Здесь можно встретить оборотней и ещё более странных существ; их тела и умы искажаются, когда они входят в различные Измененные состояния бытия. Эта антология - праздник трансформации и трансмутации во многих различных вкусах. От жены, которая хочет, чтобы её муж нашел новую любовь к Луне, солдата, зараженного инопланетным вирусом, и до военных экспериментов, которые пошли ужасно неправильно. (Или, возможно, как раз очень правильно... )
Сборник содержат девять тематических историй о трансформациях, способных удовлетворить самый разный вкус и вдохновить тех, кому нравится идея изменения формы и перспектив. В конце концов, кто боится небольшого изменения?
Последние штрихи
Ianus J. Wolf
Целая Миля у них в лапах
Richard Coombs
Рычаг
Ajax B. Coriander
На общей почве
Whyte Yoté
Значения корпорации
Apollo Wolf
Порочный мир Чарльза Жаклина
Roland Jovaik
The Wander Inn
Nogitsune Faux
Папа Панда и селфи
Kodiak Malone
Оружие
James L. Steele
Обложка и иллюстрации Kuma
Последние штрихи
Ianus J. Wolf
Осторожно сделав несколько последних штрихов маленькой кисточкой, Генри отступил назад, чтобы рассмотреть свою работу. Картина выглядела довольно хорошо, учитывая все обстоятельства, особенно для того, что было относительно срочной работой. Если бы у него было чуть больше времени, он мог бы увидеть небольшие места, где он хотел бы сделать ещё несколько штрихов, но это должно было быть отправлено завтра, чтобы быть проверенным вовремя для книги.
Неделю назад Райан позвонил ему в отчаянии, умоляя отложить все дела и придумать какое-нибудь прикрытие. У издательства был фантастический роман, который должен был напечатать чуть более двух недель, и предыдущий художник обложки бросил творческие разногласия с автором. Райан несколько минут разглагольствовал о том, что именно поэтому он ненавидит позволять авторам выбирать своих друзей-художников для работы над обложкой, но, по крайней мере, у него есть такой парень, как Генри Уилсон, на которого он может рассчитывать, чтобы сделать хорошую работу в спешке, так что он будет возражать против этого? Генри быстро получил комиссионные за двадцатипроцентную надбавку к своей обычной цене за поспешность, и Райан прислал ему рукопись за ночь.
Он быстро просмотрел его в поисках визуальных эффектов, которые могли бы сработать, проверяя несколько заметок от Райана и автора на разных страницах. Сам роман не был настолько вдохновляющим, просто ещё одна "группа маловероятных героев, ищущих, чтобы уничтожить злую силу". Но теперь, глядя на свою собственную работу, он чувствовал, что ему удалось получить довольно хорошее изображение благородной цитадели с развевающимися знаменами и силуэтом Темной башни злого волшебника, маячащей на заднем плане. Неплохо для недельной работы; если издательство и автор её одобрят, то через несколько недель он получит солидный чек.
Оставив картину сохнуть на мольберте, Генри вытер тряпкой брызги краски с рук. Белая майка, которую он надел, чтобы покраситься, начала казаться немного потрепанной, когда он посмотрел на неё; возможно, скоро ему придется достать другую из рюкзака. По крайней мере, серые брюки-карго выдержат ещё несколько выстрелов; ему ещё не нужно было идти в комиссионный магазин. Генри потянулся, чувствуя легкую боль в мышцах, но довольный тем, что проделал хорошую работу и снова заработает немного лишних денег.
Его работы, возможно, и не приносили им столько денег, сколько Кэрол зарабатывала в качестве вице-президента в "Юнидайн", но он всё ещё умудрялся регулярно продавать между жанровыми конвенциями, онлайн-продажами и несколькими разными клиентами, которые доверяли ему качественную работу в установленные сроки. Кэрол тоже никогда не жаловалась на разницу, она была практически рождена для бизнеса и лазания по корпоративным лестницам. Они оба были довольны, и хотя в какой-то момент он был обеспокоен тем, сколько расходов она оплатила, она чувствовала, что их жизни не были сломаны и поэтому не требовали исправления. Когда он не делал набросков или картин для клиента, то по крайней мере старался поддерживать порядок в доме.
Снаружи до него донесся звук открывающихся и закрывающихся дверей, который вызвал у него улыбку. Идеальное время, чтобы закончить день, она была дома. Он мог бы пойти поприветствовать её, но за последние несколько недель она ввела режим, который был довольно приятным. Она войдет, нальет каждому по стаканчику и принесет туда, где он окажется. Так они приветствовали друг друга почти каждый вечер. Довольно скоро в дверь студии тихонько постучали.
- Заходи, - сказал он, всё ещё глядя на картину в поисках чего-нибудь, что могло бы ей понадобиться.
Он услышал, как открылась дверь и вошла Кэрол.
- О, так ты уже закончил, да? - спросила она, подходя к нему и протягивая бокал вина.
Генри сделал первый глоток, а Кэрол сделала ещё один шаг вперед и посмотрела на картину. Он всегда доверял ей, когда она давала честную обратную связь, что ему очень нравилось в их отношениях. Когда он сделал ещё один глоток сладкого красного вина, она издала несколько оценивающих звуков. Он не мог удержаться от восхищения, переводя взгляд с коротко подстриженных темных волос с едва заметными рыжими бликами на то, как юбка-костюм обрамляет её здоровое тело. Ухмыльнувшись про себя, когда его взгляд скользнул по обнаженному под юбкой округлому заду, Генри просто поблагодарил свою счастливую звезду за то, что они встретились, и понадеялся, что его всегда будет так тянуть к ней.
- Итак, я предполагаю, что именно там надутый эльф и грубый гном обмениваются оскорблениями, пока кто-то вручает им задание, и именно там злой Лорд долбоеб или что-то в этом роде замышляет захватить мир?
Чуть не фыркнув вином, Генри кивнул и негромко кашлянул.
- Да, примерно так оно и есть. А ты как думаешь?
Она повернулась к нему с улыбкой.
- Я думаю, это здорово, дорогой, имеет твой стиль, но подходит к книге так, как ты описал, - Кэрол наклонилась вперед, нежно поцеловав его в губы и стараясь держать свой костюм подальше от его испачканной краской одежды. - Хочешь, я возьму его завтра по дороге на работу?
- Если вас это не слишком затруднит, то я буду очень рад.
- Нет, ты же знаешь, что они уже в пути. Он выйдет рано, и ты сможешь поспать завтра. Тогда ты можешь позвонить Райану и сказать ему, что ты спасла его шкуру и картина уже на почте.
- Спасибо, милая, - улыбнулся Генри. - Ну, я думаю, что проскользну во что-нибудь менее грязное, и мы сможем поговорить об ужине.
- Я принесла китайскую еду домой, - сказала Кэрол, проходя мимо него, - и просто сняла одежду, а потом встретимся в спальне. Мне нужно расслабиться, а еда подождет.
Небрежно шлепнув его по заднице, она неторопливо вышла из комнаты. Чувствуя легкое покалывание в спине, Генри обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она направляется к их спальне. Он допил остатки вина и начал теребить свою майку.
- Да, мэм... - пробормотал он себе под нос. Генри любил, когда его жена вот так брала на себя ответственность.
Все ещё держась на ногах, они направились в столовую-Генри в свободных спортивных штанах и Кэрол в тонком белом халате. Он всё ещё ощущал её вкус на своих губах и вдруг поймал себя на том, что зевает и время от времени облизывает их.
- Хм, надеюсь, ещё не слишком холодно, - сказал он, когда они начали разбирать бумажный пакет с белыми контейнерами.
Кэрол уселась на один из стульев у маленького столика, на её лице всё ещё играла широкая улыбка.
- Сомневаюсь. Такое случается не в первый раз, обычно всё в порядке.
Плюхнувшись на стул, Генри вытащил палочки для еды и пластиковые приборы, которые были брошены в сумку. Они не беспокоились с тарелками в такие ночи, как эта, просто делились из коробки. Он открыл несколько коробок в своих поисках, прежде чем нашел свою говядину с брокколи.
- Ну, как сегодня работа? - спросил он, сорвав пару кусочков.
Кэрол помолчала, сделав глоток "Ло мейн".
- О, долго, утомительно. Но это было продуктивно, проработаны некоторые детали по новой продуктовой линейке. Сейчас мне не очень хочется об этом говорить. - Она вытянула босую ногу, лениво поглаживая его голень. - А теперь, когда обложка готова, у тебя есть ещё какие-нибудь планы?
Он пожал плечами.
- Ничего особенного. Возможно, завтра мы сделаем уборку в доме, а потом пойдём в студию, посмотрим, вдохновит ли что-нибудь. Хотя эта книга предположительно является началом серии, и если автору понравится обложка, Райан, вероятно, будет держать меня в готовности сделать следующие тома. Конечно, это всё ещё будет некоторое время, но это ещё одна комиссия, потенциально выстроенная. Может быть, когда я позвоню ему завтра, я посмотрю, есть ли у него что-нибудь ещё. Помоги мне не забыть отправить ему по электронной почте фотографию картины, прежде чем мы её завернем.
- Конечно. Думаю, ты что-нибудь придумаешь на завтра. Может быть, одна из этих готических фигур, которые обычно хорошо продаются.
- Я полагаю, что они хороши для быстрой продажи. Но я действительно хочу сделать кое-что из своей собственной работы в течение нескольких дней, что-то... я не знаю, действительно вдохновил. Завтра я немного поработаю с холстом. Ну что, ещё немного Настоящей крови после ужина?
- Звучит превосходно.
Пока Генри убирал остатки китайской еды, Кэрол включила телевизор. Через несколько мгновений он уже лежал на кушетке в той части секции, и она прижималась к нему в его руке. Жизнь была прекрасна.
Неприятные ощущения разбудили Генри около трех часов ночи. Медленно выплывая из повторяющегося сна о залитом лунным светом лесу, его рука легла на живот и потянулась к груди. Поморщившись, он тихо выскользнул из огромной кровати, а Кэрол едва шевельнулась на другой стороне. Неприятное ощущение усилилось, когда Генри направился в ванную, чувствуя, как внутри у него все переворачивается. Закрыв дверь и включив свет, он лелеял тихую надежду, что Золотой Дворец не дал ему пищевого отравления.
Пот выступил у него на лбу, и Генри опустился на колени на прохладный кафельный пол. Дискомфорт нарастал, но никогда не переходил черту истинной боли. Что-то бурлило внутри него, распространяясь от живота до груди. Он почувствовал, как его мышцы начали подергиваться, когда по телу пробежала дрожь, а кожа начала покалывать и зудеть. Почесавшись и приноравливаясь к резкому свету, Генри посмотрел на свою руку, чувствуя, как тупая боль продолжает пронизывать все его тело.
По всей его коже, смешанной с тонкой пылью волос на его руке, были серые пятна, которые он действительно мог видеть, растущие в новые волосы. Когда его палец пробежал по поверхности, новые волоски продолжали расти, чувствуя себя немного более естественно. Почти как мех. Он отчаянно чесался от зуда, чувствуя первые приступы паники, когда обе его руки постепенно покрывались все более толстым слоем странного меха. С зудом по всей коже, он встал, почесывая одно место, только чтобы найти другое, вспыхивающее быстрее, чем его пальцы могли двигаться. Когда он встал и поднес руки к лицу, чтобы почесать его, то внезапно остановился.
В зеркале ванной комнаты Генри увидел, что все его тело теперь почти полностью покрыто новыми меховыми волосами. В основном серый с несколькими темными узорами, он наблюдал, как более светлые цвета заполняли его грудь, шею и щеки, в то время как более темная полоса росла между его глазами. Он начал звать Кэрол, но все, что из него вырвалось, это пронзительный всхлип, когда его горло перехватило и лицо начало вытягиваться вперед.
То, что он увидел в зеркале, должно было быть мучительным, но почему-то боли не было. Генри просто наблюдал в течение нескольких секунд, чувствуя легкое растяжение, когда его рот начал вытягиваться и вытягиваться, словно кто-то схватил его нос и челюсти и потянул их наружу. В зеркале его зубы стали казаться слишком большими и медленно удлиняющимися, а челюсть растянулась и истончилась. Вскоре, когда его рот превратился в тонкую морду, он почувствовал, как остальная часть его черепа скользит и постепенно меняет форму, а мохнатая кожа движется, чтобы приспособиться.
Охваченный смешанным чувством страха и восхищения, Генри наклонился вперед, опершись на стойку в ванной и наблюдая, как полностью меняется его голова. Странный мех сгустился и вскоре полностью скрыл его обычные короткие черные волосы. Когда последний из них исчез, он увидел, как его покрытые мехом уши стали длиннее и мягко скользнули вверх по голове. Странное, неконтролируемое ощущение растяжения продолжалось, когда они приняли треугольную форму и повернулись, чтобы поместиться в углах его головы.
Объем информации о мире увеличился, когда две фигуры медленно стали более выпуклыми на его голове. Он отчетливо слышал шум воды в трубах ванной, дыхание Кэрол в соседней комнате, тиканье и жужжание каких-то механизмов по всему дому и множество других звуков, которые он даже не мог полностью определить. Это было уже слишком, и Генри по привычке поднес руки к ушам.
"Сон. Все это должно быть сном. Скоро я проснусь рядом с Кэрол и все ей расскажу."
Он снова заскулил, пытаясь найти способ хоть на мгновение заткнуть уши. Затем он почувствовал, как кто-то дергает его за кончики пальцев, отвлекая от звуков. Его ногти уже прошли через свои собственные изменения, когда покрытая мехом кожа выросла над кутикулами, а сами ногти раздвинулись и истончились в короткие, тупые когти. Перевернув руки, он наблюдал, как его отпечатки пальцев оттесняются дорожными подушечками, растущими вдоль пальцев и ладоней.
Чувствуя, как растягивается его торс, Генри с ужасом подумал о том, что может случиться с его ногами. Только когда он снова встал, то понял, как сильно устал от всей той работы, которую проделывало его тело.
Странная собачья морда в зеркале расплылась, когда он слегка отшатнулся. Как бы то ни было, утром его нельзя было найти лежащим на полу в ванной. Кэрол бы взбесилась.
Казалось, теперь все его тело вытянулось, и Генри немного прибавил в росте, когда ему удалось, сгорбившись, выйти из двери и медленно пройти по коридору. Он уже чувствовал, как это теперь уже знакомое растяжение пробирается сквозь его бедра. Оставаться в вертикальном положении становилось все труднее, по мере того как его ноги пытались принять новую форму. Подойдя к двери в студию, он почувствовал, как теплая, успокаивающая темнота пытается овладеть им.
Толкнув дверь, он едва успел закрыть её и задвинуть щеколду, едва не упав внутрь. В этом не было ничего нового; иногда он просыпался рано, когда на него находило вдохновение. Кэрол много раз обнаруживала, что дверь заперта, и оставляла его одного. Оставалось только надеяться, что она не встревожится, если позовет его, а он не ответит. Но сейчас он слишком устал, чтобы беспокоиться.
Когда ощущение того, что его тянут, скручивают и изменяют форму, наконец, начало покидать его тело, Генри соскользнул на пол в полном физическом и умственном изнеможении. Все ещё надеясь, что все это может оказаться сном, он свернулся калачиком на полу и погрузился в черный беспамятный сон.
Тепло омыло его кожу, вытаскивая из глубокого колодца сна. Ощущение было более приятным, чем обычно, когда он вяло потянулся. Свет в комнате оказался ярче, чем ожидалось, когда он повернулся на твердом полу. Отсутствие кровати вернуло Генри воспоминания, просачивающиеся в сознание. Может быть, он видел сны и ходил во сне? В прошлом он никогда не ходил во сне. Повернув голову, он посмотрел на высокие окна своей студии. Судя по положению и интенсивности света, было, вероятно, около полудня.
Сердце Генри бешено колотилось в груди. Он вспомнил, что видел в зеркале, и его способность отрицать это уменьшилась с каждой секундой. Когда он начал переворачиваться на спину, давление на копчик остановило его. Он медленно повернул голову, чтобы взглянуть на мех на своем боку, и увидел, что дискомфорт в его копчике был... его хвост. Новая саблевидная конечность стукнула по полу один раз, когда реальность его воспоминаний полностью пробудила Генри.
На мгновение он попытался подняться слишком быстро, но тут же снова свалился в кучу и забился на полу. Он остановился и глубоко вздохнул, и сразу же сильный аромат краски, холста, дерева и всех других материалов в комнате угрожал захлестнуть его. Генри всегда любил запах своей мастерской, этот дух творчества, который он ощущал, но теперь все ароматы были сведены к одиннадцати. Ему потребовалось некоторое время, чтобы снова сосредоточиться, пока он пытался отделить все различные запахи и подавить их.
Его мозг лихорадочно работал. Он подумал:
"Ладно... ладно, успокойся! Я ничего не добьюсь, если буду только вертеться. Очевидно, я как-то изменилась прошлой ночью. Кэрол меня не видела, никто не видел, Не паникуй. Просто... оцени ситуацию, прежде чем я что-то сделаю."
Закрыв на мгновение глаза, Генри сосредоточился. Что бы он там ни увидел, ему придется смириться, больше никакого отрицания. Это было бы пустой тратой тех нескольких часов, которые у него оставались до возвращения Кэрол домой, чтобы попытаться решить проблему. Открыв глаза, он посмотрел вниз на свое тело.
Его торс был немного длиннее, чем раньше, но демонстрировал мускулатуру обычного человека. Посмотрев вниз на свои ноги, он увидел, что они согнулись под новыми углами, и именно поэтому ему было трудно подняться минуту назад. Нет, это было не совсем так. Новых Углов не было, старые углы просто... слегка сдвинулись. Бедра у него были примерно одинаковой длины, но икры и ступни казались немного длиннее. И там был чуть более выраженный изгиб на подушечке его стопы. Может быть, он сумеет понять, как выстоять, если...
Внезапно Генри охватил ужас, который полностью отвлек его от ног. Он начал задыхаться со звуком тяжелого дыхания, когда понял, что не может видеть свой пенис! Казалось, он просто... исчез среди густого меха. Его руки судорожно потянулись к паху, ища что-то. На мгновение он почувствовал облегчение, когда они ощупали его яйца, примерно той же формы и размера, что и всегда, несмотря на мех, но на мгновение он всё ещё не мог найти ничего другого. И все же мне казалось, что он всё ещё там.
Это ничего не значит! Люди, потерявшие конечность, всё ещё чувствуют её покалывание! Что бы ни случилось, он забрал твой член! Оно ушло...
Затем его руки коснулись чего-то, что дало ему то самое знакомое приятное ощущение, которое он помнил. Когда он посмотрел вниз, то увидел завернутый в мех бугорок у себя в паху с маленькой дырочкой. Используя свои пальцы и заботясь о новых когтях на них, он толкнул его вниз, чтобы показать заостренную, ярко-розовую голову, торчащую наружу. Он вздохнул с облегчением.
Ну, это там... вроде того. Слава богу. Интересно, так ли себя чувствуют необрезанные парни? Хм. Ладно... суть дела: встань и подойди к зеркалу... если ты можешь перестать играть с собой.
Он поймал себя на том, что его пальцы лениво потирают покрытый шерстью бугорок и замечают, как хорошо это ощущается, когда он испытывает начало эрекции в своем новом снаряжении. Но сейчас на это не было времени. У него были более важные дела, такие как встать, подойти к зеркалу, выяснить, не галлюцинация ли это... но новые ощущения были удивительными, немного похожими на тот первый раз, когда он открыл для себя это предоргазмическое ощущение прикосновения к себе.
Покачав головой, прежде чем начать задыхаться, Генри убрал от себя свои новые лапы. Пора попробовать встать. Он потянулся к крепкой полке в студии, которая обычно была высотой по пояс, и начал подтягиваться, пытаясь подтянуть под себя странные изгибы ног. Когда он выпрямился и попытался встать, то обнаружил, что шатается, и ему пришлось несколько раз ухватиться за полку, чтобы не упасть. Он попытался вспомнить, когда раньше рисовал клыков и какие ссылки использовал.
Пальцы ног. Они ходят на цыпочках. Но вы никогда не сможете долго держать это или стоять таким образом. Держись... попробуй... пальцы и подушечки ног... или лапы... или ещё что-нибудь.
Пощупав суставы своих новых ног и поправив их как можно лучше, Генри перенес центр тяжести на подушечки ступней, удерживая то, что когда-то было пяткой, приподнятым. Он сделал пару неуверенных шагов назад от полки и держал руки вытянутыми. Слегка спотыкаясь, Генри несколько раз прошелся взад-вперед, чтобы почувствовать, как все устроено. Довольно скоро, однако, он действительно был в состоянии шагать вперед и назад без особых проблем.
Стоя неподвижно, он прислушался на мгновение и впервые воспользовался своим слухом. Они оживились, когда он услышал звуки дома. На самом деле было довольно интересно слышать все, что скрипело или текло в стенах или полу. Он был удовлетворен тем, что у них не было никаких проблем с вредителями, но самое главное: Кэрол определенно не было дома.
Когда он сделал несколько шагов к двери, что-то лязгнуло позади него, заставив его резко обернуться. Чашка, полная кистей, упала со стола. Может ли это быть связано с изменением? Было ли это частью какого-то странного призрака? Что-то ещё упало позади него, и он снова повернулся, чтобы увидеть закрытую бутылку краски, катящуюся по полу. Затем за столом позади него снова раздался грохот. Был ли кто-то в доме вместе с ним? Остановившись на мгновение, Генри откинул голову назад и почувствовал внутренний стон. Его хвост раскачивался и опрокидывал вещи, если он подходил слишком близко.
"Я... идиот. К этой штуке придется привыкнуть."
Сосредоточившись на том, чтобы держать хвост неподвижным, он отпер дверь студии и направился в ванную. Генри нужно было зеркало, нужно было увидеть, как он выглядит. Он немного помолчал, немного нервничая, чтобы действительно увидеть, но он должен был иметь некоторое представление об окончательных результатах. Он протиснулся внутрь и внимательно посмотрел в зеркало, занимавшее большую часть стены ванной.
Его голова была почти полностью волчьей, как он видел прошлой ночью. Морда, возможно, была чуть шире и длиннее, лоб лишь слегка отличался по наклону, но во всех смыслах и целях его лицо и голова соответствовали всем признакам, на которые он смотрел в поисках волка. За исключением того, что он заметил, что глаза в голове были его собственными, такими же карими, как и раньше, и впервые испытал мгновение благодарности за то, что видит мир в идеальном цвете.
Генри следил за ним от лица до шеи, которая сидела, как у человека, хотя и была покрыта серо - белым мехом, который теперь украшал все его тело. Как он уже заметил раньше, большая часть его телосложения тоже не изменилась. Его плечи под мехом всё ещё оставались широкими человеческими плечами, а руки выглядели все так же, вплоть до запястий. Хотя его руки более или менее превратились в лапы, пальцы остались прежними, давая ему ещё один момент благодарности за то, что у него всё ещё были рабочие большие пальцы.
Слегка покрутив туловищем из стороны в сторону, он попытался разглядеть, сильно ли изменилась его спина, и заметил, как шевелится хвост. Он потянулся назад и схватил его левой рукой, осторожно потянув, чтобы получше рассмотреть в зеркале. Давление ощущалось там, где его спина соприкасалась с крестцом, но оно было не таким уж сильным. Поглаживая лапой пушистый мех там, он нашел его действительно немного успокаивающим, когда осмотрел немного длинный, но в остальном идеально сформированный волчий хвост.
Расчесывая мех и чувствуя, что расслабляется, созерцая всю картину своего нового облика, он поймал себя на том, что думает о Кэрол. На мгновение ему показалось, что он ей действительно нравится таким. Но на самом деле, фантазия-это одно, а необъяснимое проявление в жизни-совсем другое. И все же, слегка поглаживая свой мех, он представил себе, как она, почти задыхаясь от возбуждения, лежит на кровати и ждет, когда он возьмет её. Он почувствовал это новое возбуждение в своих чреслах, когда что-то расширилось там, оказывая приятное давление на этот мохнатый бугорок и открывая его. Он представил себе запах Кэрол, звук её голоса, когда она умоляла о пощаде...
Сонные грезы Генри были разрушены пронзительным визгом, который ударил его по ушам, словно кинжалы, медленно вращающиеся в его мозгу. Он сжал очки и закрыл их, пытаясь понять, что это была за неземная пытка, когда она прекратилась всего на полминуты, чтобы повториться через равные промежутки. И тут до него дошло. Именно так, должно быть, звучал основной звонок его сотового телефона для собачьих чувств. Поморщившись, он направился в спальню, чтобы заставить замолчать обидчика.
Он взял его с прикроватной тумбочки рядом со своей стороной кровати и нажал кнопку регулировки громкости, чтобы остановить звонок. Посмотрев на экран, он увидел, что пропустил звонок, но его первоочередной задачей было опустить звонок. Когда он установил его на максимально низкую громкость, Генри отметил, что ему, вероятно, придется изменить его на что-то гораздо менее неприятное и определенно более низкое.
Когда кинжалы отступили, и Генри снова смог немного подумать, он наткнулся на свою следующую большую проблему. Как он мог с кем-то общаться? Намордники не созданы для разговоров, и он должен был позвонить Райану. Он мог бы попытаться предотвратить это с помощью электронной почты, но они с Райаном общались довольно регулярно, и это было бы замечено. К тому же, учитывая, что сегодня у него запланирован телефонный звонок, если он не успеет, Райан был из тех, кто немного беспокоится о прикрытии. Он может попытаться позвонить Кэрол и узнать, не знает ли она чего-нибудь. А когда Кэрол вернётся домой, как он сообщит ей, что происходит? Она приходила домой к чудовищу, и когда он пытался сказать: - "Это я, Генри!" - это, скорее всего, выходило как рычание. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Телефон зазвонил снова, и Генри понял, что это, вероятно, Райан проверяет состояние картины. Расхаживая взад-вперед по спальне и стараясь не задеть что-нибудь хвостом, он жалел, что не может сделать что-нибудь простое, например ответить на звонок.
- Что мне теперь делать? - пробормотал он себе под нос, по привычке поднося мохнатые пальцы к глазам. Он полностью остановился и несколько раз моргнул... я могу говорить?
Генри бросился обратно к зеркалу в ванной и ещё раз посмотрел на свое Волчье лицо, наблюдая, как двигается дуло.
- Питер Пайпер сорвал щепотку маринованного перца. - Прекрасные слова, ни намека на рычание или хныканье.
- Делай рот круглым, когда в изобилии звучит " о’. Я-просеиватель чертополоха, который просеивает чертополох. - Ни малейшего искажения, когда он наблюдал, как морда двигается так, как никогда не умела работать собака. Что бы ни случилось с ним, по крайней мере, он получил это.
Генри чуть не споткнулся, пытаясь дотянуться до телефона. Как он и ожидал, на удостоверении значилось “Райан”. Несмотря на неуклюжесть с его большими лапами и мешающими когтями, ему удалось провести блокнотом по экрану как раз перед тем, как его голосовая почта ответила.
- Алло? Райан? - Он поднес трубку к уху и обнаружил, что она не тянется от морды до нового уха. - Вот дерьмо. Райан, держись! Давайте я поставлю вас на громкую связь.
- Ладно, ладно, не торопись, Не торопись, - громко и отчетливо сказал Райан по телефону. По крайней мере, усиленный слух Генри, очевидно, сможет компенсировать некоторые разговоры по телефону. Умудрившись перевести телефон в режим громкой связи, он держал его в нескольких дюймах от кончика носа.
- Райан, ты ещё здесь?
- Да, я здесь. Эй, я думала, ты позвонишь мне раньше.
- Э-э, да. Я, ЭМ... я спал в и... мне снились самые странные сны.
- Думаю, это было бы хорошо для тебя, дать тебе что-нибудь нарисовать, - сказал Райан, - кстати говоря...
- Да, да, картина на обложке. Колядка... Подожди, я кое-что проверю. - Генри выглянул из двери спальни и посмотрел вниз по коридору, туда, куда была завернута картина. - Да, Кэрол оставила его сегодня утром у грузоотправителя.
- Чудесно, чудесно. Ну, я получил письмо от автора, когда отправил ему те фотографии, которые вы мне написали, и он абсолютно любит это, хочет, чтобы вы сделали остальную часть серии, когда он закончит их. Итак, мы получаем картину, делаем сканирование в высоком разрешении, пусть графические ребята добавляют названия и все такое, и вы, мой друг, получите деньги через пару недель.
Генри невольно уставился на лапу, в которой не было телефона. Да, если я когда-нибудь снова смогу рисовать. - А, это... да, это здорово, Райан. Хорошая штука. Слушай, мне нужно кое-что сделать здесь, так что ты не против, если я поговорю с тобой позже?
- Нет проблем, нет проблем, я знаю, как это бывает, вы, художники, всегда на своем следующем проекте, верно? Увидимся позже, дружище!
- Да, приятно было поговорить.
Генри нажал на кнопку отбоя и вздохнул. По крайней мере, разговоры не вызывали беспокойства. За весь разговор Райан не заметил ничего необычного. С другой стороны, это был Райан, и он не был лучшим тестом для такого рода вещей. И все же голос Генри звучал вполне естественно.
- Так здорово, что я могу провести остаток своей жизни в своей студии, делая все по телефону. И, по-видимому, разговаривал сам с собой.
Тот факт, что он шел и говорил, несколько ослабил первоначальное потрясение, и Генри напрягся, пытаясь придумать хоть какую-то причину своей перемены. Очевидно, все это происходило на самом деле, а не во сне или галлюцинации. Ну и как? Если бы кто-то напал на него лунной ночью, это было бы проще, но в последнее время на него даже не лаяла собака. И насколько он знал, прошлая ночь была едва ли полумесяцем. Кроме того, во всех старых легендах, вы снова превратились в человека на восходе солнца.
Он подумал о том, чтобы попытаться найти ответы в интернете, а затем понял, что его когти вряд ли будут очень хороши на клавиатуре. Он будет смотреть на несколько часов осторожной охоты и клюва и, вероятно, мало что найдет, кроме мифов, которые он уже знал. Это и тонна сумасшедших теорий заговора, которые на самом деле могут быть правдой или просто бредом затворников с слишком богатым воображением.
И тут ему в голову пришла одна мысль. А что, если он сможет трансформироваться по своему желанию? Что, если прошлая ночь была непроизвольной, но он действительно мог вернуться назад в любое время, когда хотел, с небольшим фокусом. Это было бы действительно круто, когда он думал об этом. Он снова направился в ванную.
Глядя в зеркало, он пытался вспомнить, каково это-измениться. Это чувство растяжения, расширения. Он попытался представить себе мышцы и кости и то, что они должны были сделать, затем попытался представить себе весь процесс в обратном порядке. Он заставил свое лицо сжаться так же, как оно расширилось, точно так же, как он мог бы заставить свою руку поднять груз. Он собрал всю свою волю, и когда его концентрация достигла своего пика... ничего. Он всё ещё смотрел в ту же самую волчью морду. Вздохнув, он отвернулся от зеркала.
Таким образом, не было никакого изменения назад, никакого остановочного времени, никакого разумного способа узнать, как это произошло. Теперь ему просто нужно было подумать, и он сделал это лучше всего в своей студии с кистью в руке. Он, по крайней мере, научился стоять прямо и немного общаться с внешним миром. Лучше всего было посмотреть, сможет ли он всё ещё делать то, что любит, пока он пытается понять, что же он будет делать, когда Кэрол вернётся домой. Генри нырнул в студию и едва не хлопнул хвостом в дверь. К этой штуке действительно нужно было привыкнуть, пока он пытался остановить её от ленивого шуршания позади себя. Он запер дверь, попытался включить музыку на небольшой громкости и принялся за новый проект. Запах свежей краски и холста помог ему прояснить мысли, когда он попытался нарисовать картину.
Несколько часов спустя Генри швырнул на землю очередную кисть и сбил с мольберта ещё один испорченный холст. Он ворвался в студию на мгновение, так как он просто не мог получить даже самую грубую фигуру, чтобы выйти правильно. Мех был слишком скользким, заставляя щетку скользить в его обычной руке, и он просто ещё не привык к чувствительности подушечек. Ситуация становилась все хуже.
Чувствуя, что впадает в крайнюю истерику, Генри услышал, как открылась дверь и в дом ворвался запах духов. Вскоре после этого он услышал, как её голос эхом разнесся по залу. - Привет! Эй, Моне, ты всё ещё этим занимаешься?
Вот дерьмо. Удары просто продолжают поступать.
Он посмотрел на запертую дверь, поскольку момент истины приближался с каждым его шагом. Что бы он сказал? Как он мог надеяться объяснить это ей, если не мог объяснить самому себе? Раздался стук в дверь.
- Эй, милая, прикрой то, над чем работаешь, и открой. Я подумал, может быть, мы сходим куда-нибудь сегодня вечером, если ты захочешь привести себя в порядок.
- Um... - крикнул он через дверь, не зная, с чего начать. Он был так поглощен невозможностью рисовать, что не тратил времени на то, чтобы обдумать этот момент. - Не думаю, что это хорошая идея. И что-то вроде... случилось сегодня.
- О, - сказала она немного обеспокоенно, “что случилось? Этот автор Никс-твоя обложка? Если он это сделал, то он гребаный идиот, дорогая, и ты это знаешь.
- Нет, ничего подобного, ему действительно понравилось. Это просто... моё тело... я не думаю, что смогу это объяснить, я просто должен показать вам.
- О боже, Генри, ты ушибся?
- Нет, - он шагнул ближе к двери и потянулся к замку, задержавшись на ручке. - Это просто... что-то странное... Не знаю, как ты отреагируешь, но...
- Послушай, дорогая, ты же не собираешься прожить там всю оставшуюся жизнь. Что бы там ни происходило, просто дай мне взглянуть. Обещаю, всё будет хорошо. Ладно?
- Ладно, я пойду открою дверь. Просто... постарайся не кричать. Пожалуйста.
Генри повернул щеколду, рывком распахнул дверь лапой и шагнул обратно в студию. Кэрол выжидающе посмотрела на него, её глаза расширились, а рот приоткрылся. Генри почувствовал, как его плечи слегка сгорбились, когда она медленно вошла, её рот двигался без единого звука. Жена оглядела его с ног до головы, пока он стоял, ожидая её реакции. Размеренными шагами, не сводя с него глаз, Кэрол обошла его. Он даже почувствовал, как её рука погладила мех его хвоста, когда она шла сзади, и постарался не чувствовать легкого трепета удовольствия, которое это прикосновение принесло ему.
- О... боже... - тихо произнесла она, когда закончила и отступила перед ним. Её руки поднялись, чтобы прикрыть рот, когда она посмотрела широко раскрытыми глазами вверх и вниз. Генри слегка съежился от того, что могло произойти, жалея, что не знает, как справиться с шерстью, которая пытается встать у него на затылке. Руки Кэрол скользнули вниз, открывая широкую улыбку на её лице. - Все вышло лучше, чем я мог себе представить!
Когда она бросилась вперед, чтобы запустить руки в мех на его груди и боку, Генри просто стоял, разинув рот. Мир, казалось, перестал вращаться. - Че... Даже лучше... Приходите ещё?
- Я работал над этим месяцами, но никогда не был уверен, что это действительно сработает. Это случилось гораздо раньше, чем я ожидал. Я думал, что мне придется начать заключительный процесс. - Её ногти быстро пробежали сквозь его мех к коже груди. - Но ты выглядишь... невероятно!
Несмотря на то, что его тело хотело просто откатиться назад и наслаждаться её царапаньем, Генри сумел сосредоточиться на том, что только что услышал. - Ты... ты сделала это со мной, Кэрол? Серьезно?
- Ну, мне кое-кто помог, - её пальцы ловко прошлись по его груди к животу, заставив Генри невольно заурчать. - Полагаю, мне действительно следует кое в чем признаться. Я не хотела поднимать их, потому что никогда не думала, что ты мне поверишь.
- Я чувствую себя довольно восприимчивым прямо сейчас, - сказал Генри, пытаясь удержать немного праведного гнева, в то время как трение и царапание посылали волны удовольствия через его тело.
- Ну, для начала, как много ты знаешь об оккультизме? Я имею в виду настоящий оккультизм.
- До недавнего времени я думал, что ничего подобного не существует. Так что все, что я действительно знаю, - это материал из фильмов ужасов и романов. И очевидно, что человек может превратиться в оборотня.
- Ладно, это справедливо. Вот в чем дело, я из тех, кого можно назвать” ведьмой, - сказала Кэрол, продолжая водить пальцами вверх и вниз по его животу и груди, - и я была такой долгое время. С тех пор как мне исполнилось тринадцать, у меня появилась естественная связь с силами... ну, за пределами того, что люди считают нормальным. У меня есть небольшой ковен, с которым я работаю, мы помогаем друг другу заботиться о наших индивидуальных интересах, поддерживать ремесло, торговать рецептами и тому подобное. В этом и был секрет моего успеха.
Еще день назад он подумал бы, что она шутит, но теперь он не мог отрицать такую возможность, поскольку она так небрежно призналась, что обладает странными способностями, которые, очевидно, были использованы на нем. - Так ты что, просто превратил меня в урода из прихоти? Был ли это план с самого начала, с тех пор как мы вместе?
- Нет, конечно, нет! Послушайте, некоторое время назад у меня была идея пойти дальше с этой маленькой фантазией. Поэтому я поговорила с девочками о том, чего хочу, и мы начали работать над этим. Занимаюсь исследованиями, проверяю кое-что. В истории существует лишь несколько туманных легенд об этом действии. Мы выяснили, что там было зелье с некоторыми специфическими травами и несколькими заклинаниями, и лучший выстрел был для кого-то, чтобы медленно проглотить его в течение долгого времени, чтобы тело было подготовлено.
Для Генри все это стало очевидным. Эта приятная традиция - она приносила ему выпивку каждый вечер последние несколько недель. Сны, которые он видел в последнее время. Его чувства казались немного острее. Даже когда её пальцы чудесно двигались по его бокам, он оттолкнул её руки и прошел мимо, не желая смотреть на неё сейчас. - Значит, ты уже несколько недель пичкаешь меня этой дрянью, не зная, сработает ли она? А если ты придешь домой и найдешь меня мёртвым, что тогда? ‘Ну что ж, похоже, из этого ничего не вышло!
- О... нет, Генри, - сказала Кэрол, “ты должен мне поверить, твоя безопасность была первой заботой! Я бы даже не пытался, если бы это было что-то, что действительно могло навредить тебе. Сначала мы проверили формулу. Даже на невероятно высоких уровнях худшее, что вы получите, - это легкое раздражение кожи в течение недели.
Она подошла к нему сзади и протянула пальцы к его ушам, где они соединялись с головой. Пока гвозди работали, какая-то часть мозга Генри пыталась отключиться. Его рот приоткрылся, и он не смог сдержать вырвавшийся стон. Это было такое ощущение, какого он никогда прежде не испытывал, которое начиналось у основания ушей и заставляло все его тело покалывать. Отчаянно не желая сдаваться, он повернулся к ней лицом, чтобы она не могла так легко дотянуться до них.
- Но это не меняет того факта, что ты превратил меня в эту тварь, не спрашивая, для собственного развлечения! - сказал Генри с яростным взглядом, когда ему стало все более ясно, и эти слова прозвучали как рычание. - Я просто не могу в это поверить. Я носила эти костюмы для тебя и играла роль, когда ты просил! Когда ты принес мне эту штуку, чтобы я носил её на своем члене с этим странным узлом, я почувствовал себя немного оскорбленным, но ты сказал мне, что это просто фантазия, и я сделал это! Но, видимо, всего этого было недостаточно, ты должен был полностью изменить меня!
- Послушай, Генри, все совсем не так. Я люблю тебя, каждую частичку тебя, - сказала она, когда её руки погладили его морду по щекам. - Честно говоря, ты так увлеклась этим в те ночи, что я подумала, что это может быть приятным сюрпризом.
- Хорошо. .. ? Ты думал?.. Я вошла в неё, потому что она тебя заводила! Ты должен был поговорить со мной обо всем этом заранее!
Теперь Кэрол уперла руки в бока. - А вы бы мне поверили? О чем-нибудь из этого?
- Это... - Генри замолчал, едва не ткнув в неё когтем, прежде чем его лапа и Лицо со вздохом опустились. - Дело не в этом. У тебя всё ещё не было никакого права так поступать со мной. У меня есть своя жизнь, даже если я не такой влиятельный человек в деловом мире, как ты. Так что меняй меня обратно, делай то, что должен.
Кэрол сделала шаг назад и выглядела огорченной. - Ну да. Примерно так...
- Кэрол? Ты можешь изменить меня обратно... так ведь?
- Мы... я ещё точно не придумал заклинание обратного хода.
С громким стоном Генри закинул лапы за голову.
- Послушай, я не ожидал, что ты так скоро изменишься! Мы думали, что у нас есть, по крайней мере, ещё несколько месяцев, чтобы выяснить, как обратить трансформацию и сделать любой из них по своему желанию. Первоначальное зелье должно было только начать готовить ваше тело. Должно быть, у тебя была какая-то естественная склонность к этому, может быть... я не знаю, скрытая семейная черта?
Держась за одну из полок, Генри сделал несколько глубоких вдохов. - Замечательно. Просто замечательно. Так что, поскольку у вас есть эта фантазия оборотня и случается баловаться с темными силами, не закончив ничего, я застрял, глядя... словно что-то из этого воя.
- Все не так уж и плохо, - сказала Кэрол с виноватым выражением на лице, - я имею в виду, заклинание сделало так, что ты сможешь ходить прямо и говорить. И я убедился, что у тебя будет нормальное зрение. Нам просто нужно немного времени, чтобы придумать способ, как доставить тебя туда и обратно.
- О, если вы думаете, что там будет какое-то "туда-сюда", то вы глубоко ошибаетесь! После этого я даже не представляю, как смогу остаться...
Она шагнула вперед и положила руку на лапу, которая лежала на полке, когда она посмотрела на него. Генри хотел убрать её, но что-то заставило его остановиться, когда он увидел, что её глаза блестят, почти до слез. Почему-то, когда она посмотрела ему в глаза с искренним сожалением, он всё ещё любил её. Это было то, что он просто не мог отрицать, даже в самых безумных ситуациях.
- Пожалуйста, не говори так, Генри, - сказала Кэрол с глубоким вздохом. - я действительно сожалею. Я думал... я был так взволнован этой идеей, и я думал, что буду здесь, чтобы проводить тебя, когда ты начнешь трансформироваться. Я думал, что к тому времени у меня будет простое противоядие и способ обратить его вспять в конце ночи. Что это было бы просто чем-то забавным для нас, чтобы иногда поиграть. Я все исправлю, Генри, клянусь. Я люблю тебя... больше всего на свете.
Генри вздохнул и на мгновение застыл. Он медленно протянул другую лапу и осторожно погладил её по волосам. - И я тоже тебя люблю. Черт возьми, я ничего не могу с собой поделать. - он снова вздохнул и посмотрел на неё поверх своей морды. - А как же теперь моя жизнь? Как я могу выходить и что-то делать? Если мне нужно встретиться с клиентом, как мне это сделать?
- Скажи честно, дорогая, когда ты в последний раз по-настоящему хотела куда-нибудь сходить? Я имею в виду, что в этом нет ничего плохого, но ты все равно склонен быть домоседом. Вы работаете практически со всеми вашими клиентами по телефону.. Я не помню, чтобы вы встречались лично больше года.
- Полагаю, это правда.
- Так ясно, что тебе не придется слишком долго приспосабливаться. Я имею в виду, я понимаю, что вам, как правило, придется оставаться внутри, что не идеально. Но что мы будем делать, так это искать возможности, понимаешь, о чем я? Если в городе состоится какое-то мероприятие или по какой-то другой причине, люди подумают, что ты просто в костюме. Очень хороший костюм. И мы могли бы устроить убийственную вечеринку в честь Хэллоуина в этом году. Если, конечно, это займет столько времени. - Она безнадежно улыбнулась ему. - Это немного, но уже кое-что, верно?
- Думаю, это только начало. - Поза Генри немного расслабилась, его хвост упал с того места, где он был поднят. - И все же, если бы я захотела купить что-нибудь в магазине или выйти из дома, то смогла бы, когда понадобится. Что же мне теперь делать?
Кэрол кивнула, на мгновение задумавшись. Она лениво протянула руку, чтобы снова погладить мягкий мех его живота. - Ладно, а как насчет этого? Я возьму пару выходных дней, чтобы устроить тебя здесь. Мы позаботимся о том, чтобы вы вообще ни в чем не нуждались, я буду снабжать дом едой и приносить домой ужин почти каждый вечер. Я дам вам одну из своих кредитных карточек на всякий случай, если вам понадобится что-нибудь заказать через интернет. Мы позаботимся об этом.
- Это... это может сработать, - теперь Генри чувствовал себя наполовину потерянным. Низкий рокот вырвался из его груди, когда он бессознательно наклонился к её руке. Теперь, когда он не боролся с этим так сильно, ощущение, когда её пальцы коснулись меха, послало легкое покалывание удовольствия по всему его телу. - Должен признать, что на самом деле это довольно приятно.
- Ну, я никогда не могла оторваться от тебя, - её пальцы впились чуть глубже, и Генри ответил тихим стоном. - А это просто неотразимо. Может быть, я смогу показать вам некоторые преимущества вашего нынешнего состояния.
- Не думай, что ты так легко отделаешься. Я всё ещё очень раздражена... О... боже...
Едва не упав, Генри потерял ход своих мыслей, когда другая рука Кэрол потянулась почесать его за ухом, продолжая поглаживать живот. Застигнутый врасплох, у него больше не было выбора, чтобы бороться с этим, когда он издал странный скулящий маленький тявканье удовольствия. Пытаясь опереться всем телом на обе руки, пока её ухоженные ногти безупречно царапали кожу, Генри на мгновение ощутил блаженство. Как будто она нашла какой-то зуд, о существовании которого он даже не подозревал, и дала ему нужное лекарство.
- Видишь? Не все так плохо, правда? - задумчиво произнесла она, положив левую руку ему на макушку, чтобы потрогать другое ухо. Её правая рука начала рыть длинные борозды в шерсти на его груди и животе, Генри старался не шевелить ногой, пока его хвост раскачивался позади.
- Это несправедливо... - пробормотал он, полузакрыв глаза.
Пальцы Кэрол работали, время от времени соскальзывая, чтобы почесать его морду, прежде чем снова двинуться вверх. Он инстинктивно высунул язык и нежно лизнул её запястье, наслаждаясь ощущением её кожи.
- Может быть, это и не так, - сказала она, - но я чувствую, что должна найти способ сделать тебя счастливой сегодня.
Вздохнув, она наклонилась ближе и зарылась лицом в мех его вздымающейся груди. Когда рука Кэрол скользнула по его телу и её пальцы погладили новую чувствительную точку, где его хвост смыкался со спиной, глаза Генри полностью закрылись. Он наслаждался прикосновением пальцев к меху, и его руки инстинктивно обвились вокруг неё, прижимая её к себе. В его объятиях Кэрол громко застонала, и её руки стали чуть быстрее гладить его шею и спину.
Глубоко вдохнув, он впитал в себя все, что касалось её запаха. Духи, растущее возбуждение под ними, её основной запах. Как только она пробудила старые воспоминания и новые желания, он почувствовал волнение в своих чреслах помимо того, что она продолжала чесать и тереть уже вызвала. Расширение по мере того, как новое оборудование начало медленно проталкиваться из этого маленького пушистого комочка. Словно по команде, пальцы Кэрол скользнули вниз сквозь мех его груди и пресса и нашли растущую оболочку, поглаживая экспериментально вокруг края, когда он почувствовал, что головка начинает появляться.
Она зарылась лицом в мех его груди, пока её пальцы работали, вдыхая его запах, а также от ощущения её теплого дыхания на его коже. Одной рукой поглаживая его бок, а другой потирая оболочку вокруг неуклонно растущего члена, Кэрол начала пробираться вниз по центру его живота. Когда она поцеловала его в пупок, в груди зародился глубокий рокот, который становился все громче, пока она стояла перед ним на коленях.
- Я не могу лгать... Я мечтала об этом... - пробормотала она, глядя на него снизу вверх и массируя основание его члена. Посмотрев вниз, он увидел, что его волчья эрекция блестит, знакомые ощущения возбуждения окрашены свежестью, которую он не знал с юности.
Ничего не говоря, он просто тяжело дышал в ответ. Похоже, это было все, что он мог сделать в данный момент, и она кокетливо хихикнула, наклонившись вперед. Глубоко вдохнув крепкий мускусный запах, исходивший от его мужественности, Кэрол впервые попробовала его на вкус вдоль нижней стороны ствола. Дрожь пробежала по всему его телу, Когда Генри почувствовал теплое влажное прикосновение к чувствительной коже и услышал её стоны. Это было словно в первый раз, когда он снова прикасался к женщине. Она жадно облизывала его длинными, медленными движениями языка, явно наслаждаясь свежим вкусом и текстурой того, во что он превратился.
Лапы потянулись погладить её по волосам, а Генри захныкал и попытался взять себя в руки. Он чувствовал, что может потерять контроль в любой момент и кончить слишком рано. Затем, когда её губы раскрылись и скользнули по уязвимой коже, напевая от удовольствия, он потерял всякое внимание. Каждый дюйм его тела был восприимчив к тому удовольствию, которое раньше овладевало им. Он почувствовал, как что-то выталкивается и расширяется у основания, совсем не так, как при оргазме. Прежде чем он успел посмотреть вниз, губы Кэрол коснулись этого давления, она громко застонала, и это было все, что он мог выдержать.
Кульминационный момент сотряс все его тело, заставляя толкать бедра вперед к её губам. Кровь стучала в ушах в такт набегающим волнам, и ему показалось, что он услышал, как её стошнило, и попытался вырваться. Это было встречено новыми стонами и запахом её возбуждения, поднимающимся в студии, когда его семя безрассудно выстрелило в её рот. У него даже не было возможности предупредить её, но судя по звукам и запаху, Кэрол не жаловалась.
Когда сильные волны наконец утихли, Генри оперся на полку и попытался успокоиться. Он посмотрел вниз и увидел, что основание его члена набухло прямо за этим бугорком меха, а губы Кэрол всё ещё обхватывали верхнюю половину, её глаза слегка остекленели, когда её рука потерлась между ног, а юбка задралась на бедрах. Она откинулась назад и наклонилась на ноги, закрыв глаза, облизывая губы и мягко поглаживая себя через темно-синие трусики.
- Хм…... лучше, чем я себе представляла... - простонала она, пока её пальцы работали.
Генри моргнул, пытаясь вспомнить, где он и есть ли у него ноги. - Жаль, что это... э-э... длилось недолго. Это было немного напряженно.
Открыв глаза, Кэрол выпрямилась и лукаво посмотрела на него. - О, я не думаю, что ты полностью вымоталась за эту ночь. - Она встала и снова провела пальцами по его груди. - Следуйте за мной, и давайте посмотрим, сможем ли мы снова запустить вас.
Все ещё ошеломленный интенсивностью оргазма, Генри последовал за ней, когда она взяла его за лапу и повела обратно в спальню, оставив свои туфли в студии. Когда они вошли в спальню, другая её рука уже лихорадочно расстегивала пуговицы пиджака и блузки. Кэрол подошла к изножью кровати и начала раздеваться перед ним, когда Генри начал приходить в себя.
Она практически сорвала с себя пальто и швырнула его через всю комнату, а вскоре за ним последовала и блузка, словно эти двое душили её. Её грудь была обрамлена мягким темно-синим материалом, который подходил к её трусикам, и когда она потянулась вниз, чтобы начать снимать юбку, Генри не удержался и обхватил пальцами мягкие холмики, сжимая их и потирая через ткань возбужденные соски.
- Хм. Это может помочь, - сказал он с усмешкой, когда Кэрол слегка покачала бедрами, позволяя юбке упасть к её ногам. Она застонала от его прикосновения и начала устраиваться на кровати, его лапы следовали за ней.
Он не мог поцеловать её так, как хотел, но наклонился, чтобы мягко лизнуть её лицо. Когда она ответила приятной дрожью и вздохнула, он скользнул своим длинным языком к её уху и стал ласкать нежные мочки. Задыхаясь и хихикая, Кэрол просунула руку между грудей и расстегнула лифчик, позволив ему упасть обратно на кровать, когда она наклонилась к матрасу.
- Пожалуйста... Генри... пожалуйста, сюда... - простонала она, когда чья-то рука обхватила её грудь и потянула к нему.
Издав низкий рык, Генри подчинился, скользнув мордой вниз к её груди и позволив кончику языка коснуться возбужденного соска, прежде чем омыть его долгими, ровными движениями. Кэрол извивалась на кровати, правой рукой поглаживая грудь, которую ласкал его язык, в то время как другая скользнула вниз, в тонкую полоску трусиков. Задыхаясь и выгибая спину, она издала свой собственный пронзительный всхлип, когда он переместил свой язык к другому соску и повторил нежное прикосновение к твердому бугорку и мягкой плоти.
Обхватив бедрами её пальцы, Кэрол попыталась стянуть нижнее белье вниз по ногам, почти не двигаясь с места, пока пьянящий запах её возбуждения наполнял комнату. Почувствовав, что его собственное тело снова зашевелилось от прикосновения к её коже, Генри слегка зарычал мордой, что в этом состоянии звучало гораздо естественнее, и уткнулся носом ей в живот. Задыхаясь и обливаясь потом, Кэрол глубоко вонзила ногти в его спину и пробралась сквозь мех, запрокинув голову.
Когда он добрался до тонкой резинки, на которой всё ещё блуждали её пальцы, он хрипло произнес:
- О... О да... Боже, да!” Кэрол всхлипнула, когда её руки потянулись к простыням.
Его нос потерся о её пупок, когда он соскользнул вниз и зацепил своими длинными клыками за ленту. Крепко держа её ноги своими лапами, Генри осторожно спустил трусики вниз по её бедрам, его мех касался чувствительной кожи, когда он двигался, и вызвал высокий хриплый крик жены, когда он двигался вниз. Подушечки лап и когти нежно терлись о её кожу, заставляя Кэрол ещё больше извиваться на кровати, её руки сжались в кулаки. Он крепко держал её за лодыжки и осторожно стянул шелковистую ткань с её ног, но тут же вскинул голову и отбросил нижнее белье в сторону.
Генри осторожно опустил её ноги на край кровати. Его язык несколько раз лизнул кожу каждой голени, обнаружив, что каким-то образом её сущность, казалось, заполнила его чувства там. Бедра Кэрол раздвинулись, и она ещё раз взмолилась, глядя вниз, туда, где он сидел на корточках.
- Пожалуйста... - пробормотала она с явным желанием в глазах, когда её пальцы автоматически потянулись к её лону, медленно потирая набухший бугорок там. - О, пожалуйста.
Что-то изменилось внутри Генри в этот момент, чтобы соответствовать изменениям снаружи. Вид её мольбы об освобождении, насыщенный аромат её желания, звуки, которые она издавала, паря над пропастью своего удовольствия, - все это заставило его пригнуться ещё ниже, громыхая и постанывая, когда он понюхал свой путь к гостеприимным губам её центра. Уткнувшись носом во внутреннюю сторону её бедер, он позволил своему меху скользить по коже каждой из них, двигая головой из стороны в сторону, пока он неуклонно приближался к цветку её лона. Он слушал и наслаждался звуками, которые она издавала, каждый стон и крик звучали как симфония, когда он дразнил её все ближе и ближе, мучая её почти до разрыва.
Наконец его язык сделал свое первое медленное движение надутыми губами, пробуя её сущность с низким рычанием удовольствия, когда она завизжала на кровати. Чувствуя, что его возбуждение снова растет, он погрузился чуть глубже, прижимая свой длинный язык к её нижнему входу, позволяя давлению нарастать, не входя в течение нескольких ударов. Его нос прижимался к ней с каждым облизыванием, купаясь в её запахе, когда её бедра начали подниматься. Когда он больше не мог сопротивляться, его язык скользнул в глубокий канал её чувствительного прохода, пробуя ещё больше её жидкости, поскольку их поток увеличивался. Он мог сказать, что она была уже близко, когда его лапы обхватили её бедра и побежали вверх и вниз по бокам её ягодиц с грубыми подушечками и мягким мехом, смешанным. Глубоко внутри неё он плескался и щелкал по каждой поверхности, когда тихие рычания и стоны удовольствия вырывались из него. Её пальцы коснулись его носа, когда они потерли маленькую пуговку её блаженства, и Генри подался вперед, позволив кончику языка потереться об этот бугорок, когда его зубы едва коснулись её кожи.
В этот момент Кэрол взорвалась. Острая, мускусная жидкость хлынула на его язык, когда она скакала к вершинам наслаждения, вскрикивая и задыхаясь, когда её ноги скользнули под его руки и обвились вокруг его спины. Его хвост вилял и хлопал по её ногам, только, казалось, подпитывая её удовольствие ещё больше. Её каблуки притягивали его, когда его язык продолжал исследовать её глубины, и он почувствовал новую полную эрекцию в паху, её внимание подстегивало его собственные желания в разгар её кульминации.
Лапы Генри сжали её зад, когда они прижались друг к другу, слушая тяжелое, неглубокое дыхание, когда множественные толчки её кулачного оргазма начали утихать в низкие толчки. Его язык начал покидать её, морда скользила прочь от её горячей, влажной щели. Он медленно начал вставать, когда её ноги позволили ему немного пошевелиться, задыхаясь от собственной потребности. Ощущение набухания у основания его ствола вернулось, и он посмотрел, чтобы увидеть странный раздутый шар розовой плоти позади твердого, капающего ствола, указывающего на неё.
Все ещё задыхаясь от толчков, Кэрол открыла глаза и посмотрела на Генри. При виде его возбуждения она судорожно перевернулась так, что склонилась над кроватью, приподняв бедра перед ним.
- Свяжи меня, Генри! О, пожалуйста, Боже, Свяжи меня сейчас!
Ему не требовалось особого поощрения, когда он сделал шаг вперед и снова сжал её бедра. Быстрым плавным толчком собственных бедер он погрузился в жар её центра, выпустив нечто среднее между рычанием и воем, когда её тепло окружило его. Он вливался в неё с неуклонно убыстряющимся ритмом, покачивая Кэрол на кровати, чувствуя и вдыхая её запах, вновь поднимающийся к вершине блаженства. Чуть ниже живота он чувствовал, как что-то бурлит и клокочет. Это будет не так быстро, как раньше, кульминация теперь нарастала медленно, поскольку он двигался быстрее и сильнее, позволяя этой животной природе взять верх почти полностью.
При каждом сильном толчке Кэрол визжала от восторга, едва сдерживаясь, чтобы не поддаться страсти его движений. Генри крякал, рычал и тяжело дышал, приближаясь все ближе и ближе, Теперь дразня её этим выпуклым узлом у основания своего члена. Она задыхалась в нетерпеливом предвкушении, снова находясь на грани самого сильного наслаждения. Чувствуя, что бурлящая кульминация почти готова внутри него, Генри отстранился один раз и бросился вперед, раздвигая её губы шире, чтобы принять то, о чем она просила.
Он почувствовал, как она снова переступила этот край, когда её фантазия была действительно удовлетворена, его жена издала ещё один пронзительный крик, который перешел в низкий стон. Её плоть крепко сжималась вокруг удивительно чувствительной плоти узла в муках её второго оргазма, доя его и заставляя Генри пытаться сдержать себя, чтобы насладиться моментом. Когда её собственный оргазм начал уменьшаться, он отпустил свой и глубоко вошел в неё. Сжимая её зад и тявкая с каждым маленьким рывком, это были несколько мгновений полного блаженства в кульминации их совокупления.
Когда наслаждение и поток, наконец, начали спадать для него, он понял, что она была в тисках третьего оргазма, поскольку они оставались связанными вместе. Его тяжелое дыхание замедлилось, когда он попытался остаться стоять, позволяя ей медленно соскользнуть вниз от удовольствия. Пот бисеринками выступил на её коже, когда она начала отдышаться, и Кэрол просто слегка задрожала через несколько мгновений.
- Это было... удивительно... - пробормотала она, улыбаясь через плечо Генри, который всё ещё был внутри неё.
- Угу... - пробормотал Генри, мягко потянув её и заставляя извиваться, пока он ждал, когда его эрекция уменьшится, - хотя, ЭМ... кажется, у нас тут какое-то осложнение.
Кэрол усмехнулась: - всё в порядке. Просто следуй за мной.
Немного повернувшись и замедлив свои движения, они оказались лежащими на боку в кровати, его рука обвилась вокруг неё. Ощущение того, что она прижимается к нему, заставило его хвост мягко постучать по кровати, когда он начал чувствовать, что узел, наконец, уменьшается.
- Значит, - прошептал он ей на ухо, - Теперь мы действительно будем так жить?
- Я могу думать о вещах и похуже, - Кэрол похлопала его по лапе и притянула его руку к своему телу, когда он мягко выскользнул из неё. - Я знаю, что ситуация не идеальна, дорогая. И это моя вина, и я постараюсь её исправить. Я клянусь. Но до тех пор мы сделаем все возможное, и я сделаю для тебя все, что смогу. Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - сказал он, чувствуя, что начинает задремывать. - Все это может сработать.
Отойдя от холста, Генри полюбовался изображением, глядя то на зеркало, то на картину и чуть приоткрыв рот, чтобы проверить, как выглядит персонаж. Его хвост покачивался взад-вперед позади него, и он окунул кисть в палитру, чтобы добавить несколько деталей к оборотню.
Первые две недели ему пришлось заново учиться держать кисть, чтобы добиться наилучшего результата. Но через пять месяцев он обнаружил, что в некоторых случаях подушечки лап давали ему лучший контроль, чем его пальцы раньше, если он держал их правильно. Студия была приспособлена таким образом, чтобы его хвост не сбивал вещи с полок, как в те первые дни, и ещё кое-какие мелочи, объясняющие его рост и манеру держаться. Теперь он обнаружил, что работает так же продуктивно, как и всегда, и если ему что-то нужно, чтобы помочь этому, Кэрол всегда немедленно об этом заботилась. Жизнь в новом теле шла нормально.
Вначале между Генри и его женой возникла некоторая напряженность. Несколько раз, подумав, что, возможно, больше не сможет рисовать, он горько переживал эту перемену и то, как она его обманула. Конечно, он не мог спокойно уйти один, поэтому он был несколько застрял с ней. Определенно, были времена, несмотря на её уверения в любви, когда он задавался вопросом, не превратился ли он просто в домашнее животное. После первой ночи они больше не были близки, и прошел целый день, прежде чем он, наконец, изготовил приличный холст с лапами, чтобы впустить Кэрол обратно и насладиться любовью между ними. После того вечера Генри снова начал жить своей жизнью, по крайней мере на каком-то уровне.
В социальном плане все оказалось не так плохо, как он ожидал. Когда в городе устраивался странный съезд, они с Кэрол ненадолго уезжали из дома. Пара рваных шорт-вот и все, что для этого требовалось, и каждый хотел сфотографировать свой “костюм” или “костюм”, в зависимости от обстоятельств. И конечно же, как и было обещано, Хэллоуин стал настоящим праздником. Они устроили свою первую домашнюю вечеринку за последние месяцы, и все спрашивали его, как он сделал такой жизнерадостный наряд. Поздороваться с несколькими ребятами, которые подошли к двери, чтобы попотчеваться, было на самом деле очень весело.
С последними несколькими мазками кисти, Генри чувствовал себя более чем удовлетворенным искусством для готического романа ужасов. Особенно учитывая, что у него было достаточно времени, чтобы поработать над книгой, поскольку она предназначалась автору, которого Райан рекомендовал Генри с самого начала разработки концепции. Предварительные наброски были встречены с большим энтузиазмом, и писатель, о котором шла речь, теперь хотел, чтобы Генри сделал обложки для всех своих предстоящих книг.
Свободный халат поймал большую часть брызг краски, но Генри все равно придется принять душ теперь, когда он закончил на сегодня. Он снял его и повесил на заднюю часть двери как раз в тот момент, когда услышал, как Кэрол входит в дом. Она больше не приносила ему выпивку каждый день, но её приход в студию всё ещё был одной из лучших частей вечера.
Когда дверь открылась, он увидел её улыбку и удержался от того, чтобы подскочить к ней и обнять. У него было то, что она называла “лапами художника”, и она не хотела бы испортить свою рабочую одежду. Поэтому он ограничился тем, что высунулся наружу, когда она вошла, и поцеловал её в нос, а в ответ слегка лизнул в подбородок.
- Хм…, Привет, милая. - Генри откинулся назад и игриво указал между картиной и своим собственным волчьим лицом. - Ну, а ты как думаешь? А?
Ухмыльнувшись, Кэрол закатила глаза. - Да, хорошее сходство. Ты же Рембрандт с мехом.
- Ну, у меня действительно есть лучшая модель со времен Пикмана.
- Пикман?
- Простите, я забыл, что вы никогда не читали Лавкрафта.
- Нет, дорогой, это не совсем мой стиль, - сказала Кэрол, разглядывая картину. - я должна признать, что это действительно хорошая работа. Мне тоже нравится фон, хотя я думаю, что некоторые из ваших деревьев могли бы использовать немного больше деталей, даже если они затенены.
- Спасибо, я буду иметь это в виду и вернусь к этому завтра. Просто нужно отправить его на следующей неделе. У меня есть немного времени, чтобы убедиться, что все выглядит так, как я хочу.
- Приятно слышать, - Кэрол сделала паузу, её лицо слегка вытянулось. Она полезла в сумочку и посмотрела на него. - Послушай, Генри... У меня есть кое-что для тебя.
Его уши слегка приподнялись, как это часто бывало теперь, когда он прислушивался. - А? Что это?
- Кое-что, над чем я работал последние несколько месяцев. С шабашем. - Она вытащила из сумочки украшенный флакон с прозрачной жидкостью, в которой что-то блестело. - Я знаю... я знаю, что ты изначально не был доволен тем, как произошло это изменение. И даже после той первой ночи, я начал пытаться понять это. Это действительно было неправильно, то, как я сделал это с тобой. Так что мы сделали это после долгих исследований. Если ты выпьешь его, он вернет тебя в прежнее состояние.
Генри не знал, что сказать, когда она вложила пузырек ему в лапу. Он хорошо приспособился к своему новому телу за последние несколько месяцев и чувствовал, что теперь оно стало частью его самого. И все же соблазн иметь возможность самому позаботиться о своем бизнесе, пойти куда-нибудь поесть-все эти мелочи, которые он раньше принимал как должное, были ничьей.
- Но тут есть одна загвоздка, - сказала она, положив руку ему на грудь. - Если ты возьмешь это прямо сейчас, то это билет в один конец. Я никогда не смогу снова превратить тебя в это тело. Удар по твоему организму в том виде, в каком он сделан, вполне может убить тебя, если я попытаюсь. Но это безопасно, и если вы действительно хотите, вы можете изменить обратно сейчас. В противном случае нам может потребоваться год или два, чтобы придумать способ заставить вас ходить туда и обратно. Это оказалось намного сложнее, чем мы думали. Извините.
Теперь она наклонилась к нему, не обращая внимания на краску на его меху. Потершись щекой о его морду, она поцеловала его в уголок рта. - Мне действительно нравится, что ты такая, но я хотела, чтобы у тебя был выбор. Просто помни, я буду любить тебя, как бы ты ни выглядела.
Когда Кэрол отступила назад и выжидающе посмотрела на него, Генри боролся с собой. Он действительно наслаждался временем, которое они провели вместе последние несколько месяцев. Новые ощущения, сила, которую он ощущал, необузданный рост их вожделения друг к другу-все было чудесно. И все же было много других вещей, по которым он скучал, таких как прогулка в парке и возможность выйти на улицу вообще. Но если он может быть счастлив, и они могут быть счастливы вместе, разве это не стоит такой жертвы?
Он постоял несколько мгновений, просто размышляя, ходя взад и вперед над тем, стоит ли ему повернуть назад. Несколько раз он приказывал себе просто проглотить новое зелье и не оглядываться назад. В другой раз он думал, что было бы лучше разбить бутылку о землю в драматическом жесте и притянуть её в свои пушистые руки и сказать ей, как сильно он её любит и останется таким для неё. Но мелодрама была не в его вкусе и не могла быть практичной. Наконец Генри шагнул вперед и обнял жену за плечи.
- Вот что мы сделаем. Я собираюсь положить это в пожарный сейф. Мы оставим его себе, если когда-нибудь возникнет чрезвычайная ситуация, если мне понадобится отвезти тебя в больницу или что-то в этом роде. И когда-нибудь я все равно решу взять его, и ты должна быть готова к этому. - он сделал паузу и улыбнулся ей так, как только мог. - Но сейчас ты продолжаешь работать над другой версией зелья или чар. Я счастлива, мы счастливы, и на данный момент этого достаточно.
Вздохнув, Кэрол наклонилась и поцеловала его в кончик морды. - Я уже говорила, как сильно люблю тебя?
- Я тоже тебя люблю, - сказал он, сжимая её руку. Они посмотрели друг другу в глаза, и с игривым ворчанием Генри поднял свою жену и понес её в спальню.
Целая Миля У Них В Лапах
Ричард Кумбс
Полагаю, мне следует начать с довольно простого приветствия. Привет, кто бы ты ни был. Меня зовут хило Картикс. Это история моего путешествия.
Мое путешествие требует небольшого предисловия. В конце концов, я думаю, что было бы очень дурным тоном просто бросить вас в самую гущу моих переживаний без какого-либо контекста. Как самостоятельно обученный волшебник, я осознал важность предоставления контекста некоторым, если не всем моим сочинениям. Поэтому я начну свой рассказ примерно за день до того, как произошло это довольно удивительное событие.
Это был темный полдень. Шел дождь, и за моим маленьким окошком свистел ветер. Таким образом, я был вынужден окружить себя свечами, когда я разливал записки от старых ублюдков гораздо более опытных, чем я. Я отказываюсь говорить, что они были умнее меня, поскольку они прошли через точно такие же эксперименты в свои молодые годы. Возможно, и их прежние дни тоже, но мне было все равно. Если бы я только мог собрать все это воедино, мне вообще не пришлось бы беспокоиться о потере своей молодости. Я навсегда останусь бессмертным в глазах всего мира.
Я вовсе не старел, даже при всем моем воображении. На самом деле, во время моих исследований мне было всего двадцать лет, и я очень гордился тем, что являюсь вершиной красоты в области, населенной дряхлыми, искривленными и недоброжелательными. Я откинула несколько каштановых прядей с глаз и перевернула страницу старого фолианта, стараясь быть как можно осторожнее. Мне казалось, что вся книга превратится в пыль, если я посмотрю на неё не так.
Я изучал магию в течение трех лет, когда начал энергично изучать животных. Не для дружеского общения, конечно. Я ненавидел животных, если только они не сидели мёртвыми на тарелке передо мной. Меня интересовали их способности: их слух, их зрение, их способность просеивать запахи. Камуфляж ящерицы, крылья орла, жабры рыбы - возможности были безграничны! Таким образом, я поставил себе целью просмотреть каждый текст, который я мог найти на тему естественного мира, будь они написаны теми, кто искусен в магических искусствах или нет.
И вот где я был в тот момент, переливаясь через тексты разного возраста и сложности. Свечи были очень плохим источником света для этого, но этого было достаточно, чтобы по крайней мере видеть, что я делаю. Пламя заставляло меня нервничать из-за такого количества пергаментов, но это был риск, на который я был готов пойти во имя прогресса. Каждое слово, которое я читал, каждый факт, который я хранил в своем уме, был всего лишь ещё одним маленьким шагом к успеху. Это было единственное, что удерживало меня от падения в изнеможении. Возможно, я был слишком занят своей работой время от времени, но разве это не было справедливо для всех?
Как бы то ни было, я уже давно усердно работал. Мои исследования старых друидических практик дали мне то, что я считал окончательным прорывом. В книге говорилось о необходимости иметь часть животного, но ничего конкретного там не было. Я полагал, что подойдет любая роль. В сочетании со всеми другими моими исследованиями я полагал, что наконец-то нашел рецепт смеси, которая даст мне желаемый эффект. Остальные ингредиенты были довольно обычными, вещи, которые я мог легко раздобыть самостоятельно вокруг своей лачуги. Я был занят тем, что поздравлял себя с хорошо выполненной работой, когда услышал, как что-то скользнуло по полу. Я посмотрел вниз и увидел кота, которому разрешил жить в моем доме, и его тарелку с едой, которую он толкнул через пол к моим ногам. Я скрестила руки на груди, удивляясь, зачем вообще держу рядом эту глупую кошку, когда она только и делает, что ест и спит.
- Я уже накормила тебя, - заявила я, свирепо глядя на него. - Иди куда-нибудь перекусить. Гоняться за мышами или ещё за чем-нибудь.
Его хвост мотался из стороны в сторону, и он продолжал смотреть на меня с тем тревожным, пустым взглядом, который был у каждого кота. Я терпеть не могла, когда он так на меня смотрел. Я схватил одну из свечей и швырнул её в животное.
- Прочь отсюда! - Прорычал я. - Иди и найди себе еду, и больше меня не тревожь!
Я промахнулся мимо него, и он поджал хвост, как только я поднял руку. Он бросался к дальней стороне моей лачуги, шипя и прыгая на подоконник, где он будет лежать и просто смотреть вокруг. Мне почти хотелось бросить в зверя вторую свечу, но я передумал и просто решил закончить свои исследования на ночь. Я взял перо и начал писать сложную последовательность символов, размеров, ингредиентов и других подобных вещей, которые я не буду утомлять вас. Эта сказка не предназначена для лечения бессонницы, и вдаваться в подробности моего ремесла было бы только скучно для вас, бедных, простых людей.
