо будет изворачиваться, отвечая на такой деликатный вопрос, откуда Эви известен код его замка.

В коридоре стояла легкая дымка, заметная пока одной только Эви. В ноздри бил запах дыма, доносившийся с северной лестницы. На пожарной двери мигали красные сигнальные лампочки. За матовым стеклом картина была мутной и размазанной. Дверь раскалилась даже сильнее, чем трубы отопления.

Эви не сомневалась, что большинство жильцов устремились на лестницу. Этаж казался вымершим. Кое-где двери были распахнуты настежь, и несколько запоздалых беглецов торопились к лестничной клетке.

"Да, - подумала она, - разве мне хотелось устраивать в доме пожар, вместо того чтобы просто разделаться с террористами".

Эви задержалась в темном углу у горящей лестницы, пока последние из беглецов не скрылись из вида. Ей хотелось затеряться в их толпе и тоже спуститься вниз по запасной лестнице. Но она сомневалась, что ей удастся незамеченной проскользнуть мимо легавых - они наверняка к этому времени сообразят, какова ее роль в этой заварушке. Не говоря уже о том, что в ее рюкзаке найдется с полдюжины штучек, за которые ей светит срок.

Ее внутренние часы говорили, что сейчас десять минут шестого. Легавые уже наверняка оцепили все здание, пытаясь разгадать, что же собственно здесь произошло. Кроме того, наверняка уже прибыли пожарные и бегут к северной лестнице.

Эви надеялась, что если действительно террористы располагали пятой командой, то у них хватило ума вовремя смыться, как только они поняли, что операция провалилась. Если в вестибюле между псами и полицейскими завязалась перестрелка, то это затруднит работу пожарных.

Как только этаж опустел, Эви двинулась к лифтам. Натянув пару кожаных перчаток Эви встала перед хромированными дверями. Затем с силой вогнала ладонь в зазор и раздвинула створки. Лифта на этаже не было. Значит, он находится в самом низу шахты на первом этаже, а на крыше его валяется убитый пес.

Эви вынула из рюкзака альпинистскую веревку, пристегнула к карбоновому ремню комбинезона карабин и, сделав на конце веревки петлю, набросила ее на торчавшую из стены металлическую балку. После этого она бросила остальную часть веревки вниз, наблюдая, как та разматывается на лету. Веревка упала на крышу лифта, не зацепившись. Эви начала спускаться по шахте лифта.

Она достигла пятого этажа, когда услышала внизу выстрелы и пронзительные крики. Значит, имелась и пятая команда, и теперь террористы отбиваются от полицейских. А следовательно, вскоре сюда нагрянет спецназ. Эви опустилась на крышу лифта и посмотрела на пса. Крови не так уж много, но террорист наверняка мертв. Его труп обнаружат в самую последнюю очередь, поэтому есть время хорошенько обыскать его. Десять минут самое большее. Эви уже знала, как экипированы псы. Теперь ей хотелось все хорошенько разглядеть и исследовать. Никакого бумажника или удостоверения личности. Правда, Эви была заранее в этом уверена.

При себе у пса имелось лишь самое необходимое. Карточка доступа к информации, черная и ничем не примечательная, за исключением длинного ряда цифр по верхнему краю. Эви положила ее к себе в карман.

Кроме того, у пса при себе имелись капсулы с цианистым калием. Эви беззвучно усмехнулась.

Десять минут, пора уносить ноги. Выстрелы звучали все реже. Судя по треску очередей, у псов имелась привычка не скупясь поливать из автомата все вокруг. Теперь их боеприпасы были на исходе. Подумав об этом, Эви потратила еще десять секунд, чтобы позаимствовать у убитого его оружие и патроны. "Мицубиси" - надежная "пушка", и после того как Эви вынула из рюкзака комбинезон и веревку, там высвободилось место для автомата. Она столкнула веревку с крыши лифта в соседнюю шахту. Соседний лифт застрял на верхнем этаже, поэтому Эви была хорошо видна вода, смутно поблескивающая на дне колодца ниже третьего подвального уровня.

Скорее болтаясь, нежели плавно скользя, Эви спустилась вдоль боковой стенки лифта к вонючей, затхлой луже. Даже в таких шикарных домах, как в верхней части Ист-Сайда, ей приходилось встречать крыс, самых настоящих, черных и упитанных, барахтавшихся в грязной стоячей воде. Собственно говоря, это ее мало беспокоило. Прошло то время, когда она была брезгливой чистюлей, - до того как Тель-Авив подвергся ядерной бомбардировке.

Эви уперлась ногами в балку, торчавшую поперек шахты всего в нескольких сантиметрах над водой. Поверхность ее оказалась довольно скользкой. Балка была вся покрыта коричневой слизью, от которой пахло гнилью и плесенью. Эви отцепила от пояса веревку, после чего вытащила из рюкзака свой "Мишков" и прислушалась. До нее долетало лишь слабое эхо царившего в вестибюле переполоха.

Эви просунула левую ладонь в просвет между дверей и с силой оттолкнула в сторону левую половинку, по-прежнему сжимая в правой оружие.

В гараже не было ни души - ни людей, ни моро. Эви поняла это, как только открыла дверь. Лишь ряды дорогих, покрытых металлизированным лаком автомобилей. Никаких запахов, кроме слабого аромата озонной установки и едва различимого дыма. Эви выкатилась из шахты, все еще ожидая, что в нее начнут стрелять. Тишина. Но на это вряд ли можно долго рассчитывать. На мгновение Эви в голову пришло совершенно непозволительное: чисто дилетантская мысль воспользоваться своим "Порше". Однако приблизиться к машине она не осмелилась. Даже если там не установлено взрывное устройство, наверняка автомобиль напичкан подслушивающей техникой. Как бы то ни было снайпер наверняка насквозь изрешетит машину, как только заметит на улице ее владелицу. Эви направилась в дальний конец гаража. Там, в самом углу, как раз напротив входной двери, в бетонном полу имелся люк. Именно туда и направилась Эви.

Тусклое освещение не позволяло видеть все помещение. Весь дальний конец гаража был погружен в непроглядную тьму. Глаза Эви быстро приспособились к темноте, и она двинулась к люку. Когда она удалилась на некоторое расстояние от первой лампочки, впереди слабо замерцала другая.

В углу был припаркован поблескивающий синими боками "Мадуро", обтекаемой формы спортивный автомобиль производства "Дженерал Моторз". Его аккумулятор испускал едва заметное инфракрасное свечение. Должно быть, его поставили в гараж не более пятнадцати минут назад.

И как назло, прямо на люк.

Эви не на шутку разозлилась. Отложив пистолет, она с размаху ударила кулаком по боковому стеклу элегантного автомобиля. Пластиковое стекло треснуло и сотнями осколков-брызг разлетелось по всему салону машины. От удара у Эви заныло натруженное плечо. Гараж тотчас же наполнился оглушающим воем противоугонного устройства. Это было совсем ни к чему. Высокочастотные модуляции сирены резали уши, отчего казалось, что из них вот-вот брызнет кровь.

Потянув тормоз, Эви установила его в нейтральное положение и, вцепившись в руль, принялась откатывать машину. Первоначально она намеревалась лишь сдвинуть автомобиль с крышки люка, но сирена изменила ее планы. Эви пробежала до середины гаража, подталкивая машину вперед по наклонному участку пола, и отпустила ее лишь тогда, когда машина набрала приличную скорость.

"Мадуро" катился прямо на ее собственную тачку. Автомобиль врезался в "Порше", и Эви плашмя бросилась на пол. Взрывное устройство среагировало либо на приближающийся предмет, либо на вибрацию. Взрыв заставил сирену умолкнуть, однако все другие машины в гараже взревели, как по команде. Эви услышала, как рядом с ней о пол ударился кусок разнесенного вдребезги корпуса "Порше" и, со звяканьем и дребезжаньем, закатился в угол. Эви оторвала от пола лицо и тотчас заметила, как буквально в одно мгновение три машины превратились в огромный огненный шар.

В следующее мгновение ожили пожарные краны.

Нет, когда-нибудь она все-таки постарается сдержать свой гнев.

Правда, сегодня она не только загубила чей-то "Мадуро", но и спасла жизнь какому-нибудь несчастному болвану, который по чистой случайности мог оказаться поблизости от ее "Порше".

Теперь ей надо было выскользнуть отсюда как можно незаметнее, прежде чем заявятся пожарные, чтобы бороться с устроенным ею фейерверком. Эви бросилась к люку и, просунув в отверстие указательные пальцы, поддела крышку. Затем она отбросила ее в сторону, прыгнула в темноту и снова захлопнула за собой люк.

В подобной ситуации Манхэттен располагал одним неоспоримым преимуществом: если нужно было добраться из пункта А в пункт Б, то можно было проделать весь путь исключительно под землей. Под Манхэттеном раскинулась такая разветвленная сеть ходов, какая не снилась даже Иерусалиму.

Люк, в который прыгнула Эви, давал возможность доступа к сетям "Кон Эд", "АТиТ", "МаннСата" и сотен других компаний, которые затем стволом тянулись вверх на всю высоту дома. Эви приземлилась на бетонный пол тоннеля и бросилась бегом, стараясь при этом не поскользнуться на заледенелой слизи, устилавшей дно бетонной трубы.

Двадцать пять шестого. Эви бодрствует вот уже около часа. Теперь она со всех ног неслась по коммуникационному тоннелю, пытаясь на бегу еще раз трезво проанализировать ситуацию.

Ясно как божий день, что наемники-афганы не имели специальной подготовки. Их жилеты и то, как они, не глядя, поливали огнем все вокруг, наводило на мысль, что псы были обыкновенными пехотинцами. Или же из спецназа, обученного отражать массированное вооруженное наступление и совершенно незнакомого с точными и молниеносными боевыми операциями.

Хорошо обученные, хорошо оплачиваемые, но, как оказалось, этого недостаточно, если решено с кем-то разделаться. Вот снайпер - совершенно другое дело. Если бы Эви хоть на мгновение перестала передвигаться под наведенным на нее дулом, она давно бы уже отправилась на тот свет. Если бы снайпер действовал в одиночку, ее уже давно бы не было в живых. Не измени она заведенного распорядка и не начни тренировки на полчаса раньше, пока киллер занимал огневую позицию, ее бы уже не было на этом свете. Однако, Эви терпеть не могла все эти "если".

Она оставалась под решеткой, которая, по всей видимости, находилась в метрах трехстах от входа. У себя за спиной Эви услышала приглушенный шум, доносившийся из подземного гаража. Наверно, туда уже подоспели пожарные.

Эви вскарабкалась по лестнице, укрепленной на стенке тоннеля и правой рукой с силой толкнула решетку вверх и в сторону. Слегка поморщилась от боли - давало знать о себе отжимание двухсот пятидесяти килограммов.

Решетку держал укрепленный в бетоне запор, но ржавчина и вода сделали свое дело. Запор все-таки оторвался от стены.

Эви вскарабкалась вверх и оказалась в одном из уголков подвала прямо под зданием, откуда за ней велось наблюдение. Она затеяла опасную игру, но ей ужасно хотелось узнать, кто же пытался убрать ее. Эви аккуратно опустила решетку на место, моля бога, чтобы пожарные и полицейские не услышали стука.

Теперь она находилась в прямоугольном бетонном помещении под соседним домом. Рядом с ней по стенам змеились десятки разноцветных кабелей, исчезая где-то под потолком подвала. Чтобы попасть в цокольный этаж, Эви пришлось нажать на выкрашенную белой эмалью панель над головой.

Панель не имела никаких запоров и поднялась, издав лишь негромкое шипение гидравлики. Эви ползком выбралась наружу и закрыла за собой вход. В подвале было почище, чем в ее доме. Эви со всех сторон окружали чистые, белые панели. За ними пролегали скрытые от глаз коммуникации, провода, трубы отопления и вентиляции. Все это служило начинкой похожего на пещеру помещения, мягко освещенного неяркими флюоресцентными лампами, спрятанными на стыках стен и потолка.

Отыскать лифт отказалось на удивление легко. Это была более современная машина, и поэтому полподвала занимал гигантский тороидальный магнит. Дверь в лифт располагалась в углублении, на расстоянии около двух метров от внешней стенки магнита.

Кнопок вызова не было, поэтому Эви с вопросительной интонацией выкрикнула "Вверх?" в надежде, что лифт приводится в движение голосом. Так оно и оказалось. Над дверью загорелась указывающая вверх стрелка.

Лифт опустился к ней, словно испустив негромкий вздох. Здесь бы не прошли те игры, что Эви вела в шахтах соседнего дома. Никаких кабелей. Никаких шахт в привычном смысле слова.

- Двадцать четвертый, - произнесла она, шагнув в цилиндрическую кабину.

Дзинь. Лифт ее понял. В ответ раздалась фраза, произнесенная с легким британским акцентом: "Едем вверх".

Как только Эви окажется на нужном ей этаже, она тотчас же без всякого труда отыщет ту комнату. Ее приведет туда запах крови.

Эви на мгновение ощутила равное двум "же" ускорение, а затем еще более кратковременное торможение. Двери распахнулись, выпуская Эви в белый, обшитый пластиком коридор. На полу ковер коричневого цвета, пестрый и пятноустойчивый, отчего стены казались еще белее, чем на самом деле.

Эви заметила три телекамеры, нацеленные на три радиальных коридора, сходившихся у дверей лифта. Это обстоятельство не слишком ее обеспокоило. Вряд ли служба безопасности усердствует здесь изо всех сил - то, с какой легкостью Эви оказалась тут, лишнее тому подтверждение. Итак, охрана в доме явно спит на ходу или же слишком увлеклась, наблюдая за хаосом в доме напротив.

Как Эви и предполагала, ей тотчас ударил в нос запах крови. В четвертой по счету квартире, располагавшейся дальше по коридору, дверь была открыта.

Эви подбежала к ней и прислушалась. Тишина. Мелькнула мысль вытащить "Мишков". Пожалуй, не стоит. Это явно ни к чему на виду у камеры.

Эви ногой открыла дверь настежь и попыталась придать себе перед объективом непринужденный, естественный вид, одновременно используя дверь в качестве прикрытия.

В комнате стоял густой запах крови. Значит, она задела этому типу какую-нибудь жизненно важную артерию. Ковер возле стула насквозь пропитался кровью. Крови наверняка вылилось не менее литра. Окно было тоже густо заляпано бурыми пятнами. На полу возле стула валялся бинокль британского образца - "восьмидесятка", и единственным источником света в комнате было слабое зеленоватое свечение, исходившее от окуляров на жидких кристаллах.

Сам же террорист куда-то исчез.

Эви вбежала в комнату, стараясь, однако, не ступать в кровь. Затем проверила все остальные помещения. Квартира была пуста, ни мебели, ни мертвых тел. Трупа нигде не оказалось. Значит, его кто-то убрал. Ведь даже если тот тип и остался в живых, вряд ли он был способен передвигаться самостоятельно. Подняв бинокль, Эви увидела, что в него была вставлена магнитная карточка. Значит, тип, что вел за ней наблюдение, вводил в память прибора какую-то важную для него информацию.

Эви взглянула на ковер у двери. И различила слабый кровавый отпечаток. Человеческий ботинок четырнадцатого размера. Крупная особь, скорее всего, мужчина. Ворс на ковре уже начинал распрямляться. Вряд ли тот, кто оставил этот отпечаток, тащил на себе тело.

Эви почувствовала, как у нее раздуваются ноздри. Она едва различала кровавые отпечатки на пестром коричневом ковровом покрытии пола, но зато ее вел за собой запах. Сгорбившись в три погибели, Эви побежала по коридору, следуя за запахом крови.

ГЛАВА 3

Она шла по свежему следу, оставленному раненым террористом, и каждую секунду задавалась все новыми вопросами. Допустим, охрана здесь не столь бдительна, как в ее доме, но ведь она уже миновала несколько телекамер, пока, ведомая запахом крови, спускалась вниз по лестнице к гаражу. Эви никак не могла поверить, что охрана проморгала кого-нибудь с трупом на руках.

Тем не менее дело обстояло именно таким образом. Останки того типа проделали путь вниз по лестнице, а затем на третий этаж гаража, где была зарезервирована парковка квартиры 2420. Когда Эви подбежала к этому месту, в воздухе все еще стоял запах жженной резины, а двигатель оставил после себя слабое инфракрасное излучение.

Такие вот дела.

Теперь Эви было позарез нужно добраться до видеофона. Любой, кто работал в Агентстве, имел на крайний случай специальный номер. На тот крайний случай, если вляпывался в густое дерьмо. Эви запомнила заветный номерок лет этак двенадцать назад. Ей еще ни разу не приходилось им пользоваться.

До сих пор она еще ни разу не засвечивалась так, как сейчас. Пусть теперь Агентство помогает ей расхлебывать эту кашу.

Эви вышла на улицу из гаража с давно усвоенной непринужденностью, будто вокруг ничего не происходит. Пандус находился вне пределов досягаемости снайпера, однако вел на ту же улицу, где стоял ее дом.

Эви рассчитала все правильно. Как она и предполагала, сюда уже прибыл отряд по борьбе с терроризмом, а так как стрельба уже прекратилась, Эви решила, что спецназовцы разделались с последними из афганов. Теперь за дело взялись пожарные, которые до этого из-за стрельбы были вынуждены топтаться без дела. Эви разглядела, что дальше по улице припаркованы машины Бюро - седаны "Додж-Хавьер" без опознавательных знаков.

Эви свернула на другую улицу и быстрым шагом направилась прочь. Ей ужасно хотелось остаться, чтобы понаблюдать за происходящим. Да и вообще, разве в Штатах нормальные люди торопятся прочь, заслышав сирены полицейских и пожарных машин? Во всех американцах жил какой-то неистребимый, противоестественный инстинкт таращиться и вытягивать шею, так что любой, кто торопился унести подальше ноги от подобных сцен, невольно вызывал подозрение.

Однако Эви волей-неволей пришлось пойти на риск.

Если бы она, подобно другим, направила свои стопы к царившему возле ее дома хаосу, то сразу же попала бы под прицел снайпера. Она полагала, что он будет держать все здание под прицелом до тех самых пор, пока окончательно не убедится, что ее там больше нет.

Эви свернула на юг и направилась вниз по Пятой Авеню, перейдя на сторону парка. Снайпер вел наблюдения за ее домом и смотрел в противоположном направлении, а на парковой стороне Пятой Авеню Эви находилась под защитой его дома.

Она досадовала, что еще слишком рано. Заварись эта каша на несколько часов позже, ей бы не составило труда затеряться в толпе.

Эви пустилась бегом. Она все еще опасалась, что ее где-нибудь может ждать очередная засада. Ей требовалось только одно - убраться подальше, прочь от дома и террористов. Она бежала на юг, вдоль массивной бетонной стены, что тянулась по периметру парка и служила основанием куполу. На этой стороне Пятой Авеню Эви попался всего лишь один прохожий. Высокий молодой человек лет двадцати пяти, выгуливавший на поводке злобного, но, судя по всему, живого, не механического, добермана. Не доходя до парня с собакой, Эви свернула на 85-ю улицу ко входу в парк. Несколько шагов под купол, и температура стала градусов на пять выше. Шагнув в тепло прямо с декабрьского холода, Эви почувствовала, как у нее на коже выступили капельки влаги.

Она все еще продолжала свой бег, в надежде, что ее примут за любительницу утренних пробежек.

Впереди через улицу был перекинут новый широкий мост. По нему бежал какой-то мужчина, и это сразу вызвало у Эви подозрение. Невысокий, коренастый, лысеющий, с седыми усами - короче, явно уже за сорок.

Однако мускулатура под желтым тренировочным костюмом свидетельствовала о том, что мужчина держит себя в форме. Спортивная куртка была широковата в плечах и под мышками, и Эви могла поклясться, что там у него пристегнута кобура. И вообще, этот мужчина меньше всего походил на любителя бега трусцой.

Человек посмотрел вниз с моста, и на мгновение их взгляды встретились. Тем не менее он не стал останавливаться. Нырнув под мост, Эви на секунду обернулась. Парень, выгуливающий добермана, свернул вслед за ней на 85-ю и теперь со всех ног несся ей вдогонку. Не сбавляя скорости, он на бегу вытащил пистолет. Доберман тоже взял с места в карьер и теперь, высунув от напряжения язык, уже настигал ее. Эви нырнула за одну из опор, поддерживающих мост. Злобное рычание, клацанье когтей по бетону раздавались все ближе и ближе.

Доберман оказался натасканным на человека. В некотором роде он представлял даже большую опасность, нежели наделенные разумом афганы, его ближайшие родственники.

Раздался треск, и пуля отщепила кусочек опоры за спиной Эви.

Она вскочила на ноги и прислушалась, вытаскивая из рюкзака СТ. Доберман уже почти настиг ее, хозяин пса тоже не намного отстал. От пса исходил кровожадный возбужденный дух. Судя по всему, завидев жертву, доберман уже почти не поддавался контролю. Хозяин, видимо, использовал добермана, чтобы запугать Эви, а сам тем временем мог беспрепятственно навести на нее дуло.

Эви вытащила СТ как раз в тот момент, когда доберман забежал за опору. Эви не совсем удачно попыталась пнуть его ногой в нос. Однако удар получился не так уж плох. Эви почувствовала как лопнули мягкие ткани на кончике носа. Однако пес и не думал оставлять свою жертву. А ведь он обязательно должен был на мгновение отскочить в сторону, хотя бы от боли.

Вместо этого он, словно тисками, сжал зубами ее правую икру. Карбоновое волокно не позволяло псу прокусить ей ногу, однако у Эви было такое чувство, будто у нее с силой пытаются вырвать нижнюю конечность. Эви опустила свой СТ и выстрелила в грудь псу. Пуля вырвала из тела животного куски кожи и клочья шерсти и сбила пса с ног.

Несмотря на дырку в грудной клетке, в которую Эви свободно могла бы просунуть кулак, пес не разжал хватки. Эви казалось, что сквозь ее ногу прокатываются обжигающие волны. Пес был все еще жив и по-прежнему сжимал ее икру. Еще несколько секунд такого поединка, и защитная ткань не выдержит. Эви опустила дуло, целясь на этот раз псу между глаз. И лишь тогда она заметила, что глаз как таковых у него не было. Доберман смотрел на нее при помощи пары слегка замаскированных видеокамер. Эви нажала курок, моля бога, чтобы ее нога осталась цела. Мгновение, и в стороны разлетелись собачьи мозги и куски электронной начинки. К счастью, пуля не задела икры. Эви потрясла ногой, сбрасывая с себя мертвого добермана. В месте укуса пульсировала в такт ударам сердца тупая боль. Хозяин добермана наконец обогнул опору и теперь двигался прямо на Эви. Ей было хорошо видно, что он вооружен девятимиллиметровой "Береттой" с глушителем. Его лицо навсегда запечатлелось в ее памяти. Прямые черные волосы, азиатские черты лица, а глаза так черны, что Эви не смогла разглядеть зрачки. Парень с пистолетом обратился к ней на безукоризненном английском. Будь он лет на двадцать старше, Эви наверняка бы сделала вывод, что незнакомец получил образование в какой-нибудь привилегированной школе.

- Мисс Ишем, давайте не будем поднимать лишнего шума.

Нет, наверно, это он в шутку.

Интересно, кто же все-таки выстрелит первым? Эви не сомневалась, что проиграла, еще когда поднимала дуло своего СТ от убитого добермана.

Вот почему она не поверила собственным ушам, когда в следующий момент прозвучал не приглушенный хлопок девятимиллиметровой "Беретты", а громоподобный раскат выстрела, сделанного из оружия, по меньшей мере, сорок пятого калибра.

От головы японца остались одни воспоминания. Затем раздался негромкий треск и "Беретта" разнесла в клочья то, что оставалось от добермана. Эви откатилась в сторону, а обезглавленный террорист рухнул на останки пса. Эви моментально обернулась, направляя дуло СТ в сторону, откуда прозвучал выстрел.

И тогда она поняла, что целится в того самого мужчину в темном спортивном костюме, что встретился ей на мосту.

- Кто вы? - она удержалась от выстрела, хотя внутреннее чувство настоятельно подталкивало ее на этот шаг.

- Полковник Эзра Фрей, в отставке.

Эви узнала голос:

- "Ангел"?

Фрей наклонился и помог ей встать.

- Нам надо скорее уходить отсюда, прежде чем полиция явится на выстрелы. Жаль, что на старый добрый "Смит и Вессон" не производят глушителей. Вы в состоянии опираться на правую ногу?

Эви кивнула, засовывая в рюкзак свой СТ. Фрей тоже вернул свою "пушку" в кобуру и пустился трусцой по парку по направлению к музею, с таким видом, словно ровным счетом ничего не произошло. Эви бросилась ему вдогонку, пытаясь при этом не хромать. Фрей только что оказал ей неоценимую услугу. Как она узнала по голосу, он был ее ведущим связным первые восемь лет с тех пор, как Агентство завербовало ее. С тех самых пор он сделал несколько стремительных скачков вверх по служебной лестнице. Она не слышала его голоса по радиосвязи вот уже лет шесть, начиная с пятьдесят третьего года. Эви ни разу до этого не доводилось видеть его в лицо, и до сих пор она не знала его подлинного имени, а только пароль.

Черт возьми, а что он делает здесь сейчас? Вряд ли он из террористов, иначе бы она уже давно отправилась на тот свет.

Нет, на совпадение это как-то не похоже. Еще минут десять они молча бежали трусцой по Центральному парку. Эви понимала, что им просто надо было проверить нет ли за ними хвоста - полицейских или же черных касок. Никого. Единственными посетителями парка в эти зимние дни были бездомные, наводнявшие теплое пространство под куполом. Примерно четверть этих оборванцев составляли моро. Эви пыталась разглядеть среди них натасканных на ведение боя хищников, вроде тех наемников, что напали на нее, но никого не увидела. Большинство моро, мимо которых они пробегали, были кроликами и крысами из Латинской Америки.

Небо над запотевшим куполом постепенно светлело, и в парке начали появляться новые любители джоггинга.

- Каким ветром вас сюда занесло? - поинтересовалась Эви, когда поблизости от них не было любопытных ушей.

- А что произошло у тебя? - в свою очередь спросил Фрей, уклоняясь от ответа.

- На меня напали. Специальные силы афганских псов. Не менее десяти наемников. И один человек - координатор. Снайпер, но его мне не удалось рассмотреть. А еще тот тип, с доберманом.

- Батюшки, - Фрей покачал головой, бормоча себе под нос: - хорошенькое дельце, настоящий штурм. Прайс был прав.

И не успела Эви спросить его, что, собственно, он имеет в виду, как Фрей сам обратился к ней с вопросом:

- Ты уже доложила о случившемся?

В этом вопросе звучала начальственная требовательность, и Эви не стала донимать Фрея расспросами, в чем же именно оказался прав Дэвид Прайс.

- Нет, мне только удалось оттуда выбраться.

Эви не нравилась возникшая ситуация. Но возбуждение, исходившее в данную минуту от Фрея, было явно неподдельным - Эви безошибочно чувствовала это. Особенно, если учесть, что Фрей пытается сохранить профессиональное хладнокровие, дабы не выказать мимикой или голосом своих истинных чувств.

- Да, неприятная история. Мне искренне жаль, что ты угодила в нее. Я прикрою тебя, отведу в одно безопасное место в Квинсе.

Еще несколько минут они молча бежали мимо пустынного спортивного поля. Спустя некоторое время Фрей осведомился:

- А каков нынешний статус ударной команды?

- В живых остался один только снайпер.

- Черт! - покачал головой Фрей. - Так ты говоришь, ты его не разглядела?

Эви только отрицательно покачала в ответ головой.

"Гейб, а ты подонок", - вполголоса пробормотал Фрей.

Эви сомневалась, будто он понимал, что ей все слышно. Она едва удержалась, чтобы не спросить, а кто такой Гейб.

Вскоре они покинули парк и снова оказались на Пятой Авеню. Вот тогда Эви вторично задала свой вопрос:

- Так каким ветром вас сюда занесло именно в тот момент, когда я в этом нуждалась?

Фрей провел ладонью по седеющим волосам. Он и Эви как раз остановились у светофора, несмотря на то, что на улицах еще не было машин.

- Можешь назвать это неистребимым любопытством. - Фрей вынул из кармана небольшую пластиковую коробочку, и тогда Эви разглядела, что от нее тянется тонкий проводок к наушнику в левом ухе.

- Полицейский сканер, - пояснил Фрей. - Ты со своими афганами заварила такую кашу. Я как раз шел, чтобы взглянуть своими глазами.

"Любопытство... Так я тебе и поверила, - подумала про себя Эви. - Да ты явился во всеоружии. Интересно, что же он от меня скрывает?"

Фрей жил в кондоминиуме недалеко от южного конца Центрального парка, примерно в десяти кварталах отсюда.

Они поднялись к дверям квартиры на пятнадцатом этаже. Ситуация по-прежнему не желала проясняться. Фрей появился тютелька в тютельку, когда это было крайне необходимо, что наводило на подозрение.

Фрей нажал на кнопки кодового замка, пропуская Эви вперед.

- Мне надо поставить в известность начальство. Здесь у нас надежная линия.

Эви, кивнув, переступила порог. Квартира Фрея оказалась не столь просторной по сравнению с ее апартаментами, однако вполне могла оказаться столь же дорогой. Агентство обычно поощряло инициативных работников.

Первое впечатление от гостиной, обставленной модной лакированной мебелью черного цвета, и мерцающей поверхности голографического столика моментально нарушалась разбросанными по всей комнате грудами белых пластиковых коробок. Из одной из них высыпалось нижнее белье Фрея.

Лавируя между коробками, хозяин квартиры живо направился к плоскому компактному настенному видеофону.

- Прошу прощения за беспорядок.

Затем на секунду задумался и произнес:

- Телефон, включайся.

Висевший на стене прямоугольник, мигнув огоньком, ожил.

Эви услышала соблазнительный женский голос, исходивший от светлого мерцающего экрана:

- Твой телефон включен, полковник.

Голос несомненно принадлежал переговорному устройству, однако Эви была готова поклясться, что синтетический голос смакует несуществующими губками каждое слово.

- Загружай программу. Опознавательный знак. Надежная линия. Включай программу.

- Веду поиск. Нашла, котеночек.

Эви недоуменно выгнула брови, услышав, как Фрей произнес в ответ:

- Обожаю тебя, киска.

Заметив ее реакцию, Фрей пояснил:

- Правила безопасности таковы, что нужен пароль и ответ.

Затем Фрей пожал плечами, словно это не он сам запрограммировал машину.

Эви сделала вывод, что человека никогда не узнать до конца, если собственными глазами не увидишь его у него дома. Фрей посмотрел на текст меню на бумажной ленте, показавшейся из переговорного устройства, а затем покачал головой.

- Мне понадобится некоторое время, прежде чем я сумею выйти на связь с твоим новым начальником. После того как я договорюсь о встрече, времени у нас будет в обрез. Иди в спальню и подыщи себе более подходящую одежду.

- Например?

- Прикрой свой комбинезон. С виду он больше похож; на казенное обмундирование. И к тому же в нем все твои мышцы выпирают наружу. Сейчас, когда повсюду начнут передавать твои приметы, они еще сильнее будут бросаться в глаза. Немного найдется баб твоего сложения.

Пожалуй, он прав.

Эви прошла в спальню Фрея, и до ее слуха донеслось сказанное им вполголоса: "А жаль".

Что ж, это вроде как компенсация за реакцию Чака.

И все таки Эви по-прежнему было не по себе. Слишком много совпадений. Правда, Фрей вряд ли заодно с бандитами, иначе бы ее здесь уже не было. И если Фрей замаячил в кадре, на уме у него наверняка было что-то иное. Что ж, придется временно смириться с этим.

Эви обвела взглядом комнату. Красно-черная меблировка, мягкое освещение, никаких разбросанных коробок. Она вовсе не удивилась, заметив на потолке зеркало. Наверняка эта штуковина, совмещенная с голографическим проектором, стоит кучу денег. "Интересно, - подумала Эви, - квартира сдается уже меблированной, или же это все штучки самого Фрея?"

Она отодвинула дверцу стенного шкафа и сделала вывод, что, скорее всего, все устроено по вкусу Фрея.

Аккуратно развешанная по плечикам, занимая почти все внутреннее пространство шкафа, здесь разместилась целая коллекция женской одежды. Невообразимый набор всевозможных фасонов и размеров. Вечерние платья, неглиже, декольтированные наряды в красных и черных тонах, джинсы, которые по размеру явно не годились полковнику, крестьянская блузка в огурцах, майки, один ужасно дорогой костюм, юбки и много чего прочего. Некоторые тряпки были уже изрядно поношенными или же слегка старомодными, другие - вполне новыми. Эви удалось различить в шкафу запахи, по меньшей мере, полдюжины женщин.

"Интересно, - подумала она, - может Фрей и меня попытается затащить в постель". Затем отрицательно мотнула головой. События развивались слишком стремительно, и мысли, как сумасшедшие, крутились в ее мозгу.

Кроме того, Фрей все-таки профессионал.

Эви выбрала несколько предметов одежды, способных смягчить впечатление от ее комбинезона. Нет, она вовсе не собирается расставаться с надежной карботканью. Комбинезон уже однажды спас ей ногу, пусть даже теперь в том месте выступил синяк и, вообще, ей больновато ходить. Она выбрала для себя кожаную куртку, сняла с нее хромированные цепи и заклепки, чтобы одежда не стесняла движений. Кроме того, откопала в шкафу кожаный ремень с полированной стальной пряжкой в виде черепа. На вид ремень неплохо сочетался с курткой. Наконец, Эви расстегнула липучку, отстегивая крепившиеся прямо к комбинезону кроссовки, и сменила их на пару ботинок из кожезаменителя. Ботинки были черными, как и все остальные выбранные ею предметы, а по их верху шла небольшая оторочка.

Эви подумала, а не натянуть ли ей поверх комбинезона еще пару джинсов, однако не стала этого делать, чтобы не сковывать движений.

Ей ужасно хотелось, чтобы Фрей снова воспользовался в соседней комнате голосовым интерфейсом. Эви терзало любопытство, чем он там занимается.

В дверь ванной было вставлено высокое, во весь рост, зеркало. Эви одобрительно окинула взглядом свое отражение. Что ни говори, вряд ли что либо другое так отлично смотрелось бы с ее всклокоченной прической. В сочетании с курткой могло показаться, что так оно и задумано. Подняв руку Эви пробежала пальцами по волосам, проверяя, не сковывает ли куртка движений. Одежда не совсем подходила ей по размеру, но была достаточно просторной в плечах. Что и требовалось. Подчас вещи казались как раз тем, чем надо, но стоило только Эви согнуть руку в локте, как одежда начинала трещать по швам на спине и рукавах. Эви застегнула молнию только до половины груди. Сама грудь у нее была небольшой, но молочные железы располагались на хорошо развитых мышцах.

И хотя куртка скрадывала ее мускулатуру от талии и выше, облегающий комбинезон выставлял напоказ ее ноги. Но, подумав, Эви решила, что это не так уж бросается в глаза. Ноги бегуна-марафонца, ничего особенного.

На первый взгляд ее можно принять за уличного панка или же начинающую художницу.

Просунув руку за пазуху, Эви расстегнула специально расположенный слева в комбинезоне карман под мышкой. Из него получилась неплохая кобура. Эви сунула в карман свой "Мишков", а насадку-ствол - в глубокий карман на правой штанине.

Глядя в зеркало, Эви убедилась, что куртка сидит слишком плотно, отчего была заметна кобура. Ей пришлось расстегнуть молнию пониже, чтобы не выдать себя оттопыренной подмышкой. Патроны для "Мишкова" разместились в других карманах. Из рюкзака Эви прихватила с собой лишь несколько фальшивых удостоверений личности, пачку двадцатидолларовых бумажек, и черную магнитную карточку, которую она позаимствовала у убитого наемника.

Когда Эви стала засовывать в карман пачку банкнот, она обнаружила там небольшой пружинный нож с перламутровой рукояткой и выкидным лезвием. Пожав плечами, Эви переложила деньги в другой карман.

Сняв очки, она посмотрела своему отражению в глаза. Золотисто-желтые, они отливали зеленью сквозь разрез зрачков, глядя в упор на нее из зеркала. Так что же все-таки с ней происходит? Ведь уже несколько лет, как Эви не связана в Агентстве ни с какой секретной работой. Даже отдаленно выполняемые ею поручения нельзя отнести к разряду экстраординарных. Вся ее работа сводилась к нудному анализу геополитической обстановки и разработке планов на случай чрезвычайных ситуаций. Последнее "горячее" задание Эви выполнила шесть лет назад в Кливленде.

Тогда четырем пришельцам удалось затесаться в ряды черных представителей в правительстве США и все последствия этого случая уже давным-давно изжили себя, разве не так?

Именно тогда она последний раз слышала голос Фрея, вышедшего с ней на связь в качестве "Ангела".

Фрей вошел в спальню и встал у нее за спиной. Эви вернула на место очки.

- Неплохо, - одобрительно произнес он.

- И что теперь?

- Через пять минут, в шесть пятнадцать, мы пойдем с тобой по восточной Шестидесятой улице. На полпути между этим домом и мостом Квинсборо возле нас остановится такси. Мы должны сесть в него и не высовываться. Вот и все.

- Пять минут - превосходное время для того, чтобы Агентство сумело среагировать. - Эви, будто наяву, слышала, как полковник Абдель дает ей наставления доверяться собственному чутью, и сейчас чутье подсказывает ей, что дела ни к черту годные.

Но что она может поделать?

Эви шагнула назад, в гостиную. Фрей последовал за ней не сразу. Бросив взгляд через плечо, Эви заметила, что он поправляет одежду в шкафу, в котором она только что копалась. Фрей стоял к ней спиной и поднимал с пола брошенные ею кроссовки. Эви ожидала, что он просто собрался вернуть ей обувь, но вместо этого Фрей аккуратно поставил их в шкаф рядом с парой красных лодочек на высокой шпильке.

Обернувшись, он поймал на себе ее взгляд. Под щеткой усиков мелькнула растерянная полуулыбка:

- Некоторые собирают монеты. - Пожав плечами, Фрей выпрямился. - Твои кроссовки более чем равноценная замена для куртки Шелли.

"Интересно, - подумала Эви, - с какой же точки зрения. А еще любопытно, кто такая эта Шелли?"

Фрей закрыл шкаф и подошел к двери, где все еще, не спуская с него глаз, стояла Эви.

Внутреннее чутье подсказывало ей, что здесь явно что-то неладно, но то же самое чутье говорило, что на Фрея можно положиться. А еще внутренний голос нашептывал ей, что как только они расхлебают эту кашу, Фрей обязательно попытается затащить ее к себе в постель.

Эви кожей чувствовала, как в нем нарастает вожделение. Вполне цивилизованное и вполне серьезное вожделение, которое не могло исходить от предателя, собравшегося бросить ее на растерзание волчьей стае.

Однако он оставался частью происходящего и явно что-то от нее скрывал.

Перед тем как уйти, Фрей спросил:

- Когда в последний раз ты докладывала о себе начальству?

- Ты имеешь в виду радиосвязь?

- Нет, это для боевых операций. Я имею ввиду Хофштадтера, твоего непосредственного шефа.

"Черт, откуда ему все это известно?"

- За неделю до моего отпуска.

- Лично?

- Да.

- Не показался ли он тебе... - Фрей явно подыскивал нужное слово, - чем-то озабоченным? Нервничающим?

Эви призадумалась, но единственное, что ей припомнилось, это улыбающаяся физиономия Хофштадтера, когда тот напомнил ей о скором отпуске. Пухлый экономист-немец говорил ей, что она честно заработала отдых, и в течение всего разговора казалось, будто он усмехается себе под нос какой-то известной только ему шутке.

Об этом Эви и сказала Фрею.

В ответ тот только снова пробормотал себе под нос:

- Мне никак нельзя было уходить в отпуск.

Прошло пять минут, и Фрей повел Эви из квартиры. У лифта он произнес:

- Вниз.

Эви почувствовала, что пора повести разговор начистоту. Эви сделала шаг назад, уверенная, что если что-нибудь случится, она сумеет быстро вытащить свою "пушку".

- Неужели и впрямь это чистой воды совпадение, что ты оказался в нескольких кварталах от моего дома?

Казалось, Фрея это заботит меньше всего. Он по-прежнему стоял, повернувшись лицом к лифту, притопывая каблуками.

- Агентство всегда рассылает своих людей по всему городу, но я в отпуске. Будь я при исполнении обязанностей, меня бы тут не оказалось...

- Я тоже в отпуске. - Эви сделала еще один шаг.

Совсем рядом, справа от нее, располагался запасной выход, примыкавший к блоку лифтов.

Фрей умолк.

- Они напали на меня прямо в моей новой квартире...

Он обернулся к ней:

- Я все выясню, как только мы будем в полной безопасности.

Эви двинулась к двери пожарного выхода. Фрей сделал шаг в ее сторону:

- Мне нужна твоя помощь.

Двери лифта распахнулись, и из кабины густо пахнуло человеческой кровью.

Фрей обернулся к лифту, и воскликнул:

- О, черт!

Эви бросилась, пригнувшись, на ступеньки лестницы, крикнув Фрею, чтобы тот бежал. И вовсе не потому, что из лифта потянуло кровью. Нет, просто потому, что лицо одинокого пассажира показалось ей ужасно знакомым. Незнакомец с биноклем каким-то чудом остался в живых.

ГЛАВА 4

Эви действовала с быстротой молнии. Услышав выстрелы, она кубарем скатилась вниз по ступенькам. Она по-прежнему пыталась понять, что же, собственно, предстало ее взгляду. Тип, что наблюдал за ней из окна соседнего дома, стоял в лифте, одетый в промокший от крови плащ. Когда двери лифта распахнулись, он выхватил из-за пазухи автоматический "Виндхья 10".

"Винд-авто" выпускали индусы, это был десятимиллиметровый автоматический пистолет. За две секунды из него можно было выпустить очередь в пятьдесят пуль. Никто еще не сумел придумать для этой "пушки" глушитель.

Фрей даже не успел двинуться с места. Слишком давно он не принимал участия в боевых операциях, слишком давно его перевели в высшие отделы Агентства. Он вознесся столь высоко, что отдавая распоряжения и контролируя действия нижестоящих, утратил чувство опасности. И вот теперь его реакция оказалась замедленной, слишком замедленной.

За спиной Эви захлопнулась дверь пожарного выхода, приглушая резкий треск выстрелов. Эви сконцентрировала все свои усилия на беге, вытягивая на бегу из-за пазухи свой "Мишков".

Она была уже готова стремглав броситься вниз, когда услышала чьи-то шаги на бетонных ступеньках лестницы несколькими этажами ниже. Ее нос уловил запах, по крайней мере, одного пса. Черт!

Эви бросилась вверх по лестнице, стараясь держаться ближе к стенке. Она успела пробежать пять этажей, когда услышала, как на лестничную клетку ворвался тип из лифта, крича что-то по-арабски. Следом за ней гнался пес-наемник. Только этого ей не хватало. Псы-афганы были самыми быстрыми из всех моро, в беге ее преследователь мало чем уступал Эви. Даже со здоровой ногой ей было трудно оторваться от него. Эви заметила мелькание его тени четырьмя этажами ниже.

Через десять этажей она снова посмотрела вниз. Тень пса мелькала теперь всего тремя этажами ниже. Пес неумолимо сокращал расстояние.

Черт возьми, как им удалось выйти на ее след?

Непохоже, чтобы Фрей оказался предателем. Если бы он работал на черные каски, его бы убрали его же собственные люди. Сейчас ее преследовал один только пес. Типа с биноклем нигде не было слышно. В любом случае она должна была уловить его запах. Ведь он был с головы до пят перемазан кровью. Должно быть, снова вернулся в лифт в попытке подняться выше, чтобы отрезать ей путь к отступлению. Шансы Эви с каждым мгновением становились все более призрачными. Двери, ведущие на этажи, были практически бесполезны, так как в холлах было негде укрыться. По сути дела, все двери вели в тупик. Похоже на то, что псу удастся догнать ее на лестнице.

Тип с биноклем пытался не выдавать своего присутствия, однако Эви услышала, как на тридцатом этаже, словно испустив вздох, распахнулись двери лифта. А снизу ее настигал пес.

Судя по звукам и запахам, ему оставалось проскочить всего два этажа. У Эви не осталось ни секунды, чтобы остановиться и хорошенько взвесить создавшуюся ситуацию.

Эви услышала, как убийца из лифта начал спускаться по лестнице.

Она как раз обогнула площадку двадцать восьмого этажа и оказалась с ним лицом к лицу. Судя по выражению его лица, он никак не ожидал встретить ее на такой высоте. Грохнул выстрел, гулким эхом отразившись от металлических перил. Эви целилась ему прямо в голову. Ей чертовски не хотелось, чтобы этот негодяй снова восстал из мертвых.

Эви пришлось удовлетвориться тем, что она попала ему в шею, ниже кадыка. В следующую секунду она уже неслась дальше вверх, прежде чем террорист наконец-то понял, что в него стреляли. Он тяжело повалился к стене, сжимая руками горло. Пробегая мимо, Эви зацепила его левой рукой и с силой толкнула вниз. Этим она надеялась заставить пса призадуматься. На сороковом этаже лестница заканчивалась красной пожарной дверью.

Эви надеялась, что террористы еще не успели занять позицию на крыше.

Она с разбега выбила дверь, и тотчас же во всем здании завыла пожарная сирена. Господи, как же ей осточертел этот вой!

Эви выскочила на мощеную террасу, выходящую на Центральный парк. Ей было слышно, как пес все еще гонится за ней следом, - их разделяла всего пара-другая этажей. Крыша была плоской и метров пятнадцать в ту или иную сторону на ней негде было укрыться. Пустой бассейн, теннисный корт и веранда на другом конце, но туда ей никак не успеть.

- Черт! - ругательство сорвалось с ее губ белым туманным облачком.

Это значит, что ресурс ее выносливости уже почти исчерпан. Пса следует остановить во что бы то ни стало.

Быстро пошарив левой рукой в рюкзаке, Эви извлекла вторую гранату. Выдернув чеку, метнула гранату на лестницу. Как бы ей сейчас пригодилась еще одна разрывная граната! В подобной ситуации в голову лезли желания одно призрачней другого - от мини-"пушки" до поддержки с воздуха.

Сейчас же приходится радоваться даже слезоточивому газу.

Эви накрепко захлопнула дверь, пока граната все еще находилась в свободном падении. А что теперь? Пес все равно постарается добраться до крыши. Все решали считанные секунды. Эви вытащила из набедренного кармана насадку и постаралась, насколько позволяли обстоятельства, вбить ее как клин между дверью и притолокой. Насадка упорно не желала ее слушаться, однако, в конце концов, со скрежетом уступила усилиям.

После чего Эви со всех ног бросилась к пентхаусу.

Прошло не более трех секунд, когда она услышала, как пес бьется в дверь с внутренней стороны. Дверь выдержала напор. Если Эви повезет, то она сумеет вовремя нырнуть в пентхаус и найти там какое-нибудь укрытие.

Эви обогнула конец пустого бассейна и в этот момент увидела, что за двустворчатыми дверями пентхауса движется какой-то мужчина, одетый в шикарный банный халат. На вид ему было явно за тридцать. В тот момент, когда он заметил Эви, бегущую к нему с пистолетом, одна из половинок дверей была приоткрыта. Эви добежала до нее и, сбивая мужчину с ног, нырнула в дверной проем. Одновременно у пожарной двери раздался скрежет разрываемого металла.

Эви ощутила, как ей в нос ударил микроскопический заряд слезоточивого газа.

Она обхватила мужчину руками. Тот пошатнулся, зацепившись за низкий диван, и они вдвоем повалились на пол комнаты, которая представляла собой точную копию гостиной Фрея. Как только они стукнулись о пол, пес выпустил очередь из автомата. Окна тотчас рассыпались мелкими брызгами, а диван весь затрясся, разрываемый пулями. Эви было слышно, что выстрелы с каждой минутой становились все более рассеянными. Даже после нескольких секунд воздействия газа, пес наверняка уже не в лучшей своей форме.

Эви благодарила всевышнего, что наемники-афганы имеют привычку поливать из автомата все вокруг. Она дождалась того момента, когда пес перевел дуло в сторону от дивана. Услышав, как звякнули стекла где-то слева от нее, Эви сорвала с себя солнечные очки, приподнялась и выставила из-за дивана ствол "Мишкова".

Слезоточивый газ был невидим в ультрафиолетовом спектре, и ей понадобилась одна секунда, чтобы поймать пса на мушку.

Раздалась короткая очередь. Голова пса дернулась влево и вверх, словно кто-то перебил ему хлыстом шею. Пес повалился на спину, а его "Мицубиси" все еще продолжал бесцельно плеваться огнем. Тело пса повторило движение его головы, перевернувшись влево, и рухнуло бесформенной грудой. "Мицубиси" умолк.

Эви подождала немного, не появится ли еще одна мишень, но, судя по всему, пес действовал в одиночку.

Резкий порыв ветра быстро развеял слезоточивый газ, но вместо него принес с собой завывание сирен и запахи с Ист-Ривер. Небо на востоке начинало заниматься зарей. Однако первые лучи были бессильны согреть стылый декабрьский воздух.

Было двадцать минут седьмого. Из-под Эви донесся напряженный невыразительный голос:

- Что вам здесь надо?

Эви посмотрела на мужчину и изменила свое первоначальное мнение о нем. Было ему не меньше сорока, а то и вовсе за сорок, но он хорошо сохранился. Незнакомец наверняка красил волосы, но не трогал усов, и вообще явно старался держать себя в форме. Наверно, какой-нибудь ответственный чиновник в крупной компании.

Эви без труда читала выражение его лица и могла с уверенностью утверждать, что он наверняка прошел курсы выживания в экстремальных ситуациях, которые проводились для высших чинов. А еще по запаху она определила, что самообладание его на исходе.

Эви вернула на нос очки и слезла с бедняги. Держа его на прицеле, начала отступать к двери.

- Вставайте.

Мужчина медленно поднялся на ноги. Явно давала о себе знать подготовка. Никаких резких движений, не пытается прятать руку, дожидается новых команд. Даже не сделал попытки запахнуть халат. Эви дала его поведению высокую оценку. В подобных ситуациях скромность может стоить вам жизни.

- А что теперь? - тот же самый отрешенный тон, однако Эви без труда различила тревожные нотки. Она готова была поклясться, что человек уже приготовился умереть.

- У вас здесь не найдется припаркованного аэрокара? - если он из начальства, то это вполне вероятно.

Мужчина кивнул. В комнату через разбитые окна тянуло холодом, однако он весь взмок.

- Казенный или собственный?

- Собственный. "Форд Перегрин".

Вой сирены делался все громче. Эви хотелось обыскать убитого пса, но времени у нее было в обрез, да и вряд ли там найдется что-либо новое.

- Что ж, боюсь, что я буду вынуждена просить вас подвезти меня.

"Форд" оказался роскошной игрушкой. Собственно говоря, любой аэрокар уже сам по себе роскошь. Этот же располагал широкими кожаными креслами, внутренней деревянной обшивкой и почти звуконепроницаемым салоном. Эви села сзади и сосредоточенно уперлась незнакомцу в затылок дулом. "Перегрин" нырнул в частный воздушный коридор, причем из переговорного устройства не раздалось ни единого звука. Отчего Эви сделала вывод, что ее вельможный пленник еще не натворил глупостей.

Как только они развили скорость в двести километров в час, несясь над Манхэттеном, заложник наконец раскрыл рот:

- Куда мы летим?

- У вас имеется адрес и коды для приземления, не так ли?

Мужчина кивнул.

- Служба безопасности вызовет полицию. Здесь я бессилен что-либо поделать.

Кажется, он понемногу приходил в себя. Оно и к лучшему. Эви предпочитала не впутываться в истории с жертвами среди гражданского населения.

- Просто приземляйтесь. Остальное - мои проблемы.

"Перегрин" сбавил скорость и начал заходить на посадку над Бруклином. Впервые в голосе незнакомца послышались какие-то эмоции:

- Вам хоть известно, кто я такой?

Эви покачала головой:

- Вы тот, кому срочно требуется лекарство от заносчивости.

Аэрокар резко сбросил скорость и начал спускаться вниз к синему хромированному обелиску небоскреба "Ниоги", и в тот же момент, напоминая собой гигантскую апельсиновую дольку, над горизонтом на востоке показалось солнце.

Аэрокар начал посадку, заложенную в память бортового компьютера, и приземлился тремя этажами ниже на специальной парковке. Никакой "торжественной встречи" и практически никаких других машин.

- Не глушите мотор, просто откиньте крышку и вылезайте наружу.

Заложник покинул машину, и его тотчас же охватила дрожь. Ветер нещадно трепал полы его халата. Он стоял на продуваемой со всех сторон площадке на высоте четырехсот метров, одетый в один лишь шелковый банный халат. Эви даже прониклась к нему некоторым сочувствием, но не слишком. Минут через десять все его проблемы благополучно разрешатся. У нее же возникло предчувствие, что ее собственные - только начинаются.

- Откройте капот...

- Но ведь мотор...

- Открывайте... - возможно, он бы держал себя более свободно, однако не стоит забывать, в чьих руках оружие. Как только капот был открыт, Эви знаком велела ему отойти прочь от машины, а сама вылезла с заднего сиденья. Ее искусанная доберманом нога ныла уже меньше, хотя она провела на сиденье не более десяти минут.

Эви обогнула машину. Поскольку капот был поднят, ей пришлось повысить голос, чтобы заложник услышал ее "не двигаться".

Он даже не шелохнулся.

Эви заглянула за кожух мотора и безошибочно угадала ярко-оранжевую пластиковую коробку, в которой был установлен транспондер и записывающее устройство. Взяв пистолет за дуло, Эви размахнулась и с силой ударила рукояткой по запечатанному ящичку. От удара у нее тотчас заныло правое плечо. Послышался негромкий хлопок.

Краем глаза Эви заметила, что заложник поморщился.

Наклонившись, она разглядела на крышке ящичка трещину, образовавшуюся от удара. Затем, поднапрягшись, с силой опустила рукоятку "Мишкова" на другой край ящичка.

Раздался более резкий хлопок, а вслед за тем негромкое шипение - это выравнивалось давление.

Эви вернула "Мишков" в кобуру и постаралась приподнять крышку кожуха. Как только та сдвинулась с места, ей тотчас бросилась в глаза черно-белая флюоресцентная этикетка, сообщавшая о том, что несанкционированный доступ является злостным правонарушением. Эта этикетка украшала собой крышку серой металлической коробки. Крышка крепилась четырьмя болтами, которые, в свою очередь, были запечатаны тонким слоем прозрачного пластика.

Эви взглянула на свои перчатки и пожалела, что у нее с собой нет гаечного ключа.

Бросив предостерегающий взгляд на заложника, она взялась обеими руками за болты и резко повернула их. Пластиковое покрытие издало хорошо различимый треск. Эви потребовалось не более трех минут, чтобы ослабить все четыре болта. Под крышкой располагались две панели. Красная - для записывающего устройства.

Перчатки Эви изорвались в клочья, и она сбросила их за ненадобностью. Затем засунула руку в коробочку и потянула ручку на красной панели. Та легко выскользнула наружу вместе со своей электронной начинкой. Мотор моментально заглох.

Эви швырнула транспондер на бетон соседней парковочной площадки. Панель разбилась вдребезги, оставив после себя слабый запах керамической пыли. Вслед за ней Эви разделалась с записывающим устройством. Электронная шрапнель брызнула во все стороны. Из недр изуродованной электроники Эви извлекла небольшой проводок.

Затем она снова засунула руку с проводком в ящик и нащупала розетку транспондера. В ту же секунду проскочила заветная искра и мотор заработал как ни в чем не бывало.

Эви повернулась к заложнику и произнесла:

- Идите.

Тот медленно попятился. Казалось, он никак не мог поверить, что отделался легким испугом.

- Идите и вызовите полицию, прежде чем кто-либо окликнет вас.

Кажется, пленник понял намек и бросился к лифтам.

Эви захлопнула капот и одним прыжком уселась в аэрокар. Пять минут, пока машина набирала скорость, показались ей вечностью.

Эви опустила крышку салона и включила вентиляторы. "Форд" повиновался и взмыл навстречу рассвету.

Правда, разделавшись с транспондером, Эви могла угодить в другую ловушку. Стоит только ей пересечь любую из нью-йорских рек, как радар городской воздушной полиции тотчас окажется у нее на хвосте. Эви ужасно не хотелось связываться с полицейскими, ведь уже итак, угнав аэрокар, она совершила добрый десяток правонарушений.

Белесый свет зари уже заскользил по верхушкам небоскребов.

Эви никак не могла прийти в себя после пережитых приключений. Многое до сих пор не укладывалось у нее в голове. Как в эту картину вписываются снайпер и команда наемников?

Одну минуту...

Внезапно ее осенило, и она едва не врезалась в башню ООН. Ей пришлось резко развернуться, чтобы только не вылететь за пределы Ист-Ривер.

Наемники вовсе не собирались ее убивать. Им нужно было взять ее живьем. Они ворвались к ней в дом, когда она меньше всего ожидала нападения. Вся операция имела смысл лишь в том случае, если они намеревались овладеть ею без боя. Никто из псов не стрелял в нее, стрельба велась исключительно в целях самообороны.

Парень с доберманом остановился и заговорил с ней, вместо того чтобы стрелять. А то, что он произнес, - чтобы она не поднимала лишнего шума - могло быть истолковано каким угодно образом.

Абдель напомнил ей, что снайпер действительно пытался ее пристрелить.

Эви повернула машину, облетая краны, занятые разборкой небоскреба "Крайслер". Внизу под ней промелькнули леса, а Эви пронеслась там, где когда-то находился восьмидесятый этаж.

Может, снайпер и не имеет никакого отношения к наемникам?

Два, совершенно не связанных друг с другом, нападения уж слишком неправдоподобны, если к тому же учесть Фрея, который явился откуда ни возьмись, чтобы спасти ее. Если, конечно, между ними нет какой-то скрытой связи.

"А что, если снайперы намеревались взять меня живой, но по какой-то причине те люди, что командовали снайпером, не желали допустить этого?" - задалась вопросом Эви, описывая ленивую петлю над площадью Юнион-Сквер.

Все это имело какой-то смысл, если действия снайпера определялись ходом операций наемников. Она только что вернулась из отпуска, и сегодня ее было нетрудно застать врасплох.

И все равно непонятно, откуда взялся Фрей. Однако, хватит кружить над городом. Никто за ней не гонится, и чем дольше она будет бесцельно болтаться в аэрокаре, тем скорее привлечет к себе внимание полиции. Эви начала посадку на парковочную площадку Таймс-Сквер.

Скоро она включит автопилот и отправит машину куда-нибудь в сторону океана. После чего спустится вниз в город и сама позвонит в Агентство.

ГЛАВА 5

На душе у Эви было скверно. Ей только недавно исполнилось шестнадцать и она еще ни разу в жизни не чувствовала себя такой одинокой.

Она находилась по чужую сторону фронта и вдобавок отбилась от своей бригады. И сейчас она лежала одна-одинешенька посреди пустыни, обняв выступ скалы, и менее чем в пятидесяти метрах от нее двигалась бесконечная колонна танков. Согласно разведданным, этой колонны тут просто не должно было быть. Предполагалось, что Эви со своим отрядом захватит наблюдательный пост иорданцев для нанесения воздушных ударов по небольшим пехотным подразделениям.

Теоретически на этой позиции не должно было быть никакой бронетехники стран Оси. Предполагалось, что она будет сконцентрирована гораздо севернее, в Ливане.

Что еще хуже, бронетехника двигалась маршем. Рев танковой колонны сливался в единой басовой ноте. От этого гула резонировал выступ скалы, за которым притаилась девушка, отдаваясь низким дрожанием где-то в глубине ее груди.

Эви оставалось только надеяться, что оставшаяся часть ее бригады сумела все-таки воспользоваться спутниковой связью. Разведка умудрилась проглядеть, по крайней мере, две дивизии арабской бронетехники.

Колонна замерла на месте.

Бескрайнее море песка поглотило шум. Теперь до слуха Эви доносились лишь чьи-то радиопозывные. Мужской голос вел по-арабски последний отсчет. Неизвестно почему, Эви внезапно захотелось перевести взгляд на безлунное ночное небо.

Огромный черный глайдер летел низко, беззвучно и невероятно быстро. Он был виден всего пару секунд, однако по его обтекаемым очертаниям Эви без труда определила, что это военный самолет, выполняющий секретное задание.

Отсчет дошел до ста.

Эви сказала себе, что силы противовоздушной обороны наверняка перехватят чертову штуковину.

Не проронив ни звука, пехота, двигавшаяся вслед за танками, распласталась на земле вокруг бронемашин. А сами танки наглухо задраили люки.

Истребитель держал курс на Тель-Авив, поэтому Эви не сомневалась, что противовоздушная оборона не пропустит нарушителя. Еще ни один арабский самолет на протяжении всей войны не вторгался так далеко в воздушное пространство Израиля. Счет дошел до пятидесяти.

У Эви в душе шевельнулось дурное предчувствие.

Двадцать.

Она с трудом удержалась, чтобы не обернуться вслед исчезающему самолету

Десять.

Эви ощутила тепло на щеках. "Ну, пожалуйста", - прошептала она себе.

Один.

На западе, позади нее, небо озарила ослепительная белая вспышка.

* * *

Встрепенувшись, Эви проснулась.

Вытерев щеки, обвела взглядом полумрак зрительного зала. Там мало что изменилось, за исключением картины.

Вокруг Эви царил все тот же душный, наполненный запахами плоти полумрак. В затхлом помещении ее собственное тело стало противным и липким. Эви обонянием различала три различных вида зрителей, а всего она насчитала в зале семь занятых кресел. Лишь один из посетителей - неряшливая крыса-моро, мех на которой торчал клочьями, - был здесь, когда Эви нырнула в спасительную темноту зала.

На огромном голографическом экране виднелась слегка смазанная картина, изображавшая пса-моро, щедро наделенного природой мужскими достоинствами, и не менее щедро наделенную женскими прелестями пышнотелую особу, которые самозабвенно предавались содомскому греху.

