Отставной гвардии генерал-лейтенант Дункан МакАрт поудобней устроился в глубоком кресле перед камином и хорошенько приложившись к кружке, с черным вересковым медом, принялся раскуривать трубку:

- Да, много воды утекло с тех порррр, когда я, тогда еще лейтенант, участвовал в Афгульской компании. Многое можно было бы рассказать о жемчужине альбионской короны – Вендии(1) и вообще о Востоке, но Афгулистан это отдельная песня. Кррровавая и жуткая песня…

Огромного медведя-арта(2) на мгновение окутало дымное облако, в котором можно было угадать контуры далеких горных вершин и глубоких ущелий:

- Горррдый и дикий край. Горрры, которые пронзают небеса в невероятной выси. Бешеные реки. Жуткие пустыни, наполненные жаррром, песком и злобными дэвами. А уж население… Лучше не вспоминать. Ррразбойники, бандиты, нищие и горррдые. Но до нас, скоттов, не дотягивают. Пррросто бандиты. Хотя, дррраться они умеют, этого не отнять. И каждый шаг альбионской арррмии в этих горррах давался кррровью. Большой кррровью. Даже взятие их столицы - Корррбула ничего не значило для афгулов, они пррросто дрррались с нами за каждый дррраный камень, каждый вонючий кишлак. Вот под одним таким кишлаком и пррроизошла эта история…

При взгляде снизу Джеляб выглядел как хаотическое нагромождение толстых глинобитных дувалов(3), многоярусных домов с глухими каменными и глинобитными стенами, в которых вместо окон были пробиты узкие бойницы. И парящая над этим хаосом древняя крепость, уступающая величием и красотой лишь самим горным вершинам Гиндукуша, вечным и непреклонным. А еще дым, огонь и треск выстрелов. И тела… Множество тел в красных мундирах и белых чалмах Первого Бомбейского полка сипаги(4), усыпавших узкую тропу, ведущую к кишлаку. Попытка с налета взять укрепленную самой природой и руками диких горцев стратегическую высоту, которая давала возможность контролировать весь Забарский проход(5), с треском провалилась.

Полковник Перси Лонгстафф ап-Фигсдейл, восьмой баронет Пинускорт, начальник экспедиционного отряда, опустил бинокль и, брезгливо сморщив свою мордашку, не оборачиваясь, процедил:

- Эти вендийцы ни на что не способны… - после чего уже громче, для всех стоящих у него за спиной офицеров промяукал - Трубите отход. Я принимаю решение начать осаду... – холеный коготок полковника взметнулся к жаркому небу – и запросить подкреплений. Тут нужны тяжелые орудия, а не те легкие пукалки, которыми нам снабдили. И горные стрелки. Не менее батальона гуркхов. Считаю, что наличных сил для взятия Джеляба недостаточно. Всё! Разбить лагерь, старшим офицерам через полчаса быть в моей палатке на военном совете. Джентльфурры, можете разойтись.

Вечером того же дня, когда перестрелка наконец замолкла, а муэдзины с вершин минаретов призвали правоверных к молитве в большой палатке, которую использовали как клуб для младших офицеров настроение царило отнюдь не радужное.

- Две рот подчистую! Две роты! – Джок Сайтем, леопард в капитанском чине, сорвал с головы чалму и швырнул ее на стол – Целых две роты моих бомбейцев остались там, на этой трижды проклятой дороге! Да еще раненые… Почти сотня сипаги сейчас между жизнью и смертью… Клирики не успевают с помощью, да и брамина(6) нашего шлепнули еще под Корбулом… Батальон разгромлен полностью! – в пасть капитана опрокинулась очередная чарка виски – И этот самодовольный болван – полковник еще смеет заявлять, что вендийцы ни на что не способны? Да мы….

- Все это видели, Джок. – на плечо разбушевавшегося капитана опустилась тяжеленная медвежья лапа – Все видели! Подняться под таким обстрррелом по этой тррропе, ворррваться в кишлак и довести дело до штыков могли только отважные и умелые солдаты. – огромный арт в мундире Королевских скоттлендских(7) фузилеров с лейтенантскими погонами легко усадил обратно на складной стул отнюдь не слабого леопарда – Выпьем! В память наших товарррищей из Перррвого бомбейского! - раскатистый гэльский акцент в речи медведя стал куда сильнее и жестче, а в маленьких зеленых глазках зажегся опасный огонек – Гррренадеррры готовы были рррвануть к вам на помощь, Джок, но полковник пррриказал стоять на месте и ждать. ЖДАТЬ! Пррроклятье!

Один за другим офицеры разных полков вставали и, подняв стаканы, присоединялись к тосту. Скоттлендские гвардейцы, эйрлендские(8) стрелки, южноуэльские йомены, канадские пионеры(9), артиллеристы, представители всех родов войск, даже кавалеристы, молча, отдавали честь павшим и до дна осушали свои сосуды. Леопард обвел собрание помутневшими глазами и только благодарно кивнул. А что ему оставалось делать? Первый бой был проигран полностью и вопли диких пуштунов из кишлака доносились до лагеря альбионских войск. Теперь оставалось только ждать, пока гонец с донесением доберется до Корбула, а уж когда из Пенджаба прибудут осадная артиллерия и горные стрелки, можно было только гадать. Даже если решения в штабных сферах примут молниеносно, что само по себе невероятно, то на дорогу тяжелых пушек и мортир до Джеляба мог уйти месяц, а то и два. Как раз, к тому моменту начнутся снегопады на перевалах, а осадные войска с позором поплетутся к Корбулу, подгоняемые налетами горцев, голодом и болезнями. Да и про войско паншерского хана – Насрулло Массуда, в котором было почти пять тысяч диких всадников, забывать не стоило. Так что пока старшие офицеры чинно пили портвейн в штабной палатке, обсуждая стратегию, их более молодые коллеги нашли оригинальный выход из ситуации, когда альбионские войска не могли взять кишлак, а афгулы – отогнать или, тем более, разбить альбионцев в открытом бою.

- Джентльфурры! – раскатистый рык Дункана перекрыл гул голосов в палатке – Мы тут состаррримся, пока этот сассенах(10) Лонгстафф будет ждать подкррреплений, если их вообще пррришлют. Горррцы не дуррраки и из кишлака не высунутся, тем более, что мы перррекрррыли единственную дорррогу. В прррямом бою им тут же пррридет конец, тем более, что у нас есть горррные пушки и даже каррртечницы «виккерс-максима»(11). А мы не можем выбить их из-за стен. Но есть еще один интеррресный момент. Вы все видели крррепость на скале над кишлаком?

И вот тут была рассказана история, которую арт узнал от проводника-афгула, пока полковник плюясь слюнями раздавал истеричные приказы, по организации лагеря, осадным работам и патрулированию ущелья.