Закончив, я откинулся на спинку стула и уставшими глазами пробежал написанное. Затем мой взгляд расширился до моих исследований в целом. Я был в полном восторге, но в моем восторге возникла загадка. Животное. Мне нужно было животное, часть одного, чтобы заставить заклинание работать, и полная луна, чтобы работать. С Луной проблем не возникнет-это будет завтра ночью. Но животное? Это может быть немного больше проблем. Я взглянул на кошку, которая решила позабавиться, приведя в порядок свои интимные места, и только хмыкнул и отвернулся.
Нет, я бы не стал использовать эту глупую кошку. Мне нужен был настоящий зверь. Мне хотелось чего-то хитрого, умного, быстрого. Я подумал о выборе фауны, которая, как я знал, была вокруг этой области. Я не хотел ничего, что было бы слишком трудно поймать, и не хотел ничего, что было бы уже одомашнено, их природные дары притуплены досуговой жизнью, обеспечиваемой другими людьми. Я по очереди обдумывал каждый из моих вариантов, взвешивая их достоинства, насколько легко было бы приобрести "часть" из них, насколько они опасны и так далее. Наконец я решил остановиться на лисе. Да, это было бы идеальное создание для первого эксперимента, который я планировал. Они были довольно распространены вокруг моего дома, и они постоянно натыкались на ловушки, которые я использовал, чтобы поймать кроликов и других существ, достаточно глупых, чтобы идти прямо в пару больших металлических челюстей.
После этого я наконец-то позволил себе отдохнуть, встал и потащил свое усталое тело к изношенной койке, которая служила мне постелью, плюхнулся на неё и вздохнул. Я почувствовал, как что-то прыгнуло мне на спину, и несколько когтей мягко впились в мою плоть. Я напрягся и сел, оглядываясь через плечо. Кот спрыгнул с подоконника прямо мне на спину. Я свирепо посмотрела на него и потянулась назад, довольно сильно ударив его. Он зашипел и отскочил от моей руки, снова отступая.
- Проклятый зверь, - снова выругался я, опустив голову и закрыв глаза. Чувствуя, как меня окутывает сон, я подумал о том, чтобы избавиться от животного. Но так как он был единственным моим товарищем, то я ещё не был готов стать полноценным отшельником.
Я позволил сну овладеть собой, мои мысли блуждали во всех направлениях, прочь от моих плачей и моих побед, и к утру, когда я соберу последнее, что мне нужно. Скоро тайны природы перестанут быть тайнами.
На следующий день я встал с Солнцем, одетый как можно небрежнее, в простую белую тунику с темно-зелеными брюками. У меня было достаточно времени, чтобы упаковать небольшой мешок мелких предметов, которые могли оказаться полезными в трудную минуту. В конце концов, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Я также принял меры предосторожности, вооружившись небольшим кинжалом. Я не был великим бойцом, но всегда чувствовал себя лучше, имея что-то рядом, чтобы защитить себя.
Не то чтобы здесь была какая-то реальная опасность. Эти леса были настолько одомашнены, насколько это вообще возможно без того, чтобы быть просто ещё одним городом. Самое худшее, что можно было обнаружить здесь, - это случайный медведь, а для действительно невезучих-одинокий, отчаянный бандит. Но сегодня был не один из таких дней. Я пошел глубоко в лес, где оставил несколько ловушек, надеясь поймать немного мяса для своего котла. Но сегодня меня интересовало не столько мясо, сколько мех, лапа, коготь, глаз - все, что может дать мне лиса или обнаженное животное.
Первые несколько ловушек оказались бесплодными. Один из них всё ещё был установлен, и в него ничего не попало, а два других сработали, но улов исчез вместе с приманкой. Я уже начал впадать в уныние, поскольку мне оставалось проверить всего несколько других ловушек. Даже если там что-то и было, было мало шансов, что это будет именно то животное, которое я искал. Если я потерплю неудачу в тот день, пройдет ещё целый месяц, прежде чем я смогу попробовать свое заклинание. Полнолуние было сегодня, и только сегодня. Я не хотела ждать целый месяц, я хотела испробовать свое заклинание прямо сейчас.
Кроме нетерпения, было жарко, и я не очень хорошо реагировал на температуру вне моей зоны комфорта, которая в лучшем случае была комнатной температурой. Таким образом, я был раздражен. Я не знаю, почему я потрудился включить такие факты. Возможно, таким образом ты не найдешь во мне такого монстра, когда я расскажу тебе, что случилось дальше.
Моя четвертая ловушка тоже была пуста, за исключением нескольких пучков кроличьего меха, которые я даже не потрудился собрать. Теперь, когда осталась только одна ловушка, я начал терять надежду. А потом я услышал хныканье. Сначала я просто думал, что это мой разум придумывает вещи, но когда я приблизился к последней ловушке, я понял, что то, что издавало этот звук, было не в моей голове, а было реальным существом. Я был в приподнятом настроении. Это точно был не другой кролик. Теперь мне оставалось только молиться, чтобы я не поймал собаку или другое глупое животное с фермы, которое подумало, что это хорошая идея-отрезать стадо и отправиться в лес за новыми пастбищами.
Но это было не так.
Пробираясь сквозь подлесок к крошечной поляне, где я расставил свою последнюю ловушку, я увидел не одну, а двух лис. У одного из них задняя нога попала в капкан, и он выглядел так, словно пытался вырвать свою лапу силой, поскольку металлические челюсти проделали глубокую рану в его ноге. Другая лиса ходила вокруг капкана, наблюдая за ним, ища способ вытащить пойманного. Но этому не суждено было случиться. Я шагнул на поляну, ухмыляясь, и они оба заметили меня. Конечно, я не очень-то старалась быть незаметной. Пойманный в ловушку запаниковал и удвоил свои усилия, пытаясь освободиться. Другой прижал уши к голове и угрожающе зарычал на меня, обнажив клыки. Я приподнял бровь, когда понял, что имею дело с парой спаренных лис.
Я медленно приблизился, не сводя глаз со свободной лисы. Меньше всего мне хотелось, чтобы меня укусила потенциально больная собака. Я кружил вокруг, пытаясь приблизиться к пойманной лисе, но её пара кружила со мной, всегда оставаясь между капканом и мной. У меня не было времени играть в такие игры, поэтому, пытаясь отпугнуть зверя, я вытащил кинжал и несколько раз взмахнул им, надеясь запугать зверька. На него это не произвело никакого впечатления. На самом деле, я думаю, что мои действия могли бы иметь противоположный эффект, так как его мех начал покалывать, а рычание стало ещё громче и гораздо более угрожающим. Для такого маленького существа он изо всех сил старался выглядеть большим и крепким.
Но мне нужно было получить часть их. Мне нужен был кусочек лисы для заклинания, и я должен был получить его к этой ночи. Я отбросил осторожность и пошел к ним, каждый шаг был полон решимости и бесстрашия. Лиса по - прежнему отказывалась двигаться. Теперь я была всего в шаге от него и напряглась, когда лиса тихонько залаяла. Тот, что был в ловушке, всё ещё корчился, скулил и тявкал, теперь уже очень громко. Я проигнорировала это и сосредоточилась на маленьком ублюдке, который стоял между мной и моей ловушкой.
Я сократил разрыв и слегка толкнул его вперед. Это был не очень сильный удар, но достаточно сильный, чтобы дать ему понять, что я больше и сильнее его. Носок моего ботинка врезался в его голову сбоку, и он взвизгнул, но удар не заставил его бежать, как я ожидал. Вместо этого он на мгновение покачал головой и бросился вперед. Я попыталась отодвинуться, но он поймал меня за ногу и сильно укусил. Я вскрикнула, когда почувствовала, как его зубы вонзились в мягкую ткань моих штанов, в мою плоть. Я уставилась на него и повернулась всем телом, покачивая ногой взад-вперед, пытаясь стряхнуть с себя маленькую красную крысу. Он только сильнее сжался, и я почувствовал, как теплая струйка моей собственной крови стекает по ноге, как жидкость жизни просачивается в штаны, окрашивая темно-зеленое в малиновое.
Я встряхнулся сильнее и, поняв, что это только побуждает его ещё больше изуродовать мою бедную ногу, остановился, наклонился, схватил его за хвост и сильно дернул. Я думаю, что нашел довольно чувствительное место, потому что он издал громкий вопль и отпустил мою ногу. Но я не выпустил его хвост. Я подняла его, держа на расстоянии вытянутой руки и на уровне своего лица. Теперь он был взбешен.
Мне было так же хорошо, как и боль в ноге. Другая моя рука сжала Кинжал, который я вытащила. Я позаботилась о том, чтобы заточить лезвие до такой тонкости, что оно, вероятно, могло бы разрубить палец в суставе одним быстрым ударом. На этот раз я не хотел резать палец. Быстро, как вспышка, я поднял нож, прижал его к основанию хвоста существа и начал пилить его, не обращая внимания на извивающиеся и визжащие крики лисы в знак протеста. Я продолжал вгрызаться все глубже и глубже в хвост лисы, пока, наконец, он не освободился, и бедное животное упало на землю, продолжая визжать, а я держал его хвост в своей руке.
Я ухмыльнулся и дал окровавленному лису ещё один пинок, на этот раз в бок, и он, наконец, начал отступать, ковыляя прочь. Я позволил ему, моя ярость утихла, удовлетворенный тем, что я преподал животному хороший урок о том, кто был выше. Я вложил окровавленный клинок в ножны и осмотрел безвольный хвост, который держал в руке. Похоже, я получил то, за чем пришел, хотя и не собирался брать столько сразу. Я повернулся обратно к капкану, намереваясь отпустить другую лису, при условии, что она не была таким диким существом, как её пара, но обнаружил, к моему изумлению, что все её удары сработали. Кровавый след вел из капкана в подлесок. Кусочки меха и даже Коготь из задней лапы лисы были вырваны из её тела. С моим призом на буксире, я покинул окровавленную ловушку и начал возвращаться домой. Я был очень благодарен тому божеству, которое дало мне именно то, в чем я нуждался в данный момент. Я также собирался узнать, что космос имеет чертовски раздражающее чувство юмора.
В этот момент я должен признаться, что не чувствовал никакой вины за то, что только что совершил. Лиса была не более чем средством для достижения цели, и в то время, если бы мне понадобилось что-то большее, чем просто её хвост, я бы без колебаний выпотрошил его и взял то, что мне нужно от его туши.
Но я отвлекся. Солнце наконец село, и надо мной ярко сияла луна. Я собрал необходимые ингредиенты и приготовил чистое место за пределами моего дома, чтобы приготовить зелье. Я растерла все травы, в которых нуждалась, в мелкую кашицу и высыпала по одной в маленький котелок, висевший над небольшой ямой для костра, которую я выкопала специально для этой цели. Вечнозеленые ветки, которые я бросил в костер, поднимали огромное облако дыма, но именно этого я и хотел. Каждое действие, которое я совершал, было чем-то, что я был уверен, что приведет к заклинанию, зелью, которое я хотел.
Понемногу, кусочек за кусочком, понемногу все приносилось в жертву. Травы и вечнозеленые растения символизируют власть над природой. Несколько капель моей крови как символ моей жизни. Лисий хвост в качестве подношения. В конце концов, мне просто нужно было смешать все это вместе и сосредоточиться на том, чего я хочу от этого зелья. Я помешивал в котле, медленно и ровно, одной рукой держа ложку, а другой нависая над бурлящим котлом, концентрируясь, позволяя своей энергии течь, изливая свою силу в котел и повторяя на давно мёртвом языке.
Котелок негромко заурчал и начал пульсировать мягким раскаленным светом. Я продолжал петь и помешивать, но вскоре жидкость, казалось, затвердела, так как взбивать её становилось все труднее. Зарево стало ярче, и легкий ветерок заставил дым рассеяться. Затем, когда я уже не мог пошевелиться, я вынул ложку и отбросил её в сторону. Все было готово. Я ухмыльнулся, глядя на то, что сотворил, и увидел, как оно забурлило и начало уменьшаться. Вскоре содержимое превратилось в мягкую податливую кляксу. Он зашипел, и от него повалил пар. Я снял котелок с огня и поставил его на землю, давая ему остыть. Я начал бросать немного грязи в огонь, позволяя ему потухнуть, пока от него не осталось ничего, кроме нескольких угольков, стараясь сохранить себя в живых, когда их братья умирали вокруг них.
Теперь, когда горшок остыл и огонь погас, я потянулся к нему и схватил маленькое зеленое вещество, которое я создал. Он был мягким в моих руках, всё ещё теплым от огня, и он скользнул и растянулся, когда я поднял его, что-то среднее между жидкостью и твердым телом. Я немного повертел его в руках, надавливая на него, уплотняя его, пока у меня не появился маленький шарик размером с одну из моих рук. Затем я поднес его ко рту и начал есть. Вкус был ужасный, словно выдергиваешь обычную траву из земли и запихиваешь её себе в глотку. Не просто трава, а сухая трава. Сухая трава с коровьего пастбища. Я почувствовал, что меня рефлекторно тошнит, но я подавил желчь обратно и продолжал есть её, каждый раз откусывая как можно больше. Не думаю, что у меня даже ушло столько времени на то, чтобы прожевать маленькие шарики, которые я проглатывал. Почти сразу же, как они оказались у меня во рту, они оказались в моем горле.
А потом все исчезло. Я слизнул с ладони последние капли и сделал несколько глубоких вдохов. Ничего не происходило. Я немного забеспокоился. Обычно такие заклинания действовали почти мгновенно после того, как была выпита последняя часть смеси. Неужели я просчитался? Были ли эти тексты неточными? Хуже того, неужели мне придется ждать ещё целый месяц, чтобы попытаться снова? Эта перспектива была по меньшей мере удручающей. Однако в данный момент меня больше беспокоили потенциальные побочные эффекты, которые могло оказать на меня неудачное заклинание.
Я как раз собирался это выяснить. В животе у меня заурчало, и я почувствовала ужасную боль, пронзившую мой живот и поднимающуюся вверх по груди. Мое сердце сжалось, и мне показалось, что оно пытается вырваться наружу сквозь ребра. Я вцепилась в него, стиснув зубы. Мое зрение металось между сфокусированным и размытым. Моя голова закружилась, когда ещё один толчок боли начал кружиться вокруг моих внутренностей, на этот раз распространяясь дальше по моему телу, через мою грудь к моим конечностям, моей шее, всей моей спине и бокам. Если бы я был в состоянии сравнить его с чем-либо, я бы сказал, что это было, вероятно, то, что чувствовало дерево, когда оно было съедено изнутри всеми насекомыми, которые называли его домом.
Я рухнула на землю, тяжело дыша и всё ещё прижимая руку к сердцу. В этот момент меня охватила паника, я был убежден, что нечаянно отравился своей бравадой. Это, конечно, было не так; иначе я не был бы здесь, рассказывая вам эту историю сейчас. Но в то время я действительно чувствовал, что умираю.
Мое зрение полностью затуманилось, и когда ощущение боли охватило каждый нерв моего тела, я почувствовал, что сознание ускользает от меня, и каждый вдох стал затрудненным. Я пытался кричать, звать на помощь, пытался привлечь внимание кого-нибудь, кого угодно. Даже если бы мне удалось вырвать этот крик, застрявший у меня в горле, наружу, в мир, вокруг не было никого, кто мог бы его услышать. Ближайшая деревня была в миле отсюда, и эти суеверные ксенофобы не сделали бы ничего, чтобы помочь магу.
Так что я лежал, задыхаясь, как мне казалось, в последний раз, и смирился со своей судьбой. Я прекратил борьбу, перекатился на спину, чтобы наблюдать за звездами, когда последние остатки моей жизни были вытеснены из моего тела. В последнем акте неповиновения, чтобы показать, как я расстроен всей этой ситуацией (мягко говоря) Я поднял руку и сделал приятный, грубый жест всему космосу.
Я был очень рад, что остался жив. Первым ко мне вернулось ощущение прикосновения. Затем появились запах и вкус. А потом я снова услышал. Зрение вернулось вскоре после этого. Когда зрение вернулось ко мне, я понял, что за пределами моих век есть свет. Я открыл их и тут же пожалел об этом, когда понял, что смотрю прямо на то, что, как я мог только догадываться, было полуденным солнцем. Я перекатился на живот и позволил глазам понемногу открываться, теперь, когда они не подвергались опасности быть атакованными жестокими лучами взгляда природы.
Только из этого я заключил, что проспал всю ночь и, вероятно, пропустил большую часть утра. Мое тело одеревенело и болело, и у меня не было никакого аппетита, чтобы говорить об этом, но кроме этого, все было так, словно это работало нормально. Но моя одежда почему-то была очень неудобной. Я заставил себя сесть и застонал. Мало того, что моя одежда чувствовала себя очень неудобно, словно она сжимала меня, но и мои ботинки были странно свободными. Я нахмурилась и посмотрела вниз, слегка пошевелив ногами. Мои ботинки болтались из стороны в сторону, словно моих ног там вообще не было. Мои глаза расширились, и я потянулась за ботинками, но остановилась, увидев свои руки. Только это были не мои руки. Они были похожи на мои руки. Только они были покрыты красным мехом, с когтями. Я перевернул их, и другая сторона, моя ладонь, была покрыта белым мехом. Это было похоже на узор...
Нет, я подумал, что, должно быть, бредил. Я поднес эти странные руки к глазам и принялся тереть их, убеждая себя, что после того, как я их уберу, все снова будет хорошо. Я досчитала до трех, перестала тереть и убрала их. Когда я снова открыла глаза, то почувствовала, как кровь стынет у меня в жилах. Они были совершенно одинаковы.
Мой пульс участился, и я стянула туфли, показывая, что мои ноги тоже были изменены. Теперь они больше походили на лапы, чем на ступни. Я провела рукой по ноге и обнаружила, что вся нижняя часть моего тела изменилась. Во-первых, у меня были задние лапы, и я чувствовал, как мех скользит по штанинам моих штанов. Когда я пошевелилась, то обнаружила, что что-то рядом с моим задом тоже давит на брюки. В страхе за то, что я могла обнаружить, я обхватила себя руками, умоляя никого не позволять тому, что я чувствовала, быть тем, что я думала. Я опустила руку ниже пояса и ухватилась за то, что там было.
Это был хвост.
Я издал громкий вой. Не крик, а вой. Я побежал обратно к своему дому, оставив все остальное позади, много раз спотыкаясь о собственные ноги, пытаясь привыкнуть к равновесию моей новой формы передвижения. Обнаружив, что наклон вперед помогает мне немного уравновесить свои лапы, я забралась внутрь, отодвигая в сторону стопки книг, бумаги, котел и стул, и направилась к зеркалу. Я замедлила шаг, приближаясь к нему, боясь того, что увижу. Со все возрастающей нервозностью я заставил себя встать перед ней. То, что я увидел там, не было моими обычными прекрасными чертами. Вместо этого у меня было ярко-красное пушистое лицо со слегка удлиненным носом, очень похожим на собачий, с пухлыми губами, торчащими из каждой щеки. Теперь мой рот вытянулся в длинную тонкую линию, внутри которой виднелись очень острые клыки. Мои глаза, которые раньше были темно-карими, теперь стали нежно-золотистыми. Мои уши переместились на макушку и стояли прямо, теперь просто два симпатичных треугольника. Ну, на ком-то другом я бы назвала их “милыми". Сейчас они просто пугали меня.
- Что случилось?! - Заорал я на себя. - А что пошло не так? Я же... чертова лиса!” Я оглядела себя с головы до ног, расстегнула тунику и посмотрела вниз. Как я и предполагала, все моё тело тоже было покрыто густой шерстью, большей частью Красной, а живот-ярко-белым. Я сорвал с себя тунику, чтобы получше рассмотреть случившееся, а также потому, что ткань неприятно терлась о моё новое пальто. Отбросив его в сторону, я наблюдал за своим телом. Мое телосложение было примерно таким же, как и до трансформации, за исключением очевидного. Вы знаете, лапы, уши, голова, когти и так далее. Я сжала руки вместе, пытаясь привести в порядок свои мысли. - Ладно, - сказал я себе, - возьми себя в руки, хило. Все, что мне нужно сделать, это снова собрать все реагенты заклинания и смешать их в обратном порядке, и все!
- О, я не думаю, что это сработает, - раздался голос позади меня. Я резко обернулась, мотая головой из стороны в сторону. Повинуясь какому-то странному, врожденному инстинкту, я прижал уши и почувствовал, как мои губы растягиваются в маленькое рычание. Но там никого не было. Никого, кроме глупого кота, который сидел на моей койке и чистил лапу.
- Кто там? - спросил я. - Что значит “не сработает"? Кто бы ты ни был, что ты знаешь о магии?
- Очевидно, больше, чем ты, - насмешливо произнес голос.
Я огляделся, но по-прежнему никого не увидел. - Кто ты такой, чтобы оскорблять меня в моем собственном доме?
- Это и мой дом тоже, дурак.
Я моргнул. Мои глаза медленно опустились, пока я не посмотрела прямо на кота, который теперь просто смотрел на меня. - Это ты?
- Похоже, ты не такой тупой, как я думал. И все эти годы я думал, что ты тупой и жестокий. Оказывается, я был прав только наполовину. - Кошачий рот не шевелился, и все же каким-то образом я мог слышать голос, исходящий из него, словно каждое маленькое движение, которое он делал, каким-то образом формировало свое собственное слово.
Я зарычал на него, снова больше из-за какого - то нового инстинкта, чем намеренно. - Ты! - крикнул я, обвиняюще тыча в него пальцем. - Ты сделал это со мной! Что ты сделал с моим заклинанием?
- Я ничего не сделал, дурак, - повторил он, мурлыча так, словно смеялся надо мной. - Разве ты не видишь, что получил именно то, что хотел?
- А чего я хотел? - спросила я, моя шерсть встала дыбом от волнения. - Я хотел обрести чувства, силы животных. Я хотел раскрыть тайны природы! Я и сам не хотел становиться грязным животным!
Кот издал ещё один мурлыкающий смешок. - Бедный, глупый человек, - сказал он тоном притворной скорби. - Несмотря на всю твою учебу, на все то, что ты копался в этих старых заплесневелых фолиантах и в едкой бумаге, и все записи, которые ты делал, ты действительно не думал об одном главном вопросе, связанном с изменением. - Он остановился, чтобы снова облизать лапы. - Ты ничего не получишь, если не отдашь что-нибудь. Ты хотел чего-то такого, что есть у нас, животных? Тебе нужно было что-то, что есть у лис? Единственный способ добиться этого - отказаться от части своей человечности.
- Откуда мне было знать, что это случится? - крикнул я. - В текстах об этом ничего не сказано!
- Это называется здравый смысл, - сказал кот. - Очень печально, что вы, люди, всегда гордитесь своим передовым интеллектом, двуногими движениями и своими проклятыми противопоставленными большими пальцами, и все же вы понятия не имеете об очевидном. Если вы хотите получить то, что есть у животного, вам нужно раскрыть часть животного внутри вас. Если хочешь знать моё мнение, ты заслуживаешь того, что получил за то, что сделал с этой бедной лисой. - он снова посмотрел на меня, и на этот раз его глаза казались мне гораздо менее пустыми. Теперь же в них безошибочно угадывался оттенок обвинения, осуждения. У этого глупого животного хватило наглости смотреть на меня так, будто это я виноват! Теперь меня трясло, и я чувствовал, как мой хвост встает дыбом в штанах. Кот одарил меня тем, что я могла описать только как насмешку.
- У меня есть глаза. У меня есть уши. Я вижу все, что ты делаешь в этой лачуге и вокруг неё. Я придерживаюсь того, что сказал. Вы только выпустили то, что было внутри, наружу. Поздравляю, ты монстр.
Мне хотелось разорвать эту тварь на части. Почему я этого не сделал, я не знаю. Я, конечно, чувствовал бы себя вправе сделать это. У меня было достаточно разочарования, чтобы работать. Но нет, я просто стоял там, дрожа от ярости и страха. Но я позволил себе успокоиться. Мне нужно было подумать. Мне нужно было все спланировать. Независимо от того, что сказал этот глупый кот, что-то должно было пойти не так. Все, что я мог сделать, это попытаться отменить заклинание.
- Все, что мне нужно сделать, это собрать все реагенты, - заверил я себя. - Тогда я просто повторю заклинание, и всё будет в порядке. - Я направился к двери.
- Подожди! - крикнул мне кот.
Я остановилась, и эта внезапная остановка заставила меня потерять равновесие. Я упал вперед, становясь все ближе к пыльной земле. Я зарычал, перевернулся и сел. - Что? - Рявкнул я. - Хочешь ещё немного подразнить меня? Не хотите ли возложить на меня ещё одну вину?
- Нет, это гораздо важнее, - сказал кот. Он спрыгнул на землю и подтолкнул ко мне свою миску. - Ты меня сегодня ещё не покормила.
Солнце уже начало опускаться, когда я снова собрал все, кроме той части животного, которая мне была нужна. Со всем, что хранилось в моем доме, и хорошо накормленной кошкой, спящей на моей койке - я обнаружил, что он был намного тише, когда он был полон - я отправился за последним предметом, который мне был нужен. Обход ловушек ничего не дал. Когда я подошел к капкану, в котором раньше сидели лисы, я посмотрел поверх пятен крови, и след остался позади. Наверное, я мог бы попытаться пойти по нему, но не было никакой гарантии, что след приведет меня к ним или что он продержится, пока я не найду их логово.
А потом случилось нечто удивительное. В первый раз я попробовал понюхать воздух. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше. Наверное, потому, что я всё ещё думал как человек. Возможно, потому, что волнение и ужас от того, что произошло, заставили меня забыть обо всей причине, по которой я начал Это фиаско. Чувства. Силы, которыми обладали животные. Я глубоко вздохнула и наконец - то обратила внимание на окружающий меня мир. Я заметила то, чего никогда раньше не замечала. Тысячи различных запахов заполнили мой разум. Некоторые были мне очень знакомы, другие-настолько чужие, что я понятия не имел, откуда они взялись. Я попыталась сосредоточиться на каждом запахе, просеивая его, позволяя себе познакомиться с каждым из них.
Когда я начал узнавать некоторые из них, и мог легко просеять их, я наклонился перед ловушкой и скользнул пальцем вниз по пятнам крови. От этого ощущения меня покалывало, и я переминалась с ноги на ногу. Мои ноги, вернее лапы, были так чувствительны, так хорошо сбалансированы, что я чувствовал, что никогда больше не смогу упасть. По крайней мере, так я чувствовал себя в то время. Я уже пробовала надеть туфли, но они были слишком свободны на моих новых лапах, чтобы пытаться их надеть. Я поднесла кровь к носу и хорошенько понюхала. Запах был странный, смесь морской соли и сосновых иголок. Я сделал ещё один вдох, затем третий, позволяя запаху проникнуть в моё сознание.
Когда я запомнил его, я наклонился и начал обнюхивать землю, просеивая все различные запахи, пока не нашел точное совпадение с запахом их крови. Он был немного приглушен, поскольку у меня был целый день, чтобы просто лежать там и проникать, но мне оставалось достаточно, чтобы следовать за ним.
Я обнаружил, что могу так же легко балансировать на всех четырех конечностях, как и на двух ногах. Ладони моих рук были так же чувствительны и настроены на то, куда я ступаю, как и мои лапы. Не отрывая носа от Земли, следуя за едким запахом Лисьей крови, я чувствовала, как мои уши машут из стороны в сторону, бессознательно прислушиваясь ко всему, что может представлять угрозу. Я прошу прощения за свои довольно простые описания здесь, но так трудно выразить словами, на что это было похоже, почувствовать, что я снял целый слой мира и показал все, что было скрыто под ним.
Так что я продолжал. Чем дальше я продвигался, тем больше запах смешивался с другими, которые испускали лисы. Их мех, их дыхание, их... ГМ, мускус. Я запомнил их все и просто продолжал идти по следу. Она извивалась и прокладывала себе путь по извилистой тропинке, через небольшой ручей и через несколько кустов ежевики, которые я был вынужден обходить ради своей шкуры. Тропа, по которой я шел, тоже начала смешиваться с остатками других троп, по которым они шли. Я, должно быть, был близко к сердцу их территории. Просеиваться на самый свежий след становилось все труднее.
Я подняла голову, чтобы понюхать воздух, надеясь уловить их запах на ветру. И тут я впервые заметил, что солнце стоит гораздо ниже, чем я думал. И все же мои глаза не пострадали. Я несколько раз огляделся и обнаружил, что даже при быстро тускнеющем солнечном свете вижу все так же хорошо, как если бы солнце стояло на самой высокой точке.
А потом я почувствовал его запах. Наконец-то я их нашел. Ошибки быть не могло: запах был слишком распространенным и свежим. Я спустился с небольшого холма и вошел в небольшую группу деревьев. Их берлога была совсем рядом. Я начал переходить от одного дерева к другому, наконец добравшись до того, которое было частично вырвано с корнем, скорее всего, из-за какой-то старой бури, когда оно было моложе. Я заглянул под его корни, прищурившись, пытаясь использовать эту новую форму ночного видения, которой я был одарен.
Мне повезло, что я это сделал. В противном случае я, вероятно, получил бы довольно неприятный укус в нос. Я отдернула голову назад, как раз когда одна из лисиц выскочила из своего укрытия, огрызаясь на меня с рычанием и удивительной свирепостью для такого маленького существа. Я полагаю, что когда кто-то вторгается в ваш дом, вы чувствуете большую потребность защитить его. Я попятился, потирая нос, на всякий случай, если он меня задел. Но этого не произошло, и я решил попробовать свой собственный способ запугивания. Я приподнял губы в своем собственном маленьком рычании и заложил уши назад, становясь на задние лапы и поднимая шерсть вверх, пытаясь выглядеть больше. Ну, я уже был больше их, так что это не имело особого значения. Может быть, более внушительный был бы лучшим термином для использования.
В любом случае, я хотел напугать эту маленькую тварь. Затем, совсем как кошка, он начал говорить. Или мне следует сказать "она"? - Голос был безошибочно женским. - Убирайся, чудовище! - рявкнула она.
Я был застигнут врасплох, забыв на мгновение, что могу понимать их. Я покачал головой и снова зарычал. - Я не монстр, - сказал я. - Но если ты не сделаешь то, о чем я прошу, то я стану очень злой.
- Нет! - вызывающе прошипела она. - Ты больше ничего у нас не возьмешь!
Я моргнул. - Ничего особенного... - ещё?
- Не валяй дурака, - сказала она, всё ещё стоя перед входом в свою берлогу. - Может ты и выглядишь по-другому, но я точно знаю, что именно ты причинила боль моей паре! Ты взял его за хвост, паршивое существо!
Я напряглась, чувствуя, как что-то тяжелое легло мне на сердце. Но почему? И что же я чувствовала? Было ли это чувство вины? Неужели я действительно чувствую себя виноватой в том, что сделала? О, я, конечно же, заплатил за это своей проклятой формой, но до сих пор не испытывал ничего, кроме удовольствия, взявшись за хвост этого существа.
У меня не было времени на размышления об этом. Я хотел получить от неё кусочек-пожалуйста, не превращайте его во что - то извращенное-и отменить это проклятое заклинание. - Мне все равно, даже если ты считаешь меня чудовищем. Мне нужна часть тебя, чтобы отменить моё заклинание, - прорычал он.
- Меня не касается, что ты с собой сделал, - возразила она. - Мне все равно, если ты хочешь вывернуться наизнанку, ты не получишь ни единого кусочка или части меня или моей бедной подруги.
Я услышал, как ещё одна фигура приближается ко входу в кабинет. Самка пошевелилась, и появилась вторая лиса.
- Шику, - сказал он, потому что это был определенно мужчина, - что происходит?
- Он вернулся за добавкой, - прорычала она, кивнув в мою сторону. Её взгляд глубоко впился мне в голову. Её супруг присоединился ко мне, и я вдруг почувствовал себя очень маленьким, меньше, чем кот, с которым я так плохо обращался, или даже полевые мыши, которыми он питался.
Я несколько раз поерзал на месте. Я никак не мог сообразить, что сказать. Но почему я пытался что-то сказать? Они были просто животными. Я должен был напасть на них, схватить одного из них и взять то, что мне нужно, силой, но я просто не мог. Как будто я разговаривал с людьми.
И тут меня осенило. Я разговаривал с ними. Я слышал ненависть в их голосе. Теперь я мог видеть страх, ненависть, эмоции в их чертах. Я их понимал. Когда я был человеком, я всегда рассматривал их как зверей, неразумных, полностью управляемых инстинктами, неспособных понять все, на что способны мы, люди. Теперь, разговаривая с ними, видя боль, которую я причинил, будучи в состоянии понять их, я понял, что они могут высказать свои мысли так, как это сделал бы человек.
Не читайте мне лекций о том, как животные всегда показывают нам свои эмоции по-разному. До сих пор мне и в голову не приходило, что эти эмоции действительно могут ощущаться на том же сложном уровне, что и я сам. Мои уши снова опустились, только на этот раз от печали и стыда.
- Я... - я изо всех сил старался найти слова, которые помогли бы мне защитить себя, заставить меня казаться менее эгоистичным и больше похожим на ученого и революционера, каким я себя считал. Но в голову ничего не приходило. В тот момент я мог бы излить все, что угодно, но это не было бы подходящим оправданием. Итак, я пошел с Правдой. - Я хотел иметь то же, что и ты.
Это их мало успокоило. Женщина, которую все называли шика, сделала несколько шагов в мою сторону, всё ещё оскалив зубы. - И это дало вам право калечить Моски? - спросила она.
Я слегка пошевелил руками. - Похоже, сейчас у него всё в порядке.
- После долгих попыток снова научиться держать равновесие, - прошипел он. - Если ты пришел сюда извиняться, то делаешь это чертовски плохо.
Я вздохнула и опустилась на колени, наклонившись вперед так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне. - Нет. Я пришел сюда, чтобы взять ещё, - сказал я. - Но только для того, чтобы вернуться в свою первоначальную форму.
- О, ну, если это так, то я думаю, всё в порядке, - сказала она, поворачиваясь и сверкнув хвостом. - Ты бы предпочел отгрызть мне хвост прямо здесь? Или тебе нужна моя голова?
У меня упало сердце. - Я не хочу больше никаких неприятностей. - На мгновение я почувствовал себя очень глупо, сказав это лисе. Но в тот момент я не видел в них просто лису. Их ненависть была настоящей. Их горе было настоящим. Я не мог заставить себя смотреть на них как на животных, которыми они когда-то были для меня. - То, что я сделал, я сделал по незнанию и непониманию. Я ни о чем не прошу, если вы не готовы мне это дать. Больше ты меня не увидишь. - Я посмотрела на её задние лапы и увидела порванный мех, шрам, оставленный моей ловушкой. - С твоей задней лапой всё в порядке?
Она зашипела на меня. - А тебе какое дело?
- Не обращай на него больше внимания, - сказал Моски. - Нам надо поспать, дорогая. Сегодня ночью будет много охоты, если нам повезет. Я молюсь только о том, чтобы снова наброситься на него, как когда-то.
Я прочистил горло. - Я имею в виду, - рискнул я, - что могу попытаться вылечить тебя.
Они слегка навострили уши. - Прошу прощения? - спросила Моски.
- Это пустяк, - сказал я. - Я изучил достаточно магии, чтобы знать некоторые основные исцеляющие заклинания. Хотя я не могу отрастить твой потерянный хвост, я могу, по крайней мере, залечить шрамы твоей пары и, возможно, облегчить боль, которую, я знаю, ты должен чувствовать.
Лисы некоторое время наблюдали за мной, пытаясь решить, можно ли мне доверять. Я догадывался, что они склоняются ко мне с недоверием, и не мог их винить. Но я бы просто ушел, если бы они этого хотели.
Обе лисы сидели на краю своего логова. - Что ты будешь делать? - спросила шика.
Мой собственный хвост немного приподнялся (я прорезал дырку сзади в штанах, чтобы дать ему возможность дышать), и я сделал шаг в сторону, срывая несколько листьев с кустов.
- Это быстрое и безболезненное заклинание. Несколько коротких слов от меня, призывающих благословения богини природы, и ты останешься только со шрамом там, где была рана. - Я подошел к ним поближе, и они отступили на шаг. - Пожалуйста, - сказал я. - То, что я сделал, я сделал из честолюбия, из притворного чувства собственной значимости. Я не уважал силы, которые использовал, и они, в свою очередь, сочли нужным наказать меня подобным образом. Если я не могу снова принять человеческий облик, то хотя бы позволь мне попытаться хоть немного искупить то, что я сделал.
- Решение остается за тобой, любовь моя, - сказала она ему.
Моски, казалось, обдумывал свои возможности. Выражение его лица ничего не выражало, а тело оставалось неподвижным, если не считать легкого покачивания хвоста. - Вы уверены, что мой хвост нельзя вернуть?
Я отрицательно покачал головой. - Я не хирург, и конечности или придатки не так легко залечить, как порез, порез или шрам. Даже лучшие из целителей будут таращиться на задачу заставить конечность отрастать без оригинала. Даже если бы я сохранил твой хвост, я бы не знал, как его приделать.
- Понимаю. - Он закрыл глаза и зевнул, высунув язык. Я подозреваю, что он действительно не понимал тонкостей, но получил моё сообщение просто отлично. Все остальное было просто скучно. - Тогда исцели нас как можно лучше, чудовище.
Я снова прочистил горло. - Знаешь, у меня есть имя.
- Нам на самом деле все равно, - возразила Шиека, поворачиваясь и давая мне доступ к её поврежденной ноге. Я подошел ближе, двигаясь медленно, чтобы не показаться им угрожающим. Подойдя достаточно близко, я наклонился, чтобы осмотреть её ногу. Я услышал, как Моски зарычал, и заставил себя опустить уши и хвост, покорно глядя на него, надеясь успокоить. Его рычание не прекращалось, но становилось все тише. Самка издала несколько собственных Рыков, смешанных с нервными всхлипами.
Я нахмурилась, осматривая рану. Я видел, как из раны начала распространяться инфекция. Я взял сорванные листья и, стараясь как можно осторожнее не раздражать ногу, завернул рану в зеленую ткань, бормоча себе под нос. Затем я начал петь, втирая листья в её мех одной рукой, а другую использовал в качестве фокуса для передачи моей собственной силы и энергии в рану. Листья начали испускать мягкое свечение, такое же, как и смесь, когда я проглотил её. Это продолжалось до тех пор, пока сияние не потускнело, исчезая с листьев. Я убрал руку, и они упали на землю, потеряв не только свое волшебное сияние, но и зеленый блеск, смявшись в тусклый красный и коричневый цвета, ассоциирующиеся с осенними месяцами. Я улыбнулся своей работе. Заклинание было безупречным, и от раны почти ничего не осталось, за исключением небольшого поверхностного шрама, который, вероятно, вообще не будет виден, когда её мех немного отрастет.
- И как ты себя чувствуешь?
- Онемела, - ответила она, сделав несколько шагов и прихрамывая, когда опустила на землю только что зажившую лапу. - Теперь я не только не чувствую боли, но вообще ничего не чувствую.
Прежде чем они снова начали рычать на меня, я подняла руки, чтобы защититься. - Так и должно было случиться. По сути, это все равно, что долго лежать на ноге и заставить её заснуть. Это должно пройти в течение часа или около того, я обещаю.
Моски фыркнул и подбежал к своей подруге, ложась, чтобы получше рассмотреть её ногу, облизывая место, где была рана. - Чудовище, по крайней мере, было правдиво о том, что может исцелить тебя, дорогая. Рана исчезла.
- Я очень рада, - сказала она. - Но твой хвост...
- Мне придется довольствоваться тем, что он вылечит то, что от него осталось. - он пошевелил маленьким комочком, оставшимся от его длинного пушистого хвоста, и я почувствовал ещё один укол глубокой вины в своем сердце. Моски подошел ко мне, отвернулся и сел, позволив мне увидеть ущерб, который я причинил.
Обрубок хорошо покрывался струпьями, но некоторые его части выглядели довольно плохо, словно одно прикосновение могло вновь открыть рану и потечь больше крови. Я сорвал ещё один лист с кустов и прижал его к концу пня, глубоко вздохнув. Я почувствовал себя немного слабее, так как никогда не пробовал произносить два таких заклинания одновременно. Я даже не задумывалась о том, какое огромное напряжение он оказывает на моё тело. Когда моё дыхание стало тяжелее, я погладила его бывший хвост и начала петь.
Конечно же, он имел тот же эффект, полностью закрывая раненую область, не оставляя никаких следов, кроме небольшого шрама и, возможно, того факта, что у него больше не было хвоста, кроме небольшого бугорка у основания спины.
- Дело сделано, - сказал я ему с легкой улыбкой, тяжело дыша. У меня было такое чувство, будто я все утро рубил дрова.
Лис встал, шевеля обрубком. - Онемел, - сказал он. - Но безболезненно. - Он поднял голову в знак довольной гордости. - Похоже, вы не так уж достойны звания чудовища, как мне показалось вначале.
- Может быть, и так, - сказал я. - О том, что я сделал, я теперь жалею. Исцеление обрубка и ноги-это едва ли способ компенсировать то, что я сделал. - Мои уши встали дыбом. - Пожалуйста, позволь мне сделать для тебя одну последнюю вещь, прежде чем мы расстанемся.
- Что это такое? - спросила шика, в её голосе не было той опасной нотки, которую она демонстрировала всё время, пока я с ней разговаривал.
- Позволь мне охотиться вместо тебя. Вы оба выглядите усталыми. Я принесу вам что-нибудь поесть, чтобы вы оба могли отдохнуть.
Обе лисы смотрели на меня со странным выражением, словно они не понимали ничего из того, о чем я спрашивал. - Ты будешь охотиться для нас?
- Не думаю, что кто-то из вас сегодня будет удачно охотиться. Вы всё ещё учитесь правильно балансировать без хвоста, и ваша пара займет ещё один час, чтобы восстановить чувство в ноге. К тому времени я уже почти уверен, что лес кишит существами гораздо более опасными, чем я. - я откинулся назад и позволил им обдумать моё предложение.
Они смотрели друг на друга, и только их глаза разговаривали. Затем они оба снова вернулись в свою берлогу. - Мы согласны. Но вам лучше принести нам что-нибудь существенное. Ты испортил нам охоту на целый день.
Я молча кивнул. - Считайте, что вы сыты, - пообещал я.
Два часа ничего не дали. Мои восхитительно настроенные чувства привели меня к нескольким кроликам, нескольким маленьким птичкам и даже к одной-двум полевым мышкам. Любой из них, вероятно, был бы прекрасным обедом, но я ушел с пустыми руками. Эти существа обладали чувствами, очень похожими на мои. Если бы они не видели и не слышали, как я иду, то наверняка учуяли бы меня. Поэтому они побежали, а я остался ни с чем. Мне действительно удалось схватить кролика, но прежде чем я смог нанести смертельный удар и с триумфом вернуться к лисам, бедное животное испустило целую вереницу мольб, воплей и стонов, его слова были так пронизаны страхом и мукой при одной мысли о смерти, что я не смог заставить себя ударить его.
Итак, я отпустил его, задаваясь вопросом, как кто-то может убить, когда они могут понять, что было сказано. Потом я вспомнил, что речь идет о выживании. Животные сражались, охотились, убивали во имя размножения, и я полагаю, что это было верно и для человечества, даже если мы придумали более причудливые способы описания наших животных черт. Я размышлял об этом, возвращаясь в свою хижину, усталый и разочарованный, намереваясь просто взять что-то из моей кладовой и надеясь, что это будет достаточно хорошо для лис. Когда я вошла, кошка встретилась со мной взглядом через всю комнату.
- Я вижу, ты всё ещё не человек и не зверь.
- Я вижу, ты всё ещё не выплеснул весь свой сарказм за сегодняшний день.
Кот лизнул лапу. - Ну, это такая редкость, что у меня есть кто-то, кто отвечает на мой сарказм. Тебя гораздо веселее дразнить, когда ты действительно понимаешь, что я говорю.
- Хм. - Я вошла и присела на мгновение, вытирая свой мохнатый лоб.
- Так что же случилось? - спросил он. - Разве вы не нашли то, что упустили?
- Я нашел его, - вздохнул я. - Я просто не могла заставить себя принять его.
- А, понятно. Это чувство вины, которое есть у вас, людей, начинает действовать на вас.
- Вы хотите сказать, что у животных нет понятия вины?
- Не так, как ты знаешь. Мы не очень-то плохо себя чувствуем. Мы не можем себе этого позволить. Наше выживание основано на силе нас самих и на силе наших партнеров и потомства.
- То же самое и с людьми.
- Нет, это не так. У вас есть вся ваша раса, к которой вы можете обратиться. Вы взываете к их чувству милосердия, вы обвиняете их в том, что они помогают, когда для них нет ничего полезного. Даже если они делают это неохотно, другой человек сделает это из-за своей человечности.
- Ты хочешь сказать, что это неправильно, что мы заботимся друг о друге?
- Нет. Но это не наш путь. Дикая природа сурова к нам, и мы должны быть суровы в ответ. Мы не строим роскошных убежищ, как вы, люди. Те из нас, кто делает дома, делают это для функциональности больше, чем для комфорта. Но даже в этом случае есть много различий между животными. - Он встал и потянулся, направляясь ко мне. - Я просто хочу сказать, что все мы похожи и в то же время отличаемся друг от друга, и так и должно быть. Не думай об этом слишком много. Если бы вам было предназначено знать ответы, они были бы доступны, но даже обширные знания, которые накапливают люди, не могут дать вам ответы, которые вы ищете. - Она терлась о меня. - Ответы просто приводят к новым вопросам. Если вы проведете всю свою жизнь, пытаясь понять все, даже самое очевидное, тогда вы состаритесь намного раньше своего времени.
Я издал короткий смешок и провел рукой по голове кота, чего уже давно не делал. Мой хвост теперь раскачивался взад и вперед, и я почувствовал, как кончик его скользнул по моей спине, когда я это делал.
- Вы очень мудры, - похвалил я его. - Как ты сюда попала, Кэт?
- Жизнь, - просто ответил он. - Я просто живу так, как должна жить, даже если это означает мириться с тобой. И у меня, знаете ли, есть имя.
Мои уши дернулись. - Не припомню, чтобы я когда-нибудь называл тебе имя.
- А ты и не знал. Но он у меня всегда был. Не только у людей есть имена.
- Тогда очень хорошо. Поскольку теперь у меня есть такая возможность, могу я услышать ваше имя?
- Смотря что. Теперь ты будешь регулярно меня кормить?
Я слегка фыркнула, но улыбнулась. - Конечно, я не понимаю, почему бы и нет.
Кот кивнул. - Очень хорошо. Меня зовут Торн.
- Торн?
- Да. Моя мать рожала в Розовом саду, и я был первым из малышей, кто появился на свет. Поэтому она назвала меня Торн.
- Это довольно двусмысленное имя, не так ли?
- Разве это имеет значение?
- Ну, было бы здорово, если бы я мог сказать.
Кот моргнул. - Ты действительно не знаешь, мальчик я или девочка?
- ГМ, нет, - ответила я, откинув назад уши. Я смущенно потер затылок.
- Я живу с тобой в этой хижине уже два с половиной года!
- Да, но для меня это не имело особого значения, и я, конечно, не искал.
- Я девчонка, осел ты этакий, - прошипела она, отстраняясь от меня и удаляясь, раздраженно и гордо взмахивая хвостом.
Я мягко улыбнулась. - Ну что ж, извините, мадам. В следующий раз я буду обращаться с тобой как с элегантной леди, какой ты и являешься.
Она только фыркнула и направилась к подоконнику. - Посмотрим, буду ли я когда-нибудь снова вежлива с тобой... - пробормотала она.
Я только рассмеялся и встал. Мой отдых закончился. Мне нужно было сделать ещё кое-что, прежде чем я наконец смогу позволить себе расслабиться. Я пошел в свою личную кладовую и начал рыться там, просматривая свои запасы еды, надеясь, что у меня есть что-то, что лисы оценят.
Я не знал, как поздно или рано это случилось, когда я вернулся в логово лисы, возвращаясь по своему собственному запаху обратно в логово. Их запах исчез, но мой остался сильным. Мне стыдно признаться, но мой запах был довольно неприятным. Может быть, это был просто мех или что-то ещё, но это напомнило мне о бродящих фруктах. Я сделал себе пометку тщательно вымыться, когда все это закончится.
За спиной у меня висел мешок с провизией-несколько кусков мяса, которые я сохранил из вчерашних запасов, а также фрукты и коренья, которые я собрал в свободное время. Я остановилась в нескольких прыжках от их берлоги и поставила сумку на пол, тихонько взвизгнув. Их головы высунулись из-под корней, принюхиваясь.
- Ты вернулся.
- Как я и обещал, - сказал я им, улыбаясь и придвигаясь ближе с мешком. - Я думаю, здесь тебе хватит на несколько дней, по крайней мере. - я опустошил его рядом с их логовом, а затем снова отступил, из уважения.
Две лисицы начали потихоньку стаскивать еду с глаз долой. Пока Моски сосредоточился на том, чтобы раздобыть как можно больше еды, шика смотрела на меня странно теплыми глазами. Я не привык к такому нежному взгляду лисы.
- Мы благодарим вас за помощь.
- Я с удовольствием его отдал. Я только надеюсь, что с этого момента у вас всё будет в порядке.
- Мы справимся. Жизнь полна трагедий, но она полна и счастья. Мы всё ещё живы, поэтому будем продолжать жить так, как жили всегда. А как насчет тебя?
- А как же я? - Повторил я. - Я думаю, что и дальше буду жить той жизнью, которая у меня есть. Я благодарю вас обоих за то, что вы помогли мне увидеть то, что было передо мной в течение долгого времени. Возможно, я потерял свою физическую человечность, но я начинаю наслаждаться своим местом между человеком и зверем. Вы все определенно лучше умеете разговаривать, чем некоторые из людей, которых я встречал. - Я рассмеялся.
Они тоже издали несколько негромких смешков. - Теперь ты начинаешь думать как лиса, - похвалил его Моски. - Из тебя мог бы получиться неплохой набор, если бы судьба сложилась в твою пользу.
- Я думаю, это сделала судьба. Я просто ещё не понял этого. - Я встал и легким взмахом руки поклонился им, крутя хвостом. - Будьте здоровы, друзья мои.
- И ты тоже, - сказала шика. - Только не приходи сюда снова без предупреждения. И смотрите, куда ставите свои ловушки, пожалуйста.
- Обязательно, - пообещал я. - И я также обещаю, что больше никаких заклинаний, которые требуют лисьих частей в качестве ингредиентов. - Я ещё раз слегка поклонился, прежде чем повернуться и поспешить домой. На душе у меня стало легче, в голове прояснилось, и мне показалось, что весь мир наконец обрел для меня смысл. Я чувствовал себя целым и невредимым. Наверное, все, что мне было нужно, - это пройти несколько миль на чужом месте... простите, лапки, но я действительно нашел ответы, которые искал. Внезапно, узнавание не имело большого значения.
И знаете почему? Потому что я был счастлив, доволен и доволен. В конце концов, я думаю, что это стоит намного больше, чем все, что может дать магия, слава или признание.
Рычаг
Аякс Б. Кориандр
Рядовой Дэниел Макколл тяжело дышал, прячась за "Хамви" в багажнике. Его желудок сжался, он был так голоден; если бы не страх, бушующий в его венах, он бы сделал все, что мог, чтобы найти еду. Кенгуру не мог поверить, что за столь короткое время все стало так плохо. Он посмотрел вниз на свое тело, все начало меняться с момента его заражения. Ноги у него были короче, а живот толще, он ещё не набрал полный наклон, но уже знал свою судьбу, если не сбежит с базы.
В тот момент он отдал бы все что угодно за оружие, но новый полковник, отвечающий за базу, позаботился о том, чтобы собрать их всех, прежде чем начать заражать “добровольцев". - Кенгуру почувствовал, как его тело содрогнулось, он упал на землю и начал корчиться от боли. Его живот казался пустым, словно он пытался съесть себя, когда он увидел, что его грубая шерсть начала выпадать, быстро заменяясь чем-то более мягким, более гладким.
В нём начала подниматься паника, в уголках глаз появились слезы. У него оставалось не так уж много времени. Это должно было произойти очень скоро. Так скоро. Он заставил себя подняться и выглянул из-за капота "Хаммера", чтобы убедиться, что вешалка всё ещё пуста. Он подошел к одному из верстаков у стены, на котором были разбросаны инструменты и засаленные детали. Он всегда терпеть не мог посещать занятия по ремонту автомобилей в старших классах, но теперь был так рад, что пошел. Он схватил со скамейки лист бумаги и просмотрел записи; он нашел автомобиль, единственной проблемой которого был плохой аккумулятор, и его хвост начал вилять. Он замолчал и нахмурился, заметив, что его длинный хвост виляет за спиной.
- Ну... это что-то новенькое... - пробормотал он, прежде чем покачать головой и вернуться к работе.
Он схватил ящик с инструментами и брусок. Он бросился к "Хаммеру" и с помощью лома открыл капот.
- Если бы только у меня были ключи, - проворчал он, вытаскивая аккумулятор. Он услышал крики снаружи, и ледяной холод пробежал по его телу. Некоторое время он стоял неподвижно и прислушивался.
- Они заметили, как один из толстяков пытался прорваться в столовую.
- Полковник хочет, чтобы мы были там как можно скорее, и если этот проскочит мимо нас, мы не получим никаких новых пайков в течение месяца!
- Тогда нам лучше поторопиться.
Дэниел вздохнул с облегчением, столовая находилась на другой стороне базы. Он бросился к другому "Хаммеру", на этот раз подошел к окну со стороны водителя и разбил его ломом. Он немного беспокоился, что его кто-нибудь услышит, но риск того стоил. Он потянулся, чтобы открыть капот, но рука не дотянулась.
- О боже, нет, нет, ещё нет.”, - сказал кенгуру, и его глаза снова наполнились слезами. Он должен был без труда дотянуться до него, но его руки почему-то казались короче. Вместо этого он отпер дверь, рывком распахнул её, распахнул настежь и потянул за ручку капота. Он быстро вернулся к передней части машины, используя ящик с инструментами в качестве стула, когда он поднял капот.
Он сменил новую батарею на новую, вытащил из-под капота связку проводов, разрезал их проволочным ножом и прикоснулся концами к батарее. Она вспыхнула раз, другой, а потом двигатель с ревом ожил. Кенгуру снова завилял хвостом - ощущение было все таким же странным.
Он отогнал эти мысли, ему нужно было сосредоточиться. Он захлопнул капот и собрался залезть внутрь, когда одна из боковых дверей распахнулась. Его уши поднялись и насторожились, когда он посмотрел на испуганно выглядящую крысу, которая вбежала. На нём не было ничего, кроме нижнего белья, а переодевание шло дальше. Он был невысокий, кругленький и пухлый; все его тело казалось мягким и гибким. Крыс споткнулся и упал ничком. Он закричал от боли, а затем снаружи раздался голос.
- Он в ремонтной мастерской! Пошлите сюда отряд!
Дэниел услышал шаги, приближающиеся к открытой двери, и тихо выругался. Он сунул лом за пояс на случай, если он понадобится ему позже, когда он снова спрячется за бегущей машиной. Он всё ещё не открыл дверь гаражной вешалки; он поиграл с идеей просто протаранить её, но это просто привело бы к тому, что его преследовали. Они поймут, что он пытался сбежать таким образом, он хотел быть более хитрым, иначе это была гарантия, что его поймают.
Кенгуру выглянул из-за "Хаммера" и увидел, как двое его бывших товарищей ворвались внутрь. Им пришлось пригнуться, чтобы пробраться под дверной проем, когда они подошли к крысе, пытавшейся встать. Дэниел узнал одного из них-по крайней мере, ему так показалось. Барсук был чем-то похож на рядового Джеймса, но теперь он стал совсем другим: он прибавил два фута в росте, его прежнее мягкое тело набрало огромное количество мускулов. Мех у него был гладкий, а борода густая, каштанового цвета.
Он смотрел, как барсук подошел к крысе и положил лапу в сапоге ей на спину, легко удерживая её на месте. Барсук осторожно нажал кнопку разговора на рации на своем плече и заговорил в неё.
- У нас в ремонтном ангаре есть вариант "Чуб". Пошлите поисковую группу, пока мы будем прочесывать местность.
- Пожалуйста!” Крыса закричала: - Ребята, вы меня знаете! Не делай этого. Я... я не хочу идти в комнату, просто отпусти меня... я просто исчезну. Да ладно, мы оба солдаты.
- Заткнись, - прорычал хорек, “ты больше не один. Ты слабый и мягкий. - Хорек присел на корточки и заглянул крысе в глаза. - А ты хорош только в одном, - солдат выхватил из кармана носовой платок и сунул его в морду крысы, прежде чем заткнуть рот завязкой на молнию. Он взял ещё один комплект наручников на молнии и связал лодыжки крысы вместе, затем ещё один комплект для его запястий, чтобы он не мог убежать.
Хорек, который был с ним, толкнул барсука локтем.
- Почему этот “Хаммер " включен, Джеймс?
Джеймс оглянулся и заметил разбитое окно. Он приложил палец к губам, а затем жестами показал, что в ангаре может быть ещё один вариант Чаба. Дэниел увидел это и мысленно выругался. Кенгуру подкрался к двери, которую он оставил открытой с помощью небольшого камня, на случай, если ему придется быстро бежать, и бесшумно выскользнул, прежде чем они найдут его.
Дэниел скользнул между вешалкой и соседним зданием, стараясь двигаться как можно быстрее и тише. Он споткнулся, упал и с трудом сдержал крик, когда его голые руки поймали его падение на грубом старом бетоне. Он сел и посмотрел на то, о что споткнулся, - это были его собственные ботинки. Он двигал лапой взад-вперед, наблюдая за тем, как его ботинок двигался, словно он был теперь на два размера больше. Он тихо выругался и пополз к стене здания рядом с вешалкой. Он быстро развязал ботинки, а затем дернул шнурки так туго, как только мог, прежде чем снова связать их вместе. Он заметил, что его руки тоже стали короче, манжеты рукавов спускались ниже ладоней. Он посмотрел вниз на свои брюки и, конечно же, то же самое произошло и с его ногами. У него не было свободного времени, поэтому он свернул их, вскочил и снова начал двигаться.
Ему нужно было где-то затаиться, пока он придумывал новый план побега. Мысли кенгуру метались, пока он бежал между кучкой кирпичных зданий, а потом он вспомнил одно место. Старая к-лаборатория, которую расчистили и собирались снести. Он увидел четырехполосный перекресток переулков и свернул налево, гравий вспучивался под ногами, когда он делал резкий поворот. Он бежал так быстро, как только мог, но чувствовал себя медленнее, более вялым, чем раньше, постоянное движение его рук внутри ботинок тоже не помогало. Он дошел до другого перекрестка переулков и на этот раз свернул направо. Солдат замедлил шаг. Он всмотрелся в переулок, высматривая большой забор и патрулирующих охранников, которые держали его в ловушке в месте, где он когда-то чувствовал себя так безопасно внутри.
Дэниел закусил губу, и его хвост бешено забился позади. Он подошел вплотную к стене к-лаборатории; это было старое кирпичное здание, которое пропускало тепло, как решето, и трубы в нем, казалось, всегда протекали, поэтому его и собирались снести. Он огляделся в поисках чего-нибудь, на что можно было бы опереться, чтобы заглянуть в окно, которое было вне досягаемости. Он заметил тюфяк, прислоненный к стене под одним из окон, и пошел за ним. Кенгуру подскочил к нему, и он убедился, что тюфяк стоит ровно, прежде чем использовать планки как ступеньки и забраться на него, чтобы заглянуть в окно, чтобы увидеть, был ли берег чистым. Кенгуру почувствовал, как его желудок сжался, когда он увидел, что было внутри.
К стенам были прикованы голавли, некоторые в наручниках, другие опухшие от того, что их били/били. Одни боролись с цепями, пытаясь вырвать их из бетонных стен, к которым они были прикованы, другие, казалось, сдались и просто сидели на земле, глядя в пространство, а некоторые рыдали, когда другие пытались утешить их. Он смотрел, как металлическая дверь, ведущая в комнату, распахнулась, и в неё втащили скунса. Лицо скунса было покрыто спермой; у него были длинные полосы спермы по спине и заду. Солдаты, тащившие его, заперли его в одной из пустых цепей и повернулись к выдре на стене. Его глаза наполнились страхом, и он умолял их не брать его, но они схватили его и использовали свою превосходящую силу, чтобы вытащить его. Уши кенгуру прижались к черепу, а хвост обвился вокруг ноги.
Дэниел шагнул вниз и на секунду присел на тюфяк, прислонившись спиной к кирпичам. Он словно оцепенел. Если он не выберется оттуда в ближайшее время, это будет его судьба. Он не мог этого допустить. Он должен был бежать. Он хотел спасти их, но не мог. Он был в меньшинстве. Единственное, что он мог сейчас сделать, - это бежать. Он глубоко вздохнул и направился к другому зданию, ряду офисов, которые, как он полагал, не будут охраняться. Новый полковник придумал какую-то ложь об утечке газа и отправил большую часть этого персонала домой два дня назад, прежде чем начался хаос.
Он использовал переулки, чтобы оставаться вне поля зрения, и проскользнул в выходную дверь, которая, как он знал, имела сломанный замок и сигнализацию. Он всегда ловил технический персонал курящим здесь именно по этой причине. Конечно же, он смог проскользнуть внутрь и попасть на лестничную клетку. Он спустился в подвал, который использовался как склад. Он подошел к концу, и ему показалось, что его тело вот-вот откажется от него. Он почувствовал легкое головокружение, и его зрение начало расплываться. Он просто ужасно проголодался. Казалось, он не ел уже несколько недель. Он оперся рукой о стену, чтобы не упасть, и попытался избавиться от этого ощущения.
- Немедленно остановись!” Он услышал чей-то крик и, подняв голову, увидел в темноте чей-то силуэт. Он не видел их, но видел очертания пистолета в своей руке.
- Черт, - выругался он. Так оно и было. С ним было покончено. Скоро он окажется в этой комнате, как и все остальные, без всякой надежды на спасение.
Фигура склонила голову набок, и он спросил: - погоди, ты что, голавль?
- Ты же знаешь, что это так, просто покончи с этим... - Кенгуру закричал, его тело слишком устало, чтобы двигаться. Он бежал на парах, и его тело, наконец, заставило его остановиться. Фигура в тени шагнула вперед на свет, и волна облегчения захлестнула Дэниела, когда он увидел стоящую там невысокую пухлую фигуру. В руках он держал черный степлер, открытый так, что в темноте он мог принять форму пистолета.
- О, слава богу, - сказал скунс с облегчением, - я понятия не имел, что бы я сделал, если бы ты был мускулистым вариантом. - Скунс был почти голый, на нём остались только сапоги и тонкое белое белье. Он посмотрел поверх кенгуру перед собой, тело солдата дрожало. - Я так понимаю, ты игнорируешь голод?”, - сказал скунс, подходя к кенгуру. Скунс обнял кенгуру за талию’ а Дэниел обнял за плечи голавля.
Дэниел наклонился к нему, и он кивнул. - Да... но я не могу есть. Если я это сделаю, то только быстрее изменюсь.
- Ты упадешь в обморок, если попытаешься больше не обращать на это внимания, и тогда ты станешь легкой добычей для этих ублюдков, - сказал скунс, и ему захотелось ткнуться носом в морду кенгуру, что он и сделал. Кенгуру удовлетворенно вздохнул и втиснулся в скунса, находя утешение в его запахе и мягком Пухе.
- Я знаю, - сказал кенгуру, чувствуя, как к горлу подступает комок... я просто не могу. Я не хочу потерять того, кто я есть. Я и так уже продержался так долго, что, может быть, если мне удастся продержаться ещё немного, я смогу вернуться.
- Этого не случится. Перемены неизбежны, вы станете такими же, как я, это всего лишь вопрос времени. Вопрос в том, пойдешь ли ты легким путем или трудным, - со вздохом объяснил скунс, помогая Дэниелу добраться до импровизированной кровати, которую он сделал между двумя рядами картотечных шкафов и позади стола. Он положил кенгуру на одеяло и сел на пол рядом с ним.
- Да, и откуда ты это знаешь, - защищаясь, сказал кенгуру, садясь и прислоняясь к одному из картотечных шкафов. Сжимая живот, который всё ещё ощущался как бесконечная черная дыра, пытающаяся поглотить его.
- Потому что я доктор Комсток, - сказал доктор, - я был первым врачом, обнаружившим этот вирус. Я был первым ответчиком, когда первый набор бараков был заражен. Я был заражен точно так же, как и они, а потом подполковник Джон сошел с ума и держал меня взаперти, пока я, - доктор неловко поежился и стыдливо отвел глаза, - проводил кое-какие эксперименты против своей воли. Поверьте мне, если вы не будете есть, чтобы бороться с изменением, в конце концов вы потеряете сознание, и Ваше тело умрет, пытаясь съесть себя. Это не так - то просто увидеть.
- Кстати, меня зовут Дэниел, и это всего лишь полковник Ноу, он получил повышение, когда вместе со своей бандой сверг действующего полковника. Я подслушал разговор нескольких охранников, когда прятался под потолком одного из зданий. Старый полковник превратился в вариант Чуба из того, что они говорили, и новый полковник планирует сделать из него своего рода домашнее животное, - ответил кенгуру. Часть его размышляла, стоит ли сердиться на доктора за то, что он работал с сумасшедшим полковником, но когда он посмотрел на мягкое пухлое тело скунса, короткую морду и то, насколько слабым он выглядел, он понял, что у доктора нет другого выбора.
- Похоже, он бы так и поступил. Он разглагольствовал о создании целой армии суперсолдат из этой инфекции, и продолжал о том, чтобы “сделать Америку снова могущественной". Черт возьми, как только он узнал, что инфекция передается через телесные жидкости, он подрочил одному из парней и выпил его прямо передо мной, просто чтобы получить силу, которую он жаждал. Мне удалось ускользнуть, когда он это сделал, и я нашел дорогу сюда. Это было три дня назад. Я использовал радио, чтобы слушать хаос снаружи.
- Да, именно так я и узнал много информации, некоторое время несколько вариантов голавлей кричали друг другу взад и вперед, но один за другим их голоса затихли, и вскоре я остался один, - сказал кенгуру своим надтреснутым голосом. - Но, - уши кенгуру откинулись назад, - должно же быть какое-то лекарство или что-то ещё, чтобы остановить это, верно? Должен же быть способ удержать меня от превращения в одного из вас, - сказал кенгуру, скорее умоляя об альтернативе, чем спрашивая.
- Я ничего не могу сделать. Вирус чужероден по происхождению, он не похож ни на что, что я когда-либо видел. У него есть некоторые общие черты с земными вирусами, поэтому он может заразить нас, но я не смог по-настоящему изучить его до того, как сбежал. - Скунс двигался рядом с кенгуру на импровизированной кровати. - Это не так уж сильно тебя меняет. Я всё ещё я, просто выгляжу немного по-другому. А у меня либидо подростка и влечение к парням. - Скунс посмотрел поверх кенгуру: - Я уверен, что ты уже чувствуешь это. Это первое, что происходит, ты просто становишься таким возбужденным, и все, что ты хочешь сделать, это трахнуть или отсосать кому-то, независимо от того, какая у тебя была сексуальность. Я точно знаю, что это происходит даже до заражения, есть что-то в феромонах варианта, что делает его вашей единственной мыслью, и у вариантов голавля есть ещё более сильный набор запаховых желез.
- Да, я немного заметила... - сказал кенгуру, чувствуя, как внутренняя часть его штанов начинает сдвигаться, когда его член растет вдоль внутренней части штанины.
- И у него есть некоторые преимущества. Давай сюда свой хвост, - сказал доктор, и кенгуру сделал, как ему было велено. - Это изменение каким - то образом влияет на разные виды. Барсуки и Росомахи получают сумасшедшее количество выносливости, скунсы вроде меня получают сверхсильные нюхательные железы, а все, у кого длинный хвост, получают дополнительные суставы в хвосте. - сказал скунс и начал двигать хвостом кенгуру так, как он никогда не должен был сгибаться. - Он станет ещё более гибким, когда вы закончите изменение, и мех возле кончика изменится, и это позволит вам хвататься за вещи. У меня никогда не было возможности изучить почему, но это впечатляет. - Скунсу захотелось уткнуться носом в щеку Дэниела, что он и сделал. - Мы также делаем некоторые странные собачьи вещи, такие как то, как наши хвосты виляют, наши уши лежат назад и некоторые другие основные черты. Я даже не знаю почему.
- Ну, это довольно круто, - признался кенгуру и начал сгибать и загибать свой хвост, пытаясь понять, что именно он может с ним сделать. - Значит, я должен пройти через изменение? Неужели нет никакого выхода?
- Извините, нет, - сказал доктор, уткнувшись носом в кенгуру. - если вы считаете, что готовы, вытяните хвост вперед и откройте нижний ящик среднего шкафа, - прошептал доктор Комсток кенгуру на ухо.
Хвост кенгуру вытянулся вперед, кончиком упершись в ручку нижнего ящика, и потянул её. Внутри был ассортимент высокобелковой пищи: вяленая говядина, спам, сардины, арахисовое масло и другие. Живот кенгуру заурчал, тело содрогнулось, рот наполнился слюной, когда он посмотрел на эту еду, как человек, потерявшийся в море.
- Ешь, отдавайся голоду, просто позволь себе отдаться перемене, - доктор покусывал ухо кенгуру, - таков приказ доктора.
Последние клочки воли Даниэля сломались. Голод внутри него был слишком силен, он использовал свой хвост, чтобы схватить вяленое мясо первым, открыл его и начал есть.
- Вот так, - сказал доктор, поглаживая ногу кенгуру. - Вирус также, похоже, мутирует бактерии в вашем желудке, он увеличивает ваше пищеварение в 40 раз, пока не получит все, что ему нужно. Вы способны поглощать что-то в ту же секунду, как оно попадает вам в кишечник.
Боль в животе Дэниела начала утихать, пока он ел горсть за горстью еды, его тело поглощало её, принимая то, что ему было нужно, и призывая его принять больше. Он прикончил первый пакет в мгновение ока, его тело начало расширяться, становиться толще, начало напрягаться на пуговицах бывшей мужской рубашки. Доктор пролез между ног кенгуру и начал расстегивать стягивающую рубашку Дэниела, обнажая его шелковистый мягкий светло-коричневый живот. Скунс провел по нему руками, Прежде чем наклониться и вдохнуть его богатый, землистый запах.
- Я бы не хотел, чтобы ты выпрыгнул из этой одежды, вот что случилось со мной, и это было довольно неудобно, - сказал Комсток, помогая кенгуру снять рубашку, пока тот ел. Белок в пище распался, превратившись в необходимые ему строительные блоки. Все его тело покалывало, когда он чувствовал, что меняется, его тело перестраивается, его кости утолщаются. Он почувствовал, что пояс его брюк начал затягиваться, и доктор расстегнул его для него. Он наклонился и уткнулся носом в живот кенгуру, прежде чем спустить солдатские штаны до колен, чтобы дать ему возможность вырасти. Затем он скинул сапоги кенгуру, снял брюки и оставил его в одном нижнем белье и собачьих бирках. Он сунул руку в тесные темно-зеленые трусы кенгуру и вытащил оттуда его пульсирующий член и яйца. Он смотрел, как она пульсирует, его длина начала уменьшаться, а яйца начали расти. Ствол поднялся с девяти дюймов до пяти и начал утолщаться. Доктор знал, что его яйца будут размером с теннисный мяч, когда они наконец закончат.
Доктор наблюдал, как кенгуру начал терять высоту, опускаясь с шести футов до пяти. Он видел, как его тело напрягается под нижним бельем, обмотанным вокруг талии кенгуру, - эта пара была создана для гораздо меньшего человека, чем он становился. Доктору повезло: он уже был пухлым до своего превращения. Ему стало жаль кенгуру, когда он понял, что уже слишком поздно снимать их. Он погладил кенгуру по животу, наблюдая, как его бедра раздвинулись, эластичный скрип, прежде чем нижнее белье окончательно отказало, и оно разлетелось на несколько кусков, падая вокруг него. Доктор видел, что изменения начали выравниваться, последнее, что изменилось, было лицо Даниэля. Он немного отодвинулся, став короче и немного более круглым. Его уши тоже стали больше, что в целом придавало ему более симпатичный вид.
Наконец Дэниел успокоился и поставил на стол банку арахисового масла, которое ел с крекерами. Он схватил полотенце, валявшееся на полу, и вытер морду. Он посмотрел на себя сверху вниз, его руки скользили по мягкому шелковистому меху; тело, которым он обычно гордился, было таким тонким и подтянутым. Он посмотрел на свой хвост, согнул его и свернул, словно у него вообще не было костей. Он мог сделать её похожей на штопор, он мог свернуть её, как хвост хамелеона; она казалась длиннее, чем когда-то, и была более пушистой.
Пульсация между ног привлекла его внимание, и он посмотрел на свой толстый член над массивными яйцами. Он ничего не мог с собой поделать, когда наклонился, чтобы погладить свой член. Все его тело дрожало, когда он это делал; это было похоже на прикосновение в первый раз, его плоть была такой мягкой, и его пальцы скользили по ней, когда огромные количества прекум начали слюни вниз. Его нос дернулся, и в первый раз он почувствовал свой собственный запах, густой и почти сладкий, и чем больше он вдыхал его, тем больше хотел этого. Он глубоко вдохнул и тут же почувствовал запах доктора. Он был мускусным и густым, как и его собственный, но в нём была пряность вместо сахара.
