Цитадель Теней. Пробуждение

АлексоТор

Маленькая девочка переживает смерть матери, закрывшись от всего мира. Отношения с отчимом не строятся, да и с одноклассниками тоже. Всё меняется, когда вселяющий страх человек забирает её с собой в Цитадель. Отныне она — кагэми, тень.

Чужой мир, пугающие расы, а дом и семья так далеки и недосягаемы. Но так ли это на самом деле? Может, всё намного ближе, чем кажется?

— Пролог —

Двери закрылись за спиной пожилого мужчины, едва успевшего заскочить в переполненный вагон метро. Конец рабочего дня означал большое скопление народу, стремящегося быстрее попасть домой, и забыть о рутине, что сопровождала их каждый день в душных офисах.

Мужчина глубоко дышал, прижавшись лбом к холодному поручню. Было видно, как тяжело далась ему пробежка до поезда. Мужчина только вытер испарину, когда почувствовал, как кто-то тянет его за рукав серого пиджака. Повернув голову, он встретился взглядом с парой необычных глаз. Цвет радужки плавно перетекал от светло-серого, казавшегося практически прозрачным, до насыщенно-зелёного, словно весенняя зелень. В народе глаза подобного типа часто назывались «хамелеонами», за уникальную способность сочетать практически все встречаемые оттенки. Обладательницей столь редкого цвета была девочка лет двенадцати. Она улыбалась, и от этого на сердце становилось светло. Подобные улыбки часто приписывают ангелам — тёплый взгляд и ямочки на щёчках.

— Извините, — голос ребёнка разливался, словно кто-то затронул струны арфы. — Садитесь, пожалуйста.

Девочка уступила место пожилому мужчине, поблагодарившего её кивком, и встала рядом с матерью, которая с такой же тёплой улыбкой смотрела на свою дочь. Женщина была очень молода и красива, и скорее напоминала старшую сестру, нежели мать. Она мягко провела рукой по иссиня-чёрным волосам малышки и взяла её за руку. Ребёнок был только рад. Она крепче прижала свободной рукой к груди футляр со скрипкой.

Девочка разглядывала людей в вагоне, и глаза её играли озорством и любопытством.

Полный мужчина, судя по слишком светлым волосам — иностранец, ел мороженое, подвязав к горлу салфетку, но капли тающего лакомства падали ему точно на брюки. Мужчина облизывал перепачканные губы и прищуривал глаза каждый раз, как подносил десерт ко рту. Таких людей редко, но все же, можно было встретить. Он явно был из тех, кто переоценивали значимость еды, возводя её на пьедестал — с таким обожанием и вожделением он смотрел на молочно-кремовую сладость.

Молодая пара, воспользовавшись тем, что их со всех сторон зажимали, тесно прижимались друг к другу. Парень нежно обнимал девушку за талию и что-то шептал ей на ушко, от чего та, наматывая на палец локон волос, тихонько посмеивалась и краснела. Пожилая дама, стоявшая справа от возлюбленных, что-то тихо бурчала себе под нос, и легко можно было догадаться, что говорила она о распущенности современной молодёжи. Хотя сама ворчунья была одета в яркое цветастое платье, явно из времён своей былой молодости. Лицо женщины не уступало платью — тени, помада, тушь, пудра — все на месте. Да и волосы ещё совсем недавно были покрашены в сиреневый цвет. Правда, напоминанием о нём служили лишь ещё не отстриженные кончики.

Девочка перевела взгляд на окна вагона и стала рассматривать, что же скрывается за стеклом, но ничего кроме быстро проносящихся стен подземного туннеля, изредка расписанного граффити, она увидеть не смогла. Заскучав, малышка решила поговорить с матерью, но вдруг ей показалось, что за стеклом что-то мелькнуло. Нечто настолько тёмное, что свет поглощался полностью. Освещение в вагоне замерцало. Люди стали осматриваться по сторонам, словно ища то, что вызвало проблемы со светом. Через несколько минут, поезд метро встал и во всех вагонах погас свет. Пассажиры заволновались; где-то в темноте, послышался голос плачущего ребёнка; кто-то из стариков причитал, что больше походило на молитву. Девочка сильнее прижалась к матери и та, успокаивающе погладила её по голове.

— Просим всех соблюдать спокойствие, — раздалось по внутренней связи. — Временные неполадки на линии. В скором времени они будут устранены и движение продолжится.

Успокоившись, люди перестали обращать внимание на отсутствие электричества. Прошло не больше десяти минут, и в поезде вновь загорелся свет. Радостные голоса разносились по всем вагонам. Девочка облегчённо вздохнула — уже нечего было бояться.

Через несколько минут вагон метро двинулся, и все словно забыли, о недавнем инциденте с электричеством.

Девочка думала о чем-то своём, когда рядом стоящий мужчина случайно толкнул её и футляр со скрипкой выпал из рук. Малышка нагнулась за инструментом, но неожиданно её накрыла волна жара, за которой последовала кромешная тьма.

Открыв глаза, девочка поняла, что лежит на полу и сверху на неё что-то давит. Выбравшись из-под этого нечто, она протёрла глаза, которые саднило от дыма. Громкий крик разнёсся по вагонам метро.

Вокруг испуганного ребёнка лежали мёртвые тела. Окровавленные, обожжённые и изуродованные — они заполняли собой все пространство вагона.

Мужчина, что совсем недавно увлечённо ел мороженое, сидел на своём месте, с торчащим куском стекла из горла. Кровь текла по его костюму, смешиваясь с выпавшим из рук десертом, образуя одновременно красивые и ужасные узоры малинового цвета. Влюблённая пара, пронзённая поручнями, навеки соединились в объятиях — их поза говорила о том, что парень в последний момент попытался уберечь любимую. Ещё недавно они оба улыбались, а сейчас на их лицах застыли гримасы ужаса и страха. Тело женщины сгорело наполовину, а лицо превратилось в расплавленную восковую маску. Трупы. Только трупы и ничего более.

Наверное, когда верующие думают об Аде, они представляют его именно так. И посреди всего этого Хаоса находилась единственная выжившая.

Девочку трясло от увиденного. Её несколько раз вырвало. Малышке хотелось лишь одного — поскорее исчезнуть из этого места. Но последней каплей для неё стало тело матери — с выжженной и окровавленной спиной до самых костей. От осознания происшедшего, девочка потеряла сознание, погрузившись в спасительную темноту.

***

— Глава 1 —

***

Девочка проснулась от собственных стенаний. Мелкая дрожь била хрупкое тельце, разгоняя по организму липкое чувство страха. Она лежала на кровати, одеяло скомканной тряпкой валялось в ногах. Все её тело было мокрым от пота, а на лице блестели слезы. Малышка села в постели, окончательно скинув одеяло на пол. Небольшой ночник в форме цветка лилии освещал пространство возле кровати. Стрелки часов показывали половину шестого утра, а за окнами начинался новый день, озарённый золотым восходом. Здания высоток медленно выходили из-под власти ночной тени, скидывая её покрывало, и улыбались новому дню, дружески приветствуя его бликами на окнах.

Девочка подтянула ноги к груди и спрятала лицо в коленях. Обхватив их руками, малышка глубоко вздохнула несколько раз и только после этого встала с постели. Шатаясь и опираясь рукой об стену, она добралась до ванной. Холодный душ хорошо смывал остатки того ужаса, что каждую ночь переживала девочка в своих снах. Вода помогала освободиться телу от слабости, боли и страха.

Выйдя из ванной комнаты, и плотнее укутавшись в махровый халат, девочка вернулась в комнату. Этот халат нежно-кремового цвета, ещё совсем недавно, принадлежал её погибшей матери. Девочка всей душой верила, что он сохранил столь знакомое, нежное, обволакивающее тепло, и ни с чем не сравнимый запах матери. Для неё это было небольшим, но дорогим сокровищем. Девочка бережно повесила халат на стул и быстро переоделась в школьную форму — классический чёрный низ и белый верх. Ничего лишнего, ничего индивидуального. Она поправила юбку, и, взяв деревянный гребень, встала перед зеркалом. Очень тщательно малышка расчесала свои длинные чёрные волосы, цвету которых мог позавидовать любой вековой ворон. Никогда девочка не заплетала их и не собирала в хвост, оставляя распущенными. Так любила её мама. В каждой мелочи девочка пыталась сохранить частичку присутствия погибшей женщины.

Закончив собираться, малышка прошла на кухню. Небольшое светлое помещение с белым гарнитуром. По крайней мере, когда его устанавливали, он был именно таким. Но за несколько лет эксплуатации он приобрёл обшарпанный вид — в одном месте отходила панель после затопления, в другом на стенке остались въевшиеся следы масла и жира. Впрочем, для приготовления пищи вполне сносно.

Завтрак представлял собой, пускай и скудный, но все же вполне питательный набор продуктов: стаканчик с йогуртом, шоколадные хлопья с молоком и апельсин. Будто с глянцевой картинки. Вот только хватает его всего на несколько часов, а не на весь день, как это обычно обещают в рекламах. Впрочем, весь день девочке был и не нужен. Переждать несколько часов до обеда было вполне достаточно. Для отчима она приготовила яичницу с парой кусков колбасы и крепкий кофе. Хотя он бы предпочёл что-нибудь с куда большим градусом.

Малышка вздохнула. Ещё совсем недавно, она жила полной жизнью. У неё была любящая мать — известная скрипачка, и добрый отчим — подающий надежды композитор. Каждый день был похож на сказочный, светлый сон. Казалось, такая идиллия будет длиться вечно. Вот только кто-то там, наверху, решил иначе. В одночасье, всего этого не стало. Картинка счастливой семьи разлетелась на тысячи осколков, как фарфоровая ваза. Но если фарфор можно было бы ещё склеить, то с жизнью этого уже не провернуть. После гибели той, что являлась сердцем семьи, все пошло наперекосяк. Добрый отчим пал духом. Поначалу, он перестал творить, ему отказывали в работе и вскоре он запил. Вместе с бутылкой пришла и агрессия. Он начал избивать падчерицу и винить её в смерти любимой женщины. Но девочка не обижалась на отчима. Она сама считала себя виновной. Она выжила, мать — нет. Все очень просто.

«Комплекс выжившего» — так называли это врачи, обследующие девочку.

Именно это привело к тому, что отцовские побои воспринимались как должное, и малышка закрыла в себе все эмоции. Некогда жизнерадостная, теперь она стала лишь бесцветной тенью самой себя. Привычные вещи перестали её трогать, а смех и слезы словно никогда и не существовали.

От угнетающих мыслей девочку отвлёк сильный запах горелого. Она резко сняла сковороду с плиты. Яйца превратились в огарки. Увы, вздохами тут не поможешь, так что она выкинула пригоревшие остатки в мусорное ведро и принялась за новую порцию. На этот раз правильно. Приготовив все для отчима, девочка приступила к завтраку. Чтобы трапеза не проходила в тишине, она включила телевизор. Утренние новости пестрили событиями: местная молодёжь, с лозунгом «Старики — наше все», помогли пожилой паре с восстановлением деревенского домика; группа студентов устроила шествие в знак протеста против прибытия в страну иностранного посла, пропагандирующего запрет «ЛГБТ»; в донорском центре произошёл фурор — рекордное количество собранной крови (на этом моменте девочка подавилась и немного побледнела). Во все это даже вместился маленький сюжет про котёнка, которого спасатели вытащили из канализационного шлюза. Выпуск новостей был завершён мрачным сюжетом об очередном теракте, произошедшем в столице. Как только пустили первые кадры с пострадавшими, малышка выключила телевизор. Её руки тряслись, тело пронзила слабость. Слишком эта новость напоминала ей о событиях полуторагодовалой давности.

«Адские врата» — так окрестили журналисты события того весеннего дня. И они были правы. В той ужасной трагедии, случившейся в вечерний час пик, погибло более сотни человек. Множество семей потеряли дорогих и любимых им людей. Катастрофа унесла жизни не только тех, кто был в этот момент в метро, но и людей на улице.

В тот день, как позже передавали по всем каналам, причиной страшной трагедии стал очередной теракт. Террористы ввели в главный компьютер вирус. Диспетчеры ничего не могли поделать. Смертоносная программа была хорошо защищена. Отсутствие света по всем веткам, хоть и длившееся всего лишь несколько минут, привело к тому, что два поезда метро, всегда расходившихся на путях с небольшой разницей по времени, столкнулись на полной скорости. В носовой части одного из них была заложена бомба. Взрыв был такой силы, что над местом столкновения обвалилась дорога и некоторые машины провалились в яму. Несколько врезались друг в друга, что привело к авариям и смертям. На место происшествия были вызваны пожарные. Больницы были переполнены пострадавшими. Органы правопорядка и спасатели бросили все силы на поиски выживших и уцелевших. Вот только спасать было уже некого. Хотя некоторые потерпевшие погибли мгновенно, бо́льшая часть жертв теракта умирала долгой мучительной смертью от ожогов, потери крови и болевого шока. Многие из уцелевших скончались по пути в больницы или же на операционных столах. И только один человек выжил во всём этом ужасе. Девочка, ученица средней школы. Но самым удивительным было то, что, кроме сильного шока, в состоянии ребёнка не наблюдалось каких-либо аномалий. Если только таковой не считать полное отсутствие царапин, ожогов и прочих травм. Многие воспринимали это чудом. Многие, но не все. Среди тех, кто потерял в этой трагедии своих близких, было немало людей, косо, с ненавистью и, порой, со страхом смотревших на единственную выжившую. Журналисты же днём и ночью осаждали квартиру и школу малышки, в надежде заполучить эксклюзивное интервью у чудом спасшейся. У «Подземной саламандры» — именно так решили прозвать писатели жёлтой прессы девочку. Все это никак не помогало ей скорее прийти в себя после случившегося. Подобное отношение сопровождало её повсюду: на улице, в общественном транспорте, в школе. И последнее было хуже всего.

Электронные часы на полке пропищали семь раз. До занятий оставался ещё час. Путь до школы на автобусе занимал всего лишь десять минут, но погода за окном вполне располагала к неспешной получасовой прогулке, которая помогла бы до конца выветрить остатки ночного кошмара. Малышка взяла из комнаты сумку с учебниками и, надев кожаную курточку, рисунок которой напоминал узор на змеиной шкуре, вышла на слегка ещё морозный, бодрящий утренний воздух. Под ботинками шуршала опавшая листва. По дороге, спеша на работу, разъезжали люди в своих автомобилях. На подъезде к кольцу, ведущему к школе, уже успела образоваться небольшая пробка. Грузовик заглох на повороте, перегородив всем дорогу. Водителям приходилось объезжать его чуть ли не по тротуару. Осторожно перейдя дорогу, девочка вступила на территорию пришкольного сквера.

Это был уже старый сквер, разбитый и засаженный первыми выпускниками школы. С высоты птичьего полёта, формой он напоминал треугольник с плавно срезанными углами. Его цементные дорожки уже давно пробила трава и заняла своё законное место в цепочке жизни, газоны превратились в бескрайние ярко-жёлтые одуванчиковые поля. Цветы были настолько пышными и крупными, что лежавший в них человек, легко скрывался от взора посторонних. Липы, берёзы, тополя могли поведать не один десяток историй о школьниках, а то и сотню другую. Их листва летом была россыпью изумрудов, осенью же — рубинов и янтаря. На окраине центральной площади сквера, воздвигнут мраморный памятник. Цельный кусок чёрного мрамора. Ничего лишнего, ничего искусственного. Казалось, это изваяние всегда было здесь, даже в те времена, когда сквер ещё был лишь площадкой с молодыми саженцами. От центральной площади шло несколько дорожек. Посетители любили гулять по той, что шла по периметру сквера. Её путь пролегал так, что окружавшие её деревья образовывали аллеи. На дорожках, шедших от площади, стояли яркие деревянные скамейки: жёлтые, зелёные, красные. Одна из таких скамеек, стала чем-то вроде места сбора местных неформалов, большинство из которых были членами ученического совета при школе. Малышка часто видела их возле некогда жёлтой скамейки. Некогда, так как теперь её истинный цвет лишь угадывался, сквозь надписи и рисунки, оставленные чёрным маркером. Старшеклассники собирались возле неё и развлекались: играли на гитаре, репетировали, просто шутили и разговаривали. Но особо любима для них была сцена, стоявшая в центре сквера. Старая деревянная сцена на металлических подпорках. Краска на ней не обновлялась с момента строительства и уже давно облезла. Несмотря на свой преклонный возраст, она была ещё весьма крепка. Все праздники, если позволяли погодные условия, проходил именно здесь. Сцена была негласным сердцем сквера.

Малышка прошла через школьные ворота, тут же погружаясь в закрытый маленький мир со своими законами и порядками. Во дворе собралось довольно много учеников. Младшие классы спешили на уроки, не замечая никого вокруг, зачастую сталкиваясь с другими обучающимися. Среднее звено лениво подтягивались к первому звонку, давно утратив было рвение. Старшеклассники стояли на крыльце школы и курили — кто-то в открытую, а кто-то все же пытался спрятать сигарету, хотя по итогу наказаны будут все — школьные камеры знали, что записывать.

Девочка поднялась по мраморным ступеням и вошла в просторный холл. Он был сделан из того же мрамора, что и крыльцо — белый с чёрными прожилками. Переобувшись и сдав куртку в раздевалку, малышка поднялась на второй этаж в свой класс. До начала занятий оставалось всего пятнадцать минут, так что кабинет был уже заполнен учениками. Группа девчонок о чем-то разговаривала и периодически посмеивалась. Несколько мальчишек кидались друг в друга бумажками. Были и те, кто просто сидя за партой читали, повторяли домашнее задание или же спали. Пока девочка шла к своему месту — последней парте в ряду у самого окна — гул в классе притих. Её спину буравили чужие взгляды. Если бы они могли прожигать, то сейчас малышка выглядела бы как швейцарский сыр. Это было противное, липкое чувство, заставляющее передёргивать плечами, но она с ним уже свыклась.

Молча, пытаясь игнорировать окружающих, что довольно-таки тяжело, когда на тебя обращено столько внимания, она выложила из сумки учебник и тетради. Малышка опустила голову так, что волосы закрыли её лицо. Словно занавес, они отделяли её от окружающих. Вот только это была иллюзия. Все равно, она слышала, как одноклассники обсуждают её. Кто-то из девочек громко, так чтобы все слышали, произнесла:

— Скажи-ка, а тебе было приятно лежать среди горящих тел и знать, что ты-то, уродка, выжила?

Класс дружно рассмеялся. Дети продолжали зло и подло насмехаться над своей одноклассницей. Все прекратилось с появлением учителя, но вновь возобновится на переменах, как это уже неоднократно бывало в прошлом. Девочка положила голову на руки и повернул её к окну. Начался очередной кошмарный день.

***

Осенний ветер играл на улице опавшей листвой. Он, то резко подкидывал её в небо, то плавно, словно укачивая, опускал на землю. Быстро проносясь сквозь ветки, вихрь сбрасывал себе на землю новые жёлтые и красные «игрушки», а в следующую секунду втягивал их в маленький смерч. Так, не переставая играть с листвой, ветер наткнулся на преграду. Высокий мужчина во всём чёрном, скрывался в тени дерева. Он неотрывно, сквозь стекла своих солнцезащитных очков, наблюдал за окнами второго этажа, полностью игнорируя, играющий с ним ветер. Но последний не отступал. Более того, казалось, что ветер был обижен. Он пролетел сквозь школьные клумбы, срывая с цветов лепестки, пронёсся над опавшими листьями, захватив их с собой, добавил немного песка и во всем этом попытался закружить человека.

Лепестки цветов и пожелтевшая листва медленно падали в опустевшую тень.

***

— Глава 2 —

***

Стайка воробьёв, напоминавшая чем-то группу дезертиров, пробиралась через пожелтевшую траву. Они чирикали и перепрыгивали через препятствия, направляясь к своей цели — небольшой иве, высотой чуть превосходящая куст репейника, росшего неподалёку. Но не все было так просто, как могло показаться. Иву уже облюбовала другая стая, таких же маленьких, коричневато-серых птичек. Один из «древесных» воробьёв заметил «травяных» конкурентов и громко чирикнул, подав сигнал остальным собратьям по дереву. Стайка тут же взмыла вверх и спикировала на захватчиков. Но «травяные» не побоялись атаки и сами в ответ разделились на два отряда, разлетевшись в разные стороны, нанеся удар по защитникам с флангов. Началась потасовка. Маленькие бойцы смело чирикали, хлопали крыльями и бились грудью друг об друга. Однако, небольшое сражение закончилось не чьей-то победой, а коллективным отступлением, так как с близ расположенного балкона раздались звуки выхлапываемого ковра. Воробьи громко чирикнули и устремились подальше от потенциальной угрозы. Вслед им смотрела пара «хамелеоновых» глаз.

Девочка чихнула от кружащей вокруг пыли и потёрла глаза. Роскошные чёрные волосы были спрятаны под косынкой. Поверх простых джинсовых брюк и футболки надета старая потёртая рубаха, выполняющая функцию фартука. Брюнетка посильнее замахнулась хлопушкой и ещё пару раз ударила по коврику. После недели дождей, погода на улице выдалась тёплая, так что маленькая хозяйка решила провести генеральную уборку. Квартира была прибрана, полы и посуда вымыты, грязное белье крутилось в стиральной машинке. Оставалось только сходить в магазин за продуктами к ужину. Девочка стянула коврик с верёвок и постелив его у порога, сняла с себя косынку с рубахой. Малышка взяла деньги со стола и, накинув куртку, поспешила в магазин.

***

Солнце отражалось от луж, придавая всему миру блеска и сияния. Девочка слегка прищурилась — блики были слишком яркими для неё. Сейчас она жалела, что не взяла с собой тёмные очки, посчитав, что осенью они ни к чему. Вот только «бабье лето» вступало в свои права со всей силой. Детская площадка, как это часто бывало в середине лета, была полна людей. Молодые, и не очень, женщины зорко следили за детьми. Но это никак не мешало им делиться последними новостями и сплетнями. Впрочем, иначе и быть не могло. Подобные посиделки для женщин в декрете были единственным развлечением.

Что-то кольнуло в груди у маленькой брюнетки. Непроизвольно она поднесла руку к сердцу. Боль от потери матери снова острым ножом полоснула её. В глазах защипало, но слёз не было. Глубоко вздохнув, девочка ускорила шаг и чуть ли не бегом проскочила в двери соседнего магазина.

Хотя магазином это помещение трудно было назвать. Скорее это был довольно большой киоск с гордой надписью «Мини-Маркет». Главным словом было именно «мини». Пара холодильников с напитками, тройка морозильных витрин и несколько стеллажей за кассой — вот и все хозяйство магазина. Но, несмотря на это, магазин мог похвастаться большим выбором, низкими ценами и высоким качеством продукции. Хозяйка и продавщица по совместительству, женщина преклонного возраста, которую все просто называли «Тётушка», всегда с гордостью отзывалась о своих товарах. На качество она не скупилась. Так что магазин был весьма и весьма популярен среди местных жителей.

Вот и сейчас, несколько молодых женщин делились чем-то жизненным с пожилой дамой. Та лишь улыбалась и приветливо кивала. Но стоило ей заметить маленькую брюнетку, как улыбка исчезла не только с лица, но и из глаз продавщицы. Прошло уже полтора года, а хозяйка маркета все так же жалостливо смотрела на девочку. И от этого последней становилось только хуже на душе. Ничего. Нужно было только перетерпеть сейчас, во время покупок, а затем снова укрыться под крышей родного дома. Малышка натянуто улыбнулась. Она всегда так делала заходя сюда — чтобы женщина как можно скорее перестала жалеть её. Вот и сейчас, продавщица глубоко вздохнула и снова улыбнулась. Вот только улыбка такая же натянутая. Закончив с покупками, девочка поспешила обратно. Подальше от этого взгляда.

Взгляда, прожигавшего саму Душу.

Не успела она выйти из магазина, как к её ногам подкатился футбольный мяч. Щербатый мальчонка, весь перемазанный в песке, щурясь, протянул за ним руки. Подняв свой трофей, ребёнок улыбнулся девочке и умчался обратно на детскую площадку, к своим друзьям.

Брюнетка смотрела на них, как на нечто, столь далёкое и непривычное. Хотя, совсем недавно, все было не так. Она сама часто проводила время во дворе. Вместе с отчимом и матерью они играли и в футбол, и в теннис, и в салки — во всё, что только захочется. Как заливисто тогда звучал её смех. И как грела улыбка родителей. Но больше всего, малышка любила вечерние прогулки. При свете звёзд и луны, семья прогуливалась вокруг домов. Пусть маршрут был и недлинным, но таким дорогим, что все сокровища мира не могли заменить его. В такие минуты казалось, что на всём белом свете нет никого, кроме них.

А иногда, когда погода стояла особенно тёплой, мать девочки устраивала небольшой концерт на балконе. Она была отличным музыкантом и композитором. Освоить сразу несколько инструментов для неё не было проблемой, но больше всего она любила скрипку. Лёгкий деревянный инструмент пел в её руках. Минорные мотивы, трогающие душу, и мажорные мелодии, веселящие сердце — все в её исполнении было неповторимо. И именно этих, сладостно-грустных, моментов и не хватало девочке. Ей не хватало матери.

Ей не хватало любви.

Но она сама отказалась от всего этого. Улыбка, слезы — все это было теперь для неё под запретом. Права на детство она лишилась в тот момент, когда оказалась единственной выжившей в Аду.

Мать погибла, а она — выжила…

Чья-то рука опустилась на плечо девочки и с силой сжала его. Неизвестный резко развернул ребёнка к себе лицом, словно куклу. Испуг сковал тело малышки. Немигающим взглядом она смотрела на незнакомца. И по мере рассматривания, глаза её расширялись от страха.

Незнакомцу она едва доставала до груди. Одетый во все чёрное мужчина даже не пугал её. Нет, это чувство было далеко от обычного понимания «страх». Из-за присутствия мужчины, внутри девочки происходило что-то, чего она не могла ни понять, ни тем более объяснить. Странная, обволакивающая всё и вся, аура. Лишь это слово ближе всего подходило для сравнения. Но не это заставило девочку оцепенеть. Шрам. Её взгляд был прикован к шраму незнакомца. Ужасный рубец, словно его оставил раскалённый предмет. Начинаясь у кромки волос, шрам проходил под тёмными очками через левый глаз и подбородок, и уродливой змеёй скрывался под воротником чуть расстёгнутой рубахи.

Мужчина сильнее сжал плечо, и лицо девочки исказила гримаса боли. Рефлекторно, она потянулась к плечу. Её рука замерла, когда она поняла, что глаза за тёмным стеклом очков, внимательно изучают её, словно сканируя, и изнутри, и снаружи. Дрожь пробежала по телу малышки.

— Ты…

Голос мужчины подействовал на ребёнка подобно небольшому разряду тока. Он словно проникал в каждую клеточку её тела, начинаясь у стоп и заканчиваясь на кончиках волос. Будто под гипнозом, девочка не могла ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Единственная мысль, что билась у неё в голове, было — бежать. Бежать как можно дальше от этого незнакомца, внушающего непонятное беспокойство и желание беспрекословного подчинения. Но это было выше её сил. Малышка с ужасом и трепетом, не имея возможности даже закрыть глаза, наблюдала словно со стороны, как мужчина протянул к её лицу вторую руку. Он уже практически коснулся кончиками пальцев её подбородка, когда со стороны раздался громкий шум.

Проезжающая мимо машина, резко затормозила перед, выбежавшим на проезжую часть, ребёнком — тот самый щербатый мальчуган с мячом. Водитель что-то крикнул ему и парнишка умчался прочь. Как и девочка. В тот момент, когда послышались звуки тормозов, девочка вышла из транса. Она резко выдернула руку и помчалась прочь от незнакомца. Бежать домой она не могла — он стоял точно на пути к подъезду, так что малышка решила скрыться от него, петляя среди, хорошо знакомых, дворов. Она бежала со всей скорости своих маленьких ног.

Двор. Второй. Третий. Круглая арка и линия гаражей. Подворотня. Двор новой школы и снова арка. Железный забор с отогнутым краем, через который пробираются дети. Небольшой палисадник. Снова дворы. Пульс отдавался в висках, но малышка ни на секунду не останавливалась. Она знала что ОН преследует её. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять это. Нет. Она ЕГО просто чувствовала. Как и несколько минут назад, когда он всматривался в её лицо из-за тёмных линз очков. Малышка сильно зажмурилась, пытаясь сбросить это ощущение. Столкновение с чем-то мягким заставило её упасть на землю. Сумка с продуктами больно ударила малышку по колену. Девочка открыла глаза и снизу вверх обвела взглядом группу подростков. Подняв за руку своего друга, в которого врезалась девочка, парни окружили её. Сильный запах алкоголя, сигарет и пота заставил малышку прикрыть лицо. Подростки начали посмеиваться и глумиться над ребёнком, чувствуя её беспомощность. Один из них попытался её пнуть, но промахнулся и угодил ногой о лежащий рядом камень. Громко разразившись ругательствами под пьяный смех друзей, парень схватил тот самый камень и замахнулся им на маленькую брюнетку. От страха, малышка закрыла голову руками, спрятав лицо в коленях, когда знакомо ощущение коснулось её. ОН был рядом. Девочка подняла голову и увидела того незнакомца. ОН стоял за тем самым парнем и держал его за руку. Не меняясь в лице, мужчина вывернул руку парня так, что тот заорал диким, полным боли голосом. Остальные подростки в страхе переглянулись, но поняв своё численное преимущество, начали окружать мужчину, потеряв всякий интерес к более мелкой цели. Воспользовавшись моментом, малышка подскочила с земли и побежала в сторону новых коттеджей, построенных неподалёку. Протиснувшись между двумя высокими заборами, девочка просто осела на землю, привалившись к каменной кладке.

Её всю трясло. Подтянув колени к груди, и обхватив их руками, девочка заплакала. Впервые, после тех ужасных событий, столь сильные эмоции коснулись её. Тело содрогалось под сильным рыданием. Она боялась. Боялась выйти из укрытия и встретить того незнакомца. И даже боялась за тех хулиганов. Отчего-то она просто знала, чувствовала, что так просто они не отделаются. И вывихнутая рука была ещё не самым страшным, что мог сделать с ними тот незнакомец. Опасаясь покинуть своё укрытие, малышка продолжала крепко обхватывать себя руками и плакать. Она не знала, сколько времени провела так, пока поток слёз не иссяк. Поняв, что ни пьяные подростки, ни мужчина, так и не нашли её, она решилась выйти из укрытия. По дороге домой малышка надеялась, что уже проснувшийся отчим, не будет сильно зол на неё.

***

Маленькая хозяйка без происшествий добралась до дома. Поднявшись на свой этаж, малышка осмотрела себя. Джинсы и куртка были в пыли и грязи — пробежка и лазанье среди заборов оставили след на одежде. Конечно, вещи не были совсем «убиты», но, на ещё один большой шаг, приблизились к этому. Девочка глубоко вздохнула. Взбучки от отчима не избежать. Вот если бы только он ещё спал, тогда бы она успела почистить вещи, и он ничего не заметит. Ну хоть продукты остались целы, несмотря на то, что сумка с ними и падала несколько раз на землю.

Малышка кротко открыла дверь и осторожно вошла в квартиру. Из кухни слышался голос. Отчим не спал, а значит скандалу быть. Смирившись со своей неизбежной участью, девочка прошла на кухню и замерла в дверях.

— Где ты ходишь?! — отчим заметил её и отвернулся от собеседника к ней. — Вместо того чтобы приготовить поесть, ты где-то пропадала несколько часов! Мерзавка! Ничего, — на небритом и заспанном лице мужчины расплылась кривоватая ухмылка, — отныне это не моя проблема. Теперь ты будешь на попечении у этого уважаемого человека. Он согласился взять тебя к себе на воспитание. Надеюсь, ты по достоинству оценишь мою заботу о тебе и впредь будешь более благодарна мне.

Он продолжал говорить, но малышка не слушала его. Все её внимание было сосредоточено на госте. Через тёмное стекло очков на неё взирал мужчина со шрамом.

***

— Глава 3 —

***

— Нет! Пустите! Отпустите же меня! — девочка пыталась вырваться из хватки «чёрного» мужчины, но все было напрасно. Как хищная птица крепко держит свою добычу в цепких когтях, так и незнакомец удерживал малышку.

Когда они покидали квартиру девочки, она шла молча, с выражением обречённости на лице, боясь разозлить отчима. Ей даже не позволили что-либо взять из вещей — она была, все в той же, испачканной одежде. Но стоило этой странной парочке завернуть за угол дома, как поведение малышки кардинально изменилось. Она стала вырываться, кричать. Даже попыталась ударить мужчину, но тот легко уклонился от детской атаки и сильнее сжал её руку.

Девочку не покидала надежда, томящаяся глубоко в душе, что если ей удастся вырваться и вернуться домой, отчим примет её. Поймёт, что был неправ и не отдаст этому жуткому человеку.

Незнакомец внушал страх и панику. Она его боялась не как разумный человек, а как дикое животное, встретившее хищника на своём пути. Все естество девочки кричало и вопило о том, что этот человек опасен. Если она пойдёт с ним, то обратно, в привычную жизнь ей уже никогда не вернуться. Это осознание пугало малышку ещё сильнее.

Но ещё больше её ужасал тот факт, что, несмотря на все её крики и сопротивления, никто, абсолютно никто, не обращал на неё внимания. И дело было даже не в обычном человеческом «принципе невмешательства», нет. Дело обстояло куда хуже. Люде не делали вид, что не замечают несчастного ребёнка, они её на самом деле не видели. Девочка поняла это, проходя мимо молодой пары. Когда они были на расстоянии вытянутой руки, девочка громко позвала на помощь, но, ни девушка, ни парень даже не взглянули в её сторону. Для них её не существовало. Понимание этого сковало малышку изнутри жутким холодом — нечто ужасное ожидало её в недалёком будущем.

И потому девочка не переставала сопротивляться.

Мужчина продолжал тащить её за собой, без особых усилий крепко удерживая чуть выше локтя. Они прошли освещённый участок зелёных насаждений, где на скамейках сидели несколько пожилых женщин. Дальше «чёрный» повёл малышку во дворы, мимо строительных площадок. Девочка хорошо знала свой район, но даже она уже запуталась во всех этих поворотах и закоулках. Казалось, мужчина искал что-то конкретное. Они сворачивали во дворы, проходили их насквозь и снова выходили на открытые участки. Все это время девочка продолжала вырываться. Но, ни единый мускул не дёрнулся на лице мужчины.

Наконец «чёрный» резко остановился. Малышка успела затормозить, едва не врезавшись в мужчину лбом. Она отвлеклась на время от своей истерии и внимательно огляделась. Несколько домов было построено так, что их торцевые части образовывали глухой тупик с непроглядной тенью. Как бы ни располагалось солнце, его лучи никогда не освещали этот закоулок. Девочка не могла понять, что могло им здесь понадобиться.

«Возможно, мужчина просто на этот раз не туда свернул? Сейчас он это поймёт, и мы снова пойдём через дворы. Ведь ему не мог быть нужен именно этот пугающий угол?»

Но ожиданиям малышки не суждено было сбыться.

Ещё крепче сжав руку несчастной, мужчина уверенно ступил на территорию вечной тьмы.

У девочки возобновилась паника. Но как бы она ни выбивалась, как бы ни кричала, мужчина не отпускал её. Тогда малышка впилась зубами мужчине в запястье. От неожиданности и боли, мужчина ослабил захват и выпустил добычу. Воспользовавшись моментом, маленькая брюнетка попыталась убежать, но «чёрный» схватил её за волосы и со всей силой дёрнул на себя. Девочка громко закричала, слезы брызнули из её глаз. Оступившись, она упала, больно ударившись о землю. Но мужчине было плевать. Он тащил её за волосы по земле, абсолютно игнорируя крики отчаянья и боли. Остановившись в самом тёмном месте, которое не проглядывалось даже с улицы, мужчина резким движением поднял девочку на ноги. Он нагнулся так, чтобы его лицо находилось на одном уровне с лицом малышки, и тихо произнёс нечто на странном наречии. Малышка замерла, глядя ему прямо в глаза, словно загнанная в ловушку жертва. Слова «чёрного» скорее напоминали звук ползущей змеи в траве, нежели человеческую речь. На какую-то долю секунды девочке показалось, что за стёклами очков глаза незнакомца покрылись дымкой. Но она не успела осмыслить увиденного, так как, в следующую секунду, мужчина со всей силой толкнул её в кирпичную стену.

Словно со стороны девочка наблюдала за своими движениями: вот она наклоняется от толчка, падает в сторону стены и всего пара сантиметров отделяют её от опасного столкновения. Малышка успела закрыть глаза в ожидании боли.

Но боли не последовало. Точнее, не та, какую ожидала девочка.

Вместо ощущения удара головой о стену, брюнетка почувствовала, как сжимаются её рёбра. Лёгкие были словно в огне. Она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пусть эти ощущения и длились всего доли секунд, они были ужасными.

Следующее, что почувствовала малышка, так это твёрдую, холодную каменную поверхность под руками. Девочка открыла глаза и её тут же вырвало. Немногочисленное содержимое желудка, вперемежку с жёлчью, покинуло организм. В нос ударил резкий запах. Девочка тяжело кашляла. Во рту стоял мерзкий вкус. Все тело била мелкая дрожь.

Малышка вновь ощутила присутствие «чёрного». Все ещё, будто в лихорадке, она медленно обернулась. Время вокруг девочки словно изменило свой ход. Как в замедленной съёмки, она наблюдала за мужчиной.

Он появился из какого-то тёмного, вязкого сгустка, висящего в воздухе. От этого «нечто» к мужчине тянулись тонкие нити, но стоило тому сделать шаг, как все они оборвались и затянулись обратно в вещество. Та часть нитей, что осталась на мужчине, пульсировала и двигалась. На глазах у девочки, одежда незнакомца начала меняться: рубаха разорвалась и теперь торс мужчины окутывали тонкие чёрные бинты. Такие же бинты покрывали руки мужчины — туго стягивали его предплечья, и их оборванные кончики, словно живые, шевелились в воздухе. Брюки «чёрного» стали обтягивающими, а поверх них, по самые щиколотки, свисала прямая юбка, с разрезами по бокам. Мужские туфли преобразились в ботфорты из тонкой кожи.

Изменилась не только одежда, но и внешность мужчины. Кожа его стала светлее, с сероватым оттенком. Черты лица заострились ещё сильнее. Но самым удивительным стало изменение его волос. Из небольшого «хвостика» на затылке, причёска превратилась в более замысловатую. Волосы, словно живые, сами собой заплелись в тугую косу и удлинились настолько, что едва не касались пола. Основанием косы служила небольшая «шишка», закреплённая двумя чёрными палочками с необычным узором. Две тонкие пряди, обрамляя лицо, вплелись в косу на затылке.

По всему телу мужчины чёрным светом горела замысловатая татуировка.

Незнакомец встряхнул руками и рисунок исчез. Во всем его фантастическом обличье, на которое заворожено, со смешанным чувством ужаса и восторга взирала девочка, не к месту оставались только солнцезащитные очки. Без каких-либо магических ухищрений, мужчина снял их и через плечо закинул в вязкую субстанцию. Та поглотила аксессуар, словно паук муху. Место очков заняла чёрная лента, скрывающая глаза полностью. Девочка не уловила момент, когда мужчина повязал её.

Мрачный спутник повернулся в сторону малышки, словно только что вспомнил о её существовании. Он схватил её за ворот куртки и резким движением поднял на ноги. Только сейчас девочка заметила, что её руки покрывают узорчатые татуировки, как и у мужчины. Но, ни понять природу их происхождения, ни разглядеть витиеватый рисунок она не успела — так же неожиданно, как и появилась, татуировка исчезла.

«Чёрный» потащил девочку прочь из комнаты. Все, что она успела запомнить о помещении, в которое попала, так это его непроглядную темноту. Единственным освещённым участком было то место, где в воздухе зависла чёрная субстанция. Крепко держа, уже несопротивляющуюся девочку, мужчина вышел из помещения сквозь большие резные двери. Яркий свет ударил малышку по глазам. От неожиданности она зажмурилась и потому абсолютно не могла сказать, куда именно вёл её «чёрный», и уж тем более о месте своего прибывания. Но даже с закрытыми глазами она могла ощущать окружающее пространство: прохладный ветер касался её кожи, различные ароматы баловали её обоняния. То место, через которое её вели, внушало лишь чувство спокойствия и защищенности. Одно было странным — отсутствие звуков. Должно быть, пространство было необитаемым.

По исчезнувшим кругам перед глазами малышка поняла, что они снова вошли в здание. Она практически упала, споткнувшись о невидимое препятствие, но сильные руки мужчины успели вовремя поймать её. Непроизвольно, девочка прижалась к нему, но тут же почувствовала толчок — мужчина жёстко оттолкнул её. Страх вновь напомнил о себе, смыв ещё недавнее приятное ощущение. Девочка боялась пошевелиться, ожидая от чужака не только очередного толчка, но и побоев. Но вместо этого, малышка услышала фразу на непонятном языке, и прикосновение мужской руки к плечу. В этот раз он держал хоть и крепко, но не настолько болезненно. Он вёл её довольно долго — боль в глазах успела пройти и теперь малышка могла разглядеть окружающее её пространство.

Их путь пролегал через просторный каменный коридор. Звуки шагов раздавались на несколько метров вокруг, эхом отражаясь от стен. Дорогу освещали небольшие сферические лампы, чей тусклый свет скорее подчёркивал темноту, нежели разгонял её. Вскоре они остановились у одной из дверей, внешне ничем не примечательной и не отличающейся от прочих в этом коридоре. Мужчина трижды ударил кулаком по стене у двери и та, абсолютно бесшумно, открылась сама собой.

Перед взором девочки предстала небольшая комнатка. Хотя определение «монашеская келья» подошло бы ей куда больше. Одноместная деревянная кровать со старым покрывалом; стул, с тазиком и кувшином воды в нём; окно под самым потолком, пропускающее свет в комнату чуть больше коридорных светильников — вот, впрочем, и все убранство помещения.

«Чёрный» подтолкнул девочку внутрь, и стоило той переступить порог комнаты, как дверь захлопнулась у неё за спиной. Малышка тут же попыталась открыть её, но та не поддалась. Послышались удаляющиеся шаги.

После нескольких минут неудачных попыток, малышка опустилась на колени перед дверью и закрыла лицо руками. Даже уставшая, вымотанная физически и морально, дрожащая от холода внутреннего и внешнего, она все равно не могла проронить и слезу. Осознав свою беспомощность и тщетность дальнейших попыток к бегству, не раздеваясь, девочка легла на кровать, с головой укутавшись покрывалом.

На краю засыпающего сознания, малышка слышала звук открывающейся двери, шелест одежды и слова на непонятном, шипящем наречие.

***

Проснулась девочка от звуков собственного желудка. Сев на кровати и проморгавшись, она попыталась вспомнить о минувших событиях. Прошедший день начинался как всегда, да вот только закончился заточением в каком-то странном, пугающем месте, куда её приволок не менее ужасающий человек. Малышка даже не могла точно сказать, что её пугало больше: вся необычность случившегося или же только мужчина в чёрных одеждах.

И ещё эти странные татуировки. Девочка внимательно рассмотрела кожу на своих кистях. И внутренняя и внешняя стороны были такие же как и всегда. Даже царапин не было, не то, что татуировок. Но она могла поклясться, что в тот момент, когда мужчина схватил её за воротник куртки, рисунки были. Чёрные узоры. Одновременно завораживающе — красивые и пугающе — притягательные.

Погрузиться в размышления на эту тему девочке не дал очередной громкий позыв её желудка. Организм требовал еды. Да вот только откуда её взять в этом странном, незнакомом месте? Максимум, что могла позволить себе маленькая заключённая, так это выпить воды из кувшина, надеясь, что от этого ей не станет хуже. И понадеяться, что это её не убьёт.

Малышка слезла с постели и взяла кувшин с водой. Сделав для начала пробный глоток, она тут же с жадностью припала к сосуду. Вода была прохладной и безумно вкусной. Никогда в жизни обычная вода не казалась девочке столь потрясающей. Возможно, это было последствием пережитого стресса и ей сейчас абсолютно все могло показаться «манной небесной», но её это вполне устраивало. Жаль только, что кроме воды в этом месте ничего больше не перепадёт.

Девочка все ещё продолжала пить, когда дверь бесшумно открылась, и в комнату вошёл «чёрный» человек. По крайней мере, девочка решила считать его именно таковым, пытаясь не задумываться, кем или чем он был на самом деле. От неожиданного вторжения, кувшин выпал из рук малышки и разбился о каменный пол кельи. Боясь пошевелиться, девочка замерла. Она не могла точно сказать, какие чувства испытывал вошедший, так как его глаза были все ещё скрыты под чёрной лентой, но то, что он недоволен, было яснее ясного.

Мужчина прошёл внутрь, переступил через осколки и молча положил на постель поднос. Только сейчас девочка заметила, что «чёрный» человек принёс ей еды. На простом металлическом подносе стояла тарелка с какими-то фруктами и деревянная кружка с чем-то дымящимся, с приятным ароматом. В какой-то момент, ей даже показалось, что она благодарна ему. Вот только длилось это ощущение недолго. Как только руки мужчины стали свободны от его ноши, он тут же развернулся, крепко схватил малышку за плечо, и жестом показал на осколки.

— Ашш нас'салар, — девочка ничего не поняла из сказанного, только заметила, что голос «чёрного» был довольно хриплым. Такое бывает, когда человек не привык разговаривать. В прошлую их встречу, она не обратила на это внимания — было не до того. Она хотела лишь избавиться от его подавляющего присутствия. Сейчас же, это хриплое шипение резало девочке слух.

— Ашш нас'салар! — повторил мужчина настойчивее, сжав руку сильнее. Брюнетка скривилась от боли.

— Я не понимаю! — малышка дёрнулась, и в отличие от прошлых раз при общении с цепким захватом пальцев «чёрного», ей удалось вырваться.

Мужчина молча смотрел на испуганную девочку. Все так же, не говоря ни слова, он подобрал с пола один из осколков и сделал шаг к ребёнку. Почувствовав неладное, малышка попыталась отстраниться. Вот только тяжело это сделать будучи запертой в четырёх стенах. «Чёрный» схватил заключённую за запястье, вложил осколок ей в руку и силой сжал её пальцы в кулак. Девочка закричала от боли. На каменный пол одновременно пролились и слезы из детских глаз и кровь из разрезанной ладони. Мужчина держал так несколько секунд, пока малышка не осела на пол. Только когда её колени коснулись пола, он отпустил. Все так же не меняясь в лице, он вышел из комнаты.

Малышка прижимала к себе окровавленную руку, раскачиваясь из стороны в сторону. На её лице была смесь обиды, злости и страха. Её душили слёзы. Крик отчаянья встал комком в горле. Но что-то не позволяло малышке выпустить эмоции наружу. Что-то, что сломалось в ней в тот роковой день.

Девочка оторвала взгляд от пола и увидела поднос. Сжав зубы, она резко встала, пересекла комнату и со всей силой столкнула поднос с едой на каменные плиты кельи. Содержимое просыпалось, смешавшись с осколками. Малышка с ногами залезла на кровать, села в её изголовье и, укутавшись в покрывало, привалилась спиной к каменной стене. На место голода пришла обида. Маленькая заключённая не понимала ни речи надсмотрщика, ни его неоправданной грубости. Все, что он делал по отношению к ней, было несправедливо.

Малышка сидела без движения уже несколько часов. Войди сюда любой посторонний, и он не отличил бы её маленькую фигурку от каменной статуи. Свет, падающий из окна на девочку, сменил своё расположение, спустившись на каменный пол. Его оттенок с золотисто-белого стал огненно-рыжим. Близилась ночь.

Стоило солнцу скрыться и лишить келью единственного источника света, как малышка уловила какие-то звуки. Прислушавшись, она поняла, что это звучит музыка. Кто-то играл печальную мелодию. В одно мгновение она звучала столь тихо, что казалась лишь вымыслом воображения. Через секунду же звуки разносились в воздухе громче, чем раскаты грома в самую дикую грозу. Она легко затрагивала за душу любого, кто в этот час мог слышать её. Особенно маленькую девочку. Здесь, в этом чужом, пугающем, тёмном месте, кто-то играл мелодию, чистую как утренний снег и нежную, словно лепестки. Погрузившись в эти звуки с головой, малышка отошла в царство сна.

***

На следующий день (по крайней мере, по бьющему свету из окна девочка определила, что настало утро) маленькая заключённая проснулась от ощущения чужого присутствия. Открыв глаза, она увидела мужчину. Хоть глаза его были скрыты под повязкой, малышка точно знала, что он смотрит прямо на неё. Девочка поёжилась. Ей было неприятно осознавать, что он застал её спящей чуть ли не в позе зародыша.

Мужчина стоял в дверном проёме, держа в руках очередной поднос с едой. В этот раз там было нечто напоминающее кашу. «Чёрный» перевёл взгляд с девочки на остатки вчерашней еды на полу и обратно.

— Ассс лар син, — снова шипящее наречие с хрипотцой. У малышки мурашки пробежали по коже от этих звуков.

Мужчина же, полностью игнорируя заключённую, обошёл опасный участок пола и поставил поднос на край кровати. Но стояло ему отвернуться, как за спиной раздался звук удара. Девочка столкнула ногой поднос, отправив его к вчерашнему собрату.

Не обратив никакого внимания на содеянное, мужчина покинул помещение.

Весь оставшийся день девочку мучил голод. Кувшин с водой был разбит, а есть еду с пола она никогда не станет. Но не только эти потребности организма её беспокоили. Хотелось не только наполнить тело, но и облегчить. Но не делать же это в тот странный сосуд, непонятно как появившийся в противоположном углу комнаты? И как бы ей ни хотелось в туалет, воспользоваться услугами средневекового горшка она не собиралась.

Пытаясь отвлечься, малышка стала прислушиваться. Из окна доносились различные звуки: шелест листвы, отдалённые шаги, звук льющейся воды. Вот это было уже лишним звуком. Девочка соскочила с постели и воспользовалась услугами горшка. Что же, этот постыдный момент своей жизни она сможет как-нибудь пережить.

Вернувшись на постель, малышка легла, прикрыв глаза. Звуки с новой силой закружились вокруг неё. То, что она поначалу приняла за шорох листвы, оказалось голосами. Тихими и громкими, звонкими и приглушёнными. Порой ей казалось, что возможно даже различить мужчине или женщине принадлежит звук. Именно звук — все это произносилось на том же самом шипящем наречие, что разговаривал мужчина. Под это обволакивающее шипение девочка погрузилась в сон.

Проснулась она, когда уже стемнело. Брюнетка даже не удивилась, что проспала весь день. Организм решил, что раз уж его не насыщают, то нечего и энергию зря расходовать. Девочка уже собиралась лечь на другой бок и снова попытаться заснуть, коль потребность желудка она все равно не могла выполнить, когда услышала звуки музыки. Ночную тишину разбавляла прекрасная мелодия. Несколько мгновений малышка слушала не шевелясь. Затем, что-то решив для себя, она резко соскочила с постели и кинулась к двери. Долго и упорно она дёргала за ручку, но та не поддавалась. В отчаянье, девочка схватила с пола тот самый осколок, которым мужчина разрезал ей руку, и попыталась им вскрыть замок. Но и это не помогло. Лишь несколько неглубоких бороздок появилось на деревянной поверхности.

Малышка села напротив двери, обняв колени руками, так и уснула, все ещё слушая ставшую уже родной мелодию.

***

Как и в прошлый раз, разбудило её присутствие рядом мужчины. Он стоял на пороге и смотрел сверху вниз на девочку, которая сидела практически в его ногах. На его лице не читались какие-либо эмоции. Хотя, может он в принципе не мог их испытывать. Маленькая заключённая внимательно следила за движениями вошедшего, боясь пошевелиться. Тот же, решив не утруждать себя более, и поставив поднос около малышки, молча развернулся и вышел. Дверь практически закрылась, когда брюнетка, действуя скорее инстинктивно, чем обдуманно, успела ногой подтолкнуть поднос так, что его край застрял между дверью и стеной, оставляя маленький просвет. Выждав некоторое время и не веря в собственную удачу, малышка поднялась с пола и тихо подошла к двери. Осторожно приоткрыв дверь, она выглянула в коридор. Ни души. И самое главное, никакого намёка даже на потенциальное присутствие её надзирателя.

Девочка покинула свою келью и начала медленно продвигаться вдоль стены, усеянную дверями. Проходя около каждой из них, беглянка задерживала дыхание и замедляла шаг. На её счастье, в коридорах никого не было, хотя она могла поклясться, что неоднократно слышала шум за той или иной дверью. Видимо, обитатели этого места ещё не успели покинуть свои комнаты и крепко спали. Ну, или чем ещё можно заниматься в таком месте, когда на улице раннее утро?

Малышка прошла до конца коридора и спустилась по лестнице на два пролёта вниз. Там она наткнулась на большую дверь, отличающуюся от всех остальных и девочка решила рискнуть. Она со всей силой налегла на дверь и та поддалась. В лицо беглянке ударил свежий воздух. Недолго думая, девочка юркнула в ближайшие кусты. Ветки царапали ей кожу, цеплялись за одежду. Особенно назойливый и упрямый куст смог оставить себе на память рукав детской курточки. Но на все это малышке было наплевать. Главное, как можно скорее найти способ покинуть это странное место.

Девочка целеустремлённо пробиралась вперёд на четвереньках. Её рука наткнулась на, странное на ощупь, бревно Беглянка медленно провела взглядом вдоль бревна и замерла. Её глаза расширились от страха. То, на что она наткнулась, оказалось хвостом огромного животного. Во все глаза девочка смотрела, как существо поднималось на лапы. Перед ней стоял огромный лохматый зверь. Все его могучее, жилистое тело, не уступающее своими пропорциями и взрослому медведю, было покрыто красивейшей белоснежной шерстью. На его лапах красовались длинные когти, подобные остро заточенным клинкам. Больше всего этот зверь походил на волка, вот только морда была скорее лисьей. «Волк» повернул морду и пара небесно-голубых глаз уставилась на брюнетку. Он медленно приблизился к своей жертве. Девочка ощущала его тёплое дыхание на своём лице. Теперь их разделяло не более десяти сантиметров. Малышка закрыла глаза, готовясь к неминуемой смерти, когда её желудок предательски заныл. От его позывов даже зверь помотал головой — столь громкими они были. Лицо беглянки приобрело розоватый оттенок. Мало ей было смертельной опасности в лице этого зверя, так теперь она ещё умирала от стыда.

Вдруг она почувствовала небольшой толчок в грудь. Открыв глаза она увидела, как зверь протягивал ей раскрытую лапу, на которой лежал какой-то плод. Девочка недоуменно переводила взгляд с плода на лисью морду и обратно. Зверь мотнул головой и ещё раз легонько толкнул девочку в грудь. Медленно и предельно осторожно малышка взяла плод обеими руками. Размером он был с кокос, от его кожуры, покрытой тонкими волосками, исходило еле уловимое тепло. Зверь когтем стукнул по плоду и тот раскрылся в руках девочки. В нос ударил сладковато-приторный запах. Желудок снова напомнил о себе, и девочке ничего не оставалось, как принять дар хищника.

Мякоть плода оказалась податливой, тёплой и очень вкусной. Но главным его достоинством было то, что с каждым съеденным кусочком, её голод пропадал. Двухдневная голодовка давала о себе знать и девочка с жадностью вгрызалась в еду. Все это время зверь наблюдал за ней, сидя напротив.

Время от времени он мотал головой и принюхивался. Его хвост постоянно бил по земле, говоря о хорошем расположении духа хозяина.

Когда плод был съеден и о его существовании напоминал только пустая кожура, девочка попыталась поблагодарить зверя, но вместо слов из её рта вырвалась отрыжка. Казалось, зверя это развеселило. Он придвинул морду вплотную к её лицу и облизал его. Язык невиданного зверя был тёплым и шершавым.

Малышка больше не испытывала страха перед существом. Напротив. Теперь он казался ей просто большим лохматым псом. Юная беглянка поднялась с колен. Даже стоя в полный рост она лишь слегка доставала существу до плеч. Но это не помешало ей протянуть руки вверх и почесать зверя за ушами. Тот довольно завилял хвостом. Девочка уже практически обнимала хищника за мускулистую шею, когда за спиной раздался глубокий, рычаще-шипящий голос.

— УШШ ИЛ НА РРРАТ!

Беглянка резко обернулась.

Прямо напротив них, стоя на задних лапах, возвышалось такое же существо. Вот только шерсть его была чёрной как ночь, а глаза пылали багровым огнём.

— УШШ ИЛ НА РРРАТ! — громко повторил зверь

***

— Глава 4 —

***

— УШШ ИЛ НА РРРАТ?! — чёрный «волк» оскалил морду. Шерсть на его загривке встала дыбом.

От страха, девочка ещё крепче вцепилась в белого зверя, в поиске защиты. Он мягко отстранил её от себя, посадив на землю, и встал в полный рост. Своей комплекцией он не уступал чёрному сородичу. Затем голубоглазый сделал шаг в сторону, закрыв своим телом малышку из видимости красноглазого.

— Каррр ласс, — теперь заговорил белый зверь. Как отметила девочка, его голос был столь же шипяще-рычащим, вот только не нёс в себе угрозы. Наоборот, складывалось впечатление, что он пытается успокоить или урезонить собрата, — Ут насс шшши мал ак ирррлакссс.

— ИРРРЛАКССС?! — повысил голос чёрный. Он повернул голову, и теперь смотрел за спину белого, прямо на беглянку. Его глаза запылали ещё сильнее. — АТ НАСС К'ЛАШШ УД НИССС ЭД НОРРРМ… НОРРРМ УРРР'ЛАК! АЛАРРРН ИССС ЛАНШШШ УКШ'МАССС! ИН ЛАРРРСССС ШШИН МАРРР УТ МИССС?!

— Ил насс ут миррр «Уррр'лак»? Ишшш Иррр'лак.

Чёрный зверь разразился чем-то похожим на дикий хохот. По крайней мере, эти звуки можно было принять именно за смех, не будь они такими шипяще-рычащим:

— ИРРР'ЛАК?! УН ТАК ИССС ШИИИРРР НАРРР МИСС ТИК ЛАРРР УД МИССС, АЛАНАС УД ГАРРР ЛАССС!

— Мин ташш ут нисс маррр? Ут лисс шии… — договорить защитник девочки не смог.

Чёрный взревел и ударил белого по морде когтистой лапой. Голова голубоглазого дёрнулась в сторону, и на траву упало несколько капель тёмной крови. В следующую секунду, звери сцепились. Чёрный «волк» яростно рычал. Его удары были свирепы и точны — шерсть белого, из-за пролитой крови, постепенно окрашивалась в бордовый. Но он не уступал сородичу. Как только превосходство красноглазого уже было очевидно, голубоглазый ответил молниеносным выпадом. Встав на четвереньки, чего за весь бой не делал чёрный, он всем своим немаленьким весом нанёс удар в живот, опрокинув соперника на спину. Как только тело чёрного коснулось земли, оскаленная пасть белого оказалась в опасной близости от шеи проигравшего. Голубоглазый зверь всеми четырьмя лапами стоял на побеждённом, давя передними на грудную клетку. Чёрный тяжело и хрипло дышал.

— Ил нат мит уд насс ларрр, — с обречённостью и печалью в голосе произнёс чёрный. Он закрыл глаза и замер. — Ин лак мит наррр.

Белый некоторое время стоял неподвижно, словно о чем-то раздумывая. Затем слегка прикусил шею чёрного и лизнул того в морду.

— Мит — кагэми. Кагэми мишш сссилллан, — интонации белого было грустно-весёлыми. — Илл насс, — он поднялся с чёрного, выпрямившись в свой полный рост, и протянул тому когтистую лапу, — мит лак шшаррр. Ул тарррш, Своядж?

— Ил, — чёрный скривился, словно съел что-то мерзкое, — Своядж.

Чёрный поднялся не без помощи собрата и отряхнулся. Во все стороны полетели клочья травы и шерсти.

— Ут насс мил так «Уррр'лак», — тихо произнёс белый, положив лапу на плечо чёрного. Звери развернулись к девочке и увидели то, чего не заметили во время драки.

Девочку рвало. Она еле стояла, удерживаясь на четвереньках силой воли. Спазм за спазмом её желудок покидала немногочисленная пища и вода. Белый кинулся к малышке и, опустившись рядом, осторожно стал удерживать её. Чёрный брезгливо скривился.

— Давай, ирррл нас мит подотррри, — проворчал красноглазый, но все равно снял плод с пояса и протянул голубоглазому.

— Ил матррр, мы унтаррр эту тему, — произнёс белый, принимая плод. Он ударил когтем по кожуре, пробив её. На раскрытую лапу потекла жидкость. Аккуратно, он попытался умыть девочку, но та отстранилась.

— Мит насс урррл вода, — малышка замерла и подняла заплаканное лицо на «волка». На её лице проступили татуировки, а глаза приобрели дымчатый оттенок. Лисоволк оскалил морду, что можно было принять за улыбку:

— Видишь, ирррл насс кагэми.

— Миррр лак. Дррругие ит мисс наррр не попадают, — фыркнул чёрный, — но ит мил ррравно ир Керрр-Маррр.

Беглянка, успевшая успокоиться и умыться, внимательно смотрела на двух существ. Их шерсть больше не была покрыта кровью, раны затянулись. Ещё она заметила, что на обоих были одеты чёрные набедренные повязки, подвязанные кожаным поясом с котомками. Лапы обоих как задние, так и передние, были перевязаны чёрными лентами-бинтами.

— Кто… кха! — горло девочки саднило. Говорить было больно. Оба существа внимательно на неё смотрели. Справившись с кашлем, малышка продолжила: — Кто или что ВЫ?! И почему я вас понимаю?!

Последние слова маленькая брюнетка произнесла с нескрываемым ужасом.

***

Чёрный зверь скривился, его уши слегка подёргивались. Всем своим видом он показывал, насколько неприятна ему девочка. Белый, наоборот, вёл себя более дружелюбно.

— Не бойся нас, Иррр'лак. Мы — фуррри.

— Кто?.. — недоуменно спросила девочка. Чувствовала она себя не так ужасно, как несколько минут назад.

— Те, кто покрррыты шерррстью, — белый вильнул хвостом, словно подтверждая достоверность своих слов. Чего-чего, а уж шерсти у этих двух зверей хватало с избытком. — В моей стае я зовусь Гебуррра. Это, — белый кивнул в сторону чёрного зверя, — мой Своядж Хесед.

— Сво..? — снова спросила малышка. Хесед покачал головой и что-то пробурчал. Он с явным скептицизмом относился к умственным способностям девочки.

— Своядж — это… как же это будет на вашем языке? — Гебура опустил уши назад задумавшись. Когтем он постукивал по кончику носа. Сейчас он совсем не походил на дикого зверя. Скорее уж на плюшевого. — А! — уши встали торчком, — брррат. На вашем это будет «брррат».

— На чьём? — не поняла малышка. Она сидела на земле, подтянув ноги к груди и обняв их.

— Ты, безмозглая Уррр'лак! На т'эрррском! — не выдержал тут Хесед. Шерсть дыбом, уши отведены назад — ещё немного, и он кинется на девочку. — Тебе что, карррдлайские черррьви выели все, что скрррывает этот жалкий куст шерррсти?! Ты — кагэми, Живущая во Тьме. Как и все здесь. Это все, что тебе положено знать!

На последнем слове фурри щёлкнул пастью, словно перекусил кому-то хребет. Та, которую братья поочерёдно называли то Ур'лак, то Ир'лак, непроизвольно сглотнула. Гебура недовольно посмотрел на брата. Он не произнёс ни слова, не сделал ни единого движения в сторону чёрного зверя, но тот резко дёрнулся, словно от удара. Хесед повёл плечами и успокоился. По крайней мере, он больше не смотрел волком на девочку.

От такого сравнения малышка улыбнулась. Как ещё мог на неё смотреть зверь, всем своим видом напоминающий помесь волка и лисицы?

Гебура радостно завилял хвостом, видя улыбку на лице той, которую решил называть Ир'лак.

Своядж его радости не разделял. Ему претил тот факт, что Гебура так унижал себя. Сейчас благородный белый зверь сидел на задних лапах, как какой-нибудь дикарь. И главное, перед кем? Перед глупой Ур'лак! Которая нигварха не знает и смеет находиться рядом с его Своядж. На это красноглазый более не мог смотреть.

— Оставайся здесь, если тебе так нррравится, Своядж, — Хесед слегка склонил голову перед братом. В его глазах снова стояла безысходность. А вот взгляд, который он перевёл на девочку, был совсем другой. Дикий, полный ненависти, на грани безумия. — А ты, знай своё место, Уррр'лак!

Хесед выплюнул последнее слово и быстро удалился прочь, в сторону небольшого леса.

Девочка не понимала значения этого слова, но одно она уяснила — слово, которым её называл чёрный фурри, было оскорблением. Так что она позволила себе ответить ему, пусть уже и в спину, обиженным и злым взглядом. Правда, к этому, все равно, примешивался страх перед огромным хищником. А то, что братья именно хищники, не подвергалось сомнению.

— Не обижайся на него, Иррр'лак. Он не со зла, — Гебура встал в полный рост и помог девочке подняться. Её ноги слегка дрожали.

— Ага. По доброте душевной, — смогла проговорить новоявленная кагэми. Она что было сил вцепилась в мохнатую лапу фурри. Без его поддержки она не смогла бы ни подняться, ни устоять на ногах. Приступ тошноты, вкупе с пережитым волнением, отобрал последнюю энергию.

— Да, — радостно произнёс зверь. Сарказма в голосе девочки, он либо не уловил, либо не понял, — именно по «добррроте душевной». Вы скоррро поладите. И он перррестанет называть тебя Уррр'лак, — уже немного тише сказал кагэми-фурри.

Гебура, понимая, что маленькая кагэми не в состоянии передвигаться сама, опустился на все четыре лапы, снова став походить на огромного пса, и помог ей забраться себе на спину. Малышка вцепилась в загривок и улеглась на широкую спину существа, погрузившись лицом в тёплую и мягкую шерсть. Фурри осторожно двинулся прочь от места их встречи и недавней ссоры с братом.

— Тебе надо отдохнуть. Я отведу тебя в наши покои, — зверь через плечо глянул на свою попутчицу. Та лишь что-то невнятно проворчала в густой подшёрсток. На морде Гебура промелькнула лёгкая улыбка.

Некоторое время они шли молча. Вес девочки абсолютно не мешал фурри. Он не спеша брёл по территории. Кагэми выбирал такой путь, чтобы им более никто не попадался. На сегодня малышке уже хватило стресса. Зверю было даже в какой-то мере жаль её. Он знал, что т'эрцы, к расе которых относилась его новая знакомая, не владели информацией ни о данном месте, ни об обитателях. В этом плане существа мира Т'эр были весьма отсталые. И потому появление здесь было для неё как минимум шоком. Он прекрасно это понимал. Белый фурри помнил и свои ощущения, когда впервые здесь очутился. Волнение, страх и надежду. И все это при том что их раса почитала и знала о кагэми. Пусть немного в иной форме, чем это оказалось на самом деле, но все же…

— Что значат эти слова? — голос девочки прервал размышления зверя. Её интонации были уже увереннее, но все ещё слышалась усталость. — Ур'лак, Ир'лак. И т'эрский.

— Т'эрррский, значит, что ты из миррра Т'эррр. Ты — т'эрррка. Хммм, — фурри пару раз дёрнул ушами. — Для меня эти вещи естественны, но я попррробую объяснить. То, как зовёт тебя Своядж — Уррр'лак, значит, что ты вррраг нашего рррода, непокрррытая шерррстью.

— Как мило с его стороны.

— Иррр'лак же, — продолжил зверь, — несёт значение дррруга. Тот, которррого стая пррриняла за своего.

— Тебе друг, ему враг? — скептически уточнила девочка.

Волколис кивнул.

— Здорово, — уныло произнесла малышка.

— Скоррро он тоже будет звать тебя Иррр'лак, — попытался приободрить Гебура. — Мы на месте.

Девочка приподнялась на спине зверя. Они стояли около такой же двери, что была в её комнате. Брюнетка абсолютно не помнила, как они сюда добрались. Весь путь она пролежала, уткнувшись лицом в шерсть.

Гебура легонько стукнул лапой около дверного косяка, как и чёрный мужчина несколько дней назад, когда только привёл несчастную девочку в это место. Дверь бесшумно открылась. Малышка ожидала увидеть такую же келью как свою, но то, что предстало у неё перед глазами, никак не укладывалось в её голове.

Перед парой кагэми предстала огромная пещера. Настоящая. Каменная. Словно вытесанная внутри цельной скалы. Стены её были покрыты зелёным мхом, даже по виду он был очень мягким. С, обвитых плющом, сталактитов на каменный пол капала вода, образуя внизу небольшое, но довольно глубокое озерцо. Кажется, в нём даже кто-то жил — девочка заметила тень в воде. Между несколькими сталагмитами, образуя не то гнездо, не то лежбище, была свалена куча растений. Трава, листья, ветки деревьев и лианы — все перемешалось. Можно было заметить даже несколько ярких цветков. Все это пространство освещалось солнечным светом, идущим из потолочной расщелины.

— Где это мы?.. — у девочки перехватило дыхание. Ещё никогда она не видела подобной красоты. Ну, разве что на картинках. Но явно не в помещении. И не внутри здания.

— Это наша со Своядж комната, — зверь вошёл в комнату-пещеру. Он прошёл до сталагмитов и помог малышке опуститься на мягкое ложе. Малышка практически утонула в перине из зелени. Фурри сел напротив юной кагэми.

— А как же келья? — девочка попыталась устроиться поудобнее, но каждый раз, как она приподнималась, руки погружались в траву и тело снова падало на настил.

— Кэйя? — Гебура несколько раз дёрнул ушами и склонил голову набок.

— Келья. Кровать, стул, да тазик с кувшином. У меня именно так.

— Все это было и у нас. Только черррез некоторррое вррремя стало так, как сейчас. Это пррриходит со вррременем. Когда Цитадель сможет окончательно понять тебя.

— Цитадель? — под мерный шум капающей воды девочку тянуло в сон.

— Да. Мы находимся в ней. Цитадель Теней — последний аллод Истинного Миррра. Дом многих кагэми. Тех, чья Судьба ррродиться, жить и умеррреть во Тьме.

Гебура продолжал рассказывать о месте, куда столь несчастливый случай привёл девочку из мира Т'эр. Он говорил о башнях и что они хранят в себе. О северном крыле, что закрыто для посторонних. О садах и главном здании. Зверь все говорил и говорил, но т'эрка уже его не слушала. Под равномерный и тихий голос белого фурри, малышка погрузилась в сон, оставив в реальном мире все мысли о пережитом.