Крепость над Джелябом носила имя Гнездо шайтана и построена была в незапамятные времена. Точнее никто не знал, но на скале, возвышавшейся на сотню ярдов над кишлаком, были возведены мощные укрепления весьма характерного вида. Приземистые башни из гладко обтесанных каменных блоков, мощные стены и единственные ворота, точнее то, что от них осталось. Слишком уж непохоже все это было на афгульские строения и веяло от крепости даже не веками, а эонами, пронесшимися над ее стенами. И самое главное, что именно из Гнезда шайтана стекал в бассейн небольшой водопад, питавший кишлак водой. Так вот, по легенде, бытовавшей в этих горах, в этой крепости на скале над кишлаком однажды поселился летучий шайтан. Он измывался над правоверными, осквернял их пищу и питье, крал самок и детенышей, после чего уносил их в свое гнездо и пожирал. Ни стрелы, ни мечи не были страшны шайтану и никто не мог справиться с ним и отчаяние начало проникать в сердца отважных горцев, когда случилось чудо. По воле пророка спустился с небес ангел и огненным копьем пригвоздил шайтана к вершине горы, на которой он угнездился. Из места, куда вонзилось небесное копье, ударил источник и с тех пор ни один правоверный никогда не поднимался на вершину, которую дружно прокляли все муллы, муэдзины, шейхи и улемы(12) Афгулистана. Но вот воду, текущую из развалин крепости, проклятой не считали, даже наоборот, тем более что теперь за ней не нужно было спускаться к реке, за три сотни ярдов, по крутому склону ущелья.

- Сто ярррдов над кишлаком. Сто ярррдов! И если занять ррразвалины, то весь Джеляб будет как на ладони. А если затащить туда паррру пушек, да побольше снарррядов… - на морде арта расплылась довольная улыбка – Тррропа от кишлака будет пррростррреливаться насквозь и подняться по ней будет невозможно. И даже если афгулы сделают это барррикада в воррротах да полсотни рррешительных стрррелков быстррро остудят их пыл.

- А если еще и перехватить воду – бобер-канадец вскочил из-за стола – им вообще не удержаться! Одного пионерского взвода хватит, чтобы направить поток в сторону и тогда афгулам придется туго!

- Хм… - рыжий сеттер из Эйрлендского стрелкового полка, задумчиво потер переносицу, с которой только что снял очки - А как, коллеги, вы собираетесь подняться туда? И тем более затащить тяжелое вооружение? Ну, положим, скоттлендцы туда забраться смогут, даже по отвесной скале, где и местные-то не пролезут, тем более медведи из гренадерских рот, уж им-то силушки хватит, но вот остальные?

- А если так…. – двое артиллеристов – лисов из двенадцатой Вест-Индской батареи расстелили на столе лист бумаги и быстро, в четыре лапы, принялись рисовать план-карту.

Так что успокоились господа младшие офицеры уже далеко заполночь, да и то, только потому, что утром предстояла не только рутинная боевая работа, но и кое-что, пока еще, оставшееся в тайне от командования. Авантюра, да и только.

День прошел в перестрелках и обоюдных попытках нащупать слабину во вражеских позициях, причем снова удача, и позиционное преимущество тоже, была на стороне афгулов. Понесшие потери патрульные группы альбионцев отошли к лагерю, но и горцы тоже не смогли спуститься от своих укреплений, ведь что такое «максим» они уже испытали на собственной шкуре, а современных пушек, способных достать эти «шайтан-ружья» у них не было. Единственным светлым событием, если можно так сказать, оказалось прибытие большого обоза с боеприпасами и продуктами, вышедшего вслед за экспедицией и отставшего от сделавших быстрый переход войск. И это тоже сыграло на лапу нашим заговорщикам, ведь количество патронов и снарядов, принесенных с собой, было далеко не бесконечным, а несколько десятков ящиков с крепчайшим виски, военной поставки, вызвали у гренадерских офицеров странные улыбки, которые никто из рядовых понять не сумел. До времени. Таким образом, в вялых перестрелках прошло еще три дня, за которые стороны окончательно втянулись в рутину бессмысленной осады.

Пыль, пыль, пыль из-под шагающих сапог, жара днем и холод ночью, нехватка воздуха в высокогорье и много еще «прелестей» на службе Ее Величества в горах Афгули. Шиллинг в день и надежда на то, что ранят или убьют не тебя, а соседа. Дело солдата стрелять и убивать, а уж в кого и зачем это знают джентльфурры-офицеры, да и то не всегда. Правда, не на сей раз. То, что случилось на пятую ночь под Джелябом можно назвать разными словами, от героизма или идиотизма до дезертирства с поля боя, в зависимости от взгляда, но все равно случилось именно то, что случилось…

Рассвет шестого дня ознаменовался событием, которое в корне изменило положение сторон и при этом вызвало весьма бурную реакцию и в стане горцев и в альбионском лагере. Едва солнце окрасило вершины гор алой краской, словно облив их кровью, и муэдзины, поднявшись на минареты, открыли пасти, чтобы возгласить азан(13), как над воротами Гнезда шайтана неожиданно взвился Юнион Джек(14), и взревели волынки, возвещая о том, что гордость и отвага Скоттленда в очередной раз бросили вызов безудержной ярости афгульских воинов. Взгляды удивленных и растерянных афгулов оказались прикованы к вершине, и удивление их было велико, ведь скала издревле считалась не только проклятой, но и совершенно неприступной, кроме широкой тропы, идущей от самого кишлака. Тем более что самым неожиданным оказалось то, что водопад, льющийся из развалин крепости, неожиданно иссяк! Зато то, что произошло буквально через минуту, привело пуштунов в бешенство. На краю скалы, обращенном к кишлаку, появилось несколько фигур в юбках, а вот дальше… Дальше гвардейцы-скотты выразили презрение к своему врагу весьма традиционным для Хайленда, но совершенно чудовищным для Афгулистана образом. Они задрали килты(15) и помочились сверху прямо в бассейн, выбитый водопадом под основанием скалы. И тут Джеляб взорвался. Причем и в прямом и в переносном смыслах. Стреляло все, что могло стрелять от древних карамультуков(16) до современных винтовок, да так, что весь кишлак затянуло пороховым дымом! Даже пара дульнозарядных медных пушек, времен шаха Аббаса Шестого, Вогнутовыгнутого, палила в сторону Гнезда шайтана! Гяуры не только забрались на запретную вершину, не только лишили кишлак источника воды, но и осквернили, точно так же, как и в древней легенде, пруд, в котором правоверные совершали омовения перед намазом! Конечно, использовать эту воду для полива огородов было можно, но вот для всего остального…

Так что крик стоял, буквально до небес. Как только не обзывали и не проклинали засевших в развалинах гяуров разъяренные афгулы, какими только карами и пытками не грозили… Муллы творили молитвы, пополам с заклинаниями, но никакого эффекта они не давали, словно древние стены отражали каждое посланное в них слово, рассеивая смертоносные чары и обращая их ничто. Напряжение в кишлаке достигло максимума, и когда солнце, наконец, полностью осветило ущелья, из развалин ударили пушки. Две горные нарезные казнозарядные трехфунтовые пушки системы Армстронга залпом послали шрапнельные гранаты прямо на головы беснующихся посреди центральной площади афгулов. А следом по математически точным, высчитанным и выверенным траекториям на кишлак полетели фугасные гранаты. Одна за другой.