Даниэль обвел взглядом тело доктора, глядя на его милые черные круглые уши, мягкое пухлое тело, и то, как его член пульсировал и вытекал из кончика, делало внутреннюю часть белого нижнего белья доктора почти прозрачной. Тело кенгуру заставило его вытянуть хвост и притянуть доктора к себе. Их животы прижимались друг к другу, когда их члены прижимались друг к другу, разделенные только тонкой тканью.
Они пристально смотрели друг другу в глаза, и оба знали, что им нужно. Они должны были быть вместе и соединиться как один на пару коротких мгновений. Комсток стянул с себя нижнее белье, освободив свой пульсирующий член и позволив резинке покоиться за его тяжелыми яйцами. Дэниел наклонился вперед и его губы встретились с врачами, их губы покалывало, когда они прижались друг к другу, скунс склонил голову набок, а его большой пушистый хвост развевался позади него. Дэниел скользнул руками к поясу скунса и ухватился за его мягкие бока, а Комсток положил руки на картотечные шкафы позади них, чтобы успокоиться, когда они оба поддались своим новым желаниям. Они не думали о том, как вели себя до заражения; единственное, что приходило им в голову, - это потребность друг в друге.
Они сдвинулись, кенгуру лежал на спине, а доктор лежал на нём сверху. Даниэль обернул свои теперь более короткие ноги вокруг талии скунса, держа его изо всех сил, когда этот скунс рванулся вперед, медленно трахая его пульсирующий толстый член против кенгуру. Они стонали друг другу в морды, когда их языки нежно танцевали друг с другом, задница скунса поднималась и опускалась, когда он затачивал их покрытые прекумом древки друг в друга.
Дэниел провел рукой по телу скунса и прижал ладонь к центру груди Комстока. Он слегка приподнял его, и их поцелуй прервался, прежде чем Дэниел взглянул в его карие глаза. Его глаза были полны желания, уязвимой потребности, которая могла быть разделена только между ними обоими в тот момент, когда их миры разваливались вокруг них снаружи.
- Я, - сказал Дэниел, пытаясь подобрать нужные слова, - мне нужно, чтобы ты была со мной. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня.
- Хорошо, - доктор наклонился и поцеловал кенгуру в щеку, заставив его хихикнуть и покраснеть. В глазах кенгуру появилось недоумение, и доктор усмехнулся в ответ. - О, и ты тоже будешь так хихикать. Мы все это делаем по какой-то причине.
Кенгуру только кивнул, и доктор схватил подушку из кучи, на которой они лежали, и осторожно приподнял кенгуру, чтобы подсунуть его под поясницу. Он снова заглянул кенгуру в глаза и подвинул бедра так, чтобы его толстый член скользнул между мягкими ягодицами Дэниела. Дэниел сделал глубокий вдох, почувствовав, как скользкая головка члена Комстока скользит по его розовой складке, и когда он выдохнул, то почувствовал, как доктор медленно продвигается вперед.
Даниэль сжал пухлый живот скунса, когда он почувствовал, что толстый толстый член скользнул в него в первый раз. Он вздрогнул, когда почувствовал, как его член терся о живот другого мужчины, а скунс погружался все глубже и глубже в него. Он ожидал, что будет больно, но это было так, словно он был создан для этого. Член скунса просто скользил внутрь, огромное количество прекум делало его ещё более скользким, чем силиконовая смазка. Его плотное кольцо сжалось вокруг доктора; он поднял глаза, и доктор крепко зажмурился, когда выражение чистой радости появилось на его лице. Эти бархатистые внутренности рядового обернулись вокруг его члена, заставляя его снова почувствовать себя девственником, когда он, наконец, достиг дна внутри него. Он задержал свой член на мгновение и посмотрел вниз на милого кенгуру под ним.
- У тебя всё в порядке? - спросил Доктор, когда его яйца вспенились от запаха кенгуру.
- Да, на самом деле это очень приятно, - признался кенгуру, покраснев.
- Хорошо, тебе тоже хорошо, просто чтобы ты знал, - скунс наклонился и подарил кенгуру ещё один долгий медленный поцелуй, просто держа его член внутри себя. Они вдвоем находили утешение в том, в чем так отчаянно нуждались их тела. Скунс начал медленно, осторожно скользить своим членом в кенгуру под ним. Его бедра мягко похлопали по светло - коричневому заду, интимная часть под ним вздрогнула, когда член впервые погладил точку наслаждения внутри него. Это было так хорошо. Так правильно.
Они разогрели небольшое помещение, освещенное только тусклым фонарем, который отбрасывал мягкий желтый свет на них внутри маленькой шкуры, которая, как они надеялись, будет держать их обоих спрятанными и в безопасности. Дэниел обернул свой хвост вокруг Комстока, и он сжал его прямо вокруг талии, когда всплеск удовольствия пронзил их. Он чувствовал, как их запахи становятся все сильнее, кружась в воздухе, когда они позволяют себе раствориться в своих удовольствиях.
Дэниел чувствовал, как его член течет, как кран, когда он лежал в ловушке между их животами, каждый мягкий толчок скунса над ним гладил его, приближая его только немного ближе к кончанию. Дэниел положил руки по бокам мягкого живота скунса, медленно разминая его, заставляя доктора стонать в его морду, когда они прижимались губами друг к другу, сливаясь воедино. Толчки Комстока стали немного быстрее и глубже, и это заставило Дэниела содрогнуться под ним, его новое тело дрожало под доктором с каждым толчком.
Дэниел почувствовал, как внутри него нарастает оргазм, каждый толчок поглаживал его член и простату одновременно, переполняя его наслаждением. Он не осмелился прервать их поцелуй, когда почувствовал, как его новые огромные шары начали плотно прижиматься к его телу, и его член пульсировал, когда он приблизился. Ему хотелось запрокинуть голову и закричать в экстазе, но он не хотел, чтобы кто-нибудь услышал его снаружи. Поэтому он просто держался за доктора так крепко, как только мог, и когда он почувствовал, как его член дернулся и начал извергать сперму между ними, он продолжал запертый в этом поцелуе, позволяя своим крикам удовольствия быть приглушенными мягкими губами, прикоснувшимися к его. Доктор последовал за ним вскоре после того, как почувствовал, как задница кенгуру начала пульсировать вокруг его члена, словно пытаясь выдоить из него всю свою сперму. В любом случае, именно это и произошло. Его член подергивался внутри Даниэля и струя за струей горячей липкой спермы начала закачиваться в интимное место под ним.
Они стояли неподвижно, морда скунса зарылась в шею Дэниела, когда он медленно позволил своему члену стать мягким, прежде чем он, наконец, выскользнул с каплей спермы, идущей вместе с ним. Доктор Комсток скатился с кенгуру и притянул его к себе, они смотрели друг другу в глаза, пока липкое месиво, оставленное Дэниелом, покрывало их животы.
Ни один из них не заметил, насколько сильным стал их запах или как далеко он распространился, пока они оставались прижатыми друг к другу, оба слишком уставшие, чтобы даже говорить. Они были так поглощены друг другом, что не услышали ни звука открывающейся двери на верхнем этаже, ни тяжелых шагов, спускающихся по лестнице.
- Вот видишь! Я же сказал, что что-то учуял... Да, похоже, что целый выводок их здесь внизу ебется, - сказал голос из темноты.
Их глаза широко распахнулись, а уши настороженно подскочили. Доктор быстро нащупал фонарь и выключил его. Бросая их во тьму. Они оба встали на четвереньки и прислушались к звукам, издаваемым солдатами.
- Ладно, ты был прав, - произнес второй голос в приглушенном городе, - но потише, я позвоню, и мы подождем, пока не получим подкрепление.”, - сказал второй голос.
- Пфф, ты видел, какие они слабые? Мы могли бы взять группу без проблем. Слышите, вы, маленькие шлюшки? Мы идем, чтобы вынюхать тебя, - сказал солдат, прежде чем они увидели луч фонарика, скользнувший по потолку, добавляя достаточно света, чтобы они могли видеть друг друга.
- Следуй за мной, быстро, - прошептал скунс.
Кенгуру не протестовал, он следил за очертаниями скунса перед собой. Он почувствовал, как его лапа ударилась о лом, который он взял с ремонтной вешалки, и он схватил его своим хвостом. Он просунул хвост между ног и обмотал его вокруг бедра ломом, чтобы удержать на месте. Они вдвоем заползли под стол, служивший входом, и тихо пробрались сквозь лабиринт офисного оборудования. Луч фонарика время от времени просачивался сквозь башни стульев, забытые ржавые металлические столы и стопки старых компьютеров.
- Почему бы вам просто не выйти и не облегчить себе задачу, и не отсосать мой член, и не позволить мне трахнуть эту маленькую задницу?. Ты же знаешь, что рано или поздно тебя поймают. Вы можете к этому привыкнуть, - сказал солдат, пробираясь между штабелями офисного оборудования.
Вдвоем они добрались до дальней стены, где Комсток сложил столы, ящики и стулья на импровизированные платформы, которые вели к одному из окон, выходивших наружу. Вдвоем они начали медленно взбираться вверх.
- О, смотри сюда, я нашел твое маленькое любовное гнездышко... Он всё ещё так хорошо пахнет, что я могу сказать, что вы двое, должно быть, только что трахнулись. Такой позор, что вы только утомитесь, прежде чем мы покажем вам ваше новое место в жизни, - дразнил голос.
Дэниел и Комсток осторожно пробрались по стопке к окну. Дэниел первым добрался до верха и осторожно, медленно отпер её. Он положил руки на стекло и распахнул его. Громкий скрип эхом разнесся по подвалу, и яркий Маглайт осветил его.
- Черт возьми, лезь в окно, - завопил Комсток. Дэниел выхватил из хвоста лом и швырнул его в переулок. Он хотел было прыгнуть в окно вслед за ней, но не рассчитал свой новый размер и застрял на новом обхвате. Он старался не поддаваться панике, но это давалось ему с трудом, пока он шарил пальцами по гравию перед собой. В поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться, он отчаянно пытался выбраться из оконной рамы.
- О, ты только посмотри, как эта задница покачивается! Мне не терпится зарыть в неё свой член, смотри, он даже смазан спермой! - Насмешливо произнес внутренний голос.
Дэниел почувствовал, как Комсток начал толкать его изнутри, и, застонав, схватил кенгуру за руки и толкнул изо всех сил. Кенгуру работал вместе с ним, и он почувствовал, что его тело, наконец, начало подкашиваться, а затем со стоном он наконец выскочил через оконную раму. Он попытался повернуться,
- Быстро, дай мне свою руку! - сказал голый кенгуру, протягивая руку через оконную раму. Комсток схватил его за руку, и кенгуру изо всех сил дернулся назад. Дэниел заглянул в подвал и увидел, как чья-то рука схватила скунса за лодыжку и потянула назад.
Даниэль быстро уперся ногами в землю, и он потянул изо всех сил, используя обе свои руки, чтобы потянуть за руку доктора. Слезы выступили в уголках его глаз, когда он почувствовал, что рука доктора медленно выскальзывает из его хватки. Доктор оглянулся на него с притворно счастливым видом и улыбнулся.
- Удачи, - сказал доктор, когда его пальцы выскользнули из рук Даниэля. Кенгуру увидел, как его дернуло на землю подвала и он выскочил наружу точно так же, как крыса из ангара. Слезы потекли по его щекам, когда он увидел, что солдаты пытаются взобраться по ступенькам после него. Он оттолкнулся в сторону как раз в тот момент, когда чья-то рука потянулась к нему и почти схватила его за хвост. Он вскарабкался, хватаясь за лом хвостом, и голый побежал через переулки. Камни врезались ему в ноги, но он не обращал на это внимания и бежал так быстро, как только позволяли ноги. Он споткнулся о крышку ливневого водостока и сдержал крик боли, когда его палец запульсировал от боли, зная, что в ту же секунду на него обрушится Орда солдат. Он посмотрел на крышку, а потом на лом в своем хвосте.
Он окинул взглядом переулок и заметил камень размером с обувную коробку. Он схватил его и положил рядом с крышкой ливневой канализации. Он воткнул лом в нужное место на крышке, прислонил его к скале, чтобы получить рычаг, и затем изо всех сил нажал вниз. Крышка с треском открылась. Он откатил камень в сторону, схватил лом хвостом и быстро спустился по ступенькам в темный бетонный коридор. Он закрыл за собой крышку, прежде чем спрыгнуть на землю, и услышал, как кто-то закричал над ним.
- Куда же он, черт возьми, делся? Вы, ребята, должны были следить за выходами! - Прорычал голос из подвала.
- Так и было! Мы никогда не думали, что одна из их жирных задниц может протиснуться в окно! - крикнул голос в ответ.
- Ну и ошиблись же вы, тупицы! А теперь поверни налево на ветку, а я поверну направо! - крикнул голос из подвала.
Голые руки рядового замерли на влажном бетоне под его ногами, и он попятился назад, пока не ударился о стену позади себя. Он опустился на землю и сел на бетон. Он подтянул колени и закрыл лицо руками. Слезы дождем падали ему на руки, он крепко прикусил нижнюю губу, чтобы не закричать, зная, что они найдут его, если он осмелится заплакать. Он чувствовал себя таким беспомощным. Такая слабая.
Он ничего не мог сделать ни для Комстока, ни для себя. Он думал о том, чтобы дать им то, что они хотят. Просто сдаться и быть запертым в этой комнате вместе с остальными, прежде чем его вытащат оттуда, чтобы использовать, пока он не превратится в неряшливое месиво, его бросят обратно в камеру и заставят ждать, когда все это повторится. Его заставляли делать это снова и снова, пока они не сломали его, и он выглядел таким же пустым, как некоторые варианты Чаба, когда он шпионил за ними. Единственное, на что он был сейчас годен, - это секс, он знал, что это то, для чего они его хотели, это было единственное, что он мог сделать для них с этим новым телом.
Какая-то мысль промелькнула у него в голове, и он всхлипнул. Он поднял голову и снова шмыгнул носом, глядя на лом в своем хвосте. Он вертел её хвостом взад-вперед, она двигалась так плавно. Он поднял хвост и ударил им по бетону, наблюдая, как под ним расползается паутина трещин.
Нет.
Он не был слабаком. Конечно, он не был таким сильным, как они, но он был сильнее, чем когда-либо. А теперь у него были и другие дары. Вещи, которые он мог бы использовать в своих интересах. Он встал и закрутил этот лом хвостом. Он не мог спасти всех, но мог хотя бы попытаться спасти нескольких. Каким солдатом он станет, если оставит своих людей? Ему нужно было спасти как можно больше своих людей. У него было преимущество, которого не было у мышечных вариантов. Они хотели, чтобы он был невредим, а если нет, то какая от него польза? С другой стороны, ему не нужно было беспокоиться об этом. На его лице появилась ухмылка, и он вытер последние слезы тыльной стороной руки. Он направился по бетонному коридору к зданиям, где должны были находиться варианты чуба.
Он направился к ближайшей крышке ливневой канализации и поднялся по лестнице. До этого момента он полагал, что будет слишком слаб, чтобы открыть её, но когда он толкнул её, то почувствовал почти легкость, когда она поднялась под его пальцами. Он поднял голову, выглянул из-под крышки и огляделся, не видит ли он кого-нибудь в переулке. Он отодвинул её в сторону и выполз наружу.
Он посмотрел в темноту вокруг себя, луна скрылась за облаками, удерживая даже эти мерцания серебряного света запертыми. Он прищурился, заметив, что вместе с изменениями ухудшилось и его зрение. Но когда его уши повернулись назад и вперед, он понял, что его диапазон слуха увеличился. Он вспомнил, о чем говорил доктор, поднял нос и понюхал воздух. Он мог уловить темный глубокий мускусный запах от какого-нибудь мускульного варианта, но он казался далеким и не попадался ему на пути.
Он шел по переулку и заметил тюфяк, который находился прямо под комнатой, где содержались другие варианты, подобные ему. Он поднял его и понес к углу здания. И он остановился, услышав голоса, доносившиеся из конца переулка, в который он собирался свернуть. Он остановился и прислушался.
- Фрэнк! Ты не можешь этого сделать! Ты же видишь, как все это хреново, правда? - крикнул чей-то голос.
Дэниел осторожно опустил тюфяк, а сам лег на живот, чтобы незаметно выглянуть из-за угла. На улице перед зданием он увидел три мускулистых варианта, стоявших на коленях со связанными за головой руками.
- Вы были признаны врагами нового государства, - сказал солдат, стоявший позади него, когда ещё трое держали винтовки направленными на их головы.
- Идите к черту! Я не собираюсь подписываться, чтобы свергнуть правительство, которое я подписал, чтобы защитить”! - крикнул солдат в середине, прежде чем крыса, стоящая позади него, использовала приклад своей винтовки, чтобы разбить его затылок, заставляя его кричать от боли.
- Это правительство слабое! Мы собираемся сделать Америку снова могущественной с нашей силой!” Крыса зашипела.
- Ты не можешь этого сделать! Мало того, что это измена, но вы держите людей в плену, кто-то обязательно узнает об этом!” Первый, кто заговорил, снова закричал: - мне все равно, какие они милые или как чертовски круто пахнут, просто потому, что ты хочешь их использовать, это не дает тебе права!
- Как я уже говорил, - Солдат, читавший приказ, начал читать громче, перекрывая их голоса, - новый полковник Джон Макклинток признал вас виновным в измене и заговоре с целью свержения нового государства, приговором для которого является смерть. Его тело напряглось, и он поднялся на ноги, чтобы помочь, но прежде, чем он смог, говорящий продолжил.
- Джентльмены, приготовьтесь, цельтесь, стреляйте! - а потом три громких выстрела эхом прокатились по базе. Дэниел прислонился к кирпичной стене позади себя, когда услышал, как три тела упали на землю, а затем смех, когда их утащили.
Он сжал кулак; они не могли позволить себе роскошь не пострадать, как он. Он не мог спасти их, но он мог спасти кого-то ещё. Он хотел обойти дом сбоку и воспользоваться одним из тех окон в задней стене, но ему придется довольствоваться одним с этой стороны. Он поправил тюфяк и пополз наверх. Он был так рад, что смог дотянуться до окна своим новым ростом. Дэниел заглянул внутрь, чтобы убедиться, что там никого нет, кроме забытых темных мензурок, микроскопов и выброшенных бумаг. Он распахнул окно, съежившись, словно ожидал увидеть ручей, но на этот раз ему повезло. Он ухитрился протиснуться внутрь, повиснув на боку и вытянув хвост вниз, чтобы удержаться на стойке внизу. Он медленно, спокойно опустился вниз.
Он подошел к двери и выглянул в окно, выходящее в ярко освещенный коридор. Перед ним был изгиб L, где один коридор встречался с другим. Он медленно открыл дверь и посмотрел вниз. Он увидел двух охранников, выставленных перед тем местом, где держали Чубов. Чтобы его план сработал, ему сначала нужно кое-что сделать. Он подождал, пока они оба отвернутся, и выскочил в коридор прямо перед собой. Он завернул за угол и увидел третьего охранника, который шел в противоположном направлении, повернувшись к нему спиной. Он ухмыльнулся и начал медленно подходить к нему сзади, на этот раз его голые руки были преимуществом для него.
Он отошел от него на несколько футов, потом остановился и поднял руки. Он изобразил самую лучшую фальшивую улыбку, на которую был способен, и наконец сказал:
Охранник потянулся за пистолетом, и он резко обернулся. Он посмотрел на вариант с голавлем, и его рука вместо этого потянулась к Электрошокеру.
- Как ты выбралась из своей камеры, милашка? - сказал Барсук с хищной ухмылкой.
- Нет, я решил сдаться полиции. Я бы никогда не справился сам, я просто слишком слаб, - солгал кенгуру. - Кроме того, - Дэниел соблазнительно оглядел мускулистый вариант с ног до головы, - я не мог перестать думать о вас, больших сильных мужчинах. Держу пари, это должно быть так приятно, когда один из вас скользит между моих губ и разводит мою морду...
- Ну, - Барсук выпятил грудь и усмехнулся, - я знаю, что вам, ребята, всегда нужна здоровенная порция члена. Иначе почему твой запах сводит нас с ума? - Барсук сказал, Прежде чем показать на свою промежность: - я имею в виду, все, что нужно, это понюхать тебя, и я тверд, как алмаз.
Кенгуру хихикнул так искренне, как только мог: - О, ты просто говоришь, что этот большой парень. Но вот что я тебе скажу: почему бы тебе не подойти сюда, и я отсосу тебе член, прежде чем ты меня запрешь. Это будет наш маленький секрет. Я бы не хотела, чтобы такой красивый парень чувствовал себя полностью разочарованным, когда он принимает меня в конце концов. Это было бы просто невежливо.
- Если ты настаиваешь, милашка, - Барсук расстегнул молнию на своих только что сшитых штанах, и он начал идти вперед, вытаскивая свой член.
С каждым шагом, который он делал все ближе, хвост Дэниела все сильнее сжимал лом, спрятанный за его спиной. Он подождал, пока барсук не оказался всего в шаге от них, а затем одним плавным движением лом вышел из-за спины кенгуру и ударил прямо между ног барсука. Он начал падать вперед, и Дэниел взял лом и использовал свой хвост, чтобы ударить им по голове барсука, сбив его с ног. Дэниел поймал его прежде, чем он упал на землю, и накачал наркотиками в кладовке неподалеку. Он остановился на мгновение, думая о том, как он только что сделал одно из величайших киношных клише, и пожал плечами.
Он снял с охранника ремень, ботинки и брюки. Он надел солдатскую рубашку, закатав рукава. Она была длинной, но это сыграло ему на руку, потому что она закрывала его живот. Штаны гвардейцев легко скользили на них, их талии были примерно одинакового размера из-за разницы в росте и мышечной массе. Ему действительно нужно было использовать нож охранника, чтобы отрезать часть длины, чтобы он не споткнулся. Он надел ботинки-они были массивными. Ему пришлось надеть носки охранника, чтобы ноги не двигались, но, по крайней мере, они защищали его от того, чтобы наступить на что-нибудь неприятное.
Он одевался не для того, чтобы притворяться охранником, он знал, что в ту же секунду, как увидит, какой он высокий, они поймут, кто он такой, но ему не хватало карманов и ремня, чтобы держать вещи, такие как огнестрельное оружие. Он проверил обойму, чтобы убедиться, что она полна, прежде чем схватить тазер хвостом. Он испытующе сжал её, наблюдая за электрической дугой. Он уже собрался уходить, когда заметил забытый лом, лежащий на полу. Часть его хотела уйти, но он не мог заставить себя сделать это. Это стало его символом, это было что-то само по себе бесполезное, слабое, но с небольшим рычагом, поставленным в нужных местах, это могло быть сильным. Он поднял его и засунул за пояс. Он глубоко вздохнул и направился к выходу из кладовки.
Дэниел бежал по коридору так быстро, как только позволяли его короткие ноги, а верхний свет свистел почти гипнотическими вспышками. Его сердце бешено колотилось в груди, и это сочеталось со звуком его ботинок, стучащих по полу. Он держал свой хвост высоко позади себя, держа его устойчивым, когда он крепко сжимал тазер в нем, пистолет в его руке чувствовал себя тяжелым, поскольку он надеялся, что его план действительно сработает.
Он завернул за угол, и подошвы его ботинок с громким визгом заскользили по скользкому полу. Он преодолел половину необходимого расстояния, прежде чем солдаты, охранявшие дверь, наконец заметили его. Они встали и направили свое оружие прямо на него, затем Бобровый охранник закричал:
- Стой, или мы будем стрелять!
- Подожди!” Охранник-крыса, стоявший рядом с ним, сказал: - Это вариант Чаба, приказано использовать нелетальное оружие.
Дэниел ухмыльнулся, наблюдая, как они возятся со своими электрошокерами, пока он сокращал дистанцию, и почувствовал, как мурашки покалывают его мех, когда он достиг последних нескольких футов. Он увидел, как один из них вытащил свой тазер, и прежде чем он успел поднять его, кенгуру развернулся, тазер в его хвосте изогнулся, когда он вошел в контакт с ближайшим охранником. Охранник вздрогнул и упал на землю. Он навел пистолет на другого охранника.
- Если я увижу, что ты снова тянешься за пистолетом, я без колебаний выстрелю. У меня нет приказа оставить тебя в живых, но я бы предпочел это сделать. - Дэниел занял огневую позицию, чтобы в случае необходимости не промахнуться. - А теперь подвиньте ко мне свои пистолеты и электрошокеры. Помедленнее! - приказал он. Крыса ворчала, но он делал то, что ему говорили. Пистолеты и электрошокеры скользнули к Дэниелу, и он ухмыльнулся.
- Хорошо, а теперь раздевайся и снимай своих приятелей. Тогда завяжи его, - приказал Дэниел.
- Если бы ты хотел увидеть нас голыми, тебе не нужно было бы так утруждаться, мы бы с радостью сделали это для тебя за кусок этой милой задницы, - сказал крыс с дерзкой ухмылкой.
Кенгуру издал тихое рычание, - ещё одно подобное замечание, и следующий выстрел из электрошокера будет тебе по яйцам.
Выражение страха промелькнуло на лице крысы, и он ограничился тем, что снял с себя одежду, пока не остался голым, он сделал то же самое со своим другом, используя пластиковые манжеты на молнии, чтобы зафиксировать его на месте.
Он стоял там голый и свирепо смотрел на кенгуру, держащего электрошокер.
- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты согласилась поцеловать меня там, где я знаю, что ты найдешь это возбуждающим, - сказал кенгуру с ухмылкой.
Сначала крыса выглядела взволнованной, но потом её взгляд быстро сменился раздражением. - Ты собираешься тасовать меня в задницу, не так ли?
- Ага, - ответил кенгуру.
Крыса вздохнул, встал на колени и встал так, чтобы упасть на другого солдата, которого он только что связал. Кенгуру держал его на мушке, Когда он подошел к крысе сбоку и ткнул его тазом прямо в задницу. Крыса затряслась, прежде чем упасть на бобра.
Дэниел быстро застегнул молнию на крысе, и он схватил обе связки ключей, которые охранники достали из их сброшенной одежды. Он отпер дверь и распахнул её настежь. Изнутри хлынул запах секса, спермы, страха и слез. Он посмотрел на внутренности "Чуб-варианта", они были прикреплены к стенам грубыми цепными ошейниками, которые обвивали их шеи и запястья. Он бросил связки ключей двум ближайшим вариантам Чаба.
- Быстро отпирайтесь, а потом начинайте вытаскивать всех остальных, мы уходим отсюда, - сказал он. Его глаза обшарили комнату в поисках Комстока, уши прижались назад, когда он понял, что его там нет. - Подожди, это все? Кто-нибудь видел скунса по имени Комсток?
- Нет, он не должен быть с нашей группой, - сказал морской выдр, который казался на несколько лет моложе Дэниела, помогая мышке освободиться.
- Погоди, что ты имеешь в виду под своей группой? Разве это не все? - спросил он, его хвост опустился, когда он посмотрел на пятнадцать лиц в комнате.
- Нет, мы группа 7 из 9, - ответил енот, помогая барсуку подняться на ноги. - Они разместили нас по всей базе, несколько групп в столовой, несколько в штабе, несколько в казармах.
- Я слышал, как один из охранников говорил о туалете, где они повесили одного из нас, как писсуарную дыру славы, - сказал Панда с содроганием.
Дэниел подумал о том, чтобы просто оставить им ключи и рассказать о своем Плане побега, но тут рация на его плече пронзительно завопила: Над. - Он протянул руку, чтобы схватить рацию, чтобы ответить "все чисто", когда Горностай остановил его.
- Не надо! У них есть кодовые слова, они узнают, что мы сбежали, - в отчаянии сказал Горностай.
- Входите, 7-е отделение. Прием, - снова проскрипел голос. Последовала пауза, и он снова пронзительно закричал: - Вы что, опять сосете друг у друга? Выньте хуи изо рта и повторите, или Я пошлю туда штурмовой отдел, чтобы надрать вам задницы, прием.
Кенгуру почувствовал, как у него упало сердце. База была слишком большой, чтобы искать доктора, и если он не уйдет прямо сейчас, то его и остальных просто соберут и посадят обратно в бетонную камеру. Он боролся с комком в горле и со слезами, которые хотели навернуться на глаза. Он должен был помочь этим людям, он должен был быть настолько сильным, насколько он знал, что может быть. Он должен быть уверен в себе, иначе остальные могут сломаться. Он глубоко вздохнул и отогнал мысли о докторе прочь, как бы сильно ему ни хотелось выбежать в ночь и найти его. Он наблюдал, как последний человек был отперт от стены.
- Ладно, все в состоянии идти? - спросил он. Все согласно закивали головами. - Тогда следуйте за мной и возьмите у охранников все, что сможете, я не знаю, что нам понадобится, - сказал Дэниел. Он высунулся из-за угла, и берег был чист. Он сделал им знак следовать за ним, и они направились по коридору в лабораторию, в которую он вломился.
- Хорошо, когда вы выйдете наружу, поднимите крышку ливневой канализации и сложите её внутри, - объяснил он.
Они все поспешили к окну, делая то, что им было сказано, пока он не оказался последним оставшимся в лаборатории. Он взглянул на дверь, ведущую в коридор, и почувствовал, как сердце зовет его выйти и поискать Комстока. Он почти решился на это, но, услышав топот сапог штурмовой группы, понял, что это не выход. Он взобрался на прилавок и вылез в окно. Он и остальные последовали за ливневой канализацией к внешней стороне периметра, где они проскользнули в лес.
Даниэль бросил последний взгляд на военную базу, когда они поднялись на вершину холма; она была ярко освещена, поисковые огни, установленные на вертолетах, жужжали вокруг, ища их, а солдаты суетились вокруг, он не мог разглядеть их из-за своего зрения, но он был уверен, что они должны были быть.
- Я собираюсь вернуться за тобой, док. Я обещаю тебе это, - сказал Дэниел, прежде чем он и другой исчезли в ночи.
На Общей Почве
Whyte Yoté
Он выбрал эту особенно отдаленную дорогу не просто так. Несмотря на покрытый оспинами гравий и размытую стиральную доску, это было далеко в том смысле, как он хотел, и близко в том смысле, в котором он нуждался. Его невзрачному четырехдверному седану рано или поздно понадобятся новые амортизаторы, но эта цена была одной из многих, уплаченных за долгие годы... и эта цена не подлежала обсуждению.
Пока он подпрыгивал и подпрыгивал, из радио доносились мягкие успокаивающие звуки легкого рока восьмидесятых, успокаивающие и знакомые. В тот же вечер он принял Веллбутрин, чтобы не купить пачку сигарет, и нитроглицерин, чтобы не допустить сердечного приступа. Однако он не принял снотворного, чтобы уснуть, потому что этой ночью ничто не могло удержать его в постели.
Луна просто не позволяла этого. Однажды он попытался отбиться от него и едва не поплатился жизнью. Одна-единственная ночь в месяц вдруг показалась ему не такой уж и плохой.
Проехав S-образный поворот и перейдя по крытому мосту, он погасил фары автомобиля. Мгновенная темнота быстро окутала обесцвеченный гобелен синего цвета, сквозь который он без труда пробирался, как и ожидал. Это означало, что все идет как обычно.
Густые деревья уступили место поляне, где размытая дорожка превратилась в две линии уплотненной грязи, окруженной травой высотой по пояс. Одинокий дуб на склоне холма отмечал конец его путешествия, тишина заполнила каюту после того, как он заглушил мотор.
Он опустил солнцезащитный козырек и открыл зеркало на туалетном столике. Вертикальные зрачки светились в ответ, окруженные желтыми радужками. У него было не так уж много времени.
Проведя рукой по залысинам, он расстегнул ремень и вывалился на мягкую землю брюшком вперед. Он поднял глаза и увидел ледяное свечение за медленно плывущими облаками, очень незначительная задержка, которая не продлится долго. Грязь на его ладонях и коленях осталась незамеченной, пока он дрожащими руками возился с замком багажника.
Он быстро осмотрелся: смена одежды для завтрашнего утра в офисе, набор туалетных принадлежностей для остановки в спортзале по дороге на работу, галлон воды, вяленая говядина, шоколадное молоко. Идеальная собачья шерсть, как он это называл. Годы проб и ошибок открыли ему идеальное утреннее лекарство.
Его спина начала зудеть, как только футболка покинула его тело. Скоро придут судороги и боль; все это терпимо, никогда не поддается акклиматизации. Его шорты и трусы были следующими, первые аккуратно сложены, а вторые скомканы и брошены сверху, поскольку задача стала слишком трудной. Он осторожно развязал шнурки и снял ботинки, чтобы его новые когти не уничтожили их. И как только крышка багажника захлопнулась, он согнулся пополам и рухнул на бок.
Облака уже двигались дальше.
С силой воли, которая бросила вызов его новой любовнице, он сумел положить ключи в бампер, надежно спрятанный в пластиковом алькове. Эта последняя задача была выполнена, он лежал, расслабленный и обнаженный, и позволил перемене овладеть собой.
Только истинный мазохист мог бы наслаждаться всем этим процессом; он не привыкает к изменениям, а только растет определенная терпимость к ним.
Когда он лежал позади своей машины, лунный свет, как булавки и иголки на его коже, пытался бороться с естественным желанием сопротивляться растущему меху, перестройке мышц. Большая часть года обучения медитации научила его достаточно внимательности, чтобы принять реальность и позволить ей омыть его, как лесной ручей, но дневная работа в среднем звене управления стремилась помешать его умственным достижениям.
Удлинившийся копчик заставил его лечь на бок, боль от него прорвалась сквозь кожу и проросла рыжеватым мехом, вытесненным всепоглощающим теплом, исходящим из его бурлящего нутра. Трава и деревья вокруг него посветлели, их тени резко контрастировали под пристальным взглядом Луны. Он вонзил свои когти в мягкую землю, чтобы его конечности не дергались, когда суставы ломались под углами, недостижимыми для человечества.
Мерцание на макушке его головы сопровождалось новым потоком звука, новые уши нацелились на то, что привлекло их внимание. После того, как первый прилив эндорфинов прошел, он успокоился, чтобы позволить волне взять его через. Горячая вспышка превратилась в теплое свечение, его шкура стала плотнее. Как только его ноги закончили свое путешествие, он осмелился встать, присев на корточки, прежде чем у него закружилась голова.
Остальное позволяло ему пережить оставшиеся изменения: перераспределение жировых отложений, выталкивание морды, рост и перестройку гениталий. От нечего делать, он спокойно наблюдал, как его вялый член растет крайняя плоть и подтягивается, чтобы прикрепиться к нижней части живота, Прежде чем быть покрытым кремовым мехом. Он лениво почесался, новый вес его дара не был удивительным после всех этих лет.
Его первое сопение-глоток воздуха был необходим, второе бодрило. Третью он держал, стоя на новой высоте на пружинистых ногах, мощный и преданный одной цели и только одной цели.
Он шагнул в темноту.
Никто никогда не знает точно, насколько ночь способствует бегу, если он не создан для такой аэробной и увлекательной деятельности. Принимать дневную Конституцию-это все хорошо и хорошо, если вы хотите довольствоваться легким ветерком и волдырями на ногах.
Но лес становится совсем другим-иногда соблазнительным-местом с наступлением сумерек. Даже в стоячую летнюю ночь, отягощенную влажностью и дневной скрытой жарой, люди, настроенные на песню природы, могут наслаждаться душой земли, запахами и историями почти всего вокруг них, питаемыми через ноздри, достаточно чувствительные, чтобы обнаружить даже возраст деревьев, через которые они легко перепрыгивают.
То есть, если человек осмелится бежать достаточно быстро.
Бег ни в коей мере не является проблемой для нашего главного героя, который просто так случилось, что он полностью потакает себе в эту ночь. Кто бы мог подумать, что у этого относительно несущественного инвестиционного банкира, ползущего по служебной лестнице, как улитка, будет такая дикая жилка? Только не этот человек, каким он является большую часть времени, когда Луна не зовет его по имени. Этот человек не имеет ничего, кроме смутных воспоминаний о своем времени, проведенном голым, бегущим через ночь, так как эта лиса имеет фрагменты кабинок и микроавтобусов и крайние сроки, проходящие через него. Это всего лишь отдаленные представления о другом мире, далекие от забот этого гладкого волчонка, когда он навостряет уши, чтобы лучше ориентироваться в густой роще деревьев.
Лапы и ступни одинаково ударяют по земле через определенные промежутки времени, толкая его великолепно гибкое тело вперед и назад сквозь темноту, залитую серебристым светом. Все предметы-размытые пятна, проплывающие мимо периферии его острых желтых глаз; неподвижные предметы-темные очертания, в то время как живые существа раскаляются зеленым, бирюзовым, оранжевым, красным. Но все это не имеет никакого значения для двуногой лисы, которая обгоняет их с головокружительной скоростью.
Едва перекрывая рев ветра в высоких ушах, он слышит, как в затылке стучит его сердце. Он втягивает воздух через влажные раздувающиеся ноздри с волнением ребенка, играющего в эту игру. На протяжении нескольких сотен ярдов он меняет темп бега, гигантскими прыжками захватывая землю, используя свой хвост в качестве руля для равновесия.
Теперь что-то ещё проходит через его нос, почти незаметное рядом с воздухом, мхом и клочковатым туманом. В своей ревностной Жажде скорости лис отважился пойти дальше, чем во время предыдущих вылазок, и вот теперь он наткнулся на ручей. В то время как роса несет свежий, невинный запах, а туман свой неподвижный, слегка грязноватый аромат, проточная вода берет все, к чему она прикасается, и превращает её в низко лежащее облако освежения, которое пронизывает на довольно большое расстояние.
Задетый любопытством, он замедляет шаг, глубоко дыша, но почти не запыхавшись. Он снова может различать отдельные запахи, и впервые с момента своего превращения его желудок урчит от легких тонов лосося и других рыб, находящихся прямо под поверхностью этого потока. Возвращаясь на рысь, он предвкушает полуночный перекус.
Ветки и листья прошлых сезонов потрескивают под его лапами, громко перекрывая гул сверчков и далекое движение транспорта за ними. Заросли вечнозеленых растений сменяются лиственными, и наконец лисица-оборотень вырывается на травянистый луг, залитый лунным светом. Его ноги погружаются все глубже в песчаную почву, чем ближе он подходит к источнику, но его покупка остается твердой.
Сверкающее одеяло звезд простирается через горизонт, насколько глаз может видеть теперь, пока Луна не перекрывает все это на одном конце неба. Воздух кишит насекомыми, змеями и мелкими животными, бросающимися с его пути, это микрокосм активности. Среди всего этого великолепия лиса пробирается к краю травы и спускается по крутому обрыву, ведущему к скалистому берегу. Один простой прыжок, и он приземляется, его ноги сгибаются, чтобы принять его вес.
Первое: хороший, прохладный напиток. Присев на корточки у самой кромки воды, лис наклоняется... принюхивается... и фыркает от отвращения. Слишком много осадка. Центр течения в любом случае более ясный, и тем лучше для рыбалки. Он пробирается вброд по колено, снова наклоняется и плещется прочь, чтобы утолить жажду. Он тоже пользуется случаем облегчиться, наслаждаясь непослушной свободой.
Перейдем к ужину. Используя чудесный - пусть и временный - дар ночного видения, лис-оборотень выслеживает нескольких аппетитно выглядящих рыб, некоторые из них плавают прямо у него между ног, не замечая, кто он. Он становится нерешительным, а потом наконец просто хватается за одного с когтями наперевес. Он ускользает, его извивающееся тело-насмешка над отсутствием у него доблести. Следующая чуть не опрокидывает его, и он пригибается, морщась, когда его чувствительная плоть погружается в холодный поток.
Это всего лишь игра, а не конец света. Но пока он в такой форме, стыдно не воспользоваться его телосложением. Что это за лиса, которая не может поймать рыбу?
Его глаза сузились, взывая к нечеловеческому инстинкту. Стой, смотри, планируй... стой, смотри, бей! Медленное движение, не подозревая о своем опасном положении, заворачивает свой путь ближе. Лапы лиса опускаются по обе стороны от его тела, и он щелкает ими, его когти погружаются в чешую. Когда он поднимает его, он издает торжествующий вопль, освобождая одну лапу, в то время как существо остается насаженным на когти другой. К несчастью, извиваясь, он теряет равновесие и падает головой в ручей.
Пройдя несколько десятков ярдов, он зарывается ногами в грязь и встает, всё ещё держа рыбу. Он выползает на берег и выбрасывает тело, прежде чем хорошенько встряхнуться и погрузиться в сырую воду. Если бы он был волком, то мог бы выть, но он лис и потому слишком утончен для таких вещей. Поэтому он садится с рыбой на коленях и приступает к поеданию. Человек в глубине его сознания предлагает отвратительный кляп, но он не тот, кто отвечает. Удовлетворенный, он ложится обратно в то, что осталось от сумрака, чтобы отдохнуть и обсохнуть.
Однако тишина и уединение длятся недолго. Где - то выше по течению и на противоположном берегу какое-то движение-простое цоканье когтей по камням - привлекает внимание нашей лисы. В конце концов это возбуждает его интерес, и он встает, чтобы идти по своей стороне ручья, держась под ветром, чтобы сократить расстояние незамеченным.
Он достигает поворота, и, к его удовольствию, существо на другом берегу не двигается. Легкий ночной бриз слабый, но достаточный, чтобы разнести по воде ароматы. Он поднимает морду и вдыхает мускус, похожий на его собственный, более сильный и чистый. Намеки на корни, влажную почву и сухие листья накладываются на тот же самый оттенок, который Лис чувствует на себе. Он более дикий и резкий, чем аромат одеколона, который он нёс с собой во время перемен.
На другом берегу-Тод, рядом-остатки рыбы, пока он дремлет, близнец по духу, если не по форме.
- Так весело быть партнером по бегу, - думает он. Все это время он ходил в лес и изливал душу, а играть было не с кем. Не то чтобы он когда-либо смотрел, но теперь, когда возможность находится всего в нескольких ярдах от него, эта мысль более чем заманчива. Интересно, сможет ли он общаться с малышом? Это первый раз, когда он столкнулся с другой лисой во время своих лунных выходок. Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться, поэтому он делает свой ход...
Он неохотно опускается в воду, дрожа от холода, несмотря на мех и теплую ночь. Он должен двигаться с величайшей осторожностью, чтобы не спугнуть Тода, и ему удается перебраться на другую сторону незамеченным. Щупальца ревности ползут по периферии его сознания при виде трех рыбьих туш и сухой шкуры за исключением четырех мокрых лап; эта лиса-опытный рыболов.
Низко пригибаясь, наш лис ползет рядом с Тодом, пока его тень не заслоняет лунный свет. Собрав все свое мужество, он наклоняется:
- Эй. - Его преображенная гортань колюча и полна мокроты, и он кашляет.
Глаза Тода распахиваются, его тело поднимается вверх и становится жестким как лед, шерсть встает дыбом. Из боязни напугать тварь ещё сильнее лиса-оборотень поднимает одну пятипалую лапу и машет ей. С разбросанными листьями и рыбой, Тод ушел.
Начинается погоня.
Все, чего я хотел, - это немного развлечься, думает он. Я просто хотел поиграть с тобой, глупое пугливое животное! Но опять же, чего ещё он мог ожидать, разбудив спящее существо с гортанным английским шепотом в ухе? По крайней мере, таким образом, если он не поймает свою “добычу”, то получит некоторую физическую нагрузку.
Он бросается вслед за четвероногим, когтями сметая огромные комья земли, не сводя глаз с маленького тела впереди. Он находится в невыгодном положении в скоростном отделе, но его шаги длинны, сохраняя разрыв довольно коротким. Деревья снова окружают их в мгновение ока, и это все, что может сделать наша лиса, чтобы изменить направление каждый раз, когда он видит Тод уносится прочь.
- Вернись сюда! - кричит он, но это не помогает. Во всяком случае, это ещё больше сбивает с толку. Там слишком много мусора на пути, слишком много вещей, о которые он может споткнуться и упасть, потеряв свою добычу навсегда. Даже при дневном свете другая лиса была бы не более чем оранжевым пятном.
Через другую небольшую поляну они бегут, псевдо-хищник и жертва, снова в лес после прохода через колено-высокий Тимоти. Независимо от того, намерен ли Тод продолжать идти через деревья или вернуться обратно к ручью, он не сможет уйти. Истощение-это очень далекая вещь по сравнению с адреналином, накачивающим наше лисье тело, созданное для скорости.
Запах воды снова приближается. Переводя взгляд с мерцающего огненного хвоста на луну над головой, лис не сбавляет шага, наблюдая, как его цель колеблется, меняет направление и снова колеблется. Они выскакивают на поляну и бегут вдоль берега, прежде чем Тод успеет перепрыгнуть на другую сторону.
Его ноги предают его самого. Только на полпути он спускается в воду, брыкаясь и пытаясь плыть по быстрому течению. Двуногий не отстает, опережая маленького парня и поднимая его за шиворот. Он извивается, тявкает, скулит, разбрызгивая воду по всему животу лисы. Его оскаленные зубы и заткнутые уши не так уж и страшны.
- Ты ведь не думал, что сможешь убежать от меня, правда? - спрашивает лис. Жалкий страх затуманивает глаза существа, прежде чем он схватится и станет слишком горячим, чтобы держать. Лиса с визгом швыряет его на берег.
В постели из дымящейся травы Тод дрожит и начинает менять форму. Его тело, кажется, удлиняется и утрояется в размерах, новый мех, кажется, заполняется, когда кожа растягивается. Низкий стон болезненного удовольствия исходит из этой маленькой морды, быстро понижающейся в высоту.
Лис отступает на шаг и смотрит с удивленным интересом. Ему всегда было интересно, как он выглядит, когда перемены одолевают его. Это всегда был такой туман эмоций. Этот Тод, кажется, проскальзывает в свою новую большую форму с привычной, неуклюжей легкостью, оказавшись где-то между диким и Вервольфом, а не человеком. Его пальцы короткие и полусформированные, ноги компактные и приспособленные для передвижения на четырех конечностях. Он какой-то дикий оборотень, оборотный ликантроп. Он очарователен.
Как только его трансформация завершается, он снова вскакивает на ноги и скачет назад, чтобы убежать. Но у нашего лиса есть вопросы, любопытство и размер... все три из которых делают уход спорным.
На этот раз Тод сразу же смягчается, когда его хватают за шкирку и поднимают на цыпочки, чтобы он не мог отойти. Его наполовину уводят, наполовину уносят от грязного песка ручья к клочку травы, где он приземляется на спину, безмолвно молясь и время от времени всхлипывая. Его морда образует безмолвные слова, которые не может произнести ни один человек, но наш лис понимает их так, как не может понять сам. Он слышит шум и думает слова.
- Не убивай меня, - раздается мягкий, почти нежный голос-такой голос можно было бы ожидать от лисы. - Пожалуйста. - убийство никогда не было в картах, но этот маленький смутьян этого не знает.
- А почему бы и нет, если ты доставляешь мне столько хлопот? - спрашивает лис, угрожающе нависая над ним, чтобы сохранить свое превосходство, но не напугать до смерти. Это вызывает вздрагивание и ещё большую дрожь. Очевидно, он не может собраться с мыслями так скоро после превращения, сочувственное напоминание о том, когда наша лиса впервые столкнулась с силой Луны. Он садится рядом с Тодом, пока тот восстанавливает силы. Все, что делает Тод-это раздвигает ноги и поворачивает горло.
- Я не хочу умирать, - говорит он осторожно, слова застревают в его дрожащем горле. Он слишком напуган, чтобы сказать что-то ещё. Честность, подстегиваемая страхом, не всегда заслуживает доверия, но здесь это маловероятно.
- А почему ты думаешь, что я хотел тебя убить? - спрашивает лис. - Я думал, что ты будешь более любопытна, чем все остальное. Я знаю, что это так. - он вдруг осознает, что лениво похлопывает Тода по животу, и маленький парень издает какой-то странный мурлыкающий звук, несмотря на свое уязвимое положение. Он убирает свои пальцы.
Глаза Тода трепещут, открываясь, словно он выходит из транса. Они сверкают в лунном свете, как перидоты “ " я... не знаю. Ты же преследовал меня, так что...
- Ничего страшного, - хихикает лиса над наивной логикой, и Тод перекатывается на бок, чтобы посмотреть ему в лицо.
- Я никогда раньше не видел такой лисы, как ты. - Эти блестящие нервные глаза, бегающие вверх и вниз по его стройному, казалось бы, вытянутому телу, задержались в нескольких местах. Раздевалка сравнений, даже на природе.
- Я тоже никогда не видел таких, как ты. - От перспективы завязать знакомство его хвост начинает дергаться. Бег в одиночку имеет свои привилегии, но есть что-то, что можно сказать о товариществе. - Ты живешь здесь, в лесу? - Это кажется очевидным, но необходимо, чтобы спросить.
- Да. Вниз по течению дороги и через овраг. У меня есть берлога, в которой я сплю. Много теплых листьев. - Теперь, когда он уже не боится, его слова обретают больше уверенности; его запах также резко улучшился. Наш лис понимает, что он тявкает. - Где ты живешь?
- Хм... - Ответ здесь, ясный, как день, который сияет на его скучном, рыхлом человеческом теле. Будет ли этот Тод вообще знать, что он имеет в виду? “В городе. Довольно далеко, в пригороде. - Он даже не знает, как это последнее слово будет переведено на лисий язык.
Сморщенная морда и короткое сопение-достаточный ответ. - Это вонючее место? С шумными блестящими коробками, катающимися вокруг? - Тод вздрагивает. - Мне больно даже думать об этом. Как ты можешь там жить?
В своей нынешней форме наша лиса не знает точно. - Я так не выгляжу, когда бываю там.
- А почему бы и нет?
” Та же самая причина, по которой вы не выглядите так же, как раньше. - Тод рассматривает это с кивком, обмениваясь общими знаниями об этом маленьком уголке аркана
- Я иногда так делаю, когда мне страшно.
- Я тоже. - Наша лиса кивает, не утруждая себя подробностями о различных источниках их соответствующих перемещений. Он сомневается, что Тод знает о лунных сдвигах и ликантропии, по крайней мере, не в этих терминах.
- Правильно. Мы оба лисы!
- Ну да, - просто соглашается наш лис. Если бы Тод знал, что он человек на своей “дневной работе”, он мог бы быть не таким представительным.
Прижав уши, Тод задумчиво хмурит лоб. - А зачем ты вообще за мной гнался? - Вполне невинный вопрос. Ему, должно быть, всего несколько лет. Во всяком случае, в годы Фокса.
Лис пожимает плечами. - Мне было одиноко. - Затем его уши начинают гореть от смущения от того, что он только что сказал. Ну ладно, теперь уже поздно. - Я хотела с кем-нибудь поиграть. - Консервативный человек лет сорока пяти остается тихим, приглушенным трансформацией. Зрелость отодвинулась на задний план для удовлетворения более насущных потребностей.
- Ты хотел поиграть... со мной? - спрашивает Тод, комично тыча в себя коротким пальцем. Его бакенбарды подергиваются от лести, шершавый язык одним движением вытирает всю морду. - Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то играл со мной.
- Давным-давно?
- Ну да.
- Здесь должны быть и другие лисы. - Ради бога, это же лес, разве трудно найти другую лису? Он думает. Но малыш медленно и безнадежно качает головой.
- Никого, кто хотел бы играть. Но я люблю веселиться!” Снова светлеет, выставляя себя в выгодном свете. - Но в лесу так много можно сделать только в одиночку. - Он расслабляется, когда говорит, его поза поддерживает его вес.
- Не знаю, - соглашается наш лис с сочувственной улыбкой. - Я обежал все это место и не видел больше ни одной лисы. Но теперь ты здесь. Надеюсь, он больше не боится меня?
- Ни за что! Это будет так весело! Кто пойдет первым?
- Гм... ну... - заикается лис, не совсем понимая. Он созерцает ночное небо, усыпанное бриллиантами звезд. Что они собираются делать? Они могли бы вместе бегать, играть в высокой траве, играть друг с другом мячами...
Подождите. Последнее немного странно. Но... глядя на маленького Тода перед собой, он понимает, почему его мысли блуждали в этом направлении. Нежная мордочка приобрела новый вид, сильно отличающийся от прежнего трепета. Его глаза, его сверкающие глаза, отражают мягкий свет сверху, и они смотрят на нашего лиса со смесью желания и вопроса, слабый полумесяц улыбки растягивает одну сторону его лица.
Разинув рот, чтобы произнести забытое слово, наш Лисенок замирает и пытается смириться с тем, что маленький лисенок легонько толкает лапкой его мошонку, а его пальцы перекатывают каждый шарик туда-сюда, бесхитростно и непослушно. Он просто потерял способность отвечать.
Маленький парень продолжает свое многозначительное растирание:
- Ты же сказал, что ты из города, так что тебе это может понадобиться больше, чем мне. Я сделал это сегодня утром, но не знаю, как ты.
- Сделано... сделано что? - Даже если у него есть довольно хорошая идея в любом случае.
- Играла сама с собой, глупышка! Ну знаешь, как спаривание, только без самки. Ты никогда этого не делал? - Разница между “сам по себе” и “с самим собой”, очевидно, потеряна для Тод. Наклонив голову, как щенок, маленький лисенок сгибает и разгибает пальцы ног, массируя теперь ножны нашего лиса. Он не может поверить в это не совсем невинное недоразумение.
- Конечно, всё время, но... ты это имел в виду, когда сказал "Играй"? - Просто чтобы убедиться.
- А что ещё я могу иметь в виду? - Наш лис взволнованно думает о том, как человек внутри него отреагирует на предложение другого самца. Раньше такого никогда не случалось, за исключением одного случая с ошибочной идентификацией, так что прецедента нет. Это чувство проявляется не чем иным, как легким расстройством желудка. Это вполне разумная просьба и совершенно невинная. В этом нет ничего изначально неправильного. Его жена и дети будут иметь разные мнения, но они перестанут иметь значение, когда взойдет полная луна.
Какой бы ни была причина, по которой он может отказаться, внимательное поглаживание его кусочков-это первое интимное прикосновение к его лисной форме, и это потрясающее ощущение. Гладкое скольжение члена по его оболочке приятно, влажно и сыро, кожа стягивается, когда он возбуждается. Почему, черт возьми, он хотя бы не дрочил до сих пор? Он был слишком занят беготней, чтобы выйти? С этого момента все должно измениться.
Ему ведь нужен был товарищ по играм, не так ли? В конце концов, все это очень весело.
Наша лиса отвечает тем, что расслабляется, откидывается назад и позволяет своему паху переместиться вперед достаточно, чтобы оказать дополнительное давление на лапу. Она обвивается вокруг его яичек, под ними и снова, затем прямо против его ножен, которые уже существенно заполнились.
- Ладно.
- Ура! - рявкает Тод, отходя в сторону, чтобы вскочить на ноги в полудикой позе. Он ещё не возбудился. - Так кто же пойдет первым? - Его энергия кажется безграничной.
Что же мне делать? он думает. Я не в своей лиге. Он даже не уверен, как будет себя чувствовать, когда уйдет. - Почему бы тебе не пойти впереди, а я пойду следом, - предлагает он, уперев лапы в бока. - Покажи мне, как ты это делаешь.
- Ладно! Я знаю место получше этих скал... Тод берет его за лапу и уводит выше, подальше от журчащего ручья, через густую рощу деревьев, пока они не выходят на поле с высокой волнистой травой. Они пробегают около сотни футов, прежде чем маленький лис опускается на колени, жестом приглашая нашего лиса следовать за ним.
- Что ты хочешь делать?
Лис только пожимает плечами, боясь начать, не зная как. - Как скажешь. Ты знаешь больше меня.
- О, хорошо. - Гордо сияя, Тод подкрадывается ближе, его хвост уравновешивает колени, его маленькие кусочки проявляют слабый интерес, но замечательный контроль по сравнению с мужественностью нашего лиса, уже торчащего из ножен и ещё более обнажающегося, когда его берут в нежную хватку и слегка сжимают. Удовольствие крадет голос из пасти лиса-оборотня, и он закрывает глаза, чтобы впитать каждый кусочек ощущения от этой поглаживающей лапы. Он слышит хихиканье.
- Что?
- Похоже, тебе это нравится, - говорит Тод. Это скептически, чтобы думать что-нибудь наоборот.
- Спрашивает наш лис, бросая взгляд вниз, чтобы увидеть заостренный красный кончик его члена, гордо смотрящего на него. Липкая жидкость уже украшает его ножны и короткие пальцы тода. Он никогда не делал прекум как человек, даже когда делал обрезки. - Но я никогда не делала этого, будучи лисой.
- Ох. Я все равно лиса, хотя, когда меняюсь, могу пользоваться лапами, а не только ртом. Кто ты, когда ты не-лис?
- Обещай, что не убежишь?
- С чего бы мне убегать?
- Я же человек.
Лапа Тода останавливается, но только на несколько секунд, пока её владелец думает. - Ты не кажешься таким уж плохим.
- Приходи навестить меня на моей работе. - сарказм, кажется, не переводится, и маленькая Лисья мордочка показывает это. Наш лис поймал себя на том, что завидует такой невинности. - В любом случае, все не так уж плохо.
- Как это? Играешь, я имею в виду? - Это, должно быть, самая странная сексуальная встреча, которую когда-либо имел наш лис, если не считать того случая, когда он заказал эскорт и закончил горячими дебатами о роли религии в политике.
Продолжая поглаживать эмерджентный ствол, Тод протискивается дальше вниз, где он, кажется, набухает быстрее, чем остальная его часть. Затем узел развязывается, что удивляет его, Хотя он и так знает, как выглядит собачья Анатомия. Увидеть это на себе - совсем другое дело.
Постукивая хвостом по траве позади себя, он начинает: Тот самый woman... female... is обычно она лежала на спине, а самец сверху смотрел на неё.
- Лицом? - Не будет преувеличением думать, что миссионерская поза-это новая концепция для существа, привыкшего садиться по-собачьи, потому что, ну, он стилизован под собаку.
- Чтобы они могли смотреть друг на друга, пока... э-э... спариваются. Это более интимно. - Понимая, что должен хотя бы что-то ответить, лис кладет лапу на тонкое бедро Тода, ерошит мех и получает в ответ ещё одно странное шевеление.
- Хм…, Хи... что тут интимного? - Это слово произносится очень осторожно.
Раздражение нашего лиса длится недолго, когда он приходит к выводу, что такие понятия, как любовь и близость, сложны по сравнению со спариванием. - Скажем так, мне стало лучше.
- Ладно. Хочешь показать мне интимное? - подталкивает Тод, выгибая спину и прижимаясь задом к лапе нашего лиса, подбадривая, потому что он не знает лучше.
- Я не уверен, что я... о, черт... - Лапа теперь находится в прямом контакте, почти непреодолимом, подушечки мягкие, теплые, легкие и двигаются в идеальном темпе. Человеческая сторона мозга лисы слабо регистрирует муки вины за прелюбодеяние и безнравственность, но это все равно, что пытаться услышать, как кто-то кричит через озеро. Большая часть - Лисья часть - добросовестно напоминает ему, что он должен отдавать в равной мере.
Поэтому нет ничего удивительного, когда он находит свою лапу между ног Тода, исследуя мягкие кусочки и улыбаясь визгу, который получает в ответ. Все гораздо проще, чем он себе представлял.
Его пальцы сжимаются под маленьким мешком, а ладонь трется о набухающую плоть сверху. Волна запретного возбуждения проходит по его телу, заглушая любые сомнения, которые у него были. Может, ему и не положено этого делать, но и бегать по ночам, весь в меху, тоже не положено. Но это приятно, и лучше всего, это кажется правильным.
Два лиса - самца мастурбируют друг другу: что может быть естественнее?
У Тода похотливый взгляд, чистое влечение, основанное на сексуальном возбуждении. Он скрежещет вверх коленями, в большую лапу нашего лиса, и в результате его терли сильнее.
- Ух ты, ух ты... - Слова вырываются как писк и мычание, но ударяют по ушам лиса как английские. Он не привык к такому открытому и нетерпеливому партнеру.. Вскоре обе их длины оказываются одинаково обнаженными, каждый наслаждается присутствием другого и накапливает удовольствие.
- Кто-нибудь когда-нибудь делал это для тебя? - спрашивает наш лис, заметив, что Тод быстро набирает силу, но лапу не убирает.
- Нет!” Теряя хватку на члене лиса, он колеблется, пытаясь удержать бедра от толчков. - У меня и раньше был намордник, и это было здорово.
- Могу себе представить, - говорит Лиса, представляя, как выглядит длинная теплая морда по сравнению с человеческим ртом. Добавленный мускус, разделенный между ними, почти сводит его с ума сейчас.
Хвост лисенка замирает, уши дергаются то вперед, то назад, изо всех сил сдерживая неминуемую потерю контроля. Больше никаких слов; его руки подняты в бесполезной оборонительной позе, голова запрокинута. Маленькие клубы почти парного дыхания вырываются из его морды; запах лисы повсюду вокруг них.
- О! - И это все, что нужно. Словно взрыв внутри его тела, Тод сутулится, затем падает на четвереньки на траву. Он толкается один раз и удерживает бедра в этом положении, дрожа от усилий удержаться неподвижно, пока его член сокращается. Гримаса на его морде противоречит веревочкам из почти люминесцентных семян, образующих на земле рудиментарную сетку крестиков-ноликов.
Лис останавливается и просто сжимает его, странное чувство удовлетворения наполняет его, когда он смотрит, как его маленький друг опустошает его яйца. Через несколько секунд он отпускает её, кладет лапу себе между ног и лениво играет. Он смотрит вниз на семь дюймов и оплакивает свое превращение обратно в человеческий облик. Пять inches... no sheath... no узел... ничего.
- Где ты научился так делать? - спрашивает Тод, падая на правый бок.
- Вот так? Вот и все. basic... er-там, откуда я родом. Практика, наверное.
- Мне понравилось. Мол, очень понравилось. Я не могу дождаться, чтобы сделать это снова. Когда ты должен уехать? - В его голосе слышится неподдельное сожаление, и даже больше, чем в мыслях нашего лиса. Но сначала о главном.
- То, что я только что сделал с тобой, было не слишком интимно.
- Неужели? - Тод ахает. - А что же тогда такое настоящая интимность?
Лис колеблется, подыскивая простые слова и понятия. - У вас есть тела обоих партнеров, - ныряет он внутрь. - Обычно они связаны так, что могут чувствовать себя хорошо одновременно.
- Но ты же внутри меня! - восклицает Тод, выпрямляясь в сверкающем мгновении ясности. - Я уже делал это раньше, но не знал, как это называется.
- О, так ты спарился с женщиной.
- Нет, - почти печально отвечает лисенок. - Никто из них не находит меня достаточно привлекательной, и у них все равно не было течки. Пара тодов не слишком заботилась об этом, они всё время играли вне сезона друг с другом. И пара волков тоже. - Как бы ни хотелось человеку внутри лисы думать обо всей этой возне самца с самцом в лесу, лиса стала тверже, чем когда-либо, и капает ему в лапу.
- Интересно. - Лис обдумывает это, пытаясь придумать, что сказать, чтобы не звучало отчаянно. Не то чтобы он в отчаянии, просто очень возбужден. - Значит, ты хочешь ещё немного?
Хвост Тода начинает вилять в тандеме с его собственным и отвечает, уткнувшись носом в подбородок, заставляя его напевать, прежде чем он может сдержать его. Как неловко. Лапа, обхватившая свернутый мех его убранных ножен, наэлектризована, короткие пальцы исследуют с ловкостью, невозможной, но для изменения.
- Видишь, как я могу ухватить его своими новыми лапами? - спрашивает он, держа эрекцию лиса так, чтобы они оба могли видеть. Тупой жар начинает нарастать между его ног, напряжение как требюше. Он смотрит вниз и видит, что подушечки Тода блестят от прекум, когда он ухмыляется и продолжает поглаживать. Они долго стоят так, держась друг за друга в лунном свете, давление медленно растет, но никогда не переступает порог, не то чтобы его нужно было переступать прямо сейчас.
- Теперь мы можем быть близки? - спрашивает маленькая лисичка, лениво поглаживая и облизывая свои пальцы так, что это невинно и сексуально одновременно. Он не ждет, отпуская её и становясь на четвереньки с поднятым хвостом, так удобно, словно он делал это уже тысячу раз.
Наша лиса не может отрицать, что это заманчивое зрелище. Его сердцебиение пульсирует в ушах, как волны на пляже, смывая ночные звуки, когда он встает на колени с древком в лапе.
Что, черт возьми, со мной не так? - спрашивает человеческий голос.
- Дерзай, - твердит совесть лиса.
- Тебе не обязательно стоять на коленях, если ты этого не хочешь, - говорит он, его горло сухо щелкает.
Маленький лисенок оглядывается через плечо, белый кончик его хвоста хлопает, как флаг на ветру. Даже слишком душно. - Как ты хочешь меня видеть?
- Ложись на спину, - говорит наш лис, подползая к своему другу, чтобы помочь ему встать. Это немного неловко, но в конце концов он перекладывает Тодда на спину, что в его облике Вервольфа легче, чем было бы в противном случае. Его ноги раздвигаются, открывая пах, который всё ещё удивительно мягкий, несмотря на полный член нашего лиса, покоящийся между покрытых кремовым мехом бедер. Его острие застыло в дюйме от цели, выжидая.
- Не сердись на меня, - говорит лисенок.
- По какому поводу?
- Мне страшно.
- А ты не хочешь? - Он смотрит Тоду в глаза, которые неуверенно бегают туда-сюда.
- Я знаю, но... давай помедленнее, ладно? Ты самый большой Тод когда-либо. - Это своего рода эротическая тревога, которая передает желание гораздо сильнее, своего рода знак, который говорит: - Сделай это со мной и забери мои страхи.
- Конечно. - Слепое доверие Тода глубоко трогает его. - Я никогда раньше этого не делала, так что теперь нас вроде как двое.
- Мне показалось, ты так и сказал.
- Только не с другим парнем. Определенно не ещё одна лиса” " ещё один взгляд в глаза Тода, и он кладет лапу под его задом, тянет её вверх и непреднамеренно проникает в маленького парня. Приготовившись извиниться, он удивляется (и радуется), услышав лишь долгий, протяжный стон, вырвавшийся из пасти другой лисицы. Затем меньшее тело становится жестким, и наша лиса оседает дальше.
Ощущение плотного тепла, окружающего его член, заставляет его удивляться, как он вообще мог подумать, что прямой секс-это лучший вид секса. Интересно, как он будет себя чувствовать утром или до конца месяца? А пока, это то, что он делает, и нет никаких сожалений.
Извиваясь, Тод, кажется, находится в муках некоторых очень хороших ощущений, и на мгновение наша лиса завидует его способности наслаждаться таким обращением. Но затем он погружается ещё на пару дюймов под этот хвост и издает свой собственный стон в ночь.
Радуга выражений пересекает морду Тода, ни одно из них не отрицательное. Приплюснутые уши отведены в сторону в умоляющем блаженстве, дюйм за дюймом, пока не остается только узел. Только тогда его глаза затуманиваются.
- Что случилось?
- Он внутри? Я имею в виду, действительно внутри? - Наш лис подталкивает локтем ещё дальше, его узел упирается в компактный мешок Тода. После этого он даже толкает ещё немного, чувствуя, как отверстие растягивается, чтобы вместить его, прежде чем снова устроиться.
- Всю дорогу.
- Ммм, я пропустил это, - бормочет Тод, возможно, вспоминая какую-то другую встречу. Наш лис дрожит от усилия удержаться на коленях. Он перетасовывается в более вертикальное положение, все это время зарывшись по самую рукоять и забавляясь всеми звуками, исходящими от его маленького партнера.
Медленно, но настойчиво наш лис начинает мягко толкаться, смакуя каждое новое ощущение, которое он получает от тесного пространства, в которое он втиснулся. Сохраняя постоянный наклон к бедрам, он поддерживает небольшой угол наклона в пользу как своих колен, так и спины Тода. И все же его ноги горят от усилий.
- Ах, ах!” ворчит Тод, обнажая зубы от наслаждения медленным трахом. Его зад дергается вокруг вторжения, вторя аналогичным движениям его хвоста. Каждое маленькое движение, каждое отступление и дальнейший толчок вызывают другую реакцию, и он хотел бы дать ещё немного. В конце своих толчков он ударяется о твердый бугорок простаты Тода, наблюдая каждый раз, как небольшая струйка смачивает вздымающийся живот под ним.
- Никогда не делал этого... чувствуешь себя так раньше? " - умудряется наш лис, тяжело дыша. Он проигрывает битву, чтобы удержаться от кульминации; все дело в замедлении неизбежного, а не в том, чтобы избежать его.
Никакого ответа от Тода, чьи уши вернулись в покорной концентрации, едва удерживая глаза открытыми. Они смотрят друг на друга, но находятся за миллион миль. Щурясь, широко раскрыв глаза, снова щурясь, высунув язык, он пытается сформулировать какой-то связный ответ, но способность говорить ускользает от него. Плоть между его ногами поднялась и вышла без помощи обеих лисьих лап.
Злобная ухмылка появляется на лице нашего лиса, и он облизывает губы, наклоняясь вперед. Он слишком поглощен выяснением ситуации, чтобы поддаться чистому вожделению, но все равно хочет попробовать, просто чтобы увидеть, каково это. Он высовывает свой язык и дает твари длинный, любящий лизать от основания до кончика. Она уютно теплая, немного соленая, медная и безобидная на вкус. Он снова облизывает его, заставляя маленького парня извиваться, размахивая руками.
- ННН... э-э-э... ха! Йип!” несколько струй густо пахнущей мускусом жидкости покрывают небо его рта, заполняя его хорошо, несмотря на то, что это был второй раунд Тода. Он приподнимается как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова другого лиса выгнулась назад, уши зарылись в примятую траву, а остальная водянистая Лисья сперма покрывала его подбородок, как паутина. Несколько выстрелов ложатся на морду Тода, в то время как остальные сужаются и покрывают его до самого паха.
Наш лис слизывает эссенцию с языка и неба. Мощный, теплый и ароматный, он знает, что это совсем не понравится его второму "я". Возможно, это даже вызовет у него отвращение. И все же она легко скользит ему в горло.
Его сила воли на последних ногах, лис сжимает его бедра вниз, заставляя Тод скрипеть и извиваться в его собственном соку. Он задается вопросом, Может ли он попытаться завязать галстук, но в поисках разрешения только получает ещё одну неопределенную улыбку.
Есть только один способ выяснить это, так что наша лиса несет вперед и вниз, распределяя свои удары в стороны и усиливая давление в конце. С каждым разом рот Тода молча расширяется ещё чуть-чуть, и после нескольких толчков половина узла завязывается, и теперь его уже не остановить. На следующем он останавливается и удерживает себя там, отталкиваясь, чувствуя растяжение плоти вокруг себя, и с парой спазмов она скользит вниз с противоположной стороны, запирая его на месте.
Его шерсть встает дыбом, тело холодеет. Ему даже не нужно продолжать качать. Это нарастает и нарастает внутри него медленной, но неотвратимой волной, пока все это не устремляется обратно в спазмах, когда он наполняет маленькую лису своей сдерживаемой сущностью. Он хочет горбатиться, ему нужно горбатиться, но он не может сдвинуться ни на йоту. Если он это сделает, то может убить или, по крайней мере, ранить своего друга. Все, что он может сделать, это разинуть рот в ухмылке Тода, когда его яйца опорожняются в этот дергающийся задний люк.
Акт завершен, Тод вздыхает в удовлетворении послесвечения. Вскоре его глаза закрываются, а дыхание становится глубоким и ровным.
- Привет. Эй, ты не можешь уснуть прямо на мне. Мы должны отклеиться. - Малыш только что-то неразборчиво бормочет и пытается перевернуться на бок, дергая их Соединенные тела. Он слишком далеко зашел, чтобы что-то чувствовать. У нашего лиса начинают болеть колени, и он сгибается так удобно, как только может. Уютно устроившись в двойных объятиях тела Тода и дырки, он обнаруживает, что тоже засыпает.
Внезапно что-то острое и царапающее щекочет его ухо, но он не может полностью проснуться, чтобы смахнуть раздражение. Его мечты многочисленны, но они ничем не примечательны, все несут в себе врожденное чувство пустоты и заброшенности, плюс общий эротизм, который он не может объяснить. Мимолетные образы пронзают его подсознание, ни один из них не поддается объяснению или особенно запоминается.
Все становится оранжевым. Это оранжевый цвет солнечного света за закрытыми веками, но это также яркий оранжевый лисий мех.
Первое, что он видит, - это примятая трава, и раздражающее щекотание всё ещё в его ухе. Поворачивая голову, чтобы облегчить боль, щурясь на раннем утреннем солнце, он испытывает момент абсолютной ясности, когда его мозг пытается сказать ему, где он должен быть, словно он это запланировал. Но потом он не может вспомнить, зачем он здесь и где находится, и паника пронзает его грудь. Перекатившись на спину, он понимает, что совершенно голый, и садится.
После того, как прилив крови в его голове утихает, он осматривает поляну: как раз достаточно места для пары тел и ничего больше. Вот тогда-то он и подглядывает за лисой.
Он-ну, он сам, судя по тому, что у него между раздвинутыми ногами, - лежит на спине, как огонек, и тихо посапывает. Он примерно среднего размера для лисы, но мысль о том, что он здесь делает, оставляет горький привкус во рту. И вообще, что это за липкость? Часть его разума начинает торопиться сложить кусочки вместе, но он не позволяет себе воспринимать их как истину. Ещё нет. У него есть чувство, но чувства-это не факты.
Он перекатывается на колени, которые громко и болезненно протестуют. Трава скользит по его голой розовой коже, царапая её.
- Ой.