По залу раздавались звуки, сопровождающие соприкосновения обнаженного человеческого тела и собачьей шерсти.

Однако не все эти стоны и всхлипы доносились с экрана, а мускусный запах свежей спермы исходил явно не от киногероя.

Эви прищурилась, устремив взгляд на экран. По короткой коричневой шерсти пса она догадалась, что актер наверняка из пакистанских овчарок. Кончик его уха подрагивал, и Эви сумела разглядеть татуировку, которая явно была не чем иным, как значком его боевого подразделения.

Господи, каким ветром ее занесло сюда?

Она закрыла глаза и потерла виски. И вообще, кому какое дело, из какого подразделения этот пес, подрабатывающий порнухой?

Эви жалела, что не рискнула улизнуть на "Перегрине" с острова. Но к этому времени ее аэрокар уже наверняка поднялся на максимальную высоту и вдоль Седьмой Авеню несся мимо статуи Свободы дальше к океану. Туда, где ему предстояло найти свое последнее пристанище - в глубине вод, под голубыми волнами Атлантики.

Эви провела не меньше двух часов в порнографическом театрике, прежде чем уснуть. Все это время она ждала, что сюда вот-вот нагрянут легавые, однако пока что ее поймала в свои объятия одна лишь невыносимая усталость.

А это значило, что Управление полиции Нью-Йорка, черные каски и кто-либо другой из замешанных в этой истории все еще теряются в догадках, пытаясь докопаться до истины. Как и она сама.

Эви помассировала левую ногу и поморщилась. Икра начинала распухать, и у нее возникло такое ощущение, будто она только что пробежала марафонскую дистанцию. Или словно кто-то отхлестал ее тяжелым ремнем.

Пока что тем, что она оставалась жива, Эви была в большей степени обязана удаче, нежели собственным способностям. И если ей не удастся разгадать, что же все-таки творится вокруг, ее заранее можно записать в покойники.

Через два ряда впереди от нее сидел мужчина. Оттуда доносилось какое-то сопение, а его сиденье ритмично похлопывало. Кстати, именно оттуда и исходил свежий запах мускуса. Влажные звуки доносились откуда-то спереди от него, но Эви уже не могла разглядеть, что там такое.

Обратив внимание на происходящее впереди нее, Эви тотчас постаралась переключить свои мысли на более важные дела.

Предположим, здесь действуют две команды - команда снайпера и команда того типа с биноклем. Последние, возможно, пытались взять ее живьем. Значит, они сумели нанять афганов для проведения операции захвата. Автоматы "Мицубиси" и кибернетический доберман свидетельствовали о том, что они имели доступ к старым японским технологиям. К тому же тип с биноклем переговаривался с кем-то по-японски. Вполне логично предположить, что это мог быть парень с доберманом.

Больше всего Эви беспокоил кибернетический пес. Считалось, что все интерфейсные технологии были утрачены или же уничтожены, после того как китайцы подвергли Токио ядерной бомбардировке. А это случилось уже более двадцати лет назад.

Команда же снайпера хотела видеть ее труп. Именно она и подложила бомбу в ее "Порше".

Однако все это не объясняло появления Фрея. Он возник перед ней буквально ниоткуда. Кроме того, он жил подозрительно близко от ее дома. И к тому же его, казалось, совершенно не волновали эти странные совпадения.

Фрей наверняка что-то знал.

И наверняка поддерживал связь с Дэвидом Прайсом. "Прайс оказался прав", - помнится, тогда пробормотал Фрей. Прайс был одним из ее коллег по работе, и служил в Мозговом Центре. Он так же был единственным, кто не видел ничего предосудительного в том, чтобы поддерживать с Эви неформальные отношения, несмотря на то, что та не была человеком. Прайс был политологом и специализировался по теории заговоров.

А еще Фрей волновался насчет Хофштадтера, который являлся ее и Прайса непосредственным начальником. Хофштадтер, прежде всего, немец-экономист.

Эви не могла избавиться от чувства, что Фрею было прекрасно известно, что же, собственно, произошло с ней. Он явно направлялся бегом к месту действия. Но больше всего Эви встревожил тот факт, что Фрей был единственным, кто мчался по направлению к ее дому. Неужели он не мог поставить в известность кого-либо из Агентства, прежде чем бросаться ей на подмогу.

- Может в этом замешано и само Агентство? - слова эти вырвались у нее едва слышным шепотом. Их заглушили стоны и всхлипы с экрана.

Мысль эта сильно встревожила Эви.

Проверить ее можно было одним-единственным способом - телефонным звонком.

Эви надела очки, взяла с сиденья рюкзак и вышла из зала в вестибюль.

За барьерчиком восседал грузный, похожий на Будду, менеджер театрика. Смерив Эви коротким взглядом, он снова сосредоточил свое внимание на электронном считывающем устройстве, которое держал в руках.

Атмосфера в залитом желтым светом вестибюле была такой же душной и спертой, как и в зале. Общественный видеоком примостился около полки с журналами, вернее, безвкусными пестрыми этикетками. Вывеска над полкой гласила: "Здоровье и просвещение". Эви разглядела такие заглавия, как: "Животные-любовники", "Псы для утех", "Мохнатая любовь" и даже "Секс, секс, секс". Она проскользнула в нишу, в которой примостился видеоком. Судя по запаху, этот уединенный закуток использовался не только для звонков.

На экране видеокома чья-то рука начертала весьма точное, с точки зрения анатомии, изображение эрекции. Эви решила, что Агентство будет не в обиде. Она ввела в машину одну из своих фальшивых банковских карточек и набрала номер экстренного вызова.

Экран оставался потухшим даже после того, как Эви ввела номер. На нем не возникло ни "снега", ни сетки. Но даже с "мертвым экраном" Эви различила негромкий щелчок - значит, связь все-таки установилась.

- "Ангел", - раздался голос за экраном.

Голос совершенно незнакомый, какого Эви не слышала раньше. Само по себе это было не столь уж и подозрительно. Агентство постоянно меняло ответственных агентов, часто без всякого предупреждения. Вряд ли Эви была знакома с тем из них, кто сейчас выступал в роли "Ангела". Эви назвала личный пароль.

- Лысый Орел.

- Вы вышли на закрытый канал связи. Откуда вам известен этот номер?

- Говорит Лысый Орел...

- Такого пароля не существует...

"Черт, пропади они пропадом".

Сигналы явно отфильтровывались, однако Эви удалось расслышать чей-то неясный голос:

- Я записал ее видеоизображение. Отрубай связь, прежде чем кто-нибудь засечет канал. Зачем нам выставлять нашу тай...

Экран мигнул голубой фосфоресцирующей вспышкой, и связь прервалась.

"Ангел" почему-то не узнал в ней агента-оперативника. Попытка связаться с Агентством провалилась. Что за чертовщина творится здесь?

Эви выглянула из ниши в вестибюль. Внезапно все помещение показалось ей каким-то потусторонним. От картинок на полке с инфокартами отражался желтый искусственный свет. Тела на картинках, в их немыслимых позах, напоминали иероглифы. В прозрачных футлярах виднелись приборы и устройства самого непостижимого назначения и происхождения. Эви уставилась на затянутого в кожу типа, который просматривал инфокарты с телепрограммами. На ногах у него были высокие кожаные сапоги в обтяжку, доходившие ему до середины бедер.

Прямо на голое тело был надет кожаный, весь в заклепках, жилет, а в одном соске виднелось кольцо. Довершали наряд тесные кожаные плавки. В таком прикиде он напоминал пришельца с другой планеты.

"Держи себя в руках", - голос Абделя раздался, как будто внутри Эви. А что еще оставалось делать? "Прайс... " - подумала Эви.

Фрей обмолвился о нем, но сам Прайс был с ней не знаком. Эви был известен его адрес, она могла бы ему позвонить. Но будет ли он дома? Хотя сегодня канун Нового года. Где еще, скажите, ему быть? Эви набрала номер Прайса.

В ответ экран засветился и сообщил, что домашний видеоком Прайса отключен и не принимает звонков.

Эви со злости стукнула кулаком по видеокому. Будда за стойкой поднял глаза от своей электронной игрушки.

Затем Эви набрала номер Мозгового Центра, частную линию Хофштадтера. Видеоком в его офисе передаст ее звонок дальше, где бы сейчас ни находился сам Хофштадтер. Эви заведомо нарушала установленный порядок, но ведь на то и существует "Ангел", чтобы исправлять чужие огрехи.

Однако, если "Ангел" отказался принять ее...

Хофштадтер оказался у себя в офисе. Позади него виднелся еще один человек, который был ей незнаком.

- Ишем, что вы делаете на Таймс-Сквер?

Тон, которым Хофштадтер задал вопрос, заставил Эви насторожиться.

- Со мной все о'кей, но что за дьявольщина происходит...

- Ладно, мне все известно. Вы уже связались с Агентством?

- Да, но...

Лицо Хофштадтера налилось краской.

"Черт бы их всех побрал".

Незнакомец наклонился из-за спины Хофштадтера и что-то зашептал ему на ухо. "По последней сводке Гейба он должен находиться в десяти минутах от местонахождения мишени", - эта фраза не предназначалась для слуха Эви, однако люди почему-то обычно недооценивали ее таланты и способности.

Хофштадтер грубо оттолкнул напарника.

- Заткнись, Дэвидсон. Ишем, давай возвращайся к нам, в Мозговой Центр. Нам следует поговорить с тобой.

Однако, Эви уже пятилась прочь от видеокома. Неужели Хофштадтер? Фрей ведь тогда обмолвился: "Гейб, ну ты ублюдок", когда Эви упомянула снайпера. Это и был Гейб, а ее босс и этот тип Дэвидсон руководили его действиями.

- Ишем, - повторил Хофштадтер, когда Эви, пятясь, вышла из ниши.

Она уже открывала входную дверь театра, а из видеокома все еще доносился его голос: "Дэвидсон, какой же ты идиот, франк тебя услышала".

Услышав, как Хофштадтер назвал ее франком, Эви тотчас ощутила, как ее охватывает паника.

Она продолжала пятиться к двери, чувствуя, словно кто-то сжимает раскаленными тисками ей внутренности. Мир рушился вокруг нее.

Эви услышала, как Хофштадтер оборвал связь.

Она прислонилась к выкрашенным в черный цвет дверям вестибюля и заставила себя расслабиться, выполнив несколько упражнений, которым ее научил еще Абдель. Затем сделала несколько глубоких вздохов и закрыла глаза.

За ее спиной, заглушая похотливые стоны из зала, доносился шум города. От звуков, издаваемых потоком машин на Седьмой Авеню, подрагивали двери, рабочие наводили порядок перед Новым годом, а сирены...

Сирены?..

Эви открыла глаза.

Сирены были обычными звуками нью-йоркской какофонии, однако эти раздавались резче, ближе и их было несколько. Это могло означать все что угодно.

В той сфере деятельности, которой занималась Эви, паранойя была не просто профессиональным заболеванием.

Часто именно она становилась залогом выживания.

Эви открыла дверь и выглянула наружу. Солнце казалось холодным белым пятном, которое делало очертания людей нерезкими и размытыми. Порнотеатр тянулся бесконечной чередой желтых рекламных щитов и откровенных голографических картинок, на которых поочередно менялись одни и те же пять кадров.

По направлению к театру, вдоль Седьмой Авеню, включив мигалки и сирены на полную мощность, неслись три полицейских аэрокара.

Эви плотно захлопнула черные двери. Сирены завывали все ближе. Причем аэрокаров было явно не три. Эви сумела различить по звуку еще, как минимум, четыре.

Гейб должен был находиться в десяти минутах... Нет, значит это не снайпер.

Может быть нью-йоркская полиция тоже идет по ее следу? В планы Эви не входило торчать в этом кинотеатре для того, чтобы выяснить так ли это. Тем не менее Седьмая теперь для нее закрыта.

В поисках выхода Эви обвела взглядом стеклянные витрины с искусственными членами, вибраторами и еще какими-то уму непостижимыми приспособлениями и бесконечный ряд инфокарт. Распорядитель по-прежнему наблюдал за ней. Снаружи вой сирен раздавался все пронзительнее, а шум уличной толпы делался все громче.

Эви поняла, что ее стремительно загоняют в угол. У нее оставалось два варианта - вернуться назад в зал или же подняться наверх в холл, на балкон и, вполне возможно, в проекционную будку.

Затянутый в кожу гомик не сводил с нее пристального взгляда.

Эви бросилась вверх по ступенькам, прочь от чужих взглядов. Она надеялась, что в туалете окажется окно. Эви обогнула площадку наверху лестницы и толкнула первую попавшуюся ей на пути дверь.

В нос ей тотчас ударил букет ароматов. Пять четко различимых запахов человеческих и нечеловеческих испражнений. Эви пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не вляпаться в подзасохшую лужу чьей-то блевотины, растекшейся по проржавевшей шестиугольной плитке. Слава богу, в конце небольшого ряда кабинок располагалось крошечное, закрашенное черной краской, прямоугольное окошко. Эви бросилась к нему. Откуда-то снаружи до нее донесся треск радиопомех, словно кто-то пытался наладить громкоговоритель.

Эви подняла ногу и оперлась на радиатор, с которого посыпалась ржавчина и лохмотья высохшей белой краски. Нос Эви оказался на одной линии с выцарапанным на стене призывом "прокатиться с ветерком по голубой дорожке".

Снаружи до Эви доносился усиленный электроникой голос: "Проба, раз, два... " И снова все слилось в треск радиопомех.

Дотянувшись до крошечного окошка, Эви соскребла ногтем кусочек краски в углу стекла. Сняв очки, она прильнула одним глазом к отверстию в краске.

Снаружи громкоговоритель наконец прохрипел: "Внимание. Вам дается пять минут, чтобы освободить заложников. Бросайте оружие и выходите наружу, дерзка руки над головой".

Эви заметила в кирпичной стене еще одно окошко. До него было примерно метра три. Эви посмотрела вниз - в переулке уже столпилась целая группа полицейских.

Да, черт возьми, слишком это быстро для Нью-Йорка. Что за дьявольщина тут происходит?

И что там они несут насчет заложников?

Эви была уверена лишь в одном - какой-то из ее звонков наверняка всполошил легавых. Однако среагировали они с невиданной для нью-йоркской полиции скоростью.

Если, конечно, все их подразделения не прибыли сюда заранее и, затаившись, только и ждали, когда-же Эви даст о себе знать. Эви в полном отчаянии уселась на радиатор. И только тогда заметила ряд писсуаров. Господи, она же ворвалась в мужской туалет.

У нее на решение проблем оставалось всего пять минут.

В туалет вбежала облезлая крыса, таща с собой вместительную сумку. "Крыс" поскользнулся на рвоте, едва не упал, и нырнул в кабину, так и не заметив Эви.

Он твердил одну и ту же фразу: "Провалиться вам на месте, легавые-пинки... "

Раздался какой-то шорох, и вслед за ним крыса спустила в унитазе воду.

Снаружи из полицейского громкоговорителя доносились привычные слова: "У вас осталось четыре минуты. Выходите наружу, подняв руки над головой".

"Если мне не изменяет чувство времени, - подумала Эви, - легавые надули меня на двадцать секунд. Наверно, у них спешат часы".

Эви достала из рюкзака "Мицубиси", моля всевышнего, чтобы ей не пришлось пустить в ход оружие. Из кабинки появилась крыса, на этот раз уже без сумки. Заметив Эви, моро со стоном бросился ничком на пол.

- Только не стреляйте! Я несчастное безобидное существо. Никому не мешаю! Не стреляйте!

"Крыс" продолжал что-то бормотать себе под нос, распластавшись на заблеванном полу. Эви перешагнула через него, ощутив самую сильную концентрацию флаша, которую когда-либо встречала со дней Кливленда. Флаш, сильнейший галлюциноген, имел характерный запах гнилых вишен - такое ни с чем не спутаешь. Эви выскользнула из туалета, оставив "крыса" распростертым на полу. На мгновение ей пришла в голову мысль, что гнилые вишни - это лучший запах из тех, что можно встретить в туалете порнотеатра. И она почему-то беззвучно расхохоталась.

ГЛАВА 6

"Прекрасно, Эви. Уже то хорошо, что настоящие легавые не стреляют в людей без предупреждения", - Эви навела на вестибюль ствол своего "Мицубиси". Ни единой души. Через все здание вел коридор и на каждом его конце располагалось по лестнице. В помещении царил полумрак, делавший незаметной растрескавшуюся штукатурку потолка. Пестрый красноватый ковер был местами протоптан до дыр, вернее, до черной резиновой подкладки. Пять дверей, располагавшихся по правую руку от нее, вели к залу. Дверь в дальнем конце коридора, очевидно, была входом в женский туалет. Средняя дверь открывалась в старую проекционную будку. Боковые, по всей видимости, вели на балкон. "Зато плохо, что они предупредили именно тебя". Эви бросилась к одной из ведущих на балкон дверей и толкнув ее, прыгнула внутрь. Она пробежала вдоль прохода, то и дело спрашивая себя: "А куда теперь?"

Темнота обеспечивала ей некоторое преимущество, однако в планы Эви не входило задерживаться здесь надолго. Ей следовало скорее уносить отсюда ноги. Внизу, под балконом, разразился настоящий хаос. На экране пакистанский волкодав извергал семя прямо на зрителей, в чем ему услужливо помогали языками все та же бабища и вторая партнерша, лисица. Однако зрители уже не обращали на это действо ни малейшего внимания. Кажется, до них наконец-то дошло, что порнотеатрик со всех сторон окружен полицией. В темноте в сторону выхода из зала выбирались две человеческие фигуры. Тип, сидевший перед Эви, безуспешно пытался натянуть брюки. Рядом с ним с пола поднялась лисица-моро, как две капли похожая на рыжую потаскушку, которая в данный момент на экране слизывала сперму со шкуры волкодава. К пожарному выходу вдоль прохода устремились какие-то две девицы. Самой спокойной казалась одна лишь лисица. Ее костюм выдавал в ней уличную шлюху. Эви стало ясно, что эта особа уже не раз попадала в облаву. Совершенно неожиданно раздался звук выстрела. Какой дурак, интересно, вздумал открыть тут стрельбу? Теперь легавые в два счета обложат театрик со всех сторон - их прыти позавидуют даже мохнатые старлетки на экране. Через громкоговоритель, словно в ответ на ее мысли, раздалась команда: "Огонь!"

Эви услышала, как где-то в вестибюле, а также у нее над головой звякнуло, разбившись, стекло. Внизу в зал вбежал "кожаный" гомик, которого Эви до этого видела в вестибюле. Гомик размахивал пистолетом, матово-черной десятимиллиметровой "Валькирией". По выражению лица этого типа, Эви догадалась, что "голубой" наверняка был постоянным клиентом черного "крыса", что встретился ей в мужском туалете. Гомик во все горло орал:

- Фашистские свиньи! Только попробуйте, суньтесь сюда - кишка у вас тонка! - И снова принялся палить из своей "пушки", на этот раз по экрану.

А в это время пакистанский волкодав демонстрировал самый мощный оргазм за всю историю кинематографа. На какое-то мгновение изображение стало расплывчатым, перевернулось вверх ногами и снова вернулось на место, а затем замигало вокруг пулевого отверстия. Из экрана ударила электрическая дуга, попав в одно из кресел переднего ряда. Цвета разделились, а сам экран взорвался.

Эви слишком поздно бросилась на пол, и ей в плечо впился осколок разбитого зеркала. Она медленно поднялась на ноги, полная решимости пристрелить этого психа с "Валькирией". К сожалению, "кожаный" уже успел смыться из зала. До Эви доносились его выкрики - откуда-то из дальних закоулков здания. Гомик по-прежнему грозился разнести в клочья любого из легавых, кто осмелится подойти к нему ближе чем на три метра.

Великолепно. Экран оставался потухшим.

Эви понадобилась лишь пара секунд, чтобы привыкнуть к темноте. К этому моменту лисица уже мчалась со всех ног прочь от дымящейся стены, где только что находился экран, а ее дружок, запутавшись в штанах, никак не мог подняться на ноги. Остальные посетители уже успели выскочить из зала. Из громкоговорителя снова послышалось: "Огонь!"

До Эви снова донесся звон разбитого стекла. Постепенно она различила знакомый запах слезоточивого газа - он щекотал ей ноздри и щипал глаза. Вдобавок ко всему Эви ощутила в левом плече странное тепло. Обернувшись, она увидела, что там застрял, впившись в кожу куртки, серебристый металлический осколок размером с палец. Стиснув зубы, Эви рывком выдернула его из плеча.

Слезоточивый газ проникал во все щели. Еще несколько секунд - и легавые ворвутся в здание. У Эви не было ни малейшего желания вступать в поединок с отборной командой спецназа. В данный момент она чувствовала себя настолько паршиво, что, пожалуй, не решилась бы столкнуться даже с пятнадцатилетним подростком.

Эви порылась в рюкзаке. Там, на всякий непредвиденный случай, имелась граната со слезоточивым газом и к ней защитная маска. Один из окуляров компактной черной маски треснул (что неудивительно после всей беготни), однако сам респиратор вроде бы оставался цел. Сняв очки, Эви натянула противогаз. В запасе у нее оставалось одна-единственная граната - дымовая. При разрыве из нее выделялся газ, непрозрачный как для ультрафиолетовых, так и для инфракрасных лучей. В отличие от слезоточивого газа, Эви не сможет ничего видеть сквозь дымовую завесу. Собственно, так же, как и копы, даже если те догадались прихватить с собой приборы ночного видения. Если бросить в зал гранату, то, может быть, ей удастся выскользнуть из театрика незамеченной. Да, но куда?

Мужик со спущенными штанами, спотыкаясь, улепетывал к пожарному выходу. До Эви донеслось, как полицейский приказал бедолаге лечь на пол и положить руки на затылок. Эви обвела взглядом зал.

От голографического экрана в стене осталась одна лишь дымящаяся дыра, откуда несло обугленной изоляцией, порохом и ртутью. Стены были задрапированы тяжелым малиновым бархатом. Сквозь дыры в потолке в зал начинал просачиваться слезоточивый газ.

Потолок!

Эви запустила в зал гранатой, а сама покрепче ухватилась за малиновый бархат. Больное плечо тотчас пронзила резкая боль, но, превозмогая ее, Эви принялась карабкаться вверх по драпировке. Не время распускать нюни. Карабкаясь, она ощущала, как зал наполняется газом. Непроницаемый белый газ из ее гранаты стелился вдоль пола, напоминая клубы тумана. Одновременно из вестибюля и сквозь дыры в потолке проникал полупрозрачный слезоточивый газ и вскоре облаком окутал Эви с ног до головы. Хотя маска предохраняла Эви от полной потери видимости, газ тем не менее проникал и под нее. Ощущение было не из приятных - кожа Эви отчаянно чесалась, особенно в паху. Более того, ей казалось, будто в открытую рану в плече ей кто-то то и дело вонзал кинжал. Треснутый окуляр затруднял обзор. Газ разъедал глаза, и они слезились. Белая дымовая завеса распространилась выше, окутав Эви серым туманным облаком. Дым поглощал звуки, однако даже сквозь него она различала приглушенный шум. Вестибюль наполнялся полицией.

Эви наткнулась на что-то головой. Подняв глаза, она увидела фибергласовую акустическую плитку, выкрашенную в черный цвет. Одной рукой крепко уцепившись за драпировку, кулаком свободной руки Эви изо всех сил стукнула по плитке. Та подалась, и на Эви сверху посыпались пыль и копоть. Вдобавок ее обдало струей слезоточивого газа. Плечо ее снова, словно кинжалом, пронзила острейшая боль. Она подтянулась в образовавшееся отверстие, а затем аккуратно вернула плитки на место. Слава богу, что она не страдает избытком веса. Железная арматура, в которую Эви уперлась руками и коленями, издавала зловещие стоны. Несколько мгновений она даже не осмеливалась пошевелиться. Эви замерла, дрожа от боли и напряжения. Сколько еще это продлится?

Ей было слышно, как легавые прорвались в зал. Они хлынули внутрь буквально изо всех щелей - из всех углов, из вестибюля, пожарного выхода, с балкона. Эви заметила, что они наткнулись на ее газ - их движения стали медленными и осторожными. Ей было слышно, как они переговариваются между собой, однако дым, плитка и маска мешали ей разобрать целиком все предложения, и до ее уха долетали лишь обрывочные фразы: "... крой выходы. Погоди, пока дым не... ", "... жена и чрезвычайно опасна... " И спустя полминуты: "... бюро в пять... "

ФБР? Неужели она действительно вляпалась в какое-то большое дерьмо? Эви сделала несколько дыхательных упражнений. Куда, интересно, подевался этот псих с "Валькирией?" До нее больше не донеслось ни единого выстрела. Газ постепенно рассеивался, и дышать стало чуть легче. Кожа стала меньше чесаться, однако глаза настолько распухли, что превратились в узкие щелки.

"... проверь-ка в... ", "ее нигде не вид... " - голоса становились все громче. Легавые, судя по всему, находились сейчас на балконе, как раз под ней. Слезоточивый газ уже почти весь рассеялся, впрочем, как и ее дымовая завеса. К счастью, Эви сумела немного успокоиться, и теперь ее метаболизм не даст о себе знать повышенным инфракрасным излучением. Ее не смогут засечь даже усилители лучей. Эви принялась оглядываться в поисках пути к отступлению.

"... назад. Я проверил верхние этажи", пауза, а затем: "ни один из террористов не замечен при выходе из здания".

"Причем здесь террористы?"

"Да, сэр", - ответил тот же самый голос в ответ на слова, которые Эви не расслышала. "Это касается каждого. Оставайтесь на своих местах. Ждите прибытия федеральнх агентов".

Откуда-то из пяти разных мест донеслось недовольное ворчание. "Это приказ, черт вас возьми", - в голосе полицейского слышалось раздражение.

Сколько еще? Минуты четыре? Три? И как вообще можно выбраться из здания, обложенного со всех сторон полицией, да еще среди бела дня? Забудь о здании. Подумай, куда можно отсюда попасть?

Сверху на Эви посыпалась пыль вперемешку со штукатуркой, и откуда-то сверху донеслось поскрипывание половых досок. Эви подняла глаза на потолочное перекрытие кинотеатра. Не удивительно, что здесь устроили дополнительный подвесной потолок. Старые лепные украшения над ее головой в большинстве своем растрескались и обвалились. Эви внимательно изучала сетку проржавевшей армейской арматуры и полусгнивших балок. Интересно, что еще оставалось в ее рюкзаке? Не слишком много. Кое-какие "жучки" и другие устройства для слежки, набор инструментов, бинокль, оставшийся после типа в доме напротив, запасной ствол к "Мишкову", аптечка и шприц с двумя десятками запрещенных ампул и военная электродубинка. Эви вытащила из рюкзака дубинку. Она не расставалась с этой штуковиной со времен той странной истории в Кливленде, когда она раскопала логово пришельцев.

Черная дубинка имела в длину около полуметра, и была сложена вдвое. Она поражала противника таким мощным зарядом, что гора мускулов весом в сто килограммов секунд на пятнадцать превращалась в сплошной кисель.

Эви нажала на кнопку "проба", и ей в ответ мигнул зеленый огонек. Снова наверху скрипнули доски пола, и на нее опять посыпалась штукатурка. Может, стоит рискнуть? Если не выдать себя ни единым звуком, и если тот, кто сейчас наверху, не имеет радиосвязи. Если твои расчеты верны и там сейчас больше никого нет, кроме...

"Абдель, - спросила она себя, - может у тебя найдется идейка получше?"

Таковой не нашлось. Эви закинула на плечо рюкзак и медленно, предельно медленно, поднялась на корточки под скрипучими досками. Она убедилась, что ноги ее крепко упираются в одну из железных перекладин, к которым крепилась рама подвесного потолка. Эви меньше всего хотелось в конечном итоге проломить преграду в совершенно противоположном направлении. Жаль, что ей не достает чутких ушей моро. Слух Эви был достаточно острым, однако биоинженеры, создавшие ее, не осмелились снабдить свое творение ушами, которые формой отличались бы от людских. Что касается глаз, то их нетрудно было спрятать. Теперь Эви, полагаясь исключительно на свой слух, старалась определить место расположения объекта, а это было чертовски трудно.

У Эви оставался один-единственный шанс, причем весьма призрачный. Она вся напряглась и левой рукой ухватилась за торчащую балку. Ее пальцы тотчас погрузились в гнилую мякоть проложенного под полом перекрытия.

Затаив дыхание, Эви ждала, когда доска скрипнет снова. Дождалась. Вложив все свои силы в одно движение, резко распрямила правую руку с зажатой в ней дубинкой.

Округлый конец пробил перекрытие. Половая доска издала негромкий треск. Руку Эви - от плеча до кончиков пальцев - пронзила нестерпимая боль. Дубинка разорвала в клочья ковровую дорожку и двинулась дальше вверх. На какие-то мучительные полсекунды Эви испугалась, что неправильно рассчитала момент и поэтому упустила возможность нейтрализовать объект. Дубинка наткнулась на что-то. Раздался хорошо знакомый треск электрического разряда. Эви учуяла слабый запах гари и обуглившейся ткани. Над ее головой раздался глухой стук, словно кто-то упал на пол. И снова на Эви посыпалась штукатурка.

Сначала она решила подождать немного. Ей хотелось убедиться, что поблизости нет других легавых. Однако, времени у нее было в обрез, и Эви проломила в полу еще две доски. Те скрипнули слишком громко, и Эви осталась недовольна. Она кое-как пролезла в образовавшуюся в полу и ковре дыру, снова больно задев поврежденное плечо. От боли она до крови прикусила губу. Оглянувшись по сторонам, Эви обнаружила, что находится в тускло освещенном коридоре. Распластавшись на дешевом сером ковровом покрытии перед ней лежал полицейский в полном боевом снаряжении - бронежилете, противогазе и тяжелых ботинках. Удар дубинки пришелся во внутреннюю часть бедра. В этом месте образовалась круглая обугленная метка, а вокруг нее - полурасплавленная ткань брюк.

Полицейский слегка пошевелился, и Эви поторопилась извлечь из рюкзака шприц. Этот шприц представлял собой универсальную модель, позволявшую под большим давлением делать инъекции прямо через ткань. Эви это было только на руку. У нее не было времени, чтобы закатывать на легавом рукав. Кстати, тот уже пробовал сесть, поэтому Эви, недолго раздумывая, прижала шприц к прожженной отметине, и отправила копа и дальше витать в заоблачных высях. Никакого шума. Никакой погони. Неужели и впрямь никого? Заткнись, Абдель. Главное, что все сработало.

Полицейский оказался женщиной, коротко остриженной, восточного типа. Что еще лучше, она была того же роста и телосложения, что и Эви. Времени на переодевание почти не оставалось, но Эви успела натянуть поверх своего наряда брюки и бронежилет. А если прибавить сюда еще противогаз, на расстоянии ее никто не узнает. Она надеялась, что всего этого окажется достаточно. Эви облачилась в жилет и брюки, радуясь нежданной удаче. Правда, ей бросились в глаза огромные оранжевые буквы "ФБР", украшавшие спину бронежилета. Те легавые, что находились внизу, все еще дожидались появления федеральных агентов. Интересно, каким ветром занесло сюда этого типа? И что, черт возьми, он делал здесь наверху, один-одинешенек и без всякой подстраховки? В душе Эви шевельнулось дурное предчувствие. Агент оказался женщиной восточной наружности и примерно одного с ней роста...

Эви подняла одно из сомкнутых век. У женщины на глазах были линзы, и одна из них чуть съехала в сторону. Под коричневой контактной линзой оказалась темно-синяя радужная оболочка и хорошо знакомые Эви зеленоватые белки, способные отражать свет. Было видно, что зрачок представляет собой щель, даже если полностью раскрыт. Эви с самого начала было известно, что иорданцы использовали в своих лабораториях довоенную японскую технологию. Тем не менее она никак не ожидала встретить одну из своих восточных сестер. Представители ее вида были сработаны на основе общего биоматериала, и поэтому женщина-агент вполне могла приходиться ей кровной родственницей. Это было столь же очевидно, как и тот факт, что она пожаловала сюда специально для того, чтобы захватить ее, Эви. Эви не могла с уверенностью сказать, из чьей компании эта женщина - наблюдателя или снайпера, но, собственно говоря, какая ей разница. Эви подняла ее служебное удостоверение, гласившее: "А. Сукиота. Специальный агент ФБР".

"Как пить дать, работает по временному контракту", - прошептала Эви.

Ей самой приходилось сотрудничать с федералами по такому контракту. Вполне вероятно, что Сукиота числилась все-таки в штате Агентства. Эви еще раз прикинула дозу транквилизатора и всадила Сукиоте добавочный укол, чтобы та еще, по меньшей мере, часов на шесть не "появлялась в кадре". После чего с величайшей осторожностью опустила бездыханное тело в дыру в полу, стараясь при этом не издать ни единого лишнего звука, чтобы не привлечь к себе внимания легавых. Снаружи доносилось завывание полицейских сирен. Теперь это наверняка ФБР.

Эви рассчитывала, что ей на руку сыграет обычная в таких случаях неразбериха, пока стороны будут выяснять, кто же из них главный. Ведь теперь ей никак не удастся выскользнуть из здания незамеченной. Эви направилась к лестнице, обогнула угол и в следующий момент нос к носу столкнулась с агентом в полном боевом снаряжении. На мгновение их взгляды встретились. Эви молила бога, чтобы куртки с прицепленным удостоверением оказалось достаточно. А еще она надеялась, что этот легавый не был лично знаком с Сукиотой. Провалиться ей на месте, ее глаза!

Легавый таращился ей в глаза. Эви снова позабыла нацепить очки, а контактных линз, как у Сукиоты, у нее не было. Тем не менее он всего лишь таращился на стройную смазливую бабенку. Он не стал вызывать никого по радио, не потянулся за пушкой. Он просто смотрел ей в глаза. На Эви накатилось странное чувство, будто все это с ней уже было. Ей и раньше приходилось выдавать себя за агента ФБР. И хотя в тех ситуациях Эви тщательно следовала всем правилам и предписаниям, люди, которые работали с ней, все равно догадывались, кто она такая. И если Сукиота уже какое-то время сотрудничала с нью-йоркским полицейским управлением, там уже наверняка начали перешептываться о том, что она франк. Вполне возможно, легавому понадобится некоторое время, прежде чем до него дойдет, что перед ним вовсе не Сукиота. Эви надеялась, что противогаз смягчит резкость ее голоса.

- У вас проблемы, коллега?

- Нет, нет, никаких, - поспешно пробормотал тот и отвел взгляд.

Теперь он избегал отрывать взгляд от пола, словно его интересовал один лишь коридор. Что ж, дела идут все лучше и лучше. Эви торопливо направилась к лестничной клетке. Она прошла вниз три пролета и миновала еще двух полицейских, охранявших выходы. Эви притворялась, будто она одна из них, все время старалась подавить в себе панику, готовую вот-вот прорваться наружу.

Заметив Эви, легавые приветствовали ее кивком, а она благодарила бога, что ей не пришлось вступать с ними в разговор. Лестничная клетка заканчивалась выходом прямо под навесом, расположенным слева от дверей вестибюля. Эви высунулась наружу и тотчас заметила, по меньшей мере, с десяток полицейских машин, превращавших в хаос движение на Седьмой Авеню. Помимо них Эви засекла шесть снайперов, рассредоточенных на противоположной стороне улицы и тотчас подумала, а кто же у них Гейб.

Вслед за машинами нью-йоркского полицейского управления к месту происшествия спешили, вспыхивая мигалками, с полдесятка автомобилей "Додж-Хавьер". Иногда они в спешке выкатывались прямо на тротуар. Прохожие с любопытством вытягивали шеи, кое-кто залез на крыши машин, другие же плотной стеной обступили представителей дорожной полиции, которые безуспешно пытались удерживать толпу на достаточном расстоянии. Над Таймс-Сквер, словно стервятники, зависли три аэрокара ведущих нью-йоркских каналов теленовостей, отчего в воздухе возникла не меньшая транспортная неразбериха, чем на земле. Все глаза были устремлены к главному выходу из кинотеатра, и вот сейчас оттуда, словно главная героиня спектакля, появится сама Эви.

Времени на размышления у нее не оставалось. С помощью Сукиоты ей удалось выиграть несколько минут и замаскироваться, однако не успеет Эви моргнуть, как кто-нибудь обнаружит истинную Сукиоту. Она на ходу порылась в карманах брюк своей жертвы, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь стоящее, и извлекла оттуда небольшой пульт дистанционного управления с эмблемой "Дженерал Моторз". Над овальной клавишей для большого пальца расположился ряд кнопок. А где-же сама машина?

Секундочку. Эви внимательно изучила пульт. Явно от "Мадуро". Спортивную марку, наподобие этой, проглядеть довольно трудно, однако снаружи не было припарковано ни одной "Мадуро". Эви прижала клавишу большим пальцем. Если машина находится где-нибудь поблизости, то, вероятно, тотчас должна зареветь сирена. Однако снаружи не раздалось ни звука. И тогда к Эви закралось подозрение, что этот пульт принадлежит не какой-нибудь там, а той самой синей "Мадуро", что стоит сейчас вся обугленная в подземном гараже ее дома в верхнем Ист-Сайде. Эви стиснула в руке крошечный пульт так, что косточки ее пальцев побелели от напряжения. Раздался треск пластика.

Где-то поблизости раздался чей-то душераздирающий вопль. Эви выглянула наружу - перед кинотеатром возникла какая-то перепалка. Группа переодетых в штатское агентов из полицейского управления схлестнулась в споре с точно такой же группой агентов ФБР. Они стояли наполовину скрытые от Эви полицейским фургоном. Затем они все как один обернулись в сторону навеса. Полицейский из заднего ряда оцепления, сдерживавший напирающую толпу зевак, тоже повернулся в сторону начавшейся заварушки. Беднягу едва не сбила с ног толпа, которую он безуспешно пытался сдержать. В некотором роде он сам оказался один на один с группой потенциальных бунтовщиков.

Эви узнала голос "кожаного" гомика. Это он вопил что есть мочи на всю Таймс-Сквер. Снайперы открыли по навесу прицельный огонь, и в следующий момент на площади началась настоящая кутерьма. Одинокий полицейский кинулся было в возникшую толчею, но в следующее мгновение на груди у него расплылось кровавое пятно. Эви не могла с уверенностью сказать, чьих это рук дело. Поди разберись, кто тут стрелял - гомик ли с его "Валькирией" или же кто-то из собратьев-полицейских, которые теперь без оглядки, как оголтелые, палили по навесу.

Толпа дрогнула. Собравшихся охватила паника. Застреленный полицейский рухнул на тротуар, и неожиданно сотня напиравших сзади зевак, которых он до этого сдерживал, оказались предоставлены самим себе. Первые ряды подались было назад, но там стояла плотная стена таких же, как и они, любопытных зевак. Первым оказалось некуда бежать, и они ринулись вперед. Полицейского кордона как не бывало. Синие униформы поглотила напирающая толпа. "Кожаный" гомик не то спрыгнул, не то свалился в толпу.

Сейчас или никогда. Эви выскользнула из дверей и с разбега врезалась в обезумевшую толпу, оказавшись посреди бушующего моря кожаных курток, деловых костюмов и шуб. И все это время она ощущала у себя на спине оптический прицел снайпера.

ГЛАВА 7

Где-то в самой гуще толпы Эви сбросила с себя фэбээровский бронежилет. Противогаз нашел свое последнее пристанище в урне на Сорок Второй улице. Эви даже не удосужилась взять себе доллар, который полагался ей за сдачу утильсырья. К тому времени как Эви добежала до Брайент-Парка, толпа снова приняла привычный нью-йоркский вид.

Эви свернула с Бродвея и только тут остановилась, чтобы перевести дух под одним из львов у ступеней библиотеки. Белесое зимнее небо постепенно темнело, и в вечернем воздухе порхали лишь редкие снежинки.

Эви перевела взгляд на небо. Три полицейских аэрокара в сопровождении вертолета держали курс на север, в сторону перестрелки на Таймс-Сквер. Эви жадно втягивала в себя воздух, пытаясь расслабиться и все хорошенько обдумать.

Однако ей не давала покоя одна-единственная мысль - у нее чертовски болят нога и плечо.

Каждая клеточка внутри нее взывала о помощи. Ей было необходимо спрятаться где-нибудь от холода. Но теперь для нее отрезаны все пути. Большая часть ее мира, который она возводила с предельной тщательностью, теперь провалилась в тартарары, и внезапно для себя Эви обнаружила, что находится на вражеской территории. Словно повсюду вокруг нее полным ходом шло вторжение войск стран Оси. И ей снова шестнадцать, и она одна в целом мире, брошенная на произвол судьбы.

Затем до Эви дошло, что на нее с опаской поглядывают редкие прохожие. Да, ей стоит поторопиться: нужно найти себе крышу над головой и привести себя в порядок. Она перевела взгляд на библиотеку.

Интересно, удастся ли ей пройти мимо детекторов, если в рюкзаке у нее "Мицубиси". Или, в отличие от "Мишкова", автомат не имеет противодетекторной защиты?

Эви решила, что ей не стоит зря рисковать. "Мицубиси" нашел себе пристанище в люке ливневой канализации под Пятой Авеню.

Десяти минут, проведенных в туалете библиотеки, оказалось достаточно, чтобы Эви слегка привела себя в порядок. Правда, на душе у нее оставался неприятный осадок. Эви опустила голову в раковину, поставив ее под струю холодной воды. Ледяные капли стекали вниз по лицу и затылку. Только промыв левый глаз Эви поняла, насколько мучительно было действие газов. Эви испытала неизъяснимое удовольствие, просто прижавшись щекой к холодному фаянсу. На несколько минут ей стало совершенно безразлично, если кто-то вздумает напасть на нее сзади.

Однако, никто и не думал этого делать. В туалете было пусто, и только раз сюда забрела парочка болтливых подростков. Белокурые девочки без умолку щебетали о чем-то своем, делая вид, что не замечают затянутой в кожу женщины, уткнувшейся головой в раковину.

Когда девочки ушли, Эви подняла голову и посмотрелась в зеркало. Левый глаз опух и налился кровью, а в том месте, где респиратор плотно сжимал лицо, на коже остался уродливый красный след.

Сощурившись, Эви решила, что в ее чертах заметно нечто азиатское.

И впрямь, внешне она сильно напоминала Сукиоту. До такой степени, что на мгновение семитские черты словно расплылись, уступая место монголоидным.

А вдруг они и впрямь сестры - эта мысль не давала Эви покоя. Они были ближе, чем любые кровные родственники, за исключением однояйцевых близнецов. Эви были известны, по крайней мере, еще две женщины, с которыми она делила общность происхождения и отрезок ДНК.

Называлось это "биологические лаборатории Хиасю", а конкретнее "Человеческий Эмбрион Общего Назначения - партия № 23". Последний коммерческий образец, произведенный в довоенной Японии.

Эви сбросила кожаную куртку и до половины расстегнула молнию на комбинезоне. Рана на плече по-прежнему кровоточила, поэтому стащить с него комбинезон оказалось довольно болезненной процедурой. Эви поморщилась, оттягивая вниз воротник, чтобы обнажить рану. В зеркало Эви разглядела, что рана небольшая и неглубокая. Она промыла ее водой, стерев кровь, и ее взгляду предстал обширный багровый синяк, расползшийся на полспины. Глядя на него, Эви тотчас вспомнила, что у нее, между прочим, еще и нестерпимо ноет нога. Она перевязала рану при помощи стерильного пакета из походной аптечки. Слава богу, что рана не слишком серьезная. Вряд ли бы ей удалось справиться с пулевым ранением.

Правда, Эви меньше всего хотелось забивать себе голову мыслями о серьезных травмах.

Она застегнула молнию на комбинезоне, снова надела куртку и нацепила на нос очки.

Теперь она скорее напоминала уличного беспризорника, нежели студентку из богемного кружка. Прихрамывая, Эви вышла в вестибюль. Мягкая кожа ботинок негромко поскрипывала на новом мраморе пола. Откуда-то из-за пластиковых панелей, с противоположной от туалета стороны, раздавались приглушенные звуки строительных работ. Вот уже почти пять лет прошло с тех пор, как на расположенную по соседству Бенсхаймовскую клинику сбросили бомбу, а воз и ныне там - строители до сих пор пытаются устранить печальные последствия устроенной моро заварушки.

Пятьдесят третий - куда ни глянь - был паршивым годом.

Эви улыбнулась себе под нос. Не раскопай она тогда логово в Кливленде, дела могли бы принять куда более серьезный оборот.

Однако, больная нога продолжала напоминать о себе, и ей захотелось присесть.

Эви заметила у входной двери будку с видеокомом и проскользнула внутрь. Здесь оказалась гораздо чище, чем в порнотеатрике. От видеокома даже исходил свежий фабричный запах. Будка была звуконепроницаемой, снабжена затемненными стеклами и пластиковым сиденьем. Освещение внутри было неярким, а пластик - сдержанного, пепельно-серого цвета, вместо привычного, бьющего в глаза, белого.

Эви стало лучше уже оттого, что она наконец-то могла присесть.

Будка обеспечивала столь необходимое ей уединение, скрывая от посторонних глаз. Правда, Эви до сих пор преследовала мысль, что кто-нибудь в Агентстве воспользовался сетями Лэнгли и теперь просеивает все сигналы, поступающие с видеокомов Манхэттена, пытаясь засечь ее местонахождение. Нет, вряд ли, для них это слишком дорогое удовольствие. Ведь потом им ни за что не отчитаться перед Вашингтоном за непомерно раздутые расходы, даже если они и прибегнут к своим извечным уловкам. К тому же этот видеоком в первую очередь предназначался для доступа к базе данных библиотеки. Эви сомневалась, что ее изображение поступит в общую сеть, если только она не выйдет на исходящую линию.

Видеоком замигал ей зеленым огоньком, требуя от Эви, чтобы она ввела карточку и выбрала нужную функцию. Черт, даже здесь ей не дают спокойно посидеть и подумать. Эви вытащила из рюкзака одно из своих фальшивых удостоверений, - то, которое она раздобыла сама, не прибегая к помощи Агентства. Существование Евы Херман было менее правдоподобным, нежели псевдонимы, придуманные Агентством, но Ева пока что не засветилась ни на одном файле, ни в одном из подразделений спецслужб - ни в Штатах, ни за рубежом.

Связавшись с базой данных библиотеки, "Ева" принялась без разбору копаться в необъятном материале раздела "Япония", Эви же тем временем прислонилась к спинке сиденья и принялась размышлять над тем, почему она совершенно неожиданно для себя превратилась для многих в заветную мишень.

Агентство отвернулось от нее. Неприятно, однако подобные вещи уже случались. Об этом было не принято говорить в открытую. Агентство делало вывод, что кто-то стал для него обузой, и на несчастного обрушивались всякие неприятности. Бедняга мог сесть в самолет, который так и не долетал до места назначения, или же его вызывали к начальству и он больше не возвращался. Правда, их почту продолжали переадресовывать в какую-то никому не ведомую базу данных почтовой службы, их мебель перевозили в какой-нибудь захолустный городишко в Северной Неваде, а сами они оставляли работу по каким-то невнятно сформулированным "семейным обстоятельствам", и вскоре от них не оставалось даже воспоминаний.

Правда, последние семь часов ее жизни совершенно не укладывались в рамки принятой в Агентстве процедуры "отставки". Даже несмотря на то, что снайпера нанял именно ее босс, Хофштадтер, Агентству было совершенно ни к чему использовать наемного убийцу; проще поручить полевому агенту-оперативнику выполнение рискованной операции, и все решится само собой. Если, конечно, сюда не вмешивался временной фактор, и им не требовалось срочно избавиться от нее.

По всей видимости, к этому решению их подтолкнули афганы. Если она права и снайпера действительно подослали для того, чтобы воспрепятствовать псам взять ее живьем, то такой ход рассуждений кажется вполне правдоподобным. А значит, снайпер наверняка нанят Агентством. Там не желали, чтобы Эви попала в руки к наемникам, и поэтому решили ее убрать. Что ж, это вполне в духе Агентства.

Однако это не объясняло, почему она не смогла до них дозвониться.

Как не объясняло и странное поведение Фрея. Предположительно, Фрей собирался перевезти ее в безопасное место. Но тогда почему "Ангел" отказался признать в ней полевого агента-оперативника?

Значит, Фрей разговаривал вовсе не с "Ангелом". Перед Эви замигал экран. Видеоком прекратил поиски, перебрав полмиллиона единиц хранения. Теперь он требовал уточнить цели поиска. Эви дала машине команду, вести отбор данных начиная с 2053 года.

"Ангел" не узнал ее личный код. А это значило, что кто-то в Агентстве уничтожил ее личное дело.

Собственно говоря, какая разница?

Потому что вокруг творится что-то неладное.

Да, а потом еще эта Сукиота. Вот она-то, несомненно, действует по указке Агентства. Сукиота дважды оказывалась буквально в паре шагов от Эви - в театре, и еще утром, когда в ее доме разыгрался хаос, - если предположить, что Эви тогда ненароком взорвала машину Сукиоты. А еще Сукиота работала в одной упряжке с полицейским управлением Нью-Йорка, если вообще не была сама режиссером устроенного спектакля.

Итак, ее преследует полиция и Сукиота. Первые были для Эви понятны, но откуда взялась Сукиота? Ведь Агентство уже подослало к ней снайпера, Гейба. Может Гейб и Сукиота это одно и то же лицо?

И снова замигал экран, отвлекая Эви от ее мыслей.

Машина отобрала сто тысяч упоминаний о Японии после пятьдесят третьего года. Эви впервые обратила внимание на проводимые ею поиски. До этого она просто наугад дала машине задание, чтобы самой за это время обдумать сложившуюся ситуацию. Теперь ее выбор оказался не столь случаен.

Япония.

Тип с биноклем разговаривал с кем-то по-японски, скорее всего с парнем, который прогуливался с доберманом. Наемники-афганы были вооружены японскими автоматами "Мицубиси". Эви тогда пристрелила добермана, обыкновенного нормального пса, оснащенного, однако, вживленными в мозг биоинтерфейсами.

Господи, какое отношение имеет к ней Япония, старая довоенная Япония? Эви было десять лет, когда Токио подвергся атомной бомбардировке, и остров оказался захвачен китайцами. Но, как бы то ни было, та Япония, что сейчас вторглась в ее жизнь, несомненно, была довоенной - гигант суперсовременных технологий, что вот уже два десятилетия как канул в небытие. Теперь это третьеразрядная страна, о которой уже и думать позабыли.

По роду деятельности, Эви имела к ней весьма далекое отношение. В Мозговом Центре Востоком обычно занимался Дэвид Прайс. Его докторская диссертация была посвящена политике невмешательства США в события Пан-Азиатской войны. Нет, скорее всего, это поле деятельности Хофштадтера. Он изучал, главным образом, экономику стран Тихоокеанского региона. За тот десяток лет, что Эви проработала на Агентство, ей довелось участвовать лишь в одной операции, так или иначе затрагивавшей Японию.

2053 год, Кливленд, операция по захвату Хасана Сабаха. Ее последняя боевая миссия. Последний раз, когда "Ангел" говорил голосом Фрея. Хасан Сабах был наемным убийцей, афганом-моро - точно так же, как и другие наемники, что утром ворвались к ней в дом.

Неужели это просто совпадение?

"Черт, конечно же нет!"

Эви дала машине команду сконцентрировать поиск на деятельности японских националистов. Помнится, Хасан Сабах работал именно на них, прежде чем ему удалось каким-то чудом проникнуть в Штаты. Тогда, жарким августом пятьдесят третьего, Эви шла по его следу, пока не настигла в Кливленде. В результате в ее руках оказалась банка с червями, повлекшая за собой судебный процесс над двадцатью тремя конгрессменами и отставку еще пятидесяти.

Насколько Эви было известно, та "банка с червями" не имела к Японии ровно никакого отношения. Собственно говоря, этот контейнер прибыл из таких экзотических мест, с которыми Япония не шла ни в какое сравнение. И до них было никак не меньше нескольких световых лет.

Насколько Эви было известно...

Кто-то постучал в дверь кабинки, и Эви едва удержалась, чтобы не вытащить "пушку". Подняв глаза, Эви увидела молодого светловолосого парня. Он стоял прислонившись к двери и улыбался ей сквозь затемненное стекло. "Пол", - прочитала Эви имя на пластиковой карточке у него на груди и открыла кабину.

- Да?

- Прошу прощения, мисс, но поскольку сегодня праздник, библиотека закрывается раньше обычного.

Эви бросила взгляд на противоположную стену. Там, над главным входом, висели большие электронные часы. Часы эти давно предполагалось заменить на новые, а пока что они смотрелись жутким анахронизмом из прошлого века. В данный момент на их табло светились цифры 2:53.

- Спасибо, что предупредили.

- Мы оповестили посетителей по радио, но в кабине можно и не расслышать.

Парень почему-то не отходил от нее и по-прежнему улыбался. Эви наградила его ответной улыбкой. Она записала на карточку всю информацию, которую выдала ей машина. Пол неотрывно наблюдал за ней.

- Между прочим, я писал дипломную работу по китайской оккупации.

Эви вышла из кабины и потянулась. Ей с трудом удалось сдержать себя, чтобы не поморщиться от боли, которая не замедлила при первом же движении пронзить ей икру и плечо.

- Весьма интересно, однако вы не находите, что заглядывать людям через плечо не слишком вежливо.

Пол виновато пожал плечами, а затем еще сильнее расплылся в улыбке. Эви без труда читала исходившее от парня вожделение и еще какую-то глубоко запрятанную нервозность.

- Можете спросить меня.

- О чем?

- Можете спросить меня о том, что вы ищете.

Пол снова прилип к кабине.

Эви уже начинало раздражать поведение парня.

- Собственно говоря, я еще не уверена, что конкретно мне надо.

- Тогда спросите у меня первое, что придет вам в голову и я от вас отстану.

"А почему бы мне не рискнуть?"

- Расскажите мне, что вам известно о деятельности японских националистов в пятьдесят третьем?

Пол потер подбородок.

- Да, этот год был не подарок, потому вы, наверно, и спрашиваете. Пять... нет, шесть покушений на видных политических деятелей, - началось все с Янь Пеня, заместителя коменданта Йокагамы, ФНО нанял тогда профессионального убийцу. Тот уничтожил лимузин своей жертвы противотанковой ракетой.

"Не иначе как дело рук Хасана", - подумала Эви.

- Это случилось в марте. Затем ракетой типа земля-воздух при взлете был сбит гражданский шатл-аэробус. В результате погиб китайский министр иностранных дел и еще около сотни пассажиров. Это произошло в Шанхае, в середине мая. Директор государственного комитета по науке и технике, а вместе с ним еще несколько ученых и инженеров, погибли во время раскопок Токио от взрыва подложенной в машину бомбы.

"Ученые и инженеры?"

- А чем они занимались?

Пол улыбнулся еще шире.

- Китайская сторона так и не сделала по этому поводу никакого официального заявления, однако всем известно, что их Госдепартамент пытается раскопать и выудить на свет божий любые остатки довоенных японских технологий, которые еще могут пригодиться для дальнейших исследований. В то время я провел кое-какие изыскания, поэтому могу смело утверждать, что взрыв произошел на территории бывшего склада японского Агентства космических исследований, где хранились прототипы...

- Спасибо, - действительно, это вряд ли простое совпадение.

Эви повернулась, чтобы уйти.

- Надеюсь, еще увидимся!

Эви дошла до дверей, вздохнула и обернулась.

- Не надейтесь, - и выскользнула из библиотеки, прежде чем Пол нашелся, с ответом.

Эви побрела назад по улице, расталкивая толпу. Она была уверена, что отдельные фрагменты наверняка составляют единое целое, но ей никак не удавалось понять, каким образом. Ясно одно: главной причиной обрушившихся на нее несчастий стали события 53 года, когда ей удалось раскопать логово пришельцев. Ей было трудно до конца объяснить почему, но между событиями пятилетней давности и происшествиями сегодняшнего дня возникало слишком много параллелей.

Значит, она встала всем словно кость поперек горла из-за этих пришельцев.

Эви проталкивалась сквозь толпу, не замечая ничего вокруг себя. Она даже не повела бровью, задев на ходу сердитого ягуара-моро. Сказать по-правде, Эви не отдавала себе отчета, куда она направляется, пока дорогу ей не преградила металлическая сетка с предупредительными знаками.

Эви посмотрела верх и увидела, что стоит перед строительными лесами, словно кокон укутавшими обезглавленный торс "Крайслер Билдинг". Небоскреб был единственным зданием, возвышавшимся над кварталом развалин и строительного мусора. Работы по разборке башен были приостановлены из-за праздника; Эви же наткнулась на забор, перегородивший Сорок Вторую стрит.

Собственно говоря, небоскреб был таким же крепким и вполне пригодным для жилья, как и все остальные дома. Непонятно почему кому-то пришло в голову их сносить.

Эви окинула взглядом толпу по эту сторону забора. Большинство прохожих предпочитали побыстрей прошмыгнуть мимо нее, бездомные же моро жались друг к другу в подъездах. Все местные, нью-йоркцы, и среди них ни одного легавого. В некотором роде, если можно так выразиться, она пребывала в полном одиночестве.

Эви ухватилась за проволочную сетку и подтянулась на верх забора. Вряд ли эта хлипкая ограда могла остановить того, кто поставил себе целью преодолеть ее. Колючая проволока служила скорее для отпугивания. Эви перемахнула через забор и, сделав в воздухе сальто, приземлилась на строительной площадке. Никто из прохожих не отреагировал на ее трюк; более того, никто даже не посмотрел в ее сторону.

Эви, хромая, зашагала к исполинскому зданию, словно перенесшемуся сюда из какого-то жуткого сновидения. Под ногами у нее перекатывались куски бетонной крошки и битого камня. Площадка была расчищена на полквартала в длину в каждом направлении: Нью-Йорк снова бросил один из своих старейших небоскребов на растерзание бульдозерам, а сам, чтобы не замараться, отступил в сторону.

Эви зашагала к основанию здания, лавируя среди густых джунглей строительных лесов. Ей надо было попасть к парадному входу. Она не стала входить внутрь, а просто уселась в проходе, время от времени посматривая на граффити, покрывавшие снаружи три этажа здания.

"Бей пинков", - взывал со стен один лозунг. Это из лексикона моро. Пинками они между собой называли людей. Эви тотчас пришел на ум Кливленд и инопланетяне. Это она передала их в Вашингтон и Лэнгли.

До сих пор ей было страшно вспоминать о тех событиях. Насколько ей было известно, в самом Кливленде ни одна живая душа не догадывалась о существовании вражеского логова. Эви случайно набрела на него, гоняясь за Хасаном.

Тогда ее миссия начиналась вполне невинно - рядовая операция по обезвреживанию "группы террористов". Однако люди, павшие жертвами Хасана в Кливленде, меньше всего смахивали на политических деятелей. Их убили потому, что им стало известно о существовании пришельцев. Всего Хасан "убрал" со сцены более десятка людей, чтобы замести следы заговора по подкупу влиятельных лиц в Вашингтоне.

Эви вспомнилось, как она долго сидела в своем "Порше" перед темной штаб-квартирой средне-западной строительной компании, и буквально кипела от злости на "Ангела". Даже тогда, когда ей еще не были известны виновники сговора и истинные масштабы их деятельности, в душе Эви уже шевельнулось дурное предчувствие.

Это "осиное гнездо", подконтрольное некоему иностранному агентству, действовало прикрывшись официальной вывеской и тихой сапой скупило в Вашингтоне парламентских голосов на сумму в несколько миллиардов долларов.

Конгресс, законодательная палата, Белый Дом - замешаны в этой истории оказались буквально все.

На "Мидвест" работало около восьми тысяч человек, которые только числились в ней, судя по разрозненным базам данных. Тогда Эви удалось докопаться до информации о том, что многие базы данных были подключены непосредственно к сетям Лэнгли. Можно подумать, ЦРУ по карману такая роскошь. Собственно говоря, это была очередная уловка, хитрость, на которую были горазды те, кто заправлял "Мидвест Лэпидери".

Эти люди... то есть, это были вовсе не люди.

Уже тогда Эви смутно догадывалась, что здесь что-то не так. Она видела труп одного из существ, прибравших к рукам эту корпорацию. Его тогда, помнится, окрестили франком, но Эви никак не могла припомнить, чтобы ей встречалось нечто подобное. Она обладала поистине энциклопедическими познаниями в области биосконструированных человеческих особей, и труп того самого Джона Смита ни с какого бока не вписывался в известную ей картину. Тело покойного Смита весом около трехсот килограммов представляло собой сгусток голой, без единого волоска, студенистой массы, которой наспех было придано нечто вроде человеческих очертаний.

А затем труп и вообще начал растекаться. До этого Эви ни разу не доводилось слышать о подобных метаморфозах.

Смит погиб от удара электрической дубинки, вот почему Эви и ее команду тоже снабдили подобным оружием. Однако, Эви хотелось попытаться взять этих тварей живьем. Слишком много у нее накопилось вопросов к ним. По этой причине она добилась, чтобы в придачу к дубинкам им выдали патроны с транквилизаторами. Правда, бог его знает, как еще подействуют эти патроны на столь экзотическую мишень. И тут "Ангел" приказал ей сворачивать операцию.

У Эви на приборной доске стояла банка с образцом тканей. Внутри нее колыхалась мутная молочно-белая жидкость, более вязкая, чем вода. От нее исходил запах желчи и аммиака. Остальную часть "останков" Смита отправили в лаборатории, где предполагалось подвергнуть их всевозможным анализам.

А потом Хасан подбросил бомбу в лабораторию, где хранились образцы. Потеря оказалась безвозвратной. И теперь от пресловутого Смита у них оставалось лишь несколько унций мутной жидкости, что стояли сейчас в банке на приборной доске перед Эви.

Но так как Хасан был уже мертв, "Ангел", казалось, утратил к этому всякий интерес, ведь именно Хасан был виновником всей этой заварушки.