Одновременно с этим в альбионском лагере царила суматоха, на грани паники. Полковник Перси орал, размахивал стеком и ругался на кокни(17) так, что даже бывалые сержанты узнавали много новых слов и выражений. А уж когда он узнал, что в лагере отсутствуют сразу несколько взводов из разных полков, в том числе гвардейских, горная полубатарея и даже пара пулеметов…

- Всех под трибунал! Расстрелять! Повесить! Четвертовать! – каждая шерстинка сэра Перси стояла дыбом, а мяукающие завывания, казалось, перекрывали гнусавый рев волынок и ружейно-пушечную канонаду – Всеееееех!!! Изменники!!! Предатели!!! Дезертииииирыыыыыыы!!!

- Кого это вы, полковник, собираетесь казнить? – громкий и властный голос прервал истерику сэра Перси – Не тех ли храбрецов, что сейчас сражаются во славу Ее Величества, в той развалине?

Но обо всем по порядку….

Как на вершину скалы, к подножию стен, забрались хайлендеры из Королевских фузилеров и Грязных белых рубашек лорда Лейка(18), причем ночью, в полнейшей темноте, как тянули она на веревках ящики с боеприпасами, трехфунтовые горняшки и тяжеленные «максимы», как поднимали пионеров, артиллеристов и стрелков лучше не вспоминать. Только кровавые мозоли, ноющие мышцы и огромная силища медведей из гвардейской гренадерской роты, да знаменитое скоттское упрямство могли объяснить это. А еще угрюмое осознание того, что иначе не победить, а скотты всегда должны быть первыми во всем. Назло сассенах! Назло судьбе! Так что план лейтенанта МакАрта сработал. Даже следа присутствия афгулов во внутреннем дворе крепости не оказалось. Зато, прямо посреди эспланады(19), обнаружился фонтан, с порядочных размеров чашей из резного белого камня, из которого и вытекал сбегающий к кишлаку водный поток.

- Да, Дун, ты был прав. Достаточно немного подправить направление ручья и наши «друзья» внизу окажутся в очень интересном положении. - Джок мягким кошачьим шагом прошелся по краю бассейна и брезгливо поморщился – Не нравится мне это место. Тут воняет магией. Старой, очень старой магией... – и, фыркнув в усы, растворился в темноте, направившись к барбакану(20)- Будь осторожней, Дун!

- Фух… Буду, куда я денусь… - лейтенант, уже десять лет как лейтенант, МакАрт тяжело повел натруженными плечами, ведь тяжести он тащил наравне со всеми, точнее даже в разы больше других, благодаря своим размерам, почти втрое превосходящим обычных медведей-гренадер из клана МакАртуров, и присел на корточки на краю бассейна – Вода как вода…

Единственное, что отличало это выложенное шлифованной каменной плиткой озерцо от большинства, ранее виданных артом, было то, что вода и стенки бассейна испускали мягкий свет, постепенно сходящий на нет, по мере течения ручья, вытекающего через проломленный, невесть сколько веков назад, бортик. И еще в том, что все дно бассейна было устлано разноцветными камешками, формой и размером напоминающими голубиные яйца.

- Хе, сразу видно, кто стррроил – медведь опустил ноющие ладони в сверкающую искорками холодную воду и наклонившись зачерпнул с неглубокого дна пригоршню камешков – Туата-де-Данаан(21)… Уж никак не ожидал встррретить вас здесь, Добрррый нарррод. – лапы приятно покалывало, но сидеть вот так и любоваться на игру света в воде времени не было – Пррростите, сэйдхэ, мы пррришли сюда сррражаться и битва грррядет с рррасветом.

Уже не глядя и не задумываясь, он ссыпал мокрые камешки в спорран(22) и поднялся во весь рост:

- Пионеррры вперрред – ррразобрррать завал в бассейне, там все видно. Пушки на эспланаду. Каррртечницы к воррротам. За дело, парррни!

Ночь еще не закончилась, и самое главное было еще впереди. Так что солдаты, словно муравьи, разбежались по крепости, обживая свое, временное, убежище и готовя его к началу операции «Большой пендель», как ее окрестили в офицерском клубе, разве что только скотты, выполнившие свою часть работы, устроились возле бассейна, промывая ободранные лапы и наполняя фляги. А заодно, прихватывая со дна одно-два каменных яичка, по примеру командира. Мало ли что, а древнее чутье хайлендеров подсказывало, что дурного от этих красивых безделушек не будет.

Так что, к утру, древняя развалина снова стала крепостью. Во дворе стояли, задрав в небо короткие стволы, горные скорострелки, в проеме ворот высилась изрядных размеров каменная баррикада, из-за которой торчали толстые стволы и громоздкие щитки пары «виккерс-максимов», а у бойниц стояли вооруженные энфильдскими винтовками стрелки. Оставалось лишь дождаться рассвета.

Уже перед самым восходом канадцы тоже закончили свою часть плана и, пошлепывая широким хвостами, вылезли из воды. Осталось только выбить каменную пробку в сливном канале бассейна, чтобы вода, по обнаруженным и очищенным трубам потекла в совершенно другую сторону, оставляя Джеляб на «сухом пайке». Правда, при этом бобры тоже, глядя на скоттов, прикарманивали камешки со дна, просто потому, что эти светящиеся яички были отличным сувениром на память. И ничего удивительного, что, в конце – концов, каждый из солдат и офицеров временного гарнизона Гнезда шайтана имел в кармане подобный камешек, ну а у Дункана в спорране лежало, по меньшей мере, полтора десятка этих забавных игрушек, а может и драгоценных камней, ведь разбираться, что к чему, времени не было. Солнце уже поднималось.

И как только лучи дневного светила окрасили кровавым цветом снежные вершины гор Дункан недобро усмехнувшись, одернул килт и прорычал на всю крепость:

- Алба го брррагх(23)! Покажем этим афгулам, что такое рррегулярррная арррмия!