Лис тут же вскакивает, подбегает к краю поляны и с подозрительным любопытством наблюдает за грузным человеком. Столь же любопытный, и несмотря на свое растерянное состояние, человек испытывает почти непреодолимое желание прикоснуться к существу, посидеть с ним и погладить, как маленькую собачку. Он протягивает пухлую руку, не подозревая, что выглядит полным дураком, и манит её к себе.
- Ну же... Я не причиню тебе вреда... пошли, - поет он самым безобидным голосом, на который только способен, и Тод, похоже, действительно повинуется ему. Нос дергается, но хвост настороженно поджимается между ног, лиса ковыляет по траве, прищурив желтые глаза по всему месту. Она осторожно принюхивается, кажется, почему-то узнает его запах и даже облизывает кончики пальцев.
- Видишь, я же говорил тебе, - повторяет мужчина, и Тод, осмелев, делает круг вокруг него, пробуя землю и его тело на запахи. Когда он завершает круг, лиса проскакивает между ног мужчины, подталкивает свою морду под его яйца и облизывает головку его вялого пениса, все в течение одной секунды. Когда он снова выскакивает наружу и садится лицом к мужчине, из компактных маленьких ножен на нём проступает розовый блеск.
- О Боже. О, Нет, я этого не делал, - говорит мужчина, пряча лицо в ладонях. Он чувствует смесь отвращения, недоверия и оставшейся похоти, все это скатывается в одно, и он берет несколько секунд, чтобы представить, что эта маленькая лисица говорит ему, что произошло прошлой ночью. Он готовился к перемене, как делал это каждый месяц, но всегда мучительно сомневался в том, что сможет вспомнить то, что произошло, когда он был лисом.
- Так что теперь я трахаюсь с дикой природой, - хихикает он, забавляясь полным стояком, который он теперь щеголяет благодаря дикой лисе. Он дергает её, все пять дюймов её тугой обрезанной кожи, и задается вопросом, было ли это вообще хорошо. Но мужчина? Это только поднимает новые вопросы без ответов.
- Ну, что бы мы ни сделали, - говорит он лисе, которая слушает его подняв уши, - оно того стоило. Наверное, спасибо. - Он встает, и после ещё одного взгляда на забавное розовокожее существо, возвышающееся над ним, Тод убегает прочь, рыжевато-коричневый хвост, как антенна, раздвигает траву длинными прыжками. - Мне просто чертовски хочется вспомнить, что я делаю в полнолуние.
По крайней мере, он понимает, где находится, и слава Богу, что не оказался слишком далеко от дороги. Судя по углу наклона солнца, у него есть около сорока пяти минут, чтобы добраться до работы. Сегодня среда, самый скучный день в его фирме, если говорить о рабочей нагрузке. Он будет в состоянии сделать это, если он поспешит покинуть это поле и доберется до своей машины.
Осторожно ступая по траве, чтобы стебли не вонзились в ноги, он выбирает самый прямой путь к своей машине и идет по нему, насколько это возможно. Вчерашняя одежда скроет любую грязь, которую он соберет по дороге, а в его доме есть душ, чтобы переодеться и избавиться от всего остального... включая зловонную липкость на груди и голове.
- Держу пари, что больше никому в офисе не придется иметь дело с этим дерьмом, - дуется он, но затем улыбается про себя, когда его мысли блуждают по всем возможностям прошлой ночи. Ха. Самец лисы. А я тоже оборотень?
Он, вероятно, никогда по-настоящему не узнает, и это поражает его смешную кость. Он встряхивает головой и наносит удар, полный, средних лет голый человек, идущий через поле от одной жизни к другой.
Значения Корпорации
Аполлон-Волк
Когда Адам пришел в себя в первый раз, у него было отчетливое ощущение, что он плывет. Более того, он парил где-то вне своего тела. Это было довольно дезориентирующим, чтобы иметь самосознание ни с одним из его других чувств. Не было ни звуков, ни запахов; даже его зрение было рассеянным белым сиянием. Он понятия не имел, как долго висел в этом состоянии, потому что время не имело для него особого значения.
К счастью, когда он пришел в себя во второй раз, ему показалось, что он вернулся в свое тело. Сначала он услышал ровный писк пульсометра где-то слева от своей головы. Он рассмеялся про себя и подумал: - по крайней мере, если я слышу свое сердцебиение, то знаю, что всё ещё жив". Воздух вокруг него был определенно терпким, стерильным, граничащим с непреодолимостью. Он мог обнаружить теплые простыни и постельные принадлежности, окружающие его тело, и обнаружил, что кроме чрезвычайно сухого и липкого ощущения во рту он чувствовал себя совершенно нормально. Он слегка пошевелил языком и зевнул, когда его веки затрепетали, открываясь, и он понял, что несколько человек склонились над его кроватью.
- Сержант? Старший сержант Венц, вы меня слышите?
- Читаю вас громко и ясно, док. Что случилось? Где я нахожусь? - спросил Адам, немного потягиваясь и возвращая ощущение в свои конечности. При этом он обратил внимание на скопление медицинского персонала и других полевых офицеров, окружавших его.
- Ты в лазарете, это было близко, и мы думали, что на какое-то время потеряем тебя. Мы всё ещё пытаемся определить, что пошло не так с тестом, - сказал доктор Грант, протянув руку, чтобы потрогать шею Адама и физически проверить силу его пульса, словно мониторы были недостаточно точными. - Ты уже почти два дня не в себе.
- Черт возьми, мне жаль, что тест не сработал, док. Но сейчас я чувствую себя прекрасно, - сказал он, протягивая руку и протирая глаза.
- Вот именно, сержант, мы думаем, что нам удалось добиться успеха в нескольких аспектах протокола, - сказал доктор перед тем, как сделать неловкую паузу на некоторое время, - просто есть несколько непредвиденных побочных эффектов.
- Это здорово, какие детали сработали? - Взволнованно спросил Адам, прежде чем последние слова доктора дошли до него. - Погоди, а что это за побочные эффекты?
Адам потянулся почесать голову и вдруг остановился. Что-то было не так, его коротко стриженные волосы полностью отсутствовали, а кожа головы была совершенно гладкой. Он опустил руку, чтобы потереть подбородок, и понял, что если бы он пролежал в постели два дня, то к этому времени у него должна была бы уже заметно вырасти борода, но вместо любого пуха его челюсть была гладкой, как полированный мрамор.
- Какого черта? - Он что-то пробормотал, убирая руку, и заметил, что с ней тоже что-то не так. Точнее, что-то было не так с цветом. От кончиков пальцев и выше по ладоням и до середины локтей кожа была ярко-белоснежной, но когда он повернул ладонь к тыльной стороне ладони, она была густо блестящей черной. Он проследил взглядом за черным на предплечье и на бицепсе. Затем, когда доктор откинул простыню, Адаму пришлось подавить вздох. Его грудь была такой же блестящей белизной, как и ладони, а бока и косые мышцы приобрели тот же угольно-черный оттенок, что и руки и плечи.
Доктор Грант со вздохом протянул Адаму маленькое зеркальце, и тот посмотрел на свое отражение. Изменение цвета имело место и на его голове, белый конец прямо под подбородком, в то время как за исключением двух больших белых пятен по обе стороны от его висков остальная часть его лица и головы были полностью черными.
- Вот дерьмо, - выругался Адам.
Казармы роты Альфа – за неделю до эксперимента
- Внимание на палубу! - раздался громкий голос, прежде чем комната превратилась в размытое пятно управляемого хаоса, в котором морские пехотинцы быстро прятали то, что они делали, чтобы встать по стойке смирно у подножия своих стеллажей.
- Рота “Альфа " на месте, сэр, - доложил старший сержант О'Доннелл, когда все солдаты собрались.
- Спасибо, старший сержант. Вольно, джентльмены, - ответил полковник Рихтс, прежде чем полностью войти в комнату. - Я только что получил новые задания для нескольких избранных. Если ваше имя будет названо, пожалуйста, соберите свои вещи и явитесь в автобазу на дубле для немедленной транспортировки.
Сержант Адам Венц внимательно слушал, как полковник начал зачитывать имена, и быстро понял, что берет только самых лучших. Капрал Фрэнк Доус, возможно, лучший стрелок на базе; рядовой первого класса Хосе Бенитес, молодой парень, но сложенный как танк и нынешний рекордсмен соревнований роты по жиму лежа; сержант Джамал Купер, один из самых быстрых парней в округе и всего за несколько секунд до четырехминутной мили. Венц знал, что он хорош, но никогда не сравнится с этими парнями физически; однако у него было преимущество морально. Возможно, самый умный морской пехотинец в своем подразделении, он относился к тактике, как утка к воде, и мог превзойти кабинетных жокеев в Пентагоне, когда дело доходило до выигрышной стратегии военных игр. В высшей степени уверенный в себе, он нисколько не удивился, когда его имя было добавлено в список приглашенных.
Полковник отпустил их после того, как было прочитано около дюжины имен, и Адам быстро переложил свое снаряжение из шкафчика в спортивную сумку. Он отложил в сторону одну свежую форму, прежде чем упаковать остальные, и быстро переоделся в свою служебную форму Чарли, убедившись, что его идеально помятые оливково-зеленые брюки и рубашка цвета хаки с коротким рукавом на пуговицах были полностью в порядке, прежде чем отправиться через базу к моторному бассейну. В двух других ротах на базе также были отобраны некоторые члены, и вскоре около сорока морских пехотинцев слонялись вокруг, ожидая их следующего набора инструкций. Адам был рад видеть, что среди лучших марийцев, которых могла предложить база, был и его лучший друг Картер.
Сержант Реджинальд Картер был самым близким товарищем Адама со времен начальной подготовки, и им повезло, что они так долго находились на почти одинаковых постах. Пока Картер не мог быть на том же уровне, что Адам разум-мудрым, как сам Адам был заинтересован, чтобы напомнить ему, время от времени, он был примерно таким же хитрым, как они приходят и если он не мог придумать выход, он не выше обманывая его. Кроме того, он был заядлым триатлонистом и последние три года подряд проходил квалификацию в Ironman. К тому же, он сделал чертовски хороший минет.
- Черт возьми, я думал, что это элитная группа, как, черт возьми, самый сумасшедший морской пехотинец в роте "Браво" добрался сюда? - Пошутил Адам, подходя к Картеру и пожимая ему руку.
- Уэнц, сукин ты сын, я должен был догадаться, что ты появишься здесь, ты всегда таскаешься за мной, - сказал другой, широко улыбаясь.
- Да, верно, я думаю, что у тебя есть обратное представление о том, кто за кем следует. Так ты хоть представляешь, что здесь происходит? - спросил Адам.
Картер пожал плечами. - Ничего особенного, полковник Рихтс вытащил нас прямо с учений и отправил собирать вещи, так что это должно быть очень важно.
- Ты же знаешь, что это значит, у полковника не было выбора, так что он, вероятно, даже не знает, что происходит. Здесь все написано о специальных операциях.
- Просто замечательно. Ты же знаешь, как я люблю хорошие секреты.
- Да, я помню это, - сказал Картер с кривой улыбкой и подмигнул.
Лазарет – через неделю после эксперимента
Адам уже начал привыкать к переменам в своей внешности. По крайней мере, он больше не пугался, когда видел свое отражение. Он всё ещё был прикован к больничной палате, но уже встал и начал двигаться. Получив возможность тщательно осмотреть свое тело, что врачи неоднократно делали сами, он обнаружил, что изменения в его коже распространились вплоть до подошв ног, которые оказались такими же белыми, как и его живот. Его ноги были в основном черными, за исключением внутренней стороны бедер, где белая окраска взяла верх и распространилась на север по его промежности и смешалась с его прессом. Он обнаружил, что на его теле не осталось ни единого волоска, даже брови, что сделало его кожу намного более гладкой.
Его новая кожа действительно казалась более жесткой и толстой, а также немного резиновой. Гладкий глянцевый блеск его кожи был особенно заметен, когда он намыливался под душем. На самом деле, только в душе, под непрерывным потоком воды, он чувствовал себя наиболее комфортно. На протяжении всего дня он постоянно прыгал под душ, и только оттого, что был мокрым, ему становилось легче. Большая разница заключалась в том, что теперь он предпочитал принимать душ на холодной стороне. Лежа на сухом воздухе своей больничной палаты, он чувствовал себя скованным и зажатым в собственной коже. Несколько раз он терял счет времени и вдруг обнаруживал, что уже больше часа стоит под расслабляющей струей холодной воды.
Естественно, именно во время одного из таких продолжительных ливней Адам, наконец, обратил внимание на другие изменения. Он был уверен, что врачи упомянули об этом наряду с некоторыми другими деталями, но он был настолько захвачен очарованием тона своей кожи, что не обратил особого внимания. Теперь, когда он провел руками по гладкой коже, стало легче измерить экспоненциальный рост его мускулатуры. Он всегда был в хорошей форме и, конечно, вся физическая подготовка, которую он получил в корпусе, только увеличила его общее физическое состояние. Впрочем, по сравнению с тем, как он выглядел сейчас, он мог бы с таким же успехом быть девяностовосьмифунтовым слабаком. Адам прикинул, что он был на добрых полфута выше и добавил ещё пятьдесят фунтов крепких мышц. Он никогда раньше не обладал большой четкостью, но теперь он был определенно разорван, возможно, это был контраст между Черным и белым на поверхности, но он обнаружил гребни мышц, о которых раньше никогда не знал.
Он закончил мыться, вытерся полотенцем, натянул свои старые спортивные шорты и всё ещё рассматривал себя в зеркале ванной комнаты, когда дверь позади него открылась. Он уже привык к этим неожиданным визитам медицинского персонала, поэтому даже не обращал внимания на посетителя.
- Господи Иисусе Венц! Какого хрена они с тобой сделали?
Знакомый голос лучшего друга вывел его из задумчивости, и он резко повернулся лицом к Картеру, который стоял у двери с разинутым ртом и широко раскрытыми от шока глазами.
- Картер, что ты здесь делаешь?
- Я пытался выяснить, что происходит, но они не дали нам никакой информации о вас с тех пор, как вы ушли с доктором на прошлой неделе. Я сунул одному из санитаров сотню баксов, и он провел меня через охрану. Так в чем же дело, что это такое, краска для тела? - спросил Картер, подходя ближе.
Венцу пришлось улыбнуться попыткам друзей проверить его состояние, хотя он и не был уверен, как отреагирует на перемены в его внешности. - К сожалению, нет, это не краска. Это побочный эффект лечения; доктору Гранту пока не удалось выяснить, как обратить его вспять.
Картер подошел ближе, всё ещё глядя на него, его глаза путешествовали вверх и вниз по изменившемуся телосложению Адама, “Ну, это странно, но я должен сказать, что это может стоить того, учитывая, насколько огромным ты выглядишь сейчас. Как вы себя чувствуете?
- Я чувствую себя прекрасно, я просто хотел бы, чтобы они выпустили меня из этой комнаты, чтобы я мог немного размяться, я становлюсь немного сумасшедшим здесь, - сказал Адам, проходя в другой конец комнаты и плюхаясь в кресло.
- Может, они не хотят пугать остальных ребят. Эти доктора всегда недооценивают решимость морпеха выполнить задание. Кроме того, большинство парней не стали бы так сильно возражать, если бы им пришлось брить головы вот так, - сказал Картер, опускаясь на колено перед Адамом.
- Ну да, я же не брился. Что касается побочных эффектов, то я потерял все свои волосы, все свое тело., - сказал Адам, пожимая плечами.
- Неужели? Могу ли я это почувствовать?
- Конечно, почему бы и нет. Все медсестры и врачи в этой больнице так делают.
После нескольких дней постоянных обследований Адаму казалось, что он привыкает к тому, что его лапают, но в прикосновениях Картера было что-то другое. Его большие и грубые мозолистые руки казались горячими на его собственной гладкой коже, а кончики пальцев были удивительно нежными, когда они двигались по нему. Он начал с того, что положил руки на голову Адама, мягко пробежав по его макушке и вниз по затылку. Его мощная хватка массировала верхнюю часть спины и плеч, прежде чем медленно надавить на один из бицепсов и по всей длине руки. Адам постарался не рассмеяться от легкого щекочущего ощущения и выражения лица Картера, когда он прикусил губу и медленно положил ладони ему на грудь. Картер крепко сжал широкие грудные мышцы Адама и позволил его большим пальцам потереться о слегка затвердевшие соски. Адам вздрогнул и был уверен, что если бы у него всё ещё были волосы, то они бы встали дыбом вместе с приятной гусиной кожей, когда невероятно чувственное прикосновение его друга опустилось ниже к его прессу.
Он подумал, что Картеру этого было достаточно, когда он отстранился только для того, чтобы его руки опустились на икры Адама и медленно двинулись вверх по его ногам. Адам немного поежился, когда его приятель внезапно засунул руки под шорты, позволив своим пальцам обхватить его тяжелый шаровой мешок и его постоянно утолщающийся член.
- Ух ты, у нас нет времени на этого возчика, - сказал Адам, лишь вяло пытаясь оттолкнуть его.
- Я просто хотел посмотреть, действительно ли ты совсем безволосая, - сказал молодой морской пехотинец с озорной усмешкой, продолжая обнимать яйца своего друга. - Кроме того, прошла уже почти неделя, и ты говоришь мне, что тебе это не нужно? - Он внезапно добавил, обхватив одной рукой вздувшийся член Адама.
Адам попытался подавить стон, но не смог. - Ты же знаешь, что хочу, но прямо сейчас? Вот так? - спросил он, борясь с желанием подтолкнуть свои бедра к этой сильной хватке.
- А почему бы и нет? Я думаю, что ты выглядишь немного сексуально вот так.
- Но один из докторов может быть здесь в любую минуту, - протест Адама прозвучал слабо в его собственных ушах.
- Ну и что? Когда ещё угроза прерывания нас останавливала, - заявил Картер с озорной ухмылкой.
- Ну, я почему-то не думаю, что здешние медсестры будут столь же любезны, как тот официант в Кабо-Сан-Лукасе. - несмотря на все свои усилия, Адам почувствовал, как его бедра начинают втягиваться в объятия Картера.
Другой морской пехотинец просто улыбнулся ему. - Ты шутишь, может быть, ты видел здесь кого-нибудь из медсестер? Некоторые из этих парней чертовски горячие. Заставляет меня задуматься, что нужно сделать, чтобы получить губчатую ванну здесь.
- Тем не менее, доктора приходят, чтобы проверить меня всё время, - сказал Адам, поскольку его решимость продолжала угасать.
- Тогда у нас нет времени, чтобы тратить его впустую, - сказал Картер, медленно начав поглаживать член своего друга, придвигаясь ближе, чтобы обхватить ртом распухшую головку члена, когда он вытащил тонкие шорты для бега.
Картер не успел ещё поцеловать нежную ручку двери, как она задребезжала и начала поворачиваться. Он быстро, хотя и неохотно, отпустил член Адама и дернулся назад, словно его ударило электрическим током. Он встал и быстро огляделся, прежде чем броситься в ванную и спрятаться за занавеской душа.
- Что случилось, док? - спросил Адам, ерзая на стуле и скрещивая ноги, чтобы попытаться скрыть свою теперь уже заметную эрекцию.
- Как оригинально, сержант, - доктор Грант закатил глаза и закрыл за собой дверь. - Все ещё нормально себя чувствуешь?
- Говорю вам, док, я никогда не чувствовал себя лучше. Я бы хотел, чтобы вы, ребята, отпустили меня хотя бы в остальную часть моего подразделения.
Доктор покачал головой из стороны в сторону, подходя к креслу Адама: - я думаю, что это было бы нецелесообразно в данный момент, мы всё ещё пытаемся оценить природу этих изменений в вашей внешности. - Он протянул руку и снова пощупал шею Адама, чтобы измерить его пульс. - Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? Вы выглядите немного раскрасневшейся, и ваш пульс в данный момент довольно высок.
- Что, о да, я просто делал какие-то упражнения, ну, знаешь, отжимания, хрусты, прыжки домкратами и все такое прочее... Я становлюсь немного беспокойной здесь одна. - Адам убедительно соврал, потому что был уверен, что слышит, как Картер хихикает в ванной.
- Хммм, я полагаю, нам следует подумать о том, чтобы организовать для вас ещё какое-нибудь занятие. Это была бы хорошая возможность проверить предполагаемый эффект процедуры.
- Меня это вполне устраивает.
- Очень хорошо. Я все устрою, - сказал доктор Грант и повернулся, чтобы уйти.
- О, док, прежде чем вы уйдете, как насчет посетителей? - Что случилось? - поспешно спросил Адам, почти вставая, прежде чем вспомнил о своем всё ещё пульсирующем члене. - у меня есть друзья, которые пришли сюда на проект вместе со мной, и я уверен, что они беспокоятся обо мне.
На секунду мне показалось, что доктор снова отрицательно покачает головой, но вместо этого он остановился. - Возможно, нам удастся получить разрешение на некоторые из них, но мы хотим, чтобы эти результаты пока оставались засекреченными.
- Поверьте мне, док, я гарантирую, что некоторые из этих парней знают, как держать все в секрете, - сказал Адам, чтобы успокоить Картера, который слушал.
- Приятно это слышать. Сестра Уилер скоро придет, чтобы взять сегодняшний образец крови, и обязательно сообщите мне, если что-то изменится в вашем состоянии.
- Обязательно, док, спасибо.
Док ушел, а Картер неторопливо вышел из ванной.
Адам не смог удержаться от смеха. - Черт возьми, чувак, ты просто невероятен. Может быть, нам стоит подождать, пока вы не получите разрешение.
- Я думал, у меня уже есть разрешение на это? - игриво спросил он, легонько похлопывая Адама по промежности.
Адаму пришлось изрядно постараться, чтобы его бедра не приподнялись от прикосновения приятеля. Он отчаянно хотел продолжить, но понимал, что в данный момент осторожность важнее, ведь медсестра может прийти взять кровь в любой момент.
- Черт возьми, ты же знаешь, как сильно мне это нужно прямо сейчас? Но ты можешь серьезно пострадать, если тебя поймают здесь сейчас, тогда что я буду делать для удовольствия?
- Будь по-твоему, балуй спорт, - сказал Картер, отступая назад, хотя его собственная выпирающая форма ясно показывала, как сильно он хотел продолжать. - Я думаю, что должен вернуться в казармы, сегодня вечером я снова попал на полосу препятствий, всё ещё пытаются выиграть ваше время.
- Этого не будет, чувак, - сказал Адам с усмешкой.
- Посмотрим. Может быть, немного дополнительной краски для тела поможет мне выиграть ваше время. Серьезно, ты действительно выглядишь чертовски мило Вот так, - сказал Картер ещё раз, ощупывая свою промежность для акцента.
- Я так рада, что ты это одобряешь. Просто помалкивай пока и не рассказывай другим парням, что я так выгляжу, ладно?
- А почему бы и нет? Это не будет иметь никакого значения. Черный, белый, синий или фиолетовый, ты всё ещё морской пехотинец, братан. Semper Fi.
За шесть дней до эксперимента
Это была долгая поездка на автобусе, которая, вероятно, казалась ещё более долгой, чем была на самом деле, из-за затемненных окон, которые мешали им видеть, куда они едут. На базе им не дали никаких дальнейших указаний, кроме как сесть в один из трех ожидавших их автобусов. После восьми часов беспрерывной езды они могли оказаться где угодно. Выйдя из автобуса на яркий солнечный свет и прохладный воздух, они не получили никаких дополнительных указаний на свое местоположение, кроме как оказались на стандартной неописуемой военной базе, окруженной лесом. Едва они устроились в казарме, как их окликнул крупный, внушительного вида майор.
- Джентльмены, я майор Доус. Вы все были отобраны для участия в сверхсекретной программе под названием "Операция Иона". Эта программа проверит вас. Умственно и физически. Наша цель-отобрать самых лучших из вас, чтобы они стали членами новой команды специальных операций, которая будет иметь лучшие возможности, чем любое существующее подразделение в мире. На данный момент мы должны просить вас воздержаться от любых расспросов о проекте, и никакая связь с базой не будет разрешена. А пока я предлагаю тебе перекусить и немного отдохнуть. Твоя тренировка начнется завтра в пятьсот. Вот и все.
- Ого, это было очень познавательно, - прошептал Картер на ухо Адаму, когда они укладывали остальную часть своего снаряжения рядом с койками.
- Это не должно было быть информативным, олух. Это был вызов. Конечно, остальным из вас придется довольствоваться борьбой за второе место., - Уверенно сказал Адам, слегка выпятив и без того внушительную грудь.
- В твоих мечтах приятель, на этот раз я надеру тебе задницу. Вы знаете, что я лучший стрелок, Чем вы, так что у меня уже есть это в сумке, если они забьют нам об этом.
- Чувак, в прошлый раз ты избил меня только потому, что у меня было такое похмелье с прошлой ночи. Но даже в этом случае ты опередил меня всего на десять баллов.
Картер пожал плечами: - победа есть победа, мой друг.
Венц и Картер были не единственными двумя морпехами, которые поняли вызов, и большинство разговоров вокруг столовой, казалось, сосредоточились на том, кто будет лучшим из лучших. Адам в основном позволял Картеру хвастаться. Хвастаться перед приятелями-это одно, но с остальными он предпочитал держаться в тени, по крайней мере до тех пор, пока не проносился мимо них при каждом препятствии. После ужина один из сержантов сформировал взвод для вечерней пробежки по лагерю. Открытые дороги вокруг базы больше не давали никаких указаний на их местоположение, миля за милей виднелись только деревья, ни одна машина не проехала мимо них за весь пробег.
Единственное, что Венц по-настоящему ценил в армии, так это бесконечный запас горячей воды. На какой бы базе, корабле или аванпосте он ни находился, недостатка в горячей воде для очень долгого душа никогда не было. Было что-то в дне путешествия, что заставляло его нуждаться в лечебном очищении хорошим горячим душем больше, чем в другие дни. После многочасового сидения взаперти в автобусе, а затем энергичной пробежки сильная пульсирующая струя из душевой головки чувствовалась так же хорошо, как и всегда. Он закрыл глаза и только позволил воде каскадом стекать по груди и плечам, когда почувствовал, что кто-то занял свободную кабинку рядом с ним, хотя остальная большая душевая комната была совершенно пуста. Ему даже не пришлось открывать глаза, потому что он знал, что это мог быть только один человек.
- Это заняло у тебя немного больше времени, чем я ожидал, Картер, - съязвил Адам, пока вода продолжала массировать его.
- Извини, что заставил тебя ждать, но мне пришлось бросить нескольких парней, прежде чем я пришел. Не думал, что тебе понадобятся зрители, - сказал Картер, запуская воду в душе.
- Не можем же мы все быть бывшими порнозвездами, как ты.
- Я не думаю, что пара любительских DVD-дисков до того, как я поступил на службу, делает меня звездой.
- Ну, ты точно сосешь член как один. Так ты собираешься приехать сюда или просто говорить всю ночь?
- Просто жду вашего приказа, сержант.
Лазарет – через восемь дней после эксперимента
На следующее утро Венц проснулся почти таким же возбужденным, как и накануне вечером, когда он заснул.
- Будь ты проклят, Картер, - тихо выругался он. Он перекатился на спину и провел руками по гладкой блестящей коже, пока, наконец, не добрался до своего напряженного члена. Он осторожно обхватил руками свой ствол и медленно потянул вверх вдоль ствола и обратно вниз, вздыхая с облегчением и удовлетворением. Он ускорил темп и вскоре уже колотил по своему стержню, но как бы сильно и быстро он ни двигался, он просто не мог заставить себя кончить. Он произвел тонну прекум, и его гладкая кожа горела от хорошо смазанного желания, но он просто не мог достичь оргазма.
Адам продолжал дрочить в течение, казалось, часа, пока, наконец, не заметил некоторую перемену в ощущениях, исходящих от его паха. Его рука всё ещё летала вверх и вниз по его стволу, и его яйца наконец почувствовали, что они напрягутся, готовые кончить. Он почувствовал, как его мешок подтягивается ближе к телу, но это не остановило его, его яйца продолжали сокращаться, пока ощущение не пришло изнутри его промежности. Адам приподнялся на локте, посмотрел вниз и был озадачен тем, что увидел. Его яйца полностью втянулись внутрь тела - только большая выпуклость отмечала их местоположение. Несмотря на шок, он всё ещё не мог перестать поглаживать свое мясо; казалось, его рука приклеилась к чувствительной плоти, даже когда она скользила вверх и вниз по гладкой коже.
В следующее мгновение его член сам начал меняться. Хотя он изменился вместе с остальной частью его кожи, раньше он был таким же ярко-белым, как и остальная часть его живота, но теперь он постепенно становился очень глубоким оттенком красного. Красный цвет распространился до самого кончика, но это было ещё не все. Его член, казалось, тоже становился длиннее. Чем крепче Адам сжимал удочку, тем быстрее она менялась. Это было похоже на то, как его член лепил глину в его руках, и он продолжал растягиваться и реформировать свой член. В одно мгновение его член полностью изменился внешне. Теперь чудовищные десять дюймов в длину и сужающиеся к острию на кончике, они также имели отчетливый изгиб, изгибаясь вверх, а затем наружу для легкой S-образной формы. Такой же возбужденный, как и всегда, Адам чувствовал, что наконец-то может кончить. В этот момент раздался стук в дверь.
Выругавшись, Адам неохотно убрал руки с члена, быстро перекатился на бок и натянул простыни, чтобы прикрыться как раз вовремя. Его член пульсировал, просто нуждаясь в ещё нескольких ударах, чтобы кончить, но это должно было подождать.
- А, Доброе утро, сержант. Надеюсь, я вас не разбудил?
- Вовсе нет, док, я был там... я не спал все утро., - сказал Адам с легкой усмешкой.
Док начал свою обычную утреннюю серию вопросов о том, как Адам чувствует себя сегодня. Он изо всех сил старался оставаться неподвижным на боку и оставаться прикрытым, когда он хотел, чтобы его эрекция ушла, и был удивлен, когда она начала работать, и он почувствовал, что его жесткость спала. Он даже чувствовал, как его член расслабляется, когда он успокаивался. Какое-то мгновение он раздумывал, не рассказать ли доктору о последних изменениях прямо здесь и сейчас, но, чувствуя, что его руки всё ещё влажные и липкие от пота, решил, что для этого будет время позже.
В конце концов доктор закончил свой ежедневный допрос и встал, чтобы уйти: - у меня есть для вас хорошие новости. Я получил необходимое разрешение, так что у меня к вам посетитель. Я вкратце объяснил ему, чего ожидать, но все равно не удивлюсь, если ваше появление станет для него шоком, так что я не стану принимать это на свой счет.
Оказавшись у двери, он жестом пригласил её выйти. - теперь вы можете войти.
Адам почти не сомневался, кто это будет, и не был разочарован.
- Ого, Уэнц, как ты себя чувствуешь? - спросил Картер, входя, изображая соответствующее удивление, чтобы одурачить доктора.
- Картер, черт возьми, как же я рад тебя видеть, - сказал Адам, снова начиная возбуждаться от одного только присутствия Картера и желая, чтобы док просто ушел. - Так что ты думаешь, тебе нравится мой новый цвет? - спросил он непринужденно.
- Ну, это другое дело, док говорит мне, что они не уверены, насколько далеко простираются изменения и смогут ли они их ещё отменить, - ответил Картер, явно желая, чтобы лишняя компания тоже ушла.
- Именно это мне и говорят.
- Если вы, джентльмены, извините меня, - вежливо сказал доктор, - мне нужно проверить некоторые дополнительные анализы. Постарайтесь не задерживаться слишком долго, сержант Картер, он всё ещё нуждается в отдыхе.
- Док, я же говорил вам, что достаточно отдохнул, а теперь мне нужно действовать, - пожаловался Адам, когда доктор вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
- Значит, тебе нужно что-то предпринять, я думаю, что прибыл как раз вовремя, - сказал Картер с ухмылкой.
- Парень, ты даже не представляешь. Черт побери, отчасти это твоя вина, что ты вчера заставил меня нервничать, а потом ушел.
- Если я правильно помню, это вы меня выгнали, - сказал Картер, скрестив руки на груди.
- Да, но я не могу придумать, как выдать тебя за другого врача, если войдет медсестра, особенно если у тебя во рту мой член.
- Кстати, об этом, - Картер облизнул губы, подходя ближе к кровати Адама.
Адам быстро почувствовал, что снова возбуждается, и, несмотря на то, как сильно ему хотелось просто отпустить свой бутон, он чувствовал, что сначала заслуживает хотя бы небольшого предупреждения.
- Картер, подожди. Произошло ещё несколько изменений, о которых я даже не успел рассказать доктору.
- Неужели? Например, что?”, - сказал Картер с блеском в глазах, как ребенок в рождественское утро.
- Мое барахло... Ну вот, смотрите сами, - пожал плечами Адам и сбросил простыню.
- Срань господня! Твой член пропал! - выдохнул второй морпех.
- Нет, это не так, - сказал Венц, потянувшись к своему паху. - просто... о черт, это так!
Венц ощупал бугристую выпуклость в паху, прикосновение пальцев к гладкой коже возбудило его ещё больше, несмотря на шок, вызванный отсутствием снаряжения. Когда Картер добавил к этому свои руки, стало только хуже. Однако потребовалось всего мгновение, чтобы вдоль его промежности открылась тонкая вертикальная щель, и заостренный красный кончик члена снова начал появляться. Его вздох облегчения быстро превратился в дрожь, когда Картер обхватил пальцами свой измененный ствол, уговаривая его внушительную длину ещё больше высунуться.
- Черт возьми, чувак, это же просто пиздец... так что совершенно охуенно...
- Странно? - Предложил Венц, когда его приятель заикнулся от странного вида его мяса.
- Жарко!
Картер обеими руками обхватил член Адама, поглаживая его вверх и вниз по огромному стволу. Адам снова откинулся на подушки, его бедра мягко приподнялись от прикосновения друга, когда его член начал освобождаться от большого количества прозрачной жидкости. Он должен был признать, что было что-то возбуждающее в его новой внешности ещё больше, так как Картер, казалось, так увлекся этим. Сильные руки его друга двигались вверх и вниз по изгибам его члена, даже когда он забрался на кровать с Адамом. Теперь, паря прямо над пульсирующим шпилем плоти, Картер снова провел языком по губам, прежде чем втянуть кончик члена Адама в свой слюнявый рот.
Изменения в его пенисе, должно быть, сделали его более чувствительным, чем раньше, и Адаму пришлось схватить подушку и держать её над своим лицом, чтобы не кричать слишком громко. Наслаждение растекалось по всему его телу, когда дюйм за дюймом его член исчезал в глотке лучшего друга. Он и раньше позволял Картеру глубоко заглатывать себя, но сам размер его члена выводил его на совершенно новый уровень. Картер был более чем готов к этой задаче, хотя и с отработанным темпом он держал Адама парящим прямо на краю кульминации, не отправляя его.
- Почему ты остановился? - Адам чуть не заскулил.
- Потому что я хочу посмотреть, как стреляет это чудовище, вот почему.
Рука Картера вскоре уже летала вверх и вниз по хорошо смазанному стволу венца, в то время как он потянулся под него другой рукой, чтобы сжать его упругую задницу и прощупать пальцами чувствительную дырочку своего друга. Теперь Адам разрывался, он хотел продлить это блаженство так долго, как только мог, но он также чувствовал отчаянную потребность кончить, нарастающую в его яйцах. Вскоре это было уже слишком; он уже не мог остановить свой оргазм, как не мог остановить восход солнца. Он стиснул зубы, когда его тело дернулось, и сделал все возможное, чтобы не выпустить первобытный крик, который, вероятно, привлек бы внимание каждой живой души в больнице. Как это было, его бедра взбрыкнули, и его и без того массивный член утолщался под твердой хваткой Картера, прежде чем запустить устойчивый поток густой белой спермы. Его приятель торжествующе ухмыльнулся, подняв руку, чтобы отразить второй взрыв, забрызгавший кровать и грудь Адама своим грузом.
Адам едва мог дышать, когда рухнул на больничную койку, пот всё ещё катился по его блестящей черной коже, и брызги его семени смешивались с белой грудью и простынями. Картер откинулся назад с довольной ухмылкой, широко расплывшейся по его лицу, когда он дал члену Адама длинный медленный толчок, собирая часть оставшейся жидкости, которая всё ещё вытекала и посылала дрожь экстаза вверх и вниз по позвоночнику Адама. Эта дрожь быстро сменилась удивлением, когда она сосредоточилась прямо между его лопатками, и ему показалось, что и без того неудобный матрас начал колоть его в спину.
- О черт... - пробормотал он, пытаясь немного приподняться.
- Только не говори мне, что ты снова готова идти? - С надеждой спросил Картер, оторвавшись от облизывания пальцев.
- Нет, это моя спина. Мне кажется, я на чем-то лежу.
- Ну-ка, дай я посмотрю, - сказал его приятель, схватив его за бицепс и потянув вперед, чтобы посмотреть на матрас. - Я ничего не вижу, парень.
- Ты уверен, что мне показалось, будто что-то ткнуло меня между лат. - Адам нахмурился, уверенный, что он что-то почувствовал.
Картер просто наклонился и провел рукой по слегка влажным простыням. - ничего, чувак...
Было что-то такое в изменении тона голоса Картера, что мгновенно подняло уровень беспокойства Адама. - Что? Что это?
- Ну, это не что-то на твоей кровати, это что-то на твоей спине. - Картер протянул руку за спину Адама и скользнул ладонью вверх по его пояснице, и когда он достиг того места, где он почувствовал странное ощущение, толкающее его, было что-то другое в этом прикосновении. Как будто он был дальше, чем должен был быть.
Венц вскочил с кровати, едва не сбив Картера с ног. Он бросился в ванную, его полутвердый член всё ещё подпрыгивал на животе, и он пересек комнату всего в несколько прыжковых шагов. Он слегка повернул зеркала в аптечке, чтобы лучше видеть то, что лежало у него на спине, и его глаза расширились от удивления. Прямо между лопатками у него под кожей вздувалась большая шишка. Даже пока он смотрел, масса продолжала пульсировать и расти, расширяясь ещё на пару сантиметров. Если не считать странной пульсации его движений, боли, связанной с его расширением, не было, только когда он потянулся назад и попытался прижать его обратно к своей коже, он почувствовал легкую боль, как тогда, когда он лежал в постели.
Он всё ещё изучал устойчивый рост, когда заметил Картера, оглядывающегося через плечо, который, как и Адам, хотел посмотреть, что повлечет за собой это новое развитие. Он нежно провел ладонями по гладкой черной коже Адама, начиная от самого верхнего выступа чуть ниже шеи Адама, и вниз вдоль его бока до того места, где он заканчивался примерно посередине спины.
- Тебе больно? - спросил Картер.
- Вообще-то нет. Просто чувствую себя по-другому, вот и все, - честно ответил Венц.
- Вы хотите, чтобы я сходил за доктором или ещё за чем-нибудь; возможно, им придется это проверить.
- Ты что, шутишь? Прямо сейчас, когда мой член всё ещё тверд, а ты и вся остальная комната всё ещё воняете моей спермой? Не думаю, что это разумная стратегия.
Картер рассмеялся над этим, сморщив нос от сильного мускусного запаха, который витал вокруг них обоих. - да, я полагаю, мне следует положиться на твой тактический гений.
- Не волнуйся, я попрошу доктора осмотреть меня достаточно скоро, чтобы он мог сказать мне, что всё ещё не знает, что со мной происходит. А пока давайте приведем это место в порядок, пока никто не вернулся.
Тренажерный зал – за четыре дня до эксперимента
- Пошли, давай немного приберемся здесь, пока никто не вернулся, - сказал Венц, оглядывая беспорядок вокруг.
- Ты уверена, что я не могу сделать это ещё раз?
- Не думаю, капрал, я совершенно вымотан, и вам тоже нужен отдых.
- Конечно, сержант. Еще раз спасибо, что поработали со мной, - сказал капрал Тиг, вытирая с лица пену.
- Не упоминай об этом, и если кто-нибудь из парней спросит, просто скажи им, что тебя назначили на службу технического обслуживания, - сказал Адам с хитрой усмешкой.
- О, не волнуйся, я никому не скажу об этом, пока не смогу сделать это перед всем батальоном.
- Я не могу дождаться, чтобы увидеть взгляды на остальную часть вашего отделения, когда вы засунете его прямо в их лица. - Предложил Адам, думая о том, как хорошо Тиг только что сделал это.
- Я уверен, что они будут шокированы, когда я пронесусь мимо них.
- Пришло время, когда некоторые из этих парней узнают, что размер не имеет значения, я просто рад, что смог предложить вам несколько советов о том, как лучше работать.
Тиг продолжал убирать оборудование, в то время как Адам выпрямился вокруг общей площади и убедился, что все было так же, как они нашли его раньше. Когда они оба закончили, было невозможно сказать, что там вообще кто-то был.
- Еще раз спасибо, что показали мне, как это делается, сержант Венц., - Предложил Тиг, поднимая руку, чтобы ударить кулаком своего товарища-морпеха.
- С удовольствием. К концу недели мы заставим тебя надрать задницу этой полосе препятствий в рекордное время. - Венц похвалил маленького мужчину, вытирая грязь и пот с собственного лица. Тиг не могли иметь мощность и размеры некоторых из ребят принес на это назначение, но Венц был быстр, чтобы признать страстью и решимостью он должен был отдать её своей лучшей и что-то он с восхищением о нём и одна из причин, почему он предложил дать ему лишние тренировки в их нерабочее время. С первой же попытки капралу стало лучше, и на этот раз он упал только один раз, испачкав грязью свою одежду и лицо.
- Значит, завтра в это же время? - спросил капрал, найдя полотенце, чтобы немного вытереться.
- На самом деле нам нужно будет отодвинуть его назад и час, у меня тактический брифинг завтра в 19. <00.
- Вас понял. тогда в 21.30.
Венц смотрел ему вслед и улыбался про себя. Расписание, которое они получили накануне утром, не давало ему много свободного времени, но на самом деле он был счастлив использовать свои свободные минуты, чтобы помочь товарищу, который заслужил это. Он понимал, что, сидя взаперти на такой изолированной базе, как эта, он бы в противном случае слегка взбесился. Ему уже наскучили тренировки, которые они проводили по три раза в день, и оценки в классе были шуткой, так как он полагал, что он, вероятно, мог бы проспать их и всё ещё сдавать экзамены, которые они дали с легкостью.
Верный своей прежней уверенности, он был единственным, кто полностью преодолел полосу препятствий с первой попытки, несмотря на нестандартную установку, которую они придумали. Однако он заметил, что Тиг борется с ним и не получает поддержки от своего отделения, что разозлило венца. Он тут же оттащил его в сторону и предложил помочь ему справиться с этим вызовом, пока он будет держать его при себе. Черт возьми, Венц даже не сказал Картеру, что он задумал, потому что этот болтун будет ныть, почему он не помогает ему.
Конечно же, Картер был первым человеком, с которым он столкнулся, когда возвращался в казармы.
- Эй, Венц! Где ты пропадал? Я искал тебя повсюду! - крикнул ему подбежавший Картер.
- О, мне пришлось спуститься в гараж, чтобы помочь с ремонтом одного из Хаммеров, - сказал Венц на месте.
- Ха, я только что был там и не видел тебя.
- Должно быть, просто пропустил меня тогда, что случилось? - спросил Адам, пытаясь перевести разговор на другую тему.
- Я пытался разыскать вас, чтобы сообщить, что майор Доуз хочет, чтобы вы немедленно явились к нему в кабинет. Похоже, ты уже влип, - рассмеялся Картер.
Венц только закатил глаза и пожал плечами “ " возможно, он нуждается в некоторой информации о том, как избавиться от вас, не то чтобы я мог быть чем-то полезен в этом отделе, я пытался избавиться от вас в течение многих лет.
- Еще одна неудача для тебя, парень.
- Расскажи мне об этом, пожалуй, я лучше пойду. Я догоню тебя позже.
- Желаю удачи.
Венц направился в штаб-квартиру на двойном, хотя он сожалел, что у него не было шанса убрать немного больше. Однако заставить майора ждать ещё дольше, чем он уже прождал, было куда более серьезной проблемой, чем пыльная униформа. В мгновение ока он оказался за дверью своего кабинета и громко постучал.
- Войдите!” Глубокий голос отозвался изнутри.
Вошел Венц и вытянулся по стойке "смирно". - Сержант Венц докладывает, как и было приказано, сэр!
- Вольно, Венц. Присаживайтесь, - ответил майор со своего массивного стола.
Расслабившись, прежде чем занять предложенное место, Венц немного расслабился, услышав небрежный тон командира: - Спасибо, сэр.
- Ты действительно очень быстро начал в эти первые дни. Я прикинул, что на поиск подходящего кандидата уйдет три недели.
- Благодарю вас, сэр.
- Ваши прогоны через наш усиленный учебный курс были превосходными, вы получили все оценки, которые вы приняли, и я был очень впечатлен вашими навыками лидерства. Я особенно доволен работой, которую вы проделали с капралом тигом.
Замешательство, должно быть, отразилось на бесстрастном лице Адама.
- Да, я знаю о дополнительной подготовке, которую вы для него организовали. Как я уже сказал, Вы кажетесь идеальным кандидатом, и поскольку мы находимся в напряженном графике, активизация процесса отбора является наиболее логичным выбором на данный момент.
- Прошу прощения, сэр. Но процесс отбора для чего именно?
- Сержант, это все строго засекречено. Мы разрабатываем программу испытаний в совместной операции с армией, Военно-воздушными силами и Военно-Морским Флотом для разработки отборных отрядов чрезвычайно специализированного и элитного персонала. Я бы хотел, чтобы ты был нашим первым кандидатом. Вы сразу же получите повышение до старшего сержанта, и по завершении этой программы вам будет предоставлен выбор любого служебного задания.
- Для меня это большая честь, майор. - Венц почувствовал, что весь сияет.
- Есть ещё кое-что, что нужно обдумать, прежде чем ты примешь сержанта. Для того, чтобы принять участие каждый кандидат должен будет пройти некоторые экспериментальные медицинские процедуры, предназначенные для полного физического и психического увеличения. Эти методы лечения не лишены риска, и поэтому эта программа является полностью добровольной, и вы можете отказаться от неё сейчас без негативных последствий.
Венц почесал в затылке, услышав это. Это звучало как единственная в жизни возможность, но действительно ли он хотел добровольно стать человеком-подопытным кроликом? “О каком увеличении идет речь, майор?
- Процедуры предназначены для повышения вашей общей физической силы, выносливости и ловкости. Кроме того, вы добавляете свои когнитивные способности для разума и тактического планирования С быть значительно улучшены.
- Понимаю. Ну что ж, сэр, до сих пор корпус не сделал мне ничего плохого, так что я нахожусь в...
Майор Доус ухмыльнулся и одобрительно кивнул: - я так и думал, старший сержант. Но нам нужно начать немедленно. - Он нажал кнопку на телефоне, и через несколько секунд в комнату вошел пожилой мужчина в докторском халате.
- Старший сержант Венц, это доктор Грант, руководитель нашего проекта.
Лазарет – девять дней после эксперимента
- Док, я же говорю, что чувствую себя прекрасно, - пожаловался Адам, лежа на животе на смотровом столе.
- Я слышал вас в первый раз, сержант, - пренебрежительно сказал доктор, продолжая тыкать пальцами в кожу Адама. - Однако, поскольку вы решили проигнорировать мои инструкции, я решил также проигнорировать и ваш вклад.
Венц слегка дернулся, когда почувствовал, что его тело снова ткнулось, - это просто началось, как маленький опухший Док, я не думал, что это было большое дело.
- А теперь, когда у вас есть что-то похожее на спинной плавник, что говорит вам теперь ваше экспертное медицинское заключение? - съязвил доктор Грант, оценивая всё ещё растущий придаток, торчащий из спины десантника.
Ответа на этот риторический вопрос у него не было. К тому времени, как они с Картером привели себя в порядок и привели комнату в порядок, нарост на его спине увеличился по меньшей мере на пять дюймов, и было совершенно очевидно, во что он превратился.
После ухода Картера Адам решил лечь в постель, где ему удалось заснуть, и когда на следующее утро доктор вернулся с обхода и обнаружил десятидюймовый плавник, торчащий из его спины, он был, мягко говоря, расстроен. В последовавшей за этим Буре деятельности, к большому смущению Адама, были также обнаружены изменения в его промежности, которые были преданы огласке остальному медицинскому персоналу. Углубленное исследование, последовавшее за этим откровением, проверило смирение Адама, хотя он обнаружил, что чрезвычайно гордится своим новым даром и в конце концов не прочь немного похвастаться им.
- Я всё время просил вас немедленно сообщать мне о любых физических изменениях.
- Док, с самого первого укола, который вы воткнули мне в руку, вы сказали мне ожидать определенных изменений в моей внешности, но не пугаться их, поскольку процедура совершенно безопасна. Изменилось ли это сейчас?
- Нет, я не думаю, что вы в опасности, однако мне все равно нужно задокументировать как можно больше, если есть хоть какая-то надежда воспроизвести или обратить изменения вспять., - сказал он, вонзая иглу прямо в плавник, чтобы извлечь образец крови.
Адам вздрогнул от пронзительного укуса шприца и снова погрузился в молчаливое созерцание. Он посмотрел вниз на свои руки и гладкую блестящую черно-белую кожу, которая теперь покрывала их. Ну и что с того, что это невозможно изменить, подумал Адам. Теперь он был выше и мускулистее, но с каждым днем становился все сильнее. Изменения в его промежности потребовали некоторого привыкания, но, очевидно, они не были отрицательно затронуты. Конечно, он получит плавник и бог знает что ещё, но насколько это может быть плохо?
- Теперь вы можете сесть, на данный момент мы закончили, - сказал доктор, когда остальная часть медицинского персонала удалилась со своими различными образцами крови и тканей.
- Они ведь не отменят миссию из-за этого, я имею в виду, что другие испытания будут продолжаться, не так ли?
- Я не был полностью проинформирован об их прогрессе, но я понимаю, что у других служб есть приказ продолжить свои протоколы испытаний. Мы всё ещё оцениваем, можем ли мы сделать ещё одну попытку со следующим кандидатом здесь.
- Погоди, а как же я, я не готова сдаваться здесь! - сказал Адам, чувствуя, как его гнев слегка поднимается.
- Никто не говорил, что вас ликвидируют, но задача состояла в том, чтобы сформировать элитный отряд, и, несмотря на ваш нынешний внешний вид, вы всё ещё должны быть в состоянии принять командование этим отрядом.
- Хорошо, потому что я начинаю думать, что тебе не нужно менять меня обратно.
- Это не совсем твое решение, но я рад слышать, что ты так хорошо к нему относишься. Итак, есть ли ещё что-нибудь, что вы заметили и о чем хотели бы сообщить?
Адам обдумывал это, пока перебирал различные ощущения, которые посылало ему тело. Он понял, что его ноги немного онемели, и это действительно немного беспокоило его. - Да, док, я думаю, что-то случилось с моими ногами.
Доктор Грант наклонился, чтобы осмотреть их, и снова принялся тыкать и тыкать. Адам слушал, как он издавал свои обычные хрюканья и звуки, когда оглядывал его, изо всех сил стараясь не ерзать, когда он дергал его за пальцы и вызывал немного щекотки вдоль подошв его ног. - Хммм, это довольно интересно.
- О черт, док, только не говорите мне, что я тоже потеряю ноги!” Как бы ему ни нравились эти перемены, он не думал, что готов к чему-то подобному.
- Нет, я не думаю, что это указано сержантом, но у вас, кажется, есть какая-то паутина, формирующаяся между пальцами ног, и небольшой плавник, растущий вдоль задней части пятки.
- Неужели?”, - сказал Адам, поднимая ногу на колени и садясь на край кровати. Он даже не заметил, насколько светлыми стали его ступни, и, конечно же, обнаружил, что все пальцы ног соединены между собой толстой мембраной из черной ткани, придающей им более плавный вид. Сопровождаемый трехдюймовым треугольником хряща, торчащим из задней части пятки, он решил, что ноги определенно помогут ему быстрее продвигаться по воде, если представится такая возможность.
- Да, действительно, теперь у меня есть бассейн наготове, так как вы попросили немного времени для упражнений, я хотел бы, чтобы вы попробовали его и посмотрели, как эти новые дополнения к вашей анатомии работают в водной среде, - сказал доктор, вставая и делая несколько заметок.
- Хорошо, док, я сделаю все, чтобы выбраться из этой комнаты.
Бараки – за три дня до эксперимента
- Так когда же они начнут обращаться с тобой как с лабораторной крысой? - спросил Картер с верхней койки.
- Что? Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь? Это должно быть совершенно секретно, - сказал Венц, пытаясь скрыть часть своего удивления.
- У меня есть свои источники.
- Ну, я не знаю, что тебе сказали, но не думаю, что они имеют в виду лабораторную крысу, - сказал Венц, перевернувшись на своей полке и отбросив журнал, который он пытался читать.
- Правильно. Я даже слышал об этом детском бассейне, в котором ты играл, что, вероятно, означает что-то более водное в природе, возможно, обучение дельфинов?
- Ты знаешь, что это невероятно, но в один прекрасный день тебе придется предстать перед военным трибуналом за то, что ты сунул свой нос не туда, куда следует.
- Сомневаюсь, но если я это сделаю, вы можете быть моим свидетелем характера.
- Какой персонаж? - Адам усмехнулся.
- Хар-хар, так что же они с тобой делают?
- Ты же знаешь, что я не могу тебе этого сказать.
- Да, но могу поспорить, что если я проберусь в лабораторию, ты мне её покажешь? - Картер продолжал давить на него.
- Ты с ума сошел?
- Только не тогда, когда я принимаю лекарства. Что бы вы сказали, если бы я сказал вам, что у меня есть копия ключа доступа в лабораторию? - спросил он, размахивая красной пластиковой карточкой перед Адамом.
Венц резко выпрямился, едва не ударившись головой о койку над ним. - Как, черт возьми, ты это сделал?
- Опять же, у меня есть свои способы. Так что ты скажешь? Хочешь взять меня на экскурсию?
Потребовался ещё почти час, чтобы уговорить венца подойти, хотя он по-прежнему настаивал, что они подождут, пока не погаснет свет, чтобы хотя бы попробовать. Адам наполовину ожидал, что пароль Картера должен был потерпеть неудачу и в любой момент обрушить на них Рой военных полицейских. Удивительно, но они прошли через контрольно-пропускные пункты безопасности без сучка и задоринки, и их быстро окружил целый ряд странного оборудования, с которым Адам был очень хорошо знаком. Медицинское оборудование всё ещё вызывало у Адама озноб с помощью огромной коллекции трубок, циферблатов и блестящих стальных игл. Первые несколько раундов лечения были не более болезненными, чем обычная прививка, но все же было что-то внушительное в этом наборе. Самым странным оборудованием был большой погружной бак, стоявший в углу.
Он был полностью заполнен поразительно голубой водой; прозрачный стеклянный резервуар слегка бурлил и булькал, когда маленькие пузырьки поднимались со дна, а также множество аппаратов и приспособлений, которые выстроились по углам устройства. Венц прошел обучение подводному плаванию много лет назад, и хотя это напоминало тот опыт, он был полностью противоположен всему, что он испытал раньше. Сразу же после первой серии инъекций врачи связали его проволокой, как рождественскую елку, прикрепив электроды почти к каждому дюйму его тела, прежде чем он шагнул в модифицированный купальник, который держал его гениталии в подвешенном состоянии, и дыхательную маску, которая полностью закрывала его голову. Затем его на несколько часов погружали в аквариум, где самой большой проблемой было не дать ему заскучать. Поначалу ему было неприятно дышать все более густым рыбным запахом, но постепенно он привык к нему.
Доктор Грант объяснил ему, что инъекции представляют собой комбинацию гормональных добавок, предназначенных для стимуляции мышечного роста, и генетических манипуляторов для улучшения общей структуры ДНК. Его периоды подвешивания внутри резервуара должны были электрически стимулировать рост тканей, хотя он утверждал, что напряженные упражнения, вероятно, достигнут тех же результатов. После полутора дней такого лечения он начал задаваться вопросом, не было ли это медицинское Мумбо-Юмбо просто каким-то дерьмовым психологическим экспериментом. И все же, если это то, что требовалось для быстрого продвижения по служебной лестнице, он был более чем готов.
- Так что же они пытаются сделать с тобой всем этим хламом? - спросил Картер, оглядывая впечатляюще выглядящее оборудование.
- Понятия не имею, но пока единственным побочным эффектом кажется то, что я всё время чувствую возбуждение.
- Хм, может быть, Виагра оружейного класса?
Адам с трудом подавил смешок: - я думаю, что все возможно, но это кажется чрезмерным для этого проекта.
- Да, особенно потому, что до этого ты был довольно сильно возбужден.
- Ты должен говорить, но раз уж ты заговорил об этом, то уже одно то, что я здесь, снова меня заводит. Что скажешь, хочешь помочь парню выбраться? - спросил Адам, крепко ощупывая свою промежность и чувствуя, как его член удовлетворительно набухает.
- Я думала, ты никогда не спросишь.
Картер быстро взялся за работу, опустился на колени и расстегнул ширинку Адамова комбинезона. Его теплая рука скользнула внутрь, чтобы схватить член Адама через трусы, дергая и натягивая уже набухший ствол. В положенное время он помассировал её, освобождая от оков, И Адам почувствовал горячее дыхание друга, обдувающее его возбужденную кожу. Ему хотелось бы объяснить, почему он так возбужден в этот момент, но было что-то такое в том, чтобы находиться рядом со всем этим оборудованием, что позволяло Картеру добраться до него больше, чем обычно. После всего лишь нескольких минут усилий Картер имел член Адама глубоко в горле, поскольку вакуум его рта усилил напряженное чувство вокруг его члена. Оставшуюся часть пути он расстегнул брюки и позволил им бесшумно упасть на палубу, когда Картер провел своими сильными руками по задней части его ног, чтобы подтолкнуть пальцами задницу Адама, в то время как Адам мягко входил в его голодный рот.
Это был такой кайф, такое недозволенное возбуждение-делать все это в лаборатории, что венцу не потребовалось много времени, чтобы достичь предела своей решимости, и он выпустил свое семя в горло Картера. С обычным мастерством Картера он убедился, что не потерял ни капли, и что оргазм Адама полностью прекратился, прежде чем он медленно отошел. Встав, Картер крепко обнял Адама, терся своим набухшим Пахом о всё ещё чувствительный член Адама.
- Я думаю, ты должна позволить мне трахнуть тебя, - тихо прошептал он Адаму на ухо.
Адам почувствовал, как холодок пробежал по его спине, когда мысль об этом наполнила его. Его первоначальный шок от этой просьбы рассеялся, и ему стало любопытно. Картер никогда и близко не подходил к этому предположению. Все те разы, когда они дурачились вокруг этого, как правило, Картер спускался на него или взаимную ручную работу, Картер никогда даже не предлагал Адаму отсосать у него. Его собственный член снова был твердым как камень, а колени дрожали от такой возможности, так что в конце концов он просто посмотрел в глаза Картеру и утвердительно кивнул. Картер мягко повернул его к резервуару, прежде чем расстегнуть брюки и вытащить эрекцию. Он вытащил пузырек со смазкой и смазал свой стержень. Адам выдохнул, почувствовав легкое давление на сморщенную ямку между щеками. Картер медленно вошел в своего друга, головка его члена легко скользнула внутрь. Он начал медленно входить и выходить.
С каждым легким толчком Картер входил все глубже, и Венц задыхался от ощущения, что его лучший друг заполняет его. Он изо всех сил старался сосредоточиться на плавающих пузырьках, поднимающихся из резервуара перед ним во время приступов боли, но в основном он сосредоточился на удовольствии, которое распространяло его все шире и шире. Он чувствовал, как бедра его друга медленно ударяются о его зад, их тела встречаются, смешиваясь со звуками пузырьков, находящих свой путь к поверхности резервуара. Он застонал, его яйца мягко покачивались между мускулистыми бедрами, а член дергался, пульсируя под прессом. Это продолжалось в течение нескольких минут, пока Картер не протянул руку и не погладил член своего приятеля, медленно накачивая его, когда его член долго и глубоко поглаживал этот узел удовольствия внутри Сарджента.
Лицо Адама исказилось от удовольствия, и его пальцы вцепились в резервуар, когда он застонал и густой груз его спермы выстрелил через стекло перед ним. Он услышал, как человек позади него застонал, и вздрогнул, когда почувствовал, как теплое ощущение начало накачиваться в его задницу, капая и скользя вниз по задней части его яиц.
Прошло несколько минут, прежде чем они оба, хватая ртом воздух, смогли оторваться друг от друга. Картер нашел полотенце, чтобы вытереться, протянул его Адаму и вытер резервуар.
- Это было невероятно, - признался Адам. - Но мы должны вернуться, пока нас не поймали.
- Ты слишком волнуешься, но ладно.
Тестовый пул – через десять дней после эксперимента
Адам сел на край бассейна и почувствовал, как теплая вода закружилась вокруг его пальцев. Оказалось, что его новая блестящая кожа была лучше любого плавательного костюма, поскольку позволяла ему скользить по воде, а также действовала как сжатие для его мышц. Его ноги стали гораздо больше походить на ласты, и благодаря устойчивости, обеспечиваемой маленькими плавниками на ногах и большим на спине, он мог рассекать воду, как торпеда. Он занимался этим уже несколько часов, прежде чем сделать перерыв, и теперь чувствовал себя в воде так же хорошо, как и на суше.
- Разве ты не знаешь, что плавать без спасателя опасно?
Голос позади венца заставил его подпрыгнуть и с громким всплеском упасть обратно в бассейн. Когда он вынырнул на поверхность и перестал отплевываться от большого глотка воды, он улыбнулся, увидев Картера, стоявшего там в одних обтягивающих черно-белых плавках.
- Господи, чувак, ты меня до смерти напугал. И вообще, зачем они тебя сюда впустили?
Картер пожал плечами на вопрос и удивленный ответ Адама: - э, я уговорил доктора позволить мне побыть с тобой ещё немного. Сказал ему, что это важно для твоей эмоциональной стабильности.
- И он на это купился? - Усмехнулся Адам. - Кстати, хороший купальник, не совсем стандартный, но мне он нравится.
- Я так и думал, я просто пытаюсь слиться с тобой, - Картер нырнул в бассейн рядом с ним. - Так что давай посмотрим, что ты можешь сделать.
Картер с силой оттолкнулся от стены и помчался вдоль бассейна. Адам знал, что это вызов, когда видел его, и был быстр, чтобы преследовать. Всего лишь несколькими ударами своих больших ног он догнал своего друга и следовал за ним удар за ударом в течение нескольких секунд. Затем он действительно вылил его на себя, скользя по воде, чувствуя, как его тело разрезает мелкие волны и течения, как нож. Грациозно развернувшись в дальнем конце, он вскоре обогнул Картера и достиг стартовой стены как раз в тот момент, когда тот достиг первого поворота. Они остановились и уставились друг на друга издалека, Картер с впечатленной ухмылкой на лице.
- А теперь ты просто выпендриваешься, - заметил он.
- Совершенно верно. Ты уже впечатлилась? - Адам рассмеялся:
Они поплыли навстречу друг другу, встретившись в центре бассейна, где Адам несколько раз обошел своего приятеля, позволив спинному плавнику прорезать поверхность воды. Он тренировался и теперь обнаружил, что может задерживать дыхание гораздо дольше, чем когда-либо раньше. Оставаясь под водой, он сделал ещё несколько кругов вокруг Картера, прежде чем тот потрудился вынырнуть.
- О'кей, я впечатлен., - сказал Картер, когда Адам наконец остановился перед тем местом, где он ступал по воде.
Адам подплыл поближе и вытер капельки воды с блестящей черной кожи на голове. - Знаешь, я сказала доктору, что не очень-то беспокоюсь о том, что он найдет способ вернуть меня обратно. Как ты думаешь, я должен быть там?
- Думаю, я уже выразил вам свое одобрение, если только вы не хотите ещё одной демонстрации., - Предложил Картер, прижимая их лбы друг к другу, прежде чем поцеловать.
Венц почувствовал, как тепло разливается по его телу, несмотря на прохладу окружающей воды. Особенно это было заметно в области паха, где он заметил едва заметную припухлость своих измененных гениталий, когда Картер надавил на него широкой выпуклостью своих плавок. Он был уверен, что Картеру было бы удобнее плыть обратно к бассейну, чтобы продолжить их деятельность, но он удивил Адама, вытащив свой быстро затвердевающий член из купальника прямо там, в воде.
Адаму не нужно было беспокоиться о костюме самому, так как он плавал в баффе, и на этот раз он был гораздо более подготовлен, когда его товарищ-морской пехотинец плавал вокруг него и прижимал свой твердый член к трещине его задницы. Его собственное тело теперь казалось гораздо более плавучим, и ему не нужно было так много работать, чтобы плавать там и наслаждаться этим опытом. Сильные руки Картера обхватили его и погладили по гладкому белому животу, прежде чем нашли опору на Красной мачте плоти, выступившей из промежности.
Картер вошел в него, и Адам застонал от чистого удовольствия, на этот раз ему было легче принять длину своего члена, когда он постепенно вошел в задницу Адама. Ощущение полувесомости в бассейне, казалось, замедлило усилия Картера и дало Адаму гораздо больше времени, чтобы насладиться каждым восхитительным моментом. Он позволил себе свободно плыть, Картер сидел на нем, как на каком-то причудливом плоту. Адам позволил своему телу переместиться вперед, когда Картер вошел в него, его приятель всё ещё крепко держал член Адама, работая им в такт с его нежными, но мощными движениями. К тому времени, как Картер выгружал свою сперму глубоко внутрь себя, собственный ствол Адама гудел от обильного количества спермы, когда его груз оседал в глубине бассейна.
Адам почти полностью онемел от удовольствия, причем заметно прямо над своей задницей. Странное ощущение усилилось, и ему показалось, что его позвоночник растягивается, удаляясь все дальше от тела. И только оглянувшись через плечо на Картера, он понял почему. В нескольких дюймах от его спинного плавника большая масса его собственной черной кожи вытягивалась наружу, утолщаясь по мере удлинения. Это было странное чувство, как смесь между сильной мышечной судорогой и ощущением булавок и иголок, которое вы получаете, когда ваша нога засыпает. Картер отстранился и слегка отодвинулся назад, пока этот новый нарост продолжал расширяться, на его лице появилось странное выражение веселья. Плавники росли из кончика ростка по мере того, как он рос в обхвате, и уже через несколько минут у Адама был полностью сформированный хвост, простирающийся от малой части спины и верхней части задницы. Гладкая белизна его промежности простиралась вниз вдоль нижней стороны его нового хвоста, почти до плавника, в то время как верхняя половина оставалась такой же блестящей черной, как и остальная часть его спины. Почти не думая, он смог согнуть его вверх и вниз, посылая волну воды, бьющую Картеру в лицо.
- Ну, это другое дело, - рассмеялся Адам.
- Если ты думаешь, что это что-то значит, ты должен увидеть свое лицо, - сухо сказал Картер.
И только тут он понял, что покалывание в горле-это не просто головокружительное возбуждение от отрастания хвоста. Пульсирующее онемение растекалось по шее и челюсти, постепенно распространяясь по всему лицу. Его язык казался толстым и тяжелым во рту, когда он двигал челюстью вверх и вниз, его пазухи лопались, а нос, казалось, был полностью перегружен. Венц слегка вздрогнул, пытаясь сделать глубокий вдох, но тут же почувствовал, как по задней стенке его горла пробежал поток воздуха, исходящий из совершенно новой области шеи.
Адам посмотрел вниз на поверхность бассейна и понял, что в его внешности есть что-то необычное, но он не мог разглядеть это достаточно ясно. Он провел рукой по лицу, и его нос и рот определенно распухли. Быстрым взмахом хвоста и ударом лап он прорвался сквозь воду и одним быстрым движением полностью выпрыгнул из бассейна. Он тяжело приземлился на палубу, и теперь, когда он вышел из воды, вес его нового хвоста ощущался на спине ещё отчетливее. Он подбежал к тележке с оборудованием из нержавеющей стали и сбросил инструменты с крыши, чтобы посмотреть на свое отражение в металлической поверхности. Он уже начал привыкать к странной черно-белой окраске, но то, что он увидел сейчас, определенно больше не было человеком. Носа у него не было, а вместо него рот растянулся в толстую, почти клювообразную дугу. Уши Адама опустились до такой степени, что превратились в небольшие углубления сбоку головы, и если он не ошибался, то теперь у него было ещё и отверстие от удара на макушке черепа.
Картер снова натянул плавки, вылез из бассейна и встал рядом со своим ошеломленным другом. - Ты всё ещё не заинтересована в том, чтобы они попытались изменить тебя обратно?
Адам моргнул и посмотрел на свое отражение, потирая руками лицо, грудь и руки. Вода безостановочно капала с его гладкой кожи, и он любовался поразительными черно-белыми пятнами, покрывавшими его тело. Он почувствовал, как его совершенно новый хвост слегка дернулся, а массивный спинной плавник дернулся, когда он посмотрел вниз на свой всё ещё стоящий и странной формы член. Учитывая все обстоятельства, он чувствовал себя правым, таким, каким должен был быть.
Он глубоко вздохнул, удовлетворенно глядя на Картера. - Вообще-то, да, я уверена. Я имею в виду, что я сильнее, быстрее и лучше пловец, чем я был раньше, так почему бы не остаться таким образом? Я уверен, что морские пехотинцы могли бы использовать несколько косаток, таких как я, в спецоперациях.
- Ты думаешь, они тебя таким сделали? - спросил Картер, всё ещё широко улыбаясь.
- Ну, доктор сказал мне, что они использовали гормоны косаток в своей формуле после того, как изменился цвет моей кожи. Как ты думаешь, мне стоит переодеться обратно?
Картер отрицательно покачал головой. - Вообще-то мне было интересно, что ещё они могут для меня сделать. Только потому, что они повысили тебя до старшего сержанта, это не повод думать, что ты лучше меня.
- Это не просто то, что я думаю, это факт жизни, БАД, особенно сейчас, - сказал Адам, встав во весь рост и напрягая свои впечатляющие мышцы.
- Ты же знаешь, я думаю, что мне надо сходить за доктором, с твоим мозгом явно что-то не так, - засмеялся он.
- Наверное, я должен был сразу же сообщить ему об этом, в прошлый раз он был достаточно зол, и это был просто плавник, а теперь у меня есть хвост.
- Я могу пойти и найти его. А пока ты должен позаботиться о том, чтобы избавиться от этого, если только не хочешь, чтобы кто-то другой, кроме меня, осмотрел его, - сказал Картер, нежно сжимая полуиструженный член Адама, прежде чем поцеловать его в щеку.
- Нет, я думаю, что приберегу эту честь для тебя, - усмехнулся Венц, когда Картер повернулся, чтобы направиться в раздевалку. - Новое лицо орки исказилось в усмешке - но сначала... Есть кое-что, что я хочу попробовать.
Но прежде чем он успел отойти, Венц схватил его за руку и оттащил назад, так что они оба с громким всплеском упали в бассейн.
Адам нырнул под воду, кружа вокруг Картера, пока тот оценивал свою добычу. С каждым переворотом и поворотом он все больше привык использовать свой новый хвост, чтобы помочь себе двигаться через воду. В конце концов он подошел достаточно близко, чтобы его клюв соприкоснулся с раздутым плавником Картера, который никак не мог скрыть возбужденного состояния своего члена. Это было невероятно, как вкус воды на его языке был почти похож на втягивание мужского запаха его друга.
Адам сдернул тонкий эластичный купальник вниз по ногам, прежде чем ударить член Картера своим языком, который был длиннее и толще, чем до того, как он изменился. Адам слышал стоны Картера, доносившиеся с поверхности бассейна, когда его рот одним махом охватил всю длину члена. Все, что мог сделать Картер, - это топтаться на месте, пока Адам подпрыгивал на своем возбужденном члене. Адам знал, что потребуется больше времени, чтобы довести Картера до оргазма, так как он выстрелил в него полным зарядом всего несколько минут назад, но он не слишком спешил. Под водой каждое ощущение усиливалось для него. Потоки воды, бегущие по его мокрому и пульсирующему члену, вкус лучшего друга, наполняющий его рот, и прикосновение дрожащих рук Картера, скользящих по блестящей гладкой коже Адама, - все это делало момент оргазма Картера таким же приятным для него, как и для Картера, судя по приглушенным крикам, которые он слышал сверху.
Венц выпил все до последней капли семя картера, прежде чем отпустить его. Медленно плывя вверх, он позволил своему спинному плавнику сначала пробить поверхность, прежде чем выдохнуть мощный взрыв из недавно образовавшегося отверстия.
- Черт возьми, чувак, как долго ты можешь задерживать дыхание? - Картер тяжело дышал, всё ещё приходя в себя от оргазма.
- На днях у меня было до десяти минут, но теперь я чувствую, что могу идти вдвое дольше. Конечно, лучше спросить: как долго вы сможете удерживать свой? - Зловеще намекнул Адам.
Венц приподнялся на спине, подставляя свой пульсирующий член воздуху ровно настолько, чтобы дать Картеру намек на его намерения и дать ему время сделать глубокий вдох. Перевернувшись и поплыв под ним, Венц маневрировал позади своего товарища-морпеха и обхватил Картера руками, Прежде чем осторожно вытащить его под воду. На этот раз ворчание и стоны звучали для Адама совершенно по-другому, так как они оба были под водой. Ему потребовалось некоторое время, чтобы решить, что он готов к этому, и он только надеялся, что Картер был так же готов. Заостренный кончик его члена уперся в зад Картера, и тугие теплые объятия его дырочки постепенно сменили прохладную воду вокруг ствола Адама.
