Furtails
Эрин Хантер
«Хроники Стаи - 2»
#NO YIFF #пес #разные виды #постапокалипсис #приключения #фантастика
Скачать в формате .TXT, в формате .FB2

Тайный враг

Эрин Хантер


(Хроники Стаи — 2)




Пролог


Лай с восторгом потрогал лапой блестящего зеленого жука.


«Ага, попался, козявка!»


Теперь добыча никуда от него не спрячется. Он загнал ее, поймал и победил. Да здравствует Лай! Смотрите все: вот идет славный Охотник Лай, Быстроногий Лай, Храбрый Лай! Бесстрашный воин Молнии из стаи Небесных псов!


«Сейчас я с тобой расправлюсь!»


Он стал гонять лапой сучащего лапками жука, грозно оскалив клыки, чтобы жалкая козявка поняла, что сопротивление бесполезно, но вдруг вдалеке раздался зловещий вой.


Короткая шерстка на щенячьем загривке мгновенно встала дыбом, Лай задрожал всем телом, склонив голову набок.


«Собака? Чужая, злая собака?»


Жук скрылся под белым забором, Лай уже и думать о нем забыл. Сейчас бегство со двора было важнее охоты.


Неуклюже попятившись, Лай помчался через лужайку в сарай, спеша очутиться в уютном тепле, среди знакомых запахов. Щенки встретили вернувшегося брата звонким лаем, а он, сопя от натуги, растолкал их и прижался к теплому материнскому животу.


Когда мамино ласковое вылизывание немного успокоило его колотящееся сердечко, Лай почувствовал, как к нему потихоньку начинает возвращаться храбрость.


— Что это был за вой? — тоненько пискнул он. — Вы слышали? Слышали?


— Да! Да!


— Слышали-слышали!


— Ой, вой! Ой, страшный!


— Там собака-злюка! — затявкали щенки.


— Тихо, тихи, малыши, — проворчала Мать-собака, нежно вылизывая маленькие мордочки. — Нет, это была не собака. Это волк, но он сюда не придет.


Волк. При этом слове Лай снова задрожал от страха и почувствовал, как такой же трепет пробежал по шкурам братьев и сестер. Ему не понравилось это слово. Оно было страшное. Да, так мог называться только тот, кого стоит бояться…


Но в тихом голосе Матери-собаки прозвучал не страх, а улыбка.


— Ах, детки, вам нечего бояться. Волки не сильно отличаются от нас с вами. У них тоже четыре лапы, острые зубы и густая шерсть. Как и мы, они быстроногие, сильные и смелые, но только дикие, коварные и очень хитроумные.


— Спорим, я перехитрю волка! — немедленно взвизгнула Пискля.


— Надеюсь, этого не случится, — покачала головой Мать-собака. — Собаки так не поступают. Собаки умные, но не коварные. Мы благородные создания, мы знаем, что такое честь. И вы, малыши, должны крепко это запомнить!


— А почему этот волк выл собачьим голосом? — робко прошептал Вой.


— Потому что собаки и волки родня, пусть и неблизкая, наша связь началась в далекие незапамятные времена, — ответила мама. — Но волкам все равно нельзя доверять. Мы с ними не водимся. Если когда-нибудь увидите волка, держитесь от него подальше, поняли? А еще лучше — убегайте со всех лап!


— Почему? — выпалил Лай, недовольно воинственно наклоняя голову.


— Потому что стоит повернуться к волку спиной, как он вопьется клыками в твою шкуру, — сурово ответила Мать-собака. — Слышите? Никогда не приближайтесь к волку! Помните историю о любопытной Сопелке? Она нарушила это правило и горько об этом пожалела. Сколько раз мама говорила вам, что любопытство до добра не доводит? Сопелка услышала волчий вой и побежала вслед за волками, потому что она была не только непоседлива и любопытна, но еще и бесстрашна, как и положено настоящей собаке.


— Я тоже бесстрашная! — поспешила вставить Пискля.


— Пискля! — негромко заворчала мама. — Сколько раз мама говорила тебе, что умная собака никогда не путает бесстрашие с глупостью? Дикая волчья стая поймала Сопелку и окружила ее под Первой сосной, а предводитель волков, свирепый зверь по имени Клычище, решил растерзать ее за то, что она шпионила за ними.


Но мы с вами знаем, что Сопелка была внучкой самого Молнии, и хотя доблестный Молния ушел жить к Небесным псам, он продолжал любить своих детей и присматривал за ними с небес. Что же он сделал, когда увидел, что маленькой глупой Сопелке грозит страшная смерть от волчьих клыков? Он спрыгнул на землю, прямо на Первую сосну, и спалил ее дотла, а с ней и свирепого Клычищу! Дикая волчья стая в ужасе бежала прочь, позабыв о Сопелке. Вот почему глупенькая Сопелка не погибла, а выросла и стала умной и храброй собакой-воительницей по имени Дикое пламя. Но мы с вами, мои милые, не можем полагаться на заступничество Молнии, поэтому ни в коем случае не должны повторять ошибок Сопелки. Все понятно?


Вдалеке вновь раздался протяжный вой, и щенки еще ближе прижались к Матери-собаке, насторожив ушки, чтобы не пропустить ни одного ее слова.


Лай совсем успокоился.


Мягкий бок Матери-собаки был таким теплым, ее сердце мерно и убаюкивающее билось под его ухом. Бум-бум, бум-бум, бум-бум… Мать-собака большая и сильная, она все знает, она защитит их от любой беды.


Лай заворочался под передней лапой матери.


— Даже если волк придет сюда, с нами все равно ничего не случится, правда? — уточнил он, на всякий случай.


Пискля насмешливо тявкнула ему в ухо.


— Глупый Лай! — фыркнула она. — Ты не слышал, что мама сказала? Волк не может сюда прийти!


— Конечно, — веселый смех пророкотал в горле у Матери-собаки. — Волк никогда сюда не придет. Вы все в безопасности, поэтому давайте-ка спать…


Лай спрятал нос под лапу. Ему было тепло и уютно, только кончик его уха продолжал тревожно вздрагивать при звуках леденящего кровь воя, то раздававшегося, то замиравшего вдали.


«Я буду умным, — думал он, засыпая. — Я не такой, как глупая Сопелка! К волкам я даже близко не подойду!»


Потому что собачья жизнь должна быть теплой и безопасной, как сейчас в Щенячьей стае. В стороне от дикого мира, вдалеке от волков, под надежной защитой семьи…

Глава I


— Наша территория! Наша! Наша!


Птицы с потревоженным стрекотом вспорхнули с верхушек деревьев, осыпавшаяся листва, кружась, опустилась к лапам Счастливчика.


Весь дрожа от напряжения, на прямых лапах, он стоял и смотрел в ту сторону, откуда пришел. Там, в долине, была его стая — то есть нет, не стая, а друзья. И жуткий лай мог означать только одно — друзьям Счастливчика угрожала смертельная опасность.


Смертельная, потому что его не было рядом.


Счастливчик беспомощно покрутил головой, разрываясь на части. После рассвета, когда он распрощался с друзьями, пес успел проделать долгий путь. Дальние холмы превратились в туманные тени на горизонте. Счастливчик взобрался так высоко, что мог одним взглядом охватить весь лежавший внизу лес, в глубине которого скрывалась долина. Он уже почти вышел из леса — до гребня горы, к которому он стремился, оставалось совсем немного. Заветный гребень манил Счастливчика, придавая сил его усталым лапам, побуждая их бежать все быстрее и быстрее — но вот теперь он стоял как вкопанный, словно превратившись в дерево.


Его друзья были в беде.


Он был им нужен.


С бешено колотящимся сердцем Счастливчик развернулся и побежал назад.


«Собака-лес! Защити их, сбереги их от беды! Дай мне время успеть…»


Он мчался в сторону долины, перепрыгивая через опавшие ветки, разбрасывая лапами сухую листву. Почему он не доверился своим инстинктам? Ведь в глубине души Счастливчик с самого начала знал, что не должен покидать свою стаю! Но он убежал от них, как подлинный Пес-одиночка, а теперь его друзьям угрожала опасность.


«Кто защитит их, если не я?»


Он отчетливо слышал свирепый рев и незнакомые злые голоса, смешивавшиеся с лаем сестры и остальных собачек-на-поводочке.


— Наша земля! Наша вода! Убирайтесь! Прочь, прочь!


— Все сюда! Не разбегайтесь! Держитесь возле меня!


Сильные задние лапы Счастливчика в мгновение ока вознесли его на вершину небольшого холма и вдруг остановились, не спеша мчаться вниз.


«Постой, Счастливчик… — подсказал инстинкт. — Хорошенько осмотрись, прежде чем бросаться в пасть опасности».


Счастливчик окинул зорким взглядом долину. За густым лесом лежала широкая луговина, поросшая высокой травой. На первый взгляд, лучшего места для собачек-на-поводочках было не придумать. Это место подходило всем вместе и каждому в отдельности: Марте здесь было, где плавать, Микки — где охотиться, а Солнышке, Альфи и Дейзи — где прятаться. Не говоря уже о Бруно и Белле, которые могли с пользой для дела исследовать окружавшие долину обширные территории. Единственное, о чем они не подумали, решая здесь остановиться, так это о том, что такое прекрасное место вряд ли могло быть ничьим. Судя по всему, какая-то стая уже успела обосноваться в долине и теперь свирепо отстаивала свои права.


Вдалеке, у самого горизонта, серебряный свет сверкал на широкой глади воды — там, за краем леса, протекала река. Именно там Счастливчик в последний раз видел своих друзей. Он встряхнулся и помчался вниз по склону.


От злобного лая стаи вся шерсть на спине Счастливчика встала дыбом. Его сердце разрывалось от страха и гнева, но он понимал, что если выскочит из леса на яркий свет, то его сразу заметят. Значит, нужно было вести себя осторожнее.


Ему показалось, что с тех пор, как он расстался с друзьями, с рекой что-то произошло. На вид она была прежней, но только на вид. У Счастливчика был нюх на опасность.


«Странно, что бы это могло быть?» — насторожился он. Потом вспомнил ручьи и озера, разлившиеся возле погибшего города. Именно там он впервые почуял острый запах угрозы, щекотавший ему ноздри сейчас.


Счастливчик так испугался, что даже остановился. Так и есть, на поверхности воды ядовито поблескивала мерзкая зеленая пленка. А он-то счел это место безопасным убежищем! Но ведь река большая, она должна быть чистой, и она была такой еще вчера — если только они не приняли желаемое за действительное.


Но теперь Счастливчик ясно видел ядовитое зеленое пятно, расползавшееся вниз по течению.


«Я привел своих друзей к смертельной воде!»


Неужели во всем мире не осталось убежища от смерти, принесенной Большим Рыком? У реки даже кусты и деревья выглядели какими-то полудохлыми — поникшие, поломанные и изуродованные, словно их собака жевала.


Сорвавшись с места, Счастливчик помчался вдоль берега ручья, сердце тяжело и сильно бухало у него в груди. Если зараза Большого Рыка поразила даже это отдаленное от города место, то куда же идти собакам? Неужели на Собаке-Земле больше не осталось для них места?


— Убирайтесь!


Злобный вой прорвал воздух, потом раздалось испуганное тявканье и пронзительный визг боли.


Не помня себя, Счастливчик кубарем помчался вниз со склона холма, звонко цокая когтями по камням. Добежав до зарослей густого кустарника он, наконец, увидел, что происходит.


Его друзья выглядели до боли беспомощными и жалкими перед наступающими врагами. Им противостояла настоящая стая — дикая свора огромных собак на прямых напряженных лапах, с вздыбленными загривками и оскаленными зубами. Время от времени кто-то из своры выскакивал вперед, оглашая долину злобным лаем.


— Сейчас вы свое получите, собачки-на-поводочке!


Потом раздался голос Беллы — тихий, испуганный, но все равно мужественный:


— Все хорошо, не трусить! Держитесь вместе! Солнышко, спрячься за Бруно. Марта, помоги Дейзи.


Спрятавшись в тени огромного валуна, Счастливчик пригнулся и начал считать врагов. Во вражеской своре было семь собак. Кровь бурлила в жилах Счастливчика, его лапы были готовы сорваться с места, чтобы броситься в гущу сражения, но инстинкты, отточенные суровой городской жизнью, удержали его на месте. Как оказалось, совершенно правильно.


Счастливчик с облегчением перевел дух, сообразив, что настоящая битва еще не началась. Собаки из своры пока просто дразнили и оскорбляли своих врагов, но, если он сейчас по глупости выскочит на поляну, все может измениться в худшую сторону. Враги могут захотеть поскорее расправиться со слабыми противниками, чтобы затем, без помех, заняться Счастливчиком.


Поэтому он стоял и ждал.


Но вот две большие собаки, выскочив из рядов своры, щелкая пастями, бросились к маленьким Солнышку и Дейзи. Они не собирались загрызть их насмерть, пока они только запугивали.


— Выведите их из строя! — раздался резкий приказ. — Прыгушка, сбоку!


В тот же миг одна из диких подскочила к Солнышку справа и так страшно зарычала, что малютка, выскочив из-за спины Бруно, с паническим визгом понеслась в сторону кустов.


Счастливчик поискал глазами собаку, отдававшую приказы, но не смог ее разглядеть. Он знал, что если кто-нибудь из крупных собак посмеет броситься на защиту Солнышко или Дейзи, враги немедленно набросятся на них со всех сторон, кусая, дразня и изматывая до тех пор, пока не доведут до полного изнеможения. В результате, когда дело дойдет до настоящей драки, в которой трещат шкуры и льется кровь, Белла и ее друзья не смогут оказать врагам никакого сопротивления.


Счастливчик не раз видел такое раньше. Такую подлую, но очень эффективную тактику обычно применяли самые злобные собачьи банды, от которых он всегда старался держаться подальше.


Поэтому Счастливчик не на шутку удивился, увидев, что дикая свора пользуется столь коварными и грязными приемами.


«Держись, не торопись, — приказал он себе. — Будь мудрым, как Собака-лес».


Продолжая оставаться в тени и держась против ветра, Счастливчик, стал шажок за шажком подбираться ближе, чтобы в нужный момент одним прыжком выскочить на поляну. Он бесшумно крался среди деревьев, и только когда был уже совсем близко, впервые увидел предводителя своры.


Их альфу.


Это был огромный серый пес, изящный и поджарый, но в то же время мускулистый и сильный, как подобает настоящему вожаку. Он не принимал участия в битве, но внимательно следил за ней, отдавая отрывистые приказы:


— Не отставать! Преследуйте их! Покажите им, что бывает с теми, кто вторгается на нашу территорию!


Альфа откинул голову назад и залился долгим хриплым воем.


Мурашки страха пробежали по шкуре Счастливчика, желудок скрутило от нехорошего предчувствия.


«Это не собака…»


Не удивительно, что коварная тактика своры так напоминала волчьи приемы! Счастливчик никогда в жизни не видел вблизи своих дальних сородичей, но по полузабытым сказкам и смутным образам сразу узнал эти светлые глаза, страшные клыки и косматую шерсть. А голос! Ни с чем на свете он не смог бы перепутать этот жуткий вой, который слышал всего один раз в жизни, в далеком щенячестве. Воспоминание жаром прокатилось по его телу — след былого страха перед тем, чего он не видел, но услышал.


Значит, этот могучий серый пес был полуволком! Счастливчик слыхал о таких собаках, но прежде никогда с ними не встречался.


Приглядевшись повнимательнее, он выделил в своре еще двух собак, которые не спускали глаз с самых крупных собачек-на-поводочке и время от времени поглядывали на альфу, ожидая его приказаний. Счастливчик понял, что в иерархии своры эти двое занимают места сразу за вожаком. Один из них был крупным псом с мощной шеей и тяжелыми страшными челюстями. Этот следил за Мартой. Черная великанша была самой крупной из стаи, однако Счастливчик заметил, что она уже хромает на одну лапу, оставляя на траве кровавые отпечатки.


Вторая собака была гораздо стройнее и изящнее. Судя по всему, она принадлежала к тощим и длинноногим беговым собакам, которые умеют мчаться быстрее ветра. Эта собака стремительно проносилась вокруг места сражения, четко и деловито отдавая приказания. Она была меньше тяжелого мускулистого пса и выглядела гораздо более хрупкой, но безошибочное чутье подсказало Счастливчику, что быстрая собака занимает более высокое место.


Окрасом и фигурой эта красивая длинноногая особа мучительно напоминала Лапочку, с которой Счастливчик спасся из Ловушки, когда все их товарищи по несчастью погибли.


Но, в отличие от Лапочки, эта собака была злой. И она, не моргнув глазом, превратила бы в падаль всех собачек-на-поводочке, если бы альфа отдал ей такой приказ.


«Собака-лес, дай мне свою хитрость и мудрость…»


Счастливчик, по-прежнему держась против ветра, стал потихоньку, напрягая каждый мускул, пробираться ближе. Он был на расстоянии нескольких собак от места битвы, но его до сих пор никто не заметил. Вот что значит хитрость и удача! Если ему удастся застать свору врасплох, то у собачек-на-поводочке появится возможность унести лапы. Да, он поступит именно так — сейчас сорвется с места и одним прыжком выскочит на поляну…


Но Счастливчик замер с поднятой лапой. В каких-нибудь пяти прыжках от него бешено заколыхались кусты, и маленькая коричневая собачка, заливаясь лаем, выскочила на поляну. У Счастливчика оборвалось сердце.


Альфи!


Храбрый малыш Альфи остановился прямо перед огромным серым альфой. Дрожащие задние лапы выдавали его страх, но загривок стоял дыбом, а губы разъезжались в грозном рычании.


Собака-полуволк, склонив голову, уставился на дерзкого малыша, который огласил долины свирепым звонким лаем.


— Отстань от нас! Отстань от моих друзей! Кто сказал, что это ваша земля? Кто?


На морде альфы появилось задумчивое выражение, нечто среднее между брезгливостью и насмешкой.


Но Альфи, ничего не замечая, продолжал отчаянно лаять, яростно мотая головой из стороны в сторону. Видимо, ему казалось, что чем больше он будет двигаться, тем крупнее и опаснее покажется своим врагам.


— Мы ничего плохого не делали! Только искали чистую воду, а вы ни с того ни с сего на нас напали! Так не делается! Это нечестно! Вы — плохие собаки! — Остановившись, чтобы перевести дух, Альфи скользнул взглядом по деревьям… и заметил притаившегося в тени Счастливчика.


Альфи подскочил на месте, раздувшись от счастья, и на радостях залаял еще громче.


Счастливчик закатил глаза. Ему казалось, будто он слышит лихорадочные мысли, вихрем проносившиеся в маленькой голове Альфи:


«Счастливчик вернулся! Ура-ура, вернулся! Теперь все будет замечательно! Теперь мы победим, всех прогоним и всем зададим…»


Счастливчик содрогнулся, поняв, что невольно вселил в храброе сердце Альфи несбыточную надежду на благоприятный исход поединка с полуволком.


Так оно и было. Малыш свирепо наморщил нос и показал врагу зубы.


«Нет! Не делай этого!»


Счастливчик напружинил мышцы, приготовившись выпрыгнуть из засады, но было уже поздно. Альфи бросился на полуволка.


Альфа даже с места не сдвинулся. Одним ударом тяжелой лапы он швырнул отчаянного малыша на землю. Альфи кубарем покатился по траве, потом безжизненно замер. Кровь хлестала из глубокой раны на его боку.


Счастливчик оцепенел. Ему хотелось завыть от боли и гнева. Если бы Альфи не увидел его, то не посмел бы броситься на такого ужасного врага.


«Зачем ты меня увидел, Альфи? Ну зачем?»


И тут земля под лапами Счастливчика вдруг вздыбилась и заходила ходуном. На миг ему показалось, что Собака-земля тоже разгневалась на глупого Альфи.


А потом — бум! — Счастливчика швырнуло вперед, подбросило и перевернуло. Весь мир содрогнулся. Счастливчик больно ударился обо что-то, но нашел в себе силы вскочить и оглядеться. Его колотила дрожь.


«Еще один Большой Рык?»


Драка прекратилась, все собаки разом припали к земле. Дикая свора обратила взоры на своего альфу, который несколько секунд стоял, крепко упершись лапами в трясущуюся землю, потом запрокинул голову и испустил жуткий вой.


— Стая, ко мне! Это повторяется!


Дерево за спиной у Счастливчика с оглушительным треском надломилось и начало падать. Счастливчик едва успел отскочить в сторону, прежде чем оно обрушилось на скалу и треснуло, осыпав его грудой щепок.


Через несколько мгновений над долиной воцарился хаос — все новые и новые деревья с пронзительными стонами вырывались из земли и падали, с грохотом ударяясь о скалы.


Слепая паника охватила Счастливчика, и он бросился бежать, не разбирая дороги.


Только бы унести лапы от Рыка, только бы спастись…


Но Рык был повсюду, он бушевал вокруг Счастливчика и над его головой. Казалось, сама Земля в ужасе убегала у него из-под ног.


«Нет, не надо! Пожалуйста, хватит! Собака-Земля, не дай Рыку уничтожить и этот мир…»


Остановившись, Счастливчик обернулся назад и увидел, что обе стаи — дикая и его — в слепом ужасе мчатся наутек. Вдруг содрогающаяся земля с ревом раскололась, и страшная трещина побежала прямо через середину долины. Мелькнула светлая шерсть и пропала из виду. Кто-то упал в трещину!


Счастливчик резко отвернулся в сторону, страшась увидеть гибель собаки. Он разглядел, как Микки и Бруно волочат за собой безжизненное тело Альфи, а Марта хромает за ними, уворачиваясь от падающих веток.


«Моя стая!»


Инстинкт приказывал Счастливчику бежать за ними, но он опоздал. Над головой раздался страшный грохот, исполинский ствол треснул, корни с жутким стоном полезли из земли, словно дерево тоже пыталось вырваться и убежать.


Счастливчик перепрыгнул через огромную груду земли и корней, но оступился, взвизгнул от рвущей боли в передней лапе и повалился на траву, не в силах пошевелиться. Задрав голову, Счастливчик увидел, как дерево, покачиваясь, медленно встает на место, и решил, что все самое страшное уже позади, — но тут земля вновь встала на дыбы, и дерево угрожающе накренилось.


Парализованный ужасом, Счастливчик смотрел на нависший над ним содрогающийся ствол и слушал скрипучий предсмертный стон дерева.


Он с усилием пошевелил лапами, пополз на животе.


Но разве он мог успеть?


«Собака-Земля пришла за мной, — подумал Счастливчик, услышав оглушительный грохот сверху. — На этот раз мне точно конец».

Глава II


Дерево падало прямо на него. Спасения не было. Счастливчик услышал жуткий грохот, почувствовал дуновение воздуха и… в последний миг заметил над головой острый выступ нависающей скалы.


Безумный порыв отчаяния подхватил его, не чуя под собой лап, и Счастливчик вскарабкался на камень, кубарем скатился с него с другой стороны и юркнул под скалу. Забившись в это жалкое укрытие, он весь затрясся и заскулил, как щенок под материнским брюхом.


Долго, очень долго, не было слышно ничего, кроме грохота дерева, обрушившегося на камни, треска ломавшихся ветвей и стука коры и щепок, градом сыпавшихся на скалу над головой Счастливчика. Он взвизгнул, когда острая щепка впилась ему в бок, но заставил себя не шевелиться. Он знал, что как бы сильно ни было желание выскочить и броситься наутек, делать этого ни в коем случае нельзя.


«Собака-Земля, миленькая, — взмолился он, — пожалуйста, пожалей меня!»


Счастливчику казалось, что прошла целая вечность, прежде чем оглушительный треск и стон упавшего дерева отозвался последним эхом и начал стихать. Наконец, остался только шорох осыпающейся хвои. Постепенно скала под лапами Счастливчика перестала содрогаться. Собака-земля рыкнула в последний раз и тоже притихла.


Трясясь от носа до хвоста, Счастливчик выполз из своего убежища и начал продираться сквозь бурелом. Ствол упавшего дерева был толстый, как клетка-гремелка, и Счастливчик невольно заскулил от ужаса, представив, какой страшной смерти только что избежал.


«Он бы меня расплющил… Я был бы мертв… Ушел бы в Собаку-Землю…»


Счастливчик лизнул свою переднюю лапу, но острая боль уже стихла. Он с облегчением понял, что не ранен и не хромает. Вот это удача! У него только-только начала заживать рана, полученная во время первого Большого Рыка, не хватало еще охрометь на вторую лапу!


Все склоны вокруг него были взрыхлены ямами, засыпаны вывороченной землей и ветками, как будто какая-то огромная собака перерыла всю долину своими лапами. Словно завороженный, Счастливчик стоял и в ужасе смотрел на лежавший вокруг него изуродованный мир. Потом осторожно пополз по взрытому склону, со страхом переставляя лапы. К счастью, место, где недавно шла битва, лежало совсем недалеко внизу, так что скоро Счастливчик уже увереннее зашагал по ровной земле.


Во взбаламученном воздухе бурлил настоящий хаос запахов — пахло сырой, развороченной землей, корнями, кровью, расщепленным деревом, травой и бедой. Но сильнее всего был запах собачьего страха, хотя никаких собак вокруг не было видно.


Счастливчик насторожил уши и огляделся по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из своих. Но долина была пуста. Где же его друзья? И где ему теперь искать их? Неужели никто, кроме Альфи, не успел его увидеть?


Стоило Счастливчику подумать об Альфи, раненом и истекающем кровью, как до него вдруг донесся леденящий кровь вой. Это стонала собака — раненная, брошенная и беспомощная.


Счастливчик затравленно поджал хвост и напрягся. Откуда доносится стон? Ему казалось, будто собака воет где-то совсем рядом, но кругом было пусто.


Он покрутился на месте, шевеля носом, и вскоре заметил глубокую трещину в земле. Кровь застыла в его жилах, когда он вспомнил светлую собачью шерсть, промелькнувшую перед его глазами сразу после того, как треснула земля.


«Собака-Земля проглотила живую собаку!» — понял он.


Видно, Собака-Земля так прогневалась на свору полуволка, что решила проучить всех. Дрожа всем телом, Счастливчик попятился прочь от разлома. Если Собака-Земля так рассердилась на недавнюю драку, то кто знает, что вызовет ее ярость в следующий раз? Может быть, она и тех, кто не успел вмешаться, тоже не слишком жалует?


Значит, лучше будет поскорее унести лапы от трещины, и чем дальше, тем лучше. Что же касается собаки, душераздирающе завывавшей из провала, то Счастливчик ее не знал, поэтому и беспокоиться о ней не собирался. Главное, что это точно не была одна из собачек-на-поводочке — этих он узнал бы сразу, и по голосу, и по шерсти. Значит, в трещину провалился кто-то из своры полуволка. То есть враг.


«Никому из них нельзя доверять, — сказал себе Счастливчик. — С какой стати я буду спасать чужаков?»


И все-таки его шкура отчаянно чесалась и горела. Какая-то неведомая сила тащила его назад, и Счастливчик не мог ей противостоять. Он зарычал и остановился, насторожив уши. Что-то в этом жалобном, тоскливом вое рвало ему сердце, будило воспоминания. И еще этот запах… он был мучительно знаком Счастливчику, но в безумной мешанине, поднятой Большим Рыком, невозможно было как следует принюхаться.


Счастливчик яростно встряхнулся. Нет, он не мог бросить собаку в беде! Не мог уйти, повернувшись хвостом к чужому страданию. И неважно, друг эта собака или недруг. Он, Счастливчик, никогда не станет подлым псом, оставившим собрата умирать мучительной смертью! Чему учила его мама? Собаки — не волки. Они благородны и знают, что такое честь. Счастливчик никогда не предаст Собачий Дух!


Шумно вздохнув, Счастливчик стал осторожно подкрадываться к краю провала. Внутри притаилась чернота, но когда его глаза привыкли к темноте, Счастливчик разглядел смутный силуэт съежившейся на дне собаки.


Это была собака-бегунья.


Та сама злобная подручная полуволка, которая бегала туда-сюда вокруг сражающихся и отдавала приказы. Теперь она сжалась на узеньком каменном выступе и вся тряслась от страха. Свесив длинную морду, собака-бегунья с ужасом смотрела вниз, в черную бездну, но, заслышав скрежет когтей Счастливчика по камням, несчастная вскинула голову и посмотрела вверх. Прямо на него.


И окаменела.


Счастливчик даже вздрогнул от удивления.


Лапочка!


Его подруга из Западни… его сестра по несчастью и спасению!


Когда Лапочка покинула его, отправившись на поиски какой-нибудь стаи, Счастливчику хотелось выть от горя и одиночества. Много раз за это время он спрашивал себя, что с ней стало и выжила ли она.


И вот теперь оказалось, что Лапочка все-таки нашла себе стаю — дикую свору полуволка!


Но сейчас она плакала, беспомощно моргая глазами от резкого солнечного света.


Узнав Счастливчика, Лапочка тоненько взвизгнула от удивления.


— Что ты тут делаешь?


Они задали этот вопрос одновременно, а потом очень долго молча смотрели друг на друга. Первым пришел в себя Счастливчик.


— Это сейчас неважно, Лапочка. Сначала нужно как-то вытащить тебя оттуда.


Она прижалась к стене, дрожа всем своим длинным телом.


— Но как? Это невозможно.


Счастливчик сделал еще один робкий шажок к краю трещины. Но когда он хотел сесть и свесить голову вниз, чтобы получше оценить положение Лапочки, земля стала крошиться, и мелкие камешки градом посыпались из-под его лап в бездну. Назад! Вздыбив шерсть, Счастливчик отскочил прочь.


— Ты очень глубоко упала, — пролаял он с безопасного расстояния. — Скажи, ты не можешь встать на задние лапы и уцепиться когтями за край обрыва?


— Вряд ли, — проскулила Лапочка. — Видел, как земля осыпалась под тобой? А если я начну лезть наверх и сорвусь, то упаду уже не на выступ, а прямо… прямо…


— Я тебе помогу, — рявкнул Счастливчик, обрывая ее завывания. — Давай, попробуй!


Медленно, очень осторожно, Лапочка встала и с трудом описала круг по своему крохотному выступу, словно собираясь лечь спать. Ее длинный хвост был зажат между лапами, гладкая шерсть тряслась от страха. Еще медленнее, словно каждое движение давалось ей через силу, Лапочка поднялась на задние лапы и ухватилась когтями за край трещины.


— Умница! А теперь отталкивайся задними лапами. И тянись! Все будет хорошо, Лапочка, ты только…


Рыча от натуги, Лапочка подтянулась вверх, суча задними лапами в воздухе. В следующий миг она стала соскальзывать обратно и завыла от страха, но Счастливчик был тут как тут. Вытянув шею, он схватил Лапочку зубами за шкирку и потянул на себя, моля Собаку-Землю не дать им вместе свалиться вниз. Он больше не подбадривал Лапочку и не тявкал, он тянул ее вверх с такой силой, что его мышцы, казалось, готовы были лопнуть от натуги.


И тут за его спиной раздался слишком хорошо знакомый скрип, за которым последовал зловещий треск дерева.


От страха Счастливчик взвыл и с такой силой потянул Лапочку на себя, что та, в последний раз оттолкнувшись задними лапами, выбралась на край трещины. В тот же миг Счастливчик с силой отпихнул ее в сторону — а раненое дерево накренилось и с грохотом обрушилось на землю.


Собаки стояли, тяжело дыша от усталости и облегчения. Счастливчик часто-часто моргал и хрипло втягивал в себя воздух, сердце часто-часто колотилось в его ребра.


Отдышавшись, они с Лапочкой одновременно зашлись лаем и прыгнули друг к другу. Столкнувшись в воздухе, они повалились на землю и принялись кататься по траве, вылизывая друг друга и оглушительно тявкая от счастья.


— Мы перехитрили второй Большой Рык! — лаял Счастливчик.


— Да! Ох, Счастливчик, какой же ты счастливый! — заливалась Лапочка.


— А я даже не думал, что снова тебя увижу!


— И я тоже не думала, упрямый ты пес-одиночка! — Лапочка в упоении куснула его за шею.


— Лапочка… — Счастливчик слегка отстранился, только теперь вспомнив кое о чем. О том, как увидел Лапочку в своре и даже не узнал в этой жестокой и грозной собаке свою добрую подругу. — Почему твоя стая напала на… тех собак?


Лапочка презрительно тявкнула:


— На кого? А, на этих! Да какие они собаки? Ты их видел? Жалкие, беспомощные твари. Просто возмутительно, что такие недисциплинированные и нелепые существа имели наглость вторгнуться на нашу территорию!


— Ну да, я вот как раз об этом… — промямлил Счастливчик, опуская голову. Он отвел глаза и нервно облизнулся. — Они же совсем не умеют сражаться, это точно… Твоя стая обошлась с ними… — он замялся, подыскивая подходящие слова. На самом деле ему хотелось сказать «с беспощадной сноровкой», но вслух он произнес другое: — … чересчур круто.


Счастливчик едва не поперхнулся тявканьем, когда понял, что делает вид, будто не знает своих друзей.


«Выходит, я их стыжусь?»


— Собачки-на-поводочке, — прорычала Лапочка. — Ума не приложу, что они забыли в лесу, но им точно не стоило заходить на территорию настоящих собак. Сегодняшняя встряска послужит им хорошим уроком на будущее. Слабаков надо учить, согласен?


«А я-то еще тревожился за нее! — с горечью подумал Счастливчик. — Боялся, что она слишком добрая и нежная, чтобы выжить в новом мире. Неужели это та самая беговая собака, которая потеряла голову при виде мертвого Длиннолапого?»


Поймав растерянный взгляд Счастливчика, Лапочка горячо закивала головой.


— Пойми, это же для их пользы! Теперь эти собачки-на-поводочке будут умнее и никогда не сунут носы туда, где их не ждут. Они еще скажут нам спасибо!


— Н-наверное ты права, — проскулил Счастливчик, сгорая от стыда и чувства вины. На самом деле, это не собачки-на-поводочке пришли в долину. Это он привел их туда. Это была его вина.


— Еще бы! — твердо кивнула Лапочка. — И я была права, когда отправилась на поиски стаи. Ах, как я скучала по тебе, Счастливчик! — вздохнула она, с нежностью взглянув на него. — Но в конце концов я все-таки нашла настоящую стаю. Сильную, организованную, справедливую… — Она замолчала и, склонив голову, с недоумением посмотрела на Счастливчика: — Слушай, а ты-то как очутился так далеко от города? Я думала, ты твердо решил остаться там.


— Там нельзя оставаться, — ответил он. — Слишком опасно… Да, ты оказалась права и в этом.


Лапочка шутливо ткнула его носом.


— Видишь? Я всегда права!


Счастливчик нежно лизнул ее в щеку.


— Я ушел из города вместе со стаей, — сказал он, умолчав о том, какая это была стая. — Но потом оставил ее, чтобы вести жизнь пса-одиночки, и как раз проходил мимо, когда услышал звуки драки. — Счастливчик опустил голову и грустно взвизгнул. — Собаки дрались с другими собаками! Что в этом хорошего? Ведь мы все спаслись от Большого Рыка! Нас и так мало, уцелевших. Мне показалось, что это… странно. Вот я и подошел, чтобы посмотреть. — Он замолчал, решив, что сказал достаточно.


Лапочка в изумлении смотрела на него.


— Ты был со стаей? Но мне казалось, ты ненавидишь стаи! Ты сам так говорил. Ты отказался пойти со мной, потому что ты пес-одиночка.


— Все не совсем так, Лапочка, — смутился Счастливчик, не зная, как ей объяснить.


Лапочка долго молчала, глядя на свои лапы. Когда она снова подняла голову, Счастливчик увидел в ее глазах обиду и гнев.


— Ты называл себя псом-одиночкой, говорил, что хочешь быть свободным и жить сам по себе! Выходит, ты мне врал?


Счастливчика бросило в жар, мурашки раскаяния пробежали по его шкуре, когда он вспомнил обо всем, что наговорил Лапочке в городе, когда отказался пойти вместе с ней.


— Я не член стаи, — выдавил он, не поднимая глаз. — То есть не совсем. Так получилось. Случайно, понимаешь? Они не знали, как им жить дальше и что делать, вот я и увязался за ними. Никого из них я не знал раньше, но им нужна была помощь, и я им помог. Так же, как помог бы тебе, если бы ты не сбежала и не бросила меня там, в городе.


— Я не хотела тебя бросать! — тоненько проскулила Лапочка. — Ты сам сказал, что никуда не уйдешь и останешься в городе. Что я могла поделать? А мне нужна стая. Понимаешь, я не могу одна. Я не одиночка по природе. Мне жаль, что ты меня не понимаешь.


Счастливчик поежился. На самом деле, он понимал гораздо больше, чем она думала.


— Ты нашла свою стаю. Похоже, тебе повезло. Мне показалось, что эти собаки слушаются тебя.


— Да, я быстро выдвинулась, — с некоторой запинкой призналась Лапочка. — Ты же знаешь, в стае как в стае. Все не могут быть равны. Кто-то всегда наверху, а кто-то внизу.


Счастливчик задрал голову и жадно повел носом, почувствовав дуновение ветра. После зловещей тишины, сопровождавшей Большой Рык, снова почувствовать мордой движение воздуха было особенно приятно. Но ветер нес с собой не только свежесть, но и запахи — как жизни, так и смерти.


— Мне пора идти, Лапочка.


— Ты уходишь? Опять? Но куда?


Счастливчик замолчал, обдумывая ее вопрос. Ему не терпелось как можно скорее разыскать Беллу и остальных, узнать, как дела у Альфи, но он не мог рассказать об этом Лапочке. Ведь он уже дал ей понять, что не имеет ничего общего с той беспомощной стаей, на которую она напала вместе с со своими сторонниками, а теперь было уже поздно признаваться в обратном.


Лапочка ласково потерлась носом о его бок.


— Пойдем со мной, Счастливчик? Пойдем в мою стаю! Тебе понравится, честное слово! Ты спас мне жизнь, а значит, они все тебя полюбят!


— Ну, не знаю…


— Счастливчик, в такое время нельзя выжить в одиночку! Подумай, что если новый Рык схватит тебя, когда ты будешь один, и некому будет прийти тебе на помощь? Ты видишь, что творится кругом? Ручьи и реки отравлены. Где ты найдешь чистую воду? Пойдем со мной!


Холодок пробежал по шкуре Счастливчика, но он поспешно встряхнулся, чтобы прогнать сомнения.


— Прости, Лапочка! Мне бы очень хотелось быть с тобой, но я все-таки одиночка!


— В такие времена собаки должны держаться вместе! — убежденно возразила Лапочка, задрав вверх свою изящную узкую морду. — Ты нужен другим, Счастливчик! Ты сильный и умный, ты верный — ты просто не имеешь права быть сам по себе, не поделившись всем, что имеешь, с другими! — Голос Лапочки звучал почти гневно, но в ее глазах, обращенных на Счастливчика, светилась нежность. — Ты нужен собачьему миру, Счастливчик! Идем со мной! Обещаю, что ты будешь счастлив!


Но Счастливчик опустил глаза, былое упрямство уже вернулось к нему, укрепив пошатнувшуюся решимость.


— Пожалуй, я все-таки буду счастливее один.


Лапочка грустно опустила голову.


— Я никак не могу тебя переубедить? — тихо спросила она, потом вздохнула. — Мне так жаль расставаться с тобой, Счастливчик. Но что ж, прощай. Береги себя, пожалуйста. Ради меня.


— Непременно! Будь счастлива, Лапочка!


Он в последний раз кивнул ей и побежал прочь, но через несколько шагов сожаление с такой силой стиснуло его живот, что он не выдержал и обернулся.


Лапочка уже неслась через искалеченную долину, легко и изящно перескакивая через поваленные деревья. Горькое воспоминание, как удар, обрушилось на Счастливчика: он вновь увидел ее, опрометью выбегающую из холодной комнаты Дома еды, до смерти перепугавшуюся при виде мертвого Длиннолапого. Тогда она бежала с той же грациозной легкостью, но во всем остальном это была другая собака. Нынешняя Лапочка высоко держала голову, ее уши стояли торчком. Ее гладкая шерсть лоснилась, а мышцы, перекатывавшиеся под шерстью, выдавали неутомимую силу.


Счастливчику мучительно захотелось залаять ей вслед, окликнуть, позвать с собой. Такая собака, как Лапочка, была бы спасением и благословением для стаи Беллы. Но даже это было не самым главным. Счастливчику просто не хотелось расставаться с ней. Что если они больше никогда не увидятся? Он будет страдать без Лапочки, он будет тосковать по ней…


Но было слишком поздно. Лапочка скрылась из виду, Счастливчик понимал, что ему никогда ее не догнать. Значит, оставалось только пуститься на поиски своей стаи.


Повернувшись в сторону леса, он вновь почувствовал легкий холодок страха.


«Они уцелели, — сказал себе Счастливчик. — Они пережили один Рык, переживут и второй. Ничего с ними не случилось, я уверен…»

Глава III


Счастливчику оказалось совсем нетрудно проследить след Беллы и ее стаи по разгромленной долине. Нужно было только идти по каплям и лужицам крови, пролитой Альфи и Мартой. Металлический запах крови выстуживал кости и мышцы Счастливчика, жуткий страх гнал его вперед, заставляя перескакивать через трещины и опрометью мчаться по хрустящим под лапами веткам.


«Ничего, — думал он, — долина быстро восстановится. Вырастут новые молодые деревца, постепенно заменят погибшие деревья, а трещины в земле и вывороченные корни скоро покроются травой, свежим мхом и растительностью, зелень скроет следы гибели. Жизнь победит смерть».


В отличие от города, Собака-Земля умеет сама залечивать свои раны.


Перескочив через последний толстый сосновый ствол, Счастливчик помчался к реке, сверкавшей уже неподалеку. Как и в ручьях возле города, серебряная вода в реке уже подернулась той же ядовитой радужной пленкой. Яд расползался очень быстро, за короткое время, прошедшее после того, как Счастливчик оставил стаю, отрава дошла уже до долины. От этих мыслей Счастливчик совсем повесил хвост. Может быть, он напрасно надеется, что долина сможет так быстро восстановиться…


Крутой обрыв резко уходил вниз, к реке, сильные волны пролизали землю до самых корней, торчавших над водой.


Спрыгнув вниз, Счастливчик сразу увидел песчаную пещерку под корнями. Там, в сырой тесноте, сидели семеро собачек-на-поводочке — напутанных и несчастных.


— Все будет хорошо, — скулила Дейзи, лихорадочно вылизывая прокушенную лапу Марты. — Только не шевелись, слышишь? Не шевелись, и все заживет!


Бруно стоял над Альфи, неподвижно распростертым на песке. Солнышко, трясясь всем туловищем, смотрела на него.


— Ой, ему нужен ве-те-ри-нар! — по слогам протявкала она. — Ой, очень нужен! — Солнышко запрокинула мордочку и тоненько завыла: — Ой, где же мои Длиннолапые, где? Они умеют звать ве-те-ри-нара и спасать собак! Ой, ой!


— Длиннолапых больше нет, — сказал Микки, лизнув ее в макушку. Он тоже дрожал, но держался молодцом.


Дейзи повернула голову и вдруг заметила Счастливчика. Взгляд ее вспыхнул, она испуганно тявкнула. Остальные тоже всполошились, вскочили со своих мест и бросились к выходу, толкаясь и наступая друг на друга.


«Кажется, меня приняли за дикого пса», — понял Счастливчик. Он успокаивающе заворчал и вышел из тени берега, чтобы друзья могли лучше его рассмотреть.


— Это я! — пролаял он.


Собаки настороженно уставились на него, подняв загривки, но Белла первая, вскинув уши, бросилась к брату и прижалась щекой к его морде.


— Ты вернулся!


— Счастливчик! Счастливчик! — теперь уже все обступили его, скуля, тявкая и подвывая от радости. Они вылизывали его и скакали вокруг, и только Бруно остался стоять над телом Альфи.


Счастливчик услышал, как тот проворчал себе под нос:


— Поздновато для геройского возвращения.


Солнышко и Дейзи еще несколько раз высоко подпрыгнули, чтобы лизнуть Счастливчика в нос, но даже их радость быстро сменилась унынием. Запах крови заглушал даже ядовитое дыхание расползавшегося по реке яда.


Медленно, на негнущихся лапах, Счастливчик подошел к лежавшему на песке Альфи. Глаза маленького храбреца были полузакрыты, слабое дыхание едва теплилось в его теле. Бурый бочок еле шевелился в такт слабым прерывистым вздохам.


При виде Счастливчика из горла Альфи вырвался тоненький вой, но несчастный даже не смог поднять голову, чтобы поприветствовать друга. Песок под ним зловеще потемнел от крови. Но даже это было не самое страшное. Хуже всего было то, что кровь больше не хлестала из глубокой раны на боку, а едва сочилась тоненькой, замирающей струйкой.


Счастливчик зажмурился, собираясь с силами. Он никогда не думал, что сказать это будет так тяжело.


— Кровотечение у него почти остановилось! — пропищала Солнышко, и робкая надежда, прозвучавшая в ее голосе, едва не разорвала сердце Счастливчику.


Он лизнул ее в нос.


— Солнышко… Мы ничем не можем помочь Альфи.


— Но… — пролепетала Дейзи.


Счастливчик заставил себя выдержать ее взгляд. Сердце у него стало тяжелым и холодным, как камень.


— У него почти не осталось крови, потому что Собака-Земля уже забрала почти всю. Вы видели, какие у него глаза?


Марта с опаской подошла к Альфи.


— Они мутные… как будто он больше ничего не видит.


— Дух Альфи покидает его тело. Он сливается со всем, что нас окружает. — Счастливчик посмотрел на маленького Альфи, бок которого уже почти перестал шевелиться.


Собачки-на-поводочке надолго замолчали, потом огромная Марта легла рядом с Альфи и уткнулась своим большим черным носом в его маленький сухой носик.


— Бедный мой маленький дружок!


— Это нечестно! — взвизгнула Солнышко, устремляя молящий взгляд на Счастливчика. — Нечестно! — Она издала страшный, горестный вопль. — Почему это случилось?


Счастливчику хотелось отвести глаза, но он знал, что не имеет на это права. Его друзья были убиты горем. Значит, он должен быть сильным.


Белла запрокинула морду и завыла, к ней присоединились Микки и Дейзи. Вскоре вся стая скорбным воем провожала уходившего Альфи, и даже всегда бесстрастный Бруно дал волю своему горю.


Счастливчик опустил голову и нежно лизнул Альфи в морду.


— Он же совсем малыш, — прошептала Марта. — Едва вышел из щенячества.


Счастливчик по очереди облизал всех членов своей стаи, пытаясь хоть немного облегчить их безутешную скорбь.


— Мы с вами просто больше не сможем увидеть Альфи, вот и все. Но он все равно все время будет рядом с нами, вокруг нас — в воздухе, в воде и в земле.


Солнышко, тряхнув челкой, отскочила от него и сердито вытаращила глазки-бусинки.


— Не говори так! Какой в этом прок? — визгливо тявкнула она. — Я люблю Альфи и не хочу знать, что он в земле! Я хочу, чтобы он был с нами такой, какой был — живой, шерстяной, веселый!


Счастливчик не смог ничего сказать ей. Несмотря на все свои мудрые слова о духе Альфи, перешедшем в землю и воду, сердцем он чувствовал то же, что и Солнышко. Мучительное воспоминание сжало грудь: он вновь увидел, как Альфи, ободренный его возвращением и отчаянно желавший проявить себя в глазах мудрого наставника, храбро бросился на полуволка и поплатился за это жизнью.


«Альфи, Альфи! — жалобно заскулил про себя Счастливчик. — Прости меня, Альфи! Зачем я только попался тебе на глаза!»


Он снова посмотрел на маленького песика, еле касаясь, лизнул его в нос. Альфи больше не дышал. Белла приблизилась к нему, тронула носом бурое ушко. Остальные сгрудились вокруг.


— Я буду так тосковать по тебе, Альфи! — завыла Дейзи.


Мы все будем, — тихо сказал Микки. — Легкого тебе пути, друг мой.


— Легкого пути в мир, — срывающимся от рыданий голоском добавила Солнышко.


Счастливчик отошел, чтобы дать друзьям возможность проститься с умершим. Ему хотелось бы увидеть, как жизнь покидает тело Альфи. Это утешило бы оставшихся, дало бы им всем силы смириться с потерей — хотя бы на миг увидеть, как дух отлетает в кроны деревьев, в воздух, в мягкие белые облака. Какая огромная тяжесть упала бы с их сердец, если бы они смогли стать свидетелями последнего путешествия их маленького друга.


Но перед ними было только маленькое тело, лежавшее на мокром песке, и первое, пока едва уловимое, дыхание смерти в воздухе. В теле Альфи больше не было ничего — ни звонкого лая, ни блеска глаз, ни веселья. Ни дыхания, ни духа, ни жизни. Не выдержав, Счастливчик рухнул на песок рядом с Альфи и присоединил свой рвущийся из груди вой к общему хору скорби.