***

Пробуждение девочки было не столь приятным, как погружение в царство снов. Так как в отличие от доброго и тихого голоса Гебура, голос, звучащий над ней сейчас, был куда грубее.

— Убирррайся прррочь с нашего настила, — Хесед грубо схватил её за воротник куртки и стащил с травяной постели. Если бы не Гебура, стоящий рядом, малышка могла легко упасть и разбить колени. Белый фурри бросил осуждающий взгляд в сторону Своядж, но тот лишь фыркнул. — Вся постель пррровоняла твоим зловонием.

Хоть это и было сказано весьма грубо, поспорить брюнетка не могла. Уже несколько дней она не принимала ванную. А постоянные позывы рвоты и пробежка через кусты и грязь, не способствовали улучшению её внешнего вида. Вопросительно посмотрев на Гебура и, получив утвердительный кивок, девочка решила воспользоваться озерцом. Подойдя к кромке воды, малышка внимательно всматривалась вглубь, помня о тени, замеченной ею ранее. Сначала ей показалось, что водоём пуст и в прошлый раз это было игрой света, но через некоторое время к тому месту, где она стояла, подплыла маленькая змейка. Её чешуя была золотисто-красной и переливалась на свету. Вдоль её тельца тянулись тонкие плавники, позволяющие ей держаться на воде. Голову венчали два тонких усика, по длине лишь немного уступающие телу. Змейка с любопытством посмотрела на девочку своими золотыми глазами, но стоило очередной капле воды упасть со сталактита в центр озера, как рептилия тут же скрылась в глубине водоёма.

Посчитав, что будь змея опасной, фурри бы не пустили её к воде (Гебура, по крайней мере, точно. Хесед мог и сам её там утопить), девочка начала раздеваться. Хоть существа за спиной и были ближе к животным, нежели к людям, малышка стеснялась снимать с себя одежду на глазах у тех, кто может с ней разговаривать. Или насмехаться. Так что, встав за одним из камней, юная кагэми разделась до трусиков. Все же в воде была змейка. И возможно, не только она. С каждой снятой вещью, малышка понимала, что для дальнейшей носки вещи непригодны. Но о том, во что ей придётся одеться, она подумает после.

Вода была очень приятной, ни тёплой и ни холодной. Она обволакивала уставшее тело, давая ощущение мягкости и покоя, так что девочка с радостью погрузилась в него с головой. Малышка открыла глаза под водой и посмотрела вверх. Сквозь поверхность над головой, она видела, блики солнца, играющие на глади воды. Лучи света искажались и преломлялись, придавая водным теням забавные очертания. Брюнетка почувствовала, как около её ноги проплыла змейка. Обитательница озера несколько раз проплывала к девочке, тыкалась мордочкой в её кожу и отплывала. Малышка не понимала поведение змейки, пока та не подплыла к левой руке, на ладони которой был виден порез, оставленный «чёрным» мужчиной. Рептилия приоткрыла рот и начала объедать края раны. Первой реакцией девочки было отдёрнуть руку, но она заметила, что змея объедает лишь омертвевшую кожу, не притрагиваясь к здоровым тканям. Как только с раной было покончено, золотисто-красное создание подплыло к другой царапине и проделала ту же процедуру. Так повторялось несколько раз, пока сытая и довольная змейка не покончила с последней ссадиной и не скрылась в глубине водоёма. К тому времени воздуха у юной кагэми уже не хватало, так что она вынырнула. Возле водной кромки её ждал Гебура. В лапах он что-то держал.

Когда малышка подплыла ближе, она рассмотрела предмет в лапах фурри. То, что она изначально приняла за ткань, была накидка, сделанная из широких листьев. Девочка поднялась из воды и Гебура закутал её в накидку. На ощупь накидка была очень мягкой и напоминала махровое полотенце.

— Это поможет тебе согррреться и высохнуть.

— Спасибо. Но у меня есть оде…

В этот момент она увидела, как Хесед, брезгливо держа одежды новой знакомой на вытянутой лапе, скидывал их в какую-то расщелину в полу. Вопрос во что одеться после купания, отпал сам собой. Но не ходить же ей теперь в полотенце из листьев все время?

— Не волнуйся, — словно прочитав мысли т'эрки произнёс Гебура, — скоррро Цитадель даст тебе все необходимое.

Девочку очень удивляло, что зверь говорил обо всём сооружении, как о живом, разумном существе, но ничего ответить на это она не могла. Ведь, в конце концов, это могло оказаться и правдой. Кто она такая, что бы судить это место по привычным меркам? Никто. Чужак. Пленница, приведённая против своей воли в это странное место. Место, одновременно пугающее и завораживающее. Одно успокаивало девочку. Теперь у неё здесь появились друзья. Ну, один-то точно. Малышка посмотрела на Хесед. Этот зверь вряд ли станет ей другом. Будь его воля, он разодрал бы её в клочья. В этом она была уверена. Только благосклонное отношение его брата к ней останавливало чёрного фурри от кровожадной расправы. Хотя именно эта же благосклонность его и злила. Даже сейчас, когда Гебура, стоя на четвереньках, грел ей ноги, Хесед бросал в её стороны убийственные взгляды.

— Нам поррра в Главное здание. Утррро давно прррошло и близится вррремя обеда, а мы так и не поели из-за возни с этой Уррр'лак, — Хесед направился к двери, так неестественно смотревшейся на фоне каменной пещеры. — Ещё немного и она упадёт здесь от слабости. Не хватало ещё забот с бесчувственным телом.

Желудок девочки ответил ему солидарным урчанием.

***

Путь до Главного здания пролегал через двор, как объяснил Гебура маленькой брюнетке. Но прежде чем спуститься в него, они прошли по каменному коридору, абсолютно идентичному тому, по которому бежала утром девочка. Одинаковые двери, одинаковые светильники. Только сейчас они не горели и малышка смогла разглядеть их лучше.

Внутри сферических ламп находились небольшие мохнатые существа. Они легко могли бы сойти за тушканчиков, если бы не маленькие рожки на макушке. Как, весьма нехотя, объяснил Хесед, энергия вырабатывалась именно благодаря роговым наростам. Днём зверьки спали, накапливая энергию. Ночью же, при пробуждении, они соединяли кончики антеннок и их шерсть начинала искриться. Настоящие название их никто не знал, так что их все просто звали лампадниками.

Во двор троица вышла из юго-западной стены. Гебура рассказал, что утренняя встреча прошла у юго-восточной, но так как он не знал, в какой именно комнате оставалась девочка, то он отвёл её к себе.

— Почему же ты не пошёл на запах? — спросила малышка.

— Ты ещё слишком пуста, — только и произнёс белый фурри.

Вскоре они подошли к Главному зданию. Перед взором девочки предстало невзрачное квадратное строение из серого камня, не выше шестиэтажного здания. Оно не казалось ни могущественным, ни великим. Но стоило им подойти к огромным створчатым дверям, как юная кагэми пошатнулась. На неё словно что-то давило. Казалось, кто-то стоял за ней и со всей силой наваливался ей на плечи. Но не для атаки, а защиты. Осознание этого пришло очень быстро и малышка почувствовала умиротворение.

Зайдя внутрь, юная кагэми в сопровождении двух фурри, поднялась по небольшой лестнице в пять ступенек, к массивной двери. Т'эрка заметила, что справа, на площадке, была ещё одна лестница, ведущая вниз.

— Мы пррришли, — улыбаясь произнёс Гебура.

Когда фурри открыли двери, на девочку обрушился поток голосов, звуков и запахов. Перед ней предстал огромный светлый зал. Под потолком висели такие же сферы, как в коридорах, но лампадники не спали, давая освещение всему помещению. По периметру зала были расположены небольшие круглые столики, центр которых отсутствовал, из-за чего они очень сильно напоминали баранки. Над каждым столом, ровно над отверстием, висели небольшие сферы, излучающие мягкий голубоватый свет. За каждым таким столиком сидело по пять — шесть существ. Зал был заполнен всевозможными созданиями. Люди с тремя глазами и паукообразные змеи, гиганты и карлики, звероподобные и недалеко ушедшие от человека, отвратительные на вид и притягательные. Было даже несколько существ, словно сошедших со страниц мифов (малышка заметила за одним из столов минотавра). Глаза девочки расширились от удивления и шока. Она и представить себе не могла, что в мире существуют подобные создания. Когда мимо неё по воздуху проплыло существо, напоминающее мозг со множеством глаз, брюнетка вжалась в ближайшего фурри. К несчастью, им оказался Хесед. Но как ни странно, чёрный не произнёс ничего оскорбительного. Только вильнул хвостом так, что тот ударил девочку чуть ниже спины, подталкивая в зал.

— Не бойся, — приободрил Гебура девочку, проходя в зал и уводя её за собой, — они не кусаются.

— По крррайней меррре, большая их часть, — ехидно добавил Хесед.

Трио прошло к одному из свободных столиков, и заняла места. Девочка нервничала, постоянно озиралась по сторонам и куталась в накидку из листьев. Она боялась малейших взглядов и движений в свою сторону. Но, похоже, появление человека не заставило никого из присутствующих оторваться от своей трапезы. Что же, если никто не собирался её есть, это даже очень хорошо. Правда сейчас, малышка сама не отказалась бы от плотного завтрака. Или обеда. От еды, независимо от времени. Но вот только как её получить? Малышка не заметила ничего и близко напоминающего вход на кухню или же прилавка с едой. Судя по всему, пищу существа получали непосредственно за столами. Знать бы ещё, каким именно способом.

Тем временем оба фурри потянулись к голубоватой сфере и погрузили в неё свои когтистые лапы. Через несколько секунд, у обоих в лапах был поднос, заполненный плодами. Некоторые из них были как тот, что в самом начале дал ей Гебура, другие же были весьма забавны: завёрнутые по спирали и покрытые небольшими колючками, ярко-оранжевые и фиолетовые в зелёную крапинку. Были даже с присосками. Звери поставили еду перед собой и приступили к трапезе. Кагэми-фурри разрывали на части и весьма аппетитно пожирали плоды. Этих двух крупных существ абсолютно не волновало, как они выглядят со стороны. Гебура, заметив, что у их спутницы еда так и не появилась, протянул ей один из плодов. Девочка с благодарностью приняла его и тут же откусила сочный кусок. Мякоть была очень нежной и сладкой. Вот только…

— Что это? — поинтересовалась малышка, настороженно переворачивая на языке кусочек съеденного.

— Еда, — просто ответил Хесед, заглатывая очередной кусок. — Пррросто еда, — видя настороженность на лице маленькой брюнетки, он добавил елейным голосом, на какой только был способен: — Питательные личинки арррхаксов.

От услышанного, горло девочки сжалось в спазме и кусочки архаксовой личинки отправились в желудок. Остальное было возвращено на стол дрожащими руками.

Юная кагэми уже хотела спросить, как работает сфера, когда почувствовала спиной нечто, что пугало её и вводило в оцепенение. В обеденном зале был ОН. Чёрный мужчина. Малышка обернулась в сторону входа и увидела своего надзирателя. Стоя в дверях, он медленно поворачивал головой из стороны в сторону. Девочка готова была поклясться, что он заметил её, хоть она и была скрыта за спинами других существ. Более того. Его взгляд, скрытый под непроницаемой чёрной лентой, на несколько мгновений остановился на ней, вызвав у брюнетки непроизвольную дрожь, и только потом двинулся дальше. Мужчина направился к самому дальнему столу. Проходя мимо остальных существ, он ни разу не повернул голову в ту или иную сторону. Зато отворачивались все вокруг. Стоило ему подойти к кому-либо и разговоры за столом стихали сами собой. Звуки в помещении стали приглушеннее. И только после того, как мужчина занял место за столом, все вернулось в норму.

— Октуш Ансацу виа Сацуи, — тихо проговорил Гебура.

— Что?.. — тупо переспросила девочка.

— Этот самец. Он Октуш, тот, кто обучает, — снизошёл до объяснений Хесед. В его голосе не было привычной неприязни. Видимо, появление «чёрного» повлияло и на него.

— Ансацу, так его зовут в его племени, — продолжил уже Гебура. — Он из шиварррцев, — последнее слово было произнесено с нескрываемым трепетом и лёгким страхом.

— Вдобавок ко всему, он является Сацуи — тот, кто отнимает жизнь, — снова взял слово Хесед. — Не связывайся с ним.

— Надеюсь, больше не придётся, — тихо произнесла т'эрка и укуталась в свою накидку. Девочку пробивал внутренний озноб. Неожиданно на её руках стали проступать чёрные узоры.

— Что происходит?! — изумлённо произнесла маленькая брюнетка.

— Был выбррран твой виа — путь, по которррому ты пойдёшь, — радостно сообщил Гебура. — Теперррь ты станешь кагэми-эрррэдэ.

За несколько секунд все тело девочки покрылось татуировками. Они излучали свет, хоть и были непроглядно чёрными. Их появление не доставляло малышке дискомфорта, так что она решила разглядеть их получше. Рисунок начинался у кончиков её пальцев. На тыльной стороне ладони линии сплетались в маленький лабиринт и дальше разбивались на отдельные узоры. Татуировка шла вверх по рукам, переходя на тело и опускаясь на ноги. Малышка чувствовала, как рисунки появляются и на её лице. Вдруг все изменилось. Татуировка стала вновь изменяться. В местах, где проходил рисунок, кожа пылала. Девочка уже не могла терпеть. Она вскочила со своего места, громко крича. Руками она закрывала лицо, так что накидка, более ничем не удерживаемая, упала на пол. Малышка продолжала кричать, не замечая, что все существа, находящиеся в зале, смотрят на неё.

Так же резко как началось, все прекратилось. Брюнетка опустилась коленями на пол, тот приятно холодил горящую кожу. Только сейчас она заметила стоящую в зале гробовую тишину. Девочка подняла голову и взглянула на фурри. Но те смотрели не на неё. Их взгляд, как и всех остальных, был направлен в другую сторону. Малышка посмотрела через плечо. Тело шиварца, как и тело т'эрки, было покрыто таким же узорчатым рисунком татуировки.

***

1 Ур’лак — низшая форма обращения к чужакам, Враг-без-шерсти.

2 Ир’лак — высшая форма обращения к чужакам, Друг-без-шерсти.

3 Своядж — ласковое обращение между братьями, Любимый Брат.

4 Кер-Мар — безволосая

5 Фурри — звероподобные и покрытые шерстью представители мира Ду'тог

6 Кагэми — живые сгустки тёмной энергии, разумные тени

7 Нигварха — аналог нашего «ни черта»

8 Т'эрцы — люди

9 Аллод — парящий в пространстве осколок Мира

10 Октуш — 4 ранг в иерархии кагэми. Мастера.

11 Виа — путь, сторона, к которой относятся кагэми. Существует всего три виа: сацуи, халлар, декен.

12 Сацуи — один из виа. Виа убийц.

13 Шиварец — представитель расы мира Ши'вар

14 Эрэдэ — 2 ранг кагэми. Кагэми, чей виа был выбран.

— Глава 5 —

***

Все существа, находившиеся в столовой зале, замерли, наблюдая за странной сценой. Казалось, что даже движение воздуха застыло в ожидании чего-то.

Маленькая т’эрка, сидевшая на полу, не отрывала взгляда от шиварца, самого отвратительного, как ей казалось, существа. Существа, на котором, так же как и на ней, пылали чёрные узоры татуировок кагэми. Среди присутствующего многообразия созданий, они были единственными, на ком сияли витиеватые узоры. Шиварец же словно и не замечал происходящего. Так же как и за мгновение до этого, он сидел за столом в гордом одиночестве и обедал, используя вместо столовых приборов палочки, что ранее украшали его причёску. Ими он подхватывал с тарелки и неспешно отправлял в рот кусочки фруктов и овощей. Затем шиварец прикладывался к кружке с каким-то напитком, от которого поднимался пар. Закончив трапезу, Октуш Ансацу виртуозным жестом, схожим с движением профессионального жонглёра, провернул в руках палочки и ловко вставил их обратно в пучок волос на затылке. Встав из-за стола, он направился к выходу из столовой. Каждый его шаг отдавался глухим эхом от каменных стен. Проходя мимо девочки, мужчина коротко кинул через плечо, всё тем же хрипло-шипящем голосом, в котором читалось неприкрытое чувство неприязни:

— Прикройся, если не хочешь быть разорванной.

С этими словами он покинул помещение. Стоило Октуш переступить порог, как в зале поднялся шум и гам. Все обсуждали произошедшее: одни громко кричали, другие просто перешёптывались, косясь то в сторону двери, то на т’эрку.

Но слуха маленькой брюнетки столовый шум уже не достигал.

Малышка, вся красная от стыда, подхватив свалившуюся накидку, выбежала из зала, не разбирая дороги. Пробираясь через столпившихся у двери существ, юная кагэми несколько раз поскользнулась и споткнулась, но успела выпрямиться раньше, чем её тело предательски упало. По дороге она умудрилась налететь на существо, сильно походившее на птицу, но выслушивать недовольные крики она не собиралась. Главное, оказаться как можно дальше от всех этих пронизывающих насквозь взглядов. Ей было плевать, встретится она сейчас с ненавистным «чёрным» или же нет. Покинуть зал и скрыться было единственным её желанием.

Убегая в спешке, девочка даже не разобрала голосов братьев-фурри, что пытались докричаться до неё.

***

Малышка бежала по дорожке покрытой гравием, пока не уткнулась в деревянную дверь. Она не знала, приведёт ли эта дверь в сторону её покоев или же в комнату братьев, но в одном она была уверена: в жилые помещения ей ход закрыт. Она не хотела пересекаться с кем-либо ещё из обитателей Цитадели, пока её тело покрывали узоры кагэми. А то, что вся шумиха произошла именно из-за них, девочка не сомневалась. Так что, недолго думая, юная кагэми развернулась и направилась в сторону густых зарослей, которые приметила ещё утром, когда Хесед, после ссоры с братом, ушёл в этот небольшой лесок.

Как и утром, кагэми-т'эрка шла вдоль стены и кустарников, чтобы кто-нибудь из обитателей не заметил её. Дойдя до зарослей, она поняла, что не зря утром назвала это буйство цвета лесом. Густо росшие растения напоминали отдельный мир, случайно расположившийся внутри цитадели.

Деревья, подобно слаженным стражам, охранявшим границу этого волшебного царства, не пропускали врагов и охраняли друзей. Грань, между территорией Цитадели и зелёным изобилием была чётко определена, благодаря этим могучим монументам. Стволы лиственных деревьев, неуклонно стремясь вверх, накладывали ветки друг на друга, практически полностью препятствуя проникновению солнечного света. Чуть ниже расположились хвойные растения, обильно утыканные иголками и не столь зависимые от света. Ветки одних были пушистыми, мохнатыми лапами. Другие же отличались тонкими и изящными изгибами, при которых иголки были расположены впритык друг к дружке. Доставая своими верхушками хвойные ветки, стояли кустарники. Как и их более крупные собратья, эти жители леса так же отличались и походили друг на друга, как две капли воды: шипастые, толстые, лиственные, ярко-пёстрые и цветочные. Пробираясь глубже, малышке попадались растения всевозможных форм и цветов. Привычные взгляду зелёные деревья сменялись ярко-красными и золотисто-жёлтыми. Проходя вглубь леса, можно было встретить голубые, фиолетовые и абсолютно белоснежные растения. Но ни одно из них не казалось вычурным в общей массе. Каждое из растений занимало именно своё место, среди всего этого многообразия. Кто бы ни вырастил этот чудесный сад (а в том, что этот лес был рукотворным малышка не сомневалась), он любил каждый саженец и отдавал ему частицу себя.

На фоне ярких собратьев, девочку смутили серые деревья, больше походившие на мёртвые. Но любопытство взяло вверх и юная кагэми двинулась к бездушным стволам. Но не успела она сделать и пару шагов, как услышала шорох травы и веток, доносящийся из-за спины. Не у самого уха, чтобы запаниковать, но и не слишком далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Т’эрка, по возможности тихо, добралась до ближайшего крупного дерева и спряталась за его стволом. Шум повторился, но уже чуть правее. И ближе. Намного ближе. Что-то довольно крупное пробиралось сквозь лес. Малышка не видела существа, но ей казалось, что его перемещения хаотичны. Кто бы это ни был, он метался по зарослям в поисках чего-то. Или кого-то. Юная кагэми накинула лиственную накидку фурри на голову, скрывшись под ней полностью. Расчёт ребёнка был прост — среди таких же растений её сложнее заметить. Девочка сидела неподвижно, чуть дыша, вслушиваясь в каждый звук, которыми был полон лес. Спереди и справа. Теперь намного левее. Громкие звуки вдалеке сбоку. Где-то позади. Резкие шорохи. Тишина. Маленькая брюнетка не знала, сколько прошло времени, но звуки так и не повторились. Решив, что опасность миновала, юная кагэми слегка сдвинула накидку с головы. Прямо перед её глазами расположилась чья-то спина.

***

Зал продолжал шуметь, словно растревоженный улей. Все обсуждали действие, развернувшееся на их глазах. Но разговоры, не утихавшие ни на миг, были прерваны свирепым рыком. Оба фурри, что дружелюбный Гебура, что язвительный Хесед, выглядели устрашающе. Шерсть на загривке приподнята, глаза пылают, тела опущены так, что ещё секунда и звери кинутся рвать на части каждого. Увидь их маленькая т'эрка, не признала бы в них своих знакомых. Лисо-волки оглядывали зал, давая понять, что не потерпят подобного поведения и готовы сразиться с каждым, кто хоть как-нибудь проявит нежелание замолчать. Но зал молчал, и могучие существа выскочили из помещения, в поисках своей знакомой.

На улице каждый из них повёл мордой, пытаясь уловить запах.

— Нигварррх! — выругался Хесед, — Она ещё не пррриобрррела запах кагэми.

— Пррридётся искать её след. Ты туда, — Гебура мотнул головой в сторону северо-западной стены, — я на дррругую сторррону. У Сада встррречаемся.

Звери кивнули и бросились на поиски: чёрный презрительно фыркнул, заметив, что его брат опустился на четыре лапы, пусть и для быстроты передвижения. Хесед направился на запад, Гебура в сторону юго-восточных врат. В надежде уловить хоть какой-нибудь запах т’эрки, он низко опустил голову, принюхиваясь к каждому камню или травинке. Его Своядж этого бы не одобрил. Он не разделял взглядов старшего брата в том, что порой можно прибегнуть к практике диких и дальних сородичей. Но Гебура не обращал внимания на ворчания Хеседа. Он верил, что навыки и знания диких племён зачастую куда полезнее, нежели более цивилизованное поведение его собственного клана. Особенно если учесть их нынешнее положение.

От раздумий белого фурри отвлёк тихий шипящий голос.

— Чем ты занят… мой верный ученик?..

Зверь замер и, подняв морду, обернулся к говорящему. Перед фурри стоял человекоподобный ящер. Его чешуйки, поблескивая на солнце, переливались от тёмно-синего к цвету морской волны, плавно становясь насыщенно-зелёными. Голову рептилии венчал костяной гребень, скрывающийся на спине под чёрным балахоном, в который ящер был облачён. Он стоял к фурри полубоком и смотрел на зверя только одним глазом.

— Октуш Виссен, — Гебура встал в полный рост лишь для того, чтобы склониться в глубоком поклоне. Даже так фурри оставался выше старика. — Пррростите, что я не заметил Вас ррраньше. Я ищу Иррр'лак.

— Подругу?.. — пасть ящера сложила в подобие улыбки, обнажив ряд тонких зубов. — За то время… что ты находишься здесь… я впервые слышу… чтобы ты назвал кого-то другом… Но судя по названию… она не фурри… Неужели шшир?..

— Нет, Октуш, она не относится и к Вашему виду. Она т’эрррка.

— Т’эрка?.. Не та ли это особа… из-за которой Ансацу был столь… — шшир неопределённо повёл когтистой лапой в воздухе, подбирая подходящее слово.

— Я бы сказал «недоволен». Да, это она. И сейчас мы со Своядж ищем её, — фурри повёл мордой из стороны в сторону над головой старого ящера, в надежде заметить девочку. — Надеюсь, она в порррядке.

***

Малышка смотрела на спину сидящего перед ней существа, боясь пошевелиться. Если существо обернётся, то жизнь девочки могла оказаться в опасности. Ведь не известно, так ли дружелюбно это создание, как фурри или поведёт себя агрессивно, как… шиварец. Юная кагэми злилась на мужчину. Если бы не он, она бы не оказалась в такой ситуации. Не притащи он её в Цитадель ей не пришлось бы скрываться в лесу непонятно от кого. Да и общее поведение «чёрного» оставляло желать лучшего. Малышка была уверена, что свой шрам он получил заслуженно.

«Шрам, — подумала девочка. — Отличное прозвище для него. Да, Шрам».

Злость отогнала страх маленькой брюнетки и теперь она смотрела на существо перед собой иначе. Оно было меньше т’эрки и казалось хрупким. Более того, всем своим видом оно напоминало человека. Конкретнее, маленькую девочку. Она была одета в лёгкое чёрное платье, ноги неизвестной были босыми и с сеточкой небольших шрамов. Такие же «сеточки» были и на руках. Ярко-рыжие волосы словно пылали огнями заката, в то время как сама эта копна походила на растревоженное вороньё гнездо. Всего две вещи говорили о том, что перед т’эркой не её землячка.

Кошачьи уши и хвост.

Рыжие, как и волосы, ушки сильно бросались в глаза, нервно подёргиваясь. В такт им по земле бил кончик хвоста. Убедив себя, что такое существо не может быть опаснее фурри, а уж тем более шиварца, малышка коснулась пальцами плеча девочки. От неожиданности та вскрикнула и, подпрыгнув на месте, толкнула кагэми-т'эрку ногами. Маленькая брюнетка повалилась на спину и, уже из такого положения, увидела лицо незнакомки. Оно было весьма миловидным, вполне человеческим. Но незнакомка уставилась на т’эрку ярко-зелёными кошачьими глазами. В этом положении они смотрели друг другу в глаза несколько минут. Наконец, девочка неуверенно произнесла:

— Эм… Привет?..

Обладательница кошачьих глаз все так же молчала. На её личике читались недоверие, страх и заинтересованность. Последнее в некой степени успокоило и обнадёжило юную кагэми. Есть возможность разговорить это кошачье дитя. Если она, конечно, не немая.

— Я тебя не обижу, — начала девочка с самой банальной фразы, которую только вспомнила. — Надеюсь, и ты меня. Ты потерялась? Или прячешься от кого-то, как и я? — не видя какой-либо реакции от собеседницы, т’эрка тяжело вздохнула, — Ты хоть понимаешь меня?

Девочка-кошка кивнула.

— Ты умеешь говорить? — ещё один кивок. Подобная реакция подбодрила брюнетку. — Может скажешь, кто ты?

— …ита…

— Извини, я не поняла. Повторишь погромче?

— Халита… — уже громче произнесла рыженькая. Чувствовалось, что она картавила.

— Харита, — повторила т’эрка, — красиво звучит. Ты ведь… ммм… не человек, да? — заметив непонимание на лице Хариты, малышка попыталась вспомнить, как называли её братья: — Не т’эрка?

— Денлом…

— Кагэми-денром?

Ещё один кивок.

Т’эрка поднялась с земли. Она прислонилась к стволу дерева и, поправив накидку, задумалась. Малышке повстречалась ещё одна кагэми. Девочка не могла понять что значит это слово и как оно связано с ней самой. Но и Харита, и Хесед с Гебурой — все они представлялись ей кагэми. Да и братья также обратились к ней. Возможно ли такое, что все те существа, повстречавшиеся ей в столовой, являются кагэми? Но как они связаны между собой? Хотя все те создания были абсолютно разными, но они собраны здесь, в этом месте. В Цитадели Теней. Как говорил Гебура — «дом многих кагэми». Но помимо этих слов, девочке вспомнились и другие, так же произнесённые белым фурри — «Тех, чья Судьба родиться, жить и умереть во Тьме». Малышку передёрнуло. Ведь если она теперь на самом деле «кагэми», то неужели её ждёт жизнь во тьме? И смерть… В этом чужом мире, где у неё никого нет. Ни единой близкой души. Неужели, теперь это её судьба, умереть в одиночестве? А может оно и к лучшему? Может, если её не станет, то будут счастливы все те люди, чьи близкие и родные погибли в тот ужасный день?

Т’эрка подтянула колени к груди и обхватив их руками, опустила голову. Ей хотелось плакать, но слёз не было. Только ощущение полной пустоты.

Лёгкое прикосновение к плечу, заставило малышку поднять голову. Харита сидела напротив неё на корточках и внимательно всматривалась в её лицо. Кошачьи ушки слегка дёргались. Новая знакомая сильно напоминала по своему поведению ребёнка, и, видимо, это толкнуло т’эрку на действие. Она наклонилась вперёд, крепко обняла кошечку и прижала к себе. Та не сопротивлялась. Напротив, она ответила на объятия. Так они и сидели, окутанные тишиной леса и согреваемые телами друг друга. Так длилось до тех пор, пока среди деревьев не раздались звуки. Обе девочки огляделись по сторонам. Харита начала дрожать.

— Не бойся, — мягко произнесла малышка, — всё будет в порядке.

Денром отстранилась от человека и, упираясь руками ей в плечи, встала над ней.

— Ничего не случит…

Огромная чёрная тень пронеслась над девочкой, сбив кагэми-денром на травянистую землю.

***

Хесед приблизился к Саду, когда уловил еле заметный запах. Он был чужд ему, но и знаком одновременно. Зверь повёл мордой и втянул запах полной грудью, чтобы подтвердить свою догадку. Да, так и есть. Запах, пусть и ещё слабый, принадлежал девчонке. Наконец-то. Значит, она скрылась среди зарослей Сада: хорошее место, чтобы спрятаться, если только тебя не обнаружит его хозяин.

Взяв след, фурри ступил под кроны деревьев. Чем глубже он пробирался, тем отчётливее становился запах. Вскоре Хесед заметил между деревьев чью-то фигуру. Приблизившись, он смог рассмотреть, что это была Ур’лак, но на ней лежал кто-то из кагэми и судя по позе, вцепился в горло. Ну, что же. После наделанного шуму в столовой это и не удивительно. Многим захочется порвать её на куски. И сам фурри был среди первых. Её кончину он оплакивать не будет, пусть и по другой причине. Жаль, конечно, что это сделал не он своими клыками, но такова воля Духов. Остаётся только поведать об этом Гебуру. Это его расстроит, но он быстро оправится. Их ведь ничего не связывает.

Хесед собирался вернуться, когда увидел, что неизвестная ему кагэми поднимается над мёртвым телом девочки. Вот только «тело» никакое не мёртвое. И даже пытается что-то сказать своему обидчику. Мда. Тут уже не получится сказать Гебуру, что он не мог ей помочь.

Скрипя зубами, Хесед напряг мышцы всего своего тела и рванул вперёд. Он молниеносно сбил нападающую и готов был уже размазать её по земле, когда т'эрка бросилась на него, вцепившись в приготовленную для удара лапу. Решив, что ужас помутил её рассудок, фурри стряхнул девочку на землю и завершил удар. Вот только когти не вошли в мягкую плоть жертвы, а проскрежетали по твёрдому панцирю из чешуи. Отскочив в сторону, Хесед в недоумении наблюдал, как существо, только что находившееся под ним, начало меняться. Из миловидной девочки-кошки, она становилась чем-то непонятным.

«Кошка» встала на четвереньки и у неё начала расти третья пара конечностей. Только они были не человеческими, а звериными лапами. Так же изменились и её ноги. Денром подняла свой торс, переломив себе тем самым хребет. Её тело стало увеличиваться в размерах и покрылось чешуёй выше пояса. Копна волос спускалась по загривку и заканчивалась на кончике хвоста, ставший змеиным. Только лицо оставалось все таким же человеческим, но стало выглядеть старше и вместо одной человеческой пары глаз, теперь лицо странной кагэми занимали восемь паучьих. Голову венчала пара бараньих рогов. Существо, которым стала миниатюрная ранее Харита, было крупнее и выше стоявшего в полный рост Хеседа. Денром мотнула головой и перевела взгляд с готового к атаке фурри на лежащую без сознания т’эрку.

— Мялгина упала… Ты сделал Мялгине больно! — с этими словами Харита опустила голову и помчалась на Хеседа, пытаясь пробить его рогами.

Хотя фурри уступал денрому в размерах, силы их были ровны. Как только кагэми-денром подошла на достаточное расстояние, зверь вцепился лапами в рога и смог уменьшить силу удара, пришедшуюся на грудину. Но Хариту это не остановило. Она продолжила таранить чёрного фурри. Хесед пытался хоть как-то сопротивляться её натиску. Бороздя задними лапами землю, он силился отодвинуть её от себя. Как только его спина ударилась о ствол дерева, а лапы почувствовали корни, уперевшись в них, он попытался оттолкнуть денром. Мышцы под его шкурой напряглись и казалось, что под плотным слоем шерсти ползают змеи. Два зверя изо всех сил пытались побороть друг друга.

— Харита, — раздалось негромко, — я цела.

Денром обернулась и увидела, что т’эрка сидит на земле, укутавшись в свою накидку. В ту же секунду химера забыла о фурри и оттолкнув Хеседа в сторону, направилась к девочке. Опустившись у ног кагэми-т’эрки, Харита снова приобрела вид малышки-кошки.

***

— Пойдём, — произнёс Хесед, продолжая отряхивать с морды остатки листьев и земли. Он игнорировал произошедшее пару минут назад. Он даже не смотрел на Хариту, уютно устроившуюся на коленях т’эрки и обнимавшую ту за шею. — Гебуррра ищет те…

— Нет, — прервала зверя девочка. — Я останусь здесь.

— Послушай сюда, — фурри грозной тучей навис над человеком и химерой, — мне все ррравно, хочешь ты этого или нет, но мой Своядж тррратит своё дрррагоценное вррремя на поиски тебя, так что, или ты идёшь сама, или я тебе в этом помогаю, — зверь многозначительно оскалил пасть.

— Нет. Я не встану с этого места, пока ты мне все не объяснишь. Что это за место? Кто все эти существа? Что произошло в столовой?

— Я не обяз…

— А придётся. Иначе, как я и говорила, я отсюда не уйду. И твои угрозы не имеют смысла. Если бы ты мог, то давно уже порвал меня на куски. Знаю, что ты хочешь этого. Но не сделаешь. Твоя верность брату не позволит.

Малышка замолкла. Молчал и Хесед. Он внимательно всматривался в девочку и увидев что-то, сел напротив по-турецки.

— Я все рррасскажу тебе, только ответь мне на один вопрррос. Почему ты не боишься её? — зверь мотнул мордой, указывая на химеру.

— Она ещё ребёнок. Она боится меня больше, чем я её, — просто ответила т’эрка.

***

1 Нигварх — аналог «черт/проклятие»

2 Шшир — ящероподобные обитатели мира Кор'т'аф

3 Денром — химеры, представители расы мира Денром.

4 Мяргина — «друг» на языке денром.

— Глава 6 —

***

В незапамятные времена, когда не существовало ни низа, ни верха… Запада и востока… Когда день и ночь были единым целым, представляющим собой вселенское пространство, насыщенное всевозможными красками… В те далёкие времена, истории о которых передают лишь из уст в уста, не было ничего.

Кроме НЕГО.

Хаоса. Отца Всего и Ничего. Великой сущности, породившей все вокруг. В своём вечном путешествии и пребывании в межпространстве Хаос создал Истинный Мир. Прихоть, которую в дальнейшем прозвали Днём Великого Зарождения…

В ту же секунду, когда первые лучи небесного светила, отныне озарявшего сие творение, коснулись глади воды и скользнули по листве, в Истинный пришла Старшая Дочь. Та, Что Несёт Жизнь. Дарующая. Повелевающая Светом. Госпожа населила Мир множеством разнообразных созданий, каждое из которых было уникальным и удивительным. Любимые Жизнью, создания жили вечно. И долгое время все в Истинном было спокойно, тихо, приветливо. Пока под влиянием очередного импульса, Хаос не привнёс в быт населения Мира несколько новшеств.

Основным было появление трёх его сыновей — Войны, Голода и Болезни. Три Безжалостных Безумца. Каждый из них нашёптывал свои идеи и мысли существам Мира. Началась эпоха Раздора и Боли. Расы нападали друг на друга, пытаясь завоевать, поработить, уничтожить. Хаос захлестнул Мир. Проткнутые мечами и копьями продолжали сражаться. Оголодавшие отгрызали куски от собственных тел и питались себе подобными. Заражённые бились в конвульсиях и страданиях бесконечные часы. Не вынеся подобного по отношению к своим созданиям, Старшая Дочь взмолилась к Отцу.

И тогда, в мире появилась ОНА. Юное Дитя. Младшая Дочь. Та, Что Дарует Покой. Освобождающая. Мать Мёртвых и Хозяйка Тьмы. Смерть. С её приходом страдания прекратились и Мир снова уравновесился. Но вскоре и этому пришёл конец. Посчитав Истинный Мир скучным, несовершенным, и слишком упорядоченным, Хаос решил уничтожить его и всех его обитателей. Прознавшие об этом Сестры воспротивились воле Хаоса. Они создали множество других миров. Проводниками в эти миры стали кагэми. Эти порождения Младшей Дочери открывали проходы и уводили существ вглубь Вселенной, подальше от Истинного. Узнавший об этом Хаос направил свою разрушительную мощь не только на ранее созданный мир, но и на кагэми. В одночасье тысячи существ, служивших Тьме и спасшие остальные виды, были уничтожены вместе с Истинным Миром. Довольный этим, Отец Всего и Ничего отвёл своё око от деяний своих детей и оставил их новые творения в покое.

Но среди всех этих разрушений, он не заметил, что кагэми были уничтожены не все. Объединившись в один общий сгусток, сотканный из собратьев, кагэми нашли единственный уцелевший оплот от Истинного Мира, ставший аллодом и навеки застывший в центре всего мироздания.

— Тем аллодом была эта Цитадель. Дррревние кагэми пррришли сюда и создали свой дом. Крррепость, защищённую от всех. Уже отсюда, мы пррродолжаем служить своей Госпоже. Так гласит исторррия этого места, — тихо закончил Хесед.

В воздухе повисла тишина. Т’эрка сидела в глубокой задумчивости, крепко прижимая к себе денром. Хесед, довольный произведённым эффектом, был более чем удовлетворён собой. Ухмылка красовалась на его морде.

— Коль скоррро я все тебе ррразъяснил, — фурри начал подниматься с земли, — то нам следует…

— Ты издеваешься, — произнесла девочка, смотря прямо в рубиновые глаза зверя. — Ты только что добавил ещё больше вопросов своим рассказом.

— Что тебе ещё непонятно, глупое порррождение гнилых корррней Дрррева Жизни?! — раздражённо произнёс фурри, усевшись обратно на листву.

— Как это все связано со мной?

Хесед прижал уши к голове, его левый глаз нервно дёрнулся.

— Как есть, так и связанно. Ты кагэми и поэтому…

— Я человек! Я всегда им была! Я не знаю никаких кагэми! Не знала и знать не хочу! Я не понимаю, почему вы с братом упорно зовёте меня именно так! — малышка сорвалась на крик.

— Да потому что мы все здесь кагэми! — рявкнул Хесед. — Неважно, кем ты была до того, как попала сюда! Если ты здесь, значит ты одна из нас!

— Но я не понимаю почему!..

Хесед молчал. В его голове, в отличие от т'эрки, был всего один вопрос: успеет ли он все же перегрызть девчонке горло, прежде чем денром нанесёт ответный удар? Т’эрка его раздражала. Злила. Нервировала. Само её нахождение здесь казалось ему нелепым. Как и её вопросы. Но тут перед его внутренним взором возник образ брата. Гебура, по непонятным для Хеседа причинам, благоволил к этой мелкой бесшёрстной форме жизни. Хотя расположение Своядж было одной из причин ненависти по отношению к т'эрке, фурри все же взял себя в лапы. Зверь прикрыл глаза. Он глубоко вздохнул и откинул все мысли. Закончив упражнение, Хесед вновь посмотрел на сидящих перед ним девочек, освободившись от внутренних эмоций.

— Когда кагэми создали это место, — вновь начал зверь, — они уснули. Их сон длился множество веков, пока однажды, сквозь толщу сновидений, они не услышали голоса. Еле слышные. Чуть уловимые. Эти голоса пррринадлежали демеулик — памяти прррошлых кагэми. Не только кагэми Цитадели смогли выжить. Остались ещё кагэми. Но слишком слабые. Их сил хватило только для того, чтобы стать дррругими существами, — увидев непонимание на лице слушательницы, зверь пояснил, чертя когтем по земле картинки: — Они вошли сквозь тени существ в их тела. И спали там. Когда же они пррробудились и стали чисперррия — сосудами для памяти — их смогли услышать кагэми, жившие здесь. Они пррривели их сюда и начали обучать.

— Значит, — неуверенно и испуганно начала малышка, — и во мне есть такое же?

— Да, как и во мне и Своядж. Как во всех, находящихся здесь. Именно поэтому мы все кагэми.

— Именно поэтому я здесь? — утвердительный кивок Хеседа. — Но зачем? Для чего я здесь?

— Кагэми слишком мало. Мы защищаем себе подобных. Здесь мы в наибольшей безопасности. Поэтому всех пррроснувшихся пррриводят сюда.

— Даже если я не хочу? Неужели я не могла просто остаться человеком?

— Нет. Однажды пррробудившийся не может уснуть снова. Это может быть опасно и поэтому кагэми должны быть здесь.

Т'эрка погрузилась в размышления. Все же, она была права, когда считала, что останется здесь навсегда. Что уже не сможет вернуться. Перед её взором быстрой чередой пронеслись воспоминания о жизни, которая ей уже больше не принадлежит. О жизни человеком. Вот она идёт с матерью в парк и гоняет голубей. Первый урок игры на скрипке. Вечера в кругу семьи. А потом то чудовищное происшествие, унёсшее сотни жизни и, самое главное, жизнь её матери…

— Скажи, — медленно начала девочка, — как пробуждаются эти самые демеулик?

— У всех по-ррразному. Но чаще, когда жизни угрррожает опасность. Пррробудившийся кагэми защищает носителя. Мы со Своядж стали кагэми во вррремя охоты.

Да. Теперь ей стало ясно, почему тогда она смогла выжить. Потому что не являлась человеком. Частица чужого существа, находящегося в ней, пробудилась и защитила её. Именно тот взрыв привёл её сюда, в эту цитадель. Хотя, нет. Сюда её привёл отнюдь не взрыв. Да, пусть чужеродный организм и пробудился из-за катастрофы, но сюда, в этот мир, её привёл отнюдь не он. Здесь она оказалась по вине существа, не менее пугающего и ужасного, чем «Адские врата».

— Кто тот мужчина со шрамом, привёдший меня сюда?

— Мужчина со шрррамом? — Хесед дёрнул ухом.

— Да. Тот, которого мы видели в столовой зале.

— Это он пррривел тебя сюда?! — в голосе зверя был нескрываемый ужас. Девочка кивнула. Хесед покачал головой, опустив взгляд. Такого поворота он не ожидал. — Он Октуш Ансацу виа Сацуи. Мы уже говорррили тебе это.

— Что это значит?

— Хмм, — волколис задумался. Его уши подёргивались. Зверь подбирал слова, чтобы как можно точнее передать смысл сказанного. — У нас — кагэми — есть иерарррхия. Мы ррразвиваемся постепенно. Я уже сказал тебе о демеулик — памяти кагэми, дррремлющей в нас, и чисперррия — носителях пррробудившихся воспоминаний. Ты тоже была чисперррия когда мы только встррретились. И она, — зверь указал когтистой лапой на мирно дремлющую денром. — Но потом, когда твой виа становится известен, ты становишься эрррэдэ — кагэми, чья Судьба, путь, опррределены. Мы со Своядж эрррэдэ. Спустя вррремя, эрррэдэ становится тайррро — кагэми, пррроявивший себя. Тайррро обучаются иначе, и обучать их могут только Октуш — старрршие кагэми. Когда Октуш соглашается взять на обучение тайррро, то становится Амо — тем, кто обучает лично. Октуш возглавляет какой-либо из виа: Сацуи — те, кто убивают; Халларрр — те, кто ищут и Декен — те, кто сррражаются. Октуш Ансацу главный сррреди Сацуи. Он единственный Октуш сррреди Сацуи. Скрррытный. Опасный, — шерсть на загривке Хеседа встала дыбом и пасть непроизвольно оскалилась. — Никто не знает, о чём он думает. Его лучше сторррониться. И если ты не лжёшь, то это очень стррранно, что именно он пррришел за тобой.

Девочка мало что поняла из сказанного, кроме последнего.

— И чем это страннее, всего остального?

— Обычно за демеулик отпррравляют эрррэдэ. Это считается одним из их пррривычных заданий. Но чтобы Октуш… Да ещё Октуш Ансацу. Такое вперррвые, — зверь замолчал и погрузился в себя. Девочка ждала, когда же кагэми-фурри продолжит, но тот все молчал и словно забыл о её существовании.

— А что это были за странные знаки, появившиеся на мне в столовой? — задала т'эрка ещё один из волновавших её вопросов, чтобы привлечь внимание зверя. Ей это удалось. Хесед мотнул головой и снова посмотрел на малышку. — И почему все так удивились? Рисунки как-нибудь связаны с этим?

— Больше, чем тебе хотелось бы. Эти знаки — дэне эшекей. Мы получаем их как только попадаем сюда. У тебя они тоже должны были появиться пррри выходе из Зеррркала. Они подтверррждают, что ты кагэми. В них рррассказывается кто ты. У каждого из нас своя дэне эшекей. Со вррременем, ты научишься их читать. Они изменяются вместе с тобой. И когда выбирррается твой виа тоже, — Хесед исподлобья посмотрел на человека. — В столовой был выбррран твой виа. Но не только. Ты должна была стать эрррэдэ, но вместо этого ты тайррро. Тебе дали возможность найти себе Амо… Хотя это не верррно. Ты тайррро и твой Амо уже назначен.

— О чём ты?

— Обычно тайррро ищут себе Амо, но здесь рррешили за тебя. Ты тайррро виа Сацуи. Октуш Ансацу твой Амо. Вы связаны. Так рррешила Цитадель.

***

В полной тишине прошло минут двадцать. Хесед ждал реакции от девочки, но ничего не происходило. Малышка продолжала смотреть вперёд себя, не замечая ничего вокруг. В её руках зашевелилась денром. Отстранившись, она посмотрела в лицо т'эрке. Но маленькая брюнетка все ещё не обращала внимания на окружающих. Фурри поднялся с земли и, подойдя к молодой кагэми, положил ей лапу на плечо. Стоило ему это сделать, как т'эрка резко оттолкнула его и денром от себя.

— Нет! — панический ужас был в её глазах цвета зелени. — Я не хочу! Нет! Не надо! Это неправда!

Девочка сжалась в комок и прикрыла голову руками. Она пыталась отгородиться даже от мыслей о Шраме. Сам факт того, что они теперь связаны, вгонял её в ужас. Она помнила, как он обращался с ней при первой встречи. Он чуть не убил её. А что же будет сейчас, когда они должны быть вместе?! Она не переживёт этого.

— Успокойся! — рявкнул Хесед. Он схватил т'эрку за руку и резко дёрнул на себя.

— Успокоится?! — обезумевшим взглядом смотрела малышка. — Да он убьёт меня при первой возможности!

— Ничего он тебе не сделает! Ну, — зверь задумался, — не убьёт это точно. Закон кагэми гласит, что кагэми не могут убивать себе подобных. Да это и пррротив нашей сущности. Хотя тебе будет с ним тяжело.

— Тяжело не то слово! Он разрезал мне руку осколком кувшина!

— Это он может, — усмехнулся фурри. — Но мы кагэми. Ррраны на нас затягиваются быстррро, так что перрреживешь.

— И ты предлагаешь мне смириться с такой участью?!

— Я пррредлагаю тебе успокоиться и не злить шиварррца. А сейчас пойдём. Гебуррра нас уже заждался. Да и вечеррр скоррро.

Втроём они выбрались из сада. Хесед продолжал крепко держать т'эрку за руку, пока тащил её за собой. За вторую держалась денром. Так они и встретились с Гебурой, который ждал их около кромки леса. Виляя хвостом, он радостно кинулся к девочке и ткнулся влажным носом ей в щёку. Малышка, освободившись от своих провожатых, обняла могучую шею зверя и уткнулась лицом в шерсть. Гебура посмотрел на денром в кошачьем обличье, стоявшей неподалёку, перевёл взгляд на Своядж, и вопросительно дёрнул ушами. Хесед лишь брезгливо скривился и покачал головой. Обо всем братья поговорят позже.

Белый фурри помог кагэми-т'эрке забраться себе на спину. Хесед скривился, но промолчал. Вся компания отправилась к покоям. Денром оставила их у входа в юго-западное крыло, сказав, что пойдёт в свои комнаты, но позже найдёт их и навестит Мяргину. Гебура на это кивнул, Хесед же пренебрежительно фыркнул.

В своей комнате-пещере братья положили девочку на травянистое гнездо. Эмоционально вымотавшись, та мгновенно заснула.

— Она слишком слаба, чтобы быть кагэми, — Хесед скептически смотрел на спящую девочку.

— Она слаба как и любое существо в её возрррасте, Своядж, — Гебура лёг около т'эрки, согревая её своим теплом.

Хесед ничего не ответил на фразу брата и лишь лёг по другую сторону от нарушительницы своего спокойствия.

***

Лёгкая дрожь прошла по телу брюнетки. Прохладный ветер гулял в пещере и мешал ей спать. В полудрёме она придвинулась ближе к источнику тепла. Мягкая густая шерсть, рядом лежащего фурри, отлично согревала. Зверь, почувствовав её движение, свернулся и девочка оказалась в теплом коконе. Мягкий и пушистый хвост укрыл её сверху, словно одеяло. В подобном блаженстве, малышка готова была провести весь день.

— Рррад, что вы подррружились, — голос Гебуры звучал бодро и радостно.

Кагэми-т'эрка резко открыла глаза. Небесно-голубые глаза с ужасом взирали на раздражённые кроваво-красные. Хесед, отпихнув от себя девочку и что-то ворча себе под нос, покинул гнездо и через минуту с головой скрылся в водах драконьего колодца.

— И тебе доброе утро, — обиженно буркнула малышка. Она потёрла спросонья глаза. Чёрные ленты на её руках мягко щекотали кожу. Чёрные ленты?..

Юная кагэми вскочила на ноги и оглядела себя. Её руки начиная от ладоней и заканчивая локтями были покрыты тонкими чёрными лентами. Их свисающие концы слегка шевелились, словно живые. На ней были надеты топ без лямок, закрывающий грудную клетку; обтягивающие бриджи, спускающиеся чуть ниже колен; короткая юбка с двумя боковыми разрезами. На ногах были сандалии, чьи завязки-ленты доходили до середины голени. Все было насыщенного чёрного цвета.

Девочка разглядывала свои новые одежды. Материал был приятный, но незнакомый. Ничего подобного малышке никогда не встречалось. Больше всего он походил на шёлк. Но шёлк не двигается сам по себе…

— Что это?..

— Это одежда кагэми. У нас тоже такие есть, — Гебура дёрнул одну из лент на правой лапе за свисающий кончик. Та сжалась, словно испуганный зверёк, но, не почувствовав угрозы, снова стала свободно колыхаться. — Их создаёт Цитадель. Они часть её.

— Ты так говоришь, словно Цитадель живая, — улыбнулась малышка.

— Так и есть, — Хесед вылез из колодца и стряхнул с себя остатки влаги. Его шерсть торчала в разные стороны. Сейчас он больше всего походил на обычного пса. — Я говорррил тебе вчеррра, что выжившие кагэми нашли это место и заняли его. Ими пррропитаны все стены. Цитадель жива благодаррря им. Цитадель — это тело. Зеррркало — серррдце. Монады — ррразум. А мы все — душа.

— А кто такие Монады? — девочка подошла к озеру и быстро умылась. Фурри ждали её у двери.

— Истинные кагэми. Дррревние. Те, кто перрредают нам волю Цитадели. Ты ещё встррретишься с ними, — Гебура открыл дверь и пропустил вперёд т'эрку.

— Если доживёшь до этого, — ехидно заметил Хесед.

***

Столовая встретила их непривычной тишиной, которая особенно остро чувствовалась после вчерашнего происшествия. В зале было всего несколько существ, большинство столов пустовало. Троица заняла ближайший из столов.

— Засунь туда лапу и подумай о еде, — Гебура объяснял принцип работы пищевых сфер т'эрке. Она вежливо отказалась от предложенных ей Хеседом пары личинок. Зная уже, чем они являются на самом деле, девочка в жизни к ним теперь не притронется. Юная кагэми последовала совету белого фурри и осторожно погрузила руку внутрь сферы. Тёплое касание и лёгкое покалывание. Заказ пищи был не таким уж и страшным, как казалось девочке вначале. Она почувствовала тяжесть в своей руке и вытащила её обратно. Пищевая сфера предоставила для неё на завтрак блюдо, заполненное пюре из помидоров вперемешку с грибами, морковью и репчатым луком. Все это было украшено зеленью. Среди овощей гордо занимали своё место маленькие осьминоги. Гебура удивлённо вздёрнул уши:

— Не знал, что ваше племя ест такое.

— А ещё отказалась от личинок. Наши хоть ещё живые, а это тухлятина дохлая, — Хесед гавкающе засмеялся.

— Я просто вспомнила картинку, которую когда-то видела, — смущённо отодвинув тарелку с предложенной едой, пояснила девочка. Есть подобный «деликатес» ей не хотелось, так что она решила испытать удачу ещё раз. Второй опыт оказался удачнее: котлета с рисом и овощами и стакан апельсинового сока. Довольная полученным результатом, малышка приступила к завтраку. Вот только еда в неё не лезла. Хоть юная кагэми и съела за последние несколько дней всего пару личинок из запасов братьев-фурри, есть она не могла. Она давилась каждым проглоченным куском. Решив не мучить свой организм, она выпила стакан сока и на этом остановилась.

— Я, наверно, вернусь в комнату. Что-то аппетита нет.

— Только не заблудись там. Искать тебя я больше не буду, — крикнул ей в вдогонку Хесед, за что получил тычок в бок от старшего брата.

Выйдя во двор, девочка передумала и решила прогуляться по окрестностям, вместо пребывания в душной комнате. Свои покои она все равно не найдёт без посторонней помощи, а идти в пещеру братьев без их ведома было бы неуважением по отношению к фурри.

Внутренний двор Цитадели был весьма просторным. Его общий периметр, насколько могла судить малышка, был во много раз больше её школьного сквера. От одной башни до другой было по меньшей мере несколько сотен метров. Чтобы пройти всю Цитадель вдоль и поперёк, т'эрке потребовался бы не один час. Вся территория была покрыта зелёной травой. Не считая дорожек идущих как вдоль стен, так и к главному зданию. Они были из мелкого камня. Местами встречались небольшие насаждения кустарников, но единственные деревья располагались в саду у северной башни. Туда и решила отправиться брюнетка. Растения в саду успокаивали девочку, давали ощущение полного покоя.

Малышка свернула за угол главного здания, но не успела пройти и пару шагов, как её окликнули. Девочка остановилась оборачиваясь. К ней приближалась своеобразная компания из пятерых существ. Один из них был наполовину змеёй, наполовину человеком. Он медленно скользил и пробовал воздух раздвоенным языком. Его лицо напоминало застывшую маску. На его плече сидело существо, похожее на жабу. Его задние лапы были козлиными, а за спиной аккуратно примостились стрекозьи крылья. Слева от этой парочки шло дерево. Точнее, при первом взгляде этот кагэми походил именно на ожившее дерево, но в переплетениях веток можно было разобрать подтянутый торс человекоподобного существа, с зеленеющими ветками вместо волос. Четвёртой была крыса. Как и фурри, она передвигалась на задних лапах, а ростом не уступала т'эрке. Самым странным среди приближающихся кагэми был пятый. Пусть он и выглядел как человек, но, больше всего, он напоминал зажжённый факел с клубами чёрного дыма. На месте глаз были пустые провалы, а волосы пылали живым огнём.

— Ты новая кагэми, — заговорил Огненный. Казалось, что обладатель голоса находится где-то далеко. Девочка кивнула. — Не прошло ещё и недели, как ты появилась здесь.

Огненный не спрашивал, он утверждал. И с каждым словом, подходил к малышке все ближе и ближе. Она и не заметила, как компания обошла её по кругу, пока не упёрлась спиной в змееподобного, который тут же крепко схватил её за плечи.

— Может ты поведаешь нам, за какие такие заслуги, ты стала тайро? — Огненный протянул руку к лицу жертвы.

— Я не знаю о чём вы… — панические нотки появились в голосе малышки.

— Ты не знаешь только одного — своего места! — с этими словами Огненный наотмашь ударил т'эрку по лицу. Крик боли огласил двор. На бледной коже ребёнка пылал красный след от ожога.

Огненный наклонился к самому уху девочки и прошептал:

— И это только начало…

— Что здесь происходит?!.

Все обернулись на голос. В тени здания стоял старый шшир. Его глаза внимательно следили за собравшимися. Пятёрка кагэми отступила от т'эрки и низко поклонились.

— Октуш Виссен, — не поднимая головы, тихо проговорил Огненный, — мы всего лишь приветствуем нашу новую сестру как среди кагэми, так и среди виа Сацуи.

— Хм-м-м-м-м, — улыбка расплылась на чешуйчатой морде, но глаза остались серьёзными. — Не слишком ли «тёплое»… у тебя приветствие?.. — Огненный нервно сжал кулаки и бросил уничтожающий взгляд в сторону своей жертвы, сидевшей на земле и прижимавшей руки в опалённой щеке. — Ступайте… Я тоже хочу… поприветствовать одну из нас…

Пятёрка кагэми скрылась за зданием. Ящер неспешно подошёл к девочке и, опустившись рядом с ней, приложил свою лапу к обожжённому участку. Юная кагэми дёрнулась в сторону.

— Не бойся… Чешуя этой дряхлой ящерицы… достаточно прохладна… чтобы залечить твой ожог…

Шшир снова положил шершавую ладонь на ожог. Почувствовав лёгкий холод, уносящий с собой боль, малышка успокоилась.

— За что?..

— Кагэми годами… а то и веками пытаются достичь того… что было дано тебе Цитаделью… — поняв, что имела в виду юная кагэми, пояснил шшир. — Многим это стало… не по нутру… Особенно тем… кто делят с тобой виа… — ящер убрал ладонь от лица т'эрки и помог ей подняться. Ожог прошёл. Лишь лёгкое покраснение напоминало о нём. — Ансацу… единственный Октуш среди вас… и он никогда не берёт себе тайро… Так что те… кто претендовали на твоё место… в бешенстве… — Виссен провёл когтистым пальцем по щеке девочки, стирая дорожки слёз. — Наш горячий и пылкий друг… был прав… То, что произошло сейчас… только начало…

***

1 Аллод — осколок мира, дрейфующий в пространстве.

2 Древо Жизни — священный символ фурри.

3 Демеулик — 0 ранг кагэми. Остаточные воспоминания первых кагэми, появившиеся после их гибели.

4 Чисперия — 1 ранг кагэми. Существа, в организме которых пробудились демеулик.

5 Тайро — 3 ранг кагэми. Могут становиться учениками Октуш.

6 Амо — так же как и Октуш является 4 рангом кагэми. Учителя тайро.

7 Халлар — один из виа. Ищейки и проводники.

8 Декен — один из виа. Стражи и воины.

9 Дэне эшекей — метки/татуировки на теле кагэми. Хранят все знания о носителе. Меняются с каждым событием в жизни кагэми.

10 Монады — три древних кагэми, передающие волю Цитадели. Каждая из них является представителем одного из виа.

— Глава 7 —

***

Виссен неспешно подошёл к двери и постучал по дверному косяку. Дверь бесшумно отворилась, впуская в свои чертоги двух кагэми.

— Вот твоя комната… Советую тебе пока… оставаться здесь… дабы более не привлекать столь «тёплые» компании… наших братьев и сестёр… — ящер улыбнулся и пошёл прочь.

Оставленная в полном одиночестве, девочка вошла в свои покои, покинутые всего день назад. Вот только они уже не походили на строгую монашечью келью.

Пол покрывал толстый ковёр из высокого ворса голубого цвета. Крепкая двуспальная кровать со свежезастеленным постельным бельём. У окна стоял туалетный столик со всевозможными баночками и кремами. Рядом расположилось зеркало в позолоченной раме в полный человеческий рост. Платяной шкаф с танцующими на дверцах журавлями удобно примостился у стены, покрытой бежевыми обоями.

Да, теперь комната абсолютно не напоминала старую келью. Перед взором ошеломлённой девочки предстала спальня её умершей матери. Даже воздух в комнате был пропитан лёгким ароматом духов погибшей женщины.

Малышка медленно подошла к столику и подушечками пальцев пробежалась по каждой баночке и пузырьку. Неспешно приблизилась к шкафу и открыла его. Внутри висели платья, но только не те, что привыкла видеть девочка на матери. Каждое из них было соткано из чёрных лент, подобно её нынешним одеждам.

«Все это было и у нас. Только через некоторое время стало так, как сейчас. Это приходит со временем. Когда Цитадель сможет окончательно понять тебя», — вспомнились маленькой брюнетке слова Гебуры.

Девочка подошла к кровати и упала на постель. Мысли одна за другой блуждали в её сознании, но ни за одну из них она не могла ухватиться. Сама не заметив этого, малышка погрузилась в сон…

***

— Тебе не кажется, что мы слишком часто видим её в таком состоянии?

— Она пррросто не выдерррживает давления Цитадели. Скорррро пррривыкнет.

— Своядж, давай я пррросто перррегрррызу ей глотку и пррривыкать не нужно будет?

— Не тлогай Мялгину!

— Не указывай мне, что делать, химеррра!

— Успокойтесь оба!

Звук удара и шум, раздавшегося от падения чего-то тяжёлого, вывел т'эрку из сна полностью. Сцена, представшая перед её глазами, заставила девочку немного улыбнуться.

Харита, в облике химеры, пыталась высвободить рога из платяного шкафа. Несчастный весь скрипел и кряхтел, но кагэми-денром отпускать не желал. Хесед же сидел на обломках, некогда бывших туалетным столиком, и отплёвывался. Весь он, от макушки до кончика хвоста, был покрыт содержимым склянок начиная с пудры и заканчивая дорогими духами. Гебура, стоявший спиной к кровати, собирался уже отчитывать двух кагэми, когда заметил проснувшуюся девочку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не так плохо, как казалось бы, — девочка села в постели. — Что у вас произошло?

— О, ничего серррьезного, — улыбнулся Гебура. — Пррросто эти два кагэми, не отличающие особым умом и сообррразительностью, не смогли договоррриться. Извини за устррроеный беспорядок.

— Ничего страшного. Мне все равно не нравится, как здесь все было.

— Да? — белый фурри скептически осмотрел комнату. Он точно знал, что Цитадель выбирает условия для своих жителей под стать их мыслям и чувствам и никогда не допускала ошибок. Но судя по лицу т'эрки, старая крепость все же иногда совершала оплошности.

— Возможно, потом комната станет под стать тебе, — заключил Гебура

— Возможно, — тихо произнесла малышка.

— Если вы закончили, аргх, свои бессмысленные, аргх, ррразговоррры, то может уже, аргх, поможете нам? — Хесед продолжал чихать. Попытками стряхнуть с себя «ароматный ужас», зверь лишь усиливал его кружение в воздухе.

— Не знаю как вам, но помощь нужна исключительно тебе, — улыбаясь, т’эрка кивнула в сторону денром. Чёрный фурри глянул на химеру и заворчал ещё больше. Огромная Харита освободилась от оков шкафа, вновь приняв облик девочки-кошки. Она заглядывала в дыры, пробитые рогами, и её хвост увлечённо дёргался.

Гебура подошёл к брату и помог тому подняться. Девочка, не скрывая своего веселья, улыбалась от уха до уха. Уж больно забавлял её вид грозного фурри, сильно смахивающего на выставочного пуделя.

— Пойдёмте в наши покои, — предложил голубоглазый зверь. Он поддерживал за локоть Своядж, неустанного продолжающего чихать. — Хеседу стоит смыть все это.

— Нет! — резкий выкрик т'эрки привлёк внимание кагэми. Девочка сидела на кровати, обхватив колени руками. Гебура прижал уши к голове. Его примеру последовала и Харита. — Ящер сказал, что мне лучше не покидать пока комнаты.

— Ящеррр?! — недоуменно переспросил Хесед, даже перестав чихать. Он знал среди кагэми только одно существо, которое являлось представителем данного вида.

— Ну, да, — юная кагэми быстро описала встреченного ранее ящера, — старый такой. С гребнем.

— Он не ящеррр! Он, аргх…

— Он Октуш Виссен, — закончил за брата Гебура. — Его виа Декен. Вы встррречались?

— Да.

— Хорррошо, — фурри кивнул. — Я отведу Хеседа и ты все ррраскажешь.

— Я думаю, его не надо никуда отводить.

Т'эрка слезла с кровати и подошла к денром, которая все это время исследовала комнату. Харита как раз пыталась открыть дверь, которую по возвращении в комнату малышка не заметила. Видимо она появилась, пока девочка спала. Потянув за ручку, юная кагэми вошла в ванную комнату. Ванна, соединённая с душевой кабиной, умывальник да унитаз. Несколько полотенец лежало на краю умывальника.

— Хесед может и здесь помыться. Я покажу как.

Хесед попытался заупрямиться, но строгий взгляд Гебуры пресёк его попытку. Да и идти через половину крыла до своей уютной пещеры в таком виде ему не хотелось. Так что, поворчав для проформы, чёрный фурри ступил на белый кафель. Цокот когтей эхом отразился от стен.

Тем временем т'эрка повернула краны и вода заструилась из душа.

— Вставай сюда и наслаждайся, — маленькая брюнетка показала Хеседу на ванну. Тот недоверчиво залез и встал в полный рост. Душ обильно поливал мохнатую грудь зверя, абсолютно избегая грязной морды. — Уж, извини, но тебе придётся встать на все четыре лапы.

Девочка не скрывала злорадства.

— Я никогда не опущусь так низко, — Хесед щёлкнул пастью и внимательно посмотрел на устройство душа. Догадавшись, он взял душ обеими лапами и приподнял его так, что вода полилась сверху. Довольный собой, зверь повернулся к девочке спиной. Та лишь пожала плечами и вышла к остальным, прикрыв за собой дверь.

Гебура расположился на полу. Денром же заняла кровать. Малышка подошла к ней и села рядом. Фурри вильнул хвостом в знак полного внимания. Девочка начала говорить.

Она рассказала, что вместо своей комнаты, отправилась гулять по периметру двора. Как встретила других кагэми. Не умолчала она и о жестоком приёме новых собратьев.

Гебура слушал её внимательно, ловя каждое слово. Время от времени он задавал уточняющие вопросы. На протяжении всего рассказа, его глаза становились все холоднее и холоднее, и под конец они напоминали два обжигающих кусочка льда.

— Не думал, что это начнётся так рррано и столь жестоко, — когда смолкла т'эрка, проговорил фурри.

— Ты знал, что так будет?

— Догадывался. Случившееся с тобой, это то, чего никогда не было прррежде. Как верррно заметил Октуш Виссен, ты многих укусила за хвост. Остаётся только ждать.

— Чего? Новых нападок? — грустно заметила девочка.

— И этого тоже. — Уши зверя стали торчком. — Главное, выждать и посмотррреть, что будет дальше. Это основы охоты за дичью. Мы со Своядж что-нибудь пррридумаем.

— Хорошо.

— АХ ТЫ КОРРРМ ПОДНОЖНЫЙ!

Харита, которая незаметно покинула двух кагэми во время разговора, смеясь, выбежала из ванной комнаты. Тут же послышался всплеск воды. Переглянувшись, белый фурри и т’эрка подскочили со своих мест и вбежали в ванную. Пол был залит, а из душа во все стороны хлестала ледяная вода. Апофеозом, представшей перед глазами двух кагэми картины, был Хесед. Полностью мокрый, с обвисшей шерстью, на четвереньках, он тяжело дышал и постоянно поскальзывался на кафеле. Упав очередной раз в разлившиеся лужи, зверь сдался.

— А говорил, низко не падёшь, — т'эрка с улыбкой смотрела на фурри, буравящего вошедших злобным взглядом.

— Своядж, в этом есть и хорррошая сторррона, — в улыбке оскалился Гебура. — На тебе больше нет той вонючей гадости.

***

Долго выжидать очередного действия от Гремучей Пятёрки, как их прозвала кагэми-т'эрка, не пришлось. На ужине каждый из них, проходя мимо её стола, так или иначе задевал девочку. Древо больно хлестнул по плечу, когда «случайно» задел её, оборачиваясь на чей-то голос в абсолютно пустом зале. Крыса оцарапала спину, «неловко» поскользнувшись на каменном полу. Змеехвост выбил из-под девочки стул, «неудачно» развернувшись со всей возможной ему змеиной грацией. Жаба из-за этого разворота «не удержал» плошку с едой, которая тут же приземлилась на голову девочке. Последним штрихом было «чиханье» Огненного, который при этом опалил её волосы.

Да. Их нападки были на уровне начальной школы, но в этом-то и была основная проблема. Обвинить их в прямом нападении на одну из сестёр было невозможно. Они действовали слишком скользко, хитро и незаметно.

— Детёныш, таковы все из виа Сацуи, — проговорил Хесед.

— Но я не такая.

На это чёрный фурри лишь фыркнул. Он был не против помериться силой с представителями другого виа. Да вот только один на один те, кому суждено отнимать чужие жизни, никогда не выходили. Это кагэми виа Декен или Халлар могли помериться силой и способностями в открытую. Так они развивались и совершенствовались. А вот представители самого малочисленного виа были иными. Скрытные. Нелюдимые. Мастерство каждого развивалось уникально и неповторимо. Они не делились секретами и успехами. И не объединялись. Знания передавались только в случае становления тайро. Только тогда Амо мог передать своему тайро накопленные веками знания, возвысив одного над всеми.

И сейчас этой «одной» стала кагэми, которая не прожила в Цитадели и недели. Такую «несправедливость» не могли проигнорировать остальные обитатели. И если бо́льшая часть отнеслась к этому с раздражением и держалась отстранено холодно, то вот непосредственно сестры и братья по виа Сацуи это так оставить не могли и пошли против своей нелюдимости, объединившись в небольшую, но внушающую страх, группу.

В эту группу собрались пять самых опытных и умелых кагэми. Все они могли в будущем стать тайро. Но основным претендентом являлся Огненный. Он-то, скорее всего, и был инициатором и координатором всех нападок.

Все это т'эрка узнала от Гебуры, пока вычищала из волос непонятную субстанцию. Денром помогала как могла, но все время прорывалась наказать обидчиков Мяргины. Сдерживал её только Хесед, мощной лапай удерживающий химеру за воротник платья.