Крепко держа его, Венц несколько раз въехал в Картера, толкая его длинный член, похожий на орку, все глубже в него. Он был очень осторожен, стараясь держаться поближе к поверхности, достаточно часто подпрыгивая вверх, чтобы убедиться, что Картер может дышать через равные промежутки времени. Адам обожал прикосновение тела своего друга к нему, излучающего тепло в окружающую их воду. Даже плавая в бассейне, Адам чувствовал, что полностью контролирует свое новое тело. Легкий взмах хвоста-и его член оказался в картере по самую рукоять. Легкая регулировка его плавников и пульсирующий член слегка вращались, заставляя Картера булькать в экстазе.
Адам приближался к пределу того, как долго он мог задерживать дыхание, воздух, обжигающий легкие, только увеличивал его потребность в освобождении. Однако он хотел закончить до того, как вынырнет на поверхность. Он врезался в Картера, темп его толчков ускорился, и через мгновение кульминация Адама пронзила его, как молния. Он держался за Картера, когда все его тело напряглось, и он сосредоточил оргазм полной силы через свой пульсирующий член. Несколько длинных, ярко выраженных струй спермы вырвались из его ствола в Картера, когда его кожу покалывало от кончика хвоста до точки его спинного плавника. Плавание в воде только усиливало эйфорию, которую он испытывал в этот момент. Он отпустил Картера, который медленно поднялся со своего мужского места к поверхности бассейна. Адам медленно поднялся, снова втягивая свежий кислород, вдувая воздух через дыхательное отверстие.
- Черт побери, Венц, я не думаю, что когда-либо получал от кого-то такую дозу. Вы думаете, что это только часть изменений, которые они сделали с вами, или вы просто лучше под водой? - спросил Картер, задыхаясь.
- Наверное, ещё больше побочных эффектов, - вздохнул Венц.
- Это же моя задница. Нам придется сделать это снова.
- Может быть, завтра, - усмехнулся Венц. - А тем временем ты должен был привести доктора, чтобы они могли в свою очередь прощупать меня в течение следующих нескольких часов.
- Мой способ был бы веселее, но ладно. Но сначала о главном. А где мой купальник? - Со смехом спросил Картер, вылезая из бассейна голым.
Адам хмыкнул, нырнув на дно бассейна, чтобы поднять наспех брошенный спидометр Картера, и бросил его ему, когда тот вынырнул.
Молодой сержант натянул скафандр, прежде чем направиться в раздевалку; он хотел принять душ, прежде чем вовлекать остальной медицинский персонал. Картер пробыл под неподвижной струей воды всего лишь минуту, когда вода показалась ему слишком теплой. Он не думал, что поднял его так высоко. Он медленно набирал назад кнопки управления, каждый раз всё ещё чувствуя, что это было слишком жарко. Вскоре он уже стоял под ледяными струями холодной воды. Он просто полагал, что это остаточное тепло от груза венца в его тылу согревало его. Именно в этот момент его охватило странное ощущение. Он громко застонал, опускаясь на колени на кафельный пол, его член быстро стал твердым как камень и напрягся под тонким спандексом его плавок.
Услышав его крики, Венц выбежал из бассейна, шлепая тяжелыми, похожими на ласты ногами по кафельному полу, и подбежал к распростертой фигуре своего товарища.
- Картер! В чем дело, ты в порядке? - крикнул Венц, выключая душ.
- Я не знаю этого человека. Я просто начал чувствовать себя настоящим... ааааааа!” Картер снова вскрикнул, выгнув спину. Его член торчал в плавках, как шест палатки, когда он быстро начал спазмировать, осаждая толстый комок спермы, который просочился через черный спандекс и потек вниз по его ногам.
- Выдохнул Венц. Только не при виде того, как его друг стреляет из своего оружия, он к этому привык. Скорее, он был потрясен постоянно темнеющим цветом бедер Картера по мере того, как его кожа постепенно менялась от бронзового загара до неуклонно темнеющего глянцевого черного. Картер рухнул вперед, тяжело дыша и опустившись на четвереньки, всё ещё извергая сперму в плавки. Теперь Венц мог видеть, что изменение цвета не ограничивалось ногами его возницы, оно быстро распространялось наружу и от поясницы. Однако на этом изменения не закончились: между лопатками у него образовалась выпуклость, и через несколько мгновений из спины показался заостренный кончик плавника.
- Думаю, мне лучше сходить за доктором Грантом, - предложил Венц, когда изменения Картера, казалось, замедлились.
- Да, я думаю, что это может быть время объяснений, для нас и для них, черт возьми, - согласился Картер, проводя рукой по черной коже, которая простиралась до колен.
Испытательная лаборатория – через двадцать дней после эксперимента
- Старший сержант Венц, сержант Картер, спокойно, - обратился к ним майор Доус, когда они расслабились, вытянувшись по стойке” смирно". - Я очень доволен тем, как хорошо вы оба вели себя во время этих испытаний. Я знаю, что вам обоим было тяжело, и я ценю вашу преданность корпорации.
Венц почувствовал, что Картер рядом с ним изо всех сил старается подавить смех над каламбуром, который майор невольно произнес. Венц бросил на него быстрый взгляд, и Картер быстро стер ухмылку со своего орочьего клюва. С тех пор как они провели ночь в бассейне, Картер проводил время попеременно то погружаясь на несколько часов в резервуар в углу лаборатории, то трахаясь с Венцем всеми мыслимыми способами. Самым странным было то, что оба вида деятельности осуществлялись по приказу доктора Гранта.
Неудивительно, что Док не был слишком взволнован изменениями венца, когда он ворвался в его офис той ночью, добавление хвоста, вероятно, было тем, что действительно сбило его с толку. Точно так же он не был доволен методом разоблачения, который вызвал изменения в картере. Однако доктор Грант был полон решимости добиться успеха в этой программе и хотел сохранить в тайне истинную природу включения картера. Под наблюдением доктора превращение Картера быстро прогрессировало, и теперь он стоял рядом с Венцем, полностью превратившимся в идеального морского пехотинца-косатку. Ну, может быть, не так идеально, как Венц, который всё ещё чувствовал, что он больше и лучше во многих отношениях.
- С вашей помощью мы полагаем, что наш протокол испытаний прошел успешно и значительно опережает программы повышения квалификации солдат, разработанные в других родах войск. - Продолжал майор Доус. - Доктор Грант сообщил, что он считает, что готов к полномасштабному тестированию, и мы будем отбирать дополнительных кандидатов, чтобы сформировать полный отряд. То есть, если вы оба почувствуете, что готовы продолжить.
- Да, сэр! - немедленно отозвался Венц.
- Я готов сделать все, что потребуется., - Добавил Картер, снова пытаясь подавить улыбку.
Даже Венц почувствовал трепет при этой мысли и стоически сохранил бесстрастное выражение лица.
- В таком случае, доктор, - сказал майор, повернувшись к гранту, который тоже старался сохранять невозмутимое выражение лица, - Вы имеете полное право приступить к следующему этапу отбора. Пожалуйста, держите меня в курсе ваших успехов.
- Да, майор, - ответил доктор Грант, когда офицер извинился и вышел.
- Итак, Док, с кем ты хочешь, чтобы мы трахались дальше? - Картер рассмеялся, когда майор Доус вышел из лаборатории.
- Сержант Картер, - доктор повернулся лицом ко второму орку, - как бы я ни ценил ваш энтузиазм, я всё ещё пытаюсь провести здесь серьезную программу генетической модификации. Я предполагал, что смесь гормонов, возможно, усиливала либидо испытуемого, однако я не предполагал, что адаптация ДНК будет реагировать так агрессивно в его репродуктивной системе. Если бы я знал, что семяизвержение старшего сержанта венца послужило пусковым механизмом для изменения его генетической структуры, я бы выбрал более структурированный метод, чтобы заставить вас обоих прелюбодействовать в каждом уголке этого учреждения для достижения результатов.
Венц почувствовал, как его кожа потеплела, когда он покраснел, хотя на его новой темной коже этого не было видно. Он действительно чувствовал себя неловко из-за того, что доставил доктору столько трудностей, но не собирался жаловаться на результаты. Он опустил глаза в пол и позволил своему взгляду скользнуть вверх по длинному Толстому хвосту Картера, торчащему из модифицированной униформы, которую они оба носили в присутствии высшего руководства и дополнительного медицинского персонала. Если бы не Картер, док никогда бы не обнаружил, что формула, которую он ввел венцу, была настолько агрессивной, что превратила его сперму в мощную систему доставки новой ДНК, которой он теперь обладал.
- Извините, док, но я просто хочу сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам, - извинился Картер.
Доктор Грант покачал головой: - я ценю это. Трудность заключается в том, что ваша трансформация вызывает у программы больше вопросов, чем ответов прямо сейчас.
- А как ты думаешь, док? - спросил Венц.
- Во - первых, старший сержант, введение вашей ДНК в другой объект, - доктор поднял бровь, - многократно изменило его генетическую структуру. Хотя образцы, которые вы оба предоставили, были полезны, нам теперь нужно определить, является ли ДНК сержанта Картера столь же агрессивной в другом носителе.
- Отлично! Кого вы имели в виду? - спросил Картер, хлопая в ладоши и снова ухмыляясь.
Доктор, очевидно, решил, что сейчас лучше всего будет попытаться проигнорировать комментарий Картера. - Нам также нужно выяснить, будет ли исходная сыворотка, которую мы использовали на штаб-сержанте Венце, иметь аналогичные эффекты у других, и если им тоже понадобятся гормоны, произведенные во время полового акта, чтобы физически измениться.
Венц понимал, к чему все идет, и хотя он был более спокоен, он возбуждался так же, как и Картер, и чувствовал, как опухоль снова начинает шевелиться в его промежности. - Итак, как вы хотите, чтобы мы продолжили, доктор Грант?
- Вы будете командовать этим подразделением старший сержант я оставляю решение за вами. Вчера я начал вводить капралу Тигу сыворотку, которую использовал на Адаме. Тем временем у меня состоялся продолжительный разговор с рядовым первого класса Бенитесом и сержантом Мирсом, которых я определил как наиболее подходящих кандидатов для альтернативного типа, эмм… Передача ДНК, и они оба, казалось, очень хотели стать добровольцами. А пока я буду в своем кабинете, когда вы будете готовы сделать свой первый доклад, мистер Уэнц.
Когда док подошел к двери, Картер уже снимал свою униформу. - Итак, вы слышали его, командир моего подразделения.
- Черт побери, Картер, тебе повезло, что ты хорошо выглядишь в черном, иначе я бы просто сделал это без тебя.
- Даже вы не были бы так жестоки, сэр. , - ответил Картер с притворным негодованием.
Венц взглянул на зеркало на стене напротив них и посмотрел на их черно-белые отражения, позволяя своему хвосту слегка изогнуться, “Ну, похоже, мне нужно будет медленно сломать это для Тига. А пока я предлагаю пойти посмотреть, готовы ли Бенитес и Мирс к новому виду обслуживания Корпорации.
Порочный мир Чарльза Жаклина
Roland Jovaik
Чарльз отмахнулся от паутины и пыльных кроликов, усеивавших пол его тускло освещенной лаборатории, и принялся расхаживать по кабинету, беспокойно подергивая рыжеватым хвостом. Он прожег сотни комбинаций, и ни одна из них не раскрыла секретов, которые он искал! Они отказывались брать власть или вообще иметь какой-либо эффект. Все начинало казаться безнадежным. Должно же было быть что-то, чего он ещё не пробовал.
- Он потер кулаками мешки под глазами. Уши его поникли, поза осунулась от поражения, а руки тряслись, как у человека, страдающего опиумной ломкой. Как могла погоня за вечным счастьем оставить человека таким увядшим и хилым?
Друзья и коллеги говорили ему, что он нуждается в отдыхе. Они умоляли его прекратить свою неутомимую погоню, но он и слышать об этом не хотел. Они ничего не знали о его бедственном положении, да и вряд ли поймут, если он им расскажет. Он продолжит свое мучительное путешествие без посторонней помощи.
Успех был ощутим. Он ощущал вкус успеха так же отчетливо, как и другие неудавшиеся варева на кончике языка.
Флаконы стояли у края его стола, заполненные специальными измерениями только самых редких трав и химикатов. Все его расчеты говорили ему, что это была последняя стряпня. Эликсир жизни.
Окончательный результат при смешивании вместе выглядел так, словно он никогда не видел ничего подобного. Он тускло светился, отбрасывая жуткие тени в отсутствие света.
- Вот оно... - пробормотал он.
Все эти скептики, все эти насмешки. Он докажет, что они все ошибаются.
У него не было никаких сомнений. Он взболтнул содержимое мензурки и запрокинул голову назад, не задумываясь проглотив его одним глотком.
Вкус был горький и неприятный, как у лекарства.
Чарлз ждал, рассчитывая на какой-нибудь знак, который явится и принесет плоды его кропотливой работы. Ничего.
Усталый лис развалился в кресле, положив ладонь на лоб и безвольно свесив хвост. Но ничего не вышло. Может быть, ему лучше сдаться и прислушаться к советам окружающих. Это была неутомимая погоня, и у Чарльза совсем не осталось идей.
Шаги Чарльза эхом отдавались в темноте. Пустота, казалось, тянулась бесконечно, угрожая поглотить его в любой момент. Тусклый ореол света исходил от его лап, когда он шагнул вперед.
- Алло?
Эха не было слышно. Вокруг него не было ничего такого, от чего могли бы отскочить его слова. И все же он чувствовал, что кто-то наблюдает за ним.
Вдалеке замигала пара блестящих желтых глаз.
Чарльз сложил лапы на груди. - Кто там?
Издалека донесся смешок, быстро заполнивший пространство вокруг него. Он звучал как его собственный голос, но гораздо глубже и гораздо более угрожающе.
- Покажись! Я не боюсь!
- Но ты же боишься. - Чарльз слышал, как слюна капает с челюстей голоса, когда он растягивает слова. - Ты открыл дверь, Чарли, а раз открыл, то уже не захлопнешь. Я иду за тобой, Чарли.
Желтые глаза исчезли из виду, и Чарльз резко повернул голову и поднял уши, надеясь увидеть преступника.
- Покажись!” Чарльз отступал кругами, не рискуя оставлять свой тыл незащищенным дольше, чем на долю секунды. Его хвост метался, шерсть на шее стояла дыбом. - Я не знаю, кто ты, но я найду тебя!
- А ты нет? - Голос казался удивленным по этому поводу. - Я думал, что у тебя больше ума на этот счет, Ча-лей. - Когда голос произнес имя лисицы, в его голосе прозвучал явный акцент.
- Откуда ты знаешь, кто я?
- Скоро ты все узнаешь, Чарли.
Чарльз услышал, как сзади раздалось рычание. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть огромные щелкающие челюсти свирепого зверя, сверкающие белые клыки сомкнулись вокруг его головы.
Чарльз проснулся, грохнувшись со стула. Несколько предметов упало со стола и разбилось о твердый пол подвала.
- Чарльз!” Наверху послышался встревоженный крик.
- Я в порядке! - крикнул лис, прижимая лапу к затылку. Он потер то место, которое, как он был уверен, ударилось, когда он упал назад, но там не было почти никакой шишки, не говоря уже о каких-либо приступах боли.
Чарльз встал. К его большому удивлению, он не пострадал. Чего нельзя было сказать о кресле. Две ноги сломались, и спину уже нельзя было починить. Неважно.
Посмотрев на стул, Чарльз понял, что ему не просто хорошо, а прекрасно. Даже лучше, чем отлично.
Его чувства обострились. Он готов был поклясться, что улавливает запахи из шлюхиного дома, расположенного почти за город, и был переполнен энергией. Его конечности ныли от необходимости что-то делать.
Чарльз посмотрел на тяжелый, богато украшенный деревянный стол. Он подумал, хватит ли у него сил сделать это самостоятельно. Он присел на корточки, положил лапы под стол и тяжело вздохнул. Стол двигался легко, словно это была детская игрушка.
Он удивлялся собственным действиям, пока до него не дошло, что он должен подходить к этому с научной точки зрения.
Он опустил стол, его бумаги затрепетали, когда он с грохотом упал на пол. Его вновь обретенная сила не позволяла точно судить о собственной силе.
- Чарльз? - Снова позвала Джессика.
Ступеньки скрипели от топота Джессики внизу. Она приподняла блузку и сунула морду вниз по лестнице. Её хвост был почищен бутылкой, а уши встревоженно навострены. - Чарльз, ради всего святого, что здесь происходит? Ты ранен?
- Нет, я в порядке, Джесс. Спасибо, - Чарльз осмотрел свои лапы.
Чарльз откинулся на спинку стула, глядя то на стол, то на свои лапы. Он согнул пальцы, изучая их. Ничего в его внешности не изменилось, но казалось, что внутри него бушует огонь.
- Чарли.
Чарльз резко выпрямился в кресле, стряхивая с себя оцепенение. - Он повернулся к Джесс.
- Чарльз, я спросила, все ли с тобой в порядке.
- Мне очень жаль... - пробормотал он. - Я вас не расслышал. Я в порядке.
Он вернулся к своим бумагам и сделал глоток чая из чашки, не обращая внимания на то, что пролил его, двигая стол. Он поперхнулся и выплюнул горький осадок обратно в чашку. Чай остыл от его рассеянности.
Джессика поставила рядом с записями Чарльза свежий чайник, от которого сильно пахло хурмой. Почему-то она знала, когда он предпочитает свежий чай или вчерашнее печенье. Он предпочитал их именно такими. "Они лучше идут к чаю", - всегда отвечал он.
- В этом нет ничего удивительного. Ваша голова была в облаках, больше, чем на ваших плечах. - Она сидела на углу его стола, не забывая о своем хвосте. Она сложила стопку бумаг вместе, прежде чем заняться своими волосами, рыжие локоны закрутились вокруг её пальца, когда она говорила. - Иногда я боюсь, что найду тебя таким же мёртвым, как тишина, в которой ты себя окружаешь. Я не могу всегда быть рядом, чтобы кормить и поить тебя, ты же знаешь.
- Она улыбнулась. Её попытка пошутить. Чарльз выдавил из себя кривую усмешку и вернул остальные бумаги в надлежащий порядок. - Шум отвлекает от сознательной мысли, - просто сказал он. - И моё тело, конечно, скажет мне, если оно нуждается в пище, хотя я боюсь, что, возможно, забыл, как управлять плитой.
Джессика рассмеялась и положила руку на плечо Чарльза. Её теплая улыбка немного рассеяла беспокойство на лице Чарльза. - Ужин почти готов. Отдохни немного, ты весь день напряженно работал.
Чарльз протер сонный глаз и, прищурившись, уставился в бумаги. То, что когда-то напоминало его записи, теперь выглядело просто черными пятнами на странице. Возможно, она была права. Свежая чашка чая и теплый ужин приведут его мысли в порядок.
Когда Чарльз снова потянулся за столом, он обнаружил, что тот сидит так же тяжело, как и до того, как он выпил сыворотку. Эффекты уже стерлись.
Сильный запах свежеприготовленной еды заставил Чарльза дернуть носом. Ни разу он не заметил в воздухе запаха йоркширского пудинга и отборных ребрышек, ни намека на свежую говяжью подливку. Тем больше причин сделать перерыв.
Лису было трудно не сосредоточиться на своей работе, но когда его взгляд упал на прелестные бедра Джесс, раскачивающиеся взад-вперед, как точно рассчитанный метроном, это помогло ему успокоиться и сосредоточиться на... что-то ещё.
Чарльз вспомнил, как Джессика впервые переехала к нему. То, что начиналось как потребность в дополнительной помощи по дому, со временем превратилось в более обычное дело. В перерывах между работой они оба ловили друг друга, обмениваясь робкими улыбками и косыми взглядами, когда думали, что другой не смотрит.
Сегодня вечером Джесс была особенно откровенна в своем флирте. Нетрудно было представить, что скрывалось за этим знойным хвостом. То, что он мог сделать с ней, щекотало его более глубокие, более плотские ощущения.
Тыльной стороной большого пальца он вытер слюну с нижней губы, не в силах скрыть свою извращенную усмешку. Мех встал дыбом, и все его чувства обострились, прежде чем Чарльз почувствовал отвращение к нечистым мыслям, наводнившим его разум. Он молился, чтобы Мисс Валентайн ещё не заметила этого, и старался привести себя в норму, чувствуя, как волосы на его руках падают с напряженных плеч.
Вместо этого Чарльз сосредоточил свое внимание на острых ароматах ростбифа и йоркширского пудинга. Она щекотала ему нос и заставляла вилять хвостом.
Лис занял свое место за обеденным столом из темного красного дерева, смахнув с него хвост. Ни слова больше не было произнесено, когда он принялся за приготовленную Джесс роскошную еду. Мясо было лишь слегка пережаренным, пудинг слегка рыхлым, а в подливке можно было бы добавить соли, но это было все по сравнению с черствым поджаренным хлебом (в меру его кулинарных способностей), который он ел регулярно.
- Ты, конечно, был очень занят в эти дни, - пропищала Джесс, прерывая молчаливое сопротивление Чарльза.
- Тайны жизни не выдают лентяев... - пробормотал он. Чарльз не хотел вдаваться в подробности больше, чем это было необходимо. Не тогда, когда больше половины города уже считали его посмешищем. Он все равно сомневался, что лисица поймет.
Хвост Джессики пронесся мимо его носа, прежде чем она, хихикая и подпрыгивая, побежала к плите. Чарльз искоса взглянул на покачивающиеся бедра Джессики.
- Продолжай так хвастаться своим хвостом, и мне придется нагнуть тебя над графом, Маленькая мисс.
В ушах Чарльза зазвенел звон тарелки. Джесс резко развернулась и прижалась спиной к стойке. - Мистер Жаклин!
Чарльз выскочил из её кресла и, не поднимая головы, бросился мимо неё в спальню. - Прости, Джессика, боюсь, я чувствую себя не совсем хорошо. Спасибо за ужин, он был восхитителен.
Дверь за ним захлопнулась, и он бросился на кровать, поджав хвост и уткнувшись носом в подушку, прижав уши. Что на него нашло за обеденным столом? Что заставило его сказать такую нецивилизованную вещь? Они были друзьями, и ничего больше. Конечно, она была оскорблена таким грубым и вульгарным замечанием. Он надеялся, что к утру она простит его.
Длинные, слюнявые клыки терзали зрение Чарльза, а смех с отвисшей челюстью преследовал его, куда бы он ни бежал. Голос доносился не с какой-то одной стороны. Оно окружало его, преследовало. Это ощущение напоминало ему странный сон, приснившийся вскоре после приема отвара.
- Опять это, - проворчал он. - Покажись, трус!” В ответ раздался смех. - Я уже говорил тебе однажды, что не боюсь! - Он прикусил нижнюю губу, надеясь, что голос не поймет, что он блефует.
- Ты не можешь лгать мне, Чарли. - Трель рычания эхом разнеслась в темноте. - Потому что я - это ты. И я знаю, когда ты врешь. - Голос снова рассмеялся.
Чарльз попятился от того места, откуда, как ему казалось, мог доноситься голос. Сколько бы шагов он ни делал, ему казалось, что он ничего не добьется.
- Наступила ночь, Чарли. Пришло время отпустить волка. Готов ты или нет, но я ещё не кончил.
Пол разверзся под Чарльзом, и тьма поглотила его, когда он упал.
Чарльз закричал и с болезненным грохотом рухнул на пол. Он сел, бросив одеяло и подушку обратно на кровать.
Висячая Луна за окном заливала комнату жутким серебристым сиянием. Как долго он спал? Было уже далеко за полночь.
- Но ночь ещё только начинается, Чарли.
Чарльз покачал головой. Теперь он разговаривает сам с собой? Нелепый. Все эти поздние ночи действовали ему на нервы. Однако при свете луны он чувствовал себя более живым, чем за все предыдущие годы. Весь мир был в его полном распоряжении.
Когда он вошел в кухню, под его лапами заскрипели половицы. Даже при слабом освещении Чарльз мог видеть все прекрасно, словно было светло как днем.
Улицы были редкими, усеянными лишь несколькими темными фигурами, когда Чарльз вышел в ночь. Быстрый осенний ветерок щипал его за нос. Когда его плащ не застегивался на талии, он позволил ему распахнуться, пока шел по улицам города. По какой-то причине остальная часть его одежды, казалось, была более плотно облегающей, чем обычно.
Дальше по улице, в тусклом свете газовых фонарей, Чарльз увидел невысокую, толстую, сгорбленную фигуру, неуклюже пробиравшуюся к нему. Во второй раз серая морда и жилистый хвост показались ему знакомыми.
- Генри! - крикнул Чарльз и помахал рукой.
Кроткий волк поднял голову, сцепив лапы. Увидев Чарльза, он замер на месте.
Лис шагнул вперед, протягивая лапу для рукопожатия.
- Не подходи!” Волк испуганно завопил и схватился за трость. Котелок, который он носил, чуть не свалился с его головы, так сильно он дрожал.
- Генри, я...
- У меня нет денег! Просто оставьте меня в покое, кто бы вы ни были!
Прежде чем Чарльз успел вставить ещё хоть слово, Генри скрылся в ночи.
Чарльз почесал морду, пытаясь понять, что же произошло, когда заметил нечто странное в его лапе. Он вскрикнул от удивления, когда понял, что его руки и когти выросли в размерах. Они были похожи на волчьи лапы. Его морда тоже казалась шире. В довершение всего он заметил, что к нему вернулись обостренные чувства. До сих пор он был слишком сонным, чтобы заметить это.
- Что за чертовщина... - пробормотал он, уставившись на свои лапы. Он обязательно задокументирует все это, когда вернётся домой с прогулки.
Бордели шумели, когда он вальсировал дальше в город. Он заглядывал в каждую из них, мимо которых проходил, заинтригованный, но не настолько соблазненный, чтобы рискнуть туда войти. Он уже собирался вернуться домой, когда сладкий аромат корицы пронесся мимо его носа.
Белая лисица стояла рядом с тускло освещенной вывеской “красный занавес. - Её мех был аккуратно подстрижен, а грудь поддерживал темно-красный корсет.
- Похоже, ты хочешь пить, дорогая. Почему бы тебе не приехать и не пристроиться на какое-то время? Пиво разбавлено водой, но компания будет держать вас в тепле в такую холодную ночь, как эта.
Чарльз оглянулся на шлюху, стоявшую в дверях. Красный корсет с глубоким вырезом, облегавший её грудь, и короткое платье, открывавшее не только лодыжки, говорили о том, что ей нужно немного согреться. Вероятно, один из её хорошо отработанных пунктов продажи.
Чарльз виновато улыбнулся и склонил морду к хозяйке. - Боюсь, что я не пользуюсь ни одной из тех услуг, которые вы предлагаете. Возможно, следующий человек, с которым вы столкнетесь, будет более восприимчивым.
- Ох… - в её голосе прозвучало разочарование. - Если тебе когда-нибудь понадобится друг... - Её слова затихли, взгляд медленно отворачивался.
Ну же, Чарли, поживи немного.
- Мисс.
Лисица повернула голову, её глаза горели желанием.
- Я передумал.
Главная столовая была тускло освещена свечами. Лань стояла на сцене, стройное красное платье обнимало её тело, когда она пела знойные тона усталым мужчинам. Её мех начал седеть, и Чарльз понял, что уши у неё уже не такие высокие, как раньше. Голос у неё был хриплый, иссушенный ночами курения и днями пьянства.
Больше она, должно быть, ничего не знает, мрачно подумал он.
- Сюда, любимая. Присаживайтесь.
Сиденья были потрескавшиеся и потертые. Мерцающий свет свечей, возможно, даже скрыл бы небольшие пятна, если бы не сверхъестественное зрение Чарльза.
В борделе стоял отчетливый затхлый запах, перекрываемый запахом горящих свечей, сигаретного дыма и пряных духов, похожих на корицу, которыми пользовались шлюхи.
Чарльз откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с танцовщицы на сцене. Её уши подрагивали при каждом повороте бедер, лань следила за тем, чтобы все в толпе хорошо смотрели.
Услышав стук по столу, он подскочил, и его внимание рассеялось. Он посмотрел на стоявшую перед ним рюмку, потом на место искусительницы.
- Немного чего-нибудь, чтобы согреть твою кровь, красавчик, - сказала она с улыбкой на тонкой мордочке.
Он был так очарован вечерним развлечением, что едва слышал, как лисица ушла или вернулась, даже с его сверхъестественными чувствами.
Он посмотрел на янтарную жидкость. Один только запах обжигал ему ноздри.
- Обычно я этого не делаю…
Рычание в голове Чарльза заставило его замолчать. Он снова посмотрел в зеркало, чувствуя себя вынужденным принять подношение лисицы.
Он протянул лапу и поднес ружье к дулу, позволив сильному запаху дистиллированного спирта обжечь дуло.
- А где твоя, любимая?
Лисица протянула руку, чтобы убрать с глаз клок шерсти. - Обычно я не пью с завсегдатаями.
- Одна рюмка не повредит твоей хорошенькой фигурке. - Чарльз наклонился, его свободная лапа коснулась лапы лисы, слегка задрав её платье.
Уши лисицы откинулись назад, и она на мгновение отвела взгляд.
- Или мы можем сразу перейти к делу, если ты предпочитаешь. - Чарльз сжал её бедро.
Лисица подпрыгнула и попыталась скрыть волнение на морде.
- Один глоток не повредит...
Крики перемежались ударами изголовья кровати о стену. Безымянная лисица рвала простыни под ней наманикюренными когтями, когда Чарльз вонзился между ног шлюхи. Её ноги обвились вокруг плеч Чарльза, дергаясь вверх и вниз, когда Чарльз набросился на неё.
Рычание, вырвавшееся из его горла, не было похоже на его собственное. Все его побуждения и действия, казалось, были продиктованы какой-то скрытой силой, чем-то, чего он не мог полностью понять. Его мысли путались, и было трудно сосредоточиться на чем-то, кроме привлекательной мегеры под ним, его уши дергались от каждого её писка.
С большими, пускающими слюни клыками, Чарльз вонзил свои зубы в шею лисицы, заставляя лисицу притянуть свои собственные когти к бокам Чарльза.
- Никаких следов, - задыхаясь, запротестовала она.
Чарльз только зарычал в ответ, его толчки ускорялись, а укусы и когти становились все более агрессивными, чем ближе он подходил к кульминации.
Безымянная белоснежная лисица вскрикнула, когда Чарльз толкнулся сильнее, растирая свой утолщающийся узел о её лоно, и с гортанным рычанием проник внутрь.
Вскоре после этого проход лисы сжался вокруг его члена, как тиски, и Чарльз нарисовал её внутренности своим семенем. Его узел связал их вместе в мимолетном мгновении страсти.
Теперь, когда жар между его ногами начал спадать, Чарльз обнаружил, что может немного яснее думать о том, где он находится и что делает. Его глаза расширились, и он попытался, вопреки своим лучшим инстинктам, вытащить шлюху, с которой был связан.
- О, дорогая, это больно. - Она вздрогнула, её когти впились в его плечо.
- Мне, мне нужно идти. Я должен выбраться отсюда.
Раздался хлопок, когда Чарльзу удалось с силой освободиться от лисицы, лежавшей под ним. Она вскрикнула, громко ругаясь в воздух, и сжала бедра вместе.
- Простите, простите... - пробормотал Чарльз, натягивая брюки так быстро, как только мог. - Я не могу здесь оставаться. Спасибо... - пробормотал Чарли, покраснев. - За твое время, - закончил он, и стыд залил его лицо.
Лисица продолжала проклинать его, когда он взбежал по лестнице и выбежал на улицу. Он даже не оглянулся. Ему было невыносимо думать об этой крайней ошибке в суждениях. Публичный дом был ему так не к лицу. До сегодняшнего вечера он никогда бы не поступил так неосторожно. Да что с ним такое? Преображенные лапы, отсутствие у него сдержанности. Неужели сыворотка сделала это с ним? Были ли эти последствия постоянными? Все это требовало дополнительных исследований дома. Тем больше причин вернуться как можно скорее.
Чарльз прищурился, когда солнце начало выглядывать из-за горизонта. Неужели уже наступил день?
Завтра будет долгий день.
Утро для него наступило рано, гораздо раньше, чем он когда-либо чувствовал себя разумным. Громкий стук разбудил его ото сна. За мутными бумагами и перьями стояла Джессика. По крайней мере, он был совершенно уверен, что это Джессика, стоящая со скрещенными руками и ещё более хмурая. Её уши раздраженно дернулись.
- Доброе утро, - выдавил он, прежде чем потянуться и зевнуть. - Немного рановато для чая, не так ли? - Чарлз зевнул и попытался протереть сонные глаза.
- Хм, действительно рано, - выплюнула она. - Может быть, для тебя, Безумный Шляпник. Выходишь поздно, не спишь всю ночь! У тебя даже не хватает порядочности сообщить мне, что ты вернулся целым и невредимым. Ты будешь моей смертью, это уж точно. Надеюсь, оно того стоило. Приятного вам чаепития, мистер Жаклин.
Она ушла так же быстро, как и появилась, стремительно поднимаясь по лестнице и размахивая своим рыжеватым хвостом.
Чарльз выудил из кармана часы. Двенадцать сорок пять. Он не помнил, как заснул за своим столом, и уж тем более как вернулся туда после вчерашней прогулки.
Неужели он потерял сознание ночью? Он не помнил, как добрался до дома, но точно помнил, как покинул бордель.
Он вспомнил, что чувствовал себя другим и очень непохожим на самого себя. Что с ним происходит? Возможно, видения в его снах были предвестием грядущих событий. Эта мысль вселила в него страх.
Он потер виски, мечтая о чем-нибудь покрепче чая, стоявшего перед ним.
- Ты же знаешь, какими бывают женщины, Чарльз. Выходите на одну ночь в город, и они получают свои трусики в кучу.
Чарлз, поджав губы, отхлебнул чаю, чувствуя, как сильный запах черного чая щекочет ему нос и возвращает в реальный мир.
- Я тоже так думаю, - кивнул Чарльз волку, сидевшему напротив него. Генри и Чарльз встретились во время суда, который они оба посетили в связи с одним из наиболее рискованных экспериментов лиса; эликсир, который даст любому человеку экстраординарные способности и избавит их от борьбы.
Генри был назначен представлять защиту Чарльза. Несмотря на удивительный аргумент, Чарльз был занесен в черный список от продолжения своих экспериментов публично. Однако это не помешало им побеседовать и стать близкими друзьями после окончания слушаний.
- Женщины только усложняют дело, - продолжал Генри, протягивая лапу к черной лапе Чарльза. Чарльз отступил, спотыкаясь, чтобы бросить в чай кусочек сахара.
Чарльз прервал молчание кашлем.
- Сегодня мы встретились не для того, чтобы обсуждать это, Генри. Ты помнишь трибунал?
Генри кивнул, пряча свою испещренную серыми пятнами морду за кофейной чашкой. Волк всегда пил кофе одним и тем же способом: черный, подслащенный только щепоткой сахара.
- Я думаю, что нашел прорыв.
Чарльз поднял уши, услышав звон бьющегося о стол фарфора.
- Ты же не серьезно! Вы, конечно, помните решение трибунала. Это безумие!
Разочарование нахмурило лисью бровь. Он поставил чашку на стол и ущипнул себя за кончик шланга.
- Я думал, что именно ты поймешь моё тяжелое положение. Я только хочу помогать людям, а не осуждать их.
- Конечно, ты уважаешь их решение, Чарльз. Никто не ставит под сомнение ваши мотивы, но должна быть проведена линия этики.
Чарлз почувствовал, как его шерсть встает дыбом, а лапы вцепились в чашку. - Чью сторону ты защищаешь, Генри?
- Я не принимаю чью-либо сторону, но, возможно, трибунал был прав...
- Довольно!” Чарльз вскочил со стула и с такой силой грохнул чашкой, что стол задрожал. - Я думал, ты поймешь, но я явно ошибся. Я сделаю это без твоей помощи.
- Чарльз, подожди!
Дом задребезжал, когда Чарльз захлопнул за собой дверь. Глубоко вздохнув, он вышел на улицу, не обращая внимания на изумленные взгляды прохожих.
Солнце уже клонилось к закату, когда Чарльз открыл скрипучую входную дверь в пустую столовую. Он осторожно заглянул внутрь, опасаясь презренных женщин, которые могут подстерегать его.
- Джесс, я дома.
Дверь Джесс в конце коридора захлопнулась, потревожив занавески внезапным порывом воздуха.
- Все ещё злюсь, - проворчал он. В любом случае, это был долгий день. Может быть, подумал он, ему стоит пораньше лечь спать.
Чарльз вскочил с кровати, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Опять эти проклятые сны, подумал он. Он выглянул из окна своей спальни на свет полной луны. С небольшим облачным покровом он сиял почти так же ярко, как его собственное маленькое солнце.
Из-за ночных кошмаров Чарльз потерял всякое желание снова засыпать. Чем больше он смотрел в окно, тем сильнее ему хотелось совершить долгую прогулку под луной.
Он вошел в столовую и с удивлением увидел Джессику, которая сидела на своем насесте и слушала радио. Она едва взглянула в его сторону, уставая от его странных выходок, но всё ещё слишком заботясь, чтобы уйти.
- Куда это ты собрался? Уже ужасно поздно., - Её голос дрогнул. Это было похоже на то, что она плакала.
- Я собираюсь подышать свежим воздухом. Я хочу вернуться до восхода.
- Конечно, мистер Жаклин. Боже упаси, чтобы солнце не коснулось твоего сухого, затхлого меха, боясь, как бы он не вспыхнул пламенем.
Чтобы избежать очередного крика Мисс Валентайн, он выдавил из себя улыбку и вышел за дверь.
Запах осени был насыщенным, с нотами падающих листьев и приближающихся сезонов, проносящихся мимо него на ветру. С того момента, как он вышел на улицу, его обдало холодом. Она зарылась глубоко под его шерстью и отказывалась сдаваться. Он тихо выругался и закутался в теплое пальто. Его густой мех шел только для того, чтобы защитить его от холода. Времена года были ранние, и его зимнее пальто ещё не было полностью реализовано.
Скудно расставленные фонари почти не освещали улицы в свете полной луны. Казалось, они только усиливали жутковатую атмосферу ночных прогулок по улицам. Несмотря на все это, он знал, что бояться нечего. Истории о бугименах в темноте были просто детскими сказками, чтобы напугать их и заставить вести себя прилично. Они не были настоящими.
Мимо Чарльза пронесся ветер, от которого у него по спине пробежала дрожь, и он зашагал быстрее, прижимая пальто к груди.
Его поздняя ночная прогулка привела его с главных улиц Лидворта вниз к ещё более темной площадке, которая граничила с наполненной зловонием рекой, прекрасной смесью воды и сырых сточных вод. Это было так близко к Сиренити, как только можно было подобраться к оживленным улицам Лондона.
Он засунул руки в карманы и посмотрел на реку. Если он старался изо всех сил, то мог почувствовать слабый запах горящего газа над мощной грязью, которая плыла мимо.
Грохот камней вывел его из транса.
- Ну-ну, что же мы тут делаем?
Чарльз повернулся и встретился глазами с первым из трех более крупных существ. Хотя они казались выше и шире среднего лисьего роста, их острые угловатые морды были отчетливо видны. Их лица были хорошо скрыты резким контрастом лунного света и темноты. На вид ни один из них не весил меньше двухсот фунтов, и рост их сильно различался. Один, по крайней мере, на голову ниже Чарльза, другой-на голову выше, а третий-посередине. Угрожающие ухмылки на их мордах говорили Чарльзу, что они хотят причинить ему вред.
- Добрый вечер... - джентльмены. - Он проглотил комок в горле. - Я не ждал сегодня гостей.
Чарльз поднял в воздух черную лапу. Медная отделка трости блестела в лунном свете-предмет, который до сих пор был спрятан под курткой. - Я не хочу никаких неприятностей.
Трое мужчин возвышались над мистером Жаклином. У каждого из них была глупая ухмылка. Самый высокий из них оказался их предводителем. В лунном свете его лицо казалось осунувшимся и бледным. - Ну, это очень плохо.
Шерсть Чарльза встала дыбом в свете полной луны. Его спина дернулась вперед, и лис издал крик, когда невероятная боль пронзила его тело.
- Пожалуйста, - выдавил Чарльз, сжимая трясущимися лапами трость. Что с ним происходит? “Я не хочу причинять вреда. - что-то теплое капнуло ему на лапу. Кровь-от того, что он впился когтями в ладонь из-за нервов.
Самый маленький из трех головорезов пискнул, его голос был гнусавым и высоким, как когти на классной доске. - Эй, этот тип говорит, что не причинит нам никакого вреда, если мы оставим его в покое!
Все лисы смеялись между собой, почесывая руки, а их хвосты беспорядочно дергались взад-вперед. Чарльз распознал в этом поведении симптом употребления кокаина. Он легко мог определить сильнодействующее действие наркотика. Вряд ли они уйдут по собственной воле.
Причесанный под бутылку хвост Чарльза прижался к ноге, шерсть на загривке встала дыбом. Он поднял свою трость в воздух, боясь, что если дело дойдет до защиты, то он проиграет.
Самый высокий лис приблизился, подергивая глазом и почесывая левую руку. Полукруг образовался вокруг него, когда они приблизились. Чарльз перевел взгляд с самой высокой лисы на самую низкорослую слева. Когда он посмотрел направо, третьей лисы уже не было.
Мир Чарльза побелел, он упал на колени. Кровь забрызгала землю перед ним, когда он закашлялся, и его конечности дрожали, пытаясь удержать его.
- Это будет проще, чем я думал, - прорычал один из лис. У него не было средств, чтобы определить, какой именно.
Сон потянул за края сознания Чарльза. У него определенно было сотрясение мозга. Чем бы они его ни били, Это было тяжело, и он чувствовал, как кровь стекает по его шее. По мере того как его зрение расплывалось, он видел, что его когти становились все больше, а мех менял цвет, становясь толще и длиннее.
- Что, черт возьми, с ним происходит?
Его уши подергивались от сбивчивой болтовни трех грабителей.
Когда к Чарльзу вернулось зрение, он почувствовал, как все его тело трансформируется одновременно. Боль пронзила его спину, становясь все длиннее, угрожая вырваться из своей слабой плотской тюрьмы. Мир снова стал расплывчатым, когда его морда вытянулась перед ним.
Он молился о том, чтобы хоть что-то поразило его, чтобы страдания прекратились.
Чарльз почувствовал, как кто-то другой вторгся в его сознание. Это было странно знакомо. Он застыл, когда раздался смешок, тот же самый смех, который мучил его во сне. Волк из его ночных кошмаров.
Смех стал только громче, заглушая его мысли. Он шел за ним.
- Прекрати это! - крикнул Чарльз, напугав нападавших. - Прекрати то, что ты делаешь, и убирайся из моей головы!
- Это становится "чокнутым боссом, - пропищал тот, что поменьше. - Может быть, нам стоит...
- Заткнись!
Чарльз схватился за голову и пнул землю, прижав уши к черепу. Кудахчущий голос был оглушителен.
Темнота окружила лиса, оттесняя его на самый край сознания. Он боролся с таинственной силой, но что-то в его сознании соскользнуло, и он с криком упал в темную бездну.
Тошнотворный хруст раздался в позвоночнике лисы, когда она изогнулась так, как это было невозможно. Рыжеватый мех был поглощен постоянно растущей грубой серой шерстью. Его чувства обострились. Ночь с таким же успехом могла быть днем, и смесь плохой гигиены и лекарств на головорезах стала болезненно заметной для его сверхчувствительного носа. Его конечности становились толще и длиннее, пока ничто в его фигуре не стало незнакомым.
Когда он встал, прижимая костяшки пальцев к Земле, грабители вздрогнули. Теперь они, конечно, не казались такими уж пугающими. Волк вытер слюну с подбородка. Его морда изогнулась в небрежной полуулыбке, когда он посмотрел вниз на трех волчиц.
Разорванная одежда висела на его зверином теле. Единственной уцелевшей вещью была куртка, натянутая на неуклюжие плечи волка.
Зверь рванулся вперед, широко раскинув руки.
От испуга громилы отступили на шаг, а волк завыл от смеха, держась лапой за живот. Он крепко сжимал свою трость, и каждый из головорезов настороженно следил за ней.
- До чего же вы жалкие свиньи, - усмехнулся он, позволяя слюне стекать по его щекам, когда он говорил. - Тогда беги.
Никто из них не пошевелился. Волк зарычал, одарив их долгим, тяжелым взглядом. - Рявкнул он, и группа отступила ещё на два шага. - Эй, чего вы все хотите? Отвали!
Лис средних размеров первым осмелился сделать шаг вперед. - ‘Эй ты, что случилось с тем парнем из Оты, которого мы растрепали?
- Другой парень... - Волк замолчал, смущение исказило его черты. - О, старина Чарли! Извините, он не может подойти к двери прямо сейчас, но я был бы счастлив записать ваши имена и попросить его связаться с вами как можно скорее, - закончил он с усмешкой.
- Э'НЭФ' а это!” Вожак бросился вперед со сжатыми кулаками, целясь прямо в морду волка.
Одним ловким движением волк поднял один конец своей трости, отражая атаку и выбивая лису из равновесия, а другим концом трости ударил её прямо в морду.
Казалось, все происходит как в замедленной съемке. Он вытянул руку и ударил кулаком по носу потенциального противника, заставив лиса пошатнуться. Он упал, как обмякшая тряпичная кукла. Если он и был ещё в сознании, то не осмеливался встать.
- Двое против одного вряд ли справедливо, не так ли? - Он бросил трость самому низкому, но тот поймал её не слишком грациозно. - Гораздо лучше, - рассмеялся он, запрокидывая голову.
- Ну, ты, - лисичка поменьше разбежалась, держа трость в руке. - Ты ещё пожалеешь, что издевался над нами!
Мучительно неопытный боец рухнул, ударив кулаком по ребрам. Запыхавшись и задыхаясь, он упал на землю, позволив волку вырвать свою трость из жалкой слабой хватки.
Последний оставшийся лис не осмелился подойти ближе. Он заметно дрожал и держался на расстоянии. - Что же ты за чудовище такое?
Волк разразился лающим смехом, не обращая внимания на слюни и слюни, брызнувшие из его морды, или на выражение отвращения на лице лиса, когда большая часть слюны упала на него.
- Я ЭМ намного хуже, чем монстр, сладкое сердце, - его губы скривились в злобной улыбке.
Лис же продолжал наступать и дальше. - Как тебя зовут?
Морда волка ещё раз блеснула замешательством, прежде чем он снова повернулся к той понимающей улыбке, которая растянулась от уха до уха. - А у меня его и нет.
Безымянный Зверь сделал шаг вперед, а испуганная лиса отступила назад. Еще один шаг вперед, ещё один шаг назад. Явно превосходя противника, последний оставшийся на ногах волпин продолжал медленно отступать, прежде чем перейти в полноценный спринт.
Волк быстро последовал за ним, опустившись на все четыре лапы и с легкостью не отставая. У волка не было никаких сомнений в том, что он может поймать такую медлительную добычу. Одним прыжком лис оказался придавленным его весом, беспомощно сопротивляясь, он задыхался и звал на помощь.
- Никто не придет спасать тебя, Далин. А теперь давайте немного повеселимся, не так ли?
Лиса пронзительно завизжала в глухой ночной тишине, но её тут же заставили замолчать.
Мир медленно возвращался в поле зрения. Джессика мыла посуду и готовила что-то похожее на завтрак. Перед ним лежала свежая порция тостов, а слева от плиты шипело то, что он принял за яичницу.
Что же произошло прошлой ночью? Мир покинул его, и остаток ночи остался черным пятном в его воспоминаниях. Что-то в глубине души подсказывало ему, что он не хочет вспоминать. Он чувствовал себя так, словно его сбила карета, и вернулся во второй раз, чтобы закончить работу.
На столе лежала газета с заголовком: - трое найдены мёртвыми возле Ледворт-крик. Полиция расследует подозреваемых.
Чарльз поерзал на стуле и попытался встать. Плохая идея, подумал он, держась за раскалывающуюся голову. Неподвижность не приносила облегчения, и каждый запах был атакой на его чувства.
Он не помнил, чтобы пил прошлой ночью. Не потому ли он не мог вспомнить, что произошло?
- Хорошо спалось, а? - Джессика не смогла скрыть язвительности в своем голосе, когда поставила дымящуюся тарелку перед мордой Чарльза. У него не было ни желания, ни энергии, чтобы удовлетворить её хорошо продуманной репликой.
- Боюсь, я совсем не спала, дорогая. Ужасная ночь, боюсь. Очень ужасно. - Он обхватил голову руками, сосредоточившись на затишье радио, чтобы отвлечься от внутреннего смятения. - Неужели уже утро?
- Доброе утро? - Она рассмеялась. - Ты не двигаешься с самого полудня! Ввалился сюда и потерял сознание прямо на месте, спал как убитый. Уже почти вечер.
Чарльз снова поднял голову, проклиная все неожиданности, которые не требовали от него ничего, кроме боли. - Боюсь, что прошлой ночью произошло нечто ужасное.
- Может быть, радио просочилось сквозь твою толстую башку, пока ты спал. Там произошло убийство.
- Убийство? - Чарльз выпрямился в своем кресле, затем выругался на внезапное движение, держась за виски обеими лапами. Если бы он напрягся достаточно сильно, то смог бы вспомнить три таинственные фигуры под Полной Луной. Вспоминать что-то ещё было для него слишком болезненно.
- Негодяй, - подтвердила она. - Выше среднего роста и телосложения, обнаружен возле озера на Каунти-сквер.
Еще один болезненный всплеск воспоминаний вырвался на передний план сознания лиса. Прошлой ночью он побывал на озере. Хотя он ничего не знал о более тонких деталях, его инстинкт подсказывал ему, что эта встреча с тремя джентльменами прошлой ночью не была вежливой. Если бы только он мог вспомнить что-нибудь ещё, но он был абсолютно уверен, что это был один из них.
- Есть свидетели? - Поинтересовался он, лакомясь кусочком тоста. - Должно быть, кто-то что-то слышал.
- Свидетелей нет.
Чарльз тихо вздохнул с облегчением.
- Хотя они действительно нашли шерсть на теле.
Чарльз выронил вилку и зашипел, выгоняя из горла яичницу с тостами.
- И констебль считает, что они могут напасть на след, обнаруженный на теле.
Чарльзу пришлось бороться с непреодолимым желанием вырвать, когда его желудок скрутило в узел. Что случилось с ним прошлой ночью? В глубине души он знал, что сыграл свою роль в этом убийстве. Если он достаточно сильно сосредоточится, то сможет разглядеть лицо.
Он отодвинул от себя тарелку и извинился.
- Чарльз, как ты смеешь тратить впустую такую прекрасную еду!
- Мне очень жаль, Джес, но я должна идти.
Он оставил кричащую лисицу позади и смело вышел на угасающий дневной свет, его пальто ещё плотнее обернулось вокруг торса. Не из-за сыворотки ли он потерял память, стал таким нехарактерным для себя? Он знал, что будет риск провести тесты на себе, но никогда не думал, что они могут быть настолько ужасными.
На мгновение ему пришло в голову, что он может покончить со всем этим и эта проблема сама собой разрешится. Смерть казалась завидным вариантом. Ибо даже если бы он нашел способ изменить это состояние, то в глубине души знал, что находится в центре той грязной игры, которая произошла прошлой ночью. Кровь, которая была пролита, не могла не пролиться, и его лапы теперь были красными от неё.
- Чарльз!
Этот крик вырвал его из мрачных раздумий. Он огляделся, чтобы посмотреть, кто его позвал, но не смог различить никаких видимых очертаний.
- Чарльз!” Рука Генри взметнулась вверх в толпе людей, когда он бежал к своему дорогому другу. Было бы так легко потерять его, притвориться невежественным, но его ноги не двигались.
Невысокий, дородный волк остановился перед Чарльзом, согнувшись пополам и тяжело дыша. Чарльз рассмеялся и положил плечо на растерявшегося клыка, потяжелевшего от переедания и бумажной работы.
- Чарльз, слава богу. Я боялся, что потерял тебя.
- Не бойся, ибо я нашелся, Генри. - На мгновение Чарлз пожалел, что не дождался волка. Обычно он оказывался в хорошей компании со своим другом, но не сегодня.
- Я очень боялся, что с тобой что-то случилось. - голос волка дрогнул, словно он думал, что лиса мёртва.
- Я не знаю, о чем вы говорите, - солгал Чарльз, надеясь, что его друг сменит тему.
- Разве вы не слышали?
Чарльз покачал головой.
Он наклонился, прижался к уху Чарльза, его голос понизился до шепота. - Прошлой ночью произошло убийство, лиса. Я боялся за твою жизнь. Я взмолился:” скажи, что это не так! " - воскликнул он драматически, его размахивающие руки едва не сбили Чарльза с ног.
Отступив на шаг назад, Чарльз рассмеялся и похлопал себя по груди, словно демонстрируя, что он всё ещё из плоти и крови. - Я всё ещё здесь, старый друг.
Генри бросился на Чарльза, его грудь тяжело вздымалась, прижимаясь к маленькому стройному лисенку.
Он напрягся под напором объятий волка и ободряюще похлопал его по плечу, прежде чем снова обнять, не зная, как ещё ему утешить своего друга.
Объятие растянулось до неловкости, и Генри неохотно выпустил руку, когда Чарльз отпустил его. Генри вытер слезы со щек и воспользовался случаем, чтобы успокоиться.
- Прости... - пробормотал он.
- Никаких извинений, - заверил его Чарльз.
- Я... я не знаю, что бы я без тебя делал, Чарльз, - запинаясь, проговорил пухлый волк. - Я действительно...
- Для меня это тоже стало настоящим шоком. - прервал его лис, разглаживая свой наряд. - Подумать только, что такая пародия могла произойти на нашей стороне света.
- Я думал, до вас ещё не дошли слухи об убийстве.
Проклятие, подумал Чарльз. Это было невозможно скрыть. Перед лицом своего нынешнего затруднительного положения он начал терять веру в себя. Что может быть лучшим наперсником, чем его самый близкий друг?
Он тяжело вздохнул. - Генри, я должна сообщить тебе ужасную новость. Может быть, вы пригласите меня на чай?
Несмотря на то, что дом Генри находился в двадцати минутах ходьбы, он все равно был лучшей альтернативой его собственному. Он не мог себе представить, чтобы взваливать на Джессику все эти неприятности.
Молчаливое напряжение убило его первые попытки завязать разговор, когда из чашек поднялся пар, наполняя воздух между ними. Чарлз вцепился в свою чашку потными лапами, отвлекаясь на тонкий аромат меда и гвоздики.
- О каких новостях вы хотели поговорить, Чарльз?
Чарльз постучал когтями по фарфору, положив руки обратно на стол. Он тщательно обдумывал то, что собирался сказать дальше. Если он выдаст слишком много информации, то наверняка подвергнет опасности и Генри.
- Боюсь, я сделала что-то ужасное, Генри.
Генри поставил свою чашку и поднял уши. - Что значит" что случилось? -
- Я не могу сказать тебе прямо сейчас, - его уши опустились. - Я и сам не уверен, но если мои подозрения верны, то боюсь, что у меня большие неприятности, дорогой друг.
Генри сложил перед собой лапы и нахмурился. - Я знаю, когда ты что-то скрываешь, Чарльз.
Лис поджал губы, позволив своему хвосту обвиться вокруг спинки стула. - Я не могу сказать с уверенностью, что происходит, но... - Его когти царапнули по фарфоровой чашке. - Я боюсь, Генри.
Чарльз вздрогнул, почувствовав лапу Генри на своей. Его уши скользнули назад, но он не отступил. Мех на его шее встал дыбом. Даже сейчас он слышал угрожающий смех волка в своих снах.
Его разум лихорадочно перебирал возможные варианты развития событий, если он не сможет подавить влияние зверя внутри себя. Он содрогнулся при мысли о том, какой ущерб это может причинить.
- Скажи мне, что тебя беспокоит, мой друг. - Волчьи лапы крепче сжались вокруг Чарльза.
Беспокойство исказило черты лиса. Он напряженно думал о том, как много он действительно может ему рассказать. - Боюсь, я теряю контроль, Генри. Во мне живет страшная сила.
- Что вы имеете в виду? Ты говоришь загадками.
Был только один способ, который Чарльз мог придумать, чтобы гарантировать решение. Это заставило его похолодеть.
- Боюсь, что трибунал, возможно, был прав. Я вляпался по уши. - Чарльз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. - Ты должен мне кое-что пообещать, Генри.
- И что же это за обещание? - Уши волка дернулись, показывая его неуверенность.
- Обещай мне, - настаивал он. - Вы должны пообещать мне, что сделаете то, о чем я прошу. Это не та задача, которую может выполнить кто-то другой, кроме вас.
Генри заколебался, крепко сжимая лапу Чарльза. На этот раз он убрал лапы. - Я обещаю. - Хотя в голосе волка не было уверенности, это мало что значило.
- Человек, которого вы видите перед собой, возможно, уже не будет здесь долго. Когда этот день настанет, а ты узнаешь, когда он настанет, ты должен пообещать мне, что покончишь с ним. Покончи со всем этим и избавь меня от страданий.
- Ты же не можешь ожидать от меня этого!
- Это не переговоры, Генри!” Чарльз хлопнул лапой по столу, пролив чай. Он побежал вниз на пол. - Это, должно быть, ты. Ты единственный, кому я доверяю, кто достаточно заботится, чтобы совершить такое деяние.
- Но ведь есть и другой способ, - взмолился он, поднимаясь со своего места. - Чарльз, если бы ты только сказал мне, что происходит, может быть, мы и смогли бы...
Голос Генри замер, когда Чарльз горестно покачал головой. Уши лисы поникли, а лапы теперь были совершенно неподвижны. - Время придет, и ты должен это сделать. Обещай мне, Генри.
Чарльз заставил себя не обращать внимания на боль в глазах своего дорогого друга.
- Я обещаю... - пробормотал он, сдаваясь и упираясь лапами в край стола.
Положив лапу на руку волка, Чарльз попытался утешить его. Генри молчал, глядя прямо в глаза лису. Генри подался вперед и прижался губами к морде лиса.
Чарльз слегка отшатнулся, застигнутый врасплох неожиданным нападением. Поцелуй оставил на его губах покалывание, когда он вдохнул мягкий, пыльный запах волка, похожий на запах старых книг. - Генри, - прошептал он...
Они помолчали, и Генри посмотрел на него нежными карими глазами. Генри сжал черную лапу лиса, и тот нерешительно сжал её в ответ.
Только теперь желание волка достигло его носа. Он не знал, что и думать об этой ситуации. Чарльз всегда считал волка своим другом, но только теперь ему стало ясно, что Генри всегда хотел чего-то большего.
Он ощутил тепло волчьих лап, успокаивающий запах возбуждения, смешанный с несвежим чаем, и его добрые, седеющие черты лица. Какими бы безумными ни казались теории Чарльза, волк всегда был на его стороне.
Легкая дрожь пробежала по его спине, Когда Чарльз подумал о том, чтобы лечь рядом с волком. Поиски науки были одиноким путешествием, почти лишенным возможности для интимных отношений, и это заставило Чарльза вспомнить, сколько других знаков он упустил за эти годы.
- Я не могу потерять тебя, Чарльз, - прошептал Генри со слезами на щеках.
Взгляд Чарльза опустился вниз вместе с ушами. Он не чувствовал себя достойным любви волка. - Генри, Я...
Его голос сорвался, когда Генри наклонился для ещё одного, более настойчивого поцелуя. Широкий язык волка просил разрешения, и Чарльз согласился, его лицо просветлело, когда он позволил своим тревогам исчезнуть.
Теперь все эти объятия и нежные прикосновения имели для него смысл. Его друг всегда проявлял такую заботу о нём, и теперь он понимал почему.
Где-то на этом пути он привык зависеть от Генри, обращаясь к нему за советом и утешением в трудную минуту, так что грань между другом и возлюбленным стерлась задолго до того, как он это осознал.
После стольких лет дружеского общения ему казалось правильным провести этот момент со своим самым старым и дорогим другом перед неизбежным. Сегодня ему не придется спать одному.
Генри потянул лиса за лапу, мягко подталкивая его в спальню. Уши волка были наклонены назад и в сторону.
Чарльз улыбнулся застенчивости волка и потрусил за ним.
Одежда упала на пол, и каждый из них сделал нерешительное усилие, чтобы скрыть свои тела друг от друга, когда они обнажились.
Живот Генри немного скрывал его талию, и даже больше, когда он сел на кровать. Чарльз стоял, выставив напоказ свое стройное тело, мех скрывал его тощую фигуру.
Чарльз наклонился, чтобы положить лапу на брюхо волка, подходя к проблеме, как к лабораторному эксперименту. Генри нервно улыбнулся и наклонился вперед, чтобы лис лег рядом с ним.
Он опустился на колени рядом с волком, пробираясь когтями сквозь жесткий мех его живота, решаясь на ещё один поцелуй. Генри раздвинул морду, позволяя их языкам ласкать друг друга.
Слюна смешалась, и Чарльз почувствовал растущую потребность между ног. Он дернулся в мягком животе волка, требуя внимания.
Генри протянул лапу вниз и сомкнул пальцы вокруг нуждающегося ствола лисы, качая и поглаживая его с заметным недостатком практики. Это все равно заставило Чарльза вздрогнуть, и ученый заскулил ещё сильнее, уткнувшись в морду волка.
Чарльз потянулся назад и обхватил лапой волчий мешок, катая его пальцами с тщательным расчетом. Генри застонал в ответ на поцелуй, полностью осознав свою эрекцию.
Минуты игривых прикосновений, интимных поцелуев и чувственных стонов вызывали в чреслах Чарльза нестерпимую боль. Он оторвался от поцелуя и двинулся вниз по телу волка, соприкасаясь кончиком носа с волчьей плотью Генри.
Он крепко обхватил лапами бедра волка и открыл его морду, высунув язык, чтобы попробовать на вкус его член. Это было похоже на мускус, который доносился до его носа, заставляя его чувства покалывать. Он осторожно приоткрыл пасть ещё больше и взял волка в рот, нырнув между его ног и приняв весь ствол себе в пасть, используя язык, чтобы ласкать нижнюю часть ствола.
Генри вцепился в простыню и напрягся, его бедра мягко сжали морду Чарльза. Он продолжал, испытывая трепет от того, что заставлял волка извиваться. Его голова качнулась, язык и губы дразнили древко волка. Чарльз пошевелил бедрами на простынях, пытаясь унять собственное жжение.
Длина его морды дернулась, и волчий узел вырос. Генри вцепился в простыни со смешанным стоном и рычанием, его ноги брыкались о простыни.
Чарльз отпрянул, когда первая горячая липкая струя ударила ему в горло. Он закрыл глаза, когда вторая пуля попала ему прямо в морду. Чарльз глубоко вздохнул через нос, вдыхая густой пыльный запах старой книги Генри. Соленый вкус волка остался на его языке, разжигая ноющую потребность между его собственными ногами. Он ласкал Волчье естество своим языком, трепеща по всей длине, когда покалывание пробежало по его телу, чего он никогда не чувствовал раньше ни с одним другим человеком.
Генри выгнулся дугой, застонал и рухнул на кровать, тяжело дыша. Чарльз соскользнул с медленно размягчающейся плоти Генри, и волк под ним слегка вздрогнул от удовольствия. Лис бочком подобрался к своему любовнику, эрекция толкнула волка в бок. На мгновение ему показалось, что думать о Генри как о своем любовнике было слишком эгоистично с его стороны, хотя он решил, что уже слишком поздно беспокоиться об этом сейчас, прикрывая рот лапой и зевая. Такие пустяки можно отложить до завтрашнего дня.
Генри повернул голову, глядя на Чарльза с кривой усмешкой. Оба прижались мордами друг к другу, и лапа Генри нашла путь вниз, к шахте Чарльза.
Лиса ахнула и инстинктивно прижалась к его лапе, задыхаясь от долгой любовной игры.
Чарльз вдыхал пыльный запах волка, упиваясь мускусом, окрасившим его живот, и сильным ароматом собственного возбуждения.
Страсть достигла своего пика, и Чарльз с гортанным рычанием вцепился в бедра своей возлюбленной, его член подергивался, когда он толкался в лапу волка, стреляя горячими прядями по собственному животу.
Измученные и задыхающиеся, они лежали бок о бок, и Чарльз поцеловал их в последний раз, прежде чем они уснули в объятиях друг друга.
Свобода! Сладкая, дразнящая свобода. Волк практически ощутил его вкус на губах вместе с затхлым волчьим привкусом, когда откинул простыни. Смутные воспоминания Чарльза ещё долго не выходили у него из головы. Он посмотрел на пухлого волка, вспоминая его неровные стоны и тепло, которое он ласкал своими губами.
- Прости, любимая... - пробормотал он, - ты просто не в моем вкусе. Слишком толстая в середине, - закончил он со смехом. Не оглядываясь, он оделся и вышел на улицу, навстречу бесконечным возможностям ночи.
Безымянный волк обнаружил, что крадется по улицам менее респектабельных районов города. Бесцельное блуждание вернуло его к знакомому месту-Красному занавесу. - Это не совпадение," - подумал он, - что он нашел дорогу назад таким путем. Место для шлюх и озорных джентльменов было именно таким, каким он хотел быть.
Среди шлюх на сцене и секс-работников на заднем сиденье многие души были заняты тем, что откладывали на ночь мораль и своих жен, чтобы немного поболтать один на один с “прислугой”, которая с большим энтузиазмом отвечала на мимолетную привязанность. По крайней мере, они делали вид, что платят за это хорошую цену. Даже сидеть по другую сторону облупившейся красной краски этих больших двойных дверей было удобно, потому что ни один уважающий себя мужчина не осмелился бы войти в дом шлюхи, особенно такой грязный, как этот.
Сегодняшнее заведение было особенно оживленным, наполовину заполненным представителями высшего класса, выпивавшими, чтобы забыть о долгой неделе. Другая половина была заполнена самыми низшими представителями общества, теми, кто не осмеливался общаться где-либо ещё.
Он не вписывался ни в одну из этих категорий, но был более чем счастлив заполнить пространство между ними. В воздухе зрели гормоны. Несмотря на классовые различия, у всех здесь была одна общая черта-потребность в сексе.
Насмешки, крики и вопли заполнили зал, когда лисица с темно-красным мехом танцевала вокруг стула на сцене. Её юбка демонстрировала больше, чем просто маленькую ножку, а тушь бежала темными линиями вдоль её морды, как маска. Некоторые мужчины в клубе были заняты больше, чем другие. Волк знал, что некоторые из них приходят не ради главных развлечений, а ради того, что происходит за закрытыми шторами.
Сегодня вечером одна лиса особенно привлекла его внимание.
- Наслаждаешься представлением, милая? - Он сел рядом с молодым джентльменом, словно это место было специально для него сохранено.
- Прошу прощения? О, да, конечно.
Пес только ухмыльнулся, почуяв растущий интерес, исходящий из-под лисьих штанов.
Миниатюрная волчица неловко ерзала под пристальным взглядом внушительной фигуры, глаза метались туда - сюда между ним и полураздетой лисицей на сцене.
- Короче говоря, ты пришел сюда не за стриптизерами и шлюхами, милый. Вы, очевидно, не заинтересованы в этом.
- Я... прошу прощения, сэр, - повторил он. Его притворная обида потеряла всякий смысл, когда пёс увидел, как лисий хвост неуверенно дернулся у него за спиной, выдавая выражение его лица.
Протянув лапу, он Схватил лису под хвост. Будь на его месте кто-нибудь другой, это сочли бы смелым шагом.
Лис подпрыгнул и едва не взвизгнул, но не смог скрыть, как затрепетали его уши. Теперь нельзя было ошибиться в сильном запахе его возбуждения.
Волк подмигнул. - А что ты скажешь, если мы найдем местечко потише?
Они вдвоем ускользнули в комнату, надежно спрятанную за занавесом сцены бурлеска. Единственным признаком того, что они были здесь, были тени, отбрасываемые на занавеску тусклым светом лампы, вкупе с отчаянными писками и стонами маленькой стройной лисички. Как и у волка, у этой лисы не было имени. Только не сегодня.
Ткань порвалась, когда лис впился когтями в матрас и впился зубами в подушку, чтобы заглушить свои крики. Безымянный волк пускал слюни на спину лиса, наблюдая, как толщина его длины широко раздвигает эту тугую задницу.
Волчья пасть двинулась к затылку лисы. Столь же безымянный лис закричал в подушку, зажатую между его зубами, когда эти острые зубы потянули его за шкирку. Волк почти не обращал внимания на комфорт лисы, обращая внимание только на тесное заточение под этим пушистым красным хвостом.
- Перестань так шуметь, - прорычал волк над лисой. - Они могут подумать, что ты здесь кричишь о кровавом убийстве. - Волк усмехнулся про себя, гадая, сколько времени потребуется, чтобы кто-то нашел тело в одной из этих сдаваемых комнат.
Кончик его члена выгнулся в заднице лиса, его набухший узел заставил его держаться подальше от лисы. Он зарычал себе под нос, с каждым толчком надавливая все сильнее, подталкивая тесное кольцо лиса. Безымянный волк почувствовал, как кольцо лисы поддалось, и он проскользнул от кончика к основанию внутри лисы. Он наклонился, прижимая лиса к кровати, чувствуя, как тот дрожит и сжимается вокруг него, когда лисица выплеснула свой груз на кровать под ними.
Волк зарычал и снова укусил лису за шкирку, слюна и слюни пропитали шею лисы, когда его бедра врезались в лису, когда он разгружался под этим пушистым хвостом из бутылочной щетки.
Волк зарычал, почувствовав, как последние капли оргазма выплескиваются из-под хвоста лисы. Держа лису за плечи, он вытащил свой узел, не обращая внимания на пронзительный визг. Насытив свой сексуальный аппетит, он жаждал чего-то большего.
Он оделся, оставив лиса, тяжело дышащего и лежащего в своем собственном беспорядке. Не было никакой необходимости прощаться. Он никогда больше не увидит этого женоподобного лиса. Уходя, он бросил на прилавок пригоршню серебряных монет, достаточную, чтобы заплатить за потраченное время и испорченную кровать.
Было холодно, и ночь была горькой. В отличие от своей более слабой половины, он наслаждался этим, расцветал от этого. Никогда ещё человек не был так хорошо приспособлен к погоде, проклятой столькими людьми. Его пиджак свободно болтался на плечах, и он крутил свою трость лапой. Это была поистине великолепная ночь, чтобы быть живым.
Хотя он и был в приподнятом настроении, что-то в этой ночи тревожило его, какая-то мысль в глубине его сознания угрожала вырваться на передний план. Он не мог дотронуться до неё пальцем, но она издали не давала ему покоя. Он бормотал и ругался себе под нос, не обращая внимания на тех, кто считал его сумасшедшим, проходя мимо по улице. В конце концов, он вспомнит.
- Позже, " - подумал он. Позже.
Теперь пришло время для крови. С тех пор как он впервые попробовал её у реки, он жаждал ещё одной возможности. Он вернётся к этому сильному железному вкусу, к резкому металлическому запаху. В этом он был уверен. Он прочесывал самые темные закоулки, трущобы даже самых низших слоев общества. Он найдет свою следующую цель.
Крепкая лиса, наряженная в лопаты, врезалась в волка, резко повернувшись на каблуках после того, как они соприкоснулись. - Смотри, куда ступаешь! - Лис сплюнул и отряхнулся. - Что заставляет вас так спешить в столь неподходящий час?
Волк обернулся, оскалив зубы и скривив губы в тревожной усмешке. - Ищем немного неприятностей, не так ли?
- О чем ты говоришь? - спросил лис, хлеща хвостом за спиной.
Аристократ не успел среагировать, когда волк повалил его на землю.
- Какая наглость, - выплюнул он, - что у тебя хватило наглости наткнуться на меня и обвинить во всем мою работу ног!
- Ты с ума сошел!” Лис попятился назад, стараясь держаться подальше от рычащего, пускающего слюни волка. - Не подходи. Помогите!
Он поднял свою трость высоко над головой и замахнулся с огромной силой.
Медная трость пса со звоном упала на землю, когда какая-то сила ударила его в бок, лишив равновесия и спасая его последнюю жертву от смертельной опасности.
- Что за чертовщина! Не лезь не в свое дело!
Невысокий круглолицый волк пришел в себя, тяжело дыша и задыхаясь. Скорее всего, он пробежал какое-то расстояние, чтобы успеть вовремя, и усталость мешала ему смотреть в глаза, хотя что-то показалось ему странно знакомым в его одежде, и от него сильно пахло потом и пыльными старыми книгами.
- Мое дело-это то, что я хочу сделать из этого, сэр. Стоять без дела, пока ты бьешь беспомощного свидетеля, не очень-то приятно для меня. - Теперь ему удалось полностью выпрямиться, его грудь всё ещё тяжело вздымалась.
Зверь зарычал и сплюнул. Так же отчаянно, как он хотел ударить этого нового свидетеля, что-то остановило его. Видения той ночи постепенно проясняли ситуацию. Толстая середина, темно-серый и белый крапчатый мех. Кавалер Чарльза, тот самый, которого он оставил в доме!
- Какого черта ты здесь делаешь?
- Это не ваша забота. Отойди. Сейчас придет констебль.
Зверь повернул голову, услышав доносившийся с улицы свист.
Среди домов раздались крики, когда пухлого волка сбили с ног. Безымянный пёс схватил свою трость и исчез в тени, словно порождение ночи.
Это было одно из тех редких утрах, когда Чарльз просыпался в своей постели. Его голова раскалывалась от сильных последствий слишком большого количества выпитого. Это становилось тревожно распространенной тактикой для его второй половины-выпивать воспоминания о прошлой ночи.
