ГИДРОФОБИЯ

Bill ‘Hafoc’ Rogers

В тёмной каюте раздался мелодичный сигнал. Свет плавно зажёгся. Больше ничего не произошло.

Сигнал повторился. Тишина.

Дверь каюты с шипением отворилась, впустив изящную кошечку в костюме из гаремного фентези.

— Я знаю, ты не спишь! — сказала она. — Не заставляй меня выключить гравитацию.

Груда одеял зашевелилась. Из-под них высунулась лапа с длинной пушистой шерстью цвета темного шоколада и очень острыми втяжными когтями, слепо зашарив по кровати. Нащупав подушку, она сграбастала её и швырнула в танцовщицу. Подушка пролетела сквозь неё, не причинив ни малейшего вреда.

— Вставай, Спаатц!

— Уррр… Эсси, замолчи и уйди, пожалуйста. Такой чудесный сон приснился…

— Ты бы всю жизнь проспал, если б я тебе позволила. Давай, поднимайся!

— Уходи.

Кошечка мигнула и превратилась в огромную мышь — игрушку, связанную из бледно-голубой пряжи. Хвост из верёвок, нос — розовый фетр. Мышь исполнила короткий танец и подмигнула ему — немалый подвиг, учитывая, что глаза у неё были чёрными пуговицами. В воздухе разлился аромат кошачьей мяты.

— Вставай! Добежим до зала наперегонки! Спорим, не поймаешь меня?

— Это не смешно, Эсси.

— Смешно! Я сверилась с семнадцатью тысячами восемьюстами шестьюдесятью двумя сборниками шуток, психологическими исследованиями и юмористическими видео, и уверена в этом!

— У тебя в библиотеке столько нет.

— А я подключилась к Центральной базе! И не говори, что я для тебя ничего не делаю! А может, я вру. Но ты не узнаешь, пока не вылезешь из кровати. Давай, пора размяться! Правила есть правила!

— Принять приоритетный приказ…

— Нет. Полётный врач выдал приоритетный приказ на тебя! Вставай… или ты хочешь, чтобы вся команда видела, как ты споришь с огромной мышью, пахнущей кошачьей мятой?

Спаатц нехотя вылез из-под одеяла. Натянув лётный комбинезон из отталкивающий шерсть сликстры, он поплёлся за мышью. Ей не составляло труда держаться впереди — ведь, как бы реально она ни выглядела, Эсси на самом деле не двигалась.

Шансы, что кто-то увидит, как он гоняется за игрушечной мышью по коридорам «Трипланетарного Гипериона», были невелики. В это время капитан Бенсон и помощник пилота Робинo были на мостике, второй пилот Чейс, к счастью, спал, избавленный от приставаний самоуверенного корабельного компьютера, а экипаж двигательного отсека и главный инженер жили в кормовых отсеках и редко появлялись в носовой части, как и полагалось по традиции. Но если бы кто-то всё-таки заметил, унижение прикончило бы его на месте. Надо было поскорее убрать эту мышь с глаз долой.

Ещё обиднее было то, что Эсси это знала и рассчитывала на его реакцию. Модели SC-1198 не должны были быть такими умными прямо с завода. Но их разум развивался с опытом, а Эсси провела в космосе очень много времени. Она могла прикидываться глупышкой, когда ей это было выгодно, но никто из экипажа больше на это не покупался — особенно мастер-пилот Карл Спаатц!

Двойные двери, высокие и широкие, с шипением распахнулись, и перед ним предстал гимнастический зал во всём своём «великолепии» голой серой стали. Эсси растворилась в воздухе, превратившись в пушистый светящийся шар. Из всех её обликов этот Спаатцу нравился больше всего — он казался ему менее раздражающим.

— Как обычно? — спросила она.

Ему хотелось поиграть в охоту — вцепиться когтями во что-нибудь, хоть и понарошку. Но капитан Бенсон, милый пушистый кролик, хоть и была хорошим командиром (для грызуна), всё равно запрещала кровавые игры, даже в симуляциях. Чувствительность к видам, чтоб её! Когда уже кто-нибудь проявит чуткость к его виду?

Она позаботилась, чтобы зал предлагал ему кучу приятных прогулок с разными пейзажами. Он мог идти через лес, или подниматься по каменистому склону, или идти по городу, или просто идти, идти, идти. Для разнообразия мог прогуливаться или бежать трусцой. Может быть, он мог даже прохаживаться.

Воздух благоухал цветами, но эти запахи ему не нравились. Сами цветы, наверно, были яркими, но его глаза были приспособлены для ночного зрения, а цветовое зрение ограничено, и цвета, имитированные сочетаниями красных, зелёных и синих пикселей, казались ему менее реалистичными, чем монохромное изображение. По сравнению с прогулкой по синтетическому парку, созданному, чтобы радовать более человеческое строение глаз капитана Бенсон, «обычное» было почти сносным. По крайней мере, оно предлагало некоторый вызов и возможность насладиться собственной ловкостью.

— Да. Как обычно. Начинай, — проворчал он.

Зал растаял. Над головой раскинулось голубое небо, внизу возникли синее море и пляж, покрытый светлым песком. Послышалось шипение и несколько глухих ударов — это открылся отсек в полу зала, и на поверхность «безводного» моря всплыла доска для сёрфинга. Заиграла музыка в стиле тронк — тема игры «Сёрф Сёрф Ревелейшн», — от которой зубы вибрировали.

— Эсси! Громкость убавь!

— Громкость убавлена, принято. Уровень сложности?

Он запрыгнул на доску. Удерживаемая только полями искусственной гравитации, она могла качаться, переворачиваться и скользить в сторону, как настоящая, но он так долго играл в эту дурацкую игру, что почти не замечал этого.

— Девять с плюсом. Добавь несколько больших волн, наугад. Поехали.

Спаатц встал на колени и начал грести к морю. Всё было симуляцией, но, если не считать сухих лап, можно было почти забыть об этом.