— Если так пррродолжится, рррано или поздно кто-то сорррвется, — недовольно произнёс Хесед, продолжавший удерживать Хариту. — И по-моему эта мелкая химеррра станет перррвой.

— Вот только мы не можем этого допустить, — Гебура постукивал кончиком когтя по носу.

— Но и оставлять все как есть — тоже.

— Да, Своядж, ты прррав. Мне кажется, на мелких нападках они не остановятся.

— Да и сейчас они не пррроявляли себя полностью только из-за прррисутсвия здесь дррругих бррратьев и сестеррр.

— Оставлять её одну опасно. Убить они её не убьют, но даже с рррегенерррацией кагэми, сррращивать кости и восстанавливать кожу — болезненно и долго.

— А ничего, что я здесь сижу? — фурри обернулись на т'эрку. Девочка подпёрла подбородок рукой и внимательно следила за волко-лисами. Лицо её было обиженным. — Такое ощущение, что вы не про меня, говорите, а ужастик обсуждаете.

— Не знаю, что такое «уаик», но твоему положению не позавидуешь, — Хесед отпустил Хариту, которая, наконец, успокоилась и молча сидела около подруги. — Оставлять тебя одну опасно. Пока, по крррайней меррре.

— Почему только сейчас?

— Ты ещё юна, по меррркам кагэми, — Гебура смотрел поверх её головы, следя за Пятёркой. — По т'эрррским тоже, если не ошибаюсь. Защитить себя ты ещё не в состоянии.

— Тебе нужно скорррее постичь суть виа Сацуи, чтобы дать им отпоррр. Или… — Хесед повернул голову в другую сторону. Малышка проследила за его взглядом. Фурри смотрел на пустующий стол, за которым в прошлый раз сидел шиварец, — тебе нужно добиться рррасположения Октуш Ансацу.

— О чём ты? — девочка скривилась. Даже вспоминать о Шраме ей не хотелось.

— Если он пррризнает тебя своей тайррро, никто не подойдёт к тебе. Амо обязаны заботиться о тайррро. Но пока он этого не сделает, ты лакомая добыча для недовольных, — Хесед грубо вгрызся в одну из личинок и, оторвав здоровенный кусок, проглотил не жуя. Малышка брезгливо поморщилась

— Лучше уж стать нормальной кагэми.

— Вот тут-то и пррроблема, — Гебура смотрел прямо в глаза т'эрки. — Для трррениррровок тебе нужно находиться вне своих комнат. Там, где дррругие смогут тебя достать. Они пррросто не дадут тебе возможности научиться хоть чему-нибудь.

— А вы не можете обучать меня? — умоляющие нотки просочись в голосе девочки. Она боялась. Боялась других кагэми. И перспектива остаться одной, снова попасть под атаку, пугала её до чёртиков. Но ни в фурри, ни в денром она не чувствовала угрозы. Даже старый ящер не внушал ей столько доверия, как эти три огромных существа, которые любого из Пятёрки могли порвать на кусочки. Чему она была бы несказанно рада. Мелькнувшая кровожадная мысль заставила девочку сжаться в комок.

Фурри переглянулись. Осторожно подбирая слова, Гебура произнёс:

— Не уверррен, что мы сами достаточно подходим для этого.

— А Харита? — малышка пыталась ухватиться за любую соломинку, лишь бы не подвергать себя опасности.

— НЕТ! — рявкнул Хесед.

— Я защищу Мялгину, — на миленькой, но обиженной мордочке денром стали проступать шипы.

— Ага. Защитишь так, что Монады потом будут ррразбиррраться, кто поубивал пятерррых кагэми, — Хесед опустил уши и угрожающе навис над столом. — Ты не можешь контррролиррровать свой нрррав.

— Не тебе ей об этом говорить, — заступилась за денром т'эрка.

— Я тебе шею ещё не перррекусил, значит контррролирррую, — чёрный фурри даже не пытался скрыть своей неприязни к человеку.

— Но все же, это рррешение пррроблемы, — тихо произнёс Гебура, но его слова повисли напряжённой тишиной над столом.

— Своядж! — радостно воскликнул Хесед. Его хвост подёргивался в предвкушении. — Ты, наконец, одумался?!

Кровь отлила от лица девочки. Такого поворота событий она не ожидала.

— Что? Нет! — отмахнулся белый фурри от брата. Тот разочарованно вздохнул и продолжил поедать личинки. — Я пррро обучение. Ты могла бы прррисутствовать пррри наших физических упррражнениях. А остальное вррремя пррроводить у себя. Еду мы будем тебе пррриносить поочеррредно. Харррита же составит тебе компанию. Все ррравно её виа ещё не выбррран.

Лицо т’эрки сияло. Она была в безопасности. Да, под постоянным присмотром, без возможности свободно передвигаться, но все же! Цитадель не являлась роскошным музеем и отсутствие прогулок по ней она сможет пережить. Главное, пережить нахождение здесь. И как можно подальше от Пятёрки и Шрама.

***

Прошло больше недели после того разговора в столовой, результатом которого стала круглосуточная охрана т'эрки. Каждое утро денром приносила завтрак в комнату юной кагэми и составляла той компанию до самого вечера. Химера развлекала девочку всевозможными перевоплощениями. Как рассказала Харита, их вид имел способность превращаться в любое существо, виденное ими хотя бы раз. И облик химер в момент перевоплощения был настолько похож на копируемые оригиналы, что их нельзя было отличить ни при каких условиях, так как даже уникальные особенности существ химеры перенимали абсолютно идентично.

Химера меняла свой облик, принимая обличье маленького лампадника, весело скачущего по комнате и ударяя маленькими разрядами, по всему, что попадало в радиус досягаемости. Невольными «жертвами» таких молний стали очередные туалетный столик и шкаф, так услужливо заменённые Цитаделью. И если старые, разлетелись на множество щепок благодаря физической силе, то на новых разряды оставили обугленные чёрные узоры, которые теперь красовались на древесной поверхности. Следующими примерами для подражания денром послужили существа, которые обитали на территории Цитадели. Кагэми всевозможных видов то появлялись, то исчезали в комнате т'эрки, добровольно согласившейся на заключение.

Хотя абсолютным заточением это нельзя было назвать.

Время от времени фурри приходили за девочками и брали их на тренировки. Местом для них служил участок территории граничащий с искусственным садом. Братья устраивали спарринги, сражаясь в полную силу, не жалея друг друга. Отрабатывая удары и скорость, они не переставали внимательно следить по сторонам. Пятёрка так ни разу ещё и не появилась, но терять бдительность не следовало. Иногда к их тренировкам присоединялась Харита. Каждый раз оглядываясь по сторонам, прежде чем принять свой истинный облик, денром перекидывалась, и спарринги начинали больше походить на выяснение отношений между чёрным фурри и рогатой ипостасью химеры. В такие моменты Гебура занимал своё место около сидящей на земле т’эрки и начинал ей объяснять тонкости рукопашного боя на примере сражающихся в этот момент двух кагэми.

Вечера же неизменно проходили в комнате фурри. Удобно устроившись на мягкой подстилке, т'эрка выслушивала новости о происходящем за пределами комнатных стен. Харита вместе с Хеседом и Гебурой делились всем, чем только могли. Не упускали ни единой мелочи. Особенно детально проходило обсуждение Гремучей Пятёрки. Те делали вид, что им плевать на отсутствие, в пределах досягаемости, юной кагэми, но их глаза непрестанно искали свою цель. Но даже если они и догадывались о причастности фурри к её отсутствию, то поделать ничего с этим не могли. Даже пятеро представителей виа Сацуи не могли в открытом столкновении ничего противопоставить двум крупным кагэми виа Декен. А атаковать из-за спины кагэми не было смысла — все равно почувствует приближение своего собрата.

— Вы слышите это? — прервала девочка очередной спор Хеседа и Хариты.

— Что именно? — Гебура поднял голову, которая до этого покоилась на коленях девочки.

— Музыку. Я слышу её с первой своей ночи.

— Не только ты. Эти мелодии звучат каждую ночь в Цитадели, — Хесед запустил колючкой в макушку химеры. — Никто не знает её источника. Может это сама Цитадель её игрррает.

Разговор вернулся в прежнее русло, а девочка, прикрыв глаза, стала наслаждаться музыкой. Каждая нота несла больше, чем могло показаться на первый раз. Это была очень эмоциональная мелодия. Она затухала, точно музыкант был на грани смерти, то тут же снова возвращалась к живительным аккордам. Тональность менялась настолько непринуждённо, будто разницы между минором и мажором не было в природе. Малышка словно впитывала в себя каждый звук. Ах. Как же давно это было.

Девочка резко открыла глаза и подскочила с настила. Друзья удивлённо смотрели на т'эрку.

— Что-то случилось? — Гебура встал в полный рост.

— Мелодия… — отрешённо произнесла юная кагэми.

— Что?

— Мелодия! Я знаю её! — с этими словами малышка выскочила из комнаты-пещеры и помчалась вниз по ступеням. Выскочив из помещения, девочка направилась на звуки мелодии. Ей было плевать встретит ли она сейчас на своём пути Пятёрку или ещё кого хуже. Единственная вещь, которая волновала её сейчас — источник мелодии.

Подбежав к главному зданию, кагэми огляделась. Где же искать таинственного музыканта? Тут, словно ответом на её невысказанный вопрос, мелодия зазвучала с новой силой и ветер принёс её звуки со стороны деревьев. Девочка метнулась туда. Подбежав к краю сада, она лишь на мгновение остановилась перевести дух и начала пробираться вглубь. Сейчас она не смотрела по сторонам, не пыталась разглядеть чудесные растения. Её путь лежал дальше и глубже. Через некоторое время, малышка заметила впереди проблески света. Свет был слишком ярким для глубокой ночи и необычным. Чрезмерно… белым. Пройдя ещё немного, она замедлила ход от изумления. От яркости увиденного, ей пришлось прикрыть глаза. Перед ней предстали деревья, которые в прошлый раз казались девочке мёртвыми. Сейчас же они пылали жизнью. Причём, буквально. Стволы и ветки этих таинственных деревьев украшали наросты, которые больше походили на неоновые лампочки, нежели на живые листья. Их количество было столь велико, что освещало площадку перед ними, как при дневном свете. Пройдя сквозь светящуюся стену, кагэми вышла к небольшому озеру. Края его были выложены огромными валунами, а вода поступала благодаря импровизированному водопаду, представляющего собой холм из камней, высотой в три человеческих роста. На его вершине девочка и увидела исполнителя мелодии. От злости она сжала кулаки.

— Откуда?! — боль и гнев сквозили в крике. — Откуда вы знаете колыбельную моей матери?!

Мелодия оборвалась и лицо, пересечённое шрамом, повернулось в сторону юной кагэми. Хоть глаза и были скрыты под непроницаемой чёрной повязкой, ошибиться было нельзя — шиварец смотрел прямо в глаза своей тайро.

***

1 Укусила за хвост — наступила на больную мозоль/насолила

— Глава 8 —

***

Сидя на возвышение в позе лотоса, шиварец и сам напоминал каменное изваяние. На его лице не дрогнул ни единый мускул. В момент, когда к пруду вышла т'эрка, он по своему обыкновению играл на тодарге — шиварском струнно-духовом инструменте.

Он напоминал обыкновенную флейту, со складывающимися «плечами» как у арбалета. От плеч, или крыльев, как их называли шиварцы, к основанию шло по три струны с каждой стороны. В зависимости от того, распахнуты крылья или собраны, менялось и звучание инструмента. На тодарге обучали играть с раннего детства, но не каждый мог похвастаться ловким умением управлять им. Ансацу входил в число тех немногих, кто все же смог покорить сей инструмент.

Он ловко перебирал пальцами по струнам, одновременно вдыхая жизнь в тодарг. Музыка лилась из него нескончаемым потоком. И продолжала бы литься, если бы игру шиварца не потревожила малолетняя кагэми.

— Откуда?! — повторила свой вопрос девчонка.

Шиварец не собирался отвечать на её вопросы, но и продолжать играть в отсутствии тишины он явно уже не мог. Ансацу сложил крылья тодарга, заткнул его за пояс и лёгкой поступью сошёл с импровизированного холма-водопада. Он переступал с камня на камень с такой грацией, словно всю жизнь прожил в горах. Обойдя периметр пруда по валунам, шиварец направился к т'эрке. Девчонка следила за каждым его шагом. Но кто она ему? Очередная кагэми, по иронии Судьбы и решением Цитадели, а также, скорее всего, и Монад, ставшая его тайро. В причастии Монад шиварец не сомневался, не зря они отказали ему в аудиенции после происшествия в обеденной зале.

Вот только он на это не соглашался.

Многие сотни лет он провёл в Цитадели и ни разу не согласился взять себе тайро. Неужели Верховные считали, что сейчас он изменит своим принципам?..

Ансацу поравнялся с девчонкой, и тут произошло то, чего мужчина не ожидал. Тайро схватила своего Амо за руку.

— Ответьте мне! — голос малышки дрожал.

Медленно мужчина повернул голову к т'эрке. Даже при том, что глаза шиварца были спрятаны под повязкой, юная кагэми в полной мере ощущала всю тяжесть его взгляда. Её трясло. Казалась, что она становилась ещё меньше, но все равно продолжала сжимать его ладонь обеими руками.

— Отпусти, — без тени эмоций произнёс шиварец. Да, он мог с лёгкостью откинуть слабые ручки девочки, но он хотел, чтобы она сама, испытав всю гамму ужаса, отступила. Т'эрка лишь крепче сжала ладонь Амо. Мужчина ощущал её страх. Ансацу нагнулся и приблизил лицо к юной кагэми. Лишь повязка разделяла их глаза. — Ты жаждешь испытать всю полноту моего гнева, Альнас?..

Тихим, дрожащим голосом, в котором читались боль и отчаяние, т'эрка произнесла:

— Откуда вы знаете мелодию?

— Ты не знаешь других слов? Твой разум оцепенел настолько, что это все, что ты можешь произнести?

— Я не боюсь вас, — девочка сглотнула.

— Нехорошо лгать тем, кто видит тебя насквозь. Я настолько пугаю тебя, что твой вопрос «откуда?», всего лишь жалкая бравада. Ты прекрасно осознаёшь, что я могу с лёгкостью переломить тебе шею, — прошипел Ансацу в самое ухо нарушительницы своего спокойствия. Свободная рука мужчина медленно сжал тонкую шею девочки.

— Кагэми не убивают кагэми.

— Твои блохастые друзья успели тебе это поведать. А они не сказали, что этот закон не мешает мне прямо сейчас сломать тебе руку, которой ты посмела остановить меня?

Ансацу освободил ладонь из захвата маленьких ручек и вывернул кисть девочки. Из глаз малышки брызнули слезы, но освободиться она не пыталась.

— Откуда?.. — сглатывая ком в горле и превозмогая боль, повторила кагэми.

Это стало раздражать шиварца и, резко выпрямившись, он оттолкнул от себя назойливую девчонку. Та отлетела к водоёму, сильно ударившись о валуны. Шиварец смотрел на свою тайро не больше пары секунд и направился к деревьям. Но не успел он пройти и нескольких метров, как за спиной раздались характерные звуки извержения содержимого желудка.

Мужчина остановился и медленно развернулся. Удар не мог быть настолько сильным, чтобы вызвать рвотные позывы, а значит, причина крылась в чем-то другом. Шиварец внимательно смотрел на свою подопечную. Агрессией по отношению к ней более не веяло.

Девочку продолжало рвать. Желудок избавился от недавнего ужина и теперь кагэми исторгала изо рта желчь с примесью крови.

Скривившись и пройдясь нелестными словами о Цитадели, «дряхлых Монадах» и умственных способностях некоторых особо мохнатых видах кагэми, неспособных увидеть очевидное, шиварец быстрой походкой приблизился к трясущейся т'эрке.

Мужчина присел около малышки и, схватив её за волосы, не церемонясь окунул лицом в воду. По поверхности пошли мутные круги. Тайро начала бить шиварца по рукам, но тот был непреклонен. Лишь когда на теле девочки стали проступать узоры дэне эшекей, он вытащил её из воды.

Т'эрка откашливалась водой, но рвать её перестало. Мокрая и заплаканная, сейчас она выглядела маленькой беззащитной девочкой в чужом и опасном мире. Обычным ребёнком. Портило это впечатление только проявившиеся по всему телу знаки кагэми.

Малышка подняла лицо на Шрама, но все что она успела запомнить перед погружением в спасительную темноту, так это руки шиварца, тянущиеся к её голове и слово «Альнас», которым он её назвал.

***

Фурри и денром выбежали из жилой части Цитадели и замерли у ворот. Нужно было найти подругу до того, как она в очередной раз влипнет в неприятности. Но впопыхах кидаться искать её по всей территории было неразумно. Хесед и Гебура вдохнули воздух полной грудью, пытаясь уловить запах т'эрки. Раньше у них этого не получилось, но с тех пор, как девочка приобрела свой путь и стала полноценной кагэми, она распространяла уникальный для них аромат. Каждый из жителей Цитадели источал запах, больше всего напоминающий воздух после дождя. Описать его иначе было невозможно, он был потрясающе чист и имел свою неповторимую окраску. Это нельзя было передать, так же как и звук растущей травы и падающего листа.

Братья одновременно повернули головы в сторону Северной башни.

— Она опять там, — прорычал Хесед. Его глаза в вечерних сумерках казались двумя пылающими угольками.

— Мялгина? — денром дёрнула чёрного фурри за набедренную повязку и задрав голову, смотрела на старшего кагэми.

— Да, «Мяррргина», — передразнил волко-лис. — Что её постоянно тянет в Сад? Если он найдёт её, порррезом ррруки она уже не отделается.

— Он не сделает ей ничего. Во-перррвых, она его тайррро и как бы пррротив он ни был, так рррешила Цитадель. И не нужно скептических взглядов, Своядж. Во-вторррых, что ему делать так поздно в Саду? Не он же игрррал эту мелодию из-за которррой, в-тррретьих, Иррр'лак и покинула наши покои, — Гебура опустился на четвереньки и бросил брату через плечо:

— И уж ты так печёшься о ней, так поторопимся найти её.

С этими словами фурри белой тенью помчался в сторону Сада. Не отставала от него и денром, принявшая свой истинный облик. Её крепкие и сильные лапы несли её наравне с фурри. Тихо рыкнув, Хесед последовал за кагэми. Спустя некоторое время троица стояла у кромки искусственного леса, но никто не решался войти внутрь. Этот Сад, возведённый руками одного из кагэми, слыл дурной славой. Все дело было в том, что Сад примыкал к Северной башне, которая пострадала ещё в период Истинного мира и теперь служила обителью шиварца. Вот он-то и не пускал в свои владения нарушителей.

А маленькая т'эрка уже во второй раз умудрилась скрыться именно в них. То, что она не повстречала шиварца ещё в первый раз, было для фурри удивительным.

— В этот ррраз он её точно найдёт, — шепнул Хесед.

— Тогда нам нужно найти её ррраньше него.

— Тогда он найдёт и нас, — не унимался красноглазый. Его не радовала перспектива опять идти вглубь Сада. Ему повезло, что в прошлый раз обошлось без вмешательства Октуш виа Сацуи, но в двойную удачу Хесед не верил.

Харита не понимающие посмотрела на фурри. Почему они не идут на запах Мяргины? Ведь ей может угрожать опасность. Не раздумывая, денром вошла под кроны деревьев, сминая своим немаленьким весом молодые деревца и кусты. Она решила не возвращаться в обличье девочки-кошки. Мало ли что ждёт их впереди.

— Видишь, её это не остановило, — Гебура последовал за химерой, которая, словно слон траву, прогибала деревья.

— Мы нарррвёмся из-за неё на непррриятности, — проворчал Хесед, убирая со своего пути свисающие слишком низко ветки.

Их путь вглубь Сада был недолог и в скором времени они увидели впереди светящиеся деревья. Кагэми ускорили шаг, но замерли, стоило им выйти к пруду.

— А я говорррил, что нам не может так часто везти, — тихо произнёс Хесед, не отрывая взгляда от представшей перед ними картины.

А посмотреть было на что.

На валунах в позе лотоса сидел шиварец. Он был в пробужденном состоянии кагэми — до-во. Все его чёрное, как тьма, тело, пылало дэне эшекей. Тёмные нити его тела, словно живые тянулись и обхватывали юную кагэми, что сидела в ногах мужчины. Он крепко прижимал её к своей груди, обхватив девочку поперёк тела. Т'эрка была без сознания. Об этом свидетельствовало её абсолютно умиротворённое и расслабленное лицо, так же как и у Амо покрытое знаками. Глаза юной кагэми были открыты и полностью покрыты непроглядной чернотой.

Шиварец продолжал свою «процедуру» ещё пару минут. Затем, аккуратно взяв девочку на руки, он поднялся и подошёл к трём кагэми, которые замерли, словно соляные столбы. Мужчина передал т'эрку Гебуре. Тёмные нити отсоединились от тела малышки и знаки на её теле погасли. Кагэми спала в лапах своего мохнатого друга.

— Следите за ней лучше, иначе долго она не протянет, — Ансацу снова принял обычный облик. Сполохи втянулись и стали прежними одеждами. — И молитесь своему Зверю, чтобы побеги не погибли после вашей спасательной вылазки.

Мужчина бросил короткий взгляд на денром, и химера, тут же приняв облик девочки-кошки, спряталась за Хеседом.

Октуш виа Сацуи скрылся среди деревьев, оставив на поляне ошеломлённых кагэми.

— Ей лучше не знать о том, свидетелями чего мы стали, — тихо произнёс Гебура, удобнее взяв девочку.

— Ты прррав. Она этого не перрренесет, — Хесед взглянул на денром. Та утвердительно кивнула.

***

Т'эрка лежала на своей кровати и занималась одним из самых распространённых дел её родного мира — «плевала в потолок». А что ей ещё оставалось? С тех пор как две недели назад она ушла на звук мелодии и встретила шиварца, фурри не выпускали её из комнаты. Изначально, она проводила своё «заключение» в берлоге братьев, но Хеседа хватило на два дня её бесконечных просьб дать ей возможность выйти и встретиться с шиварцем. После этого чёрный фурри отвёл девочку в её покои и запер дверь. Как он сказал — для всеобщего блага. Фурри вообще вели себя довольно странно после той ночи.

Сама юная кагэми плохо помнила произошедшее. Вечернее небо, стремительный путь сквозь сад, светящиеся деревья и шиварец, играющий колыбельную, что всегда пела ей мать — эти образы память сохранила отчётливо. Но вот что было дальше, оставалось для т'эрки загадкой. Да, она пыталась узнать у старшего кагэми, откуда он знает мелодию. Но он оттолкнул её. Это девочка помнила превосходно. После удара о валун её память стала такой же неспокойной, что и вода в водопаде — бурлящая в непрерывном движении. Малышка знала, что кагэми нашли её в саду и принесли в покои, но даже денром отказывалась рассказывать подруге все подробности.

И это раздражало т'эрку.

Девочка перевернулась на живот и чёрные волосы полностью скрыли её лицо. Глухо сопя в покрывало, кагэми думала, что же могло произойти в ту ночь, что её друзья стали чересчур нервными и вели себя с ней, как с маленькой беззащитной девочкой.

Но стоило признать очевидное — таковой она и являлась. Иначе трём кагэми не приходилось бы выступать её телохранителями в те часы, когда т'эрка присутствовала на тренировках. Хотя нельзя было не заметить, что пять кагэми виа Сацуи хоть и провожали её тяжёлым взглядом, сулившим неприятности, обращали на неё не столь много внимания как раньше, занятые своими повседневными обязанностями.

Дверь тихо отворилась, пропуская внутрь двух крупных мохнатых зверей в сопровождении неки. Т'эрка недавно вспомнила, что в её мире вот таких вот кошко-подобных людей в определённых кругах называли «неками» и решила для себя называть химеру в этом облике именно так.

На фоне типичной человеческой комнаты, эти три фантастических существа смотрелись весьма сюрреалистично.

Нека подбежала к кровати и, забравшись на неё, приподняла волосы т'эрки, обнажая лицо.

— Мялгина спит?

— Мяргина обижена и не понимает, почему должна сидеть в комнате, — девочка села на кровати и денром тут же залезла к подруге на колени. — Почему вы не позволяете мне выходить одной?

— Потому что твои со-виа жаждут твоей крррови, — Хесед облокотился о стену.

— Что-то я не заметила особой «жажды» в последний раз. Они прошли мимо, даже не взглянув на меня. Может, они уже успокоились?

— Возможно. Хотя я и сомневаюсь в этом, — Гебура стоял около брата, медленно поддёргивая хвостом и ушами — явный признак, что белый фурри о чем-то задумался.

— Мне кажется, что вы меня не выпускаете из-под присмотра не только из-за других кагэми. Точнее, не из-за Пятёрки, — надулась девочка, зарывшись лицом в волосы денром.

— А я ррразве уточнял, кто именно из твоих со-виа жаждет твоей крррови? — морда Хеседа расплылась в акульей улыбке.

— Значит тогда все же что-то произошло!

— Что-то может и пррроизошло, но мы пррришли к тебе не по этой пррричине.

Белый фурри подошёл к кровати, встав на все четыре лапы. Он опустил морду и смотрел прямо на девочек. Весь вид зверя говорил о серьёзности ситуации. Т'эрка непроизвольно обняла химеру крепче, словно ища поддержки.

— Иррр'лак, только что нас пррризвали.

В комнате повисла тишина. Оба фурри внимательно смотрели на свою подругу. Денром перестала ёрзать на коленях и тоже замерла в ожидании.

— И?.. — нарушила тишину т'эрка.

— Тррруха Вечного Дрррева! — выругался Хесед. — Она не понимает, о чём ты!

— Что случилось-то?

— Нас пррризвали, — видя непонимание на лице подруги, фурри почесал когтем кончик носа и принялся объяснять: — Когда кагэми пррриводят сюда, они начинают жить в Цитадели. Жить долго. Очень. Это потому что Цитадель даёт нам свою силу. Помнишь, я говорррил тебе, что Цитадель — это тело, Зеррркало — серррдце, Монады — ррразум, а мы все — душа? — утвердительный кивок. — У кагэми и Цитадели союз. Нас пррризывают в дррругие миррры на охоту в зависимости от виа. У каждого кагэми своя охота. Когда мы заверрршаем охоту, тот, кто нас пррризвал отдаёт нам часть своей жизни. Мы возвррращаемся сюда и пррроходя сквозь Зеррркало, перрредаем полученную силу ему. Оно уже отдаёт его Цитадели, а та, в свою очеррредь, делит её между всеми кагэми. И сейчас нас пррризвали на такую охоту.

— Кажется, я поняла, — скептический смешок со стороны Хеседа. — Но как это связано со мной?

— А так, — чёрный фурри встал рядом с братом, — что, когда мы покинем Цитадель, ты останешься одна. Денррром не считается. Мы не можем оставить тебя в комнате на все вррремя охоты, как бы мне этого не хотелось. Тебе нужно будет питаться в главном здании. Ты будешь уязвима для атак.

— Ты так говоришь, словно беспокоишься обо мне, Хесед.

— Тебе показалось.

— И… когда вы уходите?

— Сейчас. Мы зашли сказать тебе об этом, — Гебура встал и направился к двери.

— Можно мне хоть посмотреть, как вы уходите из Цитадели? А то с тех пор как я здесь оказалась, я кроме пары комнат да столовой с садом больше ничего и не видела.

Голубоглазый зверь кивнул, и компания покинула комнату.

По прошествии нескольких минут кагэми спускались в подвальное помещение главного здания. Внизу их встретила огромная резная дверь, с обеих сторон освящённая сферами с лампадниками. Дверь была очень высокой. Рисунок, высеченный на обеих створках, напоминал дэне эшекей. Возможно, это они и были, только принадлежали самой Цитадели.

Фурри легко отворили массивную дверь и все вошли в просторный зал. В отличие от всех остальных помещений Цитадели, лампадники здесь не наблюдались. Освещение было приглушённым, поступая только сквозь бойницы, расположенные высоко под потолком. Т'эрка узнала зал по своему прибытию на территорию кагэми. Это была та самая комната с зависшей в центре тёмной субстанцией. Именно к ней и направились фурри.

— Смотррри, — бросил через плечо Гебура и одновременно с братом коснулся поверхности субстанции, казавшейся сейчас зеркалом.

Стоило братьям коснуться его, как поверхность пошла рябью. От зеркала во все стороны начали загораться дэне эшекей и через несколько секунд весь зал был освещён спокойным тёмным свечением, обволакивающим всё вокруг.

Фурри также изменились. На их месте стояло два тёмных существа в контурах которых угадывались величественные звери. Знаки пылали на их телах. Братья обернулись к девочкам, что с замиранием сердца наблюдали за происходящим, и шагнули в зеркало.

Чёрная материя поглотила их, и зал снова стал плохо освещённым помещением.

— Ого, — выдохнула т'эрка.

Увиденное потрясло её. Никогда в жизни она даже и вообразить себе не могла ничего подобного. Но больше всего её заинтересовал тот факт, что Цитадель все же можно покинуть. Она не заточена здесь навсегда. У неё есть шанс вернуться назад!

Ведомая порывом, девочка подошла к зеркалу и коснулась кончиками пальцев его поверхности. Она была гладкой, тёплой и казалось живой. Малышка готова была поспорить, что чувствовала лёгкое пульсацию, больше всего напоминающую сердцебиение.

— Что ты тут забыла? — прозвучал голос шиварца со стороны двери.

Денром и т'эрка как по команде обернулись. Мужчина стоял в проходе, прислонившись спиной к дверному косяку и скрестив руки на груди. Юной кагэми он напоминал чёрного леопарда, пантеру, готовящуюся к прыжку. Малышка сглотнула. Ей очень не хотелось оказаться в «когтях» этого хищника.

***

Мужчина сделал несколько шагов в сторону молодых кагэми, следя за их реакцией. Денром, как одно из существ Спора Трёх, на глубинном уровне чувствовала его превосходство и неосознанно пыталась казаться меньше. Вот только шипы, выступающие на спине неки, говорили и о том, что она готова броситься защищать свою подругу. Последняя же сейчас замерла в нерешительности.

Шиварец отметил, что при всём страхе т’эрки перед ним, она не брыкалась как раньше. Даже была попытка вывести его на разговор. Вот только он не собирался с ней ни о чём говорить. Да и сейчас бы он прошёл мимо, если бы не застал их двоих в пустом Зеркальном зале.

— Я, кажется, задал тебе вопрос.

— Хесед и Гебура получили вызов и мы пришли посмотреть, как это происходит, — девочка не видела смысла лгать. Ведь они не сделали ничего плохого. Но Шрам, судя по всему, считал иначе.

Чёрный подошёл к девочке вплотную и положил руку ей на плечо. Пусть это было не так болезненно, как первый раз, но приятных эмоций малышка от этого не испытывала и скривилась.

— Вам здесь не место. Покиньте его немедленно — тон стал абсолютно холодным и твёрдым.

— Но!..

Сказать что-либо ещё малышка не успела, так как мужчина толкнул её вперёд себя и начал выводить из зала. Химера заметив столь грубое отношение к Мяргине, начала принимать свой истинный облик, но стояло шиварцу только бросить короткий взгляд в её сторону, как она тут же приняла вид неки и понурив голову, присоединилась к т'эрке.

Старший кагэми вывел девочек из зала и двери сами собой закрылись за их спинами. Трое кагэми покинули главное здание и остановившись у входа, мужчина обратился к своим подопечным:

— Надеюсь, вы сможете добраться до комнат и без присмотра своих лохматых друзей, и я больше не буду лицезреть вас там, где вас быть не должно.

Больше ничего не сказав, мужчина ушёл в сторону северной башни. Стоило ему скрыться из виду, как т'эрка тут же присела на корточки и взяв Хариту за плечи, повернула её лицом к себе.

— Ты сейчас пойдёшь к себе и будешь ждать возвращения фурри, хорошо? — голос девочки дрожал от волнения.

— А Мялгина?

— А мне нужно кое-что сделать. Я потом обязательно вернусь. Иди в комнату и жди нас.

Нека пару раз дёрнула ушами, утвердительно кивнула и побежала в сторону крыла, где располагались её комнаты.

Т'эрка же проводила взглядом подругу и тут же повернула обратно в сторону зала с зеркалом. Она обманула денром. Шиварец был прав в одном — сейчас она находилась без постоянного присмотра фурри и у неё появилась возможность покинуть Цитадель. Спустя долгие недели, она могла вернуться домой. Пусть там не все шло хорошо, но это была её жизнь. Жизнь человеком, а не каким-то «кагэми».

Подойдя к узорчатым дверям, девочка попыталась их открыть, толкнув створки, но те остались неприступны. Недолго думая, малышка пнула дверь, но только отбила себе ногу. Посчитав, что таких усилий мало, т'эрка отошла на несколько шагов и попыталась открыть дверь с разбегу плечом. Столкнувшись с преградой, девочка отлетела назад и упала на пол, ударившись пятой точкой. Потирая ушибленное место, она, наконец, решила осмотреть двери поближе. Никаких кнопок, рычагов или ещё чего-либо, способного открыть их, она не обнаружила и решила, что те отворяются только перед призванными. Тяжело вздохнув, малышка признала проигрыш. Ей больше ничего не оставалось, как вернуться к денром. Или же нет?

Юная кагэми выбежала из здания и направилась к северной башне, туда, где располагался сад и где она повстречала шиварца. Если она не могла покинуть Цитадель, тогда ещё оставался шанс выяснить у Амо, откуда тот знает мелодию её матери и что произошло той ночью. Да, пусть последний раз ничего не вышло, но тогда она действовала спонтанно и прямо. Сейчас же она собиралась поступить хитрее. Знай о её решении Хесед и он точно не упустил бы возможности отметить, что не так уж была неправа Цитадель, отправив её на виа Сацуи. И, возможно, оказался бы прав.

Девочка прошла вглубь сада к пруду в надежде найти шиварца и удача ей улыбнулась. Мужчина сидел на вершине водопада и медитировал. По крайней мере, походило именно на это. Шиварец сидел в позе лотоса. Руки его покоились на коленях, а длинная коса была замотана вокруг шеи и спускалась на грудь, равномерно вздымающейся от дыхания.

Малышка наблюдала за шиварцем и обдумывала свой следующий шаг. Вот она и нашла его, но что делать дальше? Идти и спрашивать напрямую не имело смысла, если только не ради очередной эмоциональной встряски и тяжёлого взгляда Шрама, который пробирал не только её тело, но и душу.

Внимание юной кагэми привлекли дэне эшекей, медленно проступающие на теле Амо. Почувствовал их и сам Октуш виа Сацуи.

Ансацу прекратил медитацию и спустился с водопада. Мужчина пошёл прочь от пруда и направился в сторону, где за деревом пряталась т'эрка. Девочка вжалась в заросли в надежде скрыть своё присутствие и ей это удалось. Чёрный прошёл мимо, даже не взглянув в её сторону.

Стоило ему отойти на приличное расстояние, как т'эрка последовала за ним. Она сама не поняла, как ей это удалось, но они так и прошли один за другим до центрального здания и шиварец ни разу не подал даже намёка на то, что чувствует слежку за собой. К удивлению и радости девочки, мужчина прошёл в помещение, где располагались двери, вёдшие в Зеркальный зал. Створки раскрылись, стоило Амо только подойти к ним. Мужчина прошёл внутрь и повторил всю ту процедуру, что несколько часов назад юная кагэми наблюдала в исполнении фурри. Тело его стало тёмным, а контуры слегка поплыли. Тёмная субстанция поглотила шиварца и т'эрка осталась один на один с Зеркалом. Со своей возможностью вернуться домой.

***

Т'эрка подошла к Зеркалу и внимательно его осмотрела. Оно было абсолютно гладким, не имело даже малейших изъянов. Малышка обошла субстанцию по кругу, провела рукой под ней не встретив сопротивления. Подпрыгнула в попытке достать верхнего края, но её сил и роста не хватило. Приглядевшись, малышка не заметила ничего, что могло бы держать его. Чёрное зеркало, служившие проходом и неким подобием портала, висело в воздухе без каких-либо приспособлений. Девочка напряжённо вглядывалась в каждый сантиметр поверхности, пытаясь уловить какой-либо пусковой механизм. Не обнаружив таковых, она поступила так же, как и другие кагэми — положила раскрытую ладонь на гладкую поверхность.

Прошла пара минут, но вокруг ничего не менялось.

— Как же ты работаешь? Давай же, мне нужно покинуть это место, — малышка хлопнула по Зеркалу, но то оставалось неизменным. — Ну же, ну! Я хочу уйти отсюда! Выпусти меня! Давай! — т'эрка сжала руки в кулак и нанесла несколько ударов. Без изменений. — Да работай ты! Мне тут не место! Я хочу домой! Я не такая, как все! Я здесь чужая! — голос малышки сорвался на крик. — Я не кагэми, я — человек!

Она продолжала бить кулаками по чёрной глади Зеркала, взывая к нему. Не замечала она, как на коже рук выступила кровь, а из глаз брызнули слезы. Юная кагэми все не прекращала свои потуги.

А что ей ещё оставалось делать? Она провела в Цитадели почти месяц. В чужом мире, без семьи и друзей. И пусть последние появились здесь, семью они ей заменить не могли. Так же как стены крепости не могли заменить ей родного дома. Что бы там ни говорили ей фурри, кагэми она себя не считала. Она была обычной тринадцатилетней девочкой. Со своими страхами, мечтами и желаниями. Родившейся и жившей среди обычных, ничем не примечательных людей. Ей не нужны были все эти фантастические вещи, происходящие сейчас с ней. Нет. Она хотела лишь одного — вернуться обратно к своей привычной жизни.

Выбившись из сил, девочка опустилась на колени, прислонившись лбом к зеркалу.

— Пожалуйста… — голос её хрипел, — верни меня домой…

В следующее мгновение, девочка повалилась в мокрый снег.

Подскочив от удивления, т'эрка огляделась. Она явно находилась не на территории кагэми. Её окружал мокрый, подтаявший снег, серые стены высоток и голые деревья. Неподалёку слышался шум дороги. На небе сияло привычное земное солнце.

Малышка улыбнулась — она была дома.

Вот только, когда она покидала свой родной мир, властвовало ещё «бабье лето», сейчас же было похоже на начало-середину весны. Неужели её не было так долго? Но ведь должен был пройти всего месяц?

Выяснить причину таких расхождений во времени следовало как можно быстрее, но для начала нужно было раздобыть зимнюю одежду, иначе холодный ветер обещал заморозить девочку до самых костей.

Стоило т'эрки только подумать о тёплых вещах, как теневые ленты, составляющие её одежду, тут же зашевелились. Сандалии преобразились в удобные сапоги, шорты с юбкой в брюки, а топ в куртку. Лишь ленты на руках остались прежними.

— Удобно, — малышка застегнула молнию на куртке по самое горло.

Девочка неуклюже выбралась из сугроба. Снег прилипал к обуви и затруднял движения. Стряхнув его с себя, т'эрка огляделась и узнала район. Стоило пройти сквозь арку ближайшего дома и она выйдет к своему двору. Малышка не ожидала, что её «выбросит» так близко к желанной цели.

Ничто более не сдерживало её и т’эрка поспешила домой.

Она пересекла привычный двор, открыла дверь подъезда и, перепрыгивая через ступеньки, поднялась на свой этаж. Вот и родная металлическая дверь. Запертая. О том, как попасть внутрь, девочка как-то не подумала. Сейчас была середина дня, а значит, отчима могло и не быть дома. Да и не хотелось, если честно, ей встречать пока отчима. Что-то внутри противилось этой встрече.

Но и стоять на лестничной площадке до посинения не хотелось. Малышка дёрнула за ручку двери и та, к её глубокому удивлению, отворилась. Тут же ей в нос ударил запах нечистот, грязи, алкоголя и табака. Девочка закашляла и прикрыла нос рукой. В прихожей повсюду стояли пустые бутылки из-под спиртного, рядом с которыми возвышались мешки с мусором.

Первая же мысль, посетившая голову девочке, что она ошиблась дверью. Слишком чужой и отталкивающей было это место. Не чувствовалось в нём ничего родного, что можно было назвать «домом».

Кагэми услышала возню со стороны кухни и прошла туда. То, что она там увидела, заставило её замереть на месте с широко открытыми глазами от изумления и ужаса.

За столом, в окружении бутылок и алюминиевых банок, сидел её отчим. Но мужчина, которого она видела, мало чем походил на того, с кем она распрощалась и уж тем более в нём ничего не осталось от талантливого музыканта. Заросшее, осунувшееся лицо с мутным, потупленным взглядом. Бледная кожа, проступающие вены и тёмные круги под глазами. Старая, застиранная одежда. Бывший музыкант словно постарел на пять лет.

Забулдыга переставлял нетвёрдой рукой бутылки на столе, ища в них остатки содержимого. Но вот в поле его зрения попала падчерица. Мужчина поморгал несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд и прокашлялся.

— Явилась! — голос его был хриплым и севшим. Ни капли былой мелодичности. — Где тебя только носит?! Мелкая тварь. Оставила своего любимого папочку больше чем на полгода одного и даже не поинтересовалась, как он! Где ты шлялась, паскуда?! — удар кулаком по столу. Несколько бутылок опрокинулись и медленно покатились к краю столешницы. — Ах да. Я же тебя отдал тому мужику. Ну и как, хорошо тебе было с ним? Грела его холеную постельку своим распутным телом? — видя потрясение на лице девочки, мужчина криво усмехнулся, — А зачем ещё он мог потратить на тебя столько денег? Удивлена? Этот извращенец заплатил за тебя неплохую сумму. Драгоценными камнями, представляешь? Их хватило на долго. Но недостаточно! Видишь, — он обвёл руками пространство кухни, — как мало здесь осталось вещей? Его денег было недостаточно, чтобы жить. Только существовать. Пришлось продавать вещи. С молотка ушло все! Хотя, знаешь, кое-что особо ценное, я припас напоследок.

Только сейчас кагэми заметила среди бутылок ещё один предмет и сердце её пропустило несколько ударов. Футляр со скрипкой её матери. Вот что этот отвратительный человек, опустившийся на самое дно жизни, собирался продать, ради ещё нескольких литров спиртного!

Малышка хотела броситься вперёд, вырвать столь ценную вещь из грязных рук этого мерзкого существа, в котором уже не осталось ничего человеческого. Хотела, но не могла. Шок от осознания происходящего навалился на неё, сковывая тело.

Её продали. Избавились, как и от всех вещей в этом доме. Она была не более, чем очередным способом нажиться для покупки алкоголя. В этом месте, чужом и диком, её не ждали. Здесь она более никому не нужна.

Её трясло, руки и ноги не слушались. Казалось, ещё секунда и она упадёт в обморок.

— А ведь теперь я могу ещё кое-что продать, — продолжало существо, которого даже мысленно, девочка не могла назвать «отчимом». — Если тебя купил тот мужик, значит, и другие извращенцы захотят испробовать тебя. Ты ведь не откажешь своему отцу? — мужчина протянул руку в сторону падчерицы, но та смогла себя пересилить и сделать шаг назад, тут же врезавшись спиной в кого-то. Она подняла глаза и увидела над собой непроницаемое лицо шиварца. Шрам же смотрел прямо перед собой. — А-а-а-а-а! И ты вернулся! Она сбежала от тебя и теперь снова моя! Хочешь её получить обратно — плати! Но только втрое — нет! — вчетверо больше, чем в прошлый раз! Для тебя ведь это мелочь, я прав?

Мужчина захохотал кашляющим смехом. Шиварец, не произнося ни слова, обошёл свою тайро, встав между ней и пьяницей. Ансацу развернулся к подопечной полу боком, положил руку ей на грудь и легонько толкнул. Малышка пошатнулась, и тень за спиной поглотила её.

Она уже не видела, как Ансацу, делая шаг по направлению к её бывшему отчиму, доставал из волос одну из шпилек, которая на глазах преобразовывалась в короткий клинок.

***

1 Альнас — «дрянная девчонка/мелкая тварь» на шиварском.

2 До-во — истинный облик кагэми.

3 Со-виа — кагэми с одного виа.

4 Другое название Древа Жизни

— Глава 9 —

***

Она открыла глаза в ожидании вновь увидеть тёмные стены Зеркального Зала, но её встретила лишь темнота. Не та, что бывает в полностью закрытом пространстве без каких-либо источников света. Нет, эта темнота чем-то напоминала девочке просторы космоса. Необъятные. Бескрайние. Пусть в этом «космосе» и не было бликов далёких звёзд, да и вообще каких-либо источников света, но страха или неудобств от этого малышка не испытывала. Ей даже казалось, что здесь, в этом непонятном пространстве, она ощущает себя как… как дома. Каждая клеточка её тела одновременно растворялась в окружающем мире и наполнялась необъяснимым теплом, которое так остро чувствовалось на фоне только что пережитых эмоций. Малышка повела головой из стороны в стороны, внимательно осматриваясь. На её кистях пылали знаки кагэми. Их чёрная матовость отчётливо выделялась на коже т'эрки. Она попыталась прочесть узоры, ведь фурри говорили, что в этих татуировках была вся информация о кагэми-носителе, однако, те продолжали оставаться для неё не более чем красивыми рисунками. Оставив это дело, девочка продолжила изучение окружающего места.

Только сейчас она заметила, что на самом деле движется. Её словно пушинку медленно несло вперёд. Девочка опустила ноги, которые до этого были поджаты, и почувствовала, будто подошва коснулась твёрдой поверхности. Т'эрка ощущала себя одновременно стоящей на месте и движущейся вперёд.

Последнее подтверждалось ещё тем, что её волосы колыхались, словно под действием ветра.

Девочка продолжала оглядываться по сторонам, в надежде увидеть хоть что-то и заметила, что вокруг неё тьма немного более тёмная и плотная. Протянув руки в стороны, т'эрка коснулась невидимого барьера. Он не был непроницаемым. Малышка словно погружала пальцы в желе. А вот спереди и сзади такой помехи её пальцы не ощутили. Для себя девочка решила, что она находится в какого-то рода туннеле.

Спустя некоторое время, точно малышка определить не могла, она увидела перед собой плотный тёмный овал. Девочке тут же вспомнилась поверхность Зеркала-прохода.

Юная кагэми приблизилась к субстанции и та тут же втянула т'эрку в себя.

В следующее мгновение девочка упала на колени в Зеркальном Зале Цитадели. Человеческая одежда вновь сменилась на одеяния кагэми, а дэне эшекей вспыхнули и погасли. Голова у малышки немного кружилась, но тошноты, как при первом переходе, она не ощущала. Т'эрка подняла голову и увидела перед собой своих друзей. Вот только выражения их морд были не самыми дружелюбными.

Денром, с поникшими ушками и виновато-грустным лицом, пряталась за Хеседом, держась за его хвост. Нека подняла глаза на т'эрку, но тут же отвела их в сторону, полностью встав за фурри. Глаза же чёрного лисо-волка пылали огнём. И по сравнению со взглядом, которым он одарил девочку при первой их встрече, этот был куда более пугающим. Шерсть зверя вздымалась, уши отведены назад, губы подёргивались, время от времени обнажая белоснежные клыки. Могучие лапы то сжимались в кулаки, то разжимались.

Малышка перевела взгляд на Гебуру и непроизвольно сглотнула. Он не был так же разозлён, как его Своядж. Но то, что увидела юная кагэми, испугало её куда больше, нежели гнев разъярённого фурри. Поза белого зверя была спокойной, можно даже сказать расслабленной, вот только уши были опущены, а глаза… В голубых глазах Гебуры плескались боль, обида и самое главное — осознание предательства.

Только сейчас, лицом к лицу со своими друзьями, т'эрка поняла, как она поступила по отношению к этим троим.

— Я…

Сказать что-либо ещё девочка не успела. Из Зеркала за её спиной появился шиварец. Он обвёл взглядом собравшихся, взял девочку под локоть, помог подняться и произнёс:

— Отведите её в комнату и проследите, чтобы подобного больше не повторилось.

— Да, Октуш Ансацу, — синхронно произнесли три кагэми и склонили головы в уважительном поклоне.

Шиварец толкнул т'эрку вперёд и та попала в цепкие лапы Хеседа. Зверь всего на мгновение сжал их, и когти вонзились в плечи девочки.

— Идём, — грубо рявкнул зверь, и подтолкнул юную кагэми в сторону выхода.

В сопровождении троих нелюдей, девочка покинула Зеркальный Зал. Лишь раз, ведомая каким-то подсознательным порывом, она обернулась и взглянула на шиварца. Тот продолжал стоять у зеркальной субстанции, провожая их взглядом. Одна его рука покоилась на странной флейте, заткнутой за пояс.

***

До комнаты девочки кагэми дошли в полном молчании. Можно было кожей ощущать, насколько напряжённая обстановка была между друзьями. Т'эрка больше не пыталась заговорить ни с фурри, ни с денром.

Хесед подошёл к двери и открыл её. Юная кагэми вошла в комнату и повернулась к фурри. Гебура стоял за спиной брата и не смотрел на подругу.

— Гебура, я…

Договорить Хесед ей не дал. Зверь чёрной молнией бросился на девочку. Он толкнул её в стену и сам навис над ней клыкастой угрозой. Его когти впились в камень, дробя тот в песок. Глаза фурри горели безумством, оскаленная пасть была лишь в паре миллиметров от лица испуганной и ошарашенной девочки.

— НЕ СМЕЙ, СЛЫШИШЬ, НЕ СМЕЙ НИЧЕГО ГОВОРРРИТЬ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРРРАВА ОТКРРРЫВАТЬ СВОЮ ПАСТЬ! ХОТЬ СЛОВО И Я, КЛЯНУСЬ БИНАТАНГ БЕСАРРРОМ, ПОРРРВУ ТЕБЯ НА КУСКИ! ТЕБЯ НЕ СПАСЕТ ТО, ЧТО ТЫ КАГЭМИ! — Хесед был на грани. Слюни из раскрытой пасти полетели на девочку, но та даже не пыталась их стереть. Куда там. Она боялась даже дышать. — И НИКОГДА, НИКОГДА НЕ СМЕЙ БОЛЕЕ ДАЖЕ ПРРРИБЛИЖАТЬСЯ К НАМ!

— Оставь её, Своядж, — мороз прошёл по коже т'эрки когда она услышала от двери голос Гебуры — сухой, колючий, холодный и безразличный, — она уже показала нам, что наша компания ей только в тягость, — холодные льдинки глаз белого фурри как ножи полоснули по самому сердцу девочки. Она закрыла глаза и молча сползла по стене на пол.

Хесед резко выдохнул на неё горячий воздух и вышел из комнаты следом за братом. В стене остались дыры от его когтей. Последней девочку покинула денром. Химера, ничего не сказав, подошла к т'эрка, легонько похлопала ту по коленке и вышла, закрыв за собой дверь.

Т'эрка осталась одна.

Девочка уткнулась лбом в колени, обхватив ноги руками. Впервые за долгое время эмоции взяли верх и она расплакалась. Громко. От всей души. Навзрыд. Теперь она абсолютно одна. В родном мире она потеряла мать, отчим продал её, а своим глупым поступком она отвернула от себя единственных существ, которых, за долгое время, могла искренне назвать друзьями.

Обуреваемая гневом на собственные поступки и жизнь, малышка резко вскочила и, недолго думая, перевернула рядом стоящий стол. Многочисленные склянки и баночки, восстановленные Цитаделью после потасовки между Хеседом и Харитой, разбились о каменный пол на множество осколков. Стол, не выдержав по отношению к себе столь жестокого обращения, потрескался, одна из ножек обломалась.

Но этого юной кагэми было мало.

Т'эрка сорвала с постели одеяло, схватила один из осколков и порвала в клочья подушку — перья закружились в воздухе в предсмертном танце и опустились на покрытый различными духами и мазями пол. Малышка метнулась к шкафу, резко открыла дверцы и начала по одному срывать с вешалок одежду, кромсать её на мелкие кусочки и швырять на пол. Она крушила и уничтожала все вокруг себя, не чувствуя, как в ноги впивается стекло, а от осколка в зажатой руке уже идёт кровь.

Не замечала девочка и внешних изменений, происходящих с комнатой.

Медленно, сантиметр за сантиметром из уютной, располагающей к себе комнаты, наполненной воспоминания о матери, помещение превращалось в декорации к типичному фильму ужасов.

Некогда бежевые обои стали выцветшими, потерявшими былую красоту. Серыми с почерневшими полосками бумаги. Они медленно отслаивались от стен с противным чавканьем. Будто под воздействием влаги и воздуха обои разбухали, становясь однородной липкой массой. Трескались, словно натянутая кожа, создавая сеточку трещин и рваных дыр.

Потолок пошёл такими же трещинами. Словно щупальца таинственного чудовища, они расползались поверху, захватывая каждый миллиметр, превращая все на своём пути в, сыплющуюся вниз, труху. Несколько кусков штукатурки с громким звуком упали вниз, рассыпаясь и поднимая в воздух облака пыли.

Мягкий ворс голубого ковра покрылся лишайниками и плесенью. Как иноземные захватчики, они превращали все на своём пути в отвратительную серо-чёрно-зелёную субстанцию. Грибки прорастали, лопались и разбрасывали вокруг себя паразитирующие споры, что повторяли этот круг вновь и вновь, заполняя собой все пространство ковра.

Воздух наполнился запахами плесени, сырости и затхлости. Он стал тяжёлым, давящим. Проникающий сквозь него свет делался серым и угнетающим.

Девочка же продолжала уничтожать все, что так или иначе напоминало ей о доме, о прошлом. Тяжело дыша, т'эрка повернулась к единственному уцелевшему предмету — напольному зеркалу. Громко крича, с залитым слезами лицом, кагэми со всей силой ударила кулаком по зеркальной поверхности. Хрупкое стекло треснуло и разлетелось во все стороны. Несколько осколков впились в тело и лицо девочки.

Но она не чувствовала боли. Не чувствовала, как кровь бежит из порезов. Как тяжело ей стало дышать. Как загораются по всему телу дэне эшекей.

Она больше ничего не чувствовала.

***

Сказать точно, сколько девочка провела без сознания, она не могла, но проснулась т'эрка от острых позывов желудка. Выброс адреналина, громящий пространство вокруг себя, сжёг все запасы энергии и организм требовал их немедленного восстановления.

Малышка сбросила с себя разорванное одеяло и поднялась с пола. В руку вонзился крупный осколок от одной из разбитых склянок. Девочка медленно перевела взгляд на ладонь. Кровь сочилась ровным алым потоком, огибая уголки розового стекла. Т'эрка рассматривала руку несколько минут, затем резко выдернула осколок. Края раны почернели и неспешно затянулись. Кожа была абсолютно целой.

Юная кагэми прошла к двери. Плесень противно чавкала под ногами, прилипая к подошве сандаль. Осколки стекла громко трескались в заполненной тишиной комнате. Продолжая не замечать, а может и просто игнорировать, новый «стиль» интерьера, девочка вышла из кельи.

Шрамы от порезов затянулись благодаря высокой регенерации кагэми, но малышка то и дело дотрагивалась до лица и рук, погруженная в свои мысли. Её лицо было непроницаемой маской. Она не скрывала эмоций. Их в ней просто больше не осталось. У девочки не было сил на проявление боли и грусти, что терзали и рвали её изнутри. Сейчас она ничем не отличалась от животного, ведомого только инстинктом выживания.

Или зомби. Ожившим мертвецом, без целей, желаний, да и мыслей. Единственное, что вело сейчас девочку вперёд, так это голод, крутивший желудок болезненными спазмами. Если бы не он, то разрушенные стены комнаты ещё долгое время могли бы оставаться для неё единственным пейзажем.

Девочка вышла во внутренний двор и подняла взгляд вверх. Чистое голубое небо абсолютно не вязалось с общим антуражем старой крепости. Уже давно т'эрке было интересно, что за небесное светило дарило тепло и свет Цитадели, и каким образом сменялось время суток, если на небе никогда не наблюдалось ни Солнца, ни Луны, ни звёзд? Но сейчас её эта дилемма волновала не больше, чем мелкие камни под ногами.

Кагэми вышла ко входу в главное здание и замерла. В дверях стояли её друзья. Они заметили её и денром даже попыталась приветливо помахать подруге, но Хесед резко одёрнул неку и подтолкнул ту в открытую дверь. Гебура же скользнул по девочке холодным взглядом и прошёл внутрь.

Малышка сглотнула застрявший в горле ком. Что-то ей перехотелось есть. Выносить на себе колючие, столь чужие и болезненные взгляды, ей не хотелось. По крайней мере, не прямо сейчас.

Зажмурив на мгновения глаза и глубоко вздохнув, кагэми побрела вдоль стены.

Мимо неё проходили различные кагэми — звероподобные и не отличающиеся от людей; абсолютно фантастические и словно сошедшие со страниц книг о мифах. Кто-то кивал ей в знак приветствия, кто-то угрюмо отводил взгляд, но большинство не обращало на неё никакого внимания. Для них она была всего лишь очередной кагэми, одной из них.

А вот они для неё были чужими и удивительными. Большинство созданий из Цитадели она не могла себе даже представить. Один из таких, кагэми, напоминавший собой розовокожего человека с хвостом павлина вместо волос, невольно зацепил на себе взгляд т'эрки, что привело её к неминуемому столкновению.

На голову девочки посыпались книги и свитки, а державший их кагэми неуклюже повалился на землю. Девочка подняла несколько манускриптов и протянула их незнакомцу — высокому парню с чёрными взъерошенными волосами и смуглой кожей. С, испачканного чернилами, лица на неё смотрели два горящих уголька вместо глаз. Кагэми принял свитки, поднял остальные и кивнув в знак признательности, удалился в сторону одной из башен. Малышка проводила взглядом удаляющуюся фигуру.

— Некоторые Халлар… понимают свой виа… слишком буквально… — за спиной девочки прозвучал тихий шипящий голос, медленно тянущий слова, — и готовы веками… что-то искать и изучать.

Т'эрка обернулась. Старый шшир щуря глаза смотрел прямо на неё. Когтистые лапы ящер скрыл в широких рукавах своего балахона. Если бы не гребень на голове и чешуйчатая кожа, то Октуш вполне сошёл бы за типичного монаха в рясе. Зелёного такого монаха, с пастью на всю морду.

— Октуш Виссен, — неуверенно произнесла девочка и опустила голову в знак приветствия.

— О… братья поведали тебе моё имя… Как предусмотрительно с их стороны… Мы ведь так… и не познакомились с тобой… И не пообщались… как следует… Ты ведь не откажешь… старому кагэми… в нескольких минутах… приятной беседы?.. Тем более… что мне есть о чём… тебе рассказать.

Шшир повёл лапой, указывая направление, и два кагэми медленно пошли вдоль стены. Ящер шёл неспешно, лениво переставляя лапы. Его походка была слегка покачивающейся. Время от времени, из закрытой пасти шшира появлялся кончик раздвоенного языка, ловящий и пробующий воздух.

— Вчера… ты повела себя крайне необдуманно… — с места в карьер начал кагэми. — Непредсказуемо… оригинально… но необдуманно…

— О моём поступке знают?.. — голос девочки дрожал.

— Не удивляйся… О твоей выходке… знают Октуш… Монады… да и прочие кагэми… Иначе и быть не может… Цитадель замкнутый мир… где все всё знают обо всех… Но твой своевольный «уход» из Цитадели… породил не только слухи…

— Что Вы имеете в виду?

Виссен резко остановился и повернувшись к девочке, положил когтистую лапу той на плечо:

— Ты действительно… желаешь знать?.. Даже если это… причинит тебе боль?.. — робкий, но утвердительный кивок. Ящер некоторые время пристально всматривался в лицо малышки, затем развернулся и продолжил путь. Девочка последовала за ним.

— Я сам не был свидетелем произошедшего… но весьма наслышан… Стоило тебе покинуть территорию Цитадели — кстати… всех интересует… как ты смогла убедить Зеркало… открыть проход — как со своего задания вернулись братья… Их видели спешащими в твои комнаты… должно быть, они хотели рассказать тебе о вылазке… но застали там только вашу многоликую подругу… проходящие мимо кагэми видели их… И слышали… Маленькая химера… передала им твои слова о скором возвращении… — щёки т'эрки стали пунцовыми.

— Я сказала ей, что вернусь… — девочка стыдливо опустила голову.

— Вот только тебя нигде не было… — продолжал Октуш. — Фурри осмотрели всю Цитадель… Каждую комнату и клочок земли… Они не побоялись войти под своды Сада… ведь так часто находили тебя именно там… Но и среди посадок тебя не было… И вот тут Гебура… тихий и мирный Гебура… сссорвалссся… — впервые т’эрка услышала в голосе шшира звериный акцент. Девочка взглянула на морду старшего кагэми. Зрачки того стали чуть заметными щёлками. — Он метался по Цитадели в безуспешных попытках найти тебя… И на его пути встали наши старые знакомые… Твои со-виа… — Виссен замолк и остановился. Его чешуйчатая морда была поднята к небу.

— Что… — малышка сглотнула. Она чувствовала, то, что ей предстоит услышать, будет иметь для неё огромное значение. Но она боялась продолжения разговора. Переборов себя, малышка спросила: — Что случилось потом?

— Фурри кинулся на них… готовый разорвать в клочья… — девочка побледнела. Такое она не ожидала услышать. — Он посчитал… что именно они виноваты в твоей пропаже… Если бы не совместные усилия Хеседа и Хариты… то все могло кончится плохо… Не только для пятерых выскочек… но и для твоего друга… Прямого нападения на собрата… а уж тем более попытка убить… — т’эрка испуганно вскинула взгляд на старого ящера. Его цепкий взгляд был прикован к девочке, — Да… именно убить… Гебура ворвался к ним на тренировку… и впился когтями в тело Кеа… огненного кагэми… и, оскалив зубы, требовал твоего возвращения… Но даже пламя не помогло Кеа защититься… Гебура готов был оторвать ему голову… Лишь вдвоём фурри и денром смогли оттащить обезумевшего Гебуру от Кеа…

— Что стало с Гебурой? — голос девочки дрожал.

— В таком состоянии их встретил Ансацу… Твой Амо не церемонился с ними… Быстро остудив пыл Гебуры и выяснив все подробности у бормочущей денром… шиварец направился прямиком в Зеркальный зал… А затем… он вернул тебя сюда… Как понимаю… твоё воссоединение с друзьями не прошло благополучно?.. — малышка грустно покачала головой. — Оно и понятно… — Шшир тяжело вздохнул. — Я давно знаю братьев… То, что я тебе сейчас скажу… не знает никто… До твоего появления здесь… в их мире были только они вдвоём… Никого ранее они так близко к себе не подпускали… Но тебя они приняли… Пусть Хесед и ведёт себя грубовато… но он очень любит своего брата и ценит тот факт… что в жизни его Своядж появился друг… Поверь… хоть кагэми и считают друг друга сёстрами и братьями… но по сути все мы весьма одиноки… Каждому из нас пришлось отказаться от прежней жизни… чтобы принять свою новую сущность… И мы ценим дружбу как никто… Запомни это… — ящер похлопал девочку по плечу и, спрятав лапы в широких рукавах, направился прочь, оставив девочку, погруженной в мысли.

***

Столовая встретила её безразличными лицами и звуками трапезы. В разношёрстной толпе кагэми т'эрка легко распознала и шиварца, евшего как всегда за самым отдалённым столом в зале; и пятерых со-виа, которые о чем-то перешёптывались, кидая взгляды то на девочку, то на троих кагэми, пристроившихся в центральной части. Как раз последних девочка была рада видеть, но от взгляда на них щемило сердце.

После насильного возвращения в Цитадель из родного мира, малышка понимала, что своим необдуманным поступком обидела, оскорбила своих друзей. Но только в разговоре с шширом она осознала насколько глубоко она задела и ранила их чувства. Ту боль, что сейчас испытывали кагэми, а Гебура в частности, она не пожелала бы и врагу.

Девочка заняла один из пустующих столов — присаживаться за столик к фурри и денром она не решилась — и вызвала себе из сферы тарелку горячего картофеля с зелёным луком. Спиной она ощущала на себе взгляды со-виа, но не подавала вида. Их ребяческие подколы волновали её сейчас меньше всего. Главное было найти способ помириться с тремя кагэми, иначе, она лишалась единственных друзей в обоих мирах.

Но спокойно поесть ей все же не дали.

— Я гляжу, ты отказалась от услуг сторожевых псов, — прозвучал над головой девочки голос Кеа. Присутствие огненного кагэми за спиной малышка ощущала физически — жар от него шёл нешуточный. — Весьма разумно с твоей стороны, ведь эти шавки бешеные. Им одна дорога — на живодёрню. Знаешь, — девочка не реагировала на слова огненного, но Кеа не унимался, — один из них чуть не убил меня. Меня — одного из кагэми. Он очень дорого поплатиться за это, я обещаю. Или может он уже поплатился? Амо Ансацу приструнил твой зверинец? Теперь они как шелковые. Хотя, — Кеа навис над т'эркой, поставив правую руку на стол, — может им просто надоело возиться с тобой? Твоя выходка настолько идиотская, что шавки отказались охранять тебя? Ты осталась одна, не так ли? — огненный опустил голову так, что его горячее дыхание щекотало девочке кожу. — Тебе здесь не место! Ты никому не нужна! От тебя все отказались! Ты — одна!

Крик Кеа заставил всех в зале обернуться к ним.

Он не заметил, как т’эрка занесла левую руку. Как из тени соткался небольшой изогнутый нож. И как этот нож пронзил его ладонь, пригвоздив её к столешнице. О том, что произошло, Кеа понял только в тот момент, когда разжав пальцы, малышка встала и посмотрела прямо на со-виа.

Увидев лицо девочки, огненный непроизвольно отстранился.

Пустое, безэмоциональное, мёртвое лицо. Маска, без признаков человечности. Глаза, смотрящие насквозь, словно вокруг никого нет.

Такой т'эрку ещё никогда не видели.

Ни единый мускул не дрогнул на её лице, когда она воткнула нож в руку со-виа. С таким же безразличием она покинула зал, игнорируя гневные крики в спину из уст Кеа.

Но стоило малышке переступить порог главного здания, как адреналин схлынул и произошедшее навалилось на неё. Там, в зале, была не она. Юная кагэми словно со стороны наблюдала за своими действия, не узнавая себя в этой, опустошённой морально, девочке. Т'эрка понимала и осознавала каждое действие, совершённое «кагэми», но желания предотвратить их не было. Более того, они не казались ей неправильными. Понятия морали и правильности притупились в ней. Захоти она прямо там перерезать Кеа горло, ничего не смогло бы её остановить.

И сейчас это пугало её куда больше, чем сам поступок и его последствия.

В ужасе от содеянного, малышка направилась в сторону сада, чтобы скрыться от всех и переварить произошедшее. Но на подходе к деревьям один из торчащих из земли корней обвил её ногу и резко дёрнул вверх. Девочка вскрикнула и упала на землю, больно ударившись грудной клеткой. Воздух вышел из лёгких, словно из сдувшегося шарика. Т'эрка попыталась подняться, но кто-то, со всей силой, прижал её ногой к земле. Малышка не могла пошевелиться. Её руки и ноги были оплетены корнями.

— Сейчас ты не так храбра, как несколько минут назад, — перед лицом девочки, опустившись на корточки, находился Кеа. Он показал пораненную руку и прямо на глазах девочки залечил рану. — Ты ответишь мне за свою выходку!

С этими слова он крепко схватил со-виа за волосы и потянул назад. На минуту провалы его глаз стали глубже. Следующее, что почувствовала т'эрка, были сильный удар и вкус земли на языке. Она не могла дышать, каждый вздох отдавал болью в носу.

Тяжесть со спины исчезла, но в туже минуту корни подняли её над землёй и с размаху приложили о ближайшее дерево. Острая боль пронзила грудь и спину т'эрки. Один из торчащих суков вошёл в детскую плоть, разрывая мышцы и мягкие ткани, дробя кости. Тёплая багровая жидкость оросила ствол дерева.

Кровь текла по разбитому лицу, заливая глаза и затрудняя обзор. Хватая ртом воздух и пытаясь не потерять сознания, сквозь пелену она видела, как древесный кагэми, что держал её с помощью своих корней, начал растягивать их в разные стороны. Медленно, с наслаждением, древесный вытягивал её руки и ноги. Звук вывернутых суставов заглушил все мысли в голове девочки. Он показался ей громче выстрела из пушки.

От невыносимой боли она потеряла сознание, но спасительное беспамятство не продлилось долго. Крыса привела девочку в чувства нанеся хлёсткий удар по лицу когтистой лапой. Ошмётки кожи болтались на щеке мелкими нитями. Регенерация кагэми начала работать, пытаясь затянуть рваную рану, но Крыса не позволяла краям соединиться. После ещё нескольких ударов по лицу, оно превратилось в один сплошной разорванный шрам.

Змей подполз к истязаемой жертве, провёл кончиком языка по окровавленному лицу, и нанёс удар своим массивным хвостом. Из глаз брызнули слезы. Живот скрутило. Юная кагэми почувствовала, будто что-то внутри разорвалось. Изо рта брызнула кровь, вперемешку с желчью и рвотой, заливая уже и без того окровавленную одежду.

Древесный распутал корни и измученное тело девочки повалилось на землю. Пятеро кагэми любовались проделанной работой.

Все тело т'эрки представляло собой один сплошной кусок мяса. Теневые нити опутывали её, пытаясь восстановить повреждения. Если бы не способность кагэми к регенерации, то малышка давно бы испустила дух. Но её сил было слишком мало, для моментального восстановления, что ранее продемонстрировал Кеа. Их хватало только для того, чтобы побои и обильная потеря крови не отправили её к праотцам. Несколько минут её жизни превратились в кромешный ад.

Стоило девочке задышать чуть ровнее, как кагэми решили продолжить свою экзекуцию. Остановил их механический голос, прозвучавший из-за спин.

— Прямое нападение на кагэми влечёт за собой строгое наказание, — кагэми виа Сацуи резко обернулись. Они настолько упивались своими действиями, что не почувствовали приближение постороннего.

Со своего немаленького роста на кагэми взирал… киборг. Среди местного антуража он смотрелся более, чем неуместно. Но чёрные бинты, сотканные из теней, лучше всего подтверждали его принадлежность в кагэми. Парню было лет двадцать, не больше. Темнокожий. Хорошо сложенный. Это легко было заметно, так как из одежды на киборге были лишь военные штаны чёрного цвета, да тяжёлые ботинки. Чёрные ленты обвивали его накаченные руки, обходя стороной подтянутый пресс. Левая рука парня была полностью механической. На фоне всего этого, ярко-васильковые глаза и такого же цвета волосы, заплетённые в дредлоки, смотрелись немного странно.