Он подошел к раковине, чтобы умыться, и только тогда заметил кровь на своей куртке с ещё большим количеством засохших пятен, смешанных с шерстью его лап. Со сдавленным вздохом он опустил руки под воду, отряхивая с шерсти следы крови. Куртка будет сожжена. Доказательств быть не могло. Только не очередное убийство. - Господи, пожалуйста, нет, " - подумал он.
Теперь в этом не было никакого сомнения. Он не мог успокоиться, пока не будет найдено лекарство от этой ужасной болезни. Он не хотел ни отдыхать, ни спать. Рычащему зверю из его подсознания нельзя было позволить снова всплыть.
А что, если лекарства нет? Что, если это просто твоя истинная природа выползает наружу, берет верх? Голос в его голове был запятнан голосом его внутреннего демона.
- Нет, тебе не удастся поколебать меня, - сказал он себе. Лекарство должно было существовать. Он найдет его или, по крайней мере, умрет, пытаясь найти. Он поставил на своем теле крест и помолился, чтобы до этого не дошло.
Он бросился в свою лабораторию, где его записи и эксперименты создавали вокруг него барьер комфорта, как подопечный.
Не прошло и нескольких часов с начала его занятий, как Джесс спустилась вниз, часто и беспокойно подергивая хвостом. На её морде было написано беспокойство. Воздух пропах страхом, когда она приблизилась.
- Мистер... Джек-Чарльз, в дверях констебль Райли. Может, мне послать его вниз?
Сердце Чарльза подскочило к горлу. Неужели его звериная половина оставила след, который приведет полицию прямо к нему? Это была ужасная мысль. Конечно, даже он не был настолько безрассуден.
Он надеялся.
- Я поднимусь через минуту. Спасибо, Джессика.
Чарльз отложил карандаш, предвкушая мимолетную мысль поджечь весь этот проклятый дом. Если они почуяли неладное, значит, все кончено.
Когда он подошел к верхней ступеньке лестницы, его уже поджидал Райли, известный и уважаемый житель города-хранитель спокойствия.
Чарльз изобразил свою лучшую улыбку.
- Мистер... Райли, какой сюрприз увидеть тебя так рано утром. Могу я предложить вам чаю?
Райли покачал головой и снял шляпу, его скошенные уши выказывали малейшие признаки раскаяния, когда он смотрел на Чарльза.
- Боюсь, мистер Жаклин, что это чисто деловое дело. У вас есть алиби для вашего местонахождения в ночь убийства некоего Ардена Гудвина?
Джессика отшатнулась назад к стойке и ахнула от удивления, что Чарльз был подозреваемым в таком расследовании.
О господи, О боже! - Я не понимаю, констебль. Я что, под подозрением?
- У нас есть запаховые следы и следы меха, ведущие обратно по этому адресу. Нам понадобятся алиби от вас обоих и Мисс Валентайн, с подробным описанием вашего местонахождения в день убийства. - Райли открыл свой блокнот и посмотрел на Чарльза, ожидая ответа.
- Я пробыл здесь всю ночь, констебль. Думаю, Джессика может это подтвердить.
Чарльз повернулся к Джесс, бросив на неё умоляющий взгляд.
- Чарльз, что... о да, конечно. Он был здесь со мной всю ночь, констебль. Вечно торчит в своих бумагах, знаете ли...
Райли рассмеялся и сделал несколько пометок в блокноте. - Ну конечно. Знаешь, Чарльз, нам бы не помешал в команде такой ум, как у тебя.
Теперь настала очередь Чарльза рассмеяться, скорее от насмешки, чем от хорошего настроения. - Вы прекрасно обойдетесь и без меня. А теперь, если у вас больше нет никаких дел, мне пора возвращаться.
- Нет, вовсе нет. Извините, что беспокою вас.
Чарльз закрыл за констеблем Райли дверь и вздохнул с облегчением.
Джесс постукивала ногой, прислонившись к кухонному столу и глядя прямо на Чарльза.
- Лучше расскажи мне, в чем дело, - упрекнула она. - Или я приведу констебля Райли прямо сюда и скажу ему, где именно вас не было в ту ночь.
- Джесс, уверяю тебя, это не то, чем кажется. Я был в "Красном занавесе" и, должно быть, перебрал, потому что не помню…
Стук в дверь прервал объяснение Чарльза.
- О, слава богу!” Чарльз бросился посмотреть, кто это может быть, и ахнул, увидев Генри с синяками на лбу и морде.
Он впустил адвоката внутрь и положил лапу под подбородок волка, чтобы осмотреть синяки. Он выглядел испуганным, и Чарльз испугался, что это могло быть делом рук его альтер эго. - Боже правый! Посмотри на себя, Генри. Что случилось?
Генри поморщился, но изобразил слабую улыбку. - Чарльз, нам надо поговорить. Наедине, - он коротко кивнул мордой в сторону Джессики, которая явно обиделась.
- Ну конечно. - Он кивнул Джессике. - Пожалуйста, извините нас.
Джессика сморщила нос и без проблем ушла, её хвост хлестал позади неё.
- Кто это с тобой сделал? - Краткое воспоминание о прошлой ночи сказало Чарльзу, что он уже знал.
- Мужчина. Я считаю, что он намеревался убить одного из состоятельных людей. Я застал его врасплох и боюсь, что он бы и со мной разделался. По непонятным мне причинам он заколебался. Он убежал, но не раньше, чем оставил свой след. - он приложил лапу к щеке, морщась от нежной плоти под шерстью.
- О Генри, мне так жаль. Как же вы наткнулись на такое зрелище? Вы видели его лицо?
- Прошлой ночью, - Генри заломил лапы, кончики его ушей покраснели, когда он вспомнил ночь их помолвки. - Я услышал шум у двери. Хотя я и ожидал увидеть, как вы уходите, человек, которого я увидел в переулке вскоре после этого, оказался совсем не тем, кого я ожидал увидеть. Он был выше и шире в плечах, и на нём была куртка, удивительно похожая на вашу, но слишком высоко сидевшая на плечах. Подозрительный тип, поэтому я последовал за ним, и слава Богу, что я это сделал. Когда мне показалось, что он может убить беднягу своей тростью, я бросился на него. Я взглянул на него, и в чертах его лица было что-то ужасно тревожащее. Он выглядел бешеным и диким, словно принадлежал дикой природе. Он ударил меня, прежде чем исчезнуть в ночи, и это был последний раз, когда я его видел. Он уже давно ушел, прежде чем появилась полиция.
К тому времени, как Генри закончил свой рассказ, У Чарльза побелели костяшки пальцев. Как он посмел подвергнуть Генри такой опасности? В этом не было никакого сомнения. Он должен был положить этому конец.
- Генри, - у него пересохло во рту, и он испугался, что его голос может надломиться под давлением того, что он задаст своему другу ещё одно опасное задание. - У меня почти не осталось времени. Если ты снова увидишь этого человека, я молю тебя найти в себе силы убить его. Вы должны это сделать, иначе все будут в опасности.
- Чарльз, должен признаться, я уже струсил насчет этого предложения. Ты предлагаешь мне лишить кого-то жизни! Моя совесть никогда не позволила бы мне сделать это, даже при самых тяжелых обстоятельствах.
- Постарайся понять всю серьезность ситуации. Этот человек-чудовище, ему нельзя позволить жить!
- Как я могу понять, если ты ничего не сделал, чтобы объяснить? Вы должны рассказать мне, что происходит, чтобы я мог вам помочь. Пожалуйста, - взмолился он, взяв лиса за руки. - Скажи мне, чтобы я мог тебе помочь.
Чарльз убрал руки и положил их себе на колени. - Жаль, что я не могу, Генри. Поверьте мне, когда я говорю вам, что это лучше, что вы не понимаете. Вы видели, на что способен этот человек при малейшей провокации. У меня есть основания подозревать, что он уже убивал однажды, и он сделает это снова. Мне очень жаль, что я вынужден просить вас об этом, но этот человек очень опасен.
- Ты должен взвалить на меня такое бремя, Чарльз. - Генри потер виски, помня о глубокой ране на лбу.
- Мне очень жаль, Генри.
Генри склонил морду и покачал головой. - Только для тебя, мой друг.
Чарльз облегченно вздохнул. В тишине разговора его мысли быстро вернулись к работе. Лекарство было его единственной надеждой на мирное решение проблемы, но до него всё ещё было далеко.
- Боюсь, мне придется вернуться к работе, Генри. Мне так жаль твои раны.
- Это была не твоя вина, - ответил Генри.
- Я в этом не уверен... - пробормотал он в ответ.
Чарльз встал со стула, чтобы придержать дверь для своего друга, ставшего любовником. Как бы он ни был расстроен, он не мог пренебречь своими манерами.
Генри стоял в дверях, глядя на Чарльза. - Что бы тебя ни беспокоило, я молюсь, чтобы это поскорее прошло, и тогда мы сможем покончить с этими безумными заговорами.
Чарльз вздохнул. - Как и я.
Дородный волк положил лапу на подбородок Чарльза и наклонился, чтобы чмокнуть его в морду. Чарльз повернул морду, нежно облизнул губы и вдохнул тонкий пыльный запах.
В дверной проем дул легкий ветерок. - Добрый день, мой друг. Я надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, что это будет на лучших условиях.
Генри кивнул и положил лапу на дверной косяк, направляясь к выходу. - Чарльз, куда ты исчез вчера вечером?
- Я должна вернуться к своей работе, Генри.
Генри кивнул на прощание и вышел, как раз когда Джесс снова вошла в комнату. Она подождала, пока Генри полностью скроется из виду, и только тогда принялась с ужасающим грохотом разбрасывать кастрюли и тарелки.
Чарльз закрыл дверь, опасаясь, что улица может услышать его, прежде чем повернуться к ней. - Джессика, пожалуйста, будь осторожна!
Она бросила в лиса тряпку, попав ему прямо в грудь, оставив большое влажное пятно на рубашке. Он схватил мокрую тряпку и положил её на стол, высунув язык от неприятного ощущения, которое она оставила на его лапе.
- Джесс, что, черт возьми, на тебя нашло? Ты ведешь себя странно с тех пор, как я поднялась наверх.
- Действительно странно! - крикнул а она так громко, что соседи наверняка услышали. - И как долго ты его прятал? Действительно, лучшие друзья!
- Компания, которую я держу, - это только моё решение. Уверяю вас, Генри-прекрасная компания и моя романтическая жизнь вас не касается!
Лисица смотрела на него с жгучей ненавистью. Её губы изогнулись, обнажив зубы, а уши не поднимались выше гребня. - Простите меня, - закричала она, - за то, что я, возможно, думала иначе. Надеюсь, вам больше не придется беспокоиться о моем вмешательстве в ваши дела!
Не говоря больше ни слова, она выскочила из комнаты, хлопнув дверью в гостевую комнату.
На это не было времени. Последствия будут рассмотрены позже, но сейчас он должен был закончить свою работу. От этого зависели жизни людей.
Чарльз ещё несколько дней не решался покинуть безопасный подвал. Он почти не спал, боясь, что волк внутри него проснется. Джессику никто не видел с тех пор, как они поссорились. Тишина была приятной переменой, хотя чай и не был таким сладким. Каждые два дня, только когда ему становилось дурно, он вспоминал о еде.
Чарльз протер глаза, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ел что-нибудь горячее. Интересно, где Джессика была последние несколько дней? Запахи ростбифа и подливки больше не доносились вниз. Может быть, она действительно ушла?
Слова расплывались у него перед глазами. Он больше не мог ясно мыслить, и его мысли постоянно возвращались к Джессике. Половицы больше не скрипели, а может быть, и скрипели, и он их больше не слышал.
Он обмакнул перо и поднялся наверх, обнаружив, что кухня пуста и ничем не занята. Некоторые вещи были сдвинуты с их первоначальных мест, но печь была холодной, и жалюзи были опущены.
Выйдя из комнаты Джессики, он прижал ухо и услышал шарканье внутри. Он глубоко вздохнул и постучал в дверь. - Джесс, ты здесь?
- Только не для вас, мистер Жаклин. - Его ухо уловило легкое сопение, а желудок скрутило узлом.
- Джесс, выходи... пожалуйста.
Наступило молчание, затем дверь открылась. Глаза у неё были красные, и она промокнула нос салфеткой.
- Пожалуйста, присядьте и выпейте со мной чаю.
Чарльз возился с рычагами управления на плите, проливая на неё воду. - А где же чай?.. О черт... - пробормотал он, проливая чай на стойку.
Он потянулся за пакетиками чая и начал укладывать их обратно в чашки, когда почувствовал прикосновение чьей-то лапы, и обернулся, чтобы увидеть сочувственную улыбку Джессики.
- Позволь мне помочь тебе, - предложила она. - Ты можешь достать молоко и сахар?
Чарльз кивнул. Конечно, он справится с этим.
- Мне следовало бы знать, что лучше не оставлять тебя так надолго. Как тебе вообще удается прокормить себя? - Джессика заливисто рассмеялась, зажигая плиту и переставляя чайник со стойки на конфорку.
Она сидела на удобном расстоянии от Чарльза, а он-по другую сторону стола.
- Мне очень жаль.
Джессика сложила перед собой лапы. - За что именно? Она не улыбнулась и не нахмурилась. Чарльз знал, что она хочет, чтобы он это сказал.
- Я был несправедлив к тебе, и я был небрежен, давая тебе знать, когда я ценю твое общество. Представьте себе моё удивление, когда я узнал, что такая прекрасная дама, как вы, мечтает о компании такого старого лиса, как я.
Джессика на мгновение навострила уши, а затем снова опустила их, сохраняя нейтральное выражение лица.
Чарльз поднял палец, чтобы заговорить, но тут засвистел чайник. Он встал, чтобы взять её, но Джессика уже была на ногах, доставая чашки из буфета и снимая чайник с плиты.
Чарльз подошел к ней сзади, схватил сахар и погладил её по хвосту. Они чуть не столкнулись носами, когда оба повернулись, чтобы посмотреть друг на друга, и поймали пристальный взгляд друг друга.
У Чарльза перехватило дыхание, когда он заглянул в каштановые глаза лисицы. Её собственный хмурый взгляд растворился в улыбке, когда они оба повернулись друг к другу.
- Я не хочу, чтобы мы сердились друг на друга. - Чарльз ткнулся носом в ухо мегеры. - Я скучал по тебе, Джесс. Хотя я не всегда знаю, как это показать, - признался он.
Джесс подняла морду и слегка прикусила нижнюю губу Чарльза. - Кем бы ты был без своих недостатков?
Вода остывала на плите, и хриплые стоны наполнили комнату, когда Чарльз прикусил шею Джессики, держа её тонкими руками. Её платье валялось на полу, а рубашка Чарльза висела над дверью.
Они обнялись, прижавшись голыми грудями друг к другу, когда Чарльз осторожно прикусил её плечо, осторожно лаская лапами спину и чуть выше бедер.
Джессика выдохнула его имя и обняла его за плечи, отдаваясь ему в этот спонтанный момент страсти.
Эрекция Чарльза напряглась в его штанах. Его морда опустилась ниже, язык нежно коснулся её груди, прежде чем он взял один из её сосков в рот. Джессика ахнула и провела когтями по его спине, пока он дразнил зубами её дерзкий сосок.
Положив одну лапу ей на спину, он передвинул другую вперед, подцепил пальцем её нижнее белье и спустил его к лодыжкам. Она тяжело дышала в молчаливом одобрении, раздвигая ноги, когда Чарльз скользнул пальцем между её бедер.
- Ахнула Джессика, извиваясь на простынях, прежде чем дотянуться лапой до брюк лиса и расстегнуть застежку его пояса.
Спустив штаны на пол, Чарльз опустился на колени над Джессикой, коротко размышляя о времени, проведенном с Чарльзом. Все эти годы он игнорировал знаки, отдавая предпочтение знаниям, а не отношениям, что он пренебрег естественной красотой в обоих своих самых близких друзьях.
Он ткнулся кончиком пальца в складки Джессики и увидел, как её лицо наполнилось желанием, расслабившись только после того, как она кивнула ему.
Когти впились в спину Чарльза, когда он вошел в неё. Мягкое тепло её тела заставило его задохнуться, его тело напряглось, когда он почувствовал, что погружается в неё. Место, где должен был образоваться его узел, было обернуто её нежной розой. Он смотрел в её глаза, когда они мерцали от желания, наблюдая, как это мерцание вспыхнуло пламенем, когда её тепло сжалось вокруг него.
Кровать заскрипела, когда они качнулись друг на друге с сомкнутыми мордами, забыв о своих неприязненных чувствах друг к другу. Горячее дыхание скользило по щекам друг друга, пар поднимался от их тел, и капли конденсата скатывались с окна, когда холодный осенний день вползал в окно спальни Чарльза. Каждый толчок был более интенсивным, чем предыдущий, точно так же, как это было с Генри.
Искра сожаления пронзила его, когда он понял, что его поиски знаний не обязательно были такими одинокими. Погруженный в свой собственный мир, он был слеп к тем, кто действительно заботился о нём. Он был таким дураком, и ему было интересно, сколько бесплодных холодных ночей в его подвале можно было бы провести с одним или с обоими, наполняя свою жизнь теплом и любовью, а не холодом и одиночеством.
Каждый толчок приближал Чарльза, его узел пульсировал в её складках. Он хотел наполнить её, связать с ней, и её лапы, сжимающие его бедра и толкающие его вперед, казалось, соглашались.
Крик Джессики усилился, её крики эхом отдавались от стен, Когда Чарльз толкнул её, её дрожащая плоть уступила место его узлу, с хлопком втиснувшемуся в туннель Джессики.
Её теплые глубины крепко сжались вокруг него, когда она вцепилась для покупки в плечи Чарльза. Он зарычал и крепко прижал Джессику к груди, наполняя её своим горячим липким семенем.
Они лежали рядом, задыхаясь. Чарльз откатился в сторону, всё ещё привязанный к юной лисице. Они целовались и прижимались друг к другу, зевая вместе, прежде чем устроиться на ночь. Засыпая, он заметил, что в его сознании нет другого присутствия. Возможно, сегодня ночью волк оставит его в покое. Он мог только надеяться.
- Я нашел его! - воскликнул Чарльз, торжествующе подняв пузырек. Хороший ночной отдых принес ему ясность, и он, наконец, смог найти ответ, который искал.
С осторожной сдержанностью он держал пузырек перед носом, внимательно осматривая его.
Флакон тускло светился в отсутствие света, отбрасывая жуткое зеленое свечение на все, что находилось в радиусе нескольких футов.
Недостающее звено между его рассудком и полной потерей контроля, решение, на поиски которого у него ушло несколько недель, наконец-то оказалось в пределах его досягаемости.
От этого аромата у него закружилась голова. Здесь сильно пахло серой и железом, а также тошнотворной смесью других химических веществ. Он заткнул конец трубки одним пальцем и перевернул её вверх дном, погрузив палец в прогорклую зеленую смесь.
Оно жгло, как кислота, и оставляло ощущение щекотки в горле. - Медицина не была бы медициной без вкуса, - предположил он.
Он опрокинул пузырек обратно и проглотил его, не раздумывая ни секунды. Флакон разбился вдребезги рядом с его ногами, когда вкус настиг его. Непостижимая боль затопила все его тело. Чарлз склонился над столом, чувствуя, как его руки вытягиваются вперед, а спина сгорблена.
С криком он бросил руку через стол, рассыпав бумаги и химикаты на пол.
- Нет, нет!
Это было неправильно, это все было неправильно! Он чувствовал, как его дикие инстинкты берут верх. Волк выходил наружу, и он отчаянно мало что мог с этим поделать. Как он ни старался сопротивляться, волк был теперь слишком силен.
- Чарльз, с тобой всё в порядке? - крикнула Джессика. Должно быть, она была наверху в кухне, привлеченная внезапным грохотом.
Нет! Теперь он мог только издавать сдавленные крики о помощи в своем сознании. Не спускайся вниз! Его рот широко раскрылся, но из него вырвалось лишь хриплое рычание.
- Закричала Джессика, поднимая лапы к морде и сворачивая за угол.
Переход был почти завершен. Мысли Чарльза были подавлены. Если он будет стараться изо всех сил, то сможет пробиться сквозь натиск волчьего сознания, стараясь как можно лучше ориентироваться в море гормонов и убийственных наклонностей.
- Чарльз, что с тобой происходит?
Из-за стола, ссутулив плечи, высунулся пёс, и его слюни потекли на разбросанные бумаги.
- Чарли здесь нет, милая, - сухо рассмеялся волк. - Нет... Ты можешь называть меня Джек.
Джессика ахнула сквозь лапу. - Что ты сделал с Чарльзом, чудовище?
Джек вывернул шею, суставы хрустнули и затрещали. Он встряхнул своей шерстью и завыл, звуки эхом отразились от стен подвала. - Он жив, Далинг. Боюсь, что не надолго. Какие-нибудь последние слова Ты хотела бы ему сказать, Милая?
Она шагнула к волку, держа платье в лапах, и со злобным суровым выражением на лице. - Отдай его, - крикнула она.
Лиса подняла руку, чтобы ударить, но её скорость была не такой быстрой, как у Джека. Он легко поймал её за запястье и притянул к себе, не обращая внимания на её крики и легко удерживая её.
- Отпусти меня!
- Ого, как мило. Ты идешь со мной, любимая.
Джек перешагнул через осколки разбитого стекла, поднял Джессику по лестнице и вывел из дома. Наступила ночь, служившая прекрасным прикрытием. Хотя лисица визжала и билась о спину Джека, они двигались слишком быстро, чтобы кто-то успел среагировать вовремя, не говоря уже о том, чтобы увидеть, куда они идут.
Джек неуклюже брел по улице, держа Джессику одной рукой за плечо, а другой пытаясь удержать равновесие, - нечто среднее между диким и цивилизованным бегом.
- Отпусти меня! Куда ты меня ведешь?
- Время Чарльза истекло, - прорычал он. - Я тут кое’ что подправляю. Это значит, любовь моя, что пришло время покончить со всеми его назойливыми друзьями. Ты, и особенно эта от'а маленькая ебучая игрушка а’ его. Кстати, жаль, что у вас с ним ничего не получится. Жаль, что я не могу держать рядом такую красивую маленькую задницу, как у тебя, но это та’ перерывы, - сказал он со смешком, прежде чем продолжить. - Этот лис, может быть, и слаб, но не глуп. Он знал, что этот день настанет, и предупредил этого маленького педика. Я позабочусь, чтобы у него не было шанса сдержать свои обещания.
Джек споткнулся на улице, едва удерживая Джессику, которая всё ещё кричала и отчаянно билась. Где-то в глубине сознания Джека Чарльз искал способ дать отпор.
- Заткнись! - крикнул он так громко, что разбудил бы все соседние дома. - Ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это! Я только сохраняю тебе жизнь, чтобы ты мог смотреть, как твои друзья умирают от моих рук!
- Держи его прямо здесь, убийца! У нас есть ты.
Джек повернулся лицом к человеку, стоявшему позади него. Дрожащий пастух в форме стоял с пистолетом наготове. Он принял широкую, непривычную позу и направил пистолет прямо на Джека. - Брось девчонку, и никто не пострадает!
- О, - губы Джека изогнулись в кривой усмешке. - Ты имеешь в виду вот эту миленькую штучку прямо здесь?
Джессика вскрикнула, когда Джек держал её перед офицером, как щит. Она боролась изо всех сил, но ей было не справиться с одолевшим её чудовищем, в которое превратился Джек.
- Брось девчонку, или я буду стрелять!” Он ответил, его руки дрожали на спусковом крючке.
- Разве твоя мать никогда не говорила тебе, чтобы ты не лгал? - Он крепко прижал к себе Джессику. Полицейский блефовал, и он это знал.
- Я серьезно. Брось девчонку!
- Брось её, мерзкая тварь, - раздался ещё один голос из соседнего переулка.
Генри завернул за угол с пистолетом в руке. Он держал его перед собой, дрожа от волнения и страха.
Генри! - крикнул Чарльз из глубины сознания волка.
- А, Генри, - усмехнулся Джек. - Я так рада, что вы избавили меня от необходимости выслеживать вас. - Горбатый пёс бесцеремонно сунул лисицу под мышку и неуклюже направился к маленькому волку.
- Не подходи! - крикнул Генри, держа пистолет ещё дальше перед собой, всё ещё заметно дрожа в своих ботинках.
Страх в его глазах подсказал Джеку, что Генри ещё не готов нажать на курок. Джек выбил пистолет из руки Генри, когда тот выстрелил, пуля нашла свой путь через ближайшее окно. Пистолет перелетел через улицу и исчез в темноте.
- Жалко, - рассмеялся он. - Подумать только, что Чарльз доверился тебе, своему единственному шансу, оставшемуся в этом мире. Ты просто маленький, толстый, жалкий волчонок. Мне жаль, что я не могу тратить много времени, играя с тобой сегодня вечером.
Джек поднял лапу в воздух. - Приготовься встретить своего создателя.
Он ударил Генри, отбросив его в сторону с отвратительным треском. Волк замер на месте и не встал.
Джессика пронзительно закричала и начала бороться с большим волком. Её усилия мало его отвлекали. Полицейский стоял в стороне, всё ещё держа пистолет, осмеливаясь выстрелить, но не в силах нажать на курок.
Джек скривил морду в улыбке и направился к дрожащему констеблю.
Он продолжал держать Джессику в опасности. - Лучше спусти курок, - сказал он с нескрываемым ликованием. - Или ты боишься обидеть маленькую хозяйку?
Констебль нажал на спусковой крючок, и дуло пистолета вспыхнуло с громким треском, раздавшимся между домами. Джек почувствовал, как воздух пронесся мимо его левого уха, когда пуля унеслась в ночь.
Он сделал ещё один шаг к офицеру и выбил пистолет из его руки. Офицер молча стоял перед чудовищем, слишком медлительный, чтобы среагировать, когда Джек схватил его за горло.
Крепко сжав лапой горло офицера, Джек поднял волка с земли. Констебль вцепился в руку Джека, вырываясь, как рыба из воды.
- Ты должен был просто убить меня, - засмеялся он, его улыбка стала шире, когда другой волк начал сопротивляться, его усилия начали ослабевать. - Это ничего бы не изменило. Видишь ли, я все равно её убью. У тебя был бы шанс выстоять против меня, если бы ты просто застрелил нас обоих.
Констебль продолжал бороться, царапая и хватая большую руку волка, пока его движения полностью не прекратились.
Он швырнул бесчувственного офицера на землю и наклонился, чтобы достать из сумки наручники, которые были на нем. Он подтащил трудящуюся лисицу к ближайшим перилам и крепко приковал её наручниками, а сам отправился разбираться с более насущными делами.
Когда он повернулся туда, где лежало тело Генри, его там уже не было. Толстый волк уже был на ногах, крепко сжимая в лапах ружье. Джек увидел, как побелели костяшки пальцев под шерстью Генри, когда тот подошел ближе. - Я вырву тебе глотку из твоего маленького жирного Тельца, - прорычал он.
Нет! - крикнул Чарльз из своей тюрьмы. На мгновение Джек остановился. Волк тряхнул головой, освобождаясь от назойливых мыслей.
Учись своему месту, несчастный лис! - Мысленно крикнул Джек Чарльзу в ответ. Ты будешь смотреть, как я забочусь о твоих друзьях, а потом я буду заботиться о тебе постоянно!
Джек сделал ещё один шаг и снова замер. Чарльз был на переднем плане, борясь за контроль, отчаянно пытаясь получить власть над волком. Он не позволит своей второй половине причинить вред тем, кто ему дорог.
Как ты думаешь, что ты делаешь?
- Джек, я уже достаточно долго позволяю тебе запугивать меня.
Чарльз боролся за контроль над собой против Джека. Он был не готов к тому давлению, которое испытывала могущественная совесть Джека, и был оттеснен на задворки собственного разума.
- Узнай свое место!” Джек снова закричал и схватился за голову, заставляя себя сделать ещё пару шагов вперед, пока не возвышался над дородным волком. Джек поднял свои когти, готовый ударить Генри вниз.
Генри стоял на месте, дрожащие лапы едва удерживали его огнестрельное оружие. - Я буду стрелять!
- Жалкая маленькая штучка. - Джек рассмеялся, отодвигая Чарльза на задний план. - Это будет слишком просто.
Джек попытался ударить жирного волка, но его рука не поддавалась. Он раздраженно зарычал.
Чарльз рвался вперед, отчаянно пытаясь восстановить контроль. Волк метался, пока они сражались внутри тела Джека.
Черты лица волка дико менялись, от седых волос до рыжих и обратно, а его осанка исказилась в неёстественных позах, когда они боролись за власть.
Генри наблюдал, замерев, не в силах понять, что происходит.
Ты не можешь этого сделать! Ты недостаточно силен без меня!
Я есть, и я не сдамся!
Ты ещё не видел меня в последний раз, Чарли! Если ты победишь меня сейчас, я гарантирую, что ты увидишь меня в каждой тени, в каждой темной комнате и после каждого заката. Ты никогда не освободишься от меня. Я избавлюсь от тебя и твоих друзей!
Ты никогда не причинишь им вреда, чудовище! Я обещаю, что буду свободен от тебя, и я найду лекарство от этой ужасной болезни!
С последним криком Джек отступил в глубины сознания Чарльза. Казалось, лису наконец удалось сохранить контроль над злом внутри него, но он не мог сказать, как долго. Мех на его шее перестал топорщиться, и он почувствовал, как гнев в нём утихает. Он посмотрел на своего друга, мех которого всё ещё был взъерошен и причесан бутылкой. Он всё ещё держал пистолет, его руки дрожали, когда он смотрел на монстра, который стоял перед ним.
Его охватило внутреннее смятение. Джек всегда будет таиться в его сознании, ожидая момента слабости, такого как сон, или сильного момента гнева. Его сердце болело, потому что он знал, что никогда больше не будет по-настоящему свободным. Он должен был позволить этому моменту случиться. Он закрыл глаза и взял себя в руки.
Генри нажал на курок.
Дуло пистолета коротко сверкнуло, прежде чем Чарльз почувствовал жгучую боль, пронзившую его грудь и плечо. Он услышал, как вдалеке закричала Джессика.
Чарльз упал на землю, держась за грудь. Он хватал ртом воздух, ему было трудно дышать, и мир вокруг него расплывался. Его конечности укоротились, а морда стала более изящной. Его лисьи черты лица вернулись в норму.
- Я свободен... , - Прошептал он, всё ещё слабо улыбаясь. Волк кричал где-то в глубине его сознания, проклиная и умоляя о пощаде.
- Чарльз? - Его осенило, и Генри не смог сдержать ужас, отразившийся на его лице. - Чарльз, Боже мой! Что же я наделал?
Лис откашлялся и выплюнул кровь себе на лапу. Его дыхание быстро стало прерывистым, и вскоре он вообще не мог дышать.
- Чарльз, нет. Чарльз, это неправильно! Мы вам поможем. Кто-нибудь, кто угодно!” Генри опустился на колени и обнял медленно угасающее тело лиса. - Пожалуйста, не оставляй меня!
Зрение Чарльза потемнело, и слова начали терять смысл. Он прислушался к последнему, затихающему крику зла внутри него.
Присутствие Джека постепенно исчезало, пока Чарльз не перестал ощущать зло внутри себя. Борьба наконец-то закончилась.
Ему больше не нужно было беспокоиться о том, чтобы причинить боль тем, кого он любил, и в последние несколько минут он наслаждался утешением, отдыхая в объятиях своих дорогих друзей.
- Чарльз, Останься со мной. Мы отвезем тебя к врачу!
Крики Джессики, только что освободившейся от наручников, стали ближе. Офицер пришел в себя и стоял в нескольких шагах от него. Он лишь на мгновение встретился взглядом с Чарльзом, прежде чем отвернуться. Чарльз прочел печаль в его глазах и неподвижность хвоста. Офицер знал то же, что и он: у Чарльза осталось не так уж много времени.
- Чарльз, ты не можешь оставить нас сейчас! Кто-нибудь, вызовите врача!
Слова прозвучали так далеко, словно он слышал их сквозь длинный туннель. Чарльз кашлянул кровью на куртку волка. Как бы он ни был дезориентирован, он знал, что ни один врач не сможет его спасти.
В последние минуты своей жизни он думал о времени, проведенном с Генри, с Джессикой. Если бы только он нашел время, чтобы дать им обоим понять, что он на самом деле чувствует. Столько времени потрачено впустую...
Джессика и Генри горевали о слабеющем теле Чарльза, не щадя ни малейших тонкостей. Его хватка на руке Генри ослабла, и Джессика впала в истерику, её слезы впитывались в грудь Чарльза, когда жизнь начала покидать его глаза.
Под звуки рыданий и истерического бормотания, быстро затихающие на заднем плане, и его тело похолодело, он произнес последнее “спасибо " и закрыл глаза.
Гостиница Странствий
Ногицунэ Лже
Вокруг фургона холодный ветер гнал почти слепящий снег. Дорога была едва видна в лучах фар; водитель наклонил голову вперед, пока его морда почти не коснулась лобового стекла, словно пытаясь получить более четкое представление о дороге вблизи. Трое других держались за свои места, пока фургон с трудом продвигался вперед.
- Черт побери, я думал, что погода обещает быть частично облачной с небольшой вероятностью снега! Кенгуру зарычал, его пальцы мёртвой хваткой вцепились в руль, когда он замедлил фургон до ползания, глаза внимательно следили за любыми признаками движения или препятствий.
- Так оно и было, Бэзил! Вы сами видели, что это пришло из ниоткуда!” Сидевший рядом с ним пассажир-гепард яростно стучал по своему телефону и смотрел на приложение погоды, которое показывало небольшую вероятность снега. Гепард тоже яростно хлестал хвостом, нетерпеливо притопывая ногами.
- Это горы, и штормы не слишком-то предупреждают. - За спиной водителя Чалый олень явно пытался сохранять спокойствие. Он приехал со своими друзьями на приятную лыжную прогулку, которая быстро превратилась в кошмар. Он старался не вспоминать страшные истории, которые рассказывали ему бабушка с дедушкой о снежных лавинах и метелях, но у него ничего не получалось, когда он смотрел, как буря снаружи колотит фургон через окна.
- Это действительно утешает, Джейк, - сказал Бэзил, его длинные уши подергивались от волнения. Кенгуру снизился ещё на пять миль в час. Он прикинул, что при такой скорости они скоро будут толкать фургон быстрее.
- По крайней мере, ты справляешься с этим лучше, чем Эйб. - рядом с Джейком паукообразная обезьяна теперь использовала свои покрытые перчатками ноги, а также руки, чтобы ухватиться за сиденье. Его обезьянье лицо застыло в выражении чистого ужаса.
- Я же говорил тебе, что мы должны были поехать на автобусе, как и все остальные в братстве! - завизжал он, обхватив хвостом спинку сиденья, когда они достигли очередного крутого поворота.
- Бесполезно, Эйб! Кроме того, ты хотел остаться ещё на несколько дней, как и все мы! - крикнул гепард, набирая текст с увеличивающейся скоростью, пытаясь найти хоть какую-то информацию о шторме. - Черт возьми, как это медленно!
- Я удивлен, что тебя вообще принимают, Зеф, - сказал Джейк.
- Ну, я повозился с этим достаточно, чтобы сделать несколько модификаций, но я дошел до одного бара... и теперь его нет.
Сильный порыв ветра раскачал фургон из стороны в сторону, и Эйб издал пронзительный визг - все уши в фургоне дернулись от этого звука:
- Гладко, Зеф, очень гладко, - сказал Джейк, комментируя, как легко обезумел примат.
- Разве это не свет на обочине дороги? - Из самой глубины фургона раздался спокойный голос: - Хорошие глаза, Довер! Я не знаю, как ты это увидел!
Бэзил тут же повернулся и пошел по дороге к свету, который по мере приближения принял форму лыжной базы. Шторм начал понемногу утихать, и Бэзилу стало легче найти место для парковки в укромном уголке позади дома. Все пятеро быстро вытащили свои чемоданы из машины и бросились к фасаду здания. Как только они подошли к дверям, буря снова разразилась вокруг них, и все они услышали какое-то очень низкое урчание вдалеке.
- Лавина! - крикнул Джейк. - не близко, но достаточно близко!
Зеф кивнул. - Давай войдем.
Они ворвались внутрь, и первое, что они заметили, был теплый запах сосны и сидра, наполняющий воздух. Внутри было несколько больших удобных кресел вокруг низкого стола. В каменном камине весело ревел огонь. Наверху был балкон и открытые деревянные балки круто наклоненной крыши.
Сразу за камином, по обеим сторонам, стояли двери, вероятно ведущие к лестнице. В самом дальнем углу стоял массивный дубовый письменный стол с боковой дверью, отделявшей кабинет от основного помещения. Все пятеро, пошатываясь, направились к стойке регистрации, надеясь, что не будет никаких проблем с тем, чтобы они не попали в шторм.
Поскольку поблизости никого не было, Бэзил позвонил в медный колокольчик, и откуда-то сзади ковыляла какая-то фигура. Он был одет как лесоруб: клетчатая красная рубашка и синий комбинезон. Его морда и голова украшала лохматая грива, которая была на несколько тонов темнее густого рыжего меха, покрывавшего все остальное. Заостренные черные уши и толстый белый хвост выдавали в нём лису, хотя и огромную. Он возвышался над любым из них, держа в пасти деревянную трубку.
- Чем могу помочь, ребята? - протянул он, и его темно-зеленые глаза весело заблестели.
- Нам нужно где-то остановиться, пока этот шторм не отпустит Мистера... э? - Бэзил оглядел лису в поисках опознавательных знаков.
- ГАС. Только Гас. - А ты будешь?
- Меня зовут Бэзил, оленя-Джейк, обезьяну-Эйб, гепарда-Зеф, а морскую выдру-Дувр.
- Добро пожаловать в Th ' Wander Inn. Боюсь, что сейчас я здесь только один, но я помогу тебе устроиться. Этот вот шторм может быть где-то в ближайшее время.
- Хм, хорошо, но мы не взяли с собой много денег. У вас есть банкомат?
- Хех, боюсь, что не Бэзил, но ты об этом не беспокойся. Я могу сделать все, что нужно, чтобы помочь вам. Это всего лишь по-соседски.
Уши Бэзила дернулись, когда гас заговорил. Он не мог точно определить акцент, но улыбнулся при мысли о свободной комнате и пансионе: - о, Спасибо! Мы найдем способ отплатить тебе за это!
ГАС усмехнулся, выхватил из-под стола пять старомодных ключей от номера и вышел в главный зал. Вместе с комбинезоном на нём были толстые коричневые ботинки - хотя он явно не выходил в них в последнее время. - Я уверен, что ты это сделаешь. А теперь, если ты пойдешь за мной, я покажу тебе твои комнаты. После того, как вы распакуете вещи, просто спуститесь сюда снова, и я покажу вам столовую.
Все пятеро последовали за Гасом, который провел их через дверь слева от камина. Там был короткий коридор с окнами, за которыми теперь виднелась чернильная тьма снаружи. Бэзил вздрогнул при мысли о том, что там кто-то застрял. В конце коридора была закругленная лестница, которая вела наверх.
- Откуда у вас электричество в такой шторм? - спросил Зеф, когда они добрались до первой площадки лестницы. Балкон простирался по всему периметру над самым верхом. В конце балкона, обращенного к ним, находилась толстая дубовая дверь, которую Гас отпер, пропуская гостей дальше.
- У меня есть альтернативный способ питания в этом старом доме, Зеф. - Гас улыбнулся и направился к двери. Дальше лежал длинный коридор с красивым деревянным полом. В самом дальнем конце виднелась стеклянная дверь, по которой медленно полз снег. Бэзил отсчитал двадцать дверей, каждая из которых соответствовала дубовой, ведущей внутрь. ГАС дал каждому из них по ключу от одной из комнат, от 101 до 105. - А теперь я могу принять специальные заказы на ужин, как только ты закончишь устраиваться.
- Спасибо тебе огромное за все это, Гас!”, - сказал Бэзил, пожимая лисью лапу. Лис просто потер затылок другой лапой, и более острые носы группы почуяли его приятное смущение.
- Ай, теперь ты мне голову оторвешь! - хихикнул он и ушел.
Бэзил вошел в комнату напротив того места, где стоял Джек. Зеф жил рядом с Бэзилом, а Эйб поменялся комнатами с Довером, чтобы быть ближе к лестнице. Довер только пожал плечами и вошел в номер 105. Это было почти как квартира. В одном конце был каменный камин, широкая полоса простого мраморного пола вокруг него вела к гостеприимному светлому деревянному полу. Вдоль каждой стены стояли синий плюшевый диван и кресло. Короткие столы из темного дерева с золотыми настольными лампами стояли по обе стороны диванов. Справа располагалась кухня с холодильником, плитой, посудомоечной машиной и столом светлого дерева с четырьмя стульями. Слева он увидел ещё одну комнату с таким же деревянным полом.
Он подошел к ней и просунул голову. На стене справа от него были окна с толстыми шторами и комодами. Вдоль середины задней стены стояла большая ярко-синяя кровать. Как и в гостиной, по обеим сторонам стояли столы из темного дерева с одинаковыми золотыми лампами. Наконец он увидел, что слева от него находится ванная комната с кафельным полом вокруг унитаза, раковины и ванны, хотя они и не были тесно сдвинуты вместе.
Довер начал распаковывать свою одежду, хотя у него всё ещё было ноющее чувство, что чего-то не хватает. Он дважды проверил свое нижнее белье, носки, брюки и рубашки, прежде чем искать расческу, дорожную зубную щетку, зубную пасту, шампунь и кусачки для ногтей. Убедившись, что всё в порядке, Довер присел на кровать, чтобы обдумать, что же он там оставил. Оглядев комнату, он понял, что телевизора там нет.
- Хм, как странно, - Довер встал и ещё раз проверил остальные комнаты. Ни телевизора, ни радио, ни даже USB-кабеля не оказалось. Тем не менее, там было несколько современных приборов. Довер пожал плечами; он никогда раньше не бывал на лыжной базе - возможно, там не было телевизора, чтобы гости могли выйти из комнаты. Компьютеры также так часто были беспроводными, что не было никакой необходимости в кабелях. Отмахнувшись от непрекращающегося ощущения, что что-то не так, Довер подошел к комоду. К своему удивлению, он легко добрался до вершины. Будучи морской выдрой, он был всего четыре с половиной фута ростом. Довер привык пользоваться только средними и нижними дверями; было приятно для разнообразия воспользоваться верхними. Он закончил распаковывать вещи, понимая, проходя по квартире, что почему-то все кажется ему идеально подходящим по размеру. Он подумал, не специально ли Гас выделил каждому из них комнаты, соответствующие их размерам. Это был бы не первый отель, который предлагал номера разного размера для разных видов. Улыбнувшись, он одернул голубую футболку и вышел. Все остальные покинули свои комнаты почти сразу же после этого, заставляя пятерых усмехнуться странному совпадению.
- Похоже, все наши желудки решили поужинать вместе, - сказал Джек.
- Похоже на то, - согласился Бэзил. - Давай не будем заставлять их ждать.
Все пятеро вошли в гостиную внизу, её теплый, веселый свет и теплый, успокаивающий аромат заставили Довера улыбнуться. ГАС сидел в одном из кресел, курил трубку и улыбался. Увидев эту пятерку, он встал.
- Ну, это не заняло у тебя много времени. Я думаю, вы все должны быть очень голодны, не так ли? Ну, а кухня вон там, - Гас провел их через дверь справа от камина. В конце ещё одного короткого коридора они вошли в столовую. Это было огромное помещение с золотистым деревом вдоль стен и полов. Столы и стулья были сделаны из одного и того же темного дерева и расставлены группами, а между ними-перегородки в виде Балаганов. Довер заметил, что стулья были очень большими, чтобы разместить более крупных гостей, и у них были плюшевые выглядящие подушки на них.
Там стоял только один стол с тарелками, и все пятеро направились к нему. Довер не был уверен, что ему будет удобно сидеть за столом, но, к его удивлению, стул оказался идеально подходящего для него размера. Конечно, он также казался идеальным размером для всех остальных, хотя его поверхность казалась совершенно плоской. Покачав головой от головокружения, вызванного противоречивым зрелищем, Довер увидел, что Гас снабдил каждого из них меню. Довер поднял его, и его зрение на мгновение затуманилось, текст перед ним почти закружился и исказился, прежде чем он, наконец, прояснился. Он списал это на низкий уровень сахара в крови, поэтому не придал этому особого значения. Но когда он просмотрел меню, то с удивлением увидел, что там было большинство его любимых блюд, даже такие странные, как жареная саламандра. Как будто меню было составлено специально для него.
Все остальные, казалось, тоже нашли свое любимое блюдо, хотя, когда они произносили их вслух вместе со своими напитками, он не мог вспомнить, чтобы видел пункты в своем собственном меню. Доверу было интересно, давал ли Гас им меню, основанное на их видах, но выдра удивлялась, откуда лис знает, где они будут сидеть. Он просмотрел меню и решил сделать что-нибудь легкое для своего желудка после этой долгой утомительной поездки на машине.
- Я буду рыбу на рисе с ананасовым маринадом и малиновым чаем со льдом., - Объявил морской выдр, когда подошла его очередь.
- Отличный выбор! Я и сам люблю хорошо прожаренную рыбу. Конечно, я довольно эклектичный едок!” ГАС засмеялся и похлопал себя по круглому животу. Пятеро друзей усмехнулись.
- Может быть, вы хотите, чтобы мы помогли вам с уборкой позже? - спросил Довер.
ГАС выглядел удивленным, но потом улыбнулся: - Нет, спасибо, я справлюсь.
- Тогда, может быть, вы присоединитесь к нам? Мне неприятно думать, что ты ешь в одиночестве.
ГАС мягко улыбнулся и покачал головой. - Нет, я в порядке, но было очень мило с твоей стороны спросить.
После того, как он вразвалку ушел, Довер обнаружил, что его друзья пристально смотрят на него.
- Ты с ума сошел?! Что все это значит?!” Эйб заговорил первым.
- Он здесь один, без всякой помощи, и ему не с кем поговорить. Он дает нам бесплатную комнату и питание. Я думаю, что самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы отплатить за его щедрость, - это помочь ему или поесть вместе с ним.
Уши Бэзила дернулись в разные стороны. - Черт возьми, теперь ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой.
- Ты поступил правильно, - сказал Джейк.
- Эй, с моей скоростью я мог бы вымыть посуду перед едой!” пошутил Зеф.
- Да, поразительно, только представь, что мы вымыли посуду перед едой, - сказал Бэзил.
- Ну, я думаю, что вы все чокнутые! Я не понимаю, почему мы должны что-то делать. Конечно же, нет!
Довер уже собирался отчитать Эйба, когда Бэзил быстро сменил тему, и все пятеро вернулись к приятной беседе, ожидая возвращения лиса.
Когда через некоторое время лис вернулся, он нёс на подносах тарелки. Он был удивительно уравновешен и умел ловко маневрировать ими вниз. Он подал их обратно в том же порядке, в каком они были расставлены. У Довера она была последней, и когда гас поставил её, он мог поклясться, что медвежья лиса подмигнула ему. К счастью, все были слишком заняты едой, чтобы заметить легкое изменение запаха смущения и желания Довера.
Рыба была совершенно идеальной, и Довер надеялся, что Гас хорошо ею снабжен. Остальные тоже казались очень довольными своим ужином. Как только они закончили, Гас вернулся, чтобы забрать тарелки, и все заказали пустыню, кроме Дувра. Он извинился и отошел на минутку, чтобы найти ванную комнату. Вместо этого он последовал за Гасом на кухню. ГАС как раз заканчивал укладывать посуду в посудомоечную машину и обернулся.
- Я так и думал, что ты последуешь за мной. Я действительно ценю твое предложение, но, как ты видишь, я вполне могу позаботиться обо всем сама.
- И все же я не думаю, что это правильно. Я имею в виду, что тебе, должно быть, очень одиноко.
ГАС пожал плечами: - Ну, если раньше я был таким, то теперь уже нет. Прямо сейчас вы будете моими гостями. А теперь, может быть, ты тоже хочешь пустыни? Я видел, как ты практически пускаешь слюни из-за чего-то.
- Может быть, и так, - усмехнулся Довер, - но я не скажу тебе этого, пока ты не согласишься поесть со мной. Я был бы паршивым гостем, если бы не принимал во внимание своего хозяина.
Лицо Гаса смягчилось, и Довер мог поклясться, что глаза большого лиса начали слезиться. Он выглядел так, будто собирался что-то сказать, когда Эйб крикнул из-за двери туалета: Ты что, свалился, что ли?!
Довер высунул голову из кухонной двери, чтобы посмотреть на обезьяну, :
-
Эйб покачал головой: - Не будь таким паинькой. Если он хочет угождать нам, пусть угождает!
ГАС двинулся вперед, выталкивая Довера из кухни. - твой друг как раз собирался в последнюю минуту попросить десерт. Через минуту он присоединится к тебе и остальным.
Эйб улыбнулся: - Хорошо. Только не забывай, что я обожаю посыпать свой банановый сплит посыпкой!
Когда Эйб ушел, Довер покачал головой: Когда он боится, он слабак, иначе он ведет себя как придурок.
- Я знаю много таких людей. Обычно есть что-то, что они упустили в раннем возрасте, что заставляет их чувствовать себя уязвимыми, если они не контролируют ситуацию. Иногда кажется, что они действительно хотят быть под чьим-то контролем, но боятся признаться в этом.
- Может быть, но это не делает его правильным.
- Люди иногда меняются со временем, - пожал плечами ГАС. А теперь о десерте.
- Шоколадно-медово-арахисовое мороженое, пожалуйста, - засмеялся Довер, и Гас засмеялся.
- Черт возьми, ещё одна моя любимая! Ну, я просто не могу отказаться от предложения съесть это! Я кое-что сделаю твоим друзьям, а потом уйду с двумя заказами.
Довер улыбнулся и почти обнял Гаса, прежде чем вспомнил, что случилось в последний раз, когда он сделал это с другим парнем. Вместо этого он пожал ГАСУ лапу и побежал в столовую. ГАС улыбнулся, когда выдра отскочила.
В конце концов все, кроме Эйба, присоединились к десерту Гаса и Довера. ГАС, у которого была посудомоечная машина, настаивал, что никто из них не нуждался в помощи. После мучительного дня и чудесной трапезы хороший ночной сон казался идеальным способом покончить со всем этим.
Когда он лег на удобную водяную кровать (совершенно неожиданный, но очень желанный предмет обстановки), Довер задумался о Гасе. Он вполне мог поверить, что из-за надвигающейся бури Гас распустил весь персонал и остался, чтобы позаботиться о любом нуждающемся путешественнике, но в целом в этом месте было что-то очень странное. Чем больше Довер думал, тем труднее ему было все объяснить.
Ну, мама с папой всегда говорили, что я слишком много думаю. - Подумал Довер, посмеиваясь, когда он свернулся калачиком под одеялом. Поверхность кровати хорошо чувствовалась на его перепончатых лапах и ступнях, и у него даже не было проблем с позиционированием хвоста. Когда он начал дремать, последние мысли его обратились к ГАСУ, и Довер почувствовал, как его член немного высунулся из ножен. Его нос дернулся, щетинистые волоски на верхней губе зашевелились, когда он понюхал воздух. Он чувствовал запах собственного смущения, даже укол презрения к одиночеству, и Довер гадал, хватит ли у него смелости приблизиться к большой лисе, а ещё больше-как она отреагирует.
Он не знал точно, когда открылась дверь, но Дувра разбудил слабый свет. Он встал с кровати, подошел к свету и вышел в коридор. Только на полпути вниз по ступенькам доувер осознал, что он совершенно голый. Камин всё ещё весело потрескивал, но в одном из огромных кресел Довер увидел Гаса, который сидел и курил трубку. Он тоже был совершенно голый, его огромное, покрытое мехом тело, казалось, заполнило всю комнату. Довер не удержался и подошел к массивной фигуре.
- Ну, например, что ты видишь? - ГАС, похотливо улыбаясь, указал на свое тело. Его хвост медленно вилял, и Довер почувствовал густой мужской запах, витающий в воздухе. Это соответствовало только мужественности его тела, у этого лиса было красное пятно густых вьющихся волос на груди, которые образовывали дорожку сокровищ, которая шла вплоть до его промежности, эти белые шары и твердый розовый член торчали, как больной палец, против всего этого красного. Древко выдры отреагировало тем, что поднялось.
Довер почувствовал, как его затягивает внутрь, ноги кофейного цвета морской выдры двигаются по твердому деревянному полу к массивной лисе. ГАС встал, взял Дувра на руки и поцеловал в морду. Довера покалывало, когда он отвечал на поцелуй, обнимая, насколько мог, толстую шею лиса, его короткие ноги болтались, когда этот большой лис прижимал его к себе, его жесткий ствол прижимался к мягкому животу лиса.
- Черт бы тебя побрал, как ты хорошо целуешься, - усмехнулся Гас и положил выдру на землю. Кончик члена Гаса был почти на одном уровне с макушкой Довера. Она была добрых шесть дюймов и по меньшей мере полдюйма толщиной. Прежде чем Довер успел что-либо предпринять, ГАС спросил:
Довер поднял голову и кивнул. Пока он смотрел, Гас вырос ещё на пару футов в высоту, его пушистое тело набрало больше мышц, но сохранило слой мягкого жира для приятного, приятного взгляда. Лисьи уши оканчивались рысьиными пучками, и Довер увидел, что теперь у него за спиной торчат три больших хвоста. Однако самая большая перемена произошла с оборудованием Гаса. Теперь его член был почти таким же большим и толстым, как тело Довера, а яйца-размером с его голову. Густой мужской запах исходил от паха Гаса, и Довер потерял всякую сдержанность.
Он шагнул ближе, позволяя этому массивному стержню прижаться к его меньшему телу, огромная лиса скрывалась над ним, когда этот пенис втирался в его мягкий мех. Он обхватил руками Этот массивный член, прижимая его к себе, в то время как его собственный член вдавливался в эти низкие висячие шары. Он наклонился вперед, его язык скользнул по головке члена этого другого мужчины, его язык дернулся, когда соленый мужской вкус прокатился по его языку. - Теперь осторожнее, - усмехнулся ГАС, - если ты будешь продолжать в том же духе, то весь промокнешь и станешь липким.
Однако доверу было уже все равно. Он очень хотел Гаса, и погладил член по всей длине своим телом, его хвост опустился вниз позади него, когда он извивался. Вверх - вниз он ходил, медленно поглаживая до тех пор...
Яркий свет заставил Дувра похолодеть. Он вскочил, огляделся и понял, что всё ещё находится в своем гостиничном номере. Буря прошла, не оставив после себя ничего, кроме чистого белого снега. Смутно чувствуя себя обманутым, Довер встал с постели с большим утренним деревом. Затем он прошел в ванную комнату, где горячий душ, немного мыла и очень мало ударов смогли освободить выдру от его сексуальных разочарований.
Спустившись вниз, Довер увидел остальных, сидящих вокруг в главной комнате. - Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы проснуться! - крикнул Эйб.
- Наверное, я устала больше, чем думала. Неужели все уже позавтракали?
- Да, и Гас показал нам ещё кое-какие места. Там есть игровая комната, в которую мы с Эйбом планируем пойти, пока Джейк и Бэзил будут ходить в спортзал, - сказал Зеф.
- Звучит как план. Гас всё ещё на кухне? - Довер подошел к двери.
- Да, твой парень всё ещё в задней комнате, - усмехнулся Эйб, смеясь ещё больше, когда запах смущения Довера разнесся по комнате.
Джейк и Бэзил скрестили руки на груди и нахмурились. Зеф ударил Эйба по голове. - Это не круто.
- Блин! Здесь даже шутить нельзя!” Эйб вышел из комнаты через ту же дверь, через которую они вошли на ужин. Довер заметил поворот в конце короткого коридора, которого раньше не видел. Он помахал своим друзьям, когда они спускались вниз, а Довер вошел в столовую. ГАС сидел за ближайшим к кухне столом. При приближении Довера он встал.
- Хорошо выспался?
- Да, очень хороший. - Довер слегка пошаркал ногами, когда похожая на медведя лиса приблизилась, сопровождаемая мужественным запахом.
- Держу пари, ты голоден. Может, тебе что-нибудь понравится?
На мгновение взгляд Довера упал на промежность Гаса, задаваясь вопросом, действительно ли туда вела тропа сокровищ. - Гм, не уверен. Что у тебя есть?
- Ну, моё любимое блюдо-оладьи с арахисовым маслом и шоколадным молоком.
- Звучит неплохо! Ты тоже поел?
- Нет. Я подумал, что ты, возможно, захочешь с кем-нибудь поесть.
Довер улыбнулся и пошел на кухню вместе с Гасом, помогая ему с ингредиентами. Лис улыбнулся выдре: - так у тебя есть кто-нибудь особенный?
Довер почувствовал, как его тревога наполнила воздух от этого вопроса: - нет, ещё нет. Иногда это немного трудно.
ГАС усмехнулся: - я тебя слышу. Никогда не знаешь, понравишься ли ты парню или девушке.
- Ты... э - э... встречалась с парнями?
ГАС мягко улыбнулся: Некоторые из моих лучших свиданий были парнями. Конечно, всегда есть шанс, что парню не понравится твой вопрос.
Довер кивнул: - Да. У меня было несколько неприятных встреч, хотя большинство парней довольно хорошо относятся к этому. Я до сих пор не придумал хорошего способа подойти к кому-то за пределами этого приложения Knotz.
Они подошли к ближайшему столику и принялись за еду. Между ними воцарилось уютное молчание. - Ты кого-нибудь ищешь, Гас? Я имею в виду, что ты действительно красивый парень.
- Может быть. - Гас подмигнул и коснулся пушистой лапы Довера. - это зависит от того, кто спрашивает.
Подумав о том, чтобы заполучить запахомаскировщика, Довер в ответ коснулся лапы Гаса, нежно потирая её. - Ну, мне бы хотелось узнать тебя получше. Мы могли бы написать друг другу, может быть, позвонить?
- Ну, ты всегда можешь остаться здесь. Но я должен тебе кое в чем признаться, - Гас сделал паузу и отхлебнул шоколадного молока.
Довер почувствовал, как изменился запах Гаса, он перешел от застенчивого вожделения к тревожному запаху, словно он хотел сказать что-то важное. - В тебе есть что - то особенное... здесь... не так ли? С тех пор как мы приехали, у меня такое чувство, будто что-то не так.
- Можно и так сказать, - лис сделал паузу, словно собираясь с духом, чтобы наконец сказать. - Довер, я же маг.
Морская выдра с любопытством посмотрела на него. - Ты имеешь в виду, как викканка? - спросил он, удивляясь, почему лис так взволнован тем, что делится с ним своими убеждениями.
Лис усмехнулся: - Нет, нет. Моя магия гораздо реальнее и сильнее этого. Давай я тебе покажу... - Лис взял его указательный палец и положил на вилку перед собой. Его палец на мгновение мягко засветился, и вилка сжалась в крошечный металлический шарик, прежде чем он накренился и высунул голову и ноги амфибии. Крошечная металлическая лягушка прыгала вокруг стола, прыгая с места на место, прежде чем, наконец, с плеском упасть в стакан лиса и снова превратиться в вилку.
- Ну, это, конечно, многое объясняет... например, почему все, кажется, всегда становится моим размером или как у вас просто так получилось, что у вас есть все мои любимые продукты на складе. - Довер почему-то не удивился. - Но зачем ты мне все это рассказываешь?
- Да, именно поэтому. И вообще, я думаю, что ты тоже маг, иначе ты бы не воспринимал это так спокойно. Все это место-мое творение, и я перемещаю его время от времени. На этот раз я был здесь, посреди гор. Когда я узнал, что был шторм, я подумал, что смогу спасти некоторых людей.
- В этом есть смысл. Ты действительно спас нас. Неужели это происходит постоянно?
- Нет, большую часть времени я просто хожу куда-нибудь, и ничего особенного не происходит. Это трудно объяснить, но я знал, что на этот раз что - то изменилось. Моя главная проблема-выяснить, что теперь делать с твоими друзьями.
Довер нахмурился. - Что вы имеете в виду? Разве они не могут просто уйти, как только дороги расчистятся?
- Ну да, они могли бы, но я имею в виду, что прямо сейчас им будет очень скучно.
- А ты не мог бы магически очистить дорогу или что-нибудь в этом роде?
ГАС усмехнулся: - Ты очень похож на меня, Довер, всегда ищешь практическую магию. Вероятно, есть пара разных вещей, которые я обычно мог бы сделать, чтобы помочь им. Проблема в том, что магия не работает правильно, когда я её использую.
- Что вы имеете в виду? Как может твоя собственная магия работать не так, как ты хочешь?
- Ну, моя магия пошла наперекосяк с тех пор, как ты появился. Твоя магия всё ещё заперта внутри тебя, и это заставляет большинство моих заклинаний работать не так, как они должны. Я могу делать простые вещи, такие как эта лягушка или трюки с меню. Но большая часть больших вещей, таких как расчистка дороги, не работает.
- Так что же нам делать? - спросил Довер.
- Ну... есть одна тонкая вещь, которую я могу сделать. Я мог бы активировать эту магию внутри тебя, но я должен предупредить тебя... когда кто-то вроде нас активируется, это имеет привычку влиять на людей вокруг нас. Это не повредит твоим друзьям, это действительно поможет им, но все же это изменит их. Твоя новая магия просочится в них и выведет на поверхность их скрытые желания и/или то, чем они не гордятся. Это вызовет некоторые изменения в них как физически, так и умственно. Большинство из них можно обратить вспять, но что бы это ни было, им нужна помощь, это останется.
- Продолжал ГАС. - Это также должно быть одноразовым предложением. Держу пари, вы понимаете, что выпуск людей в мир со знанием магии может привести к самым разным последствиям. Так что если ты решишь не становиться магом, то когда мы закончим этот разговор, мне придется стереть твою память. Мы просто вернемся и поговорим, как до того, как я показал тебе свой маленький волшебный трюк, и ты сам и твои друзья будут более чем желанными гостями, так что подожди, пока дороги не расчистятся, прежде чем я отправлю тебя дальше.
Довер откинулся на спинку стула, обдумывая только что сказанное лисом. - Прежде чем я отвечу, позволь мне кое-что спросить., - Если я решу не делать этого и позволю тебе забрать мои воспоминания, я не узнаю, что это твое место перемещается, не так ли? Так что, если я уйду, не став магом, я никогда больше не смогу тебя увидеть, не так ли?
- Да, я не могу допустить, чтобы ты понял, что я волшебник, и ты бы заподозрил неладное, если бы я постоянно встречал тебя и мой дом в разных местах.
Довер протянул руку и взял большую лапу лиса в свою. - Тогда, наверное, я действительно не могу сказать "нет", - сказал он, ухмыляясь от уха до уха своим щетинистым шепотом.
ГАС улыбнулся в ответ: - Хорошо, давайте начнем.
Довер медленно кивнул: - так что же я могу сделать?
- Просто встань и не двигайся.”, - сказал большой лис, успокаивающе сжимая перепончатую лапу выдры. Они оба встали, и Гас подошел к доверу. Большой лис обхватил лапой голову маленького существа, прежде чем заглянуть в глаза морской выдры своими зелеными глазами. Он нежно улыбнулся, поглаживая пальцем щеку выдры, потом другой лапой дотронулся до лба Довера и что-то прошептал ему на ухо.
Это был импульс энергии, похожий на сильный порыв ветра, который пронесся вокруг них, пронесся через дом и направился к существам в лыжном домике. Глаза Довера вспыхнули яркой белизной, прежде чем он потерял сознание, упав в ожидающие руки большого лиса.
Джейк и Бэзил восхищались тренажерным залом; он был чистым и обеспечивал хороший вид на красивые горы. Помимо обычного оборудования, здесь был большой бассейн для купания, а также крытый теннисный корт. Они только что закончили свои тренировки и душ и собирались выйти, когда заметили, что там была сауна.
- Странно. Я этого не заметил, - сказал Джейк.
- Это немного в стороне, так что это более очевидно, когда вы уходите. Интересно, хорошо ли это?
- После хорошего душа тебе захочется разгорячиться и распариться.
- Не то чтобы мы не могли снова принять душ. Кроме того, когда вы в последний раз были в одном из них?
- Слишком давно, - ответил Джейк. - Ну что ж, попробуем и посмотрим. Самое худшее, что может случиться, это то, что наш мех остается испепеленным в течение нескольких часов.
Бэзил рассмеялся, и они вдвоем отправились в парную. Там была прихожая с полотенцами и полками, где они могли оставить свою одежду. В воздухе витал слабый запах, который никто не мог определить, но который казался очень бодрящим. Они оба потянулись за полотенцами, но остановились. Они оба почувствовали странное покалывание на своей коже, когда магия Нового мага начала действовать, она просочилась в них и заставила их зрение затуманиться всего на секунду, прежде чем оно прояснилось.
- Эй, баз, ты не видишь причины, по которой мы должны это надеть? - Запах смущения Джейка был очевиден, но потом он почувствовал и запах Бэзила.
- Странно, я как раз собирался спросить тебя об этом. Я думаю, что это и есть ответ. Не то чтобы мы раньше не видели друг друга голыми.
- И тебе тоже нечего стыдиться, - поддразнил его Джейк.
- Это говорит парень, у которого самый плоский пресс на Западе.
Золотые деревянные скамьи образовывали круг вокруг центра, откуда поднимался пар. Бэзил и Джейк сели друг против друга. Когда Джейк включил управление и установил время, Бэзил заметил, что в контейнерах рядом с контейнером горячего камня было несколько пахнущих травами кристаллов. Он заметил маленькую табличку, которая гласила: - чтобы активировать, пожалуйста, поместите её в каменный ящик”. выбрав несколько штук, он поместил их в центр, прежде чем Джейк нажал кнопку активации. Ящик начал нагреваться, а потом Бэзил вылил на них немного воды, и в деревянную сауну поднялся большой столб пара.
Он сел, и тут Джейк заметил контейнеры с кристаллами. - Хм, хочешь, я поставлю его на паузу, чтобы мы могли добавить некоторые из них?
- Уже добавил.
- Ты ведь обо всем думаешь, правда?
- Ну, может быть, не все.
Оба усмехнулись и расслабились, когда цветной пар начал заполнять комнату. Вместе с ним поднимался странный, почти дикий запах.
- Черт возьми, это очень мило, - сказал Бэзил.
- Ммм, да. Это заставляет меня думать о лесах и полях в дикой природе.
Облако вскоре стало слишком густым, чтобы видеть сквозь него, оставляя лишь общие смутные очертания. Вскоре Бэзил обнаружил, что его ножны зашевелились, член поднялся и запульсировал над яйцами, но почему-то ему было все равно. Он взял свой член в лапу и начал его поглаживать. Он расслабился, прислонившись спиной к деревянной стене. Он знал, что должен волноваться из-за того, что его друг увидит его. В конце концов, он всегда так старался скрыть свою страсть к другому мужчине. За те годы, что они были друзьями, он никогда не позволял своему другу зацепиться, он даже наносил большое количество маскератора запахов, чтобы убедиться, что его друг никогда не почувствует его похоть.
Джейк был так поглощен самоудовлетворением, что почти не замечал, как растут его мускулы или как тяжелеют рога. Он мог видеть очертания своего друга сквозь туман; он обнаружил, что его мысли блуждают, задаваясь вопросом, как этот кенгуру будет выглядеть, поглаживая его член, это золотое тело потеет, когда он задыхается и извивается.
Тем временем Бэзил пытался довести себя до кульминации - безрезультатно. Все его тело было приятно и тепло расслаблено. Он мог поклясться, что становится все больше, но также обнаружил, что ему все равно. Он потер лапами все свое тело, чувствуя под шерстью мощные мускулы. Ему уже было трудно связно мыслить, но в одном он был уверен - ему ужасно хотелось секса.
- Эй, баз, - донесся из тумана глубокий, почти первобытный голос. Каким-то образом Бэзил узнал в нём Джейка.
- Да, Джейк? - его собственный голос звучал на октаву глубже, чем обычно, но это было прекрасно. Он подумал, что у мужчин должны быть глубокие, сексуальные голоса.
- Мне нужно подрочить, а я не могу.
- У меня та же проблема. Хотите помочь друг другу?
В молчаливом согласии две массивные фигуры поднялись и встретились на скамье напротив двери. Они должны были бы удивиться, увидев друг друга, учитывая, что оба были почти восьми футов ростом и покрыты толстыми мускулами. Кенгуру теперь щеголял козлиной бородкой, его уши свисали от нового пирсинга, проросшего на конце. У оленя были огромные, похожие на лосиные рога, густая борода и такие же длинные, дикие волосы.
Они смотрели друг на друга, их глаза скользили по их новым мускулистым телам, они оба задавались вопросом, как им удалось вписаться в комнату, казалось, что она почти изменилась, чтобы соответствовать их массивным размерам. Бэзил протянул руку, его пальцы скользнули по бедру друга, когда он посмотрел на пульсирующий столб плоти, поднимающийся между ними.
- Так мы действительно собираемся это сделать? - спросил он, прежде чем снова встретиться взглядом с оленем.
Джейк оглянулся на него, его сердце бешено колотилось, когда он протянул руку и повторил то, что только что сделал с ним кенгуру. - Ну что ж... я знаю, что хотел бы, но ты уверена, что хочешь? - Его ухо прижато к черепу, на котором были установлены эти новые большие рога.
- Я... я думаю, что должен. Я всегда притворялась, что его там нет, но есть что-то в этом месте, что заставляет меня видеть его сейчас. Я хочу тебя, Джейк. Я хочу быть больше, чем просто твоим другом; я хочу, чтобы мы стали чем-то новым., - сказал кенгуру с мягкой улыбкой, когда его толстый хвост щелкнул по скамье позади него.
Джейк улыбнулся в ответ:
- Я думаю, что мне это тоже понравится.
Бэзил сделал первый шаг, его лапа вытянулась, и он скользнул пальцами по этому пульсирующему стволу, позволяя ему подергиваться под ними. Джек и Бэзил посмотрели друг другу в глаза, а затем медленно наклонились, их губы встретились и слились в поцелуе, в котором они оба так долго себе отказывали.
Они скользнули ближе, целуясь, эти два мускулистых тела терлись друг о друга, Когда Джек наклонился и взял член своего друга в лапу. Они начали медленно гладить друг друга, их лапы скользили вверх и вниз по этим новым массивным стволам. Они застонали, почувствовав, как один из их языков коснулся другого, и закрыли глаза. Тепло сауны окружило их, пар начал уменьшаться, оставляя только тепло, чтобы просочиться в их мех.
Бэзил почувствовал, как Джейк наклонился к нему, помогая лечь спиной на скамью. Этот кенгуру с радостью сделал это, наблюдая, как огромный олень оседлал его бедра. Он протянул руку, его пальцы прошлись по своему новому набору точеных мышц пресса, они были такими толстыми, что заставили бы устыдиться большинство спортивных крыс. Он вздрогнул, почувствовав, как они двигаются под шерстью оленя, превращаясь из мягких в твердые, как сталь, по мере того как его друг сгибался от его прикосновения.
Предварительная сперма текла по их стволам, их большие яйца выкачивали её ровным потоком, когда Бэзил потянулся вперед и игриво провел пальцем по кончику большого оленя, получив от него глубокое первобытное рычание. Бэзил скользнул лапой вниз по члену своего друга, прежде чем обернуть свою лапу вокруг их обоих стволов. Бэзил посмотрел на этого мускулистого оленя, который вцепился в скамью одной лапой, а затем начал медленно входить в член своего друга.
- О, Джейк, - простонал кенгуру, вжимаясь в их ствол, пока его друг прижимал свой член к своему. Он обхватил ногами талию Джейка и крепко прижал его к себе, чувствуя, как напрягается задница его друга.
- АГУ! Я больше не могу этого выносить, - прорычал олень. - Я должен знать, какой ты на вкус. Я хочу отсосать у тебя, Бэзил.
- Только если мне удастся отсосать тебе одновременно, - сказал кенгуру с игривым рычанием в голосе.
- Договорились.
С этими словами Джейк встал, повернулся и оседлал голову друга. Игривый кенгуру наклонил свою морду и поцеловал эти низко висящие шары, прежде чем взять их себе в пасть и начать сосать. Джейк просто позволил ему немного развлечься, поглаживая свой пульсирующий стержень, его глаза следили за тем, как дернулся член Бэзила, и эти большие яйца закрутились под ним. Он облизнул губы и наклонился вперед, его яйца выскользнули из пасти кенгуру с непристойным хлопком, прежде чем он наклонился и схватил кенгуру за древко. Олень сделал несколько гребков, затем наклонился вперед, обхватил губами его кончик, а затем скользнул вниз по стволу другого самца.
Бэзил почувствовал, как кенгуру обнюхивает то место, где вокруг его члена собралась оболочка, и застонал, когда кенгуру скользнул языком по нижней стороне его ствола, прежде чем, наконец, взять его кончик в морду и опустить голову на ствол. Они начали раскачивать головами вверх и вниз, каждый из них стонал, когда вкус плоти их друга танцевал на их языках.
Джейк двигал своей тяжелой рогатой головой вверх и вниз, подпрыгивая на плоти этого кенгуру, его губы обхватили его зубы, когда он сжал их, и он застонал, когда почувствовал, как кровь этого кенгуру брызнула ему в горло. Сауна наполнилась запахом их мускуса, только подпитывая их возбуждение. Они стонали, кенгуру мягко входил и выходил из пасти своего друга, когда он сосал член этого оленя. Он чувствовал, как эти тяжелые шары терлись о его подбородок, когда он протянул руку и обхватил задницу Джейка своими лапами, ощущая их, когда он двигал бедрами вверх и вниз и брал морду своего друга.