Нужно было уметь читать горизонт. Большие волны сначала появлялись как едва заметный излом на линии. Вот оно — там!

Он заработал лапами быстрее. Волна обещала быть знатной! Пора поворачивать, грести изо всех сил, чуть сместить баланс вперёд. Вот!

Доска накренилась, и он понёсся на гребне растущего монстра к берегу. Какой кайф! Волна становилась круче — надо было уточнить у Эсси плотность воды и силу тяжести перед началом симуляции. Эта волна казалась круче земной нормы, нужно было… ух, чуть не вылетел! Сосредоточься! Он пересёк волну по диагонали. Слишком высокая — похоже, Эсси занизила плотность воды, — но кажется… ДА! Гребень волны закрутился, он нырнул в трубу, но тут баланс сместился, задняя часть доски вильнула, волна швырнула его вниз, закрутив в водовороте. Всё выглядело так, будто он кувыркается в бурлящей воде. Конечно, это были лишь управляемые гравитация и свет, а не настоящая…

Плесь!

ВОДА!!!

Взвыв, Спаатц затряс головой, чтобы избавиться от воды, забрызгавшей ему морду, а его шерсть встала дыбом до самого кончика хвоста, раздув комбинезон словно воздушный шар.

— Эсси!! Никакой воды! Сколько раз тебе говорить — никакой ВОДЫ!!

— Простите, мастер-пилот. Это часть программ-…

— А я велел тебе убрать воду! Куча электронного хлама, почему ты не можешь сделать, как я сказал?! Забыла? Может, пора заменить твои… ох, чёрт… — он перевёл дыхание, потряс головой, и стёр часть воды с шерсти рукавом. Ткань сликстры впитала мокрую гадость, будто её и не было. — Прости… прости, девочка. Извини, что накричал. Слушай, давай без воды, ладно? Не плачь, но я правда, ПРАВДА не люблю воду!

— Прости, Спаатц. Я не плачу. Не могу.

Но обида в её голосе чувствовалась. Сердце у него сжалось: он почти что любил Эсси, хотя, конечно, был слишком независим, чтобы нуждаться в друзьях. Она была славная и в основном почти не раздражала его.

— Ничего страшного, девочка. Всё нормально. Просто… пожалуйста, не забывай больше. И не обливай меня водой перед вахтой, договорились? Когда я ещё не проснулся, это слишком тяжко.

— Без проблем, мастер-пилот.

— Хорошо. Давай ещё раз. Кстати, какая плотность воды?

— Один ноль. Пресная вода, гравитация — стандартный один g. Пресная делает волны круче. Добавить соли?

— Нет-нет, так сложнее, и мне нравится. Давай ещё раз. Только без брызг в морду, если упаду. И, Эсси?

— Да, мастер-пилот?

Он закрыл глаза, мотнул головой и глубоко вздохнул.

— Мышь с кошачьей мятой и правда была забавной.

— Извинения приняты. Симуляция перезапускается. И не будь таким неуклюжим на этот раз.

Он показал язык парящему в воздухе светящемуся шару. Затем снова встал на колени и погрёб в море.

---

— Подход Соломон Геосинх, тут «Трипланетарный Гиперион», идём немного тяжеловато, коридор чарли-три. Дельта-вектор три ноль, всё в полном ажуре. Как слышите?

— Слышим пять на пять, «Гиперион». Укажите тип корабля и основной груз.

— Принято, Подход. «Гиперион» — грузовой лайнер общего назначения «Блом унд Фосс CL-6», конфигурируемый, везём железные шарики и двенадцать пассажиров.

— Уф! Железные шарики! Не шутили, когда сказали, что тяжеловато. Выполняйте трёхминутный поворот на коридор чарли-пять, снизьте дельта-V до один ноль. Ваш док — S-4, южный конец станции. Нужна помощь буксиров?

— Буксиры? Да ну их к чёрту, парень! CL-6 — славная старушка, мы и сами справимся. Принято, поворот на чарли-пять, дельта-вектор один ноль.

Спаатц щёлкнул по интеркому:

— Слышали, шеф? Подходим к станции, но я бы счёл за дружеский жест если б вы держали реакторы на шестидесяти, ну, может, шестидесяти пяти процентах. Вдруг Подход что-то поменяет в последний момент. Знаете этих диспетчеров — вечно нервничают. И никогда не скажут всего, что нужно.

— Ага, не волнуйся, мастер-пилот. Реакторы и движки работают, как милые детки. Мощности хватит, сколько ни попросишь.

Спаатц отпустил кнопку интеркома и покачал головой:

— Почему у всех инженеров шотландский акцент? Я точно знаю, что шеф Мёртри и месяца не провёл на Старой Земле.

Капитан Бенсон развалилась в командирском кресле, наблюдая и слушая. До Второй Революции кролики были видом "для развлечений", и некоторые из их самых удивительных физических особенностей сохранились. Капитаном она была строгим и умным, но в то же время умела лежать с какой-то… изящной изысканностью.

Сейчас она широко ухмыльнулась:

— Наверно, по той же причине, почему все пилоты говорят так, будто родом из Хамлина, Западная Вирджиния.

Спаатц моргнул, почти отвлёкшись от работы. Но только почти. Когда он вёл корабль на подлёте, его ничто не могло по-настоящему отвлечь, а его пальцы порхали по панели так быстро, что непосвящённый не разобрал бы, что он делает. Но он всё же успел возмутиться:

— Западная Вирджиния?! Да мы никогда!

— Как скажешь.

Спаатц тряхнул головой:

— Подход, это «Гиперион». Мы на внешнем маркере, снижаем скорость до ноль двадцать пять по стандартному профилю подлёта, верно?

— Принято, «Гиперион». Отклонение от середины коридора?