Эви удалось раскопать, что некое иностранное правительство, по крайней мере, частично прибрало к рукам около сотни конгрессменов, и вот теперь Агентство обрадовалось возможности свернуть ее задание только потому, что кто-то из местных частных детективов сбросил Хасана с крыши какого-то дурацкого гаража.

Собственно говоря, Эви теперь вменялось в обязанности выйти на след этого, невесть откуда взявшегося, черт бы его побрал, частного детектива. Им оказался тигр-моро Ногар Раджастан, двухметровый гигант в триста килограммов весом. Он был представителем ударных сил, специально разработанных в Индии с помощью компьютера - густая шерсть, острые зубы и когти и гора мускулов. И если к тому же он прошел курс боевой подготовки, то тягаться с ним будет опасно.

Насколько дело касалось лично ее, это было просто бессмысленно.

Просто Ногару не повезло, что он занимался Хасаном одновременно с Эви. Раджастан раскопал то же дерьмо, что и она. Эви тогда полагала, что тигр на больничной койке, и ему ничто не угрожает. И не его в том вина, что Хасан подбросил в лабораторию бомбу.

Судя по всему, вскоре после взрыва Ногар с Хасаном сошлись в смертельном поединке, после чего Ногар исчез, уйдя в подполье. Агентство по-прежнему исходило в своих действиях из убеждения, что тигр тесно связан с радикальными группировками моро.

Эви кипела от злости на Агентство, когда в машине раздался зуммер видеофона.

- Агент Ишем слушает.

- Ишем? Говорит агент Конрад. Мы разыскали кое-кого из тех, кто вам нужен. Она жива и здорова.

- Кто же это?

- Мисс Стефани Уэйр, из сенатской компании Байндера.

Уэйр была одной из ключевых фигур в окружении сенатора, которую Хасан еще не успел убрать.

Насколько Эви было известно, Ногар имел к мисс Уэйр весьма далекое отношение.

Из видеофона послышалось приглушенное ругательство, а вслед за ним женский голос:

- Дайте мне. Агент Ишем?

- Мисс Уэйр?

- Ногар говорит, что офис ССК всего лишь ширма, на самом деле они окопались в компании "Нью Фуд".

- Что?

- Он говорит, что их строение основано на декстроаминокислотах. Он отправился к ним.

Сидя у основания "Крайслер Билдинг", Эви со всей живостью представила себе тот момент. Может быть, именно тогда для нее наступило прозрение. Помнится, она тогда вырулила на дорогу, хотя у Уэйр еще не успела закончить только что начатую фразу. А еще в ее голове тогда мельтешили мысли, одна сумасшедшее другой.

Но зато теперь все выстраивалось в ясную картину.

Миллиардные средства были весьма успешно израсходованы с единственной целью - нанести непоправимый ущерб научно-технической базе США. Особенно, в области обороны и космических исследований. Дутая корпорация "Мидвест Лэпидери" занималась подкупом сенаторов, чтобы те, как только дело дойдет до голосования по космическим программам, могли зарубить планы НАСА на корню.

К тому же пресловутый Джон Смит не вписывался в рамки ни одного из биоинженерных опытов, о которых только было известно Эви.

А еще эта Уэйр только что сказала, что, по мнению Ногара, эти существа состояли из аминокислот, представлявших собой зеркальное отражение земных.

- Агент Ишем? Что это значит? - спросила ее Уэйр. - Почти все живое на земле состоит из левоаминокислот. Организм, основанный на декстроаминокислотах будет просто не в состоянии переварить никакую земную пищу.

Кроме, конечно, тех экзотических продуктов, что выпускались корпорацией "Нью Фуд". Тогда Эви впервые стало ясно, что эти существа родились за пределами старушки-Земли.

В ответ на вопрос Эви отрезала:

- Вам это знать ни к чему.

И вот теперь, шесть лет спустя, ее по-прежнему просто колотит от этой мысли. Подумать только, горстка пришельцев манипулирует правительством с такой поразительной ловкостью, какая никому и не снилась.

А побывав в библиотеке, Эви убедилась, что пришельцы, откуда бы они ни взялись, вряд ли ограничились одним только Кливлендом. Их интересы были гораздо шире - не допустить вмешательства кого-либо из землян в "освоенные" ими миры. Истины ради следует отметить, что США были не единственной страной, осуществлявшей программу крупномасштабных космических исследований.

Довоенная Япония намного опережала США в этой области. Довоенная Индия тоже. Значит, в Азии тоже должны существовать подпольные базы пришельцев. И если в Токио Фронт Национального Освобождения Японии подложил бомбу на место проведения раскопок бывшего Центра космических исследований, нетрудно предположить, что действиями террористов руководил не кто иной, как все те же инопланетяне.

А это значит, что сейчас за Эви охотятся две команды. Снайпер - наверняка дело рук Агентства.

А вот все остальное, как пить дать, инициатива ФНО. Фронт частенько прибегал к услугам наемников-афганов, имел доступ к старым японским технологиям, и, что представляется весьма вероятным, каким-то образом, пусть даже опосредованно, был связан с пришельцами.

Но почему им нужна она? И почему именно сейчас? Уж не потому ли, что она единственная, кому известно...

И тут Эви вспомнила, что, кроме нее, о существовании пришельцев знал только один Ногар...

ГЛАВА 8

Когда Эви в последний раз видела Ногара, тот находился на больничной койке. Она откопала его вместе с четырьмя пришельцами в их логове под небоскребом "Нью Фуд". Состояние тигра было неважнецким, и Агентство о нем, можно сказать, забыло. Спецагент Ишем никогда не выпячивала роль Ногара в этом дельце.

Когда Эви ощутила себя в безопасности, а к этому времени ночь темным плащом укутала город, она наконец-то осмелилась выбраться из руин небоскреба "Крайслер" и подошла к городскому телефону. Еве Херман потребовалось около полутора часов и примерно две сотни долларов, чтобы снова отыскать Ногара Раджастана.

Все это время Эви не переставала думать о пришельцах.

Ее мысли постоянно возвращались к одному - снова вернуться в логово под комплексом зданий "Нью Фуд". В причудливые тоннели полированного бетона, где пахло серой, горящим метаном и пришельцами. Четверо пойманных ею существ напоминали скорее белые полиэтиленовые пакеты, наполненные содержимым городской канализации.

Наконец ей удалось обнаружить Ногара на какой-то новогодней вечеринке в Голливуде. На другом берегу Штатов было еще только семь часов. Если кто-нибудь уже заинтересовался Ногаром, предпринять что-либо у них еще не было времени.

Эви не ожидала одного - что ей трудно будет связаться по телефону с тигром даже после того, когда она узнает его местонахождение. Слишком давно она не имела дела с реальным миром.

Блондинка, ответившая на ее звонок, была пьяна в стельку, и у Эви ушло около пятнадцати минут, чтобы растолковать этой особе, что звонок предназначается вовсе не ей. На этом девица отошла от видеофона, и взору Эви на экране предстал уголок чьей-то шикарной гостиной, заполненной вперемешку моро и людьми.

Эви ничего не оставалось делать, как терпеливо дожидаться, пока кто-нибудь другой не ответит на ее звонок, а сама она тем временем с опаской поглядывала в сторону Третьей Авеню, будто город вот-вот должен был обрушиться на нее.

Снег и уличное движение делали картину еще более гнетущей.

Время от времени Эви кричала в микрофон, в надежде привлечь к себе внимание кого-нибудь из компании на том конце провода. Наконец ей это удалось. На ее призывы обратил внимание пухлый заяц-моро. "Третье поколение, - подумала Эви. - Перуанский кролик, возможно, помесь полдюжины пород". На вид он был не пьян.

- Привет!

Наконец-то.

- Мне надо поговорить с Ногаром Раджастаном.

Кролик навострил обвислые уши, направив их на динамик.

- Что?

На ее конце провода стоял оглушающий рев потока машин, на другом - шум вечеринки, отчего Эви была вынуждена надрываться в микрофон:

- Ногар Раджастан, мне надо поговорить с Ногаром Раджастаном.

Кролик кивнул:

- Понятно, с Раджастаном.

Наконец-то слабый свет в конце тоннеля.

Эви пронаблюдала, как кролик исчез в толпе и стала ждать, когда появится Раджастан. Однако она вовсе не ожидала, что спустя несколько минут перед экраном видеофона предстанет некая темноволосая особа.

"Стефания Уэйр?"

Женщина поморщилась, прочитав на экране имя Эви.

- Я знаю, у вас в Нью-Йорке никак не могут признать это, - Стефания пыталась перекричать шум вечеринки, - но моя фамилия - Раджастан, мисс Херман.

Эви следовало бы сразу заметить кольцо у нее на пальце.

- Мне надо поговорить с вашим мужем.

Стефания улыбнулась.

- А у вас это неплохо получилось. Я даже не заметила, чтобы вы поморщились, говоря это.

Эви вздохнула.

- Вы не могли бы пригласить его? - Ей стало ясно, что Стефания была из той породы женщин, которые после нескольких рюмок, начинают показывать коготки.

- Нет.

"Абдель, что мне делать, не могу же я придушить ее на месте?"

- К сожалению, это дело чрезвычайной важности.

Стефания кивнула:

- Дело жизни и смерти, теперь или никогда, - Эви, вы не поверите мне, как это банально. Вся наша жизнь - сплошная чрезвычайная ситуация. Но сегодня Новый год. Вам придется подождать до четверга.

Лицо Стефании озарила широкая улыбка. Было видно, что ей доставляет удовольствие издеваться над Эви.

- Я не могу ждать.

- Тогда я бы сказала, что на очереди еще один детектив.

- Миссис Раджастан, если вы не закроете рот и не выслушаете меня, вполне может статься, что кто-нибудь попытается убить вашего мужа.

Улыбки Стефании как не бывало.

- А вы, однако...

Эви так и подмывало стукнуть кулаком по экрану.

- Слушайте, вы! Передайте Ногару, что его жизнь в опасности, - Эви сорвала солнечные очки. - Живо. Давайте его сюда!

У Стефании был такой вид, будто она собралась отпустить очередную колкость. Однако вместо этого она тупо уставилась на экран. В лице у нее не осталось ни кровинки.

Значит, Ногар рассказал ей. Возможно, давно, но все-таки рассказал. Эви могла прочитать это по ее лицу. Раньше ей ни разу не приходилось лично встречаться со Стефанией, однако она сумела произвести впечатление на Ногара. Любое описание ее внешности наверняка включало в себя и глаза.

Стефания отшатнулась от экрана.

- Черт, - прошипела она и стала проталкиваться сквозь толпу.

Что ж, дело сдвинулось с места.

Потребовалось менее минуты, чтобы к микрофону подошел сам Ногар. Тигр представлял собой внушительную фигуру даже на крошечном экране видеофона. Теперь вечеринку от Эви отгородила стена желто-черного меха - мощные плечи и голова Ногара. Скривившись в гримасе, Тигр издал негромкое сдержанное рычание. Эви отметила про себя несколько седых волосков на его широком носу.

- Ты? - в устах Ногара это прозвучало едва ли не обвинением.

Возможно, так оно и было. Эви было понятно, какие чувства он испытывает, и все равно его отношение раздражало ее.

- Шесть лет назад я пообещала мое содействие, если ты поможешь мне выпутаться. Теперь моя очередь отплатить услугой за услугу.

- А именно? - Ногар не был любителем долгих монологов.

- А именно то, что компания, на которую я работаю, вознамерилась меня убрать.

Выражение морды Ногара претерпело кое-какие изменения.

Если бы Эви не разбиралась в тонкостях мимики моро, она бы наверняка оставила без внимания тот факт, что Ногар перестал демонстрировать зубы. То, как передернулись его кошачьи щеки, можно было отнести к разряду гримас.

- Что произошло?

- Похоже на то, что из меня сделали мишень из-за того происшествия в Кливленде. И все из-за франков, которые прибрали к рукам "Мидвест Лэпидери".

- Черт, - Ногар испустил громкий вздох. - А это значит...

- Это всего лишь предположение.

Эви стало смешно, когда она заметила, как Ногар царапает когтями стул, на котором сидел, заглушая этим даже шум вечеринки.

- Что я должен делать?

- Исчезнуть. Отправляйся в настоящее путешествие, плати наличными, никому не говори, куда ты собрался, покинь на время Штаты.

Ногар покачал головой:

- Ты много требуешь.

- А я вообще ничего не требую. Это ваше с женой дело, что вы решите предпринять.

- И когда же все это успокоится?

- Понятия не имею.

- Мне от этого не легче.

- Значит, мне не следовало звонить.

Ногар испустил негромкий угрожающий вздох.

- Я твой должник.

- Ты оказал мне услугу тогда в Кливленде. Считай, что мы квиты.

- Не совсем. За мной еще есть должок. Сейчас я тебе кое-что дам, - Ногар постучал по клавишам мануала, и на экране видеофона Эви начал возникать текст.

Это был адрес. Эви неплохо изучила Нью-Йорк, и поэтому тотчас догадалась, что это где-то в глубинах Бронкса, в Моро-Тауне, квартале моро. А еще Ногар напечатал "Г 1:26".

Раджастан сквозь зубы улыбнулся Эви:

- Возможно, это тебе пригодится, - и с этими словами прервал связь.

Какого дьявола означает это "Г 1:26"? Цифры разделялись двоеточием. Время по Гринвичу? Эви воспользовалась электронной памятью, занеся информацию на магнитную карточку. Позже она поразмыслит над этим. Судя по всему, Ногар полагал, что она обо всем догадается.

Эви вышла из будки и зашагала вдоль Третьей Авеню, прочь от Крайслеровского небоскреба, прочь от Центрального парка, прочь, как она надеялась, от своих вездесущих преследователей.

Она двигалась в южном направлении, затерявшись в людском муравейнике Нью-Йорка. Время близилось к девяти, и поток машин постепенно ослабевал. Половина машин, попадавшихся ей навстречу, имели иногородние номера. Над головой жужжали аэрокары, их красные посадочные огни в морозном воздухе казались россыпью угольков. Эви продолжала идти, главным образом наобум, стараясь держаться поближе к зданиям. В полглаза она следила за тем, как бы не нарваться на полицию.

Опять-таки, праздник играл ей на руку. Прежде всего, значительная часть служащих в отгулах. А Новый год на Манхэттене всегда давал полиции хорошую работенку.

Ну почему она, а не Ногар?

Этот вопрос не давал ей покоя.

Эви была убеждена, что если бы те люди, что сейчас преследовали ее, хотели убрать и его, они бы уже давно это сделали, еще до ее звонка. По какой-то причине она представляла собой большую ценность.

Единственное отличие между ней и Ногаром заключалось, по ее мнению, в том, что она работала на Агентство, тогда как Ногар был гражданским лицом. Команда типа с биноклем, ФНО, судя по всему, пыталась взять ее живьем. Агентство же наверняка затеяло убрать ее, чтобы воспрепятствовать этому. Такая экстремальная реакция Агентства имела смысл лишь в том случае, если здесь было замешано нечто такое, в чем ФНО был крайне заинтересован.

Эви покачала головой. Если это так, то как сюда вписываются пришельцы? Наверняка они имеют к этому непосредственное отношение, уж слишком здесь все взаимосвязано.

И в завершение ко всему это вовсе не проясняло тот факт, почему номер экстренного вызова отказался подтвердить ее личный код. Если Агентство пыталось не допустить того, чтобы она попала в руки ФНО, было великой глупостью отрезать ей доступ к экстренному вызову.

И с кем, черт возьми, беседовал Фрей, притворяясь, будто разговаривает с "Ангелом"?

Он из Агентства, но почему же он тогда не стрелял в нее?

Эви шагала дальше на юг Манхэттена. Тревожные мысли не давали ей покоя. Пока что ей удавалось не попадаться на глаза полицейским.

Она находилась в нескольких кварталах к югу от Кэнал-стрит, как раз напротив мраморной пагоды, поставленной в память о Чайна-Тауне, когда у нее над головой совсем низко пронесся аэрокар, и Эви тотчас осознала, что усталость притупила чувство опасности.

Эви отступила в тень мемориала и прислонилась спиной к бронзовой мемориальной плите, на которой перечислялись имена погибших во время беспорядков в 42 году. С одной стороны ее защищали настроенные после мятежа здания. Благопристойные кондоминиумы с надежной охраной и наглухо задернутыми жалюзи. За спиной у нее находился мемориал и пять квадратных блоков тускло освещенных парковок, на месте которых когда-то располагался деловой квартал.

Толпа слегка поредела, а поток машин практически иссяк.

Аэрокар, жужжа, пронесся мимо, и Эви внезапно поняла, что ее отличительная черта - а именно: способность к выживанию - может одновременно являться и серьезной помехой. Метаболические процессы в ее организме имели низкий температурный профиль. Предполагалось, что это послужит ей отличной защитой от инфракрасного обнаружения. Однако эта необычная температурная модель мгновенно выделяла ее из числа простых смертных.

Защита, которую она попыталась найти в толпе, была иллюзорной.

На самом деле Эви выделялась на их фоне словно маяк.

Кроме того, ей следовало давно понять, что она уже валится с ног от усталости. Она, похоже, уже спала на ходу, поскольку оказалась в месте, просто идеально созданном для засады. Абдель предположил бы, что ей следовало выбрать для себя убежище и не поднимать головы, пока она окончательно не решит, что же ей делать дальше. Но сейчас Эви была здесь, и пока ее еще не загнали в тупик.

Она потерла ноющее плечо, заметив при этом, что ее рука слегка дрожит.

Снег покрывал землю тонким белым слоем, и Эви постепенно начал пробирать озноб.

Она все еще ломала голову, в какую сторону ей податься, когда до нее со стороны Сентер-стрит донесся шум приближающейся машины. Ей не хотелось понапрасну рисковать. Она тотчас укрылась в тени колонны, на которой была укреплена мемориальная плита, нащупав при этом рукоятку "Мишкова". Люди, торопившиеся по своим делам, не обращали на нее никакого внимания.

Машина, белый "ягуар" последней модели, резко затормозила, и резко развернувшись кругом, остановилась почти прямо напротив Эви. Нервы Эви были напряжены до предела, и она едва не выстрелила в шофера, прежде чем из машины раздались голоса. Как будто гора свалилась с ее плеч. Так могли разговаривать только пьяные. Внутри машины находились мужчина и двое женщин. Похоже, никто из них не представлял для нее угрозы.

Одна из женщин, спотыкаясь, вывалилась наружу из пассажирской двери, зажав в руках "бомбу" с шампанским.

Эви уже было приготовилась сунуть "Мишков" назад в кобуру, когда до нее дошло, что откуда-то сверху доносится звук еще одного мотора. Аэрокар совершал облет по второму кругу. Посмотрев вверх, Эви не заметила никаких огней. Обычный воздушный транспорт никогда не вырубал огни. Троица напротив о чем-то заспорила.

- Я же говорил вам, что мы успеем, - мужчина обращался к той из женщин, что держала шампанское, вылезая вслед за ней из пассажирской двери.

- Точно, только у нас в запасе полчасика, не больше того.

За рулем оставалась вторая женщина Она казалась самой трезвой из всей компании.

- Вы же сначала хотели попасть на вечеринку к Десмонду.

- Нам следовало там и остаться. Что за дурацкая трата времени - мотаться два часа в машине в Новогодний...

- Девочки, девочки, - тип явно пытался утихомирить подруг.

Эви тем временем высматривала аэрокар. Если бы не уличные фонари, она бы уже давно его обнаружила. Яркие ртутные лампы притупляли ее способность к инфракрасному зрению, сужая видимость до считанных метров. Тем не менее, судя по звуку, нетрудно было определить, что аэрокар завис на месте.

"Попалась", - подумала Эви.

Крошечная светящаяся точка инфракрасного луча прорезала сумерки возле ее головы и Эви со всех ног бросилась прочь. У нее за спиной в мрамор колонны впилась пуля, и мимо ее уха со свистом пронесся осколок. Стреляли из "пушки" с глушителем. Эви так и не услышала выстрела.

Люди недовольно возмущались, а Эви бесцеремонно расталкивала толпу.

События разворачивались слишком быстро, и она еще не успела разгадать, где же завис этот чертов аэрокар.

Эви бросилась к "ягуару". Троица не заметила ни выстрела, ни Эви, что со всех ног бежала в их сторону. Парень наклонился к водительской двери и попытался уговорить вторую женщину выйти из машины.

- Ну давай, Крис, а не то мы пропустим вечеринку у Дианы.

Эви опрометью бросилась через улицу и скорее почувствовала, чем услышала, как возле ее левой ноги в тротуар ударилась вторая пуля.

- Только после того, как Ред извинится.

Она уже наполовину пробежала проезжую часть улицы. Теперь инфракрасная точка скакала впереди нее. Эви увернулась в сторону, а пуля вырыла в асфальте крошечный кратер.

- Ну давай, Сэм, бросим ее здесь, и все тут. - Девица с бутылкой заметила мчащуюся к ним наперерез Эви с пистолетом в руке.

Та оттолкнула любительницу спиртного в сторону, а сама нырнула в открытую пассажирскую дверь.

- Всем вон! - крикнула Эви, бесцеремонно нацелив пистолет на женщину за рулем.

Однако в ответ получила недоуменный взгляд.

- Нет, только не из машины моего отца.

- Милочка, у меня в руках не игрушка.

- Вы что, собираетесь огра... - В это мгновение пуля пробила крышу "ягуара", раскроив подлокотник пассажирской двери.

Это уже почти в яблочко. Девица за рулем, взвизгнув, бросилась на пол машины.

Мужчина едва успел отскочить к тротуару. Девица, которой на вид нельзя было дать больше девятнадцати, смотрела на Эви в упор:

- В нас стреляют!

Второй выстрел прошил заднее стекло, разнеся его вдребезги. Внезапно раздался скрежет - это "ягуар", резко рванув вперед, задел на ходу припаркованный по соседству "Бьюик", и водительская дверь захлопнулась.

- Черт, кто-то нас обстреливает!

Они выехали не на ту полосу.

- Выруливай, милочка, на верхнюю полосу! - крикнула Эви, пытаясь удобней расположиться на пассажирском сиденье и пристегивая ремень. После чего попыталась захлопнуть дверцу.

- Меня зовут Крис, - произнесла девица за рулем, выруливая в ряд прямо по середине проезжей части, отчего Эви едва не вывалилась в открытую дверь.

Она бросила мимолетный, полный ужаса взгляд на проносящийся под колесами асфальт, и в этот миг очередным выстрелом разнесло пассажирскую дверь. Крис продолжала говорить, сосредоточив внимание на дороге.

- Мой отец меня теперь наверняка прибьет.

"Ягуар" продолжал выруливать вправо, покуда на полном ходу не стукнулся в тротуар. Эви отлетела назад внутрь машины, когда пожарный гидрант сделал дверь по сути дела ненужной. Ее сорвало с петель, причем Эви каким-то чудом успела убрать голову внутрь машины.

Ветровое стекло перед ними разлетелось мелкими брызгами - очередная пуля прошила салон насквозь. Крис зашлась в крике. Снег под порывами ветра залетал в машину, и Эви казалось, что у нее горят щеки. Она не осмелилась взглянуть на спидометр.

- Мы погибли, - причитала Крис. - Сегодня Новый год, а мы погибли.

- Мы пока живы.

Крис каким-то образом удалось юркнуть в едва заметный просвет в потоке машин на Бродвее, тернувшись боком на ходу, по крайней мере, о четыре машины, когда она пыталась проскочить перекресток. Эви услышала, как пуля впилась в капот, и мотор тотчас начал издавать зловещий скрип и скрежет.

- Попытайся заехать в укрытие. Они преследуют нас на аэрокаре.

- А ты, черт возьми, кто такая?

- Следи за дорогой!

Крис резко обернулась. Их "ягуар" снова занесло не на ту полосу. Им навстречу теперь летел фургон, что есть мочи ревя клаксоном.

Крис предприняла какой-то умопомрачительный, теоретически совершенно невозможный маневр. Изнутри ощущение было такое, будто машина развернулась на девяносто градусов. Фургон проскрежетал у хвоста их "ягуара", и Эви услышала, как ветровое стекло грузовика разлетелось вдребезги, прошитое пулей снайпера.

"Ягуар" помчался по какому-то переулку, пропахивая себе путь среди выброшенных ящиков и груд мусора. Эви ерзала на пассажирском сиденье, пытаясь разглядеть погоню через заднее окно. Наконец-то ей удалось рассмотреть аэрокар сквозь завесу снега. Он казался неясной тенью, маячившей в узком просвете неба между высотными зданиями.

Эви оперлась дулом "Мишкова" о спинку сиденья и прицелилась. Выстрел был не из легких, ведь огонь пришлось вести с подвижной платформы по едва различимой мишени, движущейся на огромной скорости. Эви дала себе один шанс из десяти.

Она нажала на курок, и Крис вскрикнула от испуга. Звук выстрела в тесном пространстве показался оглушающим взрывом, перекрывшим рев ветра через разбитые окна.

Аэрокар как ни в чем не бывало продолжал свой полет.

Эви приготовилась сделать вторую попытку, когда очередная пуля врезалась в фонарный столб менее чем в полуметре от нее. Не успела Эви нажать на спуск, как "ягуар" неожиданно резко развернулся влево и снова выехал на открытое пространство улицы, где уже стоял оглушающий вой десятка автомобильных клаксонов.

Теперь Эви ни за что не разглядеть аэрокар. Она потеряла его из виду в слепящем свете уличных фонарей. "Ягуар" пронесся мимо окна какого-то ресторанчика, которое тотчас рассыпалось мелкими осколками - снайпер снова промазал.

Эви смотрела вперед. "Ягуар" проскочил переход, задев на ходу такси, и Эви успела прочесть название улицы.

Каким это, интересно, образом их занесло на север, к Гудзону? Должно быть, она прозевала один или два поворота. Тем не менее это прекрасно объясняло направление уличного движения. Их машина пролетала мимо десятков автомобилей.

- Держись подальше от Гудзона!

Крис резко взяла влево на очередном переходе и гнала машину напролом, пробив указатель, направлявший людей к Голландскому тоннелю. Пуля разнесла вдребезги то, что еще оставалось от водительской двери. Крис громко кричала, пытаясь перекричать ветер.

- Черт тебя побери! Кто ты такая?

Она рыдала. На ветру слезы скатывались по ее щекам косыми ручейками. Она перескочила через бордюрный камень, задев на ходу еще одно такси, направляющееся на Кэнал-Стрит. Теперь они летели прямиком к Гудзону.

Эви следила за происходящим у них за спиной, пытаясь засечь аэрокар. Он все еще не был виден из-за слепящего блеска уличных фонарей. Эви показалось, будто она засекла вспышку, но так как стреляли из "пушки" с глушителем и, по всей видимости, промахнулись, Эви не была до конца в этом уверена.

- Крис, мне искренне жаль...

- Тебе искренне жаль?

- Мне следовало вытолкнуть тебя из машины...

- Ну, ты меня осчастливила... - в капот машины врезалась очередная пуля, и дребезжание мотора сменилось зловещим громыханием.

Впереди Эви заметила огромный оранжевый указатель объезда. Но Крис проигнорировала и его. Они пронеслись мимо еще одного, на этот раз неосвещенного указателя, возвещавшего: "Новая скоростная дорога "Вест-Сайд", южное направление". Внизу, под ним, был, еще один почерневший от копоти указатель: "Проезд закрыт". Беглецы взлетели на подъездную эстакаду, на ходу проскочив проржавевшую заградительную цепь.

Дорожное покрытие тотчас начало нещадно сотрясать подвеску машины. Громыхание внутри капота перешло в новую тревожную тональность.

Женщины проскочили мимо третьего указателя, гласившего: "Обновление городской инфраструктуры Нью-Йорка. Новая скоростная автострада "Вест-Сайд" будет открыта в мае 2048 года. Доллары ваших налогов в работе". Не успела Эви пробежать глазами надпись, как старый указатель был насквозь прошит очередной пулей.

"Ягуар", громыхая, проскочил сквозь гигантскую кучу мусора мимо последнего указателя: "Скоростная дорога в аварийном состоянии. Не заезжать. Ваша безопасность не гарантируется".

"Теперь нам наверняка хана", - подумала Эви. И тотчас получила от Абделя мысленную оплеуху за упаднические настроения во время боевой операции. Будешь так думать, и точно погибнешь.

Она попыталась не впадать в панику, когда Крис резко развернула машину на 180 градусов, чтобы объехать дыру, что пролегла поперек всех четырех полос, обрываясь вниз двадцатиметровой пропастью. Вместо этого Эви снова сосредоточилась на аэрокаре. На их счастье, на заброшенной автостраде почти не было фонарей и Эви без труда засекла в небе низко над Гудзоном темные очертания преследующего их аэрокара. В какой-то момент, когда Крис разворачивала машину, могло показаться, будто на долю секунды аэрокар почти неподвижно завис над ними.

Эви прицелилась в самую отчетливую инфракрасную точку и выстрелила. Крис взвизгнула, услышав звук выстрела, и "ягуар", на мгновение лишившись управления, дернулся в сторону, задев боком на полном ходу перила. Кусок железного заграждения, громыхая, полетел в бездну. Но Эви показалось, будто она успела заметить, как в средней части аэрокара вспыхнула искра. Значит, она все-таки попала.

К сожалению, аэрокар вовсе не собирался снижать скорость.

Из-под капота "ягуара" начал валить дым, и в ноздри беглецам ударил слабый запах озона и горящей изоляции. На приборной доске угрожающе замигали красные огоньки. Индуктор перегрелся, суперпроводник начал терять заряд, а громыхание перешло в плаксивое всхлипывание.

Крис изо всех сил жала на газ, но все равно они неумолимо теряли скорость. Эви посмотрела вперед - машина неслась на зияющий тридцатиметровый пролет в автостраде.

Снайпер аэрокара пальнул по ним в очередной раз, и теперь Эви явственно различила звук выстрела. Нет, на этот раз не из винтовки. Правая передняя шина "ягуара" взорвалась кусками резины.

- Держись! - завопила Крис, пытаясь перекричать скрежет тормозов.

Эви была уверена, что они угодили в дыру на дороге, а у нее самой екнуло под ложечкой.

"Ягуар" провел в свободном падении целую секунду, описав в воздухе плавную дугу. Эви показалось, что в этот миг умолкли все звуки ночи. "Ягуар" перевернулся, и Эви на мгновение разглядела, как мимо них промелькнули полуразрушенные бетонные опоры. После чего ее взгляду предстала груда строительного мусора, накопившегося под заброшенной автострадой.

Раздался всесокрушающий удар, и в следующий момент Эви оказалась отгорожена от мира воздушным мешком. Она повернулась, пытаясь выглянуть наружу. Ремень больно врезался ей в левое плечо, и Эви подумала, что это наверняка вывих. Машина застыла на месте, и в какой-то момент могло показаться, будто она так и собирается навечно застрять здесь, зарывшись в груду мусора. Затем, как только из мешка начал выходить воздух, Ишем почувствовала, как машина слегка накренилась назад.

"Ягуар" грохнулся колесами в мусор. Эви услышала, как взорвался индуктор, отчего в нос ей ударил запах оплавленной керамики и горящей изоляции. Машина сползла вниз по куче мусора, и Эви наконец-то удалось убрать от лица воздушную подушку.

Пролет в автостраде удалялся от них по мере того, как машина скользила вниз. Наконец она остановилась.

- Крис?

Ответа не последовало, и Эви бросила взгляд влево. Крис сидела откинувшись на водительском сиденье. Глаза ее были широко раскрыты. Изо рта вытекала тонкая струйка крови. Голова девушки была неестественно вывернута вправо.

- Нет, черт возьми, нет! - прошептала Эви.

Вокруг колен Крис не было никакой воздушной подушки. Как и полагается, защитный механизм в нужный момент сработал, выбросив наружу чехол. Эви заметила, что точно посередине чехла виднелась дырка от пули. Подушка так и не надулась.

"Нет! Она же обычное гражданское лицо!"

Отстегнув ремень, Эви потянулась, чтобы пощупать у Крис на шее пульс. "Пожалуйста, только не вали на меня вину за это. За что угодно, только не за это!"

В задней части "ягуара" от жара расплавленного индуктора загорелись пластмассовые решетки, но Эви, уперевшись кулаком посередине груди Крис, принялась делать ей закрытый массаж сердца. При этом она не обращала внимания на жуткую боль, пронизывшую ее собственное плечо. Пять нажатий, после чего, зажав Крис двумя пальцами нос, она принялась за искусственное дыхание.

Эви казалось, будто она дышит в горячую грелку, пахнущую кровью.

Пульса нет.

Еще пять раз. "Дыши".

Ни пульса, ни реакции.

Еще пять раз. "Дыши".

Ничего.

"Только не умирай!"

Еще пять раз. "Ну давай, дыши!"

Эви услышала над головой гул мотора.

- Черт! Именно сейчас! - теперь Эви кричала. У нее было такое чувство, будто ей в живот вогнали раскаленную кочергу. - Провалитесь вы пропадом, все, кто бы вы ни были. Вам ведь наплевать, кто попадется у вас на пути. - Эви перегнулась, поднимая с пола оброненный "Мишков".

Теперь аэрокар был отчетливо ей виден. Его силуэт вырисовывался в пролете эстакады на фоне ночного неба. Прижав вывихнутую руку к груди, Эви оперлась дулом о приборную доску и прицелилась в один из направляющих винтов.

- Ублюдки! - и выстрелила.

У нее над головой неожиданно раздался скрежет и свист. Из передней части аэрокара вырвался сноп искр, лопасть направляющего винта прорезала обшивку. Аэрокар, задрав хвост, нырнул носом вниз. Машина целиком лишилась равновесия. И рухнула с небес на землю. Винты придали ей боковое ускорение в направлении реки. Проскочив мимо груды мусора и врезавшись в кусок бетонной опоры, аэрокар перевернулся вверх тормашками и, все еще вращая лопастями винтов, покатился вниз. Он прогромыхал мимо "ягуара" и в конце концов врезался в бетонную стену. Эви опустила "Мишков" и, вся дрожа, уставилась на аэрокар.

Аккумулятор аэрокара взорвался огромным снопом искр, оранжевого пламени и едкого дыма. Эви бил в нос запах горящего пластика, и она была вынуждена обернуться. Корпус "ягуара" был охвачен пламенем. Эви отстегнула ремень Крис и осторожно оттащила мертвую девушку от машины. Уложив ее на землю подальше от горящего "ягуара", Эви снова попыталась сделать ей искусственное дыхание, не заботясь о том, остался ли кто-нибудь в живых в аэрокаре и будет он стрелять в нее или нет. Ей было все равно, и она не обращала внимания на боль в собственном плече и на вероятность испачкаться в крови Крис.

А еще она знала, что все ее усилия все-таки безнадежны, знала еще до того, как оставила последнюю попытку.

Несколько мгновений она просто смотрела на Крис. Девушке было на вид не больше девятнадцати, симпатичная, привлекательная блондинка.

- Черт, ну что еще я могу поделать? - вопрос Эви повис в воздухе.

Нельзя раскисать на такой работе.

- Может, эта работа не для меня, Абдель? - прошептала Эви. - Тебя ведь тоже завербовали.

В этот момент в отдалении раздались какие-то хлопки, и сначала Эви приняла их за перестрелку. Но затем раздался гул автомобильных клаксонов, к которым присоединились сигнальные гудки на реке, и лишь тогда до нее дошло, что это всего лишь праздничный фейерверк.

Она наклонилась и закрыла Крис глаза.

"С Новым годом тебя".

ГЛАВА 9

Засунутый в кобуру пистолет причинял нестерпимую боль, поэтому Эви переложила его в рюкзак. Собрав всю свою рассыпавшуюся экипировку, она перекинула рюкзак через правое плечо. Затем, хромая, двинулась к останкам аэрокара, но не доходя десяти метров, поняла, что может с уверенностью утверждать, что поиски ни к чему не приведут. Аккумулятор оплавился сразу после взрыва, а кабина была смята в лепешку после удара о бетонную стену. Чтобы добраться до тел пассажиров, ей пришлось бы разгребать весь этот мусор.

Она и без того топчется здесь слишком долго. Аэрокар наверняка поддерживал с кем-то радиосвязь. И теперь этот кто-то наверняка торопится сюда. И даже если предположить, что по какой-то причине аэрокар действовал в одиночку, все равно сюда в конце-концов нагрянет полиция, скорая и пожарные, чтобы разделаться с последствием авиакатастрофы.

Эви услышала, как у нее под ногами что-то хрустнуло. На что это она наступила?

Посмотрев вниз, она поняла, что это ее солнечные очки. Судя по всему, они свалились с нее во время падения "ягуара". Здоровой рукой Эви подняла их с земли. Увы, целой оказалась только оправа.

Что ж, теперь можно сказать, она лишена защитной окраски.

Эви бросила прощальный взгляд в сторону Крис и, все еще прихрамывая, заковыляла к отверстию в восточной стене, прочь от аэрокара. Припадая на одну ногу, она брела вдоль расписанной яркими граффити стены, прижимая к животу левую руку. Она прекрасно понимала, что в запасе у нее остаются считанные минуты. До ее слуха уже доносился вой сирен. Скоро наверняка подоспеют новые аэрокары. Кое-как Эви проковыляла через переход и тогда поняла, что судьба занесла ее в Гринвич-Виллидж.

Она проталкивалась сквозь упившуюся до бесчувствия толпу моро и людей и едва не потеряла сознание, когда один из прохожих задел ей плечо. Эви привалилась к какой-то арке, тяжело дыша и обливаясь потом.

У нее было вывихнуто плечо, и ей срочно требовалась медицинская помощь.

В аптечке у Эви имелись обезболивающие средства, но шприц разбился во время аварии. Она с раздражением отбросила его в сторону.

"Дела идут не к черту... "

Эви заметила, как над ней, вспыхивая мигалкой, пронесся полицейский аэрокар. Эви еще глубже забилась в тень дверного проема. Она пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в дверь - окованную металлом плиту с пуленепробиваемым окошком. Правой рукой нащупала ручку. Заперто.

И тут ей в голову пришла одна нехорошая мысль. Эви не хотелось делать этого самой, но ей срочно требовалось что-то предпринять, чтобы вправить плечо.

Ручка на двери располагалась достаточно высоко от земли.

За пуленепробиваемым стеклом виднелся тускло освещенный зал. Эви не заметила внутри ни единой души. Она наделась, что в ближайшее время и не появится. Было бы весьма некстати, если бы кто-нибудь попытался открыть дверь, пока она займется тем, что ей требуется сделать.

Плотно прижавшись спиной к двери, Эви разогнула левую руку. Ей показалось будто плечо ей пронзили тысячи острых иголок. Сделав несколько глубоких вздохов, она сомкнула пальцы на локте. Дышать ей приходилось через нос, так как челюсти ее были плотно сжаты.

Плотно прижимая руку к туловищу, она отстегнула от рюкзака ремень и обмотала его вокруг дверного запора и левой кисти. Утерев со лба пот, она прошептала вслед еще одной, промчавшейся мимо, полицейской машине: "хватит, пора приниматься за дело... "

Глубоко вздохнув, она крепко стиснула зубы и начала сгибать ноги в коленях.

Боль показалась ей раскаленной добела пикой, насквозь пронзившей все ее тело от плечевого сустава вдоль всего позвоночника. Но Эви, стиснув зубы, продолжала сгибать колени, одновременно вращая рукой взад и вперед, отчего жгучая боль в плече переместилась раскаленными углями вниз ее живота, и кишечник ее, казалось, весь сжался, превратившись в крошечный, подрагивающий уголек. Каким-то чудом ей удалось удерживать локоть, хотя от боли у нее помутилось в голове, а перед глазами заплясали искры.

В ее левом плече что-то хрустнуло, и Эви стошнило.

Она продолжала стоять на прежнем месте, опустившись на четвереньки, еще несколько секунд, пока мир вокруг нее снова не приобрел ясные очертания. Левое плечо по-прежнему нестерпимо ныло, но боль слегка притупилась. Эви медленно высвободила левую руку и, шатаясь, поднялась на ноги.

С минуту постояв так, она медленно согнула в локте левую руку и, морщась от боли, сделала несколько вращательных движений. Кажется, плечо частично восстановило утраченную подвижность. Искусственно сконструированные метаболические процессы в ее теле в принципе должны были справиться с такой травмой. Эви захотелось, чтобы ее организм дал сбой. По крайней мере, пока что он функционировал нормально.

Кажется, все полицейские машины уже промчались мимо. Теперь на пару секунд улица стала для нее безопасной. Однако ей было необходимо найти себе укрытие - желательно в ближайшие пять минут.

Совсем рядом с нею продефилировала какая-то парочка - чернокожий детина и пьяный лис. Парень поддерживал своего дружка под спину, чтобы тот сохранял равновесие. Начиналась метель, но одежда на лисе была почти символической, рассчитанной лишь на то, чтобы к нему не приставали полицейские. На парне была драная джинсовая куртка, вручную расписанная лозунгами типа "пусть все летит к едрене фене!" или "Поддержи местную полицию - за веревку!"

Эви не удивилась бы, обнаружив на куртке детины набившее оскомину "отмочим пинков", хотя сам ее владелец принадлежал к роду человеческому.

Внимание Эви привлекли очки парня.

А почему бы нет? Непохоже, чтобы он был слеплен из глины Агентства.

Она сделала шаг из-под арки перед носом у парочки. Те остановились как вкопанные. Мимо проплывали группки людей и моро. Эви встала так, чтобы свет падал на нее из-за спины и глаза скрывала тень.

Судя по выражению лица детины, она напоминала восставшую из ада.

- Сколько просишь за очки?

- Что? - оторопел детина.

Лис потянулся к его носу и сорвал очки.

- Ей нужны твои глазья, - и повернулся к Эви, еле ворочая языком. - Пятьдесят, лапочка, за это перво... первоклассное оптическое изделие.

- К черту, Росс. Гони их назад, - парень потянулся за очками, но его приятель оказался проворнее.

Лис покачал головой:

- Тише детка, Росс ведет переговоры.

Во время обмена Эви удалось вытащить из кармана три двадцатидолларовых бумажки.

- Даю шестьдесят.

Парочка уставилась ей в лицо. Лис опустил лапу и в задумчивости засунул себе в рот дужку очков: "Ээ, нет Росс теперь еще подумает".

Детина выхватил очки у него из лапы.

- Это ведь мои очки, ты, ирландское чучело.

Он смотрел на Эви, не веря собственным глазам.

- Ты это серьезно?

Эви помахала у него перед носом долларовыми бумажками. Парень бросил ей очки, а Лис выхватил у нее деньги. Затем оба бросились куда-то мимо нее, словно испугавшись, что она ненароком передумает.

До Эви донеслось, как парень перепирался с Лисом:

- Гони деньги. Ведь это мои очки.

- Россу тоже кое-что причитается. Ведь он же обтяпал это дельце.

Эви надела очки. Они были намного темнее ее собственных, преграждая путь не только ультрафиолетовой и видимой части спектра, но вдобавок и инфракрасным лучам. Что ж, придется приспосабливаться.

И хотя контактные линзы обычно раздражали ее, Эви пожалела, что сейчас их у нее нет.

Мимо нее, пошатываясь, продефилировала очередная компания пьяных моро и людей. Они вывалились из бара, расположенного через две двери от нее. Эви отодвинулась от них, боясь задеть больное плечо. В компании было четыре здоровенных парня, увешанных побрякушками и облаченных в кожаные куртки с еще более экстремистскими лозунгами. "Самое ценное, что может пронзить мозг политика - это пуля", - прочитала Эви на пуговице у одного из них. Моро являли собой парочку крольчих, самца крысы и еще одного лиса. Как и первый лис, компания щеголяла в весьма откровенных нарядах. Но, в конце концов, их бюст был едва заметен.

Эви вполне бы тоже могла сойти за завсегдатая бара, не привлекая к себе косых взглядов. Судя по отражению в витрине, она мало чем отличалась от пьяного в стельку лиса, которого напрасно пытался удержать в вертикальном положении его крысиный приятель-грызун.

Эви толкнула дверь правым плечом и оказалась в гуще моро, причем такого огромного их количества она еще ни разу не встречала в других местах на Манхэттене. Заведение было тускло освещено. Судя по всему, празднование Нового года было здесь в самом разгаре. Недостатка в традиционных хлопушках и клоунских колпаках присутствующие не испытывали. В одной из кабинок компания людей и крольчих-моро под руководством белой тигрицы пытались изобразить - кто во что горазд - мелодию "Олд Лэнг Сайн".

Зеркало за стойкой бара одновременно служило голографическим экраном, на котором в тот момент высвечивались сцены гулянья на Таймс-Сквер. Текст передачи тонул в шуме, царившем внутри самого бара. Эви проталкивалась правым плечом вперед через все кожано-меховое сборище. Казалось, никто не обращал на нее внимания.

Прекрасно, для нее сейчас самое лучшее - раствориться в толпе.

А чтобы не выделяться среди посетителей бара, Эви решила взять что-нибудь выпить. С этими намерениями она проскользнула к стойке, морщась каждый раз, когда кто-нибудь задевал ей больное плечо.

Она протиснулась в узкое пространство между двумя табуретками. Слева от нее восседала крыса, перед которой выстроились с полдюжины стаканов. На голове у нее был нахлобучен конический бумажный колпак, из-под которого торчала безнадежно пьяная треугольная мордочка. Кому-то это могло показаться смешным. Справа от Эви расположилась зайчиха, потягивавшая какую-то красную жидкость из стакана с зонтиком. К Эви подошла барменша, еще одна белая тигрица.

- Вы как раз вовремя успели к последней бутылке шампанского.

Шампанского в данный момент Эви хотелось меньше всего.

- Мне чего-нибудь покрепче, если можно.

- Крепкое крепкому рознь. У нас, например, имеется Эверклер.

- Меня это устроит.

Тигрица прищурилась на Эви голубым глазом:

- Что-нибудь к нему? Запить?

- Не надо.

Барменша пожала плечами. Когда она повернулась, чтобы приготовить напиток, Эви заметила у нее под правым ухом гладко выбритый участок кожи, на котором виднелась татуировка в виде цветка - причудливый, слегка эротический орнамент.

Эви, не веря в такое совпадение, повернулась к кабинке, где упражнялись в пении. У дирижирующей тигрицы тоже имелось за ухом подобное украшение.

- Догадываюсь, что вы подумали, - произнесла барменша, ставя перед Эви стакан.

Та пошарила в кармане, пытаясь отделить от пачки еще одну двадцатидолларовую бумажку.

- И что я, по-вашему, подумала?

- Интересно, она подруга или родственница?

Что ж, такое действительно пришло ей в голову. Барменша наклонилась к ней и хрипловатым голосом, мгновенно напомнившим Эви о Ногаре, произнесла:

- Подруга, моя подруга.

Верно. Эви наконец удалось вытащить бумажку. Бросив деньги на стойку, она произнесла:

- Сдачи не надо.

Затем взяла свой стакан и двинулась в глубину бара, где царил полумрак. Поблизости располагалась дверь в туалет. Присесть было негде, и Эви устроилась в углу, откуда хорошо просматривалась входная дверь. Только после этого она позволила себе немного расслабиться.

Ей казалось, будто она вот-вот рухнет без чувств от изнеможения. Эви бросила взгляд на зажатый в руке стакан. Поверхность жидкости слегка подрагивала. Голос Абделя подсказывал ей, что именно этого сейчас не следует делать. Ей необходимо сосредоточить все внимание на том, как выбраться из этой ловушки...

"К черту. Что толку ломать голову над тем, что сказал бы Абдель в этой ситуации? Что это изменит? Ведь я профессионал, - сказала она себе. - Я боец, и когда-то меня обучали для политических убийств".

Вокруг нее всегда гибли люди, и большую часть своей профессиональной карьеры Эви провела в горячих точках. Сколько раз она оказывалась в гораздо худших ситуациях и выходила из них целой и невредимой, не зная ни стрессов, ни нервных срывов. Ей удалось бежать из Палестины, когда любая связь с бывшим Израильским правительством означала смерть без суда и следствия. Эви тогда едва не умерла с голоду, прежде чем ей удалось добраться до Кипра. Она уже прошла сквозь это.

Но сейчас она оставила после себя невинную жертву, которая погибла только из-за нее, Эви.

Ей хотелось одним глотком запить эту горечь. Она в один присест опустошила сразу полстакана. Жидкость обжигала горло, но зато боль в плече слегка улеглась.

Эви услышала, как к ней обратился чей-то женский голос:

- Тебе лучше будет присесть.

Она все это время не сводила глаз с двери бара и не ожидала, что с ней кто-нибудь заговорит. Она обернулась и взглянула на обладательницу голоса. Рядом с ней, в небольшой кабинке на две персоны сидела бледная рыжеволосая девица. Волосы огненной волной растрепались у нее по плечам. Она была одета в красную с металлическим отливом блузку и джинсы в обтяжку, выгодно подчеркивавшие ее красивые ноги. Фигура у девицы была просто потрясной, но ей, видимо, этого было мало. Губы рыжеволосая незнакомка выкрасила черной помадой, отчего ее бледная кожа приобрела землистый оттенок. Ногти тоже были выкрашены в тон - черным блестящим лаком и заточены, словно иглы.

Девица, как и Эви, была в темных очках, сплошной черной полумаской скрывавшей не только глаза, но и пол-лица. В какое-то мгновение Эви показалось, что к ней обращается родственница - франк. Это предположение - она даже толком не поняла, что это, надежда или страх - тотчас оказалось ненужным, когда она целиком сосредоточила все свое внимание на кабинке. От женщины исходил типично человеческий запах.

Поначалу Эви решила, что ей не стоит обращать на рыжую внимания или даже отойти от нее подальше. Однако в то же время ей не хотелось выделяться на фоне окружающих своей обособленностью. Ну а кроме всего прочего, она уже действительно еле держалась на ногах, а место, которое ей предлагала незнакомка, было единственным незанятым во всем баре. Эви уселась в кабинке напротив рыжей девицы.

Затем она окинула взглядом публику, столпившуюся в проходе за неимением свободных мест.

- С какой это стати ты одна занимаешь целый столик?

Рыжая усмехнулась:

- Ах, вот в чем дело. Я просто подумала, что это недостроенная телефонная будка. - И она сделала глоток из своего стакана. - Лео, ну, тот парень, чье место ты сейчас занимаешь, отлучился по самой неотложной нужде.

- А если он начнет требовать освободить его?

Рыжая пожала плечами:

- Он уже достал меня своими дурацкими речами о правах моро.

- Что ж, спасибо, что предложила мне место.

- Похоже, что тебе позарез требуется друг.

В ответ Эви едва слышно печально усмехнулась:

- Предположим, что это так.

- Тебе надо излить душу?

- Не знаю. Иногда это помогает.

Ей тотчас нестерпимо захотелось послать ее к черту. Однако в голосе незнакомки слышалась неподдельная озабоченность. Эви сделала еще один глоток из своего стакана.

- Я потеряла работу, дом, и вообще за сегодняшний день пережила немало передряг. - С чего это она вдруг так расчувствовалась перед этой незнакомкой. Все это шло вопреки тому, чему ее учили. К черту, мало ли чему ее учили.

- Господи, - вырвалось у рыжей.

Эви казалась совсем потерянной. Незнакомка сняла с лица солнечные очки, и на Эви уставилась пара зеленых, вполне человеческих глаз.

- Тебе больно?

До Эви дошло, что рыжая только что заметила ее плечо и, возможно, синяки на ее лице.

- Меня пытались убить.

Да помолчи же ты, Эви. Она посмотрела на свой стакан и заметила, что он пуст. Нет, ей и впрямь нужно держать язык за зубами. С какой это стати она вдруг распустила слюни. Неужели и впрямь лишь от того, что женщина напротив нее оказалась единственной, кого это по-настоящему задело?

Черт, неужели она втянет в эту историю еще одну невинную жертву.

- Ты сообщила в полицию?

- Полиции мне еще не хватало.

- Да чтобы эти подонки остались безнаказанными... - полная решимости рыжая поднялась.

Эви схватила ее здоровой рукой за запястье и рывком усадила на место. Рыжая звонко шлепнулась задом о сиденье и от удивления легонько взвизгнула. Эви заглянула в ее зеленые глаза, которые с каждым мгновением открывались все шире, и обратилась к ней хриплым шепотом:

- Никаких легавых. Я же сказала, "пытались". А это вовсе на значит, что им все сошло с рук. Они свое получили. Точка.

До Эви дошло, что она слишком сильно сжала незнакомке запястье. Отпустив ее руку она заметила, как та дрожит.

- Извини...

- Кстати, меня зовут Диана, - рыжая все еще потирала запястье. - И не надо мне твоих извинений. Поступай как знаешь. Но мне всякий раз становится не по себе, когда на людей нападают. Их грабят, насилуют средь бела дня, а они даже и пальцем не пошевелят, чтобы ублюдков усадили за решетку. Тебе надо сооб...

- Диана, вполне возможно, что полиция прикончит меня на месте.

Рыжеволосая удивленно вытаращилась на нее. Казалось, до нее только сейчас дошло, что за видок был у Эви. Барменша, заметив, что они о чем-то спорят, поспешила поинтересоваться:

- У вас какие-то проблемы? - тигрица обращалась к Диане.

Не сводя глаз со своей новой знакомой, Диана отрицательно покачала головой.

- Ты уверена? - тигрица косо посмотрела на Эви.

- Да, Кийна, - голос Дианы звучал как-то отрешенно. Затем, прокашлявшись, она снова посмотрела на тигрицу и произнесла более уверенным тоном: - Все в порядке. Спасибо.

Барменша отошла от них, но поверх толпы продолжала оглядываться на Эви.

- Вечно она любит везде совать свой нос. Ты уж извини, - сказала Диана виноватым тоном.

- Может, мне уже уйти?

- А ты хочешь?

- Так будет лучше.

Диана пожала плечами:

- Если не возражаешь, то тебе лучше остаться.

Эви вспомнила Кийну и ее "подружку".

- Уж не пытаешься ли ты меня снять?

- Предположим, что так. А ты что, была бы против?

- Я нырнула сюда, чтобы просто убраться с улицы.

Диана ответила на это странной полуулыбкой:

- Ты не ответила на мой вопрос.

Эви почувствовала, что ей снова хочется горько усмехнуться.

- А ты ни на один из моих.

- Квиты. - Диана нашла на столе едва заметную кнопку фотоэлемента. Под его поверхностью тут же высветились экран и клавиатура. - Может, хочешь выпить что-нибудь еще? Кстати, как тебя зовут?

- Ээ... Ева. - Черт, Эви проклинала свою болтливость. С какой это стати она выбалтывает имя своего прикрытия.

- Ева?

- Ева, - Эви кивнула.

Диана все еще дожидалась, что она закажет что-нибудь выпить. Нет, ей не следует этого делать... Хорошо хоть, что плечо перестало болеть, руки больше не дрожат, и вообще ей больше не кажется, что она вот вот пойдет крушить все вокруг себя.

- Закажи, что там у них есть.

Диана сделала на кнопках заказ.

- А у тебя приятный акцент.

- Ну, спасибо.

Эви прислушалась к себе и поняла, что вместе с выпивкой к ней вернулся и акцент.

- Я и раньше слышала такой, но никак не вспомню...

- Израильский.

- Палестинский?

Эви, сама не зная почему, разозлилась:

- Израильский!

Им принесли напитки, и Эви использовала это как возможность сменить тему.

- Будь добра, признайся мне честно, с чего это ты пригласила меня в таком вот виде за свой столик?

Диана поднесла к губам бокал густого пива и сделала глоток.

- Друзья говорят, что меня всяко тянет к бродягам.

Услышав ответ, Эви рассмеялась, на этот раз неподдельным смехом, пусть даже и едва слышным.

- Что ж, верно, я тоже вроде бы как бродяга. - Все передряги, приключившиеся с нею в течении дня, на минуту отодвинулись куда-то на задний план.

Правда, Эви не сомневалась, что у Абделя наверняка бы случился припадок, узнай он, что она пьет в компании лесбиянок.

Должно быть, Диана заметила, что она изменилась в лице.

- Что-нибудь не так?

- Нет, просто внутренний голос напоминает мне о себе.

- И что он тебе говорит?

- Что ненормально поступаю, и все из-за того, что вся моя жизнь полетела к черту. - С этими словами Эви осушила свой бокал. Она даже не стала смаковать свое пиво. - А еще он говорит, что я заигрываю с тобой.

На этот раз Эви первой прикоснулась к кнопке заказа даже не глядя, что нажимает.

Диана расцвела:

- Как это?

- Я веду машину по правой стороне дороги, и не имею ни малейшего желания перескакивать через разделительную полосу.

Тем не менее эта странная мысль показалась ей, судя по всему, привлекательной. Особенно, если учесть, что большинство мужчин вполне нормально реагировали на ее генетическое наследство.

Диане потребовалась одна секунда, чтобы раскусить слегка туманную метафору Эви.

- Обязательно попробуй когда-нибудь. Увертываться от встречного транспорта - в этом что-то есть.

И они обе рассмеялись этой шутке. У Эви не выходили из головы последние полчаса ее жизни. Ей одновременно хотелось и смеяться, и плакать.

Может, она сама навлекла все это на себя? Или, более того, заслужила? Долгие годы она была не кем иным, как убийцей. Дерьмовая работенка. Эви была благодарна, что ее рыдания, равно как и ее хохот, остались внутри нее.

Кто-то подошел к их столику и поставил перед ней стакан.

Помолчав немного, Диана сказала:

- Отвечу на твой старый вопрос. В самом начале я подозвала тебя, потому что было видно, что тебе требуется помощь, и вовсе не стремилась тебя снять.

Эви посмотрела, как Диана сделала несколько крупных глотков из своей кружки и спросила:

- В самом начале?

- Ну... - Диана дожидалась, пока Эви приложится к своему стакану. - Из тебя бы получилась привлекательная партнерша.

Это замечание произвело комичный, и, несомненно, нарочитый, эффект - питье попало Эви в нос. Внутри носовых ходов словно посыпали перцем, из глаз брызнули слезы. Судя по всему, она заказала себе текилу. Эви прокашлялась и кое-как выдавила из себя:

- Польщена.

Странно было слышать подобный комментарий из уст женщины.

- Если тебе некуда сегодня деться, давай завалим ко мне.

Эви, вытиравшая нос салфеткой, насторожилась и на мгновение замерла.

- Вовсе не для этого. Но я иногда приглашаю бездомных как раз за этим.

- Спасибо за предложение, - Эви вспомнилась Крис. - Но тебе лучше держаться от меня подальше.

Диана опустила глаза и покачала головой:

- Мне следовало это сделать сразу. Уж я-то знаю, как...

Эви положила руку ей на плечо:

- Ш-ш-ш. Тихо.

- Но...

- Тише, Диана. Не надо извиняться. Ты не понимаешь, - Эви наклонилась к ней. - Начнутся поиски... - она не договорила, так как у нее за спиной в зале возник шум.

На секунду она обернулась, чтобы взглянуть, в чем там дело. В бар вошла парочка полицейских. Эви поспешила отвернуться, пряча лицо.

- Черт, - прошептала она.

- Ева, возможно, мне все понятно...

- Да потише ты, - прервала ее Эви.

Эви прислушалась: навстречу легавым вышла Кийна. Судя по всему, она считала своим долгом защищать клиентуру бара. Полицейские объяснили, что ищут бандита, скрывающегося с места преступления.

- Диана, в туалете есть окно?

- Да, но Ева... - Диана попробовала подняться, но Эви железной хваткой держала ее за руку.

- Не вздумай. Меня пока-что не заметили. Я успею уйти, когда Кийна отвлечет их. Что там за баром?

- Куча мусора, задняя дверь, пожарный выход, но...

- Спасибо. Еще раз спасибо за твое предложение, Диана, но ты меня здесь не видела.

Диана кивнула. Эви старалась держаться в тени - она незаметно проскользнула в альков, ведущий к туалетам. Кажется, легавые не заметили ее. Эви удалось, пятясь, забиться в уборную.

На сей раз это оказался женский туалет. В верхнем углу на задней стенке располагалось небольшое прямоугольное окошко. Пожалуй, Эви смогла бы протиснуться сквозь него, но от одной только мысли об этом у нее снова, словно прося пощадить его, заныло плечо. Окошко располагалось над одной из кабинок. К счастью, как раз над той, которая в данный момент оставалась незанята.

Эви заперлась в свободной кабинке, и встав на унитаз, дотянулась до окна. Оно было затянуто в два слоя непрозрачной полимерной пленкой, но, к сожалению, наглухо задраено и замазано по краям краской. Несколько секунд Эви ломала голову над тем, как же оно первоначально открывалось.

Кудрявая брюнетка, восседавшая в соседней кабинке, откинув голову назад к кафельной стенке, уставилась на нее. Совершенно машинально Эви улыбнулась и кивнула ей. В ответ брюнетка смущенно помахала ей рукой.

Да, она явно хлебнула лишнего. В голове у нее все шло кругом.

Наконец Эви удалось обнаружить в верхней части фрамуги почти незаметный шпингалет. Она просунула в углубление правую руку и дернула. Краска растрескалась и окошко приоткрылось наружу, осыпав Эви шелухой высохших белил. Она еще раз дернула шпингалет. Запор, удерживающий фрамугу в открытом положении, был стар как мир, и им не пользовались уже довольно долго. Еще один рывок и окошко почти целиком вывалилось наружу. Все, что Эви могла сделать в этой ситуации, сводилось к следующему - не выпускать из рук чертову форточку и постараться как можно тише опустить ее на землю.

Вопроса, куда ей теперь бежать, у Эви не возникало. В туалет тотчас ворвался порыв холодного ветра вперемешку со снежными хлопьями. Здоровой рукой Эви подтянулась к небольшому подоконнику. Брюнетка растерянно помахала ей на прощанье рукой.

Эви кувырком вывалилась из отверстия и приземлилась на мусорный ящик под окном. Поскользнувшись, шлепнулась на пятую точку посреди засыпанного снегом проулка.

Нет, она явно перепила. Абдель, где же ты?

"Взгляни правде в лицо. Старина Абдель всего лишь предлог, чтобы говорить сама с собой".