Солнышко права: это было нечестно.

Так не должно было случиться.

Но случилось.

И этого было уже не изменить.


Счастливчик понял, что Лапочка тоже была права: он очень многого не знал о жизни стаи, о порядках и традициях. Счастливчик догадывался, что смерть собаки в стае сопровождается какими-то церемониями, он был в этом уверен, но не имел ни малейшего представления о том, что это за церемонии и как их проводить. Когда в городе умирал пес-одиночка, Длиннолапые приходили и забирали его куда-то. Почему только он не расспросил Лапочку о жизни стаи? Когда теперь ему представится другая возможность набраться ума?


Счастливчик с трудом поднялся на лапы.


— Мне кажется, что лучше всего — правильнее всего — будет оставить Альфи здесь. Когда Собака-Земля будет готова, она сама заберет его тело в себя.


— Бросить его тут? — с нескрываемым ужасом взвизгнула Солнышко. Она была так потрясена и напугана, что даже ойкать забыла. — Я не хочу его бросать!


— Ни в коем случае, — рявкнула Дейзи. — Мы так никогда не поступим! Если мы бросим Альфи здесь, то его… его съедят собаки и вороны. Мы не можем так поступить с ним!


— Дейзи права, — согласился Микки. — Когда собака умирает, Длиннолапые ее хоронят. Закапывают в яму, а сверху насыпают землю. Иногда сажают там цветочки или раскладывают сверху красивые камушки. Это правильно. Потому что это почтение и уважение.


— Это обычай Длиннолапых, — пробурчал Счастливчик, но тихо, чтобы его никто не слышал. Не хватало только еще больше огорчать своих друзей, которые в главных вопросах жизни продолжали оставаться собачками-на-поводочке, а не детьми Собаки-Земли.


— Дейзи, Микки и Солнышко правы, — подытожила Белла, скорбно глядя на свою стаю. Нужно отдать ей должное, сейчас она выглядела, как настоящая предводительница стаи. Счастливчик почувствовал прилив гордости за свою сестру. — Мы похороним его, как делали Длиннолапые.


Счастливчик с некоторым удивлением отметил, что стая заметно приободрилась, словно их печаль стала немного легче от решения поступить с телом Альфи так, как им казалось правильным. Собаки кивали друг другу, встряхивались и поднимали головы.


«Кажется, я понял! — подумал про себя Счастливчик. — Сейчас неважно, что правильно для диких псов, а важно только то, что правильно для этих собак! Ведь Альфи был одним из них, а значит, правы они, а не я».


Альфи никогда не стыдился того, что был домашним и принадлежал Длиннолапым. И его друзья поступали так, как было бы лучше для него и для них — то есть так, как хотел бы сам Альфи.


Решив для себя этот вопрос, Счастливчик обратил весь свой гнев на Всесобак.


«Эх вы — Собака-Река и Собака-Лес! И вы, Небесные Псы! Не стыдно вам? Неужели вы не могли помочь ему? Неужели не могли защитить храброго песика от здоровенного хулигана полуволка? Ведь он был такой маленький…»


Чуть вдалеке от берега земля была помягче, так что собаки без труда смогли прорыть в ней яму. Это оказалось очень быстро — выкопать место для Альфи.


«Марта была права, — думал Счастливчик, и внутри у него все содрогалось от горя. — Альфи был совсем щенком. И отвага у него была безрассудная, щенячья…»


Он вынужден был признать, что собаки нашли лучшее место для Альфи. Если дух малыша ушел в эти деревья и в прохладную землю у реки, то Альфи будет счастлив. Здесь ему будет хорошо. А со временем, глядишь, и вода в реке очистится…


— Я бы хотела положить ему мячик… — прошептала Дэйзи, глотая слезы. — Тот, который он… который он вынес из…


— Из разрушенного дома своих Длиннолапых, — договорила Белла, сморгнув слезы. — Тогда он едва не погиб. Но мы его спасли. Ах, Небесные Псы, почему вы не позволили нам спасти его сегодня?


— Нет у нас этого мячика, — проворчал Бруно. — Счастливчик заставил нас бросить все вещи Длиннолапых. — Он сказал это почти зло, но в запахе большого пса Счастливчик не чувствовал ни тени гнева. Бруно лишь пытался скрыть свое горькое отчаяние.


И все-таки Счастливчик на миг устыдился своего решения. Тогда ему казалось, что он поступает правильно, но сейчас все вдруг предстало в другом свете. Возможно, он проявил высокомерие и черствость, заставляя этих собак стать теми, кем ему хотелось их видеть?


— Собака-Земля позаботится о нем, — повторил вслух Счастливчик, но впервые в голосе его не было никакой уверенности. Он знал, что это пустые слова.


Марта подняла с земли тело Альфи. Она сделала это очень медленно и осторожно, как будто все еще боялась потревожить малыша, который уже не мог чувствовать боли. Он был такой маленький и легкий, что Марта, даже раненная, без малейшего труда несла его. Она положила обмякшее тело в яму, а все остальные стали забрасывать его землей, пока Альфи не скрылся из глаз. Тогда собаки в молчании уставились на место последнего сна своего друга, освещенное гаснущим светом уходящей Собаки-Солнца.


— Это неправильно — уйти от него! — заплакала Дейзи. — Я не могу его бросить!


— Я понимаю, — ответил Счастливчик и с удивлением понял, что это правда. Он понимал.


— А давайте останемся здесь? — предложила Белла. — Хотя бы до того, как Собака-Солнце снова выбежит на небо?


— Ой! — тявкнула Солнышко, робко дотрагиваясь своей беленькой лапкой до свежей земли над Альфи. — А вдруг эти гадкие псы вернутся и убьют нас?


Счастливчик покачал головой.


— Они тоже сбежали от Рыка. Мне кажется, мы сможем переночевать рядом с Альфи.


— Это мне нравится, — тихо согласился Микки. — Мы будем сторожить его тело всю бессолнечницу. Это будет наше прощание с Альфи!


Счастливчик кивнул, но ничего не сказал. Странная тяжесть сдавила его горло, не пропуская слова.


— Ой, мне это тоже нравится, — пискнула Солнышко, искательно заглядывая в глаза большим собакам. — То есть — ой! — совсем не нравится, но я чувствую, что так правильно! Да? Ведь да?


Микки лизнул ее в шею, потом отстранился и трижды царапнул когтями по земле. Склонив голову, он коснулся носом разрытого места.


— Собака-Земля, — проскулил он. — Присмотри за нашим другом!


Он запрокинул морду в небеса и завыл.


Звук был до того тоскливый и безнадежный, что Счастливчик задрожал от носа до хвоста. Остальные собаки, одна за другой, присоединились к Микки и горестно завыли, провожая своего друга.


— Позаботься об Альфи, Собака-Земля!


— Сбереги его ради нас!


— Защити его дух!


— Не обижай его!


Счастливчик в почтительном молчании смотрел на них. Прежде он не видел ничего подобного, и не все понимал. Может быть, такого раньше и не было никогда? Возможно, это тоже след изменений, случившихся в мире после Большого Рыка?


Небо быстро темнело, и скорбный холмик над Альфи погружался в тень, словно тоже уходил от них. Но вой продолжался. Это был самый необычный ритуал, который когда-либо видел Счастливчик, но, как ни странно, ему стало немного легче. Он не сомневался, что Белла и ее друзья тоже почувствовали это облегчение. Было что-то утешительное в самой церемонии достойных проводов Альфи в лапы Собаки-Земли.


Счастливчик описал круг вокруг себя, потом улегся, положив морду на лапы. Закрыл глаза. Скорбный вой звучал почти утешительно, словно обещал что-то, чего Счастливчик не мог понять, но чувствовал…


Внезапно он резко встряхнулся и вскинул голову, прогоняя дремоту.


Наверное, на границе между сном и явью он успел подумать о чем-то другом, о вое, пронизанном не скорбью, но ледяной злобой. Забытое воспоминание всколыхнулось в груди Счастливчика.


«Вой… Что за вой…»


Нет, это ему только послышалось. Он был на берегу, среди своих друзей, оплакивавших Альфи.


Счастливчик снова закрыл глаза и позволил сну забрать его в свои лапы.

Глава IV


Счастливчик подставил спину припекающему солнышку. Ах, как приятно понежиться в тепле после ночной прохлады!


Белла стояла рядом с ним, настороженно разглядывая воду — зловещая радужная пленка, блестевшая на волнах в лучах утреннего солнца, придавала реке какую-то новую, жутковатую красоту.


— Нам нужно как следует осмотреться, — сказала Белла на рассвете, когда Счастливчик потягивал затекшие ото сна лапы. — Вдруг вчерашние псы до сих пор ходят где-то рядом.


Счастливчик почувствовал, что сестра подошла к нему не только для того, чтобы поговорить об этом. Для этого ей не надо было бы отходить так, чтобы остальные члены стаи ее не слышали. Видимо, Белла хотела что-то обсудить.


— Расскажи, как это все случилось, — попросил Счастливчик, помолчав. — Я услышал звуки драки, когда был уже далеко.


Белла вздохнула.


— Это был какой-то кошмар. Но, если честно, я просто не представляю, как мы могли бы ее избежать.


— Но как-то же это началось? Как дело дошло до драки?


— Марта первая их заметила, — ответила Белла, морща нос от скверного запаха отравленной воды. — Она пошла к реке, чтобы поплавать, и увидела, что отрава уже дошла до нашего берега и продолжает расползаться. Марта сразу побежала к нам. Она ужасно расстроилась, ведь ты знаешь, что наша Марта больше всех любит Собаку-Реку.


Счастливчик понимающе рыкнул.


— Я заметил, что вода отравлена, как только увидел реку. Это дурное предзнаменование, Белла.


— Да, — снова вздохнула его сестра. — Мы сразу поняли, что больше не можем оставаться в долине. Но мы решили… мы подумали, что долина такая большая и такая плодородная, ведь не может быть, чтобы где-то поблизости не было чистой воды! Вот мы и отправились ее искать.


— И нашли?


— Неподалеку отсюда есть место, где очень много воды. Я никогда в жизни столько не видела, думаю, и остальные тоже. Какая же это странная вода, Счастливчик! Огромная и не длинная, как река, а широкая. Как прудик в Собачьем парке, только гораздо больше и тихая-тихая, без волн.


— Это называется озеро, — подсказал Счастливчик. — Ну, и что было дальше?


— Мы сначала волновались, можно ли пить эту воду, ведь мы раньше не видели такого. Но пить ужасно хотелось. Марта первая вошла в воду, за ней Бруно, а потом уже и все остальные. Мы шлепали по мелководью, брызгались и пили вволю. Ах, Счастливчик, мы были так счастливы! Я даже подумала, что теперь точно все будет хорошо.


— Но разве ты не понимала, что вы зашли на чью-то территорию?


— Нет, — виновато прошептала Белла, опуская нос. — Мы даже не думали об этом, пока не наткнулись на стража. Он был всего один и удивился, не меньше нашего, когда увидел нас. Это был такой длиннолапый большой пес, он нам ничего не сказал, а только повернулся и помчался куда-то, лая во всю глотку. Ох, как же он быстро бежал! Мы даже опомниться не успели, как он вернулся вместе со всей своей сворой.


— И они на вас сразу напали? — уточнил Счастливчик. — Прямо там?


— Вообще-то, нет, — вздохнула Белла. Она отошла от воды и улеглась на песке, принявшись вылизывать лапу. — Я пыталась с ними поговорить. Я спросила, можно ли нам пить из озера, ведь хотя бы водой они могут с нами поделиться, правда? Ты себе даже не представляешь, сколько там воды! Даже десять собачьих стай столько никогда не выпьют.


Счастливчик печально покачал головой.


— Дело не в этом, Белла. Просто эти вопросы так не решаются.


Белла раздраженно зарычала.


— Это глупо! — вспыхнула она. — Но я все равно не могла просто поджать хвост и уйти, ты понимаешь? Моя стая могла умереть от жажды, ведь река отравлена, где же нам пить? Поэтому я не уходила, а все пыталась уговорить их. Я очень старалась, правда.


— Я знаю, — процедил Счастливчик, злясь на собак, которым нет дела ни до кого, кроме своей стаи.


Белла медленно и грустно постучала хвостом по земле.


— Но чем больше я старалась их уговорить, тем сильнее они злились. Мне показалось, их оскорбило то, что я продолжаю просить уже после того, как мне сказали «нет». В какой-то момент их предводитель приказал напасть на нас, и они все бросились… Мы бросились наутек, но когда добежали до отравленной реки, то пришлось остановиться. Дальше бежать было некуда.


— Как раз в это время я и пришел, — сказал Счастливчик, лизнув ее в нос. — Я увидел драку издалека, а услышал с еще большего расстояния. Я сразу помчался вам на помощь, но когда прибежал, то понял, что действовать нужно осторожно. Я выжидал момент, чтобы выскочить, но тут Альфи… — он поперхнулся и зажмурил глаза.


«Если бы я был с ними, если бы принял бой бок о бок со своей стаей, то, может быть, сумел бы все предотвратить? А если бы я запретил Белле злить полуволка, то, может быть, дело бы даже до драки не дошло. И Альфи был бы сейчас жив».


Это были ужасные мысли, но Счастливчик не мог прогнать их. Он знал, что если бы он стоял во главе стаи, все могло бы обойтись миром. Он бы никогда не стал возражать альфе после того, как тот ответил отказом на его просьбу. В понимании полуволка упорство Беллы могло означать только одно — наглая домашняя собака осмеливается оспаривать его власть и его решения в присутствии подчиненных. Чтобы сберечь стаю, Белле следовало немедленно уйти и придумать какой-то другой план. Но разве она могла знать, как следует вести себя со стаей? Поэтому все закончилось так, как закончилось.


Возможно, напрасно он вернулся… Пусть другие считают иначе, но… Большой Рык все равно положил бы конец драке, а если бы Альфи не увидел Счастливчика, он вряд ли осмелился бы наброситься на полуволка. Вина за гибель безрассудного малыша клыками рвала шкуру Счастливчика.


— Идем, — сказал он, вставая. — Пора возвращаться к нашим.


Белла медленно поднялась и поплелась в сторону лагеря, повесив хвост и опустив уши. Счастливчик проводил ее печальным взглядом. Еще недавно ясное и теплое утро вдруг погасло, словно кто-то забрал из него весь свет. Теперь Счастливчик уже жалел о том, что пристал к сестре с расспросами.


По дороге к лагерю Счастливчик все сильнее убеждался в том, что не может бросить стаю. Слишком многому еще предстояло научить этих собак, слишком сильно они нуждались в руководстве опытного городского пса.


Микки жадно лакал из пересохшей дождевой лужи, пролизав ее до самой глины.


Счастливчик отогнал его носом.


— Это нельзя пить.


Микки пристыженно прижал уши.


— Но ведь свежей воды все равно нет, — пробормотал он, поводя носом. — Это же лучше, чем пить из отравленной реки?


Счастливчик задумчиво склонил голову. Пожалуй, в этом Микки был прав.


— Мы не можем полагаться на дождь, — со вздохом сказал он. — Собака-Земля быстро выпивает дождевую воду, а то, что оставляет нам, быстро портится и гниет.


— Но Марта ранена, — напомнил Микки, поворачивая голову в сторону огромной черной собаки, которая осторожно зализывала рваную рану на своей лапе. — Она не может долго идти.


— А я знаю, я знаю! — Дейзи подскочила к ним и энергично замахала хвостом. — Помните, мы как-то сделали подношения Собаке-Земле? Давайте теперь сделаем что-нибудь хорошее для Собаки-Реки! Может, если мы пошлем ей подарок, она очистит воду и даст нам напиться?


Маленькая собачка выжидательно склонила голову и высунула язык, не сводя глаз со Счастливчика. Она была так довольна своей придумкой, что у Счастливчика не хватило духу разочаровать ее.


Он никогда не слышал о том, чтобы Всесобаки быстро откликались на просьбы, но кто он был такой, чтобы судить об этом, да еще в такие тяжелые времена? Возможно, Собака-Река благосклонно примет их подношение, тем более, если она и может проявить к кому-то милосердие, то в первую очередь к Марте — огромной черной собаке с тяжелыми перепончатыми лапами и страстной любовью к воде.


— Что ж, — медленно ответил Счастливчик, — думаю, стоит попробовать. Но что мы можем дать Собаке-Реке?


— Ой, конечно, еду! — возбужденно затявкала Солнышко. — Мы дадим ей кролика или белочку! Ой-ой! То есть да!


Счастливчик недоверчиво посмотрел на нее.


— Еду? У вас столько еды, что вы можете позволить себе делиться?


Маленькие ушки Солнышко печально поникли.


— Ой…


— Нет, — сердито проворчала Белла. — У нас нет лишней еды.


— Но мы… Ой! Мы можем что-нибудь поискать! — тявкнула Солнышко, но Счастливчик видел, что она уже и сама разочаровалась в своей затее.


Добрая Дейзи ободряюще лизнула ее в косматое ушко.


— Я думаю, что Собака-Река хочет, чтобы мы дорожили той редкой едой, которую можем найти, — рассудительно сказала она, и пристыженная Солнышко еще ниже опустила голову. — Мы придумаем что-нибудь другое.


Счастливчику стало ее немного жалко. Но он понимал, что если Солнышко смогла, пусть из самых лучших побуждений, так легко предложить пожертвовать едой, то ей предстоит еще очень долго учиться выживанию в диком мире.


И тут Микки, все это время лежавший, уткнувшись в перчатку своего Длиннолапого, громко фыркнул и вскинул голову.


— Придумал! Что собаки любят почти так же сильно, как есть? — спросил он, обводя торжествующим взглядом притихших собак. — Ну? Эх вы! Играть! Мой длиннолапый щенок всегда надевал эту перчатку, когда шел играть со мной. Он бросал мне палки и мячики, а я приносил!


— И что? — с плохо скрытым раздражением спросила Белла. — При чем тут мы?


— А то, что все собаки любят бегать за палками! — ничуть не смутившись, ответил Микки. — Давайте подарим Собаке-Реке самую хорошую палку!


Белла задумалась, склонив голову.


— А что, по-моему, неплохо!


Счастливчик совсем не был в этом уверен, но Микки едва мог скрыть свою радость.


— Давайте искать! — тявкнул он, подпрыгивая от нетерпения. — Нужно найти что-нибудь совсем-совсем особенное! Кто что найдет, приносите Марте, и пусть она скажет, подойдет это для Собаки-Реки или нет!


Белла одобрительно гавкнула.


Счастливчик совершенно перестал понимать смысл этой затеи. Что они придумали? С чего они взяли, что Собака-Река вообще любит играть, тем более в глупые игры, которые Длиннолапые придумывают для своих собачек-на-поводочке? Впрочем, он не собирался спорить. Если эта бессмысленная возня может хоть немного отвлечь несчастных собак, только что потерявших своего друга, то Счастливчик был только рад ее поддержать. К тому же кто знает, возможно, Собаке-Реке важны не столько подношения, сколько добрые намерения дарящих. В таком случае она будет довольна чистотой помыслов стаи.


Микки первый помчался в поредевшую рощу и стал рыться носом в валявшемся на земле буреломе. Остальные присоединились к нему, с радостью ухватившись за возможность отвлечься на какое-то нужное дело. Самое удивительное, что вскоре Счастливчик тоже заразился общим возбуждением и принялся разрывать лапами кучи завалов в поисках самой замечательной палки. Что и говорить, делать хоть что-то для продвижения вперед всегда лучше, чем терять и отступать…


— Как вам эта? — прорычал Бруно, не разжимая зубов.


Собаки обступили его, чтобы как следует рассмотреть находку. Это была очень красивая ветка, гладкая и крепкая, но при этом приятно изогнутая посередине, чтобы удобнее было хватать зубами. Когда собаки торжествующе принесли чудо-палку Марте, та тщательно обнюхала ее со всех сторон и слегка отстранилась, залюбовавшись серебристой корой.


— Да, это очень красивая палка, — объявила она, наконец. — Я думаю, что Собака-Река будет рада.


С веселым визгом и тявканьем собаки наперегонки бросились к реке. Марта медленно ковыляла за ними, неся в зубах чудесную палку, а гордый Бруно вышагивал рядом с ней, высоко подняв голову.


Остановившись у самой кромки воды, Марта аккуратно выпустила палку из пасти. Вся стая помогла ей носами оттолкнуть подношение подальше от берега. В какой-то момент чудесная палка запуталась в подводной траве, но бойкое течение, подхватив, освободило ее и, весело крутя, понесло на середину реки.


— Собака-Река! — пробасила Марта. — Пожалуйста, помоги нам! Нам нужна чистая вода, чтобы напиться!


Остальные собаки дружно залаяли, тряся головами, глядя, как их прекрасная палка уносится по реке. Когда она резво понеслась по широкой глади, Солнышка захлебнулась восторженным визгом.


— Собака-Река играет с нашей палкой! Ой! Видели? Ой-ой! Играет!


Собаки радостно запыхтели, провожая блестящими глазами палку, рассекавшую тихую зеленую воду, подернутую радужной пленкой, пока та не скрылась из виду.


Уши Марты поникли.


— Бедняжка Собака-Река, — вздохнула она. — Как она, наверное, страдает от этой отравы! Может быть, она тоже заболела и ослабела!


— Будем надеяться, что наше подношение ее хоть немножко порадовало, — сказала Белла и ласково потерлась носом о косматую шею Марты. — Больше мы ничего все равно не можем сделать. Давайте посмотрим, изменится что-то или нет.


Прежде чем повернуться в сторону лагеря, Счастливчик поймал взгляд сестры и понял, насколько она встревожена.


«Она верит в успех этой затеи не больше, чем я», — с грустью подумал он.


Но Белла была достаточно мудра, чтобы понимать, как важно поддерживать дух стаи, потому что нет страшнее беды, чем утрата надежды. Не говоря уже о том, что на глазах у Счастливчика нежные собачки-на-поводочке становились настоящими собаками — в трудную пору они взывали уже не к ушедшим Длиннолапым, а к Всесобакам. Постепенно, пусть медленно и трудом, домашние собаки учились жить в диком мире. Если им все-таки суждено выжить в этом опустошенном и разрушенном мире, то им придется освоить его законы и научиться их понимать, как Счастливчик в свое время научился пониманию правил города.


Если раньше у него были сомнения, то теперь он был еще больше уверен в том, что маленькая стая справится. Выживет. Научится. Но это потребует времени.


С мыслями об этом он уснул.


И проснулся от оглушительного треска.


Счастливчик вскинул голову, трясясь всем ощетинившимся телом, и почувствовал на шкуре ледяную дробь мокрых капель. Прижав уши к голове, Счастливчик смотрел, как Молния мчится над лесом, выбивая лапами огненные всполохи на черном небе бессолнечницы. Небесные Псы грозно рычали, подбадривая его.


Белла тоже проснулась, вся дрожа. Остальные скулили, втягивая головы. Счастливчик тоже съежился под холодными струями дождя, больно стучавшими по его шкуре. В считанные мгновения он промок до последней шерстинки, холодный мех облепим все тело. А неутомимый Молния все резвился над головой у собак, и Небесные Псы оглушительно рычали сверху.


Мокрая Солнышко, ставшая похожей на белую мышку, вскочила и оглушительно затявкала, остальные присоединились к ней и вот уже вся стая в панике выла и лаяла, как сумасшедшая.


Счастливчик со страхом и растерянностью смотрел на них, не зная, что делать.


— Да что с вами? Успокойтесь! Замолчите!


— Гроза, Счастливчик! — протявкала Дейзи. — Надо спрятаться!


Счастливчик попробовал успокоить их, да где там! Перепуганные собаки бесновались, не обращая на него никакого внимания. Даже всегда спокойный Бруно с воем метался от дерева к дереву.


— Да уймитесь вы, это же всего лишь гроза! — надрывался Счастливчик. Он знал, что гроза и вправду очень сильная, но прежде всего нужно было успокоить обезумевших. — Вы же теперь дикие собаки, вы не должны бояться Молнии и Небесных Псов!


— Солнышко права, — пробасила Марта, вжимаясь в землю при звуке очередного раската. — Нам негде укрыться! Куда бежать?


Это была настоящая паника.


Счастливчик понимал, что собаки не виноваты — Длиннолапые защищали их от любой непогоды, спешили спрятать в конуры и мягкие корзиночки при первом же тявканье Небесных Псов, не говоря уже о дикой скачке Молнии. Счастливчику не раз доводилось попадать в грозу, поэтому он знал, что эта далеко не самая страшная. Но собачки-на-поводочке впервые в жизни увидели, как могут разгуляться Небесные Псы.


— Небесные Псы гневаются! — выл Микки. — Они хотят нас разорвать!


— Нет! — рявкнул Счастливчик. — Они ворчат на Молнию, а не на нас!


Но его голос утонул в собачьем вое и реве Небесных Псов.


Марта съежилась на земле, пытаясь накрыть голову своими огромными лапами.


— Небесные Псы послали Молнию сжечь всю землю! Они разгневались на нас!


Солнышко, превратившаяся в обезумевшее белое пятнышко, металась туда-сюда, заливаясь пронзительным визгом.


— Ой, ой, ой! — только и слышно было из темноты.


Наконец обессилев, она заползла под лапу Марты и затихла, трясясь всем туловищем.


— Ой, да что же это за жизнь такая? — причитала она. — Сначала Большой Рык, потом ужасные свирепые собаки. Потом ужасные-преужасные дикие собаки, ой! А теперь — ой-ой-ой — Небесные Псы и Молния! Что же нам делать? За что они все на нас напустились? Мы же никому не делали ничего плохого!


— Успокойся, Солнышко, — Счастливчик подошел к ней, чтобы вылизать и успокоить, но маленькая собачка глубоко зарылась в мокрую шерсть Марты, которая так дрожала, что вряд ли могла успокоить свою несчастную подругу.


Счастливчик не на шутку испугался, что почти сошедшие с ума от страха собачки-на-поводочке могут натворить бед. Они бесновались, заражая друг друга своим безумием. Микки пятился, хрипло воя в небеса. Марта вскочила и, не разбирая дороги, бросилась к реке, припадая на больную лапу на каждом шагу. Про Солнышко она и думать забыла, и несчастная собачонка заливисто лаяла, лишившись защиты и теплого убежища. И тут Бруно первый с диким лаем бросился в сторону леса.


Счастливчик оцепенел. Они разбегались! Стая рассыпалась, перепуганные собаки неслись во все стороны. Счастливчик закрутился на месте, не зная, за кем бежать.


«Они же потеряются, погибнут… Их сожжет молния! Или попадутся в зубы дикой своре!»

Глава V


Счастливчик промок до последней шерстинки. Он ощетинил мокрый загривок, задрал голову и стал ждать, когда Небесные Псы хоть ненадолго прервут свое рычание, чтобы передохнуть. Когда настало краткое затишье, он собрал все силы и оглушительно рявкнул:


— ЗА МНОЙ! Все ко мне, ЖИВО!


Собачки-на-поводочках застыли, растерянно озираясь. Потом, трясясь каждой жилкой, пристыженно потрусили к Счастливчику.


Он резко, но ободряюще тявкнул и повел их в гущу леса. Да, там им тоже грозила опасность, прежде всего от падающих веток и, не дай Собака-Лес, деревьев, но это все равно лучше, чем позволить обезумевшим от страха псам выбежать на открытое место, где Молния могла запросто испепелить их. Заметив, что Солнышко робко замялась на песке, Счастливчик так зарычал на нее, что бедняжка с испуганным визгом бросилась за ним. Опустив головы, поджав мокрые хвосты, собачки-на-поводочке покорно поплелись в истекающий дождем лес следом за Счастливчиком.


Сначала пришлось продираться сквозь чащу, но вскоре деревья поредели, и перед собаками открылась полянка, посреди которой росла единственная высокая сосна. Подгоняя собак рыком и лаем, Счастливчик загнал их в густые кусты на краю поляны. Если бы его спросили, он вряд ли смог бы объяснить, почему решил пересидеть грозу именно здесь, но что-то подсказывало Счастливчику, что Небесным Псам лучше не попадаться на глаза.


Густая листва немного приглушала ярость грозы, и даже дождь здесь не так лютовал. Вскоре собаки стали потихоньку приходить в себя, они пыхтели уже не так громко, вой и скулеж совсем стихли. Теперь Счастливчика окружала уже не свора взбесившихся от ужаса собак, а самая обыкновенная, пусть и сильно напуганная, стая. Он не смог сдержать громкого вздоха облегчения.


Вот Микки с изумленным ворчанием покачал головой, словно с трудом мог поверить в то, что творил. Все притихли, нервно поглядывая на небо, видневшееся в просветах между ветвями.


Потом вокруг стало светло, как днем. Молния, не в силах остановиться в своем диком беге, спрыгнул на землю! Счастливчик окаменел, увидев, как Молния задел задними лапами за верхушку одинокой сосны. Ослепительный огненный шар расцвел на кроне дерева, расползаясь вниз по стволу.


На миг собаки застыли, ослепленные светом, жаром и страхом. Темная бессолнечница сменилась ослепительным сиянием и ревом горящего дерева. Счастливчик с усилием подавил рвущийся из пасти вой.


«Я вспомнил! — пронеслось у него в голове. — Старый Охотник повидал много гроз на своем веку, и он рассказывал, что Молния часто из озорства нападает на одинокие деревья!»


— Пожар! — взвыл Микки, зажав хвост между лапами.


— Не-еееееет!


Остатки самообладания покинули Солнышко. Обезумев, она выскочила из-под укрытия ветвей под секущий ливень и с истошным воем понеслась, не разбирая дороги.


— Солнышко! — залаяла Белла. — Вернись сейчас же!


Но малышка была уже слишком далеко и продолжала мчаться к реке.


— Собачка-Речка, ой! Ой-ой, Собаченька-Реченька, спаси нас! Ооооой! — захлебываясь, визжала она.


— Нет! — рявкнула Белла и побежала вдогонку за Солнышко.


Счастливчик тоже выскочил из кустов и, наконец, увидел новую опасность.


Река, к которой неслась Солнышко, выглядела как-то странно. Как будто это была уже не река. Она вздыбилась, раздулась и поднялась над берегом. Это было так страшно, что Счастливчику впервые захотелось броситься наутек. Но он пересилил себя и помчался за Беллой.


А Солнышко ничего не замечала. Она не видела грозно поднявшейся воды, не слышала лая Беллы и Счастливчика. Когда Молния прочертил когтями новую царапину на небесах, Счастливчик на мгновение увидел, что происходит. Вода перехлестнула через берег. Грязная, кипящая пеной волна стремительно наступала на лес.


У Счастливчика подкосились лапы. Это было настолько невероятно, что казалось сном. Потом пришло понимание, ослепительное и страшное, как Молния: река вырвалась на свободу!


Тем временем Белла набросилась на Солнышко и повалила ее на землю, навалившись сверху.


Счастливчик бросился на помощь сестре. Он схватил Солнышко зубами за дрыгающиеся передние лапы, Белла сгребла ее за мокрую шкирку. Вдвоем они развернулись и бросились прочь от наступающей Собаки-Реки. Солнышко визжала в голос, но больше от страха, чем от боли.


Потом за спинами бегущих раздался громкий треск и рев воды. Собака-Река, разбушевавшись, ломала кусты!


«Ох, кажется, ей не понравилась наша палка!» — подумал Счастливчик.


Они с Беллой ворвались в кусты, где их ждала перепуганная стая. Когда Белла без всяких церемоний швырнула Солнышко на землю, Счастливчик тоже разжал пасть и обернулся.


Река продолжала наступать, еще недавно прозрачная вода превратилась в бурлящий черный вал. Собака-Река бесновалась. Волны поднимались все выше, страшная бурая пена косматой шерстью топорщилась у них на головах.


— Бежим! — рявкнул Счастливчик.


Собакам не нужно было повторять дважды. Воя от ужаса, они выскочили из кустов и бросились в долину, а неистовствующий поток, плюясь и пенясь, хлынул за ними по пятам, пожирая те места, где еще недавно пряталась стая.


Счастливчик слышал жуткий хруст и треск ломаемых веток.


— Забираемся выше! — отрывисто скомандовал он на бегу. — Выше! На склоны!


Что бы там ни было, но по горам вода не умеет лазить!


Задыхаясь от изнеможения, собаки мчались вперед, подгоняемые свирепым гавканьем Счастливчика. Их бока раздувались от натуги, хриплое дыхание вырывалось из пастей. Только на середине склона Счастливчик позволил стае остановиться. Здесь собаки в ужасе уставились на колышущееся море дикой грязной воды, затопившее луговину. Кусты и невысокие деревца скрылись под волнами, мелкая рябь плескалась вокруг стволов.


Счастливчик взглянул на небо. Тучи расступились, Собака-Луна выглянула из рваных просветов, а хлещущий ливень сменился моросью. Битва на небесах подошла к концу, Небесные Псы, порыкивая, разбегались. Сосна дымилась, распространяя клубы едкого дыма, верхние ее ветки почернели, половина ствола обрушилась в реку. Последние язычки пламени еще плясали на обугленных ветвях, но и эта битва была закончена.


— Обошлось, — пропыхтела Марта. — Небесные Псы прекратили драться.


— Ой, а вдруг нет? — проскулила Солнышко. — Ой, прости, Счастливчик, я была очень-очень глупая собака. И ты прости, Белла. Я просто не знала, что делать. Я та-аак испугалась… Ой, — еле слышно пискнула она и замолчала.


— Ничего страшного, — буркнул Счастливчик. Поймав затравленный взгляд Солнышко, он пожалел о своей резкости и лизнул маленькую в мокрую белую макушку. — Но в следующий раз постарайся не паниковать. Доверяй своим товарищам, они тебя никогда не бросят.


Склон холма, на который они взобрались, был открыт со всех сторон, но сейчас Счастливчика это совсем не тревожило. Достаточно было одного взгляда вниз, на затопленную долину, чтобы понять, где лежит верная смерть.


Дав собакам немного передохнуть, он снова погнал стаю вверх, по развороченной земле, примятой траве и бурелому. Сам он шел сзади, следя, чтобы уставшие и перепуганные собаки не оступились в темноте. Когда вершина была уже совсем близко, Счастливчик обогнал стаю и первым вскарабкался на гребень. Здесь он остановился, приподняв одно ухо. Земля резко обрывалась у него под лапами, образуя совершенно отвесный склон, но чуть ниже начинался неширокий склон с выемкой посередине. Это было совсем неплохое убежище — за крытое, безопасное, и почти не поврежденное Большим Рыком.


— Давайте переночуем здесь, — предложил Счастливчик.


— А тут безопасно? — спросила Дейзи. Счастливчик заметил, что она до сих пор дрожит всем телом, и вряд ли только от усталости.


Он наклонил голову и лизнул Дейзи в ухо.


— Сейчас мы вряд ли найдем полностью безопасное место, но это, как мне кажется, вполне подойдет. К тому же другого укрытия поблизости все равно нет.


— Вот именно, — поддержала брата Белла. — Не беспокойся, Дейзи. Мы все вместе, никто никого не бросит.


Счастливчик одобрительно посмотрел на нее. Он видел, что после страшной смерти бедного Альфи Белла стала с еще большей заботой относиться к маленьким собакам.


— Скоро солнце встанет, — прибавил он вслух, чтобы рассеять последние страхи. — Нам всем нужно хоть немного поспать.


Он так устал, что даже не стал описывать ритуальный круг перед сном, а просто свалился на песок, Кончик его хвоста нервно подрагивал. Остальные собаки уснули почти мгновенно, но Счастливчик, несмотря на изнеможение, никак не мог забыться.


Он вертелся с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но ему было мокро, холодно и жестко. Камни и ветки немилосердно впивались в тело. Не выдержав, он встал и как следует встряхнулся, но даже это не помогло. Холодный воздух неприятно заползал под мокрую шерсть, хвост вдруг так отяжелел, что перестал сгибаться.


Счастливчик снова перевернулся на живот, уронил голову на лапы и крепко закрыл глаза.


«Собака-Луна, сжалься, — попросил он. — Дай мне хоть немного отдохнуть».

Глава VI


Видимо, в какой-то момент он все-таки уснул, потому что когда снова открыл глаза, то увидел, что Собака-Солнце уже высоко забралась на небо. Счастливчик с радостью встал и потянулся, потом как следует отряхнул шерсть. За ночь он высох и даже согрелся, поэтому теперь чувствовал себя намного лучше.


Остальные собаки уже спустились вниз по склону и бегали вдоль берега реки, нюхая воду. Счастливчик пригляделся. Разлившаяся река стала похожа на озеро. За ночь вода немного схлынула и успокоилась, серебристая гладь сверкала на солнце, ленивые волны плескались меж стволов деревьев.


Заметив Счастливчика, Дейзи радостно затявкала и помчалась к нему.


— Доброе утро! — она одним махом взлетела на склон и ткнулась мокрым носом в нос Счастливчика. — Иди скорее к нам! Ты не поверишь, мы такое нашли!


— Что же вы отыскали? — спросил Счастливчик, ласково глядя на нее. Он был счастлив, что маленькая Дейзи вновь стала сама собой — неутомимой собакой, брызжущей энергией и радостью жизни.


Не дожидаясь Счастливчика, Дейзи со всех лап помчалась по склону, так что он даже испугался, как бы она не свалилась в воду. Но маленькая собака остановилась у кромки воды и, часто дыша, обернулась к нему.


Счастливчик, ничего не понимая, посмотрел на реку.


— Что?


Бруно ткнул его лбом в плечо.


— Не туда смотришь, — пробасил он. — Вниз гляди, под берег. Река съела кусок земли. Ты только взгляни, что там открылось!


Все еще недоумевая, Счастливчик осторожно спрыгнул на песок. И присмотрелся. Бруно был прав — вода смыла камни, корни и землю, обнажив глубокие пещеры в толще берега.


— Вот это да! — Счастливчик подошел ближе и потянул носом, обнюхивая огромные норы. Казалось, какая-то гигантская собака за ночь выкопала их под обрывом. Счастливчик нахмурился, Наверное, это была очень аккуратная собака, потому что все отверстия выглядели совершенно одинаковыми. Каждая высотой со взрослого Длиннолапого, стены внутри гладкие, каменные, очень чистые и…


Ненастоящие.


Счастливчик попятился. Пугающие воспоминания чередой пронеслись у него перед глазами — страшные воспоминания о Западне с ее просторными и прохладными проходами между клетками. Но эти пещеры выглядели меньше, и клеток в них тоже не было. Пожалуй, это было отличное убежище для бездомной стаи…


— Это Собака-Река для нас постаралась, — пробасила Марта. — Прошлой ночью она вовсе не сердилась. Она ответила на наши мольбы и выкопала для нас эти уютные норы. Ты умник, Микки, ты просто замечательно придумал!


— Спасибо, — засмущался тот.


— Ой! — тявкнула Солнышко. — Добрая Собака-Река! Мы просили ее дать нам чистую воду, а она и о жилище для нас позаботилась!


Счастливчик с удивлением повернул голову и посмотрел, как степенный Бруно подходит к реке и нюхает воду. Вот большой пес наклонился, осторожно лизнул воду языком, а потом принялся жадно лакать. Напившись, он повернул счастливую морду к друзьям, прозрачные капли стекали по его подбородку.


— Ты уверен? — переспросил Счастливчик, с опаской приближаясь к воде. Он тоже наклонил морду, понюхал. — Странно, пахнет гораздо лучше, — признал он. И все-таки, Счастливчик не был уверен в том, что вода полностью очистилась. Может, яд просто затаился где-то, выжидая, когда можно будет снова выскочить на беспечных собак?


Но Счастливчик не стал делиться со стаей своими сомнениями. Сейчас важнее всего было поднять дух измученных собак, а новость о чистой воде мгновенно заставила их забыть об ужасах вчерашней ночи. Они верили, что Собака-Река заботится о них и желает им добра.


Марта вошла в воду по шею и с наслаждением зафыркала, болтая больной лапой. Дейзи и Солнышко с радостным визгом плескались на мелководье. Поглядев на них, Счастливчик вздохнул и отправился осматривать пещеры.


Белла тихонько подошла к нему и с опаской заглянула в черную пасть.


— Я тоже думаю, что мы можем воспользоваться этими укрытиями, — тихо сказала она. — Но не знаю, можно ли оставаться здесь надолго.


— Вот именно, — кивнул Счастливчик. — Вдруг река снова поднимется? Тогда она затопит пещеры и нас вместе с ними.


— Так же, как она вымыла отсюда всю грязь и камни, — с дрожью в голосе добавила Белла.


— И все-таки здесь вполне можно устроить временный лагерь, — предложил Счастливчик, проводя когтями по гладкой стене. — Нам всем нужно хоть немного отдыха и покоя.


— Да, — кивнула Белла. — Прости меня за то, как я вела себя во время битвы Небесных Псов, — еле слышным шепотом выдавила она. — Мне ужасно стыдно. Я ударилась в панику, совсем как Солнышко.


Счастливчик кивнул. Что тут скажешь? Белла и сама прекрасно понимала, к каким бедам могло привести их вчерашнее умопомешательство. Он видел, что этот позор послужил для сестры хорошим уроком. По крайней мере, он очень надеялся, что в следующий раз она проявит больше выдержки и сумеет повести себя, как подобает предводительнице.


— Я все думаю, куда вести стаю дальше… — начал Счастливчик и вдруг замер на полуслове, услышав надсадный, задыхающийся собачий вой. Они с Беллой стремительно обернулись и одновременно содрогнулись, когда раздался еще один звук: хрип и жуткое, спазматическое кряхтение.


— Что…


— Бруно! — взвизгнула Белла.


Брат с сестрой со всех ног бросились к нему. Крупный пес снова содрогнулся, и его вырвало какой-то гнилой жижей, зеленая пена запузырилась на его на губах. Бруно повалился на бок и задергал лапами. Вся стая так плотно обступила его, так что Счастливчику пришлось растолкать собак, чтобы пробиться ближе. Остановившись над Бруно, он в страхе уставился на корчившегося пса. Губы Бруно посерели, судороги сотрясали все его тело, заставляя отхаркивать все новые и новые зловонные хлопья. Слюни и пена ручьями текли из открытой пасти несчастного. Он дышал с такими хрипами и свистом, словно какая-то злая сила сдавила ему глотку.


«Это отрава его мучает! — догадался Счастливчик. — Она забралась внутрь Бруно и теперь разгуливает там, убивая его».


Он знал, как нужно поступать в этом случае, хотя не только сам никогда этого не делал, но и не видел, как это проделывают другие. Подскочив к бившемуся на песке Бруно, Счастливчик ударил его головой прямо в содрогающийся живот. И тут же, пока остальные не опомнились, врезал еще раз. Тут вся стая, очнувшись от первого оцепенения, дружно завизжала и залаяла.


— Ой, ты что? Ой!


— Счастливчик, что ты делаешь?


— Не надо! Оставь его в покое! Ему же больно!


Отпихнув тех, кто кинулся к нему, Счастливчик с рычанием нанес Бруно такой удар, что бедный пес с тоненьким визгом согнулся пополам. Но Счастливчик даже не думал останавливаться. Снова и снова он бил его головой в живот, не обращая внимания на вопли страдальца, визг стаи и отчаянный лай Солнышки.


В какой-то момент Бруно захрипел, потом напрягся всем телом и с рычанием исторгнул из себя целый поток зловонной жижи с какими-то мелкими ошметками. Потом, обессилев, завалился набок и затих, положив голову на землю.


Счастливчик, весь дрожа, отошел. Глаза Бруно прояснились, но он не вставал и не шевелился, а в его слабом дыхании все еще проступали зловещие хрипы.


— Что это было? — шепотом спросила Белла. — Счастливчик, что ты с ним сделал?


Счастливчик устало покачал головой.


— Нужно было выгнать из него болезнь, а по-другому это сделать не получается. Старый Охотник научил меня этому секрету. Но раньше я никогда им не пользовался.


Дейзи ошеломленно смотрела на него.


— Но что… Что могло с ним случиться?


— Яд убил бы его, — ответил Счастливчик. — Но теперь Бруно его выплюнул и скоро поправится. Разве ты не знаешь, что если вовремя избавиться от заразы, она не успеет причинить тебе зло?


Собаки пристыженно переглянулись, а Счастливчик только головой покачал. Что с них взять? Живя у своих Длиннолапых, они даже не научились распознавать признаки собачьих болезней!


— Нет, — сам ответил он на свой вопрос. — Ничего вы не знаете. Когда вы плохо себя чувствовали, ваши Длиннолапые относили вас к лекарю, да? К ветеринару?


— Да, — прошептал Микки, во все глаза глядя на Счастливчика. — Но теперь никаких ветеринаров нет… Ох, как же хорошо, что у нас есть ты, Счастливчик! Вот уж настоящее счастье!


Белла с благодарностью потерлась носом о щеку брата.


— Да. Если бы не ты, нам пришлось бы отдать Бруно Собаке-Земле, как Альфи.


— Бруно еще не выздоровел, — предупредил Счастливчик, глядя, как большой пес безуспешно пытается приподнять с песка свою тяжелую голову. — Нужно присматривать за ним, чтобы ему не стало хуже. — Он наклонился к Белле и негромко шепнул ей на ухо: — И лапа Марты тоже пока не поджила. Лучше нам немного передохнуть здесь, прежде чем пускаться в путь.


Белла с радостью закивала:


— Я тоже так думаю! Но отчего наш Бруно так заболел?


— Наверное, напился плохой воды. От нее часто такое случается.


— Я тоже этого боюсь, — Белла печально опустила голову, но Счастливчик знал, что его сестра не способна долго предаваться унынию. — Так и оказалось. Встрепенувшись, Белла обвела глазами свою напуганную стаю. — Все слышали, что сказал Счастливчик? Ни в коем случае не пейте речную воду! Она все еще опасна для собак.


Собаки уныло повесили головы. От недавней радости не осталось и следа. Счастливчик всем сердцем хотел бы подбодрить своих бедных друзей, да только что он мог им сказать? Он лишний раз убедился в том, что без него собачки-на-поводочке не выживут. Значит, ему придется остаться с ними еще на какое-то время.


«Пока я им нужен, я их не брошу», — твердо решил он.


— Счастливчик! Белла!


Звонкий лай Дейзи заставил его вскинуть голову. Маленькая собака, не в силах смотреть на страдающего Бруно, первая убежала к пещерам, но теперь стояла перед входом в одну из нор и громко звала старших.


«Что там еще случилось?»


Дрожь пробежала по шкуре Счастливчика. Если на них напали, то сейчас, когда Марта ранена, а Бруно едва жив, им точно конец.

Глава VII


Счастливчик громко выдохнул и расслабил сведенные мышцы, когда увидел мордочку Дейзи, показавшуюся из пещеры. Маленькая прыгунья была взбудоражена, но ни капли не испугана.


— Идите все скорее сюда! — затявкала она. — И Бруно тоже приведите! Там есть чистая вода, правда-правда, по-настоящему чистая! Там в полу небольшая выщерблина, а в ней дождевая вода!


— Умница, Дейзи, — обрадовалась Белла. — Давайте поможем Бруно добраться до пещеры. И ты тоже иди сюда, Марта. Тебе нужно отдохнуть и дать покой своей лапе.


Собаки с трудом потащили ослабевшего Бруно в пещеру, бедный пес отчаянно скреб когтями по земле, стараясь помочь им, но толку от него было мало. Наконец собаки перевернули большого пса на брюхо, чтобы тот смог напиться чистой дождевой воды. Затем настала очередь Марты. Только после того, как больные утолили свою жажду, остальные тоже по очереди напились.


Микки высунул свой любопытный черно-белый нос из пещеры. Его уши стояли торчком от волнения.


— Счастливчик, иди сюда! Смотри, что я нашел!


Счастливчик с любопытством подбежал к нему и уставился на какие-то странные предметы, стоявшие на полу пещеры. Белла тоже подошла к ним.


Глаза Микки ярко сверкали в полумраке.


— Ага! Видели?


— Странно, — пробормотал Счастливчик себе под нос. Он искренне хотел бы разделить восторг Микки, хотя бы для того, чтобы поднять настроение остальным, но что-то его останавливало. Он потрогал лапой кусок скрученного металла, склонил голову набок. — Что это?


— Белла, но ведь ты-то понимаешь? — воскликнул Микки, подталкивая носом какую-то каменную миску, так что та с грохотом покатилась по полу. — Это вещи Длиннолапых!


Белла запрокинула голову и радостно залаяла.


— Да! Конечно! Вы столько взгляните, что тут! Это же шкуры, которые Длиннолапые надевают себе на нижние ноги, когда выходят на прогулки! — Она подобрала с пола один из предметов и сунула его под нос Счастливчику.