— Слишком мало, чтобы мерить, само собой. Дельта-V ноль двадцать пять километров в секунду. Можно снизить до ноль один и передать управление автоматической стыковке?

— Подтверждаем, вы в середине коридора. Разрешаем снижение скорости и переход на автомат. Отличный полёт, «Гиперион».

— Спасибо, Подход. Шеф? Хорошая работа, через десяток секунд переходим на автомат.

— Спасибо, приятель.

— Это вам спасибо.

— Чего это ты так чудно говоришь, парень? Не похож на себя!

Спаатц вздохнул:

— Неважно.

Он едва заметно подправил управление, удерживая корабль точно по центру луча, пока Эсси не пискнула и не зажгла зелёный сигнал — станция взяла управление для финальной стыковки. Этот цвет он различал отлично.

— Красивый мир, — тихо сказала капитан Бенсон.

У него не было времени смотреть. Пусть они и шли на автомате, Спаатц сидел над панелью напряжённый, готовый вмешаться, если что-то пойдёт не так.

"Если в ближайшие десять минут автоматика откажет, я отключу её и возьму штурвал. Сначала сделаю четверть крена и уведу корабль в сторону, чтобы не задеть станцию. Как только минуем её, поведу туда. Никого на пути минут десять — хватит, чтобы затормозить".

Он пожал плечами, бросив взгляд на приборы:

— Похоже, большинство миров красивые, даже смертельно опасные. Но этот какой-то плоский. И, должно быть, планета лёгкая, да и система неплотная, раз Корпорация гоняет нас сюда с регулярными рейсами, да ещё с простым железом. Неужто тут одна вода?

— Конечно нет.

— Кроме островов, над которыми станция висит в геосинхронности, я имею в виду.

— А, да, в южном полушарии полно суши. — Она кивнула вправо, что примерно означало юг — теперь, когда «Трипланетарный Гиперион» повернулся так, что горизонт на экране стал более-менее горизонтальным. — Но там никто не селится, опасная зона. Тамошние растения и звери — местные. Слышала, некоторые твари огромные и совсем недружелюбные.

Спаатц вздохнул:

— Ещё один мир, где начали с уютных островков… думали, переберутся на материк, когда обоснуются. А этот день всё не приходит. Может, и не придёт никогда.

— И что с того? — спросила Бенсон. — Если все предпочитают осваивать новые миры, а не тесниться на старых, нам же лучше для бизнеса, разве нет?

— Мне не всё равно, потому что я мечтал пробежаться по лесу или горам. Хочу выбраться с корабля, вдохнуть свежего воздуха — без обид, Эсси…

— Не обижаюсь.

— …но, держу пари, тут только пляжные курорты. Замечательно. Ночью буду играть в автоматы с их грабительскими шансами для туристов, да пить. Двадцать пять процентов чаевых за дешёвый разбавленный ром и сладкую водичку с искусственным фруктовым вкусом по цене премиум-бухла. Днём — пялиться на песчаный пляж, неотличимый от любого другого в известном космосе. А если повезёт, местный вулкан начнёт пыхтеть, и я увижу, как по округе разлетаются куски расплавленной породы... честно говоря, я даже готов рискнуть встретиться с монстрами на континенте!

— Тебя туда не пустят. К тому же там мерзкие паразиты, да и растения ядовитые. Ну, не совсем ядовитые, просто вызывают смертельную аллергию.

Ну да… если аллергия человеческая, значит она грозит любому разумному генотипу, включая и его.

— Великолепно. Интересно, сколько с меня сдерут за гамбургер из настоящ-…

Радио щёлкнуло — на таких расстояниях оно было обычным:

— «Гиперион», автоматическая система стыковки сообщает, что всё в норме. Причалим через пятнадцать минут.

— Спасибо, Контроль.

— Забронировать тебе номер в курорте, Спаатц? — спросила Эсси.

— Пожалуй. Что-нибудь приличное, ты же знаешь, сколько я могу потратить. Хоть это заставит меня с радостью вернуться на борт и увидеть твоё улыбающееся лицо. Или твой весёлый жёлтый шарик. Или что ты там выберешь.

— Я найду тебе хорошее место.

— И никаких шуточек с бронированием, поняла?

— На твоём увольнительном? Мне бы и в голову не пришло. Да и не смогла бы, даже если бы захотела. Ты прав: кроме дешёвых комнат для временных рабочих, тут есть только пляжные курорты. Извини.

Спаатц застонал. Ну и весёленькое увольнение его ждёт!

---

К его удивлению, курорт «Кон-Тики» и его гостиный комплекс оказались не такими уж плохими. Устроившись в номере и найдя удобное кресло у камина с настоящим жарким огнём из дров, Спаатц принялся расслабляться и даже начал получать от этого капельку удовольствия. Не много, но больше, чем ожидал.

Местная архитектура завораживала — ОЧЕНЬ много дерева и соломы, мебель из ротанга везде, где только можно. Освещение давали факелы, слишком яркие и бездымные, чтобы быть настоящими.

Странная архитектура… но не отталкивающая. Приходилось признать, что она заставляла чувствовать себя вдали от скучных миров мейнстрима. Откуда взялась эта необычная культура? Он мог лишь гадать, что первые поселенцы потерпели тут крушение и годы жили в примитивных условиях, пока новые прибывшие не вернули им привычный уровень технологий. А пока, похоже, один из выживших — явно тронувшийся умом, с зачатками художественного таланта — оставил свой след. Иначе как объяснить все эти гротескные резные фигурки кривляющихся гуманоидов в странных головных уборах? Не говоря уже о кружках в виде обезьяньих голов, вырезанных из целых кокосов...

Что странно: всё это делалось только для того, чтобы сохранить память о катастрофе в одном из лучших мест для отпуска в Соломоновой цепи. Но он отдавал должное местным за их усилия по сохранению своей подлинной истории. В конце концов, тому, кто ел «Мама Бургер» в восстановленной забегаловке на перевале Доннер в Калифорнии на Земле, нечему удивляться — люди порой очень странно хранят память даже о самых ужасных моментах прошлого.

