Пушистик

Сергей Антонов

Над землей стояла обычная постъядерная ночь. По клубам желтых облаков катилась фиолетовая луна. В голых корнях деревьев, росших верхушками вниз, надсадно завывал ветер. Изо всех уголков мутолеса ему на разные голоса подпевали существа, порожденные Пятой атомной войной. Кто-то покряхтывал, кто-то сопел, а кто-то весьма недвусмысленно рычал. Иногда во мраке слышался треск сучьев и пыхтение неведомого существа, пробиравшегося через лес по своим темным надобностям.

Старались соблюдать тишину только люди, осмелившиеся забрести в столь негостеприимное место. Группу сталкеров из трех человек возглавлял старый вояка Быстроног. Одноглазый, с грубым, обветренным лицом и шрамом через всю щеку, он переваливался на своем деревянном протезе. Ногу и глаз Быстроног потерял двадцать лет назад в схватке с десятью мутантами — гигантскими бабочками. В те времена сталкер был молод и самонадеян настолько, что вышел прогуляться за пределы поселка с одним лишь гранатометом. Бабочки-убийцы рассчитывали на легкую добычу, но не тут-то было. Истратив единственный заряд, Быстроног порвал оставшихся тварей голыми руками. Победитель уже возвращался в поселок, когда провалился в нору кротокрыса и сломал ногу. Остаток пути пришлось проделать ползком, отбиваясь от нападений злобных муравьев. Они-то и выкололи смельчаку глаз. Быстроног все-таки вернулся домой, но ногу ему пришлось ампутировать. Операция была проделана без наркоза, поэтому пациент орал так, что навсегда сорвал себе голосовые связки и теперь отдавал товарищам приказы низким, хриплым голосом.

Следом за Быстроногом сопел свернутым набок носом приземистый и широкоплечий верзила Остроклык. Лоб его, не обремененный тенью дум, был поразительно низким, а глаза под широкими черными бровями смотрели вокруг так, словно выискивали предмет, который можно было бы разнести на мелкие кусочки развлечения ради. Квадратное лицо Остроклыка обрамляла короткая и жесткая, точно проволочная щетка, борода. Шел сталкер вразвалочку, отчего складывалось впечатление, что он никуда не спешит и просто прогуливается. Остроклык был гораздо моложе Быстронога, но тоже успел побывать во многих передрягах, о чем свидетельствовало длинное ожерелье из клыков птеродактилей на бычьей шее. Собственные зубы Остроклык потерял из-за пристрастия к игре в кости. Однажды он попытался смухлевать, подменив настоящую берцовую кость пластмассовым муляжом из разрушенного музея. Партнеры по игре, естественно, не потерпели такой наглости.

Замыкал группу симпатяга лет тридцати по кличке Грибоед. Все в нем было правильным: от черт лица до спортивной фигуры и грациозной походки. Красивое лицо Грибоеда было безбородым, румяным, и лишь в голубых глазах плавала подозрительная муть — свидетельство того, что Грибоед принадлежал к сообществу серберков, героев, поедавших перед боем радиоактивные мухоморы. Челюсти Грибоеда беспрестанно двигались, пережевывая очередную порцию сушеных грибов. В последнее время серберками хотели стать многие, отчего мухоморы подверглись тотальному уничтожению и сделались редкостью. Добывать их приходилось в ранее неисследованных областях. Именно из такой экспедиции возвращалась группа Быстронога, неся за спинами рюкзаки, доверху набитые бесценным грузом.

Сталкеры давно перестали пользоваться противогазами: радиация этим парням была нипочем, а маска со стеклами на лице только мешала обзору и могла стать серьезной помехой в бою. Зато каждой из неразлучной троицы щеголял головным убором, достойным отдельного описания. На Быстроноге красовалась бандана, которую лидер тройки повязывал набекрень, прикрывая тканью пустую глазницу. Грибоед с гордостью таскал на голове свидетельство принадлежности к гордому клану серберков — сушеную шляпку громадного мухомора. Это доставляло большие неудобства при ходьбе по лесу — поля шляпы постоянно цеплялись за стволы. Однако иначе Грибоед поступить не мог — положение обязывало. Остроклыку приходилось довольствоваться старой армейской ушанкой: он оберегал голову от холода. В свое время смельчак облысел, схватившись один на один с грозой полей — козловерблюдом.

Суровые люди в суровом месте.