— Где ты видишь нападение? Мы просто нашли её во время возвращения в свои покои и собирались помочь, — Кеа медленно заговорил, внимательно следя за незнакомцем. — Мы бы никогда не напали на со-виа.

— Прямое нападение на кагэми влечёт за собой строгое наказание, — киборг перевёл взгляд на лапы Крысы. С них все ещё капа кровь т'эрки.

Кеа чертыхнулся и жестом приказал со-виа уходить:

— Ты все равно не сможешь доказать, механическая игрушка.

Пятёрка скрылась из виду, окинув место расправы довольным взглядом. Пусть их и прервали, своё девчонка получила.

Киборг подошёл к т'эрке и опустился рядом с ней на колени. Он осторожно подложил руку ей на шею, нащупывая пульс. Удары еле чувствовались.

***

Фурри и денром бросились на поиски подруги. Они могли быть на неё сколь угодно обижены, но подвергать её жизнь опасности они не желали. А то, что т'эрка в опасности, не стоило и сомневаться. После её выходки, от которой были в шоке все кагэми, Кеа точно пожелает отомстить. Как только пятеро кагэми покинули зал, волко-лисы с химерой бросились за ними, но что что, а уж прятаться и скрываться Сацуи могли. Друзья потеряли их из виду практически сразу же. Они решили обыскать ближайшую территорию к главному зданию и спустя минут десять, заметили удаляющихся в сторону от сада тех, кого искали. Фурри уже хотели броситься за ними, когда денром обратила их внимание на другого кагэми. Тот копошился около дерева. Чуткого носа двух хищников достиг металлический, чуть сладковатый аромат. Кровь.

Кагэми кинулись в сторону источника запаха. Когда они достигли деревьев, их глазам предстала ужасная картина. Киборг держал на руках израненную и изуродованную т'эрку.

— Векс, — голос Гебуры дрожал от рвущегося наружу гнева и страха за малышку. Он смотрел на своего со-виа холодным как лёд, взглядом, — отдай её мне.

Киборг молча передал раненную с рук на руки. Белая шерсть фурри тут же окрасилась кровью.

— Мялгина жива? — в глазах неки стояли слезы. Хесед втянул воздух около т'эрки и утвердительно кивнул.

— Векс, что здесь пррроизошло? — фурри давно знали киборга. Как и у них, его виа был Декен, но занимал он ранг тайро. Уже несколько лет синеволосый кагэми тренировал навыки со своим Амо. Время от времени он устраивал спарринг с братьями.

— Прямое нападение на кагэми, — любую фразу киборг говорил без каких-либо эмоций. Такой была особенность расы шу'гал. И синие волосы. Не являлись редкостью для них и механизированные тела. При частых войнах в своём родном миру, они постоянно теряли конечности и заменяли их на механику.

— Это были кагэми виа Сацуи?

— Да.

— Я порррву их на мелкие части! — Гебура сорвался на дикий рык.

— Своядж, сначала нам надо обррработать её ррраны. Пойдём.

Хесед кивнул в знак признательности Вексу и, вместе с братом и маленькой девочкой-кошкой, направился в комнаты. Сначала они решили залечить раны в комнате т'эрки, но стоило им открыть дверь, как запах гнили коснулся их обоняния. В шоке и растерянности от увиденного, они направились в свою комнату-пещеру, чтобы заняться малышкой.

Первым же делом, с подругой на руках, Гебура погрузился в водоём. Маленькие водяные дракончики стайкой поднялись из глубин, окружая хрупкое тело девочки. Они поглощали болтающиеся куски плоти, обрабатывали края ран. С помощью змеек регенерация ускорилась. Но недостаточно. С ребёнком на руках зверю пришлось не меньше часа находиться в воде. Все это время Хесед утеплял их настил — подкладывал мох, листву, цветы. Харита же караулила у кромки воды и как только замечала, что Гебура начинает погружаться, подхватывала его и помогала удержаться на воде.

Как только раны стали напоминать небольшие шрамы и перестали кровоточить, Гебура передал малышку брату, а сам выбрался из воды. Трое кагэми осторожно уложили девочку на мягкую траву. Т'эрку била мелкая дрожь. Чтобы согреть подругу, фурри легли с двух сторон, положив свои мохнатые хвосты на девочку. Денром пристроилась у её ног.

***

Ей не снилось прекрасных снов о волшебных местах, с молочными реками и кисельными берегами. Не было и ужасных кошмаров, с психом-убийцей, что резал людей своей перчаткой, на которой были тонкие лезвия. Не было ничего. Кроме тёплой, обволакивающей темноты.

Когда т'эрка проснулась, все её тело ужасно болело. Ей тяжело было даже вздохнуть. Даже моргать и то было больно. Малышка скосила глаза. На правом плече покоилась морда Гебуры, на левом — Хеседа. В ногах калачиком пристроилась Харита. Видя своих друзей рядом, понимая, что они не отвернулись от неё, девочка расплакалась. Слезы катились по её лицу, грудь вздымалась при каждом глубоком вдохе. Малышка прикрыла рот руками, чтобы не разбудить кагэми, но чуткий слух фурри уловил приглушённые всхлипывания и две пары глаз одновременно поднялись на неё.

— Ты в порррядке? — голос Гебуры звучал очень тихо и грустно.

— Ррраны все ещё саднят? — даже у Хеседа слышалась сострадание в голосе.

— Простите, — девочка глотала слезы. — Простите меня… Мне не следовало уходить… Я причинила вам боль… Я не хотела… Не хотела, чтобы вы страдали… Простите… Простите… Простите… Я не подумала… Я вообще не умею думать! Я дура! Своим поступком я сделал только хуже… Простите…

Малышка говорила быстро, невнятно и постоянно переходила на рыдания.

— Успокойся. Мы пррростим тебя. Только ррраскажи, зачем ты это сделала? Зачем ты покинула Цитадель?

Девочка утёрла слезы, глубоко вздохнула, но истерика душила её, не позволяя прийти в себя. Гебура ткнулся носом в её щёку в попытке подбодрить. Только спустя несколько минут беспрерывных слёз, малышка смогла успокоиться достаточно, чтобы начать свой рассказ.

— Дома, в моём мире, очень давно, я жила вместе с мамой. Она очень любила меня, а я её, — робкая улыбка появилась на устах девочки. — Каждый день был счастливее предыдущего. Мы были только вдвоём и нам этого хватало. Потом мама встретила человека, которого полюбила. Он был добрый и ласковый. Мы сразу же понравились друг другу, — малышка не заметила, как непроизвольно начала пропускать сквозь пальцы густую шерсть Хеседа. Тот не прерывал её. — Мы стали одной большой семьёй. Нам многие завидовали, я знаю. Никогда в нашем доме не происходило ссор. А потом… — девочка сглотнула и замолкла. Её глаза снова наполнились влагой.

— Пррродолжай. Мы слушаем, — голос Хеседа был непривычно тёплым и мягким. Сейчас он очень походил на своего брата.

— Потом произошёл тот ужасный случай, — девочка всхлипывала через слово. — Мы возвращались с мамой домой, и произошёл взрыв… Много крови…и смерти. Мама умерла, — слезы текли по детскому личику. — Погибла, защищая меня. Она умерла, а я осталась. Мне очень больно от этого.

Т’эрка расплакалась в полный голос. Фурри не торопили её. Они понимали, насколько тяжело ей сейчас рассказывать все это. Сколько времени ей пришлось держать столько боли в себе? Неудивительно, что каждое слово ей давалось так трудно.

Проплакав ещё некоторое время, девочка продолжила:

— Я не могла забыть о случившемся. Каждую ночь мне снились кошмары. Днём было не лучше. Изо дня в день меня травили, оскорбляли, винили в смертях. Никому не нравилось, что их родные погибли, а я осталась жить. Все обвиняли меня в произошедшем, — тут малышка замолчала и закусила нижнюю губу. Капля крови скатилась по подбородку. — И отчим тоже. Не сразу, но он стал злее. Он начал кричать, избивать меня. Но он был единственной моей семьёй и поэтому я терпела. А затем, однажды, пришёл шиварец и отчим продал меня ему. Отдал, не задумываясь, — малышка глубоко вздохнула и выдохнула, закрыв глаза. — Так я и оказалась здесь. В этом чужом и пугающем месте. Таком опасном и отталкивающем. Я не хотела быть здесь. Пусть мой отчим и бил меня, но я думала… надеялась, что вернись я обратно и он примет меня. Простит и все будет как раньше. Потому я и сбежала. Не знаю как, но Зеркало пропустило меня. Но придя домой, я узнала, что никому не нужна. Что в целом мире я осталась одна. Что у меня нет больше семьи. Нет близких и родных, — девочка замолчала, открыла глаза и провела руками по мордам фурри. — Но у меня есть вы. Вы мои друзья. Единственные. Только вернувшись сюда, я поняла, что именно здесь есть люди… существа, которым я не безразлична. И именно вам я причинила боль. Простите меня.

Т'эрка снова заплакала. Оба фурри опустили головы чуть ниже и тут же попали в захват цепких рук девочки. Она обнимала две крепкие, мускулистые шеи и заливала шерсть слезами. Ни Хесед ни Гебура не пытались отстраниться или оттолкнуть малышку. Оба они в своих сердцах уже простили её. Простили в тот момент, когда увидели её растерзанное тело без сознания и в крови. Братья переглянулись и медленно моргнули. Для себя они решили отомстить за свою подругу, во что бы то ни стало.

От всех этих телодвижений проснулась и нека. Денром поднялась выше и крепко обняла старшую подругу, уткнувшись той в живот. Так, находясь в объятиях друг друга, кагэми провели несколько приятных минут. Идиллию прервал резкий и настойчивый стук в дверь.

— Кого ещё пррринесло? — рявкнул Хесед. Его не радовала перспектива быть замеченным за объятиями. — Эй, химеррра, посмотррри, кто там.

Нека сползла с настила и легко подбежала к двери. В её нынешнем облике ручка двери была слишком высоко, так что химера приняла свой истинный вид. Она открыла дверь нараспашку. Прошла секунда. Две. Денром продолжала молча стоять в проходе, закрывая обзор со стороны настила.

— Харррита, кто там? — Гебура чуть приподнялся, чувствуя, что что-то не так.

Денром медленно попятилась, открывая обзор. Того, кто стоял в дверях, никто не ожидал увидеть.

Прислонившись к дверному косяку, со скрещёнными на груди руками, стоял шиварец.

— Так значит здесь находится моя тайро? — скептически окинув взглядом «пещеру», произнёс Ансацу. Его сокрытые глаза замерли прямо на девочке.

***

1 Бинатанг Бесар — божество фурри.

2 Шу'гал — раса мира Шугали. Практически полностью походят на людей, за исключение механизированных конечностей.

— Глава 10 —

***

Т’эрка в недоумении смотрела на шиварца. Что он здесь забыл? Как-как он её назвал? Тайро? Может, ей все это мерещится и она продолжает спать? Неужели помимо костей со-виа повредили ей ещё и мозг? Хотя, при тех ударах, что они наносили, пара-тройка сотрясений мозга не были бы удивительны. Т'эрка непроизвольно протёрла глаза, но «мираж» продолжал внимательно на неё смотреть.

И судя по застывшим выражениям морд её друзей, видела его не только она.

— Идём, — бросил Ансацу и, не дожидаясь свою тайро, скрылся в коридорах Цитадели.

Кагэми переглянулись.

— Мне кажется, он обррращался к тебе, — Гебура нервно дёрнул ухом. Хесед непроизвольно зеркально повторил жест брата.

— Мялгина идёт? — наклонённая к плечу голова Хариты в истинном обличье смотрелась не так мило, как в неко-облике. Но это не помешало её вопросу достичь цели.

Шиварец позвал подопечную за собой. Личное приглашение от Шрама могло плохо кончиться, но ослушание могло привести к куда более худшим последствиям. Девочка, не без помощи фурри, поднялась с настила и направилась к выходу из комнаты. Каждый шаг отдавал болью. Пусть переломы и были залечены, ныть мышцы от этого не перестали. Видя, с каким трудом т'эрке даётся ходьба, фурри решили облегчить муки подруги. Белый зверь опустился на четвереньки и, впервые, Хесед промолчал. Более того, он помог ей забраться на спину брата. Оставив химеру и одних, Гебура, с подругой на спине, быстро покинул комнату и последовал за шиварцем.

Ансацу они нагнали уже у стен главного здания. Мужчина никак не показал, что заметил их появления. Он продолжал идти по направлению к северной башне. Все это время они не проронили ни звука. Тело девочки продолжало ныть, но она стойко терпела. По сравнению с тем, что она испытала несколько часов назад, нынешнее состояние было не более, чем лёгким недомоганием.

Троица подошла к кромке сада и шиварец остановился. Его примеру последовал и фурри. Мужчина полуобернулся к зверю. Тот сделал несколько неуверенных шагов на месте и опустившись на землю, помог девочке слезть.

— Дальше я не могу идти, — фурри кивнул в сторону шиварца, что уже вошёл под своды крон. — Мы будем ждать твоего возвррращения.

Гебура легонько ткнулся мордой в ладонь девочки и тихо прошептал:

— Бинатанг Бесаррр унсеррр.

Малышка глубоко вздохнула и тяжело ступая, поплелась следом за своим Амо, оставляя за спиной и белого лисо-волка и своё спокойствие. Путешествие через сад было менее комфортным, чем путь до него. Шиварец шёл вперёд, оставляя свою тайро один на один со всеми корнями и ветками, что решили пройтись по её побитому телу. Мысленно девочка прошлась ласковыми словами и по шиварцу, что шёл впереди, абсолютно игнорируя её состояние, и по саду, что, некогда, казался ей столь прекрасным и загадочным, а сейчас лишь доставлял ещё больше дискомфорта.

Вскоре кагэми вышли к озеру и т'эрка, облегчённо вздохнув, присела на ближайший камень. К великому сожалению девочки, мужчина и не думал останавливаться — обогнув каменную возвышенность водопада, Ансацу направился дальше. Малышке не оставалось ничего другого, как, выругавшись сквозь зубы, подняться и последовать за старшим кагэми. Пройдя несколько десятков шагов, девочка увидела впереди себя то, что не могла разглядеть ранее. Сокрытая за верхушками деревьев и полностью увитая цветущими лианами, над садом возвышалась разрушенная башня. Она настолько естественно вписывалась в окружающий ландшафт, что легко могла сойти за позеленевшую от времени скалу.

Шиварец отодвинул лианы, что густым покровом свисали вниз, и скрылся в башне. Девочка побрела за ним. Представшая перед кагэми комната была вся уставлена растениями в горшках. На полу, вдоль стен, на пристанных полках — всюду обилие зелени.

Цветы, самых всевозможных оттенков, наполняли комнату разнообразными, но приятно сочетающимися, ароматами. Небольшие деревца, напоминающие бонсай, удивляли своими формами и размерами: от небольших и круглых, до довольно крупных в форме целых островов. Кусты, по большей части не отличались от деревьев в саду, но на каждом из них висели удивительные плоды, что ещё не встречались девочке.

Башня была практически полностью разрушенной, оставив лишь часть стен целыми. Но и этого было достаточно, чтобы жить в ней. О том, что комната была жилой, свидетельствовала приставленная к стене деревянная кровать.

Т'эрка подошла к проёму в стене и осторожно посмотрела вниз.

— Не советую, — от прозвучавшего над ухом голоса, малышка дёрнулась и чуть не провалилась в проём, но шиварец успел отдёрнуть её от края. — Кроме Пустоты там ничего нет.

Девочка отошла к середине комнаты и во все глаза смотрела на мужчину. Тот расхаживал от одного растения к другому, то что-то добавляя в землю, то обрабатывая листву.

— Для того, чтобы тебе стать полноценной кагэми, ты должна принять свою сущность, — не оборачиваясь, начал мужчина, подойдя к полке с бонсаем. — Этим ты и займёшься прямо сейчас, — шиварец срезал с деревца пару листочков, — Сядь, закрой глаза. Расслабься. Следи за своим дыханием. Наблюдай за каждым своим вдохом и выдохом. Не пытайся контролировать его — все равно сейчас это у тебя не получится. Наблюдай за своим дыханием словно со стороны и ты поймёшь, что дыхание делятся на четыре этапа: вдох, задержка дыхания, выдох, задержка дыхания, — Ансацу перешёл к соседней полке. — Ты будешь находиться в таком состоянии, до тех пор, пока не почувствуешь Тьму. Затем, — Амо обернулся и замолк. Девчонка продолжала стоять посреди комнаты. Единственное, что в ней изменилось, так это руки, что теперь были скрещены на груди. Ансацу понизил голос, — Тебе что-то неясно?

— Да! — вздёрнув подбородок, уверенно произнесла Альнас.

— И?..

— Мне не понятно, что я вообще здесь забыла! С первой нашей встречи вы только и делаете, что издеваетесь надо мной. А с тех пор как у меня появились эти татуировки, вы наоборот стали игнорировать меня. А теперь вы сами пришли за мной, непонятно зачем притащили в эти развалины и несёте абсолютно не понятную для меня чушь! — юная кагэми от переизбытка эмоций даже топнула ногой: — И вообще, откуда вы знаете мелодию колыбельной моей матери?!

Хоть повязка и скрывала глаза мужчины, но девочка кожей чувствовала, как он оглядывает её с ног до головы. Малышку проняла дрожь.

— Издеваться над тобой плохо, но и игнорировать тоже? — вкрадчиво поинтересовался Ансацу, — Ты даже не знаешь, чего ты хочешь, но смеешь повышать голос на того, у кого в руках практически твоя жизнь и спокойное существование? Слушай меня внимательно.

Малышка непроизвольно выпрямилась по стойке «смирно».

Во-первых, тебя мне навязали. И, хочу я этого или нет, я обязан сделать из тебя кагэми, — мужчина сделал шаг по направлению к тайро. — Во-вторых, эта, как ты выразилась «чушь», поможет тебе этой самой кагэми стать, — ещё на шаг ближе к девочке, — А, в-третьих, если ты не примешь кагэми в себе, то так и останешься целью для со-виа, — теперь двух кагэми разделяла лишь пара метров. — И это если не считать долгой и мучительной смерти от помешательства.

— Какого помешательства? — голос девочки дрогнул.

На лице Ансацу появилась злорадная усмешка.

— Помешательства кагэми. С момента, как в тебе пробуждается демеулик и ты становишься чисперия, ты всего лишь носитель сущности кагэми. И остаёшься ей до тех пор, пока либо не примешь её и сама не станешь кагэми, либо, — мужчина с нескрываемым удовольствием рассуждал о возможных последствиях, — пока кагэми внутри тебя не пожрёт тебя. Медленно, частицу за частицей, принося жуткие боли и сводя с ума. И так до смерти, что покажется истинным избавлением. Вот только процесс поглощения медлителен, и наслаждаться своим помешательством тебе предстоит очень и очень долго, — Мужчина выпрямился в полный рост. Теперь стала очередь шиварца сложить руки на груди. — Что, твои мохнатые друзья не сказали об опасности непринятия себя? — мужчина чёрной скалой нависал над малышкой.

«Однажды пробудившийся не может уснуть снова. Это может быть опасно и поэтому кагэми должны быть здесь», — пронеслись в голове девочки слова Хеседа.

Т'эрка сглотнула и посмотрела в лицо своего Амо.

— Я — умру?..

***

Мужчина внимательно взглянул на лицо своей подопечной. Правильные черты, что заострились ещё сильнее, учитывая скудный рацион девочки. Природная бледность, что лишь усугубилась с момента прибытия в Цитадель. Переливчатые глаза, сейчас подёрнутые лёгкой дымкой.

— Ты не умрёшь, — уверенно произнёс мужчина. Девочка облегчённо вздохнула. — Ты уже умираешь.

От шока т’эрка молча села на один из обломков башни, которые то тут, то там валялись на полу комнаты.

— В тебе проявляются первые признаки помешательства. Слабость. Усталость. Постоянная сонливость. Отторжение пищи. Если так продолжится дальше, то вскоре начнутся постоянные головные боли. Кошмары. Галлюцинации. И в конце концов — смерть, — мужчина опустился на корточки и теперь был на одном уровне с девочкой. — Так что, хочешь ты или нет, тебе придётся обучаться.

Ансацу выпрямился и протянул руку к малышке. На его раскрытой ладони из тёмной материи соткались песочные часы с чёрным песком. Он молча поставил их перед тайро и отошёл к своей кровати.

— Ты должна заниматься, пока все крупинки не упадут вниз. Приступай, — с этими словами, мужчина сел на кровать, расположенной позади девочки.

Юная кагэми глубоко вздохнула. Ей не нравился шиварец. Не нравилось само нахождение здесь. Но мысль о смерти пугала её больше, чем мужчина со шрамом. Да и защищаться от со-виа нужно было научиться. Переборов себя, т'эрка спустилась на каменный пол и прислонилась спиной к камню. Она села по-турецки, в позу, что видела при медитациях в родном мире. Положила руки на колени и глубоко вздохнув, закрыла глаза. Но не прошло и пары минут, как за спиной зазвучала столь знакомая ей мелодия. Маленькая брюнетка резко обернулась на шиварца. Тот сидел на постели, копируя позу девочки, и играл на тодарге.

— Все вопросы после тренировки, — опередив невысказанный вопрос подопечной, произнёс мужчина.

Девочка, понимая безысходность своей ситуации и злясь на саму себя, попыталась продолжить медитацию.

Расслабиться. Закрыть глаза. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Открыть один глаз и взглянуть на часы, в верхней части которых песок не уменьшился ни на грамм. Снова вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Малышка уже сбилась со счёта, сколько раз она вдыхала-выдыхала воздух. Она никак не могла сосредоточиться. Звуки мелодии постоянно возвращали её мыслями к матери и чудовищному происшествию. А о них она хотела думать в последнюю очередь. Но мужчина продолжал играть мелодию из её прошлой жизни. Стоило звукам прекратиться и малышке расслабиться, как мужчина начинал все по новой. Минута за минутой. Час за часом он все играл и играл колыбельную. В конце концов малышка не выдержала и, резко поднявшись, с пола, опрокинула часы. Те, несмотря на горизонтальное положение, продолжали отсчитывать время, которого оставалось ещё очень много.

— Я отказываюсь! Лучше терпеть нападки со-виа, чем…

Договорить она не смогла. Холод и страх сковали её тело. То же самое она ощутила при первой встрече с шиварцем.

— Сядь и продолжай, — голос мужчины резал как сталь.

Девочка медленно опустилась на своё место и закрыла глаза. Она продолжала дышать, хотя теперь её дыхание было неровное, сбивчивое. Не прошло и десяти минут, как она почувствовала у себя на плече руку шиварца и распахнула глаза. Мужчина поднял её на ноги и толкнул в сторону выхода.

— Прочь. Сейчас ты ничего не можешь.

Повторять дважды не пришлось. Малышку, как ветром сдуло, из покоев шиварца. Она быстро шла в сторону главного здания. Проходя мимо водоёма, девочка приостановилась и, зачерпнув воды, ополоснула заплаканное лицо. Выйдя из-под древесных крон, девочка не сбавляя шага направилась в покои фурри. Там она сможет успокоиться.

***

Вдох. Выдох. Расслабиться. Погрузиться в себя. Не обращать внимания на посторонние звуки… Да как можно не обращать на них внимание, когда этими самыми «звуками» является мелодия, будоражащая сознание и затрагивающая самые сокровенные воспоминания?

Девочка искоса поглядела на Амо. Мужчина сидел на кровати и играл колыбельную. Раз за разом. Каждую тренировку. На протяжении трёх дней. И с каждым разом это становилось все хуже.

После первой же тренировки, т’эрка прямиком направилась к своим друзьям. Стоило ей переступить порог пещеры, как малышка тут же, не стесняясь в выражениях, передвигаясь туда-сюда по пещере, поделилась с кагэми своими мыслями касательно шиварца и его тренировок. Она долго выплёскивала гнев. Успокоилась девочка только спустя некоторое время, полностью сорвав голос и напугав водяного дракончика камнем, отправленным хорошим пинком в сторону водоёма. Фурри объективно заметили, что могло быть и хуже, вскользь напомнив разбитую вазу.

И они оказались правы.

Последующие несколько дней, проходили для девочки по одному сценарию. Она шла на завтрак с фурри и денром. Лишь единожды к ним присоединился кагэми из расы шу'гал по имени Векс, при виде оголённого торса которого малышка покраснела, и весь завтрак смотрела исключительно в свою тарелку.

Обеденную залу она покидала следом за шиварцем. Нет, он ей не говорил следовать за ним, но один тот факт, что мужчина, покидая трапезную, проходил у т'эрки за спиной, свидетельствовал о его заинтересованности в ней. Когда это произошло в первый раз, кагэми виа Сацуи буквально остолбенели. В особый шок это повергло Гремучую Пятёрку, которые были бы не против продолжить то, на чём их прервали в последний момент. Однако, нахождение рядом с целью одного из Октуш, остудило их пыл.

Следом за завтраком шли тренировки. Изнурительные не столько физические — чего уж проще, сиди с закрытыми глазами да дыши — сколько морально. Как только юная кагэми принимала позу для медитации, Ансацу начинал играть. Снова. И снова. И снова. И так до тех пор, пока чёрный песок не заполнял нижнюю часть часов.

После этого наступал ужин и спасительный сон в комнате фурри, которое она прозвала «логовом». Больше ей ночевать было негде. После первой же тренировки, фурри отвели подругу к её покоям. Но стоило девочке открыть дверь, как зловоние окатило их. Представшее перед юной кагэми настолько ужаснуло её, что больше она не желала находиться рядом с бывшей спальней. А кто бы захотел постоянно лицезреть отражение своей исковерканной души?

Так что уже несколько ночей она проводила в логове в компании фурри, что сменялись утром в обществе шиварца.

Не стал исключением и сегодняшний день. Вот только Ансацу превзошёл себя. Он не только продолжал наигрывать мелодию колыбельной, но и делал это непосредственно напротив тайро. Как только девочка приняла привычную позу, мужчина сел напротив неё и приступил к игре. И непроизвольно каждый вдох девочки совпадал с тактом мелодии. Брюнетка держалась из последних сил. У неё перед глазами постоянно стояло лицо матери. Сначала улыбающееся и полное жизни, а затем обожжённое и мертвенно-бледное… И так раз за разом, сменяясь по нескончаемому кругу.

— ХВАТИТ! — т’эрка резко встала. Сейчас она поступала точно так же, как и в свою первую тренировку. — Хватит играть эту мелодию! Хватит ваших бесполезных занятий! Хватит с меня всей этой вашей магии! — Мужчина продолжал сидеть, но тодарг убрал за пояс. — Я не желаю здесь больше находиться! Я хочу обратно! Домой!

— В мир, где тебя продал последний человек, которого ты считала семьёй? — голос мужчины не выражал каких-либо эмоций. Девочка покраснела от гнева.

— Да лучше умереть там, чем терпеть вас рядом! Вас и вашу вечную игру! Вы не имеете права играть её! Вы даже знать её не должны! Это мелодия моей мамы! Это все, что осталось мне от неё!

— Как мало в тебе от твоей матери.

— Замолчите! Я не желаю слушать ни вас, ни мелодию в вашем исполнении! И не стану больше тренироваться! Не смейте её играть! Она не ваша!

— Чья же?

— Моей матери!

— Той, что умерла? — Ансацу скептически поднял брови. — Вряд ли она ей так нужна на той стороне.

— Тогда… — задыхаясь от гнева кричала девочка, — тогда она моя!

— Твоя? — вкрадчиво спросил Амо. Что-то в голосе мужчины заставило девочку остыть.

— Да. Её придумала моя мама, значит теперь она моя, — уверено ответила малышка.

Мужчина молча поднялся и подошёл к стене. Он отодвинул одно из карликовых деревьев, открывая широкую нишу. Из темноты проёма он достал большой чёрный свёрток и бросил к ногам девочки. Тёмная материя зашевелилась, предъявляя хранящийся предмет. Глаза девочки расширились от удивления.

— Откуда?.. — только и смогла выдохнуть она.

У её ног лежал материнский футляр для скрипки. Малышка непроизвольно потянула к нему руки.

— Играй.

— Что?.. — малышка обернулась к мужчине. Тот скрестил руки на груди и судя по лицу смотрел прямо на тайро.

— Ты говорила, что мелодия твоя? — в голосе появилась знакомая сталь. — Что желаешь убраться отсюда? Сыграй мелодию, и я сам отведу тебя в твой мир. Раз и навсегда ты избавишься и от меня, и от Цитадели.

Малышка не верила своему счастью. Немедля, девочка бережно открыла футляр. Красивая, изящная скрипка из лакированного дерева, занимала своё законное место на бархатной отделке. Смычок был тут же. Т’эрка аккуратно извлекла инструмент и приняла стойку. Глубоко вздохнула. Волос коснулся струн, и башню наполнили звуки. Вот только звуки скрипки кардинально отличались от тодарга. И дело было далеко не в различии инструментов.

Тональность, такт — все разнилось. И если игра шиварца напоминала своим звучанием плавные переплетения, то звуки, издаваемые скрипкой, больше всего походили на скрежет металла.

Шиварец подошёл к девочке и зажал струны на грифе своей рукой.

— Мелодию, что ты присваиваешь себе, ты даже не в состоянии повторить, — глаза девочки наполнились слезами обиды. Мужчина продолжил, — Но если ты все же желаешь избавиться от меня, ты должна сыграть её мне. Твоя свобода за мелодию твоей матери. Разумная цена, не находишь?

Пытаясь разглядеть глаза Амо за повязкой, девочка медленно кивнула.

***

Смычок плавно касался натянутых струн, рождая новые звуки. Ещё. И ещё. И ещё. До тех пор, пока у фурри не кончалось терпение и они не начинали истошно выть. Тогда молодой исполнительнице приходилось останавливать свою игру.

С того дня, как к малышке вернулась скрипка её матери прошло практически две недели. Заключив сделку с шиварцем, она непрестанно тренировалась, пытаясь воссоздать мелодию колыбельной. Утром, перед завтраком, она выходила в коридор и начинала заниматься. Под мучительные завывания скрипки просыпался весь корпус и только запрет о нападении на кагэми, все ещё сохранял ей жизнь. Хотя желающих эту самую жизнь укоротить прибавлялось с каждым днём.

Тренировки с Ансацу также претерпели изменения. Теперь мужчина сначала заставлял девочку играть. И только после очередной неудачной попытки они приступали к медитации. Амо не кривился во время её игры и не издевался над ней словесно. Да этого и не требовалось. Куда большим ударом по её самолюбию и психике бы тот факт, что посторонний, существо, которое она ненавидит, способен не то что повторять, а с лёгкостью исполнять мелодию так, словно бы являлся её автором. Время от времени малышка пыталась вновь выяснить, откуда мужчина знает мелодию, но единственными словами мужчины стало неизменное «Играй» в начале тренировок.

И она играла. Играла, полностью отдаваясь игре душой. Каждый день, каждую свободную минуту. И не столько из-за сделки и возможности покинуть это место, сколько из-за близости с единственной вещью, что сохранилась у неё от матери. И как бы девочка не относилась к Ансацу, в глубине себя она понимала, что благодарна этому мерзкому мужчине за столь бесценный подарок.

— Хватит мучить нас этими чудовищными звуками с самого утррра! — Хесед навис над подругой. Его глаза пылали огнём. — Даже химеррра не может от них скрррыться.

И действительно. Харита, не выдержав звучания скрипки, попыталась принять облик, сильно напоминавший шипастого броненосца. Да вот только звуки были настолько ужасны, что сконцентрироваться кагэми-денром не могла. И каждая попытка принять какой-либо облик, помимо настоящего или же неки, заканчивался предстанием химеры в виде непонятного скопления конечностей. Вот и сейчас Харита больше всего походила на огромное желе песочного цвета, в которое кто-то, по неосторожности, запихнул хвост рептилии, несколько разномастных крыльев, шипастый панцирь, клешню, рога и жвала. При виде этой субстанции маленькая брюнетка скривилась и всё-таки убрала скрипку в футляр.

— Может, тебе попррробовать пррринять в себе кагэми? — Гебура, вытащив из ушей пучки травы и мха, встряхнул головой. — Тогда ты сможешь и сама покинуть это место. Без помощи Октуш Ансацу.

Девочка задумалась. Фурри и денром знали о сделке с шиварцем. Они были расстроены услышать, что она все ещё стремится покинуть Цитадель, но благодарны, что в этот раз, она поделилась с ними своими планами. Скрепя сердцем, они приняли её желание. И малышка была им безумно благодарна, что сейчас они не только поддерживают её, но и хотят помочь осуществлению её планов.

— Я пробую это каждый день, но ничего не выходит. Я просто не понимаю, что от меня требуется. И сегодня повториться то же самое. Да и постоянная игра шиварца не даёт мне сосредоточиться, — т'эрка забралась на настил и села уже в привычную позу лотоса.

— Тебя она хотя бы не доводит до такого состояния, — проворчал Хесед, помогая «собраться» Харите в облик неки.

— Но сейчас ведь тебя ничего не отвлекает, — Гебура лёг у девочки в ногах. — Попррробуй. Может, что и выйдет. Ведь ррраньше ты пыталась только с шиварррцем. Что ты террряешь?

— Да и мы отдохнём от твоей деррревяшки, — чёрный фурри и химера подошли к настилу и сели справа от белого собрата.

— Давай, — голос Гебуры звучал очень мягко, — я помогу тебе.

Юная кагэми глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Рррасслабься и смотррри в темноту перрред глазами. Дыши ррровно. Не торрропись. Пррросто слушай мой голос, — девочка расслабилась. Её дыхание было спокойным и ровным. — Есть только ты и темнота. Она не вррраг тебе. Она мягко обволакивает тебя. Прррими её, — на теле т'эрки начали проявляться дэне эшекей. Сначала на ногах, медленно поднимаясь вверх, к торсу. Затем проступили они и на руках, двигаясь в сторону плеч. Спустя несколько минут, все тело девочки было покрыто узорчатым рисунком. — Она не пррриченит вррреда. Кагэми есть тьма. Тьма есть кагэми. Мы одно целое. Позволь тьме вокррруг слиться с кагэми внутррри тебя. Впусти её в себя, — теневая одежда начала медленно шевелиться, полностью обволакивая юную кагэми. — Молодец. А теперррь, открррой глаза.

Малышка медленно выполнила просьбу фурри. На мир смотрели глаза, заполненные непроницаемой тьмой. В матовой поверхности отражались сидящие напротив кагэми. Т'эрка вошла в состояние до-во. Прошло несколько томительных минут и пещеру огласил пронзительный крик. От неожиданности фурри и денром закрыли уши. Юная кагэми истошно орала, не приходя в себя. Её друзья с паникой в глазах бросились к ней. Волко-лисы трясли её и звали, но ничего не менялось.

— Что пррроисходит?! — Хесед тряс девочку за плечи, но та не реагировала и продолжала орать.

— Я не знаю! — впервые Гебура не знал, что делать. — Все шло пррравильно. Она должна была слиться с кагэми, после того, как повторррно перрреживет перррвый момент пррробуждения демеулик! — зверь резко замер. Только произнеся все это вслух, он понял, что произошло, и какой именно момент предстал сейчас перед внутренним взором его подруги. — О, Бинатанг Бесаррр. Нам нужно верррнуть её или может случиться непопррравимое! Харррита, пррриведи Октуш Ансацу! — денром приняла истинный облик и выскочила из комнаты. — Он должен нам помочь… или мы её потеррряем.

***

Девочка полностью расслабилась. Где-то на краю сознания она слышала голос Гебуры. Рычащие интонации друга успокаивали её. Она видела темноту перед глазами, что постепенно окружала её. Миллиметр за миллиметром, в голове малышки предстал образ абсолютно чёрной комнаты, в центре которой стояла она сама. Как и во время перехода между своим миром и Цитаделью, здесь не было ни пола, ни потолка ни стен. Вот только окружающая тьма была подвижна. Медленно, но уверенно, она двигалась к девочке, тянула свои щупальца. Юная кагэми хотела отклониться, но тело словно парализовало. Тёмные отростки дотянулись до её ног и вязкая субстанция начала медленное, но упорное, движение наверх, щекоча её кожу и заставляя волоски на теле вставать дыбом от прикосновений. Сантиметр за сантиметром, двигаясь все выше. Когда субстанция коснулась бёдер, девочка попыталась стряхнуть её, но та лишь обвила её запястья, устремившись дальше. Прошло не более пары минут, когда тьма покрыла собой практически все тело малышки. Шелестя, покров коснулся шеи и дрожь прошла по телу кагэми. Материя затягивала лицо и, словно вода, заливалась в глаза, нос и открытый в немом крике, рот, накрывая т'эрку.

Лязг закрываемых дверей и сообщение по внутренней связи заставили девочку открыть глаза. То, что увидела перед собой маленькая брюнетка, был ярко освещённый вагон метро.

— Просим всех соблюдать спокойствие, — раздались по внутренней связи знакомые слова. — Временные неполадки на линии. В скором времени они будут устранены и движение продолжится.

Девочка не верила своим глазам. Она находилась в том самом поезде. Знакомые лица, не одну ночь приходившие в её кошмарах, сейчас вновь предстали перед ней. С тихим трепетом в душе, девочка медленно обернулась, сдерживая эмоции. Рядом с ней, улыбаясь самой доброй из своих улыбок и смотря прямо на дочь, стояла её мама. Живая и невредимая.

Осторожно, боясь развеять мираж, малышка коснулась руки матери. Такая тёплая, такая родная. Слезы хлынули неудержимым потоком из глаз т’эрки, но это не мешало улыбке озарить её лицо.

Вдруг мужчина, стоявший рядом толкнул её, и футляр со скрипкой упал на пол. Девочка непроизвольно потянулась за ним, но услышав в отдалённости серию хлопков, оцепенела на месте. Следующее, что она ощутила, была волна жара. Вот только кромешной тьмы как в прошлый раз не последовало.

В облике до-во, юная кагэми стояла в вагоне, наполненном агонией смерти.

Словно в замедленной съёмки она наблюдала, как от взрывов, принятые ранее за хлопки, стекло пошло неуловимой, для обычного взгляда, рябью, выгнулось подобно мыльному пузырю, покрылось росчерками трещин и, наконец, взорвалось, крошась на осколки, сияя в свете ламп, сродни брызгам алмазной пыли, неся увечья и смерть. Они срезали куски плоти и вонзались в незащищенные тела. Один из таких осколков разорвал плоть мужчины, пронзив горло. Несколько мгновений он оставался жив, выплёвывая пенящуюся кровь изо рта, не осознавая своего плачевного положения.

Малышка повернула голову чуть в сторону, наблюдая за происходящим вокруг.

Прогнулся искорёженный взрывами металл вагона. В нескольких местах провалилась крыша. Обрывки придавили людей, не давая возможности спастись. Слетевшие, под воздействием взрывной волны, сиденья давили людей, ломая их словно кукол. Сорвавшиеся, переломанные поручни резко вошли в тела молодой пары, не успевшей уйти с линии удара, и навеки запечатлев в последнем объятии предсмертной страсти.

Проходя сквозь тело кагэми, адское пламя ворвалось в замкнутое пространство, за считаные секунды превращая людей в почерневшие головешки. Счастливчики скончались на месте от болевого шока. Тем же, кому повезло меньше, огонь опалил тела, обуглил кожу, и теперь люди медленно умирали. Кто-то захлёбывался кровью, кто-то кричал от агонии.

Всюду агония и смерть. То, что память услужливо заблокировала, сейчас вновь явственно предстало перед взором девочкой. Но самым ужасным во всем этом было то, что эмоции покинули её. Стоило кагэми внутри неё пробудиться, и она стала сторонним наблюдателем. Она не могла ни закричать, ни заплакать. Она лишь продолжала возвышаться чёрным силуэтом над всем этим хаосом, неуязвимая для огня или металла.

Кагэми опустила голову и посмотрела вниз. Тёмная субстанция, из которой она была соткана, уходила в обгоревшую спину её матери. Но даже вид искалеченного тела не мог вывести её из эмоционального ступора. Сейчас для неё все это было неважным. Главное — спастись самой.

***

Первое, что увидел Ансацу, войдя в логово, была его тайро, бьющаяся в конвульсиях. Состояние до-во не только обволакивало её, но ещё и поглощало. Узоры на её теле пылали так сильно, что проступали сквозь тёмную материю. Ещё немного и на месте юной кагэми могла остаться лишь пустая оболочка.

Мужчина направился прямо к ней, на ходу погружаясь в до-во. Оттолкнув от подопечной фурри, Ансацу взял девочку на руки. Он крепко прижал её к своей груди и теневой покров на их телах пошёл рябью, протягивая к малышке тонкие нити. Они словно закутывали её в кокон. Вскоре материя на т'эрке успокоилась, свободно покрывая каждый миллиметр тела. Дэне эшекей на коже девочки подчинились ритму узоров мужчины, их свет ослаб. Малышка прекратила кричать, дыхание выровнялось. Постепенно состояние до-во стало проходить, и облик стал спадать. Материя словно впитывалась в тела двух кагэми, оголяя кожу. Лишь все ещё горящие знаки дэне эшекей и громкий плач девочки, что вцепилась в одежды мужчины, как в спасательный круг, напоминали о случившемся.

— Мама… мама… прости… мама… вернись… не умирай… мама… мамочка…

Мужчина позволил девочке выплеснуть давно копившиеся эмоции. Он осторожно опустился на настил, продолжая держать на руках ребёнка. Фурри и, пришедшая вместе с шиварцем, денром стояли неподалёку, молча взирая на происходящее. Они ничем не могли помочь. Им оставалось лишь наблюдать.

Когда девочка немного успокоилась, Ансацу аккуратно отстранил её от себя и заставил смотреть ему в лицо.

— Ты хочешь научиться исполнять мелодию? — чётко спросил мужчина. От неожиданного вопроса, девочка не могла понять, что ей говорят. Продолжая всхлипывать и все ещё держа мужчину за нагрудные бинты, она неуверенно помотала головой. Шиварец легонько встряхнул её и повторил вопрос, — Ты хочешь научиться исполнять мелодию? — дождавшись, пока вопрос дойдёт до сознания малышки и, получив слабый кивок, Амо продолжил: — Тогда я научу тебя. Но взамен, ты будешь беспрекословно мне подчиняться. Ты согласна?

Ещё один слабый кивок ознаменовал заключение новой сделки.

***

1 Бинатанг Бесар унсер — пожелание удачи, дословно — Великий Зверь сопутствует твоей охоте.

— Глава 11 —

***

Малышка открыла глаза, но все, что она могла разглядеть, была лишь бескрайняя Тьма, чем-то походившая на космос без звёзд и небесных тел. Такая же огромная и манящая к себе, но на этот раз не пугающая девочку. Вероятно, это было связано с тем, что в этот раз Тьма не пыталась поглотить девочку, заполнив собой каждую частицу её тела. А возможно, с тем, что сейчас, в этом тёмном, пустом и тихом месте, юная кагэми ощущала себя качающейся на волнах тепла. Т'эрка словно падала вверх и взлетала вниз. Подобно скользящему на ветру листу, она медленно парила. Не было ничего, что могло удерживать её, но маленькая брюнетка чувствовала невидимую опору. Скорее подсознательно, она ощущала полную защищенность, находясь в этом месте. Ей ничего не угрожало, ничего не беспокоило.

Дабы не нарушить своего спокойствия и умиротворения, девочка вновь закрыла глаза, отдавшись невидимым волнам безмятежности.

Вновь открыв глаза, малышка увидела каменный потолок логова, густо увитый растительностью. Через верхний проём, что служил фурри по совместительству и окном, и вентиляцией и источником света, падали лучи солнца, отражающиеся от поверхности пруда и отбрасывающие, танцующие отблески на стены пещеры.

Хозяева сей обители были рядом. Фактически юная кагэми спала на мускулистых спинах фурри, что лежали под ней так близко, что образовывали живой дышащий настил. Тела зверей были покрыты дэнэ эшекей. Они пульсировали в такт дыханию хищников.

Девочка посмотрела на свои кисти. На её коже татуировки не пылали столь ярко и больше походили на старые отметины. Спустя пару секунд, дэнэ эшекей полностью растворились, возвращая рукам привычный цвет.

Т'эрка осторожно сползла со спин братьев и сев на корточки перед их мордами, потрепала им уши. Фурри пробудились словно по команде. Чёрная дымка их глаз сфокусировалась на сидящей девочке, рассеялась и открыла привычные для малышки цвета сапфира и рубина.

Фурри глубоко вздохнули, освобождаясь от меток кагэми.

— Как ты себя чувствуешь? — Гебура прижал уши к голове и ткнулся влажным носом в щёку девочки.

Малышка прислушалась к своим ощущениям.

Как бы странно это ни звучало, но, впервые, с момента нахождения на территории Цитадели, девочка чувствовала себя… превосходно. Голова не кружилась, дышалось легко и непринуждённо. Тошноты и уж тем более ужасных спазмов, не наблюдалось. Как и слабости. Наоборот, малышка ощущала себя легко, полной сил и готовой хоть сейчас пробежать стометровку.

— Отлично… — неуверенно произнесла девочка. Видя опасение на мордах друзей, она добавила уже уверенней:

— Нет, правда. Со мной все хорошо. Даже не верится. Особенно после того, что произошло…

Малышка замолчала и устремила взгляд в пространство. О том, что именно произошло, она ничего не помнила. Последним её ясным воспоминанием был голос Гебуры. Дальше шли лишь мелькания непонятных силуэтов, ощущений и звуков. Странно знакомых ощущений и звуков.

— Гебура, Хесед, что произошло? — фурри молчали и лишь косились друг на друга. Ком подступил к горлу девочки. — Прошу, расскажите. Что тогда произошло?

В тишине раздался хриплый голос.

— Произошло то, что они чуть не убили тебя, — в дверях стоял шиварец. Он внимательно смотрел на свою тайро. Девочке показалось, что мужчина был бледнее обычного.

Фурри, при словах старшего кагэми, виновато опустили головы, прижав уши, и отвели глаза.

— Эти щенки, — Ансацу резко выбросил руку в сторону фурри, — решили заняться тем, что им не по силам. Замахнулись на обучение других, хотя сами ещё даже не приблизились к желаемому уровню. Ещё минута промедления и на одну вздорную кагэми в Цитадели стало бы меньше, — на теле шиварца на мгновение проступили дэнэ эшекей, но тут же рассеялись. — Тебе повезло, что им хватило ума… — мужчина замолк, следя за реакцией девочки. Т’эрка с гневом смотрела на Амо, ободряюще положив руки на могучие шеи фурри. — Но смотрю, ты уже в порядке. Хм. Ну, что же…

Мужчина резко развернулся, дёрнув длинной косой, и скрылся за дверью.

— Ну и иди себе, — маленькая брюнетка показала язык. — Зачем он вообще приходил? Только и сделал, что гадостей наговорил.

— Не надо так, Уррр’лак, — Хесед пристально посмотрел на девочку.

— Но почему? Он же обливал вас грязью!

— Потому что он сказал пррравду, — Гебура говорил очень тихо, не поднимая глаз на подругу. — Мы чуть не убили тебя.

***

— Что?.. — девочка медленно опустилась на каменный пол пещеры.

— Прррости нас. Это мы виноваты, — Гебура наконец-то повернул голову к подруге и теперь смотрел той в глаза.

— О чём вы?

— Когда мы пррробовали ввести тебя в состояние до-во, — медленно заговорил Хесед, — что-то пошло не так. Ты кррричала. Тьма пожирррала тебя. Ррраньше мы такого не видели. Мы не знали, что делать. У нас не получалось остановить твоё погррружение. С каждым вздохом твоё состояние становилось все хуже. Ты не отзывалась. И мы испугались за тебя.

— Но… все ведь получилось, да? Вы смогли остановить процесс.

— Нет, не мы, — голос подал Гебура. — Мы пррризвали Октуш Ансацу. Это он спас тебя.

Малышка не хотела верить услышанному. Это просто не могло быть правдой. Не мог, просто не мог этот ужасный человек спасти ей жизнь. Только не он.

Мысли девочки отразились на её лице.

— Это действительно так, Уррр’лак. Послушай нас.

И она слушала. Слушала о том, как шиварец ворвался в логово, стоило ему лишь услышать, что т’эрка в опасности. Как он с порога бросился к ней, расчищая себе дорогу, отталкивая фурри. Что, не медля ни секунды, понял, в чём дело и нашёл способ спасти её. Как нежно держал на своих руках, позволяя прийти в себя, успокоится. Как согласился обучить её мелодии. И что, на протяжении трёх дней, он оставался с ней, подпитывая её собственными силами, не позволяя снова окунуться в беспамятство. Лишь утром четвёртого дня, он отлучился на завтрак, наказав братьям следить за её состоянием.

— Я… Я не могу в это поверить. Этого не может быть.

— Может. И было. Если бы не Октуш, ты бы…

— Хесед, хватит! Я не верю! Даже если он и спас меня, то сделал это не по доброте душевной. Он это сделал… — девочка запустила пальцы в волосы и несколько раз качнулась взад-вперёд. Она пыталась найти причину поступка шиварца. Любую, пусть и самую не реальную, но логичную для себя, — … сделал, потому что вы знали о случившемся. Да! Он просто не мог пройти мимо! Вы свидетели! Позволь он мне умереть и его ждала кара, ведь так говорит закон кагэми. Будь мы с ним один на один и мне пришёл бы конец. Этот человек никогда бы не стал мне помогать.

Запыхавшаяся, но удовлетворённая найденным ответом, малышка, со слегка безумной улыбкой, смотрела на фурри. Те молчали. Лохматые кагэми многозначительно смотрели на свою подругу.

Пугающая мысль родилась в голове девочки.

— Такое уже было, да? Это не первый раз?.. — паника в голосе девочки нарастала. Братья кивнули. — Но когда? Как?

— Несколько недель назад. В ночь, когда ты ушла на звук мелодии шиварца, — Гебура прикрыл глаза. — Мы пошли следом за тобой, и вышли к озеррру с водопадом.

— Ты была там, — продолжил чёрный фурри. — Без сознания. Мы не знаем, что случилось, возможно, нечто похожее, и…

— И?..

— И Ансацу отдавал тебе свои силы. Он деррржал тебя на ррруках, крррепко прррижимая к гррруди. Очень трррепетно. Словно нечто хрррупкое и бесценное. Судя по тому, что мы видели тогда и сейчас — Ансацу спас тебя уже дважды.

Малышка прижала колени к груди и зажала рот руками. Она раскачивалась взад-вперёд, безмолвно смотря в пространство.

Осознание того, что шиварец спас ей жизнь, давалось нелегко.

***

Уже несколько минут девочка крутилась около входа в башню шиварца. Она никак не могла заставить себя войти внутрь. Т’эрка вообще не понимала, что она забыла у этого мерзкого, жестокого и бездушного человека?

Но так ли он мерзок, как показался ей в самом начале? Так ли жесток и бездушен? Как один и тот же человек мог без каких-либо сожалений разрезать руку в один момент и спасти в другой? Быть грубым и нежным одновременно?

Именно из-за таких мыслей, ноги и привели девочку ко входу в разрушенную башню.

Малышка должна была понять, узнать причину столько кардинально различающегося поведения Амо Ансацу. В этом нужно было срочно разобраться, иначе её душевное спокойствие могло сойти на нет.

Но все духовные терзания лишь мешали войти в помещение.

— Либо войди, либо убирайся. В любом случае хватит топтать цветы у входа, — раздался голос мужчины за спиной юной кагэми.

Маленькая брюнетка от испуга подпрыгнула на месте, обломив у растущего рядом цветка пару бутонов. Ансацу неспешно прошёл мимо подопечной в своё жилище.

Глубоко вздохнув, юная кагэми последовала за ним.

С последнего посещения девочкой башни, комната никак не изменилась. Лишь несколько цветков расцвели и дополнили своим ароматом общее благоухание.

Шиварец возился около одного из кустов. Даже тот факт, что сейчас он был спиной к тайро, не особо помогал последней взять себя в руки.

— Если есть, что сказать — говори.

Толчок со стороны мужчины подействовал. Девочка заговорила.

— Я хотела бы извиниться за своё поведение, — слова давалась малышки весьма тяжело. Ещё бы. Ведь, по сути, ей не за что было просить прощения. Не она первой начала эту холодную войну. Но факт спасение её жизни шиварцем не позволял более относиться к нему как прежде. Если, конечно, его поступок не таил в себе ничего такого, о чём девочка не подозревала. — Я была неправа. Мне не стоило себя так вести и…

— Псы рассказали о том, что я сделал, не так ли? — Ансацу развернулся к малышке изуродованной стороной лица. — Иначе тебя бы здесь не было. Твой взгляд несколько часов назад говорил далеко не о смирении. Не утруждай себя. Твои слова пусты, коль не несут истинных чувств.

— Что вы знаете о чувствах? — бросила т’эрка.

— Побольше твоего, коль не позволил тебе умереть, — мужчина улыбнулся холодным оскалом, — дважды.

— И какие чувства не позволили вам пройти мимо, когда я медленно умирала?

— Потеря кагэми, какой бы она ни была, все же потеря кагэми. Это удар по Цитадели, по кагэми и по… — мужчина полностью развернулся к девочке. — Мои действия трактовались лишь одним чувством — чувством долга. Но тебе этого не понять.

— Я вам ничего не должна! — резко взмахнув руками крест-накрест, выкрикнула девочка.

— О, вот тут ты ошибаешься, — шиварец столь быстро приблизился к малышке, что она даже не заметила его движений.

— Ты должна меня слушать, как тайро Амо, — шиварец схватил девочку за руку и силой загнул ей палец, отсчитывая долги. — Ты должна мне быть благодарна, за спасение своей шкуры. Ты должна мне повиноваться беспрекословно, за возможность играть на скрипке матери и, — мужчина приблизил своё лицо вплотную к лицу своей тайро, сжимая в своей руке зажатый кулачок малышки, — возможность обучиться мелодии. Помнишь об уговоре, Альнас?

— Помню, — скрипя зубами, произнесла маленькая брюнетка.

— Вот и хорошо, — мужчина отпустил юную кагэми и, повернувшись к ней спиной, направился к очередному горшку с растениями, когда все его тело запылало дэнэ эшекей.

Т’эрке ещё не приходилось видеть татуировки шиварца так отчётливо, по сравнению с прошлыми разами. Даже с близкого расстояния. Случай у неё выпадал лишь в те моменты, когда организм и сознание были в отключке.

Но сейчас, на расстоянии пары шагов, не увидеть их было невозможно. Т’эрка уже видела вблизи метки фурри, но по сравнению с тем, что она наблюдала сейчас, они были не более, чем кривыми линиями, нарисованными неуверенной рукой ребёнка.

Дэнэ эшекей шиварца были другими.

Тонкие и изящные нити сплетались в невиданные узоры, прекрасные и гармоничные. Где-то они походили на цветки, где-то на острые когти. Бесконечной змейкой метка проходила по всему телу мужчины, то прячась под одеждой, то вновь выныривая на обозрение. Дэнэ эшекей пульсировали слабым, но не менее притягательным, чёрным светом, словно огонь, манящий бабочку.

— Меня призывают, — юная кагэми пришла в себя, только когда Ансацу больно дёрнул протянутую к нему руку за запястье. — Некоторое время тебе придётся самой развлекать себя. И не советую экспериментировать с погружением в себя. Обратно можешь не вынырнуть.

С этими словами, мужчина покинул башню.

А т'эрка осталась стоять в башне, как громом поражённая от осознания того, что всего лишь мгновения назад хотела прикоснуться к шиварцу.

***

Скрипка продолжала издавать жалостливые звуки, умоляя окружающих закончить её муки любым способом.

— Хватит уже издеваться! — взвыл Хесед.

— Что мне ещё делать? Шиварец был призван два дня назад, запретив мне даже пытаться принять состояние до-во. Как будто я этого так хочу, — обиженно ворчала т'эрка, но играть перестала.

Девочка потянулась к лежащему на выступе из стены футляру, когда пробегающая мимо денром толкнула её. Малышка дёрнулась. Раздался треск дерева.

— Плости, Мялгина, — Харита прижала к макушке кошачьи уши и жамкала в руках свой рыжий хвост.

— Не переживай, — кагэми-т'эрка положила скрипку на спальный настил и подняв футляр, внимательно его осмотрела. — Вроде ничего страшного. Просто под полотном что-то отошло. Сейчас гляну.

Девочка аккуратно сняла ткань с крышки. На внутренней стороне оказалось небольшое потайное отделение, о котором юная хозяйка не знала. Именно оно и треснуло при падении, слегка отойдя от панели. Малышка полностью открыла тайный кармашек и взяла в руку его содержимое.

В нём лежала книжка, чуть меньше обычного размера, но довольно толстая. На бледно-голубой обложке были изображены женские силуэты: в фиолетовом сари; с кистью у мольберта; в окружении тумана. Автором значился некто с инициалами «А.Т.». Название книжки было затёрто судя по всему от частого использования.

— Что это? — Гебура заинтересованно смотрел на предмет в руках подруги поверх её плеча. Ничего подобного он раньше не видел.

— Сборник рассказов. Мама его очень любила. Всегда носила с собой, — видя недоумение на лице фурри, девочка пояснила: — Книга. Читать.

— Читать? — Хесед двумя пальцами подцепил сборник и положил себе на раскрытую ладонь. Книжка оказалась слишком мала, чтобы он мог хотя бы открыть её. — Как вы это читаете?

— Вот так, — малышка забрала книгу и, раскрыв на одной из страниц, показала любопытствующим фурри и, присоединившейся к ним, денром. — Это буквы. Из них складываются слова. Мы так говорим и пишем. А потом читаем.

— Стррраная у вас какая-то когтепись, — Хесед дёрнул ухом.

— Когтепись?

— Наша письменность. Вот, — Гебура когтем высек на ближайшем камне несколько полос. — Это значит «своядж».

— А ваши знаки как называются? — поинтересовался Хесед.

— Наши? Хмм. Не знаю. Наверное, буквица, — т'эрка закрыла книгу. — А у тебя, Харита?

— Нет письменности. Лисовать, — денром поводила пальцем в земле и подбежав к одной из стен, начала на ней что-то рисовать. Весьма отдалённо, это походило на фурри.

— О, у нас такое тоже есть. Или, точнее, было. Как же оно называлось?.. — девочка укладывала скрипку в футляр, одновременно вспоминая правильное название. — Кажется, иероглифы.

— Ты не будешь убирррать это? — белый фурри ткнул когтистой лапой в книгу. Видимо, незнакомое слово тяжело ему далось.

— Нет, — малышка с любовью смотрела на книгу. — Я хочу, чтобы она всегда была со мной. Как ещё один кусочек памяти, что достался мне от мамы.

Материя на юбке юной кагэми зашевелилась и сплелась на поясе в небольшую сумку-кошель, подходящую по размерам для книжки. Маленькая брюнетка улыбнулась и вложила в него сборник.

***

— Ну почему вы тоже уходите сейчас?

— Тоже? — осклабился Хесед, — Соскучилась по шиварррцу?

— Нет, конечно же, — девочка скрестила руки на груди. — Но вы сейчас уйдёте на призыв и неизвестно когда вернётесь. Шиварец тоже ушёл, так что я даже тренироваться не могу.

— Остаётся денррром, — заметил Гебура.

— Она на меня обижена за последнюю игру на скрипке, — малышка опустила взгляд.

— Ха. Ещё бы. Ты же довела её. Она не могла верррнуть пррривычное состояние несколько часов, — издевался Хесед.

— Я признаю, что переборщила, но сбегать от меня, все же, не стоило. Так что, до возвращения вас или шиварца я одна.

— У тебя появится возможность исследовать Цитадель, — предложил белый фурри.

Юная кагэми задумалась. Помимо своих старых покоев и столовой, она была лишь у шиварца и в Зеркальном зале. Но Цитадель была огромна. Пусть бо́льшую часть занимали жилые комнаты, но они не могли быть здесь единственными помещениями. Ведь как-то кагэми себя развлекают.

— Возможно, я так и поступлю, — произнесла малышка.

Зеркало пошло рябью и фурри, войдя в до-во, скрылись за чёрной завесой.

Маленькая брюнетка постояла ещё некоторое время, пока рябь на Зеркале не утихла и покинула зал. Выйдя из главного здания, девочка задумалась, куда можно было бы направиться в первую очередь.

Впереди кагэми-т'эрка заметила несколько собратьев, двигающихся в сторону южной башни. В руках они держали свитки и книги.

«Книги. Книги это хорошо. Начну исследовать Цитадель с этой башни».

Девочка последовала за кагэми и вошла в створчатые ворота. То, что находилось внутри башни, потрясло малышку. Её глаза широко распахнулись, рот открылся в немом изумлении, а взгляд сосредоточился на увиденном.

Огромное, просторное помещение, с множеством этажей, что представляли собой внутренние балконы с арочными окнами. Белые стены, будто высеченные из кости, были украшены рисунками, похожими на дэнэ эшекей. От камня шло приятное, тёплое свечение, что позволяло полностью обходиться без окон. Внизу, в зале, в несколько кругов были выстроены широкие и довольно длинные резные деревянные столы. В центре комнаты находилась небольшая кафедра, над которой зависла сфера с лампадником.

И все это чарующее помещение было заполнено книгами, свитками и пергаментами. Стойкий запах старых чернил и бумаги пропитывал воздух. Шорохи страниц, скрип перьев по бумаге, тихие голоса и шум шагов наполняли пространство.

— Ого! — только и смогла выдохнуть девочка.

— Аллас инэсс.

— Что? — малышка обернулась.

Рядом с ней стоял смутно знакомый кагэми. Высокий парень со взъерошенной копной волос. Два глаза-уголька приветливо смотрели с, измазанного чернилами, смуглого лица.

— Аллас инэсс — библиотека Цитадели. Здесь собраны знания по всем мирам, в которых бывали кагэми и о самих кагэми. Потрясает, правда? — парень улыбнулся. Юная кагэми ответила на улыбку и незнакомец продолжил: — Я Алур, кагэми-кораш тайро виа Халлар.

Официальное представление кагэми прозвучало для маленькой брюнетки одновременно незнакомо и привычно. Словно подсознательно она уже знала, что должна ответить на это.

— Я…

— Кагэми-т'эрка тайро виа Сацуи, — перебил её Алур. — Тебя тяжело не знать, — девочка потупила взгляд. — Что ты здесь делаешь? Я раньше не видел тебя в Аллас инэсс.

— Мои друзья ушли на призыв и я осталась одна, — странно, но т'эрка чувствовала себя свободно рядом с Алуром. Казалось, что они уже давно знакомы и как минимум добрые приятели. — Решила воспользоваться возможностью и узнать место, где мне предстоит жить.

— И решила начать с библиотеки? — глаза-угольки Алура вспыхнули красноватым сиянием. — Я могу рассказать о ней, если хочешь.

— Это было бы здорово!

Алур повёл новую знакомую к центральному постаменту.

— Аллас инэсс уникальное место. Все кагэми приходят сюда взять или же отдать знания, — начал рассказывать Алур.

— В смысле?

— Когда ты только попала сюда, ты прошла сквозь Зеркало. В тот момент Цитадель словно прочла тебя, твою душу. Стоило тебе попасть сюда, как Аллас инэсс занёс тебя в одну из теневых книг Цитадели — Лирас. Видишь? — парень указал на постамент. На возвышенности лежал раскрытый пергамент. Алур занёс над ним руку и на желтоватой бумаге стали проявляться витиеватые символы. Хоть девочка и видела письменность кагэми впервые, но могла различить, какая из закорючек была буквой, а какая целым словом. Откуда пришли эти знания, девочка не знала. — Сейчас я передал Аллас инэсс все то, о чём знаю сам. И где-то на просторах библиотеки, в одной из книг, появилась новая запись.

— Здорово. Значит, здесь есть книга и обо мне?

— Да, так же как и о любом другом кагэми.

— А я могу прочесть, что в ней?

— Вообще, кагэми могут призвать записи о себе, но ты, насколько мне известно, до сих пор не стала полноценной кагэми и потому я неуверен, что у тебя получится. Но можешь попробовать. Занеси руку над свитком.

— И все? — удивилась т'эрка.

— И все. Если получится, Аллас инэсс прочтёт твои намерения и, на месте пергамента, появятся записи о тебе.

Девочка глубоко вздохнула и уверенно вытянула руку с открытой ладонью над свитком. Спустя два удара сердца, малышка разочарованно опустила руку.

— Сожалею, — Алур ободряюще положил руку на плечо девочки.

— А ты можешь призвать записи обо мне?

— К сожалению — нет. Видишь ли, по какой-то причине, Аллас инэсс не даёт сведения о других кагэми. Если я сейчас попытаюсь призвать записи о себе или же о каком-либо из миров, они появятся. Но с твоими записями результат не будет отличаться от твоего.

— То есть, я даже не могу узнать, что обо мне написано в моём лирас?

— Ну, маленькая возможность все же есть. Если хочешь, я могу поискать записи о тебе. Большую часть времени я провожу в Аллас инэсс и, если замечу на полке лирас с твоим именем, расскажу тебе.

— Тебе несложно? — с надеждой в голосе спросила т'эрка.

— Совсем нет. Наоборот. Я люблю узнавать новое, — Алур улыбнулся и похлопал девочку по плечу.

Малышка улыбнулась в ответ и заметила за спиной Алура знакомую копну рыжих волос. Такие же знакомые кошачьи ушки торчали из-под стола.

— Извини. Мне надо идти. Спасибо за экскурсию, — поблагодарила маленькая брюнетка Алура и направилась в сторону денром. Парень махнул девочке в спину.

Юная кагэми уже приблизилась к столу, за которым сидела денром, когда поняла, кто сидел перед химерой и закрывал её от обзора.

— Привет, Векс, — голос девочки дрогнул. Она пересекалась с этим кагэми всего пару раз и первая их встреча прошла довольно странным образом. Всё-таки, он спас её от побоев, и девочка чувствовала себя рядом с ним немного неуверенно, — Я хотела бы тебя поблагодарить. Ты тогда спас меня. Я тебе очень благодарна. Спасибо тебе. Если бы не ты, они могли и убить меня. Спасибо.

— Закон кагэми запрещает убивать кагэми, — Векс кивнул, качнув синими дредами. Девочку слегка удивил ответ темнокожего кагэми, но посчитав, что он принял её благодарность, улыбнулась.

— Привет, Харита, — девочка-кошка закрылась свитком. — Прости меня. Я больше не буду играть при тебе.

— Холошо, — улыбнулась Харита, весело вильнув хвостом. Долго обижаться на подругу она не могла.

Обойдя стол, девочка села на скамейку рядом с Харитой, и та забралась т'эрке на колени. Обхватив неку за талию, брюнетка заглянула в свиток. На нём были изображены все те же завитушки кагэми.

— Ты можешь это читать? — спросила малышка.

— Да. Язык кагэми. Ноанут. Мялгина тоже может — Харита ткнула пальчиком в один из завитков. Т'эрка сомневалась в своих познаниях языка — как его назвала денром — ноанут? Но все же попыталась понять написанное. К удивлению т’эрки, текст действительно ею воспринимался, словно в голову кто-то установил программу-переводчик. В пергаменте говорилось о некоем мире с четырьмя светилами, где ночь никогда не наступала, а растения обладали такой прочной корневой системой, что она могла выдерживать высочайшие температуры, вновь и вновь давая новые побеги.

— Действительно, могу, — проговорила малышка.

— Потому что ты — кагэми, — заметил Векс, не отрываясь от чтения. Перед ним на столе лежала раскрытая книга. Что-то подсказало девочке, что книга посвящена одному из миров.

— Ну, да. Я — кагэми. Как я могла забыть? — грустно произнесла юная кагэми. Векс поднял на знакомую вопросительный взгляд. Т'эрка слабо улыбнулась, — Нет, ничего.

Девочка достала из сумки на поясе книжку матери и открыла на столе:

— Я, пожалуй, тоже почитаю.

Первой историей из сборника оказался рассказ о журналистке и писателе.

***

«…последнее задание…»

«…быстро нашла и обезвредила…»

«…все хуже…»

«…за которую не смог расплатиться…»

«…задания все интереснее…»

Девочка дошла уже до истории про туман, когда полностью отвлеклась на голоса за соседним столом, что прорывались сквозь её сознание, мешая сосредоточиться на тексте произведения. Две кагэми, сильно напоминающие человеческих девушек, но с волосами ядовитых цветов, переговаривались о недавних призывах. Сначала малышка пыталась сосредоточиться на тексте, но вопреки её воле, она всё больше прислушивалась к девушкам. Всё-таки, даже обычные разговоры местных обителей могли пополнить её знания об этом месте, так что т'эрка решила отложить прочтение сборника на потом. Тем более что последнюю пару минут она не продвинулась ни на строчку.

— Кстати, о новых рангах и заданиях, — произнесла девушка с волосами кислотно-розового цвета, — Несколько эредэ со-виа до сих пор не вернулись с призывов.

— Разве это так уж удивительно? — ответила её собеседница с ярко-зелёными волосами. — Они ведь ещё молоды. Первые задания всегда долго выполняются.

— Ты, возможно, права. Но их нет уже неделю.

— По нашему времяисчислению?

— Да. И, согласись, редко кто из эредэ призывается на задание, что должно занимать столько времени.

— Вот здесь я с тобой не соглашусь. Некоторые мои со-виа могут месяцами не появляться в Цитадели. Даже если уйдут в один из Внешних или же Пустых миров.

— Это может быть нормой для вас, кагэми виа Декен. Но мы, виа Халлар, обычно выполняем задания куда быстрее.

— Может, их попросили найти что-то совсем далёкое? Не переживай. Кагэми всегда возвращаются в Цитадель. Иначе мы не можем.

— Да. Надеюсь, мои со-виа вернуться в скором времени и расскажут, что же их так задержало.

Девушки продолжили свой разговор, но тему заданий кагэми уже не поднимали. Вот только слова о том, что несколько кагэми задерживаются с возвращением, заставили т'эрку погрузиться в невесёлые мысли.

Она волновалась за фурри. Боялась, что с ними может что-то произойти, что они могут не вернуться. За время проведённое в Цитадели, её друзья уходили на призыв лишь единожды и тогда вернулись довольно скоро. Может ли нынешнее их отсутствие быть непривычно долгим? Или же для них это было нормально, отлучаться на разное время? Могло ли с ними что-то случиться во время отсутствия? Раньше подобная мысль даже не появлялась у девочки, но, до этого момента, она и не знала о том, что для кагэми существуют какие-то нормы по времени. Или же опасность.

А что малышка вообще знала о призывах? Ведь её саму ещё не призывали. Для неё все знания заканчивались на горящих дэнэ эшекей и проходе через зеркало. Но что на самом деле представляли собой призывы? Что ожидало кагэми по ту сторону зеркала? Юной кагэми даже не у кого было спросить. Или же было.

— Векс, — парень поднял на девочку глаза, — тебя когда-нибудь призывали?

— Да.