Эви, озираясь, поднялась на ноги. Она стояла в самом начале длинного проулка. Другой его конец пересекала какая-то улочка. Ей придется держаться подальше от той улицы, на которой расположен бар. Там наверняка за каждым углом нарвешься на легавых или кого-нибудь похуже. Кроме того, ей нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Как только оба легавых завалят в туалет, они тотчас заметят распахнутое окошко и сразу скумекают, что здесь к чему. Эви со всех ног бросилась влево. Она поскользнулась и опять едва не шлепнулась задом, но морозный воздух и адреналин постепенно брали верх над алкоголем.

Как только Эви добежала до перекрестка, на нее тотчас упал свет фар - в переулок с улицы въезжала машина. И словно подтверждая ее самые худшие опасения, из-за поворота выскочил автомобиль, и, взревев мотором, как угорелый понесся ей навстречу. Эви бросилась назад в переулок. Господи, что же ей теперь делать? Ведь ей никак не оторваться от преследователей в машине. Хромая на одну ногу, она теперь не стала бы тягаться даже с обыкновенными людьми.

На ходу Эви пыталась нащупать в рюкзаке свой "Мишков", но только рассыпала аптечку.

Рев мотора раздавался все ближе. Добежав до мусорного ящика, она нырнула в укрытие, изо рта у нее валил пар, отчего даже запотели ее очки.

Опершись дулом "Мишкова" о край мусорного бака, Эви нажала на спуск, едва только машина, скрипнув тормозами, выскочила из-за поворота. "Мишков" щелкнул пустым магазином. У нее вылетело из головы перезарядить его.

Из вишневого форда "Эстиваль" ее окликнул знакомый голос:

- Эй, Ева!

Эви посмотрела на свою "пушку", затем на свою мишень и вздрогнула.

ГЛАВА 10

Улицы были запружены потоком машин, и "Эстиваль" двигался мучительно медленно. Однако их машину никто не остановил. Эви ничего не видела. Она забилась в тесное пространство у заднего сиденья. Любой, кто обратил бы внимание на форд Дианы, заметил бы только женщину за рулем. Правда Эви теперь лишилась обзора, и ей был виден лишь краешек изрезанного небоскребами силуэта Манхэттена.

- Ты хоть представляешь себе, в какую переделку угодила?

- До некоторой степени, - Диана направила машину на одну из широких нью-йоркских магистралей. - Я насчитала на Бэнк-Стрит не меньше пяти полицейских машин.

- Но тогда какого черта ты...

Вопрос повис в воздухе. У Эви не выходила из головы Крис.

- Ты ведь можешь из-за меня погибнуть.

- Какая разница - пристрелят ли тебя легавые во время демонстрации в защиту моро или же отправишься на тот свет, помогая какой-то террористке?

Эви покачала головой. Иногда она с трудом понимала Диану и никак не могла взять в толк, что тому виной - алкоголь или что-то другое.

- К чему ты клонишь?

- Я знаю, кто ты такая. Любой, кто дает как следует прикурить таким гадам, как ты сегодня, попадает у меня в почетный список.

"С ума сойти", - прошептала себе под нос Эви.

- Тебе известно, кто я? - спросила она.

"Так все-таки кто же я такая?" - она сама уже толком не могла этого сказать.

Диана усмехнулась:

- Ты террористка, из радикалов, выступающих в защиту моро. За тобой числится нападение на кондоминиум в Верхнем Ист-Сайде, которое причинило убытков, по меньшей мере, на три миллиона, не говоря уже о нескольких убитых полицейских.

Эви почувствовала, как внутри нее что-то оборвалось.

- Все это, конечно, чушь, но ты меня заинтриговала - интересно, как это можно угодить в такую переделку?

- Болезненный интерес.

- А разве я говорила, что у меня с головой все в порядке?

- А что, именно так и передавали в новостях.

Эви залюбовалась профилем Дианы. Когда та кивнула в ответ, Эви на какое-то мгновение сумела рассмотреть мочку ее правого уха. Там болталась крохотная серебряная сережка, в виде символа анархии - буква "А" в кружочке. До сегодняшнего дня Эви вряд ли бы усмотрела в этом какую-то связь с антиправительственными настроениями.

- Ты сегодня новость номер один по всем каналам. На тебя устроена невиданная ранее облава... - Диана подавила смешок, который прозвучал как фырканье, -... в истории этого города. Правда до сих пор тебя называют "Неопознанной личностью женского пола".

Это вообще не поддавалось никакой логике, даже в свете событий последних двадцати четырех часов.

- Значит, когда ты поняла, кто я такая, и тебе стало ясно, что за мной гонятся легавые, ты решила меня снять?

- Выходит, что вроде бы так.

- Ты ненормальная. - Эви подумала: "А не попробовать ли мне выпрыгнуть из машины?"

- Ты что, недовольна, что я тебе помогаю?

- Да, слишком много народу уже пострадало...

- Уж не хочешь ли ты сказать, что подпольные группировки моро действуют заодно с афганами?

- Что?

Псы-афганы всегда оставались наемниками, которым политика была до лампочки. Обычно они работали на людей. Те им лучше платили.

- Нет, но...

- Значит, ты хочешь мне сказать, что подпольные группировки моро изменили тактику и теперь преследуют обыкновенных гражданских лиц?

- Нет, - отозвалась Эви. - Насилие моро, каким бы незначительным оно ни было в последние годы, всегда было нацелено на "военные" объекты - коммуникации, объекты энергетики, полицию.

Эви умолкла. В ее мозгу эхом отзывался случай с Хасаном в Кливленде. Тогда, как и сейчас, имела место попытка представить деятельность афганских наемников как часть радикального движения моро. Эви без труда представила тех же самых людей, произносящих те же самые фразы, что и шесть лет назад. Группка высших чинов Агентства явно не желает, чтобы кто-нибудь докопался, откуда, собственно, взялись эти афганы.

Диана тем временем продолжала говорить:

- Значит, ты собираешься сказать мне, что ты действительно террористка и воплощение темных сил.

Эви непонимающе уставилась на свою новую подругу, пытаясь уловить, к чему клонит ее благодетельница.

- У меня такое чувство, что скажи я тебе, что я сам Антихрист, ты будешь в восторге.

Диана пожала плечами.

- Значит, кусаешь руку, что кормит тебя.

- Не в этом дело.

- Так в чем же?

- ... в том, что если ты будешь держаться за меня, тебя наверняка убьют. - Эви даже удивилась силе своего протеста. Неужели ей и в самом деле хочется, чтобы ее покинула единственная душа, протянувшая ей руку помощи?

Эви было горько подумать, что Диана может закончить свою жизнь, как и Крис. Диана, помолчав с минутку, заговорила снова:

- Уж если мне суждено погибнуть от пули легавых, значит, так было написано мне на роду еще в сороковых...

Обе пассажирки умолкли. "Эстиваль" несся вперед. Машина налетела на ухаб, свернула на боковую улочку и остановилась.

- Кстати об именах, тебя действительно зовут Евой?

- А что?

- Что-то ты не похожа на Еву.

Сделав неосторожное движение, Эви поморщилась - плечо снова напомнило о себе. Выпрямившись, она заметила, что стоит на стоянке. Диана умудрилась въехать в пустой закоулок между рядов обыкновенных кирпичных домов и глухой бетонной стеной старого склада.

- Эви. Эви Ишем, - она взяла свой рюкзак и открыла дверь. - Диана, спасибо тебе за помощь, но я не могу рисковать тво...

Диана перегнулась через спинку сиденья и положила руку на здоровое плечо Эви:

- Погоди.

Эви остановилась и пристально посмотрела на нее. Теперь она почти протрезвела, к счастью, сработал ее искусственно сконструированный метаболизм. Когда пьяная пелена спала с глаз, Эви ощутила, как к ней возвращается способность трезво рассуждать и действовать. Слушая Диану, девушка попыталась реанимировать свою извечную подозрительность.

Диана крепко схватила Эви за плечо.

- Если бы легавые вздумали схватить нас, они уже давно бы это сделали. И ты не сумеешь подвести меня под пулю, если, конечно, сама этого не захочешь.

Эви вырвалась из-под руки Дианы и выскользнула из машины.

Диана гнула свое:

- Когда-то давно у меня были тесные связи с радикалами из движения моро. Я знаю, что ты не из их числа. Если бы ты действительно была той, кем тебя пытаются представить в новостях - я бы уже давно тебя узнала - да что там, любой у нас в Гринвич-Виллидж.

Эви повернулась к Диане. Та пулей сорвалась со своего сиденья и, выпрыгнув из пассажирской двери, загородила ей дорогу.

- Люди в баре не питают особой нежности к легавым. Шпиков уже давно отправили куда угодно, но только не по твоему следу. Ты в безопасности. Да и я тоже.

Воцарилась тревожная тишина, и только снег продолжал белым покрывалом укутывать мир. То, как ночь поглощала звуки, напомнило Эви об Иорданской пустыне. Она почувствовала себя ужасно одинокой, и до нее дошло, что Диана не применет воспользоваться ее слабостью. Это было довольно непривычное чувство. Ведь в конце концов это она воспользовалась Дианой.

Однако, именно Диана вынуждала ее к этому.

- Черт! - Эви уже не смогла сдержать себя.

Обернувшись к своей новой знакомой, она закричала:

- Ну почему ты хочешь мне помочь?

- Ты хочешь знать, почему?

Эви бросила на землю рюкзак и, не обращая внимания на ноющее плечо, широко развела руки.

- Да, я хочу знать, почему. Почему это вдруг кому-то непременно захотелось вляпаться в это дерьмо. Ведь это не твой поединок!

Диана пожала плечами.

- В баре ты хорошо была мне видна. Мне уже и раньше доводилось видеть нечто подобное...

Диана заглянула ей в глаза, словно в душу, и Эви машинально поднесла руку к очкам, дабы убедиться, что они все еще на месте.

- Десять лет назад, когда я помогала беженцам-моро нелегально перебираться в Штаты, сколько народу я перевидала, и у всех было одно и то же выражение.

Эви опустила руку:

- Какое еще выражение?

- Отчаяние, смертельная усталость. Такой вид бывает у тех, кто потерял все на свете. У тех, кто слишком долго спасался бегством - я ведь верно говорю?

Эви почувствовала, как плечи ее сникли. Она по-прежнему пыталась вернуть к жизни свою извечную подозрительность, пыталась представить Диану как потенциального врага. Но даже Абдель предпочитал хранить на сей счет молчание.

- Черт.

- Так что теперь мы почти квиты, согласна?

- Ты почти угадала, - прошептала Эви. Разве она сумеет выпутаться из этой истории без поддержки надежного друга. Эви вздохнула: - Господи. Мне срочно требуется отдых.

Диана захлопнула дверцы машины, подобрала с земли рюкзак Эви и закинула его себе на плечо.

- Предложение остается в силе - давай завалим ко мне. - И словно что-то вспомнив, добавила: - У меня есть диван.

- Где?

Диана указала себе через плечо большим пальцем в сторону склада и зашагала вперед. Эви двинулась вслед за ней. Входом в жилище Дианы служил допотопный грузовой лифт, в котором мог свободно разместиться ее "Эстиваль". Правда, лифт потом ни за что бы не сдвинулся с места.

Трясясь и кряхтя, лифт поднял их на четвертый этаж; под натужные звуки изношенного электромотора мимо приспособленных под жилье мансард. Эви уловила запахи машинного масла, ржавчины, электропроводки, а по мере того как рассеивались остатки алкогольной пелены, и запах Дианы. Жасмин, с легкой примесью пота и пива. И еще...

Лифт замер на месте, и вовнутрь потянуло ароматом дымящихся благовоний, заглушающим собой более слабые запахи.

Диана открыла дверь внушительных размеров мансарды. Справа располагалась небольшая встроенная кухня, слева - стеклянная стена, а между ними - низкая дверь в коридор, который вел в огромное, незанятое мебелью пространство.

Взгляду Эви предстал целый ряд выходящих на Гудзон окон.

Когда они вошли в комнату, там словно нехотя зажегся свет, и картина Джерси-Сити за окном сразу померкла.

- Вот это мой дом.

- Нет слов, я даже не предполагала, что на Манхэттене еще остались такие квартиры.

Эви подошла к софе, которая являла собой как бы центр жилища. Напротив, притулившись у окошка, стоял старый приземистый видеофон. Эви медленно обвела взглядом комнату, пока наконец снова не оказалась лицом к лицу с Дианой. Над лифтом находились небольшие антресоли, завешанные шторой.

Эви постояла с секунду, пытаясь разглядеть все детали.

Диана на мгновение растерялась, а затем покачала головой:

- Плохая я все-таки хозяйка. Хочешь чего-нибудь перекусить? А выпить?

Эви провела ладонью по волосам, поморщившись, когда пальцы зацепились за спутанные пряди.

- Спасибо. Но сначала я хотела бы привести себя в порядок.

Диана остановилась, сделав полшага по направлению к кухне, и направилась в сторону стеклянного блока.

- Да-да, разумеется. Ванная вот здесь.

Ванная комната оказалась размером с пещеру. А под душем могло поместиться с полдюжины людей.

- Брось одежду у двери. Я попробую подыскать для тебя что-нибудь чистое.

С этими словами Диана поставила рюкзак Эви между биде и унитазом. Повертевшись в ванной комнате еще немного, она оставила Эви одну.

В длину ванная была не менее восьми метров и около пяти в высоту. Стены были до половины покрыты кафелем, выше начиналось стекло. Одна из стен имела зеркальное покрытие. Верхняя часть противоположной стены представляла собой ряд окон. Из них открывался вид на снежную круговерть, за которой чернела непроглядная тьма.

Эви бросила куртку.

- Нет, я все-таки совершаю глупость, - прошептала она.

Звук эхом отскочил от десятка стен и рифленого стального потолка и лишь затем замер.

Эви опустошила карманы комбинезона и переложила их содержимое, включая запасные магазины к "Мишкову", в рюкзак. Затем она медленно расстегнула молнию комбинезона и оставив вещи у двери, не глядя в зеркало, шагнула под душ. Она уже позабыла, что значит долго нежиться под горячим душем. Эви простояла под струями воды не менее пяти минут, и лишь потом до нее дошло, что она все еще в очках.

Сняв, она положила их в мыльницу.

Выйдя из-под душа, Эви посмотрелась в зеркало. Она ожидала худшего, если учесть все те передряги, что выпали в этот день на ее долю. Опять-таки, все это результат искусственно заданного метаболизма.

Синяк на ее икре побледнел до цвета желтоватого пятна, а глаз, в который попал слезоточивый газ, производил сносное впечатление. Плечо, однако, являло собой плачевное зрелище. Рана, нанесенная шрапнелью, затянулась, но в результате вывиха, полученного ею во время автокатастрофы, все плечо приобрело багровый оттенок.

Эви попробовала вращать левой рукой во всех направлениях, и каждое движение заставило ее вздрагивать от пронзительной боли.

- Что ж, придется потерпеть, - сказала она собственному отражению.

Даже при ее обменных процессах потребуется еще пара-тройка дней, прежде чем она сможет рискнуть свободно пользоваться рукой.

Эви открыла рюкзак. Большая часть ее аптечки высыпалась во время погони, но, пошарив по дну, она нащупала кое-что из уцелевших медикаментов. В основном это оказались ампулы, совершенно бесполезные без шприца. Но Эви поблагодарила судьбу, что среди них случайно нашелся плавкий полимерный бинт.

Эви перевязала плечо. Предполагалось, что под действием тепла ее собственного тела белая повязка расплавится в некое подобие тугого лангета. Ее замедленный метаболизм в данном случае будет только помехой, но можно воспользоваться феном Дианы.

Как только повязка плотно легла на место, Эви смогла слегка пошевелить рукой. Чуть-чуть.

Диана выполнила свое обещание, положив у дверей вместо комбинезона и кожаной куртки кое-что из чистой одежды. Причем она проявила известный такт - Эви могла выбрать из груды вещей те, что пришлись ей по душе.

Примерив несколько нарядов, Эви стало ясно, что у Дианы нет одежды по ее довольно компактной фигуре.

В конце концов Эви остановила свой выбор на красном кимоно, которое наверняка пикантно смотрелось на рослой - почти под шесть футов - Диане. На Эви же оно казалось обыкновенным халатом, ниспадающим чуть ли не до самых пят.

Очки!..

Эви посмотрела на свое отражение в зеркале, на глаза. Зрачки ее сузились от света. Господи, как бы сейчас ей пригодились линзы! Она вернула очки себе на нос. Уж лучше самой постараться все объяснить Диане, чем нарваться на неожиданную реакцию. Эви никак не могла выбросить из головы физиономию Чака Дуайера.

- Так ты франк... - произнес он тогда так, словно она была куском протухшего мяса.

- Итак, я франк, - сказала Эви своему отражению. - Зачем понапрасну действовать ей этим на нервы.

Она подхватила рюкзак и лишнюю одежду и шагнула из ванной.

"А если она спросит - скажу, что у меня больные глаза".

Диана не спросила.

В кухоньке она накрыла стол и предложила Эви чай и какое-то китайское блюдо из свинины и тофу. Эви жадно набросилась на еду, Диана же не предпринимала вовсе никаких попыток завязать разговор.

Эви была теперь готова ответить на любые вопросы, которые задаст ей Диана. Но ни одного не последовало. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз, они молча принялись за ужин. Эви уловила, что от Дианы исходит букет эмоций с преобладанием аромата жасмина. Она тоже воздержалась от расспросов.

В конце концов Диана отвела ее на софу в середине гостиной и оставила одну в темноте. Эви сняла очки, завернулась в одеяло и мгновенно уснула.

ГЛАВА 11

Что-то коснулось ее волос, и Эви мгновенно проснулась. Еще толком не поняв, что, собственно, происходит, она выбросила для удара руку. Ее внутренние часы подсказывали ей, что она проспала четыре часа.

Диана примостилась на краешке кофейного столика. Из-за ее спины, пробиваясь сквозь нестихающую метель, падал свет уличного фонаря. Эви машинально схватила ее за запястье. Пальцы Дианы едва касались ее волос.

- Извини, я не хотела тебя разбудить.

Эви заметила, что Диана слегка покраснела - от ее лица исходило слабое инфракрасное свечение. Это сочетание румянца, рыжих волос и отраженного света от красного кимоно Эви придавало ей особое розовое свечение, некую внутреннюю подсветку. Черная помада исчезла.

Эви медленно отпустила руку Дианы.

- Старый защитный рефлекс. Надеюсь, я не сделала тебе больно?

- Нет, - ответила та.

Диана опустила взгляд вниз, себе на колени и отпустила руку. На ней была лишь куртка от атласной пижамы, на несколько размеров больше.

Эви присела, глядя на Диану. Та по-прежнему восседала на краешке кофейного столика, скрестив ноги. Эви были хорошо видны ее икры. Более округлые и женственные, чем ее собственные. Наверняка доля жировой ткани составляет не менее четырех процентов.

До Эви дошло, что молчание слишком затянулось, вызывая чувство некоторой неловкости.

- Что-нибудь случилось?

Диана подняла глаза и покачала головой. Волосы ее рассыпались по плечам.

- Не знаю.

Эви позавидовала этим длинным волосам. В ее работе они были только помехой. В ее бывшей работе.

Диана смотрела ей в глаза.

- Нет!

Эви мгновенно потянулась рукой к кофейному столику и схватила очки.

- Эви? - в голосе Дианы слышались тревожные нотки.

Черт, черт, черт! Глаза, ну почему ее всегда выдают глаза? Никто никогда не сможет нормально относиться к ней, и все из-за этих чертовых глаз. Эви торопливо надела очки, теша себя надеждой, что Диана не успела разглядеть ее глаз.

Она еще не успела отнять от них руку, когда почувствовала прикосновение пальцев Дианы.

- Твои глаза...

"Ну, давай, говори. Что я не человек. Что я проклятый Франкенштейн - говори".

Диана медленно убрала свою руку вместе с очками. Эви даже не сопротивлялась. Диана все так же неотрывно смотрела ей в глаза. Эви захотелось кричать.

- Почему ты их прячешь? - голос Дианы звучал еле слышно. - Они такие красивые.

Наклонясь вперед, она еще какое-то мгновение смотрела на Эви. Неожиданно встряхнув головой и негромко вскрикнув, Диана бросилась к окну. Эви осталась сидеть на софе, растерянная, со съехавшими на нос очками.

Может быть, ей послышалось. Неожиданно на нее накатилась какая-то горячая волна. Диана стояла у окна, обхватив себя руками и молча глядя на снег. Белая пижама в свете уличных фонарей отливала серебром. Внутренний огонь, бушевавший внутри нее, погас. Теперь она казалась ледяной статуей.

Плечи ее дрожали.

Эви поправила очки и тоже подошла к окну. Диана беззвучно плакала, прижавшись лбом к оконному стеклу. Эви положила руку ей на плечо, совершенно позабыв, что Диане известно, кто она такая.

- В чем дело?

- Не надо было мне этого делать?

- Чего делать?

Диана многозначительно посмотрела на Эви, как бы напоминая, что той и без того прекрасно известно. Эви мысленно согласилась с ней.

- Я, собственно говоря, не против.

Диана обернулась и села на пол, спиной к окну.

- А я - нет. Ты же сказала, что у тебя нет ни малейшего желания пересекать разделительную полосу.

Действительно, разве не так? И тем не менее Эви почувствовала, как у нее участился пульс. Это могло означать все что угодно - отчаяние, усталость или же то, что ей отчаянно не хватает кого-то...

Но к чему объяснения, разве это поможет? Эви пожала плечами, и вывих снова напомнил ей о себе.

- Мне кажется, не будет ничего дурного в том, если я пересмотрю свои взгляды.

- Ты понятия не имеешь...

Диана покачала головой. Капельки слез на ее щеках отражали холодные блики уличных фонарей.

- Я когда-то знала одного типа. Этот мерзавец гордился тем, что соблазнял и "приобщал" бедных наивных ребят из колледжа, а затем хвастал во всеуслышанье своими гнусностями.

- Но разве я похожа на бедную, наивную студенточку?

- Один из этих мальчишек не перенес позора. И застрелился, - Диана покачала головой. - Я ни за что не уподоблюсь тому мерзавцу. Тому гнусному типу.

- Но ты ведь не...

- Ты сама не сможешь. Если кто-то не готов, не уверен в себе...

Диана умолкла и только упрямо качала головой. Эви погладила здоровой рукой ее волосы. Они были мягкими, шелковистыми, примерно такими, какой должна быть на ощупь атласная пижама Дианы.

- Я знаю.

Возникла недолгая пауза. Затем Диана еле слышно произнесла:

- Я не хочу причинять тебе боль.

Эви доставляло удовольствие гладить ей волосы. Ей было ужасно приятно прикасаться к другому существу.

- Диана, а что ты сказала о моих глазах?

- Что?

Эви скользнула рукой по плечу Дианы и опустилась перед ней на колени.

- Скажи мне о моих глазах.

Диана шмыгнула носом.

- Я никогда не видела ничего подобного. Они... они светятся...

Эви наклонилась вперед и погладила Диану по щеке, словно успокаивая ее.

- Мне не будет больно.

И Эви прикоснулась губами к полуоткрытому рту Дианы.

Она тотчас ощутила, как к лицу подруги прилила кровь, впрочем, и к ее тоже. Метаболизм Эви, казалось, позабыл, что ему следует придерживаться низких температур. Диана от неожиданности резко втянула в себя воздух изо рта Эви, увлекая вместе с ним ее язык. Эви ощутила слабый запах зубной пасты и легкий привкус вишни от бальзама для губ.

А поверх всех этих запахов плыл теплый насыщенный аромат жасмина.

Ледяная статуя начала таять.

Это был теплый, влажный, жадный поцелуй, и Диана от неожиданности вся обмякла и прижалась спиной к окну.

Спустя полминуты Эви оторвалась от ее губ и улыбнулась так широко, что у нее заболели щеки. Диана смотрела на нее широко раскрытыми от удивления глазами.

- Вот уж не думала, что ты лесбиянка.

Часть сознания Эви пребывала в не меньшем недоумении.

- Никакая я не лесбиянка, - и, прежде чем Диана могла возразить, снова припала к ее губам. На этот раз она обняла ее здоровой рукой и потянула за собой на пол. Диана даже не сопротивлялась и в конце концов оказалась под Эви.

Боевая подготовка последней оказалась весьма кстати в делах совершенно далеких от боя.

Когда губы Дианы на мгновение вновь обрели свободу, та сумела лишь пролепетать:

- Но...

- Ты против? - Эви выпустила Диану из объятий и стала на колени, оседлав бедра подруги. Не то чтобы совершенно случайно, но кимоно на ней неожиданно распахнулось.

- Да нет, - и словно в подтверждение своих слов, Диана тоже присела, и, заключив Эви в объятия, нежно и трепетно поцеловала ее. Она действовала осторожно, словно нащупывая почву, как бы все еще сомневаясь, что на ее ласки ответят взаимностью.

Во время этих робких объятий кожа Эви нежно соприкасалась с атласной пижамой Дианы. От каждого такого прикосновения внутри нее вспыхивало теплое пламя. Эви уже не могла больше довольствоваться робкими прикосновениями. Обеими ногами и здоровой рукой она обхватила Диану и привлекла к себе.

Грудь Дианы плотно прижалась к ее собственной, и Эви почувствовала, как соски подруги затвердели, упираясь ей в кожу. Разделявший их атлас превратился в завесу шелковистого пламени.

Они оторвались друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха. Эви ощутила, как руки Дианы скользнули ей за воротник кимоно. Диана легонько укусила мочку уха Эви и прошептала:

- Почему?

Пока Диана стаскивала с ее левого плеча кимоно, пытаясь при этом не причинить подруге боль, правая рука Эви скользнула ей под пижаму. Тот же самый вопрос она задавала и сама себе.

- Я представлю тебе целый список причин.

Диана помогла Эви стащить через голову пижаму. Бледная кожа женщины светилась отраженным блеском фонарей и каким-то внутренним сиянием. Эви поцеловала ее в щеку.

- Я так одинока. Ты мне нужна. Это выше моих сил.

Эви поцеловала ямочку на шее у Дианы и медленно потянула подругу вслед за собой на пол. Приподняв голову, она провела пальцами правой руки по ее подбородку.

- Ты выручила меня.

Теперь они лежали бок о бок, тесно соприкасаясь телами. Дыхание Дианы участилось. Эви соскользнула вниз и поцеловала ей правую грудь, неторопливо лаская языком сосок. Одновременно она правой рукой нежно касалась ее левой груди.

Диана напряженно выгнула спину, и Эви опустилась на нее сверху.

Она все ниже скользила по телу Дианы, влажному от выступивших капелек пота. Эви поцеловала ее пупок, нежно припадая губами к каждой клеточке живота.

Эви ощущала исходивший от Дианы терпкий запах желания. Посмотрев в глаза, она произнесла:

- Самое главное... - и опустилась еще ниже, - тебе понравились мои глаза.

Эви зарылась головой между бедер Дианы и принялась целовать нежные складки под шелковистыми рыжими волосами.

И слова стали не нужны...

Больше двух часов они не выпускали друг друга из объятий. Каким-то чудом им удалось сохранить обстановку комнаты в целости и сохранности и вторично не вывихнуть плечо Эви из сустава.

Трудно сказать, в какой момент их энергичные любовные упражнения перешли в умиротворенные объятия. Достоверно можно утверждать только то, что к этому времени уже рассвело. Эви положила голову на плечо Диане. Они сидели на полу перед софой, накинув на плечи одеяло. Стол они оттолкнули в сторону. Взгляд Эви скользнул мимо видеофона к окну.

Солнечные лучи только начинали золотить своим нежным светом верхушки небоскребов на другом берегу реки. Снег прекратился, и небо казалось кристально-синим. Как ни странно, мир снова представал перед ней обновленным, исполненным жизни.

Эви почувствовала, как Диана нежно гладит ей волосы.

- Проснулась?

- Угу.

- Как ты себя чувствуешь?

Как она себя чувствует? Откровенно говоря, чертовски растерянно. И дело не в том, что она раскаивалась в содеянном. Как раз-таки наоборот - совершенно ни в чем не раскаивалась. Просто Эви было трудно сознаться себе в том, что она разучилась предвидеть собственные действия.

Следовало признать, что секс с Дианой принес ей больше удовлетворения, чем то, что она до этого имела с любым из мужчин. Эви не могла утверждать, что тому причиной - либо она действительно лесбиянка, либо мужики, с которыми она спала до этого, в сущности были ей безразличны.

А может потому, что Диана была первой из ее возлюбленных, с кем не надо было надевать эти чертовы контактные линзы. Все остальные были сродни Чаку Дуайеру.

- Гораздо лучше, - наконец произнесла Эви вслух.

И это действительно было так. Ее душа давно изнывала от одиночества, еще задолго до встречи с Дианой.

Снова воцарилось молчание. Спустя несколько минут первой заговорила Диана:

- Расскажи мне о себе.

Эви закрыла глаза:

- Многое тебе пришлось бы не по душе.

- У тебя есть семья?

- Нет?

- Никого?

Эви мысленно перенеслась в Израиль.

- Было что-то вроде семьи. Около пятидесяти сестер, один отец.

Диана погладила ей волосы.

- А вот я - единственный ребенок. А твои многочисленные сестры - вот это, пожалуй, семейка!

Эви беззвучно рассмеялась:

- Всех нас искусственно вывели японцы - словно цыплят, в экспериментальной лаборатории в Иордании. А затем однажды, во время налета коммандос из "Моссад", мы оказались захвачены израильской стороной. Я выросла в заведении, представлявшем собой нечто среднее между интернатом и казармой.

- Ты сказала, что у тебя был отец.

- Полковник Хаим Абдель. Он был главным в заведении.

- А что стало с остальными?

Эви пожала плечами.

- Разразилась война. И мы ее проиграли.

- Но это было уже давно. Сколько тогда тебе было лет?

- Шестнадцать, когда на Тель-Авив сбросили атомную бомбу.,

Диана задумалась, но спустя некоторое время заговорила снова:

- А мне казалось, что я еще не скоро услышу подобные истории.

- Что ты этим хочешь сказать?

- Еще в сороковые годы я помогала десяткам моро перебраться в Штаты. Особенно после беспорядков, когда все границы были на замке.

Неужели она и впрямь это слышит? Ведь в течение многих лет, с тех пор как она попала в страну и почти насильно была завербована Агентством, ее работа заключалась именно в том, чтобы вылавливать людей, вроде Дианы. А теперь она оказалась с ней в одной постели.

- Когда ты приехала в Штаты? - поинтересовалась Диана.

- В сорок пятом.

- А как тебе это удалось? Иммиграционная служба до сих пор слышать не желает об искусственно созданных людях.

Эви подумала о круглолицем чиновнике из Госдепартамента, проводившем с ней собеседование. Он сказал, что въезд франкам в страну заказан. Именно тогда Эви впервые услышала это словцо. Однако, если она даст согласие работать на правительство, он, пожалуй, похлопочет за нее.

- Мне пришлось пойти на кое-какие уступки, - сказала Эви.

- Могу себе представить.

Эви ощутила себя лгуньей. Ей следовало бы рассказать Диане все как на духу, но внезапно Эви стало страшно потерять свою новую подругу. Как, собственно, она могла сказать этой женщине, что провела двенадцать лет на правительственной службе?

А еще она ощущала смертельную усталость. Эви вздохнула:

- И все-таки мне нужно докончить мой сон, который ты прервала.

- Ясно, - Диана поднялась на ноги, подхватив с пола пижаму. - Спокойной ночи... то есть утра.

И она направилась к лесенке, ведущей на антресоли. Эви прокашлялась.

Диана обернулась:

- В чем дело?

Эви приподнялась, держа в здоровой руке кимоно.

- После таких трудов я остаюсь спать на софе.

* * *

Эви проснулась в полдень первого января. Осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить Диану, и прошла в кухню.

Подогрев остатки вчерашнего ужина, она достала из рюкзака библиотечную инфокарту и засунула ее в считывающее устройство видеофона. Через секунду прибор уже был готов к работе. Эви пошарила вокруг и нашла пульт. Ночью каким-то образом он залетел под софу.

На экране появилась коммерческая телепрограмма - футбольная лига четвероногих. Игра была прервана из-за травмы одного из участников. Эви краем уха услышала, что назначен двадцатиметровый пенальти за незаконное применение когтей.

Эви нашла на пульте кнопку базы данных и вывела на экран информацию с карты.

Футбольный матч сменился на экране эмблемой нью-йоркской Публичной библиотеки.

- Япония, - сказала Эви себе под нос, досадуя, что на пульте Дианы отсутствуют многие сложные функции.

Она провела у экрана несколько часов, анализируя хорошо известные ей факты: политические убийства, ответственность за которые брал на себя Фронт Национального Освобождения, каким-то образом были связаны с Палатой Науки и Техники. Обычно ФНО наносил удары по твердолобым политикам, но некоторые из его жертв были из числа мягкотелых либералов. И наоборот, подчас это были реформаторы, которые хотели бы предоставить оккупированной Японии известную независимость. Кроме того, ФНО отличался нетерпимостью к соперничающим организациям. Особенно жестоко он преследовал тех, кто брал на себя смелость говорить от имени японского народа.

По мнению Эви, перед ней сейчас предстала организация, главной целью которой, несмотря на всю риторику, было стремление сохранить статус-кво.

Само по себе это мало что значило. Любая организация могла пасть жертвой бюрократической машины и борьбы за власть. Даже террористы - к ним это особенно относилось - могли настолько закоснеть в своих взглядах, что теряли из виду первоначальные цели.

Тем не менее, хотя наносимые фронтом удары ни в малейшей степени не содействовали освобождению Японии, они существенно замедляли технический прогресс по всему Тихоокеанскому кольцу. Особенно в тех областях, где японцы удерживали пальму первенства. Собственно говоря, подумала Эви, не будет большой натяжкой утверждать, что ФНО несет ответственность за то, что Азиатское научное содружество, одержимое подозрительностью, все больше замыкается в себе.

А послушные пришельцам конгрессмены принимали новые нелепые законы. Это снова заставило Эви задуматься о том, что ей и раньше не давало покоя, однако не позволяло сделать осмысленные выводы.

Штаты были не единственной страной, способной вести межзвездные исследования. До Пан-Азиатской войны Индия вместе с Японией опередили остальной мир в области космических программ.

До войны.

Эта война стала самой омерзительной главой в книге мировой истории. Она унесла около ста миллионов человеческих жизней. А жизни моро вообще никто не считал. Два десятилетия войны. И победителями вышли вовсе не те страны, которым следовало.

Может, тому причиной...

Нет. Эви не хотелось об этом думать. К чему ворошить прошлое. Сейчас ей хотелось одного - найти, наконец, подтверждение, что в ее истории действительно замешан Фронт Национального Освобождения Японии, а если это так, то почему.

Деньги.

Финансы всегда оказывались одной из ведущих причин. Именно идя по следу денег, ей наконец удалось разрушить подпольную организацию в Кливленде. Сумей она обнаружить, кто финансирует ФНО, то могла бы сузить поле своих поисков. Ей нужны частности, а не широкие обобщения.

Частности.

Еще раз пробежав пальцами по кнопкам, Эви услышала, что проснулась Диана. Пока на экране мелькал текст, Эви слышала, что Диана приняла душ, оделась и приготовила кофе.

Аромат кофе был теперь совсем близко. Диана присела рядом с Эви:

- Доброе утро.

- Собственно говоря, уже полчетвертого, - отозвалась Эви.

- Любительница точности. Я вижу, ты сегодня без очков.

Эви машинально поднесла к лицу правую руку, едва не ткнув себе в нос пультом.

База данных прекратила выдачу информации.

- Что там у тебя на экране?

Эви отложила пульт и взглянула на Диану. На ней был надет мешковатый свитер, который, однако, прекрасно на ней смотрелся.

- Пытаюсь выяснить, на кого же все-таки работают эти наемники-афганы.

Диана, сделав глоток кофе, спросила:

- Может, они работают на корпорацию "Ниоги"?

- Что? - Эви взглянула на экран.

Картинка застыла на Соединенных Штатах. Это была статья о благотворительном банкете, устроенном советом корпорации. Каждое блюдо обошлось не менее чем в тысячу долларов. Текст под картинкой утверждал, что в действительности банкет был устроен для сбора средств в пользу ФНО, который даже не пытался скрыть своей причастности. Статья почти не содержала конкретных фактов, зато была полна инсинуаций.

Что же касается самой Эви, эта картинка все расставляла для нее по своим местам. Над одним из этих тысячедолларовых блюд склонилось лицо, которое она никогда не забудет.

Тип с биноклем.

ГЛАВА 12

"Корпорация "Ниоги", - прочитала Эви, - "основана в 2040 году японскими промышленниками и финансистами в изгнании. Штаб-квартира в Нью-Йорк-Сити. Важнейший поставщик компаниям по производству электроники в Латинской Америке. Основной капитал - информация отсутствует. Важнейшие держатели акций - информация отсутствует. Оборот - точные данные отсутствуют, предположительно сравним с оборотом "Дженерал Моторс".

Туманно, черт побери, слишком туманно. Эви хотелось от злости стукнуть кулаком по машине. Ей пришла в голову мысль позвонить парню из библиотеки, тому самому, что защитил диссертацию. Правда, ей не нужна была информация об этой чертовой "Ниоги" или ее подозрительном совете директоров. Ей требовалось узнать, кто такой этот тип с биноклем.

По крайней мере, она сумела заставить видеофон сделать для нее отпечаток его лица.

- Ты уверена, что твою машину никак нельзя настроить на графический поиск?

- Ты что, шутишь? Этот ящик? - Диана рассмеялась.

Затем она подавила смех и села, подтянув под свитером колени под подбородок.

- Извини, от меня не слишком много пользы, ведь правда?

- Если бы не ты, мне бы ни за что не раздобыть фото этого ублюдка - или, по крайней мере, разжиться этим допотопным ящиком, начиненным никуда не годной электроникой.

Эви вынула из машины библиотечную карточку, и на экран снова вернулся футбол. Она посмотрела на сделанный машиной отпечаток и вдруг вспомнила, что у нее в рюкзаке завалялся бинокль. В нем по-прежнему торчала инфокарта того типа, что вел за ней слежку. Наверняка он успел записать кое-что полезное для нее.

Эви расстегнула молнию рюкзака и вытащила бинокль. Это была довольно хитроумная электронная штуковина, однако Эви привела ее в негодность. Линзы треснули, а в видоискателе на жидких кристаллах был виден калейдоскопический узор из зеленого снега в перемешку с безжизненными черными пятнами. Эви попыталась вскрыть корпус, чтобы извлечь инфокарту.

- По крайней мере, он кое-что успел записать.

Карточка вошла в машину как раз в тот момент, когда лис-моро, играющий за сан-францискский "Тайфун", забил очередной гол.

Эви в ускоренном режиме прокрутила карту к самому началу. Видеоряд начался пустым экраном, на котором высвечивались время и вчерашняя дата. Счетчик начал отсчитывать секунды, и взгляду Эви предстала до боли знакомая сцена: она голышом начинает утренние упражнения. Она услышала, как у Дианы перехватило дыхание, и обернулась к подруге. Диана устроилась, вытянув шею вперед, на краю софы и не сводила с экрана глаз. Неожиданно она резко взмахнула рукой.

- Постой, что там у тебя?

"Что там у меня?"

Эви прокрутила запись вперед. Окуляры бинокля были направлены на зернистое зеленое изображение ее самой на балконе, занятой отжиманием пресса. Затем она прыжком бросилась на крышу. На экране было хорошо видно, как в подголовник ее тренажера впилась пуля.

Бинокль перевели на другой объект.

На экране возник в каком-то совершенно невозможном ракурсе кусок соседнего кондоминиума. Наблюдатель вовремя сосредоточился на открытом окне, чтобы засечь ружейную вспышку. На какое-то мгновение Эви показалось, будто она заметила лицо, однако в следующий момент наблюдатель снова перевел бинокль на нее.

Эви медленно прокрутила запись еще раз кадр за кадром, пока не наткнулась на тот, где можно было частично разглядеть лицо стреляющего. Эви сделала отпечаток и с этого кадра.

На снимке была явно не Сукиота.

- Ты его знаешь? - спросила ее Диана.

Эви покачала головой:

- По-моему, его зовут Гейб.

- Из легавых?

- Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь.

Эви стала прокручивать видео назад. Сначала она снова увидела себя в собственной квартире вчерашним утром, после чего запись неожиданно перескочила, если верить дате на экране, еще на неделю назад. Наблюдатель следил сквозь окно за квартирой Фрея. Фрей был дома и с ним еще двое, которых Эви знала по службе. Один из них был ее сослуживцем по Мозговому Центру, Дэвид Прайс. Второй - ее непосредственный начальник - Эрин Хофштадтер. Человек, которому она докладывала о своих действиях на протяжении шести лет.

В квартире находились еще трое. Одного из них она не узнала, второго - не сумела отчетливо рассмотреть.

Третьим был снайпер.

Что за дьявольщина тут происходит? Эви застыла, глядя в упор на этот секстет, чтобы лучше рассмотреть лица. Отпечатанный машиной портрет снайпера был довольно расплывчатым. Вполне возможно, хотя и маловероятно, что она все-таки ошиблась. Эви одолевали сомнения.

Она засекла время. Сцена в квартире Фрея занимала около пяти минут. Начиналась она тем, что Фрей распахнул окно, а затем просто обрывалась в конце записи.

Эви вздохнула и несколько раз прогнала запись назад и вперед, пытаясь прочитать по губам разговор собравшихся.

Фрей открыл окно и выглянул наружу: "... надо ли нам привлекать ее?.. "

Он загораживал собой Хофштадтера, и Эви не сумела разглядеть ответ.

Один из незнакомцев, внешне похожий на университетского профессора, обратился к Хофштадтеру.

Он был повернут к Эви в профиль, и она смогла разобрать лишь пару слов - "дурацкая затея" и "отпуск". После чего профессор закрыл лицо руками и покачал головой. Прайс смотрел в окно, и Фрей лишь частично заслонял его. Он обращался через плечо Хофштадтера к профессору:

- Дак, не отклоняйтесь.

Прайс наклонился вперед, и Эви не разобрала конца предложения. Когда ей снова стали видны его губы, она сумела распознать слово "ксенобиология". Эви несколько раз прокрутила этот эпизод, чтобы убедиться, что она не ошиблась.

Фрей замахал на них руками. Он все еще выглядывал из окна.

- Успокойтесь. Не хватало нам еще сводить между собой счеты.

Один из неизвестных гостей, одетый в безукоризненно скроенный черный костюм, наконец заговорил. Он тоже махал руками, и губы его были видны на экране лишь несколько мгновений:

- Я вас предупреждал.

Прайс умоляюще возвел глаза к небу и произнес предложение, которое Эви сумела разобрать целиком:

- Вы и ваши вонючие тахионы.

- Заткнись, Пр... - Фрей обернулся, чтобы закончить беззвучную тираду.

Затем он сел, глядя на пятерку присутствующих из-за черной лакированной поверхности голографического столика.

- Решено, - ответил Хофштадтер на брошенную Фреем фразу.

Поскольку теперь Фрей пребывал в сидячем положении, Эви без труда могла читать по губам фразы Хофштадтера и Прайса.

- А я по-прежнему не против.

Тип в костюме что-то буркнул и раздраженно помахал рукой. Эви досадовала, что он никак не желает наклониться вперед.

Ей ужасно хотелось рассмотреть его лицо - его неясный профиль казался ей до боли знакомым. Речь, произнесенная типом в костюме, - чтобы он там ни говорил - вызвала довольно бурную реакцию. Все разом заговорили, пытаясь перекричать друг друга. В этот момент "костюм" наклонился в кадр, пытаясь в чем-то убедить собравшихся.

Эви остановила запись и взглянула на незнакомца. Его лицо показалось ей знакомым. Именно этот тип стоял позади Хофштадтера, когда она звонила тому из театра.

Вот, значит, кто они такие, те люди, что преследуют ее, подумала Эви. Этот тип в костюме, - Эви вспомнила, что Хофштадтер называл его Дэвидсон, - сам Хофштадтер и снайпер Гейб.

Но если среди своры Фрей, то почему же он не довел до конца порученное Гейбу дело и не прикончил ее? Ведь у него, можно сказать, были развязаны руки?

Эви перевела взгляд на Гейба, стоявшего на заднем плане стоп-кадра. Снайпер стоял у входной двери и, судя по всему, не принимал в разговоре никакого участия.

Эви снова прокрутила сцену всеобщей перебранки, пристально изучая каждое лицо.

"Костюм" наклонился вперед, говоря:

- ... против того, чтобы в общество проникали не люди.

Прайс парировал:

- ... в самом начале, Дэвидсон.

Хофштадтер гнул свое:

- ... более поздняя дата окажется непродуктивной.

Профессор тоже говорил что-то, но Эви не смогла рассмотреть.

Гейб по-прежнему хранил молчание. Фрей прикрикнул на них, хотя Эви не поняла, что же он произнес, а затем начал тыкать пальцем в каждого из собравшихся. Сначала он указал на типа в костюме, Дэвидсона. Эви тот не был виден, так как он откинулся на спинку кресла и исчез из кадра.

Фрей указал на Прайса:

- Да.

Хофштадтер:

- Нет.

Ответа профессора Эви не разобрала.

Гейб:

- Я воздержался.

Фрей кивнул и видео перескочило на ночное изображение Эви, выходящей из балконной двери.

- Вот и все, - произнесла она и вытащила карту.

- Что все?

Эви повертела в руках кусочек пластика, лишенный всяких опознавательных знаков.

- Я бы сама хотела это знать. - На пластинку упал луч света, и поверхность карты заиграла радужными бликами. - А еще было бы неплохо, если бы у тебя аппарат был поновей.

Эви вытащила последнюю из имевшихся у нее инфокарт - ту, которую она позаимствовала в шахте лифта у афганского наемника. Эта карта была черной, с выбитым рядом цифр по верхнему краю. Она могла оказаться чем угодно.

Эви ввела ее в считывающее устройство. Однако машина воспроизвела лишь короткое сообщение: "Собственность корпорации "Ниоги". Использовать только в служебных целях. Любое внеслужебное использование карается законом. Нарушителю грозит десять лет тюремного заключения и штраф свыше пятисот тысяч долларов".

- Черт, это же просто ключ.

Эви через плечо посмотрела на Диану:

- Ты права. Афганы работают на "Ниоги".

Диана поднялась, и, встав позади софы, обвила руками шею подруги. Эви нажала на пульте кнопку выброса, и на экране снова возник футбольный матч. Она поспешно убрала звук.

Затем подняла голову, глядя вверх на подругу.

- Ну что?

Диана поцеловала ее в лоб.

- Я просто гадаю, что ты собираешься предпринять?

Эви закрыла глаза, прижавшись головой к груди Дианы.

- Я еще не решила. Мне надо отдохнуть, восстановить силы, но эти люди все еще рыщут по моему следу.

- "Ниоги"?

Эви кивнула.

- Они обошлись с тобой довольно грубо.

- Так же, как и Агентство. Это они заварили всю эту кашу и втянули в нее меня.

Диана прикоснулась рукой к ее груди, и Эви, потянувшись, удержала ее. Ее снова бросило в жар, и она тотчас поняла, что вот-вот повторятся события предыдущей ночи. Ради Дианы она готова снова превратиться в лесбиянку.

- Что ты собираешься предпринять? - повторила вопрос Диана. - Я бы смогла раскопать кое-какие старые связи, еще из сороковых. Моро могут проявить сочувствие...

Эви покачала головой.

- Мне надо непременно выяснить, до того как я отправлюсь в Бронкс, почему все-таки заварилась эта каша.

- Ты что, собираешься просто так заявиться в кабинет к одному из боссов и задать ему пару вопросов?

Эви открыла глаза и в упор посмотрела на Диану. Тот тип, у которого она позаимствовала аэрокар, имел в своем расположении привилегированную парковку на башне "Ниоги".

Наверняка он из высших чинов корпорации.

- А почему бы нет?

С этими словами она поцеловала Диану за то, что та подсказала ей прекрасную идею. Когда Диана подняла голову, Эви сплюнула прилипший к губе рыжий волосок и сказала:

- Я умею втираться в доверие.

Полчаса на общественном коммуникаторе, и в руках у Эви имя чиновника - Ричард Сигер. Она позвонила ему домой - ей вряд ли удалось бы даже близко подойти к его кондоминиуму - и ее звонок перенаправили в "Ниоги". Эви повесила трубку, прежде чем ее соединили с кабинетом Сигера. Собственно говоря, она выяснила все, что хотела, - даже в праздник, 1 января, Сигер работал.

По крайней мере, он находился где-то внутри башни "Ниоги". Эви подошла к "Эстивалю" Дианы. Та, увидев ее приближение, опустила окно.

- А ты уверена, что действительно хочешь, чтобы я уехала?

Эви кивнула.

- Тебе следует держаться подальше от меня, когда все взлетит в воздух. Пока что еще никто не догадывается, что мы знакомы. Пусть так оно и остается.

- Особенно если учесть твой наряд. Я даже рада, - Диана произнесла эти слова с улыбкой.

Ведь именно ей удалось в считанные минуты раздобыть для подруги бесполый деловой костюм. Она одолжила его у одного из жильцов склада. Женский он или мужской, Эви затруднялась сказать. Костюм был слегка мешковат, однако в нем Эви легко могла сойти за мелкого клерка, и к тому же он хорошо скрывал ее "Мишков". Диана засунула руку в карман джинсов и что-то оттуда извлекла.

- Вот, пока я не забыла, - и она протянула Эви перламутровый складной нож с автоматическим лезвием. - Это выпало из твоей куртки.

- Спасибо, - Эви засунула ножик за голенище высокого ботинка - эту обувь она позаимствовала еще у Фрея. Затем она наклонилась и на прощанье поцеловала Диану. - Я тебе еще дам о себе знать.

- Надеюсь, - отозвалась Диана, отъезжая.

"Значит, я все-таки лесбиянка", - подумала Эви.

Она надела очки и вернулась к взятому напрокат лимузину. Ей бы, конечно, хотелось заполучить машину, не столь бросающуюся в глаза, но компания по прокату лимузинов единственная из всех тех, что работали в праздник, принимала наличность. Эви взяла машину напрокат всего на шесть часов, и ее пачка двадцаток заметно похудела.

Время шло к шести часам, когда Эви припарковала машину на Восьмой Авеню, напротив ворот гаража "Ниоги". Отсюда Эви был хорошо виден небоскреб "Эмпайр-Стейт-Билдинг" на 33-й улице. После недавней реконструкции он гордо возвышался над плотно обступившими его прямоугольниками из стекла и стали. В отличие от "Крайслер Билдинг", на "Эмпайр" нью-йоркцы не пожалели денег, решив обновить одряхлевший небоскреб. Из выбоины в дорожном покрытии рядом с ее лимузином валил пар, и Эви с издевкой подумала, что в этом городе жители пока что не поскупились на ремонт одного лишь "Эмпайра".

Чтобы убить время, Эви то открывала, то закрывала крышку приборной доски, либо щелкала кнопкой противоаварийной системы своего лимузина.

Цвет неба изменился от ослепительно голубого к фиолетовому. Эви не сводила глаз с ворот гаража, одновременно не упуская из виду проносившиеся мимо автомобили. На протяжении целого часа из гаража не выехало ни одной машины, а те, что проносились мимо, были в основном такси. К половине восьмого небо на фоне фонарей стало напоминать черную бездну. Согласно часам на приборной доске и внутреннему хронометру Эви, ровно в половине восьмого из гаража "Ниоги" показался автомобиль. На заднем сиденье Эви разглядела своего "старого знакомого" из пентхауса. Что ж, ее догадка подтвердилась - он еще не успел найти замену своему "Перегрину".

За рулем "Мирадора" сидел огромный японец. Как предположила Эви, скорее всего, шофер и телохранитель одновременно. Она позволила автомобилю отъехать вперед, а затем вывела вслед за ним свой лимузин и нырнула в поток транспорта.

Когда они неслись мимо сороковых улиц, Эви обогнала "Мирадор", заняв место в ряду как раз перед седаном босса из "Ниоги". У Пятьдесят Шестой их ждал красный свет, и Эви притормозила, сбросив скорость до черепашьего шага. Через полминуты на светофоре загорелся зеленый, и Эви нажала на газ.

Как только "Мирадор", висевший у нее в хвосте, набрал скорость, она резко тормознула.

И шофер, и бортовой компьютер "Мирадора" предприняли все возможное, чтобы только не врезаться в нее, но снег и небольшое расстояние между машинами сделали свое дело - позади Эви раздался вполне ее удовлетворивший, хотя и не столь впечатляющий, скрежет. Обе машины остановились посередине перекрестка, и шофер каждого из проносившихся мимо такси нашел удобный предлог, чтобы посильнее нажать на клаксон.

Эви улыбнулась себе под нос, заглушила мотор своего лимузина и вышла из машины.

- Что я натворила? - она произнесла эту фразу самым невинным тоном.

Вышедший ей навстречу из "Мирадора" шофер был настроен отнюдь не сочувственно. Огромный азиат оказался крепким, плотным детиной килограммов под двести и около двух метров ростом. Эви тотчас пришли на ум старые видеозаписи о борцах сумо. А еще она уловила слабый запах модифицированного тестостерона, исходивший от вен гиганта. Череп громилы был гладким, как коленка, однако на подбородке торчала темная щетина, против которой была бессильна любая бритва. А еще он был франком. Эви была известна эта разновидность - одна из ранних боевых моделей Хиасю. Именно с нее начались эксперименты с гормонами. Ее представители не отличались особым интеллектом.

- Эй, дамочка, какого хрена ты...

Эви подошла к нему и покачала головой.

- Поверьте, мне искренне жаль. Я понимаю, что виновата перед вами, - она положила ему на плечо здоровую руку. - Я возмещу вам все убытки. Ну зачем нам вмешивать в это дело полицию?

Его щека была совсем рядом, и Эви ощутила, как от гиганта исходит потная, удушающая волна похоти. Он с трудом сдерживал себя, да и как иначе, после того, что генные инженеры Хиасю сотворили с его семенниками.

Он явно пребывал в растерянности.

Эви резко вогнала колено ему в пах. Верзила ахнул и вытаращил глаза. Он вскинул руки, принимая боевую позу, но поздно.

Эви снова нанесла ему в нежное место удар коленом, отчего его глаза закатились куда-то к носу. Правой рукой Эви толкнула гиганта в грудь, и тот, шатаясь, отлетел на мостовую. Японец упал в снег рядом с ее лимузином и от удара потерял сознание.

Репродуктивные органы рекордных размеров, как тут промахнешься.

Мотор "Мирадора" все еще работал, а дверь была оставлена открытой. Эви подошла к машине и беспрепятственно уселась за руль. Отъехав от лимузина, она вырулила на 56-ую улицу.

Пока что все прошло гладко.

Она обернулась на большого начальника, который все еще не мог оторвать взгляд от ее лимузина. Он повернулся к ней и застыл, не веря собственным глазам.

Эви улыбнулась в ответ:

- Не стану даже спрашивать, помните ли вы меня?

И на всей скорости повела машину к мосту Квинсборо.

ГЛАВА 13

На нижнем уровне моста велись ремонтные работы. Но из-за праздника в них возник небольшой перерыв. Эви вела "Мирадор" мимо брошенного дорожного оборудования и знаков объезда прямиком на нижнюю автостраду, где их было не так легко обнаружить.

"Мирадор" летел мимо каких-то машин, бетономешалок, куч строительного мусора. Эви слегка сбросила скорость. "Мирадор", как только его колеса закружились по разбитому бетону, задрожал, как консервная банка. Справа от Эви внезапно оборвался заградительный барьер. Она остановила машину, но мотор выключать не стала.

Теперь ветер доносил до них лишь неясный гул транспорта, проносившегося где-то над их головами.

Эви вытащила "Мишков" и навела дуло на своего высокопоставленного пленника:

- Вылезай из машины.

- Но...

- Если ты проявишь благоразумие, мы сможем уладить наши дела мирным путем.

"Начальник" развел руками и вышел через заднюю дверь машины. Эви двинулась вслед за ним, по-прежнему держа его под прицелом. Левой рукой она достала из кармана пару наручников, которые позаимствовала с туалетного столика Дианы. От этого у нее снова заныло плечо, однако Эви даже и не подумала опускать свою "пушку".

Она бросила своему пленнику наручники:

- Ну-ка, прицепи себя вот к этой штуковине, - она помахала дулом в сторону строительных лесов возле пролома в перилах моста.

"Начальник" воззрился на подбитые бархатом наручники и удивленно выгнул бровь.

- Ты прав, - произнесла Эви, когда он замешкался. - Может, мне все-таки стоит тебя пристрелить?

Мужчина поспешил приковать себя к строительным лесам.

- Что...

Опустив "пушку", Эви подошла к пролому в заграждении и, став у самого края, бросила взгляд вниз на Ист-Ривер. Затем снова подошла к "Мирадору" и подобрала кусок стальной арматуры.

- Что, что вы делаете?

- Через минутку я займусь тобой, - ответила Эви и со всех сил ударила железякой о ветровое стекло. Она наносила удары до тех пор, пока осколки не вывалились все до последнего кусочка. Затем проделала то же самое с задним стеклом.

Удовлетворенная, она отбросила стальной штырь и обратилась к пленнику:

- Не хочу, что бы эта колымага всплыла, если в ней останется воздух.

Наклонившись через водительское окошко, Эви повернула руль, направляя "Мирадор" к пролому в заграждении.

- Вы не посме... - пытался протестовать "начальник".

Эви подтолкнула "Мирадор" к самому краю. Передние колеса машины съехали за бордюр и повисли над бездной. Эви посмотрела вниз - судов на реке не было.

Она обошла машину и пнула ногой. Раздался короткий скрип, и задняя часть слегка качнулась. Эви повторила толчок. На этот раз скрип прозвучал более протяжно, и задняя часть машины качнулась еще сильнее. Задние колеса на сантиметр оторвались от земли.

Эви постояла, глядя на готовый сорваться в пропасть седан. Затем она перевела взгляд на своего пленника, и, подцепив правой рукой под бампер, приподняла машину. Ей удалось оторвать колеса "Мирадора" от земли более чем на метр, и тогда за дело взялась сила тяжести.

С омерзительным лязгом шасси сползло через край моста. Задние колеса на секунду зацепились за край, а затем, преодолев препятствие, увлекли машину вниз.

Через несколько секунд до Эви долетел тяжелый всплеск. Лишь после этого она, улыбаясь, приблизилась к своему пленнику.

Тот тупо смотрел на реку.

- Кто-то ведь наверняка заметил и сообщит в полицию.

- Машина без огней, здесь под мостом тоже темно, и даже если кто-то и увидел, то полиция в этом городе приезжает на место происшествия не ранее, чем через пятнадцать минут.

Вагон времени. Эви остановилась в полуметре от "начальника".

- Ну, а теперь раскинь мозгами, неужели ты хочешь, чтобы легавые застукали тебя прикованным к лесам. - Эви мотнула головой в сторону реки. - Или будешь ждать когда они прочешут дно реки в поисках машины?

- Что вам надо? - "начальник" прижался к лесам и по-прежнему не сводил взгляда с реки. "Мирадор" мирно плыл по течению, постепенно погружаясь в мутную воду.

- В аэрокаре ты задал мне вопрос, известно ли мне, кто ты такой. Я решила выяснить это, мистер Сигер.

- В мои обязанности входит приобретение недвижимости для корпорации "Ниоги".

- Как, например, дом, где я живу?

- Да.

- Как и другие кондоминиумы на Пятой?

- Да.

- Как все те кондоминиумы, что завалены теперь мертвыми афганами?

Сигер ловил ртом воздух:

- Да, да, черт возьми.

Итак, "Ниоги" прибрала к рукам ее дом. "Ниоги" прибрала к рукам дом Фрея. И это продолжалось уже некоторое время. Значит, она напала на правильный след. Эви провела рукой по лицу Сигера. У него уже появилась щетина, и было похоже, будто он проспал ночь, не снимая своего тысячедолларового костюма. На этот раз по нему было трудно сказать, что он прошел курс выживания заложников. Эви взъерошила пальцами волосы Сигера, а затем, резко сжав их в кулак, дернула его голову назад.

- Почему "Ниоги" преследует меня?

- Не знаю.

Эви наклонилась к самому уху Сигера. Запах его пота заглушал даже гнилостные миазмы Ист-Ривер.

- А ты истратил не меньше штуки на замену волос. И рискуешь заново их лишиться, если будешь врать мне.

Сигер попытался мотнуть головой:

- Не буду.

Эви отпустила его шевелюру и, вытащив "Мишков", приставила дуло к виску "начальника".

- Кто поручил тебе приобретать эту недвижимость?

Сигер сглотнул комок, но промолчал. Эви приподняла дуло "Мишкова" и поводила им перед носом у Сигера.

- Я здесь с тобой не шутки шучу! - Она царапнула дулом щеку Сигера, и сразу же выступили капельки крови.

- Ну, хорошо...

- Вот и прекрасно. А теперь... - Эви провела дулом "Мишкова" вниз по щеке Сигера до подбородка и при помощи "пушки" развернула к себе его лицо. - Так кто же поручил тебе приобретать эту недвижимость?

Сигер снова сглотнул комок. Он весь взмок от пота. И теперь был еще более напуган, чем накануне, когда Эви угнала его аэрокар. Заикаясь, он выдавил из себя:

- Хитаки, Хиоко Хитаки.

- Какое милое японское имечко. Тоже работает на "Ниоги"?

Сигер медлил с ответом.

- Ну, это же совсем просто, только "да" или "нет".

- Ты собираешься отправить меня на тот свет?

- Что за глупый вопрос, когда тебе в лицо смотрит дуло "пушки". Ты уклоняешься от ответа.

Сигер энергично затряс головой:

- Да, да, черт возьми.

- Он также работает и на других людей, не так ли?

Сигер покорно кивнул.

- Японских националистов?

Сигер застыл, глядя себе под ноги. Эви ткнула пистолетом ему под подбородок, снова вскидывая ему голову.

- Да или нет?

- Если я тебе скажу...

Эви улыбнулась:

- Этого мне достаточно. Теперь мне понятно, кому я обязана появлением афганов, которые пытались ликвидировать меня. А теперь мы подходим к вопросу, который тянет на целый миллион долларов.