Взмыл в небо на импровизированном флагштоке флаг Альбиона, заревели волынки, и битва при Гнезде шайтана, как назвали ее позже, началась.

Редкая, но точная пушечная стрельба из крепости, ведь весь Джеляб был как на ладони с высоты крепостных стен, конечно, очень сильно досаждала афгулам, но вот стрелки, которые засели в надвратных башнях, причиняли куда больше вреда. Особенно свирепствовали, буквально соревнуясь между собой в меткости эйрландские егеря и Джок Сайтем, который со своей целевой винтовкой Пёрде(24), отстреливал на улицах и во дворах кишлака зеленые чалмы хаджи, мулл и прочих священнослужителей. А уж волынки… Их гнусавое пение доводило афгулов буквально до нервных припадков. Конечно, попытки бороться с этим заунывным воем банши(25) были, но перекрыть гэльские марши, скёрлы(26) и пиброхи(27) с помощью рева карнаев(28) и грохота бубнов успеха не принесли, ведь голос большой волынки с Хайленда слышен в горах на расстоянии более трех миль. К тому же, винтовочные пули, которыми щедро осыпали пуштунский оркестр эйрланцы и бомбейцы, сразу же охладили пыл туземных музыкантов.

Так что пока фугасы методично разрушали укрепления Джеляба, а скоттлендские и эйрландские волынщики выводили свои убийственные рулады, да еще и укрытые за каменными стенами пехотинцы вели точный огонь по любому, кто оказывался в поле их зрения, положение афгулов в кишлаке становилось все хуже и хуже. Точнее, оно полностью поменялось. Теперь не они расстреливали глупых альбионцев, лезущих вверх, по открытой местности, сами находясь в надежных укрытиях, а вражеские солдаты охотились за ними, да еще и забравшись на запретную для правоверных скалу. Но вот стрельба со стороны кишлака не смолкала ни на секунду. И стрельба точная, ведь что-что, а умения попадать в цель у афгульских воинов отнять было нельзя. Правда, большая часть пуль бессильно плющилась о стены и башни Гнезда шайтана, но среди гарнизона тоже появились потери. Первых раненных оттащили от стен, в крепостной двор, где, в относительно безопасной нише устроили импровизированный лазарет, и передали в лапы клирику Белых рубашек и хирургу из егерского полка. Так что пока магия и наука боролись за жизни солдат Ее Величества, получивших афгульские пули, внизу, в альбионском лагере, происходили события, о которых стоит рассказать особо.

- Так кого вы собираетесь расстрелять, полковник? – этот вопрос, повторно заданный откуда-то сзади, заставил сэра Перси обернуться со зловещим шипением, но вот то, что он увидел, оказало на разъяренного кота действие, подобное ведру холодной воды, внезапно вылитому на голову. Прямо перед его мордой сверкал, вставленный в стремя, носок начищенного кавалерийского сапога. А вот выше, верхом на строевом коне, гнедой масти… Мда, такого сэр Перси не ожидал никак. Сам генерал-майор лорд Лейк граф Данхэм, барон Йорвик, собственной персоной.

Последующую беседу между командующим Восьмой Скоттлендской дивизией и начальником экспедиционного отряда, впоследствии, передавали по-разному. Но в сухом остатке, убирая все гиперболы, преувеличения и нелитературные обороты речи на гэльском и альбионском языках, обильно сдобренных вендийскими и афгульскими идиомами, можно было вывести следующее. Во-первых, никаких осадных пушек из Пенджаба не будет. Во-вторых, имея скоттлендских горцев в своем распоряжении требовать еще и гуркхов, ссылаясь на отсутствие горных стрелков, верх некомпетентности, для старшего офицера и джэнтльфурра. В третьих, эта самая некомпетентность едва не привела к волнениям в частях сипаги и если полковник забыл, что такое мятеж в вендийских полках и какой ценой его удалось подавить… В четвертых, вместо того, чтобы угрожать расправой тем, кто буквально отдает в его лапы победу стоило бы немедленно решить, как использовать удачный тактический ход, который сделали его офицеры. И так далее и тому подобное. Так что сэр Перси имел к концу этого разговора весьма бледный и потрепанный вид, а непосредственное командование экспедицией перешло к лорду Лейку. Тем более что прибывший с ним конно-егерский эскадрон, всего-то полусотня всадников, и батарея ракет Конгрива(29) оказались единственными подкреплениями, которые выделил армейский штаб, расположенный в Корбуле.

Так что буквально через час, после того, как произошло персидрание, как обозвали это событие несколько позже, по Джелябу открыли беспокоящий огонь, практически вслепую, горные батареи альбионцев, к которым присоединились и ракетчики из Бенгальской конной ракетной батареи Шестнадцатого конно-егерского полка. Вот ракеты, не смотря на то, что они к тому времени изрядно устарели и уже должны были быть сняты с вооружения, оказывали на афгулов очень сильное деморализующее воздействие. Стрелы шайтана! Так называли их в пуштунских кишлаках. Однако ни о каком штурме Джеляба не могло быть и речи, ведь, как оказалось, в нем, кроме местных жителей, засела почти половина армии паншерского хана. Так что, все могло, да и должно было решиться на Гнезде шайтана.

Между тем перестрелка между кишлаком и крепостью становилась все ожесточенней. Пуль и пороха афгулы не жалели и, укрываясь за стенами домов, за дувалами, в арыках, за деревьями и просто за крупными камнями начали подбираться все ближе к подножию скалы. Подниматься наверх, по тропе проклятых, они, пока что, не решались, но вот то, что в мертвой, для стрелков и артиллерии, зоне скапливается вражеская пехота было тревожным знаком. Только вот напрасно афгулы собрались под скалой, как оказалось, потому что сверху прямо на головы баранов и верблюдов пуштунских племен полетели отнюдь не камни, а гренадерские ручные бомбы. И это оказалось весьма неприятным сюрпризом, тем более что кроме бомбочек, вниз летели еще и связки динамитных шашек, с подожженными фитилями. Так что эта попытка подобраться к крепости поближе провалилась. Понеся потери, афгулы откатились в улочки кишлака, но стрельбы не прекратили. И тогда вслед им полетели, запущенные мощными медвежьими лапами, бутылки с «гренадерским коктейлем». Смесью крепкого виски, нашатыря, дегтя, пушечного сала и еще каких-то ингредиентов, весело полыхавшей, причем весьма жарко, даже на поверхности воды.

Конечно, пожары в застроенном глинобитными и каменными строениями кишлаке были не фатальными, но все равно в КАЖДОМ дворе были навесы из жердей и полотна, под которыми афгулы держали запасы сена, дров и прочего горючего, в разной степени, добра. А еще деревья, кусты и густые заросли дикой конопли на окраинах… Так что пожар в Джелябе был веселым. Во всех смыслах слова. Особенно когда ветер погнал клубы дыма прямо в узкие кишлачные улочки.