— Можешь рассказать, что вообще такое призыв для кагэми?

— Да, — Векс закрыл книгу. — Кагэми живут здесь за счёт Цитадели. Цитадель же получает энергию от кагэми. Кагэми получают её от соглашений, исполняемых во время призывов. Если в каком-либо из миров требуются наши услуги, любое существо может призвать нас, достаточно лишь знать, как именно. Когда происходит подобный призыв, он поступает в Цитадель. Цитадель решает, кто способен лучше выполнить заказ и выбирает исполнителя, на теле которого загораются дэнэ эшекей. Кагэми не отправляются на призыв, который им не по плечу. Это противоречит закону кагэми.

— Закону?

— Да. Есть четыре закона для кагэми. Первый — жизнь кагэми превыше всего. Второй — кагэми не может делать ничего, что может навредить кагэми. Третье — нет ничего превыше соглашения, кроме жизни кагэми. Четвёртое — кагэми не вмешивается в судьбу чужого мира.

— И что это за соглашения такие?

— Для каждого виа есть свои призывы, свои соглашения. Для виа Халлар — находить кого-либо или что-либо. Или же служить проводниками между мирами. Для виа Декен — охранять или же сражаться. Для виа Сацуи, — васильковые глаза внимательно смотрели в лицо маленькой девочки, — убивать.

— И никак иначе? — малышка крепче обняла заснувшую на руках Хариту.

— Нет. Виа кагэми есть кагэми, его суть.

***

Девочка сидела на ступенях ведущих в Зеркальный зал в ожидании появления фурри. Хоть Векс и сказал, что невыполнимые призывы Цитадель для кагэми не выбирает, малышка все равно было боязно за друзей. Так, оперевшись спиной о стену и листая сборник матери, юная кагэми сидела уже пару часов. От монотонного действия её отвлёк звук открывающихся дверей. Вот только вышел оттуда не тот, кого она ожидала.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

С призыва вернулся шиварец. Девочка успела скрыться за открытой дверью главного здания, пока Ансацу не заметил свою тайро. Мужчина поднялся на площадку, но вместо того, чтобы выйти из здания или же подняться в столовую, шиварец завернул от лестницы налево. Любопытство взяло верх над инстинктом самосохранения, и маленькая брюнетка последовала за Амо. В стене оказался проход и, ведущая вверх, лестница, выбитая прямо в камне. Девочка осторожно поднималась по ней, следя за тем, чтобы не издавать лишних звуков. Спустя некоторое время, малышка вышла на просторный этаж. Его отделка была такой же как и в Зеркальном зале, но по периметру возвышались колоны с подвешенными лампадниками. Девочка спряталась за одной из таких колон и медленно высунула голову. Шиварец стоял на приличном расстоянии от неё перед тремя каменными тронами. На левом из них, слегка сгорбившись, сидела сухонькая старушка, с повязанным на голове чёрным платком. На правом, облачённый в матово-чёрные доспехи, вольно раскинулся мужчина лет сорока. Его бороду украшали три маленькие косички. На центральном троне восседала девочка-подросток в лёгком платьице. Её причёска по сложности не уступала волосам шиварца.

— Я требую объяснений! — грозно и вкрадчиво произнёс Ансацу. Его голос эхом отражался от стен.

— Что ты хочешь узнать от нас, Октуш Ансацу виа Сацуи? — неспешно поинтересовалась старушка.

— Я хочу знать, почему вы повесили её на меня, о, великие и мудрые Монады, — голос мужчины был полон яда.

— Мы никого на тебя не вешали, Октуш, — отозвался бородатый мужчина. — Это обязанность Амо воспитывать и обучать своего тайро.

— Вот только эта тайро еле держится. Она боится крови, темноты и замкнутых пространств. И это по-вашему кагэми виа Сацуи? Она отвергает саму свою природу. Без меня она не протянет в Цитадели и дня. Сущность кагэми разрушает её. Ещё немного и девчонки не станет. С таким же успехом, мы могли вообще не приводить её сюда. У неё один путь — умереть.

— Ансацу, — детским, но строгим голосом оборвала мужчину самая младшая из Монад, — ты ведь знаешь, что это не так. Вспомни, мы почувствовали её пробуждение больше полутора лет назад по времяисчислению её мира. И все это время она не только сопротивлялась чужой ей сущности внутри своего организма, но и оставалась в здравом уме.

— Это по-вашему «оставалась в здравом уме»? Будучи чисперия она постоянно впадала в сон, вечно испытывала слабость и отвергала любую еду. Если бы я не пришёл за ней, чего я не обязан был делать, она бы умерла. Мучительно.

— Но ты спас её от этой участи, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Спас? По-моему, вы не знаете значения этого слова. Вы возложили на меня ношу, что я не могу и не хочу нести.

— Никто кроме тебя и не может нести её, Ансацу. И ты это знаешь. Ведь вы связаны самой Судьбой.

Тело шиварца напряглось, силуэт начал подёргиваться тьмой и проступили дэнэ эшекей. Слова звучали грубо и резко:

— С ней меня ничего не связывает! Та, с которой я был связан, давно мертва.

***

1 Кораш — люди-демоны из мира Харатас.

2 Лирас — книги, хранящиеся в библиотеке Цитадели и, содержащие информацию о кагэми, мирах и расах.

3 Ноанут — язык кагэми, позволяющий им понимать и общаться с другими расами.

— Глава 12 —

***

Шиварец обернулся на шорох за спиной, но ничего не заметил.

— Оставим твои личные предпочтения на потом, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Сейчас у нас более важные дела, Октуш.

— Дела, что требуют твоего вмешательства, Ансацу.

Мужчина внимательно вглядывался в безэмоциональные лица Монад. Что бы ни происходило вокруг, их лики не менялись. Трое древних кагэми. Истинные. Те, что смогли пережить гнев Отца Всего и Ничего. Те, кто основали Цитадель. Передающие её волю. И если Монады заговорили о делах, то эти дела касались всей Цитадели.

— Что за дела? — Ансацу скрестил руки на груди. Он ненавидел, когда Монады его о чем-то просили.

— В последнее время не все наши братья и сестры возвращаются обратно, Октуш.

— Нам известно, что призывы проходят как и раньше, но отклика от ушедших мы не получаем, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— И мы не знаем, что с ними происходит, Ансацу.

Шиварец потёр переносицу. Даже говоря о пропажи своих собратьев, Монады оставались хладнокровны. В отличие от новых кагэми, пробужденных в чужих телах, трое Истинных не обладали всем спектром эмоций. И даже не пытались как-то это изменить.

— Как давно это происходит?

— Несколько месяцев, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— И кто в числе тех, кто не вернулся?

— Кагэми, что только получили ранг эрэдэ, Октуш.

— И скольких собратьев недосчиталась Цитадель?

— Несколько десятков, Ансацу, — девочка-Монада взмахнула рукой. Перед лицом Ансацу тени соткали в воздухе развёрнутый свиток. В нём значились имена пропавших кагэми.

Шиварец заскрипел зубами. Несколько имён были ему знакомы.

— У вас уже несколько месяцев, неизвестно куда, пропадает молодняк, а вы только теперь решили поведать об этом одному из Октуш?!

— Остальные Октуш в курсе дел, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— От них мы и получили первые сообщения о пропажах, Октуш.

— Ты же слишком обособлен от нашего сообщества, Ансацу.

Ансацу протянул руку к списку с именами и резко смял его, развеяв теневую материю.

— Моё желание быть подальше от других не является причиной моей неосведомлённости. Я единственный, кто не знал об этом, потому как никто из виа Сацуи не пропал. Иначе бы я уже давно выяснил причину подобных странностей.

— Ты прав, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Пропадали в основном кагэми виа Халлар, Октуш.

— Ни один Сацуи даже не задержался на своём призыве, Ансацу.

— Сацуи — самые малочисленные из кагэми, но самые живучие. Нас не так-то просто застать врасплох. Значит, кто-то или что-то охотится на более многочисленный и незащищенный виа, — подытожил шиварец.

— Верно, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Мы пришли к такому же заключению, Октуш.

— Потому нам и нужна твоя помощь, чтобы разобраться в случившемся, Ансацу.

Мужчина скептически вскинул брови и, сдержав язвительное замечание, поинтересовался:

— Почему именно я? Пропадают Халлар. Пусть Октуш Мадлен или другой Октуш виа Халлар займётся поисками. Всё-таки это их суть. Пошлите с ними кого-нибудь из виа Декен, если боитесь за их сохранность, — усмехнулся Октуш виа Сацуи.

— Есть причина, отчего наш выбор пал на тебя, Октуш Ансацу виа Сацуи.

— Мы считаем, что только ты сможешь разобраться в случившемся, Октуш.

— И отчего вы пришли к такому выводу?

— Мы почувствовали Повелителя Теней, Ансацу.

Шиварец напрягся, словно приготовился к атаке. Меньше всего он хотел быть связанным с Повелителем Теней.

***

«Этого не может быть. Так не бывает. Все это неправда. Нет. Нет. Только не это. Ложь. Это все ложь».

Девочка спускалась по лестнице с этажа Монад, не замечая, что её тело покрывали дэнэ эшекей, контуры тела размывались, а глаза уже давно заволокло тёмной пеленой. Не видела, что перешагивая ступени, она словно стекала по ним вниз, не касаясь высеченного камня. Не чувствуя, как теневые одежды начали меняться, принимая вид матово-чёрных пластинчатых доспехов.

Не понимала малышка, насколько сильно потрясли её случайно услышанные слова шиварца.

Но понимала она их значимость.

Мысли девочки беспорядочно метались в голове, сумбурным вихрем.

«Он не мог говорить о ней. Просто не мог. Он отзывался о её смерти грубо, без уважения. Но… Но он знает мелодию. Откуда бы он мог её знать, как не от мамы? Значит, они были знакомы. Да. Они были знакомы. Иначе и быть не может. Мама и научила его играть эту мелодию. Хотя, нет. Мама никогда не играла эту мелодию при посторонних. Даже отчим её не знал. Только я и мама. Мы были семьёй, а отчим чужак, вошедший в неё. Он чужак, а мой родной отец? Кто он? Я ведь никогда… Никогда не знала его. Он может быть, кем угодно и ему мама могла тоже играть мелодию… Шиварец знает мелодию… он был знаком с мамой… я никогда не видела своего настоящего отца… Шиварец мой…»

— … отец?.. — выдохнула юная кагэми.

Лишь произнеся это вслух, девочка поняла, что только что произошло. Она непросто подслушала довольно личный разговор, но и, возможно, обрела отца. Пускай, пока только на словах. Пускай, это не доказано, но велика, велика вероятность, что этот нелюдимый и довольно жестокий человек приходился ей родственником. Отцом. Семьёй.

И это значило, что она больше не одна. Да, она потеряла мать, но взамен обрела друзей. Друзей, которых она считала своей единственной семьёй. До этого момента. Теперь же у неё появился шанс вновь обрести семью, почувствовать, что значит быть любимой. Шиварец не тянул на звание лучшего отца года, но он точно не мог быть хуже её отчима, который ради наживы и выпивки избавился практически от всех вещей в доме и продал свою падчерицу. А что сделал шиварец? Он не только забрал её из того места (даже в мыслях, девочка не могла назвать это домом), но и сохранил скрипку матери.

Возможно, Амо был не так ужасен, как могло показаться на первый взгляд? Маленькая брюнетка в мыслях перебрала все случаи, связывающие её с шиварцем.

Их самая первая встреча состоялась на улице. Случайное столкновение (а случайное ли?), повлёкшее за собой череду судьбоносных событий. Да, тогда её тело было парализовано животным страхом. А шиварец? Что делал он? Он хотел её коснуться, произнеся «ты». Значит, он узнал её. Возможно, не свою дочь, но черты любимой женщины. А что сделала т'эрка? Вырвалась и, попытавшись скрыться, нарвалась на неприятности. И уже тогда шиварец защитил её, спас. Ведь не вмешайся он, малышке пришлось бы несладко.

А она? Она снова сбежала. И ради чего? Чтобы узнать, что её продали. Но не значит ли это, что шиварец был готов на все, чтобы быть с ней, вызволить из столь ужасной участи? Конечно, он мог использовать на отчиме тот же метод, что и на дворовой шпане несколькими часами ранее, но к чему бы это привело? Лишь к ещё большему страху со стороны малышки.

А ведь ей было чего бояться. Незнакомый человек со шрамом на лице, ведущий тебя неизвестно куда, не внушает доверия. Да и до места перехода он её силой волок. А что было бы, не упирайся девочка? Не сопротивляйся она, и шиварцу не пришлось бы применять силу. Не было бы болезненных захватов, грубых рывков. И рассказать о себе он не мог, она ему попросту бы не поверила.

Ведь она даже не смогла поверить собственным глазам, переступив чертоги Цитадели. А попав сюда, она лишь продолжала брыкаться. Что и привело к той ситуации с вазой. Но сейчас, оглядываясь назад и вспоминая слова шиварца, можно понять и его жест. Он просил её убрать осколки. Убрать, чтобы она не поранилась. Но зачем тогда он сам же вспорол ей руку? Да затем, чтобы показать, к чему может привести её неосторожность. И шиварец знал о регенерации кагэми, значит был полностью уверен, что рана затянется в ближайшее время и не оставит от себя ни следа. Что и произошло.

А случай в столовой? Стоило дэнэ эшекей проявиться на её теле, как он сказал ей прикрыться. Он знал. Шиварец знал, какой недобрый ажиотаж поднимут её метки. И избегал в дальнейшем потому как не желал ей такой судьбы, судьбы кагэми. Участи виа Сацуи, той, что предстоит убивать.

Все это время шиварец оберегал её. А она этого не понимала.

До этого момента.

Малышка глубоко вздохнула и хотела поправить выпавшую прядь волос, но руки двигались слишком медленно. Только сейчас девочка заметила, что её одежды превратились в средневековые доспехи. Видимо, так подсознание пыталось защитить кагэми от собственных мыслей. Но более эта броня была неуместна, и, расслабившись, юная кагэми заставила одежду принять первоначальный вид. Поправив юбку, т'эрка огляделась.

За своими мыслями она даже не заметила, как пришла к водопаду в глубине сада шиварца.

Вода мелодично падала вниз, разбиваясь о камни. Девочка подошла к камням и перегнулась через них. Зеркально-чистая вода открывала потрясающий вид на озёрное дно. Разноцветные камушки, отшлифованные водой за долгое время, поблескивали от, проникающего под воду, света. Под водой плавали небольшие водяные змейки, наподобие того, что жил в логове фурри. Около дна, ближе к основанию водопада, в камне, была небольшая тёмная пещерка. Туда судя по всему и уходила вода. Туда же скрылась одна из водяных змеек.

Маленькая брюнетка хитро улыбнулась и отражение в воде ответило ей тем же.

***

Харита крутилась около водоёма в комнате фурри, подражая подруге. Кагэми-т'эрка уже битый час рассматривала своё отражение в воде. Морщила нос и лоб, улыбалась и сжимала губы, поворачивала голову то одной, то другой стороной, надувала и втягивала щёки, растягивала и прижимала уши. В общем, искала любые схожие черты со своим предполагаемым отцом.

Харита не отставала от своей подруги и, для удобства повторения, даже приняла облик девочки. Так что сейчас в воду смотрелись две, абсолютно одинаковые, мордашки. Стоило малышке поднять пальцем кончик носа, как это тут же повторяла Харита. Девочка надавила на щёки так, что глаза стали похожи на тонкие щёлочки, и Харита скопировала жест до мелочей. Т'эрка выпятила вперёд подбородок — денром последовала примеру.

Закончили девочки баловаться, состроив, зеркально друг другу, страшное лицо: кончик носа задран мизинцами, нижние веки оттянуты средними пальцами, губы растянуты за счёт больших пальцев и язык высунут наружу. То ещё зрелище.

Ну, что уж тут поделать? Дети.

Девочка внимательно всматривалась в собственные черты на лице Хариты, когда к ней пришла идея.

— Послушай, ты можешь принять любой облик? — кивок в ответ. — А можешь принять облик шиварца? Точнее, его лицо. Как сейчас моё, но только его.

Харита некоторое время сидела молча, морща лоб на чужом лице — шиварец был не самым приятным существом, чей облик можно было бы принять — но вскоре всё-таки согласилась.

Её лицо стало изменяться, взрослеть. Подбородок удлинился, скулы заострились, лоб стал шире. Завершил изменение проступивший сквозь кожу шрам.

Лицо, одновременно ненавистное и родное, было столь близко, что юная кагэми не удержалась. Кончиками пальцев она прошлась по кромке волос, спустилась по лбу на глаза и нос, коснулась губ. Шрама она касалась особенно бережно. Откуда он появился у шиварца? На одном из заданий или же ещё до того как он стал кагэми? И почему он не рассасывается подобно её повреждениям, ведь у кагэми отличная регенерация? Что таит этот шрам и его владелец? Какие тайны кроются за этим бледным и изуродованным лицом?

— Харита, можешь ещё раз принять мой облик? — денром легло сменила мужское лицо на детское. — А теперь можешь сделать так, чтобы у тебя на лице остались только те черты, что схожи у меня и шиварца?

Химера прикрыла глаза и сосредоточилась. На мгновение она вернула себе собственный облик, чтобы выстроить новый. Через мгновение на непривычно бледном лице неки проступили острые скулы, тонкие губы и широкий лоб.

— А носы у нас всё-таки разные, — тихо произнесла девочка, изучая полученный результат.

От созерцания её отвлёк гавкающий смех.

Недалеко от входа стояли, вернувшиеся с задания, фурри. Гебура недоуменно смотрел на подругу, в то время как Хесед посмеивался.

— Тебе так одиноко без него? — проговорил сквозь смех чёрный фурри.

— Не смешно. И вовсе мне не одиноко без него, — насупилась девочка, но мысль о том, что ей поскорее хочется увидеть шиварца все же мелькнула. Малышка покраснела.

— Может у тебя жаррр? — поинтересовался Гебура. — Ты изменилась в лице.

— Нет, со мной все в порядке. Как давно вы вернулись? — попыталась сменить тему т'эрка.

— Достаточно давно, чтобы стать свидетелями твоих игррр с Харрритой, — не унимался Хесед.

— И вовсе это не игры. Мы просто тренировались. Харита училась менять облики на тех, кого знает. Правда же? — девочка обратилась к неке в надежде, что та поддержит её.

Харита заулыбалась от уха до уха.

— Мялгина хотела увидеть шивалца, — сдала подругу химера.

Хесед засмеялся ещё громче. Гебура лишь покачал мохнатой головой и произнёс:

— Мы видели его по пути сюда. Он искал тебя. Так что тебе стоит поспеш…

Закончить белый фурри не успел, так как малышка покинула комнаты с непривычной для неё скоростью. Братья переглянулись и вопросительно посмотрели на Хариту. Та лишь пожала плечами.

Юная кагэми же сломя голову бежала в сторону сада и дальше, по направлению к северной башне. Она хотела скорее подтвердить свои догадки. Встретиться с шиварцем лицом к лицу зная, что он её отец.

А стоит ли ей говорить ему об этом? И что ей вообще теперь делать, зная все это?

Погруженная в мысли, маленькая брюнетка быстро пересекла участок с водопадом, прилегающую к нему территорию и на полном ходу врезалась во что-то мягкое и тёплое. Она бы упала, если бы чьи-то крепкие руки не успели её удержать за талию. Эти же руки переместились ей на лицо, слегка сжав щёки и наклонив голову назад. Т'эрка сфокусировала взгляд.

Руки принадлежали стройной девушке с кожей цвета красного дерева. Её волнистые волосы цвета застывшей лавы были собраны в хвост на затылке. Своими белыми глазами с горизонтальным зрачком она внимательно изучала лицо девочки, время от времени морща курносый нос и покусывая пухлые губы. Малышка чуть опустила взгляд. То, во что врезалась девочка, оказалась приличных размеров грудь незнакомки, одетой в обтягивающие жилетку и такие же бриджи. На её руках были парные наручи, чёрные, как и все одежды кагэми. Голову девушки венчала пара небольших, изящно витых, рожек.

На лице незнакомки расплылась радостная улыбка, обнажившая ряд острых, как лезвие, зубов.

— Так вот значит, — произнесла незнакомка приятным мелодичным голосом, — какая девочка нашего Ансацу!

Краснокожая потрепала ошарашенную девочку за щёки.

«Что она только что сказала?»

***

Девочка хлопала глаза и непонимающе смотрела на незнакомку с красноватой кожей и приветливым оскалом.

— Она не моя девочка, — шиварец появился из башни. В руках он держал небольшой саженец. — Оставь её и займись лучше делами. Или просто исчезни.

— Ну, не будь такой букой, Ансацу, — надув губы, девушка дёрнула малышку к себе, крепко обняв. — А-а-а-а-а-а-а-а! Она такая милашка. Можно я заберу её себе?

— Забирай, — легко согласился шиварец. — Вот только прежде смени выбранный для неё виа.

— Ну да, ну да. Какая жалость, — лицо девушки стало печальным буквально на мгновение, затем вновь засияло радостью. — Ви-и-и-и-и-и! Я ведь ещё не представилась.

— Ей незачем знать, кто ты.

— Но вдруг ей понадобиться моя помощь? Или ей просто захочется поговорить?

— Для разговоров у неё есть пара щенков, — мужчина немного подумал. — Для помощи, в принципе, те же.

— Ок'хай. Ты не желаешь меня представлять, значит сама это сделаю, — девушка слегка отстранила от себя т'эрку, что все это время была прижата к, приличного размера, груди и весело произнесла:

— Я Мадлен, кагэми-кораш Октуш виа Халлар.

— Кораш? — неуверенно переспросила девочка. Она уже встречала с представителем сей расы, и выглядел он, мягко говоря, совсем иначе.

Мадлен легко поняла, что именно смутило малышку

— Ты, должно быть, встречалась с кем-то из кагэми-кораш до этого? И, скорее всего, мужского пола? — уточнила Мадлен. — Не удивляйся. Мужские и женские особи сильно разнятся у нас. В девушках больше хаотичного.

Юная кагэми недоуменно наклонила голову в сторону.

— О, Отец Всего и Ничего! Ты что, не объяснил ей даже таких элементарных вещей?! — возмутилась кагэми-кораш. — Девочка пришла к нам из мира, который славится своей неосведомлённостью, а ты даже не удосужился…

— Хватит! — оборвал тираду шиварец. Каждое своё слово он произносил медленно и вкрадчиво. — Если ты наконец оставишь нас, я смогу приступить к её тренировкам. И велика вероятность, что именно сегодня, я расскажу ей о специфике Сторон. Так что будь добра, покинь наконец мои территории.

— Не надо так злиться. Тем более меня действительно ждут дела. До встречи, Мафарли, — обратилась Мадлен к брюнетке и, улыбнувшись на прощание, скрылась среди деревьев.

— Идём, — мужчина вошёл в башню. Тайро последовала за ним.

В башне мужчина указал подопечной на привычное место в центре башни.

— Сядь. Я вскоре займусь тобой.

Девочка подчинилась без каких-либо пререканий. Шиварец же занялся новым саженцем. И пока мужчина возился с растением, малышка наблюдала за ним.

Изучала его.

Каждый его жест и движение сохранялись в её памяти, сравнивались. В его облике искались знакомые черты. Харита указала на лицо, но сейчас, когда шиварец стоял к девочке спиной, тяжело было определить, действительно ли они похожи.

Но девочка хотела это знать. Хотела понять и лучше узнать этого мужчину.

Но сможет ли она? Да, есть вероятность, что он её отец. Но нужно ли ему это? Ведь он не признал её при первой встрече. Узнал — да, но дочерью своею не назвал. Может, он и не хочет знать её? А все те попытки защитить были лишь данью уважения к погибшей возлюбленной? Неужели он никогда не признает её?

Нет уж. На такое девочка несогласна. Она уже потеряла маму, и терять, недавно обретённого, отца не стремилась. И коль скоро он не хочет её принять, она сама, т'эрка, заставит его. Она сможет его убедить, что является хорошей дочерью. Что способна переступить через старые обиды и начать все заново.

Ведь не зря же говорят, что от любви до ненависти — один шаг?

— Ты отвергаешь слияние с кагэми, — вернул малышку в реальность голос шиварца. Мужчина продолжал возиться с растениями, — Отвергаешь саму суть. Если так продолжится и дальше, ты знаешь свою участь. Но я не мог не заметить, что кое-что от кагэми в тебе, все же, есть.

Малышка заёрзала на месте.

— По своей природе кагэми имеют несколько особенностей, — Ансацу развернулся и навис над девочкой. — Слушай внимательно, я не буду повторять дважды. Будучи кагэми, мы, принимая истинный облик нашей сущности, способны передвигаться в мирах, таиться в тенях. Ты же неспособна на это. Но ты понимаешь всех кагэми, значит, ты способна к ноанут. Я видел, как ты ответила на нападки со-виа Кеа, соткав из тени нож, — девочка поморщилась от воспоминаний этого, и последующих событий. — Я читал твои дэнэ эшекей, буквально вытаскивая твоё сознание по крупицам. Возможно, ты не столько противишься становлению одной из нас, сколько воспоминаниям, что связаны с самим пробуждением. И…

Мужчина замолк. Скрестив руки на груди, он наклонил голову в сторону.

— Какого цвета твои глаза?

Неожиданный вопрос со стороны шиварца спровоцировал не менее неожиданный отклик у юной кагэми:

— А у вас?

Девочка произнесла слова раньше, чем успела подумать. Малышка прикрыла глаза в ожидании наказания, но ничего не произошло. Осмелев, т'эрка посмотрела на шиварца. Тот даже не шелохнулся, лишь на скулах заиграли желваки.

— Кхм… Я не знаю, какого они сейчас цвета, — тихо произнесла девочка.

— Сейчас?

— Мои глаза имеют довольно редкий цвет. Он смешивает в себе все возможные варианты и может их менять.

— И отчего это зависит?

— Ну, от настроения… наверное, — ещё никогда маленькая брюнетка не вела настолько спокойный диалог с шиварцем. Обычно, она срывалась на него, а он лишь ранил в ответ. Но сейчас все было иначе. Мирно. — И времени, возможно.

— Подробнее.

— Утром, к примеру, они у меня зеленовато-коричневые. В течение дня переходят на коричневый, а к вечеру могут стать голубыми.

— А зелёными как сейчас?

— Когда испытываю сильные эмоции, — смутившись ответила малышка.

— Возможно, ты способна научится быть кагэми, не принимая её в себя полностью. По крайней мере — пока. Закрой глаза.

Девочка последовала указаниям и почувствовала, как тёплая ладонь касается её лица.

— Расслабься и успокойся. Я ничего тебе не сделаю, так что не дёргайся, — кагэми-шиварец говорил медленно и тихо. — Смотри во тьму. Сквозь неё. Вглубь неё. Почувствуй её, — когда дыхание девочки стало расслабленным, мужчина продолжил, — А теперь представь, как тьма, словно разлитые чернила, заполняет твои глаза от века до века. Когда они полностью станут чёрными, посмотри на меня.

Кагэми-т'эрка дождалась, когда её глаза заволокла вымышленная пелена и распахнула их.

Весь мир был полон оттенков серого. Девочка повернула голову в сторону. Пропали яркие краски. Или, скорее, их стало меньше по количеству, но не по качеству. Там, где раньше стояли горшки и вазы с растениями, угадывались лишь их размытые силуэты, но с голубоватыми комочками света. Они слегка пульсировали, гоняя синие потоки по телу растений.

Малышка перевела взгляд на шиварца. Перед ней был сгусток чёрного тумана, лишь очертаниями напоминающий мужчину. На тумане другим оттенком чёрного, более матового и сочного, горели дэнэ эшекей. В центре тумана словно теплился огонь ядовито-зелёного цвета, с чёрной сферой посередине. Через всё тело Ансацу, наискосок проходила полоса с бордовым свечением.

— Что ты видишь? — спросил туман голосом шиварца.

— Много серого. И вкрапления других цветов. У растений это голубоватый. У вас ядовито-зелёный в центре и бордовый через всё тело на фоне чёрного тумана.

— Можешь ли ты различать детали?

— Нет, я чётко вижу контуры, но, к примеру, вашего лица не различу.

— Что же. Могло быть и лучше, — девочка приуныла, но следующие слова шиварца вернули ей расположение духа. — Хотя на данном уровне и этого достаточно.

— То, что ты сейчас используешь называется нодзому, — пояснил мужчина. — Зрение кагэми. Благодаря ему мы можем видеть истинное происхождение существ и их приверженность к той или иной Стороне.

— Стороне?

— Да. Среди множества миров и рас существует несколько могущественных Сил, относящихся к той или иной Стороне. Октуш Мадлен относится к порождениям Отца Всего. Хаоса. Её ты тоже увидела бы чёрным туманом, ведь это сущность кагэми, но огонь внутри был бы бордовым или же любого другого огненно-красного оттенка. Моя раса является служителем Госпожи, и потому, огонь внутри меня ядовито-зелёный. Среди других тёмных рас, встречаются и пурпурные, и чёрные огни. Так же есть ещё существа таких сторон как Свет, чей цвет огня колеблется от ярко-белого до светло-голубого. Подобных Сторон ещё много и с цветами их природы ты познакомишься на личном опыте. Если научишься управлять взглядом. Закрой глаза, глубоко вздохни и представь, как покров тьмы спадает с твоих глаз.

Стоило юной кагэми проделать эти манипуляции, как даже сквозь закрытые веки она почувствовала возвращение обычного зрения. Девочка заулыбалась. Впервые у неё что-то получилось.

— Если ты сможешь развить способность достаточно, чтобы видеть не только контуры, но и детали, значит ты на шаг приблизишься к возможности принять облик до во. Сейчас же тебе это не под силу. Так же, как и способность кагэми менять облик.

— Как Харита?

— Твоя многоликая подружка не обучалась этому, а родилась такой. Но принцип похож. Разница лишь в том, что раса денром способна принимать любой облик, какой только пожелают. Среди нас, одни лишь Монады сохранили эту способность. Мы же, нынешние кагэми, утратили такой навык. Теперь нам доступно ограниченное преображение внутри своего исконного вида.

— Что вы имеете в виду? — не поняла ничего из слов мужчины т'эрка.

— Тяжело для восприятия? — усмехнулся Ансацу и начал меняться.

Его фигура стала изящней, ноги стройнее, черты лица, не считая шрама, утончение, а грудь женственнее и выразительнее на несколько размеров.

— Ого! — не удержалась тайро.

— Если бы ты могла принять свою сущность, — произнёс Ансацу женским голосом. Только повязка на глазах указывала на истинную личность говорящего, — то могла бы делать так же. В пределах своего вида.

— А сейчас?

— А сейчас, — шиварец принял мужское обличье и продолжил своим обычным голосом, — ты бесполезна.

Девочке было больно слышать подобные слова от предполагаемого отца. Неужели даже сейчас, когда она была столь послушна и внимательна, она не смогла доказать ему, что может быть лучше? Что готова идти на встречу?

— На сегодня все. Можешь отправляться к своим лохматым увальням, Альнас.

Юная кагэми, пытаясь скрыть обиду, быстро кивнула и направилась к выходу. Уже в дверном проёме её чуть затормозил голос Амо:

— Надеюсь, сегодняшний прогресс в твоих навыках, не пропадёт за время отдыха.

Ещё раз кивнув, малышка направилась в сторону сада, не замечая улыбки, что играла на устах.

***

1 Мафарли — милое создание на языке кораш

— Глава 13 —

***

— Что «это» здесь делает?

Т’эрка и денром синхронно обернулись на голос шиварца, продолжая держать в руках осколки от цветочных горшков.

С того дня, как Ансацу впервые показал своей тайро взгляд кагэми — нодзому — прошёл месяц. За это время в жизни некоторых обитателей Цитадели произошли заметные изменения.

Главным образом они коснулись кагэми-денром. Спустя долгое время, Цитадель избрала подходящий для Хариты кагэми виа. Произошло это несколько недель назад, на очередной совместной тренировке фурри с Вексом. В последнее время они все чаще тренировались вместе. Присутствовали на тренинге и девочки. Братья с киборгом устроили спарринг, два против одного.

Вначале маленькая брюнетка и Харита рьяно поддерживали фурри, но вскоре девчонки разделились в предпочтениях. Харита, приняв облик весьма похожий на фурри, продолжала болеть за кагэми-фурри, а вот т’эрка, под впечатлением от мастерства Векса, переключила свою поддержку на него.

А впечатляться было чем.

Гебура выставил вертикальный блок и попытался нанести киборгу удар задней лапой в грудь. Векс уклонился. Развернувшись вокруг своей оси, он ударил белому фурри механической рукой в шею. Тот повалился на землю.

Хесед же, уловив момент, нацелился со-виа передней лапой в голову. Но удар чёрного фурри лишь коснулся кончиков волос темнокожего кагэми. Векс, успев присесть, ответил точным попаданием кулака в колено противника. Хесед, рявкнув, потерял равновесие и рухнул на спину.

Гебура, успевший подняться, попытался провести удар в голову синевласого правой лапой. Векс отвёл удар вниз. Захватив шею фурри в тиски своих мощных рук, киборг перебросил кагэми через плечо, повалив на обе лопатки. Закончил парень точным ударом механического кулака в грудь.

Фурри не сдавались. Братья осыпали противника все новыми и новыми атаками. Однако Векс держал оборону.

По окончании спарринга, измождённые и обессиленные, трое кагэми тяжело опустились на мягкую траву. Грудь воинов вздымалась от частого и глубокого дыхания, волосы и шерсть слиплись от пота. Ещё одного раунда они, попросту, не выдержали бы.

Друзья отдыхали и восстанавливали силы, когда Харита начала меняться. Химера выронила из рук флягу с водой, предназначенную для фурри, и согнулась пополам. Трое кагэми Декен в компании кагэми Сацуи удивлённо наблюдали, как тело их подруги начало увеличиваться в размерах, одновременно покрываясь дэнэ эшекей. Вскоре над группой кагэми нависала денром в своём истинном облике, с горящими по всему телу теневыми знаками. Харита трясла рогатой головой, вырывая когтистыми лапами землю. Татуировки перестроились на теле денром, сотворив новый узор.

Ухмыляющийся Хесед поздравил Хариту со становлением кагэми-денром эрэдэ виа Халлар.

Что касается самих фурри, то братья стали чаще ходить на задания. Т'эрка волновалась за косматых кагэми, вспоминая подслушанный разговор. О самом разговоре девочка так никому ничего и не сказала. Не говорила она и о своих подозрениях по поводу шиварца. Даже со своими друзьями, она не решалась поднять эту тему. Но частое, пусть и кратковременное, отсутствие близких ей существ, спокойствия ей не добавляло. Дольше чем на сутки фурри, конечно, не покидали стен Цитадели, но не волноваться о них, малышка не могла.

В период отсутствия фурри, негласным телохранителем т'эрки стал Векс. Девочка не знала, что такого братья ему сказали или о чём попросили, но как только они скрывались в Зеркале, киборг начинал сопровождать её, нависая могучей скалой. Первое время малышка пыталась уговорить молчаливого парня перестать везде следовать за ней, но тот не поддавался уговорам. Правда, своих попыток девочка не прекращала. До тех пор, пока Гремучая Пятёрка вновь не заявила о себе. Кеа, в компании своих подчинённых, подкараулил со-виа у западной стены и напал на неё. Застигнутая врасплох, юная кагэми ничего не могла сделать. Более того, она даже и забыла о со-виа, ведь теперь она была тайро самого Ансацу, который внушал страх для многих обитателей Цитадели. Но видимо даже его нахождение рядом с девочкой, смогло лишь на некоторое время остановить нападки Пятёрки. Эта встреча для т'эрки могла пройти не лучше последней — огненный был все ещё вне себя от ярости. Простить нанесённого оскорбления он так и не смог. Спасло т'эрку появление Векса. Молчаливый взор крупного представителя виа Декен заставил ретироваться кагэми Сацуи. Хотя судя по брошенному напоследок взгляду, Кеа не желал отступать от своего. С того дня маленькая брюнетка была только рада компании чернокожего кагэми. Векс легко отвечал на любые вопросы, задаваемые молодой кагэми, несмотря на разность виа. Единственное, что казалось т'эрки странным, так это полное отсутствие эмоций на лице Векса. Порой, в её голову приходила мысль, что не только рука у парня механическая, но и разум.

Когда же и Векс покидал её ради задания, лишь Харита оставалась с ней. Химере, после определения направленности, также стали приходить вызовы, но много реже, нежели старшим товарищам. Когда денром впервые получила вызов, её эмоции сменялись с той же частотой, что и обличья. Удивление, радость, испуг, предвкушение — все это отражалось на лице химеры, пока она стояла перед Зеркалом в своём истинном виде, готовая приступить к первому заданию.

Единственная, кто ни разу не получал призыва, была т'эрка. Как считала она сама, это было связано с тем, что она никак не принимала свою сущность кагэми. Даже с учётом всех тренировок с шиварцем, количество коих увеличилось. Несмотря на то что Ансацу покидал Цитадель чаще других её знакомых, он всегда находил время для очередной тренировки. Каждый раз, перед или после вызова, мужчина занимался с девочкой. Зачастую бывало, что тайро попросту дожидалась возвращения Амо в башне, если занятия были прерваны очередным вызовом.

Как и в этот раз.

— Я повторяю свой вопрос, что «это» здесь делает? — мужчина стоял в дверном проёме и не сводил глаз с девочек. Или, точнее, т'эрка чувствовала на себе его взгляд, несмотря на повязку.

— Харита не «это», — обиделась малышка. После принятия для себя факта, что этот нелюдимый мужчина, вполне, мог быть её отцом, она не только стала более послушной на занятиях, но и увереннее в общении с ним.

— Что твоя бесформенная подружка делает в моей башне? — голос мужчины стал немного злее.

— Цветы рассматривает? — т'эрка кивнула на горшки в руках. Точнее, на то, что от них осталось.

На скулах Амо заходили желваки.

Девочки одновременно сглотнули. Хоть они и не были напрямую причастны к крушению вазы, от гнева шиварца это мало могло спасти.

А получилось так, что несколько часов назад Харита пришла к подруге. Химере было скучно одной, а т'эрка ожидала возвращения наставника с очередного вызова. Чтобы хоть как-то занять время, девочки решили потренироваться. Харита принимала различные облики, а малышка пыталась чётко рассмотреть их, используя нодзому. Вскоре денром вошла во вкус и преобразилась в, довольно, крупное существо. И вот тут сработало, чисто человеческое — «как слон в посудной лавке». Харита снесла с полки один из горшков, который разлетелся на черепки. Повезло ещё, что он был пуст.

— Ему не повезло встретиться с вами двумя, — заметил мужчина, услышав рассказ тайро о случившемся.

Ансацу подошёл к юным кагэми, провёл рукой над разбитым горшком и тот восстановился.

— Ого. Удобно, — восхитилась маленькая брюнетка, когда наставник забрал из её рук горшок и вернул на законное место.

— Это не значит, что можно крушить все подряд, — Амо виа Сацуи навис над девочками. — Во-первых, мои покои не игровая площадка, а, во-вторых, любой кагэми со временем учится сознательно управлять теневой материей. Хотя, неуверен, что с твоим отказом от собственной сущности, ты этим когда-нибудь овладеешь.

— А у этой материи есть другое имя? — поинтересовалась т'эрка, подняв руку вверх, словно находясь за школьной партой.

— Что ты имеешь в виду?

— Язык, которым пользуются кагэми, называется ноанут, — юная кагэми опустила руку и стала поочерёдно загибать пальцы на руках. — Наше зрение — нодзому. Татуировки и истинные обличья также имеют свои наименования: дэне эшекей и до-во. А теневая материя, которой, насколько я понимаю, пропитана сама Цитадель, особого термина не имеет?

Мужчина медленно кивнул, внимательно смотря на девочку. Он не ожидал столь интересного замечания от существа, что ещё несколько месяцев назад отказывалось признавать, что мир вокруг изменился раз и навсегда.

— Есть какие-нибудь предложения по этому поводу?

— Ну-у-у… Можно хотя бы называть её тэмат, — девочка смущённо опустила глаза в пол.

— Тэмат, как понимаю, производное от "теневая материя"? — тайро покраснела ещё сильнее. — Не особо оригинально, но легко для запоминания. Но как бы ты её ни называла, ты не научишься пользоваться ей осознанно, пока не пробудишься окончательно.

— А как же одежда? Когда я сбегала… — на этом слове девочка замолкла на пару секунд, но взяла себя в руки, — … сбегала в родной мир, мои одежды изменились. И нож, которым я…

— Которым проткнула руку со-виа? — перебил подопечную Ансацу. — Это все твоё подсознание. Оно-то как раз уже приняло факт, что ты более не человек, но осознанно этого пока не произошло. Управлять тэмат, все равно, что управлять состоянием до-во. А этого ты не умеешь.

— Но я ведь входила в состояние до-во.

— Да. Но каждый раз это происходило под воздействием внешних факторов. Не ты была инициатором. Когда ты сама попыталась войти в это состояние, мы все помним, чем это закончилось.

— Я не понимаю, почему так происходит. Почему я могу разговаривать на ноанут? А использовать нодзому? И почему не могу принять до-во и обрести контроль над тэмат?

Ансацу скрестил руки на груди и задумался. Как т'эрке — выходцу из абсолютно не магического мира, объяснить столь тонкую систему?

— Сравни тэмат с водой, озером, — медленно начал мужчина, подбирая слова. — Ты стоишь перед ним, но в воду не входишь. Если тебя толкнуть — ты промокнешь, начнёшь барахтаться. Если войдёшь сама — начнёшь тонуть, задыхаться. Потому что боишься воды. При этом ты знаешь как плавать и, на суше, в песочке, вполне себе так, можешь показать различные способы. Но это твой максимум. В воде ты теряешься и не можешь управлять собственным телом. И так будет продолжаться, пока ты не перестанешь бояться воды и не научишься дышать под водой. Так понятно?

Девочка тяжело вздохнула.

— Плавать я не умею и по-настоящему, — грустно проговорила Альнас.

— Я даже не удивлён, — усмехнулся мужчина. — Обычно, в первые дни после выбора виа, кагэми впервые погружается в до-во. Дальше они учатся управлять своим телом через тэмат. Потом приступают к нодзому.

— А почему у меня иначе?

— У тебя, в принципе, весь процесс идёт неверно. Начиная с твоего виа и статуса, и заканчивая уникальной предрасположенностью к нодзому.

— Какая-то я неправильная кагэми.

— Это ты верно подметила, — мужчина сел на свою постель. — Хватит пустых разговоров. Пора приступать к тренировке. И пусть твоя подружка поприсутствует, — бросил Ансацу пытавшейся выйти Харите. — Хочу посмотреть, останется ли она такой же полноценной, после твоей игры на скрипке.

Т'эрка обернулась на подругу. Денром невесело дёрнула ушами.

***

Юная кагэми с интересом рассматривала узорчатые стены библиотеки кагэми. Аллас инэсс привлекал девочку и красотой своего строения, и необъятностью пространства. Как бы т'эрка ни напрягала оба зрения, разглядеть потолок никак не получалось. В какой-то момент, юная кагэми решила на личном опыте выяснить высоту башни. Сопровождаемая Харитой, она начала свой грандиозный подъем.

На двенадцатом этаже девочка перестала считать.

Спустя ещё несколько этажей — выдохлась. Она даже не могла точно сказать, на каком именно уровне башни находилась. Последние этажи она практически ползла, и сколько осталось впереди — ещё пять, семь, а может и с десяток — понятия не имела.

Девочка села на ступени и привалилась спиной к холодной стене. Харита пристроилась рядом.

— Пу… теше… ствуют… сквозь… миры… а… лифт… не… придумали, — еле шевеля языком, пожаловалась т'эрка.

Денром с любопытством смотрела на подругу, наклонив голову набок. Малышка лишь вяло махнула в сторону химеры. Прикрыв глаза, измотанная кагэми решила перевести дух.

Пару часов назад закончились тренировки с шиварцем. Для неё они прошли довольно продуктивно. Частично.

Пока девочка играла на скрипке, химера тихонько поскуливала и всячески затыкала себе уши. В один момент Харита не выдержала и превратилась в существо без слуха, что ориентируются исключительно благодаря зрению и осязанию. Это был единственный случай за несколько часов, когда денром сменила обличье. Что не могло не радовать. Видимо хоть немного, но т'эрка улучшила свои навыки игры. Жаль только, что, особо далеко, она в этом не продвинулась. И не столько было обидно за саму плохую игру, сколько за факт, что не давалась именно мелодия матери. Все остальное т'эрка играла без особого труда. Что она и продемонстрировала, стоило Ансацу лишь тихо заметить, что с такими навыками игры, ей только жертв мучить.

После этой фразы, насупившись и бросив обиженный взгляд на мужчину, т'эрка легко сыграла несколько отрывков из классических произведений. На это шиварец лишь усмехнулся и сказал переходить к настоящим занятиям.

«Настоящими занятиями» Амо считал развитие способностей кагэми. Дав указания Харите — менять обличья по команде, он заставил подопечную в мельчайших подробностях описывать увиденное, используя нодзому. Первое, что предстало перед глазами девочки, было большое размытое пятно, напоминающее кляксу. Т'эрка напрягла зрение. Крупное мускулистое тело, с такими же руками и ногами. Рогатая голова со звериными чертами. В центре облика пылает ярко-бордовое пламя.

Об увиденном юная кагэми, тут же, радостно поделилась. Она ведь смогла разглядеть существо.

— Не лучший результат, — вернул девочку с небес на землю Амо. — Ты видишь оболочку, но не суть. Если перед тобой предстанет существо, подобное химере, но не столь дружественное, ты можешь поплатиться жизнью. Твои глаза ещё легко обмануть. Помни, мы представители виа Сацуи. Суть наших контрактов — отнять жизнь у других. Хочешь ты этого или нет. А для этого жизненно необходимо уметь видеть и обманывать окружающую тебя действительность.

— Я даже не могу самостоятельно покинуть территорию Цитадели. Мне не нужны эти способности, — зло прошептала девочка.

— Рано или поздно, ты примешь свою сущность и, тогда тебе придётся использовать все свои способности. А пока, ты лишь нахлебник, что существует за счёт энергии других. Так что закрой рот и продолжай тренировку. Особенно если хочешь покинуть чертоги Цитадели. Ведь это твоя цель, Альнас? Избавиться от этого места и, — мужчина усмехнулся, — меня в частности?

Девочка ничего не ответила. Не могла же она сказать, что, в последнее время, её цели немного изменились? Но, хотя, прямо сейчас она очень хотела оказаться где-нибудь подальше от шиварца. Малышке не оставалось ничего другого, как молча продолжать тренировку.

И она продолжала до тех пор, пока Ансацу не побеспокоил молодой кагэми. Представитель виа Халлар, заикаясь, передал недовольному Октуш, что Монады желают его видеть. Выругавшись, мужчина отпустил посланника на все четыре стороны. Ансацу объявил о временном перерыве в тренировке и направился к старшим кагэми. Не забыв при этом выгнать из башни подопечную с подругой.

Девочкам не оставалось ничего другого, как занять себя на неопределённый срок. А так как и Гебура с Хеседом и Векс ушли на вызов, т'эрка с химерой направились в библиотеку, изучение которой закончилось посиделками на лестнице от усталости и изнеможения.

— Привет, — услышала т'эрка знакомый голос и открыла глаза.

Над ней возвышался Алур. Лицо юноши было перемазано чернилами, а руки заняты стопкой книг.

Девочка осмотрела знакомого с головы до ног, посмотрела на лестницу. Судя по всему, кагэми-кораш направлялся выше.

— Как ты добрался сюда? — поинтересовалась девочка, подозрительно сощурив глаза.

— По лестнице, — не понял вопроса парень.

— Да нет. Каким образом? Ты ведь даже не устал.

— До-во, — просто ответил кагэми и улыбнулся.

Мимо буквально «проплыл» ещё один кагэми в истинном обличье. Добравшись до этажа, он принял материальную форму и углубился в стеллажи.

— Жульничаете, — грустно констатировала малышка. Ей так явно не сделать.

— Что?

— Ничего. Что ты здесь делаешь? — т'эрка поднялась со ступенек и отряхнула юбку. Больше по привычке, чем от надобности.

— Ищу кое-какие материалы. Так как они касаются других кагэми, я не могу призвать их у постамента. А ты чем занята? — кораш продолжил подъем. Девочки побрели следом.

— Пыталась выяснить высоту башни.

— Я перестал считать на семьдесят пятом этаже, — похвастался Алур.

Юная кагэми обречённо посмотрела на скрывающийся в бесконечности потолок.

— Твоё кунг фу круче моего кунг фу, — вспомнилась т'эрке фраза из родного мира.

— Что, прости?

— Это значит, что ты способнее меня, — вздохнула девочка. Харита, что все это время шла, державшись за юбку т'эрки, ободряюще похлопала подругу по руке.

— А что конкретно ты хочешь найти? — поинтересовалась маленькая брюнетка, спустя минуту молчания.

— Данные о Повелителях Теней, — Алур разместился за ближайшим столом, сгрузив книги на потёртую столешницу.

— Повелители Теней? Я не слышала о таких, — Альнас села напротив. Харита забралась ей на колени.

— Твой Амо не рассказывал тебе о них?

— Мой Амо вообще мало разговаривает. А когда что-то произносит, это обычно оскорбления.

— Не повезло. Но, все же, твой Амо — единственный Октуш виа Сацуи в Цитадели. Обучаться у него — это честь.

— Угу. Мне об этом уже успели рассказать. Весьма доходчиво и несколько раз. Так кто такие эти Повелители? — девочке не хотелось вспоминать о прошлых событиях. — Это статус кагэми?

— Скорее, разновидность. Тебе ведь, надеюсь, уже известно, как вообще появилась Цитадель и все обитающие здесь кагэми? — малышка кивнула. — Хорошо. Но кагэми могут появиться не только таким образом. Если точнее, то большинство нынешних кагэми — это носители сущностей в себе. Они не были рождены такими. Но, в редких случаях, кагэми можно родиться. Если два кагэми совокупляться, на свет появится чистый кагэми, без принадлежности к какому-либо виду.

— Как это «если два кагэми»? Ты имеешь в виду одного вида? — о том, как на свет появляются дети, девочка узнала ещё в десять лет. Подобный разговор не смущал, а, скорее, удивлял её.

— Нет. Становясь кагэми, ты отбрасываешь своё прошлое. Вид в том числе. Если, к примеру, те два кагэми решат породить новую особь, — Алур указал на пару кагэми за соседним столом, — то им лишь стоит войти в состояние до-во, слиться, с намерением продолжения расы, и из теневой материи появится новая особь. Не сразу, но все же.

— Но, — замялась т'эрка, — они ведь оба мужчины!

— Не имеет сути. По природе своей, кагэми существа бесполые, способные принимать любой облик в пределах вида. Главное намерение, все остальное неважно.

Малышка кивнула, вспоминая, как, некоторое время назад, шиварец на её глазах становился… шиваркой.

— Пол важен лишь при естественном зачатии. И то косвенно. Зависит от пола партнёра не-кагэми. Главное — наличие магической сути.

— Не-кагэми? Магическая суть?

— Именно. Если кагэми решит совокупиться с живой особью, такого же или близкого вида, как и кагэми в прошлом, но являющейся магом или чародеем — то на свет появляется Повелитель Теней, несущий кровь обоих родителей. Это большая редкость, нежели рождение чистой особи кагэми.

— Почему?

— Потому что это нарушает закон кагэми.

— Я не помню подобного закона. Их разве не всего четыре?

— Верно. И второй гласит «кагэми не может делать ничего, что может навредить кагэми». Рождение Повелителя Теней несёт угрозу.

— Но почему? Разве не лучше, если кагэми будет больше? Их ведь практически уничтожили.

— Но не в случае с Повелителем. С момента рождения, они знают, что являются кагэми, и лишь ждут часа, когда за ними пошлют из Цитадели. Их не обучают навыкам с нуля, ведь на момент появления здесь, они уже осваивают их сами. И помимо этого, — глаза-угольки Алура пугающе запылали, — они обладают способностью, что и отличает их от остальных. Они могут подчинять себе других кагэми. За всю историю кагэми во Тьме являлось лишь четырнадцать Повелителей. И тринадцать из них желали уничтожить Цитадель.

— А четырнадцатый? — тихо, крепко прижимая к себе Хариту, спросила малышка.

— Альнас! — голос шиварца заставил обернуться не только девочек. — Почему я должен искать тебя, когда у меня и так мало времени?

— Я просто разговаривала с другом, — т'эрка кивнула на кагэми-кораш.

Алур низко опустил голову, приветствуя старшего. Волосы юноши коснулись столешницы. Шиварец пристально посмотрел на Халлара и кивнул в ответ.

— Я покину Цитадель на некоторое время. Сколько займёт времени вызов, я не знаю, так что займись тренировкой сама. Это куда важнее для тебя сейчас, чем бесполезные разговоры. Идём.

Мужчина резко развернулся и направился вниз. Конечно, войдя в до-во. Тайро вздохнула и побрела следом за наставником, на прощанье помахав Алуру.

Юноша смотрел вслед удаляющимся тяжёлым взглядом.

***

Стоило Зеркалу сомкнуться за ушедшим на вызов шиварцем, как девочка направилась во внутренний двор. Амо наказал ей заниматься, но он не уточнял, где именно. Тем более что тренироваться в северной башне было весьма опасно. Для горшков.

Девочки расположились неподалёку от сада. Т'эрка пробудила нодзому и Харита начала преображения. Лошадь с человеческим торсом, гигантский кальмар, огромная шипастая ящерица — всё, что угодно, но не истинный облик химеры. Узреть суть у т’эрке не получалось. Единственное, что оставалось неизменным, было пламя внутри Хариты. Какие бы облики она ни принимала, огонь ни своего цвета, ни очертания не менял. Маленькая брюнетка решила сменить тактику и сфокусировалась на огне. Долгое время ничего не происходило. Девочка уже начала терять надежду, когда сквозь контуры грибоголового существа со щупальцами и крыльями, стали проступать очертания истинного облика Хариты. Львиное тело с человеческим торсом, покрытым мелкой чешуёй. Крупные, трёхпалые руки. Человеческую голову с паучьими глазами, венчают бараньи рога. Косматые волосы спускаются по загривку на спину вдоль всего позвоночника и заканчиваются на кончике змеиного хвоста. Химера смотрела на подругу, привычно наклонив голову набок. Харита пару раз моргнула. Сначала одной парой глаз, затем — второй, третьей и четвёртой. И так, поочерёдно, все четыре пары.

Девочка напрягала зрение, пытаясь добиться ещё более чёткой картинки, когда в поле её зрения появилась ещё одна тёмная фигура.

Довольная высокая и жилистая. Чешуйчатый хвост, гребень на голове и глаза навыкате. В центре пылает красновато-жёлтый огонь.

— Тренируешься?

— Октуш Виссен, — девочка улыбнулась старому кагэми, рассеяла нодзому и поклонилась. — Амо настоятельно попросил тренироваться в его отсутствие.

— Оставил ученицу одну… но не упускает возможности контролировать… В этом весь Ансацу… — ящер неторопливо опустился на ближайшую скамейку и подозвал к себе юных кагэми. Те пристроились рядом. — Вы ведь составите компанию старику?.. Твой наставник не будет против небольшой передышки… Если не узнает о ней, конечно же…

— Вы хорошо знаете Амо Ансацу? — поинтересовалась юная кагэми.

— Достаточно, чтобы называть его лишь по имени… — ящер прикрыл глаза, расслабился. Казалось, он грелся на солнце.

Малышка глубоко вздохнула. Ладони сжаты в кулак. Девочка испытывала необъяснимое волнение. Сейчас перед ней предстала отличная возможность, больше узнать о предполагаемом отце. И, возможно, прояснить факт своего родства с ним.

— А вы можете рассказать мне о нём?

— Зачем тебе знания о шиварце?.. — шшир открыл один глаз и направил его на девочку.

— Как кагэми виа Сацуи, я должна уметь собирать и использовать любую информацию, — повторила девочка слова, некогда сказанные Ансацу.

— Только ради этого?.. — в голосе Октуша почувствовалось разочарование. Виссен снова прикрыл глаза и, в очередной раз, попробовал воздух раздвоенным языком.

Т'эрка покраснела до кончиков волос.

— Я хочу узнать его поближе.

Несколько минут, что казались девочке вечностью, ящер молчал.

— Хорошо… — наконец произнёс Виссен.

— Когда Ансацу впервые ступил на территорию Цитадели… — голос ящера был тягучим, словно капающий мёд, — он был не старше тебя… Ещё совсем головастик… Хоть это и было несколько столетий назад… моя чешуя хранит память о тех днях… словно все происходило вчера…

— Ваша чешуя?

— Да… — протянул Виссен. — Особенность моего вида… Всё… что мы видим… слышим… узнаём — записывается на нашей чешуе… Но сейчас разговор ведь не обо мне?..

— Да. Вы правы. Вы сказали, что это было несколько столетий назад? — удивилась девочка.

— Не похож он на столь древнего, да?.. — усмехнулся ящер. — Кагэми живут очень долго… Сейчас ему больше трехсот лет… но тогда он был сущим ящерёнком… Хотя относится к шиварцам как к детёнышам… даже в столь юном возрасте… довольно чревато… Как истинный представитель своего вида… он всегда был сдержан на эмоции… холоден и находился настороже… Его обучение проходило быстро… Он легко усваивал все новое… Что и не удивительно для него… Ансацу был способным учеником…

— А кто его обучал? Прошлый Октуш виа Сацуи?

Виссен ответил не сразу. Складывалось впечатление, что старый ящер набирался сил, перед каждой длинной фразой.

— Когда Ансацу пришёл к нам… место Октуша было свободным уже довольно долгое время… Не каждый кагэми… достигнувший статуса тайро… в конце становится Октуш… Для этого нужно обладать довольно многими качествами… У твоего Амо они есть… Он… конечно… не стал тайро с первых дней, как ты… но обучение проходил у одного из Монад…

— У Истинного? — поразилась девочка.

— Впечатляет, не правда ли?.. — шшир издал звуки, отдалено напоминающие смех. — Ансацу умел удивлять… Чего только стоит его необъятная любовь к растениям… До его появления… северная башня была просто старой развалиной… Многие из растений… что наполняют сейчас сад… он добывал лично…

— Все шиварцы любят так растения? Это что-то вроде особенности расы?

— Отнюдь… Родной мир Ансацу относится к тёмным… Он довольно мрачен… Растения там не многочисленны… Да и на вид не столь привлекательны… Свою любовь к зелени он унаследовал от матери… Хоть она и была Жрицей Тёмной Госпожи… по большей степени занималась травами… Она была удивительной самкой для своего вида… — Шшир искоса глянул на девочку. — Но ты ведь меня спрашивала о шиварце… а не о его клане… так что оставим разговор о ней на другой раз… Что же касается твоего мрачного наставника… он был весьма любопытен… если дело касалось растений… Он добывал информацию о новых видах не только среди манускриптов и книг Аллас инэсс… но и у других кагэми напрямую…

— Получается, он не всегда был такой нелюдимый? — девочка тяжело представляло своего Амо общительным ребёнком. В её сознании он всегда представлялся «букой».

— Нет… Для представителя своего вида… он был довольно общительным… Близкого общения он начал избегать после одного происшествия… — голос ящера сошёл на нет и шшир резко замолк.

Малышка ждала продолжения, ведь у неё ещё столько вопросов, но ящер продолжал смотреть вперёд, не произнося ни слова. Девочка начала нервничать.

— Ох… — вдруг заговор Виссен, — что-то задержался я с тобой… Надеюсь… компания старого дурака не была тебе в тягость?.. — ящер усмехнулся. Девочка ответила неуверенной улыбкой. — Меня ждут дела… Но кажется… одной ты останешься не надолго…

Виссен указал когтистой лапой в сторону главного здания. Девочка посмотрела в указанном направлении. Прямо к ним, размахивая в воздухе обеими руками, шла девушка со смуглой кожей и небольшими рожками на голове. Малышка узнала Октуш Мадлен.

Как только т'эрка оказалась в досягаемости девушка, та тут же заключила девочку в объятия.

— Октуш Виссен, — кивнула Мадлен ящеру, не отпуская свою добычу.

— Октуш Мадлен… Ты как раз вовремя… Эта юная кагэми… что вот-вот испустит дух… если ты её не отпустишь… интересуется нашим мрачным другом…

— Ансацу? — кагэми-кораш отстранила девочку и посмотрела на неё с прищуром.

— Желает узнать его поближе… — добавил ящер и, кивнув на прощание, направился проч.

— Узнать поближе? — повторила девушка, когда старый Октуш скрылся из виду. — Это можно. Но прежде, что это за рыженькое создание с ушками?

Лицо Мадлен расплылось в улыбке барракуды. Денром, что пряталась за спиной подруги, напряглась. На ней начали проступать шипы, когда крепкие руки Мадлен подхватили её и сжали в объятиях. Химера потянулась руками в сторону т'эрки. Но та лишь произнесла:

— Это Харита, кагэми-денром эрэдэ виа Халлар.

— Перевёртыш, да ещё и моя со-виа? Ви-и-и-и-и! — Мадлен усилила объятия. Харита жалобно пискнула и повисла на руках Октуш.

— Октуш Мадлен, вы сказали, что можете рассказать мне об Амо.

— Да, точно, — Мадлен села на скамейку, где до этого сидел ящер, и усадила на колени поникшую Хариту. — Что бы ты хотела узнать о нём?

— Я уже слышала о том, каким он был первое время здесь.

— Тогда слушай дальше, — начала Мадлен, пропуская сквозь пальцы волосы Хариты. Денром дёрнула кошачьим ушком и расслабилась.

— Я пришла сюда одновременно с ним и лично наблюдала, как он становится весь такой важный. Сначала он таким не был. Ансацу интересовал, притягивал, манил, завораживал своей отстраненностью и холодностью, — в голосе девушки мелькнули страстные интонации. — Конечно же, с первых дней я решила познакомиться с ним поближе.

— Поближе? — неужели у Амо с Октуш Мадлен были отношения в прошлом?

— Да. Мне хотелось узнать его. Ведь он был таким милым.

— Милым? — девочке показалось, что она ослышалась.

— Именно. Эти его сдержанные эмоции, но при этом живой интерес к растениям. Он часами мог выпрашивать у меня новые и новые данные. Это было так забавно. Да и эта его косичка просто потрясает, — глаза Мадлен азартно блеснули.

— Коса?

— Ага. Ведь в его родном мире, длинна косы — это показатель мужественности и силы. Мальчики ухаживают за ними с самого рождения. Для них они очень важны. С каждым проигранным боем, проигравшему отрезают волосы под корень. Не знаю, как это происходит, — девушка махнула рукой, словно отгоняла назойливую муху, — но почему-то после этого волосы хоть и вырастают по новой, но имеют меньшую длину, чем у остальных. Чем короче волосы, тем хуже к тебе отношение. А ты видела волосы нашего угрюмыша? Да там метра два, не меньше. Хотя, мне ещё ни разу не удавалось увидеть его с распущенными волосами. Наверное, это очень красиво. Даже несмотря на его шрам, — Мадлен грустно вздохнула.

— А откуда он у Амо? — задала юная кагэми один из вопросов, что терзали её уже давно.

— Он получил его, — голос Октуш стал серьёзным, — во время одного происшествия. Когда Ансацу вернулся, он был в ужасном состоянии. И не столько физически, сколько морально. Он закрылся в северной башне и, с тех пор, поселился там. Ансацу перестал общаться с другими кагэми. Только сухая формальность. Он стал очень тяжёлым в общение. Вокруг него словно появилась непробиваемая стена. Твой Амо погрузился в себя. Если бы не те немногие, кто остался рядом с ним, несмотря на его жёсткость, мне кажется, Ансацу мог погубить себя. Слава Отцу Всего и Ничего, что этого не произошло. После очередного вызова, к нему вернулось что-то от прежнего Ансацу. Это был уже не тот интересующийся всем мальчик, но и не погружённый в себя муж. Хотя аура отчуждённости не покинула его.

Когда Мадлен замолчала, т'эрка погрузилась в мысли.

За небольшой период в компании двух Октуш, она узнала о шиварце больше, чем за все время на территории Цитадели. Но, если признаться самой себе, разве раньше она вообще хотела знать его? Быть рядом с ним? Понять его? Нет. И так бы продолжалось и дальше, если бы не случайно подслушанный разговор. Один случай полностью перевернул её окружающую действительность.

Так же, как и некое происшествие — изменило шиварца. Что-то, что оба Октуш называли «одним происшествием» повлияло на Ансацу, и сделало его тем, кто он есть теперь. Отчуждённым. Нелюдимым. Одиноким. Но, что же такого произошло с молодым кагэми-шиварцем? Кто или что так подействовало на него?

— Октуш Мадлен!.. — незнакомый девочке кагэми бежал в их сторону, тяжело дыша. — Скорее!.. Октуш Ансацу!..

— Что случилось? — подскочила кагэми-кораш, сбросив с колен Хариту.

— Октуш виа Сацуи!.. Он!.. Ранен!..

Холодный пот прошиб маленькую брюнетку.

***

Когда Мадлен, в сопровождении кагэми, ворвалась в Зеркальный Зал, там их уже ждал Виссен. Увиденное заставило их ужаснуться — Кеа и Крыса под руки держали полумертвого шиварца.

Спутанные и слипшиеся волосы падали на разорванное лицо. Руки полны резанных ран, с разрубленными мышцами и сухожилиями. Из груди торчат обломки стрел. Где-то ещё угадывалось ярко-красное оперение. Перебитое бедро обильно поливало кровью каменный пол Зеркального Зала. Из левой голени торчала сломанная кость. Шиварец хрипло дышал, с каждым вздохом выхаркивая жизненную силу.

Как при таком состояние на нём сохранилась его неизменная повязка, оставалось загадкой.

Тайро бросилась к Амо. Она попыталась перехватить его грудь, но лишь вызвала ещё один болезненный спазм. В попытке что-то произнести, мужчина тяжело закашлял, теряя сознание.

Перепачканная в чужой крови, белая как мёл, малышка рыдала и смотрела вслед со-виа, уносящих шиварца.

***

— Глава 14 —

***

Кеа вместе с Крысой занесли Ансацу в северную башню. Осторожно уложив мужчину на расстеленную постель, они покинули помещение по знаку шшира. Старый ящер склонился над израненным телом друга.

Маленькая брюнетка попыталась было подойти к мастеру, но уверенная рука Мадлен легла ей на плечо останавливая.

— Тебе не стоит видеть этого, — серьёзно произнесла девушка. В её голосе не было привычной весёлой нотки. — Пойдём, я отведу вас в ваши покои.

— Нет! Я останусь! Я не могу оставить его! — слезы бежали по измазанному кровью лицу девочки.

Мадлен несколько секунд молча смотрела на юную кагэми, а затем кивнула. Взяв на руки Хариту, кагэми-кораш вышла из башни, оставив т'эрку вместе с Виссеном. Малышка встала за спиной у зеленокожего Октуша.

Ящер же без промедления развеял на шиварце одежду. Тело мужчины выглядело как после ужасной аварии. Торчащие и поломанные кости, резанные и рваные раны, не перестающая сочиться, темно-алая кровь. Шшир покачал головой из стороны в сторону. Давно он не видел настолько тяжёлых ран.

— Дитя… — обратился шшир к брюнетке, — мне понадобится твоя помощь… Если, конечно… ты не боишься…

— Что мне нужно делать? — девочка утёрла слезы, размазывая чужую кровь по лицу, и подошла к шширу. Её голос был хриплым от слёз, но твёрдым и уверенным. На Амо она пыталась не смотреть.

— Молодец… Слушай меня внимательно… и точно выполняй каждое сказанное мной слово…

Кагэми-т'эрка кивнула.

— Где-то у входа в башню растёт цветок… Его бутоны крупные… с мою лапу… Белоснежно-белые с золотыми краями… Найди его и аккуратно сорви… чтобы скопившееся в бутоне влага не разлилась…

Девочка кинулась на улицу. Споткнувшись, она рухнула на землю. Кожу на руках защипало, но ссадины могли подождать. Встав на четвереньки, она стала искать цветок. К её удаче, в паре метрах от входа был целый куст, увенчанный белоснежными цветами. Осторожно удерживая стебель, малышка сорвала бутон. Несколько капель жидкости все же просочились сквозь лепестки и упали на траву. Та тут же начала увядать, осыпаясь и скручиваясь. Но думать об этом юной кагэми было некогда. Удерживая цветок, она приблизилась к ящеру. Тот изучал одну из стрел, торчащих из груди шиварца. Мужчина тяжело дышал.

— Хорошо… — кивнул ящер, оценив находку и аккуратно забрав её себе. — Теперь открой ему рот… а я волью нектар…

— Что это? — спросила т'эрка, кривя лицо.

От боли шиварец крепко стиснул челюсть. Она слабо поддавалась детским рукам. Тогда, пытаясь не вглядываться, малышка раздвинула ошмётки кожи на щеке. Показались язык и сомкнутые зубы.

— Дурман… — старик быстро, но аккуратно влил жидкость в образовавшуюся щель и надавил шиварцу на горло, вызвав у того глотательный рефлекс. — Он ослабит боль и не позволит Ансацу погрузиться в себя… Если он заснёт… то уже не очнётся…

— Встань в изголовье и упрись Ансацу руками в плечи… — продолжал ящер, подходя к ноге раненого. Кость торчала наружу с кусками мяса. — Держи его крепко… Не отпускай…

Маленькая брюнетка положила руки на плечи наставника и надавила, что было сил. Кожа мужчины была горячей, даже обжигающей, но его самого била крупная дрожь, словно он находился на жутком морозе. Капли пота смешивались с кровью.

Шшир надавил на кость, вставив её обратно в ногу. Жуткий крик огласил не только башню, но и прилегающую территорию. Было бы не удивительно, если вопли агонии шиварца доносились до самых отдалённых уголков Цитадели. Ансацу дёрнулся всем телом. Его ноги крепко удерживал Виссен. А вот малышке было тяжело: её сил не хватало, чтобы воспрепятствовать мужчине. Её руки соскользнули на грудь раненого. Тогда девочка обхватила мужчину за плечи, крепко обняла его и начала опускать вниз, таща всем своим весом на себя. Чтобы шиварец более не дёргался и не причинил себе вреда, т'эрка опустилась на оба колена, продолжая удерживать Амо в объятиях и положив голову ему на плечо.

В это время, ящер цепко ухватил древко стрелы и резко дёрнул. Новый крик, не такой сильный, но не менее болезненный, заполнил стены башни. Девочка посмотрела на стрелу. С её наконечника свисала плоть шиварца. Виссен переломил орудие, отбросил в сторону и ухватился за новую стрелу.

— Вы делаете ему больно! — не выдержала брюнетка.

— Если их не вытащить… ему будет только хуже… — ещё одна стрела отпустила свою жертву.