Эви наклонилась вплотную к лицу Сигера:

- Почему?

- Я занимаюсь только недвижимостью. И мне не говорят...

- Я повторяю вопрос. Почему? И если ты снова начнешь утверждать, что не знаешь, я пущу тебе пулю в лоб, а самого тебя сброшу в Ист-Ривер.

Сигер жадно глотнул воздух и весь затрясся. Эви услышала, как он буркнул себе под нос:

- Черт, но где же они?

- Какие еще "они"?

Сигер посмотрел ей в лицо. Было видно, что он на грани истерики.

- Никто...

Вот почему он тянул время. Эви попятилась от Сигера, не сводя с него дула "пушки".

- Где?

- О чем ты?

- Где радиопередатчик? Где он?

В лице Сигера не было ни кровинки:

- Меня заставили проглотить его.

Эви продолжала пятиться.

- Мне следует прямо сейчас разнести тебя к чертовой матери...

- Неужели ты думаешь, что я сделал это добровольно? Ты хоть представляешь себе, что это за твари? Со мной обращались как с последней скотиной...

- Но почему? - крикнула ему Эви.

Руки ее тряслись.

- Они хотят назад своих людей... - его прервал гул приближающегося аэрокара.

Сигер перевел взгляд на реку. Эви заметила обтекаемый черный силуэт "Крайслер Уайверна".

Сигер принялся размахивать свободной рукой и кричать:

- Сюда, сюда.

Эви тотчас поняла, что сейчас произойдет. Она нырнула за брошенный грузовик и крикнула:

- Сигер, ложись!

Нижний уровень моста Квинсборо прошила автоматная очередь. Высунув голову из-под грузовика, Эви увидела, как Сигер дернулся и, потеряв равновесие, повис на лесах, болтаясь на цепочке подбитого бархатом наручника.

Рядом с Эви просвистела пуля, разнеся в клочья шину соседнего грузовика.

Черт.

Эви забилась в тесное пространство между грузовиком и бетонной разделительной полосой и прижалась спиной к заднему колесу. Яснее ясного, она угодила прямо в капкан. Ей было слышно, как с другой стороны с грузовика над ней завис "Уайверн". Неужели водитель пытается прошмыгнуть в узкую щель пролома?

Черт побери, так оно и есть. По изменившемуся гулу оборотов винта Эви распознала, что "Уайверн" приближается к мосту. Более того, она даже улавливала запах, исходивший от его индуктора. Аэрокар поднял в воздух тучу снежной пыли, обдавая Эви теплыми потоками.

Она сглотнула комок и проверила "Мишков". У нее было всего лишь шесть патронов и складной нож за голенищем ботинка. Вряд ли этого окажется достаточно. Эви не тешила себя напрасной надеждой.

Налет на ее дом стал для ФНО дорогостоящей ошибкой, которую террористы редко допускали вторично.

Эви явственно ощущала запах афганских наемников, их было не меньше троих.

У нее оставалось два выхода - или сидеть, или дать стрекача.

Если она побежит, ее тут же пристрелят. А это Эви вовсе не прельщало. До сих пор ей удавалось увертываться из-под пуль. Пусть ей и дальше в этом везет.

Может, сейчас настанет время исправить гипотезу, что они хотят взять ее живьем?

Кто-то направил на нижнюю часть моста Квинсборо луч прожектора. Негромкий гул, доносившийся из-за спины, перерос в грохот. Ночь прорезало завыванье сирен и треск вертолетных винтов.

Из громкоговорителя донесся чей-то властный голос:

- Отойди прочь от аэрокара.

За спиной Эви раздался звук автоматной очереди, звон разбитого где-то в отдалении стекла, и прожектор погас. Эви услышала, как взревел мотор "Уайверна".

Полицейские открыли огонь.

Эви сжалась в комок. Мимо нее летали бетонные осколки. Пули рикошетом отскакивали от грузовика, принося с собой запах раскаленного металла. Еще две шины разлетелись в клочья.

Раздался резкий хлопок, и в нос Эви ударил запах расплавленной керамики - значит, пуля попала в работающий индуктор. Должно быть, попали в "Уайверн". Она услышала, как заглохли винты; автоматная очередь стихла, а затем раздался всплеск.

На нижний уровень упал луч еще одного прожектора. Эви услышала, как с обеих сторон к ней приближаются машины. В пятне света замелькали красно-синие автомобили. Ее окончательно загнали в тупик, оставался только один выход - броситься с края моста и нырнуть в Ист-Ривер. И если "Уайверн" поймал ее в ловушку, то легавые взяли в кольцо.

Прошло не более десяти минут с того момента, как Эви столкнула в воду "Мирадор". Она явно недооценила расторопность нью-йоркской полиции.

Эви положила "Мишков" рядом с собой, и когда из-за грузовика, целясь в нее из пистолета, вынырнул один из легавых, Эви широко развела руки:

- Сдаюсь.

Полицейские вытащили ее на открытую площадку. Со всех сторон Эви окружали фигуры в черно-белой форме. Ну и прорва, где только все они разместились. Подобно тем полицейским, что проводили оцепление театра на Таймс-Сквер, эти ребята словно выросли из-под земли. Создавалось впечатление, будто у них в резерве находился целый дивизион, готовый...

К чему?

Полицейский заставил ее нагнуться над капотом новенького, с иголочки, "Шевроле Кальдера". Коп произвел наружный обыск и опустошил ее карманы. Трое других полицейских стояли с автоматами на изготовку. Легавый вытащил у Эви бумажник, конфисковал рюкзак и запасные магазины к "Мишкову".

Черт возьми, ну и классная тачка у этих легавых, к тому же еще и пара вертолетов. Одна из машин обшаривала лучом прожектора поверхность Ист-Ривер, а другой завис над мостом, освещая площадку. Сами полицейские тоже были вооружены до зубов.

А кроме того, почти все они были белыми. К тому моменту как легавый сорвал с нее очки и начал подталкивать к закрытому фургону, Эви поняла, что в группе, состоявшей из тридцати офицеров полиции, черных было лишь двое, и никаких латиносов или азиатов.

Эви бесцеремонно приковали наручниками к перекладине внутри машины. Именно тогда ей стало ясно, что в действительности это не что иное, как хорошо закамуфлированная операция Агентства.

После того как машина остановилась, они продержали ее в душном фургоне еще два часа. Внутри было темно, и Эви оставалось одно - сидеть на месте и пытаться, по возможности, не обращать внимания на боль в плече.

"Ну почему я еще жива, Абдель?"

"По-видимому, - раздался ответ, - в какой-то момент мы сделали неверные выводы. Агентству нужно нечто большее, нежели твой труп".

Оказывается, Агентство вовсе не собиралось отправлять ее на тот свет. Хофштадтер действовал по собственной инициативе, снайпер - явно его рук дело. А это объясняет, почему Фрей попытался ей помочь и вовсе не торопился разделаться с ней.

Но это не объясняло, почему "Ангел" отказался признать ее существование.

Это также не объясняло, почему тип с биноклем вел видеозапись. Был уже одиннадцатый час, когда дверь в фургоне открылась. Эви старалась держаться подальше от двери, насколько ей это позволяли наручники и цепь. Задние двери фургона распахнулись, и первое, что ударило в нос Эви, - это специфический запах. Только Нью-Йоркская подземка могла похвастаться таким, ни с чем не сравнимым, букетом ароматов - мочи, столетней копоти, затхлой воды, перегретых трансформаторов и спертого воздуха.

Где-то поблизости прогромыхал поезд. От грохота затряслись стены фургона, и у Эви заныли зубы.

Дверь была открыта, и взору ее предстала необычная картина. Среди грязного растрескавшегося кафеля, почерневших от копоти опор и щербатого бетона были разбросаны новехонькие коммуникаторы, оборудование для электронной слежки. Здесь же находились и десятки людей в полицейской форме.

Небольшой командный пункт располагался в заброшенной станции подземки, но поле зрения Эви было ограничено десятью метрами, поскольку все помещение заливал слепящий свет мощных переносных ламп, свисавших с потолка.

Большинство копов суетились вокруг оборудования и не обращали никакого внимания ни на Эви, ни на ее фургон. Исключение составляли лишь трое.

Двое из них стояли, наведя на фургон дула автоматов. Они явно были из Агентства. Полиция не выдавала своим патрульным офицерам автоматы "Узи". И словно для того, чтобы у Эви не оставалось сомнений, третьим в их компании была Сукиота.

Именно она забралась в фургон. Дверь оставалась открытой, и конвоиры не шелохнулись, когда Сукиота подошла к Эви. Офицерша сжала пальцы в кулак и с силой вогнала его Эви в живот. Это произошло столь стремительно, что Эви даже не успела напрячь мышцы. Она согнулась, и ее тут же вырвало. Когда Эви прекратила изрыгать на пол фургона свинину с бобами, Сукиота схватила ее за подбородок и развернула к себе лицом.

- Это тебе за мою машину, Ишем, и театр.

К губе Эви прилип кусочек полупереваренного тофу.

- Извини, - кое-как выдавила она из себя.

Сукиота резко ударила ее коленом прямо в солнечное сплетение. От удара каждая мышца ее тела судорожно сжалась. Эви снова вырвало, и она молилась про себя, чтобы только не оказались поврежденными внутренние органы.

- Хочешь знать, почему ты еще жива?

В ответ Эви удалось промычать нечто нечленораздельное.

- Ты жива потому, что сорвала всю мою операцию. - Сукиота схватила Эви за больное плечо и резко дернула, заставляя пленницу выпрямиться. Через всю руку Эви словно полоснули раскаленным кинжалом. - И я хочу знать, почему?

Эви смотрела на Сукиоту, и постепенно до нее стало доходить, что здесь происходит что-то неладное. Нечто такое, чего она не знала или же о чем не догадывалась.

Сукиота отпустила плечо Эви и села напротив:

- Значит, мы понимаем друг друга?

Эви кивнула. Она-то понимала. Ей было прекрасно известно, что представляет из себя эта Сукиота.

Снова где-то поблизости прогрохотал поезд. Лампы на мгновение потускнели, и в открытые створки фургона влетели клубы пыли.

- На кого ты работаешь, Ишем?

Эви беззвучно рассмеялась - в тот момент ей было наплевать, что за это она может схлопотать еще один удар.

- На тех же, что и ты.

Сукиота закатила ей пощечину - это было не столь болезненно, сколь унизительно.

- Чушь собачья. Я тоже подумала об этом, когда ты запросила радиосвязь. Тебя нет в базе данных.

- Значит, меня стерли.

- Удобная отговорка. У тебя с собой была инфокарта с записью слежки. Кто эти люди в квартире?

Эви выложила ей все как на духу. Уж если Сукиота взялась за дело, она наверняка все уже знает.

Сукиота кивала, слыша хорошо знакомые ей имена.

- А теперь будь добра, объясни мне, как семь мертвецов мешают мне делать мое дело.

- Что? Какие семь мертвецов?

Сукиота наклонилась поближе.

- Эзра Фрей погиб во время взрыва при исполнении особой миссии в Кливленде в августе пятьдесят третьего. Эрин Хофштадтер числится пропавшим без вести с пятьдесят третьего года, когда Госдепартамент послал его с разведывательной миссией в оккупированную Японию. Дэвид Прайс утонул, угодив с машиной в Чесапикский залив, в сентябре пятьдесят третьего. Дэвидсон - его зовут, то есть звали, Лео - заживо сгорел в собственном доме в Сан-Франциско 23 мая 2055 года. А этот профессор, его имя Скотт Фитцджеральд, предположительно, свалился с радиотелескопа и сломал себе шею в пятьдесят третьем.

Сукиота сделала паузу, видимо, для того, чтобы проследить за реакцией Эви.

- Полагаю, ты даже не догадывалась, что видишь запись квартиры, которую заполонили трупы? В моем списке мертвецов еще двое, Ишем. Тип, которого ты называешь "Гейб", проходит в нем под именем "Габриэль", он наемный убийца. По официальной версии, его нейтрализовали в пятьдесят четвертом...

- Ты сказала, что их двое, - уточнила Эви, так как Сукиота уже перечислила всех собравшихся в комнате.

Улыбнувшись, Сукиота вытащила из кармана инфокарту и взглянула на нее так, словно была наделена даром считывать с нее информацию невооруженным глазом.

- Ты хочешь сказать, что тебе это неизвестно? Кто-то угрохал кучу денег и энергии на то, чтобы ради тебя фальсифицировать десятки секретных баз данных...

- Какого черта...

Сукиота схватила Эви за горло, не дав договорить, и поднесла к самому ее носу инфокарту. Эви недоуменно уставилась на радужную поверхность тонкой пластинки.

- Не строй из себя дурочку, Ишем. "Ангел" не отвечает мертвым агентам. А ты умерла, Ишем, в декабре 2053 года, через несколько дней после исчезновения Хофштадтера.

У Эви заслезились глаза. Она была не в силах отвести взгляд от радужной карточки.

- Меня перевели, - прошептала Эви.

- Куда?

- Мы называем это Мозговым Центром.

Сукиота ослабила хватку.

- И все эти жмурики там работают?

- Не знаю.

Сукиота снова, словно тисками, сжала ей шею, и Эви поторопилась с ответом.

- Дэвид Прайс и Хофштадтер, в этом я уверена. Дэвидсон - возможно. О других же я и слыхом не слыхивала до вчерашнего дня.

- Кто там у вас начальник? И где это?

- Мой отдел возглавляет Хофштадтер. Все это располагается неподалеку от Колумбии рядом с Бродвеем на Сто Девятой стрит.

Сукиота откинулась назад, вертя в руках инфокарту.

- Что ж, прекрасно. Вот оказывается, как все это просто. Ты отвечаешь на мои вопросы, и мы с тобой прекрасно ладим. А теперь выкладывай, что там произошло у тебя дома.

ГЛАВА 14

Сукиота допрашивала Эви около трех часов.

Единственное, о чем Ишэм не стала распространяться, - это о встрече с Дианой. К ее счастью, Сукиоту, по-видимому, меньше всего волновало, где Эви провела ночь. Ее интересовали подробности: афганы, ФНО и, разумеется, в первую очередь Мозговой Центр, предназначенный для разрешения внутреннего кризиса.

Однако Сукиота ни разу не обмолвилась о пришельцах. О них Эви упомянула лишь тогда, когда ее спросили о "сценариях", которые она готовила для своего шефа Хофштадтера. Эви рассказывала Сукиоте о своих исследованиях, касавшихся их гипотетического вторжения.

В ответ Сукиота лишь снисходительно усмехнулась. Ее больше интересовали исследования Эви, посвященные предполагаемому взрыву недовольства моро.

Когда Сукиота покончила с интересующими ее вопросами, она сняла с Эви наручники и под конвоем пяти вооруженных автоматами "Узи" псевдополицейских отвела свою пленницу назад на заброшенную станцию метро, где запихнула ее в камеру.

Камера была явно приспособлена для этого случая, как и все остальное помещение штаба. Когда-то это был общественный туалет. Всю сантехнику с него ободрали, оставив голые стены, из которых теперь торчали огрызки труб. В воздухе по-прежнему стоял затхлый запах мочи, он словно впитался в пожелтевшую плитку под растрескавшейся глазурью. По стенам тянулись сделанные из баллончиков граффити, в основном, названия городских банд. Среди последних доминировало "Пендрагон", да еще что-то вроде "Мстителей Сто Тридцатой". Сукиота приковала Эви к проходящей вдоль пола трубе. На перекрученных проводах с потолка свисала одинокая лампа. Каждый раз, когда поблизости громыхал поезд, она раскачивалась и гасла.

Из трубы возле двери капало. Эхо этих капель настолько действовало Эви на нервы, что она даже предположила, что ее нарочно приковали здесь, чтобы подвергнуть изощренной пытке.

Зато она, по крайней мере, выяснила для себя кое-что важное, хотя и было мало приятного в том, что еще в пятьдесят третьем кто-то сочинил на нее некролог.

Было ясно как божий день, что Мозговой Центр, созданный на случай внутреннего кризиса, нарушив устав Агентства, действовал на свой страх и риск. Более того, Сукиота находилась в полном неведении относительно пришельцев. В Мозговом Центре существование пришельцев считалось общеизвестным фактом. Засекреченным, но общеизвестным. Создавалось впечатление, будто все то, что Эви раскопала в Кливленде, не пошло дальше Фрея, который отвечал за эту операцию.

Вместо того чтобы передать информацию о пришельцах выше, Фрей заткнул глотки всем, кто имел к ней непосредственное отношение, и сумел "отсифонить" фонды для собственной операции. Все шесть лет Эви работала на частную, тщательно закамуфлированную организацию.

И теперь эта организация желала видеть ее труп. Снайпера поставил Хофштадтер.

Фрей удивился, узнав о том, что творится. Он бежал, направляясь к ее дому. Он же спросил у нее, в каком состоянии духа пребывал Хофштадтер. А кроме того, Фрей упомянул, что тоже находится в отпуске. Последнее, что Фрей сказал ей, это то, что ему требуется ее помощь.

Фрей был создателем тайной организации, которая заправляла Мозговым Центром. Он именно тот, кто стоит за всем этим. Он единственный был способен законсервировать всю информацию о пришельцах; кроме того, почти все эти загадочные смерти произошли вскоре после ее миссии в Кливленде.

Да, пожалуй, именно Фрей стал создателем тайной организации, но затем, по всей видимости, утратил над ней контроль. Бразды правления оказались в руках у Хофштадтера. Что ж, это уже проясняло реакцию Фрея.

Эви вспомнила, как Фрей обмолвился: "Прайс был прав".

И если Хофштадтер, Дэвидсон и Габриэль были ее смертными врагами, то Фрей и Прайс, скорее всего, - союзниками. Фрей погиб, но вот Прайс наверняка еще где-то скрывается. Пусть он отключил свой коммуникатор, но может быть, просто заперся у себя в доме в районе Джексон Хайтс.

В Квинсе, подумала Эви.

Ведь Фрей намеревался отвезти ее в "надежный" дом в Квинсе.

И Эви беззвучно рассмеялась. Нет, Прайс действительно ее союзник, если он все еще там. Эви обвела взглядом место своего заточения. Как же, черт побери, связаться с Прайсом?

Ей придется отправиться к нему самой. Эви не питала доверия к Агентству, особенно после того, как узнала, что на протяжении шести лет была не кем иным, как предателем. Вряд ли в планы Сукиоты входило отпустить Эви, когда из нее уже будет нечего выжать. Кто знает, может ее уже приготовились списать в расход?

Эви взглянула на трубу, к которой была прикована. Если ей удастся освободиться от наручников, то тогда она наверняка сумеет выбраться отсюда. Ведь легавые проморгали нож у нее за голенищем.

"С ножом против "Узи"?"

"Заткнись, Абдель".

Один наручник был надет на ее правое запястье, но, слава богу, на здоровой руке. Другой - прикован к основанию торчавшей из стены трубы. Труба эта кончалась расширением, из которого торчал кусок еще одной широкой соединительной трубы, которая, в свою очередь, теоретически должна была вести к унитазу. Обе трубы, проржавев, намертво срослись друг с другом.

Если бы ей удалось вырвать соединительную трубу, она бы без труда освободилась от наручников. Вся беда в том, что ей надо будет потрудиться левой рукой.

Стиснув до боли зубы, Эви ухватилась левой рукой за трубу. Уже то, что ей пришлось согнуть для этого руку, заставило ее содрогнуться от нестерпимой боли.

- Да, это тебе не фунт изюма, - шепнула она себе под нос

Эви сделала глубокий вдох и изо всех сил вцепилась в конец соединительной трубы. Ощущение было такое, что вместо железяки она пыталась выкрутить из сустава собственное плечо. Эви не ослабляла усилий, стараясь не обращать внимания на хруст в плечевом суставе. Ржавая шероховатая труба больно врезалась в пальцы, и вскоре ее поверхность стала скользкой от крови.

Эви услышала, как что-то треснуло, и отдернула от трубы руку. Затем упала на пол, и в течение нескольких секунд ей казалось, что это хрустнула кость в плече. Но как только боль стихла, а дыхание восстановилось, Эви поняла, что это треснуло где-то в трубе.

Соединительная труба продолжала прочно сидеть на своем месте, но зато тонкая труба свободно вращалась. Эви потянула ее за конец и выдернула из стены. Второй конец был отполирован до блеска, и наручник без труда соскользнул с нее.

Что ж, с одним делом покончено. Эви вытерла левую руку о брюки своего делового костюма, оставив на нем темное пятно. Затем вытащила из-за голенища нож.

Если бы Сукиота безоговорочно соблюдала все предписания, она наверняка выставила у дверей "камеры" охранников, а сама входила бы в камеру безоружной. В этом есть свой смысл, если вы не желаете, чтобы заключенный завладел вашим оружием. Однако в этом случае пленник оказывался в выигрышном положении, если он уже был вооружен. Эви засунула на место кусок трубы и, пригнувшись, села - если кто-то войдет в камеру, он не сможет заметить, что ее правая рука свободна. И застыла в ожидании.

Было полшестого утра, когда дверь в камеру открылась и внутрь вошла Сукиота. Двое псевдополицейских застыли снаружи с автоматами "Узи" наизготовку. Полицейские - простые смертные, их реакция будет не столь быстрой. По крайней мере, Эви на это надеялась.

Сукиота дошла до середины камеры:

- А теперь мы с тобой немножко побеседуем.

- Как же, держи карман шире, - ответила Эви с вызовом, насколько ей это удалось.

- Ты... - Сукиота шагнула к Эви и замахнулась.

В тот же миг Эви стремительно бросилась на нее. Загнав Сукиоту в угол, с силой двинула ей под подбородок здоровым плечом. Сукиота стукнулась затылком о кафель. Эви старалась держаться как можно ближе к ней, в надежде, что охранники не отважатся открыть огонь, чтобы ненароком не задеть свою командиршу.

Так оно и вышло, и к тому времени как Сукиота пришла в себя от удара, Эви уже приставила ей к шее нож.

На секунду все оцепенели. Один из полицейских, один из немногих черномазых, сделал шаг в камеру. Он застыл, нацелив автомат на Эви и Сукиоту. По ту сторону двери, на платформе, псевдополицейские, из тех, что обслуживали оборудование в импровизированном командном пункте, бросили свои дела и обернулись, чтобы взглянуть, что это за возня поднялась у них за спиной. Даже пыль от недавно прошедшего поезда, казалось, застыла, неподвижно повиснув в воздухе.

- Бросить оружие! - крикнула Эви охранникам, не сводя взгляда с Сукиоты.

У той на шее вздулась жила. Еще чуть-чуть поднажать или же сделать легкий надрез слева или справа, и тогда даже искусственный метаболизм не спасет Сукиоту от смертельной потери крови.

- Живо!

Оба автомата, клацнув, упали на пол. Эви передвинулась направо от Сукиоты, чтобы одновременно держать в поле зрения как свою пленницу, так и охранников.

- Зря ты это, Ишем.

- Не вздумай делать других движений. У меня реакция не хуже твоей, и к тому же я моложе.

- Радуйся. Тебе не придется состариться.

Двое охранников, белый и черный, таращились на Эви, не смея поднять с пола автоматы.

- Выметайтесь отсюда. Оружие отбросьте ногой.

Тот, что стоял снаружи, выполнил ее распоряжение.

- А ты, - приказала Эви охраннику в камере, - пододвинь ногой автомат ближе ко мне.

"Узи" пролетел по плиткам пола и остановился у ног Сукиоты. Та на мгновение перевела взгляд на пол, и Эви еще сильнее прижала нож к ее шее.

- Ты бы еще не успела нагнуться, как я перерезала бы тебе глотку.

Эви поставила ногу на приклад.

- Не стоит утруждать себя.

Затем она обратилась к черному полицейскому:

- Убирайся отсюда.

Тот попятился вон из камеры, оставив Эви и Сукиоту наедине, лицом к лицу. Сукиота улыбнулась.

- Ну, а теперь что? - спросила она.

Эви почувствовала, как бешено бьется пульс на шее. Во рту у нее появился привкус меди. "Успокойся, - скомандовала она самой себе, - у тебя есть заложник".

Она пристально посмотрела в глаза своей сопернице, и тут до нее дошло.

- Тебе самой чертовски нравится все это.

Сукиота широко ухмыльнулась.

- Ложись на землю, лицом вниз, медленно.

Сукиота медленно опустилась вниз. Эви по-прежнему держала нож: крепко прижатым к ее шее. Между большим и указательным пальцем Эви на острие ножа показалась крошечная капелька крови и застыла алой бусинкой.

Эви прижала коленом поясницу Сукиоты и перевела взгляд на дверь. Все застыли, глядя, что происходит в камере. Некоторые поспешили удалиться из поля ее зрения.

- Всем лечь на землю, гады, немедленно!

Все до последнего распластались на грязном полу. Кажется, они понимали, что дело приняло нешуточный оборот.

На Сукиоте был надет знакомый черный комбинезон. Эви просунула под нее левую руку и, хотя это и было чертовски больно, расстегнула до половины молнию.

Сукиота старалась сохранять хладнокровие.

- Ты, что, собралась удерживать меня в качестве заложницы или же собираешься изнасиловать?

Она явно подначивала Эви, толкала ее на безрассудные действия. Эви едва удержалась, чтобы не врезать ей, как до этого сделала Сукиота. Но если учесть обстановку, это могло бы иметь для нее плачевные последствия.

- Руки по швам, ладони к телу.

Сукиота повиновалась, и Эви, убрав из-под нее левую руку, стащила верх комбинезона ей до середины спины, лишая свою заложницу возможности двигать руками. Лишь частично обездвижив ее, Эви потянулась за автоматом. Он оказался не настоящим израильским "Узи", а всего лишь итальянской подделкой.

Зажав его в левой руке, Эви уперлась стволом между обнаженных лопаток Сукиоты. Затем медленно убрала от горла нож и положила его в карман. После чего схватила здоровой рукой автомат.

- Ты поможешь мне выбраться отсюда.

Она отодвинулась от Сукиоты, зажав в правой руке автомат, а в левой - воротник ее комбинезона.

- Вставай!

Обнаженная до пояса, заложница повиновалась.

- Ты не имеешь права...

- Заткнись, где мой рюкзак?

- Вон там, - Сукиота мотнула головой.

Эви заметила свой рюкзак на одном из столов возле портативного видеокома.

- Ты! - крикнула она полицейскому, что распластался прямо возле дверей. - Живо вставай и медленно подойди вон к тому рюкзаку. Принеси мне его сюда.

Легавый вопросительно уставился на них, и Сукиота раздраженно произнесла:

- Делай как тебе приказано.

- Наконец-то мы находим общий язык, - заметила Эви.

- Вряд ли тебе удастся выпутаться отсюда.

- Можешь думать, что хочешь.

Вернулся полицейский с рюкзаком. Он забросил его в камеру, а сам, не дожидаясь команды, снова улегся на пол лицом вниз.

Эви на мгновение отпустила воротник Сукиоты, чтобы поднять рюкзак. При этом она убедилась, чтобы ствол автомата по прежнему упирался между лопаток соперницы.

- Даже если ты выберешься отсюда, - сказала Сукиота, - я все равно достану тебя хоть из-под земли.

Эви поморщилась и забросила на плечо рюкзак.

- Надеюсь, ты знаешь, что от тебя требуется. Мы будем двигаться медленно, - сказала она и снова ухватила Сукиоту за воротник. - А теперь на выход. К фургону.

Начался медленный переход к полицейскому фургону. Нервы Эви были на пределе. Темнота по ту сторону лампы могла служить прекрасной маскировкой для снайпера, и каждый взгляд был устремлен на Эви. Все словно поджидали удобного момента.

Откуда-то с другого конца заброшенной станции раздавались усиленные эхом звуки капающей воды. С более близкого расстояния - редкие сигналы электронного оборудования.

На одном из видеокомов раздался звонок, кто-то пытался связаться со станцией. Один из агентов поднял взгляд на трезвонящий видеоком, но не посмел даже пошевелиться.

- Это узел связи, - сказала Эви Сукиота. - Ты отрезала его от коммуникационной сети. Как ты думаешь, сколько сейчас народу движется в нашем направлении?

Черт побери, Сукиота права. Пусть платформу только приспособили под штаб, однако здесь находилось достаточно агентов, компьютеров и секретного шифровального оборудования, чтобы любая происходящая здесь операция приобрела статус события государственной важности. Первоочередного, требующего немедленных действий. Наверняка сейчас где-нибудь в сердце округа Колумбии уже вспыхивают красные сигнальные лампочки, и федералы мобилизуют все имеющееся в их распоряжении средства, включая ФБР и Прибрежную охрану.

Это навело Эви еще на одну мысль, куда более пугающую.

"Может быть, меня подставили?" - подумала она. Ведь что-то слишком гладко проходит ее побег.

Эви прижалась спиной к боку полицейского фургона. Прикованные к ее руке наручники оглашали платформу металлическим лязгом. Она постаралась унять дрожь в руках.

- Полезай в фургон.

- Он заперт.

Эви обратила внимание на то, что Сукиота, в отличие от нее, держится совершенно спокойно, и это ей не понравилось. Она перевела взгляд на распластавшегося поблизости агента. Это был второй черный.

- Эй, ты, ослабь ремень.

Легавый посмотрел на нее снизу вверх и неуклюже начал стягивать с себя ремень. Эви с каждой минутой нервничала все больше. Господи, ну неужели ни один из этих чурбанов не рискнет потянуться за пушкой. Какие они все послушные, прямо до противности. Но даже если ее подставили, что ей еще остается делать в этой ситуации?

- Подойди к машине и нажми шифр на замке.

Эви не сводила с полицейского глаз, пока тот открывал дверь фургона, а затем снова покорно распластался на полу. Усадив Сукиоту на пассажирское сиденье, она левой рукой пристегнула ремень. Тем самым Эви практически обездвижила свою пленницу - спущенный до локтей комбинезон и ремень безопасности крепко удерживали ее на месте.

- Где мы? - спросила Эви.

Из машины была видна только платформа подземки, упиравшаяся в стену примерно метрах в десяти перед фургоном. Справа она обрывалась вниз к вагонным путям. Налево, в облицованной плиткой стене, располагалась громадная дверь, вроде гаражной. Она оставалась открытой. Фургон мог попасть на платформу только через нее.

В глубине дверного проема царила тьма.

- Это единственный выход.

Эви вздохнула.

- Я бы могла, так как твои люди этого не видят, потихоньку вскрыть тебе вены и попытаться пробить себе путь на свободу, используя в качестве заложника твой труп.

"Ты даешь эмоциям взять верх над тобой, - послышался голос Абделя. - А ей только этого и надо".

Да и кроме того, потом кому-то придется ее хоронить.

- Мы под восточной Сто Тридцатой улицей.

Эви завела мотор.

- Эта дыра ведет в гараж под полицейским управлением Гарлема, - на губах Сукиоты играла злорадная улыбка.

Черт! Это действительно означает новые своры легавых, снайперов и прочей нечисти.

Значит, ее план единственного пути к свободе летит к чертям собачьим. Неудивительно, что Сукиота так злорадствует.

Может, именно поэтому люди из Агентства ничего не предпринимают? Может, им выгодно, чтобы именно она протаранила полицейский кордон? Или, может быть, потому, что им прекрасно известно, что ей никогда этого не сделать?

Или же потому, что она все же сумеет?

Существовал проверенный способ избавления от неудобных пленников - пристрелить упрямца при попытке к бегству. Может, так и задумано.

А может, наоборот, они сами подталкивают ее к бегству. Эви решила, что она слишком уж заходится, даже несмотря на всю серьезность ситуации. Она была уверена лишь в одном - что ей не хочется использовать к качестве выхода отсюда наружную дверь.

Эви включила скорость, зажгла фары и нажала на акселератор. Краем глаза она заметила, как Сукиота вся сникла.

- В чем дело?

Однако, Эви и не думала нырять в дверь. Вместо этого, она устремилась к краю платформы и, резко вывернув руль, бросила фургон на рельсы. Раздался глухой удар, и внутри машины все сотряслось. От толчка у Эви заныло в том месте, где Сукиота пнула ее ногой в живот. Позади них раздалась автоматическая очередь, но ни одна из пуль, к счастью, не задела фургон.

Пока их "тачка" еще находились в воздухе между платформой и рельсами, Эви на мгновение испугалась, что у машины окажется слишком низкая посадка и она застрянет на рельсах. И действительно, в первый момент фургон застопорился, однако затем, словно передумав, рельс заскользил под брюхом машины возле левого колеса. Но даже так их продвижение никак нельзя было назвать гладким. Прогнившие шпалы словно задались целью растрясти на мелкие части правую сторону фургона.

Машина нырнула в тоннель, оставляя платформу позади. Фары фургона прорезали в кромешной тьме туннеля узкие полоски света. Слева от них пролетали бетонные стены, а справа - ряды потемневших от копоти опор.

Стрелка спидометра медленно подползала к отметке сто километров в час.

- Ты с ума сошла.

Эви улыбнулась реакции Сукиоты.

- За последние сорок восемь часов, я, кажется, заслужила на это право.

- Ты всего лишь оттягиваешь неизбежный момент. Кто-то все равно в конце концов настигнет тебя.

- Можно подумать, я этого не знаю. Я пыталась связаться с Агентством и получила тебя в награду за все мои труды.

- Ты только вредишь самой себе.

Эви почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Мимо них со свистом пронесся поезд. Совсем рядом, в соседнем тоннеле. Фургон весь затрясся и загромыхал, и Эви пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не дать вибрирующим колесам сорваться со шпал.

Когда грохот утих, Эви обратилась к Сукиоте:

- Я согласна на сотрудничество с тобой, если мне дадут возможность исчезнуть. А для федеральных агентов пусть я останусь либо взбесившейся террористкой, либо неразрешимой загадкой.

- Или предательницей.

В ветровом стекле мелькнул свет и вскоре начал приближаться к ним. На фургон упал луч мощных фар, и Эви резко нажала на тормоз. Грохот приближающегося поезда грозил растрясти на части и без того побитую тачку.

Справа от них пестрой стеной промелькнули разрисованные бока вагонов.

Переведя дыхание, Эви обратилась к Сукиоте. Та даже не пошевелилась, глядя на Эви примерно так же, как в свое время на нее смотрел Чак Дуайер.

- Ты... - она снова глубоко втянула в себя воздух и взглянула на Сукиоту. - Нет. Объяснять тебе просто бесполезно.

Эви ткнула стволом "Узи" в лицо Сукиоте.

- Но только попробуй обозвать меня еще раз "предательницей". Я никогда никого не предавала.

Сукиота не проронила ни слова. Эви ощутила, как ее палец впился в курок.

- Что бы там ни случилось, это все дело рук Фрея.

- В пятьдесят третьем тебя завербовала группа мошенников из числа работников Агентства, а когда их дела пошли наперекосяк и они предприняли попытку убрать тебя, ты бросилась назад под крылышко к Агентству.

Непробиваемая логика. Что касается правительства, ее репутация полетела к чертовой матери. Невежество еще никому не шло на пользу, и никакие оправдания здесь не помогут. Фрей и все его прихлебатели отделились от Агентства и принялись обделывать свои собственные делишки.

Но почему они втянули ее во все это дерьмо, даже не объяснив, что к чему?

Эви сильнее вжала дуло в подбородок Сукиоте.

- Да знаешь ли ты, что, собственно, произошло в Кливленде в августе пятьдесят третьего?

- Отдел Агентства по борьбе с терроризмом предпринял попытку перехватить террориста-моро, пса по имени Хассан Сабах.

- И на кого тот работал?

- На ЦРУ. Они пытались обеспечить прикрытие одной операции по перекачке денег кандидатам на политические посты.

- Кто, ЦРУ?

Эви отказывалась в это поверить. Пришельцам удалось остаться безнаказанными. Это они стояли за спиной у марионеток из ЦРУ, именно они контролировали денежные средства, и именно они сочинили всю эту историю. А агенты из Лэнгли, равно как и попавшиеся с поличным конгрессмены, утратили всякий контроль над ситуацией в стране.

- Это басня для обывателя. Из ЦРУ просто-напросто сделали козла отпущения. На кого в действительности работал Хассан?

Сукиота удивленно уставилась на нее.

- Неужели, по-твоему, это всего лишь совпадение, что в последнее время Хассан был связан с ФНО? Так же, как и те афганы, которых ты преследуешь по пятам?

Эви пошарила у Сукиоты в кармане. В нем она обнаружила бумажник, ключи от наручников, которые все еще болтались у нее на руке, и белую инфокарту, которой ее пленница накануне размахивала у нее перед носом.

Сукиота по-прежнему не проронила ни слова. Ну почему Фрей и все остальные отказывались ввести ее в курс дела? Ради чего им понадобилось держать ее в неведении?

Эви почувствовала, что внутри у нее закипает гнев.

- Давай-ка, сестричка, я нарисую тебе одну картину. Я смотрю на тебя и вижу себя в пятьдесят третьем. Ты готова взяться за нечто такое, что в сотни раз превосходит тебя самое. Ты собираешься проникнуть в святая святых "Ниоги" и ФНО. И тем самым ты оказываешься слишком близко к побочному дельцу Фрея, и все, что, по-твоему, тебе удалось наработать, летит куда-то к чертовой матери, а потом используется против тебя...

Эви распахнула пассажирскую дверь, отстегнула на Сукиоте ремень и автоматом подтолкнула ее к выходу:

- Убирайся отсюда.

Сукиота подтянула молнию на комбинезоне и вылезла из фургона:

- Тебе не удастся уйти, никому из вас не удастся.

- А тебе самой?

Эви погнала фургон дальше; дверь по инерции захлопнулась сама собой. Поезда больше не проносились мимо нее, а рельсы постепенно исчезли, уступив место подземной дороге из осклизлых шпал и закопченного гравия. Презрев риск, она вела машину на головокружительной скорости. Эви ужасно не хотелось, чтобы ей отрезали путь к отступлению.

Несясь по чреву Манхэттена, она пыталась разобраться в сути обрушившегося на нее вихря событий.

Первая команда участников - тип с биноклем и афганы - были, несомненно, выкормышами "Ниоги". А еще точней, той полулегальной ветви корпорации, что в народе называлась ФНО. Исходя из того, что ей сказал Сигер за мгновение до того, как афганы отправили его к праотцам, корпорацией "Ниоги" в действительности заправляла кучка пришельцев.

- Ты не представляешь себе, что это за твари.

- Еще бы, уж мне этого знать! - прошептала Эви.

Вторую команду составляли Фрей и его дружки. Фрей обеспечивал прикрытие ситуации в Кливленде. Вместо того чтобы доложить Агентству об афере "Мидвест Лэпидери" и пришельцах, они подставили ЦРУ, обвинив Управление в финансовых махинациях. И кто-то под шумок прикарманил себе денежки пришельцев и средства "Мидвест" ради каких-то собственных целей. А это ни много ни мало около восьми миллиардов долларов.

Выходит, в последние пять лет Эви работала на Агентство внутри Агентства. Совершенно замкнутая организация, никому не подотчетная. И тот Мозговой Центр, который обслуживала она, Прайс и Хофштадтер, был совершенно автономной единицей, а так как Эви было известно о пришельцах, заговорщики решили на время оставить ее в своих рядах.

Но ни разу не обмолвились с ней словом правды.

До Эви стало доходить почему... Потому, что она не человек...

Хофштадтер назвал ее франком и пытался от нее избавиться. По крайней мере, теперь она знала, почему. Ведь она могла указать пальцем на слишком многих из заговорщиков. На каждого, кто работал в Мозговом Центре, на любого, кому было хоть что-то известно об обнаруженных в пятьдесят третьем пришельцах.

Эви рявкнула и, разогнав фургон, нарочно ударилась боком машины о бетонную стену. Ее обвели вокруг пальца. На протяжении шести лет, черт побери, из нее строили идиотку. Ей нагло лгали в глаза, но не из соображений безопасности, и не потому, что она могла разоблачить их, а в первую очередь потому, что она не человек.

- Ублюдки! - перед водительским стеклом проскочила яркая голубая искра. Это Эви снова на полном ходу задела бетонную стену. - Все вы! Вонючие ублюдки!

Тоннель нырнул куда-то вниз, отбросив свет фар назад на Эви. Она неслась на ста двадцати, и тормоза сработали не во время. Фургон пропахал носом ледяную корку, разбрасывая впереди себя струи мутной воды. Эви услышала короткое жужжанье, и кабина наполнилась гарью взорвавшегося трансформатора. Фара и огоньки на приборной доске погасли.

Индуктор закоротило.

Фургон, прокатившийся немного вперед, замер едва ли не в кромешной тьме. И даже после того, как искусно сконструированные глаза Эви приспособились к мраку, мир предстал перед ней в темно-серой монохромной гамме, непробиваемой взглядом уже на расстоянии десяти метров.

Эви в растерянности оставалась на водительском сиденье, и ледяная вода постепенно стала собираться у ее ног.

- Вы все лицемерные, заносчивые ублюдки.

"Эви", - обратился к ней внутренний голос.

"И ты в том числе, Абдель".

"Я ведь воспитал тебя, Эви".

"И ты в том числе", - Эви ощущала, что краска гнева заливает ей лицо.

"Кто я такая, в конце концов, - игрушка в руках разведывательных служб?!"

"Но... "

- И ты мне не отец! - Голос Эви эхом отразился от стен и утонул в безмолвии.

Эви стукнула кулаками по приборной доске, не обращая внимания на боль в левом плече.

"А еще говорили, что эксперименты над людьми - это зверство. Что вы намеревались делать, когда ворвались в ту иорданскую лабораторию? Перебить всех нас?"

Эви затрясла головой.

"Нет, на это бы вы не пошли. Как можно уничтожить попавшее к вам в руки достояние? Вы захватили нас и стали натаскивать, чтобы мы воплощали в жизнь ваши зверские планы".

Эви уперлась лбом в руль.

"Убирайся, Абдель. Это моя жизнь, и я не хочу больше иметь с тобой дело".

Абдель молчал.

"Господи, как я устала. Устала быть пешкой в чужой игре. Устала выполнять чужие команды. Устала во всем полагаться на систему, которая выбивает у тебя же почву из под ног. Устала жить в мире, которому наплевать, что с тобой произойдет".

Вода доходила Эви уже до середины икр, и ноги ее онемели.

Прекрасно, только переохлаждения ей не хватало. Эви опустила стекло и обвела взглядом тоннель. Посередине правой стены тянулась узкая галерея. По крайней мере, можно двигаться дальше, не хлюпая ногами по воде. Оставалось решить один вопрос - куда, назад или вперед?

Нет, путь назад полностью исключается.

* * *

Начинало светать, когда Эви отбросила ногой кучу мусора, загораживавшую собой дверь, что вела на заброшенную станцию подземки. Первое, что ей бросилось в глаза, когда она поднялась по бетонным ступенькам, - это разбитая голографическая афиша. Ее зеркальную поверхность украшал написанный аршинными буквами лозунг-граффити: "Прибей пинка!"

Эви поняла, куда попала. Это была северная оконечность Манхэттена, по ту сторону разграничительной черты. Вокруг нее теснились обустроенные на скорую руку трущобы Вашингтон Хайтс. Эви различила гнилостный запах и поняла, что находится в нескольких кварталах от Гарлем-Ривер. А дальше, зияя развалинами трущоб, находился Бронкс. Бронкс. Взрывоопасная зона. Заповедные места моро.

Даже некоторые моро не осмеливались сунуть сюда носа. Эви сняла рюкзак, отстегнула наручники, что все еще болтались у нее на правой руке, и бросила их в сумку. Затем закинула рюкзак на плечо и зашагала в сторону Бронкса.

ГЛАВА 15

Эви перешла через полуразрушенный мост, лавируя между остовами брошенных обгорелых машин, и очутилась в чуждом для людей мире. Она прошла под зеленым, покрытым ржавыми пятнами указателем, возвещавшим, что это "I-95, скоростная дорога района Бронкс". Под ним располагался другой, столь же допотопный, заросший грязью знак объезда, сообщавший, что автострада закрыта на ремонт.

Еще один образчик плана реконструкции городской инфраструктуры Нью-Йорка. Дорогу предполагалось открыть летом 2045 года. Над фразой "ваши доллары работают на вас" кто-то аэрозольным баллончиком вывел слова: "Оставь надежду".

Первое, что встретило Эви в Бронксе, едва она переступила через границу района, был бьющий в нос запах. Даже грязноватый слой свежевыпавшего снега, который слегка приглушал эту вонь, равно как и звуки, был не способен перебить животные запахи. Эви очутилась в пестрой толпе трех миллионов моро, полноправных хозяев Бронкса.

Она сошла вниз с полуразвалившейся эстакады. Открывшийся перед ней вид мог принадлежать какому-нибудь далекому континенту. Даже в столь ранний час улица была оккупирована торговцами, столпившимися у импровизированных палаток. Перуанский кролик торговал золотыми украшениями из белого пластмассового ящика. Три затянутые в кожу крысы, щебечущие по-испански, торговали электроникой, используя вместо прилавка обгоревший остов "Шевроле Кальдера". Позади выстроившихся в ряд оранжевых конусов и брошенного за ненадобностью строительного инвентаря слепой однорукий пакистанский пес и его помощница, молодая лисица, жарили на шампурах мясо, используя вместо очага дырку в асфальте.

Повсюду толпился народ. Здесь была самая высокая в мире плотность населения моро. Куда бы Эви ни бросила взгляд, повсюду колыхался океан разноцветного меха. Короткий, грязно-белый у большинства латиноамериканских грызунов, кроликов и крыс. Пятнистый коричневый у некоторых кроликов и дегтярно-черный у некоторых крыс. Британских лисиц было нетрудно узнать по огненно-рыжим спинам. Серый, коричневый и черный у ближневосточных и юго-восточных азиатских овчарок. Коричневато-черный у громоздких медлительных медведей и блестящий на конце у выдр и хорьков. Желтый и черный у гигантских кошек.

Эви шагнула в океан не людей и вовсе не собиралась прятать свой "Узи".

Толпа расступалась перед ней, а зеваки еще долго глядели вслед. За спиной Эви слышалось едва различимое рычанье, напоминавшее рокот прибоя. Она прошла с полквартала, прежде чем наткнулась на группу моро, не пожелавших уступать ей дорогу.

Бросив взгляд на представшее перед ней существо, Эви первым делом машинально занесла его к себе в память, где хранилась информация о разновидностях моро. Это был русский боевой вид медведей, "Вышний-33", первого поколения.

Медведь возвышался над ней могучей меховой стеной. Роста в нем было около четырех метров. Мышцы на его лапах были размером с бедро Эви. Сквозь коричневый мех просвечивали многочисленные шрамы, большинство из которых походили на следы пулевых ранений. Из-под глаза через всю морду тянулся косой шрам, обнажая кусок розоватой кожи на кончике носа. Медведь был одет в одни лишь шорты цвета хаки.

- Пинк, - рявкнул он, глядя на Эви.

Та навела на обидчика ствол "Узи". Вокруг нее тотчас возник шум. Было слышно, как из невидимой глазу кобуры выскользнула не одна "пушка". Медведь замахнулся, и Эви ничуть не сомневалась, что одно только прикосновение этой лапищи переломает ей шею, словно соломинку.

Эви напряглась и, присев, увернулась в сторону.

- Протри глаза! Я такой же пинк, как и ты.

Медведь, нахмурясь, уставился на нее. Их взгляды на мгновение встретились, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы все понять. Медведь так и застыл на месте с занесенной для удара лапой.

- Так ты франк.

От этих слов по толпе словно пробежал электрический разряд. Застывшая толпа, которую Эви видела лишь краем глаза, снова заколыхалась и пришла в движение. Движение прочь, от нее и медведя. То, что поначалу являлось предметом всеобщего интереса, свелось к частному делу между ними обоими. Медведь все еще ждал, когда же ему подвернется какой-нибудь предлог.

- Допустим не пинк, но кто дал тебе право так разговаривать с...

Эви заметила, как медвежья лапа снова напряглась для удара.

- Не вздумай, - и она выразительно тряхнула автоматом.

- Но...

- Твоя команда разбежалась.

Медведь опустил лапу и буркнул:

- Мне показалось, что ты из вонючих пинков.

Эви вздохнула:

- Остыл?

Медведь совершенно по-человечески пожал плечами и заковылял прочь. Только тогда Эви заметила, что вместо левой стопы у него был протез.

Она шла все дальше по улице, смотря во все глаза, чтобы снова не нарваться на конфликт. Впервые ее почти человеческое обличье было откровенной помехой. Местные жители поглядывали на нее с подозрением, а иногда и с откровенным презрением, однако никто из них не рискнул пойти на открытую конфронтацию. Не считая рычания, нескольких грязных выкриков и кирпича, брошенного ей вслед, Эви прошла весь путь без особых приключений.

Но теперь, попав в самое сердце Бронкса, Эви могла ожидать неприятностей лишь от местных жителей. Люди - легавые и федеральные агенты - побоялись бы даже сунуться сюда. Единственные, кто представлял для нее реальную угрозу, были наемники "Ниоги". И то при условии, что афганов пошлют по ее следу. Правда, скорее всего, никто не догадывается, где она сейчас.

Никаких аэрокаров. Впрочем, это неудивительно, ведь "крылатая" полиция ограничивала полеты над Моро-Тауном. Якобы, не желая подвергать риску пассажиров, но Эви прекрасно знала, что здесь к чему. Начиная с сорок второго года и местная, и федеральная полиция всеми силами пытались воспрепятствовать значительным скоплениям моро.

Сейчас Эви позарез нужен был видеоком.

Она все глаза проглядела, петляя по главным улицам между дешевыми многоэтажками и старыми недостроенными домами. Вскоре ей стало ясно, что здесь не найти ни одного исправного видеофона. Несколько будок, попавшихся ей на пути, независимо от того, что когда-то помещалось в них - видеоком, банковский автомат или мусоросборник - все как одна были давным-давно выпотрошены до основания.

Медленно всходило солнце, а Эви все дальше углублялась в чрево звериного города. Предыдущая ночь все сильнее давала о себе знать. Головная боль напоминала ей о том, что она слишком мало спала, а тупая боль в левом плече по-прежнему давала о себе знать, как только Эви пыталась пошевелить рукой. Эви не сомневалась, что события предыдущей ночи свели на нет заживление, начавшееся накануне днем, и возможно, грозили тяжелыми осложнениями. Ей срочно требовался отдых.

Она прошла еще пару миль, двигаясь параллельно шоссе "I-95" мимо брошенных грейдеров и бульдозеров, от которых к этому времени остались только оранжевые металлические остовы...

В восемь часов утра Эви прошла мимо древнего кирпичного строения, без следов пожара. Оно вклинилось между горой закопченного бетона и свайной конструкцией. Над строительной площадкой, словно аист, возвышался подъемный кран, застывший под опасным углом над кирпичным зданием. Но вовсе не этот накренившийся кран заставил Эви замедлить шаг и как вкопанную застыть на месте. Над открытой дверью виднелась вывеска: "Комнаты".

"Комнаты" мерцали неоновым светом. Просто не верилось, как эта вывеска смогла уцелеть в Моро-Тауне. Входная дверь была широко распахнута и упиралась в гранитного льва, возвышавшегося на метровом пьедестале.

Известка, налипшая на его лапы, досталась ему в наследство от фасада, который он украшал до того, как свалился сюда.

Эви валилась с ног от усталости. "Комнаты" стали для нее пределом мечтаний. Она вошла внутрь, моля бога, чтобы кособокий кран удержался от падения хотя бы еще денек.

В холле стояла страшная духота, и в открытую дверь если и проникала прохлада, то не дальше чем на метр. От проржавевшей отопительной системы в воздухе была настоящая парилка.

За конторкой сидел кролик, весь заплывший жиром, с застывшей на кончике носа каплей и обвислыми ушами. Его слезливые глаза на полсекунды остановились на вошедшей Эви. В них застыл страх и изумление. Эви заметила, что кролик тотчас потянулся за чем-то, что было спрятано у него в столе. Он взглянул Эви в глаза, и его лапа застыла на полпути к ящику.

Кролик прокашлялся:

- Чем могу помочь?

Эви подошла к конторке.

- Мне нужна комната с исправным видеокомом.

- Угу, - кролик кашлянул еще несколько раз. - С исходящей линией?

Эви кивнула.

Кролик повернулся и застучал пальцами по клавишам допотопного мануала позади конторки. Эви вытянула шею, пытаясь разглядеть, за чем это минуту назад потянулся кролик. Позади конторки лежал в кобуре дешевый китайский револьвер, НР-14. Эви не стала утруждать себя размышлениями о четырнадцатимиллиметровых пулях. Эти пушки не зря славились своей дешевизной. Во-первых, их было тут навалом, а во вторых, неизвестно, кто мог сильней пострадать от нее - сам стреляющий или его мишень. Если кто и умел ловко пользоваться этими монстрами, так это китайские медведи.

Эви решила, что для кролика это неподходящее оружие. Однако тотчас изменила свое первоначальное мнение, заметив в глубине ящика скобу. Не простую, а с универсальной насадкой, позволявшей довольно надежно крепить револьвер на огневой позиции. Эви обернулась и увидела в стене возле двери, по крайней мере, одну здоровенную дыру.

- Комната номер 615, - произнес кролик, когда приступ кашля окончился.

- Сколько с меня?

- Двадцать за час, сотня за день, половинная скидка, если платишь наличными. - Кролик вытащил из-под стола замусоленную тряпицу и высморкался: - У нас не торгуются.

Эви засунула руку в рюкзак, в надежде, что Агентство не оставило ее без наличности. К счастью, так оно и оказалось. Порывшись в кармане куртки, она извлекла бумажник. От пачки двадцатидолларовых банкнот у нее оставалась ровно сотня долларов. Было там и липовое удостоверение личности, но ее имя уже засветилось.

- Комната мне нужна на двадцать четыре часа плюс пользование видеокомом, по безналичному. - И она протянула Кролику пять двадцатидолларовых бумажек.

Деньги тотчас исчезли под поросшей редкой шерстью лапой. Кролик кивнул и протянул ей зеленую инфокарту с номером комнаты.

- Расчетный час в полдень.

Потом покосился на "Узи":

- Если вздумаете стрелять, да настигнет вас кара господня.

Эви кивнула и взяла карточку-ключ.

Лестница была усеяна мусором, обвалившейся штукатуркой и телами бесчувственных моро. Шестьсот пятнадцатый номер располагался на шестом этаже. Его окно выходило на заброшенную строительную площадку по соседству с гостиницей. Толстая металлическая дверь открывалась в квадратное помещение, метра четыре на четыре. Казалось, что если бы не слой болотно-зеленой краски, то штукатурка вся отвалилась бы от стен. Пожелтевшие, засиженные мухами занавески даже в морозное утро придавали солнечному свету оттенок мочи. Этот цвет как нельзя лучше сочетался с царившими в комнате запахами. Простыни на постели были усыпаны клочками шерсти предыдущего постояльца, равно как и откидное кресло, с бесчисленными следами когтей.

Эви закрыла за собой дверь и включила верхний свет. Круглый светильник щелкнул несколько раз, прежде чем залить комнату каким-то нервным подрагивающим голубым светом. Эви подтащила кресло к видеокому, намертво вделанному в черный пластиковый футляр. Футляр этот носил на себе бесчисленные отметины когтей и потушенных об него сигарет, однако был все так же крепко привинчен к стене у подножия кровати. Усевшись перед аппаратом, Эви нажала кнопку включения. Как только видеоком нагрелся, до нее тотчас донеслись знакомые стоны и прерывистое дыхание, транслируемые кабельным телевидением гостиницы. Когда черно-белая картина на экране приобрела резкость, взору Эви предстал знакомый пакистанский волкодав. Возможно, это была вовсе и не та картина, что крутили на Таймс-Сквер. Мир тесен.

Первое, что сделала Эви, - это включила исходящую линию и позвонила Диане. Та немедленно отозвалась на звонок:

- Где ты?

- По нужному адресу.

Диана покачала головой.

- Так ты очутилась в Бронксе? С тобой все в порядке?

- Да, и еще раз да.

- Может, расскажешь мне поподробнее?

- Небольшая потасовка с легавыми и федералами. Но, как мне кажется, лучшего места чем Моро-Таун просто не сыскать, если хочешь на время исчезнуть.

Диана с минуту сидела молча, словно взвешивая свою следующую реплику:

- Ты собираешься назад?

- У меня еще целая уйма... целая уйма дел.

Эви многое предстояло сделать, много обдумать, со многим примириться.

- Не знаю.

По лицу Дианы промелькнула тень разочарования:

- Спасибо, что позвонила. Значит, ты настаиваешь на том, что будешь и дальше действовать в одиночку?

Диана права. Возможно, Эви сумеет уцелеть, действуя в одиночку, но если в ее намерения входило вступить в борьбу с силами, плетущими вокруг нее свои зловещие сети, ей действительно нужна помощь. Однако, если ее догадка верна и Хофштадтер прибрал к рукам всю тайную организацию, Прайс, точно так же, как и она сама, возможно, действует на свой страх и риск.

- Ты все еще считаешь, что андеграунд моро захочет помочь мне?

- Ты вступила в противоборство с теми же силами, что и их движение пятнадцать лет назад.

- Подложив бомбу в здание Нью-Йоркской публичной библиотеки?

В глазах Эви это была не более чем кучка оголтелых террористов. Но с другой стороны, а кто она такая в глазах остального мира?

- Ты мне не скажешь, с кем я должна тут связаться?

Диана слегка смутилась.

- Я в последнее время немного отошла от движения...

Эви внезапно вспомнила адрес, который ей дал Ногар. Это было здесь, в Бронксе. Возможно, у Ногара были те же самые мысли насчет подпольного мира моро, что и у Дианы. Но что тогда, черт возьми, означает "Г 1:26"?

Эви нажала клавиши допотопной клавиатуры и обратилась к Диане.

- Ты случайно не знаешь, что это такое?

- 1:26 по восточному времени.

- Нет, что-то другое.

Диана уставилась на экран. Несколько минут она сидела молча, а затем забормотала себе под нос:

- ... по образу и подобию.

- Что это?

- Следствие католического воспитания. Каждый раз, когда я вижу цифры, разделенные двоеточием, мне тотчас на ум приходят глава и стих.

- И что ты цитируешь?

- Книгу Бытия, Генезис, глава 1, стих 26. - В голосе Дианы зазвучали менторские нотки: - "И сказал Господь: "Сотворим человека по образцу нашему и подобию, и да владычествуют они над рыбами морскими и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися на земле".

Эви откинулась в кресле и расхохоталась. Ну и пароль, ничего не скажешь, в подполье моро!

- Ну как, помогло? - спросила Диана.

Эви затрясла головой:

- По-моему, да. Спасибо тебе.

- Всегда к твоим услугам.

- Будем надеяться.

- Удачи тебе, - сказала Диана, а затем добавила: - Тебе действительно больше идет без очков.

И положила трубку.

Эви вздохнула и вытряхнула содержимое рюкзака. Там был ее комбинезон, теперь уже чистый, и кожаная куртка. Большая часть снаряжения, которое она захватила с собой, пришла в негодность. Магазины и запасной ствол к "Мишкову" были совершенно бесполезны без самой "пушки". У Эви оставалась лишь электродубинка.

Она нажала контрольную, клавишу, и на экране, подмигнув ей, высветился зеленый сигнал.

Эви сбросила с себя истрепанный деловой костюм и потянулась. Решила опуститься в кресло, но вспомнив о налипшей на него шерсти, сначала натянула комбинезон.

Так как теперь в ее распоряжении был видеоком, Эви попробовала еще раз дозвониться до Дэвида Прайса. Он по-прежнему не принимал никаких звонков. Судя по всему, его видеоком был настроен на прием информации от Фрея по закрытой линии.

Что ж, может, оно и к лучшему. Эви вздохнула и покопалась в бумажнике Сукиоты. Ничего особенного - стандартное удостоверение личности, несколько электронных ключей, один из них с эмблемой нью-йоркской полиции. Лишь только одна вещица немного заинтересовала Эви - чистая белая инфокарта.

- А это еще что? - спросила Эви себя.

Она вставила карточку в считывающее устройство видеокома. Ей пришлось несколько раз подтолкнуть карточку, прежде чем машина втянула ее.

На экране высветилась эмблема Агентства Национальной Безопасности. Через несколько секунд одна за другой на экране начали вспыхивать секретные предупредительные команды. Эви пробежала пальцами по клавишам и база данных запросила у нее разрешение на доступ к информации, предупредив, что в противном случае занесенная на карту информация будет уничтожена.

Эви поколебалась несколько секунд, раздумывая, воспользоваться ли ей своим старым паролем или вытащить карту и ждать пока она не додумается до настоящего пароля. На экране высвечивалось слово "жду". Времени у Эви оставалось в обрез.

Кроме того, за пароли для доступа к файлам отвечала служба безопасности, а не отдельные агенты. А этой службе наплевать, что для Агентства Эви Ишэм давно уже числится в покойниках. Эви набрала на клавишах десятизначное число. Экран погас.

Прошло несколько мучительно долгих секунд, пока Эви сидела, прислушиваясь, как внутри считывающего устройства постукивает лазерная головка.

На передней панели машины несколько раз вспыхивал зеленый индикатор.

Когда стук головки прекратился, на экране высветилось меню. Судя по всему, коды доступа к информации не менялись с незапамятных времен.

Эта была карточка базы данных, на манер библиотечной. Только на ней вместо сырых необработанных данных, имелась своя определенная программа. Одного взгляда на меню было достаточно, чтобы понять, что эта карта содержала отсортированную и четко классифицированную информацию. Сукиота наверняка воспользовалась банком данных Лэнгли, как только ее взгляду предстали материалы, отснятые типом с биноклем.

Каждый файл был помечен портретом агента Службы Национальной Безопасности. Эви узнала Эзру Фрея, Дэвида Прайса, Эрина Хофштадтера, доктора Скотта Фитцджеральда и Лео Дэвидсона. Под портретом снайпера было всего лишь одно слово в кавычках "Габриэль".

Последний файл был посвящен ей. На портрете Эви имела вполне человеческую внешность, поскольку на глазах у нее были контактные линзы. Человеческие глаза слегка искажали общую картину. Эви провела несколько часов, просматривая информацию, собранную компьютерами Агентства на заговорщиков.