— Командир, чтоб ты сдох, четвертый день уже не останавливаемся, — процедил Грибоед, сплюнув в грязь зеленоватой слюной. — Как насчет привала?

— Заткнись, падла! — прохрипел Быстроног, втягивая ноздрями воздух, как гончая. — Разве не чуешь, что нас преследуют?

— Брось, — прошамкал Остроклык. — На кой хрен мы кому сдались?

Ответ на этот вопрос был дан очень быстро: земля под ногами завибрировала и вздыбилась. Фонтаном взлетели к небу комья грязи, и на поверхность вынырнуло чудище — настоящее порождение ночного кошмара. Гибкое туловище змеи толщиной в человеческий торс венчала круглая голова с треугольными ушками. Маленькие глазки злобно смотрели на людей, а из ноздрей сплющенного носа текли две струйки слюны.

— Сто тысяч мутантов! — взревел Быстроног, срывая с плеча гранатомет. — Только свиноудава нам не хватало!

Он отпрыгнул к дереву, прижался спиной к стволу и поймал в прицел голову мутанта. Граната ударила точно в цель и… срикошетив, ушла в глубь лесной чащи, валя по пути деревья. Чудище, яростно захрюкав, рванулось к стрелку, рассекая облака дыма. Клыки лязгнули у самого лица Быстронога. Пасть монстра была маленькой, но это обстоятельство не умаляло опасности. Свиноудав отличался тем, что парализовал жертву ядом, после чего сдавливал кольцами до состояния желе и пожирал.

Сталкерская карьера Быстронога могла бы на этом и закончиться, но тут на пути свиноудава встал Грибоед. Как всякий серберк он не признавал огнестрельного оружия и, взмахнув полуметровым палашом, вонзил его точно в пятачок монстра. От рева монстра содрогнулись деревья. Голова агонизирующего свиноудава поднялась над корнями-верхушками и плюхнулась в грязь, забрызгав Быстронога с головы до ног. Остроклык добил монстра, швырнув в его разинутую пасть противотанковую гранату. Та прокатилась прямо по пищеводу и взорвалась где-то в желудке гадины, разорвав её на две половины.

— Спасибо, брат, — прохрипел Быстроног, пожимая руку Грибоеда. — Ты меня знаешь — в долгу не останусь.

— Знаю, — Грибоед сунул палаш в ножны и забросил в рот очередную горсть сушеных мухоморов. — Привал?

Быстроног кивнул.

Пока Остроклык, вооружившись молотком и зубилом, выбивал свиноудаву клыки, Грибоед разжигал костер из нарезанного ломтями туловища чудовища. Командир же занимался самым ответственным делом — готовил холодец из головы монстра. Всем было известно — вкуснее этого деликатеса не существовало ничего в грозном постъядерном мире. Однако только настоящие мастера постапокалиптической кулинарии могли в правильных пропорциях смешать рубленые ушки с хрящами и кусочками мозга. В случае ошибки холодец мог застывать бесконечно долго.

Закончив приготовления, Быстроног отправился на поиски пиявчатых черепах. В этой болотистой местности они водились в изобилии, а их панцири служили прекрасными мисками. Вытащив три черепахи из грязи, Быстроног собирался возвращаться к костру, когда заметил невиданное существо.

— А что это у нас тут за хрень? Гляди-ка, мужики! Вот умора!

У ствола засохшего дерева сидел зверек. Влажные его глаза — оранжевые с синими зрачками — лучились добротой к окружающему миру и детской наивностью. Облик зверька был не просто комичным — он напрочь выпадал из суровой реальности, где все живое было обязано иметь быстрые ноги, чтобы настигать добычу, когти, чтобы вцепляться в нее, и клыки, чтобы рвать слабейшего на куски. Все это требовалось и для защиты в том случае, если на тебя нападал сильнейший.

Уже один размер оранжевоглазого говорил о том, что он не представляет опасности, — зверек едва доставал Быстроногу до конца титанового протеза. Он походил бы на медвежонка, если бы не слишком большие круглые уши. Каждое было диаметром в два раза больше головы. Существо имело четыре одинаково короткие пятипалые лапы без признаков когтей, маленький рот треугольной формы и две дырочки вместо носа. С ног до головы мутант был покрыт короткой коричневой шерстью, такой мягкой на вид, что ее сразу хотелось коснуться или погладить.