— И что? — ощетинился тот. — Мы же недалеко от города, так что неудивительно…


— Да как ты не поймешь! — зашелся лаем Микки. — Выходит, это не Собака-Река подарила нам эти пещеры! Это все Длиннолапые! Наши Длиннолапые! Они до сих пор заботятся о нас!


Счастливчик подавил вздох досады. Нет, он и сам далеко не всегда поддерживал связь со Всесобаками, да и, признаться, не всегда был к ним достаточно почтителен, но бездумные слова Микки показались ему страшным оскорблением Собаки-Реки.


Но остальные, разумеется, ничего не заметили! Напротив, они с радостным пыхтением обступили Микки. Даже Марта, все еще державшая на весу свою раненую лапу, прытко прихромала поближе, чтобы как следует обнюхать находки. Шумно втянув в себя воздух, она громко фыркнула и сказала именно то, о чем думал Счастливчик:


— Нехорошо сомневаться в Собаке-Реке, Микки. Она заботится о нас и желает нам добра.


— Ага, то-то Бруно едва не умер, попив ее водички, — проворчал упрямый Микки, однако не стал настаивать на своих словах.


— Я тоже не уверена, что это Длиннолапые, — сказала Дэйзи, внимательно изучив трофеи Микки. — Если бы они были здесь, то разве стали бы прятаться от нас? Они бы нас забрали!


— А может, они не могут? — буркнул Микки, сгребая все находки в одну аккуратную кучку. Счастливчик заметил, что сверху он положил свою драгоценную перчатку. — Может быть, они пытаются нам сказать, что до сих пор крепко нас любят и не забывают, хотя пока не могут приехать и забрать нас. Они хотят нас поддержать, понятно? Это они дали нам убежище и воду! Да вы поглядите на эти ямки в полу! Разве они не похожи на миски, из которых нам давали пить Длиннолапые?


— Чушь кошачья, — прошипел Счастливчик, но Солнышко и Дэйзи растерянно захлопали глазами.


— А я все равно верю Собаке-Реке, — твердо объявила Марта.


Но на Микки ее уверенность не подействовала.


— Длиннолапые нас защищают, — проворчал он. — Они приглядывают за нами. А значит — они скоро вернутся!


— Ой, Микки — ой! Ты правда-правда так думаешь? — взвизгнула Солнышко. — Вот совсем-совсем точно?


— Наверное, Микки прав! — залаяла Дейзи. — Да, наверное, Длиннолапые скоро вернутся и заберут нас в какое-нибудь безопасное место.


Счастливчик только головой покачал, глядя, как две маленькие собачки принялись скакать и визжать от радости. Они поверили в слова Микки только потому, что очень хотели поверить. Счастливчик вздохнул. Видимо, собачки-на-поводочке никогда не смогут поверить в то, что навсегда остались сами по себе. Без Длиннолапых. Ему хотелось закричать на них, но тут Белла осторожно ткнула его носом в плечо.


— Счастливчик, прошу тебя, пойдем со мной, — тихо попросила она. — Прямо сейчас, пока все заняты. Я хочу показать тебе кое-что.


Не говоря ни слова, Счастливчик вышел из пещеры и следом за сестрой отправился куда-то в сторону от лагеря. Вскоре они очутились в довольно редкой рощице с рыхлой и влажной землей.


— Вот.


Белла села и кивнула головой куда-то на землю. Вид у нее был мрачный и даже немного напуганный.


Счастливчик склонил голову — и увидел на влажной земле отчетливые отпечатки собачьих лап. Он с рычанием отпрыгнул и невольно оглянулся назад, но потом пересилил себя и старательно обнюхал след.


Слава Собаке-Земле, отпечатки были оставлены какой-то некрупной, можно даже сказать, маленькой собакой. Наверное, это должно было бы успокоить Счастливчика, если бы не одна странность. Следы были совсем свежие, оставленные всего несколько часов тому назад, но при этом, как Счастливчик не принюхивался, ему не удалось уловить ни малейшей тени запаха. Разве бывают на свете свежие собачьи следы, которые совсем не пахнут собакой? Но эти отпечатки маленьких лап хранили лишь запахи земли и речной воды. Счастливчик с шумом втянул в себя воздух — ничего. Совсем ничего.


«Может быть, тут прошла собака-призрак?» — поежившись, подумал он.


Но собаки-призраки не оставляют следов на мокрой земле! Счастливчик в отчаянии потряс головой и зарычал. Он ничего не понимал, а значит, не мог сказать, куда ушла эта загадочная собака и ушла ли она вообще.


Может быть, она до сих пор прячется где-то за деревьями. Или… пошла к пещерам.


— Счастливчик, я боюсь! — взвизгнула Белла, бросаясь к нему. Видимо, ей тоже передались его тревожные мысли.


— Но здесь нет никаких собак поблизости, — пробормотал Счастливчик, глядя на свою ощетинившуюся сестру. — Это мы точно знаем!


— Бруно отравился, Марта до сих пор хромает, а значит, два наших лучших бойца выведены из строя. И даже если никто больше не напьется отравленной воды, то все равно очень скоро наши собаки начнут слабеть от жажды! Той воды, что мы нашли в пещере, надолго всем не хватит, а если не будет дождя, то нам и вовсе нечего будет пить. Дичи у нас тоже нет… Нам срочно нужна еда и вода!


Счастливчик насторожился. Он видел, что Белла в отчаянии, но в ее глазах он заметил уже знакомый блеск решимости. Белла явно что-то задумала, и Счастливчик, еще не зная, в чем дело, вдруг почувствовал предательский холодок в груди.


— Что ты предлагаешь? — спросил он.


Белла легла на землю, вытянула перед собой лапы. Потом смело и твердо посмотрела на брата.


— Мы должны добиться права пить воду во владениях той злой стаи. Нужно заставить их поделиться своими запасами. Нам нужна вода и еще нам нужно право охотиться в той чудесной долине!


«Узнаю сестрицу Писклю, — невесело усмехнулся про себя Счастливчик. — Она с детства была такой. Всегда хотела чего-то невозможного и была уверена, что может добиться всего на свете одним усилием воли. Неужели жизнь ее так ничему и не научила?»


Чтобы потянуть время, он наклонился и еще раз обнюхал таинственный след лапы.


Ничего. Никакого запаха.


— Белла, — осторожно начал Счастливчик, пытаясь говорить как можно рассудительнее, — ты не забыла, что случилось с Альфи?


— Нет, конечно! Как ты можешь спрашивать такое?


— Тогда подумай хорошенько! — взорвался Счастливчик. — Собаки из дикой своры не смягчатся, если узнают, что один из нас заболел от плохой воды! Для них жизнь Бруно или Альфи ничего не значит. Эти собаки мыслят не так, как ты, они не собираются ни с кем ни о чем договариваться. Зачем? Они и так владеют всем, что им нужно, и у них есть силы защищать свои владения.


Белла покосилась через плечо, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Когда она снова повернулась к брату, он увидел на ее морде то упрямое выражение, которого так боялся.


— А мы должны заставить их поделиться водой и дичью!


— Белла! — в отчаянии взвыл Счастливчик. — Ты в своем уме? Мы должны уносить отсюда лапы, вот о чем сейчас нужно думать! Эта свора опасна и безжалостна. Ты никогда и ни за что не уговоришь их добровольно уступить нам часть своей территории. В диком мире все устроено не так, как ты себе напридумывала.


Здесь все решает сила, а сила сейчас на стороне своры. Белла, не стоит втягивать свою стаю в битву, которую ты не сможешь выиграть!


Она оскалилась, обнажив крепкие белые зубы.


— Я не позволю им прогнать нас отсюда! Мы и так вынуждены выживать в этом жестоком диком мире совсем одни, без защиты и помощи наших Длиннолапых! И я не собираюсь сдаваться! Нет, мы сделаем по-моему!


— Но нельзя же быть такой упрямой! — Счастливчик не хотел ругаться с сестрой, поэтому отвернулся и стал неторопливо забрасывать землей отпечатки собачьих лап. Не хватало только, чтобы остальные собаки увидели их и перепугались до полусмерти! — Ты не бежишь от своры, Белла. Ты уходишь, чтобы они не уничтожили твою стаю. Ты поступаешь мудро, а не трусливо. Чувствуешь разницу?


— Нет, — упрямо ответила Белла, и Счастливчик вновь с тоской вспомнил бесконечные перепалки с ней во времена их щенячества. — На этот раз все будет по-другому.


— Как это? — рявкнул Счастливчик, теряя терпение.


Но Белла твердо смотрела ему в глаза.


— А так, что теперь мы будем действовать по плану. В прошлый раз я не подготовилась к разговору с вожаком той стаи. Но теперь я заставлю его выслушать меня.


— Он не будет тебя слушать, Белла, — простонал Счастливчик сквозь стиснутые зубы. — Он просто прогонит тебя прочь, если не прикончит сразу. Он не собирается договариваться с теми, кого считает слабее себя. А мы слабее.


— Нет, — снова повторила Белла. Она вскочила. — У меня есть план, ты слышишь? Замечательный план, очень мудрый.


— Не городи чепухи…


— Значит так, один из нас должен внедриться в дикую свору, — не слушая, выпалила Белла. — Станет настоящим членом стаи, заслужит доверие вожака, а потом замолвит о нас словечко. Понимаешь?


Он выложила этот бред с таким торжествующим видом, что Счастливчик взвыл от бешенства.


— Эти псы никогда тебя не видели, потому что ты не принимал участия в драке, — продолжала Белла. Тут она сощурилась и с укором посмотрела на брата: — Ведь ты бросил нас, помнишь?


Счастливчик стиснул зубы. Часть его существа восставала против некрасивых попыток Беллы втянуть его в свой глупый план, заставив чувствовать себя виноватым, но одновременно другая часть терзалась муками совести. Ведь у Счастливчика была своя тайна. Белла не знала, что он не только был знаком с одной из собак своры, но даже виделся с ней после драки. И эта собака прекрасно знала, кто он такой — возможно, знала даже лучше, чем Белла.


Нет, он не мог рассказать об этом своей сестре, тем более сейчас, поскольку этот рассказ непременно вызвал бы кучу вопросов, на которые Счастливчик не был готов отвечать. Наверное, он должен был бы рассказать стае о встрече с Лапочкой раньше, когда разыскал их в лесу, но тогда голова у него была занята другим. А теперь, выходит, уже поздно.


Даже не поздно — невозможно.


Счастливчик притих, терзаясь сомнениями, но Белла даже не заметила его состояния. Она упивалась своим планом, Счастливчик слышал, как она в восторге стучит хвостом по земле.


— Ты с ними подружишься, — продолжала она. — Заслужишь их доверие. Ты отлично ладишь с любыми собаками, так что все будет замечательно! А когда вы станете друзьями, ты попросишь их вожака разрешить нам пить воду из озера. А если он откажется, то ты придумаешь что-нибудь еще! Может, разнюхаешь какую-нибудь тайную тропку, по которой мы сможем незаметно ходить к воде без разрешения! Ну, разве это не прекрасный план?


— Это совершенно безумный план, — честно ответил Счастливчик. — А хуже всего то, что он щенячий. И как долго, по-твоему, я должен на вас шпионить?


— Ну… пока мы не окрепнем, — беспечно ответила Белла. — До тех пор, пока Бруно не поправится, а у Марты не заживет лапа. Вот тогда мы, наверное, сможем отсюда куда-нибудь уйти… если, конечно, те собаки не разрешат нам поселиться где-нибудь поблизости. Это ненадолго, честное слово! Ты же знаешь, в каком мы сейчас положении! Это вопрос жизни и смерти! Неужели ты нам не поможешь? — Она с мольбой заглянула в глаза брату: — Ты ведь сделаешь это для нас?


Неужели он согласится? План Беллы был ему отвратителен. Счастливчик не хотел шпионить, не хотел притворяться тем, кем он не был. Ему была противна сама мысль об обмане — пусть даже обманывать придется таких злых собак, как дикая свора. Но разве он мог подвести свою сестру и стаю беспомощных собачек-на-поводочке?


Хотя… Если он согласится, то будет вынужден обмануть Лапочку.


И все-таки Белла была в чем-то права. Бруно и Марта отчаянно нуждались в пище, воде и отдыхе, а как еще можно было раздобыть для них все это? Кроме него, Счастливчика, никто из стаи не мог проникнуть в свору. Он был не только единственным псом, которого не видел альфа, но и единственным, кто мог добиться успеха в своре.


Ведь он, как ни крути, был хитрым городским псом.


Ловким псом-одиночкой.


Счастливчик вздохнул и сел, уши у него уныло поникли.


— Хорошо, Белла. Я это сделаю.


— Отлично! — взмахнула хвостом Белла. — Тогда я скажу тебе, что я заметила, прежде чем на нас напали эти злющие собаки. Там в долине — примерно в пяти-шести кроличьих пробежках от входа — есть старый лагерь Длиннолапых. Очень похожий на тот, в котором я не раз бывала со своими Длиннолапыми. Туда обычно приезжают поиграть, отдохнуть и вкусно поесть — ты понимаешь, о чем я? Собаки там гоняются друг за дружкой и бегают за мячиками, а кругом расставлены деревянные столы и вырыты специальные ямы, в которых Длиннолапые разводят огонь…


— Нет, Белла, я этого не знаю, — перебил ее Счастливчик, хотя ему смутно припомнилось, что он нередко видел в городском парке Длиннолапых, весело играющих со своими щенками, собаками и мячиками. Обычно они приходили в парк с такими хорошенькими корзиночками, из которых упоительно пахло вкусной едой… Так, о чем это он? Речь идет о заброшенном лагере в долине! Но неужели Длиннолапые там живут и теперь?


— Не надо так пугаться, Счастливчик! — покровительственно фыркнула Белла. — Я же сказала — лагерь брошенный. Там никого нет.


Счастливчик с сомнением прищурился.


— Откуда ты знаешь?


— Оттуда, что все постройки Длиннолапых там обрушились и поломались после Большого Рыка, но за все это время никто не пришел их починить. Так что никого там нет, не беспокойся! — заверила Белла. — Ты найдешь это место по запаху старых кострищ и горелой еды. Ну и Длиннолапыми там тоже до сих пор пахнет. Так вот, каждую ночь, сразу после восхода Собаки-Луны, я буду приходить туда и ждать тебя до тех пор, пока Собака-Луна не заберется на макушку неба. Тебе нужно будет дождаться, когда стая уснет, незаметно выскользнуть из лагеря и прийти ко мне, чтобы рассказать обо всем, что удалось узнать.


Счастливчик обреченно кивнул. Если Белла решила привести в исполнение свой безумный план, то это, пожалуй, был наиболее безопасный способ.


— Хорошо. Каждую бессолнечницу приходи и жди меня в этом месте. Я приду, как смогу.


Белла лизнула его в нос.


— Ах, спасибо тебе, Счастливчик! Я знала, что ты нам поможешь!


Не прибавив больше ни слова, она повернулась и бросилась обратно в лагерь, высунув язык и высоко подняв голову.


Счастливчик уныло проводил ее взглядом. Сейчас его сестра была похожа на настоящую альфу. Беда была в том, что у Беллы пока не было ни мудрости, ни терпения настоящей альфы, она не понимала разницы между своеволием и ответственностью и принимала собственные импульсивные желания за серьезные решения. Счастливчик не мог винить ее в этом — его сестра искренне заботилась о благе своей стаи, и не ее вина, что она не умела это делать. В конце концов, она не была готова к дикой жизни, ей еще только предстояло научиться выживать. Лишь бы только она не натворила бед до того, как поумнеет!


Тяжело вздохнув, Счастливчик пошел за сестрой. Внутри у него все заледенело от тревоги. Он был умным псом — хитрым, пронырливым и осторожным — но выживание в городе не было похоже на жизнь в диком мире. Если в городе он пытался украсть еду у Длиннолапых, то в худшем случае они могли его прогнать или ударить. Но это случалось редко, большую часть времени он был сыт, свободен и доволен жизнью. Порой Длиннолапые сами приглашали его в свои дома, чтобы угостить досыта.


Но если альфа-полуволк поймает его на обмане, он не станет прогонять Счастливчика Он просто порвет ему глотку.


И эта мысль пугала Счастливчика до дрожи в лапах.

Глава VIII


Смотрите! Там! Мышь! — Дейзи бросилась за крохотным комочком, так что только пятки засверкали. Щелкнув пастью, она подбросила убитую мышь в воздух, ловко поймала на лету и принесла Счастливчику.


— Какая же ты умница, Дейзи!


Счастливчик нисколько не лукавил. Малютка Дейзи была прирожденной охотницей. Этим утром охота вообще не задалась, видимо, после нового Большого Рыка выжившая дичь попряталась или разбежалась.


Собака-Солнце резво взбегала на умытое дождем небо, а значит, лучшее время для охоты было уже позади, но Счастливчик не хотел возвращаться в пещеры с пустыми лапами. Правда, Дейзи поймала трех мышей, а Микки ухитрился сцапать жирного дрозда, задремавшего на низкой ветке дерева, но Счастливчику этого казалось мало. Честно говоря, он просто не хотел заканчивать охоту.


Ведь когда Собака-Солнце вскочит на макушку неба, ему придется покинуть собачек-на-поводочке и уйти во вражескую свору. Это было настолько ужасно, что даже мысль о встрече с Лапочкой не придавала Счастливчику храбрости.


Какая-то птица сварливо обстрекотала собак с верхушки высокой ели — хитрая, знала, что они никак не смогут ее достать! Счастливчик оскалил зубы и порычал на нее для порядка. Кажется, охота все-таки закончилась. Скоро в роще не останется ничего, кроме жуков и бабочек, и тогда уже волей-неволей придется возвращаться. Счастливчик вздохнул и без всякой надежды повел носом. Внезапно он заметил, что Микки с ловкостью заправского охотника тихо ползет под деревьями чуть левее склона. Волна гордости прокатилась по жилам Счастливчика.


— Держи! — взвизгнула Дэйзи.


Кролик выскочил из высокой травы прямо под лапы Микки и в панике прыснул туда, где стоял Счастливчик, но в самый последний момент свернул в сторону.


И тут Солнышко показала себя во всей красе. Отчаянно тявкая, она бросилась наперерез кролику и погнала его обратно на Счастливчика. Тот приготовился к броску, но Микки — непревзойденный Микки! — одним прыжком догнал удирающую дичь и с хрустом сомкнул челюсти на кроличьей спине.


— Ой, Микки, какой же ты молодец, Микки! — завизжала Солнышко, подпрыгивая от восторга.


— Это все благодаря тебе, Солнышко, — сказал Счастливчик, лизнув ее в ушко. — Отличная работа. Вот теперь я вижу, что мы — настоящая стая!


От его похвалы Солнышко пришла в такое упоение, что волчком завертелась на месте, заливисто тявкая на весь берег. Глядя на нее, невозможно было поверить, что еще совсем недавно эта маленькая белая собачка ненавидела охоту и больше всего на свете боялась зацепиться своей хорошенькой белой шерсткой за колючки. Сейчас ее шерсть свалялась и посерела, еще недавно нежная челочка грязными сосульками падала на глаза, но Солнышко так и лучилась радостью и азартом охоты.


Счастливчик подавил вздох. Что ж, больше тянуть время было невозможно — с такой богатой добычей было не стыдно показаться на глаза стае.


Нагруженные дичью, собаки потрусили к ожидавшим в пещере Бруно, Марте и Белле.


Они были еще далеко от реки, когда Счастливчик вдруг резко остановился и поднял загривок. Страшась поверить первому впечатлению, он еще раз втянул носом воздух.


— Ой, Счастливчик! — тявкнула Солнышко, выплюнув из пасти мышь, которую она гордо несла в лагерь. — Ой, а что?


— Н-ничего, кажется, — тихо прорычал он. — Идите вперед. Я хочу немного осмотреться тут.


Солнышко неуверенно приподняла переднюю лапку, но потом послушно тряхнула челкой, подобрала с земли свою мышь и побежала догонять Микки и Дейзи.


Дождавшись, когда друзья скроются за склоном, Счастливчик уткнулся носом в землю. Леденящий страх пробежал по его шкуре. Нет, он не хотел пугать остальных — по крайней мере, сейчас — но сомнений не оставалось…


Совсем недавно здесь прошла свирепая собака.


Этот запах не принадлежал дикой своре, которую возглавлял полуволк. Счастливчик не видел среди них ни одной черной поджарой собаки из породы свирепок, кроме того, он сразу узнал этот запах. Стоило ему только раздуть ноздри, как перед глазам сама собой встала леденящая кровь картина: брошенные дома, в которых злобные и безжалостные свирепые псы держали пленниками захваченных собачек-на-поводочке. Если бы Счастливчик тогда не подоспел на выручку, то Беллы, Альфи и Дейзи сейчас не было бы на свете.


Счастливчик нервно заскулил. Неужели свирепые псы все это время шли за ними по пятам — до самых пещер, чтобы отплатить за унижение? Их альфа по имени Сталь была поразительно жестока и горда, но неужели даже такая надменная злюка могла променять сытую и безопасную жизнь в брошенном собачьем загоне на превратности погони за какими-то жалкими собачками-на-поводочке?


Нет, тут что-то не сходилось. Здесь явно была какая-то тайна, а опыт выживания на городских улицах научил Счастливчика простой истине — непонятная угроза всегда намного опаснее прямого вызова.


Он тщательно обнюхал землю под деревьями, переворачивая носом камни и упавшие ветки. Эти розыски немного успокоили его — судя по всему, запахи были старые и в последнее время не обновлялись, так что таинственная свирепая собака, скорее всего, ушла и больше не возвращалась.


И все-таки Счастливчик не мог отделаться от нехорошего предчувствия. Здесь было слишком много опасностей, слишком много враждебно настроенных собак и Длиннолапых. По всему выходило, что стае Беллы остался только один выход — уходить отсюда, причем двигаться можно было только вперед. Все пути назад были отрезаны двумя злобными стаями.


Стае бывших собачек-на-поводочке срочно нужна была собственная территория. Вот только где ее найти?


Когда Счастливчик подошел к пещерам, стая встретила его счастливым лаем. Собаки обступили его, наперебой предлагая лучшие куски еды. Они были так довольны собой, что Счастливчик не нашел в себе сил сообщить им о своих опасениях. И рассказывать о свирепых псах он тоже пока не стал. Еще успеется.


Охота на свежем воздухе пробудила у него волчий аппетит, поэтому очень скоро все дурные предчувствия были забыты, и Счастливчик с радостью набросился на еду.


После завтрака он развалился на теплом песке, подставив живот ласковому теплу Собаки-Солнца, и умиротворенно слушал неспешную болтовню и сытое ворчание своей стаи. Потом, пересилив себя, Счастливчик поднялся, потянулся и как следует вытряс шерсть. Ему страшно не хотелось уходить, но он понимал, что дальше тянуть не имеет смысла.


Когда он подошел к Белле, остальные собаки встревоженно встрепенулись и повернули головы.


— Мне пора, — сказал Счастливчик, дотрагиваясь носом до уха Беллы.


Он все еще был на нее зол, но знал, что очень скоро будет тосковать и по сестре, и по доброму приятельству с остальными собаками. Какой бы смешной ни была эта нелепая стая, здесь он был в безопасности, и ему были рады.


— Я так не хочу, чтобы ты уходил! — всхлипнула Дейзи.


— Ой, ты ведь только вернулся, а теперь мы снова расстаемся! — прохныкала Солнышко. — А те собаки — ой-ой! Они такие злющие, такие страшные! Они тебя не покусают?


Счастливчик лизнул ее в круглый нос.


— Я постараюсь этого избежать. Но ты теперь стайная собака, а значит, должна доверять Белле и мне. Я скоро вернусь, и постараюсь, чтобы к этому времени у нас с вами было вдоволь чистой воды.


К сожалению, сам Счастливчик не испытывал и тени той уверенности, с которой он убеждал Солнышко.


— Мы знаем, что ты постараешься, Счастливчик! — прошептал Микки, утыкаясь носом ему в шею. — Просто… ты будь осторожен. Береги себя!


Счастливчик подавил невольную дрожь. Потом стиснул зубы и заставил себя весело покрутить хвостом.


— Конечно, дружище!


Он повернулся к Белле, чтобы в последний раз взглянуть на сестру. Та ответила ему суровым взглядом темных глаз. Счастливчику отчего-то стало не по себе. Он в который раз подумал, что она слишком быстро вживается в роль альфы, вот только по силам ли ей эта ноша? Счастливчик все больше сомневался в этом. Однако он сердечно лизнул Беллу в нос и прижался щекой к ее щеке, потом повернулся и, не оглядываясь, бросился навстречу своей судьбе.


Не останавливаясь, он помчался вверх по крутому склону.


День выдался жаркий, Собака-Солнце немилосердно припекала шкуру, так что бедный Счастливчик бежал, высунув язык, и громко пыхтел. Наверное, можно было бы пройти к озеру вдоль берега, но Счастливчик нарочно выбрал более крутой, зато гораздо менее опасный маршрут, на котором можно было не ждать неожиданного нападения из засады. Вдруг в долине живут еще какие-нибудь собаки, откуда он знает, чего от них можно ожидать?


Счастливчик был рад, что сытно поел перед выходом и теперь мог спокойно думать о предстоящем задании, а не беспокоиться о еде. Дичь, казалось, почувствовала его настроение, поскольку совершенно перестала прятаться: птицы нагло распевали на ветках над самой головой Счастливчика, мыши шумно возились под поваленными деревьями.


Счастливчик негромко рыкнул на них для острастки, но не стал даже останавливаться. Он до сих пор не мог понять, отчего так волнуется: то ли от страха перед стаей, то ли от предвкушения встречи с Лапочкой.


В конце концов волнение сделалось настолько невыносимым, что Счастливчик стал с нетерпением ждать появления дозорных псов стаи, лишь бы поскорее избавиться от этого напряжения. Взобравшись на гребень холма, он увидел внизу широкое озеро, отражавшее ослепительное сияние Собаки-Солнца. Наверное, это и было…


Ага! Он резко обернулся, услышав грозное рычание. Три пса выскочили из кустов прямо перед Счастливчиком. Он инстинктивно поднял загривок, но вместо страха почувствовал лишь странное облегчение. Наконец-то!


— Что ты здесь делаешь? — прорычала коричнево-белая собака-охотница, по виду напоминавшая собаку-бегунью, только маленькую. Она оскалила белые зубы. — Это наша территория!


«Наша территория! — Счастливчик содрогнулся, вспомнив, как стая выла и лаяла эти слова в тот день, когда погиб Альфи. — Наша, наша!»


— Убирайся вон отсюда! — рявкнул длинноухий черно-коричневый пес. — Или приготовься к большим неприятностям.


Счастливчик заставил себя не тронуться с места. Он знал, что если дрогнет и побежит, то эти псы, скорее всего, бросятся в погоню, искусают его, а то и прикончат. Поэтому он еще сильнее вздыбил загривок и твердо уперся лапами в землю, но при этом стал нервно помахивать хвостом, давая понять, что не угрожает и не оспаривает прав стаи на эту территорию.


— Именем Собаки-Леса, я хочу поговорить с вашим альфой, — звонко пролаял он.


Коричнево-белая собака скривилась и презрительно зарычала.


— Зачем это?


Счастливчик глубоко вздохнул и еще ниже опустил голову. Нет, ему совсем не нравилось пресмыкаться перед стайными собаками. Совсем недавно они напали на его друзей и убили Альфи! Но у него не было выбора. И еще…


— Я знаю собаку из вашей стаи, — громко объявил Счастливчик. — Это собака-бегунья по имени Лапочка, мы с ней вместе пережили Большой Рык в городе.


— И что из этого? — оскалилась длинноухая собака, как две капли воды похожая на такого же пса. Счастливчик решил, что они брат с сестрой.


Он склонил голову набок и вывалил язык. Этот прием не раз помогал ему смягчать сердца Длиннолапых в городских домах еды, может быть, он сработает и с этими собаками?


— Я хочу вступить в вашу стаю! Отведите меня к Лапочке, она за меня поручится.


— Зачем ты нам нужен? — с невыразимым презрением прорычала коричнево-белая собака.


Счастливчик был готов к этому вопросу.


— Затем, что я хороший охотник, — ответил он. — Я смогу вам пригодиться.


— На что нам городские попрошайки и пожиратели объедков? — злобно расхохоталась длинноухая собака. — Разве такие, как ты, умеют охотиться?


Счастливчик прищурился. Что-то в облике этой злобной шавки показалось ему знакомым. — кажется, он видел эту собаку во время нападения на свою стаю, она выполняла приказы своего альфы. Да-да, кажется, альфа называл ее Прыгушкой!


Счастливчик стиснул зубы и негромко зарычал. Он знал, что не должен показывать характер, но всему есть предел.


— Я буду полезен вашей стае. Со мной вы станете еще сильнее!


К счастью, длинноухий пес оказался менее злобным, чем собака. Он неуверенно покосился на коричнево-белую гончую собаку и пробормотал:


— Даже не знаю, Стрела. Раз он знает нашу Лапочку…


— Врет он все, Хромой! — рявкнула Стрела и круто обернулась к Счастливчику: — От тебя воняет городским смрадом, бродяга! И ты смеешь называть себя охотником? На кого же ты охотишься? На сумки с едой?


Видимо, шутка показалась остальным такой смешной, что собаки весело затявкали. Счастливчик постарался не выдать своего смятения. К сожалению, острая на язык Стрела была весьма недалека от истины. И все-таки ему было приятно услышать, что от него до сих пор пахнет городом. Несмотря ни на что, в глубине души он был и оставался городским псом.


Псом-одиночкой.


Городским пронырой и пройдохой по имени Счастливчик.


Наверное Счастливчик мог бы еще долго упиваться своим торжеством, если бы собаки не прервали его сладкие мысли. Они с рычанием начали приближаться.


Счастливчик припал животом к земле, решив, что отступит только в самом крайнем случае. Всей своей позой он демонстрировал покорность, вот только губы у него сами собой расползались в тихом, но грозном рычании. Если собаки все-таки нападут, ему придется защищаться. Даже если это плохо кончится…


«Пусть от меня до сих пор пахнет городом, но я уже давно покинул знакомые улицы, — пронеслось у него в голове. — Здесь мне некуда бежать. И друзей у меня тоже нет…»


Он понял, что собаки приняли решение прогнать его. И не остановятся перед тем, чтобы спустить с него шкуру. Значит, оставалось только драться.


Оскалив зубы, Счастливчик вскочил на лапы и замер напротив противников.


«Можете не надеяться, что я стану для вас легкой потехой!»


Черно-коричневый самец, которого называли Хромым, в самом деле, слегка припадал на одну лапу, не говоря уже о том, что Счастливчик был крупнее всех своих противников, однако общий расклад был не в его пользу. Как ни крути, а один против трех — гиблое дело.


— Взять его, Прыгушка!


Черно-коричневая собака бросилась на Счастливчика, целясь ему в горло. Она неслась с такой скоростью, что Счастливчик едва успел отскочить в сторону. Однако здесь на него накинулась Стрела и вцепилась зубами ему в загривок.


Счастливчик взвыл от боли, потом громко заскулил, почувствовав клыки Хромого на своей задней лапе. Он забился, из последних сил стряхнул с себя Стрелу и куснул Хромого.


Однако он забыл про Прыгушку. Подскочив, та вцепилась зубами в шерсть на загривке Счастливчика и повисла на нем.


Они что, решили его прикончить? Счастливчик захрипел от боли. Нет, скорее всего, собаки не собирались его убивать, но вознамерились задать ему такую трепку, чтобы у него больше не возникло желания вернуться. Хуже всего было то, что если Счастливчик не сумеет как-то совладать с этими тремя, то путь в стаю будет ему заказан. Такие собаки ни за что не примут слабака — даже если за него заступится Лапочка.


Когда острые зубы впились в бок Счастливчика, он взвыл от боли и ярости и бросился на нападавшего, но сумел только слегка задеть его по уху. В тот же миг черно-коричневый самец сомкнул челюсти на ухе Счастливчика и резко дернул за него.


Острая боль ослепила Счастливчика, он почувствовал, как теплая кровь закапала на его шерсть. Стрела мертвой хваткой держалась за его загривок, все глубже вонзая клыки в шкуру жертвы.


Счастливчик почувствовал, что гнев уступает место панике: если он не сбросит с себя эту дрянь, она серьезно его покалечит.


— Довольно! ОТПУСТИТЕ ЕГО!


Голос, пролаявший этот приказ, был суровый, но знакомый.


Счастливчик едва не упал, когда тяжесть, висевшая у него на шее, куда-то исчезла. Осталась только боль.


Громко рыча, трое нападавших попятились назад, скаля зубы и не опуская загривки.


Счастливчик тоже зарычал на них, но больше для порядка, чем для острастки. Его глаза были прикованы к четвертой собаке, так неожиданно вмешавшейся в драку. Знакомый запах защекотал его ноздри, а сердце почему-то забилось с перебоями, будто раненное.


— Лапочка… — прошептал Счастливчик.


Она даже не кивнула ему. Она просто стояла, высоко подняв голову, и разглядывала его прищуренными глазами. Ее уши были слегка наклонены вперед, изящные ноздри жадно втягивали воздух.


— Он нарушитель! — пролаяла Стрела.


— Вторгся на нашу территорию! — поддакнула Прыгушка.


— Я так и поняла, — медленно обронила Лапочка, не сводя глаз со Счастливчика.


— Мы хотели его прогнать, — прорычал Хромой.


— Почему ты не позволила нам довести дело до конца? — недовольно спросила Стрела.


— Я так решила, — отрезала Лапочка. — Не троньте его. Я его знаю.


Стрела немедленно поджала хвост и втянула голову в плечи, приняв позу покорности.


Счастливчик видел, что эта роль не слишком ей по душе, однако она не смеет возражать.


— Я отведу его к альфе. Есть возражения? — спросила Лапочка, обводя глазами товарищей. Было ясно, что она не ожидала никаких возражений — их и не последовало. — Я представлю его альфе. Он может быть полезен стае.


— Да, бета. Как скажешь, бета, — покорно пробормотали остальные, исподтишка бросая злобные взгляды на Счастливчика.


«Бета? — подумал он про себя. Он знал, что в каждой стае непременно есть альфа — вожак, и омега, занимающий самое низшее положение. Но кто такая „бета“? — Какое положение занимает Лапочка в стае?»


Но сейчас было не лучшее время для вопросов.


— Спасибо, Лапочка, — с чувством сказал Счастливчик, поднимаясь с земли. — Я…


— Довольно! — В глазах Лапочки не было ни тени тепла, и холодок недоброго предчувствия выстудил кости Счастливчика.


— Лапочка, ты прости, что…


— Я сказала — довольно! Иди за мной. И не называй меня по имени. А еще лучше — вообще закрой пасть.

Глава IX


Лапочка повела Счастливчика вдоль берега в глубокий залив, со всех сторон окруженный деревьями. Под ветвями дрожал теплый зеленый свет, мягкая прохладная трава приятно шуршала. После ослепительного солнца, полыхавшего в долине, глаза Счастливчика не сразу привыкли к тенистому сумраку леса, но вскоре он уже уверенно шагал следом за Лапочкой между стволами деревьев.


Его провожатая остановилась возле того места, где лес расступался перед неглубокой чашей поляны. Собака-Солнце пронизывала мохнатые лапы елей, вонзая лучи пыльного света в густую траву.


Счастливчик разглядел на поляне несколько овражков, выстланных сухой листвой и мхом, — видимо, это были спальные места членов стаи. Что и говорить, это место выглядело намного привлекательнее и уютнее того жалкого лагеря, который стая Счастливчика смогла разбить в пещере.


Однако Счастливчик сразу понял, что удобство было далеко не единственным достоинством этого места. Со всех сторон поляна была окружена густыми зарослями колючего кустарника, а значит, ни один крупный зверь не смог бы незамеченным пробраться в лагерь. Даже шустрой Дейзи вряд ли удалось бы бесшумно преодолеть эту грозно ощетинившуюся стену.


Счастливчику очень хотелось подойти ближе и встать рядом с Лапочкой, но он знал, что следует знать свое место, поэтому оставался сзади, чувствуя спиной ненавидящие взгляды трех псов, отрезавших ему путь к бегству. Что ж, приходилось рассматривать лагерь из того положения, которое ему оставили.


Широкий поток солнечного света лился на большой плоский камень чуть в стороне от центра поляны, согревая косматую шкуру огромного полуволка, растянувшегося на теплой поверхности. Это лучшее и самое почетное место в лагере было отведено для грозного альфы.


Счастливчик затаил дыхание, увидев, как Лапочка небрежно взмахнула хвостом. Тут же, как по команде, трое собак бросились к ней и настороженно обнюхали Счастливчика. Одного из них, здоровенного черного пса, Счастливчик запомнил по драке в долине — внешне он походил на Марту, разве что чуть пониже ростом и без намека на ее добродушие. Остальные двое были ему незнакомы — некрупная белая с коричневыми подпалинами собака и еще одна, долгоухая и косматая, с умными, но злыми глазами.


— Это еще кто? — проворчал большой пес, брезгливо поводя носом. — Только не говори, что это один из тех убогих собачек-на-поводочках!


Счастливчик поднял загривок, но тут же заставил себя проглотить оскорбление. Если он потеряет выдержку, Собака-Лес может счесть его глупым пустобрехом, недостойным покровительства. Однако он ни в коем случае не должен показывать страха. Если он будет вести себя чересчур приниженно, эти надменные и злобные псы запросто могут потерять к нему всякий интерес и разорвать в клочья, просто для развлечения.


Лапочка даже ухом не повела, хотя черный пес был чуть ли не вдвое крупнее ее. Она лишь решительно дернула подбородком:


— Он со мной, Порох. У тебя есть возражения? Если да, то я думаю, ты захочешь изложить их Альфе.


Огромный пес недовольно заворчал, однако было очевидно, что меньше всего на свете ему хотелось бы вслух высказать свое мнение перед альфой. Громкий шорох, раздавшийся в кустах, положил конец разговору.


Счастливчик дернулся в сторону, когда из зарослей высунулась морда черно-белой пастушьей собаки, как две капли воды похожей на Микки.


— Что вы тут шум подняли? — проворчала собака. — Не даете щенкам уснуть!


— Прости, Луна, — отозвалась Лапочка, и Счастливчик впервые услышал в ее голосе прежнюю теплоту. Она наклонила голову и потерлась носом о нос собаки-матери. — Иди к щенкам, не оставляй их одних. Мы постараемся больше не шуметь.


— Да ладно, раз уж я тут… — Луна с наслаждением вытянула передние лапы, и на Счастливчика повеяло запахом молока и мягких теплых щенков. — Я страшно проголодалась, малыши ведь так быстро растут! А аппетит у них растет еще быстрее… Может, кто-то принесет мне поесть? Пожалуйста…


Лапочка стремительно повернула голову и рявкнула на мелкого песика, съежившегося на краю поляны:


— Омега! Живо принеси Луне еды!


Песик нервно вздрогнул, подскочил и вприпрыжку понесся к ней. Насколько мог разглядеть Счастливчик, это было довольно жалкое существо с крохотными ушами и сморщенной мордочкой. Пробегая мимо собак, омега на миг запнулся и скосил на пришельца свои черные глазки-бусинки. Почему-то от этого скользкого взгляда у Счастливчика неприятный холодок пробежал по шкуре. Однако у него не было времени обдумать это маленькое происшествие.


— Я сказала — живо! — повысила голос Лапочка, и жалкий песик вихрем помчался через поляну.


К удивлению Счастливчика, Лапочка даже не подумала представлять его остальным собакам, и только обронила, дернув головой:


— Иди за мной. Я представлю тебя нашему альфе.


С этими словами она твердо зашагала через поляну. Счастливчик нехотя последовал следом, украдкой оглядываясь по сторонам.


Насколько он мог судить, эта стая была больше, чем у Беллы — он насчитал по меньшей мере восемь крупных сильных собак, не считая Луны и ее детенышей. Это было неприятное открытие. Кроме того, даже самый беглый осмотр говорил о том, что стая полуволка устроилась в долине всерьез и очень надолго — собаки заняли прекрасный и очень удобно расположенный лагерь, рядом с ними было озеро с чистой водой, а лес, судя по доносившимся оттуда звукам и запахам, просто кишел дичью.


Стая Беллы даже в лучшие времена, когда все были живы, здоровы и не ранены, не шла ни в какое сравнение с этими дисциплинированными, сильными и откормленными собаками. Иными словами, если альфа откажется делиться, то Белле ничего не останется, кроме как смириться и уйти.


— Жди тут, — властный голос Лапочки прервал невеселые размышления Счастливчика. — Не подходи и не открывай пасть, пока альфа тебя не спросит.


Счастливчик покосился на полуволка, развалившегося на камне. Он лежал совершенно неподвижно, даже кончиком хвоста не шевелил. Может, спал, а может, только притворялся спящим. Так оно и оказалось — стоило Лапочке приблизиться, как полуволк приоткрыл желтый немигающий глаз.


С того места, где Счастливчику было велено стоять, ему не было слышно разговора между Альфой и Лапочкой, однако он видел, что его подруга нисколько не робеет в присутствии вожака. Она держалась почтительно, но без тени подобострастия. И говорила негромко, так что альфе приходилось прислушиваться, наклонив кончики серых ушей. Наконец полуволк медленно повернул голову и впился пронзительным желтым взглядом в Счастливчика.


Лапочка тоже обернулась:


— Подойди сюда, Счастливчик.


Ежась под ледяным взглядом вожака, Счастливчик медленно побрел вперед. В животе у него сделалось жарко от гнева. Перед ним был бессердечный негодяй, убивший храброго Альфи, и Счастливчику хотелось зарычать, оскалить зубы, оскорбить врага или даже броситься на него и впиться клыками — пусть на своей шкуре почувствует, каково это! Но это было бы самоубийством. Счастливчик вздрогнул, вспомнив маленькое тело Альфи, холодеющее на мокром песке, когда жизненная сила покинула его вместе с кровью.


«Я здесь для того, чтобы помочь моей стае, чтобы спасти друзей от участи Альфи. Нельзя забывать об этом».


Вблизи полуволк оказался еще больше и свирепее, а его желтые глаза нагоняли жуть. Огромные лапы, заканчивавшиеся чудовищными когтями, были снабжены перепонками, совсем как у Марты, но это было единственное сходство между ними. В жестоких чертах альфы не было и тени добродушия черной великанши. Однако Счастливчик был вынужден, скрепя сердце, признать, что полуволк был прирожденным вожаком стаи. Достаточно одного взгляда на него.


— Значит, — пророкотал альфа, — ты решил вступить в мою стаю.


Это была скорее насмешка, чем вопрос, но Счастливчик заставил себя не опустить взгляда.


— Да, — просто ответил он. — Я смогу стать ценным членом стаи. Лапочка может за меня поручиться.


— Да. Бета уже сделала это.


Снова это странное слово! Счастливчик покосился на Лапочку, вспомнив о том, с каким подобострастием относились к ней остальные члены стаи. Возможно, это означает, что она была заместительницей огромного полуволка? Если так, тогда все становилось понятно.


— Мне не нужны новые члены стаи, — со скукой в голосе проронил вожак. — Я вполне доволен теми, кто у меня есть.


Счастливчик нутром почуял, что его ни в коем случае нельзя умолять. Это сразу перечеркнет все усилия. Нет, полуволк не проявит снисхождения ни к слабости, ни к подобострастию, однако и бросать ему вызов тоже будет смертельной ошибкой.


Поэтому Счастливчик опустил хвост и лукаво склонил голову набок. Возможно, имеет смысл попробовать роль веселого попрошайки, которая так часто выручала его в городе?


— Тебе не нужны обыкновенные собаки, альфа, но как насчет быстроногого силача, вроде меня? Кстати, я умею ловить кроликов. Недавно сцапал одного — жирнющего!


Альфа широко зевнул ему в морду, обнажив острые белые клыки.


— Для охоты у меня есть Торф. А моя Бета бегает так быстро, что может загнать оленя. Но ведь ты и сам об этом знаешь, городской пес. Разве вы с Бетой не старые знакомые?


Теперь в глазах полуволка сквозила угроза.


Счастливчик судорожно сглотнул, но заставил себя широко улыбнуться и даже высунул язык. Отступать было поздно, нужно было играть свою роль до конца.


— У тебя в стае много грубой силы, Альфа, — бесстрашно заявил Счастливчик, продолжая беспечно улыбаться. — Зато я умный. Очень умный. Городская жизнь учит ловкости и хитрости. А еще я умею выживать в диком мире. Собака-Лес меня любит.


— Неужели? — Альфа поднялся на лапы, потянулся, так что мускулы зловещими волнами прокатились под его лоснящейся шкурой.


Счастливчик сделал вид, будто не заметил его тона.


— Я мог бы вам пригодиться. Привнес бы в вашу стаю… свежее дыхание, скажем так. Ведь у меня свой взгляд на мир, а это может быть полезно для стаи!


— Не смей говорить мне, что полезно для моей стаи, а что нет! — рявкнул альфа с такой злобой, что Счастливчик невольно попятился. Теперь нужно было вести дело предельно осторожно.


«Помоги мне, Собака-Лес!»


— Я и не думал этого делать! — кротко ответил Счастливчик. — Я просто… просто хотел объяснить, кто я такой и на что могу сгодиться. Хотел рассказать, какая от меня может быть польза. Твоя стая — лучшая из всех, какие я видел, и мне очень хочется вступить в нее. Прости, если я вел себя слишком напористо.


Похоже, его слова слегка смягчили вожака, однако тут вмешался длинноухий черный пес, которому давно не терпелось вставить свое слово.


— Гони его прочь, альфа! — визгливо протявкал он. — От него гадко пахнет! Неправильно пахнет! Он весь провонял Длиннолапыми, камнем и металлом! Гони его, гони!


Альфа слегка повернул свою тяжелую волчью голову и смерил черного пса ледяным взглядом.


— Торф… — медленно прорычал он. — Я не ослышался? Ты, в самом деле, только что посмел отдать мне приказание?


Огромный пес, которого звали Порох, размахнулся и отвесил Торфу тяжелую оплеуху, от которой тот клацнул зубами.


Торф взвизгнул от боли, тряся головой.


— Нет, альфа! Нет, конечно же… Как ты мог подумать? Я только…


— Тогда закрой пасть, и чтобы я больше не слышал от тебя ни звука. Ты меня понял? Только тявкни еще, и Порох быстро выбьет из тебя дурь!


Счастливчик украдкой обвел глазами остальных собак, собравшихся на поляне. Было видно, что они все напуганы не меньше Торфа, глаза у всех блестели настороженно, уши мелко подергивались.


Точнее, у всех, кроме Пороха. И Лапочки.


Поскольку Торф не сделал даже попытки убежать, Счастливчик догадался, что поведение вожака не было сюрпризом ни для него, ни для остальных. Значит, желание во что бы то ни стало остаться в стае пересиливало страх и боль унижения. Нет, не зря Счастливчик всю свою жизнь ненавидел стайные порядки! Маленькая компания собачек-на-поводочке держалась вместе благодаря дружбе и поддержке, собаки знали и любили друг друга.


Что же сплачивало членов этой стаи?


Размышления Счастливчика были прерваны легким шорохом — это Лапочка грациозно вскочила на камень и остановилась рядом с альфой. Счастливчик инстинктивно сжался, но полуволк даже не подумал ударить ее или оскалить пасть. Прямая, гордая и красивая, Лапочка стояла рядом с ним и смотрела на стаю. Более того, полуволк тоже встрепенулся и вытянул шею, стараясь казаться выше ростом.


Внутри у Счастливчика все сжалось от ревности и досады. Неужели… неужели Лапочка стала подругой волка?


Но стоило Лапочке открыть пасть, как страх быстро сменился горячим приливом благодарности.


— Я познакомилась со Счастливчиком в городе, — спокойно и громко начала Лапочка. — Он был единственным членом моей стаи, когда я сбежала из Западни, ему я обязана своим спасением и жизнью. Если бы не он, я бы погибла, причем не раз… — Она замолчала и медленно обвела взглядом всю стаю, добиваясь, чтобы каждый как следует проникся ее словами. — Он преданный, храбрый, сильный и смекалистый. Он умный пес и станет отличным членом нашей стаи. Честно говоря, я уже предлагала Счастливчику вступить к нам, но он отказался. — Лапочка повернула голову и бесстрастно взглянула на Счастливчика. — И я буду очень рада, если он передумал. Мы должны радоваться приходу такого пса, а не прогонять его! — заявила она и презрительно оскалилась, поглядев на Торфа.


Альфа коротко кивнул.


— Что ж, возможно, он действительно таков, как ты говоришь, — пророкотал он, — но наша стая сильна и велика. Зачем нам лишний пес?


— Луна будет кормить своих щенков до завершения полного Собаки-Луны, — не дрогнув, возразила Лапочка. — Это означает, что до следующего рождения новой луны у нас будет одним бойцом меньше. Если Счастливчик будет патрулировать нашу территорию вместо Луны, Прыгушка сможет вернуться к охоте. Посмотрим, как пойдет дело, и тогда ты сам решишь, нужен нам такой пес, как Счастливчик, или нет.