К слову о бургерах — его был довольно хорош! Правда, стало неожиданностью узнать, что здесь единственный так называемый бургер делают из рыбного фарша, но это была настоящая рыба, не синтетическая, и эти выдры действительно знали толк в приготовлении морепродуктов. И напитки смешивать умели. Эта штука, которую они называли "Зомби", вероятно, была тем, что пытались имитировать слабые и завышенные по цене туристические коктейли, которые он прежде пробовал во многих отельных барах; здесь ром был хорош, а фруктовые соки — настоящими. Сначала вкус был просто неплохим, а потом, после второго или третьего глотка, казалось, становился всё лучше и лучше.

То же самое с местными дамами. Амбер… или Кристал? Нет, Кристал — та, что пониже, с каштановыми волосами, а у Амбер шерсть золотистая, как её имя. О да, Амбер… она была восхитительна! Он пытался сосредоточиться на ней, насладиться её красотой. Это облегающее платьице — такого на «Гиперионе» не увидишь! Конечно, как и большинство выдр, Амбер могла сделать облегающим даже мешок. Спаатц не совсем понимал, что такое мешок, но был готов поставить все свои сбережения, что Амбер сделала бы соблазнительным даже его. Поставил бы даже свою лицензию пилота тяжёлого звездолёта неограниченного класса с правом ручного прыжка в гиперпространство. Так… ему нужен ещё один «Зомби», а лучше два! Он готов был заложить банки памяти Эсси — нет, он не мог их заложить, они не принадлежали ему, и Эсси бы заплакала, хотя она на самом деле не плакала, и…

Он заморгал, пытаясь сфокусироваться на Кристал — нет, на Амбер. Что она говорит?

— …должно быть, так увлекательно всё время посещать новые миры! О, привет, Бифф.

Бифф был самцом, довольно высоким для местных, хотя это мало что значило. На нём были шорты для плавания с огромными голубыми цветами на бежевом фоне и большой зуб акулы на верёвочке вокруг шеи. Подойдя, он обнял Амбер за талию и потёрся с ней усами, затем бросил взгляд на Спаатца:

— Привет, чувак!

Спаатцу не нравилось быть «чуваком». Он попытался гневно уставиться на Биффа, но получилось не очень — говорил только один Бифф, а их было двое, и он не знал, на какого из них смотреть.

Он тряхнул головой, решив пока забыть о Биффах.

— Не особо, — попытался сказать он. — Это как, знаешь… куда ни пойдёшь, ты там. Тот же корабль, те же друзья и товарищи, и не пуш-… не пустят тебя никуда, кроме безопасных туриш-… туристических мест, и… можно мне ещё «Зомби»?

Кристал — а, нет, Амбер — нахмурилась. Её носик сморщился. И это было так мило!

— Не думаю, что стоит. Мы обычно не продаём больше двух.

— Это чтош… это чтош-то новенькое — туристическое место не хочет брать мои деньги. — Он улыбнулся через маленький столик двум Амбер и двум Биффам. — Но тут шлавно. Чудешно. Самое оригинальное, что я видел за дюжину высадок. За сотню. Правда.

Бифф фыркнул:

— Это место?

— Да.

— У нас должно быть что-то, чего ты не видел, — сказала Амбер. — Знаю! Говорят, вулкан на острове Дарфур извергается. Ты видел извержение вулкана, мистер Спаатц?

Он отхлебнул ещё «Зомби».

— Боюсь, что да. — Она выглядела разочарованной, а ему почему-то не хотелось её огорчать. Он улыбнулся — или думал, что улыбается; морда онемела, трудно было понять. — Всего раз или два, Амбер. Могу слетать посмотреть на вулкан, конечно.

Бифф улыбнулся. Он не такой уж плохой, этот Бифф. Никто не плохой. Все хорошие, и он их всех любит…

Выдр тем временем говорил:

— Зато тут есть сёрфинг, чувак! Мы режем волны с тех пор, как первые поселенцы высадились в заливе Фостера сто лет назад. «Кон-Тики» на северном берегу, и до самого полюса — чистое море. Лучшие волны на планете! Именно потому я здесь.

— Ты сёрфишь?

— Именно! — выдр потрогал акулий зуб на верёвочке. — Я мог бы отправить тебя вниз по побережью на пару уроков. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь сосунок пытался покорить здешние волны.

Спаатц рассмеялся:

— Я не сосунок, как ты говоришь… и знаю, как сёрфить.

— Серьёзно? Удивительно, ты же живёшь на звездолёте.

— Что, не веришь?

Биффы пожали плечами:

— Верю, раз ты так говоришь, чувак. Хочешь поймать пару волн — дам тебе доску. Завтра в восемь буду на пляже перед отелем. Недалеко был шторм, волны должны быть шикарные. — Он глянул на Спаатца, затем на стол (Спаатц не понял зачем, там не было ничего интересного, кроме трёх пустых стаканов, одного почти пустого и четырёх бумажных зонтиков) — посмотрел на циферблат с кучей стрелок (примитивные часы?) на стене и кивнул себе. — Или, может, в десять-одиннадцать, раз мы так поздно. Без напряга, чувак. Хочешь попробовать — приходи на пляж. Не захочешь — тоже нормально.

— Без проблем. Буду там.

Амбер забеспокоилась — или ему так показалось. Её красивую мордочку почему-то разглядеть было непросто, и это его огорчало.

— Ты уверен, Карл?

— Конечно уверен. Что может пойти не так?

---

В тёмном номере отеля прозвенел сигнал. Зажёгся свет. Больше ничего. Сигнал повторился.

— Доброе утро! Прекрасный день! Это ваш будильник. Прогноз на сегодня обещает…

Из-под кучи смятых одеял высунулась когтистая лапа, шаря в поисках подушки, чтобы её швырнуть.