Подошли Остроклык и Грибоед. Увидев людей, существо явно испугалось. Впрочем, оно не попыталось убежать, а лишь тихонько пукнуло и прикрыло глаза лапками. Громовой хохот трех сталкеров напугал оранжевоглазого еще больше. Он вскочил на задние лапы и неуклюже шлепнулся на задницу, пропищав что-то вроде «О-о-ох!».

Быстроног, Остроклык и Грибоед долго не могли справиться с приступом хохота. Командир первым утер выступившие на единственном глазу слезы, двумя пальцами схватил трусишку за ухо и поднял над землей. Мутант покорно снес грубость и медленно вращался, свесив передние лапки. Все увидели загнутый крючком хвостик, но сил на смех больше не осталось.

— На вертел его! — с ходу предложил Грибоед. — Если нашпиговать пузо мухоморами…

— Согласен, — с готовностью прошамкал Остроклык. — Только дайте-ка я сперва проверю, есть ли у этого пердунишки зубы.

— Ма-алчать! Крыши вам посносило из-за зубов да мухоморов. Это — моя добыча!

— И что ты с ним сделаешь?

— Наверное, чучело?

— Отнесу в поселок, — отрезал Быстроног. — Пусть веселит детвору. Жены всегда обвиняли меня в черствости, а я возьму и, ха-ха, вернусь с игрушкой. Интересно только, что жрет это пукало-охало…

Жрало «пукало-охало» все, что ему давали, причем — с превеликой охотой. Не отказывался от кусков холодца, которые сжимал передними лапками и умильно чавкал, не забывая попукивать. Охотно схавал кусок сушеного мухомора, подсунутый Грибоедом. Когда же Остроклык протянул зверьку фляжку с крепчайшим самогоном, тот схватил ее с таким энтузиазмом, словно был заправским выпивохой. Опорожнив ее до дна, оранжевоглазый по привычке привстал, пукнул, произнес «О-о-о-ох!» и шлепнулся на задницу.

Быстроног не участвовал в общем веселье — он придумывал зверьку имя. Грибоед и Остроклык уже успели опорожнить по паре черепашьих панцирей холодца, а Быстроног не притронулся даже к первой. Поглаживая маленького мутанта одной рукой, второй он задумчиво скреб поросший многодневной щетиной подбородок и сверкал единственным глазом, что происходило с ним лишь в минуты принятия жизненно важных решений.

— Пердунчик… Мохнатик… Толстячок… Тьфу ты, черт! Ушастик… Стоп! Пушистик. Конечно же, Пушистик, чтоб мне лопнуть!

После крещения троица сталкеров занялась Пушистиком вплотную. Грибоед заставлял мутанта прыгать через деревянный прутик, постоянно повышая планку. Пушистик не стушевался даже тогда, когда прутик поднялся над его головой. Он быстро захлопал ушами и, оторвавшись от земли, с легкостью преодолел препятствие. На той стороне зверек по традиции пропищал «О-о-ох!» и приземлился на пятую точку. За этот головокружительный трюк щедрый Грибоед наделил Пушистика куском мухомора.

Остроклык проявил несвойственную ему изобретательность — швырнул Пушистика в костер. Быстроног с воем бросился спасать своего питомца, но оранжевоглазый не собирался сгорать заживо. Ф-р-р-р! Пук! Уши Пушистика завибрировали, и он повис над языками пламени, удостоившись бурных аплодисментов.

Остроклык собирался пойти еще дальше.

— Отведу-ка я его подальше и дам гранату, — ухмыльнулся обладатель ожерелья. — А колечко, понятное дело, себе оставлю. Как думаете, други, выкрутится лупоглазый?

— Я те счас самому гранату в пасть суну! — рявкнул Быстроног. — Хватит. Надрессировались.

Он подтянул Пушистика к себе, прижал ему уши к голове, сунул в вещмешок и затянул горловину.

— Не хватало еще, чтоб вы, идиоты, мне игрушку испортили! Лучше скажите, че это за порода и почему мы таких раньше не видели? Ну, умники вы мои, че это за зверь?

— Чвякер!