Альфа медленно поднял голову — и так же медленно кивнул.


— Ты, как всегда, рассуждаешь разумно, моя Бета. — Лапочка почтительно поклонилась, а полуволк продолжал: — Если ты ручаешься за этого новичка, он может остаться. — Ледяные желтые глаза вновь впились в Счастливчика, губы полуволка расползлись в стороны, обнажив крепкие клыки. — Но он должен будет доказать свою незаменимость. Если он окажется бездарным, мы вышвырнем его прочь, да еще проучим на дорожку. Ну, что скажет моя стая?


Счастливчик настороженно обвел глазами собак, ожидая их приговора. Но Стрела и Хромой, совсем недавно готовые спустить с него шкуру, переглянулись и одобрительно замахали хвостами.


— Здорово, что в стае снова будет патрульный, — сказал Хромой.


Стрела пробурчала что-то нечленораздельное и едва заметно покачала головой.


— А я рада, пусть он остается! — протявкала маленькая коричневая с белым собачка, сидевшая возле Пороха.


— Молодец, Кусака, — одобрил Хромой.


Порох сидел молча, но по морде его было видно, что он в раздумьях. Торф косился в сторону, словно страшился получить новую взбучку от великана.


Счастливчик с облегчением перевел дух, низко склонил голову и вежливо сказал:


— Спасибо, Альфа.


— Помни, что вступив в нашу стаю, ты займешь то же место, с которого начинают все новички, — то есть самое низшее, ниже тебя будет только Омега. Твоим непосредственным командиром будет Хромой. — Полуволк кивнул на колченогого черного с бурыми подпалинами пса. Тот широко ухмыльнулся.


— Как скажешь, Альфа, — снова поклонился Счастливчик, изображая признательность. На этот раз притворство далось ему с большим трудом. Он, конечно, понимал, что в стае ему не предложат ничего выдающегося, но оказался не готов к тому, что окажется на положении чуть выше Омеги.


Он украдкой покосился на Лапочку. Несмотря ни на что, Счастливчик не мог заставить себя смотреть на нее, как на Бету. За долгие годы бродячей городской жизни он много узнал об устройстве жизни в стае, но теперь выяснялось, чем ему еще многому предстояло учиться. Счастливчик поймал себя на том, что это ощущение ему неприятно. Живя в стае собачек-на-поводочках, он привык к роли единственного пса, умеющего выживать в диком мире, а теперь выяснилось, что он всего-навсего городской пес, никогда не задумывавшийся о рангах и статусах.


Однако статус — величина изменяемая! Счастливчик уже видел, что он точно умнее Прыгушки, а может быть, и Торфа тоже, так что у него были все шансы быстро добиться повышения.


Подняться поближе к Лапочке…


— Раз уж вы все собрались, — сухо и деловито рявкнул полуволк, — то вот что я вам скажу. Не забывайте смотреть в оба за этой жалкой кучкой дрянных собачек-на-поводочках. Если увидите их вблизи от нашей территории — гоните прочь без пощады. Если не сможете прогнать — убейте. Все ясно?


— Да, Альфа, — хором протявкала стая.


— Эй, ты! Счастливчик? По дороге сюда ты не видел свору жалких домашних подхалимов?


Счастливчик почувствовал, как все взоры обратились к нему, и сердце у него тревожно екнуло. Как поступить? Сказать, что он какое-то время провел вместе с собачками-на-поводочке, с которыми познакомился еще в городе? В конце концов, это была бы правда, пусть неполная. Возможно, это признание сойдет ему с лап, ведь Лапочка все равно на его стороне, несмотря на свое новое, высокое положение…


«С чего ты взял, что она за тебя? — с болью спросил себя Счастливчик. — Она ведь… стала подругой Альфы».


— Даже не знаю, — пробормотал Счастливчик, понадеявшись, что незнакомые собаки не поймают его на откровенном вранье. — Кажется, я их видел… Ты говоришь о жалкой стайке беспомощных домашних любимчиков, да? Кажется, я видел эту пищащую и скулящую компанию, но не знаю, куда они шли и зачем.


— В таком случае, нужно убедиться, что они не забрели сюда, — проворчал Альфа. — Недавно они пытались воровать нашу воду. Второй раз им такое с лап не сойдет. Счастливчик, отправляйся в патрулирование вместе с Прыгушкой и Стрелой, они покажут тебе, как устроена жизнь в нашей стае. Идите.


С этими словами полуволк снова развалился на своем камне и сощурил глаза, зорко наблюдая за тем, что происходит на поляне.


Счастливчик шкурой чувствовал на себе недобрый желтый взгляд. Он невольно обернулся через плечо — так и есть, Альфа смотрел прямо на него. Дрожь пробежала по шерсти Счастливчика, загривок сам собой встал дыбом.


Если Альфа узнает, что он жил в стае собачек-на-поводочке, он разорвет ему глотку. Вот тогда Счастливчик уже ничего не сможет сказать в свое оправдание.


«Эх, Счастливчик, во что ты ввязался? — подумал он про себя. — Теперь тебя может спасти только хитрость Собаки-Леса, но боюсь, даже ее будет недостаточно…»


И тут новая, еще более ужасная, мысль заставила его запнуться на ходу. Лапочка! Она поручилась за него, она замолвила за него слово перед всей стаей, в которой занимала очень высокое положение. Что Альфа сделает с ней, если узнает, что Счастливчик с самого начала лгал, а Лапочка ему поверила? Или — что еще страшнее — решит, будто Лапочка тоже с ним? Что она за спиной Альфы сговорилась со своим старым приятелем из города?


Счастливчик не хотел даже думать о том, что сделает полуволк с теми, кто его предал. Он сам был готов рисковать — в конце концов, он делал это всю свою жизнь. Но он не хотел и не мог подвергать опасности жизнь других собак.


Тем более Лапочки.

Глава X


Не отставай, Счастливчик! — гавкнул Хромой, шустро ковыляя вперед.


Счастливчик подавил приступ раздражения. Да, он слегка задержался возле валявшегося на дороге дуплистого ствола, чтобы как следует обнюхать его изнутри, а кроме этого, он устал — причем, гораздо больше, чем Хромой и Стрела — так что Хромой мог бы поменьше командовать! Между прочим, если ему удастся быстро добиться повышения — а у Счастливчика почти не было сомнений в своей удачливости — то он запросто может стать главнее Хромого. Так что напрасно тот так выпендривается!


— Не беспокойся, я не отстану, — произнес он вслух. — Но если ты вдруг притомишься, только скажи. — Счастливчик едва удержался, чтобы не прибавить: «Тебе, с твоей хромотой, приходится тяжелее, чем мне».


— Поосторожнее со словами! — проворчал Хромой. — В нашей стае очень ценится уважение.


«Что-то ты не спешишь мне его продемонстрировать!» — едко подумал про себя Счастливчик.


Рассветный туман стелился над озером, скрадывая блеск воды. Темные силуэты ближних сосен четко вырисовывались на фоне дымки, скрывавшей густые леса, а значит — обилие дичи.


Счастливчик молча прищурился. Нечестно, что дикая стая захватила себе такие огромные угодья. Ведь они все равно не смогут ни выпить столько воды, ни съесть столько дичи! Если бы стая полуволка не была такой жадной, ему, Счастливчику, не пришлось бы пускаться на этот гнусный обман.


Когда патруль вошел в сосновую рощу, Счастливчик подобрался и насторожился, стараясь примечать не только следы дичи или возможные опасности, но и укромные уголки, в которых могла бы спрятаться Белла со своей стаей. Поначалу он побаивался слишком активно разнюхивать и разглядывать, чтобы не вызвать подозрения новых товарищей, но они, похоже, не замечали в поведении нового члена стаи ничего странного. По крайней мере, ни Хромой, ни Стрела, даже не думали поглядывать в его сторону почаще.


«Похоже, мне снова улыбнулась удача», — подумал Счастливчик.


Однако удача удачей, но ему пока не удалось приметить хоть что-нибудь, что могло бы облегчить положение стаи Беллы. Что ж, Счастливчик был не из тех, кто вешает хвост при первой неудаче! В конце концов, это был его первый патруль. У него была еще куча времени все тут разнюхать и разведать, хотя он очень надеялся побыстрее закончить это неприятное дело. Счастливчик был честным псом, которому претила роль шпиона.


Он очень внимательно осмотрел скалистый склон, мимо которого они проходили, но, хорошенько поразмыслив, решил, что это место не годится для убежища — уж слишком оно заметное. Тем не менее он хорошенько обнюхал склон, чтобы знать обо всех таящихся возле него опасностях. При этом снова украдкой покосился на своих беспечных спутников и с трудом проглотил самодовольное ворчание:


«Вот глупцы! Неужели Хромой не видит, что я чуть нос до дыр не протер, разнюхивая все вокруг? Это ж надо быть такими простофилями!»


— Молодец, Счастливчик! — прервал его хвастливые мысли негромкий голос Хромого. — Так и надо!


Счастливчик насторожил уши. Что это значит? Неужели подвох? Но Хромой и Стрела смотрели на него без осуждения, зато с каким-то неприятно-снисходительным одобрением. Счастливчик перевел дух, чувствуя облегчение, смешанное с досадой. Похоже, Хромой сменил гнев на милость и признал Счастливчика годным псом. Счастливчик пока не понимал, чем он сумел заслужить такую честь, однако благоразумно решил, что доброе отношение всегда лучше худого. По крайней мере, это намного облегчит его задачу.


Деревья расступились, и за ними неожиданно блеснуло серебром огромное озеро, озаренное предутренним светом просыпающейся Собаки-Солнца.


Счастливчик невольно застыл, завороженный красотой большой воды.


— Сюда яд не добрался, — заметил он.


— Речной яд? — переспросила Стрела. — Нет, здесь его нет! К тому же подумай своей головой — сколько нужно яда, чтобы отравить такое огромное озеро!


Счастливчику не понравилось заносчивое торжество, прозвучавшее в голосе Стрелы.


— Теперь я понимаю, отчего собачки-на-поводочках так отчаянно хотели с вами договориться, — пробурчал он.


— Еще бы! — хохотнула Стрела. — Но это не наши заботы! Не стоит их жалеть!


— Пусть бы сидели дома и бегали там на задних лапках за своими Длиннолапыми, — с презрением процедил Хромой. — Ты, Счастливчик, хоть и городской пес, а все ж одиночка, а значит — наш брат. Ты знаешь, что такое свободная жизнь, когда полагаешься только на себя и не зависишь от чужих подачек. А эти… тьфу, их даже собаками-то называть язык не поворачивается! Пусть погибают, раз не умеют выживать!


Счастливчик хотел заспорить, но не нашел, что возразить, поэтому погрузил морду в прохладную чистую воду и долго-долго пил, надеясь оттянуть время. Только теперь ему пришло в голову, что раньше он никогда не ценил чистую воду. Если голод был частым спутником городского пса, то с жаждой он сталкивался редко, если вообще сталкивался. Но теперь, в этом новом страшном мире, залитым горячим равнодушным солнцем, возможность досыта напиться чистой воды превратилась в редкую удачу и одно из главных условий выживания.


За его спиной Стрела и Хромой продолжали поносить стаю Беллы, изощряясь в обидных кличках, но Счастливчик смолчал. Нет, он не станет ввязываться в этот спор, он сумеет проявить выдержку.


— Так что пускай уносят лапы, покуда могут, — сказала Стрела, потом повела носом и вдруг испуганно тявкнула: — Счастливчик! Нам запрещено есть и пить во время патрулирования!


Счастливчик изумленно поднял мокрую от воды морду.


— Да! — сурово подтвердил Хромой. — В крайнем случае можно только немного полакать воду, но не больше. Наш альфа считает, что собака с полным брюхом не может быть хорошим патрульным. Голод и жажда обостряют нюх, ты понял? А потакать собственным аппетитам во время патрулирования — это злейшее пренебрежение долгом.


«Пре… пребре… пренебрежение долгом?» Счастливчик не верил своим ушам. Как эти олухи могли додуматься до такого?


Тем не менее он не должен был выказывать ни растерянности, ни, тем более, возмущения. Не хватало только в первый же день испортить отношения со стаей! Было ясно, что Альфа придавал огромное значение дисциплине и был по-своему прав — хорошенько подумав, Счастливчик был вынужден нехотя признать это. Да, пока он с наслаждением пил холодную чистую воду, он напрочь позабыл и о патрулировании, и о собственной шпионской миссии. Вот что значит «потакать собственному аппетиту»! Любая опасность могла застать его врасплох, пока он лакомился!


— Недавно один из наших на собственной шкуре усвоил эту истину, — мрачно добавила Стрела. — Нашел, значит, дохлого кролика во время патрулирования. И слопал его в одиночку. Дальше рассказывать?


— Да что тут рассказывать, — буркнул Хромой, поежившись. — Альфа не спустил ему этого с лап, вот и весь сказ.


Счастливчик почувствовал ледяной холод под шкурой.


— А… кто это был? — спросил он.


— Какая разница, кто он был, коли его больше нет в нашей стае? — фыркнул Хромой. — Мы даже не упоминаем его имени, альфа запретил нам.


Счастливчик заметил, что при этих словах Стрела втянула голову в плечи и испуганно огляделась по сторонам. Ему стало тошно от страха. Что-то подсказывало Счастливчику, что несчастного нарушителя больше нет не только в стае Альфы, но и ни в какой другой стае.


— Проверь-ка лучше вон тот склон, — приказал Хромой, резко меняя тему. — За гребнем холма запросто могут спрятаться три собаки, тут глаз да глаз нужен.


Счастливчик и сам собирался это сделать, но теперь пришлось, стиснув зубы, подчиниться приказу. С другой стороны, отчасти он был рад возможности прервать разговор о безымянном нарушителе правил Альфы.


«Спасибо Хромому, лишний раз напомнил мне, что нужно быть предельно осторожным!»


Тревожные мурашки так и бегали по шкуре Счастливчика, когда он брел по высокой траве на склон холма, выискивая возможные укрытия и места для засады. Резкий запах енота заставил его напрячься и задрожать всем телом, но через пару шагов стало ясно, что вонь старая и тревожиться не о чем.


Остановившись на гребне холма, Счастливчик посмотрел на стоявших внизу Стрелу и Хромого. Странные мысли теснились в голове. Он совсем не понимал этих собак, и это его тревожило. Обе собаки тщательно обнюхивали траву и кусты, однако их хвосты оставались опущенными, шерсть лежала гладко, а уши стояли торчком. Казалось, их не тревожили никакие запахи, хотя вокруг все просто пропахло дичью — свежей и старой, далекой и совсем близкой. Не может быть, чтобы Стрела и Хромой не чувствовали ни восторга, ни страха, ни аппетита! Почему же тогда они так спокойны?


Что это за собаки такие, которых совсем не интересует дичь? Счастливчик не понимал этого, а опыт городской жизни громко напоминал о том, что все, чего он не мог понять, могло обернуться опасностью.


Сбежав вниз по склону, он бодро спросил, прикидываясь простодушным:


— А мы просто так проверяем окрестности или высматриваем что-то особенное? Тут так много запахов и следов, что просто не знаешь, на что обращать внимание!


— Альфа требует докладывать ему обо всем, что может представлять опасность, — ответил Хромой. — Обращай внимание на собак, лис и енотов. Царапки тоже могут быть опасны, особенно, голодные. — Пес поежился, явно припомнив какую-то неприятную встречу с когтистыми царапками, и Счастливчик невольно последовал его примеру — ему ли не знать, как долго ноют и как быстро гноятся шрамы, оставленные кошачьими когтями!


— Если опасность небольшая, то мы справимся с ней сами, на то мы и патруль, — добавила Стрела. — А если понадобится помощь, то я мигом сбегаю в лагерь за нашими охотниками. Теперь ты понимаешь, почему у нас в патрулях всегда не меньше трех собак? Правильно, чтобы было кому привести подмогу, пока другие сражаются. Нашу стаю никому не победить! А почему? — она важно посмотрел на Счастливчика. — Потому что у нас все на своих местах и каждый знает свое дело. До того, как к нам пришел ты, мы с Хромым ходили в патрулирование вместе с Прыгушкой, но теперь она сможет снова вернуться к охоте, а значит, у нас будет больше еды, и наша стая станет еще сильнее.


— Ты сегодня хорошо поработал, Счастливчик, — пробасил Хромой. Счастливчику показалось, будто в глазах дворняги появилось что-то, похожее на одобрение. — Я следил за тобой и видел, как ты тщательно… осматривался.


Счастливчик похолодел.


«Значит, он все это время следил за мной? — с тревогой подумал он. — И что на самом деле означают его слова — предупреждение или поощрение?»


Он впился глазами в косматую морду Хромого, но сколько ни всматривался, не увидел в глазах пса ничего, кроме отстраненного добродушия. И тогда Счастливчик понял, что в словах Хромого не было никакого подвоха. Он держался со Счастливчиком как строгая, но справедливая мать-собака, не больше — но и не меньше.


«Ведь я занял его место в самом низу стаи! — с болью понял Счастливчик. — Он рад, что наконец-то получил возможность возвыситься: отдавать приказы, ругать и хвалить!»


И это унизительное положение на самой нижней ступеньке стайной лестницы оказалось для Счастливчика едва ли не самой трудной частью задания. Он с тоской вспомнил нелепую стаю Беллы.


Возможно, бывшим собачкам-на-поводочках предстояло еще очень многому научиться в трудной науке выживания, зато они умели держаться вместе, не обижая и не унижая друг друга. Они действовали сообща не из страха или принуждения, а потому что искренне заботились друг о друге. Они делились едой и справедливо распределяли обязанности, поскольку были друзьями и относились друг к другу, как к равным. Им не приходило в голову соперничать за место в стае, они были товарищами, готовыми в любой момент броситься на помощь друг другу. Счастливчик вдруг почувствовал острый приступ раздражения, ему захотелось наброситься на Стрелу и Хромого, спросить их, как они могут жить по таким жестоким правилам и считать себя счастливыми собаками! Ему хотелось сказать им, что в настоящей стае не убивают и не изгоняют собак за один-единственный проступок, вызванный страхом и голодом…


Но Счастливчик заставил себя стиснуть зубы и промолчать. Он погубит дело, если начнет критиковать стаю, в которую только что так униженно просился.


И не просто просился, а втерся обманом.


«Какими бы ни были эти собаки, я обманул их, и моя Мать-собака никогда не похвалила бы меня за такие проделки».


А если так, то какое он имел право упрекать Стрелу и Хромого? Не ему, лгуну и притворщику, учить других собак верности и правилам настоящей дружбы!


Стрела быстро напилась из озера и отошла обнюхать выброшенный на берег ствол дерева. Несмотря на все разговоры о бдительности, Счастливчику показалось, что его спутники чересчур быстро осматривают свою территорию. Вот и сейчас Стрела наспех обнюхала ствол и торопливо побежала в сторону рощи. Хромой заковылял следом, кратко заглядывая под корни каждого дерева, но со стороны казалось, будто он больше занят тем, чтобы обойти все стволы по порядку, чем реальным вынюхиванием возможных опасностей.


Счастливчик в последний раз тщательно обнюхал камни на берегу и бросился догонять спутников.


— Раньше ваш патруль возглавляла Луна, да? — спросил он, вспомнив, с каким уважением в стае относились к собаке-матери. Кажется, Альфа тоже упоминал о том, что до рождения щенков Луна отвечала за патрули. Неужели собака-мать может занимать более высокое положение, чем Стрела или Хромой?


— Да, — охотно ответил Хромой. — Скажу тебе, она была патрульной, что надо! От нее ни один запах не ускользнет, ни одна сломанная веточка незамеченной не останется. Наша Луна не только охотница славная, но нюх у нее дай Собака-Лес каждому! А уж зоркая… на два хвоста под землей все видит! — Уважение и восторг, звучавшие в голосе пса, яснее слов говорили о положении Луны в стае. — Но теперь-то ей не до патрулей, — вздохнул Хромой. — Как у них с Порохом появились щенки, наша Луна ни на шаг из лагеря не выходит. Ну ничего, ради такого дела и подождать можно. Наши Луна и Порох собаки просто на диво — оба сильные, здоровые, умные и крепкие. А уж опытные какие, нам всем у них еще учиться и учиться! Они, между прочим, уже давно живут с нашим альфой, так что знают все порядки и законы…


Счастливчик пошевелил ушами, пытаясь осмыслить эти важные сведения. Потом склонил голову и осторожно спросил:


— А… Лапочка., то есть, Бета… Она тоже давно с вами?


Ему до смерти хотелось узнать, каким образом его прекрасная подруга сумела прибиться к этой стае.


— Бета-то? — переспросил Хромой. — Да нет! Она у нас в стае новичок, вроде тебя. — Пес остановился, его круглые глаза сделались еще круглее и больше, словно были не в силах вместить одолевавшее Хромого удивление. — Она к нам пристала, дай Собака-Лес памяти, кажись, через полпути Собаки-Месяца после Большого Рыка. Казалось бы, ей еще расти и расти… Но наша Лапочка оказалась на удивление шустрой, умной и… сомнений она тоже ведать не ведает. Вот и стала она Бетой — быстрее, чем я хвостом успел взмахнуть!


— Это… поразительно, — пробормотал Счастливчик, чувствуя странную боль где-то в глубине живота.


— Но хватит болтовни, — одернул его Хромой, ставя обе передние лапы на ствол дерева, чтобы как следует обнюхать дупло. — Сейчас для нас с вами что главное? А главное для нас — это проверить всю территорию так, как это делала наша Луна, иначе она с нас так спросит, что только шкуры береги!


Счастливчик задумчиво склонил голову набок.


«Откуда же Луна узнает, хорошо мы выполнили задание или плохо? Неужели она такая зоркая, что может следить за нами даже из лагеря? Да нет, не бывает таких собак и быть не может! Скорее всего, вы просто так боитесь ваших Альфу, Луну и Пороха, что не смеете ни в чем их ослушаться…»


Какое-то время Счастливчик послушно трусил следом за спутниками, но вскоре снова встрепенулся и повел носом. Так и есть — они шли по старым следам! Когда Хромой и Стрела остановились, чтобы оставить метки, он сразу узнал в их запахе тот же дух, что и в старых отпечатках на тропе.


Раздув ноздри, Счастливчик глубоко втянул в себя воздух, попробовал его на язык. Сомнений быть не могло — патрульные день за днем ходили одной и той же дорогой, след в след!


«Да что они, сумасшедшие, что ли? — в полном недоумении подумал Счастливчик. — Зачем они это делают?»


Но тут Стрела с тревогой поглядела на небо и заторопилась в лагерь, и Счастливчику пришлось потрусить следом.


Дорога шла через густую чащу, где было много овражков, взгорков и кустов, каждый из которых требовалось проверить и перепроверить, так что времени на раздумья уже не оставалось. Однако Счастливчик сомневался в том, что Луна — если она и впрямь такая умница, как о ней говорили — была бы рада, узнай она о том, что патрульные угодливо бегают по ее следам, вместо того, чтобы по-настоящему следить за безопасностью территории. Да любой хитрый враг, понаблюдавший за двумя-тремя такими патрулями, без труда выучит маршрут патруля и будет обходить его стороной!


Альфа сумел создать послушную и дисциплинированную стаю, он обеспечил своим собакам безопасность, сытость и удобства, однако, помимо достоинств, эта жизнь имела и свои недостатки. Скажем, собачки-на-поводочке, при всей их кажущейся беспомощности и бестолковости, постоянно находились начеку, готовые в любой момент сорваться с места, чтобы бежать или защищаться. Постоянное присутствие опасности делало их внимательными и бдительными. А стая Альфы, напротив, чувствовала себя слишком уверенно, и это могло обернуться большой бедой.


Все увиденное подтверждало его наблюдение. Например, Хромой и Стрела не обращали никакого внимания на треснувшие стволы деревьев, грозившие упасть им на головы в случае очередного Рыка. Несколько раз такие стволы, валявшиеся на земле, преграждали патрульным путь, но Стрела и Хромой просто перепрыгивали через них, не выказывая ни удивления, ни опаски. Такая беспечность вызывала у Счастливчика недоумение, смешанное со страхом. Неужели стая полуволка была настолько могущественной и дерзкой, что не боялась даже гнева Собаки-Земли? Или эти собаки просто не понимали грозящей им опасности?


Запыхавшись, Счастливчик взбежал на вершину крутого песчаного склона и остановился, насторожив уши и устремив взгляд в сторону очередного заливчика. Да, все было так, как он и предполагал — если Белла и ее стая будут держаться подальше от вот этого выступающего в озеро носа, а, напротив, попробуют пройти сторонкой, то вполне смогут прокрасться на территорию Альфы по дну неглубокого овражка. Если оставаться начеку и вести себя тихо, а главное, выбирать для вылазок ветреные дни, то, пожалуй, можно без особого труда подобраться к самой воде и как следует напиться.


Счастливчик почувствовал прилив радостного волнения. Кажется, у его друзей есть шанс выжить!


— Быстрее! — нетерпеливо тявкнула Стрела, увидев, что он замешкался.


Счастливчик нехотя повиновался.


Чем ближе они подходили к лагерю, тем реже становилась роща. На другой стороне широкого зеленого луга темной стеной высился другой лес, выглядевший еще гуще и глуше. Лес источал запахи дичи. Почуяв собак, мелкие зверьки в панике прыснули через луг в сторону леса, и сердце у Счастливчика сладко екнуло в азарте погони. Когда какая-то крохотная тень шмыгнула прямо у него под лапами, Счастливчик прыгнул — и прихлопнул лапой полевку.


Он открыл пасть, чтобы радостным лаем оповестить спутников о своей удаче, но вдруг почувствовал тяжелый удар в бок и повалился на траву. Испуганная мышка с писком выскочила из-под его лапы и бросилась наутек.


Счастливчик ошалело уставился вверх. Над ним стояла Стрела.


— Ты что, спятила? Зачем ты меня пихнула? Я же поймал мышь!


— Это не твоя обязанность! — рявкнула Стрела. — Ты патрульный, а не охотник!


Хромой, тяжело пыхтя, приковылял к ним.


— Мы не охотимся! — прогавкал он. — Это запрещено!


Счастливчик только пасть разинул.


— Да вы что? Почему? Как можно не охотиться, если дичь прямо под лапами бегает?


— Смотрите-ка, городской пес учит нас жизни в лесу! — насмешливо процедила Стрела. — Мы — стая, а стае лучше знать, что нам делать. Когда стая скажет, что пора охотиться, мы будем охотиться. Только для этого нам придется заслужить звание охотника. Пока что мы патрульные, и нам позволено только патрулировать.


— Звание… охотника? — взвизгнул Счастливчик, не веря своим ушам. Эти собаки… нет, они его с ума сведут! — Но ведь… все собаки умеют охотиться! Это у нас в крови!


— Нет никакой крови, есть только стая и правила стаи! — строго рявкнул Хромой. — Патрульные собаки патрулируют, охотники — охотятся. Если собаку повысили до звания охотника, значит, она это заслужила, а коли заслуги нет, то откуда ж право возьмется, а? То-то. Охота — это тебе не право и не развлечение, это работа, которую поручают только достойным.


Счастливчик недоверчиво обвел глазами спутников. Они смотрели на него с таким осуждением, словно он совершил нечто немыслимое. Он невольно повесил нос.


— Но ведь… я не собирался есть эту мышь… Я хотел только…


— Вот мы сейчас вернемся в лагерь, и тогда охотники отправятся на охоту, — терпеливо объяснил ему Хромой. — Как только Собака-Солнце проснется и начнет позевывать, так наш Порох сразу же поведет охотников в лес. А мы, патрульные, будем сторожить лагерь и выполнять все поручения альфы. Вся дичь, которую принесут охотники, будет по справедливости поделена перед наступлением бессолнечницы.


Увидев, что Счастливчик снова открыл пасть, чтобы что-то спросить, Хромой с раздражением рявкнул:


— Вот так у нас дела делаются! И не надо пытаться навязать нашей стае твои городские обычаи, понял?


Счастливчик яростно поскреб себя за ухом, потом встряхнулся и покорно потрусил следом за спутниками в сторону лагеря. Но напоследок он все-таки не выдержал и бросил прощальный взгляд на луг, кишевший дичью.


«Эх, Собака-Лес! — в отчаянии подумал он. — Я думал, мне будет легко прижиться в этой стае, но пока я на каждом шагу попадаю впросак… Мне еще столько нужно учиться! Пожалуйста, помоги мне не делать новых ошибок!»


На сердце у него вдруг сделалось тяжело и грустно. Он тосковал по своей оставшейся на берегу нелепой стае. Судя по тому, как пренебрежительно отнеслись Стрела и Хромой к упущенной мыши, стая Альфы каждый день ела досыта и нисколько не дорожила случайной добычей. А в этом время Белла и ее собаки голодали и страдали от жажды, каждый кусок дичи доставался им с трудом и риском. Если бы надменный полуволк разрешил им охотиться в лесу и пить из озера, все были бы сыты и счастливы! Воды и дичи в окрестностях с лихвой хватало на десять стай. Поведение альфы было не только жестоким, но и бессмысленным.


Но Счастливчик понимал, что полуволк не захочет даже слушать о дележке. Более того, Счастливчик мог запросто лишиться шкуры и жизни за проступок гораздо менее страшный, чем оспаривание права Альфы на единоличное владение территорией.


«Держи нос по ветру, Счастливчик! — сказал он сам себе. — Не дай им даже на волосок почуять, кто ты такой на самом деле!»


Что и говорить, он ступил на очень опасную и коварную тропу. Идти по ней нужно было с огромной осторожностью, потому что любой неверный шаг мог привести к падению — и тогда Счастливчик мог стать еще одной собакой, имя которой в стае запрещено произносить.

Глава XI


Ко времени, когда Собака-Солнце лениво растянулась над горизонтом, Счастливчик жалел об упущенной мыши гораздо сильнее, чем раньше. Лютый голод грыз его изнутри. Он лежал, уронив голову на лапы, сглатывал голодную слюну и всеми силами старался не выдать своего отчаяния. Его утешали только слова Хромого о дележке принесенной охотниками добычи.


Наконец охотники вернулись. Все собаки вскочили и бросились им навстречу, все глаза сияли, все хвосты радостно взбивали воздух, все пасти увлажнились голодной слюной.


Счастливчик встал и даже позволил себе оглядеться по сторонам.


Да, вся стая была в сборе — по крайней мере, здесь были все собаки, которых он успел узнать. Только Луны и ее щенков не было видно. Счастливчик задумчиво повел ушами. Значит, в это время дня, когда вся стая полуволка собирается вместе для дележа и поедания добычи, собачки-на-поводочке могут без особого риска тайком пробраться к озеру, чтобы досыта напиться и поохотиться по дороге!


Счастливчик тихонько заурчал, довольный собой.


Большой бурый пес по имени Порох вышел на середину поляны и бросил себе под лапы какую-то тушку. Потом повернул голову, принюхался и с гордостью пролаял:


— Мы принесли мышей и полевок, кроликов и сусликов!


«А еще жирных птичек, — добавил про себя Счастливчик, сглатывая слюну. — И пару белочек. Ах, какой славный улов!»


Следом за Порохом на поляну вышла Прыгушка, бросила на землю свой улов и ворчливо заметила, кивнув на искалеченную тушку кролика:


— Юркий попался. Едва не сбежал.


Кусака ласково лизнула ее в ухо.


— Но ты все равно его поймала!


Счастливчик заметил, что шерсть у этой пятнистой собаки вся перепачкана грязью и кровью.


Наполнив кучу принесенным уловом, охотники отошли к остальным собакам и чинно расселись вокруг поляны.


Прыгуша с гордо поднятой головой подошла к Хромому, села рядом с ним и принялась с жаром рассказывать об охоте. Колченогий пес с восхищением ловил каждое ее слово. Торф и Стрела стали возиться на песке, длинноухий черный пес повалил щуплую Стрелу на землю, а та принялась игриво кусать его за лапы. У Счастливчика громко заурчало в животе. Нашли время играть! Он проголодался!


Наконец альфа неторопливо вышел на поляну и одобрительно обнюхал добычу. Счастливчик, дрожа от нетерпения, вытянул шею и сделал шаг в сторону жирных сусликов.


И тут же взвизгнул от боли, получив сильный укус в шею. Обернувшись, он увидел перед собой сердитую морду Стрелы.


— На место! — рявкнула она. — Еще не время!


«Снова ошибся!» — с тоской подумал Счастливчик, слишком поздно заметив, что никто из собак не двигается с места. Отскочив назад, он лег на песок рядом с Хромым и Стрелой.


— Простите, — как можно скромнее прошептал Счастливчик. — Я просто не знал порядка. Альфа сам делит еду?


Под молчаливыми взглядами стаи Альфа неторопливо выбрал самую сочную птичку и самого лучшего кролика, лег возле кучи и принялся с аппетитом рвать зубами дичь.


Счастливчик обвел глазами стаю, но никто из собак даже не подумал шевельнуться. Все лежали, положил головы на лапы, или сидели, постукивая хвостами по земле, терпеливо ожидая, когда вожак насытится. В дальнем конце поляны Порох о чем-то негромко переговаривался с Лапочкой.


У Счастливчика снова громко заурчало в животе.


— Я не понимаю, — не выдержал он. — Разве мы собрались здесь не для того, чтобы поесть?


— Всему свое время, — фыркнула Стрела, в глазах ее заплясали веселые искорки. — Великая Собака-Луна, неужели в городе собак не учат хорошим манерам?


— Учат, только манеры там не такие, как здесь, — проворчал Счастливчик.


— У нас есть правила! — рявкнул Торф, надменно задирая нос. — Мы не какие-нибудь жадные пожиратели падали!


Счастливчик предпочел сделать вид, будто не заметил оскорбления. С какой стати нарываться на ссору на ровном месте?


Тем временем Альфа и не думал спешить. Он с удовольствием лакомился нежным мясом, с хрустом грыз кости и дочиста обгладывал их. Счастливчику показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем полуволк сыто рыгнул, потянулся и отошел от кучи с добычей. После этого на середину поляны вышла Лапочка. Когда она съела суслика и двух полевок, место у кучи занял Порох. Счастливчик снова приготовился ждать, но гигантский черный пес, вместо того, чтобы приступить к трапезе, сначала выбрал из кучи белку и, не говоря ни слова, швырнул ее под ноги Омеге.


— Спасибо! — тявкнул тот и, подхватив дичь, понес ее в заросли, где было устроено гнездышко Луны.


Счастливчик видел, как голодная слюна капает из пасти Омеги, но некрасивый черный песик с крохотными ушками и сморщенной мордочкой не посмел даже лизнуть еду. Он отнес белку Луне и почтительно положил ей под лапы.


Счастливчик непонимающе пошевелил ушами. За что же тогда Омега сказал Пороху «спасибо»? Уж не за то ли, что охотник оказал ему честь, позволив отнести еду Луне?


Счастливчик подавил тяжелый вздох.


«Смогу ли я привыкнуть к этой жизни?»


С возрастающим отчаянием он смотрел на стремительно уменьшающуюся кучу. Птицы были съедены, кролик остался всего один, мышей тоже стало заметно меньше.


«Что же мне-то останется?» Только сейчас Счастливчик до конца осознал, насколько тяжела жизнь собаки, стоящей на самой последней ступени в стае.


А Порох тем временем с аппетитом терзал жирного суслика. Он никуда не торопился и часто делал передышки, чтобы облизать окровавленную морду, прежде чем снова впиться в мясо. Несчастный желудок Счастливчика содрогался в мучительных спазмах и рычал громче, чем альфа. Вот почему Счастливчик не сразу заметил какую-то тень, осторожно скользившую слева от него. Только когда тень была уже совсем близко, он скосил глаза, а потом обернулся.


В сгущающихся сумерках черный Торф осторожно подкрадывался к краю поляны, пожирая глазами мышку, упавшую чуть в стороне от главной кучи. Вот он украдкой вытянул лапу, делая вид, будто просто разминает ее…


Но Счастливчик оказался не единственным, кто заметил маневры голодного черного пса. Как только Торф коснулся когтем мышиного хвостика, Лапочка бросилась на него и с яростью впилась зубами в черное ухо нарушителя. Торф с громким визгом выронил мышь.


— Это что ты себе позволяешь? — рявкнула Лапочка. — Сиди и жди своей очереди! Еще одна такая выходка, и будешь понижен!


Торф виновато заскулил и отполз в сторону, кровь капала из его прокушенного уха. У Счастливчика заныло сердце. Что случилось с нежной застенчивой Лапочкой, с которой он познакомился в Западне?


— Кусака! — резко окликнула Лапочка. — Поторопись, а то мы тут просидим до тех пор, пока Собака-Луна уйдет спать!


— Слушаюсь, Бета!


Но новая жестокость Лапочки была не единственным, что терзало сердце Счастливчика. Его все больше тревожило то, что же останется от принесенной дичи собакам, занимавшим самое низшее положение в стае. Суслики почти закончились, а белки остались самые тощие и костлявые.


Когда Кусака набила живот, настала очередь Торфа. Дрожа от страха, наказанный песик схватил из кучи мышку и беличью лапку и поскорее отполз обратно.


— Теперь ты, Прыгушка, — скомандовала Лапочка, ненадолго прервав свою беседу с Порохом.


Когда шустрая Прыгушка, как две капли воды похожая на Хромого, жадно выбежала вперед и набросилась на еду, Счастливчик вопросительно покосился на своего командира.


— Она твоя сестра? — спросил он у Хромого.


— Угу, — буркнул тот. — Только, в отличие от меня, Прыгушка не родилась колченогой. Поэтому она, на твое счастье, занимает более высокое положение, чем я.


Счастливчик постарался не показать бедному псу свою жалость, он почувствовал, что Хромой вряд ли поблагодарит его за это.


— Но ведь положение собаки в стае может меняться? — осторожно спросил он. — Разве нельзя занять более высокое место?


— Отчего ж нельзя, все можно, — хмуро проворочал пес. — И более низкое тоже можно.


Счастливчик нервно облизнулся, глядя на стремительно убывающую дичь в куче. Нервные мурашки бегали у него под шкурой.


— А как это происходит? — не выдержал он. — Как Альфа решает, кого повышать, а кого… нет?


— Решают Альфа и Бета, — поправил его Хромой. — Он очень прислушивается к ее советам. Есть немало способов изменить свое положение. Если ты сделаешь какую-нибудь глупость, гадость или просто ошибешься, то будешь понижен. Если же ты совершишь какую-нибудь серьезную ошибку или проявишь неповиновение — то моли Собаку-Луну, чтобы все ограничилось понижением. Но коли ты проявишь себя и сослужишь хорошую службу стае, то могут и повысить. Только обычно это происходит нескоро… — Пес вздохнул, уронив уши. — Сдается мне, путь вниз куда ближе и короче, чем дорожка наверх.


У Счастливчика тоже сложилось такое впечатление.


— Скажи, а собака может попросить о повышении?


— Может, отчего ж не мочь? Но в таком случае ты должен вызвать кого-то из стаи на поединок. А ты думаешь, почему я застрял на одном месте? Все потому же… Пару раз я пытался подраться, да только… — Хромой с ненавистью покосился на свою кривую лапу. — Да только ни разу не вышел победителем. Единственный, кого я могу побить, это Омега, но его только новорожденный не побьет! Так что со временем я смирился. Слава Собаке-Луне, что она послала нам в стаю Омегу, а то кто бы выполнял всю грязную работу? Я бы выполнял, вот кто… Ох, заболтались мы с тобой! Стрела уже закончила. Ну вот, теперь моя очередь.


Хромой проковылял к куче и с жадностью набросился на самую тощую белку и остатки кролика.


Ожидая своей очереди, Счастливчик покосился на жалкого Омегу, который на трясущихся лапках стоял в стороне от стаи и дрожал всем телом, не то от страха, не то от голода. Счастливчик жалел несчастного, но в то же время испытывал стыдную радость от того, что в стае есть хотя бы одна собака, занимающая еще более низкое положение. Счастливчику была неприятна эта радость, роднившая его с Хромым, но что поделать, если он оказался ничем не лучше?


Постепенно мысли Счастливчика вновь вернулись к собачкам-на-поводочке. Интересно, кто у них был бы Омегой, если бы Белла решила править своей стаей по законам Альфы? Явно не Дейзи, у малышки слишком сильный характер… Солнышко? Счастливчик поежился при мысли о том, что с нежной беспомощной Солнышко, можно обращаться, как с Омегой. Славная маленькая Солнышко, так дорожащая своей нежной беленькой шерсткой… Или на это место поставили бы Альфи?


Если бы полуволк не убил его.


Когда Хромой закончил есть, у Счастливчика чуть лапы не подкосились от радости. Наконец-то! Оказалось, что ему оставили большую часть суслика и обглоданные задние лапы белки. Прямо сказать, не слишком щедро, но вполне хватит, чтобы заглушить ноющую боль в пустом животе. А Омеге останется…


Тощая землеройка.


Счастливчик уставился на крохотную тушку, чувство вины огнем обожгло ему живот. Поймав молящий взгляд Омеги, Счастливчик оторвал одну беличью лапу и придвинул ее поближе к полевке. Ничего, ему все равно хватит, а вот Омега…


Чьи-то острые зубы громко клацнули у него над ухом. Вздрогнув, Счастливчик вскинул голову и выронил из пасти мясо.


— В следующий раз укушу, — прорычала Лапочка в наступившей тишине.


Счастливчик, онемев, смотрел на нее.


— Но…


— В нашей стае нет места жалости, ты меня понял? Ешь досыта. Ты — патрульный, а значит, должен быть сильным. Голодный патрульный — слабый патрульный, а слабый патрульный может подвести свое племя. В следующий раз я оторву тебе уши, если позволишь жалости толкнуть тебя на нарушение правил. Ешь свою долю целиком — или немедленно уходи из стаи. Ты меня понял?


Вся стая уставилась на Счастливчика. Он слышал, как собаки негромко перешептываются, словно не могут поверить в то, что увидели. Он даже услышал, как Торф тихонько тявкнул: «Наверное, у них так в городе принято!»


Счастливчик в немом отчаянии посмотрел на Лапочку, ища в ее глазах следы былого дружелюбия или хотя бы намек на то, что она отчитывает его только по долгу, а не от своего сердца. Но ее взгляд оставался суровым и холодным. Нет, Лапочка набросилась на него не напоказ, она была серьезна!


Теперь понятно, как она смогла так быстро подняться на вершину стаи… За краткое время их знакомства Счастливчик не успел разглядеть суровую непреклонность, жившую в сердце подруги, но именно это качество быстро превратило красавицу Лапочку в Бету.


— Тем более что твоя жалость Омеге все равно не поможет, — добавила Лапочка, презрительно покосившись на съежившегося песика.


— Я знаю. Просто…


— Просто тебе нужно преподать урок жизни в стае, городской пес.


При этих словах остальные собаки угодливо захихикали, а Торф даже завизжал — вероятно, радуясь тому, что позор Счастливчика отвлек стаю от его недавнего унижения.


— Выслушай меня, Счастливчик. Потакая слабости этого жалкого создания, балуя его едой, которую он не заслужил, ты причиняешь ему вред, поскольку портишь его. Удовлетворившись незаслуженными подачками, он не будет стараться, а значит, никогда не сможет занять более высокое положение в стае. Верно?


Альфа, внимательно следивший за происходящим, одобрительно кивнул, и Счастливчика бросило в жар от ревности и стыда.


— Да, Бета… Ты права… Теперь я понял, — пробормотал он.


— Вот и хорошо. Если лишить Омегу цели, к которой нужно стремиться, он никогда не станет лучше. Правда, Омега?


Маленький уродец униженно закивал, тряся головой.


— Да, Бета! Ты права! — Он повернул голову и со злобой посмотрел на Счастливчика: — Я не нуждаюсь в твоих подачках! Стая дает мне все, чего я заслуживаю!


— Хорошо сказано! — хрипло расхохотался полуволк. — Наконец-то я слышу мудрые слова от нашего Омеги! Никогда не доверяй никому, кроме стаи, уродец. Этот городской пес хотел помыкать тобой, а не помогать.


Когда холодный взгляд полуволка остановился на Счастливчике, тот с отвращением к себе почувствовал, как инстинктивно сжимается в комок и втягивает голову.


— Ты пока не стал полноценным членом стаи, Счастливчик. Помни об этом и учись поступать так, как принято в нашей стае!


Лапочка тоже посмотрела на Счастливчика, гнев в ее глазах погас, уступив место какой-то тихой задумчивости.


— Он научится, Альфа. Я ручаюсь.


На этом выволочка, кажется, закончилась.


Счастливчик дрожал от облегчения. Он был благодарен Лапочке за то, что та открыто заступилась за него перед Альфой. Униженный и раздавленный, он вернулся к еде, борясь с невольным восхищением перед Лапочкой. В глубине души — там, где жил его Собачий Дух — он понимал, что подруга права.


Было бы ошибкой сводить поступок Лапочки к простой жесткости — нет, она была не жестока, а лишь тверда, справедлива и предана стае. Она никогда не допустила бы бессмысленного издевательства над Омегой и точно ни за что не оставила бы его голодным — ведь кто-то должен был выполнять обязанности, считавшиеся ниже достоинства более уважаемых членов стаи. И еще что-то подсказывало Счастливчику, что Собаке-Лесу по душе суровая твердость Лапочки и строгость, с которой она заставляла Омегу лезть из шкуры ради повышения.


К сожалению, Счастливчику от этого было не легче. От огорчения у него даже аппетит пропал. Вернувшись к суслику, он без всякого удовольствия стал глотать мясо, вдруг показавшееся ему горьким и жилистым.


— Интересно, сколько он теперь оставит Омеге? — донесся до Счастливчика насмешливый шепоток Торфа.


— Он впервые ест с нами, — добродушно ответила ему Прыгушка. — Ничего, научится. Сразу никто не становится настоящим стайным псом!


Счастливчик проглотил еще одну порцию мяса, думая о том, каким образом этим собакам, при всех различиях между ними, удается так хорошо существовать вместе. Вот сейчас, например, Прыгушка не то чтобы заступилась за Счастливчика, но одернула Торфа, указав, что тот неправ. Значит, даже в стае возможны разные мнения? Но при этом они все делали одно дело и стремились к одним целям.


«Я всегда знал, что стая — это не для меня, — думал про себя Счастливчик. — Странное это дело, тут не поймешь, куда ступить и что тявкнуть».


Мысли его снова, в который раз, возвратились к собачкам-на-поводочке. Возможно, они были смешны и нелепы, не умели постоять за себя и охотились гораздо хуже стайных охотников, однако Счастливчик не мог себе представить, чтобы кто-то из них нарочно заставил товарища голодать. А вот члены дикой стаи преспокойно позевывали и болтали между собой, равнодушно наблюдая за тем, как Омега жадно пожирает объедки, подолгу обгладывая каждую брошенную косточку.


Нет, в этой стае Счастливчик никогда не сможет стать своим. Больше всего на свете ему сейчас хотелось снова оказаться одиночкой — свободным и беззаботным, без груза ответственности за кого-то, кроме себя. Никто не будет указывать ему, что делать, и сам он тоже не станет никого поучать и наказывать. Съеденная добыча подступала к горлу Счастливчика, стоило ему взглянуть на то, как Омега глодал голые кости.


А остальные собаки тем временем неторопливо отряхивались, облизывались и потягивались. Не дожидаясь, когда Омега закончит свою жалкую трапезу, они собрались в кружок в стороне от кучи, и Хромой кивком подозвал Счастливчика.


Тот поднялся с земли и хотел подойти, но застыл, пораженный звуком, поднявшемся над поляной. Счастливчик стоял, затаив дыхание, позабыв обо всех своих горестях. Казалось, этот звук рождался у него в костях и жилах, и лишь потом выливался в тихий ночной воздух. Дрожь пробежала по шкуре Счастливчика, его морда сама собой поднялась к небесам.


Вся стая, задрав головы, смотрела в темнеющее небо. Звук, лившийся из собачьих глоток, был высоким, диким и завораживающим. Стоя посреди поляны, Счастливчик увидел, как Омега робкой тенью скользнул в круг. Собаки расступились, давая ему место, и черный песик занял место между ними, а потом поднял свою сморщенную мордочку и запел вместе со всеми.


Дрожа всем телом, Счастливчик сделал несколько шагов вперед. Круг снова беззвучно разомкнулся — на этот раз для него — и Счастливчик очутился рядом с Лапочкой, прекрасная узкая морда которой отчетливо вырисовывалась на фоне темнеющего неба.


На мгновение Лапочка замолчала и насторожила уши, впитывая песнь стаи, потом повернулась к Счастливчику и посмотрела на него. Ее взгляд был торжественным и тихим, в нем не было ни следа надменности властной Беты.


— По ночам мы поем песнь для Всесобак, — тихо сказала Лапочка. — Пой с нами, Счастливчик. Присоедини свой голос к Великой Песне.