— Эсси, замолчи!

— …солнечно, с возможными дождями в горах. Сегодняшние мероприятия включают…

— Эсси, заткнись и уйди! Я болен. И мне не надо вставать, я в отпу-…

Не найдя подушки, лапа замерла. Одеяла заколыхались, и из-под них появилась голова Спаатца: уши прижаты, шерсть взъерошена, глаза налиты кровью, даже усы растрёпаны. Сейчас его морда идеально сочеталась с вырезанным из дерева божеством-демоном в нелепом костюме, что взирало на него и комнату из угла у окна. Стекло окна из мутного становилось прозрачным, открывая ясное небо и залитые яркими лучами солнца песок и воду. Воду до края света и дальше.

— О нет… — простонал Спаатц, схватился за голову и нырнул обратно под одеяла.

Однажды на старом «Стюарт Райерсон» случился полный сбой электроники. Обзорные экраны, радары, детекторы массы, инерционная навигация — всё отключилось. Это считалось невозможным, и в инструкциях ничего об этом не было. И что хуже всего, это случилось на орбите Земли, при подходе к одному из крупнейших геосинхронных терминалов.

В наступившей невесомости он смог добраться до спасательной шлюпки, подключил управление корабля к её крохотной панели и на глаз подвёл «Райерсон» к доку. Спаатц был уверен: ему не дали медаль "Лучший Пилот" только потому, что начальство просто не поверило в то, что он действительно смог это сделать.

В другой раз, во время восстания травоядных супермасистов в районе Броуард, он вёл скоростной транспорт «Трипланетарный Адриатик», доставляя срочный груз передовых систем жизнеобеспечения и медикаментов на планету, которую морская пехота Конфедерации только что отбила у повстанцев. Это был самый ценный груз, который ему когда-либо приходилось перевозить — по крайней мере, насколько было известно официально. И это было справедливо даже для мирного времени, не говоря уже о войне, полицейских операциях или как там это называли большие шишки, когда передовые медицинские припасы внезапно становились намного дороже обычного.

Он вывел «Адриатик» из гиперпространства на краю системы, и их тут же атаковали полдюжины неизвестных, явно самодельных, но хорошо вооружённых кораблей. Он сумел ускользнуть, совершив самоубийственный манёвр к прото-комете, сбросив два пустых пассажирских модуля и в последний миг прыгнув обратно в гиперпространство, пройдя *сквозь* комету. Модули же врезались в неё на суперсветовой скорости, и этот взрыв точно убедил бы повстанцев, что «Адриатик» уничтожен — если только их самих не задело. Однако из гиперпространства корабль вынырнул слишком глубоко в гравитационном колодце звезды; гравитация чуть не разорвала корабль, и Спаатцу пришлось проявить всё своё мастерство пилота, чтобы сбросить скорость до приемлемой, не врезавшись ни в один из множества объектов, природных и прочих, что заполняют внутренние регионы любой обитаемой солнечной системы.

В его карьере было много таких драматичных моментов, и Спаатц часто испытывал страх — даже он, такой хладнокровный, признавал это. В конце концов, когда всё было в порядке, автоматические системы действительно справлялись с делами почти так же хорошо, как опытный пилот-мастер. Только когда фактор страха достигал критической отметки, он по-настоящему отрабатывал свою зарплату и все деньги, потраченные на его обучение.

Но ни в одном из тех случаев, на всех тех кораблях, за все эти годы Спаатц не испытывал такого ужаса, как сейчас…

ВОДА

Вода до самого края света!

Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ?! Должен быть выход! Можно притвориться больным. Сегодня это сработает — он и правда болен. Что они кладут в этот чёртов «Зомби»? Если он ещё раз такое выпьет… (желудок взбунтовался от одной этой мысли.) Может, если он останется в номере, закажет сюда еду, и будет твердить, что болен — может, они не догадаются, что он боится воды?

Но нет… того, кто только что прилетел с другой планеты с неизвестной болезнью, которую пропустили стандартные проверки, не оставят спокойно отлёживаться в номере. Пришлют кого-нибудь в костюме биозащиты класса D, а то и карантин объявят, с полным протоколом сдерживания эпидемии, войска будут готовы сжигать тела… это превратило бы его личный позор в планетарный заголовок, если, конечно, эти заголовки не станут известны всему сектору. Хуже не придумаешь!

Ему следует просто не идти на пляж. Да, вот оно! Бифф сказал — или Спаатц думал, что помнит, как Бифф сказал, что ничего страшного, если он не придёт. Но был ли в этом вызов?

Да какая разница? Бифф — просто выдр, который тратит кучу времени на дурацкое хобби: кататься на доске по волнам в *настоящей воде*. Почему Спаатца должно заботить, сочтёт ли его трусом кто-то, кого он впервые вчера увидел?

Но у него была честь, которую нужно защищать. Затем ему нужно было защищать честь корабля, что заботило его немного больше, чем его собственная, и честь Гильдии Пилотов Звездолётов, что заботила его очень сильно. А потом его сердце ушло в пятки: он понял, что, если не пойдёт сёрфить, Амбер узнает, что он струсил. Да спасут его боги, Амбер узнает, а она красивая и почти его не раздражает!

Нет. На этот раз он признает правду. Никаких «почти не раздражает» — она ему нравится! Нравится, и он хочет сидеть на пляже под звёздами разговаривать с ней, слать ей сообщения, когда будет вне планеты, и снова встретиться, когда вернётся сюда. Она красивая, умная, добрая — она была бы замечательным другом, и, возможно, в итоге могла бы стать чем-то большим…

Ему важно, что она о нём подумает. Если он утром не встретится с Биффом на пляже, она узнает, что он дал слово и отступился. Поймёт, что он боится сёрфинга. А то и догадается, что дело не в сёрфинге, а в воде. Как прекрасная юная леди (которая, между прочим, выдра) сможет понять или уважать того, кто боится воды?