Голос доносился из темной чащи. Быстроног потянулся было к гранатомету, но успокоился, увидев, как из-за дерева выступил человек, облаченный с ног до головы в звериные шкуры. Даже лицо гостя скрывал чей-то свисающий со лба мохнатый скальп. Человек опирался на длинную, диковинного вида винтовку, с одного его плеча свисал моток прочной веревки, с другого — связка свежих мухоморов. Парня этого хорошо знали в поселке. Он жил в лесу, в одиночку охотился на мутантов, питался исключительно мухоморами и славился тем, что мог видеть все, что скрыто от глаз простых смертных.

— Чвякер это, — многозначительно повторил гость. — А вы — отчаянные парни. Я бы на вашем месте не стал с ним связываться.

— Здорово, Мутантобой! — без намека на гостеприимство процедил Быстроног. — Чвякер, говоришь? И что же такого в этом чвякере страшного?

— Узнаете, если не избавитесь от него.

— Че-е-его?

— Полнолуние на исходе — вот чего! — заявил Мутантобой, поднимая голову к небу. — Берегитесь!

— Пошел вон, наркоша! — гаркнул Грибоед. — Напугать нас захотел? Так не на тех напал! Пуганые мы, перепуганные. Вали подобру-поздорову!

— Во-во, топай в свою нору, пока я твои зубы к своему ожерелью не присоединил! — поддал жару Остроклык.

— Помните, кретины, — время на исходе!

Мутантобой не просто ушел, а словно испарился. Еще секунду назад он стоял у дерева — и вот уже нет его. Лишь в воздухе переливается голубоватое свечение — отшельник пользовался исключительно радиоактивными шкурами, что позволяло ему еще шире раздвигать границы сознания.

— Гм… Время и впрямь поджимает, — Быстроног посмотрел на луну, сменившую фиолетовый цвет на зеленый. — Светает. Двигаем, братва. Меня в поселке бабы заждались.

Друзья нехотя встали и принялись неспешно паковать вещи. Быстроног собирался поторопить товарищей трехэтажным матом, но тут раздался треск и вещмешок командира лопнул по швам. Пушистик вывалился на землю, пукнул и виновато посмотрел на хозяина своими влажными глазами.

— Твою мать! — проворчал Быстроног.

Закончить свою мысль он не успел. Зверек начал раздуваться и прежде, чем остолбеневшие от ужаса сталкеры успели произнести хоть слово, достиг размеров взрослого человека. К ужасу людей, рост на этом не закончился. Пушистик продолжал увеличиваться. Когда его голова поднялось над корнями деревьев, дрожащий Грибоед промямлил:

— Что за херня?!

Уши Пушистика заслонили предрассветное небо. Он наклонил голову, пытаясь рассмотреть людей, затерявшихся в густом кустарнике. Два гигантских глаза засветились, как две луны.

— О-О-ОХ!

Теперь этот некогда безобидный звук прозвучал страшнее любого рыка.

И тут Острозуб не выдержал, завопив во всю мочь легких. Напуганный до смерти Пушистик прикрыл глаза лапищами. К воплю Острозуба присоединились Быстроног и Грибоед. Это было большой ошибкой: совместный вопль напугал Пушистика еще больше. Он присел от ужаса, огромные его глаза выпучились.

— ЧВЯК! — гулом прокатилось по земле.

Падали сваленные деревья, в разные стороны разбегалось напуганное мутозверье. Это убегал Пушистик, так и не уразумевший, чем так напугал своих новых друзей.

В лесу воцарилась гробовая тишина. Быстроног открыл глаза. Он понял, что чудом избежал гибели, но никак не мог взять в толк, почему не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Еще через минуту мозги сталкера окончательно встали на место. Быстроног с трудом поднял голову, и лишь теперь картина произошедшего предстала перед ним во всей своей ужасающей полноте. Они стояли по шею в вязкой коричневой массе. Лишь теперь беспомощные, как дети, сталкеры поняли, чем страшны чвякеры на исходе полнолуния.

Из-за деревьев вышел Мутантобой. Он зажимал нос пальцами, отчего сильно гнусавил.

— Предупреждал же я вас, чудаков, — с чвякерами шутки плохи, — отшельник со вздохом выпустил нос и снял с плеча моток веревки. — Делать мне больше нечего, как вытаскивать вас…

Ветер стихал. Над лесом всходило темно-синее солнце. В корнях деревьев завели свою утреннюю сиплую трель птенцы птеродактилей. В болоте захрюкали юные свиноудавы. Где-то в чаще призывно заревел самец волкозайца, у которого начался брачный сезон. Жизнь продолжалась.