Счастливчику показалось, будто Лапочка обратилась к самому Собачьему Духу, жившему в его теле. Новая, но знакомая с рождения сила пробудилась в нем, наполнила его кости, мышцы и внутренности, забилась в такт биению сердца — что-то огромное и таинственное вышло в ночной воздух, хлынуло в небо… вошло в мир.


Все существо Счастливчика затрепетало от незнакомой тоски, жажды, от стремления отдаться этой силе. Он запрокинул голову в ночь и завыл вместе со всеми.


Он увидел, как черно-белая Луна тихонько вошла в круг с другой стороны, круглые толстые щенки молча притиснулись к матери. И даже они трое — полуслепые, крохотные, беззубые — разинули свои маленькие розовые пасти и запищали в небеса. И тут снова случилось что-то непонятное. Счастливчик впервые видел этих трех щенков вблизи, но все его существо вдруг охватила свирепая гордость и яростное желание защитить трех косолапых малышей, и он завыл еще громче и сильнее: за щенков, за Омегу, за Лапочку, Альфу и всю свою стаю.


Звезды завертелись над его головой, они менялись местами и перестраивались, пока не превратились в силуэты бегущих собак. И не только звезды! Счастливчик вдруг увидел других собак, сотканных из тени — их стремительные фигуры сами собой возникли у него перед глазами. Призрачная тень огромной собаки неслась между стволами густого леса; еще одна собака мчалась прямо по бурлящей речной воде, но не тонула и даже не погружала лап, ибо она сама была частью стремительного и игривого потока.


Тучи неслись по ясному небу, а между ними мелькали поджарые фигуры свирепых Собак-Вояк — о, как они бежали, как перескакивали с облака на облако, а впереди мчался их предводитель, сотканный из ослепительного грозного света.


Всем своим существом Счастливчик знал, что каждая из стоявших вокруг него собак пела песнь своей Всесобаке. В песне Луны звучала высокая серебряная мелодия, которой неуклюже вторили ее щенки — они все четверо славили Собаку-Луну. Стрела, шустрая буробелая патрульная, выкликала Небесных Псов, ее песнь была такой яростной и чистой, что, казалось, неслась до самого горизонта. Басовитый рокочущий голос Пороха был сродни камням и скалам, а тоненький вой Торфа звучал гораздо слабее, но Счастливчик ясно слышал, что они оба изливают свою любовь и благодарность Собаке-Земле.


И Всесобаки отвечали своим земным детям.


Может быть, Счастливчику только почудились призрачные фигуры, мчавшиеся по призрачным далям? Он с сомнением приоткрыл один глаз, на мгновение разрушив чары. Видят ли остальные члены стаи своих покровителей? Кто знает…


Счастливчик снова закрыл глаза и отдался пению, теперь его голос звучал яростнее, чище и выше, чем раньше, и вскоре ответная песнь зазвучала в его ушах: на его призыв откликнулась та самая огромная призрачная собака, что так резво бежала меж стволами густого-густого леса…


Счастливчику казалось, будто он может петь вечно. Всесобаки были внутри него — и он был среди них, он вошел в их стаю, вскочил в тьму, окружавшую их…


Но постепенно, медленно, Великая Песнь стихла и оборвалась, а призрачные собаки растаяли в темноте. Счастливчик вряд ли мог бы сказать, когда именно это случилось, но вот он открыл глаза, встряхнулся — и почувствовал, будто очнулся от сна, от которого совсем не хотел просыпаться. Чувство кровной преданности все еще бурлило в его жилах, он испытывал неодолимую, необъяснимую близость к каждому члену стаи. Все прежние чувства — обида, стыд, гнев, унижение — были забыты. Он был в кругу братьев и сестер, товарищей по борьбе и охоте, и он никогда не покинет их, никогда не уйдет, никогда…


Но и это чувство стало стремительно угасать, и все-таки сила стайного духа была такова, что след ее остался в сердце и памяти Счастливчика. Теперь он понял, что связывает этих собак, что удерживает их вместе, несмотря на суровость и жестокость стайной жизни. Впервые в жизни он понял, о чем говорила ему Лапочка.


Оглушенный эхом Великой Песни, Счастливчик медленно побрел в палатку патрульных, где зевающие Стрела и Хромой уже описывали ритуальные круги перед тем, как лечь. Их устланные листьями подстилки лежали возле самого входа на поляну, и Счастливчик знал, что никакой враг не сможет прорваться в лагерь, который охраняют Стрела и Хромой. Они были настоящими патрульными, они сторожили и берегли сон товарищей, их уши всегда стояли торчком, их глаза сияли в темноте…


Свирепая уверенность разлилась по жилам Счастливчика: он тоже был патрульным, он тоже был стражем, а значит, никакой враг не посмеет прорваться через него к предводителю, к вожаку, к его стае и щенкам! Никто никогда не посмеет…


Он лег, положил голову на лапы и замер, ловя чуткими ушами ночные звуки и глядя на тихий овраг. Там, в уютной ложбинке, находилось спальное место Альфы. Полуволк спал там, рядом с Лапочкой, и его огромный хвост лежал рядом с ее изящной мордой…


Постепенно какое-то другое чувство, совсем не похожее на преданность и бойцовую ярость, стало пробираться в сердце Счастливчика. Нет, не любовь к стае подняла дыбом шерсть на его загривке, и не верность предводителю растянула его губы в зловещем оскале…


Это был жестокий укус ревности.

Глава XII


Зубы, клыки, пасти, щелкают, рвут…


Визгливый лай и визг раненых собак…


Боевой рык, с которым клыки впиваются в мясо.


Два призрачных вожака с ненавистью рычали друг на друга, бросая свои стаи в бой, чтобы рвать и убивать… И стаи беспрекословно повиновались, они набрасывались друг на друга, сбивали с ног, бросали вниз, на Собаку-Землю. Острые клыки впились в ухо Счастливчика, рванули, разорвав до самого черепа. Но когда он обернулся, чтобы броситься на врага, то увидел перед собой только тьму и почувствовал лишь брызги крови на морде. Сражаться было не с кем и меряться силой тоже было не с кем.


Перед ним был лишь клокочущий вихрь ярости…


Собачья Гроза.


Счастливчик проснулся с испуганным рычанием. Оказалось, что щелкавшие и кусавшие зубы ему не приснились. Это Хромой будил его. Он устало растянулся на земле рядом со Счастливчиком, вздохнул.


— Вставай, Счастливчик! Твоя очередь сторожить.


Счастливчик встал на подгибающихся лапах. Сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и прогнать страх. Не было никакой битвы, никаких убийств и смертей. Вокруг него стоял все тот же лес, темнела все та же уютная низинка, в которой он ночевал вот уже пять бессолнечниц. В лесу было тихо-тихо, только ветки еле слышно шелестели под ветром да шуршала дичь в траве.


— Иди же, Счастливчик! — взмолился Хромой. — Я спать хочу!


Счастливчик потянулся, отряхнул шерсть и уступил свое место Хромому, который с усталым вздохом вытянулся на подстилке.


— Я еще никогда не нес стражу один. Ты уверен…


— Бета говорит, ты готов. Она сказала, что ты теперь все знаешь и сможешь доказать свою верность стае. — В голосе Хромого прозвучало искреннее одобрение. — Она говорит, что доверяет тебе. А коли Бета тебе доверяет, значит, ты нас не подведешь.


Счастливчик не смог сдержать довольного ворчания.


— Где мне патрулировать? И кто со мной пойдет?


— По ночам мы ходим в патрулирование по одному, — объяснил Хромой. — Обойди лагерь, да гляди в оба, нет ли чего опасного. И еще запомни, что не надо подолгу стоять на одном месте, лучше все время двигаться.


Все еще слегка отупевший после сна, Счастливчик поплелся к выходу из лагеря. Он страшно устал, но был благодарен Хромому за то, что тот разбудил его от жуткого кошмара. Не говоря уже о жаркой гордости, опалившей его, когда он услышал о словах Лапочки. Она считает его достойным доверия! Счастливчик прожил в стае целых четыре дня, но впервые удостоился чести в одиночку охранять своих товарищей.


Он ни за что их не подведет!


Стая может на него положиться.


Но не успел Счастливчик подумать об этом, как в животе у него тоскливо засосало. Он едва не забыл об истинной цели своего нахождения в здесь. Каждый вечер Великая Песнь все сильнее овладевала его непокорным сердцем, все крепче привязывала его к дикой стае. Просыпаясь каждое утро, Счастливчик со стыдом и отвращением вспоминал свой ночной восторг и могучий зов, певший в жилах. Как просто, оказывается, забыть себя, потеряться, раствориться в стае — почувствовать, как твоя собственная кровь поет хором с остальными, призывая стать диким, стайным, преданным.


Но с каждым утром этот стыд становился все слабее.


«Нет!» — гневно напомнил себе Счастливчик. Он не был частью этой стаи! Он был на задании, и теперь пришло время выполнить его. Когда еще ему представится более удачная возможность тайком улизнуть из лагеря и выдать Белле все слабые места стаи? И вообще, он сейчас уйдет и больше не вернется обратно.


Никогда.


А дикая стая, возможно, никогда не догадается, кто ее предал.


Счастливчик остановился и бешено отряхнулся. Что с ним такое? Почему он подумал так? Откуда взялась эта печаль, это тоскливый холодок в животе? Какое ему дело до этих собак? Так-то оно так, но Хромой и Стрела будут скучать о нем в патрулировании… Хромой, наверное, станет гадать, что с ним случилось… Ничего, они скоро его забудут! А он больше никогда их не увидит, так что печаль быстро пройдет…


«Неужели я больше никогда их не увижу? Никого? Даже… даже Лапочку?»


Счастливчику вдруг захотелось завыть от отчаяния.


Но он сердито отмахнулся от непрошенных чувств. Он не мог подвести Беллу и ее стаю! Бросив последний взгляд на спящий лагерь, Счастливчик бесшумно вошел в лесную тьму.


«До свидания, дикая стая, — тихо попрощался он про себя. — Я не хотел, чтобы все так было. Простите меня».


Собака-Луна высоко стояла в небе, освещая дорогу Счастливчику. Он осторожно пробирался через кусты и поваленные стволы, гадая про себя, ждет ли его Белла на условленном месте. Ему пришлось усилием воли подавить робкую надежду на то, что она не придет. Хотя… Мало ли, что могло отвлечь Беллу? Может быть, после четырех ночей напрасного ожидания она отчаялась и решила больше не приходить. И тогда Счастливчик сможет уйти, куда захочет… или вернуться назад…


Он вышел на широкое открытое пространство и сразу почувствовал запахи Длиннолапых, старых кострищ и горелой пищи. Здесь все было так, как описывала Белла. Счастливчик окинул взглядом нелепые силуэты столов и скамеек, озаренных серебром Собаки-Луны. Под одним из столов он заметил две тесные тени — это были собаки, их бока тихо поднимались и опадали в такт дыханию.


Счастливчик узнал Беллу и Микки. Видно, они ждали его, пригрелись рядышком и уснули. Счастливчик бесшумно подошел к ним, ласково лизнул в холодные носы.


— Белла? Микки?


Они тут же проснулись, вскочили и зарычали спросонья. Счастливчик увидел, как ярко заблестели их глаза.


— Это я, Счастливчик.


Белла и Микки мгновенно расслабились, шумно выдохнули. Размахивая хвостами, они тихо поздоровались и приветственно лизнули Счастливчика в морду. Он был страшно рад снова видеть их, теперь ему казалось, будто прошла целая вечность с тех пор, как он вступил в стаю. Но сильнее всего его поразило то, насколько сильно он соскучился по сестре. Счастливчик нежно потерся носом о ее ухо.


— Как я рад тебя видеть! — прошептал он. — Ну, как у вас дела? Как Бруно и Марта?


Белла замешкалась с ответом, но Микки сурово покачал головой и тихо ответил:


— Не очень хорошо… Даже плохо. Мы даем им лучшую еду и самую чистую воду, но лучше им не становится, — Микки опустил глаза, словно ему было стыдно сообщать Счастливчику такие скверные новости.


У Счастливчика упало сердце. Его друзья голодали и терпели лишения, пока он жил в стае.


И вновь он почувствовал, как рвется по живому его преданность и свирепые клыки вины вгрызаются в живот.


— Простите, что все заняло так много времени. Раньше я никак не мог вырваться, меня одного никуда не отпускали.


— Мы все понимаем. Но яд распространяется все ниже и ниже по течению, — тихо сказала Белла. — И дичи стало совсем мало. Я думаю, она тоже разбегается подальше от плохой воды. Когда идет дождь, нам приходится убегать из пещеры, потому что ее может затопить. Нельзя допустить, чтобы ядовитая вода добралась до нас, вдруг кто-то случайно ее попробует?


— Разумно, — кивнул Счастливчик. — Представляю, как вам тяжело.


— Прошу тебя, Счастливчик! — умоляюще посмотрела на него Белла. — Прошу тебя, скажи, что ты придумал, как нам пользоваться озерной водой!


— Да, придумал, — как можно радостнее воскликнул Счастливчик, торопясь подбодрить упавших духом Беллу и Микки. — Значит, так. Дикая стая не согласна разделить свои угодья с вами…


— Но…


— Подожди! Я разведал территорию и нашел путь, которым вы сможете незаметно ходить к воде. И я узнал, в какое время это лучше всего делать. Там есть овраг — я покажу вам, где он начинается, — вы спуститесь в него и пройдете к дальнему краю озера. Патрульные дикой стаи туда никогда не ходят, и в тихую ночь, когда ветер не будет нести ваши запахи в сторону лагеря, вы будете в полной безопасности. Так что по ночам вы сможете ходить к озеру и пить вдоволь.


— Ты думаешь? — с сомнением спросила Белла, а Микки встревоженно покосился на нее.


— Лучше всего делать это на закате, — продолжал Счастливчик. — Во-первых, сумерки скроют вас от случайных взглядов, а во-вторых, после захода солнца вся стая собирается вместе на поляне. Там заведено есть добычу вместе, так что в лесу никого не будет.


Почему-то ему не хотелось рассказывать друзьям о Великой Песне. Счастливчик и сам не мог сказать, откуда берется это нежелание… Может быть от того, что при одной мысли о Великой Песне внутри у него пробуждалась тоска по стае?


Микки нетерпеливо переминался с лапы на лапу, Белла нахмурилась.


— Боюсь, Бруно и Марта не смогут пройти такой путь, — сказала она.


— Не беспокойся! — заверил ее Счастливчик. — Тут все дело в организации. Самые сильные и здоровые из нас будут ходить к озеру, а слабым и больным мы оставим всю воду в пещере. Поняла?


Белла и Микки переглянулись, и Счастливчику очень не понравился взгляд, которым они обменялись. Микки смущенно поворошил лапой кучу сухой листвы, чтобы хоть чем-то занять себя во время неприятной паузы. Белла подняла морду к звездам, словно искала в высокой черноте очертания Большого Кролика или других звездных созданий, о которых мать-собака рассказывала им в детстве.


— Я страшно рад, что могу, наконец, вернуться к вам, — с натужной живостью выпалил Счастливчик. — Я так соскучился!


— Э-ээ… Счастливчик… — Белла тяжело вздохнула, потом в упор посмотрела на брата: — Ты не можешь вернуться… Пока…


— Что? — опешил он. — Но ведь я все узнал…


— Нет! — решительно покачала головой Белла. — Ты герой и без твоих сведений мы бы погибли, но этого пока мало… Понимаешь, ты нам нужен в стае! Они тебе доверяют, ты можешь разузнать все их секреты, не вызывая подозрений! Побудь с ними еще немного, ради нас!


Счастливчик молча смотрел на сестру. Мысль о возвращении в стаю после того, как он ее предал, вызывала у него жгучий стыд. Не говоря уже о страхе. Что если в стае заметили его отсутствие? Как он объяснит свой поступок Альфе или Лапочке, которая поручилась за него перед всей стаей? Что если он навлечет беду не только на свою, но и на ее голову?


Тем не менее его тянуло обратно. Он хотел вернуться, но не только ради Беллы и ее друзей. Счастливчик хотел снова увидеть Лапочку.


«Я смогу снова войти в Великую Песнь… Смогу почувствовать присутствие Собаки-Земли и Небесных Псов. Смогу почувствовать, что знаю себя и свой путь, а не просто наугад бегу по свету, пытаясь выжить».


От этой мысли ему стало грустно. Смогут ли собачки-на-поводочках выжить без него? Его сестра с каждым днем становится все сильнее и увереннее в себе — Счастливчик ясно это видел — но при этом ей решительно не хватало ни опыта, ни терпения. Она не понимала законов мира, окружавшего ее, но была полна решимости поступить так, как считала нужным. Пожалуй, без помощи Счастливчика Белла могла завести свою стаю в беду.


— Хорошо, — после долгого раздумья согласился он. — Я вернусь. Но, Белла…


— Что? — резко, почти грубо, перебила его сестра.


Счастливчик отпрянул.


— Ничего. Просто хочу, чтобы ты знала — мне это не нравится. Совсем не нравится. Это была не моя затея, и я нисколько не рад в ней участвовать.


С этими словами он повернулся и пошел обратно, шкурой чувствуя, как Белла и Микки виновато переглядываются, смотря ему вслед. Но он не стал оборачиваться. Он был даже рад, что собачки-на-поводочке, поставившие его в это положение, почувствуют хотя бы толику его тоски.


Собака-Луна уже готовилась отправиться спать, уступив место Собаке-Солнцу. Счастливчик со всех лап торопился в лагерь, прежде чем его отсутствие будет замечено. Постепенно его охватила нервная дрожь. Он стал останавливаться через каждые несколько шагов, прислушиваясь и принюхиваясь. Он решил про себя, что если заметит рассветный патруль, то не раздумывая бросится назад, к Белле. Он никогда не сможет объяснить стае, что заставило его пренебречь обязанностями сторожа и отправиться бегать по лесу!


Птицы уже начали перекликаться над головой Счастливчика, вот одна из них вспорхнула с ветки и пролетела прямо перед его носом. Счастливчик остановился, поперхнувшись страхом, но птица преспокойно села на другую ветку и все снова стихло. Ни лая, ни сердитого окрика, ни шороха бегущих лап. Ничего. Вздрагивая от пережитого страха, Счастливчик пошел дальше. Через несколько шагов он понял, что его беспокоит какой-то запах — так и есть, его шерсть пропахла запахом Беллы. Он похолодел при мысли о том, что едва не принес запах чужой собаки прямо в лагерь.


Бросившись на груду палой листвы, почти полностью сгнившей от дождей, он катался по ней, пока не убедился, что полностью скрыл предательский запах.


Наконец впереди показалась знакомая ложбинка. Не в силах справиться с мурашками страха, Счастливчик бесшумно приблизился, чутко ловя ушами малейшие звуки пробуждения спящих.


Ничего.


Тишина. Он вернулся на свой пост за несколько мгновений до того, как Прыгушка, сладко зевая, подняла голову и пошевелила аккуратным носиком, втягивая в себя запахи утра. Счастливчик улыбнулся ей во всю пасть, а она подошла и лизнула его в ухо.


— Ну как, все спокойно? — шепотом спросила Прыгушка.


— Никаких происшествий, — соврал он.


«Кроме тех, которые я сам устроил».


Тогда иди, поспи, — Прыгушка заняла его место и уставилась в сторону окутанного туманом леса. — А я буду держать ушки на макушке и нос по ветру!


— Думаешь, нам что-то угрожает? — на всякий случай спросил Счастливчик.


— Вряд ли, — оскалилась Прыгушка. — Надо быть круглым олухом, чтобы попытаться напасть на нас.


— Я тоже так думаю, — пробормотал Счастливчик. Он отошел от края поляны, свернулся клубочком на своей моховой подстилке и посмотрел в светлеющее небо, надеясь, что Небесные Псы слушают его.


«Простите меня за то, что я такой… неблагородный, предательский и вероломный пес. Я делаю это не для себя, а ради друзей… Им нужна помощь».


Счастливчик закрыл глаза, но сон не шел. Ему было страшно. Собака-Луна видела его предательство, она не простит его.


«Собака-Лес, прошу тебя, заступись за меня перед Небесными Псами! Скажи Собаке-Луне, что у меня не было другого выхода… Я никому не желаю зла, я только хочу помочь…»


Но все было бесполезно. Стоило Счастливчику закрыть глаза, как он снова слышал далекий гневный рык Собачьей Грозы. Нет, он не мог уснуть. Но если он сейчас встанет и начнет бродить по лагерю, собаки спросят его, что с ним такое и почему ему не спится. А он и так уже слишком много врал, чтобы придумывать новые отговорки.


Нет, все-таки не зря он когда-то выбрал для себя путь одиночки! Никогда раньше он не знал таких терзаний, никогда его не тянули в разные стороны, грозя разорвать на части!


«Преданность — это проклятие, — с горечью думал Счастливчик, — потому что никогда нельзя быть преданным всем без остатка. Как, во имя Всесобак, можно принадлежать к двум стаям, сохраняя верность обеим?»


Собака-Солнце высунула свой рыжий нос из-за горизонта, яркий свет позолотил лес, окрасив сосновые стволы сверкающей теплой медью. Что ж, теперь уже можно было встать, не вызывая подозрений.


Счастливчик сел и широко зевнул. Он больше не мог лежать и терзаться мыслями. Как же ему выкарабкаться из этого положения, не огорчив и не предав собак, которые ему дороги?

Глава XIII


С тойте! — рявкнула Стрела. — Всем замереть!


Счастливчик поднял голову и насторожил уши, глядя, как Стрела тщательно нюхает воздух. Вот шерсть на ее боках медленно зашевелилась, а губы поползли в стороны, обнажая клыки. Мурашки пробежали по спине Счастливчика. Он шкурой чувствовал, что Стрела ждет опасности с радостным предвкушением — ей просто не терпелось с рычанием ввязаться в драку. Стрела была очень агрессивной собакой.


Рассветный патруль, слава Небесным Псам, был делом простым и не требующим особого напряжения. Счастливчик слишком устал и вымотался, чтобы иметь дело с неприятностями. Но что же заставило Стрелу остановиться посреди широкого красивого луга, где любая опасность заметна, как репейник на собачьей спине?


Счастливчик несколько раз окинул взглядом колышущееся море травы, окаймленное темной стеной леса, но не увидел ничего подозрительного.


— Что такое? — спросил он.


— Пока не знаю, — ответила Стрела, снова втягивая в себя воздух. — Что-то непонятное.


Хромой тоже притих, крутя головой по сторонам. Счастливчик подошел поближе к Стреле, всем сердцем надеясь, что она не вынюхала следы собачек-на-поводочке. Он не был уверен, что без его присмотра Белла сумеет не наделать глупостей. Что если ей вздумается не только вдоволь напиться из озера, но и послать своих поохотиться на территории Альфы?


Внезапно Счастливчик замер с поднятой лапой. Теперь, когда он очутился рядом со Стрелой, он тоже почувствовал незнакомый запах. Но, в отличие от Стрелы, ему понадобилась всего пара мгновений, чтобы определить его — так-так, взрытая земля, металл, кожа… и отвратительная вонь пойла, которым Длиннолапые пичкают свои…


Клетки-гремелки!


Только на лугу пахло не обычной клеткой-гремелкой, а одним из тех чудовищных созданий, которые Счастливчик всего несколько раз видел в городе. Они даже по запаху отличались от своих более мелких собратьев — пахли грозно, мощно и победительно. Такие гремелки прожирали целые дороги, выплевывая черные груды земли, а потом топтали их своими гигантскими лапами, превращая в ровную поверхность.


— Стой, Стрела, я знаю, что это такое!


Стрела недоверчиво покосилась на него.


— Что? — шепотом спросила она.


— Это запах клетки-гремелки, только не простой, а огромной…


Стрела отшатнулась, в ее глазах мелькнул ужас.


— Клетки-гремелки? Но… какое нам до них дело? Мы патрульные, мы должны патрулировать, нужно только держаться подальше…


— Они ничего нам не сделают, — успокоил ее Счастливчик. — Они слишком огромные и сильные, чтобы обращать внимание на собак. Но мне кажется, что нам лучше подойти к ним поближе и разузнать, что они замышляют.


— Нет! — рявкнула Стрела. — Что нам эти городские дела? Почему они должны нас касаться?


— Потому что клетки-гремелки могут убить собаку, — ответил Счастливчик. — Потому что даже самая быстрая собака не сможет убежать от клетки-гремелки.


— А вот я думаю, что наша Бета сможет, — вставил Хромой, стоявший позади них. — Она у нас такая шустрая, что страх. Ветер обгонит, не то что какую-то вонялку-громыхалку.


— Даже Лапочка их не обгонит! — теряя терпение, воскликнул Счастливчик. — Мы должны быть осторожны.


— А я вот никогда в жизни не видал никаких таких гремелок, — пробурчал Хромой, ежась, будто от холода. — Только слыхал, будто они громадные, как деревья. И что вонь от них такая, что слезами изойдешь.


— Конечно, где тебе было о них слышать! — прорычала Стрела. Видно было, что ее терпение на исходе. — Вы с Прыгушкой родились в лесу. А я в детстве жила в городе и своими глазами видела, что могут натворить эти гремелки. Мой брат… — Она содрогнулась и замолчала.


Счастливчик задумчиво посмотрел на Стрелу. Может, она права? Возможно, им стоит держаться подальше от гигантских гремелок? Но что эти страшные чудища делают здесь, вдали от города? Неужели Длиннолапые решили выстроить себе новый город, взамен разрушенного? Если так, то собаки должны заранее узнать об этом, чтобы без спешки подыскать другое место для житья.


— Мы только одним глазком взглянем, — пообещал Счастливчик. — Я уверен, что Альфа захочет, чтобы мы сообщили ему обо всем, что творится в нашем лесу.


Этот аргумент, разумеется, перевесил все остальные.


Собаки нехотя поплелись за Счастливчиком, который резво ринулся по запаху — что, поверьте, было совсем нетрудно, учитывая чудовищную вонь гремелки. Взобравшись на гребень холма, Счастливчик посмотрел на простиравшуюся вниз заболоченную равнину.


И сразу заметил ее — гигантскую желтую клетку-гремелку, отдыхавшую после жестокой схватки с землей. Повсюду виднелись следы чудовищных лап гремелки. Рядом с желтым исполином стояло второе чудище — блестящее, носатое, с длинным металлическим рылом, наполовину воткнутым в землю.


Счастливчик содрогнулся. Неужели эти чудовища настолько сильны, что посмели охотиться на саму Собаку-Землю?


И, разумеется, вся долина кишела Длиннолапыми. Они все были одеты в те же странные желтые шкуры, которые Счастливчик и его друзья уже видели на злых Длиннолапых, возившихся возле отравленной реки.


— Назад! — предупредил он Стрелу и Хромого, хотя в этом не было никакой необходимости. Патрульные и без того жались поближе к деревьям. — Эти Длиннолапые совсем не добрые. Ты права, Стрела — чем бы они тут ни занимались, ничего хорошего это нам не сулит.


Но на этот раз ему возразила не Стрела, а Хромой.


— Они едят землю! — прорычал пес. — Пугают Собаку-Землю, рвут ее своим рылом! Ей, наверное, больно?


— Если бы Собаке-Земле было больно, — рассудительно заметила Стрела, — она бы дала знать. Она бы опять издала свой Рык.


— А вдруг они ее убили? — заскулил Хромой.


— Хватит! — взорвалась Стрела. — По-моему, Счастливчик прав. Нужно быстрее уносить отсюда лапы.


— Нет! — уперся Хромой. — Не можем мы вот так вот взять да уйти! Нужно все разузнать и доложить Альфе. У нас есть долг перед стаей, а я не такой пес, чтобы забывать про свои обязанности.


Счастливчик посмотрел на Хромого и с тоской заметил в его глазах упрямый блеск. Было ясно, что Хромой не отступится. Возможно, ему хотелось доказать Альфе свое рвение и заслужить повышение? Счастливчик подавил вздох. Если так, Хромого ждало жестокое разочарование. Насколько Счастливчик мог заметить, в стае прежде всего ценилось не старание, а сила и ловкость, а как раз с этим у Хромого были проблемы. Даже Прыгушка и Торф, гораздо менее опытные, чем Порох или Кусака, имели все преимущества перед Хромым. С другой стороны, в словах Хромого был резон. Длиннолапые поступили очень странно, приведя в лес свои чудовищные гремелки, а значит, было бы неплохо разузнать, что у них на уме.


Но пока ничего интересного на равнине не происходило. Длиннолапые стояли, болтали друг с другом, осматривали вырытую землю и снова болтали. Один из них держал в руках какую-то коробку — видно, очень ценную, потому что он не сводил с нее глаз и постоянно поглаживал пальцами. Чего только не придумают эти Длиннолапые!


Как раз в тот момент, когда Счастливчик решил, что ничего нового они уже не увидят, один из Длиннолапых вдруг подошел к гигантской клетке-гремелке и полез в нее. Через несколько секунд желтое чудовище заревело, да так, что весь лес содрогнулся.


Скуля от ужаса, Счастливчик вжался в землю, его спутники сделали то же самое. Что творят эти безмозглые Длиннолапые? Неужели они хотят рассердить Собаку-Землю и вызвать еще один Большой Рык?


Желтая гремелка ревела ровно и оглушительно, убивая все остальные звуки. Запах вывороченной сырой земли и едкого дыма заглушал другие запахи. Счастливчик готов был выть от того, что больше не слышал и не чувствовал ничего, кроме воя и грохота гремелки.


— Нужно… убегать! — пролаял он. — Пока мы не оглохли и не ослепли!


— Да! — взвизгнул Хромой.


Стрела уже отползала назад, ее глаза выкатились из орбит от страха.


Солнце, только что озарявшее долину, вдруг погасло, словно съеденное тучей.


Счастливчик был настолько оглушен и одурманен грохотом и зловонием, что сначала решил, будто ему это только почудилось. Наверное, ему просто показалось, будто ветер дохнул ему в спину, и макушке вдруг стало холодно. Но потом он понял: нет, их, в самом деле, накрыла тень. Только падала она не от тучи, а от…


Он обернулся. За его спиной был Длиннолапый — и он быстрым шагом приближался!


Счастливчик поднял загривок и залаял изо всех сил, но Длиннолапый даже не подумал остановиться, как делают все Длиннолапые при виде лающей собаки. Стрела и Хромой тоже загавкали, оскалив зубы, но за первым Длиннолапым показались другие. Кто они такие? Откуда взялись? Они все были одеты в те же желтые шкуры, что и суетившиеся внизу хозяева гремелок, но пришли с другой стороны. Лица у всех Длиннолапых были черные-черные — без глаз, без носов и даже без ртов.


Но хуже всего было то, что один из Длиннолапых держал в руках острую металлическую палку.


Счастливчика бросило в жар от чувства близкой опасности. Его товарищи дрожали и рычали, но Длиннолапые продолжали идти, как ни в чем не бывало.


— Кусайте их! — провизжала Стрела. — Грызите их!


— Нет, не надо! — отчаянно пролаял Счастливчик.


— У них палки! Палки!


— Они пустят их в ход, если мы начнем кусаться! — прогавкал Счастливчик, стараясь говорить как можно убедительнее. На самом деле он боялся, что Длиннолапые применят палки, не дожидаясь нападения.


И тут новый звук прорезал воздух — он был выше и пронзительнее, чем рев клетки-гремелки.


Длиннолапые вдруг замерли и в тревоге переглянулись. И было чего испугаться! Звук был ужасен — дикий, леденящий душу вой, исполненный смертельной угрозы и предчувствия гибели. Счастливчик почувствовал запах страха, хлынувший от Длиннолапых. Он был так силен, что пробивался даже сквозь их блестящие желтые шкуры.


«Ага, пробрало вас?» — торжествующе подумал Счастливчик. Он понимал природу страха, охватившего Длиннолапых, но сам нисколько не боялся — с какой стати стайный пес будет бояться воя своего альфы?


Вокруг все было совершенно спокойно, даже клетка-гремелка прекратила реветь. Редкие листья трепетали на ветру, касаясь безглазых черных лиц Длиннолапых.


Вой возобновился — зловещий, нестерпимый — и Длиннолапые завертели головами, ища источник этого страшного звука. Один из них вскрикнул, но Счастливчик не разобрал, кто именно.


Теперь он видел, что Длиннолапые смущены и растеряны. Это означало только одно — у собак появился шанс.


— Бежим! — тявкнул Счастливчик.


О, как они бежали! Они рванулись с места, пронеслись мимо оцепеневших Длиннолапых и бросились в лес. Счастливчик слышал за спиной грубые голоса Длиннолапых, но даже не подумал обернуться. Он был уверен, что они не посмеют пуститься в погоню за собаками — только не сейчас, когда они так напуганы зловещим волчьим воем.


Забежав поглубже в лес, Счастливчик остановился и подождал отставших Стрелу и Хромого. Стрела задыхалась от страха, но Хромой с усилием выдохнул:


— Какой молодец наш Альфа! Будут знать!


«И верно», — подумал Счастливчик, неприятно пораженный охватившей его гордостью. Он огляделся по сторонам, но вожака нигде не было видно. Как и Длиннолапых — видно, вой Альфы нагнал на них такого страха, что они униженно убрались восвояси, не смея показаться на глаза волку.


Но по мере того, как патрульные выбирались из незнакомого леса на свою территорию, радость побега и восхищение вожаком стали гаснуть в душе Счастливчика, сменяясь совсем другим, гораздо менее приятным чувством. К тому времени, как собачьи носы почуяли первые запахи своего лагеря, смутное ощущение превратилось в жгучее и весьма неприятное предчувствие большой беды.


Есть ли на свете хоть одно живое существо, которое захочет оказаться врагом этого жестокого и страшного полуволка? Какая собака, если она в своем уме, посмеет намеренно предать и обмануть своего альфу?


Да, такая собака существовала. К несчастью, ее звали Счастливчик.

Глава XIV


Счастливчик чувствовал, как холодная дрожь разбегается по его туловищу. Желтые глаза Альфы так и впились в него, когда они трое вышли на поляну. Кончик тяжелого хвоста полуволка угрожающе подергивался, что тоже не предвещало ничего хорошего.


Что известно Альфе? Был ли его вой простым совпадением или же полуволк намеренно спас своих патрульных?


Счастливчик едва переставлял лапы. Смертельная усталость одолела его. Больше всего на свете ему хотелось упасть на свою подстилку и проспать до самого вечера, но он знал, что должен выдержать встречу с вожаком.


— Ну? — прорычал Альфа, так что его мохнатое горло задрожало от рокота. — Что случилось?


Стрела все еще сильно задыхалась, больше от страха, чем от бега.


— Длиннолапые, Альфа… И гигантская клетка-гремелка… я в жизни своей такой не видела!


— Клетка-гремелка? — подал голос Порох.


Счастливчик не понял, испуган этот сильный пес или, напротив, хочет помериться силами с незнакомым врагом.


— Она похожа на дом, который умеет бегать, — продолжала Стрела, а Счастливчик увидел, как Хромой быстро переглянулся с Прыгушкой, которая в недоумении качала головой. Эти лесные собаки никогда в жизни не видели дома и не представляли, как он выглядит! — Счастливчик знает, что это такое.


Альфа медленно повернул тяжелую голову к Счастливчику:


— Он знает? Хм, я тоже знаю, кто такие клетки-гремелки. Грязные и опасные твари, вот кто они такие!


— Я несколько раз видел такие огромные клетки в городе, Альфа, — как можно почтительнее ответил Счастливчик, стараясь не поднимать глаз. — Они не похожи на обычные клетки-гремелки. Они не бегают по дорогам, перевозя Длиннолапых, а роют землю и едят ее на обед. Но кроме этой гигантской клетки там было еще что-то…


— Что? — спросил Альфа, облизнув языком губы.


— Я не знаю, что это такое. Я впервые увидел такое существо. Это не клетка-гремелка. Это больше похоже на огромный клык, который глубоко впивается в землю.


— Так и есть, Альфа! — подтвердила Стрела. — А вокруг этих чудищ полно Длиннолапых, да таких, каких я никогда раньше не видала!


— Я уже встречал таких Длиннолапых, — негромко сказал Счастливчик. — Они появились после Большого Рыка. Они всюду приходят большими стаями и делают непонятное. Я думаю, они имеют какое-то отношение к Рыку.


— Они все одеты в желтые блестящие шкуры, — вставил Хромой. — Морды у них черные и безглазые… Даже пастей и тех нету! И они совсем нас не боялись, хотя напрасно. У них были палки в лапах, я думаю, они хотели нас поймать.


Собаки на поляне испуганно переглянулись, а Омега в страхе прижал уши и тоненько заскулил.


Торф придвинулся поближе к Пороху и негромко зарычал.


Стрела вышла вперед, распласталась на земле и коротко проскулила.


— Но они испугались тебя, Альфа!


— Еще бы, — самодовольно проворчал полуволк. — Вы правильно сделали, что убежали. Больше никогда не приближайтесь к Длиннолапым, понятно? Я доволен, что вы так много разведали, но… — Тут он снова медленно повернулся к Счастливчику: — Вы поступили безрассудно, рискуя быть пойманными. Больше никогда так не делайте!


Счастливчик прикусил язык, чтобы не возразить, и поискал взглядом Лапочку. Она стояла рядом с Альфой все с тем же суровым выражением глаз.


Счастливчик привычно попытался разглядеть под этой суровостью доброту, но так и не нашел. Тогда он еще ниже пригнулся к земле и ответил:


— Слушаю, Альфа.


Полуволк широко зевнул, показав все свои белые зубы.


— Длиннолапые, вроде этих, вечно вторгаются на волчьи территории. Вечно пытаются захватить дикий мир, сожрать его земли, убить его леса, лишить просторы дичи и зелени. Возможно, эти явились сюда с такими же грязными намерениями. Нам следует быть настороже.


— Да, Альфа.


Счастливчик замер, украдкой разглядывая Альфу. Только что вожак на волосок приоткрыл перед ним волчий мир и волчий взгляд на мир, но скупые слова Альфы лишь сильнее распалили огонь любопытства. Что заставило Альфу покинуть волчью стаю и примкнуть к собакам? Был ли это его выбор? Или его изгнали из стаи? Возможно, с волчьей стае полукровки считаются слабыми, низшими существами.


Разумеется, Счастливчик никогда не посмел бы задать эти вопросы Альфе. Вместо этого он припал на передние лапы и наклонил вперед уши.


— Я не знаю, как ты узнал, что мы в беде, но твой вой позволил нам сбежать. Спасибо тебе!


Стрела и Хромой тоже склонились перед вожаком, преданно глядя ему в глаза.


Альфа отозвался не сразу, словно обдумывал услышанное. Несколько мгновений он молча и холодно смотрел на Счастливчика, постукивая хвостом по земле.


Потом Альфа пренебрежительно фыркнул и отвернулся:


— Ах, ты об этом? Пустяки. Я лишь открыл пасть, только и всего. Как видишь, городской пес, этого оказалось достаточно. Теперь ты понимаешь, почему я — альфа стаи?


Счастливчик услышал, как Торф угодливо захихикал за его спиной.


Чувствуя себя смущенным и слегка униженным, Счастливчик встал и отряхнулся. Наверное, он мог бы огрызнуться или показать зубы, но это было бы просто глупо. Но сильнее обиды его жгло недоумение. Почему полуволк не мог просто принять его благодарность, не унижая перед стаей? Счастливчик искренне хотел выразить ему свою признательность, потому что нападение Длиннолапых и чудесное спасение потрясло его до печенок. Он был вежлив и почтителен, но Альфа почему-то ответил ему презрением и насмешкой.


Счастливчик чувствовал себя дураком. Он ничего не понимал и был близок к отчаянию. Высокомерие Альфы истощало его терпение, он постоянно боялся сорваться и выдать себя. Пожалуй, еще немного, и даже Великая Песнь не удержит его здесь.


Альфа снова закрыл глаза и растянулся на скале, давая понять, что утратил интерес к патрульным.


Стрела и Хромой немедленно отбежали в сторонку, где их окружили нетерпеливые слушатели. Всем хотелось побольше узнать об ужасных Длиннолапых и их еще более ужасных клетках-гремелках.


— Вы просто не поверите, до чего они огромные!


— А уж шумят-то как! — закатила глаза Стрела. — Вы ничего подобного в жизни не слышали!


Собаки с жаром бросились обсуждать новую опасность, все лаяли, тявкали, скулили и перебивали друг друга, как разошедшиеся щенки.


— А какой нам вред от клеток-гремелок?


— Мы можем как-нибудь навредить им? Покусать, когда они уснут?


— Неужели Длиннолапые забираются им прямо в брюхо?


Счастливчик знал, что очень скоро эти вопросы обрушатся на его голову. Но он был не в настроении становиться центром внимания, поэтому поспешил уйти с поляны и отыскать солнечное местечко под молодой березой.


«Запомни это чувство, Счастливчик, и постарайся почаще обращаться к нему, — сказал он себе. — Ты не всегда будешь членом этой стаи, никакие они тебе не товарищи!»


А раз так, он должен как можно лучше использовать отпущенное ему время. Патрулирование — это, конечно, неплохо, но это была слишком простая и приятная работа, а Счастливчик проник в стаю не для того, чтобы наслаждаться покоем. Если он хотел побольше узнать о жизни стаи и ее предводителе, он должен добиться повышения. Для начала стать охотником.


Положив голову на лапы, Счастливчик молча наблюдал за стаей. Хромой развалился на травке, чтобы понежиться под лучами Собаки-Солнца, а Стрела побежала проведать Дуну и вылизать ее толстых неуклюжих щенков, которые только-только начали открывать свои еще мутные глазки. Вот самый крупный щенок не удержался на лапах и плюхнулся на сестренку, а Луна терпеливо подняла его и снова поставила на землю.


— Вьюн! — ласково проворчала она. — Осторожнее!


Сестренка Вьюна сделала несколько неуклюжих шажков, но тоже споткнулась и упала на лапы Стрелы. Та с нежностью потыкала ее носом.


Порох, лежавший рядом с Луной, лениво отдал какое-то приказание Омеге, который с угодливым тявканьем побежал выполнять поручение.


Жизнь стаи снова показалась Счастливчику спокойной, упорядоченной и уютной. Здесь каждый знал свое место и мирился со своим положением. Наверное, это было хорошо для стаи, но Счастливчик стремился к большему. Чтобы заслужить доверие Альфы и убедить его в том, что собачки-на-поводочке не представляют никакой угрозы, он должен был проявить себя и заслужить повышение. Счастливчик не мог тихо-мирно сидеть на своем месте, дожидаясь, пока кто-нибудь из высокоранговых собак допустит промах и будет понижен. Трепет пробежал по его спине.


«Если я задержусь тут надолго, то могу привыкнуть. Начну считать их своей стаей…»


Нет, он должен сделать то, зачем пришел. И сделать как можно быстрее. Значит, ему оставалась только одна возможность изменить свое положение — вызвать на поединок кого-то из высокоранговых, победить и занять место побежденного.


Счастливчик громко сглотнул. Кому же бросить вызов?


Порох встал и пошел играть со щенками.


Какое-то время Счастливчик зорко следил за каждым его движением. Нет, надо быть настоящим глупцом, чтобы надеяться одолеть в драке этого здоровенного откормленного пса с могучими мышцами, перекатывавшимися под лоснящейся шкурой.


Тогда, может быть, Торф? Счастливчик склонил голову набок, взвешивая этот вариант. Пожалуй, он смог бы победить Торфа… этот длинноухий черный пес невзлюбил Счастливчика с первого дня его появления в стае и с тех пор не упускал случая это показать. Он постоянно спорил со Счастливчиком, шипел ему вслед и радовался любому его промаху. Значит, Торф воспримет поединок близко к сердцу и пойдет на все, лишь бы не уступить «городскому псу». Счастливчик подозревал, что Торф будет сражаться без правил и пустит в ход все грязные приемы, какие только сможет придумать.


«Нет, спасибо, — со вздохом решил про себя Счастливчик. — Не хватало мне только остаться калекой!»


Он посмотрел на край поляны, где молоденькая маленькая Кусака нежилась на солнышке, подставив лучам свои белые с бурыми пятнышками бока. Кусака была охотницей и занимала более высокое положение, чем Торф, однако выглядела менее агрессивной. Она вряд ли станет сражаться с таким остервенением, как Торф, а если победит, то не станет нарочно калечить побежденного. Не говоря уже о том, что Счастливчик был крупнее и тяжелее…


«Ладно, хватит пережевывать одну и ту же мысль, так я вообще ничего не решу!» — одернул себя Счастливчик. Он встал и осторожно потянулся, украдкой пробуя мышцы. Кажется, все нормально, нигде ничего не болит, не беспокоит. Выпрямившись, он встряхнулся и решительно направился к Лапочке.


Она быстро вскинула голову:


— В чем дело, Счастливчик?


Он слегка поклонился, демонстрируя уважение.


— Я хочу поединка, Бета.


Лапочка села. Подняв длинную заднюю лапу, она грациозно почесала за ухом, потом снова села и пристально посмотрела в глаза Счастливчику.


— И с кем же ты хочешь сразиться?


— С Кусакой, — выпалил Счастливчик.


Веселые искорки заплясали в прекрасных глазах Лапочки.


— Что ж, удачи, — со смешком ответила она, потом встала на все четыре лапы и обвела взглядом поляну: — Стая! Слушайте меня!


Собаки мигом смолкли и с любопытством повернулись к своей Бете. Хвосты возбужденно постукивали по земле, уши встали торчком.


— Городской пес Счастливчик вызывает на поединок охотницу Кусаку! — коротко объявила Лапочка.


Кусака вытаращила глаза и перевернулась на живот.


— Правда?


Счастливчик вышел из-за спины Лапочки и вежливо поклонился охотнице.


Она негромко тявкнула.


— Ты очень торопишься, городской пес!


«Неужели это так заметно?» — испугался Счастливчик. И тут же услышал насмешливый голос, прозвучавший с другого конца поляны:


— Кажется, городскому псу жить надоело!


Разумеется, это был Торф.


Счастливчик пропустил его замечание мимо ушей, но он должен был ответить Кусаке.


— Я хочу занять более высокое положение в стае. Почему бы не начать прямо сегодня?


Кусака ответила ему тихим рычанием.


— Высоко не заберешься, не надейся! Но попробовать может каждый.


Бросив быстрый взгляд назад, Счастливчик не увидел в глазах Альфы ничего, кроме насмешливого любопытства. Видимо, он находился на такой недосягаемой высоте, с которой мелкое соперничество среди подчиненных могло лишь ненадолго развлечь, не более.


— Что ж, сражайся! — Кусака остановилась перед Счастливчиком, оскалив зубы и напружинив мышцы.


Глаза маленькой охотницы блестели ярко и весело, в них не было и тени страха.


Холодок сомнения прокрался в сердце Счастливчика.


«Неужели я откусил кусок, который не смогу прожевать?» — мрачно подумал он, понимая, что отступать поздно. Делать нечего, он оскалился и вздыбил загривок.


Лапочка вышла вперед, подняла изящную длинную морду.


— Прежде чем вы начнете, я хочу напомнить о последствиях. Если Счастливчик победит, он станет охотником и займет место Кусаки. Это понятно?


— Да! — выпалил Счастливчик, а Кусака проворчала:


— Не бывать этому!


— Что ж, пусть Небесные Псы благословят ваш поединок! — пролаяла Лапочка. — Сражайтесь честно, и пусть исход поединка понравится Всесобакам. Не забывайте, что по окончании схватки вы все равно останетесь товарищами по стае. Наш долг — беречь и защищать свою стаю.


Счастливчик нетерпеливо скрипнул зубами, гадая, когда же закончится речь, но Лапочка уже замолчала и отошла.


«Слава Небесным Псам, что обошлось без долгих напутствий! — с облегчением подумал он. — Я и так весь издергался!»


— Начинайте по моей команде, — сказала Лапочка и села, пристально глядя на обоих противников. — Сражайтесь!


Они прыгнули друг на друга, каждый метил когтями в слабые места противника: в нос, глаза и уши. Кусака превратилась в коричневобелый вихрь, она прыгала, словно мячик, наклонив вперед ушки и закинув на спину хвост. Счастливчик даже опомниться не успел, как она врезалась ему в бок, выбив дух из легких, и опрокинула на землю. Но если Кусака рассчитывала победить его стремительным наскоком, то не на такого напала. Счастливчик вскочил на лапы и отбежал, с опаской кружа перед противницей.


Кусака быстро поняла, что просчиталась, и стала действовать более осторожно. Счастливчик был чуть крупнее, чем она, что давало ему небольшое преимущество. Нащупав лапами небольшую кочку, он прыгнул на нее сверху и цапнул зубами за хвост.


— Берегись его грязных городских приемчиков, Кусака! — пролаял Торф.


Но Кусака и сама была непроста. Она с визгом выдернула хвост из пасти у Счастливчика и едва не укусила его за бок.