Они оба действовали в совершенном унисоне, словно практиковались в этом годами; каждый чувствовал, как их оргазмы медленно приближаются, оба знали, что в ту секунду, когда они попробуют сперму другого, их жизнь никогда не будет прежней. Они оба глубоко вздохнули, и тут это случилось. Их яйца подтянулись вверх и теплые потоки спермы брызнули друг другу в морды, этот соленый мужской вкус прокатился по их языкам, и каждый из них очень старался не тратить ни одной капли.
- Говорю тебе, Зеф - вот это жизнь! Никакой работы, никаких забот, бесплатное питание и питание! Это очень плохо, что болван Довер продолжает пытаться разрушить его для нас.
Зеф хмуро посмотрел на Эйба. Обезьяна использовала свои руки и ноги, чтобы играть на панели управления для видеоигры. Зеф очень хорошо подходил ему, но ему хотелось, чтобы Эйб заткнулся насчет гостиницы. Лично Зеф считал, что Довер пытается поступить правильно, и согласился с выдрой.
- В Довере действительно есть смысл.
Эйб пожал плечами. Была волна энергии, которая омыла их, двое из них не замечали этого, поскольку они продолжали играть экран изменился, светясь и пульсируя в медленном, ритмичном пути. Он взывал к ним, привлекал их внимание, заставляя сосредоточиться только на нём и ни на чем другом, даже на течении времени. Они продолжали в том же духе ещё несколько минут, статика прыгала через их шерсть, когда они смотрели на красивые огни. Только через полчаса игра возобновилась, и они снова начали играть, словно ничего не случилось.
- Это я или здесь становится жарко? - спросил Эйб и, не дожидаясь ответа, начал снимать рубашку и шорты.
- Может быть, немного. - Зеф последовал его примеру, снял ботинки и носки, аккуратно сложил рубашку и шорты в кучу, а Эйб просто отбросил свою. Как ни странно, Зефа это вполне устраивало. Эйб, похоже, тоже не возражал. Эти двое продолжали играть на контроллерах, цвета прошлого вспыхивали время от времени, прерывая игру, но ни один из них этого не замечал.
Играя, Зеф заметил, что его пальцы становятся длиннее и больше похожи на пальцы. Это было странно, но почему-то казалось совершенно естественным. Как только его большие пальцы превратились в большие пальцы, он схватил второй набор рычагов управления, которым пользовался Эйб, и продолжил играть в воображаемую игру.
Эйб чувствовал себя немного странно, словно его желудок выпячивался наружу. Пока он смотрел, его конечности начали медленно утолщаться. Однако он продолжал играть, даже когда его ноги начали утолщаться и он потерял подвижность. Наконец он бросил рычаги управления, которые держали его ноги, и они превратились во что-то более похожее на то, что было бы у слона.
- Да, я бы просто хотела жить так, чтобы мне ничего не приходилось делать.
- По-моему, это не очень похоже на жизнь, мне нравится быть активным, - Зеф чувствовал себя странно отстраненным, наблюдая, как Эйб продолжает меняться, тело обезьяны становится толще и больше, медленно раздуваясь, пока он играл. Его собственное тело стало гораздо более гибким и проворным, даже несмотря на странное ощущение роста на голове, словно у него появилась грива.
- Нет, это было бы... э-э... здорово. Просто стоял и ничего не делал весь день... - Эйб просто сидел, уставившись в телевизор, и в уголке его рта образовалась тонкая полоска слюны. Зеф перестал играть и наблюдал, как Эйб все больше меняется. Он определенно становился толще и крупнее, его глаза были почти на одном уровне с глазами Зефа. Он потер живот руками и застонал, почувствовав, как наполняются яйца.
Его глаза стали размером с шарики для пинг-понга, но Зеф наблюдал, как они медленно раздуваются до размеров апельсинов, а затем и дыни. Они висели толстые и низкие - член Эйба длинный и твердый над ними. Шерсть Эйба начала темнеть, а плечи медленно опускаться. Вскоре он уже стоял на четвереньках, его руки превратились в ноги, а ладони-в толстые округлые ступни.
Лицо Эйба начало густеть, щеки медленно превращались в подбородки. Его глаза становились все более тусклыми. Из его головы начали расти два рога, а уши постепенно удлинялись и становились ослиными.
- Эйб, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь немного глупее.
- Хууууу? О-о-о, глупо... хорошо. Думаю, слишком много работы, - Эйб тупо улыбнулся и издал низкий, похожий на коровий, звук. Зеф покачал головой, удивляясь, как далеко зашел Эйб от лени - его тело и голова напоминали дикого гиппопотама с коровьими пятнами, хвостом и рогами.
- Ты полный идиот Эйб, и я не имею в виду только твое нынешнее отсутствие IQ, - Зеф покачал головой, в то время как Эйб только мычал. Зеф надел свою одежду и завязал волосы в конский хвост. Он сбросил туфли, чтобы его похожие на руки ноги ощупали землю, и вышел из комнаты, чтобы посмотреть, может ли кто-нибудь ещё иметь представление, что делать с Эйбом. Двигаясь, Зеф решил попробовать бежать на четвереньках и обнаружил, что это ему легко удается. Прыгая и бегая, Зеф наслаждался своим атлетическим телом и думал, не будут ли Джейк и Бэзил возражать против третьего человека в спортзале.
Главная гостиная представляла собой интересное зрелище. Гигантский лось и кенгуру сидели на диванчике, счастливо обнимая друг друга. На них были спортивные ремни и больше ничего. Их массивные мускулистые, покрытые мехом тела казались почти неспособными к нежным ласкам, которые они дарили друг другу. Напротив них сидело нечто среднее между гепардом и паукообразной обезьяной. Он собрал свои длинные волосы в конский хвост и был одет в облегающую рубашку и шорты. Его похожие на руки ноги были босыми.
- Эй, ребята, а где Эйб? - Довер и Гас, ухмыляясь, оглядывали комнату. Довер всегда задавался вопросом, были ли Бэзил и Джейк геями или, по крайней мере, Би.
- Последний раз, когда я видел банановое дыхание, он превратился в помесь дикого бегемота и коровы. А ещё он отупел до такой степени, что даже говорить не может - что-то насчет того, что это слишком много работы, - с отвращением объяснил Зеф.
- Было бы неплохо проверить, как он там; никто не знает, что может случиться с таким лентяем, - сказал Гас.
Все пятеро вошли в комнату и обнаружили, что Эйб всё ещё там. Он жевал траву, растущую прямо с пола. Его тело округлилось до неподвижности, и он, казалось, тоже приобрел хвост, как у динозавра. Пока они смотрели, его ноги, казалось, пускали корни, в то время как похожие на растения листья медленно заменяли его мех.
- Ну, это просто цифры!” сказал Гас, качая головой. - А после этого он, вероятно, превратится в камень, - добавил Гас.
- А что будет потом? - с тревогой спросил Довер. Эйб становился все более пушистым с каждой минутой, теряя отличительные черты, когда он превращался в растение.
- Нам просто придется вырезать его снова, - сказал Гас и ободряюще улыбнулся выдре. - Он не первый, с кем это случилось.
Даже когда голова Эйба превратилась в странной формы пучок листвы, его нижняя половина медленно теряла свой цвет и листья, становясь сланцево-серой. Пятеро наблюдали, как растение медленно превращается в большой валун, округляясь так, что невозможно было отличить голову от хвоста.
- Ну, это было разочаровывающе, - сказал Зеф. - Я иду в спортзал делать зарядку. Не то чтобы мне не было жаль бананового дыхания, но он сам навлек его на себя, и я не вижу, что мы можем ему чем-то помочь.
- Мне неприятно это говорить, но Зеф прав. Мы с Джейком будем заниматься в спортзале. Дайте нам знать, если что-то изменится.
- Мы можем даже воспользоваться кое-каким оборудованием, - сказал Джейк и подмигнул, идя под руку с Бэзилом по коридору.
- И что теперь?
- Ну, теперь мы узнаем, что карма решила сделать с Эйбом, - мягко улыбнулся гас. - это будет твоя задача, твой первый магический акт. Есть некоторые вещи, которые ты должен знать. Во-первых, как только ты высвободишь свою магию, она превратит тебя в твое истинное "Я". - По мере того как он говорил это, Гас становился все больше и больше похож на медведя, его уши оканчивались рысьими пучками, а сзади образовались два новых хвоста. В промежности Гаса образовалась очень заметная выпуклость. - Конечно, помимо физических вещей, в которых вы могли бы получить некоторые другие изменения.
- Например, что?
- Знаешь, я не всегда так разговаривал. У меня всегда был пунктик насчет южных акцентов. К сожалению, у меня никогда не было особого фаворита, так что теперь я говорю как человек с очень плохим фальшивым акцентом.
- Я как раз думал об этом. Теперь ты заставляешь меня волноваться - мне всегда нравился серферский жаргон!
ГАС усмехнулся: - тогда ты, вероятно, будешь говорить как один, но, вероятно, не так точно. Во всяком случае, первое, что нужно сделать, - это расслабиться и сосредоточиться. Закрой глаза и почувствуй себя внутри.
Довер сделал, как ему было сказано, и расслабился. Когда он успокоился, то почувствовал, как внутри него что-то шевельнулось, словно рыба, ожидающая, когда её поймают. Инстинкт оттерли взял верх, и он пошел за этим чувством, пока не поймал его.
- Это просто замечательно! А теперь открой глаза.
Довер посмотрел и увидел, что его лапы светятся синим. Это потрясающе! Будут ли мои лапы всегда светиться, когда я использую магию?
- Нет, если ты этого не хочешь. Это достаточно легко подавить, но давайте просто оставим это на другой день. Прямо сейчас тебе просто нужно почувствовать себя рядом с Эйбом и снова сделать его мобильным.
Доувер осторожно начал трогать валун и каким-то образом почувствовал, где и что нужно изменить. Он медленно принялся лепить с помощью голубого огня на лапах, и по мере того, как он это делал, он чувствовал, как медленно меняется и его собственное тело. Стараясь не обращать внимания на странные, но приятные ощущения, Довер сосредоточился на общем ощущении валуна. Он медленно вылепил общие очертания ног и рук, ладоней, ступней и головы. Пока он работал, он понял, что фигура напоминала помесь медведя и обезьяны - неожиданная, но все же почему-то подходящая фигура.
ГАС наблюдал, как Довер медленно меняется. Он становился все выше в целом, его хвост, ноги и лапы становились все больше. Когда Довер закончил первый прогон скульптуры, он теперь был равен ГАСУ по росту. Его одежда изменилась, чтобы соответствовать его фигуре, но ещё не изменилась в стиле.
Теперь Довер ощупывал фигуру более тщательно, вынимая хвост, создавая руки и ступни, похожие на кисти рук. Он мог бы как-нибудь легко перевернуть его, чтобы создать хороший живот и капризы, а также хорошо обеспеченную область для оборудования. Маленькие детали, такие как мех, начали проступать на теле, когда он лепил его в форму, принимая время на каждую секцию, пока он не почувствовал, что это было закончено.
Тело морской выдры продолжало меняться, пока он направлял магическую энергию. ГАС наблюдал, как его мех начал менять цвет с темно-коричневого на песочный. Его ботинки превратились в шлепанцы, а брюки-в порванные Дейзи Дьюкс. По мере того, как Довер продолжал лепить, его рубашка начала уменьшаться, а затем исчезла, оставив его гибкую верхнюю часть тела полностью открытой. На шее у Довера появилось ожерелье из акульих зубов, и гас с удовлетворением отметил, что в промежности у Довера образовалась значительная выпуклость.
Голова существа всё ещё была грубой и шишковатой, так что Довер не спеша разглядел её, сформировав густой надбровный гребень и морду, смешанную с чертами лица медведя и приматов. Последние детали, которые он получил, были пара маленьких, похожих на коровьи рога на голове фигуры, а также толстая величественная грива. Критически оглядев фигуру, он почувствовал, что она каким-то образом подходит Эйбу. Обезьяна-медведь выглядела достаточно реальной, чтобы дышать.
У Довера были красивые, густые светлые волосы и нежные глаза цвета морской волны. В каждом ухе появились серьги, а на руках, спине и ногах-несколько темно-коричневых полосок, придавая последние штрихи более очевидным изменениям. Он повернулся к ГАСУ и спросил: Я имею в виду, как мне заставить его жить?
- Просто сосредоточься, у тебя всё будет отлично.
Довер кивнул и закрыл глаза. Он сосредоточился на фигуре внизу, представляя её теплой, реальной и дышащей. Внезапно он почувствовал, как поток энергии прошел сквозь него и вошел в неподвижную фигуру, заставив её из серой стать темно-коричневой черной.
Эйб пошевелился и моргнул, глядя на Дувра: - Ай, Дов, ну почему ты должен идти и будить меня, Фер? У меня был такой приятный сон!” Фигура ворчала и ворчала, почесывая свой мохнатый зад, пока медленно ковыляла из комнаты.
- Дууууде! Это был, например, совершенно грубый порыв!”, - сказал Довер, взволнованно подпрыгивая, пока не понял, что только что вылетело у него изо рта. Его глаза расширились: - Чувак, это, типа, только что от меня?! О боже! Я звучу, как будто, совершенно нелепо!
- Я тоже так думал, - усмехнулся ГАС, - но ничего не поделаешь. Но зато у тебя будет очень красивое тело. - Он улыбнулся, когда комната вокруг них изменилась, показав зеркала в полный рост. Глаза Довера снова расширились, когда он увидел свое тело. Он осмотрел её сверху донизу и даже обнаружил, что может согнуться так, как никогда не думал.
- Чувак, это просто ужасно! Ну, за исключением, типа, того факта, что я, типа, говорю как идиот. Может быть, я даже использую совершенно правильные слова?
- Скорее всего, нет. Магия, кажется, получает извращенное удовольствие, заставляя людей звучать как живые стереотипы. Я бы не стал слишком беспокоиться об этом. - ГАС улыбнулся и крепко обнял Довера. Довер улыбнулся и, прижавшись к медвежьему лису, медленно расстегнул его рубашку.
- Я могу, типа, полностью привыкнуть к этому, - сказал он и наклонился, чтобы поцеловать её.
ГАС и Довер лежали в постели рядом, их обнаженные мохнатые тела нежно прижимались друг к другу. На лицах обоих сияли счастливые улыбки.
- Ну, например, что дальше?
- Ну, если ты захочешь остаться здесь, то сможешь. Твои друзья, вероятно, очень скоро захотят уехать, раз уж я смог расчистить дорогу.
- Например, как Эйб вообще собирается объяснять, что с ним случилось?
ГАС пожал плечами, " его люди увидят его, и это будет так, словно он всегда был таким. Остальные будут такими же, хотя я не могу сказать, сколько они оставят себе. Эйб все оставит себе. Однажды у меня был такой же друг, как и он, и я сделал то же самое, что и ты. Хотя, похоже, никто этого не заметил.
- Так почему же ты был так сильно обеспокоен?
- Главным образом потому, что пока физический материал получает магический пропуск, больше ничего не происходит. Мой друг был в шкафу, после того, как он был разоблачен, он вышел и был выгнан своей семьей. Он кончил хорошо, но это было не весело.
- Джейк и Бэзил всегда были лучшими друзьями, - кивнул Довер. Их родители, типа, совершенно равнодушны к геям.
- Тогда все должно быть именно так, - улыбнулся ГАС.
- Ты уверена, что хочешь остаться Дов? - Снова спросил Джейк. Он снова стал похож на обычного оленя, хотя и с более приятной стороны. У него всё ещё была дикая грива волос, борода, и его рога были необычно толстыми.
- Да, я буду, как абсолютно круто здесь чувак!
- Только обязательно напиши нам!” Бэзил улыбнулся и обнял Довера. Как и Джейк, он был более разумных шести с половиной футов ростом, но сохранил относительную мускулатуру и все остальные черты лица. Зеф быстро входил и выходил с багажом, передавая его Эйбу, который фактически сотрудничал с ним. Ни один из них не изменился снова, и Довер подумал, что они оба выглядели лучше и счастливее в своих новых формах.
- Фер, конечно! И не забудь, что я, типа, полностью возвращаюсь в колледж после зимних каникул чувак!” Довер усмехнулся и обнял Джейка, Эйба и Зефа, прежде чем они направились к машине и уехали. После того, как он закончил махать, Довер повернулся к ГАСУ: - думаешь, они будут в порядке, чувак?
- С ними всё будет в полном порядке. Я сделал эту дорогу хорошей и чистой для них. Я положил пару защитных заклинаний на них просто в хорошей мере тоже.
Довер улыбается: - я, типа, с нетерпением жду, каким грубым вещам ты сможешь меня научить! - Дувр сделал паузу, - например, тот, кто изобрел слово "корявый", должен быть полностью вывешен, чтобы высохнуть!
ГАС усмехнулся “ " я могу посочувствовать, это не просто звучит так говорить всё время. Но ты действительно будешь звучать мило. - Он улыбнулся и поцеловал Довера в щеку, нежно вернув ему поцелуй.
- Ты когда-нибудь чувствовала себя здесь одинокой? Я имею в виду, что у тебя не было никого, кроме нас.
- Иногда. Я знаю, что некоторые маги, такие как та, создают поместья, где у них есть последователи. Быть бессмертным и все это может помочь скоротать время.
- О, так что же, остров Цирцеи, типа, совершенно реален?
- О да, и в более чем одном царстве тоже. Может быть, в конце концов мы вдвоем сможем создать свою собственную; это будет очень весело.
Довер кивнул и обнял Гаса. Что бы ни случилось в будущем, он будет счастлив, пока ГАС с ним.
Папа Панда и селфи
Кадьяк Малоун
Папа Панда откинулся назад и лениво почесал грудь. Его обнаженный торс немного напрягся, когда он извивался, чтобы устроиться поудобнее в незнакомом рабочем кресле. Он был в задней комнате паба Орсона, местного бара, который он часто посещал, и расслаблялся, помогая владельцу убирать. Белый мохнатый живот панды был раздут от обильной еды, и он довольно улыбался, просматривая различные изображения на рабочем столе компьютера.
- Наслаждаешься моей коллекцией? - прогрохотал голос над плечом панды. Папа повернулся и слегка приподнял свою синюю бейсболку, чтобы полюбоваться Орсоном, большим, массивным мужчиной-полярным медведем, который стоял в дверях с чашкой кофе в руках. У него была густая черная козлиная бородка, которая выделялась на фоне его кремово-белого меха, и он не носил никакой одежды, что было именно так, как папа Панда любил своих мужчин.
” Это обширно, я дам вам этого Орсона, - сказал Папа, переключаясь на другую папку с фотографиями, глядя на белого медведя, когда член бармена начал подниматься по стойке "смирно". - Ты уверен, что это нормально для твоего рабочего компьютера?
- Это рабочий и игровой компьютер, - усмехнулся Орсон, неуклюже подходя к креслу и кладя большую руку на плечо папы панды, - это привилегия иметь свой собственный бар. Босс не может злиться на вас за то, что вы смотрите порно на работе.
- Это и ещё весь секс, который ты получаешь со своими клиентами, - сказал Панда, его черные заплатанные глаза весело блеснули, когда Белый медведь начал тереть его плечи.
- Ну, ты же всегда помогал с этой толпой, - сказал Орсон, наклонившись и покусывая круглое ухо папы, глядя на экран. - Немного твоей магии всегда приводит их в нужное настроение. До сих пор не знаю, как тебе это удается. Как и на прошлой неделе, я никогда не ожидал, что оргия вспыхнет на бильярдных столах. Хотя, я думаю, что моя любимая часть была после закрытия Papa. Получение один на один ебать сессии с вами всегда лучше всего.
- Мы должны делать это почаще, - сказал Папа Панда. Его джинсы задрались от близости и прикосновений белого медведя, когда Орсон наклонился и ущипнул панду за правый сосок. Похоже, Большая Медведица намеревалась устроить сегодня вечером ещё один сеанс. - Есть причина, по которой мне нравится приходить в этот бар, - прогремела панда, когда большой белый медведь ласкал его.
- Кроме того, это единственная игра в городе, - язвительно заметил Орсон, его тупые когти вцепились в мех на груди панды.
- Нет, в городе есть ещё два бара, - сказал Папа Панда с легкой усмешкой, делая вид, что ему трудно играть, обращая внимание на компьютер, чтобы немного подразнить своего рогатого друга.
- Ну да, словно ты ходишь в любой из этих притонов, - фыркнул Белый медведь, прислонившись к боку папы и потирая растущей эрекцией плечо сидящей панды. - Они не такие большие, как мои, - сказал Орсон, поглаживая свои собственные яйца и ухмыляясь панде. - Или такой же гей-френдли, как мой, и они не оценят, если ты начнешь оргию, - сказал Орсон с ухмылкой. Он проследил за папиным взглядом на экран, " нашел там каких-нибудь парней, которые тебе нравятся?
- Ты же знаешь меня, Орсон; я предпочитаю своих парней в шкурах и плоти, - сказал Папа Панда, медленно прокручивая вниз и наслаждаясь изображениями перед ним. Это были в основном фотографии людей, парней с солидными рамами, густыми бородами и усами, которых назвали бы медведями люди, которые не встречали папу панду или один из его... проектов, таких как Орсон раньше. Некоторые были одеты в кожу, резину или фланель, но большинство просто позировали голыми. Почти все люди щеголяли эрекцией, и время от времени папа находил образ по-настоящему упрямого парня, похожего на него и Орсона. Он наслаждался ими больше всего. - Хотя, кажется, в интернете полно красивых мужчин. Ты знаешь кого-нибудь из этих парней?
- Да, я общаюсь с некоторыми из них и делаю веб-камеры, - сказал Орсон с усмешкой, обнимая панду. - Тебе действительно стоит обзавестись компьютером и интернетом. Чаще выходите в интернет.
Папа Панда остановился на изображении большого медведя гризли, которого он узнал, настоящего медведя, каким были он и Орсон. Он позировал в кожаном костюме рядом с мотоциклом, толстая сигара торчала у него изо рта, а одна большая медвежья лапа поглаживала его удочку. Бруин был ещё одним папиным творением, как когда-то Орсон.
- Я вижу, Зи чувствует себя хорошо после своей смены... - пробормотал папа, лениво расстегивая молнию на джинсах. Медведь гризли прошел долгий путь от напряженного спортсмена, который однажды оскорбил папу панду за то, что тот припарковался рядом со своей драгоценной машиной. Папа сумел исправить эту напряженную часть с толстым членом в заднице и щедрой дозой собственных творческих и очень преобразующих соков папы.
Фотография Зи была намного более профессиональной, чем большинство снимков, собранных Орсоном, и за ней последовала целая фотосессия медведя, позирующего со своим мотоциклом. Папа облизал свои черные губы, и его член немного подпрыгнул, когда он достиг последнего из набора, в котором был изображен широкий зад Зи, направленный на камеру, его большой член отодвинулся назад, чтобы вы могли видеть, как он слюнявит заднюю часть велосипеда, словно приглашая вас покататься. Панда издал низкий рокот, вспомнив, каково было заднице медведя гризли, когда он впервые превратил самоуверенного придурка человека в настоящего медведя. Это было даже лучше, чем сейчас чувствовать лапу Орсона, сжимающую его член через нижнее белье.
- Да, Зи недавно присоединился к группе мотоциклистов, и один из них-фотограф. Он заставил всю банду делать такие фотографии, все геи для платного сайта. - Орсон указал на нескольких волосатых татуированных людей после Зи, “хотя я не знаю, насколько правдива эта часть маркетинга сейчас. Я отправил ему электронное письмо некоторое время назад, когда нашел его в интернете. Я надеялся получить скидку, но Зи сказал нет, по-видимому, сайт платит за много вещей, и это помогает ему попасть в штаны большей части банды. Но оно того стоит, не так ли? Конечно, большинство людей просто видят особенно большого и волосатого человека, когда они смотрят на Зи, но всё ещё жарко думать, что некоторые люди могут видеть, что он на самом деле сейчас. У меня есть несколько видеозаписей, где он подцепляет кого-то из банды, чтобы отсосать ему. Хочешь посмотреть?
- Может быть, позже, - панда слегка ухмыльнулся, когда Орсон наклонился ближе, его лапа теперь действительно работала членом панды через его трусы. Собственный член белого медведя терся о плечо папы. - Я получаю достаточно реальных действий. Мне не нужен компьютер, чтобы выйти. Я даже не знаю, зачем мне понадобился один из этих смартфонов, забавно играть в эту игру с этими сварливыми птицами, но на самом деле мне не нужны все эти технологии.
- Да, но ты упускаешь так много горячих порносайтов, - проворчал Орсон и уткнулся носом в шею панды, продолжая дразнить её пальцами. Он знал, что папа не будет вечно играть в трудные игры, и ему было весело играть вместе с черно-белым медведем, - или ещё лучше, вы могли бы сделать свой собственный.
- А я думал, что у меня уже есть порносайт, - похотливо прорычал папа Панда, и на его нижнем белье появилось мокрое пятно, когда его член начал вытекать из-за внимания белого медведя.
- Нет, - поправил его Орсон, - это просто форум для всех тех парней, которых ты превратил в медведей. Мы используем его, чтобы общаться и общаться друг с другом. И говорить о тебе за твоей спиной, так как ты никогда не приходишь.
Папа Панда проигнорировал это последнее замечание, когда его глаза остановились на папке с изображением, которая не была смешана с другими, но сидела в стороне на рабочем столе Орсона. Он дважды щелкнул по папке и слегка усмехнулся, когда фотографии начали отображаться: - Хм, теперь это один парень, который не принадлежит к остальным.
Орсон взглянул на экран, на котором было изображено маленькое существо с рыжими волосами, которому не могло быть больше двадцати пяти, и папа Панда почувствовал это, когда член белого медведя подпрыгнул при виде него. Фотографии были явно с селфи - фотосессии в ванной парня, но они все равно были очень заметны. Человек был не в лучшей форме, но у него было действительно красивое лицо под копной рыжих волос. У него не было волос на теле, кроме небольшого лобкового куста, чисто выбритое лицо и даже веснушки на щеках. Белый медведь фыркнул, его черные ноздри раздулись, когда он посмотрел на папу, безуспешно пытаясь скрыть свою реакцию. - О, я просто спасла их случайно.
- Ну конечно, - сказал Папа Панда, ерзая на стуле и хватая Орсона за эрекцию. Член бармена был на полном ходу и тек при виде тощей рыжей девицы. - Кто он?
- Он? - Орсон хмыкнул, почувствовав на своем члене большую ладонь. - Просто какой-то парень с сайта прямых знакомств, на который я иногда захожу. Мне нравится рыскать в поисках шкафов, с которыми можно повозиться. Ты не поверишь, как это может быть забавно-встречаться с "натуралом". - Белый медведь фыркнул, когда панда с интересом ответила на его дразнящие поглаживания. - Либо они начинают нервничать и стесняться, когда появляется другой парень, либо набрасываются на тебя с религиозными чувствами. Обычно они пытаются заставить меня изменить свои порочные привычки.
Оба Брюина хихикнули, потирая лапами эрекцию друг друга. Орсон говорил особенно жестко, не сводя глаз с веснушчатого молодого человека на экране. - В любом случае, они обычно пытаются флиртовать со мной, и они такие милые, когда мы наконец-то встречаемся. Даже голые и покрытые смазкой, они не могут выплюнуть слова для того, что они хотят, чтобы я сделал с ними. - белый медведь ухмыльнулся, согнув грудь, когда папа начал тереть лапой его грудь. - Я большой парень благодаря тебе, так что мне не о чем беспокоиться, если кто-то из них взбесится. Ты помнишь Фредди?
Папа слегка наклонил голову, размышляя. - Это был тот парень с большой черной бородой, что спускался ему до колен? - Папа провел рукой от подбородка Орсона вниз к его Белому мохнатому животу. Затем эта рука начала чесать живот Орсона, заставляя его дрожать над стояком белого медведя, в то время как папа продолжал поглаживать. - Тот самый, который был серьезным нудистом и любил ходить в поход только в сапогах? - спросил Папа Панда, вспоминая недавнего Фредди, которому он помог, превратив его в настоящего медведя, а не просто похожего на него горца.
- Это тот самый. - Орсон тяжело дышал, его крупное тело начало напрягаться, когда лапы панды начали действительно работать над ним. Папа ухмыльнулся и продолжил поглаживание, давая знак медведю продолжать говорить. - Ну, - Орсон облизнул нос, - до того, как Фредди встретил тебя, он был большим старым шкафчиком, как и тот парень. Я видела его на сайте знакомств, а потом заметила в баре. Иногда по вечерам он прокрадывался в бар, напивался, словно пытался что-то забыть, а потом убегал, когда становилось жарко и тяжело. Но он продолжал возвращаться, продолжал подкрадываться к моим клиентам. Он явно нуждался в толчке, поэтому я пригласила его прийти в бар в тот вечер, когда вы были рядом. Я послал ему много фотографий, где ты был, ну ты. - папа усмехнулся на это, и белый медведь застонал, когда его соски были ущипнуты.
- Я делаю это время от времени со шкафчиками, просто чтобы посмотреть, как они на тебя отреагируют. Обычно они не появляются, но я знаю, что они снимают это на фотографии. Но появился Фредди, и вы наставили его на путь истинный. - Большой белый медведь ухмыльнулся, а папа продолжал работать одной лапой, и по спине белого медведя пробежала дрожь. - Теперь у него есть новое хобби, заставлять парней отсасывать ему в походах и любить член.
- Я делаю хорошую работу... - пробормотал папа панда, оценивая, как быстро он поглаживает большой член белого медведя, чтобы Орсон не кончил слишком рано, но пока они разговаривали, остался висеть на краю. Папа все-таки не хотел, чтобы ночь была короткой. - Значит, ты приводишь парней, чтобы я их менял?
- В большинстве случаев нет, - сказал Орсон с содроганием, когда папа снова начал дразнить его соски. - я знаю, что тебе нравится делать этот выбор, и ты ненавидишь, когда тебя обманывают, превращая в парня. Я думаю, мы все помним Томаса и тот маленький трюк, который он попробовал, но иногда мне везет и я нахожу парня, который хотел бы, чтобы у него выросла шерсть. В любом случае, это просто фотографии случайного парня, которые я сохранил. Эта мелкая сошка явно не заинтересована в таком большом мужественном парне, как я.
- Хм, какая досада, - чуть слышно промурлыкал папа Панда, сжимая член Орсона и всё ещё глядя на фотографию. Белый медведь смотрел на рыжую головку и тяжело дышал, повиснув прямо на краю, пока папа дразнил его член. - Он должен ценить большие толстые куски человеческого мяса вроде этого.
- Это не так, как я публикую фотографии только моего члена, - презрительно сказал Орсон, - " у меня есть больше, чтобы предложить это. Мне нравится демонстрировать весь пакет.
- И ему не понравилась посылка? - спросил Папа с притворным удивлением.
- Он этого не делал, - сказал Орсон, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, но трудно было сохранять бесстрастное выражение лица, когда он был резок. - Он сказал, что ему не нравятся парни. Можете ли вы поверить, что кто-то отказывает такому большому, мужественному парню, как я? - В голосе белого медведя звучало возмущение, но папа чувствовал, что это ещё не все.
- Вот это действительно позор, - сказал Папа Панда, кивая головой и начиная улыбаться. - Действительно, вопиющий позор, - сказал черно-белый медведь, когда Орсон становился все более и более напряженным, когда его толстый член был потянут лапой папы панды. Большой белый медведь уже почти потерял его, когда папа Панда внезапно отпустил свой член, оставив его задыхаться от большего. - Кто-то должен научить этого детеныша, насколько забавными могут быть большие мужественные парни. - папа Панда поднял свой смартфон, когда Орсон в отчаянии посмотрел на него сверху вниз, а стояк белого медведя капал прямо на живот панды. - Может быть, ты покажешь мне, как здесь ставить картинки и отправлять электронную почту?
Николас Ленд закатил глаза, просматривая электронную почту с работы на своем корпоративном смартфоне. Это был в основном мусор, обычные электронные письма о вещах, которые его не касались, драма внутри офиса и заметки о продаже выпечки или игрушечных дисках. Конечно, в этой мешанине электронных писем было спрятано несколько вещей, которые действительно требовали его внимания, но Николас был рад, что он не был единственным парнем в службе технической поддержки для этого бизнеса. Иметь дело со всем этим идиотизмом в одиночку было бы слишком много. Он ослабил галстук и бросил его на стойку, направляясь на кухню.
Он положил телефон рядом с галстуком и налил себе стакан воды. Его соседа по комнате Джаспера в квартире не было; он уехал в командировку на несколько дней. Николас не знал, что делать теперь, когда он был здесь один. Обычная шутка-ходить голышом, но это было не совсем в его духе. И все же, несмотря на то что Джаспер был его близким другом, Николас хотел воспользоваться тем, что квартира принадлежала ему одному.
Его телефон запищал, предупреждая его, что он получил ещё одно электронное письмо. Проведя рукой по своим коротким пышным рыжим волосам, он вздохнул. Он схватил свой телефон со стойки и сразу же заметил, что письмо было отправлено на его личный адрес, и оно явно не было отправлено с рабочего адреса. Папапанда? "Какая странная ручка, " - подумал Николас, просматривая сообщение. Естественно, там были привязанности, так что это, вероятно, был спам, говорящий, что это может сделать его член больше. И все же... он был любопытен; обычно он не делился своей личной электронной почтой, и он не получал много спама...
По какой-то прихоти Николас открыл письмо. Он быстро просмотрел текст, который представлял собой всего лишь телефонный номер и короткое сообщение с просьбой позвонить тому, кто был этим папой пандой. Под запиской высветилось одно из вложенных изображений.
Это была его фотография, та самая голая фотография, которую Николас использовал для сайта знакомств, на который он пришел несколько месяцев назад. Правда, это была не самая лучшая картина. Он стоял перед умывальником в ванной комнате, рыжие волосы были взъерошены и завиты вокруг глаз, и явно нуждались в стрижке. Он предпочитал, чтобы его волосы были как можно короче, но он пытался произвести впечатление на некоторых дам с видом плохого мальчика. Это не сработало. И не снимал с себя одежду. Это просто показывало, почему его рубашки для работы всегда были такими мешковатыми, он был худым, как рельс, с благородными коленями и локтями, которые торчали наружу. Несколько девушек, с которыми он пытался поболтать, говорили, что раковина грязная. Честно говоря, кто обращал внимание на такие детали на таких картинах? Ну, кроме тех девушек и того, кто прислал это письмо. Не то чтобы ему так уж везло с сексом с тех пор, как он присоединился к этому сайту. Николас предпочитал не думать о своих романтических перспективах. Проклятие быть технарем, предположил он.
Затем, нежданно-негаданно, загрузилось второе изображение. Николас некоторое время смотрел на него, не понимая, что происходит. На втором снимке очень крупный мужчина стоял точно в той же позе, что и на первом. Николас поднес телефон ближе к лицу, и его глаза расширились, когда он понял, что, несмотря на разницу в размерах, это тоже была его фотография.
Это было странно. Та же поза, та же ванная. Даже грязная раковина осталась прежней. Николас был уверен, что это его фотография, но он был гораздо крупнее. И большой был единственным прилагательным, которое он считал подходящим для этой второй картины. Эта версия его самого была огромной, с большим животом, округлым лицом и большими мощными руками. Везде, где Николя был тощ и благороден, эта его версия была мускулистой и толстой. Даже его член был больше, свисая гораздо ниже над парой жирных шаров, покрытых рыжими волосами. К тому же он был более волосат. Он был просто покрыт рыжими волосами на лобке. Николя не мог оторвать взгляда от фотографии. Его глаза скользнули по изображению, удивленные и встревоженные им, и все же его тянуло продолжать смотреть.
Черт, подумал он, я выгляжу сексуально.
Николас растерянно замолчал. Что? Откуда взялась эта мысль? Он был похож на какого-то волосатого толстяка, позирующего как педик.
Да, но это довольно жарко. Николас выглядел уверенным и сильным на фотографии, и ему нравилось, как его член был красивым и толстым.
Николас скривил лицо. Почему его так волнует, насколько толстый его член был на какой-то сумасшедшей странной фотографии, купленной в магазине?
Потому что там жарко.
- Нет, подожди, - сказал он сам себе. Николс слегка моргнул и начал отворачиваться от изображения на своем телефоне, но что-то привлекло его внимание. Его волосы на лице, ну, волосы на фотографии, были намного гуще, чем его собственные тонкие попытки бороды когда-либо были. В отличие от непослушных волос на теле, покрывавших остальную часть его фотографического "я", его борода была аккуратно подстрижена и выглядела намного лучше, чем любая борода, которую он мог отрастить в реальной жизни.
Глаза Николаса блуждали по этому улыбающемуся круглому лицу и идеальной рыжей бороде. Борода была аккуратно подстрижена, обрамляя его щеки, а под носом торчали усы, но никакая стрижка не могла скрыть, насколько густой и пышной была эта борода на его лице. Пока он смотрел на эту бороду, жалея, что не может отрастить такую же, его лицо начало слегка покалывать.
Николас проигнорировал это ощущение, уставившись на маленький экран и увеличив изображение своей пышной бороды. Как только он это сделал, на верхней губе Николаса начали расти маленькие рыжие волоски, гораздо более густые, чем когда-либо прежде. Они быстро превратились в усы, покрывающие его верхнюю губу, а на щеках и подбородке начала расти щетина, волосы утолщались в густую густую ярко-рыжую бороду, которая соответствовала изображению на экране.
Молодой человек ошеломленно смотрел на свою версию по телефону, не в силах отвести взгляд и не вполне понимая, что случилось с его настоящим лицом.
Глядя на это веселое улыбающееся лицо, Николас почувствовал, как его щеки стали шире и толще. Его лицо раздулось, становясь все толще, чтобы соответствовать веселой улыбке на маленьком экране. Как в тумане, Николас вернулся назад, чтобы увидеть всю картину, и его глаза переместились с лица на остальную часть его фото-купленного тела.
Он был гораздо круглее и крупнее. Намного больше, с некоторыми серьезными мышцами на нем, но Николас выглядел каким-то приятным из-за того, как дополнительный вес смягчил его тело. Когда собственное лицо Николаса перестало меняться, чтобы соответствовать цифровой версии его самого, изменения последовали за взглядом молодого человека, распространяясь вниз.
Его шея стала толстой с мускулами, новые волосы проросли вниз по спине, чтобы дать ему хороший слой красного пуха под рубашкой. Воротник Николаса начал туго натягиваться, когда он продолжал смотреть, его руки и плечи расширились, чтобы соответствовать выпуклости мышц, которые были у его селфи. Молодой айтишник изумлялся тому, каким сильным выглядит медвежье тело его двойника, не совсем понимая, что его собственные руки теперь натягивают ткань рубашки, когда они растут, чтобы соответствовать.
Затем его живот расширился, выпячиваясь и немного обвисая, когда он растягивал белый хлопок. Его рубашка становилась все туже и туже, изо всех сил пытаясь сдержать возросший вес, пока Николас продолжал заполнять некогда мешковатую рубашку. Его ремень скрипел и стонал, и Николас застонал от внезапного дискомфорта, вызванного одеждой, облегающей его тело, напрягшейся под его растущей массой. Пуговица отскочила от его рубашки и упала на пол, а когда он пошевелил рукой, в одном рукаве у него словно что-то оторвалось.
- Мне нужно переодеться получше... - пробормотал Николас себе под нос, не отрываясь от экрана телефона. Он не раздумывая расстегнул ремень, когда его бедра начали расширяться, а тело распрямлялось, чтобы поддержать мышцы и жир, которыми он теперь щеголял. Его глаза не отрывались от телефона, когда он снимал рубашку, его бицепсы разрывали тонкую ткань, когда его руки сгибались, переключая телефон из одной руки в другую, когда он раздевался, так что он никогда не отрывал глаз от экрана.
Рубашка упала на пол, забытая, но он не успел быстро натянуть штаны, чтобы спасти их, и пуговица отломилась из-за того, что он был слишком широк в бедрах. Давление заставило молнию расстегнуться, и они растеклись по полу вокруг его лодыжек, когда его ноги согнулись, начиная расти, чтобы соответствовать его толстым рукам.
Николас мог только предположить, что даже его ноги были больше на изображении, и поэтому он быстро скинул свои ботинки, прежде чем они распухли, чтобы соответствовать его теперь намного большему размеру. Николас продолжал смотреть на свой массивный обхват на фотографии, когда он вышел из своих испорченных штанов, его зад увеличился пропорционально его новому весу.
Молодой человек не мог не восхититься уверенностью, которой обладала эта цифровая версия его самого. Он выглядел намного больше и мужественнее. Сексуальнее. Это было правильно? - смутно подумал он. Да, сексуально, вот это слово. С таким большим животом и такими мужественными волосами я буду выглядеть чертовски сексуально. Он слегка хмыкнул, и его глаза наконец-то обратились к промежности человека на фотографии.
Естественно, с его глазами, задержавшимися на его собственной закупленной на фото промежности, не потребовалось много времени, чтобы настоящие яйца и вал Николаса раздулись, и последний кусок одежды, которую носил Николас, начал напрягаться под давлением. Молодой человек с завистью уставился на большой член "другого" мужчины, не подозревая, что перед его собственных трусов становится все теснее. Не от эрекции, а от чистого давления, когда его растущий горн, когда его пакет раздулся, чтобы соответствовать массивному человеку, которым он становился.
Вскоре хлопок его нижнего белья порвался и резинка лопнула, уступая место растущему телу Николаса и вися вокруг него клочьями, больше не покрывая его толстый новый член. Толстый мягкий стержень свисал вниз над тяжелыми гайками, которые становились все больше и тяжелее, пока не стали соответствовать изображению и не выглядели большими даже на его массивном теле, наполненном тестостероном.
- Парень на фотографии волосатый, " - подумал Николас, глядя на фотографию, которая соответствовала густому красному кусту на лобке, который он теперь имел в реальной жизни.
У этой другой версии его самого на пивном животе, груди, руках и ногах Пушок был как у снежного человека. Борода Николаса ещё больше загустела, как и волосы на его голове, отросшие под стать непокорной копне на фотографии. Его подмышки поросли густыми рыжими прядями волос, а рыжая шкура волос на теле скользнула вниз по рукам, которые вскоре сравнялись с мужественными волосатыми руками странной фотографии, от которой он не мог оторвать глаз. Его ноги росли лесом рыжих волос прямо вместе с ними, и густой пучок рыжих волос пророс в центре его груди, слегка прикрывая его совершенно новые грудные мышцы.
Поначалу до его пупка начала расти просто дорожка сокровищ, но вскоре она стала толще и шире, убедившись, что любой, кто посмотрит на него голым, сразу же обратит внимание на его густо покрытый шерстью пах и лес волос, обрамляющий его теперь уже массивный член и яйца. Волосы перестали расти только тогда, когда Николас стал таким же волосатым, как изображение, если не больше.
После этой последней перемены Николас обнаружил, что может оторвать взгляд от изображения, и сделал это, посмеиваясь. Теплое сияние наполнило его тело, которое покалывало, когда он только просыпался. - Какое странное письмо получаешь, - ошеломленно подумал он. Тот, кто сделал эти фоторедакции, был действительно талантлив. Они сделали его селфи и превратили его в настоящего медведя-человека, и они проделали великолепную работу.
И все же это была очень странная вещь. Он выключил телефон и положил его, пока его большая рука лениво чесала живот, палец ощупывал глубокую впадинку пупка, затем спускался ниже, чтобы нащупать и почесать промежность, лениво лаская себя.
Николас перестал чесать свой член, когда до него медленно дошло, насколько волосатым он себя там чувствует. Насколько больше выглядел его живот под этим углом. Член молодого человека подпрыгнул в его руке, когда он посмотрел вниз на свое массивное волосатое тело, и разница в размере его члена обрушила реальность на Николаса.
С ревом он схватил телефон и бросился в ванную, чтобы посмотреть в зеркало. - Какого хрена?! - крикнул он своему отражению. Из зеркала на него смотрело полное отражение очень волосатого и очень крупного мужчины с фотографии. Он несколько раз взмахнул теперь уже большой рукой, проверяя, действительно ли это его отражение. Он вертелся взад-вперед, потрясенно глядя на свое бородатое лицо и волосатое крупное тело. Его изодранное нижнее белье скрипело и двигалось, когда он двигался, свисая с его широких бедер, как набедренная повязка, пока его член не сдвинулся под ним, становясь больше, кровь прилила к нему при виде его нового тела. Почему его возбуждает собственное причудливое отражение? Что, черт возьми, произошло? Это безумие! - В отчаянии подумал Николас.
Взяв телефон, Николас быстро открыл это странное письмо. Николас открыл первое изображение, настоящее селфи, которое он сделал несколько месяцев назад, и уставился на него. Он оглядел её в деталях, точно так же, как и ту, которую купил в магазине, а затем снова взглянул в зеркало. Однако на этот раз ничего не изменилось.
Он попытался встряхнуть телефон, его теперь уже большие пальцы скользили по экрану, увеличивая и уменьшая изображение своего прежнего "я", но безрезультатно. Наконец, с тяжелым вздохом Николас оглянулся на свое зеркало в ванной, ошеломленный и недоверчивый. Как это случилось, что он даже не заметил? Он набрал сто фунтов жира и мышц, не меньше двухсот, даже не заметив этого. Поглаживая рукой свой большой живот, он снова посмотрел на электронную почту на телефоне. Может быть, ему следовало уделить больше внимания тексту этого письма.
Щелкнув новыми пальцами, Николас вернулся к началу письма. Текст гласил:
Привет, детеныш, я увидел твое селфи на сайте Match and Mingle и подумал, что могу тебе помочь. Очевидно, вам нужно научиться фотографировать себя, поэтому я сделал несколько улучшений с помощью друга.
Ваш,
- Папа Панда
- Ну, это чертовски расплывчато, - проворчал Николас, только сейчас осознав, насколько глубже его голос.
Под подписью стоял номер телефона, который он уже видел. Может быть, если он позвонит, то сможет все уладить? Быстро набрав номер, он ждал, пока телефон звонил и звонил. Часть Николаса понимала, что что-то пошло ужасно неправильно, что его тело радикально изменилось, но на самом деле он не был настолько напуган всем этим. В конце концов, это было совсем не больно. Его рука продолжала гладить под животом, ощущая густые, вьющиеся рыжие волосы на лобке, пока он ждал соединения.
- Алло, - прогремел низкий голос на другом конце провода. Николас вздрогнул от звука этого голоса, его новое тело задрожало от того, насколько сильным и мужественным он был. Одного тона голоса мужчины было достаточно, чтобы заставить его член дергаться и пульсировать в воздухе перед ним. - Чем я могу тебе помочь, детеныш?.
- Да, ЭМ... - сказал Николас, когда головокружение, которое он чувствовал раньше, вернулось, и его рука продолжала тереть живот, бегая взад и вперед по выступающей расселине живота снова и снова. Голос с другой стороны тихо загремел, и Николас тряхнул головой, чтобы прояснить её. Стараясь сосредоточиться как можно больше, он быстро сказал: - Меня зовут Николас, и, э-э... я получил электронное письмо с этим номером телефона.
- А? Скажи мне, малыш, - хихикнул низкий голос, - Что было в письме?
- Ну, видите ли, там были эти две фотографии... - и Николас вдруг растерялся, не зная, как объяснить свою странную ситуацию, когда он посмотрел на свое второе” я " в зеркале.
- Иди, Ник, - сказал голос, - расскажи старине папе Панде об этих фотографиях.
- Ну, сначала была эта моя фотография, которую я опубликовал на сайте знакомств, - сказал Николас и подождал секунду, чтобы услышать ответ от папы панды, задаваясь вопросом, должен ли он поправить мужчину с глубоким голосом, что его зовут не ник. Когда папа ничего не ответил, Николас пробормотал: - А потом был ещё один, ну, я думаю, тоже?
У папы панды был глубокий, рокочущий смех, который заставил член Николаса подпрыгнуть, и свободная рука молодого человека опустилась ниже, чтобы сжать его растущую плоть. - Ты догадываешься? - Папа сказал: - Не будь глупым маленьким щенком ником, либо это был ты, либо нет. В конце концов, они оба не могут быть вами; это либо один, либо другой...
- Ну, это просто другая картина была, ЭМ... - Николас слегка закашлялся, подавляя стон, когда почувствовал, как его толстый член набухает в его руке, в то время как рваные клочья его нижнего белья прилипли к его бедрам. Ощущение собственной волосатой руки, прижавшейся к его новому, большому волосатому животу, заставило Николаса вздрогнуть. Блуждая мыслями, Николас подумал: - Блин, голос у папы сексуальный. Интересно, так ли он сексуален в жизни? Что, нет, это было неправильно... он не считал парней сексуальными. Николас хмыкнул и почувствовал, что его член не согласен с этим утверждением. Оно пульсировало от возбуждения, когда Николас заставил себя продолжать говорить, - Ну, это был я, но... другой вид.
- Как по-другому, детеныш? - спросил Папа панда. Николя взглянул в зеркало и увидел, как толстый кусок мяса питона дергается у него в руке, большой и тяжелый, между ног, похожих на ствол дерева. Он медленно сжал свой инструмент, глядя на себя в зеркало. Глубокий голос вывел его из транса, но он продолжал поглаживать мясо.
- Больше, - проворчал Ник, чувствуя, как утолщается его член. - волосатее, толще.
- Держу пари, что это возбуждало тебя, - сказал Папа Панда, - действительно возбуждало и возбуждало.
- Что? - Николас отпустил свой член и покачал головой, смятение снова нахлынуло на его мысли.
- Конечно, так оно и было, - богатый глубокий голос папы панды успокоил молодого человека на другом конце провода. - Держу пари, что это был огромный поворот, увидев такую большую мужскую версию себя на своем телефоне, всю Волосатую и толстую, просто демонстрирующую свое жирное волосатое большое тело. Я слышу что-то вроде Эха. Держу пари, ты в ванной, Ник. Бьюсь об заклад, ты сейчас смотришь на себя в зеркало, и это тебя заводит. Не так ли, детеныш?
- Черт, я выгляжу сексуально, - была первая мысль в голове Николаса, когда он увидел фотографию. Не так ли? Теперь он думал, его мысли путались. Должно быть, это я так подумал. - Ну, ладно, конечно, это был горячий папа, но дело не в этом.
- Тогда в чем же дело? - спросил Папа Панда, и Николас услышал в его голосе ухмылку мужчины. - Подожди, я знаю, что ты позвонила кэбу, потому что хотела поговорить с парнем, который сделал тебя такой мужественной? Тебе нужно было поговорить с парнем, который тебя завел.
- Ага! - Воскликнул Николас и тут же поправился: - то есть нет. Ты сказал это неправильно. Парень не... э-э... не заводи меня.
- Не так ли, Ник? - спросил голос на другом конце провода, и член Ника дернулся, пока папа продолжал говорить. Большая рука Николаса снова начала медленно поглаживать его член в такт словам: - мысль о больших волосатых парнях тебя не возбуждает? Здоровяк разминает их мускулы. Бороды на их лицах, курящие сигары и чувствующие их тела, не возбуждают вас? Ты действительно хочешь сказать мне, что мысль о парнях с такими телами, как у тебя сейчас, не заставляет твой член просто умолять, чтобы его погладили? Что ты можешь не думать об этих больших телах с твердыми эрегированными членами и не пускать слюни?
Николя почувствовал, как струйка слюны стекает с его губ при мысли о том, что перед ним большой толстый член, раскачивающийся взад-вперед между ног большого волосатого мужчины. Черт возьми, это было так горячо. Он снова сжал свой член и медленно погладил его, пока прекум пузырился из головки. - Да ладно, Папа, это нечестно, ты только что прислал мне эту горячую фотографию, вот и все, - слабо сказал он.
- Мы оба знаем, что это ещё не все, Малыш. Тебя возбуждает мой голос. Ты находишь меня горячей, сексуальной. Ты хочешь меня, - уверенно сказал Папа Панда.
- Н-нет... - пробормотал ник, запинаясь.
- Пожалуйста, - сказал Папа пренебрежительным тоном. - Ты прямо сейчас поднимаешь свой стержень, - сказал Папа Панда окончательно, как только Ник сжал его член и почувствовал, как его большие яйца начали подпрыгивать от его поглаживающей руки.
- Нет, - неубедительно соврал Ник. - я не дрочу на голоса парней.
- Конечно, - сказал Папа Панда, гортанно хихикая, посылая ещё одну дрожь удовольствия по телу Ника. - знаешь, я дрочу, слушая твой голос. Дрочить на голос парня-это вполне естественно.
- Так это ты? - Николас почувствовал трепет сексуального возбуждения, пробежавший по его телу при мысли о таком большом мужчине, как папа Панда, дрочащем на его голос. Все, что Николас собирался сказать папе, когда впервые позвонил старику, теперь было совершенно забыто.
- Конечно, - сказал папа с явным удовольствием. - я сжимаю свой ствол прямо сейчас, детеныш, слегка дразня головку большим толстым пальцем. Ты делаешь то же самое?
- Ты же знаешь, папа, - машинально выпалил Ник, дергая свой шланг, используя свой толстый палец, чтобы нащупать головку своего члена и раздвинуть прелюдию вокруг темно-красной головки.
Ник услышал хлюпающий звук, а затем папа сказал: - Почему бы тебе не сделать то, что я только что сделал, и не слизать немного этого прекума с твоих пальцев?
Ник не видел причин не делать этого, поэтому он поднял руку к лицу и слизнул слизь с пальцев и ладони, наблюдая за собой в зеркале. Когда он закончил, Николас сказал вслух:” Путаные мысли пронеслись в его голове, когда странный вкус покрыл его язык.
- Потому что ты хороший детеныш, который выполняет приказы, Ник, - сказал Папа Панда с рычанием, - ты же знаешь, что любишь больших парней. Держу пари, что после того, как мы закончим этот телефонный разговор, ты начнешь искать фотографии больших мужественных парней.
- Ты прав, я так и сделаю, - Николас утвердительно кивнул, выражение его бородатого волосатого лица вернулось к более мягкой, счастливой улыбке, которую он носил, облизывая пальцы, и он снова начал медленно дрочить.
- Мысли о большом возбужденном мужественном парне бесконечно возбуждают тебя, - уверенно сказал Папа. - это одна из причин, почему ты просто должен был позвонить мне. Не правда ли, Ник?
- Конечно, - сказал Николас с новой улыбкой, и на этот раз имя Ника больше не звучало незнакомым или странным, когда папа произносил его.
- Тебе нравится, когда они Трахают тебя в задницу, - сказал Папа панда.
- А я знаю? - Николя на мгновение растерялся. До сих пор папа Панда был прав. Он был совершенно прав во всем... вот почему он стал папой пандой... верно? И все же он не был так уж уверен в последней директиве.
- О, ты и сам это знаешь, - проворчал папа Панда, почувствовав нерешительность молодого человека. - Убери руку со своего члена, оближи палец хорошенько и влажно, и засунь палец себе в задницу, детеныш. А Теперь Ник.
Ник сделал так, как ему было сказано, не задумываясь, смакуя вкус своей прекумины снова, когда он лизнул свой палец. Затем он протянул руку назад за спину, с трудом поворачиваясь из-за того, как велико было теперь его тело. Ему пришлось наклониться над раковиной и дать отдых своему животу, который находился как раз на нужной высоте, словно столешница была сделана полкой для его новой выпуклости. Или... все наоборот... Прежде чем он успел хорошенько подумать об этом или о том, что он делает, новый ник скользнул скользким пальцем вокруг своей морщинистой морщинки и начал медленно проталкивать её внутрь своей дырки. Он громко застонал, почувствовав, как толстый палец скользнул в эти тугие, теплые и прежде девственные глубины.
- Видишь? Что тебе сказал Твой папа панда? Тебе это нравится, - сказал папа Панда твердым глубоким голосом, - А теперь представь, что этот палец-большой член внутри тебя. Скользя в тебя и выходя из тебя, хорошенько трахая тебя, прежде чем сломать огромный орех внутри тебя, сжимая твои бедра, прежде чем выскользнуть наружу, чтобы другой член мог проскользнуть внутрь и трахнуть твою нуждающуюся дырочку во второй раз.
- Звучит так сексуально, - тяжело выдохнул Ник, ощупывая себя пальцами, думая о том, каково это, когда тебя вот так берут. Толстый член Ника потерся о стойку в ванной, когда он представил себе, каково это-чувствовать, как вереница парней делит его дырочку, и он на мгновение повозился с телефоном, прежде чем включить громкую связь с папой, чтобы он мог пальцем и дрочить себе, слушая, как папа Панда говорит.
- Почти так же жарко, как отсасывать кому-то из них, когда другие Трахают тебя, не так ли, Ник? - спросил голос в трубке.
- Почти, - нетерпеливо кивнул Ник, его лицо превратилось в маску внезапного возбуждения. - Держу пари, отсасывать их вкуснее и быстрее. Я должен быть уверен, что угодил всем парням в конце концов, и если одна дыра заполняется, я могу также заполнить и другую. - Эта мысль о том, что его рот и задница полны члена, заставила член Ника пульсировать в его руке.
- Ну конечно же, - сказал Папа Панда, - после этого телефонного звонка тебе нужно будет пойти и купить фаллоимитатор, чтобы засунуть его себе в задницу.
- Я действительно так думаю, - кивнул Ник своей бородатой головой, лицо его было сосредоточенно перекошено. - Я должен это сделать... мне ведь надо тренироваться, правда, папа? Будь готов к этому, когда я наконец-то получу хороший трах.
- Вот именно, детеныш. Ты должен быть готов. Знаешь, что ещё тебе нужно? - спросил Папа Панда.
- Какой Папа? - В отчаянии спросил Ник, теперь в его голосе не было и следа колебания и сопротивления. Он хотел, да и не нужно было знать, что папа Панда хочет для него в следующий раз.
- Тебе нужен татуированный детеныш, - прорычал папа, и Ник услышал, как у другого мужчины сорвался голос, когда папа продолжил дрочить. Этот звук заставил собственные руки Ника работать ещё усерднее, поглаживая и ощупывая себя в такт папиному голосу.
- А я знаю? Я так и делаю! Что... что я должен получить? - спросил Ник, любопытствуя о том, какие татуировки он должен отметить на своем теле, чтобы угодить этому человеку.
- Очевидно, что вам нужен треугольник гордости медведя, учитывая, как много вы дрочите волосатым парням и думаете о том, что они трахают вас, - сказал Папа Панда.
- Медвежья гордость, сэр? - спросил Ник, но прежде чем папа успел ответить, образ коричнево-белого полосатого флага вспыхнул в голове ника, и теперь рыжеволосый детеныш мог только кивать и стонать при мысли о красивом медвежьем флаге цвета треугольного топота бродяги посреди его спины, указывающего вниз, как его теперь нетерпеливая дыра.
- Конечно, детеныш, - хихикнул папа панда по телефону, и от этого звука тело рыжеволосого юноши содрогнулось. - В конце концов, ты же большой рогатый гей-медведь. Жаждущий хорошего траха, нуждающийся в большом члене во рту и дрочащий, вот и все, что ты теперь Ник. - Голос папы стал глубоким и грубым, и в том, как он говорил, была какая-то заминка, словно он выдавливал слова. - Большой рогатый медведь...
Ник хмыкнул, и его разум сосредоточился на этих словах. Большой, возбужденный гей-медведь. Гребаный, дрочащий, пьющий сперму, которого нужно было наполнить. Черт, вот кто я такой. Ник почувствовал, как его уши странно дернулись, и рыжеволосый мужчина зачарованно уставился на свое отражение, когда его уши внезапно дернулись. Они стали больше и круглее, обрастая седыми волосами с оттенком седины. Ник хмыкнул и потер свой член, наблюдая, как два больших белых медвежьих уха сдвинулись вверх на его черепе, устраиваясь в месте, которое выглядело... как-то правильно. Он пошевелил ими и снова со стоном сжал свой болезненно твердый член. - Да, папа! - почти выкрикнул он.
- На самом деле, чем больше ты сейчас возбуждаешься при мысли о том, чтобы показать свою гордость, быть большим рогатым геем-медведем, тем более волосатым ты станешь., - Раздался голос папы панды с другой стороны телефона.
Ник громко зарычал, яростно дроча при мысли о мужчинах, трахающих его одного за другим, о том, как он гордился бы, если бы его трахнули вот так, о папе Панде, трахающем его вот так, и по всему его телу вновь начали расти густые рыжие волосы на теле Ника.
Это началось на его предплечьях, густые рыжие волосы умножались, становясь бледно-серыми, когда волосы покрывали каждый дюйм его кожи и становились густым мехом. Точно так же мех рос у него на ногах и начал расползаться по конечностям к груди и животу. Белый мех был толще и короче его лобковых волос, которые оставались ярко-рыжими, как и всегда. Дорожка сокровищ вниз по животу и густые рыжие волосы на лобке были усилены новым белым мехом, который распространялся по его телу, контраст заставлял оставшийся красный выскакивать на фоне леса белого.
Ник, пошатываясь, выпрямился и прислонился спиной к стене, когда белый мех заструился по его телу до самого декольте. Его соски выделялись ярко-розовым цветом среди белого меха, и они были твердыми, когда Ник перестал теребить их и дергать себя, чтобы ущипнуть, уставившись на свое изменяющееся тело и бормоча себе под нос: - так возбужден. Трахать. Обожаю быть большим медведем. - Ник бормотал Это снова и снова, щипал и крутил соски, зачарованно глядя на свое изменяющееся тело. - большой мужественный медведь. Я так горжусь тем, что я медведь...
- Ты точно детеныш. Держу пари, что теперь ты выпускаешь зверя полностью, не так ли? Почему бы тебе не подергать ещё немного за этот большой мясистый член, чтобы показать свою гордость медведя, и пусть твои руки и ноги станут настоящими лапами, - сказал Папа Панда, пыхтя, и Ник услышал мягкие хлопки лапы по твердой плоти. Он знал, что папа панда тоже дрочит свой большой толстый член на все это, и это делало молодого человека ещё более возбужденным.
Большие, покрытые белым мехом руки Ника потянулись вниз и сжали его член, чувствуя, как толстое бревно шланга пульсирует между его пальцами. Контраст мягкого белого меха его ног и густого кустика красного лобкового меха Еще больше возбуждал его. Он погладил себя и сжал свой член, глядя на свои руки, которые теребили его член. Как только он это сделал, его ногти утолщились и превратились в черные когти. Его пальцы стали толще, на нижней стороне образовались чувствительные и мягкие черные подушечки. Переход на подушечки лап усилил ощущение прикосновения ника, и он застонал, яростно дергая себя. Его тело казалось таким массивным и мощным, и он почувствовал, как все его тело напряглось, когда руки, держащие член Ника, превратились в большие, толстые лапы. Его ноги тоже стали больше и тяжелее, образуя те же когти и подушечки, что и руки.
- Ты почти на месте, Ник, - прорычал папа панда, его голос эхом отдавался в ванной из маленького сотового телефона на столе. - Еще немного детеныша, и ты навсегда превратишься в большого рогатого медведя.
Ник вздрогнул, его тело дернулось, когда серо-белый мех пополз вверх по его шее, наконец, его член был массивным и шлепал взад и вперед, когда он дрочил.
Его борода осталась такой же ярко-рыжей, как и всегда, но нос стал серо-стальным, а кончик носа потемнел. Его ноздри расширились, и внезапно Ник почувствовал запах собственного возбуждения. Трахать. Такой большой. Такой возбужденный, подумал он в спешке. Так близко...
Ник поднял свою удочку, когда его губы почернели, а нос становился все больше и больше, его язык казался слишком большим для его рта, когда он скользнул по его черным губам и острым зубам. Ебать его язык был бы так большой и идеально подходит для действительно сосать много парней. Трахать. Его лицо начало выпячиваться, когда он заворчал и застонал, когда его голос стал ещё глубже, если это было возможно. Лицо Ника исказилось, выталкиваясь в большую широкую морду белого медведя с ярко-рыжей бородой. Мех на его лице, казалось, задрожал, успокаиваясь, и с этим окончательным изменением была завершена, глаза Ника широко раскрылись, когда он уставился на свое новое медвежье "я “и застонал: - Черт, я почти на краю папа!
- Держу пари, что ты детеныш, - раздался в трубке уверенный голос, - как и я. Выдуй свой пыж для папы. Стань для меня большим голубым медведем, Ник.
- Черт возьми!” Услышав эти слова, ник взревел, и это был настоящий медвежий рев, от которого содрогнулось все его тело. Было какое-то ощущение, что это последняя часть всего этого, что, кончив сейчас, он скрепит сделку и навсегда превратится в большого возбужденного медведя-гея. Не то чтобы Ник хоть немного возражал.
Его толстый член пульсировал, и веревка за веревкой густой теплой медвежьей спермы вырывалась из его члена, ударяясь о раковину, пол и зеркало. Ник дико дергал членом, прикрывая когтистые, похожие на лапы руки, покрытый густой шерстью живот и мускулистую грудь. Ник глубоко вдохнул, и его новый нос раздулся, когда он почувствовал запах собственного возбуждения и оргазма. Это была потрясающая, самая невероятная, полная кульминация всей его жизни.
Потребовалось много долгих минут глубокого дыхания, чтобы его мысли окончательно прояснились после столь интенсивного оргазма, и Ник наконец сказал: - Это была не совсем та причина, по которой я звонил.
- Тебе понравилось, - проворчал папа Панда.
- Ты же знаешь, папа, - Ник пощипал большой розовый сосок своими когтистыми пальцами, глядя на себя в зеркало. - А почему вы сделали это до конца? Пришлите мне эту фотографию по электронной почте? Я их никогда не встречал... мы никогда раньше не разговаривали. Я бы запомнил твой голос.
Папа Панда издал низкий гортанный смешок. - Ну, мне немного помог найти тебя мой друг-белый медведь по имени Орсон. Это он нашел твою фотографию в интернете.
- Такой же белый медведь? - прорычал Ник, сказав первое, что пришло ему в голову. - Жарко!
- А? Ты превратился в белого медведя? Интересно, Орсону будет приятно это услышать, - сказал Папа Панда с некоторым удовлетворением.
- Вы не знали папу? - с некоторым удивлением спросил Ник, играя лапой с толстым членом, который всё ещё слегка пускал слюни. Он чувствовал, что его большие яйца висят тяжело, и каким-то образом он знал, что будет готов сделать ещё один раунд всего через несколько минут. - Черт возьми, я возбужден... - пробормотал Ник, хватаясь за свои низкие плечики, чтобы поддержать их.
- Иногда делать это по телефону бывает непросто. Я не всегда знаю, какая Урсина выскочит. - Папа Панда объяснил: - Вот почему я обычно делаю это лично, но я решил, что ты не придешь ко мне без некоторой убедительности. И ты возбужден, потому что медведь должен быть возбужден.
Ник слизнул несколько толстых нитей спермы с пальцев, наслаждаясь вкусом, а затем посмотрел на свой нос. Теперь он был гораздо длиннее и виден лучше, чем раньше. - Трудно будет выйти на публику с такой мордой, папа... - пробормотал ник.
- Не волнуйся, малыш, это часть твоего очарования, - прорычал папа Панда, слегка рассмеявшись, - если они не чувствительны к такого рода вещам, люди будут видеть в тебе только человека. Большой волосатый человек, но это просто сексуально. Так ведь?
- Ты же знаешь, - кивнул Ник, глядя на беспорядок в ванной, - нам придется все это убрать.
- Используй свой язык, - приказал ему Папа панда, - слизывай все до последней капли. Ты все-таки любишь сперму.
- Черт возьми, конечно, - Ник чуть пускал слюни, а затем снова дразнил свой сосок, - мне, возможно, придется кончить ещё несколько раз.
- Сохрани его, малыш. После того, как вы уберетесь, идите за своим дилдо и используйте его, чтобы кончить дальше.
Ник почувствовал, как дрожь пробежала по его спине, когда он подумал о фаллоимитаторе, который он обещал купить, а затем посмотрел на его огромный член. - Мне придется хорошенько потянуться, чтобы взять тебя, не так ли? Я так сильно хочу, чтобы твой член был внутри меня...
- Не торопись, детеныш, скоро ты все поймешь. Но это на потом. А пока приведи себя в порядок и поиграй со своим новым телом. После того как вы привыкнете, можете спуститься в паб "у Орсона". Я хочу увидеть дело своих рук, - сказал Папа Панда с рычанием вожделения. - И ты сможешь встретиться с Орсоном, когда это сделаешь.
Раздался писк его телефона, и Ник поднял трубку дрожащей лапой. Он открыл последнее письмо и зачарованно уставился на изображение пожилого, мускулистого и очень красивого белого медведя. Молодой детеныш глубоко вздохнул, глядя на фотографию. Очевидно, его только что сняли, и грудь белого медведя была покрыта чем-то, что, как понял Ник, было свежей спермой папы панды. - О, я с нетерпением жду встречи с ним, папа, - сказал молодой рыжеволосый новоиспеченный Белый медведь. Что было правдой, Ник никогда раньше не видел мужчину, который выглядел бы так хорошо.
Они попрощались, и Ник опустился на колени, начав очищать свою сперму, думая о большом белом меховом медведе, которого он скоро очень хорошо узнает.
Оружие
Джеймс Л. Стил
Человек на операционном столе медленно открыл глаза. Его зрачки плотно закрылись, пытаясь прорезать интенсивную белизну. Белый потолок, белые стены, белая плитка на потолке. Комната была настолько Белой, что он не мог различить, где кончался потолок и начинались стены. Его глаза некоторое время блуждали по комнате. Наконец он смог различить слабые тени, которые были линиями, отделяющими стены от пола и потолка.
Мужчина вдруг осознал, что у него есть руки. Его ноги. Легкий озноб, который начинался у него под мышками и распространялся по груди, вниз по каждой ноге и руке. Он попытался пошевелить головой, но она осталась на месте.
Он повел глазами взад и вперед, пытаясь разглядеть свое тело. Он видел только себя боковым зрением, но то, что он видел, он узнавал. Он лежал голый на мягкой больничной койке. Его запястья, лодыжки и живот были пристегнуты ремнями. Он попытался пошевелить головой, но опять что-то её удерживало. Чем больше он ощущал сопротивляющуюся силу, тем больше она походила на металлический зажим. Он сжал кулаки и попытался поднять их. Он попытался поднять ноги. Ремни были настолько тугими, что он даже не мог поднять их с матраса.
Человек открыл рот и попытался заговорить, но его мозг двигался в замедленном темпе, а голос был похож на пузырек слизи, пытающийся выдавиться из легких. Он пошевелил губами, попытался застонать, но ничего не вышло. По какой-то причине это заставило его запаниковать, хотя он и сам не знал почему.
Он извивался под своими наручниками, пытаясь сдвинуть что-нибудь, пытаясь дотянуться пальцами до зажимов, которые удерживали его запястья, но они были так туго натянуты, что он даже не мог повернуть запястье. Его грудь была прижата так сильно, что он не мог выгнуть спину. Его дыхание было частично заблокировано.
Он не мог оглядеть комнату. Он видел только то, что было прямо перед его глазами. Мужчина задергался сильнее, пытаясь пошевелиться, пытаясь заговорить, пытаясь дотянуться и нащупать что-нибудь. Он повернул голову на миллиметр во все стороны и напряг зрение, чтобы оглядеть комнату. Он мог смириться с ограничениями, удерживающими его, он мог смириться со своей наготой, но он не мог смириться с тем, что был слеп к большей части комнаты.
Пока он боролся, извивался и пытался оглядеться, его рот работал, и к нему начал возвращаться голос.
- Рррх! ”... - Wwwhh”... - ВВА-А-А-а!
Звуков было немного, но это были звуки, и он всё ещё мог говорить, если бы попытался.
- ВВААААРР!... - РРРУААА
Он продолжал упражнять свой рот и голосовые связки, уча их работать вместе, уча свой мозг снова формировать слова. Его борьба с оковами соответствовала внутренней борьбе за то, чтобы заставить голос работать.
- WWhhheeerr а-а-а aaayyee. - Он несколько раз тяжело дышал.
- У-у-у... А-А-А-А-А-А-А-а-а-а!” Теперь, когда к нему вернулся голос, его тело успокоилось.
- Хелллу... Хеелль... Хееелль
Он понял, что не может перестать невнятно говорить. Его мозг двигался с обычной скоростью, но остальная часть тела всё ещё находилась в замедленном движении, и это заставило его снова неистово извиваться и вырываться из оков.
- HEEEE-ООО! ХЕЕЕЕЕЕЕЕ! ЧЕ-Хм…-АЙ>.
Он снова расслабился, совершенно обессиленный. Ему хотелось закричать и спросить, где он, кто там, что они с ним делают. Пока он обдумывал слова, которые хотел произнести своим ртом, он медленно понял, что действительно не помнит. Он не помнил никаких обстоятельств, которые могли бы привести его сюда. Он не помнил своего имени. Лишь мельком взглянув на свое обнаженное тело, он увидел самого себя, и теперь, когда он думал об этом, то не был уверен, помнит ли он, как выглядит.
Как же его звали? Как он выглядел? Откуда он взялся? Он чувствовал, что должен знать все это, но не мог заставить себя вспомнить. Они были там. Ответы на эти вопросы вертелись у него на кончике языка, но не могли вырваться из подсознания.
Он снова улегся на кровать. Он не хотел этого делать. Это подразумевало, что он лежал и принимал то, где он был. Но он устал. Его тело двигалось медленнее, чем, по ощущениям разума, должно было бы. Он хотел бороться с этим, но каким бы живучим ни был его разум, тело так устало. Его рот издавал слабые звуки, которые, как казалось его мозгу, должны были быть достаточно громкими, чтобы сотрясти комнату.