И, естественно, что для того, чтобы тушить огонь, нужна была вода. Много воды. А вода была только в прудике под скалой, да в перекрытых ставнями арыках. И она уходила стремительно, тем более что тушить пожары никто не мешал. Не из фуррилюбия, а попросту из-за того, что стелящийся над кишлаком дым не давал вести прицельный огонь, причем обеим сторонам. Одна была выше дымных клубов, а вторая как раз в самой их гуще. Так что перестрелка, за исключением вялого огня, прекратилась сама. Но вот «масла в огонь» гренадеры добавляли регулярно, когда могли разглядеть, пока не отправили на головы пуштунов, засевших в Джелябе, весь запас своих «сюрпризов».

Таким образом, к заходу солнца пожары были потушены, афгулы с хохотом и воплями носились по кишлаку, размахивая забарскими ножами и саблями, и даже призыв муэдзина к вечерней молитве не смог их образумить, а над всем этим хаосом завывала скоттлендская волынка.

Можно сказать, что первый день битвы завершился в ничью. То есть, конечно, потери гарнизона Гнезда шайтана были намного меньше, чем у пуштунов, но и количество оставшихся на лапах и боеспособных воинов было откровенно в пользу Джеляба. Правда, несмотря на то, что унюхавшись конопляного дыма афгулы полностью потеряли рассудок, на штурм Гнезда или вниз, к позициям альбионских войск они так и не сунулись. Но на этом неприятности, для осажденного кишлака не закончились. Волынки… Адское создание неизвестного музыкального гения или безумца от музыки. Они не умолкали ни на минуту! Всю ночь. Волынщики сменяли друг друга, как и часовые на стенах крепостцы, и гнусавый рев, разрывающий уши и не дающий ни секунды покоя не только не прекращался, он иной раз даже усиливался. А под утро он стал вообще невыносимым. За дело взялся Дункан. А уж поиграть он любил… Особенно пиброхи и ламенты(30) собственного сочинения. Тем более что таких «благодарных» слушателей у него давненько не было. Со времен Южно-Либийской(31) и Стигийской(32) кампаний. А уж исполнение «на бис» «Цветка Скоттленда», «Горной церкви» и «Отважной Альбы», с вариациями, было встречено особенно протяжными и исполненными искренней муки воплями из кишлака. Как только не обзывали его афгулы… «Шайтан-гяур», «шайтан-труба» и «смрадное и нечестивое порождение вопящего Иблиса(33)» были самыми нежными и ласковыми словами, которые долетали до вершины скалы.

- Не слишком ты их, Дун? – Джок Сайтем, баюкая пробитую пулей лапу, подвешенную на перевязи, подошел к арту когда тот, вдоволь наигравшись, передал «вахту» волынщику из эйрландских егерей – Нашим все нипочем, спят и в ус не дуют, а эти… - леопард скривился от боли и кивнул в сторону обрыва - …взбесятся от такой бессонной ночи.

- Так нам того и надо. Пусть бесятся…– медведь аккуратно свернул мех волынки и, довольно усмехнувшись, отошел от края стены - …нам того и надо. Завтррра они еще пррродеррржатся, но вторррая ночь наверррняка добьет их. Горррячие и хрррабрррые, но вот сообррражают они все-таки, не очень, иначе еще сегодня утррром пошли бы на пррриступ. – тем временем парочка офицеров, с разных концов Альбионской империи, спустилась в крепостной двор – Ну а как только они попрррут заговорррят «максимы» и пушки, на прррямой наводке.

- Стратег, чтоб тебя… - леопард, несмотря на боль в лапе, тоже усмехнулся – Заметь, камни-то тут теплые, даже костров не нужно, и не остывают за ночь. А вот когда мы сюда поднялись, они были холодными.

- Ну да… - медведь присел на корточки и положил ладонь на каменную мостовую двора - …теплые, даже очень. Ну да, нам это на лапу, ведь дррров-то мы и не запасли, так что поблагодарррим сэйдхе за гостепррриимство. А то ведь ночи в горррах холодные…

Свободные от дежурства солдаты спали буквально вповалку, кто, где улегся по всему двору. Скоттлендцы и эйрландцы завернувшись в пледы, канадцы, артиллеристы и бомбейцы расстелив свои шерстяные одеяла, и хотя эта постель была отнюдь не мягкой, никто не дрожал и не сжимался в комок от холода, наоборот, многие даже откидывали свои пологи во сне, чтобы не было жарко.

- Сэйдхе… - огромный арт поднялся и задумчиво покачал башкой, увенчанной форменным боннетом(34)- …Мудрррость дррревних нам не постичь. Эти стены рррассеивают любую магию, пррротивную сэйдхе, только священная магия жизни может ррработать в таких местах… Да, как лапа, Джок?

- Ничего, бывало намного хуже… - леопард осторожно коснулся повязки – Знаешь, я бы не поверил, что такое может быть, но раздробленную кость так просто не срастить, даже клирику высшего разряда. И с другими раненными тоже самое происходит…

- Вода. Это все вода. – Дункан подошел к краю тихо журчащего фонтана, вода которого уходила теперь в открытый канадцами сток, а не через пролом в резном бортике – Это Источник Жизни… Нам очень повезло. Я уже видел такие фонтаны. Рррядом с Вррратами Холмов, там, дома, в Северррном Хайленде. Он пррросто восстанавливает силы и помогает заживлять ррраны, пока вода его источает свет. Но вот исцелять смеррртельные ррранения или верррнуть жизнь он не может. Никто этого не может. Даже сэйдхе…

И плыл к горным вершинам долгий, протяжный плач уиллеанской волынки и вторили ему далекие вопли из кишлака и горели яркие звезды над хребтами Гиндукуша. Первый этап «Большого пенделя» завершился.

Утро нового дня осады началось, уже традиционно, с проявления скоттлендского презрения к неприятелю. Правда, на сей раз всему кишлаку, под рев полкового марша, были продемонстрированы с края обрыва мохнатые ягодицы гвардейцев лорда Лейка, что вызвало новый приступ негодования и, как же без этого, град пуль, большая часть которых бессильно отскакивала от крепостных стен. Второй день «войны нервов» начался.