Счастливчик чудом увернулся, почувствовав, как острые клыки скользнули по его шкуре.


Кусака подпрыгнула, перевернулась и юркнула ему под живот, чтобы дать волю зубам. Толпа зрителей взорвалась веселым лаем.


— Молодец, Кусака! — басовито залаял Порох.


Рыча от боли и досады, Счастливчик вырвался и отбежал на пару шагов в сторону. Битва оказалась труднее, чем он думал. Шустрая Кусака была смела, быстра и полностью оправдывала свое имя. Челюсти у нее были на удивление крепкие и кусали пребольно. Однако, при всей ловкости и отваге, в Кусаке совсем не было злобы, которая так и сочилась из Торфа.


Она не пыталась причинить противнику боль или покалечить его. Кусака просто хотела победить.


Однако это не означало, что она не вопьется клыками в шкуру Счастливчика, если это понадобится.


Он зарычал и отстранился, не сводя глаз с противницы. А когда Кусака снова бросилась на него, увернулся, схватил ее зубами за шиворот и хорошенько встряхнул, прежде чем выпустить.


Кусака с рычанием отбежала в сторону. Щенки восторженно запищали.


— Ой, какая она быстрая, да, мам? — спросил кто-то из них, и Луна утвердительно гавкнула.


— Сдаешься, городской пес? — Кусака запыхалась, но продолжала улыбаться, вывесив язык. — Ты, конечно, большой, но глупый.


— Добей его! — затявкал Торф. Судя по его голосу, черный пес очень хотел оказаться на месте Кусаки.


Счастливчик грозно посмотрел на приближавшуюся Кусаку, слюна струйкой текла у него из пасти. Кусака бросилась на него со скоростью Собаки-Молнии, проскользнула под брюхо и укусила за заднюю лапу. В городе Счастливчику никогда не доводилось иметь дело с таким приемом, зато боль в лапе была знакомой — острой и обжигающей. Он взвыл — больше от гнева, чем от боли — вывернул шею и схватил Кусаку зубами за ухо. Она заскулила, но Счастливчик, не разжимая челюстей, стал всем телом наваливаться на Кусаку сверху.


— Не давай ему повалить себя, Кусака! — раздался из толпы хриплый голос Пороха.


— Отпусти! — взвизгнула Кусака, обливаясь кровью. — Отпусти!


— Отпусти! — приказала Лапочка, и Счастливчик нехотя разжал пасть. Наверное, это был подлый прием — до крови вцепляться в нежное ушко Кусаки — но ведь Счастливчик был городским псом (о чем ему постоянно напоминали в стае), а значит, был готов на все ради победы. А благородных, как известно, ждет Собака-Земля.


Теперь вся стая лаяла наперебой, каждый поддерживал «своего» бойца и все лезли со своими советами, по большей части бесполезными.


— Нечестный прием, — пробасил Порох. — Ты, Кусака, не давай ему так себя кусать!


— Не давай ей отдыха, Счастливчик! — протявкал Хромой, но Счастливчик только раздраженно дернул ухом — неужели не видно, что он именно это и делает?


Некоторые собаки просто подбадривали бойцов — в основном, конечно, Кусаку. Но странное дело — единственный, кто ни разу не тявкнул и никого не поддержал, был Омега.


Счастливчик скосил на него глаза Маленький песик сидел в стороне и следил за происходящим своими маленькими сощуренными глазками, но с таким видом, будто ему совершенно все равно, что происходит.


Счастливчик снова повернулся к Кусаке. Он уже чувствовал первые признаки усталости. Нужно было как можно быстрее заканчивать схватку.


Когда Кусака снова оскалилась, Счастливчик был готов — нет, он не хотел снова почувствовать эти зубы на своей шкуре, но позволил противнице сделать попытку. Кусака бросилась на него, на этот раз Счастливчик не стал уворачиваться, а даже позволил ей впиться себе в плечо, а потом повернул голову и вцепился ей в то же ухо, за которое кусал только что.


Кусака завыла, но Счастливчик не дал ей возможности снова призвать на помощь Лапочку. Он швырнул ее на спину и наступил лапой на горло. Кусака бешено засучила лапами, но ее когти даже не доставали до живота Счастливчика.


— Сдавайся! — прорычал он, не разжимая зубов.


Кусака завизжала от боли и ярости, а Счастливчик, выпустив окровавленное ухо противницы, крепко схватил за шкуру на горле. И как следует встряхнул.


— Сдавайся!


Кусака мгновенно обмякла и со стуком уронила хвост на землю. Потом она подняла лапы, задержав их в воздухе, и прорычала:


— Сдаюсь.


На поляне воцарилась мертвая тишина, все глаза были устремлены на Счастливчика и Кусаку.


Счастливчик отпустил противницу и отступил назад. Маленькая охотница перекатилась на спину, встала и сердито отряхнулась. Бока ее тяжело раздувались, Счастливчик тоже был совершенно измотан. Эта битва далась нелегко им обоим.


Огромная серая тень двинулась сквозь толпу, и Счастливчик весь подобрался. Он впервые видел, чтобы Альфа покинул свою скалу не для того, чтобы поесть или отправиться спать. Счастливчик насторожился, но полуволк молча сел рядом с Лапочкой и посмотрел на обоих участников поединка.


— Неплохо, — пророкотал он, и его холодные желтые глаза полыхнули жаром. — Неплохо для городского пса. Кусака, ты понижена на один уровень. Счастливчик займет твое место в отряде охотников.


Счастливчик набрался храбрости посмотреть на свою соперницу. Ее глаза были бесстрастны, впервые он не смог понять их выражения. На какую-то долю мгновения Счастливчик испугался, подумав, что Кусака сейчас бросится на него. Но она лишь долго-долго молча смотрела ему в глаза, а потом опустила уши и поклонилась Альфе.


— Я попрошу Счастливчика научить меня хитрым приемам, принятым в городе, — сухо сказала она. — Поздравляю с победой, Счастливчик!


Волна облегчения прокатилась по его телу, восторг победы согрел сердце. Счастливчик вывесил язык, радостно ослабился и склонил голову, чтобы Кусака могла лизнуть его в макушку.


— Я с радостью научу тебе всему, что знаю! Если ты согласишься показать мне, как можно быть такой шустрой!


— Договорились, — кивнула Кусака и улыбнулась до ушей.


— Вы оба славно сражались, — рявкнул Альфа. — А теперь хватит расстилаться друг перед другом, смотреть противно. Теперь я обращаюсь ко всей стае. Счастливчик был незаменим в патрулировании, потому что в нашем патруле должно быть не меньше трех собак. Но сейчас он стал охотником, а значит, в патруле освободилось одно место. Торф?


Черный пес ошарашенно тявкнул и вышел вперед.


— Да, Альфа?


— Ты понижен, — весело осклабился Альфа. — С сегодняшней бессолнечницы ты будешь патрулировать территорию вместе со Стрелой и Хромым.


— Ч-что? — Бедный пес был настолько потрясен, что гнев и изумление затмили в нем разум и осторожность. — Но это нечестно, Альфа! Понизь Прыгушку, она же и так ниже меня!


Счастливчик услышал, как сестра Хромого грозно зарычала, однако не тронулась с места и даже не подняла глаз от земли. Видимо, ей хватило ума не лезть в перепалку безрассудной собаки с самим вожаком.


— Довольно! — чуть повысил голос Альфа. — Бета, объясни Торфу, что в стае запрещено оспаривать мои решения.


Лапочка выскочила вперед и больно укусила Торфа за нос, так что брызнула кровь. Черный песик так и повалился на землю, глаза у него выкатились из орбит от боли и смятения. Лапочка отвесила ему тяжелую оплеуху.


Даже маленький Пушок и тот это понимает! — наставительно сказала она. — Надеюсь, ты усвоил урок. Да?


— Да, Бета, — проскулил несчастный.


— Не хочу тебя обидеть, — проворчал Альфа с неприкрытой угрозой в голосе, — но ты никогда не был моим лучшим охотником. Но если тебе хватило хитрости пробраться на такую высокую ступень, значит, сумеешь сделать это еще раз. Старайся и прилагай больше усилий, вместо того, чтобы скулить и жаловаться на других.


Счастливчик уже пришел в себя после драки, но теперь его вновь бросило в дрожь. Бока его судорожно вздымались.


«Но я не хотел унижать Торфа! — в отчаянии подумал он. — Я хотел занять более высокое положение и в честном бою, а не так!»


— Я присмотрю за тем, как он покажет себя в патрулировании, — тявкнула Лапочка. — И прекрати так смотреть на нас, Торф! Чтобы я больше не видела этой обиды в твоих глазах. Ты заслужил это наказание уже тогда, когда пытался обманом опередить Прыгушку во время общей трапезы. Признай свою ошибку и постарайся исправиться, только тогда ты сможешь заслужить более высокое положение в стае.


Когда вожак и его Бета отошли, Торф продолжал трястись всем телом, но Счастливчик видел, что он дрожит не только от страха. Так оно и оказалось. Как только старшие собаки удалились, черный пес придвинулся к Счастливчику и с ненавистью прошипел:


— Это все твоих лап дело! Береги свою блохастую шкуру, городской пес!


Счастливчик проводил его грустным взглядом. Хорошо, что ему хватило ума не вызывать на поединок Торфа! Конечно, все и так закончилось плохо, но тогда было бы совсем ужасно…


Однако у Счастливчика не было времени размышлять над ненавистью черного Торфа, потому что вся стая, включая Кусаку, обступила его, чтобы поздравить с победой и повышением. Собаки радостно тявкали, пихали его боками, лизали и весело крутили хвостами.


— Ты заслужил повышение, вот что я скажу, — рассудительно заявил Хромой. — Потому что битва была честная и очень завлекательная! Как вы бросались друг на друга! А как кусались…


Счастливчик заметил, что Луна и Порох с сомнением переглянулись, и насторожился. Неужели они тоже недовольны им? Может быть, они думают, что он выиграл благодаря нечестным приемам? Но он не успел как следует подумать об этом, потому что Стрела и Прыгушка подскочили к нему, звонко тявкая и поздравляя.


Но несмотря на поздравления и подобострастные вылизывания, Счастливчик не мог отделаться от мысли, что собаки заискивают перед ним, стараются заручиться его расположением, чтобы он не затеял с ними драки в будущем.


«Они дрожат за свои шкуры, — с горечью подумал Счастливчик. — Каждый взмах их хвостов сделан не просто так, а с расчетом…»


В отличие от собачек-на-поводочке, члены стаи были связаны друг с другом не приятельством, а зависимостью. Личная привязанность, дружба и любовь здесь значили гораздо меньше, чем положение в стае и выживание.


Счастливчик с трудом удержался, чтобы не заскулить от отчаяния.


«Мне не нравится все время соперничать и драться с товарищами, — думал он. — Но что если у этой стаи больше шансов выжить, чем у сообщества равных?»

Глава XV


— Счастливчик, ты куда? — Прыгушка остановилась и посмотрела на него, вопросительно приподняв ушко. — Ты больше не спишь в этой дрянной палатке патрульных, где ветер гуляет, как на равнине!


И снова взгляды всей стаи обратились на Счастливчика, и опять кусачие муравьи стыда забегали под его шкурой.


Послушно повернувшись хвостом к своей старой палатке, Счастливчик потрусил за Прыгушкой и Кусакой к большой куче сухих листьев, слегка выступавшей из неглубокой ложбинки под кустами. Изнутри ложбинка, выстланная свежим мхом и молодыми сосновыми ветками с мягкими иглами, выглядела намного уютнее жестких подстилок патрульных собак.


Перед сном Счастливчик обратился к Собаке-Лесу, чтобы та помогла ему в его нечистых шпионских замыслах. Он чувствовал, что Собака-Солнце и Собака-Луна вряд ли одобрят его драку с Кусакой и последовавшее за ней унижение Торфа — возможно, даже Небесные Псы не похвалят его за это — но может быть, хитрая Собака-Лес сможет оценить его рвение, изворотливость и смелость в достижении цели? Во время Великой Песни Счастливчику показалось, будто он на миг увидел Собаку-Лес, несущуюся под деревьями, и почувствовал ее одобрение — теплое, как солнце.


От подстилки, на которую он лег, едко пахло густым и крепким запахом Торфа, и Счастливчику снова стало стыдно. Но он подавил в себе это чувство. Какой прок горевать о том, что уже случилось? Нет, Счастливчик не радовался унижению Торфа и поражению Кусаки, он не хотел обманывать стаю — но кто виноват, что он вынужден играть по их правилам? Разве Торф на его месте не сделал бы то же самое? Разве он горевал бы, заняв место и подстилку Счастливчика?


«Если Торф хочет снова стать охотником, пусть заслужит!» — с ожесточением подумал Счастливчик.


Крепкий бок Пороха шевельнулся рядом, могучий пес громко буркнул и захрапел. После поединка он не стал лучше относиться к Счастливчику, но, по крайней мере, не проявлял откровенной враждебности. Зато Кусака и Прыгушка, спавшие с другой стороны, приняли Счастливчика с большей теплотой.


— Твоя шустрость пригодится нам на охоте, — сказала Кусака, а Прыгушка радостно закивала. — И твой ум тоже.


Счастливчик готов был вылизать Кусаку с головы до ног за эти слова. Остальные члены стаи — патрульные и жалкий Омега — тоже стали относиться к нему уважительнее, но больше всего Счастливчика радовало то, что его возвышение никак не отразилось на дружбе с Хромым.


Но возвышение имело и обратную сторону — и только сейчас Счастливчик с ужасом понял, насколько опасна эта сторона. Он больше не был патрульным, а значит, утратил возможность незаметно выбираться из лагеря на встречи с Беллой. Счастливчика бросило в жар. Получается, он настолько увлекся своими планами любой ценой добиться повышения, что не заметил, как расставил себе ловушку? И попался в нее.


Уронив голову на лапы, Счастливчик тихо лежал, глядя на звезды. Сколько ночей пройдет, прежде чем он сможет снова увидеть Беллу? Если он не найдет выход, его друзья могут оказаться в беде.


Что если собачки-на-поводочках сумеют сами разыскать источник чистой воды? Что если Белла будет ночь за ночью приходить на условленное место, чтобы передать Счастливчику, что трудности преодолены и он может возвращаться, но он не сумеет прийти и никогда об этом не узнает? Что если он навсегда останется в стае Альфы?


Но… так ли это страшно, как ему кажется?


Счастливчик тяжело вздохнул. Черное небо бессолнечницы было чисто и ясно, звезды сверкали на нем, как осколки прозрачного камня, которым Длиннолапые закрывают дыры в своих домах. Счастливчик узнавал все созвездия: вот хитрый Кролик, вот Волчица с Волчонком, а вот Великое Древо и Бегущая Белка… Звезды кружились перед ним, вертелись и манили, пока глаза Счастливчика сами собой не закрылись, и он не провалился в сон.


Где-то вдалеке закаркала ворона, и Счастливчик с дрожью очнулся. Рядом с ним громко храпел Порох, с другой стороны сладко посапывали Кусака и Прыгушка, их теплые бока мерно вздымались и опадали.


Счастливчик никогда не думал, что вороны каркают в бессолнечницу. Но он был благодарен неизвестной каркунье за то, что она его разбудила. Если он хочет увидеть Беллу, то должен проверить, можно ли тайком выбраться из лагеря в темноте.


С бешено колотящимся сердцем Счастливчик сполз с подстилки, стараясь не разбудить спящих соседей. Он затаил дыхание, когда могучий Порох заворочался с боку на бок, но тут же раздался оглушительный храп, похожий на раскаты небесного грома. Порох и не думал просыпаться.


Осторожно, стараясь наступать только на самый мягкий мох и слежавшуюся палую листву, Счастливчик выбрался из палатки. На это ушло гораздо больше времени, чем ему хотелось.


Судя по положению созвездия Великого Древа и высоте Собаки-Луны, сейчас было время дозора Стрелы, но ее Счастливчик не опасался. Стрела следила за тем, чтобы враги не проникли в лагерь снаружи, ей и в голову не могло прийти, что кто-то захочет из него выбраться!


Нужно только не поднимать шума и стараться держаться в тени, только и всего. Если ему хватит ума не попасться на глаза Стреле, которая через равные промежутки времени обходила поляну по кругу, то дело будет сделано. После этого Счастливчику останется только шмыгнуть в лес и понестись во весь дух к брошенному лагерю Длиннолапых, на этот раз времени у него будет достаточно.


Ветка громко хрустнула под его лапой, и у Счастливчика чуть сердце не разорвалось от страха. Но никто даже не пошевелился, так что, постояв немного, он снова пустился в путь, на этот раз с еще большей осторожностью. Ему приходилось ползти по траве, чтобы не задевать ветки, но этот способ передвижения оказался ненамного проще и тише. Счастливчик едва не завизжал от радости, когда поляна, наконец, осталась позади, и он смог снова встать на лапы в густой тени кустов.


После мучительного и смертельно опасного ползанья на брюхе через спящий лагерь было невероятным облегчением снова расправить затекшие лапы и бежать во весь дух, наслаждаясь властью над собственным телом.


Счастливчик полной грудью вдыхал прохладный воздух бессолнечницы, черные деревья мелькали по обеим сторонам от него. Быстрее, скорее! Звезды над головой, твердая земля под лапами и запах леса: вот оно, счастье! Вот такой должна быть его жизнь! Свободной и счастливой. Чтобы никто не следил за ним, не командовал и не зависел от него. Он одиночка и хочет жить сам по себе!


Ка-аааар!


Опять эта странная ворона, не отличающая день от бессолнечницы! Счастливчик вдруг вспомнил, что уже встречал ее раньше в своих странствиях и уже тогда решил, что это не простая ворона, а посланница Собаки-Леса. Выходит, она не случайно разбудила его и позвала в лес?


Жаль, что он не умеет понимать смысл этих посланий!


Сердце Счастливчика, и без того переполненное счастьем, радостно запело, когда он почувствовал в воздухе запахи брошенного лагеря Длиннолапых. Он чуть замедлил свой бег, отдышался.


«Ах, Собака-Лес, что я делаю?»


Вбежав в лагерь, Счастливчик остановился перед перевернутым столиком, принюхался. Даже сквозь сильную вонь старых кострищ и горелого мяса он сразу почувствовал главное — Беллы тут не было.


Значит, все было напрасно.


Но почему тогда вместо печали его охватило ликующее чувство облегчения?


Счастливчику захотелось поскорее убраться отсюда. Раз Белла не пришла, значит, он ни в чем не виноват. Можно отложить свое предательство до следующей бессолнечницы.


Он уже повернулся в сторону леса, когда увидел в темноте знакомый промельк белой шерсти. Счастливчик нехотя обернулся. Две маленькие знакомые фигурки выползли из-под другого столика и радостно запыхтели, разинув пасти.


— Ой, Счастливчик! Ой-ой, Счастливчичек! — взвизгнула Солнышко — к счастью, чуть тише, чем она обычно это делала.


— Солнышко! Дейзи! — Вопреки своим сомнениям, Счастливчик почувствовал радостную теплоту в груди. Он наклонился, чтобы вылизать морды обеих собак, скакавших вокруг него. — А где Белла? С ней ничего не случилось?


— Ой, нет, ничего плохого не случилось! — радостно протявкала Солнышко, зарываясь носиком в его шерсть. — Ой, как хорошо! Как хорошо-прехорошо! Белла прислала нас к тебе навстречу, вот!


— Она отправилась на задание, — добавила Дейзи. — Поэтому прислала нас вместо себя.


Счастливчик с трудом сдержал улыбку, глядя, как маленькая собачка раздулась от гордости. Но у него не было времени на веселье. Нехорошее предчувствие охватило его.


— Что она задумала? — спросил он. В последнее время Белла стала так дорожить своим высоким статусом в стае, что вряд ли доверила столь важную миссию кому-то из подчиненных.


— У нее родился блестящий план! — ответила Дейзи. — Мы должны доверять ей, ведь она наша предводительница!


Счастливчик с сомнением повел ушами.


«До сих пор „блестящие“ планы Беллы едва не закончились катастрофами», — мрачно подумал он. Но глазки маленьких собачек так и сверкали от восторга, поэтому Счастливчик решил не высказывать свои мысли вслух. Ладно, пусть Белла сама разбирается со своими делами!


— Хорошо. Я расскажу вам все, что узнал. Вы сумеете все запомнить и передать Белле?


— Да! Да-да-да! — затявкала Дейзи. — Нас же двое, мы вместе все запомним!


Что ж, выходит, у него не было выхода. Конечно, было немного странно сообщать важные сведения двум неопытным собакам, но еще тяжелее было сделать это после жизни в дисциплинированной стае, где каждый знал свое место. Тем не менее Счастливчик постарался как можно понятнее рассказать Солнышко и Дейзи о появлении Длиннолапых в желтых шкурах, о клетках-гремелках и о своем недавнем поединке с Кусакой и последовавшем за ней повышении.


— Ой… — протянула Солнышко. — Ой, как странно… Вы что же, все время деретесь? Ой, какая стая…


Счастливчик воинственно напрягся.


— Совсем не все время… Только… только когда кто-то хочет добиться повышения. — Это была чистая правда, но почему-то в присутствии двух добродушных собак, привыкших к нерассуждающей верности друг друга, эти слова прозвучали глупо и агрессивно.


Но Дейзи быстро подняла Счастливчику настроение.


— Ох, Счастливчик! Какой же ты храбрый! Какой смелый! — она зашлась радостным лаем. — А уж какой умный!


Солнышко захлебнулась визгом и в избытке чувств забегала кругами вокруг Счастливчика.


— Ой! Ой-ой-ой! Ой, я все поняла! Теперь ты теперь сможешь выведать еще больше вражеских секретов!


— Д-да… — с усилием выдавил Счастливчик. Ему не понравились эти слова. Дикая стая больше не была ему врагом — по крайней мере, у него язык не поворачивался назвать врагами большую часть собак, спавших сейчас в лагере. Он не был стайным, и врагов иметь он тоже не хотел.


Слишком поздно он понял, что одно без другого не бывает.


— Мы все расскажем Белле, — протявкала Дейзи. — Она будет так гордиться тобой!


Счастливчик оставил эти слова без ответа и спросил:


— Как Бруно? И Марта?


Солнышко мгновенно съежилась и отвела глаза, словно внезапно обнаружила на краю поляны нечто исключительно интересное. Дейзи села, почесала живот.


— Они поправляются, но очень медленно. Мартина лапа очень плоха. Очень-очень плоха…


— А Бруно… ой, ему так плохо, — пискнула Солнышка. — Слава Небесным Псам, что ты спас его, Счастливчик! А то бы он совсем умер… Ой…


Счастливчик растерянно пошевелил ушами.


— Но почему? — проскулил он. — Ведь им уже должно было стать лучше… Рана у Марты была совсем не серьезная, она должна была зажить…


— У нее в ране оказался яд, — запинаясь, объяснила Дейзи. — Наверное, это все от купания в реке! Ей лучше, но лапа заживает очень медленно.


Солнышко по-прежнему прятала глаза. Недоброе предчувствие холодными мурашками расползлось по шкуре Счастливчика. Яд попал в рану? Но если Марта хорошо вылизывала лапу, то все должно было пройти. Неужели отрава распространилась глубже? Но тогда Бруно…


— Они поправятся, Счастливчик! Не волнуйся!


Солнышко, всегда готовая на пустом месте устроить целое представление, произнесла эти слова тихо и бесстрастно, даже не ойкнула ни разу. Счастливчик напрягся. У него зародилось подозрение, что Солнышко врет — но зачем? Неужели положение в стае гораздо хуже, чем они говорят? Счастливчик просто не мог придумать никакого другого объяснения этому неуклюжему вранью — наверное, друзья пытаются оградить его от какой-то ужасной правды.


«Марта, Бруно… Мы с вами столько прошли вместе! Пожалуйста, продержитесь еще немного, скоро мы снова будем вместе».


Может быть, он еще успеет добежать до пещер и своими глазами посмотреть, что там происходит? Но Собака-Луна уже уверенно спускалась к земле, время бессолнечницы подходило к концу. И все-таки…


— Отведите меня в лагерь, — попросил Счастливчик. — Я хочу поговорить с Беллой. Может, я смогу помочь Марте и Бруно.


— Ой, Белла еще не вернулась с задания, — торопливо пропищала Солнышка. — И скоро Собака-Солнце выберется на небо.


Счастливчик кивнул. Да, наверное, ему нужно поскорее вернуться в свою палатку. Он должен доверять Дейзи и Солнышко… хотя… что-то мешало ему это сделать.


— Тогда я возвращаюсь, — сказал он, — пока мое отсутствие не заметили. — Он ласково лизнул Дейзи в оба ушка. — Когда я вернусь, то научу вас славным охотничьим приемам. Мы больше никогда не будем голодать.


— Ты прекрасный наставник, Счастливчик, — затявкала Дейзи. — Ты самый лучший!


— Ой, как же я рада снова тебя увидеть, Счастливчик! — пропищала Солнышко. — Мы та-аак по тебе скучаем! Так скучаем… Особенно мы с Дейзи, ой.


— Вот почему мы вызвались отправиться на встречу с тобой вместо Беллы, — подтвердила Дейзи.


— Я тоже скучаю по вам, — заверил их Счастливчик, торопливо вылизывая обеих на прощание. — Но мы расстались не на всегда. Очень скоро я вернусь.


«По крайней мере, я на это надеюсь», — подумал он.


Но когда они, наконец, распрощались и разошлись в разные стороны, тревога вновь охватила Счастливчика.


«Собака-Земля, мы уже потеряли Альфи, — с жаром прошептал он. — Ты ведь не хочешь принять в себя еще двоих моих друзей! Пожалуйста, не торопись забирать их!»


Счастливчик был так поглощен своими невеселыми мыслями, что совсем перестал обращать внимание на окружавшие его звуки и запахи леса, он не слышал ни шороха листвы, ни треска веток под чьими-то осторожными лапами. Только когда довольно крупная тень мелькнула среди ветвей, он остановился и замер.


«Кто там? Неужели еще один Длиннолапый?» — с бьющимся сердцем подумал Счастливчик.


Нет, пожалуй, для Длиннолапого тень была слишком мала. На всякий случай Счастливчик оскалил зубы и угрожающе зарычал.


Тишина.


Наверное, это лисица вышла на ночную охоту. Если она одна, без друзей, то Счастливчику не о чем беспокоиться…


Но тень никуда не делась, напротив, она подползала все ближе, и, судя по шороху и пыхтению, это не могла быть осторожная лисица. Счастливчик напрягся всем телом и громко тявкнул, вызывая невидимого противника.


Громко зашуршала листва и из зарослей показалась уродливая квадратная мордочка. Нет, это была не лиса, но маленькие черные глазки на сморщенном личике смотрели с ничуть не меньшим коварством.


— Омега! — изумленно охнул Счастливчик. — Что ты тут делаешь?


— Я могу задать тебе тот же вопрос, охотник, — нагло пропищал Омега. — Если я ничего не забыл, то ты больше не патрульный. Не так ли, Счастливчик?


— Я… но я…


— Ах, не нужно оправдываться передо мной, — отвратительно ухмыльнулся Омега. — Я видел, как ты тайком уходил из лагеря. Я все видел, я все-все заметил…


Счастливчику показалось, что его сердце не просто замерло, а совсем перестало биться. Омега весь дрожал от радости, и Счастливчик с ужасом понял, что из всех собак, которые могли бы застать его на месте преступления, Омега был самым худшим.


— Да я… просто хотел немного побыть один…


— Правда? — глазки Омеги недобро заблестели. — Какая жалость, что встреча с собачками-на-поводочках помешала тебе побыть одному! Поверь, я всем сердцем сочувствую твоей неудаче!


Все пропало. Счастливчик инстинктивно покосился назад, лишь подтвердив подозрения Омеги. Сердце бешено колотилось у него в груди, предательская паника уже начала дрожью расползаться по телу.


— Я не…


— Ах нет, лживый пес! Не нет, а да! Да! Ты водишь дружбу с маленькими пушистиками? Тебе нравятся все эти ахи-охи, вылизывания и причмокивания? Фи!


«Он все видел. И все слышал».


— Ты шпионишь для стаи поводочных, — продолжал Омега. Куда подевался вечно униженный и трясущийся уродливый песик, которого Счастливчик каждый день видел в лагере? Теперь Омега говорил развязно, с невыносимой наглостью: — А ведь я с самого начала знал об этом!


«Не может быть! — ахнул про себя Счастливчик. — Это невозможно!»


Но тут запоздалое прозрение узлом скрутило ему внутренности. Тот запах, который он почуял, когда Белла посвящала его в свой безумный план… тот странный, кажущийся смутно знакомым, запах… и отпечатки собачьих лап, невесть откуда взявшиеся на мокрой земле. Неужели это был Омега, бедный изгой, которого настолько презирали в стае, что даже не замечали его тайных отлучек?


— Ты шпионил за нами! — воскликнул Счастливчик, прекрасно понимая, как глупо выглядит его возмущение.


— Нет, я не шпионил, — оскалился Омега. — Для этого я недостаточно подл.


На это Счастливчику нечего было ответить. Ему вообще нечего было сказать в ответ. Он не знал, что терзает его сильнее — смертельный страх или жгучий стыд.


— Я заблудился во время грозы, — продолжал маленький уродец, явно наслаждаясь смятением Счастливчика. — В ту ночь шел такой ливень, что Собака-Река разлилась и вышла из берегов. Я думал, она хочет затопить весь мир. Я пытался вернуться в лагерь, но кругом была вода, я побежал в обход, но сбился с пути и, наконец, решил переждать непогоду в каком-нибудь укрытии. Тебе просто не повезло, что я прятался рядом с тем местом, где вы сговаривались.


— Не повезло, — тихо пролепетал Счастливчик.


— Не повезло. А может быть, сами Небесные Псы привели меня в то укрытие.


«Что ж, вполне может быть, — смиренно подумал Счастливчик. — По крайней мере, я не удивлюсь, если это так. Небесные Псы вряд ли были довольны тем, что я сделал…»


— Теперь ты все расскажешь стае? — бесстрастно спросил Счастливчик.


Мысленно он уже гадал, как быстро сможет увести стаю Беллы подальше от этих мест и от гнева Альфы.


— Честно тебе скажу, я пока не решил, — Омега сел и с наслаждением поскреб себя лапой за ухом. — В таком деле многое зависит от тебя.


Если Счастливчик думал, что хуже ему быть уже не может, то он ошибался. Его сердце провалилось куда-то вниз, словно тяжелый камень, брошенный в тихую воду.


— Что это значит?


— Если ты мне поможешь, я тоже тебе помогу, — мерзко захихикал Омега. — Скажем, позволю тебе остаться в живых. Разве этого мало? Мне не нравится быть Омегой. Кстати, я никакой не Омега, у меня есть имя. Меня зовут Нытик.


Счастливчик сглотнул. Его слюна пахла страхом, но стыд жег сильнее. Он понимал маленького пса, стоявшего перед ним. Ему, Счастливчику, тоже не хотелось бы потерять свое имя, получив взамен позорную кличку «Омега». За все время, что Счастливчик прожил в стае, ему ни разу не пришло в голову спросить, как зовут Омегу.


— Я тебя понимаю, — сгорая от стыда, прошептал он.


— Я хочу занять достойное место в стае, — продолжал Нытик, важно расхаживая взад-вперед перед Счастливчиком. Он облизнулся. Мордочка у него была на удивление безобразная, слюна бесконечной струйкой стекала из приоткрытой пасти. — Я слишком долго был Омегой — прислуживал, унижался, приносил, убирал, пресмыкался. И голодал, между прочим, потому что никто никогда не оставил мне ни кусочка от своей жирной трапезы!


— Я хотел, но…


— Не слишком ты хотел, вот что я тебе скажу. Как только Лапочка повысила на тебя голос, так ты сразу и сник. Впрочем, я не могу никого упрекать. С какой стати уважаемый пес станет делить свой заслуженный кусок с Омегой? В каждой стае должен быть свой Омега, я с этим полностью согласен. Просто я хочу, чтобы Омегой был кто-то другой, вот и все. Неужели это так много?


Счастливчик вспомнил, как в стае относились к этому плосконосому псу, и поежился. Честно говоря, его и за собаку-то не считали! Пожалуй, даже к царапке отнеслись бы с большим уважением.


— Я хочу тебе помочь, но не знаю, что могу сделать, — ответил Счастливчик, сочувственно глядя на песика. Да, он искренне хотел ему помочь. Дело было не только в сочувствии к Омеге, но и в трезвом расчете — Счастливчик не мог допустить, чтобы этот хитрый уродец выдал его Альфе. Значит, он должен был договориться с ним — или убить.


А если Счастливчик и знал что-то наверняка, то только то, что никогда не сделает последнего.


«Вот и еще одна причина, по которой я никогда не смогу стать членом стаи, — горько подумал он. — И уж точно никогда не смогу стать альфой».


Эта мысль нисколько не огорчила Счастливчика. Возможно, это противоречило собачьему духу и, скорее всего, объяснялось долгой жизнью одиночки и дружбой с собачками-на-поводочке, но таков уж был Счастливчик он не мог убить другую собаку.


— Жаль, что ты не попал в стаю собачек-на-поводочках, — вздохнул он. — Тебе было бы там хорошо. У них в стае вообще нет Омеги.


— Я не поводочный! — морщинистая мордочка Омеги вся перекосилась от презрения. — И я не возражаю против того, чтобы в стае были Омеги. Но я намерен добиться более высокого положения, и ты мне в этом поможешь.


— Я уже говорил, что хочу тебе помочь. Впрочем, у меня и выбора-то нет, верно?


— Еще как верно, — надменно процедил Нытик.


— Но я до сих пор не понимаю, как могу помочь тебе.


— Странно, я думал, ты умнее, — скривился Омега. — Ты ведь городской пес, а всем известно, какие они проныры да хитрецы! — Он облизал свою лапу, фыркнул. — Я из кожи вон лезу, но Альфа не замечает моих стараний. Скажу откровенно, я не могу сделать ничего такого, что произвело бы на него впечатление. Видишь, какой я честный? Но если какая-нибудь другая собака вдруг совершит очень-очень гадкую ошибку, сглупит или опозорится, то тогда…


— Альфа сделает ее Омегой, — договорил Счастливчик, холодея от предчувствия.


— Угадал! — презрительно фыркнул Нытик. — Ах, не надо так волноваться, я не рассчитываю, что ты захочешь принести себя в жертву ради меня! Я не такой дурак, чтобы просить об этом. Да ты бы убил меня, заикнись я о такой просьбе!


«Я бы никогда тебя не убил, — подумал про себя Счастливчик, — но рад, что ты так плохо обо мне думаешь».


— Ты теперь охотник, а значит, у тебя отличное местечко. Хитрый ты, умеешь устроиться! Но ближе к делу. Завтра, когда ты принесешь в стаю добычу, тебе нужно будет сделать вид, будто кто-то из собак украл еду до начала трапезы. Надеюсь, ты понимаешь, что Альфа такого не спустит.


— Да… — пролепетал Счастливчик.


— Любой, кто посмеет взять кусок раньше Альфы, в мгновение ока скатится на самое дно стаи.


«Тот, кто посмеет взять кусок раньше Альфы будет до конца жизни благодарить Небесных Псов, если наказание ограничится только этим», — сухо подумал про себя Счастливчик.


— А почему ты сам не можешь это сделать?


— Только потому, что для этого грязного дела у меня есть ты, — нагло ответил Омега. — К тому же ты рискуешь гораздо меньше, чем я. Если тебя поймают за лапу, тебя понизят, ну и что с того? Ничего страшного, попытаешь счастья еще разок. Выберешь себе какого-нибудь слабака для поединка, применишь пару-тройку грязных хитростей, или, скажем, продолжишь пытаться обворожить нашу Бету. Таким, как ты всегда… везет. Счастливчики, одно слово, — Омега визгливо захихикал, довольный собственной шуткой. Потом сел и уставился на Счастливчика, криво улыбаясь уголком сморщенного рта.


— Не надо меня оскорблять, — показал зубы Счастливчик. — Не забывай, что я тебе нужен!


— Но я-то тебе нужен больше! — осклабился Омега. — Я тебе даже так скажу: тебе нужно, чтобы я вел себя паинькой. — Теперь в глазах маленького уродца горело откровенное злое торжество. — Разве я не прав, городской пес? Ты рискуешь гораздо меньше, чем я.


Счастливчик сделал глубокий вздох. Он знал, что ни в коем случае не должен сорваться.


— Если тебя поймают за лапу, ты упадешь вниз, но сможешь подняться, — продолжал Омега. — Но как наказать того, кто и так находится в самом низу? Боюсь, Альфе будет проще убить меня, чем придумывать достойное наказание.


Счастливчик нутром чувствовал, что Нытик прав. У него не было выбора. Если Омега выдаст его Альфе, Счастливчик будет убит. Значит, ему придется подставить другую собаку, прекрасно понимая, что этот поступок будет еще отвратительнее задания, которое поручила ему Белла.


С того самого дня, как Счастливчик вступил в стаю, он совершал одну гадость за другой. Он снова почувствовал могучее желание бросить все и уйти, снова стать свободным, вырваться из сетей требований и обязательств, которыми его окружили со всех сторон.


«Как вышло, что я позволил втянуть себя в это?»


В глубине души он даже жалел этого мерзкого Омегу с его подлыми планами. Может быть, он прав, и пришло время кому-то другому занять место Омеги? Возможно, насладившись более высоким положением, Нытик перестанет чувствовать себя таким затравленным, и его злоба сменится желанием честно добиться нового повышения?


— Хорошо, — выдавил Счастливчик.


— Я знал, что ты согласишься! — На какое-то мгновение Нытик дал волю своему счастью, его уродливая мордочка разгладилась, глазки засверкали от радости. Но он очень быстро спохватился, видимо, сказалась привычка скрывать свои истинные чувства. Нытик застыл и крепко сжал челюсти, давя улыбку. — Благодарю. Увидимся в лагере. И поторопись, если не хочешь неприятностей.


Он повернулся и вприпрыжку посеменил в сторону кустов. Счастливчик с облегчением проводил Нытик глазами, но тоска и отчаяние не отпускали его.


Что он наделал? Кто станет жертвой его тайны и честолюбия Омеги? Ему придется подставить кого-то из своих друзей, из собак, которые ему доверяют!


«Но у меня нет выбора!» — взмолился про себя Счастливчик.


Сейчас он больше чем когда-либо был уверен в том, что очень скоро распрощается с обеими стаями. Хватит с него зависимости! Он снова станет одиночкой, городским псом — счастливым псом. Счастливчиком.


Но прежде ему нужно было пройти до конца по пути вранья, подлости и предательства.


«Но я делаю это не для себя, а для Бруно и Марты! — твердо сказал себе Счастливчик. — Я совершаю плохие поступки, но это не делает меня плохим, злым псом! Я просто запутался и мне приходится совершать все новые и новые поступки, чтобы выпутаться».


Теперь для него это был вопрос выживания.


«Мир изменился…»


На какую-то долю мгновения Счастливчику показалось, будто сама Собака-Лес прошептала это ему на ухо.


Да, мир изменился. И Счастливчик должен был пойти на все, чтобы остаться в живых и снова увидеть, как Собака-Солнце позевывает и встает над землей. А как только он решит эту задачу, он…


Тогда он уйдет и освободится от всех их.

Глава XVI


На следующий день Счастливчик лежал и смотрел, как патрульные уходят из лагеря. Он успел вовремя вернуться и сладко выспался рядом с теплым боком Прыгушки. Когда он проснулся, Порох уже с наслаждением потягивался в тусклом утреннем свете, довольно постукивая хвостом по земле. Счастливчик насторожил уши и напрягся всем туловищем, когда мимо него прошел Торф. Черный песик не выказал никакой враждебности, только скользнул по Счастливчику ненавидящим взглядом и сразу отвернулся.


Счастливчик наслаждался своим новым положением. Все-таки хорошо, что Хромой больше не будет постоянно гонять его в лес на проверку границ или заставлять сторожить Луну и ее щенков! Первый охотничий день обещал стать сплошным удовольствием, если бы только Счастливчик не вздрагивал всякий раз, когда видел Омегу.


Пару раз Нытик нарочно поворачивал голову и бросал на Счастливчика многозначительные взгляды.


«Прекрати! — молча молил его Счастливчик. — Ты выдашь нас! Неужели ты хочешь, чтобы кто-нибудь заметил?»


Неужели Омеге не хватает ума скрыть свое ликование? Или он все рассчитал и делает это нарочно, чтобы лишний раз показать Счастливчику, что тот в его власти?


Когда Собака-Солнце начала лениво спускаться с неба, удлиняя тени, Порох ворчливо залаял, созывая охотников.


Счастливчик нетерпеливо сорвался с места. Ему не терпелось как можно скорее насладиться своим новым статусом, но главное, его кровь бурлила при мысли об охоте. Наконец-то! Счастливчик первый очутился возле Пороха, а когда появились Кусака и Прыгушка, охотники гордым строем направились из лагеря в лес.


Было тепло, Собака-Солнце расцветила лес золотыми тенями и зажгла гладь озера ослепительным светом. Лучшего времени для охоты и выбрать было нельзя: дичь, разморенная дневной жарой, к вечеру обычно становится менее осторожной. Счастливчик надеялся хорошо проявить себя и доказать, что достоин повышения.


Порох оказался мудрым и опытным командиром. Он не тратил время и силы на поучения и окрики. Этот сильный пес вполне доверял своим охотникам и не сомневался в том, что они постараются хорошо справиться с делом. Вскоре выяснилось, что Порох пусть и не был самым умным псом на свете, но охотиться умел и любил. Наблюдая за тем, как Порох, Кусака и Прыгушка, словно три лапы чуткого охотничьего пса, крадутся через подлесок, Счастливчик с гордостью почувствовал себя четвертой лапой.


— Стоп, — негромко скомандовал Порох, когда они добрались до опушки леса.


Охотники остановились и замерли. Порох задрал морду и принюхался, подняв одну лапу и весь дрожа от предвкушения. Кусака и Прыгушка доверчиво и терпеливо ждали, и Счастливчик с радостью доверился им. Может быть, чуть позже у него появится шанс проявить себя — между прочим, он умел бесшумно подкрадываться к дичи, не говоря уже о том, чтобы аккуратно сломать ей шею зубами — но сейчас он хотел быть частью команды.


Наконец Порох повернулся к охотникам и кивнул:


— Хромой докладывал, что утром видел здесь оленей. Давайте-ка будем потише.


Они бесшумно вошли в заросли. Счастливчик осторожно повел носом и убедился, что Хромой не ошибся — его ноздри жадно расширились, втянув пряный запах большой дичи.


Счастливчик был полон решимости не подвести охотников.


«Они могут сколько угодно потешаться над моей городской жизнью, но я-то знаю, что неплохо умею охотиться, — подумал он. — Олени, конечно, животные быстрые, но ведь кролики тоже шустры, однако собаки прекрасно их ловят!»


Прыгушка скрылась в кустах слева, Порох и Счастливчик остались на тропе одни.


Пряный запах оленя с каждым шагом становился все сильнее. Когда Порох коротко кивнул, Счастливчик мгновенно понял, что нужно делать. Это было очень похоже на то, как они охотились в стае собачек-на-поводочке. Отбежав от командира, он бросился в заросли, не сводя глаз с Пороха.


Но вот солнечный луч, просочившись сквозь ветки, вспыхнул на золотистом боку, листья и ветки негромко хрустнули под легкими копытцами. Оленей было трое, и они спокойно жевали траву, не чуя беды.


Счастливчик окаменел, заметив, как изящная голова вдруг приподнялась, вбирая воздух чуткими влажными ноздрями. В огромных темных глазах мелькнула тревога.


Но олени почуяли не Счастливчика. Они почуяли ту, которая белой молнией выкатилась из-под ветвей и понеслась им навстречу.


Олени шарахнулись от Прыгушки и помчались наутек — прямо на Счастливчика. Самец несся впереди, ломая кусты и ветки, самки в панике скакали за ним, но одна из них чуть замешкалась и очутилась как раз между Порохом и Счастливчиком.


Кровь забурлила в жилах Счастливчика, кода он почуял запах ее страха. Его мышцы сами собой напряглись, и он прыгнул одновременно с Порохом, так что они с двух сторон бросились на олениху.


Порох схватил ее за горло, а Счастливчик повис на боку, так что дичь с пронзительным воплем упала на землю.


Она лягалась и вырывалась, но Счастливчик вцепился мертвой хваткой, а вскоре ему на помощь подоспели и Кусака с Прыгушкой. Когда Порох еще раз сомкнул челюсти, глаза оленихи погасли, страх ушел из них, и она, дернувшись еще несколько раз, застыла.


Ликующее торжество прокатилось по всему телу Счастливчика. Ах, какая славная охота!


Порох тяжело пыхтел от усталости, но тоже был доволен.


— Молодцом, Счастливчик, — проворчал он. — И вы тоже умницы. Отлично выгнали их!


— Альфа будет доволен! — пролаяла Кусака.


— Не расслабляться! — прикрикнул Порох. — Он будет доволен, но мы можем постараться еще лучше. Вы все молодцы, так давайте же докажем, на что мы способны. Давайте-ка проверим наш сусличий луг! А ты, Прыгушка, сиди здесь и сторожи нашу дичь.


Порох оказался прав. Как и думал Счастливчик, вечер оказался идеальным для охоты: достаточно теплый, чтобы выманить дичь из укрытии, но с легким ветерком, относившим запахи охотников в сторону.


Только после того, как они поймали двух кроликов и сонного суслика, Порох решил, что, пожалуй, на сегодня хватит. Когда нагруженные дичью охотники возвращались к тому месте, где оставили Прыгушку с тушей оленихи, Кусака заметила ласку и остановилась, оскалив зубы. Ласка в панике юркнула в кроличью норку, и Счастливчик решил было, что дичь потеряна, но Кусака змеей юркнула в нору и вскоре выбралась обратно, вся в земле и с убитой лаской в зубах.


«До чего же она ловкая! — с восторгом подумал Счастливчик. — Немного собак отважились бы последовать за лаской в ее нору…»


Прыгушка, послушно сидевшая возле туши, приветствовала их радостным лаем и бросилась навстречу:


— Все было спокойно! Правда, одной лисе очень понравилась наша добыча, но я быстро убедила ее идти своей дорогой!


— Молодчина, — от души похвалил Порох. — Я знал, что могу на тебя положиться, Прыгушка. А теперь давайте-ка возвращаться. Наши щенки быстро растут, Луна, наверное, ужасно проголодалась.


От суровой нежности, прозвучавшей в басовитом голосе могучего пса, Счастливчику стало тепло на душе. Он почувствовал, как непрошенная любовь к Пороху и его щенкам сама собой вползла в его сердце. Кроме того, он видел, как гордо приосанилась Прыгушка, польщенная похвалой своего командира. Здоровенный ворчун был отличным псом и прекрасным командиром.


«Альфа, Лапочка и Порох совсем разные и руководят по-разному, — размышлял Счастливчик по пути домой. — Но каждый из них незаменим и их авторитет никто даже не подумает оспаривать. — Счастливчик серьезно обдумал эту мысль. — Пусть я не собираюсь оставаться в стае, но умный пес старается учиться везде, где только может. А эта стая может многому научить».


Тащить через лес олениху и остальную дичь оказалось непростой задачей, но сильный Порох взял на себя самую трудную работу, а Счастливчик, как мог, помогал ему. Он волок олениху за ногу, ее твердое копыто больно стучало о его зубы. Кусака и Прыгушка несли более мелкую дичь. Счастливчик обливался слюной от запаха теплой оленины, но он был не настолько глуп, чтобы осмелиться откусить хоть кусочек. Впрочем, дело было не только в страхе — к своему немалому удивлению, Счастливчик понял, что и сам не хочет есть до прихода в стаю.


«Странно, — думал он. — Но почему-то мне приятно подождать, чтобы поесть вместе со всеми…»


Это чувство еще больше усилилось, когда охотники вошли в лагерь и вся стая выбежала им навстречу. Собаки лаяли, скакали и тявкали, все вопили и на разные голоса поздравляли охотников с удачей.


— Молодец! — воскликнул Хромой, кивая Счастливчику.


— Тут на всех хватит, да еще останется! — поддержала Стрела.


— Луна будет рада, — пропыхтел Порох, бросая оленя на землю. — Наши щенки растут с каждым днем, а аппетит у них почти как у меня!


Но для Счастливчика миг наивысшего торжества наступил, когда Лапочка подошла к нему и лизнула в ухо.


— Порох сказал мне, как ты хорошо проявил себя, — прошептала она. — Я так рада, что ты повышен до охотника, Счастливчик.


Они сложили всю добычу возле сосны на краю поляны, и Счастливчик, устало пыхтя, отошел в сторонку и лег передохнуть. Он устал, но это была приятная усталость, которая наступает после хорошо сделанной работы.