Эзра Фрей, окончив университет, получил распределение в военную разведку в самый разгар Пан-Азиатской войны. Являлся сторонником непопулярного мнения, что Штаты должны вмешаться в конфликт, выступив на стороне Японии и Индостана. Фрей высказывался подобным образом в двадцать шестом году, когда соотношение сил еще складывалось в пользу Индо-Тихоокеанского союза. Годом позже Дели подвергся атомной бомбардировке, а девять лет спустя та же участь постигла Токио. В тридцать пятом году Фрей перешел работать в Агентство, где продолжал отстаивать свои политические взгляды. США оставались на позициях невмешательства, и через шесть лет на месте Тель-Авива осталась лишь неглубокая лагуна.

Эрин Хофштадтер родился в ЕЭС, в семье военнослужащего. Получил докторскую степень в нескольких университетах, в том числе и Оксфорде. На протяжении двух десятков лет служил в Госдепартаменте, являлся советником-консультантом Агентства.

Согласно секретному файлу, Хофштадтер числился пропавшим без вести во время разведывательной миссии в оккупированной Японии в конце пятьдесят третьего года. Предполагалось, что он попал в заложники к одной из националистических группировок, действующей под крылышком ФНО. Правда, данный факт никогда не перепроверялся, и требования о возвращении Хофштадтера не выдвигались.

Дэвид Прайс был политологом, специалистом по теории заговоров. Он направил руководству несколько меморандумов, в которых утверждал, будто некое неизвестное агентство манипулирует правительством США, заставляя последнее принимать губительные для себя решения. Он привел около десятка примеров, включая отказ США от вмешательства в Пан-Азиатсткую войну, антитехнологическое законодательство, принятое конгрессом, и, в заключение, упрямую позицию НАСА сохранить старые автоматические исследовательские станции, тогда как запуск новых обошелся бы гораздо дешевле, нежели постоянный ремонт старых.

Доктор Скотт Фитцджеральд был ксенобиологом. В НАСА он занимался разработкой сенсоров для исследовательских станций и возглавлял проект так называемого "Орбитального уха". Как заявлял Фитцджеральд, проведенные им и его коллегами исследования подтвердили существование разумных сигналов внеземного происхождения. Это случилось до того, как конгресс зарубил проект "уха" и заморозил космические исследования на четыре года вперед в начале сороковых.

Лео Дэвидсон имел степени по компьютерной технике, инженерному делу и физике. Он возглавлял некую лабораторию, находившуюся на Среднем Западе, пытаясь подтвердить теорию тахионов, но в конце концов финансирование программы было прекращено, а лабораторию прикрыли. Дэвидсон пытался разрабатывать биоинтерфейсы для ряда компаний Западного побережья, готовил контрольные системы дли термоядерных двигателей, занимался теоретическими разработками по нанокомпьютерам, наряду с десятком других проектов в смежных областях. И каждый из них попадал под действие принятого конгрессом законодательства, которое либо зарубало все разработки на корню, либо откладывало их в долгий ящик - как правило, "из соображений общественной безопасности".

"Габриэль" был вольным стрелком. Он успел поработать на националистов ЕЭС и на правительство в том же ЕЭС. Он работал на несколько Северо-Африканских стран, где в одной только Эфиопии участвовал в трех весьма успешных государственных переворотах. В Южной Америке он работал на ряд мегакорпораций, "устраняя для них политические препятствия" в Бразилии, Колумбии и Перу. Снайпер, политический убийца, эксперт по взрывным устройствам, он продавал себя тем, кто больше платил. Этакий моральный эквивалент афганских наемников.

И все эти личности считались мертвыми. Эви было понятно, как формировалось ядро заговора. Большинство этих людей так или иначе пострадали в результате вторжения пришельцев. Фрей и Прайс воочию убедились, как невидимая глазу ржавчина разъедает Азию, Дэвидсон и Фитцджеральд были из числа исследователей, кому то и дело ставили палки в колеса.

Что касается Хофштадтера, то на первый взгляд его личные чувства не были задеты, а Габриэль и вовсе был обычным наемным убийцей. Скорее всего, участие в заговоре было личной инициативой Хофштадтера. Хофштадтер же, по рождению и воспитанию, был продуктом общества тотальной слежки.

Он прибрал к рукам исследования Фрея и пытался избавиться от ненужных свидетелей, то есть от нее, Эви.

А еще ее преследовала корпорация "Ниоги". Ее люди были заинтересованы в том, чтобы заполучить в свои сети представителя подпольного Мозгового Центра. Судя по всему, "Ниоги" держала под своим неусыпным оком ее и Фрея. Корпорация даже приобрела дома, в которых они жили. "Начальник" тогда сказал: "Они хотят вернуть себе своих людей".

Эви не сомневалась, что сотрудничество "Ниоги" и ФНО - не более чем верхушка айсберга запутанных политических махинаций. Она уже и раньше сталкивалась с подобными вещами.

Пришельцы окопались в бастионах корпорации и под ее прикрытием занялись перераспределением колоссальных средств, преследуя свои цели. Эти цели, грубо говоря, сводились к следующему - вызвать технологический упадок планеты. Корпорация "Ниоги" как нельзя лучше вписывалась в эту схему. Твари, заправлявшие корпорацией, догадались, чем занят Фрей, и теперь пытались заполучить назад четверых своих собратьев, пойманных Эви в Кливленде.

Разоблачив группу пришельцев, заправлявших строительной компанией на Среднем Западе, Эви тем самым подтолкнула Фрея к созданию подпольного Мозгового Центра. Независимо от того, какими были конкретные детали, группа оперативных работников Агентства фальсифицировала информацию базы данных и занялась перекачкой средств, чтобы только скрыть от правительства факт существования пришельцев. Вероятно, заговорщики все еще держали у себя захваченных в Кливленде пришельцев и так или иначе эксплуатировали их с пользой для себя.

Эви вздохнула и выключила видеоком. Она ощущала, как события последних дней тяжким грузом давят ей на плечи. Ей казалось, будто каждая новая догадка высвечивает еще одну группу игроков, преследующих свои собственные цели.

Эви зевнула и поняла, что чертовски устала. И пусть постель была в шерсти, на данный момент это мало что значило.

ГЛАВА 16

Эви разбудил скрип открывшейся двери. Схватив свой "Узи", она скатилась с края кровати на пол напротив дверного проема, отчего ее левую руку мгновенно пронзила резкая боль. Прежде чем Эви сумела сориентироваться и прикрыть себя стволом "Узи", стену над ее головой прошила автоматная очередь. По всей комнате разлетелись куски зеленой штукатурки. Желтые пластиковые занавески повисли клочьями, а оконное стекло взорвалось тысячами осколков.

- Бросить оружие, - в голосе явственно звучал акцент уроженца Бронкса, скорее всего, моро из семейства кошачьих. А чтобы у Эви не осталось сомнений, таинственный некто принялся решетить из автомата ее постель.

Эви решила, что в ее положении лучше не вступать в препирательства, и бросила "Узи" через кровать. Очередь стихла.

- Вставай.

Эви поднялась, держа руки над головой.

В дверях стоял ягуар. Весь в черных пятнах, ростом около двух метров. В лапах - легендарный АК-47. Ягуар, вернее ягуарша, щеголяла в черном берете, шортах цвета хаки и черном жилете с капральскими нашивками на воротнике. Позади нее, в коридоре, находилось около дюжины вооруженных грызунов, в такой же самой форме.

- Тебе представлена возможность говорить, - рявкнула кошка.

"Добро пожаловать в меховой андеграунд, - подумала Эви. - Какого черта они от нее ждут?"

Подняв руки вверх она произнесла:

- И сказал Господь: "сотворим человека по образу нашему... "

Ягуарша кивнула и не стала стрелять.

Эви убедилась, что Ногар действительно направлял ее к моро. Таинственное "Г 1:26", напечатанное им на экране, и впрямь оказалось паролем. Диана верно угадала его значение, а Эви удалось проверить правильность обоих предположений.

Ягуарша, пятясь, вышла из комнаты, не спуская однако, автомата со своей пленницы:

- Тебя требует для разговора генерал.

Что ж, пока действия развиваются в нужном направлении. Пароль сработал. Кстати, лучше не придумаешь. Этим моро не откажешь в иронии.

Взвод "мохнурок" вывел Эви из здания. Одна из крыс тащила ее рюкзак, а другая - "Узи". В какой-то момент, на лестнице, Эви в голову пришла сумасшедшая мысль: "А не нырнуть ли в окно второго этажа и попытаться бежать". Однако для нее было куда важнее связаться с подпольным миром моро. Судя по всему, "генерал" считал точно так же.

Ну, а помимо всего прочего, Эви не хотелось застрять здесь, в Бронксе, имея при себе один лишь складной нож. Когда ее вели по душному холлу, кролик-управляющий так и не попался ей на глаза. Трое кроликов в черных жилетах, пропустив ее вперед, шагнули к поджидающему у крыльца фургону.

Выйдя за двери гостиницы, Эви застыла как вкопанная. Прямо перед ней стояла выкрашенная в камуфляжные цвета машина, поставленная на три оси с огромными, в рост Эви, колесами. Бронированный кузов, судя по всему, пережил не один ремонт, отчего Эви затруднялась сказать, какая из пяти армейских моделей являлась в данном случае первоначальной. Сверху, по бокам машины, были приварены дополнительные бронированные пластины. Главным усовершенствованием было полукруглое кольцо на самом верху, в котором на подвижной подставке располагался тупорылый "М-60".

Интересно, откуда в Бронксе взялись подобные игрушки? Все это разительно отличалось от той картины, к которой она привыкла, работая в подразделении по борьбе с терроризмом. Да что тут говорить, многие из сценариев операций, над которыми они трудились в Мозговом Центре на случай внутреннего кризиса, требовали коренного пересмотра.

Правда, еще требовалось уяснить, как это им удается передвигаться по здешним вдрызг разбитым дорогам. "Мохнурки" затолкали Эви в кузов вместе с грызунами. Ягуарша уселась за руль. Езду можно было отнести к разряду упражнений по выжиманию из колымаги максимальной скорости. Эви могла поклясться, что ягуарша нарочно выбирала на дороге самые коварные ухабы. В какой-то момент их фургон с грохотом преодолел особо крупное препятствие, которое, по всей вероятности, было чьим-то автомобильчиком.

Вскоре машина замедлила ход, и до Эви донеслись какие-то звуки. Она различила треск автоматной очереди, отдельные звериные выкрики и даже взрыв. Колымага остановилась, и ягуарша принялась передавать по радио что-то по-португальски. Эви было досадно, что она не понимает ни слова.

Дернувшись еще несколько раз, фургон наконец замер на месте. Ягуарша заглянула в пассажирское отделение.

- Фернандо, Гонзалес, вы пойдете со мной. Остальным возвратиться в казармы.

Казармы?

Задние створки фургона распахнулись, ягуарша прошла мимо, схватив на ходу Эви за правый локоть, она потащила ее за собой.

- Мы с тобой идем в оранжерею. Не вздумай бежать. Мы не враги тебе - пока что.

Эви кивнула, задумавшись, что подразумевала ягуарша под этим "пока что". Квартет двинулся дальше. Ягуарша и обе крысы бесцеремонно подталкивали свою пленницу. Постепенно до Эви стало доходить, какого масштаба деятельность олицетворял их фургон. Они вышли из гаража, до отказа набитого всевозможной бронетехникой, предназначенной для ведения уличных боев.

Эви заметила на третьем уровне гаража еще три французских БТР. Попадавшаяся ей на пути бронетехника впечатляла. На первом этаже Эви бросились в глаза два русских танка "Т-101", по обеим сторонам которых стояли пакистанские самоходные орудия. Для того чтобы разместить их, пришлось выломать часть пола второго этажа.

Если этот народец действует осторожно и скрытно, то тут не помогут никакие спутники.

Четверка прошла мимо часовых, охранявших вход в Фордхэмский Университет. В отличие от той части Бронкса, где сегодня побывала Эви, территория военного городка была вылизана до блеска. Она заметила в отдалении пару бульдозеров, припаркованных у огромной горы строительного мусора, которая образовывала нечто вроде ограждения. Как только они шагнули на территорию городка, Эви заметила что внутри этой импровизированной стены установлены два пулемета.

Четверка обогнула угол, и в проем в стене Эви разглядела выкрашенные в серый цвет стены Фордхэмской больницы, а также вертолетную площадку, на которой разместились четыре вертолета и десятки аэрокаров.

Теперь они шагали по территории настоящей военной авиабазы, которая располагалась не где-нибудь, а всего лишь в трех с половиной милях от Манхэттена. Если бы этот народец захотел, он бы запросто мог вытащить из ангара пакистанскую самоходку и разнести к чертовой бабушке пол-Нью-Йорка, от Йонкерс до парка Бэттери. И куда только смотрят федеральные агенты? Правительству уже давно пора было положить этому конец, пока здесь еще не нагородили столько техники.

Четверка миновала еще один пост, затем окаймленную грудами щебенки дорогу и вошла в заснеженный парк.

Пока они шли, Эви поняла, что снег смотрится на земле как-то ненатурально. Его поверхность была неестественно ровной, как бы приглаженной, а сам он имел грязно-коричневый оттенок.

Под снегом в траве скрывались следы от транспортных средств - мера предосторожности, предпринятая для того чтобы сбить с толку спутники-шпионы ФБР. Башковитый народец, в смекалке им не откажешь. А с какой стати, собственно, должно быть иначе? Подавляющее большинство моро было задумано именно для участия в боевых операциях; те из них, что иммигрировали в Штаты, в большинстве своем как раз и являлись ветеранами различных войн.

Четверка миновала указатель, направлявший их в оранжерею имени Энид Хаупт. Откуда-то с юга доносилась беспорядочная стрельба.

И пока они петляли между экзотическими деревьями дендрария, Эви не давала покоя мысль, что все это происходит всего в каких-то четырех милях от Нью-Йорка. Ситуация до боли в сердце напоминала ей Израиль. С одной существенной разницей: защитники Израиля точно знали, что Ось подстерегает их совсем рядом.

"Интересно, а есть ли у этих моро ракеты?" - подумала она

Дорожки вокруг оранжереи с обеих сторон были густо увиты плющом и заросли кустарником. Снаружи помещение производило впечатление полной заброшенности. Внутри же все выглядело совершенно иначе. Растения и декоративный ландшафт - все это было убрано подчистую, перегородки снесены, а пол напоминал казенную стерильность Пентагона. В рассеянном свете припорошенного снегом стеклянного потолка за компьютерами, радарными экранами и приборными досками разместился десяток моро всех рангов и званий. Помещение наполнял писк позывных и электронное завывание радиоволн. С противоположных стен друг на дружку смотрели карты Нью-Йорка и Штатов.

Кролики остановились у двери, а ягуарша провела Эви вокруг всего помещения. В дальнем конце они остановились у массивной дубовой двери, и "киска" помахала лапой, говоря Эви, чтобы та шла вперед. Конвоиры Эви уже давно присвоили себе "Узи".

Эви обернулась на ягуаршу, обвела взглядом пункт связи и сделала для себя вывод, что в ее же собственных интересах ей лучше примкнуть к моро. Если кто-нибудь из присутствующих догадается, что она имеет какое-то, пусть даже самое отдаленное, отношение к Агентству, живой отсюда ей уже не выйти.

Эви открыла дверь и вошла.

За дверью оказался небольшой кабинет без окон. Позади обшарпанного зеленого стола восседал гигантский медведь, каких Эви еще ни разу не доводилось видеть.

Медведь - вернее, как оказалось, медведица - сидела на полу, но все равно смотрела на Эви сверху вниз с высоты своих двух с половиной метров. Мех ее был черным, как смоль, а отблески ламп рельефно высвечивали бугры мускулов. Казалось, будто под шкурой на медведице надеты доспехи. На плече у нее виднелась кобура, с четырнадцатимиллиметровым пистолетом китайского производства. Оружие болталось под культей. Правая лапа медведицы заканчивалась сантиметрах в двадцати от плеча толстым красным обрубком. Кроме кобуры, на ней был надет еще толстый черный берет со звездой. Вот и все знаки отличия.

Своей единственной здоровой лапой медведица указала Эви на одинокий стул.

- Рады видеть вас, мисс Ишем. - Голос медведицы напоминал рев газонокосилки.

Эви присела.

- Вы в более выигрышном положении.

Медведица беззлобно фыркнула. Судя по всему, она пребывала в благодушном настроении.

- Я - генерал By Сен. Добро пожаловать в Бронкский зоопарк.

- А я решила, что мы в Ботаническом саду.

Генеральша By снова фыркнула:

- Я имею в виду весь комплекс целиком. Мы обычно называем его зоопарком.

- А-а...

- Для человека, который, как утверждают, работает на нас, вы проявляете удивительную неосведомленность.

Генеральша By открыла ящик стола и вытащила оттуда чайник и пару чашек.

- Чайку не хотите?

Эви покачала головой:

- Вам и без меня известно, что большинство газетных новостей - сплошные утки.

- Верно, - генеральша нажала кнопку на керамическом чайнике, и он тотчас засветился слабыми инфракрасными лучами. - Но эти басни для того и предназначены, чтобы свести нас вместе. Вы уверены, что не хотите чаю? После людей, когда они убрались из Ботанического сада, тут остались замечательные травы.

- Нет-нет, благодарю вас...

Генеральша пожала плечами и принялась при помощи всего одной лапы искусно готовить себе чай. Какое-то время они сидели молча, а затем медведица заговорила сама:

- У вас есть вопросы, которые вы почему-то не задаете.

- Не думаю, что в моем положении уместно докучать вам вопросами.

- Нет таких положений, в которых бы нельзя было задавать вопросы. - Генеральша налила себе чаю. - Самое главное, не торопить других с ответами.

- В таком случае, скажите мне, что здесь происходит?

By Сен сделала глоток:

- Я полагаю, вы уже сами догадались об этом. Это тренировочная армейская база.

- Подпольная.

- Разумеется, стань это достоянием гласности, нам тотчас попытались бы помешать.

- Но почему?

Генеральша откинулась к стенке и отпила свой чай.

- Почему - это слишком сложный вопрос. Могу я слегка упростить?

- Можете приводить любые доводы.

- В таком случае, самые простые. Несколько лет назад группа лидеров сообщества моро, и я в том числе, решили, что мы должны уметь постоять за себя.

- Постоять за себя...

- Взгляните на это шире. Отбросьте закоснелый стереотип, что моро с оружием в руках непременно террорист.

Медведица налила себе еще одну чашку.

- Если бы в наши планы входило заявить о себе как о политической силе... Вы видели, "террор" какого масштаба нам по плечу.

Она поднесла ко рту чашку и подула на поверхность жидкости.

- Поскольку большинство конгрессменов, стоящих на позициях угнетения и преследований моро, запятнали себя шесть лет назад своей причастностью к скандалу в ЦРУ, ситуация для нас стала меняться к лучшему. Вот мы сидим себе, ждем и надеемся, что наше вмешательство не понадобится.

- А для чего оно может понадобиться?

Медведица отхлебнула из чашки

- Для чего угодно, если только это нам покажется угрозой. - Генеральша поставила чашку и почесала культю. - А теперь моя очередь задавать вопросы.

Этому занятию генеральша By посвятила примерно около часа. Она держалась предельно вежливо, подходила к интересующим ее вопросам издалека, добродушно пошучивала и в то же время добивалась нужных ей ответов с настойчивостью бывалого агента. Где-то в середине этой процедуры до Эви начало доходить, что By Сен прекрасно осведомлена и знает едва ли не всю ее подноготную. И хотя Эви нарочно уклонялась от точных ответов, говоря о природе пришельцев - она поступала так лишь потому, что не была уверена в реакции генеральши, - та, судя по всему, прекрасно поняла, что Эви уходит от ответа.

За восьмой чашкой чая медведица спросила:

- Итак, вы уверены, что эти "твари" действительно прибрали к рукам корпорацию "Ниоги"?

- Да, насколько в это можно верить без прямых свидетельств.

- Вы ставите меня перед дилеммой.

- То есть?

- Эти существа, по вашим словам, подкупали конгрессменов. Если я вас правильно поняла, они поставили себе целью приостановить технический прогресс?

- Верно.

- Для нас, моро, в этом случае возникает нежелательный побочный эффект. Подкупленные конгрессмены побеждают на выборах, выступая с враждебных моро позиций. Они нанимают к себе на службу таких типов, как афганы, чтобы доказать людям, какие в сущности подонки все эти моро. То есть, для нас ваши пришельцы в большей степени враги, чем пинки.

Эви кивнула.

- Вам интересно знать, в чем заключается дилемма?

- Да.

Генеральша довольно фыркнула:

- Вы так и не спросили, кто же финансирует наш зоопарк?

Эви понадобились считанные секунды, чтобы осознать суть вопроса:

- То есть, вас финансирует "Ниоги"?

- Если сказанное вами верно, то это проясняет многие вещи. Я же сказала вам, что "почему?" - слишком сложный вопрос. Все мои люди имеют собственные причины, чтобы сотрудничать со мной. Некоторые из них... ммм, как бы это выразиться - более прямолинейны, нежели я.

- То есть некоторые готовы от вас отклониться и даже в одиночку выступить против вас?

- Слишком многие, особенно в последнее время. А те, кто нас финансирует, давно уже намекают, что прекратят помощь, если не дождутся от нас в ближайшем будущем конкретных результатов.

By Сен покончила с последней чашкой.

- Почему вы мне все это рассказываете?

- Потому, что у меня нет выбора.

- По-моему, на вашей стороне все же имеется некоторое преимущество.

- Все это имеет к вам лишь косвенное отношение. В первую очередь, это касается моро, которые могут стать жертвами насилия со стороны людей, если наши вооруженные силы окажутся не более чем пешками в политических играх пришельцев. И вы обязаны помочь нам не допустить всего этого.

- Но как?

- Вы сделаете для нас то, чего "Ниоги" добиваются от вас. Вы поможете нам обнаружить и захватить тех четырех пришельцев, что были разоблачены вами в Кливленде.

На лице Эви наверняка читалось изумление.

- Ах да, вы же ни разу не обмолвились словом "пришелец"? Или "внеземное существо"?

- Верно.

- Что ж, мудро с вашей стороны. Не располагай я достоверной информацией, а вы - поддержкой кое-кого из моих людей, мне было бы весьма непросто поверить в вашу историю.

- Достоверной информацией?

Генеральша кивнула и отодвинула чашку, после чего нажала кнопку на видеокоме. Одновременно из-за двери раздалось жужжание электронного звонка.

- Мисс Ишем, мы еще многое обсудим с вами позже, а сейчас у меня назначена встреча. Но я собираюсь передать вас в руки вашего старого знакомого.

Дверь открылась, и Эви обернулась. В комнату вошел - ростом в два метра и шестьдесят сантиметров и весом в триста килограммов - тигр по имени Ногар Раджастан.

ГЛАВА 17

Ногар отвел Эви в "гостиницу" зоопарка - старое здание какого-то студенческого братства. В кирпичах, по соседству с тремя буквами греческого алфавита, была выбита амбразура для противовоздушного орудия. Ногар распахнул перед Эви деревянную дверь, приглашая войти в дальнюю половину здания, поскольку ближняя была приспособлена под склад боеприпасов. В морозном воздухе стоял тяжелый дух машинного масла и пороха.

Наконец Эви оказалась в небольшой комнатушке с продавленной кроватью и растрескавшимся пластиковым потолком. Окно выходило на стену мусора, ограждавшую территорию кампуса. Единственным источником тепла в этом "люксе" служил небольшой обогреватель.

Эви присела на кровать. Судя по всему, Ногар не собирался оставлять ее здесь одну.

- Ты у меня в няньках?

Ногар кивнул.

Шесть лет сказались на тигре, подумала Эви. Первое, что бросилось ей в глаза, - это поблекшие краски его шкуры; черно-желтые полосы утратили свою былую четкость. Возраст, а может быть последствия Калифорнийского солнца. Ногар как-то нервно поиграл хвостом. На спине, где отрастала белая шерсть, были заметны два шрама. Выражение его лица тоже изменилось. Белый мех под округлившимся подбородком стал длиннее и гуще. Морщинистые бороздки на его широком носу обозначились еще резче. И в довершение в одном ухе блестело золотое кольцо.

Эви впервые - даже не будучи специалистом в анатомии моро - поняла, что кошачьи лапы, пусть даже искусственно разработанные, плохо подходили для перстней и колец. Ногар уселся на слишком плотно набитое откидное кресло, явно не предназначенное для его размеров. Эви услышала, как, не выдержав веса, пружины испустили горестный скрип. Ногар продолжал хранить молчание, глядя в окно на гору мусора.

- Что ты здесь делаешь?

Ногар вздохнул. Вздох его начинался как обыкновенный глоток воздуха и заканчивался низким грудным рокотом, напоминавшим скорее враждебное рычание.

- Приставлен к тебе в камердамы, чтобы ее величество медведица не лишилась своего сокровища.

Эви прислонилась к стене, ощущая смертельную усталость. Потолок над ней давно позабыл о том, что такое штукатурка, и в проломанные в нем дыры были хорошо видны трубы и электропроводка.

- С каких это пор тебя заинтересовала политика?

- Ты все еще думаешь, что я причастен к этим террористам?

Она повернула голову и внимательно посмотрела на тигра. Тот по-прежнему глядел в окно. Правой лапой Ногар нервно теребил обшивку подлокотника. Эви досадовала, что плохо знает мир моро и поэтому не умеет верно истолковать их запахи. Людские запахи не представляли для нее никакой загадки. А вот тигриные... От Ногара исходили явственные волны чего-то. Но чего?

- Похоже, тебе не слишком нравится здесь.

Тигр оскалился:

- По-твоему, я должен быть от всего этого в восторге.

Эви забыла о том, что ей хотелось вздремнуть, и приподнялась на локте, чтобы получше рассмотреть Ногара. Как только она пошевелилась, левое плечо напомнило ей о себе пронзительной болью. Но, славу богу, боль быстро прошла. Эви надеялась, что превозносимые до небес достоинства ее искусственно сконструированного организма наконец-то проявили себя и исцеление плеча идет полным ходом.

- Может, ты выразишься доступнее?

Ногар повернулся к ней.

- By со своей компанией снова вознамерилась сделать из нас козлов отпущения.

У Эви вытянулось лицо.

- Да, я моро, но разве это значит, что я должен во всем быть с ними согласен? - Ногар мотнул головой. - Насилие порождает только насилие. Рано или поздно произойдет катастрофа.

- By описала мне эту операцию как чисто оборонительную.

Эви удивилась собственным словам - с каких это пор она взялась защищать действия, которые на протяжении всей ее карьеры с любой точки зрения укладывались в определение террористических? Эви удивилась, сколь мало преданности осталось в ее сердце по отношению к организации и тем идеалам, ради которых она постоянно жертвовала собой на протяжении шестнадцати лет. Ведь все эти годы она оставалась таким же самым наемником, как афганы.

- Что произойдет, когда правительство пронюхает обо всем этом? - спросил Ногар.

- Они наверняка... - в голову Эви лезли нехорошие мысли.

Чего там говорить, военные наверняка постараются прикрыть эту лавочку. Что подпадает под данное генеральшей определение "непосредственной атаки".

Ногар кивнул, словно ему была ясна ее недосказанная мысль. Эви представила себе, как в сердцах моро зреет вспышка насилия, и случись ей прорваться наружу, как весь прогресс, достигнутый ими в борьбе за признание своих гражданских прав, пойдет насмарку. Антимороистские силы ухватятся за малейший повод, лишь бы убрать из конституции поправку относительно гражданства моро. Она явственно представила себе погромы, которых так опасалась генеральша.

- Я была права. Ты здесь чужак.

Ногар усмехнулся. Если бы Эви не знала моро и в частности этого тигра, она бы наверняка приняла этот звук за угрожающий рык. У Ногара была действующая окружающим на нервы привычка смеясь скалить клыки, а ведь они были у него размером с большой палец Эви.

- Можно подумать, у меня был выбор. Это все ты виновата.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Допустим, моя жизнь в опасности; допустим на свет божий снова вытянули это грязное дельце с пришельцами - куда, скажи, деваться бедному тигренку-моро в такой ситуации? В какую еще нору ему забиться?

- А как же твоя жена?

- В безопасности.

Ногар произнес это таким тоном, что Эви стало ясно, что ей лучше прекратить дальнейшие расспросы о его супруге.

- А как давно ты знаешь этих людей?

- Четыре года. По связи с Лос-Анджелесской группой.

- Так они действуют в масштабах всей страны?

Ногар снова усмехнулся:

- Оглянись хорошенько.

Эви медленно откинулась навзничь, переводя взгляд на потолок. Ее восприятие мира постепенно менялось.

- Но почему ты заступился за меня? Я ведь работаю на Агентство.

- Ты не человек.

- То есть?

- Когда запахнет жареным, братство по крови станет важнее политики.

Эви закрыла глаза и попыталась уснуть.

* * *

Генеральша By прислала за ними, когда совсем стемнело. За Эви с Ногаром явилась все та же ягуарша, которая захватила ее в плен в "Комнатах". На сей раз она была без "Калашникова". Статус Эви в этой общине неуклонно повышался.

Вместо оранжереи, ягуарша повела их через неосвещенный кампус к темному, без единого светящегося окна, зданию. Внутри же, как оказалось, было светлым-светло, а вот окна замазаны черной краской. Ягуарша провела их через ряд дверей, у которых застыли зайцы-часовые в черных беретах, в помещение из совершенно иной эпохи. Генеральша By стояла у подиума, который доходил ей чуть выше пояса. Позади нее висел ряд зеленых школьных досок, в темных лакированных рамках. Всю аудиторию генеральши составляла пятерка моро. Вернее, с их прибытием - семь моро и один франк.

- Милости просим, - обратилась By к гостям, приглашая их подойти к ней поближе. - Моя разведывательная служба поставила меня в известность, что если я намерена осуществить задуманное, времени у нас остается в обрез.

Эви прошла вперед и села рядом с худощавым зайцем, у которого не хватало одного уха. Ногар остался стоять. Человеческие парты не предназначались для моро его габаритов. Ягуарша с трудом устроилась на сиденье рядом с Эви.

By Сен продолжала свою речь, обращаясь главным образом к Эви:

- Группировка ФНО, действующая под прикрытием корпорации "Ниоги", уже долгое время держала вас под своим наблюдением, чтобы, отслеживая ваши личные контакты и используя вас в качестве "слепого агента", в конце концов раскрыть имена вашего начальства и коллег. Надеюсь, это не противоречит вашим собственным выводам?

- Все это вполне логично, кроме...

- Зачем им понадобилось вас похищать? - Медведица пробежала по клавиатуре спрятанного за подиумом компьютера. - Как мы полагаем, относительно недавно имело место одно событие, подстегнувшее "Ниоги" на принятие скоропалительных решений. И теперь они пытались в один прием завладеть нужной им информацией, которую до этого осторожно собирали по крупице.

- Местонахождение пришельцев, - прошептала Эви.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь сопеньем моро, их ерзаньем на стульях и жужжаньем неисправных люминесцентных ламп. Пауза явно затянулась, и Эви, чтобы спасти неловкое положение, добавила:

- Толком мне это неизвестно.

Это признание вряд ли пошло ей на пользу. Восемь пар глаз уставились на нее, дожидаясь ответа, причем в некоторых из них читалась неприкрытая враждебность. Эта женщина-франк наверняка должна была что-то знать. Первым заговорил Ногар:

- А многие считают, что тебе это известно.

Эви обернулась к тигру:

- По идее - да. Ведь, прежде всего, именно я выследила в Кливленде ту четверку. Вот почему в "Ниоги" решили, что я принадлежу к избранному кругу.

С этими словами Эви покачала головой:

- Братство по крови важнее политики.

Генеральша By хлопнула лапой по подиуму, привлекая к себе внимание аудитории.

- Мы обязаны завладеть четырьмя пришельцами прежде, чем на них наложит лапу "Ниоги". Поле наших возможностей стремительно сокращается. Ишем и федеральные агенты утратили свою способность к проведению боевых операций. Однако я сомневаюсь, что такой корпорации, как "Ниоги", со всеми ее ресурсами, потребуется больше сорока восьми часов, чтобы снарядить еще одну команду и снова отправить ее на выполнение той же цели. То есть, на захват того человека, которому известно местопребывание пришельцев.

- Ишем, если ты не располагаешь этой информацией, то должна привести нас к тому человеку, кому она известна.

Эви обвела взглядом сидящих вокруг нее моро. На физиономии Ногара, разумеется, отнюдь не случайно, отсутствовало какое-либо выражение, хотя по привычке он то сжимал, то разжимал правую лапу. Ягуарша с лычками капрала, сидевшая по соседству с Эви, откровенно воззрилась на гостью, обнажив клыки в знак молчаливой враждебности. Генеральша находилась как раз напротив нее, возвышаясь над окружающими, словно гигантский деревянный тотем. Одноухий заяц справа от Эви косился на нее, подергивая от любопытства носом. Четыре крысы, сидевшие сзади, демонстрировали смесь настороженного ожидания и вражды. До Эви тотчас дошло, насколько далеко она оторвалась от того мира, который хорошо знала, на который работала, в который верила.

- Одну минуточку, - Эви поднялась. - Информация - это одно, а...

Она ощутила на себе тяжкий груз сосредоточенного внимания моро. Не только тех, кто находился сейчас в этой комнате, не только всего этого военизированного комплекса - на нее давил груз трехмиллионного населения моро.

- Что конкретно вызывает у вас возражения? - спросила By.

Что конкретно? Можно подумать, Эви и раньше приходилось выбирать между противоборствующими сторонами. Как бы то ни было, цели и принципы, предлагаемые ей By, были куда яснее тех, что в свое время предложило ей Агентство.

- У меня такое чувство, будто я уже однажды прошла через нечто подобное. И мне это не нравится.

- А яснее?

- Я пересекла Атлантику в сорок пятом, когда никто из франков и мечтать не мог о получении гражданских прав в этой стране. Федералы сказали мне: "Разумеется, вы будете работать на нас". На протяжении десяти лет я пытаюсь убедить себя, что работаю во имя правды и справедливости, и вот в конце концов у меня из-под ног выбивают почву.

- Ишем, - перебил ее Ногар.

Эви обернулась к тигру. Он был единственным из присутствующих, кто проявлял к ней хоть какое-то сочувствие.

- Ты привыкла подчиняться приказам. Ты способна работать на кого-то и одновременно оставаться независимой.

Следом за тигром заговорила генеральша By:

- Мы вовсе не требуем от вас, чтобы вы разделяли наши политические убеждения или же вступали в нашу организацию. Мы просим от вас одного - содействия в достижении определенных целей ради нашего общего, если не вселенского, блага. А именно - мы хотели бы с вашей помощью схватить и разоблачить пришельцев.

Эви подняла глаза на генеральшу. Ногар прав. Эви не давала покоя одна только мысль - ей ужасно не хотелось связывать себя обязательствами перед очередной политической группировкой, которая видит в ней лишь пешку в большой игре и при необходимости, не моргнув, пожертвует ею. В эти игры Эви играла всю свою жизнь.

Пора принимать собственные решения.

- Я помогу вам, - Эви села на место и перебросила ногу на ногу. - Но я выдвигаю два условия...

- Да как ты смеешь... - вырвалось у ягуарши.

- Капрал Гургейя, - одернула ее By. - Мисс Ишем не уклоняется от сотрудничества. Нам следует до конца выслушать ее предложения.

Эви ждала, не последует ли новых всплесков возмущения. Однако, если не считать парочки злобных взглядов, брошенных в ее сторону крысами, открытых возражений не последовало.

- Итак, повторяю, два условия. Первое - это не должно вылиться в грубую, силовую операцию. Никаких бомб, а если я услышу стрельбу, значит, кто-то попал в безвыходное положение, - говоря это, Эви выразительно посмотрела на ягуаршу.

By кивнула, а Гургейя негромко заурчала.

- Второе - операцией командую я.

Все присутствующие, как по команде, заговорили. Кроме Ногара, который, судя по всему, ожидал от Эви чего-то подобного, и By, у которой был такой вид, будто она считает ниже своего достоинства криком усмирять подчиненных.

Несмотря на десяток брошенных ей в лицо возражений, Эви улыбалась. Ей не оставалось ничего другого, кроме как принять участие в этой эскападе. Правда, у генеральши тоже не осталось выбора, и она была вынуждена позволить Эви действовать по-своему. Она ведь сама сказала, что поле их деятельности стремительно сокращается.

Потребовалось около пяти минут, чтобы моро наконец угомонились и генеральша снова могла продолжить заседание.

- Генерал, я прошу прощения, но, неужели вы серьезно намерены принять эти условия? - раздался вопрос капрала Гургейи.

- Более того, я буду во всем следовать мнению Ишем. Нам требуется специалист по секретным операциям, а не уличным боям. У нас слишком мало времени, чтобы вступать в дебаты по вопросам командования и субординации.

Генеральша обвела взглядом присутствующих:

- Есть ли среди вас такие, кто чувствует, что не может принять участие в операции на данных условиях?

Все до единого промолчали.

- Прекрасно. Отдаю первый приказ - выяснить местопребывание личности, располагающей необходимой нам информацией, и вступить с ней в контакт. Что скажете, Ишем?

- Если никто еще не сумел пробиться к Дэвиду Прайсу...

* * *

Дэвид Прайс был единственным сотрудником Мозгового Центра, чья частная жизнь не была для Эви тайной за семью печатями. Пожалуй, только его она осмелилась бы назвать своим другом. Он был единственным из ее коллег, с которым она поддерживала не просто деловые отношения.

У Прайса имелось второе имя, Дэвид Кинг, и этот самый Кинг проживал где-то в районе Джексон Хайтс. Она знала, где находится его дом. Дэвид как-то раз пригласил ее к себе в гости.

Теперь же, когда Эви летела в черном аэрокаре "ГМ-Кестрель" по направлению к Ист-Ривер, ее одолевали сомнения. Прайс долгие годы был участником заговора Фрея, а значит, тоже попустительствовал тому, чтобы все эти годы ее, Эви, водили за нос. Она мучительно пыталась припомнить, а были ли у нее за всю ее жизнь истинные друзья, которые бы не использовали ее в своих корыстных целях.

Пожалуй, одна только Диана.

"Кестрель" оказался весьма вместительным аэрокаром, и к тому же из него были выпотрошены почти все сиденья. Однако, несмотря на это обстоятельство, в машине с трудом разместились четверо из их команды. Эви вела машину, а одноухий заяц по имени Хуарес примостился рядом с ней. Сзади них устроились Ногар и капрал Гургейя. Из-за перегруза управлять "Кестрелем" было не легче, чем, скажем, мокрым кирпичом.

Было ровно пять утра, когда Эви подняла машину в воздух. Как только они оставили под собой Бронкс, Эви выбрала допустимую высоту, включила огни и транспондер. Экранчик видеокома тотчас ожил, осветившись визуальными командами воздушного контроля Ля-Гардии. Однако, реально никто так и не отреагировал на внезапное появление аэрокара. Главное было попасть в другой воздушный коридор и держаться подальше от опасной зоны.

Эви развернула аэрокар прочь от островка Райкерс. В следующее мгновение иллюминаторы машины задребезжали; со взлетной полосы вертикально взметнулся в небо баллистический шатл. Он пронесся в такой близости от их аэрокара, что Эви разглядела на его брюхе пластины термообшивки.

Эви описала широкую дугу вокруг Ля-Гардии, над стадионом Ши, и наконец перед ней, словно вращаясь на месте, показались очертания Манхэттена, а где-то сбоку промелькнул район Джексон Хайтс. Эви вырубила огни и пошла на посадку.

"Кестрель" приземлился на каком-то заброшенном дворе, взметнув в воздух облако свежевыпавшего снега. Он коснулся земли как раз посреди устроенной им же самим метели. Дверцы "Кестреля" распахнулись, и, стряхивая с себя снег, моро выбрались наружу. Заяц держал на прицеле заднюю сторону дома, а Гургейя прикрывала остальные входы и выходы своим АК-47. Ногар остановился в отдалении, поджидая Эви.

Та вылезла наружу, натягивая на ходу новые перчатки. С собой она прихватила аптечку и пистолет, полученный ею лично от генеральши. Пистолет этот был десятимиллиметровой автоматической "пушкой" "Смит и Вессон". Боль в плече слегка затихла благодаря инъекции анальгетика, и Эви смогла засунуть пистолет в кобуру, даже не поморщившись при этом.

- Гургейя, ты прикроешь парадную дверь. Хуарес отвечает за двор, мы с Ногаром идем внутрь дома.

Гургейя оскорбительно фыркнула, недовольная тем, что командует Эви, однако выполнила распоряжение. Хуарес, не говоря ни единого слова, занял позицию за "Кестрелем". Эви подбежала к задней двери.

Она бросила всего один лишь взгляд на дорожку. В открытом гараже была припаркована машина Прайса, потрепанный "Шевроле Кальдера", с виду похожий на полицейскую тачку, если бы только не его бока, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет. Снег, покрывавший дорожку, был девственно чист, без всяких следов и отпечатков шин. Даже с того места, где она сейчас стояла, Эви могла разглядеть мигание зеленых огоньков на приборной доске, сигнализировавших, что индуктор заряжен под самую завязку. Машина вот уже некоторое время стояла припаркованной.

Эви с Ногаром встали с обеих сторон задней двери. Используя дверную раму вместо прикрытия, Эви попробовала замок. Магнитное запорное устройство никак не желало открываться. Эви на минуту стало досадно, что все ее электронные штучки остались лежать в рюкзаке.

Правда, дом вряд ли стоит на сигнализации. Эви не увидела ничего похожего на электронную защиту.

Она снова взглянула на Ногара, словно желая еще раз убедиться, что он прикрывает ее, а затем обеими руками ухватилась за запор и одним рывком выдернула его из двери. Замок нехотя расстался со своим гнездом, издав при этом резкий, скрипучий звук. Он повис на двери на двадцатисантиметровых болтах, а те в свою очередь увлекли за собой кусок дверной обшивки размером с человеческую ладонь. Эви понадобилось пять секунд, чтобы обнаружить нужный ей провод, вытащить его наружу и закоротить магнитный замок.

Вспыхнула голубая искра, в нос Эви ударил запах расплавленной изоляции, и дверь плавно открылась.

Держа наготове "пушку", Эви направилась в темное нутро дома.

На кухне все было перевернуто вверх дном. Поначалу Эви показалось, что кто-то нарочно устроил Прайсу этот свинарник. Повсюду была разбросана посуда, а в воздухе стоял приторный запах испорченной пищи. Холодильник был чуть приоткрыт, и изнутри через всю кухню бил тонкий луч света. Эви ногой захлопнула дверцу, давая глазам возможность приспособиться к темноте.

Пристально оглядев кухню, Эви поняла, что беспорядок - дело рук самого Прайса. На плите брошены немытые кастрюли, из мусорного ведра через край перетекла кофейная гуща, а поверх нее лежало что-то скользкое и противное. В помещении стояла вонь компостной кучи, однако нигде не было видно никаких следов борьбы, одни лишь приметы неряшливого хозяина.

Когда она была здесь прошлый раз, ей и в голову не могло прийти, что Прайс такой грязнуля.

Нет, что-то здесь явно не так.

Эви крадучись прошла в столовую, где застала примерно ту же картину. На столе высились пирамиды пластиковых контейнеров из-под полуфабрикатов, пустые пивные бутылки, коробки из-под пиццы. Занавески на окнах были плотно задернуты. Единственным источником света оставался уличный фонарь, луч которого проникал через открытую дверь за спиной Эви.

В гостиной у Прайса стоял видеоком в окружении пустых бутылок и старых газет.

На кофейном столике между диваном и видеокомом находилась коробка, набитая доверху десятимиллиметровыми патронами. Крышка ее была прорвана, и патроны выкатились на стол и даже на пол. Там же обнаружились еще две пустых коробки. Эви поддала ногой одну из них, проверяя, нет ли внутри патронов.

Она взглянула на Ногара и прошептала:

- Если услышишь стрельбу...

- Значит, кто-то попал в ловушку, - закончил за нее Ногар.

Эви шагнула на лестницу. Ступеньки также были усеяны пустыми коробками, рядом, в перемешку с пустыми бутылками, валялась разбросанная одежда. Кроме того, Эви заметила несколько емкостей из-под кое-чего покрепче. Пьяница с "пушкой" в руке проходил у Эви в списке неприятных вещей под номером один.

На верхней площадке располагались шесть дверей. Одна из них, ведущая в ванную, была оставлена открытой. Из ванной доносился звук капающего крана и бесконечное журчанье воды в унитазном бачке. Весь второй этаж наполняла вонь кошачьих испражнений. Эви боком приблизилась к открытой двери, откуда в нос били особенно резкие ароматы, и застала их виновника сидящим по соседству с одной из закрытых дверей.

Если ей не изменяла память, у Прайса было, по меньшей мере, четыре кота. Этот проходил под именем Лао-Цзы.

Перекормленный черный кот поднял взгляд на непрошенных гостей и обратился к Эви с вопросительным "Мур?". Увидев Ногара, кот тотчас выгнул спину, зашипел, и, пятясь, начал отступать в ванную.

Эви тоже заглянула туда, но в нос ей ударили такие миазмы, какие могли исходить только от переполненного кошачьего ящика. Коты уже давно прекратили им пользоваться и переключились на полотенца, коврик и разбросанное по всему полу нижнее белье Прайса.

Лао-Цзы пятился от Ногара, а Эви мысленно поблагодарила кота за то, что тот помог ей опознать спальню, где окопался Прайс. Как только Лао-Цзы освободил ей дорогу, Эви помахала "пушкой", подзывая к себе Раджастана. Эви остановилась с правой стороны и прислушалась. Внутри находились несколько кошек и кто-то тихонько посапывал.

Эви повернулась к Ногару и принялась отсчитывать: "Три... два... один... "

Затем резко распахнув дверь, она, пригнувшись, бросилась в спальню, и заняла позицию за мягким откидным креслом. На нее тотчас зашипела потревоженная сиамская кошка. Эви сжала "пушку" обеими руками, опершись стволом о подлокотник. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что Прайс жив.

Он дышал, и от него исходило слабое инфракрасное свечение. Прайс отсыпался после того, что было не чем иным, как запоем. В спальне было раскидано еще больше пустых бутылок, чем во всем остальном доме. В постели валялся "Винд-авто", и как назло, поломанный. Рядом с его стволом восседала черно-серая кошка. Эви припомнила, что эту красавицу зовут Мао-Дзе-Дун.

Но Эви беспокоило другое - к груди Прайс прижимал двуствольный обрез. Пальцы спящего покоились на спусковом крючке. Обрез не был нацелен на что-то конкретное, но если Прайса вспугнуть, он спросонья и спьяну разнесет всю стенку напротив. Эви не хотелось, чтобы на выстрелы сюда нагрянула полиция.

Эви помахала Ногару, подзывая его к себе. Она засунула свою "пушку" в кобуру и расстегнула поясную аптечку. Вытащив шприц, заложила в него ампулу с транквилизатором. Черт, Эви едва не выругалась вслух. Стоит ли тратить транквилизатор на пьяного в стельку Прайса, от которого за версту разит пивоварней. Он и без того пьян до бесчувствия, зачем же его впридачу ко всему погружать в кому?

Эви отложила шприц и крадучись приблизилась к кровати.

- Не психуй, - сказала она себе, - дуло направлено не на тебя. Главное - убрать из рук бесчувственного Прайса "пушку", прежде чем тот очухается. Главное - не психовать.

До Прайса оставался всего один шаг, когда Эви наткнулась на четвертого кота. Тот сидел под кроватью, и наружу высовывался его хвост. Эви так сосредоточилась на спящем Прайсе, что совершенно забыла о том, что следует смотреть себе под ноги. Ее каблук опустился на кошачий хвост, и в тот же миг в спальне раздался душераздирающий визг.

Прайс моментально открыл глаза, а Эви присела, вытаскивая "пушку". Она успела предпринять один-единственный шаг, какой только был возможен в данной ситуации: ребром правой ладони рубанула по головке бойка.

Затем плашмя бросилась на Прайса. Руку ей до крови пронзили, впившись сквозь перчатку, словно острые когти тигра, железки.

Но сам обрез по-прежнему молчал. Через плечо Эви протянулась огромная мохнатая лапа, и в лоб Прайсу уставилось дуло невероятных размером.

- Лежать, - приказал Ногар.

Прайс оцепенел, и Эви спокойно слезла с него, прихватив заодно и обрез. Она отцепила впившуюся ей в ладонь "пушку", благодаря бога, что рука не утратила подвижности. Но когда Эви сжала ладонь в кулак, ей показалось будто натянувшаяся кожа готова вот-вот лопнуть.

- Черт, - хриплым шепотом выругалась она.

Затем вскрыла обрез и высыпала на пол патроны. С силой нажав на ствол, попросту переломила обрез пополам. Раздался негромкий щелчок - это не выдержал коннектор - и на пол раздельно упали ствол и приклад.

Прайс непонимающе водил глазами от Эви к Ногару и обратно.

- Прикрой его, - велела Эви Раджастану. - А я пока проверю остальные комнаты.

Тигр согласно кивнул. Из-под кровати выползла рыжая кошка и, изогнув спину, принялась расхаживать у него между ног.

Из оставшихся четырех комнат, три оказались спальнями, а последняя - кладовкой для белья.

Эви закрывала дверь, когда до нее донеслись один за другим три выстрела. Эви бросилась в спальню Прайса, но там продолжалась все та же немая сцена. Причем Ногар выглядел не менее удивленным, чем Прайс. Значит, стрелял кто-то снаружи.

ГЛАВА 18

- Забирай его, - приказала она Ногару. - Можешь засунуть его на заднее сиденье.

Ногар подхватил Прайса и забросил себе на плечо как мешок. Казалось, будто Прайс все еще не в состоянии прийти в себя и даже пошевелить языком.

Снова раздались выстрелы, на этот раз уже точно где-то снаружи. Это капрал Гургейя самозабвенно палила из автомата. Несколько пуль угодили в окно спальной, разорвав в клочья опущенные шторы. Эви вместе с кошками бросилась на пол. По окну промелькнул луч прожектора, на секунду залив комнату ослепительно белым светом и очертив резкие тени. Эви бочком подобралась к окну, пытаясь разглядеть, что же происходит снаружи. Перед домом, развернувшись поперек улицы, стоял еще один "Шевроле Кальдера". На сей раз это была уже настоящая полицейская тачка - с мигалкой и прожектором, который безуспешно пытался засечь Гургейю. Позади машины, втянув голову в плечи, спрятались двое легавых.

Луч прожектора снова полоснул по окну, и Эви спряталась в тень.

- Гургейя! - позвала она.

- Капрал... - Гургейя умолкла, чтобы выпустить очередную очередь. - Гургейя слушает.

- Прекратить огонь, вернуться к машине.

- Но...

- Немедленно. Я вас прикрою.

- Слушаюсь.

Легавые не высовывали носа еще с полминуты после того, как стрельба утихла. Судя по всему, полицейские отделались легким испугом. Если у них хватит ума, они останутся позади машины, пока сюда не явится подкрепление. Эви захотелось хоть чем-то отвлечь их внимание.

Опершись дулом на подоконник, она двумя руками сжала пистолет и прицелилась из разбитого окна. Под повязкой на левом плече почувствовалось болезненное напряжение. Словно плечо ненавязчиво напоминало ей, что если бы не анальгетик, она давно бы уже грохнулась в обморок от боли.

Эви целилась вовсе не в полицейских, а в небольшое пространство между багажником и задним сиденьем.

Судя по всему, полицейские уже созрели для того, чтобы очертя голову ринуться в бой, поэтому Эви поспешила опорожнить свой магазин. Девять выстрелов, и, кажется, по крайней мере, один попал в заряженный индуктор. Эви даже на расстоянии учуяла запах гари. Из останков багажника повалил дым. Прожектор замигал, словно спрашивая, что ему делать дальше. Эви бросилась к задней двери.

Все остальные уже подбирались к аэрокару. Ногар успел нырнуть внутрь, втащив за собой обмякшего Прайса. Откуда-то издалека до Эви донесся вой сирен.

Она тоже прыгнула в аэрокар, следом за ней Хуарес и Гургейя.

- Что тут у вас за катавасия?

Поскольку мотор оставался включенным, Эви осталась только запустить лопасти. Винт завелся, запев на высокой ноте. Вокруг машины взметнулась снежная круговерть, вызванная воздушными вихрями.

Первой отозвалась Гургейя:

- Они прикатили сюда и принялись водить повсюду своим дурацким прожектором.

Эви покачала головой и, убедившись, что бортовые огни и транспондер надежно отключены, несколько раз глубоко вздохнула:

- И поэтому вы открыли огонь.

- Мне кажется... - в глотке Гургейи послышалось приглушенное сдавленное рычание.

Эви взглянула на ягуаршу и, не сводя с нее глаз, в считанные секунды довела скорость аэрокара до максимальной.

- Запрещаю вам впредь открывать стрельбу, не согласовав ваши действия с командованием.

Гургейя, не выдержав, отвернулась:

- Разумеется, вы правы командир.

Эви перевела взгляд на приборную доску. Скорость "Кестреля" практически уже достигла своего потолка, и, судя по всему, Эви удалось оторваться от преследования. Эви плавно развернула машину и решила больше не беспокоить себя мыслями о транспондере.

Позади нее, едва ворочая языком, заговорил Прайс:

- Что здесь происходит?

- Дейв, может ты все-таки заткнешься, а? - Эви обернулась через плечо и посмотрела на Прайса.

Она никак не могла выбросить из головы Чака Дуайера и то, как тот уставился на нее, когда увидел ее настоящие глаза. Впрочем, сейчас подобное философствование вряд ли уместно. Во-первых, Прайс всегда знал, что она не человек, а во-вторых, в данный момент он смотрел вовсе не на нее. Зажатый на заднем сиденье между Гургейей и Ногаром, он удивленно рассматривал своих соседей - гигантских кошек.

Хуарес заговорил по-английски, с довольно сильным акцентом.

- Где мы будем приземляться?

Неплохая мысль. Вряд ли стоит пытаться посадить машину где-нибудь возле базы, даже с отключенным транспондером.

Воздушная полиция моментально подключит радарный контроль и проследит, где они приземлятся. Легавые у дома Прайса наверняка уже оповестили всех, кого требуется. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что здесь к чему.

Эви кожей ощущала, как Сукиота буквально дышит ей в затылок.

"Кестрель" уже миновал Ла-Гардию, и видеоком засветился огоньками вызовов, словно Таймс-Сквер в Новогоднюю ночь. Бортовой компьютер аэрокара засек две воздушные машины, что повисли у них на хвосте. У одной из них имелся транспондер полицейского управления. У второй - вообще никакого.

- Вопрос, Хуарес, заключается в том, удастся ли нам сесть вообще.

"Вот бы мне сейчас "Перегрин" того чинуши, - подумала Эви. - По крайней мере, на той колымаге можно было маневрировать".

- Что здесь... - начал заплетающимся языком Прайс, когда аэрокар нырнул носом к Ист-Ривер. Мимо них на головокружительной скорости проносились верхушки небоскребов; "Кестрель" неумолимо набирал обороты, и винты его натужно гудели, словно прося Эви пощадить их.

- Ногар, посмотри, что там у нас сзади. У меня на экране неопознанный аэрокар, всего в ста метрах от нас. Он сокращает расстояние.

Эви приходилось напрягать голосовые связки, чтобы перекричать гул и грохот.

Ее пальцы с силой впились в штурвал, так что даже побелели костяшки. Пластик штурвала грозил треснуть, не выдержав напряжения. Левое плечо снова начало предательски ныть. "Кестрель" несся вниз столь стремительно, что казалось, будто сама заснеженная земля устремилась им навстречу. Внизу Эви уже различала посадочные огни Райкерса, которые, казалось, летели прямо на них.

- По-моему, это вертолет, - прокричал в ответ Ногар.

- Модель?

- Ты что, шутишь?

Разглядев эмблему на крыле припаркованной баллистической ракеты, Эви сделала спуск более плавным, врубив на полную мощность передние винты. У нее было такое чувство, будто в живот ей вогнали кирпич, а какой-то невидимый исполин невидимыми пальцами пытался выдавить ей глаза. Менее чем за десять секунд она опустила машину примерно на тысячу метров. Описав в воздухе стремительную дугу, машина пулей проскочила над Райкерсом. Теперь Эви вела свой аэрокар над Ист-Ривер. "Кестрель" едва не касался брюхом воды, держа при этом скорость около пятисот километров в час.

Эви надеялась, что ей удалось ускользнуть от зоркого ока радаров. Она снизила скорость и повернула влево. Ей понадобилось какое-то время, прежде чем она взглядом снова отыскала Бронкс. Оказалось, что они проскочили мимо, углубившись на несколько километров в воздушное пространство над Лонг-Айлендом. Теперь Эви низко летела над скоростной автострадой, только с другого конца, и в конце концов, посадила машину на уже знакомой мостовой перед зданием с вывеской "Комнаты".

- Н-н-наконец, - заикаясь пробормотал Прайс.

Его всего трясло, он был бледен как смерть, словно из него выкачали всю кровь. Впервые у Эви появилась возможность разглядеть его чуть повнимательнее. Волосы Прайса свалялись колтунами, на щеках темнела трехдневная щетина, рубашка была мятой и покрыта пятнами пота, на ногах - только один ботинок.

Эви открыла двери и шагнула наружу. Затем, нагнувшись, протянула внутрь руку и вытащила наружу Прайса, который едва держался на ногах. Тот, спотыкаясь, вывалился из машины, стараясь при этом увернуться от обеих "кисок", следовавших за ним по пятам.

Эви придерживала Прайса за предплечье.

- Лучшего места для импровизированного допроса нам не сыскать. Хуарес, верни машину на стоянку и извести остальных о том, где мы. Когда ты вернешься, мы наверняка уже разживемся необходимой нам информацией.

Хуарес поднял аэрокар в воздух, обдав остальную компанию снежным душем.

У Прайса был сконфуженный вид несчастного пса, который никак не может взять в толк, за что хозяин пинает его.

- Прайс, надеюсь, ты с нами?

- Как, что ты сказала, Эви?

Эви презрительно фыркнула и передала Прайса Ногару.

- Держи его. - Нагнувшись, она зачерпнула пригоршню снега. От холода боль в руке показалась не столь острой. Эви посмотрела на Прайса, который все еще взирал на окружающий мир сквозь пелену пьяного дурмана. - Ты с нами?

- Что? - Прайс едва ворочал языком.

Эви шлепнула в физиономию Прайса целую пригоршню снега:

- Протри глаза, Дэвид Прайс.

Тот принялся отплевываться и растерянно моргать. По его лицу потекла грязная снежная каша; глаза же, кажется, приоткрылись чуть шире. Эви зачерпнула еще одну пригоршню:

- Так ты с нами?

- Прекрати, - возмутился Прайс, однако в ответ получил еще одну снежную оплеуху.

Выплюнув изо рта грязное месиво, он произнес:

- Хватит. Я уже очухался, - и он поднес ко лбу дрожащую руку. - Господи, наконец-то я очухался.

Эви не испытала к нему ровно никакого сочувствия. Повернувшись, она повела всех в душный вестибюль "Комнат". А так как у нее за спиной шествовали Ногар с Гургейей, кролику-управляющему понадобилась всего лишь пара секунд, чтобы вспомнить, что у Эви до сих пор имеется оплаченный номер.

Когда компания поднялась наверх, в комнате все еще стоял слабый запах пороха. Они усадили Прайса на кровать. Эви развернула перед ним стул и села. Обе "кошки" встали на часах у двери.

- Тебе придется нам кое-что объяснить.

Прайс, ерзая, отодвигался назад, пока не уперся спиной в поцарапанную спинку кровати. Лицо его было мокрым и покрыто грязными потеками.

- Ч-что тут происходит?

- Во-первых, из меня делали дуру на протяжении целых пяти лет.

Дрожащей рукой Прайс пытался пригладить спутанные космы:

- Эви... О чем ты говоришь?

Эви наклонилась вперед. Прайс поторопился отвести взгляд.

- Дейв, ты же ученый, а не спецагент. Без сценария ты из рук вон плохой актер. Говори, во что я вляпалась?

- Спроси его о... - начала было Гургейя.

- Ногар, будь добр, скажи ей, чтобы она заткнулась. - Тигр положил лапу на плечо ягуарши. - По-моему, будет лучше, если они разберутся без нас. - И он нырнул за дверь вместе с Гургейей, прежде чем та успела что-либо возразить.

Эви повернулась к Прайсу:

- Итак, Дейв.

- Пожалуйста, пойми... - Прайс зарылся лицом в ладони.

Эви не сомневалась, что сейчас он мучается сильным похмельем. Но его вряд ли будет тошнить. Видок у Прайса такой, будто в желудке у него вообще нет никакого твердого содержимого. Он снова как-то затих и обмяк, и Эви начала подумывать о том, чтобы послать кого-нибудь за очередной пригоршней снега. В конце концов Прайс выдавил из себя:

- Я всегда был против того, чтобы держать тебя в неведении.

- Ну, а какие чувства ты испытывал, когда ко мне подослали этого милашку Габриэля, чтобы тот слегка продырявил меня?

Прайс поднял глаза, все еще потирая лоб.

- Тебе это известно? 3-з-значит ты знаешь, куда занесло всю их честную компанию? Дэвидсон доказал свою ги-ги-гипотезу...

- Представь себе, что нет.

Эви вытащила из кобуры свою автоматическую "пушку" и многозначительно положила на колени.

- Поэтому ты сейчас мне все объяснишь, шаг за шагом, пока я не узнаю все.

- А зачем тебе "пушка", - Прайс покачал головой и потер глаза.

Теперь он имел более разумный вид, однако это еще ни о чем не говорило.

- Я тоже, можно сказать, блуждаю в потемках. - Он виновато улыбнулся. - Неужели я похож на заговорщика? Честно говоря, я все это время ожидал, что Гейб с минуты на минуту явится по мою душу.

- Начинай с самого начала.

Прайс глубоко вздохнул, покосился на пистолет и заговорил.