Пожалуй, этот день во многом повторял первый, разве что афгулы уже не лезли на рожон и старались стрелять из-за укрытий, да еще и поджогов больше не было. Правда, о том, что шайтан-бомбы в крепости закончились, внизу не знали и потому просто держались подальше. Тем более что после того, как укурыши с утречка испытали на себе все прелести похмельного синдрома, желания повторять вчерашнее, особенно при полном отсутствии воды в кишлаке, ни у кого не было. И при этом, не смотря на то, что правоверным на войне разрешалось не совершать омовения перед намазом, озлобление в кишлаке росло. Особенно среди джелябцев, ведь их самки и детеныши находились здесь же, а вот семьи ханских нукеров – далеко в глубине Паншера. Плюс ко всему поить скотину и, особенно лошадей, было нечем. Не говоря уж о том, что запасы питьевой воды тоже иссякли еще вчера, когда пожары тушили всем, чем только могли. Ну и меткая стрельба из крепости благостного настроения не прибавляла. Особенно бесила афгулов охота на мулл. Каждое появление зеленого халата или зеленой чалмы вызывало всплеск активности егерей и редко когда мишень успевала удрать, не получив свою порцию свинца. Тем более что самые вредоносные и смертельные чары, самые мощные заклинания никакого вреда засевшим на скале гяурам не причиняли. А от этого сами муллы тоже закипали, не хуже чайников. Их авторитет, их власть и сама их жизнь, оказались под весьма солидной угрозой. А терпеть подобное ни один представитель теократии не станет.

И ответный ход не заставил себя ждать. Под прикрытием ружейной пальбы и наведенного муллами морока, в виде облака дыма, афгулы втащили на минарет главной мечети обе свои пушки. Конечно, пробить древние стены из этих дульнозарядных гладкоствольных орудий было нереально, но вот обстрелять баррикаду, построенную в проеме ворот, было возможно. Что и не замедлили сделать пуштунские пушкари. Тут скорее сыграла свою роль удача, чем артиллерийское искусство, основанное на точном расчете и знании точных наук, но оба ядра попали в цель. Точнее попасть-то они попали, в воротный проем, но вот судьба у них была разная. Одно пролетело над головами стоящих за баррикадой стрелков и, отскочив от свода надвратного перекрытия, ударило далеко за спинами солдат в красных мундирах, и бессильно прокатилось по эспланаде, потеряв убойную силу. Зато второе… Второе ядро оказалось намного удачливей, если так можно сказать. Оно угодило прямо в ствол одного из стоящих за баррикадой «виккерс-максимов». Случайность. Слепой случай. Но, старинная пушка превратила новейший образец альбионской военной техники в металлолом, заодно отправив его расчет в лазарет с осколочными ранениями и контузиями. Второй залп пришелся уже в стену надвратного укрепления и никому вреда причинить не смог.

Только вот на этом удачи афгульской артиллерии и закончились, ведь минарет тут же стал объектом пристального внимания обеих горных пушек Армстронга. А уж от шрапнельного душа и фугасных гранат ни пушкари-афгулы, ни их медные орудия спастись не сумели. Может быть, кто-то и успел, ломая кости и ребра скатиться внутрь минарета по крутым ступенькам, но только для того, чтобы свалиться в проем винтовой лестницы и разбиться о каменный пол внизу. Зато остальным повезло меньше. Их размолотило в кровавый фарш, а изуродованные стволы пушек слетели вниз, пробив купол мечети. Ну а трехфунтовые фугасы продолжали долбить минарет до тех пор, пока он не обрушился, оставив после себя только зубчатый обломок, примерно на половине прежней высоты. И, вполне закономерно, один из этих фугасов попал в сложенные под стеной мечети пороховые картузы. Явно собираясь утроить длительный огневой налет, афгулы заготовили изрядное количество боеприпасов, которые собирались подавать на вершину минарета в подвешенных на длинные веревки корзинах. Ну и в результате взрыв получился весьма неслабый, а стена главной мечети не выдержала подобного обращения и обрушилась, вслед за минаретом.

В результате и второй день закончился практически вничью. Однако население Джеляба было уже на пределе. Мало того, что оказалась разрушена главная мечеть, а в остальных двух гяурская артиллерия разбила минареты, мало того, что в кишлаке не осталось воды и ко всему прочему добавился рев непоеной скотины, мало того, что враги демонстрировали с высоты части тела, которые недостойно было лицезреть поклонникам пророка, так еще и вторые сутки не замолкали волынки… Так что для того, чтобы бочка с порохом, которую напоминал в этот момент кишлак, взорвалась, не хватало лишь искры. Одной маленькой искорки.

Собственно ночь прошла спокойно, не считая непрекращающегося музицирования, которым развлекались скоттлендцы, да редких выстрелов, наудачу, с обеих сторон. Только вот подведение итогов дневного артналета оказалось для гарнизона Гнезда не утешительным. Фугасы кончились. То есть осталось по десятку шрапнелей на ствол, но эти снаряды стоило приберечь для финальной фазы операции, которая, судя по всему, была уже близка. Как оказалось, даже ближе, чем многие думали. И при этом совсем не такая, какой ее себе представляли. Воистину, ни один план битвы не пережил начала сражения. Так было, есть и будет во все времена.

Утро, традиционно, началось с оскорбленного рева афгулов в кишлаке, когда им опять продемонстрировали ряд мохнатых задниц, возле края обрыва, и яростной ружейной пальбы. Однако, вслед за несколькими десятками залпов, обе стороны принялись за снайперскую охоту, в которой преимущество было у засевших в крепости альбионцев. Сверху Джеляб просматривался практически насквозь, а значит и простреливался тоже.

Когда в кишлаке на несколько минут замолкла стрельба, а с ней и вопли пуштунов, стрелки в крепости тоже прекратили огонь, но затишье оказалось затишьем перед бурей. И еще какой бурей!

Как оказалось, впоследствии, последней каплей, доведшей афгулов до общего бешенства и решимости любой ценой выбить гяуров из проклятой крепости, был меткий выстрел, в результате которого пуля промеж глаз получил не простой нукер и даже не мулла, а святой шейх Нураддин Кирзай - визирь паншерского хана и один из самых влиятельных баранов центрального Афгулистана. Ну кто же мог ожидать, что шейх попытается перебежать площадь, от чайханы до развалин мечети? Да еще и в расшитом золотом халате и зеленой чалме хаджи(35)? И все бы ничего, но вот подвели его толстое брюхо и большой курдюк, слишком уж медленным оказался, отвыкший ходить пешком, бек(36). Мишень оказалась слишком соблазнительной и удобной. Кто свалил Нураддина, так и осталось тайной, но вот результаты этого выстрела превзошли все ожидания.