Со смешанными чувствами он смотрел, как стая отдыхает перед трапезой, как собаки играют, возятся, потягивают усталые лапы. Счастливчик не переставал волноваться за Марту и Бруно, не говоря уже о том, что таинственные планы Беллы вызывали у него нешуточную тревогу, но с каждым мгновением его все сильнее охватывало ощущение покоя и удовлетворения. Было приятно занимать свое место, гордиться своей работой и знать, что тебя ценят по твоим заслугам.


Постепенно его мысли снова, как всегда в последнее время, вернулись к Белле и ее стае. В самом начале, когда Счастливчик вывел собачек-на-поводочке из города, они все ждали и надеялись, что он станет их вожаком.


«Но я тогда хотел просто выполнять какую-то работу и все, — думал Счастливчик. — Быть членом команды, а не тем, кто принимает решения и берет на себя ответственность».


Да, теперь это место заняла Белла, но Счастливчик все равно продолжал чувствовать тяжкий груз ответственности за собачек-на-поводочке. Поэтому ему было спокойнее в стае. Здесь ему не приходилось отвечать за все на свете, и отчасти ему это нравилось.


Его размышления были прерваны громким шорохом кустарника. Счастливчику даже не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, кто к нему подкрался. Шерсть у него на загривке сама собой встала дыбом, но он заставил себя лежать спокойно.


— Привет, Нытик, — негромко сказал Счастливчик, не поворачивая головы. — Чего тебе?


Щуплый Омега оскалился и облизнул клыки.


— Что за вопросы, Счастливчик? Я лишь пришел узнать, не нужно ли чего нашему славному охотничку? Может, я могу ему чем-то услужить?


— Спасибо, мне ничего не нужно.


— Я могу принести тебе все, что захочешь. Это же моя работа, прислуживать всем, кто стоит выше меня.


Счастливчик резко повернул голову. Он знал, что не должен раздражаться на этого уродливого плоскомордого песика, но все равно злился и от этого ненавидел себя.


— Спасибо, Нытик, но мне ничего не надо.


— Зови меня Омегой, — проскулил песик и угодливо взвизгнул, но в его голосе Счастливчику послышалась откровенная насмешка. — Пока. До тех пор, пока не выполнишь свое обещание, городской пес.


Счастливчик отвернулся, борясь с желанием как следует цапнуть его, махнув хвостом на последствия, но Омега быстро скрылся в кустах. Хорошее настроение Счастливчика растаяло, сменившись тоской.


Омега не собирался забывать об обещании, которое он угрозой вырвал у Счастливчика, а Счастливчик не мог допустить, чтобы Омега выдал его. Значит, ему придется это сделать — украсть дичь, которую он только что с такой гордостью принес в лагерь и заставить кого-то из членов стаи поплатиться за свое преступление.


«Придется украсть оленину», — сгорая от стыда, решил Счастливчик. Олениха была самым главным угощением сегодняшнего вечера, она лежала у всех на виду и благоухала так оглушительно, что рядом с ней кража какой-нибудь сусличьей лапки могла и вовсе пройти незамеченной.


«Мое преступление должно быть таким дерзким, чтобы все пришли в ужас», — понял Счастливчик.


Он ненавидел то, что ему предстояло сделать.


«Ты лжец, Счастливчик. Ты шпион, лжец и предатель».


Да, но ведь у него не было выбора!


«Но кого мне выбрать? Чью жизнь испортить? — Счастливчик обвел глазами стаю, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Кого я принесу в жертву, чтобы сберечь свою шкуру и скрыть свою ложь?»


Пока ему ясно было одно: кого бы он ни выбрал, действовать нужно было немедленно. Без колебаний и размышлений.


Может быть, именно поэтому он так долго оттягивал принятие решения. Счастливчик мог сколько угодно переводить глаза с одного члена стаи на другого, но ответ был ясен с самого начала. Он знал, кто будет жертвой.


Торф.


Торф был известным воришкой. Торф украдкой подбирался к мышке, за что ему досталось на глазах у всей стаи. Никто не будет удивлен, если выяснится, что Торф откусил пару кусочков от туши оленихи до начала общей трапезы. Кроме того, у Торфа была длинная и блестящая черная шерсть, отличавшая его от остальных членов стаи. Клочья этой шерсти уже появились на новой подстилке Торфа в палатке патрульных, но еще лучше для Счастливчика было то, что его собственная подстилка до сих пор была покрыта линялой шерстью Торфа. Разве трудно будет оставить парочку черных шерстинок на золотистой шкуре оленихи?


«Тебе будет трудно, Счастливчик?»


Он закрыл глаза и уткнулся носом в лапы, борясь с подступившей тошнотой. Сколько он ни напоминал себе о том, как плохо относился к нему Торф с первого дня его появления в стае, это ничего не меняло. Никакое враждебное отношение Торфа, никакие его обидные слова и насмешки не оправдывали того, что собирался с ним сделать Счастливчик.


Странно, но почему-то вина перед стаей казалась ему еще страшнее, чем вина перед невинным Торфом. Он собирался обмануть доверие этих собак, солгать тем, кого успел полюбить, посеять в стае злобу и обиду. А ведь он, Счастливчик, был гораздо больше похож на этих собак, чем думал раньше, до того, как Белла втянула его в эту гадкую игру. Он уважал их, он любил их, он каждый день доверял им свою жизнь…


«Не могу я сделать это. НЕ МОГУ».


«Но я же должен, — пропищал тоненький трусливый голосок откуда-то из глубины его существа. — Я же должен, иначе я погиб».


Тяжелый вздох вырвался из груди Счастливчика. Нет, он делает это не только ради спасения собственной шкуры, он хочет помочь собачкам-на-поводочках. Встряхнувшись, он открыл глаза и обвел взглядом стаю.


«Нет, они не похожи на меня — НЕТ-НЕТ и НЕТ. Они мне никто. Чужие. Я одиночка и всегда буду одиночкой! Я выживаю. Это главное.


Вопрос только вот в чем… Хочу ли я снова стать тем, кто я есть? Или я хочу повернуться хвостом к прежней жизни и стать стайным, как Порох, Прыгушка или Лапочка…


Или Омега».


Он поежился. Нет, он не даст втянуть себя в стайную жизнь, не отдаст свою свободу за радости стайной охоты в теплый вечер, за пробирающий до костей восторг Великой Песни. Он не позволит Омеге выдать свою тайну, он сделает все, что потребуется ради выживания, ради спасения, ради того, чтобы вернуть себе возможность снова стать Счастливчиком. Он сделает все, что для этого нужно. И хватит об этом думать!


«Я никогда не прощу себе этого, — подумал он, — значит, мне придется с этим жить — если я хочу выжить. Ведь я Счастливчик, одиночка Счастливчик, и я хочу выжить».


Он вскочил, чтобы не дать себе возможности передумать. Глубоко вздохнул. Потом встряхнулся, потянулся и с самым беспечным видом направился к палатке охотников, где принялся рыться в подстилке, притворяясь, будто просто взбивает ее поуютнее.


При этом он незаметно отодвигал в сторонку черные волоски Торфа. Собрав хорошую кучку, Счастливчик глубоко вздохнул и слизнул ее языком. Жесткая шерсть неприятно царапала нежную кожу гортани, щекотала небо. Его чуть не стошнило, и не только от щекотки, но и от запаха Торфа.


Счастливчик долго пожирал глазами поляну, выжидая, когда никто не будет на него смотреть, но когда решился и начал подкрадываться к сосне, где лежала добыча, ему все равно казалось, будто все глаза племени обращены на него — в особенности два самых страшных, самых ледяных желтых глаза.


«Не оглядывайся! Веди себя, как ни в чем не бывало!»


Бросив последний взгляд через плечо, Счастливчик понял, что никто на него не смотрит. Альфа лежал на своей скале, прикрыв глаза, Лапочка свернулась клубочком рядом. Остальные отдыхали, вылизывали друг друга, обменивались новостями, играли или затевали шутливые поединки. Вьюн, самый крупный из щенков Луны, боролся со своей сестренкой Носишкой, кусая ее своими смешными беззубыми деснами, а их братишка Пушок с визгом гонялся за собственным коротким хвостиком. Луна и Порох с гордостью наблюдали за ними, забыв обо всем на свете.


Сейчас — или никогда.


Счастливчик прошелся языком по шкуре оленихи, торопясь отделаться от шерсти Торфа. Остатки он выплюнул, но несколько волосков все равно застряло у него между зубов.


«Нет!»


Счастливчик запаниковал и судорожно заскреб лапой по своей морде, пытаясь поскорее избавиться от предательской шерсти. Волоски оказались жесткими и неподатливыми, они прилипли к его языку и нежной внутренней коже щек, вызывая позывы рвоты.


«Но они же выдадут меня с головой»! — думал Счастливчик, трясясь от страха и приступа дикой паники.


Наконец-то!


Ему удалось подцепить когтем скрученный в колечко волосок, вытащить его изо рта и языком прилепить на шкуру оленихи. Последний волосок Счастливчик снял со своего носа.


Все? А дальше?


Он снова огляделся по сторонам. Сердце билось у него в глотке, перед глазами стелился туман. Но по-прежнему никто не смотрел в его сторону, даже Омега.


«Нытик слишком уверен в себе и своем коварном замысле», — с внезапным приступом ненависти подумал Счастливчик.


Но сейчас было не время для угрызений совести. Счастливчик вцепился зубами в мягкий живот оленихи, надорвал шкуру и впился в нежное, еще теплое мясо. В конце концов, он помогал добыть эту дичь и в собственной пасти тащил ее в лагерь, так что никому не покажется странным, что от него пахнет олениной!


Потеряв счет времени, он рвал, глотал и снова рвал. «Хватит! Или еще нет? Еще кусочек. Быстрее, Счастливчик! ТОРОПИСЬ!»


Чувствуя, что больше не может выдержать напряжения, Счастливчик отпрянул от туши. Сердце бешено колотилось у него в груди. Резко отвернувшись, он бросился в кусты и помчался прочь от лагеря.


«Странно, что я еще держусь на лапах», — думал он по дороге. Его злило то, как предательски дрожат его мышцы, и этот гнев помогал хоть немного справиться со страхом.


Счастливчик мчался к озеру. У него не было времени напиться, он просто окунул в воду свою перепачканную морду, чтобы смыть с нее оленью кровь и последние оставшиеся шерстинки Торфа. Закончив, он вороватой трусцой вернулся в лагерь. Постоял под кустами, переводя дыхание, потом как можно небрежнее вышел на поляну.


«Если бы они услышали, как колотится мое сердце, я бы вмиг стал падалью», — подумал он. Но никто ничего не замечал. Медленно, мучительно медленно, сердце Счастливчика стало успокаиваться, и он растянулся на новом месте, как будто ничего не случилось и он просто решил прилечь.


«Кажется, дело сделано».


Но восторг облегчения почти сразу же сменился муками стыда и ужасом перед содеянным. Заметив Омегу, подобострастно семенившего по поляне, Счастливчик спрятал морду в лапах и тихонько зарычал, содрогаясь от ненависти.


Многие собаки дремали перед ужином, но Счастливчик не мог уснуть. Каждая жилочка его тела дрожала от напряжения, каждая косточка стонала от страха. Все ждали, когда Альфа даст сигнал к началу вечерней трапезы, и с каждым мгновением смертельный ужас все сильнее охватывал Счастливчика. Наконец, когда он почувствовал, что больше не выдержит, полуволк широко зевнул, встал и потянулся, а Лапочка быстро вскочила со своего места.


Альфа спрыгнул со скалы и неторопливо вышел на середину поляны, чтобы своим гулким лаем созывать стаю.


— Пора есть.


Патрульные собаки побежали к сосне, чтобы перетащить добычу в центр поляны, и Счастливчик увидел, как они переглядываются, вздыбив загривки и вытянув хвосты. Быстро, гораздо быстрее, чем обычно, патрульные бросили добычу на привычное место и торопливо попятились назад.


«Они заметили. Они увидели, что случилось!


Они знают, что сейчас разразится гроза…»


Когда задняя лапа брошенной на землю туши перестала дрожать в воздухе, Альфа все так же неторопливо вышел вперед.


Он стоял неподвижно, сурово и молча, и быстрый шепоток полетел по стае.


Казалось, будто воздух на поляне начал потрескивать от близости грозы.


Альфа наклонил голову и обнюхал олений бок. Когда он снова поднял морду, его огромные клыки были обнажены, а глаза полыхали бешенством. Он запрокинул голову и испустил вой, исполненный лютой злобы.


На поляне стояла мертвая тишина, даже листья перестали шуршать над головами стаи. Даже птицы притихли, страшась подать голос.


Ибо на свете нет ничего страшнее волчьего воя.


— Кто. Это. Сделал?

Глава XVII


Альфа стремительно обернулся к стае, и взгляд его желтых глаз был ужаснее всего, что Счастливчик видел в своей жизни.


— КТО?


Полуволк ударил лапой по земле. Потом резко повернул голову и процедил что-то в сторону. Когда он снова поднял глаза, его взгляд был устремлен прямо на Счастливчика.


Кровь в жилах Счастливчика превратилась в лед, это было так страшно, что он сам не понял, как у него хватило сил не упасть на землю и не признаться. Ему хотелось расцарапать когтями свою морду, чтобы стряхнуть с нее черные волоски, которые — он был в этом уверен! — предательски остались там. Но нет… нет, он не мог позволить себе такого безрассудства.


Способны ли волки чувствовать мысли собак? Может ли Альфа узнать его мысли?


А если могут, то… успеет ли он убежать? Пожалуй, вряд ли…


Жалобный вой признания заклокотал в глотке Счастливчика, когда он увидел, как Альфа делает шаг вперед. К счастью, он не успел произнести ни звука, потому что Альфа шагнул не к нему. Ледяной взгляд полуволка был устремлен на Торфа. Взмахнув тяжелой лапой, Альфа швырнул землей прямо в морду Торфу. Когда земля осыпалась, на носу у остолбеневшего пса остался висеть жесткий черный волосок.


Ничего не понимая, Торф мотнул головой, так что его длинные уши взлетели в воздух, и стряхнул волосок.


— Альфа?


Вместо ответа полуволк сделал к нему еще один шаг.


Торф съежился.


— Альфа, я… я не понимаю…


— Молчать! — прорычал полуволк, дрожь пробежала по его морде. — Вор. Значит, ты решил, что имеешь право есть раньше Луны и ее щенков? Раньше МЕНЯ?


Торф открыл пасть. Он до сих пор ничего не понимал.


— Я… Нет! Разве я бы…


Альфа бросился на него, поварил на землю, принялся рвать когтями морду и глотку, впился клыками в ухо. Черный песик отчаянно завизжал и заскреб лапами, тщетно пытаясь выбраться из-под тяжелого мускулистого полуволка. Он лежал на спине, а Альфа безжалостно рвал когтями его беззащитный живот. Испуганный визг Торфа вскоре сменился судорожным воем боли.


Впервые в жизни у Счастливчика родилось дикое желание зажать уши лапами.


«Перестань! — рвалось у него из груди. — Не надо! Это не он, не он… Это Я…»


«Нет, Счастливчик! — приказал уже не тоненький голосок, а могучий рев откуда-то из глубины его существа. — ВЫЖИВАЙ!»


Остальные собаки молча смотрели, трясясь от ужаса, выпучив глаза и зажав хвосты между лап. Лапочка вся дрожала, но не трогалась с места. Счастливчик посмотрел на нее, в надежде, что она положит конец этому кошмару. Кровь Торфа алыми брызгами летела на морду Лапочки, но она стояла и молчала, только морщилась.


«Ну же! — в отчаянии кричал про себя Счастливчик. — Останови его, Лапочка! Останови, пока не случилось непоправимого! Никто, кроме тебя его не остановит…»


Словно услышав его зов, бегунья сорвалась с места и изящным прыжком вылетела в центр поляны. Счастливчик шумно перевел дух.


«Наконец-то! Теперь она его остановит! О, слава Небесным Псам!»


Но он поторопился радоваться. Ничего не закончилось. Счастливчик громко заскулил, увидев, как Лапочка оскалила зубы и впилась Торфу в основание хвоста, так что несчастный снова завизжал от боли. Но и это было еще не все, Лапочка набросилась на Торфа, кусая за уши, а Альфа схватил его за шкуру на горле, поднял в воздух и затряс, как крысу.


Счастливчик больше не мог этого выносить. С протестующим лаем он бросился к извивающемуся Торфу, но тут Лапочка оторвалась от уха наказываемого и бросила на него такой взгляд, что Счастливчик застыл на месте. Губы Лапочки разъехались в стороны, обнажая окровавленные клыки, но не эта угроза заставила Счастливчика отступить. Нет, его остановила нежность, смотревшая из темных глаз Лапочки.


«Она не хочет, чтобы мне досталось! Она защищает меня!»


Весь дрожа, он попятился назад, а Лапочка продолжила терзать Торфа.


Счастливчику показалось, что прошел целый оборот Собаки-Луны, прежде чем Альфа отвесил Торфу последнюю оплеуху и с тихим рычанием швырнул его на землю. Лапочка села рядом, с отвращением глядя на Торфа.


Тот перевернулся на живот, но когда попытался встать, то беспомощно рухнул на землю. Черные бока истерзанного пса задрожали, из горла вырвался жуткий тоненький вой, похожий на стон щенка. Вся стая с жалостью смотрела на него, но никто не осмелился сделать хотя бы шаг к несчастному.


— Отныне ты — омега, — прорычал Альфа, бросив брезгливый взгляд на израненного пса.


— И это гораздо больше того, что ты заслуживаешь, — поддакнула Лапочка, слизывая кровь с лапы.


— Но… Альфа… — задыхаясь, еле слышно простонал Торф.


— А раз ты еще смеешь возражать, то я лишаю тебя права оспорить свое место в стае до следующего оборота Собаки-Луны, — рявкнул Альфа, дернув кончиком хвоста. — На добыче была твоя шерсть, омега. ТВОЯ ШЕРСТЬ. Как ты смеешь после этого открывать пасть и спорить?


Торф уронил голову на лапы и застыл в позе жалкой покорности. Видимо, он понял, что ничего не докажет и только сделает себе хуже, если попробует спорить.


Тут из задних рядов толпы послышалось вкрадчивое тявканье, и бывший омега сделал робкий шажок вперед. При этом он быстро покосился на Счастливчика, но взгляд его выпученных черных глазок не выражал ничего, он был пуст, как вода в омуте.


«Не вздумай благодарить меня! — с ненавистью подумал Счастливчик. — Не будь дураком!»


Но маленький песик уж точно не был глуп. Он угодливо подполз к Альфе и распростерся перед ним на земле, а полуволк несколько мгновений насмешливо разглядывал его, не говоря ни слова.


— Что ж… — медленно, словно нехотя, проронил он, наконец. — Выходит, ты теперь патрульный, Омега. То есть, Нытик, теперь мы будет так тебя называть. Пока, — добавил Альфа и, отвернувшись, неторопливо направился к куче дичи.


Прежде чем отойти за Альфой, Лапочка смерила Нытика презрительным взглядом.


— Постарайся заслужить это место, Нытик. Ради Небесных Псов и ради себя самого.


Счастливчику было противно даже думать о еде, тошнота подступала к горлу при одном воспоминании о предательски сожранной оленине. Он не мог отвести глаз от истерзанного Торфа, который ползком перебрался в кусты и, тихо скуля, зализывал свои раны. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не подойти к нему и не лечь рядом.


— Не жалей Торфа, — добродушно проворчал Хромой, заметивший состояние Счастливчика. — Омегу, то есть. Он заслужил наказание.


«Нет, не заслужил», — горько подумал про себя Счастливчик.


Когда Порох и Прыгушка закончили есть, Счастливчику все же пришлось подползти к добыче и заставить себя прожевать несколько кусков, борясь с приступами тошноты. Скрывая отвращение, он жевал и глотал, его сухая глотка судорожно сжималась, проталкивая куски. «Я должен есть. Ведь считается, что я целый день ничего не ел…»


За деревом росли редкие кустики, и Счастливчик сумел спрятать под ними несколько кусочков мяса. К сожалению, большую часть своей доли ему пришлось съесть, чтобы не вызвать подозрения наблюдавшей за трапезой Лапочки. Он не мог даже показать своего облегчения, когда закончил есть и получил право уступить место следующему едоку.


«Наверное, я теперь навсегда разлюбил оленину…»


Когда Кусака, Хромой и Стрела насытились, настала очередь Нытика.


Счастливчик впервые видел, чтобы собака ела с такой жадностью, даже не ела — жрала. Кто бы мог подумать, что такая маленькая собачонка может вместить в себя столько мяса! Но вскоре Счастливчик с отвращением понял, что Нытик жрал с умыслом. Несмотря на то, что дичи было вдоволь, Нытик продолжал есть уже через силу, лишь бы ничего не оставить Торфу. Счастливчик оскалился и тихонько зарычал. Он все сильнее ненавидел этого мерзкого хитрого проныру.


Ведь кому, как не бывшему Омеге, пожалеть того, кто оказался на его месте, тем более, оказался незаслуженно! Нытик прекрасно знал, что такое голод и унижение, и теперь нарочно хотел заставить страдать Торфа.


«Почему он не чувствует ни капли жалости? — думал Счастливчик, с отвращением всматриваясь в сморщенную мордочку Нытика, до ушей перепачканную оленьей кровью. — Нет, лучше мне не думать о нем, а то я начинаю так злиться, что могу наделать глупостей! И вообще, чем я лучше, чем он? Ведь это все моя вина…»


Он надеялся, что Великая Песнь утешит его боль и снимет тяжесть с сердца, но когда собаки собрались в круг, и дружный вой вознесся в ночное небо, Счастливчик почувствовал ком в горле. Его взгляд против воли то и дело останавливался на Торфе.


Новый Омега тоже пытался петь, но его голосок срывался и дрожал, он был слишком слаб после полученной взбучки. Этой ночью Счастливчику так и не удалось спеть. Призрачные псы не явились на его жалобный зов, и Великая Песнь не оказала на него своего целительного воздействия. Волшебства не случилось. В эту ночь небо осталось глухо.


Когда Песнь стихла, Торф — Счастливчик не мог заставить себя считать его Омегой — первым покинул круг. Счастливчик дождался, когда стая разбредется по своим палаткам, а потом украдкой подобрал кусочки мяса, которые он спрятал во время трапезы и подошел к неглубокой ложбинке, где теперь спал Торф. Услышав шорох ветвей, черный песик испуганно вскинул голову.


— Чего тебе? — с вызовом спросил Торф.


— Я принес… — Счастливчик судорожно вздохнул. — Я принес тебе поесть. Там… осталось.


— Это запрещено, — буркнул Торф, подозрительно глядя на него.


— Но ведь никто не узнает! — Счастливчик пододвинул мясо поближе к Торфу. — По крайней мере, я не собираюсь признаваться Альфе.


Счастливчик сказал это, не задумываясь, но когда услышал собственные слова, его обожгло стыдом и раскаянием. Но Торф, конечно же, ничего не заметил.


— С какой стати я должен брать у тебя еду?


Хороший вопрос.


— Я видел… тебе не очень много осталось.


— Совсем немного. Этот мерзкий Нытик очень старался, чтобы я остался голодным.


— Это нечестно, — прорычал Счастливчик. — Сегодня было очень много еды!


— Да. Нечестно, — сухо подтвердил Торф. Он старался не смотреть на еду, но его черный носик предательски подрагивал, жадно втягивая запахи мяса. — Я могу тебе верить, городской пес? Скажи, ты делаешь это не для того, чтобы навлечь на меня беду?


— Нет, конечно! — пробормотал Счастливчик.


«По крайней мере, не сейчас».


Конечно, Торф не смог устоять. Он облизал мясо, потом схватил его, отнес в сторонку и принялся жадно рвать зубами. Счастливчик не мог на это смотреть. Он отвернулся и стал ждать, когда Торф закончит.


— Спасибо, — раздался за его спиной печальный голос Торфа. — Хотя я все равно не понимаю, с какой стати тебе помогать омеге. Что-то я не замечал, чтобы ты был очень внимателен к нашему Нытику! Не говоря уже о том, что я никогда не был рад твоему появлению в стае.


«И отчасти поэтому я назначил тебя жертвой», — с тоской подумал Счастливчик.


— Я… просто мне… все это не по душе. Я еще не привык к правилам стаи. Особенно к тем, что относятся к омегам.


— Ладно, — проворчал Торф. — Все равно, спасибо.


Оставив его доедать остатки ужина, Счастливчик вышел на поляну и побрел в палатку охотников.


«Собака-Лес! — в немой муке прошептал он. — Пожалуйста, не дай Торфу мозгов! Не позволь ему догадаться, что произошло… Не дай ему понять, что все беды начались после того, как я пришел в стаю».

Глава XVIII


В палатке охотников было слишком тесно и жарко. Счастливчик и крутился, и вертелся, и перекладывался головой в разные стороны, но так и не смог уснуть. Сдавшись, он выполз на поляну и плюхнулся в высокую прохладную траву. Высоко над его головой, над кольцом черных верхушек сосен, ослепительно сияла Собака-Луна. Этой ночью ее серебряный свет был настолько ярок, что на поляне лежали тени.


«Спасибо Небесным Псам, что мне не нужно сегодня идти на встречу с Беллой, — подумал Счастливчик. — Меня было бы видно за десять лисьих хвостов!»


Его внимание привлекла какая-то тень, мелькнувшая на дальней стороне поляны. Счастливчик поднял голову и насторожил уши. В ярком лунном свете было совсем нетрудно узнать огромную фигуру, вышедшую из самой лучшей палатки, загороженную плоским камнем и со всех сторон окруженную высокой травой.


«Альфа?» — удивился Счастливчик, глядя, как вожак торопливо бежит через поляну. Вот полуволк поднял морду к небу, и его желтые глаза зажглись светом Собаки-Луны.


Счастливчик удивленно повел ушами. Почему вожак среди ночи уходит из лагеря?


Когда Альфа скрылся в лесу, из кустов появилась стройная тень Лапочки. Легко пробежав по траве, она остановилась перед Счастливчиком.


— Не спится? — Лапочка легла рядом с ним, но ее взгляд был устремлен в сторону леса, куда ушел Альфа.


— Нет. Не могу уснуть. Куда пошел Альфа?


Лапочка задумчиво заворчала.


— Он всегда уходит из лагеря в ночь, когда Собака-Луна показывается целиком, — ответила она и покачала головой, словно не могла понять такой странности. — В это время ему нужно побыть одному. Эта привычка осталась у него еще со времен жизни в волчьей стае. Альфа рассказывал, что в такую ночь волки обычно поют все вместе. Как во время Великой Песни, только для них это еще важнее. — Она помолчала и недоверчиво добавила: — Гораздо важнее!


Счастливчик понимал не больше Лапочки, но у него почему-то холодок пробежал по спине. Он не мог представить себе ничего сильнее, прекраснее и таинственнее Великой Песни, но если ритуал Собаки-Луны был таким, то неудивительно, что Альфа хотел его вспомнить, пусть даже в одиночку, без волчьей стаи. И снова, уже в который раз, Счастливчик задумался над тем, что же могло заставить Альфу покинуть своих сородичей и возглавить стаю одичавших собак.


Впрочем, разве только полуволки могут сворачивать со своего пути? Разве одной из таких одичавших собак почти не удалось завлечь в стаю его, городского пса-одиночку?


Счастливчик обернулся на изящную голову Лапочки, глядевшей куда-то в сторону леса. Ее тонкие чуткие ноздри слегка подрагивали, втягивая ночной воздух. Может, она искала в нем след ушедшего альфы?


— Лапочка… — тихо прошептал Счастливчик, — ты не хочешь прогуляться со мной?


Она повернула голову и склонила ухо, молча разглядывая его.


— Ты предлагаешь выйти из лагеря?


— Да. Мне хотелось поговорить с тобой. Наедине.


Лапочка задумчиво постучала хвостом по земле.


— Не думаю, что это хорошая мысль, Счастливчик. Что скажет Альфа, когда вернется?


— Судя по тому, что ты сказала, он вернется еще не скоро. — Счастливчик заглянул Лапочке в глаза, поймал в них тень неуверенности и решился зайти чуть дальше: — Разве ты обязана делать только то, что он скажет?


Лапочка напряглась.


— Нет, конечно! Но он мой альфа и я его уважаю.


— А он, конечно же, уважает тебя, — вкрадчиво заметил Счастливчик. «Хитрая ты бестия, городской пес!» — И доверяет тебе. Я хочу только поговорить с тобой, только и всего. Просто мне трудно разговаривать на глазах у всех.


Лапочка вздохнула, помолчала, потом нехотя кивнула.


— Хорошо. Только ненадолго. — Она легко вскочила на свои длинные лапы. — Прогуляемся к озеру. Это прекрасное место для разговора.


Счастливчик молча шагал под деревьями рядом с Лапочкой. Ему не хотелось ничего говорить, чтобы не портить очарования этой прогулки вдвоем. Вскоре впереди засеребрилась гладь озера, он услышал тихий шорох камышей и плеск волн, накатывавших на галечный берег. Собака-Луна бросила на гладь озера серебряную тропинку, сверкавшую так ярко, что даже набитое звездами небо стыдливо потускнело рядом с ней.


Собаки остановились у воды, так что волны лизали их лапы. Счастливчик вдруг почувствовал необъяснимую робость и, чтобы скрыть свое смущение, наклонился и стал вылизывать мокрую шерсть между когтями, выкусывая занозы.


— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросила Лапочка, и сердце Счастливчика сладко екнуло в груди. Он боялся, что она будет торопиться и разговаривать с досадой, но Лапочка стояла тихо, задумчиво глядя на сверкающее впереди озеро.


Он набрал полную грудь воздуха, зажмурился.


— Это было обязательно? То, как вы с Альфой поступили с Торфом?


Лапочка ответила не сразу. Помолчав, она вздохнула и села на песок.


— Да. Да, обязательно. В стае порой приходится то, что необходимо, даже если тебе это не нравится.


— А тебе… — Счастливчик помялся, боясь показаться чересчур дерзким, но он должен был знать. — Тебе это не нравится?


— Конечно же нет! — кажется, она все-таки оскорбилась. — Как мне может нравиться такое? Но это моя обязанность. Мы с Альфой команда. Я — помощница Альфы и должна поддерживать его. Тем более, в вопросах, которые касаются дисциплины в стае. Если мы не будем едины, если проявим слабость, то стая распадется.


Прилив жгучей ревности, бушевавшей в жилах Счастливчика, слегка схлынул, оставив у него внутри крохотное зернышко надежды.


— Лапочка… Ты сказала, что ты помощница Альфы…


— Да.


— Но… не подруга?


На этот раз в ее темных глазах появилось такое выражение, какого Счастливчик никогда раньше не видел и не смог истолковать. Но под этим взглядом у него вся шерсть вдруг встала дыбом.


— Помощница, — медленно повторила Лапочка. — Так правильно.


— То есть, это… просто такое место в стае? Это твое положение, а не…


— Именно, — оборвала Лапочка и, отвернувшись, снова уставилась на озеро.


— Лапочка… — Наверное, ему следовало остановиться, но Счастливчик уже не мог удержаться. — Я хотел тебя спросить… Как ты смогла так быстро стать Бетой?


Она снова вздохнула, поболтала лапой в воде, рассыпав осколки лунного света.


— Мне не хочется об этом говорить, Счастливчик. Просто… Когда я пришла в стаю, там была другая Бета. И мы с ней не поладили. Ее больше нет.


Шерсть на загривке у Счастливчика встала дыбом. Он не знал, что сказать, и боялся спрашивать. Чтобы как-то заполнить неловкое молчание, он зашел в воду всеми четырьмя лапами и стал пить. Счастливчик точно не знал, что говорят на этот счет правила стаи, но решил, что перестав быть патрульным, он может позволить себе напиться вдоволь.


— Мы с Альфой команда, — раздался в тишине тихий голос Лапочки. — Мы вместе управляем стаей, поддерживаем дисциплину и делаем все, чтобы стая оставалась сильной. Возможно, однажды мы сблизимся и станем семьей, обычно именно так и бывает. Но это не к спеху.


Счастливчик чуть не поперхнулся. Чистая озерная вода вдруг показалась ему горькой и затхлой, как в болоте. И все-таки он заставил себя пить, повторяя в уме самое главное: «Это не к спеху».


— Я довольна своим положением в стае, — с вызовом продолжала Лапочка. — Раньше я никогда не была Бетой. Я даже не знала, что смогу ей стать. Теперь я чувствую себя… Даже не знаю, как сказать. Сильнее. Увереннее. Достичь такого положения непросто, но я смогла это сделать, да еще так быстро!


— Я понимаю, Лапочка, — медленно сказал Счастливчик. — Правда, понимаю.


Но в глубине души он не был в этом уверен. Постоянное напряжение, вечная борьба за свое положение, необходимость в любой момент клыками и когтями отстаивать свою власть — нет, все это было не для него. Ему до сих пор было не по себе от того, что он занял место Кусаки… Как Лапочка может жить в таком напряжении? Он, Счастливчик, наверное сошел бы с ума, если бы ему нужно было каждый день проявлять себя, доказывая свое право на высокое положение! При одной мысли об этом он поежился, но поспешил скрыть это от Лапочки.


В стае Беллы все были равны. Пусть они были намного хуже приспособлены к выживанию, но если бы Счастливчику когда-нибудь пришлось выбирать себе стаю, он выбрал бы собачек-на-поводочках.


— Я рад, что мы снова встретились, — смущенно пробормотал он.


— Я тоже, — она насторожила уши и внимательно смотрела на него.


Счастливчик поскреб когтями гальку.


— Знаешь… я, наверное, немного прогуляюсь один, можно? Ведь если Альфа может уйти, то…


Лапочка изумленно вытаращила глаза.


— Ты ведь не думаешь, что тебе позволено столько же, сколько Альфе?


— Но… ведь стае не будет вреда от того, что кто-то немного погуляет сам по себе?


— Нет, не будет, — Лапочка снова заговорила холодно и властно, как чужая. — Только не думай, что если ты победил Кусаку, то можешь бросить вызов самому Альфе. Это совершенно другое дело. Даже Порох не смог бы победить Альфу, если бы обезумел настолько, чтобы попробовать.


Ее тон совсем не понравился Счастливчику.


— Порох просто недостаточно честолюбив, чтобы попробовать!


— Он достаточно умен, чтобы соблюдать правила. И тебе стоит брать с него пример. — Лапочка повернулась к Счастливчику спиной и направилась в сторону лагеря. Возле деревьев она остановилась и обернулась через плечо: — Помни о том, что случилось с Торфом.


Помни о том, что случилось с Торфом…


Как будто он мог об этом забыть!


Когда Лапочка скрылась в лесу, Счастливчик еще долго стоял на берегу и смотрел на то место, где она только что была. Наконец, он стряхнул с себя оцепенение и повернулся к озеру. Оно лежало перед ним — такое мирное, тихое, тронутое едва заметной рябью, и Собака-Луна по-прежнему лежала на нем, от берега до берега. Если Собака-Луна была покровительницей Альфы, то что ждать от нее Счастливчику? Выдаст она его полуволку или, наоборот, поймет и простит?


Счастливчик тоненько и горестно заскулил.


«Помни, что случилось с Торфом…»


Он не мог с этим смириться. Прощальные слова Лапочки все решили. То, что она участвовала в расправе над Торфом было ужасно, но Лапочка пошла еще дальше, пригрозив Счастливчику той же судьбой! Он подавил жалобный вой и скрипнул зубами.


«Довольно скулить, городской пес! Ты Счастливчик, и этим все сказано!»


Его охватило неистовое желание как можно дальше убежать от стаи Альфы, от спящих там собак — а главное, от своей чудовищной вины. Ради спасения собственной шкуры он покорился мерзкому, мелкому Нытику и предал Торфа на растерзание Альфы.


Хватит, он узнал все, что могло быть полезно для Беллы. Ему больше незачем оставаться в стае. Да, в глубине своего существа Счастливчик знал, что все это время жил в стае только потому, что сам этого хотел — потому что здесь он был охотником, уважаемым членом стаи. А еще была Великая Песнь… Все это находило отклик где-то внутри Счастливчика, но он боялся этой части своего существа. Что-то подсказывало ему, что поддавшись ей, он перестанет быть прежним Счастливчиком.


Почти не задумываясь, он побрел в чащу. Потом побежал, радуясь тому, что каждый шаг отдаляет его от стаи. Да, он будет очень скучать по Лапочке, но ведь она помощница альфы, а скоро, наверное, станет его подругой. Она ясно дала ему понять, кому принадлежит ее верность. Лапочка… Но разве он будет скучать только по ней одной? Счастливчик с болью понял, что ему будет не хватать и других — особенно Хромого и Кусаки. И даже Пороха. Что-то больно укололо его в сердце, когда он вспомнил свое обещание обучить Кусаку приемам городских поединков.


«Но ведь я им всем чужой! И Кусаке, и даже Лапочке, не говоря уже об Альфе. Они не моя стая!»


Но… правда ли это?


Собака-Луна была еще высоко, Белла, наверное, еще не ушла. Необходимость во что бы то ни стало успеть придала ему сил, и Счастливчик Собакой-Молнией помчался через темный лес, вздрагивая всякий раз, когда хитрая Собака-Луна выхватывала его из мрака. Лапы Счастливчика гудели. Одна мысль стучала в голове: что он творит? И что будет делать, если Белла его не дождется? Или вовсе не придет?


Он едва не залаял от облегчения, когда, вдохнул запах старого кострища, напоминавший ему о другой жизни. Выскочив на поляну, он увидел Беллу и помчался ей навстречу. Она негромко затявкала от радости и бросилась вылизывать его.


Потом склонила голову и стала ждать, когда Счастливчик отдышится.


— Ты чудом меня застал, Лай! Я уже собралась уходить.


Он с нежностью ткнулся носом в ее шею.


— Никогда меня не бросай, Пискля!


Он заметил, что глаза у его сестры счастливые и блестящие. Она явно была чем-то очень обрадована. Неужели встречей с ним?


— Почему ты не пришел раньше? После вашего разговора с Дейзи и Солнышко Собака Луна успела уже дважды выйти на небо и уйти в свою берлогу!


— Мне сейчас сложнее выбираться, ответил Счастливчик и сел. Теперь, когда бледный свет Собаки-Луны падал прямо на Беллу, он заметил следы усталости у нее под глазами. Нос у нее был расцарапан, на плече откуда-то появилась неглубокая царапина, но при этом вид у Беллы был счастливый и беззаботный. Почти торжествующий… и еще запах у нее стал какой-то странный. Счастливчик обнюхал плечо сестры и нахмурился: это был запах диких животных — чужой, мрачный и едкий.


Ему вдруг сделалось зябко. Счастливчик отстранился от сестры.


— Белла! Что происходит?


— У нас все замечательно! — бодро и слишком громко воскликнула Белла. — Ах, как ты нам помог, подсказав безопасные пути к озеру! Мы каждую ночь ходим пить и беды не знаем!


— Это… очень хорошо, но я не это имел в виду. Ты ранена?


Белла пренебрежительно помотала головой.


— Ах, пустяки! Сцепились с какими-то бродягами, было бы о чем говорить! Мы, разумеется, задали им жару!


Счастливчик так и застыл с разинутой пастью. С каких это пор его сестра стала радостно ввязываться в драки с другими собаками, да еще выходить из них победительницей? А он, значит, в это время по ее просьбе торчит в дикой стае, совершая одну гадость за другой?


Мышка зашуршала в траве под столиком, и этот тихий звук сделал еще мучительнее тишину, повисшую между братом и сестрой.


— Как у тебя дела, Счастливчик? — как ни в чем не бывало спросила Белла. — Как поживаешь? Какие новости?


Она спросила это с таким искренним любопытством, что Счастливчик не удержался, и выложил ей все, хотя старался взвешивать каждое слово. Но все время, пока он говорил, его не покидало очень неприятное ощущение, что Белла говорит ему не всю правду.


Бела слушала очень внимательно и даже радостно тявкнула, когда Счастливчик закончил.


— Дейзи уже рассказала мне о твоих приключениях с клетками-гремелками, — сказала она. — Жуткая история!


— Да, Белла, эти огромные гремелки очень страшные, — с плохо скрытым раздражением ответил Счастливчик. — И это было никакое не приключение. Это едва не кончилось бедой и если бы не Альфа…


Белла мгновенно напряглась. Видимо, ей не понравилось уважение, невольно прозвучавшее в голосе Счастливчика при упоминании о полуволке.


— А что он? Что Альфа?


— Ничего, — отмахнулся Счастливчик. Ему вдруг расхотелось делиться с сестрой своим сложным отношением к Альфе. — Короче, вот чем я занимался, пока ты сражалась с дикими собаками. Жил в стае, охотился и ходил на разведку к клеткам-гремелкам.


Глаза Беллы мгновенно потеплели, она тихонько тявкнула и уткнулась носом в шерсть Счастливчика.


— Ты пострадал в этой переделке?


— Нет, — буркнул он и добавил про себя: «Спасибо Альфе». — Но вот что, Белла: с меня хватит. Я хочу вернуться и уйти отсюда подальше. Дело не только в Длиннолапых и их гремелках, дело гораздо серьезнее. Мне больше небезопасно оставаться в стае. Омега, то есть Нытик, в любой момент может меня выдать. Я не доверяю этому гнусному псу и чувствую, что он с удовольствием предаст меня из одного только желания сделать мне гадость. Тем более что его сделали патрульным всего на один оборот Собаки-Луны, и если он не сумеет отличиться, то снова станет Омегой. Это только еще больше разозлило его и распалило жажду отмщения.


— Ах, это еще не скоро! — беспечно тявкнула Белла. — Сейчас-то этот гаденыш рад? Ну и прекрасно, значит, тебе не о чем беспокоиться! Все у тебя будет прекрасно, вот увидишь!


Счастливчик молча уставился на нее.


— Ты не поняла. Дело не только в Нытике. Если стая узнает, что я их предал… Что ж, тогда ты больше никогда не увидишь своего брата. Я уйду с Собаку-Землю и стану добычей червей.


Белла вздохнула и потупилась, разглядывая когти на своих лапах.


— Нет, Счастливчик. Ты не можешь. Не можешь вернуться.


У него оборвалось сердце.


— Что? Как это понимать?


— Ах, да нет же, я не хотела сказать, что никогда не сможешь! Сможешь, но не сейчас. Ты просто не понимаешь…


— Нет, не понимаю! — гневно перебил он.


— Ну послушай, — сказала Белла. — Потом… попозже… ты, конечно, вернешься. Через несколько дней… скажем. Но пока Бруно и Марта очень тяжело больны.


Счастливчик похолодел.


— До сих пор больны? Белла, тут что-то не так… Так не бывает! Они давно должны были…


— Э-эээ… Да ты не беспокойся, Счастливчик! — торопливо заговорила Белла. — Не забивай себе голову нашими делами, будто тебе не о чем думать! Я думаю, болезнь вызвана едой или водой… Или воздухом… И она, эта болезнь, как-то проникает в желудок. Вот и все. Пустяки, правда? Они, конечно, скоро поправятся, но будет просто глупо, если ты сейчас придешь в лагерь и тоже заболеешь. Правда же, это было бы ужасно глупо?


Счастливчик долго смотрел на свою сестру. Разочарование и отчаяние переполняли его, он не мог справиться с ними и боялся заговорить, чтобы голосом не выдать своего ужаса. На миг ему показалось, что лапы откажутся держать его и он упадет.


«Я должен… остаться?»


— Я понимаю… но… — внезапно его отчаяние сменилось настоящей паникой. — Нет! Я каждый день рискую жизнью ради тебя и ради твоей стаи! Я сделал все, о чем ты меня просила, я стал предателем, я предал брата-собаку, и после этого ты говоришь мне, что я не могу вернуться?


Но Белла решительно перебила его.


— Мы сейчас очень слабы и нам нужно, чтобы ты оставался здесь, неужели ты не понимаешь? Нам нужно, чтобы ты еще немножко пошпионил тут… мало ли что еще тебе удастся разведать? Нам же так нужна твоя помощь! Так что пока тебе лучше побыть… с ними. Ты уж постарайся выжить, ладно? Ты нам нужен!


«Она прекрасно знает, в какое место кусать, чтобы я почувствовал боль», — с горечью подумал Счастливчик. Не сдержавшись, он тоненько заскулил.


— Ну пожалуйста, Счастливчик! Ради меня!


«Я всегда делаю и сделаю все ради тебя, Белла».


— Если надо…


— Прошу тебя, Счастливчик! — Ее темные глаза смотрели мрачно, настойчиво и властно.


Счастливчик зажмурился, чтобы не смотреть на нее.


— Хорошо… Только совсем недолго. Совсем чуть-чуть. Но я могу сначала пойти с тобой и взглянуть на Бруно и Марту? Я беспокоюсь за них.


Белла быстро отвела глаза и опустила хвост.


— Ах, я бы тоже хотела, чтобы ты проведал их! — пробормотала она. — Но я не хочу, чтобы ты заразился.


Счастливчик сгорбился от невыносимого разочарования.


— Хорошо, — грустно прошептал он. — Тогда передай им, что я вернусь, как только смогу.


— Спасибо, Счастливчик! — прошептала Белла и потерлась носом о его ухо. — Спасибо!


— Белла, сегодня мне будет особенно трудно вернуться. Одна из… одна из членов стаи знает о том, что я уходил… — Он поежился при мысли о Лапочке и о тех ужасных словах, которые она сказала ему напоследок.


— Ах, будь осторожен, Лай! — Белла нежно лизнула его в нос. — Смотри, чтобы тебе не влетело! Я же не хочу, чтобы мой братишка попал в беду!


«Да неужели? — хотелось спросить Счастливчику. — Разве не ты втравила меня в это и посылаешь обратно?»


Но несмотря на страх и жалость к себе, Счастливчик понимал правоту Беллы. Да, сейчас ему ни в коем случае нельзя заболеть. До тех пор, пока в стае свирепствует непонятная хворь, ему лучше побыть в стае.


— Тогда запомни вот что… Сейчас Нытик стал патрульным, но он очень слабый пес. Несмотря на всю свою хитрость и подлость, он не годится в патрульные и никогда не сможет стать полноценным сторожем. Это делает стаю уязвимой, и вы можете этим воспользоваться. Не забывай, что стая охотится перед закатом. Луга на этой стороне леса кишат дичью. Если вы встанете пораньше и сумеете не приближаться к пограничным меткам, то успеете прекрасно поохотиться.


— Да-да, я все поняла, — рассеянно ответила Белла. Вид у нее был серьезный и задумчивый, она нетерпеливо переступала с лапы на лапу, словно какая-то сила гнала ее прочь. — А теперь, раз ты так волнуешься, тебе лучше вернуться в стаю. Будь осторожен! Обещаю, ты сможешь вернуться в нашу стаю! Очень скоро! Уверена, что это случится еще до того, как Собака-Луна сделает свой полный оборот. Ну, беги! — Белла лизнула брата в нос, помахивая хвостом.


— Значит, до свидания?


— До свидания, Счастливчик! Да хранит тебя Собака-Лес.


«Она разговаривала со мной, как с малым щенком, — думал Счастливчик по дороге в стаю. — Рассеянно выслушала, снисходительно похвалила и отправила обратно, как только представилась возможность. Она не могла дождаться, когда я уйду!»


От этой мысли дрожь пробежала по его спине, и предчувствие близкой беды подняло шерсть на загривке.


«Не глупи, Счастливчик! Ты сам себя запугиваешь!»


Возможно, так оно и было, но тем не менее, до самой кромки леса Счастливчик чувствовал на своей спине зоркий, пристальный взгляд Беллы. Она следила за ним. К раздражению и досаде, бушевавшим в животе у Счастливчика, прибавилось зловещее ощущение какой-то игры, в которую его втянули без его ведома.


Белла определенно что-то от него скрывала.


Счастливчик не знал, что именно, но нутром чувствовал, что дело нечисто.


Что-то было ужасно, непоправимо не так.

Глава XIX


На следующий день Счастливчик тщательно обнюхал каждый кустик травы вокруг сусличьих норок и даже пару раз облизал пеньки деревьев, но нигде не нашел ни малейшего следа Беллы и ее собак. Неужели они научились так искусно скрывать свои следы, что их нельзя обнаружить? Или же они просто отмахнулись от его совета и решили не приближаться к лугу?


Теперь Счастливчик уже ни в чем не мог быть уверен, и это выводило его из себя, все сильнее распаляя точившую его тревогу.


— Ты что, решил заделаться травожуйкой? — весело затявкала Кусака, так что бедный Счастливчик подскочил от неожиданности. — Что ты роешься тут? Бежим, там же кролики!


Сегодня Кусака была в превосходном настроении, от нее так и веяло весельем и охотничьим азартом, а что может быть заразительнее? Счастливчик радостно залаял, радуясь возможности хоть ненадолго забыть о своих терзаниях.