- Тогда, в августе 53, пришельцы так и не попали дальше "Ангела". В этом деле Фрей был одной из главных фигур, и он ясно представлял себе истинную подоплеку событий, разыгравшихся за фасадом "Мидвест". Фрей без труда разглядел, как коррупция, захлестнувшая Кливленд, распространяется на всю страну. Он понял, хотя и не смог доказать, что именно пришельцы подталкивают Америку на позиции невмешательства в Пан-Азиатской войне. Более того, он увидел, что именно они и являются истинными поджигателями этой войны. А еще увидел, что ему никогда не добиться доверия и поддержки со стороны правительства.

- Надеюсь, теперь все понятно? Эти четыре твари держали в своих руках около четырехсот конгрессменов...

- Но их осудили...

Эви встала и подошла к окну. В комнату залетал снег - никто так и не удосужился заменить разбитое стекло.

- По крайней мере, большинство.

- А что это меняет? Эти твари поставили себе целью привести страну к политическому хаосу. К тому же ты разоблачила только четверых! Фрей решил не давать информации о пришельцах дальнейшего хода и при помощи хитрой электронной уловки записал себя и своих товарищей в разряд покойников. После чего начал набирать себе новую команду. Тех людей, на кого в той или иной степени повлияла деятельность пришельцев, людей с полезными умениями и навыками, тех, кто сочувственно относился к его идее. Таких, как, например, Скотт Фитцджеральд, чье "орбитальное ухо" уже давно подбиралось к пришельцам, однако в мгновенье ока проект был торпедирован конгрессом. Таких, как Дэвид Прайс, с его теориями заговоров, которые никто не хотел принимать всерьез. Как Эрвин Хофштадтер. Фрей совершенно зациклился на Азии. А Хофштадтер был крупнейшим по ней специалистом, - Прайс умолк, чтобы перевести дух и помассировать лоб. - Эксперт-востоковед плюс самый отвратительный из фашистских выродков...

Прайс закрыл глаза и несколько раз пробормотал:

- О, господи...

Эви даже была вынуждена подтолкнуть его пистолетом, чтобы он снова заговорил.

- Это он виноват в том, что в наши ряды затесались Габриэль и Дэвидсон.

- Кстати, а что за птица этот Дэвидсон?

Прайс покачал головой:

- Два года тюрьмы, по уши в дерьме - воровал технологии. Хофштадтер откопал его. Худшего...

- Так ты и Дэвидсона хочешь записать в фашисты?

- Лео Дэвидсон - экспериментатор, а все мы - подопытные кролики.

Если верить Прайсу, все начиналось со скромной частной фирмы. В их задачи входило выкачать из захваченных ею пришельцев всю полезную информацию, чтобы затем приступить к разработке планов на случай отражения дальнейшего их вторжения. "Мозговой Центр" на случай внутреннего кризиса был вполне законным предприятием. С той разницей, что сотрудники его работали не на Агентство, а лично на Фрея.

- Мы бы поставили и тебя в известность, если бы не Х-Х-Хофштадтер. Но у него какой-то патологический страх перед не людьми.

- И поэтому меня не могли отпустить с богом, ведь мне было известно о пришельцах, - Эви встала с кресла и, подойдя к кровати, уперлась дулом Прайсу в подбородок.

Затем приподняла его повыше, чтобы Прайс посмотрел ей в глаза:

- Но зачем же вы тогда тянули резину, почему не пустили меня в расход сразу?

- Я тут не причем, - от его дыхания ствол пистолета покрывался капельками влаги.

Эви прекрасно понимала, что несправедлива к Прайсу, однако была готова лопнуть от злости. Хотя в данный момент Прайс мог сойти за ее союзника, на протяжении шести лет он водил ее за нос, так же как и все остальные.

Прайс испуганно таращился на Эви. Он смотрел ей прямо в глаза; в морозном январском воздухе был ясно различим запах страха.

- Фрей начал терять контроль уже через месяц после того, как среди нас объявился Хофштадтер. У Хофштадтера был свой особый взгляд на пришельцев. Если Фрей видел в них чистую угрозу, то немец-экономист разглядел в них средство для запугивания правительств. Хофштадтер мечтал о том, чтобы исправить положение путем создания на руинах старого общества нового, постдемократического правительства, состоящего целиком из людей. Лео Дэвидсон разделял его недемократические взгляды. По его мнению, политика сводилась к проблемам биоинженерии.

Прайс глубоко втянул воздух.

- А затем, буквально несколько недель назад, все полетело к чертям.

- Объясни.

Если верить Прайсу, проект запуска спутника, которому пришельцы пытались во что бы то ни стало воспрепятствовать, благодаря захваченным у них финансам и стараниям доктора Фитцджеральда, удалось сдвинуть с мертвой точки. Фрей тогда сравнил это событие с первой разведывательной миссией во вражеский лагерь. Было это пять с половиной лет назад. Первая автоматическая космическая станция приближалась к Альфа Центавра. По утверждению Лео Дэвидсона, если пришельцы окопались именно там, не спуская с Земли недремлющего ока, то они уже на протяжении всего последнего месяца ведут наблюдение за излучением, испускаемым главным двигателем станции.

- Дэвидсон оказался прав, - добавил Прайс. - Они действительно засекли излучение.

Эви все так же упиралась в шею Прайса.

- Не считай меня за дуру. Как так можно узнать, что творится черт-те где на другом конце света. До Альфа Центавра четыре с половиной световых года...

- Тахионы, - прохрипел Прайс.

Эви слегка ослабила нажим. Дэвидсон сказал, что, вполне возможно, пришельцы располагают тахионным коммуникатором. Для этого им требуется установленный на одной из планет односторонний мощный ускоритель частиц. А вот принимающее устройство может быть довольно компактным.

Она опустила ствол пистолета еще ниже.

- Так вот почему сейчас заварилась вся эта каша.

Прайс заикался и жадно хватал ртом воздух.

- Наш проект, когда Дэвидсон состряпал свой тахионный приемник, стал носить исключительно оборонительный характер. Совершенно непереводимые сигналы с Альфа Центавра. Инопланетяне дожидались ответных сигналов...

- И они догадались, что те четверо пришельцев не ликвидировали себя, как того от них требовалось, - Эви засунула пистолет в кобуру. - И все-таки почему ты заперся в спальной, да еще вооружился обрезом?

- Я ученый, а не агент-оперативник. Мне было понятно, что бразды правления постепенно переходят в руки Хофштадтера. Этот тахионный приемник взялся невесть откуда, вернее, невесть откуда взялись денежки на него, не меньше миллиона. Я предупредил Фрея, но он мне не поверил. Вот почему я ушел на дно, дожидаясь, когда же в дверь ко мне постучат. Фрей так и не поверил, а когда поверил, было уже поздно...

- Что же переубедило его?

- Не что, а кто. Ты.

Откуда-то издалека через разбитое стекло раздался гул моторов. Аэрокар, а может быть бронетранспортер. Это Хуарес возвращался с остальной командой.

- А теперь самый главный вопрос. Где ваша компания прячет пришельцев?

ГЛАВА 19

Кто-то из заговорщиков Фрея, подумала Эви, обладал специфическим чувством юмора. Только человек, склонный к болезненной иронии, додумался бы поместить пришельцев в старом комплексе Центра всеамериканских биотехнологических исследований. Именно благодаря ВАБТИ моро добились представления им в США гражданских прав. Но именно поэтому в стране был принят запрет на макрогенетическую инженерию.

ВАБТИ первым начал работу с человеческими генами, но когда ООН приняла запретительную резолюцию, их лаборатории послушно переключились на работу с не человеческим биоматериалом. Однако вмешательство в деятельность ВАБТИ на этом не закончилось. Зверства, имевшие место в Азии, аукнулись в США принятием ужесточенного законодательства, что привело к принятию самого шизофренического решения в конституционной истории США - поправки, запрещавшей проведение в стране широкомасштабных генетических исследований и одновременно предоставлявшей мыслящим продуктам этих экспериментов свободы, гарантированные Биллем о правах. ВАБТИ опять-таки покорно переключился на водоросли и бактерии.

Однако это оказалось не столь выгодно, в отличие от производства "пушечного мяса" для азиатского рынка. Когда же ВАБТИ призвали к ответу, за то что в их лабораториях продолжают производство биомодифицированных животных, или, что еще хуже, биомодифицированных людей, все полезные наработки ВАБТИ провалились в черную бюрократическую дыру. Одним из подобных примеров стала судьба огромного блока медицинских корпусов, что примостился между зданием штаб-квартиры ООН и мостом Квинсборо. Непонятно, каким образом комплекс попал под начало Агентства. Затем потихоньку его прибрал к рукам Фрей со своей компанией. От дома, где жил Фрей, до комплекса было рукой подать. Пришельцев спрятали буквально под носом у всех - "Ниоги", Агентства, у ней самой.

В три-тридцать утра серый "Додж", за рулем которого сидела Эви, устремился на штурм Манхэттена. Мосты через Гарлем-Ривер, запруженные брошенными машинами и перегороженные бетонными блоками-заслонами, выставленными полицейским управлением - были сущим проклятьем. Кое-что из этого было чистой воды камуфляжем. Пока Эви лавировала между препятствиями на мосту 138-ой улицы, ей на глаза попались несколько десятков слегка обгорелых машин, которые, несмотря на свою непрезентабельную наружность, оказались вполне исправными. Хуарес выскакивал из переднего фургона и, подойдя к какому-нибудь обгорелому остову, нырял на останки водительского сиденья. В следующее мгновение у развалюхи оживал мотор, и Хуарес отгонял машину в сторону, создавая в завале достаточно широкий проход, чтобы сквозь него один за другим проскользнули фургоны конвоя. Последний барьер представлял собой один из огромных бетонных блоков, оставленных полицейским управлением. В середине его большой кусок был выбит наружу, а на его место вклинилась кабина грузового трайлера. Осколки аккуратно заполнили собой пространство между двумя бетонными барьерами. На первый взгляд кабина накрепко застряла в проломе; казалось, ее не вытащить оттуда даже подъемным краном. Однако, когда Хуарес забрался в полуобгорелую кабину, грузовик начал послушно откатываться назад, царапая крыльями о бетонные стенки. В результате в барьере образовалась дыра, в которую без труда могла проехать армейская БМП. Три гражданских фургона беспрепятственно проскользнули в отверстие.

Хуарес запрыгнул в фургон к Эви, а третья машина отделилась от них, направляясь к станции спутниковой связи, находившейся где-то в лабиринтах Гринвич-Виллидж. Таким образом, Эви осталась в первом фургоне с Хуаресом, Ногаром и Дэвидом Прайсом, а во втором за ней следовала какая-то крыса-моро с видеокамерой. Если Прайс все еще имел доступ к секретным кодам комплекса ВАБТИ, им удастся захватить объект без единого выстрела, а вся страна получит отличную встряску.

Оба фургона неслись сквозь снегопад по полупустынной Парк-Авеню. Нью-Йорк никогда не ложился спать, но между полчетвертого и полпятого утра наступало легкое затишье.

Машины катились на юг, а стеклянно-стальной каньон Манхэттена становился все глубже. Исполинский шпиль "Ниоги" с его голубой подсветкой высился над обступившими его многоэтажными собратьями, затмевая и принижая их своим величием.

Когда Эви достигла Пятьдесят Шестой улицы, она перевела взгляд на другую сторону - вид небоскребов вызывал у нее дрожь.

Группа захвата приблизилась к комплексу ВАБТИ. Сооружение напоминало собой россыпь ониксовых домишек, словно чья-то рука наугад разбросала плоские костяшки. За полквартала от цели Эви ощутила, что там что-то неладно. Она тотчас связалась по видеокому со вторым фургоном.

- Гургейя.

- Гургейя слушает... - последовала короткая пауза, - ... командир.

- Пусть Фернандо включит у себя на датчике усилитель инфракрасного излучения, проверьте-ка здания.

Эви притормозила фургон за полквартала до комплекса и принялась ждать ответного сообщения. В видеокоме ей было слышно, как "мохнурки" во втором фургоне переговариваются между собой по-испански.

- Фернандо говорит, что в здании справа от стоянки им замечено тепловое пятно, - но тут Гергейю перебила крыса, снова что-то оживленно зачирикавшая по-испански.

- Это пожар, там у них что-то горит.

- Есть ли на стоянке машины?

И снова что-то на испанском.

- С полдесятка. Фургон и грузовик; моторы не выключены, - крыса смачно выругалась по-испански.

Гургейя продолжала:

- Фернандо засек, по меньшей мере, двоих псов-моро. Афганы вооружены японскими винтовками. С глушителями.

Эви стукнула кулаком по приборной доске. И снова "Ниоги" опередила их. Что же им теперь делать? Что они в силах предпринять?

- Гургейя?

- Слушаю.

- Тебе следует затаиться. Веди наблюдение за комплексом. Если они выйдут оттуда вместе с пришельцами - следуй за ними. Но ни в коем случае не стреляй в них, поняла? Обойдемся без ненужного героизма.

- Слушаюсь.

Эви оборвала связь.

- А что же мы? - спросил Хуарес.

- А мы пойдем внутрь, - Эви обернулась к своим пассажирам. - Кроме тебя, Прайс.

Эви перепоручила Прайсу контроль за коммуникатором, а сама повела Ногара и Хуареса к корпусам ВАБТИ.

По дороге Ногар шепнул:

- Ты ему доверяешь?

Не поворачивая головы, Эви ответила:

- Я не доверяю тебе.

Следовало отдать должное афганам "Ниоги" - благодаря им Эви и два ее спутника практически без труда преодолели контрольный заслон. Забор, окружающий комплекс, был отключен от сигнализации, главные ворота болтались на петлях. Охраны нигде не было видно. К сожалению, ворота эти вели прямиком на автостоянку и к парочке афганов-моро.

Эви, Хуарес и Ногар подобрались к воротам, сумев не попасть в поле зрения обоих псов, чье внимание было сосредоточено на исследовательском комплексе. Эви со своей командой нашла себе укрытие за незаконно припаркованным лимузином. Какой-то наглец поставил свою роскошную тачку едва ли не у самого входа ВАБТИ.

- Прайс, - шепнула Эви в портативный микрофон, - можно ли попасть внутрь через другую дверь, подальше от автостоянки?

- Разве только через разбитое окно, - прошелестел в наушнике голос Прайса.

- А как насчет крыши?

- Все равно придется взламывать.

Хуарес покачал головой.

- Нет времени, придется идти через главный вход, - прошептал он.

С этими словами одноухий заяц вытащил из ножен за спиной длиннющий нож, сделал несколько быстрых взмахов в сторону автостоянки и одним плавным движением вернул лезвие на место.

- Гургейя, - прошептала Эви в микрофон. - Фернандо видит только двух псов?

- Да, только двух.

"Интересно, - подумала Эви, - что это послышалось в микрофоне - помехи или негромкое рычание Гургейи?"

Эви досадовала, что не захватила с собой снайперской винтовки. Пока что лучшее оружие, которым они располагали - это видавший виды АК-47, что болтался у нее на плече. И хотя эта "пушка" незаменима, чтобы с толком прикрыть все входы и выходы, вместе с тем она тотчас же громогласно возвестит об их присутствии.

Эви посмотрела на коротышку Хуареса:

- Пошел.

Тот направился вперед, двигаясь с подветренной стороны от псов. Казалось, будто серый заяц слился с окружающей местностью. Несмотря на то, что "Калашников" был без глушителя, Эви оперлась стволом о капот лимузина и нацелилась на автостоянку. Она принялась ждать Хуареса, моля бога о том, чтобы ей больше не пришлось открывать огонь.

Пока ей были видны только двое афганов. Один стоял перед огромным трейлером, не сводя глаз с главного входа в самое крупное здание комплекса. Другой прохаживался перед задними дверцами фургона.

Стоит попробовать, прикинула про себя Эви, и уложить их обоих одной очередью.

- Как ты относишься к людям? - Эви не ожидала услышать в наушнике голос Ногара.

Она заставила себя сосредоточить все свое внимание на перекрестье прицела. Интересно, куда девался Хуарес?

- К чему ты клонишь?

- Проще всего было бы ненавидеть их.

- И что дальше?.. Хуарес, куда ты пропал?

- А ты сама?

- А что она?

- Я еще вернусь к этому вопросу.

- Сомневаюсь, что мне это непременно надо знать.

У Эви осталось лишь краткое мгновение для того, чтобы поразмыслить над сказанным. Она заметила, как из-за припаркованного "седана" вынырнул Хуарес и тотчас юркнул под грузовой трейлер. Со стороны афганов не последовало никакой реакции. Эви напряглась, сосредоточив все внимание на трейлере. Хуарес полз на животе к задним колесам.

Один из псов как ни в чем не бывало прошествовал мимо, и Хуарес выскочил из-за кузова. Афган было повернулся, но заяц его опередил. Одной лапой он ухватил пса за морду, в другой, откуда ни возьмись, оказался нож. Оба противника, сцепившись, повалились на асфальт.

Эви перевела ствол своего "Калашникова" на второго пса. Чутье подсказало афгану, что там, позади фургона творится что-то неладное, и он бросился вдоль трейлера на подмогу товарищу. Хуарес вырос словно из-под земли. Он обрушился на второго пса с крыши фургона. Не успел афган перевести взгляд вверх, как Хуарес полоснул ему по горлу ножом.

- Два ноль в нашу пользу, - прошептала Эви.

- Ты уверена? - съехидничал Ногар.

- Не совсем, - Эви включила микрофон. - Гургейя, есть ли у тебя что-нибудь новенькое?

- Фернандо говорит, что даже если что-то и происходит, то только внутри здания.

- О'кей, - сказала Эви Ногару. - Отправляемся.

И они оба бросились бегом к автостоянке. Хуарес забрал у поверженных псов винтовки "Мицубиси" с глушителями и, когда Эви подбежала к трейлеру, бросил ей одну из них. Свой "Калашников" Эви передала Ногару.

- Неплохо бы убрать тела, - произнес Хуарес. - Но с другой стороны, другие псы наверняка их учуют...

Эви кивнула. Подбегая к трейлеру, она явственно ощутила запах крови. Теперь она переключила свое внимание на фургон, припаркованный рядом с трейлером. Там легко могли поместиться не менее десятка псов. Грузовик...

- Ногар, ну-ка открой задние дверцы.

Ногар потянулся к запору. Когда гидравлическая дверь плавно отъехала в сторону, изнутри кузова навстречу им ударила густая волна горячего пара. Вместе с паром воздух наполнился запахам серы.

Пятясь задом, Эви подобралась к фургону. Внутри он скорее напоминал пещеру. Стены покрывала окаменевшая корка, плавно переходящая в пол и потолок. В дальних углах были установлены зеленовато-красные светильники, отбрасывавшие на стены фургона зловещие отблески. Пахло серой и нашатырем.

- Номер люкс, - съязвил Ногар.

Эви не давала покоя мысль, сколько таких, обычных на вид грузовиков колесят по стране со своим зловещим грузом. К счастью, фургон не предназначался для переброски боевиков. Все афганы разместились во втором фургончике.

- Это как раз то, что мне и надо, - произнесла Эви. - Здесь у них наберется максимум десять-одиннадцать псов, возможно, ударными группами по четыре...

Одно из ониксовых зданий-домишек - то, в котором Фернандо обнаружил пожар, взорвалось шаром желтого пламени - оно словно выкатилось из окна и устремилось вверх. Эви повернулась ему навстречу, однако в следующее мгновение до нее, обдав все вокруг обжигающим дыханием, докатилась взрывная волна, и Эви отбросило к стенке трейлера. Как зачарованная, она наблюдала, как автостоянку потряс второй взрыв и из окон всего комплекса зданий посыпались стекла.

- Прайс! - завопила Эви в микрофон - сейчас уже было не до конспирации.

- Да, мне все понятно. Взлетел на воздух главный компьютер и административный комплекс. Твари находятся в главном корпусе. - Затем Прайс еле слышно добавил: - ... твою мать...

- Ненавижу взрывчатку, - прошептала Эви.

Ногар с Хуаресом поднялись с земли. Ногар взглянул на охваченный пламенем административный комплекс:

- Вряд ли афганы разделяют твои чувства.

- В главный корпус, - Эви махнула винтовкой в сторону входа.

Переключив оружие на автоматическую стрельбу, Эви бросилась бегом к центральным дверям.

Стеклянные двери, ведущие в центральное здание, были все изрешечены пулями. Подбегая к ним, Эви ощутила запах человеческой и собачьей крови. В вестибюле, позади дверей, словно обезумев, мигали люминесцентные лампы. Эви увидела тела обоих охранников, безжизненно свисавшие из-за вахтерской стойки. Эви пригнулась пониже - в вестибюле было негде укрыться.

Согнувшись в три погибели возле дверей, она наблюдала за вестибюлем сквозь дыру в витраже. Ветер громыхал остатками черных лакированных венецианских ставен. Эви перевела взгляд с перевернутых стульев, усыпанного осколками ковра, массивной бетонной кадки для растений, составлявшей центральный элемент вестибюля, на стойку с мертвыми охранниками.

Краем глаза она засекла какое-то движение и тут же нырнула в окно, пытаясь укрыться за массивной бетонной кадкой. Эви рухнула на пол, вернее, на кучу черных лакированных пластинок в тот самый момент, когда пластиковую листву прошила автоматная очередь. Прежде чем она сумела сориентироваться, огонь прекратился, а в следующее мгновение в искусственных зарослях послышалось шуршание листьев и глухой звук упавшего тела. Одновременно воздух наполнился запахом свежей собачьей крови. Эви осторожно выпрямилась и огляделась по сторонам.

Среди фальшивых пальм мордой вниз лежал наемник-афган, которому кто-то разнес половину черепа. Несколько секунд спустя в вестибюле появился Хуарес, прижимая к груди еще один трофейный "Мицубиси".

Взглянув на одноухого зайца, Эви спросила:

- Откуда этот афган?

Хуарес махнул рукой в сторону лифтов, выстроившихся вдоль правой стены вестибюля.

- Он только что попал сюда. По-моему, решил проверить, почему два других пса прервали радиосвязь. А ты как думаешь?

- Ты считаешь, что он переговаривался с другими псами?

- Теперь не узнаешь. Думаю, вряд ли.

Вслед за Хуаресом в вестибюле появился Ногар:

- И куда теперь?

Эви подошла к стойке.

- Мы немного задержимся здесь. Вы двое держите на прицеле лифты.

Со стойки свешивались тела двух охранников. Эви перекатила мертвецов на пол, а сама спряталась за стойкой. Застигнутые врасплох, охранники так и не успели вытащить оружие.

- Прайс, - спросила Эви в микрофон, - где вы держали пришельцев?

- На третьем подземном этаже.

Эви обвела взглядом вмонтированные в стойку видеоэкраны. На них мелькали полосы помех. Эви пробежала пальцами по клавишам, переключая видеокамеры, пока не добилась нужной картинки, изображавшей афганов.

- Третий подземный этаж, - отозвалась камера, - пятый технический коридор.

На экране кипело настоящее сражение. Камера выхватывала в кадр длинный участок бетонного коридора, ведущий к стальной двери, похожей на вход в хранилище какого-нибудь банка. Перед дверью, словно в ловушку, были загнаны с десяток людей - охранников и научных сотрудников. Все они размахивали пистолетами. Несчастные пытались укрыться за ящиками и перевернутыми лабораторными тележками. Трое из них валялись на полу без каких-либо признаков жизни.

Защитников загнала в угол команда из шести или семи афганских боевиков. Псы сорвали с петель пожарную дверь, и, используя ее как опору, поливали горстку несчастных пулеметными очередями.

На глазах у Эви один из защитников, одетый в лабораторный халат, повалился спиной на дверь, забрызгивая стены фонтанами крови, бьющей из раны в груди.

- Прайс, я смотрю в камеру, нацеленную на пятый технический коридор, и вижу какую-то дверь, - очень похоже на воздушный шлюз.

- Это они, - раздался ответ в наушнике. - Фитцджеральд настаивал, чтобы для них было создано подобие естественной среды. Давление в 2,25 атмосферы.

- Я спрашиваю у тебя, Прайс, есть ли туда другой вход?

- А разве этот заблокирован?

- Заблокирован, представь себе, да еще как!

- Дай мне подумать.

- У меня нет времени.

- Ишем, - крикнул ей Ногар. - Один из лифтов пришел в движение!

- Если это афган, пристрелите его, - Эви перевела взгляд на конец вестибюля.

Ногар с Хуаресом прислонились к стене с обеих сторон работающего лифта. Тот двигался вверх откуда-то из глубины подвальных этажей.

- Прайс, - крикнула Эви.

- Я не помню расположение помещений. Дай мне подумать минутку.

Эви посмотрела вверх - лифт находится на втором подземном этаже. Затем она перевела взгляд на монитор и заметила, что погиб еще один из защитников, но вместе с ним и один боевик-афган. Эви принялась наугад переключать камеры, пытаясь обнаружить запасной ход вниз.

- Метановая горелка, - сказал по радио Прайс.

- Что?

- В центре помещения, где содержатся пришельцы, установлена массивная метановая горелка. Технические ходы ведут к ней с нижнего этажа.

- А как мне попасть туда?

- Точно такой же шлюз, который ты видишь, только этажом ниже.

Эви нажала на соответствующую кнопку, переключая камеру.

"Четвертый подземный этаж, технический коридор пять".

Технический коридор оказался близнецом коридора этажом выше, где сейчас творилось кровопролитие, однако в нем не было ни души - ни людей, ни моро. И если им рискнуть прорваться туда, прежде чем афганы пробьются к шлюзу через кучу мертвых тел...

Лифт тихонько звякнул.

Эви нырнула за стойку и взяла двери на мушку. Дверцы лифта нехотя распахнулись. Ногар с Хуаресом уже приготовились открыть огонь, но в следующее мгновение Эви разглядела, кто же там внутри лифта.

Это был вовсе не афганский наемник. Из кабины, словно ужаленный, выскочил Эрин Хофштадтер.

Хуарес с Ногаром явно не ожидали такого поворота событий, и немец-экономист беспрепятственно пролетел мимо них. Казалось, что он не заметил ни того, ни другого и устремился прямиком к выходу.

Эви взяла его на мушку и крикнула.

- Ни с места!

И хотя Хофштадтер испуганно замер, Эви почувствовала, как ей в палец больно впился спусковой крючок. Ей стоило немалых усилий овладеть собой, и не выпустить очередь в своего ближнего начальника. Хофштадтер обернулся:

- Ишем?

- Ногар, хватай его.

Хофштадтер попятился, увидев приближающегося к нему тигра.

- Ишем, что здесь, черт побери, происходит?

Эви расплылась в злорадной ухмылке:

- Поэтическое возмездие.

- Так ты работаешь на федералов, - физиономия Хофштадтера налилась кровью - то ли от злости, то ли от страха.

- Хотела бы я знать что ты здесь делаешь в компании террористов-моро...

На плечо Хофштадтеру легла массивная лапа Ногара. Экономист охнул. Казалось, он весь сжался, пытаясь уклониться от прикосновения, но тигр вцепился ему в плечо мертвой хваткой.

Эви вышла из-за стойки. От ее бывшего босса исходил, подавляя все остальное, густой запах страха. Хофштадтер весь взмок от пота, и белая рубашка на нем промокла насквозь. А еще был различим исходивший от него запах желчи и нашатыря. Эви изнутри душил гнев, и, не удержавшись, она бросила ему в лицо:

- Любой, кто не человек, но вооружен, в твоих глазах уже террорист.

- Ты предательница.

Убрав правую руку с курка, Эви закатила Хофштадтеру звонкую пощечину. От ее удара на физиономии немца порвались все мягкие ткани, а сам Хофштадтер, отплевываясь кровью, отлетел прямо в объятия Ногару.

- Как ты смеешь называть меня предательницей, - не выдержала Эви. - Из нас двоих предатель - это ты. Это ты пошел против собственного правительства, а потом и против своих же собственных друзей-заговорщиков.

Хофштадтер стоял на коленях, отплевываясь. Левая его щека посинела и распухла - по всей видимости, Эви раздробила ему скулу. А еще она уловила запах мочи. Хофштадтер сплюнул кровавую слюну.

- Значит, ты... - пролепетал он и прижал руки к груди. - Ты убьешь меня?

- Нет, хотя следовало бы. - Эви наклонилась к нему и поняла, что видок у него не ахти.

- Время, его мало, да? - спросил Хуарес из-за ее спины.

Нет, сейчас неподходящий момент для сведения личных счетов.

- Хофштадтер, посмотри мне в глаза.

Тот повернулся, глаза его были налиты кровью, а дыхание давалось с трудом. Он по-прежнему прижимал руки к груди.

- Хофштадтер, пришельцы по-прежнему содержатся в искусственно созданной среде?

И тут Хофштадтера начал сотрясать смех. Начался он прерывистым хихиканьем и постепенно перерос в мощный безудержный хохот.

Хофштадтер начал жадно хватать ртом воздух, а затем, все еще прижимая руки к груди, сложился пополам и рухнул у ног Ногара. Эви опустила автомат и перевернула Хофштадта на спину. Он смотрел на нее, и на его лице застыло что-то среднее между улыбкой и гримасой боли. Хофштадтер сделал глубокий мучительный вздох и прошептал:

- Десять минут и никаких пришельцев.

Эви начала было расстегивать пуговицы у него на рубашке, но внезапно остановилась.

- Да там же эта метановая...

- Да, - еле выдохнул Хофштадтер и закрыл глаза.

Эви подняла взгляд на Ногара.

- Ненавижу взрывчатку.

ГЛАВА 20

- Хорошего нет, мы уходим, так? - спросил Хуарес.

- Черт, - выругалась Эви. - Вытащите его отсюда. Ждите меня у фургонов.

Хуарес с Ногаром подхватили Хофштадтера, который валялся без чувств. Уже в дверях Ногар обернулся через плечо:

- Ишем?

- Пошевеливайтесь, - прикрикнула она в ответ и решительно направилась к лифтам.

Хофштадтер сказал, что у них в запасе не более десяти минут. Эви не сомневалась в том, что сумеет обезвредить любое взрывное устройство, изготовленное Хофштадтером. Главное вовремя успеть подобраться к нему.

- Прайс, - позвала она в микрофон. - Дай мне коды доступа к подземным этажам.

Прайс продиктовал ей два двузначных числа - одно для лифта, а другое - для шлюза на четвертом подземном этаже:

- ... я не знаю, действуют ли они сейчас. Это мой персональный код и я...

- Дай бог, чтобы эти коды сработали, Прайс.

Лифт негромким звонком оповестил о своем прибытии. Двери раздвинулись, затем на мгновение замерли одновременно с миганием лампы в вестибюле, а затем распахнулись на всю ширину кабины.

- Прайс, прежде чем я прерву радиосвязь, скажи мне, куда бы ты запрятал бомбу?

- Что?

Двери начали закрываться.

- Ладно, не бери в голову, - проговорила Эви и юркнула в кабину.

Механический голос лифта повторял обрывок одной и той же фразы: "... лестницу в случае пожара. Пользование лифтами разрешается лишь спецперсоналу... "

Микрофон оказался в неисправности, и поэтому Эви была вынуждена ввести код этажа вручную, вместе с шестизначным кодом службы безопасности. Лифт плавно поплыл вниз.

Эви проехала третий этаж. Лампочки снова замигали, а затем вообще погасли. Вместо них включилось аварийное освещение. Скорее всего, пожар в административном корпусе - кстати, это не иначе как дело рук Хофштадтера - в конечном итоге привел к выходу из строя всю осветительную сеть комплекса.

И если Хофштадтер не шутил, в распоряжении Эви оставалось не более восьми минут.

Вогнав между створками ладонь, Эви раздвинула двери лифта. Резкое движение, несмотря на действие анальгетика, тотчас отдалось острой болью в левом плече. Раскрыв дверь, Эви услышала треск автоматной очереди. Нижние половинки дверей, ведущие на этот этаж, были изрешечены пулями.

Опустившись на колени, она попыталась раздвинуть двери четвертого этажа. Створки неохотно разъехались в сторону. От пола кабины лифта до потолка четвертого подземного уровня было не больше метра. Эви кубарем выкатилась наружу.

Аварийные огни заливали голый бетонный коридор белым слепящим светом. Направо от Эви, на расстоянии примерно двадцати метров, проход заканчивался герметической дверью. Над шлюзом то и дело вспыхивала красная сигнальная лампочка.

Эви посмотрела налево. В десяти метрах от себя она заметила, как с пожарной лестницы соскочил боевик-афган.

Эви бросилась назад, в шахту. Ухватившись за одну из створок дверей, рывком запрыгнула внутрь.

К счастью, стрельбы не последовало. Пес, судя по всему, не заметил ее.

Эви прижалась к стене шахты. Правой рукой она отчаянно цеплялась за дверь, а левой сжимала свой "Мицубиси". Ее ступни наполовину свисали с балки, лежавшей поперек шахты на одном уровне с полом коридора. Она бросила взгляд вниз и увидела еще три этажа, а на самом дне бетонную плиту.

Эви задыхалась. Пот катился с нее градом. Где-то на шее она ощущала бешеное биение пульса, а во рту появился кисловатый медный привкус, который всегда приходит вместе с паникой. Вполне возможно, этот афган - один из разведчиков, посланных на поиски второго входа в камеру к пришельцам. И если ее первоначальные расчеты верны, таких афганов может оказаться пятеро.

В следующее мгновение Эви начала различать новые запахи. Она явственно ощущала присутствие еще двоих афганов, а затем услышала, как захлопнулась пожарная дверь. В запасе у нее осталось шесть минут.

До Эви донеслись обрывки слов. Боевик по радио разговаривал с кем-то по арабски: "... такой же самый шлюз, защитников нет. Мы собираемся... "

Дослушать фразу до конца не удалось. Неожиданно электросеть ожила, и лифт пополз вниз.

Эви согнулась в три погибели и едва не лишилась опоры.

Когда до днища лифта оставалось метра полтора, Эви струхнула. Она выскочила назад в коридор и развернувшись, открыла огонь из своего "Мицубиси", сжимая его в больной руке. Стреляя, она одновременно молила бога, чтобы ей удалось хоть в кого-нибудь попасть.

С глушителем "Мицубиси" издавал звук, напоминавший шлепанье отбойным молотком по грязи. Оба боевика оказались застигнутыми врасплох. Эви удалось попасть одному из них в живот. Приземлившись на мягкое место, она проехала по бетонному полу, отчего оставшиеся пули впились в бетон у самых ног второго афгана. Первый пес согнулся пополам и рухнул на пол бесформенной массой, второй же поспешил укрыться за толстой трубой, которая тянулась от пола до потолка. Там он присел, прицелился и выпустил в Эви очередь.

Эви продолжала скользить по полу. Афган не промахнулся. Она почувствовала, словно левую руку ей задел паровой молот. От удара она выронила автомат и перелетела через голову. Остановилась Эви только у стены напротив лифта в луже собственной крови.

Лифт звякнул, и двери его закрылись.

Рана напоминала о себе горячим давлением в бицепсе. Пока что боль не сильно заявляла о себе, поскольку продолжали действовать обезболивающие средства, принятые Эви накануне. Однако она не сомневалась, что это ранение не сулит ей ничего хорошего, ведь теперь нельзя было пошевелить рукой ни назад, ни вперед.

Афган уже выходил из-за трубы, за которой укрылся от выстрелов Эви. Нацелив на нее дуло автомата, он подполз к своему напарнику, отчего Эви решила, что ее он принял за покойницу. Афган обернулся, чтобы посмотреть на своего поверженного товарища.

Эви воспользовалась этим моментом, чтобы вытащить из кобуры "Смит и Вессон". Ей удалось сделать три выстрела. Две пули попали псу прямо в морду. Афган свалился на пол прежде, чем успело умолкнуть эхо ее стрельбы.

Пять минут.

У Эви не оставалось времени, чтобы разглядывать раненую руку. Она вскочила на ноги и бросилась к шлюзу. Чтобы набрать код, ей пришлось снова засунуть пистолет в кобуру.

- Ну, Прайс, если не сработает... - прошептала она, но Прайс не слышал ее.

Несколько тонн бетона у нее над головой напрочь глушили радиоволны.

Эви быстро набрала код, однако компьютер не торопился с ответом. Спустя несколько мгновений, показавшихся Эви вечностью, дверь отъехала в сторону и взгляду открылась небольшая квадратная камера с другой дверью, но уже меньших размеров, в противоположной стене. Изо всех углов в стене ей подмигивали красные лампы. Эви шагнула внутрь, и дверь за ней с шипением поползла на прежнее место.

Однако в следующее мгновение электроснабжение прекратилось, и дверь замерла на месте.

- Черт, - прошептала Эви.

По соседству с противоположной дверью находилось забранное стеклом углубление. За стеклом находился красный рычаг, а по самому стеклу шла надпись: "При аварии - разбить!". Удар кулака, и Эви потянула на себя рычаг.

Дверь слегка приоткрылась, наполнив воздух пронзительным свистом. Мимо Эви пронесся порыв ветра. Ей показалось, будто кожу ей обожгло раскаленным песком пустыни. Она навалилась на рычаг, пытаясь удержаться на ногах. Дверь продолжала открываться все шире. Эви закрыла глаза и отвернулась. Порывы ветра, словно стремясь во что бы то ни стало сбить девушку с ног, обдавали ее своим горячим влажным дыханием. Вообще, все это весьма напоминало бы сауну, если бы не вонь, ударившая в нос. Желчь, нашатырь, сера, лава - тлетворный запах разложения.

Эви не выпускала из рук рычага еще секунд тридцать, дожидаясь, когда в обеих камерах сравняется давление. Когда же ее взору предстанет второе помещение там, за дверью, на поиски подброшенной Хофштадтером бомбы у нее останется не более трех минут.

Вторая камера оказалась цилиндрической формы. Потолок уходил вверх неровным бетонным конусом. На верхушке конуса располагалось почти круглое отверстие около двух метров в диаметре, в глубине которого мерцал красно-зеленый огонь. Посередине комнаты к потолку уходило целое сплетение труб. Они заканчивались широкой воронкой, располагавшейся примерно в метре от отверстия на самой верхушке конуса. Метановая горелка.

Однако никакого пламени в ней не было. Вместо огня из воронки доносилось негромкое, но вполне отчетливое шипение. Должно быть, пламя погасло. В обеих камерах выровнялось давление, и теперь в помещение поступал метан.

"И куда он только запрятал эту хреновину?"

Эви не сразу заметила бомбу, и поначалу ей в душу закрался страх, - она подумала, что Хофштадтер подложил взрывное устройство этажом ниже, откуда, по всей видимости, и тянулись трубы. Эви сказала себе, что если не найдет бомбу в ближайшие шестьдесят секунд, то бросится наутек, назад на лестничную клетку.

Однако, обойдя трубы, Эви нашла то, что искала. Небольшой кирпичик пластика и крошечный детонатор-таймер. Если верить последнему, Хофштадтер явно переоценил оставшееся в их распоряжении время.

Показания на дисплее уже перевалили за минутную отметку. Чтобы обезвредить бомбу у Эви оставалось не более сорока восьми секунд. Эви подбежала к трубе и только тогда сообразила, что Хофштадтер выше ростом. Ей никак не дотянуться до бомбы.

Эви смотрела на коварный кирпич, уютно расположившийся между тонкой трубкой, которая, судя по всему, была частью системы зажигания и одной из толстых газовых труб. Ухватившись за тонкую трубу, Эви подтянулась поближе к бомбе.

Часовой механизм представлял собой стандартное устройство. Незамысловатый армейский детонатор наверняка был взят из кладовых министерства обороны. Никакой экзотики, но ничего другого Эви от Хофштадтера и не ожидала. Будь тот специалистом в этом деле, Эви наверняка не пришлось бы рисковать собственной шкурой.

Взрывное устройство не было даже оснащено сенсором колебаний воздуха. Единственное, чем оно могло похвастать, это способностью послать в основной блок зажигательную искру, если кто-то, ненароком или нарочно, раньше времени выдернет провода.

В крошечном окошечке таймера цифры перескочили через отметку "тридцать".

Эви попыталась отыскать себе опору, однако ноги ее беспомощно скользили у основания труб. Да пропади все пропадом - Эви требовалось одно - дотянуться пальцами до кнопки сброса. Дело ведь яйца выеденного не стоит. Будь у нее одна рука свободной, тогда...

На таймере мигнула цифра двадцать девять. Эви перевела взгляд на раненную руку. Комбинезон промок от крови от плеча и ниже. Эви попробовала пошевелить рукой.

Обезболивающие средства больше не помогали. У Эви горело не только плечо - ниже, в бицепсе, было такое ощущение, будто кто-то ковырялся в нем раскаленной добела кочергой. Пот разъедал ей глаза, однако Эви почувствовала, что способна двигать рукой. Она подняла трясущуюся руку - плечо ей пронзили тысячи острых кинжалов, а затем впились еще ниже и глубже, до самого живота. Даже биение пульса отдавалось в предплечье ударами кузнечного молота. Эви показалось, будто ей потребовалась целая вечность, а не каких-то там двадцать секунд, чтобы поднять руку. Однако когда она дотянулась до бомбы, на таймере оставалось еще девять секунд.

Эви, поморгав, смахнула с ресниц пот и увидела, что Хофштадтер сообразил вырвать кнопку "сброс".

- Ах, ты, чертов ублюдок!

Шесть секунд. Эви обхватила ладонью детонатор в надежде, что примитивный способ защиты, к которому прибегнул ее бывший шеф, означал одно - Хофштадтер в вопросах техники абсолютный профан. Пять секунд. Эви не сомневалась, что ее ждет смерть. Она ощущала ее привкус у себя во рту, казалось, что дыхание беззубой щекочет ей затылок.

Четыре секунды.

"Если не сработает, по крайней мере, это будет моих рук дело".

Она рывком выдернула детонатор из взрывного устройства. Однако при этом ее правая рука соскользнула с трубы и Эви упала навзничь, успев в тот же миг подумать, что попытка удалась.

Чтобы предохранить детонатор от непрошеного вмешательства, Хофштадтеру следовало вскрыть корпус и присоединить провод изнутри. Однако у него либо не нашлось времени, либо не возникло желания на такие технические премудрости. Детонатор пискнул, а в следующее мгновение Эви свалилась на пол и потеряла сознание.

* * *

Первое, что она почувствовала - это боль. Ей казалось, будто кто-то тисками сжимает ей руку, и каждое нажатие вызывало в плече новые обжигающие волны боли.

Эви потребовалась секунда, чтобы понять - кто-то действительно сжимает ей руку. Она тотчас открыла глаза. Первое, что предстало ее взору, - это тип с биноклем. Эви сделала попытку вытащить пистолет. Ее правая рука не двигалась.

Ей не давали пошевелиться три афгана. Один держал ее правую руку, второй навалился на ногу, а третий, судя по всему, обрабатывал ей рану. Тип с биноклем стоял, прислонившись к трубам. В руках он держал детонатор.

- Эви Ишем, - произнес он. - Наконец-то.

Эви с опаской просмотрела на пса, накладывавшего повязку на ее раненую руку.

- Не волнуйся. Шариф отличный военврач.

Пес ткнул ей в рану чем-то острым. Внутри руки словно вспыхнуло пламя, языки которого обожгли даже внутренность ее черепа. Эви рефлекторно выгнула спину. Когда боль отступила, она ощутила лишь разбитость во всем теле. У нее ныла буквально каждая мышца - от шеи до основания позвоночника.

"Наблюдатель" кисло усмехнулся.

- Я подумал, ты будешь не против испробовать на себе всю прелесть мучительной раны.

При этом он расстегнул воротник рубашки цвета хаки, обнажая толстый красный шрам, протянувшийся через всю шею под адамовым яблоком.

- Точно, как и я.

До Эви наконец-то дошел смысл его слов.

- Ирония судьбы, - произнес "наблюдатель", поигрывая детонатором.

- Возможно, ты спасла мне жизнь. Не думаю, чтобы милые червячки Расы сумели залатать меня после взрыва. Собственно говоря, это один из способов, направленных именно на их уничтожение.

Эви показалось будто Шариф, ни слова не говоря, вырвал из ее руки около метра колючей проволоки. Обернувшись, она увидела, что тот отбросил в сторону несколько карбоновых волокон из ее комбинезона.

- И что ты намерен со мной делать? - спросила она, стыдясь того, как тихо и жалобно прозвучал ее голос.

От улыбки ее собеседника не осталось и следа.

- Будь на то моя воля, - произнес он, глядя Эви прямо в глаза, - я бы выколол тебе глаза и выбросил в чем мать родила на улицу где-нибудь в Бронксе.

Шариф наконец-то управился со своим делом. Эви почувствовала, как напоследок ей в руку ввели какое-то лекарство. После чего афган-санитар ловко наложил аккуратную повязку.

- К несчастью для нас обоих, ты представляешь для Расы немалый интерес, и это касается не только возвращения их... - незнакомец умолк, подыскивая нужное слово, а затем выдавил из себя с явным отвращением: -... людей.

Шариф отошел прочь от ее руки.

- Поднимайся, - приказал "наблюдатель".

Два других пса отпустили Эви, чтобы та смогла встать на ноги. Окружающий мир показался Эви каким-то бесформенным и расплывчатым, словно она наблюдала за событиями с огромного расстояния. Интересно, подумала Эви, что тому причиной - последствия боли, ушиб головы или, может быть, ее просто накачали наркотиками. Ведь они впрыснули ей какую-то гадость, причем явно не болеутоляющее средство. Рана в руке напоминала о себе нестерпимым жжением, а остальной мир продолжал оставаться размытым и смазанным.

- Кто ты? - с усилием выдавила из себя Эви.

Казалось, что язык ее сопротивляется, не желая произносить слова.

- Ты лучше пошевеливайся. Мы и так задержались здесь дольше положенного.

Он подтолкнул ее, и Эви с трудом начала переставлять ноги. Она прекрасно понимала, что ее накачали наркотиками. Эви двигалась вперед, сквозь атмосферу липкую и тягучую, словно патока, и, несмотря на все усилия, не могла заставить себя оказать даже малейшее неповиновение.

Три пса вывели ее наружу из шлюза и повели по коридору. "Наблюдатель" шел впереди. Электроснабжение отключилось окончательно, и поэтому они шагали под спорадическими вспышками ламп аварийной системы. "Наблюдатель" болтал без умолку, и в мрачной тишине подземелья его голос напоминал треск детской погремушки.

- Меня они называют Димитрий. ФНО был всего лишь дурацкой затеей Хиоко, пока его мозги не ввязались в спор с одной хорошенькой пулей...

Когда они дошли до пожарной лестницы, Эви на мгновение испугалась, что не сможет сделать ни шагу. Она замерла на месте, совершенно сбитая с толку, пока ее снова не вернул к действительности голос Димитрия. Кто-то подтолкнул ее сзади, и она попыталась сделать шаг вперед. Для этого нехитрого дела ей потребовались немалые усилия. Голос Димитрия то затухал в ее сознании, то снова звучал с прежней силой.

- ... никогда не доверял Расе, ловкий ход, хотя это его и погубило.

- ... тебя убивать, к чему марать руки, если это сделает сама Раса...

- ... нужны люди вроде тебя. Они шикарно заплатят, так что игра стоит свеч...

Эви с трудом верила, что ей удалось подняться наверх. На мгновение она задалась вопросом, сколько часов она провела в чреве ВАБТИ, но чувство времени напрочь ее покинуло. Эви знала одно - снаружи было все еще темно, а грузовой фургон скрылся с места происшествия.

Но где же ее подкрепление? Где Гургейя, Хуарес, Ногар, Фернандо с его видеокамерой - по идее, он должен был заснять на пленку и пришельцев, и заговорщиков. Эви вспомнила, что приказала ягуарше следовать по пятам за пришельцами, куда бы те ни направлялись.

Что ж, наверняка Гургейя преследует грузовик. Административный корпус продолжал гореть. Рев пламени стал поистине оглушающим. Сердце Эви бешено колотилось. Почему-то ей было трудно сосредоточить взгляд на огненных языках. Глаза Эви бегали от одного окна к другому. Иногда взор ее устремлялся вверх, вслед клубам серого дыма. Кто-то подтолкнул ее в спину, и Эви поняла, что стоит на месте. В ее сознании снова всплыл голос Димитрия.

- ... не отвлекайся. Вскоре ты окажешься в фургоне, там ты сможешь глазеть на все, что тебе вздумается...

Эви кивнула. На сей раз она сочла его замечание довольно мудрым.

Как только Эви расположилась на сиденье фургона, она позволила глазам блуждать где им угодно. Ей стоило немалых усилий сосредоточить внимание на чем-то конкретном. Она бережно прижимала к себе перебинтованную руку, тупо уставясь сквозь ветровое стекло. Где-то в отдалении Эви различала голос Димитрия, однако до нее с трудом доходило, что он там говорит. Эви все так же отрешенно смотрела в окно, когда их фургон слегка тряхнуло. На какое-то мгновение она встрепенулась - странно, ведь мотор еще не заводили.

Из окон главного корпуса посыпались стекла, напоминая чем-то осколки черного льда. Из вестибюля вверх вырвались клубы синевато-зеленого пламени. До Эви дошло, что это наверняка взорвался метан, беспрепятственно вытекавший наружу из потухшей горелки. Эви обернулась к заднему окну. Где-то в отдалении мелькали красные и синие огоньки.

Легавые, подумала Эви. Интересно, кого они на этот раз представляют - полицейское управление Нью-Йорка или же Агентство. Но, собственно говоря, какая ей разница.

Димитрий перелез через нее и сел на водительское сиденье. Эви проводила его глазами, и в конце концов ее взгляд установился у него на затылке. Димитрий тем временем включил зажигание и с силой нажал на газ.

Фургон рванул с места. Очнувшись на секунду, Эви с удивлением отметила про себя свежий красный шрам, протянувшийся у края коротко остриженных волос. Наверняка это было выходное отверстие от пули, которую Эви выпустила в него не далее как семьдесят два часа назад. Интересно, где это видано, чтобы раны заживали с такой быстротой?

Фургон подпрыгнул на ухабе, и голова Эви мотнулась в сторону. Вместе с ней в машине сидели еще четверо афганов. Интересно, почему-то подумала Эви, а что думают обо мне эти мохнатые волкодавы? Ведь на ее совести была смерть их нескольких боевых товарищей. Кстати, афганы представляли собой наименее "очеловеченную" разновидность моро. Псы сохраняли психологию своры и имели смутное представление об индивидуальности. Они были столь умело сконструированы для боевых операций, что едва могли приспособиться к иному роду занятий. Так что вряд ли в их душах оставалось место для личной мести. Они подчинялись приказам, расправлялись с противником, и, как правило, смерть их настигала только в бою.

Фургон проскочил в ворота и пронесся через площадку, на которой совсем недавно стоял припаркованный лимузин. Эви, закрыв глаза, задалась вопросом, удастся ли ей направить ход своих размышлений в более или менее ровное русло.

ГЛАВА 21

Езда в фургоне стала для Эви бесконечной чередой разрозненных образов. Напрасно она пыталась направить ход своих мыслей в какое-то конкретное русло. Эти усилия только раздражали ее или же приводили в отчаяние. Эви ухватилась за это чувство, чтобы избавиться от нахлынувшей на нее апатии, которая, казалось, вот-вот проглотит ее целиком, как зыбучий песок.

Когда Эви закрывала глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях, ей удавалось придать своим рассуждениям некоторую последовательность.

Первая разумная мысль, которая посетила ее, была о том, что в данной ситуации ей были отрезаны все пути к бегству, поскольку она сильно накачана наркотиками. Однако тот факт, что к ней возвращалось умение логически мыслить, свидетельствовал о том, что действие наркотика постепенно ослабевает. Организм Эви мало-помалу расправлялся с дурманом. И если ей повезет, Димитрий так ни о чем и не догадается.

Кстати, одна мысль показалась ей утешительной. Похоже на то, что люди "Ниоги" до сих пор полагают, что она работает в одиночку на свой страх и риск, или же в одной упряжке с командой Фрея. Судя по всему, Димитрий не догадывался о ее соучастниках-моро. Что ж, может, это и к лучшему. Если Гургейя следует ее распоряжениям, то моро проследят, куда пропал грузовой фургон. А с помощью Фернандо они завершат возложенную на них миссию и заснимут на видео четверых пришельцев.

Одно "но" - заснятые на видео кадры переброски пришельцев из пункта А в пункт Б произведут не столь ошеломляющее впечатление, как трансляция непосредственно из камеры с искусственной средой обитания. Тем не менее даже они могут произвести эффект разорвавшейся бомбы.

К несчастью, для нее самой все это уже бесполезно. Первоначально Эви надеялась, что разработанный ею план заставит многих пересмотреть свои намерения относительно ее собственной судьбы. Если трансляция пойдет на всю страну, Хофштадтер вряд ли сможет сохранить все в тайне, попросту убрав ее. Агентству тоже будет трудно сохранить хорошую мину при плохой игре, если Эви исчезнет. И если они все сделали правильно, "Ниоги" будет над чем поломать голову вместо того, чтобы снова устраивать всякие похищения.

Как догадывалась Эви, "Ниоги" требовалось от нее нечто большее, чем просто заполучить назад четверых своих товарищей. Если она правильно припоминает сказанное Димитрием, это сулит ей мало хорошего.

Фургон внезапно остановился, и Эви открыла глаза. Мир снова рассыпался на мелкие фрагменты, однако теперь сосредоточиться ей удалось гораздо легче. Фургон стоял внутри огромного лифта, в котором легко могла бы разместиться мансарда Дианы. Затем послышалось негромкое урчание моторов, и потолок над Эви начал удаляться. Она поймала себя на том, что сосредоточенно рассматривает бетонную балку на потолке - в поперечнике та была больше, чем их фургон.

Затем Эви перевела взгляд вниз, внутрь фургона. Из пассажиров там остались только двое - она и Димитрий. Последний направил на Эви ствол "Мицубиси" без глушителя.

Куда, интересно, подевались афганы?

От Димитрия, по всей видимости, не ускользнула ее растерянность.

- Псам не позволено входить туда, куда пойдем мы с тобой. Практически никому, кроме самой Расы.

- Расы? - еле ворочая языком переспросила Эви.

- Так они себя называют.

Эви обнаружила, что хотя это и стоит ей немалых усилий, но она способна довольно пристально смотреть на Димитрия.

- Но... - с трудом выдавила она из себя, - почему ты работаешь на...

Это было выше ее сил, и вопрос повис в воздухе.

- Почему же по всей этой планете кто-то предает кого-то? - усмехнулся Димитрий. - Почему же повсюду кто-то из не людей работает на банду двуногих?

Это уже слегка прояснило ситуацию.

- У меня не было выбора, - на этот раз голос Эви прозвучал вполне внятно.

- У нас у всех есть выбор, Ишем, - возразил Димитрий. - Просто иногда мы принимаем неверные решения - во имя спасения собственной шкуры.

Лифт остановился. Димитрий нажал кнопку на приборной доске и открыл заднюю дверь.

Только когда дверь открылась до конца, до Эви дошло, что кондиционер в машине работает на полную катушку. И теперь внутрь фургона ворвался влажный, затхлый воздух. Эви обернулась к задним дверям и увидела позади себя огромное помещение. Собственно говоря, это был склад. В глаза Эви бросились штабеля ящиков, автоматические подъемники, мощные трейлеры в разгрузочном отсеке. В некотором роде, склад поражал какой-то подозрительной обыденностью. И эта обыденность еще больше внушала тревогу, поскольку конструкция помещения явно была неземной. Склад представлял сплющенную по бокам сферу, напоминавшую половинку яйца. Эта половина составляла около ста метров в диаметре, а в самой верхней своей точке достигала высоты никак не менее двадцати метров. Из стен через равные промежутки друг от друга торчали конусы, из которых вырывалось сине-зеленое пламя, словно в дополнение к рядам красных ламп, светивших из гладких углублений в потолке.

По сравнению с этим, происшедшее в Кливленде казалось детскими шалостями.

К задней дверце фургона подкатила небольшая автоматическая тележка. Димитрий махнул автоматом.

- Залезай.

Сам он остался стоять в фургоне, не сводя с Эви своего автомата. Эви от жары тотчас прошиб пот, и вдобавок ей стало дурно. К тому моменту как она дотащилась до тележки, ей хотелось только одного - поскорее погрузиться в сон.

Тут никак не меньше сорока градусов, подумала Эви. У нее возникло такое ощущение, будто ее заживо похоронили под компостной кучей. Она закрыла глаза и рухнула на заднее сиденье тележки. Ей было слышно, как Димитрий приблизился к ней. Что ж, кажется, пришло время снова немножко пошевелить мозгами.

Она открыла глаза и увидела, что Димитрий стоит прямо перед тележкой, а сама тележка пришла в движение. Димитрий в упор смотрел на Эви, так и не опуская своего автомата. Эви попыталась присесть, однако головокружение тотчас напомнило ей о том, что при той скорости, с которой она была способна действовать, Димитрий наверняка всадит ей в грудь три пули, прежде чем она попытается подняться на ноги.

Тележка покатилась в глубь исполинского склада. В помещении напрочь отсутствовали ровные линии и прямые углы, и это мешало Эви правильно оценить расстояние. Отверстия, что встречались ей, могли в равной степени быть как небольшими и находящимися совсем рядом, так и огромными, но невообразимо далекими. Они миновали одно из этих отверстий намного раньше, чем рассчитывала Эви. Неожиданно для себя она обнаружила, что скользит по почти круглой бетонной трубе, которая на сей раз оказалась довольно скромных размеров. Ее без труда можно было принять за участок ливневой канализации, если бы не красные огни, погруженные в идеально гладкие углубления в потолке. Бетонные стены были отполированы до блеска и отражали свет подобно влажному мрамору.

Тележка катилась по бесконечному безликому коридору. От бетонных труб отходили ответвления, напоминая окаменевшие кровеносные сосуды, а овальные отверстия в стенках трубы походили на гигантские язвы. Большей частью за дверцами стояла кромешная тьма, но позади одной из них Эви удалось рассмотреть белую пульсирующую форму наподобие амебы.

Чем дальше они катились, тем жарче становилось вокруг. Тележка остановилась в том месте, где труба выходила в еще одно сферическое помещение. Оно оказалось по размерам гораздо меньше склада, около двадцати метров в поперечнике, однако было достаточно просторным, чтобы тележка не просто вкатилась внутрь, но и наполовину объехала помещение по периметру, огибая дыру в самом центре пола.

Эви заметила восемь коридоров, уходивших куда-то внутрь на равном расстоянии друг от друга. Однако, все еще страдая от дурмана, Эви затруднялась сказать, из которого из них только что выехала их тележка.

- Конец маршрута, - произнес Димитрий. - Выходим.

Пока он произносил эту фразу, послышался какой-то всасывающийся звук и из центра помещения вырвался порыв прохладного воздуха. Эви бросила взгляд на отверстие и увидела, что в глубине дыры сдвигается в сторону металлическая крышка. Эви тотчас пришел на ум капканный паук. Оттуда, снизу, в помещение проникли лучи света. На этот раз это был более привычный и обыденный белый свет.

- Тебе туда.

Эви недоуменно посмотрела на Димитрия. С него градом катился пот. Может стоит рискнуть...

Она встала, но приступ головокружения заставил ее пересмотреть свои намерения. Эви выкарабкалась из тележки, стараясь при этом сохранить равновесие, и медленно побрела по гладкому полу к манящей приятной прохладой яме.

Подойдя к краю отверстия, Эви заглянула вниз. Оно оказалось - трубой, уходящей почти отвесно куда-то вглубь. Судя по всему, от нее требовалось съехать вниз по трубе, как по ледяной горке.

Димитрий снова взмахнул автоматом.

- Полезай.

Эви довольно внятно сказала себе, что Димитрий и компания уже наверняка бы давно отправили ее на тот свет, если бы это входило в их планы. Она шагнула в трубу, бережно прижимая к телу раненую руку.

Эви съехала по трубе гораздо быстрее, чем она ожидала. Словно в отместку, к ней вернулось головокружение. Оно проявляло себя еще сильнее от того, что труба была гладкой и однообразно белой и взгляду было не за что зацепиться. В конце концов голова закружилась так сильно, что Эви даже не заметила, как лишилась сознания.

* * *

Она открыла глаза и обнаружила, что видит перед собою бородатого мужчину лет пятидесяти. Эви тотчас узнала в нем одного из персонажей видеоролика, заснятого Димитрием при помощи полевого бинокля. Это был ученый кабинетного типа, профессор Фитцджеральд, ксенобиолог.

- С вами все в порядке? - поинтересовался он.

Эви тот час ухватила его за лацканы пиджака. Быстрота движения дала ей понять, что действие наркотика практически закончилось.

- В порядке? - набросилась она на него. - А как по-твоему? После того как ты, Фрей и все остальные сделали из меня идиотку? - Эви бесцеремонно оттолкнула профессора и присела.

На этот раз обошлось без головокружения. Она встала, огляделась по сторонам. Фитцджеральд попятился к обычной плоской стене подземелья. Обе койки-скамьи стояли одна напротив другой, а свет исходил из вмонтированных в потолок люминесцентных ламп. Где-то вдалеке на низкой ноте гудел кондиционер, а из вентиляционных решеток под потолком поступал прохладный воздух.

Эви стояла посередине столь заурядного помещения, что на мгновенье ей показалось, будто путешествие по среде обитания пришельцев было не более чем галлюцинацией. Но нет... Эви до сих пор различала слабый запах серы и сжигаемого метана, который проникал в комнату, несмотря на мощный кондиционер.

И если у Эви и остались на сей счет какие-то сомнения, тот факт, что помещение располагало одним единственным входом - а именно, круглым отверстием между койками - свидетельствовал, что увиденное ею не плод больного воображения. Возможно, наркотик слегка искажал истинные размеры, но те залы, что Эви довелось увидеть в среде обитания пришельцев, занимали никак не меньше нескольких акров.

Фитцджеральд с опаской попробовал сделать шаг вперед.

- Мисс Ишем?

- Что? - Эви шагнула ему навстречу, ощущая в крови по меньшей мере трехдневную норму адреналина. - Что, во имя всего святого, что еще вы можете мне сказать?

Фитцджеральд запнулся:

- Но...