Рев ярости, потрясший кишлак, был такой силы, что перекрыл даже вой волынки и грохот возобновившейся перестрелки. Убить! Разорвать! Сбросить в ущелье этих мерзких гяуров! Месть! И из кишлака выплеснулась взбешенная толпа нукеров, вперемешку с местными, которая, размахивая оружием, ринулась по тропе к крепости. Ничего фурриного не было в перекошенных воплями и злобой мордах верблюдов, козлов, баранов, шакалов и сурков, бегущих на штурм. И страха в них тоже не было, вообще не было. Состояние, в котором мозг и инстинкт самосохранения полностью отключаются, и остается лишь желание убивать-убивать-убивать! Вот такая толпа и неслась вверх по склону, прямо к забаррикадированному проему крепостных ворот.

- Орррудия! Паааалиииии!!! – Дункан только и успел прореветь команду, когда толпа афгулов выплеснулась из улочек Джеляба – Беглым!!! – и, придерживая колотящий по боку тяжелый скоттленский палаш, помчался к баррикаде. Ну да, палаш, а не уставную саблю. Гвардейцам, особенно в боевой обстановке, подобное оружие разрешалось, тем более что подобрать саблю по лапе и размеру для гигантского медведя-арта было весьма непростым делом. Точно так же, как и револьвер. Так что даже это оружие было изготовлено на заказ в мастерской Уэбли-Торфина. И напоминало даже не револьвер Мк2, принятый на вооружение в альбионской королевской армии, а малокалиберную пушку.

- Гррренадеррры! Бомбы!!! Алба го брррагх!!!

Скорее всего, сложись обстоятельства иначе, два десятка шрапнельных снарядов, выпущенных на максимальной скорострельности горняшек и град ручных бомбочек не только остановили бы мчащуюся вверх по трое толпу, но и рассеяли бы ее моментально. Но обалдевшие от музыкальной пытки и впавшие в состояние амока(37) афгулы полностью утратили инстинкт самосохранения и даже свинцовый душ шрапнели остановить их уже не мог. Стрелки у бойниц и баррикады едва успевали перезаряжать свои винтовки, а афгулы все лезли и лезли. Ревя от ярости и боли, они ломились вверх, несмотря на потери. А из кишлака, тем временем, продолжали стрелять-стрелять-стрелять, прикрывая эту безумную атаку. И далеко не все пули летели мимо цели.

Казалось, что толпа нукеров вот-вот захлестнет ворота Гнезда шайтана и начнется дикая, безудержная резня, но тут из-за баррикады, навстречу им хлестнула длинная, заливистая пулеметная очередь. Пулемет, созданный Хайремом Максимом и изготовленный на заводе Виккерса заговорил в полный голос. А что такое пулеметный огонь по плотной толпе, да еще на узкой тропе, простреливаемой из конца в конец… Это ужас и настоящая коса смерти. Подобное Дункану уже приходилось видеть под Хартумом, когда лорд Китченер буквально смел пулеметным огнем огромное, но плохо вооруженное и неорганизованное войско фанатиков-махдистов. Только там пулеметов было несколько десятков, и их количество заменяло огрехи качества. А самым больным местом «максимов» была матерчатая патронная лента. Так что и на сей раз пулемет буквально смел с тропы первые ряды атакующих, проредил толпу афгулов и, примерно на половине ленты, заглох.

- Перекос! Перекос, чтоб его! – расчет метался вокруг замолкшей шайтан-машины пытаясь с помощью отвертки, молотка и той-самой-матери, оживить пулемет, а афгулы, отхлынувшие было, от плюющегося быстрой смертью, воротного проема, снова двинулись вперед.

- Штыки пррримкнуть. Гррренадеррры вперрред! – Дункан обнажил палаш и, перемахнув через баррикаду, взревел в морды отшатнувшимся пуштунам – Скоттленд навеки!!! Го бррраааагх!!!

И быть бы тут сече великой и литься крови реками, но случилось то, что случилось. Спорран Дункана резко дернулся и перед глазами изготовившегося к драке медведища замелькали цветные молнии. На какое-то мгновение обе стороны замерли и… Прямо перед носом Дункана МакАрта трепеща прозрачными крылышками и весело щебеча завис самый натуральный дракон. Дракончик, чуть больше фута от носа до кончика гибкого хвоста. Маленький серебряный дракон! А рядом с ним золотой и красный и еще… Целый выводок разноцветных минидрагов вился вокруг медведя! На Дункана буквально обрушился шквал эмоций, чужих, надо заметить, эмоций, исходящий от дракончиков. Обожание, радость, тепло и счастье, на грани эйфории. Летающие ящерки буквально облепили лейтенанта МакАрта, ласкаясь и стараясь что-то рассказать своим щебетом. Ошеломленный арт замер и оглянулся по сторонам. Уж что-что, а вогнать в ступор скоттлендского гвардейца могло только нечто вообще выходящее за рамки нормального. А это ненормальное случилось. Буквально у всех солдат на плечах или головах устроились точно такие же цветные малыши-драконы и точно так же весело пищали, ласкаясь к своим… Хозяевам? Нет, скорее партнерам. Да, именно партнерам, ведь теперь они были связаны и запечатлены неразрывными узами. Какими? Да кто же знает? Даже древние об этом практически ничего не оставили, а уж в наше скаредное и прагматичное время и не понять, не узнать.

Шоковая пауза затянулась на целый десяток ударов сердца. А ведь враг был рядом! Дункан с рычанием повернул башку к афгулам, но они тоже замерли на месте. И в широко раскрытых глазах бесстрашных горцев плескался ужас. Жуткий, первобытный ужас. И тут дракончики показали, на что способны.

- Шайтан… Летучий шайтан… Шайтан-сахиб! Шааааайтаааааааан!!! – взвывшая от страха толпа покачнулась и бросилась со всех лап под горку, обратно в кишлак.

И тут дракончики показали, на что способны. А заодно и почему дикие пуштуны испытывали перед ними такой страх. Оказалось, что сказка о шайтане, способном уйти от любого удара, любого выстрела это не ложь, а истинная правда. Дракончики не просто налетели на нукеров, они просто мигнули короткими вспышками света и… Оказались в другом месте. А заодно продемонстрировали и другую свою способность. Говорят, что истинные, Великие драконы, могут выдыхать пламя, уступающее лишь Пламени изначальному да Адскому пламени, но малыши-минидраги такой способности не имели. Они плевались ядом. С убийственной точностью. И скорострельностью, напоминающей пулемет. Да к тому же яд этих огненных ящериц буквально плавил все, на что попадал. Камень, сталь, плоть…

Так что через минуту на тропе не было никого, кроме трупов, да брошенного оружия и шапок-пуштунок, прожженных плевками дракончиков. Альбионцы удивленно смотрели со стен и башен крепости, как мечутся между домами воющие от страха афгулы, а за ними мелькают разноцветные молнии.

- Обалдеть… Я уж думал, нам крышка… - Джок Сайтем, тоже перебравшийся через баррикаду, вложил в ножны свою вендийскую саблю-полумесяц – Дун, только не говори, что ты и ЭТО предвидел.