Пока ящер избавлял Ансацу от обломков стрел и наконечников во плоти, юная кагэми крепко удерживала мужчину, заливая слезами его израненное тело.

Закончив со стрелами, Виссен дотронулся до плеча девочки. Та открыла глаза, которые закрыла во время очередного рывка шиварца, и посмотрела на ящера.

— Самое сложное позади…Теперь дело за ним… — шшир утёр испарину со лба.

Малышка хотела уже спросить, что имел в виду ящер, когда поняла значение его слов. За кровью и грязью т'эрка не заметила, что кожу Амо украшали дэне эшекей. Края ран, затянутые тэмат, тянулись друг к другу чёрными нитями.

— С ним всё будет хорошо…

Виссен хотел увести т'эрку, но передумал. Он не мог отрывать её от человека, в которого она вцепилась с такой болью и привязанностью.

Ящер молча покинул обитель шиварца, оставив за спиной ребёнка, оплакивающего родное существо. Виссен усмехнулся. Почему-то ему казалось, что теперь у этих двоих все измениться.

***

Ансацу вышел из тени дерева, которое послужило ему проходом в этот мир. Холодный ветер коснулся разгорячённого тела. Молодой шиварец только-только закончил выполнять один из сложнейших контрактов и вот опять, очередной призыв. В последнее время такое с ним случалось постоянно. Не было времени ни на полноценный отдых, ни на уход за растениями. А Сад, что он начал взращивать в последнее время, требовал к себе постоянного внимания.

«Нужно скорее разобраться с нынешним контрактом и быстрее вернуться в Цитадель».

Шиварец огляделся.

Новый мир предстал перед его взором безжизненным лесом, среди стволов которого уютно устроился густой туман. Поляна, на краю которой росло (а точнее, умирало) дерево-портал, была выжжена по самое основание.

Юноша поддел носком сапога ближайший камень. Облачко пепла осело на начищенную кожу.

В новом и незнакомом месте стояла гробовая тишина. Не было слышно ни звуков животных, ни природы. Даже ветер, гуляющий в ветвях, вёл себя тихо, словно нашкодивший ребёнок перед лицом взрослых. Чужой мир настораживал.

Ансацу усмехнулся. Ему ли, никогда не проигрывающему шиварцу, кагэми-тайро виа Сацуи, чего-то бояться и опасаться?

Спереди справа раздался звук ломающихся веток.

Ансацу прикоснулся к ближайшей тени и повёл рукой. Эфес изогнутого клинка плавно лёг в раскрытую ладонь. Что что, а создавать теневое оружие шиварец мог без лишних хлопот.

Звук повторился, но уже значительно ближе.

Дэне эшекей запылали на коже. Контуры шиварца стали размытыми. Кто бы ни шёл по направлению к кагэми, он не увидит ничего, кроме густой тени, отбрасываемой деревьями в ночь полной луны.

На поляну, разгоняя туман словно воду, вышел юноша. При виде его, Ансацу оторопел.

Довольно высокий и спортивно сложенный юноша, как две капли воды походил на Ансацу. Те же одежды, те же черты лица. Конечно, встань они рядом, их нельзя было бы спутать, но встретив их поодиночке, с большим трудом сможешь определить, с кем именно ведёшь разговор.

Вышедший на поляну шиварец оглядывался, словно что-то искал. Ансацу развеял меч и предстал перед собратом.

— Хейнет Ган, — радостно воскликнул Ансацу, — что ты тут делаешь?

— Ансацу, я так рад видеть тебя, — Хейнет Ган улыбнулся, приветствуя собрата. Он положил свою правую руку на левое плечо Ансацу. Тот повторил жест. Юноши коснулись лбами друг друга.

— Я тоже, но ты так и не ответил, что привело тебя сюда? Неужели тот, кто призвал меня, обладает достаточной мощью, чтобы заключить контракт с двумя кагэми?

— Можно и так сказать. Пойдём, я отведу тебя к ним.

— К ним? — удивился Ансацу.

Но Хейнет Ган лишь усмехнулся и направился в ту сторону, откуда вышел на поляну. Ансацу последовал за собратом.

Путь двух кагэми пролегал сквозь мёртвый лес. Его склонившиеся деревья со скрюченными, словно когти, ветками, внушали Ансацу неприятный холодок в душе. Хоть он сам и был выходцем тёмного мира, но предпочитал все же цветущий сад подобным памятникам скорби и печали. Чем сильнее юноши углублялись в лес, тем напряжённее ощущал себя Ансацу. Что-то в этом мире казалось ему неправильным. Словно кто-то собрал все звуки и уничтожил. Это место казалось заброшенным, неживым. Пустым…

Пустым?

Ансацу читал о Пустых мирах, но никогда не был в них. Да и как он мог? Пустые миры были известны не только тем, что жизнь покинула их, но и тем, что не заходила сюда вовсе. Многие из таких миров были лишь огромными кусками камня, что коротают свой век вне времени и пространства. Зачастую эти миры служили тюрьмами и местами казни.

— Хейнет Ган, — произнёс Ансацу, но собрат его уже не слышал.

Хейнет Ган скрылся впереди. Там, куда ушёл шиварец, сквозь столбы деревьев виднелись блики огня. Ансацу поспешил за другом.

Стоило Ансацу переступить черту лесной полосы, как он тут же угодил сапогом в какую-то тёмно-красную жидкость. Юноша осмотрелся. Его взору предстала просторная каменная площадка. По её периметру возвышались одиннадцать колон, по числу Высших Сил. Колонны были соединены между собой небольшими каналами, заполненными тёмной жидкостью. Такие же каналы шли от каждой из них к центру. К жертвенному камню, на чьей поверхности запеклась кровь.

— Хейнет Ган! — воскликнул Ансацу, но ответом ему была лишь мёртвая тишина Пустого мира.

Ансацу развернулся, в попытке покинуть площадку, скрыться под кронами, пусть даже мёртвых, деревьев, но стена пламени, вспыхнувшая перед его лицом, не позволила ему уйти.

— Ну-ну, не стоит так спешить, — раздался за спиной Ансацу старческий голос.

Шиварец развернулся.

Из-за одной из колон вышел дряхлый старик. Своё сгорбленное тело он опирал на витой посох с ярко-бордовым камнем в навершие. Такого же цвета были и просторные одежды незнакомца.

— Красный Балахон, — с ненавистью прошипел шиварец и на его теле проступили дэне эшекей.

— Не стоит и пытаться, тень. Огонь Отца не позволит тебе призвать тьму, — старик повёл рукой. Широкий рукав сполз, обнажив высохшую, словно на солнце, руку.

Ансацу опустил взгляд. На всей площадке не было ни единого участка с тенью. Шиварец остался без оружия и пути к отступлению.

— Что тебе надо, слуга Хаоса? — выплюнул свой вопрос кагэми.

— Ему нужен ты, брат.

Справа, из-за колоны вышел Хейнет Ган. На его лице играла безумная улыбка. Рядом с шиварцем стояла обнажённая девочка-кораш лет четырнадцати.

— А точнее, — Хейнет Ган завёл руку за спину и вытащил из-за пояса ятаган, — твоя жизнь.

Клинок в руках Хейнет Гана вспыхнул алым пламенем.

Предатель бросился на Ансацу, занося оружие для рубящего удара. Кагэми-шиварец увернулся от лезвия. Отклонившись в сторону и подобрав с земли крепкую ветку, он отбил боковую атаку, нанесённую разворачивающимся собратом. Ансацу со всей силой ударил Хейнет Гана ногой в живот, оттолкнув от себя. Предатель, скрутившись пополам, осел на землю и сплюнул кровь. Ансацу отступил к жертвеннику.

— Хейнет Ган! Что ты делаешь?! Остановись!

Но тот лишь обернулся через плечо и зло посмотрел на собрата.

— Не дай ему подчинить себя, мальчик мой, — тихо произнёс старик. — Он только этого и хочет — взять тебя под контроль, лишить свободы.

— Что?..

Но удивляться словам Красного Балахона Ансацу было некогда. Яростно крича Хейнет Ган стал наносить беспорядочные удары по кагэми. Ансацу отбивался как мог. Палка хоть и была крепкой, но не могла долго продержаться против калёной стали и магического пламени.

— Остановись! Хейнет Ган! Одумайся! — пытался докричаться до сознания собрата Ансацу.

— Не смей мне указывать! — кровавая пена стекала по подбородку предателя. — Не смей меня подчинять!

— Да о чём ты?! Приди в себя! — Ансацу удалось оттолкнуть от себя противника и перевалиться через жертвенник.

Теперь двух шиварцев разделял окровавленный камень.

— О чём?! — Хейнет Ган облизал с тонких губ кровь. — Не строй из себя дурака! Ты более не обманешь меня! Я знаю кто ты!

Ансацу бросил косой взгляд в сторону Красного Балахона. На лице того играла злорадная усмешка.

— Ты обманывал меня все эти годы! — продолжал Хейнет Ган, обходя камень. — Строил из себя не ведающего глупца, а сам… Сам потешался надо мною!

— Одумайся, брат! Остановись! — Ансацу пятился назад. Он не желал сражаться с другом.

— Замолчи! — Хейнет Ган бросился на Ансацу, высоко замахнувшись оружием. Его торс был открыт к атаке, но Ансацу не мог себе позволить нанести ему вред. У Хейнет Гана таких терзаний не наблюдалось.

Разъярённый юноша атаковал сверху. Ансацу успел отклониться назад, но недостаточно быстро. Хейнет Ган на развороте продолжил движение клинка, сменив траекторию. Лезвие прошло наискосок, распоров кончиком стали бедро Ансацу, продолжая своё движение через торс и лицо, срезав прядь волос. Разрезанная повязка спала с глаз.

— ДА! Убей его! — старик в исступлении кричал из-за спины Ансацу, подначивая Хейнет Гана.

Но, послушный прежде Хейнет Ган, стоял неподвижно. Его рука с ятаганом замерла в воздухе, а сам он смотрел в окровавленное лицо противника.

— Хейнет Ган! Что ты медлишь? Добей его! — нотки паники зародились в голосе старика.

— Да, Хейнет Ган, — тихо, с хрипотцой, произнёс Ансацу, медленно развернувшись к Красному Балахону. Глаза шиварца покрывала чёрная пелена, — убей.

Хейнет Ган бросился на старика, зарубив того с одного удара. Пламя, что пылало по периметру, спало. Тени снова легли на законную территорию.

С другого конца площадки раздался женский крик. Ансацу обернулся. На земле барахталась девочка, с которой пришёл Хейнет Ган. Ансацу уже и забыл о ней. Девчонка поднялась на ноги и бросилась в лес. Ансацу не стал её преследовать. Он понятия не имел, зачем её сюда привели, но ему она явно не была угрозой.

В отличие от Хейнет Гана.

Повернувшись лицом к собрату, тот ожидал новых приказаний. Ансацу положил правую руку на его левое плечо и коснулся лбом его лба.

— Прости, — со скорбью и болью в голосе произнёс Ансацу и посмотрел в глаза Хейнет Гана, что скрывались за чёрной повязкой.

Ятаган вошёл в плоть Хейнет Гана по самую рукоять. Поверженный шиварец упал на колени, продолжая сжимать в руках эфес клинка.

Ансацу, на которого разом навалилась вся его боль, еле держался на ногах. Из последних сил он вошёл в ближайшую тень и растворился во мраке.

***

Малышка потёрла заспанные глаза. Она и сама не заметила, как погрузилась в дрему. Видимо, эмоциональная напряжённость прошедших дней сказалась на организме и тот отключился, дав возможность отдохнуть и телу и сознанию.

Девочка поднялась с колен. Мышцы неприятно заныли. Уснуть на холодном полу в неудобной позе было не лучшим решением. Растирая затёкшие ноги, юная кагэми перевела взгляд на шиварца. Все тело мужчины было укутано тэмат, словно в чёрную паутину. Ансацу дышал ровно, без хрипов. Не наблюдалось и испарин. Только глаза под закрытыми веками шевелились.

«Должно быть, ему что-то сниться», — подумала маленькая брюнетка.

Осторожно, дабы не потревожить спящего, она убрала с его лица несколько прилипших прядей. Сейчас, грозный и внушающий страх шиварец, был беззащитным и слабым. И малышке это не нравилось. Это было неправильно.

Видя, что её наставник чувствует себя уже лучше, т'эрка подняла сползшую с плеч накидку и отправилась на поиски тех, кто сможет рассказать ей о случившемся.

Искомые Октуш находились в обеденном зале. Мадлен и Виссен заняли один из дальних столиков. Девочка подошла к ним и протянула накидку Мадлен.

— Спасибо, — юная кагэми заняла свободное место.

— Не за что, Мафарли, — Мадлен приняла накидку и та тут же растворилась, расползаясь на лоскуты тени. — Как Ансацу?

— Лучше, чем был два дня назад. Вы расскажете, что с ним произошло?

— Дитя… мы благодарны тебе… — начал шшир, — что ты взвалила на себя заботу о нём… но не кажется ли тебе… что произошедшее касается лишь старших кагэми?..

— Нет, не кажется, — ни единый мускул не дрогнул на лице маленькой брюнетки. — Амо Ансацу не чужой мне, чтобы это не касалось меня. Я не могу просто оставаться в стороне, в незнании, когда он в столь тяжёлом состоянии. Я должна, обязана знать, что с ним произошло!

Мадлен и Виссен внимательно посмотрели в глаза юной кагэми.

— Её взгляд похож на его, — прошептала Мадлен ящеру.

Шшир кивнул.

— Мы расскажем тебе… что произошло с твоим наставником во время миссии… Судя по нанесённым ранам… он подвергся нападению Красных Балахонов…

— Красные Балахоны?

— Да, это безумные служители Хаоса, — Мадлен постукивала пальцами по столешнице. — Ты ведь знаешь как образовалась Цитадель? Конечно, знаешь. Ты уже довольно давно здесь. Так вот. Когда кагэми послужили проводниками в другие миры, не все спасённые были этому рады.

— Были и те… кто считал… — голос шшира оставался спокойным и тягучим, — что все живое должно было быть уничтожено…

— Но почему?

— А потому, — снова заговорила девушка, — что это воля Отца Всего и Ничего. Таданч! И нет ничего. Так считают Его жрицы.

— Но это же безумие! — девочка переводила поражённый взгляд с одного Октуш на другого.

— Да, безумие. Разум Красных Балахонов словно выжжен алым пламенем, огнём Отца.

— Вы уверенны, что это были именно они?

— Без сомнений… Стрелы… что я извлёк из его тела… были с красным оперением и изогнутыми наконечниками… Такие используют лишь адепты Красных Балахонов…

— Но зачем им делать это?

Кораш и шшир переглянулись.

— Потому что они считают всех кагэми нечестивцами, Мафарли.

— Сама цель существования… Красных Балахонов — истребить всех кагэми… дитя…

Малышка осела на стуле.

— Но… зачем? За что? Почему?

— Они считают… что именно мы виновны в том… что жизнь не покинула миры…

— Мы те, кто расстроили планы Отца.

— Неужели они ненавидят нас только за то, что мы есть?! — яростно крикнула т'эрка. Она не заметила, как на её теле выступили дэне эшекей.

— Да… только за то… что мы есть…

— Но это странно, — заметила Мадлен. — При всей их ненависти к нам подобным, они никогда не нападают большой группой. Все их привычные атаки это не более, чем неудачные попытки призвать нас или же выследить в чужом мире.

— Красные Балахоны не могут нас призвать?

— Нет, дитя… Цитадель не позволяет таким призывам дойти до нас…

— А не мог кто-нибудь другой призвать Амо, а затем на него напали Красные?

— Нет, призыв был настоящий, Мафарли. В первую очередь я отправила на место вызова своих ищеек. Кстати, Харита среди них.

— Это может быть опасно!

— Для этого я послал им в помощь… своих учеников… Среди них… и твой знакомый Векс… — успокоил девочку шшир.

Глядя на старого ящера, девочка легко забывала, что он был Октуш виа Декен, главой воинов.

— Мои ребята сообщили мне, что нашли колдуна, призвавшего Ансацу. Он исполнил для него контракт, убив конкурента, забрал часть жизненных сил в оплату и ушёл.

— Значит, на него напали во время возвращения? — голос малышки дрогнул.

— Это вряд ли. Никто кроме кагэми не способен проходить нашими путями. Если мы сами их не проведём.

— Есть, конечно… несколько существ… что способны пройти по нашим следам… но они не рискуют… ведь велика вероятность… повстречать фантомных обитателей путей…

— Никогда не слышала о таких, — удивилась девочка.

— Если повезёт, то и не встретишься, Мафарли. Мы сами не совсем понимаем, кто они, откуда и как взялись в переходах, но эти твари выслеживают существ во время перехода и атакуют их. Плотью кагэми они тоже не прочь полакомиться, но мы способны дать им отпор. Другие же нет.

— Значит, на Амо напали, когда он собирался вернуться сюда? — малышке тяжело было говорить о ранениях наставника.

— Получается… что так, дитя… Более того… это была ловушка… Красные Балахоны знали… где его ждать… Кто-то не только передал сообщения о том… где можно найти Ансацу… но и привёл их туда…

— Неужели, это как-то связано с пропажей кагэми виа Халлар? — спросила т'эрка, но тут же прикусила язык.

— Откуда ты знаешь? — взгляд Мадлен стал тяжёлым.

— Подслушала разговор Амо и Монад, — призналась девочка, потупив взгляд.

— И Амо не почувствовал тебя?.. — поразился шшир. — Из тебя выйдет прирождённый Сацуи…

Малышка скривилась. Признание её, как убийцу, она комплиментом не считала.

— Возможно, ты и права, — произнесла Мадлен, тряхнув волосами. — Это нам ещё предстоит выяснить.

— Тебе же пора… проведать Ансацу… — Виссен ободряюще похлопал юную кагэми по плечу.

Т'эрка встала из-за стола, поклонилась Октуш и направилась из главного здания в сторону северной башни.

Каково же было её изумление, когда в разрушенном сооружении она обнаружила пустую кровать.

***

Т'эрка бежала сквозь лес в сторону главного здания. Нужно было скорее сообщить Октуш, что Амо пропал.

Только малышка обежала озеро, как услышала за спиной всплеск воды. Остановившись, девочка медленно обернулась.

Из-под водопада вынырнул шиварец. Проведя руками по мокрым волосам, он убрал их с лица. Заметив на берегу подопечную, он направился прямо к ней. Мужчина подплыл ближе к берегу и стал выходить из воды.

На лице юной кагэми проступил румянец.

Выйдя по пояс, мужчина сделал небольшой жест рукой. Тэмат стала покрывать его ноги по мере выхода из озера. На берег Ансацу вышел в привычных для девочки ботфортах, брюках в обтяжку и юбке. Торс и руки мужчины оставались открытыми. Длинные волосы спускались по спине, словно чёрная накидка, уходя в воду.

Ансацу развернулся боком к озеру и поддев волосы рукой, вытащил их на берег.

«Права была Октуш Мадлен. Это действительно очень красиво. Хоть его тело и покрывают шрамы», — не в силах оторвать свой взгляд от наставника, подумала маленькая брюнетка.

Ансацу перевёл свой взгляд на девочку. Только сейчас она поняла, что впервые видит глаза мужчины.

— Ваши глаза!.. — удивлённо произнесла т'эрка.

— Они не более странные, чем твои, — Ансацу сел на один из крупных камней, спиной к подопечной. — Подойди сюда.

Малышка молча повиновалась. Волосы мужчины блестели от влаги и походили на изысканный шелк. Девочке очень хотелось к ним прикоснуться. Пропустить сквозь пальцы. Щёки юной кагэми снова заалели.

— Мне тяжело сделать это самому, — произнёс мужчина и протянул своей тайро раскрытую ладонь. Тэмат соткалась в изящный деревянный гребень, — так что удружи раненому человеку.

Т'эрка взяла гребень в руки и осторожно провела по распущенным волосам наставника. Они оказались такими же мягкими, как она и считала. В молчаливом расчесывании прошло несколько минут. За это время девочка позволила себе осмотреть тело Амо. В тех местах где, два дня назад, были стрелы и жуткие раны, остались лишь шрамы. Но именно это и удивило малышку. Будь, сидящий к ней спиной, обычным человеком, шрамы легко можно было бы объяснить. Но перед ней был кагэми. Существо, обладающее повышенной регенерацией. Она помнила, как её собственные раны затянулись, не оставив и следа. Так почему эти шрамы не исчезли?

— Потому что их оставило оружие Хаоса, — тихо проговорил шиварец. Маленькая брюнетка поняла, что произнесла свой вопрос вслух.

— Так же как и ваш шрам на лице? Его тоже оставили Красные Балахоны? — позволила себе вольность тайро.

— Откуда тебе?.. А, Октуш Мадлен и Октуш Виссен. Не удивлюсь, если именно эта парочка и разболтала тебе о Красных Балахонах.

Малышка кивнула, хотя Амо и не мог видеть этого жеста.

— Да, этот шрам, что проходит через все моё тело уродливым клеймом, тоже был оставлен во время атаки Красного Балахона, — мужчина замолчал.

Когда кагэми-т'эрке уже казалось, что только что начатый разговор так и не продолжится, Ансацу заговорил вновь:

— Но не лично им.

— А кем же?

— Тем, кто был мне близок.

Столько горечи и боли было в этих словах, что малышка, прикусив язык, решила сменить тему:

— А повязку на глазах вы носите из-за цвета глаз? — произнесла она и тут же закатила глаза. Насколько неуместно звучал её вопрос.

— Нет, из-за расы, — шиварец либо не заметил такой грубой смены темы, либо принял её. Девочка готова была поспорить, что верным был именно второй вариант.

— Из-за расы?

— По мне не скажешь, но все шиварцы от рождения слепы. Потому мы и закрываем глаза. Они нам все равно без надобности.

— Но как же вы тогда ориентируетесь в пространстве?

— Неужели в твоём мире нет слепых?

— Есть. Но их не так много и они используют для передвижения трости, — подумав немного, малышка добавила: — Или собак-поводырей.

— Именно потому, что их мало, они и не приспособлены к жизни. Среди же моего народа все мужчины из поколения в поколения рождаются слепыми. И потому другие чувства у нас развиты много лучше.

— То есть вы совсем-совсем ничего не видите?

— Что в моей фразе о врождённой слепоте тебе неясно?

— Это мне ясно. Вы не видите как урождённый шиварец. А как же кагэми?

— Что ты имеешь в виду?

— Пусть вы и слепы как шиварец, но ведь у кагэми своё зрение. Нодзому вы тоже не видите?

Юная кагэми могла поклясться, что шиварец усмехнулся.

— Ты права. У кагэми есть нодзому. И я, как кагэми виа Сацуи, использую его в полной мере.

— Значит вы меня всё-таки видите, — облегчение послышалось в голосе малышки. Не ускользнуло оно и от Ансацу.

— Тебя так радует, что я могу видеть тебя? Мне казалось, что ты была бы больше рада, не попадаясь мне на глаза. Или чтобы я исчез с глаз твоих долой. Или я не прав?

Юная кагэми помедлила с ответом. Раздумывая над словами своего Амо, она пропускала сквозь пальцы шелковистые волосы шиварца.

— Вы правы, — голос малышки был тих. Ещё бы. Ведь она собиралась признаться шиварцу в своём отношении к нему. — Точнее, были бы правы, произойди то, что произошло, в самом начале моего пребывания здесь. Тогда вы были для меня чужим. Неприятным и отталкивающим. Узнай я тогда, несколько недель назад, что вы ранены, то плясала бы от радости.

— Но сейчас не так, — перебил подопечную Ансацу. — Ты не только рада моему выздоровлению, к которому была причастна — я почувствовал твою энергию — но и ищешь моей компании. Так что же произошло за это время? Что заставило тебя столь кардинально изменить своё отношение ко мне? Явно не моё поведение.

«Явно», — мысленно согласилась с ним юная кагэми, но вслух произнесла:

— Кое-что важное для меня.

Мужчина не стал уточнять, что именно. Не спешила признаваться и т'эрка. Она боялась расспрашивать шиварца о предполагаемом родстве. И не столько из-за самого факта разговора, сколько из-за возможности того, что её предположения окажутся неправдой. А терять последнюю надежду о семье ей не хотелось.

— Достаточно, — произнёс шиварец и гребень в руках малышки растворился. — Надеюсь, ты умеешь плести косы?

— Конечно.

Т'эрка уверена взяла волосы мужчины в руки и начала плести тугую косу. Волосы были лёгкими и покладистыми — работа шла хорошо. Маленькая брюнетка заметила, что в каждой из рук шиварец держал по тонкой пряди. Когда коса была заплетена, на её кончике сама собой появилась чёрная лента и завязала узел.

— Возьми их, — Ансацу протянул своей тайро две тонкие палочки. Подобные раньше уже украшали его причёску, — собери волосы в пучок и вплети в него эти пряди.

С горем пополам юная кагэми завершила причёску шиварца.

Мужчина встал в полный рост и развернулся к девочке лицом. На его теле и руках соткались привычные чёрные ленты, скрыв от посторонних глаз все шрамы. Такая же лента легла на его глаза. Ансацу некоторое время молча смотрел на стоящую напротив девочку. Она была довольно маленькой даже для представительницы своего вида. Сколько же могли выдержать её хрупкие плечи?

Шиварец положил на левое плечо изумлённой т'эрке правую руку и, нагнувшись, коснулся своим лбом её лба:

— Благодарю.

Малышка не успела прийти в себя, а её Амо уже направился в сторону главного здания, оставляя ошарашенную и слегка пунцовую тайро позади.

***

Когда Ансацу, в сопровождении подопечной, вошёл в обеденный зал, его встретили два изумлённых Октуш. Они переводили взгляды с него на т'эрку, что шла позади, словно в прострации время от времени недоверчиво поднося ладонь ко лбу. На невысказанный вопрос собратьев, шиварец лишь усмехнулся:

— Ничего хуже того, что с ней было, я ей не сделал.

Оба кагэми виа Сацуи присоединились за столик к Октуш. В зале было не много кагэми в этот час, но все присутствующие смотрели — кто-то скрытно, кто-то в отрытую — на странную кампанию. Ещё бы. Нечасто можно было застать вместе Октуш разных виа, да ещё и в компании младшей кагэми.

Сами же виновники столь пристального внимания обсуждали состояние Ансацу и происшествия последних недель. В тот момент, когда шиварец яро протестовал против постельного режима, в зал вошла разношёрстная компания, состоящая из кагэми виа Халлар и Декен. Увидев знакомые лица, т'эрка радостно помахала им рукой.

— Харита! Векс!

Химера побежала к подруге, но была перехвачена цепкими руками Мадлен.

— Ты моя маленькая? Ты моя маленькая! — проговорила Октуш, прижимая денром к груди. Харита уже даже не делала попыток сопротивляться.

— Октуш Мадлен. Октуш Ансацу. Амо Виссен. — кивком поприветствовал Векс каждого из старших кагэми. — У нас есть для вас информация.

— Мы слушаем… тайро… — растягивая слова, сказал шшир.

— Как вы и просили, мы прошли до того места, где атаковали Октуш Ансацу. Тела Красных Балахонов растащили местные хищники и бродяги. Среди последних мы встретили представителя расы тульмар. Он рассказал нам, что помимо нас и Октуш Ансацу, за несколько часов до атаки, на это место приходил ещё один кагэми.

— И как понимаю, кто именно, он сказать не может? — поинтересовалась Мадлен. Векс покачал головой.

Малышка вопросительно посмотрела на своего Амо.

— Тульмары, хоть и видят существ в виде потоков силы, неспособны чётко их определять. Для них все кагэми представляются чёрной тенью, без расовой или силовой принадлежности, — пояснил шиварец.

— Значит… мы были правы… Кто-то из кагэми… в этом замешан… И нет сомнений… что этот кто-то… новый Повелитель теней… — слова Виссена повисли в гробовой тишине.

— Вы хорошо поработали, — Ансацу направился к выходу. Т'эрка шла следом. — Теперь предоставьте это дело более опытным кагэми.

Девочке не понравилось, с какой интонацией произнёс эти слова шиварец. В них было слишком много нескрываемой жажды крови.

На выходе из обеденного зала виа Сацуи столкнулись с фурри, что только прибыли и поднимались из Зеркального зала.

— Октуш Ансацу, — поприветствовал Гебура, — могу я поговорррить с Иррр'лак?

Мужчина жестом указал, что не против. Малышка отошла к фурри. Ансацу же не спешил покидать свою тайро. Он лишь прислонился к стене неподалёку.

Из обеденного зала стали выходить недавно прибывшие кагэми из разведывательного отряда.

— Послушай, Иррр'лак. Нас со Своядж пррризывают в ррродной миррр.

— Но вы ведь только вернулись, — грустно произнесла юная кагэми.

— Мы пррришли позвать тебя вместе с нами, — проговорил Хесед.

— Что?

— Мы не знаем, сколько вррремени займёт этот вызов, и потому хотим, чтобы ты пошла с нами. Это важно для нас.

— Я бы с радостью, но… — малышка обернулась на шиварца.

— Это отличная возможность для тебя узнать внешний мир, — сказал Ансацу.

— Но это опасно! — вклинился в разговор Виссен, слышавший весь разговор. Рядом с ним стояли Векс и Мадлен с Харитой на руках.

— Именно поэтому я пойду вместе с ней, — спокойно проговорил шиварец.

— Но это безумие, Ансацу! — Мадлен от удивления разжала руки, выпуская денром. — Ты не в том состоянии, чтобы…

— Я в лучшем состоянии, чем мог бы быть. Это путешествие позволит ей научиться чему-то большему, а мне — добыть нужную информацию. В любом случае, вы не те, кто может указывать мне, что делать.

Было видно, что Мадлен и Виссен не стремились согласиться с решением собрата. Его же это никак не волновало. Он уверенной походкой направился вниз по лестнице, к дверям Зеркального зала. На полпути, не оборачиваясь, он бросил:

— Вы идёте?

Фурри тряхнули головами, словно сгоняя морок.

— Если вы желаете, мы рррады будем видеть и вас, — обратился Гебура к оставшимся Октуш.

— Мы не можем позволить… себе сейчас покинуть Цитадель… но наши подопечные… вполне способны… составить вам компанию… — Виссен кивнул на Векса и Хариту.

— Мы будем только рррады, — поклонился Хесед.

Пятеро молодых кагэми последовали за шиварцем.

Мужчина ждал их у перехода. Хесед подошёл к нему и дотронулся до зеркальной поверхности. Та пошла лёгкой рябью.

— Химеррра, — бросил Хесед, — прррими похожий на нас облик.

Харита тут же изменилась и стала походить на молодую волчицу. Никто бы не заподозрил в ней представительницу расы денром.

— Идите перррвыми. С той сторрроны нас ожидают, — Хесед пропустил в портал Хариту и Векса.

Когда подошла очередь маленькой брюнетки, фурри встали от неё по бокам, положили лапы ей на плечи и вошли в состояние до-во. Их тела преобразились, но внешность т'эрки оставалась неизменной.

— Не понимаю, — удивился голосом Гебуры левый сгусток чёрного тумана, — ты должна была пррробудить дэне эшекей и до-во.

— Идите, — велел Ансацу, — я сам её проведу.

Фурри кивнули и вошли в зеркало.

Ансацу взял подопечную за локоть и на её теле тут же вспыхнули знаки кагэми. Её тело, так же как и тело мужчины, стало меняться.

— Идём, — произнёс Ансацу и, подтолкнув малышку, скользнул в чёрную гладь портала.

***

1 Ятаган — клинковое колюще-режущее и рубяще-режущее холодное оружие с длинным однолезвийным клинком, имеющим двойной изгиб; нечто среднее между саблей и тесаком.

2 Тульмар — маленькие тёмные существа, питающиеся падалью. Внешне напоминают помесь свиньи и младенца. Разумны, но неразговорчивы. Видят в силовом спектре

— Глава 15 —

***

Девочка шлёпнулась пятой точкой в жидкую грязь, прямо под ноги Векса. Ансацу, вобрав в себя тэмат, что обволакивала его подопечную, небрежно стряхнул грязь с носка сапога. Киборг помог подняться подруге. Отряхиваясь, малышка огляделась.

Природа, что окружала её, словно была нарисована рукой неведомого художника. Подобные растения (или сильно похожие) и такое буйство зелёного цвета, юная кагэми встречала лишь на страницах фотожурналов о путешествиях. Её сердце рвалось из груди, а дыхание перехватывало.

Толстые стволы деревьев, крупные настолько, что братья-фурри и шу'галец не смогли бы их обхватить даже вместе, уходили в небо на многие метры. Их кора была обильно покрыта мхом, лишайником и грибами. Густые кроны, пропуская солнце, играли своей листвой в «солнечных зайчиков», озаряя нижние ярусы кустарников, более всего похожие на земной папоротник. Огромные цветы, своими яркими бутонами, завлекали насекомых-сладкоежек. Хотя, некоторые отдельные соцветия были настолько крупны, что вполне могли питаться чем-то большим, нежели насекомыми. Людьми, к примеру. Мягкая земля была устелена ветками и опавшей листвой. Но даже это не мешало траве доходить путникам до голенища.

Новый мир был полон звуков. Голоса невиданных животных, шум воды неподалёку, стрекот насекомых, шелест ветра среди ветвей и травы. Все это сливалось в чарующую симфонию, позволяя представить и понять окружающую природу чуточку лучше.

А какой здесь был воздух. Свежий, чистый, влажный, с еле уловимой ноткой сладости. Им хотелось дышать полной грудью. Он опьянял и кружил голову.

Нахождение в этом удивительном месте располагало к тому, чтобы набрав в лёгкие воздуха, во всю мочь прокричать «Я живой!»

— Пррриветствуем вас в нашем миррре — Ду'Тог, — Гебура вернул мысли т'эрки к настоящему.

Белый фурри раздвинул густые кусты, открывая извилистую тропу, сокрытую от посторонних глаз.

— Идём, нас уже ждут.

Хесед направился по тропе.

Следом шли Харита и Векс. Киборг сильно напоминал т'эрке жителя «чёрного континента» из её родного мира. Особенно этому способствовала окружающая природа. Если бы не высокотехнологичная искусственная рука, то он легко бы мог сойти за обычного человека.

Векс обернулся, словно почувствовал на себе взгляд девочки. Та, покраснев, поспешила сменить объект наблюдения и теперь смотрела на Хариту.

Химера весело бегала вокруг Хеседа, время от времени дёргая зверя за кончик хвоста. Не знай малышка, об истинной расе денром, то легко бы приняла их за брата с сестрой.

Юная кагэми скосила взгляд в сторону. По левое плечо от неё, надев на себя сотканный из тэмат плащ с капюшоном, шёл шиварец. Он держался совсем рядом с ней, глядя прямо перед собой. Раньше бы, столь «интимная» близость, раздражала и пугала бы девочку. Но сейчас все изменилось. После всего, что она узнала об этом странном и угрюмом мужчине, после его поступков, он более внушал не страх, а лишь чувство полной защищенности. Даже сейчас, Ансацу шёл так, словно был готов при первой же необходимости вступиться за свою подопечную. Малышка улыбнулась, оглянувшись назад.

Замыкал их своеобразный отряд Гебура. И в отличие от брата, что шёл впереди уверенно и легко, белый фурри был настороже. Шерсть слегка приподнята, глаза внимательно обследуют окружающую территорию.

Нервозность зверя передалась и т’эрке.

— Для кагэми, ты слишком боязлива и нервна, — шиварец заметил поведение тайро. — Особенно, для виа Сацуи.

— Тяжело не нервничать, когда двухметровый зверь, весом под тонну, весь напряжён.

— У него для этого свои причины. Не касающиеся нас.

На это девочка не могла ничего возразить. Ведь действительно, фурри она знала только как кагэми из Цитадели. То, кем они являлись в родном мире, было для неё загадкой.

По истечении некоторого времени, группа кагэми вышла на широкую пролесину. В центре поляны горел небольшой костёр. На своеобразном вертеле, собранном из веток, жарилось что-то сильно напоминающее личинок. У костра сидел фурри.

Шкура незнакомого зверя отливала серебром, словно седина у людей. Мех был украшен перьями, мелкими косточками, различными кожаными браслетами и шнурками. Голову венчала копна ярких перьев. Фурри перевёл свой взгляд с еды на нежданных гостей. Глаза зверя оказались серыми. Незнакомец поднялся с земли, опираясь на витой посох, что также был украшен всевозможными косточками и перьями. Даже стоя в полный рост, серебрённый фурри уступал в росте молодым Гебуре и Хеседу.

— Шаман, — вырвался удивлённый возглас у т’эрки.

В том что стоящий перед ней старый фурри был именно шаманом, даже не подвергалось сомнению. Довольно часто она наблюдала подобных персонажей в искусстве родного мира. А этот волк уж больно походил на ожившее изображение.

Волк?

Только сейчас, когда братья подошли поприветствовать своего собрата, девочка заметила, что шаман был абсолютным волком. У него не наблюдалось лисьих признаков, как у её знакомых.

«Может, для них это нормально? Ведь люди тоже непохожи друг на друга. Хотя, разный цвет кожи, всё-таки, не разное строение скелета».

— Пррриветствуем тебя, Говорррящий-С-Духами, — Гебура наклонился и коснулся кончиков когтей на задних лапах старца. — Мы верррнулись.

— Я рррад вашему возвррращению. Вижу, — Говорящий-С-Духами улыбнулся, — вы прррибыли не одни.

— Да, с нами наши дрррузья, — Хесед бросил взгляд на т’эрку. Слышать подобное признание из его уст было для неё странно и непривычно.

— Дрррузья, в вашем положение, это очень хорррошо. Они всегда смогут поддеррржать вас, — Говорящий-С-Духами одобрительно похлопал Хеседа по лапе. — Но не стоит терррять вррремени больше чем нужно. Нам поррра выдвигаться.

— А куда мы идём? — поинтересовалась т'эрка. Она все ещё не представляла, зачем фурри пригласили их всех в свой родной мир. Хотя была им очень благодарна за это. Вид цитадельных стен уже порядком раздражал.

— Наш путь лежит на территорию стаи Канаваррр, вожаком которррой является Амансиз, — когда старый волк произнёс имя вожака, Хесед и Гебура нервно тряхнули мордами.

— Долог ли путь до стаи, Говорящий-С-Духами? — спросил шиварец, почтительно склонив голову перед старцем.

Шаман задрал морду к небу.

— Пока мы будем идти, два восхода солнца озарррят нам путь, Шептун. Нам стоит поторрропиться. Вррремя не ждёт.

С этими словами, Говорящий-С-Духами развернулся и, затушив костёр, направился с места стоянки. Группа кагэми последовала за ним.

***

— Шептун?

Солнце уже начало свой ход в сторону горизонта, склоняясь все сильнее, когда девочка задала свой вопрос, терзающий её на протяжении последних часов. Они с шиварцем замыкали группу.

— Ты хоть представляешь, на каком языке мы разговаривали со старцем? — шиварец все так же шёл рядом с подопечной, скрыв лицо под глубоким капюшоном.

— На ноанут?..

— И как, по-твоему, он звучит для окружающих?

Малышка задумалась. Ей и в голову не приходило, каким образом она могла общаться с такой уймой самых разных созданий. После самого факта прибывания в Цитадели, это казалось само собой разумеющимся.

— Язык ноанут является первым языком Истинного мира, — подался в объяснения Ансацу. — От него пошли все языки, что сейчас существуют во всех мирах. Мы способны понимать любую речь. Не задумываясь, между собой кагэми используют ноанут. И нам кажется, что все окружающие говорят на родных для нас языках. К примеру, для меня все говорят на языке шиварцев. Только с небольшими акцентами. Но для окружающих нас существ, наша речь звучит как шорох скользящей змеи в траве, что колышется на ветру.

Девочка вспомнила, что когда только появилась в Цитадели, голоса окружающих казались ей шелестом листвы. Неужели не-кагэми его так и слышат?

— А как же тогда он нас понял? — маленькая брюнетка кивнула в сторону старца, что возглавлял строй.

— А он, нас и не понял. Мы обращались к его тени. И уже она передала ему наши слова, просто озвучив их в его разуме. Сам же Говорящий-С-Духами слышал лишь шорох и шёпот. Потому их вид и зовёт нас Шептунами.

— И братьев он слышит так же?

— Нет, они говорят с ним на родном языке. Как-никак, они выходцы этого мира.

Некоторое время они шли молча.

— Но как тогда вы смогли договориться с тем человеком? — наконец спросила юная кагэми. Пояснять, о каком именно «человеке» шла речь, не было нужды. — Он ведь вас не понимал.

— А никак. Твой отчим был настолько одурманен местной выпивкой, что даже и не понял, что мои слова звучали лишь в его голове.

Т'эрка, не ожидавшая услышать нечто подобное, встала на месте, как вкопанная. Человек, которого она считала отчимом, мог за деньги отдать её кому угодно. Он даже не понимал, что перед ним был не человек, а существо из иного мира. А если бы понимал? Неужели это что-то изменило бы? Нет. Сейчас, спустя столько времени, малышка могла с уверенностью сказать, что отчим избавился бы от неё рано или поздно. И на таком фоне, встреча с шиварцем и прочими обитателями Цитадели, смотрелась очень даже оптимистично.

— А почему мы не можем перейти к стае через тень? — спустя некоторое время, придя в себя и вновь присоединившись к друзьям, опять заговорила девочка.

— Ты что, не можешь помолчать и пяти минут? — Ансацу обернулся к подопечной.

— А что ещё делать, когда мы уже несколько часов идём непонятно куда и непонятно зачем?

— Мне казалось, что ты была рада путешествию со своими разномастными друзьями, — мужчина усмехнулся.

— Тогда я ещё не знала, сколько это займёт времени. И что придётся идти. Пешком. Через лес. Долго, — монотонно проговаривала т'эрка, отодвигая в сторону очередную низко висящую ветку.

— Ты сведёшь меня с ума своей болтовнёй! — не выдержал Ансацу. Впервые за долгое время, мужчина сорвался на тайро.

Все покосились на них, но вмешиваться не стали. Негоже лезть в личные дела наставника и ученика. Особенно когда эти самые наставник и ученик постоянно друг друга изводят. Да и опасно это было для жизни. На теле шиварца непроизвольно проступили дэне эшекей. Он сдерживал себя из последних сил.

Осознав, что всё-таки доконала мастера, малышка замолчала и долгое время они шли в полной тишине. Она — смотря под ноги и пиная попадающиеся по пути камушки; он — думая о чём-то своём.

— Не можем мы этого сделать, — так тихо произнёс Амо, что юная кагэми даже сперва подумала, а не померещилось ли ей.

— Почему? — робко поинтересовалась она.

— Потому как мы чужие в этом мире, — массируя виски, словно пытаясь успокоить себя, ответил Ансацу. — Чтобы кагэми могли легко путешествовать в любом из миров, им в первую очередь нужно слиться с тенями этого мира. Слияние занимает довольно долгое время, но благодаря ему, мы словно становимся частью мира. Знаем каждый тёмный закуток. Каждый закоулок, где когда-либо ложилась тень. Сейчас мы не можем этого сделать, потому как у нас нет времени на слияние. Да и неуместно будет появиться посреди территории Канавар, выскочив из тени, словно местные бесы. Особенно сейчас. Судя по поведению твоих блохастых друзей, их впереди ждёт нечто весьма серьёзное.

Маленькая брюнетка перевела взгляд на фурри. Те шли бок о бок со старцем, о чем-то беседуя. Векс и Харита, шедшие следом, рассматривали местную флору.

Т'эрка, решив более не провоцировать старшего кагэми, остаток дня прошла молча. Когда же небо стало окрашиваться сиреневыми тонами, группа кагэми, во главе со старым фурри, вышли к огромному каменному изваянию. Своими размерами оно не уступало башне шиварца. Даже полностью увитое лианами и покрытое мхом, оно вызывало в душе трепет. Присмотревшись, малышка поняла, что каменная глыба представляет собой фурри, готовящегося к прыжку.

— Ррразобьем лагерррь здесь, — Говорящий-С-Духами похлопал статую по задним лапам. — Бинатанг Бесар защитит нас этой ночью. Нам следует выспаться как следует. С перррвыми лучами солнца, мы пррродолжим путь.

Кагэми виа Декен скрылись в лесу, Ансацу стал заниматься разведением костра. Т'эрку, за ненадобностью и бесполезностью, отправили, на пару с Харитой, составлять компанию старцу.

Говорящий-С-Духами сел на постамент, привалившись спиной к ногам статуи. Девочки топтались рядом.

— Садитесь, — волк приветливо похлопал рядом с собой.

Т'эрка заняла место рядом с шаманом, а денром привычно устроилась у неё на коленях.

— Вы столь юны, но в вас чувствуется сила шептунов, — речь старого фурри чем-то напоминала малышке речь шшира. — Как стало, что тьма окррружает вас?

— Так получилось, — юная кагэми пожала плечами. Что ещё она могла ответить?

— Да, так бывает, что мы не властны над своею судьбой. Все мы дети Бинатанг Бесаррра и идём по его следу.

— Бинатанг Бесар? — маленькая брюнетка довольно часто слышала это имя из уст братьев, но никогда не интересовалась что оно значит.

— Да, Бинатанг Бесаррр. Это наш Вожак, — пока старец говорил, его слова, живыми картинками вставали перед взором т'эрки, — Когда-то, наш миррр был пуст и не пррригоден к жизни. Дикие степи с жестокими ветрррами истязали нас. Бежавшие сюда в своё вррремя фуррри медленно погибали. И тогда пррришел ОН. Сотканный из облаков и ветррра. Дарррующий спасение. Его вой походил на звуки буррри. Он сррражался с дикой стихией. Подчинил её. Там, где он ступал, вырррастали леса. Где землю окррропляла кррровь — ррразливались озеррра. Пррройдя свой путь, Бинатанг Бесаррр издал прррощальный вой и рррассеялся по всему миррру. Там, где пали его кости, воздвиглись горрры, из недррр которррых пррробиваются к небу каменные деррревья — дома для фуррри.

— Каменные деревья?

— Ты увидишь их, когда мы достигнем стаи.

Девочка через плечо глянула на величественную статую.

— Это и есть ваш Бинатанг Бесар?

— Да, Вожак всех фуррри. Зверррь, с глазами ночного неба.

— А что значит слово «Канавар»? — т'эрке нравилось разговаривать со старым волком.

— Это название самой крррупной стаи по эту сторррону горрр. Самой воинствующей стаи. Фурри стаи Канаваррр подчинили себе более мелкие и слабые стаи. По ту же сторррону горрр территорррия стаи Тулку. Так же как и Канаваррр, они подчинили себе слабых. Каждая из двух стай деррржиться за свою территорррию и не позволяет чужакам перрресекать горрры. Хоть они и зовут себя оррркениетти, но не пррроходит ни одного сезона дождей, чтобы камни не испили крррови.

— Но так ведь нельзя! Разве вы все не фурри?

— Ты прррава, маленькая Шептунья. Когда-то мы были все одной большой стаей. Одной семьёй. Но, как и в любой семье, у нас начались ррразногласия. И маленькие соррры стали стычками, а стычки сррражениями. Теперррь мы более не охотимся вместе, — с печалью произнёс старец.

— А горы? Кому принадлежат горы?! — эмоции переполняли малышку.

— А горрры являются домом для тайпаларрр. Они не пррриняли вррражды бррратьев и ушли в горрры. Тайпаларрр не делят себя ни на Канаваррр, ни на Тулку. Они пррросто фуррри, члены стаи Бинатанг Бесаррра.

Когда Говорящий-С-Духами закончил свой рассказ, костёр уже вовсю пылал, а Векс с братьями вернулись из леса. Фурри устроили удобные и тёплые настилы из добытых трав и веток. Векс же передал Ансацу несколько крупных личинок. Мужчина насадил их на вертел и подвесил над костром.

Наблюдая за пляшущими языками пламени, что танцевали только им одним ведомый танец, малышка видела очертания Бинатанг Бесар. И что-то в его облике казалось ей знакомым. Что-то, что не вписывалось во внешность каменного изваяния.

***

Девочка аккуратно ступала по болотным кочкам. Второй день их пути начался со смены ареала. Довольно быстро лес с его твёрдой почвой сменился на непроходимые болота. Им ещё повезло, что Говорящий-С-Духами знал тропу и не приходилось пробираться по пояс в зелёной жиже. Хотя все же пару раз малышка окунулась ногами в холодные воды, поскользнувшись на тропе. И лишь быстрая реакция шиварца спасала её от полного погружения.

Мужчина вообще пытался не отходить от подопечной. Идя за ней след в след, Ансацу не торопил и не подгонял тайро, а наоборот помогал осторожно перебираться, пусть это и занимало много времени.

Маленькая брюнетка крепко ухватилась за лиану, что свисали сверху и служили подспорьем при переходе, и сделала ещё один шажок. Вдруг кочка под её ногами зашевелилась и ушла под воду, попытавшись при этом ухватить с собой ногу юной кагэми. Шиварец успел вовремя дёрнуть т'эрку на себя. Водную гладь покрыли пузырьки и показалось несколько глаз, напоминающих усики улитки.

— Это мховый слизень, — обернувшись, пояснил Гебура. — Их тут много, будьте внимательны. Они не опасны, но легко могут утащить под воду.

— И это, по-твоему, «не опасны»? — удивилась малышка.

— Зато теперь ты будешь куда внимательнее смотреть куда ступаешь, — проговорил шиварец, отпуская плечи тайро.

Девочка обиженно засопела, но возражать не стала. Правда, и без того медленная, скорость группы снизилась до «стоим пятнадцать минут и ждём только человека». Понимая, что лишь она задерживает всю группу, т'эрка обратилась к друзьям:

— Ну давайте я в самом хвосте пойду.

Скептические взгляды были ей ответом. Особенно остро чувствовался взгляд шиварца. И неважно, что стоял он за спиной, и на глазах была неизменная повязка.

— Да ладно вам. За последний час же ничего не произошло, — при этих словах юная кагэми немного пошатнулась, но смогла устоять на ногах.

— Кроме того, что мы не прошли и километра, — как всегда без тени эмоций, заметил Векс.

— О чём и речь.

— Ты понимаешь, что нам проще бросить тебя здесь? Одну, — шиварец усмехнулся.

От его интонаций девочка поёжилась.

— Нет, вам всего лишь надо идти в поле моего зрения. Я смогу перейти сама. Правда. На худой конец, я всегда могу позвать на помощь.

— Неуверен, что твой разум до этого додумается, — шиварец обошёл подопечную и направился дальше по тропе, — Но в любом случае, твоё внезапное исчезновение мы заметим — станет слишком тихо.

Группа двинулась дальше, оставив маленькую брюнетку одну среди зарослей и булькающей воды.

Вздохнув настолько глубоко, насколько позволял, витающий вокруг, специфический запах болот, девочка двинулась вперёд. Выверяя каждый свой шаг, по несколько раз проверяя куда ступает, она продвигалась дальше. Неожиданно, над головой малышки раздался стрекот и треск. Т'эрка замерла на месте.

— Спокойно. Ты сама просила их идти дальше без тебя. А это всего лишь звуки природы. В них нет ничего страшного.

«Звуки природы» повторились ещё несколько раз. Теперь они звучали ближе и с разных сторон.

— Амо?.. — осторожно позвала юная кагэми.

Ответа не последовало.

— Хесед! Гебура! — паника начинала нарастать.

Над головой девочки что-то пронеслось, выдрав клок волос. Вскрикнув и потеряв равновесие, малышка упала в воду. Болотная жижа доставала по грудь. Ни пошевелиться, ни уж тем более выбраться. Мягкий грунт засасывал ноги.

А нечто продолжало кружить над головой юной кагэми, налетая для новой атаки. Брюнетка отбивалась как могла. Но, даже полностью закрыв голову руками, она не могла защититься от неизвестных нападающих.

Резко стрекотание прекратилось.

— Так и знал, что они объявятся, — шиварец опустился на колени и, подхватив подопечную под руки, вытащил несчастную.

Т'эрка прижалась к мужчине, захлёбываясь слезами. Ансацу одной рукой приобнял малышку. К кагэми вышел Хесед. Чёрный фурри сжимал в лапах какое-то существо.

— Вторррой ушёл, — зверь показал добычу.

Существо было размером с птицу. Зелёный с чёрными пятнами окрас помогал ему легко скрываться среди местной флоры. Больше всего создание походило на кузнечика. Вот только пасть, полная острых клыков, мешала этому сравнению. Глаза, с вертикальным зрачком, смотрели прямо на т'эрку.

— Что это?.. — глотая слезы, произнесла девочка.

— Плакальщики, — Хесед крепко держал вырывающуюся тварь за трепещущие крылья. — Они так названы из-за чёрррных полос, что идут от глаз к пасти, и напоминают дорррожки слёз.

— Они следовали за нами с нашего появления в этом миру, — шиварец встал, поддерживая тайро. — Так и знал, что они проявят себя, стоит оставить тебя одну.

— Выбрррали самого слабого, — фыркнул фурри.

— Теперь ты все ещё считаешь, что тебе следует идти позади всех в полном одиночестве? — мужчина вытер грязь с лица девочки.

Малышка со всей силой замотала головой.

— Идём, остальные ждут.

Ансацу повёл малышку вперёд. За их спинами раздался хруст, и стрекот крыльев оборвался.

Группа ожидала отставших в нескольких метрах дальше, на небольшом участке земли.

— Я рррад, что с тобой все в порррядке, Шептунья, — Говорящий-С-Духами похлопал по плечу т'эрку, которую уже вовсю обнимала Харита. — Нам осталось пррройти до следующей стоянки всего паррру километррров. Там ты сможешь отдохнуть.

Девочка, шмаркая, кивнула.

Оставшийся путь по болоту группа прошла без приключений. Но на всякий случай рядом с малышкой теперь находился не только шиварец, но и Векс. Последний так вообще предложил нести юную кагэми на руках. Та, покраснев до кончиков волос, наотрез отказалась. Хватит с неё и того, что в порыве паники она прижималась к шиварцу. Хорошо ещё, что мужчина это оставил без своих колких комментариев.

Кагэми и старый фурри вышли на поляну. Со всех сторон она была окружена высокими и пышными деревьями. За ветками невозможно было разглядеть неба.

— Мы перрреночуем здесь. Надеюсь, отсутствие костррра вас не побеспокоит. Это торррфяной остррров. Огонь тут опасен.

— Не беспокойся, Говорящий-С-Духами. Мы порождения Тьмы. Отсутствие света не является для нас проблемой, — шиварец был предельно вежлив с волком.

Компания стала устраиваться на ночлег. Братья легли рядом, свернувшись на опавших листьях. Векс устроился под деревом, упёршись на него спиной. Харита так вообще приняла форму зверька, напоминающего черепаху и скрылась в панцире. Говорящий-С-Духами никак не отреагировал на преображение денром, устроившись по центру поляны.

Вопрос о ночлеге встал только у т'эрки. Прошлую ночь она так и провела, сидя у камня. Сейчас же она не знала, что делать. Все свои ночи она проводила в пещере фурри. Но сейчас лечь спать вместе с ними, казалось ей неуместно. Вдруг она как-то оскорбит этим Говорящего-С-Духами? Или навлечёт на друзей неприятности?

А ночь уже холодила малышке мокрую кожу.

Юная кагэми перевела взгляд на, устроившегося неподалёку, Ансацу.

— Неспособна даже устроиться на ночлег? — произнёс шиварец, не поднимая головы. — Твоё нахождение рядом раздражает, но это лучше, чем очередной раз спасать твою жизнь.

Плащ, что укутывал мужчину подобно чёрному покрывалу, слегка рассеялся, словно приглашая девочку. Та немного потопталась на месте, но когда шиварец, таки, развернул к ней лицо, не задумываясь, устроилась рядом с ним. Теневая материя обвилась вокруг неё согревая.

— Не думала, что тебе лучше избавиться от столь длинных волос? — тихо просил шиварец.

— Не вам мне об этом говорить, с вашей-то косой, — проворчала девочка, устраиваясь под боком мужчины удобнее.

— Мои волосы, в отличие от твоих, собраны, а не свисают грязной копной.

На это девочка ничего не ответила. Не хотелось. Да и дрема быстро пробиралась в разум ребёнка, нашёптывая сны.

— Похоже, — голос Ансацу развеял сон, — твои охотники решили все же заполучить добычу.

Малышка открыла глаза и прислушалась. Ночной воздух был заполнен стрекотом сотен крыльев. Услышал его не только шиварец. Харита уже вовсю всматривалась во мрак. Хесед, Гебура и Векс заняли оборонительную позицию. Старец стоял по центру поляны, наклонив голову, и прислушивался.

— Они пришли за тобой. Встань рядом с шаманом. Там ты меньше всего будешь нам мешать, — шиварец поднялся с земли, вытаскивая из волос украшение. Шпильки преобразились в два тонких изогнутых криса.

Т'эрка послушалась и подошла к старому фурри.

— Кагэми! — раздался над болотом голос шиварца. — Готовьтесь показать свои навыки!

Атака началась. Десятки плакальщиков пикировали на кагэми. Норовили вырвать кусок, сбить с ног. Но кагэми парировали все атаки. Фурри, стоя спина к спине, рвали существ на куски когтями. Они работали чётко и слаженно.

Векс наносил точные удары мускулистыми руками. Когда одна из тварей вцепилась киборгу в левую ногу, тот не задумываясь ударил ею по ближайшему дереву. Ствол треснул. Поверженный плакальщик был размазан всмятку, успев лишь вырвать клок ткани со штанов. Девочка успела заметить, что не только рука у Векса была механической. Из порванной штанины выступал метал.

Харита, преобразившись в некое подобие шипастого осьминога, крушила мелких существ ещё на подлёте. Множество щупалец мелькали в воздухе, словно мельничные лопасти.

Шиварец, стоявший ближе всех к подопечной и старцу, убивал каждого плакальщика, который, всё-таки, умудрялся пролететь к центру, точными единичными ударами.

Но этого было мало.

Т'эрка наблюдала за всем через призму нодзому. Плакальщики мелькали среди теней подобно красным молниям. И этими молниями кишел весь окружающий лес.

— Старик! — прокричал шиварец, перекрывая звук крыльев, рассекающих пространство. — Нам нужен свет! Сейчас!

— Хорррошо, Шептун.

Т'эрка посмотрела на старца. Его тело переливалось всеми цветами радуги.

Старый фурри занёс над головой свой посох и со всей силой ударил им по земле. Костяная поверхность засветилась ярким белым светом. В ту же секунду кагэми растворились в тенях.

«Неужели они оставили нас?!» — пронеслось в голове малышки за доли секунд.

Но её страх оказался беспочвенным.

Все окружающие её тени зашевелились, начали менять формы. Не прошло и минуты, как чёрная волна, сотканная из лесных теней, накрыла поляну и весь прилегающий лес. Плакальщики, все как один, были поглощены Тьмою. За секунды все их огни погасли. Когда стих стрекот, кагэми проявились. Их тела покрывали дэне эшекей.

— Благодарю, — шиварец поклонился Говорящему-С-Духами. — Твоя помощь была неоценима.

Старик кивнул и свет перестал литься из посоха.

— Теперррь, мы можем и отдохнуть. Нас ждёт ещё долгий путь.

Малышка наблюдала за друзьями, которые как ни в чём не бывало готовились ко сну. Её голову не покидал вопрос: что же сейчас произошло?

***

— Что произошло ночью? — поинтересовалась девочка

— Тебя попытались убить, а мы самозабвенно тебя защищали, — усмехнулся шиварец.

Горячий воздух степей обжигал кожу. Покинув утром болото, довольно быстро группа вышла из леса. Теперь их путь пролегал через степи. По словам Говорящего-С-Духами, им осталось пройти не так много, и к полудню они уже доберутся.

Дабы защитить подопечную от ожогов и перегрева, ещё на выходе из леса, шиварец соткал для неё такой же плащ из тэмат, как и у себя. Так что сейчас группу замыкала пара тёмных силуэтов.

— Я имею в виду то, что вы сделали вместе с остальными. С окружающими тенями.

— Мы всего лишь использовали окружающие нас тени, что, по сути своей, являются тэмат, и отправили всех плакальщиков во Тьму. Оттуда они уже не выберутся.

— А почему вы сразу так не сделали?

— Не было источника света. При абсолютной темноте мы, даже будучи частью этой самой темноты, можем брать под свой контроль очень небольшую часть тэмат. Но когда есть источник света, пусть даже самый незначительный, то тени «оживают». И тогда кагэми может сделать многое. Очень многое.

— Почему же вы тогда просто не использовали свои тени?

— Альнас, — снисходительно проговорил Ансацу, — неужели за все время здесь ты так и не заметила, что кагэми тени не отбрасывают?

Т'эрка тут же посмотрела себе под ноги. Действительно, тени не было. Никто из группы, кроме старого фурри, не отбрасывал теней.

— Но как же тогда в Цитадели? Там ведь у нас была тень.

— Тень, что мы отбрасываем там, является нашей связью с Цитаделью. По сути, это просто тэмат, что прикреплена к нам. Без неё мы бы не могли взаимодействовать с крепостью.

— А здесь?

— А здесь, как и в любом другом мире, у нас теней нет, так как мы и есть Тень. Они, впрочем, нам и не нужны. Кагэми нечасто передвигаются обычным способом на чужой территории. Нынешний переход скорее исключение из правил. Для нас свойственно просто скользить во тьме, в тенях. Но для этого надо слиться с ними. А на это у нас сейчас нет времени.

— Но ведь тогда любому станет понятно, что мы не люди.

— Я тебя удивлю, но кроме тебя во всей Цитадели нет ни единого человека, — утомлённо произнёс шиварец. — Но если ты имела в виду, что поймут о том, что мы чужаки, то это легко можно скрыть.

Мужчина повёл рукой и тень от ближайшей колючки протянулась к его ногам. Коснувшись шиварца, тень несколько раз дёрнулась, растянулась и приняла очертания Ансацу.

— Видишь? — Амо пошевелил рукой. Тень повторила. — Дело практики. Хотя ты этому ещё долго не научишься.

Почему именно, малышка уточнять не стала. Для неё это и так было понятно.

Шиварец вернул тень кусту. Капельки пота стекали у него по лицу. Т'эрке вообще казалось, что переход по степи даётся её наставнику куда тяжелее, нежели болота.

— Вам плохо? — юная кагэми коснулась руки Амо.

— В отличие от тебя, — мужчина облизал тонкие губы, — я и до Цитадели жил в не самом светлом из миров. Я не переношу солнца. А сущность кагэми лишь усугубляет моё положение. Потому я очень надеюсь, что в ближайшие пару часов, ты не попадёшь в очередную неприятность и мне не придётся расходовать, и без того истощённые, силы.

Просьба шиварца была услышана, и к полудню группа благополучно вышла к подножью горы. У основания каменной гряды вновь начинался лес. И первым делом шиварец встал под ближайшую тень. Было видно, насколько это облегчило его состояние.

— Вскоррре мы доберрремся до стоянки стаи, — Говорящий-С-Духами, не сбавляя темпа, углубился в лес.

Девочка видела, насколько нервничали её друзья фурри. С каждым пройденным шагом их поведение становилось все нервознее. Неосознанно, братья жались друг к другу.

Спустя какое-то время, слуха малышки достигли звуки тявканья, рычания и воя. Маленькая брюнетка покосилась на шиварца.

— Ты не видишь говорящих, потому слышишь их настоящую речь, — пояснил Амо. — Также разговаривают и твои блохастые.

Группа кагэми вышла к стоянке. Взгляду юной кагэми открылось просторное поселение. Вокруг кипела жизнь. Тут и там сновали волки, шакалы, койоты. Все они были заняты повседневными делами: несколько самок шакалов собирали плоды с деревьев, парочка койотов погоняли довольно крупных личинок синего цвета, щенки играли.

Говорящий-С-Духами уверенно шёл через поселение к самому крупному серо-бурому дереву, произрастающему из нескольких камней.

«Видимо, это и есть каменные деревья, которые упоминал шаман», — подумала малышка.

Встречные фурри, замечая старца, приветствовали его глубоким поклоном. Он отвечал им лишь кивками. Кагэми же, представители семейства псовых, встречали любопытными взглядами и улыбками. Местные подходили поприветствовать чужаков, коснуться их своими мохнатыми лапами. Несколько щенков даже утащили Хариту играть вместе с ними, приняв за одну из своих. Но когда взгляды местных достигали Хеседа и Гебуру, что решили идти позади всех, весёлые голоса смолкали, становясь шёпотом, а улыбки превращались в оскалы и колкие взгляды. Несколько молодых фурри даже швырнули в собратьев камни и горсть земли, но кагэми-фурри проигнорировали их. Они вообще пытались не смотреть на своё племя.

Т'эрка не могла понять, почему к братьям было столько холодное и враждебное отношение.

Навстречу шаману из дерева-дома вышел крупный мускулистый волк. Его густой чёрный мех покрывало множество украшений из костей (девочка была готова поспорить, что некоторые принадлежали другим фурри). Тело было усыпано боевыми шрамами. Правое ухо отсутствовало, а на морде зиял ужасный шрам.

— Пррриветствую тебя, Вождь Амансиз, — старец склонился перед вождём всех волчьих.

— Старррик, — Амансиз смотрел поверх шамана, прямо на Хеседа и Гебуру. Голос вожака был грубым, неприятным и властным. Чёрный явно привык, что ему все подчиняются беспрекословно. — Зачем ты оскверррнил наши земли, пррриведя сюда этих жалких монгрррелов?

— Монгрелов? — тихо спросила маленькая брюнетка, обращаясь к шиварцу.

— Это значит, что твои друзья бастарды, — видя непонимание, шиварец пояснил: — Ублюдки для своего племени.

Тишина повисла над поселением. Взоры всех были обращены на двух нежеланных гостей, в мире фурри.

***

1 Оркениетти — цивилизованные племена фурри

2 Тайпалар — дикие племена фурри

— Глава 16 —

***

— Я тррребую ответа! — проревел вожак.

Из древесного дома вышла дюжина старых фурри. Старцы сильно походили на Говорящего-С-Духами — те же перья и косточки для украшения, такие же посохи. Хотя последние были не костяными, как у шамана, а деревянными и не столь внушительными. Да, они походили, но не были такими же. Между шаманом и вышедшими чувствовалось одно огромное отличие. В них не было мощи. В глазах т'эрки, они были лишь старыми псами.

«Должно быть, старейшины», — подумала девочка.

— Ты не впррраве чего-либо тррребовать у того, — Говорящий-С-Духами выпрямился, — кто не подвластен тебе. Ты можешь лишь смиррренно ждать.

В голосе шамана слышалась насмешка. Старейшины зашептались за спиной вожака. Им не нравилось такое неуважение по отношению к Вождю.

Как и самому Амансизу. Чёрный зверь зарычал, оскалив клыки. И без того устрашающая морда стала ещё безобразнее.

Из древо-дома вышла волчица. Её коричневый мех блестел на солнце, подчёркивая её красоту. В отличие от вождя, что носил на себе грубо выделенные кости, самка фурри гордо ступала в костяных браслетах как на задних, так и на передних лапах. В загривок, что был длиннее, чем у самцов, были искусно вплетены кожаные шнурки. Набедренная юбка, из выделенной шкуры неизвестного зверя, доходила до самых пят. Шею украшало костяное колье.

Волчица встала по правое плечо от вождя.

— Говорррящий-С-Духами, — волчица низко склонила голову. Голос фурри был красивым и звучал, словно горный ручей. — Мы рррады твоему возвррращению, но хотели бы любезно поинтеррресоваться, что заставило тебя пррривести в стаю этих двоих?

— Слушай свою жену, Амансиз, — шаман ответил на поклон. — В ней больше здррравого смысла, чем в тех, кто заискивает перрред тобой, прррячась за спину.

Старейшины разгневано загудели. Но стоило вождю клацнуть в их сторону челюстью, как они тут же затихли. Юная кагэми прыснула от смеха. Шиварец недовольно шикнул на подопечную.

— Я отвечу на твой вопрррос, Хэстэ. Как вам всем известно, — шаман повысил голос, чтобы все собравшиеся легко слышали каждое произнесённое им слово, — черррез неделю состоится Мусабидже — испытание, что покажет, кому какая Судьба в стае уготовлена. Это состязание пррроходит каждый год с тех поррр, как Бинатанг Бесаррр пожеррртвовал собой, ррради пррроцветания нашего вида. Щенки, что десять ррраз наблюдали смену года, имеют пррраво испытать себя.

— Мы все это знаем, старррик, — оскалился вожак.

— И рррод, к которррому те щенки относятся, не имеет значения, — Говорящий-С-Духами улыбнулся. — Это десятая смена года Хеседа и Гебуры. Так неужели сыновьям вождя не будет дозволено пррринять участия в Мусабидже?

Рёв, что разнёсся по поселению, достиг даже вершин гор, спугнув с насеста серых птах — столь велик был гнев вождя стаи Канавар. Старейшины поджали хвосты, уши прильнули к голове. Вся поза старцев говорила о подчинении и смирении. Да и остальные фурри поселения припали к земле.

Маленькая брюнетка, пораженно, оглядывалась. Она не понимала их поведения. Насколько бы страшен ни был вожак, это не стоило такого унижения. Единственное, что её радовало, так это тот факт, что даже дёрнувшись, Хесед и Гебура продолжали стоять.

Стояли и шаман, опирающийся на посох, и жена вождя.

— ИХ МЕСТО У ЛИЧИНОЧНОГО ДЕРРРЬМА, А НЕ НА ИСПЫТАНИИ! — гремел голос Амансиз.

— Не забывай, что они имеют такое же пррраво на испытание, как и дррругие, — Говорящий-С-Духами небрежно подёргал одно из перьев в шерсти.

— Не забывай, что если бы не ты, их бы вообще не было, — вождь тяжело дышал.

— Ох, в этом скорррее виноваты весна и твоё неудеррржимое желание, Вождь, — шаман многозначительно посмотрел на коричневую волчицу. — Тебе ведь показалось мало, заполучить в жёны самую мудрррую, крррасивую, благоррродную из волчиц.

— Благодарррю за тёплые слова, Говорррящий-С-Духами, — Хэстэ положила лапу на плечо мужа, — но ты рррискуешь укусить моего мужа за хвост. А это может плохо кончиться, даже для тебя.

Было видно, как тяжело давалось вождю контролировать себя. В его жёлтых глазах пылала жажда крови. Крови шамана. Но отчего-то этот крупный мускулистый волк не спешил атаковать старика, что ростом доставал ему едва по грудь.

— Прррости старррого дурррака, Хэстэ. Я всего лишь хочу, чтобы закон соблюдался как положено.

— Все мы слуги законов. И не дело молодых рррешать вопррросы, что подвластны лишь старррой мудрррости. Пусть же этот вопрррос рррешиться волей мудрррейших, — волчица поклонилась шаману, — и старррейших, — лёгкий кивок в сторону старцев за спиной вождя.