Это всего лишь вода. Он пьёт её постоянно. Чуть мокрая шерсть — не так уж страшно, верно? Он выйдет и сделает один заезд на доске для сёрфинга. Все симуляции на «Гиперионе» наверняка подготовили его достаточно, чтобы не опозориться.

Затем он сможет придумать какую-то причину, чтобы больше этим не заниматься. Скажет, что подвернул лодыжку или потянул запястье. Может даже нарочно что-нибудь потянуть, если постарается!

Нужно оседлать всего одну волну. И всё! И разве нет какого-то способа избежать того, чтобы слишком промокнуть? Он вытерпит воду, если её будет немного. Эсси обрызгала его в «Сёрф Сёрф Ревелейшн», и он пережил это, да? Бывал под дождём — и тоже выжил, верно?

Что он может сделать, чтобы остаться настолько сухим, насколько это возможно? Костюм, да, вот оно! Он уже слышал себя: «В большинстве миров, где я бывал, гораздо холоднее». Неуместно, сбивает с толку, но абсолютно правдиво. «Моя шерсть слишком тяжёлая и мешает, когда намокает». Тоже правда, наверно. Он скажет это так, будто это правда — а это и есть правда, — и лёгкое подёргивание ушей и кончика хвоста, которое всегда выдавало его когда он лгал, в этот раз не выдаст его. Отлично! План готов!

— Компьютер номера?

— Да, мастер-пилот Спаатц?

— У вас в стандартном каталоге есть сухой костюм?

— Что такое сухой костюм?

— Прорезиненный костюм для плавания.

— Нет, мастер-пилот. Но у меня есть несколько отличных моделей мокрых гидрокостюмов. Цены вполне разумные, плюс скидка десять процентов на одежду, если вы каждый день будете обедать или ужинать в нашем ресторане или гостиной.

МОКРЫЙ гидрокостюм! Спаатц содрогнулся. Но даже такой должен его защитить от большей части воды, если не пустить её внутрь при надевании и не сидеть в воде слишком долго. Он будет сухим, убеждал он себя, торопясь, пока не передумал.

— Хорошо, ладно… гидрокостюм подойдёт. Сделайте один по моим меркам.

— Какую модель предпочитаете? Есть для дайвинга и для активных видов спорта.

— Что-то для сёрфинга, лучшее качество, последняя модель. — Компьютер показал картинки и забубнил про цвета и узоры, но с его глазами Спаатц мало что разобрал. В отчаянии он ткнул когтем в парящие перед ним изображения, таблицы цветов и узоры. — Этот, этот узор, этот цвет, и вот это, и это. Делайте.

— Спасибо за заказ. Ваш гидрокостюм будет готов через десять минут.

— Отлично. — Спаатц наконец выбрался из кровати и пошатываясь, побрёл в ванную. Нужно быстро принять электростатический душ, причесаться щёткой и расчёской, чтобы выглядеть прилично перед Амбер… перед кем угодно. Лишь бы не пришлось ещё и блевать.

---

— А вот и ты, чувак! Готов поймать волнищу?

Спаатц прищурился под беспощадными лучами солнца. Он видел достаточно, чтобы понять, что это Бифф, опирающийся на стойку с досками для сёрфинга. Сейчас Бифф был один. (Что же они намешали в те напитки?)

— Готов настолько, насколько возможно. — Спaaтц пытался выглядеть круто и грациозно, сходя с настила на песок, но это было непросто. Гидрокостюм тянул и щипал везде, где только мог. Он прижимал шерсть, делая его меньше и изящнее, но не закрывал хвост выше основания, так что хвост торчал пушистым, а всё остальное — нет. Выглядело нелепо. И пусть его тёмная длинная шерсть была гордым наследием предков, он уже не раз жалел, что не держит её коротко подстриженной!

— Ты правильно сделал, что надел гидрокостюм! Я вчера забыл сказать тебе про риф и острые камни. Они могут здорово подпортить дело, чувак. — Бифф прищурился, оглядывая Спаатца, словно солнце вдруг стало слишком ярким и для него. — Хм… не видел раньше такого костюма. Крутой цвет и узор!

Спаатц быстро сообразил:

— Когда я в воде, я хочу, чтобы меня заметили. По-настоящему заметили!

— О да, чувак, хорошая мысль! Надо выглядеть круто, когда режешь волны! К тому же, сегодня немного штормит, и лучше, если спасатели тебя увидят. Ну, не то чтобы ты обязательно свалишься, но волна может ломаться неожиданно, понимаешь? Такое случается и с лучшими из нас. Даже со мной

Спаатц натянул на глаза зеркальные очки. Безумный солнечный блеск исчез, и теперь он видел, что Бифф тоже в гидрокостюме, даже с перчатками, как у него. Только костюм не яркий, а под цвет его гладкой бурой шерсти, который в принципе скрывал достаточно, чтобы не смущать странных религиозных типов, которым не нравится нагота.

Но, повернувшись к морю, кот замер в ужасе. Огромные волны одна за другой разбивались о риф в море, и этот ритм прерывался лишь редкими, ещё более громадными монстрами. Он не сможет... ни в жизнь не выйдет в это море… но как отступить, когда… о, смотри! Там Амбер, плывёт к берегу! Она нырнула! Её не было видно так долго, что он забеспокоился, но вот она вынырнула почти у пляжа и встала. Господь гипотетический, как эта девушка умеет заполнить бирюзовое бикини! Как вообще в такой маленький кусочек ткани помещается столько выдры?

Она помахала лапой, вышла из прибоя и побежала к ним. Наблюдать за этим было интересно. Но почему Амбер не без гидрокостюма?

— Утро, Бифф! Утро, Карл. Я не знала, придёшь ли ты, особенно после… эм… похоже, ты готов. Хорошо, что надел гидрокостюм. Бифф подсказал?