- Даже не думал ни о чем подобном… - медведь тоже убрал в ножны палаш, так и не отведавший крови, и медленно протер морду ладонью – Огненные ящерррицы сэйдхе… Я думал, что это только легенда. Никто и никогда не видел их рррождения. Никто и никогда… До нынешнего дня… Хотя – тут он усмехнулся и подмигнул леопарду – мы ведь тоже ничего не видели, пока они сами не показались. - Дун расстегнул спорран и запустил в него лапу. – Гляди… - на ладони медведя блестела горстка разноцветного песка – …вот и все, что осталось. Только вот, я уверен, что наши малыши скоррро верррнутся.

Так оно и произошло. Буквально через полчаса ящерки вернулись. Все! И ни одной раны, ни одной царапины не было на их блестящих шкурках, но вот животики были раздуты от проглоченной пищи. Похоже, что эти маленькие разбойники не только расправились с врагами своих «всадников», но и устроили настоящий налет на кладовые и кухни в кишлаке. А ведь при их способности перемещаться в пространстве это было не такой уж и сложной задачей. И теперь сытые ящерки довольно курлыкали и урчали, ласкаясь к солдатам. На тюрбане Джока свернулся в кольцо радужный дракончик, канадский лейтенант инженер держал на сгибе лапы коричневого ящера, братья-лисы оказались партнерами парочки алых минидрагов, на плечах командира эйрландских егерей уселась два зеленых крошки-дракона. А уж Дун буквально тонул в волне обожания и нежности исходящей от стайки, облепившей его со всех сторон.

- Лейтенант МакАрт, сэр! – крик часового со стены заставил медведя вскочить на лапы – Они сдаются, сэр! Белый флаг! Это победа, сэр!

(Три месяца спустя. Айодха(38). Дворец вице-короля Вендии.)

- …Таким образом, была захвачена стратегически важная высота и достигнут перелом в Паншерской кампании. При минимальных потерях! – лорд Лейк, строго окинул взглядом строй стоящих навытяжку офицеров-ослушников, стоя за плечом немолодого уже льва – вице-короля Вендии – Не смотря на нарушение приказа! Именем Её Величества королевы Виктории… - дальше последовало долгое перечисление титулований – Лейтенант Королевских скоттлендских фузелеров Дункан МакАрт!

- Сэр, есть, сэр! – медведь сделал шаг вперед и громко щелкнул каблуками, принимая строевую стойку.

- …Награждается военным крестом Виктории, повышается в чине до первого лейтенанта Нашей скоттлендской гвардии, а так же от имени Нашего возводится в коммодорское достоинство ордена ордена Звезды Вендии…

Когда церемония награждения всех отличившихся офицеров подошла к концу, а без наград и чинов не осталось никого, из участников эпопеи на Гнезде шайтана, рядовые солдаты тоже не были обойдены монаршим и начальственным вниманием, вице-король откашлялся и продолжил:

-…А теперь, джентльфурры, получите свои отпускные свидетельства и можете быть свободны. Только еще одно… - тут седой лев сделал шаг вперед – КАПИТАН МакАрт! Сделайте что-нибудь со своими дьяволятами и заберите, наконец, эту банду шайтанов с дворцовой кухни!

- Вот так оно и было… - морда арта вновь скрылась за клубами табачного дыма – коммодорская Звезда Вендии, крест Виктории и повышение сразу на два чина. Чего только в жизни не бывает. Что и говорить, веселое было приключение. Не правда - ли, Сильв? Так ведь, Голди?

В ответ раздалась переливчатая трель и над каминной полкой поднялись головы парочки миниатюрных дракончиков. Золотого и серебряного. А с люстры, под высоким потолком замкового зала, вращая радужными глазами, на все это смотрела вся остальная стайка разноцветных афгульских шайтанов.

Глоссарий:

1. Вендия – Индия.

2. Арт (гэлик) – гигантский серый пещерный медведь.

3. Дувал – глиняный забор, ограда.

4. Сипаи, сипахи, сипаги – колониальные туземные полки Британской империи, укомплектованные индийцами.

5. Хайберский перевал.

6. Брамин, брахман – представитель касты индуистских жрецов.

7. Шотландских. Королевские Шотландские фузилеры – один из полков личной шотландской лейб-гвардии короля/королевы Великобритании.

8. Эйре – Ирландия.

9. Саперы, инженерные войска.

10. Грубое гэльское ругательство. Буквально – носящий брюки, англичанин.

11. Пулеметы системы Максима. Первые образцы, принятые на вооружение относились к артиллерии.

12. Мусульманские священнослужители разных рангов.

13. Мусульманская молитва, призыв к намазу.

14. Британский (здесь альбионский) флаг.

15. Шотландские мужские юбки, элемент формы гвардейских шотландских полков.

16. Кремневые или фитильные дульнозарядные длинноствольные винтовки горцев Памира и Гиндукуша.

17. Лондонский простонародный вульгарный диалект английского язык.

18. Полк территориальной шотландской гвардии.

19. Крепостная площадь.

20. Привратное укрепление.

21. Сыновья богини Дану – четвертое из мифических племен, правивших древней Ирландией, сиды, сэйдхэ.

22. Поясная сумка-кошель из кожи, отделанная мехом, носимая спереди поверх килта. Элемент национального костюма шотландцев и формы шотландской гвардии.

23. Шотландия навечно, Шотландия навсегда (гэлик).

24. Лондонская оружейная фирма, изготовляющая высококлассное огнестрельное оружие на заказ. Работает с 1784 года.

25. Плачущий призрак, предвещающий смерть в гэльской мифологии.

26. Гимны, клановые или религиозные/

27. Вид классической клановой музыки исполняемой на волынках. Отличается заунывностью и долгим исполнением.

28. Карнай - медная длинная труба (до 2 метров) в Средней Азии и Центральной Азии.

29. Боевые ракеты, разработанные У.Конгривом в первой половине 19 века. Стояли на вооружении британской армии и ее колониальных частей до начала 20 века.

30. Ламент – букв. плач, минорная музыка, обычно связанная с трагическими или просто печальными событиями кельтской истории.

31. Южно-Африканской.

32. Египетской.

33. Черт, Сатана. Исламская персонификация дьявола.

34. Клановый головной убор в виде берета с помпоном или напоминающий пилотку, раскрашенный тартаном (клановым геральдическим клетчатым узором).

35. Хаджи – совершивший хадж, паломничество в Мекку.

36. Представитель знати в Средней Азии и Афганистане.

37. Амок (малайский) – впасть в слепую ярость и убивать. Состояние неконтролируемой агрессии.

38. Дели.