- Ха-а-а... сссммннн хеелллл мммм. Ннннммм” и так далее. Снова и снова. Он отказался от силы и остановился на настойчивости. Может быть, если он продержится достаточно долго, его тело догонит разум.
Спустя долгое время он услышал откуда-то тихий лязг. Он замолчал и прислушался. Шаги и шуршание пластика эхом разнеслись по комнате. Звуки становились все ближе и ближе. Затем в поле его зрения скользнула пластиковая фигура. Мужчина сразу же узнал в нём чистый костюм. За спиной человека в скафандре должен был находиться похожий на аккордеон придаток, соединяющий его с внешним миром.
Фигура в пластиковом костюме протянула ему руку и что-то сделала. Он поднял вверх иглу. На игле было немного крови.
- Капельница выскользнула, - раздался слабый мужской голос внутри пластикового костюма. - Снова вставляю.
Мужчина снова забился под оковами, пытаясь произнести хоть что-то, но все, что он смог выдавить из себя, было лишь невнятное бормотание. Рука пластикового костюма опустилась ниже его зрения, человек почувствовал, как что-то скользнуло в его руку, и через мгновение он почернел.
Глаза мужчины распахнулись, когда он почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он лежал на спине на больничной койке, но на этот раз его ничто не удерживало. Он посмотрел налево...
Его голова не была зажата на месте! Он в полной мере воспользовался своей подвижностью и огляделся. Вокруг расхаживала дюжина пластиковых костюмов. Большинство из них были желтыми, а эти костюмы гармошкой висели на дальней стене. Два костюма были синими, а два других-красными. Они не были прикреплены к стене, но они были прикреплены к трубам, выходящим из потолка. Хирургическое оборудование лежало на разных столах, и он находился под очень интенсивным светом. Кроме того, над его черепом висела роботизированная хирургическая рука.
- Он проснулся!
Мужчина повернул голову в сторону слабого женского голоса. Пластиковые звуки синхронизировались, когда все скафандры одновременно повернулись, чтобы посмотреть на него. Мужчина быстро спустил ноги со стола и встал.
ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
Его ноги были изуродованы. Он не мог придумать, как выразить это словами, но они не выглядели правильными. Мужчина чувствовал, что должен бы испугаться, но не испугался. Эта странная разобщенность внутри его собственного разума была тревожной и сбивающей с толку, но в данный момент он не мог вспомнить, как быть смущенным или сбитым с толку.
Они были загнуты назад, заставляя его встать на цыпочки. Удивительно, но он довольно легко стоял на них. Теперь, когда он увидел их в действии, они напомнили ему задние лапы собаки.
Он стоял так прямо, как только позволяли ноги, но что-то было не так и со спиной. Его спина была согнута вперед, и он не мог стоять так прямо, как ему казалось.
Скафандры медленно попятились от него. Некоторые подняли руки вверх.
Кто ты такой?! Что ты со мной делаешь?! Почему я не могу вспомнить свое имя?!!
Человек думал обо всем этом. Мысленно он кричал это во всю мощь своих легких, но все, что вышло, было “Хррггуумм?! ХРРАА?! Что-А-А-а?!
Почему я не могу говорить?! О Боже, почему я не могу говорить?! Выпустите меня отсюда!
Он снова пробормотал нечленораздельное рычание, хрипение и скулеж, а пластиковые скафандры тем временем попятились от него. Костюмы-гармошки складывались у дальней стены, которая, как теперь заметил мужчина, была двусторонним зеркалом.
Пол был сделан из гладкого пластика. Так гладко, что ему было трудно стоять прямо. Мужчина оглянулся на удаляющиеся пластиковые костюмы, наполняясь неуправляемой яростью. Он не был уверен, почему он был взбешен или напуган, но в глубине души у него было чувство, что есть что-то, что он должен был помнить, и эти люди забрали это у него.
Мужчина расслабился. В зеркале он выглядел так, будто сгорбился, но его позвоночник и ноги чувствовали, что он стоит прямо. Да, это было похоже на естественную позу - его поза по умолчанию. Он перевел взгляд на один из желтых костюмов, медленно удаляющийся от него. Смутное озарение вспыхнуло в глубине его сознания: сквозь эти скафандры лежал его путь наружу.
Все ещё горбясь, человек побежал к желтому костюму, крича и рыча. У его новых ног была другая мышечная структура, и маленькие ступни позволяли ему бежать быстрее, чем он думал. Его поза также помогала в этом. Было приятно бежать на полной скорости. Желтый костюм попятился быстрее, размахивая руками, словно это могло ускорить его отступление.
Человек спрыгнул с земли, его новые мышцы ног подняли его высоко в воздух, почти касаясь потолка, и приземлился на грудь желтого костюма. Желтый костюм упал на спину, вытянув руки перед собой, издавая различные крики и вопли, приглушенные пластиком.
Мужчина рубанул по скафандру так, словно у него были когти. Он откусил кусок пластика... И был разочарован, что материал не порвался у него в челюстях. Он чувствовал, что так и должно быть, так почему же нет?
Но это не имело значения, он собирался надеть этот костюм! Он посмотрел на короткий аккордеон, прикрепленный к стене. Он спрыгнул с самого костюма и принялся дергать и кусать аккордеон. Он не поддавался, не рвался, не рвался. Мужчина был расстроен. Он чувствовал, что она должна была разорваться у него в зубах, или его руки должны были разорвать её. Затем мужчина задумался, почему он чувствует, что это должно сработать. У него не было ни когтей, ни зубов, которые могли бы что-нибудь порвать, так откуда же взялись эти ожидания?
Он почувствовал, как вокруг него зашуршал пластик. Скафандры, прикрепленные к стене аккордеонными отростками, стояли у стены, освободившись от своих обитателей. Остальные четыре скафандра, те, что были подсоединены не к стене, а к шлангам на потолке, всё ещё находились в комнате. Двое стояли в дальнем конце комнаты, двое других держали в руках иглы и приближались к нему.
Его взгляд скользнул по столу и подносу с оборудованием. Хирургическое оборудование! В этих инструментах должны быть ножи! Мужчина на цыпочках подошел к двум костюмам с иголками. Он чувствовал себя легким, упругим. Совершенно свободно передвигаться, как ему заблагорассудится. Ему нравились его новые ноги и осанка. Они обтекали его тело для движения вперед. Пришло время проверить это.
Пластиковые костюмы стояли по бокам от него. Мужчина узнал их движение и не позволил им этого сделать. Он побежал прямо к одному из скафандров. Скафандр поднял иглу вверх. В последний момент человек подпрыгнул в воздух, схватил пластиковую трубку, соединяющую костюм с потолком, и, держась за неё, приземлился на пол. Он твердо приземлился на цыпочки. Тонкая трубка пришла вместе с ним. Человек отпустил трубку, и она втянулась в потолок, туго натянувшись над скафандром.
Мужчина бросился к столу. Он осмотрел инструменты и убедился, что там было много ножей. Он поднял две из них и держал по одной в каждой руке. Он не остановился, чтобы показать скафандрам, что у него есть; он снова прыгнул прямо на один из скафандров. Скафандр подбежал к нему, держа иглу наготове.
Костюм метнул в него иглу, как дротик. Человек увидел его приближение и подпрыгнул в воздух. Он поймал шланг, соединяющий скафандр с потолком, и перерезал его. Порыв влажного воздуха ударил ему в лицо, вырвавшись из шланга и скафандра.
- Черт! - донесся из-под пластика голос, похожий на голос радиоприемника.
Мужчина легко приземлился на ноги и побежал прямо к костюму-гармошке, висевшему на зеркале во всю стену. Он проткнул желтый костюм одним из ножей. Нож пронзил его без малейшего усилия, и он проткнул скафандр через три слоя пластика. Еще один порыв воздуха ударил ему в лицо, когда запахи нестерилизованного внешнего мира заполнили его легкие. Он бросил ножи на пол и голыми руками раздвинул дыры.
Он только что просунул голову сквозь слезу, как вдруг почувствовал головокружение. Озноб распространился по его телу, как ожог третьей степени. У него зачесался нос и потекла кровь. Каждый сустав в его теле горел, и он упал на колени, всё ещё пытаясь выползти, но теперь ему было трудно двигаться.
- Черт побери! - раздался за его спиной голос по радио. Мужчина почувствовал пластиковую руку на своем плече, игла вошла в кожу. - Он заражен!
- В чем дело? - В чем дело?
- У него нет иммунной системы! Он должен был быть уничтожен до второй фазы, иначе его тело не примет новую ДНК.
- Максимум двухнедельная задержка. Отправь его на Декон. Приготовьте антибиотики, и я хочу, чтобы голова анестезиолога лежала на серебряном блюде.
Мужчина почувствовал сонливость. Он не мог пошевелиться. Голоса затихли. Свежий воздух пах так хорошо.
Я хочу домой... Есть война, чтобы... сражаться...
В зеркале на потолке отражался вид всего его тела, возвращающегося к нему. Комната, в которой он находился, была крошечной, белой и чистой. Единственной особенностью на стене была единственная дверь в дальнем конце комнаты, которую мужчина не мог увидеть, если только не опустил глаза полностью вниз и не напрягся.
В зеркале были видны наручники на его теле. Он был скован не ремнями, а металлическими зубцами, которые были погружены в его скелет, удерживая его вниз самими костями. Из его горла выходила трубка. Он почувствовал ещё один в заднем проходе и катетер в мочеиспускательном канале.
Теперь его ноги были ещё более деформированы. У его ног когда-то были узнаваемые пальцы. Теперь он не знал, на что они похожи. Все его тело было покрыто мелкими надрезами и следами от уколов. Уродливый красный шрам тянулся вокруг его головы. Он хотел двигаться. Он хотел вырваться на свободу. Но ничего не двигалось. В голове у него был туман.
Это происходило в течение нескольких дней. Может быть, недели. Его лицо вытянулось у рта, нос и губы частично слились воедино и выступали вперед. На макушке у него стали видны два маленьких бугорка, а уши на три четверти углубились в череп Его пальцы ног приняли новую форму, так же как и пальцы рук. Все двадцать человек чувствовали себя так, словно у них внутри что-то застряло. Что-то твердое.
У мужчины защипало во рту. Его ноги покалывало. Его руки покалывало. Его лицо, голова, шея, грудь и все остальное покалывало. Очень тусклый проблеск сознания подумал, что это должно быть больно, но этого не произошло. Шишки, растущие у него на макушке, были приятны на ощупь. Странная вещь, случившаяся с его пальцами ног, была приятной. Даже металлические прутья, удерживающие его кости неподвижными, были очень, очень хороши.
Он чувствовал себя слишком хорошо, чтобы заснуть. Мужчина смотрел на себя часами. Дни. Недели. Его тело менялось. Он наблюдал, как это происходит. Его нос и рот действительно сливались, и это происходило рывками. В течение нескольких часов ничего не происходило, а потом вдруг что-то двигалось. Это всегда было слишком быстро, чтобы увидеть это сознательно, но конечный результат был очевиден.
То же самое происходило и с его пальцами рук и ног. Они менялись. Смена позиций. Что-то внутри росло. Его руки и ноги тоже менялись. Мышцы ползали под его кожей. Он наблюдал, как постепенно расширяются мышцы его груди. Он смотрел, как медленно набухают мышцы его рук. Вены поднялись к поверхности и сморщились, когда растущая мышца сильнее прижала их к коже.
Быстрее всего росли мышцы его ног. Он наблюдал за ними в реальном времени, а не в долгих промежутках бездействия, за которыми следовали всплески перемен. Он смотрел, как они расширяются. Он смотрел, как они отделяются, набухают, снова отделяются, растут ещё больше. Его грудь и руки распухли. Его кожа растянулась, приспосабливаясь к новой массе. Его кости растягивались и росли.
Это было так хорошо. Кости растут, мышцы расширяются, то, что растет из его черепа, то, что растет на кончиках пальцев рук и ног, то, что растет у него во рту. Несколько часов подряд он лежал на кровати с эрекцией. Даже это выглядело иначе, чем он помнил.
Дни, недели, месяцы...
Он лежал на кровати и смотрел в зеркало, как растет.
Шишки на макушке превратились в большие уши. Уши, которые когда-то были у него на голове, давно исчезли. Его рот и нос были соединены вместе на конце длинной морды.
Что-то шевельнулось на кончиках его пальцев. Один за другим когти пронзили кожу на всех десяти пальцах его рук и ног. Кровь текла по его ногам и рукам, когда они пробивали себе путь наружу.
Теперь, глядя в зеркало, он замечал меньше изменений. Удовольствие давно прошло, и его тело снова казалось твердым. Ни движения, ни сдвига, ни роста и перестройки костей.
Он откинулся назад, расслабился, как вдруг все его тело воспламенилось от удовольствия. Волосы росли на нём отовсюду, от кончиков пальцев ног до кончиков новых ушей. Она росла так быстро, что он наблюдал за ней от начала до конца. Мех был приглушенной смеси коричневого и черного с кремовым подбрюшьем. Его зад покалывал и возбуждал его с ещё большим удовольствием. Там что-то росло, но он этого не видел.
Это было так хорошо, что его глаза закатились к затылку, полностью погруженные в экстаз.
Мужчина открыл глаза. В комнате преобладали приглушенные оттенки серого и коричневого. Он не мог припомнить, чтобы находился в комнате, которая не была бы белой, и это ощущение сбивало с толку.
Мужчина заметил, что сидит в каком-то кресле. Что-то в кресле, в котором он сидел, показалось ему необычным, но он не мог описать это ощущение. В конце концов, он никогда раньше не видел кресла, так откуда ему знать?
Кресло было полностью металлическим, и оно было построено специально для размещения его позы. Его руки и ноги были закреплены на месте металлическими ремнями. Мужчина оглядел серо-коричневую комнату, теперь понимая, что может свободно двигать головой. Три из четырех сторон комнаты были украшены зеркалами, которые занимали почти всю стену. Его отражение ошеломило его самого.
Мужчина уже привык к тому, что на него смотрит худая, бледная, безволосая фигура. То, что сидело в кресле, не имело ничего общего с тем, что он привык видеть, хотя он наблюдал за переходом от одного к другому. В кресле перед зеркалом сидела огромная черно-коричневая собака. Его руки и ноги были связаны толстыми металлическими полосами. Он вспомнил свое прежнее человеческое лицо. Она была плоской и отодвинутой назад, словно отступала. Собачья морда, которая смотрела на него из зеркала, была направлена прямо на него. Все, начиная от глаз и кончая углом морды, было направлено вперед в атаке. Он открыл рот. Два ряда больших клыков выстроились у него во рту.
Бог... я отвратителен...
Эта мысль была очень слабой. Как только эта мысль всплыла на поверхность, она утонула, оставив человека немного удивленным, откуда этот странный, беззвучный голос пришел.
В другом месте комнаты на полу валялись большие куски металла. На одной из них прямо сбоку были выбиты цифры 200. Еще одна была помечена цифрой 500. Последняя была помечена как 1000. В центре комнаты стоял стол.
Мужчина наклонился вперед. Внезапно его нос что-то уловил. Он не знал, что это такое, но запах вызвал у него желание пойти туда. Он подался вперед, принюхиваясь, поднимая руки и пытаясь идти. На столе что-то лежало. Он видел его, чувствовал его запах, почти ощущал на вкус, но не мог дотянуться.
Существо в зеркале практически удвоилось в размерах, когда каждый мускул его тела напрягся в кресле. Он все больше расстраивался - стул не давал ему двигаться, и он должен был идти по следу!
Мужчина устроился поудобнее и перевел дух. Существо в зеркале тоже замерло, массивная грудь тяжело вздымалась и опускалась под его меховой шубой.
Он посмотрел на свою руку. Запястье было сковано толстым, как дюйм, бруском твердого металла. Он снова поднял свое запястье, мускулы предплечья выпирали из его меха, когда он двигался под металлом и толкал вверх.
В его сознании возникла отдаленная связь: металл был не слишком толстым. Он мог бы её сломать.
Мужчина повернул руку и свернулся калачиком. Его запястье уперлось в металл. Сначала ничего не произошло, но потом он почувствовал, как металл поддался. Это заставило его сильнее сжать руку. Он взглянул на существо в зеркале. Его лицо было искажено гримасой, бицепс и предплечье напряжены до предела, вены вздулись, видимые даже под шерстью.
Выражение лица мужчины слегка изменилось. Неужели это он? Он не чувствовал, что рычит, злится или прилагает какие-то усилия прямо сейчас. Прежде чем он успел подумать об этом, металл прогнулся. Он напрягся сильнее, потянул сильнее. Металл заскулил, согнулся и искривился. Наконец он сломался, и его рука была свободна.
Как только он сломал металл и увидел, что его рука свободна, его тело обмякло в сильном чувстве экстаза. Он согнул другую руку, прижал её к металлу, согнул так сильно, как только мог. Металл заскулил и согнулся, пока не сломался.
Он проделал то же самое со своими ногами, но заставил их одновременно двигаться наружу. Подтяжки на его лодыжках застонали и легко сломались, и человек вскочил со стула и побежал к столу.
На металлическом столе лежала груда окровавленного мяса. К мясу примешивался ещё один запах. Запах был возбуждающим, и у него потекли слюнки. Желание погасить его захлестнуло его с головой. Он открыл рот, схватил ломоть из кучи и вырвал его. Он поднял голову и проглотил её одним глотком.
Еще одно удовольствие.
Сладостное блаженство пришло от того, что он заглушил этот запах. Он исходил не от самого мяса, а от чего-то, что было в нём смешано. Мужчина открыл рот, схватил остальное и проглотил оставшееся. Блаженство усилилось.
Когда мясо исчезло, он повернул нос к новому источнику запаха. Он исходил от одного из кусков металла, того, что был помечен цифрой 200. Он присел поближе к ней, принюхиваясь к воздуху вокруг неё. Запах мяса не ощущался раньше, только после того, как он покончил с мясом на столе.
Он обошел его кругом, ища источник звука. Он ничего не нашел ни с одной стороны маленького квартала. Он понюхал верхушку. Единственное другое место, откуда он мог исходить, было внизу.
Человек присел на корточки и вцепился в блок с обеих сторон своими когтистыми руками. Подушечки на его ладонях крепко сжимали гладкий металл. Он попытался оттолкнуться, но блок не поддавался. Он согнул ноги и приподнялся. Блок легко поднялся, и он отбросил его в сторону. Она с лязгом ударилась об пол и немного скользнула, прежде чем остановиться. Под тем местом, где раньше был блок, была небольшая полость. В полости было ещё больше окровавленного мяса вперемешку с каким-то искусственным запахом. Человек сунул туда морду и стал жадно поглощать мясо прямо из дыры.
Он посмотрел в зеркало, пережевывая последний кусок. Существо в зеркале было покрыто кровью, покрывавшей мех. Он не чувствовал себя таким существом. На мгновение ему показалось, что за зеркалом движется человеческая фигура, но как только он увидел её, она исчезла. Он совсем забыл об этом.
Запах вернулся! Он тут же вскочил на ноги, ступая в своей полусогнутой позе, как постоянный стебель, и проследил за своим носом до нового источника запаха. Он находился под блоком из 500 металлических изделий.
Он обхватил её лапами и приподнял ногами. Этот блок требовал гораздо больше усилий, чтобы подняться, но ему было так хорошо, что он продолжал поднимать его над головой, напрягая каждый мускул своего тела. Это было даже лучше. Он наблюдал, как сам поднимает блок в зеркале. Существо в зеркале выглядело свирепым, сильным, властным. Мужчина этого не чувствовал, и все же его тело было пропитано удовольствием от поднятия блока. Он осторожно опустил его на пол и принялся за мясо, лежавшее в углублении под плахой.
Еще до того, как он закончил трапезу, запах снова появился. Его морда и голова поднялись из полости и направили его прямо на последний металлический блок. Тысяча долларов.
Он слегка приподнялся и подбежал к ней. Краем глаза он следил за тем, как бежит сам. Существо в зеркале кралось, бесшумно передвигаясь на своих лапах. Его голова не двигалась, хвост был вытянут вперед, сохраняя равновесие.
Он остановился перед блоком, наклонился и поднял его. Его мышцы должны были работать усерднее, чем когда-либо. Существо в зеркале рычало, напрягало и напрягало свои мускулы. Как хорошо было поднимать этот блок! Это лучше, чем есть мясо. Его ноги сделали первый подъем. Он поднял его над грудью, и его руки, грудь и плечи втянулись. Он поднял его над головой и подержал. Огромное существо в зеркале держало блок над его головой, шерсть на морде и груди слиплась от крови.
Он отбросил блок в сторону. Она врезалась в пол, проделала дыру в плитке и скрылась из виду. Человек присел на корточки и принялся пожирать мясо, лежавшее в пещере. В середине трапезы он посмотрел на себя в зеркало, жуя и глотая мясо, кровь капала с его морды на мех на груди. Его шерсть была достаточно спутана, чтобы можно было разглядеть очертания грудных мышц.
Мужчина наклонился, схватил последний кусок и встал, наблюдая, как он его ест. Существо в зеркале жевало мясо. Ему нравилось, как выглядит его мех, покрытый запекшейся кровью. Ему нравилось чувствовать свое тело, когда он поднимал блоки и ломал металл со стула.
Пока он жевал, его мозг установил связь. Существо в зеркале было им. Этим существом был он. Он был очень силен. Он был силен и огромен. Это был он. Он гордился тем, что был существом в зеркале.
Он проглотил остатки мяса и оглядел комнату. Никаких новых запахов. Больше никаких блоков. Теперь комната выглядела в полном беспорядке, особенно с дырой в полу.
Он гордился этой дырой. Он хотел сделать ещё одну. Он подошел к 200-му кварталу и поднял трубку…
- Он помолчал. Сейчас было так светло. Он осторожно отпустил её и придержал одной рукой. Одной рукой он поднял её над головой. Было приятно делать это одной рукой. Он несколько раз поднял её другой рукой. Затем он швырнул его через всю комнату. Он врезался в пол, образовав кратер в плитке. Его хвост вилял взад-вперед.
Он нашел пятисотметровый металлический блок, поднял его и бросил. В полу появилась ещё одна дыра. Он подбежал к колодке, вытащил её из ямы и снова бросил. И ещё раз. И ещё раз. Этот блок был слишком легким.
Он обратил внимание на стул. Она выглядела так, словно была приварена к полу. Он схватил его и толкнул. Металлические ножки заскулили и застонали. Это сопротивление заставило его мышцы снова напрячься, и он почувствовал себя хорошо. Он хотел большего сопротивления. Он толкал, тянул и крутил. Наконец стул наклонился и освободился от сварки, и он швырнул его через всю комнату. Он провалился сквозь зеркало. Она разлетелась вдребезги и осыпалась каскадом отражающего стекла.
Когда стакан опустился, существо уже смотрело в другую комнату. В комнате за зеркалом стояли люди. Все они стояли у стены, заслоняясь от стекла. Никто не попал в них, но они были явно потрясены. Существо почувствовало исходящий от них шок и страх.
Существо услышало звук справа. Дверь, которая была утоплена в стене, распахнулась настежь. Вошел мужчина, одетый в деловой повседневный костюм. За его спиной стоял ещё один человек. Они не пахли страхом. Существо встало прямо, что всё ещё означало, что он присел, все черты лица были направлены вперед в атаку. Их запах не изменился.
- Очень хорошо, - сказал тот, что шел впереди. - Твое тело усвоило эти изменения. А теперь пойдём с нами. Пора активизировать ваши обонятельные и слуховые ощущения.
Существо не поняло ни одного из этих слов. Все, что он чувствовал, - это тон этих звуков. Они звучали уверенно, но не угрожающе. Он уважал это. Отдаленный импульс заставил его возненавидеть этих людей. Он чувствовал, что должен бежать от этих ужасных людей за то, что они сделали с ним.
Но эти люди не причинили ему никакого вреда. На самом деле, это было приятно! Он хотел большего! Он проигнорировал этот импульс и направился к мужчинам, стоявшим у двери. Они отступили в сторону и позволили ему пройти. Тот, что был сзади, закрыл дверь. Они повели существо по длинному коридору.
Разум существа проснулся. Воздух в комнате был совсем не такой, как тот, в котором он заснул, и он тут же поднял голову и огляделся. Существо свернулось калачиком перед большим коридором. В воздухе стоял незнакомый запах. Он повернул голову и посмотрел назад, на сплошную стену. Никаких дверей. Никаких зеркал.
Существо встало и глубже вдохнуло воздух. Теперь все пахло по-другому. Запахи, которые раньше были приглушенными, теперь стали громкими и очевидными - от запаха плитки на полу до пены на потолке. Он почувствовал запах металла на потолке. Его уши уловили слабую струйку воды, бегущую по этим трубам. Стена перед ним переходила в коридор, где пахло металлом и бетоном.
Внезапно он почувствовал его запах. Этот запах... Тот, кого он должен был уничтожить! Он огляделся вокруг, но источник запаха был вне поля зрения. Что-то в этом есть... Он вытянул шею вперед, неглубоко втягивая воздух. Каждый его вдох складывал слабые запахи вместе и делал их более заметными.
Он хотел выяснить, откуда исходит этот запах. Существо вошло в воронку. Запах металла и бетона окружал его, затрудняя различение. Он шел по коридору, пока не добрался до двери. Заглянув за угол, я увидел, что коридор расширяется в обоих направлениях, поворачивая за разные углы. Чуть дальше по левому коридору была ещё одна дверь.
Он откинул голову назад и посмотрел дальше в коридор, в котором находился. Она тоже изогнулась в ту сторону. Любопытный...
А запах... Он был здесь. Очень слабый, но заметный. Существо подняло нос кверху и короткими глотками втянуло воздух. С каждым вдохом слабые запахи смешивались все больше и больше, пока не стали достаточно громкими. Когда он перестал дышать, запах начал распадаться и исчезать в объеме. И тут он понял, что запах исходит не из воздуха. Он доносился с пола.
Существо наклонилось и вдохнуло воздух, поднимающийся с пола. Ему пришлось несколько раз вдохнуть пол, чтобы добавить достаточно запаха, чтобы опознать его по запаху плитки, но он был там.
Запах не шел дальше по этому коридору. Он шел прямо по коридору, в котором он находился. Существо встало и зашагало прямо. Он повернул за угол и пошел по ней до следующего перекрестка. Здесь коридор обрывался в четырех разных направлениях, каждая сторона поворачивала за угол и исчезала.
Существо наклонилось и понюхало вход в каждый коридор. Поскольку запах был всё ещё свеж в его памяти, ему не пришлось долго вдыхать запах пола. Он нашел тропинку, на которой исчез запах, повернулся и пошел по ней.
Существо последовало за ним ещё несколько поворотов и коридоров. Теперь ему не нужно было наклоняться и обнюхивать пол, чтобы найти его. Он был так свеж в носу, что все, что ему нужно было сделать, это вдохнуть воздух, исходящий от пола, чтобы найти место, где запаха не было. Оно становилось все сильнее. Это заставило существо почувствовать срочность, и он побежал по коридорам, останавливаясь в промежутках и поворотах, определяя, куда ведет запах, и побежал по этому коридору.
Коридоры и двери были идентичны глазу. Единственным чувством, которое его куда-то вело, был нос. С его помощью он чувствовал себя хорошо. Бег заставлял его чувствовать себя хорошо. Запах теперь был очень сильным, а это означало, что он был близок к источнику. Он бежал на полной скорости, поворачиваясь на лапах и делая резкие повороты, не сбавляя скорости. Его вел запах. Ему больше не нужно было думать. Его нос сделал все ведущие. Это было приятно. Коридоры и двери изгибались и поворачивали друг в друга. Запаховая дорожка теперь была практически видна глазу.
Существо завернуло за угол, и внезапно коридор открылся. В углу лежал большой кусок мяса. Он присел и прыгнул на мясо.
Он вонзил зубы в кусок мяса. Он разорвал его на куски и проглотил их по одному. Волна за волной удовольствия разливалась по всему существу.
Справа от него раздался слабый звук. Он повернул голову и посмотрел вверх. Открылась дверь, и в комнату вошли те же двое мужчин, что и в прошлый раз. Поза существа смягчилась. Он опустил хвост.
- Поздравляю, - сказал один из них. - Ты прошел через этот лабиринт. Пойдем со мной. Есть ещё кое-что, что нужно сделать.
Существо завиляло хвостом, и он вышел вместе с мужчинами из комнаты в другую с металлическим запахом.
У этого существа в руке была тысяча кубиков. Он поднял его над головой, помедлил, потом опустил. Затем он поднял другую руку над головой. Он тоже содержал 1000 блоков. Он чередовал руки, поднимая блоки снова и снова, снова и снова.
При этом он посмотрел на себя в зеркало. Раньше он думал, что выглядит хорошо, но когда он проснулся в этой комнате, он был ещё больше! Все, о чем он мог думать, это снова поднять блоки и выяснить, сколько он сможет поднять на этот раз. 1000 кварталов уже начинали казаться легкими.
Он поднял оба блока над головой, сжал ноги и поднял блоки ногами. Он поднимал их снова и снова, глядя на себя в зеркало. Через некоторое время он почувствовал необходимость лечь на спину и использовать грудь, чтобы поднять блоки. Так много способов, как только мог. Каждая мышца сжимала удовольствие в его теле и заставляла его хотеть поднять ещё больше.
Он снова оказался в большой комнате со множеством зеркал, но на этот раз под блоками не было мяса. Наградой, похоже, была его новая способность поднимать блоки самостоятельно.
Это заняло целую вечность. После того как люди вывели его из бетонных коридоров в металлическую комнату, его привязали ремнями к кровати, вставили прутья в кости, чтобы он не шевелился, и оставили там на очень долгое время. На потолке висело ещё одно зеркало, и он увидел, как снова растет. Медленно, но заметно он вырос в два раза, и на этот раз ему стало ещё лучше. Теперь он мог поднять 1000 блоков так же легко, как когда-то мог поднять 200 блоков. Это было так хорошо, что он не останавливался с тех пор, как проснулся.
А теперь он учуял людей за зеркалами. Он слышал их голоса.
- Он поднимает эти штуки уже несколько часов...
- Это хорошо. Это значит, что ДНК работает, так же как и нейронное репатирование.
- Как скоро он будет готов к развертыванию?
- Осталось проверить только один последний атрибут-регенерацию. Если все сработает так, как ожидалось, он сможет быть в поле уже в пятницу.
Существо не поняло ни одного из этих слов. Но ему было все равно. Ему было так хорошо, и он никогда не хотел останавливаться.
Несколько часов спустя открылась дверь. Существо поднимало тяжести наружу, используя свои плечи, наслаждаясь мощным ощущением, которое оно ему давало. Он повернул голову, чтобы посмотреть. В дверях стояли те же двое.
Виляя хвостом, существо сбросило груз, проделав ещё две дыры в полу, и гарцевало к двери, чтобы встретить их.
- Эй, здоровяк, - сказал первый. - Шесть часов. Это достаточно долго. Ты почти готова. Следующий тест будет именно таким.
Тварь прыгала вокруг, виляя хвостом, стремясь догнать людей.
Существо проснулось у него на спине. Нос подсказал ему, что он находится в пустом помещении, окруженном металлическими стенами и обычным кафельным полом. В комнате находились двое мужчин. Их запахи смешались вместе. От обоих несло страхом, но от одного из них несло...
Существо перекатилось на корточки и огляделось вокруг. В комнате было совершенно темно. Его глаза выхватывали резкие очертания всего, что находилось в комнате. То, что он не мог разглядеть глазами, заполнило его нос.
Его рука чувствовала себя по-другому. Он посмотрел на неё сверху вниз. Хотя в комнате было совершенно темно, он все же мог видеть, что она была совершенно другого цвета. Он протянул руку и пощупал её. У него не было меха, и он пах чем-то новым по сравнению с остальной частью его тела. Безволосый и бесцветный.
Он услышал крик, доносившийся с другой стороны комнаты. Уши существа повернулись к нему лицом. Его голова повернулась, чтобы соответствовать ушам. Он молча подошел к источнику запаха, к очертаниям двух мужчин. Они оба ходили кругами, ощупывая стены.
- Что это было? - спросил один. - Что-то здесь с нами... Он движется.
- Заткнись!
- Я серьезно! Разве ты не чувствуешь запаха? Пахнет, как собака.
- Я чувствую только твой запах. Господи, неужели в Англии нет душевых?!
- Я не знаю, что это такое. Я только что проснулся в этой комнате и весь покрыт этой вонючей жидкостью. И я говорю тебе, что здесь что-то есть!
- Просто держись от меня подальше! Я ухожу отсюда, и какой бы хитростью это ни было, чтобы заставить меня говорить, это не сработает.
- Я тоже не знаю, где мы! Вот в чем проблема с вашими людьми. Ты так чертовски параноидален, думаешь, что все хотят заполучить тебя, что весь мир сговорился уничтожить Америку.
- Все в мире хотели, чтобы США рухнули! Они решили, что если мы уйдем, то освободим для них все ресурсы, а вы, проклятые британцы, были черлидерами всего этого!
- Давай просто найдем выход!
Они стояли по разные стороны круглой металлической комнаты. У существа было достаточно времени, чтобы вдохнуть их запах. Выпей их страх. У того, что слева, был приятный, нейтральный запах. Но тот, что справа... Его запах притянул существо к себе. Он был весь покрыт этим запахом, который должен был уничтожить. Он подошел на своих подушечках к человеку справа, который ощупывал и ощупывал стены широкими кругами от своих ног до самого верха.
- Мы были вашими союзниками, - сказал человек слева, - и вы возглавили борьбу, чтобы свергнуть Америку! Мы дали отпор!
- Никто не уничтожал США. Другие народы превзошли вас в изобретательстве. Вместо этого мир начал покупать их продукцию, ваша экономика пошла ко дну, а ваше чертово правительство ни хрена с этим не сделало, разве что убедило вас, что мир сговорился уничтожить вас. Ты могла бы приспособиться к переменам, но вместо этого дулась и винила всех. Весь мир ненавидит вас за то, что вы начали эти атаки! Не вините нас!” Человек справа хлопнул ладонью по стене. - Эти стены из цельного металла. Где же мы, во имя всего святого?
- Если ты думаешь, что это заставит меня говорить, то ошибаешься., - Он повысил голос. - Слышите, вы, проклятые британцы?! Я тебе ни хрена не скажу!
Голос мужчины резал уши существа, но ему нравился его запах. Человек справа, однако, привел существо в ярость. Он ненавидел этот запах! Теперь он стоял на расстоянии вытянутой руки от мужчины. Низкий рык вырвался из его горла. Человек, ощупывающий стену, замер на месте.
- Вы слышали? - спросил он.
- Я так и сделал... Он доносился с другого конца комнаты.
- Я думаю, что это прямо рядом со мной. - мужчина медленно поднялся в полный рост и посмотрел в центр комнаты. - Воняет, как чертова собака.
Существо больше не могло этого выносить. По мере того как страх мужчины возрастал, он влиял на его запах и ещё больше раздражал. Его голос начал дрожать, и это заставило его желать смерти этому человеку. Он снова зарычал. Мужчина замер.
- Милая собачка?.. - сказал он.
У существа потекли слюнки. Он зарычал и бросился на мужчину. Его тело врезалось в стену и билось о неё. Существо вонзило зубы в его мягкую шею, его зубы пронзили твердую трубочку плоти, прежде чем он отпрянул и освободил её. Мужчина задохнулся, заерзал и упал лицом на пол.
Другой человек теперь бежал вдоль стен, отчаянно ища выход, задыхаясь и плача. Существо повернулось и побежало к человеку. Он остановился и оглянулся через плечо, вдыхая его запах. Мужчина крепко зажмурился и заплакал.
Твари не понравился страх, исходящий от его запаха... Но ему не нужно было разрушать его, и он не остановил его, так что ему нравился этот человек. Он лизнул его в лоб, повернулся и пошел прочь. Мужчина съежился и прижался спиной к стене.
Примерно через минуту в комнату хлынул яркий свет, бросив на все вокруг резкий свет и тень.
- Матушка фу... х... - выдохнул съежившийся человек, глядя на существо, стоящее всего в нескольких шагах от него.
Двое мужчин вошли в дверь. Хвост твари завилял, и он приплясал им навстречу.
- Последний тест завершен, здоровяк, - сказал первый. - Ты уже готова.
Существо прыгало вверх и вниз через дверной проем, убеждая их отвести его в другую металлическую комнату и сделать что-то ещё с ним.
Глаза существа открылись в полной темноте. Запах в воздухе был неправильный. Здесь не было ни металла, ни плитки. Он перекатился на ноги и быстро встал. Он высоко поднял нос и понюхал местность. Существо не смогло определить ни один из запахов. Он никогда раньше не чувствовал такого запаха.
Все вокруг него было живым. Существо, торчащее из земли перед ним, было полно жизни. Металла нигде не было видно. Он огляделся в поисках зеркала, но там не было стен. Комната была бесконечной. Он поднял голову. Потолок был так высок, что он его не видел. Отсутствие ограничений на его окружение дезориентировало.
Сгорая от любопытства, он подошел к дереву и понюхал его ствол. Дерево было живым. Живые существа ползали внутри и снаружи. Сверху и снизу. Земля казалась неправильной. Это была не сплошная плитка или пластик, а мягкая и немного губчатая. Он наклонился, понюхал землю. Он почувствовал множество запахов, которыми была пропитана земля у его ног. Его нос был обращен к ним, и он принял их все.
Он делал короткие, быстрые вдохи над грязью, позволяя слабым запахам накапливаться в его носу. Постепенно он уловил этот запах... Тот, кого он должен был уничтожить... Он доносился откуда-то довольно далеко отсюда. Его тело выровнялось в этом направлении, и он побежал вместе с ним. Его мощные ноги несли его по земле, вверх по крутому склону. Его чуткие глаза помогали ему избегать деревьев и ветвей.
Постепенно он понял, что никакой стены нет. Здесь не было зеркал. Воздух... Он смутно припоминал, как вдыхал этот воздух раньше, Однажды, давным-давно, когда боялся людей в пластиковых костюмах и пытался разрезать скафандр, чтобы спастись. Воздух, который сейчас обдувал его лицо, был таким же. Он находился за металлическими стенами. Подальше от мужчин за зеркалами.
Теперь он почувствовал, каково это - использовать свое тело на полную катушку! Ноги несли его быстро и легко. Его проворные ноги меняли направление движения при малейшем повороте, избегая препятствий. Нос помогал ему ориентироваться по запаху, который тащил его вверх по склону.
Он поднялся на вершину холма и остановился. До него доносился ещё металлический запах, но сейчас все было по-другому. Здесь не пахло так, как в металлических комнатах, в которых он жил. Здесь пахло легче, воздушнее...
Он приблизился к нему, принюхиваясь. Это были простые металлические полосы, натянутые между столбами примерно в пяти шагах друг от друга. Легкий гул исходил от линий. Он узнал в этом гудении электричество, но никогда прежде не слышал и не чувствовал такого сильного электричества. Существо приблизило свой нос к линиям, принюхиваясь. Ощущение такого количества электричества было любопытным, и он хотел быть ближе к нему…
Линия давления втягивает его в неё - интенсивное удовольствие проносится сквозь него!
Существо собрало достаточно самообладания, чтобы отступить от линии. Он тяжело дышал, всё ещё не понимая, что только что произошло. Это было приятно, но твари не понравилось, как он потерял контроль над своим телом.
Он попятился, глядя направо и налево. Металлические линии продолжали двигаться вперед в обоих направлениях, каждая из них огибала углы и продолжалась дальше. За металлическими линиями находился большой комплекс зданий.
И запах, который он должен был уничтожить.
Лицо существа скривилось в оскале. Он прыгнул, проверяя свой прыжок по сравнению с высотой металлических линий. Он мягко приземлился на ноги, присел и снова прыгнул. Во втором прыжке его ноги преодолели верхнюю линию. Одна мысль о том, что он может перепрыгнуть через забор такой высоты, заставляла существо чувствовать себя хорошо.
Он отступил на несколько шагов, подбежал к забору и подпрыгнул в воздух. Его ноги подняли его вверх и наружу по большой дуге, он легко преодолел линии и мягко приземлился на ноги.
Земля внутри линий была асфальтовой. Здесь запах был сильнее. Существо понюхало воздух, позволяя ему складываться, пока ему не нужно было сознательно вдыхать его, чтобы следовать за ним.
Его мускулы напряглись, лицо напряглось, ноги подтолкнули его в нужном направлении, рыча и пуская слюни в предвкушении источника этого запаха на языке, в животе. Что-то подсказывало ему, что безмерное наслаждение ждет его, когда он уничтожит этот запах. Он помчался прямо к зданиям.
- Какого черта... Святой гребаный... - Боже, это что?!
Существо резко остановилось, не соскользнув на землю, повернулось и посмотрело на источник шума. Поодаль от него стояли трое мужчин в форме. Они смотрели на него с благоговейным страхом. От одного из них несло мочой.
Все трое потянулись за пистолетами. Двое из них дрожали так сильно, что даже не могли найти свои пистолеты, но самый старший из троих нашел его и направил прямо на существо. Из пистолета, который держал один из мужчин, донеслись три громких резких звука. Существо на мгновение почувствовало давление на его грудь, а затем сильное наслаждение. О, это было так приятно!
Эти люди мешали ему найти след. Он их ненавидел. Существо опустилось на четвереньки и, не издав ни звука, устремилось к группе. Они снова выстрелили. Давление на его грудь сменилось удовольствием, и существо хотело их смерти больше всего на свете.
Он набрал скорость и приземлился на человека, который стрелял в него. Человек лежал лицом вверх под его лапами, вырываясь и крича. Существо наклонилось, прижало морду к его горлу и заставило замолчать его крики.
- Незваный гость! Незваный гость! Неизвестная угроза! Полная тревога!
поп-поп-поп-поп
Существо повернуло голову и посмотрело на двух других мужчин. Один из них что-то говорил ему прямо в рот. Другой стрелял в существо.
поп-поп
Существо стояло неподвижно, кровь капала с его морды на грудь. Каждый поп-звук сопровождался легкой волной удовольствия. Его эрекция зашевелилась в ножнах, и он поднял одну из своих рук, надеясь побудить мужчину выстрелить ему в живот.
Он сделал.
поп-поп-поп-клик-клик
Три глотка удовольствия на его животе. Существо запрокинуло голову и задышало в экстазе.
*щелк-щелк-щелк*
- Черт!
Через мгновение раздался громкий вой сирены. Уши существа повернулись вперед. Он почувствовал вибрацию шагов. Если бы эти несколько человек пытались помешать ему добраться до следа, другие сделали бы то же самое.
- Снаружи, в третьем квадранте, Эштон мёртв, Рейли только что разрядил обойму в эту штуку, и она даже не дрогнула!
Существо повернулось, свернулось клубком и прыгнуло на людей. Он приземлился, зажав одну из них под каждой лапой. Сначала он перегрыз шею Говоруна, а потом уткнулся мордой в шею стрелка. Их кровь была приятной на вкус. Когда он был уверен, что они не помешают ему найти запах, существо спрыгнуло с их безжизненных тел и запрыгало к большому дверному проему.
Что-то изменилось, когда он бежал. Он чувствовал себя так, словно в нём были крошечные кусочки металла, которые касались его мышц, когда он бежал. С каждым шагом ему становилось все лучше. Так хорошо... Он хотел продолжать бежать, продолжать чувствовать радость.
Он остановился в дверях. Он помнил, как люди открывали эти двери, но не знал, как. Он постучал в дверь. Металл согнулся в его кулаках, и он вспомнил о кресле и металлических ограничителях. Он прислонился к двери и толкнул её. Металл вздымался, стонал и сморщивался внутрь, пока наконец что-то не щелкнуло, и покоробленная дверь не вывалилась в коридор внутри.
Существо стояло в дверном проеме и издавало рычание. Удовольствие, которое он получал от взлома этой двери, было таким сильным, и маленькие кусочки металла, застрявшие в его мышцах, добавляли остроты.
Он позволил себе лишь на мгновение погрузиться в радость, прежде чем запах снова достиг его носа. Он прыгнул на четвереньках вниз по коридору, позволяя запаху решить, в каком направлении идти. Коридоры были точно такими же, как тот бетонно-металлический лабиринт, по которому он ходил раньше, так что это было легко и привычно. Он завернул за несколько углов. Запах, который он выслеживал, не становился сильнее, но он оставался с ним, не позволяя ни одному из других запахов или звуков отвлекать его.
Существо завернуло за угол и остановилось, поднявшись на задние лапы. Дальше по коридору была команда из двух дюжин мужчин, все они излучали решимость и уверенность.
- Огонь! - крикнул кто-то сзади.
Громкие взрывы и хлопки заполнили уши существа. Дюжина уколов ударила его тело одновременно, вымывая разум.
- О Боже... - сказал кто-то.
Существо посмотрело на них сверху вниз. Из стволов их ружей сочился дым. Страх просочился из их тел.
- Стреляйте по своей воле! - крикнул человек сзади.
Выстрелы прозвучали снова, но на этот раз они не были синхронизированы. Пули пронзили его шкуру, на мгновение выбив его из равновесия, когда они ударились. Они были так хороши, что язык существа вывалился из его рта. Постепенно стрельба прекратилась. Еще больше страха просочилось из людей в коридоре. Существо посмотрело на них сверху вниз. - Прорычал он.
- Отступить! Отступаем!
Мужчины встали и попятились назад. Двое из них выстрелили в существо. Он опустился на четвереньки и очертя голову бросился в толпу. У него не было времени попробовать их кровь; он просто наступал на них, ломая им шеи, руки, плечи и ноги, когда проходил мимо. Для говорящего впереди отступления существо прыгнуло и приземлилось ему на спину. Она треснула, и существо поскакало дальше по коридору.
Он пробежал через все здание, следуя за этим запахом. Он столкнулся со многими людьми, пытавшимися застрелить его, и хотя ему хотелось стоять неподвижно и плавать в удовольствии быть застреленным, они замедляли его, не давая уничтожить этот запах, поэтому он пробежал мимо них, ломая им кости, чтобы они не беспокоили его позже.
Он завернул за угол. Какой-то человек швырнул в него чем-то. Она взорвалась в нескольких шагах от существа. Тысячи осколков попали ему в грудь и ноги. Существо стояло неподвижно, наслаждаясь происходящим. Человек бросил ещё один, и снова существо не захотело замедляться, поэтому оно пробежало мимо взрывающихся кусков металла, прыгнуло на человека и продолжило.
В этом здании не было никакого запаха. Существо нашло ближайшее окно и вышибло его. Он был на высоте трех этажей, и тротуар несся ему навстречу. Из громкоговорителей вокруг него раздавались сигналы тревоги. Люди суетились вокруг, наполняя холодный воздух паникой, что делало существо счастливым. Он тяжело приземлился на четвереньки, оставив несколько трещин в асфальте, но существо почувствовало себя так, словно он только что спрыгнул со стула на пол. Он бросился к другому зданию, выбил дверь и снова пошел по запаху. Здесь он был сильнее.
У него появилась ещё одна проблема. В нём застряло так много кусков металла, что каждый его шаг вызывал оргазм. Ему было трудно двигаться сквозь все это удовольствие. Ему хотелось лечь и позволить эротическому наслаждению овладеть им, но он продолжал следовать за этим запахом.
В этом здании было больше людей, чем раньше, и существо даже не позволило им сделать шаг. Он убил их всех, когда пробегал мимо. Он сворачивал из угла в угол в поисках запаха. Некоторые из тех, кто попадался ему на пути, бросали в него дымящиеся бомбы, но это нисколько его не останавливало. Третьи бросали в них стручки, наполненные кислой жидкостью. Мех и кожа таяли на его теле, когда он проходил сквозь облака кислоты, и это заставляло его чувствовать себя хорошо, но люди только мешали, пытаясь отвлечь его.
Это здание имело несколько уровней под землей, и он следовал за запахом вниз на пять этажей. Он чувствовал запах сырого бетона и земли прямо за стенами, но запах, который он искал, был здесь. Он приближался! Запах здесь был более свежим, и это заставило его быстрее спуститься вниз по уровням.
Существо ворвалось в комнату. Здесь никого не было, но запах был в этой комнате. Он уже собирался повернуться и снова пойти по следу, когда его глаза уловили что-то знакомое. Здесь было зеркало. Он вбежал в комнату и остановился перед ней.
Он был с ног до головы в крови. Большая часть его меха отсутствовала. Большие куски кожи отсутствовали, обнажая мышцы под ними. Его тело было испещрено дырами и кровоточащими порезами.
Они чувствовали себя хорошо. Он чувствовал себя могущественным. Сильный. Пока он смотрел, часть меха начала отрастать снова. Кожа, обрамлявшая края дырок, начала расти внутрь. Она зудела и чувствовала себя хорошо. Вновь обретя уверенность, существо отвернулось от зеркала и побежало обратно в холл.
Он почувствовал шаги за спиной. Он резко обернулся. Какой-то человек подпрыгивал в воздухе, размахивая топором. Клинок исчез в груди чудовища. Существо опрокинулось и рухнуло ему на спину.
Через несколько мгновений появился ещё один человек, встал над ним и опустил ему на руку ещё один топор. Один раз он рубанул себя по плечу. Дважды. Три раза. Его плечо и рука оторвались от тела.
Глаза существа закатились. Он хотел встать и пойти по следу, но это было лучше, чем быть застреленным! Тот же самый человек точно так же отрубил твари одну ногу, нанеся десять ударов, прежде чем она была полностью отрублена.
Существо эякулировало.
- О боже... - сказал человек с топором.
- Возьми голову! Голова! - крикнул другой.
Глаза существа открылись. Что-то щелкнуло на месте. Он не понимал слов, но понимал, что ему грозит опасность, если он позволит им приставить топор к его шее. Он перекатился на живот и схватил топорика за ногу. Глаза мужчины увеличились втрое, и он выронил топор. - Он сжал бедро мужчины. Кости хрустнули. Мужчина кричал и плакал. Существо сжало сильнее. Его рука сжалась в кулак, и он отпустил её. Человек упал на землю, беспомощно всхлипывая и плача. Он пополз прочь.
Второй мужчина потянулся за топором, но существо подняло оставшуюся ногу и ударило его в живот. Второй мужчина упал навзничь и покатился по полу, сплевывая кровь.
Существо лежало неподвижно. Что-то внутри подсказывало ему, что он должен это сделать.
Покалывание началось от его оторванных плеча и ноги. Кровь хлынула из дыр в том месте, где были его рука и нога. Существо извивалось и стонало. Его пенис снова набух. Он повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит. Из плечевой впадины торчала кость. Он посмотрел вниз как раз в тот момент, когда кость вылетела из его тела в том месте, где была отрублена нога.
Из дыры торчали мускулы и плоть. Кровь хлынула наружу и покрыла стены и пол. Его пенис полностью вышел из ножен и пульсировал. Сразу выросло несколько костей. Плоть быстро росла, покрывая новые кости.
Эрекция пульсировала. Узел у основания вздулся.
На новой руке начали расти новые пальцы. На ноге появились новые пальцы. Когти росли внутри плоти пальцев ног. Они проталкивались сквозь плотную кожу и мышцы и появлялись в брызгах крови.
Существо снова эякулировало.
Удовольствие поубавилось. Какое-то время существо лежало на полу, тяжело дыша. Внезапно до него донесся запах. Он перекатился на ноги и скорчился на залитом кровью полу. Оба мужчины всё ещё были здесь, глядя на него с благоговением. Существо посмотрело на себя. Его рука и нога были безволосыми. Кожа была другого цвета, чем все остальное его тело. Но они были такими же мускулистыми и функциональными, как и его старые конечности.
Теперь эта тварь была голодна. Он склонился над человеком со сломанной ногой, оторвал ему шею, пожевал мясо и проглотил. Он оторвал одной рукой руку и ногу и побежал по коридору, жуя мясо.
Хотя тревога всё ещё звучала, он не встретил ни одного человека. Запах в этом здании был очень силен, так что запах, который он искал, должен быть здесь. Он спустился ещё на три уровня. Запах стал сильнее, чем когда-либо. Он повернул за угол и вошел в большую комнату. Перед ним стоял человек в форме. В руке он ничего не держал.
Его запах! Его ужасный запах! Он!
Существо бросилось вперед.
ПАФ - КОСЯК!
Ноги существа подкосились от удовольствия быть застреленным. Он заскользил по полу на животе. Его жертва бросилась прочь.
Сейчас все было по-другому. Удовольствие шло прямо из его головы. Они выстрелили ему чем-то в голову... И он всё ещё был там. Он протянул руку назад и пощупал её. Из его черепа торчал длинный металлический стержень. Он был прикреплен к проводу. Существо оглянулось. Проволока тянулась по всей длине комнаты и была прикреплена к огромному ящику. У ящика стоял ещё один человек. Существо перекатилось вверх и бросилось на него.
Волна электричества прошла через его мозг. Его мышцы дрожали. Его ноги превратились в желе, и он рухнул на живот.
Так много удовольствия...
Существо лежало на полу, его мозг плавал в блаженстве. Его конечности были жесткими и неподвижными, но чувствовалось, что они размахивали во всех направлениях.
.. - так хорошо...
Двое мужчин подошли и посмотрели на него сверху вниз. Существо ненавидело их. Он хотел уничтожить их. Он попытался пошевелиться, но мышцы не слушались. Он пытался думать, но ничего не получалось. Все было так хорошо.
- Максимальное напряжение, - сказал один из мужчин.
Второй мужчина исчез. Существо посмотрело в лицо человека, которого он хотел убить. Даже когда его разум тонул в удовольствии, он хотел, чтобы этот человек умер. Еще большее удовольствие ожидало его, когда он уничтожит запах этого человека. В его сознании существо рычало, но ни один из соответствующих мускулов не реагировал.
Затем его руки напряглись ещё сильнее. Его разум сжался сам по себе. Мир почернел.
Существо лежало на кровати. Эта кровать была далеко не такой удобной и хорошо продуманной, как те, к которым он привык. Эти кровати, казалось, были созданы специально для него. Казалось, что эта кровать была изношена ещё до того, как он лег на неё спиной. Она была частично приподнята, лицом к пластиковому окну, вырезанному в стене. Из его затылка торчал металлический штырь. Там не было ни прутьев, ни ремней, ни игл, удерживающих его. Только металлический штырь, гудящий прямо в его черепе.
Гул электричества заполнил голову существа и заплясал внутри него от груди до пальцев ног. Он был спокоен. Непринужденно со всем. Он всё ещё хотел уничтожить все отвратительные запахи, которые окружали его в этом здании. Эти запахи не давали ему уничтожить запах, до которого он должен был дотянуться, но он чувствовал себя так хорошо, что вообще не мог двигаться.
В комнате пахло по-другому. Здесь не пахло стерилизованным металлом и зеркалами. В этой комнате пахло так, словно здесь уже бывало много людей. На столах и подносах лежали различные медицинские инструменты. Он чувствовал их запах в ящиках и столах по всей комнате. В этой комнате были и другие кровати, все недавно пустые.
Час за часом люди подходили к окну, стояли и смотрели на него. Он отчетливо слышал их шепот сквозь пластик и кирпичные стены. Они всегда были смесью очарования, ненависти, любопытства и страха. Существо хотело уничтожить их всех, но его мышцы не реагировали на это желание.
Он наблюдал за людьми. Они прошли мимо и посмотрели на него. Никто не входил в комнату, но многие долго стояли у окна, изучая его, разговаривая друг с другом о нём, испуская свои отвратительные запахи.
Часы и часы.
Наконец в комнату вошли мужчины. У них были иголки. У них были ножи. Они что-то вводили в него, что-то выводили из него. Они срезали мех с его тела. Через несколько минут он снова вырос, и они с изумлением наблюдали за ним. Они прорезали мех и пронзили кожу. Они отрезали все большие и большие куски, затем отступили назад и смотрели, как кожа отрастает снова.
Один из мужчин взял большой нож и отпилил один из пальцев существа. Хвост существа завилял бы, если бы мог, предвкушая то чувство, которое последует за этим. Один из мужчин щелкнул часами, и они увидели, как кость вырастает из его руки, мышцы и плоть изгибаются и нарастают вокруг неё, все больше и больше, пока не вырос весь палец. Мех вернулся последним. Существо всё время стонало и тяжело дышало. Он надеялся, что они снова отрежут ему всю ногу или руку. Когда они снова выросли, стало ещё лучше. Мужчина щелкнул часами.
- Сорок восемь секунд.
- Невероятно...
Мужчины вкатили большую машину. Он завертелся вокруг существа. Многие другие устройства приходили и уходили. Много разных людей. Тварь хотела убить их всех, но он тоже не хотел двигаться.
Все больше людей проходило мимо пластикового окна. Еще несколько человек вошли и осмотрели его. Они разговаривали друг с другом перед ним, и существо чувствовало каждое слово. Они были очарованы и любопытны.
Часов.
Дни.
Дни.
Он уже давно был один.
Затем знакомый мужчина встал перед окном, глядя на него. Вентиляционные отверстия наверху донесли его запах до существа. Он хотел убить этого человека. Прежде всего он должен был уничтожить свой запах! Существо попыталось встать. Он попытался пошевелить ногами, но ничего не вышло. Каждый раз, когда он пытался пошевелиться, его мысли прерывались наслаждением, гудящим глубоко в его черепе. Существо лежало неподвижно. Он даже не пошевелился, хотя мысленно боролся, боролся и извивался на кровати, чтобы встать и напасть.
- Лейтенант Уэстинг? - спросил мужчина.
- Он сделал паузу, словно ожидая, что что-то произойдет.
- Марти? - спросил он и стал ждать.
Через некоторое время к жертве подошел второй человек. В руках он держал планшет.
- Это и есть отчет? - спросила его жертва. - Что это, во имя всего святого?
Человек с планшетом посмотрел сквозь пластик на существо и заговорил. - В этом нет никаких сомнений. Это лейтенант вестинг. Анализ остаточной ДНК подтверждает наличие следов его человеческих хромосом... наряду с собачьими генами.
Они оба смотрели на него сквозь пластик. Их запахи были полны раскаяния, а не ужаса.
- Боже... - сказала жертва. - Он был захвачен американцами в прошлом году. Он всё ещё находится в официальном списке почтальонов, опубликованном в прошлом месяце. Завершено ли биологическое исследование?
- Да, сэр.
- Ну так положись на меня.
- С чего мне начать?
- Просто выбери место.
Человек рядом со своей добычей поднес к лицу толстую стопку бумаг. Он пролистал их.
- Его ДНК переписывали несколько раз. Похоже, что американцы использовали несколько различных видов собачьих генов в качестве основы для начальной фазы. После этого они вернулись и вручную склеили генетические последовательности для его слуха и обоняния. Возможно, мышечная структура. Похоже, что он был дополнен два разных раза.
- А самовосстановление?
- Да, это. - он перевернул несколько десятков страниц, остановился и на мгновение задумался. - Каждая клетка его тела-стволовая. Его клетки распознают, когда, скажем, отсутствует палец, и знают, как отрастить его обратно.
- Как такое возможно?
- Это на много световых лет опережает наши генетические исследования. Но совершенно очевидно, что они не усовершенствовали технику для своих солдат. Процесс должен быть невероятно болезненным, так как все болевые рецепторы лейтенанта были подключены непосредственно к центру удовольствия его мозга.
- Что?
- Да, сэр. Это было бы одним из первых, что они сделали. Такого рода физические изменения... Там не будет никакого сна через это. Боль была бы такой сильной, что могла бы вывести любого из глубочайшей комы. Он бодрствовал на протяжении всего процесса. И это, должно быть, было очень приятно. Его гонады не производят спермы, но они выкачивают тестостерон в смешных количествах. Его надпочечники также гиперстимулированы, вероятно, чтобы держать чувства острыми.
- Но почему? Можете ли вы сказать мне, почему?
Он отложил бумаги в сторону и уставился на существо. - Это не научный эксперимент, сэр. Эта штука-биологическое оружие. Ракеты и бомбы в наши дни почти бесполезны, поэтому вполне логично предположить, что американцы задались целью создать оружие, способное быстро и скрытно следовать за своей целью, адаптироваться к любой ситуации и быть непредсказуемым. Клыки гораздо более маневренны, чем человеческое тело, а собачье тело и структура мозга лучше справляются с более острыми чувствами. Они начали с человеческого мозга, чтобы сохранить интеллект и врожденное знание окружающей среды. Его плотная мускулатура служит одновременно и бронежилетом. Но это ещё не все.
- Стало ещё хуже?
- Да, сэр. - Он снова бегло просмотрел бумаги. - Его обонятельные и слуховые чувства напрямую связаны с определенным скоплением клеток в его мыслительном центре. Этот кластер не является естественным. Он был намеренно собран по кусочкам, запрограммировав его на поиск и уничтожение определенного запаха. Активность мозга лейтенанта достигает максимума, когда вы рядом, сэр. Короче говоря, вы его цель, генерал Стагрис. Каждая модификация, сделанная с его телом, направлена на максимальное выживание через самые жестокие атаки, чтобы добраться до вас. Его мозг устроен так, что его единственная цель в жизни-выследить свою цель и убить её. Он никогда не остановится, пока не достигнет своей цели. Когда он это делает, его мозг запрограммирован на перегрузку центра удовольствия, затем иммунная система разрывает нервы в продолговатом мозге и каннибализирует клетки, чтобы уничтожить его ДНК. И если он умрет, не достигнув своей цели, мы почти уверены, что его иммунная система уничтожит и тело.
- Не ожидали же они, что мы найдем способ захватить его живым? - спросил генерал.
Некоторое время они оба молчали.
- Эта война уже двадцать лет находится в тупике, - продолжала его жертва. - Они слишком напуганы, чтобы использовать бомбу. У каждого есть средства защиты, которые могут перехватить все баллистические атаки - они были бесполезны в течение десятилетий. У каждой нации есть антигены для биологического и вирусного оружия. В течение многих лет все, что могли делать американцы, - это демонизировать мир, угрожать ему. Так что же они делают? Они создают живое, дышащее оружие, такое же непредсказуемое, как сама жизнь, предназначенное для того, чтобы не чувствовать боли, когда оно страдает от своей самоубийственной миссии.
Они оба ещё некоторое время смотрели на это существо.
- Лейтенант был женат? - сказала добыча.
- Да, сэр. Я взял на себя смелость поискать её. Глория вестинг, тоже лейтенант.
- Она завербована?
- Совершенно верно, сэр. По-видимому, они встретились на базе на Ближнем Востоке пять лет назад и решили произнести клятву. Удалось перенести вместе последние три развертывания.
- У кого-то в команде было несколько друзей... , - Он вздохнул. - Приведи её сюда. Как можно быстрее. Давайте выясним, осталась ли там хоть какая-то часть лейтенанта Уэстинга.
Другой мужчина кивнул и отошел от окна. Генерал наклонился ближе к окну, всё ещё вглядываясь в существо.
В его сознании существо извивалось, брыкалось ногами, бежало, врывалось в окно и перегрызало горло этому человеку. Но он только тихо лежал в постели.
Дни, дни, часы, дни... По-прежнему тишина и гудение. Никто не подходил к окну с тех пор, как генерал ушел. Никто не входил, чтобы ткнуть его пальцем или отрезать что-нибудь.
Затем перед окном появилась женщина, одетая в стандартную военную одежду. Прямо за ней шел генерал, ведя её к окну. Он встал у стены и позволил ей подойти к окну одной.
- Марти?.. - спросила она.
Она обернулась и посмотрела на генерала.
- Он тебя слышит. Эти стены не звуконепроницаемы. А его слух в сотни раз чувствительнее нашего.
Она повернулась и снова посмотрела на него. Её лицо было искажено смесью отвращения и любопытства. И даже надежда.
- Это действительно он?
- Анализ ДНК это подтверждает. Там как раз осталось достаточно ДНК вашего мужа, чтобы сопоставить её.
- А что это за штука, к которой он подсел?
- В энергосистеме. Когда он вторгся на базу, пули его не остановили. Двое моих людей отрезали ему руку и ногу, и через две минуты они снова выросли. Мы решили, что его мозг был перепрограммирован, чтобы чувствовать удовольствие, а не боль, поэтому мы вводим ток прямо в его мозг. Это удерживает его центр удовольствия занятым и нарушает двигательные функции.
- Это не может быть мой муж...
- Именно поэтому я и привел вас сюда, лейтенант. Мы хотим, чтобы вы с ним познакомились. Мы будем следить за любыми изменениями в мозговой активности.
Он прошел за ней к маленькой двери рядом с окном. Повернулся замок, щелкнул засов, и дверь распахнулась внутрь. Генерал придержал для неё дверь. Женщина отошла от окна, скрылась за стеной и снова появилась в дверях. Она сделала пару глубоких вдохов и медленно подошла к кровати. Генерал закрыл дверь и встал перед ней, скрестив руки на груди. Она стояла рядом с кроватью, глядя на него сверху вниз. Существо могло только двигать глазами и смотреть на неё.
- Марти? - прошептала она.
Её дыхание омыло существо. Там воняло. Он пошевелился в своем сознании, желая встать, но все, что он мог сделать, это лежать неподвижно.
- Вы знаете, кто я?
Существо моргнуло.
Некоторое время она смотрела ему в глаза. Она прищурилась, словно пытаясь прочесть что-то написанное на его зрачках. В уголках её глаз блестели слезы. Она подняла руки и оперлась на кровать.
- Что эти ублюдки с тобой сделали?
Она сильнее навалилась на кровать. Она внимательно посмотрела на его морду. - Она подняла руку. Она положила его ему на грудь, поколебалась, потом осторожно положила руку ему на грудь. Существо извивалось, билось, хватало её за лицо и откручивало ей голову... В его сознании. Она стояла между ним и его добычей. Она должна была умереть.
- Она потерла его грудь. Её рука переместилась к его лицу. Она держала его морду в своей руке, слегка повернув его голову, чтобы посмотреть прямо на неё. Существо почувствовало, как его руки и шея поднялись, чтобы встретиться с её шеей и разорвать её, но ничего не двигалось.
Она сказала ещё много чего. Она продолжала говорить. Все время ощупывал его, поглаживая по шерстке взад и вперед. Он больше не слышал её. Он просто хотел, чтобы её рука убралась с его груди и её запах исчез, чтобы он мог добраться до своей жертвы.
Наконец генерал положил руку ей на плечо. Она повернулась к нему лицом.
- Мне очень жаль, солдат. Но врачи сказали мне, что мозговая активность увеличилась. Узор совпадает с тем, что он чувствует, когда улавливает мой запах.
Она снова повернулась к нему. Она стиснула зубы, и в уголках её глаз заблестели слезы, но они так и не вырвались наружу.
- Он хочет нас убить.
Она вцепилась в матрас, затем резко развернулась и вылетела из комнаты за стену, мимо окна и скрылась из виду. Генерал на мгновение замер, глядя на него.
- Я знаю, что говорят врачи, но я им не верю. Ты всё ещё там. Где-то. И я знаю, что вы этого не поймете, лейтенант, но мне очень жаль. Я обещаю, что у меня есть план. Это даст им то, что они заслуживают, и возместит то, что они отняли у вас.
Он повернулся и вышел, закрыв и заперев за собой дверь.
Существо вскочило, вломилось в дверь, побежало на четвереньках, чтобы догнать генерала, схватило его тело и навсегда заглушило этот запах...
Существо лежало неподвижно в приятном гуле. В комнате витал запах женщин. Он вдохнул его, подергивая носом. Чем дольше он вдыхал этот запах, тем более знакомым он казался, но запах его жертвы также задерживался в комнате, и мысль была быстро похоронена под желанием уничтожить его.
Дни.
Недели.
Месяцы.
Мужчины и женщины часто входили в комнату, извлекая из него ткани, кровь и другие жидкости днем и ночью. Много раз он терял сознание, проваливаясь в сон наяву. Мужчины и женщины тыкали в него пальцами и отрезали куски. Эти части тела снова выросли, и это было так же чудесно, как и всегда.
Они часто перемещали его из комнаты в комнату. Они поменялись кроватями дюжину раз. Все больше людей подходило и наблюдало за ним. Все больше мужчин говорили о нём, пока смотрели на него.
Вначале существо заставляло себя встать и убить их, но по мере того, как проходили месяцы, желание вырваться на свободу и убить их, чтобы добраться до своей жертвы, становилось все менее сильным.
Гул электричества никогда не прекращался. Нежный массаж в его мозгу, который окутывал его тело радостью, всегда присутствовал, и с желанием убить всех медленно уменьшающимся, он был свободен наслаждаться этим без импульса, становящегося на пути. Это доставляло ему удовольствие и раньше, но постепенно он забыл, что когда-то это было.
Но вот однажды генерал и врач вошли в комнату, оставив дверь открытой. Доктор обошел кровать существа с одной стороны, генерал-с другой.
Доктор приподнял кровать, и существо легло прямо. Он протянул руку за голову существа:
- …
Гудение прекратилось.
Чудовищная боль пронзила его тело, когда стержень выскользнул из черепа. Существо никогда раньше не испытывало ничего подобного, и ему это не нравилось. Доктор тут же обмотал голову существа бинтом. Существо снова пошевелило рукой. - Он раздвинул пальцы ног. Он посмотрел на генерала.
Генерал улыбнулся:
Существо спустило ноги с кровати и встало на пол. Он вытянулся во весь рост, возвышаясь над этим человеком. Его добыча. Его...
Он ничего не чувствовал.
Запах генерала. Запах доктора. Они окружили его, заполнили его голову. Он не чувствовал никакого рефлекса, чтобы убить его. Ничего. Существо стояло неподвижно, глядя на генерала.
- Привет, Марти. Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась.
Через эту дверь и вошли...
Существо вообразило, что он смотрит в зеркало. Еще одно мохнатое существо вошло в дверь, держа под руки двух мужчин в камуфляжной форме. Она шла нервно и неуверенно, принюхиваясь к воздуху и оглядываясь вокруг, словно ожидая, что все протянет руку и нападет на неё.
Один из людей в форме закрыл и запер дверь. Сделав это, они остановились примерно в пяти шагах от существа. Глаза существа встретились с глазами женщины, и они уставились друг на друга.
- Это Глория, - сказал генерал.
Существо повернулось и посмотрело на человека сверху вниз. Как ни странно, он ничего не чувствовал, поэтому стоял неподвижно.
- Мы уже работали над тобой, Марти. Это заняло девять месяцев, но мы не только перепроектировали технику, используемую для создания вас, мы удалили большую часть программирования, которое они добавили. Нервные комплексы, которые заставили тебя хотеть убить меня и всех, кто стоял между нами. Все, что мы можем сделать, чтобы вернуть вам контроль над вашим разумом.
- Он подошел к женщине. - За Глорию.
- Вашу жену не нужно было долго уговаривать, особенно когда я рассказал ей о миссии, которую я имел в виду для вас обоих. Мы извлекли вашу ДНК и применили те же изменения к ней. Все, что есть у тебя, есть и у неё. Несокрушимый, неостановимый.
Генерал шагнул вперед и встал между ними.
- Время не могло быть лучше. Поскольку я уже почти год притворяюсь мёртвым, американцы считают, что их план сработал. Они начали сбрасывать больше собак, таких как вы, на Британские острова. У нас есть более чем дюжина подтвержденных наблюдений и нападений. Я предвидел этот шаг.
Генерал начал расхаживать взад-вперед по комнате, его голос становился все более угрожающим и сердитым.
- Мы захватим этих существ, доставим их в наши защищенные лаборатории и изменим их так же, как изменили вас. Враг не знает, что мы вышли на них, и, вероятно, они не думали, что мы сможем это выяснить.
Теперь эти слова не совсем ускользнули от существа. Каким-то образом, каким-то образом, который он не мог вспомнить сознательно, они имели смысл. ДА... Кто-то сделал это с ним. Люди... Он не мог убежать... Они превратили его в это. Ему нравилось то, кем он стал. Он действительно хотел... но... Они что-то сделали с ним, и поскольку он не мог вспомнить, что именно и почему это должно его разозлить, это разозлило его ещё больше
Он посмотрел на женщину, стоявшую перед ним. Глория. От неё приятно пахло. Он подошел ближе, вдыхая её запах с такого расстояния. Её запах был таким знакомым. Ему казалось, что он должен был бы это вспомнить, но воспоминания больше не было. Эмоция, которую он вызвал, всё ещё была такой. Этот человек был якорем, который поддерживал его в здравом уме независимо от того, что он видел на поле боя, какие ужасы он видел в каком бы адском месте он ни развернул. Он не мог представить и дня без неё. Она подошла ближе, тоже принюхиваясь. Язык её тела говорил ему, что она чувствует то же самое.
Их носы соприкоснулись. Они протянули руки и коснулись друг друга. Прикосновение превратилось в объятие. Непреодолимое желание защитить её переполняло его. Её запах говорил о том, что она полна такого же желания. Они согласились.
Существо взглянуло на генерала. Он улыбался.
- Мы восстановили ваши болевые рецепторы, чтобы позволить вам выжить в долгосрочной перспективе, но когда вы восстановитесь после травмы, они полностью отключатся. Мы сделаем то же самое для тех, кого захватим, а затем сбросим их на американскую землю. Вы оба окажете своей стране большую услугу. Дайте им настоящего врага для борьбы. Дайте им ад, лейтенанты. Это и есть ваша миссия.
Существо не улавливало каждое слово, но подсознательно он все понял. Эта мысль взволновала его. Если кто-то из этих людей приблизится к его паре, он убьёт их. Он будет убивать их до тех пор, пока их запах не уйдет так далеко, что они больше никогда не будут представлять угрозы.
- Да, сэр.
Существо поднялось ещё выше. Он не был уверен, откуда пришла эта мысль, но это было приятно.
- Марти.
Он посмотрел через плечо своей подруги на свое смутное отражение в пластиковом окне.
- Это я... Марти.
Впервые за всё время, что он себя помнил, это было правильно.