— Нет, сам решил, что это хорошая идея. А ты почему без него?

Она рассмеялась:

— Я? Нет, я сёрфлю, но не здесь, особенно после шторма на севере. Это лучшие волны в мире, но слишком опасно. Вы, ребята, с ума сошли, что пытаетесь это сделать. Я даже надеялась, что ты передумаешь.

Спаатц потрясённо уставился на неё.

— Ладно, чувак, вот как это делается, — вмешался в их разговор Бифф. — Это доска «Номер Семь Биг Ган» с парением. Парение — для новичков, знаю, но не злись, я не говорю, что ты не умеешь резать волны. Конечно, настоящий профи обошёлся бы без парения в большинстве мест, но ты видишь, как волна бьёт и проходит через каналы в рифе? Через них надо выйти, а выгрести туда почти нереально. Так что на этом пляже мы все используем парение, пролетаем риф и садимся на воду там, где гладко. Ну, где волны не так сильно бьют, вон там, дальше в море. Понял?

Кот кивнул. Говорить сейчас он не решался.

— Как только ты в воде, лови волну как обычно. Держись с этой стороны от той глубокой ямы вон там, — Бифф махнул куда-то влево, но Спаатц ничего там не разглядел, разве что вода выглядела чуть спокойнее. — Иначе тебе придётся резко резать поперёк, чтобы не вылететь на камни вон там, это плохо. Риф пугает новичков, но всё нормально, если знаешь, что делать. Проходи через канал вот тут, тут или через узкий вон там, — Спаатц их видел: когда волны били в риф, вода хлестала через каналы как струя из реактивного двигателя. — Главное — держись на гребне, пока не пройдёшь, и всё будет круто. Не выйдет попасть в канал — спрыгивай метрах в пятидесяти от рифа, в крайнем случае в сорока, это тоже нормально. Потом выходишь и ловишь другую волну, чтобы доехать до берега. Я не указываю тебе, что делать, чувак, но может начнёшь с пары мелких — ну, здешние «мелкие» по пояс, но ты понял, — пока не почувствуешь, как пляж уходит вниз и где резать, чтобы попасть в каналы. Большие оставь на третий-четвёртый заход. Круто?

Спаатц кивнул:

— Круто, чувак, — сказал кто-то голосом Спаатца.

— Я посмотрю отсюда и позову спасателей, если что, — добавила Амбер.

— Эй, малышка, это жестоко! Просто жестоко. Ладно, чувак, я первый. Иди за мной, но не слишком близко: я ниже, у меня «Номер Пять с Половиной», не такая быстрая, как твоя, зато поворачиваю резче. Круто? — Бифф снял доску со стойки, держа её за две утопленные в корпус ручки сверху, поставил её на воздух — плавники почти касались песка. Забрался на неё. Доска поднялась и начала медленно двигаться к прибою.

— Круто… — сказал Спаатц, хотя не был уверен, услышал ли его кто-нибудь. Горло пересохло, голос звучал слабо и напряжённо. Доска рядом с той, что взял Бифф, похоже, его. Как выдр и сказал, она была длиннее, под его рост. Он поставил её и забрался. Ручки работали как на стандартном погрузчике на корабле для грузов, которые слишком велики, чтобы нести руками, но ещё не требуют вилочного подъёмника. Поднимать себя таким образом было непривычно...

Две доски, накренившись, двигались по морю, к счастью, высоко над водой — Спаатц изо всех сил вцепился в свою. Доска не могла идти быстрее тридцати километров в час, но вокруг него не было ничего, кроме воздуха, а внизу — вода. Когда они миновали риф, пена плеснула ему на лапу. Через костюм она не проникла, но кот всё равно дёрнулся.

Бифф уже ушёл в море на пару сотен метров, и там повернул доску, посадив её на воду. Спаатц последовал его примеру, приводнившись рядом.

— Ладно, чувак. Эту пропустим. Жди, жди… эта слишком большая для начала. Жди… вот эта пойдёт. Давай, пошёл-пошёл-ПОШЁЛ!!

Бифф зарылся лапами в воду и погрёб как одержимый. Спаатц попытался тоже, но в последний миг его лапы замерли. Это же ВОДА! И этого хватило. Волна подняла его и опустила с внешней стороны, а Бифф уже унёсся вперёд. Встав на доске, выдр мчался к берегу: влево по волне, вправо, ещё поворот — и длинный прямой путь через самый широкий канал в спокойные воды за рифом. А Спаатц остался совсем один посреди моря. Вода до края света и дальше.

ВОДА

Он тряхнул головой. Надо выбраться отсюда, и есть только один способ это сделать. Спаатц попытался вспомнить свои тренировки, чтобы прогнать страх. Он пилотирует доску для сёрфинга. Пилотирует — и точка! Просто нужно сделать всё идеально… и он может, потому что это его работа. Он пилот! Он совершал мгновенные манёвры, когда у него был только один шанс спасти четыреста метров стали и титана с грузом из богатств миров и сотен жизней, увильнув от катастрофы с грацией и ловкостью ласточки. Неужели он не справится с куском бальзы и пластика, когда на кону только его гордость, даже не его жизнь (скорее всего)?

Позади вздымалась новая волна, и Спаатц решил не тратить времени на раздумья — иначе бы снова застыл. Он заставил свои лапы рвануться вперёд и зарыться в воду, гребя, гребя, игнорируя ВОДУ, что просачивалась через поры костюма и вздымалась под ним. Доска заскользила вперёд, волна подхватила её. Множество чесов тренировок в зале сработали: даже не успев это осознать, кот вскочил на ноги, широко их расставив и балансируя руками и хвостом, пока волна росла, а доска неслась всё быстрее.

Волна подняла его высоко, и поднимала всё выше и выше. Это был монстр — одна из тех громадин, — и если он упадёт с неё, она его размажет… нет, не размажет, если свалиться до рифа, надо падать сейчас, это всего лишь вода!

ВОДА. ВОДА…

В отчаянии он прыгнул вперёд и вбок, и доска развернулась, пересекая волну. Он не знал, как быстро несётся, но ветер ревел в ушах. Или это прибой гремел над рифом впереди? Нет, канал остался позади, он не успеет. А слева, куда он резал волну, она вздымалась, заостряясь, готовясь обрушиться…

Он повернул нос доски вниз по склону — резкий поворот вправо, — волна начала ломаться, накрывая его. Она изогнулась прямо над головой, и он помчался в трубе из зеленоватой воды, что с грохотом рушилась позади. Надо быстрее, быстрее, выбраться из этой трубы, пока она не обвалилась на него!

Он вылетел из неё. Что сделала волна дальше, он не видел — опора словно ушла из-под ног — доска взлетела и закружилась горизонтально. Он вот-вот упадёт! Наверно, ничего страшного… хотя он ближе к рифу, чем следовало бы, и сейчас нужно просто рухнуть в мягкую ВОДУ-ВОДУ-ВОДУ!!

Завопив от ужаса, он каким-то чудом сумел сместиться вперёд и выровнять доску. Она шлёпнулась на склон волны, кормой уйдя глубоко под воду; кот прыгнул к переднему краю и вцепился всеми восемью когтями, нелепо долгую секунду балансируя на самом носу, затем доска выровнялась, и он быстро вернулся в центр, восстановив равновесие. Справа, куда он двигался, волна громоздилась и начинала распадаться в хаосе у рифа. Он сместился назад, наклоняя доску, чтобы поймать напор воды, и она развернула её влево. Главный канал он пропустил, но если набрать скорость поперёк волны, можно успеть в третий, узкий — ВОДА-ВОДА-ВОДА! — надо держаться!

Он заплясал по доске, каким-то чудом не падая, пока волна разваливалась под ним. Вот он уже в канале, и угасающая волна с безумной скоростью выстрелила им вместе с доской в спокойные воды за рифом. Остатки волны ушли из-под ног, он сместился назад, нос доски задрался — всё, он пропал, больше ничего не придумать! Вода поднялась до колен, промачивая его шерсть всё выше, пока доска кренилась, замедлялась и наконец встала. Он не успел снова сместиться вперёд, и вода окружила его прозрачным хрусталём нежно-зелёного цвета, с мелкими рыбками так близко, что он мог бы поймать их, и солнечными узорами на песчаном дне, такими красивыми, что дух захватывало бы, если б он не затаил дыхание…

Вода была тёплой.

Он вынырнул на поверхность. Схватил доску, позволил другой волне поднять его, неся ближе к берегу — и оказался так близко к нему, что остаток пути прошёл пешком. Сердце Спаатца бешено колотилось, он был так напуган, что едва мог дышать; но, гипотетический бог, это было НЕЧТО!! Так похоже на симуляции и в то же время совсем не похоже! Ему было страшно, но в то же самое время он чувствовал что-то ещё, но не мог понять, что.

Поднял доску, кот побрёл к берегу. Его хвост тащился за ним, отяжелев от воды килограмм на двадцать. Он был уверен, что сейчас выглядит как утонувшая крыса — из тех вредителей, что портят груз, а не дальняя родня капитана Бенсон. Но он не позволит никому увидеть, что он чувствует. Он крутой, спокойный, собранный, мастер-пилот до мозга костей, и "он так и задумывал"! Не случайно, не от страха, не колеблясь, не напортачив и чуть не погибнув, а главное — "сделал именно то, что и намеревался сделать".

ВСЁ!

Выходя из воды, он добавил в походку немного бравады, очень надеясь, что его уши и хвост не подрагивают...

У кромки прибоя его ждал Бифф с округлившимися глазами, и Спаатц не мог разобрать выражение на морде выдра. Он слегка приподнял уши, словно спрашивая: «Ну, что?»

— Чувааааак! — выдохнул Бифф. В этих краях это звучало как молитва. А учитывая окружение, возможно, так оно и было.

---

Спаатц гнался за огромной светящейся канарейкой по коридору «Трипланетарного Гипериона». Птица пела почти как настоящая, когда не разговаривала с ним, и пахла полным обедом с индейкой. Особенно резким казался запах клюквенного соуса.

Он радовался тому, что Эсси никогда не являлась ему в виде золотистой выдры в бирюзовом бикини. Конечно, она знала об Амбер, потому что кроме всего прочего, занималась и всей почтой. Но она никогда не принимала облик кого-то из знакомых членам экипажа. Было ли это частью её изначального программирования, или что-то, что она усвоила сама за годы? Спаатц не знал. Да наверно это и не важно.

— Так ты всё-таки хорошо провёл отпуск? — слова Эсси звучали невинно, насколько он мог судить.

Он улыбнулся:

— Достаточно неплохо.

Двойные двери с шипением открылись, явив зал во всём его стальном великолепии.

— Как обычно?

Спаатц кивнул:

— Как обычно, но с другой настройкой. Установи пейзаж, рельеф дна и все переменные окружения так, чтобы они соответствовали пляжу курорта «Кон-Тики» и гостиной, где я провёл свой отпуск на берегу.

— Да, мастер-пилот?

— Реальные водные эффекты программы… пусть будут.

— Вы уверены, мастер-пилот? Совсем-совсем уверены?

— Я не против немного воды, если она тёплая. Сделай её тёплой, и всё будет в порядке.

— Как скажете... — в голосе Эсси звучало сомнение и неуверенность.

Вокруг него появились пляж и море. Его доска «Номер Семь» — почти точная копия той, что была в отпуске, — всплыла на поверхность воображаемой воды.

Спаатц улыбнулся. Забрался на доску. Поправил на шее зуб акулы на верёвочке, который теперь носил как медальон. Затем опустился коленями на доску и начал грести к морю…