— Выгони-ка на меня парочку ушастиков и тогда посмотрим, кто из нас травожуйка!


Кусака захлебнулась счастливым лаем и помчалась по высокой траве в сторону залитой солнцем равнины и вскоре скрылась за косогором.


Счастливчик затаился и стал ждать. Вскоре сразу несколько перепуганных кроликов бросились прямо в его сторону, и Счастливчик, заливаясь лаем, погнался за ними. Кролики были в панике, они метались из стороны в сторону, спотыкались и сталкивались друг с другом, ведь каждый торопился первым добраться до спасительной норки. Некоторые оказались настолько пустоголовыми, что решили промчаться прямо перед Счастливчиком. Один такой ушастый умник бросился ему прямо под лапы, рассчитывая проскочить под ними, да не тут-то было! Счастливчик обрушился на кролика, перевернул его ударом лапы и сомкнул челюсти на его горле.


Остальные охотники тоже не подкачали. Краем глаза Счастливчик увидел, как Порох трясет в воздухе обмякшего кролика, а Прыгушка играет с другим обреченным зверьком, как царапка с мышью. Вот она подбросила его в воздух и поймала зубами.


— Прекрасная сегодня охота! — пролаяла Прыгушка, ударом лапы прибивая кролика к земле.


Счастливчик утвердительно тявкнул и бросился за следующей дичью. Он был настолько поглощен горячкой охоты, что сквозь грохот крови в ушах не сразу услышал сигнал тревоги.


Но дикий визг Кусаки заставил его остановиться и задрать голову, позабыв о кролике, который тут же юркнул в свою нору, благодаря своих покровителей за чудесное избавление от смерти.


Кусака больше не охотилась — оцепенев, она смотрела на дальний край луговины, откуда в их сторону бежала какая-то собака.


— Стрела? — коротко тявкнула Кусака.


— В лагерь! — задыхаясь от быстрого бега, прохрипела Стрела. — Скорее! На лагерь напали!


— Что? — прорычал Порох и тут же взревел: — МОИ ЩЕНКИ!


— Это собачки-на-поводочках! Их много! И они напали на нас!


«Нет! — в ужасе подумал Счастливчик. — Нет, Белла! Что ты творишь?»


— Но это невозможно… — пролепетала Кусака.


— Да! Они прошмыгнули мимо этого никчемного дурака Нытика! Я же знала, что ему нельзя доверять стражу, но кто мог подумать… Видимо, они откуда-то узнали, что охотники ушли, выждали время и пришли нас убивать!


Не договорив, Стрела повернулась и бросилась обратно.


Не говоря ни слова, охотники помчались через луг в сторону лагеря. Счастливчик бежал во весь дух, но сердце у него в груди превратилось в камень.


Ветки хлестали его по морде, но он ничего не чувствовал. И ничего не видел, кроме могучих задних лап Пороха, летевшего через залитый солнцем луг. Счастливчик не позволял себе думать, чтобы не сойти с ума. Его товарищи по стае вихрями неслись с обеих сторон от него. Товарищи по стае… В животе у Счастливчика все сжалось от стыда и чувства вины.


Только когда они подбегали к деревьям, за которыми лежала поляна лагеря, в голове у Счастливчика немного прояснилось. Он остановился за спиной у Пороха, а могучий пес, не медля, с рычанием бросился на врагов.


То, что открылось глазам Счастливчика, было похоже на оживший кошмарный сон. Его стая, собаки, которых он учил и защищал, ради которых сделался предателем, сражались с…


«С моей второй стаей» — растерянно подумал он.


Белла командовала нападением. Ее шерсть стояла дыбом, хвост одеревенел, она с мрачным вызовом смотрела на Альфу. Солнышко и Дейзи тряслись, как два осиновых листа, но храбро стояли рядом со своей предводительницей, скаля зубки. Микки тоже был с ними — яростный, решительный и готовый к бою.


А рядом с ними стояли еще двое.


Бруно. И Марта.


Мускулистый пес и огромная черная собака выглядели совершенно здоровыми и вполне боеспособными, в глазах обоих не было и следа лихорадочного сухого блеска, шерсть лоснилась и блестела. Они были здоровы. Белла лгала… и заставила лгать Солнышко и Дейзи.


Они все ему лгали!


Счастливчик молча смотрел, как обе стаи настороженно кружат друг против друга, рыча и потявкивая, дожидаясь, кто первый обнаружит слабость.


Каждый волосок на шкуре Счастливчика стоял дыбом, дрожь напряжения прокатывалась по его мышцам, но что он мог поделать? Он не смел даже шелохнуться, мысли бегали паническими кругами, как давешние кролики, и Счастливчик не мог надолго удержать ни одну из них. Было ясно одно — он совершил чудовищную ошибку. Если все закончилось такой катастрофой, значит, все его поступки были неправильными. Но как так могло получиться? Как он, хитрый городской пес, смог угодить в такое ужасное, такое опасное положение?


«На чьей же ты стороне, Счастливчик?»


У него закружилась голова от отчаяния и безысходности. Почему Белла не поделилась с ним своими планами? Неужели не доверяла ему? Или же она с самого начала хладнокровно отвела ему роль ничего не подозревающей наживки? Но во имя Небесных Псов, на что она рассчитывала? Неужели она не понимает, что стая Альфы больше, опаснее и свирепее ее друзей?


«Я не могу стоять в стороне, когда моя сестра сражается не на жизнь, а на смерть…


Разве нет?»


— Пошли вон, игрушки Длиннолапых! — залаяла Лапочка. — Мы убьем вас всех за такую наглость!


— Где хотим, там и ходим, — прорычал Бруно.


— Да, и на озеро будем ходить, и на лугах охотиться тоже будем! — подтявкнул Микки. — А если вам это не нравится, вам придется отвоевать свое право в сражении!


Хромой сделал ложный выпад в сторону собачек-на-поводочке, но до поры до времени ни одна стая не переходила в атаку.


Глаза Альфы были холодны и безжалостны, он не отрываясь смотрел на Беллу, и Счастливчик всем своим существом понял, что если кому-то и суждено этим днем уйти в Собаку-Землю, то Белла будет первой.


Но он боялся, что еще до того, как Собака-Солнце уйдет на покой, Собака-Земля примет в себя гораздо больше своих детей. Гораздо больше…


«Может быть, я еще смогу отговорить всех от этого кошмара…


Нет. Это бесполезно. Собака-Лес, помоги мне! Я не знаю, что делать! Я совсем запутался и сбился с пути, но я не хочу, чтобы у Собаки-Земли сегодня была добрая охота…»


Собачий запах вокруг него был острым и едким, щедро насыщенным злобой, ненавистью и страхом. Воздух загустел от этого невыносимого смрада, но сквозь него просачивался еще какой-то тревожный душок, заставлявший Счастливчика то и дело поводить носом. Остальные, похоже, были слишком возбуждены, чтобы замечать неладное. Рычание и тявканье неслись со всех сторон, так что в ушах звенело, но Счастливчик уже ничего не слышал, он весь обратился в нюх.


«Мне знаком этот запах!»


Счастливчик, весь дрожа, с шумом втянул в себя воздух, торопясь распознать знакомый едкий дух и почему-то уже страшась своего будущего открытия. Да-да, запах был знакомый… и теперь Счастливчик вспомнил, почему. Потому что в последний раз так пахло от Беллы — тяжелым, грозным и вкрадчивым запахом, который он так и не смог узнать.


Белла тогда сказала, что они подрались с какими-то собаками. Но раз она все это время врала ему в глаза, возможно, она обманула и в этом? Что если она привела с собой подкрепление? Или те, с кем она недавно сражалась, решили отомстить и пришли сюда следом за стаей, молчаливо ожидая, чем кончится схватка?


Над поляной прогремел звонкий ободряющий лай.


Белла.


Альфа! — пролаяла она. — Мы требуем, чтобы ты разделил с нами свою территорию! У тебя есть пища, вода и хорошее место для лагеря. Поделись с нами всем, чем владеешь, если не хочешь, чтобы мы забрали все силой!


Счастливчик разинул пасть. Неужели его сестра окончательно потеряла рассудок?


Очевидно, Альфа именно так и подумал.


— Что ж, попробуй, — бархатисто пророкотал он. Насмешливо переглянувшись с Лапочкой, он снова посмотрел на Беллу: — Если ты так же глупа, какой кажешься, то попытайся. Но если вдруг ты умнее, чем я думаю, то убирайся вон. И тогда, — он лениво облизал свою тяжелую лапу, так что когти заблестели, — мы забудем эту выходку.


Счастливчик очень сомневался, что полуволк действительно спустит Белле с лап нападение на свой лагерь, но сумасшедшая надежда все равно расцвела в его груди.


«Уходи, Белла! — горячо молил он про себя. — Уходи, пока можешь уйти!»


Но Белла не дрогнула. Более того, она даже ухом не пошевелила. Она лишь еще выше вскинула голову и заявила:


— Ты совершаешь большую ошибку, Альфа!


Впервые Счастливчик видел полуволка удивленным. Альфа даже слегка наклонил уши вперед, словно не верил услышанному. Но уже через мгновение над поляной прогремели раскаты оглушительного волчьего хохота:


— Нет, поводочная собачка, это не я совершаю ошибку. Совсем не я!


Белла промолчала, только презрительно сморщила нос. Потом запрокинула голову и ответила долгим призывным лаем.


За кустами замелькали тени, отовсюду показались острые морды с мелкими блестящими зубками.


Тошнота подкатила к горлу Счастливчика. Собаки из дикой стаи нервно поводили глазами из стороны в сторону, показывая белки. Их окружали со всех сторон, враги лезли из-под каждого куста, подползали все ближе…


Лисы!


Не веря своим глазам, Счастливчик разглядывал их — серых, тощих, голодных и свирепых. Вот одна из лис щелкнула пастью, задрала хвост.


— Мы здесь, Белла-собака, — протявкала она. — Привет, вонючие псы!


Голова у Счастливчика пошла кругом, желудок содрогался в спазмах. Так вот что это был за запах, который он никак не мог распознать! Так вот чем пахло от Беллы! Совсем не чужими собаками. И это были совсем не враги Беллы, а ее союзники!


— Лисы! — в бешеной ярости прорычал Альфа. — Лисы в моем логове!


Собаки вокруг него разразились оглушительным лаем, а Счастливчик в страхе отпрянул назад. Лисы были городскими бандитами — вечно голодными, вечно злыми, всегда агрессивными и неизменно беспощадными. Сейчас они должны были жить в брошенном городе, там им самое раздолье — воровство, драки и пожирание падали.


Великие Небесные Псы, как Белла могла разыскать их и, главное, зачем?


Неужели она возвращалась в город? За лисами?


Дикая дрожь сотрясла тело Счастливчика, страх выстудил его жилы и кости.


«Что она им пообещала?»


— Я сказала, что ты совершаешь ошибку, — холодно и спокойно, ни капли не сомневаясь в своей правоте, повторила Белла. — Мы больше не слабые собачки-на-поводочках, и ты, Альфа, никогда не сможешь выгнать нас из долины.


Альфа стоял как вкопанный — ошеломленный, оглушенный отвращением и бешенством.


— Друзья мои! — ликующе пролаяла Белла. — Вперед!

Глава XX


— НЕТ!


Но протестующий вопль Счастливчика мгновенно утонул в диком урагане лая, воя и рычания. Белла с разбегу врезалась в Лапочку и сбила ее с лап но изящная бегунья мгновенно вскочила и с рычанием схватила Беллу за шиворот. Микки и Бруно бросились на Кусаку и Прыгушку, они сцепились и клубками покатились по траве, рыча, тявкая, кусая и царапая друг друга. Вопли боли и ярости оглушили Счастливчика, но ужаснее всего было то, что лисы, как серые молнии, набросились на дикую стаю, впиваясь в уши и глотки собак.


Сердце у Счастливчика колотилось так сильно, что у него разболелась грудь.


«Собака-Лес, прости меня и помоги мне! Я не знаю, что делать!»


Он не мог допустить, чтобы собачек-на-поводочках победили и убили, но мог ли он обнажить клыки против своих товарищей из дикой стаи? А самое главное — разве он, городской пес, мог забыть остатки собачьего благородства и выступить против собак в союзе с презренными лисами, этими подонками собачьего мира? Ему ли не знать, что лисам никогда и ни в чем нельзя доверять, ибо они верны только своим сородичам и не соблюдают никаких договоров, заключенных с чужаками?


Счастливчик дрожал так, что зубы стучали, но он никак не мог заставить себя тронуться с места. Он должен был решить, на чьей он стороне — но не мог. Одна из стай неизбежно потерпит поражение, одна из его стай не досчитается своих товарищей… Но он никому не хотел смерти! Пусть Собака-Земля забирает лис — не жалко! — но только не собак, которых он знал, вместе с которыми охотился и сражался…


Лисы!


Вот оно — решение! Вот его враги! Счастливчик подобрался и стал осторожно пробираться вперед, в кучу воющих, тявкающих и грызущихся тел. Собаки, собаки, кругом одни собаки, рвущие друг друга. Где же лисы?


Он вскочил и огляделся по сторонам? Шесть серых поджарых тел копошились в куче с добычей, жадно пожирая объедки. Гнусные воры! Счастливчику на мгновение стало даже жаль Беллу — глупую, самонадеянную, наивную Беллу. Теперь Счастливчик видел, что и он ошибся, приняв этих тварей за городских лис. Нет, эти серые негодяи были слишком быстры, хитры и безжалостны. По сравнению с ними городские лисы-падальщики казались безобидными неуклюжими увальнями.


Счастливчик зарычал и бросился на лис. Пока он здесь, эти твари не получат ни куска стайной дичи!


Но Счастливчик даже не успел добежать до кучи, когда все изменилось. Лисы утратили интерес к жалким остаткам стайной трапезы и стали подкрадываться к палатке Луны. Они ходили вокруг нее, постепенно сжимая кольцо, и угрожающе рычали, скаля клыки.


«Им не нужны объедки! — понял Счастливчик, и багровая ненависть застлала ему взор. — Они хотят дичи — теплой, живой дичи! Они пришли за щенками Луны!»


Луна сидела перед палаткой, рыча от ярости. Слюна брызгала из ее пасти. Лисы, одна за другой, подбегали к ней, кусали и тут же отскакивали, изматывая свою противницу.


— Мамка-собака уже устала, — услышал Счастливчик мерзкий голос одной из лис. — Злая, но усталая. И совсем одна.


— Да-да! — затявкала другая. — Она не остановит наш голод!


Луна, еще не окрепшая после выкармливания щенков, сражалась с яростью самого Альфы. Маленькие Вьюн, Пушок и Носишка беспомощно жались за ее спиной, тоненько повизгивая от страха.


Счастливчик молнией ворвался прямо в гущу лисьей стаи, так что падальщики с тявканьем рассыпались в стороны, но этот маневр принес Луне лишь краткую передышку. Оправившись от неожиданности, лисы снова вскочили на лапы и бросились в атаку.


Никогда в жизни Счастливчик не сражался с такой яростью, как в этот день. Он прыгал и вертелся, кусал и рвал, с неистовой радостью пуская лисью кровь. Это была настоящая — правая — битва, в которой он мог сражаться с чистым сердцем, без колебаний или угрызений совести. В какой-то момент он поймал полный благодарности взгляд Луны, но у них обоих не было времени на разговоры. Луна с новой силой бросилась на собак и стала сражаться с такой отвагой и исступлением, с какой истинная мать защищает своих детей. Но лисы были коварными и сильными противниками. Они дразнили и выматывали ее, пытаясь выманить подальше от логова.


— Дай нам попробовать вкусной щенятинки! — издевательски скулил какой-то серый лис.


Счастливчик услышал, как щенята взвыли от ужаса:


— Мама, не отдавай нас! Мама!


— Не бросай нас!


Луна быстро теряла силы, но продолжала сражаться.


Вот одна из лис прыгнула ей на шею и повисла. Счастливчик с диким рычанием бросился на своего противника, отвесил ему тяжелую оплеуху по мерзкой длинной морде и кинулся на помощь Луне. Воя от боли, Луна покатилась по земле, пытаясь сбросить с себя лиса. Счастливчик рванулся к ней — но тут острые зубы впились ему в бок, и ему пришлось повернуться к новому врагу.


«Они неубиваемые, что ли?» — в отчаянии подумал Счастливчик, глядя, как отброшенный им лис кубарем катится по траве, роняя из пасти слюну пополам с кровью.


Да, эти лисы были невероятно сильны и пугающе упорны. Они были гораздо наглее тех жадных тварей, с которыми Счастливчик не раз схлестывался в городе, и, самое ужасное, намного храбрее. Городские лисы давным-давно бросились бы наутек, встретившись с таким отпором.


Счастливчик отбросил одного нападавшего, но на его место встали еще двое.


Они набросились с двух сторон, впились Счастливчику в шею и повисли, как крысы. Острая боль пронзила его от головы до лап, потом он почувствовал, как что-то горячее потекло по шкуре. Кровь… В глазах сразу потемнело, закружилась голова. Лисы тянули, изо всех сил, и на какой-то страшный миг Счастливчик перестал понимать, стоит он или лежит, где земля и где небо. Он падал, катился кубарем, снова падал, падал…


Луна! Она же осталась совсем одна!


Он впился когтями в землю, могучим усилием поднялся и бросился на помощь храброй матери-собаке… но откуда взялась эта красная пелена перед глазами? Счастливчик видел, что Луна продолжает сражаться, рвет наступающих лис, но их было так много… Так много…


Серая тень шмыгнула мимо Луны, защищавшей вход в логово. Счастливчик хотел предупредить ее, но вместо лая у него из пасти вырвался только слабый хрип… Потом все заволокло тьмой, а когда Счастливчик снова очнулся, то увидел, как мерзкая серая тварь выползает из логова Луны, держа в зубах брыкающийся черно-белый комочек. Толстого, теплого, пищащего, перепуганного щенка…


Два тоненьких голоска понеслись ему вслед:


— Нет, Пушок! Нет, нет!


Собрав остатки сил, Счастливчик поднялся на лапы и пошатнулся. Мир кренился и качался у него перед глазами.


Что там такое? За деревьями?


Неужели у него уже начались видения? Наверное, от потери крови его уже стало клонить в сон. Но как же он сможет помочь Луне, если заснет?


Счастливчик сморгнул кровь с глаз, пошатнулся.


Нет, ему не привиделись тени в лесу! Они были там!


Вот же они! Огромные тени, сильные и крепкие, но неподвижные, как призраки. Они не двигались, только стояли и смотрели. Две крупных черно-рыжих свирепых собаки — широкогрудые, мускулистые, с горящими глазами. Собаки! Настоящие! Но почему они стоят и смотрят, почему не бегут к нам на помощь?


Словно услышав его безмолвный зов, одна из собак повернула голову. Вторая приподняла лапу, как будто приготовилась выйти из тени на поляну. Счастливчик на заплетающихся лапах сделал шаг ей навстречу, потом остановился и покрутил головой.


«Счастливчик, какой же ты глупец! Это не собаки, это сон… Тени среди деревьев, шорохи в кустах… Убирайтесь, сонные тени!»


Хватит спать наяву, нужно жить здесь и сейчас — здесь, где льется кровь и разносится лай, где воздух загустел от запахов страха и ярости.


Луна не на жизнь, а на смерть стояла за своих щенков, и он должен был помочь ей.


Счастливчик заковылял вперед. Щенков осталось всего двое. А между ними и шестью голодными лисами — только он и Луна.


«Эй, Собака-Земля! Если сегодня ты ждешь меня к себе, то я принесу тебе подарок — целую свору мерзких лис!»


Счастливчик взревел от ярости и прыгнул.

Глава XXI


И когда лисий вожак прыгнул на него, Счастливчик с яростным ревом принял вызов. — Я так просто вам не дамся, — пролаял он. — Если хотите меня убить, готовьтесь отправиться следом… — Но он не успел закончить. Кто-то с силой пихнул его в бок, отбросив с дороги. Счастливчик тявкнул от боли и неожиданности и закрутил головой, ища нового противника.


Но это был не лис. И не враг. Могучий пес промчался мимо него — неукротимый сгусток мышц, силы и слепой ярости.


Порох!


Порох обрушился на лис, как огромное дерево на подлесок, так что твари с испуганным тявканьем опрокинулись на спины. Порох схватил своими страшными челюстями первого попавшегося, швырнул в сторону, принялся за следующего. Счастливчик, все еще оглушенный падением, почувствовал новый прилив сил. С трудом поднявшись на лапы, он ринулся в бой и стал сражаться бок о бок с Порохом.


Разъяренный богатырь не ведал ни страха, ни усталости. Он прервался лишь для того, чтобы сипло пролаять — подозвать на подмогу товарищей, сражавшихся на другом конце поляны и не знавших о трагедии, разыгрывавшейся возле логова матери-собаки.


Его зов тонул в общем реве и вое, но те, кто был ближе, откликнулись. Сначала Счастливчик увидел несущегося к ним Торфа с развевающимися по воздуху черными ушами, а следом за ним показалась Дейзи — маленькая, прыткая и клокочущая от гнева.


— Помогите Луне! — успел пролаять Счастливчик, прежде чем лиса бросилась на него и впилась зубами в лапу.


Боль обожгла огнем, зато помогла прояснить голову. Счастливчик зарычал и отшвырнул лису прочь.


Краем глаза он увидел, как еще одна лисица набросилась на Дейзи и располосовала когтями его морду. Но маленькая собака не дрогнула, глаза ее сверкнули — и она впилась зубами в глотку лисы. Счастливчик глазам своим не поверил, когда увидел, как Дейзи отшвыривает обмякшую лисицу в сторону. Ай да малышка!


Он повернулся к очередной нападавшей, прыгнул на нее и с такой силой вцепился в ее лапу, что услышал как хрустнули кости.


— Прочь с дороги, собака-вонючка! — прорезал воздух злобный лисий вопль.


Повернув голову, Счастливчик увидел, что сразу трое лис напали на Торфа. Черный песик скрылся под кучей визжащих и тявкающих тварей. Бедный Торф беспомощно размахивал лапами, капли крови брызнули на траву.


— Торф! Держись, дружище! — пролаял Порох и одним ударом своей тяжелой лапы отправил в кусты сразу двух лис, пытавшихся наброситься на него.


Улучив мгновение передышки, Счастливчик вскинул голову и оглушительно залаял:


— Альфа! Лапочка! Белла! На помощь!


Наконец-то — наконец-то! — его зов был услышан. Он увидел как собаки, сражавшиеся на поляне, отпрянули друг от друга. Видимо, все одновременно поняли, что происходит. Потом Альфа взревел так, что траве на поляне легла на землю от страха, и ринулся вперед. За ним, как единая стая, бросились все другие собаки.


Счастливчик был слишком занят тем, чтобы отбросить трех лис от распростертого на земле тела Торфа, поэтому не видел окончания битвы. Он только слышал наступающий собачий рык, несшийся со всех сторон, да краем глаза видел рассыпающиеся во все стороны серые тени. Одна за другой лисы падали на землю или разбегались в стороны, лишь немногие осмеливались вступить в схватку, но Альфа и Лапочка, наступавшие бок о бок, неумолимо шествовали сквозь лисье море, сокрушая все на своем пути. Они были стремительны и беспощадны, как Собака-Молния.


Лисы, зажав хвосты между лап, с жалобным тявканьем бросились наутек.


— Пора уносить лапы! — перетявкивались они. — Время бежать! Прочь-прочь-прочь!


Наступившая тишина упала, как снег.


Счастливчик повесил голову, тяжело раздувая бока. Три тощих серых лисы улепетывали в заросли, еще три истерзанных и искалеченных тела лежали на залитой кровью земле.


Потом из кустов донесся визгливый, дрожащий от ненависти, голос вожака:


— Мы еще вернемся! Мы вернемся, грязные псы! Не за вами, а за вашей вкусной щенятиной!


После этого все окончательно стихло.


Альфа молча подобрал с земли трупы убитых лис и швырнул их рядом с тем местом, где лежал Торф.


И сразу же, как будто Альфа разрушил какие-то могучие чары, Торф тоненько завыл, а Луна упала на землю и заскулила от горя и муки. Два крохотных щенка испуганно жались к матери, а Порох растянулся рядом со своими уцелевшими детьми и стал яростно вылизывать их круглые головки.


Счастливчик отвернулся, не в силах смотреть на это.


— Дейзи! — пролаял он. — Как ты? Цела?


Маленькая собачка отряхнулась, потерлась расцарапанной мордочкой о траву.


— Все замечательно, Счастливчик! Подумаешь, пара царапин! Ты беспокойся о черном песике, вот он, правда, совсем плох, — она горестно вздохнула и посмотрела на Торфа.


Вместе с другими членами стаи Счастливчик подошел к Торфу, лежавшему в лужице быстро густеющей крови.


Боль пронзила прокушенную лапу Счастливчика, но не это заставило его остановиться, не доходя до раненного. Подходить к Торфу было уже не нужно. Мухи уже густо облепили его разорванный бок, но еще яснее говорил о неотвратимом зловещий запах, уже знакомый Счастливчику.


Так же пахло от Альфи…


— Он ушел в Собаку-Землю, — раздался низки рев Альфы. — Оставьте его!


— Нет! — пробормотал Счастливчик, не в силах сдержаться. — Нет!


— Я сказал — оставьте его! Торф храбро сражался и погиб, как настоящий стайный пес, его больше нет.


Счастливчик был настолько поражен, что Альфа назвал погибшего его настоящим именем, что даже сел на землю. Вожак больше не называл Торфа Омегой… Смерть вернула маленькому черному песику его имя, достоинство и положение в стае.


Вернула все то, что отнял у него Счастливчик.


Черная волна горя захлестнула Счастливчика, за всю свою недолгую, но полную невзгод жизнь он еще никогда не испытывал ничего подобного. Стыд и вина сжимали его сердце и разрывали нутро, сокрушая все другие чувства и мысли. Эта мука не шла ни в какое сравнение и пульсирующей болью в прокушенной лапе, сейчас Счастливчик с радостью согласился бы остаться совсем без лапы, лишь бы Торф был жив.


«Это все моя вина. Это я навлек все эти беды на стаю… Я вторгся в их жизнь и испортил, я разрушил все, чем они жили… Это я погубил Торфа и Пушка».


Боль была настолько огромна, что он не мог сдержать ее в себе. Задрав голову, Счастливчик отчаянно завыл, выплескивая в небо свою скорбь и муку.


Кусака изумленно повернулась к нему, потом задрожала, запрокинула морду и тоже завыла. Почти сразу же к ним присоединился Хромой, потом Стрела, а затем Марта и Бруно. Вскоре все собаки уже дружно выли, объединившись в горе о погибших.


Но на этот раз призрачные псы не явились на горестный зов Счастливчика.


«Они отвернулись от меня, — бесстрастно подумал он, не в силах даже заплакать от тоски. — Так мне и надо. Я самый презренный пес на всей Собаке-Земле».


Голос Счастливчика задрожал, сорвался, и он замолчал.


Добрая Кусака тоже перестала выть и всем телом прижалась к нему, утешая.


— Не вини себя, — прошептала она. — Ты сделал все, что мог. Ты герой.


— Ты храбро сражался за Луну и ее щенков, — поддержала ее Стрела. — Торф пришел тебе на помощь и погиб в бою.


Его друзья возобновили оплакивание, а Счастливчик тихо сидел рядом с ними. У него пропал голос. Он сидел среди горюющих собак, и их вой разрывал ему сердце. В какой-то момент он заметил, что Нытик пристально наблюдает за ним, но какое Счастливчику было дело до этого маленького поганца?


«Да, я сделал все, что мог, — горько думал он. — Я предал вас, я натравил на ваш лагерь Беллу и лисиц, я предал, унизил, а потом и убил Торфа. И Пушка…»


Если бы Собака-Земля сейчас распахнула свою бездонную пасть, чтобы проглотить его, Счастливчик бы с радостью бросился навстречу смерти. Даже не заскулил бы напоследок.

Глава XXII


В мрачном молчании стал убирала из лагеря мертвые тела. Дохлых лис собаки выволокли на луг и бросили на поживу воронам. Марта своими широкими перепончатыми лапами толкала лис сзади, а Дейзи тащила их зубами вперед, морщась от боли в расцарапанной морде.


«Она превратилась в настоящего бойца», — с невольным восхищением подумал Счастливчик.


Над всем лагерем лежало гнетущее ощущение беды: Счастливчик задыхался в нем, словно под обвалом. Ничего не было закончено. Все, что должно быть сказано и сделано, будет исполнено сразу после того, как живые отдадут дань уважения мертвым. Счастливчик не смел поднять глаза на Альфу и Лапочку и старался не смотреть на сестру. Ради нее он предал дикую стаю, а она отплатила ему за это недоверием, ложью и глупостью.


Битва была страшной, но в ней не было победителей, и все это понимали. Ощущение беды и катастрофы камнем лежало в животе Счастливчика, и он чувствовал, что долго не сможет этого выдержать.


Когда лагерь был очищен от лис, стая вернулась к своим мертвым. Они бережно перенесли тела Торфа и Пушка под цветущий куст, росший сразу за лагерем.


Лапочка зарылась носом в черную шерсть Торфа.


— Сейчас не время для долгого прощания, — мрачно сказала она. — Но я обещаю, что мы по всем правилам и с честью проводим их к Собаке-Земле.


Счастливчик окаменел. Оказывается, он даже ничего не знал о том, как в стае принято оплакивать и провожать своих мертвых. Это понимание обожгло его сильнее, чем лисий укус. Только что он был готов отдать жизнь за этих собак, но, оказывается, до сих пор не был одним из них. То есть был, но не вполне. Не до конца.


Порох и Луна задержались было у куста, но Вьюн и Носишка громко запищали, зовя их к себе. Тогда осиротевшие родители встали и пошли прочь.


— А теперь давайте поговорим, — донесся со скалы негромкий голос Альфы. — Обе стаи — ко мне!


Счастливчик почувствовал нечто, похожее на облегчение. Ничто, даже самая лютая смерть, не могли быть хуже его терзаний.


Некоторые собаки с готовностью бросились к скале, горя желанием выслушать решение своего вожака, другие — среди которых были Белла и Счастливчик, — побрели на поляну, повесив головы и хвосты.


Вожак ждал, когда все соберутся, разглядывая собак холодными немигающими глазами. Лапочка, стоявшая рядом с ним, выглядела почти такой же неумолимой и яростной, как альфа. Счастливчик всего раз взглянул на нее и больше не смел поднимать глаз.


— Ты, — прорычал Альфа, останавливая свой страшный взгляд на Белле. — Поводочная дура!


Вопреки всему, Счастливчик не мог не восхищаться твердостью и храбростью сестры. Та вышла вперед с гордо поднятой головой и смело встретила взгляд Альфы.


— Ты привела лис в мой лагерь, — негромко и раскатисто продолжал полуволк. — Ты принесла смерть в мою стаю. Если хочешь что-то сказать перед смертью, то я тебя слушаю.


Собаки испуганно зашевелились, собачки-на-поводочке заскулили и затявкали. Солнышко тоненько заныла, а широкий лоб Бруно собрался складками — было видно, что сильный пес не готов мириться с вынесенным приговором.


— Ты отказался поделиться с нами водой и едой, — бесстрашно выпалила Белла. — Ты не оставил нам выбора. Если бы ты с самого начала прислушался к доводам разума, ничего этого не случилось бы. А еще ты первый убил одного из наших!


Альфа зарычал.


— И ты решила отомстить за причиненные тебе обиды? — с невыразимым презрением бросил он. — И как, теперь ты довольна? — Свет, вспыхнувший в глубине волчьих глаз, был страшен, как лесной пожар. — Вы — поводочные — вторглись на мою территорию. По Собачьему закону у вас нет и не было никаких прав. Никаких. И вы лишь доказали это, решившись на низкую подлость. Вместо того, чтобы отстоять свои притязания в честном поединке, вы объединились с презренными… тварями.


Белла не выдержала и опустила глаза.


— Лисы меня обманули, — тихо пробормотала она. — Я совершила ошибку, когда привела их в ваш лагерь и раскаиваюсь в том, что сделала.


— Очень скоро ты раскаешься еще сильнее, — губы Альфы расползлись в зловещей усмешке. — Потому что я убью тебя.


— Ой, нет! — тявкнула Солнышко.


Альфа обернулся к ней — и крохотная белая собачка распласталась по земле, сокрушенная его ужасным взглядом.


— Ой, пожалуйста, не надо! — жалобно проскулила она. — Пожалуйста! Белла хорошая собака… Такая… очень хорошая… Ой.


— Она хороший вожак, — добавил Бруно и выразительно посмотрел на Счастливчика, призывая подтвердить его слова.


Но даже если бы Счастливчик захотел это сделать, ему не оставили такой возможности. Потому что Альфа покачал своей тяжелой головой и произнес:


— Нет, собачка-на-поводочке. Хороший вожак думает, прежде чем действует. Он не может напакостить, а потом сказать — простите, я ошибся. Вожак не ошибается, ибо знает, что за его ошибки придется расплачиваться всей стае. Ваша безмозглая предводительница втянула вас в гибельную затею, надумав напасть на мою стаю. Она беспечно положилась на союз с самыми лживыми и вероломными тварями и подвергла смертельной опасности ваши жизни. Вам повезло, что вы уцелели. Я оставляю вам жизнь только потому, что вы помогли отстоять логово Луны. Но та, кто виновна во всем, что случилось, будет наказана. Белла из стаи собачек-на-поводочках, подойди ко мне!


— Подожди, Альфа! — Луна решительно вышла вперед, оставив щенков в надежных лапах Пороха. — Ты позволишь мне сказать слово?


Все собаки с удивлением смотрели на нее, но больше всех был поражен сам Альфа. Он задумчиво облизал свои белые клыки, помолчал.


— Все собаки в моей стае имеют право на слово, Луна. Говори.


Луна обернулась к собравшимся, по очереди посмотрела на каждого в кругу, потом снова подняла взгляд на Альфу.


— Сегодня я потеряла щенка из-за собачек-на-поводочке и их глупой предводительницы, — тихо начала она.


У Счастливчика оборвалось сердце. Если уж Луна против Беллы, то все пропало.


— У меня есть все причины ненавидеть их, Альфа. И даже больше, чем у тебя. — Ухо Луны дернулось, она содрогнулась всем телом, но быстро оправилась и заговорила тверже: — Но я вижу, что эта глупая собака говорит правду. Лисы одурачили ее, она не хотела того, что случилось. Это глупость, Альфа, а не преступная злоба.


Альфа утвердительно кивнул.


— Возможно, но за глупость, которая привела к таким последствиям, я караю не менее строго, чем за преступление. Но я вижу, что ты еще не закончила, Луна. Говори.


— Мы все делаем глупости. Все совершаем ошибки. И совершим еще много новых, если будем живы. Ты видишь, Альфа, как изменился наш мир! — Луна поскребла землю лапой. — Кто знает, кто следующий оступится и натворит бед по собственной опрометчивости? Мы, собаки, должны держаться вместе. Жить вместе. После Большого Рыка нам и так стало трудно выживать, так не стоит враждовать друг с другом.


Альфа медленно кивнул, но голос его остался тверд и неумолим.


— Мир может меняться, может рушиться и гибнуть, но мы должны поступать правильно. Чтить Всесобак. Уважать Собачий Закон.


— Прости, Альфа, я еще не закончила, — Луна крепко зажмурилась. — Они натравили на нас лисиц. Они совершили тяжкое преступление. Но когда они поняли свою ошибку, то постарались ее исправить. Все трое моих детей могли бы погибнуть сегодня, если бы не Счастливчик. И не наш бедный Торф. И не собачки-на-поводочках.


Луна обернулась и посмотрела на Дейзи. Глаза маленькой собачки блестели от слез, она дрожала, но не трогалась с места.


— Вот эта Дейзи первая из них прибежала мне на подмогу, — сказала Луна. — Она прибежала на зов Счастливчика и сражалась, как настоящая воительница, за моих щенков… — Луна остановилась, вздрогнула всем телом и с усилием закончила: — А за Дейзи прибежали и другие. И за это я их простила. У меня остались двое щенков, хотя я могла потерять всех.


Луна легла, вытянув перед собой лапы, словно больше не могла выдавить из себя ни слова. Тогда Порох встал, быстро лизнул в головенки Носишку и Вьюна и подошел к своей подруге.


— Я согласен с Луной, — пробасил он. — Мой щенок погиб, но двое других целы и невредимы. Собачки-на-поводочках сами не знали, что творят. А когда разобрались, то проявили и отвагу, и подлинное собачье благородство. Я на них зла не держу, Альфа. Им бы вожака хорошего, цены бы им не было!


Порох покачал хвостом и уткнулся носом в макушку Луны. Остальные молчали, ожидая ответа Альфы. Тот долго смотрел на Пороха и Луну, и впервые за все время, проведенное в стае, Счастливчик увидел в глазах свирепого полуволка что-то, похожее на нежность.


— Ну что ж, Бета, — после долгого молчания вздохнул Альфа. — Делай свою работу. Ты моя советница, дай мне совет.


Лапочка задумчиво почесала за ухом, потом изящным движением опустила длинную лапу на скалу.


— Я согласна с тем, что эти собаки храбро сражались, — произнесла она. — Как за нас, так и против нас.


— И какая храбрость перевесит? — с усмешкой спросил Альфа.


Лапочка подняла подбородок, в горле ее что-то заклокотало.


— Они будут неплохими союзниками, но дрянными врагами, Альфа. Я предлагаю закрыть глаза на наши различия, Альфа. В нас больше общего, чем различного. Луна сказала правильно: мы все собаки, и все, как можем, выживаем в изменившемся мире. Когда после Большого Рыка я пришла в стаю, мне казалось, что здесь я нашла убежище от ужасных катастроф, но вскоре случился второй Рык, и я едва не погибла в нем. Кто знает, что ждет нас дальше?


— А что ты скажешь об их предводительнице? — спросил Альфа, с презрением покосившись на Беллу.


— Пффф, — Лапочка фыркнула и смерила взглядом Беллу, — о ней я ничего не хочу сказать. Я соглашусь с тем приговором, который вынесут ей Луна и Порох. Думаю, у них есть право решать.


Альфа снова задумчиво облизнул челюсти, так что его белые клыки грозно заблестели.


— Очень хорошо, — сказал он, наконец. — Лапочка вновь сказала разумные вещи и вновь отговорила меня поддаться инстинкту. Что ж, я прислушаюсь к ее словам. Итак, как мы поступим, моя Бета?


Лапочка села и посмотрела на стаю Беллы.


— Я предлагаю предложить им вступить в нашу стаю. Разумеется, на наших условиях и по нашим правилам. Все они будут занимать самое низшее положение в стае. И отныне будут преданы тебе и только тебе. Если они согласны, мы каждому из них найдем дело по способностям.


Альфа кивнул, а собачки-на-поводочках стали взволнованно переглядываться.


Счастливчик смотрел в землю. Внутри у него все кипело. Смогут ли собачки-на-поводочках влиться в дикую стаю? Он поежился, представив себе Солнышко в роли Омеги. Но еще страшнее был вопрос о том, каково будет его положение в объединенной стае. Найдется ли для него такое место, на котором он сможет выжить? И как он сможет сохранить свою тайну?


Он открыл глаза, услышав, как альфа скребет когтями по скале. В тишине, царившей на поляне, этот скрежет показался особенно громким.


— Хорошо, — проворчал Альфа. — Если поводочные захотят войти в нашу стаю, мы распределим между ними обязанности. Полагаю, если у них мозгов побольше, чем у их вожатой, они примут верное решение. Моя стая сильна и могуча. Мы никому не позволим вторгаться на нашу территорию, так что выбор у наших непрошеных гостей невелик — пусть вступают в нашу стаю или проваливают, да побыстрее.


— А их предводительница?


— Она станет Омегой, — бросил Альфа. — Вы знаете, что это означает, собачонки? Будет подносить и прислуживать членам стаи, беспрекословно выполнять просьбы каждого, кто захочет ее о чем-то попросить. А если при такой жизни она все-таки сумеет найти время вздремнуть, то спать будет в палатке Омеги — на сквозняке и в сырости. Это будет только справедливо, в память о Торфе. Когда же Собака-Луна совершит полный оборот, Омега сможет оспорить свое место в бою, если, конечно, захочет. И если доживет до этого дня.


Белла стояла, подняв загривок. Счастливчик поежился. Неужели она откажется?


Собачки-на-поводочках тесно обступили ее, наперебой скуля, тявкая и рыча.


— Не соглашайся, если тебе это не нравится, — гудела Марта.


— Покажи им, что у тебя тоже есть дух! — ворчал Бруно.


Никогда еще Счастливчик так сильно не жалел о том, что он не один из них! Будь он сейчас в стае Беллы, он бы посоветовал им, как поступить. Стать Омегой на время полной прогулки Собаки-Луны было единственным выходом и спасением для Беллы. Неужели она этого не понимает? Но Счастливчик не мог вмешаться и обратиться к сестре. Не смел.


«Я больше не с ними. По крайней мере, открыто… Если я хочу жить, то должен молчать…»


Вся эта битва и все, что случилось до и после нее — все это его вина. Он уступил просьбе Беллы и согласился шпионить за дикой стаей, не думая, что сестра может его обмануть. Но и это еще не все. Самое ужасное, что это он рассказал Белле, что Нытик совершенно никчемный патрульный. Это он подал ей мысль вторгнуться в лагерь, услужливо сообщил, в какое время самые сильные собаки обычно уходят на охоту. Но все его предательство не помогло Белле и ее стае, он лишь навредил собакам дикой стаи, причинил им горе и страдания. И что он будет делать теперь, когда Белла и ее друзья сделают свой выбор?


«Останусь ли я в объединенной стае? А если они решат уйти, то останусь я с Беллой или останусь здесь?


А может быть, мне предназначено быть одному, не принадлежа никому и ничему?»


Белла и Альфа продолжали молча смотреть друг на друга, но теперь Белла нервно облизывала губы. Она еще не решила, но уже склонялась к какому-то выбору.


— Ну? — рявкнул Альфа. — Решай, Белла, собачка-на-поводочке.


— Подождите! — протявкал тоненький голосок.


Счастливчик вздрогнул. Все собаки разом обернулись и уставились на мерзкого уродца, совсем недавно втравившего Счастливчика в пучину несчастий. Теперь Нытик шел с высоко поднятой головой и задранным вверх кривым хвостиком, его безобразная плоская мордочка вся расплылась от предвкушения близкого отмщения.


— Не спеши принимать решение, Альфа! — пропищал Нытик. Он сел посреди поляны и кивнул на Счастливчика.


Лапочка оскалила зубы.


— Как ты смеешь вмешиваться, Нытик? — рявкнула она. — Если Белла отвергнет наше предложение, ты снова станешь Омегой, не забывай об этом!


— Ах, простите, простите меня, — залебезил Нытик. Не выдержав, он взвизгнул и ухмыльнулся до ушей, вывалив язык: — Но я хочу сообщить нечто очень интересное! Очень важное! Альфа должен узнать об этом до того, как решит принять этих собак в нашу стаю. Позвольте мне сказать слово! — Он повернулся к Счастливчику и визгливо пролаял: — Видите этого городского пса?


Альфа в раздражении покосился на Счастливчика, потом снова смерил взглядом Нытика:


— Что с ним такое?


Сердце застыло в груди у Счастливчика. Он знал, что сейчас произойдет, но ничего не мог поделать. Ему было некуда бежать, негде спрятаться. Поздно. Нытик пристально, с жадным любопытством смотрел на него, облизывая свои острые зубки.


Счастливчик с ужасом почувствовал, как его задние лапы сами собой подгибаются, торопясь принять позу покорности. Ему захотелось заскулить, жалко и тщетно умоляя о прощении.


— Он один из них! Из поводочников! — пролаял Нытик, весь трясясь от восторга. — Мерзкий предатель! Он все это время шпионил за нами и докладывал своим дружкам!


Тишина. Язык у Счастливчика вдруг распух и одеревенел, как полено, а шкуру защипало от ледяного страха. Белла и остальные собачки-на-поводочках в ужасе смотрели на него, выдавая его с головой своими перепутанными глазами. Вся дикая стая обернулась к Счастливчику, на всех мордах было написано изумление и нежелание верить.


Лапочка прыгнула вперед и с размаху ударила Нытика по морде. Тот завизжал, но не заткнулся.


— Это неправда! — гневно пролаяла она. — Ты ответишь за эту ложь, Омега!


— Не надо! — тявкнул Счастливчик, бросаясь между Лапочкой и Нытиком. Он приоткрыл пасть и тяжело дышал, судорожно всхлипывая от напряжения. Он умирал от страха, но что-то в глубине его существа — что-то большее, чем он сам — не могло допустить, чтобы еще одна собака снова пострадала за его проделки. Даже злосчастный негодяй Нытик.


— Счастливчик? — ошеломленно воскликнула Лапочка.


— Это правда, — Счастливчик повесил голову, но тут же рывком снова вскинул ее и посмотрел в прекрасные глаза Лапочки. Он должен был так — глаза в глаза — открыть ей всю правду. — Это не ложь. Он говорит правду.


Несколько мгновений Лапочка молча смотрела на него, и эти мгновения показались Счастливчику днями.


Альфа за спиной у Лапочки хранил зловещую неподвижность.


— Ты не мог… — пролепетала Лапочка с трудом, словно что-то сжало ей горло. — Ты бы никогда не…


— Да, Лапочка. Я сделал это. Прости меня.


— Но ведь ты один из нас! — вдруг яростно залаяла Лапочка. — Даже если это правда, ты все равно… — словно спохватившись, она резко закрыла пасть и замолчала.


Счастливчик стоял, словно громом пораженный. Слишком много всего он увидел в ее глазах: гнев, боль, страх и нестерпимую обиду. И безмолвную мольбу сказать то, что она хотела от него услышать.


С огромным усилием Счастливчик оторвался от Лапочки и посмотрел на Альфу, потом на Беллу. По очереди обводя взглядом всех собак в кругу, он увидел и мрачное торжество Нытика, и изумление Кусаки, и мрачный вызов в глазах Пороха. Дейзи и Солнышко дрожали, как две зайчихи. Постепенно в воздухе начало сгущаться напряжение, от которого начинала потрескивать шерсть, а кровь бешеными толчками стучала в ушах.


«Пришло время выбирать, Счастливчик. Решай, кому принадлежит твоя преданность».


И когда огромный полуволк, спрыгнув со скалы, мягко пошел к нему, Счастливчик молча поднял голову и, весь дрожа, шагнул ему навстречу.


Возможно, время выбора уже прошло.

Значит, и выбирать нечего.

Значит, пришло время умирать.


Продолжение следует






ЧЛЕНЫ СТАИ


ПСЫ-ОДИНОЧКИ


Lucky — Счастливчик (бывший Yap — Лай)


Old Hunter — Старый Охотник


СОБАЧКИ-НА-ПОВОДОЧКЕ


Bella — Белла, рыжая с белым, сестра Счастливчика (бывшая Пискля)


Daisy — Дейзи, помесь вест-хайленд-уайт терьера и джек-рассел терьера


Mickey — Микки, бордер-колли


Martha — ньюфаундленд


Sunshine — Солнышко, белая аккуратная мальтийская болонка


Bruno — Бруно, немецкая овчарка


Alfie — Альфи, маленький коренастый, с пятнистой бурой с белым шерстью


ДИКАЯ СТАЯ (по старшинству)


ГЛАВАРИ


Alpha — Альфа. Вожак, огромная помесь собаки и волка


Beta — изящная собака-бегунья с короткой серой шерстью (бывшая Лапочка)


ОХОТНИКИ


Fiery — Порох (крепкий черный пес, длинные уши, шкура в складках)


Snap — Кусака (маленькая, рыже-белая)


Mulch — Торф (черный, длинношерстный, с длинными ушами)


Spring — Прыгушка (рыжая с черными пятнами)


ПАТРУЛЬНЫЕ


Moon — Луна (черно-белая пастушья собака)


Dart — Стрела (поджарая, бурая с белым гончая)


Twitch — Хромой (коричневый, гончая, с черными пятнами и искалеченной лапой)


ЩЕНКИ


Squirm — Вьюн (черно-белый щенок, сын Луны)


Nose — Носишка (черная, дочка Луны)


Fuzz — Пушок (черно-белый, сын Луны)


ОТБРОСЫ


Omega — Омега, он же Whine — Нытик


Внимание: Если вы нашли в рассказе ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl + Enter
Другие рассказы в серии
Похожие рассказы: Кристофер Холт «Последние псы - 2», Вадим Булаев «Зюзя. Книга вторая.», Вадим Булаев «Зюзя. Книга третья»
{{ comment.userName }}
{{ comment.dateText }}
Удалить
Редактировать
Отмена Отправка...
Комментарий удален
Ошибка в тексте
Выделенный текст:
Сообщение: