Ночной костёр

Дмитрий Яблоков

Я стоял около кучи мусора, которую зажёг ещё утром. Стоял и смотрел, как упругие порывы ветра уносят куда-то в темноту струи дыма, в который превращались листья и ветки, ветошь и гнилушки, которые собирались здесь всё лето. Жгуты и косички дыма, улетая, вплетались в почти невидимые ветви деревьев над головой. Время от времени какой-нибудь вихрь прижимал дым к заледенелой земле и, закручивая его, закрывал всё вокруг, погружая меня в белёсо-туманное ничто. Лишь ветреное шипение еловых и посвист берёзовых ветвей в эти моменты оставляли меня в привычном мире.

Чёрная куча не сводила с меня пристального взгляда своих красных мерцающих глаз. Ветер лизнул нас своим мягким языком, и три алых глаза подмигнули мне. Окружающее исчезло в сероватой пелене. Шум в кронах деревьев как-то отдалился и превратился то ли в мерный шелест далекого морского прибоя, то ли в приглушённый говор толпы, то ли в гул какого-то огромного улья.

Я понял вдруг, что нахожусь... где-то совсем не там, где стоял ещё мгновение назад. Появилось ощущение, что передо мной кто-то есть, но в этой серой пелене разглядеть что-либо было невозможно.

– Глазами здесь ничего не увидишь...– прозвучал голос внутри меня, – Здесь душой надо смотреть...

– Душой? Это как? – вырвалось у меня, и лишь после этого я сообразил, что разговариваю, как минимум, с самим собой, а как максимум... Мысль о том, что разговоры с голосами относятся к признакам, мягко выражаясь, нездоровья, была неприятной.

– Господи, почему ты задаешь такие... странные вопросы? – продолжил голос, никоим образом не реагируя на мои мысли, – Не ты ли, Создатель, должен лучше кого бы то ни было знать всё обо всём?

– И всё-таки, как это – смотреть душой? – повторил я вопрос, пропустив мимо ушей господа и создателя, поскольку мои желания сделаться известным и знаменитым хоть и не были манией, но всё же маячили где-то на задворках, и вполне могли вылезти таким способом...

– Ну, ладно, мне ли спорить с... – голос оборвался, будто споткнувшись, но после секундной паузы зазвучал вновь, – Так же, как с собакой разговаривать... или с деревом...

– С собакой? С деревом? Как можно с ними разговаривать? И, к тому же, ты говорил вначале смотреть, а не разговаривать...

– Разве это не одно и то же?... – у меня мелькнула мысль, что если начнутся разговоры с деревьями, которые, к тому же, то же самое, что и смотрение, то дело, видимо, совсем нехорошо, – Вспомни, ты же это делал не раз...

– Я?! Когда? – я попытался вспомнить что-либо подобное, но память не давала на этот счёт никаких подсказок.

– Довольно часто... У тебя есть этот дар...

– У меня? Дар? – удивился я.

Неожиданно я осознал, что как-то совсем незаметно ускользнули привычные связи мира, окружавшего меня всегда. И ещё я сообразил, что всё это больше походило на сон, как непонятным местом, так и самой логикой действия.

– Ну, вообще-то, он у всех есть, только не все им пользуются...

– Кто ты?

– Я? Я – существо, которое ты сотворил.

– Сотворил?

– Конечно. Разве не ты складывал в меня целое лето ветки, листья, старые тряпки, щепки и гнилые доски? Ты – мой Создатель. Ты создал меня по своему Образу и Подобию, а сегодня вдохнул в меня жизнь, зажёг во мне Божественный Огонь. Я благодарю тебя за это...

– Жизнь? Вдохнул? О чём ты?

– Ты всё ещё ничего не видишь? – голос явно проигнорировал мои вопросы. Может, они показались ему риторическими?

– Нет... Всё ещё не вижу...

– Ты играешь со мною?... – хозяин голоса будто бы задумался, а затем продолжил, – Ну, хорошо, если ты так хочешь... Закрой глаза и погляди внутрь себя... Что ты там видишь?

– Ничего... Темно...

– Ты притворяешься... и, по-моему, слишком натурально... Как может быть темно – у тебя?...

Я молчал, поскольку не знал, что сказать.

– Ну, ладно, играть, так играть... – сомнение явственно проступало в этих словах, – Попробуй ещё раз...

Я попытался разглядеть хоть что-нибудь. Но как я ни напрягался, перед взором моим была сплошная чернота.

– Ты не напрягайся, расслабься...– последовал совет, – Это само получится...

Я расслабился и стал созерцать ту черноту, что заполняла меня. Так прошло не знаю, сколько времени, но неожиданно я осознал, что чернота, представлявшаяся моему внутреннему взору, уже не такая полная, как вначале. Как будто бы где-то вдалеке, на самой границе этого своеобразного поля зрения возникло слабое свечение. Как только я понял это, свечение усилилось и превратилось в мерцающую звёздочку. Моё внимание, казалось, усиливает, или, вернее, приближает это свечение, и немного погодя я наблюдал уже что-то, вроде огненного клубка, свитого из ярко светящихся нитей. Клубок этот медленно вращался и был окружён ореолом пламенных язычков, наподобие протуберанцев солнечной короны.

– Что это? – удивился я.

– Проверяешь? – спросил голос, и через пару секунд моего молчания продолжил, – Хорошо... Это – ты, вернее, твоя душа. Войди в неё, и посмотри вокруг оттуда.

Я сосредоточил своё внимание на центре огненного клубка, и вдруг... оказался внутри. Посмотрев теперь наружу, я увидел...

Мы находились посреди огромной вселенной, состоящей из звёзд и звёздочек. Их было так много, что пустого пространства практически не было. Присмотревшись внимательнее, я понял, что все эти светящиеся... штуки были такими же огненными клубками, как и я сам. Большие и маленькие, далёкие и близкие, яркие и едва заметные, они были, тем не менее, очень похожи на меня самого. Такого, каким я теперь виделся самому себе – нечто светящееся, огненное, вполне самостоятельное, и в то же самое время соединённое со всеми почти окружающими огоньками тонкими, но вполне ощутимыми, связями.

Совершенно непроизвольно я потянулся, чтобы потрогать одну из этих нитей, но тут же сообразил, что тянуться мне, собственно, нечем. И, тем не менее, ниточка эта отозвалась – налилась яркостью, стала толще и начала слегка вибрировать. Огонек, к которому тянулась нить, слегка замерцал, и на его фоне появилась, нет, скорее, угадалась фигурка рыжего муравья.

Синхронно с колебаниями нити и мерцаниями огонька я услышал тихий и, будто бы, хоровой голос:

– Мы спим сейчас... Мы будем тебе очень благодарны, если ты оставишь наш пень на прежнем месте... Если хочешь пообщаться, приходи весной... Сейчас мы с трудом...

– Ну, наконец-то... А то я, уж было, начал сомневаться в своём Создателе...– промерцал небольшой светящийся шарик рядом со мной. Этот огонёк (или существо?) соединялся со мною яркой ниточкой, вибрирующей при каждом слове. На фоне этого огонька мерцал другой, полупрозрачный, похожий на маленький огонь, висящий в пространстве.

– Но как... Что это такое?

– Ты имеешь в виду – вокруг? Это мир. Твой мир, Господи. Он состоит из живых существ. Странно, что мне приходится говорить об этом тебе. Они же всегда тебя окружали, с тех самых пор, как ты их создал... Я, кажется, понял! Ты проверяешь моё знание вселенной!

– Но они... такие же, как...

– Ты? Разумеется. Разве они могут чем-то отличаться? Ты прекрасно сделал это! – голос на мгновение прервался, – Надо же!

– Что?

– Я только сейчас сообразил, насколько точно ты копировал себя, когда создавал их...

– Я? Создавал?...

– Но ведь они все созданы по твоему Образу... Ты создал меня, уж в этом-то я уверен, а стало быть, и их тоже, разве не так?

– Полагаю, что нет...

– Как же это может быть, Создатель?

– Ну, например, кто-то создал всех, и меня тоже...

– Но ведь ты создал меня, разве не так?...

– Наверное... По крайней мере, ты так говоришь. Но из этого вовсе не следует, что всех остальных создал тоже я...

– Разве? По-моему, эта идея не проходит...

Действительно ли голос моего собеседника на протяжении последних двух-трех фраз становился постепенно всё тише, или мне это показалось?

– Почему же?

– Я не понимаю, зачем ты хочешь меня запутать? Что тебе от этого? Я же просто горящая куча! Создатель Создателя – это ж надо такое придумать!... Я тебе вот что скажу: Господи! Создай кого-нибудь поумнее, да и загадывай ему свои загадки... А мне дай просто догореть... Я благодарю тебя за то, что дал возможность поговорить с тобою...

Последние слова слышались совсем тихо, едва различимо. Огонёк, разговаривавший со мной, стал совсем маленьким.

– Я, кажется, умираю... Как быстро, оказывается, проходит жизнь... Сил совсем не остаётся... – голос становился всё слабее, превращаясь в еле слышный шёпот.

Я стоял около погасшего костра. Небо светлело. Я понял, что продрог до костей, а пальцы уже ничего не чувствуют. Каким образом я простоял здесь целую ночь, было совершенно непонятно. Повернувшись, чтобы пойти в тёплый дом, я заметил искорку, ярко вспыхнувшую на вершине кучи золы.

– Благодарю тебя за жизнь, которую ты дал мне, Господи!... – прозвучало в моём сознании, и искра, затлевшая на какой-нибудь соломинке или иголке, погасла, не оставив после себя даже дымка.

Ветер по-прежнему шумел в кронах деревьев, выдувая из-под куртки остатки тепла. Я повернулся и побежал в дом греться.

«Мистика какая-то» – подумалось мне на бегу, – «Простоять вот так всю ночь... Просто удивительно, как это я до смерти не замёрз...»

Войдя в дом, я скинул куртку и прижался к печке, обжигая ледяные пальцы о тёплые кирпичи. Боль оттаивания едва не выдавила из меня стон, но я стоял, обняв печь, и думал о том, какая замечательная у меня получилась печка, которая так долго не остывает. Потом я вспомнил о том, что со мною приключилось, и решил, что, глядя на тлеющие угли, впал в транс, и во мне всплыло подсознательное. А потом вспомнилось, как я смотрел на мир душой, вспомнилась эта колоссальная вселенная живых существ, которые так похожи на меня...

– Нет для меня большего счастья, чем согреть тебя, Господи! Благодарю тебя, Создатель... – завибрировала светящаяся ниточка, уходящая куда-то вглубь печки…

28.11.-15.12.2002.