Старейшины гордо выпятили грудь, показывая свою значимость, а шаман, так же как и т'эрка за его спиной, сдерживали смех.

Амансиз бросил уничтожающий взгляд в сторону шамана, щёлкнул пастью и скрылся в древо-доме. Хэстэ последовала за мужем, одарив холодной улыбкой старейшин. Уже под кроной дома, волчица обернулась и посмотрела на пасынков. Те, прикрыв глаза, поклонились мачехе. Хэстэ без единого слова вошла внутрь.

Часть фурри вернулась к повседневным обязанностям, но кое-кто ещё остался на площади перед главным домом, чтобы увидеть концовку спора. По большей части это были молодые щенки, ещё не достигшие десятой смены года. Им все ещё ничего не поручали, и они были полностью посвящены себе. Остались и те, кто в этом году должен был принимать участие в Мусабидже. Молодые волки и волчицы внимательно наблюдали за старцами, ожидая развязки.

Дюжина старейшин встали кругом зашептавшись. Шаман, ожидающий начала нелепого спора, пару раз дёрнул ушами, отгоняя назойливых мух, и широко зевнул.

— Они монгрррелы, — один из старейшин, с нервно дёргающимся глазом, поднял на Говорящего-С-Духами взгляд. — Монгрррелы не могут участвовать.

— Слышишь, Шептунья, — не оборачиваясь, бросил серебряный волк т'эрке, — твоих дрррузей называют монгрррелами. Их порррочут только из-за того, что их кррровь смешана. Видимо Старррейшины забыли, что когда в наш миррр пррришел Бинатанг Бесаррр, подобное случалось на каждом шагу. У всех была единая кррровь, так как и нарррод был един. И неважно было, какого цвета твой мех и форррма челюсти. Уже тогда молодые щенки в испытаниях показывали и доказывали свои умения. Готов поклясться кончиком хвоста Бинатанг Бесаррра, что и у ваших пррредков, о, Старррейшины, кррровь была не столь чиста, как вы надеетесь. Но это же не помешало вам, в своё вррремя, пррринять участие в Мусабидже.

Послышались смешки со стороны зрителей. Глаз осмеянного старейшины стал дергаться ещё сильнее. Волк, поскуливая, присоединился к новому витку обсуждений доводов против участия нежеланных гостей.

— Они не пррринимали участия в жизни нашего клана! — попытался другой старейшина, чей мех местами был спутан в грязные комья.

— Да, — шаман прикрыл глаза и склонил голову. Старейшина, чувствуя свою победу, расплылся в щербатой улыбке. Но она моментально слетела с его морды, стоило Говорящему-С-Духами поднять морду и, ухмыляясь, продолжить: — Но так же, как члены младших стай. Вот только незадача — черррез неделю они тоже пррридут испытать свои возможности. И их вы допустите. Ведь они пррринимали участие в жизни своих стай. Так же как Хесед и Гебуррра. Ведь как гласит старррая поговорррка «два фуррри — уже стая».

Новая волна смешков, более смелая и громкая, заставила опозоренного старейшину дёрнуть головой. Большой кусок грязи, прихватив с собой и часть потрепанного меха, упал под лапы старика.

— Но младшие стаи делают все, чтобы главный рррод пррроцветал, — вклинился третий старейшина, с низко опущенными ушами. — Они существуют на благо стаи.

— Но ррразве покинуть стаю и стать шептуном — не есть благо для стаи? Выполнять волю самого Бинатанг Бесаррра — куда уж лучше для пррроцветания. Или у вас есть возррражения и на этот счёт, о, Старррейшины? — было видно, что шаману осточертело все это препирательство.

На подобный выпад старейшины не могли ответить. Шептание между ними усилилось, перерастая в недовольное рычание. Так продолжалось некоторое время, пока наконец первый старейшина, с дёргающимся глазом не произнёс:

— Хесед и Гебуррра, монгрррелы стаи Канаваррр, допускаются до испытания Мусабидже. Коль такова воля Бинатанг Бесаррра, они с честью пррройдут его. Или же погибнут.

Старый волк облизал пересохший нос и бросил злобный взгляд в сторону ошарашенных братьев. Старейшины, под смешки и ворчания, удалились в главный древо-дом.

— Ну, что же, — шаман обернулся к кагэми, — дело сделано. Теперррь можно и поесть. А то все эти ррразговоррры с глупцами так утомляют.

Маленькая брюнетка громко засмеялась.

***

Всё поселение фурри представляло собой заросли каменных деревьев, что служили для местных домами. Как рассказал Говорящий-С-Духами, эти деревья росли не столько на камнях определённой породы, как могло показаться на первый взгляд, сколько прямо из них. Разрушая твёрдую поверхность, молодые ростки, зародившиеся прямо в сердцевине булыжника, стремились вверх, к солнцу и небу, разрастаясь всё больше и больше. Когда же дерево достигало определённого возраста, оно словно «раскрывалось», создавая внутри себя довольно просторные для жизни помещения. По всему миру были раскиданы сотни подобных «каменных оазисов». В них-то и селились фурри.

Древо-дом, к которому привёл их шаман, находился на приличном расстоянии от поселения. Пока кагэми и фурри шли до него, к ним успела вернуться Харита, вся обвешанная украшениями из костей.

— Знаки симпатии, — пояснил шаман.

— Знали бы они, чему они симпатизируют, — едко заметил шиварец.

Жители деревни, кто с добрыми улыбками, кто с холодностью во взгляде, провожали процессию. Некоторые, особо сердобольные самки фурри, насильно впихивали шиварцу в руки плетёные корзинки с едой. Тот молча отказывался. Одна, весьма крупная самка, таки умудрилась всучить свёрток с личинками проговорив:

— Больно бледненький и худой вы для Шептуна — посланца Бинатанг Бесара.

Тайро прыснула от смеха, а шиварец, все так же молча, сдавил в руках несчастных личинок. Тени вокруг Октуш зашевелились, подобно ядовитым змеям. После этого, желающих поделиться провизией — не наблюдалось.

Древо-дом шамана встретил их стойким ароматом сушёных трав и чего-то приторно-сладкого. Тут и там виднелись различные горшки и глиняные склянки. Под деревянным потолком кружила стайка насекомых, напоминающих светлячков, но крупнее земных собратьев. Спальный настил, помимо трав и цветов, кишел цветными перьями. Земляной пол был устелен мягким мхом.

Хозяин дома жестом пригласил гостей присаживаться, а сам подошёл к большой плошке, что грелась на каменной печи. Шиварец с Вексом встали по обе стороны от входа, прислонившись спинами к стене. Кагэми-фурри устроились около небольшого окна-бойницы. Т'эрка и денром расположились прямо на полу, сев на природный ковёр изо мха.

— До дня Мусабидже осталось пять дней, — шаман разливал горячую настойку по мискам. — На это вррремя, вы можете рррасположиться у Хэстэ. Она хоть и не любит пасынков, в ночлеге Шептунам не откажет. Бррратья же побудут здесь.

— Я думала, что жена вождя не питает ненависти к ним, — маленькая брюнетка утопала в настиле и все никак не могла нормально сесть. Особенно мешала, сидевшая по привычке на коленях, Харита. Вот только размером она теперь была с т'эрку.

— Это лишь политические игры. Ей противны как твои лохматые друзья, так и бесполезные старикашки. Вторые, видимо, больше, — Ансацу посмотрел на шамана. — Я прав?

— Ты очень наблюдателен, Шептун. Но не только непррриязнь к Старррейшинам пррричина её холодного рррасположения к бррратьям.

— Есть что-то ещё? — поинтересовалась юная кагэми.

Неожиданно в дом ворвался тёмно-коричневый смерч, налетевший с поскуливанием на кагэми-фурри.

— А вот и вторррая пррричина, — усмехнулся серебряный волк.

На Хеседе и Гебуре, обнимая обоих за шеи, повисла молодая волчица. Её мех по цвету походил на шкуру Хэстэ, но гораздо темнее. Обилие костяных украшений и множество кожаных шнурков говорили о богатом происхождении.

— Рррад вам пррредставить — Гэнс, — волчица продолжала висеть на собратьях. — Дочь Хэстэ и Амансиз. И сестррра эти двух оболтусов.

Гэнс наконец отцепилась от братьев и повернувшись к гостям, низко поклонилась, коснувшись когтями передних лап земляного пола. На шее у дочери вождя висело такое же ожерелье, как и у матери. В уши были вставлены серьги-кости.

— Благодарррю вас, что пррривели моих Своядж домой, — голос у молодой волчицы был чистым и звонким.

— Свейя! — первым пришёл в себя от шока Гебура. — Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? Как ты смеешь спрррашивать у меня это, когда вы оба исчезли на пять лет! — фуррийка топнула лапой.

— Ты ведь знаешь, такова воля Бинатанг Бесаррра, — попытался успокоить сестру Хесед.

— Бинатанг Бесаррр никогда бы не стал ррразделять членов одной стаи!

— Иногда ваша сестррра говорррит умные вещи, — шаман раздал присутствующим миски с настоем. Хватило и внезапно появившейся волчице.

— А что случилось пять лет назад? — подняв руку, поинтересовалась т'эрка.

— Сверрршившееся пять лет назад, всего лишь логическое заверрршение того, что началось ррраньше, — начал свою речь шаман. — В ту ночь, десять смен года назад, шла битва с кланом Тулку. Много смелых фуррри пало с той и дррругой сторрроны. Все они храбррро сррражались. Но кто-то всегда победитель, а кто-то пррроигррравший. Тогда пррроигрррали Тулку. Они не только потеррряли своего вожака, но и его жена, хрррабрррейшая Игидлик, была взята в плен. Уже тогда кланом пррравил Амансиз. Фуррри в полном рррасцвете сил. Все полагались на него и его будущих детёнышей.

Дети вожака нервно повели могучими плечами.

— Да вот только, — продолжал шаман, — не было наследников у вождя. На тот момент уже семь лет он состоял в союзе с Хэстэ, но Бинатанг Бесаррр не был благосклонен к ним. В ярррости, а многие говорррят, что и под воздействием хмельных плодов, Амансиз пррровёл ночь с пленницей. Шутка Бинатанг Бесаррра удалась на славу — спустя несколько месяцев на свет появились два щенка. Один чёрррный, как вождь-отец, вторррой белоснежен, как пленница-мать.

— Когда мы ррродились, лишь благодаррря Говорррящему-С-Духами, нам сохррранили жизни, — тихо произнёс Гебура.

— Верррно, — шаман переложил посох в другую лапу, звякнули косточки-украшения. — Убедив всех, что негоже убивать единственных наследников, пусть это даже и были монгрррелы.

— Нам пррришлось несладко. Каждый день мы доказывали своё пррраво на жизнь, — рыкнул Хесед.

— И доказывали вполне успешно. Многие перрресмотрели свои взгляды на полукррровок, но, к сожалению, не все.

— А спустя четыррре года ррродилась я, — проговорила Гэнс.

— И в бастардах не было уже надобности, — констатировал шиварец.

— Пррравильно. Их попытались убить, хоть все и говорррят, что это был несчастный случай.

— Из-за этого погибла наша мать и чуть не погибла Свейя! — рявкнул Хесед. Гебура обнял сестру, словно защищая от всех.

— Что произошло? — нервно перебирая косточки в шерсти Хариты, спросила девочка.

— Когда Гэнс наблюдала перррвую смену года, бррратьев отпррравили на охоту. Ничего серррьезного, но подобное не пррринято до десятой смены года.

— Мы были в дальней части леса, когда на нас вышел ррраненый утарррас. Обезумевший от боли, он бррросился на нас. Но нам удалось уйти от него, — голос Хеседа был тих.

— Вот только мы вывели его на Игидлик, что собирррала ягоды, и увязавшуюся следом за ней Гэнс, — прошептал Гебура.

— Моё поведение пррривлекло утаррраса, — Гэнс шмыгала носом, вспоминая давно минувшие события. — Он напррравил свои смеррртоносные рррога на меня. Игидлик закрррыла меня своим телом, пожеррртвовав жизнью.

— Мы же со Своядж бррросились на утаррраса.

— И в вас пробудились демеулик, — подытожил шиварец.

Братья кивнули.

— После случившегося, они верррнулись в поселение, — шаман поднялся с мха, на котором сидел, и подошёл к кагэми-фурри. — Живые. И без единой ррраны. Они пррринесли мёррртвое тело матеррри и верррнули заплаканную дочь вождю. С тех поррр, Хэстэ и стала благосклоннее относиться к пасынкам, и ненавидеть Старррейшин, за то, что они всё это и подстррроили. Несмотррря на это, и она вздохнула с облегчением, когда черррез несколько дней за Хеседом и Гебурррой пррришёл дррругой Шептун.

Ненадолго в древо-доме повисла тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых под потолком.

— Гэнс, — Говорящий-С-Духами положил лапу на плечо волчицы, — отведи гостей к себе в дом. Пусть Хэстэ позаботится о них.

Фуррийка кивнула, утёрла набежавшие слезы и вышла из дома. Простившись с близнецами и шаманом, т’эрка вместе с наставником и друзьями, последовала за дочерью вождя.

— Подождите! — резко остановившись, воскликнула девочка. — Так они что, младше меня?!

— Ты только сейчас это поняла? — усмехнулся шиварец и подтолкнул подопечную.

***

Пятое утро в мире Ду'Тог встретило т'эрку запахами запечённого мяса, звуками домашнего быта и рычанием. Пока глаза юной кагэми оставались закрытыми, даже пожелания «удачной охоты», заменявшее в этом мире «доброе утро», звучали как рычание, поскуливание и тявканье. Минусом ноанут было то, что универсальный переводчик работал, только если видишь собеседника. Когда т'эрка впервые провела ночь в мире фурри, то утром от неожиданности, да и от страха, забилась в настил, закопавшись в него с головой. А какой ещё могла быть реакция у девочки, когда она слышит под ухом громкое рычание?

Но сегодня все прошло хорошо и без эксцессов. Разбуженная Гэнс, маленькая брюнетка сладко потянулась и приняла у дочери вождя из лап миску с… С чем именно, малышка пыталась не думать. Она завтракала с надеждой, что хрустнувший на зубах кусочек, не был чьими-то лапками.

Девочка огляделась. Векса уже не было. Видимо, с первыми лучами солнца киборг ушёл на тренировки с братьями. Когда местные узнали, что чужак помогает монгрелам (от одного упоминания этого слова, девочка морщилась), Старейшины зароптали и попытались найти в этом возможность лишить Хеседа и Гебуру права участия в испытании. Да вот только тяжело что-либо говорить существу, что на любые обвинительные выпады без всяких эмоций произносит:

— Я — тренируюсь. Они — тренируются. Все — тренируются.

Что было сущей правдой. С того дня, как Говорящий-С-Духами унизил Старейшин, в поселении шли приготовления к состязаниям. Молодые особи, достигнувшие десяти лет, вовсю тренировались. Кто-то один, а кто-то, как и братья, вместе. Кроме того, в поселении стали появляться представители младших стай. Малышка очень удивилась, когда однажды утром заметила среди фурри-волков и других представителей волчьих: шакалов и койотов. И это были только те, чьи названия т'эрка знала по родному миру. Некоторых особей она видела впервые, хотя чем-то они ей напоминали домашних собак. Должно быть тем, что подчинялись командам волков. Сразу было понятно, чей род был доминирующим.

Фурри вообще очень серьёзно относились к иерархии. За малейшими провинностями, нарушение субординации и ошибками, следовали жёсткие наказания. Каждый должен был чётко выполнять то, что ему полагалось, и вести себя соответственно статусу. Своеволие разрешалось только щенкам, коими здесь считались все, кто не достиг десяти лет. А последним очень нравилась Харита.

Судя по пустующему настилу и громким голосам на улице, химера опять носилась с молодняком. Денром только и делала, что целыми днями резвилась с маленькими фурри. Они везде таскали её за собой: лес, поляны, водопой — каждый норовил показать гостье самые красочные места. Они даже не догадывались, что молодая фуррийка, через секунду могла принять другой облик. Но что-то в ней притягивало молодых особей. Должно быть, они чувствовали, что она такой же неугомонный ребёнок, как и они. В один из дней т'эрка как-то повстречала группу молодняка в компании Хариты. Щенки пытались вскарабкаться на дерево, на верхушке которого, весело виляя хвостом, сидела химера. Никто из фурри так и не заметил тонких шипов, торчащих из её лап.

Позавтракав, малышка вышла на улицу, накинув на плечи плащ, что соткал для неё шиварец. Окружающие приветствовали юную кагэми низкими поклонами. Некоторые, даже умудрялись касаться передними лапами кончиков её сандалий. Этот жест особо смущал девочку.

— Ты можешь заняться чем-то более полезным, нежели бессмысленное брожение? — шиварец вышел из тени дерева, напугав находившихся рядом фурри. Плащ за спиной мужчины покачивался в такт его шагов. Лицо Ансацу было скрыто под капюшоном.

— Я занимаюсь полезным делом. Я изучаю новый для себя мир, — девочка шла в сторону тропы, ведущей к шаману. — А вы чем занимались? Я не видела вас несколько дней.

— Сливался с миром. И в отличие от тебя, это действительно помогло мне изучить его, — шиварец шёл следом.

— Я так не могу и вам это известно.

— Не можешь, потому что не желаешь принимать своей сущности.

— Но я ведь умею использовать нодзому и ноанут.

— Ноанут используют все кагэми. А те, что часто общаются с другими видами вне Цитадели, способны разговаривать без шипения и шороха.

— Но вы так не умеете, — малышка покосилась на наставника.

— Те, с кем я встречаюсь вне Цитадели, не особо обращают внимание, на каком языке с ними говорит существо, по другую сторону клинка, торчащего из их брюха, — мужчина елейно улыбнулся.

Порой, когда т'эрка вела с шиварцем беседы, она забывала, что разговаривает с Октуш виа Сацуи. Сам же Ансацу не упускал возможности вновь и вновь напоминать ей об этом.

— А что касается нодзому, — кагэми-шиварец принял плод у подошедшей фуррийки, — то ты хоть заметила, что помимо нас шестерых, здесь есть ещё носители тёмного пламени?

Девочка огляделась, пытаясь увидеть другого кагэми, выходящего из тени. Но её взору предстали только фурри. И единственная кагэми среди них была Харита, в образе ярко-рыжей волчицы.

— Обычное зрение не позволит тебе увидеть его. Он ещё находится в утробе матери, но его чёрное пламя уже ярко сияет. А нодзому ты, по непонятным для меня причинам, не используешь. Это единственный навык кагэми, что тебе подвластен, но даже его ты не желаешь развивать. На твоём месте, я бы не выключал теневое зрение.

— Но оно требует много сил. У меня глаза устают.

— Быть кагэми вообще штука не простая.

Двое кагэми прошли мимо загона с личинками. Все они были размером с кабана, тёмно-синего и тёмно-зелёного цветов. У некоторых на спинах виднелись небольшие шипы и наросты. Пара фурри следили за ними, подкидывая корм. Фурри постарше разделывал одну из личинок у другого конца загона.

— Я не напрашивалась в кагэми. Все за меня решили, — продолжила диалог малышка.

— И виа за тебя выбрали. Но будь добра, хоть как кагэми развивайся сама, — шиварец сделал жест кистью и в руке появился небольшой теневой шарик. Мужчина поводил над ним свободной рукой и шарик стал менять форму. Растянулся, расплющился, добавил пару отростков, заострился — в руках мужчина держал небольшой кинжал.

— Иначе даже такое не сможешь сделать, — Ансацу сжал ладонь и клинок обратился чёрной дымкой.

— А я и не собираюсь делать оружие, — насупилась девочка. — Оно мне не пригодится.

— Что-то я не заметил твоей ярой неприязни к нему несколько дней назад, — многозначительно заметил Амо.

— Это единичный случай, — возразила малышка. — Такое не происходит на каждом шагу.

— Происходит. И именно на каждом шагу. Особенно с тобой, — сталь зазвучала в голосе Ансацу. — И пока ты будешь вести себя как умалишённая, отказываясь от своей сути и лишая себя способа выжить, такое будет происходить с тобой все чаще и чаще. Ты же, даже зрение кагэми, единственную подвластную тебе силу, отказываешься применять.

Кагэми миновали сборщиков фруктов. У поселения была настоящая плантация с самыми разнообразными растениями. Травы с цветками, листья с ягодами с кустов, фрукты с древесным соком — все шло на сбор. В основном среди сборщиков были самки, но встречались и самцы. Они таскали особо тяжёлые корзины к общему месту сбора.

— Но постоянно ходить с нодзому утомительно, — малышка не хотела говорить о своей причастности к виа Сацуи. Перспектива в дальнейшем стать убийцей её не прельщала.

— Но и не использовать его вообще — неразумно. Поверь, твоя жизнь может зависеть от того, насколько хорошо ты умеешь видеть истинную сущность окружающих тебя тварей, — Ансацу кивнул проходящим мимо охотникам, что возвращались с ночного рейда. Их добычей был увесистый кабан с раздвоенным хвостом.

— Что вы имеете в виду? — маленькой брюнетки не понравился тон, с которым говорил наставник. Его фраза не была общей, он конкретизировал.

— Что всегда следует быть настороже. Особенно для тебя, — Амо повернул голову в сторону подопечной. Она почувствовала, как старший кагэми смотрит ей прямо в глаза.

Шиварец отвёл взгляд и произнёс:

— Вот мы и пришли к твоим лохматым дружкам.

Впереди виднелся древо-дом Говорящего-С-Духами.

***

Уже на подходе к жилищу шамана, кагэми виа Сацуи услышали знакомые голоса собратьев и раздражённое рычание. У самого входа в дом старца стояли Векс с Хеседом и Гебурой, а напротив них группа из трёх фурри. Местные жители в открытую провоцировали кагэми.

— …здесь, пррроклятые монгрррелы! — услышали обрывок фразы, подошедшие Ансацу с подопечной.

Говорящим был фурри рыжего окраса с чёрно-белой спиной и хвостом. Наглец, как и два других, относился к фурри-шакалам.

— Убирррайтесь! Нам неважно, избррранцы вы Бинатанг Бесаррра или нет! Прррочь! Вам не место рррядом с достойными фуррри! — тявкал шакал.

— Это ты, что ли, достойный? — с вызовом спросила подошедшая т'эрка.

Девочка встала перед фурри. Он не был столь крупным, как её друзья, но все равно ей пришлось задрать голову, чтобы обратиться к нему. Зверь раздражённо фыркнул, оскалив клыки:

— Не лезь, углис!

Между шакалом и т'эркой резко возникли два силуэта. Хесед и Гебура, что до этого молча терпели брань в свою сторону, встали на защиту подруги. Братья прижали к горлу шакала, что ростом доставал им едва ли до груди, пару длинных костяных когтей. Только сейчас малышка заметила, что к передним лапам близнецов специальными ремешками были закреплены искусственные когти.

Шакал нервно сглотнул и попытался подать сигнал двум другим, но было поздно — одному горло механической рукой сжимал Векс, другого, парой кинжалов у висков, запугивал Ансацу.

— Не смей оскорррблять Иррр'лак, жалкий шакал! — глаза Хеседа горели огнём.

— Пусть мы и монгрррелы, но остаёмся пррри этом членами главной стаи! — взгляд Гебуры был подобен льду.

— Ну-ну, хватит, — Говорящий-С-Духами не спеша подошёл к братьям и посохом опустил их костяные когти. — Не стоит устррраивать ненужные дррраки. Будет очень жаль, если одна из младших стай недосчитается тррроих своих щенков ещё до начала испытания.

Кагэми, не сговариваясь, отпустили шакалов. Те, зажав хвосты между лап, поспешили скорее убраться прочь.

— И часто члены младших стай столь нагло нарушают правила поведения? — шиварец не спешил рассеивать оружие.

— С тех поррр как эта тррроица прррибыла сюда — ежедневно, — шаман направился по тропе вглубь леса, жестом позвав остальных за собой. — Они лучшие сррреди младших стай и на них возложены большие надежды. Некоторррые полагают, что одному из них уготовлена судьба занять место Младшего Вождя.

— Младшего Вождя? — юная кагэми поравнялась с серебрёным волком.

— Стая Канаваррр является главной стаей по эту сторррону горрр. Амансиз имеет статус Верррховного Вождя. Но и в каждой из младших стай есть свои вожди. Таких зовут Младшими Вождями.

— Как у вас все сложно.

— А ррразве в твоём ррродном миррре власть не такая же, Шептунья?

Девочка подумала, что власть на Земле, со всеми своими ступенями и подуровнями, недалеко ушла от иерархии фурри. Ведь так часто в её родном мире люди грызлись за власть, словно голодные псы за кость.

— Вы правы, — вздохнула малышка, — такая же.

— Власть везде одинаковая. И неважно, покрррыт ли ты шерррстью или же живёшь во тьме.

— Если ты хочешь власти, то иди и возьми её. Если сможешь, конечно, — Ансацу шёл рядом, подкидывая один из кинжалов. Неожиданно для всех, мужчина резко развернулся и запустил оружие в кусты неподалёку.

— Что случилось? — т'эрка встала за спину наставника.

— Гости, — шиварец не сводил взгляда со стороны зарослей.

Кагэми виа Декен приняли оборонительные стойки.

— Точнее, — шаман небрежно обошёл кагэми, подходя к зарослям, куда минуту назад шиварец запустил клинком, — это мы гости. Не так ли, Овсу?

Из зарослей вышел фурри. Это был мощный серый волк. Помимо косточек и шнурков, в его шкуре были вплетены кусочки веток и пучки травы. На набедренной повязке висела пара трёхпалых искусственных когтей. В лапе он держал копье с костяным наконечником. Из древка торчал кинжал шиварца.

— Овсу! — Гебура и Хесед опустили своё оружие и радостно подойдя к серому фурри, коснулись когтями его лап.

— Как понимаю, вы знакомы, — Ансацу повёл рукой и кинжал, покинув древесину копья, лёг ему в ладонь.

— Ты хоррроший охотник, Шептун. Заметил и атаковал. Но твоих навыков не хватило, чтобы убить меня, — Овсу засмеялся грубым лающим смехом.

— Поверь, моих навыков хватит, чтобы никто не заметил пропажи одного пса-переростка, — Ансацу рассеял кинжалы и шевельнул кистью. Вокруг шеи Овсу возник теневой жгут.

Все замерли. Кагэми и шаман следили за молчаливой борьбой между шиварцем и серым фурри.

— Хе, ты мне нррравишься, — улыбнувшись во всю пасть, произнёс Овсу, лапой рассеивая тэмат. — Не упускаешь добычи до конца.

— Как и ты, — Ансацу отвёл один из трёхпалых когтей от своего бедра. Фурри даже не пришлось доставать оружие. Он просто слегка надавил на него и лезвие легло чётко на цель. Как и когда это произошло, остальные даже не заметили.

— Так ты учишь этих щенков? — Овсу потрепал Хеседа и Гебуру за загривки.

— Нет. На моем попечительстве вот эта, — Ансацу указал на подопечную, что уже стояла рядом и разглядывала волка.

— Такая маленькая. Неужели тоже Шептун? — серый волк опустил морду и вполне так по-собачьи обнюхал девочку.

— Да. И не так безнадёжна, как кажется, — шиварец усмехнулся.

Овсу втянул полную грудь воздуха и внимательно посмотрел на т'эрку:

— Я понимаю, о чём ты говоррришь.

«Ну хоть кто-то что-то понимает», — скрестив руки на груди, подумала юная кагэми.

Овсу направился дальше по тропе. Ансацу и Векс шли рядом. Гебура и Хесед следом. Замыкали строй т'эрка и шаман. Маленькая брюнетка прислушивалась к разговору своего наставника с серым фурри.

— Что это за оружие у тебя и этих двух щенков? — шиварец указал на искусственные когти.

— Это — жуз, — Овсу похлопал свободной лапой по когтям. — Наши когти недостаточно длинные и крррепкие. А паррра жуз хорррошо их заменяет. Мы делаем их из рррогов утарррасов. Шкуррра служит для кррреплений.

— А копье? Я не замечал его у других фурри, в отличие от того же жуза.

— Копье есть только у меня. Дррругие фуррри не считают его достойным оррружием.

— А делать себе костяные протезы, значит, достойно? — Ансацу скептически приподнял одну бровь.

— Мой мир полон протезов, — Векс постучал пальцами по металлической руке.

— Хе, забавные вы, Шептуны, — Овсу дружелюбно хлопнул шиварца по спине. Мужчина пошатнулся.

Девочка внимательно следила за диалогом наставника с воином. Её довольно сильно поразил тот факт, что Амо заинтересовался чем-то помимо своих растений. Он хоть и был убийцей, но подобной любви к оружию она в нем не замечала.

И с ней он так много и подробно никогда не говорил.

— Кто такой этот Овсу? — спросила т'эрка у шамана. Разговоры об оружие ей интересными не казались.

— Овсу лучший сррреди охотников. Захоти он, и власть будет в его лапах, — Говорящий-С-Духами почесал подбородок.

— Но он этого не хочет?

— Ты пррравильно догадалась. Но и пррравление Амансиза ему не по нррраву. Особенно с тех поррр, как бррратьям пррришлось покинуть наш миррр. Помнишь, я говорррил, что многие перрресмотрррели свои взгляды на полукррровок? Овсу был перррвым из них. Он видел в твоих дрррузьях большие перррспективы и достойных охотников. В то вррремя, пока их ррровесники игрррались в грррязи, эти двое могли легко поймать рррогатого кррролика. Овсу взялся за их обучение, коль скоррро ррродной отец от них отверррнулся. Свои перррвые навыки охотников и бойцов они получили от него.

— А куда мы идём сейчас? — спросила девочка, глядя на могучие спины кагэми-фурри.

— Мы идём подготавливать твоих дрррузей к Мусабидже, — с хитрецой в голосе произнёс шаман.

***

Последние дни перед испытанием прошли для Хеседа и Гебуры в режиме усиленных тренировок. Способствовали этому ещё и различные предложения, поступающие от Векса и Ансацу. И если первый искренне искал способы улучшить навыки соратников, то второй так же искренне издевался. Пока фурри сражались, бегали, таскали тяжести, т'эрка осматривала местность.

Древо-дом Овсу располагался в глубине леса и никто не спешил нарушать его границы. Так что девочка без каких-либо опасений гуляла по округе. Неожиданно, она услышала тихое повизгивание. Идя на звук, малышка вышла к довольно глубокой яме. Судя по лежащим сверху веткам, яма служила ловушкой. Юная кагэми осторожно заглянула внутрь. На дне ямы, прибившись к стене, сидела юная фурри. Её шкура была измазана в грязи и потому цвет шерсти не поддавался определению, но не вид. Фурри была таким же монгрелом, как и друзья т'эрки. Только смешались в ней кровь койота и шакала.

— Эй, — позвала маленькая брюнетка, — ты меня слышишь?

Незнакомка испуганно замотала головой. Повизгивание стало громче.

«Она ведь слышит шорох и шёпот. Ещё бы ей не боятся меня.»

— Я наверху! — кагэми замахала рукой. — Я не причиню тебе вреда!

Фуррийка подняла морду. По грязной шкуре текли слезы.

— Кто ты? — настороженно спросила несчастная. — Ты шептун?

— Да! — радостно подтвердила девочка. — Я шептун! Как тебя зовут?

— Юльгу.

— Юльгу, как ты попала сюда?

— Я собирррала крррасные ягоды, но не заметила ямы.

— Ты можешь выбраться?

— Нет, — фуррийка всхлипнула. — Мне стрррашно. У меня болит лапа. Я хочу домой.

— Не плач, я приведу помощь и мы достанем тебя!

— Не нужно никуда идти, — раздался за спиной голос Амо.

Шиварец приблизился к краю ямы, передал свой плащ подопечной и спрыгнул вниз. Подойдя к Юльгу, мужчина взял щенка на руки (благо, она была довольно мелкой) и вошёл в состояние до-во. Окутав себя и свою ношу тэмат, кагэми, скользя по стенам ямы, поднялся наверх.

— У неё вывихнута лапа. Отнесём её к шаману.

Ансацу рассеял тени вокруг себя и направился к дому Овсу. Т'эрка шла следом. Её кольнула мимолётная ревность, когда она увидела, как осторожно шиварец держал на руках раненого щенка.

У древо-дома их уже встречали. Овсу взял на руки потерпевшую, а Говорящий-С-Духами начал возиться с её раной.

— Она из тайпаларрр, — принюхавшись, проговорил Хесед.

— В перррвую очеррредь она маленькая ррраненая фуррри, — шаман аккуратно вправил вывих. Юльгу визгнула.

— Тайпаларрр не так плохи, как это хочет показать Амансиз, — Овсу успокаивал щенка. — С тех поррр, как я ушёл из поселения, я часто встррречаюсь с ними. И до сих у меня не было с ними пррроблем. Я очень сожалею о тех годах, когда считал их изгоями, как и ваш отец.

— Вы, как никто, должны понимать, что значит чувствовать себя дррругими, — укоризненно заметил серебряный фурри.

Над лесом зазвучал долгий, протяжный вой.

— Вррремя пррришло, — произнёс шаман, взглянув на небо.

Небосвод был усеян птицами, поднявшимся со своих насестов.

— Время чего? — спросила т'эрка.

— Вррремя Мусабидже, — пояснил Овсу, повернувшись к Хеседу и Гебуре. — Вррремя доказать, чего вы стоите.

Ещё один вой огласил земли фурри, созывая всех на состязание.

***

1 Свейя — фурри. «любимая сестра»

2 Утарас — копытное, размерами и массой, как у носорога, внешне напоминает буйвола с двумя парами острых бычьих рогов длиной до полуметра

3 Углис — фур. оскорбление. дословно можно перевести как «желудочная отрыжка болотного слизня»

— Глава 17 —

***

Овсу остался с малышкой тайпалар, пообещав доставить её к родному племени, а кагэми, в сопровождении шамана, направились в поселение. Вокруг можно было увидеть всех представителей семейства волчьих. Все фурри, будь то члены старшего клана, или же гости из младших племён — все они спешили к центральному древо-дому. В общий поток вклинились и кагэми. Вокруг их разношёрстной компании образовалось довольно большое свободное пространство. То ли все уступали Говорящему-С-Духами, то ли избегали монгрелов, то ли давали дорогу гостям из чужого мира. В таком полупустом окружении, кагэми с шаманом вышли к площади, встав в первых рядах. К ним тут же присоединилась Харита, с ног до головы обвешанная украшениями.

Из главного древо-дома вышел Амансиз с женой и дочерью. Гэнс, заметив в толпе братьев, завиляла хвостом и помахала им лапой, но тут же была одёрнута Хэстэ. Правящая семья заняла свои места на большом, расписном камне, из которого торчал один из корней главного древо-дома.

Следом показались старейшины. Все как один были в накидках из ярких перьев, словно старцы ощипали павлинов, а головы волков венчали разномастные рога — от небольших козлиных, до крупных оленьих.

— И это самые мудрые представители вашего племени? — малышка скептически смотрела на старых фурри. Больше всего они ей напоминали клоунов.

— Они считают, что да, — усмехнулся шаман.

Старейшины встали полукругом, спиной к древо-дому. Старец, с самыми большими рогами и яркими перьями, вышел вперёд.

— О, дети Бинатанг Бесаррра! — фурри возвёл руки к небу, — Сегодня ночью, в час Волка, на небе вновь, как и сотни сезонов назад, запылают два ока Бинатанг Бесаррра, что даже, пожеррртвовав своей жизнью, пррродолжает наблюдать за нами!

— Два ока? — шёпотом поинтересовалась т'эрка у Говорящего-С-Духами.

— Две звезды, что видны, во вррремя испытание. Эти глупцы считают их глазами Бинатанг Бесаррра, — так же тихо, проговорил серебряный фурри.

— А вы нет? — присоединился к разговору шиварец.

— На моём веку хватает и настоящих чудес, Шептун.

— И пока за нами наблюдает наш создатель, мы будем пррроцветать! — продолжал Старейшина, игнорируя шептания, что становились все громче. — Но для этого мы должны доказать, что достойны его покррровительства! Что каждый из нас занимается делами, что восхваляют его!

— Серьёзно? Вы выращиваете личинок, — проговорила девочка, скептически кивая назад, в сторону загонов.

— Не забывай, Шептунья. Мы не только выррращиваем личинок, но и убиррраем за ними дерррьмо, — высокопарно произнёс шаман, скалясь в улыбке.

— А потому!.. — повысил голос Старейшина, зло покосившись на шамана и кагэми, — я прррошу выступить вперрред молодых фуррри, что желают доказать великому Бинатанг Бесаррру свою пррреданность и пррроявить себя со всех сторррон!

На площадку вышло два десятка фурри. Были среди них и трио фурри-шакалов, что провоцировали ссору с братьями. Хесед и Гебура встали с края. Невооружённым глазом было видно, насколько эти двое отличались от своих лохматых собратьев по крови. Выше в холке на целую голову, шире в плечах. Бугристые мышцы играют под лоснящейся шкурой. Складывалось впечатление, словно среди дворняг затесалось двое породистых псов. Некоторые из претендентов, не отличающиеся ни ростом ни массой, боязливо косились на двух фурри, что считались изгоями всем видом. Только парочка представителей местных обитателей, не так сильно уступала братьям в размерах.

Косо на кагэми-фурри смотрели и Старейшины с Вождём. В их взгляде читались нескрываемые неприязнь и презрение. Но делать было нечего. Решение о допуске двоих монгрелов было принято, и даже Амансиз ничего не мог изменить.

— Я думала, что участников будет больше, — удивилась т'эрка.

— Ррраньше так и было. Сотни фуррри пррринимали участия в Мусабидже. Но те вррремена прррошли, — с грустью в голосе проговорил Говорящий-С-Духами. — С тех поррр, как основной заботой вождей стала чистота крррови, детёныши появляются на свет всё ррреже и ррреже. Да и силой своей они уступают далёким пррредкам.

— Но братья не такие, — кивнула кагэми на своих друзей.

— Да, бррратья не такие. Они истинные фуррри. Истинные носители крррови Бинатанг Бесаррра, — уважительно заметил шаман.

— Вы — щенки, что лишь ступают на тррропу большой охоты, — продолжил прерванную речь старейшина, — Начиная с сегодняшней ночи, с часа Волка, начнутся ваши испытания. Как истинные сыны своей крррови, вы пррроявите свой Дух, Ррразум и Силу. И по вашим рррезультатам мы все поймём, какую же судьбу уготовил вам Бинатанг Бесаррр: сррражаться плечом к плечу с лучшими воинами, как и подобает фуррри или, — короткий взгляд на Хеседа с Гебурой, — ползать сррреди отходов садовых черррвей.

Толпа взревела радостным лаем, тявканьем и воем. Все подбадривали молодых собратьев: старшие вспоминали себя в их годы, а молодняк завидовал выпавшей чести.

— Устррремите же все свой взгляд в небо, что является последней обителью Бинатанг Бесаррра и взгляните же в его очи! — проревел Старейшина.

Все собравшиеся на площади посмотрели вверх. Небо неспешно окрашивалось в сиреневые тона. Одна за другой загорались звёзды. Когда весь небосвод был усеян белыми искрами далёких светил, над поселением загорелись два огня. Серебряные, как шкура шамана, они ярко горели в небе, выделяясь на общем фоне. Восторженный шёпот трепета прошёл среди фурри.

— Вот и настал час Волка! — голос Старейшины звучал как гром, в повисшей тишине. — Вррремя Бинатанг Бесаррра! Вррремя Мусабидже! Вррремя перррвого испытания! Бинатанг Бесаррр унсеррр!

Новая волна радостных возгласов пронеслась по поселению.

— И что теперь? — спросила малышка.

— Как и сказал Старррейшина, — шаман оскалился в улыбке, — перрррвое испытание.

Говорящий-С-Духами вышел вперёд и встал спиной к раздражённому старцу, развернувшись к удивлённому молодняку.

— Ну что, отрррыжка черррьвя, поррра пррриступать к перррвому испытанию, — Говорящий-С-Духами ударил посохом о землю.

Бледное свечение озарило ошарашенные морды щенков.

***

Шаман привёл испытуемых к отдалённому древо-дому. Позади шли старейшины и вождь. Остальные жители, вместе с гостями поселения, остались на главной площади, праздновать начало Мусабидже. Первое испытание молодые проходили без чьей-либо помощи и наблюдения. Лишь кагэми, что шли рядом с серебряным фурри, было позволено присутствовать.

— Внутррри вас ждёт испытание Духа, — подойдя ко входу в древо-дом, произнёс шаман, — Начиная с этой минуты и до перррвых лучей нового дня, вам запрррещается спать, есть и покидать дрррево-дом. Как бы неудобно вам ни было, вы должны оставаться внутррри. Ведь стойким Духом все нипочём и нет ничего, что может отвлечь их от целей и задач. Или, — старый волк усмехнулся, глядя на вождя, — искусить.

Амансиз тихо зарычал и сделал шаг по направлению к шаману, но старейшины остановили его. Говорящий-С-Духами постучал посохом по древо-дому, тем самым приглашая молодых фурри пройти внутрь. Щенки топтались на месте. Никто не решался входить первым. Хесед и Гебура посмотрели на стоящих за спиной кагэми, переглянулись и решительно потянулись к занавесу, что закрывала проход, когда их оттолкнули фурри шакалы.

— Место монгрррелов позади достойных фуррри, — тявкнул пришлый и сам отдёрнул занавесь.

Следом за ним и остальные проследовали вовнутрь, толкая и пихая братьев. Когда же у входа остались лишь кагэми-фурри, Говорящий-С-Духами преградил им дорогу посохом.

— И запомните, ваша сила в вас самих, — проговорил шаман, убирая посох в сторону.

Братья кивнули и зашли в древо-дом.

Т'эрка подошла к шаману.

— И это все?

Шаман усмехнулся, отвязал суму с пояса и, отодвинув занавесь, закинул её в древо-дом.

— Теперррь — все, — Говорящий-С-Духами направился по тропе в сторону центра поселения. — Нам остаётся только ждать. Пррредлагаю перрреместиться на главную площадь. Там нас ждёт еда, питье и ррразвлечения. Это поможет нам скоррротать вррремя.

Старейшины согласно покачали головой и устремились на звуки веселья. Вождь шёл впереди. Кагэми шли следом. Замыкали своеобразную процессию т'эрка и шаман.

— Не беспокойся за своих дрррузей, Шептунья — проговорил шаман, — Они спррравяться. Это в их силах.

Девочка лишь молча кивнула.

***

Хесед и Гебура вошли в древо-дом. Внутри помещение оказалось куда просторнее, чем казалось. В центре, в специальном углублении в земле, горел костёр. Поленья тихо потрескивали, заполняя пространство приятным запахом дыма. Вдоль стен валялись охапки трав и цветов, устилая обширное пространство древо-дома. Среди растений можно было заметить и спелые плоды местных фруктовых деревьев.

Участники испытаний разбрелись по древо-дому, осматриваясь и делясь на группки.

Трио фурри-шакалов заняли место у восточной стены, и с вызовом смотрели на собратьев. Фуррийка-койот с надкушенным ухом и её подруга со сломанным хвостом, сели в тени у юго-западной стороны. Чуть левее стояли двое самых мелких, по комплекции, участника — фуррийка-койот с разноцветными глазами и фурри-койот с кожаным шнурком на хвосте, за который та его и держала. Две пары фурри-волков, чисто-серых и светло-коричневых, облокотились на южную стену, внимательно следя за входом напротив, но и не упуская из виду других фурри. По правую сторону от входа стояли фурри-динго. Именно их т'эрка приняла за домашних собак. Это компания из четырёх самцов недобро посматривали на стоящих рядом шакалов. Неподалёку от костра неуверенно топталась троица фурриек с пятнистой шерстью бурого цвета.

Хесед и Гебура уверенно подошли к костру и сели у огня. Со всех сторон они чувствовали пристальные взгляды.

— Почему мы должны торррчать в этом месте с монгрррелами? — проворчал рыжий шакал. — Я не желаю находиться рррядом с ними.

— Не желаешь — пррроваливай. Ты знаешь, где выход, — грозно прорычал серый фурри-волк.

— Неужели ты на их сторрроне? — удивился Рыжий.

— Здесь каждый сам за себя и я не желаю выслушивать твоё тявканье все вррремя испытания, — ответил Серый.

— У него хотя бы хватает смелости говорррить то, о чём он думает, — заметил динго с пучком травы на шее.

— Не знала, что у твоего племени есть слабость к падальщикам, — усмехнулась фуррийка с надкушенным ухом.

— Скажи ещё хоть слово и я вырррву твой поганый язык! — осклабился Пучок.

— Только попррробуй тррронуть её! — заступилась за подругу фуррийка со сломанным хвостом.

Со всех сторон послышалось грозное рычание. Каждый был готов атаковать другого. Испытание только началось, а уже готовилась пролиться кровь.

Разноглазка и Шнурок забились в угол. Фуррийки с пятнистым мехом дёрнулись в сторону. Одна из них, с поясом из перьев, наткнулась спиной на Гебуру и, ахнув, пригнулась к самой земле.

— Успокойтесь, — от голоса белого фурри веяло зимней стужей. — Наша цель пррройти испытание. Перррегрррызть дррруг дррругу глотки мы всегда успеем. Или кто-то торрропится?

Кагэми медленно открыл закрытые до этого глаза и неспешно посмотрел на каждого из собратьев по крови. Все как один, сглотнули.

— Вот и хорррошо.

Гебура закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сидящий рядом Хесед злобно улыбался. Сейчас от тех фурри, что пришли в поселение с опущенными головами не осталось и следа. Перед чистокровными фурри сидела не парочка монгрелов, изгоев племени. Перед ними были кагэми. А кагэми всегда выполняли поставленные перед ними задачи, чего бы им этого ни стоило.

На некоторое время в древо-доме повисла тишина. Каждый думал о своём. Одна из пятнистых фурриек неуверенно подёргала Гебуру за локоть. Белый фурри возвёл на самочку голубые глаза.

— А как нам пррройти это испытание? — тихо спросила фуррийка, низким голосом.

На неё обернулись все присутствующие. Гебура опустил уши, дёрнул хвостом и, тяжело вздохнув, ответил:

— Я не знаю.

— Ха, — усмехнулся рыжий шакал. — Пррропал весь твой гонеррр.

— Но действительно, как нам пррройти это испытание? — Разноглазка, вместе со Шнурком, медленно подошли к костру и сели неподалёку от Хеседа.

— Как сказал Говорррящий-С-Духами, мы должны пррровести здесь ночь, — Хесед махнул когтистой лапой пятнистым фуррийкам. Те также устроились у костра. — Пока этим и займёмся.

— Вы верррите этому старррику, которррому черррьви выели весь ррразум? — фыркнул четырехпалый фурри-динго.

— Даже так, он мудрррее нас всех. Тем более ничего дррругого мы все — ррравно сделать не можем, — Гебура вновь прикрыл глаза. Хесед повторил за братом.

Пятнистые фуррийки, Разноглазка со Шнурком, некоторое время смотрели на братьев, а затем поступили как и они.

Долгое время в помещении было слышно лишь тихое дыхание, лёгкий шёпот и шаги туда-сюда. Фурри пытались хоть чем-то занять себя. Фурри-волки отрабатывали удары, динго что-то вырезали на внутренней коре древо-дома. Шакалы переговаривались. Пара фурриек-койотов перебирали шнурки на своих шкурах.

Хесед и Гебура медитировали у костра, пытаясь успокоиться. Пусть для окружающих они казались стойкими, как вековые скалы, но в душе двух монгрелов вовсю властвовала тревога и страх. От этих испытаний зависело их будущее. Остальные, даже показав самый худший результат, все равно оставались членами своей стай. Для двоих же кагэми-фурри было лишь два пути: абсолютный выигрыш или полное поражение. И второй они никак не могли принять.

— Я не могу это больше терррпеть! — рявкнул Рыжий, ударив лапой по стене. Все посмотрели на шакала. — Здесь нет надзирррателей, а нам нельзя ни спать, ни есть. Вы как хотите, а я пррредпочитаю закончить испытание с комфоррртом.

— Не боишься, что мы сдадим тебя? — усмехнулся Коричневый.

— Не боюсь. Потому как уже некоторррое вррремя наблюдаю, как та парррочка, — шакал указал на койотов, — едят плоды.

Порванное ухо и Сломанный хвост запрятали под настил огрызки фруктов.

— Вот видите. Каждый из нас что-то да нарррушит. Я пррредпочитаю запрррет на сон, — с этими словами все трое шакалов завалились на ближайший настил.

Две пары фурри-волков брезгливо посмотрели на представителей младших стай. Вскоре ещё несколько фурри нарушило запреты: кто-то уснул, кто-то впивался в сочные плоды. Хесед скривился, только подумав о том, что этих фурри считают достойными, в то время как они с братом должны клыками и когтями доказывать своё право на жизнь. Чёрный фурри чихнул. Сладковатый аромат играл с его обонянием.

Сладкий?..

— Своядж? — Хесед обернулся к брату. Гебура принюхивался.

— Я тоже заметил, — белый фурри взял комок грязи и провёл им по носу. Пазухи забились, но и запах сладости не чувствовался.

— Сделайте так же, — братья протянули комки грязи младшим фурри. Те недоуменно смотрели на кагэми, но повторили за ними.

Кагэми-фурри прислушались. Шорох травы, разговоры, сопение спящих — ничего подозрительного. Вдруг слева раздался испуганный возглас. На Порванном ухе ползали личинки плакальщиков. Фуррийка пыталась сбросить их с себя, но насекомые крепко держались за густую шерсть. Мех фуррийки был измазан соком съеденных плодов. Такой же возглас раздался и со стороны фурри-динго. Все помещение кишело личинками плакальщиков. Фурри сбрасывали их себя, но те продолжали тянуться своими тонкими и цепкими лапками к зверям. Однако не только плакальщики оказались проблемой. Пока спящие фурри продолжали видеть сны, а настилы опутывали их толстыми стеблями. Пятнистые фуррийки прижались друг к другу, трясясь от страха. Разноглазка и Шнурок кидали комки грязи в ползающих рядом плакальщиков. Хесед и Гебура бросились к спящим, разрывая на куски лианы. Один из отростков был отброшен в сторону и попал на пятнистую фуррийку с поясом из перьев. Та, взвизгнув, отбросила растение в костёр. Огонь погас, оставив после себя лишь тлеющие угольки, а комната начала наполняться едким дымом. Паника окутала испытуемых.

— Успокойтесь! — пытался призвать к благоразумию Гебура, откашливаясь, но никто его не слушал.

В кромешной тьме, под искры затухающего угля, белый фурри почувствовал, как чьи-то пальцы переплетаются с его. Кагэми обернулся. На него смотрела пара некогда красных глаз, затянутых пеленой тьмы. Хесед сжал лапу своего Своядж и вопросительно наклонил голову в сторону. Гебура опустил морду. Вздохнув полной грудью, белый фурри возвёл на брата чёрные провалы глаз.

***

Вокруг звучали барабаны и горны. Высокие костры ярко горели, освещая весёлые морды местных жителей. Танцы и песни вокруг зазывали в свои хороводы. Всюду слышался смех и пьяные разговоры. Фурри праздновали начало Мусабидже, пока молодые участники только вступили на первое испытание. Кагэми сидели поодаль, вместе с шаманом. Харита танцевала вокруг костра, Векс разговаривал с Овсу, присоединившемся к празднованию не так давно. Шиварец, натянув капюшон по самые глаза и, укутавшись в плащ сотканный из тэмат, прислонился к одному из древо-домов. Т'эрка, с широко раскрытыми глазами, слушала истории Говорящего-С-Духами. Старец рассказывал девочке много старых легенд и мифов о своём родном мире. Но вдруг, смеясь над очередным забавным местом в истории, юная кагэми услышала за спиной старческие раздражённые голоса.

— Это не слыхано! — практически шипел один из старейшин.

Дюжина стариков сидела отдельно от всех, не замечая, что совсем рядом находятся кагэми.

— Это пррротив законов! — поддержал его другой.

— Где это видано, чтобы испытания пррроводили не мы — Старррейшины?! — проговорил третий.

— Но что мы можем сделать? — зло бросил четвёртый. — Этот плешивый пёс возжелал испытать молодое поколения и все тут!

— Мы могли попытаться избавиться от него! — предложил пятый, впиваясь клыками в сочный плод.

— А толку? Сколько бы мы ни пытались избавиться от этого безумца, ничего его не брррало! — сетовал шестой.

— А что же монгрррелы?! — спросил седьмой.

— У нас не получилось избавиться от них тогда! — гаркнул восьмой.

— Их словно оберррегает сам Бинатанг Бесаррр! — прорычал девятый.

— Даже так, не стоит унывать, бррратья, — промолвил десятый.

— Пусть тогда их и защитил Бинатанг Бесаррр… — начал одиннадцатый. — … но сейчас их не спасёт даже он, — закончил двенадцатый.

Старейшины лающе засмеялись, не замечая, что привлекли к себе внимание сидящих неподалёку кагэми и шамана.

— Вы слышали?! — разгневано спросила т'эрка.

— И не перррвый ррраз, Шептунья, — спокойно произнёс шаман.

— Но они ведь признают, что тогда пытались убить Хеседа и Гебуру! — не унималась девочка.

— Если ты плохо слышала, — тихо произнёс шиварец, повернув голову в сторону подопечной, — их не особо радует результат.

— А меня не радует, что они вообще пытались убить их! — злилась малышка. — И вас они пытались убить!

— Пытались, — усмехнулся Говорящий-С-Духами. — Но тоже, как видишь, неудачно.

— Это жестоко! Это неправильно! — маленькая брюнетка стукнула кулаком по земле.

— В убийствах вообще нет ничего правого, — шиварец спустил с головы капюшон.

— И это говорите мне вы?! — фраза Амо удивила юную кагэми, но в то же время остудила её пыл.

— Именно потому что я, это я, мои слова имеют смысл, — шиварец пожал плечами. — Кто, как не убийца, знает суть убийств?

Девочка насупилась и, скрестив руки на груди, отвернулась к огню.

— Не стоит соррриться, Шептунья, — шаман провёл когтистой лапой по чёрным волосам малышки. — Вы члены одного племени. Одна стая. Вы должны быть вместе, несмотррря ни на что.

— Угу, — только и проговорила т'эрка.

— А нам поррра пррроведать наших молодых фуррри, — шаман неспешно поднялся и направился в сторону древо-дома, где шло первое испытание.

— Но ведь прошло не больше трёх часов, — удивилась девочка, следуя за серебряным фурри.

— Вот именно. Сейчас самое вррремя, — лукавая улыбка играла на морде старика.

Шаман, что шёл через площадь, привлёк внимание всех присутствующих. Следом за ним шли кагэми. Старейшины, переглянувшись, подскочили и пошли за ненавистным им старцем. Они не хотели терять его из виду. Последовали за ними и остальные фурри, во главе с вождём и его семьёй. Когда вся своеобразная процессия добралась до места испытания, их встретила забавная картина.

Из древо-дома, крича, повизгивая и дёргаясь, выбегали фурри. Одни сдёргивали с себя вьющиеся растения, другие сбрасывали личинки плакальщиков. Некоторые просто откашливались в стороне. И от всех щенков шёл стойкий запах сгнивших фруктов и едкого дыма.

— Что всё это значит?! — выступил вперёд Амансиз.

— А это значит, что не все смогли устоять перрред искушениями, — старый шаман обошёл каждого из участников, внимательно осматривая их. — Кое-кто все же поставил потррребности тела, пррревыше души.

— Как все это оказалось внутррри? — удивлённо воскликнул один из старейшин.

— Я и оставил. Ведь на каждом шагу стойкость нашего духа пррроверрряется. А это так, — шаман посохом раздавил одну из личинок, — для пррроверррки.

— Ты сошёл с ума, старррик! — рявкнул вождь. — Я объявляю испытание законченным, а учас…

— Нет, испытание ещё не окончено, — твёрдо произнёс Говорящий-с-Духами, — Пока есть хоть один фуррри, что не покинул дрррево, оно будет пррродолжаться. А насколько я заметил, не хватает двоих.

Все огляделись. Один из старейшин пересчитал молодых испытуемых, что выстроились в один ряд. Среди них не было монгрелов.

— Где они?! — прорычал Амансиз.

— Внутррри, я полагаю. И будут там до перррвых лучей солнца. А пока мы их ждём, я хочу кое-что узнать, — Говорящий-С-Духами подошёл к одной из пятнистых фурри. — Твой нос перррепачкан грязью. Почему?

— Монгрррелы, кхе, — говорить фуррийке было тяжело, — они что-то учуяли. Пррриказали сделать так же.

— А потом?

— Все стали кррричать. Появились плакальщики. Кого-то обвивали рррасстения.

— Но вы в пятеррром, — шаман указал на таких же пятнистых фурриек и пару фурри-койотов, — лишь с перррепачканными носами. Отчего?

— Мы сидели у костррра вместе с монгрррелами, — проговорила Разноглазка, — Остальные пугали нас своей агрррессией, но находясь рррядом с монгрррелами мы чувствовали себя в безопасности, — остальные закивали, подтверждая слова фуррийки, — И потому, пррросто наблюдали за костррром.

Шаман, посмеиваясь, смотрел на вождя.

— Что тебя так рррассмешило, старррик? — рычал Амансиз.

— А то, что твои, пусть и не пррризнаные, сыновья, смогли не только сами устоять перрред искушениями, но и помочь более слабым, — серые глаза Говорящего-С-Духами блестели, — Хесед и Гебуррра ррраспознали аррромат дурррнама, что источали плоды. Фуррри он мешает думать, путает мысли, а вот плакальщики его обожают. Именно из-за него они напали на фуррри. Дррругие же стали жеррртвами хищных лиан, что атакуют спящих. Если бы все поступили как бррратья и эти пятеррро, то испытание длилось бы, как и положено, до перррвых лучей солнца. Плакальщики сожрррали бы плоды, а лианы их. Сейчас же лишь те, кого вы все зовёте монгрррелами, ожидают появления дневного светила.

— Это ещё неясно, — гнев был на морде вожака. — Они могли выйти из дрррева и скрррыться.

— Можете проверррить сами, ушли они или нет. Уже самое вррремя, — шаман указал на небо, что окрашивалось с золотисто-бордовые тона.

Когда небо просветлело окончательно, из древо-дома вышли двое кагэми-фурри. Шкуры их пылали знаками дэне эшекей, а глаза закрывала поволока тьмы. Все фурри, как один, ахнули и стали шептаться.

— Они нарррушили пррравила! — прошипел один из старейшин. — Они использовали силу шептунов!

— А ррразве использовать силу, данную тебе свыше, не есть пррроявить свой дух? — глянул исподлобья шаман. — Они не поддались искушениям, попытались защитить младших и лишь в трррудную минуту прррибегли к своим силам, что питают их дух. Что являются их духом. Они пррравильно поняли, что сила в них самих. Хесед и Гебуррра прррошли испытание, пусть это вам и не нррравится.

На морде шамана играла победная усмешка. Амансиз рявкнул и, резко развернувшись, пошёл прочь. Старейшины засеменили за ним. Хэстэ взглянула на своих пасынков, кивнула и последовала за мужем. Остальные фурри разделились. Кто-то вернулся в поселение, кто-то выпрашивал у участников Мусабидже подробности испытания.

Были и те, кто поздравлял Хеседа и Гебуру.

— У вас была тяжёлая ночь, — проговорил Говорящий-С-Духами, когда у древо-дома остался лишь он да кагэми. — Вам нужно отдохнуть. Мусабидже только началось. И оно потррребует от вас всех сил.

Кагэми-фурри кивнули, понимая, что их битва только началась.

***

Молодые фурри, что ночь провели с большим стрессом, отправились по домам отсыпаться, так как на следующий день их ожидало новое испытание. Как объяснил Говорящий-C-Духами, между испытаниями всегда есть день отдыха, чтобы участники восстановили силы, а Старейшины подготовились. Так что Хесед и Гебура заняли древо-дом шамана и мирно посапывали. Сам же шаман, вместе со Старейшинами, отправился готовить испытание. Что, мягко говоря, старикам не понравилось. Векс ушёл к Овсу тренироваться. Объяснил это киборг желанием повысить свои бойцовские навыки. Харита же опять пропадала где-то в компании совсем юных щенков. Без дела остались лишь т'эрка, решившая прогуляться по окрестностям, да шиварец, следовавший за подопечной, укутавшись в свой плащ.

С первого дня нахождения в мире Ду'Тог, шиварец не расставался со своим плащом, скрывая лицо от окружающих и зачастую прячась от солнца. Везде следуя за своей тайро, Амо безмолвно следил за каждым её шагом. Что, с одной стороны, радовало девочку, ведь она больше времени проводила со своим предполагаемым отцом. Так они общались, пусть и своеобразно. С другой стороны, постоянный контроль и неиссякаемый поток колкостей, мог довести до гнева любого, даже самого праведного, человека. А таковой маленькая девочка уж точно не являлась.

— Вам не надоело ходить за мной? — поинтересовалась малышка, отодвигая с пути низко растущую ветку.

— Тебе же не надоело находить приключения на свою голову, — шиварец вошёл в состояние до-во и прошёл сквозь ветку. Ансацу довольно часто использовал способности кагэми по самым незначительным пустякам. Он словно демонстрировал своей подопечной её несостоятельность. — Мне проще предотвратить неприятность, нежели вытаскивать тебя из неё.

— Вы так говорите, словно я только и делаю, что влипаю в неприятности, — насупилась девочка.

— Провалилась в болото, подверглась нападению жуков-переростков… дважды, — без всяких эмоций перебирал Амо, — чуть не ввязалась в драку с местными жителями. И это только здесь. Я уже молчу про твои подвиги на территории Цитадели.

Т'эрка резко обернулась, задетая за живое словами наставника, и готова была накинуться на него с гневной тирадой, но замерла с раскрытым ртом. Шиварец улыбался. Пусть это и была его привычная насмешка, но что-то в ней изменилось. Она стала… теплее.

— И не так уж час…

Договорить юная кагэми не успела. Шиварец резко схватил её за руку, дёрнул на себя и крепко обнял. Тело его покрылось дэне эшекей и двое кагэми слились с ближайшей тенью. Мир вокруг т'эрки снова приобрёл серо-чёрные тона с яркими вспышками. Казалось, что девочка наблюдает за всем словно из тёмной комнаты, через запылённое окно. Малышка уже хотела спросить Амо, в чём причина его поведения, когда среди деревьев показались несколько фурри. Из-за плохо развитого нодзому, она не могла точно разглядеть, кто перед ней, но одного она узнала точно. Вождь племени Канавар. Амансиз и ещё двое, о чем-то разговаривали. Звуки их голосов доносились до неё как сквозь толщу воды.

— … их… западном… — говорил фурри с огнём насыщенного зелёного цвета.

— … вновь… этими… — добавил фурри с бледно-зелёным пламенем.

— Мусабидже… у всех, — рыкнул Амансиз. — … выследить и поймать… кто-то из тайпаларрр. Или…

Воины поклонились, коснувшись кончиков когтей вождя и удалились. Амансиз что-то прошептал и пошёл прочь, мелькая за деревьями коричневым огнём.

— Кто-то нарушил границы и это не по нраву вождю, — произнёс Ансацу, выходя из тени и отпуская подопечную.

— Я их еле слышала, — проговорила малышка, глядя вслед чёрному фурри.

— Потому что в состоянии до-во кагэми полностью сливаются с тэмат. И чувствуют все через тэмат. А у тебя с этим, мягко говоря, проблемы.

— Почему нам нужно было прятаться? — поинтересовалась тайро, следуя за мужчиной. Шиварец направился обратно в поселение.

— Потому как их, на первый взгляд, обыденный разговор, проходил посреди лесной чащи, где никого сейчас, в период испытаний, быть не должно, — видя недоумение на лице подопечной, Ансацу объяснил: — Они не желали быть услышанными. Потому и наличие свидетелей, тем более в лице существ, что считаются посланниками местного божества, не желательно. А в мои планы не входило убийство вождя.

— Убийство? — удивилась девочка.

— Ты не почувствовала его жажду крови? — усмехнулся шиварец. — Да, тебе ещё предстоит многому научиться, как кагэми.

***

Начало второго испытания ознаменовалось окровавленной тушей огромного утараса, лежащего на центральной площади поселения. Рядом с мёртвым животным, запыхавшись, стояло пятеро крупных фурри. Вокруг суетились Старейшины. Когда у главного древо-дома собрались все фурри, один из старейшин обратился к гостям и жителям поселения.

— Настал день вторррого испытания Мусабидже! — срывая голос, вещал старик. — Пррройден этап, когда вы должны были доказывать стойкость духа… — Старейшина на секунду замолчал, глядя прямо в глаза шамана. Тот лишь снисходительно улыбался, — … и сейчас настала поррра пррроявить ваши охотничьи навыки. Ведь одной силой духа не прррокорррмить ни себя, ни стаю.

— Крррасиво сказал о своей глупости, — заметил Говорящий-С-Духами.

Не только стоящие рядом кагэми посмеивались. Многие фурри одобрительно кивали словам шамана.

— А потому!.. — повысил голос раздражённый старейшина, — для вторррого испытания было рррешено проверррить ваши способности как добытчиков. Видите? — старый фурри указал на тушу за спиной, — Этот зверррь был выслежен, убит и пррритащен сюда лучшими охотника стаи. И вам пррредстоит повторррить это. Начиная с этого часа и до заката, вы отпррравитесь на охоту. Ваша задача — добыть для стаи наилучший охотничий трррофей.

Толпа фурри, что по природе своей хищники, радостно встретили объявление о предстоящей охоте.

— И ещё кое-что! — продолжил старик, — вашими охотничьими угодьями на перрриод испытания станет Северррное ущелье!

В толпе зашептались.

— Символично, — проговорил шаман.

— О чём вы? — т'эрка не сводила глаз с ухмыляющегося старейшины.

— Это самая дальняя часть леса. Именно там погибла Игидлик. А это значит, — серебряный фурри прищурил серые глаза, — что это испытание будет весьма тяжёлым для наших дрррузей. Кррроме того, эта часть леса мало обитаема. Найти и выследить там дичь можно, но сложно и крррайне опасно. Не удивлюсь, если за этим утарррасом гонялись несколько дней. Потому каждый из участников будет пытаться навррредить дррругим.

— А ваши старики только этого и ждут, — добавил шиварец.

— К сожалению, не только они, — шаман перевёл взгляд на Амансиза.

Тот, почувствовав на себе взгляд, обернулся. Увидев смотрящего, чёрный фурри криво усмехнулся, обнажая клыки.

— Твоим дрррузьям следует быть весьма осторррожными, — вздохнул старец.

— Поррра начинать. Бинатанг Бесаррр унсеррр!

Двадцатка молодых фурри бросилась в сторону северного ущелья, быстро покинув поле зрения поселения.

— Мы можем только ждать, Шептунья — произнёс Говорящий-С-Духами, — Только ждать.

***

Капельки росы, быстро стекающие по мясистым листьям бордово-зелёного растения, радостно принимали в свои объятия лучи света, изменяя их до неузнаваемости, превращая в маленькие радуги. Собравшись в одну большую разноцветную каплю, влага сорвалась с самого нижнего листа и полетела вниз, устремившись прямо на витой панцирь проползающей мимо улитки. Скользкое создание от такой наглости тут же спряталось в уютном панцире, высунув наружу лишь один из своих усиков-глазок. Но этого оказалось мало, так как зазевавшегося слизня подхватила белка. Благодаря меху, на котором рос и размножался один из местных лишайников, белка имела зелёный окрас, что помогал ей скрываться в листве и спокойно охотиться за различными насекомыми. Подхватив добычу, белка ловко забралась по толстому стволу и юркнула в дупло к своим детёнышам, спугнув с одной из веток болотных канареек, что устремились ввысь, взлетая к небу над лесом, расположенному в Северном ущелье.

Острые камни, способные разрезать плоть до самых костей; узловатые корни, резко выныривающие из земли, желая схватить зазевавшегося путника; цепкие ветви, свисающие достаточно низко, чтобы разорвать лицо и одежду — вот что таит в себе лес, ведущий в Северное ущелье. Мало кто способен передвигаться здесь достаточно легко. Любой человек погиб бы здесь в течение нескольких минут. Но фурри — не люди. Фурри — звери.

Два десятка молодых фурри бежали вперёд, преодолевая скачками огромнейшие расстояния, отталкиваясь от камней и стволов, оставляя за собой глубокие борозды от когтей. Изредка молодые охотники останавливались, изучая тропы, выискивая следы, вслушиваясь в каждый шорох, принюхиваясь к воздуху. Каждый надеялся первым заметить признаки добычи. Но даже удачная находка свежих следов не означала выигрыш.

Пятнистые фурри, что продолжали держаться вместе, довольно плохо ориентировались в лесистой местности, постоянно спотыкались о торчавшие из земли корни. Они пытались бежать вперёд, в поисках добычи, но более сильные и могучие собратья, фурри-волки и фурри-динго, не позволяли им этого. Отталкивая назад, сбивая с лап, угрожающе щёлкая пастью перед мордой — крупные фурри вырывались дальше на пути к победе.

Вскоре на пути показался ручей, расположенный в углублении и перекрывающий путь фурри. Волки и динго легко перескочили препятствие, лишь осыпав в воду опавшую листву. Когда пятнистые фуррийки попытались пересечь углубление, шакалы напали на них сверху, буквально втоптав в мягкую илистую почву у ручья. Фуррийки отряхнули морды, откашливаясь и отплёвываясь от земли с травой. Одна из самочек, поднимаясь с земли, заметила в мягкой почве недавний след трёхрогого кабана. Не сумев сдержать радости, фуррийки привлекли к себе внимание. Тут же пятнистые были снова отпихнуты в сторону шакалами. Рыжий, и два его соклановца-подхалима, щёлкнули пастями перед мордами самочек и бросились по следу кабана.

Фуррийки-койоты смогли скрыться с глаз более крупных сородичей и затеряться среди деревьев. Вскоре после этого, вдалеке раздалось хлопанье крыльев, и над кронами пронеслась стая зелёных канареек. Неувереннее всего себя чувствовали Разноглазка и Шнурок. Эти фурри просто не знали, как себя вести в подобных условиях. По ним было видно, что они изо всех сил стараются не потеряться, нервно оглядываясь по сторонам.