- Неужели вы пытаетесь мне поведать, что сожалеете о случившемся? Что ваша гоп-компания в действительности не желала держать меня в неведении. Что вам не хотелось делать из меня предательницу! - здоровой рукой Эви оттолкнула от себя профессора. - Или же вы желаете принести извинения, что именно вы выдали весь ваш заговор с потрохами этим вонючим пришельцам. Согласитесь, ведь это же ваших рук дело. А Габриэль? Какие чувства вы испытываете по тому поводу, что он пытался отправить меня к праотцам?

- Он мертв, - хрипло прошептал Фитцджеральд.

- Что? - и тут до Эви дошло, что правой рукой она сжимает профессорское горло.

Господи, да так не трудно и прикончить беднягу. Эви попятилась и, стараясь успокоиться, начала делать дыхательные упражнения.

- Все до одного, - прохрипел Фитцджеральд. - Габриель, Дэвидсон, Фрей, Хофштадтер пытались свалить свою вину на вас.

Эви задумалась над тем, что за это время случилось с ней.

- А при каких обстоятельствах погибли Дэвидсон и Габриэль?

- Их машина потерпела аварию в юго-восточном секторе Манхеттена.

"Ага, значит это был аэрокар, - подумала Эви, - тот самый, что загнал ее в Гринвич-Виллидж".

- Вы уж простите, что я набросилась на вас.

Он покачал головой:

- Это вы убили Фрея?

- Нет! - Эви до сих пор ощущала запах крови Фрея, ощущала охватившую ее после того панику, когда впервые до нее стали доходить истинные масштабы происшедшего.

- Гейб и Дэвидсон...

- Они пытались меня убить.

- Прошу вас, извините, - Фитцджеральд начал заламывать руки. - Мы никогда не предполагали, что дело дойдет до насилия... Это была исследовательская работа...

Эви фыркнула.

- ... Первый контакт с представителями внеземных форм. Вы даже представить себе не можете, что это значит...

Эви села на койку.

- Отчего же, очень даже хорошо представляю.

Вентиляционные решетки были слишком малы, по трубе вверх ей ни за что не вскарабкаться, а стены - сплошной бетон.

Да, увязла она здесь недурно с этим профессором.

- Это была цель моей жизни, - продолжал Фитцджеральд. - Неужели вы не способны понять...

- Конечно же, ваша работа, - оборвала его Эви. - И моя ни хрена не стоящая жизнь.

Фитцджеральд обиженно умолк. Однако тишина действовала Эви на нервы:

- Итак, за шесть лет исследований вам удалось найти что-либо полезное?

Фитцджеральд подошел к ней и сел на койку напротив.

- А что вас больше всего о них интересует?

- Абсолютно все.

Фитцджеральд выдал ей все, от "А" до "Я".

Раса возникла на одном из соседних миров, массивном раскаленном, тектонически активном безводном шарике, что вращался вокруг тусклого красного солнца. Расе удалось заселить несколько миров, где-то около десятка, включая одну из планет в системе Альфа Центавра. Раса знала о существовании Земли и населявших ее созданиях.

Она остро нуждалась в ресурсах колонизированных ею планет и поэтому видела в Земле и землянах потенциального соперника. Как только последним удастся проникнуть за пределы Солнечной системы, рассуждали они, не исключено, что может вспыхнуть война за право обладания вновь открытыми мирами.

Как только Земля вступила в новое тысячелетие, перед Расой встала политическая дилемма. Как же предотвратить этот, судя по всему, неизбежный конфликт? Решение, принятое после заочного изучения земной культуры, предполагало проведение тайной подрывной операции. Представители Расы, проникнув на Землю, должны были воспрепятствовать какому бы то ни было техническому прогрессу или же намерениям и планам проведения космических исследований и межзвездных полетов.

- Забавно, - продолжал Фитцджеральд, - вы не находите, что человечество вовсе не единственный биологический вид, склонный к лицемерию и самообману?

Эви проиграла в уме тонкий расистский намек, содержавшийся в слове "человечество". Возможно, его не заметил даже сам Фитцджеральд.

- Понимаете ли, - продолжал он. - У Расы долгая и бурная история, не менее кровавая, чем у нас, землян. И теперь они гордятся своей культурой, которую называют "честью неконфронтации". Прямое насилие - для них проклятие.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я рассматриваю это как синдром "руки на ноже". Культура Расы накладывает строжайшее табу не только на нож, нацеленный кому-то в спину, но и поползновения любого, кому дорога честь, взяться за его рукоятку.

- Что-то мне не верится, чтобы эти твари проповедовали ненасилие.

- В том-то вся ирония. Они наивно верят, будто проводят политику ненасилия. С того самого момента, как они проникли на Землю, их modus operandi, если вам так будет угодно, состоял в том, чтобы задействовать политически активных "туземцев", согласных воплощать в жизнь нужную им политику. Им совершенно безразлично, кто эти туземцы - член парламента, военачальник или же террорист. И если кто-либо из людей погибнет в результате действий "туземцев", проводивших в жизнь ее планы, Раса не чувствует совершенно никакой ответственности.

Фитцджеральд наклонился вперед и рассмеялся.

- Если случается так, что гибнут люди, Раса рассматривает сей факт лишь как еще одно подтверждение нашего морального упадка и правоты своей собственной миссии.

Эви подумала, что извращенный ход рассуждений пришельцев мало чем отличается от человеческого.

Затем Фитцджеральд принялся подробно перечислять события, к которым пришельцы, несомненно, были причастны; и то, что поначалу казалось недоразумением или неуместной шуткой, начинало представать в воистину зловещем свете.

Фитцджеральд чуть ли не категорически утверждал, что иранские террористы, зверски убившие в девятнадцатом году королевскую семью Саудовской Аравии, пользовались финансовой поддержкой Расы.

Это событие послужило толчком к развязыванию третьей войны в Персидском заливе и созданию Оси исламских государств. Фундаменталисты приложили все усилия, чтобы технический прогресс в их регионе сводился исключительно к усовершенствованию вооружений. Программы космических исследований Саудовской Аравии, Египта и Пакистана, и без того находившиеся в зародышевом состоянии, умерли в одночасье. Не без финансовой поддержки Расы в Индии поднял голову оголтелый антиисламский режим, а в Японии - фашиствующая технократия. Нарастание напряженности между Индией и странами Исламской оси, между Японией и социалистическим Китаем в конечном итоге вылилось в Пан-Азиатскую войну, и в 2024 году прозвучали первые выстрелы. Три года спустя в результате атомной бомбардировки Дели превратился в груду развалин. В тридцать пятом такая же судьба постигла Токио.

Оси исламских государств потребовалось всего несколько лет, чтобы переключить свое внимание на освобождение Палестины. В сорок первом году атомной бомбардировке подвергся Тель-Авив.

Только три этих имени - все, что осталось от девяти миллионов человек, - ни надгробной плиты, ни венка.

- Судя по всему, Пан-Азиатская война оказалась настолько успешной, что Раса перешла к развязыванию гражданской войны - поскольку земляне по уши увязли в своих делах - на сей раз в Соединенных Штатах. После Азиатской войны США остались единственной страной, разрабатывающей космические программы, которые выходят за рамки Солнечной системы.

Эви подняла голову. В ее памяти еще были свежи картины увиденного ею в Тель-Авиве. Нет, ей срочно требуется стряхнуть с себя ужас пережитого и хорошенько сосредоточиться на том, что рассказывает Фитцджеральд.

- Одной рукой, - говорил тот, - они пытаются добиться на выборах успеха для тех политиков, что настроены против технологического прогресса и моро. Вы разоблачили одну из их махинаций.

- А что же они делают другой рукой?

- Другой - щедро раздают финансовую помощь радикальным группировкам моро. Они натравливают одних на других, и в результате земляне только и заняты тем, что устраивают бесконечные разборки, и им некогда выглянуть за пределы их крохотного мирка.

Эви тотчас вспомнилась генеральша By с ее боевой техникой. Дело и впрямь шло к гражданской войне. Эви легко представила себе, что может произойти, окажись командование в руках такой сорвиголовы, как капрал Гургейя. Нет, уж пусть лучше оно останется в руках осторожной и уравновешенной медведицы. Эви подумала о космической станции, которая "даже сейчас", как выразился Прайс, приближалась к системе Альфа Центавра. Вот почему Раса оказалась на Земле - исключительно для того, чтобы воспрепятствовать успеху туземцев.

Отсюда и весь сыр-бор.

Однако, дело не только в ней самой. Разгоревшийся сыр-бор приобрел общенациональные масштабы, а искры летели по всему континенту.

Эви посмотрела на ученого. Фитцджеральд, казалось, весь сжался, даже несмотря на воодушевление, с которым он докладывал ей о пришельцах. Эви наклонилась поближе к нему:

- Вы догадались, какая реакция может последовать после запуска космической станции?

- Что?

- Ведь все случившееся является следствием запуска спутников. Дело не в нас, и не во Фрее с его горсткой заговорщиков. - Эви фыркнула, произнеся это претенциозное имя. - Вы предоставили Расе повод с большей силой подталкивать страну к краю пропасти.

- Но ведь никто не предполагал, что их коммуникации действуют со скоростью, превышающей скорость света.

- Никто, кроме Дэвидсона. А это значит, что вы догадывались обо всем года четыре, если не больше, прежде чем пришельцам стало известно о запуске вашей станции.

- Но к тому времени мы бы уже...

- Что? Сделали бы все достоянием гласности? Лично я в этом сомневаюсь. Сумели бы лучше изучить Расу? По-моему, вы и так изучили всю ее подноготную еще шесть лет назад.

- Вы не понимаете...

- Я понимаю, что все шесть лет вы все гребли под себя. Вы занимались своими исследованиями, погрязнув в собственных политических склоках, и в конце концов, ваши же открытия ослепили вас. - Эви поднялась и обвиняюще тыкнула профессора пальцем в грудь. - Никто из вас даже пальцем не пошевелил, чтобы воспрепятствовать...

- Фрей хотел...

- Ваш Фрей был параноиком. Он не доверял ничему, что выходило за рамки его личного контроля. Он настолько боялся предательства, что оно в конце концов, по закону подлости, не замедлило произойти.

- Раса подкупила многих...

- Если бы вы оповестили об угрозе как можно больше людей во всех департаментах, скандал не удалось бы замять. Ведь эти ваши черви, не такие уж они и всемогущие и вовсе не всезнающие...

Позади Эви раздалось шипение, и из отверстия в стене потянуло затхлым воздухом. Из дырки высунулся конец кабеля. Откуда-то сверху послышался голос Димитрия: "Время для аудиенций".

На конце кабеля болталась рукоятка. Эви обернулась к Фитцджеральду:

- Вы сами убедили себя, что делаете правое дело, или же вы попросту не докучали себе вопросами?

Эви ухватилась за рукоятку, и кабель потянул ее вверх по трубе. Ответа профессора она так и не услышала.

ГЛАВА 22

- Извини, что заставил тебя ждать, - произнес Димитрий, вытащив Эви из люка.

Кабель болтался из дыры в потолке и судя по всему приводился в действие при помощи дистанционного управления. Во время подъема у Эви мелькнула мысль: а не попробовать ли ей сделать рывок и ухватить Димитрия ногами за горло. Помнится, таким образом ей удалось разделаться с первым афганом.

Но ее дружок с биноклем словно предвидел подобный ход мыслей. Он стоял в отдалении, вне пределов досягаемости, наставив на Эви ствол "Мицубиси".

Кабель остановился. Эви прыжком достигла края отверстия.

- А что теперь?

Димитрий бросил ей пару наручников.

- Ну-ка надень вот это.

Эви сумела поймать их правой рукой. Бросив взгляд на левую руку, она тотчас поморщилась. Ей стало дурно при мысли о скованном запястье. Духота давала знать о себе. С Эви градом катился пот. До нее вскоре дошло, что одной из причин, почему она чуть не потеряла сознание во время своего первого посещения жарких катакомб, было то, что, одурманенная наркотиком, она не додумалась раздеться.

Стащив с себя драную куртку, Эви рассмотрела раненую руку.

Пес сделал ей вполне приличную перевязку. Однако под лохмотьями комбинезона бинт уже насквозь пропитался кровью. От жары рука нестерпимо чесалась.

- Ишем, поторопись. Тебя ждут важные люди.

Димитрий произнес слово "люди" с такой же брезгливостью, с какой некоторые представители человеческого рода сказали бы "моро" или "франк".

Эви неуклюже возилась с наручниками, пытаясь зацепить их вокруг левого запястья и при этом не потревожить руку. Но как она ни старалась, все равно ей пришлось стиснуть от боли зубы. Ощущение было таким, будто в плечо ей вонзили сразу несколько добела раскаленных кинжалов.

Когда Эви наконец управилась с наручниками, она буквально валилась с ног от боли и усталости и поэтому попыталась сделать несколько глубоких вздохов. Оторвав взгляд от оков, она обнаружила, что Димитрий не терял времени даром. Он успел не только вытащить из люка Фитцджеральда, но и надеть на него наручники.

- В тележку, - Димитрий помахал куда-то вперед, не сводя, однако, с Эви дула своего "Мицубиси".

Эви следила за ним столь же внимательно, как и он за ней, и поэтому не заметила, как открылось отверстие. Фитцджеральд забрался на заднюю платформу тележки. Эви последовала за ним, пытаясь сделать это без помощи рук. Дорожка была тронута каплями влаги, и Эви поскользнулась, больно ударившись о тележку левым плечом.

От удара у нее потемнело в глазах, а где-то в глубине раны словно взорвалась Сверхновая.

Эви бессильно опустилась на колени возле тележки. Димитрий злорадно расхохотался. Она обернулась к нему, и боль моментально уступила место ярости. Теперь Эви не сводила с Димитрия испепеляющего взгляда. Тот даже не сдвинулся с места, автомат в его руках ни разу не дрогнул.

Смех оборвался:

- Полезай в тележку.

Боль и духота привели к тому, что гнев, который в течение трех дней подспудно копился в душе, был готов в любую секунду прорваться наружу.

Эви дала себе слово, что этот человек не уйдет от нее живым. Теперь перед ней стояла одна-единственная цель - свести счеты с людьми, с тварями, с Расой, на чьей совести были кровавые события последних трех дней, на чьей совести было предательство последних шести лет и еще - гибель ее родины. А начнет она с Димитрия. Эви смотрела ему прямо в глаза. Дуло автомата не шелохнулось. Нет, до обидчика слишком далеко. Тягаться с вооруженным противником бессмысленно.

Эви медленно поднялась, кивнула и осторожно забралась в тележку. Обязательно настанет момент, когда дуло опустится ниже, и тогда придет ее час.

- Насчет руки можешь не беспокоиться, - произнес Димитрий. - Через несколько минут она либо будет как новая, либо вообще больше тебе не понадобится.

Тележка покатилась по новым лабиринтам тоннелей. И чем дальше она удалялась от камеры, тем шире и просторнее становились подземные ходы. Более узкие тоннели выходили в главный коридор, который по мере их продвижения становился все шире, не менее десяти метров в диаметре.

Кроме того, в нос все сильнее бил затхлый запах желчи и нашатыря, не говоря уже о вони горящего метана.

Тоннель, похоже, закончился. Или это стены его расширились, образовав еще один овальный зал?

Помещение, в котором оказалась Эви и ее спутники, представляло собой стандартную, сплющенную по бокам сферу, около тридцати метров в поперечнике. В центре ее виднелся двухметровый конус шлифованного бетона, изрыгавший метановое пламя.

Это помещение оказалось несколько выше других, виденных Эви ранее. Причина тому была очевидна. По краям зала, вдоль стен, в три этажа вился спиральный пандус, шириной около двух метров.

Зал представлял собою небольшую аудиторию, и пандус служил чем-то вроде сидений для зрителей.

Зрители были не кто иные, как Раса.

Пришельцы.

На покатом спиральном пандусе Эви разглядела около сотни белесых пульсирующих форм.

Сборище амеб источало смрадный запах желчи, и Эви начала задыхаться. Никто из этих тварей внешне не повторял друг друга - некоторые были конической формы, другие - шарообразной, кое-кто имел форму цилиндра. Многие из них выпускали щупальца длиной в человеческую руку, иные - даже сразу по несколько штук, помахивая ими в сторону тележки, что вкатилась в зал через единственное имеющееся в нем отверстие. Все они как один ритмически покачивались, словно под неслышимый бой барабана. Тележка вкатилась в зал и остановилась.

- Выходите, - скомандовал Димитрий. - Кажется, вам собираются оказывать почести.

Дуло "Мицубиси" все еще было направлено в сторону Эви, поэтому ей ничего не оставалось, как подчиниться. За ней последовал Фитцджеральд. На его лице застыл благоговейный ужас.

Казалось, будто на их трио со всех сторон накатываются волны белесой безликой плоти. Эта мягкая пульсирующая масса, внешне напоминавшая изъеденный проказой воск, издавала негромкие булькающие звуки, эхом отражающиеся от стен зала. Полиэтиленовые пакеты с канализационным содержимым, подумала Эви. Пришельцы источали жуткую вонь, словно блевотина, которую соскребли с пола туалета в порнотеатрике.

Эви ненавидела их всех до одного. Однако Димитрий по-прежнему не сводил с нее ствол "Мицубиси". Фитцджеральд направился в противоположный конец зала. Пандус заканчивался почти под самым потолком и там, на самом высоком почетном месте, восседал представитель Расы, который своими очертаниями смутно напоминал гуманоида. У него было мягкое рыхлое тело, четыре конечности и голова, выступавшая над отверстием - подобием рта.

Этот пока еще обходился без таких ухищрений, до которых додумались особи, пойманные ею в Кливленде. Те обзавелись фальшивыми пластиковыми глазами и челюстями, а чтобы скрыть бесформенные тела, щеголяли в человеческих костюмах. Нет, этот пришелец не стал прибегать к камуфляжу; однако, несмотря на гуманоидное обличье, его вряд ли можно было принять за настоящего жителя Земли. Эви вслед за Фитцджеральдом обошла стороной горелку. Димитрий теперь держался от них на почтительном расстоянии, однако автоматное дуло следило за каждым жестом пленников.

- Добро пожаловать, - произнесла главенствующая форма. - От имени Октала и Расы.

- Да пошли вы в задницу со своими... - начала было Эви и осеклась.

В этот момент она впервые заметила в полу углубление - между горелкой и дальним концом помещения. Прежде его не было видно из-за горелки. Углубление уходило вниз метра на два, преграждая Фитцджеральду путь к главенствующей особи.

В центре этого углубления восседало существо, не походившее ни на представителей Расы, ни на кого из обитателей Земли. Эта тварь, как и все остальные пришельцы, представляла собой пульсирующую амебу. Но в отличие от собравшихся в зале монстров, эта имела мутный красноватый оттенок, а все ее тело, подобно шерсти покрывала густая поросль щупалец, чем-то напоминая колышущуюся на ветру траву.

Над ямой висел тяжелый смрад тухлого мяса.

- Прояви хоть капельку уважения, - произнес Димитрий. - Ведь это в некотором роде твоя будущая мать.

Эви всю так и передернуло.

- Эви Ишем, - продолжал предводитель все тем же булькающим речитативом. - Ты наделена талантами, которые представляются нам весьма ценными, если ты согласишься работать на нас.

Эви отвела от него взгляд.

- Вероятно, вы шутите.

Но тварь продолжала гнуть свое. Либо эта амеба не понимала, что говорит Эви, либо ей все было до лампочки.

- Мы нашли здесь не столь уж много туземцев, способных стать полезными для нас, чтобы предложить им то, что мы сейчас предлагаем тебе. Ты действительно нужна нам больше чем псы, что состоят на службе. Ты нужна нам даже больше, чем Димитрий - последний из тех, кто удостоился подобного предложения.

Эви остолбенела.

После всего пережитого ею, после всего того, что эти твари причинили лично ей и ее родной планете, у них еще хватает дерзости предлагать ей...

- Ни за что, - прошептала она. - Ни за что я не стану...

- У тебя нет выбора, - раздался у нее за спиной голос Димитрия.

Амеба продолжала свою речь, не обращая на Эви ни малейшего внимания, словно заучила речь по бумажке.

- Ты присоединишься к нам, нас свяжут неразрывные узы, ты станешь одной из нас. Воссоединись с Матерью!

- Какого дьявола... - Эви заглянула в яму, откуда исходил тошнотворный запах падали.

Студенистый клубок красных щупалец все так же ритмично подрагивал, словно не ведал о происходящем.

- Мать, - шепнул Эви Димитрий. - У Расы явно некоторые трудности с английским, - и он рассмеялся, но в его смехе слышалось плохо скрытая горечь. - Тебя не удивляет, что я все еще хожу на двух ногах после того, как пуля пробила мне горло?

Эви испуганно обернулась к Димитрию. Дуло "Мицубиси" было все еще направлено в ее сторону, а сам Димитрий по-прежнему держался поодаль. Теперь на его лице играла злорадная усмешка.

- Я не прикончил тебя только потому, что с тобой они сделают то же самое, что уже сотворили со мной.

Эви снова перевела взгляд на яму. Председательствующая амеба продолжала свою речь, но Эви теперь слушала только своего конвоира.

- Мать откладывает личинки, - вкрадчиво продолжал тот, словно пытался соблазнить Эви, - откладывает в любую живую ткань. Эти микроскопические личинки проникают к вам в клетки. Поэтому твари сделают все, что в их силах, чтобы вы остались в живых - до тех пор, разумеется, пока не созреет молодая особь.

Эви почувствовала, что ее сейчас вырвет.

- До этого момента, вам практически ничего не угрожает. Я имею в виду огонь, кислоту, удар электротока. Правда, остается пара проблем.

- Каких? - машинально спросила Эви, не в силах оторвать глаз от существа в яме.

Она сфокусировала свой взгляд на гадине, пытаясь рассмотреть всю ее целиком. Теперь Эви было прекрасно видно, что поросль, колышущаяся на спине у твари, в действительности представляла скопище тонких, не толще волоска, трубочек. Каждая трубочка заострялась на конце, напоминая иглу от шприца. Судя по всему, это и были яйцеклады, предназначенные для впрыскивания в носителя сотен микроскопических личинок.

Тысячи таких шприцев, миллионы яиц.

- Первая проблема состоит в том, - продолжал Димитрий, - что вам приходится питаться их пищей, иначе зверьки перемрут, заодно прихватив с собой и вас. Вторая же заключается в том, что вам необходимо будет принимать наркотики-суппресанты, а иначе личинки начнут созревать слишком быстро.

И эта Раса считала себя адептом теории ненасилия!

- Тебе придется обнять мамочку, Ишем, - произнес Димитрий. - Ведь, если ты откажешься работать на Расу, тебя съедят заживо.

Эви охватил гнев, вперемешку со страхом, грозившим вот-вот перейти в панику. Подумать только, ее снова решили использовать. Причем в худшем смысле этого слова. Эви взглянула на "мамочку" и подумала, что ее сейчас, вот-вот, изнасилуют. Она стояла ни жива ни мертва от страха и отвращения, не зная, что же ей предпринять, чтобы защитить себя.

Господи, ну неужели она ничего не придумает? Если бы не этот чертов автомат...

- Скотт Фитцджеральд, - донеслись до нее слова амебы.

Эви подумала, что тварь собралась повторить для профессора все ту же нудную речь. И ошиблась.

- Вы помогли обнаружить четверых наших собратьев. За это приносим вам благодарность. Однако ваша польза для Октала и Расы исчерпана. Мы позволяем Димитрию поступить с вами, как он сочтет нужным.

В адрес Эви прозвучала десятиминутная речь. Фитцджеральду уделили не более десяти секунд. Эви полагала, что в этом заключается некий высший смысл. Снова ее провели вокруг пальца. По всей видимости, Фитцджеральд выдал всех до единого, со всеми потрохами.

Фитцджеральд попятился прочь от ямы. Он разинул рот, но не смог произнести ни единого слова. И остервенело затряс головой.

- Нет! - наконец вырвалось у него. - После всего того... - и тут же осекся, захлебнувшись собственным криком.

Эви повернулась к профессору. Постепенно до нее стало доходить, какие мысли мелькают сейчас в голове Фитцджеральда. Его многолетняя деятельность, казалось, наконец-то достигла высшей точки, и в этот самый момент его выбрасывают за ненадобностью, словно прохудившийся чемодан.

По всей видимости, он жаждал того, что эти твари только что предложили Эви.

Эви, будь у нее такая возможность, охотно поменялась бы с ним местами. А что касается Димитрия - напичкан он этими чертовыми личинками или нет, - все-таки ей стоит рискнуть и вызвать его на поединок.

Фитцджеральд пятился до тех пор, пока не уперся спиной в бетонный конус.

- Я не позволю так со мной обращаться.

Затем он прыжком бросился на Димитрия - такой прыти Эви от него никак не ожидала. Ученый муж еще находился в воздухе, когда Димитрий, развернувшись, выпустил ему в грудь полмагазина, и ученый с глухим ударом упал ничком на гладкий бетонный пол.

Бульканье по периметру зала сделалось еще громче.

Для Эви это послужило сигналом к действию. Ей хватило той секунды, на которую Димитрий отвернулся от нее, чтобы разделаться с Фитцджеральдом. И она рискнула.

Прыжок.

Эви двигалась быстрее, чем Фитцджеральд, быстрее чем Димитрий. Набросившись на охранника сзади, Эви опустила руки ему через голову, пытаясь разорвать цепь наручников о его горло.

Но Димитрий имел прекрасную подготовку. Увидев ее руки, он в считанные секунды прижал к своему горлу дуло "Мицубиси". Запястья Эви наткнулись на твердую преграду короткого автоматного ствола, и от удара ее левое плечо, словно раскаленный клинок, вновь пронзила нестерпимая боль. Согнутым правым локтем Димитрий ударил ее в живот, отчего снова напомнили о себе старые кровоподтеки, оставшиеся после допроса Сукиоты.

Эви резко толкнула его лицом прямо на бетонный конус. Казалось, будто в левом запястье разорвалась бомба: наручники превратились в раскаленные щипцы палача.

Димитрий, отскочив от стены, снова набросился на Эви. Теперь он повернулся к ней лицом, и автомат вырвался из-под ее рук. Рука Эви соскользнула с горла Димитрия, и вместо адамова яблока ее пальцы коснулись затылка противника.

Теперь они оба стояли совсем близко друг к другу, припав к бетонному конусу. Димитрий упирался в Эви коленом, стараясь высвободить ствол автомата.

Эви взглянула вверх, туда, где из верхушки конуса вырывалось метановое пламя. Димитрий перехватил ее взгляд.

- Нет, - произнес он.

Она с силой сдавила ему шею локтями, а пальцами вцепилась в его шевелюру. От напряжения мышцы больной руки пронзила мучительная боль, в глазах потемнело. Эви хотелось либо закричать, либо грохнуться в обморок. Она предпочла первое.

В этот рывок Эви вложила все свои чувства - весь свой гнев, всю свою боль, всю свою силу, которую она только могла выжать из своих сконструированных биоинженерами мускулов. Она почувствовала, как бицепс на ее левой руке готов лопнуть, когда стокилограммовое тело оторвалось от земли. Как только ее руки коснулись венчика метанового пламени, каждый нерв в ее плече словно обнажился. Это означало очередной вывих.

Подбородок Димитрия коснулся носика горелки, и его вопль на мгновение заглушил ее собственный голос.

Эви повисла у противника на шее, опершись обеими руками о края конуса. Языки пламени лизали ему лицо. Его руки отчаянно трепыхались по обеим сторонам горелки.

Он попытался отцепить от себя руки Эви. Сквозь синевато-зеленое пламя ей было видно его лицо, и Эви, словно завороженная, не могла отвести от него глаз. Кожа на лице Димитрия покраснела, почернела и начала таять. Эви закрыла глаза.

Наконец ее противник прекратил сопротивление.

Эви потребовалось около пяти минут, чтобы высвободиться. Она стащила руки через голову Димитрия, причем это оказалось довольно болезненной процедурой - оба предплечья Эви были обожжены с внутренней стороны. От более сильного ожога Эви спасло лишь то обстоятельство, что, пытаясь высвободить руки, она потянула на себя голову Димитрия. Тот уткнулся лицом в горелку, и пламя погасло.

Как только Эви стащила закованные в наручники запястья через голову Димитрия, она тотчас соскользнула с горелки вниз и приземлилась на пятую точку рядом с убитым Фитцджеральдом. Тело Димитрия соскользнуло на пол с обратной стороны конуса.

Помещение наполнилось шипением потухшего метана.

Эви присела, прижимая руки к животу и тяжело дыша. Ее тянуло на рвоту, но в желудке у нее было пусто. Она продолжала сидеть, и единственное, что она ощущала, - это боль в обеих руках. Затем она заставила себя поднять глаза. Представители Расы оставались на своих местах. Они даже не шелохнулись и продолжали пульсировать и булькать, совершенно равнодушные к той небольшой драме, которая только что разыгралась перед ними.

- Эй, вы, вонючие червяки. Вам же это все до фени, признавайтесь.

Предводитель, восседавший на самой верхотуре спирального пандуса, снова заговорил своим занудным загробным тоном:

- Октала не касаются личные взаимоотношения туземцев. Мы оценим по достоинству твою готовность соединиться с Матерью.

Эви поднялась на ноги, прижимая к животу обе руки. Смех вырвался у нее из груди беззвучной икотой.

- Да идите вы...

Эви попятилась прочь от ямы и шипящей горелки.

- Для начала вам придется меня убить. - Она злорадно улыбалась, несмотря на охватывающий ее страх.

Ведь она проигрывала, а проигрывать было никак нельзя.

- Раса не убивает. Это удел низких видов. Она спиной наткнулась на тележку у входа.

На пандусе послышался шорох, пришельцы зашевелились. Обожженные предплечья Эви нещадно горели. Рана на левой руке открылась, и оставляла за собой кровавый след. И все же, несмотря ни на что, ее душил смех: "Офигеть можно".

- Эви Ишем. Ради твоего же собственного блага - соединись с матерью. Ты ранена. Ты умрешь, если не примешь помощь Матери.

Эви перевела взгляд на руку. Да, она потеряла уже целое ведро крови. Через весь зал, от самой горелки, за ней тянулся кровавый след. Эви сжала рану правой рукой, чтобы приостановить кровотечение.

Бульканье раздавалось все громче и громче, а предводитель тем временем продолжал:

- Мы оставляем тебя здесь для принятия решения, поскольку нам необходимо заняться вопросами инфраструктуры.

Одно из существ, располагавшееся ближе всех к краю спирального пандуса, спустилось к Эви. Та посмотрела на пришельца, затем перевела взгляд на горелку в середине зала. Из горелки, со свистом и шипением, вытекал метан.

Неудивительно, что эти червяки так занервничали и засуетились. Помнится, Димитрий говорил, что пламя, в числе немногих других факторов, способно причинить им вред. Теперь же все помещение представляло собой огромную бомбу.

Эви обернулась, чтобы взглянуть на тележку. Электричество было еще одним фактором...

Она подняла ногу и с силой ударила носком ботинка по обшивке тележки. Пластик треснул, обнажив кожух индуктора и провода. Эви нагнулась и обеими руками ухватила по проводу. И хотя провода были изолированными, она все равно поморщилась от боли. Рывок за провод из мотора, находившегося под дном тележки, и что-то, невидимое глазу, не выдержало и оборвалось. Эви приземлилась на мягкое место, зажав в каждой руке по мертвому проводу. И хотя от боли у нее потемнело в глазах, ей каким-то чудом удавалось удержать красный провод на расстоянии от левого. Превозмогая боль, она прохрипела:

- Не шевелиться. Одно движение - и я выпущу наружу из вас весь ваш студень.

Приоткрыв глаза, Эви увидела - существо замерло на месте у края пандуса.

Эви поднялась на ноги. Руки ее тряслись. Из раны в плече хлестала кровь. Теперь Эви была не в состоянии передавить артерию. Левое запястье, к счастью, перестало болеть, хотя Эви пребывала в уверенности, что оно сломано. У Эви было такое ощущение, будто левая ее конечность уснула.

Эви медленно повернулась к другому концу зала. С того места, где она стояла, ей было нетрудно дотянуться до начала пандуса. Если же пришельцам придет в голову прыгать вниз, чтобы укрыться в других частях зала, они, возможно, сумеют улизнуть от нее с обратной стороны тележки. Правда, что-то непохоже, чтобы эти твари были созданы для прыжков.

- Ответ неверен, - сказала Эви председательствующему. - Вторая попытка.

- Без Матери ты умрешь от потери крови.

- Ну, кажется, тебя заело. Раскинь мозгами. Я прихвачу с собой на тот свет всю вашу вонючую братию.

Весь зал, а не один только председатель, что обращался к ней с речью, оцепенел. Бульканье стихло. Щупальца прекратили свой ритмичный танец. Пульсирующие волны угасли.

Теперь в зале слышалось только шипение газа, вытекавшего из погасшей горелки.

- Твое решение не имеет смысла. Погибнуть, когда тебе предоставлены другие возможности...

- Вы уже почти полвека измываетесь над моей бедной планетой. Неужели вам непонятно, что такое отмщение? - Эви с трудом верилось, что она усмехается, глядя на этих червей.

Ее почему-то охватило какое-то пьянящее, головокружительное чувство, а левая рука, наоборот, словно вся онемела.

Позади Эви раздался глухой шлепок. Она обернулась - это один из пришельцев спрыгнул с пандуса. Молчаливому противостоянию наступал конец. С минуты на минуту эти червяки того и гляди ринутся к выходу. Неожиданно под ногами у нее дрогнула земля.

- Что?

Эви обернулась на трубу коридора - ей показалось, будто где-то в глубине подземного лабиринта что-то с грохотом взорвалось или обвалилось. Эви взглянула на пришельца, который только что спрыгнул с пандуса. Вряд ли он сумеет добраться до выхода. Бедняга весь посерел и лишь тихонько подрагивал.

Председатель снова обратился к Эви:

- Мы пересмотрели наше предложение. Отложи провода, и мы обсудим иные решения создавшейся проблемы.

Председатель говорил еле слышно. Он тоже постепенно серел. Собственно говоря, все твари, что располагались почти под самым потолком, на глазах приобретали сероватый оттенок. Пока Эви наблюдала за ними, один мутно-серый пульсирующий конус с пятью щупальцами сжался, словно шарик, из которого выпустили воздух, и, скатившись с края пандуса, ударился на лету о нижний этаж, растолкав при этом в стороны двоих своих таких же посеревших собратьев.

Черт побери, подумала Эви, вполне возможно, это подземелье напоминает этим амебам их родную планету, но, бьюсь об заклад, там у них вряд ли вулканы изрыгают метан.

Помещение наполнилось газом, и пришельцы задыхались. На Эви тоже накатилось головокружение.

Черт, я бы не отказалась от глотка кислорода.

От этой мысли она беззвучно расхохоталась, но вскоре смех перешел в приступ удушья. Однако в следующий момент Эви показалось, будто к запахам серы и аммиака теперь примешивался запах дыма. Интересно, подумала она, неужели она и впрямь слышит в глубине лабиринта треск перестрелки, или же ей это только показалось.

- Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, - гундосил свое председатель. Его псевдогуманоидная форма на глазах превращалась в ком сероватой слизи. - Назови любое желание - и оно твое!

- Верните мне мою жизнь, мою страну, и, самое главное... - Эви запнулась, чтобы перевести дыхание, - я хочу видеть ваши трупы.

- Ишем.

Черт, откуда взялся этот голос?

- Ишем, - снова прозвучало где-то в зале.

Студенистый спикер соскользнул со своего насеста и шлепнулся вниз на пандус. Эви обвела взглядом комнату, и первое, что бросилось ей в глаза, - это падающие без чувств пришельцы. Неожиданно ей показалось, что труп Димитрия зашевелился.

- О, черт.

Судя по всему, Димитрий не утратил способности различать звуки - его почерневший череп повернулся в сторону Эви. На нее смотрели пустые глазницы. Руки Димитрия ощупывали пол вокруг него.

- Убью тебя, - слова эти прозвучали, как стон.

Нет, невозможно, чтобы он остался жив. Его лицо сгорело целиком. Несмотря на это, Димитрий стоял сейчас на четвереньках, ощупывая пол вокруг себя. Его правая рука коснулась "Мицубиси". Эви посмотрела на автомат, затем на метановую горелку, затем на серых задыхающихся пришельцев и, выронив провода, бросилась наутек.

Она пробежала по коридору около двадцати метров, когда неожиданно до нее дошло, что, если личинки "матери" проникли во все клетки Димитрия, то, чтобы его убить, недостаточно просто сжечь ему лицо. Необходимо полное уничтожение. Тридцать метров дальше по коридору, и Эви могла поклясться, что действительно слышит где-то впереди треск автоматной очереди. Еще сорок метров - и перестрелка уже раздавалась у нее за спиной.

В следующее мгновение Эви ощутила, как ноги ее отрываются от земли, - это прокатилась взрывная волна. Затем язык мощного пламени подбросил ее к потолку. Последняя ясная мысль, посетившая ее, была хорошо знакома: "Ненавижу взрывчатку".

ГЛАВА 23

Эви проснулась на больничной койке. На протяжении нескольких дней ее пичкали наркотиками, и она пребывала где-то на самом краю сознания. К тому времени когда к ней в полной мере вернулась способность воспринимать окружающий мир, Эви провела в госпитале не меньше недели.

Это место явно представляло собой одно из "гнездышек" Агентства, которые Эви чуяла за версту. Палата была рассчитана на одного, окон не было, и, как убедилась Эви, как только смогла подняться на ноги, находилась под замком. Никакого видеокома. Из посторонних Эви навещали только врачи и сестры, но никто из них не заговаривал с ней.

"Из огня да в полымя, - подумала Эви. - Но куда конкретно можно попасть из огня?"

Вопрос не из легких.

Кто-то сумел добраться до нее не позднее чем через пять минут после взрыва, иначе она скончалась бы от потери крови. Судя по всему, этот кто-то - Агентство.

Вначале состояние Эви было поистине плачевным, но времени на выздоровление у нее предостаточно. Одно преимущество закрытого госпиталя - врачи, работающие на Агентство, лучше гражданских лекарей разбирались в искусственно сконструированных внутренностях - даже несмотря на то что притворялись, будто не понимают по-английски...

Или по-испански...

Или по-арабски...

Вообще, на каком бы языке она с ними ни заговаривала.

По крайней мере, теперь у нее было вдоволь времени, чтобы все хорошенько обдумать. Но мысли приносили с собой половодье смешанных чувств. С одной стороны, раньше Эви была готова отдать все на свете, чтобы увидеть конец пришельцев. Как бы там ни было, ей это удалось, и она даже осталась жива.

С другой стороны, лавры явно пожинало Агентство - увы, Эви это было хорошо знакомо, - не говоря уже о том, что фактически она все еще числилась в предателях.

А кроме того - пленницей Агентства.

Эви не давала покоя одна мысль, зачем вообще им понадобилось "ремонтировать" ее, если затем ее все равно потихоньку уберут.

И чем дольше она размышляла над этим во время своего затянувшегося выздоровления, тем сильнее сомневалась в том, что Агентство выдаст свое присутствие. Так оно даже удобней - пусть они и спасли ей жизнь. У Эви возникло неприятное чувство, что ею снова попользовались.

Когда же кости ее срослись и Эви, наконец, встала на ноги, к ней явился посетитель, подтвердивший худшие из ее опасений.

Эви как раз делала пятидесятое отжимание - кстати, отдавая себе отчет, что вздумай она заниматься чем-то таким, что причинило бы вред ее здоровью, как врачи молча вошли бы в палату и положили этому конец. Эви уже давно поняла, что даже туалет находится под их неусыпным контролем. Дверь открылась. Но вместо врача или сестры в палату вошла Сукиота.

У Эви на языке вертелся вопрос, почему ее оставили в живых.

Она прекратила свои отжимания, выпрямилась, опираясь на костыль, и бросила в лицо Сукиоте:

- Кто-то наверняка успел ко мне, не позднее, чем через пять минут, а иначе бы мне конец. Я и так потеряла слишком много крови.

Сукиота покачала головой. На ней был надет один лишь невыразительный бесполый костюм, а знаком отличия служила пристегнутая к лацкану магнитная карточка.

- Мы успели к тебе через тридцать секунд, если вести отсчет от взрыва.

Эви покачала головой, слегка обрадованная, что ей наконец-то есть с кем перемолвиться словом. Честно говоря, она ожидала, что Сукиота, как и врачи, будет играть с ней в молчанку.

- И что теперь? Я что, под арестом? Теперь, после того как меня слегка подлатали, должна ли я понимать, что меня снова упекут куда-нибудь подальше?

Сукиота улыбнулась.

- Собственно говоря, я пришла поблагодарить тебя.

- Что?

Улыбка Сукиоты была какой-то сюрреальной, словно Эви смотрела в кривое зеркало. Господи, физически они, можно сказать, близнецы. Эви стало несколько грустно от того, что улыбка Сукиоты, должно быть, напоминает ее собственную.

- С твоей помощью моему подразделению наконец-то удалось расковырять "Ниоги". Я пыталась добиться разрешения взяться за них с тех самых пор, как стала раскапывать этих афганов.

Эви покачала головой. Ей не нравилось, какой оборот принимает ее разговор с Сукиотой.

- Помнится, в прошлый раз ты бросила мне в лицо такие обвинения как "предательница".

Сукиота продолжала улыбаться. Она вытащила из кармана пакетик для сбора улик и принялась перебрасывать его с руки на руку.

- Предположим. Не располагай я кое-какими связями, Агентство наверняка сочло бы тебя одной из участников заговора. Мозговой Центр на случай внутреннего кризиса, как вы себя называли. Мы покончили с этим дерьмом еще пару недель назад.

До Эви дошло, что она провела в больнице уже уйму времени.

- Со всеми?

- Сейчас мы проверяли архивы, но как мне кажется, нам удалось проследить всех, за исключением одного. Из тех, кого ты нам указала, Фрей, Габриэль и Дэвидсон сыграли в ящик, от Фитцджеральда остались одни угольки, Хофштадтера пришлось отправить в палату интенсивной терапии с последней стадией сердечного приступа, и теперь бедняга все никак не может очухаться. Он находится двумя этажами ниже.

- А Прайс?

- Именно его мы пока не досчитываемся.

Сукиота продолжала улыбаться, и это начинало раздражать Эви.

- Так, значит, ты подставила меня?

Сукиота подбросила вверх мешочек для сбора улик, проследив глазами за его полетом.

- Ты мне тоже порядком нагадила, - она поймала пакет и снова подбросила. - Но ты мне нужна. И ты сделала свое дело.

- Так значит тот случай в метро...

Сукиота пожала плечами и поймала пакет.

- Ах! Я так и знала, все-таки меня подставили!

- Все равно ты бы сделала то, что ты сделала. Я поняла, что для меня это единственный шанс с твоей помощью приблизиться к заветной цели.

- К черту, - закричала Эви. - Тебе давно было известно об этой "Ниоги". Да если бы ты захотела, то в любую минуту могла ворваться туда, без всякой моей помощи.

- Можно подумать, Ишем, что ты ничего не понимаешь. Федералы предоставляют Агентству широкое поле деятельности, если речь идет о сугубо внутренних делах, а в случае с "Ниоги" мы имели дело с корпорацией, пользующейся поддержкой большинства конгрессменов и правительственных чиновников. Как, по-твоему, я могла получить их согласие?

- Но ты же все равно попала внутрь башни.

- После тебя...

- Что?

Сукиота рассмеялась.

- Я же сказала, мне пришлось пойти ради тебя на кое-какие хитрости. Перед тем как выпустить тебя, я восстановила в Агентстве твое личное дело.

Эви вытаращила глаза.

- А когда дело касается действующего агента-оперативника, то в силу вступают особые правила.

- Значит, ты использовала меня в качестве предлога?

Сукиота кивнула.

- А после всего, что мы предприняли, было бы просто непозволительно бросить тебя на произвол судьбы. Признайся, получилось бы несколько некрасиво.

Внезапно до Эви дошло, что круг замкнулся. Она снова вернулась к тому, с чего начала - с винтика в механизме Агентства. И снова, впрочем, как и всегда, у Эви не было выбора.

Эви вздохнула. Должно быть, она просто чертовски устала, у нее не оставалось сил даже на то, чтобы разозлиться. Теперь на смену эмоциям пришла полная отрешенность.

- А что пришельцы? - вяло поинтересовалась она.

- Я бы сказала, что нам еще предстоит во всем хорошо разобраться. Федералы сейчас прочесывают каждый сантиметр комплекса ВАБТИ, здание возле Колумбийского университета и лабиринты под самой "Ниоги". Нам удалось захватить нескольких пришельцев... - казалось, что Сукиоте это словечко было явно не по душе.

- На этот раз в деле замешано порядочно народу и фирм, так что скандал вряд ли удастся замять, - Сукиота покачала головой. - И Агентство привлекло буквально всех - от комиссии по биологическому законодательству и НАСА до военной разведки и департамента внутренних дел, чтобы сообща разобраться в этой проблеме. Впрочем, у нас хватает и других проблем.

- Каких, например? - Можно подумать, что с них недостаточно пришельцев. Интересно, какие еще проблемы могут перевесить по значимости эту? Что там еще на уме Агентства?

- Тебе ли не знать. Ведь все это время на тебе был миниатюрный передатчик: радиосвязь и, даже когда позволяли обстоятельства, видео...

До Эви начало доходить, к чему клонит Сукиота.

Бронкс.

Моро с их военными приготовлениями. Эви, можно сказать, сама того не ведая, отдала их Агентству на блюдечке с голубой каемочкой.

Замешательство, должно быть, читалось у нее на лице, поскольку Сукиота кивнула.

- Я вижу, тебе понятно, о чем идет речь. Собственно говоря, затем я сюда и пришла. Я воскресила тебя из мертвых, и теперь мой долг выпустить тебя отсюда. Не куда-нибудь, а в отставку. Ты не имеешь права вмешиваться ни в одну из последующих операций.

- Я ведь...

- Разумеется, нет. Даже если, как я подозреваю, тебя так и будет подмывать поступить иначе. Но право, ты поставишь себя в глупое положение. А так как мне просто неудобно прибегать к угрозам и запугиванию... - Сукиота бросила Эви пакет для сбора улик.

Он упал на пол у кровати и раскрылся. Эви наклонилась, опираясь на костыль, ухватила за уголок и подняла.

Из него выпала пара наручников на бархатной подкладке. Те самые, которые Эви сняла с кровати Дианы. Они все еще были забрызганы кровью "начальника".

- Диана Мерфи наверняка обрадуется, если с сегодняшнего дня ты начнешь тихую, спокойную жизнь, под именем Евы Херман.

И Сукиота оставила ее одну.

Эви не могла оторвать глаз от наручников.

* * *

Когда Эви, ковыляя, переступила порог мансарды Дианы, ее сначала встретил полный недоумения взгляд, а затем бурные объятья подруги. Их воссоединение утонуло в слезах. Обеим девушкам потребовалось не менее десяти минут, чтобы перейти от всхлипов и бессвязных восклицаний к более или менее осмысленным фразам.

- Я уже думала, что больше никогда не увижу тебя, - произнесла Диана, вытирая слезы.

- А я думала, что уже вообще никого не увижу, - отозвалась Эви. - Можно я присяду? Нога еще не зажила до конца.

Диана помогла ей поудобнее устроится на софе, то и дело засыпая подругу вопросами. Что с ней стряслось? Как ей удалось выбраться живой?

Эви попросила ее немного потерпеть. До этого момента она до конца не понимала, как сильно истосковалась по Диане. Затем рассказала подруге все, до малейших подробностей.

Реакция Дианы оказалась совершенно неожиданной:

- Черт, а я то думала, что все это не более чем дурацкий розыгрыш.

- Какой еще розыгрыш? - переспросила Эви.

Она никак не ожидала, что Диана с такой готовностью поверила ей.

- Передача...

- Какая еще передача?

- Ах, да, ты не в курсе. Я ее записала. Сейчас поищу дискету...

Диана поднялась и включила видеоком. И пока прибор нагревался, она порылась в стопке дискет. Затем она вставила в прорезь магнитную карту, а сама плюхнулась назад, на софу рядом с Эви.

- Мне действительно тебя не хватало... - прошептала она.

Эви погладила волосы подруги - причем впервые сделала это левой рукой - и перевела взгляд на экран. Там, в центре кадра, снятого по всей видимости ручной камерой, стоял Дэвид Прайс.

Позади него виднелся знакомый грузовой фургон, рядом с которым, словно по ранжиру, выстроились четверо студенистых пришельцев. Эви с трудом могла поверить собственным глазам - Дэвид и капрал Гургейя держались как закадычные друзья. Ягуарша сжимала в лапах АК-47.

- Значит, они все-таки угнали чертов фургон, - прошептала Эви.

Диана шепнула на ухо Эви:

- Что?

Та почувствовала на щеке теплое дыхание подруги.

- Они угнали этот чертов фургон! - воскликнула Эви, расплываясь в широкой улыбке. Значит, сумели-таки. Во имя всего святого, они достигли заветной цели...

Она поймала себя на том, что ее охватила какая-то беспричинная радость. Ведь Сукиота без обиняков заявила ей, что со дня на день можно ожидать очередной заварушки. Однако Эви продолжала улыбаться. В своей небольшой войне она все-таки одержала победу.

Они вместе одержали победу.

Или нет, это было начальное сражение, а война... война продолжалась.

Нажав кнопку на пульте дистанционного управления, Эви убрала звук и обняла Диану. Наконец-то она свободна. Сукиота отправила ее на пенсию, и теперь она вправе сама решать, кого ей выбирать себе в союзники.

Эви заглянула в настоящие человеческие глаза Дианы. И поняла, что это не совсем так.

А еще она вспомнила, что вот уже почти две недели обходится без линз и очков.

- Диана...

- М-м-м?

Эви так крепко прижала к себе подругу, что казалось вот-вот сольется с ней в единое целое. Наконец-то у нее появился выбор. И если она захочет, то сумеет избавиться от любых неприятностей, которые таит в себе Бронкс.

- Знаешь, - задумчиво произнесла она, - сама не знаю почему, но я за столь короткое время сильно привязалась к тебе.

- И я тоже.

Да, у Эви появился выбор, но Сукиота ясно намекнула ей, что, вздумай Эви ввязаться в какое-нибудь дело, она тотчас потянет вслед за собой близкого человека.

- Мне придется принять важное для себя решение, - шепнула Эви. - Но сделать это я могу только с твоей помощью.

- Потом, - сказала Диана, прикоснувшись к ней губами.

Приложение

ИСТОРИЯ МИРА МОРО

Ориентировочно 2000 г

.: Раса начинает свою земную деятельность.

1999-2005 гг

.: Сделаны первые открытия в генной инженерии по всему миру. Начало биологической революции.

2008-2011 гг

.: Война за объединение Кореи. Несмотря на техническое преимущество Юга, победу с помощью Китая одерживает Север. ООН увязает в национальных конфликтах, вспыхнувших в Западной Европе и республиках бывшего СССР. Соединенные Штаты избирают политику дипломатического невмешательства.

2008 г

.: В одной из лаборатории Южной Кореи в результате усилий генных инженеров создан первый моро. Это большая собака с повышенными мыслительными способностями, первое создание, которое положило начало новому биологическому виду. Несмотря на то, что война оказалась краткосрочной, интенсивная программа по разведению этого вида закончилась производством почти десяти тысяч подобных разумных собак, отправленных на Север для проведения диверсий.

2011-2015 гг

.: После окончания Корейской войны начинаются международные дебаты по поводу военного использования генной инженерии. Дебаты заканчиваются принятием решения ООН о запрете воздействия на человека болезнетворными организмами, полученными посредством генной инженерии, и любом другом вмешательстве в структуру человеческих генов. Однако в деле запрета на производство разумных животных ООН зашла в тупик. К моменту голосования по этому вопросу четыре из пяти стран, имеющих развитый военно-промышленный комплекс, уже обладают собственными программами по созданию "Корейских собак".

2017 г

.: На волне общественного мнения, подогреваемого антияпонскими настроениями (к 2017 году в Японии уже существовала наиболее радикальная генетическая программа, в открытую попирающая решение, принятое ООН), принимается конституционное соглашение выработать 29-ю поправку к Конституции Соединенных Штатов. Поправка запрещает заниматься генной инженерией на макроуровне, в то же время с целью предотвращения возможных жестокостей, имевших место в Корее по отношению к мыслящей продукции генных лабораторий, предложено дать животным защиту, гарантированную Биллем о правах.

2019-2023 гг

.: Иранские террористы уничтожают королевскую семью Саудов и разжигают третью войну в Персидском заливе. Война охватывает все арабские государства, положив начало массовой иммиграции нелюдей в Соединенные Штаты.

2023 г

.: Война в Персидском заливе заканчивается образованием Оси исламских держав. Ось является фундаменталистским пан-арабским союзом. Цена на нефть утроилась даже по сравнению с обычными ценами военного времени. Небольшая компания в Коста Рике "Джербоа Электрикс" начинает производство "джербоа", небольших дешевых электромобилей, которые оказались в два раза надежнее в эксплуатации, чем самый дешевый газовый автотранспорт.

2024 г

.: Начало Пан-Азиатской войны, разразившейся после вооруженного конфликта на пакистано-индийской границе, выросшей до размеров снежной лавины. К концу года в нее были вовлечены державы Оси, большинство бывших Советских республик и Китай, сражавшиеся против Индии, Японии, России и большинства стран Северной Африки. Соединенные Штаты продолжали политику невмешательства.

2025 г

.: Компания "Форд", чтобы избежать международного судебного разбирательства по поводу оптовый торговли продукцией, сделанной по образу и подобию электромобилей, покупает "Джербоа Электрикс". За аналогичные действия судебные иски были учинены компаниям "Дженерал Моторс" и "Крайслер". "БМВ" в производстве элетромобилей пошла своим собственным путем.

2027 г

.: Компания "Биотехнологии Соединенных Штатов" обвинена в нарушении запрета на занятия генной инженерией на макроуровне. Они занимались воспроизводством моро для Азиатской войны (для обеих сторон), но хуже всего было то, что они занимались также и генетическими экспериментами над людьми. Федеральное правительство идет на беспрецедентный шаг и накладывает арест на имущество компании. При этом распространялись слухи о том, что разведывательная служба правительства просто решила прибрать корпорацию к рукам ради собственных нужд.

2027 г

.: Нью-Дели подвергнут ядерной бомбардировке. За ней следует распад системы государственной обороны Индии. Массовое дезертирство из армии, целые районы страны складывают оружие и сдаются в плен. На афганской границе отряд моро, состоявший из тигров индийского отряда специального назначения, захватывает грузовой самолет и вылетает в Америку. Эта акция получает широкое освещение в средствах массовой информации, а принимавшие в ней участие офицеры становятся знаменитостями. В частности, Датия Раджастан, офицер, ответственный за перевозку. Он - удивительно яркая личность, обаятельный и красноречивый, один из тех, кто может постоять за моро, любимец толпы, - не только в Америке, но и во всем мире.

2029 г

.: Американская космическая программа достигает апогея. В ведении НАСА находятся орбитальный космический комплекс, временная база на Луне, радиотелескоп-спутник, способный регистрировать радиосигналы, поступающие из созвездия Альфа Центавра. Расцвет космической программы приходится на тот период, когда были утверждены ассигнования, отпущенные на проект, связанный с зондированием глубокого космоса. Согласно проекту к ближайшим звездным системам с целью их изучения предполагалось отправить около шести беспилотных ракет, работающих на ядерном топливе.

2030 г

.: Израильская разведка "Моссад" осуществляет вторжение в Иорданию, где захватывает секретную базу для тренировки иорданских франков. "Моссад", ограниченный в своей стране запретом на проведение экспериментов в области генной инженерии на макроуровне (аналогичным американскому запрету), уничтожает иорданскую базу, успев прихватить с собой группу малолетних франков (100 девочек из биологического центра в Хиашу в возрасте от 3 до 16 лет), которых начинают тайно готовить в Израиле для агентурной работы.

2030 г

.: Падение последних защитников Индии. На субконтинент вторгаются пакистано-афганские оккупационные войска.

2032-2044 гг

.: Африканская пандемия, вызванная искусственно созданным вирусом, волнами прокатывается по континенту, напоминая Черную Смерть, охватившую Европу в средние века. Она за несколько недель уносит жизни населения целых деревень. Правительства не в состоянии удержать власть в руках. На всем континенте устанавливается карантин. Три года требуется для того, чтобы самое худшее осталось позади. Но Центральному правительству Соединенных Африканских Штатов понадобится еще почти десять лет, чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный африканской экономике. Возрождение континента в значительной степени обеспечено бережным отношением к присущему Африке генетическому многообразию. К 2044 году генетическая программа США превосходит все подобные программы на земном шаре и оценивается в миллиард долларов.

8 января 2034 г

.: В Калифорнии происходит "великое землетрясение", достигающее 9,5 баллов. Эпицентр его находится в 30 милях к югу от Сан-Франциско. Повторные толчки силой в 5-7 баллов ощущаются даже на побережье Лос-Анжелеса. Городской пейзаж Калифорнии радикальным образом изменяется.

2034-2041 г

.: Последняя арабо-израильская война. (Война за освобождение Палестины, как представляют ее державы Оси. Второе светопреставление - по мнению израильтян.) На протяжении шести лет Израиль в одиночку сражается против шести исламских держав. В конце концов он терпит поражение, поскольку конфликт приобретает ядерную окраску. Происходит ядерная бомбардировка Тель-Авива. Несмотря на то, что за ней следует ответный удар по арабским странам, в результате которого гибнет около пяти миллионов арабов, Израиль терпит поражение. Израильское правительство спасается бегством и находит прибежище в Женеве.

2035 г

.; апрель: Во время китайского вторжения в Японию на Токио сбрасывают ядерную бомбу. Техническая база Японии уничтожена либо агрессором, либо самими японцами, чтобы исключить возможность использования ее оккупантами. Многочисленные достижения японской технологии утрачены. Официально объявлено об окончании Пан-Азиатской войны.

2037 г

.: Население моро в Соединенных Штатах достигает десять миллионов. Большая часть их является военными беженцами, попавшими в страну в результате азиатской войны. Меньшую часть их составляют кролики и крысы, прибывшие в США из Центральной Америки.

2038 г

.: Папа Лев XIV поражает весь христианский мир заявлением, что, несмотря на то, что генная инженерия является грехом, моро все же обладают душой. В результате этого усиливается политическая напряженность, которая заставляет Европейское Сообщество прекратить производство моро. В Центральной Америке вспыхивает настоящая гражданская война, так как армии моро начинают восставать против своих хозяев. Поток иммигрантов в США из Латинской Америки возрастает в четыре раза.

2039 г

.: НАСА начинает испытывать первые трудности в Конгрессе, поскольку страну все более волнует проблема растущего как на дрожжах населения моро. Первой жертвой уменьшения бюджетных ассигнований на развитие космической программы становится радиотелескоп НАСА - "Орбитальное Ухо".

2042 г

.: Волна беспорядков, получившая название "Черный август", прокатилась по всей территории США. Происходит резкий скачок преступности в городах. Ответственность за это большая часть человеческого населения возлагает на пресловутого Датию Раджастана, наиболее влиятельного лидера из моро. С течением времени взгляды Датии становятся все более радикальными, в конце концов он становится лидером национальной милитаризованной организации моро. Считалось, что Лига Защиты Моро является организацией, носящей оборонительный характер, но федеральные службы рассматривали ее как террористскую группу. Датия оказался в ловушке, в горящем здании в районе Кливленда, известном под названием Моро-Таун, где был расстрелян объединенными силами полиции и Национальной гвардии. С тех пор для политических активистов моро Датия становится символом героизма.

2043 г

.: Конгресс замораживает ассигнования на развитие программы НАСА по исследованию глубокого космоса. Четыре полностью готовых зонда поставлены на консервацию. В результате многочисленных беспорядков на иммиграцию моро наложен мораторий. Нетерпимость человеческого населения по отношению к не людям достигает апогея. Идут общественные дебаты, касающиеся массовых депортаций, лишения их человеческих прав, "резерваций" моро. К счастью для населения моро, ни одно из крайних предложений не оказалось достаточно популярным, чтобы быть принятым. Тем не менее был издан закон, запрещающий моро владеть огнестрельным оружием. Кроме того, осуществлялась негласная политика их изоляции от людей, проявившаяся в образовании соответствующих городских кварталов - гетто. Наиболее ярким свидетельством этого стали уличные баррикады. Они стали почти регулярно возводиться на дорогах, ведущих в кварталы моро.

2045 г

.: В Южной Африке происходит переворот, возглавляемый объединенными силами чернокожего населения и франков. Он стал подтверждением того, что в Южной Африке получила широкое развитие программа по "человеческой" инженерии. К моменту переворота в Южной Африке было произведено около миллиона франков. Переворот отмечает факт признания за франками полных человеческих и гражданских прав в стране. (В Соединенных Штатах все еще продолжаются дебаты относительно формулировки 29-й поправки к Конституции. Таким образом, если к моро относятся как к гражданам второго сорта, то франки вообще не имеют никаких человеческих прав.)

2053 г

.: Конгресс отклоняет программу НАСА по исследованию глубокого космоса. Ходят упорные слухи о том, что во главе проекта стоит одно из черных агентств федеральных служб. Европейское Содружество отменяет ограничения на внутренние перемещения моро.

2054 г

.: В Верховном суде происходит слушание дела по предоставлению гражданских прав франкам, в результате которого семью голосами против двух выносится решение о применении 29-й поправки к генетически модифицированным людям и животным.

Приостановлено действие закона об интернировании и депортации франков. Чисто франков, появившихся "официально" в списках служащих государственных учреждений, - в первую очередь в разведывательных службах, - резко возросло.

2059 г

.: После открытия "муравейника" Расы под башней "Ниоги" на Манхэттене, угроза инопланетного нашествия cтановится достоянием гласности. Силы федеральных служб вторгаются в Бронкс, чтобы ликвидировать окопавшуюся там армию Лиги Зашиты Моро. В результате этой акции но всей стране возрастает уровень преступности среди моро.

2060 г

.: На президентских выборах США победу одерживает Сильвия Харпер.