Зато предельно внимательны в своих поисках были кагэми-фурри. Нередко они бывали на заданиях с кагэми виа Халлар и много почерпнули у тех, чьё призвание находить. И сейчас эти знания весьма пригодились. Ступив на участок, скрытый от посторонних глаз, Хесед заметил следы итклунас, шедшие через каменные районы. Подозвав брата, кагэми пустились по следу, вверх по руслу ручья. Они бежали вдоль воды, утопая лапами в земле и иле. Чем дальше они продвигались, тем отчётливее становились звуки воды. Не прошло и получаса, как они заметили впереди самку итклунаса, пьющую воду из стекающего по камням небольшого водопада. Благо, волко-лисы подошли с подветренной стороны и олениха их не заметила. Затаившись среди листвы, братья наблюдали за добычей. Закончив утолять жажду, животное неспешно двигалось вверх по склону, перепрыгивая с камня на камень, поднимаясь все выше, намереваясь выйти из ущелья. Итклунас остановилась, пару раз фыркнула, прочищая нос и огляделась. Ждать больше было нельзя. Ещё немного, и добыча будет недосягаема.

Кагэми-фурри приготовились атаковать.

***

1 Итклунас — животное, похожее на благородного оленя, но крупнее его раза в полтора

— Глава 18 —

***

Бугры мышц напряжённо перекатывались на могучих плечах охотников, готовых сорваться со своего места в любую секунду. Густая растительность, покачивающаяся на ветру, скрывала хищников, сливаясь с ними в единый организм. Пара голубых и алых глаз блестели от, играющего в жилах, напряжённого огня предвкушения. Ещё немного и острые зубы найдут свою жертву. Вопьются в мягкую плоть, и дух итклунас присоединится к небесному стаду, за которым ведёт вечную охоту Бинатанг Бисар.

Вдох.

Выдох.

Сосредоточиться на цели и полностью отдаться инстинктам.

Вдох.

Выдох.

Дышать в унисон с жертвой, разделяя с ней каждую секунду своего существования.

Вдох.

Выдох

Гебура и Хесед бросились вперёд, сокращая расстояние между собой и добычей. Комья земли и камни вылетали из-под лап фурри. Рывок. Ещё рывок. Итклунас, заметившая хищников, испуганно заблеяла и помчалась вверх, перескакивая с выступа на выступ. Каменная крошка ссыпалась вниз из-под крепких копыт. Но фурри не упускали добычу, цепляясь когтями за поверхность скалы и следуя за итклунас по пятам, ловко карабкаясь по стенам ущелья. Их горящие глаза неустанно преследовали и отслеживали каждое движение самки. Тяжёлое дыхание учащалось с каждым рывком. Какие-то сантиметры разделяли разгорячённую итклунас и фурри. Последние щёлкали пастями у самых ног жертвы. Миг и двое кагэми совершили решающий рывок.

Но не тут-то было. Цель, казавшаяся уже пойманной, ускользнула из цепких лап братьев.

В бок белого фурри на полной скорости врезалось нечто массивное.

— СВОЯДЖ! — Хесед резко обернулся к брату, выбрасывая в его сторону лапу, но поймал только воздух.

Гебура свалился на выступ, расположенный несколькими метрами ниже, перекатился через себя и затормозил, зацепившись когтями за камень и процарапав в нём колеи. Что-то хрустнуло. Оскалившись от боли, кагэми схватился за рёбра. Вскинув голову, белый фурри взглянул на причину своего падения. Двое ухмыляющихся динго, припав на все четыре лапы, не отрывали взгляда от монгрела. Представители младшей стаи атаковали.

Пока старший из братьев разбирался с парочкой динго, ещё двое напали на Хеседа. Не заметив приближения врагов из-за волнения о Своядж, чёрный фурри поплатился кровью. Вторая пара динго впилась клыками в лапу Хеседа, которой тот держался за выступ. Багровая жидкость окропила камни ущелья. Рык боли сотряс воздух. Хесед разжал когти и полетел вниз.

Гебура, заметив падение брата, бросился вперёд, на несущихся динго. Боль в рёбрах тормозила его, но не останавливала. Когда фурри-динго были достаточно близко для атаки, белый фурри проскользнул под младшими собратьями, увернувшись от их когтей. У самого края выступа, Гебура перегнулся, болезненно ударившись о камни, и вцепился когтями в брата. Если бы не Гебура, успевший схватить Хеседа за загривок, то чёрный фурри легко мог разбиться об землю.

Кагэми-фурри, зло осклабившись, посмотрел на удаляющихся противников. Гебура проследил за взглядом брата. Четвёрка динго быстро скрывалась из поля зрения, преследуя итклунас, что успела выбраться из ущелья на равнину. Ещё несколько минут и светлошкурые фурри младшей стаи поднялись на самый верх, осыпав кагэми-фурри камнями, и помчались за добычей.

— Нигварррх! — выругался Хесед, цепляясь за ближайший выступ и подтягиваясь наверх. Встав рядом с братом, чёрный фурри положил лапу на плечо Гебуры. — Ты в порррядке?

— Да, — сращивая кости, на белоснежной шкуре загорелись дэне эшекей.

Такие же знаки проступили на шерсти Хеседа. Вскоре раны были исцелены.

— Нужно возвррращаться, — произнёс Гебура, начав спуск вниз. — Здесь нам ловить больше нечего.

— Они испоррртили нам охоту! — не унимался чёрный.

— Мы сами себе её испоррртили, — философски заметил белый, спрыгивая на каменистую почву. — Сладкий запах победы сбил наше обоняние, затуманив ррразум. Мы забыли о том, о чём нас учили ещё со щенячьего возррраста. И как фурри и как кагэми виа Декен, мы показали себя не с лучшей сторрроны. Не удивительно, что мы все ещё эрррэдэ.

— И что теперррь? — опустив уши, поинтересовался Хесед.

— Думаю, нам следует верррнуться к той низменности, откуда все ррразделились. Возможно, удастся найти ещё следы.

— Как скажешь, Своядж, как скажешь.

Двое кагэми-фурри направились вниз по реке. Горе поражения терзало их дух.

***

Кагэми-фурри вышли к развилке.

Хесед тащил на плече тушку молодого трёхрогого кабанчика. Братьям повезло его встретить на обратно пути. Несчастный свин запутался в корнях одного из крупных деревьев в попытке добраться до юных корневищ. Повизгивая и барахтая лапами, он привлекал к себе много внимания. Чем и поплатился. Одним чётким захватом Хесед вытащил поросёнка из корней, оставив на шкуре жертвы следы когтей, а вторым свернул хряку шею. Да, кабанчик не мог сравниться с тушью итклунаса, но как говаривали среди фурри — «лучше червь в зубах, чем итклунас на горизонте». Теперь они могли спокойно возвращаться в поселение, не боясь проигрыша в испытании.

На том месте, откуда несколько часов назад братья последовали за итклунас, все ещё сидели пятеро фурри — брат с сестрой койоты и трое пятнистых фурриек. Койоты сидели на большом валуне, прижавшись друг к другу и смотря куда-то вперёд, мелко дрожа. Фуррийки же были все измазаны в грязи, из их шерсти торчали листья и ветки. Представители младших стай заметили кагэми-фурри и замерли, смотря на них затравленными взглядами.

— Что здесь пррроизошло? — поинтересовался Гебура, приближаясь к койотам.

Те, взвизгнув, шарахнулись прочь.

— Да что с вами?!

— Они боятся, — отплёвываясь от грязи, произнесла фуррийка с неестественно низким голосом. — Несколько минут назад этим путём возвррращались члены старрршей стаи. Парррочка, чья шерррсть цвета земли. Они были в отвррратном настррроении и отыгрррались на нас.

— Это низко, — процедил белый фурри.

Фуррийка кивнула.

— Но не удивительно. Для них мы — младшие стаи — словно монгрррелы, которррые являются отбррросами… ох, извини, — вспомнив, с кем она разговаривает, Низкоголосая осеклась.

— Не беспокойся, — грустно произнёс Гебура, — мы не деррржим зла.

— Говоррри за себя, — огрызнулся Хесед, поправив тушу на плече.

Это движение не было не замечено парочкой койотов. Они не отрывали взгляда от свежего мяса.

— Как ваша охота? — спросил Гебура.

— Хуже вашей, — включилась в беседу пятнистая фуррийка с поясом из перьев. — Но мы не террряем веррру в свои силы и помощь Бинатанг Бесаррра. Хотя она больше нужна не нам, а этим двоим. С тех поррр, как мы вышли сюда, они даже не пытались что-либо найти. Мне кажется, их ррразум отпррравился к Бинатанг Бесаррру.

Гебура посмотрел на койотов. Они были такими маленькими и жалкими. Страх и отчаяние читалось в их взглядах. Без посторонней помощи они не то, что не пройдут испытание, даже не выживут.

Белый фурри задрал морду к небу, постоял так несколько минут, о чем-то размышляя, и посмотрел на брата. Хесед выжидающе следил за Своядж. Поймав взгляд белого, чёрный фурри осознал происходящее. Он затряс головой, порычал, тяжело вздохнул и, в конце концов, бросил тушу к лапам пары койотов.

— Ты должно быть совсем потерррял рррассудок, — проворчал Хесед.

— Мы ещё успеем кого-нибудь поймать, а они нет, — спокойно произнёс Гебура. — Возвррращайтесь обррратно.

Эти слова уже относились к поражённым койотам. Те, не веря в свою удачу, подхватили кабана и побежали в сторону поселения, но остановились через несколько метров. Что-то между собой обсудив, они вернулись, подошли к Гебуре и Хеседу, поклонились им, коснувшись их лап и, поднявшись, направились к главной стае.

— Жаль у вас нет ещё одного кабана, — пораженно произнесла Опоясанная, смотря вслед уходящим койотам.

— Сейчас, может, и нет, — усмехнулся Гебура, — но мы можем это испррравить. И помочь вам.

— Своядж, — повысил голос Хесед, — нам нужно думать о себе, а ты не только отдал тушу мелким щенкам, так ещё и собрррался помогать им?

— Мы — фуррри. Стая для нас семья. А семью мы не можем бррросить.

— А, нигварррх с тобой, — обречённо произнёс Хесед, припадая к земле в поисках следов.

Пятнистые фуррийки удивлённо, не веря собственным глазам, смотрели на двух монгрелов, что решили им помочь.

***

— Ты пррравда думаешь, что у нас получится? — спросил Хесед, сомнительно оглядывая очередную личинку плакальщика в своих лапах.

— Должно, — Гебура скидывал вниз перезревшие плоды фруктовых деревьев. — По крррайней меррре, я надеюсь.

Пятнистые фуррийки, караулящие снизу, ловили фрукты и складывали их на огромные листья местных цветков. Один такой лист размером был не меньше самих представителей мира Ду'Тог. Самочки продолжали укладывать плоды небольшой горкой, а Хесед связывал лианой несколько особо зубастых личинок плакальщиков вместе. Со стороны весь этот процесс выглядел весьма странно.

Но во всём этом был большой смысл.

Как и обещал Гебура, кагэми решили помочь младшим сёстрам. Но на деле не все оказалось так просто, как на словах. Фурри потратили несколько часов, но крупной добычи так и не нашли. Зато они вышли на поселение сфарлов. Эти существа, похожие на кротов с кроличьими ушами, славились своим нежным и сытным мясом. А также трудностью добывания. Сфарлы селились под землёй на глубине в несколько ростов фурри и достать их из нор было весьма тяжело. А так как они были исключительно ночными животными, то добыча их мяса автоматически становилась подвигом. Кой и хотели совершить пятнистые фурри под предводительством кагэми.

Точнее, хотел Гебура.

Опыт путешествия по чужим мирам пригодился кагэми-фурри. Было принято решение, что если нельзя добраться до сфарлов под землёй — значит нужно выманить их на поверхность. Если это получится, то поймать ушастых грызунов не составит труда, так как те были весьма неповоротливыми созданиями.

А как выманить зверье из безопасного укрытия? Сделать его опасным.

В одном из своих путешествий, братья наблюдали, как местные жители выманивали крыс из подземных нор, заливая те водой или же запуская вниз мелких хищников. Но так как воду в нужном количестве они не смогут ни добыть, ни перенести, было решено запустить в норы «мелких хищников». А никого, такого же мелкого и хищного как личинки плакальщиков, в мире Ду'Тог не сыскать.

— Достаточно, — Гебура спрыгнул вниз и подошёл к фуррийкам. — Можем начинать.

Пятеро фурри вышли на пригорок, на котором, а точнее под которым, расположилось поселение сфарлов. Пригорок был усыпан чёрными проходами-норками. Фуррийки, по указанию Гебуры, скинули в каждую нору по несколько перезревших фруктов. Чуткий слух хищников уловил доносящиеся из-под земли звуки чавканья.

— Хех, теперь моя очеррредь, — Хесед подцеплял когтями, дёргающихся и пытающихся цапнуть его, личинок и закидывал их в норы.

Насекомые шли на запах фруктов, спускаясь все глубже под землю. Фурри притаились у нор, расположившись по кругу, в ожидании исхода. Результат не заставил себя долго ждать. Не прошло и несколько минут, как из нор повалили, испуганные и перепачканные в соке, сфарлы. К некоторым прицепились раздражённые плакальщики. Фурри не составило особого труда после этого поймать сфарлов.

Ну, почти.

Обычно медлительные на поверхности, под воздействием внезапной атаки, грызуны проявили невиданную прыть. Так что минут пятнадцать пришлось потратить на поимку подземных обитателей. Ещё столько же фурри отдирали от их шкур вошедших во вкус личинок.

— Благодарррим вас, — Низкоголосая фуррийка приняла от Хеседа связанных вместе пятерых сфарлов.

— Стаи должны помогать дррруг дррругу, — улыбнулся Гебура.

— Но не все так считают, — заметила Опоясанная.

— Мы — не все. Мы — монгрррелы, — с усмешкой заметил Хесед.

Третья фуррийка, что не произносила ни звука, подошла к чёрному фурри, коснулась лапой своей груди на уровне сердца, затем его груди и в конце низко склонилась, дотронувшись до его лап.

— Не ррразговорррчивая она у вас, — смущено проговорил Хесед.

— Она немая, — пожала плечами Низкоголосая.

В подтверждение её слов, Молчаливая открыла пасть. Её язык был наполовину откушен.

— Неудачная стычка, — пояснила Опоясанная. — Она говорррит, что у вас добрррые серррдца. И что она вам благодарррна. И мы тоже.

Пятнистые фуррийки низко склонились, коснулись лап братьев и, выпрямившись, направились в сторону поселения.

— Ну что же, теперррь и нам поррра поискать добычу, — заметил Гебура, когда фуррийки скрылись за деревьями.

Хесед задрал морду к небу.

Солнце приближалось к горизонту.

***

До древо-дома и обратно до тропы. До древо-дома. До тропы. До древо-дома. До тропы. До древо-дома…

Ступни т'эрки сковала тэмат. Малышка обернулась. От Ансацу к её ногам протянулась глубокая тень.

— Хватит наворачивать круги, — шиварец развеял тень. — Сядь и будь терпеливой. Ты слишком беспокойна для кагэми виа Сацуи.

— А я неоднократно говорила, что не согласна с таким решением, — девочка села у костра рядом с наставником.

— Я тоже, но мы с тобой не можем ничего с этим поделать. Так что успокойся и жди.

— Но сколько можно ждать? В поселение вернулись уже все участники испытания!

Юная кагэми тревожилась не зря. На главной площади у древо-дома вожака собрались все жители поселения. Они окружили Старейшин и участников испытания. У каждой группы в ногах лежали трофеи их охоты. Шакалы довольно возвышались над тушей кабана, словно это был какой-то особо редкий экземпляр. Две пары волков злобно пересматривались и огрызались на динго. Хоть рядом с коричневой парой и лежал кролик, а рядом с серыми волками была молодая косуля, но вот у динго была самка итклунаса. И это не могло не злить представителей старшей стаи. Неподалёку стояли самочки койоты. Их вылазка принесла им трёх куропаток. Дальше всех от участников стояли пятнистые фуррийки и брат с сестрой койоты. Они многозначительно переглядывались и косились на свои и чужие добычи.

Около них стоял Говорящий-С-Духами. Он молча взирал на происходящее, на ехидно-радостные морды Старейшин, время от времени поглядывая на небо. В вышине загорались первые звёзды.

— Солнце почти сошло с небосклона и вррремя вторррого испытания подходит к концу, — вещал главный Старейшина. — Настала поррра подвести итоги. И как мы можем видеть, не все прррошли его достойно.

— Ты рррано рррешил подсчитывать добычу, — заметил шаман. — Вррремя ещё есть.

— Осталось не больше паррры минут до окончания хода солнца. Твои щенки не успеют верррнуться. Если, конечно, выжили.

— Выжили, не сомневайся. И паррры минут им хватит.

В это время со стороны тропы в северное ущелье показались двое кагэми-фурри. Их шаг был медленным, головы грустно склонены.

Т'эрка вместе с Харитой подбежали к братьям и крепко их обняли. Векс и Ансацу, подошедшие следом, скупо приветствовали кагэми виа Декен кивками. Братья отвечали на приветствия без особого энтузиазма. Лапы фурри были пусты.

Это не мог не заметить главный Старейшина.

— Не помогли им твои две минуты, — ехидная ухмылка не сходила с его морды. — Они не смогли добыть мяса. Они не достойны называться охотниками.

При этих словах, пятнистые фуррийки дёрнулись возразить, но заметив тяжёлый взгляд Гебуры и Хеседа, промолчали. Молчали и брат с сестрой койоты, нервно смотря на происходящее.

— А так ли обстоят дела, как кажется на перррвый взгляд? — улыбка появилась на морде серебряного волка.

— Что ты хочешь этим сказать? — прищурился Старейшина.

Говорящий-С-Духами подошёл к Низкоголосой и положил лапу ей на плечо.

— Ты что-то хотела сказать, дитя?

— Д-да, — заикаясь, Низкоголосая покосилась вновь на кагэми-фурри. Те продолжали тяжело смотреть на неё.

— Не обррращай внимание на этих двух дуррраков, — беззлобно произнёс шаман. — Мы все слушаем тебя.

Фуррийка кивнула.

— Это мясо мы смогли добыть только благодаррря помощи монг… благодаррря бррратьям из старрршей стаи. Если бы не Гебуррра и Хесед, мы не смогли бы поймать и мышь.

— Замолчи! — крикнул на неё Гебура. — Она лжёт! Они всё поймали сами!

— Нет, это пррравда! — присоединился к фуррийке брат-койот. — Они помогли не только им, но и нам. Этот кабан был пойман ими.

— Вы понимаете, что пррризнавая все это, вы лишаете себя статуса пррри прррохождении этого испытания? — спросил шаман.

Пятнистые фуррийки и родственники койоты синхронно кивнули.

— Видите, Старррейшина, они не пррришли с пустыми лапами. Да, они не нашли пррропитание для себя, но смогли добыть его для более слабых пррредставителей стаи. А не в этом ли заключалась суть испытания? Показать, насколько хоррроши охотники. Доказать способность прррокорррмить не только себя, но и дррругих членов стаи, — Говорящий-С-Духами встал между монгрелами и Старейшиной.

Пятеро младших фурри встали рядом с ними.

— Это ничего не зна!.. — попытался возразить было Старейшина, но Хэстэ остановила его жестом.

— Старррейшина, мы ценим вашу мудрррость, но Говорррящий-С-Духами прррав. Они исполнили главную суть испытания.

Старейшина посмотрел на жену вождя, на монгрелов и перевёл взгляд на вождя. Тот, недобро блеснув глазами, кивнул.

— Быть потому. Вторррое испытание объявлено законченным. Все участники прррошли его, — плевок под лапы шамана. — Так или иначе.

Поселение радостно приветствовало участников. Все подходили и поздравляли их. Несколько воинов забрали всю добычу и отнесли её в главный древо-дом.

— Хорошо, что все обошлось, — радовалась т'эрка.

— Да, сейчас все кончилось хорррошо. Но я не спешил бы так рррадоваться, — Говорящий-С-Духами смотрел на удаляющегося Вождя. — Нас ожидает ещё самое главное испытание. И оно все рррешит. Именно оно…

***

— Эй, Шептун, заканчивай их мучить, — прокричал Овсу, выходя из своего древо-дома.

Ансацу, стоявший в тени дерева укутавшись в свой плащ, лениво махнул рукой. Со спин фурри, что отжимались уже несколько часов кряду, исчезли каменные блоки. С их лап спали и развеялись цепи. Братья, тяжело дыша, упали на землю.

— Это было сурррово, — прохрипел тяжело дышащий Хесед.

— Во-о-о-о-о-о-от. Теперь вы понимаете, какого мне на тренировках, — т'эрка подала братьям фляги с водой. — И это вы ещё не его тайро.

— Даже не пррредставляю, чтобы нас тогда ждало, — усмехнулся Гебура.

— Это да. Даже не представляешь, — в памяти девочки пронеслись самые яркие из воспоминаний о занятиях с шиварцем.

— Я думал, сегодня у нас отдых перрред рррешающим испытанием, — Хесед стряхнул с густой шерсти капли пота.

— А это и есть отдых, — улыбался во всю пасть Овсу. — Пррросто небольшая ррразминка, да, Шептун?

Овсу дружески похлопал подошедшего Ансацу по плечу. Тот скривился, но промолчал.

— А вообще, у меня дело есть. И для этого мне нужны вы двое. Шептуны могут прррисоединиться к нам. Я только рррад большой компании.

— Конечно, мы пойдём с вами, — радостно произнесла т'эрка, но переведя взгляд на лицо наставника, тихо добавила: — Наверное.

Ансацу ничего не сказал, лишь сильнее натянул капюшон на лицо.

— Тогда договорррились. Будем ждать ваших дрррузей: забавную самочку и самца со стррраной лапой? — одинокий охотник постучал костяшками пальцев по надетому жузу.

— Харита опять играет с молодыми фурри, а Векс остался в племени, следить за происходящим, — пожала плечами малышка. — Нет смысла их ждать.

— Тогда хватайте эти корррзины и пошли за мной следом, — Овсу взял своё копье и направился вглубь леса за древо-домом.

Гебура и Хесед взяли восемь корзин, по две в каждую лапу, и последовали за старшим фурри. Ансацу со своей тайро шли следом. Спустя час пути, Овсу остановил свою группу, предостерегающе попросив:

— Деррржитесь ближе ко мне, и во имя Бинатанг Бесаррра, ведите себя спокойно. Ничему не удивляйтесь.

После этих слов, путь стал пролегать не через лес, а направился в горы. Тропа была на удивление простой. Удобно стоптанные камни весьма облегчали передвижение среди скал. Казалось, этим путём ходили уже не первый год. Не прошло и получаса, как группа путников выбралась на небольшое плато.

— Добррро пожаловать, — Овсу указал на небольшое, но бурлящее жизнью, поселение.

— Тайпаларрр… — синхронно выдохнули Гебура и Хесед.

И действительно. Поселение принадлежало фурри тайпалар. Это очень сильно бросалось в глаза благодаря необычному виду жителей. Все они, ну или по крайней мере большая их часть, были поместью двух, а то и более, видов. Волко-лисы, шакало-койоты, волко-йоты, шакало-лисы — глаза разбегались от такого обилия разномастных фурри. Перенимали фурри не только строение своих родителей, но и окрас, коей варьировался от белого с серым до ярко-рыжего пятнистого.

К группе путников направлялись местные жители. В основном это были дети, что дружелюбно тянули лапы к гостям. Особый интерес у них вызывал шиварец. Щенки норовили подёргать тёмного незнакомца за одежды, разглядеть его лицо. Ансацу же их энтузиазма не разделял, плотнее укутавшись в плащ.

Несколько молодых самок, также встречающие гостей, приняли у кагэми-фурри корзины. Близняшки, с примесью лисьей и волчьей крови, многозначительно посмотрели на братьев из-под опущенных ресниц, и как бы невзначай задели их своими пушистыми хвостами.

— Хе, это вы там, внизу, изгои, — заметил ухмыляющийся Овсу, глядя на ошарашенные морды подопечных, — а здесь очень даже на хорррошем счету. С вашей-то комплекцией. Живи вы тут, и от самок бы отбоя не было. Не то что я — оррркениетти.

— Не стоит смущать их, Овсу, — к гостям приблизились трое фурри.

Одну из них они знали. Это была юная Юльгу. Девочка радостно махала лапой знакомым, слегка прихрамывая. Юная фуррийка подошла к т'эрке и позволила себя обнять. Следом за девочкой шла пожилая самка. Её некогда ярко-рыжая шерсть порядком выцвела и теперь шкура отливала лёгкой бронзой. Шерсть фуррийки была украшена множеством костяных и каменных украшений. На гостей она смотрела удивительно добрыми и мудрыми глазами цвета молодой зелени. Третий фурри не относился к тайпалар. Это был лис с удивительным окрасом: белоснежный мех и лишь на морде, словно маска, чёрная шерсть. Костяные украшения на лапах и юбке перестукивались при ходьбе. На шее белого лиса висело костяное колье. Золотые глаза подошедшего не отрывались от Хеседа и Гебуры.

— Хех, защищаешь своих младших бррратьев, да, Зоррра? — Овсу по своему обыкновению похлопал лиса по плечу.

— То, что нас выносила одна мать, не делает нас ещё бррратьями, — голос Зора был холоден, а взгляд тяжёлым.

— Да как скажешь, — не переставая ухмыляться, старый вояка дружелюбно хлопнул Зора по спине.

Лис пошатнулся, и вся его холодность сошла на нет.

— Пойдёмте, — проговорила старая фуррийка. — Вы пррроделали долгий путь и мы не можем отпустить вас без благодарррности.

Кагэми направились следом за фурри. Пока они шли, т'эрка осматривалась кругом. В отличие от поселения братьев, это было куда живее. Всюду бегали и играли дети, взрослые не отставали от них и то тут, то там можно было заметить танцующих или играющих на барабанах фурри. Отличались живостью и древесные дома этого племени. На них, в отличие от деревьев нижнего поселения, созревали различные плоды.

— У вас тут весело, — заметила малышка.

— Иначе и быть не может. Сейчас же Мусабидже, — Юльгу пританцовывала на ходу.

— Внизу не так. Там все куда сдержаннее днём.

— Мы уже много веков иначе понимаем и пррразднуем дни Бинатанг Бесаррра, — ответила зеленоглазая фуррийка. — Нижние племена забыли его истинную суть.

— А вы помните?

— В той или иной степени, маленькая Шептунья, — что-то в интонациях пожилой фуррийки казалось девочке до боле знакомым.

Кагэми и фурри подошли к центральному древо-дому. Около него был разведён костёр и приготовлены кушанья. Зора жестом пригласил гостей присесть.

— И как давно племя Тулку в союзе с дикими племенами? — все так же скрывая лицо под капюшоном, спросил шиварец.

— А ты наблюдательный, Шептун, — Зора прищурил взгляд.

— Я же тебе говорррил. Интеррресные они, эти Шептуны. Все видят, все замечают, — Овсу вытирал об мохнатое брюхо лапы, по которым стекал мясной сок кабаньей ноги.

— Даже слепой заметит, что больше всего в стае примеси именно лисьей крови, — Ансацу сдвинул капюшон так, чтобы стала видна его повязка на глазах.

— Ты прррав. Наши племена в союзе, — Зора смотрел на танцующие языки пламени. — Это пррроизошло больше двадцати лет назад. По началу, союз был тонок, как тина на болоте, но с годами он крррепчал. Все началось с того, что в горррах стало тяжело добывать пррропитание. Тайпаларрр стали спускаться в пррредгорррье и заходить на чужие террритории. Уже тогда пррравящий Амансиз жестоко ррраспррравлялся с чужаками. Наше племя, в этом плане, было куда гуманнее. Возможно, потому что мы никогда не отличались силой и всегда полагались на ррразум, а возможно потому как и у нас начались пррроблемы. И если в горррах пррропало мясо, по нашу сторррону горрр пррропала часть важных для поселения рррастений.

— Но эти рррастения всегда в изобилии были у нас, — Зеленоглазая улыбнулась, протягивая маленькой брюнетке миску с ягодами, похожими на виноград. — Так начался наш союз. Мы меняли мясо на целебные тррравы и со вррременем из вррраждующих племён, косо смотрррящих дррруг на дррруга, мы стали дрррузьями.

— А рррождение перррвого щенка со смешанной кррровью лишь укрррепило союз, — Зора перевёл взгляд на братьев. — Поэтому Игидлик и пррриняла вас.

— Ты знал о нас? — голос Гебуры предательски дрогнул.

— Так же, как и вы обо мне.

Кагэми-фурри молча кивнули, опустив уши.

— Почему вы не взяли себе саженцы? — шиварец с любопытством осматривал пурпурный плод в руках.

— Мы пытались, но земля не пррринимала их, — посетовал белый лис.

— А что мешает вам объединиться полностью? Ведь сейчас часть, по сути единого, племени обитает в горах, другая в низине.

— Это наш дом, Шептун. Мы не можем оставить его. Возможно когда-нибудь, но не сейчас, — Старейшина подкинула в костёр пару веток.

— И когда же? — Ансацу повернулся к фуррийке.

— Тогда, когда вся кррровь станет единой, — усмехнулась пожилая тайпалар.

***

— Куда мы все идём? — т'эрка не отставала от шамана ни на шаг.

Как только село солнце, все жители главного поселения, гости и участники, направились в сторону южного склона гор для проведения последнего испытания. Гремела музыка, слышались песни, дорогу освещали факелы. Больше всего это шефство напоминало маленькой брюнетке какой-то фестиваль или карнавал.

— Мы идём туда, где все рррешится, — Говорящий-С-Духами напряжённо улыбнулся.

Впервые девочка видела шамана в таком состоянии. Всегда неунывающий и верящий в успех братьев, сейчас же старый волк сильно нервничал, постоянно оглядывался по сторонам и то и дело дёргал себя за одно из украшений в шерсти.

Спустя час фурри и кагэми вышли к широкой расщелине в земле. В глубину она была метров пять, а от края до края не меньше двадцати. Протяжённость же расщелины была не меньше нескольких десятков метров, начиная от основания скалы и дальше, вглубь леса.

Фурри обступали расщелину со всех сторон, переходя на противоположный край по подвесному мосту. Зрители занимали места, готовясь увидеть предстоящее испытание. Амансиз, Хэстэ и Гэнс заняли места у основания расщелины, рядом со скалой. Старейшины встали по левую и правую стороны от них. Шаман и четверо кагэми заняли места на мосту, откуда открывался вид на всю расщелину.

— Фуррри, — вперёд вышел Амансиз, — в последнюю ночь Мусабидже, состоится рррешающее испытание. Участники! — двадцать молодых фурри стали у самой кромки расщелины, — Вы уже успели доказать силу своего духа, пррроявить навыки охотников. Сейчас же вам поррра показать, насколько вы сильные бойцы и могучие воины. Сможете ли вы защитить себя и свою стаю. Каждому из вас пррредстоит сррразиться с дррругими. Пррроигррравший выбывает из испытания, ведь слабый не достоин занимать места рррядом с лучшими из нас.

— Сама скромность, — тихо заметила т'эрка.

— То, с кем вам пррредстоит схлестнуться, будет рррешать Бинатанг Бесаррр, — к вожаку подошла Хэстэ. В лапах волчица держала миску, заполненную шерстью. Ещё накануне один из старейшин подрезал с каждого участника по клочку шерсти. Сейчас им предстояло послужить жребием.

Амансиз, не оборачиваясь, запустил когтистую лапу в миску. Поводив в ней немного, он поднял лапу с зажатым кулаком высоко над собой. Толпа выла от предвкушения. Амансиз разжал пальцы. На освещённый факелами участок земли упало два клочка меха.

— Да начнётся тррретье испытание! — проревел вожак фурри.

В расщелину спрыгнули шакал с серьгой и динго с красной лентой. Хищникам хватило пары секунд, дабы оценить друг друга и ринуться в атаку. Первые капли крови окропили камень.

— Не слишком ли они жестоко сражаются? — пораженно спросила малышка.

— Взгляни внимательнее, Шептунья, на камни внизу, — Говорящий-С-Духами указал на стены расщелины. Тут и там можно было заметить тёмные пятна. — Все это следы прррошлых испытаний — каждый из участников готов порррвать соперррника ррради победы. Не ррредки случаи, когда воинам пррриходилось вытаскивать из рррасщелины поррраженного участника. И не всегда он мог пррродолжать дышать.

— Это ужасно!

— Кем бы ты их там ни считала, они просто дикие звери, — пожав плечами, проговорил шиварец. — Ни больше, ни меньше.

Бой длился не более пяти минут, а поверженный шакал уже лежал с перебитой лапой. Победу одержал динго. Он выбрался из ущелья под ликующие крики зрителей и вновь встал у края расщелины. С его морды не слезала ехидная усмешка. Двое воинов вытащили шакала и отволокли его в сторону.

— Мне поррра. Я должен помогать ррраненым на этом испытании, — Говорящий-С-Духами кивнул кагэми и спустился с мостика к побеждённому.

Испытание продолжалось дальше. Пары выходили одна за другой. Немая пятнистая фуррийка сошлась с серой волчицей. Хоть представительница младшей стаи и уступала в размерах, но благодаря ловкости и реакции смогла одолеть противницу. Следующими дна расщелины коснулись лапы двух динго — четырехпалого и с кривой пастью. Они долго рвали друг другу шкуру. Силы самцов были равны. Но во время одного из ударов, Четырёхпалый не рассчитал силы и потеряв равновесие, пал на землю. Этим тут же воспользовался его собрат. Победитель был решён. Следом свои силы испытывали шакал с браслетом и разноглазая фуррийка койот. Маленькая самочка вся тряслась от страха, в то время как шакал гадко ухмылялся. Он приближался к ней, готовый легко выиграть. Но Разноглазка, стоило ему подойти ближе, чем на пару метров, бросилась на него, цепко впиваясь клыками в его лапы. Шакал выл, рычал, отдирая от себя юркую соперницу. Она держалась не отпуская. В конце концов, шакал приложил фуррийку спиной о каменные стены. Потеряв сознание, самка разжала челюсть и осела на камни. Разгневанный шакал попытался перегрызть сопернице горло, но двое воинов успели его оттащить.

— Когда уже очередь братьев? — волновалась юная кагэми.

— Ты, правда, хочешь увидеть своих друзей в таком же состоянии? — кивнул вниз шиварец.

Т'эрка ничего не ответила, лишь крепче сжала поручни моста.

Вниз спустился рыжий шакал. Напротив него стоял коричневый фурри-волк. Он пару раз наклонил голову к плечам, разминая мышцы. Их бой длился недолго. Словно вспомнив старые обиды, волк быстро разделался с шакалом, буквально выбив из того спесь. До шамана шакал шёл с высоко поднятой головой. Иначе он не мог — стоило ему опустить морду и из разбитого носа начинала бежать кровь.

— Я надеялась, что этот встретиться с одним из братьев, — недовольно произнесла малышка.

— Старейшины решили иначе, — пожал плечами Ансацу.

— Что вы имеете в виду? — удивилась его подопечная, но Октуш молчал.

Испытание продолжалось дальше. Судьба решила свести вместе динго с зелёным пучком травы в шерсти и Хеседа. Динго издевательски разминал правое плечо. Именно туда несколько дней назад впились зубами в чёрного фурри он с ещё одним динго Хесед зло опустил уши.

— Смейся-смейся, блохастая шавка, — оскалился кагэми-фурри.

— Смотри-ка, кое-чему этот пёс всё-таки научился, — усмехнулся шиварец.

Т'эрка неодобрительно покосилась на наставника.

Динго бросился в атаку. Было видно что его целью является раненое плечо чёрного фурри. Хесед встал в защитную стойку. Динго приблизился достаточно близко для удара, но на его неудачу, Хесед легко увернулся, уйдя в сторону. Кагэми-фурри продолжил своё движение, заходя противнику за спину, одновременно с этим хватая его за левую лапу. Закончив движение, Хесед резко дёрнул заведённую назад лапу, выбивая её из сустава.

— Это за меня, — тихо проговорил чёрный фурри.

Динго взвыл. Развернувшись, он попытался достать противника целой лапой, но и этот удар был легко блокирован. Кагэми-фурри вывернул и вторую лапу, ломая кисть динго. Тот упал на колени, не в силах что-либо сделать.

— А это за Своядж, — глаза Хеседа горели алым пламенем.

Юная кагэми скривилась. Увиденное напомнило ей о её собственных побоях.

Под крики толпы в расщелину спустились новые участники. Пятнистая фуррийка с пернатым поясом и фуррийка-койот с порванным ухом. По размерам они были похожи, но навыки их разнились. Порванное ухо неплохо ощипала пояс соперницы, буквально вырывая себе победу. Дальше эстафету испытания приняли Гебура и Низкоголосая. Хоть белый фурри и не хотел сражаться с младшей сестрой, но и проиграть он не мог. Глубоко вздохнув, он принял оборонительную позицию. Уж право первой атаки он предоставит ей. Но атаки не последовало. Пятнистая фуррийка не спеша подошла к Гебуре, не проявляя каких-либо признаков агрессии, и низко поклонилась, касаясь когтями его лап. Толпа затихла. Никто не ожидал подобного. Уж тем более по отношению к монгрелу.

— Это не понравится власть имущим, — заметил Ансацу.

И был прав. Амансиз, не скрывая своего гнева, резко взревел:

— Пррродолжить испытание!

Но Низкоголосая лишь улыбнулась Гебуре и выбравшись из расщелины, подошла к раненным и осталась с ними. Гебура же занял своё место рядом со Своядж.

— Пррродолжать! — рявкнул Вожак и новые участники столкнулись в сражении.

Коричневая волчица схлестнулась с койотом, у которого на хвосте висел кожаный шнурок. Фуррийка не видела в представители младшей стаи угрозу и тем поплатилась. Шнурок оказался на удивление проворным и сильным. Этот бой дался ему тяжело, но он смог выстоять. В отличие от волчицы, потерявшей в этом бою несколько клыков. Последними в расщелину спустились серый фурри-волк и фуррийка со сломанным хвостом. Продержалась она против противника не больше минуты, лишившись обломанного хвоста.

Когда расщелина опустела, Амансиз снова взял слово.

— Славные воины, что доказали нам свою мощь, — голос вождя был на удивление миролюбивым, хотя не все во время испытание его устраивало. — Вам тррребуется вррремя, чтобы восстановить свои силы. И оно у вас будет. С этого момента у вас есть два часа на отдых. Воспользуйтесь этим вррременем с умом.

Толпа радостно приветствовала решение вождя.

— Не нравится мне это, — проговорил шиварец.

— Почему? Братья смогут отдохнуть, — удивилась его подопечная.

— Мне не нравится, что исчезли воины.

Т'эрка осмотрела толпу. Воины, что ещё несколько минут назад окружали расщелину и помогали проигравшим выбираться из неё, исчезли.

***

— Глава 19 —

***

По истечении двух часов, испытания продолжились. Участники, отдохнувшие и восстановившие силы, были готовы для нового рывка. В глазах каждого, из десяти оставшихся, горела жажда к победе. На лапах молодых фурри были повязаны разноцветные ленты.

— А наши хорррошо деррржаться, да? — улыбаясь, произнёс Овсу.

Старый вояка присоединился к кагэми на мосту, пока шёл перерыв. Он успел подбодрить подопечных и дать им пару наставлений, прежде чем испытания продолжились. Рядом с ним крутилась и Харита в обличье фуррийки. Только цвет её меха сменился с рыжего на бело-чёрный. Когда т'эрка увидела новую раскраску подруги, тот очень сильно напомнил ей мех скунса. Но как оказалось, окружающих фурри никак не смутила столь радикальная смена образа, а количество костяных украшений на химере лишь возросло.

— Гебура и Хесед имеют превосходящие данные по всем характеристикам, что позволяет рассчитать вероятность их полной победы до одной десятой процента, — продекламировал Векс.

— Чего говоррришь? — не понял его Овсу.

— Он говорит, что братья лучше, чем их соперники и имеют больше шансов на победу, — пояснила т'эрка.

Довольно часто в последнее время малышка выступала переводчиком между киборгом и окружающими существами. Хоть девочка и темнокожий юноша и относились к разным видам, многие фразы и выражения в их языках были одинаковыми. Если бы не неестественный для людей цвет глаз и волос Векса, маленькая брюнетка никогда бы не смогла отличить его от своих соплеменников.

— Хех, это да, — лающе рассмеялся Овсу. — Ты, Шептун, забавно так говоррришь. Слова такие интеррресные. Прррям как наш шаман.

Фурри дружески похлопал по спине киборга. Шиварец, глядя на все это, покачал головой.

— Как бы хороши они ни были, меня не оставляет мысль, что так просто вождь не даст им выиграть, — заметил Ансацу.

— Ты прррав, Шептун, — Овсу стал серьёзным в мгновение ока, сбросив с морды весёлые черты. — Из года в год тррретье испытание самое тяжёлое. И не столько физически, как может показаться. Нет. Тяжело убить в конце.

— Убить?.. — юная кагэми надеялась, что ей послышалось.

— Да, маленькая Шептунья, убить, — воин смотрел прямо на участников испытания. — Главная цель испытания — это доказать, что ррради стаи ты готов на все. В том числе и убить.

— Вот почему старейшины жульничают в выборе соперников, — тихо произнёс шиварец.

Вопрос, так и не слетевший с губ т'эрки, был заглушён радостными криками зрителей. Все они приветствовали своего вождя. Амансиз встал у кромки расщелины и взял слово:

— Вррремя отдыха прррошло и вы, молодые фуррри, что сррражаются во имя Бинатанг Бесаррра, вновь готовы встррретиться на поле брррани. Пусть же вновь судьбу участников рррешит Бинатанг Бесаррр.

К вождю подошёл верховный старейшина. Старик протянул чашу Амансизу и тот, не глядя, достал из неё две ленты. Оранжевая и фиолетовая. Цвета коричневого фурри-волка и Хеседа.

Коричневый самец не был самонадеян, как проигравший ранее динго. Он здраво оценивал своего противника и потому бой между двумя представителями старшей стаи был долгим и жестоким. Удар. Ещё удар. Рывок. Разворот и контратака. Уклонение. Прогиб с подсечкой. Фурри наносили друг другу раны, окрашивая каменные стены расщелины свежей кровью. Зрители поддерживали участников. Выкрикивали их имена. Громче всех, умудряясь перекрикивать стаю фурри, кричала т'эрка.

— Давай, Хесед! — малышка стучала кулаками по перилам моста. — Вмажь ему!

— Вошла во вкус? — поинтересовался шиварец.

— Я просто не хочу, чтобы мой друг проиграл, — не оборачиваясь, бросила девочка.

— И для этого он должен «вмазать» противнику? — усмехнулся Ансацу.

Юная кагэми лишь яро продолжила подбадривать друга. Бой кончился спустя двадцать минут, полным поражением коричневого фурри-волка. Хесед стоял над поражённым противником, тяжело дыша. Его шкура была покрыта своей и чужой кровью.

Когда бесчувственного фурри оттащили к шаману и другим проигравшим, на дне расщелины Хеседа сменил брат. Гебура, обладатель светло-голубой ленты, выступал против койота с кожаным шнурком на хвосте, рядом с которым был повязан грязно-синий шнурок.

— В этот раз Старейшины решили не тянуть, — заметил шиварец.

Противники стали друг напротив друга, приняв оборонительные позы.

— Хотя нашему белоснежному другу, опять не выпадет шанса сразиться, — продолжал размышления Ансацу.

Койот бросился в атаку. Его движения говорили о том, что молодой фурри был полон решимости выиграть во что бы то ни стало.

— А может и нет… — протянул Октуш виа Сацуи.

Гебура легко отклонился от атаки, тут же приложив противника спиной о стену, используя инерцию движения койота. Фурри был оглушён и потерял сознание.

— Нет, все же без боя, — усмехнулся кагэми.

Т'эрка неодобрительно покосилась на наставника.

Гебура, не дожидаясь помощи воинов, взвалил койота себе на плечо и, выбравшись из расщелины, отнёс к раненым. Передав свою ношу шаману, белый фурри занял своё место у края расщелины.

Следом бой приняли шакал с браслетом и немая фуррийка. Шакал, озлобленный после боя с разноглазой фуррийкой, без промедления бросился на противницу. Но пятнистая самка ждала подобного поведения и была готова к атаке. Как и в прошлом бою с волчицей, что превосходила её по размерам, Немая полностью положилась на свои ловкость и реакцию. Она уворачивалась от ударов, словно просчитывала их на несколько ходов вперёд. Казалось бы и в этот раз удача будет на её стороне, но случай изменил все кардинально. Уворачиваясь от очередной атаки, фуррийка не заметила, как шакал, припав на все четыре лапы, загрёб горсть земли и как только представилась возможность, швырнул её в морду противнице. Глаза и нос несчастной были забиты, она не могла ни взглянуть, ни вздохнуть. Отступая назад, фуррийка пыталась лапами отчистить морду. Когда же её спина коснулась каменных стен расщелины, шакал нанёс пятнистой фурри серию ударов под рёбра. Из пасти побеждённой фуррийки потекла струйка слюны вперемешку с кровью. Довольный собой, шакал вернулся на своё место наверху расщелины. Но стоило ему подняться, как он почувствовал на себе тяжёлые взгляды кагэми-фурри, которым, мягко говоря, не понравилось произошедшее.

— Ему лучше взывать к своему божеству, если он не хочет быть разорванным на части, — зло усмехнулся шиварец.

Это был редкий случай, когда юная кагэми была полностью солидарна со своим Амо.

Как только пятнистую фуррийку унесли из расщелины, вниз спустились новые участники. Ими оказались серый волк и динго с красной лентой. Как и в прошлых битвах, эти двое фурри отличились жестокостью в сражении. Оба они поплатились плотью — волк левым глазом, а динго правым ухом. Но победитель может быть только один и стал им фурри старшей стаи, в ярости от потери глаза, разорвавший противнику всю морду. К поражённому динго, вместе с воинами, спустился и шаман. Ещё в расщелине он начал что-то накладывать на кровавые раны проигравшего.

Последними в бою участвовали фуррийка-койот с порванным ухом и динго с кривым прикусом. Фуррийке было не занимать ярости и как во время боя с Опоясанной она жестоко вгрызалась в плоть противника. Ей было неважно, куда кусать, главное — достать врага и вырвать кусок побольше. Но динго не собирался становиться кормом для самки и отвечал не менее жестокими выпадами, даром что пасть была кривой.

— Они словно обезумевшие псы, — пораженно выдохнула т'эрка.

— Что ты ждала от зверей? Хитроумные атаки и дальновидную стратегию? — шиварец создал и рассеял в воздухе теневой кинжал. — Все, кто обладал хоть какой-то частью здравого смысла, давно выбыли. В конце остались лишь дикие хищники, которые, как и сказал Овсу, готовы ради победы и убить. Исключением являются лишь наши двое кагэми.

Выигравшего динго пришлось оттаскивать от самки. Проигравшая фуррийка еле дышала. Если бы не вмешательство воинов, она могла и не пережить испытания. Когда её вынесли из расщелины, Амансиз вновь заговорил.

— Всё меньше и меньше остаётся воинов, готовых на все, ррради победы. Ррради того, чтобы доказать свою мощь, свою силу, — вождь медленно повёл мордой, глядя на оставшихся участников. — Осталось лишь доказать, готовы ли вы идти до самого конца.

Амансиз вновь прибег к чаше с лентами. Вниз спустились шакал с браслетом и серый волк. Фурри, все ещё находящиеся под адреналином от прошедших боёв, ринулись друг на друга, стоило их лапам коснуться дна расщелины. Пусть сражения и выматывали участников, но воля к победе достаточно поддерживала в них силы. Но непостижимым для окружающих образом, в этом бою, где явным лидером был фурри старшей стаи, победителем вышел шакал. Во время одной из верхних атак, ему удалось приложить волка коленом в морду. Серый фурри не потерял сознания, но сильный удар заставил его пошатнуться, теряясь в ориентировании. И шакал не собирался терять появившееся преимущество. Коварно атаковав сзади, сбивая более крупного фурри с ног, шакал буквально оседлал его. Держа в лапах кусок камня, шакал нанёс волку несколько ударов по голове.

— Это ужасно и мерзко, — скривилась т'эрка.

— Зато эффективно, — заметил шиварец.

Следом эстафету боёв приняли Гебура и динго с кривой пастью. Не успел младший фурри приготовиться к атаке, как Гебура белым вихрем настиг противника. Схватив динго за горло одной лапой, он поднял того над землёй. Другой лапой кагэми-фурри впился когтями в кривую пасть врага и резко крутанул вниз. Кости вышли из суставов, калеча плоть. Гебура отпустил потерявшего от болевого шока сознание противника и посмотрел наверх. К нему, огромными рывками, приближался шакал. Он надеялся напасть на Гебуру сзади, но тяжело подкрасться незаметно, спускаясь по камням, осыпающимися под твоими когтями. Шакал бросился на Гебуру, но белый фурри успел припасть к земле, уклоняясь от атаки. Не ожидавший такого, шакал врезался в стену, и осел на камни, мотая головой. Когда поднявшийся Гебура подошёл к младшему фурри, тот посмотрел на массивного противника снизу вверх, поджал хвост с ушами и припав к земле, коснулся когтями лап победителя. Гебура, скривившись, отступил назад.

Двое воинов по указу вождя спустились вниз и, резко подняв шакала, увели его прочь.

— Вот и начинается самое интересное, — проговорил шиварец.

— Они сделали, что хотели, — добавил Овсу, напряжённо всматриваясь в Хеседа, что спускался вниз и вставал напротив брата.

— Что вы имеет ввиду? — не поняла юная кагэми.

— С самого начала это испытание проводилось так, чтобы в конце друг против друга выступали твои блохастые друзья, — начал объяснять Ансацу. — Когда вытаскивали клочки меха, к ним были привязаны маленькие косточки. Никто и не заметит такое. Подобный трюк был и с цветными лентами.

— Но вы заметили, — обернулась на наставника девочка.

— Хорошее зрение, — мужчина провёл кончиками пальцев по ленте на глазах.

Братья стояли внизу, тяжело дышали и внимательно глядели друг на друга. Они, как никто, знали, чего им стоит поражение и победа в последнем испытании. Сейчас решалась их дальнейшая судьба — останутся ли они изгоями своего племени, монгрелами, или же по праву рождения займут высшее место в стае. Вот только это место было одно. Двое братьев за один статус. Победа и поражение, другого не дано. И каждый из них желал победы не для себя, а для другого. И оба они знали это. Знали, так как в их груди сердца стучали в унисон. И желание одного всегда было откликом чувств другого. И ни один из них не желал уступать другому, не хотел занимать место другого. Предстоящий бой должен был выявить не победителя, а проигравшего, ведь проигравший уступал своё право на статус другому. Они шли к этому бою всю свою жизнь, и сейчас все должно было решиться.

Т'эрку парализовал жуткий страх. Она не могла поверить тому, что видела. Два её друга собирались сойтись в бою не на жизнь, а насмерть. Брат против брата. Ужас от осознания того, что произойдёт в считаные минуты, и что она никак не может этому помешать, не отпускал её, чудовищной хваткой сдавливая ей сердце. Нервно покусывая нижнюю губу, она крепко схватилась за перила.

Стоило братьям сделать шаг по направлению друг к другу, как голос вождя остановил их.

— Волею Бинатанг Бесаррра в последнем бою сошлись двое бррратьев, — ухмылка не сходила с морды Амансиза. — Но ррразве можем мы допустить, что бы брррат пррроливал кррровь брррата? Ррразве мало нам внешних врррагов для подобных дел?

— А вот и пропавшие воины, — шиварец кивнул в сторону приближающихся охотников.

Десяток фурри-воинов вели пленника. Его белый мех был испачкан кровью и грязью. Лапы сковывали тугие верёвки. На голову был одет мешок из шкур. Воины подвели пленника к краю расщелины и столкнули его вниз. Скатываясь по камням и поднимая вверх клубы пыли, незнакомый фурри упал к ногам Хеседа. Чёрный фурри сорвал с пленника мешок и пораженно замер.

— Зора… — выдохнула т'эрка.

Выдохнули и зрители. Все они знали молодого вождя племени Тулку. И никак не ожидали увидеть его здесь.

— Вы всю свою жизнь пытались доказать, что являетесь частью стаи. Что вы не монгрррелы, — глаза Амансиза безумно горели, — Вам выпал шанс изменить своё место в стае. Убейте этого жалкого пррредателя оррркениетти, что пошёл на союз с тайпаларрр и все мы пррризнаем вас истинными сынами стаи. Я — пррризнаю вас сыновьями.

Т'эрка рванулась вперёд, собираясь высказать вождю все, что она о нём думает, но тонкая ладонь легла ей на рот, не давая вымолвить и слова.

— Молчи. Это их дела, — шиварец крепко держал свою подопечную.

Недовольной подобным заявлением была не только юная кагэми. И среди фурри прошла волна негодования. Некоторые даже попытались приблизиться к краю расщелины или же вождю, но сильные воины, стоявшие вокруг с готовыми для атаки жуз, никого не подпускали.

— Чего же вы медлите? — вождь наслаждался ситуацией. — Вот он шанс — прррямо перрред вашими лапами.

Хесед и Гебура переглянулись. Глядя друг другу в глаза, братья кивнули и подошли к избитому брату. Двое фурри склонились над поверженным лисом. Над расщелиной повисла тишина.

Когда Хесед и Гебура выпрямились, в лапах они держали разорванные путы единоутробного брата.

Толпа приветствовала такое решение. Толпа, но не вожак стаи. Амансиз, оттолкнув одного из воинов, спрыгнул вниз в расщелину и подойдя к сыновьям, нанёс им несколько ударов наотмашь. Кровь из разорванных морд брызнула на камни.

— Жалкие черррви! — Амансиз наступал на двух фурри, продолжая наносить им удары. Братья не сопротивлялись. — Отбррросы! Хотели занять своё место в стае? — ещё серия ударов опустила кагэми на колени. — Ваше место сррреди дерррьма! Думали, у вас получится изменить судьбу? Стать кем-то дррругим? — вожак пнул сыновей, заставив тех откатиться к стенам расщелины. — Вы лишь ничтожные монгрррелы! Все, чего вы достойны, так это смерррти!

Амансиз медленно убивал сыновей и никто не мог ему помешать. Стая боялась пойти против воли вожака. Но даже Овсу и Говорящий-С-Духами не спешили отнимать обезумевшего волка от его жертв. Они лишь напряжённо наблюдали за происходящим. Наблюдали и кагэми. И если Векс оставался безэмоциональным, то Харита, не замечая этого, стала принимать своё настоящее обличье. Т'эрка так вообще рвалась из рук наставника, но тот держал девочку за плечи мёртвой хваткой.

— Мы не можем вмешаться в дела чужого мира. Это нарушит закон кагэми, — спокойно произнёс мужчина.

— Разве это не нарушает закон «не навредить кагэми»?! — слезы текли по лицу малышки.

— Сейчас они выступают как фурри.

— Но их же убьют! — маленькая брюнетка сломанной куклой повисла на руках шиварца.

— Ты слишком торопишь события, — Ансацу встряхнул подопечную, поставив ту на ноги. — Смотри.

Вырвавшись от матери и прорвавшись через воинов, в расщелину бросилась Гэнс. Фуррийка встала между отцом и братьями.

— Отец, остановись!

Но мольба юной волчицы не была услышана. В гневе оттого, что его посмели прервать, Амансиз нанёс удар дочери. Несчастную отбросило к противоположной стене. Сквозь кровавую пелену это увидели и братья.

Хэстэ бросилась к дочери, но воины преградили ей путь, не пуская в расщелину.

— Пустите меня! Я пррриказываю вам! — голос волчицы был полон боли. — Волею Бинатанг Бесаррра, дайте мне пррройти!

Волчица беспощадно била воинов лапами в грудь, буквально вырывая себе когтями доступ к дочери, но те были глухи к мольбам жены вождя, чётко выполняя приказ последнего.

— Тваррри! Мерррзкие слизни! Все вы! — продолжать вещать вожак, не замечая, что тела сыновей неестественно напряглись. — Вы — отбррросы той белой суки, что вообще не должны были жить, если бы не этот безумный старррик! Эта мелкая дрррань, что посмела встать пррротив меня! — откровенное безумие сквозило в каждом слово и жесте Амансиза. Глаза его заволокло кровавой пеленой. — Я убью каждого, кто встанет у меня на пути! Убью этого жалкого любителя тайпаларрр и всех его прррихвостней! Убью старррика и вас, двух монгрррелов! Убью эту шваль, что когда-то была моей дочерррью! Я уничтожу всех, и неважно, кто это будет!

С пеной на губах и ошалевшим взглядом Амансиз нанёс удар Хеседу, но тот его заблокировал, выкинув лапу вперёд. Словно в бешеном кураже вожак стаи попытался ударить второй лапой, но её крепко держал Гебура. Они медленно развернули морды в его сторону. Глаза братьев были затянуты пеленой тьмы.

Тени, дрожащие от света огня, замерли и протянули свои нити в сторону расщелины, спускаясь вниз, к двум кагэми.

— ТЫ ПРРРАВ, ОТЕЦ, — в унисон заговорили братья. — МЫ ЖАЛКИЕ МОНГРРРЕЛЫ. МЫ НЕДОСТОЙНЫ ДАЖЕ НАЗЫВАТЬСЯ ФУРРРИ, — Хесед и Гебура сплели пальцы свободных лап и на их телах запылали дэне эшекей, тянущиеся друг другу, образуя единый рисунок. — НО ТЫ ЗАБЫЛ ОДНУ ВАЖНУЮ ВЕЩЬ. МЫ — ШЕПТУНЫ. ИСПОЛНЯЮЩИЕ ВОЛЮ БИНАТАНГ БЕСАРРРА. — на глазах поражённых зрителей контуры тел кагэми-фурри стали чёрными, как сама тьма и расплылись. Братья вошли в состояние до-во, медленно сливаясь вместе. В одного гигантского кагэми.

— Что происходит?.. — пораженно и испуганно спросила т'эрка.

— Твои друзья носители единой демеулик. Они две части одной сущности. Лишь касаясь друг друга, они способны использовать силы кагэми, — не отрывая взгляда от происходящего внизу, пояснил шиварец. — То, что ты видишь, одно из самых редких и красивейших явлений среди кагэми.

— И МЫ НЕ ЖЕЛАЕМ ПОДЧИНЯТЬСЯ ВОЛЕ ЖАЛКОГО ПСА, — на теле огромного кагэми распахнулись два ока. — ТЫ НЕ ПРРРИЧИНИШЬ УЖЕ БОЛЕЕ НИКОМУ ВРРРЕДА. НИКОМУ И НИКОГДА.

Хесед и Гебура набросились на испуганного отца.

— Это тебе видеть не стоит, — Ансацу прикрыл глаза подопечной ладонью

Но девочка слышала звуки ужасной агонии. Слышала и видела. Именно сейчас маленькая брюнетка решила воспользоваться нодзому. Сквозь чёрный туман, что являлся рукой шиварца, девочка видела как тёмное облако с огнём цвета весенней зелени, что ещё несколько минут назад было её друзьями, рвёт на куски обладателя коричневого пламени. Ещё секунда и последние искры погасли под напором чёрно-зелёного смерча.

***

Кагэми готовились к отбытию. Спустя полтора дня после окончания Мусабидже, шиварец с т'эркой собирались покинуть мир Ду'Тог. Векс и Харита решили ещё на некоторое время задержаться среди фурри. Первый, чтобы, по его собственным словам: «повысить навык ведения рукопашного боя в условиях полного или частичного отсутствия оружия». Для непонимающих фурри девочка упростила текст, переведя его как «так, кулаками помахать да силушкой помериться». Химере же настолько понравилось внимание к её персоне от малолетних щенков, что она не спешила покидать их. Не торопились вернуться в Цитадель и Гебура с Хеседом. Полтора дня назад их действие повлекло за собой огромные последствия.

Как только бездыханное тело Амансиза, а точнее то, что от него осталось, погрузилось в пыль расщелины, наверху воцарилась гробовая тишина. Нарушалась она лишь размеренным дыхание двух кагэми, что принимали свой обычный вид, и голосом встревоженной Хэстэ, что бросилась вниз к дочери. Когда перед взором всех собравшихся предстали привычные им монгрелы, воины пришли в себя. Они бросились вниз, готовые захватить убийц вождя, но были остановлены грозными выкриками пяти фурри. Овсу, что бросился вниз наперерез бойцам; Говорящий-С-Духами, растолкавший онемевших от увиденного Старейшин и вышедший к краю расщелины; Хэстэ, вскочившая со своего места в повелительном жесте и Хесед с Гебурой, что смотрели на остановившихся воинов с небывалым спокойствием и чувством превосходства.

— Мусабидже окончено… — проговорил Хесед.

— … и Вождь пал, — закончил за него фразу Гебура.

— Извека век… — продолжали братья говорить друг за другом.

— … выигррравший в испытании…

— … занимал самое высокое положение, — Гебура обвёл всех тяжёлым взглядом.

— А те, кто побеждал вождя… — усмехнулся Хесед.

— … становились вождями.

— МЫ ИСПОЛНИЛИ ОБА УСЛОВИЯ. ОТНЫНЕ МЫ ВОЖДИ ВЕРРРХОВНОЙ СТАИ ПО ПРРРАВУ КРРРОВИ И ПО ПРРРАВУ СИЛЬНЫХ! — в унисон прорычали кагэми-фурри и на их телах запылали дэне эшекей.

Наступила тишина. И в этой тишине особенно отчётливо слышался лающий смех Овсу. Старый вояка подошёл к своим бывшим ученикам, похлопав обоих по плечам, и склонился в поклоне, касаясь кончиками когтей их лап. Спустившись в расщелину, его примеру последовали и трое пятнистых фурриек, и брат с сестрой койоты. Отдал дань уважения к новым вождям и улыбающийся Говорящий-С-Духами.

— Отнесите своих брррата и сестррру в главное дрррево, — проговорил Овсу, — а я улажу дела здесь.

Братья кивнули наставнику. Хесед поднял на лапы Зора, Гебура аккуратно взял Гэнс. Они поднялись из расщелины и все уступали им путь. Хэстэ бросилась за дочерью.

— Не бойся, — успокаивал жену убитого вождя идущий рядом шаман. — Она лишь потеррряла сознание, да получила паррру ушибов. Выспится и будет норррмально себя чувствовать.

Двое кагэми-фурри с драгоценными ношами шли прямо к главному древо-дому, где издревле собирался совет стаи, состоящий из Старейшин и почившего ныне вождя. За братьями следовали шаман с главной самкой стаи и четверо кагэми. Как только двое грозный фурри переступили порог древа-дома, вся их грозная уверенность в самих себя растворилась, как утренняя дымка на болоте. Положив раненных на настилы, Хесед и Гебура низко припали к лапам Хэстэ.

— Мудрррая Хэстэ, — начал Гебура, — мы убили твоего мужа и силой заняли его место. Мы понимаем, что нет нам прррощения, и что…

Договорить им волчица не дала:

— Я прррощаю вас.

Хэстэ положила лапы на склонённые перед ней головы.

— Я не буду лгать, меня не рррадует его смерррть, ведь он был моим паррртнеррром столько лет, но отец из него был не самый лучший. И если, не мне вам об этом говорррить, я смотрррела сквозь когти на попытку избавиться от вас столько лет, то нападение на Гэнс я ему пррростить не могу.

Для себя т’эрка отметила, что слово «любовь» волчицей не было произнесено. То ли фурри его не знали, то ли любви между Амансизом и Хэстэ и в помине не было.

— И не оборррви вы его жизнь, её оборррвала бы я, — монгрелы подняли морды и взглянули снизу вверх на свою мачеху. Её глаза пылали расчётливой злобой.

Со стороны Гэнс послышался слабый стон и Хэстэ тут же обратила все своё внимание на дочь, преображаясь из мстительной волчицы в любящую мать.

Хесед с Гебурой сели рядом с настилом Зора, прислонившись спинами к стене. Шаман, наложив пару примочек на ушибы юной фуррийки, приступил к врачеванию ран белого лиса. И одними лишь смоченными травами дело не обходилось. У Зоры было множество сломанных костей, гематом и резанных ран. Говорящему-С-Духами понадобились все его знания, чтобы справиться со столь сложной и тяжёлой работой. Рядом с ним вертелась Харита, внимательно следя за манипуляциями старого фурри. Киборг и шиварец с т'эркой встали по обе стороны от входа.

— И чего мы ждём? — спросила маленькая брюнетка спустя час проведённый в тишине.

— А просто помолчать ты не можешь? — шиварец впервые за долгое время спустил с головы капюшон. — Мы ждём решения стаи.

— Разве уже не все решено? — удивилась девочка.

— Нет. Хоть эти двое и заняли место скоропостижно скончавшегося вождя по всем местным законам, они всю свою жизнь были монгрелами. Как для себя, так и для окружающих. И мало кто захочет увидеть у власти двух изгоев, — мужчина усмехнулся. — Даже если их бояться до нервной дрожи в конечностях.

— Тут ты прррав, Шептун, — в дверном проёме показался Овсу.

Все присутствующие, не считая двоих в бессознательном состоянии, вопросительно посмотрели на воина.

— Они ещё думают, — Овсу махнул куда-то себе за спину и прошёл внутрь древо-дома. — С одной сторрроны, вы всё-таки монгрррелы, изгои стаи и всю жизнь к вам именно так и относились. С дррругой же, вы убили вождя, чьё пррравление устррраивало далеко не всех. Хотя было несколько фуррри, что рррьяно гавкали за вашу смерррть.

— Старррейшины, — практически выплюнул Хесед.

— Они самые. Но я, и ещё несколько старррых воинов, им мягко намекнули, что если они не заткнут свои вонючие пасти, им прррипомнят все их необдуманные рррешения, что когда-либо вррредили стае. А таких наберррётся немало. Ведь они никогда не заботились об общем благе. Так же как и Амансиз, ррразвязавший бойню между двумя великими кланами, — фурри плюхнулся на один из настилов, что использовали для себя старейшины. Порывшись в траве, он достал из-под себя дурман-плод. Скривив пасть, он отбросил его куда подальше. — Кстати о кланах. Многим не понррравилось и нахождение здесь молодого вождя стаи Тулку. Новый виток войны мы не вынесем. Слишком малочисленными стали наши племена. Так что пррротив пррринятия вас вождями их удерживает лишь многолетняя пррривычка по отношению к монгрррелам. Они дали нам вррремя до завтрррашнего утррра.

— И что будет завтра? — поинтересовалась т'эрка.

— Все находящиеся сейчас в племени воины пррридут рррешать жить нам или умеррреть, — ответил с грустной усмешкой Гебура.

И с первыми лучами солнца воины пришли. Но, ни убивать, ни признавать двух фурри вождями они не собирались. Посовещавшись, все воины, обладающие высоким статусом в стае, приняли решение дать новоявленным правителям шанс проявить себя на поприще вождей. И уже от этого зависела дальнейшая судьба Хеседа и Гебуры. Овсу и Говорящий-С-Духами предложили свои услуги в качестве советников, дабы помочь молодым вождям. Стая согласилась с подобным условием, признавая необходимость помощи извне. Да и ссориться с двумя влиятельными и могущественными фурри никто не хотел.

В тот же день прошло небольшое торжество в честь окончания испытания и становления двух Вождей. В нём принимали участие все жители и гости поселения. Как ни странно, мало кто сожалел о смерти Амансиза. Умершего вождя проводили по всем обычаям и законам фурри. В земле вырыли глубокую яму, замостили дно сухими ветками и опустили вниз все, что осталось от свирепого фурри. Говорящий-С-Духами произнёс ритуальные слова и коснувшись посохом веток, поджёг их. Огонь пылал недолго, но весьма ярко. Когда же на дне остался лишь пепел вперемешку с прахом, яму начали закапывать. Под конец на месте ритуального сожжения высадили саженец молодого дерева. Именно так было принято прощаться с умершим среди фурри. По окончании ритуала, все словно разом позабыли о трауре и приветствовали новых вождей, что чувствовали себя неуютно под всеобщим вниманием. Но покинуть торжество они не могли.

Единственные, кто не участвовал во всем этом веселье, так это шиварец, ушедший в главный древо-дом, и последовавшая за наставником т'эрка. В древе им компанию составили Зора, пришедший в себя, но все ещё весьма слабый, и Гэнс, вызвавшаяся проследить за состоянием раненого. Она как раз меняла лису повязки, когда в помещение вошли двое кагэми. Словно застигнутая за чем-то неприличным, Гэнс опустила ушки и отвернула мордочку от гостей. Т'эрка понимающе улыбнулась.

Утром следующего дня Хесед, Гебура и Векс с Харитой решили проводить собратьев-кагэми до места перехода. Дабы не нервировать и не пугать лишний раз местных жителей, было принято решение покинуть мир Ду'Тог воспользовавшись тенями около древа-дома шамана. Присутствовал при проводах и Овсу.

Т'эрка крепко обнимала Гебуру и Хеседа.

— Что за нежности? — Ансацу развеял плащи и теперь стоял в привычных одеждах кагэми. — Они не навсегда тут остаются. Хватит тянуть время, его у нас и так мало.

— Дай девочке пррроститься, Шептун, — шаман подошёл к шиварцу на расстояние вытянутой руки. — Послушай старррого дурррака, пока малышка далеко. На вторррой день вашего появления здесь, кто-то попытался пррройти вслед за вами. Ловушки, оставленные мною, не дали им возможности пррроникнуть в наш миррр.

— Вы знаете кто это был? — Ансацу смотрел поверх головы старого фурри.

— Нет, они мне незнакомы. Одно могу сказать точно, — Говорящий-С-Духами коснулся когтистой лапой кисти шиварца. — Сррреди тех, кто пытался пррройти, был один сильный гость. И пламя его, было схоже с твоим.

— Благодарю за информацию, — спустя пару секунд тишины произнёс кагэми, кивнув старику.

Говорящий-С-Духами улыбнулся и тут же был заключён в объятия т'эрки.

— Я буду по вам сильно скучать, — слезы навернулись на её глазах.

— Не плач, Шептунья. Если такова будет воля Бинатанг Бесаррра мы с тобой ещё свидимся, — старик отстранился от девочки и лукаво посмотрел ей в глаза.

Серый цвет глаз старого фурри плавно перетёк в насыщенно-зелёный, а затем стал глубокого синего цвета, с яркими искрами. Девочке казалось, что она смотрит на звёздное небо.

— Вы же!.. — пораженно выдохнула девочка.

Шаман лишь моргнул и его глаза снова приобрели серый цвет.

— Пойдём уже, — стоя в ореоле шевелящихся теней, шиварец протянул руку подопечной.

Юная кагэми смотрела на этот, вроде бы, обычный жест с трепетом в душе. Такого она не ожидала от своего наставника. Не раздумывая, девочка крепко ухватилась за протянутую руку. Ансацу притянул к себе тайро, увлекая её в переход. Когда уже оба кагэми ступили в тень, Говорящий-С-Духами окликнул т'эрку. Малышка обернулась и старый фурри бросил что-то в её сторону. Маленькая брюнетка успела поймать неизвестный предмет уже полностью находясь в тенях. Когда же тьма вокруг неё сомкнулась окончательно, юная кагэми раскрыла ладонь.

В руке девочки был искусно вырезанный из кости Бинатанг Бесар.